Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
========== Акт 1. Жизнь до/Явление ==========
Нет, правда немного забавно, что чуть ли не целых шесть первых лет жизни я считал себя абсолютно нормальным. Еще и мое детство пришлось на то время, когда все дошкольное образование было бесплатным и очень разные дети ходили в один детский сад, где было совершенно невозможно не поверить, что все люди родились и растут равными. Сами подумайте, даже если вы купаетесь в деньгах, как это выделит вашего ребенка? Золотом его не увешаешь, с гаджетами приходить нельзя, со своими игрушками (кроме дня «Приведи свою игрушку в детский сад») – тоже. Может, круто, что тебя приводит няня или привозит шофер? Опять мимо! Самое крутое, если тебя приводят и забирают родители, так что тут я был среди счастливчиков.
Да, там было здорово! У меня была куча друзей. Сейчас я вспоминаю, что не было лучшего друга, кого-то, о ком ты постоянно родителям рассказываешь, с кем вы неразлучны, кого до такой степени воспринимают, как часть тебя, что если он на прогулках пропадает из вида, воспитатель спрашивает именно тебя: «А где Джимми?». Да, лучшего друга из детского сада должны звать Джимми или Сэмми. Но мне нравились все: толстый Бен, блондинка Натали, чернокожая Джун, Эрик с заиканием, Эмма, первый год ходившая с заячьей губой, кудрявый Ги, Ай, которая всегда была в платке, и все остальные - мы были весёлой и разношёрстной компанией мелких детей.
Не всё было безоблачно. Иногда мне приходилось врать и изворачиваться. Помню, как минимум, один случай. Видимо, мы опять работали над навыками устной презентации (ну, чем еще заниматься четырехлеткам?), тема была «Приведи своего воображаемого друга и расскажи о нем». Вот тут я влип! У меня не было воображаемого друга! И вот сижу я на ковре, слушаю все эти потрясающие истории про говорящего лягушонка Милу, сорвиголову Мэй (вы угадали, она была воображаемой подругой Джун), пирата Ма Шу (это прямо открыло мне глаза на мир и меня самого, потому что я осознал, что мое туннельное мышление до этого ни разу не допускало мысли о пирате-азиате-девочке), кота (говорящего) Тома и даже дельфина Фифи (вот за кого я волновался, потому что Франц притащил его без воды!), и чувствую, что вот дойдет до меня очередь и…нет, меня бы не наказали, но все эти друзья стояли тут такой разнообразной занимательной толпой, что мне непременно хотелось сделать вклад в это видовое и этническое разнообразие. Но я помнил, как воспитатели всегда говорили нам о важности правды, и решил не врать. И вот Мартин кивает мне, все дети поворачиваются в мою сторону, и я немного дрогнувшим голосом говорю, что у меня нет воображаемого друга. Мартин почему-то сильно удивился и говорит:
- Бенни, ты уверен, что не хочешь рассказать?
Вот тут удивился я. Ведь я же четко сказал, что у меня его нет, а рассказать я как раз хотел!
А воспитатель продолжает:
- Мы ко всему относимся с пониманием, правда, ребята? Например, в твоей ситуации вполне нормально, если твой друг очень похож на тебя.
Я не очень понял, какая это «моя ситуация», но это натолкнуло меня на мысль. Я начал рассказывать, что мой воображаемый друг, действительно, выглядит совсем, как я, только он сильнее, взрослее и больше знает. Дошло до того, что я рассказал, как однажды гулял около дома и чуть не наступил на змею в траве. Она зашипела, но этот воображаемый друг-супергерой схватил ее и перебросил через забор!
В свете последующих событий эта история выглядит, ну, не знаю, жутковато, но и тогда она не прошла без последствий. Мартин предал конфиденциальность детсадовец – воспитатель, и пересказал все моим родителям. В тот же вечер за ужином мама и папа долго переглядывались, а потом папа откашлялся и произнес:
- Ты ни о чем не хочешь нас спросить?
- Можно мне собаку? – обрадовался я представившейся возможности
- Когда старше станешь. – разбила мою мечту мама. – Откуда у тебя эта идея про второго тебя?
- Простите, я все выдумал, - признался я.
- Понятно, - сказал папа.
- Он не мог это выдумать, - возразила мама. У нее уже начала появляться эта манера говорить так, будто меня нет в комнате. Но обсуждение на этом закончилось. А я вот теперь думаю, может, я на самом деле что-то слышал? Нет, в глаза мне начнут все говорить только через пару лет, но ведь может так быть, что я сидел и играл в углу комнаты, а мама говорила отцу: «А вот Бенуа в его возрасте не играл в машинки, а изобретал новые возобновляемые источники энергии»? Возможно, я преувеличиваю, но могу я позволить себе быть немного необъективным?
А потом внезапно началась школа. Вот, знаете, до того, как я туда попал, я не употреблял сильных слов. Например, я не помню, чтобы говорил, что кого-то или что-то ненавижу. Но тут могу сказать точно, что ненавижу человека, который решил, что я должен быть отмечен, как особенный ребенок. Это настолько бесчеловечно и дико, что я до сих пор не понимаю, как сохранил хоть какую-то разумность. И ладно бы нас таких был целый класс или хотя бы десяток, но я был единственный во всей школе, у кого на рукаве пиджака и кармане рубашки под эмблемой учебного заведения была нашивка колбы с аббревиатурой PPFU. И я был настолько наивен, что думал – это просто, типа, мой герб, потому что этот рисунок было со мной весь детский сад: на шкафчике, горшке, стуле, папке с рисунками… Но ведь у всех там были картинки: кошки, клубнички, радуги, цветы, трехколесные велосипеды… У меня была теория, что это как-то связано с предпочтениями человека или его семьей. Эта теория вроде даже подтвердилась, потому что, когда я спросил у воспитателя (не Мартина, другого), что означает эта «банка», она ответила: «Это называется колба и означает, что твой папа - ученый». Это звучало разумно, и больше я об эмблеме не думал. Но в школе все было по-другому: в первый же день я заметил, что, видимо, я опять единственный из семьи ученого. А на первой перемене ко мне подбежал второклассник, который в отличие от нас, умел читать, ткнул пальцем в мою нашивку и прокричал: «Пи-пи фу!» Сомневаюсь, что он знал, что это значит, но самого сочетания звуков хватило, чтобы он захотел еще и толкнуть меня.
Я был в таком шоке, что не только дать сдачи, но и сказать что-то не мог. И да, до следующего года вся начальная школа, включая моих одноклассников (предатели!), звала меня Пи-пи-фу (кто поизобретательнее апгрейднули это до pee-pee-f**ck-you, гениально, не правда ли?)
К счастью, я не был ни особенно маленьким ни слабым. Поначалу бить людей было неприятно. Серьезно, когда мой кулак первый раз вошел в контакт с лицом обидчика, мне стало так гадко, что я тут же блеванул. Это стало дополнительной причиной для насмешек. Я решил, во что бы то ни стало, избегать физического контакта (вы только послушайте, что говорит тот, кого в детском саду называли Мистер Обнимашки!) и отделывался отборными ругательствами, запас которых я пополнил с двух до, минимум, ста всего за две недели. Несколько хуже стало во второй год, когда мы появлялись среди ребят постарше, и они начали уделять мне внимание (ага, у нас младшая, средняя и старшая школы были в одном здании. Помните, какая тогда перенаселенность была?). Они-то знали, что означает моя отметка, и невинным Пи-Пи-Фу не отделывались. С высоты прожитых лет большинство оскорблений кажутся бессмысленными, как, например, лабораторная крыса или инопланетянин, а многие и вовсе демонстрируют необразованность обзывающих, такие, как плевок, некрофил или кукуруза (ну это, последнее позволяло мне кричать в ответ: «Зато моя кукуруза побольше твоей!» хе-хе…Но все остальное, серьезно?!) Были и более-менее близкие к истине (ксерокс) и совсем ситаутивно-нейтральные (придурок, чудовище/монстр, странный и т.д.). Многим не хватало просто оскорблений, и они предпочитали комментарии или вопросы. Любопытно, какие? Вот несколько примеров:
- Это богопротивно.
- А ты появился из салфетки, которая завалялась в мусорной корзине твоего брата?
- А ты тоже будешь братом своего ребенка?
- А это правда, что тебя слепили из какашек? (аплодисменты шедевру!), и многое другое.
Знаете, что самое обидное? Если бы не эта чертова нашивка, этого всего бы не было, потому что, объективно, ко мне не за что было цепляться. Я не был тупым или слишком умным, заикающимся, да даже просто рыжим или с большим носом! Пожалуй, я должен был быть в лиге нормальных или чуть выше.
И вершина всего этого великолепия – я вначале не понимал, что происходит, за что со мной так обращаются. В конце концов, я не выдержал и спросил у учительницы. Она недоверчиво посмотрела на меня:
- Что ты имеешь в виду, ты не понимаешь? То есть…конечно, тебя не за что оскорблять… Но…ты же знаешь, что такое PPFU?
Я помотал головой, мучительно вспоминая, не пропустил ли я урок с такой темой.
- Я не имею права вмешиваться, но сейчас же позвоню твоим родителям.
Папу с мамой вызвали с работы, отправили для беседы со школьным психологом, а потом привели туда и меня.
- Что у тебя с рубашкой? – поприветствовала меня мама.
- В меня кинули кукурузой в кетчупе, - ответил я, психолог нахмурилась, а мама, тяжело вздохнув, сказала:
- Мы с твоим отцом любим тебя.
- Я вас тоже.
- Мы должны тебе кое-что рассказать. Жаль, что нас вынуждают сейчас, когда тебе трудно будет все понять.
- Дорогая, нам не нужно вдаваться в научные подробности, - вставил отец.
- У тебя был брат. Его звали так же, и вы…вы очень похожи…недостаточно…но сильно. Во время ужасных событий 14 лет назад он погиб, - мама уже заливалась слезами, но старалась говорить спокойно. – Через три дня после того, как получил золотую медаль. Знаешь, он занимался фигурным катанием…он был очень талантлив, наш Бенуа…
Мне передалось всеобщее горе, и я тоже всхлипнул, хотя еще не понимал, как это связано со мной.
- И у нас было несколько беспросветных лет. Мы потеряли все! У нас даже ни одной вещи его не осталось… А потом происходит чудо! Я увидела сюжет про проект «Воссоединение семьи», и мы с твоим отцом не успокоились, пока нашу заявку не приняли. И после этого я столько всего сделала, я даже принимала участие в ток-шоу, несмотря на всю ненависть к таким вещам, все ради того, чтобы вернуть Бенуа! И нас выбрали! У нас было целых два источника ДНК: пробы крови, которые брали перед одними из соревнований в Торонто, и слюна, которую мы отправляли в лабораторию, когда выясняли предрасположенность к генетическим заболеваниям. Она в конечном итоге и сработала. Даже на этом этапе все было под вопросом, потому что суррогатную мать мы себе позволить не могли, а мне было уже за сорок. Но все получилось – и родился ты! Это было, как машина времени: я держала тебя на руках, а видела себя и Бенуа больше 20 лет назад. А потом ты начал расти, и я находила все больше отличий.
- Извините, - прошептал я, хотя понял всего процентов 10.
- Тебе не в чем извиняться, - заверила меня психолог.
- Совершенно верно, - подтвердил отец. – Никто и не думал, что ты будешь точной копией.
Но по лицу мамы я понял, что именно этого она и ждала.
И вот вопрос, дорогие друзья, как я должен был себя после этого вести? В идеале, постараться приблизиться к оригиналу. В моем случае, задача практически невыполнимая. Ну, родители после откровения показали мне его фото из интернета, выступления и даже небольшое видео с семейного праздника, которое завалялось на канале моего дяди. Да, я начал уделять больше времени французскому, не спорить, когда мама предлагала какую-то стрижку, но на большее моих способностей не хватало. Окей, признаюсь, я даже на фигурное катание пошел! Ненавидел там почти все, не без труда уговорил отца перевести меня на хоккей, где и остался. Но этого явно было недостаточно.
В общем, объяснения не сделали мою жизнь проще. Я так и не понял, чем я не устраиваю всех этих придурков в школе. Хорошо, я родился в результате клонирования моего погибшего брата, но неужели это более странно, чем ребенок от трех родителей? А ведь Кэсси на класс старше появилась на свет именно так, да еще и объясняла нам это на классном собрании. Ну, ладно, над ней тоже немного смеялись и не очень по-доброму шутили, но это ничего по сравнению с тем, как обращались со мной. Не всегда, - иногда целая неделя проходила совершенно спокойно, - и далеко не все, но и того, что было, хватало, чтобы я засунул свое отвращение подальше и начал без оглядки кидаться на любого, кто что-то не так обо мне говорил. И я имею в виду всех: старшеклассников, девчонок (к их чести, должен сказать, девчонки редко в этом участвовали), даже пацана в инвалидном кресле. И пошли все со своим осуждением. Если он не хочет отличаться от всех прочих кретинов и позволяет себе унижать человека на пять лет младше себя, - он должен получать наравне со всеми, разве не так?
Мое противостояние имело весьма посредственные результаты, так как я был только во втором классе, и моя техника драки…да не было у меня еще никакой техники, только слепая ярость. И тут все начали путать причину со следствием. Серьезно! Они решили, что мои «вспышки агрессии» связаны с «особенностями моего происхождения». Это был такой поспешный, идиотский и почти ни на чем не основанный вывод, что я посчитал ниже своего достоинства что-то опровергать, а может, я и сам верил, что это правда…
И вот очередной самый обычный день: я лежу, впечатанный в траву, недалеко от футбольного поля, колено восьмиклассника упирается мне в позвоночник, а рот полон травы, грязи и крови, потому что я прикусил язык, когда меня сбили с ног. Второй стоит рядом, запрокинув голову, потому что я сумел-таки разбить ему нос. Кажется, все началось с того, что они назвали меня «зомби»… Даже не спрашивайте! Привычным движением скидывая рюкзак, я ответил, что если бы был зомби, им совершенно нечего было бы бояться. Они как-то быстро сообразили, что это не комплимент, усугубили все оскорблением №2…остальное вы знаете.
Когда я подумал, что вот-вот задохнусь, меня перевернули, кровоточащий нос склонился надо мной (закапав мою рубашку – гадость!) и слегка пнул по ребрам. Потом он резко выпал из кадра, и на смену ему появилось неземное существо. По крайней мере, все, что я увидел против солнца, была гигантская круглая голова и нечеловечески широкие плечи. На секунду мелькнула мысль, что я, и вправду, пришелец, и мои – кхм…люди? - пришли за мной. Было бы неплохо, да? Просто отлично для повествования, но реальность оказалась куда лучше.
Существо протянуло руку и сказало человеческим голосом:
- Ты зря бросаешь рюкзак, он может нанести неплохой урон. Особенно, если его как следует подготовить.
- Спасибо за совет, - сказал я, предварительно выплюнув все, что не успел проглотить. – А ты тут новый консультант по вооружению?
- Я Дэйв, неравнодушный гражданин.
Я, наконец, смог взглянуть на него и увидел, что это подросток в футбольной форме (или вы тут называете это форма для американского футбола?). Я был ему, вроде как, благодарен, но в то же время раздражен, что кто-то посчитал, будто я нуждаюсь в помощи. Тренер крикнул ему возвращаться на поле, а Дэйв ответил:
- Тренер, 5 минут. Брат наш меньший нуждается в помощи.
Ну, здорово, теперь на нас смотрела вся команда! Я изо всех сил сдерживался, но кровь во рту все не останавливалась, и я снова плюнул под ноги, пробурчав:
- Я в порядке.
- Ты в чьем классе?
- Мисс Родригез.
- Она чувств лишится, увидев тебя в таком виде. Стой здесь, - и пока я не успел возразить, Дэйв умчался к краю поля и вернулся с бутылкой воды. Я попытался как-то умыться и прополоскать рот, по пути упомянув, что мисс Родригез видела меня и в худшем состоянии и, как будто это все объясняло, ткнул в свою нашивку.
- Чертовы фашисты! – процедил Дэйв, присовокупив пару ругательств.
Этой точки зрения я еще не слышал, да и слова такого не знал, поэтому вопросительно посмотрел на него.
- Да, гребаные наци! Они делают вид, что так отличают вас, чтобы проводить исследования и оперативно реагировать на ваши «специальные нужды», типа, вдруг у вас всех обнаружится аллергия на один овощ или медикаменты, но это полная чушь! Это бесстыдная сегрегация и фашизм!
- И что делать?
- Во-первых, оторви нахрен эти нашивки.
- А так можно?
- А называть человека «продуктом» можно? Во-вторых, не убей случайно кого-то. Ладно, ты серьезно не будешь за это отвечать в своем возрасте, но это станет еще одной жуткой стигмой на твоих людях.
- Не могу обещать… - я попытался носком ботинка прикопать свои плевки.
- Тебя как зовут?
- Бенуа. Тровэйль.
- Родители Оттуда?
Я кивнул.
- Обратная сторона сегрегации. Почему их Проект только для людей Оттуда? Может, я тоже хочу вернуть свою бабушку? Или собаку?.. Ладно, оставим это для моей предвыборной кампании. У тебя сколько еще уроков?
- Один. Счет.
- Отлично. Приходи потом сюда, и я тебе кое-что покажу. Поверь мне, пара сломанных пальцев или один нос сильно охладят их пыл. Да, чувак, мы им еще покажем!
Он дал мне пять и убежал на поле, а я остался, как громом пораженный. Причин для этого было предостаточно. Вам перечислить?
1. Меня первый раз защитил не учитель. Ну, девчонки иногда говорили: «Бретт, оставь его в покое!», «Дерек, хватит уже!» Но чтобы так просто обратить их в бегство? Никогда в жизни!
2. У меня впереди замаячила туманная, но все-таки перспектива прекратить издевательства.
3. То, как со мной обращались, реально возмутило кого-то, кроме меня. Вы будете смеяться, но все считали эту проблему надуманной или преувеличенной.
4. Человек отнесся ко мне по-дружески. Чего там прибедняться, у меня были приятели и даже, - Внимание! Шок и сенсация! – девушки во втором, третьем, четвертом и даже пятом классе. Да, в начальной школе я был еще тот Дон Жуан! Но прямо друзей в школе у меня не было.
5. Кто-то вот так взял и употребил в отношении себя и меня местоимение «мы».
6. Оказывается, у меня есть «свои люди», будто отдельный клан или племя.
========== Акт 2. Жена Линкольна ==========
Ну, давайте, скажите, вы же подумали, что с этого дня моя жизнь кардинально поменялась? Не совсем так. То есть, в какой-то мере, это был поворотный момент. В тот же вечер я, как мог, отпорол нашивки с пиджака, свитера и рубашки, попутно проделав в них приличные дыры. Что было дальше? Ну, кто-нибудь? Да, разговор с родителями.
Мама: Бенуа, ты знаешь, сколько стоит твоя школьная форма?
Папа: Камиль, ну откуда он должен это знать? Да и не в этом дело. Бенуа, что случилось?
Я: Это борьба с фашизмом.
Мама: Что за глупости? Кто тебе такое сказал?
Я: Сам знаю. – (что-то подсказывало мне, что не стоит упоминать Дэйва).
Папа: Это серьезное обвинение.
Мама: Не болтай о том, чего не знаешь!
Папа: Хотя… В какой-то мере это утверждение имеет смысл.
Мама: Прекратите. Вы совсем с ума посходили! Будем благодарны за то, что у нас есть.
Папа: И мы, безусловно, благодарны за Бенуа – для государства его инженерия стоила недешево, но эти отметки… Я поговорю с директором школы.
Мама: Все кончится тем, что его выпрут, и придется отдать его в Groundhog Elementary* (*это школа, которой пугали детей).
Я: Они не имеют права называть меня продуктом, - заявил я. Как видите, мне было чрезвычайно легко промыть мозги.
***
Несмотря на протесты мамы, папа поговорил с директором, и – о чудо! – с нашивки убрали PPFU, но продолжали настаивать на ее присутствии. Я продолжал ее срывать (уже аккуратнее), ее стали крепить на липучку. Мой вокабуляр пополнился словами «клеймо», «социальные репрессии», «дискриминация», «стигматизация». В третьем классе я все еще дрался, но ничуть не меньше времени проводил в кабинете директора, отстаивая свои права. Могу только догадываться, как я всех достал. Иногда я, видимо, перегибал палку, потому что классе в пятом Дэйв (который в том году выпускался) сказал:
- Чувак, ты что делаешь?
Я как раз заканчивал дорисовывать восклицательный знак во фразе F*ck Clonism! на стене художественно блока.
- Это так ты хочешь войти в историю? Вандализмом и сквернословием?
- У кого-то просто плохое настроение. Согласись, отличный новый термин.
- С этим соглашусь. Но в остальном помни, чтобы тебя воспринимали серьезно, тебе нужно стараться раз в пять упорнее остальных. Ты думаешь, расизм прошел сам собой? Да тот первый чернокожий американец, который поступил в колледж, не мог себе позволить не быть отличником.
- И он был?
- Не знаю. Но очень на это надеюсь. Ты готов к тесту по испанскому?
- Si, signor{?}[(исп) Да, господин!]! Хотя чего мне так упираться? Так же, как ты, поеду по обмену, и все выучу за полгода.
- Не говори ерунды! – тогда я еще не понимал, почему Дэйв, мягко говоря, не любит говорит о своем участии в программе по обмену с Аргентиной.
- Не буду. Как твои заявления в колледж?
- Я прошел в Гарвард. На юриспруденцию.
- И ты только сейчас об этом говоришь?! Это же круто? – но увидев его странное выражение лица, я уже менее уверенно спросил:
- Ведь так?
- Не все так просто. И я не обязан тебе во всем отчитываться.
- Я этого и не говорил.
***
И что, ни у кого не возник еще вопрос, какого черта практически взрослый человек проводил столько времени с малолетним мной? И что, какие идеи? Нет, нет, нет, нет, нет. Нет! Кто-то еще и вслух это сказал? Сейчас же пойди и прополощи рот святой водой, тебе им еще с приличными людьми разговаривать. Я там был и могу точно заявить, что ничего подобного и близко не было, даже просто какой-то двусмысленности. Ну, в тот период. А вообще, не так уж много времени он мне уделял в первый год, может, пару часов в месяц. Потом в школу вернули проект «Старший брат, старшая сестра», и как-то не возникло вопроса, кто будет моим «старшим братом». Тут мы уже должны были вместе работать пару часов в неделю. Дэйв помогал с домашними заданиями, стоял в воротах, когда я отрабатывал броски в хоккее, пару раз мы даже ходили с другими «братьями-сестрами» в музеи. И поначалу мои родители были очень даже довольны. Но постепенно они стали соотносить мои, в лучшем случае, левацкие высказывания с моим кругом общения и без труда выяснили источник ереси. Быстро была предпринята попытка пристроить меня к другому старшекласснику, и я устроил бунт. Я умолял, кричал, что уйду из дома или убью себя (да, вот таким клише я был), а в конце, исчерпав все аргументы, разрыдался (это в 10-то лет!) и спросил, что же мне теперь делать, если они потеряли моего настоящего старшего брата, и альтернативы у меня нет. Да, запрещенный прием, но он сработал, а о моральной стороне дела я не особо заботился.
Со мной, вроде как, все понятно. Но какой толк был Дэвиду? Думаю, я был его небольшим проектом, отработкой приемов привлечения электората. Причем, проектом не единственным. И когда я узнал об этом, это, мягко говоря, вывело меня из равновесия. Вот только не надо говорить о моей зацикленности или эгоизме. Я совершенно спокойно относился к его друзьям, одноклассникам, родителям, мне было совершенно все равно, сколько и как он с ними общается. Да что там, меня даже Адам не раздражал. Почему даже? Просто – Адам меня не раздражал. Я воспринимал его, как само собой разумеющееся. Не знаю, как это по-человечески объяснить. Не знаю, как, но попробую, как я всегда и делаю. Ну, вот представьте, что вы чувствуете, когда видите своих бабушку и дедушку… Ладно, не получается. Мы с ним никогда не были друг другу официально представлены, но как-то и так все было понятно, дополнительных вопросов я не задавал.
А потом я узнаю, что Дэвид помогает какому-то первокласснику учиться читать! И я устроил сцену. Причем, вся нелепость ситуации в том, что я не знал, в чем его обвинить, т.е. я, буквально, не знал, какие слова произнести, поэтому сцена состояла из бессвязных фраз, вроде: «Но ты же…Почему? Я…а ты», пинания стены, криков ярости и даже, на каком-то этапе, слез. И знаете, что самое забавное? Это в каком-то смысле сработало, как нужно!
Дэйв дождался паузы и спросил:
- Что у тебя случилось?
Я как-то сразу прекратил поток обвинений в его адрес, сел и сказал:
- По-моему, Камиль меня ненавидит. – по примеру Дэвида я стал называть своих родителей по именам.
- Это слишком сильно сказано, но в какой-то степени, ты прав.
У меня аж дыхание перехватило.
- Я думал, ты скажешь, что я все себе придумал!
- Приятель, это очевидно даже со стороны. Но в последний год, по-моему, стало лучше.
- Ничего подобного! Знаешь, что случилось на прошлой неделе? Приезжала моя тетя из Квебека и привезла какого-то замшелого мягкого жирафа. Потом они с восторгом вспоминали, как были у тети в отпуске чуть ли не сорок лет назад, и Бенуа потерял там свою игрушку, и какое это было для него горе! А потом Камиль поворачивается ко мне и спрашивает: «Ты же помнишь месье Люка?» Через миллисекунду она поняла, что опять принимает желаемое за действительное, и, внимание! не разговаривала со мной остаток дня.
- Ты уже устраиваешь подростковые бунты? Запирался в комнате, говорил, что ненавидишь их, угрожал сбежать из дома?
- Ну, нет, - я умолчал про истерику при их попытке изолировать меня от Дэйва. – Они все-таки мои родители.
- Черт, все время забываю, что ты еще ребенок.
Вот умел он построить фразу так, что я одновременно чувствовал гордость и разочарование!
- Но вам бы отдохнуть друг от друга, тогда понятно станет, соскучитесь ли в разлуке или почувствуете облегчение.
- Куда я от них денусь?
- Я еду в лагерь вожатым, могу тебя туда устроить. Но родители твои должны подписать разрешение.
- Они подпишут. У меня есть методы, - я сразу оживился. Я крайне редко бывал за пределами города, никогда – штата, и ни разу еще не провел и суток без хотя бы одного родителя. Я почувствовал себя жутко взрослым и самостоятельным. Лето обещало быть великолепным!
***
Лето было так себе. Лагерь оказался военнизированно-спортивным, и я только и делал, что перебегал с тренировки по баскетболу на греблю, потом на построение, оттуда – на плавание, а вечером все это великолепие завершалось борьбой. Борьбу я ненавидел, потому что был чуть ли не самым младшим во всем лагере и, похоже, единственным новичком. Сколько там было пердильных шуток и якобы шуточных захватов сосчитать невозможно. Одно утешало: ко мне цеплялись не из-за клоновости, а просто потому что дедовщина.
Дэйва я почти не видел. Вначале у меня теплилась надежда, что мы хоть изредка будем болтать перед сном, но не сложилось. Когда я попытался настоять, он просто сказал:
- Адам осенью уезжает в Нотр-Дам, нам и так невероятно повезло, что мы попали в один лагерь.
Мне хватило ума не спорить и не говорить, что мы вообще-то тоже не будем видеться. Я просто пробурчал:
- Да сколько угодно. – и пошел приглашать на свидание Дженни, которая была на голову выше меня.
Но лагерь всем пошел на пользу. По родителям я соскучился, они тоже были рады моему возвращению и невероятно впечатлены, что на меня не было ни одной жалобы.
- Теряю хватку. – прокомментировал я.
Конечно же, следующим летом я опять загремел туда, и опять все прошло без эксцессов.
А потом мне исполнилось 13.
***
Тут уже можно задаться вопросом, почему в моем повествовании отсутствуют огромные промежутки времени, а почти все, что описывается, так или иначе связано с Дэвидом. Все просто: во мне самом нет ничего интересного. Ну, это как, представьте, если бы жена Линкольна решила написать книгу только о себе, как она на рынок ходит рыбу покупать или пыль дома вытирает (черт, у меня серьезно плохо с аналогиями!) – кто бы вообще это читал?
Так что, да, повествование возобновляется в тот момент, когда Дэйв приехал на летние каникулы. Мы не виделись почти весь учебный год, потому что во время остальных перерывов в занятиях он постоянно участвовал в каких-то волонтерских проектах, соревнованиях и проходил практику. И когда мы встретились в тот день, вначале все было, как обычно.
- Ничего себе, приятель, ты вырос! – воскликнул Дэйв. – Это что-то характерное для клонов?
- Да, это наша мутация, - согласился я. Ему разрешалось упоминать мое происхождение в любом контексте. – А ты как, поумнел? Узнал, сделал OJ{?}[О Джей Симпсон - актёр и игрок в американский футбол. Обвинялся в жестоком убийстве бывшей жены и её бойфренда. Суд присяжных оправдал его, но последующий гражданский процесс признал виновным. До сих пор существует множество спекуляций по поводу его вины] это или нет?
- А я должен был поумнеть, чтобы сделать там какие-нибудь выводы? По-моему, все очевидно.
- Какие планы на лето?
- Еду в тренировочный лагерь. Не инструктором и не воспитателем. Это такое военизированное место, даже пострелять можно будет.
- А мне можно?
- Не-а, там с 15 лет принимают. Хотя… Давай-ка я спрошу у отца, может он что-то придумает.
***
После звонка генералу Дженкинсу Дэйв сказал:
- Хорошие новости! Если сможешь пройти полосу препятствий, они возьмут тебя в отряд младших кадетов.
- За сколько пройти?
- Приятно слышать такой амбициозный вопрос, но не за сколько, просто пройти до конца. Справишься?
- Хочу сказать да, но на самом деле я не имею ни малейшего понятия.
- Поехали тогда на полигон, проверим.
На полигоне стояла жара, но никого постороннего.
- Я сначала тебе покажу, как это делается.
- Похвастать хочешь?
- Хочу, чтобы ты понял принцип. А то сделаешь на бревне шпагат вместо того, чтобы просто пройти.
Дэйв начал прохождение (слишком, как мне показалось, выкладываясь для «просто демонстрации»). На первых препятствиях я просто бежал рядом, изображая чокнутого сержанта и выкрикивая: «Пошевеливайтесь, слабаки! Да ваша мамаша ползла по этому туннелю быстрее, пока не застряла! Живее, дамочки!»
На рукоходе мне этого показалось мало, я забрался наверх, пробежал до конца (что запрещалось тестом на прилепленной в начале наклейке), лег на поперечины, свесил голову вниз и собирался прокричать что-то еще, но в эту секунду мой мир перевернулся.
Ну, то есть, да, я лежал вниз головой, но это не то, что я имею в виду! Никто не верит, что это может произойти в одно мгновение, но, клянусь, для меня это было именно так. Я и сейчас в любое момент во всех подробностях могу вспомнить эти кадры. Дэвид приближается ко мне по перекладинам. У него были короткие, чуть выцветшие на солнце волосы, мышцы на загорелых руках вздулись, на серой гарвардской футболке выступили островки пота, темно-серые спортивные штаны чуть сползли, открывая впечатляющий пресс и кусочек незагорелой кожи. Мне казалось, что меня ударили током, вызывая различные и даже противоположные реакции в разных частях тела. Я забыл дышать и моргать. Это длилось пару секунд, наверное, но столько всего произошло, что для меня это было, как четверть часа, и когда Дэвид приблизился ко мне, я уже представлял себе эту сцену с поцелуем вниз головой из «Человека-паука». Конечно, этого не произошло, но Дэйв заметил мое, видимо, более, чем странное, выражение лица. Он спрыгнул и спросил:
- В чем дело, сержант? Солнечный удар? – и побежал дальше. Я не знал, куда деваться, и счел за лучшее остаться наверху. Он появился из тоннеля и, обернувшись, крикнул:
- Ну, где ты там?
- Я…тут посижу. – черт! Нужно было сказать что-то остроумное, ну же, мозг! Но вместо мозгов был синий экран, время от времени демонстрировавший кадрированные изображения: бицепс, границу загара, запрокинутое лицо…
Закончив полосу, Дэйв подошел и уже серьезнее спросил:
- Ты в порядке?
Что отвечают в таких ситуациях? Мозг, наконец, перезагрузился и прислал мне сообщение: «Ты не сможешь функционировать в этом лагере. Ты будешь терять речь и ориентацию в пространстве, и через неделю тебя выгонят за то, что ты такой кретин». Со второй попытки я смог заговорить:
- Может, в следующем году?
- Как хочешь.- я чувствовал, что он был разочарован во мне. А как я был разочарован в себе! Ведь я больше всего на свете теперь хотел поехать туда! Не то, что меня привлекала военная муштра, но эта была единственная возможность быть недалеко от Дэвида.
По дороге обратно, не глядя на меня, он сказал:
- Что тут такого? Я тоже нахожу тот снаряд ужасно привлекательным.
Тут ситуация прямо требовала легкого, веселого комментария, чтобы разрядить обстановку! Но я мог только умирать от стыда и тупо молчать, уставившись в окно. Это было суперподозрительно. Или я становился параноиком?
***
В течение следующего учебного года я проверял, показалось мне или нет. В чем состоял мой строго научный эксперимент? Я пялился на парней, да и все. С удивлением понял, что начал считать нескольких из них привлекательнее остальных, но той реакции у меня ни разу не случилось. Это открытие позволило мне вздохнуть спокойно и вернуться на тренировки, которые я забросил из-за боязни раздевалок и душевых.
Потом мне пришла мысль, что, может, я не ту возрастную категорию рассматриваю? И я стал пялиться на учителей. Один из них даже попросил задержаться после урока и спросил:
- Бенуа, ты ни о чем не хочешь поговорить?
- Меня зовут Мэтью, - поправил я, так как наконец-то сменил имя. – Но нет, спасибо за предложение. И кстати, клевая рубашка.
Нет, учителя тоже не пробуждали мои инстинкты. Но посмеяться и забыть не получилось. В первую же секунду, когда я снова увидел Дэйва, все вернулось. О, каких усилий мне стоило не превратиться в заикающегося идиота! Я твердил себе: «Это тот же Дэвид! Ничего не изменилось!» Но черта с два это было правдой! Мы никогда это не обсуждали, но я очень надеюсь, что он тогда не заметил моих корявых попыток флиртовать. Но моих обтягивающих маек и пирсинга в брови (вы хотя бы представляете, как сложно было этот пирсинг организовать?! Даже с разрешения родителей в моем возрасте дырявить себя было запрещено, так что пришлось обратиться к беспинципной сестре чувака из моей команды, которая училась на косметолога. Папа, увидев результат сказал только: “О господи”, мама не могла не отметить, что “Бенуа бы никогда…”) не заметить было невозможно. Дэйв сделал единственный комментарий:
- Тебе придется снять эту хрень.
- Как скажешь, - как мне показалось томно сказал я и задрал майку (что я говорил про жуткие навыки флирта? Убейте меня!).
- Ты тут случайно не подсел на траву, пока меня не было? Я говорю про это кольцо в лице, а то оставишь его вместе со скальпом на колючей проволоке.
Да, я все-таки поехал в лагерь, потому что перспектива еще одного лета метаний, страданий и тоски меня не прельщала.
Там я признался ему в любви. Ну, как признался…
***
Однажды вечером Дэйв позвал меня на стрельбище, хотя это было запредельное нарушение правил: младшим курсантам не давали в руки даже муляжи. Там он долго объяснял про технику безопасности, но мне уже не терпелось пострелять. Револьвер оказался неожиданно тяжелым, и моя стойка вместо впечатляющей выглядела перекошенной. Он подошел сзади и поправил положение рук, и я чуть сознание не потерял.
- Не прострели пол. Прицелься. Без разрешения не стреляй. – он одел на меня наушники, и вместо тишины я услышал громчайшую классическую музыку.
- Что это? – я сдернул наушники.
- Помогает мне сосредоточиться, - объяснил он. – Это Вагнер, если ты не понял.
- Если ты не понял! – передразнил я. – Ты иногда такой гомик.
- Не преуменьшай. Не иногда, а всегда. Стреляй уже. – он надел вторые наушники и встал к соседнему стенду.
Когда я попал, наконец, в тройку, он повернулся ко мне и улыбнулся, а я сказал:
- Я, кажется, люблю тебя.
Он снял наушники и спросил:
- Что?
- Я отстойно стреляю, - сказал я, быстро отворачиваясь.
- Брось, для первого раза отлично. Но не знаю, когда еще получится.
- Ну, если бы ты приложил к этому усилия, вместо того, чтобы шататься по лодочным сараям…
- Тровэйль, ты тронулся умом? Ты что, следишь за мной?
- Нет, просто беспокоюсь о твоем моральном облике.
- С моим обликом все в порядке, а если ты еще раз устроишь нечто подобное – отправишься домой. Понял?
- Да, сэр, - я снова повернулся к мишени и засадил пулю в самую…единицу.
***
Тяжело признать, но я стал жутко ревнив. Насколько жутко? Довольно-таки. Я всего лишь ревновал ко всему его отряду, любому человеку, который оказывался ближе, чем в двух метрах, любому, с кем он говорил по телефону…да что там, даже к женщинам! Это патология, знаю, но моей сдержанности хватало только на то, чтобы не устраивать сцен. Но остановить мечты об их скорой мучительной смерти ничего не могло. Если бы взгляды могли убивать, первым бы, конечно, пал Хорхе. Потому что, серьезно? Да он же даже ниже меня ростом! К счастью, этот лагерь устраивал такую муштру и тренировки каждый день, что времени на посторонние мысли оставалось немного, а то бы я точно или свихнулся или ввязался в драку с Хорхе. А так я только пару раз назвал его педиком (иронично, да?) и постарался, чтобы это прозвучало оскорбительно. В общем-то, лето закончилось ничем.
***
Следующим летом меня взяли в лагерь без всяких испытаний. И, как ни странно, я радовался и самому лагерю, а не только встрече с Дэвидом. Мне исполнилось 15, и я надеялся, что мне уже дадут разбирать автомат или будут обучать основам разминирования (ага, размечтался! Нам только показали принцип работы мин), но, к счастью, Дэвид опять проводил меня тайно на стрельбище. В последний вечер мы тоже были там. Когда патроны закончились, мы остались выпить контрабандное пиво, и Дэйв сказал:
- В следующем году я пойду в магистратуру в Коламбии или в Вест-Пойнт.
- Но тогда же… - я беспомощно оперся о стену.
- Да, - он кивнул и, наконец-то посмотрел прямо на меня. – на лето я, скорее всего, приезжать не смогу.
- А как же я?
- Чувак, ты уже почти взрослый. Думаю, я тебе больше не нужен.
- Нужен! Ты что, совсем слепой?! По-моему, уже всем в стране очевидно, что я люблю тебя. - ага, паника сделала меня решительным.
- Я тоже, приятель, я тоже.
- Да нет же! F*ck! Хватит уже приятелей!
- Я могу понять подоплеку…учитывая нашу историю…
- Заткнись! Ты не можешь со мной по-человечески поговорить?
(Да уж, очень романтичный разговор получался…)
- Так мне заткнуться или говорить?
- Не умничай!
- Не то, чтобы я ничего не замечал, но я, честно, думал, что это у тебя такой период, что тебя все, что движется…кхм…стимулирует.
- Вовсе не все! Да никто и ничего, кроме тебя.
- Вау, Мэтт, я не знаю, что и сказать.
- Знаешь! Скажи, что ты меня тоже любишь, и мы больше ни одного дня не проведем друг без друга, - это я шутил. Частично.
- О, да! Но я, серьезно, что-то удивлен больше, чем следовало бы.
Терять было больше нечего, и я сделал последний шаг.
- Потом предашься философским размышлениям, а сейчас – целуй меня.
- Ну, ладно.
Судя по тому, как быстро он согласился, он собирался чмокнуть меня в щеку, поэтому я действовал быстро и вцепился, что было сил. Знаете, как некоторые говорят: «Ради такого и умереть не жалко?» Я полностью это понимаю! Мне тогда было бы абсолютно все равно, если бы планета сошла с орбиты или нас поглотила преисподняя – я бы умер самым счастливым человеком в мире! Все, все банальности, которые вы слышали о таких моментах – это все оказалось правдой. Умножьте на тот факт, что я не надеялся, что это может случиться… В общем, я оказался очень несдержанным и эмоциональным человеком (какой сюрприз!), и мои стоны, наверное, можно было и в Мексике услышать. И самое удивительное, что Денни не сопротивлялся! С его стороны было очень предусмотрительно прижать меня к стене, потому что я мог в любое мгновение лишиться чувств. Все это происходило ровно до той секунды, пока я не засунул руку ему в штаны. Он тут же отстранился и, со слегка сбитым дыханием, сказал:
- А вот это уже лишнее.
- Пожалуйста. Я хочу…
- Вижу. Не буду отрицать очевидного, меня это тоже не оставило равнодушным, но ты должен притормозить.
- Почему?
- Тебе назвать все причины или хватит того, что меня упекут в тюрьму за это?
- Я никому не скажу.
- Не сомневаюсь, но – нет. И я не намерен об этом спорить.
- Нечего было и начинать.
- О да? По-моему, это было в точности то, о чем ты просил.
- Ну, можно я попрошу тебя о чем-то еще? – я попробовал поймать застежку на молнии его толстовки, но был остановлен и в этом.
- Остановись уже, человек-ураган. Мне следовало догадаться о таком темпераменте. Кому-то несказанно повезет.
- Вообще-то, этот «кто-то» - ты.
- Нет…к сожалению. О боже, что я несу? При тебе нельзя так говорить! И, ну-ка, срочно возвращаемся вверх!
Я недовольно проскользил обратно науровень его лица и триумфально провозгласил:
- Ты проговорился! Но ты прав, здесь может быть небезопасно. У тебя машина здесь на стоянке?
- Не верю, что произношу это… - Дэйв прижался своим лбом к моему. – Если не хочешь, чтобы это была наша последняя встреча в жизни, слушай меня внимательно.
- Я слушаю, - я положил его руку себе на талию. Ну, не совсем на талию…
- Господи! Как это могло произойти? Еще же 15 минут назад все было так понятно! Как ни печально, сейчас ничего не возможно. Я сказал, ничего! Прекрати хватать меня за задницу!
- Мне просто любопытно, - я нехотя отпустил его. – Никогда еще не хватал никого за задницы.
- Правда? Нахватаешься еще. Но пока тебе не исполнится 18, надо себя контролировать. Не должно быть ничего компрометирующего или двусмысленного, даже сообщений или записок. Мэтью, это серьезно. Любое неосторожное движение может разрушить мои карьерные перспективы полностью. И это еще самое лучшее, что может случиться.
- Но это так долго! А ты клянешься, что вернешься ко мне потом?
- Как ты верно заметил, это очень долго. Что угодно может случиться. Но я тебя умоляю, давай не будем устраивать драму, не надо ради меня чем-то жертвовать. Так что радуйся жизни и встречайся с ровесниками. Двое несовершеннолетних могут делать все, что хотят, при условии взаимного согласия. Уверен, тебе долго искать не придется.
- Ладно.
- Точно понял?
- Да. Я ухожу, раз ты такой недотрога, - я быстро поцеловал его на прощание и - отправился взрослеть.
========== Акт 3. Я могу выбрать отдельные опции или нужно брать весь гейский пакет? ==========
Всю старшую школу я по-страшному ботанил. В основном, потому, что не знал, чем занять то свободное время, что оставалось. Дошло до того, что мой GPA{?}[средний балл] стал 4.8. Вскоре после моего 16-го дня рождения отец ушел от нас. Нет, не в мир иной. Оказывается, даже такие дряхлые старики (ему было 65) пытаются устроить свою личную жизнь. Я не особо расстроился, но не понял, почему должен остаться жить с Камиль.
- Она просто умрет без тебя, - сказал Марсель, - Да, мы с тобой знаем, как с ней бывает тяжело, но ты – самое важное в ее жизни.
- Не слышал ничего нелепее. Это не я самое важное, а Сам-Знаешь-Кто.
- Ты несправедлив к ней. Она когда узнала про военную академию, чуть не свихнулась от страха за тебя.
- Да я, может, еще и не поступлю туда… - вот так мне стало ее жаль, и я остался.
Да, военная академия. Как выяснилось, что я иду туда? Дэвид позвонил и сказал:
- Через два года ты поступаешь в Пойнт{?}[Вест-Пойнт ( West Point) — высшее федеральное военное учебное заведение . Является старейшей из пяти военных академий в США.].
- Почему?
- Потому что тебе идет форма, - и прежде чем я успел начать глупо улыбаться, он сменил тон:
- Потому что я иду туда в следующем семестре, и потому что тебе неплохо было бы специализироваться в операционных исследованиях.
- Ну, ладно.
- Для справки: это была просто информация. Хватит уже соглашаться с каждым моим словом.
- Окей. Я не иду туда. Я же на самом деле всегда мечтал стать дизайнером.
- Чего?
- Одежды. Или нет, украшений! Ты же знаешь, как я обожаю золото и стразы.
Дэйв расхохотался.
- Красивый да еще и остроумный. Ты определенно осчастливишь какую-то девушку.
- Непременно. Как раз сегодня планирую осчастливить парочку селянок.
- Удачи! А теперь серьезно. Оценок твоих и спортивных достижений должно хватить, надо добавить пару волонтерских проектов и рекомендацию от члена Конгресса.
- Ого! Где я ее возьму?
- Давай подумаем, если начнешь за год до выпуска, ты должен все успеть. Напишешь сенатору штата, члену конгресса и вице-президенту - ну так, для подстраховки.
- Вице-президенту. говоришь? Мы не размениваемся по мелочам, ага?
- Да в этом нет ничего особенного. У меня была рекомендация от президента, конечно же.
- Конечно же.
- Привилегии генеральских детей, знаешь ли. Не волнуйся, я уверен, что скоро я достану приглашения на пару мероприятий, и если ты будешь целеустремлен и очарователен, у тебя будет сколько угодно рекомендаций.
- Постой-ка, это не такой завуалированный намек, что я должен буду с кем-то переспать?
- Ни в коем случае! По крайней мере, пока… Репутация – это наше все!
- Спасибо. Особенно за «пока». А что там с волонтерством? Дома для бездомных строить?
- Пойдет. Ты уже понял, что в ближайшее время я дома не появлюсь? В этом году у меня последний шанс поступить – потом я буду для них слишком стар, так что почти сразу после выпуска я отправляюсь на КБТ{?}[КБТ - кадетский базовый тренинг (Cadet Basic Training)].
- О, круто! Пришлешь фотки? В форме. Или без.
- Что за «без»? Имеешь в иду, в гражданском?
- Конечно, что же еще.
***
Наверное, нетрудно догадаться, о чем была моя единственная мысль в день 18-летия? Скорее всего, с родителями я вел себя, как полный урод, особенно, если учесть, что мне подарили машину (не новую, ясное дело, но с нашими доходами и это было роскошно). Но меня абсолютно ничего не волновало, кроме вопроса о том, когда же позвонит Дэйв. Сам я позвонить не мог. Во-первых, у него было весьма ограниченное определенное время на личные звонки, а во-вторых, хотелось убедиться, что он не забыл про этот самый важный день.
Но, конечно, он все помнил. В девять вечера я получил фото и почти сразу звонок.
- Дженкинс, где дикпики?! Локоть, серьезно? – вместо приветствия спросил я, падая на кровать.
- Я догадываюсь, что тебе и этого хватит.
- Возможно…подожди секунду. – я щелкнул камерой, и через мгновение Дэвид притворно возмутился:
- Мистер, вы ужасно прямолинейны! Угол съёмки немного поменяй, а впрочем… Заметно, как я краснею?
- Нисколько. Так что, мне до лета так и довольствоваться этим сексом по телефону?
- А кто тебе сказал, что будет какой-то секс по телефону?
- Но ты же чувствуешь себя обязанным теперь тоже отправить мне что-то поинтереснее локтя?
- Нет, не чувствую. Это жутко вызывающе и непристойно.
- Ну вот же! Уже началось! Все, как я люблю… Ну, так что: июль или август?
- Я буду на летнем полевом тренинге.
- Так нечестно! Ты обещал!
- Я завтра приеду.
У меня чуть сердце не выпрыгнуло.
- Что?!
- Я подумал, что нужно проверить твои документы для поступления и помочь подготовится к собеседованию.
- Я встречутебя в аэропорту, у меня теперь машина есть.
- Я прилетаю в 15:00.
- Я не опоздаю.
- Но у меня есть одно условие.
- Ну, что за черт! Почему я единственный в мире не могу позволить себе беззаботных отношений?
- Хорошо, я не приеду, и ты ищешь себе беззаботные отношения.
- Нет, ну, Денни…
- Ты в курсе, что это не мое имя?
- Это мое имя для тебя. Так что за условие?
- Ты все расскажешь родителям.
- Вот уж нет! – я принялся почти бегать по комнате.
- Успокойся. Так будет правильнее. Иначе они будут воображать себе неизвестно что.
- А так они будут воображать известно что!
- Мэтт, повзрослей уже. Можно подумать, они ничего не подозревают.
- Нет, конечно! Да я выгляжу большим гетеросексуалом, чем президент Лиги гетеросексуалов!
- Трудно оспаривать такой сильный аргумент. Но они еще два года назад спрашивали, не замечал ли я за тобой «странностей».
- Но ты же сказал, что нет?
- Я сказал, что им нужно с тобой об этом поговорить, а не со мной.
- Здорово!
- Так что?
- Конечно, я это сделаю! Как будто дожидаясь рождества три года, я в последний момент решу уехать в Оман!
- Молодец. Увидимся завтра. И, Мэтью, с днем рождения.
- Спасибо. Выезжай сейчас, чтобы не опоздать на самолет.
***
Это была бессонная ночь. Меня постоянно кидало от предвкушения встречи с Денни в ужас перед разговором с родителями. Я ведь надеялся, что мне никогда не придется им ничего говорить. В этом нездоровом ажиотаже я решил прояснить несколько технических деталей. Интернет, сначала выдавший пару полезных страниц, попытался утянуть меня в пучину разврата, теша моя самолюбие тем, что я мог с чистой совестью кликать «да» в ответ на вопрос «Вам есть 18 лет?». Но, знаете что, некоторые люди не знают меры, когда начинают обсуждать какой-то вопрос. Я тогда окончательно понял, что такое «слишком много информации», и решил не беспокоится по этому поводу. В конце концов, с Дэйвом мне нечего было опасаться.
А вообще, меня всегда мучил вопрос: как люди спят с незнакомцами? Как вынести, когда тебя даже просто лапает чужой человек с чужими руками, незнакомым запахом, который тебе совсем или почти не знает? Разве эта перспектива не тошнотворна? И, тем не менее, многие находят это очень даже неплохим видом деятельности. Это они ненормальные или со мной что-то не так? А вдруг я случайно обнаружил ту отличительную особенность клонов, которую все так долго и тщетно искали? Что, если мы физически не способны, например, на измену? Клонинговые компании добавят это в свою рекламную брошюру. Скажем, вот так: «У вас неверная жена? Клонируйте ее, и через пару десятков лет вы получите улучшенную версию, неспособную на измену! Предупреждение мелким шрифтом: наша компания не гарантирует, что клон будет любить и хранить верность именно вам».
В 6 утра я отключился, обложившись будильниками. В 12 я уже вскочил, привел себя в неотразимый вид и пошел искать Камиль. Она расчищала дорожку к калитке от мокрого снега и немного удивилась, увидев меня.
- Я думала, ты в школе.
- Нет, планы поменялись. Надо тебе кое-что сообщить, - я уже набирал номер Марселя, чтобы не пришлось повторять два раза. Когда он ответил, я поставил телефон на громкую связь. - Привет.
- Привет, совершеннолетний гражданин! Как дела?
- Отлично. Срочные новости: я гей. – после этого я отключил телефон и пошел к машине.
- Бенуа, сейчас же вернись! – потребовала Камиль.
- Он не вернется. А я, может, и да. Но не сегодня.
Сердце у меня так билось, что я серьезно опасался потерять сознание и влететь в ограждение шоссе, но, конечно, не остановился, чтобы успокоится. Были небольшие опасения, что Дэйв мог значительно измениться, но когда он появился в зоне прибытия (в которой я проторчал два часа, измучив всех постоянными вопросами, вовремя ли сядет рейс из Вестчестера), моё беспокойство рассеялось, я бросился к нему и даже без «привет» прямо-таки набросился и принялся целовать так, будто от этого зависела моя жизнь. В перерыве я выпалил:
- Я все еще тебя люблю, как видишь. Не получилось от меня отделаться.
- А я ведь все усилия к этому приложил, ага?
- Охренеть, ты такой клевый! Это новые мышцы? – я провел рукой по его спине.
- Так ты на 100% уверен? – Дэйв прикоснулся к моей щеке, чем вызвал новый раунд затяжных поцелуев, которые прервал только недовольный голос какого-то пассажира:
- Ради бога, отправляйтесь в мотель!
- Секунду, - прошептал я Дэйву и повернулся к возмущенному гражданину. - Эй, я ждал этого человека три года, так что идите на хрен!
- Да хоть 50, мы не обязаны на это смотреть!
Что бы я сделал в обычной ситуации? Как минимум, обложил бы его отборными ругательствами, но сейчас мне не хотелось терять ни секунды. Я взял Денни за руку и втащил его в первый попавшийся туалет, а там и в кабинку. Сумка мешала закрыть дверь, и пока я затаскивал ее, Дэйв спросил:
- И что это все значит?
- Ну, Денни, тут до города почти час ехать!
- Ты рассказал родителям?
- Конечно!
- Опиши-ка, как это было.
- Что за недоверие!
- Я жду.
За три секунды я передал весь разговор, если его можно так назвать.
- Плохой мальчик, - Дэйв схватил меня за ухо и вытолкал из кабинки.
- Прекрати! Мне не нравится эта прелюдия!
- Я тебе сейчас еще и отшлёпаю. Будешь знать, как формально подходить к моим требованиям.
- Ну, извини. Я могу как-то загладить свою вину? – я засунул руку ему под футболку и почувствовал, как бьется сердце.
- Конечно, можешь. Пошли. Где твоя машина?
- На бесплатной стоянке. Что мне сделать?
- Поздравляю. Вместо того, чтобы сейчас же поехать в отель аэропорта, мы поедем к твоим родителям.
- Нет!
- Тебе нужно поработать над долгосрочной памятью. Это было обязательным условием. И это просто мое любимейшее занятие – встречаться с твоими родителями и объяснять им, что я не собираюсь подсадить тебя на наркотики, заразить чем-то, принуждать к групповому сексу…что там еще?
- Ну, все остальное, вроде как, правда. Так ты со мной идешь?
- Краснеть, так вместе.
***
В машине Дэйв скинул мою руку со своего колена.
- На дорогу смотри. Ты наказан. Давай обсудим твою мотивацию для поступления в Пойнт. Что ты будешь писать в письме?
- Дорогие дамы и господа! Только от вас зависит моя дальнейшая судьба. Я должен быть с единственным человеком в мире, который оказывает на меня положительное влияние и может держать меня в рамках. А, кроме того, он дико сексуальный. Они посмотрят на тебя, скажут: «С этим невозможно спорить», и примут меня.
- Не паясничай. Но ты же не серьезно?
- О, абсолютно! Чувак, ты секси.
- Тоже мне, новости. Но ты ведь не идешь в академию только из-за меня?
- Конечно, иду! А это что, плохо?
- Это не может мне не льстить, но это как-то неправильно, ты, вполне вероятно, потом пожалеешь об этом.
- Даже не беспокойся. Я же вовсе не против всех этих военных штук.
- Если ты просто «не против», тебе будет непросто, ведь ты будешь с этим круглосуточно, как минимум, 4 года. Так что там еще?
- Хочу приносить пользу и защищать свою страну?
- Уже лучше, но не так в лоб. Можно еще немного добавить про твое происхождение, взросление, и как самодисциплина помогла тебе не сойти с правильного пути.
- Окей.
Когда мы подъехали к дому, я увидел машину отца.
- Черт, черт! Денни, может, не надо?
- Дыши. – он положил руку мне на плечо. - У них уже было некоторое время переварить информацию. И думай о том, что, что бы ни произошло, через час мы уже будем вместе в душе.
- Ну, зачем ты это сказал? У меня теперь в голове совсем пусто стало!
- Хорошо, я начну.
Родители сидели на кухне. Успокаивало то, что они не ругались и не рыдали.
- Добрый день, Марсель, Камиль, - Дэвид пожал руку отцу и поцеловал Камиль в обе щеки. Я отодвинул табурет к стене и сел к ним в пол-оборота.
- Дэвид, как здорово! – обрадовался отец. – Какими судьбами?
- Я… - начал было он, но Камиль перебила.
- Ты уже знаешь, что выкинул Бенуа?
-Сколько раз… - подскочил я.
- Молчи лучше! Я пока что твоя мать и буду называть тебя так, как хочу!
Дэвид занял третью сторону стола.
- Это, без сомнения, ваше право. Так что выкинул Бенуа? – он намеренно подчеркнул это имя, а когда я горестно застонал, показал мне средний палец за спиной.
- Ему взбрело в голову, что он гомосексуал, - сказала Камиль, и мне захотелось биться головой об стену от дикости всего происходящего.
- А это не правда?
- Что ты имеешь в виду? Но он же собирался в эту академию, на военные сборы, черт знает куда еще! Как все это совместимо?
- Ну, мне это не мешает, - сказал Дэйв. За этим последовала мертвая тишина, а потом отец осторожно спросил:
- Так ты?..
- О, да! На полную ставку.
Тут меня начал разбирать смех.
- А вы как бы не видите связи? – спросил я. – Откуда он здесь взялся посреди учебного года именно в этот момент?
Это было такое попрание многолетних устоев и раскол всех шаблонов, что Камиль закрыла лицо руками, видимо, чтобы глаза не вылезли из орбит, а Марсель смущенно кашлянул и сказал:
- А нам не следовало узнать об этом раньше? Намного раньше?
- А раньше нечего было узнавать. Я сам получил эту, хм, информацию относительно недавно. Не про себя, про Бенуа. Со мной-то все с самого начала было ясно.
- Может, мы могли и дальше оставаться в неведении? – поинтересовался Марсель.
- И я о том же! – вставил я.
- Это как-то нечестно, не думаете? И чтобы не вызывать лишних подозрений, я бы хотел сразу поговорить начистоту и ответить на все вопросы. Первое, что вы должны знать, мы встречаемся…вроде того.
Камиль, наконец, отняла руки от лица, оставив шесть красных полос от пальцев, и перевела взгляд с меня на Дэйва.
- И давно это продолжается?
Дэйв посмотрел на часы.
- Часа полтора.
- Это что, шутка такая?
- Нет, правда. Меня же в последние годы даже в городе не было.
- И как все так быстро произошло?
- Пф, быстро! Кому как! – воскликнул я.
- Я хотел сказать, что вам не о чем волноваться. – умиротворяющее сказал Дэвид. – Я позабочусь о вашем сыне.
- А сейчас ты не мог бы уйти? – процедила Камиль. – Нам нужно обсудить семейную проблему.
- Боюсь, что нет. И я бы не называл это проблемой. Так у вас есть вопросы?
- Ты разве не мог найти себе кого-то своего возраста?
- Видите ли… - начал Денни, но мне больно было наблюдать эти мучения, и я быстро подсел к столу рядом с ним.
- В общем так, он ни в чем не виноват.
- Прости, но в таких ситуациях ВСЕГДА виноват старший, - сказал отец.
- Он прав, - сказал Дэвид.
- Ни хрена! – я сжал его руку. – Я там был и знаю, как все происходило! Никто меня не соблазнял и уж, тем более, не совращал. Я просто люблю его, - мы посмотрели друг на друга, и мне стало все равно, как будет дальше развиваться ситуация с родителями.
- Мне кажется, мы тут всех смущаем. – Дэйв отодвинулся от меня. – Нам пора. Мэтью, тебе нужно взять какие-то вещи?
- Да. Я на пару минут. Ты тут в порядке будешь?
- Не сомневайся.
Видимо, они так и просидели молча, пока я не вернулся с сумкой.
- До свидания. Он завтра вернется.
- Нет, - помотал я головой.
- Послезавтра, - уточнил Дэйв. – Нам нужно поработать над заявлением и мотивационным письмом.
- Ну, конечно, - саркастически произнесла Камиль. – Постарайся вернуть его без видимых повреждений.
- Вы меня не слышали? Бенуа теперь - самое ценное в моей жизни, я не причиню ему никакого вреда.
- Денни, мы уходим, - я потянул его за рукав и не стал ни с кем прощаться. За дверью я прижался к нему.
- Ну, теперь-то все? Уже можно ехать предаваться непристойностям?
- О, да, определенно! Если, конечно, ты не хочешь парочку непристойностей уже в пути.
- Хочу, конечно!
- Отъезжай на стоянку за городским советом – там сейчас почти никого нет.
- Я пойму, что мне нужно делать?
- Ты очарователен! Тебе пока ничего делать не нужно.
***
В отеле мы провели часов сорок, причем, оказывается Дэйв ничуть не шутил, и мне, действительно, пришлось писать чертов черновик мотивационного письма! А обстановка для работы была совсем неподходящая, уж поверьте! И там же случилось то, что окончательно доказало, что я ничего не знаю об этом мире. И я сейчас говорю не о сексе. О котором я не буду говорить вообще. Кроме того, что недостаток опыта я компенсировал повышенным энтузиазмом. И того, что это было невероятно! С легкостью №2 в Топ-10 лучших дней моей жизни. Почему не №1? Ну, тут вмешался этот предварительный разговор с родителями и Большое Откровение…
Я с трудом продвигался к концу второго абзаца письма, когда Денни подошел и начал массировать мои плечи, потом наклонился и почему-то прошептал мне на ухо:
- Я тебе должен в чем-то признаться.
- Ну, наконец-то! А то я уже начал думать, что ты меня совсем не любишь.
- Даже не представляю, что могло привести тебя к такому выводу… Нет, я не про это… Черт, мне все-таки нужно бухло. Камень, ножницы, бумага?
- Алё, одному из нас нет 21.
- Значит, закажем в номер, - Дэйв зашел в меню отеля.
- А мы можем себе это позволить?
- Я на полной стипендии - привилегии офицерских детей, как видишь, мне особо некуда и некогда тратить карманные деньги, удачные инвестиции 7 лет назад, плюс такая мелочь, как трастовый фонд. Ты никогда не замечал, что я особо не бедствую?
- Так я удачно устроился? Купишь мне гоночный мотоцикл?
- Нет, конечно. Может, к выпуску… Ну у них и выбор! Окей, что здесь наименее ужасно?
- Так мы будем ждать, пока ты напьешься, или уже начнешь, а то я не знаю, чего ожидать.
- Начнем с того, что я никогда не был в Аргентине.
- Я так и знал! У тебя же даже ни одного фото оттуда нет! Ну, и где ты был? На реабилитации, в тюрьме или просто сбежал из дома?
- Значит, так ты обо мне думаешь? Нет, ничего подобного. Отцу удалось протолкнуть меня в суперсекретный проект по линии разведки.
- В 16? Прости мою подозрительность, но даже для тебя это слишком рано.
- В какой-то мере могу согласиться, но это могла быть единственная такая возможность в жизни, и упускать ее из-за каких-то формальностей… Впрочем, по документам мне было 19. Что здорово облегчало организацию досуга.
- Даже слышать ничего не хочу о твоём досуге! Но про остальное – да. Так что ты делал? Был под прикрытием в банде?
- Не путай отдел расследований и военную разведку. Мы полгода были на запрещенной территории, причем, близко к объектам удалось поработать только первые 7 недель. Потом наш вертолет сбили, что ни по каким расчетам не должно было случиться, просто физически не могло произойти из-за практически нулевых технических возможностей…черт, я не знаю, как их назвать, противника? Нет, пожалуй, наблюдаемых. Короче, они сбили вертолет, который приблизился ночью. Три человека погибли, а нас, остальных, отправили на четыре месяца в какую-то дыру дожидаться транспорта домой. Вот это было испытание! Я помню постоянный холод и скуку, особенно в начале – там только и оставалось, что испанский учить. Потом, несмотря на запрет, мы все-таки выбирались из лагеря. В какой-то момент мы наткнулись на оружейный склад…ну как, наткнулись, мы почти точно знали, где он должен был быть…и жизнь стала намного занимательнее. Но один человек все равно застрелился, а еще один – пропал без вести.
- Это где-то в Южной Америке? Если вы были в горах, там, действительно, холод, и низкий технический уровень «наблюдаемых»…
- Не совсем…
В дверь постучали. Дэйв обернулся полотенцем, открыл, сказал «Спасибо, Алан» и вернулся с бутылкой и двумя бокалами.
- Откуда ты знаешь этого чувака? – честно, я не хотел этого говорить, но как-то само вырвалось.
- Кого, Алана? Точно не помню, кажется, я его трахнул в кладовке, пока ты спал. Тебя устроит такой ответ?
- Извини, - я попытался быстро сменить тему. – Ты неправильно понимаешь значение слова «бухло». Под ним подразумевается крепкий алкоголь, предпочтительно дешевый, но иногда и пиво. А это что? Шато Блан д’Адор Сирк 1846 года?
- Это набор слов какой-то… Хотя… Шато Блан звучит, как коробочное вино за 5 долларов. Нет, до этого я еще не опустился, а до 1846 года не дорос. А что, хороший был урожай?
- Можно ты не будешь задавать такие вопросы человеку, который, кроме пива, в своей жизни ничего не пил?
- Так тебя еще развращать и развращать…
- Да, так что нельзя терять ни минуты. Только одна просьба: можно я не буду разбираться в вине? Вообще, из всего гейского мне нравится только спать с мужчинами, остальное – так себе. Или нужно брать весь пакет?
- Нет, можно выбрать опции. На, не разбирайся, пей, - он протянул мне бокал.
- Роскошно! Мой первый алкоголь не прямо из бутылки или банки. Хочешь, я начну говорить с французским акцентом?
- Почему бы и нет? Так что, месье, какие у Вас первые впечатления от той части «гейского пакета», который Вы решили приобрести?
- Что, в наше время уже недостаточно стонов и восклицаний «О да, еще!»? Нужно еще и бланк отзыва заполнить? Хм…а эта штука отличается от пива.
- Глубокое и тонкое наблюдение, - Дэйв уже наливал себе второй бокал. – Возвращаясь к нашему разговору… Это не Южная Америка. И пообещай, что это останется тайной, иначе я тут же попаду под трибунал и в тюрьму на 25 лет…в лучшем случае.
- Обещаю, а то тоже придется узнавать государственные секреты, выдавать их кому-то и надеяться попасть с тобой в одну тюрьму.
- Ты понимаешь, что за 9 лет мне и в голову не пришло кому-то об этом рассказать? Но тебе я доверяю, как никому больше.
- И я очень за это благодарен, - голова уже приятно кружилась, и я посчитал, что в этот момент вполне уместно поцеловать его руку.
- Ты такой странный, - Денни посмотрел на меня как-то по-новому. – В хорошем смысле этого слова, да, черт, ты настолько смелее меня! Нет, не возражай! У меня бы не хватило смелости сказать все, что ты сказал мне тогда, в лагере. И с твоими родителями… Я же своим так ничего и не сказал.
- И это после твоего спича о честности?.. – я не мог не чувствовать некоторое разочарование.
- Ну, у меня ситуация несколько другая была… Не оправдание, знаю. Но мне просто хотелось, чтобы это как-то само случилось и, желательно, в мое отсутствие, поэтому я попросил сестру как бы невзначай «слить» информацию. И она провернула все прекрасно! Просто однажды за ужином, когда отец спросил, куда я исчез, она сказала: «По-моему, они с Адамом в поход ушли. У них там годовщина или что-то типа того». И когда отец поинтересовался, годовщина чего, она как ни в чем не бывало ответила: «Отношений, чего же еще. Упс… А вы не знали? Ну, теперь знаете. Передайте соль». На следующий день отец спросил: «Так нам не ждать новую миссис Дженкинс?». Я ответил, что, определенно, нет. Потом он спросил, не собираюсь ли я познакомить их с Адамом, на что я ответил отрицательно, объяснив, что это все равно только до осени. Он вздохнул с облегчением. Больше мы на эту тему не говорили.
- Со мной, по крайней мере, им знакомиться не нужно. Хотя они могли уже забыть, что рядом с тобой всегда ошивался некий Мэтью.
- Ты мне так нужен, - Дэйв притянул меня ближе к себе. – Временами я сожалею, что люди несправедливы к тебе, но потом я думаю: никто не знает и не видит тебя так, как я, это как будто ты принадлежишь только мне.
- Никакого как будто. Я только для тебя.
- Вот это я и имею в виду! Люди так не говорят! Они все время от чего-то страхуются! Знаешь, прямо читается такая мысль: «Ты вполне ничего, но вдруг подвернется кто-то лучше? Пока сойдет, но давай друг к другу сильно не привязываться. Без обид». А что плохого в обидах? Лучше ничего не чувствовать? Ходить вокруг, подбирая правильные слова?
- В это Мерло Гламур что-то добавляют? – спросил я. – Если да, спасибо им за это, мы с тобой так не разговаривали лет 10.
- Не может быть!
- Может. В основном, это были разговоры по делу или, наоборот, без смысла. Или о политике, или о дискриминации.
- Почему ты меня не остановил? Почему просто не встряхнул и не сказал: «Дэйв, что ты несешь? Какой во всем этом смысл? Все, что нужно, уже перед тобой!»?
- Хм…помнится, я примерно так и сделал. Но, знаешь, всему свое время. У меня есть подозрение, которое я изо всех сил отпинываю: если бы я тебя уломал тогда, это бы довольно быстро закончилось.
- Да, в подростковом возрасте все меняется по пять раз на дню.
- Ну ты и болван! Я не про себя, а про тебя! Ты был не готов ко мне тогда. Спасибо, что вместо того, чтобы из вежливости переспать со мной и постепенно удалиться, ты взял время на раздумье.
- Я дал время на раздумье тебе.
- Если тебе так хочется думать… Об этом даже спорить не стоит.
***
Каким-то образом мы оказались в кровати, а бутылка опустела. Мой первый бокал так и стоял немного недопитым. За окном было уже полностью темно. Дэйв сидел, а я лежал головой на его бедре и смотрел в слегка кружащийся потолок.
- Как я теперь уеду? – он расслабленно гладил мою грудь.
- Протрезвеешь и уедешь. – стараясь не отрываться даже на секунду, я ногой выключил лампу.
- Пожалуйста, не бросай меня, - совсем тихо сказал Денни.
- Ты что, совсем ненормальный? Я слишком долго тебя ждал. И вот еще что. Не смей завтра сожалеть или смущаться из-за того, что сегодня наговорил. Со мной можно все. Со 100-процентной и неотзываемой гарантией, что я все пойму правильно. Даже когда ты этого не хочешь.
Сначала я почувствовал, как он покрылся гусиной кожей, а потом услышал:
- Я тогда был Там, в Европе. Если точнее, сначала на территории Италии, потом в Германии. Там живут люди, и их довольно много. Они построили настолько странное государство, что ты и представишь себе не можешь. И мой отец работает во всем этом. Он каждый день встает, пьет свой кофе, принимает настроенный на определенную температуру душ, идет в свой кондиционнирванный кабинет и начинает рабочий день, который заключается в том, чтобы отслеживать, как люди живут там, сбившись в кучу и решает, какую еще подачку им кинуть, чтобы они вдруг не передохли все от гриппа или засухи.
Я не стал задавать никаких вопросов. Это было настолько невероятно, что явно было правдой.
- Вот это я понимаю потерять невинность. И что нам теперь делать с этой информацией?
- Не знаю, Мэтти, пока не знаю. Но делать явно что-то нужно. Там все-таки… Когда я начинаю думать об этом, мне кажется, у меня голова разорвется. И я должен рассказать тебе больше, но не могу. Все, я на нуле.
Мы легли лицом к лицу.
- Я еще никогда ни с кем не спал, - вдруг понял я. – Ведь точно! Максимум, с кем-то в многоместной палатке в разных спальных мешках.
- Тогда у меня есть для тебя пара советов. Сегодня тебе, конечно, хочется, чтобы мы уснули в объятиях друг друга и всякое такое. Можно и попробовать, но хочу предупредить, что в большинстве случаев это жарко и неудобно. И еще плохая идея любоваться, как кто-то мило спит, пока у тебя самого затекает шея или рука.
- Ничего, я рискну.
***
Утром я проснулся от того, что выспался, и в ужасе скинул одеяло. И да, конечно, Дэйв уже сидел в кресле в спортивном костюме, листая планшет.
- Черт, который час? Сколько времени я потерял? Почему ты меня не разбудил?
- Потому что ты спал, как убитый. Видимо, переизбыток впечатлений. А я тут сижу и беспокоюсь о ресурсах планеты.
- Каким образом?
- Я уже сорок минут назад вернулся с пробежки, но не иду в душ, потому что очень неэкономно идти туда не вместе.
- Точно.
***
За завтраком (я был такой голодный, будто не ел неделю) Дэйв спросил:
- Что ты думаешь о том, чтобы жить со мной в кампусе?
- А что, мы рассматривали какие-то другие варианты? – я пошел за добавкой бекона. Да, мы решили выйти в свет на полчаса.
- Но я не могу этого обещать, - уточнил Дэйв, когда я вернулся. – В любом случае, разве ты не хочешь подумать об этом?
- Нет.
- Это будет очень много времени вместе.
- Очень на это надеюсь.
- Бытовые проблемы…
- Денни, не сгущай краски. Мы не собираемся пожениться и жить в особняке, устраивать барбекю для соседей и рассуждать о проблемах с прислугой. Это всего лишь чертово общежитие! Там слишком аскетично, чтобы задумываться об удобствах или неудобствах проживания. Ну, что там есть? Стол и две кровати?
- Двухярусная кровать, - поправил меня Дэйв, утаскивая с моей тарелки пару полос бекона.
- О! – я на секунду задумался. – Это может стать проблемой. Хотя, нет, проблема решена: я буду сверху. Мне же можно выбирать на правах вновьприбывшего?
- Ты осознаешь, насколько ты спонтанно-непристоен?
- Нет, это же спонтанно. В общем, я уверен, что я прекрасный сосед по общежитию. Что ты так на меня смотришь? Это правда.
- Я, кажется, уронил карту от номера.
- Да нет, вот же она. Ах, в этом смысле…
Не думаю, что это стоит повторять в обычных условиях, но за поздним завтраком в загородном отеле посреди недели, не в сезон – вполне может пройти безнаказанно. В данном случае только одна старушка через три столика спросила, все ли со мной в порядке, и я показал ей окей. Потом Денни, как ни в чем не бывало, сел обратно и допил сок.
- Еще пара полок и гардероб. В комнате. Кстати, столов тоже два. Тебя устроят такие условия?
Я только кивнул.
***
Днем я снова засел за пытку под названием «мотивационное письмо», но моей сосредоточенности хватило только на пару предложений. Потом я начал украдкой бросать взгляды на Денни, и это зрелище было настолько интереснее того, что я писал, что я решил запечатлеть его.
- У современной молодежи явные проблемы с концентрацией внимания, - прокомментировал он. – Что ты делаешь?
- Сделаю миллион снимков тебя и открою свою концептуальную персональную выставку. Вот видишь, у меня пробуждаются артистические задатки. Мы так оглянуться не успеем, как я уже буду выщипывать брови и печь маффины.
Дэйв, прищурившись, посмотрел на меня.
- По-моему, с твоими бровями все в порядке, а маффины ты никогда не будешь печь, это противоестественно в твоем случае. – но через пару минут он произнес то, что заставило меня содрогнуться:
- А вот депиляция понадобится.
- Что?!
- Можно, конечно, и бриться, но это гораздо чаще и, в конечном итоге, дольше.
- Ты серьезно?
- Абсолютно. Кстати, в академии советую тебе сосредоточится на плавании. Там никому и в голову не придет задавать лишние вопросы по поводу идеально гладкой кожи.
Минут через пять Дэвид снова взглянул на меня, а я все так и сидел, буравя его взглядом исподлобья. Он тяжело вздохнул и отложил планшет.
- Ты прекрасен такой, как есть, и все такое, и не обязан прислушиваться к моим пожеланиям, но я бы на твоем месте не стал сразу говорить нет.
- Я говорю нет. Что теперь? Ты меня бросишь?
- Из-за волосатой груди…если это можно так назвать? Нет, конечно. Просто иногда нужны компромиссы. Я тоже готов прислушаться к пожеланиям. Ну, что мне сделать?
- Так нечестно! Ты идеален!
- Ты настолько обезоруживаешь меня такими высказываниями, что я готов простить тебе все.
- Буду знать. Но, Денни, это же, черт возьми, наверное, невероятно больно.
- Что?
- Депиляция.
- Серьезно? – он только хмыкнул и покачал головой, - Я даже не буду на это отвечать, чтобы не скатиться к вульгарностям. И вообще, сосредоточься, через полчаса я проверю твой черновик.
***
Семь часов, наверное, пятьсот фото (которые должны были мне помочь продержаться до следующей встречи) и много чего еще спустя, я отвез Дэйва в аэропорт. Перед паспортным контролем я так вцепился в него, будто тонул.
- Денни, неужели ты не можешь прилетать каждые выходные? Ты же можешь себе это позволить.
- Не так все просто. Со следующего года я хочу взять вторую специальность, и нужно срочно выбирать: сравнительная политология или все-таки исследование иностранных государств. Это повлечет за собой серьезные изменения в учебном плане, что-то нужно сдавать экстерном… Короче, куча работы. Не говоря уже о том, что увольнение вообще чёрта с два получишь.
- Но хотя бы приблизительно, когда?
- У меня есть идея. Почему бы не приехать тебе?
- Отличная мысль, если не считать того, что она не очень-то выполнима.
- Вполне себе. В марте будет открытый уикэнд, ну да, обычно туда приезжают за год до поступления, но… Может, тебе захочется остаться на ночь, чтобы ознакомится с достопримечательностями Вест-Пойнта…
- Я, определенно, попробую.
- Рад слышать. Мне пора. А ты тут не делай глупостей, окей?
- О чем ты? Я настолько законопослушен в последнее время, что директор школы уже забыл мое имя.
-Я тебя обожаю. Все было круто.
- Да, вполне ничего. Но хрен тебе, а не депиляция. Я не позволю инквизиции с воском наперевес приблизиться ко мне.
Сколько я продержался на деле? Шесть недель. До 11 марта. 13 марта в Пойнте был открытый уикэнд.
***
Из аэропорта я поехал домой, радуясь, что в час ночи не придется встречаться с Камиль. Но она сидела в прихожей, явно дожидаясь меня, а не просто страдая от бессонницы. Не было никакой возможности обойти ее или проигнорировать, поэтому я прислонился к стене и сказал:
- Ну, привет. Ты так и сидишь со вчерашнего дня?
- Представь, нет. Дэвид написал, что ты скоро будешь дома.
- Вот как? Спасибо ему.
Камиль сидела на нижней ступеньке лестницы. Она пододвинулась и похлопала по месту рядом с собой.
- Присядь.
- Спасибо, я постою.
- Нини, тебе не обязательно так себя вести, - это имя, которым меня не называли лет с 6, тот факт, что Камиль перешла на французский, да и говорила почти по-человечески: без раздражения или вселенской усталости – почти заставили меня броситься ее обнимать или разрыдаться. Почти.
- А что мне сделать? Убраться из дома? Это может подождать до июня?
- Просто поговори со мной.
- Мы что, стали говорящей семьей?
- Мы всегда были говорящей семьей, пока ты не замолчал.
- Так теперь и это моя вина? Может, вы и развелись из-за меня?
- Нет. Из-за меня. – Камиль поднялась, закуталась в плед и встала рядом со мной, тоже отперевшись о стену. Ей приходилось смотреть вверх, чтобы заглянуть мне в глаза. - Бенуа я в таком возрасте не видела.
- Если ты опять об этом, я уйду.
- Подожди! Почему ты такой эгоист? Ты хочешь быть взрослым? Так веди себя подобающе! Пора заметить, что твои родители – тоже люди! Неужели я не могу поделиться своими тревогами и переживаниями? Ты хоть представляешь, каково это, когда тебя в течение двух дней заставляют все бросить и переехать в полную неизвестность? Нам даже не разрешили доехать до Бенуа и вылететь оттуда! И мы сидели в Атланте и ждали его день за днем. Потом ездили от аэропорта к аэропорту, потому что дозвониться было невозможно. Часами и днями стояли в очередях за информацией, едой, лекарствами… И еще год после этого отправляли запросы, куда только возможно. Все без результата! Мы нашли всю сборную, кроме него. Он не погиб в самолете. Это случилось Там. Они сказали, что сидели вместе, а потом он отошел куда-то с двумя незнакомцами и больше не вернулся. Этого бы не случилось, если бы мы были вместе! Это моя вина, понимаешь?
- Глупости, мам. Конец света был вокруг. Были бы вместе, может, никто бы из вас сюда не добрался.
- Да нет же! Я на все крупные соревнования приезжала поддержать его, может, я была даже чуть-чуть помешана на этом, а тут решила, что пора заняться своей карьерой, и пошла на трехдневный бухгалтерский семинар, будь он проклят!
- Все равно не понимаю, в чем тут твоя вина. Так ты можешь заявить, что все те города и страны погибли из-за тебя. И вообще, не факт, что Бенуа не жив.
- Но как это может быть?
- Ну, что мы знаем о произошедшем? Они говорят, что вся территория стала непригодна для жизни и все еще опасна даже просто для посещения, но это же ерунда какая-то! Там что, везде ровное заражение и абсолютно все разрушено? С трудом верится. А если кто-то выжил, они могут добыть себе кучу ресурсов. Так что, может, Бенуа там еще и племя постапокалиптическое возглавляет.
- Ох, почему ты не можешь быть таким всегда?
- Потому что я тоже человек, хоть и клон. Но некоторых я устраиваю и такой.
- Меня, например, - Камиль посмотрела на меня и даже улыбнулась. – Боже мой…Дэвид Дженкинс! Кто бы мог подумать!
- Сам не верю, - я вздохнул и, кажется, тоже начал по-дурацки улыбаться. – Только ты же не думаешь, что я вдруг начну с тобой это обсуждать?
- Не дай бог! Иди уже спать и только попробуй и завтра школу прогулять.
- Нет, конечно. Теперь-то я, как никогда, буду работать на академию.
У себя в комнате я отправил Дэйву сообщение: «Из-за твоего доноса мне пришлось поговорить по душам с Камиль. Спасибо, конечно». Но, немного поразмыслив, я отправил еще одно: «То есть, спасибо. Без сарказма. Немного скучаю» Я не отрывал взгляд от экрана, пока не получил ответ: «А мне очень тебя не хватает. Тут мной никто не восхищается ☹»
========== Акт 4. Это было непростительно, сэр! ==========
Накануне отъезда в Вест-Пойнт обнаружилось, что отец едет со мной. Это привело меня в бешенство.
- Какого черта?! Зачем со мной тащиться?
- Конечно! Большинству поступающих по 17 лет! Я-то старше!
- На пару месяцев, - на Камиль мои крики не произвели никакого впечатления. – И мы все знаем, зачем ты на самом деле туда едешь, так что не истери.
- Тем более! Мы столько не виделись! Неужели нам нельзя пару часов побыть вдвоем, без сопровождения?
- Нет, - твердо сказала Камиль. – Если ты не докажешь, что действительно едешь туда учиться, отправишься в ближайший колледж.
- И как это, интересно? Я вообще-то совершеннолетний, так что давайте посмотрим, как вы меня остановите, - я хотел уже уйти, хлопнув дверью, но Марсель тихо сказал:
- Камиль, пора.
- Ну что ж, - печально вздохнула она. – Я никогда так не делала, но, видимо, пришло время… Не доводи меня, у меня слабое сердце.
- Когда это обнаружилось? – я передумал уходить и сел на подлокотник кресла.
- Когда надо, тогда и обнаружилось.
- Это вообще правда? – я перевел взгляд с нее на отца. Он отвел глаза.
- А ты хочешь проверить?
- Да что за несправедливость!
- Почему? Я съезжу с тобой, это, я надеюсь, успокоит нас с твоей матерью, а ты, если поступаешь, становишься совершенно свободным человеком… Если не считать строжайшей дисциплины, кучи правил и обязательного контракта на службу еще 5 лет после выпуска… Хм! А может, эта академия не такая уж плохая идея?
- Я то же самое вам говорю! Мне нужна дисциплина. Ну, можно мы тогда хотя бы прямым рейсом полетим? Без обид, пап, но иначе это будет передозировка общения.
***
Дэвид встретил нас практически у ворот. В форме. Я первый раз увидел его таким не на фото и несколько лишился дара речи. Но он взял инициативу на себя.
- Доброе утро, мистер Тровэйль, сэр! Рад вас видеть, - это прозвучало почти искренне. Они пожали друг другу руки, а потом он пожал руку мне. Серьезно?! В то время, как я, наверное, выглядел, как эти наркоманы, которые начинают трястись и даже исходить слюной при виде своего наркотика. Прелестнейшее зрелище! И при этом он с совершенно серьезным лицом жмет мне руку! Нет, не то что я думаю, что при отце стоило позволять себе что-то иное, но… Короче, я окончательно запутался и, наверное, даже не сказал «привет».
Я немного пришел в себя во время экскурсии по территории, потому что это, и вправду, было впечатляюще.
Когда мы, задрав головы, смотрели на Кадетскую часовню, я почувствовал руку в заднем кармане джинсов. Денни подмигнул мне и одними губами произнес «привет». Я мотнул головой куда-то за толпу, но он только покачал головой и через пару секунд уже отодвинулся от меня. Но в следующие полчаса мне пришло сообщение: «Это все закончится фильмом и речью Суперинтенданта в Большом Зале. Смотайся оттуда. Буду ждать тебя неподалеку».
Это меня значительно приободрило, но высидеть хотя бы первые пять минут фильма было весьма трудно. Так что я прошептал Марселю: «Я в туалет, держи место» и выбрался из зала. Дэйв уже ждал снаружи, но сделал шаг назад, когда я бросился к нему.
- Не здесь. Придется бежать. Ну что, Кёрк, за сколько вы пробегаете 500 метров? – и он сорвался с места. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не сильно отстать. У какого-то здания он приложил пропуск и протащил меня внутрь. Невероятно! У него почти не сбилось дыхание!
- Экскурсия по общежитию, оно же - казарма. Этот тур включает в себя только одну комнату на третьем этаже. Лифта нет. Все помогает укрепить мышцы и силу воли.
Когда мы ворвались в комнату, я был немало удивлен, увидев там какого-то чувака в очках, который что-то чертил за столом. Ни теряя ни секунды, Дэйв скинул с нижней койки книги, попутно говоря:
- Шварценбахер – Кёрк, Кёрк – Шварценбахер. Будьте знакомы. Шварценбахер, выметайся.
- Вот еще! У меня через час зачет по защите критических точек инфраструктуры. Как, впрочем, и у тебя.
- Йохан, вон! – Дэйв уже расшнуровал ботинки. Я был в некоторой растерянности. Йохан закинул ноги на стол, видимо, обозначая свою решимость не сдавать позиции. Тогда Дэйв поднялся.
- А знаешь что, оставайся. Мы не против, - и я и оглянуться не успел, как уже лежал на невероятно жестком матрасе, а Дэйв расстегивал на мне ремень.
- Черт тебя побери, Дженкинс! – его сосед за секунду сгреб свои бумаги и выбежал в коридор.
- Дверь закрой! – крикнул ему вдогонку Дэвид. – Или, как хочешь.
- А если бы он не ушел? – поинтересовался я.
- Шварценбахер-то? Куда бы он делся… В любом случае, мне было уже все рав… - Дэйв не договорил, потому что как раз стащил с меня футболку. Он на секунду замер, потом улыбнулся и первый раз с момента встречи поцеловал меня.
- Никогда, значит? – он провел рукой по моей абсолютно гладкой груди и животу. – Ну, и как оно?
- Я чуть не сдох! Никогда больше.
- Ну, конечно… Вот, черт! Так бы и облизал тебя с ног до головы, да времени нет.
- Ты ужасный извращенец, ты это осознаешь?
- Ага.
***
Когда (слишком скоро!) мы вышли из комнаты, Йохан сидел в коридоре неподалеку.
- Спасибо, чувак, - Дэвид потрепал его по волосам, за что получил пинок по голени.
- Я буду шафером на вашей свадьбе?
- Обязательно. И крестным наших детей.
- А он, и вправду, ничего.
- F*ck you.
На этой торжественной ноте мы удалились, и я понял, что так и не произнес ни слова при Шварценбахере.
- Не обращай внимания. Суровая армейская коммуникация. А вообще, он гений, или близок к этому.
- Он не будет задавать тебе лишних вопросов?
- Нет, конечно. К тому же, он тебя, в некотором роде, знает.
- Ни за что не поверю, что ты говоришь обо мне со своим соседом по комнате.
- Без остановки… Нет. Но мне пришлось немного его просветить, чтобы добиться сотрудничества во время наших с тобой сеансов связи. Я, кажется, забыл упомянуть, что он в это время где-то в комнате. Не беспокойся, он меньше всего хочет подслушивать, поэтому врубает наушники и/или запирается в душе.
Мы вышли на улицу.
- Ну что, пробежка обратно? Отдам тебя, где взял.
Когда я пробрался на свое место в зале, отец возмещено прошептал:
- Ты все пропустил! Где ты был?
- Библиотеку осматривал.
- Мы еще поговорим о твоем поведении, - пригрозил он.
- Хорошо, - я зевнул. В темном зале быстро потянуло в сон.
***
Скоро выяснилось, что мое заявление приняли, и пришлось готовиться к собеседованию. Я считал, что это лишнее, так как, в основном, я буду говорить то же самое, что писал в эссе, но Дэвид был другого мнения. Он провел со мной пять ЧАСОВЫХ видеозвонков, заставляя убедительно отвечать на кучу вопросов. Чувак был неумолим и ненасытен. Если бы не поощрительный сегмент в конце каждого разговора, я бы уже давно притворился, что у меня навсегда пропал интернет. Собеседование я прошел, но понял, что подготовка была не зря, потому что там, и правда, задали вопрос, что я сделаю, если увижу, что мой товарищ списывает на тесте. Мой изначальный ответ про командный дух и поддержку был неправильным (правильный ответ: безбожно доносите! Только называйте это «нетерпимостью к мошенничеству»).
Думаете, на этом все? Ничего подобного! После того, как я показал Дэвиду письмо о зачислении, он сказал только:
- Что ж, вот теперь можно начинать готовиться.
- К чему? Всё, меня приняли!
- Тебя допустили к зачислению. Значит, впереди еще физ. оценка, День П и Казармы. Я смогу быть спокоен только когда увижу тебя на финише последнего Марш-броска. Начнем с самого простого. В обращении к старшему по званию или курсу ты можешь использовать только 4 фразы: да, сэр; нет, сэр; я не понимаю, сэр; это было непростительно, сэр.
- Это серьезно? Про непростительно? Нельзя сказать просто «извините»?
- Кадет, что тебе непонятно?! Твой стандартный ответ должен был быть: «Я не понимаю, сэр!»
- И незачем так орать, - мне пришлось даже сдернуть наушники, чтобы не оглохнуть.
- Ты так будешь рассуждать на поле боя?! Ты будешь обсуждать приказы и тупить? Тебе не нужно рефлексировать, ты должен выполнять приказы. Все! Понятно?
- Да, сэр, - ответил я, только чтобы больше не слышать, как Дэвид говорит этим странным тоном. Мне не нравилась эта ролевая игра. Но это было только начало. В ту ночь я уснул, повторяя: «Сэр, вновьприбывший кадет Мэтью Кёрк рапортует Кадету в красном поясе первый раз, как приказано». К следующему звонку я получил еще и домашнее задание: я должен был посмотреть видео об экзамене по физ. подготовке, сделать все этапы и сообщить результаты. Успел я не все, за что получил страшнейший нагоняй, к которому, как ни странно, присоединился ещё и Шварценбахер! Я в полном ступоре смотрел, как они оба орут на меня в камеру. Потом Йохан внезапно сказал:
- По-моему, на первый раз хватит. Как ощущения?
- Что это было? Вы ненормальные?
Они обменялись взглядами и дьявольски расхохотались.
- Он еще ничего не понял, - сказал Дэйв.
- Он еще невинное дитя, - кивнул Йохан. – Чувак, с тобой, минимум, первые полтора месяца никто по-другому не будет разговаривать.
- С ним – так целый год, - оптимистично сказал Дэйв.
- Что, у кого-то есть свое мнение по любому поводу? – поинтересовался Шварценбахер.
- Да еще и непробиваемое упрямство, - не без гордости сказал Дэйв.
Йохан присвистнул.
- Ну что ж, начинай тренироваться драить пол и унитазы.
- Я спорю только с очевидными глупостями, - не согласился я.
- Тебе еще не положено знать разницу между очевидной глупостью и приказом командира, - сообщил Дэйв. – 50 отжиманий. Сейчас же!
- Oh f*ck off! У меня еще полтора месяца! Обязательно превращать их в пытку?
- Если ты еще не понял, тебе предстоят 4 таких года, так что заткнись, поглубже засунь свои соображения о том, что нужно, а что нет, и слушай меня.
- Да, сэр. Можно уже вольно на сегодня?
- Окей. Что у тебя?
- Скучаю.
- Ну, это ясно. Одну секунду… Шварценбахер – наушники, пожалуйста.
- Восхитительно! Такая прямолинейность, такая простота нравов! – воскликнул Йохан. – Если бы я сказал Таре или даже просто при ней хоть сотую часть того, что вы тут друг другу говорите и кричите, меня бы давно не было в живых.
- Да, женщины – слишком сложные создания, - согласился я.
- О, давай послушаем твое экспертное мнение на этот счет, - усмехнулся Дэйв.
- Что за недоверие? Я только последние пять лет не встречаюсь с девушками. Между прочим, я пользовался успехом.
- Почему-то я в этом не сомневаюсь, - заметил Йохан. – Я вообще не понимаю, что ты делаешь с этим стариком? – он пихнул Дэвида в плечо. – Разве нельзя было кого-то получше найти?
- А разве в этом мире есть кто-то еще?
- Ох, держите меня! – Шварценбахер прижал руки к груди. – Это так мило, что меня вот вот стошнит фиалками!
- Может, я пойду, а вы вдвоем поговорите? – спросил Дэвид.
- Не будем показывать пальцем, но, кажется, кое-кто ревнует. Ой, все, мне пора убираться. – он скрылся из кадра, сообщив напоследок:
- Я еще должен начистить свою саблю.
- Что ж, приятного вечера! – пожелал я ему.
- Это не эвфемизм. У нас, действительно, есть сабли, и этот бездельник, на самом деле, все еще не отполировал свою.
В доказательство на заднем плане появился Шварценбахер, размахивая саблей.
- А у вас весело, - не мог не отметить я. – Даже жаль вас разлучать в следующем году. Йохан резко опустил свое оружие и оперся об эфес.
- Ты все еще не сказал ему?
- Что? – с опаской спросил я.
- В следующем году Шварценбахер решил переключиться на мужиков, так что я ухожу к нему.
- Весьма польщен, - хмыкнул Йохан. – Но, по-моему, это серьезный вопрос.
- Я бы сказал в День П, чтобы не расстраивать никого заранее. Но что уж теперь… Мы не сможем жить вместе. По крайней мере, в первый год.
- Но почему? – я почувствовал, как от разочарования, кажется, даже начало щипать в глазах.
- Потому что плебеям неподобает делить жилье с господами, - пояснил Йохан.
- Так точно, - кивнул Дэйв, - Всех первогодок селят вместе. Об исключении из правил просить бесполезно.
- Узри светлую сторону дела, - попытался подбодрить меня Йохан. – Почти весь первый год ты будешь так занят, измотан, морально подавлен или опустошен, что тебе будет не до совместного быта.
- Да, Мэтт, у тебя не будет времени даже на жалость к себе из-за того, что так все сложилось.
- Нечего тогда было и обещать! Не хочу больше с тобой разговаривать! – я отключился. Мне тут же перезвонили с номера Дэйва. Но говорил Шварценбахер.
- Э..э..наш общий друг понимает твое желание временно не общаться с ним, но просит спросить: как обычно, в четверг? Только не передавай через меня ничего гейского, просто ответ.
- Да. Но скажи, что в моем голосе звучало разочарование и боль.
- Делать этого я, конечно, не буду. И выучи определение дисциплины. Это тебе задание от меня.
***
О чем говорит тот факт, что Шварценбахер больше не надевал наушники во время моих звонков? Нет, вовсе не о том, что это стало придавать дополнительную остроту нашим отношениям. Просто не происходило ничего, что могло оскорбить его деликатный слух или взгляд! Только представьте, в Вест-Пойнте учебный год и так, фактически, начинается уже в июне, а ко мне он пришел еще раньше! Ну, разве я не самый удачливый человек в мире?
А вскоре я обнаружил еще одну пренеприятнейшую вещь: Дэвид стал все чаще срываться на меня. Вначале это было как будто в демонстративных целях, но чем дальше, тем меньше это походило на показное раздражение. Пара разговоров закончились взаимными обвинениями и повышенным тоном, потом я прекратил спорить, потому что у меня не хватало аргументов. Ну, правда, какой аргумент можно привести в свое оправдание, если ты забыл, что при подтягивании нельзя начинать движение без команды «вверх»? И обида и ощущение несправедливости всего происходящего продолжали копиться, так как не наступало развязки или выхлопа – ничего! Не то, чтобы в прошлом Дэйв считал, что я идеален – далеко нет! Ещё в школе он довольно часто указывал на мои недостатки или недочеты, но там все было как-то логично и понятно, а теперь… Не знаю, может, это было начало депрессии, а может, критику просто от друга принять гораздо проще, чем от…от кого? Не знаю, как его назвать, у меня всегда было плохо с терминологией.
В общем, я даже почувствовал облегчение, когда моим образованием занялся Шварценбахер вместо Денни. С ним было намно-о-о-го проще. Он тоже прессовал меня, он тоже срывался на крик и выдавал тирады о моей неспособности понять простейшие вещи и непригодности к воинской службе. Но, вот что странно, после этого мне не хотелось пойти и воткнуть себе в шею пару ржавых садовых ножниц. А после общения с Дэйвом, да, были такие мысли, но я ограничился тем, что разбил телефон и попинал стену.
Были у меня сомнения, что я поступаю правильно? Всего лишь каждый день. Мог ли я это с кем-то обсудить? Не особенно. Когда Дэйв почувствовал мои колебания, он просто потребовал, чтобы я написал отказ от поступления, а не «хныкал, как дочка викария, которая переспала с егерем, залетела и теперь не знает, делать ли аборт». О да, красочные аналогии, про которые даже Шварценбахер сказал, что это уже слишком.
Не удивительно, что накануне отъезда я никак не мог закончить собирать вещи. На меня свалилась невероятная апатия. Мне было все равно, что Камиль и Марсель едут со мной, что меня могут выпнуть из академии в день приема (не зря же он называется День П), если я посмотрю в глаза старшему кадету (я даже не знаю, правда ли это), что внезапно могут всплыть мои старые школьные характеристики (вот это, действительно было нехорошо), что вместо Дэйва я последние три недели наблюдал очкастое лицо Шварценбахера, что мне предстоит жить в крошечной комнате с незнакомцами (и это, если меня еще примут!)…
Когда я увидел звонок от Дэйва, у меня даже мелькнула мысль не отвечать, чтобы не нарваться на очередную порцию негатива, но, черт, это же Денни…
- Да, сэр?
- Расслабься, я просто так позвонил.
От облегчения я даже сел на пол.
- Я думаю, что ты готов лучше, чем кто бы то ни было, так что до прибытия в Пойнт вообще ни о чем не волнуйся.
- Ты осознаешь, какой ты гад и что ты со мной сделал?
- Вроде того. Извини, Мэтти, но другого способа нет. Вот увидишь, как завтра куча людей вокруг тебя будут заикаться, теряться, даже рыдать – ты на их фоне будешь просто образец идеального потенциального кадета.
- Я тебя завтра увижу?
- Есть такая вероятность.
- Когда уже все станет нормальным?
- Смотря, что ты имеешь в виду под этим. Если то, когда я перестану быть безумным придурком – этот момент почти настал…насколько это вообще возможно.
- Я уже начал думать, что ты меня ненавидишь.
- Ты спятил? Мэтт – ты смысл моей жизни.
- Да ладно тебе…
- Так и есть. Ты и крестовые походы за справедливостью.
- Это что-то новое?
- Старое. Только придумал новое название.
========== Акт 5. День П. В одной тёмной-тёмной казарме… ==========
Следующий день просто разорвал пространственно-временной континуум: он ощущался одновременно, как один час и целая неделя. Во-первых, для меня это были как будто все еще предыдущие сутки, потому что я почти не спал. Во-вторых, я не шучу, не было ни одной свободной минуты после регистрации. Когда объявили, что дают 90 секунд на прощание с семьей, Камиль сломалась. Она рыдала, обнимала меня, потом внезапно залепила пощечину.
- Только попробуй попасть тут в неприятности!
- Ну, какие неприятности? - успокоил ее Марсель. – За ним теперь будут круглосуточно присматривать.
- Я пойму, если вы не захотите торчать здесь до вечера, - сказал я, закидывая рюкзак на плечо. По ощущениям, оставалось секунд 10.
- Нет уж, тебе придется насладиться нашим обществом еще раз.
Потом нас погрузили в автобусы, привезли к корпусам, обрили (странные ощущения, но не неприятные), выдали кучу вещей, так что в конце мешок весил килограмм 30, и отправили на платц. И в этот момент я понял, что буду пожизненно благодарен Дэйву и Шварценбахеру, потому что это было…
Я даже не знаю, намеренно они это делают или это естественная реакция любого человека, но это чертовски унизительно. Может, это только мое мнение, потому что остальные, по-моему, просто боялись и вообще не обращали внимания на то, как все выглядит со стороны, но для меня это (чисто теоретически и слегка практически) было уже рутиной, и я видел все. Я видел линию кадетов третьего класса, которые выглядели, давайте это признаем…круто. Они стояли все такие в полупарадной форме, белых перчатках, красных поясах, абсолютно уверенные в себе и своем превосходстве. Это было бы невероятно сексуально, если бы мне не пришлось быть по другую сторону, где все было прямо противоположно: кучка лысых чуваков (а не всем это идет! Пожалуйста, боги, отвечающие за сочетание формы черепа, сделайте так, чтобы я не выглядел полным уродом!) в шортах (уродливых), ботинках и длинных носках (!!!уродство в пятидесятой степени), пытающиеся не сгибаться под тяжестью своих вещмешков. И спасибо, что мои годы ботанства не лишили меня зрения, иначе… Плохое зрение – не препятствие для службы в армии, но ты не можешь носить какие угодно очки, о нет! После регистрации со всем прочим тебе выдают тактические очки. Звучит, вроде, неплохо, но, дьявол! это страшно! Соедините это все с ощущением, что большинство кандидатов выглядят так, будто сейчас грохнут в обморок от страха или блеванут – и картина будет полной. К счастью, никто не имел возможности об этом задуматься, потому что даже во время ожидания в очереди на рапорт не полагалось бездельничать: нужно было начинать зубрить «Библию кадета». Я не успел ее даже открыть, так как оказался первым. Да, я знал каждый шаг этого дня и большую часть текста, но реплика: «Кадет, подойди ко мне и встань на красную линию!» прозвучала уж слишком знакомо. И да, передо мной стоял Денни, в этой крутой новой форме. А интересно, сколько мне дали видов формы? Я сбился со счета и не успел ничего рассмотреть. Все это несколько сбило мой фокус, что не осталось незамеченным.
- Кадет, я сказал тебе встать не за линию и не перед линией, а на линию!
- Да, сэр!
Я встал, как положено, и тут же начал:
- Сэр, вновьприбывший кадет…
- Кадет, я просил тебя что-то сказать?
- Нет, сэр!
Дэйв выдал приказ, и я идеально произнес:
- Сэр, вновьприбывший кадет Мэтью Кёрк рапортует кадету в красном поясе во второй раз, как приказано!
- Кадет, ты умеешь считать до двух? Кто-то засчитывал твою первую попытку рапорта?
- Нет, сэр!
- А теперь повтори еще раз, и этот второй раз наконец-то будет вторым разом! – его лицо было так близко к моему, что я чувствовал его дыхание. В этот момент я подумал, что, может, быстро поцеловать его – одно незаметное движение на два сантиметра вперед… Но Дэйв слишком хорошо читал мои мысли. Он отодвинулся и прокричал:
- Я сказал что-то смешное, кадет?
- Нет, сэр!
- Ты собираешься простоять тут со мной весь день?
- Всю жизнь, - прошептал я и прокричал:
- Нет, сэр!
- Рапорт!
В этот раз я все сделал правильно и получил приказ:
- Передвигайся на следующую позицию. Живо!
После этого была еще куча всего: основы строевой подготовки, распределение по комнатам, физ. тест, выучить меню следующих четырех приемов пищи, прочитать три новости, обед, пересказать свои новости. Я совершил ошибку и пересказал новость №2 на испанском, а №3 – на французском, как это и было в оригинале, за что меня спросили, уж не хочу ли я показаться самым умным. Я прокричал: «Этому нет оправдания, сэр!» и смог съесть еще пару кусков, прежде чем нас отправили дальше (да, обед был сильно лимитирован по времени, и никого не заботило, что дома ты бы жевал это полчаса). Потом был еще какой-то инструктаж, подготовка формы, и оказалось, что уже вечер, и мы выходим на Равнину для принесения Клятвы Верности. Должен признать этот момент был обставлен весьма торжественно, и невозможно было не почувствовать вспышки патриотизма, гордости за себя, любви к ближнему, порыва служить своей стране…
А потом все смешалось, набежали родственники, а на меня накинулись Дэйв и Шварценбахер.
- А-а! Мы такие счастливые и гордые родители! – прокричал Йохан, сгребая меня в охапку, но Дэйв быстро отстранил его:
- Герр Шварценбахер, имейте совесть, я ждал этого почти три месяца! – он обхватил меня, и я получил почти кинематографический поцелуй в каком-то чуть ли не танцевальном выпаде.
- Черт, я даже не знаю, умиляться мне или блевать, - сказал Йохан, когда я снова оказался обеими ногами на земле. – Семейное фото?
Дэвид не выпускал меня ни на секунду, но Шварц все-таки ущипнул меня за щеку, как это делают бабушки, и с придыханием сказал:
- Как же вырос наш малыш! А ведь еще недавно он считал, что глупо говорить: «Этому нет оправдания!» Как летит время!
- Йохан, тебе никуда не нужно было идти? – спросил Денни, целуя меня в шею.
- Точно! А еще хотел сказать, что в 8 вечера у меня появится непреодолимое желание совершить пробежку. На целый час.
- Похвальное желание, друг мой, - пробормотал Денни, не глядя на него, и Йохан быстро скрылся в толпе, а мы как-то пропустили тот момент, когда подошли Камиль и Марсель. Я бы, наверное, смутился, если бы у меня остались какие-то еще эмоции, кроме радости, что Дэйв, наконец-то, рядом. Я дернул его обратно, когда он попытался отойти от меня при их появлении. Родители не очень тепло поприветствовали его, и Камиль спросила:
- Так это здесь допускается?
- Что это? – уточнил Дэвид. – Поздравлять новых кадетов?
- Ты понял, о чем я.
- Ну, технически это довольно сложно, но прямо, кажется, не запрещено. Вы сильно не волнуйтесь, мы живем в разных корпусах и не можем видеться после отбоя. Да и остальное время… У нас будет совершенно разное расписание и куча дел. Я уже молчу про лето. Всех кандидатов завтра отправляют в Казармы, а я почти сразу уеду в тренировочный лагерь.
- Короче говоря, мы не успеем друг другу надоесть, - закончил я и еще крепче прижался к нему.
- Что ж, ясно, - вздохнула Камиль. – Не хочешь с нами попрощаться?
Прежде чем я успел что-то сказать, Дэйв подтолкнул меня к ним.
- Мы проводим вас до парковки. С радостью. Или я пойду на пробежку со Шварценбахером.
- Ты шантажист! – прошептал я.
- А ты мог бы быть повежливее с родителями.
Может, это была не такая уж плохая идея, потому что то был последний раз, когда я их видел. Ну, не совсем так. Они приезжали в День принятия в ряды вооруженных сил, я ездил на похороны дяди, мы пару раз встречались в отпуске и последний раз – на моем выпускном. Но дома я больше ни разу не был. Мучает ли меня совесть по этому поводу? Поначалу случалось, но уже в конце того года Камиль вышла замуж. Это была просто гора с плеч. Я отправил им цветы и даже позвонил и дал разрешение использовать мою комнату по любому назначению (предварительно пришлось произнести текст для Дэйва, и он утверждал, что, несмотря на то, что я думал, что говорю искренне, в моем голосе проскальзывал то сарказм, то даже что-то похожее на обиду. Ох уж эти игры разума…). В любом случае, прощаясь с родителями в тот вечер, я не чувствовал особой грусти, да что там – мне хотелось, чтобы они быстрее уехали!
- Думаешь, можно попросить Шварца удалиться раньше восьми? – спросил я.
- Уверен, что не стоит злоупотреблять его добротой, - Дэйв провел рукой по тому, что осталось от моих волос. – Так странно видеть тебя другим. И в этих декорациях.
- Привыкнешь. Мы же теперь часто будем видеться.
- Не факт.
- Так нужно пользоваться каждой минутой? – я прижал его к дереву. Он не сопротивлялся, но очень скоро сказал:
- Осторожно, эту рубашку потом хрен отстираешь. И вообще, по поводу этого… Ты же не думал, что мы с тобой тут будем прогуливаться за ручку, устраивать романтические пикники на лужайке у общежития и бросаться в объятия друг друга при каждой встрече?
- А что, кто-то против? Ты же сам сегодня…
- Никто не против. Я имею в виду, никто не скажет, что против, но никто и не за. Сегодня особый случай, в контексте всеобщего празднования это было уместно…да я просто не сдержался, когда удалось, наконец, до тебя добраться, но вообще…я не сторонник того, чтобы люди облизывали друг другу гортани на публике.
- То есть, вообще никогда?
- Ну, не знаю. Может, по выходным. Увидим. А теперь отправляйся в свою комнату и засвидетельствую почтение своему новому товарищу.
- Товарищам. Я в трехместной.
- Что ж, так даже надежней.
- О чем это ты?
- Да так… Действительно, что может случиться в комнате первокурсников… Ну, и как они?
- Не особо запомнил… А хотя, подожди. Один невероятный красавчик, а второй так себе, но зато он мне уже подмигивал, так что, я, пожалуй, начну… Черт, нет, я даже произнести это не могу!
- Жаль. Я ждал фантазии про оргию. Ну, что ж.
- Так мне на самом деле пока идти туда?
- Да. Я еще должен явиться на рапорт по сегодняшнему дню. Встретимся у моей казармы. Помнишь, где?
- Никогда не забуду.
***
Мои соседи по комнате оказались не так уж ужасны. Правда, им было по 17, и этот год разницы сильно ощущался, хотя, может, дело было и не в возрасте. Мы обсудили предстоящий завтра отъезд на БКТ и проверили содержимое рюкзаков. Не знаю, по каким рекомендациям они готовились, но собраны они были довольно-таки паршиво. Они очень удивились, что у меня с собой свой фонарь и мультитул.
- Нам же все выдадут, - сказал Джаред.
- Ну, удачи со стандартными кадетскими фонарями. Вы, вообще, в курсе, что они даже не налобные?
- А что, это так важно? – спросил Ракеш.
Ох уж эти современные подростки! Они не подумали взять с собой зажигалку или пятьсот метров пластыря, но зато оба обзавелись татуировками: Ракеш какими-то письменами на хинди по обеим рукам, а Джаред – Go Army! на плече. Это было настолько же оригинально, как есть индейку на рождество, но мне хотелось начать с дружелюбного тона, поэтому я сказал:
- Круто. Если вас убьют в каких-нибудь боевых действиях, вас будет гораздо легче опознать. Кстати, об этом. Догадываетесь, зачем мы предоставляем такие подробные стоматологические карты?
- Чтобы здешнему дантисту было проще? - предположил Ракеш.
- Ох, ну конечно! А ещё там снимки всех наших зубов вместе с челюстью. Согласитесь, как-то спокойнее на душе, когда уверен, что тебе идентифицируют даже по паре зубов, если ничего другого не останется.
- А у тебя что, совсем ни одной тату? – попытался сменить тему Джаред.
- Так и быть, покажу, - я встал и сделал вид, что собираюсь спустить брюки. – У меня тут бабочка на крестце.
Они молча сидели и смотрели. Тяжелая публика.
- Нет. У меня нет никаких тату. Это запрещено моей религией. Кстати, об этом. Мне пора на вечернюю мессу.
- Сегодня нет мессы, у меня есть расписание, - сказал Джаред.
- Вот именно, чувак, вот именно, - сказал я, оставив их в полном недоумении.
***
В 9 от Шварценбахера пришло сообщение, что у нас осталось 7 минут.
- Вот почему не 6:42? – поинтересовался я, доставая из-под кровати носок. – Это твой или мой?
- Твой, конечно, я свои так не бросаю. Вот, держи, - Дэйв протянул мне прозрачную папку.
- Что это?
- Белые прямоугольные штуки называются конверты, а маленькие цветные – марки. Они нужны для отправки корреспонденции.
- Куда? В позапрошлый век?
- Мне из БКТ писать было некому, но у тебя, вроде бы, другая ситуация. Или нет?
- А я не могу тебе просто позвонить? Или сообщение отправить?
- Ты что, это же не так романтично! – Дэйв покачал головой. – У тебя что, не забрали телефон?
- Да, но я думал…
- Нет, ты увидишь его только в августе. Вам разрешат сделать два или три звонка с общего телефона за все время, и я тебе советую потратить их на родителей. До меня ты, в любом случае, не дозвонишься – я буду в Бакнере, так что пиши туда.
- Я никогда не писал таких писем.
- Я тоже. И в этот раз многого не могу обещать, потому что мы-то будем на учениях с настоящей армией, - он показал мне язык.
- Очень по-взрослому! Почему ты не пошел инструктором к нам?
- Даже не знаю… Тяжелый был выбор: мучиться с кучей малолетних придурков или быть на учениях с реальными военными, кучей разного оружия и вертолетами. – Дей поправил мой воротник.
- Но ведь там буду я.
- Тем более. Тебе бы влетало больше всех. И вообще, я сильно подозреваю, что мне нельзя быть твоим инструктором.
- Почему это? Потому что ты не хочешь?
- Безусловно. И еще тот незначительный факт, что мы в, бесспорно, неуставных отношениях. Так что считается, что я буду относиться к тебе предвзято. Что, конечно, так и есть.
- Я понял. Когда теперь увидимся?
- После Марш-броска и распределения по ротам я буду ждать тебя здесь… Если еще сможешь передвигаться.
- Если буду идти к тебе, то дойду.
- Увидим. – Дэйв крепко обнял меня. – Удачи. И не завали командную работу.
На лестнице я встретил Йохана.
- О, пунктуально, молодцы! – воскликнул он. – Ну, что же, наслаждайся первыми днями армейской жизни. Думаю, у тебя все будет неплохо. Мы беспокоимся только за командную работу.
- Уже слышал.
- А теперь, беги, дитя мое, беги, что есть сил, потому что через 20 минут твоя карета превратиться в тыкву!
- Шварц, до моего общежития идти пять минут, а до закрытия – целый час, что ты несешь?
- Ах, ну да, ты права, милая Золушка, - он кивнул на папку в моей руке. – Ожидается корреспонденция? Хотел бы я посмотреть, как Дженкинс будет постигать эпистолярный жанр. Хотя для этого человека нет ничего невозможного.
- Вы так восхищаетесь друг другом, снимите уже комнату!
- Представляешь, мы уже! – он побежал вверх по лестнице. – Будет о чем тебе подумать! О, нет, теперь эта картина и в моей голове! Изыди!
***
В 10 часов объявили отбой. Как только отключили свет (мило, да? как в тюрьме. К счастью, это была только допогонная практика), у меня появилось чувство, будто я снова в летнем лагере, и вот-вот кто-то начнет рассказывать страшные истории. И да, так и произошло!
- Знаете, что я слышал? – начал Джаред. – В прошлом году на БКТ один пацан умер от того, что его сердце взорвалось.
- Нет! – выдохнул Ракеш.
- Да. В предпоследний день, когда сдают 40-часовой армейский тест на физподготовку. Его заставили подниматься по канату 90 раз, и он умер от истощения.
Мне хотелось воскликнуть: «Что за чушь!», но зачем было портить атмосферу? И я сказал:
- Я слышал другое. Там есть такой этап, где ты ползешь по песку, а потом по грязи под колючей проволокой. Его инструктор все время кричал: «Голову вниз! Держи свое чертово лицо у земли!» И этот чувак практически бороздил носом землю. Он вдохнул кучу пыли и песка, а потом грязи – и все его легкие зацементировались. Он тщетно пытался вдохнуть и умер в страшных мучениях. Но это было не зря: пока он задыхался, все потренировались оказывать первую помощь: кто трахеостомию сделал, кто катетер ставил или интубацию попробовал… Весело, наверное, было.
- Черт… - протянул Ракеш. – А ведь даже если ты решишь, что военная карьера не для тебя, из лагеря раньше начала четвертой недели не выпустят. - что, кстати, просто очередная страшилка. Бросить можно в любой момент, что многие и делают. Знаете, сколько людей ушло в первый день Бараков? 10. Откуда я знаю? О каждом таком случае насмешливо объявляют по громкоговорителю, и всем полагается аплодировать и насмехаться над лузерами.
- О, это ещё не самое страшное, - усмехнулся я и прямо почувствовал, как мои соседи похолодели. – Вы в курсе, что за время обучения государство тратит на каждого минимум 1,2 миллиона? Так вот, если по какой-то неуважительной причине – а любая причина, кроме смерти, неуважительная – вы не отслужите после академии положенные пять лет в армии, они убьют всю вашу семью и продадут на органы, чтобы хоть как-то компенсировать затраты.
- Да это неправда! – воскликнул Джаред.
- Приятель, ты забыл кое-что, - я приподнялся на локте и поднял правую руку. – «Кадет не солжет, не смошенничает, не украдет и не потерпит этого от других». Так что, Ваша честь, прошу принять во внимание, что это была не ложь, а способ поддержать разговор, потому что, технически, твоя история – тоже полная хренотень.
- Откуда ты знаешь? – с надеждой спросил Ракеш.
- Никто не мечтает о летальных исходах. Это, конечно, будет почти невыносимо тяжело, потому что им не нужны случайные люди среди офицеров, но, уверяю вас, они будут следить, чтобы все не умерли от голода, поддерживали надлежащий водно-солевой баланс и, максимум, поломали руки, ноги или ребра.
- Ты уверен? – спросил Ракеш.
- У меня надежный источник.
- О! – Джаред даже сел. – Мы хотели у тебя спросить…
- Но ты, конечно, не обязан отвечать, - уточнил Ракеш.
- О, черт, да я клон. Откуда вы узнали? Или тут уже успели наклейку на нашу дверь наклеить?
- Ты клон? – Джаред зачем-то перекрестился, на что я только пробормотал ностальгически: «Старые добрые времена», и выпалил:
- Нет, вопрос не про то. Не мутишь ли ты, типа, с тем третьекурсником?
- Как-то рановато задавать такие вопросы человеку, с которым вы знакомы всего пару часов, нет? – усмехнулся я, но внутри появилось такое чувство…да ладно, что там, я чувствовал себя гораздо круче, опытнее и привлекательнее этих вчерашних школьников.
- Нет, конечно, это твое личное дело, - быстро сказал Ракеш. – Просто хотели узнать, вы из одного города или?..
- Нет, мы познакомились сегодня на плацу, он принимал у меня первый рапорт.
- Да как это вообще возможно? – удивился Джаред. – Там же даже лишним словом нельзя обменяться!
- Зачем слова, когда все могут сказать глаза? – с придыханием сказал я.
- Ты суперстранный, - сказал Джаред. – Без обид. Но почему ты просто не можешь сказать, что это не наше дело?
- Вот дерьмо! А я разве не с этого начал?
- Прости, - сказал Ракеш. – Но, знаешь, было бы круто познакомится с кем-то, кто все тут знает.
- Посмотрим, - уклончиво сказал я. – В любом случае, они пока будут на базе в Бакнере, а мы с вами не факт, что окажемся в одной роте после БКТ.
========== Акт 6. Здорова ли корова? ==========
Нас всех запугивали тяготами Казарм (или как их здесь ласково называют, Зверских Казарм или Лапами Зверя) так долго и тщательно, что, наверное, следовало свернуться в клубочек и рыдать без остановки. Но, назовите меня мазохистом – я был в восторге от каждой минуты, проведенной там. Я сразу почувствовал, что нахожусь там, где должен быть. Военные лагеря не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило здесь. Да, ни разу не удалось выспаться. Первые полчаса каждое утро мое бедное тело двигалось на автопилоте, стараясь игнорировать мучительную (но приятную!) боль во всех мышцах. Несмотря на почти 4000 калорий, которые в нас запихивали, есть хотелось все время.
Камиль прислала коробку энергетических батончиков, но ее конфисковали. В остальном, это был самый безумный и захватывающий аттракцион за все мои 18 лет. Ни одна компьютерная игра с этим не сравниться! Например, один раз мы стояли на одной стороне глубокого оврага и нам нужно было переправить команде на другой стороне ведро воды. Причем, кроме самого ведра у нас не было ни одного инструмента. Или одному человеку доставить через поле двоих «раненых» одновременно за 4 минуты. Они вообще любили давать нам всякие задания на время. Практически ни одна пробежка, преодоление препятствия, плавание или ползанье не обходились без того, чтобы в конце на тебя не наорали, что ты опоздал на 3 секунды. Чего еще желать?
Может, больших удобств? Куда уж больше! У нас даже душ был каждый день. Ну как, душ… Такая 4-литровая бутылка воды со шлангом. И целых две влажные салфетки. Думаете, нам не хватало развлечений? Опять мимо. За день происходило столько всего, что как только командовали отбой, большинство валились, как подкошенные. Я, например, ни разу не запомнил момента контакта с тем, что здесь называлось подушкой. То есть, я видел, как она начинает приближаться, а потом уже утро. Днем был час свободного времени, но я или зубрил Библию Кадета или писал письма Денни. На первое письмо у меня ушла почти неделя, потом я понял, как это делается, и стал укладываться в три дня. Два раза он мне даже ответил по одной странице. Содержание писем было такое:
* Больше половины: о том, как у них там все круто, и как они то из огнемета стреляют, то баллистические ракеты запускают (на 95% уверен, что это вранье);
* Значительная часть про то, как по мне скучает Шварценбахер, который собрал и засушил для меня букет или сделал медальон из гильзы (мы все понимаем, что это значит на самом деле);
* Последние две строчки: жутчайшие, не поддающиеся пересказу, непотребства. Ради этого стоило ждать ответа по три недели.
Я знал эти письма наизусть. Ненамеренно. Просто после того, как нам каждый день давали кучу странной и бессмысленной информации для запоминания, мой мозг стал откладывать в память все подряд. А послания от Дэйва я перечитывал раз по 10… В общем-то, читать было больше нечего. Нам не разрешалось брать с собой ничего, кроме религиозной литературы – и только на бумажных носителях. Счастливчики, вроде Джареда, всегда готовы были поделиться своей Библией или книгой, которая называется «Иисус, Павел и Закон Божий» или «Как возник наш мир» (спойлер: его создал Бог, а не ваши сатанинские Большие Взрывы), но это было не самое захватывающее чтиво.
Кстати, писать оказалось не так уж и скучно. Когда это было для Дэйва, у меня в голове снова прокручивался прошедший день. А как-то раз я внезапно написал рассказ. Это был невероятный полет фантазии! В этом рассказе было оригинально всё: место действия (тренировочный лагерь военной академии), герои (кадеты, инструкторы и сержант) и сюжет (день из жизни лагеря во время БКТ). Имена изменены, все совпадения случайны. А теперь самое странное: я его еще и прочитал. Вслух! Прилюдно! Нет, это не произошло в специальный день, когда мы изучали, как терпеть пытки (это третий год обучения), это было в предпоследний день, когда в Казармах проводят Большой Гала-концерт.
Засуньте два пальца в рот иприслушайтесь к звуку. Нет, подальше. Вот этот. Он хорошо передает мое отношение к таким мероприятиям. Поверьте, обычно это полный отстой. И уж конечно, я не собирался там выступать. Но кадет Чи каким-то образом убедила меня, что это потрясающая идея – пойти и облажаться на глазах у пятисот человек. Не знаю, как она это сделала. Наверное, проявила чудеса красноречия и изобретательности и сказала: «Ну, Мэтью, ты же такой талантливый!». А так как я всегда был падок на комплименты от женщин… В общем, я вышел туда и внезапно имел большой успех. У меня этому только одно объяснение: дьявольски хитрая стратегия нашего командования. Сначала они изолируют кучу вчерашних выпускников школ (которые, надо признать, далеко не глупы) от общества и его раздражителей. Ты, буквально общаешься с внешним миром минут 10 в общей сложности, и то, если тебе есть, куда звонить. Твое самое большое развлечение за это время – попасть хлебным шариком в чей-нибудь стакан воды за обедом. А тут – бац! – и целый концерт! И ты впервые за шесть недель слышишь музыку, пусть это всего лишь чувак, который играет на гитаре и, закрыв глаза, поет: «Поклоняюсь тебе, Иисус, я всей душой и телом…» Или гигантский черный парень, который танцует, как робот. А потом кто-нибудь еще анекдот расскажет со сцены – и в зале овация! Не буду скрывать, даже я проникся моментом и свистел и аплодировал наравне со всеми. А уж когда стали показывать нарезку из видео и фото последних недель – это произвело настоящий фурор, и всех захватило чувство товарищества, восхищения собой и гордости за то, что удалось преодолеть.
Меня захлестнуло ничуть не меньше, чем остальных, потому что я мелькал чуть ли не в каждом третьем кадре. Да, вот так внезапно выяснилось, что я, мягко говоря, люблю быть в центре внимания.
Еще один немаловажный вопрос: как обстояли дела с дедовщиной или изуверскими ритуалами приема в кадеты? Как будто просто тренинг каждый день – это недостаточное изуверство. Но две пытки все же были: газовая камера и последние два дня полностью.
Газовая камера или, как ее здесь называют «Комната Слез» - это супервеселое мероприятие. Если захотите повторить дома, вам понадобится:
- Здание, желательно, нежилое или в котором живут ваши недруги;
- Штук 20 кадетов, которые плохо понимают, что сейчас с ними произойдет;
- Противогазы – по количеству кадетов;
- Слезоточивый газ – много слезоточивого газа! Весь, который найдете.
Ход мероприятия:
1. Приоткрываете дверь и закидываете внутрь здания баллоны с газом;
2. Ждете, пока он заполнит помещение;
3. Кадеты строятся в цепочку, кладут руку на плечо впередиидущего и заходят в помещение;
4. Когда все внутри, первый кадет снимает противогаз, поворачивается ко второму и рапортует о заранее заготовленной ситуации. Рапорт нужно знать наизусть, только проговорив его без ошибок, можно выходить (выбегать, выползать) из здания;
5. Стойте у входа и фотографируете кадетов, у которых отовсюду текут слезы, слюни и сопли.
О, совсем забыл! В список оборудования добавьте пару тошнильных баков, потому что понадобятся они очень многим. К счастью, мой рвотный рефлекс довольно легко контролируется.
Вторая пытка намного дольше. Все начинается с того, что время сна урезают до пяти часов, и до завтрака вы бежите 4 мили. Ничего особенного, только кто-то опять содрал себе все мозоли. Потом сразу после завтрака начинаются бесконечные полосы препятствий: до обеда – налегке, после обеда – в снаряжении. И все – на время и технику. Провалить нельзя. Не та техника – будешь повторять, пока не будет та. После ужина ведь уже все? А вот и нет! Врубают прожекторы, ты скидываешь снаряжение и снова идешь на утреннюю полосу. Но тут сюрприз! Поменяли технику! И тебе нужно изо всех сил слушать инструктора, потому что ошибиться опять нельзя. Начал накрапывать дождь, что даже здорово, потому что помогает не вскипеть. Ноги уже не очень хорошо держат, а руки трясутся. А в паре шагов от тебя второй инструктор кричит другому кадету совсем не те инструкции, что нужны тебе, но твои уши упорно слышат его лучше чем то, что относится к тебе. Дождь идет сильнее, ты погружаешься в грязь и начинаешь думать, что страшилки про умерших здесь кадетов уже не выглядят невероятными. Немного пробивает на истерический смех, потому что начинает казаться, что скоро все закончится. Ха! А кто будет доставлять джип на вершину горы? Сэр, что Вы имеете в виду? Что непонятного, кадет? Вы шестеро должны доставить этот чертов джип на вершину этой гребаной горы. Он же всего 2 тонны, а дотолкать его нужно всего лишь каких-то 1300 футов – неужели так трудно?! И ваша команда на остатке здравого смысла думает: ну, ребята, это наверное, все-таки задание на логику и тактику, давайте думать, как на нем въехать на гору. А-ха-ха, наивные! Нет ключей и на всякий случай и бензина, а если вы еще не поняли намека, инструктор прокричит, что с вами сделает, если вы сейчас же не упретесь и не начнете его толкать.
Похоже, мозг отключился, но ничего – тело само дотащилось до финиша и лежит себе в луже. Но тут приказывают встать и идти спать. Ты сначала игнорируешь приказ и получаешь штрафные отжимания – всего пять, но это бодрит и вспоминается, что душ еще не израсходован. Со всей этой глиной его явно не хватит, поэтому ты сначала оттираешься футболкой, штанами – чем угодно – это все равно последний вечер. Потом немного обливаешься водой и падаешь спать на четыре часа. После подъема отбиваешь засохшую грязь, ловишь завтрак, который нужно съесть во время экипировки, взваливаешь на себя 30 кг и идешь в Пойнт. 12 миль. Зато не на время.
И не веришь своим глазам, когда ноги заносят тебя в ворота. Но тут возникает дежавю – как будто вернулся твой первый день: на тебя снова со всех сторон кричат старшие кадеты. Это серьезно сбивает с толку твой почти отключившийся мозг. Но тут нужно просто постараться понять, в какую роту тебя распределяют, прийти на место дислокации, забрать свои вещи и уйти в отведенную комнату. Эту программу минимум я выполнил и сидел в комнате (двухместной на этот раз), пытаясь сообразить, что люди обычно делают, чтобы снять ботинки. Неподалеку, прямо на полу, примерно в таком же состоянии сидит кадет Кевин Гейтс. И тут я вспомнил, что обещал Дэйву появится сразу после распределения. Не скажу, что у меня появилось второе дыхание, но, по крайней мере, я смог встать и сказать:
- У меня вечерняя месса. До скорого!
Гейтс кивнул, а я отправился в путь к общежитию Дэйва. Я показал неплохое время: вместо пяти минут шел всего 10.
Когда Дэвид увидел меня, он сказал:
- Я не думал, что ты буквально воспримешь мои слова про прийти сразу после Марш-броска. Ну, ладно…это даже интересно.
- Поздравляю, кадет! – Йохан пожал мне руку. – Я бы тут покидал приветственные блестки, но их потом выметать хлопотно.
- Спасибо, - я огляделся и счел за лучшее сесть на пол. – У вас есть еда?
- Печеньки? – Шварценбахер кинул мне пачку. – Пойду посмотрю, что есть в магазине.
- Да ладно, Шварц, не надо.
- Я настаиваю, - он вышел.
- Я просто обожаю этого чувака, - сказал я, жуя печенье.
- Рад слышать, - Дэйв сел рядом со мной. – Ты все еще в каске.
- Ага. Руки заняты.
Он расстегнул и снял с меня каску.
- Ну, хоть оброс немного.
- Завтра побреюсь наголо, - я почесал затылок.
- Ты знаешь, что это уже не обязательно?
- Зато буду еще брутальнее выглядеть, - я высыпал в рот последние крошки и дотронулся до подбородка Дэйва, который был бледнее остального лица.
- И что, у меня такой же оригинальный загар?
- Да, но в несколько меньшей степени, потому что мы гораздо больше времени проводили в снаряжении.
- Неужели? Хочу узнать об этом все, - я потянул его на пол, но уже после первого поцелуя сказал:
- Упс, в горизонтальном положении я засыпаю. Может, я немного посплю, а ты можешь воспользоваться моей беспомощностью, окей?
- Обязательно. Но знаешь, где бы я тебя сейчас хотел видеть? В душе.
- Точно! Настоящий душ! Только у меня, кажется, больше нет сил.
- Не беспокойтесь, кадет, я к вашим услугам, - Дэйв стащил с меня ботинки.
- Шварц сейчас вернется.
- Ну и что? Мы будем прилично себя вести.
- Да? Вот черт.
- Он завтра на каникулы уезжает.
- Ну, тогда еще ладно. А мне, правда, ничего не нужно делать?
- Только встать и сделать два шага.
Тут стоит упомянуть, что в этом корпусе была такая роскошь, как умывальники в комнате и отдельный душ (помещение где-то 80х80 см с лейкой в потолке и одним крючком на стене) – такими премиальными удобствами не могло похвастаться ни одно другое общежитие.
Когда Дэйв стянул с меня и выкинул за дверь душевой почти все, он присвистнул и сказал:
- Красота.
- Тебе тоже кажется, что у меня объем мышц значительно увеличился? – спросил я, напрягая бицепс.
- Это да. Но я имел в виду, что на тебе живого места нет.
Я попытался оглянуться на свою спину.
- А, это… Плохо закрепил трос, он провис, и я проехал спиной по гравию. Бок и нога – это я слетел с кольев на «кочках», а остальное…не помню уже.
- Предупреждаю, что я здесь! – крикнул из комнаты Шварц.
- Можешь не закрывать глаза – я одет, - сказал Дэйв.
- Спасибо и на этом.
- С задницей что? – спросил Дэйв.
- Это помню. Зацепился за проволоку вчера. Мне дадут новые штаны?
- Вряд ли. Шварценбахер, дай перекись.
- Не-а. Я ни за что туда не пойду. Это слишком похоже на завязку порнофильма.
- Вообще нет. Тащи, говорю.
Йохан принес спрей и светским тоном спросил:
- Так значит, ты в роте D?
Я непонимающе посмотрел на него, а потом вспомнил, что написал маркером на запястье D3, чтобы в творящемся хаосе не забыть, куда меня распределили.
- Да. И у меня новый сосед.
- Симпатичный?
- А вот это уже странно, - покосился на него Дэйв. – Я не против, если ты выйдешь отсюда.
- Просто пытался поддержать разговор.
- Спасибо, Шварц, - сказал я, - Не то, что я не обожаю прилюдно обнажаться, но сейчас я не в лучшей форме.
Йохан вышел, а Дэйв включил воду и пошептал:
- Ты в отличной форме.
- Спасибо, ты тоже. Можно мне сегодня тут остаться?
- Сейчас узнаем. – Дэвид приоткрыл дверь. – Йохан, мы можем кое-кого приютить на одну ночь?
- А мое зрение и слух не будут подвержены воздействию неподобающего контента?
- Нет, - хором пообещали мы.
- Тогда, конечно! Ура, вечеринка!
Не знаю, была ли вечеринка, потому что уснул, как только доел все, что Шварценбахер принес из магазина. Сквозь сон я слышал, как Йохан сказал:
- А разве у них нет рапорта в 0730 каждое утро?
- Конечно, есть. Но разве два величайших ума человечества не придумают, как решить эту проблему?
- Посмотри, он такой милый, когда спит!
- Я тебе сейчас врежу.
- Дэйви влюбился! Дэйви ревнует!
Раздался грохот, и я приоткрыл глаза:
- Не ссорьтесь, я вас обоих люблю.
***
На следующее утро мне больших трудов стоило вспомнить, где я, и почему никто не кричит «Подъем!» Вскоре в моем поле зрения появился Дэйв и сообщил:
- 11:30. Через полтора часа у тебя репетиция парада, а потом академический тест.
- Какой еще тест? У меня SAT 1450{?}[SAT Reasoning Test (а также «Scholastic Aptitude Test» и «Scholastic Assessment Test», дословно «Академический оценочный тест») — стандартизованный тест для приёма в высшие учебные заведения в США. 1450 - очень хороший результат, так как максимум, которого почти нереально достичь - это 1600. В 2022 году минимальный балл для Пойнта - 1170 (“Раньше минимумом 1300 было”, - опять ностальгически вздыхает Шон)].
- Это стандартная процедура. Пойдешь и покажешь, на что способен, а то попадешь в группу с теми, у кого жалкие 1300.
- Хм, - я заглянул под простыню. – Насколько терпимо тут относятся к нудистам?
- Я принес твою форму, - Дэйв открыл шкаф. – И ты теперь должен своему соседу по комнате – он вызвался добровольцем на рапорт сегодня утром.
- Как тебе удалось его уговорить?
- С чего это старший кадет будет кого-то уговаривать? Я просто сказал: «Новый кадет Гейтс, завтра на рапорт идешь ты. Будь в коридоре за пять минут до начала. И покажи мне, где вещи нового кадета Кёрка». Учи меню. – он бросил мне листок бумаги.
- Это всё еще нужно делать?
- Весь год. Кодекс Поведения, пункт 2.
- Там нет такого.
- Новый кадет, Кодекс поведения, пункт 2. Я жду.
- Да, сэр! Я никогда не сдамся по своей воле. В роли командира я никогда не сдам своих подчиненных, пока у них имеются средства сопротивления. Слушай, а потом надо сдаваться или подорвать себя вместе с отрядом?
- А это ты узнаешь в третьем семестре.
- Можно твою щетку взять?
- Нет, конечно! Что это вообще за вопрос?
- Я бы с тобой своей щеткой поделился.
- Спасибо большое, но нет. К счастью, у меня есть новая. – Дэйв достал из ящика зубную щетку.
- О, удобно! Я как будто уже сюда переехал. Отвернись.
- Что?
- Мне нельзя пользоваться твоей щеткой, тебе нельзя смотреть, как я одеваюсь.
- Бред какой-то. Это неравнозначно. И к тому же, тебе же хочется, чтобы я смотрел.
- Мало ли что. Наказание есть наказание.
Но как только я подошел к раковине, Дэйв тут же оказался позади меня.
- Если не идти на обед, у нас еще есть полчаса, - сказал он, покусывая мочку моего уха.
- Я не был на построении перед завтраком. Второй раз не явиться – это прямо совсем нехорошо.
- Ты прав. Нам точно это утро тоже с рук не сойдёт. Пошли сегодня в таверну?
- Мне нельзя выходить.
- Знаю, она здесь, на территории.
- И я смогу переночевать у тебя снова?
- Нет. Завтра утром ты хоть как должен рапортовать сам. Хотя…если вернешься в свою комнату до 5… Здорова ли корова? – прошептал он мне на ухо.
- Она бежит, она дрожит и мел внутри нее лежит…она…что-то там…
- Новый кадет Кёрк! Как же вы не помните самую простую выдержку из Библии{?}[Речь идёт о Bugle Notes, “библии кадета” - это примерно 200-страничная книга небольшого формата, которую получают новые кадеты. Почти все в ней учится наизусть. Там содержатся как вполне понятные вещи, типа, гимна страны и академии, тексты различных клятв, правила поведения в разных ситуациях и стровые песни, так и словарь совершенно необходимых терминов (а как иначе вы узнаете, что всё то дерьмо, которое вас заставляют учить наизусть, это, буквально оно и есть - poop. Содержание некоторых страниц кажется менее вразумительным, но должно изучаться с не меньшим пылом. Там ещё всякие цитатки великих людей есть. Моё любимое: “A leader is a man who has the ability to get other people to do what they don’t want to do and like it:” — Harry S. Truman/”Лидер - это человек (вообще, он говорил “мужик”), который обладает способоностью заставлять других людей делать то, чего они делать не хотят и при этом ещё и наслаждаться этим”. Got it - big dick energy. А, кстати, “корова” - это кадет второго класса - но не думайте, что это знание как-то поможет вам понять содержание страницы “How is the Cow?”]?
- Так нечестно! Ты меня отвлекаешь!
- В том-то и дело! Ты должен помнить информацию и оперировать ей в любой ситуации.
- Ну, хорошо. Давай снова. Она бежит, она дрожит, и мел внутри нее лежит. Млечный сок, извлекаемый из самки этого жвачного животного, отличается высоким содержанием полезных веществ в n-ной степени. – не без труда договорил я.
- Очень средне. Ну а теперь простая вежливость диктует тебе пойти в свое расположение, поблагодарить нового кадета Гейтса и идти на построение вместе с ним.
***
С соседом по комнате мне, и вправду, повезло. Он не стал задавать лишних вопросов и только попросил в следующий раз лично предупреждать о внештатных ситуациях.
- На всякий случай предупреждаю, - сразу сказал я.
- Но ты понимаешь, что завтра утром…
- Я буду уже на месте.
- Ну, окей.
Да, это был разительный контраст с Джаредом и Ракешем!
***
Когда мы шли в таверну, я засунул руки в карманы, чтобы случайно не коснуться Денни. Нет, напрямую он не сказал, что этого не надо делать, но по тому, как вел себя он, это было очевидно. Чего стоило одно то, что он назвал меня «бро»! Это было настолько странно, что даже шутить по этому поводу не хотелось.
- Основная цель – это, конечно, просто развлечься и расслабиться, - сказал Дэвид. – Но тебе неплохо будет и завязать новые знакомства. Там, вполне вероятно, будет и пара-тройка преподавателей.
- Прекрати это. Я и так вполне общительный, обойдусь без обсуждения плана действий.
- Это на всякий случай. Я знаю, что ты изменился, Мистер Популярность. Я видел фото с БКТ.
- Правда? Ты просматривал новости?
- Мне все равно перед сном заняться было нечем.
- Подожди-ка! Но ведь доступ к порталу имеют только сами кадеты и члены их семей!
- Я попросил пароль у Камиль, вот и все. Кстати, она приедет на зачисление.
- Денни, а ты уедешь на каникулы?
- Нет, я израсходовал свой отпуск в феврале.
- Извини.
- За что? Я ни о чем не жалею.
Таверна была довольно экзотическим местом. Конечно же, везде запрещалось курить. Вокруг были исключительно люди в форме (в одной и той же. Повседневной, за исключением преподавателей). Отличающейся только погонами, шевронами и нашивками. Мало кто пил алкоголь, потому что мало кто дорос. Но все без умолку говорили, разбившись на группы или смотрели игру (запись какого-то местного футбольного матча).
- О, здесь кадет Чи! Пойду поздороваюсь с ней, - сказал я, увидев Юки. – Ты не против?
- Нет, конечно.
Первый час пролетел незаметно, я даже немного забыл про Дэйва, пока мы с Юки и еще парой людей с нашего курса пересматривали фото и предавались воспоминаниям. Скоро парни ушли, и мы с Юки обсудили, какую специальность выберем.
Потом к нам подсел чувак с третьего курса. Мы познакомились, он спросил, откуда мы, и как нам понравился БКТ. Было немного странно, что он влез между Юки и мной и на ее ответы только коротко кивал, а мне задавал кучу уточняющих вопросов. Потом оказалось, что он тоже играет в хоккей, и мы стали говорить об этом. Чи стало скучно, и она ушла. Тут он (кажется, его звали Мейсон или Майкл) предложил купить мне пива. Я не был уверен, законно ли это, но он уверил, что на одну пинту все закрывают глаза. Как-то дальше спорить было бесполезно, и я согласился. Но как только передо мной поставили кружку, меня тут же за плечи обняла рука Дэйва, и он сказал:
- Извини, что долго. Нужно было кое-что уточнить по поводу экстерната, - после чего он, как ни в чем не бывало, поцеловал меня. Причем, не просто коснулся губами, а так, будто мы не виделись целый месяц. На фоне того, о чем мы негласно договорились по пути, это было, по меньшей мере, непоследовательно. Я понял, что это было, только после того, как этот Мейсон или Майкл сказал:
- Извини, Дженкинс, он ничего не сказал.
- В смысле? – не понял я. – По-моему, мы очень много разговаривали.
Он меня проигнорировал.
- Это же первокурсник? Когда ты успел?
- Не твое дело, Картрайт. До свидания!
Картрайт ушел, даже не сказав мне пока, и тут до меня окончательно дошло.
- О, черт! Так это так выглядит?
- Не делай вид, будто думал, что с тобой просто так решил поболтать старший курсант.
- Так и есть! Знаешь, меня же еще никто никогда не пытался склеить. Я должен быть польщен?
- Ты должен прекратит так зазывно улыбаться и подумать о своей репутации.
- Моя репутация в надежных руках, - я быстро поцеловал его, пока он не успел уклониться.
- Ну, здорово, - пробурчал он. – Теперь об этом будет знать весь кампус.
- А это плохо?
- Это неидеальное развитие события, так скажем. Но что ж теперь… Пошли уже отсюда.
Я с радостью согласился.
========== Акт 7. Но мы же будем вести себя прилично? ==========
Через три дня я получил первые погоны и стал кадетом 4-го класса. В тот же день была проверка комнат, и те, кто прошел ее успешно (лишь 99% всех кадетов; как оказалось, у пары человек нашли алкоголь, еще несколько не привели комнату к стандартам академии да еще и не ответили на сопутствующие вопросы. Как преуспели мы с Гейтсом? На 150%, конечно же!), получили разрешение выйти за периметр. Не то, чтобы 4-мильный допустимый радиус изобиловал развлечениями, но мысль о том, что в следующий раз кампус можно будет покинуть только в ноябре, очень мотивировала воспользоваться возможностью в любом случае. К тому же, по заявлению родителей, можно было провести с ними весь остаток субботы и воскресенье. Как я мог упустить такой шанс?
Камиль и Марсель сделали мне очень странный подарок после церемонии принятия в кадетский корпус. Нет, не так. Они сделали мне ОЧЕНЬ странный подарок. Началось все довольно неплохо. Камиль даже прослезилась и сказала, что должна признать, что академия пошла мне на пользу. Марсель долго говорил, как гордится мной, и как он ничуть не сомневался, что у меня все будет хорошо. Потом он, правда, зачем-то сделал видеозвонок своей новой семье, и они все начали меня поздравлять. Ну, ладно, это еще можно было выдержать. Но затем Камиль объявила, что у них есть для меня подарок. Что я мог ожидать? Наверное, часы или новый телефон. В крайнем случае, сколько-нибудь денег. Но Камиль достала какой-то длинный потрепанный футляр, который отмел все варианты.
- Мы не были уверены, стоит ли это делать… - начала она (уже тревожно!). – Твой отец сопротивлялся идее целый месяц, но и он признал, что это будет очень символично. – (короче, понятно, ничего полезного). – Еще в прошлом году я бы на это не решилась, но теперь ты очень повзрослел, и мы, кажется, стали лучше друг друга понимать. Ты должен знать, что превзошел наши ожидания…
Меня так и подмывало вставить комментарий, хотя бы пару слов, что-то в духе «Ну, спасибо, что не очень-то рассчитывали, что из меня что-то получится», но нужно было держаться.
- Это самое дорогое, что у меня есть. – Камиль открыла футляр, и я увидел медаль. Чертову медаль за фигурное катание! То есть, они на полном серьезе сравнивали совершенно идиотское достижение, наверное, 14-летнего Бенуа в катании по льду в обтягивающем костюме с тем, что я пробился на пределе человеческих возможностей в самое престижное военное учебное заведение? То есть, то, что я могу защитить их от нападения неприятеля или зомби-апокалипсиса – это примерно то же самое, что выписывать круги под музыку? Серьезно? Я сдаюсь…
Я был настолько счастлив и польщен, что захотел задушить себя лентой от этой проклятой серебряной медали за 2 место в юниорском чемпионате мира в Париже. От злости у меня пропали все остальные чувства, и я не слышал, что еще говорила Камиль. В прежние времена я бы резко ушел в штопор, но теперь у меня были заклинания, которые помогали прийти в себя, и я начал повторять про себя: «Воинское приветствие – это акт узнавания между военным персоналом. Оно берет начало в древней европейской традиции свободных мужчин приветствовать друг друга, поднимая правую руку вверх, чтобы продемонстрировать, что они не вооружены. Заключенные не отдают честь. Они лишены этой привилегии…» Стало значительно лучше. Я даже смог улыбнуться и сказать:
- Спасибо. А ты уверена, что готова отдать ее мне?
- Конечно, Нини.
- Здорово, отлично… - я еще покрутил коробку в руках. – А можно вас еще кое о чем попросить?
- Ну да!
- В общем, нам сегодня разрешено выйти за ворота…
- Прекрасно! Мы можем где-нибудь поужинать вместе, - обрадовался Марсель.
- Это да… И завтра тоже можно покинуть кампус.
- Прости, но мы должны уехать сегодня ночью, - сказал Марсель. – По крайней мере, я. Может, твоя мать?..
- О, черт! Вам это определенно не понравится, но я хочу, чтобы вы подписали заявление, чтобы меня выпустили до завтрашнего вечера.
- Так что, значит, старшим студентам… - поджав губы, начала Камиль.
- Кадетам, - поправил я.
- Не умничай! Я полагаю, им тоже можно будет выйти?
- Далеко не всем. Но одно увольнение он сможет получить.
- И ты, правда, рассчитываешь, что мы на это пойдем?
- Как хотите. Разница будет лишь в том, что мы останемся в кампусе, и я буду несколько рисковать, возвращаясь после отбоя в свой корпус.
- А может, тогда тебе не надо нигде шляться после отбоя?
- А может, если бы вы не экспериментировали с моим генетическим материалом, я бы вообще не стремился спать с мужиками, а? И что вы вообще знаете про своего Бенуа? Откуда такая уверенность, что он в этом отношении не был таким же, как я? А вы бы также реагировали, если бы я встречался с девушкой? Нет же?
- Прекрати это! Не смей с нами так разговаривать!
- Где подписать? – вздохнул Марсель. – Хватит только моего разрешения?
- Да, - я достал из кармана сложенный лист бумаги.
- Какого черта ты его в этом поддерживаешь?
- А мои возражения на что-то повлияют? Только, пожалуйста, скажи мне, это множественное число в слове «мужики»…
- Это для завершенности предложения, - нехотя сказал я. – Там все без изменений.
- Спасибо тебе, господи, и на этом, - Марсель поставил подпись. – Я так понимаю, никакого семейного ужина?
- Нет, почему же? Если Дэвид идет с нами…
***
Дэйв был, мягко говоря, не в восторге.
- Мэтт, ну почему было не подумать минуту и не задаться вопросом, хочу ли я провести вечер с твоими родителями?
- Во-первых, не вечер, а час-два, а во-вторых, я вот сейчас задаю тебе этот вопрос, и ответ не кажется отрицательным.
- Сколько лампочек в зале Каллэм?
- 340 лампочек. Не пытайся меня сбить! Ты же сам все время был неравнодушен к моим родителям: то мы должны были с ними поговорить, то встретиться, то позвонить.
- Потому что неизвестно, сколько у тебя с ними времени осталось, и я вовсе не хочу вставать между вами.
- Не драматизируй. Они еще лет 20 протянут.
- И ты уверен, что сможешь быть с ними все это время?
- Это опять про перспективу скончаться в первой же боевой операции? Вообще, не факт, что мы попадем в реальные боевые действия.
- О, уверяю тебя, еще какой факт!
- Ну, ладно, чисто теоретически. Ты выпускаешься через два года, я вообще через 4. Сейчас в мире только одна горячая точка. Да она уже рассосется к тому времени!
- Ты серьезно? Твоей наивностью можно заполнить все Ласское водохранилище, в котором сколько галлонов?
- 78 миллионов.
- Вот именно. У нас всегда будет работа. А количество военных конфликтов к моему, и уж, тем более, к твоему выпуску еще вырастет, судя по тому, что происходит в мире.
- Я думаю, эту тему не стоит поднимать сегодня за ужином.
- Я еще не сказал, что пойду.
- А! Совсем забыл! У меня есть увольнение на сутки.
- Что с того? У меня его нет.
- Так постарайся получить.
- В любом случае, это родительский уикэнд, и все отели давно забиты под завязку.
- Я уверен, что самые дорогие номера остались. И моя уверенность базируется на том, что я позвонил и узнал.
- И сколько?
- 2800.
- Отлично! То есть, ты полагаешь, что я готов потратить эквивалент трехмесячной стипендии, чтобы провести ночь с тобой?
- Угу. Но и стипендию тебе тратить не придется, я же помню, что ты, практически, миллионер.
- Далеко от истины… Ты понимаешь, как бы это звучало от любого другого человека?
- Так себе, наверное.
- Тебе повезло, что я падок на молодых красавцев по имени Мэтью. Давай номер отеля. 2800 – это уже с налогом или нет{?}[Это далеко не праздный вопрос. В штате Нью-Йорк, где и находится Вест-Пойнт, НДС доходит до 8,875%, так что номер может обойтись дороже $3000, если 2800 - это стоимость без налога.]?
***
Этот ужин был довольно странным событием. Нет, не в плохом смысле этого слова. Просто это очень отличалось от того, как проходили наши походы в ресторан раньше. Не то, чтобы их было много: максимум, три в год, на день рождения каждого члена семьи, но тут вся обстановка и атмосфера контрастировали с тем, что я наблюдал, будучи лицом гражданским. Во-первых, там был настолько шикарный интерьер с камином, канделябрами, охотничьими трофеями и антикварной мебелью, что я стал задаваться вопросом, могут ли Камиль и Марсель, даже в складчину, позволить себе хотя бы хлеб.
Во-вторых, публика. Ну, понятно, все эти кадеты, в одинаковой, безупречно отглаженной форме, коротко подстриженные, чисто выбритые, никакого пирсинга на лице – где еще такое увидишь? Но, видимо, члены их семей тоже получили мемо о дресс-коде – не наблюдалось шорт, джинсов и футболок, и все, включая двухлетних детей, чинно восседали за столами, вежливо разговаривая друг с другом. Никто не сидел, уставившись в телефон или ковыряясь в зубах. Стало понятно, что в таком обществе на повышенных тонах не поговоришь.
В-третьих, я первый раз был в ресторане не просто с родителями, а типа, с парой. Ну, не совсем так, как хотелось, и к тому же, Камиль позаботилась, чтобы мы не сидели с ним рядом – но, тем не менее.
Меня всегда восхищала способность Дэйва органично входить в разные социальные контексты. Честно говоря, если бы не он, я бы даже не знал, о чем разговаривать с собственными родителями. Он же спросил, как они добрались, порекомендовал, что выбрать из меню, расспросил их о работе, заставил меня рассказать, в каких спортивных программах я буду участвовать, да черт! – он даже назвал свою предстоящую в следующем году военную командировку «Летней программой развития лидерских качеств»! Я же, в основном, только и мог, что изредка отвечать, кивать и, не отрываясь, смотреть на него влюбленными глазами.
Часов после восьми началась еще одна штука, которая, видимо, только мне казалась странной: многие семьи кадетов 4-го класса начали знакомиться между собой. Сначала к нам подошла семья Чи, и после долгой церемонии рукопожатий Юки рассказала, как мы с ней отлично сработались во время БКТ, а я, в свою очередь, поведал, что наш отряд провалил бы, как минимум, половину заданий (преувеличение: максимум, четверть). После этого Камиль воспряла от гордости, что у них такой замечательный сын.
Потом подошел Гейтс со своей семьей. Этот кадет был гораздо скупее на слова и похвалы (очень ценю это его качество), но его родители отличались повышенной коммуникабельностью. Они рассказали, что Кевин много позитивно отзывался обо мне. Мы обменялись с ним взглядами, он только покачал головой и опять стал смотреть сквозь меня. И тут миссис Гейтс сказала:
- Миссис Кёрк, это прекрасно, что два ваших сына смогли попасть в Армию! Я вами восхищаюсь!
Все первое предложение вызвало полное непонимание Камиль, и мне пришлось объяснить:
- Видите ли, по ряду причин, у нас разные фамилии, и это мистер и миссис Тровэйль, а Дэвид – не мой брат.
- О, нет. – подтвердила Камиль, у которой, кажется, начал дергаться глаз.
- Нет, - сказал Дэйв.
Тут повисла неловкая пауза, потому что дальше никто ничего объяснять не стал. Положение спас Кев, сказав:
- Они из одной школы, - после чего он стал разглядывать потолок.
- Как прекрасно! – восхитилась миссис Гейтс. – Им сейчас так нелегко приходится! Хорошо, что есть старший товарищ, который может помочь и поддержать.
- Вы даже не представляете, - подтвердил я.
Когда они ушли, Камиль бросила:
- Спасибо, что не выдали ничего лишнего.
- Интересно, что бы это могло быть? -поинтересовался Дэйв.
- Ты прекрасно знаешь, что, - Камиль посмотрела на часы. – У родителей Кевина могло появиться беспокойство по поводу пребывания их сына в одной комнате с Бенуа.
- Я вот почему-то уверен, что Мэтту такое и в голову не приходило, а вы зачем-то заронили эту идею. Да и с чего вообще кому-то беспокоиться по этому поводу? Вы, мэм, по моему, единственный такой человек. Подозреваю, что и мое влияние Вы до сих пор считаете негативным?
- Ты не понимаешь, что для меня это не самая легкая ситуация.
- Пытаюсь понять. Но выход довольно прост: не думайте об этом. Мэтью – больше не ваша ответственность. Государство прокормит и воспитает его, даст работу, перспективы карьерного роста и выкинет из рядов армии, если с его моральным обликом будет что-то серьезно не в порядке. А вот на это, - он наклонился через стол и поцеловал меня. – всем наплевать, пока все в порядке с его успеваемостью, дисциплиной и спортивными достижениями.
- А с этим все будет в порядке, - сказал я.
- А теперь, если вам не нужна помощь в вызове такси, мы бы хотели покинуть вас, - сказал Дэйв, доставая карту. – У нас еще планы на сегодня.
- Думаю, мы справимся. – заверил его Марсель.
- Хорошо. Я бы хотел разделить счет пополам, - сообщил Дэйв уже подошедшему официанту.
***
В отеле он сразу заказал бутылку вина и, с облегчением вздохнув, расстегнул ворот рубашки.
- Это был не самый легкий вечер в моей жизни.
- Спасибо, что пошел со мной.
- Будешь должен… Потрясающе! Кровать, которая шире 30 дюймов!
- А еще тут туалет прямо в номере.
- Роскошь! Я думал, эта опция предоставляется только для номеров от 5000 за ночь. Выпить хочешь?
- Пожалуй, нет.
- Ты прямо пример для подражания. Кстати, для справки: я не думаю, что всем наплевать, какие у нас с тобой отношения. Я даже почти уверен, что у меня еще и разговор по этому поводу будет с моим тактическим офицером, скорее всего, уже в понедельник.
- И у меня?
- Нет. По умолчанию, всегда виноват тот, кто старше по возрасту или званию.
- Но это же ерунда! И какое им дело?
- Они вкладывают в нас немалые деньги и хотят, чтобы мы показали все, на что способны.
- И что? Это же не мешает.
- Еще как. Ты пока этого не понял, потому что твой учебный год еще не начался, и мы жертвовали, в основном, только моим сном. Но совсем скоро у нас просто физически не будет возможности видеться. Хочешь узнать, до скольки я делаю домашнее задание?
- Но ты же как-то находил время готовить меня к поступлению чуть ли не каждый вечер.
- А потом я ложился спать в 4 утра. А когда я начал конкретно тормозить, с тобой стал заниматься Йохан – уже за счет его сна. И он ложился в три.
- Чего же не в 4?
- Потому что он умнее меня. Я тебе говорю, как человек, переживший юриспруденцию в Гарварде, тут сложнее.
Это все заставило меня несколько приуныть, что Дэйв мгновенно почувствовал.
- Не-а, не надо там мучиться угрызениями совести по этому поводу. Я хотел, чтобы ты был со мной, и это только мои проблемы, каких усилий это стоило. Даже не забивай голову. Иди сюда.
Он расстегнул мою рубашку и бросил на пол.
- Стой, она помнется, - начал было я, но он уже целовал меня, прошептав на выдохе:
- Здесь есть утюг.
- О да, детка! Это то, что я хотел услышать!
- Ты же только что не назвал меня деткой?
- Нет, это просто междометие. В любом случае, никто не слышал.
- Я слышал. И мой слух оскорблен. Тебе лучше больше так не делать, а то я тоже на это способен.
- О нет, детка, у тебя язык не повернется произнести такое непотребство, - я поцеловал его в нос. – А я могу все. Я могу сказать, что люблю тебя…даже на абсолютно трезвую голову, даже в присутствии моих родителей. Я честно могу признаться, что думаю о тебе почти все время. Знаешь, как это выглядит? Я просыпаюсь, смотрю на календарь, и мой мозг думает: «Сегодня…Денни…5…Денни…августа…когда я увижу Денни?» И знаешь, что? Сначала я немного расстроился, что мы почти не будем видеться, потому что рассчитывал ловить тебя между занятиями и затаскивать в первый попавшийся угол или целовать прямо посреди двора, чтобы все завидовали!
- Э…э…Мэтт? Ты уверен, что правильно понимаешь механизмы зависти?
- Нет, конечно! Я уверен, что все вокруг в тебя влюблены! Все первокурсники, офицеры, Шварц…
- Вот это деликатный вопрос, осторожнее. Я уверен, что он слегка влюблен в тебя.
- Давай надеяться, что мы оба ошибаемся, ведь бедному Йохану ничего с нами не светит.
- Ну да…или?
- Идиотская шутка! – я пихнул его в плечо. – Вообще никуда не годится! У нас так совсем друзей не останется!
- Окей, извини. Но что там было про то, что ты только сначала расстроился. Теперь тебе все равно?
- Теперь я думаю, что так даже лучше. Никто не будет знать. Мы будем, типа тайно встречаться, иногда перебрасываться многозначительными взглядами в академии, а я буду думать про себя: «Вот, вы и понятия не имеете, а я встречаюсь с этим парнем. Как-то раз мы почти целый час целовались в машине, я не отпускал его на посадку в самолет…»
- Я думаю, это длилось минут 10.
- Денни, не вмешивайся своими реалиями в мои фантазии!
- Не буду. Ну, ты только там слишком много прилюдно не вспоминай… Кто бы мог подумать, что с годами ты станешь таким коммуникабельным? Особенно со мной. Я еще помню время, когда ты чуть ли не целое лето говорил мне только: «Эй, привет! Как дела? Ну, ладно, пока».
- А, я помню. Это я как раз только что в тебя втрескался и плохо представлял, что делать и говорить… Ты был абсолютно недосягаем.
- Спасибо, что не бросил эту идею.
- Нет, никогда. Я с тобой до конца.
- Звучит угрожающе.
***
Когда к следующему вечеру я вернулся к себе в комнату, Гейтс бросил только «привет» и снова уткнулся в книгу. Где-то через полчаса он вдруг сказал:
- Родители вчера спросили, не гей ли я.
- Ну, и?..
- Нет. Ты?
- Я думал, это очевидно.
- Для меня – нет. Я думал, со мной тоже очевидно.
- Нет, я не умею так определять.
- Не повезло.
- Да нет, ничего…у меня уже есть…э-э…Дэйв.
- Ну, окей тогда.
- Твои родители опасались, что я буду тебя домогаться?
- Нет. А ты собираешься?
- Нет, конечно.
- Тогда нечего и говорить об этом.
***
До момента поступления я почти не замечал, как странно ощущается иногда время. Начало года, особенно первый месяц, были нечеловечески сложными. БКТ должен был нас подготовить к жизни по расписанию, но те навыки мало увязывались с тем, что происходило в кампусе. Ну, представьте, в лагере был невероятный загруз, я имею в виду, буквально, невероятный, потому что я до сих пор не понимаю, как прошел это. Я считаю, что ни до, ни после в моей жизни не было ничего тяжелее, а это о чем-то говорит, если знать, что было позже. Но! Там одновременно было и очень просто. Не нужно было думать. Нет, не так. Были бесконечные задания на память и решение полевых проблем, но это происходило так: ты в этой команде и вы прямо сейчас решаете эту проблему. Решили, окей, двигаемся дальше, теперь вы роете окоп или лезете на скалу или бежите – т.е. кто-то постоянно говорил тебе, что делать. Может, для вас, непокорные и свободные духом, это и звучит, как худший кошмар, но на практике это отлично работает. Если бы мне там еще нужно было принимать дополнительные решения (пусть даже о том, что выбрать на обед) или что-то планировать, моя операционная система бы точно слетела.
Вот и получилось, что начало года я работал на пределе возможностей. Кроме аудиторных занятий и обязательных тренировок свалилась еще гигантская гора домашних заданий. И как в любой горе, в домашнем задании присутствовал обман зрения: тебе кажется, что ты уже на вершине, осталось только две задачи по тригонометрии и…и оказывается, нужно часа два, чтобы их решить.
А теперь три вопроса. На каждый вы должны ответить «да» или «нет».
1. Можно ли хотя бы раз не сделать домашнее задание?
2. Можно ли опоздать со сдачей домашнего задания?
3. Можно ли попросить хорошо знакомого кадета второго класса о всесторонней помощи?
Вы удивитесь, когда узнаете, что ответ на все эти вопросы «нет»? А я познал это на практике.
Где-то в начале третьей недели от усталости и беспомощности мне хотелось кричать во все горло и пинать стены, но так как Гейтс работал, я мог только ворчать себе под нос и яростно рвать листы бумаги. Он и бровью не вел. Пришлось бросить в него шариком смятой бумаги.
- Не круто, - сказал он, подбирая бумагу и бросая ее в мусорную корзину.
- Мне кажется, это физически невозможно сделать за то время, которое нам дается, - сказал я.
- Кёрк, зачем ты говоришь о том, что тебе кажется? Почему ты не пытаешься просчитать? Я уверен, что методисты точно знают, сколько заданий может выполнить кадет каждого курса.
- Вот именно, - Гейтс повернулся к своему столу.
- Ты гребаный робот!
Он только пожал плечами.
- Ты не хочешь возмутиться?
- Зачем? Я вижу, что ты находишься в фрустрирующей ситуации и совершаешь поступки, которые для тебя нетипичны. Глупо на это обижаться.
- Гейтс, я хочу, чтобы однажды ты стал президентом.
- Я еще не думал об этом. А сейчас, не мог бы ты вернуться к учебе и не отвлекать меня?
- Я так и сделаю.
- Спасибо, я ценю это.
После этого Гейтс одновременно вызывает восхищение своей сосредоточенностью и вежливостью и желание убить его на месте. В этот раз я выбрал первый вариант и написал сообщение Шварцу: «Care for a fag?{?}[Переводить игру слов - занятие то ещё. В общем, во-первых, тут попытка вставить в текст британский акцент, так как фраза странно звучала бы в американском английском. Зачем британский акцент? Странный вопрос: потому что он секси. Теперь о значении: “fag” - это и сигарета и сокращение от невежливого слова “f*ggot”, которое некоторые люди используют в отношении гомосексуалов. Не будьте такими людьми, если, конечно, не называете так иронично себя. Таким образом, вопрос может переводиться и как “Хочешь выкурить по сигарете?” и “Позаботишься о ….?” ну, вы поняли. Йохан отвечает: “Конечно, милый/Sure honey”. Добавлю, что вряд ли имеется в виду сигарета, так как Мэтт крайне отрицательно относится к курению]» и вскоре получил ответ: ”Sure hon”.
Из уважения к учебным порывам Кева, я вышел в коридор и набрал номер Йохана.
- Чувак, пожалуйста, хотя бы физика и химия!
- А поприветствовать старшего кадета?
- Привет! Так что?
- Это, похоже, попадает под статью «Списывание».
- Ну, тогда не списывать, а просто объяснить мне, как это делается. Я быстро соображаю.
- Старина, у меня, правда, нет времени.
- А…Дэйв?
- Вот не надо этого. Ты знаешь, что он не сможет сказать тебе нет, а у него самого сейчас адская нагрузка. Еще и футбольный сезон начался.
- Что же мне делать? Я ничего не успеваю!
- Не болтать и не отвлекаться, а просто делать.
- Но…
Шварценбахер уже положил трубку. Из упрямства я решил ничего не делать, а просто лечь спать. Результат? Долгое порицание и наказание в виде «прогулки». Это такая штука, также известная, как «карательная экскурсия», когда тебе назначают определенное количество часов хождения по Центру. Я получил 5 часов на воскресенье, что окончательно развеяло мои надежды на часок отдыха.
Там был вопрос, почему я звонил Шварцу, а не напрямую Дэвиду? Видите ли, разговор с тактическим офицером роты прошел, скажем так, не так удачно, как хотелось бы. В общем, как рассказал мне Йохан, ТОР сначала просто был недоволен, что Дэйв не сообщил о наших отношениях до моего поступления в академию, потом немного успокоился, выяснив, что по учебе, тренировкам и учениям мы пока никак не пересекались.
Но на следующий день состоялась вторая беседа, уже с привлечением старшего сержанта, какой-то дамы из отдела кадров и психолога. Они откопали пункт в уставе, который, якобы, напрямую запрещает любые отношения и коммуникацию кадетов 4-го класса со старшими кадетами, если на это нет приказа командира. Тут Дэйв попросил перерыв и эту выдержку из устава, после чего включилась его адвокатская личность, которая указала всем присутствующим, что слова «запрещено» там нет, и мы видим только «следует избегать». Плюс, эти рекомендации вступают в действие только если приведены доказательства фаворитизма, предвзятого отношения или негативного влияния на мораль в полку или любом другом военном объединении. При условии же параллельного течения карьер вовлеченных лиц, предъявить особо нечего.
Дополнительно он подчеркнул, что про отношения кадетов 3-го и 1-го класса (опять же при условии появления профессиональных отношений) в уставе вообще ничего нет.
Таким образом, он заранее известил их, что в следующем году намерен добиваться разрешения на размещение в одной комнате со мной. После этого старший сержант и дама-кадровик удалились, а ТОР и психолог начали разговор «по душам». Они пытались убедить Дэйва, что ситуация может повлиять на атмосферу в его роте и его отношения с другими кадетами. Он выразил сомнения в правильности этого предположения, так как он никогда не скрывал своей ориентации (впрочем, как никогда и не объявлял публично), и прежде проблем с этим не было. Тогда психолог взяла еще более дружеский тон и попросила его понять, что его ситуация вызывает, в некотором роде, зависть у других, потому что они не могут не только привести к себе девушку из гражданских, но и любая попытка провести кадета женского пола в мужское общежитие обречена на провал (это правда, там как в гареме. Бесполезно говорить, что вы, например, будете делать совместный проект, что абсолютная правда про меня и Юки, они говорят: «Валите отсюда в библиотеку»).
Сомневаюсь, что именно этот довод убедил Дэвида, но факт в том, что он пошел на их условия! Он согласился приостановит личные контакты со мной на территории академии до особого разрешения, о чем и сообщил в последнем телефонном звонке.
Что со мной произошло в тот момент, не поддается описанию.
- Ты меня бросаешь? Денни, что я сделал? За что ты со мной так?
- В этом нет твоей вины. Совсем. Это просто временные обстоятельства.
- Насколько временные? На 4 года?
- Нет. Один семестр… Максимум, до конца года.
- Ден…
- Послушай, речь идет только о территории кампуса.
- Но я же не смогу выйти за территорию до Дня благодарения!
- Я знаю. Но зато там можно будет получить 3 дня отпуска. И мы вместе слетаем домой.
- Не уверен, что хочу домой.
- Ко мне домой.
- Черт, что это будет? В качестве кого я туда заявлюсь?
- Никто не будет задавать лишних вопросов.
- Я должен подумать… А разве мы не можем просто провести эти 3 дня в Нью-Йорке?
- Мэтти, это же День благодарения.
- И что? Не делай вид, что ты полюбил семейные праздники!
- Окей, нет, но у меня там есть одно дело, которое я не хочу обсуждать по телефону.
- Ну вот, теперь я еще должен догадываться, что это за дело!
- Оно связано с выпускным проектом.
Не помню точно, когда это началось, и как мы пришли к этой кодовой фразе, но так мы называли все, связанное с ТЕМ миром. “Выпускной проект” нельзя было обсуждать в общественных местах, с использованием средств связи или писем – только на словах.
- Понял… А что, если в следующем году они не снимут этот свой мораторий?
- Тогда я подам на них в суд за вмешательство в личную жизнь и дискриминацию…ну, или обращусь в «Спектр».
Это заявление меня просто поразило, потому что Дэйв и «Спектр» взаимно недолюбливали друг друга. Дэйв считал их беспомощными позерами, которые привлекают лишнее внимание, а ЛГБТК+/- организация академии утверждала, что он не заявляя о своей активной социальной позиции, плюет на свое сообщество и стоит на пути прогресса. Я уверен, что Дэйв пояснил им, что не считает себя частью сообщества мужеподобных женщин, женственных женщин с мужским подбородком и непривлекательных геев (ужасное обобщение и стереотипизация, которую мне очень хотелось оспорить).
- Ты уверен, что они будут нам помогать?
- Куда они денутся, это же информационный повод. А пока… Надеюсь, что ты будешь так увлечен учебой, что и не заметишь моего отсутствия.
- Это невозможно.
- Нет, всего лишь сложно. И постарайся пока не нарушать правил. Никаких звонков и уж, тем более, никаких попыток пробраться ко мне. Обещаешь?
Мне пришлось согласиться.
***
И вот все это приводило к тому, что обилие дел и событий, с одной стороны, делало дни настолько насыщенными, что неделя длилась, как месяц, но с другой – почти полная невозможность обернуться на прошедшее и предаться рефлексии заставляла время нестись в бешенном темпе, и я успевал только подумать: «Что, опять понедельник?», быстро произвести вычисления и отрапортовать: «Сэр, Дни. Сегодня ../../…. (я намеренно не указываю точные даты из-за разницы в летоисчислении). До выходных кадетов 4-го класса выпуска ….года осталось 100…93..86 дней. Осталось 5 дней до того, как Армия победит команду Нэшвилла на футбольном стадионе Мики. Осталось 45…38…31 день до того, как Армия по полной отделает ВМС в футболе. Осталось 120…113…106 дней до Рождественского отпуска кадетского корпуса. До 500-го вечера* осталось 800…763…756 дней. Осталось 167…160…153 дня до зимних выходных первокурсников. Осталось 1200…1193…1186 дней до 100-го вечера*. Осталось 195…188…181 день до весеннего отпуска. Осталось 1300…1293…1286 дней до выпуска и выпускного отпуска класса …года, сэр».
Все это нагромождение сроков, фактов и дат кажется какой-то чушью со стороны, но несмотря на связанные с этим рапортом проблемы в виде счета и безошибочной выдачи информации, это была, в какой-то мере, приятная процедура, потому что я точно знал, когда и через сколько дней я увижу Дэйва. Получалось целых пять раз в год! Ну, может, 4, потому что, хотя его 500-й вечер{?}[500-ый вечер/500th Night - это особое мероприятие для кадетов второго класса (cows), когда им остаётся ровно 500 дней до выпуска и получения офицерского звания. Следовательно 100-ый вечер проходит у Первого класса (последний год академии)] как раз приходился на предстоящий январь, вероятность того, что мне позволят присутствовать с ним на этом официальном мероприятии, была не очень высока. Да и весенний отпуск у нас не полностью совпадал… И зимний… Короче, приятное смешивалось с депрессивным – и не всегда в хорошей пропорции.
Так что я выжимал из себя все, что только можно, чтобы, не дай ТОР, не заработать еще какие-нибудь штрафы и не прос…просидеть весь День благодарения в библиотеке или проходить в «карательной экскурсии». Дела шли неплохо, я был в лучших 20% (Гейтс – в лучших 5, понятное дело), но меня постоянно преследовал параноидальный страх, что что-то пойдет не так, и я не увижу Дэйва еще, как минимум, до рождества. Я все еще опасался даже тогда, когда Шварценбахер прислал мне сообщение: «У автобуса за воротами в 1507{?}[Здесь и далее в армейской коммуникации будет появлятся военное обозначение времени (military time), которое существует исключительно в 24-часовом формате, а между часами и минутами зачастую не ставится никаких разделителей]».
Но это все-таки случилось! Мы бросили друг другу «Привет», заталкивая сумки в багажный отсек, потом Денни схватил меня за руку и протащил почти в конец автобуса. Там он серьезно посмотрел на меня и сказал:
- Это было непросто.
- Да уж, - ответил я, поднимая подлокотник между сиденьями.
- Но мы же будем вести себя прилично?
- Нет, - покачал я головой.
- Ты прав, вряд ли, - согласился он и притянул меня к себе.
В общем, всю дорогу до аэропорта нам удалось пробалансировать на грани непотребства, но дальше терпение закончилось совершенно, и нам пришлось пойти против своих принципов. Ну, знаете, как Дэйв всегда говорил, что предаваться любви в общественных туалетах – это дурной тон и ниже его достоинства? Три месяца в разлуке несколько поменяли его убеждения. Ну, вот вам полезный совет: ищите специальные туалеты для инвалидов, они огромные и там обычно нет очереди. Постарайтесь проникнуть туда как можно незаметнее (в этом вам сильно помешает военная форма, а в данном случае, целых две, так что, по возможности, уезжайте в отпуск или в увольнение в гражданском). Желательно, чтобы ни один инвалид в процессе не пострадал. Будьте готовы, что начнут стучать в дверь и спрашивать, в порядке ли вы (почему-то людям с особыми потребностями не доверяют долго быть в одиночестве в запертом помещении). Не отвечайте «Все в порядке!» хором. В остальном, это стоит того и намного менее экстремально, чем обычные кабинки. Хотя, может, если бы мы не виделись еще дольше, мы бы стали менее взыскательны.
И коротко про возможность уединиться в самолете: не знаю. Честно говоря, Дэйв всячески намекал, но моего авантюризма для этого было недостаточно или мне просто тоже следовало выпить пару мини-бутылок бурбона, тогда – кто знает…
========== Акт 8. Мы просто настолько близкие друзья ==========
Чем ближе мы были к дому Дэвида, тем больше я нервничал.
- Перестань так трястись, - сказал он. – Ты же там всех знаешь, кроме нового бойфренда Джессики.
- Ты им сказал…про нас с тобой?
- Нет. Зачем? Но я предупредил, что ты проведешь День благодарения у нас, раз Камиль уехала в круиз.
- Ну, здорово! Меня же отправят в комнату для гостей!
- Я попрошу этого не делать, - он потерся своим носом о мой и поцеловал. – Расслабься. У нас есть почти два дня. И еще скоро рождество…
- Если я не провалю матанализ. А то останусь в академии с другими неудачниками, и к нам даже Санта Клаус не прилетит.
- Не будет ничего подобного. Ты уже адаптировался там, так что я совершенно спокоен.
И, ну да же! – после приветствия, когда я пожал все положенные руки и кого надо назвал «сэр» и «мэм», мама Дэйва сказала:
- Мэтью, мы подготовили для тебя комнату наверху. Надеюсь, тебе там будет удобно.
- Нет, ничего, мам, он будет у меня. Спасибо за беспокойство. – Дэйв поцеловал ее в щеку и, не дожидаясь дальнейших комментариев, пошел наверх. Конечно, я последовал за ним.
- Блин, это было неловко, - сказал я.
- Да нет. В этом вся красота ситуации в моей семье – никто не просит ничего объяснять. Я уверен, что они все понимают, но внешне все будет происходить так, будто ты просто мой приятель из академии. Ты просто приехал со мной на каникулы. Ты просто остался на ночёвку в моей комнате. Мы просто такие близкие друзья.
- То есть, я тоже должен поддерживать эту легенду?
- В том-то и дело, что нет. Даже если бы я сейчас сказал: «Нет, спасибо, мам, он будет спать со мной», у нее бы встроенный переводчик передал ей информацию в том виде, как она ее хочет услышать.
- А тебя это не раздражает? – я смотрел, как Дэйв разбирает сумку и начинает раздеваться перед душем, и пришло осознание, что мне, вообще-то все равно, что они там думают. – Ведь с Джессикой они не представляют, что она приехала просто со своим другом? Ему же не предлагали гостевую или отель?
- Плевать на это, - он бросил в меня своей майкой. – Ты идешь?
- Ты не хочешь дверь запереть?
- Зачем? Знаешь, как они сейчас боятся сюда заходить?
***
Когда мы собирались к ужину (да, у них такая семья, которая переодевается к ужину. В этот раз дресс-код был почти повседневным: разрешены были «приличные» джинсы, но никаких футболок, только однотонная или со спокойным принтом рубашка. Галстук по желанию), я все-таки не удержался и спросил:
- Что, с Аланом так же было?
- С каким еще Аланом? Ах, Алан… Нет, не так же. Он ни разу здесь не был. Никто никогда здесь не был.
- Вау! Всё еще веселее, чем я думал! Значит, я первый?
- Технически, ты здесь уже не первый раз. И даже не пятьдесят первый.
- Технически, многое изменилось с тех пор, как мы с Джессикой строили форты из одеял, и я гулял с вашей собакой… Кстати, где генерал Шварцкопф?
- На ферме. Вместе с другими 25-летними собаками. Они там за кроликами гоняются.
- Ха, ха. Мы с тобой хоть рядом будем сидеть?
- Не знаю, я еще не видел схему рассадки… Ну что ты, в самом деле, Мэтт? Спорим, ты будешь сидеть между мной и Джессикой? Кстати, придумай, за что ты благодарен. Мы делаем эту идиотскую штуку, когда все берутся за руки, молятся, а потом говорят, за что благодарны.
- О, я знаю, за что могу сказать спасибо, но непонятно, какая будет реакция.
- Вперед, жги! Помни, они все переведут.
Не то, что у меня раньше были плохие манеры, но если бы не академия, я все-таки не очень уверенно чувствовал бы себя в этой семье, которая, конечно, никак не могла обойтись ни одним бокалом для всех напитков, ни одной вилкой с ножом. При этом, они далеко не чопорны, и у них даже разрешается смеяться за столом. И чрезвычайно гостеприимны. И даже пытаются играть в «крутых родителей». Например, генерал Дженкинс подмигнул нам с Джессикой и сказал:
- Ребята, мы же никому не скажем, что я наливал вам вино?
Я утопил кринж в бокале чего-то красного.
А к десерту так, вообще, уже чуть ли не локти класть на стол разрешалось!
В общем-то, я чувствовал себя вполне отлично, пока не почувствовал, как Дэйв положил руку на спинку моего стула и сжал моё плечо. Я не мог не обвести всех беглым взглядом. Никто и бровью не повел, только миссис Дженкинс на пару секунд уставилась в свою тарелку и моргнула, но быстро взяла себя в руки, улыбнулась и спросила:
- Кому-нибудь еще тыквенного пирога?
Потом наступила благодарственная часть вечера. В нашей семье никто никогда не молился даже втайне, что уж говорить про эту групповую молитву! К счастью, кроме генерала, никому не нужно было делать это вслух, просто держаться за руки и чуть склонить голову. Знаете, мне понравилось. Потому что Дэйв водил большим пальцем по моей ладони и прижал свою ногу к моей.
До меня очередь благодарить дошла почти в конце, после меня был только Денни. Пришлось выдержать умеренно-трогательные речи родителей, бабушки, тети и дяди, младшего брата, сестры и ее парня. Ничего особо необычного: благодарны за семью, здоровье, благополучие, хороших детей/внуков… Я решил не выделяться оригинальностью.
- Я благодарен учиться в одной из лучших академий, как бы чертовски…простите…очень сложно это ни было. И это стало реальностью только из-за одного человека, который, я не побоюсь этого слова, - теперь моя единственная семья, - я повернулся к Дэйву. – Денни, я благодарен за тебя, но, прежде всего, тебе. Я люблю тебя.
А, каково? Переведите это! Но он испортил этот трогательный момент, сказав:
- Спасибо, детка, - от чего я почти сполз под стол от смеха. Я осознавал, что так вести себя нельзя, всех бесят чьи-то внутренние шуточки, но я ничего не мог с собой поделать, когда он сказал это почти серьезно. А когда Дэйв добавил обеспокоенным голосом: «Зайчонок, с тобой все в порядке?», со мной, практически, случилась истерика. Еле-еле я взял себя в руки, отпил воды и сказал:
- Простите. Недосыпание. Любимый, продолжай.
- Ах, да. Все по старой схеме: я благодарен за свою прекрасную семью, которая так меня поддерживает, за свое начавшееся…уже которое по счету?…третье высшее образование, свой трастовый фонд, который так облегчает жизнь, ну, и конечно, за человека, который вдохновляет на подвиги и придает смысл жизни, - он поцеловал меня и спросил:
- Кто-нибудь будет кофе?
Все утвердительно зашумели. Дэйв с мамой и тетей ушли на кухню, а Джесс поцеловала меня в щеку и двинула локтем в бок.
- Это было круто! Но ты можешь объяснить, почему я ничего не знала?
- Спроси у своего брата. Ты же знаешь, он не особо любит информировать людей о том, что с ним происходит.
- О, да! Гребаный секретный агент, а не брат! Но вот ведь ему повезло! Успел тебя ухватить, не дав времени даже вокруг оглянуться!
- Джесс, знаешь, незачем оглядываться.
- О боже, ты такой душка! – она обняла меня. – Хорошо, продолжай и дальше не замечать, какой он придурок.
Дэйв вернулся и поставил перед ней и ее Бредом кофе.
- Дамочка, вы что, кидаетесь на моего мужчину?
- Не могу удержаться. Чуть ключицу не сломала об его мышцы. Черт, Мэтт, ты такой милый, так и съела бы тебя большой ложкой!
- Согласен с каждым словом.
Джессика внезапно расхохоталась.
- Боже, что я вспомнила! Мэтт, то лето, когда мы только сделали бассейн.
- О нет, Джесс, пожалуйста, - я почувствовал, как бесконтрольно краснею и попытался закрыт ей рот ладонью, но она меня лизнула, и я отдернул руку. – Черт, еще говорят, что я мутант! Как вы с Дэйвом появились в этой семье?
На нас уже никто не обращал внимания. Все разбрелись на кухню или к телевизору, Только Бред в священном ужасе наблюдал за происходящим трешем.
- Я весь внимание, - сказал Дэйв. – Хотя уже чувствую, что это что-то отвратительное.
- Иди ты! – Джесс слегка пнула его.- Ничего отвратительного! Я помню, как Мэтти в то лето мной восхищался.
- Еще бы! Ты спиной вперед в воду с трамплина прыгала. Я считал тебя невероятно крутой.
- А, и правда, ничего интересного, - сказал Дэйв, и к моему чрезвычайному изумлению, сел ко мне на колени и обнял за шею.
- О-о-о…ты пускаешься во все тяжкие сегодня? – протянула Джессика.
- Невидимость и безнаказанность – вот что толкает меня на это. И еще хочется узнать, зачем люди это делают, - он поморщился. – Пока непонятно. И не особо удобно. И с каждой секундой становится все неудобнее.
Джессика поняла, что моя бдительность усыплена, и выпалила:
- Я учила его целоваться.
- Черт, отврат! – Дэйв вскочил.
- Да нет! – воскликнул я.
- Значит, это неправда? – уточнил Дэйв. – Ну, конечно, нет.
- Еще какая правда! – обиделась Джессика.
- Ну, то есть… - я попытался объяснить. – Часть про целование правда, а про то, что она меня учила – нет. Я все прекрасно умел и до этого, спасибо большое!
- Ах ты, мелкий обманщик! – возмутилась Джесс.
- А как я по-другому должен был этого добиться, при том, что я еще и младше тебя был? Это все любопытство и пропаганда гетеросексуализма на меня действовали.
- Мне столько всего одновременно хочется сделать. – Дэйв закрыл глаза. – Прежде всего, вернуться в прошлое и надрать задницу Мэтту за то, что приставал к моей сестре и обманом добивался ее расположения. А потом снова оказаться здесь и напомнить Джесс, что у нее теперь есть свой бойфренд и нужно вернуться к нему, оставив Мэтью в покое…если, конечно, у вас нет других планов.
- Фу, ты дурак! – воскликнула Джессика. – Извини, Бред.
- Поразительно, как быстро я деградирую в твоем обществе, - сказал Дэйв. – Честное слово, я был сейчас вот настолько близок к тому, чтобы прилепить тебе жвачку на волосы или что там еще я делал 20 лет назад? Ты хоть осознаешь, что в моем возрасте у родителей уже был я, и со мной не подобает так разговаривать?
- Да знаю я, какой ты старикан, - Джесс показала ему язык. – А что ты заговорил про родителей и детей? О боже мой! Вы пожениться собираетесь!
Клянусь, я видел, как Дэйв закатил глаза! После чего произнес:
- Дура, что ли? Нет, конечно!
- Ни за что, - подтвердил я.
- Не-а, - еще раз сказал Дэйв. – Вот это уже совершенно однозначно запрещено правилами академии. Это даже не дискриминация, а общее правило.
- Не то, что после академии что-то измениться… - осторожно сказал я.
- Определенно, нет. Ну что ж, дети, вы тут пока поболтайте, а мне нужно немного поработать над выпускным проектом. Мэтт, если что, быстрый набор.
- Да не буду я его доставать! – пообещала Джесс. Но я знал, что это была кодовая фраза, предписывающая мне следить за генералом Дженкинсом и предупреждать, если он пойдет в свой кабинет, куда сейчас направлялся Дэйв под предлогом поработать на компьютере. Это была, частично, правда, с той лишь небольшой оговоркой, что Дэйв собирался не делать домашнее задание, а скачать последние обновления о Проекте. Дело в том, что после радикального урезания финансирования участники Проекта большую часть времени работали из дома по суперсекретному защищенному от внешнего вторжения соединению. Для входа в систему нужен был личный сверхсложный пароль, который менялся каждую неделю. На что же надеялся Дэйв? Он не надеялся, он просто знал, что генерал записывает все свои важные пароли в блокнот, замаскированный под Гражданский кодекс редакции 1953 года.
Так что я должен был весело беседовать с Джесс, следить за периметром и держать палец на кнопке вызова, пока он совершал государственное преступление… Что тут сказать? Разве это не самый романтичный способ провести вечер?
***
Чертовски тяжело было расставаться с этим новым для меня, беззаботным, по-хорошему безбашенным и даже веселым Дэйвом. Он исчез уже в самолете, нацепив суперсерьезное и сосредоточенное выражение лица. Когда я подвинулся к нему, он, конечно, автоматически меня обнял, но при этом сказал:
- Ты не против помолчать до посадки? Я просто не знаю, когда у меня еще будет время все это просмотреть, - и больше не отрывался от планшета.
Чтобы не умереть от скуки, мне пришлось открыть свои учебники, что, несомненно, было полезно, но стало каким-то нефееричным завершением отпуска.
Уже в аэропорту я спросил:
- Какие у нас планы на рождество?
- О, мы непременно заедем ко мне домой, разве можно упустить такую возможность набрать положительных впечатлений?
- Да ладно тебе! Все было отлично!
- Кстати, вместе с тобой это было гораздо лучше, спасибо. Но я все равно думаю, что же это такое нужно сделать, чтобы их пронять?.. Есть идеи?
- Нет пока. Я сделал все, что мог.
- Это правда. Ты был просто невыносимо великолепен. Если бы не ты, до меня бы не дошло, что я могу делать все, что хочу. Я же сказал, что ты меня так неслабо вдохновляешь. Иногда, правда, на какую-то ерунду, но что уж теперь…
***
Практически мгновенно наступило рождество, и Дэвид получил отрицательный ответ на свой запрос об особом разрешении на наши отношения. Точно также ответили про 500-й вечер. После этого мои последние сомнения о том, остановиться у себя дома или у Дженкинсов, окончательно развеялись. Мы, конечно, зашли поздравить Камиль, и имели удовольствие познакомиться с ее …молодым мужем? Нет, серьезно, как это называется у стариков? С ее пожилым мужем? Короче говоря, она представила нам некого Карлоса Грасиано, который был лет на 15 моложе ее.
Рождество в доме Дэвида – это было нечто! Я, конечно, понимал, что большинство вещей он делает, чтобы взбесить родителей и престарелых родственников, но, черт! Это было здорово в любом случае.
Что бы семья Дэйва не думала про него и меня, прежде всего они были воспитанными людьми, поэтому от всех я получил подарки. И мы также всем что-то подарили (ну как, мы…я, к счастью, в процессе выбора и покупки не участвовал), причем, каждый раз Дэйв подчеркивал, что это не от него одного: «Тетя Милдред, это от меня и Мэтью. Он посчитал, что этот шарф отлично подходит к твоим глазам». И что после этого оставалось делать тете Милдред? Благодарить нас обоих.
Иногда мне становилось даже немного жаль миссис Дженкинс. Как, например, когда приходила ее кузина с мужем, меня представляли, как друга Дэвида по Вест-Пойнту, а он в ту же секунду, практически, засосал все мое лицо. Все не знали, куда отвести взгляд, а мои уши стали пунцового цвета, и я еще долго не мог смотреть им в глаза. Но все остальное меня вполне устраивало. То, что Дэйв не отлипал от меня ни на секунду, что в рождественскую ночь мы танцевали вальс, а потом и любые другие танцы (это было единственный раз в жизни, что немало говорит о сильнейшей мотивации Дэвида свалить на всех как можно более обширный визуальный ряд).
Безумное шоу продолжалось и после рождества на катке. Да, у его семьи полно всяких праздничных традиций, типа пойти всей семьей на каток, в кино, поехать на лыжный курорт, и в завершение всего – сходить на балет. Рядом со всем этим тоже можете поставить галочку и забыть – ничего из этого не повторялось.
Короче, нечего и удивляться, что к концу отпуска я был невероятно бодр, подзаряжен и просто до абсурда влюблен. Видимо, это делало мое поведение уж слишком странным, потому что Дэйв сказал, когда мы собирали вещи перед отъездом:
- Ты понимаешь, что гастроли цирка скоро заканчиваются?
- Догадываюсь, - вздохнул я. – Но все равно хочу пойти и поблагодарить всю твою семью, за то, что благодаря их странному отношению ко всему этому мне удалось ненадолго заполучить Денни из параллельной вселенной. Я буду даже немного по нему скучать.
- А представь, если это был настоящий я, а в остальное время тут находится мой злой близнец.
- Он не злой, просто связан правилами и обязательствами. Я понимаю. Ну же, чувак, разве тебе не чертовски повезло с таким понимающим мной?
- Несомненно, - без тени усмешки сказал Дэйв.
***
В конце февраля позвонил Шварценбахер.
- Простите. Вы не подскажете, как пройти в библиотеку?
- Это что, какая-то кодовая фраза?
- Типа того. Встречаемся в 1700 в библиотеке. Попробуем занять учебную комнату.
- Шварц, ты хочешь уединиться со мной в библиотеке?
- Мечтаю, идиот! Ты вообще в курсе, что минимальное количество присутствующих там должно быть 3? Думаю, я смогу найти кого-нибудь третьего, понятно?
- Еще бы.
Уже в 1655 мне пришло сообщение с номером комнаты, и не пришлось объяснять, что за проект у меня с кадетами второго класса. Йохан с Дэйвом сидели за столом, заваленном учебниками. Когда я зашел, Йохан встал и освободил мне место рядом с Дэйвом, шепнув: «Камеры». Я взял первую попавшуюся книгу и сел.
- Ну что, с прошедшим днем рождения.
- Да уж, совсем не то, что в прошлом году, - я слегка пнул его под столом, мы посмотрели друг на друга и расплылись в улыбке. Йохан что-то пробурчал себе под нос, но Дэйв его проигнорировал и достал из книги конверт.
- Обсудим планы на весенний отпуск?
- А у нас есть шанс на совместный отпуск?
- Представь себе. У нас пересекаются целых 4 дня.
- Но мы же не едем снова к тебе?
- О нет, это было слишком весело! Весной я никогда не езжу домой. Я просто хочу валяться на пляже, пить коктейли и рассматривать загорелые тела.
- Что?! – уставился я на него.
- Я подумал про Кубу. Там явно будет теплее, чем здесь, а уж тем более, дома. Как ты на это смотришь?
- Как я смотрю на чужие задницы? Я этого, черт возьми, не делаю!
- Не передергивай. Так что? Я улечу раньше, но очень надеюсь увидеть тебя там. Твой билет. – он пододвинул мне конверт.
- Конечно, я еду! И что ты там будешь делать без меня?
- Ровно то, что я сказал. Так что, когда ты наконец появишься, я буду уже весьма отдохнувший и загорелый. Полностью. И… - он бросил взгляд на Йохана. – Шварценбахер, ты хочешь это услышать? Предупреждаю, это может травмировать тебя на всю жизнь.
- Пожалуй, обойдусь, - он заткнул уши и стал читать вслух текст, а Дэйв сжал под столом мое колено, посмотрел мне в глаза и произнес два предложения, от которых у меня пропал дар речи и способность думать или возражать.
- Ну что, мы пришли к соглашению?
Я только кивнул.
- Вот и отлично, - он махнул Шварцу, чтобы тот вернулся к общему разговору. – Думаешь, если Мэтью сейчас уйдет, нам сюда подсадят кого попало?
- Сейчас напишу Джун, она хотела поработать с нами над этой штукой про ПВО.
- Увидимся, - подмигнул мне Дэйв, и я попытался сделать свои ноги снова пригодными для ходьбы.
- Мэтти, билет, - окликнул он, когда я не взял конверт.
- Да, точно.
- Блин, что это, гипноз? – спросил Йохан. – Научишь?
- Боюсь, что если ты попробуешь провернуть это с Тарой, эффект будет прямо противоположным, - усмехнулся Дэвид. – Проще говоря, она тебя прибьет. Хотя…может, я ее плохо знаю.
***
Куба просто взорвала мой мозг! Это был мой первый раз заграницей и, конечно, я не ощущал себя, как на другой планете, но что-то близкое к этому. Ни одного знакомого человека на тысячи километров вокруг, невероятный климат, никакого режима дня… Там я впервые целовался с небритым мужчиной (а.к.а. Дэйв, который решил не бриться весь отпуск) – и это было странно и круто! Даже вне отеля можно было делать 99% того, что приходило в голову, совершенно не задумываясь о дисциплинарных взысканиях.
И второй фактор, который был не менее крышесносным – Дэйв начал делиться со мной конкретной информацией, которую он похитил из системы GRL. Да, это уже 100-процентно делало меня соучастником, бла-бла, все такое. Плевать! Это теперь было не в общих чертах, как раньше – о, нет! – я видел реальные материалы агентов, отчеты и даже фото. И если бы я точно не знал, что это реальные документы, я бы решил, что это плод фантазии шизофреника.
Взять хотя бы то, что здесь называют нулевым годом. Мне кажется, что официальная версия гораздо безумнее того, что происходило на самом деле. Ну, правда, какой еще мгновенный конец света? Что за гигантский однодневный сдвиг литосферных плит? Кто-нибудь вообще в курсе, что их максимальная скорость – 1,5 дюйма в год? Ладно, должен признать, что вулканическая активность в тот момент, действительно была нездоровой, но почему было просто не сообщить про готовящийся ракетный удар? Я думаю, люди в одинаковом ужасе бежали бы от этой опасности. И да, спутниковые снимки после в некоторых местах были впечатляющими! У меня были только базовые знания по баллистике, но даже Дэйв не нашел объяснения ровным многокилометровым рвам шириной около 50 метров. Глубину узнать не удалось. Полосы эти беспрепятственно пересекали леса, здания и холмы. Но были и простые, старые добрые воронки от воздушных ударов. А еще было место падения метеорита. По крайней мере, именно так оно выглядело: гигантский кратер, окруженный валом породы. Дэйв предложил мне для развлечения рассчитать, какова должна быть мощность бомбы в тротиловом эквиваленте для такого кратера, но я отклонил эту задачу, сославшись на недостаток исходных данных и то, что у меня другие представления о развлечениях.
Вся эта ситуация выглядела настолько дико, что никакие объяснения или документы не делали ее хоть чуть-чуть понятнее. Да даже в самом GRL для сотрудников почти самого высокого уровня, вроде генерала Дженкинса, была открыта не вся информация. Например, мы нашли точку, из которой были выпущены ракеты, но ни слова о том, что случилось с ПВО. А может, с ней было все в порядке, но она просто не справилась с объемами? Ведь утверждалось, что 70% ракет было перехвачено (без анализа того, почему пропустили остальные). И вообще, я далеко не самый умный человек в мире (или даже в нашем номере в отеле), но и мне история с пост-экспериментом казалась намеренно раздробленной на составляющие, чтобы никто не понял, для чего это все организовано на самом деле.
- У меня те же ощущения, - подтвердил Дэвид. – У них изначально была куча отделов, которые делали какие-то презентации друг для друга, но никогда совместно не работали над вопросами. Или возьмем ту командировку в ЕМ, в которой я принимал участие. Меня уже тогда ошеломило, что все относились к этому, как к самой обычной операции! Они просто следовали планам и инструкциям, и даже между собой особо не обсуждали, какой сюрреализм вокруг творится!
- Значит, это была хорошо подобранная команда. Кому нужны любопытные солдаты?
- И ты бы так смог?
- Вряд ли. Но мы-то с тобой никогда не будем рядовыми. Ну, и раз ты выступаешь за то, чтобы люди осознанно подходили к действиям, я хочу знать, зачем это нужно мне? И тебе, конечно.
- А ты как думаешь? Может, мне твоя идея больше понравится.
- Я думаю, ты хочешь привести эту информацию в более-менее удобоваримый вид и слить. Только вот вопрос, зачем? Чтобы открыть людям глаза и добиться торжества справедливости?
- Знаешь, изначально именно так я и планировал, но потом подумал, что это несправедливо по отношению к тем людям. У них же тоже есть свои жизни, которые полетят к черту уже во второй раз.
- И что, теперь это просто хобби?
- Нет, я просто подумал… - Дэйв потер небритый подбородок, и как будто даже смущенно, вздохнул. – Я ничего не смогу изменить для них отсюда, не причинив непоправимого вреда, так почему бы не попробовать возглавить и улучшить все оттуда?
- Ты понимаешь, кто уже говорил нечто подобное?
- Во-первых, официально это не было целью миссии, а во-вторых, тут все по-другому – мне, в общем-то, ничего для себя не нужно.
- Ну да, кроме абсолютной власти! Денни, сразу говорю, у тебя крыша поехала!
- Я не говорил про абсолютизм.
- Нет, ты, конечно, имел в виду честные демократические выборы! Ведь именно так и получают власть в чужой стране!
- Как видишь, мой план еще не совершенен. Но меня уже интересует вопрос, ты со мной или нет?
- Да. Но тебе бы лучше сделать этот план хоть сколько-то реализуемым! А теперь расскажи мою мотивацию. Кроме очевидной - о том, что мы будем вместе.
- Мы будем любоваться закатом в Париже?
- Ах, ну конечно! Думай еще. Потому что мне приходит в голову только то, что это будет просто самый замысловатый и изощренный способ умереть.
- Но ведь тоже неплохо?
- Вообще, да, если сложить с первыми двумя.
***
В этом фееричном отпуске было только одно, что вывело меня из себя. Ну, ладно, я уже не обращал внимания на то, как Дэйв пялится на каждое молодое накачанное и загорелое тело. В конце концов, он делал это автоматически и интерес этот был, так сказать, чисто теоретическим. Я так думаю… Но однажды, когда мы были утром на пляже, солнце закрыла тень, и голос с сильным акцентом сказал:
- Привет! Прекрасная погода, не так ли?
Меня так и подбросило на шезлонге, я снял очки и стал оглядываться вокруг, так как был уверен, что обращаются не ко мне. Потому что я, например, не стал бы заговаривать на пляже с незнакомым человеком, который явно не ищет общения. Но с этим почти голым чуваком явно было что-то не так, потому что он считал, что это уместно. Чтобы у него не осталось никаких сомнений в том, как он заблуждается, я как можно менее дружелюбно сказал:
- Спасибо, нам ничего не нужно.
Но этот идиот только рассмеялся и сел на песок между нашими шезлонгами. И нет, он не сел по-человечески! Он в общем-то лег, откинувшись на локти, чтобы, не дай бог, на животе не образовалась какая-то складка! Он продемонстрировал в улыбке все зубы и сказал:
- О, я тут не работаю. Так вы, типа, вместе? – он повернулся к Дэйву и сказал «привет», и тот – поверить не могу! – тоже сказал привет и даже добавил «Клевое тату». Чувак посмотрел на свое бедро, как будто только что вспомнил, что у него там, оказывается, татуировка, и предложил: - Показать полностью?
Что?! Я подумал, что мне послышалось, но пока Дэйв не отреагировал на это предложение, я сказал:
- Мы не «типа», а совершенно определенно вместе.
- Окей. Есть планы на вечер?
- Да, - сказал я.
- Ничего определенного, - сказал Дэйв.
Какого?.. Я бросил на него убийственный взгляд, но он проигнорировал это, отложив свою книгу и протянув незнакомцу руку.
- Кстати, меня зовут Дэн, а это рассерженное великолепие – Мэтт.
- Энрике, - представился уже слишком сильно улыбающийся чувак.
- Приятно познакомиться. А теперь, Энрике, тебе нужно встать и, не делая резких движений, уйти, - сказал Дэйв. – И лучше больше не произносить ни слова. И уехать из страны. Этого, пожалуй, достаточно. Пока.
Когда этот невероятно непонятливый Энрике ушел, Дэйв вернулся к чтению, никак не прокомментировав ситуацию. Я , как мог, боролся с собой, но все-таки не смог это так оставить.
- Денни, какого хрена?! Что это было?
- Я думал, ты тоже здесь присутствовал… Но если тебе нужен перевод, вот он: подошел неправдоподобно горячий…э-э..кубинец, я полагаю…
- Без эпитетов!
- Ладно. Он хотел предложить тебе себя для приятного досуга…или я не могу говорить приятный?
- Ты не можешь на полном серьезе говорить это так спокойно! Или ты не против?
- О, я, определенно, против. Это, вообще-то планировалось, как совместный отпуск.
- Спасибо, а то я уже подумал…
- Подожди, я не договорил. Ты был очень недружелюбен.
- Зато ты был дружелюбен за нас обоих!
- Я просто вежливый человек. Но, как видишь, Энрике быстро сориентировался в ситуации.
- Ну да! И переключился на тебя!
- Что ты так плохо о нем думаешь? Не переключился он на меня, это тоже было бы невежливо. Этикет при общении с парами это очень не приветствует. И…я почему-то думаю, что к дальнейшей информации ты отнесешься без понимания.
- Ты думаешь?! Я вот думаю, что хуже быть уже не может.
- Мэтт, ты что, сцену устраиваешь? Да еще и из ничего? Мог бы раньше сообщить, что ты такая ранимая девушка, а то я не готов к такому количеству эстрогена.
- Я тебе сейчас башку оторву!
- Ну, хотя бы так, - Дэйв скинул меня с шезлонга и приземлился сверху.
- Ты планируешь успокоиться? – он пригвоздил мои руки к песку.
- Нет, пока ты не скажешь мне все.
На самом деле, я уже приходил в себя, и только поэтому и не скинул его.
- Тут и рассказывать-то почти нечего. Энрике был настолько мил, что предложил секс втроем.
Это было не то, чего я ожидал. Это была такая космическая дичь для меня, что я не знал, что выбрать: потерять сознание или блевануть на полмиливверх. Обе опции были очень заманчивы, но не удались, и я просто впал в ступор. Дэйв почувствовал неладное и усадил меня. Может, бесконтрольная рвота и отменялась, но мутило меня не на шутку.
- Ты принимаешь решение?
Ублюдок еще и вопросы задавал! Уверен, если бы я убил его в тот момент, никто бы не усомнился в моем состоянии аффекта. Но ведь это же не происходило наяву? За эту идею я и уцепился и сказал:
- Я думаю, ты ошибаешься.
- Нет. Не знаю, стал бы я сам так делать на его месте, но гарантирую тебе, что именно это он и предлагал.
- Но это же безумие какое-то! Он же нас совсем не знает…или?
- Прекрати параноить. Я его тоже первый раз вижу.
- Кто вообще так поступает?
- Предполагаю, что, в такой располагающей обстановке, многие.
- Это не может быть правдой! Да, черт, как это вообще даже технически возможно?
- Я могу тебе объяснить за 10 секунд, - любезно предложил Дэйв.
- Ты-то откуда все это знаешь? Нет, стой не отвечай и ничего не объясняй, мне и так хватит кошмаров на ближайший год.
- Ты так очаровательно консервативен, что это даже заводит, - Дэйв укусил меня за ухо.
- Да уж, тебе есть, чему у меня поучиться. Но я все равно тебя не понимаю. Сначала ты говоришь, что против, чтобы кто-то тут знакомился со мной, а уже в следующую минуту совершенно спокойно рассуждаешь о перспективах затащит к нам кого-то третьего?
- И?..
- Это нелогично.
- Очень даже логично. Мы же будем вместе.
- Даже не смей употреблять будущее время, говоря об этом!
- Нет, так нет. Как будто я очень настаиваю. Еще коктейль?
- Не поможет. Мне нужно ведро текилы и уйти отсюда.
- Как хочешь. Дай мне знать, когда передумаешь.
Когда? Когда?!
========== Акт 9. Всё, что больше двух - слишком многолюдно ==========
И вот больше всего на свете мне хочется сказать, что больше мы к разговору про привлечение дополнительных людей в наш досуг никогда не возвращались, но, к сожалению, это не так. Весьма долго, но не никогда. Тут поневоле начинаешь сомневаться и в себе, и в Дэвиде – ведь, казалось бы, с годами мы должны были понять друг друга лучше – но нет! И иногда хочется узнать, кто этот самозванец, и что он сделал с моим Денни, который тратил драгоценные дни своего увольнения, чтобы пролететь полстраны и встретиться со мной, который выдерживал все эти пытки на дисциплинарной комиссии, чтобы добиться нашего совместного проживания, который проходил через пассивно-агрессивное отношение своей семьи и пересмотрел свои принципы об абсолютной тайне личной жизни?
Может, проблема была в том, что мне особо ничем не приходилось жертвовать? Может, это была просто проверка? И может…нет!..но все-таки..может, я должен был согласиться? Фу, черт, нет! Зовите меня старомодным, но для меня все, что больше двух – слишком многолюдно. Я был прав. И вообще, это, наверное, был единственный случай, когда я сказал нет.
А еще больше мне хочется умолчать про события лета, но это нечестно, что ли… Перематываем на конец второго семестра. Я вполне благополучно сдал все экзамены и подал заявку на экстернат. Нет, не из-за того, что моя жизнь стала слишком проста. Но Дэйв сообщил, что мне очень желательно выпуститься уже через два года, так как начало нашей операции поставлено на третий или начало четвертого года, и мне надо было получить хотя бы несколько месяцев реального боевого опыта. При этом мы постоянно успокаивали друг друга надеждами, что все пройдет мирно, и военная поддержка – это простая предосторожность. Ага…
У меня возник логичный вопрос, зачем мне вообще заканчивать это образование? Ведь если (исправим, когда) мы возьмемся за реализацию плана, никого не будут интересовать мои оценки. И учитывая, что это была дорога в один конец, диплом тоже не был предметом первой необходимости. Но Дэйв объяснил, что именно это образование нужно нам для получения необходимых навыков, а также вербовки и налаживания связей. Я тут же спросил, в курсе ли Шварценбахер, так как этот вопрос давно меня мучил. Дэйв вздохнул, разрешил обвинить себя в сентиментальности, но объяснил, что не может заставить себя так поступить с Йоханом, хотя тот, явно, мог быть очень полезен. По этой же причине была отвергнута кандидатура Гейтса.
В конце концов, мы решили, что нам не нужно так уж много народу в руководящем составе, но пригодятся люди с полевым опытом и различными практическими навыками: пара врачей, связные, электроинженеры, механики, взрывники и прочие. У Дэйва на лето планировалось целых два вида учений: с середины мая – в дружественной стране, чтобы попрактиковать язык и поучаствовать в обсуждении их антитеррористических методов. Вторая же – в страну весьма недружественную, чтобы применить свои знания на практике. У меня были опасения насчет этого второго этапа, но я посмотрел статистику и выяснил, что за все годы существования программы ни один кадет не погиб, значит, Дэйв тоже был там в относительной безопасности.
Я же отправлялся всего лишь менее, чем на 8 миль к юго-западу от академии в старый добрый Кэмп Бакнер на КПУ{?}[КПУ - кадетские полевые учения/cadet field training (CFT)]. Предполагалось, что в третье лето я, как и Дэйв до меня, отправлюсь в Бакнер на продвинутую тактическую программу, но затем мы решили диверсифицировать ресурсы и попробовать попасть на летнюю программу командиров саперных отрядов. У меня были некоторые сомнения в успехе этого предприятия, но нужно было просто дожить до октября, пройти 12-часовой отбор и ждать результатов. У Шварца были знакомые, которые через это уже проходили, и он обещал добыть информацию и все, что можно, со мной отработать. Следовательно, какие бы то ни было каникулы в июле отменялись.
Это меня не сильно расстраивало, так как – ура! – уже в начале мая стало известно, что после окончания семестра я могу переехать к Дэйву.
Совсем немного меня мучила совесть, потому что я как будто выселял Шварценбахера, но мы решили посмотреть, не уживется ли он с Гейтсом. И знаете, это вполне получилось! У меня даже есть подозрения, что для них это было к лучшему. Нужно было видеть, как проходила их беседа! Как всегда гиперэмоциональный (ага) Кевин бросил взгляд на Йохана и спросил:
- Так ты первый класс?
- Да. Так что задержусь всего лишь на год.
- Ты храпишь?
- Чувак, я в первых 5 процентах! Я не сплю.
- Я там же, но сплю не менее 4 часов.
- Я утрирую.
- Я понял. Ты не увиливаешь от обязанностей по уборке?
- Никогда.
- Уважаешь личное пространство?
- Всегда.
- Хорошие новости, - Гейтс посмотрел на меня, и в его взгляде читалось «учись».
- Что?! – возмутился я. – Подумаешь! Все дерутся полотенцами.
- Я – нет. – заверил Йохан.
- Он иногда откусывает мою еду, - сообщил Кев. – Прямо когда я держу ее в руке.
- Ну да, в этом отношении он явно не закомплексован, - подтвердил Шварц. – Это у него такой знак особого расположения.
- Я не буду по этому скучать, это явно вне моей зоны комфорта. – сказал Гейтс.
- О, это непредсказуемо. Я вот уже начинаю планировать, что подарить им на новоселье.
И это была его самая плохая идея за тот месяц, потому что, когда час спустя я, Дэйв и Йохан собрались в их комнате, и он принес нам какое-то растение в горшке, обклеенное пожеланиями: «Уютного дома молодой семье», «Молодоженам», «С днем свадьбы» и прочей чушью, я заставил его все это съесть. То есть, буквально, я сел на него и заставил прожевать пару стеблей. Дэйв мои действия одобрил, сказав, что хотел сделать точно то же самое, но рука не поднялась.
Пока Дэйв был в первом отъезде, я перетащил свои вещи. Была вероятность, что мы пересечемся 2 июля на несколько часов, но тут – о чудо! – я первым сдаю зачеты, и меня отпускают из лагеря вечером 1-го. И из-за этого случилось все, чего я боялся в жизни. Кого я обманываю! Не из-за этого, конечно, просто в этот же момент.
***
В общем, я планировал завалиться спать, а утром попробовать связаться с Дэйвом и выяснить, где он. Я всунул карту, открыл дверь и провалился в ад. По-другому это не назовешь. Нет, в первую секунду я подумал, что ошибся дверью, но тогда какого черта она открылась? Потом было это мерзкое пугающее ощущение, когда видишь то, чего в этом месте не должно быть: на моей десне не должно быть этой опухоли, на моем доме не должно быть крыла разбившегося самолета, в моей еде не должно быть насекомых. И только на третьей секунде полыхнуло адское пламя, и до меня дошло, что происходит.
Я до сих пор не понимаю, как не скончался там на месте, потому что это был тот уровень ночного кошмара, от которого останавливается сердце. Но нет же, нет! Я даже смог произнести: «Извините за беспокойство» и метнуть рюкзак. Он не долетел, потому что у меня сил было ровно, как у старика после инсульта. Я захлопнул дверь и сполз по стене в коридоре.
Буквально мгновенно из комнаты вылетел кадет третьего класса, как его звали? – кажется, Мартинес. Да, точно, у него была латинская фамилия и английское имя. Он посмотрел на меня, тяжело вздохнул и сказал, застегивая брюки:
- Кёрк.
- Эметт. Не стоило так торопиться, я мог подождать.
- Черт, я не знал…
- Что я тут появлюсь? Я сам не знал, как видишь.
- Да нет…
- Убирайся, серьёзно. Если я встану, я тебя убью.
Он исчез, а я, в конце концов, смог зайти в комнату и запереть за собой дверь. Какие-то мгновения я еще стоял, держась за ручку, надеясь, что меня отпустит, и я смогу хотя бы говорить с ним. Но на меня нахлынула еще большая волна ярости, и я набросился на него, как на все зло мира. Самое отвратительное, что он даже не пытался защищаться, и я остановился только тогда, когда от двух сломанных пальцев начала неметь рука. После этого я схватил рюкзак и вышел.
Мне стало хуже, намного хуже, потому что начал включаться мозг, и я понял, что нахожусь в безвыходном положении. Мне нельзя покинуть кампус, потому что я уже отметился на входе, мне некуда пойти, мне нельзя заночевать на улице, я не могу обратиться в центр помощи или к своему ТОРу{?}[ТОР - тактический офицер роты], потому что целый чертов год мы добивались совместного проживания, и что я им теперь скажу? А знаете, вы были правы? Ведь именно таких ситуаций вы хотели избежать?
И знаете, что самое поганое? Я понимал, что это не могло быть вот такой несчастной случайностью, злополучным совпадением. Ну, какова вероятность, что это произошло раз в жизни, и вот в этот уникальный момент появляюсь я, приехавший раньше? Гораздо правдоподобнее выглядит вариант, что это просто рано или поздно должно было всплыть.
Я валялся на газоне, истязая себя всеми этими мыслями, пока дозорный не попросил меня убраться. И тут я вспомнил, что у меня все еще есть доступ в старую комнату. Гейтса до завтра там точно не будет, а если Шварц на месте, что ж, это же Йохан… На всякий случай я постучал, и да, открыл Шварц. И тут случился настоящий конец света: я повис на нем и зарыдал в голос. Сказать, что это его напугало – это сильно преуменьшить произведенный эффект. Он сначала лишился дара речи, потом усадил меня на пол, так как больше не мог меня удерживать, вроде бы собирался обнять за плечи, передумал, похлопал по спине, но я снова схватил его в охапку и рыдал у него на плече, а он только мог бормотать:
- О, господи боже…Мэтт…все будет хорошо…Иисусе…что же это…как же так…
Я встал только когда понял, что меня вот-вот стошнит, и тут он увидел, что мои руки и частично форма в крови. Он тут же побледнел еще сильнее и закрыл шторы. Я присосался к крану и, несмотря на то, что горло было сжато до предела, попытался выпить воды. Потом вымыл руки и умылся. В зеркало взглянуть так и не смог.
- Ради всего святого, скажи, что все живы, - взмолился Йохан.
- Не знаю, - ответил я, все еще всхлипывая.
- Черт, да что случилось?
Я почувствовал, что меня начинает трясти и смог сказать только:
- Д…Дэйв…с…Мартинесом…я приехал…и…и…
- Где? У вас?
Я только кивнул, и Шварц уже набирал номер.
- Так, без паники. Он не отвечает. Гадство, почему Кев еще не вернулся?! – он прижал телефон к глазам и, когда снова посмотрел на меня, выражение его лица стало немного более решительным.
- Ты сейчас останешься здесь, будешь просто сидеть и ждать меня. Никому не открывай, не выходи даже в туалет. Карту давай.
Я достал из кармана слегка погнутую карту, и Шварц ушел. Через час, в течение которого я почти ни разу не шелохнулся, он вернулся и тяжело опустился на стул.
- Можно выдохнуть, ты все сделал правильно, он жив.
- Я, похоже, пальцы сломал, - я поднял опухшую конечность.
- О, черт! Нам нельзя сейчас в медпункт. Я еле выпутался сейчас, сочинив историю про ограбление в метро. Если и ты сейчас туда заявишься, они быстро сложат пазл.
- Ладно. У тебя есть охлаждающий пакет? Я дотерплю до утра.
- Но у меня нет таблеток. Хотя, стой, Дэйву сейчас дали пачку, пойду заберу у него половину.
- Нет, Шварц, пожалуйста, не надо! – взмолился я. – Я выдержу, честно! Мне есть, чем отвлечься.
- Ну, смотри, - он достал хладпакет, и я прижал его к пальцам. Шварценбахер достал крекеры и воду. И мы стали говорить про Бакнер. Что угодно, только чтобы избегать главной темы. Но вечно это продолжаться, конечно, не могло.
- Он полный ублюдок, - наконец, сказал Шварц. – Если тебе интересно мое мнение.
Я машинально кивнул.
- И я ничего об этом не знал, - добавил он.
- Я тоже.
- Вижу. Вот ведь хрень! И все потому, что ты просто слишком хорош для такого типа, как Дэйв. Это, кстати, наше обоюдное мнение.
- Чье это, ваше?
- Мое и Дэвида.
- Мне прямо легче стало.
- Имеешь полное право на сарказм сейчас, но прими это во внимание.
- Йохан, ты не понимаешь, я полный тупица.
- Вот самоуничижения не надо!
- Нет, правда. Были приметы, по которым следовало догадаться, что все не так, как я себе представляю.
- Все не так, как ты представляешь, в любом случае. Сейчас, конечно, все рисуется в черном цвете, но ты должен знать, что я видел, что с ним происходило, и с тобой он изменился в лучшую сторону. Нет, я не знаю о его прежних отношениях с…людьми, это всегда было величайшей тайной. О, я помню, как у меня чуть глаза из орбит не вылезли, когда он притащил тебя в нашу комнату! Нет, ну я, конечно, кое о чем догадывался, но чтобы вот так… Но я как-то быстро привык, потому что мне казалось, что в вашем случае все так, как должно быть.
- Как видишь, нет.
- Блин, жаль. Надо что-то думать.
- Я люблю его.
- Об этом я тоже догадывался, но спасибо, что подтвердил мои опасения.
- У нас столько планов. И я даже не уверен, что их можно отменить.
- Да перестань! Вы что, уже совместную ипотеку взяли? Нет ведь? Тогда отменяй, и все тут… Если, конечно, это то, чего ты хочешь. Тебе, наверное, о многом нужно подумать, так что я, пожалуй, отправлюсь спать. У тебя же был нижний этаж? Но теперь там я, вроде как, так что… - он повернулся, ожидая какого-нибудь ответа, но я просто встал, подошел к нему, обхватил левой рукой за голову и поцеловал. Он не отшвырнул меня в другой конец комнаты, но зубы сжал надежно, и когда я отпустил его, сказал сначала спокойно:
- Простого спасибо было бы достаточно, - потом воскликнул шепотом:
- Мэтт, ты охренел? – и вытер губы рукавом.
- Извини. У меня крыша едет.
- Оно и видно! Ты просто подумал, что это такая хорошая идея – отомстить ему с его лучшим другом! С вашим общим другом! Что за фигня?!
- Ну, прости. Это было тупо. – я опустил голову от стыда за такую неимоверную глупость, но тут мне пришла новая идея.
- Я должен переспать с женщиной.
- О, нет! Не верю, что говорю это, но этот план еще хуже предыдущего. Пожалей женщин – они совсем не виноваты в этой истории! Оставь их в покое.
- Что же мне делать?
- Я не знаю. Но уж точно что-то не предполагающее склонение случайных людей к сексу. Мэтт, ты просто не такой, так что ложись спать.
***
Я изо всех сил оттягивал момент возвращения в свою казарму, но в полдень Шварц безаппеляционно заявил:
- Через час мы отправляемся, и если ты точно решил, что не хочешь его видеть, то сиди уже спокойно, а если нет – иди, только прекрати эти метания. Но на твоем месте я бы сходил полюбоваться на свою работу – это действительно впечатляюще.
Я тупо кивнул и все-таки пошел, останавливаясь через каждые пару метров. Почему у меня было ощущение, что это я возвращаюсь на место преступления? Мне не в чем было себя упрекнуть. Ах, ну да, конечно, цивилизованные люди должны разрешать конфликты на словах! Но это был не конфликт. Это было чистой воды предательство, и за это не делают просто выговор. Меня не должна была мучить совесть – так почему это все-таки происходило?
Перед дверью в комнату я снова остановился в нерешительности, заметив на ручке следы крови. Но пришлось все-таки вдохнуть и зайти.
Дэйв стоял у умывальника. При звуке открывающейся двери он резко отвернулся и нахлобучил кепку, сдвинув козырек почти до подбородка. Так и не повернувшись, он сказал:
- Я сейчас уйду. – и я никогда не слышал такого голоса, я бы, возможно, даже не узнал его – настолько он был тихим, сдавленным, с плохо проартикулированными звуками. Меня начало мутить, я сел на кровать и уставился в пол. Я слышал, как Дэйв шипит и сквозь зубы ругается от боли, пытаясь натянуть форму, и мне хотелось заткнуть уши. Через некоторое время он спросил:
- Надеюсь, у тебя не будет из-за этого проблем?
- Что? А…Мне все-таки пришлось пойти в медпункт, - я поднял руку с загипсованными пальцами, - И когда мне напрямую задали вопрос, не связан ли я с твоим травмами, я не мог ответить нет. Теперь это в моем личном деле.
- Прости. Это может не лучшим образом повлиять на твои шансы попасть в летнюю программу.
- Спасибо за беспокойство! F*ck! Это так мило с твоей стороны извиняться за то, что моя летняя программа летит к черту, но ни слова не сказать о том, что тебе хоть сколько-нибудь стыдно за траханье всех подряд! – меня снова начало накрывать.
- Да, извини, наверное, и за это. Но, знаешь, мы не договаривались, что я не могу этого делать, так что…
Меня так и подбросило, и я впечатал его в стену.
- Ты нормальный вообще?! Никто не договаривался и о том, что если у тебя конфликт на футбольном поле, ты не можешь пырнуть противника ножом, но это, вроде как, очевидно!
- Это не одно и то же.
Мне пришлось посмотреть в то, что сейчас представляло собой его лицо, и у меня тут же опустились руки. Почти не пострадал подбородок, все остальное было полной катастрофой: швы на губе и брови, повязка на носу, а между ними ярчайшие кровоподтеки. Судя по тому, как он морщился, с плечом тоже было не все в порядке, а сломанные ребра были очевидны с самого начала.
- Да, черт возьми, это не одно и то же! По мне, так это намного хуже!
- Мэтт, но ты же… Подожди, серьезно, ты же не хранил мне верность все это время?
- Конечно же, да! Как это вообще может быть по-другому?
- Ох ты, боже мой. И даже до академии?.. Вот это да… - Дэйв, кажется, был искренне удивлен.
- Или как ты себе это представляешь? В учебном году нам запретили встречаться, и я тут же пошел и затащил кого-нибудь в душ после отбоя?
- Примерно так. Нет, я, конечно, пытался этого не представлять, но мне и в голову не приходило… Я, кажется, вижу теперь ситуацию твоими глазами, и да, это выглядит так себе.
- Ты думаешь?
- Мэтт, прости, это просто недопонимание.
- У меня так уж точно! До меня даже не доходит, зачем? Ведь мы бы уже сегодня увиделись… Или ты втрескался в Мартинеса?
- Вот уж точно нет.
- Я должен чувствовать себя от этого хуже? Или лучше? Я ничего не понимаю! Пожалуйста, убирайся отсюда, пока все не стало еще запутаннее.
- Я понимаю. Поможешь надеть рюкзак?
Я не мог отказать, но постарался, чтобы его еще раз ударило по ребрам.
- И что, тебя в таком состоянии берут в кампанию?
- Ну да. Сроки сдвинуть нельзя. Как-нибудь продержусь.
- Я не буду извиняться.
- Тебе и не за что. Будешь здесь, когда я вернусь?
- Пока да.
- Хорошо, - сказал Дэйв и, хромая, вышел.
========== Акт 10. Ну, дайте же мне обнять смущенную невесту! ==========
Итак, в то лето я остался один во всем кампусе. Нет, это неправда, там была еще пара сотен таких же неудачников, как я, но никого особо знакомого, так что с таким же успехом можно было оказаться в пустыне. Чтобы не сойти с ума, я стал до одурения заниматься любой физической активностью, где не нужно было много думать или взаимодействовать с другими людьми, или использовать обе руки. Это помогало. Уже через неделю я просыпался, и мне не хотелось начать биться головой о стену. Немного раздражало, что уже в 5 утра на беговой дорожке был еще один чувак, но он только кивал мне и занимался своим делом. Но еще через неделю, когда я уже делал растяжку, он подбежал и протянул руку:
- Я Стив, мы вместе были на БКТ в прошлом году.
- Мэтт. Да, помню, - ничего подобного. Я его совсем не помнил.
- Я хотел спросить, может, ты не против пару раз вместе 2 мили пробежать? Мне нужно 13 минут или, еще лучше, 12:40.
- Куда готовишься?
- Наведение авиации.
- А я инженерно-саперный батальон.
Мы внутренне выдохнули, что не являемся конкурентами.
- Так что, завтра утром в 5, 2 мили?
- Почему бы и нет? – я хотел уйти, но Стив добавил:
- Слушай, может, ты с нами в футбол сыграешь?
- Я не в настроении.
- В том-то и дело! Других-то развлечений тут нет. Мы каждый день собираемся в 10:30. А еще наш ТОР пообещал, что откроют бассейн.
- Да? А ты в какой роте?
- С3.
- Я в D3.
- Так мы в одной казарме?
- Уже нет. Я переехал в первый корпус.
- Ты в замке живешь? Роскошно!
- Знаешь, разница не такая уж большая.
- А можно взглянуть…на твою комнату?
Как ни странно, в этот раз я быстро сообразил, что происходит.
- Э..э..не сегодня…наверное. Пока!
Я, практически, сбежал оттуда, но еще услышал, как Стив крикнул:
- Придешь на футбол?
Я обернулся, кивнул и побежал дальше. Никуда я идти не собирался. Что за люди пошли? Поговорят минуту и уже готовы из штанов выпрыгнуть! Ладно, технически, мы вроде как знакомы больше года, но все равно… И в любом случае, я занят… И тут я вспомнил, что вообще-то, нет, я вполне себе свободен! Не то, чтобы меня чем-то привлек этот тип – я уже благополучно забыл, как он выглядит – но это был шанс отвязаться от мыслей о Дэйве, ну, и еще проявить независимость поступков, что ли. Короче, я настолько увлекся этой мыслью, что даже надел на игру чистую майку.
Я оказался таким мастером флирта! Уверенным в себе, ненавязчивым, неотразимым, бросающим утонченные комплименты с едва уловимыми двусмысленностями… А нет, это все не про меня. Все, на что я оказался способен, это задержать руку Стива, когда мы обменивались поздравлениями после игры (тонко, да?) и типа многозначительно посмотреть ему в глаза. Но так как я даже для себя не решил, какое я значение туда вкладываю, это, наверное, выглядело так, будто у меня внезапно началось косоглазие.
Потом мы еще немного поговорили в раздевалке, и я почему-то чувствовал себя крайне неловко, стоя там в одном полотенце и стараясь смотреть Стиву в глаза, но мой взгляд, помимо воли, все время опускался вниз, и приходилось делать вид, что я собираюсь почесать ногу или запнуть кроссовок под скамейку. Во время одного из этих акробатических этюдов у меня чуть не слетело полотенце, и я поспешно объявил, что должен идти. Стив из вежливости сделал вид, что не заметил моих странностей, или, правда, не обратил внимания.
Да, кстати, еще одно доказательство, что я весьма паршиво разбираюсь в людях: Стив оказался лучше, чем я о нем думал. Помните, как буквально страницу назад я обвинил его в определенной степени распущенности после первого же разговора? Так вот, беру свои слова обратно – это совсем не так. Где-то через неделю он признался, что очень долго собирался с духом, чтобы заговорить со мной, и произнес эту идиотскую фразу про комнату, потому что не смог больше ничего придумать. Ага, чувак немного меня превзошел, но, в общем, тоже отстойно цепляет мужиков.
Все это было так непривычно: то, что мы почти одного возраста (Стив младше на восемь месяцев); то, что мы друг о друге почти ничего не знаем, и можно рассказывать любую незначительную ерунду из своего прошлого, и это будет весьма оригинальной темой для разговора; то, что все развивается очень медленно (ну, тут вряд ли можно побить мой рекорд с Дэвидом, когда от первого поцелуя до секса прошло три чертовых года! Но там совсем другая история, связанная с причинами, так сказать, юридического толка. Если бы не они, мы бы уложились (каламбур?) в полчаса, максимум).
Стив был интересен, привлекателен и мил. Мы проводили вместе почти все время, при этом он очень трогательно пытался проявить свою заинтересованность во мне, но при этом избегал прямолинейности, чтобы, видимо, не спугнуть меня. Вот, честно, это бы не сдвинулось дальше прижимания его ноги к моей и сообщений, типа: «Это был крутой штрафной! Надеюсь, увидимся завтра утром?», если бы я не затащил его под трибуны. Этот быстрый сеанс обжиманий и поцелуев прошел…ну, неплохо.
Присутствовали все надлежащие реакции с обеих сторон, но что-то было не так. Хотя бы то, что мне больших трудов стоило закрыть глаза, и я не держал их закрытыми ни секунды дольше положенного по этикету, и в эти моменты я без проблем регистрировал все происходящее вокруг: от пыли в лучах солнца до спора на теннисном корте неподалеку. И вот это совсем на меня не похоже, потому что обычно я, как бы это сказать, мгновенно преисполнялся энтузиазма и отключаюсь от внешнего мира. К счастью, Стив был так рад тому, что я сделал первый шаг, что ничего не замечал.
С этого дня мы периодически оказывались вдвоем в более или менее скрытых местах. Я начинал ценить тактильный контакт, но активность особо не опускалась ниже плеч, что меня вполне устраивало. Что же касается Стива… Я начинал подозревать, что он просто не знает, что делать, хотя и настроен решительно. У меня были мысли, что он уважительно ждет, типа, свидания №5 или 6 (или сколько там положено?), и этот порядковый номер неуклонно приближался, а я все не мог решить, как поступить.
У нас уже появилась пара совместных фото, одно из которых я не преминул отправить Шварценбахеру с подписью: «Не беспокойся обо мне, приятель. Я нашел, с кем готовится к физ. тесту», на что получил ответ: «Можно я не буду это комментировать?», потом почти сразу: «Мы, вроде как, заняты, готовим засаду» и еще «Никому не говори, что я тебе про это написал. Это не особо опасно, разве что от жары умрем в этих касках и бронежилетах». Это было не совсем то, чего я ждал, но не мог же я, в самом деле, попросить Йохана: «Покажи это фото Дэйву, а потом в точности опиши мне, как он отреагировал»? Или?.. Да нет!
И вот, в один из вечеров, когда мы валялись на траве, и Стив засунул руку мне под футболку (жест невероятной смелости с его стороны!), я спросил:
- А ты сейчас один в комнате?
- Ага, - сказал он радостно и немного испуганно, но больше все-таки радостно.
- А можно взглянуть на твою комнату?
Это был идеальный момент: я продемонстрировал, что помню нашу первую встречу, эта фраза стала типа шуткой, понятной только нам, все так трогательно и прекрасно…если бы не какая-то идиотская часть меня, которая начала дико скучать по Денни! Это было так тупо и нелогично, но вот, пожалуйста! Но думаю, эта часть просто не знала, что мы с ним относительно недавно «виделись», думала, что он не появлялся с середины мая, была не в курсе того, что произошло, и ее просто уже ломало без него. Но хуже всего, что и тот я, который отлично помнил тот адский июльский вечер и, казалось бы, должен взывать к разуму, начал придумывать оправдания для Дэйва!
Я еще на автомате шел за Стивом. Я даже поцеловал его, решив для себя, что это на прощание. Но почему он до сих пор ничего не понял? Все было неправильно: не та динамика, не та скорость, никакого натиска. И когда он сел на кровать, я сказал:
- Стив, ты мне очень нравишься.
Он мгновенно замер, просто окаменел и даже не моргал.
- Но ты заслуживаешь лучшего.
Черт! Я цитировал Шварценбахера! В этой ситуации я был злодеем, и в этой роли, наверное, чувствовал себя еще хуже, чем Стив – в своей.
- Извини, с моей стороны было неправильно доводить до этого, но я не могу… То есть, теоретически, могу, конечно, но это будет как-то фальшиво. А тебе нужен кто-то настоящий, потому что ты один из лучших людей, которых я встречал в жизни.
- Но мне нужен ты.
- Даже представить не могу, что ты сейчас чувствуешь. Мне никто никогда не отказывал. А знаешь, почему? Потому что у меня в жизни и был-то один человек. И я думаю, что несмотря ни на что, я буду за него бороться. Я надеюсь, что у нас еще есть шанс.
- Как же так? Ведь все было хорошо!
- Безусловно. Ты не представляешь, как я хочу остаться друзьями.
- Да, конечно, - согласился Стив. Еще одно очко в его пользу: я бы, например, ни за что на это не пошел.
- Стив, только не пугайся, но меня сейчас понесет. Я буду жаловаться, ругаться, плакаться, кто знает, что еще. Можно?
Он кивнул, и из меня полилось все, что накопилось с отъезда Дэйва. Я вскакивал, бегал по комнате, один раз даже чуть не разрыдался. В конце этой исповеди Стив сидел на полу, а я лежал, положив голову ему на колени. Я был совершенно опустошен и умиротворен. Я думаю, никто не мог понять меня лучше, чем Стив, хотя я и не совсем правильно поступил, использовав его таким образом.
- Я не хочу давать советов, - сказал он. – Прими это, как просто комментарий. Знаешь, ты рассказал про то, как он помогал тебе с поступлением или создавал тень, когда ты засыпал на пляже…
- Не только это. Таких мелочей было тысячи.
- Вот видишь. Для меня никто никогда ничего подобного не делал! Ну, может, родители, но это другое. Вы просто должны разобраться. Возможно, он просто не понимает тебя до конца, может, для него это совсем ничего не значащие вещи. Знаешь, некоторые люди крадут в супермаркете и оправдывают себя тем, что там все равно все застраховано или что крадут не у людей, а у корпорации.
- Я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду. А также я намерен злоупотребить твоим гостеприимством и заночевать здесь. Потеснишься?
Стив очень серьезно задумался.
- Но мы просто друзья?
- Ну да, это просто ночевка у друга.
- Но ты хочешь спать со мной, а не на верхней койке, которая свободна?
- Да.
- Это странно.
- Нет.
- Ты уже понял, что я не могу тебе отказать?
- Типа того.
***
На следующий день Йохан прислал мне сообщение: «Где еще фотки? Может, есть из спортзала? А то мне тут вокруг потных мужиков не хватает, хочу еще дополнительно посмотреть».
Я послал его к черту, что он очень быстро расшифровал. «Понятно. Надеюсь, на этот раз обошлось без жертв».
В середине августа Шварц написал «Зайди-ка на минутку». Было странно, что Йохан уже у себя в казарме. Но где тогда Дэйв?
Дверь в его комнату была открыта, а Шварц сидел, уронив голову на стол. Услышав мои шаги, он повернулся, схватился за горло, прохрипев:
- Меня…ранили…я еле смог…пролететь 3000 миль до дома… - между пальцами у него сочилось что-то темно-красное. Я в общем-то не успел испугаться, потому что он тут же сказал обычным голосом:
- А, нет, это просто малиновый сироп…или нет, клубничный. Сможешь сказать точнее? – он задрал подбородок, приглашающее указывая на свою шею.
- Фу, идиот! – я отпнул его стул подальше. – Ты упустил свой шанс, теперь страдай до конца жизни.
- Я просто блестящий актер и мастер розыгрыша, ага? – Шварц принялся оттирать сироп.
- Я думал, ваша летняя программа предполагает развитие, а не деградацию, кадет первого класса Шварценбахер.
- О, ты даже не представляешь, как я развил навыки компьютерных игр, аж до CTS{?}[CTS - carpal tunnel syndrome, синдром запястного канала, заболевание считается профессиональным у работников, выполняющих монотонные сгибательно-разгибательные движения кисти, например, у доярок, ну, или киберспортсменов.]. Кстати, о CTS. Я так понимаю, твой летний роман продлился до тех пор, пока у тебя не зажила правая рука?
Я попытался убить его взглядом, но он даже не поморщился, и я, вздохнув, сказал:
- Я не смог, - и как бы безразличным тоном, спросил:
- А где Ден…Дэйв? Его пристрелили повстанцы?
- Ага. Да нет! Он в Нью-Йорке у пластического хирурга. Вернется послезавтра.
- И зачем? Я имею в виду, зачем хирург?
- Уж не знаю, он же идеален, правда? Удлиняет себе там что-нибудь. Нос, например. Серьезно. Он пытается исправить внезапно искривившийся нос.
- Вот черт.
- Может, и зубы успеет починить. Ему там на месте кое-как что-то наращивали, но он, конечно, не мог этим довольствоваться.
- Охренеть, Шварц! Почему меня все еще не отчислил и не приговорили к пяти годам колонии? Это же тяжкие повреждения?
- Потому что никто не выдвинул против тебя обвинения. Но вашему адвокату пришлось упорно поработать…да, кстати, у вас есть адвокат, если ты не знал. И, пожалуйста, никаких угрызений совести! Я выслушал обе стороны на этом процессе и, рассуждая абсолютно предвзято, все равно считаю, что ты прав. Да, немного перестарался, но в общих чертах, прав.
- А что он тебе говорил?
- Не-а. Ничего ты от меня не услышишь! Сами поговорите, когда он вернется.
- Шварц, я не знаю…
- Кого ты обманываешь? Единственное, чего ты не знаешь, простить его сразу или подождать пару минут.
- Не собираюсь я…
- Ну, конечно! Все, вали. Гейтсу будем что-то рассказывать?
- Не знаю. Это все так унизительно. Да ему и не интересно.
***
Иногда Денни просто убивает меня своей чрезмерной вежливостью и официальностью. Где не надо. Например, приехав, он сначала в сообщении попросил разрешения зайти, а потом еще и постучал. Это что, должно было произвести на меня впечатление? Но, по крайней мере, у меня был время морально подготовиться. Я был намерен оставаться непреклонным, а еще лучше – вести себя, как последняя стерва.
Он опять был в скрывающей все лицо кепке, которую, впрочем, снял, как только оказался за дверью. Он выглядел почти нормально, за исключением повязки на носу и кругов под глазами. Дэйв огляделся, как будто ожидая увидеть свои вещи порезанными на куски или выброшенными в окно. Убедившись, что ничего подобного не произошло, он усмехнулся и сказал:
- Приятно, наконец-то оказаться дома!
Я молчал, не соблаговолив даже сказать привет.
- Вижу, это не будет легким разговором. – он снял ботинки и сел на нижнюю койку. – Ты будешь хотя бы кивать или поднимать таблички «да» и «нет»?
Я поднял средний палец.
- Очаровательно, Кёрк! Окей, давай без предисловий, а то эта фиг…этот разговор затянется надолго. В общем, первую неделю я провел в лазарете, и у меня было время подумать. Звучит несколько укоризненно, но я не хотел. В основном, меня не пускали на задания из-за сотрясения мозга. Как ты понимаешь, мой психоаналитик, доктор Шварценбахер, усомнился в диагнозе, заявив, что можно стрясти только то, что есть.
Я изо всех сил сдерживался, но смех все равно начал пробиваться. О, плохой знак! Нужно срочно взять себя в руки и сделать безразличное лицо!
- Не думаю, что он прав, иначе, что же он мне выносил все остальное время? Вообще, чувак был дико зол на меня и зачем-то постоянно говорил, что если я не предприму что-то в ближайшее же время, ты найдешь кого-нибудь получше. Ну, и как успехи? Нашел?
- Может быть, - наконец, сказал я.
- Отомстил, значит? Понимаю… - Дэйв внимательно посмотрел на меня. – Что, прямо совсем?
- А ты как думаешь?
- Давай рассуждать логически. Ты наверняка хотел это сделать. Но ты страшно брезглив в этом отношении. Ты понятия не имеешь, как кого-то снять. Но жажда мести очень сильна. Ты ищешь компромисс. Кого-то, кто не является незнакомцем. Ты совершенно не понимаешь, что это несоизмеримо и… Гейтс или Шварценбахер – вот в чем вопрос. Подожди-ка, Снежная Королева всё еще была в Бакнере. Это Йохан.
- Я не буду это комментировать.
- И не надо. Я немного знаю старину Шварценбахера, и не думаю, что он пал жертвой твоего шарма. Так что нет, тут тебе не повезло…или повезло? Смотря, как на это взглянуть. Черт, получается, что я все еще виноват больше?
- В любом случае. Но ты кое-чего не учел, - я полистал фото в своем телефоне и нашел одно со Стивом, по которому точно было видно, что мы не просто друзья. – Мной могло руководить не только чувство мести. Может, я просто наконец-то смог оглядеться вокруг и понять, что ты не центр вселенной? – я медленно повернул к нему экран телефона.
Дэйв в полной растерянности смотрел на снимок, потом забрал у меня телефон и спросил:
- Это еще что за хрен?
- Не твое дело.
- Он же совсем на меня не похож, - сказал Дэйв, то, чего я не ожидал услышать.
- А с чего он должен походить на тебя?
- Потому что я – твой тип, и ты всю жизнь был зациклен только на мне.
- Здорово! Ты понимаешь, что вслух это говоришь?
- Это из-за обезболивающих, - Дэйв листал альбом. – Ну, это несерьезно. Сколько тут его фоток? Три? А сколько меня и нас с тобой? 20000?
- Руки не дошли удалить.
- Я так и понял. Возвращаясь к моему вопросу: кто этот хрен?
- Не называй его так, - сказал я, и мой телефон тут же полетел в стену, а Дэйв вскочил.
- Вот! В этом вся проблема! Чертов идиот! Ты не понимаешь, что если эти отношения когда-то прекратятся, это будет из-за тебя?
- С чего это? – этот взрыв ярости был, мягко говоря, нетипичен для Дэйва, и мне больших усилий стоило не втянуть голову в плечи.
- Потому что ты, придурок, не умеешь разграничивать секс на один раз и серьезные отношения! Ты, наверняка, думаешь, что если один человек засунул другому язык в рот – это, как минимум, признание в любви, а уж если произошел любой, самый незначительный, физический контакт, эти люди обязаны провести всю жизнь вместе!
- Не преувеличивай.
- Если это и преувеличение, то совсем ненамного, уж я тебя знаю, Мэтт! У меня, по крайней мере, хватало ума и чувства такта довольно хорошо скрывать все от тебя. Я никогда никому не написал ни одного сообщения, я уж не говорю о том, чтобы фото делать! Никаких записок с номерами телефона, переглядываний или перемигиваний. Они уже через минуту просто переставали существовать для меня.
- Это совсем тебя не оправдывает. Знаешь, я могу хотя бы попытаться понять, почему это происходило, когда мы не виделись по несколько месяцев, но в этот раз?.. Это просто необъяснимо.
- Уже объяснимо. Я тоже сначала подумал, что я просто последний гад, но после нескольких бесед с доктором Шварценбахером все прояснилось.
- Шварц хотел помочь тебе оправдаться? – я уже начал думать, как заставлю Йохана ответить за это.
- О, нет. Но пока я с ним говорил и слушал его поток сознания, все сложилось, и это все очень похоже на правду, как бы я не выкручивался.
- Я думаю, первый вариант был правильным. Ну тот, который про то, что ты гад, - но я уже не чувствовал никакой злости. Ну, правда, что я за слабак?
- Никто не запрещает тебе так думать. Но есть еще кое-что, - было заметно, что, несмотря на принятое решение, Дэйву не хотелось об этом говорить. – Я думаю, что повел себя, как любой неуверенный в себе и испуганный мужчина накануне свадьбы. Ну, знаешь, когда они устраивают эти дикие мальчишники с беспринципными стриптизершами.
- Чего?! – я в шоке уставился на него.
- Ну, иногда это прямо откровенно продажные женщины, - Дэйв как будто не слышал меня.
- Нет, остановись! Что ты сказал про свадьбу?
- Да ладно тебе, это даже смешно отрицать. Мы будем…если будем… жить вместе. Уже не говоря о наших вселенских планах на будущее, которые уже сейчас связывают нас посильнее, чем любое свидетельство о браке. Йохан начал шутить на эту тему в первый же раз, когда увидел нас вместе, помнишь? Наверное, еще тогда мое подсознание поняло, что это никакая не шутка, и это было очень пугающее открытие.
- Да уж, ужасная перспектива. – усмехнулся я, но сердце у меня билось так, что чуть не выпрыгивало через горло.
- Нет. Но это гигантская ответственность.
- Почему ты думаешь, что вся ответственность только на тебе?
- Потому что это так и есть. Если бы не я, ты был бы в человеческих условиях в каком-нибудь колледже, гдене убивался бы над домашними заданиями и не умирал бы на тренировках, а ходил бы на вечеринки и страдал бы только от похмелья. Тебе бы не пришлось узнать про всю ту хрень, что устроили ТАМ. Тебе даже теоретически не пришлось бы думать над тем, что, возможно, нам придется убивать людей. Что еще? Ну, такая мелочь, что, вероятно, ты бы даже не был геем.
- О, черт! Заткнись уже! – я в одно мгновение оказался рядом с ним и…разговор продолжился с того же места несколько позже.
- Беру свои слова обратно, - сказал Дэйв. – Ты неоспоримый педик.
- F*ck you, - лениво сказал я.
- Сколько угодно, но лучше позже. По-моему, мне пора закинуться таблетками, а то опять начинает болеть всё лицо. Не мог бы ты…в сумке.
Я достал оранжевый пузырек и спросил:
- Можно мне тоже?
- Это не такие таблетки. О чем это я? В любом случае, нельзя.
- Когда ты снова будешь выглядеть по-человечески? – я осторожно прикоснулся к опухшей щеке рядом с повязкой.
- Скоро. Правда, придется еще раз в Нью-Йорк съездить. Может, махнешь со мной? Ты же все лето здесь просидел.
- Не знаю. У меня теперь в личном деле серьезный выговор, и меня могут отсюда до выпуска не отпустить.
- Я могу поговорить с ними. Или Ленни. Кстати, это наш адвокат. Вообще, у тебя должен быть свой, но времени пока не было этим занятся.
- Не надо.
- Так у нас снова все в порядке? - осторожно поинтересовался Дэйв. Я втиснулся на койку рядом с ним и сказал:
- Ну, я же с тобой. Как ты справедливо заметил, если бы случилось что-то серьезное, я бы уже знакомился с его родителями и думал, какую собаку мы заведем.
- Спасибо, - серьезно сказал Дэйв. – Догадываюсь, что тебе нелегко пришлось.
- Но, знаешь что? – я убедился, что он может фокусировать на мне взгляд, и тихо произнес:
- Если я увижу это еще раз, я тебе всажу пулю промеж глаз, и это уже никакой пластический хирург не исправит. Я сейчас серьезно говорю.
- Я знаю. Не беспокойся, я имел возможность убедиться в серьезности твоих намерений. Только почему ты сказал «увижу»? А если не увидишь?
- Я сказал то, что сказал. Давай больше не будем это обсуждать.
- Окей, - Дэйв закрыл глаза. – Я сейчас отключусь.
- Я все равно никуда не уйду.
- Хорошо. Это очень, очень хорошо, - сказал он и после долгой паузы, когда я думал, что он уже спит, он произнес: - Люблю тебя.
Честное слово, это глупо, но я чуть не разрыдался! Пришлось долго моргать и глубоко дышать, прежде чем я смог произнести:
- Я догадывался.
- А разве не полагается ответить «я тоже»? А, ладно, я и так знаю. Надо же, какой я сегодня импульсивный и любвеобильный…не привыкай.
- Не буду.
- Будешь со мной всю жизнь?
- Буду.
- Вот это я понимаю четкие ответы! Ты, похоже, надеешься, что мы долго не проживем, ага?
- Есть такое предположение.
- Ну, что ж.. По крайней мере, я заполучил себе мужчину до конца моих дней, теперь можно и об остальном подумать. – он сжал мою руку и уже совсем заплетающимся языком сказал: - Смотри, не передумай. Мне ни за что не найти тебе замену.
- Не передумаю.
И когда я убедился, что он отключился, меня все-таки прорвало. Я беззвучно рыдал, уткнувшись в спину Денни. Потому что это был один из самых счастливых дней в моей жизни. И потому что до меня начал доходить весь ужас происходящего. В тот день у меня еще не было четкого объяснения моим ощущениям, но и в существующих размытых и угрожающих формах их было достаточно, чтобы впасть в панику.
Только что я совершенно определенно понял, что для меня нет другого будущего, кроме как с Дэйвом. И в то же время невозможно было закрыть глаза на то, что не было ни одного, даже малейшего шанса, что у нас осталось много времени. А ведь в других обстоятельствах… Кого я обманываю? В других обстоятельствах у нас бы не было совместного будущего. Так что в тот день мы все выяснили и больше к этой теме не возвращались.
***
Осталось только сообщить новости Шварцу. Так что вечером мы постучали в его дверь, и когда он открыл, подняли левые руки вверх и спросили хором:
- Угадай, что?
- Не буду даже пытаться.
- Ах, ну да, если бы были кольца, было бы логичнее, - согласился я.
- Мы поженились, - сказал Дэйв для тех, кто не понимал тонких намеков.
- Поздравляю? – неуверенно сказал Йохан.
- Это невозможно, - сказал Гейтс. – Если, конечно, вы не решили уйти из академии.
- Но в уставе ничего не сказано про гражданское партнерство, - сказал Дэйв. – Я уже отправил документы.
- А какой в этом смысл? – непонимающе нахмурился Гейтс.
- Ну где же наш старина-романтик Кев?! – воскликнул Дэйв. – Разве ты не понимаешь глубинный сакральный смысл происходящего? Ведь так гораздо проще составлять завещание. Таким образом, если Мэтт не выдержит экстерната в следующем году и застрелится, я смогу наложить лапу на его последнюю стипендию.
- Понятно, - сказал Гейтс.
- Отлично! – обрадовался Шварц. – А то я очень опасался, что Мэтт может продешевить. Ты проследил, чтобы он ничего не скрыл? Доля в трастовом фонде, акции, бонды, фьючерсы, векселя на предъявителя? И, Мэтт, кроме общего счета заведи себе личный.
- Все это звучит так, как будто вы уже планируете мое убийство, - сказал Дэйв.
- Просто разумная предосторожность, - Йохан, наконец, расплылся в улыбке и раскинул руки.
- Ну, дайте же мне обнять смущенную невесту! – после чего повис на шее у Дэйва.
- А теперь – подарки! – потребовал я.
- Сейчас посмотрю. – Гейтс порылся в ящике стола. – У меня есть сертификат на 20 долларов в книжный магазин.
- Кев, они тебе самому пригодятся, - сказал я.
- Это же от чистого сердца. Берем. – Дэйв взял протянутый сертификат и повернулся к Йохану.
- А что у тебя?
- О, я долго готовился и выбирал и, в конце концов, остановился… - он пошарил на полке. – На этой пачке чипсов.
- Какого черта? Твои лучшие друзья только что совершили самый серьезный шаг в жизни, и это все, что у тебя есть? – возмутился Дэйв.
- Во-первых, этого не должно было произойти, мои внутренние ставки на такой исход были 1:2000000… О, я мог бы выиграть у себя кучу денег! А во-вторых, вам даже документы еще обратно не пришли. Вот когда это случится, и когда я поймаю подвязку… или букет? Чем вы там разбрасываетесь? Тогда я тоже раскошелюсь баксов на 18.
- Никаких букетов уж точно не будет. Одно из многих преимуществ в нашей ситуации заключается в том, что не надо никакой этой чуши. Решили, подписали документы, готово! Но тебе за твою жадность – вот! – Дэйв достал чипсину, зажал в зубах и повернулся ко мне. Я откусил половину и поцеловал его.
- Подумаешь. У меня уже иммунитет к этому выработался, - махнул рукой Йохан.
- А я против, - сказал Гейтс.
- Чувак, не беспокойся, - успокоил его Шварценбахер. – Теперь, когда они перестанут жить во грехе, это быстро сойдет на нет.
- Не дождетесь, мы все ещё будем в полугрехе, что совсем незначительно нас охладит, - мы снова обменялись затяжным поцелуем.
- Чертовы эксгибиционисты, отправляйтесь в свой номер для молодоженов! – Йохан начал выталкивать нас за дверь. – Пришлите мне свадебные фотки, когда у всех будут симметричные носы.
========== Акт 11. И с чего я тут партнер №2? ==========
Вот скажите, о чем думает обычный, среднестатистический человек в следующих условиях:
- У него множественные травмы, которые делают дыхание, ходьбу и даже фокусирование на простых мыслях весьма болезненным процессом;
- Он первый раз очень близко находится к реальным боевым действиям, в которых очень скоро должен еще и участие принять;
- Его личная жизнь находится в очень шатком, почти разваливающемся, состоянии.
Не знаю, как вы, а я был бы малофункционален. При определенных усилиях я бы, может, постарался сосредоточиться на том, чтобы не умереть в первой операции – но это был бы мой абсолютный потолок. А что делал Дэйв? Он завербовал нам врача и механика! Можете не верить в сверхлюдей, но я видел его собственными глазами. Тут нужно еще понимать, какие дополнительные факторы накладывались. Правда, нельзя же просто подойти к человеку и предложить ему принять участие во вселенски незаконной кампании, включающей в себя госизмену, незаконный оборот оружия, переворот…это только то, что на поверхности – с прогнозом успешного исхода в 10% (хм, этой цифрой мы оперировали между собой, остальным сообщали 40%, я в голове держал 1). Вербовка сразу двоих специалистов в первой же командировке была таким блестящим результатом, что даже выглядела немного невероятно и подозрительно. На словах я выразил свое восхищение, но одарил Денни подозревающим взглядом.
- Кёрк, что за недоверие!
- Да так… Может, ты гипноз использовал или…
- Нет, я с ними не спал. Ты хоть помнишь, как я тогда выглядел и в какой форме пребывал? И вообще, мы должны сразу решить, что этот способ вербовки находится под запретом.
- Спасибо, что предупредил! А то это именно то, что я собирался использовать, чтобы набрать отряд или даже полк!
- Только представь – целый полк гомиков, - пробормотал Денни, кажется, действительно это представляя.
- Ну, может, процентов 90, потому что я уверен, что несколько гетеро-чуваков тоже не справятся с нахлынувшими чувствами и не устоят перед тобой, - добавил я.
- Ну, следуя этой логике, ты тогда еще и женщин туда привлечешь.
- Запросто.
- Хотел бы я на это посмотреть. Нет, не буквально. На самом деле, у меня была бы травма на всю жизнь. Но теперь серьезно. Нельзя все завязывать только на личных отношениях, это привнесет дополнительный элемент стресса, которого нам и без этого будет хватать.
- А эти люди, которые, типа, уже наши, с ними все надежно?
- Относительно. Они могут передумать, умереть или даже внезапно решить донести на меня. Вероятность небольшая, но все же.
- Тогда рядовых нужно набирать в последнюю очередь – им вредно много думать о предстоящей миссии, да и умереть они могут гораздо проще и в больших количествах ещё до начала нашей операции.
- Вот я слушаю тебя, и во мне восхищение борется с ужасом. Когда ты стал таким циничным?
- Когда это понадобилось.
- Это отключаемый режим?
- Не знаю еще. Давай проверим. Спроси у меня что-нибудь.
- Когда ты подпишешь документы о гражданском партнерстве?
- Это что, правда, необходимо? Я все равно не смогу воспользоваться твоим завещанием.
- Похоже, неотключаемый, - Дэйв вздохнул – Да, прямо скажем, завещание вряд ли пригодится, тем более, что мне почти все придется потратить. Но, Мэтти, еще 4 года до этого! А это значит, минимум, 5-6 командировок у меня, и уже не той чуши, что была в этот раз. И если что-то случится, мне совершенно не нужно, чтобы моя мама принимала решение, отрезать ли мне ногу или отключить ли меня от аппаратов.
- То есть, ты уверен, что я-то тебя наверняка прикончу при первой же возможности?
- Нет. Я уверен, что ты гораздо лучше поймешь любую ситуацию и выберешь то, что лучше для меня, а не то, что избавит тебя от угрызений совести. Да и вообще, я не хочу все время давать тебе карманные деньги, ты должен пользоваться совместным счетом.
- У меня есть стипендия. А потом будет жалование.
- Черт возьми, Мэтт, я это знаю! И даю тебе доступ к счету вовсе не для того, чтобы бросаться деньгами. Просто так надежнее.
- Ну, ладно! Хорошо! Где твои дурацкие документы?!
Дэйв достал папку.
- Рядом с приклеенными стрелками. На всех страницах.
- О, нет! Тут работы на час!
- Да что ты? А я вот это еще и читал все, и корректировал.
- Тут есть что-нибудь про то, что я должен буду отдать тебе свою почку?
- Конечно. Страница 11. Да нет, я не стал это включать, ты и без подписи это сделал бы. Но знаешь, что интересно? У нас совместимые группы крови. Может пригодиться.
- Говорит человек, который выбросил свою бритву, после того, как я разок ей воспользовался, - вполголоса пробормотал я.
- Это просто совпадение, я собирался ее выбросить, ты тут не при чем.
- Так значит, в случае необходимости я могу брать твою бритву? – уточнил я.
- Нет.
- Я так и знал! Она новая была! Нет, мой мозг никогда не сможет проследить твою логику!
- Что тут сложного? Оставь в покое мою бритву, зубную щетку, триммер и обувь. Остальное в полном твоем распоряжении. Ты даже можешь пользоваться моими кремами, если будешь использовать аппликатор.
- Аппли…что? Короче, спасибо, но люди в моем возрасте не нуждаются в кремах от первых морщин, к которым прибегают люди твоего возраста.
- А правда обидно, что даже несмотря на то, что я такой ужасно старый, я привлекаю тебя больше, чем чуваки твоей возрастной категории?
- Я не говорил, что это обидно. Меня все устраивает, - я быстро ставил подписи, отшвыривая готовые страницы. – Но в такие моменты я не могу не чувствовать разницу в возрасте. Встречался бы я с каким-нибудь 18-летним, ему бы и в голову не пришло составлять какие-то брачные контракты или обсуждать, сколько у нас детей будет.
- Мы никогда не обсуждали детей, что с тобой? – Дэйв бросил в меня карандашом.
- Ну, так давай уже обсудим!
- Так давай! Очень вовремя!
- А когда еще?!
- Хорошо, обсуждаем! Сколько ты хочешь детей?
- Ноль!
- Я тоже! Обсуждение закончено!
- Отлично!
- Но просто для информации: я считаю, что через два года мы должны пожениться.
- Я ничего не должен! И вообще, это тогда что такое? – я ткнул в бумаги.
- Сколько можно говорить, это гражданское партнерство! У женатой пары список прав больше. Ну, и обязанностей.
- Так на этих ста страницах еще и не все права? Это так тупо! И с чего я тут партнер №2?
- Ты же несерьезно?
- Нет. Но теперь смотри, как я беру это воображаемое кольцо, преподнесенное мне с предложением руки и сердца, и выбрасываю его в настоящее окно. Потому что я не нахожусь в плену условностей.
- А, может, правда, тебе нужно было кольцо подарить?
- Точняк! Это же самая нужная вещь в мире!
- Я теперь не знаю, что делать.
- С кем?
- У меня есть для тебя подарок, но теперь, видимо, придется его вернуть, раз для тебя это условности.
- Если это идиотское кольцо, то да. Другое дело, если это личный самолет…
- Не скажу, пока все не подпишешь.
- Можно я крестики дальше поставлю? Это нож? Это тот самый нож?
- Нет.
- Это пистолет?.. Нет! Это винтовка? Да ведь? Это снайперская винтовка? Денни?!
- Да.
- Моя, Собственная. Снайперская. Винтовка. No bullshit! – от этой новости у меня чуть голова не взорвалась. – Я не верю! Чувак! Я люблю тебя больше всех в мире! Где она? – я подписал последний лист.
- На фотке.
- Да нет! Я должен хотя бы прикоснуться к ней!
- Она в сейфе на первом этаже. И ты не получишь ключ, пока не кончится твой испытательный срок.
- Так нечестно! Но все равно спасибо, - я поцеловал его, скосив глаза на фото в телефоне.
- Ты понимаешь, что буквально через пару дней уже сам сможешь купить себе хоть десять таких?
- Это не одно и то же. И мы знаем, что я не буду так делать. Ладно, я пошел бегать, - сказал я, увидев сообщение от Стива, что он подходит к нашему корпусу.
- Я сейчас не могу, - Дэйв подбирал и складывал по порядку разбросанные мной бумаги.
- Ничего. Я иду со Стивом.
Дэйв на секунду замер, потом кивнул.
- Это Новак?
- Нет, это другой Стив.
- Пусть он зайдет сюда.
- Зачем?
- Я сказал, пусть зайдет. Ты разве не хочешь нас познакомить?
- Нет. Да что с тобой? Мы остались друзьями, что такого?
- Абсолютно ничего, я же говорю. Познакомь меня со стариной Стивом. – я увидел, как Дэйв бросил, как он думал, незаметный взгляд в зеркало. – Звони. Пусть поднимается. Или, честное слово, я пойду с тобой, и Стивен получит от вечера совсем не то, что ожидал.
- Окей, ладно! Я напишу ему сообщение!
- Отлично, - Дэйв сел на стол.
- Не делай так.
- Как?
- Постарайся выглядеть менее сексуально.
- На себя посмотри.
- Не бросай двусмысленности при нем.
- И не думал. Предпочитаю говорить напрямую. Я могу сделать ему комплимент?
- Нет.
- Ну что такое, Мэтти? Я изо всех сил поддерживаю тебя! Это же твой просто ДРУГ! Почему же он не может быть и моим ДРУГОМ? Давайте ДРУЖИТЬ все вместе!
- Ты и пяти секунд не продержался! Нет, не будет никакого секса втроем, ни со Стивом, ни с кем другим. И для человека, у которого нос на честном слове держится, ты слишком свободно себя ведешь.
- Интересно, что эта мысль пришла тебе еще до того, как я сам успел ее подумать… Что происходит? Ты становишься не только циничным, но еще и пошлым? – Дэйв притворно-грустно покачал головой.
- Ага, не подумал он! – я быстро поцеловал его и тоже совсем незаметно посмотрел на себя в зеркало. Стив уже стучал в дверь.
- Он должен зайти сюда, - прошептал Дэйв. За чем последовало два жеста: мой, означающий насколько я фрустрирован и недоволен, и Дэйва, показывающий, насколько ему все равно на мое недовольство. И вот в эту накаленную обстановку и вступил Стив.
Стив, который, видимо, совсем не ожидал увидеть лучезарно улыбающегося Дэвида и меня на грани панической атаки. И тут я осознал еще одну вещь: я забыл фамилию Стива. Потому что я никогда не называл его по фамилии! Что со мной не так? Я же всех называю по фамилии! Кроме Дэйва. А теперь, оказывается, еще и Стива… Че-ерт! Меня спасла инициативность Дэйва, который подошел, протянул руку для рукопожатия, и практически втащил Стива за порог.
- Кадет первого класса Дженкинс.
- Кадет третьего класса Хэтфорд.
- Приятно познакомиться, - Дэйву удалось улыбнуться еще ослепительнее. – Наконец-то вижу тебя вживую, а не на фото, где полноте картины очень мешает присутствие Мэтью на твоем лице.
- О, прекрати уже! – я готов был сквозь землю провалиться. Но Стив оказался не промах.
- Я не понимаю сути претензий, - сказал он, забирая руку из захвата Дэйва. – Мэтт совершенно определенно дал мне понять, что в тот момент он был свободен.
- Извини, если это прозвучало, как претензия. Просто первый раз Мэтт уклоняется от того, чтобы познакомить меня со своим другом, - он сделал это! Он почти смог произнести это слово без сарказма.
- Я не уклонялся, просто случай не представился, - я принялся очень сосредоточенно зашнуровывать кроссовки, почему-то чувствуя себя виноватым.
- Конечно, так все и было, - Дэйв ободряюще похлопал меня по плечу. – Продолжаем нашу светскую беседу. Хэтфорд, какая у тебя специальность?
- Охрана окружающей среды.
- Это что, гражданское направление?
- Не совсем. Дело в том, что мы также занимаемся проектированием средств… - Стив прервал себя. – Я так понимаю, это был риторический вопрос? Ну, тогда представим, что я ответил. Встречный вопрос я задавать не буду, так как знаю, что ты в этом году получишь две степени… Исследование заграничных территорий и Стратегическая защита, кажется?
- Так точно. Помимо прочего. Первый диплом у меня был юридический, ну, знаешь, гражданские процессы.
- Сколько же тебе лет? – вырвалось у Стива, и я не смог удержаться от смеха.
- Черт, чувак, теперь тебе придется угадывать! И у тебя будет всего одна попытка, - сказал я, думая, как бы дать ему подсказку.
- Да, угадывай, но можешь предположить, что я обгонял в развитии своих сверстников.
- Двадцать… - Стив сделал паузу. – семь?
Даже в сложившейся ситуации я не смог остановить приступ дичайшего смеха. Денни бросил на меня такой взгляд, что я счел за лучшее обнять его и как можно убедительнее сказать:
- Я думаю, что тебе 21, и то только потому, что тебе продают алкоголь.
- Убирайся уже отсюда со своей топорной лестью, - Дэйв так врезал мне по заднице, что зашумело в ушах.
- Эй, за что?
- Для прологированного эффекта. Стивен, приятно было познакомиться.
- Ну да, - ответил Стив. Рукопожатия на прощание не было.
- Между нами не осталось недопонимания? – уточнил Дэйв.
- Абсолютно нет.
- Отлично. А то не все понимают, что я Мэтта никогда не брошу, и надеюсь, это взаимно.
- Я понимаю.
- Спасибо. До свидания. Можешь идти. Мэтью присоединиться к тебе через минуту.
Когда Стив вышел Дэйв похлопал меня по плечу и притворно-сочувственно вздохнул.
- Ну что ж, постарайся наобщаться сегодня со своим другом, потому что не сейчас, так завтра, он сообщит, что это не может так продолжаться.
- Стив не такой.
- Такой, такой. Главное, позволь ему достойно уйти, не уговаривай и не выясняй, что внезапно случилось.
F*ck! Так бесит, когда Дэйв выдает что-то этим своим полным уверенности и мудрости голосом! Но ему как-то удается оказываться правым в большинстве случаев. Как и в этом.
***
Да, я постоянно отвлекаюсь и ухожу от темы. Ведь гораздо важнее вспомнить и описать, как мы устроили государственный переворот? Нет. По крайней мере, не для меня. Это прозвучит совершенной крамолой, но в то время меня гораздо больше интересовало, что угодно, но только не подготовка к этому Дню. В приоритете у меня стояло следующее (места со 2-го по 7-е распределены случайно):
1. Денни
2. Хоккей
3. Летняя полевая практика (о-е! я прошел отбор и буду работать со взрывчаткой!)
4. Плавание
5. Учеба
6. Стендовая стрельба
7. Мечта о том, что, может быть, удастся получить пару дней увольнения.
Посмотрите внимательно. Какой еще переворот? Его даже в списке нет! Но, как вы заметили, на первом месте стоит Денни, а, следовательно, его планы и идеи как-то само собой становятся и моими. И к их выполнению я отношусь суперотвественно. Но если есть шанс увильнуть или переключиться на что-то, я непременно это делал. И не только я. Сам Дэйв только и искал повод (втайне, конечно, не признаваясь ни себе, ни мне) отложить выполнение некоторых пунктов или даже просто их обсуждение. Так что вышеописанный разговор (до Стива) не был чем-то необычным. Не знаю, как вы, а я себя за это не осуждаю. For f*ck’s sake! Мне было 18, когда это началось! Какое стратегическое планирование? Какие еще методики вербовки? Безусловно, мне льстило, что Денни меня во все это посвятил, некоторые сведения и сопутствующие мероприятия были интересными и захватывающими, но остальная рутина по планированию… (так тщательно подавляю зевоту, что скулы сводит).
Как бы это еще понятнее объяснить? Ну, сколько из вас училось в военной академии? Ни одного! У вас тут и близко ничего такого нет. Без обид, но тут даже чего-то похожего на колледж не наблюдается. Но вот примерная картина. Есть некий гипотетический подросток, который хочет стать…ну пусть ветеринаром. Не забываем этот важный факт хочет стать. Ему весьма нелегко было поступить в ветеринарный колледж, но он это сделал! Ура! Он будет лечить щенков! У него будет постоянный, неограниченный доступ к милым котятам, хомякам, морским свинкам и, может быть, даже к прекрасным добрым пони!
Но фиг! Года два животных (по крайней мере, живых) не проносят даже в непосредственной близости. А тут оказывается, что и жизнь-то как-то изменилась. Родители больше не имеют возможности что-то запретить или навязать, ты большую часть времени беден, но свободен и смел. Ну, или труслив и любопытен, неважно! Факт в том, что всяких разных эмоций и чувств обычно целая куча.
И ты начинаешь меняться. Может, и не глобально, но не слабо так. Это тот период, когда самая красивая чирлидерша внезапно залетает и набирает 40 кг, самый умный чувак устраивается работать в аптеку и прокуривает все мозги, но обретает душевное равновесие, тихоня становится порно-звездой, а депрессивный клон устраивает чуть ли не вечер стенд-апа в военном лагере… Да уж, я какие-то экстремальные (но абсолютно жизненные!) примеры взял, но они совершенно точно отражают психологический фон.
И не говорите мне, что в более раннем возрасте переживаний и порывов еще больше, гормоны, все прочее… Может быть. Но мне вот, например, в более раннем возрасте гормоны не было возможности применить. Т.е. возможность, чисто теоретическая, была всегда, но… Что вы, в самом деле, как будто не знаете мою историю! В любом случае, я подозреваю, что в студенческие годы у большинства людей появляется гораздо больше шансов, и ресурсов, и выбора (опять же, не у меня, но тут просто вопрос приоритетов), и как-то сложно не уделять этим новым интересам все свое свободное…да почти ВСЁ свое время!
Ты, вроде бы, все еще хочешь стать ветеринаром, эта мечта про исцеление хорьков никуда не делась, но - вот незадача! – ты открываешь для себя секс (и заткнитесь все, кто тут начал усмехаться и с высоты своего опыта заявлять: «Да я еще в 8 классе…», потому что 1) отврат. Не хочу ничего слышать про вашу личную жизнь. 2) никогда не поздно).
Допускаю, что это просто у меня какие-то нейрологические нарушения, а у какой-нибудь гетеросексуальной, набожной, политически подкованной, умной и, что еще важнее, разумной девушки все происходит прямо диаметрально противоположно, но я, не обладая всеми этими качествами, был, кхм…весьма сконцентрирован на этом. Почти всегда и в любых обстоятельствах. Даже страшно подумать, чего бы я добился, если бы не отвлекался на эти мысли.
Да нет, я не был совсем зациклен. Для простого выживания мне пришлось научиться переводить эти мысли в некий постоянный белый шум, который сопровождал почти все действия, но это было, скажем так, не очень легко. Ситуация несколько стабилизировалась, когда мы стали жить с Денни вместе. Но тут есть кое-что, чего я никак не могу понять. Кто эти люди, которые говорят, что чем больше времени вы проводите вместе, тем быстрее вы друг другу надоедаете? Может, они изначально друг другу не очень нравились, поэтому и распространяют всякую клевету? Все же наоборот! Ведь вместо фантазий и воспоминаний рядом оказывается настоящий человек! А это столько дополнительных визуальных, обонятельных, тактильных и прочих стимулов, что вообще удивительно, как нам удавалось не забросить полностью все остальное… Нет, ну немного я могу предположить, как.
1) О, эта комната в общежитии! Она как будто специально создана многолетними усилиями команды ученых, которые хотели предотвратить не только любые проявления обоюдной страсти, но и даже мысли о чем-то подобном! Там, банально, нет для этого места. Я имею в виду, удобного и нетравмоопасного места. Серьезно, я не понимаю, как у людей там клаустрофобия не развивается. Это помещение только для сна (в одиночку. Даже не пытайтесь проспать все ночь вдвоем – если удастся втиснуться в одну кровать, совсем скоро от тесноты прекратится кровообращение, и вы умрете. И так вас и найдут ваши, скорее всего, ничего не подозревавшие сослуживцы – так что смиритесь), хранения минимума вещей, выполнения ДЗ (при этом, если вам нужно чертить что-то масштабное – добро пожаловать в библиотеку, потому что вашего крошечного стола не хватит. Если вам придет в голову блажь одновременно разместить на столе ноутбук и учебники – вас ждет провал. В общем, не возлагайте больших надежд на эти столы – я же сказал, что там все рассчитано) и приведения себя в пристойный вид перед утренним построением, для чего там прямо в комнате есть аж два зеркала и две раковины.
Ну, нам невероятно повезло, так как у нас еще была своя душевая, которую я уже упоминал, но, как ни странно, она тоже мало для чего годится (проверено), разве что, для такой банальности, как душ принять.
Так что, не скажу, что это делало ситуацию безвыходной, но фантазию и пространственное мышление нужно было развивать и смириться с программой минимум или с тем, что не избежать вывихов и ударов об углы и различные поверхности.
Вывод: нормальные люди не будут и пытаться. Комната заставит вас сосредоточиться на учебе и склонит к воздержанию, пока не выпуститесь и не обвенчаетесь с достойной девушкой.
2) Правила поведения в общежитии. Особенно в течение учебного года. К этому я отношусь с пониманием. На толщине стен экономили меньше, чем в классических общежитиях, но все точно услышат, если вы будете играть на флейте или петь арии.
Мы изо всех сил старались соблюдать тишину, но пару раз стук в стену сообщал, что стараемся недостаточно, и чей-то сон или, что более вероятно, мыслительный процесс был потревожен.
3) Сила воли Дэвида. Срабатывала она не каждый раз, но в основном, можно было положиться на него в том, что он составит список дел на день и даже разговаривать с тобой не будет, если самое важное не выполнено.
Да, вот три фактора, которые заставляли меня заниматься в жизни еще чем-то полезным, потому что ничего другое не могло меня отвлечь или отвратить от мыслей о сексе: ни голод, ни усталость, ни плохое настроение, ни стресс…да, черт! Я уверен, что если бы на учениях рядом со мной разорвалась бы настоящая граната, и я всего лишь потерял бы ногу и лишился не более 60% крови, после обретения сознания мои первые мысли были бы вовсе не о том, что это знак свыше, и нужно что-то менять в жизни.
Звучит слегка ужасно, но у меня есть подозрения, что я не один такой. И вообще, надо давать премию людям, которые умудряются при этом остаться разборчивыми в связях. Мне, например. Хотя, нет, у меня, насколько я понимаю, ситуация особенная. У меня все было направлено на одного человека.
Но вернемся к нашему будущему ветеринару. Преодолевая все препятствия, трудности и соблазны, он добирается до первой настоящей практики. Это в сто раз интереснее, чем лекции или даже лабораторные работы, но, вот незадача, переживаемые эмоции все еще несравнимы с тем, что человек испытывает вне учебы или работы. Вот с одной стороны ты накладываешь гипс лабрадору, а с другой – едешь с друзьями на выходные в Мексику. Чертовски сложно решить, что более захватывает!
Так, а теперь применим это все к моей ситуации. Не хочу жаловаться, потому что моя практика, например, была в миллион раз интереснее, чем лечение хомяков или осеменение коров, но зато у меня совсем не было свободного времени. Ну, то есть… В начале учебного года ты составляешь обязательное расписание и идешь с ним к ТОРу. Он смотрит, одобрительно кивает, но потом указывает на два часа во вторник и четверг и говорит: «А чем ты собрался заниматься в это время, кадет третьего класса Кёрк?». И ты такой думаешь: «Вот черт, заметил!», а вслух говоришь: «Сэр, в это время я планирую посещать собрания «Спектрума»». На это, конечно, не может быть никаких возражений. Но потом очень быстро Спектрум замечает, что мы с Дэйвом просто злоупотребляем их гостеприимством и не вносим никакого вклада в дело сообщества. На что Дэвид справедливо возражает, что мы с ним вообще-то создали прецедент, добившись совместного проживания на законных основаниях.
И если кажется, что это мелочь, не заслуживающая внимания, то это далеко не так. Тонкость тут в том, что это никакое не равноправие, это специальные дополнительные привилегии, создание которых в академии очень нежелательно. И даже в таких условиях Дэвид добился, чего хотел. Это гомиков из Спектрума тоже взбесило, потому что они, видите ли, не хотят быть особенными, а хотят быть, как все, и все делать на общих основаниях. Я сразу понял, что сейчас будет буря и предпринял слабую попытку предотвратить ее, но преуспел только в том, чтобы сократить получасовую речь Дэвида до трех минут, в течение которых он емко дал им понять, что нормальными или «как все» они никогда не будут, но если уж так сильно хотят не выделяться, то пусть хотя бы слезут со своих розовых пони, на которых летают вокруг радуги, прекратят свои бесполезные собрания и вместо того, чтобы проводить, например, свой отдельный марафон, участвуют в общем. И многое-многое другое.
Не знаю, каким чудом там не случилось побоище. Я во многом был не согласен с Дэйвом, о чем и сообщил ему, когда нас выгнали с собрания. В частности, я считал, что кому-нибудь, как группа поддержки, это все может пригодиться. Как, например, мне в школе, правда, в связи с PPFU.
- В школе я был твоей группой поддержки, - сказал Дэйв. – Но защищал ты себя, в основном, сам. А уж тем более, здесь. Предполагается, что мы должны выпуститься лидерами, а это немного сложно, если тебе самому постоянно нужна поддержка, ты не находишь?
Нет, я так не считал, но возражать не стал, у Денни и без того забот хватало, я просто занял свободные часы занятиями по тактике малых подразделений и владению боевым оружием.
Это было очень верным решением, так как в учебном году, как ни странно, реальной военной подготовки не так уж и много, в основном, теория и общефизическое развитие.
Примерно в это же время мы приняли решение еще меньше афишировать наши отношения. Дэвид считал, что это может помочь в процессе вербовки, и мне пришлось согласиться. У нас была на примете пара кадетов второго класса, один с электроинженерного факультета, второй – с инженерно-технического, работу с которыми предполагалось начать в этом году и продолжить (уже мне одному) в следующем. Дэйв был знаком с ними по футбольной команде, но предстояло еще выяснить их политические взгляды и уровень авантюризма, для чего мы и встретились с ними в таверне. Я нехило нервничал, потому что любое неверное слово легко могло привести, как минимум, к разбирательствам – и уже не с ТОРом и отделом кадров, а на уровне повыше.
Чуваков звали Уэс и Уилл и общаться с ними после первого странного момента было довольно легко. Что за странный момент? После того, как Дэйв нас познакомил, Уэс сказал:
- Так это твой младший брат?
А ведь такой комментарий звучал уже не первый раз! Может, клоны умеют мимикрировать, и я с годами преврщался в Дэйва? Да нет, бред какой-то. Так что я поспешил прояснить ситуацию.
- Нет. Совсем нет.
- Просто вы так похожи, я и подумал…
У них явно будут проблемы, если придётся работать с запоминанием и распознаванием лиц! Я посмотрел на Денни, глазами вопрошая «Какого?..», но он особо не был удивлен.
- Ну, есть немного. Но мы точно не родственники. Мы просто лучшие друзья.
- Я думал, Шварценбахер – твой лучший друг, - удивился я. – Но спасибо, - и чувствуя, что пора включить Уэса и Уилла в общий разговор, я сказал:
- Я упустил шанс стать его родственником, когда расстался с его сестрой.
- Знаешь, бро, может, еще не все потеряно, вы, кажется, неплохо пообщались в рождество, - сказал Дэйв, одновременно пытаясь сломать мне коленную чашечку.
Признаю, это была не самая удачная тема для разговора, но У1 и У2 ее поддержали, оживленно рассказывая, с какими девушками встретились на прошлых весенних каникулах. Я добавлять больше ничего не стал, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, а Дэйв вообще, сидел, с трудом подавляя зевоту. В конце концов, он сказал:
- Как насчет того, что некоторым из нас нечего сказать по этому поводу?
- Прости, чувак, - усмехнулся Уилл. – Иногда забываем, что ты предпочитаешь…политику.
- Да, кстати, об этом, - сказал Уэс. – Вы слышали об этом новом законе о пенсионных планах для военных? На сколько они хотят продлить минимальный срок службы?
- Насколько я понял, его дотянут до 30 лет. С нахождением в запасе, конечно. – сказал Дэйв.
- Умно, - сказал я, внутренне выдыхая. Разговор, наконец, пошел, куда надо. – Они знают, что после захватывающей военной карьеры человек не захочет просто уйти на пенсию, так почему бы не сделать так, чтобы он до нее не дожил?
После этого мы с Дэвидом старались говорить по-минимуму, дав возможность Уэсу и Уиллу высказаться, анализируя их ответы и изредка направляя их в нужное русло.
Честное слово, даже вернувшись в комнату, я еще полчаса не мог говорить от стресса. К счастью, Дэйв умеет быстро выводить из этого состояния. Он даже взял пачку десяток, обошел соседние комнаты и, вернувшись, триумфально сообщил:
- В следующие полчаса можешь считать, что мы здесь абсолютно одни!
О, это было как раз то, что нужно! Ну, серьезно, как можно не любить этого человека?Даже если любить его приходиться в совершенно неприспособленных для этого условиях…
- Ну, и что ты думаешь? – спросил Дэйв, когда я вернулся в разговорное состояние.
- А мы не можем выкупить тут пару комнат? Или этаж?
- Нет, это государственная собственность. Но вопрос был не про это. Твои предварительные выводы по Уэсу и Уиллу?
- Мне показалось, что Уилл немного слишком религиозен, ты не думаешь?
- Да нет, все укладывается в среднестатистические показатели. Но такие люди как он соскучились по крестовым походам, так что религиозных личностей, наоборот, можно цеплять на один из двух крючков: представлять ЕМ, как христианский рай или как место, где христианское верование искажается и нуждается в срочной поддержке.
- И что из этого правда?
- Думаю, ни то, ни другое. Они нашли там себе свой сумасшедший баланс.
- Который мы хотим нарушить?
- О нет, только не ты! Не говори, что и тебя нужно убеждать!
- Ты прекрасно знаешь, что нет. Просто иногда хочется, чтобы вещи назывались своими именами. Я приму все, даже если ты признаешь, что это просто вторжение и захват власти.
- Это не так.
- Как скажешь. Ну, и какой план насчет 2-У? Как скоро на них свалится сенсация?
- Не так быстро. Мы сейчас набираем 25 ключевых человек. Происходит это на конкурсной основе, пусть даже сами кандидаты о конкурсе пока не подозревают. И тут нет такого понятия, как излишняя осторожность: любая осторожность будет недостаточной. О, черт! Я даже слегка в ужасе от следующего года, когда ты тут один останешься! Я, конечно, полностью уверен в твоих способностях, но…
- Но никто не гарантирует, что однажды ко мне в дверь не постучит АНБ{?}[Агентство национальной безопасности].
- Типа того. Ну, по крайней мере, через полтора года мы поженимся и сможем не свидетельствовать друг против друга.
- О, черт! – воскликнул я.
- В чем дело?
- Да тут ручка ящика упирается мне в позвоночник. А сегодня точно моя очередь быть спинкой кресла?
- Точно. Твоя очередь каждый десятый раз. Но, серьезно, в чем дело?
- В том, что ты сообщаешь об этом, как о решенном вопросе, - мне так не хотелось об этом говорить! Я уткнулся между его лопатками и как можно неразборчивее пробормотал:
- Я полностью полагаюсь на верность твоих решений в рабочих и стратегических вопросах, но здесь…может, у меня тоже может быть мнение?
- Окей. Что именно тебе не нравится в этой идее?
И действительно, что здесь могло не нравиться? Решение о том, с кем проведу остаток жизни, я уже принял, обязательств я абсолютно не боялся, да что там! – я в любую секунду был готов отдать за Денни жизнь! Это не фигура речи, это просто факт, неизменный и непоколебимый, даже в те моменты, когда я сам хотел убить его на месте. Но все эти свидетельства о браке… Не знаю. Хорошо, признаю, несмотря на то, что я довольно быстро и почти безосновательно стал снова всецело доверять Денни, мне хотелось каких-то доказательств преданности с его стороны. Но когда он предложил это гражданское партнерство с совместным счетом и всем прочим, мне этого было достаточно. Плюс, выстраданное и, возможно, подстегнутое медикаментами, Большое Признание – это вообще было больше, чем я когда-либо надеялся. Так что реальные шаги в виде фактической подписи документов для меня были уже не важны, это было уж что-то совсем лишнее и…скучное, что ли, и совсем не похожее на нас… Но вот представьте, что вы делаете кому-то предложение, а вам говорят: «Да нет, это скучно» - не очень, да? Поэтому я просто выдал набор звуков, что-то вроде «Гхмбв», которые довольно точно отражали мои смешанные чувства.
- Я не смогу это перевести. Но если ты хочешь перейти на ребусы, окей… Как насчет √361+72+ наибольшее значение Sin или Cos?
- Давно бы так! Это предложение мне нравится! - нет, это была не самая гениальная идея, даже не из топ-5, но сойдет, если надо всех присутствующих заткнуть.
Я был уверен, что вопрос на этом закрыт, так как потом мы сразу засели за ДЗ. Но когда я уже лежал, пытаясь читать философию и периодически проваливаясь в сон, Дэйв подошел и забрал у меня учебник.
- Мэтт, ты знаешь, что можешь просто сказать нет?
- Я не хочу говорить нет.
- Спасибо.
- Но и да у меня пока не получается.
- Это слишком загадочно для меня. Ты обычно гораздо более однозначен.
- Черт, Денни! Я же смогу унаследовать твои деньги и по партнерству? Остальное меня не интересует.
- Ты знаешь, что гарантия даже этого потребовала дополнительных усилий? Все остальное держится накуче условностей. Тут любое неосторожное движение может лишить нас любого из тех и так немногочисленных прав: заехал не в тот штат, пересек границу…а нам придется неоднократно пересекать границу…
- Я понял. Но сейчас же это все равно невозможно, так какая разница?
- Разница есть. И я не хочу тебя принуждать. Ты же осознаешь, что об этом даже необязательно кому-то знать? Это будет такое же наше личное дело, как то, что наедине мы ведем себя, как пара влюбленных идиотов.
- Это когда? Ладно-ладно, я понял, что ты имеешь в виду. И чью фамилию мы бы взяли?
- Мою, твою, двойную, ничью – для меня это абсолютно непринципиально. Так что, Мэтью Кёрк, мы женимся в далекой перспективе или нет?
- Когда-нибудь, да. Отдай мой учебник, а то я никогда так и не пойму, с чего они считают философию наукой.
- Хорошо. Будем надеяться, что Теория принятия решений и Вероятностные модели в следующем семестре помогут тебе как-то точнее поставить временные рамки.
========== Акт 12. Напомни, почему я считал тебя умным человеком? ==========
Да, временные рамки… Без них было никуда. Кто-нибудь удивится, если я скажу, что у Дэвида была бесконечная диаграмма Гантта с каждым шагом операции? Нет, я неправильно выразился: с каждым чертовым шагом! Если и этого недостаточно, чтобы взорвать мозг обычного человека, добавьте то, что все было зашифровано, и у каждого шага был еще свой план действий.
Мне посчастливилось тоже попасть в этот план. Я имею в виду, там было выделено время, которое мы с Дэйвом могли проводить вместе. Как сейчас помню, оно было выделено оранжевым цветом.
И поначалу эта диаграмма выглядела весьма оптимистично, но чем дальше, тем меньше становилось этих оранжевых участков. Почему же «становилось»? Разве мы отступали от намеченного плана? Разве он не был высечен в камне? О нет, совсем нет! Каждые две недели мы проводили сверку и правку (в «оранжевое» время, черт возьми! Так нечестно! Оно не для этого!), причем, как только я начал изучать управление проектами, Дэйв решил, что переложить всю фактическую работу с диаграммой на меня – блестящая идея! Удалял ли я по ошибке все? Нет. Всю выполненную часть – да, но все – нет. И вообще, у нас всегда была куча копий. Пытался ли я внести несанкционированные правки? Конечно. Был ли за это отстранен от работы? Печально, но нет. Дэйв просто сказал, что прекрасно понимает мои мотивы, и пообещал добавить нам полчаса в воскресенье.
И вот всего один пример, чтобы продемонстрировать ситуацию, и доказать, что мои жалобы были не на пустом месте. Подходил к концу мой второй год и выпускной год Дэвида. За это время произошло столько всего: я из-за экстерната плюсом сдавал курсы по выбору за все семестры, Дэйв вот-вот должен был отхватить свои два диплома, мы должны были участвовать в обязательных соревнованиях, так что в осенний сезон Дэйв, как обычно, ушел в футбол с отвлечением на гандбол, а я – в баскетбол и велогонки.
Весной началось плавание с выездом в штат (мы стабильно были в десятке, но выше пятого места ни разу не поднимались, ни в индивидуальных заплывах, ни в команде), плюсом Дэйв разумно взял спортивное ориентирование, а я, неразумно и высокомерно, троеборье. Это было большой, ГИГАНТСКОЙ, ошибкой. Во-первых, оказалось, что подготовительные сборы выпадают на весенние каникулы, а во-вторых, я переоценил свои силы. Не знаю, каким чудом я занял 12 место, но это было мое последнее участие в этом развлечении. Не забывайте, что плюсом к этому всегда был Выпускной Проект.
Я надеюсь,меня можно немного понять, когда я говорю, что был, практически, на последнем издыхании. Но все это можно было пережить, потому что между окончанием года, моим саперным курсом и отправкой Дэвида в плане было целых 10 равномерно оранжевых дней в Майами!
Это звучало, как дичайшая, доселе невиданная роскошь, в которую просто невозможно было поверить! Ага, потому что это было, буквально, невероятно и неисполнимо. В первый же вечер отпуска Дэйв сообщил, что сработал контакт в Колумбии, и мы едем покупать оружие.
Послушайте, я люблю оружие, может, даже чуть больше, чем обычный среднестатистический человек, я мечтал о целой оружейной комнате, но вот чего я не хотел – это ехать в страну, с которой мы вступали в периодические вооруженные стычки, чтобы нелегально купить кучу оружия у… У кого? Кто вообще согласился продать что-то белому с лицом выпускника Гарварда?
Короче говоря, эти ошеломляющие новости заставили меня закрыться в ванной, почти пяти минут поорать в полотенце под шум воды и фена, потом выйти и спросить:
- Мы сюда больше не вернемся? Все вещи забирать?
Я думал, что выглядел невозмутимым и готовым к решительным действиям, но, видимо, это было не так, потому что Дэйв схватил меня в охапку и сказал:
- Да, Мэтти, это уже серьезно. Но мы же в любой момент можем остановиться? – лица его в этот момент я не видел, но судя по тому, как бешено колотилось его сердце, он испытывал не меньший ужас, чем я.
- Денни, а ты уверен, что нас тут же не застрелят, как только мы передадим деньги?
- У нас там есть свой парень.
- Откуда?
- Долгая история. Может, помнишь, как 11 лет назад я «ездил по обмену в Аргентину»? Он тоже был там, так что многое даже не пришлось ему объяснять.
- А это нормально, что мы доверяем человеку, который ушел из армии к торговцам оружием?
- Это было не так резко. Но доверять ему, как себе, я, конечно же, не могу. Увидим. Действуем по обстановке. Я поехал собирать наличные, а ты займись билетами до Боготы.
На то, чтобы достать деньги, ушли почти сутки. Задекларировать их мы, конечно, не могли. Пришлось затолкать в ручную кладь (куда больше почти ничего не вошло), пожалеть, что нет с собой формы, вздохнуть с облегчением, что есть хотя бы Вест-Пойнтовские футболки, порепетировать выражение лица «Мы просто два парня из военной академии, которые едут в романтическое путешествие», и надеяться на чудо.
Как вы уже догадываетесь, таможню мы прошли, и это меня немного расстроило. Потому что наказание за незадекларированные средства уж точно намного меньше, чем за любой из наших последующих поступков. Была еще надежда, что нас задержат при пересадке в Хьюстоне – но нет, не получилось.
В самолете, чтобы вспомнить испанский, мы болтали о всякой ерунде, решили периодически делать фото «из отпуска», но никуда их не выкладывать, а просто сохранить на всякий случай.
В аэропорту пришлось арендовать машину, потому что таксисты официальных компаний отказывались ехать по нашему адресу. На месте мы встретились с хмурым бородачом по имени Майлс, которому отдали первую пачку денег и получили личное оружие. В этот момент я одновременно почувствовал заряд энергии и дурноту, потому что, несмотря на то, что мне приходилось обращаться уже с очень многими видами вооружения, у меня ни разу не было боевых патронов!
- Я не думаю, что они понадобятся, но держите их на красной готовности, - сказал Майлс. – Сейчас едем снимать склад и забирать первые 40 единиц. И надо вернуть вашу машину, если не хотите платить еще и за нее.
Что это были за безумные трое суток! Большое спасибо, что мне не нужно было следить за маршрутом, как-то серьезно контролировать ситуацию или вообще вникать в смысл происходящего. Я грузил ящики, сверял списки и проверял состояние товара. Это тоже было нелегко, так как я переоценил свои знания в плане вооружения. Мне не попалось НИ ОДНОЙ единицы американского производства! Я теоретически знал АК-47, который, похоже, был в этих краях страшно популярен, но всякое старье, вроде AMD-65 и швейцарской FAL M63 приходилось искать в сети (нет, спасибо за доверие, я не делал это со своего телефона, хотя, если подумать, почему бы нет, это входит в сферу моих профессиональных интересов).
Многие вещи смущали мой разум. Например, на кой черт нам столько автоматов, гранат и даже гребаные гранатометы и пулемет (!!!)? Где нормальное прицельное оружие и не наткнусь ли я тут внезапно на ракетную установку?
Знаете, это не такая ситуация, где ты можешь проверить один товар из партии и успокоится. Нужно было проинспектировать все. Мейлс с Дэйвом в какой-то степени помогали, но основная работа ложилась на меня. И в мире не осталось никаких запахов, кроме металла, пороха и смазки. И табака. Рядом постоянно кто-то курил. Ну разве не идеальная мужская атмосфера?
Большинство единиц были в неплохом состоянии. Прямо как будто они не лежали без дела и проходили обслуживание. Я отбраковал всего три штуки, и был в некотором затруднении, раздумывая, как сформулировать свое недовольство для трех скалоподобных мужиков в шрамах и татуировках, но Майлс, не стесняясь в выражениях, сообщил им суть наших претензий. Они только покивали, один из них уехал и через час вернулся с заменой и извинениями в виде маленького свертка с порошком. Отдел по работе с клиентами у них работал, что надо! Впрочем, к порошку мы прикасаться не стали, и Майлс забрал его себе.
***
Забавно, как быстро можно адаптироваться к ситуации и начать воспринимать это все, как само собой разумеющееся. Уж не знаю, какие там оправдания придумывает себе мозг – что это учения или на самом деле этого вообще не происходит – но это работает. И вот мы уже едем на каком-то дребезжащем пикапе с водителем-колумбийцем, и всю кучу оружия в грузовике, а от внешнего мира его отделяет только кусок брезента.
Это был день 2, и мы уже успели не только зарыться с головой в стволы, но и посетить Ля Канделярию, чтобы сфотографироваться на фоне живописных зданий этого квартала (ведь мы в отпуске, не забываем), на всю жизнь наесться жареных бананов, попробовать морскую свинку (нет, она не похожа на курицу. Что за привычка называть все курицей? «Я попробовал змею, и это совсем, как костлявая курица» или «Эта пригоршня жареных тараканов по вкусу, как курица во фритюре» или даже «Футболисты, потерпевшие крушение в Андах, утверждали, что нога их товарища была совсем как…курица». Морская свинка похожа на жареную еду. У нее нет особого вкуса, только специфический запах - есть можно) и купили пару бронежилетов (уже совсем легально, потому что из-за вечной неспокойной обстановки они довели искусство производства этих средств защиты до совершенства. То, что выдавали нам дома, было просто дрянью по сравнению с этими легкими (!), дышащими и, не будем скрывать, даже эстетически привлекательными изделиями. Мой жилет прошел со мной все и до сих пор висит тут в шкафу).
Склад мы снимали в окрестностях Боготы и сейчас как раз возвращались туда с очередного «шоппинга». До места назначения оставалось часа три езды по дорогам разной степени разрушенности или восстановленности, когда нас остановили.
По водительскому ¡Mecache! Невозможно было понять, насколько все плохо, а Майлс только сказал: «Оставайтесь здесь», и они вышли.
Я подумал, что будет забавно, если это грабители, и нащупал рядом с собой автомат (опять чертов автомат! Это уже было не смешно!), краем глаза заметил, что Дэйв сделал то же самое, прошептав: «Только по команде, Кёрк», и машинально ответил: «Есть, сэр!».
Впрочем, с тем же успехом это могли оказаться и партизаны, которые тоже не откажутся пополнить свои запасы оружия. Или это могут быть наши продавцы, решившие произвести отзыв товара, не возвращая денег. Но вот эти люди сдвинулись в поле нашего зрения, и стало понятно, что какие-то у них слишком одинаковые береты.
- Полиция? – спросил я.
- Нацгвардия, - уточнил Дэйв.
- Тут расстреливают за незаконный оборот оружия?
- Нет, наверное, а то бы у них страна лишилась большинства населения.
- Мне не нравится «наверное», - я увидел, как Майлс достал сигареты, и вся группа закурила.
- Тебе нужно научиться курить. Это иногда полезно, - сказал Дэйв.
- Почему бы мне сразу не научиться жевать коку, бадяжить героин и похищать людей, раз уж я пошел на эти курсы?
Дэйв только вздохнул и покачал головой. Ведь это звучало совершенно безумно по сравнению с простым курением! Ведь я опять на пустом месте нагнетал ситуацию! Кто же мог знать, что я буду совсем скоро делать все перечисленное в этом саркастическом выпаде?
Группа курильщиков, между тем, углубилась в оживленную беседу, которая изобиловала взрывами смеха и добродушными ругательствами (ну, знаете, такими, где в начале перевернутый восклицательный знак, а в конце, для баланса, еще один обычный?).
- Они там, похоже, неплохо общаются, - заметил Дэйв.
- Жаль, не слышно, о чем.
- Вне зависимости от темы это вряд ли дешевый разговор, - вздохнул Дэйв. – Не хотел тебе говорить, но мы уже потратили 70% всех наших средств.
- Я не видел чеков за покупки, но полагаю, это хренова куча денег?
- Ты правильно полагаешь.
- То есть, если бы не этот небольшой проект, мы могли бы всю жизнь прожить безбедно?
- Не совсем так. Но, если бы деньги были и дальше инвестированы …да, у нас всегда была бы возможность все бросить и, не работая, прожить несколько лет.
- Прекрасно… Напомни еще раз, почему я считал тебя умным человеком?
- А ты считал меня умным? Спасибо. Я думал, я всего лишь невероятно сексуальный и обладаю потрясающим чувством юмора.
- Я бы сейчас закатил глаза, да чувствую, что пока нельзя отвлекаться.
- А ты бы смог убить человека? – после довольно долгого молчания спросил Дэйв.
- Это что, риторический вопрос?
- Отнюдь. Просто прошлым летом, когда мы были здесь в командировке…
- Так вы здесь были? Я так и знал!
- В общем, у меня не было такой уверенности. Ну, то есть, я не упал в обморок, когда увидел это своими глазами, но смогу ли я сделать это сам…я до сих пор не знаю.
- Будем надеяться, что сегодня этот вопрос прояснять не придется – и так хватает впечатлений.
Группа веселых болтунов наконец-то закончила дискуссию, они долго жали друг другу руки и хлопали по плечам, но, в конце концов, Майлс с водителем вернулись в машину, и мы двинулись дальше.
- Могло быть и хуже, - отметил Майлс.
- Не так уж и дорого, - по-испански согласился водитель. – Они, к тому же, сообщили, какие посты нужно объезжать.
- Спасибо, - возьмите себе чаевые, - сказал Дэйв и вдруг притянул меня к себе (о да, мы еще и непристегнутыми ездили – просто все правонарушения собрали) и поцеловал.
- Чувак! Какого?… – в ужасе прошептал я.
- Да успокойся, никто не против, - улыбнулся Дэйв и начал расстегивать мои джинсы. И тут я понял, что его стресс был сильнее, чем это проявлялось, и он свихнулся. Дабы избежать катастрофы, я схватил его за руку и сказал:
- Я против.
- Тебе нужны доказательства? – он наклонился к переднему сиденью и спросил светским тоном:
- Джентльмены, вы не против, если я…
Окей, стоп! Если вы не видите окончания предложения, значит, вы и не должны его видеть. Остановимся на минуту и попробуем хоть что-то понять. Ну, даже если представить, что два суровых человека на переднем сиденье немедленно не захотят сжечь нас на костре – или какие у них там кары на этот случай? – и что я вдруг почему-то стал не против секса в общественных местах и в присутствии свидетелей, я бы хотя бы попробовал объяснить им ситуацию. Например, «Господа, простите за беспокойство, но дело в том, что я и этот молодой человек на самом деле состоим в долгих отношениях, мы, вообщем-то, уже практически женаты. Так получилось, что уже довольно долго мы не можем нигде уединиться, так что не будете ли вы так добры некоторое время смотреть только вперед? И не беспокойтесь, обивка не пострадает. Хотя, ее и так уже невозможно сделать хуже. Спасибо за понимание». Но вот так кратко и напрямую спрашивать, будто это то же самое, что поинтересоваться, можно ли в машине есть? Да и реакция присутствующих была странной. Майлс сказал:
- Валяй. Я все равно спать собирался, - закинул ноги на панель, надвинул кепку на глаза и как будто сразу уснул, а водитель только хмыкнул, перекрестился и пожал плечами.
- Вот видишь, все в порядке.
- Не-а, для меня – нет.
- Мы, конечно, можем остановить машину и направиться в джунгли, но никто не гарантирует, что там нет мин или змей. Пожалуйста, Мэтти, ты мне нужен, а то я съеду с катушек.
- Денни, ты понимаешь…
- Пожалуйста, - умоляюще прошептал он, уже прижав меня к боковой двери, так что отодвигаться мне было дальше некуда. Когда его лицо оказывается так близко, его невозможно не поцеловать. А как только поцелуи затягиваются, ясно, что это уже не остановить. А если в организме все еще вспыхивает адреналин из-за того, что пять минут назад вас легко могли застрелить или бросить в колумбийскую тюрьму, абстрагироваться становится еще проще. Но прошу отметить, что все произошло не благодаря присутствию свидетелей, а вопреки, и смотреть в глаза я им некоторое время не мог, хотя не думаю, что они там много разглядели.
***
Кажется, это был все тот же день, хотя утверждать не могу, потому что из-за того, что спать приходилось урывками, и транзакции проходили в любое время дня и ночи, вся поездка запомнилась, как одни бесконечные сутки. В какой-то момент мы подъехали к дому в деревне, и Майлс объявил, что мы останемся там до утра. Все гостеприимство ограничилось тем, что хозяин дома указал, где можно повесить гамаки или бросить спальные мешки, взять немного еды и много алкоголя. Я взял тарелку с чем-то съедобным, завернулся в спальник и ушел на улицу, променяв шумную прокуренную комнату и компанию полупьяных людей на темноту и одиночество.
Это был правильный выбор. Мы находились в горах на высоте около 6000 футов, в этой деревне не было уличного освещения, что, наверное, не очень хорошо для ее жителей, но отлично помогает видеть звездное небо. К тому же, это все равно было единственное, что можно было разглядеть ночью. Жир в еде стремительно застывал, и очень скоро есть это нечто стало невозможно, не испытывая тошноты. Я отставил тарелку, плотнее завернулся в спальник и решил попробовать спать прямо там, надеясь, что вокруг не разгуливают хищники, и температура не опустится внезапно ниже нуля.
Я полупроснулся от того, что кто-то вторгся в мое укрытие, пристегнул вторую половину мешка и обхватил меня.
- Кто бы ты ни был, оставайся здесь, так гораздо теплее, - пробормотал я.
- Спасибо за разрешение, - сказал Денни. – Я думал, тебя похитили партизаны.
- Было бы весьма некстати, - поразмыслив, сказал я. – Мы же уже не можем позволить себе достойный выкуп, а если они назначат мало, это будет оскорбительно.
- Ага… У тебя жутко холодный нос.
- Даже не думай греть мой нос у себя во рту – у тебя там, наверняка, накурено.
- Да, кстати, - он вытащил руки из мешка, щелкнул зажигалкой и протянул мне …сигарету? Нет, черт возьми, что-то заметно больше сигареты!
- Спасибо, но нет, спасибо.
- Я сам скрутил и проверил – там нет ничего лишнего.
- Так мило с твоей стороны! – мне тоже пришлось вытащить руку, чтобы разогнать дым. – Но если хочешь сделать подарок своими руками, я лучше выберу ожерелье из макарон…или нет, знаешь, что еще можно сделать даже одной рукой?
- Одно другому не мешает. Серьезно, Мэтт, это тебе нужно.
- Забери себе.
- Я не могу, у меня перед командировкой будет скрининг на наркоту.
- А у меня перед летним курсом нет?
- Нет, потому что никто не допустит вас до самостоятельной работы со взрывчаткой. Попробуй половину, остальное оставь на завтра.
- Что ты так хочешь затуманить мое сознание? – я все-таки взял уже почти потухшую самокрутку и зажигалку.
- Меня мучает совесть, и я не хочу, чтобы у тебя остались одни ужасные воспоминания.
- Что за бред, - я вдохнул дым и изо всех сил старался не кашлять. Становилось все теплее. – Меня все устраивает.
Дэйв почти про себя рассмеялся и сильнее прижался ко мне.
- Безумно странно, что мы весь год не будем жить вместе.
- Что тут странного? Мы же с самого начала знали, что так будет. – я сделал еще одну затяжку и спросил:
- Что со мной должно произойти? Я начну бесконтрольно смеяться?
- Вряд ли. У тебя сегодня все хорошо с контролем. Даже слишком.
- Потому что, если я не буду делать вид, что это так, я начну разваливаться на части. А сейчас не время и не место.
- У тебя все будет в порядке без меня?
- У меня все будет прекрасно! Я наконец-то смогу прогуливать занятия и не просыпаться утром на полчаса раньше обязательного. А нет, вот этого мне как раз будет не хватать. На самом деле, в этом году учеба будет повеселее: начнется моделирование боя, компьютерные системы, инженерный дизайн… Это все даже звучит лучше, чем литература и линейная алгебра.
- Жаль, что тебе не удастся изучить все это на нормальной скорости.
- Кому жаль? Ты думаешь, я хочу провести там два года без тебя? Ну уж нет!
- Гейтс согласился переехать к тебе?
- Он не в восторге от этой идеи, но я сказал, что лучше снова застрять со знакомым придурком, чем заполучить совершенно нового и неизученного… Ну, или я всегда могу съехаться со Стивом.
Я тут же получил весьма неприятный тычок между ребрами.
- Эта дрянь неправильно влияет на твое чувство юмора, Кёрк.
- Извини, - на самом деле мне вообще не хотелось смеяться, но стало спокойнее и расслабленнее, и я чувствовал, что смогу задать вопросы, которые так долго откладывал.
- Денни…а ты точно вернешься из этой командировки?
- Не знаю. Но обещаю не совершать геройских поступков. В конце концов, это ощущается уже не как война, а как какое-то коммерческое предприятие, куда я отправляюсь за навыками и, как ни странно, заработком. Что-то новое! Я никогда не работал ради денег.
- У нас так все плохо?
- Пока нет. И у меня есть план, где достать еще почти миллион.
- О, нет!
- Нет, не это. Я думаю, в следующем году мы типа купим здесь кондо, а ипотечные деньги вложим в проект. Ну да, придется вносить платежи, но потом это будет уже не нашей проблемой.
- Вот это да! Фейковая совместная собственность! А давай еще усыновим здесь ребенка и продадим его какой-нибудь паре в Канаде. Сколько на этом можно заработать?
- Вряд ли очень много. Туши уже.
- Я могу потушить эту щепотку травы, которую ты преподнес в знак бесконечной заботы обо мне и безграничной любви, но как потушить пожар страсти, бушующий во мне?
- Понятно. Это была не лучшая моя идея. Вот черт, ты сейчас еще и есть захочешь.
- Нет. Но знаешь, что? У меня пересох весь рот. Ты не мог бы хотя бы облизать мой язык, чтобы я мог говорить?
- Ты и так говоришь.
- А, точно. Так это нет? Я вот сегодня просто сверхперешагнул свои принципы там в машине! Нет, не то, что я жалуюсь, но повторения не хочу. Я даже пару раз случайно встретился взглядами в зеркале с нашим водителем, и это было…так себе. Нет, чувак, это было супержутко! И не случайно! Он там, наверняка поправил зеркало заднего вида и достал чипсы.
- Ладно, постараемся избегать таких ситуаций. Вот, например, сейчас. Большинство людей здесь даже не наши наемные работники, так что они не связаны никакими обязательствами.
Я усмехнулся.
- Как будто наши работники чувствуют ответственность! Скорее всего, у них изначально есть какой-то договор с нацгвардией, и они просто поделили наши деньги.
- Скорее всего. Но мы не в том положении, чтобы возмущаться по этому поводу.
- Ясное дело. Как насчет того, чтобы спать по очереди?
- Окей. Я первый, ты уже спал.
***
Думаю, еще лет 40 назад начались разговоры о том, что скоро людей не будут выпускать на поле боя. Типа всю работу будут делать роботы, беспилотники и дистанционно управляемые танки или что-то вроде этого. То есть, это должно было быть так: мой робот поймал, разобрал, переплавил твоего робота и сделал из него запчасти для себя – значит, я победил. Даже если мой робот просто предсказал, где у твоего блок питания и расстрелял его – это тоже победа, и мы можем двигаться дальше и отобрать, наконец, ядерное оружие, которое оказалось не у тех людей, ну, или пленных освободить, или расчистить дорогу для беженцев, или схватить вашего короля, который на самом деле – о ужас! – диктатор, или захватить нефтяное месторождение, пока оно не попало в плохие руки…сценарии бесконечны, но круто то, что военные не погибают. Неосторожные гражданские, да, возможно, но ценные армейские кадры – нет.
Что происходит на деле? Ну да, беспилотники стали гораздо более распространены не только для разведки, но и для нанесения авиаударов. Но насколько уменьшилось количество живой силы, используемой в боевых действиях? Меньше ли людей стало квартироваться в палатках, попадать в засады в джунглях, проводить часы по уши в воде и грязи, жить днями на сухом пайке, изнывать без доступа к интернету, погибать в боях?
Если вам любопытно, правильные ответы: нет, нет, нет, нет, да, да. Правда, потери снизились, но даже со всем современным оборудованием никто не отменял просчеты, человеческий фактор и старый добрый идиотизм, из-за которого теряли целый расчет, группу или даже роту.
Так что представьте мое состояние, когда Дэйв, который должен был вернуться из командировки 26 октября, не вышел на связь ни в этот день, ни на следующий. Я настолько стал сходить с ума, что позвонил Шварценбахеру, который сразу перешел на офицерский курс без приключений в горячих точках.
Йохан был на удивление спокоен.
- Я абсолютно уверен, что Дэйв указал тебя и первым контактом и ближайшим родственником, так что если в твою дверь не стучат сержант с капелланом, спи спокойно.
- Это прямо очень успокаивает!
- Чувак, я пытался его отговорить, потому что, честно, нормальному человеку хватило бы и нашего первого учебного выезда, а он, мало того, что тебя туда таскал на КАНИКУЛЫ, так еще и сам снова отправился. Это настолько идиотское поведение, что глупее может быть только переезд туда.
- Хм…
- Нет! Мэтью Джозеф Кёрк сейчас же скажи мне, что вам не приходила в голову такая идея!
- Йохан Натаниэль Иеремия Шварценбахер, у меня нет среднего имени.
- Знаю, но без него человека труднее отчитать.
- Ну, мы думали купить кондо или таунхаус в Боготе.
- И что еще? Заведете собственного наркодиллера? Придурки. Хорошо, что вы обязаны, как минимум 5 лет после академии оставаться в армии. Его 5 лет…ты начнешь позже… Короче, к тому времени старина Дэвид уже захочет домик во Флориде и лабрадора.
- Шварц, ты меня не сильно успокоил.
- Ничем больше помочь не могу. Печально, конечно, что Дэйв изо всех сил пытается убиться, но теперь, по крайней мере, ты деньги его получишь.
О, Йохан, всегда такой оптимист!
Я льстил себе мыслью, что за два с половиной года в академии значительно изменился в лучшую сторону, развил аналитическое мышление, сдержанность, способность эффективно работать в напряженных и стрессовых ситуациях… Все эти самоиллюзии разбились в одну секунду, когда Дэйв, наконец, позвонил, и я начал орать, как помешанный.
Мой новый сосед (да, Гейтс так и не вернулся ко мне, ауч! – так что я теперь делил комнату с кадетом третьего класса Пиретти) в шоке воззрился на меня, и пришлось срочно скрыться в душе. Я высказал все, что думал о решении Дэйва отправиться в командировку, вовремя не позвонить мне, закончить академии экстерном, и почему-то даже лишить меня лучшего друга в лице Шварценбахера.
Точно не помню, но догадываюсь, что там были и угрозы, связанные с нанесением травм и повреждений, влекущих за собой необратимые изменения внешности и, возможно, даже пола. Дэйв дождался, пока в моей тираде возникнет пауза дольше трех секунд, и сказал:
- Я понял свою ошибку.
- Неужели?!
- Я больше не буду тебе говорить, когда заканчивается выезд.
- Отлично! Тогда можешь мне не сообщать даже, когда уезжаешь, так что когда тебя разнесет на миллион частей взрывом, я буду думать, что ты сидишь на лекции по тактике ближнего боя.
- Пожалуй, так и сделаю. Но, Мэтт, ты же не думаешь на самом деле, что дата возвращения абсолютно точная? Тебе не приходило в голову, что доставка к аэродрому может быть затруднена, что может быть нелетная погода, что мне нужно будет время, чтобы сделать татуировки по количеству уничтоженных противников, пройтись по стрип-барам, уйти в запой?
- Ну, и что из этого случилось на самом деле?
- Последнее. Да и то в сокращенном варианте. Уже завтра я должен явиться на тренинг. Как у тебя дела?
- Уже нормально.
- Отлично. Я решил жить в военном общежитии – сэкономлю кучу денег. А в следующем году, когда ты сюда приедешь, мы решим, что делать с жильем.
- Окей. Будь осторожен.
- Ладно, ма, я не буду выходить на улицу без шапки и моего револьвера.
- Придурок.
- Взаимно.
========== Акт 13. А ты с досадной регулярностью пытаешься меня прикончить ==========
Последний год в академии пронесся на сверхзвуковой скорости. Как всегда, между занятиями, соревнованиями, тренировками, тестами, тренингами, экзаменами и проектами не удавалось даже выдохнуть. Один раз за это время Дэйв приезжал в Вест-Пойнт на выходные, и один раз я ездил на каникулы в Нью-Йорк (ну, это только номинально были каникулы, конечно же, нам пришлось разгребать материалы, которые Дэйв в очередной раз похитил в GRL, и обновлять план действий). Потом был выпускной, встреча с родителями, уклонение от разговоров о заключении брака…
Это последнее было не так сложно, потому что Дэйв спросил только один раз, когда мы разгружали мои вещи в съемную квартиру. Я сказал, что это точно поставит крест на возможности попасть в одну роту. На этом вопрос был закрыт…на пару месяцев.
Я сразу же поступил на офицерские командные курсы и подал заявку на участие в ближайшей боевой операции. Дэйв к этому времени уже выбрал специализацию, и сравнительно скоро должен был стать офицером пехоты, я был нацелен на контрразведку или обобщение разведывательной информации, и у меня было стойкое ощущение, что все должно было быть наоборот, но Дэйв упорно не хотел меня слушать.
После того, как я получил свой бонус за зачисление в действующую армию, мы связались с агентом в Боготе и «купили» кондоминимум почти за миллион. С покупкой оружия было уже закончено, средства требовались, в основном, на финальный этап операции, поэтому Дэйв быстро все инвестировал, поделив портфель между бумагами с высоким и низким риском. Откуда я это знаю? Потому что он спрашивал мое мнение (ха-ха!) по этому вопросу. Я делал вид, что слушаю и смотрю на котировки и прогнозы (думаю, мои остекленевшие глаза меня немного выдавали), а потом тыкал в случайную компанию.
Спасибо ему за доверие, но, надеюсь, он не прислушивался к моему выбору, а то, боюсь, это могло дорого нам стоить. Жизнь, в какой-то степени, стала проще. За ипотеку платить не составляло труда, так как помимо жалования нам полагалась мед. страховка, компенсация расходов за жилье, налоговые вычеты и даже такая штука, как дотация на питание. Ну что, уже чувствуете, что выбрали не ту карьеру? Эй, учителя, сколько вам доплачивают на школьные ланчи? А ведь ирония в том, что один из ваших учеников может свихнуться и пристрелить вас. Ладно, признаю, это не смешно.
Нормальные люди уже бы даже нашли время для отдыха и развлечений. Что же происходило с нами? У меня уже не было ТОРа, который проверял бы мое расписание, но у меня был Дэвид, который проверял мое гребаное расписание, как будто я все еще был кадетом, а не младшим лейтенантом! Честно говоря, в начале он ничего не проверял, но однажды позвонил мне и спросил, что я делаю 18 сентября в 1730 (для справки: это была дата недели через три), и я не мог ответить. И тут он включил режим, который я не видел больше трех лет: он высказал мне свое недовольство, добавив туда такие перлы: «Твоя неорганизованность и отсутствие дисциплины однажды может привести к жертвам среди твоих солдат» и «При таком отношении к жизни тебе нужно быть не в армии, а работать мерчендайзером в магазине парфюмерии» (Что? Это же, наверняка, непросто, и я бы точно с такой работой не справился).
Я пообещал исправиться, и уже на следующий день повесил на холодильник свое расписание на месяц вперед. Удовлетворило ли это Дэйва? Не совсем. Он заявил, что в квартире не должно быть ничего лишнего, компрометирующего или выдающего информацию, и потребовал, чтобы я хранил расписание в облаке в защищенном документе. Я так и сделал, но не преминул заметить, что меня винить несправедливо, так как он сам нечетко сформулировал распоряжение. Это заставило его задуматься и, в конце концов, искренне извиниться. Да, это была, пожалуй, его лучшая черта: он всегда извинялся, если был неправ. На осознание своей неправоты у него уходило от пяти минут до недели, и не всегда он говорил это вслух, но, поверьте, это раскаянье стоило любого ожидания.
И вообще, составление расписания было хорошей идеей, потому что наши дни были забиты занятиями, спортзалом, бассейном, стрельбищем, работой над Проектом и встречами со всякими, не всегда приятными, людьми.
До моей первой командировки развлекательное мероприятие было всего одно – свадьба Шварценбахера. Конечно, пришлось потратиться на подарок (мы не ограничились банальным кухонным комбайном, о нет! Чета Шварцев заслуживала, минимум, яхты, но пришлось сойтись на круизе), зато не пришлось покупать мне костюм, подходящий под дресс-код: на такие события можно было являться в парадной форме.
Я до этого никогда не был на свадьбах, и почему-то был уверен, что это жутко скучно. Но нет! Там была куча еды, идиотской музыки, несколько знакомых по академии, сотни возможностей сделать глупые фото, да и вообще, атмосфера праздника и расслабленности. Я перетанцевал с обеими миссис Шварценбахер: мамой и женой Йохана. Его мама внезапно оказалась довольно молодой женщиной (по сравнению с Камиль – абсолютное дитя), которая охотно взлетала и наклонялась во всех поддержках.
Тара тоже весьма преуспела, но ее платье сильно ограничивало выбор движений. Потом я еще перетанцевал несколько Шварцевых и Тариных сестер, теть, бабушек и даже пару двоюродных братьев. Дэйв благословил меня на это, но сам на танцпол не вступал, только подносил мне очередной бокал с шампанским и подсказывал, кто больше всего жаждет оказаться следующим в моей танцевальной карте.
Я думал, что у меня на выпускном градус экзальтации был невероятно высок, но тут был какой-то совершенно новый уровень. Я не знаю, как молодожены еще не прогибались под грузом поздравлений! Все постоянно обнимались и целовались. Я перецеловал Шварца раз 10, чуть меньше – новую миссис Шварц, раза три – взрослую миссис Шварц и бабушку Шварц, по одному разу – сестер Тары и кадета первого класса Гейтса (который, конечно, сказал, что это неуместно, но он понимает мое настроение. Но танцевать со мной он отказался наотрез).
В перерывах я всегда уделял внимание Денни, сначала просто чмокал его в щеку, но чем темнее становилось, и чем более праздничной делалась обстановка, тем больше я задерживался на его губах, пока он не утащил меня в беседку в глубине сада, где мы смогли лицезреть фейерверк. Это не эвфемизм, там, правда, был чертов фейерверк! Надеюсь, Йохану не придется отдавать долги за этот вечер до конца жизни…
В общем, я так всем проникся, что сказал:
- Если это так проходит, то да, я хочу за тебя замуж…жениться…неважно, что угодно.
Дэйв усмехнулся.
- Думаю, ты догадываешься, что в нашем случае все будет несколько по-другому.
- Например, почти вся твоя семья придет, но будет поздравлять нас с чем-то абсолютно не тем. Скажем, с присвоением нового звания.
- О, да, и при этом они подарят нам два отдельных подарка.
- А моя мама будет избегать знакомства с твоим родственниками, заявляя: «Бенуа, это же все равно не по-настоящему, так что они нам никакая не семья!»
- А так как мероприятие это и устраивается для семьи…
- То нам оно не светит, - закончил я. – Отстой.
- Да, ладно, все равно никто из нас не смог бы влезть в свадебное платье… И я бы никогда не подумал, что ты фанат таких церемоний. Мне представлялось, что даже если это когда-нибудь случиться, то ты обязательно придумаешь что-нибудь безумное и с неожиданным поворотом. Как, например, прыгнуть с парашютом и попытаться поймать друг друга и обменяться кольцами в свободном падении. А когда это не получится, ты скажешь: «Ну что ж, неудачник, попробуй в следующем году». Или у нас просто стропы запутаются, и мы умрем в один день. Или такая же штука в параллельном дюльфере, где мы обязательно сломаем друг другу, минимум, один палец, а потом ты обгонишь меня, крича «Пока, неудачник!».
- Ну, у меня не такая бурная фантазия. А этот фейерверк, это такой намек, что пора расходиться?
- Думаю, да, иди, скажи пока своим новым друзьям, и поехали домой.
Домой… Это слишком сильно сказано, так как мы снимали квартиру-студию не намного превосходящую нашу бывшую комнату в общежитии. У нее, правда, был один гигантский плюс: туда удалось затолкать большую кровать! Это был просто эволюционный прорыв после солдатских двухъярусных коек, пола и шатающихся столов с небольшими просветами, вроде отелей и дома Дженкинсов.
Когда я вскользь упомянул в разговоре с Камиль, что мы с Дэйвом снимаем квартиру, она не замедлила высказать свою уверенность в том, что мы не справимся с бытовыми аспектами совместной жизни. О-ля-ля, мама, ты, совершенно определенно, не поняла, где я был предыдущие три года… Хотя, как она могла понять, если я почти ничего не рассказывал? Да она и не особо и интересовалась, так что мы отличная команда. Хм…
В общем, казарма военной академии - это не то место, где ты можешь позволить себе даже помыслить о беспорядке, даже в таких мелочах, как пыль на шкафу или неровно стоящая обувь. И это параноидальное, сначала навязывание, а потом уже привычка, логично организовывать пространство вокруг себя, не допускать захламления и немедленно возвращать все на место и приводить в рабочее состояние не отпускает, наверное, до конца жизни. Может, это связано не только с привычкой, но и с постепенно развивающимся умением организовывать свои мысли, время, и соответственно, пространство вокруг себя. Ну да, скорее всего, так и есть! Потому что я видел, как живут рядовые во время операций – это тот еще бардак. Я не хочу сказать, что офицеры намного умнее (хотя, давайте признаем, что выпускника военной академии и выпускника школы с GPA ниже среднего абсолютно неуместно сравнивать), но они явно лучше понимают ценность порядка и дисциплины.
К чему это я все? Ах да, бытовые проблемы. Их не было. Может, еще и потому, что у нас не было двухэтажного особняка с террасой и газоном, а было всего 80 квадратных футов на двоих.
Джес по этому поводу сказала, что в таком пространстве невозможно выжить, не надоев друг другу (что не мешало ей останавливаться у нас, когда она приезжала в Нью-Йорк. Видимо, для двоих людей это слишком тесно, а для троих – в самый раз).
Какое там надоедание! Я хотел, чтобы Денни был всегда как можно ближе, даже если это означало, что с кровати можно было открыть холодильник. А то, что в зоне кухни удавалось разминуться только как следует притеревшись друг к другу – вообще было огромным плюсом, а не неудобством.
Кстати, про кухню. С едой тоже особых поблеем не возникало: было дежурство (ну, как без этого!), и мы готовили что-нибудь съедобное. Да, это означало, что я никогда в жизни не слышал фразы: «Дорогой, сегодня на ужин салат с рукколой, ростбиф и овсяные печенья с шоколадной крошкой», но с другой стороны, и мне ни разу не довелось произнести подобное.
В декабре я отправился в первую командировку. И хватит об этом. Потому что это не рассказ о войне, я же уже говорил. Моей основной целью было и остается донести то, каким Дэвид был на самом деле. Нет, стоп! То, каким знал его я, что ближе к правде, и смею утверждать, что я гораздо более надежный источник, чем его родители, сестра, психиатр или священник.
Дэйв не был военным. При том, что он им был, потомственным офицером, блестяще закончившим академию, отлично проявившим себя во всех кампаниях, несмотря на то, что это карьера, казалось бы, абсолютно органично подходила ему, как и все виды формы, еще раз говорю, не был он военным. И, наверное, я единственный человек, который об этом догадывался, потому что моя ситуация похожа, хотя мне морально все это давалось проще, чем ему.
Мы не могли обойтись без армии, так как очень многие ее составляющие нужны были нам, как инструменты. Хотя тут тоже легко запутаться в причинах и следствиях, и это было почти единственное, что мы с Дэвидом никогда не обсуждали: этот его первый импульс нацелиться на военное направление. Он, наверное, стал бы изо всех сил отрицать, но я думаю, что в начале было давление семьи. Он был уже четвертым поколением military brats{?}[military brat - человек, чьи родители находятся на действительной службе или в запасе. Обычно большая часть жизни таких людей так или иначе связана с армейской культурой], и уж не знаю, вербально или нет, но все считали само собой разумеющимся, что он пойдет по стопам предков.
Я немного могу представить себе, каково это, когда смотрят на тебя, а представляют себе кого-то другого, учитывая, как и из-за чего я вообще родился. Но я-то это перерос, потому что в какой-то момент мои родители то ли устали ждать, когда я, наконец, превращусь в Бенуа, то ли просто не знали, как проецировать его образ на меня после того, как я стал старше его.
Ситуация Денни была намного сложнее. Чего бы он не добился – это всегда считалось только промежуточным пунктом. Может, они бы успокоились, стань он генералом, как отец, или губернатором, а может, даже этого было бы недостаточно, чтобы компенсировать отсутствие миссис Дэвид Дженкинс и трех внуков: Бенджамина, Джонатана и Элизабет.
Вот черт! Получается, что та моя первая кампания все-таки не может быть так просто выкинута отсюда, потому что это был первый раз, когда мы вместе были на базе и на поле боя.
Это была уже не Колумбия, но страна во многом похожая по ландшафту, климату и политической обстановке. Это был единственный раз в жизни, когда мы с Дэйвом оказались в одном звании, но из-за того, что у меня была первая операция (из-за экстерната я не попал даже на заграничную полевую боевую практику), и я только что начал командирские курсы, мое положение мало отличалось от рядового. Разница была только в знаках отличия и месте расположения (я жил в офицерском бараке в двухместной комнате), обязанности же мои сначала были, как у всех прочих солдат.
Первая неделя там была просто невероятно скучной. Мы даже не выходили с базы, а из развлечений были только построения, спортзал, одна игровая приставка на всех, пара часов не самого быстрого интернета в день и наткнуться на кого-то за просмотром порно (в этой ситуации шокировали две вещи: в ходу все еще были DVD и журналы, и то, что никому и в голову не приходило найти какое-то уединенное место.
Хотя, может, это все логично? Типа, мы готовы ко всему: нет интернета, не беда, у нас есть коллекция дисков, пропало электричество – у нас тут завалялась подборка журналов! А про то, почему никто никогда не закрывал дверь у меня есть две теории:
1) это было каким-то правилом внутренней безопасности, о котором не знал только я;
2) это делало жизнь интереснее.
Во вторую неделю мы стали выходить в город на патрулирование совместно с полицией. Тоже было не особо захватывающе: мы останавливали и досматривали некоторые машины и автобусы, разминировали один дом, проводили тренинги с местными полицейскими. Тренинги, в основном, касались ведения документации, поэтому представьте, насколько интересно это было.
Но я, по крайней мере, знал язык, поэтому мне, в отличие от большинства рядовых, не приходилось дожидаться перевода, чтобы хотя бы понять, что происходит.
Может, они и не были лингвистически одарены, но это не мешало им завязывать знакомства с местными девушками. Некоторые думали, что достаточно посвистеть, но отдельные романтические натуры толкали меня локтем в бок и шептали: «Эй, Кёрк, скажи ей, что у нее красивые глаза». Серьезно?
Только не надо меня обвинять в том, что из-за того, что я не интересуюсь девушками, я не хочу никому помогать в этом. Просто девушки там были, как бы это помягче сказать…специфические. Начиная с фигуры (я думаю, неосторожным движением бедра они запросто могут переломать человеку половину костей) и заканчивая впечатляющими бровями, а иногда и усами. Я не преувеличиваю. В Колумбии, наоборот, большинство девушек были невероятно прекрасны, так что мне есть с чем сравнивать. Но Дэйв сказал: «Кёрк, не будь таким гадом. Они, в отличие от нас, иногда здесь целый год находятся. Пусть общаются с местным населением в пределах разумного».
Так что мне приходилось участвовать в этом странном флирте. Но я всегда использовал косвенную речь, так как так и не начал считать их глаза или что-то еще красивыми. Многие девушки просто надвигали шляпу на лицо и быстро шли дальше, некоторые хихикали, закрывая лицо руками или отвечали: «Ты слишком белый для меня» (чертовы расистки!) или «Я замужем», на что наши кретины выдавали: «Это не станет препятствием на пути нашей любви!», что я переводил, как «Извините, он идиот. Хорошего дня!». И тут же неудавшийся любовник начинал возмущаться: «Ты думаешь, что если вместо idiot скажешь idiota, я ничего не пойму?»
В конечном итоге я сделал им разговорник, чтобы они общались сами. Идея имела большой успех, но все посчитали, что 100 фраз – это слишком много, и сократили их количество до 15. Тогда я посчитал своим долгом добавить туда раздел под названием «Как понять, что женщина говорит вам НЕТ». О да, иногда мне настолько нечем было заняться. Там были, например, такие пункты:
1. Она говорит «нет/non/no»;
2. Она изо всех сил мотает головой;
3. Она убегает;
4. Она достает мачете и убивает себя;
5. Она достает мачете и убивает тебя;
6. Она плюет в тебя отравленным дротиком, надевает на голову мешок и сбрасывает со скалы;
7. Ее муж достает мачете и бежит за тобой (это, кстати, реальный случай);
8. Она прячется за свою альпаку.
Я до сих пор поражен, как из-за их поведения нас всех не поубивали в первый месяц! Дошло до того, что пока я копался в багажнике обыскиваемой машины, они весело болтали (ну как, болтали, говорили свои 15 фраз, подкрепляя все жестами) с очередной местной «красавицей».
Это я спустить на тормозах не мог и, вернувшись на базу, заставил их бегать и отжиматься вместо свободного времени, предварительно описав всю ситуацию в рапорте. Они не были рады такому развитию событий и упрекали меня тем, что, в отличие от меня, уже были в настоящем бою и здесь тоже не первый раз, и знают, что местное женское население участие в боевых действиях не принимает. Я решил просто проигнорировать это возмущение, но вечером обнаружил FAG выцарапанное на двери в нашу с Дэйвом комнату.
- А я всегда говорил, что тут очень часто чувствуешь себя, как в средней, а то и начальной школе. – вздохнул Дэйв.
- Мы можем их расстрелять? – поинтересовался я.
- Нет пока. А ты уверен, что это про тебя?
- Конечно.
- Ну, тогда это не специфицированное оскорбление, а просто выплеснутое раздражение, да еще и всего три буквы – легче всего выцарапать.
- Что делать?
- Ты уже все сделал, теперь моя очередь.
- Ты заставишь их чистить унитазы зубными щетками?
- Нет, они же не кадеты четвертого класса, в самом деле, а всего лишь рядовые. К тому же, это запрещено. Я прикажу им по 200 раз написать «Я больше никогда не буду выцарапывать Fags на дверях у вышестоящих офицеров». Это ужасное наказание, потому что некоторым из них сложно даже одно предложение от руки накарябать.
- Тут не fags, а fag.
- Действительно, - Дэйв достал нож и добавил «s» в конце. – Так как-то ближе к правде.
- У тебя не все дома, - уверенно сказал я.
- Очень может быть. Ну, и конечно, у тебя будет другая группа для патрулирования. Этим людям нужно почувствовать, что такое по-настоящему несговорчивый командир.
***
Моя новая группа не сильно отличалась от старой, но на заданиях они отвлекались чуть меньше, и не плевали хотя бы на базовые правила, поэтому, к счастью, в тот день при досмотре мы стояли у минивэна со стороны тротуара, когда мимо проехала машина, стекла с нашей стороны опустились и высунулись стволы. Автомобиль этот не остановился, а только притормозил, и буквально за три секунды произошло столько всего, что мой мозг не успевал обрабатывать информацию, и я очнулся только тогда, когда меня толкнуло в грудь, и я упал на задницу.
Мозг еще не включился, но сработали инстинкты и годами заученные и вдолбленные в каждую клетку действия. Я затащил под машину раненого водителя левой рукой, а правой уже переключил предохранитель, и только тут понял, что это я лидер группы, и все ждут, что я что-то скажу.
- Симс – огонь, Поллок – транспорт!
При патрулировании наш Хаммер был всегда не дальше, чем в километре. Полицейские уже стреляли, мы присоединились к ним. Кто-то наконец-то попал по колесам, машина начала вилять и врезалась в бордюр. Они еще предприняли попытку ехать дальше, но ничего не вышло.
Три двери распахнулись. Полицейские начали кричать свой обычный текст про руки вверх и оружие на землю, но отреагировал только их водитель, упав и сцепив руки за головой, двое же его пассажиров открыли ответный огонь. Со мной творилась какая-то чушь, и я, казалось, целую минуту не мог прицелиться. Я уже слышал, как Поллок передает информацию о раненых и понял, что совершенно забыл о медиках. Хорошо, что кто-то соображал лучше меня!
Мы были среди жилых домов, вокруг захлопывались двери, кто-то кричал, сработала сигнализация. И тут, как в сюрреалистическом фильме в моей голове зазвучал голос, который стал перечислять, что мы ели за последние двое суток. Сначала мне захотелось блевануть, чтобы, видимо, убедиться, правду он говорит или нет, но потом наступило абсолютное спокойствие, потому что этот голос отвлекал на себя все остальные мысли. Я не сделал ни одного выстрела с тех пор, как их машина остановилась, но тут почти в одно плавное движение я поймал в прицел верхушку головы одного из стрелявших, высовывающуюся из-за двери и нажал на курок. Он тут же выпал на тротуар.
Сзади уже подъезжал наш транспорт, а кто-то застрелил второго несдавшегося. Я передвинул предохранитель, скомандовал никому, кроме медиков, ничего не трогать, и начал фотографировать и собирать гильзы. Симс подошел и похлопал меня по плечу.
- Хорошая работа, лейтенант, сэр.
- Симс, спасибо. Никто из наших не ранен?
- Нет. Мне в каску прилетело. В голове шумит, но в остальном – нормально, - он улыбнулся, но на щеках у него расплывались белые пятна, и глаз слегка дергался.
- Ты все равно пойди к медикам.
- Есть, сэр.
Потом я еще провел пару часов с полицейскими, помогая им составить рапорт, после чего вернулся на базу и написал уже свой отчет, снова созвонился с полицией, исправил состояние водителя с «критическое» на «скончался», и только после этого дошел до своей комнаты. Дэйв пришел почти сразу за мной и с порога отметил:
- Тебе повезло, что ребро не сломало, но синяк будет отменный. Давай-ка взглянем.
Я посмотрел на отверстие от пули и пожал плечами.
- Ничего страшного.
Но он все-таки стащил с меня куртку и критически посмотрел на углубление в бронежилете почти в сантиметр. Впрочем, внутренний слой прогнулся гораздо меньше, и я отделался черно-багровой отметиной сантиметров пять в диаметре.
- Ну, и как ты себя чувствуешь?
- Отменно. Особенно, если ты перестанешь тыкать в мою рану пальцами.
- Это не рана. Но вопрос не об этом.
- Я уже ответил. Чувствую себя отлично. Мне понравилось убивать людей.
- Ха-f*cking -ха! Хорошо, что я люблю тебя не за твою остроумность, а то у нас были бы большие проблемы.
- А что я должен сказать? Я так сильно тупил, только чудом никто не пострадал. Я застрелил человека, потому что не было другого выхода, и не спас раненого, потому что его ранение было очень плохо совместимо с жизнью. Кроме небольшого стыда за свою растерянность в первые минуты, я не чувствую ничего особенного. Да и мое поведение там вполне объяснимо – я впервые был в такой ситуации, в меня никогда до этого по-настоящему не стреляли, и только робот проявил бы себя лучше. Это моя работа, и я сделал ее правильно.
- Даже я не сказал бы лучше.
- Ну, и что тогда? Почему этот разговор все еще продолжается?! – я хотел ударить его. Сильно. Хотел, чтобы он перестал говорить и просто исчез. Мне нужен был какой-то маленький, почти незаметный повод съездить ему в челюсть. Прямо сейчас. Я чувствовал, как сжались кулаки, и волна ярости от головы хлынула к плечам… До рук она дойти не успела, потому что Дэйв швырнул меня на кровать и пришпилим мои руки над головой, прижимая меня всем своим весом.
- Нет уж. Ты не будешь выливать свое ПТСР на меня, - заявил он, и это еще больше вывело меня из себя. О, как я вырывался! Я чуть не вывернул себе руки из плеч и не свернул шею, изгибаясь. Мне почти удалось укусить его, но в последний момент он отодвинул лицо, и я услышал только клацанье своих зубов. Мне удалось вытащить одну ногу, и он предупредил:
- Если пнешь меня по яйцам, я тебя вырублю, ясно? Можешь продолжать.
И я продолжил, напрягая все мышцы и осыпая его последними словами. Не знаю, сколько это длилось, мне казалось, что целую вечность, но в конце концов, силы у меня остались только на то, чтобы хрипло дышать и держать глаза открытыми. Во рту у меня так пересохло, что от тщетного усилия проглотить хоть сколько-то слюны горло ходило ходуном.
Дэйв ослабил хватку и прижался своим лбом к моему.
- Кёрк, ты с досадной регулярностью пытаешься меня убить.
- Нет, - прохрипел я.
- Не надо мне врать. Ладно, оба раза это было состояние аффекта, - он скатился с меня и встал.
- Извини.
- Не стоит. Ты сегодня ел что-нибудь?
- В полицейском участке был кофе.
- Ты сможешь удержать еду в желудке?
- Наверное.
- Поищу что-нибудь на кухне.
Пока его не было, я так и не шелохнулся, даже не опустил руки, просто смотрел в потолок.
- Нет, Мэтт, серьезно, пока у тебя есть руки, я не буду кормить тебя с ложки.
- А без рук – будешь?
- Тоже нет. Будешь через трубочку есть отвратительные питательные смеси. Или я найму медсестру.
- А можно медбрата? – я заставил себя сесть.
- Конечно, нет.
Я сначала выпил целую бутылку воды, потом начал жевать сэндвич.
- Ты должен знать, что это может никогда больше не повториться, пока мы здесь, а может происходить каждый день. Особенность этого места в том, что оно относительно безопасно. Странно звучит для зоны военного конфликта, но это так. Мы поддерживаем законное правительство, но нам совсем неинтересно терять ради них своих людей. Да и сегодня на вас лично никто не нападал, вы просто оказались не в том месте, это были мелкие личные разборки.
- От этого не легче.
- Нет, конечно. Довольно жаль умереть за страну, которая даже не очень нравится.
- О да! Почему все их женщины такие страшные?
- Не все. В больших городах ситуация лучше. Немного… У нас такого не будет. Всех этих партизанских и гражданских войн, разделов территорий…
- Да, мы убьем всех, кто не хочет мира! Забавно. Я сегодня даже ни разу не вспомнил про нашу страну. – я потер проявляющиеся на запястьях синяки.
- Ничего. Даже со мной это бывает. К тому же, для тебя это все еще абстракция, несмотря на все фото и документы, а для меня это очень реально.
Когда мы уже выключили свет, Дэйв сказал:
- Можно сходить к доктору Джону. Одну-то таблетку снотворного он даст и без официального приема.
- Я бы лучше пошел к доктору Ричарду.
- Доктор Дик{?}[Можно я не буду объяснять эту игру слов? Ну ладно, окей… Doctor Dick is a penis, a cock, if you’re lucky, a schlong. Да, это не все синонимы, которые я знаю в английском, нет, им нет адекватных эквивалентов в русском, там вообще с этим довольно все сложно и неловко.] не принимает людей в твоем состоянии. Он считает, что это оказывает антитерапевтический эффект.
- Он не прав. Я могу попробовать его убедить.
- Нет. Если не хочешь снотворное, спи так.
- Ну и ладно.
Я прокрутился пару часов, потом бесцеремонно отодвинул Дэйва и втиснулся рядом с ним. Он что-то протестующее пробурчал, но я сказал:
- Я замерз, - и в доказательство обхватил его ледяными руками. Он содрогнулся, но спорить больше не стал.
- Знаешь, что самое странное? – еле слышно сказал я. – Я думал, будет хуже. Но я не увидел ничего нового. Визуально же это не шокирует. Это совсем, как компьютерная игра, особенно, когда смотришь сквозь прицел.
- Мне так не казалось. Когда чувствуешь вес оружия и отдачу… И потом, если приходится подходить…этот запах…
- Это да, та еще тошниловка.
- Но если тебе удастся представить, что это не на самом деле, почему бы и нет.
- Я тут буду спать. У меня под кроватью монстр.
- Я уже понял. Только не задуши меня во сне.
========== Акт 14. В этом _орно про казарму полно ляпов! ==========
И мы провели в этом проклятом месте еще два месяца. Чертовых 65 дней после того, как я уже был по горло сыт латиноамериканской полицией, которая, типа, обращается к тебе за помощью, а потом все равно все делает по-своему; джунглями, жарой, холодом, ограниченностью территорией базы, ежедневными отчетами, постоянной необходимостью облачаться в полную амуницию, одними и теми же лицами вокруг, отсутствием нормальных развлечений (не то, что я ими раньше пользовался, но я всегда знал, что вот они, совсем близко)… Я точно знаю, что если бы не Денни, я бы и месяца там не продержался, я бы прострелил себе ногу и комиссовался.
И у меня просто священный трепет вызывал тот факт, что он в своем первом настоящем выезде был один. Нет, не прямо один, но вы понимаете, о чем я – там даже с его курса никого не было. Он же описал свою стратегию так: «Сначала проживаешь один день. Когда он закончится, приступаешь ко второму, и т.д.». круто, конечно, но для меня это бы не сработало.
Из проезжающих машин нас больше не расстреливали, потому что мы учились на своих ошибках, и теперь при досмотрах автомобилей улицу перекрывал, как минимум, бронированный Хаммер. Да, иногда это создавало пробки, но нам хотелось жить, так что было все равно.
Но там всегда было так: ты привыкаешь или отрабатываешь одну ситуацию, и тут же прорывает в другом месте. Так и тут: с патрулирования нас внезапно отправили на зачистку крошечной деревни. Если бы не часовня и табличка с названием, я бы ни за что не догадался, что это населенный пункт, а не случайные постройки в поле. По предварительной информации местных жителей там уже не было, но эта предварительная информация почти никогда не соответствовала действительности, так что мы легко могли наткнуться на целый класс начальной школы или дом престарелых.
Место для атаки было супероткрытое, и пока мы не займем первое здание, будем там, как олени в свете фар. У нас был только спутниковый снимок и, возможно, лучшее вооружение. Хотя, не факт. Так как там засела группировка местного наркобарона, финансирование у них было получше, чем у нас.
Вперед отправились разведчики, которые выяснили, что территория не заминирована, и указали, как минимум, три обитаемых дома. Идеальным сценарием было бы подорвать и расстрелять все нахрен, но из-за неопределенной ситуации с гражданским населением делать этого было нельзя.
Брифинг в тот день был каким-то лонгингом. Мы очень долго обсуждали ходы, роли и сценарии развития событий. В конце командир обычно произносил пару мотивирующих предложений, но в этот раз это была целая речь, в которой нам сообщили, какие мы молодцы, и что благодаря нам потоки наркоты в нашу страну значительно сократятся, если не исчезнут совсем. Ага… Мой моральный дух это не подняло, я так и продолжал чувствовать тошноту и подавленность, но больше всего – желание телепортироваться как можно дальше от этого места.
Выступали мы ночью, что одновременно повышало наши шансы подобраться незамеченными и перестрелять друг друга. До начала оставался час, и нужно было еще проверить оружие, закомуфлироваться и добиться комфортного уровня гидратации организма.
Это был первый раз, когда мы с Дэйвом шли на операцию вместе, поэтому мы сидели вдвоем, закрашивая лица: я – нервно и хаотично, он – как будто мы просто собираемся на какую-то Хэллоуин-вечеринку. Когда я уже второй раз, чертыхаясь, уронил банку с пастой, он развернул меня к себе и закрасил пропущенные участки, потом поцеловал и сказал:
- Кёрк, пошли их всех прикончим.
- Потому что мы любим убивать людей?
- Потому что мы обожаем убивать людей, - кивнул он. – И давай постараемся не сдохнуть сами - у нас еще куча дел.
И вот что странно: я прекрасно помню этот момент, я помню его лицо под слоем черно-зеленой маскировки, помню его руку у себя на щеке, а дальше начинается какая-то мешанина. То есть у меня нет потери памяти, но я серьезно ни за что не воспроизведу последовательность событий, более того, у меня смешались даже операции, проходившие в разные годы и в разных странах. Если бы я не заглядывал в свое личное дело, я бы даже не мог сказать, когда именно меня ранили. А ведь нормальный человек должен помнить такие вещи? Ведь типа важно знать, в какой момент вселенная или что-то там еще предоставила тебе второй шанс? Второй, может, и да, но пятый, а уж тем более, сто пятидесятый (это я преуменьшаю, потому что в командировках у меня КАЖДЫЙ гребаный день было плохое предчувствие или даже уверенность, что уж сегодня я до вечера точно не доживу) несколько притупляют яркость восприятия.
Так что давайте я вам покажу трейлер, а вы додумывайте все остальное, представляйте какие хотите пейзажи и цели всего этого, но – внимание, спойлер! – удивительно, но мы так и не победили мировой терроризм или всю наркомафию.
Ну, например, сначала про мое ранение. Это было очень тупо, как и все происходящее там. Мне прострелили бронежилет. Нет, можете не воображать себе прямое попадание из РПГ, все было в сто раз менее интересно. Просто в тот день мой обычный колумбийский жилет отвисал от вмятины, и я надел обычный, ну, потому что была 1:1000000 вероятность, что пуля попадет в то же место, и нераправившиеся волокна могут разойтись. Зачем же так рисковать, да ведь?
Хоть убейте, не вспомню, почему мы пошли в какой-то дом, но там точно не ожидалось ничего особенного, потому что в группе был только водитель, я и один местный, по-моему, даже не военный и не полицейский. В комнате на полу лежал мужик, а на диване сидела женщина. Он не шевелился совсем, а она смотрела перед собой остекленевшим взглядом и что-то бормотала, вцепившись себе в колени. Я подошел проверить, жив ли мужик, и тут она начала вопить и из ниоткуда вытащила пистолет.
Ладно, не из ниоткуда, из-под диванной подушки, но на меня это произвело большее впечатление, чем любой фокус. Потому что этого просто не могло произойти, у человека в ее состоянии не могло быть такой быстрой реакции. А пульс я уже нащупал, чувак на полу был жив.
И теперь мне нужно было как-то перекрыть и его, и того, что пришел со мной. По тому, как она держала оружие, было понятно, что она не знает, что делает. К тому же, ее руки так тряслись, что дуло выписывало параболу высотой с полметра. Закралась надежда, что предохранитель не снят, и она не знает, где он. Я начал говорить обычную успокаивающую чушь и сделал шаг к ней. Она закричала еще громче, но ничуть не членораздельнее. В общем, я решил просто подойти и забрать ствол. Ну, не могло произойти ничего ужасного. Мне нужна была секунда, я был в защите, она бы даже не успела дотянуться до курка, да ведь? Нет. Эта помешанная успела выстрелить и попасть между пластинами жилета. Ну, разве я не везунчик? Тут, даже если целиться будешь, так не получится.
Я сначала подумал, что это обычный толчок в жилет, но почти сразу стало гораздо больнее, чем положено, и во рту появился странный привкус. На рефлексию не оставалось времени. Я все-таки забрал пистолет у тетки, которая впала в ступор от грохота и отдачи, и, после секундного колебания, схватил ее за волосы и вытащил на улицу. Водитель уже завел мотор и передавал информацию о выстреле, а как только увидел меня с дырой в боку, еще и об этом. Я подумал, что моя миссия выполнена, и отключился, то ли в машине, то ли просто рядом с ней.
Водитель реально спас мне жизнь, когда супербыстро вызвал помощь и никуда меня не повез, а пытался остановить кровь. Не помню, сказал ли я ему хотя бы спасибо.
***
Отгадайте, выжил я или нет? Я вот в первый момент, когда очнулся, ни в чем не был уверен. Я до этого ни разу не был в больнице дольше часа, а тут все ощущения, которые обрушились на меня (ни одно из них не было приятным) вполне себе создавали впечатление ада.
Мне было одновременно жарко и холодно, слишком светло, слишком тихо, неудобно, пересохло горло, нос и почему-то руки, не слишком больно, но ощутимо пульсировал бок и…о да, в меня точно был всунут катетер. Я захотел сразу вытащить его, но не мог вспомнить, как двигать руками. Оставалось только прохрипеть пару ругательств.
У моего лица тут же появился стакан с трубочкой. Я все выпил и смог полностью открыть глаза и частично сфокусировать зрение. Рядом был невероятно бледный Денни.
- Хреново выглядишь, - сказал я. – У тебя все нормально?
- Мэтт, как тебе это удалось?
- Отчет позже. Представь, я даже не очень старался. Еще воды.
Промахнувшись пару раз, я даже смог взять стакан, а потом поднял изголовье кровати выше. Не мог же я, в самом деле, совсем беспомощно выглядеть перед Дэйвом!
- Давно я тут?
- Сутки. Ты же уже приходил в себя.
- Не помню. Я говорил что-то, о чем пожалею?
- Возмутился, что я забрал все одеяло, и снова отключился.
- Полагаю, ты ничего не забирал? Все равно, поделом тебе, почему меня за руку не держал, пока я не очнусь?
- Тебе мою кровь перелили. Это как-то компенсирует недержание?
- Пожалуй. А ты чего не на работе?
- Мне, как донору, дали три выходных.
- А мне сколько?
- Тебя через неделю отправят домой, минимум, на полгода.
- Круто! Нет, подожди, а ты?
- Я тут, конечно, остаюсь.
- Не-ет! Мне нужна забота. Что хоть со мной?
- Тебе печень зашили.
- Вот видишь! Кто будет пить за меня алкоголь и есть жирную пищу?
- Ты там еще непонятно сколько в госпитале пролежишь, потом пойдешь на интенсивную терапию со своим ПТСР{?}[Посттравматическое стрессовое расстройство — тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида]…
- Которого у меня нет.
- Если ты так говоришь, то конечно. Просто заберешь бесплатные антидепрессанты, и мы все их продадим на черном рынке.
- Так и сделаю. А теперь мне можно бесплатный морфий?
- Без проблем. – Дэйв выдвинул ящик тумбочки и достал наполненный шприц.
- Ты уверен, что это оно?
- Нет, я просто сейчас все перепробую. Тут пять шприцев. Знаешь какую-нибудь считалку? Да ладно, мне показали, что делать, - он воткнул шприц в трубку капельницы.
- Денни, а как тебя сюда пустили?
- Не думай об этом. И не иди на свет.
***
Да, мне поставили диагноз ПТСР, но я думаю, это была ошибка, у меня даже не было всех этих знаменитых симптомов, ну там, провалов в памяти, вспышек ярости после триггера, потери аппетита, бессонницы, панических атак, кошмаров… Просто и до этого мои сны не отличались восхитительными сюжетами и разнообразным содержанием, ни разу не хотелось замереть и сказать: «Передайте попкорн» и, не отрываясь, следить за развитием событий. А тут они совсем исчезли, хотя спал я по 14 часов. Но это, наверное, из-за антидепрессантов. Да, я все-таки начал их глотать. Но не из-за того, что они были нужны! Просто мне особо нечем было заняться, и я ужасно, как никогда прежде, скучал по Денни и боялся за него.
И в этот и так не самый счастливый период моей жизни выяснился еще один неприятный момент: оказывается, у меня не было друзей. Раньше я об этом и не догадывался! В школе у меня была моя хоккейная команда и команда по плаванию, мы много времени проводили вместе, иногда куда-то ходили после игр и тренировок, но если вспомнить, я пропускал 90% вечеринок, ко мне никто никогда не приходил в гости, я ни у кого не оставался на ночь, да черт, я даже на выпускном не был! Я был так помешан на Дэйве, что меня абсолютно не интересовали другие люди.
В академии ситуация была лучше, я много с кем прекрасно общался еще с КБТ и потом на сборах, доп. подготовке, семинарах, но опять – это были обстоятельства, которые подталкивали к совместной работе и общению, за их пределами я опять выпадал из этого круга. Особняком стоял только Шварценбахер, но даже с ним было понятно, что если бы не Дэйв, мы бы никогда не стали друзьями, он мне достался сразу типа в статусе друга семьи.
Оказывается, я был тем человеком, которому становится наплевать на всех и вся, как только у него появляются отношения. Это очень неприятные эгоистичные люди, или подростки, или экзальтированные девушки, или я. Но вот стоит нам оказаться одним на какое-то время, мы начинаем удивляться, почему это все не бегут нас утешать и развлекать. Хотите узнать, насколько я был несчастным и одиноким? Настолько, что позвонил Камиль!
Она, конечно, удивилась, но виду не подала.
- Я думала, вы еще два месяца там будете, - сказала она, когда я сообщил, что уже дома.
- Ну да… Меня, вроде как, ранили, и вот…
- Нини! – выдохнула она в неподдельном ужасе.
- Это давно было. Меня уже из больницы выписали, - я не стал уточнять, что все еще не могу стоять прямо, почти ничего не могу есть и с трудом перехожу на более слабые обезболивающие.
- Почему ты нам ничего не сказал? Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Это всего лишь печень. Ты же знаешь, человек может отдать почти половину нуждающимся и дальше жить, а у меня гораздо больше половины осталось. Большая кровопотеря, конечно, была, но мне перелили от Дэвида и потом еще прислали плазму. Я в порядке.
- Как Дэвид?
Такой короткий, но эпохальный вопрос! Камиль никогда про него не спрашивала! Она и «вы»-то в отношении нас до этого использовала только один раз, чтобы сказать: «Вы не сможете жить вместе», в остальном она вела себя так, будто я живу один. Я постарался, чтобы мой голос звучал обыденно.
- Позавчера был нормально. До завтрашнего вечера я больше ничего не узнаю.
- Так он там остался?
- Ему пришлось.
- И оттуда можно звонить? Почему я об этом не знала?
Н-да…надо было быть осторожнее. Ну, не мог же я сказать собственной матери, что нам с ней обычно не о чем разговаривать? Или?..
- Нам с ним можно разговаривать, а с гражданскими – нет, - Нет. Не мог.
- Бенуа Тровэйль, если ты мне врешь…
- Это не мое имя.
- Я думала, мы перестали об этом спорить.
- Да нет. Я имею в виду, что мы с Дэйвом поженились, и я взял его фамилию.
- Очень смешно.
- Нет, не очень. Чуть-чуть.
- Так вы это сделали или нет? Ты стал миссис Дэвид Дженкинс?
О, мама! И что это люди недоумевают, в кого это я такой неделикатный пошел?
- Не до конца.
Она тяжело вздохнула, и я прямо видел, как она прижимает руку ко лбу, чтобы удержать на месте мозг.
- Ты представляешь, как с тобой сложно разговаривать?
- А с тобой? Ты только что назвала меня миссис!
- Ну, прости, мне же никто не объяснил, кто из вас кто!
- Ну, во-первых, спасибо, что сразу поставила меня на роль жены, как будто в этом есть хоть какая-то логика, а во-вторых, невооруженным взглядом заметно, что мы оба мужчины, так что это не так работает! – и про себя я сразу же начал просить: «Только, пожалуйста, пожалуйста, не спрашивай, а как?», но она сказала:
- Только попробуй мне объяснить, как, это будет наш последний разговор!
Хорошая работа, Камиль! Всегда знал, что на тебя можно положиться.
- Мы уже давным-давно заключили гражданское партнерство, но у брака есть пара значительных минусов, пока мы вместе служим, так что мы на полпути…нет, на 90%.
- И я ничего не знала.
- А ты бы хотела знать?
Она задумалась, но сказала не то, что я ожидал:
- Вы уже нашли суррогатную мать?
Я не знал, смеяться над этим или возмущаться. Для начала я попытался представить Камиль бабушкой. Видите, я сразу перепрыгнул тот этап, где должен был представить себя в роли отца, потому что это было непредставимо. Непредставимее этого был только папаша Дэйв. С Камиль мое воображение тоже потерпело полное фиаско.
- Мам, мне только что начали продавать алкоголь, какие еще суррогатные матери?
- Но Дэвид старше. Думаю, его уже посещали такие мысли.
Наверное, стоило ее посвятить в результат нашего разговора о детях? Нет.
- Мы заведем собаку.
- А как же я?
Уже можно было начинать кричать, что это вообще-то моя жизнь, и я не собираюсь?.. Так поступил бы добрый человек, я был гораздо более жестоким.
- Если тебе так нужно, снова клонируй мою ДНК, но боюсь, что на этот раз копия будет еще хуже.
Я был готов к слезам или швырянию трубки, но она сказала:
- Ты не плохая копия. Так, средней паршивости.
И рассмеялась! Честное слово!
- Ты сегодня в ударе, должен это признать. Рад, что тебе весело.
- Брось, Нини! Мне пора, мы с Рори идем играть в покер. Передавай привет Дэвиду.
- Да, хорошо, - я остался в полном недоумении от ее поведения, но этот звонок сделал мой вечер.
***
Я первый раз в жизни жил один, и мне это не нравилось. Если день с занятиями и походами по врачам еще можно было пережить, то вечер и ночь доводили меня до паники, паранойи или отупения (последнее случалось чаще всего, потому что я, в конце концов, продолжал принимал таблетки). Я весь день ждал, когда Денни позвонит, а когда это случалось, я обычно уже еле ворочал языком и не мог собраться с мыслями. Не помогало и то, что на базе был только проводной интернет, звонить можно было всего с одного компьютера, предварительно записавшись и не превышая временной лимит. Во время звонка остальные обычно ждали за дверью, но все равно было ясно, что этот звонок только с большой натяжкой можно было назвать личным, поэтому мы просто обменивались новостями и пару минут молча смотрели друг на друга.
Иногда у меня случались просветления, и я демонстрировал визуальный ряд, который мог ему чуть позже пригодиться. Это было лучше, чем ничего, но в борьбе с одиночеством помогало не сильно.
В тот раз я довольно точно знал, когда Дэйв должен вернуться, но эта точность все равно предполагала -2/+24 часа, и было сложно решить, как мне добиться от себя адекватности: с медикаментами, или, наоборот, без них? Я сделал выбор против фармацевтики, и понял, что мир гораздо более яркий и шумный, чем я привык в последнее время. Это, правда, привело еще и к тому, что я бросился на землю, когда у ребенка на улице лопнул шарик, но это уже мелочи.
Я прождал до двух часов ночи и все-таки отключился, чтобы, казалось, уже через пару минут снова проснуться от шума лифта. Я видел, как открылась дверь, Денни осторожно поставил рюкзак, снял ботинки и, так и не включая свет, начал расстегивать куртку. Я больше ждать не мог и, таща за собой, как мантию, одеяло, спрыгнул с кровати к нему. Он обнял меня – холодные пуговицы и щеки, теплые руки и губы, горячий язык – и, уткнувшись в мою шею, прошептал:
- Honey, I’m home.
А с меня как будто упал тысячелетний груз и, кажется, впервые с тех пор, как мы ушли из дома четыре месяца назад я смог нормально дышать. Его рука вопросительно задержалась на моих выступающих ребрах, и я виновато произнес:
- Это ненадолго, я скоро все верну.
Потом осторожно провел пальцем по шраму, который тянулся через весь мой бок.
- А вот с этим будет сложнее, он никуда не исчезнет, - вздохнул я.
- У меня была такая догадка… Отпустишь меня на пять минут в душ? – это был странный вопрос, потому что я все еще держал одеяло, а не его.
- Нет.
- Нет?
- Я от тебя больше ни на шаг. Даже если это значит, что мне придется в следующий раз остаться на базе, где знахарь будет лечить меня заговорами и отваром лиан.
- Это самое глупое, что я когда-либо слышал…но мне это нравится.
- Тебе привет от Камиль.
- О?
- Вот именно. У нас был очень интересный разговор. Не знаю, может, у нее Альцгеймер начинается, и она забыла, как в начале к этому относилась, но она спросила, когда уже мы подарим ей внуков.
- Сделай шаг назад. Мы немедленно этим займемся.
- Давай пригласим ее в гости, и вы весь вечер будете обмениваться идиотскими шутками, вроде этой? Шварца еще пригласите – для полного комплекта.
- Хорошая идея. Можно мне уже в горизонтальное положение?
Дэйв лег, не предпринимая попыток раздеться, и сразу же начал зевать.
- Кстати, я думаю, Род Харди может быть внесен в список, я думаю, он 80% кандидат.
- Не знаю, не знаю, по-моему, с таким именем он 100-% кандидат в порно-актеры, а не в наш звездный десант.
- Ага… Значит, тебе было настолько нечем заняться? Мне стоит посмотреть историю браузера, чтобы быть в тренде?
- Нет, это тебя только запутает. Мне пришлось перерыть кучу шлака, чтобы найти что-то нормальное.
- Нормальное? Имеешь в виду захватывающий сюжет и остроумные диалоги, потрясающую игру актеров и нестандартное видение режиссера?
- Типа того.
- О, Мэтт, ты, наверное, единственный человек в мире, который не перематывает первые три, или сколько там, минут! Может, ты еще и поблагодарил всю съемочную группу в комментариях?
- Конечно. И указал им на несколько ляпов в одном фильме про солдатский барак.
Дэйв расхохотался так, что, наверное, разбудил всех соседей.
- Это потрясающе! С тобой я сэкономлю целое состояние на походах к психологу!
- Не стоит благодарности. А у тебя есть любимый актер?
- О, да! Грант Пампер.
- Ты это только что придумал.
- Потому что я понятия не имею, как их зовут, но раз ты считаешь, что это невежливо…
- Да, весьма неучтиво.
- Ну и как? Увидел что-нибудь новое?
- Да нет, не особо.
- Я передумал спать, - заявил Дэйв.
- А ты собирался спать? Нет уж! У меня на тебя планы.
***
Каких-то жутких ранений у меня больше не было, но это ничуть не снижает градус веселости всех остальных выездов. Из меня достали три осколка, была трещина в ноге, ножевое в район шеи (в единственной по-настоящему рукопашной), сломана рука (что не помешало мне использовать и эту руку тоже, чтобы зажимать бедренную артерию Дэйва до прихода помощи) и прочие мелочи, вроде ушиба, когда в меня прилетела чья-то оторванная взрывом рука. Там всегда было то, что могло испортить аппетит на всю жизнь.
И знаете, что самое депрессивное? Я ненавидел это все, я считал не только дни - часы, до окончания командировок, моменты перед выходом с базы были смесью усталости, отвращения, ужаса, подавленности и…предвкушения.
Потому что это чувство, когда все только что закончилось, и ты понимаешь, что, похоже, выжил и в этот раз… Этот выброс адреналина, допомина, эндорфина и всех прочих –инов и –онов, какие вы можете вспомнить, практически, взрывает сердце и выжигает мозг, потом отпускает – и это все еще весьма приятное чувство, но еще немного - и как будто ничего больше не чувствуешь, как гребаный зомби! Эмоции, которых раньше хватало, теперь кажутся бледными и незначительными, появляется сначала неясное беспокойство, подавленность, а потом уже по-настоящему ломает, и хочется еще!
Наверное, большинство людей не хотели или даже не пытались анализировать происходящее, но я игнорировать это не мог. Как и Дэйв. Мы пытались это обсуждать, но выхода просто не было. Пока ты там – ты там. После окончания миссии идет официальная фаза возвращения в социум, когда за тобой постоянно следят врачи, психологи, командование, все хотят убедиться, что в поисках острых ощущений ты не станешь серийным убийцей или тайным борцом с преступностью, ну, или с собой не покончишь.
И эти меры срабатывают почти всегда. У меня, например, был момент, когда один вид человека в форме вызывал стресс и, черт возьми, даже отбивал все мысли и способности к сексу на пару дней. Я не шучу. Потом это, к счастью, прошло, но изначальное воодушевления от стиля милитари так и не вернулось. Обидно было вот так лишиться практически единственного моего фетиша!
Так мы и жили, как на американских горках, смирившись с мыслью, что пока ты в сумасшедшем доме, веди себя, как сумасшедший, у тебя есть на это полное право. Но иногда нас заносило. Нет, не в операциях, там срабатывал инстинкт самосохранения, и желание совершить что-то безумное и безрассудное быстро пропадало. Другое дело на базе в «мирные» дни. Стремление заполучить чуть-чуть экстрима то и дело одерживало верх над адекватностью, и вот мы «уединялись» уже не только в своей комнате, но и в душе (конечно, не запираясь, иначе, где же острые ощущения), в спортзале и прочих небезопасных местах. Но, то ли нам нечеловечески везло (что вряд ли, особенно, учитывая акустику в душевых), то ли нас намеренно кто-то покрывал, совершая должностноепреступление, так как мы несомненно нарушали устав, но нас ни разу не поймали.
========== Акт 15. Блистательный герр Шварценбахер раздаёт индульгенции ==========
Дальше все идет еще более пунктирообразно. Дэйв стал первым лейтенантом после окончания курсов и капитаном после пятой командировки, меня в лейтенанты произвели вскоре после ранения, а в капитаны – за 7 месяцев до Того дня. На той же неделе Дэйв стал майором, и у меня был реальных шанс догнать его за пару кампаний, связанных с разведкой.
Еще я помню день, когда мы последний раз встретились с Йоханом. Он пригласил нас на брит-милу своего первенца. Ну, знаете, эта та церемония, где встречается нож и некий орган младенца мужского пола? Шварц-младший был дней семи от роду и такой крошечный, что я всерьез опасался, что одно неосторожное движение может лишить его, как минимум, ноги, и ребе, или как там его, нелегко будет выкрутиться и сделать вид, что это часть ритуала.
- Они дают ребенку морфий? – спросил я у Дэйва.
- Думаю, вряд ли. Не беспокойся, он ничего не запомнит, говорю по своему опыту, хотя я-то был в больнице - может, мне там в молочную смесь что-то подмешивали. Не понимаю, как ты этого избежал.
- К счастью, мои родители не помешаны на отрезании кусков своего ребенка.
- Не сообщай свое мнение Шварценбахеру.
Младенец Самюэль оказался стойким чуваком и дико верещал всего минут пять, но мне этого хватило, чтобы захотеть выразить ему мои соболезнования. Когда я взял его на руки, все тут же начали умиляться: «О, вы такие симпатяги!», а еще крайне невежливо вторгаться в нашу личную жизнь и спрашивать, когда у нас будут дети. Такие вопросы разве не должно считаться незаконными? Это разве не так же невежливо, как спрашивать у одноногого, когда у него вырастет нога?
- Камиль должна это увидеть, - сказал я, протягивая Йохану телефон. – Дэйв, счастливое лицо.
- Для справки: я считаю, что вы милые и без добавления к портрету младенца, - сказал Шварц, возвращая телефон и забирая Сэма.
- Спасибо, чувак. Мы должны что-то сказать по поводу этого мини-человека?
- Можно сказать, что он похож на меня или просто восхититься и сообщить, что это самый красивый ребенок на свете.
- Но это как бы противоречащие друг другу утверждения, нет? – усмехнулся я. – Ничего, если я напишу Камиль, что это наш ребенок?
- Валяй.
- Надеюсь, ты не сообщил ей свой план про усыновление ребенка с последующей продажей на органы?
- Шварц, не слушай его, я хотел продать ребенка целиком, а не по частям, это совсем другое. И нет, я ей ничего такого не говорил… О, она уже ответила!
- Поздравляет нас, конечно?
- Ну да. Цитирую: «Думаете, я хоть на секунду в это поверила? Сейчас же отдайте его в ту еврейскую семью, где взяли!» - конец цитаты.
- Мама у нас – жутко проницательная женщина. Напиши ей, что как только я дослужусь до полковника, тут же уйду в декрет и перееду к ней.
- Нет уж, это вызовет вал ироничных сообщений, и столько веселья за один вечер я не выдержу.
- Но серьезно, когда уже я попаду в гости в ваш дом? – спросил Йохан.
- Когда мы накупим бронежилетов по количеству гостей, - сказал Дэйв.
- Кстати, Шварц, давно хотел сказать, мне кажется Сэм – вылитый ты , - сказал я.
- О черт! Я же буду по вам скучать!
- Да ладно тебе, - я обнял его за плечи, стараясь не раздавить Шварца-младшего. – Смотаемся в какую-нибудь Боливию и к лету снова будем здесь.
- Ну да, - он отвел взгляд. – Так и есть.
Я посмотрел на него, потом на Дэйва, который почему-то начал разглядывать потолок, и тут до меня дошло.
- Ты рассказал ему! – в ужасе прошептал я.
- Что? Нет!
- Да, конечно, рассказал, - вздохнул Шварц. – Еще когда вернулся из первой командировки.
- Шварценбахер, ты обещал нести на себе всю скорбь мира и не выдавать меня!
- Он сам догадался.
- Поверить не могу! – я почему-то чувствовал не только возмущение, но и облегчение. – Мы же договаривались!
- Но это же Йохан, - только и смог сказать Дэйв.
- Мэтти, Дженкинс иногда тоже имеет право на нервный срыв.
- У меня не было нервного срыва, мне нужен был взгляд со стороны! – возмутился Дэйв.
- А, точно, - согласился Шварц и громко прошептал в мою сторону, - Он был в истерике и почти на грани помешательства… Хочешь узнать, что я думаю по поводу всего этого?
- И так знаю, - пробурчал я. – Считаешь нас сумасшедшими и советуешь сдаться властям.
- Ну да, первый порыв был именно такой, - признался он. – Но когда Дженкинс посвятил меня в детали… Не знаю… Я не думаю, что они имеют больше прав на свои эксперименты, чем он. Не скажу, что очень верю в успех, но зато не сомневаюсь, что то место не превратиться в фабрику органов или рабовладельческий рынок.
***
По дороге домой я не смог удержаться и не сказать:
- Ну что, не смог не попытаться получить индульгенцию хотя бы от Шварца?
- Еще пару лет назад тебя беспокоило бы только то, что я пошел за утешением не к тебе.
- Я полагаю, ты не мог говорить обо мне со мной самим? Да, ладно, думаешь, я не догадываюсь, что это было про твои угрызения совести насчет меня опять? «Шварц, если бы не я, он бы сейчас заканчивал бизнес-школу по спортивной стипендии, а может, даже встречался бы с девушкой! Что я наделал!»
- Я не говорил ничего подобного.
- Ну, конечно, нет! Да я уверен, что там было что-то еще более слюнтяйское! Только я не понимаю, почему?
- Не понимаешь?
- Нет. Серьезно. Потому что мы давно все обсудили. Если бы я передумал, я бы сообщил об этом и попросил сутки форы, чтобы сбежать в Чили. А следуя твоей логике, тут требуются какие-то постоянные подтверждения намерений. Давай тогда еще и в любви друг другу признаваться каждый день! Знаешь, звонишь и говоришь: «У нас кончился кофе и туалетная бумага. И кстати, я все еще люблю тебя». Так, что ли?
- Когда это мы поменялись ролями?
- О. черт, правда! Похоже, это иногда случается.
- И кстати, я все еще люблю тебя.
- Ого, чувак! Ты, похоже, сегодня попал в поток эстрогена среди Шварцевых родственниц! Да, ладно, я не против. И да, я тоже.
***
Дома эти странности продолжились. Вроде бы нужно было радоваться, но меня охватило нешуточное беспокойство. А уж когда я начал мыть посуду, а Дэйв поцеловал меня и сказал:
- Давай я. – у меня, практически, началась паника. Это было не его дежурство! Ну нет, конечно, мы обменивались обязанностями, когда возникало непредвиденное дело, но чтобы на ровном месте… Я выключил воду и посмотрел ему в глаза.
- Дженкинс, что происходит?
- Ничего.
- Ты умираешь? Я умираю? Ты мне с кем-то изменил на брит-миле?
Он отрицательно мотал головой, а на последнем вопросе даже возмутился.
- Мэтт, да я от тебя даже не отходил там!
- Кстати, да! Точно происходит какая-то жуткая хрень! Я не хочу узнать об этом внезапно или в неподходящий момент!
- Я тебе говорю, ничего ужасного, просто у нас снова дефицит бюджета.
- Ну, давай что ли не будем пить кофе за пределами дома и начнем покупать дешевую зубную пасту.
- Спасибо за такие жертвы, но, боюсь, этого будет недостаточно.
- И сколько еще нам нужно?
- Пока я думаю о 1,5 миллионах.
- Holy fuck! Это же дефицит в 150%!
- Вот именно.
- И где нам их взять? Вторую ипотеку нам не дадут.
- Ты понимаешь, что вообще существует мало способов столько заработать меньше, чем за 2 года?
- Даже если мы ничего тратить не будем, мы и близко к этой сумме не подберемся.
- Поэтому я решил продавать наркоту.
Не знаю, что тут на меня подействовало: то, что мы в последнее время только и делали, что боролись с наркоторговцами или то, что идея сразу показалась мне безумной, но моя рука тут же дернулась к его лицу. Оцените скорость моей реакции: я еще успел вспомнить, что пообещал себе перестать распускать руки, и разжал кулак, так что в результате получилась какая-то несуразная пощечина. Дэйв еще и рассмеялся.
- Невероятно! Меня сейчас как будто домохозяйка из 50-х годов ударила! Готов поклясться, что перед моими глазами промелькнули бигуди и бокал шардоне.
- Не испытывай судьбу, - я отошел и сел на кровать, чтобы в следующий раз мои конечности не опередили мозг. – Ты собираешься снять гараж и выращивать там траву?
- Это низкодоходное предприятие.
- О, отлично! Давай сразу тяжелую артиллерию! Утопим этот город в кокаине!
- Посмотри на ситуацию разумно…
- Если я это сделаю, ты окажешься, как минимум, в тюрьме. Единственный шанс вовлечь меня в это сумасшествие – абсолютно лишить меня здравого смысла. И если ты думаешь, что этого можно добиться парой слащавых фраз и поцелуев – ты глубоко заблуждаешься! Это намного, намного, намного, намного…буду говорить, пока не устану! намного сложнее.
- Ну, подумай, мы были в эпицентре, мы знаем, как это происходит, где препятствия, чего опасаться… Это все еще не самое безопасное предприятие…
- А ты знаешь, как использовать преуменьшение!
- …и нам придется вложить минимум половину имеющихся средств, но окупаемость – поразительная!
От невероятности всего происходящего у меня онемело лицо. Я попытался растереть щеки, но мимика так и не вернулась, и я сказал:
- Я воздержусь от ироничных высказываний и черного юмора, а то это все имеет тенденцию сбываться.
- Что на этот раз? Ты подумал про секс-траффик или продажу экзотических животных, в частности, тигрят?
- Кто тебя просил произносить это вслух?!
- Обещаю, мы не будем этого делать.
- Опять «мы»! Я вот точно не буду! И если ты не понял, в этой фигне с наркотиками я тоже не участвую. Можешь сам отправляться на закупку сырья, сам заниматься фасовкой, толкай их на улице, веди кредитные истории покупателей…
- Мэтт, в одиночку я ни на что не способен.
- Окей, вижу, что ты умеешь использовать не только преуменьшение, но и преувеличение – молодец!
- Ну, извини, если я не показываю, насколько я тебя ценю.
- Не надо мне ничего показывать, я и так все знаю.
- Я осознаю, что ты без меня проживешь, а я вот без тебя – нет, - он опустился на пол и обхватил мои ноги. Ситуация утратила любую связь с реальностью. Кажется, мир на секунду замер, а потом планета начала вращаться в другую сторону. Дэйв уткнулся в мои колени и пробормотал:
- Я думал, мы будем вместе всю жизнь.
- Да! Но это предполагало еще 2 года!
- Это последняя попытка. Если фондов снова не хватит, я буду полностью пересматривать подход.
- Денни…
- Хорошо. Ты прав. Я не могу так поступить с тобой. – он поднял на меня глаза. – Если ты скажешь нет, я все сверну.
- Я уже сказал. Никаких дел с наркоторговцами.
- Ты не понял. Я говорю про ВСЁ.
Вы вообще поняли, что этот сукин сын сделал? Под предлогом всепоглощающего раскаяния и вселенской преданности он просто обрушил всю ответственность на меня! На уставшего, расстроенного, пытающегося не расчесывать шов у шеи, все еще хромающего после перелома, нечеловечески влюбленного, едва 22-летнего меня! Это было дьявольски умно, нужно признать. И абсолютно безопасно. Потому что моим первым порывом, конечно, было поклясться в вечной любви, преданности и непоколебимом желании идти до конца, что бы ни случилось… Но каким-то чудом я смог отцепить его от себя, вытащить из-под кровати рюкзак апокалипсиса (полезная вещь, если постоянно ждешь ареста или нападения торговцев оружием) и молча уйти.
***
На следующее утро я проверил наш аккаунт на сайте, где мы обычно покупаем билеты – и, конечно же, на мое имя тоже была броня на самолет через 20 часов. Я отправил Дэйву сообщение, что я никуда не лечу. Он ничего не ответил.
Ну что, какие варианты? Неужели я прямо так взял и продержался до конца? Нет, конечно. Но я не мог отказать себе в удовольствии пройти на посадку последним. После короткого сопротивления бортпроводник открыл ящик с алкоголем и протянул мне две щедрые пригоршни мини-бутылок. Я сунул ему в карман двадцатку и благодарно подмигнул.
Наши места были в середине самолета. Я молча засунул рюкзак наверх, кинул Дэйву на колени пару бутылок, убедился, что открываю не водку, одним махом опустошил смехотворно малый объем содержимого и только после этого повернулся к нему.
- Хоть одно слово о моей непоследовательности, и я на весь перелет уйду к стюардессам на кухню.
- И в мыслях не было, - Дэйв осушил одну из своих бутылок и тут же открыл вторую. – Просто я вижу, что это фигня, где ты ведешь себя, как я, продолжается.
- Может, ты для баланса, поведешь себя, как я?
- Окей, тогда я должен сказать, что наша поездка и так опасна, без всего этого алкоголя.
- А я скажу, что пока мы доберемся, сто раз успеем протрезветь. И вообще, как насчет того, чтобы после взлета перепихнуться в туалете?
- Как можно! Почему тебя до сих пор тянет во всякие неудобные и странные места? Хотя, подожди! Если ты проникся моими мотивами… - он поднял ручку между нашими креслами и вопросительно приподнял бровь.
- Нет. Смирись уже, - я посмотрел на пустое сиденье рядом с нами. – Мы что тут, одни?
Тут же над спинкой сиденья перед нами показалась голова старушки. Она строго посмотрела на нас и предупреждающе кашлянула.
- Доброе утро, мэм, - я как можно дружелюбнее улыбнулся. – Если Вы подслушивали с самого начала, то Вам уже должно быть известно, что я, в отличие от моего мужа, не склонен к сексу в общественных местах, так что спите спокойно.
- Ваше здоровье, - сказал Дэйв, махнув в ее сторону очередной карликовой бутылкой.
Дама фыркнула и исчезла.
- Я не спал целую вечность, - вздохнул я, пытаясь лечь на два сиденья и использовать колени Дэйва, как подушку.
- Не знаешь, почему, услышав, как ты назвал меня мужем, я ощутил прилив адреналина? - прошептал он.
- Согласись, это забавно звучит. И делает нас, практически, неуязвимыми, - я приподнялся, чтобы поцеловать его. Мы встретились на полпути.
Нас прервал строгий голос бортпроводника.
- Господа, приведите себя в вертикальное положение, застегнитесь и пристегнитесь.
- Да, сэр, - я улыбнулся и протянул ему пустые бутылки. – Мы можем пополнить запасы?
- Не здесь. У нас действуют ограничения.
Мы проводили его взглядами, и Дэйв сказал:
- Я понимаю, что дешевле этого перелёта - только пешком идти, но это просто отвратительная клиентооориентированность. Задница, впрочем, ничего так.
- Ага. Подбородок тоже не ужасен, - услышал я себя и тут же в ужасе посмотрел на Дэйва. Тот имел наглость приподнять брови и улыбнуться.
- Кёрк, неужели у нас появится новая захватывающая тема для разговоров?
Моё лицо было, наверное, невероятно красным. Я буркнул:
- Нет, никаких новых тем! И вообще, тебе показалось.
- Газлайтинг? Уже? Что дальше - семейная терапия на 15-ой минуте супружества? Предвижу, что это будет длинный и скучный перелёт: фильмов не показывают, бортпроводников обсудить не с кем, ещё и выпивки нет. Хотя…я могу попытаться…
- Только попробуй. Я тебя на месте пристрелю.
Старушка опять повернулась к нам.
- Мэм, это фигура речи, - вздохнул я. – Но Вы бы заранее сообщили Ваши слова-триггеры, а то у Вас голова отвалиться к нам поворачиваться.
- Дорогой, мы не разговариваем так с леди, - притворно нахмурился Дэйв. – Простите моего супруга и давайте пробежимся по ключевым словам. Как только что-то вызывает у Вас беспокойство, кричите «Стоп!» Начали! Оцелоты, демократическая партия, веганы, права женщин, студенческие займы, утконосы, глобальное потепление, система здравоохранения…
- …акцизы на алкоголь, нелегальная иммиграция, еноты, комиссия за денежные переводы, расходы на оборону, прогрессивный налог, - продолжил я. – БАДы, обязательная вакцинация, цены на недвижимость, непрямые выборы…
Беспокойная пассажирка скрылась, а я предложил еще пару дюжин вариантов. Больше на нас никто не оглядывался, может, потому, что мы почти сразу отключились, и стюардессе даже пришлось будить нас после посадки.
***
Настроение по прибытии стало совсем другим. Несмотря на то, что у Дэйва, конечно, уже были какие-то свои люди, которые, как предполагалось, будут нам помогать, я не чувствовал никакого оптимизма. Логистически, финансово, кадрово, да что там, даже морально, это все было гораздо сложнее, чем покупка оружия и, к сожалению, предполагало довольно частые контакты с весьма неприятными людьми уже не только в стране происхождения продукта, но и дома. Во время первой сделки я был в таком напряжении, что у меня потом еще неделю ломило все тело. Я старался ничего вокруг не трогать и ни на кого не смотреть. Я был уверен, что из-за любого неосторожного слова или движения, нас тут же прирежут, а наши почки и глаза продадут на черном рынке. Этого не произошло по чистой случайности.
Я не думаю, что тут дело в везении или в наших административных талантах. У меня есть предположение, что Дэйв продал душу дьяволу. Возможно, не только свою, но и мою. Ну нет, серьезно, как иначе все это объяснить?
Даже во время командировок у него было всего два ранения, только одно из них средней тяжести. Почему во время боя всем вокруг него доставалось, а он отделывался каким-нибудь порезом или вообще выходил невредимым? В его партиях и расчетах всегда были минимальные потери. Насколько я знаю, на нас не настучал не один из завербованных. Почему «насколько я знаю»? Потому что вполне вероятно, что в отношении нас уже шло расследование и сбор материалов, просто мы успели вовремя исчезнуть.
***
Как-то очень быстро до начала операции осталось 400 дней. За это время нам предстояло совершить один продолжительный выезд, плюс периодическая работа: у меня – в штабе разведки, у Дэйва – как инструктора атакующих малых групп. Между всем этим нужно было жонглировать встречами с нашими наёмниками и «управляющими» (многие этапы в нашей схеме заработка мы отдали на аутсорсинг, что снизило уровень доходов, но экономило время и нервы), выплатой «жалования» тем, кто уже железно состоял в проекте и заготовкой оставшихся ресурсов.
Дел было настолько много, что даже на очень серьезных этапах нам приходилось действовать раздельно. Например, я в одиночку занимался продуктовыми запасами, потому что Дэйв в это время должен был закрыть сделку с пилотом.
Моя миссия была тяжела и несколько иронична. Дело в том, что, с одной стороны, мы не могли себе позволить иметь несколько складов в разных местах, а с другой – мы не хотели покупать припасы в Колумбии. В результате, у нас было одно хранилище забитое сухпайками и консервами, второе – медикаментами, спальными мешками, горелками и прочими вещами, необходимой для автономного существования, и задача доставить это все к нашему оружейному складу, не вызывая подозрений. И вот посмотрел я на это: еда (окей, армейский рацион, в основном, но, тем не менее, еда), медикаменты, палатки… Страна, в которой идут вялотекущие затяжные военные действия… Складываем 1 и 1… И вот мы уже оформляем документы на доставку гуманитарной помощи! Да ладно, даже я понимаю, как это выглядит, если знать, что происходит - типа, до этого в аду у нас была только броня, а теперь еще и личный гид и дополнительный пакет адских услуг. Но не до такой же степени я ужасный человек! Еще и для отчета нужно было что-то раздать, поэтому…нет, на закуп гуманитарной помощи денег уже не было, но была организация, которая согласилась «присоединиться» к моему грузу. Надо объяснять, что только их часть я и раздал? На самом деле, на транспортировку были такие расходы, что меня не мучила совесть, что я не добавил что-то от себя.
Да, транспортировка… Это было долго, тяжело, захватывающе, и конечно, дорого. До Мексики я с одним наемным водителем гнал арендованный грузовик. Водитель был незнакомый и необщительный, что меня вначале радовало, а потом уже бесило. На территории Мексики я нашел средний грузовой самолет по сходной цене. Самолет вызывал у меня легкую паранойю: мне казалось, что в прошлый рейс он перевозил 50 тонн кокаина, и после приземления нас обнюхают собаки и упекут в тюрьму (может, даже те же самые хорошо обученные собаки). Но на деле полицию я даже не видел. Таможенники сделали вид, что посчитали ящики (они даже не заглянули дальше первого ряда), уже на аэродроме меня встретил Майлс на грузовике и с четырьмя грузчиками. В тот же день мы передали гуманитарную помощь, сгрузили наши запасы на склад и пошли проверять состояние оружия.
***
Майлс был гораздо общительнее и веселее, чем я помнил его с прошлых визитов. Мы провели расслабленный вечер, распивая местный алкоголь и смотря абсолютно сумасшедшие шоу (они, правда, были боливийские, но от этого не менее колоритные). Все было прекрасно до того момента, когда он положил мне руку на плечо. Ладно, я не настолько подозрителен, это могло быть просто дружеским жестом. В конце концов, он столько лет прожил в этой стране, где все только и делают, что спонтанно вступают в тактильный контакт, меня самого не раз обнимали незнакомые официантки, когда приносили заказ, так что это нормально… Не-а, не думаю, что кто-то будет обыденно тереться небритой щекой о твой подбородок и шею, попутно хватая за бедро!
Я слегка опешил от такого излишнего гостеприимства, и от того, что Дэйв «забыл» упомянуть этот факт о Майлсе (вот только не надо про то, что он мог не знать! Они 15 лет знакомы, думаю, это не только в разговоре как-то всплывало), и от того, что это было не так уж неприятно… И я не мог просто оттолкнуть его и уйти, нам еще предстояло немало с ним работать, и у него была почти вся информация о нас… Проклятье! Я как можно вежливее убрал его руки с себя и сказал:
- Извини, чувак, я не в настроении.
- Это дело наживное, - улыбнулся он и начал сползать с дивана.
- Нет. Просто нет.
- Подожди… Это же не из-за Дэйва?
- Вообще-то, да.
- Серьезно? Да, ладно! – он хлопнулся обратно на диван и расхохотался. – Еще с тех пор?
- Раньше.
- Да ну! Извини мое недоверие, но я его немного знаю, и он…слегка шлюшка - спокойно! В хорошем смысле этого слова! Но совсем не тот человек…
- Для меня – вполне себе тот. Давай не будем больше об этом.
- Как знаешь. Но Дэйви… - он недоверчиво покачал головой. – Еще пива?
***
Уже на следующее утро я отправился в аэропорт, чтобы купить билет на ближайший рейс в направлении дома, и не мог не позвонить Дэйву, чтобы высказать претензии насчет Майлса. Но когда я услышал его голос… У Дэйва была одна суперспособность: его невозможно было застать в раздраженном состоянии. Меня – сколько угодно, его – довести – да, застать – нет. Неважно, от чего ты его отвлекаешь, неважно, насколько он устал, и какие у него проблемы – когда он берет трубку, у него невозможно расслышать раздражение. И когда я слышал его спокойное или чуть усталое «Эй», «Привет» или «Мэтт?», я…я просто мгновенно превращался в безвольное существо, совершенно забывшее, насчет чего оно собиралось устроить скандал. О, я знаю, отстой и сопли! Но, знаете что, умники, ни моя самооценка, ни самолюбие, ни гордость, ни мужественность - они никуда от этого не исчезли! Странно, да? Нет, мне так не кажется.
Так и в тот раз, прислонив свое, ставшее желеобразным, тело к стене, вместо упреков и претензий я сказал:
- Я сегодня к ночи буду дома.
- Отлично. Проблем не было?
- Ну-у…
- Что?
- Мог бы предупредить про Майлса.
- Про что именно?
- Сам знаешь.
- Да?.. Хм…А! я подумал, ты в любом случае справишься.
- Что значит, в любом случае?
- То, что ты уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно решать, что делать. Полагаю, если ты мне об этом рассказываешь, дело решилось не в его пользу?
- В такие моменты мне хочется тебе вдарить.
- Знаю. Поэтому все реже говорю тебе это в лицо. Еще вопросы?
- Вы с ним?..
- Сто лет назад. Он тогда был, буквально, в два раза старше меня, этакий 32-детний старикан…но у меня был небогатый выбор, так что это были, вроде как, вынужденные меры. Не то, что я жалуюсь…
- Спасибо, это было уже лишнее.
- Ну да. Жду тебя. И, Мэтт..
- Да? – с надеждой спросил я.
- Поздравляю с успешно оконченной миссией.
- Угу…
- Что не так? А, ты чего-то другого ждал? Ну уж нет, мне хватило твоей лекции про мою чувствительную сторону, и кроме того, я тут, вроде как, стою перед целым классом кадетов.
- Правда?!
- Нет. Все, пока.
***
В последние полгода мы почти все время проводили только над проектом. Гениального мозга Дэйва, его способностей вести переговоры и убеждать, наших денег – ничего этого не хватало, чтобы добрать нашу армию до той численности, которую мы представляли.
- Нам нужно отодвигать все на год, - сказал Дэйв однажды в три ночи, когда мы уже четыре часа размышляли, где еще добыть человеческие ресурсы. Единственный вариант, который мы не использовали к тому времени – нанимать людей по объявлению в интернете.
- Нет, - сказал я и начал убирать со стола стаканы и банки из-под энергетика.
- Что за нет? Ты же понимаешь это не хуже меня!
Я отвернулся и начал плющить банки.
- Ты не можешь бросить это нет и уйти! Мэтт! Сейчас же объясни!
- Ты и сам знаешь, что если дать задний ход сейчас, все станет только хуже.
- Да почему? У нас будет больше времени на подготовку! Мы сможем лучше все продумать, просчитать риски…
- Риски возрастают с каждым днем и каждым новым человеком, а ты хочешь добавить сюда еще полтысячи новых опасных факторов? Ну, окей, но должен предупредить, что я в этом участвовать не буду.
- Мэтт!
- Я не шучу. Это все значит еще год такой жизни. Мы так не договаривались. Нет, Денни, я больше не поеду в командировку. Думаю, я смогу отработать полгода в штабе, но выезды – нет, ни за что.
- Я не думал, что тебе до такой степени невыносимо.
- Ну, конечно, ты и понятия об этом не имел! Я же все время делал вид, что обожаю всю эту армейскую хрень! И вообще, на себя посмотри.
- Со мной все в порядке.
- Невооруженным взглядом видно, насколько у тебя все отлично! Ну хорошо, давай сделаем вид, что не в порядке только я. Хочешь узнать, насколько я не в порядке? А, знаешь что? Это был риторический вопрос, я в любом случае скажу! Я живу с этим пятый год. Это хренова куча дней! Хороших, плохих, ужасных, прекрасных, отвратительных, удивительных, почти невыносимых – и ни одного скучного. Видишь ли, я не жалуюсь и не хотел бы ничего менять в своем прошлом, но будущее… Денни, у меня просто не хватит моральных сил, я выйду на улицу и начну убивать прохожих.
- Нет, не начнешь.
- Может, и нет. Может, я устроюсь на бойню и буду убивать коров, но во всем этом, - я кивнул на ноутбук, в котором было открыто штук 10 файлов, - точно уже участвовать не буду. Да, это шантаж.
- Ты самый преданный человек в мире. Ты меня не бросишь, - Дэйв сжал мои руки.
- Есть такая вероятность, - я отпихнул его руки и потер уставшие глаза. – Поэтому, для подстраховки, я, пожалуй, застрелюсь.
- Нет! Мэтт…
- Да. Это для твоего же блага. Вот и подумай, как расставить приоритеты: взять себя в руки сейчас и выйти на изначально запланированную дату или сдрейфить, промедлить и потом отскребать мои мозги со стен здесь. О да, я сделаю это прямо здесь, так что тебе потом еще и депозит за квартиру не вернут.
Я сделал вид, что пошел спать. Дэйв выключил свет, но продолжал сидеть, уставившись в монитор. Я, как ни странно, в конце концов, уснул на пару часов, а утром проснулся, когда Дэйв вернулся с пробежки. Выглядел он так себе, на 32, минимум.
- Ну что, мне можно расслабиться и начать сочинять предсмертные записки или мы продолжаем по-старому? – первым делом спросил я.
- Продолжаем, - он сбросил кроссовки и упал на кровать. – Ты прав. Мы даже материально не можем себе позволить еще один год.
- Если не уйдем на полную занятость в наркобизнес.
- Вот именно. Мы там только что вышли в ноль, правда, попутно покрыв склад и услуги Майлса. Можно, конечно, попробовать привлечь инвесторов…
Я молчал.
-Возможно, мы найдём кого-то, у кого есть свободный миллиард, который лежит без дела… Мэтт, прекрати никак не реагировать!
-Денни, на что ты готов ради миллиарда?
- Ты так говоришь, как будто я хочу эти деньги для себя.
- А для кого? Для сирот и голодающих? Никто, абсолютно никто, не даст тебе просто так даже миллион - я что, серьёзно, сейчас сказал “даже”? Ты будешь связан на всю жизнь, я, мать твою, буду тоже должен непонятно кому. Никогда больше не возвращайся к этой теме. Так что с личным составом?
- Урезаем на 120 человек.
- Ладно. Ты же помнишь, что это не военная операция в своей основе?
- Теперь-то уж точно нет, - Дэйв перекатился на меня и серьезно посмотрел в глаза. – Теперь мы должны, как никогда, работать с информацией. Нам мало апдейтов раз в полгода. Нам нужен постоянный доступ.
- Я не смогу взломать сеть GRL.
- Понимаю. Но мне кажется, что в штабе есть люди, которые смогут.
- Черт, опять вербовка?
- Ага, - Дэйв стянул с меня одеяло.
- Чувак, ты на амфетаминах?
- Нет, просто я снова чувствую воодушевление. Поделиться?
- Ну, и каким путем оно передается?
========== Акт 16. Ты что, решила увести моего мужика?! ==========
Как вы думаете, насколько интересно работать в разведке? Ну, на самом деле, смотря в какой. Тот недолгий период, когда я был в контрразведке, оказался вполне ничего, но когда я перешел в штаб, сначала в визуальный отдел, а потом – в отдел обобщенной разведывательной информации, это стало все больше напоминать любую другую офисную работу.
В чем заключались мои обязанности? Так как я пришел из визуалов, всем показалось логичным поставить меня на первый этап обработки спутниковых снимков. Это было невероятно тупое занятие, потому что нужно было просто размывать зоны, которые никому не полагалось видеть. Заметьте, без предварительного изучения (скорее всего, этим занимался отдельный департамент).
Список этих зон был коротким и очень редко обновлялся. Уже ко второй неделе я написал простейшую программу, которая делала все автоматически, и меня перевели в ИТ. Ну тот отдел, где по переписке выявляют потенциальных и действующих террористов. Нет, я не мог читать сообщения любого человека в мире. Я занимался базой ключевых слов и словосочетаний на своих трех языках. Наверное, это помогло предотвратить кучу терактов. Можете не благодарить.
В общем, я был в очень удачном месте для поиска нужной информации и нужного человека. Знаете, что интересно? Мне ни разу не попались снимки территории Того Мира. То есть, буквально, вот Атлантический океан, а за пару десятков миль до побережья Португалии начинается белая или серая полоса, которая кончается только где-то на 24 параллели, так что я мог взглянуть на Бангладеш, а иногда и на восточную часть Индии, но ни разу официально не видел обновлений по Афганистану или Ирану.
***
Вербовка – это такая сложная вещь. Даже если она происходит санкционированно. А уж если это все совсем незаконно… Например, ты не можешь выбрать того, того, кто лучше всего соответствует требованиям, потому что обычно у этого человека оказываются невероятные моральные принципы или нездоровый патриотизм. А ведь надо еще выяснить эти потенциальные уязвимости или неуязвимости.
Так что я целый месяц потратил на как бы непринужденное общение с разными коллегами во время ланча. В начале пятой недели Дэйв стал намекать, что дело продвигается медленно. Я посоветовал ему не вмешиваться…ну ладно, я был не так вежлив. Если говорить правду, я рявкнул: «Go f*ck yourself, you smartass!». Он насмешливо посмотрел на меня и сказал: «Ты понимаешь, что тебе нужно лучше стараться, если ты хочешь оскорбить меня? Пока это звучит, как очень хорошая идея для приятного времяпрепровождения». Невозможный человек!
Вскоре я выделил для себя одну коллегу женского пола и осознал, что вся наша команда до этого представляла собой страшный сон феминисток с общим числом женщин в 0,0. Когда я спросил у Дэйва, с чем связан такой вселенский сексизм, он ответил, что мы просто очень любим женщин и беспокоимся о них, поэтому не хотим подвергать опасности.
- А на самом деле? – не сдавался я.
- Мы не сможем обеспечить защиту от сексуальных домогательств и отдельную казарму.
- А если еще честнее?
- Меня не устраивают их физические показатели. Вместо супертренированной женщины можно взять среднего мужчину с таким же результатом.
- Почему у меня ощущение, что даже это неправда?
- Ну ладно, хорошо! С ними слишком сложно! Им нужны реальные аргументы. Вся идея покажется им бессмысленной, никчемной или жестокой. Думаешь, почему я и полслова не говорю об этом Джес? Она сразу докопается до правды и заставит меня свернуть программу.
- То есть из-за отсутствия сильных аргументов и убедительных причин для ввязывания в эту затею, мы берем только тех, кто ведется на то, что у нас есть?
- А это не очевидно?
- Почему-то нет.
- Кроме того, нам не нужны люди умнее нас.
- Ты хотел сказать, умнее тебя.
- А, точно. Умнее тебя. Так что начни уже использовать свои мозги и добудь нам доступ к каналу.
Да, коллега, на которую я нацелился. Я, конечно, сильно опасался, что она окажется умнее меня. Она выглядела умной. Я имею в виду, она походила на тех людей, которые, если верить стереотипам, вынуждены быть умными, потому что…ну… Короче, потому что они страшные! Она была лет на 10 старше меня, с почти двухмерным телом и абсолютно незапоминающимся лицом, знаете, таким, из-за которого азиаты лишний раз убеждаются, что все белые идентичны? Плюс ко всему этому великолепию она была слегка асоциальна. Ну, чем не идеальный кандидат?
Однажды утром я принес ей кофе, чем весьма ее озадачил, но не обрадовал.
- Я не пью кофе, - она повернулась обратно к компьютеру.
- А что ты пьешь? – я как можно дружелюбнее улыбнулся. Она кивнула на свою бутылку с водой (конечно, многоразовую бутылку).
- Отличный выбор, - одобрил я. – Увидимся за обедом?
- Зачем? – она не возмущалась и не удивлялась. Просто выясняла цель.
- Я относительно недавно в этом отделе, хотел получше узнать коллег.
- Так что, моя очередь подошла? По какому принципу составляется очередность? – опять! Ноль сарказма, вопрос по существу.
- Случайный порядок.
Она поморщилась, но кивнула.
- Хорошо. Мы можем провести обед вместе.
Это было многообещающее начало!
***
Ее звали Лидия. Это одно их тех имен, которому черта с два придумаешь уменьшительную форму. По крайней мере, в английском. Во французском у меня было два варианта, но я счел за лучшее их пока не использовать. У нас было много общего: мы закончили Пойнт, она тоже была в командировке в Колумбии (за 12 лет до меня, но, как выяснилось, за это время мало что изменилось), она была не в восторге от боевых выездов (хотя ей повезло больше, и она была всего в одном), и – сюрприз и скандал! – она не была помешана на своей работе!
- Ты производишь впечатление трудоголика, - сказал я, не успев подумать.
- Это распространенное заблуждение, - не моргнув глазом, ответила она.
Она объяснила, что излишняя зацикленность снижает эффективность. Особенно, в такой работе, как наша. Лидия была очень тактична, сказав «наша»: ее направление отличалось от моего примерно как подметание садовых дорожек отличается от ландшафтного дизайна. Я выяснил, что в свободное время она готовится к марафонам, читает и пишет картины. Кажется, я опять плохо замаскировал свое удивление, потому что она сказала:
- Я осознаю, что творческие люди должны отвечать некоторым стереотипам внешности, но когда ты – часть армии, и постоянно находишься под жестким дресс-кодом, выбора особо нет. Но я к этому и не стремлюсь. К тому же, как бы странно это ни звучало, моя работа весьма творческая.
Домой я ехал в глубокой задумчивости. Общаться с Лидией было не самым простым делом. Хотя бы потому, что она не задавала вопросов, так что все это выглядело, как смесь допроса и собеседования, где в конце я спросил, есть ли у нее, что спросить у меня, а она ответила:
- Нет. Это же ты хотел меня лучше узнать, а не наоборот.
Ну, скажите, разве она не очаровательна? И при этом, я не мог дождаться нашего следующего разговора, потому что, общаясь с ней, приходилось прикладывать немало усилий, но при этом она была намного более честной и, как это не парадоксально, открытой, чем все те, кого я собеседовал до нее. Это вызывало невероятное возбуждение мозга. Состояние, из которого я не вышел даже за ужином с Дэйвом. Формально, я был там, но почти все мои системы были задействованы в планировании следующей встречи с Лидией.
В конце концов, Дэйв как следует пнул меня по лодыжке, чтобы я очнулся.
- Кёрк, что происходит? Ты пытаешься доказать гипотезу Римана или влюбился?
- Можно сказать, и то, и другое.
- Весьма интересно. Поделишься подробностями?
- Еще рано говорить, но, по-моему, мы отхватили джек-пот.
Я рассказал про Лидию, не скрывая своих восторгов. В конце Дэйв пожал мне руку и сказал:
- Поздравляю. Если первой у вас родиться девочка, назовите ее Гретхен.
- О, заткнись! – я почему-то почувствовал, что краснею. – Я даже не думал… К тому же, она не такая.
- Какая «не такая»? Она еще большая гомо, чем ты? Она не человек? Ты не в ее вкусе?
- Да не знаю я! И почему мы вообще об этом говорим?
- Потому что: 1) ты об этом думал, это настолько очевидно, что я даже на секунду напрягся, не начать ли мне беспокоиться; 2) если бы ты не подумал, я бы сказал, что тебе следует это сделать.
- Зачем?
- В вашем отделе самая жесткая политика насчет отношений между коллегами. И если бы тебе удалось ее скомпрометировать, мы бы дожали ее шантажом.
- Я не хочу ее компрометировать.
- Как будто это главная причина…
- Что ты имеешь виду?
- Чем ты собрался ее компрометировать? Комплиментами? Прочувствованными вздохами над ее прямолинейностью?
- Это вызов?
- Что? Не-е-ет! – протянул Дэйв, что доказало, что это был именно вызов. Я задумался еще сильнее. Настолько, что не смог спать. Часа в три ночи, когда я широко распахнутыми глазами рассматривал тени на потолке, Дэйв пихнул меня локтем и сказал:
- Что-то цвета слоновой кости и из проката, Вашингтон, бежевый.
- Я должен угадать, что здесь лишнее? Вашингтон. Остальные два – цвета.
- Нет. Это ответы на твои вопросы, чтобы ты уже перестал ломать над ними голову. Это про ее свадебное платье, где вы будете жить, и какого цвета у вас будут занавески. Теперь ты перестанешь вздыхать и вертеться и уснешь?
- Перестань надо мной насмехаться и сделай вид, что ревнуешь.
- Как? У меня нет в этом совершенно никакого опыта. Ты бы хоть ее номер телефона добыл, чтобы я мог позвонить и устроить скандал. Хотя, подожди! Я могу дождаться, когда вы вместе выйдите с работы, схватить ее за волосы и завопить: «Ты что, решила увести моего мужика, bitch?!»
- Типичный ты.
- Угу, я же постоянно это делаю. Ладно, кого я обманываю? Я настолько неотразим, что мне даже сложно представить, кто может составить мне конкуренцию.
- Никто из ныне живущих.
- Вот именно. А ты слышал, что канадские ученые нашли лучший способ борьбы с бессонницей? Хочешь попробовать?
Если вы вдруг не знаете, это такой ораторский прием. Если вы собираетесь сказать что-то очевидное или глупое, или снизить градус серьезности, нужно начинать со слов «Канадские ученые доказали….». Например, если кто-то опоздал на встречу, он, скорее всего, услышит: «Канадские ученые недавно открыли, что если опоздать, то ты не придешь вовремя». Я уверен, что это какой-то вид национализма, но все еще не могу перестать это делать.
Хотите узнать что-то безумное? На следующее утро Лидия подошла к моему столу и поставила передо мной кофе.
- Привет! Я считаю, что это вредная привычка, но если ты готов идти на этот риск, то вот черный кофе без сахара, - сказала она и пошла дальше, не дождавшись даже спасибо.
Мы снова обедали вместе. Я старался больше узнать о ее направлении. Но, чтобы не вызвать подозрений, спрашивал о другом. Например, можно ли как-то увидеть ее картины.
- Нет. В них отсутствует художественная ценность, и я храню их дома.
- Могу, но не уверена, что хочу.
- Пожалуйста? Я не буду пытаться анализировать тебя через твое творчество.
- Меня это не беспокоит. Я не верю в это.
Я так и не понял, да это или нет. Но, неожиданность №…не знаю, пусть будет 150, - на той же неделе она показала мне фото одной своей картины. Я не смог удержаться от смеха, разглядывая, скажем так, не очень хорошо нарисованный пруд, из которого навстречу низко нависшему облаку в виде рыбы выпрыгивала…рыба.
- Я предупреждала – никакой ценности, - Лидия бросила телефон в ящик стола.
- Нет, слушай, это здорово!
- Я не верю в лесть.
- Да нет! Это как слэшеры категории Б: они настолько плохи, что хороши! Это твой ироничный ответ современному искусству.
- Как я уже отмечала, я не пыталась этим ничего сказать.
- Детка, это круто! Искусство ради искусства.
Упс! Я только что назвал человека, который, скорее всего, не понимает шуток, «деткой»? Запахло неприятностями…
Но Лидия только покачала головой и сказала:
- Дай мне работать. Увидимся за обедом.
Через неделю она согласилась пойти после работы в паб. Там, преодолев пару пива, я рассказал о своем происхождении.
- Покажи свой номер.
- Э..э… - я совершенно не понял, что она имеет в виду. Если бы это была не Лидия, я бы решил, что это какой-то непристойный намек.
- Ну, номер? Всем клонам после рождения вшивали куда-то в руку титановую пластину с чипом и выступающим номером. Его можно прощупать сквозь кожу.
- А, конечно, - я расстегнул манжет и закатал рукав на правой руке. – Она немного вросла в мышцу, щупай сильнее.
Через пару минут Лидия сказала:
- Почему мне кажется, что там ничего нет?
- Потому что там ничего нет. Нас отмечали не так.
- О! – и – вот оно! – я первый раз увидел, как она смутилась.
- Но если ты хочешь убедиться, что чипа нет и в другой руке или еще где-то, я в твоем распоряжении.
Кажется, ненадолго она всерьез об этом задумалась, но ответила:
- Нет, спасибо.
Честно говоря, я вздохнул с облегчением, но решил не уходить далеко от личных тем.
- А как у тебя? Татуировки?
Она заказала шот текилы, видимо, надеясь запить свое смущение, и ответила:
- Конечно. Как у всех в Армии. Перед КБТ я набила на плече I Will Survive. Ты?
Я не стал рассказывать свои ассоциации с ее тату и покачал головой.
- Ничего.
- Как тебе это удалось?
- Непросто. Но мой…хм…мой отец всегда был против. – ага, я чуть не проговорился про Дэйва. – Он тоже в Армии, и я не люблю спорить о таких незначительных вещах.
К концу вечера мы уже знали о куче неловких ситуаций, которые произошли с нами в «плебейский» год в академии. Я дал Лидии свой номер, и она сказала:
- Знаешь, я могла и сама узнать. Я обладаю суперспособностью – могу узнать, что угодно. Шутка.
- Доля шутки, - поправил я.
- Я была обязана это сказать, чтобы ты не подумал, что я хвастаю. – в ходе беседы выяснилось, что чувство юмора у нее есть – специфическое, но хоть что-то.
- Хотя шифрование сообщений и пароли на личных устройствах – это и правда, не более, чем формальность, - обронил я.
- И не говори, - согласилась она. – Я в выходные буду готовиться к марафону. Не хочешь потренироваться?
- Почему бы и нет? Но предупреждаю, дамочка, Вам придется сложно: я был в команде по триатлону.
- Кёрк, мы не будем бежать на время! – она реально закатила глаза! – Просто 10-12 миль с утяжелителями. О, мое такси! – она посмотрела на сообщение. – Даже не думай провожать меня. – она спрыгнула со стула, качнулась, махнула мне и ушла.
***
Раз в неделю мы стали ходить в паб, еще раз – на тренировку, каждый день обедали вместе. Я даже побывал у нее дома. После паба Дэйв заливал в меня литры воды и аспирин и усмехался: «Какая у тебя активная социальная жизнь в последнее время! Подожди, я сказал «социальная»? Я же имел в виду… Нет, именно социальная я и имел в виду».
Особенно он расслабился, когда я показал фото Лидии, которое я сделал после марафонной тренировки.
Несмотря на несомненную пользу для моего психического состояния, общение с Лидией давно было бы прекращено, если бы оно не начало приносить пользу для Проекта. А оно начало!
Она решила, что я не самый тупой человек, которого она встречала в жизни, и начала обучать меня практическим аспектам своей работы. Не в рабочее время. И не прося ничего взамен. Я приносил с собой еду. Однажды я остался у нее ночевать. Постелив мне на диване, она сказала:
- Только, пожалуйста, Мэтью, без глупостей, а то я выставлю тебя на улицу и сообщу в отдел кадров.
- Ну, хорошо, Лили, я обещаю не посягать на твою честь. Но можно вопрос?
- Да.
- Что со мной не так? Абсолютное большинство людей находят меня неотразимым.
- Сомневаюсь.
- Ты не могла бы оставить хоть что-то от моей самооценки? 15%? Я смогу просуществовать на этом.
- Ты не урод.
- Спасибо! Но, серьезно, ты не?..
- О, я слышала про армейские стереотипы. Распространено мнение, что 99% женщин здесь – гомосексуальны.
- Но это не так?
- Я думаю, процентов 60, не больше. Но не я.
- И тем не менее…
- У меня просто другие приоритеты в жизни.
- Я понял.
***
И я думал, что тему на этом придется закрыть навсегда, но через пару дней, когда Лидия на спор пыталась расшифровать мое сообщение за 300 секунд, она вдруг сказала:
- Пока у тебя свободна пара минут, подумай над одним предложением, - она даже не отрывала взгляд от экрана, - Я решила родить ребенка. Будешь донором?
Легкое удивление? Да, на первой части новости, так как Лидия отлично скрывала даже само наличие материнского инстинкта. А уж когда она мне предложила принять участие в этом, с позволения сказать, проекте, звук удара моей челюсти об пол должен был разнестись по всему городу.
- Готово. Изображение, текст и формула. Правильно?
- Да, - прохрипел я. – Текст читаем?
- Да, но тут ошибка.
- Это специально. Чтобы сложнее было расшифровать.
- Умно. – Лидия, наконец, повернулась ко мне. – Так что ты думаешь?
- Но ты же говорила…
- Мэтт, я не просто так употребила слово «донор», а не «отец». Мне нужен биологический материал.
- Мой?
- Не заставляй меня усомниться в твоей адекватности. Твой, конечно, я же с тобой разговариваю.
- Почему я?
- Справедливый вопрос. Ты неплохо выглядишь, меня устраивает твой характер, реакции, обучаемость. Ты прошел физ. тесты, и тебя регулярно обследуют. Дополнительно понадобиться сдать всего один анализ, если ты согласишься открыть доступ к твоей мед. карте. Я сразу подпишу документы о тайне отцовства и отказе от финансовой поддержки. Нам даже не понадобиться извещать отдел кадров, так что удастся избежать всех этих неудобств с переводом одного из нас в другой отдел.
- Я, определенно, должен подумать.
- Конечно. Но не больше года. Мне уже 35.
- Я думал, ты младше… Лили, это комплимент.
- Да? Окей. Начнем сегодня работу с выделением паттернов для поиска в зашифрованных массивах?
- Ты не угодишь в тюрьму за раскрытие информации?
- Нет. Мы работаем по одному направлению. И кроме того, ты представляешь, сколько стоит оборудование, чтобы сделать это все в домашних условиях?
- Нет. Сколько?
- Хорошая попытка, Кёрк. Для начала принеси мне стаканчик со своим генетическим материалом, а потом уже выясняй детали.
И вот что это было: шутка или реальное условие? Если брать в расчет обычную прямолинейность Лидии, следовало предположить второе. Но с другой стороны, это была новая тема… Нет, я определенно не мог разобраться с этим вопросом в одиночку.
***
Почему-то начать этот разговор с Дэйвом было непросто. И я опять протянул до глубокой ночи, пока он не огрел меня подушкой и не проворчал:
- Я сейчас запихну в тебя полбутылки снотворного, если ты не перестанешь дергаться.
- Она хочет от меня ребенка, - наконец, выпалил я.
- Почему я не удивлен? Наверное, потому, что я это предполагал? Хорошо, что мы заранее подумали об имени. Гретхен, помнишь? А если мальчик…Как насчет Морис? Или Алистер?
- Денни, это ни черта не смешно!
- Нет, это уморительно! Но нужно ее предупредить, что понадобиться огромная удача, чтобы ребенок не унаследовал ее внешность.
- Перестань, она совсем не страшная!
- Как скажешь. Ну, и когда вы запланировали отдать материал на заморозку?
- Почему ты сразу предполагаешь искусственный путь?
- Даже не знаю! Давай-ка посмотрим… Как-то раз у меня отпал наконечник от шнурка. Я промучился с теми кроссовками не меньше получаса, и был весьма раздражен. Сам сможешь вывести отсюда мораль?
- Чувак, не сравнивай свои шнурки с моими! И вообще, я просто еще не пробовал.
- Что бы, интересно, это значило? Сколько вы с ней вместе времени провели? И сколько раз ты хотя бы теоретически это представлял?
- Эм…сегодня?
- И что произошло?
- Отвали! Я просто не сосредоточился!
Дэйв внезапно укусил меня за ухо. Я чуть до потолка не подпрыгнул, а он только рассмеялся.
- И как это тебе удалось так быстро сейчас сосредоточиться?
- Денни! Это серьезный вопрос! Мы говорим о человеческой жизни!
- Она будет продолжать делиться информацией, если ты не пожертвуешь ей часть себя?
- В том-то и дело, что я не знаю! Вроде бы она четко дала понять, что я просто отвечаю ее критериям, как носитель генетического материала, и она не хочет меня видеть ни в какой другой функции, но некоторые ее комментарии…
- Не усложняй ситуацию. Дай, что она просит, и постарайся побыстрее закончить с ней, пока на нее не обрушился токсикоз.
- Черт, без отца остаться даже в 16 лет тяжело, а если жизнь с этого начинается…
- …то Гретхен не узнает разницы. Сколько тебе еще времени с ней нужно?
- Недели три. Но я же не могу потом сразу уволиться. А если у меня еще появятся вопросы?
- Ты можешь потянуть с ответом.
- Это неплохой вариант, но…
- В чем «но», Мэтт? Разве что… - он схватил меня за подбородок и развернул к себе. – ты тоже хочешь ребенка.
И…я серьезно влип, потому что даже в темноте на таком расстоянии ничего не скрыть.
Но я попытался.
- Нет. Вот еще. – и попытался вырваться. Но пальцы Дэвида держали так крепко, что я начал опасаться за судьбу своей подъязычной кости.
- Черт, Мэтт! Мы же это обсуждали!
- Это было сто лет назад, Дэвид. И я не уверен, что хочу этого сейчас, а не через 10 лет. И еще больше не уверен, что хочу видеть именно Лидию матерью.
- Но это выглядит, как последний шанс, не так ли? Не исчезнуть бесследно, продолжение в детях, всё это дерьмо?! – он отпустил мой подбородок, чуть не свернув шею, и отвернулся. По нашим меркам это была жуткая сцена, приравнивающаяся к получасовому ору, битью посуды и вызову полиции соседями.
От ужаса я не мог пошевелиться. И это все была моя вина! Мы же, и правда, обговаривали этот аспект.
- Извини, - сказал я в потолок. – Я буду тянуть время. Я бы все равно даже не увидел, как этот ребенок родится.
Дэйв повернул голову, просверлил меня взглядом и снова демонстративно отвернулся.
Но через полчаса (в течение которых, ясное дело, никто так и не уснул) он сказал:
- Делай, что хочешь. Это твоя жизнь.
Это было плохо. Настолько, что даже сто моих «извини» не помогли бы.
***
Утром (только формально это можно было назвать утром, на самом деле это все еще было бессонное вчера) кошмар продолжился. Я попытался обнять Дэйва, когда он доставал кофе с верхней полки и был беззащитен, и он процедил сквозь зубы:
- Займись лучше делом.
Я счел за лучшее уйти на работу уже в шесть и провести время в спортзале, чтобы прийти в себя.
Когда Лидия, как обычно, принесла кофе, я спросил:
- Лили, а мы можем перенести вечер похода в паб на сегодня?
- Да, - сказала она, не задавая больше никаких вопросов.
Весь день я пытался как-то связаться с Дэйвом, но попадал прямиком на голосовую почту или автоматические ответные сообщения. Сначала это меня беспокоило, а потом взбесило. И, вроде бы, я уже знаю, что должен вдвойне контролировать себя в таком состоянии, но не делаю этого.
Так и тут, вместо того, чтобы просто ничего не делать, а лучше – еще и молчать, пока мы спускались с Лидией на лифте в подземный гараж после работы, я шагнул к ней и поцеловал. Она не вырубила меня на месте и даже не нажала тревожную кнопку, но и особого энтузиазма тоже не проявила, а если точнее – вообще не шелохнулась, причем, замерла она явно не от нахлынувших чувств, а как будто стараясь перетерпеть. Мы молчали, пока не сели в ее машину.
- Ты понимаешь, что это домогательство?
- Это было по-дружески.
- Только потому, что я не поддалась, когда ты попытался засунуть мне в рот язык.
Наверное, мне следовало извиниться и/или пообещать, что это не повториться, но в этот момент я был слишком занят, планируя как раз-таки повторение и думал, что бы такое сделать, чтобы сильнее взбесить Дэйва. Не дождавшись от меня чего-то вразумительного, Лидия выехала из гаража. К счастью, она поехала в паб, а не сдавать меня в полицию. Когда мы припарковались, она повернулась ко мне и без тени улыбки сказала:
- 70% изнасилований совершается друзьями, знакомыми или членами семьи.
- Лили, серьезно? Ты так обо мне думаешь?!
- У меня теперь есть основания. Когда на тебя ни с того ни с сего нападают…
- Не драматизируй. Это не нападение. И давай не будем делать вид, что это совершенно неожиданно. Я провожу с тобой больше времени, чем с…с кем бы то ни было.
- И у меня не было причин опасаться тебя до этого момента.
- Черт! Ты ведешь себя так, будто я убить тебя пытался!
- Пойдем-ка в людное место.
Она не шутила. Похоже, мой 5-секундный поцелуй произвел совсем не то впечатление, на которое я рассчитывал. Просто отлично! Теперь я наводил ужас на единственного человека, который был мне вроде как другом.
Но что является огромным достоинством Лидии – она не будет тебя мучить, ходя вокруг да около. Поэтому, как только мы нашли место и сели, она сказала:
- Ты был неправ, запомни это и никогда не делай ничего подобного. Но дело не только в тебе. Я уже сказала, что не являюсь любителем женщин, но от мужчин я тоже не в восторге.
- Могла бы намекнуть.
- Не знала, что в этом есть необходимость. Мы с тобой как-то избегали тем, связанных с личной жизнью, но я должна тебе кое-что о себе рассказать, чтобы у тебя не было заблуждений.
- Окей, - осторожно сказал я. Все это звучало настолько устрашающе, будто сейчас она признается, что прибыла с другой планеты, и их вид не вступает в физический контакт с людьми, потому что наши биологические жидкости убивают их на месте. Ну, я почти угадал.
- У меня обычно нет проблем с мужчинами, потому что мы друг друга не интересуем, - вы бы слышали ее тон: это была простая констатация факта, никакой обиды, сожаления и прочего, что ожидаешь услышать. Мне захотелось с ней поспорить, сказать, что не такая уж она и непривлекательная… Но Лидия кивнула на бутылку, которую передо мной поставили и сказала:
- Займи рот этим. Мне не нужна поддержка или одобрение, - я послушался, а она продолжала. – Но на первом выезде что-то пошло не так. Мы были в середине полугодовой командировки, когда в спортзале подошел один из сержантов, сказал что-то положительное про мою выносливость и хлопнул по заднице.
Второй раз за два дня моя челюсть ступила в жесткий контакт с полом. Я просто не мог представить человека, который решится сделать такое с Лидией. И я в шоке пробормотал:
- Нет…
- Да уж… - она отхлебнула пиво. – Я сломала ему три пальца, включая указательный, без которого особо не постреляешь. И знаешь, что самое странное в этой истории?
У меня в голове вертелось множество вариантов, но я только покачал головой.
- На базе, кроме меня, было всего еще три женщины. И две из них сказали, что я не права. Но оказалось, что я не только права, но и должна была сразу доложить командованию. Промедление дорого мне стоило. – она первый раз замолчала в нерешительности. Меня переполняли жуткие предчувствия. Я хотел взять ее за руку, но уже понял, что это плохая идея, и сжал руки в кулаки. Лидия шумно выдохнула и сказала:
- Я просто разозлила его, да еще и показала, что никуда не иду жаловаться, типа, сама со всем справлюсь… А он уже через два дня напал на меня в женском туалете.
Меня резко замутило.
- Лили, но он же не… Нет ведь?
- Да. Технически на это можно посмотреть по-разному, потому что он не использовал…то, что обычно используют в качестве орудия. Но да, еще как да.
- Я хочу его убить, - и это была чистая правда. Первый раз в жизни у меня было дикое желание уничтожить человека каким-нибудь наиболее болезненным способом.
- Не говори глупостей. Он за все ответил. Это было непросто, потому что для человека в ярости он довольно хорошо все продумал, даже сам способ – поэтому у меня не было прямых доказательств. И все, буквально все отговаривали меня от заявления. Но я пошла до конца, и его осудили по косвенным уликам. После чего вышвырнули из Армии, лишили наград и выплат и занесли в базу секс-преступников. Полагаю, жена от него тоже ушла. И он до сих пор за решеткой.
- Тем лучше для него, - не смог сдержаться я.
- И знаешь что, Мэтт? Все меня осуждали. Просто поразительно, что люди могут сказать. Начиная с того, что мне повезло, что на меня вообще кто-то внимание обратил, до того, что Джейсон меня игнорировал, и это я сама засунула в себя ручку от швабры и обвинила невинного человека, разрушив его карьеру и семью.
- Да, совершенно определенно, люди – идиоты, а все мужики – козлы.
- Но не ты?
- Получается, и я тоже.
- Ладно тебе. Думаю, это не тот случай, когда мы должны полагаться на силлогизмы. – Лидия даже улыбнулась.
- Так я прощен?
- Да. Но в следующий раз сначала спроси разрешения.
Она только что сказала «в следующий раз»? Увидев выражение моего лица, она уточнила:
- Я не про себя говорю. Если только…
- Что? – одновременно с настороженностью и надеждой спросил я.
- Если твоим условием донорства не будет естественное зачатие.
- Ты бы пошла на это?
Лидия почти незаметно поморщилась, но кивнула.
- Если по-другому никак, то да.
- Нет, тогда, конечно… - у меня зазвонил телефон. Я надеялся, что это Дэйв, но увидел номер Камиль.
- Лили, прости, это мама, - я отошел в сторону туалета, показав знаками, что рассчитываю на повторение заказа. Кажется, Камиль даже не поздоровалась, а сразу сказала:
- Бенуа, что за глупости?
- В чем дело?
- Я разговаривала с Дэвидом
- Что? Зачем? Когда? Что за черт? С каких это пор вы разговариваете, да еще и без меня?
- Он зашел ко мне и…
- Еще и зашел? Он у вас там?
- Заткнись на секунду и послушай! – Камиль даже по своим меркам была очень раздражена. – Что там еще за женщина? Оставь ее в покое, ты ничего в них не понимаешь! Если у тебя проблемы, вернись к психологу, и не занимайся ерундой! Ты понял?
- Я запутался. Когда ты полюбила Денни?
- Сильно сказано, но его я хотя бы знаю. Не заставляй меня опять пересматривать всю картину мира, я только что привыкла к тому, что есть!
- Дэйв сказал, что ему все равно, что я решу.
- А что еще он мог тебе сказать?
- Я так устал от того, что вы все давите на мое чувство долга…
- Бенуа…
- К Дэйву так ты привыкла, а к моему имени нет? Прости, мне пора.
Я отключил звук телефона и вернулся к Лидии.
- Лидия…
- Мэтью? Сядь и успокойся, я не выйду за тебя.
- Почему?
- Только не говори… Ну, ладно. 1) я не хочу; 2) ты не хочешь.
- Откуда ты знаешь, что я этого не хочу?
- У тебя уже кто-то есть.
- Не факт.
- Серьезно? Вот уж не думала, что ты считаешь меня настолько глупой и невнимательной.
- Что меня выдало?
- Ничего…ничего очевидного. Просто у таких людей, как ты, всегда кто-то есть.
- Окей, да.
- И что он думает обо мне?
- Лили! – я почему-то покраснел и закашлялся.
- Опять спросишь, как узнала? Даже не знаю, с чего начать… Скажу просто, что даже с моим небогатым опытом это очевидно.
- Не важно, что он думает, это наше с тобой дело.
- Я не люблю полагаться на чувства, но сейчас я не могу отделаться от ощущения, что это прямая дорога к неприятностям. Если ты еще не понял, я не очень молода, и в моем возрасте успех зависит от множества факторов, в том числе, психологических. Я не хочу и не могу позволить себе волноваться за твое и свое благополучие. Забудь, что я предполагала, я куплю материал в банке.
- Ты меня совсем не любишь.
- При чем тут это? Мэтью, ты доводишь ситуацию до абсурда. Я попросила об услуге, а ты превратил это во вселенскую драму и вообразил неизвестно что. Ты понимаешь, что даже если это случиться, мы не станем семьей, у тебя не будет никаких прав на этого ребенка, мы, возможно, даже не увидимся, потому что я планирую переезд.
- Я тоже.
- Это правда или ты разрабатываешь какой-то план, чтобы использовать меня, как суррогатную мать?
- Правда. Мы уезжаем через 4 месяца. Я полагаю, навсегда. Ты будешь по мне скучать?
Лидия вздохнула как будто с облегчением.
- Не знаю. Ты для начала должен уехать, я не могу предсказать свои чувства.
- Ну так что, Лидия, сделаем ребенка?
- Не так быстро. Отправь мне свою мед. карту, потом я начну готовиться. Сколько алкоголя ты обычно пьешь?
- Только то, что ты видишь.
- Окей. Куришь? – я помотал головой. – Совсем ничего?
- За последний год – нет.
- Ты работал с ядерным оружием?
- А это не секретная информация?
- Ладно. Все будет понятно по анализу. Перед которым тебе нужно 4 дня воздерживаться от секса.
- Хм… Есть вероятность, что это будет невероятно просто организовать… А можно уже засчитать одни сутки?
- Нет. Сначала брось пить.
Я воспринял ее слова буквально и попытался выплюнуть в бутылку то пиво, которое уже было у меня во рту. Уверен, выглядело это отвратительно, но Лидия ободряюще улыбнулась.
- Спасибо, что помогаешь мне не привязываться к тебе сильнее.
- Пожалуйста. Могу еще сказать что-нибудь тошнотворное.
- Нет, пока справляюсь. Я дам тебе знать, где нужно будет сдавать анализы. – Лидия достала из сумки несколько пятерок и бросила на стол. – Я угощаю. Тебя подвезти?
- А я не могу поехать к тебе?
- Нет. Или тебя выгнали из дома?
- Нет пока. Лили, вообще, ты должна знать, что все не так трагично. На самом деле, когда я рассказал Дэйву про твою идею, он был совсем не против. Он очень даже меня поддерживал до тех пор, пока я…
- Мэтью? – настороженно спросила Лидия. – Что ты сделал?
- Я нечаянно выдал, что, в некотором роде…запал на тебя.
- О, господи! – Лидия начала ожесточенно тереть виски. Может, чтобы окончательно протрезветь или просто хотела запустить дополнительный генератор, который вырабатывает терпение. – Ты иногда такой идиот, что я удивляюсь, как ты еще функционируешь и не умер от голода, не найдя ложкой рот на собственном лице!
- Ауч! Ты ранила меня в самое сердце.
- Ох, прости! Но почему у меня такое ощущение, что ты «в некотором роде западаешь» на каждого человека, который теряет бдительность и неосторожно дает тебе такую возможность? Ты случайно не рассылаешь валентинки всем вежливым кассирам и учтивым таксистам?
- Эй! Я не такой ветреный! Я шестой год с одним человеком! Ты хоть представляешь, насколько это непросто, когда ты три года находишься в учебном заведении в окружении сотен привлекательных мужчин, которым идет форма?
- Ну так, немного могу представить. Постой-ка, почему три года?
- Потому что я не во всем идиот.
- Шестой год, значит? Впечатляюще.
- На самом деле, дольше, но там была проблема моего несовершеннолетнего возраста.
- Потому что он старше?
Я кивнул.
- Так вот почему я в твоем вкусе.
- Ну уж, не настолько старше! То есть…я хотел сказать… Черт, Лили, ты понимаешь, о чем я?
- Отлично понимаю. Это все значит, что если я зазеваюсь, мне потом не отделаться от тебя до конца жизни.
- Знаешь, что поможет тебе от меня отделаться?
Она смотрела на меня и молчала, так как знала, что я все равно продолжу.
- Если я перееду, тебе больше не придется иметь со мной дело. А чтобы я переехал, я должен найти другую работу.
- Стой. Что ты имеешь в виду? У тебя отличные перспективы. Сколько ты знаешь капитанов твоего возраста?
- Плевать. Меня тошнит от Армии.
- В чем моя роль?
- У меня есть кое-какие наметки, но для той работы требуются определенные навыки. Ты можешь меня научить.
- Что именно?
Я незавуалираванно выдал список тем, без которых я не мог бы влезть в канал GRL, и Лидия помрачнела.
- Пахнет трибуналом. И немного расстрелом.
- Клянусь, что не буду использовать это против этой страны.
Я не обманывал, нет ведь? Что бы ни случилось, эта часть мира будет продолжать жить в неведении.
- И то, как ты говоришь «эта страна», не добавляет мне спокойствия. И мне не нравится, что мы говорим об этом в общественном месте, - Лидия встала. – Я подвезу тебя до дома. Или ты не хочешь, чтобы я знала, где ты живешь?
- Э…э….
- Да ладно тебе. Обещаю не стоять под окнами и не писать признания на асфальте.
- Хорошо.
Когда мы подъехали к дому, я сказал:
- Может, ты останешься у меня?
- Да что ты никак не успокоишься? Нет, я не согласна, чтобы меня использовали для экспериментов или мести, эта тема закрыта. И как бы мне не хотелось увидеть воочию человека, который выдерживает твою компанию долгие годы, я бы предпочла, чтобы это случилось при других обстоятельствах.
- Поцелуй на прощание?
- Убирайся из моей машины, - но сказала она это с улыбкой.
Через час от нее пришло сообщение: «Завтра первый настоящий урок. Предупреждаю, мы будем подходить к пределам твоего IQ». И в конце текста было нечто невероятное – подмигивающий смайлик!
***
После этого мне стало проще дышать, потому что я не только гораздо ближе подобрался к выполнению задачи, но и принял для себя решение про эту «небольшую услугу» для Лидии. Я не собирался больше обсуждать это с Дэйвом и знал, что если я не упомяну это, он тоже промолчит, потому что иногда он такой, совсем, как обычные люди, которые предпочитают просто не знать.
Так что, когда Дэйв вернулся через пару дней, я сделал вид, что ничего не произошло, и просто спросил:
- Как дела дома?
- Камиль? – поинтересовался он источником информации.
- Нет, я настолько продвинулся в овладении шпионскими навыками, что могу в любой момент определить твое местоположение.
Дэйв скептически приподнял бровь, и я сдался.
- Да, твоя лучшая подруга Камиль.
- Прекрати ревновать. Если хочешь, беседуй с мадам Дженкинс, сколько пожелаешь.
- Точняк.
- В том-то и дело. И кроме того, раз тут все затормозилось, мне нужно было обновить информацию.
- У нас прорыв.
- Да?
- Определенно. Но нужно тысяч 60 на дополнительное оборудование.
- Это уже мелочи.
Я сел напротив и сказал:
- 116 дней.
Дэйв кивнул и спросил:
- Так мы в порядке?
- Глупо было бы выбрать этот момент, чтобы быть не в порядке.
- Ты должен знать, что я злился на себя, а не на тебя.
- Это очевидно. На пятый раз я научился отличать экзистенциальный кризис от тех случаев, когда ты просто ведешь себя, как последняя сука. Так что можешь не рассказывать, как на тебя давило чувство вины и ощущение, что ты не можешь дать мне все, что я заслуживаю.
- Близко к тексту.
- Так что лучше расскажи мне то, что я не знаю.
- Они впервые отправили Туда нового человека отсюда. Не как в тот раз, а для внедрения.
- Одного?
- Насколько я понял, да. Ты, может быть, даже помнишь ее: дочь Макловски, она одно лето была вместе со мной инструктором в лагере. Мэри, такая длинная и странная. Я был уверен, что у нее не всё в порядке с головой.
- Не-е, я не помню инструкторов женского пола. Какая у нее миссия?
- Непонятно. Или они не внесли эту информацию, или она доступна только со станции руководителя ее миссии.
- Как-то подозрительно, что она забрасывается туда незадолго до нас.
- Я ставлю на совпадение.
- А ты никогда не думал, что тебе нужно было просто продолжить работать с отцом, и на ее месте мог быть ты?
- Во-первых, мы еще не знаем, что у нее за место, но я уже подозреваю, что мне бы оно не понравилось, а во-вторых, работать с Генералом? Нет, я найду занятие поприятнее, например, буду выдирать себе ногти раскаленными щипцами.
- Невероятно драматично.
- Ну, хорошо, знаешь, что произошло в этот раз? Когда они увидели, что я приехал один, в тот же вечер за ужином у нас сидели две смутно знакомые мне девушки из «хороших семей» с дипломами лучших университетов, идеальной внешностью и манерами.
- Да уж, отвратительная компания! Они с Джессикой приехали?
- Мы с тобой отличаемся одинаковым уровнем проницательности. До меня тоже не сразу дошло, что их привели для своднических целей.
- Подожди-ка! То есть твоя семья предположила, что пока меня нет рядом, и ты не находишься под моим садомическим влиянием, можно быстренько сосватать тебя для улучшения породы?
- Я не знаю, о чем они думали, это настолько абсурдно, что я даже не нашел в себе сил устроить скандал.
- Да ладно! Даже немного?
- Ну-у…я сделал вид, что мне пришло сообщение…
- Ты достал телефон за столом? Во время ужина? И ты говоришь, что это не скандал?
- О, да, я тот еще бунтарь! Я объявил, что мне весьма жаль прерывать вечер в такой прекрасной компании, но у меня образовалось неотложное дело, и я должен срочно уехать. И тут отец спросил, какое такое дело, и не может ли оно подождать один час…
- Не-ет… - не ожидая ничего хорошего для Генерала, выдохнул я.
- Мне не оставалось ничего другого, как сказать, что это срочное гейское дело, для разбирательства с которым я не могу оставить моего мужа - который мужчина - одного, поэтому возвращаюсь первым же рейсом в наше любовное - очень гейское - гнездышко, которое я всегда и при любом раскладе предпочту их дому.
- Да ты, и правда, держал себя в руках! Ни одного непотребства!
- Я же джентльмен! Но так как билет у меня был только на следующий день, я ночевал у Камиль.
- Она-то не пыталась сделать что-нибудь идиотское?
- Нет. Мы с ней отлично пообщались. На самом деле, благодаря ей я не свихнулся. И полагаю, это было прощание с моими родителями.
- Жаль, что так.
- Плевать. Очень надеюсь, что у тебя все получится, потому что этот источник информации я потерял.
***
- Было бы быстрее, если бы я видела, что ты делаешь, - сказала Лидия.
- Если ты это увидишь, мне придется тебя пристрелить, - серьезно сказал я.
- Так и знала, что это что-то незаконное, - как-то очень расслабленно сказала она.
- Я все пытаюсь надеяться, что ты от этого не пострадаешь.
- Есть шанс. Так как я знаю, как находить таких умельцев, как мы с тобой, я немного догадываюсь о том, что нужно сделать, чтобы нас не обнаружили.
- Чуть-чуть успокаивает.
- В любом случае, я решила, что если остатки моей фертильности сработают, я перееду в Коста-Рику.
- Лили, что ты там будешь делать?
- Куплю хижину рядом с заповедником и буду писать картины в технике примитивизма.
Я скептически посмотрел на нее, и она улыбнулась в ответ.
- Нет, конечно. Но думаю, без работы не останусь. К тому же, там на удивление хорошая система здравоохранения. Для людей моего возраста это важно.
- Мне кажется, или ты сегодня уже раз 10 что-то сказала про свой возраст?
Она вздохнула и почесала переносицу.
- Я самую малость разочарована, потому что не забеременела с первого раза.
- Лили, ты даже не сказала, что уже пыталась!
- Зачем? Ты мне больше ничем не можешь помочь. Но если тебе интересно, в следующий раз я буду делать ЭКО.
- Значит, ты не отчаялась?
- Я решила отчаяться после 5-ой попытки.
- А у тебя есть деньги на столько попыток?
- Ну, это будет в течение 3-х лет, так что…
И тут я совершил очередной неосмотрительный поступок. К тому моменту наша с Дэйвом квартира уже мало походила на человеческое жилье: с импровизированной серверной в бывшей кладовой и почти третьей частью превратившейся в склад, с абсолютным минимумом мебели (даже от кровати пришлось избавиться), она напоминала штаб-квартиру революционеров. Или террористов. В общем, я совершенно открыто подошел к кухонному шкафу и достал пару пачек денег.
- 10000. Больше не могу.
- Мэтью, я, определенно, не возьму это.
- Не волнуйся, я знаю, как покрыть эту растрату. Я еще не продал машину и планирую залезть в пенсионный фонд.
- Не в этом дело. Деньги – это улика. Как я объясню их происхождение?
- Используй их, когда переедешь. К тому же, это наличные, с ними проще.
- Я хочу знать, откуда они у тебя.
- Не хочешь.
- Черт тебя побери, Кёрк! Зачем я с тобой связалась?!
- Не смогла устоять перед моим шармом, конечно. А теперь ты меня уже настолько любишь, что сопротивление бесполезно, и голос разума давно не может противостоять нахлынувшим чувствам.
- Ты даже не представляешь, насколько ты не умеешь флиртовать, - вздохнула Лидия. – Или это проявляется только с женщинами?
- Нет, со всеми, - с готовностью согласился я. – Я абсолютно беспомощен в этом.
- Как тебе удалось заполучить?.. – она явно забыла имя.
- Денни? О, я просто сказал, что люблю его, буду принадлежать ему до конца жизни и исполнять любые желания.
- Эм… - Лидия несколько растерялась от такого признания. – И тебе удается сдерживать это обещание?
- В пределах разумного. Дело в том, что когда ты это обещаешь, это совершенно искренне, но в реальности, ты не совсем понимаешь, что это значит. А если это еще и односторонний процесс, это все может весьма плохо закончится. Но если все взаимно, то сдерживать обещание довольно легко…во все эти периоды между непониманием, ссорами, обидами и тем случаем, когда ты ломаешь руку об его лицо.
- Мэтью! – да, похоже, я выудил из нее новую интонацию: ужас, смешанный с недоверием.
- Было за что. Кроме того, пластическая хирургия и стоматология творят чудеса. Да не смотри ты на меня так: больше никому не удавалось и вряд ли удастся в будущем привести меня в такую ярость. И, Лили, убери деньги, это все очень подозрительно выглядит.
К моему облегчению, она не стала больше спорить, взяла мою материальную помощь и терпеливо стала ждать, когда я закончу подключение. В конце концов, я вошел, но канал молчал.
Конечно, я не ожидал, что это все работает, как круглосуточная радиостанция, но все-таки был немного разочарован. Оставалось настроить автоматическую запись на случай, если что-то проявится в наше отсутствие.
И тут случилось неизбежное: пришел Дэйв. Это странно, но я опасался его встречи с Лидией почти так же, как хотел, чтобы это все-таки произошло. Не хотел я их знакомства только по одной причине: я был уверен, что как только мы сможем обходиться без помощи Лидии, Дэйв предложит избавиться от нее, особенно, после того, как я выдал ей гораздо больше, чем было необходимо и желательно, да еще и привел ее в нашу штаб-квартиру. Хм, он мог предложить устранение и без личного знакомства… В общем, оставалось надеяться, что он прочитает ее мысли и поймет, что она – не угроза для нас, и оставит ее в живых.
Скромный размер нашего жилища позволял охватить взглядом от двери 95% площади, так что Дэйв сразу оценил обстановку и сказал:
- Добрый вечер. Простите, что врываюсь без предупреждения. Может, мне пока уйти?
- Можешь остаться, если найдешь, где сесть.
Это даже не было преувеличением: у нас остались всего два стула.
- Спасибо, - Дэйв прошел и протянул Лидии руку. – Майор Дэвид Александр Дженкинс. Сомневался насчет полного имени, но, похоже, на этом этапе уже глупо скрывать такие мелочи.
- Согласна. Майор Лидия Ковач. – она перехватила взгляд Дэйва на своем животе и сказала. – Нет еще.
Он кивнул и встал у меня за спиной, заглядывая в экран.
- Как у вас тут дела?
Я почувствовал руку у себя на шее, большой палец нажал на почти уже завязавшиеся узлом мышцы, и я вспомнил, сколько времени просидел, почти не двигаясь. Но я могу функционировать почти в любой ситуации, поэтому мне удалось говорить, почти не издавая стонов удовольствия, от того, что мои плечи и шея снова оживают.
- Мы почти закончили на сегодня. На следующий раз останется только зайти на все станции и скачать архивы.
- Это было довольно странное дело. – сказала Лидия. – До меня не сразу дошло, почему мы не можем войти, а потом – почему возникают проблемы с дешифровкой. Все оказалось до смешного просто – тут используется чрезвычайно старая технология, которой от 30 до 40 лет, это как руны читать на Розеттском камне.
- Мы когда скачали пробный файл, даже не сразу поняли, что это: аудио, текст или изображение – ни один из этих форматов давно не используется.
- Но это не проблема для таких гениев, как вы?
- Пришлось углубиться в историю, - улыбнулась Лидия. – Это было, как путешествие в средневековье, где одно изображение весило по паре мегабайт, а файлы могли повредиться при архивировании.
- Вы бы для аутентичности и атмосферности нашли еще такие кубические мониторы с электронно-лучевыми трубками, - усмехнулся Дэйв и, к моему глубочайшему неудовольствию, отошел от меня к холодильнику, чтобы достать воду.
- Это уже каменный век, - Лидия снова улыбнулась. Я был в небольшой растерянности: они спокойно разговаривали и постоянно улыбались друг другу. Я что, серьезно ожидал чего-то другого? Мы же взрослые цивилизованные люди, что мы, не сможем спокойно пообщаться 15 минут?
- Так что, все-таки естественный или искусственный путь? – уже через пару минут спросил Дэйв, и я понял, нет, мы никакие не взрослые и не цивилизованные.
- Денни! - взмолился я.
- В любой другой компании это был бы неприличный вопрос, - сказал Дэйв. – Но мы здесь уже на стольких уровнях повязаны, что нет смысла сдерживаться. И разумом я понимаю, что вероятность того, что Кёрк это сделал, ничтожна мала, но это не значит, что он не мог попытаться. Так что, вам удалось насладиться мгновениями растерянности и неловкости, в то же время не лишенных взаимного любопытства и даже небольшой доли эстетического удовлетворения?
- Это самое длинное сложноподчиненное предложение, которое я слышала за последний год, - констатировала Лидия. – Но мой ответ будет коротким – нет.
- Это поразительно, - признал Дэйв.
- Нет. В клинике это проходит спокойнее, гигиеничнее и эффективнее, - сказала Лидия. – Я понимаю, что была обязана ответить на этот вопрос, но мы бы не могли больше этого не касаться?
- Аминь, - пробурчал я. – Я даже сосредоточиться не могу.
- Я полагаю, мне уже можно уйти. – Лидия поднялась. – Вот мы и познакомились.
- Великолепно. Мы даже можем обойтись без «Было приятно познакомится», - усмехнулся Дэйв. – Вы не пробовали своей прямолинейностью чертить границы Техаса?
- Как насчет того, чтобы не включать в предложение столько бесполезной информации? – Лидия надела пальто.
- Я постараюсь, - сказал Дэйв, вместо того, чтобы всадить ей нож в шею. – Вас подвезти?
- Нет необходимости.
Мыпереместились к двери, где с гостями обычно завязывается долгий прощальный разговор. Но Лидия, конечно, себе такого не позволяла. Я едва успел прислониться к Дэйву, как она уже говорила «пока». Стойте! Какого черта мы так себя вели при Лидии? Ведь шел уже третий год договоренности о публичном непроявлении чувств, которому мы неукоснительно следовали.
И это было несложно, потому что мы и раньше были не из тех парочек, которые ходят за руку, бесконечно целуются на улице и завтракают, сидя друг у друга на коленях, а тут вообще ни о чем невозможно было догадаться. Если не знать, куда смотреть. И это не значит, что как только мы оказывались дома, так тут же ни секунды не могли держать руки при себе, наверстывая упущенное время… Ничего подобного. Даже дома мы обычно были так заняты, что ни сил ни времени на серьезные заигрывания не оставалось. При этом секс почти всегда случался, если мы падали не дальше расстояния вытянутой руки (потому что это был единственный способ добиться на пару минут того состояния, когда в голове пусто - уснуть без этой спасительной пустоты уже давно не представлялось возможным), а вот с остальным… Я помню, как-то раз мы по-настоящему не целовались несколько недель! И я понял, что что-то не так только, когда это наконец-то произошло.
Но в последнее время я был более прилипчивым. Нет, я не висел постоянно у Денни на шее и не обслюнявливал его ежеминутно поцелуями, но мне все время его не хватало, меня ломало, если мы были врозь больше нескольких часов, и я не мог находится рядом, не касаясь его.
Это были какие-то глупые вещи, которые больше ожидаешь от влюбленного школьника, а не от документально подтвержденного взрослого, буквально, раненого в боях и слегка циничного себя.
Но я, и правда, делал все это: прилипал ногой к его ноге под столом, клал голову ему на плечо, когда приходилось читать что-то с одного экрана, прижимался, пока мы ехали в лифте…
И в тот момент я прислонился к Дэйву, как будто и минуты не мог просто простоять! Потому что не мог! Потому что я буду продолжать настаивать, что вот так стоять или спать обнявшись – это самое удобное в мире, не важно, как быстро у меня затекает шея, отнимается рука или становится невыносимо жарко. И самое невероятное, что Дэйв тоже обнял меня. Знаете, это была одна из тех канонических картин: мы-совершенно-безопасные-моногамные-геи-трогательно-демонстрирующие-чувства-и-это-совсем-не-отвратительно-вы-же-видите-где-наши-руки, от которых всем немного не по себе, но они все равно улыбаются. Нам только сочетающихся свитеров не хватало. И контекста. Потому что Дэйв позволял себе такое только в трех ситуациях:
1) подействовать на нервы своей семье;
2) если кто-то ко мне подкатывал или ему казалось, что до этого недалеко;
3) если с нами не было никого, кроме Шварценбахера.
Ума не приложу, какая из ситуаций была тогда… Когда Лидия ушла, я решил уточнить:
- Уж не думаешь ли ты?..
- Не знаю, что и думать. Это, официально, самая загадочная женщина, которую я встречал в жизни, особенно, если учесть, какое впечатление она произвела на тебя.
- А на тебя?
- Она, определенно, крута и нестандартна, мягко говоря.
- Но она тебе нравится?
- Почему это так важно?
- Она права, ты не можешь просто ответить на вопрос!
- Окей. Я ее обожаю. Но предпочел бы больше не встречаться. Этот ответ тебя устроит?
- Вполне. Представляешь, уже завтра мы сможем получить доступ почти ко всем архивам GRL.
- Мы не успеем даже поверхностно со всем ознакомиться, у меня есть идеи по некоторым периодам, которые нужно обязательно просмотреть, но сосредоточиться придется на текущей миссии Макловски и актуальном обмене сообщениями.
- Тебе не кажется, что это немного похоже на сигнал от внеземной цивилизации?
- Не слишком-то романтизируй ситуацию. Это не случайно найденное племя, это дело рук горстки странных и не очень хороших людей. А в остальном, они такие же, как мы – только бедные, откатившиеся к позднему средневековью и говорящие на придуманном языке… - Дэйв вдруг резко замолчал.
- Что? Сообщения же будут от агентов, они не на местном наречии.
- Мэтт, а на месте? Я совсем упустил этот момент! Я слишком долго был в ситуации, где, если ты знаешь английский и испанский, тебя поймут практически везде!
- Успокойся, это, в любом случае, нечто, созданное на основе европейских языков. Имея в запасе три, мы не пропадем.
- Это у тебя три. Мой третий – это португальский, это не сильно спасает ситуацию.
- Но у тебя есть я, не так ли?
- Точно. Но я все равно надеюсь найти в их архивах какой-нибудь разговорник. Или словарь.
- А на месте наймем переводчика.
- Да. Наймем. С полным соцпакетом.
========== Акт 17. Так нам уже нечего терять? ==========
Линия с ЕМ была удивительно скучна и бессобытийна. Руководителем Марии был (какой сюрприз!) ее отец, и она передавала ему только свое местоположение и обещание прислать полный отчет в конце месяца. По архивам мы выяснили, что агентов в ЕМ в начале Проекта было 15, за 30 лет скончался глава агентуры и специалист по экологическому контролю - их функции были кое-как распределены между оставшимися бедолагами. Их рапорты в последний год нагоняли сон. Я прочитал переводы передовиц газет ЕМ и не смог молчать.
- Серьезно?! Денни, в июле 21 года главной новостью целых две недели была прокладка нового водопровода по одной улице!
- Если бы ты до этого пил ржавую воду, ты бы тоже этим восторгался.
- Может быть. Но мне точно будет грозить там вывих челюсти, когда я буду сдерживать зевоту, услышав об их «потрясающих происшествиях»!
- Постарайся проникнуться. Сосредоточься на политическом устройстве. Читай новости, связанные с Мамой, и заодно какую-нибудь монографию из GRL. Например… - он порылся в поиске. - Варталонне. Он издался в 28-м, это самая свежая работа на эту тему.
Я скачал этого автора и горестно простонал:
- Ты видел название? «Власть имеет право на ветви только если они растут из Древа Жизни. Так говорит Александра».
- А что, впечатляюще. Хотя я бы запретил названия длиннее 4 слов и убрал из них спойлеры.
- Да это бессмыслица какая-то! И разве Древо Жизни – это не языческий символ? Ну, окей, возьмем случайную цитату, - я прокрутил несколько страниц. – «Является ли ЕМ светским государством? – говорит ее святейшество. – Безусловно, если мы разглядим, что «светский» происходит слова «свет». Ага. А политика от слова «пол», а религия – от слова «рельсы»! Она это серьезно, или тут забыли упомянуть, как она ставит воздушные кавычки и катается по полу от смеха?
- Боюсь, что это серьезно. Надеюсь, ее подданные тоже задаются вопросами о ее адекватности.
Мы некоторое время читали в тишине, прерываемой только моими вздохами, а потом я сказал:
- Какая жалость! Мы не сможем получить брачное благословление Мамы!
- О, нет! Но у них же разрешены всякие браки?
- Да. Но нам дозволен только гражданский. Она нас как бы открыто не осуждает, но и поощрять не хочет. Ты это исправишь?
- Я не понимаю, за что тут бороться. В любом случае, я сначала должен узнать мнение политического большинства на этот счет.
- Ты не шутишь сейчас?
- Нет. Мэтт, я не диктатор, и не могу принимать такие решения в одиночку.
- А ничего, что это решение касается лично тебя?
- Ничего подобного. Мне не нужно церковное одобрение. Оно что, резко потребовалось тебе?
- Нет, но что, если большинство изменит свое мнение и насчет всего остального? Ты сделаешь вид, что незнаком со мной? А может, сошлешь куда-нибудь подальше?
Дэйв ответил не сразу.
- Нет. Конечно же, нет.
- Черт! Ты задумался!
- Конечно, я задумался. Я никогда раньше не представлял себе такую ситуацию.
- Это не тот случай. Тут только один правильный ответ: мы будем вместе до конца, что бы ни случилось. Я этого не услышал, и очень зол на тебя!
- Это иррационально. Разве не должен обдуманный ответ приносить большее удовлетворение?
- Это все не так работает! Может, тебе с Лидией завести ребенка? Это будет первый случай в истории, когда от двух вроде бы людей родится андроид.
- Потрясающе. Как ты вообще до этого дошел от политического устройства?
- Когда уже у нас будет огромный дворец, ну или хотя бы две комнаты, чтобы я мог уйти и не разговаривать с тобой?
- Я не могу сказать точно. Через пару месяцев. А пока можешь не разговаривать со мной здесь.
- Так и поступлю.
Меня хватило минут на 15.
- А если мы будем тайно встречаться, может, мне не надо все это читать?
- Мы не будем тайно встречаться. И в любом случае, ты мне будешь нужен в правительстве.
- Я не готов к такому посту.
- Вот и готовься.
- Но все же все равно будут думать, что я попал туда, потому что сплю с тобой, так, может, не стоит и стараться?
- Только попробуй.
***
Вскоре мне удалось уговорить Дэйва переключить меня на консолидацию информации по Макловски, и я сразу же стал натыкаться на любопытные факты. Например, главу Проекта в ЕМ звали Карл-Густав Глосс, что сразу звучит, как подходящее имя для политического деятеля и впечатляет гораздо больше, чем присвоенное кардинал Романо, но в остальном не вызывает никаких ассоциаций. Но если провести поиск по фамилиям бывших и действующих участников Проекта, находится Елена Макловски, в девичестве Глосс, которая является родной сестрой Карла-Густава и матерью Мэри. Кроме них и генерала Дженкинса, который впихнул в одну из операций Дэвида, никто больше семьями не работал. Поэтому, узнав, что назначением Мамы руководил Глосс, я предположил, что она тоже должна быть с ними связана. Но тут я обнаружил еще более сенсационную вещь: об Александре IX до инаугурации не известно совсем ничего.
- В смысле, ничего? – Дэйв взял у меня распечатанный лист.
- Буквально. Это все, что я нашел: полстраницы. Но если присмотреться, понятно, что это тоже не информация. Тут нет ни одного четкого факта, даже ее имя звучит фальшиво.
- Этого быть не может. Ее должны были готовить здесь, в GRL, проводя всесторонний скрининг и изучив ее вдоль и поперек.
- Но ничего такого нет, значит…
- Использовали кодовое имя, - сказал Дэйв.
- Она явилась с небес, - сказал я.
- Твоя теория намного лучше, и даже легче проверяется.
- Так. За все время в проекте на более-менее постоянное основе было задействовано 1500 человек. Все досье с фото. Мы найдем ее уже сегодня.
Это я рано обрадовался. Ничего мы не нашли. Что заставило заключить, что либо это традиция GRL – хранить досье на центральных персонажей вдали от всех глаз, либо, что гораздо интереснее, им есть из-за чего прятать ее досье.
- Знаешь, что сейчас стоило бы сделать? – сказал я, в очередной раз прогнав фото Мамы через анализатор после подстановки новой формы носа, добавления кучи жировых складок, сглаживания скул…не говоря уже об изменении цвета глаз и волос. У нас один раз выпало 75% совпадение, но человек настолько не подходил по возрасту, что я только автоматически проверил ее дальше – и да, она все еще жила на Аляске, благополучно избежав религиозно-политической стези.
- Говори. Мне нужны гениальные идеи.
- Надо поговорить об этом с генералом Дженкинсом.
Дэйв выпрямился и довольно громко скрипнул зубами.
- Вот скажи, почему я понимаю, что это правильная идея, но мне все равно больших усилий стоит не назвать тебя идиотом?
- Это очевидно. Тебе сейчас меньше всего хочется видеть твою семью, да и они, наверное, до сих пор не в восторге, что ты отшил идеальных невест, раз 11 произнеся слово «гей» в прощальной фразе.
- Ну, не 11, и иногда это были прилагательные или даже наречия, так что семантически… - я бросил в него банкой от энергетика, и это помогло перейти к сути.
- Но да, теперь им будет сложнее притворяться, когда это так неэлегантно и некстати вышло за пределы семьи.
- Так что, навестим родителей?
- Да.
- Да? – я был серьезно удивлен.
- В последний день, чтобы в случае чего не пришлось слишком стараться заметать следы.
- Прости, но что это за «в случае чего»?
- Я не уверен, что он добровольно сразу начнет делиться информацией, и к чему это может привести, тоже неизвестно.
- Денни, ты сейчас говоришь о том, что я думаю, ты говоришь?
- Типа того.
- Я сейчас не хочу обсуждать твою вменяемость, но может, ты хотя бы подумаешь о целесообразности и эффективности?
- Есть эффективные методы.
- Ты так говоришь, будто что-то в этом понимаешь! Да ты, кроме как в кино и на лекциях, нигде этого не видел!
- Не думаю, что это невероятно сложно.
- У нас запрещены пытки.
- А еще неуплата налогов, продажа наркотиков, незаконная покупка оружия, взлом секретного государственного коммуникационного канала, похищение информации под грифом «настолько секретно, что мы даже себе не признаемся, что это происходит», и прочие мелочи, вроде поддельной ипотеки, приобретения новой личности и оплодотворения коллеги с целью завладеть ее навыками.
- Не вали все в одну кучу, с Лидией все было не так… Постой-ка. Новая личность? Как меня будут звать?
- Аманда Вилкокс-Бент.
- За эту категорию низкопробного юмора вот это, - я продемонстрировал кулак, - может вступить в контакт не только с твоим лицом.
- Хм… - Дэйв прищурился и сделал вид, что производит сложнейшие расчеты, потом, как будто с сожалением вздохнув, заключил, - Странным образом я пока к этому не готов.
Я уронил голову на стол и пробормотал:
- Можно я блевану?
- Нет. Не предлагай того, что не можешь совершить.
- Окей, тогда я не буду начинать пытать твоего отца, но…
- Что?
- Я мог бы попытаться с Макловски-отцом. Сам подумай, вся его семья по уши в проекте, если кто-то может быть нам полезен, то это он.
- Я подумаю. В крайнем случае, бросим монетку.
- Но, серьезно, какое у меня будет имя?
- Мэтт, ты думаешь, я знаю, или у нас вообще есть выбор? Наши новые личности изготавливают из уже существующих людей более-менее подходящих по параметрам, так что возьмем, что дадут.
- Но если нас вдруг где-то задержат, нас же все равно будут опознавать через систему распознавания лиц.
- Нас – нет. Это уже будут другие люди, а мы исчезнем, потеряв все свои права, обязанности, собственность и пенсионные накопления.
- То есть, нам нечего терять?
- Похоже на то.
***
Совсем незадолго до начала операции мы поняли, что я не смогу заполучить почти дюжину наших завербованных, если не буду с ними на одной базе. Это означало, что я снова должен поехать в командировку. Да, фактически, мне придется пробыть там всего неделю, но это все равно весьма выбило меня из колеи.
- Неужели я не могу их встретить на одном из выходов?
- Ты сам понимаешь, что так нельзя гарантировать, что они будут в одной группе, это затянет операцию на несколько дней, там возникнут подозрения, это повлечет лишние жертвы… Плюс, мы можем потерять пилота. Он будет у нас меньше трех суток. Но я готов поменяться местами: я пойду на базу, а ты будешь в городе, на нашем месте дислокации.
- Черта с два я буду рисковать тобой.
- Тогда решено. Во вторник ты летишь в Санта-Клару, собираешь группу А и отправляешь их в Боготу, возвращаешься сюда, прощаешься с милым домом, и мы стартуем.
- Раз плюнуть!
- Да, это все непросто, но ты справишься. Постарайся потратить там хотя бы сутки на отдых, а то неизвестно, когда еще такая возможность представиться.
- А ты?
- А я высплюсь здесь, пока никто не спихивает меня с матраса или не душит в потных объятиях.
- Не расслабляйся, я вернусь и начну создавать неудобства с новыми силами.
- Очень надеюсь. Получается, тебе осталось доработать 4 дня. Передай от меня привет Лидии и не забудь последний чек.
***
Я решил, что Лидия была бы признательна, если бы я сообщил ей, что работаю
последний день именно в этот день, а не раньше. С трудом, но я дождался.
- Лили, я в начале следующей недели опять уезжаю воевать, - сказал я за обедом.
- Странно. Ты же говорил, что никогда в жизни этого больше делать не будешь. – она даже перестала есть.
- Ну да, но с этим переездом нам нужны деньги.
- Ах, да, переезд. Когда?
- Сразу оттуда.
- Мы видимся последний раз?
- Да.
- Что ж, полагаю, тогда я должна тебе сообщить, что ЭКО прошло успешно, и я беременна. Ты же хотел это знать?
- Да! Лили! Сколько? Кто будет? У тебя есть фото с УЗИ? Как ты себя чувствуешь?
- Мэтью, всего 4 недели, конечно же, нет еще ничего определенного. Я не чувствую ничего экстраординарного. И вообще, нужно дождаться хотя бы конца первого триместра, чтобы убедиться, что все проходит благополучно. Можешь позвонить через полгода, у меня будет больше сведений.
- Да уж… Лили, мы станем родителями!
- Поправка, я стану родителем. Помнишь документы, которые ты подписывал?
- Ладно тебе! Знаешь, я тебя немного люблю.
- Очень полезно это знать.
- Ну, Лили, ты разве не собираешься сказать ребенку: «Мы с твоим отцом очень любили друг друга»?
- Нет. Я собираюсь сказать, что он или она родились от анонимного донора.
- Это жестоко.
- Это единственный правильный сценарий. А теперь скажи мне, ты осознаешь, что опять будешь подвергать себя риску? Ты знаешь, что говорят про последний выезд?
- Но ты же не веришь в эти предрассудки?
- Чисто статистически, каждый последующий раз добавляет вероятность серьезного ранения или гибели.
- Ты беспокоишься за меня?
- Немного. В основном, за твой переезд.
- Это да. Мне самому слегка не по себе. Но зато это, наконец, так или иначе, кончится. Жду с нетерпением.
- Хорошо. - Лидия встала и протянула мне руку. – Было приятно познакомиться.
- Может, попрощаемся хотя бы в конце рабочего дня?
- У меня…много работы. Давай лучше сейчас.
- Ты меня даже не обнимешь? – я смотрел на ее протянутую руку и видел, что она немного подрагивает.
- Мэтью, не усложняй.
Я сжал ее холодную ладонь.
- Взаимно, Лили. Я безумно рад, что встретил тебя.
- Прощай, - она вдруг резко прижала руку ко рту, пробормотала «Токсикоз» и, практически, убежала. Больше мне не с кем было прощаться.
***
Накануне отъезда Дэйв разбудил меня и процедил сквозь зубы:
- Кёрк, когда ты в последний раз прослушивал канал?
- Недели две назад, - пытаясь включиться, пробормотал я. – Но там стоит фильтрация по важным словам. Если бы всплыло что-то, заслуживающее внимания, я бы получил уведомление.
- А ты не подумал, что наши имена важны? Ну так, самую малость?
- Денни, с чего там будут наши имена?
- Вот именно, с чего?! – Дэйв подтащил меня к ноутбуку. – Они отправили Макловски твое досье!
Это меня сразу взбодрило.
- В каком контексте?
- А есть много вариантов?
- Нет, но… - я принялся вытаскивать все сообщения, которых оказалось весьма немного. – Черт, они зачем-то проверяли, действительно ли я в Санта-Кларе.
- Все, мы в заднице, - Дэйв открыл кухонный шкаф и начал доставать заднюю стенку.
- Стой. Ну да, тут есть одна фраза про то, чтобы меня ожидали с Той стороны, но это все странно.
- Это не странно, а безнадежно. Нас раскрыли.
- Не уверен. Дай мне пару минут вникнуть. – я в первую очередь проверил переписку. В сообщениях Майора и Марии никто не стоял в копии. Дальше пришлось заглянуть в рабочую почту Майора, там активности было намного больше, но ни мое имя, ни номер досье, ни армейский код нигде больше не фигурировали.
- Упоминание обо мне косвенное, - заключил я. – Они даже Генерала не известили, уж он бы этим заинтересовался, - я пытался установить, что стало первым шагом на пути ко мне.
Получалось, это было письмо с прикрепленным личным делом. Текст письма ситуацию не сильно прояснил, пришлось посмотреть, в ответ на что Майор его отправил, а потом и всю ветку. В конце концов, я поставил ноутбук на пол и, откашлявшись, сказал:
- Не знаю, что и сказать.
- Кёрк, я тебе сейчас врежу! Что все это значит?
- ММ нашла какого-то моего родственника, только поэтому я и возник в переписке.
- У тебя Там много родственников осталось?
- Ни одного настолько близкого. Если быть точным, они нашли не человека, а ДНК.
- Ничего не понимаю. Покажи текст.
Я открыл три сообщения, которые имели прямое отношение к делу. Дэйв быстро их пробежал и сказал:
- Ясно же, что это ДНК твоего брата, почему ты не хочешь сказать это вслух?
- Потому что мне почему-то не хочется думать, что мой отец завел себе ребенка на стороне, пусть это и было лет 50 назад.
- Тут ничего не известно про возраст. И что так сразу на стороне?
- Ты же не думаешь?.. Нет! пожалуйста, нет, нет, нет!
- Мэтт, подумай, если он, и правда, как-то близко связан с Мамой, а это, похоже, так, потому что ее личные покои – далеко не проходной двор, это может нам даже как-то помочь.
- О чем ты вообще? Да он даже школу не закончил! Что ему делать в правительстве?
- Ты сам отмечал, что в правительство попадают разными путями…
- Ты хочешь сказать, что Александра – на самом деле мужчина?
- Что? Нет!
- Ну тогда – аллё! – клон, помнишь?
- Насколько я помню, в ваших генах полно отличий, так почему бы ему не склоняться к женщинам, ну, хотя бы иногда?
- Это сумасшествие какое-то! Я вот теперь не уверен, что мы с тобой случайно встретились. Нами всеми управляют инопланетяне.
- Или это божья воля.
- Ну да, точно. Что теперь с этим делать?
- Не до конца понятно, но ситуация интригует. Хорошая новость в том, что они тоже не знают, что с этим делать, и в последующих сообщениях о тебе ничего нет.
- F*ck! Я теперь не усну, а мне через пару часов в армию.
- Никто тебя в первый день в бой не отправит, успеешь прийти в себя. Просто продержись неделю. Может, тебе загреметь в лазарет?
- И как это сделать не дольше, чем на неделю? Нет уж, буду умудряться выжить по-другому.
- Уж умудрись. А то я слегка расстроюсь, если придется разбираться со всем в одиночку.
- Слегка, ага?
- Достаточно для того, чтобы забыть вытащить патроны и начать чистить самый гигантский дробовик.
- Очень мило с твоей стороны. Но глупо.
- А я и не говорил, что отличаюсь особым умом.
========== Акт 18. Нормальность покинула чат ==========
Сказать, что у меня был стресс – это настолько же преуменьшить, как сделать вид, что землетрясение в 7 баллов – это легкая вибрация. Я был настолько невменяем, что пришлось пойти к врачу и просить успокоительные, сославшись на моё старое ПТСР. Это было невероятно унизительно и совсем небезопасно: меня запросто могли отправить домой или оставить на испытательный срок, не выпуская с базы. Но благодаря тому, что с антидепрессантов и прочих медикаментов я слез уже давно, эти подействовали почти мгновенно, и я уже на третий день мог продемонстрировать адекватные реакции и нетрясущиеся руки. На самом деле я был так неестественно спокоен, что и глазом не моргнул, когда на шестой день перед выходом увидел в моей группе одну замену. Я только зашел к командиру и спросил:
- Что с Полито?
- Вирус или отравление, не может выйти из туалета.
У меня была догадка, что наш “доброволец” не просто пошел, а побежал на попятную в последнюю минуту, но я ничего уже не мог с этим поделать.
Наша операция не отличалась сложностью. Отряд был почти полностью саперный. Нас привезли к точке в двух часах от базы, где нужно было зайти на 900 метров в джунгли и начать разминирование вокруг какого-то дряхлого исторического объекта. Я же собирался отвести группу на 2 км, связаться с Майлсом, передать координаты, дождаться его и привезти всех в точку сбора. Но сначала нужно было решить, что делать с чужаком. Мы дошли до объекта, я выставил его и еще двоих в караул, а остальные начали как бы готовить оборудование. Я вытащил миноискатель и вполголоса сказал:
- Ничего не отменяется. Мы уходим сегодня.
- Капитан, что делать с Питерсом?
- Вариантов всего два, так что я сейчас брошу монету и узнаю.
- Если что, я готов устранить его, - как-то переборщив с энтузиазмом, сказал рядовой Янг.
- Мы не можем оставлять беспорядок здесь. Решим по пути. – я вытащил из рюкзака местный телефон и отошел позвонить Майлсу. Потом вернулся и объявил:
- Срочная передислокация. Идем за мной на северо-запад.
И конечно, когда мы отошли, Питерс сказал:
- Сэр, мы должны так оставить оборудование?
- Конечно, да. Не задавай дурацких вопросов.
К этой минуте Майлс уже должен был передать Дэйву, что пора удалять мою личность из системы, и я прямо чувствовал, как исчезаю из этого мира. Конечно, вряд ли это происходило в хронологическом порядке, но мне представлялось это именно так. Вот я будто и не рождался, не ходил в детский сад и школу, не участвовал в соревнованиях и не поступал в Пойнт. Я не до конца знал, что именно делали с базами данных, где фигурировал я, скорее всего, там всего лишь, где могли, заменили биометрические данные, мои же изображения, параметры и отпечатки пальцев и сетчатки соединили с новой личностью. Уверен, что все это было поверхностно, ненадежно и развалилось бы при первом же обращении к бумажному носителю или системе, которую мы пропустили. Но нам нужно было выиграть всего пару дней, так что оставалось надеяться, что столько это все продержится. И я до сих пор не знал своё новое имя.
Через полчаса мы дошли до своей «станции», я скинул координаты и получил ответ, что транспорт прибудет в течение часа. Я объявил обед. Из-за Питерса нельзя было даже говорить о деле, так что ожидание оказалось весьма тягостным. Когда пришло сообщение «Т-120{?}[Т-120 - время до начала события. В данном случае, 120 секунд. T-time, перед количеством секунд ставится знак минус, так как идёт обратный отсчет]», я подошел к Янгу и шепнул:
- Он должен сидеть между мной и тобой.
- Да, сэр.
Мы все вышли на дорогу. Питерс все больше нервничал. Когда он увидел наш транспорт, который представлял собой старый грохочущий инкассаторский грузовик, он начал в недоумении посматривать на остальных, но никто и бровью не повел, поэтому он влез вместе со всеми. Как только закрылась дверь, я сказал:
- Питерс, сдай оружие.
- Сэр, я…
Возможно, он хотел задать вопросы или оказать сопротивление, но это затруднительно, когда на тебя направлены девять стволов. Он был разоружен и так, на всякий случай, связан.
- Что ж, у тебя все еще есть выбор, - сказал я. – Минут через 10 мы можем остановиться в каком-нибудь более-менее подходящем месте, и ты будешь совершенно несправедливо и безвременно, но быстро застрелен. Или ты остаешься с нами, и будешь застрелен только если вызовешь подозрение.
- Что вы делаете?
- Долго объяснять. И вопрос сейчас не в этом, а в том, хочешь ли ты прожить немного дольше.
- Я..мне нужно больше информации.
- Хорошо. Если тебя беспокоят всякие патриотические вопросы, расслабься, нашей стране от нас ничего не угрожает. Пока можешь представить, что мы хотим сбросить милитаристские оковы и основать поселение свободных художников… Что напомнило мне… Снимите все знаки отличия, каски, разгрузки. Спарываем все флаги и надписи. – я снов повернулся к Питерсу. – Решил? Тебе ужасно повезло: ты можешь присоединиться к нам без вступительных испытаний.
- Я не буду участвовать в терактах, - глядя в пол, сказал Питерс.
К этому моменту я успел оторвать все опознавательные знаки, которые крепились на липучках и кнопках, и просто бросил их на пол, взял Питерса за шею и прислонил к стене фургона, чтобы он посмотрел на меня.
- Знаешь что, приятель, f*ck you! Мне сейчас намного проще и безопаснее пристрелить тебя, а не сидеть и уговаривать! Чертовски несправедливо, что все так с тобой получилось, но ничего уже не изменишь. Максимум, что я могу попытаться сделать, это послать конверт с деньгами твоей семье, потому что страховку за тебя получить будет сложно.
Питерс вдруг закатил глаза и повис на моей руке, и у меня ушло не меньше двух секунд на то, чтобы понять, что из его бока торчит нож.
- Какого черта, Янг! – я отдернул руку, и тело сползло на пол.
- Капитан, но Вы сами сказали, что легче…
- Идиот! Ты слышал прямой приказ?
- Нет, но…
- Операция длиться четверть часа, а у нас уже две потери!
- Почему две? Ведь…
Он не успел доложить результаты своего гениального наблюдения, потому что я быстро наклонился за винтовкой и врезал ему прикладом сначала в челюсть, а потом в висок. Я был так зол, что надеялся, что этого будет недостаточно, и у меня будет предлог превратить всё его лицо в фарш. Но он затих, и мне пришлось остановиться.
- Простите, парни, - глубоко вздохнув, сказал я. – Неудобно получилось. Но вы сами понимаете, что по-другому нельзя было.
В этот момент состояние моей души и тела было сплошным парадоксом. Я был в ярости, но в ярости удивительно легко регулируемой и настраиваемой. Меня, конечно, окатило стандартной волной адреналина, но его действие прекратилось почти мгновенно – даже руки вспотеть не успели. Где-то в закоулках сознания появилась мысль, что, похоже, я только что прикончил своего солдата, но меня это не очень беспокоило. Да, вижу, как это выглядит, но, поймите, мой мозг был утоплен в стимуляторах, и я был одновременно потрясающе расслаблен и сосредоточен, поэтому моей главной мыслью в тот момент было не помолиться за души усопших, а очистить от них фургон и придумать, как объяснить это все Дэвиду.
Но пока я отправил сообщение Майлсу: «У нас планируется захоронение. Сверни куда-нибудь».
Через пару секунд фургон чуть заметно вильнул – видимо, Майлса новости несколько удивили, но он прислал “ок” и поехал дальше.
Мы остановились только через час – невероятно долгий промежуток времени, если проводишь его в душной, трясущейся повозке, где ОЧЕНЬ сильно пахнет свежей кровью. Майлс открыл дверь, и перед нами оказалась почти сплошная стена зелени. Заглянув к нам, он поморщился.
- Несчастный случай, да? Вот что бывает, если ездить непристегнутыми. У меня только одна лопата, так что давайте не будем рассиживаться.
Я назначил очередность работ и отошел в сторону. Майлс закурил и подошел ко мне. Я посмотрел на узкую тропу, по которой он проехал, и спросил:
- У тебя на машине спереди пара гигантских мачете? Как ты сюда втиснулся?
- Многолетняя практика по втискиванию. Но развернуться тут, конечно, не получится, так что полмили будем задницей вперед выбираться.
- Прости за беспорядок.
- Не нужно извиняться. Нужно по приезду на базу взять бутылку отбеливателя и устранить это.
- Думаю, я найду людей.
- Не подумай, что я вмешиваюсь, но чувак с потрепанным лицом выглядит недостаточно мертвым, на мой взгляд. И каким бы ужасным человеком он ни был при жизни, ты же не закопаешь его живьём?
- Нет. Думаешь, тут можно разок выстрелить?
- Сложно сказать. Давай-ка я лучше дам тебе пушку с глушителем.
- Это будет очень мило с твоей стороны.
Он принес пистолет и поинтересовался:
- Сам?
- Ни за что не разделю это удовольствие с кем-то другим.
- О, я с первой секунды понял, насколько ты кровожаден.
- Это точно.
И вот тут фармацевтическая поддержка моего организма перестала справляться. За всю свою карьеру я прикончил не так уж много людей. Ладно, согласен, даже один человек – это уже много, но разница между одним и сотней все-таки есть, а я и близко не подошел даже к 30, более точную статистику я бы предпочел не предоставлять. Но тогда это были, типа, мои рабочие обязанности, которые я не мог не выполнять, а еще немного помогало осознание, что если ты этого не сделаешь, он убьет тебя или кого-то из твоих людей или кого-то из гражданских.
Ну да, Янг заколол Питерса, но мне он прямой угрозой не был, и просто выстрелить в голову человеку, который лежит у твоих ног и совсем не может сопротивляться – это неестественно и тошнотворно.
Я простоял минуты две, но потом все же взял рюкзак Янга, нашел там куртку и закрыл ей его лицо перед выстрелом. Конечно, я мог заставить кого-то из группы сделать это, но это было бы немного несправедливо, если учесть, что ситуация начала так развиваться из-за недочетов моего командования.
- Другое дело, - сказал Майлс. – Мы тут еще, минимум, на час. Не хочешь снять стресс?
- Чувак, серьезно, это последнее, что у меня на уме.
- Как можно?! Я всего лишь хотел предложить немного смеси с лечебными травами.
- Ну да.
- Определенно. Наш общий друг Дэйв провел со мной беседу… О, черт! Он особо просил не упоминать об этой беседе, чтобы ты не подумал, что он считает, что ты сам не можешь со всем разобраться.
- Я не подумал. Наоборот, надо было сделать это намного раньше.
- Так это нет?
- Нет. Плохой пример для подчиненных.
Чтобы не вести больше странных бесед с Майлсом, я занялся уничтожением улик. На полу фургона валялась куча нашивок с нашими фамилиями и званиями. Большинство из них попали в ручейки крови от двух жертв, и мне пришлось откачать немного бензина и полить их перед тем, как отойти подальше и закопать, чтобы какой-нибудь ягуар не выкопал их и не прилепил на себя, незаконно утверждая, что он младший лейтенант Питерс.
Часа через полтора мы со всем закончили, Майлс сказал, что меньше, чем через месяц, никаких следов не останется, и виртуозно вырулил из джунглей. Он привез нас на «базу», которая представляла собой гигантский ангар на окраине с парой подсобных помещений и несколькими шлангами вместо душа, в общем, вполне себе стандартное место сбора войск.
В ангаре уже была развернута кухня, и присутствовало человек 250. Оставалось собрать еще около восьмидесяти. Я нашел Дэйва и отрапортовал о потере 1/5 своей группы. Он посмотрел, как Майлс загнал фургон и стал поливать шлангом пол, и сказал:
- Капитан Кёрк, я полагаю, Вы поступили, как того требовала ситуация. Расскажете подробнее в штабе.
Я прошел за ним в отделенное гипсокартонном помещение и на несколько секунд позволил себе расслабиться и уткнуться в его плечо. Он молча обнял меня, но слишком скоро похлопал по лопатке, давая понять, что моему скелету пора снова обрести жесткость, а мыслям – ясность, чему весьма помог этой, пусть даже краткий, контакт и знакомый запах, правда, с примесью табака в этот раз.
- Кэмерон, я до сих пор не уверен, что это хорошая идея – оставлять их тут одних, но ты мне нужен в поездке к Генералу.
Что должен был сделать нормальный человек? Конечно, закричать: «Кто такой Кэмерон?!». Но я на нормальность не претендую, поэтому я просто ненадолго завис, а потом с облегчением произнес:
- Это мое новое имя?
- Да. Хотел потренироваться. Вроде ничего – тебе идет, - он достал из кармана мои новые права, которые выглядели весьма убедительно.
- Я что-нибудь должен знать о старине Кэмероне? Кэмерон Эванс? Я полностью утратил свои французские корни!
- Ты, кажется, специалист по ремонту холодильного оборудования из Биппуса, Индиана.
- Потрясающе невпечатляюще. А ты кто?
- Маркус. Маркус Олсен из Питтсбурга. Я пожарный.
- Ну, конечно, как же иначе, Маркус! Мы хотя бы знакомы?
- Определенно.
- И каким это образом?
- Может, я расскажу тебе в самолете?
- Почему? Постой-ка! Это будет что-то настолько отвратительное или, наоборот, приторно-слащавое, что мне понадобится блевательный пакет?
- Ага. Второе.
- Ладно тебе, Маркус, выкладывай - после сегодняшнего утра мне уже ничего не страшно.
- Конечно, Кэм и Маркус знакомы, потому что мы всегда будем вместе, какие бы имена, обстоятельства и препятствия не вставали между нами. В любое время и в любой жизни.
- Слушай, сделай дверной проём повыше, а то ты, видимо, каждый раз, когда сюда заходишь, головой ударяешься.
- Окей, я сделаю вид, что считаю это возмущение реальным, и будто в моем голосе начисто отсутствовала ирония.
- Спасибо… Мне что, все время тебя Маркусом называть? Есть сокращенный вариант?
- Сомневаюсь. Твои вещи в коробке, - Дэйв махнул в сторону коробок и рюкзаков у стены. – Найди какую-нибудь одежду. Можешь не экспериментировать со здешним душем – дождись аэропорта.
- Бытовые привилегии – уже? Может, у меня тут и отдельная комната есть?
- Нет, конечно, но ты тут, максимум, одну ночь проведешь, так что не обживайся.
Я порылся в коробке и вздохнул.
- И это все вещи, что я нажил? А где мои хоккейные кубки?
- Надеюсь, ты шутишь? Зато я сохранил билеты с фильма, на который мы ходили на первом свидании.
- Насколько я помню, мы вообще ни разу в кино не ходили. Как и на свидания.
- Вот именно. Будь выше условностей. Я пойду организую людей на время нашего отсутствия, а ты будь готов в ближайшее время.
Я перехватил его у двери и спросил:
- Я могу надеяться хотя бы на минимальные домогательства от главнокомандующего?
- Здесь – нет. Поддерживаем видимость профессионализма. И желательно, чтобы ты успел проверить, как дела с линией и ознакомился с новыми сообщениями, если таковые имеются.
Когда Майлс вез нас в аэропорт, я спросил:
- Не думай, что я сомневаюсь в разумности твоих решений, но нам точно нужно лететь в такую даль, чтобы добыть информацию, в эпицентр которой мы и так отправляемся?
- По-моему, нужно говорить «к источнику которой».
- О, простите! Я, определенно, готов сейчас на что угодно, ради обычной еды и нескольких часов наедине с тобой, но, может, ты все-таки ответишь на вопрос?
- Мэтт, понимаешь, оказалось, что система ПВО на границе видимого мира функционирует гораздо лучше, чем можно было предположить, и нас, как бы это помягче выразиться?..
- Разнесет на тысячи кровавых кусков, пропитанных керосином? – подсказал Майлс.
- Да, точно, спасибо.
- Пожалуйста. Кстати, если хотите предаться необузданной страсти – чувствуйте себя, как дома.
- Вот уж ни за что!
- Не обращай на него внимания, - Дэйв дернул меня обратно, когда я намеревался залепить Майлсу оплеуху. – Мы 15 лет назад и Макловски недавно как-то вылетели, так что я намерен узнать у Генерала, как это сделать.
- Но это значит… - я сглотнул и схватил его за колено.
- Да. Вряд ли удастся вытрясти из него информацию, а потом просто попросить молчать о нашем разговоре.
- Может, начать с Макловски?
- Он Майор. Чувствуешь иерархию? К тому же, у меня есть одна идея, связанная с его передатчиком.
***
Вот и всё. С этого дня даже видимость нормальности покинула мою жизнь окончательно.
Дэйв как будто мгновенно переключил в себе тумблер в режим «Крестоносец» или просто выдернул из мозга предохранитель – и я только изредка видел кратковременные и зачастую вымученные и неубедительные проблески прежнего Денни.
Я могу говорить себе, что это было временно, что ему пришлось сосредоточиться на главном деле, и как только он бы добился результата, все бы стало, как раньше… Но факт в том, что я не знаю, так ли это. Да и как можно остаться хоть сколько-то нормальным после ТАКОГО. Могу сказать за себя, что я окончательно двинулся, и уже никогда не вернусь на поверхность. И я сейчас не говорю о том, что произошло в ЕМ, я о двух днях до отправления.
Когда мы прибыли, Дэйв почти сразу сказал миссис Дженкинс, что нам нужно поговорить с Генералом о делах, и попросил нас не беспокоить. Я краем сознания отметил, что вместо «Мэтью» Генерал стал обращаться ко мне «капитан Кёрк». Меня немного беспокоила вероятность того, что ему уже могли сообщить о моем дезертирстве, но я успокаивал себя тем, что Армия такими заявлениями не разбрасывается, и чтобы просто начать думать в этом направлении, нужно сначала убедиться, что наша группа не попала в плен, а на это уйдут дни, если не недели.
Но после первых же приветствий он спросил:
- Капитан, а Вы разве не должны быть сейчас на задании?
- Капитан, закройте дверь, - сказал Дэйв.
- Уже, - я вытащил кресло из-за стола на середину кабинета. – Садитесь, генерал.
- Тут установлено видеонаблюдение, - сказал Дженкинс, опускаясь в кресло.
- Не думаю, - усмехнулся Дэйв. – Сейчас правила такие: ты не делаешь глупостей, никто больше не пострадает.
- Сын, ты понимаешь, что произнося «никто больше», ты говоришь о своей матери и младшем брате?
- Нет, я понимаю только, что говорю о твоей жене и более удачном сыне.
- Дэвид, это неразумно. Я отношусь ко всем своим детям одинаково, - Генерал покосился на меня, когда я начал приматывать его руки к ручкам кресла, но не удостоил это действие комментарием.
- Сэр, у меня нет ни малейшего желания спорить об этом сейчас. К тому же, это такая же очевидная вещь, как то, что живым Вы отсюда не выйдете, так что давайте сосредоточимся на том, что имеет хоть какой-то смысл.
- Я полагаю, тут достойная звуконепроницаемость? – спросил я.
- Конечно, он же работает отсюда.
- Я не понимаю, что вам от меня нужно, - Генерал все еще был совершенно спокоен. – Если ты уже промотал свой трастовый фонд…
- Я использовал свой фонд для дела… Возможно, разговор будет не из легких и не из коротких, так что, не сесть ли нам тоже?
Я пододвинул два кресла, и мы сели.
- Помнишь тот небольшой проект, над которым ты работаешь последние 30 лет? – спросил Дэйв. – И я говорю не обо мне, так как работу надо мной ты бросил когда? Лет 18 назад?
- Чистильщик бассейнов обвинил тебя в домогательствах! Мы еле замяли это дело!
- Придурок был старше меня, если что, так что давай не будем делать вид, что ему что-то серьезно угрожало. Правильной реакцией в его ситуации было бы просто подождать пару минут, пока я удовлетворю свое любопытство, а не бежать жаловаться.
- Ты действительно не чувствуешь, насколько безумно и аморально это звучит? Ты понимаешь, что если бы это дошло до разбирательств в любой инстанции, ни один приличный колледж не стал бы даже рассматривать твое заявление? И они были бы правы.
Я был в некотором роде с ним согласен, но не стал озвучивать свое мнение.
- Определенно аморальнее, чем вмешательство в жизнь, минимум 1⁄4 населения планеты, да ведь?
- Я не хочу обсуждать это в присутствии посторонних.
- Во-первых, Мэтью – не посторонний. Я, кстати, не понимаю, почему вы не благословляете тот день, когда он появился? Он положил конец моему разгульному образу жизни.
- Я выбил из него дурь, - кивнул я.
- Babe, давай без подробностей, - Дэйв непроизвольно прикоснулся к носу. – Он скор на расправу, но очень эффективен, так что, генерал Дженкинс, если Вы задумываете что-то забавное, даже не пытайтесь противопоставить свой опыт быстроте его реакций.
- Дэвид, ты специально дистанцируешься от меня, используя в речи формальный стиль?
- А ты специально дистанцировался от меня, когда вел себя, как гад? Это я так, продемонстрировать, что мой стиль речи, каким бы он ни был, тебе не поможет… Что бы ты ни сказал, тебе уже не придется нести за это ответственность за стенами этого кабинета.
- Это не освобождает меня от присяги.
- Хорошо, позволь мне кое-что тебе объяснить. Мы знаем о Проекте, практически, всё, так что не напрягайся по этому поводу. Есть определенные белые пятна в отношении Мамы, но думаю, вы и сами не имеете ни малейшего понятия, кто она такая на самом деле.
- Без комментариев.
- Что и требовалось доказать. Мы знаем ещё и про девчонку Макловски и про родственника Мэтти…вернее, ДНК предполагаемого родственника.
- Так зачем нужен я?
- Для сущей мелочи, - Дэйв подпер щеку ладонью, улыбнулся и сказал. – Расскажи нам, как сделать так, чтобы наш самолет долетел до ЕМ.
- Так у вас нет самого главного? Тогда я могу умереть спокойно.
- Генерал Дженкинс, как Вы относитесь к пыткам? – спросил Дэйв, и мне показалось, что вся моя кожа обледенела и начала трескаться. Я чувствовал себя предателем по отношению к ним обоим. Безусловно, я бы в любом случае последовал за Дэйвом, и сделал бы все, что бы он ни сказал, неважно, каким бы безумным и несправедливым я бы это ни считал. И – да! – я сочувствовал ему и совсем не хотел оправдывать поведение его родителей… Но…но я не мог сочувствовать ему до конца, потому что я особо не чувствовал их неприятия или враждебности на себе. Да что там! Почти все детство их дом был тем местом, где я мог подсмотреть и даже немного почувствовать, что такое большая семья, семейные традиции, собака, бассейн, забывчивая бабушка, дремлющая после обеда и рюмки ликера… Никто там ни разу не сказал мне: «Тебе пора домой», «Тебе не следовало прятаться за кустами с нашей дочерью», «Ты опять давал генералу Шварцкопфу сахар?», «Что ты еще придумал?! Не будем мы называть тебя Мэтью!», и даже, объективно говоря, ни одного: «Наша религия не одобряет ваши отношения с Дэвидом. Это отвратительно!». Ну да, никто и не благословлял нас, но ведь могло быть и хуже, ведь так?
- Мне сейчас интереснее, как относишься к ним ты, - сказал Генерал.
- Это спорный вопрос до сих пор. Эту тему нам преподавал майор Джерард. Имя не кажется знакомым?
- Он преподавал еще у меня, - кивнул Дженкинс, - Его взгляды…несколько радикальны.
- Несколько? Я думаю, сукин сын – расист и садист. И что бы он ни пытался запихнуть в голову сначала мне, а потом – Мэтти, мы в пытки не верим.
- Рад слышать, - Генерал почти улыбнулся, а я почти успокоился. На пару секунд, пока Дэйв снова не заговорил.
- Кроме очевидной ненадежности информации, полученной от человека, который хочет только избавиться от страданий, есть опасность зайти слишком далеко и потерять источник совсем.
- Тогда мы в тупике, - генерал Дженкинс, кажется, пытался загипнотизировать Дэйва, ни на секунду не сводя с него глаз. – Ты не хочешь применять силу, а я не хочу тебе ничего сообщать.
- Ты не понял. Я не хочу применять силу к тебе, но если понадобиться, я точно сделаю это с твоим младшим ребенком или женой. Думаю, там хватит самой малости.
- Они ничего не знают.
- Понимаю. Но знаешь ты. Просто подумай, что всего этого можно легко избежать, просто сообщив мне информацию, которая даже никак не повлияет на положение людей здесь. Ты же навсегда избавишь свою семью от меня, я никогда больше не появлюсь в этом доме, городе, стране!
- Дэвид, там тоже люди живут.
- Ты только сейчас это понял? А до тебя раньше не доходило, насколько бесчеловечно то, что вы сделали? Любой предыдущий геноцид не идет ни в какое сравнение с этим массовым переселением и вымиранием.
- Ты ничего не знаешь о Проекте! Ты набрал где-то разрозненные обрывочные сведения и пытаешься действовать, основываясь на своих, далеких от идеала, принципах! Проект не создавался для какой-то отдельной страны или нации, это намного сложнее и глобальнее, чем любой из вас может представить!
- Ты на полном серьезе заявляешь, что не находишься среди руководителей и не знаешь всего?
- Конечно, нет! Я возглавляю отдел, который координирует несколько направлений, но и то не автономно. Мы отслеживаем ситуацию с психическим здоровьем, развитием языка и государства, вакцинацией, вернее, ее отсутствием, изменением состава воздуха, демографией. Даже сельское хозяйство и культура к нам не относятся.
- Кто назначал Маму?
- Мы. Точнее, она была в списке рекомендуемых.
- Кто она?
- Я не знаю.
- Будь последователен. Ты только что сказал, что вы ее «рекомендовали», - Дэвид изобразил сверсакрастичные кавычки.
- Этим занимался Карл-Густав, нужно смотреть его отчеты.
- Подожди-ка…ты с полной серьезностью заявляешь, что не знаешь, что за человек возглавляет сейчас ЕМ?
- Я знаю ее, как понтифика, в течение 23 лет. Этого достаточно.
- Еще одно доказательство того, насколько дерьмово ты разбираешься в людях. От меня-то ты тоже ничего грандиозного не ожидал?
- Ожидал. Я надеялся, что ты, как минимум, попадешь в Конгресс.
- Недостаточно грандиозно. Я собираюсь возглавить страну.
- Население ЕМ не подобралось и к полумиллиону. Стань ты губернатором любого штата, у тебя было бы больше людей.
- Математически – да, но тут же еще дело в ограниченности власти.
- Я считал тебя умнее, - Генерал вздохнул.- Ты, правда, думаешь, что у тебя есть хоть какой-то шанс на успех?
- Ну, вам же удалось одурачить пару миллиардов людей, почему бы мне не попробовать восстановить справедливость хотя бы с несколькими сотнями тысяч?
- Ты так это называешь? А мне кажется, ты просто хочешь перечеркнуть десятки лет работы и планетарные ресурсы, потраченные на это.
- Денни… - попытался вмешаться я, но Дэйв даже не посмотрел на меня, а только бросил:
- Помолчи пока, пожалуйста.
- И я даже не понимаю, зачем, вообще, мы это обсуждаем, если, в любом случае, это провальный план. Предположим, что каким-то чудом вам удастся вылететь отсюда. Но ты подумал, что будет там? Наши люди в ЕМ, правительство, их население – никто не будет рад тебя видеть. Ты с таким же успехом можешь застрелиться прямо сейчас.
- Забавно, что ты считаешь, будто эти манипуляции с сознанием как-то на меня повлияют.
- Это не манипуляции, а предупреждение.
- Знаешь, мне плевать, что у тебя за мотивы в отношении меня сейчас, ты забываешь или намеренно дистанцируешься от одного простого факта: какими бы благими намерениями вы не руководствовались, все перечеркивает один факт: вы не спросили ничье мнение. Вы не поинтересовались, готов ли человек потерять всю свою семью, чтобы выяснить, как формируются новые интегрированные языки или как отсутствие технологий повлияет на уровень аутизма среди детей!
- Если бы мнением людей постоянно интересовались, у нас не было бы ни архитектуры, ни по-настоящему великих открытий! Да, черт возьми, если бы все время следовали бы мнению большинства, ты бы сейчас за свой образ жизни сидел в тюрьме, а не строил планы на будущее, представляя себя правителем с неограниченной властью, а своего бойфренда – первой леди!
- Ты уже можешь говорить все, что угодно, обо мне, но не думай даже косо посмотреть в сторону Мэтью.
- Как ты справедливо заметил, мне уже все равно.
- Как ты думаешь, насколько быстро приедет Джона, если я сейчас позвоню в Вест-Пойнт и сообщу, что у тебя был приступ, и врачи посоветовали собрать всю семью? – спросил Дэйв.
- Поймите, даже если бы я захотел вас выпустить, это не так просто сделать. Мы периодически посылаем беспилотники, но пассажирских судов за все время было только три. Чтобы авторизовать такой вылет, нужна команда от пяти человек.
- Ну, наконец-то мы говорим по-существу! - воскликнул Дэйв. – Эти пятеро хотя бы в одном штате живут?
- Вы собираетесь запугать всех пятерых?
- Почему бы и нет? После тебя все пойдет проще. Насколько я помню, здесь даже настоящих военных больше нет. Макловски и тот получил звание за офисную работу. Ну так что, организуем веселую роуд-трип, по пути на нашу базу собирая вашу команду, или ты сэкономишь всем нам время и пригласишь их сюда?
- Я склоняюсь к первому варианту.
- Нет, никому не удастся сбежать, все будете под снотворным. Так что, соберешь своих приятелей на вечеринку здесь?
- Мне нужно освободить хотя бы одну руку.
- Нет, не нужно. И, знаешь что? Я все-таки вызову Джону. Не то, что я тебе не доверяю, но подстраховка не помешает. Мэтт, звони в Пойнт, найди контакты его ТОРа.
***
Буквально за час мы организовали увольнительную Дженкинсу-младшему, и мне оставалось надеяться, что хотя бы он не успеет появиться, пока тут все закончится. Потом Дэйв вышел за едой, а я занялся компьютером и коммуникатором Генерала. Практически, через секунду после того, как за Дэйвом закрылась дверь, его отец заговорил со мной.
- Мэтью, я же вижу, что у тебя сохранились остатки разума, поговори с Дэвидом.
- Не пытайтесь, сэр, я не на вашей стороне. Идентификация по отпечатку пальца?
- Отпечаток и сетчатка. Работает только с живым человеком.
- Понял, - я подкатил кресло с Дженкинсом к столу и вошел в систему. До этого мы были только на уровне чтения, после второго же уровня идентификации открылась почта и голосовая связь.
- Я, честно, хотел бы понять твои мотивы, - сказал Генерал. – Ты же осознаешь, чем все это закончится?
Я кивнул.
- Генерал, я живу с этой мыслью уже пятый год, Вы не скажете ничего, что бы ни приходило мне в голову. Я очень боюсь за него, но меня успокаивает мысль, что я его не переживу.
- Господи, Мэтт, да ты даже не жил еще! Он не единственный человек в этом мире.
- Смотря для кого. Заранее извините за все, что случилось, а особенно за то, что еще произойдет, но это дорога в один конец.
Я изо всех сил старался выглядеть решительно и непоколебимо, но внутри у меня творилось нечто чудовищное. Если бы по дороге из аэропорта Дэйв не заставил меня пять раз повторить мои основные действия, я бы просто завис. И еще я никак не мог решить, хочу ли я знать, что происходит у него в голове. Успокоило бы меня понимание, что ему тоже страшно и тошнит от своих действий и слов, или это заставило бы меня окончательно впасть в панику? Хотел ли я услышать: «Что мы делаем вообще? Мы должны сдаться и понести заслуженное наказание»? Наверное, нет.
Понравилось бы мне больше: «Это было ошибкой. Но спасибо за все» и одновременное самоубийство? Определенно, да. Но никто такого приказа не отдавал, и мне пришлось продолжить.
Я разослал четверым, указанным Генералом, членам GRL срочные вызовы и получил от Макловски любопытное сообщение: «Это связано с утечкой?»
- Вы что, наконец-то заметили, что кто-то, так сказать, постоянно подслушивает под дверью? – спросил я.
- Да. Буквально сутки назад. Тех отдел говорит, что выйдут на местоположение слива в течение недели.
- Да уж, не быстро. Полагаю, если бы мы не переместили станцию и не поменяли своих «специалистов», вы бы нас никогда не обнаружили.
Скоро вернулся Дэвид с едой. Генералу дали только воду. Миссис Дженкинс было дано указание препровождать прибывающих в кабинет, где все увеличивающееся количество пленных было сдвинуто из немедленного поля зрения. Я обнаружил, что Макловски уже предупредил Марию о сливе, и после этого мы решили, что, наверное, имеет смысл пересмотреть стратегию и больше не полагаться на эффект неожиданности.
- Как вы обычно связываетесь с Мамой? – спросил Дэйв, когда мы собрали всю группу.
- Мама не знает о нашем существовании, для нее и всех людей там ЕМ – это и есть весь мир, - сказал Майор.
- Да ладно! – воскликнул Дэйв. – То есть, она на полном серьезе в это играет? Почему мне так сложно в это поверить?
- Но нам же не попадались сообщения для нее, - сказал я.
- Что всего лишь значит, что они не связывались напрямую или все удаляли… - Дэйв ненадолго задумался. – А почему бы не отправить сообщение во всеуслышание?
Пленники заметно изменились в лице и хором попробовали начать возражать.
- Да успокойтесь уже! Я не собираюсь писать статью в их газету… Вот радио – другое дело. Интересно, какой диапазон они поймают? Мэтт, поищи ссылки на радио в документах.
У меня ушло больше часа на изучение файлов, выпавших в поиске. Дэйв все это время беседовал с пленными, между делом достав из сейфа два пистолета и прикрутив к ним привезенные нами глушители. В конце концов, я обнаружил нечто интересное: отчет о работе системы, которая глушила в ЕМ все наши сигналы. То есть, как оказалось, не совсем все. В отчёте сообщалось, что сразу после установки обновлений система перезагружалась, после чего фильтр включался не сразу, а через какой-то промежуток времени: от пары секунд до нескольких минут – в течение которых ЕМ мог наслаждаться целым потоком информации всех видов с нашей стороны. Баг этот почему-то обнаружили совсем недавно, но из-за технической отсталости ЕМ могли поймать разве что радио. Реальных радиостанций к этому моменту осталось относительно мало, так что нужно было просто сделать запись и отправить со всех существующих частот.
Пока мы писали текст обращения к Маме, который бы укладывался в нашу стратегию запугивания и избегания прямого столкновения, записывали и отправляли его, у пленников начали звонить телефоны, пришлось их собрать и разослать их семьям успокаивающие сообщения.
Миссис Дженкинс тоже пару раз ломилась в дверь с кофе и прочими напитками, которые Дэйв благодарно принимал, но её саму не впускал, видимо, еще надеясь сохранить жизнь всей женской половине своей семьи. Очень скоро и мусорное ведро поменяло свое предназначение, и я даже не хочу говорить, в чем мне приходилось им ассистировать из-за того, что у них были связаны руки.
Думаю, все мы получили заслуженную порцию унижения.
К утру стало понятно, что планы сильно меняются, и уже не мы будем возвращаться на базу, а самолет со всем грузом и личным составом должен прилететь к нам. Когда мы сообщили об этом пилоту, он принялся орать, как помешанный, напоминая нам о воздушных границах, ПВО и просто отсутствии самолета. Хорошо, что летчик был уже на базе, и мы попросили Майлса подойти к нему, успокоить, вежливо напомнить, что мы знаем, где живет его семья, отобрать все средства связи и начать решать проблему. Еще через полдня, когда мое бодрствование стало совсем относительным, Майлс сообщил, что проблема почти решена, если закрыть глаза на то, что у самолета будет перегруз, за него нечем заплатить, и до сих пор не понятно, как пересечь границу.
- Похоже, у GRL срочный новый проект, - сказал Дэйв и потряс отрубившегося Генерала.
– Все почти закончено. Нам нужно только, чтобы вы зарегистрировали наш самолет в системе, получили на него разрешение на посадку и дозаправку в местном аэропорту и выпустили его затем в белую зону.
- Это невозможно, - сказал Генерал, и все подтверждающее закивали. – Ресурсы, особенно такого масштаба, вносятся в систему задолго до начала новой операции, минимум, за полгода.
- К тому же, насколько я понимаю, вы говорите о пассажирском самолете более чем на 150 мест. Мы с такими просто не работаем. – вмешался Майор. – Да в ЕМ для них даже посадочной площадки нет.
- Это уже наша забота, - сказал Дэйв. – Вас пятеро, и вы ничего не можете придумать? Кстати, Генерал, нелетная погода закончилась, и Джона будет здесь часа через три.
- Денни, деньги, - напомнил я.
- Ах, ну да. Генерал, мы воспользуемся вашими сбережениями. Мы не будем жадничать, и возьмем ровно столько, сколько нам нужно. Тысяч 50, не больше.
- 70, - поправил я.
- Вам столько не обналичить, - сказал один из пленников.
- Мы не будем делать это здесь. Там, где их получат, люди и банки более креативны и гибки, так что придумывайте уже, как нам помочь.
Они начали что-то бурно обсуждать, а я, как оказалось, отрубился, потому что следующий момент, который я помню, начался с того, что я резко распрямился, и к моему лицу на слюни прилип лист бумаги. Как ни странно, Дэйв не стал меня за это порицать, он только поинтересовался вполголоса:
- Как проверить, что они дали нам настоящее разрешение на вылет?
- Никак. Если нас не собьют, всё настоящее.
- Ты гений, - усмехнулся Дэйв.
- Слушай, если мы уже всё получили, может, просто оставим их здесь связанными?
- К сожалению, нельзя. Сейчас счет идет на часы. Ещё немного, и их начнут искать, люди будут приходить сюда, и если мы в последнюю секунду будем задержаны в аэропорту – я немного расстроюсь.
- Я понял.
- Можем поделить пополам.
- Пятерых? Боюсь, что это значит буквальное разделение одного из них, и – нет, спасибо.
- Другие варианты?
- Перестань уже со мной совещаться. Я это сделаю. Кто первый?
- Генерал. Думаю, я должен взять его на себя.
- Самолет будет здесь только через семь часов. Нам нужно спланировать все так, чтобы не пришлось долго сидеть в комнате с трупами.
- Ну да. И остался еще вопрос с Джоной. Я забрал мамин телефон, но это ненамного отсрочит его появление здесь.
- Я поеду встречу его.
- И что дальше?
- Это уже мои проблемы. И я весьма подобающе ужасно выгляжу, так что легенда о дежурстве у смертного одра Генерала вполне прокатит.
- Ты не ужасно выглядишь.
- Врун, - я поцеловал его и поехал в аэропорт.
Я должен был устранить младшего Дженкинса, но не смог. Мне в голову пришел ненадежный план, который бы достаточно задержал Джону на приличном расстоянии от дома. В зоне прилета я сказал, что мы сразу едем в больницу (пока все логично), отвез его в госпиталь в 80 км и оставил в комнате ожидания, сказав, что должен узнать, можно ли ему пройти (уже шатко). Через полтора часа я позвонил ему и сказал, что его отца переводят для срочного шунтирования в другую больницу, и я сумел узнать это только что (слегка подозрительно). Потом я сказал, что мы с Дэвидом должны остаться разобраться с бумагами, а он должен ехать к миссис Дженкинс в больницу Святого Бернарда (суперподозрительно). Каким-то чудом он поверил (видимо, недосып для него тоже не прошел даром) и уехал, а я уже был у Дженкинсов, приступая к финальной фазе операции.
Меня ждало много новостей. Генерал нигде не наблюдался, двое пленных были погружены в молитву, а Майор с четвёртым человеком вели вполголоса беседу. Дэйв сообщил, что спрятал отца в оружейной комнате, объявив, что тот уже расстрелян, и разрешил Макловски связаться с Марией. Прямого контакта не получилось, но тот оставил ей мрачное сообщение.
- Не вижу смысла в этом последнем действии, но тебе виднее, - я потер глаза, но резкость зрения это не полностью вернуло, - Через окно будем уходить?
- Да. Я пойду займу миссис Дженкинс, чтобы она не разгуливала по дому, и приду сюда с вещами. Потом быстро все закончим и отправимся. Собери тут все информацию, которая поместиться в одну сумку.
- Есть, сэр.
Я сложил в одну кучу коммуникаторы и вытащил память из стационарного компьютера, потом добавил туда же телефоны всех пленных. Ну, и раз уж оставалось время… Я решил уложиться в один вдох и не сходить с места, желательно, без пауз и не думая. 4 пули. 1-я, поворот примерно на 2 градуса, вторая, 60 градусов – третья, еще 10 – и последняя. Я не хотел, чтобы Дэйв всё это видел в моем исполнении. Я ещё успел сорвать две портьеры и закрыть их до того, как он вернулся.
Дэйв ничего не сказал, сложил подготовленное мной оборудование в рюкзак и протянул мне бутылку воды и чистую одежду.
- Подожди, еще один, - я кивнул в сторону оружейного сейфа.
Он кивнул и ушел туда. Когда он не вернулся через пять минут, я подумал, что пора завязывать с прощальными речами, и зашёл за ним. Генерал все так же сидел в кресле, а Дэйв с пистолетом стоял перед ним. Никто из них, похоже, не был расположен к разговору.
- Дэйв, нужно что-то решать, у нас не остается времени, - вполголоса сказал я, на полусерьёзе ожидая, что он сейчас развернется и выстрелит в меня.
Он опять кивнул, но продолжал стоять. Я протиснулся за спину Генерала и махнул Дэйву отойти в сторону, чтобы не рисковать заработать отверстие от пули на джинсах, но он, видимо, перестал понимать мои жесты. Пришлось выстрелить сверху вниз под каким-то совершенно идиотским углом. Так или иначе, цель была достигнута. Я вытолкнул его в кабинет, захлопнул дверь в сейф и открыл окно.
- Они уже на дозаправке. В столе есть кредитка, нужно взять для непредвиденных чаевых.
Потом мне, буквально, пришлось разжать его пальцы на рукоятке пистолета и за руку протащить к машине. Как же мне тоже хотелось впасть в ступор! Хотя бы на пару минут. Но многолетняя договоренность запрещала одновременную невменяемость, и мне пришлось еще и машину вести.
Пропуски GRL привели нас сразу на взлетно-посадочную полосу к самолету, который несколько пугал своей немытостью и видимыми пятнами ржавчины. Трап направился к нам только после того, как наши попуски проверили еще раз.
- Денни, тебе нужно еще 5 минут? – спросил я.
- Брось, я в порядке, - он улыбнулся прекрасной, но насквозь фальшивой улыбкой, - Надеюсь, ты не забыл свой костюм стюардессы? Нам предстоит долгий полет.
На борту он подошел к салонному коммуникатору, чтобы сделать объявление.
- Джентльмены, с вами говорит ваш главнокомандующий и, по совместительству, капитан корабля. Простите, что вам пришлось совершить дополнительный перелет, но такая уж у нас работа – она полна неожиданностей. Обещаю, как только мы наберем высоту, можно будет отстегнуть ремни, ходить по салону, курить в туалете в хвосте, получить пищу и алкоголь в разумных пределах. Также я буду доступен для глобальных вопросов, а мой заместитель, капитан Мэтью Кёрк – для вопросов прикладного характера. Ну а пока мы временно удаляемся в кабину пилота для подготовки к взлету. Спасибо за внимание! Приятного полета!
Несмотря ни на что, я чуть не запрыгал от радости, что попаду в кабину пассажирского лайнера. Но атмосфера там была так себе. Летчик проверял приборы, и лицо его было устрашающего серо-зеленого оттенка.
- F*ck all this! - Вместо приветствия сказал он.
- А что, ты мечтал по-легкому заработать? – Дэйв сел в кресло второго пилота. – Через три часа после взлета сумка с деньгами будет закинута в твой шкафчик в спортзале.
- Вы понимаете, что я уже должен уйти на выходной? Я, фактически, три смены подряд отрабатываю!
- Понимаем. Как тебе можно помочь?
- Не оставляйте меня одного. Я не смогу пользоваться автопилотом, нужно поверять, чтобы я не уснул и каждые два часа подавать мне энергетик.
- Сделаем. А нам нельзя полететь на запад? Мы так минут через 35 уже пропадем с радаров.
Пилот посмотрел на него, как на сумасшедшего.
- У нас топлива с натягом хватает на восточное направление. А Корея, как я догадываюсь, не дозаправит нас с распростертыми объятиями.
- Сколько до белой зоны?
- Больше пяти часов. Мы уже вторые в очереди на вылет, - летчик начал переговоры с диспетчером.
- Хм, пять часов, - Дэйв посмотрел на меня. – Что думаешь?
- Даже не стоит начинать волноваться. До обнаружения, как минимум, пара часов, потом еще нужно понять, что мы тоже не стали жертвами. На пропусках были только фото и отпечатки. А когда еще они начнут проверять аэропорт…
- Первым делом они проверят последние действия и звонки жертв.
- Даже если так. Карты я выкинул. Им нужно будет разобраться с юрисдикцией. У обычной полиции нет доступа ни к одному документу GRL, дело передадут в ОСБ GRL… А мы через полчаса уже будем над Канадой. И что бы ни говорили, это другая страна… Да, черт, даже на передачу у них уйдёт уйдет пара суток! До нас доберутся через полгода.
- Думаешь?
- Ну да! Да и вообще, непонятно, будут ли они рисковать, отправляя кого-то за нами.
- Кстати, решение на обратный полет готово? – поинтересовался летчик. Мы обменялись взглядами, убедившись, что ни одному из нас эта мысль даже в голову не приходила, но Дэйв тут же ответил:
- Конечно, Майк. Но приземляться тебе придется в Боготе.
- Если это самая большая из моих проблем – я не против.
В течение 10 минут мы получили разрешение на вылет, и Майк включил связь с самолетом.
- Ребята, мы готовы к взлету. Затушите сигареты, пристегните ремни, все дела. По первому требованию все будут сидеть не шевелясь и громко молиться: наша обшивка такая старая, что любой контакт головы с потолком в турбулентности может разгерметизировать нам машину. Но шанс, что мы долетим, не самый плохой. Ну, с богом!
Во время взлета меня серьезно беспокоили скрипы и скрежет со всех сторон.
- Он хотя бы прошел предполетную проверку? – осторожно поинтересовался я.
- В Боготе. Своими силами. – ответил Майк. – Тут мы могли подпустить службы только для заправки и проверки шасси.
Наконец, наступил тот благословенный момент, когда мы набрали высоту, и все затихло. Ну как, все: двигатели работали оглушающее (серьезно, это было так громко, как будто в этом самолете забыли прибить 2-3 слоя внутренней обшивки), И Майк ругался себе под нос – но это уже мелочи. И я уже точно знал, что произойдет в ближайшие пять минут, поэтому не стал дожидаться особого приглашения, а просто спросил у Дэйва:
- Это кресло хотя бы поворачивается?
- Нет, но можно отойти за него, - он уже расстегивал ремень. – Майк все равно слишком занят, чтобы возражать, не так ли, Майкл?
Тот только что-то пробурчал, а я бросил:
- Как будто мне не все равно.
И это было правдой. Почти. Ну, а что вы хотели? Во-первых, нужно было пользоваться хотя бы тем, что перепадало, а во-вторых, если закрыть глаза, можно представить, что мы одни.
Можно было бы, если бы Майк не сказал:
- Постарайтесь, чтобы я не попал в зону поражения.
- Я подкину тебе десятку за ущерб, - сказал Дэйв и прошептал мне:
- Ты понимаешь, что достиг идеального уровня распущенности? Больше не надо, но и меньше – тоже.
- А давайте все перестанем разговаривать? – предложил я. – Или уж тогда включим трансляцию в салон.
Из-за нервной обстановки мероприятие это затянулось аж на 10 минут, но зато я заработал в конце долгий поцелуй и почувствованное спасибо.
- Пожалуйста, майор Дженкинс. Вы настоящий джентльмен.
- Да нет. Я имею в виду – за всё.
- Не надо. Давай сделаем вид, что последних двух дней не было. И кстати, не знаешь, кто-нибудь догадался взять наши вещи с базы?
- Скоро узнаем. У меня тут есть один комплект формы.
- У меня с собой всего пара таблеток, а полная бутылка осталась там. Мне нужны мои колеса.
- Что-нибудь придумаем.
- Что именно? Приготовишь мне травяной чай? Или теплое молоко? Говорят, волшебно успокаивает!
- Все, что угодно, чтобы не видеть этого Мэтью.
- Извини… О, черт! Я просто…
- Знаю. И ты заслужил право никогда больше не извиняться.
- Это точно.
========== Акт 19. И вот тут начинается самый экшн! Нет. ==========
Приземление не было мягким. На самом деле, я думаю, мы были в миллиметре от того, чтобы самолет просто развалился, но, как оптимистично заметил Майк: «Мы бы вряд ли загорелись, так как подлетали на почти сухом баке. Ну, разве что, с проводкой бы что-то случилось…»
Легким испугом тоже отделаться не удалось: мы насчитали 4 сломанных носа, 11 – просто разбитых, 9 выбитых зубов, несколько ссадин на лбах, бесчисленные царапины и одно вывихнутое бедро (нет, я тоже не понял, как это случилось). Плюс, мы пробил колесо. И, как можно догадаться, ситуация с запаской была далеко не радужной. Первого пилота бесконтрольно тошнило рядом с изуродованным шасси. Сумасшедшее перенапряжение, стресс, шесть банок энергетика, еда средней ужасности – нормальному человеку хватило бы и чего-то одного, а на него еще и начало нисходить осознание, что ситуация с возвратом домой становится все непонятнее.
Мы с ним были первыми, кто спустился по надувному трапу, и я тоже еще не особо успел полюбоваться пейзажами этой планеты, потому что далеко не был уверен, что мы в безопасности.
Движения вокруг не наблюдалось, но кто знает. Я достал рацию.
- Э..э…мы забыли про кодовые имена.
- Пока неважно, нас всего двое на связи. Что думаешь?
- Мы можем дышать здешним воздухом без скафандров.
- Постой там еще двое суток, чтобы мы могли в этом убедиться… Хотя, нет, тогда уже невозможно будет нормально дышать в салоне. Но, знаешь, радиация тут точно ниже, чем в отправной точке.
- Будет еще ниже, когда мы отойдем от смертоносной развалюхи, в которой прибыли, - пилот Майк на секунду прервал свои рвотные позывы и убийственно посмотрел на меня. Я улыбнулся ему и поднял вверх большой палец. Он же, очень неучтиво, показал мне в ответ средний и вернулся к своему неприятному занятию.
- Соображения насчет дальнейших действий?
- Нам нужна временная база, которая, видимо, будет в этом аэропорту. Есть какая-то мизерная вероятность, что там кто-то есть, этот кто-то вооружен, и в скором времени по нам шарахнут из миномета.
- Сколько человек тебе отправить?
- Не откажусь от 9 трезвых.
- Принял.
Через 10 минут передо мной стояла группа в полном вооружении, и я тоже натягивал каску. Связь была переключена на наушник, и мы побежали к небольшому зданию аэропорта. Это была неплохая разминка после бесконечных часов в самолете. Ничего интересного внутри не произошло, если не считать того, что один из солдат дал очередь по какому-то животному, которое я увидел уже как окровавленные куски серо-черного меха.
- Кто-то забыл принять свои успокоительные сегодня? – поинтересовался я. Согласен, очень лицемерный комментарий от человека, который сам закинулся своей последней дозой АД и все еще не уверен, где находятся его оставшиеся таблетки.
После этого развернулась бурная деятельность по поиску погрузчика, разгрузке, организации питания, дежурств, установке хотя бы портативной радиостанции, потому что спутники стали для нас недоступны, и т.д. Посреди всего этого Дэйв отозвал меня в пустое служебное помещение.
- Нужно решать, что делать с Майком, он уже достал меня со своим самолетом.
И…я только что это заметил. У меня нет стенографии всех разговоров, но я неплохо, оказывается, помню содержание. Я просмотрел только последнюю страницу, и оказалось, что Дэйв беспрестанно тогда спрашивал у меня, что делать. Уверен, он и без меня бы со всем разобрался, так к чему это? Это уж точно не снижало уровень моего стресса. И я не подавал вида, но иногда я себя чувствовал, как шестилетний ребенок, которому родители отдали все деньги и попросили составить семейный бюджет: я был польщен и взбудоражен, но чертовски растерян.
Кроме ситуации с Майком. По этому поводу у меня была четкая позиция.
- Ну, мы же в аэропорту, есть вероятность, что шасси удастся починить, да и про керосин ты говорил, что тут есть запасы на пару заправок.
- Но нас придется выделить на это ресурсы и время…
- Что ты предлагаешь? – да, я тоже умел задавать этот вопрос! Но, кажется, я неправильно посмотрел на него, потому что Дэйв вздернул подбородок и сменил тон на официальный.
- Майкл является помехой операции, и я считаю необходимым устранить его, капитан Кёрк.
- Что ж, почему бы тебе тогда не пойти и не сделать это самому? Я, похоже, исчерпал свой лимит хладнокровных расстрелов на эти сутки.
- Я кому угодно могу приказать сделать это.
- Тогда и нет никакой проблемы, не так ли? Разрешите идти?
- Не попадайся мне не глаза в ближайшее время.
- С радостью.
***
Я нашел Майка. Он, практически, подпрыгивал на месте в ожидании новостей.
- Чувак, ты понимаешь, что мы не можем прямо сейчас дать тебе 20 человек?
- Ну, может, хотя бы троих? Кёрк, это же не на машине колесо поменять!
- Я посмотрю, что можно сделать, а ты бы пока лег спать, а то врежешься в ближайшее же здание еще на рулежке.
- Спасибо. Я, конечно, осознаю, что шансы выбраться отсюда смехотворны, но я же должен попытаться, а то моя семья даже деньги за все это не получит.
- Майк, не надо пытаться меня разжалобить, я хочу тебе помочь, но не знаю, могу ли. Жди.
***
За сутки Майк смог самостоятельно, с почти незаметной помощью пары человек, заправить самолет и поменять колесо шасси. Он планировал вылететь с рассветом.
- Я жутко опаздываю с возвращением, - он яростно потер обросший подбородок. – Предполагалось же, что я прибуду еще вчера, да? Мне теперь разрешат посадку?
- Держи, - я отдал ему свой колумбийский телефон. – Там всего три контакта – тебе нужен Майлс. Он наверняка так обрадуется, что арендованный самолет возвращается, что попытается что-то для тебя сделать. Удачи. И нам лучше больше не разговаривать.
- Извини, если у тебя из-за меня проблемы с Дженкинсом.
- Никаких проблем. Просто он очень занят сейчас. Но он просил передать тебе огромную благодарность за доставку нас сюда.
- А, да, конечно. На родину передать кому-нибудь письмо или сообщение?
- Не вздумай. Минимум, получишь пожизненное за содействие.
Когда на следующее утро всех разбудил рёв двигателей самолета, Дэйв внешне никак на это не отреагировал. Ну, правда, что он мог сделать – расстрелять меня за неповиновение? Но я же не получал прямого запрета на помощь, и, что интересно, никто так и не получил приказ устранить Майка, ведь так? Так что мы, как ни в чем не бывало, продолжили нашу захватывающую безумную миссию.
***
В одном из ангаров мы нашли два грузовика с кабинами для перевозки людей, которые ржавели там еще с времен первого посещения этих мест юным Дэвидом. Ну, ладно, они не были заброшены, кто-то ещё надеялся ими воспользоваться, поэтому один из них был на ходу уже часа через три обслуживания, второй же требовал больших усилий.
Дэйв отобрал первую группу из 35 человек для заброски на объект, включив туда и себя, так как он явно знал об этом месте больше, чем все мы вместе взятые.
Я предполагал, что перед отъездом режим молчания прекратиться, хотя бы потому, что ему нужно будет отдать распоряжения, а если делать это через кого-то, это слишком начнет смахивать на начальную школу, что было не тем образом, к которому он стремился. Внутренне я немного злорадствовал, что в этот раз не я буду тем, кто произнесет первое слово, но, честно говоря, мне нечем было особо гордиться, потому что я, в некотором роде, с завидной регулярностью, приходил…хм…выполнять супружеские обязанности. Oh, f*ck off! Думаете, я не понимаю, насколько это было непоследовательно? Вам, правда, кажется, что меня грела бесконечная любовь к себе, когда я первый раз затащил его в предварительно тщательно подобранное подсобное помещение? Во второй раз он пришел сам. Конечно, я мог бы этого и не делать. Но, во-первых, лучшего средства для снятия стресса у меня под рукой пока не было, а во-вторых, я никак не мог отделаться от мысли, что есть вероятность, что мне могут найти замену: не в глобальном плане, так как никто из них не пережил с ним того, что пережил я – но мне что-то не хотелось допускать даже минимальный шанс внезапного наложения рук в неположенных местах или спонтанного случая создания отрицательного давления не тем субъектом. И нет, мы в это время не разговаривали. Совсем. Вообще.
Но он тянул до последнего, и я получил аудиенцию только минут за 30 до их отправления, при этом Дэйв изо всех делал вид, что продолжает собирать рюкзак, и не смотрел на меня. Я сидел, засунув руки между коленями и уставившись в пол. Но его первая фраза быстро встряхнула меня.
- Если все провалиться, и ты решишь, что с тебя хватит, не испытывай судьбу, самостоятельно решая эту проблему, попроси кого-нибудь пристрелить тебя.
- Ты правда считаешь, что я не соображу засунуть дуло в рот и на всякий случай направить его вверх?
- Просто я не хочу беспокоиться о том, что тебя просто парализует, и ты будешь умирать несколько часов.
- Этого не будет. И вообще, это место пробуждает во мне жажду жизни.
- Понимаю. Тут теплее, чем дома градусов на пять, отличная экология…наверное. Вот, целый собственный аэропорт уже заполучили.
- Ага. Но я достоин лучшего, так что отправляйся уже и добудь для меня дворец.
- Так и сделаю. Помнишь? Непрерывное дежурство у приемника. Будем посылать вам апдейты о состоянии дороги и окружающей обстановке.
Ориентировочно через пять дней кто-то вернется с машиной, в случае невероятной удачи – еще с дополнительным транспортом.
- Я все-таки за то, чтобы отправить еще и пешую группу. И вообще, если бы хоть кто-нибудь слушал меня, пешая группа была бы впереди. Черт, Денни, это неисследованная вражеская территория, а вы заявляетесь среди бела дня!
- Не совсем так. В прошлый раз все прошло нормально.
- В прошлый раз – это 14 лет назад? И это не одиночная заброска Макловски – нас много. И ни один из нас даже на их языке не говорит!
- Это необязательно. Тут есть люди за пределами ЕМ – и они говорят на своих языках.
- Зачем мы вообще это обсуждаем? Вещи погружены, люди ждут, все, что должно случиться, уже началось.
- Не будь фаталистом.
- Ну, раз ты просишь…
- Я немного скучаю по тем временам, когда ты по-настоящему соглашался со мной во всем.
- Я тоже. Насколько же проще была жизнь…
- 15 лет, Кёрк. Я, буквально, провел с тобой полжизни.
- Давай не будем впадать в сентиментальность и преувеличивать – ты кучу времени провел без меня и, будь уверен, я все это помню…но сейчас как-то неуместно быть злопамятным.
- Ты пойдешь наспровожать?
- Нет, я занят.
- Понятно. До встречи?
- Возможно.
Выходя из комнаты, Дэйв обошел меня по внушительной дуге, и я был очень за это благодарен.
***
Я абсолютно не понимаю, чем занималось военное министерство ЕМ в то время. Ведь я знаю, что оно есть, но как можно было нас прохлопать после того, как они получили радиосообщение? Плюс, Макловски тоже была абсолютно недвусмысленно проинформирована о происходящем. И при этом они не сделали даже того, что пришло бы в голову любому здравомыслящему человеку: ну там, посты расставить, организовать регулярные патрули, прочесать хотя бы близлежащую территорию… Зато они провели довольно крупную и драматичную мобилизацию – это да. На что они рассчитывали? Хотя, постойте, судя по тому, как все разворачивалось, они были не так уж и неправы.
Я не знаю, как лучше описать первые две недели в ЕМ. Я далеко не первый раз был в незнакомой стране в окружении сотен военных, но в этот раз я обнаруживал кучу отличий от предыдущих командировок. Например, невероятная пустота вокруг. Странное заявление, если учесть, что я почти не на минуту не оставался один, но это действительно так. Это неотступное понимание, что стоит выйти с базы, и, в зависимости от направления, ты можешь дни, а то и недели идти, не встретив ни одной живой души. Ты не можешь просто достать телефон и позвонить кому и куда хочешь. Ты полностью зависишь от своей команды и – что еще страшнее – они полностью зависят от тебя, потому что ни черта не знают об этом месте, точной величине наших запасов и вероятности положительного исхода.
Никогда еще на меня не сваливалась настолько гигантская ответственность, и, парадоксальным образом, это помогло мне не впасть в панику или депрессию – плюс, к моему огромному облегчению, таблетки нашлись, но нужно было снижать дозу, чтобы постепенно с них слезть. Но когда вокруг тебя куча людей (ладно, скажем прямо, здоровенных мужиков), которых нужно постоянно кормить, организовывать на работы, тренировки и прочие развлечения, которые расходуют хоть какую-то часть их энергии – пугаться или грустить не приходиться.
Хорошо, что у нас не было ни одного новичка, потому что последнее, что я хотел бы получить – это вооруженного человека, который внезапно понял, что ошибся с выбором карьеры, и вообще, хочет домой. Но появились небольшие проблемы из-за того, что кому-то приходилось поручать новые функции. Понятно, что я видел и слышал далеко не все, но однажды, например, стал свидетелем того, как помощник повара спрашивал, раздавая ужин, желают ли люди получить свои пятничные 30 мл в пятницу или сразу 60 в субботу. Я тут же попросил кого-то встать на его место, и мы вышли из помещения служившего столовой.
- Бенетт, что это было? – спросил я.
- Я не понял, сэр?
- Что за соц. опрос ты там проводишь?
- Но, сэр, я просто подумал, что людям…
- Первое: алкоголь здесь – контролируемая субстанция, мы не увеличиваем индивидуальный паек, не даем его в будние дни, не копим пайки и не передаем их от одного солдата другому, не разрешаем ничего выносить из столовой и переливать в другие емкости. Ты либо пьешь разрешенный объем на месте, либо не делаешь этого вообще. Второе: мы не организуем опросы, выборы или голосования. По крайней мере, без прямого приказа главнокомандующего. Кто наш главнокомандующий?
- Вы, сэр.
- Неправильно. Это полковник Дженкинс. Я всего лишь заместитель на время его отсутствия. В любом случае, никто из нас не отдавал тебе приказа о внесении изменений в процедуру отпуска еды и напитков, так что – без вольностей.
- Есть, сэр, - сказал Бенетт, и я отправил его дальше выполнять обязанности.
Конечно, ситуация была ерундовой, но мне казалось, что если расслабиться хоть один раз, все тут же начнут отращивать бороды, подворачивать штаны, не являться на построения и кричать: «Ты не мой настоящий отец!», ну, не отец, командир, но это не менее пугающе. Скорее всего, я зря параноил, но, кто знает… Да и вообще, я очень опасался, что с Дэйвом что-то случиться, не только потому, что, - О Боже. С Дэйвом. Что-то. Может. Случиться! – но и потому, что это оставляло меня единолично ответственным за и перед всеми этими людьми – и, о, как я этого не хотел! Поэтому, признаю, что чуть не грохнулся в обморок от облегчения, когда наша первая группа вышла на связь и объявила, что заняла позиции на объекте в непосредственной близости от Рима и отправляет обратно уже не одно, а три транспортных средства.
Мы к этому времени подготовили автобус, но сомневались в его проходимости. И да, он-таки застрял в 200 км от аэропорта, но позволил третьей партии дожидаться на перевалочном пункте.
К 18 дню в аэропорту остался только я с последней партией из 40 человек. Это был уже почти курорт, с минимумом работы и грилем чуть ли не каждый день. Да, мы наладили периодическую добычу дичи после того, как медик и повар обследовали первого подстреленного олененка, сняли с него показатели радиации и содержание токсинов.
Несмотря на то, что местная пища была признана безопасной, я уверен, что, то ли в воздухе, то ли в воде, точно содержались какие-то невыявляемые примеси, потому что со мной начали происходить странности. Просто ужасные вещи, о которых я еще ни разу никому не проговорился. Но теперь-то уже терять нечего, да?
Дело в том, что я стал замечать за собой повышенное внимание к одному из солдат. Казалось бы, что тут особенного? Более того, мы предварительно обговаривали, что будем следить за их поведением и успехами, чтобы эффективно использовать их в операции. Но вот только замечал я не то, как он проявляет себя в поставленных задачах (т.е. не только за этим), а за ним самим. За тем, как, даже серьезно отвечая на вопросы, он как будто все равно улыбается; как за завтраком он гладко выбрит, а к ужину у него уже весьма заметная щетина; как он настолько внимательно слушает собеседника, что забывает вытащить ложку изо рта (что, вообще-то, должно выглядеть глупо, но мне казалось чем-то непередаваемо привлекательным); как спускаясь или поднимаясь по лестнице, он никогда не идет по всем ступенькам, а перемахивает сразу от двух до пяти. Один раз я минут 10 пялился на его ноги высовывающиеся из-под погрузчика, когда он снимал оттуда какие-то детали. Это были тревожные симптомы, потому что я выделил кого-то одного. Ладно бы я просто стал бы вдруг восхищаться всеми без разбора мужскими формами – потому что, объективно, вокруг было на что посмотреть – но, нет же! – я был предельно узконаправлен. Но, к счастью, во-первых, у меня не возникло желания предпринять какие-то действия, в во-вторых, я процентов на 90 был уверен, что у меня все равно не было шансов.
Даже смешно, что я еще и виноватым себя чувствовал из-за всего этого. Настолько, что когда мы все, наконец, передислоцировались в римский лагерь, я не мог смотреть Дэвиду в глаза. Рапортуя о событиях последних дней, я смотрел на его подбородок, ухо, поверх головы. Он, вроде бы, ничего не заметил, что одновременно обрадовало и разочаровало меня.
А потом мы с новыми силами принялись за работу, и я забыл о всяких глупостях. Почти.
***
И вот тут же начинается самый экшн! Кульминация! Непрекращающиеся боевые операции, политические заговоры, захват пленных, переговоры на высшем уровне, победа!!! Ну-ну…
Все значимые происшествия зафиксированы в материалах дела, и, законопослушно говоря, я не могу об этом распространять еще 50 лет*. Хотя мне сложно понять, почему. Ведь, как бы дико и неправдоподобно это ни звучало, ни один гражданин ЕМ не пострадал. Это, наверное, первый такой случай в истории военных переворотов. Да и вообще, имеем ли мы право называть этот переворот военным, если армия так и не была задействована?
Ну, серьезно, из наших людей во время операции базу покидали, от силы, два десятка человек, да и то занимались они, в основном, листовками, ну, может, пару раз содействовали в захвате сотрудников GRL, кто об этом помнит вообще?
Хорошо, положим, я похитил Бенуа, Тано и Влада, но это наше внутрисемейное дело, и мы давно в этом разобрались. Они меня никогда за это до конца не простят, но и каждый день уже не припоминают.
Сожалею ли я о жертвах из GRL? О некоторых. В это число точно не входит Мэри Макловски. Она сама во всем виновата. Хотя мы и делали вид, что её покушение на Дэйва было совсем идиотски спланировано и изначально обречено на провал, но, на самом деле, для человека с одной действующей рукой нож она метнула впечатляюще и промахнулась совсем чуть-чуть.
Можно ли меня серьезно винить в том, что я тут же метнул этот нож обратно в нее? Никто же косо не смотрит на птиц, защищающих свое гнездо! Потом еще Дэйв выпустил в нее целую обойму, но это потому, что мы не знали, что у нее было с собой, и не хотели, чтобы она взорвала себя вместе с нами или выкинула еще что-нибудь занимательное.
Кое-что, конечно, попахивает излишней и неоправданной жестокостью, вроде пыток того рыжего бородача, но, во-первых, ни Дэйв, ни я к нему не прикасались (не считая того, что я бросил его руку в багажник, где лежал Влад, но, черт, эта рука тогда провела уже много часов отдельно от тела, так что это не считается), в во-вторых, там проблема была в неточных инструкциях, что, определенно, является недочетом командования, но уж никак не намерением. К тому же, это все равно нам не помогло.
Скажем прямо, мы ничего не испортили. Александра (предавайте меня вашей анафеме сколько угодно, но я не буду называть Маму Ее святейшеством! Может, тетка, которая всю жизнь сохла по Бенуа и блаженная, но если учесть всякие мелочи, вроде перепихов с чужим мужем и хладнокровное убийство одной из его жен – прямо не знаю…) уже явно пересидела все мыслимые сроки и нуждалась в стимуле к выходу на пенсию. Население немного понервничало, но большую часть времени они были просто в недоумении.
А мы добились своего. И, одновременно, окончательно, катастрофически, безвозвратно все провалили.
(*Подробности упоминаемых в конце главы фактов содержаться в “Годе 0”. Мэтью в своих записях избегает описания определенных событий либо потому, что эти воспоминания блокировались, либо просто не хочет к этому возвращаться).
========== Акт 20. Миссия завершена успешно. Мы проиграли. ==========
А я ведь не так уж и ошибался в исходе всего этого предприятия. Единственное, чего я никак не ожидал – что останусь в живых. Это настолько не входило в мои планы, что теперь я в небольшой растерянности. А теперь возьмите предыдущее предложение и смело используйте его, как ярчайший пример преуменьшения.
Я абсолютно не знаю, что с собой делать. Я настолько дезориентирован, что до сих пор, спустя более полугода после ВСЕГО, просыпаясь, не могу понять, где я, и что мне нужно делать.
Нужно…нужно…Я знаю, чего ХОЧУ. Я хочу перестать бесцельно барахтаться во всем этом. Мне настолько несвойственна бесцельность, что я с трудом опознал это состояние. Ну, у меня сейчас есть каждодневные задачи, но нет глобальной цели. Я не испытывал ничего подобного лет с восьми.
Совпадение ли то, что в этом же возрасте я познакомился с Дэвидом? Нет, конечно! Я могу попытаться найти в своей жизни что-то более значимое, но ничего там не будет. Все эти годы мы менялись, приближались и отдалялись, взрослели, умнели и глупели, но я никогда не сходил с его орбиты. Мне и в голову не приходило, что это может измениться, что может быть какое-то ПОСЛЕ…
Ну, попробуйте представить свою жизнь без солнца, хотя бы чисто теоретически. Где останавливается ваше воображение и список планов на будущее без солнечной радиации? В какой момент единственным ощущением остается пустота, наполненная паникой? Когда вы начинаете осознавать, что даже если найдете другой источник тепла, все равно не сможете жить, потому что у вас больше нет привычной гравитации, еды, да и вообще, солнце не гаснет, как лампа, оно превращается в чертового красного гиганта, уничтожая все на своем пути!
Так глупо сдерживать обещания. Ну как он узнает, что я сломался? В тот момент, когда я понял, что ВСЁ, мои глаза, как самонаводимые снаряды, начали лихорадочно оглядывать комнату в поисках оружия. И я быстро локализовал его в руке одного охранника. Этот момент невыносимо вспоминать – как будто ты не добежал три метра до финиша, запнувшись за невидимое препятствие. Мой мозг уже все представил, это было так просто и так правильно. Пистолет даже не в кобуре был, да, f*ck! – я уверен, что он был даже не на предохранителе! Мне не обязательно было дотрагиваться, просто резко дернуться, и меня бы прикончили – дело двух секунд.
Но когда я попытался пошевелиться, я оказался парализован. Нет, не так. Сначала я хотел сдвинуть руку, которую держал над его сердцем, и он меня не отпустил. Я столько времени провел в прострации, что кровь свернулась, и я прилип. Это была микроскопическая задержка, но курс мой тут же сбился. Мне хотелось просто открыть рот и кричать, пока не потеряю голос, но у меня онемели связки, язык, щеки, я не чувствовал своего лица. Я помню, как сел (футболка с треском оторвалась от пола) и все вокруг так кружилось, что я не понимал, где потолок, а где пол. Я начал растирать лицо руками, и это усилило запах крови. Я слишком сильно ее втёр, она до сих пор не смылась.
Кажется, я начал раскачиваться взад-вперед и смог выдавить из себя какое-то шипение и мычание. Но очередном качке назад я ударился головой о чьё-то колено, рука прижалась к моей шее сзади, и кто-то сказал:
- Вставай.
Наверное, я с кем-то разговаривал, но отказывался вставать или отходить от Дейва. Меня просили, потом приказывали и угрожали.
Я помотал головой, и всё закружилось еще сильнее: по кругу, одновременно в вертикальной и горизонтальной плоскости. Сердце бешено забилось, и я почти перестал дышать – начался старый добрый приступ ПТРС, но если раньше это состояние меня пугало – теперь я ему обрадовался, потому что появилась надежда, что в этот раз я смогу дотянуть до сердечного приступа. Я знал, что, скорее всего, мои губы уже синеют, и смог улыбнуться.
Но тут меня уложили на пол и воткнули что-то в плечо. Я попытался бороться с вмешательством, но сил моих хватило только на то, чтобы перекатиться ближе к Денни.
Голоса надо мной спорили. Кажется, промелькнули слова «лекарство» и «убить». Меня потрясли за плечо, потом подошел еще один человек и сказал по-испански:
- Мы должны его забрать.
- Только через мой труп, - сказал я и вдруг встрепенулся. – Пожалуйста?
Они начали что-то обсуждать, но мне это стало уже не интересно. Я чувствовал, как мое тело расслабляется, наполняясь приятной усталостью и теплотой. Остатки сознания приказали мне лечь поперек Дэйва, чтобы никто не смог причинить ему вред, и я отключился, почему-то пребывая в полной уверенности, что теперь все будет хорошо.
Проснулся я от того, что мои зубы стучали от холода. В полумраке я видел пол (уже другой, не черно-белый комнаты наверху) и кусок стены. Нужно было срочно сфокусироваться и вспомнить что-то важное. На меня была наброшена куртка, в которой я только позавчера ушел с базы. Осторожно повернув голову, я увидел бесформенные очертания, прикоснулся к мешку и быстро понял, ЧТО это. Я тут же подполз ближе и стал шарить в поисках молнии, всхлипывая вполголоса:
- Нет, нет, нет! Что вы наделали? Вы с ума сошли? Вы хоть понимаете, для чего этот мешок?
- Эй! – окликнули меня. – Стой! Успокойся!
Мне было не до этого. Дурацкая молния застряла, и мне пришлось разорвать мешок у его лица. Я осторожно погладил его щеку, бормоча:
- Извини…извини… Я такой идиот… Не знаю, как это получилось… Я уснул, представляешь?
Меня начали так трясти за плечи, что клацнули зубы, и голос на чистом английском сказал:
- Мэтью! Кёрк, послушай меня! Он умер. Совсем.
Это был старина Стив. Я уставился на него и процедил сквозь зубы:
- Ты думаешь, я не знаю? Я понимаю, что тут происходит.
Но в том-то и дело, что я не понимал. Но хотел, чтобы ОНИ думали, что я понимаю.
Хотел усыпить их бдительность, чтобы… Чтобы что? Не знаю, тогда это казалось логичным. Я был уверен, что только я один все осознаю, как нужно, и смогу всех провести. Нужно было только избавиться от лишних людей вокруг, чтобы не вмешивались. Пришлось срочно притвориться нормальным.
Держась за стену, я встал и сказал, почти не шмыгая носом:
- Кажется, они обещали помочь.
- Ну да. Фургон уже давно здесь, но они не знают, куда ехать, и я делаю вид, что просто помогаю с переводом и вижу тебя впервые.
- Носилки?
- Сейчас узнаю.
Стив вернулся через пару минут с двумя монахами и без носилок.
- Стив?
- Они так справятся.
- Да, но при таких ранениях… - я понял, что говорю лишнее, и захлопнул рот. Потом сглотнул и сказал:
- Осторожнее, пожалуйста.
Но когда открыли задние двери фургона, я увидел, что он абсолютно пуст, и они, похоже, собираются положить Дэвида на голый металлический пол. Я преградил путь.
- Не-а. Ни за что!
Монахи вопросительно посмотрели на Стива, он им быстро что-то сказал и, тяжело вздохнув, повернулся ко мне.
- Мэтью, если мы будем ждать покрывала, они сейчас положат его прямо на мостовую. Он в мешке. Мы быстро доедем и будем крепко его держать.
- Ты просто его ненавидишь.
- Мне больше не за что его ненавидеть. – Стив снял свою куртку и расстелил на полу. Я вздохнул и последовал его примеру.
- Им не нужно с нами ехать, у меня достаточно людей. Ты тоже можешь отправляться восвояси.
- У меня еще есть пара свободных часов, - Стив забрался на водительское сиденье. Я сел у перегородки и положил голову Дэйва себе на колени. Ощущения были какие-то неправильные, но я старался не зацикливаться на этом.
Когда мы отъехали, Стив прокричал сквозь звук адски громкого двигателя:
- Думаешь, они уже знают?
- Наверняка. Мы смотрим местное ТВ.
- Решил, что им скажешь?
- Завтра. Уже ночь.
- Всего 7:30 вечера.
- Черт! Мне…мне нужно подумать.
- Ладно, не отвлекаю.
Конечно, ни о чем я не думал. Меньше всего меня тогда волновал наш личный состав.
Когда мы въехали на базу, которая, похоже, уже снова становилась просто старым заводом, я сказал солдату у ворот:
- Можно оставлять минимальную охрану.
А когда мы въехали в цех, меня уже встречал врач.
- Это твоя кровь? – ткнул он в мою колом стоящую одежду. Я помотал головой.
- Ушибы? Общее самочувствие?
- Хайме, я в порядке.
- На складе холоднее всего, - сказал он, и я понял, что это относиться уже не ко мне.
- Тут везде неплохие условия для замерзания, - отметил Стив.
- Его комната же не обогревалась сегодня?
Врач пожал плечами.
- Мне нужно туда.
- Вскрытие делать?
Я вздрогнул.
- Ни в коем случае.
- С бальзамированием сложно придется, - продолжал он, - Если только в город сходить…
- Ничего! Ничего тебе делать не нужно! – мне непросто далось усилие не выбить ему на месте все зубы.
- Хорошо. Зови, если что.
Он, наконец, ушел. Я отправил первого попавшегося солдата найти какую-нибудь каталку, открыл двери фургона и сел в ожидании. Я уже забыл, что со мной был Стив, когда он вдруг появился с кружкой воды.
- Похоже, у тебя обезвоживание. Еще чуть-чуть, и ты начнешь бредить.
- Тебе-то какое дело? Стокгольмский синдром? – но кружку я взял и начал цедить воду маленькими глотками. У нее был неприятный металлический привкус. Или так казалось из-за запаха крови?
Через какое-то время двое солдат прикатили два стола на колесах связанных вместе. Я взял Дэйва за плечи и кивнул им на ноги. Они делали все осторожно, но я не мог отделаться от ощущения, что они обращаются с ним, как с трупом, и это выводило меня из себя, но я не хотел привлекать лишнее внимание.
В комнате Дэйва, и правда, температура была, как на улице. Когда закатили стол, я тут же выпроводил всех вон, запер дверь и включил свет. Но электричество делало все слишком реальным, и я переключился на свечи и керосиновые лампы, которых у нас из-за нестабильных электросетей было великое множество.
Мне стало не намного лучше. И тем не менее, я распорол мешок и прислонил ухо к его груди, ничуть не сомневаясь, что сейчас, когда мы остались одни, он уже перестанет притворяться. Но я ничего не услышал! Окей, это еще ничего не значило, нужно было просто еще немного подождать. Я начал замерзать, ведь даже моя куртка осталась в фургоне. Пришлось достать вещмешок Дэйва и натянуть его толстовку. Под ней лежали две бутылки виски. Мне алкоголь никогда ни в чем не помогал, но тогда казалось, что если отхлебнуть чуть-чуть, я быстро согреюсь и перестану быть мелко дрожащей развалиной. В некотором роде так и произошло, но во мне вдруг что-то настолько размягчилось и растаяло, что меня подкосило, будто мой позвоночник выдернули, и я обрушился на пол бесформенной воющей массой.
Я не знаю, сколько это продолжалось, но прекратил я только после того, как мне на голову опустилась рука Дэйва. Ну да, конечно, может быть, падая, я врезался в стол, и он сдвинулся, а рука свесилась с края. Но ведь, может, и нет. Может? Мне не хотелось шевелиться. Не хотелось выходить из этой суперпозиции{?}[Суперпозиция в квантовой физике - это что-то вроде собрания всех возможных состояний квантового объекта до того как его промеряли и зафиксировали результат. Все возможные исходы, грубо говоря, “существуют” одновременно. После того как осуществляется и фиксируется замер, остается только одно состояние, а остальные как бы исчезают]. Все еще было возможно. Никто не разделил бы эту мою уверенность, но мой мозг, который никто не потрудился вышибить, хватался за это, чтобы заставить меня продолжить дышать. В какой-то момент меня выключило, и я второй раз за день проснулся на холодном полу. Пришлось выпить еще. И еще. Организм сказал: «Спасибо, нет, заберите обратно». Я начал стремительно трезветь, испугался, нашел в ящике крекеры и консервы, механически пережевал сколько-то. Это совсем привело меня в себя, и память услужливо стала подсказывать стадии смерти, заставляя признать, что свешивающаяся кисть не ЕЩЕ, а УЖЕ не закоченевшая. Я сопротивлялся и уже более успешно влил в себя стакан.
Дальше все размыто. Почти уверен, что я очень долго уговаривал кого-то в чем-то. Потом разозлился, заявил, что не собираюсь выполнять нашу дурацкую договоренность. Это ведь с самого начала была его идея, и с чего это я теперь должен один все разгребать?!
Пистолет нашелся сразу. Вернее, три. Я разложил их в ряд на полу, лег рядом и стал думать, как сделать выбор. В этот момент я почувствовал, будто у меня в кармане лежит уголь и очень ощутимо прижигает бедро. Странно, что я ни разу за это время не вспомнил про рану в своей ноге (долгая история…меня пырнул Тано, когда я его похищал). Не вставая, я стащил приклеившиеся штаны и не без труда понял, что шов разошелся, и во всем этом теперь и моя кровь.
Меньше всего мне хотелось, чтобы меня нашли без штанов, а обратно натянуть это полулипкое-полутвердое эритроцитное изделие я не смог. Это повлекло за собой поиск другой одежды и понимание, что окровавленная футболка теперь ни с чем не сочетается.
На табурете я нашел майку, которую Денни, видимо, снял перед самым уходом, имел неосторожность вдохнуть его запах, впал в истерику, еле-еле надел эту майку, и понял, что мне этого мало. Еще чуть-чуть, и его совсем не останется, и нужно срочно это остановить. Натянуть на себя его кожу, закрыть все окна и двери, чтобы солнечный свет и воздух не вмешивались. Я шагнул к столу, остановился над ним и не узнал. Уже не узнал!
А вообще, где гарантия, что я все себе не придумал? Ну, серьезно? С чего бы это Дэйв вообще выбрал меня? А если это все-таки случилось, все не могло так закончится! Передо мной был не Денни. Конечно, нет! Я даже рассмеялся от облегчения и пошел в свою комнату.
Абсолютно точно где-то там все еще лежал мой телефон. Я нашел его – разряженный, с невходящей никуда вилкой зарядника.
Я вспомнил, что наши связные все еще в плену, и надо будет что-то с этим делать, но пока в запасе был еще электрик. Шатаясь и запинаясь на ровном месте, я дошел до нашей импровизированной казармы: четырех помещений, в которых спали рядовые. Не было никакой возможности вспомнить, где размещается техперсонал, поэтому я включил свет во всех четырех, выкрикивая:
- Ивар! Срочно сюда!
Хорошо, что они все еще были моими подчиненными: никто не задавал вопросов.
Электрик нашелся, вылез из спального мешка, быстро оделся и пошел за мной. Я сунул ему в руки телефон.
- Заряди и не спали.
Он кивнул и ушел, а минут через 15 вернулся с коробкой, которую воткнул в розетку и подсоединил к телефону. Я отпустил его спать, бросил что-то на пол рядом с розеткой и открыл фотоархив. У меня хранилось большинство фотографий за последние 6 лет. И первое, что я понял: я очень повзрослел, но еще почти не постарел, и второе – я и Денни – не плод моего воображения.
На меня смотрели тысячи Дэйвов – со мной и без меня, во всех возможных ракурсах, состояниях и ситуациях. Со временем частота обновления архива снижалась, но был даже снимок с базы в Боготе, перед самым отправлением в…в последний путь. Я не мог остановиться. От листания уже болели пальцы, но я не хотел, чтобы автопросмотр с одинаковой скоростью демонстрировал мне, как Денни пытается засунуть мне в ухо язык и фото ИРП{?}[Индивидуальный рацион питания (сухпаёк), англ. MRE (Meal Ready-to-Eat)] с вопросом: «Это какая цифра в дате производства – 6 или 8?»
От фото я перешел к сообщениям, и по несколько раз перечитывал всякую, казалось бы, ерунду, вроде: «Нет. Но если бы да, мы бы назвали его Jerk. Да-да, чтобы под этим предлогом оскорблять всех вокруг». Это про те два дня, когда мы обсуждали, не завести ли собаку. Или «Еду, Кёрк, пищу», это когда я спросил, что мы будем есть. И это ничуть не делало меня веселее. И чем дальше я уходил в прошлое, тем более пространной и идиотской для непосвященных выглядела наша переписка. А в полгода до моего поступления в Академию там не было ни одной фразы, которую можно произносить вслух.
В 7 утра в дверь постучали, я устало произнес «Ну?», и в комнату вошел дежурный.
- Полковник Кёрк?
- Пока да. У меня к тебе вопрос, - я подошел к нему и продемонстрировал экран телефона. – Кого ты тут видишь?
- Это вы, сэр.
- А это?
- Генерал Дженкинс.
- Точно?
- Да, сэр.
- А кто же тогда в той комнате?
- Простите, сэр, я не понял.
- Загляни в комнату генерала и скажи мне, кто там.
- Есть, сэр.
Он вскоре вернулся и доложил:
- Там генерал Дженкинс.
- Что-то не сходится, - я сел на табурет и виновато посмотрел на него. – Извини, что я тебе это показал.
Про фото я говорил или?..
- Ничего. Мы уже знаем.
А он про что?
- Сэр, там какие-то люди пришли и просят увидеть Мэтью Дженкинса. Это какая-то путаница?
- Очевидно. Хотя… - я потер лоб, - Возможно, я вчера сменил фамилию. Непростой день был… Пригласи их в переговорную и скажи, что я буду через 10 минут.
Я вернулся в комнату Дэйва, стараясь не смотреть на то, что было на столе, надел его повседневную форму, бросив через плечо:
- Смотри, я беру твою щетку и твою бритву. И это твоя форма. Ну, и что ты мне сделаешь? Одно неосторожное движение, и я - это ты.
Руки не удалось отмыть, как следует, под ногтями так и осталась запекшаяся кровь. И от меня ощутимо несло, как минимум, алкоголем. Но что уж теперь…
В переговорной я увидел Тано, какого-то мужика в рясе и еще одного, который меня уже допрашивал. Почти сразу туда же пришел зевающий Стив. Мы все пожали друг другу руки. Я изо всех сил старался не сотрясаться всем телом от стресса и недосыпания.
- Этому человеку можно доверять? – кивнул Тано на Стива, не прилагая никаких усилий, чтобы его французское произношение звучало хоть сколько-то по-французски.
- Не знаю. Но для надежности я могу его потом пристрелить, - я сел и улыбнулся Стиву, который, судя по всему, совсем уж полиглотом не был.
- Надеюсь, не надо будет.
После этого они все перешли на фритиш, а мне пришлось довольствоваться переводом.
Говорили они примерно следующее:
Тано: Я пришел сюда еще с двумя людьми. Этот человек что-то делает в правительстве, а еще он кардинал. А этот мужик, типа, министр обороны, у него есть имя. У вас, наверное, много общего.
Я: Ха-ха. Смешно. А ты теперь тоже пристроен? Алекс перестала скрываться и публично трудоустроила всю семью?
Т: С моей ролью мы еще не определились. Я пока в экстренном комитете. Ты помнишь, что вчера подписал?
Я: А я что-то подписывал? Шучу. Помню в общих чертах.
Т: Серьезно?
Я: Все же штатно, ничего особенного не произошло, с чего мне память терять?
Т: Может, нам через пару дней зайти?
Стив: Отличная идея.
Я: Не вмешивайся. Продолжаем.
Т: Я составил доп. соглашение, так как не все учел в первом договоре.
Я: Не может быть! Любопытно.
Т: Если в общих чертах, в первую очередь вам всем нужно разоружиться. Собирайте, что вам понадобиться, и переносите в одно помещение. Наша служба безопасности все проверит и отдаст допустимые предметы.
Я: А что вы считаете недопустимым? Литературу по альтернативным религиозным течениям? Аудиозаписи блэк-металл групп? Порно? Потому что я сильно подозреваю, что у нас всего этого навалом.
Т: Оружие. Мы не пропустим только оружие.
Я: Ну, окей, тогда не придется ничего запихивать в полости тела. Кроме двустволок.
С: Я не буду это говорить. Может, тебе воды?
Я: А может, тебе перестать брать на себя функции цензора?
Т: В течение недели мы подыщем вам жилье в городе. Выбора пока предоставить не можем. Это будет что-то очень базовое.
Я: Еще более базовое, чем ржавый завод?
Т: Вряд ли. Сейчас идет работа над программой интеграции: языковые курсы, профобучение, социализация, трудоустройство, работа со священниками и психологами.
Я: У нас есть свой психолог.
Все недоверчиво посмотрели на меня.
Я: Вы понимаете, что мы сделали? Без помощи психологов, гипнотизеров и прочих шарлатанов было не обойтись. Дальше.
Т: Никто, ни один из вас не может занимать военные или политические посты.
Я: Даже я? Чувак, мы вообще-то родственники!
Тано проигнорировал этот комментарий и продолжил:
Т: Мы догадываемся, что у вас есть какие-то запасы, но на время обустройства ЕМ предоставит питание и мед. обслуживание.
Я: Черт, мы в заднице! (похоже, Стив перевел это как: «Спасибо, очень мило с вашей стороны», потому что никто и бровью не повел).
Т: Остальные вопросы будут решаться по ходу. Теперь слушай внимательно. Ты будешь лично отвечать за своих людей. Они что-то натворят – винить будут тебя.
Я: Они чего-то добьются – тоже моя заслуга? А вдруг кто-то из них изобретет дешевый и почти бесконечный источник энергии?
Т: Я полагаю, у вас там давно все изобретено, и речь идет только о внедрении? Не откажемся.
Я: А зарплату мне хоть за все это будут платить?
Т: Нет, ты будешь это делать на добровольной основе.
Я: Точно буду?
Т: Несомненно.
Я: Хм…
Т: Еще одно междометие, и мы перестанем так дружески все обсуждать.
Я: О-хо-хо… - я подпер ладонью щеку, чтобы не отключиться и не врезаться лицом в стол.
Т: Теперь о погребении…
Я: Не-а! давайте не будем делать поспешных заключений!
Т: Все взвешенные и обоснованные заключения насчет факта смерти были сделаны еще вчера, тут не о чем спорить.
Я: Почему мне никто не сказал?
Все почему-то посмотрели на меня, как на сумасшедшего.
Т: Мы отдали тело. Без признаков жизни. Окоченевшее. В мешке. С дырой в груди, через которую руку можно просунуть насквозь. Что там было непонятного?
Я ненавидяще посмотрел на него, кивнул, отвернулся от стола и блеванул.
Тано вздохнул, что-то всем сказал, они вышли, и он начал пытать меня своим французским.
- Жаль, что для тебя все так закончилось.
- Пошел ты.
- Государство теперь не в идеальном состоянии. Мы не хотели такого результата.
- Go f*ck yourself with a huge blunt object{?}[А заметили, как ловко я везде удаляю букву u во всех f*ckАХ? Теперь точно никто не догадается, что это за слово!].
- Я говорил с Дэвидом накануне и немного в курсе вашей ситуации.
- Нашей-нашей или нашей-нашей?
- Обеих.
- Только не говори, что вы меня обсуждали.
- Немного. Он очень волновался за тебя. Мама сказала, что тебя казнили, но я опроверг.
- Мы вообще-то встретились до ТОГО, если ты забыл.
- Никогда не забуду. Но он не думал, что передача Большой Печати – это счастливый конец. Он понимал, что все еще опасно, и просил защитить тебя.
- Но вам плевать на эту просьбу, да? Если бы вы пришли на час попозже, я бы наверняка прострелил бы себе уже башку.
- Но ведь нет?
- Пошел ты.
- Хорошо. Я оставлю отца Бальтазара. Он поможет с организацией похорон. Не говори нет, он профессионал. Все лучшее. Как для настоящего главы государства.
- Ладно.
- Я буду недалеко. Смогу помочь или сделать с тобой что-нибудь ужасное.
- Все ужасное уже случилось.
***
Ну не выветрилась из меня наивность, даже к тому моменту, что тут скажешь? Ужасные, унизительные, утомительные, отвратительные и депрессивные вещи продолжали происходить, как ни в чем не бывало.
В тот же день, как только переговорщики удалились, я понял, что дальше откладывать невозможно, и объявил общий сбор. Пришлось что-то съесть, чтобы в довершение всех прелестей еще и в обморок не грохнуться при всех. Насколько я мог судить, кроме темных кругов и слегка красных глаз, внешне я на развалину не походил. Чтобы не сбиваться с мысли, я записал самое важное. Слов этак пять.
- Джентльмены, я понимаю, что абсолютное большинство сейчас находится в полной растерянности, поэтому давайте срочно проясним ситуацию. Первое: наши ребята, которые попали в плен, будут освобождены сегодня, никто из них не пострадал. Второе: мы попали в парадоксальную ситуацию, когда миссия была завершена успешно, но, тем не менее, мы проиграли. Вчера утром был заключен мир с правительством ЕМ после чего Мама римская Александра IX инициировала передачу власти генералу Дэвиду Александру Дженкинсу с переходом всех полномочий. Примерно через пять минут после церемонии передачи печати генерал Дженкинс был убит неизвестным из толпы. На месте были приняты меры к его спасению…я лично находился там…но ничего не помогло, и генерал скончался. Как мне сообщили, это произошло в 12:20. – я отпил воды, откашлялся и продолжал. – Если у кого-то из вас сохранились иллюзии, что без генерала Дженкинса все это имеет какой-то смысл, забудьте. Мы все еще обязаны сохранять перемирие, но у нас нет ни власти, ни привилегий. Нас не отдадут под трибунал, нас не будут судить и не расстреляют. Даже меня не расстреляют… - я усмехнулся. – уж не знаю, почему. Но с этого дня все изменится. Нас разоружают… Впрочем, знаете, у нас еще есть пара часов. Если вы все, как один, хотите забаррикадироваться здесь, держать осаду…около недели, я полагаю, а потом подорвать тут всё вместе с собой, я всецело за.
Я обвел двор взглядом. Несколько человек встрепенулись и тоже стали оглядываться по сторонам, но большинство не проявило заметного энтузиазма.
- Я не предлагаю выйти в город и попробовать устроить вооруженный захват. У нас даже есть какие-то шансы на успех, но я не знаю, что потом со всем этим делать. Я знаю, что у вас были разные мотивы принять участие в этой операции, и я все еще уверен, что для большинства из вас все еще обернется не худшим образом. Вы не останетесь бездомными или безработными. Но всех званий и самой возможности заниматься военной карьерой нас лишают.
Конечно, никто не произнес ни звука – они все еще были на построении, но я видел, как напряглись челюсти и задвигались кадыки, проглатывая комментарии.
- Так что официально я уже не полковник Кёрк, - я впился ногтями в ладони, сцепленных за спиной рук. – Официально я даже уже не Кёрк. Да, это я так пытаюсь, как бы между делом, прокомментировать тот факт, что я стою тут в форме Дженкинса. И это не потому, что мне нечего надеть… О, черт! Все равно это было не так тайно, как нам хотелось бы думать, так что я просто хочу официально подтвердить, что в последние 4 года я был с Дженкинсом в гражданском союзе, и вчера это, вроде как, переросло в брак… Не то, что сейчас это имеет какое-то значение, так что можете забыть эту информацию. – я выдохнул. – Меня оставили пока во главе нашей…группы, и я думаю, в первое время будет полезно сохранить основные принципы взаимоотношений и организационной структуры, но, да, с этого момента мы все – гражданские.
И опять – практически нулевая внешняя реакция, но вполне ощутимые расходящиеся шоковые волны.
- И последнее официальное объявление касается церемонии прощания и похорон. Они настаивают на публичном мероприятии. Я не вижу смысла в этом, если учесть, что местные жители были с ним знакомы жалкие полчаса, если не меньше, но думаю, мы пойдем на это. В общем, все это произойдет через два дня, в полдень. Вольно. Построение…собрание закончено. Операция закончена. В течение дня я буду находится в переговорной и отвечать на вопросы.
Через пару часов пришли люди из их службы безопасности и забрали наше оружие. Но зрелище это было еще то! Они не знали, где и как искать. Они не соблюдали элементарные правила безопасности в ситуации, где вас 30, а других – более 300. Посмотрев час на это невнятное копошение, я сказал Стиву:
- Иди, скажи им, чтобы подогнали транспорт, мы сами все погрузим.
Стив почесал лысину и недоверчиво посмотрел на меня.
- У меня есть инвентаризационные списки, можно будет все сверить, - вздохнул я.
- А то, что здесь хранилось с прошлой операции?
- А ты не так глуп, как я надеялся, старина Стиви. Это все у нас тоже подсчитано и зарегистрировано.
- Что ж, пойду, обрадую их.
К вечеру они кое-как осмотрели наши вещи, а мы заодно подсчитали, что у нас осталось.
Стоит ли говорить, что у меня стало в два раза больше одежды, и что меня это не обрадовало?
Около полуночи заглянул Тано.
- Бенуа ищет вам жилье, - объявил он, усаживаясь напротив меня. Я уронил голову на руки.
- Он просто отправит нас на урановые рудники. Или поселит в доме с постоянной утечкой газа и невзначай бросит непотушенный окурок.
- Нет, в работе он профессионально все делает. – Тано потыкал в меня карандашом, чтобы я посмотрел на него. – Мне сообщили, что с телом закончили. Зайди туда.
- Зачем? Все проверить и подписать акт выполненных работ?
- Думал, ты захочешь увидеть…
- Не хочу! Я достаточно видел.
- Но они до послезавтра закроют его в холодильнике…
- Я же сказал, не хочу! Иди к черту!
- Хорошо. А ты иди спать. Ты пока неплохо справляешься, и я не хочу, чтобы ты дальше свихнулся. Я тут больше никого не знаю, коммуникация пострадает. Последний вопрос: ты будешь что-то говорить на церемонии?
- Зачем? И в качестве кого? Ваши люди так и не поняли, кем был Дэйв и откуда, а тут еще мы. Я уже все здесь сказал.
- Понятно. Хорошо, что ты держишься.
- Нет.
- Что – нет?
- Я не держусь. Я совсем не держусь. Я не могу гарантировать, что сегодня ночью не улечу вниз головой с крыши.
- Не надо. А то все зря будет.
- И так все зря. На мне все еще его кровь, - я дернул вверх рукав. – Видишь? А всё уже заметается под ковер. Тут небольшой приступ икоты случился, но теперь уже все по-старому, возвращаемся к своим делам.
- О чем ты? Да, пока мы этого не чувствуем, но все перевернулось! Старой Мамы уже нет, нового понтифика еще нет, формируется новое правительство… Никто такого не видел 23 года! К лучшему или к худшему, но он принес революцию.
- Да уж. Я охрененно рад, - я встал и вышел, не дожидаясь, что еще скажет Тано.
========== Акт 21. Если бы не моя легендарная способность контролировать рвотный рефлекс… ==========
Я был уверен, что отлично всех провел, и никто и не догадывается, в каком состоянии я нахожусь, но на следующий день Рой, человек, который совмещал функции капеллана и психолога, подошел, когда я бесцельно сидел на лавке снаружи, выкапывая пяткой траншею в снегу. Он сел рядом и сказал:
- Завтра-то пойдешь?
- Куда я, на хрен, денусь. Все же сразу начнут: «Ты не имеешь права сейчас ломаться. Мы же и понятия не имеем, где мы! Это ты нас сюда притащил!» А те, в другое ухо: «Если что-то пойдет не так, отвечать тебе. Мы не убьем тебя, но замучаем так, что ты будешь мечтать о том, чтобы всеэто кончилось».
- Но мы, и правда, пока здорово от тебя зависим.
- Вот пока ты это не сказал, я как-то не до конца это осознавал, да ведь? Спасибо!
- Ты имеешь право злиться.
- Ну, хоть что-то!
- Нет, серьезно, это нормально. Но многого я пока не могу понять. Такое ощущение, что ты мгновенно преодолел все стадии, а потом вернулся обратно. Обычно так не бывает, и я немного обеспокоен.
- Черт, Рой, да не убью я себя! Вы все достаточно надавили на мое чувство долга: начиная с Дэйва и заканчивая всеми, кто приходил сегодня принести соболезнования, и заканчивал тем, что напоминал, чем они все пожертвовали ради этой операции. Как будто я был не в курсе.
- Ничего, сейчас начнется работа по обустройству, у них не будет времени задаваться вопросами.
- Так просто, да? Ненавижу командные посты! – я ударил по заново зашитой ране.
- Не делай скоропалительных выводов. – я вопросительно посмотрел на него. – Сначала представь, что тебе проще – отдавать приказы или подчиняться.
- Тут и представлять нечего… - начал было я, и тут… Черт побери! У меня не было больших проблем с подчинением и дисциплиной в академии и армии, но я всегда знал, что это временно. Я почти или совсем не раздумывая делал все, что говорил Дэйв – но это был Дэйв. А теперь… Когда эти недоумки из правительства заявились и начали распоряжаться, мне хотелось свернуть им шею, запихнуть им в глотку все эти договоры, приказы и распоряжения. Я чудом сдерживался, практически, переживая несварение от удерживаемых внутри слов. Хм…
- Впрочем, какая разница? Как только всех пристроим, меня отправят подметать улицы.
- Ты опять забегаешь вперед. Наблюдай, привыкай и изучай. Нам нужны свои люди в правительстве, - Рой похлопал меня по руке и ушел.
Да уж, правительство… Я не мог себя заставить даже душ принять и съесть целую порцию еды.
***
- Сколько времени вам нужно на речи? – спросил Стив в утро похорон.
- Нисколько. Не будет никаких речей.
- Не будет для публики и телевидения. Но здесь…
- Зачем? Я не собираюсь рассказывать, каким он был сослуживцем, командиром, а уж тем более, бойфрендом.
- Но, может, кто-то другой…
- Он затащил всех нас, практически, в другое измерении и бросил. Я бы не рассчитывал на добрые проникновенные речи. И вообще, я надеюсь, что это быстро закончится. Все уже готово? Они уже…уже закрыли его?
- Нет, там что-то доделывают, хотели оставить открытым до начала.
- Ну, тогда я немного опоздаю.
- Не пойму я тебя. Если вспомнить, как все это начиналось, я скорее ожидал, что тебя будет не оторвать от…тела, а ты… Боишься?
- Стиви, ты постоянно такие глупости говоришь, что я реально не понимаю, как ты получил работу в GRL! Чего мне боятся? Просто не вижу смысла. Ему уже все равно, мне тоже лучше не станет, так что, зачем? Лучше займусь чем-нибудь полезным.
- Окей. Хотел предупредить, что я буду работать с вами на постоянной основе. В GRL пока хаос, но с нами уже связались и попросили держаться поближе к вам.
- А ты не должен делать это тайно?
- Какой смысл? – он пожал плечами. – Александра все знает, Тано – тоже, они даже успели поделиться информацией с новой кандидаткой. Я не раскрыл остальных, но уже понятно, что герметичность Проекта нарушена, и нам придется вырабатывать новую стратегию поведения.
- Так они уже знают про..все это?
- Нет. Новый график сеансов еще не утвержден, и Бог знает, когда до них дойдут новости. Но, возможно, они попросят от тебя избавиться.
- Вот как? – как-то не очень меня испугали эти сведения.
- К тому времени я уже придумаю обоснования, почему этого делать не следует. Я серьезно считаю, что ты можешь быть очень полезен.
Я только покивал, и вдруг какая-то потусторонняя сила взяла меня за шиворот и повела через два цеха к складу, где мы оборудовали временный морг. Я старался особо не думать и не сбавлял скорость, пока не остановился перед открытым гробом. Священник и наш врач сразу отошли. Я заставил свои глаза посмотреть вниз и спросил, как мне показалось, нейтральным тоном:
- Что с лицом?
Врач кашлянул и засунул в карман тряпку.
- Я уже говорил, что тут неподходящие условия. Они использовали грим, потом образовался иней, а теперь это все тает…. Пытаемся исправить.
- Это совсем лишнее. Стирайте все и закрывайте.
Я дотронулся до его руки и поморщился: она тоже была влажной, холодной и немного склизкой.
- Просто отлично, - только и смог сказать я, вытирая свою руку о брюки. – До встречи, что ли. И не жди, что я буду два года ходить в трауре. Даже сегодня я не буду расхаживать в черной шляпе с вуалью. Понятно? – не дождавшись ответа, я покачал головой, усмехнулся и ушел.
***
К счастью, на нас свалилась куча дел. Конечно, Бенуа постарался подобрать нам жилье подепрессивнее. Когда он первый раз показывал мне комнаты, я приложил все усилия, чтобы не показать ни одной эмоции. Это его, понятное дело, не устраивало.
- Ну, как?
- Мило, - я прошел через комнату и открыл окно. Ковер чавкнул под ногами.
- Запускали отопление, - объяснил он. – Были прорывы.
- Я вижу, вы справились, - я кивнул на следы от сварки на стенах.
- Конечно. Но круглосуточно оно работать не будет. Час утром и полтора – вечером.
- Мм, - сказал я.
- Ковровое покрытие нужно будет снять.
- Ты думаешь? – я щелкнул выключателем. Свет, как ни странно, появился.
- Нет, я имею в виду, везде. Если там не вода, то плесень или столько пыли, что от нее никогда не избавиться.
- Спасибо за заботу, - я вышел из комнаты и пошел дальше по коридору, мимо ряда дверей, открытых в почти идентичные комнаты. В конце была душевая с рядом раковин по одной стороне и, наверное, 15 душами – по другой.
- Без перегородок. Жизнь становится все лучше, - я одарил Бенуа ослепительной улыбкой.
- Я сделаю вид, что услышал только сарказм, - сказал он. – Матрасы привезут сегодня. Если понадобится дополнительная мебель и посуда, можно будет съездить на склад. Но на особую роскошь не рассчитывайте.
- За это я снимаю с вашего отеля одну звезду! – воскликнул я. – Теперь у вас минус 3.
Проигнорировав меня, он продолжал:
- Мы снесем несколько перегородок на втором этаже и сделаем помещение для занятий. Кухня и столовая – на первом.
- Бассейн-то хоть с подогревом?
- Я сейчас возьму ремень, и у тебя будет задница с подогревом.
- Интересное предложение, но я, пожалуй, откажусь.
- Ты уверен, что у нас есть хоть один общий ген?
- К сожалению, да. Кстати! Что дашь за довольно свежие фото Камиль и Марселя?
- Кого? – кажется, вначале он серьезно не понял, о ком я говорю, но уже через пару секунд осознание пришло, и он сказал только «О».
- Они прямо здесь, - я достал телефон.
- Не знаю, нужно ли мне это. Я большую часть жизни без них провел.
- Ну, как хочешь.
- Хорошо, давай, - он протянул руку.
- Не так быстро. – я спрятал телефон за спину. – Я хочу комнату с душем.
- Ладно.
- Да ну?
- На другом этаже есть комнаты с душем.
- Жди, - я начал листать, бормоча достаточно громко:
- Не то…это мне медаль вручают…упс, член…опять…хм, интересно…диплом…кто это?.. Это я в космосе…это я с президентом…не в том смысле…член, член, член…как это вообще?..ладно, потом…а, вот, - я показал ему старое фото с Дня зачисления, где Дэйв обнимал уже обритого меня в белой рубашке, а родители стояли чуть в стороне почти не неловко улыбаясь.
- Не пытайся меня шокировать. Я знаком с Ее святейшеством – после этого ничего в жизни не шокирует.
- Я еще и не начинал. Насмотрелся?
- Еще есть?
- Пара штук. О, кстати! Сейчас я покажу тебе любимую фотку Камиль. Она там даже заморочилась сделать коллаж, - я зашел в отдельную папку и открыл фото разделенное пополам, правая половина заметно лучшего качества. На первый взгляд казалось, что кто-то просто скопировал и немного затонировал левое фото, но, присмотревшись, можно было найти отличия.
На обеих фото был ребенок в черном спортивном костюме, стоящий у бортика катка, улыбаясь и задрав ногу за спину, небрежно придерживая лезвие правой рукой. Только вот слева улыбка ребенка была восторженной, а пацан справа был скорее растерян.
- Не особо помню этот день, но уверен, что это она мне сказала встать именно так.
Бенуа молчал и смотрел. И смотрел. И смотрел. Потом моргнул и сказал:
- А я помню. Было 10 вечера, и меня не могли вытащить с тренировки. Я тогда первый раз идеально сделал связку два плюс полтора оборота, и мне казалось, что теперь я могу все.
- Я тоже дошел до двух оборотов, но потом меня все достало.
- Понятно. Камиль была в восторге?
- Еще в каком! А уж когда я перешел в хоккей… Она утверждала, что это игра для идиотов, не учитывая, что мозгов там нужно хоть как больше, чем в фигурном катании.
- Может, в детстве мы и были похожи, но сейчас, по-моему, ничего общего.
- Я тоже так считаю, и поэтому испытываю некоторую неловкость, когда твоя бывшая заливает пол слюной, глядя на меня.
- Не льсти себе… Какая именно бывшая?
- Я зову ее Алекс, сокращенно от Александра.
- Тем более не льсти себе. Забавно, в твоем возрасте я уже был отцом.
- А кто сказал, что я не отец?
- Что?
- Что?
- Наука так далеко шагнула? Кто из вас мать?
- Придурок, - покачал я головой. – Моя коллега.
- Да ты разносторонний человек! Или неразборчивый.
- Первый вариант. – я не чувствовал особого желания объяснять характер моих отношений с Лидией. – Ты?
- Забавно. Всю жизнь меня преследовали эти инсинуации, но никому и в голову не приходило спросить прямо. Нет, не проникся как-то.
- Это у тебя просто мужика нормального не было. Но ты извращенец калибра покрупнее. Для тебя даже названия не придумали еще. Я этим займусь. Понтификофил? Монахосексуал?
На этом он метнул в меня планшет, и я почувствовал, как по щеке потекла кровь.
- Ну вот, а я так любил это лицо… - я потер щеку, убедившись, что пальцы не достают до кости. – Не дергайся, я не буду тебя бить, ты же инвалид.
- Как будто тебя это останавливает.
- Эй! Я всего один раз вырубил тебя, и то я не знал про твое слабое здоровье. А потом я сдерживался, как бы мне ни хотелось врезать тебе.
- Ты потрясающе благородный человек.
- Что есть, то есть. Пластырь найдешь?
***
Странное дело, мы с Бенуа больше всех друг друга раздражали, но и больше всего общались, особенно после того, как он взял меня к себе на работу. На тупую, грязную, физическую работу, но хоть что-то. Как-то плавно я начал более плотно общаться с Алекс и Евой.
О, Ева… Даже не знаю, с чего тут начать. Вы когда-нибудь чувствовали кровную связь с кем-то? Вот и я нет. До того, как ее увидел. Хотя, может, она просто очень хороший человек.
Нет, зачеркните! Никаких «может»! Ева – очень хороший человек, что абсолютно необъяснимо, при таких-то родителях… Она потрясающая, добрая и милая – то есть ни черта не годится на место Мамы. Немало помогает любить ее то, что мы говорим на одном языке. Вообще, почти вся их обширная семья знает французский, так что хоть здесь я смог выдохнуть, потому что во фритише я неуклонно прогрессирую (я все их ругательства за день выучил – каково?!), но все еще чувствую себя далеко не уверенно.
Кстати, по поводу их французского. Ева, например, определенно, билингв, но их произношение звучит самую малость странно: они иногда ставят ударение на те слова в предложении, которые я бы точно не выделял и делают ненужные паузы. Я уже молчу про идиомы и фразеологизмы. Нет, не могу молчать! Я просто не знаю, с чего они взяли, что некоторые речевые обороты существуют. Наверное, это прямой перевод с фритиша, но я иногда все еще прихожу в растерянность от некоторых опусов, вроде: «Если ты такой умный, почему твои туфли не красные?» или «Мои уши! Из-за тебя снова придется стоять в очереди на Высочайшую исповедь». Нет, это еще ничего! Тут можно догадаться, но вот другой пример: «Чего так мало? На карточке живого места не осталось?» Эту фразу говорит и молодежь, которая понятия не имеет о ее происхождении, и только старики пояснили, что это связано с очень старой системой распределения еды.
Так вот, Ева. Первое, что она сделала, когда мы познакомились, обняла меня и начала гладить по голове и говорить, как ей жаль, что я столько лет «терялся» из семьи. Я был так ошарашен, что не знал, рассмеяться или начать бесконтрольно рыдать от такого приема. Даже позже, когда ее начали вводить в курс моей ситуации, она не начала испытывать ко мне отвращение, а придумывала для меня всякие оправдания еще до того, как я сам успевал что-то объяснить. В общем, я люблю ее, как никогда не любил никого из своей семьи. Меня даже не смущает ее довольно спорный вкус. Она совсем не худая, что не мешает ей носить пуловеры в обтяжку с огромными яркими цветами, шорты, майки и прочие вещи, которые бы выглядели ужасно на ком угодно, но только не на ней. А еще, она плотник! Честное слово! И не какой-то убогий любитель, кое-как собирающий скворечники из готовых деталей, а абсолютно профессиональный опытный плотник! Ну, круто же!
Стоит ли говорить, что когда Алекс в очередной раз доводила Еву до истерики, мне хотелось отправить понтифика в ад каким-нибудь болезненным и неприятным способом. И, конечно, куча людей подумала на меня, когда экс-Мама исчезла. Бенуа так вообще приперся ко мне в выходной в 7 утра. Я, правда, не спал, но не в этом дело! Что за предвзятое отношение? Он даже не поздоровался, а сразу рявкнул:
- Что ты с ней сделал?
- Да с кем, nazzo? – я сделал последнее отжимание и поднялся.
- С Марго!
- Ничего. А ты?
- С чего ты вообще взял?..
- А с чего ты вообще ко МНЕ приперся, когда она…пропала, я полагаю? Это не твое дело. Пусть ее Служба Безопасности ищет.
- Кое-что случилось, - он сел на кровать.
- Фу! Ты точно говоришь про стариковский секс!
- Какого черта?.. Ну ладно, да, но мне еще далеко до статуса старика.
- Если бы не моя легендарная способность контролировать рвотный рефлекс…
- Легендарная что?.. О, schwilze!
- Но, чувак, серьезно? Стой! В большинстве случаев, я вполне могу понять, почему. Скажем, твоя жена – нет вопросов! Но Алекс? Если бы существовало такое понятие, как отрицательная сексуальность, ее бы использовали в качестве иллюстрации!
Он пнул меня по лодыжке, но меня такой ерундой было не остановить.
- Это потому, что она все еще монашка, да, мистер клириколюб?
- Она никакая не монашка.
- О да? Она уволилась с поста понтифика, но из церкви ее пока никто не изгонял.
- О!
- Прозрение! Какой же ты придурок, невероятно! Я все расскажу твоей жене.
- Только попробуй.
- И что ты мне сделаешь? Может, пристрелишь во сне? – мой вопрос подозрительно походил на просьбу. Бенуа посмотрел на меня исподлобья и хмыкнул.
- Не расскажешь.
- Нет. Но из-за нее, а не из-за тебя.
- Без разницы.
- Хочешь услышать что-то невероятно тупое?
- Нет.
- Они все еще по-человечески не рассказали Ив про Ту сторону. Она предполагает, что мы пришли откуда-то с востока, но в общем-то даже не догадывается, что у нас были военные намерения. И у меня язык не поворачивается что-то сказать. Я не хочу, чтобы она была во всем этом… Но раз уж она там, не логичнее ли посвятить ее во все?
- Не сейчас. У нас семейный обед в воскресенье. – Бенуа почесал переносицу. – Ты, вроде как, тоже приглашен.
- Вот как? – я начал сосредоточенно смотреть в пол. – У меня работа.
- Я знаю. После.
- Посмотрим.
- Я не буду тебя уговаривать.
- Знаю.
Тут в двери постучали.
- Что за выходной? – проворчал я. – Да?
И, кто бы мог подумать, зашел Зак. Ну, помните Зака? Ну, тот, который почему-то привлек мое внимание еще на первой базе?
Он вежливо кивнул Бенуа, сказав на фритише «Доброе утро», потом обратился ко мне:
- Сэр?
- Завулон?
- Простите, меня зовут Зак.
- А, точно! Что случилось?
- У нас есть вопрос.
- Спрашивай.
- Публично?
- Да. Он не понимает ни одного слова.
- Тут несколько ребят…они хотели узнать, нет ли возможности вернуться домой?
- Все зависит от того, хотят ли они жить. Если нет, то, конечно, хоть сейчас.
- Я понял, сэр.
- Ты среди них?
- Нет.
- Так почему не пришел тот, кому это реально нужно, и не забабахал впечатляющую презентацию?
- Сэр, я не знаю…
- Не «сэр» мне тут! В чем дело, Захария?
Он отвел глаза, и у меня закружилась голова.
- Так, значит? Вы что, не пропускаете ни одного моего взгляда?
- Это был не один взгляд, капитан…сэр…то есть…
- F*cking hell!
- Я не против…то есть, что такого? Но…
- Убирайся, пожалуйста.
- Простите.
- Ты что, серьезно, ради такого случая оторвал рукава от футболки? Но при этом даже речь не подготовил? Как ты вообще себе эту ситуацию представлял? Вон!
- Извините, - он сказал Бенуа «до свидания» и ушел.
- Что это было? – спросил Бенуа.
- Ничего,
- Ладно. Так что, придешь?
- Конечно, да. Не сидеть же все время здесь с кучей идиотов.
========== Акт 22. Сориентируйся в себе на ощупь ==========
И это был воистину исторический ужин. Все, но особенно женская половина условной семьи Альфа были невероятно милы со мной, а закончился вечер на балконе, где я стоял буквально в десяти сантиметрах от прислонившегося к перилам Маурицио, с руками слева и справа ограничивающими его передвижение, и абсолютным туманом в голове.
Я не был особо пьян, но точно был не в себе. Поначалу, как помешанный, старался угодить всем, а потом заметил интерес со стороны Маурицио и сфокусировался на нем. Да еще как! Мой фритиш внезапно невероятно активизировался, а потом выяснилось, что он прекрасно говорит по-французски – и…меня уже было не заткнуть. Вполне вероятно, что в какой-то момент я задрал футболку (с именем Дженкинс, между прочим), чтобы проиллюстрировать историю про свое ранение и заодно свой пресс. И не менее вероятно, что это я схватил Маурицио за руку и утащил на балкон. Не знаю, какой бес в меня вселился.
Но думаю, дело здесь не только в том, что он просто до абсурда красивый. Он ниже меня на полголовы и…уже, что ли, но ему далеко до дурацкой субтильности, у него темные, чуть вьющиеся волосы, синие глаза и такое точеное лицо, что не верится, что все это естественным путем досталось одному человеку. Короче говоря, я не понимаю, как люди себе шеи не сворачивают, когда он проходит мимо. И заметьте, как я тактично заострил внимание только на безопасных частях тела. Ну, потому что он, вроде как, кузен Евы, и я его уважаю, как личность и не хочу объективировать…но просто поверьте мне, что с остальным всем у него тоже все благополучно.
И когда он начал мне улыбаться за столом (не как-то там зазывно или жутко, просто по-человечески), я сначала не мог понять, что происходит. Ладно, полное раскрытие карт: что-то происходило и со стороны Тони, он точно разглядывал меня по-особому, но Антоний вообще был в этом непонятном мне, но все-таки браке с моей другой…(сестрой?) Бу, так что его я сразу начал как следует игнорировать.
Другое дело, Маурицио. Я был поражен, что чем-то заинтересовал его, и не хотел, чтобы это внимание прекращалось. Меня даже не беспокоило то, что он почти ничего не говорил, в основном, кивал, хмурился или улыбался – это характеризовало его, как отличного слушателя и…и вот мы на балконе. Разговор сразу прервался, и я просто нависал над ним, ни на что больше не решаясь, а он то отводил взгляд, то вздергивал подбородок и смотрел мне прямо в глаза и, несмотря на то, что я совсем не прикасался к нему, я чувствовал, как он, буквально, вибрирует, вцепившись в перила.
- Не жарко тут, - сказал я, чтобы проверить, не трясет ли его от холода.
- Н…Нет, - сказал он. – В…Все в порядке.
И тут меня как током ударило: да он же просто меня боится! С чего я вообще взял, что тут что-то другое? Конечно, он обратил на меня внимание, а кто бы ни обратил? У них не так много развлечений, а я не меньшая экзотика, чем пришелец. И что я вообще делаю? Последнее, что мне нужно, это пытаться что-то поменять в моей личной жизни. Я был уверен, что даже если попытаюсь это как следует представить, испытаю такое чувство вины, что пойду на могилу Дэйва, лягу рядом и не встану, пока не умру от голода. Так что я сделал шаг назад и сказал:
- А по-моему, мороз. Пошли внутрь.
Он кивнул, но посмотрел на меня как-то странно.
***
Наш психолог-капеллан Рой продолжал проводить со мной еженедельные беседы, в ходе которых он отмечал мой прогресс, говорил, что все еще беспокоится за меня, но его квалификации, похоже, не хватало, чтобы по-настоящему помочь.
Хотя, чем тут поможешь? Все и так любезно и довольно часто напоминали мне, что Дэйва больше нет, так почему эта мысль никак не приживалась? Ну, нет, я не сошел с ума окончательно, и в течение дня почти никогда не забывался, но стоило немного расслабиться или оказаться в этом состоянии между сном и бодрствованием, и я не мог отвязаться от мысли, что он скоро должен вернуться, а пару раз вообще оборачивался, чтобы сказать ему что-то или двигался во сне, чтобы прижаться к нему, пока не падал с кровати.
Но ведь все могло быть гораздо хуже! На месте моих солдат я уже давно начал бы подумывать, кого бы обвинить в создавшейся ситуации, и остановился бы на себе, и выместил бы все недовольство.
Да и на своих новых «родственников» я пожаловаться не могу. Больше всего в ситуации разбирались Тано, Бенуа, Влад и, в какой-то мере, Ева. Но они не сильно делились подробностями с остальными, и скоро меня стали воспринимать, как естественное добавление к семье. Я запомнил все имена и родственные связи, я помогал на ферме Марио (предоставив еще много дополнительной рабочей силы из числа своих людей. Это не настоящее злоупотребление властью – они получали какую-то оплату. Я – нет, я же семья!), уже не вздрагивал, когда кто-то принимался меня спонтанно обнимать (да что там! Половину времени на семейных выходных я проводил прижатым к чьей-нибудь груди!), и единственный человек, который меня беспокоил – это Маурицио. Физический контакт с которым был нулевым. Серьезно. Даже никаких «Дай пять» или протиснуться мимо за столом. И это в семье, где люди постоянно чуть ли не на коленях друг у друга сидят и не могут пройти мимо, не чмокнув друг друга, не ущипнув за щеку или еще что-нибудь!
При этом он не избегал меня. Отнюдь! По-моему, я виделся с ним чаще, чем с любым другим человеком в мире. Сначала он просто заходил поболтать; когда проклюнулся газон – погонять в футбол, иногда один, иногда с братьями и Дюбуа. При этом первые пару месяцев он даже комнату мою не видел, зависая в спортзале или столовой. Но однажды он так проехался по мокрой грязной траве, что я не мог отпустить его домой в таком виде.
- Пошли, - сказал я.
- Куда? – спросил он, размазывая по щеке грязь.
- Найду тебе что-нибудь переодеться.
- Я…я в порядке. Честно.
- Не говори глупостей. – я взял его за плечо и развернул к подъезду. – Вперёд. Четвертый этаж.
Когда я открыл дверь (замками мы обычно не пользовались), Маурицио бросил один взгляд в комнату, почти всхлипнул, порывисто схватился за меня и выдохнул:
- Бедный ты мой.
Я неловко обнял его одной рукой, кашлянул и сказал:
- Да в чем дело-то?
Он поднял на меня глаза.
- Только не говори, будто ты думаешь, что это нормальное жилье! Я убью Бенуа!
Я пожал плечами и зашел в комнату, которая…да, была далека от идеала. После солнечной и не такой уж холодной улицы особенно хорошо можно было почувствовать промозглость и сырость. Обстановка была, определенно, спартанская: узкая кровать с не самым лучшим матрасом, складной стул, маленький стол, несколько крючков на стене, раковина, зеркало размером с лицо, газовая горелка и крошечная электрическая плита (электричество иногда исчезало), над которой висела одна полка с посудой (да и это было уже излишней роскошью – я, в основном, ел в столовой). И, конечно, душ, отделенный от комнаты только шторкой. Вещи я хранил в одной коробке и рюкзаке. Я не потрудился привнести какой-то дизайн, поэтому освещение предоставлялось одной лампочкой, а стены украшали только небольшие трещины.
Я присел перед коробкой и достал со дна «гражданскую» футболку и джинсы.
- Думаю, это не слишком большое для тебя. Я буду на улице.
Маурицио вышел через пять минут и сел рядом со мной на ступеньки.
- Мэтью, ты не можешь тут жить.
- Уверяю тебя, могу. Как и еще 320 человек.
- Я точно знаю, что, как минимум, 2 человека практически переехали к моим знакомым девушкам.
- Ты знаешь больше, чем я.
- Серьезно, Мэтт, ты мог бы переехать к нам.
- Нет, спасибо. Я покину это место последним, сначала нужно пристроить всех остальных.
- Я не могу это так оставить. Тебе хватает еды?
- Никто тут не умирает от голода.
- В твоей комнате почти нет вещей, в которых я мог бы порытся. Где ящики и шкафы?
- У меня, типа, дневник есть.
- Видел. Он на английском.
Я удивленно посмотрел на него, но не смог почувствовать раздражение. Зато смог почувствовать что-то другое, когда увидел крошечную родинку на мочке уха, которую не замечал раньше. Это меня почему-то ужасно смутило и, чтобы занять руки, я принялся перешнуровывать кроссовки.
- Этторе на следующей неделе 14, - сменил тему Маурицио, видя, что я не поддерживаю разговор, - Это главный День рождения в жизни человека. К тому же, первый раз можно праздновать без взрослых. Считай себя приглашенным.
- Я вообще-то взрослый.
- Не льсти себе, - Маурицио хлопнул меня по спине, - Мы пойдем в клуб. Я зайду за тобой.
- Там дресс-код?
- Что?
- Ну, какая форма одежды?
- Не сверхроскошно… Хм, у тебя, наверное, нет ничего даже низшего уровня роскошности?
- Нет, зачем мне? Разве что парадный мундир. Он должен быть в кладовке.
- О! – его глаза расширились. – Подойдет!
Внезапно он смутился и почти отвернулся.
- Ну, и ты…можешь с собой кого-то взять… Я просто не знаю, может, ты с кем-то встречаешься… Вокруг же полно прекрасных… девушек…людей…
- Не спорю. Но как-то не хочу об этом думать. И, знаешь что? Я, пожалуй, переведу для тебя кое-что из своих записей. Просто, чтобы не говорить это вслух, и не смущать никого из присутствующих.
- Да? Ты сделаешь это? Это прямо как Пасха!
Не ручаюсь за правильный перевод последней фразы. Но что-то типа того. Выражение радости, короче.
***
Через пять дней я почему-то чувствовал себя не особо здорово, натягивая парадный мундир. Он странным образом сидел на мне свободнее, чем раньше, но не висел – и на том спасибо. Я заканчивал бриться, когда Маурицио постучал.
- Привет, - бросил он, заходя. – Думаю, дойдем пешком. Автобус только через полчаса.
- Ладно, - я вытер пену и оглянулся. И лишился дара речи. Фигурально выражаясь. Потому что я смог произнести:
- Nazzo! Что с твоим лицом?
Маурицио испуганно схватился за щеку и отпихнул меня от зеркала. После пристального разглядывания себя в течение минуты он облегченно вздохнул.
- Тьфу ты! Я думал, случилось что-то.
- Конечно, случилось! Что…это? И прочее… - о, как не хватало лексики! Я мог только делать неопределенные жесты руками. Потому что человек, который стоял передо мной, своим видом унизил бы солиста любой самой выпендривающейся глэм-рок группы. Он был в обтягивающих штанах с блестками, свободной темно-зеленой…штуке, которая плавно переходила в капюшон и сзади была длиной почти до пола, а спереди, наоборот, начиналась (или заканчивалась?) где-то у нижних ребер. А обувь! Это были высокие сапоги. На шпильке. На чертовой гигантской шпильке! Неудивительно, что он внезапно оказался даже выше меня. И его глаза выглядели просто неестественно огромными из-за макияжа. И ногти у него, конечно же, тоже были накрашены. Темно-зеленым лаком.
Я не слепой и уже имел возможность наблюдать до чего доходит даже повседневная мода в ЕМ. Но все это было, как оказалось, сдержанно по сравнению с…ЭТИМ.
- Так праздник же, - не моргнув глазом, сказал Маурицио.
- Да…точно. Я просто не догадывался, что ты…э-э…любишь женскую одежду.
- Мэтт, это не женская одежда. Там совсем другой крой.
- Крой. Ага, - я глупо кивал, раздумывая, как нам незаметно пройти через двор. Мои солдаты были на удивление толерантными людьми, учитывая все наши обстоятельства, но я не хотел давать им повода для лишних разговоров. Но ведь он уже как-то пришел сюда! Черт! Я надеялся, что ему хотя бы никто не свистел вслед.
- Прости, я не думал, что тебя это так удивит. Ну все, привык?
- Мне нужны годы на это.
- Мы не можем сидеть тут до 18-летия Этторе, так что, пошли.
- Ты не навернешься с этого? – я махнул в сторону шпилек.
- Нет, с чего?
- Действительно…Что ж…
- Стой! Фуражка, - он нахлобучил на меня фуражку, как следует отцентровал ее и еще поправил мой воротник. Я не знал, куда девать глаза, потому что одновременно хотел пялиться и отвернуться. И еще у меня было ощущение, что вот сейчас он притянет меня за галстук и поцелует. Потому что я всегда раньше делал так с Денни. Или он со мной. Но пора было очнуться.
Это был другой человек. СОВСЕМ ДРУГОЙ. Я прямо слышал, как Дэйв усмехается: «Ну что, Кёрк, ничего общего со мной? Может, вот ЭТО твой тип?».
Конечно же, как еще это могло произойти! – когда мы спустились, куча людей шла на ужин. Многие промолчали, но некоторые не удержались:
- Полковник! Вы сегодня такой…полковник! Что за особый случай?
- Карнавал, непонятно, что ли? – огрызнулся я.
- Маурицио, и это твой +1? Дружище, ты можешь лучше! Две минуты – и я буду готов!
- Пол, чувак, в другой раз. Но – спасибо! – Маурицио хлопнул его по руке. Он совсем не выглядел смущенным. Он так безукоризненно притворялся или, правда, чувствовал себя комфортно?
***
В клубе я смог выдохнуть, потому что на незнакомых людей мне было плевать, а знакомые воспринимали все, как должное. Да и вообще, Маурицио был там далеко не один такой. На мой вкус вокруг было слишком много детей, но я нашел себе компанию в лице Влада, который смог ответить на некоторые мои вопросы касаемо модных тенденций. По его мнению, это было как-то связано с предыдущими сложными годами, отсутствием строгих правил и подавления в воспитании, толерантностью, которая начиналась с института семьи и проникала во все остальные сферы жизни, и отсутствием развитой индустрии развлечений. Этот разговор чуть не усыпил Бубу, и она ушла танцевать.
- Дюбуа было 17, когда мы поженились, - внезапно сказал он.
- Спасибо, что поделился. А я что, спрашивал? Кстати, а где ваша…1/3?
- Мы разводимся с Тони.
- Печально. То есть…что вообще говорят в таких случаях? И это «мы» - этот брак работает вкруговую? Он и твой муж?
- Нет, конечно, мы не такая семья. Строго говоря, мы не стали с ним семьей. Ну, понимаешь, консумация. Все такое… Так что это даже не развод, а аннуляция.
- Лааадно… Как мне теперь забыть эту информацию?
- Я имею в виду, что Маурицио уже взрослый.
- И?..
- Хорошо, сделаем вид, что ничего не происходит.
- Мне так легко делать этот вид, потому что я совсем не понимаю, о чем ты.
Тут подбежал Маурицио на своих бесконечных ногах и схватил меня за руку.
- Полковник Дженкинс, идемте танцевать!
- Я не танцую… То есть, я танцевал пару раз, но…
- Ты танцевал один раз? Ты меня убиваешь! – Маурицио расхохотался. – Стой здесь. Я найду тебе идеальную партнершу. – он скрылся в толпе, и я облегченно вздохнул, что он не предложил танцевать с ним. То есть…эта идея не вызывала у меня отвращения, но все эти танцы, случайное трение – мало ли что произойдет, а мы только что начали по-человечески, почти без неловкости, общаться. Через мгновение он вернулся с невероятной красоты блондинкой в на удивление консервативном наряде: темно-синих брюках и красном топике, который открывал идеальное количество груди: не много и не мало (что, кто-то будет меня ругать за фразу «количество груди»? А что в таких случаях говорят? Площадь? Зона?) И ее обувь была без каблуков! Сюрприз за сюрпризом! Удачно, а то бы она оказалась выше меня.
Маурицио познакомил нас (Полковник Дженкинс – сестра Григориу, Катерина - Мэтт), быстро (чувак действительно поразительно устойчив на каблуках) сбегал ей за каким-то напитком, и пока она пила, прошептал: «Я знаю, как их выбирать. Дамы в мини для наших целей не подходят». И это была невероятная дама! В какой-то момент ее нога органично оказалась на моем плече, а моя фуражка – на ее голове. Признаю, что пару раз моя щека почему-то скользила по ее бедру, она почти полностью обвивалась вокруг меня, и никто уже не удивился верхней поддержке. С разбегу. И что уж там скрывать, больше, чем один раз один из нас приземлялся на барной стойке, а второй оказывался в очень удобном положении для поцелуя… Потому что…это просто к слову пришлось, но ничего эпичного, обошлось почти без языков. Закон всемирного тяготения, опять же…
После полуночи она, как Золушка, исчезла, попрощавшись со мной затяжными объятиями и медленным танцем, а я остался в непонятном состоянии, когда мне хотелось продолжать эти безумные танцы и человеческий контакт, и в то же время, часть меня читала нотации о недопустимости веселья и приказывала забиться в темный угол и рыдать. Я успешно проморгался и отправился искать Маурицио, чтобы выяснить, прилично ли уже уходить.
Он о чем-то оживленно беседовал с Дюбуа, и мне пришлось буквально встать между ними, чтобы на меня обратили внимание. При этом Маурицио посмотрел на меня таким расфокусированным взглядом, будто ни сразу вспомнил, кто я такой, а потом рассмеялся и сказал:
- Я почему-то думал, что ты ушел с Катериной.
- Странная идея, ведь ни я, ни она даже точно не знаем, как отсюда попасть ко мне.
- А я думал, ты помимо воли всегда запоминаешь пути отступления, ну, типа это твоя профессиональная деформация, - хмыкнула Бубу.
- Вообще-то, да, - и действительно, какого черта я делал, пока мы шли из казармы, вместо того, чтобы смотреть по сторонам? Изо всех сил пытался понять, считают ли окружающие внешний вид Маурицио странным?
- Похоже, тебя что-то отвлекало, - улыбнулся он. – Что ж, я тебя сюда затащил, мне и обратно доставлять.
Мы долго ждали ночного автобуса. Настолько долго, что я даже успел продемонстрировать, как почти в одно движение могу забраться на крышу остановки (тогда это казалось очень логичным способом провести время) и спрыгнуть, почти не отбив ступни. По дороге Маурицио стало клонить в сон, но мне пришлось его будить, чтобы у меня на плече не остались следы туши. Он извинился и уперся лбом в сиденье перед собой. Но очень вовремя проснулся, чтобы предупредить, что мы выходим на следующей остановке. Я искренне поблагодарил его за вечер.
- Ну, заходи завтра или еще когда. Я уже кое-что для тебя перевел.
- А можно сейчас?
- Чувак, тебе потом опять бесконечно автобуса ждать. Моя писанина того не стоит.
Он грустно кивнул и…мы стали видеться практически каждый день. Обычно к его приходу я успевал написать страницу-две, он читал, время от времени печально или удивленно вскидывал на меня взгляд, а потом мы это не обсуждали.
***
Очень скоро Рири стал оказываться в моей комнате еще до моего прихода и готовить вполне сносную еду. А я стал чувствовать себя ему обязанным. Потому что он делал мою жизнь гораздо более сносной, ничего не требуя взамен. Не то, что я тогда все еще считал его мотивы исключительно дружескими… В общем, однажды день особо пыльной работы, не самое плохое настроение и запах ризотто привели к тому, что, не успев зайти, я отправился в душ (который, напомню, был в моей комнате, метрах в полутора от замершего с ложкой в руке Маурицио).
Изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, я начал рассказывать про день на очистных сооружениях, попутно раздеваясь. Внутренний голос заботливо подсказывал, что к фронтальному виду ни один из нас еще не готов, а вот все остальное можно демонстрировать вполне обыденно, ведь к 17-18 все уже закалены мужскими раздевалками. Все? Похоже, нет. Маурицио изо всех сил старался скрыть смесь паники и любопытства и вообще выглядел так, будто я был первым обнаженным мужчиной, которого ему посчастливилось увидеть. Он пытался не пялиться, но у него это плохо получалось.
Из душа я появился в полотенце, чтобы сбросить напряженность в комнате, но она тут же подскочила обратно, когда я оказался у Рири за спиной, стащил у него из-под руки кусок томата, положил подбородок на плечо и спросил:
- Что на ужин?
Да, я был жутким гадом, потому что уже совершенно точно знал, что происходило с ним в этот момент, ведь я, черт возьми, бывал на его месте! И я продолжал делать то, к чему не был готов, и что не собирался довести до конца. Ответа про ужин я не дождался, да не очень в нем и нуждался, потому что он был передо мной. Рири смог снова начать дышать только когда я отошел, чтобы одеться. И через пяти минут мы болтали, будто ничего не произошло.
***
По выходным мы практически не расставались. Я полдня переводил, а Маурицио валялся на кровати (ведь у меня все еще было плохо с мебелью), перечитывал старые записи или занимался английским, а потом мы ехали куда-нибудь на велосипедах или встречались с семьей. Рири попытался «убавить мрачность» моей комнаты, и в ней появились две картины, новый цвет стен и семейное фото рядом с фотографией Дэйва с выпуска из Академии. Фотографии в ЕМ были редки и печатались всего пару раз в год, так что этот подарок я очень ценил.
В один из субботних вечеров Маурицио наконец-то добрался до сиротливой лампочки, освещавшей комнату. Он притащил белый плафон и заверил меня, что знает, как это делается. На третьей минуте операции раздался взрыв. Или не взрыв, но в моей голове это было именно так, так что через две секунды Рири уже лежал на полу со мной в качестве живого щита, а я вытаскивал из-под матраса пистолет.
- Мэтт, я не думаю… - начал он, но я зажал ему рот, снял пистолет с предохранителя и направил на дверь. В коридоре слышались голоса, но они не были незнакомыми или особо встревоженными. Я подождал еще минуту и сказал:
- Немедленной опасности нет.
- Я думал, вам запрещено владеть оружием, - прошептал Маурицио.
- Так и есть. Расскажешь кому-нибудь – будешь сообщником. Я тебе ничего не сломал?
- Кажется, нет, но будет лучше, если ты на секунду приподнимешься. Но только на секунду.
Он перевернулся и закинул руки за голову.
- Ты серьезно не понял, что это просто пробки выбило?
- Перестраховка. Неотключаемый инстинкт защищать своих людей. Профессиональная деформация.
- Этот побочный эффект меня устраивает. Но вообще, Мэтт, ты самый сбивающий с толку человек, которого я когда-либо видел.
- Ничего подобного. Почему у тебя такое учащенное сердцебиение? Я тебя напугал?
- А у тебя почему?
- Адреналин. Он нейтрализуется через пару минут.
- И все будет, как обычно?
- Конечно.
- Ведь все, что здесь происходит, совершенно не выходит за рамки обычности.
- Ри, я не…
Но я не знал, что сказать, потому что все вдруг стало звучать, как пустые отговорки, в которые я сам не верил. А он был совершенно живой! И его ладони уже были на моих щеках, и от него пахло лимоном и базиликом. И мне вдруг так захотелось всего этого: легкости, тепла, принятия и тепла, понятности и тепла…
Ну и конечно, я не нашел ничего лучшего, как издать сдавленный всхлип и перекатиться под кровать. Маурицио подождал немного в мертвой тишине, потом осторожно дотронулся до моего плеча, и когда я не взорвался и не стряхнул его руку, медленно пододвинулся ближе и скоро уже полностью обнимал меня. Я не рыдал – за кого вы меня принимаете? – я просто смотрел в стену, размышляя, почему я такой идиот, и есть ли надежда на улучшение.
- У тебя удивительно чисто под кроватью, - сказал Рири.
- Для меня это неудивительно.
- Я представил, как это выглядит со стороны…
- Скажем, что искализакатившийся…мяч.
Маурицио начал сотрясаться от смеха.
- Да, это очень правдоподобно!
- Плевать.
- Мэтт, ты осознаешь, что все уже представляют намного больше, чем тут реально происходит?
- Я надеюсь, говоря «все», ты не имел в виду нашу семью?
- Они-то как раз нет.
- Хорошо.
Мы так и не потрудились разобраться с электричеством, так что скоро стало совсем темно.
- Мэтт…мне…я…думаешь, я могу на что-то надеяться?
- Nazzo, Ри, я не знаю! Это не так просто!
- Да я уж понял. – и после очередного затяжного молчания он вдруг сказал: - Я думаю, твой Дэйв был настоящим гадом.
- Что?! Какого хрена?! – я так подскочил, что крепко ударился лицом о решетку кровати. Но это меня не успокоило. – Ты соображаешь вообще, что говоришь?!
- Еще как. Если бы ты читал, что пишешь, ты бы и сам это понял.
- Он перевернул мою жизнь! Он сделал меня человеком! Ты просто не понимаешь, каким жалким зрелищем я был…и есть…без него! Я не знаю, как жить без него, какой смысл еще есть в жизни… Он заставил меня развиваться, добиваться чего-то…
- А еще он постоянно подвергал тебя опасности, предавал и изменял!
- Это…это не твое дело!
- А вот и мое! Я уверен, что ты уже был отличным человеком и без него. И, слава Богу, что он не сумел тебя испортить.
- Да пошел ты!
- Мне, правда, уйти?
- Нет.
- Ты бровь рассек. И губу.
- Переживу.
- Может, обработать?
- Да.
- Тебе придется покинуть подкроватное пространство.
- Посмотрим, - сказал я и тут же вылез. – У меня есть лампа.
- Знаю. - Маурицио зажег лампу и залепил мои незначительные повреждения. - Я сегодня здесь остаюсь.
- Я не думаю…
- Это был не вопрос, просто ставлю тебя в известность.
- Ри, это…
- Это вынужденная мера, а то мне так еще 20 лет ждать придется.
- Я не буду с тобой спать.
- Это я не буду с тобой спать! А ты-то почему не будешь? Это из-за меня или из-за тебя?
- Schwilze! Да я даже говорить с тобой об этом не могу!
- Ты думаешь обо мне, как о родственнике?
- Да нет, конечно. Мы совсем не связаны кровно.
- Я не твой тип?
- Что за ерунда! Нет у меня никакого типа!
- Ну, тогда не знаю. Ты сам должен мне об этом сказать.
- Рири, ты же еще совсем ребенок!
- Ах, так! Ты, значит, не был ребенком, когда набрасывался на своего Денни – в 15 лет! – так, для справки, а я и в 18 еще ребенок!
- Мне не по себе…это слишком большая ответственность…
- Не создавай проблемы там, где их нет. Я достаточно самостоятельный, чтобы позаботиться о себе. И о тебе, если ты позволишь. Если тебе от этого станет проще – ты не первый мужчина в моей жизни.
- Что?! – не знаю, что я почувствовал в тот момент, но точно не облегчение.
- Ну да, в прошлом году у меня было…кое-что.
- Кое с кем?
- Это был Тони. Но это было до того, как он женился на Бу! – поспешно добавил он. – И она ничего не знает.
- Но теперь это знаю я…
- Да я не был в него влюблен… О, Господи! Нет, конечно! Но мне было жутко любопытно…и он вполне ничего…и я точно что-то не то говорю.
Мне хотелось отлепить пластырь со лба и залепить себе рот, но я не успел, и уже сказал:
- Я должен точно знать, что там было.
- Ты серьезно? - Маурицио прислонился к стене, но дальше отступать было некуда.
- Абсолютно. Думаю, дела с безопасным сексом тут обстоят так себе, так что это, чисто технически, важный вопрос.
- Он не делал вообще ничего. Ну, он в первый раз расстегнул одну пуговицу, а дальше я сам. Он даже не смотрел на меня.
- Еще какие-нибудь контакты его биологических жидкостей с твоими слизистыми?
- Это слишком сложно… А что, там большое разнообразие? И как остальные жидкости задействованы в процессе?
- Прямо не знаю! Ну, можно, например, проколоть мизинцы и стать кровными братьями!
- Нет, мы не делали ничего такого.
Я просто не знал, что сделать в этот момент: пойти и разбить Тони его смазливое лицо, как следует встряхнуть Маурицио или отключиться и очнуться лет через пять.
- Мэтт, честное слово, мы не целовались даже, - продолжал он, и это стало просто невыносимо. Потому что все это не должно было быть так! Я должен был быть с Дэйвом в нашей убогой квартире или пусть даже на какой-то базе в джунглях, но не здесь! Не с этим великолепным, непостижимым, но не моим человеком! А он не должен был встречать на своем пути то этого мерзавца Антония, то совсем неподходящего меня! Но как-то мы оказались вместе, и никак не получается остаться полностью равнодушным, когда ты видишь и чувствуешь такое неприкрытое восхищение собой. Невозможно не идти на свет, ведь если остановишься, то завязнешь, застынешь, закаменеешь.
- Рири, достаточно, - я взял его за руку. – Я отдаю себе отчет в том, как мне повезло, ты – определенно лучшее, что могло произойти со мной в этой ситуации. А вот с твоей удачей все не так определенно.
- Прекрати это! – глаза Маурицио подозрительно заблестели. – Как он это с тобой сделал? Как он всё ещё это с тобой делает?
- Послушай, мне больших усилий стоит говорить спокойно, так что давай сразу договоримся, что ты больше не будешь упоминать Дэвида. – я почувствовал, что все сильнее сжимаю его запястье, и отдернул руку. – Иначе все кончится прямо сейчас.
- Хорошо. Извини. – он уперся лбом в мою грудь. – Я не хочу быть твоим просто другом.
- Знаю. – я погладил его по спине. – Я очень хочу хотеть тебя.
- Не уверен, что понимаю, что ты только что сказал.
- Ты тут не один такой. - и через очень долгое мгновенье. - Кажется, я знаю ответ, но обязан спросить: тебя можно поцеловать? И ничего, что я весь в пластыре?
Ответа я не получил, но все и так было понятно. А потом он просто спросил:
- Ты теперь мой?
Черт бы побрал такие простые вопросы! Я завис. Потому что первым моим порывом было отделаться какой-то дурацкой шуткой, вроде: «Что ты знаешь о слове «консумация»?», но я уже догадывался, что с Ри такой уровень поверхностно-утонченного, но по сути пошлого и низкопробного юмора не будет уместен еще долгие годы, возможно – никогда. Ну, и мне нужна была расшифровка. Что вкладывалось в понятие «мой»? Как показал мой опыт с Дэйвом, у людей бывают совсем разные понятия об одном и том же явлении. Предполагалось ли, что мы должны что-то официально объявлять? И кому именно? Я ведь уже слегка проговорился Бенуа, когда еще и проговариваться было не о чем. И подозреваю, что Маурицио что-то обсуждал с Бубу, потому что она странно на меня поглядывала. Может быть, я хотел бы рассказать Еве, но она была так далека от этого: даже не по сану, а просто. Это казалось еще более противоестественным, чем обсуждать личную жизнь со своей бабушкой (не то, что я до конца понимал концепцию бабушек, но их, похоже, используют, как иллюстрацию в примерах с мудростью, жизненным опытом, заботой о людях и, одновременно преданностью старому укладу, традициям и моральным нормам) – у бабушек, по крайней мере, дети есть, и они помнят, откуда, Ева же… Максимум, что она вынесет из этой новости: «Вы решили жить вместе? Да, так гораздо удобнее и веселее!»
Nazzo, жить вместе? Откуда это взялось в моей голове?! Но, с другой стороны, это как раз то, что я понимаю. Если вспомнить, я всю жизнь не был своим собственным: весь я, мои способности, амбиции, желания, стремления – всё безоговорочно было передано Дэйву. И, знаете что, меня это более чем устраивало! А теперь что? Я должен сам что-то решать? Да еще и не про работу или учебу, а про свою жизнь? Прямо вот так взять и понять, чего я хочу? Вы там с ума все посходили, что ли? Это же живой человек! Он же так мало обо мне знает! Нужно срочно ему все рассказать! Что, все? Сколько человек непосредственно и опосредованно я отправил на тот свет? Это-то здесь при чем? Я же не собираюсь к этому возвращаться…если не заставят обстоятельства. Нет, эта информация никогда не просочиться на переводные страницы. А если он быстро во мне разочаруется? Нам нельзя будет больше видеться? Как это устроить, если его семья – это теперь и моя единственная семья?
И тут я понял, что неосознанно упираюсь в плечи Маурицио, как будто опасаюсь, что он приблизиться ко мне еще хотя бы на миллиметр, а он заметно побледнел и закусил губу, чтобы скрыть, как она дрожит. Есть от чего! Ты задал самый важный для тебя сейчас вопрос, а тебе в ответ тупо молчат да еще и отпихивают! Я не мог быть человеком, который так поступает, поэтому ответил, как мне хотелось надеяться, легким и убедительным тоном:
- Конечно, да. К тому же, мы с тобой уже давно перемахнули момент, где нужно выбирать цвет стен и мебель.
- Ты ничего не выбирал, я сам все сделал.
- Точно. Спасибо, - облегченно выдохнул я. Это не я! Оно само!
- А теперь, как гостеприимный хозяин, ложись на пол, а я займу кровать, - заявил Ри.
- Ты же не серьезно?
- Абсолютно. У тебя есть спальный мешок. Не воображай себе, что я легко доступен.
- Может, мне еще и отвернуться, пока ты раздеваешься?
- Было бы неплохо.
- Невероятно! Я возмущен!
- Отлично. Возмущайся, отвернувшись в другую сторону.
Я развернулся на 180 градусов и яростно сдернул футболку. За ней полетело все остальное.
- Ну, и что это? - поинтересовался Рири.
- Я полдня пролежал на полу. Мне нужно в душ.
- Понятно. Но без всяких там “Потри спину”.
- И не собирался!
- Шторку за собой задерни, а то весь пол будет мокрый.
- Тут ничего не видно так!
- Ничего. Думаю, ты сориентируешься в себе на ощупь.
Я вышел из душа, дрожа от холода и противоречивых чувств.
- Ри, я замерз!
- Надень свитер. Не верю, что ты не можешь решить такую простую проблему.
- Может, ты хотя бы подушку мне отдашь?
- Нет, мне и так неплохо.
- Вы, мужчины, все такие? Стоит дать слабину, и вы садитесь на шею?
- Не знаю. Я не знаком со всеми мужчинами. Но если ты думаешь, что я так дешево ценю себя, что согласен на эту кровать, которой мало и для одного, подумай еще раз.
- Что должен сделать человек, чтобы иметь шанс сорвать цветок твоей невинности?
- Ну-у-у…для начала, жениться.
- У вас по ночам работают свадебные конторы?
- Кто тебе сказал, что я хочу замуж сейчас? Лет через 12.
Я бы покричал в подушку, но у меня ее не было. Думаете, я мог уснуть? Да меня подбрасывало на месте! Как это началось? Почему?! И с чего это я стал наблюдать у себя все больше признаков, которые появлялись только перед боем? Впервые за бесконечно долгое время я ощущал всего себя: мои мышцы были готовы к мгновенным действиям, кожу покалывало, а глаза широко распахнулись. Я совершенно точно был жив и готов в любой момент вскочить и часами бежать, просто преодолевая сопротивление ветра.
А это идея! Я резко сел и натянул кроссовки и шорты. Маурицио старательно притворялся спящим. Странное дело: оказывается, я уже настолько хорошо знал окрестности, что мог почти не смотреть под ноги и ориентироваться в темноте.
Знаете, как иногда ты вспоминаешь себя несколько лет назад и осознаешь, что изменился? А каково, когда ты наблюдаешь сам момент перехода? Кто-нибудь, кроме оборотней, способен это понять? Как будто встречный ветер срывает твою старую кожу, атом за атомом, вдох-выдох, и уже невозможно понять, почему беспокоила какая-то навязчивая мысль. И пространство вокруг начинает трансформироваться. Только что эта улица была давящей, склизкой, пахнущая плесенью и тут же она становится знакомой и дышащей нагретыми стенами. А потом и это перестает иметь значение: ты больше не бежишь через город, ты начинаешь просто преодолевать пространство и время, едва регистрируя подъемы и спуски.
И я ощущал легкость и ясность. Пока не понял, что нахожусь на кладбище. Оказывается, даже в этом новом измерении, которое я в себе открыл, никто не отменял гравитацию, и меня затянуло в черную дыру в центре моей галактики. Я остановился перед огромным тёмным монументом и посчитал пульс. Никаких аномалий не наблюдалось. Если не считать того, что я впервые не упал тут и не разрыдался. Я уперся руками в колени и слушал, как восстанавливается дыхание. Голова начала немного кружиться, и я сел на землю. Черные грани немного отражали луну и больше ничего. Я не чувствовал ни ободрения, ни печали или заботы. Я почти проскользнул на ту сторону, но дверь захлопнулась передо мной. Я попытался почувствовать привычное опустошение или боль, но не смог.
Дорога обратно была медленнее и провела меня через кухню, где удалось найти остатки пиццы. Готов поклясться, что слышал, как Маурицио прыгнул на кровать, когда я открывал дверь. Я сел перед ним на пол.
- Ри, ну теперь-то можно к тебе?
- Нет, - сказал он совсем не сонным голосом.
- Я бегал.
- Чувствую.
- Да ладно тебе, не так уж все и плохо.
- А я этого и не говорил. Спокойной ночи.
И, как ни странно, я мгновенно отключился.
========== Акт 23. Независимые клоны и где они теперь обитают ==========
Отгадайте, сколько у меня было дней отпуска с тех пор, как я начал работать у Бенуа? Можете включить туда больничные и отгулы. Короче, перестаньте искать дополнительные пальцы в добавление к загнутым, потому что ответ - ноль. Неудивительно, что когда я спросил, нельзя ли мне не работать одну пятницу, он подозрительно прищурился.
- Что ты задумал?
- Мне нужно отдохнуть.
- Отдыхай в воскресенье.
- Schwilze, Бенуа, не будь мудаком! Мне надо на склад, он по воскресеньям не работает.
- Зачем тебе на склад?
- Мне нужна кое-какая мебель.
- Тебе? Мебель?
- Почему ты не добавил “нужна?”, “кое-какая”?
- Ты не хочешь мне что-нибудь рассказать?
- Нет. Я что, должен отчитываться за любое изменение в своей обстановке? Ну, если тебе так интересно, у меня новый стакан появился, и пришлось поменять лампочку.
- Ладно, отпускаю.
- Спасибо.
- В воскресенье отработаешь.
- О….кей. Один?
- Конечно, Кто же еще захочет работать по воскресеньям.
- Только не думай, что я не расскажу об этом Еве.
- Сколько угодно.
- Я возьму синий грузовик для перевозки.
- Не поцарапай.
- Ты серьезно сможешь отличить новые царапины от миллиона старых?
- Свободен.
***
Было чрезвычайно важно закончить все до прихода Маурицио, потому что, если бы я попросил его задержаться, и начал напускать таинственности, ситуация показалась бы более значительной, чем она есть на самом деле. Подумаешь, новая кровать и перестановка… На то, чтобы еще и еду приготовить, меня уже не хватило, но я воспользовался предложениями общей столовой и принес еду в комнату. Выражение его лица стоило всего этого.
- Это… Мэтью!
- Ну да, места меньше стало.
- Теперь ты можешь начать меня добиваться.
- А я еще не?… Ладно, хорошо. У тебя красивые глаза.
- Сойдет! - быстро сказал Рири и сбил меня с ног.
***
Когда я попытался утром тихо отправиться на работу, мне это не удалось. Маурицио обвился вокруг меня.
- Джентльмены так не поступают. Ты не можешь меня сейчас бросить.
- А через 15 минут?
- Дай-ка подумать… Я не отпущу тебя раньше, чем…никогда!
- Это довольно долго. За это время я успею умереть от голода и получить нагоняй от Бенуа.
- Мне все равно.
- Да?
- Ничего он тебе не сделает. Он тебя обожает.
- Ой, какое неправдоподобное заявление!
- Ну, может, не обожает, но уж точно не желает зла.
- Если ты так говоришь…
И, конечно, через пару часов в мою дверь забарабанили, и голос Бенуа сказал:
- Матфей, что за дела?
- Хочешь, я с ним поговорю? - прошептал Ри.
- Нет, конечно! Я справлюсь. Минуту! - крикнул я в сторону двери и, натянув штаны, вышел в коридор. - Доброе утро.
- Ты знаешь, который час?
- Нет.
- 10:30!
- Спасибо. Это все? Или еще прогноз погоды расскажешь?
- Ты свихнулся? Работа началась три часа назад!
- И с чем это вы там не справляетесь без меня? Какие из моих уникальных навыков незаменимы: копание, подъем тяжестей или сгребание мусора?
- Ты пил?
- Не на этой неделе.
- Давай-ка зайдем и серьезно поговорим.
- Нет. Я предпочту остаться здесь и отшутится.
- Nazzo, Мэтт, что с тобой? И кто?
- Не помню их имен.
- Ты прогулял работу из-за какой-то оргии? Почему я тебе не верю?
- Потому что не из-за “какой-то”, а очень качественной, фантастической оргии. Тебе тоже стоит попробовать. Но не сейчас. И не в моем присутствии, И никогда мне об этом не рассказывай. И не забудь выпить свои таблетки и поставить у дверей медсестру. Нет! Медсестра нужна в гуще событий! А также пожарные, карабинеры и другие персонажи, создающие уют и ощущение защищенности. Но с защитой на таких мероприятиях у вас не очень… Короче, забудь. Ну, все, я могу продолжать? Меня, вроде как, ждут.
- Если ты думаешь, что только потому, что мы родственники…
- Ну, все, хватит вам, - заявил появившийся из-за двери Маурицио. - Это все из-за меня.
- Отлично! Это все-таки случилось?
- Что значит “все-таки”? - поинтересовался Ри.
- Он строил на тебя планы с первого вечера!
- Правда? - Рири улыбнулся и потерся носом о мое плечо. - Это так мило с твоей стороны.
- Прекратите…это! Мне-то что теперь делать?
- Уйти, - предложил я.
- Найти нам квартиру получше, - сказал Маурицио.
- Ри! - возмутился я.
- Что? Мы не сможем жить тут вечно. И Мэтту нужна другая работа. И если ты этого не понимаешь, Ева поймет.
- Что за манера - постоянно угрожать мне Евой! - Бенуа даже скрипнул зубами.
- Она - наше орудие в борьбе с несправедливостью. И у кого-то из нас должен быть хороший заработок, пока я решаю, чем хочу заняться, Видите, из этого предложения совершенно ясно, что за доходы буду отвечать не я.
- Я что-нибудь придумаю, - проворчал Бенуа. - И расскажи отцу, я не хочу нести этот груз в одиночку.
- А ты не неси, а просто порадуйся за нас, - предложил Рири, обнимая меня.
- Точно. Поздравляю!
- Ага.. До встречи! - Ри уже затаскивал меня обратно в комнату.
- Ты уверен, что это его не взбесит? - спросил я.
- Конечно, уверен. Я слышал, как они обсуждали, что недостаточно используют твой потенциал. Я вот такой ошибки не допущу. Какого черта ты все еще в штанах?
***
С ним очень легко. Это незнакомое потрясающее чувство. Но легко не значит, что все понятно, и я всегда знаю, чего ожидать. Он догадался, как привести меня в ярость, растерянность или превратить в бесконечный океан спокойствия и умиротворенности. Он олицетворяет собой какой-то недостижимый уровень уверенности в себе и неспособности поддаваться на провокации.
Благодаря ему мои солдаты (да перестану я их уже так называть или нет?!) восприняли все, как должное, мне даже не пришлось что-то говорить или делать. Я ведь уже упоминал, что в ЕМ не было обилия развлечений? Так вот, я преуменьшал. Если у тебя нет семьи, интересной работы, не устроена личная жизнь, и ты, к тому же, язык учишь с большим трудом - смирись, страдай и надейся, что рядом с тобой случиться что-то интересное. А что может быть интереснее и загадочнее твоего командира, который внезапно затаскивает в свою комнату большой матрас! А еще, только представьте, он первый раз прогулял работу! И ещё - если вы от кого-то услышите, что в суровых мужских коллективах не сплетничают - можете смело рассмеяться этому человеку в лицо.
Совершенно естественно, что на следующий вечер всем внезапно что-то от меня понадобилось. Мы только успели привести себя в относительный порядок и попытаться нормально поесть, как раздался стук в дверь. Я открыл. Там стоял наш повар.
- Сэр, я хотел узнать… - знаете, как люди пытаются заглянуть вам за спину? Именно это он и делал. - У меня по списку 324 человека, а тут сейчас проживает 260. Так на скольких мне готовить?
- Те, кто здесь не живет, приходят сюда за едой?
- Бывает иногда.
- Это точно нужно упорядочить. Давай я уточню и сообщу тебе через пару дней?
- Ладно, - тут ему удалось рассмотреть Маурицио, и он радостно помахал рукой. - Привет! Я во вторник маффины пеку, мне привезли кучу тыкв и моркови!
- Здорово! - Ри помахал в ответ. - Ни за что не пропущу.
Только я сел обратно, снова постучали.
- Не буду открывать. - проворчал я, пытаясь проглотить холодную курицу. Сделать это было нелегко, так как горло неслабо болело. Вот что бывает, когда на долгое время остаешься без практики, а потом, не задумываясь о последствиях, пытаешься впечатлить человека. Человека я однозначно впечатлил, но голос у меня был странным, так что видимо, голосовые связки тоже успели поучаствовать - нет, не в производстве звуков, хотя и в этом тоже. И если бы это было единственной проблемой… Похоже, прошлой ночью неосмотрительность стала моим вторым именем буквально во всем. У меня даже спина болела. Наверное, во всем виновата кровать, которую я перетаскивал в одиночку.
- А вдруг что-то важное на этот раз?
Но нет, конечно! Просто один из солдат внезапно решил узнать про возможность обучаться сварке. После третьего посетителя Маурицио сказал:
- Просто устрой вечер открытых дверей! Нараспашку! Так все быстрее кончится.
- А тебе это как, нормально?
- Совершенно. Я даже могу сделать вот так, чтобы зрелище заменило расспросы. - он забрался ко мне на колени и попытался поцеловать. - А, нет, не могу. Кажется, у меня на языке мозоли. Подозреваю, я еще некоторое время не смогу целоваться. Или ходить. А также стоять, сидеть, думать или связно говорить. Прекрасно! Почаще бы так! Ты-то почему такой бодрый?
- Потому что я все ещё пытаюсь произвести на тебя впечатление. И потому что меня радует мысль, что я смогу выспаться сегодня.
И да, некоторые стали просто проходить мимо, но дюжина человек все-таки поинтересовалась:
- У вас перестановка?
- Ага, мне надоело на полу спать, - отвечал Маурицио, как будто это он, а не я провел там две недели! Он так часто повторял эту фразу, что она стала получаться почти без акцента. Я уже упоминал, что он ещё и лингвистически одарён и к этому времени мог более-менее свободно говорить на английском? Из-за этого мне все чаще приходила в голову мысль избавиться от оригинала своих записей.
***
С семьей было немного сложнее, Это у Дженкинсов, стоило Дейву дотронуться до моего плеча, все сразу познали всю глубину нашего грехопадения, тут же все постоянно находились в таком близком контакте, что наши объятия не сказали им ровным счетом ничего.
- Может, просто рассказать? - в отчаянии прошептал я. - Но сначала нужно убедиться, что есть пути к отступлению.
- Подожди, я намекну маме, пока она на кухне.
- А твои братья?
- Они уже знают. Кроме Марио. И остальные взрослые не в курсе. Ну, кроме Бенуа, ясное дело. И Инги, я полагаю. Не волнуйся!
Легко сказать! От этого зависела моя жизнь! И ни черта не фигурально! Судя по тому, как Жюли вошла в комнату нетвёрдой походкой и с глазами в пол-лица, Ри ее удивил. Но она попыталась мне улыбнуться - хорошо, значит, не придется уворачиваться от сковородок.
- Что с работой Мэтью? - спросил Рири за ужином.
- Думаешь, это так быстро? - вздохнул Бенуа. - Но мы с Тано и Евой накидали пару вариантов.
- Старайтесь лучше. Он мне не нужен уставшим до смерти каждый день. И я жду не дождусь мехового манто со шлейфом в 4 метра.
- Рири! - воскликнула Жюли. - Мэтти, он не серьезно! Сейчас же скажи, что ты не серьезно!
- Мам, он знает, не паникуй, - успокоил ее Ри. Я кивнул.
- Я всесторонне знаком с его искрометным чувством юмора.
- А в Мэтью много хорошего и без безумных заработков, - сказал Ри. - Не то, что я против кучи денег… - он подмигнул мне, но я мог смотреть только на застывшее лицо Марко и сдерживающего смех Тано.
- Надо же какая неожиданность, - совсем ровным тоном сказал Бенуа. - Ведь этого и предположить было нельзя. Так вот, мы подумали, что Тано прикинет, что бы ты мог делать в его отделе.
- Я уже подумал, но мы должны обсудить это наедине, - сказал Тано. - Не стоит надеяться, что это доходное или непыльное дело. Или что у тебя будет приятная компания. Я предполагаю, что ты будешь взаимодействовать с вашими.
- Может, лучше с вашими? - я резко погрустнел.
- С нашими мы и без тебя неплохо взаимодействуем.
- Вот черт. Ладно.
- Может, это и не ужасно будет, - сказал Ри. - В конце концов, ты же еще жив - это хорошая примета.
- Так. Кто-то тут излишне информирован? - спросил Тано.
- Я, что ли? - Маурицио невинно захлопал ресницами. - Н-е-е-ет. Я думаю, что когда вы говорите “ваши”, вы имеете в виду казарму. Ну, знаете, Макса, Филиппа, Пола, Алекса…всех ребят.
- Дженкинс, или ты срочно докажешь, что просто говоришь во сне, или… - Тано не договорил, но его взгляд был весьма выразителен. Честно говоря, он был единственным человеком в этом мире, которого я опасался.
- Стойте. Все! - Марко предостерегающе поднял руку. - Что происходит? Маурицио Павел Витторе Альфа?
- Да ничего катастрофичного, пап, - спокойно сказал Рири, но судя по тому, как тряслась его нога, обвившаяся вокруг моей, ситуация его совсем не расслабляла. - Я встречаюсь с Матфеем.
- В каком смысле?
- Ну, па-а-ап, серьёзно? - в один голос воскликнули Ри, Энцо и Этторе.
- Так на самом деле бывает? - больше удивленно, чем шокировано спросил Марко.
- Дорогой, - толкнула его в бок Жюли.
- Что? Я думал, это как всякие церковные чудеса: все об этом говорят или что-то слышали, но мы же понимаем, что в реальности этого не происходит.
- Это самая потрясающая аналогия, которую я когда-либо слышал, - признал я.
- И не ляпни про ненастоящие церковные чудеса при моем ребенке, - сказал Бенуа. - Но какова ирония! Это оказался не я! Во мне и 1% нет! Все досталось ему! Так что - tringleur te! То есть… - он слегка покраснел. - Я не имел в виду…
- Всё, заткнись! - мне хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым.
- Но я все равно кое-чего не понимаю… - в недоумении начал Марко, но Рири его прервал:
- Мы не будем ничего обсуждать здесь. И вообще, это несправедливо! Марио и Энцо обошлись без публичного унижения и допросов!
- Со мной просто не успели поговорить, - сказал Марио.
- А со мной говорили, да еще как! - сказал Энцо. - Поверь, это было достаточно неловко, хоть и не публично. И теперь я требую, чтобы с ним произошло то же самое!
- Да что я-то буду ему советовать? - Марко откинулся на спинку стула. - Сам справится.
- Так нечестно! - Энцо решил, что настала его очередь возмущаться.
- Поменяемся? - предложил Ри.
- Не думаю… - но по его лицу было понятно, что он как раз думает. - А это вообще как выявить? Со мной уже всё понятно или окончательно выяснится ближе к 50?
- Давай проверим, - предложил Маурицио. - Внимательно посмотри на Мэтью и скажи, что тебе первое приходит в голову.
- Нуууу…он на Бенуа похож, - морща лоб, выдал Энцо после долгого раздумия.
- И это всё? - поражённо уточнил Ри. - Это единственное, что ты можешь сказать о прекраснейшем из мужчин?
- А что? Он, типа, довольно высокий ещё, - не без труда нашёлся его брат.
- О господи, Эн! Я готов сделать окончательное заключение: ты точно не ценитель мужских форм. - усмехнулся Ри.
- Или я недостаточно впечатляющ, - предположил я.
- Ничего неправдоподобнее я в жизни не слышал, - безаппеляционно заявил Маурицио и прошептал в сторону брата. - Серьёзно? Ты вообще этого не видишь? Скулы? Ключицы? Плечи - ну же!
- А что с ними? - не понял Энцо. Маурицио только закатил глаза и, посмотрев на меня, покачал головой, как бы говоря: “Ты вообще можешь в это поверить?”. Я почему-то почувствовал легкое головокружение.
- Кстати, если кому интересно, у нас снова пополнение, - как бы между делом бросил Марио.
- Поздравляю! - стали восклицать все наперебой, побросали вилки, и скоро Марио исчез в куче обнимающих его людей. Только иногда мелькала его торжествующая улыбка.
Это было прекрасно! Все забыли про нас с Рири. Но когда мы собирались уходить, Жюли протянула мне несколько свертков.
- Бери. Я знаю, что Рири не так легко прокормить.
- Жюли! У нас есть столовая, и он сам готовит, и… - на меня нахлынуло нечто, что я не смог облечь в слова, и просто сжал ее в объятиях. Она погладила меня по голове, подозрительно шмыгнула носом и сказала:
- Все будет хорошо, Мэтти, мальчик мой.
- Да?
- Конечно. Мы с тобой. Марко иногда ведет себя, как дурачок, но и он уже все принял, просто продолжает осознавать. Рири - наш первый малыш, нам было бы страшно за него в любом случае. Он такой…
- Я знаю. Он такой. И мне тоже страшно, - признался я.
- Но раз он не может без тебя… Все будет хорошо, - повторила она.
Но и она, и я не могли не заметить, что я не стал говорить: “И я не могу без него. Я сделаю все возможное…бла-бла-бла”. Я не сделал ничего, чтобы успокоить ее. Но тут появился Ри, и она повернулась к нему.
- Так ты готовишь?
- Ясное дело. Я же на два часа раньше домой прихожу.
Жюли прикусила губу после слова “домой”, но комментировать это не стала.
- В следующее воскресенье у Бенуа собираемся, - сказала она, поправляя Рири воротник.
- Ага. Мы придем.
И ничего, что мы совсем это не обсуждали. Впрочем, я и раньше ни разу не пропускал ни одного воскресного обеда-ужина, так что…
- Хочешь, заходи к нам, - предложил он. - Это временный вариант, и там довольно тесно, но…
- Вам что-нибудь нужно?
- Пока нет, спасибо, - Маурицио обнял и расцеловал ее.
***
По дороге я не мог не спросить:
- Тебя точно устраивает наш временный вариант?
- С тобой меня устраивает что угодно. Но я должен был сказать это для мамы, а то бы она предложила с ними жить.
- А мы не хотим жить с твоими родителями?
- Нет. Мы слишком независимы. И все равно Бенуа уже через пару дней нам что-нибудь предложит.
- Уверен?
- О, да! Он ответственный. Вы в этом похожи. Руки замерзли.
Я выловил из рюкзака перчатки.
- Вот об этом я и говорю.
Когда мы переходили мост, я заметил, что река начинает покрываться первым льдом. И конечно, мы провели там минут двадцать, бросая камни и находя для меня все более замысловатые мишени.
- Если я буду кидать левой рукой, можно даже посоревноваться. Или стой! Лучше связать мне руки за спиной. Тогда у тебя появиться шанс, - совсем не высокомерно сказал я. Маурицио улыбнулся.
- Такой момент…
- Для чего?
- Для того, чтобы сказать, что я тебя люблю. Но я не буду этого говорить.
- Почему это?
- Потому что ты еще к этому не готов, - он спрыгнул с перил и зашагал дальше.
- А когда я буду готов?
- Когда-нибудь… Может быть. А сейчас ты просто переволнуешься, почувствуешь ответственность, наговоришь всякого…
- И тебя это не беспокоит?
- Так-то должно… Но я очень легкомысленный человек во всем, что касается тебя. Я даже старался почти совсем не представлять нас вместе в старости.
Тут я вспомнил, что оказался здесь почти год назад. И непостижимым образом стал привыкать. У меня столько всего появилось.
Никто уже не видел во мне копию Бенуа. Я больше не видел себя продолжением Дэвида. Я пока не мог разглядеть своё будущее, но, в каком-то смысле, моя жизнь здесь гораздо более наполнена, чем Там.
И однажды это до меня окончательно дойдет. Может быть.
Комментарий к Акт 23. Независимые клоны и где они теперь обитают
Вы что, до конца дочитали? Это потрясающе и невероятно!
Ну и как? Чего не хватило? Чего было слишком много? Чувствуется ли, что много вырезанных сцен? Кто напишет отзыв, будет немедленно произведён в литературные младшие лейтенанты (let’s pretend it’s a thing) - у вас будут не только невидимые погоны, но и непредставимая, но впечатляющая форма (и содержание).
В любом случае - спасибо! 💖🌈🎖️
Начинает появляться третья часть “ДОМ”, а еще, если хотите, можете ещё заглянуть в “Как (не)полюбить военную академию/ (Not)Bugle Notes”, где Мэтт более подробно описывает некоторые аспекты учебы в академии и все, что с ней было связано (aka вырезанные сцены с жалким рейтингом PG-13. Люди, как вы пишите NC-17 и выше на русском?! Вы такие талантливые и дерзновенные - я так не могу, мне кажется, получается или кринж или слишком смешно).
========== Примечания ==========
В произведении наблюдаются определенные допущения и отхождения от фактов в интересах повествования. Чтобы каждый второй (каждый второй кто - выпускник Вест-Пойнта?) не указывал на ляпы, сразу отмечу основные намеренные неточности:
1) Дэйв поступает в ВП после Гарварда, ему на тот момент почти 23 - это верхняя планка для кандидатов в кадеты, легко могли и не взять. Скорее всего, ему помогли квоты для детей военнослужащих.
2) Мэтт, будучи кадетом третьего класса, решает перейти на экстернат, чтобы закончить академию за три года вместо четырех. Вряд ли это возможно в реальной жизни. То есть, не так - это нереально, неважно, насколько вы способны на академические подвиги и талантливы, программа этого просто не допускает.
3) В ночь перед отправкой в “Лапы Зверя” (ещё одно название “Зверских казарм”) Мэтт рассказывает соседям по комнате, что государство тратит на их обучение более миллиона долларов. Это (намеренное или нет) преувеличение. Обучение действительно не из дешёвых, но пока не перевалило за примерно $230,000 за весь период. Ещё и за питание, проживание, учебники и форму из стипендии вычитают :( Так что от примерно 1000 долларов мало что остается, честно говоря. Такого понятия, как “платное обучение” (когда tuition fee вносит сам кадет или родители) не существует. Но попробуйте не отслужить 5 лет в действующей армии после академии и увидите, что случится с вашей кредитной историей.
4) Трудно точно сказать, что сделал Дэйв, чтобы организовать проживание с Мэтью в одной комнате. Есть, в основном, теоретические (очень редкие) сценарии, как такое может произойти. От безумного: комната на троих, например, сгорела. Двоих расселили по двум разным комнатам, стеснив их одногодок, третьему места не нашлось, но как раз в это время сосед старшего кадета куда-то исчез, и это было единственное свободное место. До более реалистичного: долгая и нудная переписка и переговоры с руководством, поиск аргументов, возможно, привлечение общественных организаций. Ну, и что реально случалось пару раз: вместе селили кровных родственников одного пола.
5) Самое труднообъяснимое во всей истории - это даже не то, как удалось создать свою частную мини-армию и забросить ее на другой конец света, а то, как Кёрка не выперли из академии за побои. Это дело явно не удалось замять, так как в “Год 0” есть эпизод, в котором Мэри Макловски читает досье Кёрка и видит там список его взысканий, одним из пунктов в котором значилось “драка с сослуживцем” - это оно и есть. Также в какой-то момент Дэйв упоминает, что Мэтт не получит оружие до конца испытательного срока. В общем, у Мэтта был ОЧЕНЬ талантливый адвокат, но всё равно это гигантское допущение. Не повторяйте такое ни в школе, ни в военной академии, ни дома. Домашнее насилие - это плохо, даже если вы были в состоянии аффекта.
6) В 6 акте после Финального марш-броска Мэтт приходит в комнату Дэйва и Шварца и, мало того, что остается там после отбоя, так еще и на следующий день возвращается к себе ближе к полудню. Позвольте рассказать вам, насколько это реалистичный сценарий: ни на сколько. Давайте посчитаем, сколько правил он нарушил:
6.1. Если предположить, что он не пропускал ужин (все приемы пищи для первогодок обязательны в общей, если так можно выразиться, столовой), и мы можем вычесть одно преступление, остается пропуск вечерней поверки (PMI), где не только проверяют, чтобы не было явного бардака в комнате, но и убеждаются, что все на месте.
6.2. Как такого общего подъема нет до 0600, но, конечно, куча людей встают раньше, чтобы сгонять с утра в спортзал, доделать проект или подготовить комнату к утренней поверке. Но в 0630, в любом случае, утреннее построение, где просто проверят наличие всех кадетов.
6.3. Утренняя поверка (AMI): фактически, это все время с 0730 до 1200. В течение этих 270 минут ты даже дверь не имеешь права закрывать. Тут не прошел бы номер с прийти, бросить вещи, уйти до завтра. Кто за тебя все разложит по местам, ещё и в первый день расселения?
6.4. Обязательный завтрак. Дело не только в том, что тебе нужно его съесть, первогодки дежурят: надо накрывать столы, прислуживать старшим - and other shit.
Итого: 4 или 5 нарушений, как минимум. Это вряд ли отчисление прямо сразу, но проблем много. Поэтому давайте попробуем представить, как бы это могло работать.
Дейв до отбоя пришел в комнату Мэтта, приготовил все для утренней поверки - он бы точно сделал это лучше, чем сам Мэтт или Гейтс. После чего сделал вид, что он - это кадет Кёрк, чтобы того не потеряли. У старших кадетов все несколько проще, там просто убедились, что в комнате спят двое (там были Йохан и Мэтт) - вопросов не возникло. Но Дэйв возвращался после отбоя, так что он точно получил наказание. Утром на построении и в столовой выдать себя за Кёрка ни у кого бы уже не получилось, так что за это он, скорее всего, получил примерно 3 воскресенья карательных прогулок (Walking Hours).
Стоило ли оно того? Однозначно, да!
7) Как мы помним еще до того, как Дэйв начал щедро раздавать новые звания себе и Кёрку, он уже был майором. Как это могло произойти?
Ну, во-первых, что там вообще со званиями? NB: речь пойдёт о выпускниках военной академии, если человек начинает с рядового, история совсем другая.
Итак, большинство выпускаются младшими лейтенантами, особо одаренные - старшими лейтенантами, избранные высшими силами, крестники богов войны, или что еще там - могут уже на выпуске быть капитанами, но это гигантская редкость. Обычно старшим лейтенантом можно стать уже через полтора года службы, если ты не сделал ничего возмутительного.
Возмутительное:
- DUI - вождение в пьяном виде. Вообще нельзя. Никому. Даже если вы не хотите новое звание. Серьезно, не будьте придурками.
- убийства людей. Ну, если это по работе, то да, а так - нет. Нельзя. Постарайтесь удержаться от этого.
Со званием капитана то же самое, только ждать надо 5 лет. Если есть достижения - меньше. В принципе, каждый год проходит оценка офицерского состава и решается, отличился кто-то чем-то или нет, потом имейл придет с поздравлениями (нет). Вообще, такой таймлайн с присвоением нового звания не случаен. После окончания академии надо отслужить, минимум, пять лет, то есть вероятность, что к этому времени дослужишься до капитана близка к 100%. И вот представьте, вы уже целый капитан, куда теперь увольнятся?! А если еще ваша фамилия со словом “капитан” отлично звучит - как противостоять искушению и дальше не остаться на службе?! Но многие сумели. Вал добровольных отставок приходится ровно на окончание обязательного контракта.
Так вот, юный, 16-летний Дэйв по протекции своего отца уже участвовал в реальном выезде. Да, это было не вполне законно (ну как, не вполне…это вообще-то военное преступление - отправлять несовершеннолетних на любые армейские операции, но оставим это на совести генерала Дженкинса), но в результате к моменту возвращения в ЕМ Дэйв формально был на действительной службе уже почти 14 лет, что более, чем достаточно для получения звания майора (обычно его дают через 10 лет успешной, но не фееричной службы).
Комментарий к Примечания
Думаю, список пояснений будет дополнятся. Без колебаний пишите в сообщениях или комментариях, если что-то кажется странным, неправдоподобным или абсолютно нереалистичным.
========== Альтернативные названия глав ==========
Автору было сложно сделать выбор в пользу одного из названий, так как они все прекрасны (even if they say so themself). Но почему акты называются так длинно и странно? “Это не я, это всё TJ Klune!” - оправдывается Шон Кросс, уже второй год пытающийся убедить себя, что 💙Klune💙 - это не писатель №1 в жанре квир-литературы всех времен и народов. Но против истины мы всебессильны, так что да, на нейминг повлияла книга The Lightning-Struck Heart (HaveHeart 4Ever!).
Hmm, looks like someone has a crush on someone… - Oh, shut up! You have a crush on someone!
Anyway.
Давайте я просто оставлю это здесь, и вы ещё раз убедитесь, что непотребства в оглавлении не ведёт к тому же в содержании.
Акт 1. Явление
Акт 2. Откровение А потом мне исполнилось 13 И в эту секунду мой мир перевернулся
Акт 3. Чувак, ты секси! / Мне кажется, мы тут всех смущаем
Акт 4. Я буду шафером на вашей свадьбе? / А он, и вправду, ничего Суровая армейская коммуникация Он был неумолим и ненасытен Тебе не нужно рефлексировать, ты должен выполнять приказы Мне не нравилась эта ролевая игра Тебе еще не положено знать разницу между очевидной глупостью и приказом командира Я еще должен начистить свою саблю / Плебеям не подобает делить жилье с господами
Акт 5. Что может случиться в комнате первокурсников? / Через 20 минут твоя карета превратится в тыкву!
Акт 6. Имена изменены, все совпадения случайны Добавьте пару тошнильных баков Это слишком похоже на завязку порнофильма
Акт 7. Твоей наивностью можно заполнить все Ласское водохранилище Ты же только что не назвал меня деткой? Ты уверен, что правильно понимаешь механизмы зависти?
Акт 8. Дамочка, вы что, кидаетесь на моего мужчину?/Это все любопытство и пропаганда гетеросексуализма / Это будет просто самый замысловатый и изощренный способ умереть
Акт 9. Ведь именно таких ситуаций вы хотели избежать?/ Совпадение? Не думаю / Полюбуйся на дело рук своих
Акт 10. Я оказался таким мастером флирта! / Он, в общем, тоже отстойно цепляет мужиков Я думал, ваша летняя программа предполагает развитие, а не деградацию, кадет первого класса Шварценбахер Нельзя стрясти мозг, которого нет / Ты, похоже, надеешься, что мы долго не проживем
Акт 11. Не возлагайте больших надежд и крупных людей на эти столы / Может, у меня тоже может быть мнение?
Акт 12. Но мы же в любой момент можем остановиться?
Акт 13. «Как понять, что женщина говорит вам НЕТ» (руководство) / Доктор Дик не принимает людей в твоем состоянии
Акт 14. Отгадайте, выжил я или нет? / ПТСР, которого у меня нет
Акт 15. Но это же Йохан Тут точно происходит какая-то жуткая хрень! Хочешь узнать, насколько я не в порядке? /
Акт 16. Мы просто очень любим женщин / Ты пытаешься доказать гипотезу Римана или влюбился? Чем ты собрался ее компрометировать? Чувак, не сравнивай свои шнурки с моими! / Ты понимаешь, что это домогательство?
Акт 17. Не предлагай того, что не можешь совершить / Ты знаешь, что говорят про последний выезд? / Нами всеми управляют инопланетяне.
Акт 18. Вот что бывает, если ездить непристегнутыми/Многолетняя практика по втискиванию / Вашему мозгу больше не понадобится предохранитель
Акт 19. А какой у вас суточный лимит хладнокровных убийств?
Акт 20. А может быть какое-то ПОСЛЕ…/ Это не может так закончится Одно неосторожное движение, и я - это ты Шоковые волны / Я не держусь. Я совсем не держусь
Акт 21. Ненавижу командные посты! / Возможно, они попросят от тебя избавиться./ До встречи, что ли / Где достать шляпу с чёрной вуалью?
Акт 22. +1 / Я не танцую, я… Да кого я обманываю! Идеальное количество груди Профессиональная деформация / Не воображай себе, что я легко доступен
Акт 23 Когда я буду готов? / Прогулять работу из-за оргии - бесценно / Познайте уже быстрее глубину нашего грехопадения
Последние комментарии
2 часов 12 минут назад
2 часов 20 минут назад
1 день 13 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 21 часов назад