О дикий новый мир! / Год 0 (СИ) [Шон Кросс ShawnCross] (fb2) читать онлайн

========== Ноль ==========

 

«…а потом откроется портал. Он будет быстро увеличиваться, пока их туда всех не засосет. А по бокам там будут ножи. И тараканы. И всё в слизи. Раз-два-три!» — подумав это не совсем четкое заклинание, Анна для верности начертила в воздухе достаточно широкий круг, сопроводив сие действие звуком «Вж-ж-их!».

 

— Подсудимая, ведите себя спокойно, сейчас не время для ваших показаний, — одернул ее судья. Впрочем, без особого раздражения. В последние несколько дней стояла такая жара, что у большинства людей не хватало сил на эмоции.

 

— Ваша честь, защита просит рассмотреть дело в особом порядке, — поднялась адвокат Анны.

 

— Разрешаю. Начинаем рассмотрение дела в особом порядке.

 

— Сегодня? — немного растерялась адвокат.

 

— Сейчас. Завтра пятница, на две недели после этого работа судов всех уровней приостанавливается. Вы уверены, что хотите ждать так долго? И где мы ее будем держать всё это время?

 

Адвокат поспешно помотала головой и вместе с прокурором подошла к судье. Они что-то обсуждали вполголоса, а Анне было невыразимо скучно. Ее не особо беспокоил приговор, а колдовские пассы она проводила для того, чтобы ее, как обычно, не отправили в интернат. Это же тогда такая головная боль будет: сбегать оттуда, с нуля устраивать дела, налаживать связи…

 

На этот раз светил район Сицилии, ведь с каждым разом ее отправляли все южнее и южнее. Она не сопротивлялась. Все провинции по-своему хороши, и обычно Анна разворачивала деятельность недалеко от интерната. Лишь на этот раз ностальгия потянула ее в Рим — и вот результат: попалась уже через три месяца!

 

Нельзя было не заметить, что ее чувства никто не пытался беречь: судья не скрывал раздражение, время от времени бросая на неё взгляды, а прокурор, не понижая голос, спорил:

 

— Мало того, что Санта-Доминика имеют право от нее отказаться, я не думаю, что будет хорошей идеей возвращать ее на старое место — почему на этот раз что-то должно сработать?

 

Анна громко вздохнула. Адвокат обернулась.

 

— Жарко? Иди попей.

 

Анна вышла за дверь и отправилась к кулеру. В холле дежурил всего один карабинер. Подсудимая Анна Эрнандес наполнила стаканчик и подошла к нему.

 

— Офицер, воды или чего покрепче?

 

Карабинер с недоумением посмотрел на тощую девчонку лет десяти и отвернулся. Этот негативизм ее не обескуражил, и она продолжала:

 

— А где все? Что за халатность? Тут же расхаживают опасные преступники, — она немного помолчала, осушила стаканчик и заявила: — Я, например.

 

— Вернитесь в зал, — только и сказал охранник.

 

— Да, сейчас. У меня есть еще несколько минут, они только начали. Если что, я в туалете.

 

Анна свернула в коридор и прошла в дамскую комнату. У нее давно не возникало глупых мыслей сбежать через окно. Это было исключено. Но там и без этого было чем заняться.

 

Анна предусмотрительно не выбросила стаканчик и теперь нацедила в него жидкого мыла, разбавила его еле текущей водой, достала из кармана прихваченную со стола ручку, раскрутила ее и начала выдувать мыльные пузыри.

 

Это интересное занятие не могло увлекать ее пытливый ум долго. Она ликвидировала остатки мыльной жидкости, собрала ручку в исходное положение и вернулась в зал суда. Ее отсутствие не вызвало беспокойства. Только адвокат повернулась и шепнула:

 

— Потерпи, почти все.

 

И через пять минут было действительно все. Анна сидела, в полном недоумении слушая приговор. Оказалось, в ее действиях усмотрели-таки состав преступления, предусматривающий уголовное преследование. Каждое ее «но» затыкали постукиванием молотка и неумолимо продолжали. Конечно, учитывая ее юный возраст, следовало бы ограничиться интернатом, но одиннадцать приводов — это немного слишком, поэтому посчитали необходимым отправить ее в особый интернат.

 

— Колония для несовершеннолетних? — в ужасе прошептала Анна.

 

— Неверная формулировка. Это закрытый интернат, предоставляющий возможность трудиться, учиться и создающий все условия для исправления.

 

— Насколько закрытый?

 

— Совсем. Так что никаких больше побегов, сеньорита.

 

— На целый год?

 

— Дольше. До достижения 18-летнего возраста.

 

— На целых пять лет, что ли?

 

— Пять лет и семь месяцев. И пожалуйста, постарайтесь избежать оскорбления суда, — поспешно добавила адвокат. — До вечера ты остаешься здесь, машина приедет только в восемь.

 

— Апелляция? — с надеждой подняла голову Анна.

 

Судья и адвокат посмотрели друг на друга и покачали головами.

 

— Из-за особого порядка рассмотрения нам удалось замять то дело с мошенничеством, а при повторном процессе… ты сама знаешь, чем это заканчивается, — адвокат взяла ее за плечо и ввела в маленькую комнатку с решетками на окнах, выходящих во двор.

 

— Мы должны будем запереть дверь. В два принесут обед, в семь — ужин. Прощай.

 

— Подождите. Я решила. Давайте я сообщу информацию по тому делу с угонами.

 

— Дорогая, судья уже ушел. И, в любом случае, нужно было раньше думать. Ну что, удачи! Мне пора.

 

И дверь закрылась.

***

Через час, как и обещали, принесли обед. К этому времени Анна чувствовала себя совершенно измученной, поэтому от ее веселости не осталось и следа.

 

— Сеньор, какого черта не работает кондиционер, не открывается окно и нет воды в туалете?

 

— После землетрясения электричество подают по особому графику, у нас оно появится в шесть часов… возможно. Окно здесь и не должно открываться, давление в водопроводе понижено, поэтому вода есть только на первом этаже, а мы на третьем, — терпеливо ответил карабинер, выставляя контейнеры с едой.

 

— Клево! Может, меня стоит перевести на первый этаж?

 

— Таких распоряжений не поступало.

 

— Так вот, я здесь сдохну от жажды.

 

— Я принесу воду.

 

Заперев дверь, он вышел, но уже через минуту вернулся, таща бутылку.

 

— Механизм бесполезен, ничего охлаждаться не будет. Тут литра два осталось. Хватит?

 

— Офигенное спасибо. Можете идти.

 

Такой скуки после рассмотрения своего дела Анна не испытывала никогда. Обычно ее сразу препровождали в интернат или на предварительную беседу с психологом… Но чтобы запереть?! Без кондиционера? В одиночку? С видом на мусорные баки? Вообще без развлечений?

 

— Уроды, — громко заявила Анна, — И страна уродская. Чтоб я здесь задержалась хоть на неделю? — она подняла бутылку и сделала большой глоток теплой воды. — И вонь от вашего туалета жуткая! — она плотнее закрыла дверь в туалет и легла на стол. Он был чуть менее пыльный, чем пол.

***

Пробуждение было отвратительным. Анна почувствовала, что от жары одежда прилипла к телу, и ужасно хотелось пить. Но что самое неприятное — даже через пластиковые окна проникал постоянный, но совершенно неидентифицируемый шум. Жажду организма удалось утолить, а вот информационный голод все нарастал.

 

Растирая затекший затылок и плечи, Анна подошла к двери и постучала.

 

— Эй, там, который час? — ответом ей было молчание. — Да ладно вам дуться, у нас же были такие милые отношения… — она снова прислушалась, но тишина была абсолютной и безответной.

 

— Обед у них, что ли… — Анна снова подошла к окну. Судя по освещенности, вечер уже наступил. И, скорее всего, прошел и час, на который был назначен ужин.

 

— Что за чертовщина? Я что, в изоляторе? — она принялась громче и настойчивее стучать в дверь. Руки скоро доказали свою несостоятельность, и она взялась за табурет. Результата не дали и эти немалые усилия.

 

Через час она почувствовала голод. Через два — решила экономить воду. Тут же была проведена инспекция всего помещения. Не удалось найти ничего ценного, кроме проволочки в бачке унитаза.

 

Когда стемнело, со стопроцентной уверенностью можно было заявить, что единственный возможный выход — это дверь, как бы безумно это ни звучало.

 

Анна все-таки решила дождаться утра, чтобы убедиться, что ситуация гораздо серьезней, чем охранник, прогулявший работу.

 

Анна не была домашним ребенком, поэтому этой ночью она не пришла в отчаяние от страха, голода и духоты. Ее мозг не повредился от приговора и отсутствия контакта с родителями, а методично искал выход. Выцарапывая в потемках свое имя на столе, она раздумывала, куда податься, когда выберется отсюда. Не «если», а «когда» — только так. Анну устраивал образ жизни, который она вела.

 

Она писала с ужаснейшими ошибками, но очень быстро и точно считала деньги. Она имела смутные представления о географии, но успела пожить в двух странах и пяти городах — и нигде не потерялась.

 

Мировая история оставалась для нее загадкой, но вот придумывание на ходу вымышленных и полуправдивых историй не составляло никакого труда. Причем истории эти она могла рассказывать как на бывшем некогда родным испанском, так и на ставшем привычным итальянском.

 

В быту Анна была неприхотлива: жила, где повезет, ела, что удастся достать. Более разборчива она была в общении. Пустой треп и случайные компании глубоко претили ей, если это не сулило материальной выгоды. Более того, в отличие от большинства бродячих детей, она не особо увлекалась алкоголем, курением и/или наркотиками. Ну а меньше всего проблем у Анны было с вовлечением в проституцию: для своих почти тринадцати она выглядела лет на одиннадцать и никак не походила ни на девочку, ни даже на симпатичного мальчика. На данный момент она считала это немалым преимуществом.

 

Она ценила сообразительных и удобных напарников, так как большинство дел комфортнее было проворачивать в компании: будь то проверка функционирования видеокамер в супермаркете или угон машин. Но вот при распределении прибыли лишние люди только мешали. «Черт, вот только выберусь отсюда, буду работать только с постоянной группой. Два человека. Или три», — с этими приятными мыслями Анна все-таки уснула.

 

Пробуждение было насильственным. Анну жутко больно ударили по ногам. Она приоткрыла глаза и увидела, что бьют ее табуретом. Хотя стоп! Кто же будет так медлить со вторым ударом, да еще прижимая табурет?

 

Тут последовал толчок стеной. Анна больше не стала медлить и вскочила. Ноги ужасно болели, и пониже колен уже вспухала толстая красная полоса.

 

После завтрака из полстакана воды она покрепче взяла табурет и ударила в дверь. Появилась многообещающая вмятина. Через полчаса и последних глотков воды в двери появилось отверстие. Вставив туда ножку табурета, Анна начала крутить ею во все стороны.

 

К обеду в отверстие можно было просунуть голову. За это время произошли еще два слабых толчка. Каждый раз Анна забиралась под стол, но никаких крупных разрушений не наблюдалось.

 

Еще через час отвалилась одна из ножек дверобитного орудия, да и соседняя шаталась. Решив сменить тактику, Анна достала проволоку и попыталась взломать замок. Вскоре она убедилась, что этого орудия для взлома недостаточно, и снова взялась за старое.

 

Да, пару раз ее охватывало отчаяние. От голода уже начинала кружиться голова, что уж тут говорить о жажде. Руки тоже выглядели не лучшим образом. При пятом толчке Анна в очередной раз заползла под стол и отрубилась.

 

На этот раз сон ее был коротким и прервался скрежетом. Оказалось, упал бачок унитаза. Подстегиваемая этим недобрым знаком, Анна завершила работу за пару часов, со скрипом мышц подтащила стол и, поцарапав все тело, кроме лица, выпала в коридор. Она не дала себе времени поваляться и отдохнуть, а тут же помчалась на этаж ниже и добыла воду из упавшего кулера.

 

Электричество так и не появилось ни на одном этаже. И, видимо, из-за землетрясения, в здании никого не осталось. Немного беспокоясь за свой чересчур потрепанный вид, Анна выглянула на улицу. Там было подозрительно тихо. До последнего убежища Анны и на автобусе-то надо было добираться почти час, а пешком, да еще в ее теперешнем состоянии… Но что еще оставалось? В квартире, по крайней мере, были какие-то деньги и одежда.

 

Пройдя пару кварталов, Анна увидела брошенный (или неосторожно оставленный без присмотра) велосипед. Он был слишком высоким для нее, но, тем не менее, значительно увеличивал скорость.

 

Вскоре стало понятно, что не все кварталы пусты. Причем, по мере приближения к центру, людей становилось все больше. В конце концов, Анна оказалась на улице, настолько запруженной людьми, что велосипед пришлось бросить. Тут же обнаружилась еще одна странность: люди никуда не шли, они просто сидели на месте в окружении чемоданов, мешков или просто завернувшись в одеяло. «Может, так всегда во время землетрясения?» — размышляла Анна. И тут ее настиг и чуть не сбил с ног запах еды. Потеряв бдительность, она, как зомби, двинулась к очагу аромата и вскоре увидела небывалую картину…

 

Прямо на центральной площади пылали костры инквизиции… вернее, просто костры, но при температуре в тени +35°, безоблачном небе и всеобщей подавленности ощущение средневековой дикости не пропадало.

 

Анна подошла к одному из подростков, которому досталось место эконом-класса где-то посреди мостовой.

 

— Послушайте, любезный, так тут тоже нет электричества?

 

— Да нет, через час включат ненадолго, можно будет телефон зарядить и попробовать позвонить.

 

— А-ха… А как насчет благотворительных обедов?

 

— Ясное дело. Только… — он обошел ее вокруг. — А где твоя метка?

 

— Да брось, я же не беглый заключенный, — усмехнулась Анна, уже собираясь нырнуть в толпу.

 

— Я не про это. Сдается мне, ты не зарегистрировалась. Ну ты и дура! Теперь у тебя шансы попасть только в списки вторника, а то и среды, хоть ты и из категории «женщины и дети».

 

Анна чувствовала себя так, будто с ней говорят на иностранном языке. Какие-то метки, списки… Что же случилось в мире за время ее предварительного заключения?

 

— Слушай, я две недели валялась с гриппом и чувствую себя как с другой планеты, ясно?

 

— Ах он, этот грипп, всю тебя побил и исцарапал… — усмехнулся собеседник, но взял ее за рукав и потащил в боковую улицу. Несмотря на насмешки, ему не удалось скрыть удовольствие от демонстрирования нового миропорядка. Он небрежно кивал по сторонам, отвечая на приветствия и комментируя происходящее: «Тут туалет, видишь, какая очередища, ну, это для приличных людей». «А тут дезинфицирующие салфетки дают, бери, чего смотришь, руки-то негде будет мыть». «Смотри, кто-то одеяло бросил, не очень-то и грязное. Пригодится». «А тут, говорят, вчера WiFi работал. Врут, наверное». «Здесь у нас бесплатные концерты каждый день, звук не очень, вживую все поют». В конце концов, он решил, что пришло время и представиться.

 

— Я — Тони. А регистрация и метка нужна тебе, чтобы убраться отсюда, если нет своего транспорта.

 

— На время землетрясения?

 

— И это тоже, — Тони закатил глаза. — Тут мало кто понимает, где кончается землетрясение и начинаются штуки, подозрительно похожие на взрывы.

 

— Но как это всех-то?..

 

— Всех — не всех… кого успеют, — он втолкнул ее в подъезд. — Процентов сорок уже удрали. Вот, смотри, указатели. Найди свою букву и иди в соответствующий кабинет. Как твоя фамилия?

 

— Эр… Венченсе, — у Анны вдруг возник план.

 

— Так «р» или «в», я не понял.

 

— «В», ага, третий этаж.

 

Подъем по лестнице напомнил ей о пережитых физических страданиях, но все-таки впереди маячила перспектива бесплатного (!) обеда. Тони отстал, и она одна вошла в кабинет.

 

После десяти минут и двух историй (одной о том, как у нее украли деньги и документы «Да-да, побои оттуда же!», а второй о потерянном брате) Анна получила метку, направление на установление личности и адрес Марко Венченсе. Пошатываясь под грузом этих сокровищ, она добрела до площади, получила еду и чуть не потеряла сознание от счастья. Сейчас хотелось лишь найти местечко на мостовой, укрыться одеялом, плащом, газетой… И спать! Но она отогнала этот заманчивый образ и побрела по добытому адресу.

 

Следовало поторопиться — а вдруг Марко получил билет на сегодня или уехал своим ходом. Пока Анна добралась до нужной улицы, стало совсем темно, и в подъезде она несколько раз запнулась. Вплотную приблизив лицо к дверям, удалось различить номера и вычислить искомый этаж.

 

И вот она там. Анна с удивлением обнаружила, что волнуется. Для храбрости пришлось сплюнуть на пол, засунуть руки в карманы и постучать ногой. Открывать не спешили, но она была уверена, что квартира обитаема — с улицы видны были несколько освещенных слабым светом окон. Пришлось постучать сильней — дверь тут же распахнулась, как от порыва ветра, но внутри не наблюдалось ни одной живой души. Что ж, оставалось только сделать шаг. В висок ей тут же уперся холодный цилиндрический предмет, а дверь захлопнулась.

 

— Чего надо, коротышка? — спросил незнакомый голос.

 

— Это квартира 17? Я ищу Марко Венченсе, но, видимо… — Анна на всякий случай подняла руки, но ее тут же кто-то схватил и поднял.

 

— Анна! Маленькая дрянь, это ты?

 

— Я, большой мерзавец, — также любезно ответила она.

 

— Тано! Неси фонарь, будем знакомиться! — Марко стряхнул с нее кроссовки и вынес на середину комнаты.

 

— Итак, друзья мои, поприветствуйте: Анна Эрнандес, самое беспринципное, изворотливое и пронырливое существо, которое я когда-либо встречал. Но, будем справедливы, наши отношения были идеальны…

 

— …пока ты не закинул меня в форточку антикварного магазина, где я благополучно встретила правосудие, — мрачно закончила Анна.

 

— Тебе ничего не грозило! А мне было уже восемнадцать, так что меч правосудия опустился бы на меня без всякой жалости.

 

— Ты выражаешься как придурок. Да, в тот раз я отделалась довольно легко, но по совокупности сейчас мне дали больше пяти лет.

 

— Когда?

 

— В четверг. Ладно, хватит. Кто этот твой дружок?

 

— Тано Монтекки.

 

— Это имя мне ни о чем не говорит. А ведь я в Риме уже почти полгода.

 

— И пришла ко мне только сейчас? — возмутился Марко.

 

— У меня были дела. Кстати, вы когда улетаете?

 

— Мы никуда не летим, — Марко задул одну свечу.

 

— С ума сошли вы, что ли? Я тут не совсем в курсе, но, видимо, дела плохи, если даже мой охранник сбежал.

 

— Да, говорят, конец света или типа того. Нас то ли затопит, то ли зальет лавой — они еще не сошлись во мнении на этот счет.

 

— Вы что, бредите?

 

— Ох, ну ты и наивная. Как мы-то будем страиваться? Всех преступных элементов будут свозить прямиком в какие-то резервации, так что наши перспективы там печальны.

 

— Сами дураки! Мне вот сказали, что я просто получу билет!

 

— Это ты сейчас так думаешь, а на месте тебя точно идентифицируют и отфильтруют от остальных. Если был вынесен приговор, ты есть в базах, и никакого радужного свободного будущего в какой-нибудь Америке, или куда там тебя отправляют, тебе не светит. Им там и без нас преступников хватает.

 

— И что теперь, подохнуть здесь?

 

— Мы с Тано хотели захватить частный самолет с пилотом, но в аэропорт пробиться нереально.

 

— Но у вас же есть пистолет!

 

— Это всего лишь кусок трубы, — наконец-то подал голос Тано.

 

— Нужно искать другой выход. Марко, наливай кофе, и давайте думать.

***

Вскоре они пришли к выводу, что на данный момент самое важное — выбраться из страны. Интерпол их пока не разыскивает, а за границей (они почему-то решили, что наилучший вариант — это Великобритания, как страна вне Евросоюза, следовательно, менее связанная с Италией) можно будет представиться туристами, путешествовавшими в горах… лесах — или где там еще есть глухомань — и только что узнавшими о катастрофе. Дальше придется действовать по обстоятельствам: если хаос начнет нарастать, возможно, получится перейти границу вообще без встречи с пограничниками.

 

— Нам нужно говорить по-английски, — заявил Марко.

 

— Брось, да что ты за итальянец, если делаешь такое непатриотичное заявление, — усмехнулась Анна.

 

— Я серьезно. Я слышал, что там говорят на английском, к тому же, если мы потом попадем в США… И вообще, друзья, это же конец света! Тут еще не так заговоришь!

 

— Ну, и кто из вас знает этот дурацкий язык? — Анна посмотрела на них. Марко и Тано грустно вздохнули.

 

— Надо добывать переводчика, хоть это и лишние проблемы, — заключила она.

 

План был такой:

 

Выбрать в толпе морально подавленного, но здорового на вид человека мужского пола.

 

Подойти к нему и сказать «Do you speak English?» (эту фразу знали все трое, так как с ней к ним нередко обращались наивные туристы, надеющиеся получить бесплатную помощь).

 

При получении положительного ответа — брать в плен.

 

При получении отрицательного ответа — искать дальше.

 

Из оружия решили использовать только кусок трубы, который даже Анна по ощущениям приняла за пистолет.

 

Претворить план в жизнь отправились немедленно — под покровом ночи многое упрощалось.

 

Жертву искала Анна. Она медленно шла по переулку, делая вид, что высматривает знакомого. Наконец, на глаза ей попался молодой человек в кепке с британским флагом. Он дремал, прижимая к себе чемодан. Анна присела перед ним на корточки, потрясла за плечо и спросила:

 

— Do you speak English?

 

Молодой человек слегка приоткрыл глаза и пробормотал:

 

— Yes, ОК.

 

Тут же подошел Тано и ткнул ему в спину муляж пистолета. Пленный поднялся, повинуясь руке Тано. Анна произнесла еще одну фразу, слышанную неоднократно в фильмах: «Let’s go», и они двинулись к месту, где их в машине ждал Марко.

 

— Может, на всякий случай сказать ему, чтобы не звал на помощь? — спросил Тано, когда они вышли на следующую улицу.

 

— Если бы он собирался, то сделал это сразу, — возразила Анна. — К тому же, нашего английского не хватит, чтобы сказать так много.

 

— Слушай, я только что подумал: а как мы будем с ним объясняться?

 

— Разберемся.

 

В машине Анна начала разбирательство с того, что потребовала, чтобы Марко снял ремень и связал пленнику руки за спиной.

 

— Не вижу в этом необходимости, — попробовал возразить Марко.

 

— Увидишь, когда он придушит тут меня, — успокоила его Анна.

 

— Ну, ладно, — вздохнул Марко. — Попробуй поговорить с ним. Может, повезет, и этот британец говорит по-итальянски.

 

Им не повезло. Он не только не понимал итальянский, но и те реплики, которые он произнес, были абсолютно непонятны… На первый взгляд. Потом Тано вдруг сказал:

 

— Я его понимаю.

 

— Да что ты говоришь! — с сарказмом произнесла Анна.

 

— Это же французский, я его в школе учил. Значит, мы можем с ним общаться! — Тано залез коленями на сиденье и повернулся к ним. Затем последовал стандартный диалог, который могут вести школьники в первый год обучения. Тано быстро пересказывал, что понял.

 

— Его зовут Бен А.

 

— Что за «А»? первая буква фамилии? — уточнила Анна.

 

— Бенуа, — повернувшись к ней, уточнил пленник.

 

— А! У него ужасное произношение, ничего не понятно, — оправдывался Тано, — Сейчас спрошу, из какого он города…

 

— Лион.

 

— Это далеко от Лондона? — еще не чувствуя приближающейся катастрофы, спросила Анна.

 

Этот вопрос вызвал у Тано небольшие затруднения, но в конце концов он справился.

 

— Он говорит, что не знает…

 

— Ну, на поезде он сколько ехал?

 

— Он говорит, что часов шесть… он не часто там бывал… это же… Англия.

 

— И что? В Англии люди не ездят в столицу?

 

Пленник смотрел на них в недоумении.

 

— Он говорит, что был в Англии только один раз, — убитым голосом сообщил Тано.

 

— Кажется, мы похитили американца, — осторожно предположил Марко.

 

— Говорящего по-французски?! Что за бред! По-моему, мы облажались, — Анна не по-доброму толкнула пленника в плечо, и он припечатался к дверце.

 

— Только без насилия в моей машине, — тут же сказал Марко и запустил мотор. — Поехали менять его, пока он не знает, где мы живем… Хотя… кого это сейчас заинтересует…

 

— Нет. Никого мы менять не будем. Кроме того, он же говорит по-английски, — заявила Анна.

 

— Давайте-ка проверим, — без особого энтузиазма предложил Тано, и после пары реплик объявил:

 

— Нет. Ну, чуть-чуть…

 

— Все, его точно нужно вернуть, — Марко начал разворачивать машину.

 

— Я же сказала, нет. Поехали домой.

 

— Дорогая, мы не можем оставить его себе, это бред. От него будет больше проблем, чем помощи.

 

— Мы сможем его использовать, уверяю тебя, — Анна стащила с Бенуа кепку и нацепила на себя.

 

Пленник снова заговорил.

 

— Он утверждает, что знает еще испанский, — перевел Тано.

 

— Толку-то, — вздохнул Марко.

 

— Ты дурак, что ли? Это же мой родной язык! Был… — Анна повернулась к Бенуа уже более дружелюбно и постаралась ему объяснить, что они всего лишь группа людей, которые пытаются спастись. А если им повезет, то и у него будет шанс выжить.

 

— У меня и так есть шанс. Я имею билет на утро.

 

Анна тут же залезла к нему в карман, извлекла билет, разорвала и выбросила в окно.

 

Бенуа потрясенно замолчал, но потом сказал, что восстановит билет по паспорту. Зря он это сказал. Не найдя документов в его карманах, Анна потребовала остановку, обыскала чемодан, и тут же сожгла все имеющиеся там бумаги. Попутно она обнаружила одну весьма любопытную вещь — коньки.

 

— Приезжал покататься? — светским тоном поинтересовалась Анна. — Да, у нас тут чудесный лед, особенно сейчас.

 

Бенуа, отвернувшись, молчал.

 

— Чего обижаться-то, у меня вот тоже нет документов, я же не страдаю, — Анна даже вернула ему кепку.

 

— Ну у нас и компания: мы можем беседовать только группами: мы трое, Тано с Бенуа или Анна с Бенуа — такой простор для заговоров, — Марко свернул во двор. — Вот, ребятки, мы и дома! В тесноте сегодня поживем. Но ничего, это все ненадолго.

 

На всякий случай не развязывая Бенуа, они привели его в квартиру, хорошенько заперли изнутри дверь и принялись готовить подобие ужина, предоставив Бенуа возможность познакомиться с квартирой. Как знак особого доверия, его освободили. Он в первую очередь проверил, не оставила ли Анна случайно в чемодане какого-нибудь документа, потом горестно вздохнул и, закрывшись на некоторое время в ванной, вышел переодетым и потребовал воды для умывания. Ему выделили около двух стаканов.

 

Вскоре все сели за стол, чтобы насладиться холодными соевыми сосисками, печеньем и вином (в случае Анны — газировкой, потому что «сами пейте свою кислятину»). Анна произнесла первый тост.

 

— Итак, коллеги, у нас остался час на то, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями, потом мы готовимся и уже утром отправляемся в путь. Возможно, нас ждет много проблем, но я рада, что у меня появился шанс построить жизнь так, как этого хочу я. Думаю, Марко и Тано тоже будут не против. Что же касается нашего нового друга… Бенуа, ты еще не осознал своего счастья, но советую тебе сделать это побыстрее.

 

Бенуа хмыкнул и налил себе второй бокал.

 

— Много не пьем, у нас еще куча дел, — слово взял Марко, — в первую очередь нам нужно запастись едой и горючим. И поменять машину. Думаю, уже можно попробовать помародерствовать в супермаркете. Еще днем магазины худо-бедно охранялись, но сейчас, по-моему, никому нет до них дела. А около аэропорта полно брошенных машин. Я более чем уверен, что многие из них даже не заперты. Выберем внедорожник помощнее — и в путь!

 

— Я думаю, нам не помешает какое-нибудь оружие, — добавил Тано. — Так что мне надо наведаться домой и заглянуть в отцовский сейф.

 

— Твой отец торгует оружием? — с уважением посмотрела на него Анна.

 

— Он карабинер, — улыбнулся Тано.

 

— Да, Марко, твои вкусы радикально изменились… — Анна догрызла последнее печенье и встала. — Так, мы с Бенуа идем за едой, Тано притащит оружие, ну а на тебе машина, — она хлопнула Марко по плечу, будто сама разработала весь план действий и без ее указаний, никто бы не понял, что делать. — Встречаемся у первого въездного шлагбаума в аэропорт через два часа. Вещи сразу с собой, сюда возвращаться не будем.

 

— К себе заходить будешь? — Марко уже рылся в шкафу, выкидывая оттуда фонари и некоторые инструменты.

 

— Нет, у меня там нет ничего ценного, — Анна взяла пару фонариков. — Марко, дай Бенуа какую-нибудь сумку, у него дурацкий чемодан.

 

— Я люблю свой чемодан, — заявил Бенуа по-испански.

 

— Он жесткий и громоздкий, не спорь, пожалуйста.

 

Уже через четверть часа Анна и Бенуа смогли отжать дверь супермаркета и принялись выискивать наименее портящиеся продукты.

 

— Как насчет икры? — Анна бросила ему малюсенькую баночку.

 

— Мы должны просто найти еду, а не брать чужие вещи для удовольствия.

 

— Может, нам придется годы прожить в каком-нибудь лагере для беженцев. Может, мы будем есть только генномодифицированную кукурузу и кока-колу. О, черт! Ты не понимаешь даже половины из того, что я говорю!

 

— Я улучшаюсь. Понемногу.

 

— Ну, правда, а вдруг это знак свыше? Вдруг самолет, на котором ты должен был лететь, упал? Еще поблагодаришь нас!

 

— Обязательно, — Бенуа принялся набивать сумку макаронами.

 

— Ладно, я пойду поищу батарейки и кое-что для себя, а ты заканчивай здесь.

 

Бенуа проследил, как Анна, насвистывая, скрылась за дальними стеллажами, бросил в сумку еще пару пачек чечевицы, потом осторожно положил зажженный фонарик на полку и, ориентируясь на бледное пятно окна в подсобке за мясным прилавком, начал прокрадываться к нему. Ему удалось почти беззвучно выбросить свою сумку и подтянуться на руках к высокому подоконнику, когда из глаз вдруг посыпались искры и пол ударил по затылку.

 

Анна, не особо размахиваясь, пнула его по ребрам и облила водой из бутылки. Бенуа сжал зубы, чтобы не стонать и не ругаться, и сел.

 

— Это в воспитательных целях. Всего лишь грабли, — она аккуратно поставила садовый инструмент в угол.

 

— Тебе так же делают? — он указал на ее опухшие и поцарапанные руки и шею.

 

— Не твое дело. Пошли, осталось запастись водой и специями. Сам будешь виноват, если твою сумку сопрут. И не морщись, я потом дам тебе аспирин.

 

— Вы не боитесь, если я сделаю так же?

 

— Нет, мы будем хорошо за тобой следить, пока ты нас не полюбишь. И потом… да нет, ты не ударишь женщину. К тому же, если она еще и ребенок.

 

Бенуа не отреагировал на это признание своего благородства.

 

— Как мы пойдем с этим? Тяжело.

 

— На метро. Или такси поймаем. Да шучу. Найду машину.

 

Минут через десять они закончили сборы. В супермаркете нашлось и нечто, похожее на одежду, так что Анна смогла избавиться от лохмотьев, которые были на ней.

 

Сложив все запасы в подсобке, они отправились на поиски машины.

 

— Ты можешь водить машину? — усомнился Бенуа.

 

— Ясное дело. Я еще плохо паркуюсь, но вожу прилично, тем более по пустым улицам. Во двор заезжать не буду, притащим все к дороге.

 

— Но это… люди могут увидеть.

 

— Людям наплевать. Да их тут, наверное, и нет.

 

Буквально в двух шагах от магазина они увидели брошенное такси, и Анна смогла продемонстрировать свое искусство вождения.

 

По пути они посетили еще пару магазинов, где запаслись одеялами, походным снаряжением и GPS-навигатором, который, в отличие от сотовых телефонов, работал.

 

Тано уже ждал их в условленном месте. Но место это выглядело совсем не так, как они ожидали. Парковки у аэропорта больше не было — вместо нее появилось адское скопление машин, они не были запаркованы рядами, а просто брошены, втиснуты, вклинены, где придется — с открытыми дверями и багажниками, с разбитыми стеклами и многочисленными царапинами — они представляли собой зрелище печальное и пугающее.

 

— Ну и как?.. — Анна сглотнула, — как мы будем вытаскивать из этой кучи нужное?

 

— Марко уже работает над этим, — Тано махнул рукой направо, — С той стороны все не так плачевно, он уже расчищает путь к нашему транспорту. Закройте машину, может, нам еще придется смотаться в город.

 

Они добрались до Марко и смогли лицезреть его в качестве водителя автоэвакуатора. Он посигналил им и прокричал:

 

— Тут, видимо, сначала хотели навести порядок, вот и притащили эту штуку. Но вот что я скажу: если тут брошены «Бентли» и «Феррари», дело плохо, и утра ждать опасно. Выезжаем через три часа, пока тут все не провалилось в преисподнюю.

 

Тано провел Анну и Бенуа к «их» машине — черному монстру с громадными колёсами,

 

— Складываем припасы и запасаемся горючим. Если дальше ситуация на бензоколонках, как здесь, мы должны кучу топлива везти с собой. Мы посчитали, что этого хватит на первое время, — он кивнул на кучу канистр и вручил Анне и Бенуа по резиновому шлангу. Бенуа недоуменно покрутил его в руках.

 

— Что это?

 

— Бензинодобыватель, — уклончиво сказала Анна. — Думаю, даже ты с этим справишься.

 

— Друг мой, ты упал? — блеснул своим французским Тано, намекая на кровоподтек, красовавшийся на щеке Бенуа. Тот только недобро покосился на Анну, и она охотно объяснила:

 

— Я врезала ему граблями, а потом он уже действительно упал. Пусть хорошенько почувствует нашу любовь.

 

Познакомившись с техникой добывания горючего из баков машин, Бенуа бросил шланг.

 

— Это неправильно!

 

— Ну, что опять? Это воровство? Это уже ничьи машины, их хозяева отдыхают в каких-то безопасных землях.

 

— Нет, это неправильно для здоровья. Это бензин.

 

— Перестань, тебе еще и весело от этого станет, — пообещала Анна.

 

Весело ему не стало, только к головной боли добавилась тошнота, и стало казаться, что в мире не осталось никаких запахов, кроме бензинового.

 

На улице давно стемнело, и они втроем уже сидели в машине, дожидаясь Марко, уехавшего «по срочному делу».

 

— Ну что, может, пока познакомимся? — предложил Тано.

 

— Неплохая идея. Меня особенно интересует, на что вы годитесь. Правда, опять придется общаться по двое.

 

— Ох, ну ты еще тот ребенок, — вздохнул Тано.

 

— Мои мозги ничуть не младше твоих, так что не затрагиваем больше тему моего возраста. Что ж, начнем с тебя.

 

— Меня зовут Тано, мне восемнадцать. Как вы уже слышали, мой отец карабинер, а я выбрал другое направление…

 

— Какое именно?

 

— В основном, помогаю Марко с машинами.

 

— Так что, Марко полностью переключился на угоны? — уточнила Анна.

 

— Да. Мы нашли это направление более перспективным. Ну, что еще рассказать? Я только успел закончить школу, так что получить профессию или прославиться не получилось.

 

— ОК. Теперь очередь Бенуа, — Анна вкратце рассказала ему о Тано и спросила:

 

— Ну, ты чем знаменит?

 

— Я чемпион Европы.

 

— Перестань, мы же решили говорить честно.

 

Бенуа вздохнул, перелез в багажное отделение, порылся в своем чемодане и протянул им золотую медаль в футляре.

 

— В пятницу были соревнования. До этого первые места были только среди юниоров.

 

— Какой вид спорта?

 

— Фигурное катание.

 

— С женщинами?

 

— Нет, одиночное.

 

— А как тебя зовут?

 

— Бенуа Тровэйль.

 

— Мне кажется, я видел его по телевизору, — сказал Тано, — Ну, мы с Марко иногда смотрели фигурное катание, правда, в основном, женское.

 

— Ну, хорошо, только не думай, что мы упадем в обморок от твоей крутости, хоть ты и чемпион, — заявила Анна, — Теперь мы все наравне. Рассказывай дальше.

 

— Мне пятнадцать лет, я из Лиона, клуб Lyon Glace Patinage… не важно… У меня есть отец и мать, которые сойдут с ума, если мы завтра не встретимся в Атланте.

 

— Ничего, позже встретитесь.

 

— Гимназию я еще не закончил, увлекаюсь кроме фигурного катания еще серфингом, но это редко.

 

— Ну, вот мы и добрались до меня. Я Анна Эрнандес, мне четырнадцать, — она почему-то решила, что не помешает добавить себе годик-полтора. — В восемь случайно потерялась во время отпуска в Италии, потом меня нашли, но через полгода я ушла из дома уже намеренно. Родителей больше не видела, хотя, насколько помню, они неплохие ребята… — …и это была примерно седьмая версия истории ее детства, которой она с кем-то делилась. — Не люблю жить в приютах и интернатах, поэтому выживаю всеми доступными способами, кроме убийств, проституции и наркотиков… ну, мы с Марко пытались начать торговлю, но нам не понравилось. В общем, я мастер навсе руки. Жаль, что это замечают не все люди. В четверг мне дали пять с половиной лет и забыли в какой-то запертой комнате. Все остальное время я оттуда выбиралась. А теперь вы имеете счастье находиться в моей компании.

 

— Ого. Я бы дал тебе лет одиннадцать, — сказал Бенуа.

 

— Знаешь, пять с половиной лет в закрытом интернате — это тоже немало.

 

Бенуа усмехнулся, но не стал говорить, что имел в виду совсем другое. Ясно было, что лингвистических курьезов будет еще более чем достаточно.

 

Тут, наконец, появился Марко с двумя огромными сумками.

 

— Ну, неужели? — Анна опустила боковое стекло. — Что еще ты принес?

 

— Тише, пожалуйста, — Марко поставил одну из сумок на капот, а другую поместил к остальному грузу, — Выходите, буду вас знакомить.

 

— Да мы уже тут без тебя познакомились, — Анна выпрыгнула из машины и, забравшись на подножку, заглянула в сумку. Видимо, содержимое ей не понравилось, потому что она тут же спрыгнула.

 

— Мы так не договаривались! Это нечестно!

 

— Я же просил заткнуться, — прошипел Марко, но было уже поздно: из сумки послышалось сначала кряхтение, потом громкий плач.

 

— Ты все-таки сделал это, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Тано.

 

— А что мне оставалось? Сильвия совсем свихнулась, я не могу так рисковать. В общем, знакомьтесь, это мой сын Марио.

 

Так как Анна говорить не желала, Тано объяснил Бенуа происходящее.

 

— Я не успел разыскать специальное крепление, так что по очереди будем держать его на коленях.

 

— Никого мы держать не будем! — крикнула Анна, — Сейчас же отнеси его обратно!

 

— Вот что, это не обсуждается. Марио поедет со мной.

 

— Он все портит! Мы не похожи ни на каких туристов! А сколько от него будет проблем! И вони, и слюней!

 

— Ничего не будет, я подготовился.

 

— Или он, или я, — Анна отступила на шаг.

 

— Никого я выбирать не буду, мы едем все вместе, — Марко достал Марио из переносной колыбели и попытался успокоить. Тогда Анна повернулась и, насколько позволяла загруженная машинами площадь, побежала. Марко тут же передал ребенка на руки Тано и бросился за ней.

 

Анна уже скрылась в темноте, но он догадывался, что она не будет убегать далеко. И действительно, она довольно быстро нашлась в кабине эвакуатора. Марко влез туда же и сел рядом с ней.

 

— Венченсе, ты знаешь, что был самым долгим моим партнером.

 

— Я знаю. И ценю твое доверие, но ты тоже должна меня понять… Возможно, когда у тебя будет свой ребенок…

 

— Ты сам понимаешь, что говоришь ерунду! — Анна вдруг начала всхлипывать. — Все же так хорошо складывалось!

 

— А теперь послушай меня внимательно. Да, я никак не планировал этого ребенка и узнал о нем всего два месяца назад, когда Сильвии понадобились деньги, но ведь сейчас Марио — практически единственный мой родственник, самый близкий. Маму я втолкнул почти в первый самолет, сестра с семьей в Америке уже семь лет, брат в какой-то тюрьме, да я и не видел его года четыре… А Сильвия — это совсем безмозглое существо, я и спал-то с ней всего пару раз… А позавчера она приходит и говорит, что ей обещают комнату и пособие, если она отдаст ребенка какой-то канадской паре. Я должен был тоже подписать какие-то бумаги. И я подписал! А потом все думал об этом, и сегодня понял, что не могу! Он же для меня как ты.

 

— То есть, в принципе, ты можешь бросить его, если тебе будет грозить опасность?

 

— О Боже! Да, это было ошибкой! Но мне же было всего восемнадцать, я ничего не соображал! Извини.

 

— Ладно. Я поеду с вами. Но ты должен дать клятву.

 

— Какую именно?

 

— Что я навсегда останусь твоей любимой маленькой девочкой, даже если у вас с мамочкой еще будут детишки, — просюсюкала Анна. — Ха! Как бы не так! Клянись, что больше никогда меня не бросишь. Что бы ни случилось. Даже если всем, кроме меня, достанутся билеты, ты, черт возьми, останешься тут со мной и будешь наблюдать конец света.

 

— Да, клянусь.

 

— Ты, я вижу, оптимист. Ладно, пошли, — они не спеша направились к месту своей стоянки.

 

— Тогда позволь встречный вопрос. Зачем тебе понадобился этот фигурист?

 

— Для дела.

 

— Извини, но я могу найти тебе сотни людей, которые годятся для дела гораздо лучше.

 

— Может, я вижу в нем образ отца.

 

— Твой отец был сорокалетним испанцем, бухгалтером, насколько я помню. Гнилая версия.

 

— Ну, ладно, ты прав, я не знаю, я просто чувствую, что так нужно. И еще… Я им сказала, что мне четырнадцать.

 

— Ох, если они поверили, и если так надо… Я тебя не выдам.

 

— Спасибо, Марко, — она быстро обняла его. — Если что, ты меня подкупил, а не уговорил.

 

Когда они вернулись и Марко уселся за руль, Тано вздохнул:

 

— Ну вот, Марко взял себе ребенка, Анна — фигуриста, а я должен остаться ни с чем? Давайте хоть котенка какого-нибудь подберем… Не хотите? Учтите, я тут единственный человек с оружием.

***

Навигатор перестал функционировать к вечеру следующего дня, тогда же отключились все радиостанции, которые еще работали.

 

— Будем ориентироваться дедовским способом, — вздохнул Марко и достал карту. — Но знак это недобрый.

 

— Да уж… Без всей этой связи они вряд ли решаться запускать самолеты, — добавил Тано.

 

— Может, у них есть резервные каналы, линии… — не очень уверенно сказал Марко. — О, смотрите, заправка! Техническая остановка, я пойду посмотрю, достанем ли мы отсюда бензин.

 

— Я бы уже был в Атланте… — трагические фразы Бенуа предпочитал говорить по-французски. Он сидел на переднем сиденье и только что получил свой первый урок вождения. За рулем они менялись: Марко и Тано вели по шесть часов, Анна — по два и, как ни странно, именно она понятнее всего объясняла, как водить. Может, потому, что она не употребляла никаких терминов, а называла все «эта штука», «та фигня», «эта палка» и не била Бенуа по рукам, если он что-то делал не так.

 

Как только Марко вышел, прижимая к себе снэки из магазина, и направился к машине, все почувствовали слабое, еле ощутимое колебание почвы.

 

— Ходу! — Марко бегом преодолел оставшиеся метры, и они рванули.

 

— Ерунда, этот толчок ничего не значит. Пока я была заперта, их было чуть ли не с десяток, но все дома до сих пор стоят, — сказала Анна. Все с ней согласились. Кроме Марио. Тот кричал, не останавливаясь. Не помогли ни дополнительное кормление, ни диск с колыбельными, ни те же колыбельные в исполнении Марко.

 

— Может, его надо грудью кормить? — предложил Бенуа.

 

— Я думаю, он понятия не имеет, что это такое, — стараясь скрыть истерические нотки в голосе, сказал Марко, — Его кормили из бутылок.

 

— Может, он по Сильвии скучает? — сказал Тано.

 

— Я же по ней не скучаю! И вообще, ему всего полгода, он еще ничего не понимает!

 

— Ты уверен, что ему полгода, а не меньше или больше? — спросила Анна.

 

— Да ни в чем я не уверен! В прошлый раз она сказала, что ему почти четыре… Как я мог проверить? Я же даже не помню, когда с ней встречался!

 

— А с чего ты взял, что это твой ребенок? Рим большой… — сказала Анна.

 

— Ну, хватит! И так понятно, куда ты клонишь! У меня нет причин не верить Сильвии!

 

— Конечно, ты же видел ее три, а то и четыре раза, — усмехнулась Анна.

 

Никто больше ничего не стал говорить, но все разом посмотрели на Марио. Н-да… на Марко он не походил… В данный момент он выглядел, как красный, мокрый детеныш, причем походил как минимум на три вида млекопитающих.

 

— Так, мы должны переночевать в помещении, — решительно заявил Марко. — Он плачет уже почти три часа, это вредно.

 

— Нет, мы потеряем слишком много времени, — возразила Анна, хотя ей самой больше всего на свете хотелось растянуться на кровати, забыться на несколько часов, а главное — удалиться от детского плача.

 

— Ну да, это рискованно, но с ребенком действительно нельзя так обращаться, — сказал Тано.

 

Бенуа принял их сторону, чтобы не оказаться заодно с Анной. Его было заподозрили в намерении сбежать ночью, но согласились, что это глупый поступок, если учесть, в какой глухомани они находятся.

 

С человеческим жильем они решили пока не рисковать и остановились в пустой гостинице. К их услугам были пятнадцать номеров, кухня, кладовка с едой — в общем, все блага, кроме электричества и, увы, водопровода. Все, с разной долей успешности, приняли душ из бутилированной воды и выбросили носки. Марко распеленал Марио, наморщил нос, но решил пока ограничиться влажными салфетками.

 

Ночью Марио действительно успокоился, а все взрослые члены группы собрались на совет.

 

— Я думаю, надо еще раз проверить радио и телевидение, приемник в машине — еще не показатель, — сказал Тано.

 

Все с ним согласились и принесли пять радиоприемников из разных номеров. Четыре из них могли работать на батарейках, поэтому тут же приступили к их испытаниям. Первый этап не дал ничего. То есть на всех волнах был одинаковый, ровный, ничем не нарушаемый шорох эфира. Все потерянно посмотрели друг на друга, но потом разом закричали, что, да, конечно, кухня — не лучшее место, тут полно техники, она создает заслон, помехи… Да, даже выключенная, она мешает! Но в том-то и дело, что не было помех. Ничего не было. Сколько бы они ни бегали по этажам, ни выбегали на улицу, ни залазили на крышу — результат был один и тот же. Только один из приемников имел три диапазона, на него возлагали больше всего надежд, но он их не оправдал.

 

Тогда стали проводить опыты с телевизором. Один портативный черно-белый с комнатной антенной нашелся за стойкой портье. Никакого чуда от него не ждали — оно и не произошло. Все опять закричали, что комнатные антенны — это дрянь, нужна спутниковая! Тано и Бенуа, прихватив телевизор, направились искать такую антенну. В темноте это заняло больше времени, но вернулись они мрачные и без телевизора.

 

— Он больше тут не пригодится, — объяснил Тано, — Нет ни одного канала.

 

— Нет, там один раз появилась полоса и еще круг, — возразил Бенуа.

 

Но Тано настаивал, что параллельные полосы — это извилины в мозгу Бенуа, а круги у них у всех давно и перед глазами, и под ними. Тано был впервые до такой степени не в духе, да и у всех уровень стресса значительно повысился.

 

— Вот черт, а если кроме нас в мире никого нет? — сказал Марко.

 

— Да нет, это невозможно! Меньше триллеров смотреть надо! — прервала его Анна. — Это же ни эпидемия, ни война — это всего лишь предполагаемое землетрясение, которое, может, будет слабым.

 

— А может, оно уже было, просто эпицентр далеко от нас, — сказал Тано.

 

— Еще лучше! — воскликнула Анна.

 

Марко вдруг начал смеяться.

 

— Представляете, а вдруг это землетрясение было там, ну, в том полушарии и в Азии где-нибудь. Они туда всех эвакуировали, а там…

 

— Ого, немного тогда нас осталось… — сказал Бенуа.

 

— Давайте размножаться! — не переставая загибаться от смеха, продолжал Марко.

 

— Ты уже размножился, — Анна слегка пнула его, но он не успокаивался.

 

— О, у нас теперь будет куча свободного времени! Как проведем вечер? Может, посмотрим телевизор? Говорят, там сегодня показывают новые полосы!

 

— Твои две полоски уже спят. Да и тебе пора, — Анна не разделяла его веселья. Но хотя это и было веселье нездоровое, им вдруг заразился Тано, а потом и Бенуа. Они принесли из кладовки местное вино и решили, что новому миру нужна в первую очередь летопись. Решено было начать ее в книге записи рецептов. С подачи Марко они осознали, что первая проблема — это отсутствие Дня рождения Марио. Косвенные улики указывали на то, что он родился в январе. Марко предложил первое января, так как это проще всего запомнить, но тут вмешалась Анна и заявила, что больше не хочет, чтобы январь был первым месяцем.

 

— А какой?

 

— Давайте решать жребием. Запишем наши дни рождения, и чей выпадет, этот месяц и будет первым, — предложила Анна.

 

Шансы были у января, февраля (двойной, так как дни рождения были у Анны и Бенуа), апреля и октября. Октябрь выиграл, и Марко исполнил торжествующий танец на столе. Но тут Анна сказала, что ей не нравится и название этого месяца, потому что в нем два «о».

 

Первый месяц стал называться Божоле, за ним следовал Зефир и Мерцание, потом оставшиеся зимние Сюрприз и Дубль, сменявшиеся Чемпионатом, Потоком и Грибом. Летние месяцы получили громкие имена Артефакт, Свобода (выходило, что создавался календарь двадцатого Свободы) и Независимость. Ну, а последний месяц года назывался попросту Анамабета (хотя были еще варианты Тамабето, Марабето и Бетома). Заключительную дискуссию вызвало количество дней в месяцах. Марко требовал, чтобы их всегда было тридцать, но Тано и Бенуа уговорили его оставить все, как есть, а то «крестьяне не будут знать, когда сеять и жать». Почему-то этот аргумент показался ему убедительным, и он подписал новый календарь. Тут они решили, что все, что они сделали — хорошо и полезно, нарисовали календарь на стене в лобби, объявили Тано главным летописцем, в подтверждение этого облили его шампанским из бутылки, горлышко которой откололи о стену с календарем, и пошли спать.

***

Марио не дал им потерять еще больше времени. В девять утра он сработал как будильник и поднял Марко. Тому не хотелось страдать в одиночку, и он разбудил Тано, вместе они возвестили начало нового дня для Бенуа, а дальше повеселиться не удалось, потому что Анна пропала. В общем-то от нее можно было ожидать всего, чего угодно: того, что она уедет дальше одна или вернется в Рим и все-таки воспользуется шансом получить билет или, например, удивит всех, совершив самосожжение… Но она не дала им возможности углубиться не в одну из этих теорий, а просто преспокойно появилась.

 

— Что-то не так? Я думала, вы дольше проспите. Вижу в ваших глазах немой вопрос и отвечаю: я была в здешней церкви.

 

— Почему? — недоуменно спросил Марко.

 

— Потому что сегодня воскресенье.

 

— И правда, этим вопросом мы не успели заняться, надо будет обсудить вопрос с днями недели, — сказал Тано без особого энтузиазма — его новаторское настроение почти испарилось.

 

— Не сейчас, — Анна включила газовую плиту и поставила чайник. — Я ходила в церковь не просто так.

 

— На воскресную мессу, ясное дело, — усмехнулся Марко.

 

— Совершенно верно, но у меня были и другие цели. Священнослужителям полагается не думать о себе, а молиться за других. Вот я и надеялась, что тут остались штук двадцать энтузиастов. Хотела узнать у них последние новости… И потом, у них должен быть собственный генератор и супернадежная связь если не с Богом, то хотя бы с Ватиканом. Они бы сказали, сколько у нас есть времени до конца света.

 

— Но никого там не оказалось.

 

— Не-а. просто не знаю, что за эгоистичные отцы церкви тут жили! — возмутилась Анна, — Но все равно было интересно! Сто лет не была в церквях!

 

— А может, они не уехали, — предположил Тано.

 

— А что, просто опоздали сегодня на работу?

 

— Они попали прямиком в рай по специальному каналу, а на Земле остались одни грешники, — сказал Тано.

 

— Ах, конечно, как же я об этом не подумала! — Анна достала из кармана маленькую книжку и хлопнула его по голове (что было не так-то просто при ее росте). — Раз ты тут главный сказочник, это как раз для тебя, — она протянула ему книгу.

 

— Но это же Библия!

 

— А я тебе о чем говорю? Теперь не то время, когда можно упускать хоть один шанс на спасение, ты будешь отвечать за это направление.

 

— Еще чего! Меня сразу поразит молния!

 

— Ну, хватит, давай мне, я этого не боюсь, — Анна забрала Библию. — Что вы так смотрите, это редкое издание, тут на переплете даже какие-то камни, может, пригодятся еще.

***

К вечеру, когда они были уже километрах в пятидесяти от Кале, начались новые толчки. На этот раз все было не так, как в предыдущие дни. Свист и грохот не прекращались ни на секунду, а шоссе перед ними походило сначала на пшеничное поле под легким ветерком, а потом на море при небольшом шторме. Машина, которую они сразу покинули, завалилась на бок.

 

Стоять на ногах было уже невозможно, они лежали на дороге, стараясь держаться за ограждение, и смотрели, как дорожное полотно покрывается цепью разрывов, как ветхая материя, которую тянут во все стороны.

 

— Мы далеко! — прокричал Марко, хотя его и так бы расслышали. Но видимо, собственный громкий голос действовал на него ободряюще. — Мы далеко от эпицентра! Тут даже пепла нет! С нами ничего не случится!

 

— Мы точно не провалимся в преисподнюю? Не сваримся в лаве? Дорога не свернется рулетом и не завернет нас? Нас не подкинет на двадцать метров? — прокричал Бенуа по-французски. Даже Тано не смог понять, о чем он говорит, но на всякий случай прокричал в ответ:

 

— Да! Нет! Все в порядке!

 

— Я приму меры! — также повысила голос Анна. Все еще держась одной рукой, она засунула другую в карман, извлекла украденную Библию и принялась читать прямо с первой страницы. Мало того, что текст оказался на латыни, но окружающая обстановка тоже не способствовала адекватному восприятию текста. В конечном итоге Анна попадала лишь в одно слово из пяти-семи, но это ее ничуть не обескураживало. Вот такими и стали для них последние часы в этом мире: заходящее красное солнце, грохот, уходящая из-под ног земля и голос Анны, монотонно и громко произносящий полупонятные и от этого жуткие слова.

 

========== Год 1 ==========

 

Наступил Дубль (правда, большинство людей до сих пор думали, что это февраль), а вся компания все еще оставалась в Ницце. Для этого был целый ряд весомых причин. Во-первых, они были одними из первых, кто решил путешествовать, и поэтому, прибыв в Ниццу, где на тот момент оставалось человек пятьдесят, имели почти неограниченный выбор недвижимости. Во-вторых, в этом месте почти не наблюдалось разрушений — во время землетрясений волна лишь подтопила прибрежные строения да разрушила пару дряхлых архитектурных памятников. В-третьих, в городе нашлось несколько толковых людей, поэтому в первые же дни у них появилось электричество, так что удалось спасти даже некоторые замороженные продукты. Ну да, приходилось пользоваться малыми генераторами и селиться ближе друг к другу, но это не такая уж высокая цена за блага цивилизации и роскошь человеческого общения. Ну, и в-четвертых, не все ли равно, где почивать на лаврах славно потрудившихся и исчезнувших поколений?

 

В первые недели происходило всеобщее снятие стресса, ведь оставшиеся на самом деле думали, что их ждет неминуемая ужасная смерть, а когда этого не произошло, они растерялись. В самом деле, как теперь жить? Что теперь делать? Продолжать существование, как ни в чем не бывало, не получится — людей осталось слишком мало, весь старый уклад разрушен, многие явления из старого мира стали просто невозможны: не было телевидения, связи, правительства, закона… Очень смущала бесполезность денег. Разгула преступности при таком обилии ресурсов пока не наблюдалось, но благоразумные и дальновидные люди уже запаслись оружием и поселились в домах с надежными запорами.

 

Со временем люди начали приходить в себя, и тут открылось несколько новых фактов. Например, оказалось, что в Европе осталось довольно много детей без родителей. И не таких, как Анна, а законопослушных, домашних и совершенно не готовых к беспризорности. Некоторые были участниками соревнований, как Бенуа, или проводили каникулы в языковых лагерях и на летних курсах. Казалось бы, их должны были эвакуировать в первую очередь! Вообще-то почти так и произошло. Как они рассказывали, их посадили в самолет в первый же день, как вступил в силу указ о всеобщей эвакуации. Не всем родителям нравилось, что детей отправляют не прямиком домой, но всех заверили, что счастливое воссоединение семей произойдет уже через несколько дней, просто для подстраховки нужно успеть перевезти как можно больше детей в безопасное место… Но, как минимум в двух известных случаях, самолеты приземлялись менее, чем через час. Их держали в аэропорту пару суток, приставив двух взрослых и снабдив всем необходимым. А потом связь с координаторами исчезала.

 

Одна такая группа вскоре появилась и в Ницце. Примерно шестью десятками детей в возрасте до десяти лет руководили четыре женщины и двое мужчин, которые никому из детей не приходились родителями. Сколько еще таких групп, организованных или диких, бродит по Европе, никто не знал.

 

Никаких вестей ни от эвакуированных, ни от изначально живущих в западном полушарии или в Австралии, не поступало. Энтузиасты продолжали ежедневно прослушивать эфир, но это была скорее традиция, чем надежда что-то обнаружить.

 

Вскоре стало формироваться мнение, что нужно взглянуть фактам в лицо и признать, что произошла катастрофическая ошибка и пострадала не та часть планеты. Если бы там все было хоть относительно благополучно, они давно дали бы о себе знать. Отдельные оптимисты еще надеялись, что там просто технические проблемы, но таких мнений оставалось все меньше.

 

На третий месяц в Ницце начала оживать общественная жизнь. Отправным ее пунктом стала реконструкция одного из кафе. Заведением общепита оно стать даже не пыталось, так как на этом пути встали непреодолимые финансовые проблемы, проще говоря, денег в мире уже не было, а бартерные отношения еще не выстроились. Но кафе стало центральным питейным заведением, возглавляемым волонтером. Вскоре в городе завелся и лекарь. Назвать его доктором язык не поворачивался, а заклеймить шаманом никто не решался. Жил лекарь прямо в аптеке и, случалось, выдавал верные медикаменты.

 

В одном из многоквартирных домов образовалось что-то вроде интерната, где жили почти все одинокие дети. Бывало, что занимались даже их образованием. Процесс обучения организовывался любым желающим, кому стало настолько скучно, что даже захотелось поучаствовать в чем-то полезном.

 

Никто (пока?) не ел соседей или даже собак. Было зафиксировано и чрезвычайно быстро расследовано нападение на одну из женщин. Виновник провел месяц в импровизированной тюрьме на очень скудном пайке, после чего был выпущен и исчез из города.

 

На второй же день пребывания в Ницце Анна объявила, что меняет имя.

 

— Все, с этого дня зовите меня только Маргарита.

 

— Как пиццу, что ли? — спросил Марко.

 

— Нет, в честь целого ряда великих женщин. А фамилия моя будет…

 

— Подождите, я думаю, Марго во многом права, — сказал Тано. — Кто нас тут знает? Мы ведь можем начать абсолютно новую жизнь, придумать себе любое прошлое!

 

— Простите, но я довольно известен, — возразил Бенуа.

 

— Да брось! Твои юниорские чемпионаты в эфир не шли, а когда ты участвовал в последнем, людям было уже не до фигурного катания, — усмехнулась Маргарита.

 

— У меня еще одно предложение, — вмешался Марко. — Давайте возьмем одну фамилию на всех.

 

— И чью же?

 

— Ничью. Совершенно новую. Чтобы никому не было обидно. Правда, если Бенуа возражает…

 

— Я вовсе не против, — кашлянул Бенуа. Так всплыл вопрос о его роли в намечающейся семействе. Когда они прибыли в Ниццу, Анна после некоторых колебаний спросила, где он собирается жить. К тому моменту у них не было ни причин, ни возможностей удерживать его силой, но он поселился с ними и не выказывал желания прервать связь. Вообще, после того, что все называли концом света, и последовавших скитаний, Бенуа стал ощутимо дружелюбнее. Возможно, он понял, что ему на самом деле серьезно повезло, что его похитили.

 

— Давайте сразу определимся с нашими родственными связями, — Марко деловито оглядел их. — Мы с Тано имеем отдаленное сходство. Анна, то есть, Маргарита будет у нас от второго брака, а откуда взялся этот русый француз? Что-то наша мама слишком уж знойная женщина…

 

— Я не собираюсь никому ничего объяснять, — сказала Марго. — Мы братья и сестры. Точка. No comments. Марио — твой сын. Его мать погибла во время землетрясения… Тем более это так и есть. А фамилия… Д’Анжело?

 

— Нет, слащаво и неправдоподобно, — сказал Тано.

 

— Да твоя настоящая фамилия еще меньше похожа на правду, — рассмеялся Марко, — Монтекки…

 

— Но я же ее не придумал… Ладно, я предлагаю Романо — типа, будем чтить наши корни.

 

Тут завязался спор, потому что ни Анна… Маргарита, ни Бенуа Рим своими корнями не считали ни в малейшей степени. Так что решили они в очередной раз довериться судьбе: каждый написал свои три варианта на клочке газеты, их свернули и бросили в кастрюлю. Победила «Альфа».

 

— Да это же одна буква, — возмутился Тано. — Может, там написано хотя бы Альба?

 

— Нет, Альфа, — Марко продемонстрировал обрывок со словом.

 

Что ж, с судьбой не поспоришь… Так они стали семейством Альфа.

***

— Еще одну, честно, это последняя, — в голосе Бенуа появились даже несвойственные ему умоляющие нотки.

 

— Ну, ладно, говори спасибо, что мне сегодня исполнилось 15, и я стала более взрослым и терпеливым человеком, — вздохнула Анна.

 

— Мне следовало это учитывать… Только учти, что я легко могу определить твой биологический возраст.

 

— Ври больше.

 

— Нет, серьезно, я вырву у тебя волос, распилю его и посчитаю годичные кольца.

 

— Ужасно остроумно, — Анна посмотрела на пол, усыпанный обрезками ее волос, а потом на свое отражение в зеркале. На нее смотрело загорелое существо с торчащими из головы клочками пакли. Клочков было пять, каждый покрыт слоем слизи разного цвета, а Бенуа, пытаясь работать в огромных перчатках, закручивал шестой хвост.

 

— Ты уверен, что я не буду уродиной после этого?

 

— Не уверен, конечно, я же первый раз это делаю. Будет большой удачей, если твои волосы не выпадут. Ничего, к пятнадцати отрастут.

 

— Ты тут самый проницательный? Что, Марко проболтался?

 

— И без этого ясно. А ты первый раз в руках стилиста?

 

— О, так вот как ты себя решил назвать?! Да, к счастью, первый. Правда, меня Марко один раз подстригал, вернее, брил. У меня вши были.

 

— Как думаешь, твой новый друг адекватно отреагирует на твой обновленный имидж?

 

— Ясное дело, он мудрый старик.

 

— Может, мне тоже начать с ним общаться?

 

— Ну уж… тебе будет скучно, мы обсуждаем серьезные темы.

 

— Если ты забыла, тебе еще есть чему у меня поучиться, ты же на самом деле ни одного класса до конца не закончила!

 

— Велика важность! Зато у меня гораздо больше житейского опыта, даже Карло это заметил.

 

Карло как раз и был этим новым приятелем Анны-Маргариты. Он являлся их соседом, и в их совместном пользовании находился электрогенератор — и это сближало людей, как никакой другой фактор. С Карло всегда было легко договориться, он не был каким-то злобным старикашкой, но никто, кроме Марго, не жаждал с ним ежедневного общения. О чем уж они там говорили столько времени, остается только догадываться, но явно не о прошлом — Марго предпочла умолчать о наиболее захватывающих фактах своей биографии.

 

— Ты, наверное, не расскажешь, о чем вы там совещаетесь.

 

— Конечно, нет. Я же не спрашиваю, где ты пропадаешь по полдня.

 

— Ты не спрашиваешь, потому что тебе все равно. Но это не секрет, я пропадаю здесь, прямо в этом салоне. Знаешь, это оказалось довольно интересно, правда, желающих отдаться в мои руки пока мало.

 

— Вот тебе заняться нечем…

 

— А что, у нас куча развлечений? Я вообще не привык к такому количеству располагаемого досуга. С четырех лет у меня было часа три свободного времени в неделю, так что не приходилось задумываться о развлечениях.

 

— Бенуа, ты когда-нибудь держал в руках узи?

 

— Аппарат ультразвукового исследования? Нет, как-то не приходилось.

 

— Да нет, это автомат… ну, оружие! Знаешь, я еще никогда не стреляла из автомата… — задумчиво-мечтательно сказала Анна.

 

— Прекрасное желание! Очень возвышенное и созидательное, — он опустил кончики ее волос в воду, поболтал, но решил остатки краски пока не смывать.

 

— По крайней мере, это то, что я на самом деле думаю. А вот чего хочешь ты, мой Альфа-брат?

 

— Не знаю. Но вот чего не хочу: не хочу заболеть и попасть для опытов к нашему лекарю, не хочу уехать в деревню и завести натуральное хозяйство, но и от голода помереть не мечтаю, не хочу оказаться один… ну, что еще? Пока еще не хочу стать папашей, как Марко, хотя мне это и не грозит… А что, у тебя есть более грандиозные планы?

 

— Есть. Но пока в них не посвящен никто. Понимаешь, я еще не готова… Слушай, а ты бы поехал со мной в экспедицию?

 

— Почему бы и нет? Но я не думаю, что Марко сейчас…

 

— При чем тут Марко? Его интересы сейчас связаны с молочной фермой и мамашами, с которыми он встречается на прогулках… Я же тебе предлагаю настоящее дело! Настоящее приключение!

 

— Ты уверена, что ехать вдвоем безопасно?

 

— Конечно же, это опасно! Но только представь, сколько мы всего увидим! Возможно, мы даже выясним, что за чертовщина творится в мире и каковы теперь его границы. И главное — нигде на этой планете нет ни одной живой души, которая бы нам что-то запретила! Такой свободы у нас никогда прежде не было, возможно, в будущем ее тоже не будет!

 

— И мы по пути заедем в Лион, в мой бывший дом?

 

— Куда захочешь!

 

Их вдруг охватило небывалое оживление, и они стали в спешке смывать краску с волос Марго. Они так торопились, будто вот-вот взлетит их самолет или закроют городские ворота. Домой они тоже не шли, а бежали.

 

Когда они ворвались в кухню, запыхавшиеся, с дикими глазами, одеждой, заляпанной красками, а Марго еще и с торчащими во все стороны разноцветными волосами, Марко развернул стул с Марио, чтобы тот от страха не начал заикаться.

 

— Только не говори, что опять конец света, мне с прошлого раза хватило впечатлений.

 

— Да нет, все хорошо, — успокоил его Бенуа.

 

— Мы уезжаем! — ликующе воскликнула Маргарита.

 

— Но… я как-то не готов… — Марко кашлянул.

 

— Ты не понял! Мы вдвоем! С Бенуа!

 

— Ого! Романтическое путешествие? Не бейте, я пошутил!

 

— Это экспедиция, исследование. Мы вам потом все расскажем, — Марго открыла шкаф и стала набирать продукты.

 

— Прямо сейчас? — с недоумением посмотрел на них Марко.

 

— Да. Бенуа, собери одеяла и спальные мешки. И пару фотоаппаратов.

 

Когда Бенуа вышел, Марко стал помогать с упаковкой продуктов.

 

— Это, конечно, не мое дело, и я не собираюсь давать советов…

 

— Да говори уже… — Марго посмотрела ему в глаза.

 

— Постарайтесь не нарываться на неприятности, не ночевать на открытых местах… Возьмите парочку стволов. Ты же догадываешься, что в случае чего Бенуа тебя не защитит? — Марго кивнула. — Отлично. Я никогда не сомневался в твоем трезвом взгляде на обстоятельства. Ну, и постарайтесь без глупостей.

 

— Если я правильно заглянула в свой взросло-подростковый словарь, «глупость» — это незащищенный секс несовершеннолетних? Ах, и защищенный тоже? Не беспокойся, Бенуа — не педофил, да нам и без этого будет чем развлечься. Но вот насчет других вредных привычек ничего гарантировать не могу.

 

— Понятно… Если будут паломники в нашу сторону…

 

— То мы обязательно передадим привет, — закончила фразу Маргарита. — Мы еще увидимся. Обещаю. До встречи, Альфа-брат.

 

— Прощай.

 

Марко не пошел их провожать, а Тано лишь вечером узнал, что их семья сократилась до трех человек.

 

========== Год 2 ==========

 

— Не вижу смысла двигаться дальше, если мы не можем установить соответствие с картой, — сказал Бенуа.

 

— То же самое ты говорил на чешской территории, но мы прекрасно справились! Воспринимай все указатели не как слова, а как картинки.

 

— Половина указателей упали. Я бы хотел более детальную карту. Будем искать вокзал или книжный магазин. Это сюрреализм какой-то! Только я разобрался с немецким и чешским, как тут опять что-то новое! Что это за страна?

 

— Понятия не имею! — Марго начала дико хохотать, Бенуа присоединился к ней, упав головой на руль, но не переставая давить педаль газа.

 

В сумерках они остановились в каком-то городе и вскоре нашли там огромный книжный магазин. Причем они там оказались не единственными посетителями. В углу зала за столом сидел бородатый человек и сосредоточенно читал толстенную книгу. Бенуа и Марго сразу направились к нему, так как, во-первых, уже четыре дня не видели людей, а во-вторых, все еще не представляли, где находятся.

 

Бородач был им рад. По крайней мере, он сразу отложил книгу, встал и пожал им руки. Они испробовали на нем испанский, итальянский и французский — он улыбался, но мотал головой, потом, в свою очередь, сказал несколько фраз на том, что они опознали как английский и немецкий — тут мотать головой пришлось им.

 

— У меня идея, — Бенуа скрылся между стеллажами и вскоре вернулся с книгой «Nouveau dictionnarie portatif français-polonais et polonais-français/Guide de conversation pour voyager».

 

— Я начинаю догадываться, где мы, — пробормотал он, роясь в разговорнике и загибая страницы.

 

Марго же сходила за атласом дорог, пользуясь языком жестов, провела сравнительный анализ карт и с помощью нового знакомого выяснила, где они находятся. Соблюдая скорее общее направление, чем точный маршрут, она нарисовала извилистую линию, идущую через Францию, Германию, Чехию и Польшу, и поставила крестик на Ницце. Бородач сказал «О!» и похлопал ее уважительно по плечу.

 

Тут уже с речью был готов Бенуа. Ну, на самом-то деле речью это назвать было нельзя. Он просто переворачивал страницы, указывая на подчеркнутые фразы: «Добрый вечер!», «Я Бенуа Альфа» (имя он вписал карандашом и еще произнес вслух), «Позвольте представить вам… Маргарита Альфа», «Моя сестра», «Мы первый раз в вашей стране», «Мы приехали с целью установить контакты», «Мне шестнадцать», «Ей пятнадцать», «Мы любим бифштекс» и «Мы предпочитаем сухие вина».

 

Бородач улыбнулся шире и закивал энергичнее, потом взял у Бенуа разговорник и произнес на варварском французском: «Я Якуб», «Мне сорок», «это Острува», «Вы меня понимаете?», «Я историк», «Я предпочитаю полусладкие вина», потом добавил: «Я на диете». Видимо, эта фраза должна была означать, что с запасами у него не все благополучно.

 

Вскоре, прихватив с собой словарь, они направились в квартиру Якуба, которая находилась прямо над магазином.

 

Квартира оказалась однокомнатной и захламленной. Из мебели они увидели только продавленный диван, стол и стул, на кухне находилась старая газовая плита, маленький холодильник, стол и табурет. Зато повсюду лежали книги: на обоих табурете и столах, на полу и холодильнике, они громоздились даже на подоконнике и бачке нефункционирующего унитаза.

 

Маргарите сразу же захотелось открыть окно, но Якуб жестами показал, что это приведет к всеобщему замерзанию, и она не стала спорить, а просто постаралась не дышать носом.

 

Пока хозяин, соблюдая законы гостеприимства, пытался приготовить ужин, Марго и Бенуа принялись составлять список вопросов к нему.

 

К утру, благодаря разговорнику, словарю, схематическим рисункам, жестам, международным словам и красному вину в качестве катализатора лингвистических способностей, гости узнали следующее. Они почти добрались до края света. Якуб предполагал, что на восток можно продвинуться еще максимум километров на сто, а на север и на юг — примерно на двести, а вот дальше начинаются непреодолимые природные препятствия в виде затопленных территорий «насколько видит глаз», провалов вместо дорог и, по слухам, почему-то минных полей. Впрочем, он допускал, что можно забраться и дальше, но только пешком и со специальным снаряжением. Несколько человек уже предпринимали попытки, но никто еще не вернулся, что, несомненно, указывает, что по ту сторону слишком хорошо, чтобы возвращаться.

 

Но самое интересное, что с этой стороны начало формироваться какое-то подобие государства. По крайней мере, Якуб утверждал, что к нему приезжали люди, проводящие перепись населения в ближайших районах. Они ездили по улицам городов и деревень и призывали людей выйти и присоединиться к обществу. Присоединившиеся работали на общих огородах и участвовали в заготовке дров, а взамен получали часть продукции и всяческую, в том числе и медицинскую, помощь.

 

Марго предположила, что выгоднее захватить себе кусок земли и работать на себя, но Якуб возразил, что ничего не понимает в сельском хозяйстве и один провалил бы свою продовольственную программу. К тому же он не умеет водить машину, а сограждане отвозили его в поле и доставляли продукты и топливо. Благодаря этому и печке-буржуйке, которая летом выставлялась на балкон, он и пережил прошлую зиму. В этом году Якуб решил не рисковать и перезимовать в деревне, так как там в холодное время легче добывать воду, да и в избе теплее.

 

— Вам легко. Вы имеете теплый климат. Наверное, вы имеете сельское хозяйство лучше уже? — написал их гостеприимный хозяин.

 

— По-разному, — уклончиво ответил на том же листе Бенуа и переглянулся с Марго. В том-то и дело, что ничего у них лучше не развивалось. Не было центра, не было организованных работ… Какое там сельское хозяйство! Ну, некоторые выращивали смехотворное количество овощей… Марго знала, что у Карло небольшая плантация конопли, на основе которой он хотел развить ткацкое производство, но объемов ему так и не хватило даже на изготовление образчика ткани… Это воспоминание натолкнуло Марго на идею.

 

— Слушай, брат, нам нужна экспедиция в эти деревни, о которых он говорит, но не завтра. Давай остановимся тут на пару дней, поспим в помещении, проникнемся атмосферой города… Короче, не хочу я завтра вести машину, а если нам не нужноуправлять механизмами…

 

— Ага, — увидев вопросительное выражение лица Якуба, Бенуа написал: «Делаем планы» и снова повернулся к Марго. — Не думаю, что тебе стоит еще пить.

 

— Да почему же?

 

— Сама знаешь. В твоем… вернее, в нашем возрасте, это неполезно, а при современной системе здравоохранения…

 

— Я не собираюсь жить вечно.

 

Бенуа понимал, что с ней происходит. Они путешествовали уже восемь месяцев, и хотя Марго все это безумно нравилось, она была измотана. Полноценного отдыха у них не было уже полгода — с тех пор, как они почти три недели провели в Лионе в квартире Бенуа. Марго пришлось приложить усилия, чтобы выкорчевать его оттуда и заставить ехать дальше. А теперь часто бывало, что они ели нечто, весьма мало напоминающее еду, спали в спартанских условиях, если ночь застигала их не рядом с жильем, а всю прошедшую неделю в силу ряда обстоятельств им приходилось ночевать, скрючившись в машине или в промерзшей палатке. При этом Марго неустанно о чем-то думала, фотографировала, делала записи… Его она в свои думы почти никогда не посвящала.

 

И еще одно. Да, они проехали уже множество стран, видели полностью разрушенные города, банды беспризорных детей, запустение и хаос, но где-то в глубине души жила глупая и детская надежда, что скоро они достигнут места, где все, как прежде. Рассказ Якуба эту надежду сильно подрывал…

 

Бенуа написал «Спасибо! Увидимся завтра!», пожал хозяину руку и вышел с Марго на улицу. Было ужасно темно. Только выпавший недавно снег кое-где вырисовывал очертания предметов.

 

— Ладно, мне и вправду больше пить не хочется, — она глубоко дышала, наслаждаясь свежестью после пыльной и затхлой квартиры. — Но я не прочь покурить.

 

— У нас больше нет.

 

— Это у меня нет, но я уверена, что твои запасы еще не исчерпаны.

 

Через час они сидели в пустом темном зале местного театра, освещенном только четырьмя свечами, прикрепленными к подлокотникам соседних кресел.

 

— Ты не считаешь, что за это мы тоже должны вознести благодарственную молитву?

 

— Сплошное богохульство, — пробормотал Бенуа. — И как ты все еще не провалилась в преисподнюю?

 

— Я серьезно. Это же Божье творение, флора… Он же не ограничил его функции, не повелел: вяжите из него коврики, а курить — не смейте! Вот всякая синтетика, химия — это от лукавого… этому не место в новом светлом мире.

 

— Ну, что новом — это точно, но вот насчет светлости я не уверен.

 

— А я вот нисколько не сомневаюсь.

 

— И это говорит человек, в багажнике которого лежат два узи.

 

— Да, всего два… Как думаешь, Якуб поможет нам разыскать еще парочку АК? Я слышала, это оружие примерно из этих краев… И в этом нет противоречия. Иногда путь к совершенству идет через огонь, страдания, боль… Даже в крестовых походах был свой страшный, но великий смысл. Просто не было человека бескорыстного и чистого сердцем… Но теперь все по-другому…

 

Бенуа сильно подозревал, что такие речи Марго может произносить и в трезвом состоянии, но она намеренно выбирала вот такие моменты, чтобы списать всю патетику на туманность рассудка и регрессию к итальянскому (остальное время они говорили на странной смеси испанского с французским, в которой итальянский то появлялся, то исчезал на долгие дни). Зная, как это для нее серьезно, он никогда не смеялся и не напоминал позже о пассажах вроде «Мои оковы пали по воле провидения» или «Коням Апокалипсиса придется остановиться пред ликом чистого духом». Вот и теперь он согласно кивнул, когда Анна, засыпая, пробормотала:

 

— Мы — воины света…

 

========== Год 3 ==========

 

Вонь ударила в лицо, как взрывная волна. Примитивные респираторы помогали не задохнуться, но не особо защищали от запаха.

 

— В таких помещениях можно пользоваться только закрытыми источниками освещения, некоторые трупные яды горючи, — сказал Тано.

 

— Предлагаю просто все взорвать, — предложил Бенуа. — Или сжечь.

 

— Конечно, вряд ли это помещение когда-либо будут использовать, но мы не должны задеть соседний цех, поэтому будем работать вручную. Я сейчас вызову технику.

 

Тано включил рацию, а Бенуа, задерживая дыхание, зашел в холодильник, своими размерами напоминающий вокзал. Полагалось все тщательно осмотреть на предмет наличия трупов людей. Их запрещалось сжигать вместе с животными и мусором, нужно было провести захоронение с минимальными почестями, да еще и обыскать для установления личности. На этот раз, похоже, можно было обойтись без этого. Вряд ли в запертом холодильнике могли находится люди, хотя… Им случалось натыкаться на мертвецов и в более странных местах.

 

Картина вокруг наблюдалась скорее мерзкая, чем страшная. Кое-где на крюках еще висели скелеты с остатками разложившегося мяса, но большая их часть сорвалась и лежала на полу. Из-за герметичности помещения было сравнительно мало мух, только черви и личинки, которые доставляли мало беспокойства. Вообще, окружающая обстановка, прекрасно подошедшая бы для фильма ужасов, не вызывала у Бенуа больше ни страха, ни даже особой тошноты. С опытом уменьшалось и количество бытовых проблем. Например, благодаря привычке на работе носить довольно уродливую и плохо проветриваемую обувь уже не приходилось в конце рабочего дня выбрасывать пару, достаточно было просто обработки хлоркой.

 

Для очистки совести он дошел до конца и осветил все углы, потом с облегчением вышел на улицу и принялся заполнять протокол. В графе «возможности возобновления использования помещения» Бенуа добросовестно указал не только наличие трупного яда, но и ржавчину; потом на глаз прикинул объем холодильника и отметил, что на данный момент демонтаж его невозможен. Оставалось только отметить место на карте и поставить прочерк в графе «Обнаруженные тела людей». Честно говоря, не всегда этот прочерк означал, что никто не был найден. Просто это такая морока: обыскивать, заворачивать, закапывать… Многие предпочитали уничтожать их вместе с помещением или ненужными вещами. Первой такой выход из ситуации придумала Маргарита. Ну, она, конечно, сказала, что это не идеальный прием, и для очистки совести читала над всеми короткую молитву на теперь почти правильной латыни, но факт остается фактом: кто бы там ни занимался статистикой, он никогда не узнает истинное число погибших под разрушенными домами, от болезней, холода и прочих причин.

 

Когда Бенуа оторвал лист отчета и убрал его в папку в рюкзаке, появился Марко на манипуляторе. На коленях у него сидел Марио.

 

— Ну, брат, ребенок там задохнется, — Бенуа вытащил Марио, тот пробовал сопротивляться, бормоча «Кататься, кататься» и протягивая руки к отцу.

 

— Нет, мы с тобой лучше пойдем на лесоповал. Где его беруши?

 

— У него в кармане, — Марко зажег фары и въехал в холодильник. — Черт! Тут работы на неделю!

 

Бенуа вставил затычки в уши себе и Марио и пошел распиливать упавшие и уже чудесно высохшие деревья.

***

Все семейство Альфа работало в так называемом «Санитарно-экспедиционном союзе», организации, которая занималась обследованием городов, зданий и сооружений. Населенные пункты, где было разрушено более 50% территории, считались непригодными к использованию и подлежали лишь «инспекции» — освобождению от вещей, которые еще могли принести пользу новой цивилизации. Работа экспедиторов была в основном крайне тяжелой, но при этом весьма выгодной. Устная договоренность предписывала не присваивать более 10% добытого, да и здравый смысл подсказывал, что «санитары» не могут добывать блага лишь для себя бесконечно. И в основе своей расчет был верен. Но вот способности иных экспедиторов к бартеру делали весьма затрудненной схему справедливого обмена для всех. Например, уже около полугода в обороте не наблюдалось кофе, но отдельные люди его где-то брали.

 

В ряде городов имелись склады, где привезенное пытались хранить и классифицировать. Все экспедиторы имели высокую степень доступа ко всему содержимому складов, но, согласитесь, гораздо проще иметь свои запасы, чем ехать, к примеру, из Парижа а Льеж, чтобы поменять партию тостеров, чайников и диванов на чай, пару кусков мыла и зубной порошок.

 

Семья Альфа к настоящему времени уже окончательно перебралась в Париж, так как они стали считать Ниццу «слишком шумной, хаотичной и перенаселенной». Еще бы, ведь ее население составляло уже аж пять тысяч человек!

 

Париж же в то время не считался местом, рекомендованным к проживанию. В общей сложности там обитало человек сто, то есть плотность населения была примерно как в Антарктиде. И потом, только там им удалось найти подходящий дом с бассейном! Ладно, это была шутка, которую они рассказали примерно миллион раз — понятно, что никто не стал бы обременять себя обслуживанием бассейна.

 

Нельзя сказать, что они проводили дома много времени — их «командировки» длились по неделе, две, а то и три, но всегда было приятно вернуться домой с новым Шагалом или парочкой ковров!

 

Изредка их навещал Карло, приятель Марго из Ниццы, или она оставалась у него между командировками, но он делал вид, что принимает все картины за копии, хотя именно в его обязанности, как Старейшины, входила охрана раритетов. Совет Старейшин существовал уже около года и являл собой некое (жалкое) подобие правительства. Именно Совет решил провести всеобщую ревизию сохранившейся территории, чтобы выяснить, сколько еще удастся существовать без промышленности. Они же подсчитали уцелевших людей. Их оказалось — если верить результатам «переписи» — около трехсот тысяч, то есть недостаточно, чтобы даже как следует заселить один крупный город. А если еще учесть, что почти 40% из них не достигли восемнадцатилетнего возраста, то есть по определению не владели никакими профессиональными навыками, то картина становилась еще менее оптимистической.

 

Правда, были еще иностранцы, люди, живущие у края света и не желавшие присоединяться к ОМЕ (Объединенному Миру Европы). Но вели они себя мирно, соглашались обмениваться опытом и поставляли вещество, используемое в медицинских и питьевых целях. Потребители терялись, не зная, к какой категории напитков его отнести, потому что он отличался от всего, ранее им известного — и не в лучшую сторону. Между собой пойло это называли «Автостоп», и считалось, что друзей таким угощать не стоит.

 

В ОМЕ кое-как начало складываться сельское хозяйство, но его продукции явно не хватало, и основную пищу все еще составляли консервы с военных складов и крупы из старых запасов. Кое-кто пытался разводить куриц и даже коров, но свежее мясо и молоко все еще были редкостью не меньшей, чем черная икра в старые времена.

***

Во время второго сбора Совета Старейшин обсудили еще раз результаты так называемой переписи населения и поняли, что проводилась она неправильно. Она давала представление о примерном количестве людей и их возрасте, но не предоставляла никакой информации о социальном составе общества и его ресурсах. Ведь для поддержания жизнедеятельности требовались, прежде всего, людские ресурсы и не только рабочая сила, но и управленческие кадры (Совет Старейшин нельзя было серьезно принимать за глав общества, они имели некий статус, но не могли или не умели качественно управлять) и мозги. Повздыхав, Старейшины решили еще раз всех посчитать, установить профессиональный состав, а заодно и естественную убыль. Ни на какую высокую рождаемость рассчитывать пока не приходилось.

 

Семейство Альфа тоже заняло свое место в первых томах переписи, добросовестно сообщив свои фальшивые родственные связи, фальшивую фамилию, а Марго — еще и фальшивый возраст. Все они были заклеймены прочерком в графе «профессия». Причем, Бенуа был весьма поражен, когда на его ответ «Фигурист» переписчик грустно вздохнул и сказал: «Ясно, так и запишем: профессия отсутствует». Также в разряд людей без определенной профессии и полезных навыков попали художники, все спортсмены и тренеры, танцоры, актеры, певцы, отдельные категории менеджеров, брокеры, продавцы и даже некоторые преподаватели. Так в мире попытались искусственно ввести моральное и физическое превосходство правого полушария.

 

========== Год 4 ==========

 

— В данный момент я не нуждаюсь в социальной жизни, — заявила Марго.

 

— Это никакая не социальная жизнь, а всего лишь повод и возможность поесть хорошей еды и повеселиться. Ты можешь даже ни с кем не разговаривать, — сказал Марко. — Никаких усилий, никаких расходов — мы просто пороемся в подвале и найдем какую-нибудь безделушку вроде золотого стограммового браслета.

 

— Я думала, мы переехали сюда, чтобы иметь возможность не общаться с соседями.

 

— Мы имеем эту возможность, просто сейчас я хочу пойти на вечеринку. И все остальные Альфа думают то же.

 

— ОК. Тано любит поболтать, Бенуа опять будет пытаться завести краткосрочные, ни к чему не обязывающие отношения… ха-ха! Интересное желание в городе с населением в шестьдесят человек, где все давно знакомы… А ты… У меня только один вариант: виновница торжества, малышка Жюли! Я не дам согласия на этот брак. Она из другой касты.

 

— Какой брак? Мне не нужна жена! Но если бы она согласилась оставлять у себя Марио, пока мы в поездках…

 

— А, практическая цель! Другое дело! Через двадцать минут буду готова. Ее братья там будут?

 

— У тебя с ними тоже связана практическая цель?

 

— Нет, они просто веселые!

***

— Чтобы я еще хоть раз слушал ее проповеди! — шепотом ругался Бенуа. — Она целый час сидит у него на коленях!

 

— Да нет же, первые полчаса она сидела на коленях у Фабриса, а это — Фабьен. Они меняются, чтобы никому не было обидно, — возразил Тано. — А что за проповеди? Что-то новенькое?

 

— Старенькое. Когда я был в ее возрасте, и мы с ней оказались на территории Польши, у меня завязались серьезные отношения с одной девушкой…

 

— Настолько серьезные, что мы никогда об этом не слышали?

 

— Да послушай ты! — Бенуа был искренне возмущен. — Она была чудесной девушкой, я таких больше не встречал…

 

— А ведь к тому времени у тебя был уже богатейший жизненный опыт!

 

— Я был слишком занят тренировками и учебой! Тем не менее, я серьезно намеревался там остаться, но Марго… Знаешь, какие она мне доводы приводила, чтобы заставить уехать?

 

— Что-нибудь сильное, — предположил Тано. — Например, что в том приходе нет священника, а в грехе вы, конечно же, и сами не захотите жить.

 

— Не совсем. Она просто сказала, что надо ехать, пока дорогу не занесло снегом!

 

— Невероятно! И ни слова о твоих чувствах? Это так не похоже на Маргариту!

 

— Ну, она сказала, что у меня просто такой возраст, а на самом деле мне все равно, эта девушка или какая-то другая!

 

— Немного нелогично. Если бы тебе было все равно, ты бы рассмотрел и ее кандидатуру.

 

— Я и рассматривал.

 

Тано с трудом удержал шампанское от выливания через нос и в состоянии крайнего удивления посмотрел на Бенуа, проверяя, нет ли у него внешних признаков помешательства, но, видимо, безумие таилось слишком глубоко.

 

— Это естественно! — убежденно сказал Бенуа. — Мы почти год провели вдвоем, зачастую в ограниченном пространстве. Но мой интерес был чисто теоретическим, потом я осознал, что это лишь бред незрелого разума, и вообще, мы стали уже почти родственниками, и это был бы какой-то кошмар…

 

Бенуа вспомнил, как поливая Марго водой из ковша во время очередной еженедельной санитарной обработки в пути, не удержался от восклицания: «Хоть бы у тебя уже грудь выросла, что ли!» Маргарита невозмутимо осмотрела себя, потом критически взглянула на него и ответила: «Тебе тоже нечем похвастаться».

 

— Это лишь доказывает, что она была права в отношении тебя.

 

— Но я хотел понять это сам, а не путем насилия.

 

— Не может быть! Она увезла тебя силой!

 

— Это действительно так. Она мне подсунула какую-то дрянь, я отрубился, и она меня увезла.

 

— Дай угадаю. Она выстрелила в тебя снотворным.

 

— Нет, она принесла кокс.

 

— Каменноугольный или нефтяной?

 

— Что?

 

— Кокс — это топливо, которое производится в основном из каменного угля и нефти.

 

— Ты, наверное, не знаешь это слово по-французски… Это кокаин.

 

— Как же я не догадался! Так что, она принесла кокаин, ты подумал, что это лекарство от насморка, и вдохнул его?

 

— О, Господи! Ну да, иногда нам нужно было расслабиться. Кокс — это чуть-чуть жестко, но я пробовал его всего пару раз… и со мной все было в порядке, если так можно выразиться. Но в тот раз она принесла какой-то другой, я отрубился буквально мгновенно, а очнулся только часов через десять где-то в тысяче километрах…

 

— И ты был так расстроен, что решил и дальше оставаться с Марго и продолжать путешествие?

 

— Но я не мог ее бросить!

 

— О чем речь? — к ним подошел Марко.

 

— Как глава семьи, ты должен провести с нашей сестрой беседу о беспорядочных связях, — сказал Бенуа.

 

— Да, беспорядочные духовные связи — это непозволительно! — согласился Марко.

 

— Ты уверен в ее моральном облике?

 

— Абсолютно. У нее есть принципы, она брезглива, да и я за ней присматриваю. И картина эта меня радует, друзья мои! Честно говоря, я всегда опасался, что Марго вырастет мрачным, замкнутым существом с ледяным блеском в глазах и душой жестокого и беспощадного инквизитора. Пусть общается со сверстниками, я её еле уговорил!

 

— А как у тебя Марио ладит с Жюли? — поинтересовался Тано.

 

— Прекрасно! Мамой, правда, не зовет, но только потому, что вообще не знает о существовании такого слова. Ох, неужели у него начинается нормальное детство? Честно говоря, уже устал таскать его по складам, помойкам и руинам.

 

— А также музеям, мировым столицам и прекрасным памятникам архитектуры, — добавил Тано.

 

Бенуа в их разговоре участия не принимал, он еще раз посмотрел на братьев Жюли, секунды две колебался, потом решительно подошел и вылил на Марго шампанское.

 

— О, какой я неловкий! Сейчас все исправлю, — он схватил ее за руку и впихнул в ванную — маленькое помещение, оборудованное печью и бочкой с водой.

 

— Мстительная дрянь, — меланхолично заявила Марго, зачерпывая из бочки ковш воды, — В отличие от тебя, я хотя бы помню, что ее звали Вержала.

 

— Я не забыл ее имя, я просто вообще не понимал, что она говорила… Я просто звал ее «дорогая»…

 

— Ну, я-то посообразительней и понимаю, что когда человек указывает на себя и произносит слово, то, скорее всего, это его имя. А запомнить — так вообще раз плюнуть — просто рифма и мнемоника, например, Вержала — никому не отказала.

 

— Дурацкая рифма.

 

— Зато прочно ассоциируется именно с этим человеком.

 

— Смотри, тебе до этого тоже недалеко.

 

— Что?! — Марго в ужасе вылила воду на подол, — Не смей раскидываться такими обвинениями! Ты же прекрасно знаешь, что я берегу себя для Господа нашего, и ни одному смертному не позволено…

 

— А мне надоела эта затянувшаяся шутка про твой повышенный уровень религиозности.

 

— Бенуа, это не шутка, мое не мрачное отношение к обрядам вовсе не значит, что я не воспринимаю их серьезно.

 

— Подожди, а эти чуваки?

 

— Просто эмоциональное и немного тактильное общение.

 

— А тот мужик из Зальцбурга?

 

— Инструктировал меня о способах добычи огня и еще о куче полезных вещей.

 

— Старик Карло?

 

— О, ну это святое. Почти весь мой интеллектуальный багаж доставлен из его мозга, сердца и души. Хотя… один раз он вправлял мне вывих. Это считается плотскими утехами?

 

— Извини, Марго, наверное, я просто начинаю сходить с ума. Мне нужно дело, а иначе эти процессы будут усугубляться, и я еще, чего доброго, стану, как все эти психи, что считают, что конец света был организован масонами или каким-нибудь телеканалом, чтобы снять грандиозное реалити-шоу.

 

— Да, мы с Карло думали об этом, но не нашли скрытых камер. А насчет дела не волнуйся. Надо пару дней, чтобы Марко окончательно очаровал Жюли и пристроил Марио, и тогда мы отправимся в грандиознейшую экспедицию.

 

— Что собираем на этот раз: спирт, диваны, гипсокартон, пижамы?

 

— Все! Мы погоним четыре фуры.

 

— Очень захватывающе! Обожаю нашу работу! Да еще по фуре на человека! М-м-м-м… О таком плане я мечтал всю жизнь!

 

— Брат, побереги свои саркастические восторги. Увидишь, дело стоящее. А теперь помоги мне выжать платье, пусть будет тотально мятым, — Марго подала ему один конец платья, которое давно успела стащить и поболтать в бочке с водой.

 

— Тьфу, что это на тебе?

 

— Очень мягкие, теплые и удобные мужские трусы. Какая разница, все равно из-под этим платьем не разглядишь.

 

— А спасибо тебе. Ты сейчас окончательно убила во мне все романтические порывы.

 

— Пожалуйста. Если они вернутся, я просто подниму руки, и ты посмотришь на мои подмышки. А что, я прекрасна такой, какой меня создал бог!

 

========== Год 5 ==========

 

— Ты в-всег-гда д-держ-жишь об-бещания! — сквозь ветер и шорох щебня прокричал Бенуа. — С-совсем с-скор-ро!

 

— С-стой! — подскакивая и чуть не вылетая с сиденья скутера прокричала Маргарита.

 

Они заглушили моторы и с облегчением покинули сотрясающиеся средства передвижения, на которых проверяли, не провалился ли снова участок дороги у реки.

 

— Все равно это рекорд. За полгода отсыпать почти триста километров… это сильно! На грузовиках не будет такой жесткой тряски.

 

— Извини мою тупость, но я все еще не понимаю, к чему такие нечеловеческие усилия — только по Парижу мы могли прочесывать объекты еще пару лет…

 

— Как любые рядовые экспедиторы, — Марго внимательно посмотрела вокруг, но все движения, наблюдавшиеся в окрестностях, относились только к жизнедеятельности многочисленных животных. — Бенуа, тебе нравится такая жизнь?

 

— Я только и делаю, что говорю, что нет. Но вот эти последние сто пятьдесят дней с ежедневной загрузкой и разгрузкой щебня меня просто добили. По-моему, у меня мозги высыпались на эту дорогу еще в первый месяц.

 

— Брат, нам нужны дороги. Без инфраструктуры не будет цивилизации.

 

— Ты правда думаешь, что я тебя понимаю?

 

— В общем, слушай, ты будешь одним из первых, кому откроется будущее. Пошли разведем костер — это долгий разговор.

 

Действуя уже на автомате, Бенуа достал из рюкзака котелок, спички, воду и «смесь» — засушенные ягоды с корками цитрусовых, которую большинство людей употребляли вместо чая.

 

Марго сидела совершенно спокойно, пока Бенуа готовил смесь, но как только он подал ей чашку, она вскочила и больше за весь разговор не присела ни разу.

 

— Ты понимаешь, эта мысль у меня возникла чуть ли не в первый год, но, к счастью, я тогда познакомилась с Карло, и он убедил меня, что любая грандиозная идея требует тщательной подготовки. И он был совершенно прав! Если бы я начала с моими тогдашними мозгами и силами, нас с вами уже давно не было бы на этом свете.

 

— Так мы тоже как-то входим в этот план? — Бенуа сел на бревно у обочины и созерцал Маргариту пока без всякого беспокойства.

 

— Ну, конечно же, без вас я ничего не смогу сделать, и потом вы — единственные люди, которым я доверяю, как Карло. Так вот, я тогда смотрела на всю эту разруху, на беспомощность Старейшин, на стихийные сообщества и их упадок и понимала, что этому миру нужен лидер, нужен так же, как пища, лекарства и тепло… тем более, что это все связано. Вот ты кому бы мог подчиняться?

 

— Сама знаешь. Тому, кто приставил мне к спине пистолет… или предмет, похожий на него.

 

— Ну да, военное государство… — Марго не уловила, на что это был намек. — Отличная идея, но в данный момент нереализуемая. Но ты прав, нужен страх! Но, как идеал, страх должен быть не фундаментом, а крышей. А зиждиться все должно на доверии, любви и желании подчиняться.

 

— Да брось! Люди привыкли жить поодиночке, заставишь ты их сейчас подчиняться, как же!

 

— Ну, во-первых, не поодиночке, а как минимум парой, а во-вторых, жизнь почти у всех крайне тяжелая и нестабильная. Ты что-то собираешь или выращиваешь, или строишь, но у тебя нет гарантии, что не явится сосед с дубиной и не отберет все. Вот думаешь, почему мы так быстро отсыпали этот участок дороги? Потому что я через Карло подействовала на Старейшин, они мобилизовали остатки своего влияния, пообещали бесперебойное снабжение одеждой, жильем и едой — и все! Из ста человек сбежало не больше пяти. Бенуа, люди устали от неизвестности, им нужна уверенность в завтрашнем дне, безопасность, наконец! Им нужен лидер.

 

— Да какие из Старейшин лидеры!

 

— Точно! Изначально они действовали верно, не назвавшись ни королями, ни президентами, и объявив, что будут только давать советы. Отличный имидж! Но следовать ему на самом деле неконструктивно!

 

— Все еще не понимаю, куда ты клонишь.

 

— Я хочу, чтобы ты понял мою идею и либо поддержал ее, либо указал на слабые стороны.

 

— Ну-ну… — хмыкнул Бенуа. — Ты обратилась по адресу.

 

— Слушай, вот нам сейчас нужен глава, лидер, но он не должен быть фигурой чисто политической. Вот смотри, старики, те, кто помнит жизнь прошлую, политикам полностью не доверяют, не забыв злоупотребления, коррупцию, грязные приемы… А те, кто вырос здесь, не понимают смысла политики и не оценят ее практичность. Они мыслят совсем другими категориями, они менее образованы, у них более мифологическое сознание и, несмотря на более раннее начало самостоятельной жизни, они дольше взрослеют в некоторых вопросах. Так вот, когда я заметила еще один любопытный факт, а именно, то, что церкви до сих пор не подвергались разграблению…

 

— Если не считать то, что ты сперла оттуда пару дюжин предметов.

 

— Я их рассматриваю, как предметы культа, а не роскошь, и они мне были нужны. Не перебивай. Итак, я поняла, что вот оно — решение! Для большинства людей религия — это и есть идеальная смесь любви и страха. Духовное лицо для них — авторитет, который редко подвергается сомнению… Особенно если не знать темных моментов в истории церкви… а молодое поколение как раз не знает. И вот если эту систему еще немного усовершенствовать, добавить чуть-чуть рациональности, вмешать в иерархию элементы светскости, а в светское управление — религиозности, — у мира есть шанс!

 

— Может, это и не так глупо, но как ты заставишь Старейшин стать еще и духовными лидерами?

 

— Это невозможно. Старейшин нужно или устранить, или оставить номинальным совещательным органом.

 

— А кто тогда будет вместо них?

 

— А у нас много вариантов? Я, конечно. Ох, и не делай вид, что ты удивлен. Вот Марко сразу сказал: «Я так и думал, что все к этому идет».

 

— Но я правда удивлен! Как можно связывать тебя и прямо настоящую религию? Ну, ладно, власть — эти замашки у тебя всегда были, но духовный лидер?! Дорогуша, в конце концов, ты же в тюрьме сидела, тебя же осудили на черт знает сколько лет!

 

— По пунктам. Строго говоря, в тюрьме я не сидела, это были закрытые школы-интернаты. Осудили меня на пять с половиной лет, то есть сейчас я бы уже скоро вышла. А мои прошлые грехи уже отпущены. Может, ты не обращаешь внимания, но жизнь я веду праведную, пусть и не в монастыре.

 

— Вот теперь меня интересуют детали. Если ты решила постричься в монахини, не значит ли это, что и мы за тобой должны удариться в веру?

 

— Нет, но вы мне должны помочь на первом этапе.

 

— Как?

 

— Старейшины сделали свой Совет очень закрытой группой, кстати, еще одна их ошибка… Они крайне плохо прислушиваются к чьему-либо мнению и, по-моему, начинают играть в саммит Большой Двадцатки: с охраной, галстуками и так далее, то есть с нас либо теракт, но это слишком грязно и шокирующе, либо толчок к мирному делегированию полномочий.

 

— То есть мы приедем на этот саммит и устроим мирную демонстрацию под лозунгом «Марго — в церковные президенты»? Или давай начнем предвыборную кампанию с огромными билбордами и надписью «С ней бог — а с кем ты?»

 

— Никаких демонстраций и билбордов. На этом этапе я должна как можно меньше светиться. Мы сейчас в течение месяца загружаем четыре фуры предметами только из приоритетного списка… Да, это жуть как сложно, но награда стоит того. Карло сообщил, что у них действует система поощрений. А наш груз будет заслуживать супер-поощрения. Вот они приглашают нас на свой Совет, мы приходим и объясняем свое видение будущего.

 

— И они будут нас слушать?

 

— Карло считает, что добровольно — нет. Вот тут и потребуется некоторая сила. Их двенадцать, нас — четверо, но они старики, а мы — натренированные и вооруженные бойцы. Ну, трое из нас. Мое оружие не будет заряжено. И не спрашивай почему — это очевидно. Ну, как тебе такой план?

 

— Он ужасен. Начиная с того, что ты уйдешь в монастырь, и заканчивая тем моментом, когда нас пристрелит охрана Совета Старейшин.

 

— Поведение охраны мы скорректируем на месте. К тому же в Совете у нас будут свои люди. Карло — старейшина провинции Ницца, будем опираться на его связи, парочку стариков он уболтает. Но слабые места в плане действительно есть. Никому не говори, но меня до сих пор пугают грузовики! Я в этой кабине за рулем как комар на ветру! Будет очень обидно, если моя душа воссоединится с создателем сейчас… То есть, обидно для всех остальных, я-то буду прогуливаться, посвистывая, в райских кущах.

 

— Ну, и когда великий день?

 

— Совет через сорок дней. За это время мы должны наполнить фуры и доставить их в Грац… Боже, я ждала этого всю жизнь, а теперь осталось каких-то жалких сорок дней…

***

— Слушай, сестра, нам нужны грузчики, — заявил Тано, опуская на погрузчик очередной ящик. — Работы осталось на один день, и при таких объемах и нагрузках я не то что переворот устроить, я на ногах держаться не смогу.

 

— Нельзя, они все растащат! — Маргарита кивнула на пустоты на соседних полках, где еще час назад стояли ящики с коньяком. — Здешние дикари уже годы не видели новых носков, лейкопластыря, туалетной бумаги и прочего богатства, что мы доставили.

 

— Да плевать! Они же тащат уже со склада, а нам главное, чтобы кладовщик внес все наши достижения в базу, а он это делает у грузовиков.

 

— Эх, жаль, нельзя было его подкупить… Ну вот что предложить человеку, который распределяет блага и руководит всеми коррупционными схемами? Ох, нет, грешные помыслы! — она перекрестилась. — Хорошо, ты прав, свисти грузчикам и встречаемся в нашем месте.

***

— Марго, еще не поздно передумать, — Марко разливал смесь из термоса. — Мне не жаль, что мы уже приложили столько усилий: забираем все самое лучшее — и обратно. Пусть Старейшины дальше барахтаются. Может, что у них и получится…

 

— Перестань, ей и без этого тяжело, — Тано подал Маргарите кружку. — Но если у тебя и вправду есть сомнения…

 

— Не отговаривайте, а то она еще передумает, — Бенуа закурил. — А я уже решил переехать в ее комнату, там совсем не слышно шума транспорта в час пик.

 

— Это с каких пор ты куришь? — Марко внимательно посмотрел на него и прищурился. — Никогда за тобой такого не замечал.

 

— Я замечала один раз… или два… тогда еще… в молодости, — сказала Марго, внимательно разглядывая свой псевдо-чай. — Но вы чего-то рано начали со мной прощаться. Вы, видимо, думаете, что меня завтра же закутают в мантию, напялят на меня митру и вручат скипетр… Я пока просто начну пилить сук, на котором сидят Старейшины, но разгонять их рано — они мне еще пригодятся. Так, а теперь последние новости и закрепление материала. Карло обещал, что обыскивать нас не будут, а вот он нарисовал Зал Совета, — она развернула небольшой листок, вырванный из блокнота. — Благодаря их дурацкой привычке подражать встречам на высшем уровне, мы знаем, кто где будет — у них там таблички с именами на столах — все, как у взрослых! Их там двенадцать, стол овальный. Лицом к двери сидит Глава — его мне придется взять на себя, вы добежать не успеете, а я все равно подойду принимать благодарности… Теперь запоминайте, где сидят наши, чтобы не тратить на них силы. Здесь, справа от Главы — Карло, — Марго обвела стул на рисунке, — через три человека от него — Старейшина Брюсселя, у него седая коса, легко узнать. Он в курсе, его отметаем, — второй круг на схеме. — Еще через три человека против часовой стрелки — Старейшина Роттердама, он носит какой-то огромный орден на ленте, его невозможно не заметить, — она изобразила последний круг. — Теперь ваши места. Между Карло и Брюссельским — Марко, во втором промежутке — Тано, Бенуа замыкает круг.

 

— Что, это мне всего двое достаются? Я что, самый неспособный? — Бенуа давно бросил сигарету, потому что с ней было заметно, как у него дрожат руки. — А впрочем, меня устраивает такое недоверие.

 

— Отлично, только потрудись вспомнить, где у автомата курок, и научись там эффектно чем-нибудь щелкать, — бросила ему Марго и повернулась к Тано. — Брат, у тебя будет небольшой пистолет с глушителем, и ты продемонстрируешь серьезность наших намерений. Стреляешь в спинку стула главы — над правым или левым плечом, как тебе будет удобнее. А теперь, внимание, самое важное — мы никого не хотим убивать!

 

— Определенно! — воскликнул Марко. — Я бы очень хотел обойтись без ранений, увечий и смертей с обеих сторон! И вообще, я договорился с Жюли всего на две недели — потом я должен забрать Марио.

 

— Марко, мне тоже этого крайне не хочется, — вздохнула Марго. — Но! Есть мизерная вероятность, что они всполошатся, начнут вскакивать и бросаться на вас… Ну, у людей же сносит крышу в моменты опасности… В этом случае мы, то есть, вы, убиваете одного, желательно этого, — она поставила на плане крест, — Карло говорит, он самый упертый. Я не налагаю эту обязанность ни на кого в особенности — выполняет тот, у кого свободны руки, но выполняет быстро. После того, как мы расположим их к дружелюбному и конструктивному диалогу, я излагаю свой план устройства мира, Старейшины, обработанные Карло, сначала неуверенно, потом все с большим энтузиазмом поддакивают, вносят свои исправления и дополнения, мы подписывает тайное соглашение и определяем день назначения меня Мамой Римской.

 

— Подожди, кем? — Марко в недоумении, почти в ужасе уставился на нее.

 

— Ну, мой титул должен указывать на обширность и в то же время духовное происхождение моей власти. Прилагательное «римская» не является окончательным, но так звучит привычнее для слуха. Вот, кажется, и все. Рекомендовала бы на всякий случай сходить на исповедь, тут поблизости очень приличная церковь Святого Михаэля, кажется, лютеранская, но не все ли равно в такое время?

 

— Спорим, те священники услышат самую захватывающую в их жизни исповедь, если мы пойдем туда? — Бенуа поднял свой рюкзак. — Но сначала зову вас всех на ужин. Я по пути обменял пару вещей на настоящее мясо.

 

— Я не буду снова есть друзей человека, — заявил Марко.

 

— Та собака была ничья и не друг! А это точно кролик, мне отдали его целиком, так что можешь убедиться.

 

— Ладно, идем на базу, может, кухня свободна, — Марго допила остатки смеси и встала.

***

Посреди ночи Бенуа почувствовал, что кто-то трясет его за плечо и дышит в лицо винными парами.

 

— Марко, чего тебе? — проворчал он, не открывая глаз.

 

— Это не он.

 

Услышав эту фразу, произнесенную заплетающимся языком, Бенуа тут же сел.

 

— Марго! Что с тобой?

 

— Я немного выпила. И мне стыдно. И страшно. И странно. И не хочу я больше никем быть.

 

— Ты все перепутала. Это наш текст. Мы тебе говорим, что не надо ничего делать, а ты отвечаешь, что это твой долг, что, кроме тебя, некому, и вообще, ты давно мечтала править этими жалкими, никчемными людишками. Я так полагаю, что если ее святому величеству можно выпить, то мне — тем более. У тебя с собой?

 

Маргарита кивнула и подняла с пола фляжку.

 

— Церковное. Подумала, так лучше… А чего у тебя такой мороз? Может, камин разжечь?

 

— А ты тут надолго, что ли? Я думал, пожалуешься да уйдешь. Мне завтра еще беззащитных стариков убивать, а перед этим советуют выспаться…

 

Но Марго так на него посмотрела, что желание шутить немедленно пропало. Он еще отпил из фляжки и достал спички.

 

Когда огонь разгорелся, Бенуа подтащил к камину одеяло.

 

— Ну, намекни, от чего тебя отговаривать.

 

— Пожалуй, ни от чего. Знаешь, я рада, что многого в моей жизни больше не будет. Не буду скучать ни по переездам, ни по перетаскиванию ящиков, ни по сжиганию трупов… Да и о добывании пропитания для меня кто-нибудь позаботится. А статус мой как сразу изменится — я буду такая единственная в мире! Все будут меня любить…

 

— Ну уж все! Ты же не станешь другим человеком.

 

— Ну, не все… Ну, может, и не любить, но хотя бы уважать, бояться, трепетать, ждать моего благословения. И потом, когда я пройду постриг…

 

— Тебе пойдет.

 

— Спасибо, хотя это и не то, что ты представил. Так вот эта процедура очень на меня повлияет, я и вправду в какой-то мере стану другим человеком. Кроме того, мне еще отпустят все грехи…

 

— Ого! Так сегодня ты можешь позволить себе выругаться! Или украсть!

 

— Ну да, примерно так. Но я это смогу проделать, если что, и в отпуске, а вот некоторые другие пункты… Давай сексом займемся, а?

 

Бенуа настороженно отодвинулся от нее, быстро глотнул из фляжки и принялся ненатурально и слишком долго кашлять.

 

— Прекрати, ты можешь просто отказаться, не обязательно симулировать приступ удушья или тошноты — никак не пойму, что ты изображаешь.

 

— Это проверка какая-то, что ли? А как ответили Марко и Тано?

 

— Не будь дураком! Марко — практически мой родственник, а Тано… ну, он друг.

 

— А у меня какой статус?

 

— Ты — человек, которого я похитила лет пять назад, чтобы не сойти с ними двумя с ума. И правильно сделала! Тогда еще Мариопоявился, и общение со мной сократилось до минимума. Бенуа, я благодарна, что ты не сбежал.

 

— Ну, ты творчески подходишь к выражению благодарности… Только ты объясни, как тебя после этого примут в монастырь?

 

— Это все предрассудки! Я не стану от этого худшей монахиней. Решай уже! Нам еще выспаться надо. Можешь особо не стараться, я обратилась из чистого любопытства. Но я на всякий случай приукрасила себя. — Она встала и быстро стянула свитер и джинсы. В свете камина Бенуа увидел корсет и наполовину сползшие чулки. Марго быстро подтянула их.

 

— Ну как, впечатляюще?

 

— Какое-то впечатление точно есть. Иди уже сюда, там пол холодный.

 

Марго села на одеяло, секунду поколебалась и подвинулась ближе.

 

— А мы будем целоваться? — почему-то шепотом спросила она. — Это не обязательно, но мне было бы интересно.

 

— Конечно, будем. Познакомлю тебя с обязательной программой.

 

— Объяснишь, что мне делать?

 

— Ничего. Тебе даже не обязательно так трястись.

 

— Это от холода. Только не думай, что я уж совсем ничего не знаю. Я же в детстве прожила довольно продолжительное время с Марко, а потом еще это наше с тобой путешествие в самый твой пубертатный период. Так что раздевайся уже — чего я там не видела… Да и я, пожалуй, сделаю то же самое… Если тебе, конечно, не хочется последний раз в жизни посмотреть на меня в настолько женской одежде.

 

— Да нет, уже насмотрелся. Давай, что ли, помогу. Можешь не поворачиваться, так справлюсь, — он вплотную подсел к ней и начал расстегивать крючки на корсете, одновременно, как бы по пути, коснувшись губами шеи Марго, а потом и ее губ.

 

Когда тело Марго освободилось от столь несвойственных ей одежд, она спросила:

 

— Это будет безопасный секс?

 

— Ну да. Если только потолок не обвалится, или не случится еще один конец света.

***

Утром Марко колотил в дверь комнаты Бенуа.

 

— Брат, вставай! Нас вызвали на Совет! Я вне себя от удивления! Быстрее! Нам еще твоего кролика доедать, а то неизвестно, кормят там почетных гостей или нет.

 

Бенуа наконец-то приоткрыл дверь, выскользнул из нее и тут же закрыл за собой.

 

— Доброе утро! Спасибо за прекрасные новости, буду через пять минут. До встречи! — он собирался так же быстро дематериализоваться, но Марко мгновенно перехватил ручку двери.

 

— Постой-ка! Что ты натворил?

 

— Да брось, Марко, мы виделись семь часов назад, что я мог натворить?

 

— Пока не знаю, но взгляд этот помню с детства. Вот, например, когда ты поплевал на кого-нибудь с балкона или стащил и съел все конфеты… Попался! Точно, конфеты! Кто у тебя там? И когда ты успел? А, я понял! Брюнетка с первого этажа. Как ее, Вероника?

 

— Да, точно, она, и мне бы очень не хотелось ее смущать.

 

— Но ей же лет сорок.

 

— О! Она вполне еще ничего, прояви уважение! А теперь — отвали!

 

— Ладно, пойду, может, Марго вернулась.

 

— Может быть… — Бенуа смог таки проникнуть обратно за дверь.

 

— О черт!

 

— Следи за языком, пожалуйста. И не смей искать в моих словах подтекст! — она критически разглядывала корсет. Видимо, ее критериям он отвечать перестал, потому что полетел в мусорную коробку вслед за остальными предметами для соблазнения.

 

— Как ты? — Бенуа подал ей второй кроссовок.

 

— Отвратительно, но все равно спасибо, было очень познавательно.

 

— Пожалуйста. Приходите еще.

 

— Остроумно. В какую сторону пошел Марко?

 

— К тебе.

 

— Отлично. Прости, Господи, скажу, что была в церкви. Не опаздывай, выходим через двадцать минут. — Она открыла дверь и столкнулась с Марко. На оценку ситуации у него ушло не более секунды.

 

— Быстро. Пошла. В свою. Комнату, — больше не смотря на нее и не удостоверившись, выполняет ли Марго ее приказ, он шагнул к Бенуа и захлопнул за собой дверь.

 

Виновница мгновенно прониклась моментом и впервые в жизни, без единого комментария и возражения последовала в свое временное жилище, куда скоро пришел и Марко.

 

Он бросил ей блистер с таблеткой и налил воды. От Марго не ускользнуло, что кожа у него на костяшках прилично содрана. Она вжала голову в плечи. Он перехватил ее взгляд и пробурчал:

 

— Можешь не переживать — он жив. Пей.

 

— Хочешь, чтобы я покончила с собой?

 

— Хочу, чтобы ты не залетела. Срок годности вышел, но это лучше, чем ничего. И можешь мне не заявлять, что вы позаботились об этом, я уже выяснил, что это не так.

 

Марго покорно проглотила таблетку и начала цедить воду из кружки, чувствуя, как закладывает уши.

 

— Ну и давно?

 

Маргарита помотала головой, не доставая нос из кружки.

 

— Ладно, тут ваши показания сходятся. Ты не можешь представить, насколько я зол, поэтому вот тебе наглядная картинка: ты будешь дерьмовым священнослужителем, в твою победу духовности я не верю и ни слова сегодня в твою поддержку не скажу. Ясно?

 

Она поспешно кивнула.

 

— Собирайся, вдруг они тебя сразу заберут в монастырь. И лучше бы тебе помолиться, чтобы моя таблетка сработала. Хотя, сомневаюсь, что Он сегодня будет тебя слушать.

 

— Марко… — Маргарита подошла к нему, и он тут же отошел. — Спасибо тебе. И, пожалуйста, ничего не говори Тано.

 

— Да уж не скажу. Мне стыдно за тебя. Хотя, возможно, это я тебя плохо воспитал.

***

Резиденция Старейшин была, пожалуй, единственным местом в мире, где все выглядело почти так же, как до апокалипсиса. Пол блестел, кондиционеры работали, ни один электропатрон не пустовал и не был выключен, а охранник даже разгадывал кроссворд. Впрочем, он сразу встал при появлении столь живописной компании. Более-менее адекватно выглядел, пожалуй, только Тано. Он улыбался и был одет в костюм честного экспедитора: джинсы и куртка с минимумом карманов. Марго походила на депрессивного подростка, руки всегда скрывающего в карманах, а лицо — под козырьком кепки. Марко же и Бенуа как будто только что выпали из фильма, судя по их длинным черным плащам. Причем при выпадении Марко всего лишь потерял дар речи, Бенуа же, видимо, упал на более твердую поверхность — большую часть его лица скрывали темные очки и воротник, но распухший нос скрыть не удалось.

 

— Доброе утро, господа, ваше имя? — охранник достал из кармана блокнот, в котором была всего одна запись.

 

— Альфа, члены Союза санитарии и экспедиторства, Париж, — не переставая улыбаться, ответил Тано.

 

— Все верно. Прошу вашего главу следовать за мной, остальные подождите в комнате отдыха.

 

— У вас неверные инструкции, — выступила вперед Маргарита. — Нас пригласили всех четверых. Или так — или никто.

 

— Секунду, — охранник достал рацию и пробурчал что-то в нее. Ему ответили не более разборчиво.

 

— Простите, видимо, процедуру изменили, не известив меня. Вашу верхнюю одежду, пожалуйста, вас уже ждут.

 

— Если не возражаете, мы пройдем так, у вас что-то холодновато, — не дожидаясь дальнейших согласований, Маргарита направилась к двери в главный зал. Остальные Альфа следовали в метре от нее.

 

Когда они вошли, их встретила роскошь не меньшая, чем… в их собственном доме. Старейшины даже не отказали себе в ноутбуках.

 

Глава Совета поднялся.

 

— Приветствую столь достойных и трудолюбивых членов нашего общества. Для меня большое удовольствие видеть вас здесь, от имени Совета выразить нашу благодарность и вручить это право доступа к экспериментальным производствам, — он взял со стола лист картона с двумя строками текста и подписями всех Старейшин. Маргарита быстро подошла, взяла документ и изобразила почти поклон.

 

— От лица своей семьи позвольте поблагодарить вас за оказанную честь и заявить, что мы испытываем настоящий трепет от приближенности к столь достойным, многоуважаемым, но в то же время… — секунда — и у виска Главы появился пистолет, — никчеймнейшим Старейшинам, которые, в отличие от нас, за пять лет не соблаговолили отремонтировать ни одной дороги. На место! — дуло смотивировало заложника плавно опуститься обратно в кресло. Следующая ее фраза «Никому не двигаться!» прозвучала синхронно с броском Старейшины Ганновера и хлопком, который нарушил траекторию его полета. Раненый Старейшина упал на пол и схватился за плечо.

 

— Спасибо, брат! — поблагодарила Марго Тано. — А теперь просто сидим и слушаем вступление, оно сразу отметет вопросы, типа: «Что вам нужно? Кто вы?» и так далее. Братья, на позиции, — Марко, Бенуа и Тано заняли места в соответствии с отметками на плане.

 

— Мы не террористы, не наемные убийцы и даже не сумасшедшие. Мы всего лишь люди, занимающие активную гражданскую позицию, и желающие достойной жизни для всех, а не только Старейшин, Экспедиторов и их друзей.

 

— Позвольте сказать, — послышался голос из Совета, — мы хотим того же.

 

— Спасибо за комментарий. Карло, да? Может, у вас благородные помыслы, но никаких шагов к их реализации я не вижу! А я, как вы уже должны были догадаться, слежу за вашей деятельностью. У нас есть стихийные очаги активности, но я точно знаю, что они не получают от вас ни помощи, ни даже совета. Мы вчетвером за эти полгода собрали команду, готовили дороги, прочесывали массу складов, подвалов и даже квартир, чтобы собрать поставку, просто попасть к вам и донести до вас мысль, что если вы не одумаетесь сейчас, конец света действительно наступит! Никто не контролирует оружие, всем наплевать, что происходит со стариками и инвалидами. Хотя, догадываюсь, что они почти все уже вымерли… Короче, ваш кредит доверия по уровню ниже веры в то, что сейчас все просто под массовым гипнозом. Будем решать эту проблему или нет?

 

— Что вы предлагаете? — осторожно поинтересовался Старейшина Роттердама.

 

— Правильный вопрос, Курт. Будь душкой, выгляни за дверь и скажи, что нам оказана высочайшая честь присутствовать на всем протяжении Совета. Пусть подтащат еще четыре стула и морфий, а то вашему коллеге что-то нездоровится. И без розыгрышей, друг, — она подмигнула ему. — Кстати, на фритише-то все говорят? — Старейшины быстро закивали, подтверждая, что справляются с этой смесью итальянского и французского, хорошенько приправленного словами из немецкого и испанского и обогащенного парой сотней неологизмов, в основном из раздела ругательств.

 

— Отлично. Витторе, ты врач, я тебя сейчас отпущу оказывать медицинскую помощь, — она убрала пистолет от головы своего заложника, — Со всеми неудовольствиями и сомнениями обращайся к моему брату, он их быстро развеет, не правда ли? — Марко мрачно кивнул, а Старейшина Рима на негнущихся ногах подошел к раненому. Маргарита тут же уселась в кресло.

 

— Надеюсь, я вас убедила, что реформы нужны и вам, и нам. И обещаю сразу — никто не посягнет на ваш статус или привилегии. Дышите ровно. Курт, спасибо, — поблагодарила она Старейшину, протаскивающего в дверь стулья. — Что там с морфием?

 

— Мне надо самому за ним сходить.

 

— Разрешаю. Заодно тащи бинты. Брат, ты с ним, — кивнула она Тано.

 

Когда они ушли, Марго плеснула в стакан Старейшины воды и достала из своей сумки кипу бумаги.

 

— Тут только шесть копий, садимся парами. Я вам благодарна за проведение переписи и хотела бы попозже познакомиться с ее результатами. Открываем первую страницу — тут более-менее точная карта жилой территории, потом отметим плотность населения. Будем исходить из того, что наши человеческие ресурсы — всего порядка трехсот тысяч человек, включая больных, увечных и детей. Из своего экспедиционного опыта я знаю, что голод начинается, особенно в центральной части. В ближайший год мы доедим армейские запасы и останемся ни с чем. Поэтому переворачиваем страницу и знакомимся с предложениями по решению продовольственной проблемы. У вас есть десять минут, — она наконец-то перевела дух и отпила воды. За столом поднялся гул голосов.

 

— Пока не совещаемся и друг у друга не списываем.

 

Когда все погрузились в чтение, склонившись над листами или, наоборот, откинувшись на спинку стула, Карло поднял взгляд и одобрительно кивнул Маргарите. Она беззвучно проартикулировала: «знаю» и сама еще раз пробежалась по своим предложениям, которые почти три года разрабатывала в паре с Карло.

 

Через час Старейшина Ганновера был перевязан и усыплен, а главные предложения по первому пункту откорректированы и утверждены. На повестку дня были также вынесены вопросы здравоохранения и инфраструктуры, после чего Старейшины приказали подать обед прямо в зал, а раненый был унесен под прикрытием одеяла и легенды об инсульте.

 

В конце дня Маргарита продемонстрировала отличную информированность по вопросам проживания и составу семьи каждого из Старейшин, а также заверила, что «своих людей» хватит на то, чтобы в полчаса зачистить город, и отпустила всех ночевать домой. У пары Старейшин были сомнения по поводу правдивости ее слов, но, вспомнив, что дорога на Грац действительно построена под руководством Альфа, которые имели в подчинении целую армию рабочих, они предпочли не делиться своей неуверенностью.

***

Совет, рассчитанный на два дня, растянулся на неделю. На четвертый день на нем уже присутствовал бледный, но держащийся на ногах Старейшина Ганновера. Обслуга в зал не допускалась, поэтому подоконники были обильно заставлены посудой, а в шестой день уже и бутылками, а стол и пол завалены исписанными, порванными и помятыми листами бумаги. Чистовики планов Старейшины всегда носили с собой.

 

На седьмой день, как всегда прочитав утреннюю молитву, Маргарита провозгласила:

 

— Ну, ребята, все, что мы сделали, хорошо. С хлебом разобрались, пора заняться зрелищами, надо же их еще очаровать и подчинить. Александр вчера обещал мне обозначить общую идею, чтобы мы могли сегодня разделить ее на составляющие и распределить обязанности. Старейшина, прошу Вас.

 

Старейшина восточной наружности подошел к флип-чарту и описал свою концепцию шоу. Для его реализации нужно было вернуть к работе две электростанции, провести капитальную уборку и косметический ремонт десятков улиц на территории Рима, пустить в производство цех хладокомбината, четыре фермы, огромное тепличное хозяйство, винодельню и множество других мелких производств. К тому же предусматривалась передислокация и разделение складов Экспедиторского Союза.

 

— Отлично, — одобрила Марго. — И не забываем усиленно распускать слухи о скором появлении Нового человека, который все исправит, всех утешит и направит. Я, в свою очередь, перестаю светиться среди экспедиторов. Никто из вас вообще никому не упоминает о нашей встрече и о том, что случится на самом деле. Я появлюсь из ниоткуда — без прошлого, без греха, без сомнений в моей правоте. Божий посланник, направленный на Землю, чтобы всех спасти.

 

Все Старейшины вежливо, но не слишком вдохновленно смотрели на нее, а Бенуа в это время поднял лист с вопросом «Ты что курила?» Маргарита возмущенно шикнула на него, но продолжила уже более ровным тоном:

 

— Но для этого нам еще нужно изо всех сил вкалывать. И помоги нам Господь.

 

На этот раз Бенуа показал ей табличку «Аплодисменты». А Глава Совета в заключительном слове тоже призвал всех не расслабляться и в апреле встретиться в Граце для подведения предварительных итогов, после чего все наконец-то разошлись, забрав на утилизацию по мешку черновиков. Когда в зале остались только Альфа, Марго отвесила Бенуа подзатыльник. Он только хмыкнул:

 

— Давай, скажи, что моя догадка неверна.

 

— Имею право, у меня мозги уже кипят. Что Витторе сказал по поводу твоего носа?

 

— Спасибо, что наконец-то спросила. Как видишь, я почти так же неотразим, как прежде, значит, ничего не сломано.

 

— Кстати, а что с тобой случилось? — поинтересовался Тано.

 

— Ударился о стену. Стену непонимания.

 

— Ну, не хочешь — не говори.

 

— Слушайте, вы не пойдете уже отсюда? У меня тут с Марко конфиденциальный разговор, — попросила их Марго.

 

— Ладно, исчезаем, — Бенуа завернул автомат в плащ и вышел. Тано вздохнул и последовал за ним.

 

— Может, ты уже нарушишь свой обет молчания? — Маргарита налила и протянула ему бренди.

 

— Не надо, я за рулем.

 

— Если уж на то пошло, не тебе меня судить, а у Бога я прощения попросила.

 

— Не в этом дело. То есть, не только в этом. Просто где гарантия, что через год или два тебе не захочется все бросить или ввести полицейское государство, или сжигать еретиков на кострах? А мне, извини, здесь еще жить, и я не один, мне о ребенке надо думать.

 

— Ну брось, брат, какие костры, эшафот эффектнее, — рассмеялась Марго, но Марко шутку не оценил, и она заговорила серьезно. — Слушай, я теперь окончательно поняла, насколько это по правде, и если я что-то провалю, даю тебе эксклюзивное право прийти и пристрелить меня. Я даже требую, чтобы ты обещал мне это.

 

— Не говори глупостей.

 

— Хорошо, тогда я, — она подошла и встала на колени. — Клянусь перед лицом Господа и единственного в мире человека, мнение которого ставлю выше своего, что буду разумным и преданным правителем, который во все времена ставит интересы народа выше своих и не остановится ни перед чем, чтобы их защитить. И ничто, а тем более никто, да не отвратит меня от выполнения этой Миссии. Принимаешь обещание? — подняла она на него глаза.

 

— Да. Пошли, у нас полно дел.

***

— А вот и не будет ничего подобного! — Маргарита ожесточенно размешивала тесто. — То, что я остаюсь дома, вовсе не значит, что я тут буду отдыхать и бездельничать! У меня полно дел, так что не рассчитывай на меня в роли няньки!

 

— Но я не могу опять нагружать Жюли! Она совсем недавно просидела с ним чуть ли не полгода подряд, — пытался вразумить ее Марко.

 

— Вот и чудесно! Ты уже, наверное, мамой ее зовешь? — подмигнула Марго Марио.

 

— Чего? — не понял тот.

 

— Не обращай внимания, сын. Да почему же не посидеть с ребенком две недели?

 

— Во-первых, я продолжаю настаивать, что занята, во-вторых, я ненавижу детей. Ничего личного, мелкий.

 

— Ага, — Марио слизывал с ложки сырое тесто.

 

— А может, нам всем не ехать? — просунул в кухню голову Тано. — Ты уж сможешь нас прокормить, как своих ближайших родственников.

 

— Не смешно, — Марго швырнула в него поварешкой. — Знаете, я не планировала разводить семейственность и коррупцию. К тому же мне нужно, чтобы вы проверили, как идут дела в Риме и отвезли письмо Витторе.

 

— Да ладно, давайте возьмем Марио с собой, — предложил Бенуа. — Дружище, едешь с нами?

 

— Да! — Марио принялся бегать по кухне, но Марко затормозил его.

 

— Ничего подобного. Мы брали его раньше, когда у людей еще сохранялись остатки разума, а теперь машины экспедиторов через одну обстреливают и грабят, так что я уж лучше попытаю еще раз счастья с Жюли.

 

— Да за четыре дня ты ее раз десять уговоришь, — скорчила рожу Марго. — Передай, что я молюсь за нее.

 

— Нехорошо так. Человек будет надеяться, а ты ее обманываешь, — укорил ее Бенуа.

 

— Всем нам нужна надежда, сын мой, возблагодарим же меня, что я дарю ее людям.

***

— Ой, ты дома, что ли? — удивилась Марго, просунув голову в комнату Бенуа.

 

— Ну, это место, где я бываю реже всего, вот и решил посидеть здесь в качестве экзотического развлечения. Кроме того, моя очередь оружие чистить. Помогать будешь?

 

— Почему бы и нет, — она зашла и взяла автомат, который еще не был разобран. — Слушай, я тут покопалась в источниках и выяснила, что первый опыт почти ни у кого не бывает удачным и не дает объективной картины.

 

— Мне почему-то кажется, что ты пытаешься завязать светскую беседу о сексе.

 

— Ну да. Я ведь и из автомата когда в первый раз стреляла, кроме сильного волнения, чувствовала только ужас и растерянность, а потом уже пошло более осознанно… И не стоит забывать, что я все-таки девушка иногда излишне серьезная…

 

— Вот уж нет! Ты не девушка, а будущее духовное лицо, наша надежда и опора — мне Марко это доступно объяснил, так что давай поговорим о чем-нибудь другом.

 

— Ты что, правда его боишься?

 

— Нет, думаю, он прав. А прекрасная сегодня погода, не правда ли?

 

— Думаешь, это справедливо, что я всю жизнь буду жить в монастыре и заботиться о других?

 

— Абсолютно. Это же было твое решение.

 

— И что, тебя никак не соблазнить?

 

— О Господи! Это даже интересно! Но странно и пугающе, так что я, пожалуй, воздержусь.

 

— Прекрасны твои намерения, но я почему-то уверена, что выиграю. Не беспокойся, я в этот раз сразу уйду, они ничего не заметят.

 

— Это та ситуация, в которой проще согласиться? — сдаваясь, спросил Бенуа.

 

— Точно. И давай, рассказывай про дополнительную программу, а то умолчал в прошлый раз.

 

— Ты хотя бы не в развратном неглиже в этот раз?

 

— Нет, от него все чешется. А тут даже ничего расстегивать не надо.

 

— Ты как будто готовилась. Но все равно странно это все на трезвую голову.

 

— Нормально, — отмахнулась Маргарита, усаживаясь к нему на колени. — И на всякий случай предупреждаю, это последний-препоследний раз.

 

— Боже, какая ответственность, — вздохнул Бенуа и стянул с нее майку, пока она не начала комментировать упоминание имени Господа всуе.

***

— Затемняй его по максимуму, — посоветовала Марго. — Может, так будет больше вероятность выжить.

 

Марко занимался лобовым стеклом грузовика.

 

— Боюсь, я и сам сквозь эту тонировку ничего не разгляжу, — буркнул он. — Я понимаю, что это тебе неприятно, но все равно прошу пообещать, что если мы не вернемся максимум через три недели, ты позаботишься о Марио.

 

— О, ну с этой просьбой тебе была бы более полезна Жюли.

 

— Пусть Жюли, но не на всю жизнь. Придумай потом что-нибудь, отправь его в католическую школу-интернат или еще куда-нибудь.

 

— Ладно, обещаю. Только я бы предпочла, чтобы с вами ничего не случилось.

 

— Я тоже был бы не против выжить.

 

— Марко, я там сказала о том, что буду беспристрастна, но ты же понимаешь, что это не так. Напрямую мы, конечно, больше никогда не будем общаться, но я постараюсь помочь, чем смогу.

 

— Я уже понял, не нагнетай обстановку. Ладно, все, я пошел отведу Марио к Жакризи. Вернусь утром.

 

— Пешком идешь?

 

— Ну да, полюбуюсь упадком, а то ты возьмешь правление в свои руки, опять цивилизация вернется — и ни тебе больше лосей посреди города, ни лужайки в фонтане, ни крыс повсюду…

 

— Люблю тебя, брат, — Марго крепко обняла его.

 

— Ага, значит, утром провожать не будешь?

 

— С ума сошел? В шесть часов? Нет, конечно! Буду безмятежно спать, вместо того, чтобы трястись в грузовике.

***

Бенуа осознавал, что в этот раз виноват только он. Тут уж не сошлешься на домогательства, если ты пришел сам. По свету из-под двери было понятно, что Маргарита не спит, но на всякий случай он постучал чуть слышно.

 

Проворчав что-то для порядка, она открыла.

 

— О, привет! Тоже хочешь заранее попрощаться? Я там Марко уже все сказала, он бы завтра вам передал.

 

— Да нет, просто кофе принес.

 

— Похвастать?

 

— Нет, тебе.

 

— Да ты за мной приударяешь! — ошарашено прошептала Марго, — Ну, заходи. Извини, тут беспорядок. — Это был более чем странный комментарий, если учесть, что Бенуа бывал в этой комнате несколько раз на дню и уже многие годы наблюдал этот малоразвитый хаос.

 

— Давай свой кофе, если он, конечно, настоящий, а не просто предлог, чтобы проникнуть в мое неприступное убежище.

 

— И то, и другое, — Бенуа наконец-то отдал ей кружку.

 

— Ну, и какую причину нам придумать на этот раз? — поинтересовалась Маргарита.

 

— Да зачем придумывать? Просто неизвестно, выживу ли я после этого путешествия…

 

— Ага! Понял теперь? И мне тогда перед Советом чуть голову не снесло от этой мысли! Вот, думаю, пристрелят, а ничего еще у меня в этой жизни не было! Я, правда, больше хотела попробовать сноубординг или на пароходе покататься, да уж, ладно, что под рукой оказалось… Ну, ты меня понял.

 

— А ты любишь, когда тебе о тебе рассказывают?

 

— Обожаю! Даже если гадости!

 

— Да нет, про гадости-то все понятно… Я хотел тебе огромную тайну рассказать, если только это останется между нами.

 

— Ты инопланетянин? Гей? Шпион? Из-за тебя произошел конец света? Влюбился в меня?

 

— Ничего из перечисленного. Но я, пока не поздно, хочу сказать, что никогда тебя особо не понимал, но всегда восхищался.

 

— Врешь ты все.

 

— Да нет. Понимаешь, тут конец света, люди мародерствуют, отделяются, сходят с ума, а ты втащила нас в Санитарно-Экспедиторский Союз, составляла планы, думала, как всех спасти… Это же правда невероятно!

 

— Может, я просто люблю власть.

 

— Не-а. Если бы только это, ты бы стала создавать армию, а не церковь. Ты поразительный человек, Маргарита Альфа, и я рад, что знаком с тобой.

 

— Ну вот, и зачем ты меня растрогал? Моя душа должна закаляться испытаниями, а не размягчаться комплиментами.

 

— Брось, один вечер тебя не размягчит, завтра продолжишь быть религиозной стервой-карьеристкой. А сегодня… Можно даже сделать вид, что у нас… ну… свидание.

 

— Пригласи меня тогда куда-нибудь.

 

— Я бы с удовольствием, но ты же сама знаешь, что там везде довольно грязно и небезопасно. Но я могу что-нибудь устроить. Романтический ужин с музыкой?

 

— Это какая-то метафора?

 

— Нет, настоящая еда с настоящей музыкой — у нас же есть патефон.

 

— Ну, ладно, только, боюсь, Тано разбудим.

 

— Да мне на самом деле плевать, узнают они или нет, — отмахнулся Бенуа.

 

— А мне — нет. Уж извини, такая я двуличная дрянь: хочу и развлечься, и свой имидж не испортить.

 

— Ах да, имидж… Я учту.

***

Как бы Марго ни храбрилась, ее смелости хватило всего на сутки. Пистолет под подушкой мешал спать, все замки и запоры казались ненадежными, и она уже жалела, что не поехала с другими Альфа. Вполголоса ругаясь, она постучала в дверь дома Жакризи, дрожа от холода и недосыпания.

 

Открыла Жюли, зевающая и небрежно сжимающая пистолет. Марго отобрала его и осмотрела.

 

— На предохранителе. Ты бы ничего не успела сделать.

 

— Да я видела, что это ты, просто пообещала Марко… Чего тебе?

 

— Одолжи мне своих братьев на пару недель.

 

— Тебе своих не хватает? Ваша мама и так, наверное, с ума сходила от вашего количества.

 

— Ну да, старушка Мария… Ну так как?

 

— Нет. Первое правило этих территорий: не разбиваться на мелкие группы.

 

— И что мне теперь делать? Спрятаться в подвале?

 

— Ну, можешь у нас пожить, если будешь хорошо себя вести.

 

— Да ни за что!

 

— Отлично. Комната на чердаке. Будешь помогать с едой. Дверь закрывай.

 

Марго еще раз выругалась и вошла в сверкающую чистотой прихожую.

***

— Мам, я так устала от нее! — заявила Жюли, перебирая рис. — Когда мы с Марко поженимся, ни за что с ними жить не будем!

 

— А Марко об этом знает? — Катрин подкинула поленьев в очаг.

 

— Да. Всё. Кроме того, что мы поженимся. Но это неизбежно. Я воспитываю его ребенка…а теперь еще и его сестру! Мы вместе уже сто лет… Да нет, я уверена в этом.

 

— Твое дело. А мне больше нравится Тано.

 

— А за чем же дело стало?

 

— О боже! Да я ему в матери гожусь!

 

— Ой, брось! Ему все равно тут особо выбирать не из кого… То есть — ты же самая лучшая!

 

— А сестры Кристоф?

 

— Уж конечно! Жанна, наверное, старше тебя, Колетт — уродка, а Камиль встречается с Бенуа… ну, или делает вид, что встречается.

 

Катрин смущенно улыбнулась, открыла окно и крикнула во двор:

 

— Кто-нибудь притащит нам сегодня мясо или нет?

 

— Очередь Марго! — крикнул в ответ Фабрис. — Она уже заканчивает.

 

— Ну вот видишь, она очень милая девочка, братьям твоим нравится.

 

— Им буквально не с кем общаться, кроме нее, кто бы по возрасту подходил, — проворчала Жюли.

 

— Какие мысли об обеде? Вареная коза или печеная коза? — Катрин закрыла окно.

 

— Печеная не так противна, — поразмыслив, ответила Жюли.

 

— Радуйтесь, женщины, охотник принес добычу! — в кухне появилась Маргарита с тазом козьего мяса. Выглядела она как бледный, но суровый мясник.

 

— Тебе нехорошо? — Катрин взяла у нее таз. — Сказала бы, что не любишь потрошить, я бы сама это сделала.

 

— Да ничего, — Марго достала из шкафа вино, плеснула в стакан и быстро выпила. — Раньше постоянно приходилось это делать, а теперь, видимо, отвыкла. Да у нее еще зубы такие… человечьи… Ладно, пойду истрачу воду в баке.

 

И она снова пошла вести себя как дядюшка со скверным характером, которого не любят, но боятся выгнать. В первую же ночь она съехала с чердака к Фабрису и Фабьену, выгнала последнего с дивана, завязала бой подушками, от чего проснулся и тут же поселился у них Марио. Катрин и Жюли не без основания полагали, что это из-за нее близнецы стали вдруг молиться перед едой и сквернословить все остальное время. И она полностью игнорировала Жюли! Наглость невероятного масштаба!

 

Чего уж тут удивляться, что обиженная сторона не замечала, как Марго пополняла запасы еды и воды и учила братьев Жакризи не закрывать глаза и уши, когда они стреляют. Навык этот пригодился им неожиданно быстро: однажды ночью в дверь начали безжалостно барабанить, явно намереваясь ее выломать, и все дети Катрин без промедления заняли оборонительные позиции в гостиной, а сама она дрожащим голосом спросила:

 

— Кто там?

 

— Катрин, это Альфа! — отозвался голос Марко. — Вы Марго не видели в последнее время?

 

— Она тут! — Катрин быстро открыла дверь, и братья Альфа ворвались в прихожую, представ перед глазами ничуть не испуганной Маргариты.

 

— Мелкая дрянь! — Марко сжал кулаки, но потом быстро поднял ее и обнял. — Там окна выбиты, тебя нет, записки нет… Только попробуй еще раз так сделать! С тобой все в порядке? Напугала нас до смерти! Ну, слава Богу! А здесь-то ты что делаешь?

 

— Я не била окна, я здесь просто живу. Со мной все прекрасно. Перестань, ты меня задушишь! — Марго наконец-то выбралась из его объятий и, видимо, в целях конспирации обняла сначала Тано — тот зашипел и поморщился.

 

— Ты по мне не соскучился?! — с подозрением спросила она.

 

— Его ранили, — пояснил Марко, обнимаясь уже с Жюли. — Не волнуйся, это еще по дороге туда. Зато он принял участие в клинических испытаниях обезболивающих, которые синтезировал Витторе с твоим дружком Карло. Мы тоже попробовали — клевая дурь!

 

— Антибиотики дали с собой? — спросила Марго у Тано.

 

— Конечно. Иди уже с Бенуа здоровайся — он больше всех за себя трясся.

 

— Ну, спасибо, брат, — Марго улыбнулась и быстро обняла глухо молчащего Бенуа. И на всякий случай добавила: — Я больше так не буду.

 

— Я с тобой еще дома поговорю, — угрожающе прошептал он.

 

— Слушайте, я, пожалуй, здесь останусь, не хочу будить Марио, — сказал Марко.

 

— Хитрый какой, а нам, значит, одним хаос там разбирать? — поинтересовался Тано.

 

— Да там на втором этаже почти все в порядке, а утром… или вечером я вернусь.

 

— Ладно, поехали. Вы же на машине? — Марго надела пальто поверх пижамы.

 

— Ну да, но там немножко неприятно… хотя мы и старались все отмыть, — осторожно сказал Марко. — Понимаешь, Тано же в машине ранили.

 

— Да ну, ерунда какая, я за годы в Союзе еще не такое видела, — отмахнулась Марго и смело вышла на улицу. Но стоило ей открыть дверь кабины, как ее тут же стошнило, хотя следы крови были очень бледные и виднелись только на обивке одного сиденья. Марго разогнулась и заявила: — Не обращайте внимания, это, скорее всего, от пирогов Фабриса.

 

— Вот уж нет! — возмутился тот. — В свою защиту заявляю, что их ели все, а симптомы только у тебя.

 

— Ну, прости! Дай я тебя поцелую.

 

— Фу, нет! Давай завтра.

 

— И меня, — поспешно вставил Фабьен.

 

— Обязательно. До встречи! — Марго наконец-то влезла в кабину, стараясь не смотреть на среднее сиденье. Его опять занял Тано, а Бенуа сел за руль.

 

— Представляешь, мы в этот раз четыре дня обратно добирались! — Бенуа пристегнулся, не обращая внимания на ухмылки своих пассажиров. — Тано вести не может, колесо три раза прокололи, дороги осыпаются… Такими темпами через пару лет будет совсем не проехать.

 

— А это будет и не нужно, — уверенно сказала Маргарита. — Все отправятся ближе к центру.

 

— Может, кому-то нравятся заброшенность и одиночество. Ведь есть в этом какая-то мрачная привлекательность, — предположил Тано.

 

— Может, и нравится, но когда к ним под одеяло начнут забираться крысы, а все вокруг — помирать от простуды и флюса, они изменят свой взгляд на жизнь. А что, у нас дома и правда погром?

 

— Да два окна выбиты, и на кухне с кладовкой все перерыто, но ничего не утащили, кроме еды. Хотя мы опись еще не проводили, — ответил Бенуа.

 

— А я по вам скучала.

 

— Ничего, зато пообщалась с детьми своего возраста. Не забудь — завтра ты их целуешь, — сказал Бенуа.

 

— Да они младше меня на два года! Но с ними и вправду было весело.

 

Когда они подъехали к дому, уже рассвело. Тано сразу пошел спать, а Бенуа начал разгружать грузовик. Марго, по мере сил, помогала ему, расспрашивая о новостях.

 

— Ну, как успехи у Витторе?

 

— Он тебе письмо передал, но чисто внешне есть у него успехи. Они там сейчас вычисляют энергетические потребности домохозяйств. Мы были у него дома — это просто нечто! Там даже дверной звонок работает! В Риме сейчас сам Витторе, твой Карло и этот, как его, рыжий такой, в очках.

 

— Хельмут.

 

— Точно. Они передали тебе продовольственный паек: там даже настоящий чай есть. И у тебя с ними совещание в апреле, одиннадцатого.

 

— Где?

 

— В Граце. Туда быстрее и проще добраться.

 

— Угу. Окна бы надо закрыть чем-нибудь.

 

— Не, потом. Пошли, обольешь меня из ведра, и я спать пойду.

 

— Можно с тобой?

 

— Не стоит. Я сутки не спал, две недели не брился… и не расцени это как оскорбление, но я не хочу ничего… только спать, — он поцеловал ее в челку. — Извини.

 

— У тебя мания величия, я не хочу с тобой спа-ать, — она закатила глаза. — Я хочу уснуть и видеть сны… быть может. Как в молодости, когда мы делали это, чтобы не замерзнуть насмерть. Но сначала я все-таки потрачу на тебя ведро воды, — она поморщилась.

***

— Может, еще не поздно все переиграть и перенести столицу сюда, — Марго сидела на подоконнике и болтала ногами. — Ох уж эта моя привычка привязываться к дому, стоит прожить в нем года три.

 

— Твои старшие товарищи не будут согласны с твоей идеей, если принять во внимание, как они там вкалывают, — Бенуа протянул ей тарелку. — Не желаете вяленой говядины?

 

— То что нужно! Ты настоящий друг, не отходи далеко, буду благодарить, — она притянула его к себе ногой и поцеловала.

 

— Ну да, действительно, пора уже разнообразить нашу жизнь — сколько уже можно целоваться в одной комнате, — пробормотал Бенуа.

 

— Да, тут интереснее и еды больше. А теперь подай мне то, что выдаешь за клубничное варенье, и я тебя еще раз отблагодарю.

 

— Звучит угрожающе, — заметил Бенуа. Во время второй благодарности они услышали голос Марио, который поинтересовался:

 

— А что вы делаете?

 

— Обмениваемся слюнями, — невозмутимо ответила Маргарита. — Не беспокойся, ему всего три года, он еще ничего не понимает.

 

— Мне почти шесть, — поправил ее Марио и стащил одну оладью. — А вам не противно?

 

— Да нет, терпимо, — уверил его Бенуа.

 

— Тано собирается на рыбалку с Борисом и Этьеном, меня тоже возьмут, — сообщил Марио, видимо, уже позабыв, что видел. — Хотите тоже пойти? Я могу это устроить.

 

— Я бы уж лучше дома остался, если все уходят, — сказал Бенуа, подмигнув Марго.

 

— Не все. Папа остается, — разочаровал его Марио.

 

— О, как удачно! Отправляйтесь оба, мне надо задушевно побеседовать с братом Марко. Без возражений! Говядину не трогать — это все мне! — для надежности она забрала тарелку с собой, поднимаясь на второй этаж.

 

Марко как раз пытался подстричься, когда Маргарита пришла.

 

— Эй, брат, разговор есть. Ты занят?

 

— Конечно же, я занят, я ведь английская королева, у которой весь день расписан, — он был немного раздражен, так как дошел до волос на затылке.

 

— А чего тебя жена не подстригает? — Марго поставила тарелку подальше от негои подошла.

 

— Я уже видел, как она подстригает своих братьев, так что не хочу… Эй! Она мне не жена!

 

— Дай сюда. Так-то Бенуа еще есть, он в этом неплох. — Ножницы у него были отняты. — Хотела с тобой обсудить, что хватит вам с Жюли уже жить во грехе, да не буду.

 

— Даже не начинай.

 

— Но совсем оставить тему грехов и их искупления я не могу… В общем, меня настигло возмездие.

 

— Что, ЗППП? Удивляться тут нечему. Знаешь, я пробовал заниматься его просвещением, но все как будто в никуда!

 

— Прекрати, ничем я не болею!.. Вроде бы.

 

— Ну, слава богу!

 

— Я беременна, кажется…

 

— Вот черт! — Марко резко развернулся к ней.

 

— Не ругайся. Есть ряд симптомов, ничего точно понять не могу, но, видимо, срок уже приличный, недель десять или двенадцать — я не до конца поняла, как надо высчитывать.

 

— Подожди, можно точнее посчитать. Где какой-нибудь календарь? Да должно быть еще больше, месяца четыре! Почему таблетка не сработала?!

 

— Тише, я не хочу, чтобы эта новость вышла за пределы комнаты.

 

— Но она выйдет! Особенно когда ребенок выйдет за пределы тебя!

 

— И надеюсь, что это случится очень скоро.

 

— Да уж, полагаю, полгода пролетят незаметно, особенно, учитывая, сколько нам за это время нужно сделать! Например, пересмотреть все ваши планы и вычеркнуть из них Маму римскую.

 

— Вот уж нет! Планы останутся прежними, просто нам с тобой сейчас нужно подумать, как избавиться от этой проблемы.

 

— Ты в своем уме? У тебя и мысли такой возникать не должно! Да и вообще, почему думать должен я? Иди к своему… уж не знаю, как его назвать… любовнику, и решайте, что с этим делать!

 

— Не истери! Он не должен об этом узнать. Просто скажи, ты со мной или мне самой что-нибудь придумать?

 

— Вот уж никаких придумок!

 

— Марко, я уже все решила. С тобой или без тебя, я это сделаю.

 

— Стой, дай мне подумать! — он сел и уткнулся головой в стол. Потом резко встал.

 

— Нам нужно посоветоваться с твоим другом Витторе, он врач…

 

— Вот уж хрен! Они с Карло — последние люди, кто должен узнать радостную новость.

 

— Но мы не можем сами! Не затягивать же тебя, в самом деле, в корсет или поить белладонной…

 

— А это поможет?

 

— Нет! Так, слушай, мы просто поедем и найдем другого врача, подальше от Рима, который не пересекается со Старейшинами…

 

— Ладно. Только выезжаем сейчас.

 

— Завтра. Мы должны подготовиться.

 

— Сейчас. Я не хочу им ничего объяснять! Оставим записку… что-нибудь сочиним.

***

— Вот теперь я уверена, — заявила Маргарита, в очередной раз выбрасывая из окна мешочек. — Так и не узнала бы, как чувствуют себя беременные, если бы не решила снова стать обычной.

 

— Черт, у тебя огромный срок! Как это ты только недавно догадалась? Да мне кажется, уже поздно что-то предпринимать.

 

— Нет, в самый раз, еще даже не выпирает ничего. Говорю тебе, середина третьего месяца максимум. И не смотри на меня так! Ну, подумаешь, встретились мы еще пару раз… или пару десятков… Если бы я тебе дома рассказала, ты бы опять психовать начал.

 

— Еще бы! У вас вообще с головой не все в порядке!

 

— …а если бы я тебе не рассказала, ты бы все равно узнал. Тебе бы Марио рассказал.

 

— Что?! Вы что, трахаетесь где попало?! На глазах у моего ребенка?!

 

— Ну ты и грубиян! Он всего лишь увидел один маленький поцелуй — и не случилось у него шока, так что не беспокойся.

 

— Я тогда совсем ничего не понимаю. Что у вас — вселенская любовь?

 

— Да нет, просто я не против таких отношений, пока позволяет время и статус. Как только постригусь — прекращу.

 

— То есть, ты готовишь меня к мысли, что этот залет не стал для тебя уроком и что как только мы вернемся, твои, с позволения сказать, двери, снова распахнутся…

 

— Хватит! У нас не вечер пошлостей! Я просто ничего не могу обещать. Когда у меня есть возможности, я ими пользуюсь.

 

— А мне потом снова возить тебя по больницам?

 

— Вряд ли. При сегодняшнем уровне медицины нам повезет, если по пути мне случайно не удалят пару органов… Про какие-то репродуктивные функции я не беспокоюсь — там точно живого места не останется. Поэтому твои волнения беспочвенны.

 

— Вот уж нет! — Марко нажал на тормоз, — Никуда мы не поедем, не собираюсь я рисковать твоей жизнью!

 

— Я просила не психовать! Мне нужна поддержка, а не критика и не истерики! Все уже случилось, я не могу перемотать назад, я не могу просто проигнорировать это! Ну не повезло тебе оказаться единственным человеком, которому я доверяю.

 

— А что Бенуа?

 

— Он будет мыслить еще менее трезво, чем ты. Так что, будь добр, едь дальше.

 

И они поехали дальше, чтобы через день войти в здание больницы в Берлине.

 

— Выглядит оптимистично, — сказала Марго, осматривая почти чистый пол и заметив за стойкой медсестру в жизнерадостном розовом халатике.

 

Без предисловий Марго подошла к ней и заявила:

 

— Здравствуйте. Куда мне лечь, чтобы прервать беременность?

 

— Не поможем, — медсестра перестала улыбаться.

 

— Это почему же?

 

— Нет специалиста.

 

— Да ладно! Это не пересадка сердца и не пришивание руки — тут и дантист справится!

 

— Дантиста у нас тоже нет. В вашем случае я бы посоветовала роды.

 

— А это возможно? У вас есть стимуляторы?

 

— Нет. Естественные роды через… сколько у вас там? Полгода или около того. Вот тогда можете прийти к нам. Вот вам рекомендации по питанию и образу жизни, — она протянула брошюру. Марко машинально взял ее.

 

— А если беременность угрожает моей жизни?

 

— Уверяю вас, это намного безопаснее, чем аборт в наших условиях. У нас есть оборудование, но нет специалистов, поэтому минимум, что вам грозит — потеря крови, перелить которую мы не сможем, а скорее всего, что-нибудь посерьезнее — эмболия, тромбоз…

 

— Я же тебе говорил, — прошептал Марко.

 

— Отстань! Может, вы откроете кабинет и ненадолго отвернетесь? — медсестра начала оглядываться в поисках помощи. Марго быстро спросила: — А куда нам еще можно обратиться?

 

— Некуда. Совет издал брошюру по первой помощи, на последней странице — карта с указанием медицинских центров и их специализацией, — медсестра дала им еще одну брошюру. — Вы выглядите очень здоровой и сильной! Желаю удачи! Я уверена, у вас двоих будет чудесный малыш! До свидания!

 

— Спасибо, — сказал Марко и вывел Маргариту на улицу.

 

— Марко, я не хочу! Я не готова! Все не так! — она разрыдалась.

 

Марко осторожно усадил ее в машину.

 

— Я тебя понимаю, но у нас нет другого выхода. Послушай меня, еще не все потеряно.

 

— Мы поедем в другую больницу? — с надеждой спросила Марго.

 

— Нет, мы поедем домой, ты будешь вести образ жизни, описанный здесь, а когда ребенок родится, мы позаботимся о нем. В конце концов, нас трое, Марио уже почти самостоятельный… Ну все, перестань, тебе нельзя нервничать.

 

— Но как я объясню это Бенуа?

 

— В этом вообще нет проблемы. С Тано я тоже побеседую. Договоримся о легенде… ну, скажем «Легенда о кладовщике из Линца». Как тебе?

 

— Нормально. Только вот с Бенуа я поговорю сама, когда сочту нужным.

 

— Твое дело. Тебе удобно сидеть?

 

— Боже, какая забота! Это теперь всегда так будет?

 

— Нет, только полгода.

***

— Эй, вы спятили, что ли? — вместо приветствия сказал Бенуа, обнаружив Марго утром на кухне.

 

— С благополучным возвращением, дорогие друзья — спасибо тебе, Бенуа! Мы же оставили записку, — сказала Марго.

 

— Это та, где ты нацарапала: «Мне пора на исповедь. Скоро вернемся»? Очень информативно.

 

— Ну все, прекращай волноваться, я снова здесь. Обнимать будешь?

 

— Спрашиваешь! Пошли, что ли, посмотрим на рассвет на набережной Сены.

 

— Это не обязательно. Я все рассказала Марко, так что можешь чувствовать себя как дома.

 

— Вот это новость! То-то я чувствую у себя на затылке пристальный взгляд через прицел.

 

— Расслабься, он уже успокоился, только попросил не выносить это за пределы семьи. Даже как-то неинтересно, ага?

 

— Меня вполне устраивает. Ну, что вы привезли из цивилизации?

***

— Эй, брат, глянь, ничего еще не просматривается? — Марго задрала футболку. Марко критически посмотрел на ее живот.

 

— Ну-у… ты уже не так худа, как раньше. Вес проверяла?

 

— Всего килограмм набрала.

 

— У вас недобор веса, мамочка. Советую сегодня вечером посетить званый ужин, — он записал ее вес в блокнот.

 

— Спасибо, доктор! А кто к нам сегодня припрется?

 

— Вся семья Жюли, д’Экрипье, Кристоф тоже позвал, а то мы к ним заходили на рождество. Ты как, можешь помочь с едой?

 

— Ага, меня как-то уже не тошнит.

 

— А это значит… что начался второй триместр. Теперь, при удачном стечении обстоятельств, вы уже можете узнать пол вашего малыша, — зачитал Марко. — Да уж, явно не наш случай. Что, будущий отец все еще в неведении?

 

— Конечно. Но обстоятельства все больше проявляются… В апреле надо ехать на Совет, а я буду выглядеть как корова… Надо что-то придумать с маскировкой. А сегодня, так уж и быть, приоденусь во что-нибудь обтягивающее-декольтированное.

 

— Да уж, теперь тебе есть что выставить в вырез.

 

— Блин, Бенуа тоже заметил! Но я сказала, что все еще расту.

 

— Ради Бога, без подробностей вашей интимной жизни! — поморщился Марко. — Мне хватает того, что я тут читаю про эмбрионы, стенки матки и прочие прелести.

 

— А ты еще спрашиваешь, почему я ничего не рассказываю Бенуа! Да он как представит все эти процессы, на всей романтике можно поставить крест! Так что, доктор, помните о медицинской тайне, ясно?

***

— Спасибо, что собрали нас, а то в такую погоду и развлечений-то не осталось, — сказала Жанна Кристоф.

 

— Выпьем за это! — буркнул Борис д’Экрипье.

 

— Отличная идея, — поддержал его Фабрис.

 

— Стойте-ка! — Марко забрал у него бутылку. — У нас новое правило — в этом доме не пьют до достижения двадцатилетнего возраста.

 

— С каких это пор? — удивился Бенуа. — Еще на прошлой неделе…

 

— Да ладно, я не против, — прервала его Марго и налила себе воды.

 

— А уголь-то кончается, — сказала мадам Жакризи после тоста. — Я думаю на следующую зиму на отопление заготовить дрова.

 

— Не понадобится, мы переезжаем в Рим, — безапелляционно сказал Марко.

 

— И мы тоже? — переспросила мать Жюли.

 

— Ну, конечно, вряд ли Жюли согласится с вами расстаться. Здесь больше делать нечего. Во время прошлой экспедиции мы провели разведку и уже выбрали две квартиры. Климат там немного теплее, да и центральное отопление в какой-то мере скоро заработает.

 

— Отлично, что хоть кто-то тут работает на государство, а то мы бы даже не знали последние новости, — сказала одна из сестер Кристоф.

 

— Государство? — прыснула Марго. — Нет пока никакого государства!

 

— Ну, а как же Старейшины? — удивился Этьен д’Экрипье.

 

— Ты их когда-нибудь видел? Ощущал? Грелся в лучах их заботы? То-то же. Может, мы вообще их придумали, а на самом деле нет никакого Совета! До настоящего времени все блага вы добывали сами или через нас, так что благодарить вам пока что некого.

 

— Вот уж не знала, что у нас когда-нибудь зайдет речь о политике, — вздохнула младшая сестра Кристоф.

 

— Ага, есть же темы поинтереснее, — рассмеялась Маргарита. — А вы слышали, что Сена покрылась льдом? Ой, а поговаривают, что озимым угрожает такой изменчивый климат! Блин, жаль посплетничать нельзя — тут собрались все, о ком можно что-то рассказать, — она почувствовала, что под столом ее колено сжала рука Бенуа, и замолчала, пробормотав: «Ну и веселите себя сами…» Рука одобрительно похлопала ее.

 

Когда гости разошлись, Марго прошептала Марко:

 

— Можно я не буду мыть посуду? Спина болит…

 

— Ладно… если правду говоришь.

 

— Конечно! Смотри, — она схватилась за поясницу. — А можно Бенуа со мной пойдет?

 

— Вот это уже наглость! — но, тем не менее, он обернулся и крикнул: — Отбой! Сам все сделаю!

 

Бенуа тут же возник в кухне, подхватил Маргариту и усадил ее на плечо.

 

— Верхняя поддержка, — провозгласил он. — Теперь — без криков ужаса!

 

— То, что я молчу, еще не значит, что я стал считать ваши акробатические этюды безопасными, — пробурчал Марко.

 

— Поднесите меня к этому святому человеку, — она была торжественно доставлена к Марко и погладила его по голове.

 

— Да, спасибо, брат, — Бенуа хлопнул его по плечу, отчего Марго пошатнулась и с плеча была тут же переправлена на руки. Когда они отправились на второй этаж, в кухню зашел Тано, грустно вздыхая:

 

— Блин, царство моногамии какое-то! Я тут единственный завидный холостяк на весь Париж, что ли?

 

— Ну, не скидывай со счетов д’Экрипье.

 

— Я говорю «завидный». Ну, Этьен еще куда ни шло, но Борис скоро совсем сопьется, если останется тут.

 

— Я бы на твоем месте прыгал от радости, а не вздыхал. На кой черт тебе сейчас серьезные отношения? Мы все равно скоро уедем. Иди и пользуйся ситуацией. Не помнишь что ли результаты переписи?

 

— Да, есть правда в твоих словах… Пожалуй, надо действовать, пока и они не узнали о статистике.

***

У кого в этот момент не было проблем с выбором партнера, так это у Маргариты с Бенуа.

 

— Если бы я раньше знал, что в тебе такой потенциал, я бы еще в прошлом году начал приударять, — заявил Бенуа, когда Маргарита наклонилась, чтобы расстегнуть туфли. Она безошибочно проследила ход его мысли и подтянула вырез декольте повыше.

 

— Сама не ожидала. Не иначе, как свежий воздух и пешие прогулки помогли.

 

— Нет, ты правда отлично выглядишь, — он прижал ее к себе. — Ну, картошка и лепешки не прошли бесследно, но тебе это только на пользу.

 

— Прекрасно, что ты так считаешь, потому что я и впредь намерена увеличивать свою площадь и объем.

 

— Насколько? — Его руки обследовали талию Марго и опустились ниже. — Ну ладно, килограмм не будет здесь лишним.

 

— Мало. У меня-то планы на десять-двенадцать.

 

— Не обижайся, но это немного слишком.

 

— Во-первых, не твое дело, во-вторых, по-другому никак.

 

— Почему это?

 

— По-твоему, что это такое? — она развернулась спиной и положила его руки себе на живот.

 

— Результат неравномерных нагрузок на пресс? — осторожно спросил он, ясно ощущая округлое уплотнение.

 

— Да-а… намеками тут не отделаешься, — обреченно признала Марго. — Извини, что сообщаю не в торжественной обстановке, но пока я буду дальше набираться смелости, боюсь, это станет очевидно для всех, кроме тебя. В общем, извини, но я беременна, — и пока Бенуа переваривал информацию, она быстро добавила: — Знает только Марко, по легенде я залетела от кладовщика из Линца, проблему эту я пыталась решить, но ничего не получилось, поэтому мы с Марко решили, что безопаснее всего рожать, а там видно будет.

 

— Подожди. Помолчи секунду, — Бенуа отодвинул ее в сторону, потом снова обнял. — Ты чего мне-то раньше не сказала? Почему этим опять пришлось заниматься Марко?

 

— Да у меня какое-то ощущение, что ты сейчас не очень хочешь быть папой, вот я и подумала, что для всех нас будет лучше, если тебе не придется этим заниматься…

 

— Черт, с одной стороны так унизительно, что вы с Марко опять посчитали, что я тут буду бесполезен, с другой — вы же, мерзавцы, правы… Но ведь теперь все равно мне с этим разбираться, — в его голосе больше читался вопрос, а не утверждение.

 

— Не обязательно. Я так подозреваю, что разрожусь за месяц-полтора до начала профессиональной карьеры — как раз будет время похудеть, избавиться от лактации и прочих неприятностей… А к этому времени в Риме будет уже настоящее столпотворение, если мы не промахнулись с нашей рекламной кампанией. А в этой неразберихе ничего не стоит подкинуть кому-нибудь ребенка.

 

— Никогда не слышал более циничного плана.

 

— А у тебя есть другие предложения?

 

— Пока нет. А еще меня несколько волнует момент, который ты всегда замалчиваешь.

 

— Это какой?

 

— Каким образом ты собираешься исчезнуть? В конце концов, мы живем не в изоляции, и как мы должны объяснить тот факт, что наша так называемая сестра пропадает, а чуть ли не в тот же день появляется глава государства, подозрительно на нее похожая?

 

— О, на этот счет у меня тоже есть план, но, поверь, тебе о нем лучше пока не знать. Но я рада, что ты не зацикливаешься на мелочах, не бегаешь кругами, не кричишь «О Боже, а с тобой все в порядке? А как ты себя чувствуешь?»

 

— Брось, Марго, ты прекрасно представляешь, что я ощущаю. И никакие это не мелочи!

 

— А что, большая катастрофа?

 

— Да нет… это как-то даже… интересно…

 

— Неожиданная оценка ситуации, — признала Маргарита. — Но я лично вижу в ней только один плюс — вот теперь уж точно не нужно волноваться, что я залечу. Ты там как, не слишком подавлен новостями?

 

— Скажем так — визуальная стимуляция в течение всего вечера все еще перевешивает все остальные раздражители.

 

— Отлично, а то уж я думала, что своим импульсивным признанием испортила всю беззаботность! Хотела уж сказать, что все это шутка.

 

— А разве нет? — с надеждой спросил Бенуа.

***

— Это очень странно, — заявил Марио. — Я не понимаю, почему это я не должен читать все буквы, их же для чего-то написали!

 

— Просто поверь мне, — сказал Бенуа. — Через пару лет привыкнешь.

 

— Ладно, давай я прочитаю всю строчку, а ты мне — остальную страницу.

 

— Идет.

 

Через пять минут Марио торжественно провозгласил:

 

— Жила-была маленькая девочка! — после чего пододвинул книгу Бенуа. Но стоило тому прочитать второе предложение, как Марио прервал его:

 

— Стой. А что такое «бабушка» и «внучка»?

 

— Про маму уже не спрашиваешь… Кто тебе объяснил?

 

— Жюли. Она сказала, что мама примерно такая, как она.

 

— Ну, тогда легче объяснить. Если Жюли мама, то Катрин — бабушка… твоя, а не Жюли, а ты — ее внук… А был бы ты девочкой, был бы внучкой.

 

— Сложно это, — вздохнул Марио. — Читай дальше.

 

Бенуа продолжил, поглядывая на Марио и ожидая дальнейших вопросов, но тот молчал. Это навело читающего на мысль, что ребенок все еще переваривает родственные связи Красной Шапочки и не следит за развитием сюжета.

 

— Я в твоем возрасте интересовался, кто такой Серый Волк.

 

— Да вы мне их сто раз показывали, чего тут непонятного? Те, правда, не разговаривали… — признал Марио.

 

— Доброе утро! — поприветствовал их появившийся в кухне Марко. — Чего делаете?

 

— Да вот, племянник решил всерьез взяться за чтение. Извини, брат, но мы читаем пока по-французски, раз уж фритиш не создал памятников письменности, — сказал Бенуа.

 

— Спасибо, Боже, что в нашей семье кто-то с педагогическими способностями! — воскликнул Марко.

 

— Да, знаешь, может пригодиться, и довольно скоро, — вздохнул Бенуа.

 

— О! Она наконец-то рассказала! — Марко упал на табурет рядом с ним. — Ну, и как тебе семейная жизнь?

 

— Чего?

 

— Нормальный вопрос. Постоянные отношения с одной женщиной, ожидание ребенка — считаю, что это и есть семейная жизнь.

 

— Уж не знаю, что звучит для меня более странно: то, что я, оказывается, обзавелся семьей или что Маргариту вслух называют женщиной…

 

— Сын, иди погуляй. Можешь залезть в грузовик, но с ручника не снимай.

 

— Ура! — Марио бросил книгу и убежал.

 

— Ну, и как тебе ощущение? — Марко потрепал его по волосам. — Совсем взрослый стал…

 

— Tringleur te, Марко! Я пока не расположен к шуткам. Надо думать, что делать с ребенком, — Бенуа оттолкнул его.

 

— Могу тебе рассказать, что делать. Года два ты будешь трястись над ним каждую секунду, потом станет интереснее. Не успеешь оглянуться, как станешь ему не нужен.

 

— А ты слышал мнение Марго на этот счет?

 

— Нет.

 

— А мне она заявила, что ребенка надо положить в корзину и пустить вниз по течению или подбросить на ступени храма.

 

— Да не хочет она этого! Просто думает, что ты сбежишь, если она заявит, что ребенка воспитывать должен ты. Но есть еще один вариант…

 

— И какой же?

 

— Совместная опека. Помогу тебе. Или уж если ты совсем недееспособный, могу вообще себе забрать, если мальчик будет. Девочек-то я не умею воспитывать. А, научусь!

 

— Марко…

 

— Ну, чего тебе еще? Взять тебя на иждивение я не смогу.

 

— А мы в Риме отдельно будем жить? Вы же с Жюли наверняка поженитесь.

 

— Да. И мне уж точно не нужно будет, чтобы вокруг моей жены увивались вы с Тано. Честно говоря, я даже надеюсь ее маму с братьями куда-нибудь отселить.

 

— Да, я понимаю… Я просто никогда еще не жил один. Сначала с родителями, потом на сборах, минимум двухместные комнаты, потом — с вами…

 

— Я о тебе совсем не волнуюсь. Может, я так и не научил тебя предохраняться, но ты явно умеешь добывать пропитание, пожалуй, еще получше меня. А теперь иди уже и позаботься о моей сестре. Я думаю, женщинам в ее положении не помешают «прогулки и знаки внимания со стороны партнера». Это и многое другое ты найдешь в моей библиотеке, пожалуй, теперь ее можно не прятать. Nazzo! Слава Богу, она тебе рассказала, а то бы я точно проболтался!

***

— Эй, дети мои, куда собрались? — спросил Марко, заметив, что Марго и Бенуа подозрительно тихо натягивают рюкзаки и застегивают куртки, — Надеюсь, не в экспедицию опять? Хотя чего я волнуюсь, вам по такому снегу и не выехать из города.

 

— Да мы просто поищем мне новую рясу, что-нибудь веселенькое — в горошек или цветочек, говорят, в Сен-Дени распродажа, — сказала Марго.

 

— Ладно, шутники, гуляйте, но поосторожней — там не дороги, а сплошной каток.

 

— То что надо, — сказал Бенуа и открыл перед Маргаритой дверь в морозный, обледеневший, но жутко красивый Париж.

 

— Он узнает, головы нам оторвет, то есть, тебе, — сказала Марго.

 

— Ерунда. Как он узнает, если мы вернемся как ни в чем не бывало? Там совершенно безопасно. Меня вчера лед выдержал даже с прыжка!

 

— Да какое катание? Там, наверное, снегу по колено.

 

— На открытом месте — почти гладкий лед! Nazzo, Марго, когда ты еще сможешь прокатиться с чемпионом?!

 

— Сильный аргумент, — Марго крепко держалась за Бенуа, прислушиваясь к снегу, скрипящему под ногами. — Мы с тобой как будто одни во всем городе.

 

— Пока нет, но вот сейчас зайдем за угол, и Марко уже не сможет за нами следить. Вот почти… Ура! Можно вести себя развязно!

 

— Только об этом и мечтала! Да при таком морозе даже целоваться не хочется, — Марго поежилась.

 

— Нет никакого мороза. Градусов десять максимум. Было бы холоднее, я бы тебя не взял с собой. Вчера, например, отправился туда один. И слава Богу! Ты хотя бы не видела, как я позорно упал с прыжка всего в два оборота!

 

— Ну, по расположению твоих синяков я могу догадаться, на что ты падал и сколько раз. — Может, и я как-то особо удачно свалюсь.

 

— Эй, ты что задумала? — Бенуа резко затормозил и схватил ее за плечи. Te lopetto! Не смей!

 

— А разве это не отличная идея? Только представь, сколько проблем сразу отпадет!

 

— O schwilze! Ну не хотели мы с тобой никаких детей, но что сейчас-то об этом говорить! Он же есть — сидит себе и слушает, какие ужасы ты придумываешь. Я понимаю, тебе все равно, каким он родится или не родится, но мне его воспитывать еще лет сто, и я бы предпочел, чтобы мой ребенок был и физически, и психически хотя бы относительно здоров!

 

— Так ты все-таки решил взвалить это на себя?

 

— А то ты не знала, что я так поступлю.

 

— Ну, стопроцентной уверенности не было… Да отпусти меня уже!

 

— Учти, мне наплевать, каким небожителем ты станешь. В настоящее время ты живешь со мной и будешь хоть иногда слышать, что я говорю, раз уж так вышло, что я знаю, что для тебя будет лучше…

 

— Nazzo! Какой ты сегодня властный! Так и врезала бы тебе… Да не буду. Даже интересно, что из этого выйдет.

 

— Никаких сюрпризов. Мы сейчас просто идем на проверенный каток, чтобы обеспечить тебе необходимую физическую активность. Ты будешь важно расхаживать по льду, иногда залихватски проезжая пару метров, и не будешь пугаться, глядя, что делаю я.

 

— А это будет действительно страшно?

 

— Это будет страшно прекрасно и изумительно.

 

— А потом ты провалишься под лед, а я подойду и крикну: «Я же тебе говорила, fil di hukette!»

 

— Нет, ты упадешь на колени, забьешься в истерике и прокричишь, воздев руки к небу: «За что?! Господи, почему ты отнял единственного человека, которого я любила в этом погибающем мире?!»

 

— Никакой ты не единственный, — Марго отвернулась и засунула руки в карманы.

 

— Да ну?

 

— Думай что хочешь.

 

— Спасибо, я так и знал.

***

— Привидение! — закричал Марио, увидев черную фигуру на лестнице.

 

— Мы тебе уже объясняли, что привидений не существует, а если и существуют, то они белые или прозрачные, как туман, а не черные и толстые, — терпеливо объяснил Марко.

 

— Не обращай внимания, Марго, ты никакая не толстая, — поспешно сказал Бенуа.

 

— Плевать мне, что вы об этом думаете, — Марго спустилась, приподнимая подол рясы. — По-моему, я выгляжу просто бесформенно, что и требуется. Надо еще что-то придумать с головным убором. Ну, давайте, посмотрите на меня непредвзято! Не похожа я на беременную?

 

— Да нет, особенно, если об этом не знать… — сказал Тано. — Но ты же по дому не будешь расхаживать в этом костюме?

 

— Nazzo! Нет, конечно! Сейчас пойду, надену платье в цветочек и отправлюсь… никогда не догадаетесь куда!

 

— В театр? В зоопарк? На рыбалку? На охоту?

 

— Отличные варианты, но нет. У нас девичник, то есть, нет, это как-то по-другому называется, но суть в том, что мы собираемся у Камиль, и там будут одни девочки. Schwilze! Какая чушь! Но делать нечего, они просекли, что я залетела, и теперь лопнут от любопытства, если я не расскажу, как мне это удалось.

 

— Тебя проводить? — спросил Бенуа.

 

— Нет, сама доковыляю. Найди только мои резиновые сапоги, — Марго отправилась переодеваться в свою «беременную» одежду.

 

— Братья, есть разговор, — сказал Бенуа, — и он вам не понравится.

 

— Ладно уж, валяй, — вздохнул Марко.

 

— Сейчас, только женщины и дети уйдут.

 

Они дождались, пока Маргарита в платье с оборочками, белом пальто и желтых резиновых сапогах уйдет, бормоча под нос ругательства, а Марио убежит строить плотины на ручьях из талой воды, и сели за кухонный стол переговоров.

 

— В общем, у меня одна просьба, — смущенно кашлянув, начал Бенуа. — Эта ситуация одинаково странна для нас всех, но мы тут делаем вид, что все нормально…

 

— Брось, брат, если это представление для меня, то не старайся — мне пофиг, — сказал Тано.

 

— Так о чем разговор?

 

— Всего лишь прошу не приводить в дом Жюли и Камиль.

 

— Je bleurjè! С чего это? — возмущенно спросил Марко.

 

— С того, что Марго не нужна постоянная публичность. А если они будут приходить, общаться, оставаться тут на ночь, что-нибудь может всплыть, — сказал Бенуа.

 

— А почему бы вам просто не ограничить свою публичность в те дни, когда Жюли или Камиль здесь? — спросил Марко.

 

— Это невозможно. У вас впереди еще годы, может, лет пятьдесят, а у нас — считанные месяцы. Я даже рад, что Марго беременна, потому что в противном случае она бы уехала на Совет и осталась бы там до Великой Даты. А так… я точно знаю, что она вернется. И я не собираюсь терять ни одного дня. Все. Если вас не убедили мои аргументы, вы последние негодяи.

 

— Ладно, не надо истерик, я понимаю, — сказал Марко.

 

— Я тоже… вроде как, — смущенно добавил Тано. — Но если бы ты добавил: «Хочу провести с матерью моего ребенка все отведенные нам дни», я бы прослезился.

***

— Мне все-таки кажется, что мы должны ехать все вместе, — не очень веря в действенность своих слов, сказал Марко.

 

— Нет такой необходимости, — Марго застегнула сумку. — Бенуа проверил дорогу на двести километров, она не очень комфортная, но и не прежняя непроходимая топь. Экспедиторские грузовики начнут курсировать не раньше мая, так что грабители пока в отпуске. Со всеми дорожными проблемами мы вполне можем справиться втроем, так что успокойся и сиди здесь, наслаждайся парижской весной.

 

— Брат, я бы с удовольствием с тобой поменялся, но Марго не соглашается, — сказал Тано.

 

— А тебя-то что не устраивает? — завистливо спросил Марко.

 

— Шутишь? Две недели путешествовать с этой милой парочкой? Я бы лучше застрелился!

 

— Умерь свои волнения, брат, — успокоила его Марго. — Ты будешь путешествовать не в обществе романтической парочки, а в компании беременной стервы с перепадами настроения и ее мальчика для битья. И кстати, поблагодарите Бенуа, что он взял на себя функцию громоотвода, а то бы вам очень не поздоровилось. Не правда ли, я в основном невыносима, mon cher?

 

— О да, mon amor, ты просто отвратительна, — подтвердил Бенуа.

 

— Quet erat demonstrendum, — Марго попыталась надеть ботинки, но ноги в них не влезали. Она обреченно вздохнула и запнула их под кровать.

 

— Что найти? — с готовностью спросил Бенуа.

 

— Даже не знаю. Домашние тапочки сорокового размера.

 

— Сейчас поищу, — Бенуа исчез.

 

— Видишь, Марио, я с ним не пропаду, — она еще раз посмотрела на себя в зеркало. — Мне осталось только веревкой подпоясаться и лысину выбрить — и я вылитый средневековый монах: толстый, в рясе и с одышкой. Schwilze! Где мои тапки?!

***

— Последняя сверка, — Марго пыталась найти под рясой пришитый карман и засунуть в него пистолет. — Мы делаем вид, что всецело доверяем им, поэтому не берем с собой никакого крупнокалиберного оружия. Задерживаться надолго не будем: пара дней — и обратно. Я живу в отдельной комнате, посвящая вечера посту и молитве, и никто, особенно Бенуа, не пытается меня навестить. Ясно?

 

— Как-нибудь переживу, — уверил ее Бенуа. — Хотя с этим местом связано столько воспоминаний…

 

— Тут стоп, — прервал его Тано. — Ты лучше проверь, куда она засунула оружие. По-моему, единственное, чего она так добьется — прострелит себе ногу.

 

— Да нет, он на предохранителе, — успокоила его Марго. — И лежит там просто для моего спокойствия, я, как всегда, не собираюсь им пользоваться. Совет как таковой вообще продлится часа три. Остальное время мне нужно, чтобы побеседовать наедине с Карло и Витторе. А вы сможете развлечься, совершить набег на склад, посетить местные злачные места… обольстить парочку поселянок…

 

— И мне тоже можно обольщать? — удивленно спросил Бенуа.

 

— Дай подумать… Нет, тебе нельзя. Разве что мелкий флирт и обжимания в темном углу. Ну что ж, запасайтесь кроссвордами, вам предстоит трудный и скучный день.

***

Все Старейшины уже пунктуально сидели в зале, и только Карло все искал предлоги остаться за дверью, чтобы оценить адекватность Маргариты до начала совещания. Поэтому, когда она появилась, он сначала вздохнул с облегчением, потом неуверенно выдавил:

 

— Прекрасно. Ты выглядишь… очень готично. И вас приветствую, молодые люди.

 

— Здравствуй, друг, — Марго радостно улыбнулась. — Ты правда так и не запомнил, как их зовут?

 

— Обмен любезностями позже. Все уже собрались. Идемте.

 

Зал Совета был очищен от отходов прошлого собрания и даже украшен цветами. Все электронные приборы со столов исчезли, обогрев тоже не работал, поэтому большинство участников Совета были одеты в свитера разнообразных расцветок. При появлении будущей главы государства, они сняли шарфы и встали.

 

Марго прошла к свободному месту во главе стола и села, милостиво всем кивнув.

 

— Здравствуйте, господа! Ой, я только что осознала, что среди Старейшин нет ни одной дамы… Предвосхищая ваши вопросы, говорю, что если бы вы сидели без двигательной активности несколько месяцев и питались углеводами, вас бы еще сильнее разнесло. Ну а форма одежды такая, потому что я постепенно вхожу в лоно церкви, и внешние атрибуту в этом мне очень помогают. Но не беспокойтесь, к инаугурации я похудею, выщипаю брови — все как положено. А что мы все обо мне да обо мне? Вы-то как поживаете, друзья мои? Витторе, давай с тебя начнем. Расскажи, как дела в столице.

 

Старейшина Рима поведал о мощности электростанций, площади жилых помещений, объемах потенциальных грузо-и пассажироперевозок, урожайности теплиц и полей, вариантах производственных площадок, перспективах развития здравоохранения, точках зрения на демографическую проблему, альтернативных путях организации службы правопорядка и еще многом другом, что Марго не запомнила, но по этому поводу не стоило беспокоиться, потому что на предложении: «…около 240000м² жилья уже признаны годными для проживания…» она прервала его вопросом:

 

— Извини, а это все есть в письменном отчете?

 

— Да, конечно. Он существует в трех экземплярах: мой, Ваш и резервный, который три дня будет доступен для ознакомления другими членами Совета.

 

— Отлично. Продолжайте, — одобрительно кивнула Марго, скинув под столом тапки и расслабив органы восприятия.

 

Немного интереснее стало, когда начали разбирать церемонию представления Маргариты народу.

 

— Мы подумали, что было бы очень эффектно, если бы Вы провели парочку красочных обрядов, — предложил Старейшина Александр. — Это должно быть не только красиво, но и символично, поэтому мы остановились на обрядах крещения и венчания.

 

— Здорово, — согласилась Марго. — А мы пойдем на реку или люди в развевающихся белых одеждах будут входить в надувной бассейн?

 

— Не потребуется бассейна, — уверил ее Александр. — Мы выберем несколько симпатичных детей в возрасте до года, так что можно будет обойтись купелью.

 

— Ах, дети… А я от них не подхвачу какую-нибудь свинку?

 

— Нет, мы всех предварительно тщательно проверим.

 

— А, ну тогда ладно. Только мне нужен консультант по всем этим мероприятиям.

 

— Конечно. Всестороннюю помощь в вопросах поведения обрядов вам окажу я и Ваш духовный отец из местной церкви, — энергично закивал Карло.

 

— Чувствую, мне придется здесь задержаться, — вздохнула Маргарита.

 

— В этом нет необходимости. Мы обо всем договоримся в два дня, а потом Вы все равно приедете за месяц до Даты — так что нам вполне хватит времени на репетиции, — сказал Карло.

 

— Кстати, о Дате… Когда он? Просто любопытно, как мне придется худеть: полным голоданием или просто отказаться от пирожных.

 

— Мы подумали, что первое сентября было бы очень символично, — сказал Витторе.

 

— Ну да, хорошая идея, — согласилась Марго. — Но это разве не выпадает на время сбора урожая? Я бы на месте крестьян, или как мы там их называем, расстроилась, что провожу праздник в поле.

 

— Тут Вы правы. Как насчет первого августа, хоть это и ломает весь наш график? — предложил Витторе.

 

— Не стоит торопиться, я представляю, чем это кончится… Давайте так, я приезжаю ориентировочно первого сентября, а Дату мы назначаем на первое октября.

 

— Но к этому времени может уже наступить осень, — нерешительно возразил Александр. — Дожди, похолодание, а у нас — дети, окунание…

 

— Ах, бедные малыши… Но я уверена, что вы что-нибудь придумаете, — отмахнулась Маргарита. — Вы лучше мне скажите, что мы будем делать, когда все люди соберутся вместе и через неделю к ним придет осознание, что женщин у нас чуть ли не в четыре раза меньше, чем мужчин?

 

— Я думаю, многие это уже поняли, особенно в крупных поселениях, — вздохнул Витторе. — Но мы все же рассмотрели возможные проблемы. И нам нужно Ваше одобрение… — он смущенно откашлялся. — Вы, как лицо духовное, далеки от таких вопросов…

 

— Да валяйте, говорите. У меня три старших брата, так что я не так уж не посвящена.

class="book"> 

— Мы считаем, что правильнее всего узаконить некоторые семейные институты, которые раньше не приветствовались…

 

— Вы про однополые браки? Но это же отвратительное и богомерзкое явление! Ну, ладно, я согласна.

 

— Да, у нас было и это предложение, но одним из последних. Первое — это разрешить женщинам иметь более одного мужа. Я думаю, молодому поколению несложно будет принять эту идею, особенно учитывая нашу демографическую обстановку. Поначалу, возможно, будет немного хаотично, но потом мы подведем логичную и надежную правовую базу…

 

— Убедили. Где подписать?

 

— Для подписания нужен законопроект, для создания законопроекта — законодательный орган, — все еще осторожно, но не без намека сказал Витторе.

 

— Вот к чему нам такая бюрократия, если у нас людей меньше, чем на инаугурации прошлого папы присутствовало? Я представляю себе это так: некто, скажем, Петер… Кстати, как твое плечо уже не болит?.. приходит ко мне с законом, который он считает необходимым придумать. Я беру эту бумажку и удаляюсь на совещание, скажем, с Валентином. Мы подвергаем этот проект всестороннему рассмотрению и конструктивной критике, в конечном итоге решаем, что все это хорошо и полезно, и я его подписываю. Или в противном случае — сжигаю… Не Петера, конечно, а его вредный и еретический проект… Как идейка?

 

— Меня смущает, что Вы будете совещаться только с одним человеком. Почему эту функцию не может на себя взять весь Совет? — спросил Старейшина Роттердама.

 

— Нет, это дорого и неэффективно. Не беспокойтесь, вам всем найдутся руководящие посты. Все, пора нам удалиться на обед. Нам сегодня что-нибудь приготовили?

 

— Грибной суп и пицца, — сказал Александр.

 

— Отлично. Года полтора не ела ничего подобного.

***

Вечером на постоялый двор, где остановилась Маргарита, пришел Карло.

 

— Друг, с удовольствием бы поболтала, но с ног валюсь, — с порога предупредила Марго.

 

— Прекрасно понимаю, но ты все равно сейчас пойдешь со мной для серьезного разговора, — безапелляционно заявил Карло.

 

— Еще и идти? Брось, здесь поговорим.

 

— Исключено. Иди, говори братьям, что я верну тебя через пару часов.

 

— Ох, ладно, — Марго взяла гигантский плащ, который легко натягивался на рясу, и постучала в соседнюю комнату. Вышел Бенуа.

 

— Куда это вы собрались?

 

— Так нужно. Скоро вернусь, — не вдаваясь в подробности, ответила Марго.

 

— Вот уж нет! Ты же не очень хорошо себя чувствовала.

 

— Слушай меня, — Карло вплотную подошел к нему. — Если я сейчас же не вправлю ей мозги, ее завтра отравят грибами или просто застрелят. И я даже не смогу их осудить, потому что такие действия будут оправданы! Более безответственного поведения на самом ответственном Совете трудно себе и представить! Пошли! — Марго безропотно направилась за ним, и Бенуа больше не стал препятствовать.

 

В квартире, которую выбрал Карло, было темно, холодно и чисто. Он взял в прихожей свечу и провел Маргариту в комнату с плотно закрытыми шторами. Не сомневаясь, что она обойдется без приглашения присесть, Карло сразу приступил к сути проблемы.

 

— Ты там совсем с ума сошла за это время или просто что-то опять принимаешь? — он поднес свечу к ее лицу и внимательно рассмотрел зрачки.

 

— Перестань, все со мной в порядке, — Марго отшатнулась.

 

— Нет, все не в порядке! Ты сегодня своими милыми шуточками ввела в ступор всех Старейшин!

 

— Это и есть проблема? Да я и в прошлый раз себя так же вела.

 

— Несмотря на террористическое начало, ты была более адекватна, ты даже внушала уважение — с этим впечатлением все и разошлись тогда. Сегодня нужно было подниматься выше! Когда я увидел тебя в этой рясе, я подумал, что и ты это понимаешь, но потом… Когда ты начала про выщипывание бровей, я представил, что ты упомянешь еще и эпиляцию — и тогда schwilze твоему имиджу!

 

— Извини, я была не права. У нас была дико тяжелая дорога сюда, я недавно переболела гриппом, перенервничала перед таким ответственным мероприятием… Но еще не все потеряно?

 

— К счастью, нет. Но ты должна завтра рассказать Старейшинам об их точных карьерных перспективах, туманные намеки, вроде «вам найдутся руководящие посты», больше не годятся. Я теперь в курсе их амбиций и способностей и могу дать тебе более-менее точные рекомендации. Ты настроена на работу сейчас?

 

— Ох, ну да! Точнее, не знаю… Но что это меняет?

 

— Так, не уплывай, я сейчас найду, чем тебя взбодрить, — Карло ушел на кухню и через десять минут, за которые Марго почти уснула, вернулся с чашкой горячего напитка, похожего на кофе.

 

— Пей, проверял на себе. Бодрит, не мутит сознание, и капелька бренди для тепла.

 

— Не могу. Я дома обещала, что воздержусь от алкоголя.

 

— Похвально, но мне сейчас нужно добавить тебе немного скорости мышления, так что делай, что говорю.

 

Марго вздохнула, но в общем-то без особых колебаний осушила чашу. Кровь тут же начала пульсировать в висках, а сердце забилось с неимоверной скоростью. На секунду Марго почувствовала удушье и вскочила, но Карло положил руки ей на плечи и усадил обратно.

 

— Может немного подняться давление, но это быстро проходит. Ну что, снова полна решимости завоевать мир?

 

— А я ее никогда и не теряла, — Марго показалось, что в комнате стало светлее, а информацию в мозг доставляли уже не хромые гномы на садовых тачках, а суперскоростные лайнеры.

 

— Отлично, главное, не забывай, что твоя уникальность и избранность влекут за собой гигантскую ответственность. Принимая на себя это бремя, трепещи, но помни, что рядом есть я — тот, кто направит тебя…

***

Когда утром семья Альфа собралась за завтраком, Бенуа спросил:

 

— Ты ему рассказала?

 

— Нет, каким-то чудом мне удалось это скрыть, а то бы он меня совсем прибил, — Марго прикрыла покрасневшие глаза и глубоко вдохнула через нос. — И давайте без глупостей — он прав. Это я идиотка, если считала, что могу беззаботно прожить оставшееся время. Теперь нужно сосредоточиться на работе, прежде всего духовной, и забыть все те мерзости, что я допускала в последнее время.

 

— Тано, оставь нас на минутку, — Бенуа подсел поближе к Марго.

 

— Слушай, не надо на нее еще больше давить, ей и без тебя плохо, — возразил Тано.

 

— Никакого давления, я попытаюсь разгрузить.

 

Тано неодобрительно покачал головой, но ушел.

 

— Бенуа, я не хочу с тобой говорить, потому что я не уверена, что через тебя не говорит сатана.

 

— Что он там с тобой сделал? Гипноз или психотропы?

 

— Не пытайся заморочить мне голову. Карло просто устроил мне эмоциональную встряску, которая была крайне необходима. И ты правда хочешь меня убедить, что наша греховная жизнь была нормальна?.. Карло, кстати, об этом вообще ничего не знает, но уже в шоке, а последние новости совсем бы убили его веру в меня.

 

— А я думал, что тебя все устраивало.

 

— Еще бы! Наркоманов тоже все утраивает, пока у них есть очередная доза! Ты не можешь понять, что я чувствую! Это же происходило по моему согласию, а значит, нет никакого оправдания! Грех не во вне, он во мне. И это не твоя вина. Ты был добр ко мне. Я это начала, я это и остановлю. Я буду очень благодарна, если ты найдешь в себе силы проявить ко мне братскую заботу, но большее невозможно. Ни при каких обстоятельствах.

 

— Марго… Но это кошмар какой-то… Ты правда думаешь решить это так — одним словом?

 

— Да я целую речь произнесла! И в ней содержалось достаточно аргументов.

 

— Это бесчеловечно!

 

— Ты обещал Тано не давить на меня. Пошли уже. Тебе понравится сегодняшнее представление, будет духовно и вдохновляющее.

***

Через два дня, снабженные набором избранных групп товаров с центрального склада и продуктовыми запасами, привезенными Витторе из Рима, они отправились в обратный путь. Дорога была тяжелой и мрачной. У перевала Бреннер со склонов сошел снег, создав с трудом преодолеваемые топи на десятке участков. Из одного такого водно-ледяного месива они выбирались уже полдня. Маргарита пыталась помогать, вооружившись лопатой, но была изгнана, и теперь меланхолично запекала на костре картошку и курицу. Но это только внешне движения ее были размерены. Внутри же происходила какая-то бурная хаотичная деятельность, производимая будущим человеком и его окружением. Постепенно эти ощущения стали не просто беспокоить, но причинять сильную боль. Марго села в серую снежную кашу и начала нагребать снег на живот. Эти ее действия не остались незамеченными — тут же подбежал Бенуа и поднял ее.

 

— Ты что, рехнулась? — он потащил ее в кабину и включил обогрев.

 

— Оставь меня в снегу, мне там не так больно! — Марго отбивалась и пыталась вырваться.

 

— Что у тебя болит?

 

— Зуб. В животе. У меня там будто болят сто зубов! Ой, ну дай я тогда лягу! — она скрючилась на сиденье. — Думаешь, я хуже сделала замораживанием? — прошептала Марго минут через пять.

 

— Не знаю. Как тебе помочь? Может, тебя слишком трясло? — он осторожно погладил ее по щеке.

 

— А может, я слишком рано посчитала себя умнее Карло, и он тогда простимулировал не только мое внимание, — Марго скрипнула зубами.

 

— Так все-таки не обошлось без стимулирования?

 

— Извини, я понимала, что нельзя было, но с ним разве поспоришь? К тому же, действительно помогло.

 

— И что, ты думаешь, его средство подействовало только через двое суток?

 

— Я просто не уверена, что он мне ничего не добавлял и позже. Nazzo, ну почему мы не взяли с собой Марко? Он столько знает о беременности! А вдруг так и должно быть?

 

— Все, решено, выбираемся из этой трясины и едем домой! — Бенуа выпрыгнул из кабины, как будто до этого они и не пытались ниоткуда выбраться.

 

— Стой! Я знаю, что у вас есть обезболивающее еще с прошлого раза, когда его кололи Тано.

 

— Но тебе нельзя…

 

— Прекрати! Я тут сейчас сдохну, а ты беспокоишься только о том, что у твоего ребенка будет четыре пальца или аллергия на инсулин? Да пошел ты! Я у Тано попрошу!

 

Тано тут же появился.

 

— Что опять за скандал? Ты что, брат, совсем разучился расставлять приоритеты? Иди, успокойся и поработай лопатой.

 

Тано забрался в кабину и открыл бардачок.

 

— У нас один шприц, так что будем надеяться, что я здоров. Не думай, что увидишь ампулы, — он достал бутыль с прозрачной жидкостью и стеклянный шприц. — Открой мне участок с мышечными тканями, а я пока вспомню, сколько этой штуки нужно.

 

Марго сняла куртку и закатала рукав.

 

— Давай в плечо. Не хочу пока смотреть, что творится на других участках моего тела.

 

— Ладно. Отвернись и вдохни.

 

Марго повернула голову и увидела Бенуа, ожесточенно разгребающего дорогу перед машиной и посекундно оглядывающегося на них. Она зажмурилась.

 

— Эта фигня быстро помогает. Ты можешь от радости даже сознание потерять, так что забирайся-ка на спальное место.

 

— Спасибо, брат, — Маргарита обняла его.

 

— Да ничего. Ты на Бенуа особо не обижайся, он просто еще не знает, что такое настоящая боль. Я тебя закрою всеми одеялами. И возьми воду — тебе скоро будет казаться, что у тебя в теле нет ни капли жидкости. Но это единственный побочный эффект, который я заметил.

 

Марго автоматически кивала, уже перебравшись на лежачее место. Боль стремительно таяла, и Марго уже было наплевать, что подергивания в животе не прекращаются. Она свернулась клубком под грузом одеял и мгновенно отключилась.

***

Пробуждение ее сопровождалось счастливым ощущением, что лежит она не в машине, а на кровати. Не открывая глаз, она пошарила рукой рядом с собой и нащупала спину.

 

— Бенуа, но я же ясно дала понять… — сказала она еле слышным и абсолютно охрипшим голосом.

 

— Schwilze, Марго, я честно хотел дождаться, пока ты проснешься, чтобы попросить разрешения, но ты отключилась на целую вечность и даже не проснулась, когда я тебя домой тащил!

 

— Шел бы в свою комнату.

 

— Не хотел тебя одну оставлять. Ты как?

 

— Погано. Как будто у меня везде песок. Дай воды.

 

Бенуа протянул ей кружку.

 

— А он как?

 

Марго отпила и прислушалась к своим ощущениям.

 

— Жив. Есть хочет.

 

— Я так за тебя испугался…

 

— Да ладно, наверное, не за меня, а за своего наследника.

 

— Te lopetto! Чушь не городи! Интересно, за кого я буду больше волноваться — за незнакомого человека, которого я даже ни разу не видел, или за тебя?

 

— Тем не менее, помог мне Тано, а не ты.

 

— Потому что я не был уверен, что сильнодействующие препараты — это единственное решение.

 

— Fil di hukette ты, — констатировала Марго, — Никогда больше не попрошу у тебя помощи.

 

— Не нравится мне, каким мы тоном разговариваем. Я лучше пойду, если тебе ничего не нужно.

 

— Мне нужно сразу все, но я прекрасно справлюсь и без тебя.

 

— Какое облегчение! — Бенуа забрал свои ботинки и вышел.

 

На кухне новостей ждал Марко.

 

— Ну, как она?

 

— Нормально. Извини мою подозрительность, но мне кажется, что если бы все было так ужасно, как она делала вид, это не прошло бы без последствий. Надо проверить отопление в моей комнате — мы, по-моему, разводимся.

 

— Да брось. Просто вам всем в этой поездке пришлось нелегко, но теперь вы успокоитесь…

 

— Ну ты, брат, странный! Ты вообще был против наших отношений! Тем не менее… Она назвала меня то ли орудием дьявола, то ли посланником преисподней. Ясное дело, я тогда подумал, что это результат промывания мозгов и, как обычно, пройдет дня через три. Но она и здесь продолжает отпинывать меня, так что шансов на счастливое продолжение семейной жизни я не вижу. Schwilze, да это с самого начала была плохая идея! — Бенуа вытряхнул со сковороды в пакет лепешки. — Мне нужно отдохнуть и, может, даже подумать. Вернусь завтра, — вместе с припасами он подхватил с пола еще не разобранный рюкзак и вышел.

***

Марго лежала в солярии, в очередной раз просматривая конспект обряда венчания. Солярием называлась маленькая застекленная площадка без крыши, располагавшаяся рядом с тем, что некогда было бассейном, а теперь стало глубокой лужайкой. Погода была еще далеко не летняя, но в безветренном солярии Марго могла себе позволить расположиться в минимуме одежды.

 

Она старательно, уже в третий раз, читала первый псалом, но его смысл все так же ускользал от ее сознания и все больше добавлял сонливости, но бросить столь важное дело было никак нельзя, по крайней мере, без благовидного предлога. Может, поэтому Марго восприняла появление Бенуа, как позитивное, а не раздражающее событие.

 

— Что, тоже хочешь загореть и выглядеть, как соблазнительная, но надменная и недоступная стерва? — поинтересовалась Марго, двигаясь и освобождая ему место на одеяле.

 

— Абсолютно точно, — Бенуа стянул свитер. — А тебе можно загорать?

 

— Мой врач говорит, немного можно. Смотри, я когда так лежу, уже не вижу свои ноги… а твои пока вижу. Я не так уж много набираю. Но не беспокойся, у него там дела нормально: плавает, дергается…

 

— Тебе необязательно об том говорить, если не хочешь, я так пообщаюсь, — он положил руку ей на живот и стал ждать ответа.

 

— Данная процедура может занять до получаса, — предупредила его Марго.

 

— Ничего, я не тороплюсь, — Бенуа повернулся на бок и, еще раз погладив ее по животу, переместил руку на пару секунд на грудь. Никакого наказания за это не последовало, поощрения, впрочем, тоже.

 

— Знаешь, я все-таки решила извиниться за некоторые неуважительные высказывания в твой адрес, — Марго повернулась к нему и обняла. — Ты так старался облегчить все эти временные неудобства… Спасибо. Но ни мнения, ни решения своего я не изменила, просто хочу более по-человечески все тебе объяснить… Ты же меня знаешь, нет во мне материнского инстинкта. То, что сейчас происходит в моем организме, я воспринимаю не как радость, чудо и благодать, а как повинность, неудобство и расплату за грехи.

 

— Даже теперь, когда ты его уже чувствуешь?

 

— Да, особенно теперь! Ты даже представить не можешь, как это странно, неприятно, а временами даже жутко. Я как будто такая ходячая биокамера… Во мне живет паразит, питается мной, слышит все, что я говорю и думаю, влияет на меня так, что я даже не могу контролировать свое настроение… А я перед ним абсолютно беззащитна! Я ничего не могу сделать, не навредив себе!

 

— Извини, что так получилось. Я же тоже перед тобой ни разу не извинился.

 

— Да ладно, я выполню свою функцию и передам тебе готовый продукт. Я, в общем-то, не за это хотела смиренно покаяться, а за то, как поступила с тобой.

 

— Но все же было вполне неплохо, пока было.

 

— Но ты же не знаешь, каких усилий мне это стоило! Я не создана не только для семьи, но и для длительных парных отношений! Мне тяжело считаться с твоим мнением, принимать во внимание твои чувства, когда они у тебя есть… Это так нелогично временами.

 

— Ну и зачем тогда было начинать? — Бенуа говорил безо всякой злости и раздражения. Видимо, размышления в одиночестве пошли ему на пользу.

 

— Что же здесь непонятного? То, что я — не прирожденная мать и жена, не значит, что меня раздражают все элементы близких отношений. Иногда это прямо весьма приятно и восхитительно, а остальное время — любопытно и поучительно. Да и как-то сложно не заметить, что я люблю секс.

 

— Все еще? — Бенуа прижал ее крепче, насколько это позволял живот.

 

— Сейчас мне не до этого, — Марго наконец-то отодвинулась. — Знаешь, очень помогает отвлечься, когда у тебя в перспективе государственная служба, а на внутренние органы давит живое существо.

 

— Еще раз извини.

 

— Еще раз не за что. Тебе тоже досталось… и еще настигнет много всего… Но все-таки согласись, что на данный момент никого лучше меня для тебя в Париже все равно нет.

 

— Определенно. А ты точно ничего не можешь придумать? Тайная семья?..

 

— О, нет! Мне приходил в голову этот вариант, когда до меня наконец-то дошло, что за процессы во мне происходят… Я пыталась представить себе президентскую республику, тебя в роли первой леди, все эти жемчужные бусы, кудрявого ребенка в матроске, семейные ужины, гувернантки… Придется обращаться к тебе «дорогой» и говорить секретарше: «Передайте, пожалуйста, господину Альфа, чтобы начинал ужин без меня…» Это слишком для моей психики, я просто не хочу! Мне больше по душе ряса, одинокая келья и мозоли от многочасового стояния на коленях. И вообще, ни тебе ли я первому объясняла преимущества теократии?

 

— Я должен был попытаться.

 

— И получил неплохие результаты! Форму государственного правления ты, конечно, не изменил, но темные стороны моей души опять всколыхнул.

 

— Правда?

 

— Ага. Говорю же, слаба я сейчас, и дьявол этим пользуется… Когда сегодня ночью тебя придавит невероятная тяжесть, не сопротивляйся — это буду я и груз моих сожалений.

 

========== Год 6 ==========

 

- Да я здоровее вас всех! – Марго бросила в Марко подушкой, но встать не решилась.

 

- Это, конечно же, так, но ты, тем не менее, будешь лежать здесь, пока не соблаговолишь родить нам племянника! А если посмеешь ослушаться, не жалуйся потом, что рожала одна на площади, покрытой голубиным дерьмом!

 

- Всё у тебя какие-то крайности! Судно мне кто будет носить?

 

- В туалет вставать разрешаю и на балкон можешь выходить, но по лестнице спускаться – ни в коем случае. У тебя будет полно развлечений. Вот, например, совсем скоро зайдет Жюли померить тебе давление.

 

- Это ты мой врач – вот и меряй!

 

- Я не умею. Единственное, в чем я тебе помогал – цитировал чужие книги. Но, судя по тому, что движения ребенка видны невооруженным взглядом, тебе недолго осталось тут лежать.

 

- А где кнопка вызова?

 

- А у тебя что, голос пропал?

 

- Ненадежная система, но проверим… Бенуа!!!

 

Послышался топот, и в комнату ворвался Бенуа.

 

- Что? Уже?!

 

- Работает, - удовлетворенно улыбнулась Маргарита, - Бенуа прими у меня экзамен. В столе тетрадь.

 

- Знаю, - он достал тетрадь, сел на кровать, и они одновременно с намеком посмотрели на Марко.

 

- Понял – ухожу. Поосторожней тут, сейчас Жюли придет.

 

- О чем ты вообще думаешь, брат? – возмутилась Марго. – Я пошевелиться не могу, а ты подозреваешь, что мы тут сексом будем заниматься?!

 

- Да нет же! Я опасался, что она раньше времени услышит приветственную речь главы правительства! Это у вас, видимо, до сих пор одно на уме… - Марко покачал головой и вышел.

 

- Итак, на чем мы остановились?.. А, вот! Ты обмакиваешь кисточку в елей. Твои дальнейшие действия?

 

- Да ну, брось, я и так все помню, просто хотела поболтать с тобой.

 

- Ага, пора бы уже, а то родишь тут потихоньку ночью, а утром я прихожу – а тут вместо тебя вопящий сверток.

 

- О, не волнуйся, я ничего не собираюсь делать тихо! Буду кричать так, что распугаю даже сов в президентском дворце.

 

- Ну, я как-нибудь тебя поддержу морально, буду говорить: «Дыши» или «Тужься», или что там еще полагается.

 

- Вот уж нет! Ты будешь сидеть на другом конце города и смотреть на закат или рассвет, а то и на то, и другое, пока тебя не позовут обратно. И не смотри на меня так! Я зачем-то забочусь о твоей психике, хотя больше всего мечтаю оглушить тебя тем потоком нецензурных выражений, которым я буду расслабляться, и сломать тебе хотя бы одну руку, пока ты меня будешь раздражать всякими словами поддержки, вроде «Вот видишь, не так уж и страшно».

 

- Может, и правда нестрашно, ты же ничего об этом не знаешь.

 

- Ещё скажи, что это естественный процесс! Я тогда тебе точно отомщу каким-нибудь противоестественным способом.

 

- А странно, что тебя здесь не будет…

 

- Не надо было ко мне привыкать, я же тебя чуть ли не за полтора года предупредила! Но ничего, мое милосердие не знает границ, и оно простирается даже на тебя. Я вот тут в ящике комода кое-что для тебя оставлю…

 

- Прощальное письмо с признанием?

 

- Да, schwilze! Лучше! Ребенка, который не даст тебе скучать.

 

- Но ты же не сразу уедешь?

 

- О, уверяю тебя, сразу, как только смогу сидеть, или даже раньше. Вот только завершу это дело.

 

- Когда ты уже расскажешь, как мы должны будем объяснить твое исчезновение?

 

- Не сейчас – плохая примета. Но ты должен как-то повлиять на своего ребенка! Скажи ему, что хватит уже пользоваться инкубатором – пора выбираться и начинать самостоятельную жизнь.

 

- От твоих высказываний мутит даже меня, представляю, каково там бедному младенцу… Давай хоть вместе имя ему придумаем.

 

- Вот уж нет! Не хочу иметь с ним ничего общего, я и так сделал более, чем достаточно. О, Жюли, привет! Ты, я вижу, опять с подарками!

 

- Просто немного пеленок и одежда. Вы же никак не желаете готовиться.

 

- На самом деле, у нас всё есть, просто мы пока прячем это в подвале, потому что Марго считает раннюю подготовку плохой приметой, - сказал Бенуа.

 

- Да, а еще я становлюсь такой чувствительной, когда вижу все эти маленькие кофточки и пинетки, - Марго всхлипнула.

 

- Это нормально. А ты неплохо выглядишь, давай проверим давление.

 

- У меня ноги, как сосиски и глаз почти не видно – это неимоверная красота!

 

- Лежи спокойно, я только что научилась понимать эту штуковину, - Жюли внимательно смотрела на датчик тонометра. – Заметно повышено. Тебе нужно отдохнуть, - безапелляционно заявила Жюли, свернув прибор и задернув шторы. – Мужчина, покиньте комнату!

 

- Да ладно тебе, я с ней знаком чуть ли не 19 лет! Мне можно знать обо всем.

 

- Бенуа, свали, может, у нас правда разговор только для девочек. Иди лучше там за меня поумиляйся над чепчиками и попридумывай имя, - уже устало сказала Марго.

 

- Ой, я тоже хочу участвовать! Это же практически мой племянник, - заявила Жюли.

 

- Девочки, давайте тогда без меня, я пойду где-нибудь тихонько посижу, - Марго свесила ноги с кровати.

 

- Все, ухожу. Если что, кричи, - Бенуа удалился.

 

- Я ненадолго, - успокоила ее Жюли. – Тут просто оказалось, что во всем Париже всего одна женщина лично родила детей – это моя мама. И она не против тебе помочь. Конечно, она всегда была, так сказать, на твоем месте, но она хотя бы сможет определить, правильно все идет или нет.

 

- Спасибо, обязательно ее позову, - подозрительно быстро согласилась Марго.

 

- Ведь не позовешь, - прищурилась Жюли.

 

- Я сейчас не в том положении, чтобы отказываться от помощи.

 

- Но ты пока не чувствуешь приближения? – Жюли прикоснулась к ее животу.

 

- Пожалуйста, не трогай меня, - Марго попыталась отодвинуться.

 

- Да я это просто…на счастье…может, и мне повезет.

 

- А, думаешь, это как чесотка передается? Ну, тогда щупай себе на здоровье, - Марго задрала футболку.

***

Марго поняла, что нашла идеальный способ отвлечься. При каждой новой схватке она рвала очередную фотографию. Их было совсем немного, поэтому она приготовила на убой несколько футболок времен экспедиций. Через час в лохмотья превратилась футболка с надписью «Я тут был. Марсель. Год 0», за ней последовали: «А ведь мы в Брно», «Гренобль не так плох, как звучит», «Я не помню, где была прошлым летом», «Амстердам, я думала, ты не такой» и, особо роскошно расписанная «Nazzo! Где мы?» Впрочем, у нее Марго успела только рукав оборвать – данный вид анестезии перестал действовать.

 

«Ну, с Богом!» - прошептала она и пошла искать Марко. Нашёлся он в комнате Марио, где готовил вещи к переезду.

 

- Эй, брат, - шепотом позвала его Марго.

 

- Ну вот, зачем ты опять ходишь?! Сейчас же иди обратно в комнату!

 

- Я и пойду, только ты тоже приходи. У меня это…маринад вылился.

 

- Воды отошли? – в ужасе посмотрел на неё Марко.

 

- Похоже на то. Пошли давать жизнь новому члену семьи.

 

- Подожди! Я сейчас быстро сгоняю за Катрин.

 

- Вот уж нет! Всех выгоняй, запирай двери и приходи, - не проверяя, согласился ли он с ней, Марго вернулась на свою кровать. Тут же она услышала короткую перебранку, которая закончилась громогласным: «Пошли вон!» и захлопыванием двери. Уже через несколько секунд с трудом дышащий, но бодрящийся Марко ворвался в комнату.

 

- Что делать?

 

- Да подожди ты, это, наверное, не так мгновенно. И перестань волноваться – я думаю, моего здоровья хватит на это совершенно обычное дело. Schwilze! Но зачем так сильно-то! – Марго поморщилась, но потом успокаивающе взяла Марко за руку, - Не бойся, мы с тобой ещё и не такое переживали.

 

- Слава Богу, что хоть тебе не страшно, - Марко сел рядом с ней, - Спасибо, конечно, что доверила мне роль повивальной бабки, но я не очень понимаю, что делать, хоть я и посмотрел тот фильм.

 

- Ну, и как оно?

 

- Приятного мало, но пережить можно. Там женщине в позвоночник какой-то укол всадили, так что она только улыбалась и говорила, как счастлива. А ты что думаешь?

 

- Я тоже счастлива, что это скоро закончится.

 

- Как тебе удается сохранять хладнокровие? Мне-то ты можешь сказать, что с тобой на самом деле.

 

- Я и говорю. Мне удалось-таки абстрагироваться от этого ребенка. Тут главное – правильный настрой с самого начала. Я даже старалась лишний раз к животу не прикасаться… Так что, может, и он не заметит моего отсутствия. А ты там осторожно – когда он появится, сильно не дергай, а то Бенуа просил доставить ему более-менее здоровый экземпляр.

 

- Не хочу тебя пугать, но я не очень уверен в родительских талантах нашего брата.

 

- Да я тоже сомневаюсь, что он вырастит что-нибудь адекватное… Но ведь есть ты. Ты уж присмотри за ними, хотя бы первые пять лет.

 

- Ладно. Мне ещё не пора?

 

- Нет. Неси лучше воды или чего покрепче. А я тут пока покричу.

***

- Nazzo, Марко, не клади его на меня! – охрипшим голосом попробовала прокричать Марго. – Он не должен ко мне привыкать!

 

- Марго, это девочка, можешь уже не говорить «он».

 

- Плевать! Это нечто в слизи, иди отмывай его…её…это, - краем глаза она следила, как Марко заворачивает ребенка в полотенце, - Все внешние части есть?

 

- Ага…Такая малюсенькая… Я первый раз вижу новорожденного.

 

- Поверь мне, она огромная! Боже, спасибо, я свободна!

 

- Я сейчас просто не знаю, за что хвататься! – сказал Марко, обтирая малыша. – То ли за Бенуа бежать, то ли всю семью Жакризи звать на помощь.

 

- Стой. Вот теперь ты должен узнать мой план. Короче, я должна умереть.

 

- Марго, ты просто устала. Сейчас я успокою наше чудо, помогу тебе, ты выспишься…

 

- Да перестань, я вполне в себе. Нет просто другого варианта. Мы сейчас дожидаемся Бенуа – а он наверняка где-то поблизости, ты приставляешь его к ребенку, отправляешься за Марио и с выражением величайшей скорби объявляешь всем печальную новость. Все в шоке, дом в трауре, моя комната на замке. Завтра вечером быстрая церемония прощания, во время которой вы окружаете меня кольцом родственников, организуете полумрак и не подпускаете никого ближе, чем на полтора метра. Послезавтра утром быстрое погребение, еще на пару дней ограничиваете поток посетителей. Я худо-бедно прихожу в себя и исчезаю.

 

- Это ужасно.

 

- Нормально. Зато к вам будет такое сочувствие, что вы сможете пользоваться всякими привилегиями еще год. Давай детали попозже обсудим. Тащи меня в ванную, а потом куда-нибудь спать.

 

- Еще одно неотложное дело – кормёжка, - напомнил Марко.

 

- Я сейчас больше хочу не есть, а спать.

 

- Не о тебе речь.

 

- Вот уж ни за что! Вы должны были об этом заранее подумать. У Кристоф есть коза.

 

- Это понятно, но сейчас-то что делать?

 

- Ну, пожалуйста, Марко, не заставляй меня… - Марго всхлипнула.

 

- Я тебя понимаю, мне тебя ужасно жаль, но ей сейчас хуже, чем тебе. Это все равно, если бы нас сейчас в космос запустили! Марго, один раз, через три часа мы всё это решим.

 

- Да я даже не знаю, как! – Марго уже рыдала в голос, составляя дуэт с новорожденной.

 

- Я видел схему, я тебе помогу, - чувствуя, что Маргарита сдается, Марко подошел с ребенком ближе.

 

- Ты еще и грудь мою увидишь?

 

- Поздно красить грузовик, когда он взорвался. На, держи её, только осторожно, она такая хрупкая.

 

- Только не смей никому ничего рассказывать. Для них ты просто держал меня за руку, ничего особо не видел, а к ребенку я не прикасалась.

 

- Да понятно. Ну что ты её держишь, как полено, помогай!

 

- Сам помогай! Я не понимаю, что происходит! По-моему, мой молокозавод не работает.

 

- Рано отчаиваться. Да в любом случае это ее развлечет на некоторое время.

 

Неуклюжие попытки скоро прервались криками “Да что это такое опять?!”, за чем последовал отказ Марко следовать инструкциям из учебника и проверять целостность последа с приведением сильного аргумента: “Такие паззлы - это уже слишком”. А спустя ещё один изматывающий час, совместными усилиями с матерью-природой, они подтолкнули ребенка в правильном направлении.

 

- Как будто я сегодня еще недостаточно пережила, - ворчала Маргарита. – Теперь мне грудь откусывают, да еще на глазах у мужчины.

 

- Ничего она не откусывает, у нее даже зубов нет.

 

- Все равно приятного мало! Слушай, может, хватит? Она, по-моему, спит. Хотя с такими узкими глазами и не поймешь открыты они или закрыты. Надо же до чего уродливый ребенок – в меня пошел.

 

- Да ей едва час исполнился! Но все, что сейчас происходит – невероятно! Человек первый раз в жизни ест!

 

- И не только ест… Вам точно придется выбросить эту кровать, ее уже не отмыть.

 

- Плевать. Мы все равно бросаем весь дом.

 

- Марко, давай над Бенуа подшутим, ты ему тоже скажешь, что я умерла. Вот смеху-то будет!

 

- Ты в шоке – я понимаю. Давай сюда нашего маленького тролля – я ей гнездо свил.

 

- Ура, - уже совсем без эмоций сказала Марго, передавая сонного ребенка Марко. – Тащи меня к кадке с водой, переживу это последнее унижение и буду спать.

***

От пережитого трепета, волнения, а потом и ужаса Бенуа все-таки заснул прямо на крыльце дома, подперев собой дверь, так что Марко пришлось выходить через кухню.

 

- Эй, папаша, вас ожидает сюрприз! – услышал Бенуа и попытался встать, но затекшее и замерзшее тело распрямилось не сразу.

 

- Брат, у них все нормально? – осторожно спросил он, хотя выражение лица Марко явно не предполагало ничего трагичного.

 

- Ага. Заходи и запирай за собой дверь.

 

Когда все меры предосторожности были приняты, Марко торжественно провел Бенуа на кухню и показал ему ворох полотенец и пеленок, в котором с трудом можно было разглядеть выглядывающий нос.

 

- Не трогай пока. Чем больше она спит, тем нам проще.

 

- А что это за странное сооружение? Ты же умел пеленать детей, - Бенуа все-таки приподнял краешек пеленки у носа и разглядывал лицо своей дочери.

 

- Да ну, я боюсь ее лишний раз касаться, так что изобрел вот это: можешь звать нора или гнездо. А ты давай отправляйся к сестрам Кристоф за молоком.

 

- Брат, я абсолютно вымотан, - Бенуа сел на пол, - Мне кажется, я просто не дойду до них.

 

- Ты вымотан? Если бы тут не было нашей девочки, я бы тебе сказал, что думаю по поводу твоей усталости… Спасибо-то хоть будешь говорить?

 

- Конечно, буду! Если бы не ты… - Бенуа обнял его.

 

- Ох, ну что ты, не за что! Все, мне пора выпить.

 

- И мне.

 

- Не-а. ты сейчас дежурный, поэтому останешься трезвым, следишь за ребенком и никого не пускаешь в дом.

 

- Почему это? Может, мадам Жакризи помогла бы нам.

 

- Обязательно воспользуемся ее добротой, но позже. Сейчас мы в трауре… А! совсем забыл тебе сказать: Марго просила передать, что для всех она умерла. Послезавтра утром мы ее похороним. Можешь уже принимать безутешный вид.

 

- Вот ведь бред! Все бы поверили, что Маргарита просто сбежала.

 

- Это мы с тобой понимаем, но ее мозг работает по-другому, так что смирись и подчиняйся. Ну, с прибавлением нас! – Марко опрокинул бокал. – Мне кажется, что я забыл нечто важное…

 

- Ты забыл Марио. Я даже не знаю, куда они с Тано отправились.

 

- Ну, вариантов не так много… Нет, Марио пока пусть там и остается, где устроился – тут будет довольно мрачно, а вот Тано бы нам пригодился… Эх, ладно, пойду уж сразу всем расскажу новости и заодно вам корм добуду.

 

- А Марго не может ее пока кормить?

 

- Нет, конечно, она же умерла, так что хватит глумиться. Смирись – теперь это твои проблемы. Жалюзи везде отпусти и закрой за мной дверь.

 

Когда Марко ушел, Бенуа снова подошел к «гнезду» и, сгорая от любопытства, приподнял пеленку. Его взору предстали крохотные ножки. Он с удивлением и немалым облегчением осознал, что кожа ее не покрыта чешуей, а пальцев на ногах ровно 10. Ободренный увиденным, Бенуа рискнул взглянуть на руки. Количество пальцев на них тоже не превышало среднестатистическое. Стараясь, чтобы руки не сильно дрожали, он прикоснулся к ладошке. Удара током, пения ангелов или даже пробуждения за этим не последовало. Совсем осмелев, Бенуа поднял ворох тряпок. Этот невесомый груз наводил на противоречивые мысли.

 

- Ну что ж, пошли, покажу твою временную комнату. Как хоть тебя зовут-то? Мишель? Айрис? Полин? Нет, это ерунда какая-то. Давай проверим, как это с фамилией сочетается. Мария Альфа… Анна Альфа… Нет, это в честь твоей мамы, что очень плохая идея. Ева Альфа…Ева… Не очень вместе звучит, но имя…твоя мама оценит библейскую подоплеку. Ну, ладно, проснешься – познакомимся, я ведь даже еще не видел, какие у тебя глаза, а ты меня не видела… Странно, да?

 

Он дошел до своей комнаты и положил Еву на кровать.

 

- Ты же не умеешь переворачиваться? Спи пока, я пойду взгляну на Марго, ну, то есть…на маму. Я быстро, - Бенуа еще раз проверил, хорошо ли укрыл её и зашел в комнату Маргариты. Там никого не было. Только ворох простыней в пятнах крови на кровати. Бенуа сглотнул и закрыл дверь. Ясно было, что далеко Маргариту унести не могли, поэтому он почти без колебаний заглянул к Марко – и она действительно была там: спала, укрывшись с головой.

 

Также осторожно, как только что заглядывал в «гнездо» к Еве, он приподнял одеяло и опустился на колени у кровати Марго. Ему ужасно хотелось разбудить её, чтобы убедиться, что она осталась прежней, что сохранила рассудок. Но пока он просто проверил, дышит ли она. Когда он собирался обратно укрыть ее с головой, из его комнаты послышался плач. Глаза Марго тут же открылись, и она прохрипела:

 

- Schwilze!

 

- Тебе полагается говорить «О Боже!» или хотя бы «Какая неприятность!» Не беспокойся, спи дальше, я еёуспокою.

 

- Ага, - только и сказала Марго, скрываясь под одеялом.

 

Совсем не уверенный, что сможет кого бы то ни было успокоить, Бенуа, тем не менее, решительно подошел к Еве. Она уже успела отпихнуть от себя все тряпки и теперь лежала только в чем-то, похожем на древний подгузник.

 

- Наверное, тебя стоит все-таки завернуть в пеленку, - задумчиво сказал Бенуа. Спелёнутых младенцев он видел только в каких-то старых мультфильмах, где аисты приносили новорожденного, перевязанного ленточкой, потому что младенец Марио такому почти не подвергался. Но ведь не может это быть труднее, чем сделать тройной-да что там! – даже двойной тулуп!

 

- Я же умею делать блины с начинкой, значит, и тебя заверну, Бенуа подмигнул ей, но Ева на нём не фокусировалась. Лицо ее уже приобрело ярко-красный оттенок.

 

- А я думал, только в мультфильмах у детей рот на пол-лица, когда они плачут. Как ты это делаешь?

 

Путем долгих и обоюдоутомительных действий вокруг Евы все-таки был создан неразворачивающийся кокон. Поворочавшись для порядка еще пару минут, она в конце концов уснула у Бенуа на руках. Он не рискнул снова оставлять её одну и направился к Маргарите вместе с ней. Та не спала, а в полной прострации смотрела в потолок.

 

- Смотри, у меня получилось, - похвастал Бенуа.

 

- Ну, во-первых, сначала получилось у меня, но во-вторых, поздравляю. Зачем ты опять пришел?

 

- Спросить, не нужно ли тебе чего?

 

- Пить ужасно хочу, но как представлю, что после этого придется идти в туалет, так спешу отказаться от этой мысли.

 

- Нельзя так. Давай я тебе чай принесу. Может, у тебя молоко появится… - вполголоса пробормотал он.

 

- Говори спасибо, у меня сил нет, а то бы ты сейчас схлопотал.

 

- Я назвал ее Ева.

 

- Бенуа, это подарок. Ты не обязан отчитываться, как ты им распоряжаешься.

 

- Марко посвятил меня в твой план исчезновения.

 

- Гениально, правда? Смотри только, не проболтайся. И не забудь воспользоваться ситуацией. Ты же знаешь, мы тут, в Париже, как одна большая семья… Ты только делай лицо попечальнее – и моральная, дружеская и физическая поддержка посыплются со всех сторон. У тебя есть стильный костюм на мои похороны?

 

- Ну, конечно, еще и со шляпой, чтобы никто не видел моих скупых мужских слез.

 

- Ну, всё, я спокойна за тебя. Найди, пожалуйста, и мне что-нибудь, подходящее к случаю. Только никаких черных и белых цветов – лучше что-нибудь бордовое, изумрудное, на худой конец, темно-синее.

 

- А ты уверена, что наше окружение тебя потом не узнает?

 

- Да Бенуа, брось это недоверие! Ну кого они видели в последние полгода? Огромную тетку с раздувшимся животом, опухшим лицом и длинными черными космами. А кем я стану через месяц? Тощей девой в сутане до пят, с покрывалом на голове, божественным отражением в глазах и легким румянцем на впалых щеках. Сходство разглядят только глаза, любящие меня беззаветно. А таких людей в мире нет, так что вопрос закрыт. Но ты всё-таки невероятно беспощаден! Я только что достала из себя целого человека, а теперь должна одновременно готовиться к смерти и управлению государством, а ты меня отвлекаешь! Уходи отсюда и родственницу свою забери.

 

- Как скажешь, - Бенуа поправил ей одеяло и попытался погладить по голове, но Марго отдернулась, насколько смогла.

 

- Пожалуйста, не трогай меня, я и так на части разваливаюсь! Марко появится, пошли его ко мне.

***

Жюли безутешно рыдала. Катрин успокаивала то её, то Марко, у которого под воздействием всеобщего горя и стенаний лицо утратило цвет, а глаза смотрели куда-то сквозь всех присутствующих. Он ни на секунду не отпускал от себя Марио и иногда неосознанно слишком сильно сжимал его руку, от чего Марио ойкал и шептал:

 

- Ну чего ты делаешь?

 

Тано выбрал роль деятельного страдальца, который постоянно находит себе работу, чтобы отвлечься от происходящего. Он раздавал закуски, притащил вниз вещи Марго, чтобы желающие забрали себе что-то на память, раз пять выбегал на улицу, чтобы переместить колышек с пасущейся козой… Он был всюду, но от него нисколько не отставала Жанна Кристоф. Она была единственной из сестёр, кто сразу согласился помочь в день рождения Евы, хотя в тот момент Тано больше всего рассчитывал на Камиль. Но та прямо сказала, что поможет только в одном: поехать в более населенный город и сдать ребенка опытным людям, так как «вам её всё равно не вырастить». Жанна же молча привязала верёвку к рогам козы и повела ее в дом Альфа.

 

Ева теперь примерно раз в пять минут переходила из рук в руки и очень помогала в деле отвлечения внимания от тела Маргариты, при котором практически неотлучно находился Бенуа, так что любой входящий начинал выражать ему соболезнования, а на Марго бросал только беглый взгляд. Когда все удалялись из зала прощания, Бенуа подавал Марго знак, что можно глубоко дышать и даже открывать глаза. В один из таких перерывов Бенуа заметил, что на груди Марго появились и начали расплываться два влажных пятна.

 

- Schwilze, Марго! Так у тебя все-таки есть молоко! – шепотом выругался он.

 

- Придурок, закрывай меня быстрее! – почти не разжимая губ, пробормотала она.

 

Бенуа прошел в гостиную, взял с дивана плед и под недоуменными взглядами присутствующих набросил его на гроб. Свои действия он прокомментировал срывающимся и полным боли шепотом:

 

- Вы что, не понимаете – ей холодно! У нее руки совсем ледяные!

 

- Какой кошмар! – пробормотала Камиль, - Вот уж не думала, что Бенуа первым с катушек съедет!

 

- Они оба – младшие дети, - сказал Тано. – С самого детства всегда отделялись в свою компанию. Даже не представляю, как он теперь без нее будет…

 

- Да уж, - хмыкнув, многозначительно пробормотала средняя Кристоф.

 

- Колетт, не время и не место, - оборвала ее Жанна.

 

- В чем дело? – настороженно спросил Тано.

 

- Так, мелочи. Просто я пару раз видела их в городе, и они проявляли друг к другу ну очень сильные чувства, - все-таки заявила Колетт, - Мне показалось это крайне странным… Уж не знаю, как там у вас на юге, но здесь такие отношения как-то не приветствуются.

 

- Тано, не волнуйся, ей, наверное, показалось, - быстро вставила Жанна.

 

- Уж, конечно! Оба раза!

 

- Я знаю этих людей 20 лет и требую из уважения к памяти моей сестры не распространять эти домыслы дальше. Извините, мне нужно поддержать Бенуа, - Тано собрал пустые стаканы, но Жанна забрала их у него. Тано благодарно кивнул и попросил шепотом:

 

- Ты не могла бы заткнуть свою сестру?

 

- Да, конечно, не волнуйся. Иди к Бенуа, - Жанна понимающе улыбнулась.

 

Тано взял табурет и подсел к очень убедительно скорбящему младшему брату, склонил голову и спросил шепотом:

 

- Что это было за представление?

 

- Да так, ерунда, молокозавод заработал.

 

- Cugliatto! – выдохнула покойная, - Иди всем расскажи!

 

- Вас Колетт как-то видела в момент…выражения неродственных чувств. Удивляюсь, как Марго от возмущения в гробу не перевернулась.

 

У Бенуа от сдерживаемого смеха начались трястись плечи. Тано похлопал его по спине и чуть громче утешающее сказал:

 

- Не сдерживай себя – тебе станет легче. Мы справимся, брат, мы переживем это…

 

Марко подошел и сел рядом.

 

- Вы, по-моему, переигрываете. Осталось только мне забиться в истерике до полноты картины.

 

- По-моему, кто переигрывает, так это Жюли, - заметила Марго, - Это ведь её рыдания я всё время слышу?

 

- Перестань, она и вправду переживает.

 

- Это всё очень символично, - сказал Тано, - В какой-то мере мы действительно прощаемся с тобой.

 

- Не в какой-то, а в полной. И так лучше для всех, - тихо, но твердо заявила Маргарита, - Давайте уже всех разгонять – у меня руки затекли.

***

Но прощальному вечеру не суждено было закончиться на стоп-кадре трех трагично согбенных, но трогательно друг друга поддерживающих фигурах у гроба, накрытого пледом. В прихожей появились обливающиеся потом и слезами Фабрис с Фабьеном, которые, надрываясь, затащили роскошный гроб с позолоченными ручками. Мадам Жакризи и Жанна бросились к ним, чтобы вытолкать за дверь и предотвратить любые дальнейшие выходки, но Фабрис отодвинул их, и они с братом решительно направились прямо к Марго.

 

Фабрис сделал жест, требующий освободить место, но братья Альфа и не думали отходить. Тогда Фабьен начал говорить с расстояния.

 

- Дорогая Маргарита! Ты, наверное, думаешь, что мы не пришли. Частично ты права. Сначала мы, действительно, хотели запомнить тебя живой, но потом поняли, что это очень эгоистично с нашей стороны… - он всхлипнул, и Фабрис продолжил за него.

 

- Мы не были уверены, что ты получишь всё самое лучшее. И вот тебе…последний подарок. Мы туда положили ещё пару книг, швейцарский нож, варежки… Не известно же, что тебе пригодится… Марго, ты была нашим лучшим другом…

 

- А ещё сестрой…а иногда и братом, - добавил Фабьен. – Ты заменила нам учителя, священника…

 

- …и отца. Ты помогла нам выжить, а сама…

 

- Это несправедливо, - прошептал Фабьен. – Но я надеюсь, что там тебе будет лучше.

 

- Прощай, - закончил речь Фабрис. Они бросили последний взгляд на её бледное, неподвижное лицо, и быстро вышли. Это послужило знаком всем остальным. Один за другим соседи и знакомые покидали дом, прощаясь и обещая помочь во всем. Последними остались Жюли и Жанна.

 

Жюли выпроводил Марко, в очередной раз возложив на нее заботу о Марио, а Жанна позвала Тано на крыльцо.

 

- Я оставляю вам Мими. Сможешь её сам подоить?

 

- Не уверен, но попробую. И спасибо тебе за все – ты была незаменима, - Тано неловко пожал ей руку. – Только сейчас я понимаю, как нам всё-таки тяжело жить без матери.

 

Жанна несколько изменилась в лице, но быстро взяла себя в руки.

 

- Да уж, надо же мне куда-то пристроить свой материнский инстинкт. Ну, до завтра, angelo mio! Будет нелегко, но ты можешь на меня рассчитывать.

***

Погребение прошло быстро и без эксцессов, как сообщили бы в новостях. Ругаясь себе под нос, Маргарита улеглась в гроб, подаренный братьями Жакризи.

 

- А что, здесь и вправду получше! Сразу видно, что люди искренне обо мне заботятся. Идите, открывайте двери. И держите темп – быстро прошли, завалили меня цветами и залили слезами. Пока организуется процессия, меняем меня на груз, отвозим и закапываем. Никаких банкетов. Я уже могу ходить, поэтому сегодня собираю вещи… А красивое вы там местечко подобрали?

 

- Вполне приличное. Знаменитые соседи, - сказал Бенуа.

 

- Отлично. Крышку надвиньте, а то неизвестно, что мой организм выдаст… Ах, проклятый солнечный свет! Ты снова загоняешь меня в это сумеречное ложе!- Марго театрально закатила глаза, зашипела и упала в гроб.

 

- Ей лучше, - констатировал Марко.

 

- Да, она почти, как новенькая, - подтвердил Тано.

 

- Давайте зароем эту дрянь, - решительно подытожил не спавший почти двое суток Бенуа.

***

Прижизненная эксгумация Марго прошла гладко. Марко предложил всем желающим попрощаться с Маргаритой и сам стал последним, пригласив ближайший круг сказать прощай при закрытых дверях. Маргарита довольно комедийно спряталась за портьеру, после чего открыли дверь, задвинули крышку и у закрыли два красивых блестящих замочка. Братья Жакризи действительно выбрали очень эстетичное изделие!

 

На кладбище тоже поехали далеко не все. Катрин осталась в доме с Евой и Марио. Остальная же часть семьи Жакризи вместе с Жанной Кристоф сопроводили Альфа во второй машине – это и была вся траурная процессия.

 

По возвращении братья Альфа мягко, но настойчиво выпроводили из дома всех посторонних, вручив им в качестве бонуса Марио и снова встретились в полном составе.

 

- Спасибо, было очень трогательно, - поблагодарила братьев Маргарита. – Только одно замечание. Вы здесь Катрин оставили, а меня заперли в комнате, где даже лечь не на что! Пришлось валяться на полу, что противопоказано в моем состоянии.

 

- Извини, - сказал Марко.

 

- Ладно уж. Бенуа, не спи! Я понимаю, что в последние дни было скучно, но можно же потерпеть!

 

- Знаешь ли, так как я кормлю нашего ребенка по требованию, я не сплю уже довольно давно. В этом случае книги советуют спать тогда, когда спит ребенок. Что я и делаю, хотя и непреднамеренно.

 

- Проблемы с вашим ребенком интересуют меня сейчас в последнюю очередь. Я просто хочу, чтобы конспирация была соблюдена до конца. Мы поступим следующим образом. Я все-таки не рискну поехать одна, так что беру одного из вас. Единственный, кто пока не обременен детьми – это Тано, он и будет меня сопровождать. Остальные задерживаются здесь еще на пару недель, потом тоже двигают в Рим – вместе с детьми, женами, тещами и прочим скарбом.

 

- Извини, - поднял руку Марко, - А спорить или возражать, как всегда, бесполезно?

 

- Угадал - с собой я беру только одну смену одежды и свои записи. С остальным наследством поступайте по своему усмотрению.

 

- Какие-нибудь рекомендации и пожелания по поводу наследницы? – спросил Бенуа.

 

- Опять он за свое! Марко, скажи ему!

 

- Бенуа, я тебе голову отвинчу, честное слово… - устало сказал Марко, - потерпите еще пару дней – потом все эти обиды и неразделенная любовь уйдут в прошлое.

 

- Да в общем, нечего больше обсуждать. Просто спасибо за все, с вами было весело, но пора бы мне и повзрослеть. Уезжаю дня через три. Душещипательные прощальные беседы – это, конечно, хорошо, но на похоронах обо мне столько хорошего наговорили, что остальное будет уже лишним, я могу, прости Господи, возгордиться. Особо обо мне не беспокойтесь. Еды мне почти не надо – пора начать пост. Две порции каши и два литра воды – все, что мне требуется до отъезда. А теперь идите с Богом, братья, я больше не могу сидеть, - Марго со вздохом облегчения сползла с подушек и легла.

***

Тано процеживал только что надоенное молоко, когда в затылок ему что-то прилетело. Он обернулся и поднял с земли свернутые в плотный шар носки. Его взгляд оценил траекторию и увидел в окне Маргариту, энергичными жестами призывающую его зайти к ней и не создавать шума.

 

Тано зашел в ее комнату уже с кружкой.

 

- Молока? Оно еще хранит тепло тела Мими.

 

- Господь с тобой! Оставь для вашего дитя.

 

- Она не успевает все потребить. А ты что так разоделась?

 

Марго, действительно, сидела, одетая в бесформенные черные штаны, необъятную толстовку с капюшоном, кепку и даже ботинки.

 

- Мы с тобой сейчас уезжаем. Надеюсь, ты успел собрать вещи, потому что топливная политика государства не позволит тебе ещё раз сюда приехать.

 

- Но мы же должны только послезавтра…

 

- Сюрприз! У меня две веские причины поторопиться. Во-первых, не хочу травмировать неустойчивую психику наших братьев долгими прощаниями, а во-вторых, у меня обнаружились проблемы со здоровьем, и нам надо найти какого-нибудь лекаря, пока это не стало серьёзно.

 

- Ты что раньше не сказала? – Тано дотронулся до ее лба. – У тебя температура.

 

- Ты констатируешь очевидное. Я уже приняла порошок, которым нас снабдил Карло. Шевелись, выезжаем через полчаса. Машину подгони к садовой калитке.

 

- Так может, мы к Карло сразу и поедем?

 

- Нет уж. Он сразу догадается, от чего у меня этот недуг.

 

- Я быстро. Еду брать?

 

- Будь так добр. Я-то здесь в заточении.

 

Через полчаса, пользуясь тем, что вся остальная семья отправилась прогуливать детей, Марго и Тано тихо покинули дом.

 

- Ты ему даже записки не оставила? – осторожно поинтересовался Тано.

 

- Это лишнее, - Маргарита удобнее устраивалась на лежачем месте. – Ты, наверное, и вправду думаешь, что я чудовище, бросившее бедного влюблённого мальчика, да еще и сделавшее из него отца-одиночку… - она усмехнулась, - Это все просто стечение обстоятельств. Если бы мне не нужно было так срочно уезжать, через пару месяцев всё это угасло бы естественным образом, а сейчас конечно, осталось небольшое ощущение трагичности…но это пройдет. Да и один Бенуа надолго не останется, вот увидишь.

 

- Ну, если ты так говоришь… Как едем?

 

- Нам нужно заехать в Зальцбург – там должен быть лечебный пункт. Все, что мне нужно – это медсестра, стерильные инструменты, спирт и анестезия…впрочем, последнее лишнее – обойдемся своим морфином, а потом залить всё антибиотиком - и ждать улучшения. Будешь ассистировать?

 

- Nazzo, Марго, ты, видимо, хочешь, чтобы все члены семьи познакомились с твоими внутренностями!

 

- Какие еще внутренности? Это всего лишь грудь! Я надеюсь, что только она. Там и разрезать-то почти ничего не придется!

 

- Давай тогда сейчас показывай.

 

- Что?

 

- Грудь. Все равно увижу.

 

- Фу, извращенец! А еще брат называется! – Марго дала ему подзатыльник.

 

- Очень логичный поступок, - вздохнул Тано, - Ладно, буду ассистировать с закрытыми глазами.

***

По пути в Зальцбург Маргарита закамуфлировалась блондинистым париком с челкой и двумя косами и очками с уродливой квадратной оправой. Врач лишних вопросов не задавал, принял в качестве оплаты канистру бензина и оказал всю возможную помощь. На следующий день он убедился, что серьёзного воспаления не наблюдается, дал пару рекомендаций в виде схем и знаков, так как фритишем почти не владел, и отпустил больную восвояси.

 

- Когда, думаешь, доедем? – спросила Марго.

 

- Завтра к вечеру. Будешь ночевать в нашей квартире?

 

- Нет, пойду к Витторе. И мне лучше не знать, где вы будете жить. Для вас же безопасней. Но на всякий случай нам нужна контрольная встреча. Через три дня после моего прибытия зайди в старую квартиру Марко. Если в прихожей стоят ботинки, связанные шнурками, все в порядке. Если нет, ничего уже не поделаешь.

 

- Всё-таки не всё ясно с Карло?

 

- Да нет, он замечательный…политик. И это отлично, что он не мешает в кучу все отношения, но в первую очередь думает не о том, что мы старые друзья, а о том, что лучше для будущего государства. У него же ничего в этой жизни нет, кроме этой идеи. И я, наконец-то, стану, как он! Я пыталась донести эту мысль до вас всех, но если вдруг до наших братьев это не дошло, напомни им.

 

- Непременно.

 

- Я же вас все равно всех люблю…хотя это можно и не передавать.

***

- Добрая…ночь, - сказала Маргарита, когда жмурящийся от света Витторе открыл дверь.

 

- Здравствуй…те, синьора, - он отступил, пропуская ее в прихожую.

 

- Синьоры пока достаточно, я уж боялась, что ты скажешь «Мать моя». У тебя лампа на крыльце! Нереально круто! Сто лет такого не видела.

 

- Цивилизация, с Божьей помощью.

 

- Далеко она распространяется?

 

- Куда достают две электростанции. На скромное существование 300000 человек без использования энергоемких бытовых приборов хватит.

 

- И прямо водопровод работает?

 

- Конечно.

 

- Витторе, ты чудо! Где моя комната?

 

- На втором этаже. Хотите перекусить?

 

- Ох, сын мой, ты же не молодой человек, тебе отдыхать надо. Воды сюда – и хватит. – она достала из рюкзака маленький термос. – Утром поболтаем.

 

Когда Старейшина Рима вернулся с водой, Марго спросила:

 

- А мы сможем Карло как-то известить, что я прибыла?

 

- Я позвоню ему утром.

 

- Что теперь значит глагол «позвонить»?

 

- Маргарита, Ваше неверие в наши способности удручает…Мы обслуживаем около ста номеров – это тестовый режим. Участвуют все Старейшины и наши сто техников. Можно даже врача вызвать…вернее, констататора.

 

- Кого?

 

- Дело в том, что если человек себя более-менее хорошо чувствует, он к врачу не обращается. Если средней тяжести заболевание – сам придёт в лечебный пункт, ну а если ему совсем плохо – ищут срочного врача. У него не всегда есть автомобиль и необходимые медикаменты, так что обычно он приходит только констатировать смерть.

 

- Безумно интересно. Завтра ещё расскажешь мне о местных порядках. Мыло там есть?

 

- Да, как и зубной порошок. Есть и экспериментальный шампунь, но его надо заранее заказывать, а то у него срок годности чрезвычайно мал.

 

- Обожаю свою работу! Спокойной ночи, Витторе! Завтра нас ждут великие дела!

 

Добравшись до своей временной комнаты, Маргарита первым делом зашла в ванную и включила горячую воду.

 

Это было одно из самых чудесных мгновений в её жизни. Нельзя сказать, что они жили в Париже, как дикари, умываясь раз в неделю и моясь только летом в реке… Но получение горячей воды было очень трудоёмким процессом, а хватало её потом все равно минут на шесть. Таким образом, лень толкала многих людей на закаливание.

 

Теперь же Марго не могла заставить себя убрать руку из-под струи воды. Она и раздевалась так: подсовывая под горячий поток то одну, то другую ладонь. В конце концов, она отпихнула подальше от ванны последний предмет одежды и встала под душ. Когда от воды стало пощипывать не зажившие ещё швы, Марго разрыдалась. Наконец-то ей было тепло, пока еще безопасно, а главное – как Маргарита она больше никому ничего не должна! Эта неуравновешенная, грязная, но нужная на определенном этапе личность утекала в слив.

 

В спальную же, завернувшись в полотенце, вышел уже другой человек, который смог впервые за долгое время спокойно и вдумчиво помолиться, не отвлекаясь на толчки в животе, присутствующих людей или необходимость прятаться. Теперь она была в своем мире.

***

Когда на следующее утро новая личность Маргариты спустилась в кухню в прекрасном настроении, её уже ожидали деловито-сосредоточенные Витторе и Карло. Друг её давний даже не стал подниматься со стула. Он только одобрительно кивнул её постройневшему внешнему виду и сказал:

 

- Доброе утро, сестра Маргарита. На завтрак у нас лимонная вода. Присаживайтесь, у нас очень много работы.

 

- Отлично, только откуда взялось это «сестра»?

 

- Нам бы хотелось, чтобы члены нашего нового общества не сомневались, что Вы изначально принадлежали лону церкви. Тем более, что мы уже завтра исправим это упущение – Вы примите постриг.

 

- Прекрасные новости. А нельзя ли пока не назвать меня Маргаритой? Хочется уже попрощаться с этим именем.

 

- Без проблем. Завтра после пострига Ваш духовный наставник сообщит Вам Ваше новое имя, а пока будем обращаться к Вам «сестра».

 

- Спасибо, братья.

 

- Сегодня мы решаем проблему компактного заселения, - объявил Витторе. – Нам нужно вежливо донести до сознания людей, что селиться им разрешается далеко не во всех районах города.

 

- Почему это? – поинтересовалась их духовная сестра, допивая свой завтрак.

 

- Несовершенство теперешней инфраструктуры, коммуникаций и, извините, канализации. Пока что мы не можем себе позволить поддерживать в рабочем состоянии большой отрезок водопровода. Опрессовка благополучно прошла на этих участках, - Витторе показал зеленые пятна на карте города. – Вот в этих кварталах ведется срочный ремонт, - он ткнул в пятна желтого цвета. – Тут вполне можно всех разместить.

 

- Что не исключает свободы передвижения и возможности, отказавшись от благ цивилизации, жить где-то на окраине? – уточнила их будущая правительница.

 

- Конечно. Появление небольших трущоб, в любом случае, неизбежно, - согласился Карло. – Но по возможности нам нужно избегать появления крупных скоплений асоциальных элементов.

 

- Нужно просто доработать идею с защитниками, - предложил Витторе.

 

- А это что? – поинтересовалась пока еще безымянная сестра.

 

- Мы тут проводим эксперимент с очень хрупкой, но интересной бартерной системой. Не волнуйтесь, в скором времени мы вернемся к старым добрым деньгам, но пока нужно было как-то организовать крестьян… В общем, есть две условные группы: производители и защитники. Первые создают продукты, вторые обеспечивают охрану и честное распределение. Понятно, что с одной функцией охраны мы их пока содержать не можем, поэтому они и некоторые производственные работы выполняют…

 

- Постойте, а что мешает охране самой все отобрать, без выполнения всяких там работ?

 

- А в Вас все еще чувствуется бывший экспедитор. Можно уйти из Союза, но Союз из тебя не уйдет… - усмехнулся Витторе, - Конечно, некоторые охранники так и поступают, но процент таковых поразительно низок, что и дает нам надежду и силы работать дальше.

 

- А как нам быть с остальными нашими подданными, которые ещё только двигаются в сторону столицы?

 

- Через неделю мы закончим с документацией, подтянем охрану с отработанных объектов и выставим максимально возможное количество постов. В общем-то, не для защиты, а для регулирования потоков и регистрации. Безусловно, коррективы ещё будут вноситься, но пока план таков. Наши ребята встречают вновь прибывших на входе, записывают, дают информацию и направляют к месту жительства. В течение трёх дней работоспособные граждане являются в бюро труда и получают работу. По месту работы организуется дальнейшая социализация и информирование.

 

- Предположим. А если они все-таки не пожелают работать?

 

- Когда увидят продуктовые лавки, пожелают. Без отметки о работе государство не помогает им с пропитанием.

 

- Отметку можно подделать?

 

- В принципе, да, если бы не второй уровень контроля. Жилая территория делиться на малые округа с населением около 1000 человек. Глава округа обязан будет знать в лицо всех своих подопечных.

 

- Ну, а как с нетрудоспособными?

 

- С прискорбием отмечаем, что наши более слабые братья и сестры выжили в очень малом количестве. Мы их прокормим.

 

- У вас здравые идеи, коллеги, но будет ли это все работать?

 

- Никто не знает, сестра. На все воля Божья, - признался Витторе.

 

- Ребята, мы с вами невероятно смелые люди! – восхищенно прошептала ключевая духовная фигура.

 

- Есть ради чего, - отметил Карло, - Послезавтра Вы, кстати, знакомитесь с главами районов – они увидят Вас уже в духовном образе. Вот, пока не забыл, - он достал из кармана картонный квадратик. – Ваш пропуск в Ватикан.

 

- Я одна туда иду?

 

- Да. Мы с Витторе слишком известны, поэтому будем появляться в Вашей компании только когда Вы примите надлежащий вид.

 

- Понимаю. Ну, какой у нас следующий пункт на обсуждении?

 

- Общественное питание. Производство, хранение и переработка продуктов сельского хозяйства. Честно говоря, за эту сторону у нас отвечает специальный эксперт, можно выслушать его после обеда.

 

- Отдельный эксперт? А мы не слишком много делегируем?

 

- По минимуму. Но я считаю, что лучше привлечь знания со стороны, чем обречь народ на голод, - безапелляционно заявил Витторе.

 

- Это хороший аргумент, - без особого удовольствия подтвердил Карло.

 

- Ладно, посмотрим, - неохотно согласилась бывшая Маргарита и зевнула.

 

- Сестра, с Вами все в порядке? Не беспокойтесь, мы тут не проповедуем полный аскетизм, и вскоре Вас ждет второй завтрак.

 

- Мне хорошо, как никогда, и это меня немного расслабляет: чистая комната, горячая вода, два завтрака… Плакать хочется от счастья.

 

- Не волнуйтесь, у нас будет столько работы, что комфорт отойдет на второй план, - успокоил ее Карло.

 

- Отлично, значит, попозже мы поговорим с главой био-фермы… Кстати, у нас теперь во всем будет полное био-и эко-?

 

- Тотальное, - кивнул Витторе, - Мы пока не умеем производить и применять какие-либо консерванты и удобрения, кроме натуральных.

 

- Дивный новый мир со средневековыми технологиями. Постойте. А это не значит ли, что с хранением и производительностью у нас будут проблемы?

 

- Конечно, значит, - грустно подтвердил Витторе, - Но прожиточный минимум мы произведем.

 

- И на том спасибо. Переедать все равно вредно. Так мы будем нацией стройных людей?

 

- Похоже на то. По крайней мере, некоторое время. Но Вы не будете голодать, это мы гарантируем.

 

- Как будто меня это волнует, - отмахнулась она.

 

- Это напомнило мне… - Витторе почему-то покраснел и достал из ящика стола маленький блокнот, - Здесь все привилегии для Вашей семьи, которые мы смогли организовать. Адреса квартир в районах первой категории, код для продуктовых лавок, медицинский доступ… Вы можете добавить, что посчитаете нужным, - Старейшина пододвинул ей блокнот.

 

- Так значит, - она полистала блокнот, - То есть вы на полном серьёзе вешаете на государство заботу о пяти здоровых людях, трое их которых к тому же трудоспособного возраста? Или вы думаете, что если не сделаете этого, они опять засунут за пазуху автоматы и отберут все силой? Я очень разочарована! Я была уверена, что мы уже достаточно прощупали друг друга, и вы убедились в серьезности моих намерений. Господи, дай мне сил! Сколько ещё у нас таких иждивенцев?

 

- Честно говоря, больше нет. Например, моя жена занята в производстве одежды из шерсти, у Карло семьи нет, жена Петера готовит к работе бюро по трудоустройству, у Марка и Александра вообще вся семья на молочной ферме…

 

- Вот и отлично! Schwilze! Почему тогда мою семью записали в нетрудоспособные?! – она бросила блокнот обратно Витторе, - И я настаиваю, чтобы у нас больше не было ничего подобного, хорошо?

 

- Конечно, сестра, - Витторе облегченно улыбнулся.

 

- Так точно, не волнуйтесь об этом, - Карло забрал блокнот себе, - Пора нам перерыв сделать.

***

На второй завтрак Витторе отправился к своей жене, а Карло остался с бывшей Маргаритой.

 

- Расскажи, откуда у тебя возникло пять родственников?

 

- Ну, три моих брата, племянник и племянница.

 

- Как появился дополнительный ребенок?

 

- Бенуа встречался с одной, она родила ему ребенка и ушла, - ответила она чистую правду.

 

- Не первый такой случай в вашей семье, не так ли?

 

- Да хватит уже о моей семье. К тому же, у нас с ними четкая договоренность, что они больше не имеют ко мне никакого отношения.

 

- Мудрое решение.

 

- Брось, Карло, таков ведь и был наш изначальный план.

 

- Один из вариантов, на котором я не очень-то и настаивал.

 

- Вот уж точно! Ты сказал всего лишь: «Можно ведь и президентом тебя сделать, или там, канцлером. Только учти, что при твоем возрасте и поле все будут уверены, что ты попала на пост через постель, следовательно являешься тупой, безнравственной, ни на что не годной шлюхой». Отличный у меня был выбор!

 

- Ну, я немного преувеличил, - улыбнулся Карло. – Но ты же не жалеешь о своем выборе?

 

- Нет. Я счастлива. Мне комфортно. Я этого хотела.

 

- Вот. И повторяй это себе почаще.

***

- А почему мы не можем поехать вчетвером? Возьмем Марио и Еву, - настаивал Бенуа.

 

- Потому что у меня, кроме вас, есть ещё семья, да и сестер Кристоф не хотелось бы бросать на произвол судьбы, - Марко закончил демонтировать одно заднее сиденье.

 

- Очень эгоистично было с её стороны забирать у нас Тано – ещё и без предупреждения.

 

- Я тебя не слушаю, потому что догадываюсь, что ты несёшь какую-то чушь. И вообще, тебе надо пасть на колени и благодарить Бога, что с нами едет Катрин – ты же, балда, один с ребенком совсем не справляешься.

 

- Прекрасно справляюсь!.. Она просто сейчас спит, так что безразлично, кто с ней сидит.

 

- Вещи собрал?

 

- У меня два багажных места?

 

- Полтора.

 

- Хочешь сказать, что Ева – не полноценный человек и ей не полагается…

 

- Ей – целое место, тебе – половина. Думаю, нормальные детские вещи там трудно будет собрать.

 

- Спасибо и на этом.

 

- Иди молоко кипяти, коза остается здесь.

 

- Тебе её не жаль?

 

Марко прекратил демонтажные работы и резко развернулся к нему.

 

- Nazzo! Мне безумно жаль! Всего и всех! Наших соседей, которые едут в неизвестность, тебя – на которого легла гигантская ответственность, Тано, который там сейчас один бродит, себя, потому что Марго не сочла необходимым даже попрощаться… Так мне что сейчас, плакать дни и ночи?! Кому-то нужно взять на себя роль лидера, чтобы другие могли оставаться слабыми! Это уже сделала Марго, я не хочу отставать. Почему бы и тебе не задуматься?

 

- Ну ладно, не берем Мими – так и быть, чего уж так разоряться. Пойду тогда выжму из нее всё до последней капли, - он направился к мирно пасущейся козе.

***

- Сестра, сестра, просыпайся!

 

- Напомни, как меня зовут?

 

- Сестра Дольче.

 

- А ты – Габбана?

 

- Нет, я Анна.

 

- Не обращай внимания. Ты мой гид?

 

- Меня приставили помогать тебе! – глаза сестры Анны горели восхищением. Она оглянулась и заговорщески прошептала:

 

- Я всё знаю.

 

- Да нет же, это было просто воспаление лимфоузлов, - сестра Дольче задрала майку и продемонстрировала шрамы под грудью. – Отсюда делали прокол, потому что в подмышке всё воспалилось.

 

- Бог ты мой! – сестра Анна зажмурилась и перекрестилась. – Я не об этом. Ты будешь нашим понтификом!

 

- Ах это…да, это наш с тобой секрет. А что за побудка среди ночи?

 

- На мессу пора, - она открыла шкаф. – Тут твоя ряса. Я выбрала подлиннее и пошире, как ты просила.

 

- Спасибо, - сестра Дольче начала натягивать свою униформу прямо на пижаму. – Какое у нас сегодня расписание?

 

- Все, как обычно.

 

- Не поверишь, но я не знаю, что тут у вас обычно происходит.

 

- Ах, да, я слышала, что в приходах, сложившихся после Того Дня, все по-другому. Но ничего, все просто. У нас тоже несколько правил изменилось. Примерно все происходит так… А впрочем, пошли уже в собор, я по пути расскажу.

 

Они вышли в коридор, освещенный бледными диодными лампочками.

 

- Подъем около четырех, потом идём к заутрене, около семи – завтрак, за ним – работы, в полдень – дневная служба, после нее – обед, потом еще часа три работ. После этого можно взять свободное время до вечерней мессы, после которой мы отправляемся на боковую.

 

- Как интересно, - сестра Дольче зевнула, - И что вы делаете в свободное время?

 

- О, тут очень весело! Можно читать, беседовать или даже играть в пинг-понг!

 

- Пинг-понг, серьезно? Это же шары дьявола! - в притворном ужасе воскликнула сестра Дольче.

 

- Правда? – у сестры Анны глаза в панике расширились на пол-лица.

 

- Да шучу я. Вот помашешь со мной ракеткой – вообще обхохочешься.

 

- Чудесно! Мы иногда и пара на пару играем!

 

Они дошли до открытых дверей собора, и сестра Анна попыталась унять обуревающиий ее ажиотаж.

 

Сестра же Дольче увидела сотни черно-белых коленопреклоненных женских фигур и в шоке прошептала:

 

- Nazzo! Так вот кто нам всю демографию портит.

 

- Что?

 

- Ничего. Молись, сестра. Нам жутко нужна Его помощь.

***

Сестра Анна упала на лавку, хохоча и обмахиваясь ракеткой.

 

- Просто удивительно, как неуклюже, но эффективно ты играешь! – она пихнула сестру Дольче в бок локтем. – Помнишь, как мяч чудовищно медленно полетел, но прямо в угол? Феличе даже не поняла, что это было!

 

- Да я, по-моему, второй раз в жизни всего играю.

 

К ним подошла сестра Феличе, протирая очки.

 

- Мы вас ещё победим, с Божьей помощью, - уверенно заявила она.

 

- Ну, спасибо за игру, - Дольче протянула ей руку. Феличе нацепила очки и руку пожала, но сразу же проинформировала:

 

- Мы стараемся избегать физических контактов.

 

- Ну, это как бы общее предпочтение, а не строгое правило, - быстро добавила Анна.

 

- И давно вы здесь? – полюбопытствовала Дольче.

 

- Семь лет, - ответила Феличе.

 

- То есть…

 

- Да, с того Дня. При первом предупреждении пришла сюда, чтобы присоединить свой голос к молитвам, приветствующим Второе пришествие. Которого, к сожалению, не произошло… - взгляд ее затуманился, и она отошла.

 

- А я 15 лет, - сказала сестра Анна.

 

- Постой, я думала, тебе 20 с небольшим.

 

- Ой, спасибо, - Анна снова расхохоталась, - Мне почти 35. Ну, я бы сама забыла, если бы не вели здесь календарь. Ой, щекотно! – она захихикала и достала из кармана пейджер. – Тебя вызывает отец Романо. Идём.

 

Они покинули территорию монастыря и прошили в административный корпус.

 

- Тебя подождать?

 

- Конечно! Кто там вообще такой?

 

- Новый настоятель мужского монастыря. Я сама его всего один раз видела. Не волнуйся, - сестра Анна чинно уселась на лавочку.

 

Дольче вздохнула, но тянуть время дальше не стала. В кабинете она облегченно рассмеялась.

 

- А тебе идет.

 

- Спасибо, твоя нелепая ряса тоже ненадолго, - сказал Карло.

 

- Нуу Вас и конспирация, - Дольче пододвинула стул к столу.

 

- Что ты делаешь, дочь моя? Твой статус не позволяет тебе сидеть передо мной.

 

- Nazzo, ну ладно! – сестра Дольче поставила стул обратно.

 

- Уйми гордыню. Как тебе начало монашества?

 

- Привыкнуть надо к режиму дня.

 

- У тебя сегодня важный день, вернее, вечер. Принимаем у тебя обет безбрачия и молчания.

 

- Логичная последовательность, отец мой. И как я с моей немотой дальше буду работать?

 

- Этот обет временный. В отличие от окончательного целибата.

 

- Справедливо.

 

- Через три дня приступаешь к новому служению. Намёк – сможешь сидеть в моем присутствии.

 

- Ну, знаешь, отец, недалёк день, когда уже ты будешь стоять передо мной.

 

- Это будет день и моей славы, дочь моя, - отец Романо перекрестил её.

***

- А я никогда не давала обет молчания, - сказала сестра Анна, - Тебя не раздражает, что я болтаю?

 

Сестра Дольче покачала головой, продолжая методично выкладывать обеды в тарелки и передавать их дальше по конвейеру.

 

- Ты сильная. Ещё и в одиночной келье. А у нас в спальне – человек 20. Так мы с сёстрами по соседству иногда по часу болтаем после выключения света. Так интересно! Раньше напротив меня спала Феличе, но наши мнения слишком расходятся. Она всё ещё не пришла в себя от того, что конец света не наступил.. А я считаю, что нет в этом ничего трагичного. Может, Бог в бесконечной милости своей просто дал нам ещё время на исправление… Мать Лукреция говорит, что с завтрашнего дня мы будем помогать на улицах: еду раздавать и брошюры. Я так хочу помогать людям, но мне немного страшно. Ты не поверишь, но я за эти годы ни разу не выходила в город – я такая трусиха! Я верю, что человек по природе своей добр, но людям так много пришлось пережить… У некоторых даже помощи никакой не было. Это нам тут было легко, - улыбнулась сестра Анна, и Дольче удивленно посмотрела на нее.

 

- Да, сестра, мы-то всегда знаем, Кто о нас заботиться, поэтому мы выжили. У нас пропало отопление и электричество – мы нашли помещение с дымоходом, восстановили очаг и обустроили общие спальни. Маленькое хозяйство у нас было всегда, мы просто поняли, что его нужно расширять. Мы зажигали меньше свечей и ходили на службу зимой во всяких нелепых утепляющих нарядах, но мы никогда не были одиноки и брошены на произвол судьбы. Всё к лучшему.

 

Сестра Дольче кивнула и выложила на тарелку очередную порцию картошки.

***

На подъезде к городу дорогу преграждал импровизированный шлагбаум, управляемый привязанной к нему верёвкой. С правой стороны у шлагбаума стояло около десятка машин, а слева – человек 100 с поклажей.

 

- Это ещё что за таможня? – Марко затормозил и выглянул в окно.

 

- Эй, вы там! Объехать можно?

 

- Нет, ждите своей очереди.

 

- Ну, отлично! – Марко отстегнул ремень и повернулся к пассажирам. – Как там наши маленькие друзья?

 

- Как сказать, - Бенуа переложил Еву на правую руку, - На меня уже километров 20 не попадала ни детская отрыжка, ни рвота Марио.

 

- Я же в мешок! – возмутился Марио, - Нечего было мешать мне выкидывать его в окно.

 

- Дети, по-моему, там еду дают, - сказала Катрин.

 

- Я сыт впечатлениями от этой поездки, - сказал Бенуа.

 

- Надеюсь, это не консервы из экспедиторских запасов, - Марко зевнул.

 

Уже через час подошла их очередь. Служащий попросил всех выйти из машины и построиться родственными группами.

 

- Это не так-то легко, - Марко взял за руки Марио и Жюли, - Это мой сын.

 

- Мать кто?

 

- Отсутствует.

 

- Женаты?

 

- Нет…пока.

 

- Слушайте, я не собираюсь смотреть в ваши паспорта. Сведения, которые мы сейчас внесём, по умолчанию считаются достоверными. Может, я вас сразу супругами запишу, а остальных родственников мы по перекрестным ссылкам введем?

 

- Дайте нам минутку, - Марко отвел Жюли в сторону, - Ты как смотришь на эту идею?

 

- Это очень странно, но… на данный момент самый разумный вариант, - дрожащим голосом согласилась Жюли.

 

- Мы согласны, - объявил Марко.

 

- Аминь, - служащий выдал им две карточки. – Вверху записываете сведения о себе, после черты – всех родственников, начиная с ближайших.

 

- Ну, поздравляю нас, ближайший родственник, - Марко обнял Жюли и освободил место перед столом для Бенуа.

 

- Та же семья, - Бенуа пытался поудобнее взять Еву, чтобы освободить одну руку для записей.

 

- Твой ребенок?

 

- Да.

 

- Он её дядя, - уточнила Катрин.

 

- Мадам Жакризи, я думаю, в данной ситуации будет лучше, если у Евы официально появиться хотя бы один родитель, - Бенуа взял карточку.

 

- Он прав. Да положи её на стол, не мучайся, - регистратор освободил часть стола от бумаг. – Можешь кого-нибудь вторым родителем записать. Вот эту даму, например, или твоего первого родственника. Тут всё разрешается.

 

- Нет, спасибо. Но у нас есть еще третий брат, он раньше приехал, нам его вписывать?

 

- Да. Все жители уже зарегистрированы, так что мы вас соотнесем. Дама, теперь с вами. Чьи дети? – обратился он к Катрин.

 

- Мои. Отца больше нет, никого постороннего вписывать на его место не хочу.

 

- Твоё дело. Ваши карточка и карандаш – он остается у тебя.

 

Когда формы были заполнены, они перешли ко второму постовому.

 

- Вам две или три квартиры?

 

- У нас уже есть две, - поспешил его заверить Марко, - Нам бы ещё одну.

 

- Точный адрес вашего жилья помните? Проверю, в какой оно зоне.

 

- Конечно помню. Мы состояли в Союзе Экспедиторов и совсем недавно сюда заезжали, - Марко продиктовал адреса.

 

После некоторого колебания, регистратор переписал две строчки в их жетонах и нашел третью квартиру в этом же районе.- Поздравляю с прибытием, - он раздал всем жетоны и брошюры. – Тут информация, которая поможет вам выжить. Как можно быстрее обратитесь в ваше трудовое агентство, где получите свои новые паспорта и талоны на еду. Теперь проходите к сёстрам и получите еду и воду. Помните, вода из водопровода пока не является питьевой, - он указал на стоящих за шлагбаумом монахинь и потянул за веревку, открывая проезд машине.

 

Монахини быстро раздали им тарелки с пищей и три бутылки воды на всех, а также вызвались подержать Еву, пока семья обедает.

 

Вскоре к пикнику присоединились и сестры Кристоф.

 

- Я думаю, мы заселимся следующим образом, - сказал Марко, деля на малюсенькие кусочки котлету в палец величиной. – Я буду жить с Жюли и Марио, возможно, возьмём к себе на первое время Еву; Бенуа поселиться с Тано, а Катрин – с Фабрисом и Фабьеном.

 

- Я думаю, есть вероятность, что Тано захочет жить со мной, - заявила Камиль.

 

- Давай он сам решит, где его место, - оборвала её Жанна.

 

- Я все-таки не понимаю, почему ты не записал в карточке Евы имя её матери, - обратилась к Бенуа Катрин, - Мне кажется, ей будет неприятно, что в свидетельстве о рождении вместо мамы стоит крест.

 

- Ерунда, - отмахнулся Бенуа. – Они друг друга даже не видели ни разу.

 

- И все равно это жестоко, - не согласилась Катрин, но никто ей больше не ответил.

***

Через три дня все собрались у Марко и Жюли, чтобы прийти в себя и обменяться новостями. В качестве угощения фигурировала еда, которую каждый принес собой. Это был конец первого рабочего дня.

 

- По-моему, если мы будем и дальше правильно рассчитывать силы, мы неплохо тут проживём, - сказал Марко.

 

- Слушайте, я все-таки пошел работать на кухню и ответственно заявляю: мы ещё долго не получим добавки, - сообщил Бенуа.

 

- Кто это допустил тебя к приготовлению еды? – удивился Марко.

 

- О чём ты? Nazzo, да я просто чищу овощи и мою посуду! Ведь как оказалось, я тут самый низкоквалифицированный специалист.

 

- Ну, знаешь, мы тоже не начальники. Работаем в бригаде и делаем вид, что разбираемся в электричестве, - успокоил его Тано.

 

- Бенуа, я узнала, там детей в дневные группы берут только с трех лет, - сказала Жюли. – Мы вот Марио отдаем прямиком в школу.

 

- Куда? – переспросил будущий школьник.

 

- Слушай, друг, я сам пока не знаю, что это, но обещаю – будет необычно, - успокоил его Марко. – Ты столько детей в жизни не видел.

 

- Не люблю детей, - мрачно провозгласил Марио.

 

- Да ты, кроме Евы, с одним ребенком всего и знаком! – рассмеялся его отец.

 

- Я с ним не знаком, он в меня просто грязью кидал.

 

- Ну, знаешь ли, иногда великая дружба начинается с проявления жестокости, - ностальгически вздохнув, сообщил ему Бенуа.

 

- Да, в детстве нашему Бенуа доставалось, - весело подтвердил Маркою – Даже от Марго…

 

- Дети, как же нам быть с Евой? – спросила Катрин. – Я с завтрашнего дня тоже иду работать.

 

- Я уже подумал об этом, - сказал Тано. – Мы с Марко будем выходить в разные смены. Я буду работать ночью, а днем смогу оставаться с ней.

 

- Тано, бедняжка, это слишком тяжело! – воскликнула Жюли. – Мне сказали, что при некоторых церквях монахини принимают младенцев на несколько часов.

 

- Никаких монахинь рядом с моим ребенком, - резко оборвал ее Бенуа.

 

- Это глупо! – настаивала Жюли, - Во-первых, ребёнок не только твой…

 

- Мне это уже начинает надоедать, - Бенуа встал, - Если так пойдет и дальше…

 

- Брат, успокойся, - Марко сжал его плечо и усадил обратно.. – Такова современная реальность. Мы уважаем твое мнение и принимаем помощь Тано. А теперь все успокоимся и доедим этот шикарный ужин. Через три дня выходной. Говорят, будет праздничная месса, а для атеистов – пляски и усиленные пайки.

***

- Я первая женщина, которой удалось заполучить такой наряд? – спросила она, разглядывая свою бордовую сутану.

 

- Да, кардинал, по моим сведениям, ваш случай – уникален, - ответил Карло.

 

- Пока у нас равные статусы, может, посидим? Я с ног валюсь.

 

- Завтра проводим выборы Папы и избираем вместо него Маму.

 

- У тебя сценарий выборов готов?

 

- Он не нужен, все процедуры будут соблюдены, у них даже будет альтернатива: Мама или хаос.

 

- Кто-нибудь из наших среди кардиналов есть?

 

- Завтра они все станут Вашими. День предстоит нелегкий. Я рекомендую Вам сон и это, - он достал из ящика стола бумажный пакетик. - Энергетик. Примите завтра в районе пяти вечера. Не перевозбуждает нервную систему, но держит в тонусе. Насчет остального тоже не волнуйтесь. Между церемониями предусмотрены перерывы: будет время освежиться и заглянуть в текст.

 

- Все соискатели на венчания и крещение прошли собеседование и инструктаж?

 

- Да, две кандидатуры отклонены.

 

- Хорошо. У меня к тебе ещё просьба – я могу при себе оставить сестру Анну?

 

- Этот вариант возможен, если Вы будете помнить, что она Ваш служащий, а не исповедник.

 

- Я прекрасно это осознаю, поэтому и выбрала себе её. Это самый чистый и наивный ребенок, которого я когда-либо видела. Ей не придет в голову соваться не в свои дела.

 

- Будем надеяться. Давайте ещё раз просмотрим Ваше обращение к народу. Хочу быть уверен, что мы ясно обосновали, почему Вы появитесь в тиаре, в отличие от Ваших смиренных предшественников.

 

- По-моему, большинству людей все равно, они смысла половины церемоний даже не поймут.

 

- Мать моя, после той гигантской работы, которую мы провели среди местных церковнослужителей, нам лучше не вносить еще большего раздора. Те, что остались, очень рады, что мы вернули коронацию.

 

- Что это значит, «Те, что остались?»

 

- Да, не всем понравилась наша идея. И честно говоря, конклав у нас будет малочисленный. Но зато лояльный.

 

- А короновать меня ты будешь?

 

- О нет, это было бы уже слишком! Это выполнит старший кардинал-диакон, отец Микаеле. Ты с ним познакомишься на выборах. Но я всегда буду рядом.

***

Чтобы объединить всё государство в едином праздничном порыве, но в то же время не нанести ущерб ещё хилой экономике, все события решено было провести в один день.

 

Любой гражданин мог почувствовать свою сопричастность, наблюдая за происходящим воочию (где это позволяли правила) или на двух экранах на площади (экраны сразу стали хитом и произвели фурор - толпа людей просто заворожённо стояла перед ними, долго пялясь на летающие разноцветные полосы. Когда полосы сменились кругами раздался восторженный вздох). Также любой желающий мог дать выход своему религиозному порыву, приняв массовое крещение в реке или пройдя конфирмацию. Судя по количеству людей в белых одеждах, многие этот шанс не упустили.

 

- Это прямо белая вечеринка какая-то! – воскликнул Бенуа. – Честно-честно, у этих чуваков даже выражение лица подобающее!

 

- Но это же прекрасно! – сказала Жюли. – Мне кажется, это благотворно повлияет на нашу жизнь. И преступности почти не будет.

 

- А чего ты тогда не прыгаешь в реку вместе со всеми? – поинтересовался Бенуа, передавая ей коляску и забрасывая Марио на плечи, чтобы тот не потерялся в толпе.

 

- Я купальник не захватила.

 

- Эй, дружище, тебе там сверху папу не видно?

 

- Нет, - привстав, сказал Марио.

 

- Куда же он запропастился? – Жюли тоже провела круговой осмотр.

 

- Он же за попкорном пошел, а там очередь в 299996 человек.

 

В эту минуту экраны на площади засветились, и все внимание обратилось к ним. Можно было наблюдать окончание мессы для выборов понтифика в базилике Святого Петра. В кадре был алтарь, фигура кардинала-декана и спины остальных кардиналов, на удивление – в капюшонах.

 

- Смотрите-ка, саспенс! – радостно воскликнул Бенуа. – Мы прямо как жених, который не видит лицо невесты до свадьбы!

 

Стоящие рядом люди оглянулись и зашикали на него, а Жюли толкнула в бок и прошептала:

 

- Бенуа, не надо так о будущем Папе!

 

- Ладно, буду образцом толерантности, - он достал из корзины под коляской бутылку и вынул пробку.

 

- Сограждане, за будущих пап, пусть будут здоровы, - он отхлебнул и вопросительно посмотрел на Жюли.

 

- Напомню, что сейчас…8 утра, и у нас с собой дети.

 

- Марио, тебя там не штормит? – спросил Бенуа.

 

- Нет.

 

- Вот видишь! И потом – у нас же большая семья! Всегда кто-то протянет руку помощи. Даже если их об этом не просят.

 

- Это ты о чем?

 

- Я вчера днём оставил Еву с Тано и пошёл на работу. Когда вернулся, брат спал, а вместо Евы лежит записка «Девочка пробудет до 20.00 в церкви Святого Фомы. Жанна». Как думаешь, что меня разозлило?

 

- Даже не представляю.

 

- Да всё! Во-первых, откуда там взялась Жанна? Тано говорит, устал, попросил её помощи. Ну, ладно… А почему она потащила Еву в приют? Я же ясно сказал, что хочу для нее светского воспитания. Но самое возмутительное – до 20.00! Она в это время уже спит, а я её должен тащить из какой-то церкви, даже адреса которой мне не оставили! И потом, я мог её просто не узнать среди других детей…

 

- Но всё же закончилось благополучно?

 

- Вроде как. Она была подписана.

 

Пока они разговаривали, кардиналы прошли в Паолинскую капеллу и пели гимн в сопровождении клира.

 

- У меня мурашки – это так торжественно! – срывающимся голосом прошептала Жюли.

 

- Аминь, сестра, - Бенуа внимательно посмотрел на экран, но никакая из фигур кардиналов не показалась ему более знакомой, чем остальные.

 

Гимн завершился, и кардиналы, опустив головы, направились к выходу. Картинка сменилась, и все смогли лицезреть диктора. Тоже в белом.

 

- Доброе утро, братья и сёстры! Через несколько минут нам представиться уникальная возможность увидеть фрагмент принесения кардиналами присяги. Наши камеры, установленные в Сикстинской капелле, покажут вам также церемонию запирания дверей. Через несколько часов, при благополучном исходе голосования, мы увидим белый дым из трубы и услышим колокола. Наш новый понтифик сразу же пройдет процедуры интронизации и коронации. Да-да, вы не ослышались! Мало кому из ныне живущих выдалось увидеть коронацию понтифика. Мы получим благословение – как единый народ! В перерывах в курсе событий вас буду держать я, Сандро.

 

Камеры дёрнулись и сцена снова изменилась. В кадре кардинал-декан зачитывал присягу. Когда звук, наконец, появился, люди услышали:

 

- Особенно мы клянёмся соблюдать величайшую тайну перед всеми людьми, как мирянами, так и служителями Церкви, относительно всего, что каким-либо способом касается выборов Римского Понтифика, также всего, происходящего во время церемонии выборов…

 

- Как таинственно, - прошептал Бенуа, - Что же они такое собираются там вытворять?

 

Жюли только закатила глаза.

 

После текста присяги кардиналы стали подходить к Евангелию в центре капеллы и, возложив на него руку, произносить на фритише:

 

- Пусть поможет мне Бог и это Святое Божие Евангелие, которого я касаюсь своею рукою.

 

На третьем присягающем камера стала отъезжать, звук затихать, а зрители смогли полюбоваться видами стен и потолка.

 

Впрочем, все детали разглядеть не удалось, потому что на экране утвердились двери, к которым подошёл служитель, строгим голосом произнес «Extra Omnes!» и запер ее. Оператор ещё подержал камеру на замке, чтобы все убедились, что ничего больше происходить не будет. Паузу прервал бодрый голос Сандро:

 

- Что ж, друзья, нам остается только ждать. О результатах нам объявит кардинал-протодьякон с балкона базилики Святого Петра. А теперь – празднуем!

 

- Спасибо, всем вольно, - сказал Бенуа.

 

Толпа стала перераспределяться, и рядом с ними материализовался Марко. Без попкорна. И в широкой белой рубахе.

 

- И ты, брат, - Бенуа опустил Марио на землю, - Что за конформизм?

 

- Это называется конфирмация, - Марко заметил в его руках бутылку и тоже отхлебнул. – Жюли, я договорился, нас на следующей неделе обвенчают. Тебе только нужно пройти крещение, исповедь…ну, ты понимаешь.

 

- Дорогой, я не уверена, что хочу этого.

 

- Ну, у тебя есть время подумать. Как тут наша девочка? Её не шокирует обстановка?

 

- У нее противоречивые чувства. Борются гены, - сказал Бенуа. – А Тано где? Если и он там окунается в религиозную муть, я чувствую, что это все кончится молитвами за столом.

 

- Да нет, наш брат помогает сестрам Кристоф с мебелью.

 

- Именно сегодня?

 

- Да, выходной ведь. Они к полудню должны закончить.

 

- Я хочу поделиться с вами своими подозрениями, - сказал Бенуа, - Мне кажется, у Жанны что-то с Тано.

 

- Не-ет, - рассмеялся Марко, - Он бы никогда…

 

- Он-то – нет, а вот она уже два раза приходила к нам, пока я был на работе. Обед готовила и совершала всякие другие хозяйственные поступки.

 

- У нее просто материнский инстинкт. Там же Ева была, - упорствовал Марко.

 

- Если ты забыл, она сдала её в дневной приют.

 

- Тогда у него нужно просто спросить.

 

- Да что вы к нему пристали, он сам разберется, - Жюли повернула коляску в боковую улицу. – У меня есть два талона, давайте устроим пикник.

***

- Ваши высокопреосвященства, сегодня у нас торжественный и очень ответственный день, - обратился к конклаву отец Романо. – Вы все в приватной беседе высказали согласие с нашей позицией в этом вопросе, но мне хотелось бы ещё раз заручиться вашим «да». Сейчас мир находится в сложной ситуации, это касается как душ людских, так и их бренных тел. Чтобы помочь страждущим и понять их, нам нужен человек из Мира. Но человеку этому должны быть не чужды вера и преданность нашей религии. С матерью Дольче я знаком долгие годы и смею утверждать, что более преданного делу, смиренного, разумного и чистого человека нам не найти. У вас могут быть свои сомнения, но помните, что в голове – разум, а в сердце – Бог. Свидетель Христос Господь, который является моим судьей, я отдаю свой голос тому, кто перед Богом считаю должен быть выбран, - кардинал написал на бюллетене имя и бросил его в урну.

 

Один за другим выборщики заполнили бюллетени. После этого отец Романо открыл контейнер и стал оглашать результаты:

 

- Кардинал Дольче Рамос…

 

Таким образом, с результатом 15:1 в Риме появился новый Понтифик – женщина.

 

- Ну что ж, мы все здесь, можем сразу продолжить, - поднялся кардинал-декан и подошел к новоизбранной Маме.

 

- Принимаешь ли канонический выбор тебя Верховным Первосвященником?

 

Дольче впилась ногтями в ладони и произнесла:

 

- Accepto. Принимаю.

 

- Каким именем хочешь, чтобы тебя звали?

 

- Александра IХ.

 

- Да будет так. Обер-церемониймейстер, проводите нашего понтифика в комнату плача.

 

Дольче последовала в красную комнату и, когда за ней закрылась дверь, ей действительно захотелось воспользоваться помещением по прямому назначению, но она только шмыгнула носом и шагнула к своему новому одеянию.

 

Она быстро скинула кардинальские одежды и облачилась в белую сутану, закрепила на волосах покрывало, которое служило альтернативой пилеолусу, пролезла в роше, застегнула моццетту. Последним элементом была красная расшитая стола. Все это заняло не более 10 минут, но Александра не спешила выходить. Она опустилась на колени и прошептала:

 

- Если я в чем –то ошиблась, если я вмешалась в Твой промысел, я готова принять кару. Но смею надеяться, что ещё могу Тебе чем-то послужить. Не оставляй меня. И не оставляй их из-за меня. Аминь.

 

Она поднялась и направилась в зал принимать поздравления от кардиналов.

 

Через некоторое время из трубы капеллы повалил белый дым в сопровождении звона колоколов. Когда площадь перед базиликой Святого Петра заполнилась, кардинал-протодьякон последовал в ложу благословения и возвестил:

 

- Я говорю вам о великой радости:

 

У нас есть…Мама!

 

По площади пробежал ропот, но кардинал не стал дальше выдерживать паузу.

 

- Высокопреосвященнейшая и достойнейшая госпожа,

 

госпожа Дольче,

 

Кардинал Святой Церкви в Риме Дольче Рамос,

 

которая взяла себе имя Александра IХ.

 

Примем же ее послание «Городу и Миру!»

 

Люди решили, что это заявление достойно радости и положительной реакции, но не знали, как ее лучше выразить. В конце концов, следуя за действиями передних рядов, они зааплодировали.

 

Через пару минут на балконе появилась фигура в бело-красном, осенила всех крестным знамением и произнесла неожиданно сильным голосом:

 

- Дети мои, сегодня мы собрались здесь не чтобы поздравить меня. Вы не мои подданные, это я ваша преданная слуга. Мое желание – служить вам, служить каждому из вас, нести слово Божие и молиться за всех нас. Ваша же задача – помогать своей семье, своим детям, ближним и соседям. Я обещаю благополучие каждому, кто будет честно трудиться и исполнять законы Божие и мирские. У нас нет врагов, кроме нас самих, и у нас нет друзей, кроме нас самих. Мы стоим не у Конца Света, а у начала Нового Мира. Мы были выдворены из мира обыденности, и остались теми немногими, кто попал сюда. Многие сожалеют об утраченной цивилизации, но подумайте, действительно ли то, что мы имели там, лучше и стоит наших сожалений? Только сейчас мы начали ценить каждого отдельного человека и каждую созданную вещь. Мы полностью перешли на путь созидания. Мы научились находить общий язык – во всех смыслах этого слова! Фритиш – это уже только наше достижение! Только мы решаем, каким будет этот мир. Нам пришлось многое пережить, и я не прошу вас забыть о прошлом. Это тоже часть нашей истории, и мы обязаны молиться и проливать слезы о тех лучших, кто уже не с нами… помолчим же о них… - Мама склонила голову, и над площадью повисла абсолютная тишина. В течение этой необыкновенно долгой минуты многие начали всхлипывать, в из числе и уткнувшаяся в плечо Марко Жюли.

 

- Эй, что с тобой?

 

- Наша Маргарита…мы тоже не должны забывать о ней…а вы…вы даже в качестве родственника в карточках её не записали, - прошептала она.

 

- В картах регистрируют только живых, - сказал Марко. – Но спасибо, что так переживаешь о нашей сестре.

 

Александра IX продолжала:

 

- Нас же оставили жить, значит, мы важная часть этого замысла. Вы избраны. Это не повод для гордыни, а возможность задуматься и многое понять. Господь в бесконечной милости своей дал нам время, чтобы исправиться. Это же так просто! Будьте людьми. Чувствуйте чужую боль, радуйтесь радостями ближнего, и мы выживем. Бог любит нас! Аминь!

 

Снова раздались аплодисменты. К бурной радости не присоединился Бенуа.

 

- Ну, в этой-то речи тебя что не устраивает? – немного охрипшим голосом спросил Марко.

 

- Нет, это было чудесно. Пью за это! - Бенуа отхлебнул и крикнул:

 

- Браво! У Бога отличный менеджер!

 

- Видимо, придется весь день за тебя краснеть, - устало вздохнул Марко.

 

- Да нет, я чувствую, что к вечеру начну трезветь, расчувствуюсь и просто разрыдаюсь в уголке.

 

- Быстрее бы уже… Ладно, извини, понятно, что нам всем нелегко. Новая жизнь, новый…новая правитель…

 

- Мне кажется, она хорошая, - сказала Жюли, - и мудрая, и сопереживающая… И женщина.

 

- И призывает к объединению, - поддержал Марко. – А у нас половина семьи куда-то разбрелась. Где твои братья?

 

- Ну, ты странный! Они с девяти лет сверстников не видели, кроме Марго! Пусть общаются… И мама сегодня проводит уроки социализации: объясняет детям, что происходит.

 

- Нам бы кто это объяснил, - в Бенуа начало пробиваться обещанное меланхоличное настроение.

 

- Да сегодня только и делают, что весь день что-то нам говорят! – сказала Жюли, - Смотрите, опять телепередача.

 

- Снова здравствуйте, братья и сёстры! – улыбнулся с экрана Сандро, - Теперь мне ещё приятнее вас так называть! Ну что ж, теперь с полной уверенностью могу утверждать, что у нас есть Мама. И её сан будет подтвержден сегодня в 17.00 в ходе церемонии интронизации и коронации. События эти состояться перед собором Святого Петра. Не торопитесь занимать места, вы сможете увидеть всё в прямом эфире. Все церемонии будут сопровождаться комментариями, которые помогут нам, простым смертным, разобраться в происходящем.

 

- Не хочу, как простой смертный, - заявил Бенуа. – Хочу на площадь. Чтобы потом Ева могла рассказать, что лично присутствовала там.

 

- Слушай, он же не успокоиться, а одного я его не отпущу, - сказал Марко Жюли, - Ты с нами?

 

- Занимайте места, а я пока добуду пропитание, подгузники и хотя бы один складной табурет, - вздохнув, сказала Жюли.

 

Когда она ушла, Бенуа уверенно заявил:

 

- Она так долго не выдержит.

 

- У нас все прекрасно.

 

- Ну, это пока… Но если ты и дальше будешь носиться со своими родственниками… Ты, видимо, забываешь, что у тебя теперь есть своя семья.

 

- Это только на сегодня, потом предоставлю тебе полную независимость. Но в настоящий момент ты не в себе…да и я тоже.

 

- Марко, мне её не хватает… Я так по ней скучаю… Как дурак…

 

- Так может лучше не смотреть на неё?

 

- Нет, я хочу. Может, это последний раз так, вживую.

 

- Ну, пошли тогда. Эй, а где Марио?

 

- Да тут он, - Бенуа кивнул в сторону коляски, в нижней корзине которой, скрючившись, спал Марио. Марко не стал его будить, и они двинулись в сторону площади, которая оказалась уже прилично заполненной.

***

- Ваше Святейшество! – сестра Анна упала на колени и схватила Маму за руку.

 

- Встань, дочь моя, нет ещё кольца, нечего целовать.

 

- Я так рада, что вас избрали! Другие кардиналы – тоже достойные люди, но Вы!.. Я уверена в Вашей самоотверженной работе.

 

- Спасибо, постараюсь не обмануть твоих ожиданий. Ну, и твой взгляд на события мне помог: я использовала пару твоих мыслей в своей речи.

 

- Правда? Спасибо Вам!

 

- Дочь моя, оставьте нас, - к ним подошел отец Романо.

 

- Да, Ваше высокопреосвященство, - в ажиотаже сестра Анна исполнила какой-то поклон с книксеном и убежала.

 

- Я уверена, что она будет бесконечно преданна мне, - улыбнулась Мама.

 

- Ничуть не сомневаюсь в Вашем чутье, Ваше святейшество. Я пришел сообщить о срочных изменениях в программе.

 

- Я уже слышала. Каким это образом вы хотите успеть провести коронацию сегодня? Во время всенощной? Ведь только интронизация занимает шесть часов!

 

- Ваше святейшество, будем реалистами, люди столько не выдержат. Мы должны держать ритм. Часть, отведенная конклаву, прошла довольно энергично. Сейчас – короткая месса, облачение, коронация, клятва понтифика, клятва понтифику, венчания, крещения, салют!

 

- Какой еще салют?

 

- Таким образом я описываю бурю эмоций, которая тут всех накроет. Так должно быть! Величественно, проникновенно, динамично!

 

- Но, Карло…

 

- Для Вас я «сын мой» и на «ты», - напомнил он.

 

- Это же главное событие в моей жизни! И ты хочешь сжать его в один вечер?

 

- Мать моя, Вам это пойдет только на пользу. Отправляйтесь на обед, потом примите лекарство и вперёд – к Вашему народу.

***

Кольцо Рыбака на ее худом пальце казалось массивным грузом, тиара выглядела лучше, но после мессы её всё же сняли и поместили на алтарь, перед которым понтифик сделала неслыханное – произнесла клятву перед всем народом. Клятва эта была весьма специфична и состояла из формул, произносимых президентами при инаугурации, отрывков из псалмов, а также отдельных частей военной присяги и брачной клятвы. Александра чувствовала в этот момент удивительное умиротворение, поэтому голос её звучал решительно и в должной степени проникновенно. А уж когда началась не в меру трогательная церемония венчания 12-ти пар и крещения 12-ти младенцев, умиление можно было закатывать в банки и использовать ещё последующие 50 лет, как минимум.

 

Общий плавный ход церемонии нарушился только один раз, когда в ряду счастливых родителей вдруг появилась 13-я фигура. Охранники, бросившиеся было осадить наглеца, были остановлены отцом Романо, и не прошедший карантин младенец оказался в руках Мамы. Она всё с тем же одухотворенным выражением лица выполнила все процедуры, но когда передавала вопящего после окунания ребёнка отцу, прошептала:

 

- Ты за это будешь гореть в аду. Миллион миллиардов лет. Мне есть кому словечко замолвить.

 

- Спасибо за благословение, Ваше святейшество, - сказал Бенуа и уже громче спросил:

 

- Не окажите ли нам честь и не согласитесь ли стать крестной матерью?

 

- Спасибо за доверие, сын мой, но крестным должен быть человек, который сможет ежедневно наставлять, защищать и поддерживать это дитя.

 

В это время через толпу наконец-то прорвался Марко.

 

- Я крестный, - он взял Еву у Бенуа и встал в ряд со всеми остальными.

 

Когда Бенуа отходил, он успел услышать за своей спиной шепот:

 

- Врачу ее покажите. Она, как кипяток, горячая.

 

Бенуа встал позади Марко и прошептал:

 

- Пора отсюда убираться. Когда закончится, просто поворачивайся и иди за мной.

 

Через 10 минут они выбрались в малолюдный переулок. Всё ещё трясущимися руками Бенуа распеленал Еву и снял с нее крестик.

 

- Боже, я чуть не сдох там! – Марко тоже била неуёмная дрожь. – По-моему, нас просто чудом не застрелили.

 

- Нормальная у нее температура, - не слушая его, Бенуа облегченно вздохнул.

 

- В тебя что, бес вселился?

 

- Он наоборот выселился. Я отлично себя чувствую. Она меня так послала, что не могу удержаться, хочу идти, не останавливаясь! Надеюсь, она хоть на Еву никакого проклятия не наслала.

 

- Успокойся, ты просто сегодня перепил. Вспомни, мы обещали больше не вмешиваться в её жизнь.

 

- Больше и не собираюсь. Так уж и быть, оставлю всех в покое. В том числе и тебя. Мне надоело, что со мной никто не считается. Марко, я вырос, больше вам меня не удержать. Если так хотите кем-нибудь помыкать, можете еще кого-нибудь похитить…

 

- Это подло! Ты остался добровольно!

 

- Да я просто внешнего мира боялся больше, чем вас! А теперь мне все равно – мне в любом случае гореть в аду миллион миллиардов лет. Так что пошла она, ты и Тано! – Бенуа развернулся и быстро пошел.

 

- Стой! Отдай Еву! Ты же не черта не умеешь!

 

- Вот спасибо! Теперь мне ещё проще на вас наплевать. И не смей за мной ходить. Прощай, уж как-нибудь без вас проживем.

 

Марко с трудом сдержался, чтобы не побежать за ним и не отобрать ребёнка силой. Впрочем, на самом деле в победе он был не уверен.

 

Зайдя за угол, Бенуа осторожно оглянулся. Никто за ним не шел. Это расходилось с его планом, но он взял себя в руки и пошёл дальше. Пешком до квартиры идти было час. Когда он дошёл, Ева уже основательно проголодалась. Никакой детской еды в доме не осталось. На несколько минут её удалось обмануть бутылочкой с теплой водой. Потом, после получаса укачивания, она уснула, а Бенуа быстро собрал всё, что вошло в один рюкзак. Убегать дальше пешком не хотелось. После секундного колебания он взял ключ от квартиры Марко, убедился, что дома никого нет и присвоил ключ от машины.

 

Через пять минут Ева была примотана простыней к переднему сиденью, и они мчались из города. План был прост: снова пройти регистрацию и получить новую личность. Когда далеко впереди показался фонарь поста регистрации, Бенуа свернул с шоссе, но вскоре дорога пропала. Он надел рюкзак, привязал Еву к себе и отправился обходить пост стороной. К этому моменту окончательно стемнело. Он то и дело запинался, так что, в конце концов, пришлось идти медленнее. Вскоре появилось ощущение, что из леса за ним следят сотни диких зверей. Не прибавляла оптимизма и начавшаяся головная боль в сопровождении дикой жажды. Стараясь не дышать на Еву, Бенуа прошептал ей:

 

- Ты не беспокойся, мы всё правильно делаем. У нас всё будет отлично, я надеюсь… Зато мы наконец-то станем самостоятельными! Или умрем от голода… Но тебе же не нужен отец, которого сделали членом семьи путем лишения свободы перемещения? Не будет у нас такой ненастоящей семьи… У тебя не будет ни мамы, ни братьев и сестёр, ни дядь и тёть… Боже, что я делаю?! – он почти начал всхлипывать, но тут его нога провалилась в какую-то нору, и он чудом не упал плашмя. Ева тут же проснулась и заворчала. Бенуа сунул ей пустышку и решил дальше не заходить. Он выбрался на дорогу сразу за кругом света от фонаря пункта регистрации. Снаружи у столов никого не было, поэтому Бенуа постучал в дверь фургона. Ему тут же открыл мужчина в банном халате поверх спортивного костюма.

 

- Прибывающий? – поинтересовался он.

 

- Похоже на то.

 

- Один?

 

- С ребёнком, - Бенуа кивнул на свой живот, к которому был привязан ворочающийся сверток.

 

- Заходи тогда. Тут теплее, и комаров нет, - регистратор пустил его внутрь и освободил от бумаг одно кресло.

 

- Я Франко.

 

- Бенуа, - они пожали друг другу руки.

 

- Откуда?

 

- Э-э…Сиена.

 

- Ого! Пешком?

 

- Нет, конечно. Мы с друзьями на машине едем, но колесо пробило. Я решил пешком дойти, а то у нас детская еда кончилась.

 

- Может, попробуем ему дать порошковое молоко?

 

- Я не уверен…

 

- Да ладно, его все регистраторы пьют. Оно новое.

 

- Покажи.

 

Франко достал банку с порошком неравномерного желтоватого цвета.

 

- Там будут нерастворяющиеся куски, но мы их процедим, - с энтузиазмом предложил регистратор.

 

- У нас ведь нет других вариантов? – без надежды спросил Бенуа.

 

- Ни одного. Завтра утром ты сможешь получить детский паёк, а пока…

 

Через 15 минут, проведя испытания на себе, Бенуа с восхищением смотрел, как Ева невозмутимо сосет из бутылочки незнакомый продукт.

 

- У меня чудо-ребенок.

 

- Давай я пока на вас карточки заполню. Да ты сиди и просто отвечай. Имя? А, да, Бенуа. Фамилия?

 

- Тровэйль, - почти сразу ответил Бенуа, с удивлением обнаружив, что собственная фамилия звучит незнакомо.

 

- О, давай по буквам, - когда трудности транслитерации были преодолены, Франко запросил возраст.

 

- 22.

 

- Место предыдущего проживания? Сиена, не так ли?

 

- Да, Лион, потом – Сиена.

 

- Родственники?

 

- Ни одного.

 

- Профессия, навыки?

 

- На переписи мне поставили прочерк, хотя я с этим не согласен.

 

- Да они так со всеми делают, кто моложе 25-ти. А тебе есть, что вписать?

 

- Я чемпион Европы.

 

class="book">- По…? – вопросительно приподнял брови Франко.

 

- Да по фигу. Schwilze, кому это надо? Я фигурист! А ещё я отлично щебень кидаю. Я был в Союзе Экспедиторов.

 

- Отлично! Обязательно скажи это в трудовом агентстве.

 

- Где? – старательно изобразил непонимание Бенуа.

 

- Ну да, я же тебе ещё ничего не объяснил. Брат, с сегодняшнего дня, ты гражданин нового государства, которое называется Единый Мир…

 

- Сокращенно, ЕМ?

 

- Нет, лучше просто Мир. Во главе государства с сегодняшнего дня Мама римская Александра IX. Я её пока не видел, только голос по радио слышал. Как равному члену общества тебе надлежит работать, воспитывать ребенка и жить в мире со всем…хм, Миром. Государство дает тебе брошюру по выживанию, место для жилья, три бесплатных талона и направление в трудовое агентство.

 

Франко достал обещанные блага из разных ящиков.

 

- А я могу выбрать это «место для жилья»?

 

- Ну да. Правда, осталось мало вариантов. Вот список.

 

Бенуа взглянул и выбрал квартиру подальше от Марко.

 

- Не советую. Желтая зона. Перебои с водой, электричеством, всё такое…

 

- Друг, я почти семь лет электричество видел только по праздникам, а ты меня пугаешь перебоями.

 

- Ладно, я понял. Давай ребенка регистрировать. Имя, фамилия?

 

- Ева Тровэйль.

 

- Накручено, да ладно. Дата рождения?

 

- 20 августа этого года…

 

- А, Лев! Мать появится?

 

- Надеюсь, нет. Она сдохла и пусть сама горит в аду.

 

- Эй, не при ребенке же. Сочувствую… Прочерк ставим?

 

- Конечно.

 

- Ну, вот, кажется, всё.

 

- Слушай, а ты дату приезда отмечаешь?

 

- Да.

 

- А ты не мог бы написать в карте, что я приехал, скажем, три дня назад?

 

- Могу, но только в карте. На жетоне надо поставить сегодняшнюю дату, а то без талонов останешься.

 

- Спасибо тебе. Ну, мы пошли, что ли…

 

- Да брось ты. Утром машина с едой приедет, они тебя заберут в город. Тут пешком часа три идти.

 

- А ты уверен, что выдержишь целую ночь присутствие ребенка? Это она пока мирная…

 

- Чепуха! У меня настойка есть…

 

- О, нет, пока без этого.

 

- И еда, - подбросил главный козырь Франко.

 

- Что ж…тогда можно и настойку. А подгузники?

 

- Друг, у меня есть три халата.

 

- Ну, думаю, на ночь ей этого хватит, - Бенуа распеленал Еву, завернул ее в первый халат и подсел к столу, чтобы начать свою первую независимую ночь.

 

Утром Бенуа с трудом разлепил глаза, но тут же подскочил. Евы рядом с ним не было. Отсутствовал в фургоне и Франко. Запинаясь за мебель и поскальзываясь на папках с бумагами, Бенуа вылетел на улицу.

 

Франко мирно сидел на стуле и кормил Еву из бутылочки.

 

- Просто поразительно! – рассмеялся регистратор. – Она вопила, как аварийная сигнализация, а ты спокойно спал! Не жди любви соседей.

 

- Nazzo, я перепугался! Машина ещё не приходила?

 

- Нет, задерживаются они сегодня. Советую там тебе сначала наведаться в трудовое агентство, а потом уже вселяться – так тебе сегодня два талона можно будет использовать. А смотри она ничего – ест это молоко.

 

- Это ненадолго, она его все равно опять почти полностью срыгнет…

 

- Слушай, а ты так и будешь один жить? – спросил вдруг Франко. – Друзья-то твои так и не приехали.

 

- Кто? А! они, наверное, через другой пост… Да, надеюсь, справляюсь один…

 

- А то у меня есть листовка про приют…

 

- О Боже, нет! Я, наоборот, рад, что у меня хотя бы один родственник появился.

 

- Ну, ты там в агентство пойдешь, про свои медали все равно расскажи, мало ли что… Жизнь, вроде, налаживается… Будешь зимой хлеб на коньках развозить.

 

- Так что, и тут теперь зима есть?

 

- А как же! Холод, снег – все, как положено. В прошлом году до минус семи падало. А вот и напарник мой с едой едет.

 

К посту подъехал маленький грузовик, в котором сидел пожилой мужчина и две монахини.

 

- Здравствуйте, братья! – весело прокричали они.

 

- Здравствуйте, конечно, только я вам не брат, а скорее, сердитый деверь из Нанта, - сказал Бенуа.

 

- Не обращайте внимания, у него жена недавно скончалась, - попытался оправдать его Франко.

 

- Не жена. Мы жили во грехе, - поправил его Бенуа.

 

- Ты точно не будешь любимцем соседей, - уверенно сказал Франко, а монахини только улыбнулись и стали разгружать коробки с едой.

***

- Ваше святейшество, к Вам отец Романо, - сообщил секретарь.

 

- Спасибо, Виктор, пригласи его.

 

Кардинал вошел, торжественно неся перед собой сумку-термос.

 

- Ваш завтрак.

 

- А почему его приносишь ты? Это что, какая-то новая процедура? Меня уже хотят отравить - так быстро?

 

- Нет, я просто зашел поболтать.

 

- У нас какое-то совещание?

 

- Да нет же, расслабьтесь, у нас сегодня выходной.

 

- Ты хочешь сказать, что я, как недобросовестный политик – буду бездействовать после выборов?

 

- Нет, с завтрашнего дня и до последнего вздоха Вы будете работать больше всех в этой стране, но сегодня Вам нужно прийти в себя. Вы спали хоть сколько-нибудь?

 

- Ну-у…минут десять. Сын мой, это же всё невероятно! Я даже не против, если мы возьмемся за руки и попрыгаем от радости.

 

- Налицо прогресс, - кардинал начал доставать контейнеры с едой. – У Вас уже не искривляется лицо, когда Вы произносите «Сын мой».

 

- Но я вчера правда удивилась, когда ты хлопнулся передо мной на колени и начал произносить клятву повиновения.

 

- Это был искренний душевный порыв. Я действительно готов на все за Вас. По крайней мере, пока мы в одной команде.

 

- Так каким же образом ты вчера прохлопал 13-го ребенка? Нужно было уложить этого психа лицом об асфальт и арестовать на пару недель.

 

- Мать моя, это был Ваш брат! Я думал, вы с ним договорились.

 

- Втайне от тебя? Нет, конечно! Это самоуправство! Все окружение должно быть уверено в моей смерти, а он так меня подставляет.

 

- Позвольте отметить, что больше внимания, чем вчера, всё равно быть не могло… Впрочем, ещё не поздно его арестовать.

 

- Ладно уж… Надеюсь, его вразумили мои слова.

 

- Кстати, об арестах, - отец Романо взял бутерброд с маслом. – Завтра заседание юридической коллегии. Вам нужно будет только задать им правильный настрой и потом ознакомиться с результатами.

 

- Уже нужны суды?

 

- Непременно. Сейчас все оглядятся, сообразят, что где плохо лежит, и нам нужно будет быстро привести их в чувство.

 

- Более-менее гуманно, но показательно, чтобы другим неповадно было?

 

- Точно! Как тонко Вы чувствуете тенденцию! Да, небольшие отсылы к Средневековью не помешают.

***

- Поверить не могу, что он угнал мою машину! – Марко сказал это больше растерянно, чем зло.

 

- Она не твоя, а наша общая. И я уверена, что он её вернет, - сказал Жюли.

 

- Конечно, вернет, куда он денется! Ну сколько он сможет обижаться? Ещё полдня, не больше.

 

- На работу-то он должен ходить. Давай туда наведаемся, - предложила Жюли.

 

- Я уже был там, - неохотно признался Марко. – Он не появлялся.

 

- Конечно, он же ищет новое жилье.

 

- Мы найдем его через бюро регистрации, - Марко вскочил. – Он указал нас родственниками – нам обязаны сообщить его новый адрес, - он уже натягивал ботинки, когда Жюли поймала его.

 

- Уже ночь! Бюро закрыто! Завтра сходим. К тому же, ты уверен, что он сам появиться. Ведь уверен?

 

- Nazzo, конечно! И уж поверь мне, я извиняться перед ним не буду.

***

Сам Бенуа не появился, но машина у дома материализовалась через пару дней. В бюро регистрации им выдали только его первый адрес и заявили, что он не переселялся.

 

- Жюли, я знаю, что он сделал, - сказал Марко, когда они легли спать.

 

- Покончил с собой?

 

- Сменил имя. И не указал нас родственниками.

 

- Да не мог он… - в ужасе прошептала Жюли. – Но мы же должны его найти! У него Ева! Каким бы там самозваным отцом он не записался, это не даёт ему права…

 

- Даёт, - Марко приподнялся на локте и внимательно посмотрел на неё, - Ты умеешь хранить секреты?

 

- Опять что-то про вашу жуткую семейку? Мне уже страшно.

 

- Нет, правда, ты моя жена, и мне совсем не хочется что-то от тебя скрывать.

 

- Ладно, клянусь хранить тайну, - наконец сказала Жюли. Марко откашлялся и повздыхал, чем довел жену почти до рукоприкладства.

 

- Да говори уже, меня сейчас разорвет от любопытства!

 

- Он настоящий отец, - в самое ухо прошептал ей Марко. – То есть, я процентов на 90 уверен, что у Марго больше никого не было.

 

- Какой ужас! – Жюли закашлялась. – Это отвратительно!

 

- Я тоже так думаю, - немедленно согласился Марко.

 

- И ты что, ничего не знал?

 

- Знал. Я бил его, проводил беседы, запрещал, предупреждал, поил ее таблетками, ездил с ней по больницам… Я правда сделал все, что от меня зависело…

 

- Хорошо, что ваша мать до этого не дожила. Я бы на её месте тут же скончалась!

 

- А, ты об этом… Да нет, Бенуа нам вообще не родственник, - поспешил внести ясность Марко.

 

- Боже! Час от часу не легче… Хотя нет, легче… А где вы его тогда взяли?

 

- Нашли сразу после Того Дня. Ну, и усыновили…убратили… Кто же знал, что он такую свинью нам подложит.

 

- Да прекрати ты! – Жюли начала всхлипывать, - Ну вот, теперь мне их еще жальче! Господи, да как он вообще от этого не свихнулся?

 

- Чего его-то жалеть? Это мы сестру потеряли.

 

- Марко, извини, конечно, Маргарита была твоей близкой родственницей и всё такое, но она была ужасно тяжелым человеком! И не очень симпатичной девушкой… А Бенуа… Если он выбрал ее – на это должна быть очень серьезная причина. Просто какая-то невероятная, безумная, нелепая причина… Да ладно, она его, наверное, загипнотизировала или шантажировала!

 

- Вот уж прекрати! Это он был её не достоин!

 

- Да что ты говоришь! Он один из самых привлекательных людей, которого я когда-либо видела!

 

Марко даже подбросило.

 

- А ведь точно! Я же раз десять видел, как вы хохотали и говорили на своём выдуманном языке!

 

- Мы говорили на французском! И это ничего не значит! Ты хочешь, чтобы я оценивала людей объективно? Да мне едва 13 исполнилось, когда мир обрушился. Мы целый год прожили только своей семьей, потом увидели сестер Кристоф и этих д’Экрипье… А когда вы появились… Да у меня мир перевернулся!

 

- Так ты все-таки сначала по Бенуа сохла? – не отставал Марко.

 

- Нет, конечно! Ты же сразу начал нам помогать. И не только нам – всем! Я более внимательного, доброго, понимающего, верного и любящего человека не встречала. Вы когда уезжали в эти свои экспедиции, я просто с ума сходила от тоски и ревности и всего такого… Правда! Мама очень за меня боялась. Марко, ты изменил мою жизнь.

 

- Значит, мне не о чем беспокоиться?

 

- Да я без ума от тебя! Если бы это было не так, я бы не вышла за тебя замуж… И уж точно тебе не стоит переживать насчет Бенуа. Он всегда казался мне слишком легкомысленным.

 

- Ты его просто не знаешь! Года три назад, когда они с Марго были вдвоем в экспедиции… Nazzo! Они же целый год были где-то вдвоем! Думаешь, уже тогда?..

 

- Не сходи с ума. Вспомни, потом была Камиль и та женщина из Линца…Виктория, кажется.

 

- Откуда нам знать, может, он всё это для отвода глаз придумывал.

 

- Нет, Камиль слишком уж красочно все расписывала.

 

- Чего? Вы там всё обсуждали?

 

- Ну, Марко! Поживи в таких условиях – тут и чихание будет информационным поводом. У нас же были девичники по пятницам. На них потом и Маргарита приходила…со своими лживыми историями про Хуана – таинственного обольстителя из Линца! Но знаешь, ей очень шло быть беременной… Она была почти красивой… Я думаю, мне тоже это пойдет, - Жюли придвинулась поближе. Марко сделал вид, что не понял намёка, тогда она пихнула его локтем в бок и прямо заявила:

 

- Я хочу ребенка.

 

- Иди и возьми, он в соседней комнате спит.

 

- Ты же не серьёзно? Марио же не будет нашим единственным ребенком?

 

- Почему нет? Он, несмотря ни на что, вполне ничего растет.

 

- Да он просто отличный, но это ещё не значит, что мы должны на нём остановиться! Говори сейчас же, почему ты не хочешь делать ребенка?

 

- Этого я как раз хочу, а вот последующих событий… Давай поговорим об этом лет через 10.

 

- Я поняла! Вы опять наврали! Маргарита не начала рожать, когда никого не было дома – ты с ней был. Ты всё видел!

 

- Да, к сожалению, это так! И у нас с тобой не будет детей, пока не изобретут специальное устройство для выращивания младенцев вне человеческого тела!

 

- Ты такой смешной. Ладно, поговорим об этом потом. Давай уже спать.

 

Пару минут они молчали, потом Жюли прошептала:

 

- Марко…

 

- Что?

 

- Это был запланированный ребенок.

 

- Какой?

 

- Ева.

 

- Вот уж нет, можешь мне поверить.

 

- Почему-то у Бенуа таких случайностей больше ни с кем не происходило… Нет, определенно кто-то из них двоих специально это сделал.

 

- Бенуа узнал об этом только когда она уже живот не могла прятать… Schwilze, неужели Марго?..

 

- Вот видишь! Оказывается, она использовала не гипноз, а способ более старинный и проверенный.

 

- Поверить не могу!

 

- Ты только Бенуа об этом не проболтайся, пусть она останется в его памяти светлым ангелом.

***

- А потом она сбежала с мужчиной, когда нашей дочери была неделя, - как можно более трагичным голосом закончил Бенуа своё сильно отредактированное, но в основных пунктах правдивое, повествование. Он сидел в одном из «Центров помощи» при мужском монастыре, адрес которого он нашёл во въездной брошюре. Монах, выслушивающий его, понимающе кивал.

 

- Так ты думаешь, с её стороны имело место прелюбодеяние? – уточнил он.

 

- А это понятие предполагает измену только в законном браке? – задал встречный вопрос Бенуа.

 

- Конечно. Но ведь ваш брак был церковным?

 

- Ну уж точно не гражданским, - в очередной раз Бенуа незаметно ушел от ответа.

 

- Только я не совсем понимаю, какой помощи ты от нас хочешь. Ты здоров, у тебя есть жильё, и ты без труда получишь работу.

 

- Это все мне известно! Просто хочу улучшить свои шансы. Я измотанный и небритый отец самого чумазого и лысого ребенка в мире! Какие у нас шансы на приличную работу?

 

- Боюсь, что снова тебя не понимаю.

 

- Не то, чтобы я раньше уже устраивался на работу…но я думаю, положительное первое впечатление очень важно. Всё, что мне нужно – это место, где мы сможем помыться и переодеться, и нормальное молоко, чтобы Ева спокойно уснула и дала мне возможность очаровать судей.

 

- Агентов по труду?

 

- Ну да, их жюри.

 

- Это можно, следуй за мной.

 

- А рекомендацию сможете написать?

 

Монах в растерянности посмотрел на него:

 

- Но я же тебя едва знаю…

 

- Хотите, я ещё истории из своей жизни расскажу? В общем так, однажды, когда мы поехали в экспедиторский тур, одного из моих напарников ранили прямо через лобовое стекло. Это было жутко: кровь, осколки, дорога отврат, а тебе в спину продолжают стрелять…

***

Уже через час Бенуа сидел с Евой в агентстве по труду, выгодно отличаясь от большинства вновь прибывших. Люди вокруг выглядели весьма жизнерадостными, но все-таки не до конца еще вошедшими в цивилизацию.

 

В кабинет заходили по одному. Когда настала очередь Бенуа, он увидел двух человек, которым предстояло решать его судьбу: измученных, но доброжелательно улыбающихся мужчину и женщину за сорок.

 

- Ваши регистрационные карты, - попросила женщина.

 

- Присаживайся, - приглушенным голосом пригласил мужчина.

 

- Незачем шептать, она крепко спит, - успокоил их Бенуа.

 

Женщина переписала карту и отдала мужчине, потом оба заглянули в какие-то списки.

 

- Упаковка продуктов, - сказала женщина.

 

- Прачечная, -объявил мужчина. – Выбирай.

 

- Честно говоря, там мое неполное резюме, - сказал Бенуа. – Я почти четыре года работал в Санитарно-Экспедиторском Союзе, строил дорогу…и был чемпионом Европы по фигурному катанию, - все-таки решил добавить он. Женщина все записала.

 

- Экспедиторский Союз – это отлично, мы бы предложили еще пару вакансий, но нам нужно учитывать несколько факторов. Человек должен жить рядом с местом работы, так как пока нет общественного транспорта, обладать необходимыми навыками и успеть попасть в Сотню. Сотня – это 100 человек каждой необходимой сейчас специальности. Плюс, у тебя ребенок, поэтому мы не предлагаем слишком тяжёлую и ночную работу.

 

- Почему нет? Если это хорошо оплачивается и оставляет свободное время, я готов хоть в стриптизёры пойти!

 

- А у тебя есть навыки? – улыбнулась женщина.

 

- Но у меня же была серьёзная хореографическая подготовка наряду со спортивной… Я, конечно, далеко не всё уже помню, но если надо…

 

- К сожалению, данной профессии пока вообще нет в наших списках, - остановил его порыв мужчина, - Но может, у тебя ещё есть способности? Например, некоторые люди сами научились шить…или кроликов разводить…

 

- Ну, у нас коза была…. А еще я многих подстригал.

 

Женщина еще раз пролистала список.

 

- Жаль… Сотня парикмахеров уже есть.

 

Мужчина ещё раз внимательно посмотрел на Бенуа, потом перевел взгляд на крестик, надетый поверх рубашки Евы.

 

- Я тебя видел. Лючия, помнишь, это он пробился с тринадцатым ребёнком для крещения.

 

- Записывай его 101-м, он и там пробьется, - уверенно сказала Лючия.

 

- Спасибо, - не совсем жизнерадостно сказал Бенуа, - Я вам, ребята, безумно благодарен, но можно вопрос? А если быть парикмахером – это не работа моей мечты? Я могу потом ее поменять? То есть, вы мне сейчас не выжжете где-нибудь на плече клеймо «цирюльник» на всю жизнь?

 

- Нет, конечно, - улыбнулась Лючия, - У тебя и так отличные плечи.

 

- Но всё-таки не стоит ходит в майке – холодновато, - дал совет мужчина. – Сотни не являются статичными: наверняка кто-нибудь неверно попадет в специализацию, - он взял ножницы и вырезал из толстой канцелярской книги страницу.

 

- Тут адрес места, где нужно будет пройти аттестацию и, если понадобиться, подготовку, - он поставил печать и протянул листок Бенуа. Женщина же дала ему три картонных квадратика.

 

- Пропуск в магазин и два талона на сегодня. Удачи.

***

На следующее утро Бенуа ответственно и с немалым волнением готовился к началу новой карьеры. Комнату с крошечной кухней довольно быстро удалось привести в порядок, но чувствовать там себя, как дома, пока не получалось. Может, потому, что у них было крайне мало собственных вещей.

 

Одной рукой Бенуа держал бутылочку, которую досасывала Ева, а другой – пытался натянуть ей носки. Ева сосредоточенно смотрела на него, время от времени хаотично взмахивая руками.

 

- Быстрей начинай говорить, - умоляюще попросил Бенуа, - Ты, конечно, создаёшь мне много работы, но с тобой довольно скучно.

 

Ева чихнула, соска с бутылки слетела, и остатки молока вылились на только что одетую кофточку.

 

- Вот именно этого мне более, чем достаточно, - он вздохнул и понес ее умываться, - И эта твоя лысина… Никакой рекламы твоему папе-парикмахеру…то есть, будущему парикмахеру. Меня же туда могут еще и не взять… Ладно, плевать.

 

Времени на переодевание уже не оставалось, и Еве пришлось довольствоваться заворачиванием в одеяло и шапкой. Я тряпичными косичками.

 

В комнате уже сидели остальные двадцать парикмахеров, когда Бенуа зашел. Он дал им возможность рассмотреть себя, прежде чем уселся в заднем ряду. Направление их взглядов двигалось от его лица вниз и остановились на переноске с ребенком. Через мгновение они поняли, что это не просто сумка, и около половины присутствующих тут же потеряли к нему интерес. Остальные же смотрели теперь только на высовывающийся пухлый кулачок, и их лица выражали крайнюю степень умиления. И только около трёх женщин и двоих мужчин снова встретились с ним взглядами. Он благодарно им улыбнулся и наконец-то занял свое место в надежде восполнить пробелы и зияющие пропасти в своих знаниях в области парикмахерского искусства.

 

Через пару минут появился лектор и, сверившись со списком пришедших, начал вступительную речь:

 

- В ближайшие три дня вы пройдете только курс выживания прежде чем отправитесь на передовую. Ситуация в настоящий момент не позволяет нам применять в работе какие-то изыски. Скоро это измениться, а пока… Перед вами три задачи:

 

1) просто стричь и брить, пока клиент не станет похож на человека

 

2) выявлять случаи педикулеза и стричь клиента налысо

 

3) так как вы находитесь с людьми в близком контакте, отмечать у них симптому прочих заболеваний и без промедления отправлять на лечение.

 

Обратите внимание на эти слайды…

 

Бенуа почувствовал небольшую дурноту от открывающихся перспектив, но, вспомнив альтернативу, достал блокнот и попытался вспомнить, что такое записывать лекции.

 

========== Год 9 ==========

 

- Я просто против, - заявила Александра IX.

 

- Это прогресс. Раньше Вы говорили, что категорически против. Думаю, у меня появился шанс, - улыбнулся отец Романо.

 

Они совершали прогулку верхом, облачившись для конспирации в форму службы порядка. Несмотря на тёмные очки и низко надвинутые козырьки, их узнавал каждый пятый, но неписаные правила рекомендовали не беспокоить Маму, когда она “инкогнито”.

 

- Ты правда думаешь, что люди психологически к этому готовы? Это в Средневековье они с пелёнок созерцали сожжения и четвертования, а у нас, я боюсь, только возрастет количество нервных срывов.

 

- Вы передергиваете. Нам не нужны гильотина или виселица, но без гуманных видов показательной казни не обойтись. Ну куда это годиться – уже два убийства за год!

 

- А позволь спросить, что это за оксюморон: гуманная казнь?

 

- Инъекция, например. Привяжем на эшафоте, вколем сильнодействующий яд…

 

- Чудесная идея! Ты гений! Как я сама-то до этого не додумалась? Ведь ясно же, что отрубленную голову не подделаешь, а с инъекцией – запросто. Показываем преступника, уводим его, якобы, на последнее слово со священником, выводим уже с мешком на голове. Под мешком у нас – подсадная утка, изображающая конвульсии и смерть. Его уносят, все в шоке, тело родственникам, конечно же, не выдают. Преступник жив, но до конца своих дней в тюрьме или на южных плантациях. Воспитательный момент соблюден, все довольны, нам не нужно никого убивать.

 

- Честно говоря, я имел в виду совсем не это… Но Ваша идея тоже интересна.

 

- Я говорю, что не собираюсь подписывать ни единого смертного приговора, даже если он будет для твоего убийцы. Без обид.

 

- Мне импонирует Ваша гуманность, но я не ожидал такой упёртости. Разве не Вы придумали весь этот перечень крайне унизительных и весьма жестоких наказаний за преступления, совершать которые могут…гм, в основном, мужчины?

 

- Во-первых, у нас мужчин в разы больше, чем женщин, так что они просто статистически чаще совершают правонарушения, так что тут всё логично. Во-вторых, я не жалею о своём решении. И в конце истории у меня всегда все остаются живы.

 

- Нам просто уже пора ввести должность министра юстиции. Она всё и будет подписывать.

 

- А как же мои судебные сессии? Как мы обойдемся без этих событий, которых все ждут с трепетом, ужасом и надеждой?

 

- Это надо оставить. Но Вы же все равно во многом выполняете лишь совещательную функцию. У зимней и летней сессий сразу появляется более высокий статус, к ним готовят только показательные или резонансные дела. Вам же не подсовывают «Дело о пропаже курицы».

 

- На первой сессии было такое.

 

- Там все было показательным.

 

- Слушай, сын мой, нам пора уже что-нибудь новенькое для людей придумать.

 

- Новый праздник?

 

- Да нет, праздник раз в году, а нужно что-то более длительного пользования… Хорошая же идея была с театром…. И с футбольными командами тоже! Пора провести мозговой штурм. Сегодня же повесим ящик для предложений.

 

- Всенародный?

 

- Нет, пока только всеватиканский. Мне кажется, наши граждане будут рады любому нашему предложению.

***

- Пап, можно я сегодня пойду погулять? – спросил Бенуа за завтраком.

 

- Не паясничай! – Джулио влепил ему подзатыльник. – И пора запомнить: если тебе завтра на работу - никаких гуляний.

 

- Одного выходного в неделю мне недостаточно.

 

- Ничего не поделаешь, кто-то должен нас содержать, - Джулио проверил температуру чая и передал его Еве.

 

- Какие у вас планы на сегодня? – поинтересовался Бенуа.

 

- Мы пойдем плавать, - ответила Ева. – Потом будем читать в парке.

 

- И играть с детьми, - напомнил Джулио.

 

- Не хочу, - Ева сунула нос в кружку и принялась громко сопеть.

 

- Почему это? – родитель отодвинул от нее чай и попытался скормить остатки каши.

 

- Они дураки, - сквозь ленивое жевание ответила Ева.

 

- Не будь снобом, - Бенуа попробовал ее кашу и поморщился, - Им года по три, так что эти дети и не должны быть особо умными. Ну-ка, посмотри на меня. Чёлку тебе пора подстригать. Зайдете ко мне в… - он дотянулся до своей сумки и достал блокнот, - … в 14:45. Пока там одна тётя сидит с бигуди, я тебя подстригу.

 

- Покажи-ка твое расписание, - Джулио забрал у него блокнот. – Где тут обед?

 

- Куплю по дороге, съем в 15:30, - пообещал Бенуа.

 

- Я не хочу с детьми, - напомнила Ева.

 

- Придется, - неумолимо заявил Джулио, - Может, они и не гении, но я своими глазами видел, как Жан-Франко самостоятельно ест ложкой. Тебе бы брата младшего или сестру… - грустно вздохнул он. – В родственников ты бы не стала песком кидать.

 

- Да, братика Дарио! – обрадовалась Ева.

 

- У Мелинды новорожденный брат Дарио, мы уже просили им поиграть, - пояснил Джулио.

 

- Ох, ребята, я жутко отстал от жизни! В последний раз, когда я был в этом парке, у Мелинды была только навязчивая идея заполучить пушистого кролика и весь день носить его на руках, и ничего в её маме не говорило о намерении коварно заменить кролика на человека… А мы давайте поговорим об этом через пару лет. Мы же еще не накопили на второго ребенка, кто же нам его так дёшево продаст?

 

- Жениться тебе пора, - вздохнул Джулио.

 

- Ну да, а еще в отпуск слетать на Кубу. Одинаково реальные планы. Да и ты ту, по-моему, неплохо справляешься.

 

- Если ты за меня беспокоишься, то не надо. Я спокойно уйду на пенсию и буду приходить к вам просто в гости.

 

- Ладно, я подумаю над этим. Ребёнок, иди обниматься, папа пошел зарабатывать на братика.

***

В салоне к Бенуа тут же кинулся практикант Сильвио.

 

- Доброе утро! Тебе звонили из администрации округа!

 

- Опять? Я, по-моему, четко обозначил свою позицию по ценам.

 

- Видимо, они с тобой не согласны, потому что вызывают на трудовую комиссию в 11.00.

 

- В 11.00 – сегодня?

 

- Да. Сказали, это срочно. На 11 у тебя Димитрий, а потом – Джеки.

 

- Schwilze! Отправь их к Симону, я ему сейчас позвоню. Какого черта им опять нужно? – он взял в одну руку бритву, а в другую – телефон. Трудовая комиссия больше доверяла классически выбритым людям, поэтому Бенуа сбрил бороду, на которую долго решался, а теперь - очень любил.

 

В здании администрации Бенуа хорошо знали, так как он появлялся там не реже раза в месяц. Он прошел там две дисциплинарные комиссии за неуважение к коллегам и клиентам в начале своей карьеры, пять экономических комиссий, проверяющих откуда возникло несоответствие планируемого оборота к налоговым выплатам, там же рассматривали его заявку на открытие собственного салона и выдавали разрешение на переезд из квартиры в дом и принятие на постоянную работу Джулио в качестве гувернёра. В администрацию же нужно было сдавать все отчеты. Так что секретарь в приемной встречал его как старого доброго знакомого.

 

- Привет, рецидивист! Мне велели дать тебе кофе, если придешь вовремя, - секретарь удалился и вскоре, в самом деле, принес настоящий кофе.

 

- Очень подозрительная любезность. Что слышно?

 

- Не поверишь, я в этот раз в полном неведении. Но они не выглядят злыми.

 

Тут же ожил интерком, и голос главы округа спросил:

 

- Тровэйль появился?

 

- Да. Пропускаю, - секретарь нажал кнопку и прошептал:

 

- Допивай быстрее.

 

Бенуа кивнул и прошел в кабинет. В комиссии, кроме знакомых ему главы и заместителей по труду и социальной жизни, сидел незнакомец тоже с нашивкой государственного служащего.

 

- Здравствуй, Бенуа, - поприветствовал его глава, - Позволь представить тебе Клаудио – он министр культуры и спорта, подкомиссия Ватикана.

 

- Здравствуйте, - Бенуа пожал ему руку, - Извините, если я нарушил какие-то ватиканские правила, но я гражданский человек и не принимал на себя дополнительных обязательств.

 

- У Ватикана нет к тебе претензий, - успокоил его Клаудио.

 

- Слава Богу! Извините за каламбур.

 

- Но у нас есть к тебе предложение.

 

- Да ладно!

 

- Все эти сведения соответствуют действительности? – Клаудио протянул ему копии регистрационных карточек. Бенуа взял их и увидел, что в трудовом агентстве действительно записали все таланты, которые он в себе разглядел.

 

- Абсолютно. Но не советую всерьёз принимать этот комментарий про стриптиз. Я был молод и в отчаянии. И на самом деле довольно плохо представляю, что это вообще такое. Но догадываюсь, что этот пункт вряд ли заинтересовал вашу подкомиссию.

 

- Правда. Дело в том, что в этом году наибольшее число голосов собрал проект восстановления ледового стадиона. Тренера по хоккею мы пока не нашли, но твоя кандидатура предложена на пост главы общества фигурного катания.

 

- Кем предложена? – Бенуа почувствовал, что во рту пересохло.

 

- Министром труда после изучения отчётов трудовых агентств. Честно говоря, у него было только два варианта: ты и Ян Ковальскй.

 

- Ковальский? Вы хотите сказать, что он жив и находится где-то здесь? Тогда у меня нет шансов. Если бы в нулевом году он не повредил спину, не видать бы мне золотой медали.

 

- То же сказал я, - улыбнулся Клаудио, - Я видел тот чемпионат. Но, к сожалению, Ян отказался. И потом, я вижу, что на данный момент ты в лучшей форме. Ты помнишь, как стоять на коньках?

 

- Что значит, помню? Я буквально до прошлой недели катался по каналу. А если у меня будет больше времени, я превзойду себя десятилетней давности. Я же тогда только что из юниорской сборной выбрался.

 

- Отлично. Но ты должен понимать, что придется заниматься административной работой. Например, проверка состояния стадиона, составление сметы, слежение за ходом работ – всё это ляжет на тебя. У тебя будет пара ассистентов, но основная ответственность будет только на тебе.

 

- Конечно, я согласен! – Бенуа сдерживался, чтобы не броситься обнимать всех присутствующих. – Когда можно начать?

 

- Пока идут подготовительные работы, мы сможем платить тебе ничуть не больше, чем ты имеешь сейчас, - как будто не слыша, продолжал Клаудио. – Но при успешном развитии…скажем так, это государственный проект, так что все у тебя будет благополучно.

 

- Да говорю же, я согласен! Где подписать?

 

- Ты перейдешь в подчинение подкомиссии Ватикана по культуре и спорту, что очень почётно, но крайне ответственно. У нас есть определенные негласные требования.

 

- Например, носить форму? Я согласен, у вас клёвая форма, чуть-чуть походите на нацистов, но в остальном возражений по стилю нет.

 

- Наши внешние атрибуты лишь отражают внутренние установки. Мы должны служить примером… Мы не настаиваем, но было бы неплохо, если бы ты принял крещение.

 

- Отлично. Я не стану этого делать. В моей семье есть крещёный человек – это моя дочь. Она пару раз в месяц бывает в церкви со своим гувернером, они там свечки зажигают, картинки рассматривают… Но меня это не интересует.

 

- Но мы и не заставляем тебя, не правда ли? Смета нужна в течение двух недель. Связываться будем по этому телефону, - он протянул Бенуа визитку, - Совещание проведём перед началом реконструкции, если Мама утвердит план и расходы.

 

- У нас глава государства руководит ремонтами? – спросил Бенуа.

 

- Такими масштабными – да. Завтра в 9 утра встречаешься с ассистентами у стадиона. Помнишь, где он?

 

- Конечно. Я там получил свою единственную золотую медаль… Так где подписать?

 

- Нет необходимости. Мы не упустим тебя из виду.

***

- Я разочарован, - сказал отец Романо.

 

- В чём дело, сын мой? – спросила Мама, не отрываясь от чтения проекта закона.

 

- Мне так нравилось ваше отношение к делу. Я уверен, что о своём благе Вы заботитесь в последнюю очередь, но эта история с фигурным катанием…

 

- А что с ним?

 

- Вы думаете, я ничего не понимаю? Вы пытаетесь пристроить своего родственника.

 

- Отец Романо, это не моя идея. Мое предложение было – снять многосерийный фильм с христианским уклоном. Или ты думаешь, что в ночь перед обсуждением я взяла ящик для предложений и всунула туда 30 записок со словами «ледовый стадион»? Чья бы это не была идея, она мне нравится. Так мы развиваем и спорт, и культуру. Да тут есть и практическая ценность. Зимой мы будем делать ледяной тротуар, и люди смогут перемещаться на коньках: это быстро, весело и полезно.

 

- Слабые какие-то у Вас аргументы.

 

- Ну перестань! В конце концов, никто не знает, что он мой родственник. Мы поступим объективно: если он будет плохо работать, проект возглавит кто-то другой.

***

Бенуа с трудом открыл глаза и понял, что во сне, видимо, даже ни разу не шевельнулся. На него смотрели два огромных голубых глаза.

 

- Привет, - прохрипел он, - А где Джулио?

 

- Он пошёл в магазин, - ответила Ева, - А ты еще спишь?

 

- К сожалению, нет. Но я не против пару минут поваляться. Залазь.

 

Ева вскарабкалась и уселась на вторую подушку.

 

- Расскажи про меня маленькую, - попросила она.

 

- Ну, это было давным-давно. Ты была такая малюсенькая, что я почти мог носить тебя за пазухой. Как котёнка. Мы с тобой всегда были вместе: и когда я учился, и на работе, и дома… Помнишь ту квартиру? – Ева помотала головой. – Ну да, мы переехали, когда тебе было чуть больше года. А до этого у нас была одна комната. Там помещался диван, твоя кроватка и шкаф. Но кроватку я потом убрал, потому что ты не желала в ней спать. Вообще-то, только на ночь мы туда и приходили, всё остальное время были в моей первой парикмахерской.

 

- А Джулио где был?

 

- Он пришел, когда у нас для него комната появилась.

 

- А мы там только два были? У нас не было мамы или папы?

 

- Нет. Мне одному тебя дали. Так тоже бывает. И я очень этому рад.

 

- Я тоже рад! Давай обниматься! – предложила Ева, крепко обхватив его шею.

 

- Эх, люблю тебя, - сказал Бенуа, - Больше всех в мире.

 

- Конечно. Я же твой один ребенок, - напомнила Ева.

 

- Ты прекрасный ребенок. Мы с тобой разговаривали, даже когда ты говорить не умела.

 

- Как? – распахнула глаза Ева.

 

- Ну, я тебе что-нибудь говорил, а ты отвечала «Агу» или «Кхм» - значит, согласна, улыбка – одобрение, если ты заснула – значит, тебе скучно.

 

- А пошли вместе на новую работу!

 

- Обязательно. Как только там станет безопасно. Думаю, через полгода тебе уже можно будет кататься. Мне, правда, было 4…но ты обгоняешь меня в развитии.

 

- Ах, вот ты где, - в дверях появился Джулио, - Извини, я просил её тебя не будить.

 

- Все в порядке. Дочь, иди чисти зубы, но помни, что мы говорили о пасте.

 

- Я не буду её есть, - пообещала Ева и убежала.

 

-Слушай, а тебе выходной не положен? – спросил Джулио, открывая шторы.

 

- У меня сегодня выходной, поэтому я туда и иду.

 

- Не вижу логики.

 

- Просто сегодня никто не работает, поэтому я смогу во всем разобраться без споров и истерик.

 

- Чьих истерик? – удивился гувернер.

 

- Не поверишь…моих, в основном.

 

- Я бы на это посмотрел.

 

- Да ничего приятного… В общем, у меня есть два ассистента, которые, по замыслу автора, должны мне помогать, но один из них такая сволочь! И это при том, что от него я этого ожидал меньше всего, потому что мы знакомы сто лет… Он был моим соседом в Париже. Я все пытаюсь понять, как он вообще попал на эту должность? Короче говоря – это не просто бесполезный и непрофессиональный работник, это человек из ада! Он неправильно передает мои распоряжения, он вступает в какие-то ненужные споры со мной перед рабочими, он даже распускает идиотские слухи обо мне! Это выматывает меня больше, чем вся остальная работа вместе взятая. Я с нетерпением жду реконструкции подхода к трибунам…

 

- Почему это?

 

- Там будет бетонное основание. И я его туда закатаю, честное слово. Если слоя бетона не хватит я проедусь по нему катком. Если он будет сопротивляться, я его задушу собственными руками. Если он…

 

- Стоп, я всё понял. А ты чего ожидал? Ты руководишь грандиознейшим проектом и при этом хочешь спокойной и безмятежной жизни? Я руковожу всего лишь этим домом, и то испытываю определенные трудности…

 

- Да брось ты! У тебя в этом доме прав больше, чем у меня! Ты можешь мне что-нибудь запретить, и я покорно все выполню, а там у меня таких возможностей нет. Думаешь, я не пытался его уволить? Мне ответили: «Tringleur te, работниками этого звена распоряжаешься не ты». Nazzo, я должен найти выход!

 

- А что такое nazzo? – услышали они голос Евы.

 

- Это значит… «Как я разочарован!» - сказал Бенуа.

 

- Или «Какая незадача!» - добавил Джулио, - Но ты это пока не запоминай.

 

- Хорошо, - сразу согласилась Ева.

 

- Ну, хоть ребенок у нас чудесный, - с облегчением вздохнул Бенуа.

***

Марко вернулся в старую квартиру, чтобы забрать запас лампочек. Едва переступив порог, он заметил на кухне движение и прыгнул за угол. На кухне что-то упало, и в коридоре появился Фабрис с поднятыми руками.

 

- Ради Бога, не убивайте нас, мы сдаёмся! – в отчаянии прокричал он. Марко вышел из-за угла.

 

- Придурки! Что вы здесь делаете? Мы-то думали, что вы где-то прохлаждаетесь со своей… - он запнулся, но заставил себя произнести это слово, - …женой.

 

- В том-то и дело, - грустно сказал Фабрис. – Ты хорошо запер дверь?

 

- О, нет! Вы прячетесь? – последовал кивок, - Она вас ищет? – голова Фабриса склонилась еще ниже., - И служба порядка вас ищет! – брат Жюли уже всхлипывал, - Да вы её ещё и ограбили!

 

- Нет! – Фабрис сполз по стене. – То есть, да! Но если бы ты знал все обстоятельства…

 

- Хочу узнать. Жажду просто! – Марко взял его за шиворот и приволок в комнату. В кресле понуро сидел Фабьен, не нашедший в себе силы даже встать.

 

- Выкладывайте! Во всех деталях, понятно?

 

- Мы постараемся, - наконец-то проговорил Фабьен. – Если ты постараешься нас понять.

 

- Ладно, хотя я с самого начала говорил, что это очень плохая идея.

 

- А ты вспомни, как все начиналось! – со слезами в голосе сказал Фабьен, - Когда мы сюда приехали, эти садисты в трудовом агентстве сразу же заставили нас работать! Мы даже города толком не увидели, потому что нас отправили на уборку в огромное здание на нашей улице. Мы изо дня в день видели только пыль, мусор, хлам, грязь…

 

- И человеческий скелет, - напомнил Фабрис.

 

- Ну да, и тот скелет, который стал последней каплей. Мы снова пошли в агентство и заявили, что хотим жить, учиться и развиваться, а не разгребать мусор.

 

- Вам, наверное, предложили вечерние курсы? – предположил Марко.

 

- Ну да. Что-то там в рамках начальной программы. Это нас совсем не устраивало, и мы с новой силой стали наседать на работников в агентстве. В конце концов, они согласились внести нас в экспериментальный проект «Развитие культуры – своими руками». Суть была в том, что весь сельскохозяйственный сезон мы работаем на дальних полях, а на зиму возвращаемся сюда и учимся у профессионалов из мира искусства.

 

- Мы согласились, конечно, - продолжил Фабрис, - В первую зиму мы выбрали портновское искусство, но это оказалось не наше…

 

- Ага, мы поступили к Тэривье, но совершенно не чувствовали прогресса. За сезон мы продвинулись от мальчиков на побегушках до пришивателей пуговиц – и всё! Он не принял ни одного нашего эскиза, нас не подпустили к столу раскроя… Да мы даже мерки снимали всего один раз!

 

- И этот раз оказался роковым, - трагически прошептал его брат. – Пришла Кармен Санчес-Гарсия. Она постоянный клиент Тэривье, у него есть все её мерки, и тем не менее, почему-то их снова понадобилось снять – и поручили это именно нам!

 

- Да мы просто дара речи лишились. Руки трясутся, но делать нечего, она нас уже ждет. Мы заходим в примерочный зал, а она стоит посередине – одета только в бикини какое-то, а на диване сидит ее муж. А она и говорит: «Привет, мальчики, вы не против, если Сандро посмотрит?»

 

- По-моему, она еще спросила: «Он же нам не помешает?» - сказал Фабрис. – Или еще что-то такое бессмысленное.

 

- Ну, возможно… - не стал спорить Фабьен, - Но в тот раз всё прошло спокойно, если не считать этого Сандро, который ни разу не шелохнулся, только смотрел жуткими глазами… А Кармен всё болтала про свой оперный театр, расписывала, каких успехов достигают её ученики… В общем, в конце она пригласили нас в новом сезоне поступить к ней на курс. Мы обещали подумать…

 

- И объявили ей свое «да», когда доставили заказ. Потом, конечно, опять пришлось поехать на поля, чтобы заработать денег на сезон. А когда вернулись, в самом деле поступили на музыкальный курс.

 

- Мы обещали не врать! Марко, на самом деле, мы не поступали. Мы пришли на собеседование, а она и говорит: «Бедные сиротки, расскажите тёте Кармен, как вы жили все это время». Мы рассказали, а она посочувствовала и вдруг как сгребёт нас в охапку и предложит: «Несчастные вы мои! Мамочка хочет выйти за вас замуж!»

 

- Мамочка? – Марко скривился.

 

- Ну да, нас тоже немного покоробило. Наша мама как-то помоложе будет…

 

- И вы опять пообещали ей подумать? – уверенно спросил Марко. – Это ведь в тот день вы нас спрашивали, что делать?

 

- Не совсем… Мы сразу согласились. Сам представь, мы только что приехали с полей: спина болит, все обгорели и поцарапались, а через пять месяцев маячит новый сельскохозяйственный сезон… А тут бесплатная учеба!

 

- Взамен на брак! – напомнил Марко.

 

- И дом.

 

-В котором вам предстояло жить с молодой женой… Хотя, о чем это я? Ей же лет 200! А техническая сторона дела? Она же больше вас обоих вместе взятых!

 

- Но ты должен признать, что поёт она изумительно!

 

- А вы должны признать, что вдвоём жениться на одной женщине – это извращение!

 

- Нет, такие браки признаются законными! Они не происходят в церкви, но в остальном имеют полную силу… К сожалению…

 

- Ну да, было немного неловко, но мы это перебороли, и через неделю состоялась свадьба…

 

- На которую никто из вас не пришел, - не мог не припомнить Фабьен.

 

- И не жалею об этом! Меня бы там, наверное, стошнило от происходящего.

 

- А церемония была шикарная…и еды навалом… Но вечером все пошло наперекосяк.

 

- Вечером или в первую брачную ночь?

 

- Марко, перестань, и так тяжело об этом говорить! Сначала, когда Кармен провожала гостей, к нам подошел Сандро и пообещал, что брак этот долго не продлиться и закончиться нашей скорой кончиной…

 

- Он, видимо, ее до жути любит, - сказал Марко.

 

- Мы думаем, ему просто не хочется делиться доходами… Тем не менее, он сразу отчалил, когда пришла Кармен. Мы ей пожаловались на угрозы, она закатала рукава и удалилась, а мы бросили жребий, решающий, кому сопровождать ее в покои…

 

- Выпало мне, - сказал Фабьен, - Пока я собирался с духом, Кармен пришла и сказала то, от чего наша психика навсегда перестала быть прежней…. – при воспоминании об этом он побледнел.

 

- Я вот не понимаю этих заявлений! – вспылил Марко. – На вас обоих жениться старуха, вы едва совершеннолетние близнецы, и вы всерьез думали, что у неё в голове нет насчет вас 95-100 извращенных фантазий?!

 

- Мы надеялись, что это не так… Мы думали, она ценит наш талант…

 

- Идиоты! Да она даже не слышала, как вы поете! Как вообще можно быть такими тупицами?

 

- Ты прав, конечно… Но первый вариант, который она предложила, был еще приемлемым.

 

- Но вы же не?..

 

- Нет, что ты! Она тут же добавила, что Сандро очень сердиться, но у неё есть идея, как его задобрить. Вот этого мы уже не выдержали.

 

- Я надеюсь, вы высказали всё, что о ней думаете?

 

- Нет, мы сделали вид, что пошли переодеваться, собрали в наших комнатах всё, что имело ценность, и сбежали.

 

- Я вас не осуждаю. Жаль, что вы не подожгли дом!

 

- Ты не понимаешь! Теперь нас разыскивают! И кража – это самый последний пункт обвинения!

 

- Что там может быть еще?

 

- Нарушение нетипового брачного договора.

 

- Вы еще и договор подписали?

 

- Конечно, ведь в случае ее смерти нам отходила немаленькая часть…

 

- Нетиповой договор, говоришь? И что там?

 

- Мы ей принадлежим до конца её или наших жизней. Мы были уверены, что намного её переживем, а теперь… - он снова побледнел.

 

- Так, без паники. Обдумаем наши варианты. Вернуть ей всё и предложить мировое соглашение?

 

- Пробовали. Звонили ей. Она чётко дала понять, что такой исход её не устраивает.

 

- Ладно, тогда я звоню Энжелу, он наверняка знает, что с этим делать. Даже если она не пойдет на переговоры, Энж добьется минимального срока.

 

- Какого ещё срока? Марко, нарушение условий этого договора грозит не тюрьмой, а кое-чем похуже. Она впихнула в контракт статьи из «Правовых мер по обеспечению личной неприкосновенности граждан и поддержанию института брака». И нас не привяжут к позорному столбу и даже не побьют плетями…

 

- Но веди из физических наказаний там остается только… О Боже!

 

- Да…вот именно!

 

- Стойте, вы хорошо читали контракт? Там прямо так и написано?

 

- Кармен так говорит.

 

- Всё, я звоню Энжелу. Он найдет ваш договор в реестре и обрисует нам полную картину. А пока – из окон не высовываться и не выпрыгивать. Должен быть выход!

***

Адвокат пришел на следующее утро.

 

- Здравствуйте, Марко и два придурка, не умеющие читать договоры!

 

- Здравствуй, Тано. Извини за беспокойство, - смиренно сказал Фабрис, - Мы не знали, что Марко тебе звонил.

 

- Ах, ну да. Дело в том, что по своему брачному договору я согласился поменять имя. Жанна и Энжел – отлично звучит. Да и вообще, вполне в тренде имя. Что ж, усаживайтесь и приготовьте платочки, чтобы вытирать сопли – вы попали в очень гадкую историю.

 

- Я так и знал, что всё безнадежно, - мрачно пробормотал Фабьен.

 

- Марко, нужна твоя помощь, - сказал Тано, - Возьми палку и колоти их каждый раз, когда они выдают реплики, не относящиеся к делу.

 

- С удовольствием.

 

- Отлично. Итак, сначала уточним детали. Инициатором заключения брака стала Кармен Санчес-Гарсия, преподаватель, оперная певица и культурный деятель, входящая в Двадцатку, занимающихся только творчеством.

 

- Так у них не Сотни? – удивился Марко.

 

- Нет, как у нас. Адвокатскую Двадцатку тоже не разрешают расширять. Я получил статус только после смерти Карла Вольта. Исходя их этого, сразу отмечаем, что вы, мои маленькие друзья, изначально занимаете более шаткую позицию. Теперь мне нужен подробнейший рассказ о событиях, начиная с дня, когда она сделала вам предложение, и до этой минуты. - Тано открыл блокнот. – Живо. Один говорит, второй дополняет, но только комментариями, относящимися к делу. Вот ты, начинай, который не рыдает.

 

- Я Фабрис, - на всякий случай уточнил близнец и начал повествование.

 

Через некоторое время Тано поставил точку.

 

- Итак, что мы имеем? Брачный договор составлен с соблюдением всех правил, подписан в присутствии свидетелей и заверен. Вы уже три года, как совершеннолетние и дееспособность ваша была подтверждена в трудовом агентстве. Муж Кармен, хотя и угрожал вам расправой, угрозы свои не осуществил. Глядя на ситуацию с точки зрения семейного и уголовного кодекса, я вижу следующее. Два человека женятся на уважаемой женщине с целью получения выгоды. Она не предлагает им ничего, выходящего за рамки закона, тем не менее, они сбегают прямо после свадебного приёма, причинив истице моральный урон и материальный ущерб. Перспективы дела: при большой удаче я добьюсь исполнения наказания на условиях анонимности и под наркозом. Как вам это?

 

- Да вообще никак! – Фабрис хотел вскочить, но посмотрел на Марко и остался на стуле, - Это ничуть не исправляет ситуацию.

 

- Не скажи. Никто не будет знать, какую меру наказания в отношении вас применили. Этого безумно трудно добиться, потому что нашей судебной системе нужны прецеденты и публичность.

 

- Все равно нет, - не уступал Фабрис.

 

- Хорошо. Вариант №2: я с помощью апелляций, доследований и прочих бюрократических проволочек тяну это дело до летней сессии, которую возглавляет Александра IX. Она не связана рамками кодекса и может вынести любой вердикт.

 

- То есть она может и приговорить нас к виселице, и помиловать?

 

- Виселица сейчас не используется, но в целом, да, ты верно уловил идею.

 

- Тогда мы выбираем этот вариант, - сказал Фабрис.

 

- Я не согласен! Я не хочу! – закричал Фабьен, но получил от Марко пощёчину и замолчал.

 

- Обсудите это, - подвел итог Тано. – Марко, есть разговор, - он кивнул в сторону кухни. Они закрыли за собой дверь.

 

- Это дело безнадёжно, - прямо сказал Тано, - Приговор в основных деталях останется таким, как хочет Кармен.

 

- Но ты сказал…

 

- Я это и сказал.

 

- Но если Мама, то есть Маргарита увидит их, она сможет что-то сделать…

 

- Ты сам-то в это веришь? Это дело не должно дойти до суда. Значит, нам нужно задействовать административный ресурс заранее: связаться с Марго в ближайшее время, чтобы она приняла меры.

 

- Но мы поклялись…

 

- Это особая ситуация. Нужно разработать наиболее безопасный для неё план. Всего лишь короткая приватная беседа. Скоро будет Высочайшая исповедь, можно будет попробовать договориться с Мамой о месте встречи без свидетелей. Ты у нас верующий? Вот и отправишься на исповедь.

 

- Тано, я не могу. Я правда не могу. Это же уже не она, у меня просто духу не хватит!

 

- Ну, у нас есть еще одна кандидатура… - многозначительно сказал Тано. – Его она точно выслушает.

 

- С ума сошел? Ты не видел, что произошло, когда Бенуа устроил диверсию с крещением. Да он её просто ненавидит теперь! Ну, и мне не очень хочется с ним встречаться. Я даже не знаю, где он сейчас…

 

- Ты серьезно? Ну да, он вернул себе девичью фамилию, но мы же в деревне живём, пусть и большой. Первый год я тоже с ним нигде не сталкивался, но потом нашёл. Я у него пару раз подстригался, а Жанна составляла его завещание.

 

- Зачем завещание? У него все в порядке?

 

- Все отлично. Просто в новой карточке он не указал ни одного родственника, и хотел подстраховаться с Евой.

 

- А её ты видел?

 

- Нет. Сходи к нему да посмотри. 3-я южная улица, дом 11.

 

- А ты не можешь с ним поговорить, если вы такие друзья?

 

- Брат, у меня действительно сейчас очень мало свободного времени. А сейчас ещё эта общественная нагрузка в лице братьев Жакризи. Мне же за это не заплатят?

 

- Вряд ли.

 

- Вот видишь. И не откладывай. Нам нужно успеть к Высочайшей исповеди, иначе потом все усложниться.

***

Бенуа чувствовал смесь отвращения и восхищения к себе, когда обдумывал план по устранению своего ассистента, в миру – парижского соседа Бориса д’Экрипье. План был циничным и подвергал всех участников разной степени опасности. Но сначала предстояло добыть инструмент. Бенуа набрал номер.

 

- Симон? Привет! Как дела? Как твой салон? Понятно… Но ты всё-таки попробуй больше использовать Сильвио, он не так уж безнадёжен… Конечно, я отправляю всех к тебе… Нет, не скучаю, безумно рад, что больше не приходится эти волосы отовсюду вытряхивать… Точно! Я вот чего тебе звоню…у тебя дочери сколько лет?.. Тринадцать? Отлично, мне это подходит!.. Да нет, я имею в виду, что она уже достаточно взрослая, чтобы за Евой присмотреть… Да, у меня Джулио будет ремонтом заниматься, дня на три мне бы понадобилась помощь…напомни, как ее зовут?.. Адель. Я бы ей заплатил… Нет, слушай, а у нас она пожить не может?… Конечно, я обещаю, что верну ее в целости и сохранности. Завтра пришли её перед школой, - он положил трубку и выдохнул. Симон был хорошим человеком, и врать ему было сложно. Теперь нужно было так же осторожно вести всё дальше.

 

На следующее утро Адель явилась, как и обещано. Бенуа открыл дверь и оценивающе посмотрел на неё, прикидывая, как визуально добавить ей пару лет. Адель смутилась, Бенуа опомнился и сказал:

 

- Привет. Помнишь меня?

 

- Конечно. Я же тебя чуть ли не каждый день видела.

 

- Правда? Ну, ладно, заходи, у меня к тебе серьезный разговор, - он отвел её в свой кабинет.

 

- Я на самом деле раньше не сидела с детьми, но если не нужно будет менять подгузники и готовить еду…

 

- Забудь, тебе не придется сидеть с Евой, - после такого заявления Адель посмотрела на него в полном недоумении. – Да, я соврал твоему отцу, это нехорошо и всё такое…но мне нужна твоя помощь. И немедленно.

 

- Моя помощь? – её глаза распахнулись ещё шире, но в то же время появился гордый румянец.

 

- Да. Я подумал, что ты не откажешь в поддержке старому другу своего отца. Понимаешь, это вопрос жизни и смерти. Помоги мне устранить одного человека, - он заговорщически наклонился к ней через стол.

 

- Ой, - Адель начала заикаться. – Я не понимаю…

 

- Все очень просто. Если план сработает, все будет готово послезавтра вечером. Вот наш объект, - Бенуа достал фото Бориса. – Каждый вечер он идет пить в бар «Водолей». Он не молод, не красив и не пользуется успехом ни у кого. Это существенно увеличивает наши шансы. Ты познакомишься там с ним, он попытается тебя совратить - на чём и попадется.

 

- Ничего себе! Это как-то…страшно…

 

- Посмотри на это с другой стороны: я тебе сделаю макияж и прическу, которые твой отец будет тебе запрещать ещё лет пять., ты побываешь во взрослом баре…правда, спиртное я тебе всё равно не разрешу. В конце концов, ты заработаешь приличные деньги.

 

- Я, кажется, не хочу встречаться с незнакомым мужчиной, - неуверенно проговорила Адель.

 

- Никаких особых встреч и не будет. Сегодня вы знакомитесь в баре и с часик болтаете, ты говоришь, что, наверное, придёшь и на следующий день, во второй вечер он много выпивает, вы немного танцуете, ты разрешаешь проводить тебя до дома. На третий день ты сразу приглашаешь его «к себе домой», он начинает распускать руки, появляется как будто твой разъярённый отец, Борис сбегает, фотки у нас.

 

- Фотки?

 

- Да, мне пригодится пара снимков для подкрепления шантажа.

 

- Бенуа, я не думала, что ты…

 

- Да-да, мне это несвойственно, но просто я в отчаянии. Ты не волнуйся, я не спущу с вас глаз. Если что-то пойдет не так, операция сразу отменяется. Ну как, по рукам?

 

- Я хочу тебе помочь, - она протянула ему руку.

 

- Спасибо тебе, смелая девочка, я этого не забуду, - Бенуа пожал ей руку, - А теперь пошли, и я тебе покажу, как ты будешь выглядеть лет в 19. А ещё нам нужно чуть-чуть подкорректировать твою фигуру… Ну знаешь, некоторые мужчины такие поверхностные…

 

- Понимаю, старая добрая вата, - ничуть не смутилась Адель.

 

- Точно. Я явно в тебе не ошибся. Не против, если я тебя немного подстригу?

***

На утро решающего третьего дня Адель сидела на кухне в халате и с обернутым вокруг головы полотенцем и беспрестанно зевала.

 

- Мне-то зачем вставать так рано? – капризно спросила она.

 

- Затем, что вчера ты заявила, что слишком устала и ничего мне не рассказала, а сегодня последний день – отступать некуда.

 

- Может, мы это немного отложим? На пару дней? Неделю?

 

- Адель, я понимаю, что тебе понравилась сложившаяся ситуация, когда ты не ходишь в школу, шатаешься по барам, да ещё и деньги за это получаешь… Но я на грани! Мне нужно сегодня, а не через неделю разделаться с ублюдком!

 

Адель вдруг разрыдалась и хотела выбежать из кухни, но Бенуа быстро поймал ее за руку и усадил обратно, потом взял салфетку и вытер ей лицо. Результаты его не удовлетворили, ему захотелось просто взять ее подмышку и утащить в ванную умываться, как он делал с Евой. Но это был чужой ребенок, и таких фамильярностей позволять себе было нельзя. Адель размотала полотенце и ещё раз вытерла лицо сама.

 

- Извини, - Бенуа налил ей воды. – Я отвратителен.

 

- Я вчера весь вечер от него отодвигалась и уворачивалась, но он всё-таки успел меня задеть пару раз. Неужели ты не видел?

 

- Это было один раз, и я дал себе слово, что если он повторит, я оттащу его к мусорным бакам и просто запинаю… Извини, я опять о своем…

 

- Бенуа, это очень неприятно.

 

- Я понимаю, но сегодня мы не будем затягивать. Это тебе ключ, - он повесил ей на шею ключ на шнурке, - Обойдемся без романтических ужинов и бесед. Как зайдете, сразу вали его на диван. Черт! Один раз тебе его все равно придется поцеловать. Справишься? Будет тошнить, подумай о каком-нибудь симпатичном однокласснике.

 

- Я не умею.

 

- Думать?

 

- Да целоваться! – Адель опустила голову и волосы упали ей на лицо. – А думать мне есть о ком…

 

- Ну да, это непросто, но ты особо не старайся, это должно убедительно выглядеть только со стороны. Расскажи хоть, что он там ещё наболтал, кроме того, что является фигуристом.

 

- А он не?.. – удивилась Адель.

 

- Нет, конечно, умеет только ковылять по льду.

 

- Ну, он рассказал, как жил в Париже со своим братом и сестрой , и все они работали в Союзе Экспедиторов. От их поездок зависели все остальные жители города.

 

- Вот сволочь! Нет, ничего, продолжай.

 

- Потом их сестру соблазнил неизвестный. Они его нашли и «заставили пожалеть», но сестра их умерла при родах.

 

- Отличная история. Как только он её смог придумать?

 

- Так у него не было сестры? И брата?

 

- Брат у него есть. А всё остальное он слизал с истории своих соседей. Можешь мне поверить, я был с ними знаком.

 

- Бенуа… - Адель нерешительно посмотрела на него, - Может, ты меня поцелуешь разок? Ну так, чтобы я имела общее представление?

 

- Да нет, лучше не надо. Говорю же, Борису, наверное, всё равно сравнивать не с чем, так что не беспокойся об этом.

 

- Бенуа…

 

- Ну что ещё?!

 

- У тебя ресница сейчас в глаз попадёт. Давай уберу.

 

Ииии…он в последнюю секунду успел подставить ладонь, в которую впечатались губы Адели.

 

- Это что вообще такое? Никогда, никогда в жизни больше так не делай. - он вытер руку о полотенце.

 

- Там какой-то человек, - прошептала Адель, кивая на стеклянную дверь за его спиной.

 

Сдерживая нехорошие предчувствия, Бенуа оглянулся и испытал почти радость, когда увидел Марко.

 

- Это знакомый человек. Иди в кабинет, наложи тон, я через пять минут приду и подкрашу тебя. И волосы тоже можешь сама распрямить.

 

Адель ушла, а Бенуа открыл дверь, но встал в проеме, преграждая путь.

 

- Что нужно?

 

- Именно это люди и говорят после долгой разлуки, - Марко затянулся и стряхнул пепел в цветочный горшок.

 

- Не кури, у меня тут ребенок, - попросил Бенуа, забирая у него сигарету.

 

- Я видел. Ты немного стар для неё, не находишь?

 

- Не собираюсь ничего объяснять. Повторяю вопрос: тебе что-то нужно?

 

- Не мне, но твоя помощь очень бы не помешала.

 

- Честно говоря, у меня не особенно много свободного времени.

 

- Ты всё же выслушай, в чем дело.

 

- Ладно, сейчас я кое-что доделаю, жди, потом дойдешь со мной до работы.

 

- А ты не тут что ли массаж делаешь или чем ты там занимаешься?

 

- Съездить бы тебе по шее, да запрещено насилие в этом доме. Сиди в кухне. Если придет папа Джулио, объясни, кто ты.

 

В полном недоумении от происходящего Марко зашел в кухню и сел на барный стул. С этой позиции можно было оглядеть окрестности. Наличие в доме ребенка можно было заметить невооруженным взглядом: высокий стульчик, табурет у раковины, книжки, игрушки, низко висящее полотенце… А вот явных признаков женщин заметно не было. Впрочем, в кухне не было и холостяцкого беспорядка или запущенности.

 

Перед Марко стоял стакан. Он отлепил его от стойки и зачем-то обнюхал. Тот все еще пах неслабым алкоголем. С этой же позиции можно было рассмотреть записки и визитки, заткнутые за телефонный провод. На первом плане были номера детского врача, главы подкомитета Ватикана по культуре и спорту, адвокатской конторы Тано и, абсолютно новая, простая черно-белая карточка «Бенуа Тровэйль, член комитета по зимним видам спорта, главный тренер ЕМ по фигурному катанию». Марко взял карточку в руки, чтобы убедиться в её реальности.

 

- Чтоб меня! – пробормотал он.

 

- Доброе утро! – услышал он голос у себя за спиной, и в кухне появился пожилой мужчина в синей пижаме.

 

- Да, согласен, отличное утро, - он спрыгнул с табурета и подал руку, - Марко.

 

- Джулио, - ответил мужчина. – А ты?..

 

- Его брат.

 

- Ох ты, Господи, - Джулио внезапно крепко обнял его. – Так и знал, что у Бенуа найдутся какие-нибудь родственники! Ты извини, я буду кашу готовить – ребёнок у нас скоро проснется. Но ты рассказывай, не молчи! Вы давно потерялись?

 

- Мы не терялись, Бенуа просто психанул и ушел. Три года тому назад.

 

- Похоже на него, - Джулио включил плиту. – И сколько вас?

 

- Еще брат Тано, его жена, моя жена, мой сын…к сожалению, всё.

 

- Целая семья! Поверить не могу, что он ничего мне не рассказал! Ева общается с чужими людьми, а у неё и дядя есть, и кузен… Ну я ему задам!

 

Марко был накормлен завтраком и успел задать несколько вопросов о Еве, когда Бенуа наконец-то вышел из кабинета и нарочно громко сказал Адели:

 

- Ровно в 8 буду ждать тебя в своей квартире. Платье покороче надень.

 

Марко нервно сглотнул, а Джулио бросил на вошедшего Бенуа недобрый взгляд и проворчал:

 

- Вот балбес! Кого ты тут пытаешься эпатировать? Она ела?

 

- Ага.

 

- Мои мозги так просто не выэпатировать, - проинформировал Марко.

 

- Рад за тебя. Пошли.

 

- Я вообще-то надеялся Еву повидать, - возразил Марко.

 

- Потом. Пап, смотри, чтобы Адель дом не покидала и на голове не стояла. Лак ни к черту – прическа у нее развалиться.

 

- Жениться тебе пора, - почему-то ответил на это Джулио.

 

- Знаешь же, что единственный человек, на котором я хотел бы жениться – это ты. Не понимаю, почему ты не отвечаешь мне взаимностью.

 

- Точно схлопочешь у меня сегодня… - вздохнул Джулио. – Я так понимаю, мы снова ужинаем с Евой вдвоём?

 

- Да, но надеюсь, это в последний раз, - сказал Бенуа, и они с Марко вышли.

 

Марко тут же достал из кармана визитную карточку главного тренера и спросил:

 

- Как ты это сделал?

 

- На небольшом таком печатном станке.

 

- Ладно, я оценил шутку, а на самом деле?

 

- Но это же ясно и так! Через постель! Сначала я переспал с тёткой из трудового агентства, потом с главой администрации и его ассистентом, далее был председатель подкомитета, министр культуры и парочка кардиналов. Наверняка был кто-то ещё, но всех разве запомнишь… Ты ведь так обо мне думаешь?

 

- Ты такой дурак стал… - усмехнулся Марко. – Но я всё равно рад тебя видеть. И поздравляю с успехами. Нелегко тебе наверное пришлось одному.

 

- Да уж. Особенно первый год. Я решил ни за что не рожать второго ребенка… А ты как поживаешь? Неужели все еще с Жюли?

 

- Конечно. Уж в постоянстве я любого переплюну.

 

- Может, и нет, у меня просто возможности не было продемонстрировать свое постоянство.

 

- Не-а. Тебя-то я точно переплюну, - не сдавался Марко.

 

- Ладно, давай, - Бенуа вдруг остановился. - Плюй. И посмотрим, кто выиграет.

 

- Вот уж не собираюсь, мне не пять лет.

 

- Боишься просто. Потому что я плюю, как бог.

 

- Бред какой-то! С чего ты вообще взял, что Бог плюет?

 

- Это очевидно. Он на многих плюет.

 

- Да уж, особенно на тебя. Ты же самый несчастный человек на свете!

 

- Нет, у меня всё в порядке, ну, почти всё. А вот у тебя, видимо, нет. Выкладывай уже.

 

- Помнишь Фабриса и Фабьена?

 

- Интересно, что ты об этом заговорил. Их разыскивают. Предлагаешь разделить вознаграждение за поимку?

 

- А ты знаешь, что они наделали?

 

- Как-то не прислушивался. Что-нибудь интересное?

 

- Очень. Если кратко… - Марко изложил неприятность, приключившуюся с братьями Жакризи.

 

- Мне их искренне жаль, - дослушав, сказал Бенуа, - Я отлично представляю, как легко подвести человека под какой угодно приговор… Но я-то здесь при чем? Мне их у себя спрятать? Или загримировать?

 

- Тебе нужно с Марго поговорить. Уж она-то сможет что-нибудь придумать.

 

- Кому это в голову вообще пришло? Тебе или Тано? Вы представляете, что может случиться, если мы встретимся? Да она просто убьет меня! На костре сожжёт или четвертует, не знаю, что у них там теперь модно… У меня ребенок, я не могу пойти на такие жертвы.

 

- Прекрати преувеличивать. Ну, не получиться ничего, ладно, но наша совесть будет чиста. Но мне почему-то кажется, что Маргарита тебя послушает.

 

- С чего ты взял?

 

- Если я скажу, ты опять начнешь психовать.

 

- Да говори уже!

 

- Ты пытаешься огорошить меня своим сарказмом, но, честно говоря, косвенно, ты действительно получил эту должность через постель. Откуда появился твой проект? К чему относиться твой комитет?.. То-то же. И много ты людей знаешь в Ватикане?

 

- Да я уже понял, что ты никогда не признаешь моих способностей! Ты и представить себе не можешь, как я работаю!

 

- Всё я могу представить. Но согласись, что вряд ли только благодаря твоей целеустремленности проект ледового стадиона оказался важнее медцентра, образования и прочих важных сторон жизни. В общем, решай сам, как поступишь. Но прими к сведению, что лично связаться с Марго и назначить встречу можно будет только через пять дней на Высочайшей исповеди. Я зайду к тебе на шестой день. Хочу встретиться с Евой. И только попробуй мне запретить!

 

- Что? А, нет! Заходи, если хочешь, - Бенуа смотрел мимо него.

 

- Nazzo, так тебе и вправду ни разу не пришло в голову, что Марго могла поспособствовать твоему благополучию? – удивился Марко. – Ну, извини. А ты так и не расскажешь, что за девушка обитает у тебя дома?

 

- С ума сошел! Это не девушка, а ребёнок! Не расскажу. То есть, да, потом. До встречи, мне действительно пора тебя покинуть.

 

- Пока, - сказал Марко, испытывая радость хотя бы от того, что Бенуа не стал требовать с него извинений.

***

На следующее утро Борис пришел на работу, как ни в чем не бывало. Бенуа удивился его выдержке и, пытаясь перекричать отбойный молоток, позвал его:

 

- Д’Экрипье, ко мне в кабинет!

 

- Нет, хозяин, мне сейчас не хочется с тобой уединяться, - прокричал в ответ Борис под смех рабочих.

 

- Schwilze, урод, заткнись и иди! На тебя донос поступил.

 

Борис сразу изменился в лице и быстро пошел за Бенуа. В кабинете на столе лежала пачка фотографий.

 

- Это ты? – спросил Бенуа. – Надеюсь, что ты скажешь нет.

 

На лице обвиняемого, как ни странно, появилась самодовольная ухмылка.

 

- Ну я, и что?

 

- Это принес сегодня один злой мужик.

 

- Муж ее, наверное. Не знаю, как у них там дела между собой, но у нас всё было по обоюдному согласию. Я тебе больше скажу, она сама на меня накинулась. Настоящая шлюха! Но я её не виню. Передо мной сложно устоять!

 

- Какая же ты свинья… Это был её отец. Сколько ей лет, по-твоему?

 

- Не знаю, около 19, - уже менее весело ответил Борис, пристальнее вглядываясь в одну из фотографий.

 

- Сядь. Ей 13.

 

- Fatinn!

 

- Похоже на то. Насколько я понял из его криков, у него есть ещё один свидетель, который и фоткал. Да и сама девушка заявила, что действовала по принуждению.

 

- Да это подстава какая-то! Бенуа, она же сама, честное слово!

 

- Меня-то ты зачем убеждаешь? Я тебе ничем не смогу помочь. Например, меня попросят охарактеризовать тебя, как работника и коллегу…

 

- Слушай, друг, извини! – Борис схватил его за плечи и быстро зашептал:

 

- Я не хотел, честное слово! Я говорил им, что не хочу тебе вредить, что твоя семья помогала мне и Этьену еще в Париже… Но они сказали, что дело касается безопасности государства, что им нужно убедиться, что ты предан делу, морально устойчив, ответственен… Но я всегда рассказывал про тебя только хорошее!

 

- Стой, приятель. Кто это «они»?

 

- СБВ.

 

- ПСВ?

 

- Да нет же, СБВ! Служба безопасности Ватикана! Подчиняюсь лично отцу Романо.

 

- Абракадабра какая-то! Это сугубо гражданский проект! При чем тут все эти святые отцы?

 

- Не знаю, я просто выполняю работу. Бенуа, мне-то что делать?

 

- Извини. Давай прикинем: если ты спрячешься где-то здесь, тебя разыщут в течение недели… Да нет, раньше! Друзья твои из СБВ тебя и поймают, как только узнают, что ты тут всё провалил. Я вижу только одно направление: Заграница.

 

- Ты что! С таким же успехом я могу отправиться в лес на съедение диким зверям!

 

- Вот уж ерунда! Я был там ещё шесть лет назад, и уже тогда они организовали общественное хозяйство. Отсидишься у них, а когда выйдет срок давности: лет через 10…а еще лучше, 15, сможешь вернуться сюда. Если, конечно, захочешь. Но тебе нельзя терять ни минуты! Папаша её уже сидит в отделении службы порядка и показывает твое фото. Еще два часа – и ты не сможешь покинуть город.

 

- Вот дерьмо! А я сегодня даже талоны на топливо с собой не взял! Пешком-то мне далеко не уйти.

 

- Бери мои, - Бенуа залез в карман и отдал ему свои талоны вместе с пачкой банкнот. – В Загранице принимают наши деньги.

 

- Спасибо, друг и…будь осторожен. Вместо меня пошлют кого-то другого, и он уже не будет так деликатен.

 

- Учту. Через запасной выход отправляйся, я скажу, что не видел, когда ты ушел.

 

Борис так и сделал, а Бенуа упал на стул и сгреб в стол пачку фотографий. Нельзя было радоваться раньше времени: вот если Д’Экрипье не покажется и завтра, и через неделю, можно будет выдохнуть.

 

Но как легко оказалось скомпрометировать и удалить человека! Страшно легко. И это без особых затрат и связей. А какие надежды были, например, у братьев Жакризи? Бенуа решил по дороге домой купить «Газету Единого Мира» и выяснить, в каком месте проводят Высочайшую исповедь.

***

Александра IX в глубине души не считала День Высочайшей исповеди важным религиозным событием. Настоящие преданные и тихие верующие и так регулярно исповедовались, не ища для этого ни особого повода, ни специального лица с высоким саном. К Маме же приходили любопытные или, по её мнению, слишком много о себе думающие. Работать с ними было довольно муторно, но политика Ватикана в отношении связей с общественностью этого требовала, так что Александра, как верная слуга своего народа, неукоснительно всё исполняла. Четыре раза в год она входила в Большую исповедальню, нестандартные размеры которой объяснялись бронированными стенками, усаживалась в кресло и выслушивала этот нескончаемый поток, мало похожий на покаяние. Так происходило и на этот раз.

 

- Доброе утро…ваше святейшество. А там правда Вы? – услышала она дрожащий от волнения голос.

 

- Да, дочь моя. Грешила ли ты?

 

- Думаю, да…но точно сказать сложно. Понимаете, я взяла кое-что чужое. Но может ли это считаться преступлением…то есть, грехом, если я не знала, что это принадлежит кому-то? Я маляром работаю, и мы дом ремонтировали. По сведениямбюро регистрации, дом не заселён. И та квартира, она была не менее грязной, чем остальные! А потом оказалось, что там мужик какой-то живет…

 

История обрастала все большим количеством смягчающих обстоятельств, так что в конце концов, Александра прервала этот поток, произнеся:

 

- Сим отпускаю тебе грехи твои. Ступай, дитя мое.

 

Следующий человек говорил спокойным деловым тоном.

 

- Ваше святейшество, а есть какие-то лимиты на количество отпускаемых грехов? Не ограничивается ли их количество по категориям, как то, например, смертные и средней тяжести?

 

- Нет таких ограничений, сын мой, но для полного спокойствия рекомендую тебе после исповеди взять на себя служение или исполнить епитимью.

 

Исповедующийся хмыкнул, но торговаться дальше не стал. Так и продолжилась череда однообразных в общем-то прегрешений: украл, возжелал, обманул, обманул и украл, выпил и возжелал…пока уже в сумерках, тень за решеткой исповедальни не сказала:

 

- Я убил.

 

Александра так отшатнулась, что даже ударилась затылком о стену. Зашипев от боли, и потирая голову, она прошептала:

 

- Что ты сказал?

 

- Я убил в себе просто все принципы, чтобы прийти сюда. Извини, пять часов простоял на улице, не придумал шутку получше…

 

- Бенуа, идиот! – на мгновение на нее нахлынула волна облегчения, но потом новый страх, - Зачем ты приперся?

 

- Ну, извини, я думал, это для всех желающих…

 

- Только попробуй тут мне начать рассказывать о своей жизни! Плевать мне, что ты там делаешь!

 

- Я надеялся, что ты так скажешь… Речь не обо мне. У других наших родственников большие проблемы, прямо-таки гигантские проблемищи. Нам не обойтись без твоей помощи.

 

- Что случилось? С кем?

 

- Не могу сказать, нужно больше времени. Вот адрес, - в слуховое отверстие просунулась свернутая в трубочку бумажка. – Я посмотрел твоё официальное расписание и подумал, что ближайший понедельник тебе подойдет. Буду ждать весь день после 16-00. До встречи!

 

Александра больше не успела ни о чем спросить: тень исчезла, а через мгновение её место заняла другая с вопросом:

 

- А Вас кто-то исповедует? Ой, о чем это я? Вы же безгрешны!

 

Александра мяла в кулаке записку, твердо решив никуда не ходить.

***

Бенуа был уверен, что она не придет, но для очистки совести всё-таки сидел в своей старой квартире, захватив для развлечения кипу документов для проверки. Часов в восемь вечера он посмотрел на себя в зеркало и почему-то решил побриться. В десять он позвонил домой и сообщил возмущенному Джулио, что придет после полуночи. В полночь он начал раскладывать бумаги по датам и убирать в рюкзак, когда в дверь постучали. Бенуа швырнул все бумаги обратно на стол и крикнул:

 

- Открыто! - после чего сразу же склонился над документами и сделал вид, что погружен в чтение. Краем глаза он заметил темную фигуру, появившуюся в прихожей. Размеры квартиры позволяли заметить, как вошедший бросил на него беглый взгляд, запер дверь и последовательно заглянул в кухню, ванную и гардероб, потом вошел в комнату и сказал голосом Маргариты:

 

- Что у тебя? Давай кратко, у меня мало времени.

 

- А, это ты? Что за вид?

 

Марго действительно была одета в какие-то потёртые спортивные брюки, разваливающиеся кроссовки и гигантскую толстовку с капюшоном. Лицо ее почти полностью закрывал длинный козырек кепки.

 

- У меня плохо с гражданской одеждой. Что, не можешь без предисловий? Ну, ладно, как у тебя дела?

 

- Спасибо, замечательно. Особенно сейчас, когда я устранил Д’Экрипье.

 

- Этьена Д’Экрипье? Чем он тебе помешал?

 

- Не Этьена, а Бориса. И не делай вид, что не понимаешь, в чем дело. Он мне всё рассказал.

 

- Ну, отлично, а теперь ты поведай мне, я не в курсе, - спокойно сказала Маргарита, усаживаясь на диван и снимая капюшон и кепку. Бенуа смотрел на неё во все глаза. Она почти не изменилась – только лицо стало уже, и волосы были подстрижены короче, чем обычно. Перехватив его взгляд, она усмехнулась:

 

- Что, никак не можешь разглядеть мой нимб? Спасибо, ты тоже неплохо выглядишь. Так что там учудил Борис? Крадет твою обувь, ночью появляется бледным призраком за окном?

 

- Он твой шпион.

 

- Нет.

 

- Да, nazzo! Он признался!

 

- И что он сказал?

 

- Работает на СБВ.

 

- Ну вот, говорю же, я тут не при чем. Видимо, они проверяют законность расходования средств. Как тебе, кстати, твой стадион?

 

- Я люблю его. Да, кстати, спасибо.

 

- Пожалуйста. Подумала, что нелишним будет поддержать тебя морально и материально… Такая социальная программа для отцов-одиночек. Я же правильно помню, что у тебя есть ребенок? Мальчик, кажется?

 

Бенуа плохо помнил, что произошло в следующий момент. Кажется, он бросился на Марго, чтобы впечатать ее в пол и сломать шею. То есть он уже фактически слышал хруст, но почему-то через мгновение сам лежал на полу, а в грудь ему упиралось колено Маргариты, а руки ее сжимали его шею.

 

- Только попробуй, - прошипела она. – Лишних пособий для детей-сирот у меня нет.

 

- Ты сволочь, - прохрипел Бенуа. – Если не можешь вести себя, как человек, вообще о ней молчи!

 

- Я отпуская, но помни о предупреждении, - Марго разжала руки, а Бенуа отполз и прислонился к дивану.

 

- Глупо было думать, что я с тобой не справлюсь, - Марго сходила на кухню и налила ему воды, - Я тебе больше скажу, я пришла совсем одна, у меня нет ни охраны, ни ассистента. Но даже зная это, что ты можешь со мной сделать?

 

- У меня есть одна идея, - сказал Бенуа. Вернее, попытался сказать. Ещё не все звуки могли пройти через сдавленное горло. Марго сидела на полу напротив него. Наконец, их глаза встретились, и она в ужасе прошептала:

 

- Ты не посмеешь…

 

Бенуа только покачал головой, пошатнувшись, поднялся и подал Маргарите руку. Когда она встала, оказалось, что их глаза почти на одном уровне.

 

- Ты выросла?

 

- Да брось, это ты уменьшился.

 

Через секунду он уже целовал её, а ее руки обвивали его шею, но через две она отскочила, вытирая губы.

 

- Ты что наделал! – на ее глазах выступили слезы. – Так нельзя! Ты вообще понимаешь?.. – она не договорила и бросилась в ванную.

 

Бенуа вздохнул, он уже сильно сожалел, что начал все это. Прошло 10 минут, Маргарита не выходила. Он подошел к двери и постучал.

 

- С тобой все в порядке?

 

- Да, - глухо отозвалась она. – Заходи.

 

Она сидела на краю ванной, и с её мокрого лица медленно сходили красные пятна. Она сдернула полотенце и высморкалась.

 

- Удивляюсь, как ты в преисподнюю сразу не провалился.

 

- Знаешь, несмотря ни на что, я соскучился…не подумал…и вообще, что такого – дружеский поцелуй…

 

- Бенуа, ты мне язык в рот засунул! О Господи! – она снова включила воду и прополоскала рот.

 

- Извини, но ты тоже, - тихо сказал он.

 

- Ты вообще понимаешь, с кем говоришь?! Это не я, а Маргарита вела себя непотребно! Это она позволяла себе не отвечать за поступки! Я не такая! Александра – хороший правитель, она ни разу не нарушила ни одного обета! Она может служить примером… - её голос сорвался. Бенуа обнял ее, и она не сопротивлялась.

 

- У кого-то раздвоение личности, - примиряющее произнес он, - Но давай просто признаем, что это всё ты. Ты девочка, которая двинула мне граблями, когда я пытался сбежать в первый раз, ты Маргарита, с которой я объехал весь мир. Ты же и та сумасшедшая, которая предложила весь мир захватить. И так уж получилось, что тебе, несмотря на твой голос «против» пришлось родить мне ребенка… Но теперь ты действительно чудесный правитель, никакая другая Мама римская тебе и в подмётки не годиться.

 

- А ты что, здесь живешь? – спросила она, всё еще уткнувшись ему в плечо.

 

- Уже нет. У меня дом. Сюда я не помещаюсь с Евой и Джулио.

 

- Джулио? Так ты женился?

 

- Да, спасибо, очень оригинальная шутка. Но, в общем-то, близко к истине. Джулио – это наш папа, иногда мама, часто бабушка с дедушкой, совмещенные с функциями голоса совести и полиции нравов. У нас все очень строго, так что завтра утром мне придется отчитываться за то, что я не ночевал дома…

 

- Давай я тебе справку напишу, что ты был на заседании подкомитета Ватикана, - Маргарита, наконец, отошла и посмотрела на себя в зеркало.

 

- Да уж… Ладно, чем страшнее, тем безопасней. У тебя еда есть?

 

- Не знаю…может, чай и кусок сыра…

 

- Хорошо. У меня-то в это время вообще уже ничего не достать.

***

- Эх, люди, не цените вы своего счастья и свободы, - вздохнула Маргарита, допивая чай. – Я за эти годы ни разу не ела после семи, не вставала позже шести и не позволяла себе появиться на людях в таком виде.

 

- Это ты мне на жизнь жалуешься? – уточнил Бенуа.

 

- Упаси Боже! Просто отмечаю факты. Я догадываюсь, что тебе тоже не очень просто.

 

- Да нет, у тебя оказались неплохие гены, так что Ева не доставляет особых проблем.

 

- Ну вот, опять ты о своем! Тебе, видимо, хочется, чтобы я попросила рассказать о ней или умоляла взглянуть…хоть издалека…хоть одну минутку… Приди в себя! Это для меня чужой незнакомый человек. Покажи мне две фотографии, я её не узнаю! Понятия не имею, какого цвета у неё глаза.

 

- Я её на крещение принес, думал, тебе захочется посмотреть…

 

- Ну да! Да ничего у меня не ёкнуло! Тринадцать одинаковых маленьких людей с огромными головами. Я и не помню ничего… А нет, помню, что злилась на тебя, вместо того, чтобы окунаться в Божью благодать. Это всё. Так зачем ты оторвал меня от дел государственной важности?

 

- Говорю же, соскучился.

 

- Ах, ну да! Но я слышала о ещё какой-то причине.

 

- Твои дружки Фабрис и Фабьен влипли в историю.

 

- Неужели? Не повезло им. Но я не расположена об этом слушать. Расскажи лучше, как дела у Марко.

 

- Я его три года не видел, а вот братья Жакризи… Да не морщись ты так, это довольно смешная история.

 

- Ну, ладно, - обреченно протянула Маргарита. – А там будут погони, шантаж и разоблачение?

 

- Только это и будет.

 

- Тогда выкладывай.

 

К концу истории Марго хохотала не переставая. Бенуа смотрел на нее в недоумении.

 

- Что с тобой? Думаешь, им ничего не грозит?

 

- О, нет. Они точно попадают под Шестой раздел, уж можешь мне поверить!

 

- Что это значит?

 

- У них нет смягчающих обстоятельств. Mamma mia, представляю их лица, когда Кармен им сказала… - её снова согнуло от смеха.

 

- Но это же ужасно! Ты чудовище какое-то, если смеешься над этим!

 

- Смешнее это могло быть, только если бы это случилось с тобой!

 

Бенуа влепил ей пощечину – не сильно, просто чтобы убедиться, что у нее на самом деле не сочувствующая истерика. Маргарита тут же толкнула его к стене, вспрыгнув на стол. Бенуа не сопротивлялся.

 

- Привет, Марго. Мы снова вытащили тебя на поверхность?

 

- Прекрати так со мной разговаривать! Я не сумасшедшая!

 

- Нет, конечно. Хочешь, я расскажу, что сейчас будет? Ты не нападаешь, ты просто хочешь ко мне прижаться. Сама ты это поймешь через минуту, опять впадешь в истерику и побежишь молиться и мыть руки.

 

- Псих! Ничего более глупого в жизни не слышала! – возмутилась Маргарита, но не отпустила его.

 

- Что ж, усугубляем ситуацию, - его рука беспрепятственно проникла в её свободные брюки. Маргарита возмущенно вдохнула и… Бенуа опомниться не успел, как уже лежал на полу без рубашки. Перехватив руку Марго, он попытался урезонить её.

 

- Я понимаю, что тебе сверху вполне комфортно, а я вот завтра работать не смогу. Пошли на диван.

 

- Нытик! – Марго сдергивала с себя футболку, чем и воспользовался Бенуа, чтобы подхватить её и бросить на диван, до которого было около метра.

 

- У тебя тут шрамы, - сказал он, проведя рукой по тонким белым полосам у ее груди.

 

- Нечего меня разглядывать!

 

- Может, мне глаза завязать ещё?

 

- Нет, долго, - на секунду задумавшись, ответила Марго. – А вот болтать прекрати!

***

- Бенуа, - еле слышно произнесла Маргарита.

 

- Чего? – он даже не стал поворачиваться к ней. – Если ты опять начнешь тут каяться…

 

- Нет… Но ты же понимаешь, что это больше не повторится?

 

- Догадываюсь. Разве что мы прокопаем подземный ход, и я буду прокрадываться к тебе в особо тёмные ночи.

 

- То, что я говорю, очень серьезно. Если об этом узнает хоть одна живая душа… Сейчас не лояльное к Папам Средневековье, ты не представляешь, на каких хрупких условностях держится до сих пор цивилизация. Если на меня будет брошена малейшая тень, все начнет разваливаться.

 

- Я и не собирался особо распространяться.

 

- Но сегодня-то больше уже терять нечего. Так что, какая разница…

 

- Знаешь, я обещал Джулио ночью вернуться.

 

- Неубедительно! Ты вспомни, как скучны и однообразны были наши последние месяцы вместе: этот мой живот…

 

- Да и до этого: то тебя тошнило, то мы напивались, то ты начитывалась до невменяемости этих своих молитв!

 

- Обещаю не делать ничего из этого списка сегодня.

 

- Тогда, уговорила.

***

Утром Бенуа проснулся от того, что не звенит будильник. Очень быстро пришло осознание, что и часы всё ещё на руке, и спит он не один, да ещё и на чем-то страшно неудобном. Разглядев стрелки, делящие циферблат точно пополам, он принялся очень негалантно трясти Маргариту.

 

- Шесть часов! Чёрт, мы все проспали! У тебя во сколько начинается работа?

 

- Отстань, - только и сказала Марго, пытаясь закрыться чересчур маленьким одеялом.

 

- Ты не понимаешь, где ты? Кто-то мне говорил, что встает в шесть. И это происходит почти на твоем рабочем месте. А сейчас ты на другом краю города! Вставай, говорю!

 

- Я никуда не пойду! Я не вернусь туда.

 

Бенуа от ужаса на миг потерял дар речи. В данную секунду мир рушился. Видимо, Маргарита повредилась в уме. Следовало догадаться, что человеку, проведшему в воздержании и строгом самоконтроле три года, нужно выдавать недозволенное маленькими порциями. А тут и еда после двенадцати, и спать ложись, когда хочешь, ну, и секс, наверное, сыграл какую-то роль. Помня, что сумасшедшие не прислушиваются к разумным аргументам, Бенуа решил действовать силой. Он просто сгреб её в охапку, отнес в ванную и сунул под душ. Не под холодный – это было бы слишком для её только что оттаявшего сердца, но этого все равно оказалось достаточно, чтобы безвольно повисшая на нем Маргарита открыла глаза.

 

- Здесь? Не очень удобно, честно говоря, но если ты хочешь…

 

- Приходите в себя, ваше святейшество! И прекратите меня лапать!

 

- Бенуа, перестань! Называй меня, как хочешь, я всё равно остаюсь здесь.

 

- Здесь?! Nazzo, нет! Нет, нет, нет, ни за что на свете! И только попробуй зарыдать!

 

- И не собираюсь, - Марго нащупала кран и выключила воду. – Просто довожу до твоего сведения своё решение.

 

- С которым я категорически не согласен! – Бенуа попытался обмотать Маргариту полотенцем. – 99% вероятности, что тебя найдут в ближайшие же три часа и уволокут обратно, а меня пристрелят. 0,5% - что тебя будут искать дольше, а потом сожгут на костре, а меня…уж лучше бы застрелили! И последний ничтожный шанс, что они скажут: «Пропала? Ну, что ж, сплошь и рядом такое случается. Давайте не будем ее искать, а просто выберем себе другую Маму…или Папу, или Дедушку римского – нам же все равно, нам не указ наши же церковные законы». И всё – ты остаешься здесь! А мне зачем это нужно? Марго, я прекрасно жил без тебя все это время и просто не представляю, что за функцию ты могла бы выполнять в моей жизни. Тебя же прятать придется, иначе, как объяснить окружающим твоё воскрешение? И что я Еве скажу? И кому нужен будет этот проект с фигурным катанием? В общем, не будем создавать друг другу проблем, а просто вернёмся к своим предназначениям.

 

- Эгоистичный fil di hukette! Тебе совсем наплевать, чего хочу я?

 

- Не совсем, но я как-нибудь переживу это.

 

- Я тебя ненавижу! – Маргарита бросила на него свой самый злобный взгляд и убежала в комнату одеваться.

 

- В Заграницу хочешь сбежать? – спокойно спросил Бенуа.

 

- Не твое дело! – она взяла трубку и быстро набрала номер. – Карло? Машину можешь за мной прислать?.. Потом объясню! У седьмого моста через двадцать минут… Ладно, можешь сам приехать. Рясу мне какую-нибудь захвати или плащ… Да, жду.

 

- Слушай, а с Жакризи-то что? – как бы между делом спросил Бенуа.

 

- Не волнуйся, что-нибудь придумаю. И не стесняйтесь и впредь пользоваться мной! – Марго не смотрела на него, оглядывая комнату. – Schwilze, где моя кепка?

 

Бенуа заглянул за диван и достал ее пыльный головной убор.

 

- Можешь злиться, но я был рад тебя видеть. И это единственный логичный выход.

 

- Удачи тебе, сын мой, - так и не взглянув на него, Марго выбежала за дверь.

***

- Даже не представляю, что бы это значило, - сказал Карло.

 

- Я не скажу ни слова, пока мы не войдем в исповедальню, - сказала Александра. – Это должно остаться между мной и Богом, но ты, как посредник, тоже всё узнаешь.

 

- Хорошо, ваше святейшество. До своего собора доедем или свернём в церкви-партнеры?

 

- До своего.

 

И Александра молчала, пока они не вошли в кабину исповедальни, предварительно выпроводив всех, присутствующих в радиусе 50-ти метров.

 

- Итак, начнем, - не осознавая этого, Александра попыталась взять на себя ведущую роль. – Это было семейное дело.

 

- Я так и знал! – воскликнул отец Романо. – Извините, ваше святейшество, но эта мысль гложет меня уже долгие годы! Позвольте признаться Вам, что я многое знаю и почти обо всём догадываюсь. Я не хотел поднимать эту тему, чтобы не смущать Вас, но как Вы могли так долго держать всё в себе? Вы же её навещали?

 

- Какую еще её? – в раздражении спросила Александра.

 

- Ну…как…Вашу…дочь, - заставил себя произнести отец Романо.

 

- Да что вы все заладили! Не видела я её – и не собираюсь!

 

- Но ведь у Вас нет больше настоящих родственников, - осторожно заметил Романо.

 

- Ты и это знаешь? Ладно, так даже проще. Ну ладно, это были мои так называемые родственники, и дело действительно серьёзное. Там было одно недоразумение, чтобы его разрешить, нам нужно организовать узконаправленную амнистию… Не путай меня, главная суть не в этом. Ужас в том, что я нарушила обет!

 

- Который из них? – подавляя дрожь в голосе, спросил Романо.

 

- Целибат, - сквозь зубы процедила Александра, чувствуя тошнотворное отвращение к себе.

 

- Ваше…с позволения сказать, святейшество! Вы понимаете, что за этим следует?

 

- Конечно! Отлучение от церкви, изгнание и невозможность получить прощение. Невозможность искупления даже на смертном одре.

 

- И вот зная все это, Вы…

 

- Да, пошла и предалась греху! Но я же этого не планировала!

 

- Успокойтесь. Давайте разберемся. Это какой-то случайный человек?

 

- С ума ты сошел, что ли? Я, по-твоему, хожу по улицам и бросаюсь на мужиков?

 

- Значит, знакомый, - подытожил Романо. – Тот же?

 

- Да! Ты вот тоже молодец: знал, что я из себя представляю – и ничего не предпринял! Доволен, как всё обернулось?

 

- Ваше святейшество, я всё время ждал, когда Вы признаетесь, потому что у меня не было 100%-ой уверенности…Да, Вы вес тогда набрали, и другие признаки… Но когда Вы не проговорились и в тот вечер, когда я дал Вам настойку – сомнения просто поглотили меня!

 

- А может, я хотела, чтобы твоя настойка подействовала. Господи, прости!

 

- Но то, что я вёл Вас дальше – не попустительство, - отец Романо сделал вид, что не расслышал её реплику. – Я много думал, изучал источники, советовался… При искреннем покаянии домонашеская жизнь перестала бы существовать. Но теперь вопрос: перед постригом Вы исповедовались во всём?

 

- До последнего деяния. Но не здесь и не как будущий понтифик. Как человеку, простому смертному, мне все отпустили.

 

- Это хорошо. Значит, я в Вас не ошибся.

 

- Да ошибся же! Я падшая женщина!

 

- Это так. Но теперь давайте подумаем, что с этим делать. Он женат?

 

- Кто?

 

- Не могу точно сказать, у меня три варианта… Хотя…ледовый стадион. Я прав?

 

- Да, nazzo, ничего от тебя не скроешь. И нет, он не женат.

 

- Не ругайтесь во храме Божьем и спасибо, что не нарушили еще одну заповедь. Что ж, принимая во внимание смягчающие обстоятельства, я, властью данной мне…

 

- Стой! Уж не собираешься ли ты отпустить этот грех?

 

- Именно так! И я думаю, что наказание Вы придумаете себе сами.

 

- Так нельзя. А если это снова случиться? Ты тоже просто так всё спустишь?

 

- Это не просто так. И что значит «снова»? Это, знаете ли, уже слишком!

 

- Знаю. Но гарантий больше дать не могу. Тогда, перед постригом, я и понятия не имела, как всё это переживу, поэтому могла обещать всё, что угодно. А теперь… Есть то, что неподвластно мне.

 

- Всё, довольно! – отец Романо захлопнул окошко и вышел из исповедальни. Александра тоже вскоре появилась оттуда, опустилась на колени и молча стала ожидать своей участи.

 

- Не стойте здесь, ступайте, - Романо не мог себя заставить посмотреть на нее, - Мне нужно хорошо подумать. И молитесь, чтобы дожить до дня принятия решения, иначе так и умрете без покаяния. И только попробуйте снова прикинуться человеком и исповедаться где-то на окраине! Вам это уже не дозволено! – он развернулся и, чуть запинаясь, пошел к выходу, а Александра осталась на коленях, даже не перебравшись к скамеечке. Стыд, душивший её, немного отступал перед болью и самоуничижением.

***

Бенуа хотел незаметно прокрасться в свою комнату, но Джулио каким-то образом даже из кухни почувствовал его появление и безапелляционно сказал:

 

- Сюда, молодой человек! Я прекрасно знаю, что ты не ночевал дома!

 

- Это лишь отчасти правда. Я остался в квартире, потому что было слишком поздно, - Бенуа заглянул в кофейник.

 

- Нечего там искать! В ближайшие недели у нас не будет денег на роскошества. Не знаешь, почему?

 

- Мне пришлось доплатить рабочим, чтобы они выходили и по субботам.

 

- Из нашего семейного бюджета? – возмущенно спросил Джулио.

 

- Ты должен понимать, что чем быстрее мы закончим с реконструкцией, тем быстрее я начну зарабатывать больше… Если этот проект вдруг не закроют, - задумчиво добавил он.

 

- С чего это?

 

- Не знаю. Просто плохие предчувствия… Есть хочется, кошмар просто!

 

- Хорошо, что плохие предчувствия не портят тебе аппетит, - Джулио начал готовить омлет.

 

Бенуа почти заснул, уронив голову на руки, когда гувернер поставил перед ним тарелку и вдруг спросил:

 

- Ну, и кто она?

 

- Нет никакой её! Я просто работал.

 

- Не ври отцу! Только, ради Бога, пусть это будет не Адель. Я просто не переживу этого, я тебя, сволочь такая, сам в службу порядка сдам!

 

- Успокойся! Надо же такое придумать… В общем, это была мать Евы.

 

- Которая умерла? – уточнил Джулио

 

- Которая «ушла от нас». Вспомни, я всегда говорил именно эту фразу, но по выражению моего лица люди делали самые печальные выводы.

 

- Быть этого не может! Я был уверен… Ну, и почему я о ней ничего не знаю, не слышал, не видел?

 

- Так надо. Я сам её последний раз видел, когда Еве и недели не исполнилось. Но всё к лучшему. Думаю, и впредь мы больше не увидимся.

 

- Но это кошмар какой-то! Почему ты ей запрещаешь видеть ребенка?

 

- Уж конечно! Я, наоборот, всеми силами навязывал ей и Еву и, что уж скрывать, себя. Но с меня хватит. Пора уже понять, что некоторые люди не способны испытывать привязанность… Но она в некотором роде будет платить алименты…если не передумает.

 

- Бедный ты бедный… - вздохнул Джулио. – Вот она – неразборчивость в молодости.

 

- Да не из кого тогда было выбирать. Но я всё-таки довольно долго сопротивлялся себе. А вот ей сопротивляться не смог… Ну, schwilze, почему эти люди никогда не заходят через парадную дверь?

 

От такого резкого перехода Джулио вздрогнул и обернулся. Из-за двери сдержанно-жизнерадостно махал рукой Марко, а за ним стоял Тано.

 

- Слава Богу! Я уж думал, ты не сможешь с ним помириться. Заходи, Марко! – крикнул он, бросаясь к двери.

 

- Здравствуйте, папа Джулио! – Марко хотел пожать ему руку, но не сдержался и обнял. – Это Тано.

 

- Мы знакомы. Это наш адвокат, да?

 

- Правда, - Бенуа неохотно подошел к ним. – Но он ещё мой брат.

 

- Вот ведь негодяй! Не вы – он! – Джулио дал Бенуа подзатыльник.

 

- Мне в каске пора ходить, - только пробурчал тот. – Чего пришли?

 

- Мы так не разговариваем ни с гостями, ни с родственниками, - напомнил Джулио. – Ну, вы пока побеседуйте, а я посмотрю, не проснулся ли наш ребенок.

 

Как только он ушел, Марко практически вцепился в Бенуа.

 

- Ну, что? Ты не представляешь, что с ними твориться!

 

- Да нормально всё, - небрежно бросил его брат.

 

- Это не ответ, - вступил Тано. – Меня интересует процедура. Им сдаваться или дальше прятаться?

 

- Я не знаю. Детали мне не сообщили.

 

- Но ты видел Её? – конец фразы Марко прошептал.

 

- Ты что произнес это с большой буквы? – усмехнулся Бенуа. – Не стоит. Она, - он попытался повторить интонацию Марко, - прежняя в основных деталях. Так, выросла, может, на пару сантиметров да подстриглась.

 

- Еще рассказывай, - не отставал брат. – Что она рассказала? О чём спрашивала? Как она себя чувствует?

 

- Да нечего мне вам особо поведать. Но под утро она психанула и отказалась возвращаться на работу.

 

- Да уж, конечно! Правда, что ли? Да нет! Что ты ей наболтал?

 

- Дословно не помню, но что-то, вроде «Убирайся! Ты нужна людям. Без тебя весь мир развалиться!»

 

- Не то, - махнул рукой Марко. – Из-за чего она решила пост-то свой бросить?

 

- Понятия не имею. Сидим, обсуждаем проблемы несчастных двойняшек, и тут она – бац! – заявляет, что не хочет больше быть Мамой.

 

- Он врёт, - уверенно сказал Тано.

 

- Брось свои адвокатские штучки, - предупредил его Бенуа, - Я вам всё равно ничего не расскажу.

 

- О nazzo, это значит, что тебе есть что скрывать! – в ужасе прошептал Марко. – Как ты мог? У тебя вообще есть моральные принципы?

 

- Думайте, что хотите. Тано, у тебя как дела?

 

- Нормально. Зря ты не узнал подробности. Я теперь ума не приложу, как действовать.

 

- Ну, извини. Я, честно говоря, в последний момент о них вспомнил…

 

- Прекрати! Или молчи совсем или говори по-человечески, но не смей выдавать всякие грязные намеки! – оборвал его Марко.

 

- Ладно, молчу. Тано, вы как решили с отпуском? А то могу поделиться талонами, я все равно машиной почти не пользуюсь.

 

- Ты в отпуск едешь? – удивился Марко. – С кем?

 

- С женой. Но мы пока не едем, дел тут полно.

 

- Каждый раз, как я вспоминаю, что ты по-настоящему на ней женился, у меня предынфарктное состояние, - сказал Марко. – Надо же было выбрать самую старую женщину из ныне живущих!

 

- Ещё раз скажешь что-нибудь подобное, я тебя лицом об стол приложу, - пообещал Тано. – И согласись, больше, чем на 40, она не выглядит.

 

- Нет, что ты. При удачном освещении я не дал бы ей больше 38-и, - успокоил его Бенуа. – Наш Марко просто комплексует, потому что сам ужасно стар по сравнению с Жюли.

 

- Да, кстати, у него же юбилей, давай ему что-нибудь подарим, - предложил Тано, - Дом, например.

 

- Не знаю, я еще даже не решил, хочу ли с ним общаться. Да ладно, брат, шучу. Все к лучшему. Да и Джулио меня не простит, если я не воссоединюсь с семьей.

***

Александра IX направилась в свою приёмную раньше обычного и, так как секретарь ещё отсутствовал, сама вызвала писца. Когда он явился, она сразу же приступила к делу, не тратя время на обычный обмен любезностями.

 

- Я тебе пункты продиктую, а ты оформи в распоряжение и принеси на подпись. Мы устраиваем амнистию, охватывающую преступления любого характера, кроме пунктов 6.6, 3.1, 3.2, 3.3. под действие попадают люди, привлеченные к ответственности впервые, не достигшие 21 года и являющиеся гражданами ЕМ…

 

- Так сюда попадут не более десятка случаев, - сказал писец.

 

- Да, Леонид, мы всего лишь проявляем обусловленную милость, а не даем карт-бланш на преступления. Распоряжение вступает в силу с завтрашнего дня. Любое преступление, совершенное уже завтра, будет караться по всей строгости.

 

- Это все? А где мелкий шрифт?

 

- Ну, если ты настаиваешь… Пусть будет так: «При повторном совершении любого противоправного действия, кара суммируется с ранее аннулированной». По дороге утверди у кого-нибудь. Кто у нас не будет придираться?

 

- Жан-Морис. Он никогда Вам не перечит.

 

- Ладно, пусть будет Жан-Морис. Ступай.

 

- Простите, а где «с Богом»?

 

- Извини, сегодня не могу. Я на некоторое время лишена права благословения.

 

- Вы?! Быть того не может! А, знаю! У нас уже процентов 20 на этом попались.

 

- На чем это? – осторожно спросила Мама.

 

- На этом буддийском храме. Так и тянет посмотреть, что там внутри. А преступишь порог – и после следующей исповеди оказываешься отлучен на неделю или обет молчания наложат на месяц… Но Вы-то зашли туда, как глава государства, с официальным визитом… Ну и строгость! – Леонид удалился, вполголоса дивясь таким дисциплинарным взысканиям.

***

Месяц спустя Бенуа получил письмо с напоминанием явиться с очередным отчетом в подкомитет по культуре и спорту.

 

Но в кабинете всё пошло не по привычному сценарию. Помещение было пусто, и стоило Бенуа зайти туда, за ним тут же прошел человек в форме СБВ.

 

- Руки, пожалуйста, на стол, - вежливо попросил он и быстро залез в карманы пиджака Бенуа, потом попросил:

 

- Пиджак сними.

 

Бенуа решил не спорить с вооруженным человеком, но когда личный досмотр продолжился, не смог удержаться от комментария:

 

- Это какая-то новая услуга? Если она постоянная, я бы хотел заказать на следующий раз женщину.

 

- У нас не работают женщины. Всё в порядке. Сейчас сюда придет Её святейшество Александра IX и кардинал-декан Романо. Да, я знаю, что тебя не предупредили, но так обычно и происходит. Напоминаю, что к Маме следует обращаться на «Вы» и «Ваше святейшество», по возможности, только отвечать на её вопросы. При её появлении рекомендуется опуститься на колени и поцеловать кольцо понтифика. В случае, если ты не являешься религиозным человеком, допускается простой наклон головы. Запрещается сидеть, повышать голос и сквернословить в присутствии Её святейшества. К кардиналу следует обращаться «отец мой» либо «ваше преосвященство», но со стандартным «ты». Вопросы есть?

 

- За что мне такая честь? – невесело спросил Бенуа.

 

- Процедура, проводимая в 90% случаев на конечной стадии любого крупного проекта. Положи все документы сразу на стол.

 

Бенуа разложил документы, оставив себе копии. У него были опасения, что при появлении Маргариты он непроизвольно скажет что-то настолько неподобающее, что уже к вечеру отправиться добывать уголь. Но та, что появилась, не походила на Маргариту ни в чем. Она по-другому двигалась, у неё было другое выражение лица, обрамленного белым покрывалом, и даже голос её звучал незнакомо, когда она произнесла:

 

- Доброе утро, сын мой.

 

Бенуа так быстро склонил перед ней голову, что даже зубы клацнули. Ему больших трудов стоило не упасть на колени.

 

Мама заняла одно из кресел, а кардинал, к удивлению Бенуа, так и остался стоять.

 

- Сын мой, у нас немного времени, ты не мог бы изложить основные пункты? – попросил кардинал.

 

- Да, конечно…ваше преосвященство. В данный момент мы перешли к стадии…э-э…черновой отделки… - Бенуа говорил, но одновременно слышал свой голос будто со стороны и очень хотел как следует наподдавать этому неудачнику, который мямлил, заикался и кажется, даже краснел. Впрочем, кардинал лишь одобрительно кивал, а Мама встретилась с ним взглядом только раз, чтобы улыбнуться, как добрая учительница начальных классов.

 

Когда Бенуа закончил свою речь, комиссия не сразу поняла, что это всё, и только через минуту выжидающе посмотрела на него, потом они обменялись взглядами, отец Романо кивнул, и Александра произнесла:

 

- Люди, чьему мнению мы всецело доверяем, характеризовали тебя только с положительной стороны. Посему, мы решили, что испытательный срок ты прошел успешно и можешь официально вступить в новую должность. Данный договор будет подписан с тобой через неделю в администрации твоей территории. Наряду с этим, у нас с отцом Романо есть для тебя ещё одно объявление… Объясни, пожалуйста, - повернулась она к кардиналу.

 

- Я не нашел состава преступления в действиях, совершенных месяц назад. С твоей стороны это был просто необдуманный, злой, эгоистичный поступок человека, не уважающего религиозные принципы других людей. Посему, наказание по всей строгости понесет только нарушившая обет сторона.

 

- И что, интересно, вы сможете ей сделать? – не удержался Бенуа.

 

- Это тебя не касается. Потрудись понять, что у нас сейчас не дискуссия, а констатация фактов и оглашение решений. Во избежание повторения подобных инцидентов в впредь, мы решили пойти на беспрецедентные меры. А именно: каждый год 20 июня в 18:00 Александра IX будет являться в Комнату плача и, в ходе специально разработанной церемонии детронизации слагать с себя все регалии, полномочия и обеты Понтифика. Становясь таким образом лицом гражданским и мирским, она вправе совершать действия, не противоречащие основным положениям Священного писания. В 7 утра ей надлежит вернуться, пройти малую церемонию интронизации и вновь вернуться к обязанностям Мамы римской. В случае, если она опаздывает, она теряет право занимать пост понтифика. В случае, если будет нарушен один из пунктов соглашения, она подвергается вечной анафеме. В случае гибели данного лица в период вне трона, оно лишается благословения, почестей и посмертных привилегий. Это все.

 

- Весьма пугающе, особенно про посмертные привилегии. Но мне-то ты это всё зачем рассказал? – не понял Бенуа.

 

- Мама пожелала избрать тебя своим доверенным лицом для Дня-вне-трона. И да, в связи с этим на тебя возлагаются некоторые обязательства. Главное из них: по мере сил охранять жизнь и здоровье Лица-вне-трона, не разглашать деталей нашего соглашения и не вступать в законный брак, дабы не создавать дополнительных размытых формулировок в соглашении.

 

- Я не согласен, - Бенуа посмотрел на Маму, но она так и не подняла глаз.

 

- Мы не нуждаемся в твоем согласии, - презрительно посмотрел на него Романо. – Ты не можешь отказаться, пока являешься гражданином Единого Мира и нашим подданным. Нарушение любого из пунктов соглашения автоматически влечёт за собой…

 

- Романо, ты бы не мог отойти на пару шагов? – произнесла, наконец, Александра. – А ты подойди, - посмотрела она на Бенуа. – Ближе, это конфиденциально. Послушай, конечно же, тебя никто не может заставить. Но ты подумай обо мне. Меня окружают достойные во всех отношениях люди, но они мне никакие не друзья. Ты, наверное, догадываешься, что мои разговоры сводятся к политике и религии. Я для них не человек. Да, я больше, чем человек, это лестно, но не всегда удобно.

 

- Я понял. Но почему бы тебе не взять в качестве друга Марко? Он гораздо лучше подойдет.

 

- Это правда в какой-то мере. Я безумно люблю его и скучаю, но Марко – это совсем другая часть моей жизни. Только ты был со мной в тот безумный год, заглядывал за край света, преодолевал бездорожье, голод, ужас…

 

- Я всё это помню, это было прекрасно, захватывающе и незабываемо, уже давно. И не дави…те на жалость, Ваше святейшество. К тому же, не думаю, что Вы так уж склонны к ностальгии.

 

- Бенуа, у нас не только общее прошлое – у нас общий ребенок…

 

- Всё, хватит! Это очень подлый прием! Я не могу спорить с монахиней, поэтому просто ухожу.

 

Кардинал преградил ему дорогу.

 

- Никуда ты не пойдешь. Быстро вернись и извинись перед Её святейшеством.

 

- Она сказала, я могу отказаться.

 

- Ваше святейшество, хватит, это не работает, - удрученно покачал головой отец Романо. – Скажите уже ему.

 

- Бенуа, я хотела по-хорошему, но ты это нисколько не ценишь… - она грустно вздохнула. – Да, ты можешь отказаться, но я не могу тебе гарантировать ни сохранности жизни, ни целости имущества. И, право слово, мне тяжело осознавать, что я тебе до такой степени неприятна.

 

- Не в этомдело, я просто только что начал жить по-настоящему, а вы опять мне навязываете то, что мне совсем не нужно… И это… извините, но это очень смахивает на проституцию.

 

- Совсем нет, - возразила Мама.

 

- Чуть-чуть все-таки похоже, - согласился отец Романо.

 

- Даже если и так, один раз в год это можно пережить, - Александра поднялась. – В общем, ты понял: 20 июня, часов в восемь вечера ждешь меня сам знаешь где.

 

- Но меньше же года осталось!

 

- Знаем, но осень мне не подходит, слишком много дел, а вот в июне со следующего года у меня будет недельный отпуск. И да благословит Господь тебя и твою семью, сын мой, - они удалились.

 

Через минуту в кабинет зашел агент СБВ.

 

- Как всё прошло?

 

- Не знаю, - раздраженно ответил Бенуа. Из головы уже полностью вылетела первая часть разговора.

 

- Бывает. Многие от шока ничего не помнят. Но ты можешь посмотреть резолюцию. Её святейшество всегда пишет заключение на последнем листе документов. Точно, вот смотри, - он подал Бенуа лист, на обороте которого незнакомым, склоненным влево почерком, было выведено: «Нахожу, что сие хорошо и правильно».

***

Не без возмущенных криков и призывов к возмездию со стороны Кармен Санчес-Гарсия, дело Фабриса и Фабьена благополучно прошло через суд. Приговор был именно таким, какого они опасались, но, благодаря амнистии, их выпустили на свободу прямо в зале суда. Пока от пережитого потрясения Фабьена тошнило на парадном крыльце, Фабрис не жалея слов и объятий, благодарил Марко и Энжела. Эта радостная и трогательная сцена была прервана Жанной, подъехавшей на мотоцикле.

 

- Angelo mio, ты обещал быть в офисе час назад, - заявила она, снимая шлем и не думая здороваться с присутствующими.

 

- Мне нужно было задержаться. Поезжай, я провожу ребят и приду.

 

- Черта с два! Ты и так очень долго работал на них бесплатно, хотя знал, что мне очень нужна твоя помощь. И вообще, ты сообщил им великую новость?

 

- Ты беременна? – съязвил Марко. – Хотя, о чем это я? В твоем возрасте уже правнуков нужно ожидать.

 

- Идиот, - констатировала Жанна. – Нас выбрали на летнюю сессию. Вы хоть понимаете, что это значит?

 

- Ну да, - кивнул Марко, - Ты, видимо, там кофе будешь разносить.

 

- Энжел, когда ты уже прекратишь общаться с этим неудачником? Мне даже за Бенуа уже не стыдно. Неважно как, но он выбился в люди, а этот… Ладно, поехали, я и так на него слишком много времени потратила.

 

- Извини, брат, но это действительно очень важно, - Энжел пожал ему руку.

 

- Я еще посмотрю на него, когда я стану советником Мамы, - Жанна одела шлем.

 

- Слушай, мы уже обсуждали это… - попытался урезонить ее муж.

 

- Нет, я настаиваю, что это реально. А будешь спорить, так и останешься бюджетным адвокатом.

 

Энжел с виноватой улыбкой попрощался с компанией и уехал.

 

- Я убью ее, - сквозь зубы прошипел Марко.

 

- Как хочешь, но, как понимаешь, мы тебе в этом не помощники, - Фабрис похлопал его по плечу и повернулся к своему брату. – Эй, плакса, пришел в себя?

 

Бледный Фабьен, опирающийся о стену, кивнул.

 

- Nazzo, я же не знал, что они про амнистию скажут в самом конце, а перед этим с серьезным видом приговор прочитают и всё такое…

 

- Теперь-то всё. Пошли, что ли. Теперь надо маме все объяснить.

***

Бенуа собирал с Евой пазлы из двух частей, периодически отхлебывая из фляжки.

 

- Тебя не смущает, что у этого животного одна половина тела розовая, а другая – полосатая?

 

- Так красиво, - ответила Ева, упрямо пытаясь составить несоставляемое.

 

- Ну, если настаиваешь, я тебе помогу, - с помощью физической силы Бенуа соединил две половины.

 

В это время из магазина вернулся Джулио и посмотрел на результат из работы.

 

- Кто-то из вас умственно отсталый, - заключил он. – И я уверен, что это не тот ребенок, которого воспитал я.

 

Он присел рядом с ними.

 

- Помнишь, как я тебя учил?

 

Ева кивнула, перевернула все части картинками вниз и стала искать совпадения опытным путем состыковки.

 

- Мне кажется, Джулио, что мы с тобой что-то делаем не так, - задумчиво сказал Бенуа. – И, по-моему, дело не только в том, что она опять в свитере и шортах, которые совершенно не сочетаются.

 

- Что это на тебя нашло? И вообще, мы договорились, что ты не будешь пить при ребенке.

 

- Это не алкоголь. Это просто какая-то горькая гадость, повышающая аппетит. Мой тренер говорит, что мне надо вес набирать.

 

- Напомни, кто твой тренер?

 

- Я. И я говорю, что пора прекратить валять дурака – нужно срочно привести себя в форму. Не хватало ещё, чтобы все решили, что я не заслужил этой должности.

 

- Уж не знаю, почему ты решил, что все только о тебе и думают. Ты мне лучше расскажи, какой у тебя теперь график будет.

 

- Шесть дней в неделю, часов по 11, сейчас сложно точно сказать.

 

- И как мне объяснить ребенку твое отсутствие?

 

- Часа на три в день я буду брать ее с собой. Пора ей начать тренировки. Я начал в 4, но разница в наших исходных параметрах не такая уж большая.

 

- С ума сошел? Я не отдам ее а такой травматичный спорт!

 

- Мы с ней уже договорились. Да ведь, ребенок? Через неделю идём кататься?

 

- Конечно! – Ева соединила последний пазл и начала их переворачивать.

 

- Да она думает, что кататься – это сидеть у тебя на плечах! Что за безответственность! Вот если бы в этой семье была женщина…

 

- …ей было бы абсолютно наплевать на нашего ребенка, - закончил Бенуа. – Так что забудь об этом. Ты обречен еще лет 50 воспитывать нас.

 

- А Вы, молодой человек, видимо оптимист! Да я уже сейчас не могу за ней угнаться.

 

========== Год 10 ==========

 

- Твой крест, - протянул руку отец Романо.

 

Отвыкшая от обращения на «ты», Маргарита вздрогнула и зажала крест в кулаке.

 

- Но ведь, как частное лицо, я имею право…

 

Но кардинал так посмотрел на неё, что она поспешно сдернула цепочку, которая запуталась в волосах. Маргарита зашипела от боли и вдруг рухнула на пол.

 

- Зачем ты так со мной? Я так не хочу! Мы же договорились…

 

Романо дернул ее за подбородок вверх и заставил смотреть себе в глаза.

 

- Я не собираюсь на это смотреть, поняла? Договор заключен, и он либо соблюдается, либо расторгается навсегда. Просто выбери уже наконец! Останешься здесь – отлично. Я приму это и больше никогда не напомню, что это вообще происходило. Если, конечно, у тебя хватит мужества и сил, и веры поступить именно так… Но я очень в этом сомневаюсь. Так что следуй второму варианту. Но нет с тобой ни помощи моей, ни поддержки. Ты мне никто, пока не вернешься сюда утром, не сдашь анализы на алкоголь и наркотики, не исповедуешься, глядя мне в глаза и не примешь свой сан обратно… Если будешь чувствовать, что все еще достойна его. А до тех пор – вытри сопли и пошла вон!

 

- Но я не собираюсь делать ничего плохого! Я даже не уверена, что он захочет меня сегодня увидеть!

 

- Так вот в чем дело! Тебя беспокоит не честь мундира, а вероятность, что ему на тебя наплевать. Ты такая жалкая, - он рассмеялся и вышел, качая головой.

***

Уже поднимаясь по лестнице, Маргарита всё время останавливалась, порываясь убежать прочь от окончательного позора, от перспективы ожидания под запертой дверью. Но понимание, что и бежать-то ей некуда, заставило идти до конца.

 

Дверь, действительно, была заперта, но, стоило ей один раз постучать, Бенуа открыл.

 

- Так и думал, что это ты. О, смотрю, тебя приодели.

 

Маргарита посмотрела на свою все ещё довольно убогую, но уже подходящую по размеру и менее поношенную одежду. Потом оценила наряд Бенуа, вернее, полное отсутствие оного, если не считать полотенца.

 

- Привет, - наконец выдавила она. – Что за вид?

 

- А, это чтобы лишнее время не тратить. Подумал, если не затягивать, может, ты меня пораньше домой отпустишь.

 

- Обязательно быть таким циничным? – Маргарита уже пришла в себя и по-хозяйски прошла в комнату.

 

- Извини. Не хотел я быть ни циничным, ни грубым, ни вежливым… Просто хочу выполнить эту повинность, пойти домой и попытаться все забыть до следующего раза, - он взял со стола ключ.

 

- Это тебе. Вдруг я потом нечаянно задержусь, а ты мне дверь подожжешь или ещё чего.

 

Маргарита взяла ключ и встала.

 

- Убирайся отсюда.

 

- Прости, не понял.

 

- Всё ты понял. Одевайся и вали отсюда.

 

- И вот как мне понять, что ты имеешь в виду? Ты бы хоть сценарий заранее высылала, что ли…

 

- Просто, по-моему, я не заслужила такого обращения. Так что отправляйся домой к своим детям, братьям, сестрам, друзьям, мужу, жене…кто у тебя там…

 

- Опять? Я уже не первый раз слышу эти дурацкие и необоснованные намеки на мою ориентацию! И от кого? От тебя! Уж ты-то, как никто другой…

 

- Варшава, - только и произнесла Маргарита.

 

- Не было ничего в Варшаве.

 

- Я всё видела. В тот вечер нас пригласили к себе какие-то знакомые экспедиторы.

 

- Но ты же сразу ушла смотреть какой-то костёл!

 

- Но я быстро вернулась и, Господь мой свидетель и защитник, что я увидела? Да ещё и со старым бородатым мужиком! Как это вообще можно вынести?

 

- Подумаешь, он всего лишь лез ко мне целоваться…насколько я помню. И в свою защиту могу сказать следующее: 1) мне было 18; 2) он был вообще не старый, не преувеличивай; 3) мне нисколько не понравилось; 4) нас накормили.

 

Маргарита только хмыкнула и саркастически улыбнулась.

 

- Можно вопрос? – Бенуа поднял руку. – Насколько я помню, вы запретили мне жениться…

 

- Да! И это все еще в силе.

 

- А это включает в себя только сам факт заключения брака или любые…

 

- Только сам факт, - прервала его Маргарита. – Но я не желаю ни слова слышать о том, что с тобой происходит в той жизни.

 

- Понятно. Жаль, что я сразу этот пункт не прояснил. Выпить хочешь?

 

- Нет, мне нельзя.

 

- У меня вообще-то тоже режим… Кстати, спасибо за Жакризи. Их освободили.

 

- Ясное дело. Они же подпадают под амнистию, которую так вовремя объявили. Ещё просьбы будут?

 

- Нет. Все нормально. Мы живем в чудесном государстве, в лучшей теократии в мире, я бы сказал… Ну что, я, пожалуй, пойду… Ты запри, когда уходишь будешь.

 

- Нет.

 

- Ну вот, теперь что это значит?

 

- Я передумала и не разрешаю тебе никуда идти.

 

- Ничего страшного. Я ожидал, что будет нечто подобное. С чего начнем? Будет обязательная программа с применением силы?

 

- Я просто хочу поговорить.

 

- Знаете, сеньора, мне многие клиенты так говорят. Только не спрашивайте, как я докатился до такой жизни.

 

- Это не смешно.

 

- Знаю. Но, извини, нам не о чем говорить. У нас нет ничего общего. Ты с таким же успехом можешь взять в собеседники первого встречного.

 

- Ну хоть еда-то у тебя нормальная есть в этот раз? – без особой надежды спросила Маргарита.

 

- Да, я немного подготовился. Хотел тебя задобрить.

 

- Накрывай.

 

Как только Бенуа прошёл на кухню, зазвонил телефон.

 

- Дорогая, возьми трубку! – крикнул он. Но тут же подошел сам и поприветствовал звонящего:

 

- Чего?… Отлично, Марко, откуда у тебя этот номер?… Ясно, хорошо, что он хоть адреса не знает… Я понимаю и сочувствую, но я сейчас вроде как занят… Не твое дело… Нет… Может быть… - Маргарита подошла к нему и, положив подбородок на плечо, попыталась расслышать, что говорит Марко. Бенуа чуть отодвинул трубку, чтобы облегчить ей подслушивание.

 

- Не думаю, что ты её знаешь, хотя…остались ли незнакомые люди в нашей деревне? – он погладил Марго по руке, а она ткнула его кулаком в бок.

 

- Слушай, брат, мне, правда, пора… Ну, хорошо, я позвоню ему. Давай на пятницу?.. Хорошо. Пока. – он положил трубку, но не спешил отходить, и Маргарита так и стояла, прижавшись к его спине.

 

- Никакие мы не чужие люди, - прошептала она.

 

- Конечно, нет, - согласился Бенуа.

 

- У нас общий брат, - неожиданно закончила она.

 

- Вообще-то, даже два, но да, суть я понял.

 

- А о чем он говорил? Я не все слышала. Что-то с Тано?

 

- Обычные разборки между Марко и Жанной… Это долгая история. Давай потом об этом поговорим, - он повернулся к ней лицом и начал расстегивать молнию на ее куртке, но Маргарита увернулась.

 

- Ничего подобного. Он показался мне очень расстроенным. Говори, что происходит.

 

- А я не кажусь тебе расстроенным? Я уже месяцев восемь очень расстроен.

 

Маргарита внимательно посмотрела на него.

 

- Думаю, хуже тебе уже не будет.

 

Бенуа пришлось смириться и рассказать о давней неприязни между женой Тано и его братом. Не умолчал он и об угрозах «Прибить эту дрянь при первой возможности» со стороны Марко и «Упечь этого ублюдка за решетку в ту же секунду, как мы получим правительственную неприкосновенность» со стороны Жанны.

 

- Откуда она собралась взять неприкосновенность? – удивилась Маргарита.

 

- Ну, Ваше святейшество, как не стыдно не знать, что Жанна будет прокурором на летней сессии.

 

- Правда? Первый раз слышу.

 

Бенуа продолжил, и Марго узнала, на какие ухищрения идут противники, чтобы перетянуть Энжела-Тано на свою сторону, и как в это оказался втянут третий брат, которого Марко использует, чтобы устраивать встречи с Тано.

 

- Её надо устранить, - задумчиво сказала Маргарита.

 

- Тебе-то зачем в это лезть? Они сами разберутся.

 

- Сомневаюсь. Марко, в конце концов, сорвется и натворит что-нибудь глупое и опасное. Уж лучше я сама.

 

- Nazzo, вот теперь из-за моей болтливости кто-нибудь пострадает! Как вы не понимаете, что Тано выбрал ее добровольно! И у него теперь вполне неплохая жизнь.

 

- Ерунда. Он найдет кого-нибудь получше. – по выражению лица Марго было ясно, что у нее уже готовится план.

 

- А ты уверена, что Марко – не твой родной брат? Как-то уж очень похоже вы рассуждаете. Думаю, мне стоит предупредить Тано.

 

- Ты этого не сделаешь. Кроме того, я же не собираюсь её убивать.

 

- Нет? – удивился Бенуа.

 

- Это мое первое правило: никаких лишних жертв.

 

- Я думал, там формулировка: не убий совсем.

 

- Без тебя знаю, - Маргарита посмотрела ему в глаза, и он расценил это как сигнал к действию.

 

- Да что ты меня сегодня домогаешься-то весь день! – она оттолкнула его.

 

- Я, пожалуй, оденусь, а то по-идиотски себя чувствую, - растерянно сказал Бенуа.

 

- Не комплексуй. Тут довольно жарко, - Марго сняла куртку и осталась в простой белой майке.

 

- Я уверен, что своей непоследовательностью ты собралась меня сегодня с ума свести!

 

- Чем ты опять недоволен?

 

- Люди, которые не хотят, чтобы их лапали и лобызали, не ходят по продажным жрецам любви да ещё и в прозрачных майках.

 

- Она не… - начала было Маргарита, но посмотрела на себя и согласно кивнула. – Я там в полной прострации была из-за этой церемонии детронизации и, видимо, одела не всё, что планировала. Дай мне какую-нибудь свою футболку.

 

Получив что-то безразмерное и изрядно полинявшее, Маргарита удалилась в ванную, откуда вышла уже босиком и, судя по всему, только в футболке.

 

- Пытаюсь чувствовать себя, как дома, - пояснила она, - А то вот уже несколько лет минимум, что на мне одето, это пижама, похожая на больничную, халат и покрывало. Я даже не помню, что такое загар.

 

- А ты в неплохой форме, - отметил Бенуа. – Знаешь, я видел римских пап, и не один из них не был особо худым, так что я ожидал, что и тебя разнесет.

 

- Ну, не стоит забывать, что все они были лет на 50 старше меня. И потом, все эти посты, большой объем работы… А еще я езжу верхом и занимаюсь греблей.

 

- Я больше так не могу! – простонал Бенуа. – Мне во всех словах слышаться какие-то двусмысленности! Если хочешь адекватного разговора, сейчас же, немедленно займись со мной сексом!

 

- Не ставь мне ультиматумы. Я сделаю это если и когда посчитаю нужным.

 

- Я знаю, как тебя переубедить, - угрожающе предупредил Бенуа. – И я знаю, что это всё ещё работает.

 

- А я знаю, как тебя выключить. Два слова – и ты забьешься в угол, чтобы поплакать.

 

- А вот и нет. - неуверенно сказал Бенуа.

 

- Даже спорить не буду. Мне пришла идея. Давай действовать по кодовому слову. Как только ты его услышишь, значит, я настроена на твои “лапанья и лобызания”. И это будет слово…нет фраза «Эй, ты!»

 

- Что?

 

- Эй, ты!

 

- Нет, давай что-нибудь поинтереснее, например…

 

- Эй, ты!

 

- Да нет…

 

- Я же сказала «Эй, ты!», что тут непонятного!

 

- О, Господи, так ты прямо сейчас это говоришь?

 

- Конечно! А если еще раз упомянешь имя Господа всуе…а ты упомянешь – окажешься нижним на полу! И чтобы без причитаний!

 

- А я-то надеялся, что управление тысячами людей хоть в какой-то степени удовлетворит твои доминирующие наклонности… Разве это не главный стереотип про людей во главе государств и крупных компаний - ну, то что они хотят почувствовать себя слабыми и беспомощными?

 

- Заткнись!

 

- О, Господи, понятно, это не про тебя.

***

Утром, пока Маргарита пила кофе и собиралась, Бенуа стоял спиной к зеркалу и рассматривал на себе следы от ковра.

 

- Хорошо ещё, что у меня отдельная душевая! Сколько это проходит? Три дня?

 

- Понятия не имею. Почему-то со мной никогда ничего подобного не происходит. Кстати, чуть не забыла финальную фразу – я тебя сделала.

 

- Да, спасибо.

 

- Нет, я имею в виду, что рано тебе ещё пытаться превзойти меня хоть в чем-то. Та идея, как будто ты только формально исполняешь условия договора, была неплохая, но кто, в конце концов, сам начал меня домогаться?

 

- Просто ты ведьма.

 

- Просто кто-то жить без меня не может. Мы с Романо разработали маршрут моего возвращения. Довезёшь?

 

- Ладно. Отчего бы не довезти человека, которому я до такой степени безразличен, что она даже новый обряд ввела, только чтобы встретиться со мной хоть раз в год.

 

- Не льсти себе. Просто надо мной довлеют процессуальные ограничения.

 

- Я тебе верю. Ты мне хоть десятку на тумбочке оставила?

 

- Я денег ни разу в руках не держала. Да и ты запорол роль шлюхи. Порепетируй, может, используем это в следующем году.

 

========== Год 12 ==========

 

- Вы почему мне сразу не доложили?! – Александра побледнела и с трудом сдерживала ярость. – Когда вы зафиксировали первый сигнал?

 

- Во…во вторник, - заикаясь, проговорил брат Себастьян.

 

- Четыре дня! Да за это время ту можно было высадить военный контингент в восемьсот тысяч человек, установить для них укрепленный лагерь, перебить все наше дееспособное население, а остальных разобрать на органы!

 

- Ваше святейшество, успокойтесь,- отец Романо, прихрамывающий после инсульта, положил на её стол график. – Если бы нас хотели захватить, это бы уже сделали. И что, если бы Вы знали во вторник? Вы бы всех вооружили? Прекрасно понимаете, что мы беззащитны. И потом, источник сигнала ещё не установлен.

 

- Установлен, - все еще дрожащим голосом настаивал брат Себастьян. – Лос-Анджелес, Калифорния.

 

- Ну, и как вы это выяснили? – насмешливо спросил Романо.

 

- Мы это расслышали.

 

- Отлично! Мне тоже ничего не мешает сесть сейчас к микрофону и сказать: «Hi! This is Mike Farelli from LA, California and you are listening to Poppie FM!”

 

- Видите ли, ваше преосвященство, это та же волна, которую фиксировали в 9, 10 и 11-м году, - уже почти твёрдо сказал брат Себастьян. – Для мистификации это слишком долго.

 

- Мне так никто и не ответил, где вы болтались эти четыре дня, - уже спокойнее сказала Мама.

 

- Они впервые уловили речь, но не могли идентифицировать значение, кроме топонимов. И ни одному идиоту не пришло в голову обратиться к главе отдела за помощью, - покачал головой Романо.

 

- Ты говоришь по-английски? – с удивлением и уважением спросила Александра.

 

- Yes, I do. У нас на всех граждан есть профессиональные карточки, а описание квалификации собственных кадров сведено к надписи “священнослужитель”, в лучшем случае, с комментарием в скобках. С этим нужно что-то делать. Ладно, тут время терпит. Ваше святейшество, с информацией что делать?

 

- Это всё ещё может быть подделка, - задумчиво сказала Мама. – Ведь реально закольцевать запись и пустить её на бесконечное воспроизведение. Тем более, что мы годами не могли расслышать ни одного членораздельного слова.

 

- Там кусочек новостей попал, так что мы знаем и дату, и время, и температуру воздуха во время передачи, - разрушил её надежде Себастьян.

 

- И год совпадает?

 

- Абсолютно. Только у них он не 12-ый. Их летоисчисление не прерывалось.

 

- Что ж… Продолжайте прослушивать эфир, всё-таки ни одного твердого доказательства у нас нет, - она еще раз посмотрела на график фиксирования сигналов. – Никаких закономерностей не установили?

 

- Нет. Сигнала нет в пасмурную, дождливую и снежную погоду, в остальное же время предсказать его появление не представляется возможным. Он возникает то каждую неделю на минуту, как это было в 9-м году, может прорываться раз в год на 11 секунд, как в 10-м, или появиться ровно на 7 минут в январе, июне, августе, как в прошлом году. Во вторник же это был первый приём этого года. Длился 9 минут, речь мы различали с 3 по 6-ю минуты.

 

- Они просто издеваются над нами, - Мама разорвала график. – Я надеюсь, в ЕМ больше нет радиолюбителей, которые тоже это поймали.

 

- Вряд ли. Слишком редко и по большей части поздней ночью, - сказал брат Себастьян. – Мы продолжим работу, но…нельзя ли нам…увеличить финансирование?

 

- Вы и так прекрасно справляетесь, так что ступай с Богом, продолжай это свое служение и будь скромней.

 

Монах склонил голову и вышел.

 

- Садись уже, - бросила Александра кардиналу, который стоял, тяжело опираясь на стул.

 

- Я не смею.

 

- А когда ты в инвалидное кресло угодишь, нам тут подъемный механизм для тебя устанавливать?

 

Отец Романо ещё секунду поколебался, но всё же сел.

 

- И что мы будем с этим делать на самом деле? – отдышавшись, спросил он.

 

- Поднимем проект 7-го года «Об армии», что нам ещё остается.

 

- Это дорого.

 

- Знаю. Думаю, мы будем действовать постепенно. За год расширим вооруженные силы с 900 до 1500 человек, введём обязательную воинскую повинность и ежегодные сборы. Хотя, я не думаю, что это нам сильно поможет… Чисто гипотетически, какое у них может быть население?

 

- Мы всё ещё ничего не знаем об Азии, что стало с Ближним и Дальним Востоком, есть ли у них связь… Но, чисто гипотетически, 5,5 млрд, минимум.

 

- Тесновато им, наверное, там жить, - грустно вздохнула Анна.

 

- Не то слово. Но вспомните, что они не подали ни единого знака присутствия, это тоже что-то значит.

 

- Ума не приложу. Это абсолютная нелепость.

 

- Или тут произошел взрыв ядерной бомбы, и они ждут восстановления.

 

- Ну, удачи им. Тогда мы можем спокойно жить сколько? Что-то около 20000 лет?

 

- Побольше.

 

- Вот только никакого ядерного взрыва не было. Ты и сам прекрасно это знаешь. Перед нашей с Бенуа якобы спонтанной экспедицией ты вручил мне подарок со словами «Ни шагу из Ниццы без счетчика Гейгера». И я добросовестно им пользовалась. Превышение фона, если и было, то незначительное.

 

- Вы не всё объехали. И потом, эти резкие изменения климата вполне могут быть связаны с повышенным содержанием пепла в атмосфере.

 

- Возможно, но пепла вулканического.. так что до ядерной зимы нам далеко. Нет, тут что-то другое… Мне нужно подумать.

 

- Вы только сон и аппетит не теряйте. Прожили же 12 лет, и еще проживем.

 

- Спасибо тебе за заразительный оптимизм! Но надо все-таки, как бы невзначай, поболтать с сестрой Агнессой насчет военно-воздушных сил. Мало ли, вдруг сможем поднять самолет, заслать какого-нибудь камикадзе…

***

Когда Бенуа зашёл в кабинет, его внимание не могла не привлечь фигура, стоящая за окном на карнизе. Фигура была облачена в комбинезон и кепку и елозила тряпкой по стеклу. Судя по двум вызывающе чистым окнам, мойщик находился здесь уже продолжительное время. Чистота была приятна, но беспокоил тот факт, что никакого уборщика, мойщика или иного персонала в доме, на его балконах, карнизах, заборах и прочих местах не должно было быть. Следовательно, ситуация была крайне подозрительной. И ей могло быть только одно объяснение. Не медля ни секунды, Бенуа дернул створку окна на себя, и мойщик ввалился в комнату. Стараясь сохранять хладнокровие, Бенуа поднял его за лямки комбинезона и постарался заглянуть в глаза. Это было нелегко, так как субъект оказался сантиметров на 40 ниже. Пришлось его приподнять.

 

- Ты кто?

 

- Окна мою, - ответил незнакомец почти детским высоким голосом.

 

- Не описывай очевидное, а выворачивай карманы. На что ведешь запись?

 

- Я не веду записи. Я мою, чищу…

 

- На кого ты работаешь?

 

- На тебя. Я из агентства «Блеск+».

 

- Не угадал. Я не нанимал такое агентство.

 

- Я тебе сейчас покажу. Отпусти меня, - потребовал мойщик. Оказавшись на свободе, он не побежал, а снял кепку и достал из неё довольно грязный и мятый листок бумаги.

 

- Вот договор.

 

Бенуа не рискнул к нему прикоснуться и ещё немного смутился, потому что без кепки мойщик стал походить на девушку.

 

- Я абсолютно уверен, что не подписывал никаких договоров, - уже спокойно заявил он.

 

- Нет, конечно, я же первый раз пришла. Но запрос наше агентство прислало две недели назад. А раз ты не ответил «нет», я пришла работать. Подписывай.

 

- Ну и методы! Сколько хоть это стоит?

 

- Окна, двор и мусор – 60 в неделю, дом – 200, машина – двадцатка.

 

- Отличное предложение, но я не пускаю в дом посторонних.

 

- И тем не менее, я здесь. – напомнила ему девушка, снова натягивая кепку.

 

- Честно говоря, я уже хотел бы, чтобы мне кто-то помогал…

 

- 280 в неделю за всё – это просто мечта! – девушка бросила красноречивый взгляд на лежащую повсюду пыль.

 

- Но боюсь, Ева мне истерику устроит, если ты тут будешь появляться.

 

- Жена? Знаем мы таких. Я буду приходить, когда тебя нет и принимать распоряжения только от неё.

 

- Nazzo, нет, это мой ребенок. Она не выносит незнакомых людей.

 

- Ну так ты нас познакомь, - закатила глаза девушка. – Меня Лин зовут.

 

- Ты не будешь так оптимистична, когда она тебе кашей в лицо залепит. Причем, она её хорошенько предварительно подогреет – она у меня очень самостоятельная, - гордо и одновременно печально сказал Бенуа.

 

- Не любят её, наверное, в школе, - осторожно предположила Лин.

 

- Да, не очень, - неохотно признался он. – Но не смей думать, что у меня невоспитанный ребёнок! Мы её отлично воспитывали, но в прошлом году все покатилось к чёрту, когда второй отец умер…

 

- Сочувствую. Не знала, что ты был женат…замужем…Ну, в общем, в браке.

 

- Нет. У нас был гувернер Джулио. Но так как он воспитывал ее с года, она звала его то по имени, то «папа». А теперь мы одни остались…и все вдруг опять так тяжело стало…

 

- Брат мой, тебе нужна помощь, - уверенно сказала Лин. – Я не священник, поэтому не могу тут долго с тобой болтать, но с домом помогу запросто. Ну, и с едой тоже, если что. Я сильная – один раз перенесла полмешка муки. И с ребенком твоим как-нибудь справлюсь: у меня десять братьев и сестер.

 

- Правда?

 

- Нет. Но я росла в детской группе. Если видишь одни и те же лица с детства, поневоле к ним привязываешься. Подписывай, у меня ещё дел полно.

 

- А нельзя ли этот договор заново составить? Там половину текста даже не видно.

 

- Нельзя. Надо экономить бумагу и время.

 

- Но ведь минимум два экземпляра должно быть: в агентство и мне.

 

- Оставь себе, и пошли смотреть дом. – Лин подобрала мокрую тряпку и засунула её в карман.

***

Ева подъехала к борту и надела на коньки чехлы. На скамейке её уже ждал Марио.

 

- Привет, мелкая. К нам пойдешь?

 

- Сейчас спрошу. Пап! Можно мне к Марио? – сложив ладони рупором, прокричала она.

 

- Иди. Лин тебя в пять заберет, - согласился Бенуа.

 

Ева переодела коньки и отдала сумку Марио.

 

- Кто это Лин? – поинтересовался он. – Никак мама у тебя появилась?

 

- Нет, она наш помощник. И мама не может появиться, - серьёзно заявила Ева. – Она либо есть, либо нет.

 

- Ерунда. У меня мама появилась, когда я почти умел завязывать шнурки.

 

- Как это? – Ева даже остановилась.

 

- Не знаю. Папа её где-то нашёл. Она тогда жила в другом месте. Ты-то тоже не здесь родилась.

 

- Что сделала?

 

- Всё-то тебе нужно объяснять, - притворно-утомленно вздохнул Марио, - Ну, давай, твоя версия, откуда ты взялась?

 

- Папа меня купил.

 

- Где?

 

- Не знаю… В детском магазине.

 

- Ты хоть раз видела такие магазины?.. – Ева растерянно покачала головой. – А ведь детей вокруг полно! Так вот, правда в том, что дети появляются от родителей. Как котята. Кошки же не ходят их где-то покупать. Пошли пешком, так мы наверняка встретим даму, которая растит в себе ребенка.

 

- Как?

 

- Не знаю, есть, видимо, приспособления.

 

Они шли, внимательно разглядывая всех проходящих женщин. Вскоре Марио заметил одну с огромным животом и показал на неё пальцем.

 

- Вот у этой скоро будет ребенок.

 

Ева внимательно посмотрела на женщину, но потом уверенно заявила:

 

- Врёшь ты все! И при чём тут тетки? У меня же не было мамы.

 

- Странно, что Бенуа тебе сам не рассказал, меня-то именно он просвящал, когда мы тебя ждали.

 

- Откуда ждали?

 

- Из живота Маргариты.

 

- Да кто это вообще такая?

 

- Моя тётя, твоя мама, сестра Марко и Тано и, извини, но ты все равно это когда-нибудь узнаешь, Бенуа. Так что в твоей истории всё было наоборот: мама у тебя была, правда, совсем недолго, она как-то сразу умерла, а вот твоего отца никто не знает.

 

- Дурак ты, что ли? Есть у меня папа! Это Джулио на самом деле не был мне папой, но я об этом всегда знала. А Бенуа – мой папа и больше ничей! Он всегда со мной жил!

 

- С этим никто не спорит. Вот Жюли, например, не всегда с нами жила, и что же теперь, я не могу быть её сыном? А Бенуа тебя добровольно забрал, к тому же, в любом случае, он твой родственник.

 

Ева вдруг развернулась и побежала обратно. Марио догнал ее и побежал рядом.

 

- Ну, и куда ты?

 

- Спрошу у папы, он мне все расскажет.

 

- Ты меня не выдавай, а то я могу и по шее получить, - попросил Марио, останавливаясь. – И давай я лучше тебя в пекарне подожду, - он свернул, а Ева, не сбавляя ходу, влетела на трибуны и подбежала к бортику. Стараясь перекричать фоновую музыку, она спросила:

 

- Пап! Я твой ребенок?

 

Присутствующие в это время ученики и немногочисленные зрители уставились на неё, потом перевели взгляд на Бенуа. Он подъехал к ассистенту, дал ему указания и только после этого подъехал к барьеру, вцепившись в который стояла Ева.

 

- Это что еще за выходки? Где Марио?

 

- Он сказал, что ты меня не покупал, и что ты не по правде мой папа.

 

- Ладно, признаюсь, детских магазинов не бывает.

 

- А как же мы тогда получим младшего брата? – потерянно спросила Ева.

 

- Есть способы. Я тебе вечером расскажу. Но всё остальное – враки. Я твой самый настоящий папа – по правде.

 

- Но Марио…

 

- Марио уши оборвать надо! Умник нашелся! А чтобы это больше не повторялось, мы с тобой кое-что предпримем. Когда вы с Лин приедете домой, пусть она откроет в телефонной книге страницу «Родственники» и пригласит к нам всех на субботу. Запомнила?

 

Ева кивнула.

 

- Но так больше не делай. Если я веду тренировку, меня запрещается отвлекать, даже тебе. Понятно?

 

Ева кивнула, ещё раз облегченно улыбнулась и побежала сообщать новость Марио.

***

- Ну, давай, объясняй, что тут за праздник, - потребовал Марко. – Мы уже голову сломали догадками.

 

- Приятно, что удалось вас заинтриговать, - улыбнулся Бенуа. – У меня сегодня есть несколько заявлений, после которых можно будет просто поесть и пообщаться. Жаль, что не все пришли.

 

- Ну, Жюли немного приболела, но я ей все передам, - пообещал Марко. – Почему нет Фабьена, ты, наверное, догадываешься, ну, а Тано не с кем было Жанну оставить.

 

- Взял бы ее с собой.

 

- И испортить всем вечер? Нет уж.

 

- Ладно. Заявление первое: познакомьтесь с Лин. Предвидя вопросы, поясняю: это наша домашняя помощница. Ева одобрила.

 

Ева милостиво кивнула, в Лин сказала:

 

- Всем здрасьте. Грязную посуду сами за собой убирайте или приготовьте мелочь, - она почесала ногу.

 

- Очаровательно, - сглотнула Катрин. – Хотя, она довольно симпатичная… Фабрис?

 

- Ни за что, - ответил ее сын.

 

- С этим разобрались. – удовлетворенно отметил Бенуа. – А теперь… Марио, мелкий паршивец, что ты наговорил сестре?

 

- Но это же правда! – оправдывался Марио, на всякий случай держась поближе к отцу, - Если бы она, например, с Жанной встретилась, та бы ей тоже все выложила, но гораздо хуже, чем я! Все же знают, что Марго – ваша сестра, а ты Еве – дядя.

 

- Да, Бенуа, рано или поздно это нужно было рассказать, - согласилась Катрин.

 

- Марко? Что скажешь? – Бенуа выжидающе посмотрел на него.

 

- Ладно, черт с тобой, вышел срок давности, рассказывай, - Марко тяжело опустился в кресло.

 

- Друзья и соратники, внимательно посмотрите на меня, а теперь на Марко. Мы же вообще не похожи!

 

- Мои братья и сестры тоже на меня не похожи, - вставила комментарий Лин. – Ой! Мы же с ними не родственники! Всё время забываю…

 

- Спасибо за замечание. Да, вот и разгадка – я вообще не родственник ни Марко, ни Тано, ни, соответственно, Маргариты. Я присоединился к их семье, чтобы повысить шансы на выживание. Их шансы… Шучу - общие. И не особенно жалею. И да, как вы, наверное, уже начинаете догадываться, не было никакого таинственного испанского экспедитора, который коварно соблазнил Марго в Линце. Это был я. И да, действительно, в Линце.

 

- Без подробностей, пожалуйста, - взмолился Марко.

 

- Смотрю, вы не выглядите особо шокированными, - отметил Бенуа. – Хорошо. Следующее: я рассказал Еве, откуда берутся дети, так что можете не предлагать ей версии с капустой, аистами…

 

- Магазин и ореховое зернышко тоже отпадают? – спросила Катрин.

 

- Да, хватит иллюзий, - твёрдо сказал Бенуа.

 

- Ты бы всё-таки дословно пересказал им всё, - вмешалась Лин. – А то они думают, что…

 

- В общем, я рассказал ей правду, - перебил ее Бенуа. – Усаживайтесь поудобнее, и вы всё тоже узнаете.

 

Все, посмеиваясь, разобрали бокалы и чашки и расселись.

 

- А давайте-ка проведем викторину и выяснил, всё ли ребенок правильно запомнил. Согласна? – посмотрел Бенуа на Еву.

 

- А что за приз? – спросила она.

 

- Ну, я сегодня неимоверно щедр, так что два раза сможешь съесть по конфете после семи вечера.

 

- Ого! – Ева сразу стала серьёзней и села прямо.

 

- Вопрос №1: кто нужен, чтобы появился ребенок?

 

- 1 женщина и 1 мужчина, - быстро ответила Ева.

 

- И это правильный ответ! – провозгласил Бенуа и обвел всех гордым взглядом.

 

- Сколько им должно быть лет?

 

- Не меньше 18 и не больше 35.

 

- Ничего себе! – удивился Марко. – Похоже, мне пора призадуматься!

 

- И снова безупречно!

class="book"> 

- Вопрос №3: каким образом ребенок попадает в живот к маме?

 

Все затаили дыхание, но Ева без запинки сказала:

 

- Там с самого начала много малюсеньких детей, но чтобы они начали расти, нужен мужчина. Они вдвоем закрывают глаза, кладут руки на живот и сильно-сильно загадывают, чтобы у них был ребенок.

 

- Ты кое-что забыла, я не могу засчитать этот ответ, как полный, - строго сказал Бенуа.

 

- Да, точно, еще нужно поцеловаться! – добавила Ева.

 

- А еще?

 

- Это все! – растерянно сказала Ева.

 

- Да нет же, про сон, - прошептал Бенуа.

 

- А! они спят вместе! – радостно прокричала Ева.

 

- Ну, слава Богу, - пробормотал Марко, - Я уж думал, окончательно запутаюсь в этой тантрической фигне.

 

- Ну да, они берутся за руки и спят, - продолжила Ева. – И если увидят одинаковый сон – значит, их желание сбудется.

 

- Ответ засчитан! И последний вопрос: может ли ребенок появиться без мужчины?

 

- Да, - кивнула Ева, - Но это сложно. Нужно долго молиться и пить специальные таблетки. Если только женщина не Дева Мария - ей и этого делать не нужно.

 

Все уже давно потеряли дар речи и просто смотрели в полном ступоре. Наконец, Марко поднял руку.

 

- Это отличная, очень полная и правдивая история, но мне кажется, нужно как-то отредактировать последний пункт, ну, про это пероральное зачатие с молитвами…это немножко слишком.

 

- Разберёмся, - оборвал его Бенуа. – Больше нет вопросов из зала?

 

- Есть, - опять сказал Марко, - Мы всё поняли про крошечных детей и про то, что они растут в животе. А вот как они оттуда-то появляются?

 

- Я тоже хочу знать, - поддержал его Марио.

 

- Мы ждали этого вопроса, - почему-то весело сказал Бенуа. – Но мы не знаем.

 

- Да, - подтвердила Ева. – Папа не видел этого, а мама не успела ему рассказать.

 

- И это чистая правда! – торжествующе подытожил Бенуа и показал им язык. – И давайте больше не врать нашим детям.

 

- Вот schwilze! – разочарованно воскликнул Марио. Все на него зашикали, но Бенуа сказал:

 

- Спокойно! Ева знает, что это плохое слово, но она знает и что оно значит.

 

- Да, - снова подтвердила Ева. – Оно переводится «Какая печальная ситуация».

 

- Ну что, я супер-отец? – спросил Бенуа.

 

- Это было чудесно, но лет через пять ты ее все-таки отправь ко мне на дополнительную беседу, - попросила Катрин.

 

- Спасибо за предложение, но мы надеемся, что в этом доме скоро появится женщина, которая нам всё объяснит, - сказал Бенуа и подмигнул Еве. – Ну что, расскажем им?

 

- Давай.

 

- В общем, мы посовещались и решили, что нам нужна мама и жена и желательно, чтобы это был один человек. Спасибо, Лин, она помогла нам решиться.

 

- Всегда пожалуйста, - буркнула Лин и крикнула в сторону Фабриса:

 

- Эй, как там тебя! На пол чашку не ставь! Или допей сначала хотя бы!

 

- Бенуа, но это же чудесно! – воскликнула Катрин. – А кто это будет?

 

- Честно говоря, понятия пока не имею. Но разрешаю вам вносить предложения.

 

- У меня к тебе одно предложение, - невесело сказал Фабрис. – Брачный контракт сам составляй.

 

- Не слушай его, - Катрин взяла Еву на руки. – Может, хоть от тебя я ещё внуков дождусь, эти-то граждане безнадежны.

***

Но уже через пару дней оказалось, что ее пессимизм был преждевременным. Ночью в комнату Бенуа забарабанила Лин.

 

- Слушай, там к тебе какая-то девушка. Я не знаю, что с ней делать.

 

Так как ситуация была нетипичной, Бенуа встал и спустился в холл. Растрепанная Лин указала на рыдающую в кресле Жюли:

 

- Вот она.

 

Жюли тут же вскочила и бросилась Бенуа на шею, заливая его слезами.

 

- Здравствуй, - растерянно проговорил он. – Лин, познакомься, это Жюли, жена Марко.

 

- Ясно. Я пойду спать?

 

- Иди.

 

Но тут Жюли сказала:

 

- Бенуа, я беременна. – и Лин затормозила, но поймав его взгляд, нехотя ушла.

 

- Ну, поздравляю, - он осторожно обнял ее. – А чего реветь-то?

 

- Я так хочу этого ребенка!

 

- Тем более. Пошли, я тебе чай сделаю.

 

Жюли послушно пошла за ним.

 

- Извини, что я тебя разбудила, но мне некуда больше пойти, - Жюли старалась прекратить свои рыдания.

 

- Конечно, ты же сирота.

 

- Я пробовала поговорить с мамой, но она твердит одно: «Марко – лучший человек на свете! Просто поговори с ним».

 

- Ну да, она преувеличивает, на самом деле он просто исчадье ада…но он же прирожденный папаша! Он прыгать должен от радости. Если только… - он с опаской посмотрел на опухшее и печальное лицо Жюли. Она даже подпрыгнула.

 

- Нет! Гадость какая! Конечно, я ему не изменяла!

 

- Тогда сейчас же отправляйся домой и не морочь мне голову!

 

- Бенуа, он любит детей, но мне он строго это запретил. Мне кажется, он немного свихнулся тогда из-за Марго и теперь боится, что и со мной что-то случится. А я не могу больше ждать, когда он придет в себя! Мне уже 25, черт возьми!

 

- Стой, не гони. Выход из ситуации очень прост. Я позвоню Марко и скажу, что ты уходишь от него ко мне. А когда он выйдет из себя, мы рассмеемся и скажем, что пошутили, и ты всего лишь беременна.

 

- Мы не успеем рассмеяться, он нас убьет, - прошептала Жюли.

 

- Тогда оставь прощальную записку, будто ты утопилась, а потом вдруг появишься…

 

- Да он с ума сойдёт в ту же минуту!

 

- Вот видишь, он тебя любит. Так что подожди, пока я одену штаны, и поехали.

 

- Стой! Давай не будем придумывать никакие ужасы, пусть он просто обнаружит моё отсутствие и сделает выводы. А я пока у тебя побуду.

 

- Ох, повеяло неприятностями… Но не могу же я тебя за дверь выставить.

 

- Спасибо. Иди спать, я пока здесь посижу.

 

- Мне вставать через час, так что не стоит и пытаться. Есть будешь? Только предупреждаю, что у нас нет ничего сладкого, соленого, острого или жирного. Похоже, ничего, что привлекает беременных.

 

- Давай чай.

 

- Кстати, как себя чувствуешь? Тебя там тошнит или что-то вроде этого?

 

- Уже нет.

 

- Я, видишь ли, не особенно умею поддерживать такие разговоры. Я осознавал беременность Марго месяца четыре всего или около того… Стой, тебе Марко хотя бы рассказал о моем великом признании?

 

- Да, не беспокойся, и я тебе очень сочувствую.

 

- Ты что! Надо от радости прыгать, что так все обернулось! Нет, правда, не смотри на меня в таком ужасе. Марго не умеет быть ни мамой, ни женой, ни даже настоящим другом.

 

- Но ты всё ещё говоришь о ней в настоящем времени,- с жалостью посмотрела на него Жюли.

 

- Согласен, это странно. Но я о ней в общем-то и не думаю большую часть года. И вообще, я уже третий день ищу жену. Пока безуспешно. Ты можешь кого-нибудь посоветовать?

 

- Напиши на Стену.

 

- Еще чего! Там, по-моему, одни содержанки и отчаявшиеся старики.

 

- Нет, её теперь разделили на секции.

 

- Ты-то откуда это знаешь?

 

- Я работаю на телефонной станции! На разговоры с коллегами у меня уходит по несколько часов в день, так что я знаю всё! Тебе нужно в белую секцию: у тебя отличный возраст, ты шикарно выглядишь да ещё и сам зарабатываешь! Да у тебя тут толпа соберется!

 

- Ну, спасибо за комплимент… А что там ещё за секции?

 

- Как ты правильно отметил, по большей части содержанки, но есть ещё разведенные, доноры, геи и те, чьи браки устраивают родители.

 

- О, у меня будут отличные соседи!

 

- Давай продумаем параметры. Тебе не нужна слишком молодая, у них ужас что в голове творится.

 

- Тебе-то сколько было, когда ты подцепила Марко?

 

- Поэтому я и знаю, о чём говорю! Безработная тётка нам тоже не нужна. Как насчет с детьми?

 

- Исключено. У Евы с рождения любимая фраза «Я твой единственный ребенок». Хотя, она пару раз просила братика…

 

- Так, что у нас получилось? От 22 до 30, красивая, умная, работающая, любящая твоего ребёнка, приверженка моногамии… Ладно, толпа не соберётся, но выбор, я надеюсь, всё равно будет.

 

- Давай тогда ты пиши, а то вдруг я себя недооцениваю? А ты мне, наоборот, польстишь, - Бенуа вырвал лист из телефонной книги.

 

- Да, я отлично напишу! – обрадовалась Жюли и принялась задумчиво грызть карандаш.

 

Когда Бенуа просматривал второй проект своего брачного объявления, зазвонил телефон.

 

- Спорим, это твой муж?

 

- Меня здесь нет, - прошептала Жюли. Бенуа согласно кивнул и снял трубку.

 

- Кто бы это мог быть в 5.30 утра? О, Марко, какой приятный сюрприз!… Неужели? Когда?.. Поверить не могу!.. Ладно, ты меня раскусил, так что признаюсь: она изменила тебе со мной, а потом утопилась. Да, грустно, но ведь наоборот было бы еще хуже!.. Да, привезу её, когда Еву буду в школу отправлять… Не стоит благодарности, - он положил трубку.

 

- Предатель! – возмутилась Жюли.

 

- Да я испробовал все пункты нашего плана! Я же не виноват, что он мне не верит! Слушай, а ты меня отлично описала! Я так буду думать, что меня никто не достоин.

 

- Не гордись особо… А давай и для Тано напишем! Он-то вообще клевый! У него даже детей нет! – вдруг предложила Жюли.

 

- Ну, знаешь, он даже ещё не разведен, - напомнил Бенуа.

 

- Это вопрос времени, - махнула рукой Жюли. – Нельзя же ждать до её смерти. Она может лет 10 ещё проживет, что теперь, рядом с ней всё время сидеть?

 

- А ты добрая девочка.

 

- Я реалист. А ты поговори с ним серьезно, может, у него мозги и вправятся.

***

Адель вбежала в салон отца и начала, как сумасшедшая, носиться, вздымая в воздух ещё не подметенные пряди волос.

 

- Что такое? – поинтересовался Симон. – В школе потоп?

 

- У меня мечта исполнилась! – прокричала его дочь, раскручиваясь в кресле.

 

- Рад за тебя, только погром мне здесь не устраивай. И, кстати, напомни, что за мечта?

 

- Я выхожу замуж!

 

- Что, опять? Кто у нас на этот раз? Подожди, я сам вспомню…Мик…Микки…Миккеле? Я прав?

 

- Ну, пап! Это было в первом классе! А теперь я серьёзно говорю!

 

- Уж, конечно! В этой стране детей не женят!

 

- Я-то не дети! По закону я могла еще в прошлом году заключить брачный контракт, переехать в отдельное жилье и завести подсобное хозяйство. А также служить в армии и выполнять тяжёлую работу за пределами города.

 

- Умная больно! Ну, и кто счастливчик? – Симон говорил спокойно, потому что все ещё считал все происходящее розыгрышем.

 

- Давай я тебя побрею, - Адель накинула халат и приглашающее развернула к отцу кресло.

 

- Всегда любил бесплатные услуги, - он достал из ящика свою бритву.

 

Адель смешала пену и накинула на него накидку.

 

- Сиди спокойно, ты знаешь, что я еще не очень профессионально обрабатываю рельефы.

 

- Ничего, научишься.

 

- Ты совсем меня не слушаешь! Говорю же, я выхожу замуж и собираюсь просто наслаждаться любовью, готовить ужины и воспитывать детей.

 

- А кто же будет ходить на работу и воспитывать тебя?

 

- Ты вопить начнешь.

 

- А что, есть из-за чего? Это что, Сильвио? Тогда я действительно вне себя! Этот умник уже три года здесь работает, а я на него до сих пор даже на пару часов салон оставить не могу! Он полный бездарь! И не думай, что я не видел, как вы перемигиваетесь!

 

- Никакой это не Сильвио. Перестань дёргаться. Это Бенуа.

 

- Да кто это такой?

 

- Ну, наш Бенуа! Бенуа Тровэйль!

 

- С ума сошла? – тихо спросил Симон, ощущая у горла лезвие бритвы.

 

- Немного. Да, ладно, чего там, я правда без ума от него! У меня сейчас сердце просто выпрыгнет!

 

- Но он же…он же тебе в отцы годиться, - прошептал Симон.

 

- Вовсе нет! Ему что-то около 28-ми. Это тебе казалось, что он старше, потому что он такой самостоятельный и целеустремленный, и талантливый… - Адель восхищенно вздохнула, и бритва выпала у нее из рук. Она машинально подняла ее, обтёрла лезвие о фартук и продолжала.

 

- А ещё он, в общем-то, добрый и понимающий. Я это точно знаю, я же целых три дня прожила в его доме.

 

- Слушай, дитя мое, он взрослый человек, в его жизни бывало всякое…да между вами просто пропасть! Вам даже поговорить будет не о чем.

 

- Что-нибудь придумаю. Но…нужно торопиться, его объявление провисело на Стене почти полдня!

 

- На Стене? Бенуа опустился до Стены?

 

- Вот и я о том же! Он в отчаянии – нельзя терять время! Я и узнала-то об этом от своей одноклассницы, её мама тоже хочет устроить свою личную жизнь. Но этой стерве меня не переплюнуть!

 

- Полегче, дорогая… Я ещё не готов слышать такие речи от своего ребёнка.

 

- Мне тоже нелегко так говорить, но если я быстро не повзрослею, у меня нет шансов! Да, есть преимущество в том, что мы с Бенуа уже знакомы – он знает, что я готова помочь, что я воспитанная и не такая уж дура… Но, в то же время, есть опасность, что он все ещё видит меня ребенком. Когда Ева была крошечной, мы же тут с ней в одном углу время проводили…Да и три года назад я ещё во многом была безмозглым младенцем. Пап, помоги! Давай хотя бы внешность мою приукрасим!

 

- Когда вы встречаетесь?

 

- Через два дня. Мне так страшно было ему звонить! Я думала, он скажет: «Кто ты, девочка с мерзким голосом и на что ты вообще рассчитываешь?» А он был в запарке и сказал только: «Твой звонок очень важен. Подробности при встрече. Среда, 20.00, ресторан «Корсо»».

 

- В таком случае, нужно подобрать тебе платье. Мамины обноски туда не подойдут… Завтра поедем к Теривье.

 

- Спасибо! – взвизгнула Адель, повиснув у него на шее.

 

- Но не думай, что ты избежала воспитательной беседы! Итак, на первом свидании жизненно важно соблюдать правила безопасности…

***

В рамках программы поддержания родственных отношений, а также чтобы дать себе передышку во встречах с потенциальными невестами, во вторник Бенуа отправился на обед к Тано. В конторе ему сообщили, что Энжел обедает «с сеньорой», так что пришлось вспоминать, как добираться до его дома.

 

Дверь ему открыл сам Тано.

 

- Привет, брат! Есть чем меня накормить?

 

- Рад тебя видеть. Найдём что-нибудь… Только подожди в гостиной, пока Жанна доест, она не любит, когда на неё при этом смотрят.

 

- Ладно. Можем пока поговорить.

 

- Я не могу, я ей помогаю. Это быстро. Пить через трубочку она потом без меня сможет, - Тано вернулся на кухню, а Бенуа опустился на диван, только теперь осознавая, что находится у Жанны и Тано впервые с тех пор, как Марго исполнила свое обещание «устранить её, ведь она не нравится Марко». И нужно сказать, всё пошло совсем не так, как представлял себе это Бенуа. Он думал, что Мама просто снимет Жанну с должности прокурора с какой-нибудь унизительной формулировкой, вроде «По причине достижения пенсионного возраста». Жанна, конечно, взбесится, решит, что всему виной недостаточная квалифицированность её помощников, в частности, Энжа. Тут же последует грандиозный скандал с неминуемым разводом. Так видел это Бенуа. Но проблема была в том, что у Маргариты были совсем другие методы.

 

За четыре дня до начала летней сессии Жанна потеряла сознание прямо на приеме у судьи. Присутствующие списали это на жару, оптимисты осторожно предположили, что «сеньора в положении». Тано с негодованием отмел эти домыслы и отвез жену домой. Там она без сил упала на кровать и призналась, что уже пару дней делает всё на пределе и что даже просто встать сейчас – все равно, что взобраться на Эверест. На следующий день она уже не могла есть или даже просто держать голову и не переносила свет, а к вечеру у неё начались судороги. Несмотря на слабое сопротивление, Тано отвез её в больницу. Врачи выгнали его из палаты, а на следующее утро сообщили, что сеньора Кристоф впала в кому, и они не видят смысла дальше держать её в больнице, так как, видимо, её неизвестное заболевание перешло в терминальную стадию. Но немалая сумма денег, которую Тано собрал за день, убедила главу госпиталя, что можно попробовать провести диагностику. За сутки, что он просидел под дверями лаборатории, Тано узнал, что это не диабет, не инсульт, не рак, не туберкулез, и вообще, не одна из болезней, диагностируемых у жителей ЕМ. Проспав на кушетке ещё одну ночь, Тано был разбужен сияющим врачом, который сообщил, что у Жанны клещевой энцефалит, вирус редкий и ни разу не зафиксированный в данном регионе. Стараясь унять торжествующие нотки в голосе, доктор добавил, что лечения на данный момент не существует, но они могут попробовать купировать симптомы. Тано пришлось на это согласиться. В конце концов, из комы Жанна вышла и спустя шесть недель уже могла говорить и шевелила левой рукой. Но дальше лечение не двигалось, и вернуть чувствительность ног, правой руки, а также устранить частичную потерю памяти и периодические искажения восприятия они не смогли.

 

Таким образом, Тано не только не расстался с Жанной, но и проводил с ней ничуть не меньше времени, чем раньше. И теперь всё это приводило к тому, что и у него начали отмечать помутнения в сознании.

 

Бенуа без труда определил, что обед закончился, потому что раздались крики Жанны:

 

- Не смей! Я не хочу на веранду! Так и знала, что ты меня стыдишься! Я же тебя терпела! Я же взяла тебя в свою контору, хотя ты был туп до невозможности!

 

Тано что-то примирительно пробормотал и вскоре пришёл в гостиную, неся поднос с едой.

 

- Извини, брат, но нам лучше побыть здесь.

 

- А она сюда не доберется? – с опаской спросил Бенуа.

 

- Нет, я поставил коляску на нижний тормоз, - Тано попытался улыбнуться. – Но ты всё-таки потом зайди к ней поздороваться.

 

- Да, конечно. Я вот, что пришёл… Хотел поделиться новостями и уловом.

 

- Много претенденток? – спросил Тано, старательно изображая интерес.

 

- Уйма. Хватило бы на 28 мужчин.

 

- Семеро, что ли? А почему делиться решил? Выбрал уже?

 

- Нет ещё. Сходил уже на 5 свиданий, и это было…ужасно! Первая сразу рассказала, как мы будем жить следующие 40 лет, что, в общем-то неплохо, если бы наши взгляды совпадали, а так – ад! Вторая была так поразительно глупа, что прямо загипнотизировала меня чуть ли не на два часа неиссякаемым потоком своей глупости. Ну, ладно, этого вечера не так жаль, я хотя бы вроде как воспользовался ее добротой и распущенностью. Третьим вообще был мужик!

 

- О! Я надеюсь, ты вовремя это обнаружил?

 

- Что значит, обнаружил? Ты думаешь, он был загримирован? Нет! Просто явился реальный мужик! Я просто глазам своим поверить не мог! Оказывается, недостаточно повесить объявление в белый сектор, нужно ещё и указать, что мужчинам вообще рассчитывать не на что. О встрече договаривался его секретарь, так что я заранее ничего не знал, кого угодно могут звать Эли… В общем, плевать, вечер тоже прошел не зря…

 

- Брат!

 

- Schwilze, нет же! Он занимается металлопрокатом и трубопрокатом, я с ним поговорил про трубы для системы охлаждения… А вот позавчерашняя девушка была вполне ничего…пока не выяснилось, что она уже замужем. Дважды. Коллекцию она что ли собирает? Вчерашней – ты не поверишь! – я не понравился. Короче говоря, осталось два варианта. Поделим по-братски. Мне без разницы, кого ты выберешь, я с ними одинаково не знаком.

 

- Спасибо за предложение, но я думаю, это неправильно. Они ждут тебя, а появлюсь я.

 

- Да не ждут они меня, они ждут описанные параметры! Тебя можно под них втиснуть. Правда, там отмечено, что у меня есть ребёнок… Но без детей у тебя шансов больше, честное слово! Я отдаю себе отчет в том, что Ева – проблемное создание. Она не пухлый кудрявый младенец и не самостоятельная девушка, которая уже живет отдельно. Им много лет придется мириться с её присутствием. Я никогда не буду объективен к ней. Подумай, на чьей стороне я окажусь – собственного ребенка, которого я воспитывал чуть ли не с первых минут, или чужой тетки? Я что, правда, собираюсь связать свою жизнь с незнакомым человеком? Я, похоже, свихнулся! Все, забирай обеих, я бросаю эту дурацкую затею!

 

- У кого-то похоже нервы сдают? – улыбнулся Тано. – Ты просто пойми, что все люди изначально незнакомы…

 

- Чёрта с два! Марко присматривался к Жюли чуть ли не год, Жанна была твоей соседкой три года, про себя я вообще молчу…

 

- Ну и женись тогда на Лин! Отличная же идея! Даже из дома выходить не нужно.

 

- Я ещё не настолько отчаялся.

 

- Какое грубое заявление! Она же не уродина и уже хорошо ориентируется у тебя дома.

 

- Schwilze, Тано! Она даже не женщина! Ну, то есть, я в ней этого не чувствую. Да, она явно человек и неплохой домашний помощник, но что-то другое… Если надо, она может неделями не обсуждать со мной домашние дела, и всё всё равно будет в порядке! Где я ещё найду такого работника?

 

- Извини, брат, но в данный момент я не испытываю к тебе никакого сочувствия. Если ты шёл мне пожаловаться, ты зря потратил время. Иди, засвидетельствуй почтение моей супруге и отправляйся дальше разгребать свои залежи денег и толпы женщин. – Тано начал собирать посуду.

 

- А ты-то почему не жалуешься? Тебе серьёзно нравится всё это? Хочешь просидеть при ней до самой смерти? Или…я знаю! Все дело в вашем брачном договоре! Она так его составила, что ты не можешь уйти без последствий.

 

- Вы всегда относились к ней предвзято. Да и я, знаешь ли, не был так глуп, как Жанна пытается теперь представить. У нас совершенно равные доли. В этом-то и проблема. Я не могу лишить её права голоса совсем. Её недееспособность всё ещё не доказана.

 

- Но это же бред! Да любой человек поймет, что она выжила из ума, проведя с ней всего пять минут!

 

- Я знаю. Но не до конца в это верю. И не хочу, чтобы она через это проходила. Если я сделаю это, в глазах закона она превратиться в домашнее животное. Это страшно.

 

- А жить так не страшно? Ну, найми ей сиделку! Ей всё равно! Она тебя скоро перестанет узнавать.

 

- Нет. Меня она четко идентифицирует. Давай посмотрим, как будет с тобой.

 

Без особого энтузиазма Бенуа пошел за Тано на кухню и остановился перед креслом Жанны. Она дремала, опустив голову на грудь.

 

- Активируй её, - прошептал Бенуа.

 

Тано осторожно погладил её по руке. Жанна подняла голову и сфокусировала взгляд на Бенуа. Лицо её оживилось.

 

- Как хорошо, что ты пришёл! Я знала, что это не останется безнаказанным! Я готова дать показания!

 

- Ты о чём? – осторожно спросил Бенуа, на всякий случай отодвигаясь.

 

- Я знаю, кто это со мной сделал! – торжествующе прошептала она.

 

- Я тоже. Это был энцефалитный клещ, - сказал Бенуа.

 

- Нет! Нет здесь клещей! Скажи ему, Энжел, скажи ему, как всё было, мой мальчик!

 

- Жанна, не мог Марлони такое проделать, - спокойно сказал Тано, но было понятно, что этот диалог происходит каждый день.

 

- Он сделал! Он занял наше место на сессии суда! Хорошо, что он понял, кто у нас глава компании, иначе и тебя попытались бы убить! Почему он ничего не записывает?! – она дергала обода колес, но коляска стояла на месте. Жанна разрыдалась.

 

- Что я должен записывать? – шепотом спросил Бенуа. – За кого она меня принимает?

 

- Ну, в её мире только две категории людей: представители службы порядка и наёмные убийцы. Тебе повезло – ты на светлой стороне. Ну всё, успокаивайся, - Тано налил воды и поднес к губам Жанны. Она отпила и закашлялась. – Не волнуйся, у него камера, он все заснял, так что дело снова откроют.

 

- Правда? – Жанна схватила его за руку. – А если нет, ты ведь отомстишь за меня? Ты пристрелишь негодяя? Ты так хорошо стреляешь, никто и не узнает, что это был ты…

 

- Обязательно. Сразу же, как мы пролоббируем закон о личном огнестрельном оружии. Посидишь тут одна? Я провожу следователя.

 

Когда они вышли на крыльцо, Тано очень длинно и громко выругался и впечатался затылком в стену.

 

- Не приходи больше сюда, - прошептал он.

 

- Ну давай скинемся на круглосуточную сиделку, сделаем тут всякие съезды и поручни…

 

- Ты что, не понял ничего? Она только меня узнает! Убери меня из поля её зрения, и она окажется в вакууме! Ей не на что будет ориентироваться и нечего больше ждать! Я так не могу… Иди. Если захочешь увидеться, приходи в контору. Я работаю три часа утром и три – вечером. Прощай.

 

Бенуа пробормотал в ответ что-то неразборчивое и в полном ступоре дошел до телефонной будки. В таком состоянии он не сразу вспомнил номер мастерской Марко и упорно пытался застать его на старом месте работы. В конце концов, он прижался лбом к холодному стеклу, и память, наконец, выдала нужные цифры.

 

- Альфа-авто, - услышал он голос Марко.

 

- Брат, мы точно попадем в ад, - сказал Бенуа, не соизволив ни поздороваться ни представиться.

 

- Это именно та фраза, которую я хочу услышать в разгар рабочего дня! Schwilze, Бенуа! Что у тебя опять?

 

- Не у меня, у нас. Ты тоже виноват в том, что случилось с Жанной.

 

- Tringleut te, ничего подобного! В историю с клещом я, конечно, не верю, но то, что она говорит про конкурентов, вполне разумно.

 

- Это ни то, ни другое. Это все Марго устроила.

 

- Да ладно! Она что, наш ангел-хранитель? Все время следит и исполняет наши желания?

 

- Говорю тебе, у неё с головой не все в порядке, она не подбирает адекватные меры. И да, это я проговорился ей про то, что Жанна тебе не очень нравится.

 

- Нет! Ты не мог! Не мог же? Вы что, созваниваетесь по праздникам?

 

- Что-то, вроде этого.

 

- Fil de hukette! И ты мне ничего не сказал? А мне тогда почему ни звонка, ни записки?

 

- Не знаю. Но ты не о том сейчас думаешь. Марго была инструментом, но большая часть вины лежит на нас с тобой! Мы должны что-то сделать, как-то помочь…

 

- Вот только без этого. Я уже не раз говорил с Тано, он не слушает разумные доводы. Так что хочешь ему помочь – попроси Марго довести дело до конца. Какой у нас там следующий праздник?

 

- Да вы с ней одинаковые! – Бенуа уже не мог говорить спокойно. – Тебе, nazzo, нужно возглавить отдел инквизиции! И я не желаю больше ни видеть, ни слышать эту женщину!

 

- Что ты мне-то это говоришь? Или следующая фраза «и тебя туда же»?

 

- Нет. Думаю, ты ещё не потерян для общества. А вот я… Это уже мой второй чудовищный косяк.

 

- А первый? – осторожно спросил Марко.

 

- Д’Экрипье.

 

- Schwilze! Этьен до сих пор звонит раз в полгода, спрашивает, не видели ли мы Бориса… Ты что, убил его? Сам?

 

- Да жив он. Отсиживается где-то в Загранице. Не представляешь, какое грязное дело я против него организовал.

 

- Значит, он заслужил. Как и Жанна. А если тебя так уж мучает совесть, сходи на исповедь.

 

- Ни за что.

 

- Тогда забудь. Напейся, порыдай и забудь.

 

- Я не пью.

 

- Накурись тогда.

 

- Тем более! Марко, я с детьми работаю!

 

- Не знаю тогда. Но если решишь с собой покончить, Еву мне накануне завези. Все, пока.

 

Отвратительное настроение наталкивало Бенуа на мысль просто не ходить на встречу, но воспитание напоминало, что номера телефона претендентки №6 у него нет, и просто не появиться там будет крайне некрасиво. Так что он добросовестно привел себя в пристойный вид и отправился в ресторан, утешая себя мыслью, что там, по крайней мере, уже изучили его вкусы, и без возражений приносят блюда без жира, лука и чеснока и с невозмутимым видом подливают в бокал виноградный сок под видом красного вина.

 

В 20.00 никто за его столик не подсел, и Бенуа осторожно начал надеяться, что подождав еще с полчаса, сможет с чистой совестью уйти. Посетителей было очень мало, что было связано не только с серединой рабочей недели, но и с ценами «Корсо». В 20.15 в дверях возникла девушка, которой Бенуа сразу же захотелось вручить приз за подготовку к выходу в свет. Даже включив свое прежнее парикмахерско-стилистическое зрение, он не нашел, к чему придраться. Да что там! Он бы и сам не сделал лучше! А когда девушка целеустремленно пошла к его столику, он поднялся и понял, что начал довольно глупо улыбаться, но мимика почему-то плохо поддавалась контролю. В общем-то, и девушка улыбалась во весь рот. Она остановилась в шаге от него и собиралась что-то сказать, но передумала и выжидающе посмотрела на него.

 

- Добрый вечер, - сказал Бенуа. – Я так рад тебя видеть.

 

- Я тоже. Сколько лет…

 

- Только не говори, что мы уже встречались! Я бы точно запомнил. Как тебя зовут?

 

Она немного изменилась в лице и сказала, запнувшись:

 

- А…Мишель. И…нет, мы не знакомы.

 

- Я так же думаю. Присядешь? – он отодвинул для нее стул. Мишель поблагодарила и села. Тут же подошел официант с меню.

 

- Принести что-нибудь выпить?

 

- Как обычно, - сказал Бенуа.

 

- Девушке то же самое?

 

- Да, только другого урожая, - подмигнул ему Бенуа.

 

- Понятно. Но я должен увидеть ее документ.

 

- Жанфранко, что за бюрократизм! Мишель, тебе же не меньше 25-ти? – он еще раз взглянул на нее и понял, что официант имел все основания для сомнений в ее возрасте. Мишель немного покраснела и сказала:

 

- Мне 20…3. Так что все в порядке.

 

Официант покачал головой, но бокалы принес.

 

- Я рассчитывал, что ты будешь немного старше, но в конце концов, +/-2 года…

 

- А почему это так важно? – осторожно поинтересовалась Мишель, отпивая вино первый раз в жизни.

 

- Это имеет решающее значение. Видишь ли, я работаю в основном, с детьми и подростками. Но это тренировки, так что все в порядке – спросишь как дела, а потом просто гоняешь их. Но не думаю, что хотел бы с ними общаться в обычной жизни. Я выбрал отметку в 25 лет, потому что человек помнит Тот мир, сознательно пережил все годы правительственного вакуума, уже устроен в жизни… Я тебе буду всякие вопросы задавать, но ты не обязана на них отвечать.

 

- Угу, - сказала Мишель, отпив еще вина. Второй глоток был уже не таким вкусным, и ей стоило больших трудов не сморщиться.

 

- У тебя есть семья?

 

- Чуть-чуть. Родители. Полтора родителя.

 

- Интересный термин. Это мама и отчим?

 

- Нет, отец и полоумная мама. У нее такой шок случился, когда мы выбирались из-под развалин дома, что она до сих пор не до конца пришла в себя. Была ещё бабушка, но у неё стоял кардиостимулятор, там что-то с батареей случилось… Вот и всё.

 

- Ну, а у меня только дочь… Ты же помнишь, что у меня есть ребенок?

 

- Конечно, я её видела.

 

- Где?

 

- А я…Приходила на открытые тренировки.

 

- Так ты со мной лучше знакома, чем я с тобой! А как я там себя вел, адекватно?

 

- Прекрасно. И Ева вся в тебя.

 

- Спасибо за неприкрытую лесть. Что ты ещё обо мне выяснила?

 

- Не очень много, но ты же понимаешь, что идти на встречу с совсем незнакомым человеком не очень хочется.

 

- Точно! И я всецело поддерживаю твою идею предварительного расследования. Так что ты ещё узнала?

 

- У тебя есть родственники. Два брата.

 

- Ах, ну да. Но мы недавно признались, что не являемся настоящими родственниками. Мы одна из тех групп семейного типа, сложившихся после Конца Света. Так что, строго говоря, я всё-таки несчастный сирота…нет, просто сирота уже 12 лет. Я это пережил.

 

- Ладно. А я могу задавать вопросы?

 

- Да, у нас тут демократия в отдельно взятом углу ресторана среди засилия теократии.

 

Не совсем поняв, что значит эта фраза, Мишель на всякий случай улыбнулась и задала вопрос, который мучил её чуть ли не всю жизнь:

 

- А у Евы была мать? Или тут тоже какая-то история с усыновлением?

 

- Нет, тут всё по-настоящему, но в то же время хаотично. В общем-то, случайная беременность, которая вызвала у всех растерянность, шок или гнев… Надеюсь, ты понимаешь, что Еве об этом знать вовсе не обязательно? По легенде, которую я ей рассказал, дети появляются только у людей, которые любят друг друга и ужасно хотят ребёнка… А тогда больше всех негодовала именно Марго, ну, это человек, который вынашивал Еву… Каким-то чудом мы все-таки дотянули до рождения, после которого Маргарита умерла, в Ева досталась мне в безраздельное владение. Так что беспокоиться тут не о чем, я никогда не был ни в браке, ни в чем-то, даже отдаленно похожем на него.

 

- Я об этом и не беспокоюсь, - сказала Мишель. – У нас всех есть уже определенная жизнь за плечами.

 

- У тебя тоже есть ребёнок? Только честно. Ну да, я там написал, что не приветствую наличие дополнительных наследников, но есть ситуации, когда с этим можно смириться.

 

- Не с чем смиряться, - успокоила его Мишель, - Я абсолютно свободна.

 

- Работаешь?

 

- Да. У Росинского. Шью одежду. Не дизайн разрабатываю, ничего такого творческого, просто беру детали и сшиваю.

 

- Хобби?

 

- Разработка стойкой косметики.

 

- Правда? Я так и знал, что ты как-то с этим связана! Ну, и что нового в мире помад? Нет, я имел в виду…в общем, это профессиональный интерес, я раньше состоял в парикмахерской Сотне.

 

- Не оправдывайся, я знаю.

 

- Просто многие делают поспешные выводы, предполагая, что не может быть простым совпадением, что обе мои профессии так вызывающе креативны.

 

- Да нет, нормальные профессии, - успокоила его Мишель. – Ты опять забыл, что я кое-что о тебе узнала.

 

- Если что, я очень разборчив…основную часть времени. На самом деле, я бы уже давно остановился на одной женщине, но я ждал, пока Ева подрастет, мне нужно было выяснить её мнение на этот счет… - Бенуа только сейчас услышал себя со стороны и понял, что слишком много болтает, хуже того, почему-то всё время в чем-то оправдывается. Открытие это заставило его резко сменить тему.

 

- Умеешь на коньках кататься?

 

- Нет, но хотела бы. Я еще в детстве смотрела всякие показательные выступления, правда, в основном, извини, женское одиночное и парное катание. Это было изумительно! Особенно эти их маленькие блестящие платья! Безумно хочу такие платье…

 

- Очень маленькое? – уточнил Бенуа.

 

- Просто крошечное, - подтвердила Мишель.

 

- Отличный выбор. Думаю, я смогу тебе в этом помочь. Может, это ещё одно мое призвание – одевать людей. Впрочем, и раздевать я тоже не откажусь.

 

Мишель не готова была услышать эту фразу, не проведя за ужином и получаса. Она понимала, что людям её вымышленного возраста подобает просто сделать вид, что принимает всё сказанное за шутку, но рассмеяться на всякий случай двусмысленно. Но у неё не получалось даже по-человечески улыбнуться, вышло что-то, вроде гримасы. Бенуа же расценил это, как знак ужаса или отвращения, и быстро проговорил:

 

- Извини! У меня сегодня что-то с головой! Шлюз между мозгом и языком совсем не работает.

 

- Ну, я знаю хотя бы, о чем ты думаешь… Наверное, хуже было бы, замышляй ты что-нибудь под прикрытием светской беседы.

 

- Да я вовсе и не думаю… Ну ладно, думаю! С первой секунды! Но в нашей светской беседе это не должно ничего менять. У меня к тебе ещё много вопросов. Расскажи побольше о своей бабушке, о работе. Ты там только брюки и юбки шьёшь или и верхнюю одежду тоже? Что ты думаешь о поправках к закону о недвижимости? Я же понимаю, что ты приличная девушка, это было ясно с первого взгляда… То есть, я имею в виду, что даже если бы ты стала делать мне такие намеки, я бы все равно не счел это неприличным… Салат несут, слава Богу! Пожалуйста, закажи ещё что-нибудь, а то я абсолютно не представляю, как тебя развлекать. У них тут целых три горячих блюда на выбор.

 

- Четыре, - поправил его официант, - Свинина, говядина, курица и морепродукты.

 

- Несите, что дольше готовиться, - попросила Мишель.

 

- Вот интересно, это хороший знак или плохой? – спросил Бенуа.

 

- Ты опять это вслух сказал, - отметила Мишель.

 

- С интуицией у меня тоже плохо, поэтому не хочу строить догадки. Так что?

 

- Это хороший знак, - успокоила его Мишель. – Решила дать тебе еще один шанс.

 

- Спасибо. Никому не говори, но я сегодня всего шестой раз в жизни на свидании, а первый был неделю назад. Не умею себя вести, это точно, так что ты, в случае чего, пинай меня под столом. А если вдруг напьюсь и полезу целоваться, влепи мне пощечину.

 

- Посмотрим, - уклончиво сказала Мишель.

 

Когда принесли еду, дело пошло лучше. Видимо, питательные вещества оказали благотворное влияние на мыслительные центры Бенуа, и он наконец-то смог найти безопасную тему для разговора. Мишель с неподдельным интересом слушала его рассказы об экспедиции вокруг света. Она задала только один вопрос:

 

- Так вы все вместе путешествовали? Со всей семьей и твоимплемянником?

 

- Нет, вдвоём с Маргаритой, ну, это мать Евы.

 

- О! – кивнула Мишель. – Наверняка это было очень романтично.

 

- Совсем нет. скорее анти-романтично. В короткие сроки узнаёшь всё, что никогда не хотел бы знать ни об этом человеке, ни о себе. Да нам и лет было совсем мало. Ей, вообще, то ли 14, то ли 15. Нет, Ева у нас случилась намного позже. И на всякий случай хочу сообщить тебе, что изначально это была не моя инициатива…Schwilze! Как-то жалко это прозвучало. Честно говоря, я же не возражал, не сопротивлялся, даже сам иногда напрашивался. Так что пора прекратить нести чушь и признаться, что тот период моей жизни был просто невероятен! Не то, что мне бы хотелось вновь пережить нечто подобное… Марго была какой-то человек-трансформер, просто уму непостижимо, как одна личность может быть до такой степени разной! Ну да, немного похоже на шизофрению, но если не нужно существовать с этим всю жизнь, это стоит всех последствий.

 

- Что-то я больше не хочу есть, - Мишель положила вилку.

 

- Прости, - Бенуа взял ее за руку. – Просто воспринимай эту информацию по-другому. Это всё равно, если бы я сейчас начал вздыхать о том, как раньше здорово было летать на соревнования в Канаду или Японию. А Марго так вообще умерла! Абсолютно не о чем переживать.

 

Но Мишель в этот момент утратила способность понимать речь. Всё её восприятие сосредоточились на руке. Она, кажется, даже забыла, что нужно дышать, и просто изо всех сил старалась не шевелить пальцами, чтобы Бенуа не воспринял это, как знак недовольства, и не убрал руку. От такой полной неподвижности у неё почти мгновенно заломило шею, но она намеревалась вынести все эти неудобства без единого стона. Хотя, когда Бенуа провел пальцем по внутренней стороне её ладони, Мишель всё же не удержалась от сдавленного вздоха.

 

- Ну что, я имею у тебя хоть какой-то успех?

 

Мишель нервно рассмеялась.

 

- Ты просто мастер завуалированных вопросов! Ладно, я скажу, но только после тебя.

 

- А мне нечего скрывать, - он без труда поймал и вторую её руку. – Мне безумно нравятся твои глаза, всё твое лицо! Твои такие изящные руки. То, как ты себя ведёшь. Как ты инстинктивно перешла на французский, хотя я даже не успел попросить об этом. А как здорово всё то, чего ты не делаешь!

 

- Спасибо. Я столько хорошего о себе за всю жизнь не слышала.

 

- Но ты только тему не меняй. Говори сразу и честно, я всё могу пережить.

 

В этот момент Мишель хотелось просто броситься ему на шею и прокричать: «Да люблю я тебя!», но она просто улыбнулась и сказала:

 

- Ты мне нравишься. Почему бы нам не встретиться ещё раз?

 

- То есть, на сегодня всё? Проводить же тебя можно?

 

- Не стоит. Давай решим, когда встретимся, и я просто уйду.

 

- Хорошо, завтра.

 

- Пожалуй, можно. Здесь же?

 

- Нет, давай у меня. Понимаешь, оценишь меня в домашней обстановке, я тебя с Евой познакомлю. Не хочу тебя принуждать к ужину с ребенком, но она всё равно в 9 спать уйдет и не будет нам мешать. Я имею в виду, не помешает нам, как взрослым, поговорить, не придется ей всё время что-то объяснять.

 

- Спасибо за предложение, но у меня есть другая идея. Как насчет катка?

 

- Ладно, приходи на стадион.

 

- Нет, просто на каток тут, в центре. Или не хочешь снисходить до него?

 

- С тобой – запросто. Вот только на улице ты оденешь на себя тонну одежды!

 

- Я что-нибудь придумаю. До завтра. В 8, - она встала, чуть пошатнувшись, но быстро восстановила равновесие и торжественно удалилась.

***

- Опять бросаешь меня на произвол судьбы? – грустно спросила Ева.

 

- Что за выражение? Я тебя такому не учил, - Бенуа задумчиво переводил взгляд с одной шапки на другую, но бросил обе обратно в шкаф.

 

- В школу-то меня отвезёшь? – без особой надежды спросила Ева.

 

- Думаю, есть такая вероятность – к этому времени я уже должен быть дома. Ты же понимаешь, какое у меня важное дело.

 

- Понимаю, - Ева обмоталась его шарфом и горестно вздохнула. – Ты ищешь нам маму. Мы её потеряли, что ли?

 

- Кто-то сегодня не в духе…Лин мне позови.

 

- Лин! – крикнула Ева.

 

- Я не совсем это имел в виду. У нас ведь не принято так кричать.

 

- Это у Джулио было не принято, а теперь всё равно.

 

- Заняться бы всерьёз твоим воспитанием, - Бенуа пошарил по карманам, проверяя, сколько имеется наличности.

 

- Займись, - с готовностью отозвалась дочь, - Я буду тебя слушаться. А когда ты мне новую маму покажешь?

 

- Технически, мы не можем говорить «новая», потому что у нас не было старой или вообще какой-либо…Но покажу, как только сам выберу.

 

- Так нечестно! Я тоже хочу выбирать!

 

- О чем тут спорить? Наши вкусы совпадают. Нам же обоим нравится Лин? – последнюю фразу он сказал нарочно громко, чтобы домоправительница, спускающаяся по лестнице, расслышала.

 

- Правда, что ли? Я вне себя от счастья, - Лин подошла. – Чего это с тобой?

 

- В смысле? – Бенуа быстро повернулся к зеркалу.

 

- Вот именно это я и имела в виду. Ты на себя не похож. Подтяжку сделал?

 

- Прекратите издеваться, я и так нервничаю. Слушайте внимательно. В этот раз я вам не оставляю номер телефона, потому что не знаю, где буду. Ну, до 9 – на катке в центре…

 

- Да ладно! – воскликнула Лин. – А это не то же самое, как если бы я со своего поста экономки снизошла до чистки общественных туалетов?

 

- Нет, это крайне неудачная аналогия. Не забудьте почистить зубы и почитать перед сном.

 

- Отлично! Я опять нянька! – возмутилась Лин.

 

- Если тебе от этого будет легче, сделайте вид, что это Ева присматривает за тобой. Если вдруг я не вернусь к восьми, отправляйтесь в школу самостоятельно. Что-то ещё… Ах, да! В начале девятого может позвонить женщина…Виктория, кажется, которая не дождется меня в ресторане. Передайте ей мои извинения.

 

- Так ты не на свидание что ли идешь? – подозрительно спросила Лин.

 

- Именно туда. Но с Мишель, которую встретил вчера.

 

- Тогда всё понятно, - протянула Лин. – В таком случае извини – твой макияж вовсе и не такой вызывающий, как мог бы быть. Что ж, не ударь там в грязь…в лёд лицом. Имею в виду, её не ударь. Ты же будешь демонстрировать ей верхние поддержки?

 

- Сомневаюсь. Она первый раз встанет на коньки.

 

- Тем более! Её нужно держать, как можно крепче и как можно дальше от заледеневших поверхностей, если ты понимаешь, что я имею в виду… - она подмигнула.

 

- Спасибо за совет. Ребёнок, верни мне шарф.

 

- А то ты заболеешь и тебе придется сидеть дома? – хитро прищурившись, спросила Ева.

 

- А то я заболею и буду сидеть в закрытой больнице.

 

После этих слов Ева отдала шарф, повисела на шее у Бенуа дольше обычного и, наконец, они закрыли за ним дверь.

 

- Пошли жарить котлеты, - предложила Лин.

 

- Мне больше нельзя сегодня есть, - напомнила Ева. – Разве что крекер или сухарик.

 

- Никто не узнает. У меня стресс, мне нужно мясо, - заявила Лин.

 

- Но ты же сама слышала, как он сказал, что ты ему нравишься.

 

- Эх, наивное дитя…Он сегодня с этой тёткой второй раз подряд встречается.

 

- Не расстраивайся. Я придумала. Я его просто попрошу жениться на тебе. Папа не может мне отказать.

 

- О, нет! Даже не вздумай! Пошли лучше наедимся на ночь, и я увижу во сне, как она себе ногу сегодня сломает…или шею.

***

Мишель и в зимней одежде выглядела великолепно. Она была во всём белом, за исключением красных перчаток. Когда Бенуа пришел, она уже сидела на лавке, недоумённо вертя в руках коньки, взятые в прокате. Бенуа осмотрел их, неодобрительно нахмурился и достал из рюкзака другую пару для неё, после чего помог Мишель натянуть и зашнуровать их.

 

Когда они вступили на лёд, Мишель тут же плавно осела, изящно опустившись в почти балетную позицию. После этого Бенуа старался держать её крепче, но опоры только на руку оказалось недостаточно, пришлось поддерживать её и за талию. Вскоре Мишель смогла уже стоять и даже рискнула сделать первый самостоятельный шаг, но тут же приземлилась в объятия Бенуа, очень удачно оказавшегося на её пути. Отдышавшись, она проговорила:

 

- Это просто отличное времяпрепровождение, поэтому его не должно быть слишком много.

 

- А я только сегодня заметил, какого ты отличного роста, - невпопад проговорил Бенуа.

 

- А в школе меня чуть ли не в конец строя ставят…хотела сказать, ставили.

 

- Я это и имел в виду… Ну, пошли отогревать тебя.

 

- А тебе разве не холодно? – Мишель прикоснулась к его носу.

 

- Холодно, конечно, но я много лет тренировался, чтобы этого не показывать. Кофе или горячее вино?

 

- Вина мне, пожалуйста. Только я тебя на лавке подожду, а то меня опять начнут подозревать в излишней молодости.

 

Когда Бенуа проходил мимо пункта проката, его окликнули:

 

- Бенуа! Почему нас не предупредили, что сегодня проверка?

 

- Нет никакой проверки, я тут в частном порядке. Видишь, я даже не в форме.

 

- О, нет, ты всегда в форме! – на всякий случай польстил работник.

 

- Спасибо, конечно, но это не отменяет того факта, что лёд у вас отвратительный. Закрывайтесь уже. Если и завтра днем будет оттепель, к вечеру у вас десяток людей окажется в гипсе.

 

Испортив таким образом настроение служащему, он пошел и добыл два глинтвейна, один из которых по традиции был безалкогольным.

 

Мишель благодарно обхватила горячую кружку и начала пить маленькими глотками, ощущая, как мир почти мгновенно начал кружиться.

 

- Слушай, ты не обязана проявлять интереса к моей работе, - сказал Бенуа.

 

- А что, сразу заметно, что я в этом безнадежна?

 

- Ты прекрасна. Я вот вряд ли тоже поддержу разговор о твоих профессиональных обязанностях. Хотя один костюм от Теривье у меня есть.

 

- Да, мы шьём отличные костюмы, - улыбнулась Мишель, а Бенуа почему-то нахмурился.

 

- А вашему Теривье, наверное, уже лет 80? Не сложно с ним работать?

 

- Ну, я же напрямую с ним не общаюсь, - пробормотала Мишель, уже чувствуя что-то неладное. Она испуганно подняла глаза на Бенуа. Он грустно кивнул

 

- Ты прокололась. Вчера ты говорила, что работаешь у Росинского. Ты, видишь ли, произвела на меня такое впечатление, что я запомнил каждое твое слово.

 

- Извини, - Мишель чувствовала, как щеки пылают. – Мне уйти?

 

- Тебе хотя бы стыдно… Да ладно, не волнуйся. Если ты совершеннолетняя, не замужем и не планируешь в ближайшее время уйти в монастырь, остальное не так уж важно.

 

- Ничего из перечисленного, - поспешила заверить Мишель.

 

- И что-то мне подсказывает, что если я попытаюсь тебя поцеловать, то не получу пощечину.

 

Мишель поставила кружку и придвинулась поближе.

 

- Наконец-то! Думала, самой просить придётся.

 

Это было действительно то, о чем она мечтала несколько лет, периодически видела во сне и в разных вариациях прокручивала в голове каждый день. Это был для неё очень эмоциональный момент…Верх желаний на самом деле. Нет, там ещё мелькали иногда кадры с кольцом, самым роскошным в мире свадебным платьем и опять же поцелуем – на этот раз у алтаря. Но вот не в промежутках между событиями, не после них ничего ещё было не придумано! Отчасти от того, что Мишель (да чего там, Адель на самом деле!) не была уверена в успехе, но по большей части от наличия многих неизвестных. Например, Адели ещё не приходилось ни с кем так обниматься, и на катке, поминутно оказываясь прижатой к Бенуа, что выдавалось за поддержки, она никак не могла решить, как себя вести: сделать вид, что не замечает, что происходит? Прижаться в ответ? Томно улыбнуться? Бросить негодующий взгляд? Намекнуть, что надо соблюдать дистанцию? В конце концов, она остановилась на варианте поощряющего незамечания.

 

Целоваться оказалось на удивление просто. Процесс этот очень затягивал и, как ни странно, вызывал ощущения во всем теле, а не только на участке воздействия. Адель даже негодующе простонала, когда это закончилось.

 

- Смотрите-ка, оказывается, я пользуюсь успехом, - притворно-удивлённо прошептал Бенуа.

 

- Совершенно верно, - Адель подвинулась ещё, уже фактически оказавшись у него на коленях, и умоляюще посмотрела в глаза.

 

- Давай не здесь, - не без труда произнес Бенуа. – Здорово, что все тут мне завидуют, но я все-таки предпочитаю более уединенные места. Мы можем к тебе пойти?

 

- Я не одна живу.

 

- Я, как ты понимаешь, тоже…А, ладно! Необычайные события требуют нестандартных поступков. Пошли ко мне.

 

- Подожди, мне нужно позвонить, - Адель залпом допила почти остывший глинтвейн и отправилась к телефону в раздевалке. Симон очень быстро ответил.

 

- Да? За тобой уже идти?

 

- Пап, он меня так и узнал…

 

- Ну и ладно! Что, кроме него, людей больше в мире нет? Найдёшь себе кого-нибудь и получше! Стой там, я сейчас приду.

 

- Нет, подожди! Кроме этого, все в порядке. И…так получилось…мы, вроде как, пойдем сейчас к нему домой…

 

- Я надеюсь, просто какао пить?

 

- Не думаю. Я не знаю, что делать!

 

- Вежливо отказать, вот что!

 

- Но я не уверена, что хочу отказываться…

 

- Ты меня все равно не слушаешь, так что поступай, как знаешь.

 

- А я не буду в его глазах распущенной женщиной?

 

Симон рассмеялся.

 

- Да я удивляюсь, как он до сих пор не понял, что ты не женщина, а безмозглый ребёнок!

 

- Что ж, притворится, что он мне не нравится я уже не могу…Ладно, пока. Я тебе ещё позвоню, если что.

 

- Подожди! Помни, что никогда не поздно уйти. Тут нет понятия «неподходящий момент, чтобы удалиться», поняла?

 

- Да, - Адель положила трубку, глубоко вздохнула, быстро посмотрела в зеркало и решительно направилась к Бенуа.

 

По дороге Бенуа проводил инструктаж.

 

- Не обижайся, но мы будем пробираться тайком. Просто мне нелегко всё это потом Еве объяснять… Я хочу, чтобы она с тобой познакомилась в более подходящей ситуации, понимаешь? Мы с Джулио хотели, чтобы она ненавязчиво усвоила определенные правила, поэтому вся моя бедная событиями личная жизнь проходила вне дома. И я не намекаю, что ты послужишь плохим примером. В 21, как ты, пусть уже делает, что хочет.

 

- Я говорила, что мне 23.

 

- Я помню. Просто предположил. Не угадал? 20?

 

- 19, - решилась сказать Адель, подумав, что 2-3 года себе накинуть – это уже мелочь.

 

- Здорово! Я оказывается, еще и алкоголь добывал для запрещенных категорий граждан! Я могу и работу из-за этого потерять.

 

- Извини.

 

- Ладно, приняли и это, - Бенуа взял ее за руку. – А ты уверена, что я не слишком старый для тебя?

 

- Уверена. Я уверена в тебе на все 100.

 

- Смелое заявление на второй день знакомства. Но обнадеживающее.

 

Когда они подошли к дому, Бенуа еще раз напомнил:

 

- Идём через кухню. Не отставай от меня. Свет не включаем. Увидишь маленькую девочку, похожую на меня – прячься. Шубу твою оставим в кладовке.

 

Под шубой у Адель оказалось маленькое платье, действительно чем-то напоминающее костюмы фигуристок.

 

- Я уже говорил, что ты потрясающе выглядишь? – Адель улыбнулась и кивнула. – Так вот, я преуменьшал. Ты просто нечто, даже в свете от этого жуткого уличного фонаря.

 

Адель вдруг оказалась прижата к стене, и губы Бенуа, начав с шеи, оказались уже везде, где он смог достать. Тут она окончательно потеряла нить сюжета и решила просто закрыть глаза и ждать, что будет дальше. Но тут на сцене вспыхнул свет и появилось ещё одно действующее лицо, что заставило Бенуа резко отпрянуть.

 

- Лин! Nazzo! Что ты тут делаешь?

 

- Слежу за порядком. Была уверена, что это не ты, а грабители.

 

- Но это я, так что можешь идти, - Бенуа старался перекрыть ей обзор на поправляющую наряд девушку.

 

- Как скажешь, - Лин деланно зевнула. – Я только воды возьму.

 

- Бери, что хочешь, - Бенуа счел за лучшее быстро увести Адель наверх, предупредив Лин:

 

- Еве ни слова.

 

- Нет, конечно. И спасибо, что представил мне свою гостью.

 

- Это пока тебя не касается.

 

Уже оказавшись в комнате, Бенуа выругался себе под нос.

 

- Извини, что так получилось. Мне следует серьезно подумать над своим поведением. Сейчас-то я вижу, что нужно было похвалить Лин за бдительность и познакомить вас. Да уж…иногда я медленно ориентируюсь в ситуации. Ты как?

 

- Н-нормально, кажется, - дрожащим голосом произнесла Адель, все еще стоящая в дверях.

 

- Ты заходи, я тебя хотя бы со своей комнатой познакомлю. Там балкон, слева ванная, за стеной никого нет.

 

- Понятно, - Адель решила снять сапоги, но стоило ей начать их расстёгивать, как Бенуа подхватил её и усадил на кровать.

 

- Позволь помочь.

 

Адель без особого энтузиазма кивнула, продолжая вести себя весьма безучастно. Отставив ее обувь, Бенуа чего-то подождал, потом пожал плечами и сказал:

 

- Ладно, я сам, - и стянул свитер и футболку. Адель закрыла глаза. Он сел рядом и поцеловал её. Это было уже знакомо, и на пару секунд она решила, что всё не так уж плохо, но когда почувствовала, что молния на платье едет вниз, последние капли мужества покинули её, и она что было сил вцепилась в платье. Бенуа секунду смотрел на неё в недоумении, потом понимающе улыбнулся.

 

- Понятно. Слишком быстро? Учту. – и начал целовать её руки, но пальцы Адель только сильнее сжались, и в конце концов, она вскочила и отбежала.

 

- Ты это по-настоящему? – спросил Бенуа, растерянно глядя, как она дрожащими руками пытается застегнуть молнию. Адель только всхлипнула и кивнула.

 

- Но я же не успел сделать ничего пугающего. Ты даже мою деревянную ногу ещё не видела… Ой, извини, неудачная шутка.

 

- Я просто как-то…не готова, - попробовала объяснить Адель.

 

- Но ты это правда серьёзно? То есть, это не чтобы до меня дошло, что ты так просто не спишь с первым встречным? Потому что если так, брось. У меня в этом вопросе нет предрассудков, только разумная осторожность.

 

- Да нет же! – Адель уже злилась на себя, что не может все доходчиво объяснить, - У меня…нет…не получается…я не…

 

- Ладно, сам попробую догадаться. Я тебе внезапно разонравился?

 

- О нет!

 

- Ты не думала, что вечер так закончится, и не надела более подходящее белье?

 

- Оказывается, да, но я этого не осознавала, пока ты не сказал.

 

- Значит, есть что-то ещё… Может, тебе нужна моя медицинская справка? – Адель помотала головой. – Но на всякий случай говорю, что она у меня есть. Я теряюсь в догадках! – он еще раз внимательно посмотрел на нее. – Ты же не дев…

 

- Ага, - грустно призналась Адель.

 

- Да ладно! Хотя, это действительно многое объясняет… Чего ты сразу не сказала?

 

- Я не успела…И думала, что, может, ты не заметишь….

 

- Ну вот, узнаём новые факты друг о друге - разве не прекрасно? – пытаясь говорить бодро, отметил Бенуа. – Иди сюда.

 

Адель помотала головой.

 

- Ох и тяжело нам придется… Я тебе просто помогу платье застегнуть. Честное слово.

 

Адель, наконец, подошла.

 

- Может, тебя домой отвезти?

 

- Да, наверное, так лучше…

 

- Слушай, а мы вообще не увидимся или это просто откладывается?

 

- Немного откладывается.

 

- Так, может, ты здесь останешься?

 

- Ой, нет, - Адель начала поспешно натягивать сапоги.

 

- Да послушай ты! Клянусь не приставать, уйду спать в гостиную, можешь тут запереться. Только завтра нужно встать до восьми, прийти на кухню и сделать вид, что ты только что пришла в гости. Я тебя сразу с Евой познакомлю.

 

- Ну…ладно.

 

- Спасибо за доверие, - Бенуа открыл шкаф и достал полотенце и пижаму. – Можешь пойти забаррикадироваться в ванной, а я пока тут всё для тебя приготовлю. Покопайся в ящиках – там есть новая зубная щетка.

 

Адель благодарно улыбнулась и ушла в ванную.

***

Утром, сидя на кухне, Адель испытала довольно сильное дежавю. Она даже чуть не сказала: «А тут почти ничего и не изменилось», но вовремя придержала язык. Бенуа почему-то то садился, то вскакивал и начинал расхаживать из угла в угол. В конце концов, его лицо приняло решительное выражение, и он попросил Лин, пекущую блины:

 

- Ты не могла бы выйти минут на 5?

 

- Как скажешь, человек, спавший на диване, - хмыкнула она. – Кто-то просил меня соблюдать конспирацию, а сами тут сидите у всех на виду.

 

- Планы изменились. На всякий случай запомни, что по легенде Мишель пришла только что.

 

- Ох уж мне эти легенды и мифы… - вздохнула Лин, но ушла.

 

Бенуа сел рядом с Адель и спросил:

 

- Как твоя фамилия?

 

- А что? Я кажусь знакомой?

 

- Но всё-таки?

 

- Агриппель, - о фамилии она решила не врать.

 

- Серьезно? А ты не родственница Симона?

 

- Да… Некая дальняя родственница.

 

- Ну, ладно. Мишель Агриппель, а не хотела бы ты выйти за меня замуж?

 

Она мгновенно покраснела, хотела завопить «Да!!!», но почему-то лишь тихо спросила:

 

- Так быстро?

 

- Да нет, я не имею в виду, что мы сейчас же пойдем и подпишем брачный договор, просто хотел узнать, рассматриваешь ли ты такую вероятность хотя бы чисто теоретически. Понимаешь, если да, то я потом сделаю предложение, как положено…сейчас у меня даже кольца нет…и сидим мы на кухне в дыму от блинов…Да уж…неудачно я выбрал момент…

 

- Нет, всё хорошо! Я согласна…что это неплохая идея. Теоретически.

 

- Ну, слава…неким высшим силам! Хотя, на самом деле, даже если бы ты сказала «не сегодня», я бы всё равно начал тебя уговаривать, очаровывать…ты бы, наверное, всё равно согласилась через пару лет. Но хорошо, что не придется столько ждать. А я тебя могу уже хотя бы целовать в любое время, как теоретический будущий муж?

 

- Пожалуй, можешь. А я могу уже у тебя на коленях сидеть?

 

- Насчет меня никаких ограничений нет. Делай, что хочешь.

 

Но особо увлечься процессом у них не получилось, потому что пришли Ева и Лин.

 

- Как тут многолюдно… Что ж, будем привыкать, - сказал Бенуа. – Ева, помнишь, я тебе говорил, что скоро покажу, кого я выбрал? Этот момент настал! Знакомься, это Мишель.

 

- Она? – нахмурилась Ева. – Она не похожа на маму.

 

- Ну, на твою точно уж не похожа, а так – очень даже.

 

- Не хочу. Покажи мне кого-нибудь ещё, - настаивала Ева.

 

- Так не бывает, дочь моя. Тут у меня большинство голосов, и я выбрал Мишель.

 

- А я говорю, нет! – Ева отвернулась и вцепилась в фартук Лин.

 

- Очень жаль, потому что я определился! Мишель, пойдем прогуляемся, пока кое-кто тут в себя не придет.

 

Адель, пережившая уже третий шок за сутки, даже не могла попасть в рукава шубы.

 

- Не застёгивай, сегодня +1, так что я смогу завести машину.

 

- А куда мы поедем? – спросила Адель, начав дрожать ещё сильнее на холодном сиденье.

 

- Кольцо тебе купим. Я сказал купим? Я имел в виду, выберем что-то у Марко - наша коллекция у него хранится.

 

- Бенуа…может, подождать? Всё как-то…

 

- Не обращай внимания. Я обиделся и не могу оборачиваться, а ты как бы невзначай взгляни, не смотрит ли она на нас в окно?

 

- Смотрит.

 

- Плачет или грозит кулаком?

 

- Плачет…Бенуа, иди, успокой ее!

 

- Вот уж нет! Помиримся, когда я вернусь. Пусть подумает над своим поведением. Она обычно так себя не ведёт…То есть, ведёт, но не со мной. Я почему-то уверен, что вы найдёте общий язык.

 

- Хотелось бы верить, - вздохнула Адель.

***

- Явилась! – воскликнул Симон. – Я твоей матери чего только не наврал за эти дни! Чего ты так улыбаешься? Что, он не посчитал тебя слишком доступной женщиной?

 

- Нет, конечно! К тому же, мы…понимаешь, мы не спали вместе.

 

- А где ты тогда была?

 

- У него. Он по-джентельменски предложил мне свою комнату, а сам спал…не знаю, где.

 

- Ничего себе, как, оказывается, бывает! И что, вы ещё увидитесь?

 

- Даже и не знаю… - притворно вздохнула Адель, - Я сегодня была представлена Еве, и она, по всей видимости, меня возненавидела, как и его экономка… Но есть кое-что, вселяющее оптимизм… - она плавно протянула вперед руку, которую до этого держала в кармане. Симон в недоумении уставился на кольцо.

 

- Но это же не?..

 

- Оно самое, - поспешила заверить Адель, - Но официально, я как будто еще думаю…

 

- Да он сумасшедший! Совсем спятил! Кто будет делать предложение незнакомому человеку? Может, он обкурен был или чего похуже?

 

- Ничего подобного! Неужели так трудно представить, что я просто произвела неизгладимое впечатление?

 

- Весна началась… Может, у него обострение шизофрении?

 

- Не смей так говорить про него! Я, между прочим, почти рассказала, сколько мне лет.

 

- Большое достижение! А когда ты окончательно признаешься? Перед алтарем? «согласна ли ты, Мишель?..» - «Ой, подождите, совсем забыла сказать, что это мой сценический псевдоним!» Да не могу я к этому серьезно относиться! Если тебе так нравится, поиграй в это пару недель, потом, может, придёшь в себя.

 

- Не приду!

 

- Тогда всё должно быть по правилам. Первое: иди, расскажи все маме… Нет, плохая идея. Я бы на твоем месте всё-таки соврал ей, что вы встречаетесь хотя бы полгода.

 

- Ну, пап! Строго говоря, мы с Бенуа знакомы сто лет – просто он этого не знает!

 

- Так ещё интереснее. Не забывай, что твоя мама тоже с ним знакома, и он ей никогда особо не нравился.

 

- Но ведь ты против него ничего не имеешь?

 

- Нет. Но если рассматривать его, как будущего родственника…не уверен. Так вот, как только ты решишь этот вопрос с мамой, ты пойдешь к Бенуа и попробуешь объяснить ему, что человек, на котором он внезапно решил жениться, лгунья. Если он примет это, пусть придет сюда и просит у меня руки моей единственной дочери, которая еще даже школу не окончила.

 

- Что вас так зацикливает на школе этой! Да у меня в классе из 35 человек уже 18 подписали брачные контракты!

 

- Ну и времена! В мою эпоху над ними бы смеялся весь лицей!

 

- Что поделать, если вы были такими варварами… И я всё сделаю, даже с мамой поговорю. Но не сегодня.

***

Вернувшись домой, Бенуа сразу крикнул:

 

- Эй, где мой единственный ребенок?

 

Ева пробурчала откуда-то из-за дивана:

 

- Я с тобой не разговариваю.

 

- Это почему?

 

- Потому что ты на Лин не хочешь жениться.

 

- Что?! Ерунда какая. Уверяю тебя, Лин сама этого не захочет. Она просто здесь работает. И, возможно, она наш ближний круг уже, но… Да это даже не обсуждается! Да у неё, наверняка, есть уже какой-нибудь друг получше меня, - Бенуа сел на диван, ожидая, куда приведет эта неожиданная дискуссия.

 

- Нет у неё друга. Она же все время с нами!

 

- В любом случае, не понимаю, как тебе такое в голову пришло.

 

- Просто она мне нравится.

 

- Тяжело разобраться в твоих критериях…Помниться, сегодня утром ты сказала, что Мишель совсем не похожа на маму…что было очень невежливо, между прочим.

 

- Ну и ладно, - сказала Ева.

 

- Нет не ладно, но об этом позже. Но по-твоему, Лин – это что, идеал мамы?

 

- Не знаю… - призналась Ева. – А кто из них больше похож на Маргариту?

 

- На кого?

 

- Ну, на Маргариту, у которой я родилась.

 

- Ах, эта Маргарита… Нет, она неповторима и, к счастью, ни одна наша претендентка на неё не похожа… О чём я? Лин никакая не претендентка. Вылазь уже оттуда.

 

- Я же с тобой не разговариваю, - напомнила Ева.

 

- Как хочешь. Можешь продолжать не разговаривать, сидя здесь. Я хотел бы посмотреть на тебя. С утра не виделись, ужас!

 

Ева перекувырнулась через спинку дивана и шлепнулась рядом с ним.

 

- Ну а что тебе понравилось в Мишель? – спросил Бенуа.

 

- Она красивая, - призналась Ева. – У неё такие большие глаза. Но я её не очень хорошо разглядела.

 

- Давай она ещё раз к нам в гости придет, вы побольше пообщаетесь.

 

- Не знаю… Пошли порисуем?

 

- Тебя всё ещё не смущает, что я не умею рисовать?

 

- Умеешь. Мы же одинаково рисуем, - удивилась Ева.

 

- Мы с тобой одинаково рисуем, как трехлетние дети. Но это у нас просто такая манера живописи, так ведь?

***

Адель тянула, сколько могла, но уже через пару недель Бенуа стал всё чаще напрашиваться на встречу с её родителями, находил странным, что она не разрешает провожать себя до дома и вообще ведет себя, как двойной агент. Адель для храбрости порепетировала весь разговор с отцом, но это ни в коей мере не подготовило ее к тому, что произошло при беседе с матерью.

 

Строго говоря, Николь вовсе не была сумасшедшей. Да, у нее была парочка посттравматических расстройств, из-за которых она не любила находиться ни в толпе, ни на открытом пространстве, что усложняло её социальную жизнь, но в остальном, особенно в пределах семьи, она ничем не отличалась от обычного человека. Возможно даже, что и реакция её на новости была весьма обычной для шокированной матери. Но Адель, сидя в закрытой комнате и всё ещё ощущая жжение от шлепка, так не считала.

 

Пять минут она колотила в дверь и требовала реализации своих прав на свободу перемещения и выбора партнера, потом немного порыдала, а в конце концов, открыла окно и посмотрела вниз.

 

Второй этаж в их доме располагался не так уж высоко, но на всякий случай Адель всё же связала пару ремней, прицепила их к батарее и, свесившись из окна, рухнула в грязь, подвернув ногу. Но она не могла позволить себе долго причитать над этими несчастьями, поэтому получше запахнула тонкую кофту, ругая себя за то, что не сообразила одеться потеплее, и заковыляла к Бенуа.

 

Когда Бенуа открыл дверь, Адель предстала перед ним в настолько живописном виде, что он не сразу узнал её. Во-первых, её одежда не выдерживала никакой критики: ни по эстетическим, ни по погодным требованиям. Она была в старых кроссовках, шортах, которые никак не закрывали чуть посиневшие и покрытые гусиной кожей и грязью ноги, и кофту в полоску, прослужившую не один год. Добавьте к этому полное отсутствие косметики, растрёпанные волосы и покрасневшие глаза, и становится понятно, почему Бенуа не смог удержаться от вопроса:

 

- Мишель?

 

- Извини, но это действительно я. Мне нужно срочно тебе что-то рассказать.

 

- Прости, да, заходи, - Бенуа наконец-то сообразил, что всё ещё не впустил её. – С тобой все в порядке? На тебя напали?

 

- В некотором роде.

 

- Пошли наверх.

 

- Пусть она обувь снимет, - не могла не сказать появившаяся Лин.

 

- Спасибо за совет. Ты прямо такая милая! – сказал Бенуа.

 

- Ну, сам будешь пол мыть, мне-то что…

 

- Я просто отлично умею подбирать помощников, - вздохнул Бенуа, когда они с Адель поднимались наверх. – Ну, от Лин я хотя бы подзатыльников пока не получаю… Слушай, может тебе правда ванну сначала принять, например? Ты, по-моему, замерзла.

 

- Нет, это я нервничаю, потому что сейчас кое-что расскажу, и ты больше не захочешь меня видеть.

 

- Отличное вступление, я весь в предвкушении…но всё-таки лучше сначала морально подготовлюсь…А ты отогрейся. Но один предварительный вопрос у меня всё же есть… Ты не в СБВ работаешь?

 

- А что это?

 

- Да так… Служба, ну, например, быстрой вазэктомии… Очень я из опасаюсь.

***

Когда Адель вышла из ванной, почему-то дрожа ничуть не меньше, Бенуа сел в кресло и грустно сказал:

 

- Что ж, поведай свою ужасную повесть.

 

- Меня не Мишель зовут, - решив не тянуть, быстро сказала Адель.

 

- Это, конечно, кошмар, но ты удивишься, сколько людей тут поменяли себе имена. Я сам шесть лет прожил под вымышленной фамилией.

 

- Но меня-то зовут Адель!

 

- И что?

 

- Ты что, вообще меня не помнишь? Год 9, твой ассистент Борис, я, шантаж…

 

Вместо того, чтобы вглядеться в неё повнимательнее, Бенуа закрыл глаза и очень заметно побледнел.

 

- Так ты дочь Симона Агриппель?

 

- Ну да.

 

- Так тебе, наверное, лет 14…

 

- Нет! Мне 17…почти…будет вот-вот.

 

- Бумеранг вернулся… Ну и зачем ты это со мной сделала? Мне казалось, что мы расстались друзьями, и тебе не за что меня ненавидеть.

 

- Ты думаешь… О Боже, нет! Я вначале и не собиралась ничего выдумывать…а потом ты меня не узнал…и я почему-то подумала, что так у меня больше шансов… Вот представь, что я бы позвонила и сказала, кто я такая. Ты бы не стал воспринимать меня всерьез!

 

- И правильно! Господи, да ты же ребёнок! Так нельзя! Ты что, вообще не соображаешь? А что с Симоном будет, когда он узнает?

 

- Он знает.

 

- Ну, конечно!

 

- Кто, по-твоему, готовил меня к первому свиданию?

 

- Похоже на правду… И что он думает по этому поводу?

 

- Не знаю… Он то ругает меня, то смеётся, но думаю, что он всё-таки понимает, что я настроена серьёзно, - Адель нерешительно села на кровать и обняла колени.

 

- О какой серьёзности может идти речь? У меня 11 учеников, половина из которых – твоего возраста, так что, поверь, я имею представление, что такое подростковая серьёзность! Надо звонить Симону, чтобы он приехал за тобой.

 

- Нет! – Адель вскочила. – Я адекватная, честное слово! Ты же почти и не замечал, что мне меньше 19. У меня настоящая грудь! – отчаянно выдала она веский аргумент и взялась за пуговицы, намереваясь привести наглядные доказательства.

 

- Перестань. Я уже догадался.

 

- И мы можем заняться сексом хоть прямо сейчас.

 

- Вот уж нет! Ты, видимо, не так адекватна, как думаешь о себе. Мне всё-таки нужно поговорить с твоими родителями. А до тех пор тебе лучше пойти домой.

 

- Я не могу. Я сбежала. Мама хотела, чтобы я сидела под домашним арестом.

 

- Значит, у нас не так уж все и благополучно с твоими родителями?

 

- Только с мамой… Так можно мне у тебя пожить?

 

- Конечно, можно, не выгоню же я тебя… Ох, ну и втянула ты меня в историю.

 

- Я думаю, что ты преувеличиваешь. Ничего ужасного не произошло. Не так уж и важно, сколько мне лет, правда ведь? – она осторожно подошла и села на подлокотник кресла. – Главное, что я тебя люблю.

 

- Ого! Это смелое заявление. У меня сегодня просто день открытий.

 

- Не веришь… Ну ладно, я не обижаюсь. Спасибо, что не выставил меня сразу за дверь.

 

- Это было бы крайне неудачное начало семейной жизни, не находишь?

 

- Так ты не заберёшь кольцо?

 

- Не заберу. Так мы с тобой сто лет уже знакомы?

 

- Получается так.

 

- Как вот теперь всё это уложить в голове? Ты же мне, знаешь ли, тоже далеко не безразлична.

 

- Правда? Ничего себе! – Адель в восторге обняла его, но ответной восторженной реакции не последовало.

 

- Не делай пока так. Ты что там, в пижаме на голое тело?

 

- Конечно. У меня же больше нет ничего.

 

- Все, пошли позвоним Симону. Он твои вещи привезёт и поможет мне разобраться в ситуации.

 

Бенуа открыл дверь и чуть не наступил на Еву. Она невозмутимо поднялась и спросила:

 

- Вы ругались, что ли?

 

- Нет, - быстро сказала Адель. – Мне просто вода в уши попала и пришлось немного покричать, чтобы я расслышала. Но потом твой папа показал мне, как нужно попрыгать на одной ноге, чтобы вода вылилась.

 

- Чего там, зови его Бенуа, - дружелюбно сказала Ева. – Не хочешь со мной поиграть?

 

- Нет! – Бенуа в ужасе посмотрел на них. – Это жутко! Я вам разрешаю общаться только если Адель будет делать что-нибудь взрослое: говорить с тобой по-французски или ругать за беспорядок в комнате.

 

- А кто такая Адель? – не поняла Ева.

 

- Это я. Мы тебе потом всё объясним. Пошли, - Адель пошла с Евой в её комнату.

 

ТамЕва показала ей сначала три пары коньков – от крошечных до тех, которые были у нее сейчас для бытовых нужд. Потом появилась коллекция рисунков, поражающих своей непонятностью и геометрической неправильностью. Когда Адель в который раз не угадала, что там изображено, Ева покачала головой и начала всё объяснять сама. Адель быстро поняла, что 99% сюжетов – это Ева и Бенуа в разных интерьерах, иногда ещё с Джулио, поэтому, увидев очередной шедевр, она радостно воскликнула:

 

- Я поняла! Это вы с Бенуа в лесу на поляне. А еще тут много грибов и цветов.

 

Ева посмотрела на нее, как на сумасшедшую, но все же снизошла до разъяснения:

 

- Это у нас дома. Тут пришли все наши родственники. А Жюли круглая, потому что у неё ребенок скоро будет. Я знаю, как дети получаются.

 

- Правда?

 

- Ну, конечно. Я думала, вы тоже уже ребенка загадали: вы столько целуетесь, - она осуждающе покачала головой. Адель почувствовала, что уши становятся пунцовыми, но Ева не стала развивать тему и достала следующий рисунок.

 

- Тут я Лин попробовала нарисовать, но у меня непохоже получилось.

 

- Не может быть! – Адель решила воспользоваться ситуацией, чтобы прояснить кое-что давно ее беспокоящее. – А почему она у тебя не улыбается? – это было только предположение, но оно попало в точку.

 

- Да не очень хорошо у неё дела, - объяснила Ева. – Она любит моего папу, а он об этом не знает.

 

- Неужели? – Адель говорила осторожно, чтобы не спугнуть источник.

 

- Ага. Он на тебе будет жениться… А я никогда не была там, где люди женятся…как это говорят?

 

- Свадьба.

 

- Никогда не была в свадьбе.

 

- А у тебя есть рисунки с мамой? – вступила Адель на совсем уж запрещенную территорию, но Ева отреагировала совсем спокойно, даже равнодушно:

 

- Нет. Я её не видела. А здесь я еду на велосипеде и мне не нравится, потому что он очень маленький.

 

- Подожди, - Адель не собиралась так быстро сдаваться. – Но на фотографии тебе её показали?

 

- Кого?

 

- Твою маму!

 

- Нет. Тогда не было фотографирования. Я на неё не похожа. И ты тоже, и Лин.

 

- А что ты о ней знаешь?

 

- Ну-у…ее звали Маргарита, она была умная, смелая и ещё это…неповторимая…А ты не поможешь мне читать? На нормальном языке я всё читаю, а по-французски трудно. А тебе?

 

- Мне нет, я несколько лет только по-французски говорила, ну, знаешь, ещё тогда.

 

- Да ты старая.

 

- Спасибо. Твой вот папа считает, что я слишком молодая. Так что читаем?

 

- Книгу. Вон ту, про котят. А ты его сильно любишь? – опять без всякого перехода спросила Ева.

 

- Да, - вздохнула Адель.

 

- Он тебя тоже.

 

- А ты откуда знаешь? – Адель затаила дыхание.

 

- Не помню. – Ева наморщила лоб. – Он мне сказал или я сама догадалась.

 

- Ты мне так нравишься! – Адель крепко обняла её.

 

- Ты мне тоже. Читай давай.

***

- Пошли подслушивать, - предложила Ева.

 

- Это нехорошо, - как можно убедительнее сказала Адель.

 

- Я знаю. Но это интересно. Мы же чуть-чуть! – Ева потянула ее за руку. – Думаешь, они там ругаются?

 

- Нет, конечно, - Адель хотела, чтобы ее голос прозвучал уверенно, но получилось что-то, похожее на вопрос. – Они же взрослые воспитанные люди…

 

- Если они подерутся, мой папа победит твоего, - предупредила Ева.

 

- Надеюсь, они просто поговорят, - вздохнула Адель.

 

- Смотри, нужно лечь на пол и слушать из-под двери, - Ева показала, как нужно распластаться. Адель последовала её примеру, но всё равно не могла расслышать ни слова.

 

- Давай уйдём, - шепотом предложила она.

 

- Нет! Не будь трус! – Ева схватила ее за руку. Но, видимо, их шёпот был отлично слышен находящимся в комнате, потому что дверь распахнулась.

 

- Серьёзно? Второй раз за день? – строго посмотрел Бенуа на Еву. – В угол на 10 минут и завтра подметаешь раздевалку.

 

Насупившаяся Ева, не споря, пошла в холл и встала в угол, в котором был ободран уже изрядный кусок обоев, а Бенуа повернулся к Симону, ожидая от него воспитательных мер в отношении второй провинившейся стороны, но тот лишь пожал плечами и усмехнулся.

 

- Это теперь твои проблемы – воспитывай её сам, а я, пожалуй, пойду. Я Николь к следующим выходным подготовлю, она успокоится, так что приходите в гости.

 

- Что, вот так всё просто? – удивилась Адель.

 

- О, нет, всё только начинается, - рассмеялся Симон. – Попробуй быть собой – посмотрим, что из этого получится. Ну, удачи, друг, и хорошо, что у тебя есть домашняя помощница, потому что на Адель в домашних делах я бы рассчитывать не стал.

 

Симон удалился, а Адель осторожно спросила:

 

- Мне тоже в угол вставать?

 

- Да нет, ты же не зачинщик… Кстати, с завтрашнего дня ты снова ходишь в школу.

 

- Это обязательно?

 

- Понятия не имею, но это условие, которое поставил твой отец. Отлично, теперь мне по утрам в две школы заезжать… Может, тебя к Еве перевести? Нет, плохая идея. Надо просто тебе где-нибудь машину достать…

 

- Я не умею водить.

 

- Научишься. Пошли подумаем, как твою комнату обставить,

 

- Я могу с тобой жить.

 

- Конечно же, не можешь, пока мы не женаты.

 

- Это тоже папа придумал?

 

- Наше совместное решение. К тому же вспомни, что мы подаем положительный пример Еве.

 

- Поздно. Она думает, что мы пытаемся завести ребенка.

 

- Это ещё ничего не значит, уверяю тебя – её информированность имеет пределы.

 

Адель решила, что и информированность самого Бенуа стоит лимитировать, и не сообщила ему сведения о Лин.

***

- Как насчет десятого? – спросил Бенуа.

 

- Ой, ты опять думаешь, что говоришь о чём-то, что я понимаю, но это не так, - сказала Адель, напряженно глядя на педаль газа, прежде чем нажать её.

 

- Устроим приём. Как раз хватит времени на подготовку.

 

- Извини, на какую тему прием?

 

- Ну, вроде как официально объявить о нашем намерении в ближайшее время заключить брак.

 

Адель дала задний ход и ударилась о бордюр.

 

- Ничего, мне все равно не нравился этот бампер, - сказал Бенуа.

 

- А что, по этому поводу устраивают приемы? – удивилась Адель, изо всех сил стараясь не паниковать и не наехать ещё на что-нибудь.

 

- Думаю, да. К тому же, обо мне уже год ничего не было в прессе. Ты ничего не имеешь против публичности?

 

- Шутишь? Я очень хочу, чтобы все узнали, что я выхожу за тебя замуж!

 

- Отлично. Нам сделают в меру трогательную фотографию и напишут об этом во всех трех газетах. Будет куча поздравлений. Думаю, сама Мама римская прослезится от умиления, когда прочтёт об этом.

***

- Бенуа, она просто чудо! – воскликнула Жюли.

 

- Я бы сказал и больше, если бы жена не слышала, - сказал Марко.

 

- Вот видишь, у нас вся семья склонна высказывать восхищение в глаза, - сказал Бенуа, обнимая Адель.

 

- Девочка, как у тебя дела с Евой? – спросила Жюли, отводя чуть позже Адель в сторону.

 

- Нормально. Но мне кажется, Бенуа беспокоится, что я веду себя с ней, как друг из школы, а не как будущая мама.

 

- Ерунда, он привыкнет. Когда мы с Марко познакомились, мне вообще 15 было, - отмахнулась Жюли. – Конечно, тебя не сразу начнут воспринимать серьёзно, но всё будет в порядке. Я давно не видела Бенуа таким…Да нет же…я никогда не видела его таким! Не знаю уж, как ему это удалось, но я даже с девушкой-то его ни разу не видела!

 

К Бенуа подошел официант.

 

- К тебе там секретарь из подкомитета с поздравлениями. Ждёт в кабинете.

 

- А что он сюда не идет? – удивился Бенуа.

 

- Она. Не знаю, просто попросила тебя немедленно подойти на 5 минут.

 

- Ладно.

 

- Уединяемся с секретаршей в такой день? – приподнял бровь Марко.

 

- Понятия не имею, что бы это значило. Да и нет у нас секретарши…пойду узнаю.

 

Зайдя в кабинет, Бенуа увидел фигуру в длинном платье, косынке и очках. Она сразу сказала:

 

- Дверь запри.

 

- Нет, спасибо. Тебе нечего тут делать.

 

- На «вы», пожалуйста.

 

- О, хорошие новости! Так, значит, сегодня ты тут под присягой! В таком случае, можно даже и запереться. Ну, так чем обязан, ваше святейшество? Извините, что не пригласил…

 

- Не пригласил? Да ты мне просто в лицо швырнул требование лично прийти сюда!

 

- По моей задумке, это был прозрачный намек, что мы больше не увидимся…

 

- Нет, это была мольбы «Пожалуйста, приди и останови меня! Не дай мне совершить самую большую ошибку в моей жизни!»

 

- Уйдите, пожалуйста. У меня нет никакого желания находится тут с Вами.

 

- У меня тем более, поэтому не буду дальше тянуть. Просто хотела убедиться, что за этим мероприятием никакой свадьбы не последует. Ты же не будешь нарушать договор? Тебе же понятны все последствия такого импульсивного поступка? Мы с тобой наконец-то всё урегулировали, ну, вспомни, как все мирно прошло в прошлый раз, мы ни разу не поругались, да ты даже поцеловал меня на прощание!

 

- Вот именно – на прощание! Я уже тогда все решил, просто не хотел Вам заранее настроение портить. А теперь уж…

 

- Мне приятна такая забота о моем настроении. И я отлично понимаю, для чего ты всё это организовал. Это поддержит твою репутацию, да и эта бедная дурочка будет чувствовать, что обладает особым статусом. Да и я, помнится, никогда тебе не запрещала устраивать личную жизнь любыми способами, кроме официального брака. Так что желаю удачи и увидимся через пару месяцев.

 

- Нет.

 

- Ну брось испытывать мое терпение. Ты же прекрасно понимаешь, что есть твои прихоти, а есть Я.

 

- Ну, началось! Позвольте мне кое-что объяснить Вам, ваше святейшество. Вам будет сложно это понять, так как Вы, по всей видимости, не человек, но я постараюсь изъясняться попроще. Вы – офигенно важная часть моей прошлой жизни. В моем будущем Вас нет ни в какой функции, кроме главы государства, в котором я живу. Мне повезло встретить Адель, и я не собираюсь морочить ей голову какими-то поддельными предсвадебными вечеринками и встречаться за её спиной с Вами – пусть даже и раз в год. Вам понятно? Кивните, если это так.

 

- Я тебе сейчас шею сломаю, - вместо ответа прошептала она.

 

- Вижу, что до Вас наконец-то доходит суть происходящего. И я точно знаю, что Вы ничего мне не сделаете, Вы даже прикоснуться ко мне не можете, ведь так?

 

- Вот она – плата за откровенность, - Мама закрыла глаза. – Так ты намерен дотянуть эту комедию до свадьбы?

 

- Абсолютно точно.

 

- Я тебе запрещаю.

 

- Плевал я на твои запреты. Я не могу простить вам Жанну…даже скорее Тано и я люблю Адель и не собираюсь…

 

- Заткнись! Так и знала, что ты начнешь разыгрывать мелодраму! Я-то знаю, что просто заварив эту кашу, ты не знаешь, как это прекратить, не потеряв лицо. Я тебе помогу.

 

- Просил же никогда больше мне не помогать! – Бенуа дал себе слово не повышать голос, но почувствовал, что ситуация развивается по худшему сценарию.

 

- Что поделать, если ты настолько беспомощен, - Мама открыла сумку и достала маленький бумажный пакет. – Я проверила, у неё в семье крайне неблагоприятная история сердечнососудистых заболеваний, так что даже её родственники не удивятся, если у неё случится приступ. Просто отвези её подальше от больницы, высыпь это в любой алкоголь, если не хочешь, чтобы она успела понять, что с ней происходит.

 

- Давай, - Бенуа протянул руку.

 

- Вот видишь… - улыбнулась она, но не успела договорить, так как Бенуа высыпал порошок в камин.

 

- И снова эта твоя предсказуемость, - устало вздохнула Мама, - И зачем я тут так старалась проявить милосердие?.. Просто пойми, что тебе её уже не спасти. Но от тебя пока что зависит, какую форму это примет. Бывают же совсем ужасные случаи: люди падают с высоких зданий, тонут, заболевают энцефалитом, в конце концов… А что с ними до смерти происходит – этого вообще ни одна психика не перенесёт…

 

- Ты этого не сделаешь.

 

- Ну конечно же, нет! Для этого у меня есть надежные помощники.

 

- Марго, пожалуйста…

 

- Не ной. Я уверена, что ты сможешь устроить так, что она умрет счастливой. Не сомневаюсь, что ты довольно быстро и без потерь переживёшь это. Просто пойми, что это у тебя временное помешательство, а я – навсегда. Поэтому вот тебе ещё один пакетик. Я кладу его на стол, а ты можешь сделать вид, что не заметил, что он здесь. А сейчас мы вместе выйдем, и ты с радостной улыбкой проводишь меня до двери. Если начнешь вытворять глупости, Богом клянусь, я подойду к твоему ребёнку и шепну: «Здравствуй, деточка, а я твоя мамочка!», и посмотрим, как ты будешь с этим разбираться.

 

- Я тебя ненавижу.

 

- Это просто нахлынули эмоции. Скоро ты успокоишься, подумаешь и поймёшь, что я хочу тебе добра. Ну а нашей Адели просто не повезло. Я уверена, что она милая девочка, и я обещаю молиться за нее. Но ты же сам осознаешь, что нет у вас шансов на счастливый брак. Конечно, наконец-то у тебя появился тот, кто не может сказать тебе «нет», кто смотрит на тебя снизу вверх и ни в чем не спорит. Ну да, это здорово, но совсем скоро тебе станет скучно с ней. Можешь не благодарить, потом расскажешь, как всё прошло. Идем, - Бенуа двинулся за ней, но не смог изобразить улыбку, как она того требовала.

 

В дверях Марго улыбнулась и сказала:

 

- Хороший мальчик. У тебя отличный дом. А у неё – о Боже! – просто великолепные ноги! Странно только, что я их вижу почти целиком – скромнее нужно быть, - Адель посмотрела прямо на них, поэтому Мама улыбнулась ещё лучезарнее и помахала ей.

 

- Дорогой, улыбнись, так ты её пугаешь. Смотри, какой у неё щенячий взгляд. Руку мне пожми, - Бенуа изобразил вымученную улыбку и так сжал пальцы Александры, что она поморщилась.

 

- Не буду принимать это близко к сердцу, понимаю, что тебе нужно время, чтобы переварить это. Но сильно не тяни. У тебя есть месяц, чтобы сделать все милосердно. Руку отпусти. До встречи.

 

Бенуа машинально взял у проходящего официанта бокал и залпом выпил его, чтобы организм, не встречавшийся с алкоголем вот уже три года, получил встряску, ожил и смог профункционировать еще хотя бы час. К нему подошла Адель.

 

- Кто это был? Мне кажется, я её знаю.

 

- Возможно. Это казначей нашего подкомитета. Извини, я ужасно расстроен, - он говорил, осознавая, что голос звучит не расстроенным, а просто механическим. – Мне сообщили, что не дают отпуск, так что мы с тобой никуда не едем.

 

- Ну и ладно, - беззаботно сказала Адель, обнимая его, - Мне и тут неплохо. И мне нравятся твои родственники. По-моему, они думают, что я тоже ничего.

 

- Я тебя люблю, - сказал вдруг Бенуа. Он не мог смотреть ей в глаза, поэтому прошептал это куда-то ей в шею.

 

- Ой, так это правда… Извини, что не удивляюсь, но мне Ева проболталась.

 

- Интересно, как она могла рассказать о том, чего я сам ещё не знал? Я её иногда даже боюсь… Так у вас с ней нет разногласий?

 

- Нет. Мамой она меня, конечно, никогда не будет называть, но может, это и к лучшему.

 

- Я найду выход, - сказал Бенуа. – У нас все будет в порядке.

 

- Ничуть не сомневаюсь, - не колеблясь, согласилась Адель.

 

«А ведь она действительно во всем со мной соглашается», - подумал Бенуа.

***

- Давай сделаем наоборот, и это я тебе скажу, кто сегодня налажал, - предложила Ева после тренировки.

 

- Я знаю, - Бенуа сел рядом с ней. – Я сегодня, по-моему, тулупа от Салькова не отличу.

 

- Ты заболел?

 

- Вроде того… - Бенуа вдруг о чем-то задумался на секунду и быстро спросил:

 

- Ева, тебе нравится жить у Марко с Жюли?

 

- Ну да, у них неплохо, а что?

 

- У них Марио, и ещё ребенок скоро родится…ты же давно хотела посмотреть на маленьких детей? Ты могла бы прожить у них месяц? Или больше?

 

- Я так и знала! – Ева вдруг вскочила, - Ты хочешь меня отдать! Даже Адель согласна, чтобы я жила с вами, а ты!.. – она отодвинулась на другой конец скамейки и разрыдалась.

 

- Ох ты, Боже мой, нет же! – Бенуа притянул ее к себе. – Ни за что на свете я не собираюсь тебя никому отдавать. Просто может так случится, что мы с Адель скоро уедем и не сразу вернёмся. Ты не должна паниковать. Если нас не будет через неделю, попроси Лин отвести тебя к Марко.

 

- Я не хочу жить без вас целую неделю., - насупилась Ева.

 

- Мне тоже этого не хочется, но так нужно, иначе случится что-то очень нехорошее.

 

- И когда вы уедете?

 

- Скорее всего, послезавтра. Адели пока ничего не говори, пусть будет сюрприз.

 

- А тренером кто будет?

 

- Митч. Он уже два года пробыл ассистентом, пусть попробует поработать самостоятельно. К тому же, у него отличный тройной и неплохой четверной тулуп… Ты его слушайся…и Марко…и Лин.

 

- Лин не хочет у нас больше работать, - сказала Ева.

 

- Правда? Ну, надеюсь, на неделю она еще согласится задержаться. Не знаешь, почему она решила уйти?

 

- Знаю, но тебе не могу сказать.

 

- Ну, брось, мы же договорились говорить друг другу всю правду.

 

- Ладно. Она специально пошла к нам работать, чтобы понравиться тебе. А раз ты всё равно на Адели женишься, она очень расстраивается и сказала, что не хочет больше на это смотреть.

 

- Вот так новость! Так ты была с ней в сговоре?

 

- Где?

 

- Она просила тебя предлагать её в качестве невесты?

 

- Нет, она просила не делать этого. Думала, ты сам все поймешь.

 

- Каким образом? Она вела себя, как…не знаю…как склочный автомеханик! Это была очень странная тактика. Конечно, я не мог ни о чем догадаться! Впрочем…теперь уже всё равно. Я тебя не выдам.

***

- Ты сегодня не идешь в школу, - сказал Бенуа Адели за завтраком.

 

- Потому что… - вопросительно взглянула она.

 

- Мы с тобой уезжаем. Собери вещей примерно на неделю.

 

- Ладно. – Адель пошла собирать сумку, не задавая никаких вопросов.

 

- Я тоже никуда не иду? – поинтересовалась Ева.

 

- У тебя ничего не отменяется. И ты помнишь, о чём мы говорили? – Ева кивнула.

 

- Отлично. Лин, у тебя есть вопросы?

 

- Куда вы хоть собрались?

 

- Не знаю…в Сингапур.

 

- А где это? – спросила Ева, никогда не бывавшая дальше Неаполя.

 

- Это нигде. Твой остроумный папа имеет в виду, что не собирается нам это сообщать! Действительно, ведь во всем Риме не найдется ни одного достаточно уединённого места для вас двоих?

 

- Лин, пожалуйста, оставь свои комментарии при себе. Я могу заехать сейчас к Марко и поговорить с ним, так что если тебе совсем невмоготу, отвези Еву к нему хоть завтра. Ребёнок, иди, скажи Адели, что у неё осталось не более пяти минут. – Бенуа зашел в кабинет и набрал номер приемной подкомитета по культуре и спорту.

 

- Джорджио, это Бенуа. Как там мой вопрос?

 

- В порядке, конечно. Я втиснул вас на завтра в 4:30, успеете со всеми формальностями?

 

- Думаю, да.

 

- Ну что ж, поздравляю! Хотя, честно говоря, не ожидал…Ты у нас стабильно был в сером списке. Зря, между прочим. У белого списка даже выходных больше.

 

- Ну, пути Господни неумолимы, или как вы там говорите.

 

- Почти точно, брат.

 

- Технически я буду им только через час, но все равно спасибо.

 

- Я всегда рад за людей, которые наконец-то узрели Бога!

 

- Nazzo, как это жутко звучит! Я-то надеялся, что ещё некоторое время Его не встречу.

 

- Бенуа!

 

- Ну что опять? Я теперь и за это могу попасть на дисциплинарную комиссию?

 

- В два счета. Но, так и быть, я тебя пока не выдам.

 

- Не очень мне нравится это «пока»…ну да ладно. До встречи!

 

- Увидимся!

 

Когда они отъехали от дома, Адель сказала:

 

- Люблю сюрпризы, но я бы получше собралась, если бы ты меня заранее предупредил.

 

- Я не был уверен, что сегодня всё получится.

 

- К тому же, ты говорил, что мы не сможем никуда поехать…

 

- Ситуация изменилась.

 

- Понятно, - Адель начала зашнуровывать ботинки, так как в спешке не успела и этого сделать.

 

- Что тебе понятно? Чёрт возьми, я же даже ничего не объяснил!

 

- Но ты же объяснишь?..

 

- Да! Вот тебе объяснение: мне не нравится форма твоего носа или ушей, или разрез глаз, поэтому мы сейчас поедем в специальное заведение, где тебя подкорректируют. После этого я отвезу тебя в мотель, где мы будем пить дешевый алкоголь и заниматься сексом…да, скорее всего, в какой-нибудь извращённой форме, может быть, втроём…этот пункт я еще не обдумал. Планов на послезавтра у меня еще нет, но уверен, это будет не менее захватывающе.

 

- Зачем ты так говоришь? – у Адель задрожали губы.

 

- Чтобы ты поняла, осознала, втемяшила себе в голову наконец-то, что ни хрена обо мне не знаешь!

 

- Я знаю… - Адель задержала дыхание, чтобы не разрыдаться, понимая, что сделает этим только хуже. – Я знаю, что ты не собираешься делать ничего из того, что наговорил.

 

- Ты не можешь этого утверждать. Тебе кажется, что я милый и безопасный, потому что мы знакомы много лет. Но, schwilze, Адель! – ты всегда видела меня только в рабочей обстановке!

 

- Бенуа, мы уже месяц вместе живём…

 

- О да, это огромный стаж! Да мы видимся всего по паре часов в день!

 

- Но тогда ты тоже меня не знаешь.

 

- Вот это как раз не проблема. Если меня что-то в тебе не устроит, я в любой момент могу перевоспитать, ты же как чистый лист.

 

Адель молчала. Это разозлило Бенуа ещё больше.

 

- Ты что, не слышишь, как оскорбительно это звучит?

 

- Ты это не серьёзно, - убежденно сказала Адель. – Просто проверяешь меня. Ты никогда не сделаешь мне ничего плохого.

 

- На чём основана твоя убежденность?

 

- Не знаю, - пожала плечами Адель. – Просто чувствую это и всё.

 

- Пара неприятных открытий тебя всё же ждет. Где-то через полтора часа.

 

- Теперь-то ты уже закончил меня пугать и скажешь, куда мы отправляемся?

 

- Буду выдавать информацию порциями. У меня сейчас встреча назначена, а чтобы тебе не было скучно, ты отправишься в салон и померяешь свадебные платья. Сомневаюсь, что у них есть в наличии что-то, достойное тебя, но ты уж постарайся выбрать что-нибудь не очень страшное.

 

- Прямо сейчас я должна окончательно выбрать?

 

- К сожалению, да. Понимаю, большая ответственность, никакой помощи и всё такое, но так надо. В салоне тебя уже ждут, поэтому не стесняйся раздавать указания, капризничать и требовать шампанское.

 

- А мне разрешат?

 

- Да. Напейся там до позитивного расположения духа. Всё, твой выход, - Бенуа остановил у магазина. – Извини, что я так себя веду, но сегодня мне нужна решительная и смелая Адель, а не наивная плакса. Держись, моя девочка, если мы переживем эти два дня, всё будет в порядке, - Бенуа поцеловал её в лоб и умчался на другой конец города, где в одной из церквей его уже ждал священник, подобранный по рекомендации знакомых друзей.

 

- Здравствуй, отец! – Бенуа не совсем представлял, как его приветствовать, поэтому просто пожал руку. – Тебя предупредили о моем визите?

 

- Да, но у меня есть ещё пара вопросов. Где ты проходил оглашение?

 

- Видимо, не всё передали… Вот мои пожертвования и рекомендации, - Бенуа передал ему конверт.

 

- Понимаю… Иди за мной, - они прошли через главный неф в боковое помещение.

 

- Натворил чего? – поинтересовался священник, надевая столу.

 

- Странный вопрос. То есть, ты спрашиваешь, не совершил ли я чего-нибудь, за что хочу теперь отвечать не только перед людьми, но и перед вашим топ-менеджером?

 

- Но ведь таинство крещения смывает как первородный грех, так и все последующие до момента крещения, для многих это почти единственный способ…

 

- Я понял. Нет, не мой случай, но это приятный бонус. Что нужно делать?

 

- Самое важное – отречение от сатаны и принятие единого Бога.

 

- Звучит разумно. Только если у меня тоже есть какой-нибудь текст, дайте подсказку, а то я так волнуюсь, что могу забыть пару строк.

 

Священник покачал головой, но начал церемонию. Из-за того, что Бенуа постоянно спотыкался на латинском тексте и тормозил с выполнением ритуалов, таинство длилось чуть ли не в два раза дольше, чем обычно. В конце падре устало спросил:

 

- Крестильная одежда у тебя есть с собой?

 

- Да, мне сказали, нужно что-то белое – у меня белый смокинг, это подойдёт?

 

- Господи, ты же вразумишь его со временем? – поднял глаза к небу священник. – Да, сын мой, это подойдёт, но позволь заметить, что тебе не помешало бы просветиться в некоторых вопросах.

 

- Знаю. Спасибо, ощущаю себя новым безгрешным человеком. До новых встреч.

 

- Да…но все же рекомендую тебе посещать храм в своем округе.

 

- Испорчу вам статистику?

 

- Мы рады любому новому прихожанину, сын мой.

 

Бенуа решил больше не испытывать терпение святого отца и поехал обратно в салон. При его появлении продавцы замахали руками.

 

- Вон! Она одета, ты можешь ее случайно увидеть!

 

- Действительно, мало кто хочет видеть свою невесту одетой… Где она?

 

- Ну нельзя же… - попробовали настоять суеверные женщины, но когда Бенуа пообещал заглянуть во все примерочные, если понадобиться, указали на нужную.

 

Адель стояла перед зеркалом, пытаясь закрыть платье шторой.

 

- И ты туда же! Показывай давай, - критически взглянув на неё, повертев и оторвав пару избыточных кружев, Бенуа крикнул в зал:

 

- Я её беру! Притащите мне расчёску, лак и пару заколок, - и уже обращаясь к Адель:

 

- Я тебе сейчас кое-что скажу, а ты постарайся не закричать и не лишиться чувств. Готова? – он посмотрел на неё в зеркало, соображая, как разместить её пряди. Адель кивнула.

 

- Примерно через час мы женимся.

 

- Ой, - Адель даже закрыла рот руками, чтобы сдержать обещание и не завизжать, то ли от восторга, то ли от ужаса.

 

- Всё? – поинтересовался Бенуа, видя, что её глаза снова становятся нормального размера. – Руки от лица убери. Вот, собственно, поэтому и я так странно выгляжу. Ещё от меня за километр несет похоронной процессией, потому что я только что прошёл процедуру крещения, и там меня обмазали…одному Богу известно чем. Я духовно совершенствуюсь на глазах!

 

- Я думала, ты против религиозных обрядов… - пробормотала Адель.

 

- Ну да…но как оказалось, если ты не член клуба, тебе сложно попасть на некоторые мероприятия. Например, в администрации нужно ждать регистрации брака минимум две недели, а тут всё могут устроить на следующий же день! Удобно, да?

 

Ему наконец-то принесли требуемые инструменты, и вскоре Адель уже сидела в облаке лака.

 

- А наши родственники, они знают?

 

- Нет. До завтрашнего дня об этом не должна знать ни одна живая душа. Когда мы выйдем, я расскажу тебе больше и снова спрошу о твоем согласии. Ты пока можешь отказаться, но я предупреждаю, что это сейчас или никогда… Смотри прямо, вбок, одухотворенный взгляд наверх…всё, отлично, уходим.

 

- Вы прямо так идете? – удивилась хозяйка магазина, когда Бенуа расплачивался.

 

- Да, у нас сейчас фотосессия.

 

Через полчаса они остановились у маленькой церкви квартального значения.

 

- Я прямо без макияжа пойду? – спросила Адель.

 

- Нет, я тебя немного подкрашу, но сначала информационная часть, после которой тебе, возможно, захочется порыдать. Тебе следует знать, что из-за моей неосмотрительности мы с тобой оказались в очень опасной ситуации. Мне кажется, что я нашёл из неё выход, но в любой момент всё может пойти не так.

 

- Я ничего не понимаю… - беспомощно пробормотала Адель.

 

- Ладно, давай без метафор. Несколько лет я встречался с женщиной. У меня было несколько мотивов, в том числе, и нелицеприятных. Она, видишь ли, занимает довольно высокий пост в госаппарате и делает для меня много полезного, ну, например, решает некоторые юридические вопросы или лоббирует идею с моим стадионом…хотя вот об этом я не просил, это была её инициатива. Я имел глупость принять эту помощь, и теперь у неё несколько рычагов давления. Чуть что, мне напоминают «Ты опять забыл, что ничто не гарантирует твою стабильную жизнь?»

 

- У тебя были отношения с какой-то женщиной? Прямо несколько лет?

 

- Ценю твою деликатность. Тебе бы стоило закричать: «Ах ты потаскуха! Ты с кем-то спал за что…за работу?»

 

- Полегче, ты опять переходишь на скабрезности.

 

- Извини.

 

- Уже. Спасибо за откровенность, но я могла бы прожить и не зная этого.

 

- Это ещё не всё. У нас с ней была некоторая устная договоренность… К нам с тобой имеет отношение только один пункт: мне запрещалось официально заключать брак.

 

- Но вы же разобрались? Это всё в прошлом?

 

- К сожалению, нет. Собственно, поэтому мы и соблюдаем с тобой такую конспирацию.

 

- Бенуа, а ты уверен, что она тебя после этого не уволит?

 

- О, было бы прекрасно, если бы всё ограничилось этим, но нет… Ты только не паникуй, но она хочет твоей смерти.

 

- Что?! Нет! Да многие так говорят, но это же не значит…

 

- В её случае – значит.

 

- Боже мой! – Адель начала в панике оглядываться.

 

- Спокойно, никто ещё за тобой не ходит. Она дала мне три недели, чтобы это я сделал сам.

 

- Но ты же не будешь?..

 

- Нет, конечно. Поэтому сейчас мы пойдем, официально заключим наш брак и сделаем всё, чтобы он был на 100% действительным, а завтра отправимся в Ватикан и поговорим с ней.

 

- Я боюсь, я не хочу туда идти! А если она застрелит меня прямо там?

 

- Успокойся, я специально выбрал вариант со встречей на рабочем месте. Там она не посмеет ничего предпринять.

 

- Бенуа, кто она?

 

- Завтра увидишь.

 

- Я должна быть готова! Хотя, какой смысл…я никого не знаю в правительстве.

 

- ЕЁ ты знаешь.

 

- Это казначей? Та, которая приходила, когда у нас был приём?

 

- Ну, да…

 

- О, Господи! Она была в нашем доме! Она была в паре метров от меня!

 

- Между прочим, ей запрещено было появляться у меня, так что не думай, что она была приглашена… А до этого я видел ее месяцев 10 назад, так что все это ни в коей мере не происходило параллельно.

 

- Большое спасибо! Я теперь никогда не буду в безопасности!

 

- Я же просил не впадать в истерику! У меня есть план, даже несколько вариантов. Первое, что мне пришло в голову: нам просто нужно расстаться…

 

- Ты что, издеваешься?! Ты одел меня в свадебное платье и привёз к церкви, чтобы об этом сказать?

 

- Да нет же! Я подумал об этом серьёзнее и осознал, что это не поможет. У неё, похоже, настоящая паранойя, так что она в это не поверит. Второй мой план более эффективен: мы можем уехать – а Заграницу, или даже просто в Париж. Ей будет крайне затруднительно нас найти.

 

- Мы что, всех тут бросим? Вот так просто уедем неизвестно куда?

 

- Вижу, этот вариант тебя не особо устраивает…Что ж, план «В»: женимся, приходим, выдвигаем встречный ультиматум.

 

- Ты её будешь шантажировать?

 

- В некотором роде. Разглашением я ей, к сожалению, угрожать не могу, потому что у меня нет ни одного свидетельства, но у меня есть ещё кое-что…Вот это действительно последний шанс. Не сработает это – всё остальное будет уже неважно.

 

- Бенуа, это опять зловеще звучит!

 

- Не так всё страшно. Я почти уверен, что с тобой всё будет в порядке. Тебе дать ещё время на раздумье?

 

- Я…я не знаю. Почему лучший день в моей жизни превращается в какой-то кошмар?

 

- Ну так что?

 

- У меня все мысли связаны только с тобой! Если я сейчас откажусь, мое будущее превратиться в чёрную дыру!

 

- Мне очень жаль, что всё так получилось…но, schwilze, это первая и последняя свадьба в моей жизни, так что скажи уже «да» и пошли… В любом случае, у нас с тобой есть ещё сутки, даже больше!

 

- Ладно. Докрась меня, и давай сделаем это.

 

- Спасибо. Ты очень смелая. Смотри-ка, и слёз почти не было. Припудрим тебя и ресницы накрасим, губы не будем – все равно это очень скоро сотрется.

 

Адель закрыла глаза и вдруг улыбнулась.

 

- А помнишь, как ты в тот раз меня состаривал косметическим путем? Я просто млела! Временами твое лицо было в каких-то паре сантиметров от моего… Мне больших трудов стоило как бы случайно ещё чуть-чуть не наклониться…

 

- Ну и получила бы оплеуху. Что за дети пошли…

 

- А теперь я с тобой! Просто не верится!

 

- Вот уж точно. Открывай глаза, смотри вправо и вверх. Даже не думай! Никаких поцелуев, пока священник не разрешит!

***

Когда они зашли, священник уже ждал.

 

- Невеста за мной, жених ищет свидетелей. Советую взять тех, кто входит в наш стандартный пакет услуг – они сейчас в трапезной.

 

- Бенуа, я должна идти? – испуганно спросила Адель.

 

- Не волнуйся. Понимаешь, это надо мной сейчас практически нимб светиться от моей безгрешности, а твои моральные основы еще нуждаются в проверке. Иди и ничего не скрывай от этого человека.

 

Сам же Бенуа пошел в трапезную и познакомился с профессиональными свидетелями. Они были довольно прилично одеты, имели подозрительно красные носы, а самому младшему было лет 65. Свидетели сообщили, что находятся здесь из любви к церемониям такого рода, не просят даже никакой благодарности за свой почетный труд, но десятка была бы весьма кстати… Бенуа выбрал двоих, которые выглядели наименее суетливо и наиболее адекватно, и вернулся с ними к алтарю. Адель с улыбающимся священником появились буквально через пару минут.

 

- Не вижу препятствий к этому браку, - провозгласил святой отец. – Гостей нет? Мать? Отец? Родственники?

 

- Мы из позже обрадуем, - пообещал Бенуа. – Поэтому можете пропустить все обращения к присутствующим. Я готов сразу сказать «да» и унести её отсюда в светлое будущее.

 

- Не торопись, сын мой, это один из самых важных дней в вашей жизни. Дочь моя, я думаю, ты можешь сразу встать сюда.

 

Адель повернулась лицом к Бенуа и пожалела, что нет фаты, потому что в глазах сразу защипало, и ей даже пришлось пару раз шмыгнуть носом, чтобы эмоции не перелились через край. Она чувствовала, что дрожит всем телом и не слышит ни одного слова священника, что будущее стало ещё более неопределенным, чем раньше, а в мире стало ещё больше непонятного… Но вместе с тем, ей в этот момент хотелось быть только здесь и только с этим человеком. Священнику пришлось повторить главный вопрос дважды, а Бенуа осторожно сжать ее руку, прежде чем она очнулась и сказала:

 

- Да! Конечно!

 

- Спасибо, - сказал Бенуа. – Я, честно говоря, немного волновался по этому поводу.

 

- Что ж, властью, данной мне Господом Богом и Великим понтификом Церкви Единого Мира Ее Святейшеством Александрой IX, объявляю вас мужем и женой перед Богом и Миром. Теперь вы обладаете всеми правами и обязанностями законных супругов и да живите в любви и согласии! Аминь! И да, можете поцеловаться прямо здесь.

 

- Наконец-то! Представляешь, ни разу еще не целовался ни с чьей женой, тем более, со своей. Чувствуешь разницу?

 

- Честно говоря…да! – воскликнула Адель, отдышавшись.

 

- Ваше свидетельство будет готово через минуту, - сказал священник, убедившись, что в их поцелуе возникла пауза.

 

- Спасибо. А получается, что нас немножко и Мама римская поженила? – спросил Бенуа.

 

- Да, сын мой, Её святейшество безусловно благословляет все браки, тем более, церковные.

 

- Это очень интересная информация, - пробормотал Бенуа.

 

Затем все присутствующие расписались в свидетельстве, и Бенуа вынес Адель на руках из церкви: в полной тишине, на пустую улицу, без приветственных криков и лепестков роз.

 

- Что теперь? – спросила Адель .

 

- Ну, я подумал…теперь-то нам ничего не мешает…

 

- Да, тем более, что на прошлой неделе мы почти…

 

- О, нет, дажеблизко ничего похожего. Но ты не волнуйся, я уже лучше знаю, чего не надо делать.

 

- Я и не волнуюсь, - Адель посмотрела на своё кольцо. – Куда поедем?

 

- У меня есть ещё одна квартира. Я так не хотел попасть туда с тобой, но у нас просто нет другого варианта. Тут такое обилие жилья, что никто даже не планирует открывать гостиницы. Есть постоялый двор, но я помню эти заведения ещё с экспедиторских времен…

 

- А что такого ужасного в твоей квартире? – спросила Адель.

 

- Абсолютно ничего. Обыкновенная маленькая, пыльная, непрезентабельная квартирка… Там, по-моему, даже штор нет.

 

- Ты что-то недоговариваешь.

 

- Какое облегчение, что я принял решение в пользу моногамных отношений – было бы крайне затруднительно тебе изменять.

 

- Бенуа!

 

- Извини. Ну, она там бывала пару раз…ладно, три раза, если быть точным, но это вовсе не значит, что там её зубная щетка хранится или сентиментально стоит чашка со следами от помады. Нет там ничего. Она, по-моему, даже отпечатки пальцев за собой стирает. И хватит об этом! Ты там посидишь одна немного, поучишься пока подписываться новой фамилией, а я приберу и пропитание нам добуду.

 

Но в квартире, когда Бенуа, переодевшись из белого смокинга в более неприметную одежду, собрался уходить, Адель изо всех сил обхватила его и прошептала:

 

- Нет! Не оставляй меня тут одну!

 

- Не глупи. Тут абсолютно безопасно. У неё, конечно, есть ключ, но нет ни единого шанса, что она явится посреди рабочего дня да ещё и в неназначенное время.

 

- Почему ты так думаешь?

 

- Потому что она не хочет увидеть то, что не хочет увидеть. И давай уже окончательно проясним кое-что. Не надо думать, что когда мы будем идти по улице, каждая вторая женщина будет мне многозначительно подмигивать. Их было достаточно мало, чтобы был шанс, что я ни одну из них и в жизни-то больше не встречу. Я не буду сейчас делать вид, что руководствовался строгими моральными принципами, скорее, мне элементарно не хватало времени. Скажем спасибо Еве и работе… Боже, мне только что пришло в голову, что это тоже может быть связано…Ладно, неважно! Короче говоря, не хочу это так откровенно записывать в свои добродетели, но всё-таки мне пришлось на многое пойти, чтобы заполучить тебя в законные жены. И я осознаю всю ответственность! Так что возьми себя в руки и дождись меня…в этом платье.

***

По пути в Ватикан Бенуа затормозил у телефонной будки.

 

- Подожди минутку, я должен поговорить с Марко. И да, я не позвонил из квартиры, потому что не хочу, чтобы ты это слышала.

 

На работе Марко не оказалось, дома трубку взял Марио.

 

- Марио, дружище, позови мне моего любимого старшего брата!

 

- Ну, лаааадно… А что это с тобой?

 

- Не спрашивай, но помни – я вас всех очень люблю. Передай это Жюли и малышу Ники, когда он родится.

 

- Па-а-ап! Тут Бенуа звонит, и он, кажется, с ума сошел!

 

- Брат? – осторожно спросил Марко, беря трубку.

 

- Да, Марко… Помнишь, о чем мы говорили месяца полтора назад?

 

- Ты, видимо, имеешь в виду что-то запоминающееся…О, помню! Ты рассказал, что у тебя на тренировке по парному катанию один ребенок заехал другому коньком по ноге, и кровищи было – жуть просто! Ты сказал, что даже кость видел. А потом ты спросил, все ли у тебя в порядке с головой, если даже после этого ты не собираешься прекращать тренировки с Евой… Так вот, я подумал и решил, что нет. Ты ненормальный! Отдай ее в балет, на мой взгляд, это то же самое.

 

- Брат, я так тебя люблю… Но я не тот разговор имел в виду.

 

- Ты какой-то слишком любвеобильный… Постой, ты что, умираешь?!

 

- Скорее всего. Поэтому хотел тебя предупредить, что в завещании указал тебя предпочтительным опекуном Евы. О Боже, бедный мой ребенок…Нет, не из-за тебя, с тобой ей как раз очень повезёт…

 

- Бенуа, ты же не серьёзно? Тебе опять хрень какая-то в голову пришла, как в тот раз, когда ты побывал у Тано и начал мучиться чувством вины из-за Жанны…

 

- Да, я именно об этом. Ты тогда предложил мне Еву тебе отдать, если я решу с собой покончить. И кстати, передай Тано, что я его тоже очень люблю и сожалею, что всё так с Жанной произошло.

 

- Стой! Ты же не решил?.. Да нет! А как же всё это?!.. И Адель…

 

- Мы поженились.

 

- Schwilze! Я даже «поздравляю» теперь сказать не могу! Что происходит? Ты где вообще?

 

- В телефонной будке. А Адель в машине меня ждет. Марко, она сейчас такая красивая… Я люблю ее. Я готов уехать с ней куда угодно, спрятать ее в какой-нибудь хижине, пещере, землянке… Но она не хочет такой жизни…поэтому я должен это сделать.

 

- Я ни слова не понимаю! Возьми себя в руки и объясни нормально, если хочешь помощи.

 

- Марко, мне не помочь. Я просто звоню попрощаться. Я что-то забыл тебе сказать… Это все из-за Марго.

 

- Ну, конечно! Вы же два года, по крайней мере, не виделись!

 

- Ты прав. Ты всегда был таким хорошим другом! Да, я сам во всем виноват. Нужно было изначально не соглашаться на всё подряд…куда бы она делась… Но всему есть предел. Я просто пойду к ней и потребую оставить нас в покое. А если она не согласится, я сделаю это. Но я все ещё надеюсь, что она поймет… Она же не может на полном серьезе желать, чтобы я попал в ад. А я именно туда и попаду, как все эти остальные жалкие самоубийцы… Мне даже этот их корпоративный крест не поможет.

 

- Бенуа, слушай меня, тебе сейчас нужно приехать ко мне. А лучше даже прийти, потому что ты, по-моему, нетрезв.

 

- Я не пил! Мне вчера это пришло в голову. Я понял, что сломаюсь. Не смогу прийти, не смогу посмотреть ей в глаза, не посмею и слова сказать. Я пошел и купил себе немного храбрости. И я поговорил с тем человеком, и он меня заверил, что это помогало людям делать всё, что они и представить не могли… Но я просто не чувствую этого! Мне всё равно страшно!

 

- Просто скажи, что видишь перед собой, я сам вас оттуда заберу, - стараясь говорить спокойно, предложил Марко, но Бенуа его как будто не слышал.

 

- Главное, я просто не хотел впасть в истерику перед Адель. Она-то в чём виновата?

 

- Бенуа, просто скажи мне, ты веди сейчас не поедешь в Ватикан на машине, начиненной взрывчаткой?

 

- Что? Нет! Я не хочу причинять ей вреда. Пусть просто у всех всё будет в порядке. И у меня тоже. Nazzo, так обидно… Мне ведь есть, что терять… А ты придумай что-нибудь для Евы. Ну, не героическое, но и чтобы я не выглядел таким жалким. Мне пора. Да, я должен уже… Брат, я не могу.

 

- Хорошо! Мы никому ничего не скажем! Мы же сможем всё решить… - но договорить он не успел, потому что Бенуа бросил трубку, вернулся к машине и открыл дверь со стороны Адель.

 

- Ты идешь на водительское сиденье.

 

- Нет! Я не смогу!

 

- Это самый неподходящий момент, чтобы отстаивать свои не-водительские права. Просто выполни эту мою просьбу, она может быть последней.

 

- Зачем ты ещё больше меня пугаешь?

 

- Потому что самое время.

***

В приемной их приветствовала улыбающаяся монахиня.

 

- Здравствуйте, меня зовут сестра Анна! Нам всегда радостно приветствовать людей, ищущих Божьего благословения своему браку. Вы Марк и Элена?

 

- Нет, мы Бенуа и Адель. Мне вчера позвонили и сообщили, что время аудиенции освободилось, и мы…вроде как, можем занять их место, - Бенуа чувствовал, что становится всё труднее собраться с мыслями.

 

- Ну что ж, хорошо. Встреча продлится около 15 минут, в течение которых вы получите поздравления и наставления. Вы также можете задать вопросы относительно церковного брака, если у вас такие остались. Думаю, вы знаете, что к Маме стоит обращаться «ваше святейшество»…

 

- К Маме? – Адель резко развернулась к Бенуа. – Мы у Мамы? Но почему?

 

- Не волнуйся, это просто одна из моих привилегий, как госслужащего. Продолжай, сестра.

 

- Так как мы не в храме, нет необходимости опускаться на колени…но все всё равно обычно это делают, - намекнула монахиня. – При входе вы увидите ковер, вам необходимо дойти до его кромки, желательно, не дальше. Есть у вас вопросы ко мне?

 

- Да, у меня вопрос про церковный брак, – поднял руку Бенуа. – А это правда, что всех просят не сходить с ковра, потому что под ним находится люк и все еретики попадают прямиком в преисподнюю?

 

Сестра Анна ошарашено посмотрела на него, но он как будто серьезно ждал ответа.

 

- Нет, здесь нет ничего такого. И посмею предположить, что преисподняя – это все-таки понятие нематериальное.

 

- Тогда, всё. А почему нас не обыскали?

 

- Ой, что вы, в этом нет необходимости! – всплеснула руками сестра Анна. – Да вы, к тому же, по пути сюда прошли через три рамки металлоискателей… Мы надеемся, но не плошаем! Сейчас я открою дверь, вы пройдете и, так как это полустветсткая встреча, можете просто поздороваться и представиться. Не волнуйтесь, и ещё раз поздравляю!

 

Двери открылись. Бенуа сжал руку Адели и шагнул вперед. Он не мог поднять голову и просто шёл, пока не увидел край ковра. Не собирался он вставать на колени, но ноги сами подогнулись, и он рухнул, увлекая за собой Адель. В этот же момент дверь за ними захлопнулась. За этим последовала полнейшая тишина, потом усталый вздох, скрип кресла, шаги, и перед ними встала Мама. Они опять видели только её белую сутану и красные ботинки с квадратными носами.

 

- Вставай уже, не думай, что я не успела тебя разглядеть, - сказала она голосом Маргариты.

 

С некоторым трудом они встали и оказались лицом к лицу с Александрой IX.

 

- Здравствуйте, ваше святейшество, - сказал Бенуа.

 

- И вам здрасьте.

 

- Мы должны представиться, - прошептала Адель, не успевшая ещё вникнуть в происходящее.

 

- Нет необходимости, Адель, - заверила ее Мама, усаживаясь на край стола. – Я тут просто вся в раздумьях, никак не могу подобрать подходящую метафору для описания поступков Бенуа. У меня есть две, и обе мне так нравятся! Первая: он, как мама-кошка, которая приносит всякую дрянь, то ли на съедение, то ли для ознакомления с окружающим миром. Он уже рассказывал тебе, как обманным путем заставил меня крестить его ребёнка? Нет? Странно, он же, по всей видимости, ничегошеньки решил от тебя не скрывать…напоследок. Но мы отвлеклись. Второе сравнение: он как маленький, абсолютно неразумный ребенок, который подбирает на улице все подряд и несет маме, чтобы она восхитилась. Я же уже сказала тебе моё мнение о ней!

 

- Бенуа, ты и с Мамой знаком? – растерянно спросила Адель.

 

- Так ты её не предупредил? – Александра притворно ужаснулась и зажала рот рукой, - Ой, как неловко получилось…

 

- Я надеялся…верил, что ты как-то сдержишься и не будешь нести того…что сейчас несёшь…

 

- Опять я должна что-то делать? Нет уж, спасибо, милый, у меня тут обязанностей хватает, мы же договорились, что ты сам со всем разберёшься.

 

- Я разобрался. Мы поженились.

 

- Да уж вижу. И догадываюсь, что ты и крещение заодно принял. Поздравляю, хотя не понимаю, к чему такие труды.

 

- Хочу понятными тебе категориями объяснить, что теперь соблюдение договора невозможно и для меня.

 

- Да. Пока ты женат. На вдовцов это не распространяется.

 

- Да нет же! – сдавленно выкрикнула Адель. – Это не можете быть Вы!

 

- Очень любопытно, почему это? Я что, недостаточно хороша для него?

 

- Но Вы же Мама!

 

- Какое тонкое наблюдение! А она у тебя смышлёная! Как колли. Ну, давай объясняй, зачем привел её на самом деле? Думаешь, я опять сама всё сделаю? Нет. Исключено.

 

- Нет, я просто пришел вежливо попросить отпустить меня, расторгнуть договор, снова стать просто понтификом, не лезть в мою жизнь…

 

- Стой! Стой! Похоже, тебя гипнотизирует собственный голос. Сейчас я подумаю, не выполнить ли твою просьбу… - она посмотрела в потолок, в пол, немного посвистела и сказала:

 

- Нет. Но так и быть, ты меня немного растрогал, так что я согласна просто развести вас. Вы, конечно же, знаете, что разрешение на развод при церковном браке даю только я. Так вот, можете считать, что оно у вас уже в кармане. Давайте сюда ваши кольца.

 

Адель спрятала руки за спиной и покачала головой, а Бенуа сказал:

 

- Нет. Не все тебе решать.

 

- Малышка, послушай меня тогда ты. Он сегодня совершенно невменяем. Объясни ему, что тебе не очень хочется умирать. Да ещё и в день свадьбы!

 

- Мы ещё вчера поженились, - прошептала Адель.

 

- Да? Очень интересно. Мне вот всегда было любопытно, а секс после свадьбы отличается как-то от до?

 

- Не говори с ней, - сказал Бенуа.

 

- Я…я не знаю… - пробормотала Адель.

 

- Господи ты Боже мой! - воскликнула Мама, - Она даже покраснела! Одно из двух: либо Бенуа так переволновался перед встречей со мной, что у вас ничего не вышло, либо кто-то только что впервые вкусил плотские утехи!

 

- Ну, это уже слишком, - Бенуа шагнул к ней, но Александра улыбнулась и покачала головой.

 

- Бенуа, помолчи, у вас только что появился шанс растрогать меня ещё больше! Это всё так мило, что я сейчас расплачусь! Прямо так старомодно и по правилам… Что-то со мной ты так не церемонился!

 

- Адель, пожалуйста, не слушай её.

 

- А что ты ей всё запрещаешь? Мне наконец-то есть с кем поболтать по душам, поделиться впечатлениями, так сказать, так что отвали, посиди где-нибудь в уголке! Так на чём мы остановились? Ах, да! Не представляешь, сколько у нас с тобой общего! Ну, и как оно? У меня вот было довольно паршиво: я потом ходить нормально не могла. Честное слово, чуть не сдохла! Злилась и думала «Да чтобы я, да ещё когда-нибудь…»

 

- Марго, заткнись! – не выдержал Бенуа. Адель вздрогнула, посмотрела на него и вдруг разрыдалась во весь голос.

 

- Вот черт, - Бенуа прижал Адель к себе, а Мама присвистнула и сказала:

 

- Похоже, это тоже было для нее сюрпризом. Так она как бы знала обо мне, но в двух личностях… И ей, конечно, не пришло в голову совместить картинку… Печальное отсутствие логики… Хотя, я её понимаю – будь у меня такая внешность, я бы тоже не развивала свою дедукцию… Эй, там, хватит рыдать, о душе пора подумать! Ты ведёшь себя очень неконструктивно! Ну, теперь до тебя хотя бы окончательно дошло, во что ты влезла. Дорогуша, мы вместе 12 лет, у нас ребенку 6, и ты думала, что можно так появится из неоткуда и занять мое место?

 

- Он Вас… тебя ненавидит, - сквозь всхлипывания выдавила Адель.

 

- Конечно-конечно! Ты ведь именно из-за этого рыдаешь? Из жалости ко мне? Кто-то должен был открыть тебе глаза. Проанализируй ситуацию. Я могу тут об тебя ноги вытирать, а он тебя не защитит. Я не хотела для тебя такого шока, я предлагала сделать все незаметно и безболезненно, а вместо этого он тащит тебя сюда. Нет этому никакого оправдания. Причём, заметь, он готовился и морально, и ферментально, так сказать. Не смотри на меня так, я вижу, что ты невменяем…а ты, дорогая, вынуждена переносить все без наркоза. Мило, правда?

 

- Ты заблуждаешься, - сказал Бенуа. – Просто снова видишь в ситуации только то, что устраивает тебя. Но в этот раз по-твоему не выйдет… Nazzo, почему у тебя тут стульев нет? Моей жене нужно присесть! А, какого черта! – он смахнул какие-то бумаги и усадил Адель на стол.

 

- Мне понадобится литров сто святой воды, чтобы очистить тут всё от твоих постоянных упоминаний имени диавола, - укоризненно сказала Мама.

 

- Поосторожней. Ещё капнешь на себя и испепелишься, - сказал Бенуа.

 

- Ах ты, мой хороший! Никогда не перестаешь заботиться обо мне!

 

- Марго, ты правда думаешь, что можешь предугадать все, что я сделаю?

 

- Абсолютно. Я ожидала, что рано или поздно ты устроишь какой-нибудь мини-бунт, но у тебя не хватит ни решимости, ни мозгов довести его до конца, так что всё вернется к старому варианту.

 

- Ну, у меня есть для тебя сюрприз, - Бенуа достал из кармана фляжку и открутил пробку. – Я не знаю, как быстро это действует, поэтому скажу всё заранее. Марго, не будет меня, Адель перестанет быть тебе в чём-то помехой. Просто отпусти ее. Это моя последняя просьба или пожелание, или приказ, что уж там на тебя больше действует… Адель…Я люблю тебя. Извини, что так всё получилось, но сейчас я просто хочу спасти тебя. Я переписал завещание, всё остается вам с Евой пополам, опеку возьмет Марко, если хочешь, можешь принимать участие, но это совсем необязательно. Прости, мне пора.

 

- Нет! – взвизгнула Адель, хватая его за руку.

 

- Да успокойся, он этого не сделает, - зевнула Мама.

 

- Нет, конечно, - сказал Бенуа и, как только Адель ослабила хватку, быстро отхлебнул.

 

- Вот ведь идиот, - прошептала Александра, глядя, как Бенуа закашлялся. – А, я поняла, там просто какая-то дешёвая алкогольная дрянь.

 

- Это так только в том случае, если ты принесла мне подкрашенную поваренную соль, чтобы проверить, на что я пойду. По всей видимости, это так, я ничего особенного не чувствую, - сказал Бенуа, отдышавшись.

 

- Сейчас почувствуешь, - одеревеневшей рукой Мама сняла трубку. – Анна, пришли ко мне отца Романо. Сама не заходи сюда и никого не пускай. Отмени всё на сегодня.

 

- Сделайте что-нибудь! – выкрикнула Адель.

 

- Не буду я ничего делать. Я должна уважать его выбор. Советую присесть, у тебя сейчас упадет давление, и ты потеряешь сознание. Хотя…кровообращения в мозгу уже не будет, так что ты мне тут ничего особо не забрызгаешь. Только вот твою последнюю просьбу я не выполню, и она отсюда не уйдет. А как ты думал? Разболтал ей всё, а теперь я должна отпустить ее к людям? Я уверена, что ей никто не поверит, но всё равно неприятно, когда о тебе болтают всякое… - Мама говорила монотонно, пока Бенуа не осел на пол. В эту же секунду она проверила объем содержимого фляжки, схватила Адель за волосы и сунула ей фляжку в руки.

 

- Это было для тебя, так что угощайся, тут более, чем достаточно.

 

- Нет…пожалуйста…ваше святейшество…

 

- Для тебя я просто Марго. Пей, я сказала, если не хочешь, чтобы я в тебя это засунула вместе с фляжкой!

 

- Я не буду… - слабым голосом прошептала Адель, и её губы посинели.

 

- Ну, приступ, так приступ, - Мама отпустила ее, Адель упала, но тут же подползла к Бенуа и стала проверять пульс.

 

- Я ещё могу его спасти, если ты будешь вести себя благоразумно. Но соображай быстро. У тебя есть где-то 2-3 минуты, - Мама подошла к ней и опустилась на колени.

 

- Вы действительно поможете ему? – Адель держала Бенуа за руку, ощущая только судороги, вместо пульса.

 

- Богом клянусь. Пей, если любишь его хоть чуть-чуть.

 

Адель обреченно отпила.

 

- Хорошая девочка. Теперь отойди, - Мама расстегнула на Бенуа пиджак и рванула ворот рубашки. – Вот уж не ожидала, что буду делать это при таких обстоятельствах… - она начала делать искусственное дыхание и массаж сердца, с каждым тактом злясь всё больше, потому что как только она прекращала, сердцебиение замирало.

 

- Только попробуй! Не смей мне тут умирать! – она перестала себя контролировать, и под очередным толчком хрустнуло ребро. – Ты меня совсем хочешь из себя вывести? – она отвесила ему пощечину, всхлипнула, но продолжала, пока в кабинете не появился Романо. Он тут же бросился к ним.

 

- Ваше святейшество!

 

- Просто помоги! Давай сюда свой шприц.

 

- Я не могу… И потом, мы не уверены в показаниях… Это может убить его.

 

- Он уже… Хуже не будет.

 

Романо достал футляр и вынул шприц.

 

- Давайте я сам, - он с размаху воткнул иглу в сердце и нажал поршень. Бенуа резко вдохнул сам, но тут же у него из горла хлынула кровь.

 

- Вызывай отца Давида с командой, - Мама перевернула Бенуа на бок.

 

- Как мы им это объясним?

 

- Я что-нибудь придумаю… Быстрее! Есть пульс. Если они его очень быстро не приведут в чувство, я их просто расстреляю.

 

Романо уже говорил по телефону, а Мама передвинулась к Адель и закрыла ей глаза, оставляя на лице две кровавые полосы.

 

- Так-то… Извини. Я за тебя помолюсь, - она сняла с неё кольцо. – Это тебе больше ни к чему.

***

- Ваше святейшество? – кардинал Романо прошел в кабинет, опираясь на трость.

 

- Что ты здесь делаешь? Я просила Леонида прийти, - Мама старалась не смотреть на пачку бумаг, подрагивающую в его руке.

 

- Вот именно поэтому пришел я. Хочу нижайше просить Вас прислушаться к голосу разума и не совершать необдуманных поступков.

 

- Необдуманных?! При всем уважении, я дала им два дня! Неужели так сложно провести хилатирование? Скоро наши врачи и будут только уметь, что на царапины дуть!

 

- Не всё так просто. Вы же читали отчеты?

 

- Я читала, уж будь уверен. Это никакие не отчеты, а сводки с полей сражений, там что ни строчка, так «коллапс легкого», «некроз правого предсердия», «разрыв склеры»… Это никак не сходится с первым диагнозом, это результаты так называемого лечения!

 

- Вы должны отпустить его, - сказал кардинал.

 

- Куда? Он, насколько я понимаю, даже не очнулся ещё по-настоящему ни разу.

 

- Я не это имею в виду. Он под аппаратом искусственной вентиляции, что, формально, запрещено в нашем государстве…

 

- Да. Потому что на всё воля Божья и мы не имеем права вмешиваться в Его промысел… Но тут особая ситуация!

 

- В чем её особость? Почему людям запрещено поддерживать жизнь своих близких, а Вам – нет? И ладно бы это был несчастный случай… Мы с Вами знаем, что это было самоубийство, грех тем более тяжкий, что совершил его человек, буквально накануне принявший крещение…

 

- Тем более! Мы должны сохранить ему жизнь, чтобы он имел возможность искупить свои грехи! Как он может умереть без покаяния? У тебя что, совсем сердца нет?

 

- Перестаньте! Мне Вы эти аргументы можете не приводить, я прекрасно знаю всю подоплеку. И вот Вам объективная картина: Вы злоупотребляете служебным положением, силы большинства наших профессиональных врачей брошены на борьбу за почти безнадежного пациента, а Вы ещё хотите казнить главного врача!

 

- Спасибо, что напомнил. Давай приказ.

 

- Нет, пока Вы не вспомните, как клялись, что не подпишите ни единого смертного приговора.

 

- В чём дело, Романо? Хочешь стать следующим?

 

- Если Вы выжили из ума, мне уже все равно, что будет со мной.

 

- По какому праву ты так со мной говоришь?!

 

- Кто-то должен Вас остановить.

 

- Хорошо, мы не казним отца Давида, но я не согласна отключать Бенуа от аппарата. Я просто не могу этого сделать! Не так уж и трудно его вылечить!

 

- Ваше святейшество, Вы похитили яд из моей лаборатории, он каким-то образом попал в руки третьих лиц, теперь у нас один погибший и один в критическом состоянии, перенесший клиническую смерть и несколько шоковых методов реанимации. Посмотрите на ситуацию со стороны и скажите то, что бы Вы сказали его близким.

 

- Дети мои, ваш брат совершил очень большую ошибку, последствия которой катастрофичны. Он, в любом случае, не станет прежним, поэтому не мучайте его и положитесь на Божью милость… - произнесла Мама механическим голосом, но тут же всхлипнула.

 

- Но это неправда! С его мозгом пока все в порядке! Он вчера, когда очнулся, спросил: «Где Адель?»

 

- Да, кстати, об этом… Вы намерены объяснить мне, почему не оказали ей помощь?

 

- Это было бесполезно. Я спасала того, кого ещё можно было спасти.

 

- Не уверен, что Вы говорите правду. У них схожая токсикология, и если бы адреналин вкололи именно ей…

 

- Хватит уже! Она сама психанула и отравилась! Тоже мне, Джульетта…

 

- Так что диктует Вам Ваше благоразумие?

 

- Подождать ещё пару дней. И передайте там, чтобы никто не сообщал ему об этой девушке, когда он очнется.

 

- Вы, я вижу, настроены оптимистично. Но хочу отметить, что она не просто «эта девушка», а его жена.

 

- Была. Очень непродолжительное время, к тому же. А теперь оставь меня и отправляйся хвастать, что ты снова смог на меня повлиять… А я пока продолжу редакцию.

 

- Где Вы уже?

 

- «Исход». Согласись, немногим удается оставить свое имя в истории рядом с Библией. «Библия Мама Александры IX» - звучит неплохо, не так ли?

 

- Правда, я думаю, что для столь ответственной работы нужно более подходящее психологическое состояние.

 

- Я всегда в подходящем состоянии, в этом и есть мое преимущество, я нечеловечески стрессоустойчива.

 

- Я тоже так думал, но в последнее время моя уверенность пошатнулась…

 

- Если у тебя есть другие кандидатуры на мое место, предупреди меня заранее, но что-то мне подсказывает, что у тебя уже не хватит сил подготовить нового человека.

 

- Мы слишком много друг о друге знаем… - вздохнул кардинал.

 

- Нет. Я, например, не знаю о тебе ничего.

 

- Иногда незнание – благо.

 

- Вот и отлично. Я тоже больше ничего не хочу знать. Всё, что мне нужно, это чтобы самое позднее, послезавтра передо мной лежал лист с двумя короткими предложениями: «Больной очнулся. Состояние стабильное».

***

- Разрешите обратиться? – спросил Майор.

 

- И ты хочешь надо мной поиздеваться? – устало вздохнул Генерал, откинувшись в кресле, - Только не говори, что не слышал, что нас полностью отделили от военного ведомства. Теперь мы какой-то жалкий гражданский проект.

 

- Я так не считаю. Это величайший и грандиознейший проект… Но я уверен, что Вы и сами это знаете, просто расстроены реконструкцией… Но я по другому вопросу. Как Вы провели сюда Дэйва?

 

- В твоих глазах я вижу: как Вы посмели провести сюда Дэйва?! Расслабься, Макловски, ему всего 13, он просто проникся атмосферой, о деталях проекта я не распространялся.

 

- Генерал, ему не всего 13, ему уже 13, он Ваш сын, я думаю, у него все в порядке с мозгами. И он учится в обычной школе, общается с пришедшими…

 

- Поосторожней, знаешь, что у нас бывает за «пришедших»… Да, он общается и даже дружит с новыми гражданами, что очень обогащает его познания об окружающем мире…бла-бла-бла. Смешно, да половина этих новых граждан и не помнит, откуда они пришли, а их дети в шоке смотрят на старую политическую карту мира!.. А Дэйва я привел, пока численность проектной группы тут не сократили до двадцати человек и не пересадили нас всех в одну комнату без кондиционера. Как я ему тогда буду рассказывать о своей работе?!

 

- Строго говоря, Вы вообще не должны об этом рассказывать, - осторожно напомнил Майор.

 

- Брось! Я начинал работу в чем-то грандиозном, дорогостоящем и захватывающем, а мне говорят: просто смотрите, не вмешивайтесь, анализируйте и докладывайте. Новые сведения доставляют, дай Бог, раз в месяц, тут система уже отлажена… Я с ума схожу от безделья!

 

- Я вчера встретил Марка, он в восторге, - возразил Майор.

 

- Да они все на седьмом небе от счастья, - как-то слишком громко согласился Генерал. – Ты посмотри темы их докладов на ежегодную закрытую конференцию по проекту, - он достал из ящика стола внушительную стопку листов. – «Динамика развития системы падежей во фритише. Переход от агглютинативного к предложному способу передачи датива». Ты хоть слово тут понимаешь?

 

- Да, все довольно просто. Так как грамматика языка складывалась довольно стихийно, изначально даже не существовало единого набора падежей. Например, на юге их было 5, а на севере – только 4, отличались и способы выражения…

 

- Ох, перестань! Я всего лишь хотел показать этим, что не понимаю, какую пользу я могу принести проекту? Все эти языковеды, политологи, экономисты, теологи, психологи – они заняты своим делом, я уважаю и ценю их труд, но поставить руководителем меня? Не вижу логики.

 

- Но Вы же понимаете, что добровольно из проекта не уходят, - вполголоса сказал Майор, просматривая список докладов.

 

- Понимаю. Но хочется верить, что свою функцию я ещё не выполнил.

 

- Что Вы имеете в виду?

 

- Предполагаю, что они неслучайно оставили во главе военного с боевым опытом. По-моему, это означает, что в проект будут вноситься коррективы.

 

- А есть уже предпосылки? – спросил Майор, не поднимая глаз.

 

- Откровенно говоря, нет, но чутье меня редко подводит.

 

- Надеюсь, что изменения будут вносить не ранее, чем через 30 лет – у нас почти 300 неоконченных исследований. Смотрите-ка, в пять Елена прочтет для отдела доклад «Опровержение статьи Крэйсона, М. «Отсутствие феминизации мужского населения а ЕМ, как уникальное явление в условиях матриархата»». Я тоже всегда считал, что это было вполне закономерно в их демографической ситуации…

 

- Безумно интересно, друг мой, но дискуссию эту поддержать не могу. Иди, поболтай об этом с женой. Мне всё ещё интересно, чьим это надо быть другом, чтобы вся твоя семья попала в проект, и вы могли обсуждать работу за ужином?

 

- Генерал, это ни для кого не секрет. Изначально мы прошли, как группа поддержки Карла-Густава.

 

- Только не говори, что ты дружил с ним! Быть этого не может!

 

- Он старший брат моей жены. А друзей у него, действительно, почти не было…с таким-то именем! Но мы гордимся им. Никто из нас не способен на такую самоотверженную работу. Тут нужно очень верить в свое дело.

 

- Всё это так, но я сомневаюсь, что он так же эффективен, как раньше, - покачал головой Генерал, поднимаясь с кресла. – Извини, Макловски, но он, черт возьми, 20 лет уже в этом, 12 из которых – непосредственно при исполнении, и при этом ты хочешь сказать, что он все ещё наш? Даже профессиональный полицейский под прикрытием успевает проникнуться к некоторым своим объектам, а вы, гуманитарии, по-моему уже через 3 секунды начинаете принимать любую ситуацию слишком близко к сердцу. Без обид, Пит, но мы должны внести предложение по двойному контролю.

 

- Я не буду против, но мы не получим финансирование. Карл не получает у нас зарплату.

 

- Что тревожно, - задумчиво подвел итог Генерал. – Кстати, ты знаешь, что некоторые сопряженные проекты лишили финансирования полностью?

 

- Нет, не слышал, а что там?

 

- Боюсь, скоро об этом начнут трубить на всех углах, потому что они закрыли не просто какую-нибудь мелочь, вроде культурных центров национальных меньшинств – о нет! Правительство больше не штампует овечек Долли.

 

- Не может быть! – Майор даже сел. – Они снова запретили клонирование?

 

- Нет, конечно, они просто заявили, что это больше не будет делаться для приш…новых граждан на правительственные деньги.

 

- Я их понимаю, - согласно закивал Майор, - Уже в прошлом году мы отследили в прессе всего два упоминания о проекте «Семьи снова вместе/Families Getting Together Again», который больше известен как PPFU - PostAp Project of Family Units.

 

- Я слышал более интересные расшифровки названия, - усмехнулся Генерал.

 

- Фантазия людей неистощима, это правда. Но, вспомните, ещё пять лет назад был просто вал публикаций! Ну да, проект не оправдал себя. Насколько я понял, они получили довольно сносные, но не стопроцентные копии своих детей, да ещё и с другим набором черт характера и способностей…

 

- У Дэйва в школе тоже есть одна такая овечка, - хмыкнул Генерал. – Но я всё-таки не понимаю школьные советы, которые призывают разглашать происхождение такого ребёнка! Другие же дети считают его ненормальным: мало того, что потомок новых граждан, да еще и клонирован из биологических жидкостей своего брата или сестры…

 

- Но они под мониторингом? Какой-нибудь отдел отслеживает их физическое и психическое развитие?

 

- Отслеживали, пока государство платило. Тогда они пришли к выводу, что эти дети до зевоты нормальны, но я думаю, это ненадолго. Этому парню из школы Дэйва, например, всего 7 лет, а он подрался там уже чуть ли не со всеми! Любой, кто на него косо посмотрит, получает пинок или чего похуже! Он настоящий псих!

 

- Но его можно понять, - вздохнул Майор.

 

- Ладно, оставим это… У тебя как дела? Тоже ведь ведёшь какое-то исследование?

 

- Самое попсовое на свете, - скромно улыбнулся Пит.

 

- Да ладно! Тоже про Маму римскую?

 

- Конечно. Она служит неисчерпаемым источником вдохновения для нас всех. Чего бы я только не отдал, чтобы пообщаться с ней лично…

 

- Кто знает, приятель, может, тебе ещё и удастся… Вот прикроют и нас окончательно, вернут всё обратно, а Маму отдадут вам на опыты.

 

- Господь с вами! Надеюсь, этого никогда не случится, ведь всё так отлично складывается!

 

- Да уж, просто сказочно!

***

Тано с утра проверял состояние Жанны, так как это определяло, каким будет день: совсем невыносимым или вполне сносным. Судя по тому, что она согласилась есть сама и доброжелательно поинтересовалась «Как дела на работе?», именно спросила светским тоном, а не потребовала отчёта, все было не так уж плохо. И вот, глядя, как Жанна нечеловеческим усилием несет ложку до рта, стараясь не наклоняться слишком низко, Тано сказал:

 

- Жанна…

 

- Да, детка? – она положила ложку и внимательно посмотрела на него.

 

- Я уже просил не обращаться ко мне таким образом.

 

- Извини, мой мальчик.

 

- Ясно, ты не склонна к сотрудничеству. Ничего страшного. Я хочу уйти от тебя.

 

- Но не уйдёшь?

 

- Уйду, завтра же.

 

- Так вот где скрывался настоящий предатель…

 

- Бесполезно. Даже не пытайся добраться до моей совести. У меня было время всё обдумать, и я понял, что мы тормозим развитие друг друга.

 

- Да, как только ты исчезнешь из моей жизни, я резко рвану вперёд, - Жанна попробовала рассмеяться. – Передо мной столько возможностей, просто не могу решить, с чего начать! Новый бизнес открыть, танцами заняться или мужа себе помоложе найти… Ах ты, мерзавец малодушный!

 

- Ты не отдаешь себе в этом отчёта, но мое постоянное присутствие действительно тормозит твоё восстановление. Ты уже привыкла, что я всё за тебя делаю и даже не пытаешься для разнообразия пошевелить рукой самостоятельно.

 

- А сейчас я по-твоему что делала?

 

- Не то, чтобы я считаю, но это первый раз за десять дней. И потом, если я уйду, может, это сподвигнет тебя встать на ноги, найти меня и отомстить.

 

Жанна разразилась бранью и запустила в него стаканом. Правой рукой. Тано без труда уклонился и улыбнулся.

 

- Я так и знал! Не удивлюсь, если ты и по дому разгуливаешь на своих двоих, пока меня нет.

 

Получив очередную порцию нелестных эпитетов по поводу своих моральных качеств, интеллекта и прочих сторон личности, Тано только вздохнул и осуждающе покачал головой:

 

- Как так получилось, что ты забыла даже своих сестер, но помнишь всё до одного ругательства? Или ты их сама придумываешь? Слава Богу, что я так и не выучил как следует ваш французский.

 

- Не пытайся уличить меня ещё раз, Монтекки!

 

- Я так понимаю, ты согласна на развод, раз моя фамилия вернулась. Отлично. И так удобно, что нам не нужно даже адвокатам платить. Я тут подготовил соглашение, ознакомься, - он бросил ей через стол пачку бумаг.

 

- Очки принеси, - стараясь, чтобы руки не дрожали, Жанна пододвинула к себе первый лист. Тано пошел искать ее очки, и тут зазвонил телефон. Это был Марко в панике.

 

- Брат! Нужна твоя помощь! А у меня тут Жюли рожает!

 

Тут же послышался негодующий голос его жены:

 

- Прекрати преувеличивать! Тано, не слушай его, это даже не сегодня еще случиться.

 

- Марко, а может, ты обратишься не ко мне, а к врачам? – осторожно спросил Тано.

 

- Да я не об этом! Я просто не хочу её ту одну оставлять, а у нас Бенуа пропал!

 

- Ну, перестань, у тебя сейчас просто нервная система немного расшаталась, ты иди и поговори с Жюли – она тебя успокоит. А Бенуа очень сложно пропасть: он слишком со многим тут уже связан. Ева тоже пропала?

 

- Нет, она дома с Лин! Но они тоже не знают, где он! На работе он взял отпуск, а отец Адели тоже понятия не имеет, что происходит!

 

- Подожди, а Адель где?

 

- С ним, по всей видимости!

 

- Тогда тем более беспокоиться не о чем. Оставь ты их в покое! И меня тоже. Я тут с Жанной веду переговоры, мы, похоже, всё-таки разводимся.

 

- Правда? Поздравляю! Но ты все-таки дослушай меня. Он мне звонил в абсолютно невменяемом состоянии, поэтому я и беспокоюсь. Я только понял, что они поженились, а потом… - Марко понизил голос. – Сложно было разобрать, но он думает, что ему угрожает М…

 

- Медицинская служба?

 

- Да нет! Она!

 

- Марго, что ли?

 

- Тише ты! Да. Бенуа на полном серьёзе считает, что у них до сих пор какие-то отношения, всё очень драматично…а потом он раз двадцать повторил, что заявиться в Ватикан и покончит там с собой.

 

- Ты уверен? Может, он сказал: «Старый Бенуа должен уйти. Я теперь начинаю новую жизнь»?

 

- Ничего подобного! Если бы он так сказал, я бы тут не психовал! Мы должны что-то сделать!

 

- Что, например? Заехать в Ватикан и спросить, не находили ли они тело главного тренера по фигурному катанию?

 

- Я не расположен шутить! Он, кстати, новое завещание с тобой составлял?

 

- Нет. И это значит, что нет нового завещания, потому что я его единственный адвокат… Впрочем, я могу проверить реестр.

 

- Сделай это немедленно. А ты же поуголовным делам тоже работаешь?

 

- Конечно. Мы не можем позволить себе узкую специализацию.

 

- Значит, у тебя есть связи в службе порядка. Позвони кому-нибудь, узнай, не замешан ли Бенуа в каком-нибудь происшествии.

 

- Ладно. Но я уверен, что ничего не случилось. Жди новостей. – Тано вернулся на кухню к Жанне. Она уже добыла где-то карандаш, и весь первый лист пестрел заметками.

 

- Вижу, на сегодняшний день тебе хватит развлечений. – он помог ей надеть очки, и Жанна со вздохом облегчения смогла читать, не отодвигаясь от листа на полтора метра.

 

- Какого черта ты лишаешь меня управленческих функций в фирме? – спросила Жанна, указывая на один из пунктов.

 

- Дорогая, твоя доля в доходах останется, так что будь довольна. А управлять ты не можешь. Мы поменяем уставные документы в ближайшее время. Если тебя что-то не устраивает, оспаривай, но, боюсь, в этом случае будут выяснять твою дееспособность, и ты лишишься вообще всего.

 

- Не поверю я в твои благородные побуждения.

 

- Как хочешь. Тем не менее, несмотря на развод, я не собираюсь тебя бросать. И не трать время на разговоры – кто знает, куда у тебя мозги повернут через час, а я хочу, чтобы ты все успела прочитать, может, у тебя на самом деле появятся стоящие мысли. Тебе еду на столе оставить?

 

- Не трудись, я в ресторан сгоняю, - не поднимая глаз от бумаг, ответила Жанна.

 

- Сеньора, да Вы сегодня в ударе! Почаще бы так, мы, может, еще бы лет 20 протянули! – усмехнулся Тано, убирая еду в холодильник.

 

- Исчезни уже отсюда, я не могу сосредоточиться! – Жанна развернула кресло и отъехала к окну. Тано понимал, что к вечеру он может получить, как и довольно разумные пометки, так и просто измятые листы со следами еды - в лучшем случае. Но не дать Жанне этот последний их совместный документ он не мог.

***

К вечеру Тано добрался до дома Марко и попытался улыбнуться, чтобы не напугать открывшего дверь Марио своим выражением лица.

 

- О, Тано, привет! – обрадовался его племянник. – Представляешь, я наконец-то узнаю, откуда берутся дети!

 

- А ты уверен, что тебе это необходимо? Я вот живу без этой информации – и ничего… Где Марко?

 

- Здесь я, - его брат спускался по лестнице.

 

- Нам еще не пора? – поинтересовался Марио.

 

- Даже не думай. Нигде ты присутствовать не будешь. Если хочешь помочь, иди, подежурь пока у мамы, - Марио насупился, но все-таки направился к Жюли, а Тано и Марко пошли в кухню.

 

- Ну и денёк! – Тано упал на стул. – Выпить есть?

 

- Все подтвердилось? – Марко открыл шкаф, посмотрел на местное вино, потом перевел взгляд и решительно взял бутылку импортного «Автостопа».

 

- Я бы с удовольствием составил тебе компанию, но мне через пару часов Жюли везти в больницу. Какие новости?

 

- Ты был прав. С Бенуа действительно было что-то не в порядке: он проявлял нездоровую правовую активность. – Тано взял стакан и отпил изрядный глоток. – Ладно, завещание я ещё понимаю – почти все его меняют до или сразу после свадьбы…хотя я ожидал, что доля Евы будет больше… А ты там первый опекун.

 

- Знаю. Что ещё, кроме завещания? – Марко сел и вцепился в край стола.

 

- Внесены изменения в его трудовой договор, он действительно женился на Адель, причем, это был церковный брак.

 

- Нет!

 

- Уверяю тебя. Я даже побывал в церкви, поговорил со священником и сверил подписи.

 

- Я не об этом. Почему «был»?

 

- Я нашёл Адель. В морге.

 

- Господи!

 

- Да, это…не предвещает ничего хорошего, - Тано отпил еще, - Интересно, что поженились они пять дней назад, и за это время не зафиксировано происшествий с участием лиц, похожих на Бенуа или Адель, так что, может, там и указана настоящая причина её смерти…

 

- Слушай, брат, а может, там…не она?.. – с надеждой спросил Марко.

 

- К сожалению, я видел её своими глазами. К тому же, поступила она туда в свадебном платье четыре дня назад. И что мне вообще непонятно, она значится, как «неизвестная», а причина смерти – «сердечный приступ». Вскрытие они не делали, но внешних повреждений, действительно, не нашли.

 

- А ты…ты сообщил ее отцу?

 

- Нет, конечно. Брат, очнись, мы до сих пор не знаем, где Бенуа, и каким образом он к этому причастен, так что мы пока молчим и никак не показываем, что знаем её.

 

- Так ты её просто там оставил?

 

- Именно. Не беспокойся, с ней ничего больше не случиться, её будут хранить там ещё, минимум, полгода.

 

- Значит, Бенуа ты не нашел…. – Марко налил ему ещё. – Это же хорошо?

 

- Надеюсь… Его нет ни в одной больнице, его нет в моргах… Чего я только не насмотрелся сегодня! Особенно неприятен был утопленник – довольно деформированный, но точно не наш брат.

 

- А я вот не уверен, что узнаю его в любом виде, - Марко поморщился.

 

- А я и не полагаюсь на свою память – у меня есть его биометрическая карта: все параметры, шрамы, родинки, татуировки…да ладно, нет у него татуировок, но всё остальное во всех подробностях. Schwilze, брат, он что, ещё год назад предполагал, что его придется опознавать, раз заполнил карту? Надо было с ним серьезно об этом побеседовать… А впрочем, идея разумная – надо нам с тобой тоже обзавестись такими.

 

- Но теперь-то что делать?

 

- Ждать. Я всюду оставил свои контакты, если он появится, мне позвонят… Хотя, в одно заведение я всё-таки не попал. Но это закрытый госпиталь Ватикана, он принимает только тех, кто работает на территории.

 

- Надо было оттуда и начинать!

 

- Ладно, попрошу кого-нибудь из службы порядка позвонить, им-то они дадут информацию…если повезёт. А ты пока не отчаивайся, понял? Я не верю, что Бенуа так взял – и с собой покончил – это было бы крайне нелепо и не похоже на него, он не из тех, кто добровольно отказывается от отличных перспектив.

***

Марко смотрел через стекло на ряд маленьких люлек, только пять из которых были заняты, когда кто-то положил руку ему на плечо и сказал:

 

- Поздравляю. Кто у нас?

 

- Маурицио. Представляешь, мой собственный ребенок… - Марко подозрительно шмыгнул носом.

 

- Ну, брат, это вообще-то уже не первый твой собственный сын, - заметил Тано.

 

- Честно говоря, еще лет десять назад до меня дошло, что вероятность того, что я являюсь отцом Марио – крайне мала.

 

- Но ты хорошо скрывал свои подозрения.

 

- Ясное дело. Я, например, знаю, что ты никакой мне не брат, но это не поменяет моего отношения к тебе. Вот и с Марио то же самое.

 

- А как Жюли?

 

- Неплохо. Не представляешь, какое облегчение, когда можно просто держать ее за руку и довериться врачам. – Марко наконец, оторвал взгляд от Маурицио и повернулся к Тано. – Но ты же не только поздравить меня пришел?

 

- Угадал. Я думаю, что нашел Бенуа. Похоже, он в ватиканском госпитале, но я не уверен на 100%, потому что его личность тоже не установлена.

 

- Да быть этого не может! Невозможно пройти в Ватикан без документов!

 

- Вот именно поэтому я поддался паранойе и решил передать сведения тебе лично. Похоже, влип наш брат в серьёзную историю… Я пропуск заказал. Извини, тебя с собой не беру, потому что будут проблемы с документами и…потому что ты будешь знать, где меня искать в случае чего, - Марко схватил его за руку, но Тано только рассмеялся.

 

- Я почти шучу. Хочется верить, что ничего катастрофического не произошло, у Адели действительно был сердечный приступ, а Бенуа с горя передознулся или ещё что-то в этом роде. Ты же помнишь, он даже пить никогда не умел…

 

- Ага… Выпил он один раз – родилась Ева, злоупотребил второй – сбежал от нас и стал парикмахером… И ведь это только то, что мы знаем! Но ты это…не говори о нем в прошедшем времени.

 

- Не буду. Завтра где тебя искать?

 

- Дома. У нас там Катрин сидит с Марио и Евой. Кстати, Ева ведет себя до ненормальности спокойно. Надо будет спросить, что за сказку Бенуа сочинил для нее в этот раз.

 

- И я пока пойду домой к почти бывшей жене… Боже, как приятно это произносить! Хотя…она в последнее время так часто была в своем уме… Как бы мне не передумать.

 

- Я так устал, что не понимаю, шутишь ты или нет. но ты лучше так не делай, а то я найду способ тебе мозги вправить, - сказал Марко, не глядя на него.

***

На следующее утро, пройдя долгую процедуру идентификации личности и заполнив пять бланков, Тано все-таки попал в госпиталь Ватикана. Там его чуть ли не бросился обнимать врач.

 

- Хвала Господу, у него нашлись родственники.

 

- А вы нас изо всех сил разыскивали, я вижу? – усмехнулся Тано.

 

- Куда там, - врач махнул рукой и пригласил Тано присесть на диван в холле., - Мы даже имени его не знаем, из-за чего все усложняется, хотя, казалось бы, куда ещё… Медицинской карты нет, дополнительные анализы проводить было некогда – в общем, у него ко всему оказалась аллергия на один из наших препаратов…

 

- А что за диагноз? – прервал Тано врача, которому явно хотелось выговориться.

 

- Нам его сдавал кардинал Романо, и сказал только, что подозревает отравление, посоветовал, чем нейтрализовать… Но все оказалось гораздо сложнее, потому что введение яда произошло на фоне действия другого препарата, поэтому всё, начиная с сердца, отзывалось на лечение не так, как следовало. Да там ещё во время первой реанимации ему ребро сломали, и оно легкое повредило… Как его зовут? – вдруг спросил врач.

 

- Бенуа.

 

- Брат? – Тано кивнул, а врач грустно покачал головой. – Честное слово, это была самая адская неделя в моей жизни…в его, полагаю, тоже, но мы тут во многом были по рукам связаны! После каждой неудачи нас практически к расстрельной стенке ставили… У вас что, родственники там? – он поднял глаза к небу.

 

- Нет. Я думаю, что в правительстве просто ценят его профессиональные качества, - предположил Тано.

 

- Ты извини, но я политикой не интересуюсь, мне бы поменьше пациентов на тот свет отправить… Но в его случае это было оптимальное решение.

 

- Так вы… - Тано попытался подавить панику.

 

- Нет, не дают разрешения. Но теперь родственники нашлись, у вас все полномочия, так что вы обдумайте хорошенько…когда его отключить.

 

- А я могу…его увидеть хотя бы?

 

- Да, пошли, - врач зашагал по коридору, но у палаты их остановил медбрат.

 

- Отец Давид, посетителя просят к телефону, - он кивнул в сторону трубки на противоположной стене. Тано взял трубку и услышал мужской голос:

 

- Ты Тано Альфа? Кардинал Романо.

 

- Формально, пока Тано Кристоф, но в общем, да.

 

- Сейчас с тобой будет говорить Мама. Постарайся контролировать свою речь и делай вид, что говоришь со мной. Ясно?

 

- Да, ваше преосвященство.

 

Тут же голос в трубке сменился.

 

- Тано! Слава Богу! Не слушай их и ничего не подписывай!

 

- Но я поговорил с врачом…

 

- А я видела результаты вчерашней МРТ! И Господь просто не допустит этого! Я ни на минуту не перестаю молиться… Тано, все будет хорошо, ты только не соглашайся с ними! Всё, пока.

 

Тано с остервенением потер лоб и повернулся к ожидающему врачу.

 

- Они уточнили…по поводу платы за лечение.

 

- Ясно, - врач открыл дверь палаты. – Заходи.

 

- А халат? Или маску? Бахилы?

 

- Брось. Хуже ему уже не будет, - оптимистично заверил его врач, и Тано прошел в палату величиной с волейбольную площадку, в которой стояла всего одна кровать и куча медицинского оборудования. Всё, что он смог разглядеть – это руку с капельницей и незабинтованную часть лица. Тут Тано понял, что мог бы запросто не узнать Бенуа в таком виде.

 

- А что…что у него с головой?

 

- Не могли снизить давление, пришлось сверлить, - грустно вздохнул врач. – Зато смотрите – сегодня показатели стабильные, с такими он ещё пару месяцев может пролежать.

 

- А нельзя ещё что-то предпринять? Что-нибудь радикальное?

 

- Есть у нас вариант, но нам запретили – сердце может не выдержать.

 

- Есть вероятность, что он сам очнется?

 

- Процентов двадцать. Но вот когда, и что будет после этого – предсказать не берусь.

 

- Давайте пробовать с вашим вариантом, - решительно сказал Тано. – Расписка от меня нужна?

 

- Да. Пиши, а я пока вызову ассистентов.

 

Врач достал из кармана блокнот и ручку и вышел из палаты, а Тано сел и ещё раз посмотрел на Бенуа.

 

- Ну, брат, как думаешь, что она за это со мной сделает? Может, успею ещё сам застрелиться. Но согласись, тебе уже пора решать – туда или сюда… И я даже не знаю, что тебе посоветовать.

 

Вернувшийся отец Давид внимательно ознакомился с распиской, покивал и успокаивающе похлопал Тано по плечу.

 

- А теперь удались, брат мой. Если он очнется, всё равно первое время говорить не сможет. Мы отцепим от него некоторые трубки, объясним ситуацию и только после этого допустим к общению. Ну, а если ничего не сработает…не планируй много дел на сегодня - до вечера всё решится.

 

- Да. Я…сейчас, - Тано часто заморгал и дотронулся до холодной, худой и безжизненной руки Бенуа, - Увидимся, - проговорил он охрипшим голосом и вышел в коридор. Там к нему подсел санитар.

 

- Я могу с тобой помолиться.

 

- А это помогает? – с сомнением посмотрел на него Тано.

 

- Да, всегда. Бог точно знает, что для нас лучше. Если он уйдет, значит, так лучше для всех. Если останется…это очень большая ответственность, придется искать свое предназначение и способы отблагодарить Господа.

***

Александра не стала проходить детронизацию, не было теперь в этом необходимости. Романо старался не отходить от неё ни на шаг, отвлекая разговорами, планами и вопросами. В вечер накануне отпуска он спросил:

 

- Ваше святейшество, может, мне поехать в летнюю резиденцию с вами?

 

- Нет необходимости, сын мой. Я в полном порядке, честное слово. К тоже же, со мной будет сестра Анна. Она мне такой план мероприятий на отпуск составила, что не будет у меня времени на лишние переживания. А ты останься и присмотри тут за всем.

 

- В котором часу выезжаете?

 

- Завтра к вечеру.

 

- Почему не сегодня?

 

- Ты знаешь, почему, - Мама сняла покрывало.

 

- Мать моя… Но ведь…

 

- Знаю. Он больше не придёт. Я не сумасшедшая, я всё помню. Я осознаю реальность, я живу в реальности. К сожалению…Но я должна прийти туда и подвести черту. Раньше пойду, отрекаться-то не придется, - она невесело усмехнулась. – Попроси Анну собрать мне с собой провизию. Она, похоже, до сих пор думает, что я, как мудрейшие правители прошлого, переодевшись, брожу между простолюдинами и прислушиваюсь к нуждам своего народа… В некотором роде, так оно и есть.

***

В начале это было невероятно легко и нечеловечески сложно. Сколько Марго себя помнила, ей ничего не стоило в кратчайшие сроки поменять дислокацию, сориентироваться в новых условиях и завязать нужные связи. Более того, пребывание в одном месте в течение длительного времени давалось ей нелегко. Видимо, поэтому отъезд из Парижа в Рим не стал для нее личной трагедией. Но когда начался вход в функционал, Маргарита почувствовала, что это пытка, похуже испанского сапога.

 

Наивно полагая, что её сознание смирилось с предстоящей должностью, Марго сразу приняла на себя почти все обязанности главы государства. Административные полномочия подошли ей сразу и без многократных примерок, а вот духовная миссия давалась громаднейшими усилиями. Всё дело было в правилах. С определенного момента Маргарита считала себя глубоко верующим человеком, но ей казалось, что с Богом можно находится в дружеских отношениях, рассказывая ему о своих проблемах и даже жалуясь, но никак не давая отчёт в каждом своем поступке. А её пытались убедить, что она презренное, недостойное существо, которое имеет право жить, только постоянно оправдываясь и извиняясь. По крайней мере, именно такое впечатление у неё сложилось после первой исповеди. Она не хотела с этим соглашаться, но не имела права и спорить. И смирение пришлось играть. Но каждый раз становясь на колени, Марго говорила про себя: «Господи, мы-то с тобой знаем, что это надо не Тебе, а им».

 

Но внешние атрибуты не могут вечно существовать, не вступая во взаимодействие не только с телом, но и с сознанием. И Марго как-то пропустила момент, когда эти поставленные жесты, слова, действия и ритуалы стали частью её личности. Она уже не могла отделить себя от строгой фигуры в зеркале, у которой было только три цвета: красный, белый, чёрный, и только три состояния: молитва, работа, покой. Она могла существовать так вечно. В её распорядке просто не могло возникнуть фактора, катастрофически нарушающего равновесие.

 

Конечно, в её работе возникали внештатные ситуации, требующие решительных и незамедлительных действий. В этом случае могла пострадать составляющая «сон», но ситуация всегда разрешалась в оставшихся режимах «работа» и «молитва».

 

Но когда вновь появился Бенуа, всё настолько быстро вышло из-под контроля, что Марго даже не успела испугаться. Да, было отвращение к себе, но не было ощущения приближающегося Божьего гнева. Разум понимал, что случилось непоправимое, он заставлял её внешне проявлять гнев, возмущение и раскаяние, но душа от происходящего даже не поморщилась. И Маргарите пришла мысль, что, видимо, её поступок просто не подлежит наказанию. Именно так, она ощутила полную безнаказанность, не ограничиваемую ни земными, ни небесными силами. Её охватил восторг и сожаление. Но сожаление было только о том, что она не осознала этого раньше.

 

Ей давали время одуматься, но Маргарита не утруждала себя распознаванием знаков. Первым отрезвляющим событием было получение доказательств, что они не одни на планете. И если вначале многие люди на это надеялись, то теперь это стало страшным ударом для посвященных. Всё равно, что обнаружить, как где-то в космосе есть планета, населенная недружелюбными инопланетянами. Марго, несмотря на многочисленным успокаивающие речи кардинала Романо, мгновенно стала считать ту часть населения реальной, неумолимо приближающейся угрозой.

 

Что самое интересное, Маргарита, ни на секунду не сомневающаяся в своей сверхзначимости, сразу же решила, что событие это – результат её неправедной жизни. Но радикальных мер, вроде принятия новых обетов, проведения спецмесс или крестных ходов, она принимать тоже не стала, догадываясь, что это все равно не заставит несколько миллионов (а то и миллиардов) людей исчезнуть.

 

Второй удар был менее масштабным, но более сильным лично для неё. Просто власть, даже смягченная исполнением духовных функций, очень меняет представления человека о себе и окружающем мире. Как-то постепенно система, вселенная становятся не гелиоцентрической, а эгоцентрической, и из неё исчезают люди, находящиеся не то, что выше, но даже на одном уровне с тобой. Конечно, Марго была уверена, что сама никогда не станет такой. Она и не стала: она была такой изначально. Так что ей даже ни на секунду не пришло в голову, что кто-то, а уж тем более, Бенуа, может ее ослушаться. И этот его поступок был таким неправильным, не укладывающимся в логику событий и неподходящим для его характера, что Марго до последнего верила, что он валяет дурака. Даже когда он потерял сознание, ей казалось, что это притворство, чтобы скинуть заботу по устранению Адель на неё. Только прикоснувшись к его шее и не почувствовав пульса, она все поняла и разозлилась.

 

Страх, боль, шок – все это было потом, в первый момент она ощутила только ярость. И если бы ещё и Адель ее не послушала, у неё хватило бы сил сломать ей шею или сделать что-то не менее жестокое и разрушающее. Марго не понимала, как всё это могло произойти. Она же идеально всё рассчитала, у её плана было двойное дно и бронированные стены. Ну да, нельзя было надеяться, что Бенуа сделает что-то для нее только ради её самой. Но было секретное оружие: Ева. И у Маргариты в голове не укладывалось, как он мог бросить своего ребенка на произвол судьбы ради чужого, по сути, человека. Не найдя разумного объяснения, она решила, что это происки дьявола. Или урок от Бога - это же всегда одно из двух? Теперь вот и настало время окончательно разобраться в природе явления. Поэтому она и решила еще раз зайти в квартиру и, наедине с собой, подумать о произошедшем.

 

Это оказалось не лучшей идеей. Вместо того, чтобы отрешиться от окружающего мира, Маргарита начала обходить квартиру, на каждом шагу натыкаясь на следы пребывания Адели. Её было просто слишком много для такого маленького помещения. Когда начало казаться, что даже в самом воздухе всё ещё витает её запах, Марго поняла, что начинается паранойя, скинула простыни, упала на диван, закрылась с головой одеялом и попыталась уснуть.

 

Её мучили такие вязкие реалистичные кошмары, не делающие резких движений, что не было никакой возможности в ужасе проснуться. Она рыдала, умоляла о чем-то, но судья смотрел на неё безразличным, безжизненным взглядом и размеренно стучал молотком. Марго подползла к нему, молоток опустился на её пальцы, и она вынырнула на поверхность реальности. Но сон ещё не покинул ее, и звук ударов судейского молотка продолжался. Марго вытерла рукавом мокрое лицо и села. Она быстро включилась в ситуацию и поняла, что стучат на самом деле в дверь. В полночь, в нежилую квартиру. Сразу стало ясно, что опасаться нечего.

 

Она включила свет в прихожей и открыла дверь. Перед ней стоял опирающийся о косяк, тяжело дышащий мужчина. Голова его была склонена, и она видела только макушку с очень короткими, с сединой, волосами. Наконец, он поднял на неё взгляд и еле слышно проговорил:

 

- Как ты посмела?

 

- Извини, я была уверена, что ты не придёшь. Я сейчас уйду.

 

- Неужели до тебя, наконец, дошло? А сейчас представь, как я, не глядя на тебя, прохожу мимо. Еще пара минут, и я буду в состоянии это сделать.

 

- Хорошо.

 

- Черт бы побрал эти дома без лифтов… - он перешагнул порог и закрыл дверь. – Ты не могла бы собираться быстрее?

 

- Дай мне минуту.

 

- Да ты сегодня послушная! Отлично. Тогда у меня к тебе ещё просьба. Иди на кухню, возьми нож и перережь себе, пожалуйста, горло. Впрочем, если хочешь, можешь сделать харакири – мне не принципиально. Осиновый кол я потом в тебя сам вобью.

 

- Ты имеешь право на меня злиться…но я, между прочим, не так уж виновата! – Марго вдруг сменила тон и схватила его за плечи. Он сбросил ее руки, как отвратительного паука.

 

- Не смей ко мне прикасаться. Ты убила мою жену и зачем-то вернула с того света меня. Я тебя просил всё сделать наоборот.

 

- Но ты пришел сегодня, значит, ты тоже хотел меня увидеть! – не сдавалась Марго.

 

- Не льсти себе, я прихожу сюда каждый день.

 

- Ты чуть не оставил нашего ребёнка сиротой… - прошептала Марго. – Как можно быть таким…

 

- Серьезно? Хочешь поговорить об этом? – Бенуа снял пальто и прошёл в комнату. – Ну, давай, расскажи. Какой я плохой отец, как я не оправдал твоего доверия, как я некультурно себя повел, когда отказался убить Адель, хотя ты так об этом просила…

 

- Ты ничего не знаешь, - Марго села на стул в другом конце комнаты. – Ничего этого не должно было произойти… Бенуа, мне так жаль…я не так хотела…

 

- Конечно! Ты хотела, чтобы она просто пропала без вести!

 

- Нет! Мне нужно было тебя проверить, но без жертв – совсем! Это был никакой не смертельный яд.

 

- Правда, что ли?! Объясни тогда, каким образом я умирал от него даже не один, а минимум, три раза…может, больше, но им потом было лень записывать такие мелочи… Да нет, ничего, я не жалуюсь, умирать – это вполне сносно, а в первый раз даже приятно было, а вот оживать – это отвратительно! Знаешь, на что это похоже? Будто мне в легкие воткнули нож, а в сердце – кривую раскаленную кочергу, дышать не можешь и схватить какой-нибудь скальпель, чтобы прекратить это – тоже, потому что руки и ноги отнимаются…Это у меня, nazzo, от самовнушения?!

 

- Бенуа, ты что-то принял до этого. Если бы не это – ты был бы в форме уже на следующий день!

 

- Я тебе не верю. Адель ведь ничего не принимала.

 

- Вот именно! У нее был сердечный приступ.

 

- Что за бред! Ей было 17 лет!

 

- Я тебя предупреждала насчет состояния её здоровья. И вообще, можешь ознакомиться с заключением патологоанатома.

 

- Ни с чем я не буду знакомиться! Я на 90% уверен, что она жива, и ты её просто где-то прячешь.

 

- Дорогой, я понимаю, ты не раз уже виделся с Богом, тебя баловали успокоительным, и вообще, у тебя дыра в башке…но ты уж возьми себя в руки! Ее собственный отец опознавал!

 

- Но не я! Я её не видел! Каким образом я могу в такое поверить? Знаешь, как мне об этом сказали? Я просто… - он стремительно начал бледнеть, Марго вскочила, но он махнул в сторону прихожей. – В кармане. Таблетки.

 

- Сколько?

 

- Можешь не волноваться. Как только глотаю больше трех, меня выворачивает, так что таким способом я с собой не покончу. – невесело усмехнулся Бенуа. – Две.

 

Не запивая, он разжевал их и продолжал:

 

- Мне недели две не говорили вообще ни-че-го. Этот отец Давид только и ворчал: «О себе пока думай. Вставай уже на ноги и выметайся отсюда…»

 

- С ним поговорят, - пообещала Марго.

 

- Нет! Даже не думай! Он отличный человек. Но я его довёл. Он прислал ко мне какую-то сестру. Она зашла, швырнула бумажный пакет и с ходу заявила: «Тут её личные вещи. Там же карточка с номером тела и адресом морга». Конечно, я в это не поверил! К тому же, там даже её обручального кольца не было… Я знаю, что кто-то потом звонил Симону, наплели ему что-то, а он вместо того, чтобы придушить меня, приходил и жалел! Это всё из-за меня, а он просил меня не отчаиваться и попытаться жить дальше! Это, по-твоему, нормально?

 

- Да, это простая христианская мораль.

 

- Да пошла ты со своей моралью! К чему ты всё это говоришь? Может, ты надеешься, что мы сейчас поцелуемся и помиримся? Ты и правда до такой степени неадекватна?

 

- На это я не надеюсь. Просто хочу убедиться, что ты в порядке.

 

- А я не в порядке! Я никогда уже не буду в порядке, даже если и проживу 15, или сколько они мне там ещё пообещали, лет! Я даже не понимаю, зачем вообще с тобой разговариваю. Это же, как глухому что-то кричать. Как я могу тебе объяснить, что чувствуешь, когда теряешь самого дорогого тебе человека?

 

- Я знаю. Я чувствовала это целую неделю.

 

- И когда же?

 

Марго даже задохнулась от возмущения.

 

- Если бы ты не разваливался на части, я бы тебе сейчас врезала! Откуда у тебя эта невыносимая надменность? Ты почему-то с самого начала посчитал, что слишком хорош для меня. А на каком основании? Nazzo, ну были у тебя в детстве какие-то достижения, но это всё в прошлом! Мы уже давно живем в новом мире, и я тут занимаю не последнее место!

 

- Это трудно не заметить. Тем более, что ты постоянно ставишь меня на место.

 

- Потому что ты не желаешь ничего замечать! Я ведь просто хотела, чтобы у тебя всё было хорошо. Да, черт возьми, даже если бы ты занимался бобслеем, я бы сделала для тебя трассу прямо тут! Все, что угодно, чтобы взамен получить не благодарность и бесконечную преданность, о любви я уже не говорю, а всего лишь понимание и сотрудничество! Это что, так тяжело или унизительно?

 

- Анна, брось это.

 

- Кто? – Марго подалась вперед и часто заморгала.

 

- Да помню я, как тебя зовут на самом деле, не надо делать такое лицо. И вообще, ты произнесла эту речь только чтобы довести себя до слёз, потом растрогать меня… Ничего нового. Но у меня-то чувства вины не возникнет, потому что я был идеален.

 

- Уж, конечно!

 

- Так и есть. Прямо с самого начала. Марко и Тано давно это поняли, а нам, между прочим, тоже нелегко было привыкнуть друг к другу. Думаешь, они были в восторге от моего общества? Я помню еще в Ницце Марко хватался за голову и говорил Тано: «Хорошо, что здесь почти нет электричества, а то бы его точно уже убило бы. Это надо же быть таким безруким!» Но я быстро учился. А за последний год в Париже тебе вообще жаловаться не на что: я был терпелив, внимателен, предупредителен, а потом опять терпелив, потому что ты была невыносима.

 

- Я и не про это. Ты временами отвратительно вёл себя со мной уже здесь.

 

- Это была вполне адекватная реакция. Ты уже давно не имеешь на меня никаких прав, а до сих пор ведешь себя, как брошенная жена. Это смешно и даже странно со стороны такого жутко религиозного и напичканного христианской моралью человека, как ты.

 

- Я не делаю ничего плохого, - упрямо сказала Марго.

 

- Ну, если ты в это веришь… - Бенуа поднялся. – Очень жаль, что ты сегодня зашла и сломала все мои планы, но надо признать, что беседы с тобой ничуть не менее интересны, чем с любым другим сумасшедшим. Ладно, пойду, пожалуй. Меня дома ждет отличное снотворное и расстроенная жена.

 

- Бенуа, у тебя нет жены.

 

- Уверяю тебя, есть. В некотором смысле…А что, я тебе не сказал, что недели две назад снова женился? Ох, Боже мой, вечно что-нибудь забуду! Извини, не принес свадебные фотографии, потому что их нет.

 

- Так вот почему ты всё ещё ходишь с этим кольцом…

 

- Нет, не поэтому. Это кольцо одела мне Адель, и я не вижу причин избавляться от него.

 

- Очнись уже! Она умерла, ее заморозили, а потом сожгли, у тебя нет никаких оснований делать вид, что вы с ней всё ещё как-то связаны!

 

- Ну, возможно, я просто неправильно понял церковную клятву. Мне показалось, что брак перестает существовать только тогда, как все участники умрут. Буду и впредь придерживаться этой мысли.

 

- Давай я найду тебе психиатра.

 

- А давай ты хотя бы сейчас не будешь уже лезть в мои отношения с Адель, хорошо? Я буду страдать столько, сколько сам посчитаю нужным.

 

- Бедная твоя новая жена… Она не догадывается, что ты многоженец?

 

- Это другое. Мы всего лишь расписались в каком-то документе в администрации округа. Думаю, правильнее будет называть это явление официальным партнерством или еще каким-нибудь чисто юридическим термином.

 

- А твоя официальная партнерша не возражает против твоих ночных прогулок?

 

- Полагаю, она об этом не догадывается.

 

- Мне почему-то кажется, что ты крайне небрежно исполняешь супружеские обязанности, если она даже не замечает, дома ты или нет.

 

- А я их совсем не исполняю. Там, видимо, пока меня оживляли, включали, выключали, перезагружали, вывели из строя пару систем. Может, через пару лет всё и восстановится, а пока у меня есть отличный предлог не быть никому должным. Я даже мусор не выношу.

 

- Бенуа, но это же…

 

- Что? Ужасно? Пока не ощутил. Мне таких усилий стоит просто ходить и говорить, что ни о чем больше я не задумываюсь. На данный момент Лин проявляет удивительное понимание, а потом…я что-нибудь придумаю.

 

- Всё-таки я не понимаю твоей логики, - вздохнула Марго. – Сначала ты уверяешь, что всё ещё без ума от своей Адели и, судя по всему, и пришел-то сюда порыдать среди её вещей, а потом повторно женишься в неприлично короткие сроки. Она беременна, или что?

 

- Нет, я это сделал исключительно для тебя. И по-моему, получилось очень даже удачно.

 

- Ну и низкого же ты обо мне мнения, - покачала головой Марго. – То есть, ты всерьёз думал…Да я сегодня под присягой, - в доказательство она вытащила из-под кофты крест на цепочке.

 

- Что ж, я не мог надеяться, что ты одумаешься. И ни о чем не жалею. В конце концов, Лин уже доказала, что ей можно доверять.

 

- А ты не подумал, что подставил её?

 

- Сначала подумал, но потом понял, что ты ничего с ней не сделаешь, не бросив на меня тень размером с Канаду. Согласись, общество очень интересуется людьми, у которых меньше чем за два месяца умерло две жены. И давай лучше ты уйдешь первая, я тут ещё побуду.

 

- А ты уверен, что тебя можно оставлять одного на шестом этаже в доме без лифта?

 

- Нет. Было бы самонадеянно с моей стороны утверждать обратное, но уж как-нибудь…

 

- Я могу побыть тут. Если хочешь, не обращай на меня внимания.

 

- Как ты справедливо заметила, я пришел сюда предаться скорби, а в твоем обществе это будет затруднительно. Ты ведь не удержишься от комментариев?

 

- Почему же? Но сначала хочу выразить тебе свое восхищение. Знаешь, мало какому мужчине удается в одиночку удачно воспитать ребенка-девочку, вложив в нее достаточно женских черт. Я уверена, что у тебя это получилось.

 

- Вот за что я тебя люблю, так это за умение тонко и деликатно делать сомнительные комплименты.

 

- Я тебя тоже люблю, - сказала Марго, глядя в потолок. – Только ещё не смогла сформулировать, за что.

 

- Прекрати сейчас же! Ненавижу, когда ты так делаешь!

 

- Я никогда так и не делала.

 

- Вот именно! Я теперь опять не знаю, чего от тебя ожидать!

 

- Да всё уже, моя фантазия истощилась. Хочешь меня ненавидеть – валяй! Не буду тебе больше ни угрожать, ни умолять, ни подкупать. Но только я вот тоже лучше, чем ты обо мне думаешь. Меня так мучила совесть из-за Адели, мне так ее было жаль, что я уже практически написала заявление об уходе…

 

- И что же это тебе такое помешало? – насмешливо спросил Бенуа.

 

- Долг перед государством.

 

- Как я сам не догадался! Что же такого страшного происходит у нас? Никак глава государства всячески злоупотребляет властью, доводит людей до самоубийства, и вообще погрязла в разврате? Ты права, с этим надо разобраться.

 

- Да ну, брось, если посмотреть объективно, я живу прямо, как монашка… Вот, чёрт, я же и есть монашка! И не смейся! У меня в жизни был всего один мужчина! Вот ты можешь этим похвастаться?

 

- Ну да, у меня всё аналогично.

 

- Правда?

 

- Конечно. У меня в жизни тоже был всего один мужчина. Только вот не знаю, мне с таким же гордым видом, как тебе, это надо говорить или нет?

 

- Вспомнил, значит.

 

- Господи, да там и вспоминать нечего. Это на тебя, по-моему, произвело большее впечатление, чем на меня.

 

- Ещё бы! Но это даже хорошо. Ты так меня…гм…обескуражил, что моя нежелательная беременность отодвинулась на пару лет.

 

- А я так удивился тогда, что ты помнишь, сколько Еве лет.

 

- Ну, я умею считать…Я много чего ещё помню. День её рождения, вернее, ночь…Помню, какая она страшненькая была…Но сейчас я бы ее правда не узнала, так, только методом исключения вычислила…

 

- Постой-ка, ты её видела? Зачем?

 

- Да не волнуйся ты так, я не преднамеренно. Просто следила за твоей выпиской, надеялась Марко увидеть, а там такая куча народа явилась! Я решила, что подросток почти с Жюли ростом – это Марио, кто-то мелкий не подходит по возрасту, а девочка вполне походит на наше произведение. Ну и как она?

 

- Ты хочешь спросить, как у нее дела с первого часа жизни и до этого момента? Ведь примерно столько ты её не видела? Да ладно тебе , Марго, ты же просто из вежливости спрашиваешь?

 

- Нет, еще чтобы показать, что я неравнодушный человек.

 

- Ладно, - Бенуа поднялся и направился к двери.

 

- Что за «ладно»?

 

- Можешь оставить себе ключ. Но теперь и я буду ставить условия. Никакого больше вмешательства в мою жизнь. Никаких действий против моей жены…

 

- Официального партнера?

 

- Нет, надеюсь, что она станет самой что ни на есть женой. И…пожалуй, больше у меня условий нет. Всего хорошего.

 

- Так ты придешь в следующем году?

 

- Не могу гарантировать. Но ты заходи – и увидишь. Завещание составь.

 

========== Год 15 ==========

 

- Ты какого чёрта делаешь? – возмутился Марко.

 

- Хватит уже следить за мной! – ответил Бенуа. – Это же чистой воды гомеопатия. – он посмотрел стакан на свет. – Нет, это просто чистая вода. «Автостоп» перестает создавать помутнение жидкости и сознания в пропорции 1:20, а у меня тут, по-моему, 1:100.

 

- Ну и зачем там тогда вообще алкоголь? – не понял Марко.

 

- Наверное, это придает мне крутости и создает иллюзию, что я могу делать то же, что нормальные люди. Коктейли вот пью, иногда даже со льдом.

 

- Не пытайся вызвать жалость, - сказал Марко. – Я перестал считать тебя ущербным инвалидом, достойным сожаления и заботы, когда ты очень динамично и почему-то опять тайно заключил брачный союз с нашей дорогой Лин.

 

- Ну, брат… - попытался урезонить его Тано.

 

- Да, ладно, я прекрасно знаю, как это выглядит со стороны, - ничуть не смутился Бенуа. – Но считаю, что поступил правильно.

 

- И у тебя нет в планах рассказать нам, что произошло на самом деле? – поинтересовался Марко.

 

- Пожалуйста. У Адели был приступ, а я, к сожалению, оказался довольно слаб морально и не хотел жить без неё. Но постарался я плохо, и меня спасли.

 

- В госпитале Ватикана?

 

- Совершенно верно. Так уж получилось, что в тот момент я оказался именно там, ведь мы отправились туда за дополнительным благословением, коего, к сожалению, не успели получить.

 

- Какая идиотская история, - вздохнул Марко. – Особенно, если учесть, что ты звонил мне и говорил, конечно, дикие, но совершенно не согласующиеся с твоим рассказом, вещи.

 

- Ладно, ты меня раскусил, придется сказать правду. Сядьте, - Бенуа выдержал долгую паузу и выпалил:

 

- Меня похитили инопланетяне.

 

- Сволочь! – выдохнул Марко. – Знаешь, что думаю я? Ты просто маньяк! Ты сам убил Адель. Поэтому я очень опасаюсь за беднягу Лин.

 

class="book">- Ты прекрасно понимаешь, что говоришь ерунду, - прервал его Тано.

 

- Да? Ты, между прочим, первый это заподозрил! Нашел тогда Адель и скрывал это ото всех, потому что думал, что это устроил Бенуа, и не хотел, чтобы его начали подозревать раньше времени.

 

- Большое вам спасибо, - хмыкнул Бенуа. – Но могли хотя бы мне сказать, а то я находился в полном информационном вакууме.

 

- Кто знал, не скончаешься ли ты сам от этой новости, - сказал Тано. – Я до сих пор не знаю, как с тобой следует обращаться.

 

- Я прекрасно себя чувствую, - Бенуа быстро допил стакан и как можно лучезарнее улыбнулся. – Заметили, как редко я стал хлопаться в обморок? Ну да, первые полгода были каким-то мраком, я не мог себя заставить даже в шпагат сесть – мне казалось, что я весь внутри весьма ненадежно склеен и сшит кошачьими жилами, и любое резкое движение разорвет меня на части… Но теперь-то я вполне себе в тонусе. А эти шрамы и так удачно распределившаяся седина! – по-моему, наконец-то я выгляжу достаточно стереотипно-мужественно.

 

- Что-то я не уверен, что послеоперационные и шрамы от катетеров – это так уж сексуально, - сказал Марко.

 

- А мне кажется, что это прекрасное отношение к сложившейся ситуации, - сказал Тано. – А я пойду, попробую отправить домой Викторию, она опять ушла на работу.

 

- Ну, я не знаю, уволь ее, что ли, - предложил Марко.

 

- Отличная идея. Но я-то думал, что отправив ее в декретный отпуск, сделал достаточно.

 

- Ох, извечная проблема нашего Тано – сначала он жениться на старушках, потом беспокоиться об их здоровье.

 

- У меня иммунитет к твоим шуткам, тем более, что они всегда на одну тему, - спокойно сказал Тано.

 

- Да нет, я серьезно тоже беспокоюсь за нее. Женщина после 30 – это зона рискованного земледелия. Нет, я бы ни на шаг от нее не отходил.

 

- Что-то незаметно, чтобы ты в этот раз так уж трясся за Жюли, - заметил Бенуа. – Вот сейчас она, наверное, ошивается где-то с Лин.

 

- Я за неё спокоен, у нас давно отработанная схема. Ну да, когда ждали Маурицио, я немного психовал, с Энцо обошлось без паники, а с Марией, я думаю, у нас все пройдет просто идеально.

 

- Мария, значит? Ты у нас ясновидящий или тебе известны тайные техники? – поинтересовался Бенуа.

 

- Тут, брат, чистая статистика. Ну не может у меня быть четыре сына, - уверенно сказал Марко.

 

- От тебя можно ожидать, чего угодно, - Бенуа ободряюще похлопал его по плечу. – И потом, мы всегда можем поменяться. Это вот Тано пока всё равно, кто у него там родится, но мы-то с тобой уже явные сторонники разнообразия? Если женщин в этом доме станет в четыре раза больше, чем меня, я, наверное, симулирую депрессию и попрошу себе побольше «Фелитрина». Обожаю его! Ох, чувствую, он и сейчас бы мне не помешал, - грустно закончил он, глядя, как входит Ева, таща за руку плачущего ребенка лет двух.

 

- Здравствуйте, дамы! – поприветствовал их Бенуа. – Что случилось, и где ваша мама?

 

- Моя мама спокойно себе умерла, а мама вот этой бросила её со мной! – Ева подтащила к нему свою сестру, - Поговори уже со своей женой, а то это войдет у неё в привычку! – она бросила сумку. – И вообще, давай вернем её, откуда взяли!

 

- Гарантийный период кончился. А если ты будешь так с ней обращаться, то оторвешь ей руку, мы не сможем выдать её замуж, и будем всегда жить все вместе, - Бенуа усадил ребенка на стол и налил ей воды в бутылочку. – Эй, Бубу, успокаивайся, ты в безопасности.

 

- Ева, ты с ней правда, поосторожней, а то она вырастет и отомстит, - предупредил Марко. – Я вот в детстве немного шутил над твоим папой, так мне потом досталось.

 

- Марко, да вы с Бенуа в детстве даже знакомы не были! – возмутилась Ева. – Что ты мне опять врёшь!

 

- Все время забываю, что ты помнишь любое неосторожное слово, - вздохнул Марко.

 

- Извини, что Дюбуа помешала твоим планам, - сказал Бенуа. – Но Лин мы сейчас должны всячески помогать, у нас же скоро будет ещё один родственник, так что ей нелегко приходится.

 

- А нам точно нужен ещё один родственник? – спросила Ева. – По-моему, нас и так слишком много.

 

- Ну, давай этого-то возьмем, а потом я обещаю поосторожней с Лин за руки держаться, идёт?

 

- Ладно уж, - милостиво согласилась Ева. – Забрать её в комнату?

 

- Нет, спасибо, я сам. А Лин сказала, когда вернется?

 

- Часов в восемь.

 

- Вот ведь неприятность, - вздохнул Бенуа, потом ему в голову пришла идея. – Марко, а не хочешь ли ты погостить здесь до восьми?

 

- Тебе скучно одному?

 

- Нет, но видишь ли, у меня совсем скоро одна важная встреча, а я ещё не готов.

 

- Ну, отмени.

 

- Исключено.

 

- Возьми их с собой.

 

- Интересно…но тоже никак.

 

- Я одна могу побыть, - сказала Ева.

 

- Вот уж нет, - возмутился Марко.

 

- Как хотите, - Ева ушла на кухню.

 

- Я вижу, ты уже готов помочь, - сказал Бенуа. – Большое спасибо, брат. Бубу, будь хорошей девочкой, слушайся дядю, - он поцеловал её в нос и передал Марко.

 

- А куда ты вообще собрался? – спросил его брат.

 

- Один важный клиент, - уклончиво ответил Бенуа.

 

- Слово «клиент» употребляют либо бизнесмены, либо проститутки. Ты ни то, ни, я надеюсь, другое.

 

- Простите, я тоже говорю «клиент», - напомнил Тано.

 

- Да, извини, брат, но Бенуа у нас тем более никакой не адвокат, так что ответа у нас всё ещё нет.

 

- Вот пристали! – возмутился Бенуа. – Рабочая встреча у меня! И я уже спешу, - он ушел наверх.

 

Марко с Дюбуа направился на кухню. Ева сидела за столом, старательно пережевывая салат из одних огурцов.

 

- Тут так и царит пищевой тоталитаризм? – спросил Марко, доставая творог для Дюбуа и грустно разглядывая содержимое холодильника.

 

- Что? – не поняла Ева, внимательно за ним наблюдающая.

 

- Не обращай внимания.

 

- Ты ей сахар не клади, она сегодня уже наелась изюма, - предупредила Ева.

 

- Теперь я понимаю, почему Марио не любит у вас обедать, - Марко усадил Дюбуа на высокий стул, и она начала послушно открывать рот, поедая до невозможности пресный корм.

 

- Скажи-ка мне, дитя мое, а как тут у вас вообще дела? – как бы между делом спросил Марко.

 

- Это ты мне? – уточнила Ева.

 

- Ну да, ты же тут единственное говорящее дитя. Как ведут себя Бенуа с Лин?

 

- Да нормально они себя ведут! Лучше бы спросил, как дела у меня.

 

- А есть проблемы?

 

- А незаметно? Отличные новости – мы с Бубу скоро будем жить в одной комнате! В детской Бенуа делает рабочий кабинет, который почему-то нельзя совмещать с комнатой Бу! Она, якобы, будет мешать работать, поэтому решили, пусть лучше она мешает мне! Ну ладно хоть не круглые сутки её терпеть – она посреди ночи всегда уходит к Бенуа или Лин.

 

- А Бенуа и Лин – это две такие разные комнаты? – осторожно поинтересовался Марко.

 

- Конечно! Им-то можно себе это позволить! – все ещё в возмущении Ева налила из-под крана воды и выпила.

 

- Но они не ссорятся?

 

- Да нет же! Они во всем друг с другом соглашаются, так что если уж Бенуа мне что-то не разрешает, просить у Лин бесполезно. Очень неудобно. Раньше она мне вечером печенье разрешала есть, а теперь даже этого не допросишься.

 

- Очень интересно. Скажи, а что у вас обычно делает ребёнок после еды?

 

- Спит. Но ты её не вовремя накормил, так что рано ещё спать укладывать. Ладно уж, ставь её на пол, я ей почитаю.

 

- Спасибо, а то мне нужно сказать твоему отцу пару слов.

***

- Ну вот, у меня опять что-то со слухом, - сказал Бенуа, когда Марко появился у него в комнате.

 

- Что именно?

 

- Я не слышал, как ты стучал.

 

- У вас с Лин что, фиктивный брак? – делая вид, что не слышит комментария, спросил Марко.

 

- Ну вот, опять, - грустно вздохнул Бенуа. – Я снова не расслышал, как ты сказал: «Брат, извини мое любопытство и вопиющую неделикатность, но меня искренне волнует твоё семейное благополучие…»

 

- Так что? – не отставал Марко.

 

- Вопрос более, чем странный. У нас ребенку почти два года, а если ты встречался с Лин в последнее время, то не мог не заметить, что она опять крайне беременна.

 

- Это доказывает только, что ты два раза с ней спал, и больше ничего.

 

- Ты так разборчив в выражениях, - Бенуа зашёл в ванную и начал чистить зубы.

 

- Nazzo, Бенуа, ты не можешь просто ответить? Мне же правда не всё равно, что с тобой происходит!

 

Бенуа только усмехнулся и покачал головой.

 

- Знаешь, что мне сейчас видится? Ты просто использовал Лин, чтобы заткнуть дыру, которая появилась в твоей жизни. И хорошо ещё, если честно сообщил ей о ее функциях. Теперь же ты пришел в себя, она перестала тебя устраивать, и ты нашёл кого-то ещё.

 

Бенуа подавился и выплюнул пасту.

 

- С чего ты вообще это взял?

 

- Тебе перечислить первичные признаки? Вы живёте в разных комнатах, ты подозрительно себя ведёшь, а прямо сейчас никакая у тебя не деловая встреча. Ты как-то слишком тщательно готовишься. И с твоим лицом что-то не то…даже не со всем лицом, с бровями.

 

- Поздравляю тебя, сестра Катрина, очередное дело раскрыто, - Бенуа открыл шкаф и вытащил самые потёртые джинсы.

 

- Какая еще сестра?

 

- Ты шутишь? А, нет, Марио, наверное, это не читает… Это серия детских книг про монахиню-детектива. Ева от нее без ума. Мы всё ждём, когда она спасет мир, а сама погибнет, но её причислят к лику святых.

 

- Так я прав? – еще раз уточнил Марко.

 

- Нет. Я обожаю Лин, у меня нет ни сил, ни желания, ни возможности найти «кого-то ещё», как ты изволил выразиться.

 

- Да ну?

 

- Так и есть. Эта отважная женщина решилась связаться со мной, когда я был в жалком состоянии. У меня теперь нет ни прежнего здоровья, ни статуса, ни, черт возьми, прежних заработков! Нет никаких гарантий, что завтра я смогу работать, о, schwilze, да неизвестно даже, буду ли я жив! Выходит, что единственно возможный способ выражения благодарности в моем случае – быть ей другом и, по возможности, мужем. Так что засунь свои подозрения поглубже и отстань от меня, - он раздраженно натянул пиджак. - А разные комнаты упоминать была крайне тупо: ты вообще что-нибудь знаешь об удобстве и разных режимах сна у людей?

 

- Ну, извини, если я не прав, но ты на самом деле выглядишь как-то… - он неопределенно помахал в воздухе.

 

- Ах, вот оно что, - Бенуа понимающе кивнул, - Я сегодня нечто такое излучаю, что вызываю в окружающих невольное вожделение. Извини, это ненамеренно.

 

- Влепить бы тебе оплеуху, - мечтательно сказал Марко.

 

- Но я фигура неприкасаемая.

 

- Значит, честно-причетсно, никаких посторонних женщин?

 

- Ни единой. И чтобы уж успокоить тебя на 100%, добавлю – и мужчин тоже.

 

- Да ну тебя! Болван!

 

- Ну, спасибо за непоколебимую веру в меня.

 

Они спустились в холл, где застали спящую на полу Дюбуа и всё ещё читающую ей Еву.

 

- Я не специально, - поспешила оправдаться старшая сестра. – Я не думала, что она от этого уснет.

 

- Ничего. Я по делам, пока, - Бенуа поцеловал Еву, она серьезно сказала «Будь осторожен», и Марко пошёл провожать его до машины.

 

- Твой девятилетний ребенок только что сказал «Будь осторожен» - это нормальная практика? – спросил Марко.

 

- Да, брат, с некоторых пор. Ну, мы так с ней подумали, что надо кому-то за мной присматривать, и она иногда будет этим кем-то. Вот теперь она и смотрит, чтобы я вел здоровый образ жизни, учит меня воспитывать детей и прочее.

 

- Ты понимаешь, что это возможно только с твоими методами воспитания?

 

- Да. И это прекрасно.

***

Бенуа поднялся на шестой этаж и толкнул дверь. Она была не заперта. Он грустно вздохнул и зашёл. Маргарита укоризненно покачала головой.

 

- Знаю, моя очередь. Появились непредвиденные обстоятельства.

 

- Да, ладно, - Маргарита милостиво улыбнулась. – Как ты?

 

- Я гад, - тяжело вздохнув, признал Бенуа.

 

- Да ну? – недоверчиво пробормотала она.

 

- Ты должна немедленно разрешить мою моральную дилемму.

 

- О, я в этом эксперт. Выкладывай.

 

- Я практически поклялся Марко, что не изменяю Лин.

 

- Но ты использовал специальные формулы?

 

- Да, я подтвердил, что у меня нет никаких посторонних женщин.

 

- Ну это же отлично, дорогой! Во-первых, я никакая не женщина…

 

- О Боже! Ну, по крайней мере, ты хорошо это скрываешь.

 

- Заткнись и дослушай. Я не женщина, а существо высшего порядка.

 

- Обожаю тебя! – Бенуа уже начало сотрясать от смеха, - Мне так не хватало твоего занимательно бреда. А ты не могла бы в течение года время от времени мне звонить и говорить что-нибудь такое?

 

- Как хорошо, что мое сознание быстро фильтрует твою речь, - вздохнула Маргарита. – Я решила запомнить только, что ты меня обожаешь и мечтаешь, чтобы я тебе звонила.

 

- На здоровье. А что второе?

 

- Это очевидно. Я никак не могу быть посторонней. Пусть и с некоторыми перерывами, мы все же знакомы 15 лет. Это половина твоей жизни, а я – уже половина твоей личности.

 

- Ох, это какие-то сложные философские категории. Давай о земном. У тебя есть с собой вредная еда?

 

- Как без этого. И спасибо, что выкинул, наконец, старый диван.

***

За ужином Маргарита поинтересовалась:

 

- Что нового?

 

- У меня скоро будет ребенок.

 

- Каждый год одно и то же… И как только ты умудряешься при этом сохранять фигуру?

 

- Кстати об этом… Есть что нового в фармакологии?

 

- В какой отрасли? Прививки от оспы или пластырь?

 

- Говоря объективно, нам уже сейчас безумно трудно покормить семью, ещё пара детей – и разразится финансовая катастрофа.

 

- Даже не думай. У нас, конечно, положительная динамика в демографии, и мы почти достигли популяционной отметки в 390 тыс. человек, но даже такого количества нам, в связи с их возрастом недостаточно, чтобы начать хоть какой-то заметный экономический рост. Мы в феврале сделали анализ по прошлому году, увидели увеличение на 0,2% и чуть с ума не сошли от радости! Так что все обязаны плодиться и размножаться – в том числе и ты.

 

- Да ну, Марго, брось! А ты-то сама как?

 

- Я полагаюсь на Божью волю. Честно говоря, если бы моё тело принадлежало мне, я бы родила еще пару граждан. Но не поймут люди этот мой порыв…

 

- Ты скромничаешь. Я уверен, что ты смогла бы это объяснить. Ну там, непорочное зачатие…

 

- Шутки над дорогими моему сердцу религиозными парадигмами я не потерплю.

 

- Судя по тому, что ты просто не сказала «Заткнись», тебе на самом деле наплевать. Но все-таки меня немного беспокоит твоё расслабленное отношение к безопасности секса.

 

- Да потому что тут не о чем беспокоится! Это, schwilze, всё равно, если бы я сейчас начала беспокоится, что на меня упадет метеорит да ещё принимала бы какие-то меры, чтобы этого не случилось. Ну, подумаешь, случилось один раз, но тогда я была намного моложе и здоровей, и то забеременела, наверное, с 50-ой попытки, а сейчас все мои гормоны дремлют…Что с тобой?

 

- Ты сказала «с 50-ой попытки»?

 

- Да, признаю, число необоснованное, и я не гарантирую, что верное.

 

- Не то. Слово «попытка» предполагает намеренное действие по достижению цели. И я не думаю, что ты просто перепутала слова «попытка» - probato и «раз» - aprobe, ты, nazzo, Библию редактируешь и, наверняка, придираешься там к каждому слову.

 

- А вот это самый что ни на есть поклёп на меня! Это происшествие чуть не загубило все мои карьерные перспективы! В любом случае, сейчас говорить об этом уже бесполезно. Скажи лучше, как она?

 

- Кто?

 

- Ну, ребенок твой! Сейчас ты скажешь что-нибудь по поводу «твой»… Но знаешь, мне как-то глупо претендовать на «наш», так что просто ответь на вопрос.

 

- Она…нормально, я полагаю. Марко не нравятся мои методы воспитания, но что уж тут поделать. Это же мой первый ребенок, и я не знал, как с ней обращаться. Только я научусь воспитывать трехлетнюю девочку, как ей уже пять – и снова ничего не понятно!

 

- Сочувствую.

 

- Да нет, это невероятно захватывающе. Более того, оказывается, что опыт тоже не очень помогает. Бубу, например, очень отличается от Евы в ее возрасте.

 

- Ты уходишь от темы. Она нормальная?

 

- Я-то откуда знаю? Я к ней привык, и мне кажется, что лучше ребенка и желать нельзя.

 

- Понятно. Значит, ничего сверхординарного?

 

- Ну, она тренируется в группе с 11-13-летними…

 

- Да я не об этом!

 

Бенуа в недоумении посмотрел на нее.

 

- О Боже! Ты серьёзно? Ты хочешь меня спросить, не ходит ли она по воде или не превращает ли хлеб в рыбу?

 

- Никто хлеб в рыбу не превращал…но, да, смысл ты уловил.

 

- Я не устаю удивляться течению твоих мыслей! Ты как бы невзначай пытаешься узнать, не произвела ли на свет нового Иисуса?

 

- Ну, Бенуа, что за необразованность! Иисус – это не должность, а Его имя! А профессия Его была Спаситель или Мессия.

 

- Да какая разница! Как тебе такое в голову-то могло прийти? Нет, ну я думал, что ты считаешь Спасителем или Спасателем себя, но чтобы Еву… Нет! Забудь! Она нормальная, да даже хуже, чем нормальная!

 

- Что ты так разволновался? Хочешь, я тебе государственную тайну открою?

 

- Не хочу.

 

- Не будь занудой!

 

- Ты потом одумаешься, решишь, что я слишком информирован и устранишь меня.

 

- А ты хочешь жить?

 

- Как ни странно, да.

 

- Рада это слышать. В общем, мы вертолет сбили.

 

- И зачем? У вас что, много лишних?

 

- Он был не наш. Я полагаю, они расположились где-то в 300 километрах отсюда и производили разведку.

 

- Кто? Израильтяне, русские, китайцы?

 

- Честно говоря, не знаю. Но Заграница здесь не при чем… Мы ждали ответных действий, но – ничего! Это значит, что они не хотят светиться. Но на душе все равно тревожно.

 

- Можно я доем твой пирог? Спасибо, - не дожидаясь ее согласия, Бенуа забрал остатки грибного пирога.

 

- Ну что ты за человек! – Марго швырнула в него виноградом. – Мог бы посочувствовать!

 

- Ну, во-первых, я не понял, о чём ты только что рассказала, а во-вторых, я подозреваю, что ты всё это выдумала.

 

- Чёрта с два! С самого начала у нас существовал отдел наблюдения и анализа. Материалы для работы у них появились далеко не сразу, но к настоящему моменту мы убедились, что все перехваченные эфиры – не фальсификация.

 

- И что они нам передают? – всё ещё невозмутимо поинтересовался Бенуа.

 

- Да не нам! Мы просто изредка улавливаем кусочки передач. Там всякая ересь: идиотские обсуждения совсем незначительных тем, астропрогнозы, музыка, интервью с неизвестными личностями…

 

- Как я им завидую. Может, вам с ними обменяться опытом, как надо делать развлекательные программы?

 

- И это всё, что ты вынес из моей речи? Тебя не беспокоит, что на Земле живёт еще полно людей, которые большую часть времени нас игнорируют?

 

- Нет, что уж тут поделаешь. Ты не тому человеку рассказала государственную тайну.

 

- У меня насчет них очень противоречивые чувства, - призналась Марго, задумчиво жуя сыр. – Вроде и по-настоящему испугаться уже не могу, но постоянно в тонусе…Что они ещё выкинут?

 

- Как я Вас понимаю, голубушка! Вот у меня есть одна знакомая, которая в одиночку вызывает у меня те же самые противоречивые чувства. А ведь я больной человек, мне нельзя волноваться!

 

- Брось, Бенуа, ты мне приписываешь то, чего давно уже нет. Мне что, каждый раз клясться, что я не причиню вреда ни тебе, ни твоим женам, ни детям, ни даже любовницам, если таковые, не дай Боже, появятся на нашем жизненном пути. Я толерантна к тебе сверх всякой меры.

 

- Спасибо, товарищ.

 

- Эй, полегче! В мирное время я предпочитаю, чтобы ты обращался ко мне, как полагается: как к любви всей своей жизни.

***

- Ненавижу все это! – вдруг воскликнула Маргарита, бросая щетку в раковину.

 

- Ваше святейшество, вы в гневе? – окликнул ее из комнаты Бенуа.

 

- Не смей меня так называть, у меня ещё час гражданской жизни! Всего один ничтожный час! Ну что это за жизнь! Мало того, что больше, чем на 12 часов я выбраться не могу, так я ещё и засыпаю посреди ночи! В результате и не пообщаюсь с тобой полноценно и не высплюсь.

 

- Ну, дорогая, тебе хотя бы кофе можно пить, и с сегодняшнего дня у тебя отпуск, а я сейчас отправлюсь к своей драгоценной, но очень беспокойной семье, а потом – на работу. И я не жалуюсь, я констатирую.

 

- Давай я останусь ещё на один день, - Марго упала на кровать и закрыла глаза.

 

- А тебя разве не сожгут за это на костре?

 

- Ой, да я же всё равно в отпуск уезжаю! Но, сожгут, конечно. Не сейчас, а после смерти, но от этого не легче… Но чисто теоретически, ты за?

 

- Заманчиво…но нет, ни в коем случае. Я тоже несвободный человек.

 

- И какая тебе разница – объяснять своё отсутствие одной или двумя ночами?

 

- Гигантская разница. В малодушии своём я надеюсь, что никто и не заметит, что я сегодня отсутствовал. Если же заметят, скажу, что остался на работе – я частенько так делаю.

 

- У тебя же не ночная работа.

 

- А ты вообще знаешь, в чем состоит моя работа?

 

- Дай-ка подумать… Ты тренер по фигурному катанию?

 

- Ты мне польстить хочешь или действительно не можешь посмотреть объективно? Я сегодня почти не задыхался, натужно не кашлял, ни разу не упал в обморок, да и выгляжу впечатляюще…

 

- Я ненавижу эту твою стрижку, - оборвала его самовосхваление Марго.

 

- Да ты что! Я с ней выгляжу так зрело и брутально, - Бенуа повернулся в профиль.

 

- Ты выглядишь, как беглый заключённый. И все твое остальное впечатляюще – всего лишь побочное действие медикаментов. Но извини, я тебя перебила.

 

- Короче говоря, я неспособен выполнять свои обязанности, поэтому оставил себе только двоих учеников. В основном, я там сантехник, электрик, уборщик…иногда, по мере сил.

 

- Бедный ты мой! Надо перевести тебя на работу в комитет.

 

- Я и так в комитете.

 

- Ты только на советы ходишь, а тебе надо полностью заняться административной работой. Там будет не только фигурное катание, проследишь за организацией физического воспитания в школах, проверишь состояние спортивных площадок в городе.

 

- Я бы вполне с этим справился, но не буду.

 

- Не хочешь становиться чиновником? Но это просто смешно!

 

- Не в этом дело. Марко опять догадается, как произошло мое повышение.

 

- Ну и что! Передаешь ему от меня привет. Не будет же он серьёзно осуждать тебя или сокрушаться над моей слабостью.

 

- Будет. Вот из него вышел бы отличный Папа римский, он бы нам такие моральные нормы установил, что все бы из исповедальни не вылазили. Критерии того, что для людей лучше у него, конечно, чудовищны, но в остальном…

 

- Так что, нет?

 

- Не в этом году. Давай я попроявляю большую общественную активность, внесу несколько предложений на совете – тогда, может, мне не придется первые полгода мямлить что-то невразумительное, когда на инспекции меня спросят: «А ты кто, собственно, такой?»

 

- Ох, ладно, если тебе так проще… Ну что, в следующем году у тебя будет на меня два-три дня?

 

- Не могу гарантировать, у меня же раньше никогда не было троих детей… Но, скорее да, чем нет. Ремонт тут поможешь сделать.

 

- Спасибо, я так и думала.

***

Майор, в который раз уже протирал очки, но стоило ему надеть их, как они тут же запотевали. В конце концов, он сунул их в карман и теперь шёл по коридору, ориентируясь по очертаниям предметов. Жалюзи в кабинете Генерала были опущены, и Майор глубоко вздохнул, прежде чем постучать.

 

- Мистер Дженкинс! Сэр! Это я, Макловски.

 

- Заходи! – ответил глухой голос.

 

- Сэр, я… - Майор зашел и остановился у двери, потому что в полумраке не видел вообще ничего. Генерал повернул к нему лампу, и Майор пошёл на свет, как вялый полуслепой мотылек. Наткнувшись на кресло, он обошёл его, перебирая руками по спинке, и сел.

 

- Ну что, Макловски, уже не так воодушевлен? – Генерал так и не повернулся к нему лицом.

 

- Мы должны признать, что это всецело наша вина, - пробормотал Майор.

 

- Нет! ну да, может, мы подлетели слишком близко… Но, чёрт возьми, ночное время, город с населением в 300 человек, никакого тебе ПВО, они не ожидают вообще никаких объектов в воздухе – и вдруг сбивают наш вертолет! Проклятые дикари! Они камнями его закидали, что ли?

 

- Нужно было предпринять пеший марш-бросок…

 

- Теперь-то, большое спасибо, все это понимают! Но мы просто хотели сэкономить время, это же казалось совершенно безопасным! Ты же знаешь, каких усилий мне стоило выбить финансирование, как все мы тут наизнанку выворачивались, доказывая, что это жизненно необходимо, абсолютно безопасно и сулит получение невероятных результатов. Вот они результаты – три трупа. Три! Мне никогда за это не оправдаться.

 

- Что нам делать? – тихо спросил Майор.

 

- Я ещё не выходил с докладом. Официально мы должны отчитаться только через полгода, за это время должны продумать формулировки.

 

- Что они там будут делать оставшиеся четыре месяца? Я догадываюсь, какие настроения царят сейчас в команде.

 

- Конечно же, они возвращаются немедленно! Я не могу их там оставить. В конце концов, с ними Дэйв!

 

- Нет! Этого быть не может!

 

- Да-да, сейчас ты скажешь, что ему всего 16, что вначале я давал слово, что ничего ему не скажу… Но я был объективен. У него отличные способности, предрасположенность к военной карьере, выдержка, которой любой позавидует. Когда я ему рассказал, он только и объявил, что гордиться мной, моей ролью в Проекте, и мечтает тоже приносить пользу на этом поприще.

 

- Теперь Вы должны его изолировать…когда он вернется.

 

- Спасибо, что не сказал: «Если он вернется». Но нет, никуда я его изолировать не буду! По легенде он уехал по обмену в Аргентину, а когда вернётся, закончит школу, а там видно будет. Макловски, я не хочу, чтобы он стал, как другие наши молодые сотрудники: они живут не здесь, а в транслируемом мире ЕМ, хотя, объективно говоря, там ничего особо и не происходит; они совершенно беспомощны в повседневной жизни и через слово вставляют фритиш. Нет, мне нужен здоровый ребенок.

 

- Но неужели у него не возникло ни единого вопроса по моральной стороне дела? Тут замешано огромное количество человеческих жертв, разрушенный семей, карьер, испорченной психики…

 

- Прекрати эту патетику! Ну, оказалось у нас чуть больше жертв, чем в первоначальном плане, но это обычный форс-мажор! Семьи давно смирились с происходящим, а что касается психики – да ты сам прочитал мне об этом восторженную лекцию!

 

- Возможно, я был не прав. Количество депрессий и психических расстройств по обеим сторонам, действительно, не только не повысилось, а с годами даже снизилось в разы, но мы не можем быть уверены, что показатели верны, ведь мы говорим только о диагностированных случаях.

 

- Майк, да у них теперь нет времени на депрессию! Нулевая безработица, постоянные заботы о том, как выжить. Они сейчас только-только закрывают свои потребности в товарах, любой наш мелкий магазинчик перебьет их по ассортименту товаров – и при этом они пока как-то обходятся без рабства!

 

- Я тоже доволен тем, как развивается Проект, - согласился Майор. – но всё же…

 

- Не может быть никаких «всё же»! Да, меня, черт возьми, иногда выворачивает от принимаемых ими политических, экономических, правовых и прочих решений, но пока это работает и приносит пользу и нам, я буду здесь.

 

- Да, сэр, я тоже горд, что живу в эту эпоху, но я всё-таки жду Вашей поддержки в наложении вето на проект по использованию ЕМ еще и как полигона по испытанию новых медицинских препаратов.

 

- Насчет этого не волнуйся. К этой идее вернутся не раньше, чем 10 лет. Карл-Густав убедил нас, что мы не может пока обеспечить достаточную научно-исследовательскую базу. И его мнению пока доверяют. Но не просветишь ли ты меня по прогрессу по подготовке его замены?

 

- Она демонстрирует впечатляющие результаты. Думаю, немалую помощь ей окажут артефакты, которые, как я надеюсь, доставит экспедиция.

 

- Надеюсь, что всё так и есть… А теперь помоги мне составить письма семьям погибших членов экспедиции. Что, по-твоему, могло произойти на Аляске, где они, по легенде, находятся?

***

- Ваше святейшество, Вы понимаете, к чему меня подталкиваете? – кардинал Романо грустно вздохнул и опустил голову.

 

- Да что такого катастрофического произошло-то? Ну буду я отсутствовать не полдня, а день или полтора, только и всего!

 

- Проблема в том, что Вы теряете контроль над собой. Боюсь, что с годами это будет только усугубляться. Вы и так вынудили меня изменить Договор в самой его основе и сделать возможной связь с женатым человеком…

 

- Позволь с тобой не согласиться. Во-первых, слово «связь» - довольно гадкое и давно уже не отражает то, что ты воображаешь - мы теперь, в основном, обмениваемся новостями и впечатлениями, а не биологическими жидкостями. А во-вторых, ты же сам понимаешь, что гражданские браки – это просто смешно, я не адвокат по разводам, поэтому не собираюсь воспринимать их всерьез.

 

- Я уже осознал, в чём состоит моя ошибка, - Романо смотрел на нее без всякого раздражения. – Вы были слишком молоды. Мне казалось, что это плюс, потому что позволит мне вторгнуться в стихийное развитие Вашей незаурядной личности и направить Вас по пути созидания и духовного совершенствования. Но мне следовало изолировать Вас от той среды. Хотя, вряд ли Вы пошли бы на это…

 

- В первый-то год? Конечно, пошла бы, ни на секунду не задумываясь! А сейчас уже и думать забыла бы о прошлом, даже о Марко… Господь мой свидетель, я была бы образцовой монахиней…

 

- Боюсь, что нет этому гарантий… Поэтому я счел своим долгом найти запасной вариант.

 

- Ты – что? Ты нашёл какую-то смиренную, безмозглую невесту Христову, у которой туннельное сознание и мистическое мышление?

 

- Вы сразу предполагаете худшее. А что, если она, действительно, более смиренна, но в то же время обладает отличным творческим потенциалом, целеустремленностью и сосредоточенностью на деле?

 

- Но я же тоже обладаю всеми этими качествами! Но ведь никто, ни одна живая душа не может сидеть взаперти вечно! Вот увидите, она тоже очень быстро организует какой-нибудь выхлоп: начнет оленей отстреливать или прохожим на голову помои выливать.

 

- Может, и так, но я учёл все недочёты, и она не получит пост, не пройдя размеренно и последовательно все ступени посвящения.

 

- Значит, у меня еще есть пара лет?

 

- По моим расчетам, около семнадцати. А если образумитесь, то и гораздо больше. Не представляете, как бы мне хотелось, чтобы Вы остались нашей главой… Но если Вы демонстрируете столь безответственное поведение и после стольких лет работы…

 

- Мне всего 30, я ещё повзрослею.

 

- Вам всего 27.

 

- Спасибо, что считаешь, что я выгляжу моложе.

 

- Выглядите-то Вы как раз за 30, не сочтите за грубость, но с другой стороны, могу поклясться, что такая внешность была у Вас с самого начала и останется таковой ещё на долгие годы.

 

- И тем не менее, кто она?

 

- Вам об этом лучше не знать, а то были уже прецеденты… И не пытайтесь выследить её через меня: претендентка ещё сама не догадывается о своих карьерных перспективах.

 

- Умно.

 

- Вы до сих пор настаиваете на двух Днях-вне-трона?

 

- Да.

 

- Не умно.

 

- Знаю, сын мой.

 

========== Год 30. Часть 1 ==========

 

Лаборатория глобальных геополитических и социальных исследований

 

Реферат доклада Макловски, М.

«Взгляд изнутри. Опыт социального познания»

30 год от н.п.

 

Класс открытости – А

Не отредактировано

Не издано

 

Я - ровесница Проекта. И мне кажется, что ещё находясь в утробе матери, я поглощала не только околоплодную жидкость, когда она бежала на очередную тренировку или заседание, но и первую информацию об этом самом великом и грандиозном эксперименте. В моей семье просто не было разговоров ни о чем другом. Я помню, что мои родители обсуждали Проект, когда мне было года 4 или 5, то есть, когда я понимала уже чуть ли не половину того, о чём они говорили, но уже тогда я осознавала, что эти данные предназначены только для нас и людей с бейджами GRL <…>

Когда я пошла в школу, у нас появились первые выкладки филологов и лексикологов о фритише. Те немногие письменные артефакты, что попадали к нам, я прочитывала мгновенно, потому что читать на фритише было гораздо проще, чем на моём родном языке. В первом классе я часто сбивалась на орфографию фритиша, из-за чего в моем личном деле очень долго стоял диагноз «дислексия» <…>

В нашей семье был культ трёх личностей: Карла-Густава, моего дяди, с которым мне так и не довелось встретиться, Александры IX и, хотя отец и отказывался это признавать, Генерала Дженкинса. Обычные дети слушали сказки про принцесс, волшебников и говорящих животных, я слушала истории в духе: «Карл был одним из первых, кто понял, что грядет неизбежный апокалипсис, и поэтому он предложил приблизить его и тем самым отменить…» или «Генерал был не в восторге от своей роли, но постепенно он, как и все мы, слился с ним, и только личные моральные качества, сила духа и дар убеждения этого человека помогли нам уберечь ЕМ и не позволить сделать его просто лабораторией с подопытными животными…» Но, бесспорно, первое место в рейтинге наших бесед всегда занимала Её святейшество. Я солидарна с моими родителями во мнении, что, безусловно, с первых дней Проект давал интересную и полезную информацию о поведении людей в экстремальных ситуациях, но только с появлением Александры родилось общество, а затем и моральный вектор его развития. Это с её помощью была опровергнута теория о том, что подавляющее большинство людей физически разовьётся, но морально деградирует, а уже второе поколение откатиться в развитии к раннему Средневековью <…>

Данному докладу невозможно придать строго научную форму, потому что, повторюсь, я пытаюсь описать не размножение амёбы в лабораторных условиях и не наблюдение за контролируемой ядерной реакцией синтеза, а нечто, что невозможно назвать словами и охватить несовершенным человеческим разумом. Я передаю свой взгляд на ПРОЕКТ, термин, который для себя я расшифровала, как Попытка Разрушить Объективно Катастрофические Тенденции <…>

Начну со статистических данных.

Официальное название – Единый Мир (ЕМ)

Основано – шестой год Проекта (6 н.п.)

Официальный язык – фритиш

Столица – Рим

Форма правления – избирательная теократия с элементами республики.

Глава государства – Мама римская Александра IX

Государственная религия – см. отдельную главу. Объективность и мнение экспертов не позволяют мне назвать это ни католицизмом, ни даже просто христианством

Территория – 4,3 млн км² (+0,7 млн км² того, что здесь называют Заграница)

Население – 520200 человек (данные 26 года)

Плотность населения – 0,05 чел/км², в Риме – 272 чел/км² (данные усреднены, так как даже Рим до сих пор заселён неравномерно, на остальной же территории встречаются совершенно необитаемые регионы, компактные, но хорошо развитые деревни и несколько поселений с населением в 10-15 тыс человек)

Валюта – деньги, фрит. „moneti”, исчисляемое, мн.ч. Бумажные купюры “moneto” номиналом в 5,10, 15, 100, мелочь - “moneta” номиналом в 1, 5 , 15, 25 и 50 moneti.

 

Теперь о специфике. Как мы помним, в начале эксперимента было задано очень непростое гендерное соотношение 1F:4M (четыре мужчины на одну женщину). Конечно, точное количество мы обеспечить не могли, в конечном итоге, численность мужчин оказалась на 3% меньше предполагаемого, но тем не менее это позволяло проверить теорию. Первая теория заключалась в следующем: в обществе, лишенном закона, товарно-денежных отношений и правительства, женщины, находящиеся в дефиците, очень быстро станут предметом торга, их будут обменивать, продавать, удерживать силой. Отдельные случаи, действительно, имели место, но их процент настолько низок, что не позволяет предъявлять прецеденты в качестве закономерностей.

В процессе наблюдения была выдвинута другая теория: приняв в качестве главы государства женщину, которая взяла в свои руки и религиозную, и светскую власть, фактически, объявив автократическую монархию, государство повернуло на путь установки матриархата. Но, хотя на этот счет до сих пор не утихают споры, с большой долей уверенности можно утверждать, что матриархата в полном смысле этого слова мы не наблюдаем.

По данным переписи 26 года гендерное соотношение теперь составляет 1:2,4 наоснове расчета по всем возрастным группам, но тут стоит отметить, что в группах 0-10 лет данный показатель 1:1,8, 10-18 лет – 1:1,2, 18-30 лет – 1:1,1, что почти полностью соответствует нашим собственным цифрам; и только у людей более старшего поколения все еще наблюдается искусственно созданный дисбаланс <…>

Семья. В период с 6-го по 20-й год в ЕМ была предпринята попытка применения правовой практики по государственной регистрации альтернативных видов семей, как то: полиандрические и однополые браки. Явление не получило широкого распространения, несмотря на разрешение со стороны церкви, но привела к появлению нескольких любопытных традиций. К настоящему моменту мы все ещё можем наблюдать отголоски традиции договорных браков, организованных родителями жениха и невесты в очень раннем возрасте. В ЕМ у этого явления есть своя специфика:

* Договор не является окончательным и нерасторжимым;

* Родители невесты могут организовать несколько договоренностей, хотя брак, в большинстве случаев, заключается всего один;

* Когда бы ни был заключен договор, он не может вступить в действие до достижения брачного возраста – 15 лет.

* В возрасте от 12 лет жених может поселиться в доме своей невесты при соблюдении длинного списка правил и предписаний (см. Приложение 2) <…>

В средней семье не менее трёх детей, все они имеют фамилию матери, что и приводят защитники матриархата, как аргумент в свою пользу. Но нельзя отрицать, что в первом и третьем поколении это соблюдается не так строго, и дети имеют двойную, а то и просто фамилию отца <…>

Налогооблажение. Система налогообложения проста до неприличия: все платят 10% с дохода. По-моему, никому не приходит в голову аналогия с церковной «десятиной», хотя, полагаю, данный процент выбран именно на исторической основе, без учета экономических реалий <…>

Иногда закрадывается подозрение, что правительство ЕМ позаимствовало некоторые принципы и у социалистов. Взять хотя бы их принцип бесплатной раздачи жилья. Да, жадность при таком обилии жилого фонда неуместна, но, к счастью, у главы государства хватило присутствия духа не отказываться от коммунальных платежей. Честно говоря, они не полностью покрывают затраты на содержание домов и квартир, поэтому, зачастую, потекшая труба или сгоревший бойлер – проблема хозяина квартиры <…>

Административное деление. В ЕМ любят круглые числа, поэтому до сих пор сохранилась система Тысяч, Сотен и Двадцаток. Тысяча – это административная единица, сформированная по количеству жителей. При большой плотности населения административный округ крошечный, и если в столице округов 350, то во всём остальном Мире – всего 170 (на момент написания отчёта). Глава округа должен заниматься всеми сторонами жизни жителей административной единицы. В его обязанности входит решение вопросов бизнеса, финансов, здравоохранения, социального развития и защиты, правового регулирования и т.д. Он же является мировым судьей, выносит решения в делах о неуголовных правонарушениях, регистрирует браки, заверяет документы <…>

Форма правления. Назвать это теократией в чистом виде нельзя. С 6-го по 10-ый год Мама, действительно, сосредоточила в своих руках все три ветви власти. Существовавший при ней так называемый Совет Старейшин не имел реальных полномочий и лишь в редких случаях выполнял совещательную функцию. В начале 10-го года Совет был упразднен, а оставшиеся в живых Старейшины, в большинстве своем, стали главами округов. В этом же году появились должности министров финансов, здравоохранения и социальной политики.

При этом без официального объявления уже существовал пост министра национальной безопасности, генерального прокурора и советника по делам семьи и детства. К настоящему моменту количество министров достигло 15, и образовался ряд малых советов, комитетов и подкомитетов. Подробнее об этом читайте у Варталонне, Дж. «Власть имеет право на ветви, только если они растут на Древе Жизни. Так говорит Александра», внутреннее издание GRL, год 28. Я бы хотела отметить только те отголоски полного авторитаризма, которые остались в ЕМ сейчас.

Во многих книгах, передающих дух средневековых монархий, мы видим эпизоды, в которых верховный правитель исполняет роль высшей силы, выносящей окончательные, не подвергаемые сомнению или оспариванию, решения. В то же время, король там фигура, которую воспринимают не как источник кары, а как единственную надежду на милость. Милость безграничную и безусловную, в сознании людей такой глава очень схож с божеством, не зря считалось, что монарх может излечить одним прикосновением. Александра IX – именно такой правитель. Огромный интерес в этом отношении представляет Летняя и Зимняя сессии суда, где вердикты выносит единолично Мама. Самые громкие процессы описал Герхард, М. в своем труде «30 сессий, которые потрясли Мир», вн. изд. GRL, год 22. Не менее интересно событие под названием «Высочайшая исповедь», когда любой гражданин имеет возможность покаяться в грехах перед Её святейшеством. Популярность исповеди невероятна, по данным Совета Понтифика по связям с общественностью, там побывали не менее 95% жителей ЕМ в возрасте старше 12 лет. Движет всеми этими людьми религиозный порыв или любопытство, сказать сложно, но сам факт впечатляет.

Третье явление, которое я хочу здесь отметить – это Брачное Благословение Её святейшества, честь, которой удостаиваются лишь избранные. Как происходит избрание, доподлинно неизвестно, но все пары соответствовали четырём базовым критериям:

* Прошли крещение и исповедь;

* Состоят в моногамном разнополом браке;

* Женятся/выходят замуж впервые;

* Не были замечены в совершении противоправных действий.

Ходят слухи, что раз в год Мама благословляет и граждан не соответствующих критериям. Что ж, это было бы вполне в Её духе.

В связи со всем этим у меня начали закрадываться подозрения, не простирается ли матримониальное влияние Александры ещё дальше, а именно, не по Её ли рекомендации составляются некоторые брачные союзы, особенно среди Её окружения. Теория эта всё ещё не нашла ни подтверждения, ни опровержения (см. поэму Пхан-Кон-Чи Ж. “Не все браки заключаются на небесах, но самые важные должны заверяться там”, вн. изд. GRL, год 27).

Все эти общественные мероприятия, действительно, поддерживают рейтинг, если можно так выразиться, Её святейшества на неизменно высоком уровне. К счастью, она всегда умеет выдавать милость разумными порциями, не доходя до самолюбования. Эта Её черта подробно рассматривается в монографии Голдштейна, С. «Милость без умиления», вн. изд. GRL, год 29.

В первое десятилетие Проекта Карла-Густава просили особо отметить признаки обожествления Александры IX. Период был благоприятным, люди были довольно легко внушаемы, морально уязвимы и хотели чуда. Многие практически требовали, чтобы Мама излечивала слепоту, склероз, паралич и другие недуги наложением рук. Она на это не пошла, хотя шансы на успех были неплохие, а все неудачи можно было объяснить недостаточной силой веры больного. Но и без этих чудес отношение к понтифику совершенно особое. Это не уважение или доверие к президенту, это не благоговение перед Папой, это не фанатичная преданность диктатору и не страх и трепет перед ним же, и это не преклонение перед монархом. Наверное, для этого явления ещё не существует термина, и это какие-то новые, узкоспециальные отношения, которые существуют между Александрой IX и её народом.

А вместе с тем, что мы знаем о Её святейшестве, как о человеке? Только те крохи информации, которые она выдает, отвечая на вопросы на каких-нибудь мероприятиях. Ну да, есть официальная биография «Мир Ее святейшества», издательство Ватикана, год 27. Когда вышла эта книга, мы затаили дыхание, ожидая если не сенсаций. то хотя бы приподнятия завесы тайны. В результате же получили произведение на 99,5% посвященное жизни Мамы со дня интронизации. Это, несомненно, познавательно для нового поколения, которое уже имеет туманное представление о конклаве, о периоде формирования органов власти, о том сложном, но великом времени. Но где человек за этим государственным деятелем? Два года назад я перечитала эту биографию трижды, потому что мне было безумно интересно, каким нужно быть человеком, чтобы решиться на такой шаг. С одной стороны, мы знаем немного больше, чем официальные биографы, поэтому можем только грустно улыбаться, читая воспоминания Мамы о конклаве, ведь понятно, что выбрать не её не могли. Но с другой – авторы монографий там не жили, и все их работы построены на ещё более субъективных умозаключениях. Всё, что в GRL выдается за биографии по сути является лишь анализом деятельности Александры IX на ее посту. Несомненно, труды Гуда, О. «Фигура №1 в Мире», вн. изд. GRL, год 25 и Макловски, М. «Стадии становления Александры IX», вн. изд. GRL, год 17 (совпадение фамилий неслучайно, это мой отец) интересны, выверены и хорошо написаны. Но на главный вопрос ответа не дают и они.

Здесь я приведу все цитаты из Ватиканского издания, которые говорят хоть о чём-то:

«До интронизации Её святейшество носила имя Дольче Рамос. Известно, что сан кардинала она получила за несколько дней до конклава. Вот что говорит об этом сама Мама: «Когда Совет, куда на тот момент входил и кардинал-диакон, объявил, что меня требуется в срочном порядке произвести в кардиналы, я впала в большое смущение. Мне казалось, что это слишком поспешный шаг, что я к этому не готова. Но несколько дней, проведенных в молчании, посте и молитве, дали мне силы ответить согласием»». [стр. 31]

«Я понимаю людей, которые в тот год без особого энтузиазма направлялись в Рим, ведь я тоже родом не отсюда. Мой монастырь находился на юге. Но мне было проще, потому что я всегда знала, что стены могут быть разными, но если в них живет Бог, это мой дом» [стр. 54]

«Её святейшество всегда трезво себя оценивает. Ей были понятны сомнения многих людей относительно эффективности служителя церкви в качестве главы государства. В этом отношении показателен один из её комментариев: «Я с большим уважением отношусь к монахиням, которые всю жизнь проводят в монастырях, но я принадлежу совсем к другому типу. Моя религиозность – это чёткий силуэт моей личности, но это не рама и не кокон, в котором я скрываюсь от мира. Мне понятно душевное состояние многих наших граждан, которые стали сиротами во время конца Того мира. Я потеряла моих родителей в 9 лет, более того, после этого у меня не осталось ни одного родственника. Но это не повод отчаиваться. Всегда можно получить поддержку у своего ближнего, а если он слабее тебя, то ты должен помочь и тем самым стать сильнее […]» Понтифик также отмечала, что большую помощь в подготовке к миссии ей оказало полученное образование и поддержка советников, в частности, кардинала Романо Скоцци».

Это всё. Итак, что мы имеем? Имя до пострига, отсутствие родителей, ссылка на неизвестный монастырь на юге и некое полученное образование, опять же, без указания учебного заведения или специализации. Не известен ни возраст Александры, ни даже её национальность. В биографии вскользь упоминается, что она приняла постриг в 18. Она признает, что стала кардиналом слишком рано, но невозможно даже предположить, что ей было тогда меньше 35. То есть, получается, на данный момент Маме 65. Но поверить в это невозможно! Её изображения были тщательнейшим образом изучены, но не найдено следов пластических операций, следовательно, физиономисты могут взять за основу процессы естественного старения. По их мнению, биологический возраст Мамы не более 45 лет. Это ещё более поражает, если принимать во внимание тот факт, что правит она уже почти 24 года, причем, правит очень продуктивно, несмотря на пару спорных решений. Некоторое недоумение вызывают и утверждения Карла-Густава о том, что ему также ничего не известно о прошлом Мамы, впрочем, с его стороны это могла быть просто мера предосторожности.

Странно было бы предположить, что в своем развитии ЕМ в точности повторит одну из известных нам цивилизаций. Но тем не менее, эксперты продолжают выстраивать аналогии. В этом отношении я бы рекомендовала ознакомиться с книгой Арсана, М. «Футурологическое Средневековье», вн. изд. GRL, год 26 и Ли, К. «Тоталитаризм в подарочной упаковке», вн. изд. GRL, год 22 <…>

Здравоохранение. Многие вещи, которые кажутся нам обычными или само собой разумеющимися, невозможны или трудно достижимы в ЕМ. Закройте глаза и представьте на минуту, что у вас нет качественных зубных пломб, прививок от большинства болезней, трансплантации органов, контрацептивов, безопасных обезболивающих, большинства анализов, таблеток от изжоги, пластических операций, липосакции, антидепрессантов, растворяющихся хирургических нитей, официально разрешенных абортов, коронарного шунтирования, эндоскопии, химиотерапии… Это только то, что лежит на поверхности, и дефицит чего может почувствовать любой человек.

Медицина недорогая. Видимо, потому что её почти нет. Насколько я поняла, при острой необходимости и большой настойчивости, больному могут сделать даже МРТ, но и это уже уходящая роскошь, потому что и оборудование выходит из строя, и специалистов, которые могут с ним работать, не становится больше.

Каких-либо эпидемиологических всплесков или повышения уровня смертности в разы мы пока не наблюдали, но в кулуарах даже сама Мама признавала, что проблем достаточно, она же расписалась в своей беспомощности и сделала вид, что верит в безграничную талантливость своих химиков, которые, якобы сами, синтезировали инсулин, прививки от полиомиелита и оспы и ряд других приоритетных препаратов. Трудность в том, что чрезвычайно тяжело готовить новые кадры. По вполне объективным причинам врачевание становится все более семейным делом, либо передается ученику, который перенимает всё на практике. При этом нет никакой гарантии, что получится врач, а не ремесленник.

Классовый состав. Страшнее этого заголовка может быть, разве что, слово «касты», но факт налицо – классовое деление в ЕМ началось. Процесс формирования не будет быстрым, но на сегодняшний день картина следующая:

На вершине пирамиды, бесспорно, располагается высшее духовенство. Их особое положение вознаграждается, разве что, высоким статусом, у них нет ни видимых привилегий, ни сверхдоходов. Но безусловно их положение даёт доступ к услугам и технологиям, которые могут быть уже не доступны для представителей других классов.

- Сотрудники госаппарата, не входящие в Церковь. Их число неуклонно снижается, хотя, официально, религиозность не входит в число требований к госслужащему. Представители этого класса пользуются как вполне понятными нам привилегиями: более комфортное жилье, транспорт, доступ к медицинским услугам, так и специфическими для ЕМ: правом на благословение понтифика, например, если они решают принять крещение.

- Члены Двадцаток. Представители редких, дефицитных профессий: врачи, химики, фармацевты, проектировщики, адвокаты, военные, инженеры и т.д. Высокий статус и доход, особых официальных привилегий нет, но они их покупают.

- Все остальные. Преимущества пребывания в этом классе? Цитирую Маму: «С вами Божья любовь и мое благословение» <…>

Подробно о формировании классов рассказывает Фишер, Б. в книге «Вертикаль власти или майский шест?», вн. изд. GRL, год 23.

Культура. В ЕМ есть один оркестр, но нет кинопроизводства. Есть опера, но почти нет балета. В неплохом состоянии театр, но почти заглох музыкальный бизнес. Отлично развивается мода, при почти полном отсутствии фотографии. О каждом виде здешнего искусства написана отдельная книга или статья, поэтому я не буду разглагольствовать по этим пунктам, отмечу лишь основное. Довольно ровно развивается литература, представленная во многих жанрах: детская, подростковая, исторический роман, детектив, мистическая проза, публицистика, научная фантастика (есть произведение о том, что Конца Света не было, а остальных людей на самом деле похитили инопланетяне. Любопытная вещь некого Санчеса, Р. «Под микроскопом», изд. «Грань», год 18), женский роман, поэзия. Много произведений об опытах религиозного переживания, в этом разделе первое место занимает эссе Александры IX с двусмысленным заголовком «Рядом с Господом», изд. Ватикана, год 19.

Тут же стоит упомянуть о масс-медия. Их три: пресса, радио и телевидение. Газет уже пять, одна даже несколько оппозиционного характера, называется «Другое мнение», выходит два раза в месяц тиражом в 1000 экз. и объемом в 6 полос и время от времени критикует Маму за стремление вмешиваться во всё на свете. Телевизионных каналов два: «Мировое ТВ» - существует с дня конклава и «Канал 2» - появился всего года четыре назад. Вещают каналы 10 часов в сутки, передают новости, объявления, старые фильмы, концерты, обращения - на вкус нашего телезрителя, невероятно скучно.

Радиостанций тоже две: «Мировое радио» и «Всеобщее радио» - в общем-то, то же самое, что телевидение, только без изображения. Пожалуй, на «Всеобщем» чуть побольше музыки и (небывалое дело!) гороскопы, которые составляют местные астрологи. Может показаться странным, что в столь религиозном государстве не запрещена астрология, но давайте не будем забывать, что мы находимся в ЕМ, так что самое время попытаться произвести обзор государственной религии. А это сложно. Это сложнее, чем разобраться в их экономике или социальной политике.

Изначально планировалось всё построить на догматах христианства, даже уже – католицизма, поэтому и были использованы его символы, основные постулаты, образы, терминология, обряды и т.д. Но с первой же секунды стало очевидно, что классического варианта не получится, потому что по закону женщина могла быть, например, главой монастыря, но никак не главой всей Церкви. Далее была предпринята попытка соблюсти приличия и обставить все согласно канонам: это грандиознейшее представление с конклавом, интронизацией, коронацией, присягой…<…>

Очень быстро деятельность Мамы начала склоняться в светское русло, и это было ещё не так пугающе, потому что могло просто показывать, что понтифик расширяет свои функции и полномочия, но то, что происходило потом, уже нельзя было объяснить таким образом.

Первым попранием самих основ католической морали было внесение поправок в брачное законодательство. Стоит признать, что Мама не стала грубо, открыто и вызывающе показывать свое превосходство над классическими правилами и не позволила заключать альтернативные браки в церкви, но, тем не менее, они были признаны на официальном уровне. Следующие явления не так бросались в глаза и вводились постепенно, но если вы поставите рядом милую вашему сердцу, строгую и непреклонную церковь 30-летней давности и современную государственную Церковь, то вы ни за что не поверите в тождественность этих явлений.

Во-первых, что бы там ни говорили, факт налицо – и Церковь, и религия одна в ЕМ не потому, что государство загоняет граждан в прокрустово ложе католицизма, причина в другом – в государственную религию допустили плюрализм, да ещё какой! Например, евангелистов, лютеран или пятидесятников, как отдельного течения нет не потому, что их запретили, а потому что с ними договорились, они попали во всеобщую тенденцию слияния и поглощения и приняли новое имя – Единая Церковь ЕМ (что совершенно не означает, что с новым названием они что-то сильно поменяли в принципах своей работы или проходили процедуру унификации).

Это явление многих пугает или возмущает, или злит. Говоря «многих», я имею в виду GRL, в ЕМ всё проходит внешне мирно. У нас же на откровенно негативную публикацию решился только один человек – Джонатан Девон с книгой «Пришествие Антихриста» (да, это именно та книга с фото Мамы в хиджабе на обложке. Очень противоречивое произведение, многие всё-таки сходятся во мнении, что в те две недели Александра носила это подобие паранджи, потому что скрывали следы подтяжки лица, или солнечные ожоги – тут мнений много), вн. изд. GRL, год 25 <…>

На латыни сейчас ведётся не более 30% служб, в 18 году была издана Библия на фритише – потрясающий литературный артефакт, наглядно иллюстрирующий высоты, которых достигли их лингвисты. Все больше детей получают имена в честь различных святых, отмечается огромное количество религиозных праздников, но… Это «но» заключается в следующем: для нашего верующего ЕМ – это пример упадка религии, для нашего рядового гражданина эта страна – слишком религиозна, чтобы вынести это более пары дней. Для жителей ЕМ – это просто обычная жизни, нигде не жмущая, но и не предоставляющая абсолютной, неограниченной, атеистической безнаказанности.

Образование. Уровень образования в ЕМ…неизвестно какой. Невозможно найти источник, в котором бы были отражены результаты выпускных тестов или каких-либо экзаменов.

С 1-го по 6-ой год люди не получали образования вообще, либо получали его стихийно. Первый учебный год начался практический на следующий день после интронизации Мамы, и к настоящему моменту можно попытаться выделить три ступени обязательного образования:

Дошкольное. Может продолжаться от 1 года до 5 лет. В школу ребенок идет в 6 лет, и только от родителей зависит, когда отдать его в дошкольную группу: в 6 месяцев или 5 лет. Насколько мне известно, только в последние 10 лет детей стали группировать по возрастам – до этого они находились в смешанных сообществах. Чему их учат до школы? Единого плана нет, но, видимо, ничего сверхсложного: жить в обществе, читать наизусть «Отче наш», рисовать пальцами, не бить своего ближнего совком.

Школьное. Длится 9 лет: с 6-7 до 15-16 лет. Вот список изучаемых предметов:

- Фритиш

- Семейный язык (либо на выбор, если в семье не сохранился родной язык)

- Математика

- Доапокалиптичееская и родная литература

- Спорт

- Основы наук

- Истории (это не опечатка, а точный перевод) Того Мира и история Единого Мира

- Ботаника и основы земледелия

- Ремесла.

Как вы уже заметили, среди предметов нет Закона Божия или религиоведения, но это не значит, что школа – явление полностью светское. Школьный день начинается с молитвы, перед обедом тоже читается молитва. Конечно, это то же самое, что пение хором – никто не мешает тебе просто беззвучно шевелить губами, но сам факт…

К тому же, в любом учебном заведении не менее 40% преподавательского состава – служители церкви (кстати, это распоряжение понтифика еще 20-летней давности «О мирских профессиях для всего церковного состава»). Не факт, что они несут слово Божие, преподавая, скажем, математику, но если умножать тебя учит человек в рясе, это явно оказывает какое-то влияние на сознание.

Профессиональное. Четыре года назад открылся первый институт со следующими факультетами: инженерный, сельскохозяйственный, медицинский и текстильный. Но количество лекций там все ещё очень мало – гражданам ЕМ, видимо, всё ещё трудно отвыкнуть от передачи навыков профессии по ходу работы, тем более, что в большинстве сфер это до сих пор происходит именно так: от полугода до трех лет ходишь в подмастерьях, сдаешь экзамен главе Сотни (или Двадцатки для редких профессий) – и ты дипломированный специалист.

Разное. В этом разделе я приведу наблюдения за явлениями, по которым у меня пока слишком мало информации или существует сложность соотнесения с каким-то одним заголовком.

Я нахожусь в ЕМ всего восьмой месяц и не могу пока считаться экспертом по всем аспектам, но, думаю, будет небезынтересно просто увидеть это моими глазами. Конечно, я неплохо говорила на фритише, знала результаты важнейших исследований, могла узнать в лицо ключевых государственных деятелей, в общем, по результатам тестирования я была отлично подготовлена, но в таких ситуациях очень быстро понимаешь разницу между теоретической подготовкой и практикой.

В Рим я переправилась из малонаселенного Неаполя, уже имея регистрационную карту, местную валюту и рясу (подробный технический отчет за номером UW170082, класс открытости – Д можно получить у Дженкинса), но я всё равно не могла отделаться от ощущения, что нахожусь на другой планете. Вокруг не было людей с собачьими головами, кентавров, говорящих животных или разумных растений, но в любую секунду я ожидаю появления чего-то подобного. Чуть ли не каждый прохожий говорит мне «Здравствуй, сестра» и смотрит в глаза. Я отметила довольно большое число велосипедистов, что вполне объяснимо, так как система общественного транспорта оставляет желать лучшего. Но в то же время за час пребывания на главной улице я заметила всего пять автомобилей. Довольно сильное впечатление производит внешний вид людей, создающий ощущение всеобщей подготовки к карнавалу. Пожалуй, я согласна с мнением Бориса Вайсмана о том, что такая форма самовыражения – результат нехватки ярких медийных впечатлений (см. Вайсман, Б. «Перформанс как рутина», вн. Изд. GRL, год 25).

Люди, которых я встречала, не выглядели подавленными или измождёнными, но сразу бросается в глаза, что в обеденный час нет граждан, праздно сидящих в кафе или ресторанах, болтающих ногами в фонтанах… Вообще, во время рабочего дня вне рабочего места можно увидеть разве что родителей с очень маленькими детьми (а детей просто огромное количество!), но мало кто может себе позволить сидеть дома с ребенком более 4-6 месяцев, потом их передают в дневные группы <…>

Значение ручного труда в ЕМ возрастает с каждым годом. При том, что ведутся какие-то работы по добыче и переработке нефти, горюче-смазочных материалов всё равно не хватает, поэтому строительство, например, происходит не более, чем на трех площадках одновременно, потому что помимо горючего не хватает ещё и тяжелой техники. Междугороднее сообщение существует в виде одного автобуса, совершающего поездки до Неаполя и обратно. Расписание у него такое: пн 7:00 Рим-Неаполь, вт 7:00 Неаполь-Рим, ср 7:00 Рим-Неаполь…ну, я думаю, вы уже поняли принцип. Воскресенье – автобусный выходной. При таком развитии перевозок и немаленьких ценах на проезд, люди не очень склонны к путешествиям. Но говорят, что находятся смельчаки, к отпуску отложившие много топливных талонов, которые отправляются к морю или в горы (на свой страх и риск) <…>

 

Каждый день я занимаюсь тем, что анализирую свои наблюдения и впечатления, помещаю их в определенную категорию и даю оценку. Потому что меня обучили работать именно так и такая стояла передо мной задача, но когда ты здесь живешь и общаешься каждый день со здешними жителями, становится…

 

========== Год 30. Часть 2 ==========

 

- Ваше святейшество, здесь Захарий, Особый комитет, - чуть слышно проговорил привратник в форме СБВ. Потом кивнул, ответил: «Так точно» и повернулся к мужчине в чёрном плаще с капюшоном, закрывающим пол-лица.

- Полагаю, ты знаешь, куда идти.

Мужчина не ответил, только забрал свой пропуск и прошёл в ворота.

На пути к цели ему встретился только молодой человек в гражданском, лениво подметающий двор, и монах, подстригающий кусты. Они поздоровались и получили в ответ кивок. У дверей Мамы стояла сестра Анна.

- Добрый день, брат Захарий, - улыбнулась она, - В этот раз ты не взял с собой архив?

- Здравствуй, сестра Анна. Некоторая информация слишком секретна, чтобы поверить её бумаге. Я уже могу войти?

- Да. Но если у тебя в этот раз плохие вести, подготовь Её сначала. Понимаешь, в последнее время у Неё слишком много волнений…

- Как скажешь, - мужчина похлопал её по плечу, из-за чего её щеки мгновенно вспыхнули, и вошёл.

Александра IX в футболке и подвернутых брюках стояла на коленях на полу и выгребала золу из камина. Когда появился визитер, она чихнула, вытерла руки о штаны, поправила косынку и встала.

- И разодрала она одежды свои и возложила на себя мешковину и пепел.

- И тебе добрый день. Ну, что у нас в этом году? – она уселась на краешек стола.

- Ситуация очень тревожная, ваше святейшество. Ну, во-первых, конечно, то полушарие. Они оценили Вашу шутку с 80-летней монахиней, больной проказой, но настаивают, что мы должы им выдавать по одной девственнице каждый месяц, в скобках «молодой и привлекательной», тогда они обещают оставить нас в покое.

- А почему всё-таки они требуют такой вид откупа?

- Очень просто. Всем известно, что ТАМ – царство безбожия, разврата и…и…

- Анархии? – подсказала Мама, видя. Что пауза затягивается.

- Нет, скорее, духовного разложения. И им нужны наши девушки, чтобы поднять уровень морали… Ну, или они пьют их кровь.

- А взамен?

- Они прекратят насылать на нас стужу, комаров и болезни.

- Так это их рук дело?

- Конечно.

- Ясно, - Мама вздохнула и развязала косынку. – Что-нибудь ещё?

- Не без этого. Великаны на северной границе…

- Не паясничай! – она спрыгнула со стола и сдернула с него капюшон. – Иногда у меня складывается впечатление, что ты до сих пор мне не веришь про Те страны.

- Да ладно тебе, я думал, это будет забавно. Мне всё больше нравятся эти ролевые игры. И спасибо, что не сделала меня садовником или сантехником на пару суток. Слушай, а никто не удивляется, что к тебе приходит человек из несуществующего комитета?

- Ну, это же совершенно секретный отдел, настолько секретный, что о нём не знает никто, кроме меня.

- У тебя зола на лице, - он достал платок и принялся её оттирать. – Кстати, почему ты там копаешься?

- Твои варианты? – она расстегнула его плащ.

- Ты там шпиона сожгла и теперь проверяешь, не осталось ли улик.

Она только закатила глаза.

- Ладно, думаю, это очередной жест самоуничижения перед простым народом. Наверное, после этого у тебя запланировано омывание ног путникам и кормление агнцев.

- Что-то, вроде этого, - она недобро сощурилась, когда он убрал платок в карман и пошёл к графину налить воды.

- Ох, недобрый взгляд. Мне просто нужна жидкость, я только что измазал на себя все свои слюни. Помни правило №2: мы не начинаем причинять друг другу увечья без объяснения причин.

- Мне показалось, ты хотел меня поцеловать, - обиженно сказала Александра.

- Ах, это… Ну, конечно, хотел, то есть, хочу… но не всё же сразу, а то на потом ничего не останется. Расскажи лучше, как поживаешь.

- Более дурацкого вопроса и придумать нельзя! Мы же не спрашиваем, как поживает луна или солнце. Они дают людям свет, тепло, энергию и влияют на огромное количество процессов во вселенной, но у них же нет своей жизни, они же не могут однажды решить не функционировать или изменить что-то в своем движении.

- Nazzo, надо было тебя поцеловать…как минимум. Это проще, чем выслушивать всё это.

- Нет, я передумала, ты больше не прикоснешься ко мне в этой комнате, - она снова повязала косынку.

- Это почему же? Всегда можно было, а теперь вдруг нет?

- Не всегда, а только в прошлом году. Да и то только потому, что я была не в себе: Карло умер, и всё такое… Я тогда одновременно чувствовала душевную боль, тоску и полную безнаказанность. Но теперь я снова в форме. Поэтому не распускай руки до восьми вечера.

- А что будет в восемь?

- Мы с тобой едем на секретный объект.

- А там что, специальные защитные экраны установлены, чтобы ни Бог, ни твой друг Карло из рая не увидели, что ты делаешь?

- Ну, хоть ты-то не будь голосом моей совести! Мне и так пришлось выдумывать головоломные способы очищения от скверны! И Карло, мерзавец этакий, да упокоит Господь его душу, знал, что не сегодня-завтра преставится, и никак мне не помог! Свинство просто! Да, кстати, об этом, я в прошлом году забыла спросить, ты сейчас в каком статусе?

- Ты не в прошлом году забыла, тебя это не интересовало уже лет 15.

- Может быть… Так что?

- Конечно же, я женат, - Бенуа поднял руку с кольцом.

- Schwilze! – её передернуло. – Снять не догадался? Это та твоя уборщица?

- Нет. Опуская подробности, последние 12 лет я женат на другой женщине.

- Невероятно! Это сколько же у тебя теперь детей – 15?

- Спасибо, конечно, за комплимент, но их число не изменилось: от двух до трех, - он вздохнул, - Не спрашивай, не хочу это обсуждать с тобой.

- Так этой твоей жене уже, наверное, лет 30, - усмехнулась Марго.

- Ей 42. А если будешь продолжать тему, я тебе её фото покажу, будешь тогда знать.

- Подумаешь, напугал… Ну, давай, удиви меня, расскажи про свою работу, а то я теряюсь в догадках, кто ты сейчас.

- Я почему-то тебе не верю. Это нужно вообще газет не читать, чтобы этого не знать!

- Ты снова знаменит? Поздравляю.

- Я строю первый в ЕМ небоскреб.

- Ах да, что-то слышала. Я ещё подумала, что это дурацкая идея при нашем обилии недвижимости.

- Сейчас нам проще построить новое здание со своими коммуникациями, чем латать те, что простояли без присмотра 30 лет.

- Ну, если ты так говоришь… И сколько этажей в твоем небоскребе? Три?

- Трехэтажный мы сдали в прошлом году. Теперь достраиваем пять этажей.

- Я знала, что ты не пропадешь.

- Сомневаюсь. Насколько я помню, ты говорила, что без твоей помощи я не только не протяну и года по моим медицинским показателям, но и умру в нищете, презираемый всеми.

- Я была молода и вспыльчива.

- Верю. Так где теперь наш секретный объект?

- Километров тридцать отсюда, на машине можно доехать, а потом ещё около пяти через поля, леса и руины.

- Как в старые добрые времена, - улыбнулся Бенуа.

- Именно. Между прочим, я это планировала ещё в прошлом году, и если бы ты не подвел меня…

- Марго, я ногу сломал! И, вообще-то, это была уважительная причина не приходить.

- Но ты пришел, доказывая свою бесконечную любовь и преданность. Спасибо, между прочим. Возможно, ты спас страну от появления новых непопулярных законов.

- Эх, жаль не будут меня за это чтить потомки… Но ты лопату с собой возьми, а то вдруг я не дойду пять километров.

***

- Агент, вы скрыли оборудование согласно инструкции?

- Так точно. Приемник-передатчик с записывающим модулем надежно укрыт в квартире. С собой я буду носить микродиктофон с объемом памяти до 20 часов.

- Всё верно. Связь раз в неделю по пятницам в это время. Если не можете присутствовать на сеансе, заранее нам сообщите и отправляете аудио-или текстовый отчет.

- Я помню.

- Так значит, уже завтра Великий день?

- Обещают. – она начала было грызть карандаш, но тут же одернула себя.

- Вы знаете, почему мы выбрали именно Вас, агент. Увидев Маму, Вы не станете визжать и падать в обморок.

- Не стану. К тому же, наша встреча продлится не более пяти минут.

- Попытайтесь сделать фотографию Её святейшества, на всякий случай запомните план резиденции.

- Хорошо. Это всё?

- Да. У нас есть минута для личных вопросов. У тебя все в порядке?

- Как никогда. Мартин и Беате нашли отличную квартиру и помогли разобраться с регистрацией.

- Они дали тебе денег?

- Да, что-то около 300. Говорят, это приличная сумма. У меня небольшое раздражение от здешней воды, но они говорят, это пройдет.

- Как остальные?

- В городе еще четверо, но мы решили их пока не посвящать… Пап, у меня правда все хорошо! Я здесь, у меня на столе сегодняшняя газета, я смотрела их новости, была на рынке, я даже уже принимала их аспирин!

- Ну, хорошо… До связи!

***

- Ты в порядке? – встревожено поинтересовалась монахиня у сестры Марии, которая хлопнулась на скамью, закрыла глаза и пыталась вспомнить, как дышать.

- Ты отлично держалась. Я думаю, ты понравилась Маме. Я уверена, что Она даже имя твое запомнила.

- Я…я слова забыла, - уже спокойнее сказала Мария. – Но я уже знаю фритиш!

- Ничуть не сомневаюсь. У тебя очень милый акцент, что-то среднее между севером ЕМ и Заграницей.

- А теперь что? Эта встреча – просто невероятная милость со стороны Её святейшества или это как-то решает мою судьбу?

- Решает. К завтрашнему утру ты получишь первое назначение.

- Это на всю жизнь? Я могу его оспорить? Подать аппеляцию? Если очень попросить, меня могут оставить в Ватикане? У тебя же есть опыт, ты можешь предположить, что со мной будет?

- Успокойся и идем в трапезную. Я думаю, можно отметить твоё принятие чашкой чудесного чая с шиповником.

Мария старалась не выдать своего волнения, но уже сидя за столом с чашкой в руках, снова начала обрушивать поток вопросов:

- Но ведь есть же люди, которые предпочитают работать за стенами? Я могу с ними поменяться? Мне очень, очень важно остаться здесь. Ну да, я пока даже не полноценный гражданин ЕМ, потому что про мой монастырь даже не слышал никто, но моя тётя привозила меня пару раз в Рим, когда я была маленькой, и в День Мира я видела Маму на площади. Это перевернуло всю мою жизнь! Я больше не хотела ничего, кроме как присоединиться к Ней в ее служении. Мне больше ничего не нужно. Любая работа, но здесь, ближе к Ней.

- Ты ведь понимаешь, что даже если тебя направят в Неаполь, ты не станешь дальше ни от милости Божьей, ни от благословения Мамы?

- Осознаю! – Мария решилась на контрольный выстрел, который мог прямо сейчас, незамедлительно, провалить всю её миссию, а её саму поместить на должность младшей уборщицы в лепрозории или даже в тюрьму – все зависит от того, как тут относятся к лжецам.

- Я из того же монастыря, что и Мама! – выпалила она.

Монахиня так и брякнула чашку на блюдце. Потом снова взяла её в руки, отпила и спокойно сказала:

- Это ничего не меняет.

Но по ее глазам, по румянцу, проступившему на желтоватых щеках, Мария поняла, что это меняет все.

***

- Рада увидеть тебя снова, дитя моё, - на этот раз Мама встала и обошла стол. – Мне сообщили, что ты прибыла из моего первого монастыря. И как сейчас поживает Святая Калисса?

Мария почувствовала огромное облегчение и вместе с тем ужас. У неё был заготовлен монастырь Святой Беатрисы, который GRL считала самым вероятным местом воцерковления Александры, и если бы Её святейшество не начала первой… В то же время это могло оказаться ловушкой. Вот сейчас Мария вступит в неё, выдав что-то, вроде «Там все отлично», а Мама воззрится на неё и в ужасе проговорит: «Лгунья. Нет такого монастыря. В карцер её! Не подобает играть на моей ностальгии, чтобы строить карьеру…» Но медлить было нельзя.

- Дела идут неплохо, - улыбнувшись, сказала Мария, - Конечно, многое изменилось с Вашего ухода. Ведь лет 30 прошло…

- Да, дочь моя, 30 лет и четыре месяца. Ты, наверное, и не родилась ещё тогда?

- Мне 30. Столько же, сколько этому миру.

- Чудесное совпадение. А жив ли кто-то из моих современников? Настоятельница? Сёстры Катрина и Жозефа?

- Боюсь, что нет. но о Вас мне рассказала сестра Валериана. Помните её?

- Трудно сказать… Она старше меня?

- Думаю, чуть младше… В то время она была послушницей.

- Не помню. Но ничуть не сомневаюсь, что ты говоришь правду. И чего ты хочешь от меня? Вернуться туда в качестве главы моей миссии?

- Что Вы! Я не смею! Всего лишь мечтаю служить рядом с Вами.

- Что ж, будь по-твоему. Я дам распоряжение сестре Анне, и она найдет тебе работу поблизости. Я очень ценю преданных, трудолюбивых и честных людей.

- Ваше святейшество! – сестра Мария упала на колени.

- Еще не за что благодарить, дитя мое, - по-матерински улыбнулась Александра. – Ступай и да прибудет с тобой мое благословение.

Мария вышла, а Мама позвала к себе сестру Анну.

- Сестра, ты видела ту лживую кретинку, что только что вышла от меня?

- Ваше…

- Извини мой древнегреческий, но это так и есть.

- Так она не…

- Даже близко нет.

- Выслать её?

- Что ты! Это же невероятно интересно. Давай сначала посмотрим, чего она добивается.

- Может, попросить помощи брата Захария?

- Кого?.. Ах да, наш Особый комитет. Нет, слишком много ресурсов. Сами справимся. Будем понемногу приглядывать за ней и надеяться, что она просто пытается поймать скоростную попытку к карьерной цели.

***

Мария начала находить всё больше дыр в первоначальном плане. Почему-то связной забыл им сообщить, что служители церкви подчиняются очень длинному списку правил и не могут, например, в любое время выйти в город. Поэтому уже в первый день Мария была задержана на выходе и прослушала лекцию о послушании и соблюдении распорядка, который на первых порах не включал в себя уединённого свободного времени. Куратор согласилась отпустить её за вещами только во время ночного сна, но и тогда Мария не решилась принести с собой никакого оборудования, кроме диктофона, так как делила келью с шестью другими монахинями. GRL получила внеурочное и неструктурированное сообщение о новой дислокации и невозможности предсказать время следующего сеанса связи.

***

Её акцент, отбеленные зубы, повышенная коммуникабельность, сама манера держаться привлекали к ней повышенное внимание. А когда прошла новость о том, что она из первого монастыря Мамы…

Конечно, они хотели знать. До неё им не встречался ни один человек из тех мест. Это привело кпоявлению осторожных версий о внеземном происхождении Александры IX. Теперь можно было вздохнуть с облегчением: конечно, приятно, когда тобой управляет сверхсущество, но человек как-то надежнее. Мария старалась уходить от вопросов до новой беседы с Мамой, но та только сказала:

- Вряд ли твоя сестра Калерия…

- Валериана, - осторожно поправила ее Мария, обойдя эту простейшую ловушку.

- Да, конечно. Вряд ли ей было что рассказать обо мне. В любом случае, мне нечего скрывать от моих людей.

Ободренная этой поддержкой, Мария понемногу начала выдавать информацию о том, как золотятся башни монастыря в лучах заходящего солнца, как зимой он сливается с окружающим пейзажем, зарываясь своими белыми стенами в подступающие сугробы. Её истории обрастали всё новыми “фактами”. Например, она решилась рассказать о Последнем дне. Как половина строений обрушилась, но по безграничной милости Божьей никто не пострадал. Ну, а кульминацией стал рассказ о том, как однажды утром во время мессы сестра Валериана заметила вокруг сестры Дольче неземное сияние и на следующий день та заявила, что идет в столицу. Ее отговаривали, пытались убедить, что, возможно, того города уже нет, но Дольче только улыбалась и говорила, что знает, что всё будет хорошо.

Когда сестра Анна пересказала эти истории Маме, та рассмеялась.

- Скоро она расскажет, что видели, как я парила над стенами монастыря! Мне это должно льстить?

- Давайте попросим её унять словесный поток.

- Да, пора уже.

- Ваше святейшество, а почему Вы сами не рассказываете о своём прошлом? Ведь это важно и интересно…

- Уверяю тебя, это абсолютно неинтересно и никак духовно не обогатит наш народ.

- Но всё-таки?.. – сестра Анна ещё никогда не была так настойчива.

- Дочь моя… После Того дня я ушла из дома, а понтификом стала только через семь лет. Ты даже из-за стен не выходила в то время, а я была прямо там. Мир тогда был не очень милосердным и дружелюбным местом…

- Но Вы же… Вы же не совершили ничего ужасного?

- Господь с тобой, конечно же нет. Да и Карло за мной присматривал.

- Ваш родственник?

- Моё всё. Ты его знаешь, как отца Романо. Если бы не он, я не знаю, что было бы со мной.

- Вы бы в любом случае не сошли с пути благочестия.

- Спасибо за твою уверенность…. Скажи, а как ты столько лет живёшь вот так, со всеми этими обетами?

- Но, Ваше святейшество… Вы же лучше меня знаете…

- Ничего я не знаю. Я каждый год детронизируюсь, ухожу в мир и предаюсь там двум-трем смертным грехам.

- Зачем Вы это делаете? – сестра Анна опустила голову.

- Чтобы не взорваться и не навредить своим ближним.

- Не то. Я имею в виду, зачем Вы мне говорите эту неправду? Вы хотите меня проверить?

- Извини. Да, я хотела. Это было очень эгоистично с моей стороны. Но ведь серьезно, я не прошу многого для себя. Мне без разницы, что я буду есть, во что одеваться, покуда это выглядит прилично. Я живу в резиденции не потому, что мне это нравится, а потому, что люди таким образом связывают меня с моим статусом… Дочь моя. Я ведь неплохой человек!

- Господь с Вами, Мать моя! Это не моё мнение, это объективная реальность: Вы лучший человек в этом мире!

- А почему тогда всё так? Единственное, что мне было нужно – это постоянное присутствие Карло рядом. Когда я начинала молиться, он всегда стоял первым в моем списке. Да это была, практически, единственная моя личная просьба, с которой я обращалась к Богу! Почему Он не слушал меня?

- Ваше святейшество, кардинал был очень болен, - сестра Анна сделала было шаг к Маме, но одёрнула себя.

- О nazzo, у нас есть люди и в худшей форме! Отцу Джованни, например, было лет 70, когда я проходила инаугурацию, а он до сих пор жив! И Карло мог бы протянуть еще лет 20!

- Вы знаете ответ. Вы неоднократно читали проповеди на эту тему, утешая людей. И им это действительно помогало. Просто вспомните всё это.

- Мне это не поможет! У этих людей остаются родственники, соседи, коллеги, в конце концов, а у меня – никого! Карло был последним, кто знал, что я – человек. Если было нужно, он повышал на меня голос… Но я сама заслужила… Он знал, что я существую. А теперь… Меня больше нет!

- Что Вы, Ваше святейшество! Вы единственный человек, которого знают все в стране.

- Вот именно. Мама есть, а меня – нет.

***

Сестра Мария зашла в архив, чувствуя, что от волнения перехватывает дыхание. Но в следующее мгновение она поняла, что работа предстоит адская. Двухметровые полки уходили вдаль, ряды картонных папок время от времени прерывались выступающими указателями с буквой – в случае правых стеллажей – и с названием города у левых стеллажей.

На столе у стены Мария увидела неожиданный здесь предмет, и в её душе всколыхнулась новая надежда. Она подняла матово поблескивающую крышку ноутбука и нажала кнопку питания. Ничего не произошло. Неудивительно. Судя по количеству пыли, это было не самое популярное в Ватикане помещение. Мария залезла под стол, нашла там единственный кабель и множество розеток. Без особой надежды она воткнула вилку в первую попавшуюся розетку и повторила попытку включения. Её поприветствовала операционная система, о которой она никогда не слышала, но рабочий стол, открывшийся даже без запрашивания пароля, казался довольно стандартным и поддающимся логике. Небольшое неудобство представляло то, что ОС полностью была на итальянском, но Мария, разыскивая параллели с фритишем, покопалась в настройках и со вздохом облегчения перевела всё на английский.

Долго рыться в недрах этой древней машины не пришлось: в ней содержалось всего 4 документа и их копии. Документы назывались на редкость неинформативно: №1 «Исходник», №2 «Лист, полный, год 6», №3 «Лист, год 16» и последний – «Лист, год 26». Как сообщал этот последний «лист» изменения в него не вносились вот уже 2 года. Все находки оказались простыми текстовыми документами с ужасно неудобной, на взгляд Марии, навигацией: они не имели ни меню, ни гиперссылок, ни внятного внутреннего поиска. Прокрутив «Исходник», она увидела бесконечную таблицу:

––––––––––––––––––––––––––––––––––-

№ | Фамилия, имя | Возраст |Место жительства при регистрации | Профессия

==========================================================

По крайней мере, ей стало понятно, почему на левых стеллажах было обозначено так много городов: видимо, во время первой переписи география расселения людей была намного обширней. Убогий поиск сообщил ей, что в документе слово «Рамос» встречается 87 раз, но она не нашла среди них ни одной Дольче Рамос. Это ещё ничего не значило. Первая попытка переписи проходила во многом стихийно и вряд ли очень добросовестно. Да и будущая Мама жила в уединенном монастыре, который мог просто не впустить переписчиков.

Другое дело – первая официальная перепись населения ЕМ 6 года, где все, как точно знала Мария обязаны были зарегистрироваться, чтобы не остаться без пропитания и не попасть в число нелегалов, которых закон очень не жаловал. И, судя по сведениям Карла-Густава, священнослужители подсчитывались особо рьяно, чтобы выяснить численность, так сказать, базового электората понтифика. Поэтому Мария ничуть не сомневалась, что имя кардинала Рамос найдётся сразу.

«Лист, полный, год 6» оказался документом более объемным, но тоже в одной таблице.

–––––––––––––––––––––––––––––––––––

№ | Фамилия, возраст | Место жительства при регистрации, адрес|Профессия, навыки|

Семейное положение, семья

==========================================================

Но ни в одном из 310645 пунктов Дольче Рамос тоже не оказалось, как, впрочем, и Александры IX. «Вот schwilze!» - пробормотала Мария. – «Значит, никакой ваш лист не полный!»

Но она не имела права просто злиться и расстраиваться, нужно было искать объяснение этой странности. Она пошла к стеллажам, наугад открыла несколько папок на букву «Р», и ей показалось, что она нашла отгадку: документы были заполнены от руки, и почерк не всегда был разборчив, поэтому Мария попыталась отыскать в базе варианты «Памос, Ранос, Рамас» и даже более экзотические, вроде «Бомос» или «Домос», но не один из выпавших вариантов под параметры не подходил. Тогда она стала искать по колонке «Профессия, навыки», но не один из 5100 человек с отметкой «служитель церкви» и статусом в скобках тоже не подошёл. Означало ли это, что Мама скрывала своё настоящее имя? Исключено. При встрече с сестрой Марией она не сказала: «В то время меня звали иначе», ни одна из биографий не упоминает смену имени и, самое главное, Карл бы знал об этом.

Оставалось еще одно разумное объяснение: человек, который переносил информацию с карточек в компьютер, просто пропустил Дольче, ведь в то время ему это имя ещё ничего не говорило. В этом случае, если карточку не потеряли, её ещё можно найти среди папок, рассортированных географически. Вот только не знала Мария точной географической точки, и спросить об этом не могла, ведь предполагалось, что она появилась оттуда же!

Мария отметила, что списки нужно будет на всякий случай скопировать и отправить в GRL, а также изучить подробнее карту и локализовать все пункты, относящиеся к югу. Пока, навскидку, предстояло просмотреть около 4000 папок. Это предполагало несколько бессонных ночей, потому что днем она доступ в архив больше не получит. Она уже сейчас явно злоупотребляла доверием, ведь её отправили сюда, чтобы просто свериться со списком и на папки умерших граждан наклеить черные квадраты. Теперь будут считать, что Мария работает крайне медленно, поэтому она встряхнулась, сделала оттиск ключа и приступила к своим прямым обязанностям.

***

- Ваше святейшество, - терпеливо повторила сестра Анна. – Вы должны решить.

Александра сидела к ней спиной, но монахиня была уверена, что та надула губы. Она была знакома с Мамой более 20 лет, но такого поведения до этого года не видела никогда, и поначалу очень пугалась, но, убедившись, что эти фокусы понтифик не выкидывает больше не перед кем, смирилась и попыталась приспособиться.

- Нет, - капризно выкрикнула Александра. – Да мы уже больше года чудесно живем без премьер-министра, все уже и забыли, что такая должность когда-либо существовала!

- Мы прожили это время на грани политического кризиса, дальше так нельзя, - Анна налила из крана воды, капнула туда голубую жидкость и поставила на стол. Мама повернулась к ней вполоборота, схватила стакан и снова стала демонстрировать свою спину. Допив стакан, она сказала:

- Кто, по-твоему, исполнял его функции?

- Вы, - ответила Анна, уже понимая, к чему идет разговор, но всё ещё стараясь не терять присутствия духа.

- И что, я не справилась? – с вызовом поинтересовалась Александра, ради такого случая даже посмотрев Анне в глаза.

- Нет.

- Так, значит… - Мама схватилась за стакан, намереваясь его швырнуть, но потом просто перевернула и вдавила в кожаную поверхность стола .

- Вы даже летнюю сессию отменили и на окончательном чтении новых законов не присутствовали… и это только то, что невозможно не заметить.

- Да ты хоть представляешь, сколько там подготовки к каждому делу? И я должна всё лично прочесть, потому что крайне глупо доверять чьему-то вольному пересказу… А я всего лишь человек, что бы вы там обо мне не воображали… - Мама внезапно вскинула голову и увидела, что Анна улыбается. – Ах ты, хитрая дрянь! Так ты к этому и вела? Хотела, чтобы я сама признала, что не со всем справляюсь?

- Да. Но Вы не могли бы не оскорблять меня?

- Это было не оскорбление, а восхищение, но, впрочем, как пожелаешь… Через два дня я сообщу имя нового премьер-министра, а теперь – оставь меня одну.

Когда сестра Анна вышла, Александра прошла через свою не отличающуюся разнообразием гардеробную и оказалась в самом личном крошечном кабинете, где был только камин, стул, стол, телефон и распятие. На него-то она и взглянула грустно в первую очередь, сказала: «Ну, ты уже всё понял…» и набрала номер. Трубку взяла женщина.

- Здравствуйте, извините за поздний звонок, это механическая мастерская, у нас срочный вопрос к Бенуа.

- Да, минутку, - женщина аккуратно положила трубку и минуты через две её взял Бенуа.

- Слушаю, что там у вас случилось? – без особого дружелюбия спросил он.

- У нас сломался кран, - шепотом сказала Александра.

- Что? Зачем вы кран-то брали?

- Ну не кран, трактор.

- Кто это, вообще?

- Да я! Нас не подслушивают?

- Здесь – нет. И как тебе в голову пришло мне домой звонить…по рабочим вопросам?

- Мне надо тебя увидеть.

- Опять? И года не прошло.

- Так придёшь или нет?

- Куда?

- На старое место.

-Я приду при двух условиях.

- Принято говорить «при одном условии», - поправила его Александра.

- У меня особый случай. Так вот, первое: это будет последний раз.

- В каком смысле?

- В том, что самый последний. Не последний в этом году, не последний до следующего раза, а совсем последний. И втрое: ты мне ответишь на один вопрос.

- Ладно.

- Серьёзно? Через час.

***

Когда Бенуа пришёл в свою старую квартиру, Марго сидела под дверью.

- Ты замок сменил?

- Да, тут Ева некоторое время жила, - сказал Бенуа, подавая ей руку.

- А сейчас?

- И сейчас живет. Надо же нам, наконец, встретиться всей семьей, - он открыл дверь и крикнул:

- Зайчонок, мама пришла, доставай пирожные!

Марго вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и отвесила ему подзатыльник.

- Ты бы не стал так к людям обращаться.

- Как?

- Ну, зайчонок… - её слегка передернуло.

- Тебе-то откуда знать? Но, вообще-то, да. Насколько помню, первые месяцы я звал её Вонючка, потому что…ну, ясно, почему. А потом – Бобёр, потому что у неё верхний зуб вылез…Или это я Бубу так звал? Господи, это было в позапрошлом браке, всего и не вспомнишь! Ты надолго?

- Нет, а ты торопишься?

- Вполне возможно. Видишь, я побрит на ночь глядя, это значит, у меня были семейные планы.

- Думаю, ты можешь перенести свои планы на следующее полугодие, или как там часто они возникают у людей вашего возраста. В общем, хватит время терять. Давай отвечу на твой вопрос, потом разберём мою проблему. Мой ответ «да».

- Насколько помню, я ещё ничего не спрашивал.

- Я и так знаю, что ты спросишь. Тебя всё ещё мучает вопрос, что такое происходит между нами столько лет, люблю ли я тебя…

- Ах, это… Нет, это давно известно, нечего повторять одно и то же каждые 15 лет. Я хотел узнать, так сказать, из первых рук, есть ли Бог.

- Ты ненормальный, что ли? – Маргарита, изо всех сил державшая кроткий вид, вскочила, как ошпаренная.

- Вот что я должен понять из твоей реакции? Либо я безумен, что до сих пор в это верю, либо я выжил из ума, если смею в этом усомниться, и сейчас нас молнией поразит?

- Почему ты у меня-то решил это разузнать?

- Ну ты же, если я правильно понимаю, Его представитель. И заметь, большую часть времени, я одобряю и всецело поддерживаю Его выбор… В любом случае, у тебя должно быть больше информации, у вас же там, наверное, прямая связь, своя система знаков… Так что, да или нет?

- Так не бывает, нельзя получить этот ответ одним словом, люди к этому всю жизнь идут!

- Да никуда они не идут! Вы же сейчас им с рождения представляете Его существование, как аксиому! Но мне-то ты можешь сказать правду? Я не буду организовывать разоблачающую кампанию, мне без разницы, что там остальные думают, ответ мне нужен для себя.

- Можешь обидеться и уйти, но ничего я тебе не скажу. Я и раньше не собиралась облегчать тебе жизнь, а теперь – тем более. Ну что, ты уже пошел?

- Нет. Вот скажешь, что тебе нужно во внеурочное время, и я уйду.

- Мне нужен премьер-министр.

- Я очень польщен, но…

- Да не ты, балда! Ты не сегодня-завтра преставишься или в истерику будешь впадать, едва завидев маленькую блондинку в белом платьице!

- Не смей её даже упоминать! – было, действительно, похоже, что Бенуа сейчас сорвётся.

-Вот видишь. Quod eratos demonstrandum*. Ты сразу начал думать в том направлении, хотя я, может, и не имела в виду никого определенного, так что никаких тебе больше правительственных должностей.

(*Искажённое Quod erat demonstrandum (лат.) - что и требовалось доказать)

- И зачем ты мне тогда сообщаешь о вакансиях?

- Как дела у Евы?

- Ну что ты опять тему меняешь? Нормально у неё дела. Она уже лет шесть отдельно от нас живет.

- А я и не меняю тему. Просто подумала, может, её взять. Как-то надежнее, а то опять чужие люди…

- Она тебе и есть чужой человек. И вообще, откуда ты знаешь, что она не замужем, не воспитывает троих детей и не посвящает все свободное время своему саду и приготовлению домашних сыров?

- Да нет, - с сомнением сказала Марго.

- Да нет, - передразнил ее Бенуа. – Совсем не желаешь ей счастья?

- Какое же это счастье? Я тут такие перспективы предлагаю! Она работает?

- Конечно.

- Пожалуйста, скажи, что это что-то высококвалифицированное, интеллектуальное, связанное с политикой или, на худой конец, с Церковью.

- Оставь надежду. Она плотник. Но высокоинтеллектуальный плотник…на мой взгляд.

- Ты шутишь?

- А что здесь необычного? По-моему, она и слесарные работы выполняет. И делает это раз в 20 лучше, чем я.

- Бенуа, ты что, не понимаешь? – почему-то благоговейным шёпотом вопросила Марго. – Она – ПЛОТНИК!

- А я – СТРОИТЕЛЬ, ты – ГЛАВА ЦЕРКВИ. Мы все – люди уважаемых профессий и достойны восхищения.

- Вот ведь непробиваемый болван! – начала выходить из себя Марго. – Ну кто, по-твоему. Еще был плотником?

- Марио, но очень короткое время, потом он стал фермером.

- Бери выше, - Марго ткнула в потолок.

- Что… - начал было Бенуа, и тут до него дошло – Господи Иисусе!

- Именно он, - удовлетворенно кивнула Маргарита.

- Ты больная фанатичка! Не смей вовлекать моего ребенка в создание новой мифологии! Оставь её в покое, ищи себе премьер-министра в другом месте!

- Да черт с ним, с министром! Поставлю туда мать Агнессу, она ради этого наизнанку вывернется… - Маргарита начала чуть ли не прыгать по комнате от возбуждения. – Как мне это раньше в голову не пришло? Конечно, в её возрасте я уже была Мамой…во всех смыслах этого слова…но ещё не поздно! Я уверена, что года за три мы подготовим её надлежащим образом, а потом…

Бенуа схватил ее за плечи и заставил остановиться.

- Что ты там планируешь? Второе пришествие?

- Не совсем. Думаю, ты будешь всячески препятствовать реализации этого варианта, а вот мой торжественный, великолепный, но в то же время преисполненный благочестия и смирения уход…

- На пенсию?

- Дорогой, понтифики не уходят на пенсию, они уходят только в Царство Божие. И я не собираюсь стать досадным исключением.

- Так ты хочешь второй раз подготовить костюмированное представление с собой в роли покойной?

- Этот номер тут не пройдет, - с сожалением вздохнула Марго, - Люди слишком меня любят, попрощаться захотят… Да ещё и кремации нет, они потом всё время спускаются в крипту и смотрят, не лежит ли там очередной Папа нетленно и не творит ли чудеса. Я бы хотела людей потом исцелять или ещё что-нибудь в том же духе… - она мечтательно замолчала.

- Но ты же понимаешь, что для этого тебе придется по-настоящему умереть?

- Да, есть такой минус. Но nazzo, тебя потом тысячелетиями помнят! Не тебя – меня.

- Я не думаю, что это тупик. Например, у тела с обезображенным лицом есть шанс сойти за тебя, - предложил Бенуа.

- Ах ты умница! – Марго потрепала его по волосам. – Конечно, мне тоже пришло это в голову, но мои руки – особенно правая – да и другие части тела отлично знакомы моему врачу, ассистентке, ещё паре человек…

- Да и постороннему телу с папами будет некомфортно, - заметил Бенуа. – Притеснять его начнут…

- Ты что, смеешь намекнуть, что Папы там бродят и общаются, как какие-то зомби? – возмутилась Марго.

- А разве нет?

- Да они все на небесах! А зомби вообще не существует!

- Значит, эта информация у тебя есть, и ты ей разбрасываешься, а сказать отцу будущей Мамы римской, есть ли Бог, не можешь?

- Так ты согласен?

- Нет, конечно. Ни по одному из пунктов. Ребёнка моего хочешь заставить делать нечеловеческую работу, в которой она ничего не понимает, а сама, похоже, вообще, обдумываешь, как совершить эвтаназию, не нарушив Закона. Нет уж, давай, тяни оставшиеся 40, или сколько там получится, лет.

- Ты не хочешь моей смерти! Как мило!

- На здоровье.

- Бенуа, давай сбежим, - Марго села на подлокотник его кресла.- Да, я знаю, что ты сейчас скажешь, но я ведь не предлагаю внезапно все бросить. Давай спланируем. Я все подготовлю, распределю роли в правительстве, Еве останутся только представительские функции. Если у неё есть хоть что-то от меня, она справится… Тебе же понравилось моё секретное место? Ну, или можем в Заграницу уехать…Да не важно, куда!

- Ты уже забыла, на каких условиях я сюда пришел?

- Ну, ты же не знал, что для нас возможно такое будущее.

- Я думал, ты поумнела, - Бенуа встал. – У тебя всё? Я тогда пошёл.

- Да что с тобой? Что тебя держит?

- Всё. Давай я обрисую ситуацию с моей стороны. Начнем с приземленного, но такого важного бытового уровня. Мне 45, что не так уж много для нормального человека, но я – ненормальный. Раз в полгода я отправляюсь в больницу, где доктор Давид и компания дают мне заряд на следующие полгода. Два года назад этот доктор Франкенштейн уже третий раз поменял мне сердечный клапан, он очень ругал меня и сказал, что он не автомеханик клапаны мне всё время менять… Да и мне надоело всё время через это проходить… Но не будем о грустном. В остальном я доволен жизнью. У меня есть работа, которая, конечно, не приводит меня в творческий экстаз, но позволяет прокормить, проучить и приодеть мою уже небольшую, но ещё не избавившуюся от всех иждивенцев семью. Да, семья, вот это второй уровень, а если честно, мой потолок, потому что только там я ещё могу иметь какой-то статус и достижения. У меня всё ещё есть надежда, что Ева, несмотря на плохой пример, подаваемый мной, всё-таки удачно организует свою личную жизнь, что Бубу…к ней у меня претензий нет, я не в восторге от её избранников, но в общем, я за неё спокоен. Илия…я, наверное, его ни разу ещё не упоминал…

- Хватит, - Марго ушла на кухню, но Бенуа последовал за ней.

- Нет уж, я договорю. Потому что я такой, я скучный, я хожу на работу, заставляю своих детей, минимум, два раза в неделю показываться мне на глаза, по выходным я устраиваю барбекю, но даже оно наводит на всех тоску, потому что я ко всему еще и эгоистичен: мне нельзя есть почти ничего, и все едят пресные котлеты…

- А почему Илия? Стоит искать библейские аналогии? – перебила его Марго.

- Да нет на самом деле, Лин назвала его каким-то китайским именем, а я использую тот аналог, который могу выговорить. Но не пытайся меня отвлечь.

- Да я просто не вижу пока никаких серьезных причин, - зевнула Марго.

- Ну вот тебе главная причина: я не хочу. Не буду лукавить и говорить, что ты была мне в тягость – спасибо тебе и низкий поклон за всё, но я тебя и так каждый день где-нибудь да вижу…но провести с тобой остаток моей жизни – нет.

- Что со мной не так? – поинтересовалась Маргарита.

- Да всё с тобой нормально! Неужели ты не понимаешь, что я пытался поберечь твои нервы, но ты меня вынуждаешь! Я люблю свою жену! Я очень хочу как можно быстрее к ней вернуться. Надеюсь, ты сможешь с этим смириться.

- Как ты…я… - Марго закрыла рот рукой, как будто её вот-вот стошнит.

- Вот именно этого я и хотел избежать. Не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя в роли обычной женщины. Но ты же сейчас придешь в себя? И, наверное, начнешь угрожать?

Марго помотала головой, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

- Ну ладно, успокойся…Мне-то тоже без тебя нелегко придется.

- Ну, конечно… - проворчала она, и всхлип все-таки вырвался.

- Брось, ты и так это знаешь. Я прощал тебе то, что не простил бы больше никому. То, что просто запрещено прощать.

- Это показывает только то, что ты добрый христианин.

- Я?! Спасибо, очень неожиданно. Но ты же должна понимать, что если бы я тебя безумно любил, я бы, во-первых, прикончил этого змея-искусителя Карло, который толкнул тебя на политическую стезю, а во-вторых мы бы сейчас всё ещё жили посреди руин апокалипсиса, счастливо воспитывая наших пятерых детей.

- Я ещё могу родить ребенка, - встрепенулась Марго.

- Боже упаси! И пожалуйста, обращай внимание на всё, что я говорю, а не вырывай слова из контекста. Как видишь, мы живем в прекрасном новом мире со школами, пенсиями, фигурным катанием и телевидением. И не делай вид, что тебе не нравится эта работа.

- Хватит меня успокаивать. Я без Карло год прожила, Марко 23 не видела, так что без тебя уж как-нибудь обойдусь.

- Марго, повзрослей, нам с тобой на двоих чуть ли не 100 лет, пора уже научиться прощаться по-человечески.

- Хорошо. До свидания, Бенуа. Удачи и да благословит тебя Бог. И ничего страшного, что я теперь осталась среди чужих людей.

- Ничего подобного, ты с ними большую часть жизни провела, гораздо больше, чем со мной или Марко. Тебя проводить?

- Спасибо, не стоит. Ты же торопишься?

- Честно говоря, да.

- Вот и отлично. Если повезёт, увидимся на том свете.

- Ничего не имею против, - они вышли.

- Стой, одна выйду. Не люблю пять этажей спускаться в неловком молчании, - ни разу не оглянувшись, Марго ушла. Бенуа же вернулся в квартиру и набрал номер.

- Ева, извини, что поздно.

- Ничего, я ещё работаю. У тебя что-то случилось?

- Да нет, я в порядке, просто хотел тебя предупредить…В общем, не разговаривай с незнакомцами и не принимай сомнительных предложений о работе.

- Ну, пап, я уже старовата для таких предупреждений, - рассмеялась Ева. – И потом, у меня всегда есть под рукой молоток.

- Тогда я спокоен за тебя.

 

========== Год 30. Часть 3 ==========

 

Из отчета Макловски, М.

Класс открытости В/80 лет

 

<…>

3) К этому моменту я могу утверждать, что ни в компьютерной информационной базе, ни на бумажных носителях нет ни одного упоминания о человеке по имени Дольче Рамос и, по всей видимости, я единственный человек, утверждающий, что видела её более 23 лет назад. Ситуация эта меня настораживает, потому что учётные карточки Карла-Густава и остальных наших я нашла. Также я установила, что карту Её святейшества не видел никто и никогда (сначала я подозревала, что она просто хранится в каком-то музее или сейфе). Это толкнуло меня на более решительные меры. В первую очередь я обыскала бывшие покои Карла-Густава, но по всей видимости, он не вёл личного дневника, и мы никогда не узнаем, почему он решил скрыть личность Мамы, утверждая, что предоставил нам всю информацию.

Две недели назад я установила камеру наблюдения в личных покоях Мамы (включается на движение, общее количество записанного видео – 2160 минут, см. файл НМ001). Мама также не ведёт дневника, а образ жизни Её очень публичен. У Неё есть секретная комната, но абсолютно непримечательная. Единственный факт заинтересовавший меня: по всей видимости, самовольная и несанкционированная отлучка Мамы вечером 5 августа с 21:20 до 00:15. Её отсутствие заметила только сестра Анна (см. досье СНМ 002). Моя камера не записывает звук, но не похоже, что Мама дала ей какие-то объяснения.

Это заставило меня произвести повторный осмотр помещения, где я нашла новый предмет: очки. Это не очки Её святейшества, потому что она ими не пользуется, но мне удалось обнаружить следовую ДНК. ДНК-профиль Мамы из набора можно исключила по образцу, который я промаркировала литерой D. Что-то ещё идентифицировать не смогу, так как здесь нет баз для сравнения. Материал посылаю вам в надежде, что вы найдете совпадение по вашим базам.

***

Несмотря на то, что работали на открытом воздухе, Марию уже подташнивало от запаха краски. Но, по крайней мере, находясь на починке и покраске крыш, она имела возможность:

А) иногда оставаться одной;

Б) проверить некоторые воздуховоды, планы которых посылал Карло;

В) подзаряжать на солнце передатчик и проверять сообщения.

Большинство сообщений состояло из двух слов: «Отчёт получен», но сегодня, когда она подняла черепицу и выдернула провод зарядки, под экраном часто мигал красный огонек. Мария оглядела окрестности, села за трубу и открыла сообщения. Их было целых три. Первое, как обычно, «Отчёт получен», а второе казалось просто огромным, с двумя прикрепленными файлами.

Срочно! Отосланные Вами пробы не дали полного совпадения по базам, но общие аллели позволили нам найти ближайшего родственника по имени Мэтью Кёрк. Данная информация беспокоит нас по двум причинам:

- Кёрк – офицер наших вооруженных сил;

- В прошлом году он принимал участие в военной операции на территории Боливии, имеет медаль «За отвагу» и виртуальный знак отличия за работу в разведке.

Теперь самое тревожное. Кёрк заканчивал одну академию с Дэйвом, сыном Генерала Дженкинса. Они были на разных курсах, но в одной команде по плаванию. В боливийской операции Кёрк находился под началом Дэйва, и они до сих пор числятся в одном дивизионе. Также аналитик предварительно сообщил, что их имена встречаются вместе в нескольких единицах информации, контекст которых сейчас проверяется на предмет случайного совпадения. Как Вам известно, вот уже 17 лет Дэйв знает о Проекте. У нас нет доказательств, что он распространяет эти сведения.

В настоящий момент Кёрк находится в отпуске в Санта-Кларе (данные сведения были проверены и нашли подтверждение), он не имел возможности попасть в ЕМ, связаться с родственниками по нашим каналам или получить доступ к предметам, отправляемым туда.

Мы посылаем досье Мэтью Кёрка (см. вложение) с его фото и данными для вашей связи с ещё одним нашим человеком, который работает в вашей столовой, так как мы нуждаемся в более оперативной передаче данных.

 

Мария нажала на первое вложение и сначала открыла фотографию. Человек в парадном мундире смотрел хмуро, и лицо его не вызывало абсолютно никаких ассоциаций. Из досье она узнала, что Кёрку всего 23 года, в военизированные лагеря он ездил с 14, академию закончил в 21, имея отличные результаты почти во всём, включая горные лыжи, плавание и рукопашный бой. У него было больше боевых выездов, чем у среднестатистического профессионального офицера, что, видимо, и привело к указанным ранениям.

Список его достижений был довольно внушительным, список взысканий – коротким: драка с сослуживцем, неоказание помощи военнопленному (что, скорее всего, означало, что он его либо забил до смерти или ранил и бросил умирать) и превышение лимита расхода боеприпасов.

В разделе «Хобби, интересы» был указан биатлон и троеборье. Это было примерно то же самое, что зубному врачу говорить, что на досуге он занимается удалением зубного камня. В общем, в своей области он был то же, что Мария – в своей. Она тоже всегда проходила все обязательные и дополнительные тренинги, в хобби указывала «фритиш» и «анализ политического устройство ЕМ», что, строго говоря, было её специализацией. И Мэтью так же нравился руководству, что подтверждалось обтекаемыми и, похоже, смягченными формулировками во взысканиях, и пометкой внизу страницы «представить к званию майора после Колумбии».

В досье Мэтью почему-то не была указана школа, а из родственников только мать, да и та с другой фамилией – Камиль Грасиано.

В общем, пока эта информация Марии никак не помогала. Данные оперативного связного она запомнила и стёрла, и уже хотела прочесть следующее сообщение, но тут до неё донеслись голоса возвращающихся с обеда сестёр, поэтому пришлось срочно спрятать передатчик до лучших времен. Сестры поблагодарили её за терпение и отпустили на перерыв. Теперь Мария всматривалась в лица пристальнее. Санта-Клара Санта-Кларой, но осторожность никогда не помешает.

***

- Слушай, а я тебе ещё не говорил, что ты самый дурацкий дурак, которого я когда-либо видел?

- Раз этак 200, но в последнее время реже, чем обычно, - сказал Бенуа.

- Ага, потерял я, значит, бдительность, - кивнул Марко. – Да и надеялся, что ты поводов мне больше не дашь.

- Ну, извини. Но я думал, что мы не тебя сейчас успокаиваем, - устало сказал Бенуа.

- Меня тоже. Инга – моя любимая твоя жена.

- Не поверишь, моя – тоже.

- Не считая Марго, конечно, - вдруг добавил Марко.

- Вот уж нет, брат. ОНА никогда не была моей женой, что грустно только потому, что делает Еву бастардом, но в то же время хорошо, потому что таким образом количество моих браков не превышает четырёх.

- Ну, мы-то серьёзно воспринимаем только Лин и Ингу, - признался Марко.

- То есть, ты тоже относишься к той группе бездушных мерзавцев, которые при упоминании имени Адели спрашивают: «А кто это?», а потом говорят: «Ах, оставь прошлое прошлому».

- Я именно такой. И тем более считаю диким, неестественным и лишенным всякого смысла ссорится, а уж тем более, расставаться из-за неё со, слава Богу, живой, прекрасной женщиной.

- Да это не из-за Адели, - отмахнулся Бенуа.

- Нет?

- Нет. Ну, с этого началось. Я, как всегда, поехал навестить её. Заметь, я там бываю-то не более двух раз в месяц, ну, а реже было бы неуважением к ней, к ее отцу… В общем, когда я пришёл домой, Инга сказала: «Я всё знаю», а у меня голова другим была занята, и я ляпнул: «Уже не важно. Я её больше не увижу». Она сначала подумала, что я слегка тронулся, а потом сообразила, что я говорю не об Адели. Да не делай ты такое лицо! Это никак не касалось моей семьи.

- Ну ты и сволочь! – выдохнул Марко. – Пойди-ка из моего дома.

- Никуда я не пойду. В этой ситуации обвинять меня в измене – всё равно, что говорить, будто Тано изменяет Вики с Жанной.

- Да как ты смеешь! Жанна – беспомощный, несчастный инвалид! Она нуждается в его помощи!

- У меня все то же самое, даже проще, потому что Тано к Жанне наведывается раз пять в месяц, а я того человека видел раз в год.

- Человека? Час от часу не легче! Это хотя бы женщина?

- Вроде того.

- Ну, ладно, вряд ли ты стал бы так говорить о своей любовнице, - немного успокоился Марко.

- И я о том же. Но Инга почему-то этого понять не хочет. Она требует личного знакомства, если там у меня ничего серьёзного.

- Так в чем дело?

- В том, что это невозможно. Ни в какой форме и ни при каких условиях. Да и какой смысл? Я и сам её больше не увижу.

- Вот теперь это снова подозрительно, - отметил Марко.

- Чувствую. Поэтому и согласился расстаться, пока не найду разумного объяснения.

- Мне-то ты можешь сказать?- спросил Марко.

- А смысл? Это не поможет. Лучше отправь Жюли поговорить с ней. Пусть подтвердит, что я страдаю.

- Говори. – настаивал Марко.

- Не могу.

- Я её, хотя бы, знаю?

- Вроде того.

- Но ведь это никто из наших родственников?

- Не совсем.

- Да не хочу я играть в эти 20 вопросов! Или говори, или ищи себе союзников в другом месте.

Бенуа склонил голову и еле слышно произнес:

- Это она…Марго.

- Нет! – Марко даже подскочил.

- Да. И брось этот драматический тон. Я не мог ей отказать. У нас в языке даже грамматических конструкций таких нет, чтобы Маме отказывать.

- Всё равно я ничего не понял, - признался Марко.

- Я тоже не особо вдавался в её мотивы, - слукавил Бенуа. – Но теперь-то ты видишь, что правду тут не расскажешь, как бы не хотелось.

- Будем думать, - подытожил Марко, а потом всё-таки спросил:

- Как она?

- Жива-здорова, как видишь, остальное разглашать не могу.

***

Связной устроил Марию работать на кухню после вечерней мессы, таким образом, после 10 вечера они оставались одни, чтобы почистить плиты, домыть пол и посуду. Коллега назвался Винсентом, он, как и Карл, был послан на территорию ещё до начала Проекта. Мария показала ему фото Кёрка, он наморщил лоб и сказал, что лицо кажется ему смутно знакомым. Вместе они быстро выполнили всю работу, и Мария наконец-то смогла открыть третье сообщение:

 

Обнаружены дополнительные сведения, которые могут Вам помочь. По закону, принятому 11 лет назад, знак «Продукт проекта «Воссоединение семьи» был признан необязательным, как нарушающий нормы равноправия, поэтому он и отсутствует в досье нашего объекта. Но вот факты: объект сменил имя в тот же год, когда отменили знак, изначально его звали Бенуа Тровэйль, он появился в первый же год «Воссоединения» в семье Марселя и Камиль Тровэйль с использованием биологического материала его брата, некогда носившего то же имя, являвшегося чемпионом Европы по фигурному катанию и, по всем базам, погибшего в пятый день Эксперимента при крушении самолета Рим-Атланта. В то же время, мы знаем, что уже на второй день данные вносились в базы не вовремя, неточно, а иногда и с нарушениями, так что старший брат вполне может быть жив. Мы просим Вас выяснить его местонахождение и установить, на каких основаниях он контактирует с Мамой, если в списке Карла-Густава его имя ни разу не фигурировало. Никто не может гарантировать, что он также не сменил имя, но теперь у Вас есть его фото. Учитывайте, что он старше брата на 22 года, в остальном, я думаю, их параметры во многом похожи. Найдите возможность послать нам результаты переписи и просмотрите их сами.

 

- Винсент, - шёпотом позвала Мария. – Взгляни ещё раз на фото, представь этого человека на 22 года старше и добавь имя Бенуа Тровэйль. Найдены совпадения?

Винсент потер губкой переносицу.

- Есть ещё ключевые слова?

- Он в подростковом возрасте был фигуристом.

- Ну, конечно! – он щелкнул пальцами. – Как фигуриста и тренера я его и помню.

- А здесь?

- Здесь он им и был. Но очень давно.

- Он теперь в Ватикане работает? – Мария спрятала передатчик за пакеты с солью.

- Вряд ли. По крайней мере, точно не в руководстве.

- Я должна ещё раз влезть в архив. Прикроешь меня? – она с облегчением убедилась, что носит дубликат ключа при себе.

- Конечно. Если что, ты мышеловки расставляла.

- Спасибо, - Мария отстегнула белое покрывало и помчалась в архив.

Сначала она чуть не разрыдалась от радости, что имя Бенуа Тровэйль есть во всех переписях, кроме «Исходника», потом нашла его папку, сфотографировала и быстро прочитала.

Бенуа Тровэйль, год 6, 22 года

Место жительства при регистрации: Париж

Адрес в Риме: Сан-Себастьян, 41-207

Профессия, навыки: фигурное катание, танцы, дорожные работы, Союз Экспедиторов. Направлен на парикмахерские курсы.

Семейное положение: не женат

Родственники: дочь, Ева Тровэйль (22.08.6) (мать неизвестна)

Правонарушения: не зарегистрировано

Год 16, 32 года

Адрес: Витто-стратто, 4

Профессия: год 6-9, парикмахер; год 9-12, главный тренер ЕМ по фигурному катанию, управляющий директор ледового центра, комитет по культуре и спорту Ватикана; год 12-16, тренер по фигурному катанию, директор хозяйственной части ледового центра.

Семейное положение: женат

Год 12 – Адель Агриппель (досье А/95), скончалась

Год 12 – Лин О (досье О/1), разведены, год 16

Год 16 – Алексис Нахтштерн (досье Н/34)

Дети: Ева Тровэйль (досье Т/84)

Дюбуа Тровэйль (24.06.13), мать Лин Тровэйль (О)

Илия О (11.09.15), мать Лин Тровэйль (О).

Родственники: брат – Марко Альфа (досье А/31)

Брат – Тано Монтекки (М/105)

Правонарушения: Недобросовестная конкуренция (год 8) – дело №74-08-3, штраф.

Похищение человека (Борис Д’Экрипье), год 9. Дело №13-09-4, закрыто за отсутствием состава преступления.

Преднамеренное убийство (Адель Агриппель), год 12. Дело №1-12-7, закрыто за отсутствием состава преступления.

«Ну и гены!» - ужаснулась Мария. – «Like brother like brother*! На их обоих недоказанные убийства». Ей захотелось убедиться, что его другие две бывшие жены живы. Чёрные квадраты на их папках отсутствовали, на переписи 26 года они были отмечены. Она вздохнула с облегчением и продолжила читать.

(*перевод: весь в брата)

Год 26, 42 года

Адрес: тот же

class="book">Профессия: год 12-17, то же

Год 17-20, руководитель 2-го строительного подразделения

Год 20-26, директор строительной компании Veni, vidi, estrui

Семейное положение: женат

Разведен с Алексис Нахтштерн, год 17

Год 18, Инга Камю (досье К/18)

Дети: то же

То же (досье Т/85)

То же (досье О/2)

Стефан Тровэйль [11.11.20-15.12.20], мать Инга Тровэйль

Родственники: те же

Правонарушения: нет

В последнее время досье этого гражданина явно было бедно на события, но по отметкам второй переписи нельзя было не заметить, что за короткое время его карьера пошла вверх почти вертикально, и три года он входил в один из приоритетных ватиканских комитетов. Потом ему повезло меньше, чем младшему брату: того за убитых людей хотели повысить, а этот свой пост, статус, и видимо, заработки даже за одно такое обвинение потерял.

Мария скопировала досье ближайших родственников Бенуа-старшего, отмечая, что его братья появились в списке родственников как-то вдруг, а вот он у них был записан всегда, но под фамилией Альфа в год 6. Его старший брат Марко с Ватиканом связан не был, но тоже имел первого ребенка от неизвестной матери. Мария допускала, что это вовсе не их дети. Допускала она, и что дети были от одной матери. Средний брат Тано вот уже 20 лет вел постоянную юридическую практику, а в год 9 тоже имел некие дела с Ватиканом, так как его фирма «Кристоф и Монтекки» удостоилась чести ведения Летней сессии с участием понтифика. В конечном итоге он в ней не участвовал, но всё же…

От всего этого просто захватывало дух. Во-первых, научно-исследовательские перспективы. Ну кто предполагал, что им выпадет такая удача и они смогут найти людей с почти идентичным генотипом и из одной семьи, но проживающих по разные стороны Проекта? Ни разу их не встретив, и зная только минимум информации, почёрпнутой из досье, она уже чувствовала, что они как-то страшно похожи не только внешне, разве что младший уже с детства был чуть более брутален. Во-вторых, предстояла агентурная работа, в которой Мария имела ещё так мало практики. Если окажется, что Карл задавал первоначальные условия не с теми параметрами, которые сообщал в GRL, это перечеркнёт результаты многих исследований, проводимых десятилетиями, но в то же время, добавит новые интересные темы!

Впрочем, всему этому могло быть и вполне банальное объяснение: глава строительной фирмы пришел к Маме, чтобы обсудить какие-то ремонтные работы и оставил свои очки. Но нет, это было слишком грустно, чтобы быть правдой.

***

Осознав, что текущая занятость все более связывает ей руки, Мария отправила запрос в GRL и получила разрешение на передислокацию. Она уже достаточно изучила важные объекты Ватикана, чтобы иметь возможность в случае нужды тайными путями пробраться обратно. На следующий же день она подготовила речь о том, что чувствует необходимость вернуться в родной монастырь и поддержать оставшихся там.

Монахиня-куратор, выслушав все это, только неопределенно кивнула и сказала: «Ступай с Богом». Мария собрала свои немногочисленные вещи, вернулась в первую квартиру, коротко подстриглась, покрасила волосы в тёмный цвет, примерила очки, отправила своё новое фото в GRL и пошла в Veni, vidi, estrui. Там она настоятельно попросила о встрече с директором и, переборов все предложения лучше сначала поговорить с архитектором или сметчиком, дождалась, пока Бенуа вернулся с объекта.

- Нет, ну ты зря сразу ко мне, - сказал он. – Я обычно встречаюсь с клиентами, когда основные детали проекта уже обсуждены.

- У меня спецпроект, - объявила Мария.

- Бункер? Тоже веришь в слухи о скором конце света? Послушай меня, этого не будет. Потрать деньги на что-нибудь другое.

- Нет, не бункер. Я слышала, что ты выполняешь заказы Ватикана…

- Нет. Хотя бы потому, что они не делают никаких заказов. А для внутренних нужд используют рабский труд своих служителей. Так что, если это была главная причина, по которой ты сюда обратилась, мне нечего больше сказать.

- Извини, - пробормотала Мария и вышла.

Пока она не видела способа наладить контакт со старшим Бенуа напрямую, поэтому решила действовать через его ближайшее окружение. Начать было решено с Дюбуа, так как та находилась, на взгляд Марии, ещё в более-менее податливом возрасте и, скорее всего, была более расположена к общению, чем Илия, подросток переходного возраста.

В досье Дюбуа был только один адрес, совпадающий с адресом её отца. Сначала Мария несколько раз прошла мимо их дома утром, когда все отправлялись на работу, но увидела только одну женщину, которую идентифицировала, как жену Бенуа. Тогда она решила организовать слежку. Варианты, которые разбирались во время учебы, тут не годились: соседи не захотели её нанять ни красить забор, ни чинить крышу; наблюдение из автомобиля было залогом провала и разоблачения – на всей улице было не более двух машин, и появление ещё одной не могло не вызвать подозрения. Установка видеокамеры была не самым плохим вариантом, но если опасения всё-таки подтвердятся, и Дюбуа тут уже не живет, Мария может не успеть добежать и выяснить, куда она направляется. Решено было действовать примитивно. Выяснив, что жена Бенуа по имени Инга работает медсестрой и приходит домой часа в 4, она и явилась в это время.

- Здравствуй, - жизнерадостно сказала Мария, когда Инга открыла дверь. – Я могу увидеть Дюбуа?

- К сожалению, она здесь не живет. Я могу ей что-то передать?

- Жаль-то как! – разочарованно протянула Мария. – Я сейчас в Милане живу, здесь редко бываю. А адрес её новый есть?

- Адрес её я, конечно, никому давать не стану, но каждый день в 19 часов она ходит в спортивный центр на виа дель Фалько. Надеюсь, это поможет тебе.

- Чрезвычайно! – щегольнула Мария довольно сложным грамматическим оборотом и отправилась искать указанную улицу.

По дороге туда она зашла в общественный туалет, сняла рубашку, чувствуя, что запах пота уже не кажется настолько тошнотворно-отвратительным, как ей казалось в первое время после приезда. Она рассудила, что в спортзале никто к ней принюхиваться не будет, вытащила из рюкзака запасную футболку, поняла, что так и не видела ни одного фото Дюбуа, но всё же отправилась дальше. Главное она знала: это была девушка 17 лет, похоже, смешанной расы, так как имя ее матери звучало вовсе не по-европейски.

Конечно, на виа дель Фалько был всего один спортивный центр. Мария заплатила какую-то мелочь за разовое посещение и начала разминку в точке, из которой был хороший обзор небольшого, в общем, зала. В данный момент количество посетителей исчислялось дюжиной, спортсменок женского пола было четыре. Двое из четверки явно перешагнули сорокалетний рубеж, поэтому предстояло выбрать всего из двух. Мария склонялась в сторону симпатичной худышки в розовой майке и белых шортах, сосредоточенно занимающейся растяжкой. К ней она и направилась, закончив свою разминку.

- Привет. Меня зовут Мария.

Девушка удивленно посмотрела на неё, но ответила:

- Бьянка.

- Ты хочешь сказать, что вон там – Дюбуа? – Мария кивнула в сектор силовых упражнений, где девушка с жуткими звуками выжимала штангу.

- Конечно.

- Спасибо! Отличная растяжка! – Мария улыбнулась Бьянке и направилась к существу с головой семнадцатилетней девушки и телом человека с серьезной мускулатурой. Дюбуа как раз закончила последний жим и положила штангу в упоры. Молодой человек, страхующий ее, тут же подал полотенце.

- Привет. Как тебе это удалось?

- Что именно? – спросила Дюбуа из-за полотенца и только потом посмотрела, кто спрашивает.

- Ну, такая форма… Я думала, на это лет десять нужно.

- Столько, примерно, и нужно, - цвет лица Дюбуа из бордового становился просто красным. – Меня зовут Дюбуа, но честно говоря, все зовут меня просто Бубу.

- А я Мария, так меня и зовут.

- Ладно, скажем так, приятно познакомится. Ты неплохо выглядишь для своих лет… Пробежимся? Я чувствую, что ещё рановато для растяжки.

- Я тут остаюсь? – спросил молодой человек.

- Да, Тони. Через час вернемся, приготовь воды.

Они вышли из зала, и Бубу свернула в боковую улицу. Мария решила, что это невероятное везение: вот так сразу оказаться наедине с Дюбуа, заниматься сближающей деятельностью… Она решила начать с разговора «между нами, девочками».

- А этот Тони… он твой тренер или?..

- Да какой из него тренер! Скорее уж я его…А вообще, он мой муж.

- Правда? – Мария чуть притормозила, но так как Бубу продолжала бежать, как ни в чем не бывало, припустила за ней.

- Да ладно, шучу. Мы ещё не женаты. Бенуа…папа…заставляет меня ждать до следующего лета. Ну там, подумать, выбрать…

- А есть ещё кандидатуры?

- Конечно. Но ты бы поберегла дыхание, мы сейчас в гору побежим.

Когда через час они вернулись в спортцентр, где Тони приготовил им напитки, Мария осознала, что халатно подходила к физической подготовке. Хотя Бубу великодушно разрешала ей снижать темп и даже останавливаться, последние два километра стали просто адским испытанием.

Со смехом глядя, как Мария пытается отдышаться, держась за стену, Бубу хлопнула Тони по плечу:

- Она тебе никого не напоминает?

- Мы с тобой бегали тогда в два раза больше, - обиделся этот потенциальный муж.

- Ну, конечно! – Бубу потрепала его по щеке и сказала:

- Пошли в душ.

Мария смущенно отвернулась, но тут же получила тычок в плечо.

- Не слышишь, что ли? Пошли!

- Ой, я думала… - Мария еле успела схватить рюкзак, бросившись за стремительной Дюбуа.

- Что ты думала?.. Господи Иисусе! Я же тебе сказала – мы ещё не женаты! Рекомендую тебе набраться храбрости – тут после восьми не очень хорошо с горячей водой, - в очередной раз демонстрируя неумение плавно менять тему, предупредила Бубу.

- Да ничего, я вполне закалена, - сказала Мария, но все-таки ойкнула, когда сняла носки и встала на кафельный пол без подогрева. Бубу опять рассмеялась. Видимо, она не отличалась тактом, но была чрезвычайно жизнерадостна.

- Хочешь, что-то покажу? – предложила Бубу. Мария задумалась, стоит ли принимать такое предложение, высказанное в душевой. Впрочем, Дюбуа не стала дожидаться её согласия, а повернулась спиной и продемонстрировала татуировку между лопаток. Мария понимала, что на это надо как-то отреагировать, и выдавила:

- Симпатично, - хотя увиденные закорючки не представляли никакой художественной ценности, да и их смысловая нагрузка казалась сомнительной.

- Ничего особенного, необдуманные порывы молодости, - Бубу без предупреждения включила воду, и Мария мгновенно оказалась в холодной луже. Пришлось поспешно шмыгнуть в соседний душевой отсек, чтобы уж полностью почувствовать всю прелесть вынужденного закаливания. Бубу, между тем, продолжала, перекрикивая шум воды:

- Хуже всего, что это имя.

- Правда? Я не заметила.

- Да. Жутко глупо, ага? Я тогда ещё в школе была, а в том возрасте с мозгами сама знаешь, что твориться.

- Да уж… - Мария внутренне вздохнула, сопоставив специфическую фигуру Дюбуа, её склонность к сумасшедшим нагрузкам, татуировку… - Ну, это у многих бывает. Вот одна моя одноклассница…

- Честно? – Дюбуа подтянулась на перегородке и теперь сверху смотрела на холодную, мокрую, а теперь ещё и дрожащую не только от холода, Марию. – Она тоже в учителя влюбилась?

Мария на секунду растерялась, но обработав информацию, внутренне подтвердила, что слово «учитель» было мужского рода.

- Ну да.

- А я, честно говоря, думала, что у вас там на юге и школ-то нет, - Дюбуа выключила воду и принялась энергично растираться полотенцем.

- Почему ты думаешь, что я с юга? – Мария тоже вышла из кабинки и только тут вспомнила, что у неё-то полотенца нет. Дюбуа без слов кинула ей одно из своих и передразнила:

- «Потчему ты думаещ, што я с юка?» Вот из-за этого твоего акцента и ног.

- Что с моими ногами?

- Ты, похоже, не бреешься – а это здесь редкость.

Странно было слышать такое от девушки, мышцы которой выпирали из любой одежды.

- Ладно, я правда здесь совсем недавно и почти никого еще не знаю, - призналась Мария.

- Детка, это не проблема! – Бубу уже зашнуровывала ботинки, посрамив скоростью одевания любого военнослужащего. – Я все устрою. Встретимся в 11 в «Турбулентности», это на виа Гранде. И оденься…как-нибудь, - она махнула рукой и вышла.

***

Мария отлично помнила культурологические заметки на тему досуга и свободного времени в ЕМ и имела возможность убедиться в их правдивости, поэтому поняла, что Бубу бросила это «как-нибудь» насчет одежды, не надеясь, что Мария, «человек с юга», сможет продемонстрировать хоть какой-то вкус в выборе выходного наряда. В ЕМ вечер пятницы и суббота были особыми днями светского отдыха, когда можно было без ограничений демонстрировать свою приверженность модным направлениям, не оглядываясь ни на служебный, ни на церковный этикет.

У нее ещё оставались деньги, но владельцы магазинов уже начали отдыхать, так что Марии пришлось зайти к одной из связных и одолжить у неё нечто оранжевое, на взгляд постороннего, похожее на комбинезон уборщика, но носимое с ботинками на каблуках и облегающим капюшоном с сеточкой, натянутой до бровей. Костюм этот гарантировал свободу движений, но сковывал Марию внутренне. Впрочем, подойдя к «Турбулентности», она поняла, что не будет выглядеть странней и чудоковатей всех. Из присутствующих ей знакома была только Бубу, к счастью, не надевшая платье, а тоже красовавшаяся в неком подобие комбинезона. Но чёрного цвета и с вырезом на спине и животе и с наглухо закрытыми декольте и шеей.

- Мари! – Бубу энергично замахала ей рукой. – Быстрей, буду тебя знакомить! Ну, это мой Тони, ты его уже видела.

Тони был одет на редкость скромно: в джинсах, разрезанных по бокам и державшихся только на металлических заклепках, и белой футболке. Вместо приветствия он только что-то пробурчал, но на Марию даже не посмотрел, за что тут же получил замечание от высокого молодого человека в белой шапочке, белой тунике до колен и трехслойных брюках.

- Антоний, поприветствуй даму.

- Здрасьте, - вот и всё, до чего снизошел Тони.

- Ну, зато он красивый, - объявила Бубу. – А вот Влад у меня умный.

- Дорогая, не стоит так, - молодой человек в белом подал Марии руку. – Не симпатичным меня тоже не назовешь.

- Точно. Теперь будут только родственники. Мой брат Илия.

Илия не был похож на свою сестру вообще ничем. Они были примерно одного роста, но из-за отсутствия выраженной мускулатуры он казался меньше. Внешность его балансировала на грани европейской и восточной, но сочетание это давало в высшей степени привлекательный эффект. Но воспринимать его, как брата Бубу было совершенно невозможно. Вообще, казалось, что он не рад быть ни в этом месте, ни среди этих людей, да и одет он был сдержанней всех: в обычные чёрные брюки и рубашку и бордовый плащ не по погоде.

- И на том спасибо, - Илия тоже протянул Марии руку. – Буду благодарен, если сочтёте возможным называть меня по имени или просто «ты».

- А мне другое и в голову не приходило, - заверила его Мария.

- Да просто мама называет его Ли, а я – Лили, он ужасно злится, - объяснила Бубу и потрепала его по волосам.

- Ты не сестра, а болтливое трепло, - Илия ожесточённо приглаживал волосы.

- Не обращай внимания, мы дома много говорим по-французски, иногда у нас ошибки во фритише, - извинилась Бубу. – «Болтливое трепло» - это же терминология, да?

- Тавтология, - поправил её Влад.

Потом Бубу представила ещё Зою, Этторе и Маурицио, и Мария поняла, что ни за что сразу не запомнит эту пёструю толпу. Впрочем, когда они зашли в клуб, это стало уже неважно, потому что компания разделилась и перемешалась, а к Марии подходила только Бубу, чтобы прокричать на ухо что-нибудь «сенсационное».

- Отгадай, какое имя у меня на спине, - например, начинала она.

- Ну, пошли в туалет, я ещё раз посмотрю, - вздохнула Мария.

- А ты смешная! Там Влад, - не дождавшись предположений, выпалила она.

- Но ты же говорила…

- Так и есть. Он у нас в высшем классе вёл фритиш. Только учебу сам закончил. А у нас класс так себе был по дисциплине. Но я его защищала.

- Не сомневаюсь.

- Ага. Жутко в него втрескалась. Так нравилось его слушать, но ни одного слова потом не помнила… И дара речи лишилась, ну, понимаешь, абсолютно. В конце концов, даже Бенуа заметил, что я какая-то необычайная.

- Необычная? – предположила Мария.

- Ну да. Я ему всё рассказала, потому что сил моих больше не было молчать, и вот…

- Что? – не поняла Мария.

- Он тоже мой возможный муж.

- Сколько их у тебя?

- Всё, больше нет. Понимаешь, тогда Бенуа просто поговорил с Владом, узнал, связан ли он какими-то брачными обязательствами. Оказалось, что нет. Но в тот год нам нельзя было встречаться, пока он был моим учителем, но Влад всё равно к нам приходил, с фритишем мне помогал, и вообще…

- А Тони где был?

- Он позже появился. Где-то полгода назад. Знаешь, такое чувство было, будто у меня нет гармонии… - Бубу посмотрела на Марию вопросительно.

- Все правильно, гармонии.

- Хорошо. Вот я нашла Тони, он все уравновесил. Но он ещё не совсем научился с Владом общаться, их нельзя надолго без меня оставлять, они, как дети, ей-богу, - Бубу притворно вздохнула и пошла уравновешиваться.

Если бы эта была реальная жизнь, Мария могла бы взгрустнуть, что никто не жаждет с ней общаться, но служебный долг приказал не раскисать, а продолжать искать источник информации. Взгляд её упал на Илию, который довольно вяло беседовал у бара с какой-то девушкой в шортах, чулках в сеточку и пиджаке военного покроя. Мария подошла к ним и села слева от Илии.

- Что порекомендуете мне из местного?

- Не спрашивай его, тут ему нельзя ничего, кроме воды, - ответила девушка, которой, при ближайшем рассмотрении, было явно за тридцать.

- Мам, вот нельзя без этого? – обиделся Илия.

- Переживёшь, - улыбнулась она и добавила, обращаясь к Марии:

- Это я на случай, если тебя вводит в заблуждение его взрослый вид. И вообще, он уже предписан.

- Schwilze, зачем я только пришел сюда! – горестно воскликнул Илия и скрылся в толпе.

- Кстати, я Мария, мы с Бубу в один спортзал ходим. Она же тоже твоя дочь?

- Определенно. Если бы все дети были, как Бу, я бы родила их пять, не меньше. Но это такая лотерея… Я Лин, - она приветственно подняла стакан. – Знаешь, что самое смешное? У меня получилось какое-то перекрестное опыление. Ли похож на меня внешне, а у Бу от меня – только характер частично. Выпьешь?

- Нет, пожалуй.

- И мне хватит. Чем ты вообще занимаешься?

- Ну…пока ничего определенного. Крыши чиню.

- Это судьба! Знаешь, тебя рано или поздно все равно бы прибило к нашей семье. Мы с мужем краску производим, мой бывший муж строительством занимается, его брат – жестью и ещё чем-то. Удобно тут у нас, всегда знаешь какого-нибудь специалиста. А как там на юге?

- Уже сказали, откуда я?

- Мои уши мне сказали! – рассмеялась Лин, а Мария окончательно решила сообщить в GRL о недостатках в методике обучения фритишу.

- Ну ладно, что только акцент…Бубу вот и ноги мои прокомментировала, - призналась Мария.

- Да, она у меня непосредственная, - признала Лин. – Она тебе машет, не заставляй её ждать.

Мария подошла к уже подпрыгивающей от нетерпения Бубу.

- Что ты еле тащишься! Влад согласен с тобой потанцевать.

- Извини её, - Влад покачал головой, - Я не согласился, а высказал искреннее желание.

- Ну и подумаешь, - сказала Бубу и обняла Тони.

- Тяжело тебе, наверное, - предположила Мария, когда они оттанцевали чуть в сторону.

- Ничуть. Бубу – самый легкий в общении человек, которого я когда-либо встречал. И потом, она растет, развивается и, в отличие от многих, прислушивается к моим советам.

- Но Тони…

- Это временное досадное недоразумение, - спокойно сказал Влад.

- Она говорит, что это длится уже полгода.

- Не знаю, как там у вас, но здесь – это совсем ничего. Тут многие лет по восемь до свадьбы встречаются, но мы с ней, я думаю, ограничимся четырьмя годами.

- Ну и сложности.

- Да нет, как-то привыкли. А ты, позволь поинтересоваться, откуда?

- А разве Бубу не сказала?

- Она сказала то, что придумала сама. Но ты явно не с юга. Акцент не тот. Да и говоришь как-то болезненно-правильно.

- Спасибо.

- Это не комплимент. Какой у тебя первый язык?

- Испанский, - осторожно сказала Мария.

- Нет, - уверенно сказал Влад, - Вряд ли это романский язык.

- Немецкий, - предложила Мария.

- Nein, но теплее. Возможно, голландский, точнее не определю.

- Ну, пусть будет голландский, - согласилась Мария.

- Goed, но учти, что таинственность твоя долго не продержится.

- Почему это?

- Рано или поздно я пойму, в чём дело, ну, или в один дождливый вечер ты напьёшься разрыдаешься и расскажешь нам о своей нелёгкой жизни. У тебя же нелёгкая жизнь?

- Весьма, - Мария поняла, что уже не танцует, а просто стоит на месте, обхватив Влада и положив голову ему на плечо. Это был первый физический контакт с человеческим существом за последние месяцев восемь.

- Бедный ты человек, - Влад погладил ее по волосам. – А теперь давай-ка я усажу тебя куда-нибудь, пока Бубу не надавала нам тумаков за излишнюю дружелюбность.

Это была очень своевременная мера, потому что Дюбуа уже бросала на них убийственные взгляды.

***

Мария быстро и естественно влилась в ближайшее окружение Бубу. У той явно наблюдался дефицит подруг, а Марию она сочла подходящей на эту роль, как не слишком молодую и привлекательную, но в то же время имеющую схожие интересы (это не было предположением - Дюбуа прямо так и заявила о своих мотивах). Было решено помочь новой знакомой с работой. Бубу взялась за это дело энергично, но сразу отбросила самые простые варианты. Например, категорически отринула идею работы с Тони, который оказался электриком, ссылаясь на следующую причину: «Не хочу, чтобы между вами пробежала случайная искра». Влад похвалил её за изящный речевой оборот и предложил пристроить Марию к Еве, у которой и сама Бубу работала три раза в неделю в качестве грузчика и водителя.

Мария чуть не закричала: «Да! Всегда хотела поработать в слесарной мастерской!», но вовремя вспомнила, что предполагается её неведение в отношении профессии сестры Дюбуа.

Совместная работа сближала и располагала к душевным разговорам, из которых Мария извлекала частички полезной информации. Чтобы не потерять нить расследования, она вела шифрованные записи в блокноте. В частности, удалось выяснить, что у Евы, несмотря на прочерк в досье, все же имелась мать, о которой она знала лишь три факта:

- Её звали Маргарита

- Родители не успели заключить брак, потому что Маргарита скончалась

- Маргарита очень-очень хотела ребенка и очень-очень её любила.

Впрочем, Марию больше интересовали факты об отце сестёр Тровэйль. Он, по всей видимости, был личностью разносторонней и с богатой биографией. Как и предполагала Мария, настоящих родственников в ЕМ у Бенуа не было, Бубу помнила его, как нормального отца, у Евы были более разнообразные воспоминания, но и она не знала или не хотела сообщать ничего примечательного о фактах из его более ранней биографии. Например, она ни разе не упомянула Адель или вообще что-то о своем детстве до 9 лет.

Возможно, Мария и дальше продолжала бы свое расследование в неторопливом темпе, если бы не одно сообщение из GRL, пришедшее в октябре:

 

Срочно! Сообщаем Вам об исчезновении Кёрка, М., он же Тровэйль, Бенуа. Десять дней назад на был направлен для участия в боевой операции в Колумбии, в тот же день прибыл в расположение, два дня назад участвовал в первом задании, с которого не вернулся, как и ещё десять человек. Их на пока нет ни в числе убитых, ни среди взятых в плен. На данный момент они официально числятся пропавшими без вести, но по факту объявлены в розыск. Маловероятно, что они далеко уйдут, но всё же просим Вас проявлять бдительность и, как бы дико это ни звучало, быть готовой к появлению дезертировавшей группы с вашей стороны.

 

При этом GRL не наделила её дополнительными полномочиями, чтобы она могла хотя бы поделиться информацией с другими агентами. Да, по правде говоря, агенты тут вряд ли могли помочь. И она решилась. В этот же вечер она напросилась в гости к Бубу после тренировки и выдала свою хилую и неправдоподобную легенду. Начала она её словами:

- Вы только не обижайтесь. Нет, вы мне правда, честно нравитесь.

- Ну вот, наконец-то твой устный фритиш стал хуже, - отметил Влад.

- Спасибо. Но дело в том, что я провожу расследование. На заказ.

- Да не принимала я стероиды! – воскликнула Бубу, но Влад быстро сжал её руку и сказал:

- Я чувствую, что дело не в этом.

- Да. Одна женщина наняла меня, чтобы я разыскала её сына. Я почти уверена, что нашла его, и что это Бенуа.

- Ерунда какая-то! – фыркнула Бубу. – У вас там на юге правда все ненормальные! Если надо кого-то найти, нормальные люди идут в бюро регистрации и просто делают запрос.

- Бу права, - кивнул Влад. – Мы хотим услышать другую версию.

- Ладно. Я журналистка и собираю материал для статьи о Бенуа.

- Какой статьи? – уточнил Влад. – О том, что он совершил ритуальное убийство своей первой жены?

- В Ватикане и прямо в день свадьбы или через день, - добавила Бубу.

- В Ватикане? – переспросила Мария.

- Конечно. Только об этом все уже знают. Ну, кроме тебя, похоже, - спокойно сказал Влад, а Бубу продолжила:

- Только он невиновен, да и сам тогда еле жив остался.

- Слушайте, а может, она расследует то, как Бенуа похитил человека? – предположил Тони.

- Вряд ли. Того якобы похищенного или убитого потом нашли в Загранице, - сказала Бубу.

- Это всё самое интересное, - пожал плечами Влад. – Ну, есть ещё более древние истории. Про то, что у него якобы были какие-то особые связи в комитете по культуре и спорту…

- В комитете Ватикана по культуре и спорту? – с нажимом спросила Мария.

- Ну, конечно. Только это не так захватывающе, как ты думаешь. Тут у каждого второго что-нибудь связано с Ватиканом, - успокоил её Влад.

- Предположим. Но сейчас-то он утверждает, что не имеет там никаких дел! – воскликнула Мария.

- Значит, сейчас это так и есть! – крикнула Бубу.

- А у меня есть основания полагать, что это не так. Я нашла его следы там, где им совсем не положено быть.

- Ах ты дрянь! – Бубу наверняка бы тут же швырнула Марию в другой конец комнаты, если бы Влад не удержал её.

- Отпусти! Чего она наговаривает на моего отца!

- Да, кстати, почему ты вообще разыскивала его следы? – поинтересовался Влад.

- Ну, на самом деле я думала, это ДНК его брата, - призналась Мария.

- Но у него нет брата. Хотя, может, ты и этого не знаешь, - вставил Тони.

- А это кто? – Мария достала из рюкзака передатчик, разыскала файл с фото Мэтью и продемонстрировала его. Но все смотрели не на изображение, а на прибор.

- А мы думаем, что они на юге отстают от нас в прогрессе, - прошептала Бубу.

- Она не с юга, - тоже шёпотом сказал Влад.

- Мне это не нравится, - сказал Тони.

Бубу нашла в себе мужество и первая посмотрела на экран.

- Это Бенуа, - уверенно сказала она. – Только в молодости.

- И в неизвестной военной форме, - добавил Влад, заглядывая ей через плечо.

- Ох, nazzo, да не он это! То есть, не совсем он… Долго объяснять.

- Но там точно не отпечатки этого второго…двойника? – спросил Влад.

- Не отпечатки, но точно. Он был…в другом месте.

- Так, дорогуша, - угрожающе сказала Бубу, - Или ты начинаешь говорить понятно, или я позову сюда Бенуа, и мы решим, что с тобой делать.

- Хорошо. В данный момент ведется расследование деятельности понтифика.

- В смысле, МАМЫ? – распахнула глаза Бубу.

- Именно. На предмет злоупотреблений, нарушений и всего такого прочего.

- Да как ты смеешь! Господи, прости! – Бубу перекрестилась.

- Я ничего не утверждаю, но вот вам хотя бы такой факт: Бенуа получил руководство над громаднейшим проектом, хотя до этого не состоял даже на простейших административных должностях. И утверждала его лично Мама.

- Но это естественно, - сказал Влад. – Это был ватиканский проект.

- И вообще, он рассказывал нам об этом, - сказала Бубу. – В то время было всего две кандидатуры. Бенуа просто повезло больше.

- А где, кстати, вы нашли его отпечатки? – поинтересовался Тони. – На замке государственной сокровищницы?

- Да не отпечатки, а впрочем, не важно… В личном кабинете Её святейшества, скажем так.

- Вот это любопытно, - согласился Влад.

- Да давайте у него спросим, и всё! – воскликнула Бубу.

- Дорогая, боюсь, это не сработает, - печально сказал Влад.

- Прежде всего, мне бы хотелось провести осмотр места жительства Бенуа, - сказала Мария.

- Рыться в его вещах? – Бубу даже задохнулась от возмущения. – Ни за что!

- Я сделаю это с вашей помощью или без неё. Если это буду не я, пошлют другого человека, и я не могу гарантировать, что он будет действовать деликатно.

- А ты будешь?

- Конечно. Всё верну на места, при необходимости просто сделаю фото или сканирование.

- Только Бенуа сейчас не совсем дома живет, - сказал Влад.

- Тем лучше. К тому же, я не уверена, что ищу. Ну что, когда?

- Завтра. Когда Инга на работу уйдет, - устало сказала Бубу. – Но Еве пока ничего говорить не будем – она сразу ему проболтается.

***

На следующий день Бубу заехала за Марией на мопеде и была мрачнее тучи.

- Меня тошнит от этого, - сказала она, нахлобучив на Марию шлем и для верности пристукнув его сверху кулаком.

- Ничего. Пора узнать истину и очиститься.

В доме Бубу показала ей кабинет Бенуа, но сказала, что не знает, где ключи. Мария была готова к этой детской хитрости и открыла примитивный замок за пару минут. Бубу следила за этим с нескрываемым отвращением и отказалась даже переступить порог. Мария только пожала плечами и, во избежание эксцессов, заперлась изнутри. Кабинет был не особо большой и, к счастью, из обстановки в нем был только письменный стол, стул, стеллаж и небольшой шкаф. Отопление было отключено, и Мария порадовалась, что надела не резиновые, а хлопковые перчатки.

Она начала с папок. Они располагались в хронологическом порядке и содержали только чертежи, акты, сметы, счета и чеки. Для очистки совести она пролистала их и проверила строку «Заказчик» - ни одного госзаказа не нашлось. Но на это ушло более трех часов и пришлось обратиться к Бубу за пищей. Та посмотрела недружелюбно, но принесла два бутерброда и воду. После этого Мария осмотрела шкаф, в котором хранилось пара плащей, три пары коньков, инструменты для заточки и железный ящик на замке. В нем обнаружилось два пистолета, пять коробок патронов и – Мария просто не поверила своей удаче – пропуск на имя Захария Тренто, главы особого комитета Ватикана. Пропуск был без фото, но с личной печатью и подписью Александры IX. Но к ее радости примешивалось и недоумение: она не помнила в правительственной структуре Особого комитета. Этому могло быть два объяснения: либо Карл не сообщил о его наличии, либо он появился уже после его смерти.

Мария сфотографировала пропуск и направилась к последнему объекту: письменному столу. В одном из его ящиков лежали две бухгалтерские книги, пролистав которые можно было догадаться, что Veni, vidi, estrui не очень честны в выплате своей «десятины». Но так как налоги интересовали Марию в последнюю очередь, она даже не стала копировать их. Во втором ящике оказался склад медикаментов в различных формах: от таблеток и порошков до ампул. Об их предназначении можно было только догадываться, поэтому Мария просто сделала один снимок и взяла пару порошков на анализ. Третий ящик был заперт, но это опять же не стало препятствием. В этом ящике лежала золотая медаль с надписью «World Figure Skating Championship. Rome» и чрезвычайно потрепанная синяя книга “Атлас дорог Европы». Книга была примечательна многочисленными пометками маркером и ручкой, загнутыми страницами и двумя закладками. Первая закладка была полароидным снимком девушки, которая сидела на перилах моста спиной к фотографу и оглядывалась на него через плечо. Впрочем, что это девушка, можно было предположить только по длинным темным волосам. На фото была еле заметная надпись карандашом «Париж, год 5». Вторая закладка тоже была фотографией, но лучшего качества. На ней тоже была девушка, но совсем другая: блондинка в голубом сарафане. Никаких подписей к этому фото не было, но Мария и так её узнала: Адель Агриппель, дело №1-12-7, год 12. Первая девушка тоже казалась смутно знакомой, но трудно было сказать, откуда.

Бубу начала колотить в дверь.

- Давай там быстрее! Инга скоро придет!

- Иду, - Мария скопировала фото и вышла.

- Ты же ничего не нашла? – не очень уверенно спросила Дюбуа.

- Сожалею, но я нашла даже больше, чем ожидала, - Мария открыла фото парижской девушки. – Это лицо не кажется тебе знакомым?

- Нет. Но кого он там может хранить, сама подумай, - буркнула Бубу. – Париж, к тому же. Ева там родилась.

- Ну да, скорее всего, на Еву она и похожа, - согласилась Мария. – Но я обработаю фото и пошлю в лабораторию, может, они ещё что-нибудь скажут.

- Давай её Еве покажем. Она никогда Маргариту не видела, - сказала Бубу.

- Нет. Ты сама предупреждала, что она может проболтаться.

- И чего Бенуа врал, что у него нет ни одной её фотографии?.. Так это и есть сенсация, которую ты обнаружила?

- Нет, это так, бонус. Давай зайдем за Владом и отправимся ко мне. Я покажу вам много удивительного.

- А чего мы без Влада не можем?

- Он поможет сделать выводы.

 

========== Год 30. Часть 4 ==========

 

В квартире без коридора первое, что видел входящий, был большой портрет Мамы, года этак 20-го, на стене справа висело её же фото с коронации и ранний парадный портрет.

- Да ты…поклонница, - кашлянув, сказал Влад.

- Я считаю Её одним из величайших людей в мире.

- И тем не менее, пытаешься ее скомпрометировать, - Влад подошел к столу, с опаской поглядывая на разложенные на нем устройства.

- Больше всего на свете я хочу доказать, что Её не в чем обвинить, - Мария подключила переносной передатчик к маленькому компьютеру, который тут же включился.

- Дайте мне пару минут, - фото появилось на экране, три раза мигнуло и приобрело чуть большую чёткость. Мария приблизила лицо и попробовала добавить контрастности. – Боюсь, на большее моих мощностей не хватит.

- Господи! – воскликнула Бубу. – Смотрите, она немного похожа на Маму.

- На Лин? – уточнил Влад.

- На Александру! Её святейшество!

Мария подняла глаза на портрет понтифика.

- Правда, есть что-то.

- А может, они родственники? – прошептала Дюбуа. – И Мама – моя тётя?

- Никак не связывается, - разочаровал её Влад. – Если она, скажем, сестра Маргариты, то является тётей Евы, но никак не твоей.

- Schwilze! - расстроилась Бубу.

- Дорогая… - нахмурился Влад.

- Да опять она меня обошла!

- Но это же безумно интересно! – Мария достала маленькое фото Мамы и поставила его рядом с экраном компьютера. – Может, я смогу выяснить что-то о происхождении Мамы!

- О Её происхождении знает каждый ребенок, - сказала Бубу.

- Что именно? Две строчки из официальной биографии? – насмешливо спросила Мария. – Но если мы выясним хотя бы Её настоящую фамилию и место рождения…

- Так этого не знает даже ваша секретная служба? – спросил Влад.

- К сожалению, нет. Со временем оказывается, что не все агенты до конца честны. Но теперь… Нет, сначала мне нужно найти фото Маргариты качеством получше и, по возможности, образцы тканей.

- Чего? – переспросила Бубу.

- Кусочек кости…может, там ещё что-нибудь осталось.

- Я сейчас в обморок упаду, - предупредила Дюбуа.

- Бу, перестань, - даже не глядя на неё, сказал Влад.

- Но тебе же нравятся слабые, чувствительные женщины?

- Судя по тому, что я с тобой, нет. Так где мы будем искать материалы для анализа?

- Тут вряд ли что-то есть, если даже этот снимок был запрятан так далеко. Так где, вы говорите, она раньше жили?

- Мы что, в Париж едем? – восхищенно прошептала Бубу.

- Да, вряд ли я смогу без вас обойтись. Адрес у вас есть?

- Конечно. Бенуа зарегистрировал права на дом ещё лет десять назад, - сказала Бубу.

- А место захоронения?

- Ой, Ева ведь хотела туда съездить, но Бенуа сказал, что это бессмысленный поступок, и ничего ей не объяснил…

- Плохо. Кто еще с ними жил?

- Марко, Жюли, Катрин, Фабрис, Фабьен, Тано, - начала перечислять Бубу.

- Но если мы с ними побеседуем, это будет странно, - перебил её Влад. – А вот Жанна…

- Да она сумасшедшая! – воскликнула Бубу. – Она нам наговорит.

- Ну, хоть какой-то шанс. Пойдемте прямо сейчас. Кстати, возьми эту штуку с фото, спросим у неё, точно это Маргарита или нет, - предложил Влад.

***

В квартире Жанны дверь им открыла сиделка.

- Ну и чего надо?

- Мы исследуем историю своей семьи, - сказала Бубу. – И собираем воспоминания всех родственников и близких друзей.

- А старуха-то здесь при чем? Она вам порасскажет…

- Бонни, кто там? – спросила из комнаты Жанна.

- Ладно, заходите. И обувь снимайте.

Они зашли в тёмную комнату, где в кресле сидела Жанна и разместились напротив неё на диване.

- Здравствуй, - решилась начать Бубу. – Как у тебя дела?

- А ты кто? Nazzo, теперь Бонни опять скажет, что я из ума выжила… Но я догадываюсь, что ты одна из Альфа, но чья: Марко или Бенуа, я не помню.

- Я Дюбуа Тровэйль.

- Тровэйль…точно. Так я вам зачем нужна?

- Мы восстанавливаем историю. Может, ты помнишь Маргариту?

- А вы о ней с Камиль поговорите, она, наверное, до сих пор ее поминает.

- Почему?

- Эта дрянь умыкнула у нее Бенуа. Причем, этого абсолютно никто не ожидал, ведь они годами делали вид, что все – близкие родственники. Это ж совсем недавно Бенуа рассказал, что там было на самом деле. А в Париже Марго делала вид, что нагуляла ребенка в одной из экспедиций.

- Извини, а это не она? – Мария показала предполагаемое фото Маргариты.

- А что это? На нетбук похоже, у меня был такой в колледже.

- Это коммуникатор с парой дополнительных функций. Она или нет?

- Похожа, вроде. А что, получше-то нет? Я помню, что даже там у нас Этьен проявлял получше фотографии.

- Тут мы больше не нашли. Наверное, все в Париже осталось, - сказала Бубу.

- Да уж, гордиться-то особо нечем.

- А ты помнишь, где её похоронили? – спросил Влад.

- На кладбище. Я им говорила, что слишком много мороки, давайте зароем её во дворе, а они ни в какую. Я даже думала, что у Бенуа немного крыша поехала, он очень странно себя вёл… Впрочем, недолго. Мы скоро сюда переехали, и всё как-то нормализовалось. Пока он не исчез из нашего поля зрения.

- А что за кладбище? – настаивал Влад.

- Бог его знает. Самое ближнее. Мы минут за 20 до него доехали, и там тоже не стали особо углубляться, она где-то почти у входа, около чёрного ангела. А чего вы так интересуетесь? Всё же к лучшему. Марго, конечно, была весьма неглупа, но абсолютно невыносима. Я думаю, она бы и так Еву кому-нибудь спихнула.

- Спасибо, - Мария поднялась.

- Так я даже ещё не начала рассказывать, - возмутилась Жанна.

- Мы ещё придем, - пообещала Бубу.

- А то сегодня уже поздно, - сказал Влад.

- Ясно. Получили уже, что хотели, - Жанна развернула кресло.

- Выметайтесь, - сказала Бонни, - Никакой помощи от вас, одно расстройство.

- Нехорошо получилось, - уже на улице сказала Бубу.

- По-моему, довольно удачно, - возразила Мария. – Я сейчас напишу в GRL, они составят нам маршрут по снимкам со спутников. У Бенуа есть карта с отметками о провалах дороги, горных обвалах и затоплениях, но думаю, даже его информация уже устарела. Автомобиль сможетедостать?

- У Тони есть рабочий минивэн, - сказала Бубу.

- Мы и Тони с собой берем? – удивился Влад.

- Нет, знаешь, я его тут одного оставлю! – огрызнулась Бубу.

- Бу, он не новорожденный котёнок, так что вполне сможет без тебя выжить, - попытался вразумить ее Влад.

- Я в этом не уверена. И не нервируй меня, мне ещё вещи и провизию сегодня собирать. Выезжаем завтра в семь утра. Будь готова, - бросила она Марии.

***

Выйдя утром на улицу, Мария ожидала увидеть троих, готовых и внешне и внутренне к дальнему походу людей, но картина перед ней предстала, по меньшей мере, странная. Бубу была более-менее адекватна: в высоких ботинках широких брюках и куртке с капюшоном. Но в то же время она оказалась при макияже и с завитыми распущенными волосами. Тони был в комбинезоне бордового цвета, сверху задрапированного, плавно переходящего в капюшон и застегивающегося на огромную брошь. Влад по экзотичности ничуть не уступал в своих брюках из кусочков зеленой кожи в форме березовых листьев, сандалиях и длинном сетчатом свитере.

- Знаю, - вздохнула Бубу, прочитав растерянность во взгляде Марии. – У нас возникли разноголосия, и мы смогли решить их только так.

- Разногласия, - машинально поправил Влад. – И у нас есть с собой другая одежда.

- А еще лопаты и некоторые инструменты, - добавил Тони.

- Да, не удивляйся, они могут нам пригодиться, - сказала Бубу, и Мария не поняла, говорит ли она о Владе и Тони или об инструментах.

***

Сначала Мария обрадовалась, что все трое умеют водить, но через пять часов, когда кончились приличные дороги, они хором отказались садиться за руль, аргументируя это отсутствием навыков экстремального вождения. Но, к их чести нужно отметить, что они безропотно выталкивали машину из ям и спали в изрядно промерзающей палатке.

Но когда они доехали до пункта назначения, все стали весьма необщительны и просто упали без сил у камина в гостиной, не заботясь о том, чтобы смести пыль или организовать приличную постель.

Утром Мария старалась игнорировать начинающийся кашель, выпила воды, съела дряблое яблоко и начала осмотр. Вещей в доме оказалось довольно много, и он походил на музей Старого Мира: мебель, одежда и некоторая посуда были непривычно аскетичны для жителей ЕМ. Комнату Маргариты тоже можно было узнать без особого труда: там в шкафу всё ещё лежала пара поеденных молью платьев внушительных размеров, но вот фотографий нигде не было.

- Это не случайно, - сказала Мария, когда они собрались за скудным обедом, - Они намеренно уничтожили все изображения! Я очень зла и считаю, что это наталкивает на печальные выводы: Марго действительно была связана с Мамой, да и в прошлом самой Александры есть компрометирующие факты.

- Это неточно, - возразил Влад.

- Нет, конечно, поэтому прошу большего усердия. Давайте обыщем все ящики, поднимем ковры, пролистаем книги. Непрофессоналы всегда что-нибудь оставляют.

- Вообще-то, мы сюда не только за этим приехали, - заявила Бубу. – Я хочу хотя бы до Эльфовой башни дойти.

- Я тебе объяснял, как запомнить название башни, - сказал Влад, - Эльф – это сказочное существо, а Эйфель – реально существовавший человек.

- Я не могу вас заставить, но вместе просто быстрее. И потом, световой день довольно короткий.

- Я могу электричество сделать, - сказал Тони.

- Правда? – восхищенно спросила Бубу.

- Ну да. Там генератор. Надо только дизеля какого-нибудь найти или керосина. Но проводка, конечно, кошмар, замкнет, скорее всего.

- Я не хочу, чтобы мы спалили дом вместе с уликами, - Мария поднялась. – Ищем.

***

И к ночи они нашли:

- перечень продуктов под именем «Экспедиторская группа Альфа» с надписью внизу «Совет – 16 апреля, Линц» (найдено в подвале среди овощных ящиков);

- вырезку из газеты с фото Бенуа, по всей видимости, вышедшей за пару дней до Конца света (найдена в энциклопедии о космосе);

- порванное на четыре части и снова склеенное фото беременной женщины с бокалом в руке, сидящей на коленях у молодого человека, которого Бубу опознала, как «это Фабрис, ну, или Фабьен».

Мария всех похвалила, отправила спать, а сама занялась анализом. Отсканировав фото, она подправила места склейки и теперь смотрела на поставленные в ряд изображения: девушка на мосту, беременная дама и Александра IX. На среднем фото овал лица, видимо, в связи с беременностью, был шире, на фото Мамы лицо казалось другим из-за покрывала, скрывающего волосы и лоб, но Марии всё больше казалось, что это один и тот же человек. Не доверяя до конца своему восприятию, она поместила все лица под сетку и сравнила пропорции, потом примерила на все покрывала – и стало окончательно понятно, что это один и тот же человек.

***

- Они близнецы, - объявила Мария утром, - Маргарита и Дольче, или как там её зовут на самом деле.

- А чего тогда Дольче никогда с ними не жила? – зевая, спросила Бубу.

- Думаю, её не устраивал их образ жизни, и она предпочла остаться в монастыре. Но да, я согласна, что тут ещё много непонятного. Как, например, эта должность Бенуа. Я никак не могу сообразить, какую он там может приносить пользу.

- Какая должность? – оживилась Бубу.

- А, я же вам не показала, - деланно-небрежно сказала Мария. – Вот. – она продемонстрировала фото пропуска. – Нашла его в кабинете Бенуа. Теперь понятно, как его ДНК и он сам проникли в Ватикан.

- Мой отец – секретный агент! – Бубу вскочила. – Только зачем агенты, у нас же нет врагов. Ведь нет?

- Нет, конечно, - успокоил ее Влад. – Разве что… - он вопросительно посмотрел на Марию.

- Я ни о чем таком не знаю, - Мария от души надеялась, что говорит правду.

- Ну, так мы домой едем? – спросил Тони. – Я двое суток эту футболку не снимал, мне стыдно появляться на людях – сколько можно?

- Надеюсь, сегодня закончим. Я не нашла респираторы и нормальные перчатки, свойства здешней почвы не знаю, поэтому даже примерно не могу предсказать, что нас ожидает, когда мы откроем гроб.

- А это обязательно? – Бубу перестала жевать.

- Да. У нас и так мало данных. На самом деле, неплохо бы потом пройти санитарную обработку… Ну да ладно.

***

К обеду они нашли заросшую травой могильную плиту и принялись за раскопки. Работа для неподготовленного человека была не из легких: почва уже начинала промерзать, да и перепутанные корни не добавляли ей мягкости. Работали по двое. Отдыхающие начинали быстро замерзать, поэтому после недолгой дискуссии о приличиях, разожгли костер, а ещё через час Мария разрешила еду и напитки, дабы повысить моральный дух и избежать переохлаждения. Когда показалась крышка, Влад спросил:

- А как мы его откроем? Нет ни одного шанса, что мы сможем вытащить эту штуковину на поверхность.

- Поднимем крышку или хотя бы пробьем отверстие, а потом я залезу и возьму образцы, - Мария шмыгнула носом и размазала грязь по лицу.

- Ну, ты там поаккуратнее, - поежившись, сказала Дюбуа, - Это же родственница Мамы, да и вообще…человек.

- Нет там человека, только его жалкие, немногочисленные останки, - возразила Мария.

- Всё равно. У нас тут как-то не приветствуется глумление над трупами, - сказал Влад.

- Слушайте, я сейчас туда провалюсь. Может, хватит копать? – крикнул из могилы Тони.

- Ладно, вылазь. – Мария обвязала лицо шарфом и встала на колени на краю. – Влад, включи камеру, нужно заснять момент взятия проб.

Мария заглянула и увидела, что крышка не прогнила, а только продавилась под тяжестью земли. Она взяла лопату и изо всех сил воткнула ее со стороны головы, потом повернула и дернула на себя. Пробилось довольно большое отверстие, но оттуда не глянул оскаленный череп. Мария зажгла фонарик, но увидела только грязную подушку. Тогда она пробила отверстие на полметра ниже и увидела кирпич. Она спрыгнула вниз и под крик Бубу «Нет! Не делай этого!» засунула в гроб руку и пошарила там. Ей удалось нащупать множество предметов, ни один из которых не походил на человеческие останки. Не говоря ни слова, Мария начала доставать их один за другим и передавать Тони. Когда не осталось ничего, она оторвала остатки крышки и прощупала обивку. Убедившись, что за ней ничего не скрывается, она выбралась из могилы и сказала Владу:

- Выключай. – после чего отхлебнула из бутылки и обвела всех взглядом.

- Какие версии?

- Я знаю, - сказала Бубу, которая стала заметно веселее, когда поняла, что никаких трупов они сегодня не увидят. – Это такая традиция. Чтобы обмануть злых духов, люди делали две могилы: одна поддельная, как эта, а вторая - настоящая и без имени. – и поспешно добавила. – Мы её никогда не найдем…как и злые духи.

- Не так уж и глупо, но нет. Мы тут не имеем дело с захоронениями тысячелетней давности, - возразила Мария.

- Не смотрите на меня, я не знаю, - сказал Влад.

- А мне всё равно. Давайте уже домой поедем, - сказал Тони.

- А мне срочно нужна ДНК Евы, - сказала Мария, засовывая все находки в мешок.

- Что тебе нужно? – переспросил Влад.

- ДНК…не важно, вы это только через 300 лет откроете, не забивайте голову раньше времени.

- Я думаю, это значит, что мы уезжаем отсюда, - сказал Тони, закидывая лопаты в машину, - Бубу, обещаю, что когда мы с тобой приедем сюда в следующий раз, таких ужасов больше не будет.

- Я мог бы столько рассказать тебе об этом городе и показать множество удивительных мест, - сказал Влад.

- Ну а я, по крайней мере, сделаю так, что у тебя будет электричество, отопление и даже вода, - несколько высокомерно сказал Тони.

- Я вас так люблю, - улыбнулась Бубу. – Думаю, мы опять втроем поедем, потому что мне нужна и горячая вода и рассказы про башню. Эйфелеву.

- Вы едьте, собирайтесь, а мне нужно прогуляться, - не глядя на них, сказала Мария.

- С ума сошла! – воскликнула Бубу. – Темнеет уже, а тут, может, волки водятся или ещё кто похуже!

- У меня нож есть, - Мария вытерла об себя руки и застегнула куртку.

- Я с тобой останусь, - заявила Бубу.

- Бу, не будь навязчивой, - остановил ее Влад. – Останусь я, - и прежде, чем она успела возразить, Тони поддержал его:

- Да пусть остается.

Бубу без особого удовольствия согласилась и села в машину. Как только они отъехали, Мария буквально рухнула на землю и разрыдалась.

- Ох ты, Боже мой, - растерялся Влад. – Вот оно значит когда прорвалось…А я ведь уже и забыл, что женщины и так могут делать. Не знаю, как себя вести в такой ситуации.

- Это несправедливо! – выкрикнула Мария. – Как Она могла так со мной поступить!

Ошибки быть не могло: эта форма местоимения «она» использовалась только по отношению к Маме.

- Ну, мы ведь ещё точно не знаем… - попытался успокоить её Влад.

- Не надо себя обманывать! Она допустила до себя не один смертный грех…и всё это лицемерие! Это гадко! Ты думаешь, что в мире есть такой идеал, что всё не покатиться к чёрту, потому что есть человек, который живет только ради других людей…а Она все эти годы…И кто? Этот жуткий старший Бенуа!

- Я не могу согласиться, что он…- начал было Влад, но Мария так на него посмотрела, что он счел за лучшее замолчать.

- Как я теперь могу быть уверена, что Она хотя бы на самом деле молилась за нас? Чем были заняты Её мысли? И Карл-Густав! Не мог он быть в неведении! Он же выбрал Её, когда Она была почти ребенком. Как можно было не заметить, что Она родила ребенка, провернула фальшивые похороны, раздает кому попало посты и пропуска? А я вот так жила и думала: ну да, в том, что совершили, есть спорные этические моменты, но ведь намерения были благие и посмотрите, какой новый лучший мир мы получили! У них войн нет, у них низкий уровень самоубийств и психических заболеваний, они с детства осознают ценность труда, они отрицают философию накопительства и праздности! Мир будет спасен! Ведь этих людей не десяток и не сотня, их сотни тысяч! Насколько же лучше, если вместо одного Мессии у нас будет столько людей, пусть не святых, но отрешенных, отрезанных, выдернутых из старого, грязного, грешного мира! А как я теперь могу быть уверена, что это правда, хоть что-то из этого? Откуда я знаю, что в моей жизни был смысл?

- Извини, но я не понимаю и половины из того, что ты говоришь, - вздохнул Влад.

- Еще бы! Сколько тебе лет? 20? 22? Ты даже родился уже при Маме. Тебе-то не надо прилагать усилий, чтобы сделать какой-то выбор. Вы тут все принимаете это, как само собой разумеющееся, вы понятия не имеете, чего нам стоит сохранять этот заповедник!

- И кто это «вы»?

- Мы – это другие люди. И мы хотим, чтобы у вас всё было хорошо. А что мы получаем за это? В конечном итоге, один разочарования. И некому будет даже нас поблагодарить, ведь в курсе дел лишь жалкая кучка людей! Да кому это вообще нужно? – она снова захлебнулась слезами.

- Не хотелось бы думать, что ты сумасшедшая, но по всей видимости, это так. Ты сама влезла в какое-то никому здесь не нужное расследование, сама нашла то, что искала и сама же начала по этому поводу рвать на себе волосы. Мне вот совершенно не понятна причина твоей истерики. Ну, предположим, что наша Ева – действительно ребенок Александры… Это даже представить сложно, но в конце концов, так ли много это меняет? У меня нет оснований не доверять ей, как духовному лидеру. Она последовательна, адекватна и органична на своем посту. Не думаю, что она ведет какой-то особо разнузданный оскорбляющий чувства верующих образ жизни. Стоит ли рассматривать её, как претендентку на причисление к лику святых? Не знаю, не уверен. Но мне за неё не стыдно. А вот что происходит в том месте, которое ты описываешь, как обитель группы добродетелей и доброжелателей, мне не понятно.

- Извини, я расклеилась, - Мария поднялась. – Я со средней школы себе такого не позволяла.

- Не за что извиняться. Это эмоции обычного человека…я надеюсь.

- Не беспокойся, я человеческое существо.

- Ну, и Мама тоже, - сказал Влад.

- Нет! Хочешь жить без обязательств, чувствуешь, что не вынесешь груза ответственности – продолжай влачить жалкую жизнь обычного человека, не смей ставить себя над всем миром! Возьмем, к примеру, меня. 15 лет назад я решила, что хочу работать в Проекте, и не просто теоретиком, а когда-то начать принимать в нем непосредственное участие. И с того момента моя жизнь кардинально и навсегда изменилась. Ну да, я стала функцией, в моей жизни не было выпускных, весенних каникул, вечеринок, свиданий…но я делала то, что мало кто умеет, я очень ценный и практически незаменимый специалист.

- Ничуть не сомневаюсь. Что уж так убиваться?

- Я не уверена, что хочу это продолжать.

- Не продолжай.

- А что тогда делать? Домой вернуться? Я не могу жить Там. Мне это давно чуждо.

- Останься здесь. Успокоишься, отдохнёшь, будешь встречаться с людьми…

- При чем здесь это? Значение личных отношений сильно преувеличивают.

- Да нет, преуменьшают, - не согласился Влад. Мария внимательнее посмотрела на него, и он смущенно отвел глаза.

- Извини, если я дал повод. Я ничего такого не имел в виду.

- Я тоже, - быстро заверила его она. – Пошли уже, а то окончательно тут замерзнём.

***

В начале дороги Бубу демонстративно уселась с Тони на заднее сиденье и ни на секунду не прекращала с ним обниматься, а видя, что Влад никак не реагирует, приступила и к поцелуям. Тогда Влад просто положил свою руку на руку Марии, когда та переключала скорости, и в ту же секунду Бубу закричала:

- Стойте! Мне нужно выйти! – а когда вернулась, отправила Влада к Тони и сменила Марию за рулем.

Коммуникатор Марии пару раз жужжал, но она на него даже не посмотрела, и вскоре у него села батарея.

В этот раз они ехали почти без остановок, организовав водительскую вахту, и были в Риме уже через 40 часов, что было невероятно быстро для этого маршрута с учётом состояния дороги.

Марию завезли домой первой, она затащила в квартиру все находки и, после некоторых колебаний, поставила коммуникатор на зарядку. Он тут же ожил и издал протяжный звук, которого она здесь никогда ещё не слышала. Звук указывал на наличие голосовых сообщений, форму передачи информации, которой они старалась избегать. А на этот раз их было целых три. Она нажала кнопку и услышала голос Майора:

- Считаю своим долгом сообщить Вам, что здесь произошла массивная утечка информации через терминал Генерала и, скорее всего, и через него самого. Кто принял информацию, мы пока не знаем, но будьте осторожны, потому что со вчерашнего дня нам не удается восстановить блок кодировки, данное сообщение передается в незашифрованном виде и может быть перехвачено. Конец.

Но это был не конец, следовало продолжение:

- Мы выяснили, кому ушла информация. Это Дэвид. Да, тот самый. И…Мы в опасности, я не знаю, что будет дальше, но это сообщение станет последним на некоторое время, мы также пока не сможем передать ни информацию, ни какие-то предметы, необходимые в работе. Мы…я никак не смогу тебе помочь, Мэри. Я только надеюсь, что ты там в большей безопасности, чем мы здесь. Прощай.

Но даже это сообщение не было последним. От первых же слов на третьей записи у Марии перехватило дыхание и прошиб холодный пот.

- Здравствуй, моя радость! Мэри, если я не ошибаюсь? Та самая угрюмая дочка Макловски? Н-да, это не то лицо, которое я хотел бы видеть в толпе встречающих, но знаешь, это лучше, чем ничего. Ты ещё не слышала? Мы с тобой скоро увидимся. Да-да, я решил сменить гражданство, а заодно и общественный статус. Скажи там спасибо Её святейшеству, что нагрела место, но пора ей смиренно отойти в сторону и дать дорогу молодым, сильным и стильным! О нет, не думай, что я буду продолжать этот театр, мне не идут красные туфли. Не претендую на высокий сан, ограничусь титулом короля! Люди ведь не будут противиться? Нет, конечно! Я явлюсь им в большой железной птице, я поражу огнем непокорных и одарю милостью верных…в общем, я буду хорош! Если ты будешь среди верных, возьму тебя в свою свиту, ты же не глупа, как минимум, говоришь на их варварском языке. Но, детка, если мы с тобой не сойдемся характерами… Ох, тебе даже страшно подумать об этом! Ну, не буду тебя пугать, просто намекну: ты ещё пользу принесешь, твоя голова отлично напомнит людям о послушании. Интересно, головы всех людей одинаково глупо выглядят отдельно от тела?.. – в записи зависла пауза, как показалось Марии, мечтательная, потом Дэвид рассмеялся. – Я проговорился! Теперь ты точно знаешь, что я с тобой сделаю, никакой интриги! Ой, что-то я заболтался с тобой, а у меня ещё столько дел! У тебя сейчас несколько вариантов поведения: ты можешь просто сидеть в своей квартирке и плакать, можешь взять себя в руки, пойти к людям и рассказать, какой я милый; можешь попробовать как-то мне противостоять…нет, это правда смешно! Забыл предупредить, я появлюсь не один. Нас много, но дело даже не в количестве. Они все подготовлены, тренированы, вооружены и бесконечно преданы мне. Ну, до встречи, милая!

***

Нет, плакать после этого ей точно не пришло в голову. В первую очередь, несмотря на предупреждение связного, она попыталась оставить сообщение для GRL. Но линия не реагировала вообще никак. Тогда она побросала в рюкзак передатчик, сунула туда же две гранаты и надела кобуру с пистолетом. Нашлось ещё одиннадцать патронов – и на этом её арсенал был исчерпан. Злясь, что даже в столице ЕМ как следует не развита хотя бы телефонная связь, она побежала к Бубу.

Дверь ей открыл Влад уже в домашнем халате.

- Неожиданно… - начал было он, но Мария втолкнула его в квартиру и захлопнула дверь.

- Всё плохо. Скорее всего, мало кто выживет.

- Ты решила нас убить, как ненужных свидетелей?

- Не до шуток! Где Бубу? Не собираюсь пересказывать все каждому.

- В ванной она. Но не могли бы мы…

- Пошли. Тони! – Мария ворвалась в ванную, выключила воду и бросила Бубу полотенце. – Вылазь.

- Ты что, спятила? – воскликнула потерпевшая, вытирая с лица пену, но по тону поняла, что что-то не так, и сильно спорить не стала.

- Во-первых, откуда я. Не с севера, не с юга и не из Заграницы, а гораздо дальше. Это та часть мира, которую не затронули бедствия, случившиеся здесь. Нечего так на меня таращиться, уже ничего не изменить. И мы всегда хотели для вас только хорошего. Нам там тоже досталось, так что нечего сейчас ныть и выяснять, кто в чем виноват. По крайней мере, я-то уж точно на эти вопросы не отвечу.

- А как ты сюда попала вообще? – спросила Бубу.

- На самолете, вместе с грузом. На территории бывшей Германии мы поддерживаем в рабочем состоянии один военный аэродром. Я думаю, его стоит взорвать в первую очередь.

- Так ты теперь за нас? – спросил Тони.

- А я никогда и не была против вас! Никто не был против вас! Всё, что я делаю, я делаю во благо науки и прогресса! Но кое-кто решил извлечь из Проекта выгоду. Есть там у нас один felazzi, которого ЕМ привлек, как возможная площадка установления своей безраздельной власти. И я вас предупреждаю, он псих. Ужасный, тщеславный, но амбициозный и неглупый. И я примерно представляю, каких людей он привёл с собой.

- И что делать? – спросил Влад.

- Хуже всего, что я не знаю, сколько у нас осталось времени. У нас нет связи, у нас почти нет оружия, а в ЕМ даже армии, как таковой, не существует!

- У нас есть армия! – возмутилась Бубу. – Я была на сборах!

- А какова её численность?

- Я бы не стал ей этого говорить, - быстро сказал Тони, но Бубу только отмахнулась.

- Три тысячи. На постоянной основе – 500, в постоянной готовности – 2500, ещё около 20000 проходили подготовку.

- Это не так уж мало, - воспряла Мария. – Если они успеют начать мобилизацию сегодня… Плюс, у людей старой закалки может быть свой оружейный запас… Мы можем противопоставить им только свою численность. Так что готовьтесь, оповестите знакомых, а я пошла.

- Куда?

- К Маме. Я должна её предупредить. С вами могу поделиться только этим. – она выудила из рюкзака одну гранату и сунула её в руки Бубу. – Пользоваться умеешь?

- Да…я один раз видела. А ты больше не вернёшься?

- Я не могу знать. Ну, прощайте на всякий случай. Очень надеюсь, что вы это переживете. - она повернулась к Тони. – Дай ключи от машины, я ее оставлю потом у Ватикана.

Тони без удовольствия, но всё же бросил ей ключ. Она выбежала и помчала к резиденции Мамы. Не было времени пробираться тайными путями, поэтому она просто затормозила у ворот, выпрыгнула и отбросила охранника, который пытался закрыть перед ней дверь. Он недолго приходил в себя, да и его напарник уже бежал к ним. Рассудив, что речь теперь идет о жизнях тысяч людей, она выстрелила ближнему в шею, а второму в бедро. Больше он не стал её преследовать. Мария выдернула пистолет убитого, но убедившись, что барабан пуст, бросила его и пошла дальше.

Ей не пришлось больше стрелять. Встречные люди, бывшие в основном монахами или священниками, разбегались, и только на ступеньках резиденции с ней сцепился охранник. Она бы быстро с ним справилась, но к нему на помощь бросились ещё двое, и Мария уже лежала лицом в мраморные плиты, с руками, завернутыми за спину, а в поясницу и шею ей упирались колени.

- Она убила человека, - сказал, тяжело дыша, один из охранников. – Серьёзно вам говорю!

- Мне нужно к Её святейшеству! – прокричала Мария, и её тут же ткнули носом в землю.

- Она хотела убить Маму! – закричал другой голос.

- Нет! – Мария хотела крикнуть, но кровь в носоглотке позволила ей издать только бульканье.

- Думаю, безопаснее всего прикончить её прямо здесь, - неуверенно предложил третий голос.

- На святой земле? – возмутился второй.

Мария начала извиваться, пытаясь вырваться. Её ударили прикладом её же пистолета, и сознание погасло.

 

========== Год 30. Часть 5 ==========

 

- Похоже, вы притащили мне труп, - было первое, что услышала Мария, когда очнулась.

- Нет, Ваше святейшество, она жива.

В подтверждение этого утверждения Мария открыла глаза.

- Ваша правда, - сказала Александра, - Усадите её, не могу же я, в самом деле, так с ней беседовать.

Двое охранников подняли арестованную, посадили на стул и пристегнули наручниками. После этого Мама указала на дверь, и в помещении остались они двое, монахиня и человек в военной форме.

- Значит, так выглядит мой собственный Али Агджа*, - Мама приподняла Марию за подбородок и развернула к окну. – Плохо мы за тобой присматривали.

(Примечание: Али Агджа 13 мая 1981 года предпринял попытку убить папу римского Иоанна Павла II)

Мария силилась что-то сказать, но у неё получались только хрипы.

- Сестра, дай ей воды.

- Ваше святейшество, я хотел бы избавить Вас от неприятной обязанности, - начал было мужчина, но Александра прервала его.

- Ценю твою заботу, Марк, но у меня к ней тоже есть пара вопросов. Анна, ну чего ты ждешь, напои её, - сказала она, видя, что монахиня с кружкой неуверенно топчется около арестованной. – Развязывать её мы не будем, так что подержи сосуд, а заодно ощупай её голову и убедись, что она такой же человек, и рога у неё не растут! Знаешь, у нас тут многие думают, что вас либо не существует, либо вы совсем не такие, как мы, - объяснила она Марии. – Извини, мы там в твоих вещах покопались. Тебе повезло, что граната вашего производства, наша бы при таком обращении сразу рванула. И объясни, пожалуйста, как работает твой чудо-прибор.

Мария, наконец, прокашлялась и смогла говорить:

- Я не хотела Вас убивать.

- Вот как? Но я обычно так думаю про людей, которые являются сюда с оружием. И ни разу еще не ошиблась. Марк, когда у нас был последний инцидент?

- Год 10, - ответил мужчина.

- Точно, - кивнула Мама. – Почти же удалось. Захожу в кабинет, тут у меня подворачивается нога, я падаю, а в оконном стекле образуется пулевое отверстие.

- Я не знала, - тихо сказала Мария.

- Да ты еще маленькая была, а мы особо и не распространялись. Вырезали стекло с отверстием, и я его на стену повесила.

- Не помню такого, - нахмурилась монахиня.

- Ну, ладно, не повесила, мне это только что в голову пришло, но идея интересная, согласись.

- Я просто хотела Вас предупредить. Нам тут всем угрожает опасность, - Мария пыталась сосредоточиться на цели своего визита, но голова жутко болела, и совсем не было уверенности, что удастся всё доходчиво объяснить.

- Постой-ка, а это никак не связано с тем сообщением, которые мы сегодня получили? – оживилась Мама, - Марк, у нас же есть здесь перевод?

- Да, у Вас на столе, - подтвердил Марк.

- Так, это неважно…это вступление, - бормотала Александра, пробегая глазами текст. – А, вот! «Я даю вам время собрать вещи, которые дороги вам, как память, и покинуть Папский дворец. У меня нет намерения становиться Папой, но чтобы не вносить сумятицу…» Какой чудесный перевод! «Сумятица» - прелесть просто! «…не вносить сумятицу в сознание людей, я буду жить в Вашей резиденции…» Так, тут какой-то бред… И вот заключение: «Данное предложение имеет силу только при полном отсутствии сопротивления как лично с Вашей стороны, так и со стороны всех Ваших граждан». Ты о чем-то таком хотела нас предупредить?

- Да! Как он смог с Вами связаться?

- Связаться. Это сильно сказано. Он просто вчера это передал по вашему постоянному каналу, который мы прослушиваем более 20 лет.

- Вы всё знали все эти годы? – у Марии не было сил даже удивляться, но неприятное ощущение от того, что Карл-Густав скрыл ещё что-то, появилось.

- Да, - скромно кивнул Марк.

- Он шутит, - улыбнулась Мама. – Скажем так, мы знали, что ведется какая-то передача данных, но не могли расшифровать канал. А вчера такой подарок – прямо как старая добрая радиопередача! Мы сначала даже насторожились, но вдумавшись в текст, поняли, что нам это ничем не угрожает.

- Угрожает! – Мария попыталась даже вскочить со стула, но наручники её удержали. – Я знаю Дэйва! Он помнит меня только в детстве, а на самом деле ещё 10 лет назад мы вместе проходили военные сборы. Я уже тогда очень опасалась его. Он может хохотать, нести чушь, подбивать на нарушение дисциплины, обращаться ко всем «радость моя», но, уверяю Вас, в своих поступках он последователен и расчетлив.

- Так ты тоже Оттуда? – приподняла бровь Мама. – Нет, не думай, мы не были настолько тупы, чтобы поверить, что ты из моего монастыря, но думали, ты из какой-нибудь очередной партизанской организации… Ну и что привело тебя в наш благословенный край?

- Мы можем поговорить наедине? Только, пожалуйста, объявите немедленную мобилизацию! Я уже рассказала своим знакомым здесь, но боюсь, они не поверят до конца, пока не услышат официальное объявление.

- Я не собираюсь пугать людей по пустякам, - спокойно сказала Мама. – Что он может нам противопоставить? Как они доберутся? Сколько людей и техники можно реально сюда доставить? Думаю, наши непроходимые дороги – наша лучшая защита.

- Дороги не так уж и непроходимы, - возразила Мария. – От аэродрома можно добраться менее, чем за двое суток. Если же они предпочтут морской путь, то вообще 17 часов. И вся пехота здесь, они даже не запыхаются.

- Ерунда все это, - презрительно сказала Мама. – В конце концов, у нас есть армия. И нас почти полмиллиона.

- Включая детей, стариков, монахинь и преподавателей фритиша, - презрительно хмыкнула Мария. – Я не думаю, что этот поход Дэйва был спонтанным, хотя он так это и обставил. Он несколько лет готовился, собирал информацию, подбирал людей и оружие. Скольких людей он собрал в конечном итоге – не могу даже предположить, но по подготовленности и оснащенности они на порядок выше любого вашего солдата.

- Сомнительно всё это, - вздохнула Мама.

- Подождите, в её словах есть смысл, - Марк подошел ближе. – Какие ты видишь уязвимости?

- Кроме уже отмеченных? Вы слишком локализованы. В Риме живет чуть ли не 80% населения ЕМ. Мы не говорим про атомные бомбы, но и без них есть средства, которые очень быстро зачистят эту территорию. Впрочем, я не думаю, что ему нужна территория без людей… Дальше. Вы, конечно, проводите тут свои сборы, но ни один из ваших военных ни разу не был в реальной боевой ситуации, а Дэйв и его друзья прошли не одну кампанию. И потом, ваши люди не умеют убивать. У вас тут, по-моему, никто, кроме государственного палача, не умеет этого делать.

- И это просто огромный Божий дар, - сказала Мама.

- Не спорю, но как он вам тут поможет? Я подозреваю, у вас неплохо с вооружением, типа пистолетов и автоматов, может, какая-то примитивная взрывчатка тоже есть, но непонятно, в каких условиях это всё хранилось. Да и что толку, если люди не смогут этим воспользоваться?

- Ты забываешь по наше главное преимущество: с нами Бог, - значительно произнесла Александра.

- Отличный аргумент, но я знаю, что ответит Дэйв, когда услышит его. Он скажет: «Да нет, я чувствую, что Он со мной». И как Вы докажете обратное? Это Вам сейчас кажется, что ситуация очевидна, и люди ни за что не склонятся на сторону противника, но я бы не стала этого утверждать.

- Вот это уже наглость! – возмутилась Мама. – У нас самые патриотичные граждане в мире!

- Потому что у них никогда не было альтернативы. Или ЕМ – или подыхай среди руин. У Вас даже оппозиции нет!

- А зачем нам оппозиция? Мы все мирно сосуществуем, так что нечего насаждать тут свою дурацкую демократию! Я все равно не собираюсь предоставлять равные права, например, всем религиям. Вот в прошлом году ко мне явились пять сайентологов, которые, в частности, утверждали, что события Нулевого года связаны с выходом на поверхность земли гигантского космического корабля, на котором мы все должны улететь в космос. Они даже рассчитали, где именно это место находится, и подбивали меня снарядить туда экспедицию. И что, я должна с уважением относиться к их вере? Сестра, сколько у нас отвергнутых сект?

- Одиннадцать, - ответила монахиня.

- Вот! Это очень низкий показатель. Большинству же людей живется здесь вполне неплохо.

- Я всё это знаю, и совершенно правомерно считать, что люди должны верить только Вам – их духовному лидеру на протяжении ни одного десятилетия, но если говорить достаточно убедительно, чашу весов можно склонить.

- Это полная чушь!

- Думаете, Дэйв не сможет доказать, откуда прибыл? А потом, так ли уж неправдоподобно будет звучать утверждение, что Вы всё это время знали, что то полушарие проживает в относительном благополучии, более того, что Вы сами были частью Проекта и без зазрения совести участвовали во всех экспериментах? Я бы поверила. Если уж Ваш ближайший соратник был человеком №2 в Проекте…

- Это кто? – Мама схватила её за плечо.

- Карл-Густав, конечно же. Только не говорите, что он не проболтался. Я ведь прибыла сюда расследовать его деятельность. Он скрывал от нас многие факты, в частности, в отношении Вас. Мы до сих пор не выяснили Ваше настоящее имя.

- Да кто это? Я его как зову?

- Он уже умер. Но звали Вы его отец Романо.

- Этого просто не может быть, - твёрдо сказала Мама. – И я, наконец-то поняла, что происходит. Если этот Дэйв существует, ты с ним заодно. Ты специально запугиваешь высший руководящий состав, чтобы мы поступили, как он требует, и сдались.

- Не хочу я этого! Наоборот, я уговариваю Вас собрать людей, подготовиться и уничтожить ублюдка! И сделать это как можно быстрее, пока он не начал свою агитационную программу и хоть в чем-то повредил Вашему статусу.

- Вот как? Против меня агитировать бесполезно.

- Искренне надеюсь. Но что-то мне подсказывает, что Вам известно имя Маргарита Альфа, возможно, Вы сможете точнее меня сказать, какая у неё настоящая фамилия.

- Так вы и до этого докопались? Уму непостижимо! Кто был слабым звеном?

- В том-то и дело, что никто. А докопались мы в прямом смысле – с помощью лопат.

- Мерзкие разорители могил! – возмутилась Мама.

- Могила – это место, в котором захоронено мёртвое тело, а раз его там не было – это не более, чем долговременный geo-cache.

- Дети мои, вы не могли бы нас оставить? – повернулась Александра к остальным присутствующим. – По-моему, этой заблудшей душе самое время исповедаться.

- Это безопасно? – всполошилась сестра Анна.

- Я ей ноги пристегну, и тогда уж поля для манёвров у неё точно не останется, - сказал Марк, доставая ещё одни наручники. – И, Ваше святейшество, в любом случае – держите дистанцию.

Когда они остались вдвоем, Мама спросила:

- Значит, отец Романо так ничего обо мне и не сообщил?

- Нет, - покачала головой Мария. – Мы были уверены, что здесь у него хранятся все подробные записи, но я пока ничего не нашла.

- Тогда я совсем не понимаю, как ты вышла на Маргариту.

- Это было трудно. Но мне повезло. Я нашла в Вашем кабинете очки, которые привели к Бенуа Тровэйлю… Долгая история, как я узнала, что это он, но эта личность послужила отправной точкой, я стала собирать информацию дальше… В общем, если бы Бенуа не оставил здесь улику, я бы вряд ли что-то нашла в ближайшее время.

- Бенуа никогда здесь не был.

- Простите, но у меня есть доказательство.

- Я повторяю, он никогда здесь не был! Мне бы и в голову такое не пришло! А твою улику я, видимо, случайно взяла с собой, когда мы виделись в последний раз.

- В седьмом году? Но тогда, почему я их не видела при первом обыске?

- Да не важно, в каком году! И на самом деле, мне наплевать, что ты там обнаружила. Мне не в чем раскаиваться. Будучи Мамой, я не совершала ничего предосудительного. А уж если там было что-то «до» - Бог свидетель, я полностью раскаялась и замолила прегрешения.

- Ваше святейшество! – Мария подалась к ней.

- Ну что ещё?

- Я хотела услышать от Вас именно это! Я не верила, что Вы способны на…на весь этот отступнический кошмар! А сейчас, пожалуйста, позвольте помочь Вам! Я могу дать советы, я могу содействовать в переговорах с Дэвидом…

- Помолчи, пожалуйста! Дай подумать… - Мама отошла к окну и стояла там, пристально глядя вдаль и что-то бормоча. Когда у Марии окончательно затекли и руки, и ноги, Александра подошла к ней и положила руку ей на голову.

- Ты хочешь послужить мне?

- Да, Ваше святейшество!

- Понимаешь, сейчас нельзя объявлять мобилизацию. Во-первых, поднимется паника, во-вторых, я пока не знаю, как объяснить, откуда взялся этот враг. Но ты можешь спасти наш мир. Найди его, пойди к нему, скажи, что передала мне его требования и хочешь озвучить мой ответ, а когда убедишься, что не промахнешься, убей это исчадье ада!

- Я? Но…

- Ты убила моего подданного, за это у нас только одно наказание, ты понимаешь, какое. А так, у тебя остается возможность защищаться, с тобой будет мое благословение. В случае удачи, ты станешь героиней нашей истории. Если же тебя постигнет неудача, для меня ты всё равно останешься достойным уважением человеком.

- Но как? Меня ни за что не подпустят к нему с оружием.

- Нужно посоветоваться с Марком и другими экспертами. Пояс со взрывчаткой, игла с ядом…мы что-нибудь придумаем. Ты согласна?

- Да, Ваше святейшество. Я сделаю всё, чтобы защитить Вас, - сказала Мария, не в силах оторваться от бесконечно-добрых глаз, смотрящих только на неё.

***

Через неделю сестра Анна заглянула в кабинет Мамы и сказала:

- К Вам человек. По-моему, немой. Машет руками, передал записку. Оружия при нём нет, - она протянула свернутый вдвое листок, на котором печатными буквами было написано:

Ваше святейшество! С Вашей стороны было очень невежливо пытаться меня убить, да ещё таким очевидным способом! Бог с вами, я согласен на второй раунд переговоров. Вам нужно только кивнуть и написать на этой же бумаге время. К назначенному часу явится команда техников для организации прямого эфира. Обнимаю Вас. Его Величество Дэвид.Мама быстро написала «Полночь» и отдала Анне.

- Передай посланнику. Нужно побыстрее покончить с этим.

 

========== Год 30. Часть 6 ==========

 

К вечеру пришла группа из трёх человек с двумя рюкзаками оборудования. Один из них говорил на итальянском, он и общался с Марком на предмет размещения проводов, камер, спутниковой тарелки и освещения. Ровно в полночь Мама римская вошла в кадр и ей прицепили микрофон. На маленьком экране перед собой она увидела человека в темно-синей военной форме, сидящего за столом на фоне карты ЕМ. Как только он увидел, что эфир начался, он улыбнулся и закинул ноги на стол.

- Доброй ночи, Ваше святейшество! Меня Дэвид зовут, - сказал он на испанском.

- Здравствуй. Ты не мог бы сесть, как следует?

- Да, конечно. Я готов сотрудничать, когда мне так быстро идут навстречу, - он зевнул. – Извините, с шести утра на ногах… Так до чего мы с Вами договорились?

- Это очевидно. Я не заставляю тебя возвращаться к себе на Родину, но и границу ЕМ переступить не позволю. Если тебе так нужно, свое королевство, занимай пустующую территорию, разрабатывай её и мирно сосуществуй с нами.

- Вариант неприемлем. У вас в начале Проекта хотя бы запасы были, а моим людям даже есть нечего будет.

- Глупости! Одной дичью, рыбой и фруктами можно питаться бесконечно долго. Вас ведь там не так уж и много?

- Ладно Вам, я не настолько расслаблен, чтобы невзначай выдать нашу численность! Но я Вам открою одну тайну: мы прибыли сюда чисто мужской компанией. И как нам плодиться и размножаться?

- Я думаю, будет неплохо для всех, если вы просто вымрете естественным образом, - ровным тоном сказала Мама.

- А я ожидал чего-то такого. Нет, правда, Вы у меня не вяжетесь с образом доброй христианки. Особенно, учитывая Ваше пошлое…

- Что не так с моим прошлым?

- С тем, что раскопала Мэри? Честно говоря, не знаю, по этому периоду у нас мало информации, да и то, что есть, вот в таком виде, - Дэвид выдвинул ящик стола и достал пакет с блокнотом полностью цвета запёкшейся крови. – Ах да, забыл Вам сказать, что ей не удалось ни меня убить, ни хотя бы самой сразу на тот свет отправиться. Я начал было с ней беседовать, но как-то быстро сорвался – плохо, знаете ли, переношу разговоры с фанатиками… Так о чём я? Да, прошлое. Я что, правда, единственный, кто додумался пойди в миграционный архив и прогнать Ваши отпечатки по той базе? Анна Эрнандес, если я правильно помню? Не досье у Вас, а прямо драма с элементами триллера! А когда я подсчитал, что вышли бы Вы из тюрьмы примерно в то же время, что Вас провозгласили понтификом… Я просто хотел все бросить и написать про Вас фанфик с таким, например, вступлением: «И сменила она робу на рясу, а кандалы на папский перстень, но человек может выйти из тюрьмы, а вот выходит ли беззаконие из человека?»

- А ещё я в три года украла лопатку у соседа по песочнице. Про это не забудете упомянуть?

- Даладно Вам преуменьшать! Признайте, Вы были плохой девочкой, да?

- Эта часть переговоров как называется, «Шантаж»? – поинтересовалась Мама. – Я полагаю, за ней последует часть 2 «Запугивание»?

- Точно. Приятно работать с профессионалом. Отгадайте, что я сделаю лично с Вами?

- Думаю, удивить ты меня не сможешь. В конце концов, я знаю сотни историй о житиях святых. А уж изощреннее, чем их, никого не убивали и не пытали.

- Сначала я думал сжечь Вас на костре…

- Как Жанну д’Арк? – спросила Мама.

- Примерно. Потом подумал про распятие…

- О, я буду в отличной компании! А как именно планируете всё провести? Как и Иисусом или как с апостолом Петром? А может, в стиле «Апостол Андрей»?

- Прекратите, не заставляйте меня думать о банальном обезглавливании! – возмутился Дэвид.

- Дионисий Парижский, это так, навскидку. Я тебе сейчас расскажу один стишок, который помогает запомнить такие детали:

Святую Варвару побили камнями,Но прикончить ее не смогли они.Под меч палача попала Катрин,А Инна и Римма умрут среди льдин.Утоплен в реке Святой Флориан,Из лука застрелен Святой Себастьян.Святую Настасью сожгли на костре,Апостол Фома погиб на копье…- Отвратительные стихи, - перебил ее Дэвид.

- Строго говоря, это не поэзия, а просто мнемоника, там ещё 300 сток. Но вот что я тебе скажу, мой мальчик: что бы ты для меня не придумал – для меня это всего лишь способ уйти в сиянии славы, потому что, поверь мне, до последней секунды я буду очень громко просить Господа простить тебя и молить Его о защите для моей паствы. Этот эффект ты ничем не сможешь перебить.

- Спасибо, что предупредили. Я лишу Вас публики.

- Не поможет. Найдутся люди, которым я буду являться во сне, проступать образом на стенах их домов, кто-то будет молиться мне и исцеляться. И что ты этому противопоставишь? Жалкое «А все равно она в детстве машины угоняла?» Ты хоть понимаешь, что здесь даже преступление это неактуально?

- Хитрая дрянь, - усмехаясь, констатировал Дэвид.

- Попридержи язык. И не забывай, что в моем окружении только сильные люди, органично чувствующие себя на управляющих должностях, у тебя же, как я чувствую, сплошной сброд, а стоит нам тебя прикончить, как они разбегутся. Так что надень бронежилет, каску, спрячься за живым щитом и иди не оглядываясь не менее 2000 км.

- Это внушительно и даже немного пугающе, - согласился Дэвид. Возможно, я бы отнесся к Вашим словам серьезно лет 15 назад, но теперь мой опыт подсказывает, что не стоит принимать это близко к сердцу.

- Да что ты?

- Ваше святейшество, в наших переговорах возникла какая-то напряженность. Давайте разрядим обстановку. Может, массаж плечевого отдела? Или хотите, я Вам что-то подарю? – он посмотрел куда-то поверх камеры и рявкнул:

- Эй ты, ко мне!

В кадре появился молодой солдат. Как только он повернулся лицом в камеру, Александра перестала дышать и впилась пальцами в колени.

- Нравится? – усмехнулся Дэвид. – Это качественный продукт, могу гарантировать.

- Что это вообще такое? Это монтаж или я под гипнозом? – спросила Мама.

- Могу доказать, что это человек из плоти и крови, - Дэвид достал из кармана нож. – Говорите, где резать. Монтаж так быстро не работает.

- Не надо никого резать, - слабым голосом сказала Александра.

- Вот как? Руку! – крикнул Дэвид, и солдат покорно протянул ему левую руку. Нож полоснул по запястью, и кровь закапала на стол.

- Отойди, зальёшь мне тут всё! – Дэвид снова начал улыбаться. – Берёте?

- О чём ты вообще? Если у вас принято калечить своих солдат, это ваши внутренние проблемы.

- Что поразительно, его тоже зовут Бенуа, - как ни в чем не бывало продолжал Дэвид. – Ладно, это не совпадение, - добавил он, видя, как второй Бенуа скривился. – Во всем виноваты его родители-извращенцы. А может, прекратим его жизнь, полную унижений? Поставлю его в первые ряды. Интересно, где у него будет пулевое отверстие: между глаз или в затылке?

- Ну всё, хватит! – Александра дёрнула первый попавшийся провод, и изображение погасло. Мама повернулась к Марку и сестре Агнессе, которые испанского не знали, но от этого увиденное стало для них ещё более пугающим.

- Что за ступор? Объявляем мобилизацию. Пока задействуем 10000 человек.

***

Когда связь прервалась, Дэвид крикнул:

- Саймон! Что за чёрт? Тут все повисло!

Техник проверил провода и покачал головой.

- Это они отключились.

- Без всякого до свидания, - хмыкнул Дэйв. – Мэтти, иди сюда, хватит там уже кровью истекать.

Младший Бенуа сел на край стола и протянул ему руку.

- Я не перестарался? – поинтересовался Дэйв, мастерски перевязывая рану.

- Пустяки, - улыбнулся Мэтью. – Новый шрам никогда не помешает. Что теперь: план С?

- Так и есть. Жаль, что А и В не сработали, я был бы очень горд, если бы именно ты перерезал ей глотку. Но может, теперь это сделаю я. Пальцы гнутся?

- Подуть надо было, - довольно громко пробормотал Саймон, но Мэтью даже не посмотрел на него, только пошевелил пальцами и сказал:

- Конечно. Но мне нужна будет перевязка.

- Несомненно. Заходи через полчаса.

- Ну так что, убирать тут всё или ещё будете с этой монашкой беседовать? – спросил Саймон, когда Мэтт вышел.

- Никаких больше бесед. Теперь мы просто придем, стащим её с трона, или где она там сидит, по-тихому расстреляем в каком-нибудь подвале и объявим о начале дивного нового мира. – зевнув, сказал Дэвид. – Слушай, давай побыстрее шевелись, у меня скоро встреча с полковником Кёрком.

- У нас нет полковника Кёрка, - в недоумении сказал Саймон.

- Уже есть. В полевых условиях нет времени соблюдать такие формальности, как все эти бумаги, предшествующее присвоению звания. А если ты чем-то недоволен, я буду звать тебя рядовой Кроу.

- Я всем доволен, полковник Дженкинс.

- Генерал Дженкинс, - поправил его Дэвид. – Мэтт, конечно, чрезвычайно одаренный молодой человек, но ему ещё рано быть со мной в одном звании. Субординация – это всё, Кроу. Конфету хочешь?

- Я бы лучше выпил.

- Из расчета, что наша операция продлится две недели, у нас есть 200 гр пива в день на человека и 50 гр виски на день победы, потом мы начнем исследовать местные запасы. Ты уже получил сегодня свои 200 гр?

- Да. Но вот Кёрку, я подозреваю, сегодня перепадёт сверх нормы, - пробурчал Саймон.

- Но его же сегодня в звании повысили! Радуйся за боевого товарища!

- Я готов прыгать от радости.

- Кроу, пошел вон! Ты отрицательно влияешь на мой боевой дух!

- Ну, конечно, я же не Кёрк – он-то Ваш боевой дух всегда поднимает.

- Отправляйся в карцер! До утра.

- Там холодно.

- Тем хуже для тебя.

- Я ваш последний техник.

- С чего это?.. А, точно, они же, наверное, нашу команду расстреляют или, по меньшей мере, в плен возьмут… Вот чёрт! Ладно, иди в карцер на час.

- Слушаюсь, сэр! – Саймон взвалил на себя оборудование и вышел.

***

Конечно, мобилизация была объявлена не в тот же час и даже не в тот же день. Всю ночь после так называемых «переговоров» Мама совещалась с премьер-министром и министром вооруженных сил о форме подачи информации армии и остальному населению ЕМ. Все трое были теоретиками в вопросах ведения войны. У Александры был опыт вооруженного захвата власти, но она об этом не распространялась, считая, что в данной ситуации это всё равно не имеет практического приложения. В результате финального голосования один голос Мамы побил голоса двух остальных, и было решено произвести мобилизацию без лишнего шума. Каждый из пятисот военнослужащих ЕМ получил двадцать повесток, которые надлежало вручить лично членам запаса. Предполагалось, что в течение 36 часов вся армия сможет собраться в лагере в 30 км от Рима. При появлении вопросов со стороны гражданских лиц, надлежало сказать, что ведутся учения.

В 7:30 утра одной из первых повестку получила Дюбуа. Она уставилась в листок желтоватой бумаги и сказала:

- Вот nazzo! Так это всё-таки правда!

- Так ты уже слышала об учениях? – спросил солдат.

- Какие еще учения? Мне-то ты можешь эту чушь не рассказывать!

- С тобой проживают гражданские? – вполголоса спросил солдат.

- Тони! Влад! – вместо ответа крикнула Бубу, и появился Тони с зубной щёткой за щекой и Влад с чашкой чая. - Меня призывают, - объявила Бубу.

- Мы не можем выдавать им информацию, - упрямо сказал солдат.

- Так это правда! – воскликнул Тони, сплевывая за порог пасту.

- Нам хоть оружие-то дадут? – спросила Бубу.

- Скорее всего, - неуверенно сказал посланник. – Но если у тебя вдруг есть что-то своё, я бы посоветовал без колебаний брать всё с собой.

- Бу, ты никуда не пойдешь, - сказал Влад.

- Я пойду с тобой добровольцем, - сказал Тони.

- Вы, два идиота! Там же всё по-настоящему! – в несвойственной ему резкой манере высказался Влад.

- Да, боюсь, что неподготовленные добровольцы пока не приветствуются, - подтвердил солдат. – У тебя есть сутки, чтобы явиться в лагерь, где обычно проводятся учения. Если нет своего транспорта, надлежит идти пешком либо прибыть в военный пункт для организованной перевозки. Подпиши, - он протянул ей список.

- Я тут на днях заключила брак и еще не определилась с фамилией, - растерянно сказала Бубу.

- Солдат, мы тебя знаем, как Тровэйль, это и пиши, чтобы не было потом путаницы.

- С надгробием?! – снова вспылил Влад.

- Повестка передана. До встречи в лагере, - солдат сунул список в рюкзак и умчался на велосипеде.

- Зачем ты подписала? – Влад выплеснул чай и захлопнул дверь.

- Потому что я готова к этому. Лучше пойду я, чем какой-то любитель.

- Да плевал я на этих людей!

- Влад, мне всегда казалось, что ты очень гуманный.

- Здесь я вынужден согласиться, - сказал Тони. – Плевать на людей – они мне не жена.

- Вы меня разочаровываете. И не ходите за мной, мне нужно собираться,- Бубу закрылась в своей комнате.

- Антоний, мы должны что-то предпринять.

- Тут и думать нечего, пошли тоже вещи собирать, - сказал Тони.

- Да когда вы уже научитесь думать! Если ещё и мы туда отправимся, это только усугубит ситуацию. Бу придется думать, как нас защитить, она сосредоточиться не сможет, от нас никакой помощи ожидать тоже не приходится. Я тут вижу только один исход: три трупа в течение одного часа.

- Посмотри-ка, иногда от тебя есть польза, - нехотя согласился Тони. – Делать-то что будем?

- Призовем на помощь авторитеты, - Влад подошел к телефону. - Нам нужен Бенуа.

- И Лин. По одиночке она их сможет переубедить, а вместе – ни за что, - добавил Тони.

***

Когда через час Бубу вышла из своей комнаты с рюкзаком и красными глазами, её встречали не только мужья, но и родители. Она не по-доброму взглянула на своих супругов.

- Проболтались уже?

- Бу, они поступили совершенно правильно, - Бенуа забрал у неё рюкзак и усадил на стул. – Ты обязана сообщать нам о таких событиях. Не говоря уже о том, что мы должны подписать разрешение.

- Не должны, - Бу достала из кармана два кольца. – Я замуж вышла.

- Влад! – воскликнула Лин. – Почему мы ничего об этом не знаем?!

- Это было спонтанно. Гражданский брак. И вообще, не моя идея.

- Настолько спонтанно, что вы даже не успели нам позвонить? Бенуа, хватит молчать! – не дождавшись ответа от Дюбуа, Лин повернулась к бывшему мужу.

- Чёрт бы побрал эти новые брачные законы. Вот раньше-то ждали приглашения на регистрацию, а в церкви часами со священником беседовали, - без всякой интонации сказал Бенуа. – Но не мне с вами обсуждать необдуманные браки. Вы мне лучше скажите, из-за чего паника?

- Меня призвали, - не поднимая головы, сказала Бубу.

- Куда? – не поняла Лин.

- Зачем? – спросил Бенуа. – Я всегда думал, что армия – самое безопасное для тебя место.

- Не делай вид, что не знаешь…брат Захарий.

- О, Господи, Бу, так нельзя! – в ужасе выдохнул Влад. – Бенуа, извини, мы всё объясним…

- Да уж, давайте. Я думал, у меня опять паранойя началась, и мне только кажется, что за мной следят. С чего вдруг такое любопытство?

- Это не мы, - сказала Бубу. – Она почти насильно нам всё рассказала.

- Пока мне нужно пояснение по двум пунктам: кто такая «она», и что такое «всё». Кто начнёт?

- Ну, это просто какая-то женщина, - сказал Тони.

- Антоний, я согласен с Бубу, что ты ужасно симпатичный, но послушать хочу того, кто умеет выражаться связно, - он повернулся к Владу.

- Ты мимо меня смотришь! – Бубу уткнулась лицом в колени. – Как будто меня здесь и нет! С Евой-то, наверное, ты никогда так не разговаривал!

- Ну вот, оказывается, у меня всё ещё есть совсем маленький ребенок, - вздохнул Бенуа, - Друзья мои, идите, погуляйте, мы тут в семейной команде кое-что обсудим.

Когда Влад и Тони вышли, Лин осторожно спросила:

- Дюбуа, у тебя все в порядке? Я не помню, чтобы ты себя так вела… Ты не беременна?

- Мама! – Бубу в ужасе посмотрела на неё.

- Лин! – одновременно с притворным возмущением воскликнул Бенуа. – Но да…что-то такое мне тоже в голову приходило.

- Вы что, совсем того? – у Бубу было такое же напряженное и красное лицо, как при поднятии штанги, - Столько всего происходит, мне не до глупостей сейчас!

- Что ж, с одной стороны, приятно слышать, но с другой… Лин, дорогая, а ты говорила с нашим ребенком на всякие неловкие темы?

- Почему я? Она пять дней в неделю у тебя жила, - заявила Лин. – Вот Ли у меня прекрасно просвещен.

- Меня не волнует, что там с Илией, у нас тут назревает тревожная ситуация…

- Тебя никогда не волновало, что там с Илией! У тебя что, куча сыновей, что ты можешь позволить себе такое отношение?

- Я ухожу на войну! – громогласно напомнила Дюбуа.

- Не говори глупостей, никуда ты не уходишь, - Лин открыла форточку и закурила.

- Да, не думаю, что это вопрос первостепенной важности, вряд ли мы посоветуем тебе что-нибудь очень полезное, так как у нас нет опыта пребывания в той неестественной форме брака, что выбрала ты…

- Да все у меня естественно! И это обычный брак, разрешенный Мамой! Кстати, о ней. Я все про вас знаю.

- Про кого это, про нас? – Лин бросила окурок в раковину. – Бенуа, у тебя что, хватило наглости рассказать ей про Митча?

- Ничего я не говорил, - медленно сказал Бенуа. – Лин, ты бы пошла, позвонила своему мужу и разузнала какие-нибудь сведения про эту якобы войну, а то мы так долго можем спорить, кто прав.

- Ладно уж, - Лин вышла.

- Ну, и что вы там себе навоображали? – спросил Бенуа.

- Ты возглавляешь какой-то Особый комитет Ватикана под вымышленным именем. Я видела твой пропуск.

- Я его сам сделал.

- Там подпись Мамы.

- Это что, большая сложность? Знаешь, сколько её подписей я видел, пока стадион строил? Могу хоть сейчас так расписаться.

- А зачем?

- Такой документ очень помогает в ведении бизнеса.

- Ну, ладно. Но тут была одна личность, которая нам говорила, что прибыла из другой части планеты, и она узнавала всякие сведения про Маму.

- О, Господи, Бу! Слухи про какую-то мифическую «другую часть планеты» были всегда, ещё задолго до того, как ты родилась. И всегда появлялись сумасшедшие, которые искали какие-то заговоры или жуткие тайны, скрываемые Ватиканом. Но даже если каким-то непостижимым образом там кто-то живёт, а Мама нам этого не говорит, у неё есть для этого серьезные причины.

- Бенуа, мне кажется, она не врала. Иначе меня бы сейчас не мобилизовали.

- Да, кстати об этом. Ты уверена, что это настоящий военный призыв, а не какие-то внеурочные сборы?

- Ну да. Там все очень серьёзно, мне дали всего сутки на прибытие, заставили подписать согласие и не рекомендовали кому-то об этом сообщать… А я из-за этих двоих болванов уже нарушила это требование!

- Ясно. Тогда нам нужно торопиться.

- Ты мне поможешь? – оживилась Бубу. – Я бы не отказалась от какого-нибудь оружия.

- Бу, ты туда не поедешь, - твёрдо сказал Бенуа.

- Ты что?! Это ведь преступление! Меня расстрелять могут за дезертирство!

- А тебе в голову не приходило, что тебя и так там застрелят? Тебе кажется, что солдатом умирать приятнее, чем дезертиром?

- Не факт ещё, что меня убьют, - поёжилась Бубу.

- Нет, конечно. Вероятность не более 95%, если ты действительно хорошо подготовлена и сама будешь быстро и эффективно уничтожать врага. Тогда, правда, ты выйдешь с поля боя живая, и всего лишь покрытая грязью, чужой кровью, мозгами, кишками и кусочками кожи. Ну что, будем настраиваться на этот вариант? Тогда я тебе вручу автомат и пару тысяч патронов. По всей видимости, и в бронежилете ты сможешь передвигаться. Не вешай нос, - он обнял ее. – Не всё так плохо. Сейчас так холодно, что точно не будет сотен мух над трупами, а если тебе побриться наголо, то, может, ты и вшей не подхватишь.

- Ты что, думаешь, я хочу туда? – Бубу ещё сильнее уткнулась ему в грудь, зашмыгала носом, и он почувствовал, как на рубашке растекается мокрое пятно. – Но я же не могу не пойти, я…я обещала!

- Кому?

- Ну…не знаю…государству, - Бубу растерялась и даже перестала рыдать.

- Кто это? Мне кажется, в первую очередь ты должна думать о своей семье, о маме, Илии, своем немолодом отце, о Владе и этом, втором…

- Его Тони зовут!

- Вот именно. А если кто-то устраивает неожиданный призыв, этому кому-то нужно было раньше подумать о создании более многочисленной профессиональной армии.

- Ты правда думаешь, я могу не ходить?

- А ты правда думаешь, что людям нравится становиться вдовцами через пару дней после свадьбы? Не подумай, что я напрашиваюсь на жалость, но я кое-что об этом знаю.

- Ой, извини… Я поняла. Но мне нужно выяснить, как Влад и Тони отнесутся к жене-дезертиру.

- Уверен, что без предубеждения, - Бенуа выглянул за дверь. – Друзья мои, она остается с нами!

- Ещё бы, - Лин начала задёргивать шторы. – Стефан подтвердил, что все серьёзно и запретил мне выходить на улицу, но надо срочно найти Ли.

- Я уверен, что семья Леоники о нем позаботится, - сказал Бенуа.

- Ну хоть сейчас прекрати быть такой скотиной! – рассвирепела Лин и повернулась к Дюбуа. – Извини, детка, но я просто уже не могу!

- Что с вами вообще происходит? Пап? – Бубу беспомощно посмотрела на отца.

- А что, мне тоже интересно послушать, что происходит, - сказал Бенуа. – Валяй, Лин, выкладывай, пока нас не разнесло ядерным взрывом.

- И пожалуйста! Дело в том, что лет этак 18 назад твой папочка упоролся какой-то дрянью, а потом с собой хотел покончить, отчего, видимо, у него случились необратимые изменения в мозгу. Да ладно, я мирилась со всеми его навязчивыми состояниями, но потом он совсем сдвинулся, в частности, начал думать, что Ли – вовсе не его ребенок!

- Представленное так, всё это, правда, мерзко звучит. – согласился Бенуа. – Но у меня были основания для сомнений.

- Schwilze, да ты по полгода на меня даже не смотрел! Мы больше двух лет жили на грани бедности, на мне весь дом держался, я и крыс ловила, и канализацию чинила, и детей воспитывала, а ты или страдал или вообще пропадал, или был на очередной реабилитации… А Митч мне хоть немного помогал. И я не горжусь тем, что один раз, всего на мгновение, но позволила себе обнять друга, который, видите ли, мужчина!

- Мама! – ужаснулась Бубу.

- Да что за несправедливость! – обиделась Лин. – Единственное отличие между мной и Бенуа – это то, что он сразу женится на женщине, к которой прикоснулся.

Никто и не заметил, что Влад отлучился и снова появился. Он воспользовался паузой в ссоре и сказал:

- Я тут попробовал Илии позвонить, но Лео говорит, что к ним заходила Зоя, после чего они вдвоем куда-то умчались.

- Тошнит меня уже от вашей семейки! – Лин все-таки влепила Бенуа пощечину. – Куда твоя племянница утащила моего ребенка?!

- Так всё-таки твоего, а не нашего? – спросил Бенуа, уже набирая номер. Лин только горестно застонала. - Привет, брат. Илии там у вас нет? Будь добр, загляни и проверь, что они там делают… Да, подожду…

- Что там? – спросила Бубу.

- Тано говорит, они только что прибежали и закрылись у Зои в комнате… Ну, по крайней мере, он жив… Да, что там? Я так и думал. Поставь их в угол и давайте уже собираться на совет, надо что-то решать… Ладно, часа через два, - Бенуа положил трубку. – Они собрались добровольцами отправиться в военный пункт.

- Чокнутое поколение, - почему-то с облегчением сказала Лин.

- Да они просто ещё не знают, что это такое. Нам…мне пришлось пережить много всякого, хотя мы этого совсем и не желали. А вы ничего опаснее крысы не видели и собрались воевать, - Бенуа пошарил по карманам, достал пакетик и высыпал в рот порошок.

- Тебе что-то новое выписывают? – обеспокоенно спросила Лин.

- Старое. Просто уже месяца два вместо таблеток дают порошки, - Бенуа поморщился.

- Я не думаю, что стоит заявлять так категорично. Например, я не хочу принимать участия ни в каких боевых действиях, - сказал Влад.

- Знаю. И мне всегда нравилась твоя разумность, - Бенуа одобрительно похлопал его по плечу.

- А я-то почему тебе не нравлюсь? – возмутился Тони, - Да я готов был куда угодно идти за твоей дочерью!

- Дорогой, там бесполезно искать логику, - утешающе сказала Лин. – И давайте уже объявим перемирие и начнем действовать.

- В первую очередь нам нужен штаб, - Бенуа достал из сумки блокнот и карандаш. – Общий сбор у Марко через два часа, но в качестве постоянного центра его квартира не подходит, нам нужно уходить из города.

- Ферма Марио? – предложил Влад.

- Скорее всего. Некоторые запасы еды, вода, есть подвал. Везем туда наши припасы. Только необходимое: пища, одежда, перевязочные материалы, антибиотики, обезболивающие.

- А как же оружие? – уже совсем спокойным голосом спросила Бубу.

- Кто умеет обращаться – да, остальным, - Бенуа выразительно посмотрел вокруг. – Ни в коем случае.

- Мы можем научиться, - сказал Тони.

- Прибудем в штаб – будет видно, а пока вам положена только одна единица. Шкаф отодвиньте.

- Будем блокировать дверь? – удивилась Бубу.

- Будем доставать клад.

За шкафом обнаружилась никак не замаскированная дыра, из которой Бенуа извлек бряцающий сверток.

- Они же могли его найти! – в ужасе воскликнула Дюбуа.

- Но не смогли бы собрать, - Бенуа развернул части автомата. – Пошарьте, там еще должны быть патроны. Всего по квартире мы их спрятали около восьми тысяч. Немного, конечно, но Тано проверил эту партию, говорит, все должно быть в порядке.

- А мне нельзя что-нибудь более прицельное? Ну, винтовку, например? – поинтересовалась Дюбуа.

- Бу, при всем уважении, в нашей семье хорошими снайперскими качествами обладает только Тано, так что бери, что дают. Это всё везём в штаб – по улице никто с автоматом бегать не будет.

- А защищаться как? – спросил Тони.

- Я просто неправильно выразился. Вы не будете не только с автоматами, вы вообще никак бегать не будете. Думаю, сегодня всё будет еще более-менее тихо, а потом – никаких вылазок без одобрения и согласования. Помимо вклада в общие запасы у каждого должен быть собран подъемный рюкзак, который, если что, позволит вам выжить в одиночку хотя бы пару дней.

- А в рюкзак нам можно гранату или пистолет? – оживилась Бубу.

- Нет. Только нож широкого спектра действия. И не резать им людей, пока на 100% не будете уверены, что это не свои. Все, расходимся. Лин, у тебя всё будет нормально?

- Странный вопрос к жене отставного полковника, но спасибо, что спросил, это самое милое, что я слышала от тебя за последние 15 лет. Неужели все так плохо?

- Похоже на то. Настолько, что мне даже хочется с вами обняться и проявить сентиментальность. Лин, пожалуйста?

- Ладно, - проворчала она, и они с Бу обняли Бенуа.

- Всегда помните, что вы - часть самого счастливого периода моей жизни, - вздохнул он. - Ты в своем уме сейчас? - опасливо спросила Лин, впрочем, не пытаясь перестать обниматься.

- Абсолютно. Когда мне нужно срочно вспомнить что-то хорошее, первое, что мне приходит на ум, это один вечер, когда Бубу был месяц или около того. Как я пришел домой, а ты просто сидела на полу и смотрела, как она спит. А потом мы там с тобой вместе просидели полночи, наверное, иногда шепотом разговаривая, и я просто поверить не мог своему счастью и удаче - как же у меня получилось так удачно тебя найти.

- Вот как у тебя получается все делать с опозданием в 16 лет, обясни мне? - Лин шмыгнула носом и отошла.

- Да, надо прекращать настолько тормозить. Я думаю, что даже смогу сейчас под шумок Ингу уговорить помириться.

- Ну, дерзай, пробовать никто не запрещает.

- Да что вы все, с ума посходили, что ли? С чего вы взяли, что я сотворил что-то ужасное?

- В эфир просочилась информация, что ты лет 40 с кем-то встречался и, может быть, у тебя есть ещё пара детей на стороне.

- Ничего подобного.

- Да знаю, что нет. Особенно в период нашего брака. Ты нас-то еле содержал, какие там ещё другие дети…но вот женщина - вполне вероятно. И это даже хорошо. Так меня еще меньше совесть мучает. В общем, Ли я забираю с собой, а ты присмотри за Дюбуа.

- Ты серьезно думаешь, что Илия согласится сейчас отделиться от нас, а особенно – от Зои?

- Nazzo! Сдаётся мне, мы ошиблись с контрактом и будем выплачивать ту часть его содержания, которую вносила семья Леоники? – вздохнула Лин.

- Не будь так пессимистична. Может, мы ещё и не доживем до этого.

 

========== Год 30. Часть 7 ==========

 

Бубу изо всех сил пыталась сосредоточиться, собраться, включить свою логически-функциональную сторону, но всё вокруг так походило на семейный праздник, что даже употребление про себя терминов «передислокация», «стратегия», «окоп» и даже «потери среди мирного населения» не помогало. Вместительный дом Марио не мог обеспечить всех свободными комнатами, и теперь его жена и старший сын стаскивали в гостиную матрасы и тюфяки, чтобы устроить вместительное спальное место.

- Слушайте, молодожёны, может, мне выгнать мальчишек и вы пойдете в их комнату? – спросила жена Марио, бросая Бубу подушку.

- Это было бы… - просиял Тони, но Дюбуа прервала его:

- Неуместно. Мы в полном порядке.

- А можно я воспользуюсь этим предложением? – поинтересовался Бенуа.

- Слишком роскошно тебе одному целая комната, - оборвала его Инга. – И перестань уже ходить босиком – не хватало нам ещё тут источника простуды.

- Да я здоров, как никогда! Могу поднять тебя одной рукой!

- О, нет! Во-первых, я ещё не разрешила ко мне прикасаться, во-вторых, здоров ты или нет, я решу после того, как измерю твое давление. Следующим готовится Марко, потом Жюли и Зоя.

- Что с моим ребёнком? – спросил Тано.

- Это врачебная тайна, - строго сказала Инга, застегивая манжету тонометра и одновременно подавая градусник Жюли.

- Вот не время сейчас для тайн! – отмахнулся Тано. – Мы тут все в неглиже будем расхаживать и неопределенно долгое время проживать в одном помещении, так что давайте без этого.

- Пап, мы всего лишь контролируем уровень сахара! – возмутилась Зоя.

- Очень надеюсь, что это так. И буду очень благодарен, если ты, Илия, перестанешь, как будто незаметно, перетаскивать свои одеяла поближе к Зоиным.

- А что такого? Мне с ней интереснее, чем с вами, - буркнул Илия.

- Уж мне ты можешь это не объяснять, - вздохнул Бенуа.

- Ну так можно? – с надеждой посмотрел на него Ли.

- Нет, конечно. Ты получаешь место №7: между Бубу и мной.

- Nazzo, она пинается во сне!

- Хорошо, я готов поменяться с тобой, - предложил Влад.

- Ну всё, хватит, - прервал дискуссию Марио. – Мой дом – мои правила. Слева – женская половина, справа – мужская. И собирайтесь уже на обед-совет.

В начале обеда слово взял Марко.

- Друзья мои, нас тут 23 человека, что одновременно радостно и пугающе, поэтому мы вынуждены ввести некоторые правила. Обед-совет будет проходить раз в день в 20:00. Сюда обязаны явиться все, кто не выполняет спецзадание. Это будет единственный совместный приём пищи. Ещё два раза можно будет получить именной паек… Да, придётся перейти на ограниченный рацион, но голодать никто не будет. Теперь самое главное – никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не уходит с фермы, не сообщив старшим.

- А если я с коровами иду на дальнее поле? – спросил старший сын Марио.

- Коровы посидят в хлеву, скажем, что началась ранняя зимовка, - успокоил его дед. – Сейчас мы изо всех сил собираем сведения, используя все возможные и даже невозможные каналы. Не так ли, Бенуа?

- У меня больше нет невозможных каналов, - поморщился тот.

- А ты попроси брата Захария, - предложила Бубу.

- Бу, ты знаешь, что это вымышленный человек, сколько можно говорить, - но так как все теперь смотрели на него вопросительно, Бенуа пришлось пояснить: - Я слегка мошенничал с налогами и согласованиями, и мне часто помогал несуществующий персонаж со связями в Ватикане.

- Ты хоть что-то делал честно? – вполголоса спросила Инга.

- Всё остальное.

- Ладно вам. Сейчас надо вместе держаться, а не ссориться. – примирительно сказал Марио. – Но я правда надеюсь, что всё не так плохо: я вообще только от вас узнал про какие-то неприятности.

- Ну, знаешь, мобилизация-то вполне реальная, - напомнил Марко.

- И я теперь дезертир, - пробурчала Дюбуа.

- Аналогично, - подняли руку Энцо и Маурицио.

- Уже нет, - нехотя сказал Бенуа. – Что хотите говорите, но я отдел кое-что ценное для армии за уничтожение ваших военных карточек. Не нужно благодарности, но и хватит криков «как ты мог» и прочего. У нас хотя бы на одну проблему меньше.

Бу всё-таки порывалась что-то сказать, но Влад крепко держал её за руку, так что остаток ужина прошел вполне мирно и даже весело, потому что старшие члены семьи начали вспоминать всякие нелепые и смешные ситуации, которые происходили с ними в нулевой год. Благостная ретроспектива дрогнула, когда Марко упомянул Маргариту – Дюбуа вдруг выпучила глаза, и её начало подбрасывать на стуле.

- Бу, нет, - прошептал Влад.

- Я же вообще про это забыла! – прошипела она. – Он меня совсем заболтал, и у меня всё вылетело из головы!

- Не здесь, - возразил Влад, - Не при всех.

- Эй, молодожены, хватит шептаться, - сказал Марко, - Если у вас есть, что сказать, выкладывайте.

- Влад мне не разрешает, а это важно! И, по-моему, касается всех. В общем, мы познакомились с одной женщиной, она потом ещё у Евы работала…

- Мари, что ли? – уточнила Ева.

- Ага. Не, ну она была немного странная, но в некоторых её словах я вижу смысл, особенно сейчас. Бенуа как-то меня убедил, что она не Оттуда…

- Секундочку, - прервала её Ева. – Она вам говорила, что прибыла с Той стороны? Я вот ничего такого от неё не слышала.

- Да она в последний день рассказала. И ладно бы только слова, у неё были всякие штуки – вроде, как маленький телевизор, но это был и телефон, и много ещё чего.

- Мы знаем людей с такими штуками, - сказал Фабьен, - Они что-то достают на складах, чинят…но функции телефона там всё равно нет.

- Да дело даже не в телефоне! Она собирала информацию, а мы ей помогали…я уже и не помню, почему, - вздохнула Бубу.

- Я помню, - сказал Влад. – Это была смесь жалости, страха и немного любопытства. И это правда было невероятно и захватывающе.

- Если бы не она, мы бы, наверное, никогда в Париж не съездили, - напомнил Тони.

- Nazzo! Вы еще и в Париж попёрлись! Это же опасно! – воскликнул Бенуа.

- Я – нет, - сказала Ева. – А что там?

- Ну, мы посмотрели, где вы жили, - сказала Бубу. – И там все ещё довольно красиво…местами. А потом мы раскопали могилу Маргариты, - быстро закончила она.

- Вы сделали ЧТО?! – Марко вскочил, отпихнув свою тарелку. – У вас совсем понятия нет о приличиях?!

- Я не хотел, - сказал Тони. – Хотя, плевать, потому что там всё равно никакого тела не было.

- Значит, это не та могила, - осторожно сказал Тано.

- Ну, там её имя было… - начал было Влад. – Хотя это, конечно, ни о чём ещё не говорит.

- Но мы же видели её мертвой, - сказала Жюли, почему-то глядя на Еву. – Детка, извини, что тебе приходится это слушать, но я провожала её на кладбище, была там все время… Я не понимаю, что происходит.

- Слушайте, может, там просто было очень мало останков, и вы не поняли, что это тело человека? – спросила Инга.

- Да там вообще ни одной кости не было, - сказал Тони. – Просто гроб, а в нём всякая чушь: варежки, книги, нож…не помню, что ещё…

- Постойте-ка, - встрепенулся Фабрис. – Это я помню. Брат, мы же с тобой всё это принесли.

- Ну, значит, это точно её могила, - кивнул Фабьен.

- Я хочу каких-то объяснений, - потребовала Бубу.

- Мы не обязаны ничего объяснять, даже если бы что-то знали, - сказал Марко и наконец-то сел.

- Ну, почему же, - спокойно сказал Тано. – Я, как и все, знаю, что мы точно погребли и точно Марго. Но, может, у Бенуа есть дополнительные сведения?

- Ага, есть, - кивнул тот.

- Что, серьёзно? – Тано прикрыл рот рукой, пытаясь сыграть удивление и ужас, но на самом деле стараясь не рассмеяться.

- Сами виноваты, - Бенуа опустил глаза. – Сейчас я вам испорчу аппетит. В общем, я её откопал.

- Нет! – ответил ему почти идеальный хор, а Инга залпом осушила бокал, к которому не притрагивалась весь вечер.

- Вы с ума-то не сходите, - оглядел их Бенуа. – У меня было две причины.

- Меня прямо-таки распирает от любопытства, - подбодрил его Тано. – Ты всё-таки решил забить в неё осиновый кол?

- Брат, не при ребенке! – Бенуа швырнул в него огрызком яблока и успокаивающе сказал Еве. – Тано шутит, да ещё нелепо и неудачно. А дело было так. Я никак не мог поверить, что Марго умерла. Ну, знаете, бывают же случаи, когда человек впадает в такое летаргическое состояние, а потом – бац! – и приходит в себя…

- Да, сплошь и рядом, - усмехнулся Марио.

- А можно мне немного сочувствия? – Бенуа расстегнул ворот рубашки. – Хорошо, я тогда напрочь лишился логики, но было, отчего. Да и врач там не присутствовал, так что я не хотел жить с этими жуткими мыслями… Schwilze, я только что понял, что и с ожившей Марго не смог бы жить…но тогда умозаключения мне не поддавались, я оставил трехдневную Еву на попечении у мадам Жакризи, взял лопату, бензин, спички, гигантскую флягу с ромом и пошёл.

- Бенуа, честное слово, я не хочу слушать эту историю в подробностях, - слабым голосом попросила Инга.

- Короче говоря, я очень быстро убедился, что она больше не оживёт, следов ногтей на крышке не было…но мне была невыносима мысль, что ей придется лежать под землей, и я её сжег. Не прямо там, конечно. Отнес на берег реки… nazzo, опять подробности… Честно говоря, у меня уже был опыт по сжиганию тел с экспедиторских времен, и я провернул всё довольно эффективно.

- Так её пепел тоже где-то в нашем доме? – спросила Инга.

- Нет, с какой стати? И никакого “тоже” нет, я же тебе сказал.

- Угу, - вздохнула Инга и прошептала не слишком тихо. - У нас точно где-то в доме есть прах Адели.

- Бедный Бенуа, - сказала Жюли. – Я ведь помню день прощания с ней. Эта история с пледом… Боже мой, мы должны были лучше поддержать тебя!

- Что-то мне подсказывает, что хватит историй, - сказал Бенуа. – Ну что, Бу, я ответил на твой вопрос?

Дюбуа кивнула, но вдруг снова встрепенулась.

- Чуть не забыла! У Марго была сестра!

- У нас не было ещё одной сестры, - сказал Тано. – Ни родной, ни приемной, как Бенуа.

- Да нет же, у нее был… есть близнец! Это точно, потому что Мария сравнила фото Маргариты и…её сестры, и они совпали.

- Да, она объяснила нам про пропорции лица, проецирование старения и т.д., и это звучало вполне убедительно, - сказал Влад.

- Неужели мама отдела одного ребёнка в приют?.. – осторожно сказал Марко.

- А вы виделись с этой…сестрой? – спросил Тано.

- Меня, похоже, скоро затошнит от этой истории в духе Эль Вернер,- сказала Инга, но Бу совсем не обратила на это внимания.

- Можно сказать, что мы все с Ней виделись…Её видели, потому что это Её святейшество Александра IX.

- Вот чёрт, почему не от меня родители отказались? – вздохнул Бенуа.

- Так значит, вы ничего об этом не знаете? – спросил Влад.

- Не малейшего понятия, - подтвердил Марко.

- Но мы должны связаться с Её святейшеством! – Дюбуа встала, будто собираясь сию минуту бежать в папский дворец.. – Она, наверное, будет рада узнать, что не сирота!

- Бу, похоже, у Её святейшества и так сейчас дел хватает, - успокоил её отец. – Давай не будем к ней приставать с сумасшедшими теориями.

- А я вот пытаюсь вспомнить лицо Марго, и не могу, - печально прошептала Жюли.

- Определенное сходство есть, - кивнул Тано. – Но я думаю, ваш тайный агент и искал человека похожего, так что давайте пока отметим эту информацию, как невразумительную, и займемся уже чем-то полезным.

Когда все расходились по делам, Влад отвел Тано в сторону и сказал:

- Честно говоря, теория с близнецами была у Мари только в начале экспедиции, просто ни до Тони, ни до Бу не дошло, во что выливаются улики, а открытый текст она довела только до меня. Ну, ты понимаешь, будто это один человек.

- Спасибо, что хоть это не стало темой всеобщего обсуждения, - усмехнулся Тано. – Но послушай меня. Я вырос с Марго, я её очень хорошо знал, и от меня бы не ускользнуло, если бы она стала Мамой римской. Да любого спроси, тебе скажут то же самое. А шпионка ваша неслучайно возникла прямо перед этими волнениями: похоже, кого-то не устраивает положение дел в нашем государстве. Но давай не будем им помогать, идет?

- Да, конечно.

***

- Сэр, разрешите доложить.

- Судя по выражению лица, у тебя опять две новости, и если твоя хорошая новость – мы все ещё живы, я тебе нос сломаю, - сказал Дэйв.

- Не сломаешь. Но если хочешь, понизь меня в звании. Я тут побольше липучек нашил, поэтому данный процесс будет занимать буквально пару секунд как в ту, так и в другую сторону. Так я рассказываю новость?

- Валяй, - Дэйв отпил из термокружки, поморщился и бросил туда ещё сахар.

- Мы починили насос и пустили воду.

- Отлично.

- Но трубу прорвало. В восьми местах.

- Кёрк, мне всегда нравились твои доклады, в них была и интрига, и экшн, и счастливая развязка, но теперь мне нужны только факты.

- Запаяли, заморозило, растопили, прорвало. Полноценного водопровода тут не будет. Электричество подвели в этот кабинет и общее помещение. Перебоев быть не должно, но на всякий случай разработан план обогрева и приготовления пищи с помощью деревянного топлива.

- Ну, всё не так уж плохо. Хотя я запомнил этот завод более пригодным для жизни… Чёрт, следовало догадаться, что за 15 лет он еще обветшает… Как с затемнением?

- Всё в порядке. Но Конелли говорит, что со следующей недели будут периодические снегопады, так что даже если никто не увидит свет и дым, они увидят следы, когда мы покинем территорию.

- Это уже будет не столь важно. А сейчас закончите укреплять периметр. Правда, я начал сомневаться насчет минного поля.

- Я тоже. Лучше светосигнализация и снайперы. И я опять хочу вылазку, - Кёрк отпил из кружки генерала и тут же всё выплюнул. – Сахар не всё делает лучше.

- Уже понял. Пошли в пыточную, узнаем новости.

- В пыточную? Круть! Я и не знал, что она так называется.

У дверей в бывшую душевую стоял рядовой, привалившись к стене. При приближении Дэвида он встал по стойке смирно.

- Вольно, - сказал генерал. – Есть подвижки?

- Действуем по прежней схеме. Один совершенно не пробиваем, на него и оказываем воздействие. А второй подает надежды. Еще полдня посмотрит и разговориться.

- Они там только вдвоём?

- Да, сэр. У Эрнандеса отдых.

- А они не побеседуют по душам?

- Никак нет. Кляп.

- Ну, я бы и с кляпом установил коммуникацию, - усмехнулся Кёрк.

- У них не получится: ни рукой, ни ногой, ни головой они пошевелить не могут, друг друга невидят.

- Хвалю, - улыбнулся генерал. – Открывай.

Переступив порог, он поморщился.

- Полковник, окно.

Задерживая дыхание, Кёрк открыл окно и направился к пленному, который выглядел лучше. Тот, видимо, уже знал его, потому что в ужасе распахнул глаза и нечленораздельно замычал.

- Да не волнуйся ты так, полковник сегодня в хорошем настроении, - улыбнулся ему Дэвид. – Мы просто пришли поболтать.

Когда сняли кляп, пленник что-то выпалил на фритише.

- Мне тебе проветрить мозги или сам заговоришь по-человечески?

- Мне нечего вам сказать, - ответил тот по-английски.

- Дорогой друг, мы сомневаемся в правдивости твоих слов, - мягко сказал Дэвид. – Ты в списке «А” Карла-Густава, то есть больше тебя знал только он сам. Понятно, что в тот список люди не попадали просто так. У тебя даже семьи нет, и нам никак не простимулировать тебя с помощью жены или малолетних детей, но неужели пример товарища тебе ни о чем не говорит? – он отдернул пластиковую штору, открывая вид на стонущее тело.

- Я его даже не знаю, - осипшим голосом проговорил пленник.

- А тебе и не надо его знать, тебе надо понять, что это только завязка сюжета, а после такой репетиции наша фантазия еще больше разыграется.

- Но вы же наверняка захватили архивы Генерала, зачем вам я?

- А ты когда-нибудь видел объем текстовых документов и фотографий за 30 лет? Я пока найду там что-то действительно важное, пройдут месяцы! И к тому же, я не уверен, что Карл-Густав посылал туда факты, а не плоды своего воображения.

- Моя информация ничего не изменит.

- Посмотрим. И знаешь, что? Если ты будешь мил и полезен, я возьму тебя в штат. Честно. Мне нужны люди моей культуры.

- Я подданный Её святейшества.

- Ненадолго уже. Так давай начнем с армии. Она есть?

- Да. Начали меры активации после того, как засекли вас.

- Сколько?

- На позавчера было 9 тысяч мобилизованных, но это число может значительно увеличиться за счет призыва других годных граждан. Я полагаю, они могут вооружить буквально всех жителей.

- Отлично. Необученный вооруженный гражданский – реальная опасность для своего окружения. Они сделают за нас половину работы. Как лучше взять Маму?

- Это невозможно. В Ватикане усиленные патрули, у нее огромная охрана…

- Огромная – это не число, - сказал Кёрк. – Сколько?

- Я точно не знаю. У дворца – восемь, по пути в покои сколько-то, может, десять, у дверей в кабинет обычно двое, с ней всегда ещё один.

- Да у Хорхе Варгеса охрана была больше! – рассмеялся Кёрк. – А он был всего лишь самопровозглашенным королем территории площадью в 40 км² !

- Развяжите меня, - попросил пленный. – Я буду говорить.

- Конечно, развяжем, и накормим, и дадим звание, но сначала меры предосторожности. Полковник, верните его в первоначальное положение.

Пленный даже не успел начать умолять, Кёрк мгновенно впихнул в него кляп и проверил надежность всех пут, после чего они вышли, не поставив часового в известность о последних новостях.

- Прогуляемся, - коротко бросил генерал, направляясь во внутренний двор. Там он сел на скамейку и похлопал по месту рядом с собой. - Мэтт, 9 тысяч солдат – это плохо.

- Да брось ты. Мы и не планировали эпических битв. Я могу её прикончить. Сегодня же ночью.

- Извини, но ты ещё такой болван.

- Извиняю, чего уж там. Обычно ты прав.

- Но ты самокритичный болван, и это совершенно меняет дело.

- А ведь уже завтра ты бы мог править ими всеми.

- А послезавтра толпа разорвала бы меня на тысячу кусков. Я никак не могу определиться со стратегией. Так не хочется скатываться к устрашению.

- Почему же?

- Тупиковый путь. Пока я сколочу рабочую тоталитарную систему, вся экономика рухнет. Хочется преемственности и народной любви.

- Ты клёвый, они не устоят.

- Ну, спасибо, полковник Тровэйль.

- Я Кёрк! Ты специально путаешь мое имя?

- Да. Это я готовил подводку к следующему вопросу… Почему бы тебе не стать Дженкинсом? Уж это я не забуду.

- Денни, ты свихнулся! – он расхохотался. – По-твоему, сейчас самое время делать мне предложение? Опять?

- А что, мне подождать ещё три года?

- Я просто не вижу смысла. У нас тут даже налоговых льгот с общей страховкой не будет. Нет, ну правда, как ты себе это представляешь? Меня вполне устраивает то, что есть.

- Мэтт, ты удивительно бескорыстен. Ты ведь запросто сейчас мог стать соправителем.

- Брось, мне вполне хватит дополнительного пайка.

***

Александре показалось, что она ещё и глаза не успела закрыть, как её разбудила сестра Анна.

- Что, началось? – спросила Мама, скидывая одеяло.

- В некотором роде. Братья из мужского монастыря принесли это, - она протянула лист ярко-зеленой бумаги, - Марку уже доложили, он отправил людей за ворота, и они сообщают, что нашли несколько экземпляров и там.

- Они работают с кем-то из наших или вызвали помощников, - сказала Мама, бросив первый взгляд на листовку.

- Вы правы! – ахнула монахиня. – Мы же не пускаем сюда чужих!

- И эта чушь – на фритише, - помахала листком Мама. – А ведь они даже привет на нём не могли вымолвить. Пусть Марк отправит больше людей. Который час?

- Четыре.

- Хорошо. Пусть соберут как можно больше этого мусора. И с этой минуты доклады каждые полчаса. Сестра Анна кивнула и вышла, а Мама начала внимательнее читать листовку.

 

Граждане ЕМ! Должно быть, вы в недоумении, что творится сейчас в нашей стране…

- В нашей? Серьёзно? – Мама вскочила. – Files de hukette!

Ей больших трудов стоило не разорвать вражескую прокламацию на мелкие кусочки.

 

Пора вам узнать правду. Форма правления здесь устарела, но понтифик никак не хочет передавать власть добровольно. Давайте посмотрим на ситуацию объективно…

- Уж, давайте, мать вашу, - Александра прошла в ванную, попила воды из крана и села на крышку унитаза. Её начинало всё сильнее тошнить.

 

Неслучайно в прошлом люди обратились к выборной президентской власти. И физически, и морально человек не может эффективно управлять государством 23 года. Бесспорно, вначале Она была нужна всем нам, Она спасла от хаоса…

- Ну, спасибо, nazzo, за признание моих заслуг!

 

…но сейчас страна не развивается. Если ничего не изменить, мы будем жить неплохо, но всё более примитивно. Мы всё ещё крадём у Старого Мира, создавая очень мало своего. Кто я такой, что позволяю себе эти слова? Я тот, кто все эти годы наблюдал, анализировал и надеялся на лучшее. Но дальше нельзя стоять в стороне.

Но окончательно довела Александру фраза внизу крупным шрифтом:

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. ДО ЗАВТРА! МНЕ ЕЩЁ ЕСТЬ, ЧТО СКАЗАТЬ.

Она вскочила, но не успела поднять крышку унитаза, и её вырвало на пол. Схватив полотенце, она начала вытирать лужу, но сил не хватило даже на это, и Александра привалилась затылком к холодному кафелю и попробовала помолиться. Тут подошло время первого доклада, и сестра Анна вошла доложить. Увидев всхлипывающую и чертыхающуюся Маму, она сначала схватилась за сердце, но тут же бросилась помогать.

- Ваше святейшество, люди ещё спят, мы успеем собрать большую часть.

- Ну, конечно! Я бы на их месте побольше засунула под двери и в почтовые ящики. А если это прочитают даже 50 человек, совсем скоро весть распространиться на всех граждан!

- Да кто это серьёзно-то воспримет? Ну, что Вы, в самом деле! – Анна налила ей воды, капнула успокоительное и включила вентиляцию.

- Но ведь там почти всё правда, - схватив ее за руку, прошептала Мама.

- А вот и нет. Поднимайтесь, я принесу Вам халат с капюшоном. Вы должны принять доклад.

Когда вошел Марк, Анна хотела приоткрыть окно, но он её остановил.

- Случаи вооруженной агрессии были? – спросила понтифик.

- Нет, только листовки. Чуть ли не через каждые 10 метров. Несколько штук наклеено, остальные просто брошены или заткнуты в щели. Мы собираем, но Вам стоит знать, что полностью очистить город невозможно.

- Уже поняла. Что будем делать?

- Мы их ищем. Но проблема в том, что, похоже, на них работает кто-то из наших.

- А может, это на нас работали их люди?

- Не исключено.

- Нам нужно просто убить их главаря.

- Я понимаю, но проблема в том, что по видеосвязи его видели только мы трое, их техник, захваченный нами, совершенно бесполезен. Да, он привёл нас на место их прежнего расположения, но там уже никого нет, и мы не вытрясли с него даже их численность. Так какое задание я дам солдатам: убивайте человека в иностранной военной форме?

- Нам нужно ещё раз связаться, чтобы показать его спецам. – сказала Мама. – Может, вывесить ему ответное послание?

- Не беспокойтесь. Ему придётся выйти к людям. Тут мы его и снимем. Плюс, как только все поймут, что он даже языка нашего не знает, ему будет намного труднее убедить наших граждан в чем-то.

- Нельзя давать им время на анализ. – Мама села за стол и положила перед собой уже изрядно помятую и мокрую листовку. – Я отвечу. В эфир в 7.30.

***

На выступлении понтифика после обычного благословения Мама признала факт существования листовок, но опровергла почти все пункты. Во-первых, она объяснила, что не хочет уходить с поста, потому что не доверяет человеку, которого видела всего один раз, да и тот по видеосвязи. Тем более, если учесть, что он не произвел впечатления разумного человека с бескорыстными помыслами. Он показался в незнакомой военной форме и не понимает фритиш. Затем она напомнила, что экономика ЕМ вовсе не стагнирует, а показывает небольшой, но уверенный рост, что детская смертность очень мала, а продолжительность жизни увеличилась. Она покаялась в некоторой скрытности правительства, из-за чего граждане не знают о последних достижениях в науке, промышленности и даже искусстве. Пообещав исправить это, она произнесла:

- Этот человек прав. Я устала. Каждое мгновение этих 23 лет я посвящала нашему государству, но у меня ещё достаточно сил, чтобы работать для вас. Пока я жива, я не брошу своих людей. Если погибну – такова воля Божья, просто надеюсь, что это будет не зря. А ты, провокатор, встреться со мною лицом к лицу, я с удовольствием отвечу на твои вопросы и задам свои.

 

========== Год 30. Часть 8 ==========

 

Дэйв наблюдал, как какой-то человек соскребает листовку со стены напротив.

- Какой в этом смысл, если все уже всё знают?

- Просто нервные конвульсии, - предположил Мэтью. – Но, похоже, сегодня ночью придется сложнее.

- Ерунда, скинем в дюжине мест, люди потом поделятся. Всё в полном порядке.

- Ясно. А я думал, только у меня плохое предчувствие.

- В шесть утра я вышел на улицу, а тут мне навстречу какой-то чувак. И он начинает мне что-то говорить, а я ничего не понимаю. Сделал вид, что глухонемой.

- Ну, не подумали мы про этот аспект. Ты найдешь выход из этого положения.

- Ага. Отправлюсь домой, - он закрыл шторы и был тут же припечатан к стене.

- Ты в своем уме? Ни у кого из нас нет пути назад! Мы у них там теперь в списке главных злодеев. Мы вмешались в их дурацкий проект, который стоил какие-то невероятные миллиарды, и по пути прикончили пару человек.

- Пять, насколько я помню, - уточнил Дэйв, совсем не пытаясь освободиться от захвата.

- Не важно! У нас два варианта: победа или смерть. Никакой альтернативы, вроде отступить и просуществовать на задворках империи, я не рассматриваю. Так что думай или я сам тут тебе шею сверну!

- That’s my no-nonsense guy, - улыбнулся Дэйв.

- Всегда пожалуйста. Готов принять благодарность.

- Мэтти, у меня еще куча работы… А, какого черта.

- Nazzo! О, господа, простите, но нужно потише, - сказал вошедший пленный, плавно ставший перебежчиком. – Моя квартира всегда была тихой.

- У нас дискуссия, - усмехнулся Дэвид.

- Вижу. Давайте займемся следующей частью, - он бросил на стол стопку листов.

- Ты уверен, что доверяешь его переводам? - спросил Мэтью.

- Да. Ведь наш друг Стив знает, что с ним сделаем либо мы, либо свои, поэтому он не будет вытворять глупости.

- Я не буду вас подставлять.

- Спасибо.

- Потому что вам и так ничего не светит. – спокойно закончил Стив, не поднимая глаз.

- Вот ведь скотина, - у Мэтью сжались кулаки. – Можно я ему хоть зубы выбью?

- Нет, остынь. Мы пришли с миром. Что, Стив, пора уже кидать в вашу Маму фекалии?

- Как скажете, - Стив потер опухшие, в ссадинах, запястья, и приготовился писать.

***

В штабе – по совместительству ферме Марио – листовки запрещалось зачитывать вслух, но не возбранялось брать для ознакомления, а на совете обсуждалась динамика политических дебатов и перевес сил. По всеобщему мнению вторая листовка была если не бомбой, то, как минимум, гранатой со слезоточивым газом.

 

Граждане ЕМ и Её святейшество!Спасибо за оперативный ответ, но я пока не выйду к людям, потому что не без оснований опасаюсь за свою жизнь. Мне непонятно, почему правительство говорит о какой-то агрессии с моей стороны – я и пальцем не тронул ни единого гражданина Единого Мира и впредь намереваюсь лишь защищаться, а не нападать. Вам не кажется странным, что Её святейшество собрала тысячи солдат против одного человека? Очевидно, что она защищает себя, а не вас. От чего? От правды. Она так привыкла жить под личиной понтифика, что не желает быть честной со своим народом. Вы никогда не замечали, как мало мы знаем о человеке, известном под именем Александра IX? Может, это традиция папского престола? Но нет! О её предшественниках написаны сотни монографий, наполненных не только информацией о годах папства, но и фактами личной биографии. Пора приоткрыть завесу тайны. Когда Мама вступила на престол, ей было всего 19 лет, почти 20, потому что её настоящий день рождения 10.10, а не 11.11. Вы бы доверили свою судьбу человеку в столь юном возрасте? Но да, вас не спросили. Вам даже забыли сообщить, что так называемая кардинал Дольче Рамос не имела не только опыта управления, но даже какой-либо истории пребывания в духовенстве. Кто же этот человек на самом деле? Пока лишь сообщу, что ее имя Анна Эрнандес. Её небезынтересное досье я предоставлю вашему вниманию в специальном вечернем выпуске, после которого Её так называемое святейшество выступит перед вами. Уверен, она будет не отрицать, а каяться. Готовы, чтобы вас дурачили дальше?

 

- Ну, вот видите, сестру Маргариты действительно усыновили какие-то Эрнандесы, - сказала Бубу после чтения разоблачения. – И возраст теперь почти сходится.

- Положим, Марго накинула себе пару лет, и возраст сходится совершенно, но что из этого? – поинтересовался Бенуа. – Вы сильно-то этой беллетристикой не увлекайтесь.

- Думаешь, это неправда? – с надеждой спросила Жюли.

- Думаю, это неважно. Мне наплевать, чем Мама занималась в детстве.

- Брат прав, - кивнул Тано. – Тут не приводится никаких фактов очерняющих Её в период правления. Не то, что это всё приятно читать, но мы же ничего не знаем о человеке, который это распространяет. Не только, как он выглядит, но и имени или происхождения.

- А может, это ваша шпионка, - предположил Марко.

- Да нет! – отмахнулась Бубу. – Мария, наоборот, сразу кинулась предупреждать Маму об опасности…

- По крайней мере, это то, что она сказала нам, - уточнил Влад.

- А грузовик свой я, правда, прямо у ворот Ватикана видел, - напомнил Тони. – А она в нём уехала.

- Ну, спасибо, что ещё раз напомнили о своем предательстве, - сказал Бенуа. – А теперь живо помогать готовить ужин. Тано, на минуту вас с Марко.

- Что, предчувствуешь, что будет в следующей главе? – спросил Тано, помахивая листовкой.

- Даже не знаю. Её досье было только в старых полицейских базах, которые Тогда эвакуировали. А если учесть, что ребята Оттуда…

- Так ты их тех, кто верит в потусторонние силы? – усмехнулся Марко.

- Ну, Марго это, вроде как, упоминала пару раз.

- Она ещё тогда в них верила? – уточнил Тано.

- В общем, я тебе кое о чём не рассказывал… - Бенуа кашлянул и побарабанил по столу, - Я же с ней виделся.

- А! Ну да, дело братьев Жакризи, - вспомнил Тано.

- Да, кстати, это ваша вина. Не отправь вы меня тогда на исповедь, не в чем бы мне было и сейчас исповедываться.

- А вы тогда просто поболтали или?..- и, увидев взгляд Бенуа, кивнул. - Понятно. Значит, теперь есть чем её зацепить и за годы на троне. Скверно.

- Хуже. Schwilze! Я не один раз с ней встречался, а…не знаю…двадцать.

Тано закрыл лицо руками и глубоко вдохнул.

- Это же…она ведь…Её святейшество.

- Да нет, там были всякие их религиозные формальности.

- Их? Там были ещё какие-то люди для формальностей? И они тебе руководство показывали в картинках? Так вот можно, а это не по-христиански? Фу, nazzo!

- Нет, после того, как я подписал соглашение, я её служителей больше не видел… Да, было соглашение, и я должен молчать, так что, я похоже, ещё и за это в ад загремлю!

- А тебе не приходило в голову, что ты подвергаешь её опасности? – спросил Тано.

- А тебе не приходило в голову, что я действовал не совсем добровольно? Schwilze, да я до сих пор даже вам не могу рассказать, что она сделала за все эти годы! Так что я, может быть, ещё буду рад присягнуть новому президенту!

- Ты же не серьёзно? – спросил Марко.

- Нет, я всего лишь имел в виду маловероятность всплывания этой истории. Даже если сопоставят Её и Маргариту, каким образом выйдут на меня? Нас вместе никто никогда не видел.

- Как видишь, та тётка на тебя вышла, - сказал Тано.

- С чего вы взяли, что на меня? Она искала следы Марго у ее родственников, просто до вас ещё не дошла очередь.

- И ты можешь гарантировать, что нигде нет никаких улик? – настаивал Тано.

- Ну да! – он задумался. – Я почти уверен. Мы много лет встречались в моей старой квартире. Когда туда переезжала Ева, я забрал пару коробок вещей, но вряд ли там что-то есть.

- А вдруг? Любовная записка?

- Ты забыл, о ком мы говорим?

- Ну тогда кусочек сыра с отпечатками зубов, кружка со следами помады… Да тебе лучше знать!

- Я в эти коробки давно не заглядывал. Так вы считаете, что в интересах государства…

- В твоих интересах, балда! – разозлился Марко, но тут же понизил голос. – О своей семье подумай. Инга вчера уже с тобой рядом за столом села, а тут её ждет что-то поэпатажнее, чем раскапывание трупов… Кстати, история, что надо. И главное, вполне в твоем духе.

- Ладно, я сейчас смотаюсь до города. Думаю, к ужину вернусь, - сказал Бенуа, не забыв прихватить свой рюкзак выживания.

***

Он точно успел открыть дверь в подвал, там вспомнил, что лампочка перегорела и начал нашаривать фонарь на полке над дверью. А потом события прекратились. Открыв глаза, Бенуа решил, что потерял сознание. Это не было чем-то необычным. Раньше это происходило и от резких наклонов и от вставания с кровати. Он ощупал голову, не обнаружил повреждений и решил осторожно сесть. Комната качнулась и изменилась до неузнаваемости. То есть это изначально была незнакомая комната. К нему тут же подошел пожилой человек и сказал:

- Очнулся, слава Богу.

Но его тут же прервал другой голос на чужом языке, человек покачал головой и отошёл в сторону. На его месте возник другой незнакомец, значительно моложе. Он сказал по-французски, с лёгким акцентом:

- Явился, наконец. Я там чуть от скуки не подох.

- Может, сначала представишься?

Тот поморщился и сказал сквозь зубы:

- Бенуа. Тровэйль.

- Паршивый у тебя французский. Себя, говорю, представь.

- Да это моё имя, придурок!

Но третий голос тут же оборвал его, и в поле зрения появился следующий персонаж: лет 30, с короткой стрижкой и широкой улыбкой. Он сказал Бенуа-старшему «Пардон», а младшего поманил в сторону.

- Мэтт, возьми себя в руки. Это не просто пленный. Давай пока обращаться с ним вежливо.

- Только из-за того, что его имя один раз мелькнуло в передатчике…

- И оно одно из трёх, которое мы разобрали в блокноте Мэри, и его следы найдены в кабинете Мамы.

- Чёрт, Денни, да просто он мой брат, и ты хочешь посмотреть, как я буду выглядеть лет через 30! Но то, что он мой родственник – всего лишь дурацкое совпадение!

- В Проекте… в моем Проекте не бывает совпадений. Но видеть тут другой вариант тебя – то ещё впечатление, - Дэйв закусил губу.

- Не так уж мы и похожи, - буркнул Мэтью.

- О нет, конечно, нет. Ты, Мэтт, лучшее, что создала наша наука, но познакомится, так сказать, с первоисточником, тоже небезынтересно. Ну что, я сейчас блесну своими двумя фразами.

Он подошел к дивану, на котором сидел Бенуа, и тот встал.

- Меня зовут Дэвид. Это всё, что я могу сказать, - он рассмеялся и пожал Бенуа руку.

- Полагаю, мне нельзя сейчас отсюда уйти?

- Нет, - отрезал его брат, оттесняя Дэйва. – У нас есть разговор…

- Который час? – спросил Бенуа. – Мне пора принимать лекарства.

Мэтт сказал это Дэйву, и тот принес рюкзак.

- Найдите там белый и, пожалуй, жёлтый – голова трещит.

- Я тебя по голове не бил, - роясь в недрах рюкзака, сказал Мэтью.

- Но как-то оглушил?

- Что надо, то и сделал, - он перебросил ему требуемые порошки. Посидев минуту с закрытыми глазами и попросив воды, Бенуа сказал:

- Я примерно догадываюсь, кто вы, но и предположить не могу, зачем вам я.

- Рассказывай про Маму, - потребовал Мэтью.

- Но ты же утверждаешь, что у тебя моё имя, так что ты сам все должен знать про нашу маму. Я её не видел 30 лет.

- Дэйв, он строит из себя умника, - Мэтт поднялся. – Давай я ему пока пару ребер сломаю.

- Спокойно, Мэтт. Иди, свари кофе…ах да…приготовь то, что они здесь пьют, будем погружаться в местную культуру. Спасибо. Стив, займись переводом. Передавай слово в слово. Мы полагаем, у тебя есть некая информация о понтифике.

Стив перевел, а Бенуа ответил:

- Ты же местный? Что у них делаешь?

Переводчик повернулся к Дэйву.

- Он задает мне вопросы.

- Говори: «Я здесь никто, могу только содействовать коммуникации». И, Стив, сейчас вернется Мэтт, который благодаря своему французскому и испанскому понимает, минимум, половину вашего языка, так что без вольностей, а то я разрешу ему тебя слегка покалечить.

После этого Бенуа решил поговорить с Дэйвом.

- Он что, правда, мой брат?

- Да. По-моему, это очевидно.

- Отнюдь. Я в его возрасте ребенка воспитывал и людей подстригал, а не похищал и не калечил.

- Так у тебя и ребенок есть?

- Несколько.

- Интересно…

- Да нет, я уверен, что вы не знаете, где они, иначе не стали бы ждать меня несколько дней в доме.

- Мы не собираемся с ними ничего делать, - пообещал Дэйв.

- Пока, - уточнил Мэтью, ставя на стол две кружки.

- Вообще, - поправил генерал. – И почему кружек две? Это жутко негостеприимно. Смотри, я отдаю кружку нашему гостю и остаюсь без напитка. Неловко, да?

Мэтт проворчал что-то и опять ушел на кухню.

- Тяжело с ним? – светски спросил Бенуа.

- Нет. Мэтт знает, что такое подчиняться приказам, когда это нужно. Да, кстати, он сменил имя и больше не откликается на Бенуа.

- И что по этому поводу думает наша мама?

- О, Камиль отнеслась к этому спокойно. По сравнению с армией и…парой других происшествий, это было мелочью.

- Чего сейчас об этом говорить, - сказал Мэтт. – Ей, наверняка, уже сообщили, что я погиб в Колумбии.

- Думаете, у неё есть шанс получить Бенуа №3?

- Вряд ли. Программу закрыли, да и материал вряд ли остался.

- А отец?

- Мы редко виделись в последнее время… Что мы тут, поболтать собрались? – Мэтью грохнул кружкой о стол. – Дэн, он знает про нас, про Ту сторону! Может, поговорим о деле?

- Тут 80% людей имеют теории про Ту сторону, - сказал Бенуа.

- Друг мой, у тебя не теория, - снова улыбнулся Дэйв. – Ты принимаешь это, как само собой разумеющееся. О Проекте тут знали 13 человек. При этом у Мамы было всего процентов 15 информации, но Это она знает. Так что, какие вас связывают отношения?

- А почему сразу Она? Там еще 12 человек.

- И кто же тогда?

- Жак. Ну, он мне представился, как Жак.

Генерал обменялся взглядом со Стивом, тот пожал плечами.

- Как этот Жак выглядел?

- Обычно. Метр семьдесят, почти седой, выдающийся нос.

- Бенуа, давай серьёзно. Кто проболтался?

- Карло.

- Стой. Карл-Густав?

- Ну, тут его звали кардинал Романо. Знакомое имя?

- И с чего Карл решил тебе довериться?

- Я был его поставщиком травы.

Дэйв устало закрыл глаза.

- Ты понимаешь, про кого говоришь? Это КАРЛ, мать его, ГУСТАВ. Я-то лично уверен, что он пришелец, но что бы там ни было, он ни за что не стал бы что-то говорить какому-то идиотскому поставщику травы. Последний шанс.

- Schwilze, ладно, признаюсь! Я с ним спал! Католические священники, сами понимаете…

- Мэтт, я так больше не могу. Неси наручники.

- Наконец-то!

- А что здесь-то невероятного? – поинтересовался Бенуа.

- Видишь ли, у меня суперспособность, и я точно могу сказать, что ты, уж не знаю, как так получилось, не гей. А просто так, наудачу, подкладываться под Карла, в надежде, что он сболтнет что-то важное, с чем даже пойти некуда, ужасная глупость. И потом, не будем забывать, что всё человеческое было ему чуждо.

- И мы тебе ни на секунду не поверили. Мы точно знаем, что ты связан с Мамой, - сказал Мэтью. – Она как меня увидела, такое лицо сделала, будто настало Второе пришествие. А ведь я там показался просто наудачу.

- Такие усилия – и всё зря, - покачал головой Бенуа.

- Ну, стоит признать, в хладнокровии тебе не откажешь, - сказал Дэйв.

- А, пустяки. Бета-блокаторы. Кстати, об этом, - Бенуа задрал футболку. – Я жив лишь отчасти. – он продемонстрировал три параллельных шрама на груди. – Если ко мне неосторожно применить электрошок – я умру, если засунуть меня в воду – тот же результат, резкая боль – умираю, чихнете – исход один, так как имуннодепрессанты. Алгоритм понятен? А закончатся успокоительные – я преставлюсь просто от стресса, потому что мне перестает нравиться ваша компания.

- Он может врать, - сказал Мэтью.

- Ещё бы. Но труп-то его реально бесполезен, - Дэйв задумался. – Ищем его родственников. Стив покажет ещё какую-нибудь инфо-базу.

- Думаете, мои родственники что-то знают? – поинтересовался Бенуа.

- Думаю взять парочку твоих детей и на их примере показать, что лучше бы это случилось с тобой.

- Так ты больше не хороший полицейский?

- Я им никогда не был, просто хотел проявить к тебе уважение, как к брату Мэтта. Но мой пиетет перед родственными связями имеет предел. К примеру, своего отца я за несговорчивость убил.

- Технически, это был я, - заметил Мэтью, - Дэн приставил ствол ему ко лбу, а я выстрелил в затылок. Думаю, у него должно было сложиться полное впечатление, что это был его дорогой Дэвид.

- Так вы вдвоём здесь? – спросил Бенуа.

- Нет. Имя нам – легион. И наш легион разыщет твою семью, уж будь уверен.

***

- Ваше святейшество, есть что-то ещё, о чем мне стоит знать? – спросил Марк.

- Нет. У них ничего на меня нет с нулевого года.

- Значит ли это, что ничего не происходило с нулевого года? – уточнил Марк.

- Во время пребывания на троне – нет. Я всё соблюдала.

- Хорошо.

- Ничего хорошего. Нужно активизировать ситуацию. Отбить покушение на меня, подстегнуть народный гнев после нападения на мирных жителей!

- Вот только ничего подобного не происходит.

- Значит, должно произойти. Например, бомба. Много шума – меня чуть ранит. Сколько времени нужно на подготовку?

- Вы уверены?

- Конечно. Я уже устала оправдываться перед гражданами и не потерплю долгой осады.

- Тогда завтра утром по пути на мессу?

- Да. Только рассчитайте все правильно.

***

Мама лежала на ступеньках, глядя, как на фоне ночного неба носится пепел и дым, поза уже становилась неудобной, но, к счастью, Марк подбежал быстро. Он отправил сопровождающих за носилками и склонился на ней. Она сунула руку под покрывало и достала беруши, потом дотронулась до своего лица и посмотрела на пальцы. - И ты думаешь, это похоже на кровь?

- При таком освещении – вполне. Готовы?

- Съела пригоршню обезболивающих. Ну что ты на меня смотришь? Дай сюда! – она выхватила у него зазубренный кусок металла и расцарапала щёку и лоб, потом, через сутану, воткнула осколок в плечо. - Nazzo! Почему всё равно больно? Господи, помоги! – она села и потрясла головой, чтобы усилить кровотечение. – Эта штука стерильна?

- Да. Всё, они идут. Не забывайте, что Вас оглушило. – Марк помог уложить понтифика на носилки и пошел готовить пресс-релиз.

***

- С Бенуа что-то случилось, - сказала Инга, когда они с Евой мыли посуду после ужина.

- Вовсе не обязательно. Он иногда так делает, - возразила Ева.

- Нет. Пока мы были женаты, он всегда говорил, когда вернётся. Понимаешь, это очень важно с его здоровьем. Не всё, насчёт его дел было правдой, но возвращался он более-менее вовремя.

- Ну, что сказать…тебе повезло. Вот меня в детстве он и на целый месяц бросал. К счастью, я много позже поняла, что это было. Тогда мне и в голову не пришло, что отец может меня оставить ради женщины, даже если это Адель, которой он до сих пор не перестает приписывать какие-то невероятные черты… Но ты другое дело. Он ни с кем не мог ужиться так надолго.

- И это возвращает нас к факту его исчезновения. Я должна поговорить с Тано.

Тано и Марко уговаривали ждать до утра, но Инга всё больше нервничала и уверяла, что просто чувствует, что у Бенуа случился приступ, и он врезался в дерево или лежит без сознания дома, а они хотят ждать, пока станет слишком поздно? В результате Тано согласился поехать немедленно, и после ещё одного шквала уговоров, взял с собой Ингу на случай, если понадобится срочная медицинская помощь.

Подъехав к дому, они не увидели машины Бенуа, и Инга ринулась было к воротам, но Тано остановил её:

- Мы не видели по пути ни одной аварии. Может, мы просто разминулись, и он сейчас к Марио едет.

- Тано, мы добирались в полной темноте, могли и не заметить машину в кювете. И зачем он вообще сюда поехал?

- Понадобились еще кое-какие…средства защиты. Ладно, я зайду, а ты сиди здесь.

- Но…

- Я не знаю, что там, и есть ли там что-то. Если ты понадобишься, я позову. Три секунды погоды не сделают. – он прицепил нож, чем не добавил Инге спокойствия, и осторожно обошёл дом. Ни одна из дверей не была взломана. Он отпер кухню и вошёл. Никаких следов пребывания людей не наблюдалось. Тогда он двинулся в холл, по пути подергав ручку подвала – заперто. Осмотрев первый этаж, он двинулся было наверх, но когда проходил мимо встроенной кладовки у лестницы, дверца распахнулась, слегка царапнув его по лицу, и Тано зажали рот. Без раздумий, пока были свободны руки, он выхватил нож и всадил в бедро нападающего. Тот зашипел и ударил Тано по шее, после чего тот успел только упасть на выключатель, осветив прихожую. Видимость продолжалась всего пару секунд и закончилась как погружением Тано в бессознательность, так и выключением света.

 

========== Год 30. Часть 9 ==========

 

Дэйв услышал, как подъехала машина и осторожно выглянул. Эта была их (ну как их, похищенная вместе с Бенуа) машина. Через пару минут в квартиру вошел Мэтью и, доковыляв до гостиной, опустился на пол. Вся его правая штанина была залита кровью.

- Мэтт, какого?.. Ты почему в таком виде ходишь? Тут взрыв какой-то только что был, люди выходят! – набросился на него Дэйв.

- Я никого не встретил. Взрыв слышал, но не видел. Меня ранили, и я случайно выдернул нож.

- Мозги у тебя есть? Сколько потерял?

- Судя по ощущениям, около литра. Я перетянул. Надо зашить и перелить хотя бы 300 мл.

- Ладно, - Дэйв ушёл, и через минуту вернулся со шторой из ванной и большой аптечкой. – Ты же не вернулся с пустыми руками? – он говорил и одновременно срезал с Мэтта джинсы.

- Он там. Я ему снотворное вколол по пути сюда. Можешь попробовать затащить, но это будет совсем подозрительно. Давай отвезём их на базу.

Дэйв кивнул, оторвал повязку, промыл рану бесцветную жидкостью и начал зашивать. К этому моменту появился зевающий Стив.

- О Господи! Вы обезболили?

- Я, блин, подул! Не задавай дурацких вопросов! И никуда не уходи!

Бенуа смотрел на эту бурную деятельность в полном недоумении, так как для него перевод не организовали. Но и он скоро был в это вовлечен, так как Дэвид бесцеремонно начал перетягивать ему плечо.

- Спасибо, мне ничего не нужно, - Бенуа попробовал отодвинуться, но Дэйв, не размахиваясь, съездил ему по лицу и сказал:

- Мы перельем от тебя немного крови.

- А вы уверены в совпадении группы?

- Конечно, уверены. Он твой клон, идиот!

- Допустим. Но ты хоть представляешь, что у меня за коктейль вместо крови? У него инсульт может случиться.

- С таким количеством – вряд ли. И не дёргайся, а то выкачаю из тебя лишнее. Он взял шприц побольше и объявил:

- Придется вливать раз 10, не представляю, как тут перелить напрямую, - он уже набрал почти целый шприц и вдруг спросил: - Гепатит? Сифилис?

- А похоже, что у нас тут процветает диагностическая медицина? – огрызнулся Бенуа. – Но я полжизни провел в больницах, так что – нет.

Мэтью уже сам перетянул себе плечо, но когда Дэйв подошел к нему со шприцем, он вдруг замотал головой.

- Дэнни, нет, я хочу тебя. Никаких больше его биологических жидкостей внутри меня.

- Ты становишься таким поэтичным в предшоковом состоянии!

- Ну, пожалуйста.

- Ок, но у него тоже возьмём, мне сейчас ни к чему головокружение.

Глядя, как Дэвид взял вдруг еще один шприц и начал выкачивать кровь уже из себя, Бенуа спросил:

- А может, выйти на улицу и нацедить чуть-чуть от каждого встречного?

Стив всё по инерции, но без эмоций переводил.

- Заткнись, а то оставим твоего родственника в машине, а там минус 46.

- Сколько? Да тут максимум минус 15 было, да и то в январе.

- Можно я поясню? – спросил Стив.

- Валяй, - разрешил Дэйв.

- Это в фаренгейтах, - сказал Стив. – Давай их прикончим.

Бенуа даже не успел никак среагировать, а Мэтт уже сказал:

- Они хотят нас убить.

- Это даже я понял, - кивнул Дэйв. – Ну, старикашка, я сейчас закончу и сделаю так, что ты не сможешь ходить.

- Что вы так ресурсами раскидываетесь? – спросил Бенуа у Мэтью. – Где вы ещё найдете человека с его умениями?

- При чём тут это? – удивился Мэтт. – Говорить-то он сможет. Дэн, я, похоже, усну в ближайшие 10 минут.

- Усыпить бы тут всех и съездить в штаб, а потом вас забрать, но тебя пока нельзя оставлять без присмотра.

- Попробуй передатчик. Скинь координаты, пусть пара человек прибудет.

- Ты опять забываешь, что тут до спутников не достучаться. Ладно, подождём час, узнаем новости про взрыв, и я поеду. Спи пока, - он посчитал у Мэтью пульс и укрыл расстегнутым спальным мешком. Потом оттащил Стива на кухню, завязал рот и пару раз пнул. Пока тот пытался дышать, Дэйв наклонился и что-то сказал ему вполголоса. Стив быстро закивал и был возвращён в комнату, где включил телевизор на небольшую громкость.

- У них что, каждый день взрывы бывают? – спросил Дэйв. – Где срочные новости?

- Тут не бывает срочных новостей, - объяснил Стив, ощупывая ребра. – По расписанию выпуск в 6, в это время он и будет.

- Идиотизм. Иди, готовь еду. На троих. Мэтт пока на диете.

- У нас кончаются запасы.

- Нам недолго здесь сидеть. В крайнем случае, съедим твою ногу.

Стив неуверенно промычал что-то, но, хромая, ушёл.

Дэйв на минуту закрыл глаза, но тут же встряхнулся и сел за стол, пододвинув к себе бумаги. Бенуа начал что-то насвистывать, прервался и спросил у Мэтта:

- Я тебе не мешаю?

- Если я в окопе спал почти под обстрелом, то как ты думаешь? – не открывая глаз, ответил Мэтью.

- А я думал, клоны должны в точности повторять оригинал.

- Распространенное заблуждение. По-моему, даже мама не до конца разобралась в ситуации, когда подавала заявку. Они, похоже, тоже рассчитывали на полное повторение тебя.

- То есть, ты не такой талантливый, как я? – уточнил Бенуа. Мэтью открыл глаза.

- Ты мне как осколок мины в заднице был всю жизнь. Но знаешь, благодаря этому тебе теперь до моих талантов – как до Марса. И на твоих дурацких коньках я тоже умею кататься.

- И что, были успехи? – как будто равнодушно спросил Бенуа.

- В фигурном катании – ну, нет! Одеваться в костюмы с блестками и плясать перед толпой – это как-то далеко от моих представлений о мужественности. Я в хоккей играл.

- Ах, ну да, - усмехнулся Бенуа.

- Что за ну да? – Мэтт сел.

- В чём у вас дело? – спросил Дэйв.

- Пытаюсь выяснить. Я видел твои фото тех времен, мистер Суперустойчивая подводка для глаз-которая-не-течёт-даже-когда-я-плачу! Так что твой сарказм попахивает лицемерием.

- Что ты так бесишься? – пожал плечами Бенуа. – Я же не знал, что это секрет. Вы же, похоже, и не скрываетесь.

- Мне нечего скрывать. Да, черт возьми, я горд, что меня выбрал такой человек! Я ему всем обязан… Ты и представить себе не можешь, что это, когда тебе настолько доверяют, что предлагают, буквально, захватить полмира… - Мэтью все-таки начало мутить, и он снова лег.

- Куда уж мне, - усмехнулся Бенуа. – Людей похищать, избивать стариков, пытать инвалидов – это жутко романтично. Одно радует – не будет насилия над женщинами.

- Ты знаешь, насколько ты тупица? – спросил Мэтт.

- А ты знаешь, насколько ты нелогичен?

- Заткнитесь уже, - сказал Дэйв. – Вы как будто хотите за день наверстать упущенное совместное детство. Он хоть что-нибудь полезное сболтнул?

- Нет. По-моему, просто добивается быстрой смерти.

- Рано ещё. - предупредил Дэвид и крикнул в кухню. – Стив, ты там сдох или яд готовишь? Учти, ты все пробуешь первым.

- Кстати, а кто это тебя так удачно пырнул? – дружелюбным тоном спросил Бенуа.

- Мужик какой-то. Наверное, твой родственник. Не знаю – не смотрел ваши семейные альбомы.

- Мужик, значит? Симпатичный?

Мэтт заскрежетал зубами.

- Ты что, правда, не понимаешь, что так или иначе ответишь за каждое слово?

- Понимаю, но соблазн слишком велик.

 

Но этот настрой сразу угас, когда начались новости. Выступил сам министр обороны с докладом о «недавнем инциденте» у резиденции Мамы. Он сообщил, что понтифик ранена, но её жизнь вне опасности. Специальная группа работает на месте взрыва, но уже первые изыскания стопроцентно подтверждают, что взрывчатка иностранного производства.

- Что это за стопроцентные доказательства? – возмутился Дэйв. – Они там криптонит нашли или надпись “я не отсюда”?

- Извините, а это случайно не вы сделали? – осторожно спросил Бенуа.

- Если бы это сделали мы, её чалму нашли бы в 100 км отсюда! – фыркнул Дэвид. – Это какая-то дилетантская провокация. Стив, брось свой бекон, нам нужно писать опровержение.

- Дэйв, мужик в машине, - напомнил Мэтью.

- Ах, чёрт. Всё, едем на базу. Стив, еда будет на вынос. Спокойно выходим, не привлекая внимания.

- Легко, - согласился Бенуа. – Но вот мои наручники… Впрочем, для конспирации я могу сочетать их с усами. И нацепить кожаную кепку. У вас же наверняка это есть где-нибудь?

- Мэтт, а ты не говорил, что у вас в семье есть комики. Отдать его, что ли, солдатне для развлечения?

- От вас это звучит двусмысленно.

- По твоей логике, от меня это должно звучать вообще односмысленно. Я сниму с тебя наручники, но помни, что Бенуа-младший идёт первым, и при малейшей хрени со стороны тебя или Стива он намотает кишки твоего родственника на ближайший столб. Если ты ещё непонял – он вспыльчив и скор на расправу.

- Вы просто до омерзительности идеальная пара. И какая удача для мира, что вы встретились и не будете размножаться.

- Спасибо. Так трогательно. Прямо хоть не убивай тебя и зови шафером на свадьбу. Мэтт, быстрее, - сказал он, глядя, как Мэтью, морщась, натягивает запасные брюки на перевязанную ногу. – А то у нас тут вечер стэнд-апа всё затягивается.

***

На базе наблюдался очень низкий уровень энтузиазма. Увидев, что дежурные играют в карты, Дэвид объявил всеобщее построение, через 10 минут появился перед ними уже в форме и провел смотр. В этот день штрафная единица равнялась ста отжиманиям. Штраф можно было получить за небритость, незнание ни одного слова на фритише, праздное времяпрепровождение. Вместо отмененного штрафа за грязную форму ввели новый – за глупое выражение лица. Оставив 99% личного состава отжиматься под присмотром полковника Кёрка, генерал Дженкинс пошёл проверить пыточную. Лейтенант-дежурный несмело предложил отложить это мероприятие хотя бы на полчаса, но Дэвид гаркнул на него:

- У меня двое новых пленных! Может, мне их к себе в кабинет отвести и предложить по стаканчику виски?

Они дошли до искомого помещения, дверь в которое уже не была заперта, но едва переступив порог, генерал тут же развернулся и ударил лейтенанта снизу в челюсть. Тот отлетел к противоположной стене и осел на пол.

- Вот ведь кретины, - он перешагнул через лежащего и крикнул во двор: - Кёрк! Пятерых сюда на уборку! Уму непостижимо! Они даже тело не убрали!

- Сэр, но он там жив, - отозвался один из солдат, не прекращая отжиматься.

- Почему? У вас что, ни капли сострадания? Чтобы через полчаса всё было очищено! - Гус и Эриксон со мной, - он пошёл к машине, в которой всё ещё сидел Бенуа с мешком на голове и лежал Тано. Генерал сдёрнул мешок.

- Этот сам пойдет, второго несите ко мне. Идем по коридору мимо допросной.

Бенуа осторожно осматривался по сторонам. Когда проходили мимо открытой двери, Дэйв развернул его в ту сторону и сказал на фритише:

- Добро пожаловать.

Бенуа быстро отвёл глаза от тела в углу, которое двое, переругиваясь, запихивали в мешок, сглотнул, но удержал тошноту.

- Всё время забываю, что ты на таблетках и ошибочно принимаю это за смелость, - пробормотал Дэйв и подтолкнул его дальше по коридору. В кабинете он усадил Бенуа на стул и пристегнул одну его руку к трубе. Потом вошли двое солдат, волоча Тано, пооглядывались и положили его на пол. Вскоре появились и Кёрк со Стивом.

- Мы все должны хоть иногда отдыхать, - пробормотал Стив, - Смотрите, наш полковник всё бледнее.

- О своем здоровье лучше побеспокойся. Отдыхать будем, когда отдадим в печать следующий номер, а это зависит и от нашего чахлого друга. Спроси, узнает ли он задержанного.

Бенуа помотал головой, искренне надеясь, что Тано не испортит легенду после пробуждения.

- А что он у тебя дома делал?

- Не знаю. Может, мародер или грабитель. Да не может он быть моим родственником! Как вы знаете, я остался здесь после Конца Света без родителей, так что моя единственная семья – это мои дети. Но, как мы уже выяснили, вам их не найти.

- Боже, как мы могли так ошибиться! – в притворном отчаянии вопросил Дэвид. – Мэтт, какие соображения?

- У него был ключ. А ещё ему удалось на секунду свет включить, так что когда я тащил его к задней двери, к крыльцу бежала тётка и вопила: «На помощь! Бенуа!», всякое такое. Я не мог её прихватить, потому что не успел бы тогда незаметно скрыться.

- Слушайте, да вообще без разницы, кто это, - сказал Бенуа. – Я сильно подозреваю, что мне будут неприятны страдания любого человека. Проблема просто в том, что у меня нет никакой интересной информации. Да, я знал про всякие сигналы из того полушария, но никто мне про них не рассказывал!

- Сам поймал?

- Нет. Понтифик вызвала меня к себе около полугода назад для обсуждения строительства новой электростанции. Я принёс смету. Мама вышла за какой-то печатью, и я заглянул в ящик её стола.

- Дряной мальчишка, - сказал Дэйв. – Хотя всё ещё неправдоподобно. Что там было?

- Куча бумаг. На одной я увидел совсем недавнюю дату и сообщение о какой-то передаче из Лос-Анжелеса. В отличае от современных детей, я знаю, где это. Когда вернулась Мама, я спросил, нет ли новостей о границах Мира, а Она ответила: «Всё ещё может быть, сын мой». В тот раз я оставил в Её кабинете очки, из-за чего вам и пришло в голову, что я особо приближён к Ней.

- Очки были не в кабинете, а в личных покоях.

- Я не знаю, почему, - пожал плечами Бенуа. – Может, она их машинально прихватила.

- Стив, - Дэйв потер виски. – Мы можем это проверить?

- Теоретически, да, - закивал Стив, - Секретарь понтифика фиксирует все визиты: дату, время, продолжительность, данные посетителя, цель, иногда резолюцию. Но сейчас мы эти данные никак не получим.

- Это почему же?

- Там сейчас особый режим. Я якобы болен, и если вдруг появлюсь… И вообще, официально я всего лишь работник кухни.

- Стиви, это не оправдание. Но не торопись собираться, мы ещё не закончили список твоих дел. Мэтт, что-то наш вынужденный гость давно спит. Ты его не пердознул?

- Да ну,- с сомнением сказал Мэтью, но опустился на пол и взял Тано за запястье. Видимо, результат его не удовлетворил, потому что он нахмурился и попробовал нащупать пульс на шее. - Надо его будить. Дай ключ от сейфа, схожу в лазарет.

Генерал достал из кармана ключ и сказал:

- Себе тоже что-нибудь возьми.

- Со мной все в порядке.

- Не сомневаюсь. Просто прими пару таблеток антрина.

- Да, сэр.

- Что с ним? – кивнул Бенуа на Тано.

- Спит. Сейчас Мэтью принесет ему чашечку кофе и круассан, и он присоединится к нашей беседе. А пока у меня к тебе ещё один вопрос – ты видел Маму только один раз?

- Нет. Три, по-моему. Ну да. Она лично утверждала проект реконструкции моего стадиона. И ещё году, этак, в 12-м я удостоился чести получить брачное благословение. Я тогда состоял в комитете по культуре и спорту. В данный момент я уже не там. Теперь я возглавляю комитет градостроительства и технических коммуникаций.

- А это интересно. У тебя есть планы секретных подземных ходов, по которым мы можем пробраться в резиденцию Мамы?

- Во-первых, таких ходов не существует, во-вторых, у меня бывала документация только тех сооружений, с которыми я работал, а к Ватикану в рабочем плане я и близко не подходил.

- А ведь ты надеешься, что я тебе верю, - усмехнулся Дэвид. – И в некотором роде, это так. Ты выдаёшь теперь кучу скучной правды, но при этом столько недоговариваешь, что уму непостижимо.

- С чего такие мысли?

- Потому что, мне кажется, твоя жизнь намного интереснее. Секунду, - он достал из ящика прямоугольник размером с домашнюю Библию. Бенуа вытянул шею, пытаясь разглядеть, что это. - Раньше был коммуникатор, - объяснил генерал. – Сейчас связь отрубили, но старые сообщения остались. Именно этот принадлежал моему отцу, так что здесь вся переписка GRL за шесть месяцев. И где-то тут было твоё досье… Отвратительный интерфейс, - поморщился он. – На дизайн тоже внимание не обращай, это, вообще, было стационарным устройством… Тровэйль…Тровэйль… Если бы не Мэтт, никогда бы не запомнил, как эта фамилия пишется… Нет, это Мэтью. А, кстати… - Дэйв открыл досье и улыбнулся. – That’s my boy! Стив, напомни сказать Кёрку, что ему собирались присвоить майора.

- Не особо актуально, если учесть, что Вы уже сделали его полковником, - пробормотал Стив.

- Что ты понимаешь, - генерал вернулся в поиск. – А вот и он. Пять жён? Серьёзно?

- Где ты это взял? Четыре! – возмутился Бенуа

- Ну, не сам же ты первого ребенка родил. Да ты опошлил священный институт брака и превратил его в конвейер.

- Знаешь, не тебе меня осуждать.

- Почему же? Я в последнее время до зевоты моногамен, - сказал Дэвид и сообщил вошедшему Мэтту. – Я тут нашел ещё отличие между вами: твой брат обожает жениться, он прямо фанат брачных церемоний.

- А я уже говорил, что он не в своем уме, - бросил Мэтт.

- Не все сторонники брака сумасшедшие, - со значением сказал генерал, но Мэтт только задумчиво посмотрел на ампулу и спросил:

- Это внутривенное или внутримышечное? – но, видимо, это был риторический вопрос, потому что он тут же сказал: «А, ладно» и, задрав на лежащем Тано штанину, воткнул шприц в икру.

- Мэтт, ты не представляешь! – воскликнул вдруг Дэвид. – Он прикончил двоих человек!

- Я не… - начал было Бенуа, но Дэйв его не слушал.

- Наконец-то что-то интересное! Сухие факты говорят, что он женился на несовершеннолетней и тут же её прикончил!

- Здесь она считается совершеннолетней, и я не…

- Бог ты мой! 17 лет! Даже я себе такого не позволял. А второй жертвой, то есть хронологически первой стал мужчина. Что-то ты не держишь стиль.

- Там должно быть отмечено, что с меня сняли все обвинения, - сказал Бенуа.

- Конечно, отмечено, но это ничуть не портит историю. Я теперь не успокоюсь, пока не прочитаю материалы этих дел! Мне нужен попкорн и все кровавые детали!

- Не было никаких деталей. Борис вообще жив, а у Адели был сердечный приступ.

- Не порти мне картину своим занудством! Какого чёрта тут больше нет на тебя ссылок? Минуточку, может, у Мэри что-нибудь осталось, - он открыл другой ящик. – Макловски, не подведи! Так, какой там номер дела? – видимо, он нашёл какой-то документ, потому что впился в экран глазами и, наконец, воскликнул: - Это просто не-fuckin’-вероятно! И тебе за это не дали какую-нибудь театральную премию? Это же лучший перфоманс, о котором я слышал! Маэстро, я не достоин даже в подмастерьях у Вас быть!

Стив еле успевал переводить этот поток восхищения, а Дэвид уже хлопнулся перед Бенуа на колени и поцеловал ему руку.

- Полегче, - в оцепенении пробормотал Бенуа, вытирая место поцелуя, а Мэтт, который слегка похлопывал Тано по щекам, от неожиданности залепил оглушительную пощечину, и новый пленный открыл глаза и пробормотал:

- Бенуа, какого черта?

- Я не он, - устало сказал Мэтт и посадил его, прислонив к стене, откуда Тано открылась картина потрёпанного Бенуа, пристегнутого за одну руку наручниками к трубе, коленопреклоненного Дэвида и кашляющего Стива, облаченного в бесформенный балахон и яркую вязаную шапку.

- Мог бы и не начинать с моего имени, - сказал Бенуа. – Я тут пытался сделать вид, что мы незнакомы.

- Ну, извини. Что происходит?

- Сам пока не до конца понял. Ты в порядке?

- Относительно. Nazzo, всё болит! А почему один мужик…нет, не хочу знать, что он делает, а второй бормочет одновременно со мной?

- Простите, - Дэвид наконец-то встал. – Позвольте представиться: генерал Дэвид Александр Дженкинс, ваш будущий правитель, - он протянул руку и помог Тано подняться. – И почитатель таланта Бенуа Тровэйля. Их обоих.

- Какой ещё правитель? И какой ещё талант?

- Я говорю о том диссидентском и таком восхитительно-декадентском случае, - Дэвид подмигнул. – Ну, тот выпад против официальной идеологии.

- Извините, я ещё плохо соображаю и ничего не понял.

В это время постучал и заглянул солдат.

- Сэр, допросная готова.

- Спасибо, но мы пока здесь задержимся. Двоих, пожалуйста, за дверь сюда поставь. И принеси нам ещё два стула. Так как, говорите, Вас зовут?

- Тано.

- И кто вы Бенуа?

- Я…его адвокат, - почти без запинки ответил Тано.

- Какая неожиданная…удача! – восхитился Дэвид. – А Вы работали по его делу 1-12-7?

- Да, но что?..

- Вот именно, - сказал Мэтт, - С чего это мы их вдруг так полюбили?

- Какой я невежливый, - признал Дэвид. – Совершенно забыл познакомить Вас с полковником Мэтью Кёрком и Стивом…просто Стивом. Впрочем, с полковником вы уже довольно близко познакомились, когда втыкали в него нож.

- Так это ты? – Тано еще раз посмотрел на Мэтта. – Жив, значит? И с чего мне кажется, что ты сильно на Бенуа похож? Брат, может, у Марго двойняшки тогда родились?

- Нет, что Вы, - рассмеялся Дэвид. – Он просто, в некотором роде, его брат. Не совсем точный термин, но другого пока не существует.

- Ясно, - Тано посмотрел на часы. – Приятно было познакомится, но нам пора.

- Мне жаль, но я никак не могу вас отпустить.

- Похищение, удержание силой и телесные повреждения средней степени тяжести? – уточнил Тано.

- Как минимум, - кивнул Дэвид.

- А смысл? – спросил Тано.

- Ну, сначала мы хотели уточнить характер связи между Вашим клиентом и Мамой римской. Сейчас многое проясняется, но вопросы остаются, так что прошу вас задержаться.

- Позвонить можно?

- Мне ужасно жаль, но нет.

- Мы вообще можем уйти отсюда живыми?

- Сейчас шанс появился.

- Не знаю, что вы там увидели в моем досье… - начал Бенуа, но Тано его перебил:

- Заткнись и сотрудничай. Да, генерал, он действительно очень талантлив, что бы Вы под этим не подразумевали.

- Я должен рассказать это полковнику, а вы дополняйте, потому что у меня всего несколько страниц сухих фактов. Так вот, Мэтт, ты представляешь, твой брат хардкорно плюнул в лицо строю! Он нашел прекрасную, юную девственницу, венчался с ней в церкви… Чуть не забыл, в этот же день он принял крещение! Пришёл потом прямо в кабинет Мамы, прикончил там эту деву и убил себя! Да это же круче, чем взорвать какую-нибудь церковь! – Дэйв чуть не прыгал от восторга. – А эта, как ее, Адель, была в белом платье?

- Ну, на самом деле, да, - беспомощно сказал Бенуа.

- Я так ярко себе это все представляю! Понтифик начинает свою благостную чушь, а ты достаешь нож, перерезаешь невинной жертве горло, струя крови бьет Маме в лицо, из приёмной уже бежит охрана, у тебя нет времени забрать с собой Маму, но ты успеваешь перерезать горло себе! Вот вам богобоязненный гражданин! Подавитесь своими заповедями!

- Ты что, правда, такое сделал? – с сомнением посмотрел Мэтт на Бенуа. Тот покачал головой.

- Ты видишь у меня перерезанное горло? Да я и половины не знаю из того, что там произошло.

- А ты? – Дэйв с чувством хлопнул Тано по плечу. – Как ты его из этого вытащил?

- Честно говоря, суда, как такового, не было… - скромно сказал Тано.

- Да ладно тебе! Думаю, пиарщики Мамы тогда из кожи вылезли, чтобы замять дело. Сделку предложили? Должны были. Все-таки это всё проделал их же чиновник! Очуметь! Тебя попросили уйти с поста и молчать о деталях?

- Вроде того, - ответил Тано, видя, что у Бенуа начинают синеть губы. – Нужен перерыв.

- Непременно. После того, как наш гений политических акций пообещает тряхнуть стариной и примкнет к оппозиции, - пообещал Дэвид.

- Дай я взгляну на материалы дела, - попросил Бенуа. Дэйв протянул коммуникатор, но Тано его перехватил и поставил обратно на стол.

- Вообще не вовремя. Нового ты там ничего не увидишь, а истерики и сердечные приступы нам тут не нужны.

- Наконец-то к нам попал разумный человек! – обрадовался Дэвид. – Вы, адвокаты, ведь неплохо пишите речи и презентуете факты?

- Неплохо? Я бы сказал, блестяще, - поправил Тано.

- У меня тоже всё в порядке с риторикой, но свежие мысли не помешают. Ваша Мама, напару с министром обороны хотят повесить на нас теракт с покушением.

- На кого покушение?

- На понтифика. Во-первых, это якобы покушение, во-вторых, мы честно не при чем, так что нужно вернуть моё доброе имя.

- Какое, к чёрту, имя? – спросил Бенуа. – Во втором послании ты заверил, что никому не причинишь вреда, а я своими глазами видел тут труп – я на 90% уверен, что человеческий.

- Не-а, не перевирай мои слова: я говорил, что не причиню вреда гражданам ЕМ! А то тело было моим соотечественником, как и присутствующий здесь Стив. Да, оказывается, вот так выглядят настоящие шпионы. Так что я пока не нарушил своего слова.

- Ладно. О чём будем писать? – Тано подсел ближе к столу. – И кстати, отстегните уже моего клиента.

- Пожалуй, можно, - согласился Дэвид. – Мэтт, лови, – он бросил ключи от наручников. – Ты уже, наверное, знаком с моим стилем? Не будем хвастать, что мы бы сделали покушение и получше, просто ещё раз укажем на несправедливые обвинения.

- И сколько вы ещё планируете с Ней переписываться? – как бы между прочим спросил Тано.

- Сколько понадобится, пока она не уйдет.

- А если она совсем не уйдет? А если уйдет, но ее место тут же займет любимый в народе кардинал без криминального прошлого?

- Есть такой?

- Ну, не явно, но её преосвященство кардинал Агнесса Штокл, нынешний премьер-министр, неплоха. У нее нет харизмы Александры, но с кризисной ситуацией она справиться может.

- Нет, я всё-таки рассчитываю, что люди уже выберут светское государство.

- А ты думаешь, им дадут выбор? – приподнял бровь Тано.

- Конечно, нет. Для этого я и пробуждаю их самосознание и гражданский гнев.

- А почему ты решил, что народ с самосознанием захочет тебя?

- Потому что я сказал им правду и был единственным, кто предложил альтернативу.

- О, чудесно! – усмехнулся Тано. – Я народ. Ты вот, типа, меня обработал, но я не хочу тебя президентом. Ничего личного, ты мне, может, даже интересен, как человек, но возглавлять наше правительство…нет.

Стив, который обеспечивал самый монотонный и неэмоциональный перевод в мире, так проникся дискуссией, что в его речи даже появилась интонация, и он добавил от себя:

- Я вам то же самое говорил, просто другими словами.

Дэвид посмотрел на них, и в его глазах начала появляться растерянность, но тут вмешался Мэтью.

- Тогда мы просто используем силу.

- Какое смелое, но глупое заявление, - вздохнул Тано.

- У тебя есть предложения? – спросил Дэвид.

- Да. Убраться отсюда, пока не поздно.

- А ты меня почти поймал, - усмехнулся генерал.

- Убери отсюда посторонних, и может, мне ещё будет, что сказать, - вполголоса проговорил Тано.

- Тут нет посторонних, - сказал Дэвид.

- Мне стоит выражаться яснее – убери отсюда его, - он кивнул на Мэтта. Тот так и подскочил.

- Ты совсем охренел? Ты жив по чистой случайности! Не смей ставить нам условия!

- Ну, положим, не вам, а главе этой…организации. И мне нужен конструктивный диалог, а не перебрасывание угрозами.

- Мэтт, - посмотрел на него Дэвид.

- Нет! Что тут вообще происходит?

- Полковник Кёрк, выйдите за дверь, - повысив голос, приказал генерал. Тот побледнел от ярости, но вышел, и тогда Дэвид сказал:

- Ещё раз заговоришь таким тоном с полковником моей армии – я тебе голову оторву. Буквально. Кивни, если понятно, – дождавшись кивка, он бросил Стиву: - Доставай наш черновик, посмотрим, что можно оттуда взять.

Через два часа Тано и Бенуа впервые оказались одни, когда Дэвид ушёл в «типографию», оставив их под присмотром двоих солдат.

- Как ты? – спросил Тано.

- Так себе. Зато я знаю, где мы. Это заброшенный завод почти в черте города, в серой зоне.

- Уверен?

- Nazzo, да там прямо над входом в этот корпус выведена гигантская «альфа», значит, мы сами его проверяли в 4 или 5 году. Я помню, что мы здесь нашли литров 800 спирта.

- То есть нам просто нужно за ворота, и мы почти дома?

- Просто! Они думают, что от меня уже никакой пользы, так что при любом подозрении, сразу прикончат, а ты…не знаю, что и думать, сеньор предатель.

- Ну, пока я ничего особо предательского не сделал… Я уже думал, что сумею продавить этого типа… Но в нём есть слабые места, нужна просто ещё пара разговоров по душам. А что же ты не взывал к родственным чувствам этого неожиданного брата?

- Упустил момент, и как-то быстро настроил его против себя.

- Не знаешь, много тут их?

- Непонятно. Я мало что видел.

- Если это тот завод, про который я думаю, тут можно разместить хоть 5000 человек. Другое дело, если их так много, как они незаметно сюда пришли?

Тут вернулся Дэвид.

- Очередное послание отправлено на распространение, а нас ждет обед. Ничего не имеете против вегетарианских блюд итальянской кухни? Проще говоря, сегодня мы едим пасту в собственном соку. Извините, что не приглашаю в столовую, но там собачий холод.

Когда они доедали слипшиеся макароны, появился еле стоящий на ногах, но довольный Кёрк.

- Сэр, хорошие новости. Я нашел кое-что изумительное про Маму.

- Где?

- Тут неподалеку, - уклончиво сказал Мэтт.

- Ты самовольно покинул территорию?

- Да ладно тебе…Вам, сэр. Может, поговорим пару минут без свидетелей? Скажем, в гараже?

- Что ж, господа, это может быть действительно важно и конфиденциально.

Дэвид вышел за дверь.

- Ты в своем уме? Как ты мог один в таком состоянии выйти в город?

- Я в порядке. Если надо, ещё хоть сутки продержусь. Не об этом речь, - они дошли до гаража.

- Если это такой способ остаться наедине…

- Dream on. И я принимаю твои извинения. Если для дела нужна иллюзия, будто ты можешь меня отодвинуть и прислушиваешься к ним – я готов подыграть, - он открыл багажник.

- Боже мой, это всё мне? И кто это?

- Ещё один тупица. Им даже в голову не приходит, что если из дома пропали два человека, нужно стрелять сквозь дверь, а не открывать и здороваться.

- Чёрт, Мэтт, ты же не…

- Представь себе, да. Позвонил у калитки, спросил, заметь, даже не на фритише, дома ли Бенуа. Когда ответили, что нет, сказал, что ему срочно кое-что нужно передать. Этот идиот вышел, и я запихнул его в багажник.

- Среди бела дня?

- Да. Больше нам этой машиной не воспользоваться. Но это мелочи. Я привёз его сюда, и он мне кое-что рассказал…

- Сразу же?

- Практически. Я всего лишь показал ему руку и сказал, что пока Бенуа всего лишь стал левшой, но если мы не получим информацию, его будет оставаться всё меньше. Прикинь, он даже не понял, что это левая рука – и я получил очень интересную историю на ломанном французском, дополненную схемой.

- И что там?

- Никогда не догадаешься. Кто теперь самый полезный и умный?

- Ещё не факт. Я слушаю.

И Мэтт поведал обрывочные сведения, скреплённые догадками, которые поведал ему похищенный Влад.

- Это…вау, - Дэвид сел на капот, снова вскочил, резко притянул к себе Мэтта и поцеловал. – Ты и не догадываешься, что сделал.

- Догадываюсь, - заверил его Мэтью. – И жду большей благодарности и признания моих заслуг, чем облизывание миндалин.

- Не будем радоваться раньше времени. Проверим кое-что. Макловски не отправляла эти последние данные в центр, но в память, наверняка, скидывала. Надо ещё раз, как следует, порыться в переноске.

- Но, согласись, многое становится более логичным. Например, та штука с политическим перформансом Бенуа. Скорее всего, это был просто протест против недостаточно высокой должности.

- То есть ему ещё есть о чём нам порассказывать. И самое крутое, они ещё не знают, что именно нам известно, - улыбнулся Мэтт.

- Нужна подготовка. Пойду копаться в документах, а этого болтуна пока спрячь в другом корпусе.

- Слушаюсь.

- И, Мэтт, я тебя… отблагодарю.

- Ладно, буду считать, что у меня тут среди прочего появились виртуальные медали за беспредельную мужественность и вселенскую крутость.

***

Поделив данные на консоли Марии на два устройства, Мэтт и Дэвид просмотрели кучу неструктурированных заметок, аудио-и видеозаписей, составили свою схему, соотнесли её со схемой Влада, поставили на ней с дюжину знаков вопроса, проспали непозволительные шесть часов, ещё раз побеседовали с Владом, который так всё это время и сидел в холодном, полутемном помещении в обществе чужой руки.

Посмотрев на результаты изысканий, Дэйв сказал:

- Коррупция и разврат – беспроигрышное сочетание.

- Ага, - кивнул Мэтью. – Но хочется чего-то большего. У нас тут пробелы по несколько лет. Она же не могла всё это время смиренно и безгрешно жить.

- Исключено. Но, по крайней мере, есть с чем работать. Здесь она не сможет отделаться простыми оправданиями… Пора попробовать договориться.

- Да, пожалуй. Если мы всё кинем в народ…

- Она разозлится, - закончил Дэйв. – Это может создать осложнения. А вот если мы предложим ей сохранить лицо…

- Мирное делегирование, - нахмурился Мэтт. – Скучно. Но да, ты прав. Только наших ребят с письмом туда не отправить – это несерьёзно.

- Стив тоже не подходит, - задумчиво сказал Дэвид. – Он сообразит, что это его последний шанс выжить, и всё нам обрушит. Можно, конечно, напичкать его тротилом и при неосторожном поведении разнести на атомы…

- Но это сильно поменяет наши планы, - возразил Мэтт.

- Точно. Да и технической стороной будет заниматься Стэн, так что не уверен, что всё пройдет, как надо.

- Ты понимаешь, что это значит, - вздохнул Мэтт.

- Да, ничего не поделаешь. Думаю, у тебя даже есть небольшой шанс выжить.

- Процентов 20, не меньше. Ну, это, если они сразу соглашаются на все условия.

- Есть ещё вариант. Ты можешь пойти не посланником, а дезертиром. Это безопаснее. И ты «выдашь» информацию о том, что я готовлю финальное разоблачение. Скажешь, что уже видел готовые листовки, но знаешь, что я все ещё согласен на переговоры.

- И почему это я дезертировал?

- Потому что не согласен с моими методами. И потому, что я плохо обращаюсь со своими подчинёнными. Они же сами видели, как я тебе один раз запястье порезал.

- Да, точно, - Мэтт почесал шрам на руке. – Остановимся на этом варианте. Переоденусь в гражданское, оружие здесь оставлю, выражение лица побеспомощнее сделаю – может, больше буду на Бенуа похож, пусть мне это поможет, хоть раз в жизни. Ну, я пошёл, что ли, - он бросил последний взгляд на схему.

- Мэтью… - Дэйв передумал продолжать. – В общем, ты понимаешь.

- Да. Короче, спасибо, это была крутая жизнь.

- Точно. Вали уже. У меня еще куча дел.

- Ага, я тоже, - невпопад ответил Мэтт и вышел. Дэйв постоял еще минуту, потом встряхнулся и пошел в пыточную, где уже почти 14 часов сидели Тано и Бенуа, с которыми никто за это время и словом не перекинулся. По пути пришлось растолкать спящего Стива и позволить ему набрать с собой кофе и хлеба с тонюсеньким слоем джема.

- Стив, ты как будто всю жизнь в Красном Кресте проработал, - хмыкнул Дэйв. – Никто не морил наших пленных голодом.

- Может, вы их отпустите уже? Ну какая от них польза?

- Как оказалось, они интереснее, чем пытаются казаться. Тебя ждет сегодня череда сюрпризов и разоблачений, так что приготовься морально, - он отпер дверь и включил свет. - Доброе утро!

Бенуа сидел на брошенном на пол матрасе, а Тано стоял у окна, безуспешно пытаясь скрыть, что последние часы голыми руками выкорчевывал раму.

- Вижу, вы тут особо не скучали, - сказал Дэйв. – Чем занимали досуг?

- Да вот, крысу одну поймали, - Бенуа указал на бездыханное животное на полу. – А ещё одну не поймали. Вот и все новости. Сам как?

- О, отлично! - генерал сел на стол, с которого так и не удалось удалить все пятна. – Только что вернулся после двухнедельного отпуска на Мальдивах. С утра ещё сходил в солярий и на массаж. Так что я готов теперь к очень долгому общению. Вам, кстати, привет от Мэтью. Он сегодня не сможет подойти, очень сожалеет.

- Так что он вчера обнаружил? – спросил Тано.

- Всё, - просто сказал Дэвид. – Слушай, Бенуа, а Ева на кого похожа – на тебя или Маму?

Стив вопросительно посмотрел на него.

- Я не понял, ты сказал мама или Мама?

- Я сказал то, что сказал. Переводи, ублюдок, не порти эффект.

- Не понимаю вопроса, - сказал Бенуа.

- Брось! Я бы на твоем месте на каждом углу об этом рассказывал. Затащить в постель монашку, да еще такую перспективную – это же должно быть невероятно круто!

- Она ещё не была монашкой, - сказал Бенуа.

- Брат, осторожно, - предупредил Тано.

- О чём ты? Они, по-моему, уже и так всё раскопали. Я только не понимаю, от нас-то теперь что нужно? Свидетельские показания?

- Было бы неплохо.

- А не пошёл бы ты…

- Буквально только что оттуда, от меня даже всё ещё исходит удовлетворённое сияние. Так как насчёт очной ставки? Это было бы эффектно! Она говорит: «Я не знаю этого человека», а ты: «У тебя родинка на левой груди». Полное разоблачение! И понтифик вынуждена всем продемонстрировать свои прелести, потому что иначе – как мы поверим?

- Ни за что.

- Я тебя не понимаю. Честно говоря, сначала я подумал, что ты её шантажировал и успокоился только после того, как она сделал под тебя этот безумный проект со стадионом. Но к чему тогда эта выходка с суицидом? И почему ты мне с удовольствием всё не рассказываешь?

- Договоренность, - сказал Бенуа.

- У тебя есть оправдание – ты в руках безумного маньяка.

- Нет. Самому тебе придется всё рассказывать.

- Ну, ладно, ты со своей Джульеттой траванулся, и с тех пор просто доживаешь, но ты лучше подумай, из кого Мэтт доставал эту информацию.

- От другой вашей соотечественницы, Марии, кажется? Она же где-то тут с вами?

- Слушай, давай уже говорить друг другу правду. Ну, хочешь, я начну? Макловски была в команде Карла-Густава, то есть официально работала в Проекте, но не здесь, а Там. Из этого прямо следует, что мы с ней не дружили. Насчет неё есть ещё одна маленькая пикантная деталь: они делали из нее новую, более совершенную модель Мамы.

- Они собирались просто заменить Александру? – спросил Тано.

- Друг, брось, тут все свои, можешь звать её Марго, ну, или как вы там привыкли. Отвечая на твой вопрос, они не собирались её «просто» заменить. Даже сама Мэри на знала, к чему дело идёт. Её хотели закинуть сюда, проверить, как на самом деле справляется Мама, постепенно и закономерно ввести в духовенство и только лет через 10 выдвинуть её кандидатуру. На её подготовку ухлопали чёртову уйму денег, так что, похоже, я закопал тут неподалеку миллионы. Её материалы достались мне, но если бы не содействие ваших родственников, я бы ещё долго там разбирался. Ну же, Бенуа, стерва бросила тебя с ребёнком и уселась на трон! Не пора ли сказать, что ты думаешь по этому поводу?

- Я ничего не имел против.

- Вы, Тровэйль, все такие? Сплошная преданность и самопожертвование? Ну, если ты твёрдо решил не компрометировать её, мы поступим по-другому. Почему бы тогда не устроить шоу с воссоединением семьи? Как думаешь, Ева захочет, наконец, обнять мамочку?

- Да Ева-то здесь при чём? Во всем виноват ваш мерзкий Карл-Густав! - выкрикнул Бенуа. – Он просто оторвал её от нас. Марго бы самой и в голову это не пришло. Он заставил её напялить рясу и встать во главе страны, почему теперь все мы должны от этого страдать?

- Потому что теперь я хочу эту страну, - ответил Дэвид.

- Неужели получше ничего нет? – спросил Тано.

- Как тебе объяснить… - Дэвид поднял взгляд к потолку. – Не то, чтобы я не пытался и не скажу, что не было другого шанса, но Там есть один нюанс. Вот, скажем, был неплохой вариант с одной страной в Южной Америке: прекрасная природа, климат, кокао-бобы, кофе, кока опять же… И я мог её получить за 9 месяцев упорной работы. Что потом? Примерно два года я расчищаю территорию от последствий войны, наслаждаясь абсолютизмом и свободой, а потом кое-какие страны покрупнее начинают делать мне непристойные предложения политического и экономического характера. Я и оглянуться там не успею, как моя страна будет по уши в эмбарго и валютном кризисе. Чёртова глобализация.

- А в ЕМ? Разве всё не контролируется Оттуда? – спросил Тано.

- В тот-то и дело, что нет! Карл и другие ставили подпорки, чтобы тут все до конца не обрушилось, но сильно они не вмешиваются. Им нужно наблюдать за естественным ходом.

- Ну, думаю, твоё появление они расценят, как противоестественное.

- Не совсем. Сомневаюсь, что они из-за меня закроют Проект. Внесут поправки – да, поменяют некоторые правила – возможно, но шоу должно продолжаться, кто бы ни встал во главе. Так что давайте, переходите в мой электорат, пока не поздно. Хотите привилегий – вообще не проблема. К тому же, с Бенуа мы, практически, родственники.

- Он тоже твой родственник? – удивился Тано.

- Ничего подобного! Не видишь, что это просто поток больного сознания! Ну почему мне нельзя спокойно умереть уже?

- Он что, не жевал свои таблетки? – Дэйв оглянулся на горку медикаментов на столе.

- Всё он принимал, но мы сейчас не в очень радостной ситуации, так что его можно понять, - сказал Тано. – Даже я уже хочу к семье, а я тут меньше пробыл.

- Сами виноваты. У вас всё ещё есть выбор. Это у меня все безальтернативно.

- Ты, schwilze, сам убил своего отца! – Бенуа ударился затылком в стену. – Ну же, обморок! Где ты, когда так нужен?

- Это только отчасти правда, - ответил Дэйв вопросительному взгляду Тано. – Это, кстати, интересная история…

- Нет! Я понял, ты всё-таки нашел способ меня пытать.

- Это да, но речь о другом. У меня всё ещё есть семья. Мама, конечно, сейчас подавлена ситуацией, но она меня простит, я знаю. Но я-то её точно никогда не увижу. Так что у меня ситуация печальнее, чем у вас.

- Серьёзно? А нас вот псих похитил и держит в комнате, которая пахнет, как всё, что я никогда бы в жизни не хотел ощущать! А второй псих в это время, скорее всего, рядом с другим членом моей семьи, а все вместе они угрожают моей стране, моей привычной жизни и моему понтифику!

- Открою тебе ещё одну тайну – я не псих. – Дэвид, как будто печально, покивал. – Да что там, - он махнул рукой, - я даже людей не люблю убивать. У меня каждый раз сердце обрывается, когда приходится это делать. В обычной жизни я хороший, милый, даже сентиментальный человек. Я поддерживаю семейные ценности, защищаю животных, помогаю сиротам. Но вот моя карьера сложилась так, что приходится переступать через свою природу. А так как я ответственно отношусь к любой работе, мне приходится пока соответствовать стереотипам о жестоком захватчике… - он задумался, - Хотя одного человека я всё-таки прикончил с удовольствием… Да, это была Макловски. Но ваша Мама послала её меня убить – было на что разозлиться.

Бенуа вдруг рассмеялся.

- Так вот почему ты проиграешь! Ты старательно изображаешь хладнокровие и жестокость, а Она такая на самом деле! Если понадобится, она, не задумываясь, пошлет против тебя всю армию, а потом детей, стариков и монашек, а когда доберется, то четвертует…в лучшем случае.

- Я примерно так и думал.

- Ничего подобного! Ты хотя бы читал наш уголовный кодекс? Разве здоровый человек такое придумает? Да она единственного ребенка бросила, как выпавший зуб! А теперь я почти уверен, что она убила Адель. Да почему я раньше это не понял?

- Ты, главное, не держи всё в себе, - участливо сказал Дэвид.

- О, нет, тебе я тоже помогать не буду. Уж лучше знакомый сумасшедший, чем новый и полный сюрпризов.

- Ну что ты еще хочешь обо мне узнать? Резюме тебе мое показать?

- Спасибо, я знаю достаточно, чтобы испытывать к тебе перманентную неприязнь до конца жизни.

- Постой-ка, а это не из-за того, что я…мужчина? – поинтересовался Дэйв. – Вы тут что, так привыкли, что вами управляет женщина, что не видите альтернативы?

- Холодно, - сказал Бенуа. – Брось мне розовые порошки.

- Может, не хотите светского государства? Ну, давайте оставим Маму или Папу, просто не будем им больше давать реальную власть.

- Ещё холоднее.

- Да в чём дело? Я же идеален! Мне даже в коррупционные связи некого включать!

Бенуа уронил голову на грудь.

- F*ck! Он отравился, что ли?

- Нет, снотворное принял, - сказал Тано. – Ему это нужно. В общем, так, - он глубоко вздохнул. – Я думаю, для тебя не всё потеряно.

- Правда?

- Да. Если Марго и вправду убила Адель – это слишком даже для моей толерантности к ней. Думаю, и Бенуа это осознаёт, поэтому и ушёл от дискуссии. Реакции Мамы на твое опровержение ещё не было?

- Нет, но у меня есть одно секретное оружие. И нет, я тебе о нём не расскажу.

- Как хочешь. Давай подождем ещё сутки, а потом, если понадобится, я включусь.

- Дорогой друг! – восхищённо посмотрел на него генерал. – Хотите звание майора?

 

========== Год 30. Часть 10 ==========

 

Мэтт к полудню добрался до Ватикана, встал перед охраной и поднял руки. Они вопросительно посмотрели на него.

- Я сдаюсь, - сказал он по-французски и испански. Выражение их лиц не изменилось. - Так, можно я тогда пройду? – он шагнул к воротам, но был мягко отстранён. Ему также сказали что-то на фритише и махнули идти прочь.

- Видите, я ничего не понимаю! Я вражеский солдат! У меня есть важная информация!

Они переглянулись, но ничего не предприняли.

- Ну почему всё так тупо? – простонал Мэтт и схватил автомат одного из охранников. К его удивлению, тот выпустил оружие. - Вот чёрт! – Мэтт бросил автомат на мостовую и был наконец-то прислонен, другого слова не подберёшь, в стене. - Да, детка. А теперь меня нужно отвести к командованию и допросить.

Но вместо этого он попал в службу порядка и до вечера просидел в камере, пока на ночную смену не заступил дежурный, говорящий на испанском. Немалых трудов стоило убедить его, что Мэтью действительно из вражеской армии.

После этого дело пошло быстрее, и уже в час ночи он предстал перед лицом министра обороны. Тот начал искать ватиканского переводчика и только для того, чтобы услышать, что перебежчик желает говорить только с Мамой, причём, немедленно, так как дело не терпит отлагательства. Особо он настаивал, чтобы Александре передали, что его фамилия Тровэйль. Каким-то волшебным образом его отвели к Маме уже через полчаса.

Её, видимо, уже предупредили о языке переговоров, потому что она сразу отослала переводчика и сказала:

- Можешь считать, что мы тут одни, на испанском больше никто не говорит.

- А можно я просто на «Вы» - не знаю, как титулы называются, - попросил Мэтт.

- Можно. Ну, и что привело тебя сюда? Я имею в виду, кроме очевидного факта, что вам тут ничего не светит и пора думать, как спастись?

- Я не хочу больше мириться с методами генерала Дженкинса.

- Ну и нечего было вообще в это лезть, - Мама почему-то старалась не смотреть на Мэтта.

- Я всего лишь хотел увидеть брата, - Мэтт опустил голову и начал кусать губы.

- Откуда у тебя здесь брат?

- Вы правы, не брат. Можно, сказать, что мы один и тот же человек. Я те же гены, только 22 года спустя. Сложно объяснить… В общем, в нашей семье всегда царил культ Бенуа, он был тем идеалом, которого я хотел достичь… И Дэвид…генерал Дженкинс…он просто сыграл на этом. Мы, продукты программы, чувствуем себя не совсем людьми, да и особых успехов у меня в жизни не было, а тут мне предлагают поучаствовать в чем-то грандиозном, да ещё обещают, что я встречу Бенуа…

- К чему мне все эти сопливые подробности? У тебя есть что-нибудь полезное?

- Да, конечно. Он всё знает, и вот-вот обнародует информацию.

- Что это за «всё» такое?

- Давайте я скажу Вам ключевые слова, - он посмотрел ей наконец-то в глаза и начал перечислять: - Маргарита, Карл-Густав, ребёнок, Бенуа, стадион, Адель… Мне продолжать?

- Ну, знаешь, это просто какой-то набор существительных и имён собственных, которые мне ни о чём не говорят.

- Видеозапись вскрытия могилы Маргариты, физиогномический анализ, анализ ДНК, показания свидетелей…

- Каких свидетелей?

- Мне жаль, но Бенуа и Тано у него. Кажется, кто-то ещё, но меня дальше не пустили. Простите, я ничем не мог им помочь.

- Предположим, у него и вправду есть вся эта кипа интересных фактов… Чего он тебя-то тогда посылает?

- Меня никто не посылал.

- Да что ты говоришь! Просто случайно вышло, что именно тебя я вижу уже второй раз! Вы на что рассчитывали? Что я воскликну: «Да это же мой шанс начать всё сначала! Долой оковы власти! Давай сбежим ото всех и будем предаваться любви в лучах афинского солнца, и плевать мне, что будет с государством!»?

- Но я не…

- Вот именно, ты не справился. Так что у вас во второй части плана?

- Это не план, я просто знаю, что Дэвид пока согласен на переговоры.

- Хорошо.

- Что? – Мэтт в изумлении посмотрел на неё.

- Я согласна с ним поговорить. Пусть отпустит всех пленных и просто придет сюда.

- И Вы согласны накомпромисс?

- Я согласна не сжигать его на костре, а просто сломать все до единой кости и утопить в дерьме. Собственно, метафорически повторить то, что он сделал со мной.

- Боюсь, этот вариант его не устроит.

- Ну, больше мне предложить нечего.

- Он будет принимать симметричные меры.

- Не раньше, чем я. Надеюсь, ты одноразовый курьер, и твое отсутствие не причинит ему неудобства, потому что я собираюсь тебя повесить.

- Если Вам все равно, я бы предпочел расстрел.

- Как скажешь. Священник нужен?

- Зачем? Я похож на богобоязненного человека?

- Да нет, не особо.

- Вы тоже.

- Подловил. Последний вопрос: где он?

- У Вас за спиной.

- Надо же. Сумасшедшая выдержка. Последнее желание?

- Горите в аду.

- Хорошо, там и увидимся, - она повернулась к министру обороны. - Марк, от него мало толку. Отправляй его в камеру смертников до утра, а потом возвращайся, прихвати сестру Анну и приготовь сердечные капли – я вам кое-что расскажу.

***

Сестра Анна бесконтрольно всхлипывала и впервые в жизни выглядела на свой возраст. Марк просто сидел с застывшим лицом секунды три, потом сказал:

- Нам нужна помощь. Я просто даже и не знаю, что делать в таких ситуациях. Хотя Вы, наверное, не хотите больше никому рассказывать?

- Теперь-то какая разница? Скоро и так все узнают, - Александра хотела успокаивающе похлопать сестру Анну по плечу, но та отодвинулась. - А может, приберечь презрение на потом?

- Я просто смотреть на Вас не могу! И его преосвященство всё знал, ещё и потакал Вам! Да и Особый комитет, наверное, не мог быть в неведении, и тоже Вам помогал!

- Что? – удивленно посмотрел на неё Марк. – У нас нет никакого особого комитета.

- О, Боже, - Анна даже рыдать перестала. – И брат Захарий – тоже…

- Что значит, тоже? Это всегда был один и тот же человек! Вы за кого теперь меня принимаете? И не забывайте, что при отце Романо я всегда проходила детронизацию.

- Не бывает никакой детронизации! Это выдуманный обряд, не имеющий ровным счетом никакой силы! И не делайте вид, что Вы этого не понимали!

- Час от часу не легче, - Мама горестно вздохнула и потерла глаза. – Марк, появились какие-то мысли?

- Одно ясно – нужно не позволить ему всё это разгласить.

- Что, отпустить посланника обратно?

- Это на крайний случай. У нас же всё ещё сидит их техник?

- Ну да. Думаешь, он сможет связаться?

- Очень надеюсь. Пойду, попробую поговорить с ним. Если все получится, сделайте всё возможное, чтобы вытащить этого «генерала» в поле нашего зрения, а там уж мы не промахнемся.

Когда Марк ушел, Мама сказала:

- Сестра, прекрати реветь. Не вижу никакой трагедии. Вот ты пока не знала, тебя же всё устраивало? Да если хочешь знать, я как первый раз вошла в эти ворота, меня будто подменили. Я за это время ни одной сигареты не выкурила, а вино видела только на службе. Никакого упоминания Имени всуе, чревоугодия, праздности… Это, между прочим, тоже немалых усилий стоило.

- Что из того, если вместо мелких грехов Вы совершали смертные?

- Тебе легко меня осуждать. Это всё равно, что, не имея оружия, гордится, что никого не застрелил.

- Вам нельзя больше быть Мамой.

- Да знаю я! Но ты тоже пойми, я не могу допустить, чтобы всё всплыло. Ладно бы только меня запятнало – плевать, я бы просто пошла и утопилась, но ведь все теперь думают, что я и есть государство, и само понятие престола будет запятнано. Но обещаю, как только мы вышибем мозги Дэвиду и уничтожим свидетельства, я уйду.

- Прекратите! Вы говорите о человеческой жизни!

- Жизнь жизни рознь, уж поверь мне. Ты разве уже забыла, что он пытался меня взорвать? – Мама указала на пластырь на своем лице. – Но, знаешь, может, тебе не присутствовать на переговорах, если они все-таки состоятся?

***

Переговоры состоялись. Уже без видео, но техник смог добиться довольно устойчивой связи.

- Жаль, Вы меня не видите, - сказал Дэвид, - Я сегодня неотразим – хоть сию минуту на парадный президентский портрет.

- И мне жаль, что ты меня не видишь, потому что я держу в руках голову твоего посланника.

- Кого? Ведь я никого не отправлял! Ладно, шучу. Не понравился он Вам, значит? А ведь это был подарок от чистого сердца.

- Ладно, хватит. Договариваться будем?

- Если настаиваете. У меня всё те же условия: Вы добровольно передаете всю власть мне, объясняя людям, что так гораздо лучше, а я избавляюсь от всего компромата. Более того, я прочешу все архивы, уберу всё подозрительное и добавлю доказательства Вашей многолетней безупречной работы. Уйдёте в сиянии славы.

- Заманчиво. Пленных отпустишь?

- Простите, кого? У меня нет пленных, у меня только группа поддержки, не правда ли, Тано, старина?

- Тано не стал бы тебя поддерживать.

- Уверены? Поболтать с ним хотите? Давно же не виделись. По всей вероятности, было ошибкой с вашей стороны поддерживать только Бенуа.

- Я не хочу… - начала было Александра, но уже раздался голос Тано.

- Ваше святейшество? Нас больше никто не слушает?

- Нет. Какого хрена ты там делаешь?

- У меня только один вопрос: что ты сделала с Аделью?

- Да ничего! Она сама всё выпила!

- Ну да! В твоем кабинете, наедине с тобой. По-другому нельзя было?

- Как с Жанной? Тоже, видишь, не идеальный вариант.

- Не понял? – голос Тано помертвел. – Ты же не…

- Ах, нет, она где-то случайно подхватила это редкое неизлечимое заболевание. Не стоит благодарности.

- Марго, так нельзя. Уходи. Просто исчезни, пока есть возможность.

- Спасибо за помощь, но так не пойдет, - снова возник голос Дэйва: - Никаких исчезновений, пока не уладим все формальности. Видишь, даже самые преданные фанаты от тебя отвернулись. И это ты ещё Бенуа не слышала.

- Так он тоже у тебя?

- Ну да. Но мы ему повысили дозу успокоительного, а то у него проблемы с принятием правды. Так что, сколько тебе нужно времени? Завтра в полдень подойдет? Ты не волнуйся, я потом дам время собрать вещи.

- Послезавтра, - сказала Мама. – Тебя проведут на балкон базилики, и я сделаю заявление.

- Отлично. Тело можно будет забрать?

- Чьё?

- Бенуа-младшего. Я всё-таки надеюсь, что его голова на месте.

- Да. Более того, я верну его к жизни, если пообещаешь сказать, что моё криминальное досье – подделка.

- Это подорвёт доверие людей ко мне… Ну, да ладно. До скорого.

 

Дэвид посмотрел на Тано.

- Думаешь, Кёрк и вправду ещё жив?

- Вполне возможно. Даже скорее всего. Она и вправду хочет подправить свою репутацию. А это значит, ты проживешь ровно до того момента, как всё опровергнешь.

- Похоже на то. Но неужели она не понимает, что при моем последнем вздохе информация уйдет в народ?

- Этого не случится, - сказал Тано.

- Это почему же?

- Я прослежу.

- Ты пока что не моё доверенное лицо.

- Мне все равно. Тебе сейчас негде больше поддержки искать. И гордись уже тем, что всё-таки устроил переворот – она на самом деле уйдет.

- Так значит, у меня есть шанс?

- Сомневаюсь. Мне пока очевидны только три факта: Мама уйдёт, компромат исчезнет, ты доживаешь последние пару дней. Остальное в области неизвестного.

- А ты умеешь вселить оптимизм!

- Ну, это чтобы ты на пятницу не планировал уже ничего.

- А если заставить её прийти в другое место?

- Это может продлить твою жизнь на сутки. Но скорее всего – нет.

- Да уж… Я должен подумать. Вы со Стивом не могли бы убраться?

- Ну, конечно. Ты, главное, расставь приоритеты.

***

Через пару часов Дэвид снова появился.

- Ума не приложу, как тебе опять удалось меня загипнотизировать! Так вот, со мной ничего не случится, потому что тут же последует ответная реакция. Во мне пуля – в Маме – две. Уверен, что мои снайперы лучше ваших.

Тано грустно покачал головой.

- Тебе, конечно, легко делать такие заявления, потому что ты сдохнешь и не будешь разбираться с последствиями, а армия твоя здесь застрянет. Иди и в этот раз подумай, как следует.

***

За обеденным рисом, который Дэвид дюжину раз зачерпывал, но так и не начал есть, он сказал:

- Как это можно победить и проиграть одновременно? Бред какой-то. Исход Шрёдингера.

- Нет, это называется справедливость, - сказал Бенуа.

- Не мели чушь. Я вас тут, можно сказать, из тёмного средневековья вытаскиваю, а вы всё ещё недовольны. Между прочим, я за вас обоих отомстил. Может, пора и спасибо сказать?

- Что, нелегка оказалась судьба оккупанта? – участливо спросил Тано.

- Если бы Мэтт был здесь… Он бы, наверняка, что-нибудь придумал.

- Что, например? – спросил Бенуа. – У него здравого смысла ещё меньше, чем у тебя.

- Ну, мы бы встали спина к спине и отстреливались до последнего патрона. И умерли бы счастливыми.

- Вы, люди, такие тупицы, - вздохнул Бенуа. – Умирать почти всегда отвратительно и страшно, уж можешь поверить моему опыту.

- Эти инфантильные разговоры никому из нас не пойдут на пользу, - оборвал их Тано. – Огромная удача, что злого двойника Бенуа нет с нами. С какой стати он вообще тут что-то решал? Это же не человек, а гормональный коктейль в подростковом максимализме.

- Это обманчивое впечатление, - сказал Дэйв. – Открою секрет: он гораздо способнее меня…ну, или будет…был бы через пару лет, и потому у него такие широкие полномочия.

- Ух ты, - рассмеялся Бенуа. – То есть факт ваших неуставных отношений был тут совершенно ни при чём?

- Ты ужасный пошляк, - возмутился Дэвид. – И нет, не при чём. Я нечеловечески объективен.

- Постойте-ка… - Тано в замешательстве посмотрел на них. – То есть… Schwilze! Я что, единственный ни о чём не знал? Почему меня не предупредили?

- Это было и без того очевидно, - сказал Бенуа.

- О да, - кивнул Стив.

- Мне - нет. Это же меняет дело!

- Чьё дело? – спросил Дэвид.

- Твоё, друг мой. У тебя теперь ещё меньше вариантов.

- Не вижу связи.

- Увидишь. Поговорить бы с тобой наедине… Ну как вообще можно захватывать страну и не выучить язык? Ладно, давай хотя бы Бенуа отошлём.

- А в чём, собственно, дело? – спросил Бенуа. – Я что, мешаю?

- Да. Просто уйди.

- Ну и пожалуйста. Я хочу увидеть, кого вы ещё захватили.

- О, чёрт! Мы же совсем забыли! – воскликнул Дэвид. – Шучу. Я попрошу кого-нибудь из солдат проводить тебя.

 

Когда Бенуа ушел, Тано сказал:

- Валяй, рассказывай.

- О чём? Опять твои адвокатские штуки? Никогда не любил адвокатов. Хотя у меня самого первое образование юридическое.

Тано просто смотрел на него.

– F*ck! Ты хоть наводящие вопросы задавай!

- Как вы познакомились?

- Это вообще не при чём! А будешь наглеть, отправишься снова в пыточную.

- Я не понимаю, мы хотим спасти хотя бы Мэтью или нет? – спросил Тано.

- Зря ты думаешь, что я сейчас расчувствуюсь и стану более внушаем. Ну, печально, что всё так вышло, но Кёрк знал, на что шел.

- То есть тебе наплевать, что у него есть неплохая возможность выжить? Пусть его казнят, потому что ты принял неправильные решения!

- Выходит, что так.

- У тебя есть выпить?

- В общем-то, все строго лимитировано, но всё равно же меньше двух дней осталось. – Дэйв достал из сейфа бутылку виски. – Стив, я не пойду за третьим стаканом, ты будешь создавать ощущение, что мы говорим трезвыми голосами.

- А ты ведь так и не знаешь, как мы продвинули Марго наверх? – спросил Тано.

- Вы? Я был уверен, что это заслуга Карла-Густава.

- Безусловно. Но там был один тонкий момент с оказанием давления на Совет старейшин, и мы организовали вооруженный захват. Я, Бенуа и Марко, это наш третий брат. Мне даже пришлось ранить одного старика.

- Как тебе не стыдно! – Дэйв с видимым удовольствием сделал ещё глоток.

- Стыдно на самом деле, но я уже расплатился – совсем скоро получил свое ранение, - Тано расстегнул куртку, оттянул ворот футболки и продемонстрировал кривой толстый шрам у плеча.

- Бесполезно, - сказал Дэвид.

- Что?

- Испытывать на мне свои жалкие натуралистические чары. Нет, ну ты неплохо выглядишь, и всё такое, но совершенно не в моем вкусе. Ещё и адвокат.

- Ты бы помедленнее пил, - усмехнулся Тано. – Я хотел сказать, что мне известно, что такое рисковать жизнью за человека, которого ты в случае успеха даже и не увидишь больше никогда. И я ни о чём не жалею. Если бы её не начало со временем заносить…да что сейчас об этом. Я всё равно не могу ей не сочувствовать. Оказывается, наша Маргарита прямо, как лебедь, который всю жизнь привязан к своей паре. При этом она, конечно, очень буйный лебедь со скверным характером, но если вспомнить, она всегда старалась оберегать и защищать Бенуа. Не поверишь, она вначале даже первой заходила на склады, и если видела полуистлевшее тело или другой ужас, заставляла Бенуа отворачиваться…и это его ужасно бесило. Она никогда не сваливала на него свои настоящие проблемы и решала его. Другой вопрос, хотел он этого или нет, но у неё своя логика. Она единственная верила, что он выкарабкается, и запретила мне отключать его от аппаратов… Ты знал, что они, можно сказать, всё ещё встречаются?

- Да ладно! – со смесью восхищения и отвращения воскликнул Дэвид. – То есть его не смутила история с его первой женой?

- Для меня это тоже загадка, - вздохнул Тано. – Но вот факт: вы с ней не такие уж разные.

- Вот здесь стоп, - Дэвид расхохотался. – То, что нам с ней достался, по сути, один и тот же человек, вовсе не значит, что мы в чём-то похожи. И говори спасибо, что Мэтт тебя не слышит. Он, к счастью, совсем не такой, как ваш Бенуа. Он вполне самодостаточен, его не нужно оберегать и продвигать. Мэтт всего добился сам, даже меня. Сюрприз, да? А это было непросто, учитывая, что мы знакомы лет 18, и из-за ужасающей разницы в возрасте я его воспринимал, как ребенка.

- Моя первая жена была старше меня на 23 года, - сказал Тано.

- О, у меня таких ситуаций раньше полно было!.. Нет, я старше на 7 лет, но ещё недавно это было, как 30… Но чёрт, 23 года! Я бы тебя и близко не подпустил к своей маме!

- Ну как, полегчало? – спросил Тано.

- А мне и не тяжелело.

- Слушай, а может, и правда, есть другой выход? – задумчиво сказал Тано. – Обратно вам вернуться?

- Не вариант. Там ожидается и трибунал, и суд по уголовным делам. Я подсчитал, что мне дадут семь пожизненных, а Мэтту – девять или десять – не знаю, всё они там обнаружили или нет.

- Не обязательно же домой заявляться. Есть выбор, как минимум, из трёх материков.

- Так как варианта отступления не было в принципе, мы даже ресурсами для обратного пути не располагаем. Это здорово мотивирует.

- Как-то совсем неправдоподобно, - нахмурился Тано.

- Проклятые адвокаты! – Дэйв наклонился и почему-то начал говорить шепотом: - Если честно, можно убраться, но только не более, чем с дюжиной человек. А у меня их тут 350. И что это будет? И как я объясню это Мэтту? Да он меня скинет в холодные воды Атлантики.

- Тогда тебе правда остаётся только одно: засунуть дуло в рот и нажать на курок. Сможешь?

- Первое – да, второе – нет. Ты, конечно, хорош, но убедить меня, что я хочу покончить с собой – нет уж! И не забывай, что у меня тут 350 человек…343 – ну, не суть.

- А ты прав, они удивятся и не одобрят. Если Марго хочет свой имидж сохранить, то и тебе это должно быть позволено. Давай дотянем до конца: Мама признает, что ты достоин занять её место. Твои люди ликуют, тут из толпы выходит сумасшедший, кто-то гражданский, и стреляет в тебя. И ты не при чём, и Александра – ведь это просто несогласный гражданин ЕМ.

- В этом случае всё равно могут пострадать несколько тысяч человек.

- Тогда на время церемоний ты оставишь свой гарнизон здесь.

- Ты сумасшедший?

- Могу быть и я. Не промахнусь, по крайней мере.

- Если Мэтт будет ещё жив…

- Будет, - кивнул Тано.

- Вас ждут многочисленные жертвы. Разве что в наручниках его держать… Тогда пока все хватаются за оружие, он прикончит двоих, не больше.

- Вряд ли, - усомнился Тано.

- Да точно. Кому-то в горло вцепится. Вообще, он этого не любит – можно подхватить гепатит, и всё такое, но там будет не до размышлений.

- Почему же он прямо сейчас этого не делает?

- Мы о таком не договаривались, так что он ждет новостей.

- Тогда нам точно нужны предварительные переговоры, - заключил Тано. – Я пошёл.

- Ещё чего! Никуда ты не пойдешь. Я не настолько туп.

- Похоже, что настолько. – Тано встал и пошатнулся. – Что я могу сделать? Тебе и так чуть-чуть жить осталось, а Марго всё-таки нужно чуть-чуть откалибровать. Мы же хотим избежать лишних жертв? – он положил Дэвиду руку на плечо, наклонился и посмотрел в глаза.

- Мне вообщем-то всё равно, - сказал Дэвид, нервно косясь на его руку.

- Ну, мы уж точно хотим спасти Мэтью и твоих солдат.

- Ты бы убрал от меня руки, а то продолжения ожидать не приходится, а искренней дружеской поддержки я не чувствую, так что ощущения ещё те.

- Так мы договорились? Если тебе будет так спокойнее, я оставлю здесь Бенуа. Обратно не вернусь, чтобы у них не было соблазна что-нибудь оригинальное выкинуть. Если будет что-нибудь важное, я с тобой свяжусь.

- Ты пешком собрался? Мы, может, в дне пути от них.

- Брось ты это, генерал. Мы с Бенуа давно поняли, где находимся. Ты бы сегодня речь перед армией произнес, пока присутствие духа есть.

- Когда уже кончатся эти бесконечные советы? – простонал Дэйв.

- Всё, - Тано допил виски и грохнул стаканом о стол. – Ему что-нибудь передать?

- Ах, ну конечно, - Дэйв торопливо зашарил по карманам. – Где бы мне найти надушенный листок розовой бумаги с сердечками, чтобы окропить его слезами и вывести дрожащей рукой: «Любовь моя! В эти трагические мгновения только воспоминания о твоих поцелуях и объятиях поддерживают меня…» Я же влюбленная старшеклассница! У меня все мысли только об обмене записочками!

- Так и передам.

- Сволочь ты адвокатская!

- Пропуск мне напишешь или как мне отсюда выйти?

- По паролю. “Глассгоу”, через двойную “с”.

Тано вышел, а Дэйв грохнул стакан об стену и хотел продолжить разрушения, но наткнулся на грустный и, кажется, даже сочувствующий взгляд Стива.

- А я вам с самого начала говорил, что ничего хорошего не выйдет.

- Мне сейчас даже ударить тебя лень. Но это скоро пройдёт.

- Вы бы выспались в последний раз.

Дэвид поймал его за шарф и впечатал лицом в стол.

- Не надо меня недооценивать, Стиви, а то проживешь ещё меньше меня.

 

========== Год 30. Часть 11 ==========

 

Добравшись до жилых районов, Тано прежде всего связался с семьей, сообщив, что все живы, но вернутся не раньше, чем через сутки. После этого он направился в Ватикан. Конечно же, его не хотели впускать.

- Ребята, я прекрасно осознаю, как выгляжу, но, честное слово, это сейчас неважно. Передайте наверх следующие слова: «Тано Монтекки по поводу Дженкинса». Вот увидите, это правильный пароль.

Мама приняла его в рабочем кабинете, стоя спиной к окну. Тано зашёл и сразу подтащил к столу кресло.

- Привет. Я знаю про этикет, но просто с ног валюсь. Да и вообще, учитывая обстоятельства…

- Вот уж не ожидала, что вы окажетесь с его стороны.

- Не надо трагизма. Мы наедине будем беседовать?

- Нет, сейчас министр обороны придет. Как там Бенуа?

- Жив пока. Как тут Бенуа-младший?

- Аналогично. Но это жуть какая-то, да?

- Точно. Не удалось совсем без жертв обойтись.

- Нет, я имею в виду этого Бенуа из параллельной вселенной. Как можно быть такими разными при такой похожести?

- Ну, у них больше общего, чем они думают.

- Как дела в том лагере? Шампанское пьёте?

- Не надо меня так категорично к ним причислять. Но да, я выпил – нужно было для дела.

В кабинет вошёл Марк.

- Знакомьтесь, Марк – мой министр, Тано – мой поддельный брат.

Тано привстал и пожал министру руку.

- Ты, я так понимаю, от них?

- Вроде того. Нам нужно обсудить детали.

- А что? Всё уже решено. В полдень Мама выйдет на балкон базилики, произнесет речь, этот…кхм…генерал очистит её доброе имя и получит государственную печать.

- Пожалуйста, уточните, в какой именно момент вы его застрелите?

Марк и Александра переглянулись.

- Да вы не волнуйтесь, Дэйв отнёсся к ситуации с пониманием, и в принципе, готов пойти на это.

Мама шагнула из прямоугольника окна, и Тано, наконец, увидел её сероватое лицо с опухшими веками и покусанными губами.

- А ты можешь сейчас без ехидства? Я, между прочим, завтра жизнью рисковать буду.

- А он жертвовать. Выбирая между вероятностью и намерением, я всегда отдаю приоритет последнему. Я здесь для того, чтобы никому не пришло в голову отступить от плана.

- Но если его не будет… - начала было Александра.

- Нет, - прервал ее Тано. – Ты всё равно уйдешь. У тебя заместитель готов?

- В некотором роде.

- Будущего главу не стоит сейчас посвящать во все детали. Завтра нам нужно добиться максимально возможной достоверности. Не усмехайся, когда будешь сообщать, что передаешь власть Дэвиду, и не делай шаг в бок после этого, чтобы уберечь свою парадную сутану от его крови – просто падай на пол, делая вид, что опасаешься и за свою жизнь. И поклянись, что не отступишь от договоренности.

- Ну ладно, клянусь.

- О, нет, не так. На Библии. И не переводной, а старой.

- А вот откуда ты знаешь, что эта клятва надёжная? – спросила Мама. – Тут, по-моему, уже никто не верит в мою духовность.

- Главное, что ты до сих пор веришь. Не тяни время.

Александра поплелась к своему столу и достала потрёпанную книгу.

- Покажи, - потребовал Тано. – И не смотри на меня так – я тебе просто не доверяю.

- Что ни день, то новые ощущения, - процедила она сквозь зубы, но взяла из ящика другую книгу, открыла и продемонстрировала страницы. - И как мне это сделать?

- Обе руки на Библию, про себя ничего не говорить, мысленно формулировки не искажать.

- Но ты же не думаешь?.. – наконец вмешался Марк, с ужасом наблюдавший за происходящим.

- Думаю. И при этом ещё и люблю её от всей души, но давайте не будем мешать семейные чувства и судьбы людей. Итак, повторяешь за мной сразу, никаких пауз.

Тано на ходу придумал клятву, включающую в себя различные кары как на том, так и на этом свете в случае нарушения. Александра, морщась, повторила.

- У меня всё-таки есть вопрос по поводу его армии, - сказал Марк. – Если таковая имеется.

- Имеется, - кивнул Тано. – Но я уговорил оставить их на базе.

- Да это какие-то чудеса! – воскликнул Марк. – Простите, но я не могу в это поверить.

- Конечно, у Дэйва тоже есть условия. До всех церемоний вы отпускаете его людей. Все четверо живы?

- Тоже довольно опасный вариант. А если они начнут захватывать заложников?

- На это способен только Мэтью, - сказал Тано.

- Это который?- спросила Мама.

- Также известен, как Бенуа-младший.

- Ах, этот, - вздохнула Мама, - Так, может, его всё-таки… Ведь мы же не говорили, что держим всех в живых.

- Вы мне это буквально только что сказали, - напомнил Тано. – И не забывай, что у него там Бенуа.

- Спасибо, кстати, что не попытался его освободить, - саркастически сказала Александра.

- Для твоего же блага. Мэтта нужно будет слегка обезвредить – хотя бы наручники. И держите его поближе к месту действия, идеально, если в паре метров от Дэвида, но на крайний случай, чтобы они хотя бы увиделись.

- Так, значит, он у них самый ценный кадр? – спросила Мама.

- Вполне возможно. Это ему потом придется разбираться с армией Дэвида… Но это мы урегулируем позже. А теперь – убийственные детали…

***

Дэвид надел форму со споротыми нашивками и знаками отличия, побрился, начал чистить зубы и понял, что не может прекратить это делать, потому что как только закончит, нужно будет выходить. Он всерьёз считал, что как обычно, справится с подкатывающим ужасом, что это будет, как один из дней во время кампаний, когда любое утро могло стать последним.

Но в том-то и отличие: интриги больше не было, это утро действительно станет последним. Дэйв был уверен, что тошнить не будет, так как нечем, но это всё-таки случилось. Хуже того, его застал при этом Стив.

- Извини. Я тут… Это, наверное, масло. Мне тоже показалось, что оно странно пахнет.

От горечи сводило горло, поэтому Дэвид просто кивнул и снова склонился над умывальником. - А может, попросить что-нибудь у Бенуа? Небольшую дозу бета-блокаторов?

Дэйв снова кивнул, и Стив вышел, а через пять минут вернулся с Бенуа.

- У меня одно условие.

- Я сейчас просто всё у тебя заберу.

- Ты не знаешь, что есть что. В общем, просто отвези меня и Влада в город прямо сейчас.

- Вас всё равно, самое позднее, завтра освободят.

- Это понятно. Но я присутствовал на избрании Мамы, хочу видеть и отставку.

- Чёрт с вами, - вздохнул Дэвид и протянул руку. Бенуа дал ему две таблетки.

- В течение часа подействует.

- Я напечатал соглашение, но всё-таки не знаю, какое имя вписывать: Тровэйль или Кёрк? – спросил Стив.

- Кёрк, конечно. Как будто кто-то начнет выяснять его личность. В любом случае, ни у кого из нас нет документов. Бенуа, у тебя три минуты, мы уже должны ехать.

***

Они оставили машину в пяти кварталах и дальше пошли пешком. Дэйв надел пальто, надеясь так меньше выделяться, но Бенуа только рассмеялся.

- Ты всё равно не сойдешь за местного. Люди с другого конца города чувствуют, что ты не наш.

- Уже плевать. Какое счастье, ещё целый час! Надо посмотреть ваши достопримечательности.

- А может, тебе уже в базилику пойти? С Мамой наконец-то встретишься, обнимитесь, посмеётесь над ситуацией, - предложил Бенуа.

- Ценю твое участие, но нет. Тано обещал, что там будет Мэтт…и целый час…это слишком. Даже если я буду молчать, он может по моему лицу о чём-то догадаться.

- Исключено, - помотал головой Стив. – Тебе в лицо будто унцию ботокса вкололи. Боюсь, люди примут тебя за робота.

- А ничего тут у вас, симпатично, - словно не слыша его, сказал Дэвид. – И это все могло стать моим…

- Не мучай себя, не могло, - сказал Стив. Тут раздался нечеловеческий крик:

- Влад! – и через пять секунд на его шее повисла Бубу. И только спустя пару минут, уже тише она прокричала: - Бенуа! – и обняла отца, но тот тут же встряхнул её.

- Ты что тут делаешь?

- Тано звонил, сказал, чтобы мы дома сидели.

- И где логика?

- Но я же смотрю новости. Мама сказал, это будет один из самых важных дней в истории. Как мы могли не прийти? Тут почти все, кроме младших Венченсе. А это кто? – она ткнула пальцем в Дэвида и Стива, которые молчали, потому что в целях конспирации Стив ничего не переводил.

- Да так, знакомые, они уже уходят, - отмахнулся Бенуа. – Ну, ребята, до встречи. Стив, передай нашему общему знакомому, что, может, я и не буду помогать Мэтью, но и намеренно причинять вред не собираюсь, можно уже вычеркнуть меня из списка врагов.

- Передам, - пообещал Стив, и Бенуа пошел к своей семье. Дэйв же и Стив двинулись к базилике, где их перехватил Тано.

- Могли бы и поторопиться, Александра уже здесь, пошли репетировать. Он провёл их в крошечную комнату в подвале, где уже были Мама и Марк.

- Добрый день! – просияла Александра. – Почему-то мне казалось, что ты ниже. И моложе.

- Здравствуйте, - сказал Дэйв на фритише, чувствуя, что приходится прилагать огромные усилия, чтобы произносить слова.

- В общем-то, я думаю, всем всё понятно, осталось уточнить пару пунктов, - сказал Тано. – Дэйв, пожалуйста, никакого английского, а то люди вообще странно будут себя чувствовать. Что там у тебя в запасе?

- Испанский.

- Да, так себе… - вздохнула Мама. – Но я могу попробовать переводить.

- Нет, мы поставим специального человека, - возразил Тано. – Теперь – по хронометражу. Все довольно быстро. 7 минут в начале – видеоряд про историю правления Мамы, если экран не подведёт. 5 минут – приветственная речь понтифика, включающая благодарности, покаяние, введение в курс дела, представление тебя. 5-8 минут тебе на извинения перед Мамой и обещание быть чудесным правителем. Тут Мама благословляет тебя и передает свою печать. Все завершается призывом понтифика к сплочённости и поддержке, ну и…сам понимаешь, чем.

Дэвид быстро кивнул.

- Откуда?

- Из толпы, - ответил Марк.

- Постарайтесь не промахнуться, - попросил Дэвид. - Не хотелось бы двое суток умирать в вашей больнице.

- Всё будет в порядке. – сказал Марк. – Мы на всякий случай взяли разрывные пули и тут врач дежурит, он сможет быстро всё закончить.

- Если с этим больше вопросов нет, вспомним окончание. После того, как унесут тело и задержат стрелявшего, бывший понтифик сделает экстренное заявление с предложением запасного варианта правителя, коим будет… - Тано повернулся к Александре.

- Нет, не скажу, - таинственно сказала она.

- Бесишь прямо! – скривился Тано. – Откуда знать, что ты не ляпнешь какую-нибудь чушь?

- Это достойный и во всех отношениях положительный человек, - пообещала Мама. – Вам понравится.

- Пристрелить бы и тебя тоже… - вздохнул Тано. – Ладно, шучу. Приходи потом домой. Адреса хранишь?

- А то, - улыбнулась Мама.

- Теперь глянем на соглашение, - Тано протянул руку, и Стив вручил ему три отпечатанных листа. Адвокат пробежал их глазами и кивнул. - Один вопрос: Мэтью справится с ними? По-моему, он там самый младший.

- Тебе откуда знать? Ты почти никого не видел. И неужели не очевидно, что я бы не втянул в это предприятие ни одного адекватного человека старше 25-ти?

- Ясно. Остались сущие пустяки: внушить Мэтту, чтобы он не вздумал мстить и устраивать бунты. Понимаешь, что бы я тебе не обещал, агрессию будут подавлять.

- Я понимаю.

- Тебе придётся поговорить с ним.

- Если без этого никак…

- Не наедине. Стив должен слушать. Извини за неудобство, но нам всё ещё тяжело тебе доверять. – сказал Тано.

- Так даже лучше. Куда идти?

- Он уже наверху. Всегда помни, что он будет прямо там в компании дюжины вооруженных людей, так что никаких модификаций плана. Идём. Остальные подойдут через 10 минут. И нужно другое лицо – это же твой день победы.

- Я…да, я смогу.

Когда они зашли в комнату, ведущую на балкон, Мэтт сидел, раскачиваясь на антикварном стуле, закинув за голову руки в наручниках.

- Полковник, поразительно, как Вам удается выглядеть так стереотипно непристойно даже в таком сакральном месте, - жизнерадостно сказал Дэвид.

- Вы считаете? Для меня, кстати, загадка, почему меня всё ещё держат в наручниках, - просияв, ответил Мэтт.

- Тебе просто идёт, а кто-то из них – фетишист, - кивнул Дэйв на охранников.

- Это да. Но серьёзно?

- Чёрт! Я просто должен осквернить это место, - решительно сказал Дэйв, шагнул к Мэтту, дёрнул его за наручники вверх, прижал к стене и припечатал рекордно-долгим поцелуем.

- Nazzo! – воскликнул Тано. – Его же никто не обыскал! А вы ещё и глаза закрыли! Поздравляю, вы лучшая служба охраны!

Мэтт, мало что разобравший из этих криков, спросил:

- Как-то они возбудились. Может, не стоило так делать?

- Мне сегодня всё можно, - сказал Дэвид, тем не менее поднимая руки и позволяя себя обыскать. Та же участь постигла и Мэтью.

- А тут широкий спектр дополнительных услуг, - заметил тот.

- Слушай, они тут серьёзно настроены, поэтому веди себя адекватно, - сказал Дэвид.

- На себя посмотри.

- Мне просто адреналин в голову ударил – мы же победили. И, пока не забыл, ты теперь отвечаешь за всех людей в гарнизоне.

- Ну, спасибо. Зачем они мне?

- Потому что я буду занят совсем другим. А ты должен запретить им мародёрствовать и помочь влиться в это общество.

- Ты ещё и корону не надел, а уже начинаешь занудствовать. Не завидую я твоей первой леди.

- Нет, это правда очень важно. Что бы ни случилось, не сходи с ума. Тебе ещё жить среди этих людей, так что постарайся обойтись без этих знаменитых приступов слепой ярости от Матфея.

- Теперь это звучит, как будто мне впредь будет закрыт к тебе доступ, и я должен получить все указания немедленно. Если ты меня не бросаешь, может, позже обсудим стратегию?

- Конечно. Но сейчас просто обещай.

- Ладно. Но обстоятельства бывают разные.

- Нет, я сказал, что бы ни случилось. Даже если сейчас из ниоткуда прилетит вертолет GRL, и меня арестуют за вмешательство в Проект. Понял?

- Да, сэр. Теперь-то мне можно снять наручники?

Дэйв посмотрел на Стива, тот переадресовал вопрос Тано.

- Честно говоря, я не считаю это хорошей идеей, но если он готов рискнуть, - Тано кивнул охраннику, и наручники были расстегнуты. Мэтт потёр запястья и опухший шрам и спросил:

- Здесь можно остаться?

- Валяй, - сказал Тано, натягивая кепку.

- Я не у тебя спрашиваю. Не забывай, что через пару минут у вас будет новый повелитель.

- Непременно. Я пошел, присоединюсь к зрителям. Удачи вам. В толпу особо не смотри, там может быть неоднозначная реакция. Совсем забыл предложить тебе исповедаться. Времени, конечно, почти не осталось… Но если надо сбросить что-то особо тяжкое – тут есть настоящие священники.

- Нет, спасибо, - сказал Дэйв.

- Мы тут вам несем преимущества светского государства, между прочим, - добавил Мэтт.

- Спасибо большое, - пробормотал Тано и вполголоса добавил: - Паршивец мелкий. Ты ещё поработаешь на плантациях.

Когда началась приветственная речь понтифика, Дэйв поймал себя на мысли, что сознание постоянно куда-то отвлекается, и он не понимает ни слова из перевода Стива. Среагировал он только на своё имя во фразе «брат Давид» и заставил себя вслушаться дальше. Мама вещала:

- Наше знакомство не было ни запланированным, ни честно говоря, желанным, но, кто как не мы, знает, что пути Господни неисповедимы. И это стало мне уроком, заставило задуматься, правильно ли я поступаю. И я поняла, что нет. Я пыталась защитить всех нас, не видя, что защищать не от кого. Хвала Господу, никто не пострадал. Осознав, что принимаемые мною решения становятся не всегда самыми верными и обдуманными, я не хочу подвергать кого бы то ни было риску. Я ухожу. Оставаясь лицом духовным, сегодня я слагаю с себя все государственные полномочия, - ее голос охрип, и Дэвид вышел на балкон со стаканом воды. - Спасибо, сын мой, - сказала Мама, откашлявшись. – Дети мои, позвольте представить Давида, который, милостью Божьей, будет исполнять обязанности главы государства.

Собравшаяся публика и до этого ахала, всхлипывала и восклицала от удивления, а после этих слов шум стал просто оглушительным. Мама подождала пару минут и призвала:

- Пожалуйста, будьте благоразумны. Я понимаю, что происходящее стало для многих шоком, но помните, я бы никогда не позволила чему-то непоправимому произойти с вами. Я поняла, что Давид преследует благие цели, какие бы методы он не использовал в начале. Давайте дадим ему шанс высказаться напрямую.

Александра отошла от микрофона, Дэйв вышел вперед.

- Это будет не совсем напрямую, потому что мой фритиш пока далёк от идеала. Прежде всего, я хотел бы извиниться за некоторые ложные сведения, которые я сообщал в своих листовках…

- О чем это он? – поразился Мэтью. – Стив, ты же помнишь, что там всё было правдой!

- Пришлось пойти на компромисс, - сказал Стив. – Одно опровержение – не такая уж высокая цена за победу.

Дэвид признал свои методы неэтичными, объяснил, что это был единственный способ привлечь внимание, пообещал быть чутким и самоотверженным правителем и поддерживать идеалы духовности, равноправия и созидания. После этого Мама произнесла на латыни и фритише накануне придуманную формулу и вручила Дэвиду государственную печать в драгоценном ларце. А когда она вернулась к микрофону, чтобы закончить речь, раздался выстрел.

Дэвида отнесло к балконной двери, по которой он сполз на пол. В эту же секунду Стив увидел, как упал Мэтью, и подумал, что пуля каким-то образом попала и в него, но Мэтт тут же пополз к балкону. Охранники преградили ему дорогу.

- Стив, скажи им, что я Её не трону! – крикнул он.

Стив бросился объяснять, но уже открыли дверь и втащили Дэвида в комнату. Мэтт всех отогнал, крича:

- Доктора! Врача! Вы понимаете? – пытаясь зажать рану на груди, из которой толчками выбрасывалась кровь. Он видел, что Дэвид пытается открыть глаза, и начал быстро говорить:

- Всё не так плохо. Помнишь Маркеса? У него почти всё плечо срезало, в нём и крови-то не осталось, а его спасли. У тебя как, сквозное? Я не вижу, входное, вроде, небольшое. Да, хлещет, но это ничего, мы перельём. Если понадобится, я тут всех досуха выжму. И почему ты без жилета? Когда ты начал так доверять людям? Так не вовремя! У тебя же ещё банкет сегодня, а ты под капельницей будешь валяться. Ты не можешь так со мной поступить! Не сейчас! Протяни ещё лет 10, потом, конечно, мне уже нечего будет делать в компании такого старика. Да где же врач?

Тут его похлопал по плечу человек в белом халате, но Мэтт отказался разжимать руки. Врач посмотрел на кровавую дорожку, знаками показал, что лужа, несмотря на зажим, всё равно растекается, и достал из чемоданчика уже наполненный шприц.

- Стойте! Что это?

- Морфий, - сказал Стив.

- А, ну да. Отсрочить шок. Но вы же не знаете его вес! 200 фунтов…сейчас, может, 190. Вы понимаете фунты? У вас слишком много, - он забрал шприц и одной рукой воткнул его Дэйву в шею, но ввел только половину жидкости. Дэвид смог поднять руку и хотел дальше надавить на поршень, но Мэтт помешал ему. - Да, Денни, я знаю, но нельзя больше. Что вы стоите? Нужны доноры! Вторая, резус отрицательный. Переливайте пока от меня!

Врач покачал головой, а Дэвид смог выдавить:

- Ты мне легкое сжал. Отпусти.

- Нет! Дыши запасным. И не болтай так много.

- Помнишь, что нельзя?

- Да. Я убью только того, кто это сделал, его помощников и их семьи.

- Нет. Я просто…прошу тебя выжить. А то всё…зря.

- Ничего не зря. Мы уже сделали их. И я проведу расследование, потому что у нас тут покушение на главу государства! Но обещаю – никакой слепой ярости.

***

На площади сразу после выстрела Тано бросил пистолет и поднял руки. Его тут же окружила служба порядка и препроводила в базилику. Там он скинул кепку и куртку и пошел наверх. В дверях стоял Марк.

- Как? – спросил Тано. – Я не сообразил, что не будет времени как следует прицелиться.

- Да в общем-то, почти, - пожал плечами Марк. – Ещё минут 5-10 – и всё.

- Без эксцессов?

- На удивление. Я до последнего не верил, что он что-нибудь не выкинет. Пошёл, сделаю заявление. Смотри за дверью.

Марк объявил, что совершена попытка убийства, виновный задержан, идёт выяснение мотивов. Раненый в критическом состоянии. Мама опустилась на колени по другую сторону от Дэвида.

- Бенуа…прости, Матфей, мне очень жаль, но мы ничего не можем сделать.

- Вы не хотите ничего сделать! Вы же сейчас пойдете и заявите, что вынуждены снова прибрать власть к своим рукам!

- Нет. Я ушла навсегда. Хочешь, я помолюсь за него?

- Нет. Никто, и уж точно, не Вы. Не трогайте его, и вообще, оставьте нас.

- Хорошо, - Мама махнула рукой, чтобы все вышли, только Тано покачал головой и остался у двери, но Мэтт не обратил на это внимания.

- А странно, правда? – сказал Дэйв. – Ты все время говорил, победа или смерть, а я добился и того, и другого.

- Я тут без тебя не останусь, - решительно сказал Мэтт. – Там достаточно высоко, если я с балкона спрыгну?

- Кёрк, не будь таким трусом. Повзрослей уже.

- Тызапрещаешь…мне нельзя с тобой!?

- Нет. Чёрт, у меня уже глюки или ты собираешься разрыдаться?

- Нет, я…что мне теперь делать?

- Разберёшься. И убери руки из моего легкого.

- Пожалуйста, нет, так всё быстрее…

- Да. Это приказ.

Мэтт разжал пальцы, сдёрнул с себя куртку и положил её Дэйву под голову.

- Я вижу ангелов, - сказал Дэвид спустя минуту молчания.

- Это морфий, - сказал Мэтт.

- Нет, это потолок.

Мэтт лег рядом и тоже стал смотреть на роспись потолка на небесные темы.

- А им бы не помешало всем сбросить по несколько фунтов, - пробормотал он, но реакции не было. Он повернулся набок, чувствуя, что футболка уже насквозь пропиталась кровью, и попробовал найти пульс. Какое-то трепыхание ещё ощущалось. Он приложил ухо к груди и так и замер.

Входили люди, обходили их по приличной дуге, кто-то тряс его за плечо, но Мэтт не шелохнулся.

- Доктор, нужно засвидетельствовать смерть, - вполголоса сказала Мама.

- Я к нему не подойду.

- Обойдёмся без формальностей, - сказал Тано. – После такого не выживают. Даже если мы поторопились на пару минут, никто не будет в обиде.

- Никто? – Мама схватила Тано за рубашку. – Что ЭТО?

- Не знаю. Видимо, он просто очень привязан к своему командиру, - пожал плечами Тано. – И что ты, я ни о чём подобном даже не подозревал и никак не использовал в переговорах.

- И почему ты поторопил действия? Я чуть в обморок не грохнулась от этого выстрела раньше времени.

- Обычный гуманизм. Ужасно, наверное, знать точное время смерти – можно и сорваться в последнюю минуту. Иди уже, объявляй, мы все в нетерпении.

- А спорим, меня будут просить вернуться? – сказала Марго.

- Даже не думай. Я там, в балконе, люк сделал, и кнопка у меня прямо здесь. – Тано поднёс к её лицу сжатый кулак. Маргарита подмигнула и вышла к микрофону, успев сменить выражение лица на печальное.

- Граждане ЕМ! Я вынуждена сообщить трагические новости, - она опустила голову и прикоснулась к лицу, потом снова посмотрела на людей покрасневшими глазами. – Только что Давид скончался. Я прошу, я умоляю вас присоединиться к моим молитвам о его душе. Виновный понесёт наказание. Я скорблю, потому что, прежде всего, он был человеком, и потеря любого человека – это огромное несчастье. Но мы не можем оставаться в правительственном вакууме…

Как по команде из толпы начали выкрикивать: «Вернитесь!», «Нам нужна Мама!», «Останьтесь с нами!» Марго показала за спиной большой палец.

- Дети мои…простите, сограждане! Это было бы неправильно, - крики не утихали. – Спасибо вам, но это невозможно: отречение не имеет обратного хода. Я не оставлю вас в неизвестности, новое имя прозвучит прямо сейчас, - от этого воцарила тишина. – Большинству из вас это имя ни о чем не скажет. В этот раз мы поменяем правила игры…

- Ох, у меня плохие предчувствия, - пробормотал Бенуа. – Марко, что думаешь?

- Да нет, ничего страшного, - неуверенно сказал Марко.

- Я думаю, мы сейчас все пойдем в Колизей, - сказал Бенуа. – Отберут дюжину кандидатов, они будут биться между собой, победителю достанется страна.

- Бенуа, прекрати! – возмутилась Бубу. – А мне всё ещё кажется, что это Тано сейчас арестовали.

- Глупости! – сказал Бенуа слишком громко, и на него зашикали. Мама, между тем, говорила:

- Я предлагаю человека из народа, одну из вас. И она сама решит, будет она частью Церкви или нет. Поддержите её и не судите сразу слишком строго – можете мне поверить, я знаю, каково это, когда на тебя сваливается такое. – Марго очень трогательно улыбнулась. – К сожалению, она сейчас не рядом со мной, но вы увидите её в ближайшее время. Наш новый глава – Ева Тровэйль.

- Нет! – Бенуа очень длинно выругался и начал решительно выбираться из толпы.

- Бенуа! Папа! Брат! Дорогой! – закричали все одновременно и повисли на нём.

- Думаете, у меня сил не хватит? Это уже слишком! Я её прикончу!

Все оглядывались на него, а кто-то уже призывал службу порядка.

- Бенуа, - попробовала успокоить его Ева. – Это не про меня. Это не могу быть я, да ведь, Марко?

- Как сказать… - Марко отвел глаза.

- Ты это, кто же ещё! – у Бенуа вдруг кончились силы, и он сел на мостовую. – Будь оно все проклято.

- Так, нам нужно пойти домой и о многом поговорить, - сказала Инга. – Всем нам.

- Я никуда не пойду, - заявил Бенуа. – Если меня арестуют – тем лучше. Мне не привыкать. Моя жизнь здесь началась с похищения, чуть было не закончилась им же, к чему что-то менять?

***

Марго дематериализовалась с балкона и сразу же наткнулась на разъяренного Тано.

- Ты в своем уме?! Возвращайся туда и опровергай!

- Не могу – это будет ужасно глупо выглядеть. И не хочу – если уж я справилась, то она и подавно. Ей сколько уже – 24? Да тут и нет ничего сложного, мэру Парижа в старые времена и то тяжелее приходилось. Тут население – около 520 тыс. человека, а в следующем поколении рождаемость пойдет на убыль.

- Ты хоть представляешь, что сейчас на Бенуа обрушилось? Как он должен все это объяснять?!

- Не будешь ли ты так добр не кричать на меня? - Марго сняла с головы покрывало. – О, ему, бедняжке, придется сказать ребеночку, что её мать жива и позаботилась о ней! Да я только что объяснила целой стране, что не справляюсь со своими обязанностями, впихнула какого-то иностранца, сообщила, что его убили, и назначила на свой пост никому не известного человека! Поспорим, кому сложнее?

- Всё-таки стоило с Бенуа посоветоваться, - настаивал Тано.

- Если бы я с ним советовалась, мы бы всё ещё жили в Париже, питаясь козами и голубями. И кстати, спасибо, - Марго мотнула головой в сторону Дэвида. – Теперь я знаю, что ты можешь убить за меня. Это так мило с твоей стороны.

- У тебя хватит смелости объяснить это всё Бенуа?

- Что значит, хватит смелости? Да я жду этого с нетерпением! Мне теперь можно бесцельно шататься по улицам, носить, что хочу, закидывать ногу на ногу, болтать с людьми, спать, сколько хочу… Я так счастлива! Пошли уже!

- Не торопись. У нас тут еще одно незаконченное дело, - Тано показал глазами на тело Дэвида и всё ещё неподвижного Мэтью рядом с ним.

- Ты прав. Пора уже здесь убраться. Ковёр придется выбросить… Постой-ка, а ведь это теперь не мои проблемы!

- Вообще-то, насколько я понимаю, до инаугурации нового главы, Вы продолжаете исполнять все обязанности. – вмешался Марк.

- Ну, никуда без меня! Значит, у нас где-то 350 новых граждан, которые не говорят на фритише, не ориентируются в наших реалиях и ничего полезного не умеют делать… Чудесно! Со временем они пополнят наш генофонд и социализируются. И какое совпадение: у меня как раз есть знакомый в комитете по градостроительству – он и займется их размещением. Наверное, он за пару дней подберет не особо ветхие здания для общежитий. Работу им тоже найдем. И знаете, что? У нас откроются первые курсы фритиша, как иностранного! Кому-то придется систематизировать нашу грамматику и составить учебник.

- Простите, - подал голос Стив. – Учебник уже есть. Его написал…один мой знакомый.

- Ещё лучше! Ты далеко не уходи, будешь нам помогать с переводом. Ну всё, я решила проблему, можно идти.

- С телом что делать?

- Зароем за государственный счет, всё-таки он пару минут побыл типа президентом. Спросите, есть ли у него какой-нибудь не простреленный парадный мундир. Если нет, найдем сами. И я, правда, не хочу здесь больше находиться.

- Ваше… - Марк запнулся.

- Можешь звать меня на ты. Кстати, меня Маргарита зовут.

- Я хотел предупредить, что прогулки в одиночестве могут быть пока небезопасны. Я отряжу человека и рекомендую переодеться в гражданское.

- Ну ладно, уговорил. Ты понял, что я оставляю Тано здесь прибрать? Слушайте его, он ведь сделал невозможное и, может, спас нас всех.

Марго вышла, а Тано подошёл к Мэтту, где тут же появился и Стив.

- Слушай…мы ещё дадим тебе время попрощаться, но сейчас его нужно перенести в более подходящее место.

- Он ещё жив, - сказал Мэтт.

- Что, правда? – Тано стал оглядываться по сторонам в поисках оружия.

- Нет, но приятно, что вас это напугало.

- Мы поможем тебе.

- Чем, интересно? Компенсируете бессмысленность моей дальнейшей жизни? Нет? Тогда с остальным я сам справлюсь, - он сел и, секунду поколебавшись, закрыл Дэвиду глаза, задержав руки на его лице.

- Тебе понадобится машина.

- Могу и обойтись… Хотя, ладно.

- Тут ещё одно: Дэвид оставил соглашение, обязующее тебя отвечать за гарнизон, пока они не вольются в наше общество, - сказал Тано, доставая из-за пазухи листы. Мэтт машинально их взял.

- Как предусмотрительно с его стороны: и завещание написать, и с меня связать обещанием вести себя хорошо… Прямо нисколько не подозрительно… У вас тут моя фамилия с ошибкой написана. С четырьмя ошибками.

- Так все-таки Тровэйль? – спросил Тано.

- Нет, всё-таки Дженкинс. Почему я раньше этого не сделал - что мне, трудно было? Тупость какая…но теперь…

- Ладно, без проблем, - Тано достал карандаш и сделал пометку. – Мы должны как можно быстрее переселить ваших людей в город. Скоро зима, а условия у вас – так себе.

- Я приду обсудить это завтра вечером. Кстати, куда я должен прийти?

- Я заеду к вам, потому что, похоже, буду курировать эту ситуацию.

- Ладно. А можно до этого времени оставить меня в покое?

- Не уверен, что могу пойти на это.

- Я же сказал: Дэн связал меня обещанием, так что можете жить спокойно. У вас тут, похоже, правящая династия образуется. Удачи вам!

 

========== Финал ==========

 

Марго постучала в дверь дома Бенуа, и ей открыл незнакомый подросток.

- Здравствуй, дитя, - сказала Марго. – Впусти меня и позови своего папу.

- Пап! Тут почему-то к тебе!

К двери подошёл Марко и недоверчиво посмотрел на гостью.

- Марго?

- Ну да. Если меня покормить и отдохнуть, я буду лучше выглядеть. И меня уже можно обнимать.

- О, господи! Детка! Это невероятно! – он схватил её в охапку. – Я безумно скучал!

- Я тоже, брат. Хоть ты-то на меня не сердишься?

- Ох, всыпать бы тебе, как следует! У Бенуа чуть разрыв сердца не случился, в семье у нас творится что-то невообразимое, так что приготовься к буре.

И буря разразилась в это же мгновение. Через холл пронесся Бенуа, рывком распахнул дверь и выставил Марго на крыльцо.

- Эй, тише, - сказала она сразу и Бенуа, и охраннику, который заломил ему руки за спину. – Отпусти его.

- Убирайся из моего дома! – задыхаясь, прохрипел Бенуа.

- Ну и пожалуйста. Попроси Еву завтра зайти ко мне – я столько всего должна ей объяснить.

- Я тебе её не отдам! Как ты вообще могла на это надеяться?

- Брат, послушай, Ева сама должна принять решение. – попробовал урезонить его Марко.

- Ты на чьей стороне?

- У нас одна сторона. Хуже-то уже быть не может, так? Почему бы тогда не собраться всем вместе и не обсудить ситуацию?

- Бери пример с Марко – он очень мудрый человек, - важно кивнула Марго. – И наберись терпения – тебе ещё с Бенуа-младшим общаться по поводу предоставления общежитий.

- А кто такой Бенуа-младший? – поинтересовался Марко.

- Никто. Я не буду в этом участвовать – разбирайтесь сами, - Бенуа ушёл наверх.

- Истеричка, - крикнула ему вдогонку Маргарита. – Брал бы пример со своего брата!.. со всех троих своих братьев и меня в придачу! Да, есть ещё один брат, я потом объясню. Ну что, Марко, веди меня к семье.

Семья уже выглядывала отовсюду, а в холле стояли подпрыгивающая от нетерпения Дюбуа и разъяренная Инга.

- Ваше святейшество! – выдохнула Бубу и зажала рот рукой, чтобы не завизжать от восторга, а Инга шагнула вперед, влепила Марго пощечину и сказала:

- А ты неплохо выглядишь для сожжённого трупа.

- Это что за тетка вообще? – на удивление спокойно спросила Марго.

- Я жена Бенуа.

- Да ради Бога. Что вы, Тровэйли, все такие агрессивные-то?

- Я нет, - сказала Бубу, - А я его дочь.

- Которая? – осторожно спросила Марго.

- Ах ты, сволочь! – прокричал с лестницы Бенуа. – Бу, не разговаривай с ней.

- Давайте все успокоимся,- призвал Марко. – Больше никто не распускает руки и не бросается оскорблениями. И почему у нас человек стоит на улице?

- Это Свен из охраны. Было бы неплохо его в дом впустить… Так это не Ева?

- Нет, я Дюбуа. Ева на кухне. Позвать её?

- Ничего, я сама пройду. Это прямо?

Человек пять двинулись за ней, но Марго сказала:

- Нам нужно поговорить наедине. Можно? – и она направилась к Еве, которую било крупной дрожью, а на лице сменялись бледность и пунцовость.

- Это значит, что Александра была знакома со Своей сестрой-близнецом и со всеми вами? – спросила Бубу.

- Ты всегда просто уморительно шутишь, - сказал Влад.

- О чём? Тут просто все так странно себя ведут, что я не знаю, что и думать.

- Дорогая, не было никаких близнецов, это один и тот же человек, - терпеливо объяснил Влад.

- Да нет! Тогда ерунда какая-то получается! – Бубу села на пол и начала загибать пальцы. – Марго умерла, это всем известно, у неё есть ребенок, у Александры его быть не могло; Марго была сестрой Марко и Тано, а с Мамой они знакомы не были…

- А ты не видишь, что это никакие не аргументы?

- Но тогда получается…. О! Так я всё-таки родственница понтифика!

- Не говори ерунды, - сказал подошедший Бенуа, чувствующий, что не может быть далеко от кухни. – Вы с ней никак не связаны, слава Богу. У тебя есть своя мать, прекрасная героическая женщина, которая до сих пор ответственно воспитывает Илию и даже частично тебя, и которая ни разу не подвергала опасности никого в этой семье.

- Но зато скоро Ева будет всеми управлять, а с ней-то мы точно сестры!

- Даже не начинайте…

- Я должен кое-что сказать, - объявил Марко. – Вы вот тут многие обижаетесь, что мы вас обманывали до последнего и ни разу не упоминали про Её святейшество, но мы не могли! Мы поклялись и должны были держаться клятвы. Это было безумно трудно, за эти годы я всего раз или два говорил о ней с Бенуа – и всё!

- Но, Марко, это не может быть Маргарита! – воскликнула Жюли. – Она же была такая…ну, не знаю, циничная и довольно грубая…

- Она и не изменилась, - сказал Бенуа.

- Извини, но, по-моему, это предвзятый взгляд, - возразил Влад. – Она была хорошей Мамой. Я думаю, и Ева достаточно умная, чтобы разобраться в ситуации и понять, почему всё так сложилось.

- А тебе лучше вообще помолчать, - Бенуа первый раз говорил с ним в таком тоне, - Это ты сдал всех при первой же удобной возможности.

- Бенуа, ты несправедлив, - у Влада к горлу подкатил комок. – Это, без преувеличения, были самые страшные двое суток в моей жизни. Я ещё никому ничего не сообщал, но если ты хочешь поговорить об этом…

- А что, давайте. Разберёмся, кому пришлось хуже. Нас всех похитили из одного места, и очнулся я в полном сюрреализме. Начнём с того, что там был человек, утверждающий, что он – это, фактически, я, и который, правда, чем-то похож на меня внешне…

- Не просто чем-то, а до жути… - уточнил Влад.

- Хм. Вам виднее. Так вот, этот второй я мечтает меня прикончить, но, вот жалость, не может, ведь им нужно получить от меня сведения, которые помогут в совершении государственного переворота. Я держусь. Вскоре этот я приходит, истекая кровью, и говорит, что похитил кого-то из моей семьи. Я молчу. Меня ведут по заброшенному заводу, где я вижу Тано без сознания, кучу военных и расчленённые трупы. Тано приходит в себя – и мы продолжаем молчать… Ну, относительно молчать, потому что он почти сразу начинает безжалостно промывать им мозги. В какой-то момент забрезжила надежда, что мы прорвёмся, но тут объявляют, что без нас всё узнали, и на бесконечное количество часов запирают в жуткой комнате, которую они с улыбкой называют «пыточная». А после этого мне становится понятно, что они и вправду узнали почти всё. И кого мы должны благодарить за это?

- Господи, брат, это кошмар, - прошептал Марко. – А с Тано все в порядке?

- Внешне, вроде как, да, но мне страшно представить, что у него в голове. Я-то хотя бы успокоительными постоянно закидывался, а пару раз даже весьма эгоистично уснул, а он…друзья мои, я могу без всяких оговорок утверждать, что Тано просто взял и в одиночку остановил иностранную агрессию.

- Бенуа прав: я слабак, - признался Влад. – Я всего лишь провёл пару часов в багажнике. Но, понимаете, со мной никто никогда так не обращался… А когда он привёз меня туда, открыл багажник и швырнул в меня настоящую отрубленную руку!.. И заявил, что это рука Бенуа! Я…я просто хотел попытаться его спасти. Простите меня, я действительно виноват.

- Эй, тише, - Марко похлопал его по плечу, - Мы все сейчас готовые пациенты психушки. И, к сожалению, с Бенуа не поспоришь, в любой момент из кухни вывалится гора сюрпризов, не факт, что приятных. Так что давайте друг друга поддерживать, как можем. Инга, дорогая моя, особенно я прошу об этом тебя.

- Знаешь что… - начала Инга, но Жюли прервала её:

- Я даже представить не могу, что ты сейчас чувствуешь, но ведь что, собственно, произошло? Марго тогда ушла, не будет же она, спустя столько лет, на что-то претендовать!

В это время зашёл Тано и заработал спонтанную овацию. Он скромно улыбнулся, переобнимал и перецеловал всех присутствующих и упал в кресло. Из кухни выглянула Марго.

- Эй, потише нельзя? А, Тано. Как там?

- Он сам всем займётся.

- Без присмотра оставил?

- Нет, конечно.

- Молодец. Будешь главой спецслужб?

- Что?

- У меня уже и название придумано: Особый комитет. Так будешь или нет? Я тут договорюсь.

- Отвали. Я сначала должен пару дней проспать.

- Ладно. А покажи свою жену.

- Это я, - подняла руку Виктория.

- Тоже блондинка? Вы прямо, как сговорились. А она ничего, не такая уж и старая.

- Марго, закрой дверь с той стороны.

- Слушаюсь, мой господин, - с придыханием произнесла она, и в неё тут же прилетела подушка. Марго закрыла дверь и повернулась к Еве. - Тебе понятно, в чем плюсы духовного статуса?

Ева кивнула.

- Вопросы есть?

Ева вдохнула, но так и не смогла ничего произнести. Марго снова выглянула из кухни.

- Почему мне никто не сказал, что она немая?

- Наверное, потому что она не немая? – предположил Тано.

- Тогда, похоже, она меня боится. Бенуа, помоги.

- Нет. Оставь её а покое.

- Папа, пожалуйста, - позвала Ева, и Бенуа дрогнул, потому что вот уже более десяти лет дети звали его, в основном, по имени. Маргарита раскинула руки и воскликнула:

- Семейные объятия!

Ева и Бенуа переглянулись и помотали головами.

- Ладно, я пошутила – тоже не люблю обниматься с незнакомцами. Да, сразу договоримся, что не будем афишировать наши связи. Согласитесь, афишировать-то особо и нечего. Так что, дорогой, выдыхай уже, я ни на что не рассчитываю. Семью предупредите. Проболтаются - придётся их казнить…Шутка! Всего лишь заточить в подземелье.

- Марго, ну приди в себя, она ничем не управляла, кроме своей мастерской. Возьми Тано, он же невероятно крут.

- Это правда. Но сегодня он кое-что для меня сделал, и теперь ему нежелательно светиться на таких должностях.

- Так это был он? – упавшим голосом спросил Бенуа. Марго кивнула.

- Что случилось? - испуганно спросила Ева.

- Он ликвидировал Дэйва…ну, того типа, который хотел тут стать президентом. – сказала Марго, хотя Бенуа изо всех сил призывал её молчать. – Что ты машешь? Она должна знать о таких вещах.

- Но ведь Вы…ты объявила, что он будет…

- Без этого было нельзя. Но не могли же мы ему всерьёз позволить победить здесь. Но ты жутко наивная! Бенуа, я была такой когда-нибудь?

- Нет. Ты уже в 12 лет была смесью Муссолини и Тэтчер. Но, как видишь, я сделал всё возможное, чтобы мой ребёнок не стал таким.

- Вижу. Мой Бог, сколько теперь будет работы! Так, ладно, давайте позовём Тано, обсудим срочные вопросы и пойдем спать. Любовь моя, у тебя есть для меня комната?

- Нет. И ты больше сюда не придёшь, - отрезал Бенуа.

- У меня есть, - сказала Ева.

***

Бенуа наблюдал за солдатами, выстроившимися четкими квадратами 10х10 и по случаю похолодания одетых в полугражданское, и не чувствовал себя в безопасности. Он счёл за лучшее достать рацию и вызвать Тано.

- Брат, они, правда, пугающе выглядят. Я выживу после того, как они увидят предоставленное жилье?

- Они все разоружены, - ответил Тано.

- По-моему, им не нужны вспомогательные средства, чтобы кого-нибудь убить.

- В доме напротив сидят два стрелка. Но Мэтью дал гарантии, так что думаю, что не возникнет проблем.

- Ну, schwilze, тогда, конечно! – Бенуа отключился и увидел, что во дворе произошла смена действий: от строя начали отделяться группы по трое и заходить в здание. К удивлению Бенуа, проходя мимо него, они все здоровались и больше половины даже улыбались. Последним зашёл Мэтт.

- Ты-то что здесь делаешь?

- Я отвечаю здесь за жилой фонд. И это не самое плохое место – здесь, по крайней мере, относительно недавно жили люди, так что всё необходимое функционирует.

- Спасибо, - Мэтт смотрел мимо Бенуа на почтовые ящики, сваленные в углу.

- То есть, как? Ты не собираешься кричать, угрожать, похищать меня?

Мэтт грустно вздохнул и начал отдирать от стены облупившуюся краску.

- Я сейчас не в том положении. Да и вообще не уверен, что у меня сил хватит даже просто жить, а не то, что устраивать здесь террор.

- Слушай, мне, правда, жаль, что так всё получилось. Я немного начинал верить, что Дэйв не так уж и плох.

- Не так уж плох? Только с его приходом ты бы понял, какой мрак у вас тут.

- Беру свои слова обратно.

- Благодарю. Предпочитаю честность. – Мэтт вдруг скривился и сел на подоконник. – Нога. Забыл про антибиотики.

Бенуа отметил, что вместо того, чтобы сослаться на боль и уйти, он остался, и это натолкнуло на мысль, что дела у Мэтта ещё хуже, чем предполагалось.

- Могу дать контакты врача, - сказал Бенуа.

- Ерунда. Мне бы из-за этого даже выходной не дали… Кстати, о выходных – можешь помочь мне с работой?

- Неожиданная просьба, - Бенуа больших трудов стоило не начать зло шутить.

- Самому дико, - кивнул Мэтью. – Но нам тут прозрачно намекнули, что в течение недели мы должны привести в порядок общежития и начать работать, а, как понимаешь, без знания государственного языка вряд ли предложат что-то нормальное.

- Хм…А что ты умеешь?

- Тебе все перечислить? Если брать в расчет хоть какие-то достижения, то я играю в хоккей, бегаю на лыжах, в основном, биатлон, плаваю, бегаю средние дистанции, занимаюсь спортивным ориентированием, скалолазанием, у меня неплохо с физикой, геометрией и тригонометрией, еще лучше программированием…ну, и в целом, я быстро обучаем.

- Похоже, у тебя нет ни одного полезного навыка – и не смотри на меня так: ты попал в примитивное общество, тут ценится что-то практическое. Я тоже был сначала в шоке, что никто не ценит моих талантов, и от меня требуется только водить грузовики, кидать щебень и копаться в мусоре. Зато теперь я с минимумом оборудования диагностирую степень ветхости зданий и коммуникаций.

- Я понимаю, что ты вряд ли захочешь мне сильно помогать, но, может, хотя бы не мусор? Я могу сварке научиться или кирпичи класть… Хотя это, конечно, та ещё муть. Думаешь, у меня нет шансов попасть в здешнюю армию?

- А ты неисправимый оптимист! – Бенуа посмотрел на него даже с некоторым восхищением. – Или идиот. Ты тут не получишь разрешения на оружие ещё лет 40, минимум. Хотя, может, ты бы и приносил пользу на заготовке мяса, отстреливая кроликов, кабанов и косуль.

- Я что теперь, вечно под подозрением? Даже если буду тихо жить, подметать улицы и заведу собаку?

- Даже если заведешь двенадцать кошек. Ты навечно испортил свою репутацию…хотя…

- Что? – со слабой надеждой спросил Мэтт.

- Вот если ты станешь хорошим прихожанином, женишься и заведёшь троих детей…

Мэтт поморщился.

- Предпочитаю состариться в одиночестве.

- Ну, удачи в этом нелегком деле. Только, кажется, это поспешное заявление.

- Нет, это объективно.

- Ну, знаешь, скорее всего, у нас тоже есть эти…специальные мужчины.

- О Боже! Я-то думал, что невозможно придумать тут новые термины! Спасибо за такую трогательную заботу, но я не интересуюсь “специальными мужчинами”.

В коридоре появился человек с ведром и шваброй.

- Мартин, нет, - остановил его Мэтт. – Сначала комнаты, потом общественные помещения. Первый этаж в последнюю очередь. Что не понятно?

- А почему по имени?

- Потому что у нас больше нет званий.

На лице Мартина отразилось глубокое недоумение, но он ушёл, больше не задавая вопросов, а Мэтт наткнулся на ошарашенный взгляд Бенуа.

- А с тобой что? А, ты об этом… Я неточно выразился: я не интересуюсь не только специальными мужчинами, а вообще какими бы то ни было.

- Это…неожиданное признание, - кашлянул Бенуа.

- Что в нем неожиданного? Я давал повод полагать иное?

- Вообще-то, да. Ты, насколько я слышал, даже фамилию его взял.

- Это так. Потому что он самый важный человек в моей жизни, всегда им был. Да что там, я уже лет 10 просто адски в него влюблён.

- Я даже не буду пытаться тебя понять, - пробормотал Бенуа.

- Что непонятного? Я люблю не мужчин, как вид, а только одного из них. Но теперь всё в прошлом. Это как будто принадлежать к какой-то популяции, которую истребили, и теперь мне придется одному доживать в зоопарке. Могу только попытаться сделать этот зоопарк чуть менее кошмарным. Так что, берёшь меня на испытательный срок или мне с сестрой поговорить?

- С чьей сестрой?

- У меня тяжелые родственные связи. Никто мне так и не сказал, считать тебя больше братом или отцом. Психолог вообще отделался фразой: «Бенуа, ты – это ты. Ты уникальный ребенок». Всю жизнь ненавидел психологов, и меня всё время к ним отправляли. Я одному карандаш в руку воткнул, когда он меня заставил рисовать мою семью, - усмехнулся Мэтт.

- Что нелестно характеризует тебя.

- Может быть.

- Ладно, попробуем. – решился Бенуа. – Я оставлю в бюро труда заявку на 10 человек. Подбери качественные кадры.

- Бери 15, получишь одного бесплатно.

- Посмотрим.

***

Бенуа печально посмотрел на три таблетки, которые лежали на блюдце с утренним тостом, и стряхнул две на стол, а одну – в рот.

- Какая-то неосторожная самоуверенность, - сказала Инга.

- У меня сейчас неподалеку живет идеальный донор органов, но, к сожалению, у нас их тут почти не пересаживают, так что чуть-чуть поберегу печень сегодня.

- У меня для тебя несколько новостей, так что сядь и дыши носом. – Инга поставила перед ним ячменный кофе.

- Можешь меня не готовить, я за последнее время столько всего пережил, так что у меня теперь полная броня нервной системы.

- Как хочешь. В общем, первая новость плохая, но ты, наверное, наоборот, рад будешь. У Бубу проблемы в семье.

- В какой ещё семье? С чего вы вообще решили к этому серьезно относиться? Я им давал месяц. Они что, уложились ровно в четыре недели?

- Бенуа, ты их сглазил.

- Ах, ну да. Ведь если бы не мой недобрый глаз, ничего не могло пойти не так в «семье», состоящей из мускулистого ребенка, учителя фритиша и смазливого кретина?

- Ну, знаешь, может, она просто решила быстрее перебрать типажи, а не жить с каждым по паре лет, как некоторые.

- Я понял, такой плохой пример, как я, ещё поискать. Так она их обоих бросает или оставит себе кого-нибудь?

- Пока остается с Владом.

- Правильный выбор. Думаю, развод с Антонием пройдет быстро – у меня ещё теплится надежда, что они не успели консумировать брак.

- Не успели, - подтвердила Инга.

- Ты-то откуда знаешь? – удивился Бенуа.

- Я как-то плавно превратилась в семейную медсестру, так что я много чего знаю, и должна бы сохранять врачебную тайну, но что ты тогда будешь знать о своих детях? У меня есть кое-какие сведения и об Илии.

- Тут я не волнуюсь.

- И зря. Я, правда, делала всё возможное, чтобы отговорить Зою, но подростки – это что-то кошмарное!

- Вот черт! Если Тано узнает – нам будет сложно оправдаться.

- Практически невозможно, - вздохнула Инга.

- Я знаю, что делать, - решительно сказал Бенуа и молитвенно сложил руки, - Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы их первый секс был таким жалким и отвратительным, что им бы никогда не захотелось пробовать снова. Аминь.

- Бенуа, так нельзя! – Инга старалась говорить строго, но всё-таки расхохоталась.

- Можно. Но я, честно говоря, уже и сам забыл, что это такое.

- Что поделаешь, я ещё зла. И иногда мне кажется, что с каждым днем я становлюсь только злее, чему ты очень способствуешь.

- Я не могу к ним не ходить, я должен быть уверен, что Марго на неё не давит, - упрямо сказал Бенуа.

- Очнись. Она не только на неё давит, она её прессует вдоль и поперек, но я не вижу, чтобы твое вмешательство чем-то помогало.

- Может, ещё не поздно. Должно же до Евы дойти, что это какой-то бред и разрушит её жизнь?

- Дорогой, она изо всех сил хочет понравиться маме, ты тут бессилен со своей логикой.

- Но почему? Разве она не должна быть на неё в обиде? Да и как она себя теперь с ней ведет – это же не только ничего материнского, это ничего просто человеческого!

- Бенуа, ещё раз говорю: не ищи логики, это чувства. Я же не пытаюсь понять, что ты столько лет находишь в этой женщине.

- Чёрт, похоже, оба Бенуа Тровэйли пожизненные изгои.

- А не похоже, что оба это заслужили? – Инга забрала у него пустую чашку и села напротив.

- Так я никак не получу прощения?

- Не знаю. Честно. Когда тебя похитили, я поняла, что просто не могу без тебя жить, но как только вспомню…хочется бить посуду и тебя.

***

Когда Бенуа зашел к Еве, он застал там одну Маргариту, жующую печенье.

- Где мой ребёнок?

- Грубиян. Тоже не буду с тобой здороваться. Не знаю, она разревелась и куда-то убежала.

- По-твоему, это нормально? – Бенуа снял перчатки и взял одно печенье.

- Нет, конечно. Мне всегда претила несдержанность.

- Ты неисправима, - вздохнул Бенуа.

- Лучше сказать, что я – само постоянство. Рад теперь, что меня не было рядом все эти годы?

- Что значит, теперь, я всегда был рад.

- Ну-ну… Я думаю, она в мастерской. Обычно она рыдает среди пил и стамесок.

- Обычно она вообще не ревёт, - бросил Бенуа, уже выходя.

Ева обрабатывала наждачкой стол, рыдая в голос. Эта картина несколько шокировала Бенуа, так как последний раз он видел такие слезы, когда ей было лет восемь. И он не мог сейчас броситься к ней и начать утешать – с некоторых пор жизнь перестала быть хоть сколько-нибудь простой и понятной. Он подошёл, стряхнул опилки и сел на один из старых табуретов. Ева отвернулась и надела оранжевые технические очки.

- Ты ещё можешь отказаться, - осторожно сказал Бенуа. Она замотала головой, от чего скатились последние слезы со щек. - Можешь, - настаивал он. – Плевать на приличия, плевать, сколько она на тебя времени потратила и кому уже представила. Мне глубоко безразличен их кризис власти, если ты от этого страдаешь.

- Я не страдаю, - она отвернулась и долго перебирала листы наждачной бумаги. – Мне просто тяжело. Как никогда.

- А ты понимаешь, что это только начало? Она тебе рассказала, что, как и всё остальное, наше государство управляется вручную, и в нём постоянно что-то ломается?

- Я уже знаю больше, чем ты. И больше, чем даже сама Александра знала ещё месяц назад. Мэтти кое-чем поделился.

- Так он всё-таки и к вам втирается в доверие? Вот ведь, паршивец! Я думал, он успокоился в своей должности руководителя бригады.

- Вечно держать его там – это разбазаривать ресурсы и игнорировать потенциал. После беседы с Тано и Александрой он много чего рассказал и пообещал и дальше разбирать материалы, полученные Дэвидом. – она нащупала выступающую шляпку гвоздя и вколотила его. – А я даже тебе теперь ничего рассказать не могу.

- Марго мало что от меня скрывала.

- Знаю. Она много что делала, так сказать, причудливым образом. Но это не значит, что и я такая.

- Я знаю, что ты другая. Огромная удача, что наши с ней негативные гены сложились в тебе в плюс.

- Только не напоминай, кто она. Это мне ничуть не помогает. Но у неё есть чему поучиться, в этом можешь не сомневаться.

- Это я никогда не ставил под сомнение.

- Слушай, Бенуа, ты только не нервничай, но я…я всё-таки решила принять сан.

- Schwilze, я её прикончу!

- Да нет, она здесь не при чем! То есть, я сама многое поняла. Ну, правда, как можно отказаться от Высочайшей Исповеди и Летней и Зимней Сессии? Мы просто перестанем быть теми, кто мы есть.

- Вот уж сомневаюсь.

- Ты прямо, как Мэтью: эмоциональное отрицание и никаких аргументов в этом вопросе.

- И когда?

- Что именно?

- Когда ты натянешь красные туфли и эту их странную шляпу?

- Не скоро.

- Отлично.

- Но постриг приму через месяц, - поубавила ему радости Ева.

- Где логика?

- Теперь она как раз будет. Я, конечно, пойду по ускоренной системе, но более или менее последовательно. Пока что мы планируем мой конклав на 35 год.

- То есть народ временно осиротеет?

- Нет, очередной конклав будет через три месяца, просто я не принимаю в нём участия, и на некоторое время у Мамы…или Папы отнимут власть, но оставят главой Церкви. Я же возглавлю правительство…если справлюсь.

Ева вздохнула и сняла очки:

- Как она могла за это взяться в 19?

- Думаю, тут ей помог недостаток опыта и информации, - усмехнулся Бенуа. – И просто вселенская самоуверенность.

- А хочешь, что-то покажу? – она достала с полки толстую тетрадь и открыла первый лист, на котором была таблица из дюжины пунктов. - Это было среднее число заказов в месяц раньше, а смотри теперь, - она пролистала до середины и продемонстрировала огромное количество страниц, исписанных мелким почерком. – Бубу собрала это за первую неделю, пока я ей не запретила. Не знаешь, что бы это значило?

- Даже не представляю. Вот только своими ушами слышал, как тебя называли Eva la Carpentiera. Мало кто тут у нас la.

- А я ведь даже не лучший плотник в городе, - грустно покачала головой она.

- Как будто это кого-то волнует. Но ты просто изумительно выбрала профессию. Я вот теперь даже не уверен, что Марго не готовила всё сильно заранее… Ты уверена, что не слышала в детстве во сне голоса «Будь плотником. Рубанок – это твое. Молоток – твой лучший друг» и не находила под подушкой рашпили или циркулярные пилы?

- Уверена. Но знаешь, что? Я не собираюсь делать вид, что у меня нет родственников, и я послана небесами. Мне не стыдно за свою семью. И я так по вам скучаю! Но вот с Ней я бы перестала общаться при первой возможности. Только не представляю, как это сделать.

- Тут и представлять нечего. Просто скажешь, что предпочла бы её больше не видеть. Уверяю тебя, у неё таких моральных дилемм не возникало. Она просто мне сказала: «Мы больше не увидимся» и вознеслась на этот свой престол.

- Ты серьёзно думаешь, что для Неё это было легко?

- Я уверен в этом.

- А зачем Она тогда к тебе возвращалась все эти годы? Представляешь, какие проблемы это Ей создавало? Нет, мне вовсе не показалось, что Она сентиментальна, ну, или хотя бы способна испытывать привязанность, но тут… А ведь ты – это единственное, что делает Её человеком.

- Ну, и ты тоже этому способствуешь, - сказал Бенуа, значительно изменившись в лице, но Ева только покачала головой.

- Нет, мы никак не связаны эмоционально…к сожалению. А вот вы двое… Хорошо, что вы были не вместе, а то бы Её энергии хватило на завоевание всей планеты и полета на Луну. А так, всё, что Она сделала, проводилось в режиме «существование» - и это только для обычного человека выглядит грандиозным, для Неё это – ничто. Я уверена, что Она не задействовала и половины своих способностей.

- Если бы мы были вместе, этого ничего бы не было. Это была бы обычная, оседлая, семейная жизнь – ещё и недолгая.

- Нет, Бенуа, - улыбнулась Ева. – Ты, конечно, можешь попробовать себя убедить, но факты говорят об обратном: если бы она захотела, ты бы пошёл за ней куда угодно и на что угодно.

- Ты слишком умная и проницательная для своих лет и моей половины генов, - отметил Бенуа. – Но знаешь, к счастью, Марго для меня уже в прошлом.

- Очень на это надеюсь. Но Она-то что будет делать? Представляешь, мы начнем Её дружно игнорировать, работы у Неё не будет, Она даже денег никогда в руках не держала, забыла, как готовить еду… Разве Её можно так бросить?

- Можно. Придумай Ей пожизненную пенсию. Пусть все граждане сбрасываются по одной монете в год – у Неё будет безбедная жизнь.

- Это неплохой, но какой-то бездушный вариант.

- Знаешь, что? Я уверен, что у неё есть какой-то план, и она сама решит, что делать.

***

- Нет, нет, ни за что! – воскликнула Жюли, увидев, что Ева накрывает на стол.

- Думаешь, не справлюсь?

- Дорогая, тебе это уже не по статусу, - Жюли забрала у нее полотенце и начала протирать приборы, заодно пересчитав их, - Это что же, сюда придет Она и ещё кто-то?

- Нет, Ей хватило такта найти себе другие дела, - в разговорах между собой они старались не называть Маргариту по имени и всё ещё использовали в отношении неё особую форму местоимения. – Тут, как ни странно, появится Антоний, потому что Бу никак не может набраться смелости и сообщить ему, что он выпадает из их брака. Она даже попросила меня издать закон запрещающий альтернативные браки, чтобы ей самой не пришлось разбираться с этой ситуацией. Дети такие смешные.

- И не говори. Поверить не могу, что даже мой Этторе уже почти совершеннолетний – они до сих пор, по-моему, такие же, как 10 лет назад. Ну а кто ещё ожидается?

- Матфей. Полагаю, вы ещё почти не знакомы.

- Постой, а это разве не тот террорист, который похитил половину нашей семьи? – ужаснулась Жюли.

- Ну, если сводить счёты, он, в конечном итоге, пострадал больше. Они там втроём с Бенуа и Тано договорились, что никто не несёт ответственности за действия, совершённые в военное время.

- Это где было военное время? – спросила Инга, устанавливая на стол огромное блюдо с рагу.

- Было. Серьёзно, в какой-то момент мы, правда, были на грани катастрофы. Но для людей это выглядело, как затянувшиеся ожидание непонятно чего, информационная война, в конце которой мелькнул некий человек, за всё извинился, тут же пропал, Мама ушла в отставку и откуда не возьмись, появляюсь я – было от чего прийти в недоумение. – сказала Ева. – Но так как я до последнего буду держаться мирной политики, я не могу просто упечь всех агрессоров по тюрьмам…то есть в нашу одну тюрьму или казнить, поэтому мы стараемся, как можно быстрее и прочнее их всех интегрировать. Ну, а Мэтью, как самого опасного и непредсказуемого, будем держать ближе всего. Поэтому отнеситесь к нему дружелюбно – пусть он нам хоть чуть-чуть доверяет.

- Так у нас сегодня вечер на французском? – спросила Инга и ответила вопросительному взгляду Жюли: - Он ещё почти не говорит на фритише.

- Как интересно! - воскликнула Жюли. – А вообще, меня обычно радуют новые родственники. Даже Антоний.

- Ты ещё увидишь, как он на Бенуа похож, - усмехнулась Инга. – Это даже немного жутко.

- Теперь я просто умираю от любопытства! – в предвкушении Жюли начала нервно жевать хлеб.

***

- Думаешь, это хорошая идея? – спросил Мэтт. – Твои родственники могут меня возненавидеть.

- Да ты сам уже целый месяц напрашиваешься, а теперь решил подумать, хорошая ли это идея? – Бенуа протянул руку. – Ключи от техники, склада и кладовок.

- Очень мило, что мне всё ещё не доверяют. – Мэтт передал ему объемную связку. – Это при том, что со мной проводят рабочие встречи бывшая и нынешняяглавы государства и руководитель секретной службы.

- Легко объяснимо. Тано чувствует вину, что чуть не отхватил тебе ногу, Ева просто добрая, а Марго в тебя влюбилась и уже давно ждет каких-то домогательств.

- Прямо умилительная картина: моя жизнь и судьба держатся на тонких материях раскаяния, доброты и любви.

- И вожделения, - напомнил Бенуа.

- Нет, это мне чуждо. Я вот думаю, если всё сложится хорошо, баллотироваться в Папы лет через 10, или когда там нашей Еве всё надоест.

- Вы дайте шансы какой-нибудь другой семье! – притворно возмутился Бенуа. – Поехали уже.

- Мне надо 20 минут, нет 17 хватит, но я же должен привести себя в порядок: не могу знакомиться с людьми, которые потенциально могут посчитать меня членом семьи, явившись им небритым, пыльным и в лохмотьях.

- Ничего, немного румян и блеск для губ всё исправят, - сказал Бенуа, но Мэтт только грустно вздохнул.

- Тебе повезло, что мне запретили людей убивать, и вдвойне повезло, что тут такая разнузданная свобода слова – даже не представляешь, как бы тебе за это досталось.

- Благословен будь, Единый Мир, - сказал Бенуа, приложив руку к сердцу и посмотрев в потолок. – 17 минут начались.

***

По дороге Мэтт вдруг сообщил, что вообще-то замкнут и необщителен, и спросил, позволяет ли здешний этикет весь вечер молчать, время от времени кивая. Бенуа ответил, что в восторге от такого варианта, но почему-то уже через 10 минут, которые Мэтт провёл рядом с Евой, знакомясь со всеми, он начал проявлять сначала среднюю, а потом и повышенную коммуникабельность. Он шутил о своем происхождении и неудачах в фигурном катании, делал комплименты всем дамам старше сорока и восхищался административными способностями Евы.

Публика принимала его весьма благосклонно, кроме Марко и семьи Тано, которые ждали перевода. Специально для них Мэтт продемонстрировал свои успехи во фритише, произнеся: «ЕМ – наша страна. Нам тут нравится жить. Я живу в доме. Там 30 комнат. Я живу один. Честно, этот текст сделал не я, а учебник для фритиша». Такая длинная и содержательная речь даже заслужила аплодисменты. Во всей компании только один человек с каждой минутой становился все задумчивее – Бенуа. И пока готовили стол к десерту, он отозвал Мэтта в свой кабинет.

- Ты что, nazzo, делаешь?

- Пытаюсь быть дружелюбным, и всем понравиться.

- Если бы только это. Я, чёрт возьми, сам так делал, поэтому говори, что ещё происходит!

- Чёрт, я сделал что-то очевидное?

- Более чем. Только вот я обычно проделывал это наедине или в очень маленькой компании.

- Ладно, если тебе так любопытно… - Мэтт посмотрел в сторону и, наконец, произнес: - У меня тут есть, вроде как, два варианта.

- Нет! – Бенуа схватился за стол.

- Ну, может и не два, полтора или даже один. Какой ты от меня хочешь точности? Я до сегодняшнего дня вообще не знал, что во мне встроен определитель – видимо, раньше просто не приходилось им пользоваться.

- Не хочу я никакой точности! Не смей это делать в моей семье!

- Успокойся, это никто из твоих настоящих родственников.

- Нет уж – твоих тоже! И кто тогда? Нет, не хочу знать! Это Антоний? Господи, пусть это будет Антоний!

- Бенуа, что за паника? Это даже оскорбительно. И Тони у меня как раз в серой зоне – скажу тебе что-то определённое часа через два. Но есть кое-кто стопроцентный. И можешь меня поздравить: я уже произвел неизгладимое впечатление. Он сначала как-то опускал глаза и краснел, а теперь взгляд от меня оторвать не может.

- Это просто страшный сон какой-то! Schwilze! Будем надеяться, что ты выдаешь желаемое за действительное.

- Надейся, кто же тебе запретит. А мне вот никто не запретит сейчас выйти отсюда и закрепить достижение, перекинувшись парой слов с…кое с кем.

- А как же умереть в одиночестве, баллотироваться в Папы, завести собаку? Как же Дэйв, в конце концов?

Мэтт на секунду сжал зубы и сглотнул, но всё же сказал:

- Денни умер. Просто перестал существовать. Он даже не смотрит на нас с небес, потому что нет никаких «небес», а я-то всё ещё здесь, что невозможно не заметить по исходящему от меня великолепию. Так что, прости, но я буду делать то, что лучше для меня. Мы, светские люди, вообще крайне неудобны, нас ведь не зацепить сверхъестественной чушью. И потом, кто знает, может, это судьба. Может, моя жизнь тут не будет так уж невыносима. – он вышел, но тут же снова заглянул. - Это Маурицио. Ну, это, чтобы ты не мучился догадками.

Бенуа не мог заставить себя выйти из кабинета, пока не зашла Инга.

- Читал мальчику лекцию? – спросила она, положив ему руку на лоб, а второй нащупывая пульс.

- Ты тоже заметила, что он делал?

- О да, массированное обаяние. Видела уже такое лет 13 назад. И уже догадываюсь, кто стал жертвой. Мэтт уже сумел отделить его от группы и теперь беззастенчиво добивает.

- Что я Марко скажу? – в ужасе прошептал Бенуа.

- Ты вообще тут не при чем, - успокоила его Инга, удостоверившись, что пульс не зашкаливает. – Хотя…просто вы, Альфа, так идеально друг другу подходите, что это будет сказываться еще пару поколений, пока вы все окончательно не станете родственниками.

- Я сделаю вид, что ничего не знал, - решил Бенуа.

- Правильно. Тем более, что со стороны пока ничего особо и не заметно. А через пару дней, когда всё станет очевидным, предоставим им самим разбираться.

- Пару дней? Может, хотя бы месяц?

- Это я с запасом предположила. Скорее всего, Маурицио уже завтра утром не явится к завтраку. Вспомни нас с тобой. А ведь ты был женат, а я – приличной дамой.

- Но хоть что-то достойное у меня получилось? Ева, например?

- Что ты, в самом деле! Они все отличные, но Ева, да, особенно, - успокоила его Инга.

***

Сестра Анна проснулась от звона разбитого стекла и мгновенно последовавшим порывом ветра со снегом. Ещё не оправившись от потрясений, она не решилась показываться в окне, а только приподнялась над подоконником и быстро заткнула дыру подушкой. Тут же полетели снежки. Рассудив, что убийцы вряд ли кидаются снегом, Анна глянула во двор. В свете фонаря стояла Маргарита, грозя ей кулаком. Монахиня грустно вздохнула, накинула пальто и отперла дверь внизу.

- Что Вы тут делаете?

- Вышиваю гладью. Впусти меня, я уже рук не чувствую.

- Вы меня снова пугаете! Ну что ж, входите.

Марго вдруг скрылась в темноте, но тут же появилась с большим рюкзаком. Анна не стала это комментировать, только заметила:

- Вы мне окно разбили.

- Ничего страшного. У меня есть знакомая плотник-столяр, она тут всё починит. Я не могла позвонить – перебудила бы местных обитателей.

- А зачем Вы вообще сюда пришли?

- Ни за что не расскажу, - Марго размотала шарф и потёрла нос. – Я же пришла, чтобы посидеть с таинственным видом и уйти.

- Вы опять шутите, - Анна наконец-то включила свет.

- Да, я известный шутник и душа компании, только вот для собственной семьи я почему-то стала персоной нон-грата.

- Перестаньте, нет у Вас семьи.

- А ты злая. Но ты права. Они теперь не знают, как со мной быть, и я решила облегчить им задачу. Уйду. Навсегда.

- Куда?

- Сначала хотела, куда глаза глядят, но возраст уже не тот. Так что пока во Флоренцию, а потом, может, в Заграницу.

- Одна?

- С тобой хотела.

- Ой, что Вы! – сестра Анна так и села. – Да я же из Рима никуда не уезжала! Я даже из Ватикана почти не выходила! А там холод, опасности, дикие животные, разбойники! Вы совершенно не думаете об этом.

- Думаю. Я поделилась планами с Мэттом, так как ему единственному совершенно уже наплевать на меня, и он помог с машиной. А где у нас оружие, я и сама знаю.

- Вы умеете водить? И стрелять?!

- Сестра, я бывший экспедитор, так что я ещё и матом ругаться могу. Не будем преувеличивать, это было очень давно, так что знания мои весьма потускнели. Но двух престарелых и довольно несимпатичных дам я смогу защитить.

- Что Вы, я не считаю Вас престарелой.

- Спасибо за комплимент, но вот один мой знакомый сразу поверил, что я уже не могу забеременеть. Это было одновременно и облегчением и оскорблением.

- Зачем Вам понадобилось с кем-то обсуждать такие личные вещи? – в тревожном предчувствии спросила сестра Анна.

- Ясно зачем: чтобы склонить его к сексу.

Анна закрыла глаза и как будто даже перестала дышать.

- Nazzo, сестра, не веди себя, как законченная святоша! Эх, ты же у нас такая и есть… Что ж, а я вот нет. Но ведь теперь я почти ничего и не нарушила.

- Как Вам не стыдно! У него такая милая жена!

- Нет, она не в моем вкусе.

- Всё, я не могу больше это выслушивать, в Вас словно бес вселился, - Анна опустилась на табурет и зажала уши руками. Марго спокойно сидела, пока той не надоело, потом сказала:

- Она мне при встрече чуть челюсть не сломала – и была права.

- Значит, Вы раскаиваетесь?

- Ещё как. Поэтому и хочу убраться подальше и начать всё с начала. А то читаю иногда свои биографии – и стыдно становится. Хочу всё исправить. И ты мне нужна – мне нельзя без нравственных ориентиров.

- А что мы будем делать?

- Попросимся в монастырь. Особенно, если ничего не получится.

- Что именно может не получится?

- Анхен, я создала тут всё, практически с нуля, и не могу бросить на произвол судьбы.

- Но Ева…

- La Carpentiera – это самоотверженность и трудоспособность, я оставляю всё на неё со спокойным сердцем. Но вот кто будет после?

- Когда это ещё будет. Мы с Вами не доживем.

- Вполне возможно. Но вот поэтому я и не давала тебе высоких должностей – ты не умеешь или не хочешь планировать ничего, кроме загробной жизни. Тс! Я знаю, что это самое важное дело, но вообще-то, совсем чуточку, эгоистичное. Короче, я должна подготовить следующего правителя.

- Но как?

- В идеале – родить. Эксперимент показал, что я передаю людям всё самое нужное, а Бенуа отвечает за всякую там доброту и всепрощение – всё, как вы любите.

- Знаете, его моральные принципы оставляют желать лучшего.

- Ну, тебе же хочется сказать: тоже оставляют желать лучшего. Не сдерживай себя! Но только не про него – я единственный человек, который может критиковать его в моем присутствии.

- Но вот Матфей…

- Знаю. В нем просто какая-то мутация. Или ГМО – я имею в виду Говенское Материнское Отношение, конечно же. Или воздействие внешней среды. Но в нём много и полезного. Если бы можно было использовать его для улучшения породы…

- Пожалуйста, это какое-то насилие над моим слухом! – сестра Анна побледнела.

- Успокойся, я не серьёзно.

- Про всё?

- Нет, только про Мэтти. Он вызывает ностальгию и восхищение проявляемым упорством – и всё.

- Так про нового младенца – это…

- О да, абсолютно серьёзно. Я, конечно, пыталась всё рассчитать, но вероятность успеха не очень высока. Что ж, подберу существующую заготовку. Как Карло – меня.

- Я не могу Вам позволить одной воспитывать ребенка, - решительно сказала монахиня.

- И я о том же.

- Вы его испортите. И я не имею в виду – избалуете, я опасаюсь, что у нас тут появится Анти…ну, Вы поняли.

- Повторяю, и я о том же. Хочешь нести вину до конца жизни?

- Конечно же, нет. И знаете что, я намерена прожить достаточно долго, чтобы убедиться, что дитя имеет верные жизненные ориентиры! – с вызовом сказала Анна.

- Было бы неплохо.

- Мне нужно несколько часов на сборы. Вы пойдете с кем-то прощаться?

- Ни за что. Extra omnes из моей жизни.