Сказка (ЛП) [nymja] (fb2) читать постранично

========== Часть 1 ==========

Он встречает ее в книжном магазине в Сколграде. Раньше этот город назывался Санкт-Лукасом, а столетия назад — Ос Альтой. Александр узнает ее не сразу. С их последней встречи пали целые империи, зародились новые государства, отгремели революции — с их последней встречи прошла целая вечность, измеримая тысячами мгновений. Но все они сливаются в одно, как только он понимает, кто перед ним.

Волосы у девушки, что расставляет книги по полкам, мышиного цвета — тусклые, каштановые. Не ослепительно белые. Она кутается в многослойную одежду, будто боится, что до нее доберется зимняя стужа, разгулявшаяся за окном. Ее шею — там, где некогда были оленьи рога — обвивает толстый шарф, в котором она, кажется, вот-вот утонет. Не знай он ее также хорошо, как себя самого (в чем уже не уверен, но над этим он подумает позже), то отмахнулся бы от нее, как от всякого отказника, едва слышного шепотка, или давно забытой фотографии.

Но он знает. Знает линию ее подбородка, округлый изгиб уха, обгрызенные ногти и ее привычку кусать губы, когда она старается не хмуриться. Ему откуда-то известно, что девушка, которая работает здесь — Алина Старкова, даже если это имя уже много веков никто не слышал.

Осознание прошибает внезапно, сбивает с толку. Все это время ему не хватало ее, точно фантомной конечности. Внутри зияет пустота, унять которую под силу лишь ей одной. Потому что с каждым разом узнавая Алину, Александр словно вдыхает холодный воздух — в груди становится тесно, но в ту же секунду он будто пробуждается от глубокого сна.

На протяжении долгих лет, империй, государств и революций, после того, как их фальшивые тела сожгли вместе на погребальном костре, ему посчастливилось встретить ее лишь дважды. Однажды Еленой, позже — Василисой. Алина Старкова меняла новые имена точно износившиеся пальто, пряталась за ними, стараясь укрыться от холода. Но они не помеха для того, кто помнит линию ее подбородка и округлый изгиб уха, кто знает ее также хорошо, как и то, насколько тяжело дышится на морозе.

Нынче ее «пальто» — Марья. Он вычитал это имя на бейджике ее передника. Уголки его губ дергаются в полуулыбке: имя очень распространенное, его носили как крестьянки, так и императрицы.

С минуту он просто наблюдает за ней. Она волнует его, и так будет всегда. Алина показательно заканчивает раскладывать книги и, как ни в чем ни бывало, возвращается к работе, словно не чувствует, что он тенью следует за ней по пятам. Словно не осознает, что он вновь нашел ее. Но ему виднее.

Днем он просто сидит в кресле, читает и узнает Марью настолько, насколько она позволяет себя узнать. Например, обладательница этого имени заведует магазинчиком и живет одна в квартире этажом выше, питает особую любовь к сборникам стихов, а во время перерыва пьет чай. Постоянные клиенты заглядывают к ней, а перед уходом перекидываются с Алиной парой шуток. Она взяла фамилию Оретцева. Интересно, когда умерший сто лет назад муж-отказник наконец сотрется из ее памяти?

Он вспоминает их последнюю встречу. Тогда ее звали Василиса, и она носила фамилию «Морозова». Как знать, может, еще не в последний раз. Он даже не помнит, чем провинился в прошлую ссору, а значит, это что-то не слишком вопиющее.

Александр сидит там часы напролет — и в то же время, не слишком долго. Рабочий день подходит к концу, Алина наконец закрывает дверь и поворачивается к нему лицом, смотрит на него выжидающе, но не подходит. Напротив, она скрещивает руки на груди и ждет. Ты нашел меня. Дальше что?

Он встает, исполняя ее молчаливую просьбу.

Алина не пророняет ни слова, когда он приближается, позволяет себе обвести пальцами контур ее уха, спуститься ниже, к линии подбородка. Своими прикосновениями он срывает у нее вздох, — не тот, который он желает услышать (пока нет, но на это еще будет время) — когда приподнимает ее подбородок легким, как перышко, невероятно осторожным движением. Они так близко друг к другу, что он слышит, как стучит ее сердце — всегда на пару ударов обгоняя его, но неизбежно попадая в такт.

— Всего-то двести лет ушло, — шепчет он, наклоняя голову и убирая прядь каштановых волос с ее лица. (Он скучает по ее белоснежным локонам, скучает по тому, как она открыто показывала, что сильно отличается от других, скучает по физическому напоминанию о временах, когда она отняла у него кое-что и так и не вернула).

— «Всего-то». — Ее голос – острый нож, приставленный к его горлу. Только ей одной во всем мире под силу заставить его чувствовать себя таким уязвимым (какая-то его часть скучает даже по этому). Ее ладонь накрывает его, ту, что лежит у нее на щеке.

— Думаю, я делаю успехи. — Он позволяет себе положить другую руку между ее лопаток, прежде чем спуститься ей ниже, отследить линию ее позвоночника и остановиться в самом низу.