Домик у озера [Анна Лу] (fb2) читать онлайн

Пролог

Она билась из-за всех сил, стараясь поймать хотя бы глоток воздуха. Она чувствовала, как лёгкие внутри сжались, а в горле стоял ком. У неё началась паника, становилось всё больнее и страшнее. Она осознавала, что это может стать её последним воспоминанием перед смертью, последним мигом жизни и чувств. Ни один звук не мог вырваться из пострадавшего горла, кроме приглушённого страшного хрипа. Она попыталась столкнуть убийцу с себя, но у неё не было для этого сил, она была слишком слабой. Сердце билось всё медленнее, тело немело, веки накрывала свинцовая тяжесть.

"А нужна ли она, такая жизнь?" – спросила девушка себя. В голове пролетели хрупкие, словно бабочки, воспоминания из её недолгой жизни.

"Нет, я хочу жить!" – ворвалась мысль в её затуманенный мозг.

Собравшись с силами, она в последний раз постаралась освободиться, но и эта попытка не увенчалась успехом. И она замолкла, уже навсегда.

Глава 1

«Поверить не могу, что я здесь! – подумала девушка, разглядывая интерьер зала. – Мне так повезло!», – она сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, с трудом сдерживая радость.

Зал был выполнен в классическом стиле. По периметру стояли столы, накрытые белыми скатертями, на которых расположились цветы в вазах, различные закуски: канапе, мясное и сырное ассорти – и бокалы с напитками, в основном, с вином и шампанским. Возле них стояли нарядные люди, мирно ведущие беседы. Зал был достаточно большим: на потолке висели красивые хрустальные люстры, паркет, со вставками из различных пород дерева, даже поблёскивал от чистоты, а величественные окна были завешаны жемчужными шторами. Софи впервые была в подобном месте. Она ещё раз оглядела себя: голубое платье без рукавов, с принтом из перекрещивающихся тканей, как у кимоно, подобранный пояском, с лёгкой мягкой юбкой, спадающей до колена, стоило немалых денег, которые ей хотелось бы окупить. Девушка невольно стала накручивать тёмно-коричневый локон на палец, покусывая нижнюю губу.

Повернувшись к своему коллеге, шатенка предложила разделиться, дабы собрать больше информации.

– Софи, да не волнуйся ты так! Всё будет хорошо, как обычно, – сказал блондин, глядя в серовато-голубые туманные глаза подруги детства.

– Но, Гордя, результат сильно повлияет на мой карьерный рост! К тому же, мне не хочется подводить Ярослава.

На этот вечер София попала случайно. Её коллега приболел и сердечно попросил сходить вместо него на праздник, проход куда был добыт с таким трудом. Девушка сразу согласилась. Ей было любопытно, да и это сулило неплохие деньги, и, того глядишь, даже повышение.

– Мне кажется, если ты кого-то подведёшь, это станет такой сенсацией, что про ошибку скоро забудут. Ты дама у нас непростая, со всеми язык общий находишь, – подмигнул Гордий, положив руки на плечи в знак поддержки.

Девушка вдохнула поглубже и кивнула, а блондин, с улыбкой, ловко сделал фотографию подруги, и, показав на прощанье палец вверх, ушёл заниматься своей работой.

"Так, – подумала шатенка, проверяя сумочку. – Блокнот, ручка, диктофон на всякий случай – всё на месте. Надеюсь, я сумею запомнить достаточно много информации".

В душе у девушки бушевали эмоции, радость и страх перемешались, отчего ноги были словно деревянные, но она натянула свою обычную, кроткую, но доверительную улыбку и пошла работать. Она подобралась к угловому столу, откуда был виден весь зал, и стала искать взглядом нужные лица. Девушка, как обычно, заранее разузнала, кто будет присутствовать на этом празднике, изучила их досье, проверила, у кого уже брали интервью, а у кого нет, или же оно уже устарело. Правда, возникала проблема: на празднество можно было взять с собой до одного человека, поэтому девушке пришлось изучить и окружение приглашённых, всех, о которых она смогла узнать, но слепые пятна всё же присутствовали. Всё это заняло немало ночей и сил, но, пожалуй, Софи всегда была такой: определённой, чёткой, всегда всё доводила до конца, заранее планировала и постоянно составляла какие-то списки.

Девушка нашла нужных людей, но, на всякий случай, незаметно сверилась с фотографиями. Спрятав блокнот в сумку и незаметно включив диктофон, она направилась к первой "жертве".

"Так, она журналистов не любит. Стоит быть осторожнее" – размышляла София, стараясь казаться простой непринуждённой гостьей, гуляющей по залу.

– Добрый вечер! – шатенка подошла к столу, у которого стояла девушка лет двадцати – одна из главных людей, у которых София обязательно должны была узнать информацию. – Как поживаете? – София взяла стакан вина и посмотрела в глаза собеседнице.

Ей не нужно было разглядывать внешность девушки – она изучила её досконально. Типичная модельная внешность – худощавость, яркие с золотым отливом волосы и толстый слой макияжа. Собственно говоря, она и работала моделью. Её отличала некоторая меланхоличность и усталый взгляд, напоминавший глаза женщин бальзаковского возраста, застрявших в бытовой петле времени. София со временем научилась различать типы людей и то, как правильно с ними общаться. Эта девушка мало того, что была явно расстроена, но и по характеру предпочитала общаться с людьми, которым можно рассказать всё, тем, кому можно беспрекословном доверять. Поэтому с ней стоило разговаривать понимающим голосом и улыбаться сочувственно.

– Всё просто прекрасно, – Рада, так звали девушку, натянула свою фальшивую улыбку и произнесла заученную фразу на автомате. – Я раньше вас не видела. Кто вы?

– Меня пригласила подруга – Вера Гавриловна. Вы же её знаете? – улыбнулась Софи, назвав вымышленное имя, на самом деле не зная, кто отдал свой билет коллеге девушки.

Здесь никто не знал всех имён. Разве что некоторые, и то только по фамилиям. И это было вполне очевидно, ведь запомнить весь светский мир нереально.

– Ах, всё понятно! Да-да, я её прекрасно знаю! И как же вас зовут? – улыбнулась худощавая девушка.

– София, – сказала шатенка, а после некоторой паузы добавила: – Родионовна.

После небольшого знакомства девушки разговорились. Софи нарочно задавала типичные вопросы, чтобы Рада смогла довериться ей, а затем начала медленно переходить к более интересным вопросам, которые заготовила заранее.

– А вы, правда, помолвлены с Домиником Графимовым? – наконец, журналистка задала самый главный для неё вопрос с неподдельным любопытством, однако скрыв профессиональный интерес.

По городу гуляли слухи об этом.

– Ах, ну, да, – блондинка слегка отвела взгляд, как будто ей было за это стыдно. – Это пока не афишировалось, но нас обвенчали родители. Они собираются огласить это через неделю, но подготовка к свадьбе уже идёт.

– Ого! Что ж, тогда я осмелюсь вас поздравить! – улыбнулась Софи и сжала ладони девушки в своих, слегка подавшись вперёд.

Они ещё немного поговорили, и София отправилась к другим, узнавать остальные интересующие её вопросы, периодически записывая какую-то интересную информацию в блокнот, спрятавшись в каком-нибудь незаметном тёмном месте.

Заиграла пока незнакомая многим группа, неожиданно появившаяся на сцене. Играли, в основном, медленную спокойную музыку, чтобы пары могли потанцевать вместе. Если Софию кто-нибудь увлекал в толпу кружащихся людей, она всё равно не забывала про работу и расспрашивала людей о разных вещах, даже если этого человека не было в её списке личностей, с которыми она была просто обязана поговорить.

Чуть позже ожидался ужин. А пока София прогуливалась по залу, стараясь ещё раз вспомнить всё то, что ей сказали. Это помогала ей запоминать информацию лучше.

– Вы журналистка, да? – неожиданно раздался чей-то голос за спиной девушки.

Она повернула голову и заметила ухмыляющегося мужчину. Софи была достаточно высокой девушкой, ещё и на небольшом каблучке, поэтому блондин был ниже её на полголовы.

– С чего вы взяли? – девушка искренне удивилась.

– Неужто заметил, как она строчит в блокноте? Как знала, что лучше этого не делать.

– Я насквозь таких людей вижу! – мужчина попытался пошутить, но у него ничего не вышло, Софи оставалась беспристрастна.

Он кашлянул и продолжил.

– Я видел вас с блокнотом.

Это невозможно для других людей, находящихся здесь.

– Ой, – девушка улыбнулась, поднеся согнутый палец к уголку губ. Все-таки не стоило. – А вы, если не ошибаюсь, виновник торжества?

– Верно, – блондин улыбнулся.

Девушка сразу узнала его: смазливый зеленоглазый блондин, рост сто шестьдесят пять, стройный, тридцать один год. Ему перешло главное здание фирмы отца, как старшему сыну, и он неплохо справился со своей работой. Ненавидит журналистов; взять у него интервью – это нечто невообразимое для любой газеты, для любого, даже самого квалифицированного, журналиста. Сегодня у него именины, и этот вечер посвящён ему. Всю информацию Софи с трудом смогла собрать по газетам, фотографиям и интернету. Говорить о нём почему-то боялись.

– Я Генрих Графимов, но, думаю, вы это и так знаете. Можно, просто Генрих или Генрих Афросимович, если вам так удобнее. А вы?

– София Гордеенко. Называйте меня просто София, – улыбнулась шатенка, уже предвкушая бой с новым знакомым для добычи информации.

– Итак, София, как же вы сюда проникли? – они с Генрихом медленно пошли дальше.

– Волей случая, – кратко ответила девушка, растянув губы в улыбке.

– И многое смогли узнать? – поинтересовался мужчина.

– Достаточно, – уклончиво ответила шатенка.

Они продолжали разговор вплоть до ужина. Когда все сели за столы, его быстро поздравили и приступили к горячему, потом к десерту. После кто-то остался, а кто-то вновь начал разгуливать по залу или танцевать. Генрих снова пригласил Софи на прогулку, и они продолжили разговор. Она уже была немного зла из-за того, что у неё не получалось вытянуть информацию, но внешне это не проявляла.

– У меня никогда не брали интервью, но это довольно интересная вещь, верно? – спросил задумчиво Генрих.

– О да, это очень хорошее дело! – с надеждой кивнула Софи.

– Вы бы хотели взять у меня интервью?

– Безусловно! – девушка просияла.

– Совсем скоро я уезжаю в свой дом около озера Нарочь. Там я буду и отдыхать, и работать. Согласитесь ли вы поехать со мной? Вы отдохнёте и сможете задавать мне немного вопросов каждый день, – предложил Генрих.

У Софии перехватило дыхание. Ведь это такая возможность! Но, одновременно, она волновалась. Одна в доме с непонятным, скрытным мужчиной. Девушка давно поняла, что привлекла внимание блондина. Софи нельзя было назвать красавицей или девушкой с обложки, но всё же она была симпатична, и, к тому же, всех цепляла своей общительностью, умом и умением выслушать. Но, с другой стороны, там ведь наверняка будет хотя бы повар и домоуборщица.

– Ну, я даже не знаю… – протянула девушка, нахмурив лоб и накрыв губы пальцем.

– О, не беспокойтесь, слуги хорошо будут за вами следить и выполнять обязанности по дому, – сказал Генрих, улыбнувшись.

– Мне стоит подумать, – сказала девушка, теребя локон волос.

Оставшийся вечер они провели в разговорах, отчего девушка практически не успела опросить всех из её списка. Расстроившись из-за этого, Софи подтолкнула себя на принятие решения. К концу праздника она согласилась на поездку, чем очень обрадовала Графимова. Девушка просто не смогла отказаться от такого предложения, несмотря на осознание всей нелепости случившегося и глупости её выбора. Но это сулило ей карьерный рост, и совсем недавно, как раз, возникла большая нужда в деньгах.

Глава 2

Высокие пушистые деревья, пропитанные запахом лета, величественно высящиеся над головой, трава насыщенного изумрудного цвета, разбегающаяся по лесу коврами, голубые необъятные небеса, гордо следящие за земным миром – именно это видела София, глядя в окно машины. В наушниках разливался голос вокалистки группы "Флёр", и девушка, как обычно, размышляла о чём-то, сжимаясь от волнения. Ей вспоминалось, как когда-то она так же ехала навстречу новому миру, иной жизни. Она была моложе, не сильно, но всё же. Трепеща от страха, Софи сидела в камазе отца и смотрела в окно, слушая музыку. Отец хотел с ней поговорить, поддержать, но девушка была слишком взволнованна, чтобы выдавить из себя хотя бы слово.

Тогда шатенка только поступала в университет на факультет журналистики. Всегда София очень хорошо училась в школе и помогала или даже руководила подготовкой к какому-либо празднику. В их деревне была только одна школа и её нельзя назвать высококвалифицированной. В основном, в ней обучаются дети, намеренные помогать в работе родителям, то есть становиться фермерами или дальнобойщиками, вести своё хозяйство. Но Софи, наряду с некоторыми другими детьми, стремилась к большему. Она была не из тех, кто просто хотел сбежать из деревни, поэтому читала много дополнительной литературы, старалась всё узнать. И родители, и учителя, и жители деревни пророчили ей великое будущее в роле экономиста или политика, но никто не ожидал, что она подастся в журналистику. Впрочем, если бы девушка не поступила на желаемый факультет на бюджет, то она ушла бы именно в ту область, которая высоко оплачивается. Однако все старания девушки окупились. Теперь она журналистка, да, живущая в маленькой дешёвой квартире и не располагающая лишними средствами, но, вопреки всему, счастливая. София не из тех людей, кто быстро сдаётся, так что на своём поприще всегда работала до упаду, срывая премии и стремясь добиться повышения.

Два часа – не такой длительный период времени, но он тянулся долго, словно жвачка, отчего нервы девушки только сильнее натягивались. До сих немного не верилось в своё везение. Казалось, сейчас она проснётся и в очередной раз поплетётся в свою контуру, где на собрании всем раздадут задания, в каком деле им нужно разобраться тщательнее. Но с утра за ней приехали и она отправилась навстречу неизвестности. Машину предоставил Генрих Афросимович, чем сильно помог девушке и её кошельку. Гордий, когда узнал о решение подруги, был очень подавлен и старался всеми силами отговорить Софи, но та его даже не слушала, хотя сама в сердце сомневалась. София понимала его. Они были соседями в деревне и вместе отправились в Минск с разницей в два года. Девушка всегда попадала в передряги: то сама рвалась куда-то, то пыталась кого-то защитить, забывая о себе. Она просто не могла усидеть на месте: день, в который Софи не узнала ничего нового или никому не смогла помочь, казался ей бессмысленным и безумно скучным. С возрастом эти стремления поубавились, но всё же нередко давали о себе знать. Парень очень беспокоился о столь безбашенной подруге. У него уже два года как есть жена и премилая годовалая дочурка, поэтому София почти умоляла друга позабыть о ней и думать больше о семье. Но Гордий был слишком верный друг. Он умудрялся следить за обеими, напоминая чем-то отца или брата двух беспокойных девчонок. Софи была близкой подругой Клавдии – жены Гордия – и тоже старалась приглядывать за ней и как давний друг, и в помощь Гордию.

Машина остановилась у огромного дома, что ошеломило девушку. Она и не подозревала, что "домик", в который её пригласил Генрих, окажется такого размера. Здание выглядело современным, несколько величественным. И Софи знала, за его толстыми крепкими стенами скрыта не только история одного влиятельно человека, но и спрятаны все внутренние пороки, о которых её редакции очень хотелось бы знать.

Всё ещё волнуясь, девушка выбралась из автомобиля. Она вдохнула поглубже и прикрыла глаза, стараясь унять дрожь по всему телу. Пахло лесом и свежестью, что немного успокаивало. Шофёр достал небольшой чемодан девушки и передал его дворецкому, который пригласил гостью проследовать в дом. София поблагодарила водителя, чем, судя по его потерянному взгляду, его удивила, и неспешным шагом последовала за дворецким. Небольшая деревянная лесенка вела к деревянной террасе, на которой стояли стол и стулья для вечерних посиделок, и лежаки для дневного загара. Деревянные перила тоже выглядели красиво со своим аккуратным узором и отлично дополняли образ.

Стеклянные раскрытые двери вели в просторный зал, где расположились зона отдыха с телевизором и диваном, выход на уже пройденную террасу с видом на озеро, арка, ведущая в столовую, непонятная закрытая дверь и винтовая лестница на второй этаж.

– Как вас зовут, сэр? – с улыбкой спросила девушка, пересекая зал.

– Я Бернард, миледи! – дворецкий слегка улыбнулся, повернувшись к девушке и слегка поклонившись.

– Миледи?! – смутилась София. – Зачем так официально? Зовите меня просто Софи!

– Простите, миледи, но у меня такие указания, которых я должен придерживаться.

– Наверное, для вас будет чревато их нарушение, – вздохнула девушка. – В этот раз мне придётся отступить без боя, – она накрутила на палец локон своих волос и нахмурила брови, размышляя о том, какие же ещё правила здесь гуляют. – Бернард, что это за комната? – Софи указала на деревянную закрытую дверь.

– Там кухня и комнаты служащих этого дома, – с улыбкой проговорил темноволосый дворецкий.

Софи поблагодарила мужчину, и они пошли дальше. Она ощущала некоторое разочарование оттого, что запертая дверь не оказалась какой-нибудь тайной, хотя пространство в ней занимало добрую половину дома. Они поднялись на второй этаж и снова оказались в зале, только гораздо меньшим. Тут тоже стоял большой диван, прелестный мягкий ковёр и книжные полки. С одной стороны зала была очередная дверь, за которой, по словам Бернарда, было личное пространство Генриха, а с другой – коридор, где были комнаты для гостей, домоправителя и дворецкого. Впрочем, здесь пока жили только двое, не считая Софии. Дом в принципе был пока пуст. Жители только заселялись сюда, открывая летний сезон. Даже Генрих приедет только вечером. Бернард проводил гостью в комнату и оставил её, дав девушке возможность всё разглядеть и устроиться. Комната, в которую её заселили, была неожиданно большой и очень комфортабельной. Всё было в кремово-кофейных оттенках, что создавало даже атмосферу уюта и защищённости. В центре комнаты, у стены, стояла большая двухместная кровать из тёмного дерева с большим количеством подушек. Позади неё была стена, на которой во всей своей красе прорисовывалось цветущая весенняя сакура, обегающая два больших занавешенных окна. Девушка подошла поближе и коснулась восхитительного рисунка. Она казалась настоящей, сиюминутной, живой.

– Верно, нарисовано собственноручно… – задумчиво протянула шатенка. – Так профессионально, просто волшебно, – она осторожно провела по рисунку, боясь что-то испортить.

Девушка оторвала руку от стены, но ещё немного постояла, разглядывая её. Оторвав взгляд, она оглядело и остальное убранство: возле кровати стояли две тумбы, тоже из тёмного дерева, напротив кровати расположился большой письменный стол из такого же материала, и аккуратная лампа на нём, напоминающая живой цветок, с тоской пригибающийся к земле из-за отсутствия солнца. Справа была гардеробная, а слева дверь в ванную комнату.

София хотела пойти погулять по дому, пока в нём не набралось много любопытных глаз, но решила сначала разобрать чемодан и рюкзак. К её удивлению, в комнате уже были чьи-то вещи. В тумбе она нашла несколько книг, совсем не похожих друг на друга: "Лондон" Эдварда Резерфорда, "Азазель" Бориса Акунина, "Грозовой перевал" Эмили Бронте и энциклопедия по изобразительному искусству. Книги были абсолютно разной тематики и жанра и совсем не сочетались между собой, будто они принадлежали разным людям. Наверняка, хозяин этих томов был очень разносторонним человеком. На столе стояли засохшие чернила и перо. Как будто кто-то неожиданно прервал письмо и исчез навсегда, забыв за собой прибрать. Один из ящичков в столе был заперт, чем сильно заинтересовал девушку и она пожалела, что не умеет взламывать замок. Последним признаком жизни были два платья, пара туфель и какие-то украшения, судя по виду очень дорогие, в бархатной шкатулке.

Софи удивилась таким вещам, ведь одно из платьев было свадебным: с объёмной длинной юбкой, шитое из качественной парчи и украшенное замысловатыми, переплетающимися золотыми нитями. Платье было превосходно, а туфли и украшения идеально с ним сочетались, но девушка не могла понять, что оно здесь делает. Второе платье было лёгким, хлопковым, в самый раз для лета. Даже эта комната была полна тайн, и в Софи всё больше просыпался азарт. Всё её волнение и страх исчезли, осталось только любопытство. Девушка с улыбкой вышла из комнаты и закрыла дверь на замок, который тут тоже предусматривался. По пустым коридорам она вновь вернулась на первый этаж и без стука вошла в "помещение для служащих", как Софи его прозвала. Перед ней предстал длинный тёмный коридор без окон. С обеих сторон, на одинаковом расстоянии друг от друга, располагались двери, а в конце узкого пространства выделялся проём, в котором было видно маленьких людей, что-то ловко делающих и переговаривающихся между собой. Иногда до Софи долетал озорной смех. Туда девушка и отправилась. Подойдя поближе, Софи поняла, что это кухня. Она была небольшой, ровно посередине стоял стол, на котором нарезались овощи, создавались канапе и украшались блюда, а по периметру стояли раковины, плиты, духовки, огромный холодильник и шкафы. Все очень удивились, когда Софи зашла в комнату, и уставились на неё, замерев на секунду.

– Вы новая кухарка или служанка? – спросила женщина лет пятидесяти, которая, как догадалась София по её напору, управляла здесь всем процессом.

– О, нет, я просто гостья, – смутилась девушка, осознав, как это странно выглядит со стороны. – Хотя я могу помочь, если понадобится, – добавила она.

– Ах, так вы та леди, о которой говорил привереда? София Родионовна, верно? – оживилась женщина, слегка качнув головой; на лице её сияла задорная ухмылка.

– Привереда? – почти шёпотом переспросила девушка.

– Ой, то есть, Генрих Афросимович, – вспыхнула женщина.

– Интересно вы его прозвали, – протянула девушка, хихикнув. – Зовите меня просто Софи, – она обратилась уже к женщине в ярком платке, прикрывающим волосы. Этим она отличалась от остальных. Те были в обычных кулинарных шапочках и фартуках.

– А вы? – спросила девушка.

– Ох, простите, я Феодора, это Феликс, – женщина поимённо перечислила всех, находящихся в комнате, после чего резко сменила тему. – Раз уж вы здесь, может, расскажите, что предпочитаете кушать, какие ароматы любите, какие цветы и материалы предпочитаете?

– Сколько вопросов, – тихо рассмеялась Софи.

Эта женщина очаровала Софи, но она догадалась, что и Феодора оказалась в такой же её ловушке. Люди, с которыми она близко общалась, нередко называли её в шутку девушкой с гипнотизирующими, туманными серо-голубыми глазами. Они утверждали, что именно её взгляд заставляет их так быстро проникнуться к ней доверием.

– У меня нет особых предпочтений, – пожала плечами шатенка. – Разве что аллергия на полынь и ладан, но я не думаю, что это так важно.

– Учтём! – женщина быстро что-то чиркнула в блокноте, который неожиданно возник в её руках.

Вдруг тонкий звон колокольчика разорвал беспокойный шум работы, отчего все резко повернули головы к источнику звука.

– Похоже, привереда приехал, сказала женщина, но тут же со звонким "ой" сменила прозвище на имя и отчество. – Вам лучше уйти в комнату или зал.

– Можете называть его как угодно при мне. С этим прозвищем даже веселее, – улыбнулась гостья. – Пожалуй, вы правы, пойду в зал. Надеюсь, мы сможем ещё поболтать? – сказала девушка с надеждой в глазах и искренней улыбкой.

– Конечно, – впервые улыбнулась женщина, чем только добавила сил Софи для дальнейшей борьбы в этом доме.

Феодора очень походила на её собственную маму: такая же эмоциональная и искренняя. Поэтому ей сразу стало как-то легче. Попрощавшись со всеми, девушка с улыбкой вышла из "помещения для служащих", зная, что она не раз сюда вернётся.

Оставшиеся часы этого дня были для неё новы, но обычны.

Софи отужинала с Генрихом, чувствуя себя безумно неуютно, но стараясь привыкнуть к подобному. Она пыталась задавать вопросы, но хозяин дома отмахивался и как будто куда-то сильно торопился. С Феодорой и другими служащими девушке больше не удалось поговорить, поэтому оставшееся время не принесло ничего информативного. Раздосадованной журналистке пришлось вернуться в комнату, принять душ, записать мизерные результаты дня в новенький толстый блокнот и немножко изучить комнату. Она почитала принадлежащие неизвестному книги, где ей так и не попались какие-либо пометки. Софи уже давно привыкла к недосыпам и усталости, ведь её работа не была спокойной, но в этот раз она быстро провалилась в сон, растеряв все свои силы за этот обычный день.

Глава 3

Солнце уже проникало в комнату через большие окна, окрашивая её в тёплый коричневатый цвет из-за полупрозрачных штор кофейного цвета. Софи лежала поперёк большой двуспальной кровати и разглядывала потолок. Она чувствовала себя разбитой, но не могла вновь уснуть. Из-за сильного волнения и беспокойства, девушка разомкнула глаза ещё в половине пятого утра, и сейчас просто лежала, размышляя об этом доме и о всех его жителях, хотя стрелка часов уже приближалась к шести. Вздохнув, шатенка откинула тяжёлое одеяло и подошла к окну, резко раздвинув шторы. Яркий солнечный свет тут же ударил ей в лицо – она зажмурилась и отвернула голову. Привыкнув к освещению, София пошла в ванную, где приняла ледяной душ. Умываясь, она ненароком глянула в зеркало и ахнула – под её глазами красовались большие тёмно-синие синяки. Она с ужасом ощупало всё своё лицо. Ей явно пора что-то делать со своим сном, выглядеть как старая, уставшая от жизни женщина, пребывающей в постоянном стрессе, когда тебе и двадцати пяти нет – это чересчур.

– Ну и видок, конечно, – бормотала шатенка, нанося консилер под глаза, хотя даже это особо не помогло. Она стала выглядеть менее вымученной, но не больше.

Когда Софи вышла из ванной, в которой провела куда больше времени, чем обычно, стараясь привести себя в приличный вид. Дом уже начал постепенно просыпаться. За дверью послышались осторожные шаги. Наверное, Бернард приступает к работе. Так же тихо, как дворецкий, девушка спустилась вниз и подошла к "помещению для служащих", где, как и предполагалось, уже кипела работа. Приоткрыв дверь, шатенка тут же заметила проходящих мимо полностью собранных служанок, а на кухне виднеюсь быстро орудующие кастрюлями, ножами и тарелками повара. Поняв, что сейчас она не сможет даже поговорить с ними, София закрыла дверь и с тоской оглядела пустую гостиную. Медленным шагом девушка преодолела зал и вышла на террасу. Вдохнув поглубже свежий воздух, она искренне улыбнулась сама себе и спустилась по лестнице, рассматривая красоты этого места. Перед ней раскинулось огромное озеро. Оно поблёскивалло голубым цветом в лучах утреннего солнца. Около дома было много деревьев. Они собирались в форме полукруга, как будто огораживая территорию Графимова. Около озера был небольшой песчаный пляж. София скинула обувь и осторожно дотронулась ступнёй до холодного песка. Она подошла к кромке воды, а потом и вовсе зашла в озеро по щиколотку. Вдалеке виднелись зелёные пятна деревьев и проглядывались крыши санаториев. Некоторые ранние пташки уже болтались в воде и на песке чёрными пятнами. София села под большим деревом и продолжила разглядывать величественную красоту, раскинувшуюся перед ней, утопая в мыслях. Когда ещё ей доведётся увидеть такой пейзаж вживую, не на фотографиях, как обычно. Было бы ужасно, будь это последний раз в её жизни. Но ведь… вероятность этого так велика!

Вернувшись домой, девушка застала удивлённого Генриха в столовой.

– Я думал, вы ещё спите, – произнёс он, поедая полноценный английский завтрак.

– Так долго спать – не по мне. Я просто вышла прогуляться, – ответила девушка, поблагодарив служанку за принесённые фрукты – именно их выбрала Софи из предложенного ей перечня.

– Это даже нам на руку. Утром я, обычно, не занят и могу с вами поговорить, – улыбнулся блондин.

– О, это просто замечательно! – просияла Софи, предвкушая прелесть разговора, который сможет многое рассказать о собеседнике.

– Тогда можем прямо сейчас приступить, – со слащавой улыбкой произнёс Генрих.

– Это отличная идея! – улыбнулась в свою очередь и гостья.

Закончив с завтраком, Генрих и София пошли в кабинет первого. Они поднялись на второй этаж и зашли на полноценную территорию Графимова. Дверь вела в такой же коридор, что и противоположный, только здесь было всего два входа в комнаты. Они повернули налево и оказались в кабинете: у правой стены протянулись полки с книгами, прямо посередине, у окон, стоял огромный дубовый стол и мягкое кресло в тёмных оттенках, напротив всего этого стоял большой кожаный диван, такое же кресло и журнальный столик, тоже из дерева.

– Итак, с чего вы хотите начать? – спросил хозяин дома, вальяжно раскинувшись на диване.

– Пожалуй, пойдём в хронологическом порядке, – улыбнулась Софи, устраиваясь в кресле напротив. – Расскажите о своём детстве, и как оно повлияло на вас.

Девушка включила диктофон и достала ручку с блокнотом.

– Да, что там рассказывать, – махнул рукой Генрих. – Учился в лицее, воспитывался строго, хотя родителей видел редко, частенько веселился с друзьями.

София пребывала в недоумение: слова собеседника противоречили друг другу.

"Придётся хорошо поработать", – подумала девушка, слушая монолог Графимова, а когда тот замолчал, она приготовилась вопросами вытянуть из него всё, что он недоговорил – это был тот самый момент. Но этот огромный шанс прервал стук в комнату, разрушивший её планы. Она не смогла скрыть гримасу злости на своём лице, но надеялась, что это мгновение никто не заметил. Когда гость зашёл, она уже как обычно сияла и доверительно улыбалась.

– Сэр, вот новый сорт чая, как вы и просили, – проговорил парень. Софи с удивлением заметила в его голосе нотки раздражения, которые точно были не свойственны людям, которые, находясь в этом доме, желают заработать денег, а не уважение. Впрочем, Графимов, похоже, этого совсем не замечал.

Парень с чёрными, словно уголь, средней длины волосами, уложенными в современную причёску, и пронзительными светло-серыми глазами был высок и широкоплеч. Взгляд был полон гордости и целеустремлённости. Черты лица и телосложение тоже были точёными, что разительно отличало его от Генриха. Сочетание всего этого показывали в нём серьёзного, умного, наблюдательного, но упрямого человека.

– Я попробую и потом скажу своё мнение. Можешь пока идти, Никодим, – недовольно проговорил Генрих.

– Благодарю вас, сэр, – улыбнулась девушка, продолжая незаметно разглядывать незнакомца.

«Наверное, это тот самый домоправитель, – думала девушка, – но какой-то он странный, не соответствующий этому дому".

Гордость, самоуверенность, упрямство, да даже энергетика, исходившая от него – всё совсем не подходило обычному домоправителю, служащему у богатых людей. Эти черты больше бы подошли хозяину подобного дома. Однако София не стала тратить на подобные мысли слишком много времени. Сейчас ей было не до этого. Стараясь не обращать внимания на внимательный, изучающий и отчасти назойливый, словно у сталкера, взгляд, София повернула голову обратно к Генриху. Дверь захлопнулась.

– И как же вы проводили свободное время? – девушка наклонилась вперёд, стараясь говорить голосом просто друга, любопытного человека, а не журналиста.

Обычно, это располагало к ней людей.

– Проводил время с друзьями, – пожал плечами мужчина, ответив так же, как и в первый раз.

Софи молчала, давая собеседнику свободу говорить всё, что угодно.

– Однажды произошёл забавный случай, – неуверенно начал Графиомов, но вскоре влился в разговор. – Просыпаюсь я как-то после очередной вечеринки у меня дома от звонка. Родители звонили, чтобы сказать о вечере, на котором я обязан присутствовать и о том, что сами скоро вернутся. Я заволновался, всех ребят на ноги поднял и рассказал, что нужно привести дом в порядок за полчаса. Поразмышляли немного. Служанки, уже давно приступившие к уборке, категорически не успевали, вот мы и решили наших ба… женщин поднять. Ой, и возмущались они! Забавно было посмотреть, как они всеми силами оттягивали вниз юбки, водя шваброй по полу, – улыбнулся со смешком Генрих. – Ой как они нас потом ненавидели! Обиделись, разговаривать не хотели, только нам особо до этого дела не было, – Генрих выставлял всё так, будто для него это было не только в порядке вещей, но он даже гордился этим. – Ну так вот, неожиданно раздался звонок в дверь.

Девушка внимательно всё слушала, запоминала каждое слово и жест. Её просто поражало такое отношению её собеседника к людям. Она не прогадала, когда думала, что может многое об этом человеке рассказать и решилась на эту поездку. Софи уже начала погружаться в биографию Графимова, создавать в своей голове новую сюжетную линию, но их разговор прервал очередной стук в дверь.

– Господин, ваш помощник приехал. Просит передать, что у него к вам срочное дело, – сказала вошедшая служанка.

"Господин… Чем он их подкупает? Неужели к него такие высокие зарплаты. Или у служащих такая низкая самооценка?" – с шоком подумала София.

Разница в обращение мужчин-служащих и девушек была разительна, что позволило Софи построить ещё одну теорию в отношении к Генриху, не менее ужасающую, чем остальные.

– К сожалению, на сегодня наш разговор окончен, – улыбнулся Генрих с грустью и большими, но медленными шагами вышел за дверь.

Служанка вопросительно посмотрела на Софи.

– Да, я тоже ухожу, – девушка быстро поднялась с кресла и, поблагодарив служанку, вышла за дверь, думая, чем бы занять себя в остаток дня. Идея пришла сразу же.

Когда Графимов уехал, девушка сразу же пошла искать Никодима, мысль о котором всё не уходила у неё из головы, как бы она её не отодвигала. Не найдя его на первом этаже, она поднялась на второй, но и там его не оказалось.

София вновь спустилась вниз, и, притворившись расстроенной и удивлённой, спросила у первой встречной девушки, где все управляющие, которые могли б ей помочь. Девушка ответила, что Бернард уехал с господином, Никодим отлучился по делам и скоро вернётся, а Феодора на кухне. Девушка поблагодарила горничную и от скуки решила поговорить с Феодорой, которая, однако, была слишком занята, чтобы уделить знакомой достаточно времени. Тогда Софи, прихватив книгу, улеглась в гамак, висевший у озера, о котором ей рассказала новая приятельница, и углубилась в чтение, не только увлекаясь сюжетом, но и ища зацепки.

Из её укрытия было прекрасно видно и слышно, что происходит вокруг, а вот девушку не мог заметить никто. Именно поэтому София, которой приходилось изредка отрывать взгляд от страниц, легко приметила, что некая знакомая машина подъехала к дому Генриха. Что удивительно, из неё вышел Никодим, а не шофёр, совсем недавно привёзший её сюда. Она тут же выбралась из гамака и осторожным шагом вернулась к дому. Мужчина как раз выходил из "помещения для служащих". Он чуть ли не заметил гостью, видимо, почувствовав её взгляд, но та увернулась, а сам парень скрылся на втором этаже. Девушка направились за ним, и бесшумно поднялась по лестнице с волнением и страхом – тот жуткий изучающий взгляд она помнила до сих пор. Софи заглянула в зал аккурат тогда, когда Никодим стоял у двери в коридор Графимова. Он начал оглядываться, и журналистка быстро спряталась за угол. Дверь хлопнула. Он не заметил её. София же стояла у стены, неровно дыша и глупо улыбаясь.

"Здесь происходит что-то очень любопытное", – думала девушка, направляясь в свою комнату всё так же бесшумно, но с ещё большим волнением.

Зайдя в помещение, оттенки которого так успокаивали, Софи вдохнула и упала на кровать, стараясь успокоить свои бешено носящиеся в голове мысли и теории. Стоило ей это сделать, под ней что-то звякнуло, как будто нечто железное упало на пол. Девушка с любопытством заглянула под кровать. Там лежал небольшой узорчатый ключик. Софи резко схватила его.

– Может ли быть? – шатенка бросила взгляд на закрытый шкафчик. – Верно! – ответила она сама себе и подбежала к шкафчику, вставив ключ в замочную скважину.

Она на секунду замерла, переводя дыхание, сердце билось как бешеное. Она осторожно повернула ключ и замок легко поддался, отчего девушка вздрогнула. София с тем же волнением и трепетом, не перекрывающим любопыство, дрожащими руками потянула за ручку и выдвинула деревянную полку.

– Вот это подарок! – воскликнула она, не сдержавшись.

Глава 4

" 21 июля

Вчера у меня была свадьба. Родители смотрели на меня с такой жалостью, что мне стало за них грустно, пытались отговорить. Наверное, им сейчас тяжело, это непросто одновременно хотеть и не хотеть выдать свою дочь замуж за богатого человека. Хотя даже для меня предложение Генриха Афросимовича было неожиданным. В другой ситуации я бы точно не согласилась, но в этот раз просто не осталось иного выхода. Что ж, я ни на секунду не ошиблась в нём. Он жуткий собственник и ужасный эгоист. Я всего раз оглядела зал с гостями, где, понятное дело, были и мужчины тоже, а Генрих Афросимович пихнул меня ногой и таким злобным, язвительным голосом шикнул: "Кого ты там высматриваешь?". Я вздрогнула и с ужасом опустила глаза в пол, чтобы он не разозлился ещё больше. Уже в его доме, он меня сразу увёз к озеру, я осторожно попросила его жить в разных комнатах, мол, мне так привычнее, мне так удобнее и вообще это способствует укреплению семейных уз. Он ужасно разозлился, но на этот раз уступил. Правда, взамен попросил переночевать с ним этой ночью. И я снова побоялась ослушаться. Он мог подать на развод, чего пока нельзя допускать. К тому же на кону стояло моё собственное убежище. Ночь была хуже некуда, зато сейчас я сижу в своей комнате и думаю над дизайном. Наверное, сделаю её в кофейных, бежевых или коричневых тонах и разрисую как-нибудь интересно. А в городе сделаю, наоборот, яркой, чтобы настроение поднимала. Надеюсь, я вытерплю жизнь в этой семье, мне нужно продержаться всего лишь год, только год…".

– Потрясающая находка! – пробормотала девушка себе под нос. – Если не ошибаюсь, жена Графимова покончила жизнь самоубийством, – размышляла она вслух, нахмурив брови.

Быстро перелистнув страницы, Софи нашла последнюю и пробежала по ней глазами, но не заметила и намёка на желание покончить с собой. Разве что девушка сделала это в порыве чувств.

Девушка сделал несколько пометок в блокноте и открыла ноутбук, намереваясь изучить дело тщательнее.

"Самоубийство…" – начала набирать девушка, но тут же остановилась.

"А как её звали?" – спросила она сама у себя, но, к своему удивлению, не нашла ответа. Видимо, её имя почти не упоминалось.

"…жены Генриха Графимова", – добавила девушка с сомнением.

Сразу пролистав все официальные сайты и видео с репортажем об этом, София перешла на вторую страницу поисковой сети и стала медленно читать оглавления статей, но не находила там ничего интересного. К её счастью, нашёлся один форум, на котором как раз шла речь об этой истории.

"А это правда, что жена старшего сына Графимова – Ева, вроде бы, жизнь самоубийством покончила? И что их брак был фиктивным? Что ж её так довело, интересно? Хорошо же устроилась. Муж богатый – радуйся, да и только!" – этими вопросами и нападками открывалось обсуждение.

"Да, естественно по расчёту. У этих богатеньких только так и бывает!" – возмущался один.

"Согласен с комментарием выше, брак однозначно был фиктивным. А вот её история с самоубийством довольно размыта. Хотя, я бы тоже такой жизни не вытерпел. Как не посмотришь какие-нибудь новости, она всегда зашуганная какая-то. Говорят, её избивали!" – вторил другой.

"А мне кажется, с жизнью так легко не прощаются. Слышала, её родители бунт в полицейском участке устроили, утверждали, что их дочь убили. Мне муж рассказывал. Он как раз там был, когда они вломились", – писала третья.

Девушка продолжила чтение с бо́льшим любопытством, окунаясь в жизнь Евы. Было совсем мало людей, отстаивающих честь Генриха, большинство прочно держалось на стороне Евы. Хотя, безусловно, добрая половина нападала на обоих, говоря, что оба они никчёмные существа, которые ничего в этой жизни не добились и наверняка обоюдно друг друга избивали, а смерть Евы и не смерть вовсе, а инсценировка, чтобы с деньгами мужа сбежать. Эти комментарии совсем не удивили девушку. Всех людей с большими деньгами недолюбливали. Из различного рода комментариев, она узнала все слухи, гуляющие вокруг этой пары. Некоторые были смешными, но множество и жутких. Скажем, многие считали, что Ева стала жертвой домашнего насилия, а некоторые, что её удерживали рядом с Генрихом шантажом. Другие же думали, что она страдает шизофренией, поэтому почти не бывает на вечерах. Ну, а совсем немногие были уверены, что Генрих и Ева на самом деле любили друг друга и даже поженились без согласия родителей, поэтому отец жениха нанял киллера, чтобы убить нежеланную невестку и женить сына на даме из богатой семьи. Однако не это больше всего волновало Софию, а мнение многих насчёт того, что это было не самоубийство. Несколько пользователей утверждали, что Вит и Елизавета Афросимовы – родители Евы – действительно устроили дебош в участке, после чего просидели за решёткой несколько дней, а, как вышли, наняли детектива, который до сих пор орудует над делом.

София кратко записала найденную информацию в блокнот и быстренько записала свои собственные соображения по этому делу. Кто-то постучался к ней в дверь, вырвав из паутины размышлений. Спрятав блокнот и дневник, девушка подошла к двери и резко распахнула её, чем вызвала испуг на лице пришедшего.

– Здравствуйте. Мне говорили, вы искали кого-то из управляющих? – спросил домоправитель равнодушным голосом, быстро оклемавшись.

До этого приходил Бернард, но она сказала, что проблема уже решена. Удивительно, что Никодим об этом не знал.

– Да, мне нужна ваша помощь, но уже завтра. Сейчас мне пора идти на ужин, – София взглянула на часы, убедив и себя, и гостя в правдивости её слов. – Вы сможете мне помочь?

– Да, конечно, мисс, – ответил Никодим и позволил девушке выйти, прикрыв за ней дверь.

Они разделились: мужчина ушёл дальше по коридору и скрылся за дверью, судя по всему, его комнаты. София же медленным шагом двигалась вдоль стен узкого прохода, направляясь в столовую. В её голове гуляла какая-та мысль, которую она всё не могла уловить, отставая всего на сантиметр. Приблизившись к арке, девушка замерла и, с широко открытыми, светящимися глазами, воскликнула: "Точно!". Ей захотелось прыгать на месте от осознания этой вполне возможной мысли и кричать, но она, сдерживая себя, дрожащими шагами подобралась к столу истала дожидаться Генриха, уже зная, чем займётся после. Он вскоре появился. Софи попыталась успокоить взбудораженное сердце, дабы задать хозяину дома пару вопросов.

– Генрих Афросимович, скажите, а чьи это вещи в комнате, где меня поселили, – девушка задала вопрос, на который ответ давно был известен.

– Они всё ещё там? – как будто у себя спросил мужчина. – Это вещи моей жены, – он поднял голову на собеседницу. – Она, к сожалению, погибла, – опустил он глаза, пытаясь изобразить горечь и тоску и, что удивительно, ему и не надо было пытаться, он итак вспоминал об этом случае с болью, что было видно по всем его жестам, но, видимо, сам не осознавал этого.

Возможно, так он пытается забыть эту трагедию. Жаль, что он не понимает, что эта история ныне навсегда выжжена на его сердце. София снисходительно и понимающе посмотрела на него.

– Мне очень жаль, простите! – Софи искренне высказала соболезнования.

Она увидела его реакцию, как и хотела. И его эмоции были необычны.

Некоторое время они молчали, а потом завели непринуждённый разговор. Девушка смогла задать второй интересующий её вопрос: чем же всё-таки закончился тот вечер. На это Генрих, пожав плечами, сказал: "Мы не успели спрятаться, поэтому нас раскрыли, после чего запретили мне уходить куда-либо, кроме школы, целый месяц". Девушку ответ совсем не удовлетворил, но она скрыла своё глубокое разочарование.

Глава 5

В тот день дул сильный ветер. Сквозь открытое окно он проникал в комнату и ворошил вещи. Шуршали листья, и доносился свист – эти две ноты, слившиеся в одну мелодию, напоминали саундтрек к фильму, потому что идеально подходили для сегодняшнего дня. Софи не терпелось проверить свои догадки, но она сдержанно сидела за столом в столовой, а потом так же в кресле, напротив Генриха Афросимовича; в этот раз девушка попросила рассказать об его отношениях с друзьями. Судя по всему, Генрих и сам не знал правильного ответа, новое его предложения либо не сочеталось с прошлым, либо противоречило ему. Девушка с некоторой скукой слушала монолог собеседника, даже не пытаясь притвориться заинтересованной. Самое главное она уже поняла, он же просто не замечал её – такое свойственно закоренелым эгоистам.

– Вы знаете, у меня было много друзей, и с каждым годом появлялись новые. Мы часто веселились у меня дома, преждевременно закупившись чипсами и колой, энергетиками или слабым алкоголем. Мне покупали всё, необходимое подростку: приставки, огромные телевизоры, новые телефоны. Вечеринки в нашем городе – редкость, поэтому обычно мы самостоятельно устраивали дискотеки у меня или у соседа. Он был скучным типом: всё рассказывал родителям, любил учиться и много читал. Ботаник, одним словом. Его родители, в отличие от моих, часто оставляли его дома одного на ночь. Приходилось парня уговаривать пустить к себе, либо же просто вламываться. Все хотели побывать на наших вечеринках, но мы приглашали только одноклассников и знакомых моих друзей. Собирали гостей, включали музыку иногда громко, иногда не очень, иначе соседи и родители могли всё узнать. Часто устраивали киноночи. В общем, закупались напитками и закусками, устраивались поудобнее и веселились.

Я всегда был очень щедрым. Часто угощал своих друзей, доставал всем билеты на концерты, иногда возил на частном самолёте в разные страны. Родители были против злоупотребления этим, поэтому мы путешествовали только летом. У меня была очень весёлая жизнь, да и сейчас не хуже. Несмотря на то, что веселье заменилось работой и вечерами, у меня всё равно бывает минутка, когда я могу пропустить по стаканчику в своё наслаждение, – эти слова заинтересовали Софи, вывев из состояния статуи. – Я не превышаю нормы, так что всё в порядке.

– А с теми друзьями вы сейчас общаетесь? – девушка задала вопрос, который мог подтвердить её предположение.

– Нет. Я ушёл учиться дальше и обзавёлся новыми знакомыми, а многие из них после окончания школы начали работать, некоторые вообще уехали в другие страны, наши пути более не пересекались. Раньше они звонили мне, предлагали встретиться или умоляли одолжить денег. Но, вы же знаете, у меня много работы, и времени на друзей почти не остаётся. Да и у них, вроде как, работы не меньше, – закончил мужчина, отведя взгляд в сторону.

– А сейчас не звонят? – осторожно спросила Софи.

– Нет, – пожал плечами мужчина.

– Из-за того, что вы не исполнили их просьбу о деньгах? – неожиданно спросила девушка, съязвив, и тут же пожалела о своей несдержанности – такие провокационные вопросы могут разрушить всё.

Графимов поднял на неё удивленный и злой взгляд. Замешкавшись ненадолго, он выдал:

– Конечно, нет! Просто мы все заняты своими делами.

– Понятно, – пробормотала девушка, и, чиркнув что-то в блокноте, с улыбкой подняла голову. – У вас действительно была такая весёлая подростковая жизнь! – соврала она. – А как складывались ваши отношения с родителями?

– Они бывали дома только ночью и утром, но всегда находили кого-то, кто мог за мной приглядеть. Уже в подростковом возрасте они мне вечно всё запрещали. Можно сказать, что у нас были немного натянутые отношения, – искренне ответил Генрих, но потом, спохватившись, добавил: – Но они меня любят, и я их любил и люблю.

– Не волнуйтесь, я напишу только хорошее, – улыбнулась девушка, подмигнув.

София пыталась убедить Генриха, что факты, портящие его репутацию, будут опущены, чтобы он не боялся говорить всё.

– Господин, время вышло, – произнесла служанка, зашедшая в комнату со стуком.

Генрих попросил девушку сообщить ему, когда часы отсчитают последние минуты отведённого времени, пошутив, что она – "универсальный будильник". Генрих, подметила София, совсем не умел шутить и редко обращал внимание на чувства людей, иначе бы он заметил, как эта "шутка" задела его служанку.

Распрощавшись с Графимовым, София вернулась в комнату. Она морально и физически готовилась ко второй половине дня. Девушка сомневалась в своих силах и в том, сможет ли она добиться своего после всего этого, но сильнее всего в ней бушевал страх. Она боялась, что её догадки неверны, а информация – ненастоящая. За окном начиналась настоящая буря, поэтому, прежде, чем выйти, София закрыла окна. Насладившись видом бушующей, мощной стихии, рвущейся показать себя, испугать каждого, она вздохнула, буря пугала её меньше, чем предстоящее, и она вышла из комнаты я тяжёлым сердцем. В коридоре она неуверенно отправилась на поиски Никодима. Стрелка часов давно перевалила за полдень, но тучи и дождь за окном создавали в доме атмосферу позднего вечера. В этот раз Софи не пришлось долго искать брюнета. Он помнил об их вчерашнем разговоре и обещал помочь всем, чем сможет.

Сначала девушка попросила рассказать про дом: где чья комната, кто чем занимается и какие интересные места здесь есть. Никодим спокойно всё рассказал и показал. Затем София настояла на том, чтобы парень дал ей интервью. Он отказать не мог, иначе это могло грозить увольнением, если гостья нажалуется. По просьбе девушки, они пошли в комнату Софии. Она заперла за собой дверь на ключ, чем несказанно удивила мужчину, который тут же насторожился. Софи повернулась и вдруг ухмыльнулась, произнеся:

– Я всё знаю!

– Простите, но я не понимаю о чём вы, – произнёс шокированный парень.

– Я всё видела тогда, – пробормотала София, и, вытянув паузу, продолжила: – Когда вы заходили в комнату Графимова, – ухмыляясь, она подошла к столу и что-то подхватила.

– Ничего подобного не было! – возмутился парень, но Софи видела, что он напрягся.

– Не стройте из себя дурака! – уверенно восклицала девушка, а внутри дрожала от страха.

– И не пытался! Вы говорите о каком-то другом человеке! – уже более уверенно произнёс Никодим, ощущая волнение собеседницы.

Их диалог напоминал пинг-понг. Софи поняла, что и её прочитали, что и с ней грают так же, как и она с ним. Это пробудило в ней азарт и она почувствовала себя увереннее.

– Вы шпион? – спросила девушка, сверкнув глазами.

– Да нет же! С чего вы взяли? Я обычный домоправитель, – почти без сомнения произнёс парень, но Софи видела, что он что-то скрывает.

– У меня есть одна вещь. Это дневник Евы – бывшей жены Графимова. Тут расписано многое о Генрихе и его фирме: финансы, слабые стороны Графимова и много других любопытных вещей, – девушка подошла к окну – единственному источнику света – чтобы показать блокнот в лучшем освещение.

– Так, перестаньте, пожалуйста, – подошёл к неё поближе Никодим с серьёзным и даже слегка пугающим выражением лица. – Повторяю, меня это не интересует! – воскликнул он и уже собирался выйти за дверь.

София же смотрела на него с вызовом. Однако её пришлось прервать установившийся зрительный контакт, чтобы повернуть голову к приближающемуся свисту. Её глаза тут же округлились от ужаса. Всё произошло слишком быстро, но для девушки время тянулось медленно, она запомнила каждое мгновение. Она сделала шаг назад и ненароком выпустила блокнот из рук, стараюсь закрыть лицо. Звук, напоминающий взрыв, быстро приближающийся тёмный предмет, дикий вой бури, звон стекла и неожиданное падение. Когда он приподнялся над полом, злобно сверкая глазами, София увидела и остальное. Ствол и ветки дерева раскинулись почти по всей комнате и укрыли под собой дневник. Свистящий ветер теперь гулял и по комнате, сталкивая все вещи на пол и играя с ними, стекло лежало повсюду, а некоторые осколки и вовсе летали по воздуху. Над ней навис злой и недовольный Никодим, одежда которого в некоторых местах была порвана.

– Значит, ты детектив? – сказала мило улыбнулась девушка, дрожа всем телом: ей было холодно и страх до сих пор не отпустил его.

– Да, с чего вы взяли?! – парень принял сидячую позу и помог девушке подняться. – И почему вдруг перешли на "ты"?

– Одна из причин – ты спас меня, а не блокнот с важной информацией, к которому бросился бы чисто интуитивно, а вторая: я прочитала о тебе в интернете. Поисковая сеть – великое оружие, особенно, если у тебя есть терпение! – самоуверенно говорила девушка, однако её голос всё ещё дрожал, что не укрылось от Никодима; он накинул её на плечи изорванный пиджак, тяжело вздохнув. – Вообще, сначала я думала, что ты убийца Евы. Ты был слишком не такое и, признайся, ты немного напоминаешь маняка? Но, по словам Генриха, ты появился в этом доме совсем недавно, а интернет предоставил статью с одним из раскрытых тобою преступлении, – она улыбнулась и выдержала небольшую паузу. – А перешла на "ты" потому, что теперь мы, стало быть, коллеги! – торжественно закончила София.

– Так ведь я мог достать его потом. Не думаю, что он сильно пострадал. Я бы всё равно в первую очередь помог человеку, – спокойным голосом говорил Никодим, но он уже осознал, что бежать ему некуда и смирился с действительностью.

– Этот случай всё равно не планировался заранее, – махнула рукой девушка. – Мой план выглядел совсем иначе, но так даже проще, быстрее!

– Ладно, но зачем ты вообще устроила весь этот спектакль с допросом, если всё знала заранее? – спросил Никодим. – И какие ещё коллеги?! – он вновь разозлился.

– Я не знала, на кого ты работаешь: то ли на родителей Евы, то ли на одного из конкурентов Графимова. Да и правдива ли информация сомневалась. К тому же, главной целью была твоя реакция, и хотелось проверить, насколько хорошо ты работаешь под прикрытием. К сожалению, пока не очень, но я знаю, что ты можешь лучше, – подмигнула София, она уже успокоилась, но ветер до сих пор продувал комнату и играл с её волосами.

Никодим предложил выйти, но девушка сказала, что они просто обязаны сначала договорить.

– Так, а если я отошёл от дел и просто решил стать домоправителем, – проговорил парень с надеждой, услышав, что собеседница сама сомневается в своей информации, хотя он уже осознавал, что его деятельность уже раскрыта.

– Ага, и вступил в новую должность с липовыми документами. – фыркнула девушка. – Хотя благодарю тебя, что хоть имя оставил настоящее. Более того, не думаю, что бывшие детективы уходят в домоправители: и знания не те, и должность для подобного человека слишком скучная. Ну а самый главный аргумент – твой характер. Ты слишком гордый, чтобы прислуживать кому-то и явно ненавидишь своего «хозяина».

– Ладно, мне просто не хочется дальше с тобой… – Никодим запнулся, – вами бороться. Планируете меня шантажировать?

– Только если самостоятельно не согласишься взять меня в напарники, – хитро улыбнулась София, проигнорировав явно сделанную специально заминку парня. – Та запись с твоей личностью сохранена и скрыта паролем. И я тоже заинтересована в этом деле. Так ты согласен?

– Похоже, выбора у меня нет, – он устало вздохнул.

– Отлично! У меня даже есть настоящий дневник Евы, а не копия, ныне погребённая под деревом.

Она подошла к ящику, но парень её остановил.

– Постой! – воскликнул он. – Это, не спорю, очень интересно. Твои поисковые навыки очень радуют. Я даже немного рад, что ты предложила помощь, – последнюю фразу Никодим сказал тихо, как будто себе, но София его услышала и слегка зарделась. – Но окно выбито, а на улице буря. Думаю, стоит хотя бы для начала об этом позаботиться. А делом займёмся завтра.

– Да, ты прав. К тому же стоит обработать твои раны, – девушка стыдливо опустила глаза, зная, что он пострадал из-за неё, а она ещё и держала его так долго, вместо того, чтобы сразу помочь. – И, спасибо огромное! Что спас меня, что одолжил пиджак, что терпел, – с благодарностью сказала Софи, искренне улыбнувшись. – Если бы не ты, я бы сейчас лежала без сознания под обломками дерева или же, и вовсе, погибла. Спасибо! – она близко подошла к нему и пожала руку, с благодарностью глядя в глаза собеседника.

Никодим слегка покраснел, чего скрыть никак не смог. А Софи вновь убедилась, что над актёрскими навыками ему ещё стоит поработать.

Однако оставался один вопрос, который пока не был произнесён вслух: почему окна в этой комнате одинарные и с деревянной рамой, а не пластиковые с двойным стеклом, как в других?

Глава 6

– Итак, ты обещала принести дневник, – строгим голосом произнёс Никодим, стоя прямо перед сидящей на стуле Софией, и посмотрел на неё требовательным взглядом.

– Постой, сначала расскажи о том, что знаешь ты, – попросила девушка, отведя взгляд и накрутив на палец локон волос.

– Ладно, – сказал парень спустя минуту раздумий.

Подойдя к тёмно-коричневому деревянному шкафу, он на секунду исчез в кипе одежды, а выбрался уже с какой-то папкой, маркерной доской, укутанной в пищевую плёнку, и смешными взъерошенными волосами.

София всё же поинтересовалась, зачем напарнику столько одежды, на что получила ответ: "чтобы хорошенько скрыть это", – и указал на бумаги, собранные в одну кучу.

– Объясню всё в общих чертах. Я работаю на Графимова с середины весны, но мало что узнал, так как мы приехали в этот дом только сейчас, а некая журналистка заняла комнату убитой, которую мне очень хотелось изучить, – парень с осуждением посмотрел на собеседницу.

Девушка нахмурила брови, и только открыла рот, дабы возразить Никодиму, как он её перебил.

– Какая же ты забавная, – неожиданно улыбнулся Никодим. – Успокойся, мне просто хотелось отомстить за вчерашнее. Ты, знаешь ли, заставила меня поволноваться. Это сделал Никодим, что, впрочем, неудивительно. Он наверняка хочет её же заменить. К тому же, предположительно, у него есть какой-то план. Я примерно представляю его, – последнюю фразу он почти прошептал.

– И каков он в твоём понимании? – заинтересованно спросила девушка, подавшись вперёд.

– Перейдём к делу! – Никодим резко перевёл тему разговора.

По его отведённому взгляду и резким движением рук было ясно, он что-то скрывает. Софи это насторожило. Она думала, что они союзники, но его поведение не подтверждает этого нисколько. Она облокотилась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– К сожалению, я не так много знаю. Лишь несколько любопытных фактов, отчасти полученные из участка, да и собственные догадки. Мой друг из полиции сфотографировал для меня всё по делу Евы, но информацию пришлось дополнять. Самое интересное и возмутительное, так это то, что вскрытие не делали вообще!

– Разве такое возможно?! – воскликнула девушка, вскинув брови.

– Никто об этом не знает. Заключение судмедэксперта было подделано, – произнёс парень. Софи нахмурила брови, задумавшись. – Мой друг не сомневался в правдивости информации, этот врач долго служил им верой и правдой. Но я решил всё перепроверить. Поэтому я повидался с врачом, работающим по этому делу, и долго пытался вытянуть из него информацию, пока не пришлось прибегнуть к шантажу и дать обещание никому об этом не говорить. Он признался, что его подкупили. В ночь перед поступлением тела, его дом обокрали. На следующий день ему позвонили с незнакомого номера и предложили хорошие деньги, если он изменит заключение и не тронет труп убитой. После долгих раздумий, он согласился. Деньги, наличкой, передали вечером этого дня некие люди, чьи лица были скрыты масками, да и темнота не позволяла многое увидеть. Так у полиции и оказалось ложное заключение судмедэксперта, говорящее о самоубийстве при помощи растворённого в воде снотворного внутривенно. Думаю, это прочное доказательство убийства. Но это же усложняет расследование. Ещё одной подозрительной вещью, о которой тоже не рассказано в заключении, является то, что на шприце, – нахмурившись, говорил Никодим, – нет ни одного отпечатка, даже Евы.

София сжала губы, проклиная судмедэксперта, который ради своей выгоды позволил убийце жены Графимова остаться безнаказанным. Видимо, после паренёк одумался, раз всё это рассказал детективу. Страшно, что он до сих пор работает на них, ведь если его подкупил один, подкупит и другой.

– Так могло произойти, – продолжал детектив, – если бы Ева достала шприц из пакетика в перчатках, но ничего подобного ни на жертве, ни в комнате не было найдено! Все вещи, в принципе, были собраны, так как молодая пара собиралась уезжать заграницу, – Никодим на секунду остановился, чтобы передохнуть перед продолжением. – На этом факты кончаются, и начинаются мои догадки, точнее выводы. Можно легко исключить любого человека, находящегося вне дома в день смерти. Дом хорошо охраняется, залезть на второй этаж непросто, да и никаких взломов или проникновений в тот день не было замечено. Я составил список, – детектив протянул собеседнице ровный, без единой вмятины листок формата А4, где аккуратными, красивыми буквами протянулись имена.

Для начала девушка обратила внимание на почерк, намечая для себя некоторые особенности. Цвет синей ручки был очень насыщенным. Скорее всего, парень очень сильно давит на ручку, когда пишет. Крупные, округлые буквы сильно наклонялись вправо, но шли ровно, без скачков в размере. Рассмотрев почерк и удовлетворившись получением новой информации о коллеге – всё же она пока не до конца доверяла ему – София пробежалась уже по именам, найдя среди них знакомые.

– Мне хотелось бы их расспросить, – в то время продолжал Никодим, – но я боюсь спугнуть убийцу, ведь для них я просто домоправитель. Пока что я разрабатываю методику, по которой постараюсь поговорить с ними об этом незаметно, как бы невзначай. Это займёт больше времени, но всё же возможно.

– Я могу помочь тебе в этом, – неожиданно прервала его девушка, оторвав взгляд от листа; парень удивлённо взглянул на неё. – Я журналистка, и расспрашивать о чём-то – моя профессия. Это не покажется странным, – Софи вернулась к списку, оставляя собеседнику время подумать.

– Что ж, пожалуй, так будет проще, – мрачно согласился Никодим. Что ж, видимо, и он пока не до конца доверял ей. Впрочем, она не осуждала его – она ведь вполне могла и работать на Графимова или убийцу, а его использовать, чтобы ввести по ложному следу или же просто раскрывать информацию его работодателю.

К тому же ему явно не понравилось, что его работу пытаются отобрать. Но в подобном деле здравый смысл должен быть выше чувств.

– Но я дам тебе список вопросов, которые стоит задавать, – добавил он.

– Это было бы здорово, а то я не представляю, что следует говорить, – кивнула девушка. – Без тебя, увы, мне не справится, – виновато улыбнулась София парню, подняв глаза, которые сияли нежным голубым цветом, почти скрыв сероватый оттенок.

Никодим, поразившейся таким поведением напарницы, слегка смутился, но быстро пришёл в себя.

– Что с дневником? – спросил он, отведя взгляд.

Софи стыдливо опустила взгляд и начала накручивать на палец волосы.

– С ним… проблемы, – тихим голосом пробормотала она, страшась гнева собеседника. И не ошиблась.

– Ага! Значит, ты обманула меня, чтобы забраться в моё расследование?! – торжественно воскликнул парень, будто только и ожидал этого момента.

– Я не врала, – тихо выдавила София, сцепив ладони в замок.

Она выглядела расстроенной и недовольной из-за того, что ей не верили, но в то же время осознание, как это выглядит со стороны и стыд за совершённую ей ошибку отражались в её глазах немой грустью.

Взглянув на раскаивающеюся, оттого печальную девушку, Никодим пожалел её, и, подойдя к стулу, на котором она сидела, присел, дабы находиться на уровне глаз собеседницы и нежным голосом спросил:

– Ладно, прости, что тут же разозлился, не выслушав тебя. Что с ним случилось?

– Боясь, что замок могут и взломать, я спрятала дневник Евы под кучей моих вещей, которые, к тому же, специально разложила в беспорядке. Сегодня, когда собиралась к тебе, я хотела достать его, но он исчез, как и все её вещи, кроме чернил и пера, – пробормотала девушка. – Не представляю, где он вообще может быть, да и как его нашли. Получается, кто-то и в моих вещах рылся, а это не только некрасиво, но и незаконно. И дверь была заперта не просто так же. Нельзя заходить в закрытую комнату даже если ты можешь.

– Не удивляйся. Однажды я заметил, как одна из горничных изучала мой шкаф, а когда спросил, зачем она это делает, ответ был таков: "Генрих Афросимович сказал мне этим заняться". Как же я был удивлён, что они на такое соглашаются ещё! Тогда я сумел с ней договориться и убедить, что в моих вещах нет ничего необычного, но всё же папку и доску стал прятать лучше.

– Значит, ты мне веришь? – Софи с надеждой посмотрела на напарника.

– Верю, – кивнул он, и тут же перевёл смущающую тему на более практичную. – Ты успела дочитать дневник?

– Не до конца, – девушка почти вернулась к своему обычному профессиональному облику. – Но я выписала некоторые особо важные фразы, – София протянула собеседнику блокнот с записями.

Никодим открыл последние записи и прочитал несколько предложений.

"Ко мне продолжает приставать домоправитель. Всё предлагает сбежать с ним, или, хотя бы, стать любовниками".  15 августа

"Раньше мне он просто надоедал и раздражал, но сейчас я уже боюсь за его жизнь, ведь Генрих так ревнив".  19 августа

"Снова провела весь день на кухне в разговорах с Феодорой. Наверное, сейчас, после того, как всех моих подруг распугали, она для меня единственный друг. Как бы и с ней чего не случилось".  25 августа.

"Снова ночевала у муженька. Ох, это было так ужасно. Когда он уже успокоится. Я ведь ему не запрещаю заводить себе любовниц, пусть забавляется с кем хочет. Но он снова напился, а в такие дни давай, подавай себя. А ведь я уже даже не скрываю своих чувств. В этот раз отговориться не удалось. Он выпил больше обычного".  27 августа

"Сегодня нарисовала новую картину, и, как я считаю, она идеально описывает мои отношения с каждым жителем этого проклятого дома. Жаль, что, даже когда мы вернёмся в город, ничего не изменится".  29 августа

– Это только летние записи в первый год их брака. Ещё там описаны весь год и последние месяцы жизни в этом доме и в этом мире. Я его пролистывала. Весенние, зимние и осенние записи скорее небольшие заметки. Маленькие, без особых подробностей, но строго по сути, – говорила Софи, пока парень читал.

Никодим пролистал весь блокнот и подивился, как точно девушка выбирает предложения, которыми описывает, наверное, самые главные темы дня. Он понимал, что даже эти небольшие подборки говорят о многом и могут им помочь.

– Тут часто упоминается бывший домоправитель. Постараюсь что-нибудь о нём узнать. А потом, видимо, нам придётся его навестить, – сказал парень с серьёзным выражением лица, прервав Софию.

– Ого, я впервые буду присутствовать на допросе, – восхитилась девушка. – Но когда мы сможем вырваться?

– Посмотрим. Как сократим список подозреваемых, я постараюсь изучить их кредитки, чтобы узнать, снимал ли кто-нибудь большую сумму денег в день убийства, которые отправились к нерадивому судмедэксперту, – ответил Никодим. – Но нам пора возвращаться в реальность. Я, конечно, рад, что ты с таким интересом подходишь к делу, но скоро приедет Графимов, а тебе у него ещё интервью брать. Такая возбуждённость вызовет у него подозрения, – строго сказал парень, глядя в глаза собеседницы.

– Я своё дело прекрасно знаю, поэтому справлюсь, – говорила София, поднимаясь со стула. – Что ж, Нико, и мне, и тебе – удачи, – кивнула она, улыбаясь.

– Нико? – переспросил парень, когда шатенка уже почти коснулась дверной ручкой. – Звучит ужасно, Соня!

– Никогда не называй меня Соня! – пригрозила девушка, повернувшись к другу. – Терпеть не могу это сокращение. Только Софи или София! А "Нико" – преобразование от "Ник", так звучит милее, – улыбнулась она.

– Ох, называй, как хочешь, – махнул рукой Никодим, скорчив недовольную гримасу. Он не хотел спорить со столь строптивой женщиной. – Позже занесу тебе список и необходимые вопросы.

Девушка кивнула, искренне улыбнулась и скрылась за дверью.

Уже вечером, сидя напротив Генриха, София незаметно спросила про вещи и, что важнее, окна. Графимов ответил, что уведомил, чтобы всё убрали. А одинарные окна, как он утверждал, были идеей Евы. По её мнению, такие больше подходили к дизайну комнаты. Про посягательство на личное девушка, конечно же, умолчала, так как была почти уверена, что её собеседник и был зачинщиком этого. Отложив пока личные вопросы на неопределённый срок, во время которого Генрих доверится ей больше, девушка касалась только профессиональных тем: о путях достижения столь высоких должностей (которые, впрочем, были прекрасно ей известны), его способов управления, благодаря которым продуктивность фирмы увеличилась, а также попросила дать несколько советом начинающим предпринимателям. Вся эта информация будет идти уже после биографии, однако являлась не менее важной, ведь многие хотели узнать о карьере Графимова, а не о его жизни. Несмотря на разгульное прошлое и рабочее место, которое ему досталось по наследству, Генрих всё же был очень умён и смекалист. Не зря именно под его руководством фирма поднялась на ноги после долгого кризиса. Это вызывало уважение, но не перекрывало все его неприятные качества.

Уже после интервью Никодим занёс напарнице список людей и главные вопросы, которые нужно задать всем. Девушка читала вопросы с лёгкой, доброй полуулыбкой. Они были примерно такими же, о каких думала и она, но чересчур прямолинейны. Она примерно такого и ожидала. До двух часов ночи Софи занималась их перефразировкой, а также изучала книги и информацию. Она узнала много полезного за этот день, но чувствовала себя виноватой и подавленной из-за дневника.

Глава 7

Утром Генрих рано ушёл из дома, радостно провозгласив, что вскоре у него свободный день, и они смогут вдоволь наговориться. София даже не расстроилась по этому поводу, скорее обрадовалась. У неё уже было достаточно информации, которую вполне можно превратить в статью. Когда он уходил, она нарочно долго завтракала, чтобы убедиться, что он уехал и приступить за дело. Когда он вышел из дома, Софи вышла на веранду, и, убедившись, что уезжающую машину уже не слышно, она довольно улыбнулась и резво повернулась на месте, предвкушаю разговоры, которые смогут протекать в спокойной атмосфере, без давления, а, самое главное, они дадут ей множество новой информации, ведущей к раскрытию убийства. Именно с этой целью девушка, в очередной раз прокрутив в голове все вопросы, направилась в "помещение для служащих", где, собравшись за кухонным столом, весело беседовали и смеялись многие из служащих этого дома.

– Привет! Можно к вам присоединиться? – с энтузиазмом воскликнула журналистка, подойдя к компании.

Эмоции на такое необычное высказывание были разные: кто-то смотрел на неё с недоверием, кто-то удивлённо или смущённо, некоторые даже с презрением. Лишь Феодора со своей обычной оптимистичной манерой пригласила девушку присесть. Её авторитет был непоколебим, поэтому возражений не возникло. Феодора предложила ей чашку кофе, на которую гостья с радостью согласилась. София быстро вникла в суть разговора, который сейчас был уже не таким доверительным, как минуту ранее. Многие вжимались в кресла и всё бросали на гостью взгляды, полные недовольства. Но девушка всё же быстро влилась в беседу, выражая своё мнение. Её фантастическое умение находить общий язык почти со всеми сыграло свою роль. Вскоре разговор стал чуть более шумным, а через некоторое время журналистку уже принимали за свою. Завтрак затянулся, но никто не обратил на это внимание, ведь хозяин дома отсутствовал. Звонкие голоса и смех отражались от стен помещения ещё до обеда, а Софи постепенно перешла к необходимым ей вопросам. Всё началось с простого: "кто сколько лет здесь работает?". Как оказалось, большинство здесь надолго не задерживаются, потому что, в основном, приходящие лишь подрабатывали или набирали нужную сумму, чтобы оплатить долги и устроиться, наконец, на нормальную работу. Некоторые приезжали лишь на три месяца, но каждое лето. Это были студенты, которым такая подработка подходит идеально. Другие же были верны этому месту уже два-три года, а уж совсем редкие больше пяти лет, например, такой была Феодора.

– Я здесь уже тридцать лет, – говорила женщина, чьи волосы, уже без платка, тусклыми, крашеными в коричневый, но пышными и ухоженными прядями спадали вниз, закрывая плечи и дотягиваясь до пояса. – Как университет закончила, так и отрабатываю, – Феодора начала свой рассказ о детстве, чем заглушила все звуки, помимо её собственного голоса. – На самом деле Белоруссия – не совсем моя Родина. Я попыталась выбраться на свет ещё в самолёте, когда моя мама с полными сумками летела домой после ужаснейшего случая. Не представляю, как она вытерпела такую боль. Моя мама росла в обычной среднестатистической семье, если не считать того, что её мать – моя покойная бабушка, – пусть земля ей будет пухом, была американкой, а отец – русский. После женитьбы они два года прожили в Соединённых Штатах, обзавелись прекрасной дочуркой, но родители моего дедушки заболели, и им пришлось переехать в Белоруссию. Однако моя мама в возрасте восемнадцати лет тоже решила посетить родину родителей, да так и осталась там, выйдя замуж за, как она думала, её настоящего принца. Они долго не могли обзавестись малышом, когда у двух её младших братьев уже были по два-три. Мой… отец был человеком не бедным, мама ни в чём не нуждалась и не работала, только лечилась постоянно, ухаживала за домом и помогала мужу. Одним несчастливым утром она вернулась с радостной новостью, да вот только отец был дома не один, сидел на кухне с некоей барышней модельной внешности, – Феодора фыркнула с злостью, но глаза выдавали ещё и грусть. – Сообщил, что она его любовница уже давно, к тому же беременна от него. Когда мама сказала, что и она тоже, он лишь холодно на неё посмотрел и сказал, что больше её не любит, а ребёнок от нелюбимой женщины его не интересует. Развод шёл долго. У него было преимущество в виде денег и американского гражданства, так что в итоге мама улетела домой почти без ничего, кроме малышки в животике, но была счастлива, потому что, всё же, она осталась не одна. Правда, стресс таки посодействовал. Роды были преждевременными, сразу после самолёта маму отвезли в роддом, где на свет появилась я. Отправиться домой мама смогла лишь через несколько недель, а первый год мы жили за родительский счёт. Отец не платил обещанные алименты. Когда я чуть повзрослела, мама смогла устроиться к Графимовым ответственной за всех служанок. Родители и прародители Привереды намного лучше, чем он, что я могу легко подтвердить. Мама работала на деда и бабушку Генриха, поэтому я часто бывала у них дома, бегала, изучала всё. Мы почти что вместе росли с отцом Привереды, и даже немного общались. Как повзрослела, тоже пошла работать к Графимовым. Сначала достаточно долго была маминой помощницей, училась у неё всему, потом меня отправили работать на Генриха, который захотел обзавестись собственным домом, а мама ушла на пенсию. Она хотела работать намного дольше, но здоровье подвело. Сейчас мне уже за пятьдесят, у меня, слава Богу, есть постоянная работа, и я могу содержать маму, как она меня когда-то, и я стараюсь как можно чаще её навещать. По сути, мы обязаны Графимовым за то, что можем жить вполне комфортабельно, а не голодать

Молчание не прекратилась с последним словом. Все обдумывали историю их предводительницы, не желая что-либо говорить. Лишь спустя время, весь коллектив ожил, выражая сочувствие, поддерживая Феодору, хваля её и желая задать ещё вопросы. Однако женщина опередила их.

– Я не общаюсь с отцом, ни разу и словом не обмолвилась, только фотографии видела. Хотя я всё равно рада, что в итоге он развёлся с той девушкой. Как оказалась, она оказалась неверной женой. Нам всё это рассказали друзья мамы из Америки, торжествуя. Хорошие ребята, хотя бы раз в год, да навещают нас. А знаю я это потому, – промолвила Феодора на вопросительный взгляд Софии, – что мама ничего от меня не скрывает. Мы с ней лучшие подружки, – хитро улыбнулась женщина. – Ну а ещё однажды в интернете я натолкнулась на статью об этой парочке. Я и до этого знала, что они развелись, но без каких-либо подробностей в виде того, кем он был и где жил. После этого маме пришлось рассказать всё, – закончила Феодора с таким оптимизмом, будто эта история её жизни самая обычная и таких миллион, хотя тут не поспоришь, подобных историй множество, как и их счастливых и печальных концов.

Уже потом, когда София с приятельницей прогуливались вдоль блестящего от солнца озера, она с азартом спросила, встретила ли женщина свою любовь за эти пятьдесят два года. Феодора раскраснелась, тут же выдав себя.

– Мне нравится кое-кто, но уже совсем поздно, – пролепетала женщина в ответ.

Софи улыбнулась, догадавшись, о ком говорит её подруга.

– Никогда не поздно, – девушка посмотрела в глаза собеседницы. – Ты ещё в самом расцвете сил. Просто позволь ему приблизиться, – подмигнула Софи.

Спустя несколько минут свой вопрос уже задала Феодора, чьё красное лицо наконец-то приобрело обычный бежевый оттенок.

– Расследуешь дело Евы? – вздохнув, произнесла Феодора.

– С чего ты взяла? – удивилась журналистка.

– Когда я встретила тебя впервые, подумала, что ты напоминаешь археолога, который, несмотря на угрозу обрушения стен, наличие богов-убийц или живых мумий, зная о куче ловушек внутри, всё равно забирается в пирамиду, забывая о своей жизни. А дело Евы у нас – самое интересное. Я не против твоих действий, только смотри, будь осторожна! – она пригрозила ему пальцем.

– Ты проницательна, – улыбнулась девушка. – От тебя ничего не скроешь.

– И не пытайся, – хитро ухмыльнулась женщина, гордо подняв голову. – Я тоже считаю, что это было вовсе не самоубийство. Не знаю, кто это мог быть, но предполагаю, что виноват брат Привереды – Доминик. Мы с Евой хорошо общались, и она мне рассказывала, что Доминик её недолюбливает, а в ту ночь он был здесь.

– А ты что-нибудь необычное заметила в тот день?

– Да, я услышала короткий вскрик и поднялась наверх, постучала в дверь, но она не отозвалась. Ну, я подумала, что ей просто приснился кошмар и ушла. Ты, наверное, не знаешь, но она страдала бессонницей и ей часто снились жуткие сны. Ева пила снотворное, чтобы лучше спать, оно-то в итоге якобы и прервало её жизнь. Как же я потом себя корила, что не постучалась упорнее, не взяла ключи у Бернарда или сама вломилась, что не спасла её! – горько воскликнула женщина, вздохнув и опустив глаза вниз.

– Не вините себя. Не думаю, что кто-то в принципе предполагал, что такое может произойти, было сложно просто о таком догадаться, да и ключа у вас не было, – пыталась поддержать приятельницу София, но та уже самостоятельно приходила в себя.

– Поспрашивай у других, они с радостью помогут. Все обеспокоены случившемся. Помнится, некая служанка тогда относила чай Привереде, жаль только совсем вылетело из головы, кто именно это была.

София и Феодора ещё немного погуляли, размышляя о разных вещах. Девушка поблагодарила подругу и вернулась в комнату, чтобы записать всё, а после, до ужина, успеть зайти к Никодиму.

***

– А вдруг она и есть убийца? – спросил мужчина после рассказа девушки. – Почему мы должны верить её истории на слово?

– Нет, это точно не она. Ты, поди, и сам знаешь, Феодора – почти святая. Она точно не стала бы убивать, – возразила Софи со всей уверенностью. – А вот девушка, которая приносила чай, вполне могла наложить руку на хозяйку. Многое могло подтолкнуть её е такому.

– Ага, только вот мы не знаем даже её имени! – воскликнул Никодим. – Хотя… у меня есть идеи по этому поводу, – продолжил он, склонившись над бумагой с сосредоточенным лицом.

– Какие? – тут же с энтузиазмом отозвалась журналистка.

– Нужно узнать, кто в ту ночь не спал. У них тут есть что-то наподобие ночного дежурства. Каждую ночь новая. Её задача заключается в том, что ей нужно ответить на звонок и выполнить просьбу Графимова или любого из его гостей. Но для того, чтобы узнать, кто был тогда, придётся продолжить расспрашивать людей. Прошлогодний график навряд ли у них сохранился – пожал плечами детектив.

– Что ж, включим это в наш план. И насчёт списка. Я вычеркнула некоторых людей, которые никак не могли быть причастны. В Феодоре я даже не сомневаюсь. Одна девушка уехала за неделю до убийства готовиться к университету, а у одного из помощников шеф-повара заболела мама, и его не было весь август, – пробормотала Софи, назвав вычеркнутые имена. – А что с именем бывшего домоправителя? – она подняла голову, посмотрев на сообщника с вопросом.

– Постой, а откуда ты знаешь, где они были? – Ник недоумённо посмотрел на напарницу.

– Что-то они сами сказали, что-то передала Феодора, – махнула рукой девушка. – Что с домоправителем? – раздражённо переспросила она.

– И ты им веришь? – гнул свою палку парень.

– Зачем вообще расспрашивать кого-то, если не веришь ни единому их слову?! – взорвалась София, не дождавшись ответа на свой вопрос, но, переведя дыхание, продолжила: – Склонна довериться полученной информации. Они даже не вспомнили о убийстве, просто обсуждали прошлое лето, к тому же я не заметила в них хоть одного намёка на ложь или волнение, – быстро пробормотала девушка. – А теперь домоправитель! – добавила она уже более требовательно.

– Я всё равно проверю их алиби, – фыркнул парень. – Его зовут Терентий, уволен сразу после смерти Евы, что очень подозрительно. Ещё у него была девушка, которая работала здесь служанкой, и, думаю, как раз у неё был мотив для убийства. Наверное, не очень-то приятно, когда парень пристаёт к другой девушке. Тут уже и измена, и ревность – чем не повод прикончить соперницу? Я постараюсь узнать её имя, а ты займёшься служанкой с чаем, хорошо? – закончил Никодим, удовлетворив любопытство собеседницы.

– Хорошо, я всё разузнаю, – улыбнулась девушка и уже собиралась встать, но передумала, решив задать последний вопрос. – Нико, а почему тебя уволили из полиции?

– Что?! – мужчина нахмурил брови в недоумении. – И как ты всё узнаёшь? – с отчаянием вздохнул он. – Меня не уволили, я сам ушёл, там было слишком скучно. И разве это твоё дело? Нет! Мы должны искать убийцу, а не обсуждать моё прошлое, – уверенно проговорил Ник, разозлившись на напарницу, но подивившись её способности найти иглу в стоге сена.

– Не умеешь ты врать, – вздохнула Софи. – Ладно, сам расскажешь, когда придёт время, – небрежно кинула она, направляясь к выходу из комнаты. Она чувствовала возмущённый взгляд Никодима на своей спине, но скрылась с его глаз до того, как он успел хотя бы что-то сказать.

Журналистка вышла за дверь, будучи расстроенной из-за того, что ей не доверяют. Хотя она понимала, что в этом нет ничего удивительного. Они ведь знакомы всего ничего. Девушка размышляла об этом, вышагивая в свою комнату.

Может, именно поэтому она не заметила, что за ней наблюдают?

Глава 8

Зелёные лисья поблёскивали на солнце; озеро как будто застыло – в небе не было ни одной тучки. Солнечные лучи обжигали тело, не спасали от них ни тень, ни хотя бы слабый ветерок.

София сидела за столом на террасе, и, потягивая холодный чай, разглядывала величественный пейзаж, раскинувшийся перед ней. Рядом с ней неизменно лежали блокнот и ручка. Здесь же был и Генрих. Он расположился на шезлонге, прикрыв лицо кепкой. Несмотря на то, что вокруг дома вкруговую раскинулись высокие деревья, солнце всё равно попадало на террасу. Этот день был выходным для Графимова, и он остался дома, пригласив журналистку отдохнуть с ним на солнышке и поговорить. Беседа велась довольно непринуждённая, Софи всеми способами старалась уйти от вопросов, исключая те, с помощью которых она могла бы вытянуть больше информации о смерти Евы.

– Прочитала в интернете о самоубийстве вашей жены. Мне очень жаль, – доверительным голосом начала девушка, вздохнув.

Ей действительно было грустно за Еву, однако, не из-за самоубийства, а тяжёлой судьбы, жестокого мужа, и, под конец, столь неожиданное прощания с жизнью.

– Я не понимаю, почему она это сделала. Я её действительно любил, – вздохнул Генрих. – Стоило ей попросить, всё тут же оказалось бы у её ног, – пробормотал Генрих.

– Многие считают, что это убийство. Не знаю, возможно ли это…

– Они тем самым порочат её память. Нет, я уверен, что она сама покончила с собой, – твёрдым голосом сказал Графимов.

– А каким образом? В интернете об этом ничего не сказано, – с ложным интересом и тоской спросила собеседница.

– Инъекция большого количества снотворного внутривенно, – холодно ответил Генрих.

– И заключение судмедэксперта это подтвердило? – тут же спросила девушка, осознавая, что уже раздражает собеседника.

– Да, – уверенно сказал мужчина.

– А что вообще произошло в тот день? – осторожно спросила Софи, ожидая, что её проигнорируют, но ответ таки был.

– Не знаю, я был у себя, а утром, когда она не спустилась к завтраку, нашёл её уже мёртвой.

Спустя несколько минут молчания, Генрих поднялся с шезлонга ипредложил журналистке искупаться. Она отказалась, но мужчина не предотвратил свои попытки. В итоге девушка сдалась, понимая, что он не отступит от своего.

– Видите ли, мой выходной быстро перестал им быть, сегодня вечером я уезжаю, а вернусь только завтра после обеда. Мне хотелось бы провести с вами мои последние свободные минутки, – улыбался Графимов. – А чем вы займётесь в моё отсутствие?

– Начну писать статью, – соврал Софи, мило улыбнувшись.

Наверное, рано или поздно ложь становится неотъемлемой частью каждого журналиста, и если сначала их ещё мучает совесть, то потом отпускает, позволяя скрывать правду с большим искусством. Ещё когда София смотрела всякие сериалы и фильмы, где журналисты всё только портят, она думала, что никогда такой не станет. И что в итоге? Она быстро предала свои принципы.

– Почитаете мне её потом? – с азартом произнёс Генрих

– Как допишу – обязательно, – кивнула девушка, шагая по горячему песку.

"Значит, придётся написать два варианта статьи", – думала она и с нетерпением ждала, когда же уже Генрих уедет, чтобы у неё появилась возможность наконец-то заняться делом.

Графимов первым зашёл в воду и поманил Софи за собой. Она неуверенно помялась на месте и осторожно сняла парео, сложив его на песок. Как и ожидалось, изучающий взгляд Генриха пробежался по её телу. Недовольная девушка быстро шагнула в озеро. Она была в закрытом купальнике, которым пыталась скрыть как можно больше тела от внимания мужчины. Голубоватая вода была тёплой и нежно обволакивала кожу, позволяя насладиться купанием сполна. София с удовольствием поплавала, подставив лицо горячим солнечным лучам. Несмотря на идеальную атмосферу, Графимов и Гордеенко довольно быстро выбрались из озера и вернулись на террасу, а в скором времени журналистка, облегчённо вздохнув, ушла в свою комнату, потому что Генрих собирался уезжать, вдоволь отдохнув. На вечер у него запланирован ужин с некими господами, а завтра собирались прибыть гости.

София снова взялась за расспросы, стоило хозяину дома уехать. Все в доме были расслаблены и наслаждались небольшим отдыхом, хоть и не позабыли про гостью. Феодора спрашивала у неё, что бы она хотела на ужин, но девушка сказала, что будет есть то, что они сами решать приготовить. Она провела время за разговорами, помогая на кухне с готовкой. Благодаря этому все доверились ей и не пытались что-то скрыть. Вскоре восхитительный шашлык из баранины, который пожарил шеф-повар на улице, позволив Софии вспомнить о прекрасных тёплых летних вечерах с родителями у них во дворе; обычный, но очень вкусный овощной салат и великолепный чизкейк оказались за столом в столовой. Вся прислуга переоделась в обыкновенную одежду, вместо униформы. У девушек это были, в основном, лёгкие летние платья или сарафаны, а у мужчин джинсы, шорты и футболки или рубашки. Девушка с удивление заметила, что ей непривычно видеть всех в такой обычной одежде. А ведь меньше недели назад её только такие люди и окружали. Неужели ко всему можно привыкнуть так же быстро?

Сегодня у всех был небольшой праздник. Не только в честь однодневной свободы, но и дня рождения Феодоры. Софи сгорала от стыда, что не знала об этом и даже не подготовила подарок. В итоге она подарила женщине деньги, которые та едва приняла. Все, кроме Бернарда, у которого был настоящий выходной у себя дома, уселись за большой стол, где обычно кушали только София и Генрих. В этот раз было намного веселее и уютнее. По комнате гулял звонкий смех и счастливые голоса, вместо неприятной тишины или скучных разговоров. Все общались между собой, а журналистке удавалось задавать интересующие её вопросы, при этом не чувствуя, что она всего лишь работает. Те, кто уже их слышал, молчали и хитро переглядывались. Когда речь зашла о Еве, про которую, к слову, все отзывались хорошо, Софи вдруг спросила:

– А когда она… умерла? – отозвалась девушка с грустью.

– Пятнадцатого августа, – кто-то ответил с подобной тоской.

– И что же тогда произошло?

– Я в тот вечер относила Привереде чай, – начала некая девушка, и Никодим, который сидел рядом с напарницей, и сама София вмиг оживились, подавшись вперёд. – Только, правда, я в наушниках была, – смутилась девчушка. – Стояла поздняя ночь, и хотелось расслабиться. Поэтому ничего не слышала. А сняла их только когда подошла к кабинету Графимова, но не застала его там. Уже возвращаясь без подноса, заметила его в комнате. Он искал что-то в полнейших потёмках. Ну, я пожала плечами да ушла. Уже на лестнице до меня долетел чей-то голос. Я прислушалась, но ничего не повторилось, и я решила, что мне это послышалось. Часто ведь такое бывает, что кажется, будто что-то слышишь, а на деле это твоё воображение, которое любит подшучивать, когда ты в наушниках. Только утром я узнала, что Привереда с Бернардом нашли мёртвое тело Евы, – с горечью пробормотала девушка. – А я ведь могла помочь…

Все тут же начали жалеть служанку и подбадривать, а Феодора рассказала и свою историю, пока шеф-повар не задал вдруг вопрос:

– А ты что ли убийство расследуешь? – к Софи уже обращались неофициально, а она и рада была: так намного комфортнее.

– Нет, с чего ты взял? – вздрогнула Софи. – Сразу же подтвердилось, что это самоубийство, так что тут и думать нечего.

Повар рассмеялся, а вскоре все вернулись к простым темам, и ещё до самой ночи в комнате летали смех и весёлые голоса. Эта дружественная, лёгкая и позитивная атмосфера заставила журналистку вспомнить детство и позволила, наконец, расслабиться, не притворяясь кем-то и не думая о работе, новой информации для статей или чего-то подобного. Она лишь наслаждалась этим незабываемым вечером.

Ей не разрешили помочь с посудой и отправили спать. Девушка очень устала и желала поскорее утонуть в кровати, окунувшись в прекрасные сны, но Нико сказал, что ему нужно что-то ей рассказать, и утянул в свою комнату.

Первым делом София спросила у друга, можно ли ей прилечь на кровать, и, получив разрешение, с удовольствием упала на мягкое одеяло и закрыла глазки, пытаясь восстановить часть своей энергии.

– У нас проблема, – неожиданно сказала она, подняв веки.

– И какая же? – вздохнул Никодим, сев на стул.

– Мой оплачиваемый отпуск кончается, а дело до сих пор не закрыто, – ответила девушка. – И у меня постепенно заканчиваются вопросы…

– Ничего, мы придумаем вместе, что ещё может нам помочь? А дело у нас немного продвигается. Например, я узнал имя возможной убийцы – девушки бывшего домоправителя Терентия.

– Да? И как же её зовут? – девушка с энтузиазмом приподнялась на локте.

Никодим назвал имя и фамилию незнакомки.

– Не может быть! – воскликнула София, и, заметив ничего не понимающий взгляд напарника, продолжила: – Ну, ты чего?! Так же зовут ту служанку, которая относила Графимову чай.

– Точно! – радостно провозгласил парень. – Значит, она вполне может быть убийцей!

– В этом я сомневаюсь, – неуверенно проговорила девушка. – Сегодня я изучала ванную, где надеялась найти аптечку Евы или что-нибудь в этом роде, где она могла бы хранить снотворное. И нашла кое-что необычное. "Когенэйт фс" – лекарство для профилактики гемофилии, как сказал Гугл. Скорей всего, эта вещица принадлежит убийце, ведь подобной болезнью могут страдать только мужчины.

– Ого. Полезная находка. Думаю, ты права. Было бы странно, будь у девушки подобное лекарство. Его некому оставить, кроме как убийц, забравшемуся в аптечку за снотворным. Получается, вычёркиваем все женские имена. Да, список неплохо сократится, – бормотал Ник, довольно чертя линии на листе.

София наблюдала, как напарник, сжав брови, внимательно просматривает список и размышляет о чём-то. В комнате было темно, и лунный свет освещал лишь силуэт хозяина комнаты, который как раз сидел у окна. Наверняка, ему хотелось поскорее раскрыть дело, но информации было недостаточно. У них нет доступа к медкартам, а навыки хакера, которые обычно использовал Ник, здесь не помогут.

– Ты выглядишь утавшим, – неожиданно произнесла девушка, сама от себя того не ожидая, но язык продолжал бормотать нелепицу. – Ложись тоже, – она похлопала по кровати. – Поднаберёшься сил. Может, тогда мы быстрее составим план, и я смогу пойти наконец-то спать.

Пареньсмутился, с удивлением смотря на собеседницу. Но усталость брала своё, он был готов уснуть в любую секунду. Отложив папку, мужчина медленно подошёл к кровати и осторожно лёг на другой от Софии край. Оба чувствовали себя крайне неловко, но и вымотано тоже.

– Ева была хорошим человеком, – вдруг произнесла журналистка, желая прервать смущающую тишину, уставившись в потолок.

– Почему ты так считаешь? Читала статьи о ней? – поддержал беседу Нико.

– Нет, – протянула собеседница, а после некоторой паузы продолжила. – Видела её почерк. Он о многом говорит.

– Не подозревал, что ты мастер в подобном деле, – ухмыльнулся напарник.

– Я лишь любитель. Однажды я поехала с отцом в город. Мой папа был дальнобойщиком, но сейчас уже осел, переквалифицировавшись в разнорабочего. Так вот, он поехал загружаться, а я попросилась в библиотеку. Ох, и огромные же библиотеки в городах! У меня глаза разбежались от разнообразия, но некоторые из них я узнала. Папа всегда мне брал какие-то книжки, когда оказывался в городе, а потом возвращал в библиотеку, понятное дело. И вот, мне захотелось самой взглянуть на это место. Я прошлась вдоль книжных полок, от которых так и веяла стариной, и наткнулась на книгу по графологии. После этого, её и ещё несколько книжек я забрала домой, где сделала конспект и совсем влюбилась в такой вот способ изучения человека лишь по его почерку.

– Какая красивая история. Напоминает и моё безмятежное детство, когда я гонял на велосипеде с папой, играл с ним в футбол, бегал, а мама ждала нас дома с ароматно пахнущим обедом или ужином. Если, конечно, она не была с нами, – Никодим хмыкнул и ненадолго затих, желая вспомнить весь яркий вкус детства, а затем продолжил: – И что же тебе сказал почерк Евы?

– Судя по цвету чернил, нажим лёгкий, значит, она мечтательница: чувствительна, нетороплива, но ответственна. Небольшой наклон вправо – спокойна и уравновешена. Мелкий, но широкий почерк – сдержанная, замкнутая, но талантливая, творческая натура. Буквы немного округлые, с такими забавными завитушками, – Софи нарисовала в воздухе линию с загнутым концом, но её собеседник едва ли увидел этот небольшой знак. – А это значит, что она добрая, отзывчивая. Строки слегка опускаются к концу страниц – пессимистка. Конечно, это неполноценный анализ, но я не училась этому у кого-то специально, только для себя, – улыбнулась девушка. – Я думаю, это всё правда, на себе проверяла. Хочешь, и тебя испытаем?

– А давай, – непринуждённо согласился парень. – Сейчас найду какую-нибудь бумажку.

– Не надо. Я итак всё помню, – улыбнулась журналистка. – Ты уверен в себе и работоспособен, – напарник кивнул. – Целеустремлённый, настойчивый, любого можешь убедить в своей правоте, добрый и отзывчивый, хоть и пытаешься это скрыть, спокойный, но бываешь эмоционален, рассудителен. Ну как, я права?

– Похоже, что да, – промямлил Нико, вызвав улыбку собеседницы. – Я узнал кое-что неприятное, – после непродолжительной паузы произнёс он с некоторой грустью. – Это касается брака Евы и Генриха, – София внимательно слушала. – На самом деле разорение фирмы отца Евы – дело рук её мужа. Есть документы, подтверждающие это.

– Но зачем ему это? – удивилась девушка.

– Думаю, это потому, что он её любил, а она его нет, и в другом положении Ева не согласилась бы на такой союз. Графимову было достаточно использовать свои связи, деньги, чтобы подставить будущего зятя, или же добыть и продать некоторую информацию конкурентам Вита – отца невесты.

– Но это же так низко, – сказала с презрением журналистка.

– Да, но в бизнесе и в любви все используют любые средства, сколько бы это ни было гадко. Я лично знаком с Витом и его женой Елизаветой. Они хорошие люди, и очень жалеют, что отдали дочь этому человеку.

– Как же ужасно! Это тоже попадёт в мою статью, пусть люди знают, – фыркнула девушка.

– Насчёт этого, – вдруг замялся Ник. – Ради этого я притащил тебя сюда. Возможно, он делает то же и с тобой.

– Что? – София нахмурила брови, приподнявшись на кровати, чтобы видеть лицо собеседника, но темнота этого не позволила. – Каким образом?

– Не могу говорить точно, но, вероятно, когда ты опубликуешь статью, он опровергнет её и назовёт выдумкой. У тебя не будет доказательств, потому что все записи с диктофона – удалены. Естественно, такой скандал убьёт твою карьеру.

Девушка резко встала и, под недоумённым взглядом напарника, скрылась за дверью. Спустя несколько минут она вернулась с ноутбуком и завалилась на кровать вновь, забыв о втором жителе этого мягкого городка. Вбив пароль, она зашла в папку, сняла второй замок, но не заметила ни одной записи. Она в шоке посмотрела на Никодима.

– Вся моя работа впустую! Кто? Кто смог взломать мой ноутбук? И что мне теперь делать? – взвыла девушка.

– Прости. Понимаю, каково тебе, но ничем не могу помочь. Не знаю, кто может владеть такими навыками в программировании, – с грустью пробормотал парень.

– Ты не виноват, – София положила ноутбук на пол и уткнулась носом в подушку. – Но откуда ты знаешь?

– Я только предположил. Зная Графимова и его прислужников. Это самое вероятное, что могло произойти, – со вздохом сказал он.

Софи помолчала, а потом начала разговор на совсем другую тему. Сейчас ей не хотелось больше думать о своих бессмысленных трудах.

– Эй, – сказала она через несколько минут молчания. – Расскажи, почему тебя уволили из полиции?

– Ты всё с этим. И что тебя не успокоит в этой истории, – закатил глаза детектив, но пожалел подругу и продолжил. – Просто… Эх. По сути, я отпустил убийцу на волю.

– Ого, – воскликнула девушка, переведя взгляд на собеседника, но грусть, злость и полное отчаяние не уходили. – А поподробнее?

– Мы расследовали дело об убийстве, задержали подозреваемого, но я не верил, что он убийца. У него были дети, жена, которые его любили, сам он был ответственным и спокойным, а сама история была странной, полной нестыковок. Даже улики, ведущие к нему, были слишком глупыми, такими, которые сложно оставить даже простофиле. Я сделал фальшивые документы, купил билеты в другую страну и помог сбежать, что, конечно, не оценили мои коллеги. Я ещё легко отделался, ведь должен был оказаться за решёткой, – закончил с тоской парень.

– Грустная история. В итоге, твоя честность и жажда справедливости погубили тебя же.

Ник не ответил. Повисло долгое молчание.

Луна была всё выше и сияла всё ярче, миллионы маленьких планет раскинулись огоньками в тёмном небе. Свет едва освещал небольшую комнату в огромном доме, хозяин которого был маленьким человеком. Луна прогуливалась по полу, по столу, шкафу, и, наконец, по кровати, где двое спокойно дремали, умиротворённые тихой ночью и долгим разговором; и темноволосая девушка, и черноволосый парень видели приятные сны, прижавшись друг к другу.

Глава 9

Ночь оголяет нас. Все наши фантазии вдруг оживают, тайны души рвутся наружу, мы тонем в чувствах. Она полна чудес и страха. Ночь опасна: мы становимся откровеннее, говорим то, что не хотели бы, совершаем то, что при дневном свете не сделали бы никогда. Ночная тень скрывает наши лица, торжествует мир теней, души довольно мечутся по комнатам, потому что их кандалы пали. Ночь ужасна. Все ощущения становятся острее. Мы ненавидим себя, мы проклинаем других, мы теряем уверенность, все наши мысли вмиг заглатывают нас. Ночь прекрасна. Новые идеи вдруг просыпаются, руки самостоятельно создают невообразимые вещи. Такова ночь. Она – наш главный кошмар и наша лучшая муза.

София была крайне смущена, когда, очнувшись от долгого сна, первым делом увидела грудь напарника, плавно вздымающуюся то вверх, то вниз, благо, в рубашке. От её резкого движения, в попытках отстраниться от знакомого, проснулся и Никодим, одна рука которого оказалась под головой журналистки, а вторая – на её плече. Он тоже смутился и быстро поднялся с кровати, позволив девушке выпутаться из мягкого одеяла. Минута тишины была слишком долгой и невыносимой, поэтому Софи повернулась к двери, приговаривая, что ей пора идти и извиняясь за ночное вторжение.

– Постой, – окликнул её Нико, и девушка, вжав голову в плечи, повернула лишь голову, ожидая невесть чего. – Вот, держи, – он протянул флэшку, которую прежде вынул из кармана брюк. – Скидывай сюда копии будущих записей, и носи всего с собой.

– Если они ещё будут, – пробормотала шатенка, наконец, расслабившись. – Спасибо! – она улыбнулась, подхватила ноутбук, флэшку и постаралась незаметно пройти в свою комнату.

Оказавшись за безопасной дверью и повернув ключ в замке, Софи упала на кровать и тихонько проскулила в подушку. Её лицо горело, хотелось сквозь землю провалиться.

– Ну как я могла, как могла?! Такое ребячество! Не понимаю, что случилось, я, вроде, не пила вовсе, тогда почему? Зачем звала прилечь? Зачем сама завалилась? Почему не ушла, заснула? Какой позор! – девушка вела монолог сама с собой, проклиная себя и эту ночь.

Ещё с пять минут она пролежала на кровати, стараясь прогнать навязчивые мысли, пока, наконец, не оторвалась от подушки, стараясь думать о деле, а не о том, что, ненароком, могло произойти, не засни они. Журналистка сходила в ванную, остудила голову и переоделась в свежую одежду. Взглянув на часы, она ужаснулась, потому что время было позднее, обычно, её утро начиналось многим раньше. После всех процедур София спустилась вниз, где позавтракала на кухне, разговаривая со всеми, кто там находился. Попыталась разузнать о гемофилии, но никто не отозвался. Тогда девушка вышла на улицу, к гамаку, и взялась за статью. Она всегда предпочитала реальную бумагу компьютеру. На них текст почему-то всегда казался живее, чувствовалось, что он написан человеком, а вот "электронные" материалы казались напечатанными роботами, которые пишут только по стандартной программе. Именно поэтому сейчас перед ней была тетрадь формата А4 и перьевая ручка, заправленная чёрными чернилами. Но не одно слово так и не появилось на бумаге. В её мыслях до сих пор крутилась ночная история, заставляющая её снова и снова краснеть. Софи просто не могла простить себя. Как ни странно, на этот раз её спас Генрих, прибывший к дому не один. Выбравшись из своего укрытия, она тоже двинулась домой, ей хотелось быстро и незаметно забежать в дом, пока её не заметили, но Графимов окликнул её. Она подошла и поздоровалась с ними, чувствуя себя не в своей тарелке. Она была здесь намного большей гостьей, чем новоприбывшие. Генрих представил её как знакомую одной из богатых дам. Якобы они разговорились на какой-то вечеринке, и он пригласил её погостить. История звучала нелепо, пусть и была отчасти правдой. София больше напоминала любовницу, нежели просто гостью. И, похоже, сам хозяин дома не был против таких предположений. После того, как Гордеенко узнала, что, возможно, затеял Графимов, да и что он натворил с Евой, она чувствовала глубокое презрение к нему, и сейчас была возмущена подобным поведением, но вслух ничего не высказала, осознавая и принимая своё положение. К тому же, так никто не знал, что она журналистка.

Гостями Генриха оказались его брат, невеста брат и какой-то незнакомый господин.

– Это Мартинес, Джошуа Мартинес, – представили его.

Мистером Мартинес был статный мужчина примерно того же возраста, что и Феодора. Высокий и широкоплечий, гордый с виду и старомодной, как назвала бы его молодёжь. Чисто вычищенные костюм и ботинки, небольшой кейс, аккуратный маникюр и выбритое лицо. Его волос уже коснулась седина, но он их не красил, видимо, не стеснялся своего возраста. Он был холоден и не выражал каких-либо эмоций, но его губы растянулись в кроткой улыбке, когда он поцеловал руку Софи, проговорив "приятно познакомиться!" с небольшим акцентом, довольно незаметным для иностранца. Девушка вздрогнула и смутилась, но с улыбкой проговорила "и мне", чувствуя величие этого человека всем своим телом. Казалось, он может задавить её, словно букашку, вмиг, и такое София чувствовала впервые. Ей вдруг стала страшно и захотелось спрятаться от этого человека, сделать всё, чтобы он больше её не видел.

После короткого знакомства все сели за обеденный стол, который украшали всяческие блюда на любой вкус и цвет. Разглядев малознакомого гостя внимательнее, журналистка уловила в нём знакомые черты, он казался ей похожим на какой-то образ из её головы. После трапезы Джошуа и Генрих скрылись в кабинете, наверняка для обсуждения каких-то важных для них дел. Доминик с Радой ушли на прогулку, а София незаметно пробралась в "помещение для служащих", где чувствовала себя намного комфортнее, чем с новыми гостями. Она немного помогла на кухне, а заодно пообсуждала новоприбывших.

– Мне он показался каким-то знакомым, – неуверенно выговорила свои мысли девушка. – Не знаю, может, видела его в газете?

– Возможно. Мне тоже показалось, что я вижу в нём кого-то знакомого, – говорила одна из кухарок.

– Он мне не нравится, – резко сказал шеф-повар. – Приехал тоже какой-то англичанин, он здесь никто, а строит из себя королевскую особу!

– Да он, вроде как, и не из Великобритании, а из Америки, – заметила журналистка. – К тому же, не думаю, что он «никто». Судя по его виду, он очень влиятельный человек.

– Один чёрт, – выплюнул шеф-повар, Клим.

– А как, ты говоришь, его зовут? – вдруг произнесла Феодора.

Она выглядела необычайно растерянной и как будто чем-то очень расстроенной, даже напуганной. От её оптимизма не осталось и следа.

– Джошуа Мартинес, – ответила София.

– Тогда я подозреваю, почему всем нам он кажется знакомым. Сейчас.

Феодора скрылась за проёмом кухни, но вернулась через пару минут, прихватив с собой какую-то потрёпанную бумажку.

– Это мой отец, – сказала она, протянув фотографию.

Мужчина тридцати лет, красовавшийся на ней, был очень похож на прибывшего иностранного гостя, и Феодора тоже отражала в себе некоторые его черты.

– Но ведь сейчас ему должно быть порядка восьмидесяти лет, – протянула Софи. – Хочешь сказать, это его…

– Да, сын, – прервала подругу женщина.

Все, кто стал свидетелем этого признания, замерли в полнейшем шоке. Теперь всё было ясно, он просто был чем-то схож с Феодорой, поэтому и казался знакомым.

– Ты собираешься что-то предпринять? – спросила София.

– Зачем там что-то предпринимать?! Ей без отца и брата прекрасно жилось все эти годы! Зачем они ей теперь?! – резко проговорил Клим, не поднимая взгляда от досточки и ножа, который, казалось, стал резать быстрее и жёстче.

– Он прав, – с грустью проговорила Феодора. – Да и я им не нужна.

– Не будь такой жестокой по отношению к себе. Если тебе хочется с ним пообщаться – этого незачем стыдиться. Так или иначе, он твой родственник, а отец тебе задолжал алименты! – возразила Софи.

– Даже не знаю, – вздохнула женщина. – Он, поди, меня и не знает.

– Расскажи о себе, дай знать, что ты существуешь. Пусть их замучает совесть! – воскликнула одна из служанок.

– Послушай, сын ведь не при чём, виноват лишь отец. Вдруг, его пасынок отличается, – улыбнулась Софи.

– Я попробую, но, если он меня не узнает – забуду. Просто хочется знать, какой он человек… и каков отец сейчас.

Именно родные причиняют нам сильнейшую боль. Даже в позитивной, жизнерадостной Феодоре они зародили семя сомнения в себе, разворотили старые раны, вскрыли и вытащили на свет всю боль, всю грусть, и, главное, детское непонимание того, почему с её матерью так поступили. Дети считают, что весь мир крутится вокруг них, поэтому в уходе одного из родителей зачастую обвиняют только себя. София боялась, что эта встреча, эти призраки прошлого настигнут приятельницу и погубят, но видела, что женщина сама этого хочет и не пыталась остановить. От этого будет ещё хуже и больнее, появятся сожаления, что не решилась, воспоминания, стресс. Лучше всё это прочувствовать, потом скинуть, забыть, отпустить.

Пока вёлся этот разговор на кухне, Джошуа уже спустился вниз, устроился с какими-то бумагами на веранде, наслаждаясь лёгким, едва ощутимым ветерком, принялся за работу, попросив принести холодный чай. Феодора перехватила служанку с напитком и вызвалась отнести стакан самостоятельно. Все поняли её без слов.

– Только не расстраивайся, – вздохнул шеф-повар. – Помни, у тебя есть мы, – и он обвёл рукой кухню и всех служащих, находившихся в ней.

Женщина тут же улыбнулась, кивнула и двинулась в путь. Все провожали её взглядом. Казалось, будто она пошла на войну, а не просто чай отнести, но, пожалуй, для неё это и была битва. Через некоторое время София пошла следом, и, остановившись за дверью, где её не было видно, прислушалась. Она слишком волновалась за подругу, поэтому бессовестно подслушала разговор.

– Ваш чай.

– Благодарю!

Кто-то сдвинулся с места.

– Вы мне кажетесь знакомой, – задумчиво.

– Неужели? – удивлённо.

Девушка удовлетворённо улыбнулась, отодвинувшись от стены. Она не знала, что будет дальше, но весь этот разговор – не её дело. Журналистка поднялась на второй этаж, планируя зайти к Генриху, ради выяснения некоторых обстоятельств. Лёгкой, воздушной, благодаря прекрасному настроению, походкой она зашла в коридор, где располагались комнаты хозяина дома, и постучала в дверь кабинета, но никто не отозвался. Тогда из любопытства она заглянула в приоткрытую дверь, но внутри никого не оказалось. Пожав плечами, девушка уже собиралась уйти, как раздались шаги и звуки разговора совсем близко. Софи растерялась и спряталась за дверь спальни Графимова. Тут же подумав, что она поступает крайне глупо, она собралась тут же выйти, но услышала, как открывается дверь и ей тут же стало страшно. Теперь поздно. Он однозначно неправильно её поймёт. Тогда девушка просто вжалась в стену и задержала дыхание. Уйду сразу после этого, подумала она; однако и это не было сделано. Стоило ей поднять голову, как она снова замерла с удивлением. Журналистка впервые находилась в опочивальне Генриха. Интерьер был стандартным: большая кровать, две тумбы, мягкое синевато-серое кресло и две двери, одна из которых открыта. Поразило её совсем не это. Повсюду были женские вещи – вот, что привлекло внимание девушки. На одной из тумб крема, в гардеробной различная женская одежда, в том числе свадебное платье, которое было изъято из её комнаты, а вдоль стен – картины, с одной подписью. Конечно, и мужские вещи тут были, но было такое ощущение, как будто в комнате живёт семейная пара, а не одинокий вдовец. Софи подошла ко второй тумбе и осторожно приподняла рамку с фотографией. Девушка на этом фото была прекрасна, она напоминала скорее искусно сделанную куклу, нежели живое существо. Блондинистые волосы чуть ниже плеч обрамляли овальное лицо с большими каре-зелёными глазами, тонким прямым носом и аккуратными красными губами; она была очень бледна, но это не выглядело болезненно, щёки всё же были розоватыми. Её фигуре и осанке можно было лишь позавидовать: аккуратные небольшие груди, нежная талия, покатые плечи и абсолютно ровная осанка. Журналистка знала, что этому её обучали с детства: и спину держать ровно, и улыбаться на каждой фотографии, и вести себя прилично. Не стоило гадать, кто это, ведь при первом взгляде София поняла, что эта истинная леди – Ева. Рядом с рамкой стояли духи, и лежал блокнот – дневник бывшей жены Графимова, исчезновение которого так расстроило Гордеенко.

Разговор в комнате напротив был едва слышен. Софи уловила лишь слово "догадается". Но она прекрасно услышала, когда дверь открылась и шаги скрылись уже в зале, скорее даже почувствовала. Скорей всего это был собеседник Графимова. Схватив дневник, девушка подошла к выходу из спальни. Теперь ей было страшно как никогда прежде, ведь Генрих мог в любую минуту решить зайти в свою комнату, что приведёт к плачевным последствиям и краху её карьеры, если не жизни за решёткой. Она слегка приоткрыла дверь и вгляделась в слабоосвещённый коридор, выжидая момента, когда сможет убежать. Но сердце билось с бешеной скоростью, и ей было страшно сделать хотя бы шаг. Тут дверь в коридор неожиданно распахнулась, и журналистка вздрогнула, притаившись в тени и пытаясь перестать дышать, но, благо, узнала посетителя.

– Никодим… Нико! – тихо шикнула она, боясь сказать что-то слишком громко. Но и того, что друг, которого она так тщательно избегала весь этот день, не услышит её она тоже страшилась.

Он услышал.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он шёпотом, не переставая шагать, пусть и на месте, иначе Генрих мог что-то заподозрить.

– Помоги! – взмолилась девушка.

Парень кивнул.

– Я его отвлеку, а ты тихо иди, – шепнул он.

Девушка радостно закивала, а напарник повернулся к противоположной двери и постучал несколько раз, затем зашёл. Сразу же начался разговор, а София тихонько вышла, восхваляя судьбу и фортуну, и прикрыла за собой дверь. На носочках она подобралась к выходу, огляделась и чуть ли не бегом направилась к своей спальне, пока никто её не заметил.

Через несколько минут к ней постучались.

Первым делом журналистка, конечно же, от всей души поблагодарила друга.

– Ну, и что ты опять натворила? – в ответ лишь вздохнул Ник.

– Ты когда-нибудь бывал в спальне Графимова?

Парень помотал головой.

– Он никого, кроме служанок, убирающихся там, не пускает.

– Вот как, – пробормотала София, подойдя к кровати. – Тогда тебе придётся выслушать меня. Смотри, – она подобрала дневник Евы и протянула его собеседнику.

Глава 10

За окном был такой же пейзаж, как и в её первый день. Да и настроение похожее: задумчивость, неуверенность и немного азарта. Отличались лишь три вещи: марка автомобиля, место в машине и водитель за рулём. Софи сидела на переднем сиденье рядом с Никодимом. Сегодня в доме творился жуткий хаос. Все спешат, или даже бегают, новые вещи возникают из ниоткуда, а старые, наоборот, куда-то исчезают, никакой тишины и спокойствия. А всё потому что, как оказалось, именно в этом доме у озера планируется свадьба младшего брата Генриха. Уже с раннего утра, стоило лишь солнцу выглянуть из-за горизонта, приехали машины с разными декорациями и мебелью, поварами и продуктами. Под эту суматоху Нико решил съездить к бывшему домоправителю, тем более у него как раз были дела в городе. Журналистка тоже нашла повод, даже два. И оба благодаря Генриху. С утра, узнав о планах напарника, девушка подошла к Генриху, и, притворившись наивной дурочкой, сказала, что у неё сломался ноутбук, информация стала сама по себе пропадать, а она хочет его починить и восстановить данные соответственно. Генрих слегка побледнел, и пролепетал, что все водители заняты.

– Ничего, – улыбнулась девушка. – Я слышала ваш домоправитель сегодня едет в город.

Тогда, видимо, мужчине в голову пришла другая мысль. Он вдруг вспомнил, что забыл уведомить гостью в том, что она тоже будет присутствовать на свадьбе, а, значит, просто обязана сначала заехать за платьем и аксессуарами. С этими словами, он вложил ей в руку деньги, однако София от них отказалась: не отела брать деньги именно у этого человека. Бывают люди, которые делают подобные подарки бескорыстно. Графимов к таким не относился. София знала, если она возьмёт эти деньги, потом ей придётся за них платить. Она оправдала себя перед ним, сказав, что она итак живёт в его доме и ест его еду – это уже не мало. Ей и сейчас было страшно представить, что Генрих может «потребовать» за это, что уж говорить о накоплении долгов. Девушка сказала, что всё купит на свои сбережения. Но теперь проблема с платьем тоже заняла своё место в списке дел, ведь от денег остались лишь гроши, а наряд, в котором она была на судьбоносном вечере, не наденешь. В подобном обществе такое неприемлемо.

– Получается, он обставил свою комнату так, будто живёт там не один? – переспросил Нико, приподняв бровь. – Каков чудак! Надеюсь, это не признаки психического заболевания.

Вчера им не довелось поговорить, ибо домоправитель спешил закончить важную работу, поэтому она рассказала всё уже в машине, в пути.

– Согласна, это странно, но ведь он любил её, и, наверняка, отпускать не хочет. На самом деле многие люди так делают, когда теряют близких.

– Ладно, это его право, пусть делает, что хочет. Наше дело найти убийцу, а не разбираться с психологическим состоянием Графимова. Лучше расскажи, что с дневником?

– Он со мной, в сумке. Боюсь оставлять его дома, там все всё слышат и видят. – Софи указала на небольшую сумочку на заднем сиденье. – Вчера я всё дочитала. Оказалось, наш бывший домоправитель… Терентий, да? – парень кивнул. – Так вот, он пошёл дальше, всерьёз предлагал выйти за него и даже преподнёс ей кольцо. За него Ева, конечно, не собиралась, а вот развестись с Генрихом планировала. Она писала, что больше не хочет так жить, а родители уже встали на ноги. Однако это, возможно, и не совершилось бы, потому что под конец лета, как раз перед поездкой заграницу, она узнала, что беременна.

– Беременна?! – с удивлением переспросил Ник, на миг оторвав голову от дороги, чтобы взглянуть на собеседницу, однако девушка руками повернула голову напарника обратно к шоссе, испугавшись. – Получается, наш преступник совершил двойное убийство!

– Графимов не знал, но если он прочитал её, то ему было очень больно, он давно хотел ребёнка. Одно меня удивляет после всего этого. Если он так любил Еву, то почему обратил внимание на меня. Мы с ней как небо и земля. Её ангельская внешность и аристократические повадки и моя, даже не знаю, обычность, её состоятельные родители и я, живущая на гроши, столь разные характеры. Мы слишком не похожи.

– Между прочим, ты тоже красивая, – София вспыхнула после таких неожиданных и непривычных слов, но не успела ничего сказать. – Дело в том, что он ищет утешение. А больше всего люди пытаются найти утешение именно в новых отношениях. А деньги ему не важны, он сам по себе состоятельный.

– Не думаю, что от меня ему именно отношения нужны. Ему необходимо развлечение. И я в любую минуту готова защищаться.

– А были попытки, намёки? – неожиданно строго спросил Никодим.

– Давай не будем об этом, – отмахнулась Софи. – Нам это никак в нашем расследовании не поможет.

Никодим недовольно поворчал, но вопросов больше не задавал.

Некоторое время в машине витала тишина. Каждый думал о своём. Однако и в этот раз журналистка начала новый разговор.

– Я не говорила, но, когда была в комнате, услышала одно слово из разговора Генриха с кем-то…

– Это был его брат, – прервал собеседницу Нико. – Так что за слово?

– "Догадается". Как думаешь, что это значит?

– Многое, боюсь, любое слово, вырванное из контекста, не поможет в распознавании самого разговора. Может, они говорили о работе или о твоих записях, или о чём-то ещё. Все говорят, что братья Графимовы хорошие друзья.

– Жаль. Хотя, возможно, этот разговор ничего и не значит

Автомобиль проехал вывеску, которая предвещала скорый въезд в город. Никодим и София разговаривали уже на простые, нейтральные темы, но за несколько километров от дома Терентия, который был первым пунктом в их планах на день, парень вдруг нечто вспомнил и поспешил поделиться информацией с напарницей.

– Забыл тебе сказать, вчера я таки смог добраться до информации о кредитках подозреваемых. В день убийства никто не снимал большие суммы, да и карточки не были задействованы в ту ночь. Так что у меня абсолютно отсутствуют какие-либо теории об убийстве. Разве что нашего преступника нет в списке, или подобная сумма была у него в виде наличных заранее.

Девушка с жалостью посмотрела на усталый вид друга: синяки под глазами, бледный цвет кожи и поблекшие глаза. Он явно занимался этим всю ночь, но, наверняка, привык к подобному. Так или иначе, ему удавалось выглядеть здоровым каждый день, сколько бы он не спал, а изъяны можно было заметить лишь при близком рассмотрение и только людям, которые неплохо его знали.

– Я знала, что ты справишься, в этом деле тебе нет равных! – с улыбкой сказала девушка. – Всё это, конечно странно, – она нахмурила брови. – Хотя вполне логично. Если это запланированное убийство, преступник мог снять наличные задолго до убийства, а потом устроить пожар, ну и всё по сценарию. Так или иначе, а мы снова оказываемся в тупике. Подозревать можно многих, и мотивы найти несложно, но вот понять, кто именно это был, и доказать вину – непросто. Но, уверена, мы справимся.

Машина подъехала к обычному кирпичному многоэтажному дому, и напарники поднялись на нужный этаж. Оба не были уверены в информации, ведь Нико достал её при помощи неофициальных источников, да и год прошёл, многое могла измениться, но попробовать всё же стоило.

– И что ты скажешь? – спросила София, когда они уже стояли у дверей.

– Правду. Тут обман уже не поможет.

– А если он убийца и соврёт нам?

– Поверь, я это замечу.

– Тогда полностью полагаюсь на тебя, – сказала девушка после небольшой паузы.

Дверь была обычной, железной. Никодим представился детективом, и хозяин нехотя пустил их домой, страшась, что его обвинят в сокрытие информации. Конечно, тут сыграло и любопытство, ведь мужчина не подозревал, какое дело изучается. Терентий выглядел очень уставшим, изнеможённым. Казалось, ему лет сорок, вместо его твёрдых тридцати двух. Худощавый, с огромными мешками под глазами и слегка припущенными веками – в нём почти не проглядывалась мужественность. Журналистка справилась, всё ли у него в порядке, на что Терентий кивнул, а, поняв спустя время, почему девушка так решила, признался, что у него тяжёлая работа.

– Итак, по какому делу вы пришли? – спросил хозяин квартиры.

Они устроились в небольшом зале. Терентий угостил их чаем, но весь его вид говори, насколько ему неприятен визит и как ему хочется поскорее избавиться от них.

– Вы работали домоправителем у Генриха Графимова раньше? – начал Нико.

Девушка просто сидела и слушала, следя за эмоциями опрашиваемого.

– Да, – кивнул Терентий.

– И вы, конечно же, знали Еву Графимову?

– Понятное дело, это же его жена! – резко кинул он.

– У нас есть основания полагать, что вы убили её.

– Что?! – хозяин квартиры помрачнел от ужаса, но искренне удивился. – Это же было самоубийство, – испуганно промямлил он.

– Нет, в этом ей кто-то помог. Лучше расскажите, где вы были в ночь убийства?

– Спал! – воскликнул Терентий. – Обычно этим ночью занимаются.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Не знаю! Может, Бернард? Спросите у него, если он ещё там работает, он почти всё о всех знает, частенько заглядывал в комнату Евы, всё рыскал там что-то, выискивал, да и в мою захаживал.

– Мы знаем, что вы предлагали Еве выйти за вас и подобное, – продолжал Никодим.

София поражалась, с каким нейтральным, даже холодным лицом он проводил опрос, к тому же казалось, будто его глаза видят насквозь, знают всё и не терпят поблажек. Вот он, истинный полицейский. Таким она видела друга впервые. Она засмотрелась им и на мгновение перестала следить за выражениями лица опрашиваемого, но быстро вывела себя из состояния транса и отругала за столь глупое поведение. Не вровень напарнику, который, как и должно, ни на что не отвлекался.

– Да, было такое. Я был в неё влюблён, хотел спасти от этого тирана – её мужа. Но теперь всё прошло, честное слово! – искренне говорил Терентий.

Нико задал ещё несколько вопросов. Почему тот уволился, что было между с ним с Евой и подобное. Журналистка внимательно следила за лицом хозяина квартиры, но не улавливала признаков лжи. Похоже, её напарник тоже. Им не удалось узнать что-то новое, кроме, разве что, того, что Терентий не болеет гемофилией. Уходя, они не были уверены в словах подозреваемого, однако эмоции и зоркий глаз детектива говорили только об истине. В итоге, Терентия не вычеркнули из списка подозреваемых, но отодвинули в самый низ, на последнюю строчку.

– В конце концов, мы так толком ничего и не узнали. Не зря ли потрачено время? – вздохнув, спросила Софи.

– Расследование всегда идёт маленькими шажочками, а они, в свою очередь, никогда не оказываются лишними, ни один из них. И эта встреча была важна. Мы узнали, что Терентий не болен гемофилией, и он подсказал, куда нам двигаться дальше. Например, теперь мы обратим больше внимания на Бернарда.

– Может и так, но ты думаешь, что его словам можно верить?

– Думаю, да. По нему видно, что он и не подозревает о лекарстве в аптечке Евы. К тому же на его руках след недавнего пореза, достаточно глубокого. Больному гемофилией его скорее всего зашили бы, а вот здоровым это не столь обязательно.

– Даже так. Но что если убийца специально подсунул лекарство?

– Только если оно краденое. Такое не выдают без рецепта. А больных гемофилией не так много, чтобы красть, особенно если учесть, что не все носят с собой подобный препарат, скорее обращаются в больницу.

София и Никодим продолжили обсуждение этой истории вплоть до нового места прибытия, где у парня были дела. Впрочем, он быстро с ними покончил, и журналистка попросила отвезти её в Секонд-хенд. На вопрос зачем, рассказала о своей проблеме с деньгами и платьем. Нико кивнул. Однако вскоре они остановились возле огромного торгового центра.

– Разве здесь есть Секонд-хенд? – с удивлением спросила девушка.

– Нет, – улыбнулся парень. – Пошли. Сегодня всё оплачиваю я! – и вытянул удивлённую подругу из машины.

– Постой. Зачем? Я не смогу вернуть! – воскликнула девушка, следуя за напарником.

– Я и не просил. Куплю я, тебе незачем возвращать. Это мой тебе подарок, так что просто расслабься и учись получать подарки! – подмигнул он.

София вздрогнула, ведь и сама прекрасно знала, что никогда не умела принимать подарки. Когда ей кто-то что-то дарил, она тут же чувствовала себя должницей. Неприятное чувство, не правда ли? Даже несмотря на то, что она прекрасно понимала, что зачастую платить после за это её никто не заставит, потому что в основном подарки ей делали абсолютно не похожие на расчётливого Графимова люди. Но это было как старая привычка, от которой сложно избавиться, хоть и понимаешь, что надо бы. Конечно, она принимала подарки от своих редких ухажёров в университете, но лишь потому, что не принять было жестоко, это только огорчило бы парней, но всё же каждый раз девушка чувствовала себя крайне неловко. В этот раз она не стала сопротивляться, просто не могла. Пускай разум противился, сердце всё же сжималось от, можно сказать, детской радости. Девушка была смущена, но очень счастлива. Ведь счастье – оно в мелочах: в прогулках, в небольших подарках, в разговорах, в жизни. Многие не ценят эти мгновения и считают себя несчастными, но Софи умела чувствовать радость в каждой минуте, а потому что бы ни случилось, всегда считала себя счастливым человеком илюбила жизнь. Лишь грустила, что не научилось этому раньше, что переломным моментом был столь трагичный случай.

Журналистке редко приходилось бывать в торговых центрах. Она часто заходила в них с университетскими подругами, но редко что-то покупала. В этот раз они с Никодимом тут же отправились в первый же магазин, где девушка старалась выбирать только самые дешёвые вещи, однако напарник прознал этот план и сказал, что сам выберет, какое из платьев купить. Поэтому теперь они вместе гуляли вдоль вешалок с одеждой, а Софи пришлось выходить из примерочной, чтобы и парень мог оценить очередной наряд. Сначала она была зажата и смущена, но потом вошла во вкус и выходила в платьях, балуясь. Для неё это была скорее весёлая игра. Поэтому уже в пятом магазине она вышла вся светящаяся, с улыбкой на лице, имитируя ходьбу на подиуме.

– Ну как? – спросила она.

Ей и самой понравилось это платье. Нежно-красное, лёгкое, летнее и летящее. Плечи были оголены, потому что рукава начинались только параллельно груди. Они были широкие и казались объёмными, потому что незаметные резинки собирали ткань чуть жиже локтя. Такие же были на основании рукавов и над грудью. Платье было приталенным и ассиметричным. Спереди юбка была чуть ниже колена, однако сзади почти касалась пола. Её край был кружевным, как и верх, как и концы рукавов. Оно очень красиво смотрелось на чрезмерно худой Софии, добавляя её фигуре стройности.

– Потрясающе! – Нико искренне восхитился подругой. – Мы однозначно берём его!

Девушка взглянула на ценник и, вздохнув, отказалась, сказав, что оно не так уж и хорошо, да и туфли к нему будет сложно подобрать. Ей очень хотелось именно это платье, в которое оно влюбилась с первого взгляда, но цена была слишком высока, а ей не хотелось потратить все сбережения друга. Любой другой мужчина пожал бы плечами, и они бы пошли дальше. Софи знала это. Но Никодим, к её удивлению, оказался другим.

– Что я говорил? Что платье выберу сам, а туфли мы подберём, так что иди переодевайся и на кассу.

Продавщица прекрасно слышала весь разговор и быстро предложила элегантные босоножки, которые идеально подходили к платью. Конечно же ей хотелось заработать побольше денег на посетителях. Проблема была решена, так что вскоре парень и девушка спускались на лифте с новыми покупками.

– Спасибо тебе огромное! – воскликнула девушка с искренней улыбкой, крепко обняв парня.

Она не смогла скрыть своё счастье, и все эмоции просто выплеснулись наружу. Никодим впервые видел её такой и был очень удивлён – Софи рассмеялась, заметив это.

– Не за что, – улыбнулся он, отойдя от шока.

– Но это машина, эта одежда, между прочим, самая дорогая за всю мою жизнь – откуда на всё это деньги? – сощурив глаза, спросила собеседница с хитрой улыбкой.

– Я живу один, а много ли одиночке надо денег? Особенно если он парень. Некоторые накопились ещё со службы в полицейском участке. А детективы, как оказалось, очень востребованы, особенно если надо проследить за женой или мужем, узнать, изменяет ли вторая половинка. Мне некуда их тратить. Собирался отправиться на недельку в тёплые края, но пока не особо хочется.

– А как же футбол в барах, пиво с друзьями, походы в стрип-клубы? Как же все эти холостяцкие «прелести», – игриво хмыкнула она.

Никодим громко рассмеялся.

– Должен тебе признаться, я ненормальный холостяк, – торжественно произнёс он.

София тоже рассмеялась.

– Да, очень необычный!

Лифт остановился, пара вышла и направилась к машине, продолжая разговор. Со стороны они выглядели как счастливые влюблённые, потому что оба светились от счастья. И виной тому было не только платье.

– Насчёт кредитки, – промолвила задумчиво Софи уже в пути. – Ты говорил, карточку Евы не нашли в кошельке, и, возможно, по крайней мере им так сказал Генрих, её и не было, но разве оставил бы Графимов свою возлюбленную без денег? Что если убийца просто воспользовался кредиткой своей жертвы?

Глава 11

На улице собралось много людей, но всё же их было меньше, чем на свадьбах небезызвестных лиц. Сложно было ответить, почему невеста так решила, но спрашивать никто не решался или не хотел. На берегу установили большой деревянный помост, оставив лишь тонкую полоску белого песка у самой кромки озера. Он был слегка неустойчив из-з консистенции песка, но это никого не смущало, потому что на нём будет проведена только регистрация брака, а само мероприятие пройдёт в доме. Зал на первом этаже освободили от всей мебели, расставив вместо неё столы и стулья. Стараниями довольно известных в Белоруссии дизайнеров всё выглядело эстетично, эффектно и красиво. Преобладали светло-розовые и бежевые тона, но гости щеголяли в самых разнообразных ярких одеждах. Софья соответствовала этому обществу и месту проведения, за что в сотый раз благодарила Никодима. Конечно, её наряд можно было назвать самым лёгким и даже простым по отношению к остальным, но он отлично подходил к атмосфере, витающей над озером, что немало подчёркивало её образ. Многие платья дам, присутствующих на вечере, отличались плотностью материалов и замысловатостью фасонов в то время, как убранство Софи было из мягкой, по-летнему лёгкой ткани. Некоторые одеяния даже были усыпаны блёстками или дополнены корсетами. Одежда не была безвкусной, но всё же слегка контрастировала не в лучшую сторону с летним домом, озером и лесом.

Первая часть празднества состоялась на улице. Овитую цветами арку, под которой расположились молодожены и женщина, произносящая речь, обнимало солнце, проникавшее сквозь лепестки на помост, тем самым создавая волшебную атмосферу. Гости расположились на покрытых бежевой тканью мягких стульях, на спинках которых красовались розовые банты. Лишь программа выбивалась из всей этой идиллии и красоты. Она была весьма типична: отец вывел невесту, произнесли речь, расписались, получили поздравления, цветы и тому подобное. И эта церемония могла быть блестяща, будь жених и невеста чуть более эмоциональными. Их лица, казалось, лишь подчёркивали то, что эта свадьба была не их решением. В здании всех встретил другой ведущий. Все разбрелись по своим местам и вновь обратили внимание на красавицу-невесту. На ней было восхитительное плате: в обтяжку, расшитое кружевом, расклешённая юбка спадала волнами вниз, касаясь пола. Фата и букет отлично дополняли образ, лишь лицо выражало несвойственную празднеству утомлённость. Гости могли лишь строить догадки, почему так произошло: то ли бессонная ночь выражалась на лице, то ли излишнее внимание давило. Но никто не мог знать ответа точно, возможно, даже сама невеста. Зато с началом представления посветлел жених, теперь его лицо выглядело более счастливым. Доминик во многом подходил на брата, но, всё же, был более симпатичным. Ему больше повезло с ростом и мужественными чертами лица. А вот характер братьев во многом разнился. Если старший был расчётливым и холодным, человеком, который прекрасно чувствовал себя в роли руководителя компании, то младший, улыбчивый и юморной, отказался от места отца и подался в актёры. Пока он снимался лишь во второстепенных ролях, но стремился к большему. Ему повезло родиться вторым сыном, потому что его отец смог вверить фирму Генриху, прекратив тем самым волноваться за неё, и разрешил младшему идти своей дорогой. Но в ответ отец позволил старшему жениться на ком угодно, а младшему всё же подобрал невесту – так было выгоднее.

Дизайн в помещении был идентичен тому, что остался на улице: такие же стулья с бантами и столы, покрытые бежевой тканью. Вся прислуга, в том числе и нанятая временно, расположилась по периметру у стены, готовая в любой момент помочь гостю. София была крайне удивлена, когда увидела среди служанок и дворецких Никодима, зная, что он никогда не согласился бы на такое. Второй неожиданностью на сегодня стало то, что Феодора разместилась среди гостей, рядом со своим сводным братом. В ту же секунду началась программа, вынесли еду и напитки. Однако журналистку интересовало иное, она мельком наблюдала за напарником. Он всё же остался верен себе: в нём сохранялся холодный взгляд, а похода была, как всегда, гордая, но вряд ли кто-то обращал на это внимание. А вот Феодора была в центре внимания. Наверняка, её представили как сестру мистера Мартинес, а дальше уже сыграли свою роль её коммуникабельность, харизма и оптимизм. Софи очень хотелось расспросить женщину, как прошёл её разговор с братом, но она не смела мешать счастливице, а финал был вполне очевиден. На это ещё будет время.

Девушка радовалась тому, что ей не приходилось сопровождать Генриха, потому что он был дружкой жениха и, благодаря этому, совсем не обращал на неё внимание. Она свободно передвигалась по комнате, разговаривала с людьми, узнавая много новой и полезной информации. Журналистка признавала эту свадьбу как компенсацию тому вечеру. Более того, в этот раз она чувствовала себя увереннее, сама не понимая почему. Может, потому, что ей уже приходилось бывать в подобном обществе, а во второй раз, как известно, всегда легче, чем в первый. А может, из-за того, что в этот раз на неё было превосходное, идеально подходящее платье. В хорошей одежде София всегда чувствовала себя увереннее, красивее и легче.

Ни одна праздничная программа не обходится без танцев. Эта свадьба не стала исключением. Сами того не заметив, в тот момент, когда заиграла музыка, София и Никодим поменялись местами: он наблюдал за ней, а вот она отвлеклась, незаметно подобравшись к Феодоре.

– Что же ты не танцуешь? – с улыбкой спросила журналистка после краткого приветствия.

– Какие танцы в мои годы, – отмахнулась женщина.

– Ну что ты, Феодора?! – возразила шатенка. – В пятьдесят лет жизнь только начинается! – воскликнула она, подхватив руки собеседницы.

– Ты так думаешь? – искренне спросила женщина.

– Не думаю, уверена! – улыбнулась Софи, слегка кивнув головой, чтобы усилить значение своих слов.

– Как же здорово ты умеешь подбадривать, – довольно и искренне произнесла Феодора. – Но я всё равно ни с кем не буду танцевать.

– Верна одному? – подмигнула Софи.

Лицо немолодой, но по-девичьи влюблённой женщины налилось краской – ей даже не пришлось ничего говорить, всё итак было очевидно.

– Ладно, не буду заставлять, – притворно вздохнула девушка. – Лучше расскажи, как у вас с братом?

Феодора тут же встрепенулась и с энтузиазмом начала свой рассказ. Всё началось с того, что мистеру Мартинес лицо подошедшей женщины показалось знакомым, поэтому они разговорились. Феодора рассказала, почему он мог найти в ней нечто близкое, и тот с радостью воскликнул, что узнал о существовании брата или сестры и даже пытался найти её или его, но отец не желал что-либо рассказывать, а другой информацией он, увы, не владел. С особой эмоциональностью рассказчица поведала, что они с Джошуа родились в один день, поэтому имеют право называться чуть ли не двойняшками, и могут предположить, что именно по этой причине в них столько схожих черт. Однако характеры у них сильно рознились: холодный и сдержанный Джошуа, а в противовес эмоциональная и весёлая Феодоре. Так или иначе, они нашли друг друга спустя долгие годы и больше не планировали расставаться, несмотря на отношение отца. Они условились звонить друг другу, а также брат уже пригласил свою сестру к себе в гости, в Америку.

– Я рада за вас, – улыбнулась Софи, дослушав внимательно рассказ.

С её души как будто спал камень. Она сильно волновалась за подругу, но теперь вздохнула спокойно, узнав, что у той всё сложилось отлично. Теперь девушка, наконец, могла расслабиться. Всё, что ей оставалось – радоваться за приятельницу.

– А что сказал Клим?

– Поворчал, но искренне поддержал, – улыбнулась Феодора. – А почему ты спрашиваешь? – недоверчиво спросила она, но быстро догадавшись, смутилась. – Ты всё знаешь?

– Догадываюсь. Но начало ваших отношений – дело времени, – подмигнула девушка.

– Они уже начались… вроде. Вчера, – вся покраснела женщина, протянув неуверенно фразу.

Сначала Софи очень удивилась и застыла на мгновение, но вкоре неслышно засмеялась и от всей души поздравила свою визави.

Больше ни одна из них не успела что-то сказать – к их столу подошёл незнакомый молодой человек и пригласил девушку на танец. Она согласилась, и они вышли в центр зала, где другие уже кружились в вальсе по парам, молча или обсуждая что-то. Софи не планировала держать рот на замке. Она узнала, что парень, близкий друг жениха, тоже начинающий актер, и они с Домиником вместе борются за продвижение в шоу-бизнесе. Он рассказывал забавные истории со съёмочных площадок, а Софи смеялась, слегка опуская голову. По крайней мере, ей будет, что написать, если он станет популярным.

– Вы знаете, у меня такое чувство, что за мной кто-то наблюдает с абсолютной ненавистью, улыбался партнёр. – Вы точно здесь не со своим женихом? – у него был очень красивый голос, отлично подходящий актёру, да и сам молодой человек был очень приятным.

Софи оглядела зал и натолкнулась на Никодима у стены, который не прекращал наблюдать за ней. Ухмыльнувшись, она придвинулась чуть ближе к парню и сказала:

– Нет, я одна. Может, это из-за того, что мы танцуем уже третий танец подряд? Знаете ли, прежде считалось, что третий танец в одной паре – это уже предложение.

Оба негромко рассмеялись и разошлись в хорошем настроении. Программа продолжалась.

Однако, когда вновь было время танцев, новый знакомый снова пригласил девушку на танец.

– Всё-таки предложение? – кокетничала Софи.

– Ну знаете, вариант неплохой, – подмигнул он.

Они снова рассмеялись. Но вскоре Софи заметиоа, что Никодим исчез, она была заинтригована, но нашла его взгляд на лестнице. По окончании мелодии, журналистка извинилась и сказала, что ей надо отлучиться. Девушка незаметно подобралась к лестнице и мельком оглянула зал. Никто из гостей не поднимался на второй этаж, так что найти друга было несложно. Он сидел на диване, укрывшись темнотой и тишиной, и о чём-то думал. Ник сразу заметил напарницу и улыбнулся.

– Ты совсем запугал того парня. Зачем так сверлил его взглядом? – лукаво спросила Софи, поместившись на диване рядом с собеседником.

– Мне тоже хотелось потанцевать, – оправдался он.

– И что же тебе помешало?

– Особы, которые считают, что люди делятся на классы, – вздохнул парень. – Но тут их нет! – Никодим заставил девушку вздрогнуть, когда радостно вскочил с дивана и галантно протянул ей руку. – Могу ли я надеяться на танец с Вами? – он в шутку поклонился, и, не дождавшись, когда подруга вложит свою ладонь в его, сам подхватил её руку и притянул к себе.

Музыка с первого этажа была слышна и им, поэтому они в такт закружились в танце.

– Я тебя не узнаю, – с удивлением и некоторым восхищением пробормотала София. – Раньше был такой вспыльчивый, а теперь… изменился.

– Просто есть люди, на которых невозможно злиться, – улыбнулся мужчина.

– Например, я? – София чуть подалась вперёд, приблизившись к лицу друга.

– Да, например, ты, – рассмеялся тот. – Сколько на тебя не злись, ты всё равно настойчиво продолжаешь лезть в мою жизнь! Никакого чувства самообороны! – тут залилась смехом и девушка, узнав в словах себя.

Музыка прекратилась, и оба облегчённо вздохнули. Казалось, этот танец напрочь разрушил все с таким трудом выстроенные каменные стены обоих, все границы между ними, открыл им путь дальше. Каждый чувствовал, что уже нет необходимости скрывать настоящих себя, они уже и не смогут этого сделать.

– Я хочу сделать кое-что опасное, – вдруг шёпотом сказала Софи, решительно посмотрев на напарника.

– И что же?

– Посмотреть на картины Евы. Они в комнате Графимова.

Оба, как дети, заговорчески переглянулись и забежали в коридор, где находились комнаты Генриха.

Картины Евы были восхитительны и искусно выполнены. Если бы не смерть, она, наверняка, стала бы известной художницей. На большинстве изображались пейзажи: озёра, моря, деревья, листья пестрели на холстах. Всё было написано яркими, насыщенными красками, даря не только позитив, но и умиротворение, гармонию. Однако среди них выделялись и жуткие картины, достойные фильмов ужаса. Одна из них особенно поразила Софи, к тому же она узнала место – этот самый дом. Он, полуразваленный и прогнивший, стоял на заднем фоне, в окнах горели красные глаза и виднелись жуткие фигуры. Один "демон" расположился у входа, в проёме двери, и ухмылялся, а чёрные теневые руки тянулись к Еве, идущей рядом с Феодорой у кромки озера.

– Сразу видно, когда она была счастлива, а когда ненавидела весь мир, – говорил Никодим, который тоже с шоком рассматривал работы жертвы.

Эта картина единственная стояла на мольберте, поэтому Софи приподняла её и перевернула на заднюю сторону.

– Что ты делаешь? – с недоумением спросил парень.

– Я не вижу подписи. Все картины подписаны, а эта нет, – задумчиво бормотала девушка. – Ой! – неожиданно воскликнула она, когда какая-то бумажка, словно пёрышко, полетела на пол.

– Что это? – спросил Ник, осторожно подняв свёрнутый листок. – Похоже, письмо, – продолжил он после, но вдруг замолк на середине предложения. – Здесь дата её смерти, – шокированный, он поднял взгляд, полный ужаса и того блеска, который появляется лишь тогда, когда находишь нечто, способное изменить ход событий.

Глава 12

«15 августа

Дорогие мама и папа! Как у вас дела? Вы в последнее время очень заняты? Совсем не берёте трубку. Конечно, письма – это наша традиция и способ сохранить в секрете все слова, но всё же мне очень грустно не слышать ваш голос.

Мне бы очень хотелось сказать, что у меня всё славно, но это совсем не так… К сожалению, недавно я узнала кое-что, чего мне сейчас хочется меньше всего. Теперь я не уверена, что развод – правильное решение. Поэтому мне очень нужен ваш совет. Я беременна. Это уже подтвердил и врач. Я ни в коем случае не собираюсь делать аборт, но и с Генрихом оставаться не хочу, а как ребёнок будет расти без отца и в недостатке? Хотя Феодора выросла прекраснейшим человеком и совсем не тоскует по отцу. Прошу вас, подскажите, что делать? Мне совсем не хочется вешать на вас ещё одного ребёнка, но терпеть этот брак сил нет! В последнее время мне страшно, такое чувство, что мой конец совсем близок. Глупо, учитывая то, что мне и тридцати нет. Может, к таким мыслям меня привела такая жизнь? Недавно поднималась по лестнице и ненароком подслушала разговор по телефону Доминика. Мне хорошо запомнилось одно ужасающее предложение: «Сегодня я одолжу денег у брата и оплачу этот чёртов наркотик!», – громко проговорил он. Это было удивительно, ведь я прекрасно знаю, что гордость Доминика не позволяет ему одалживать у кого-либо деньги, а тут ещё и наркотики. Жутко думать, что дядя моего будущего малыша – наркоман. В конце концов, он заметил меня и посмотрел таким убийственным взглядом, что по телу мурашки побежали. Я притворилась, что ничего не слышала и прошла мимо, но, уверена, он не поверил этому спектаклю. Потом они с Генрихом уединились в кабинете и мне стало вдвойне страшно. Хочется вырваться на свежий воздух, скрыться от этих людей, от этого дома. Тогда я, наконец, смогу вздохнуть полной грудью.

В дверь кто-то ломится. Но сейчас два часа ночи. Мама, папа, мне так страшно! Спасите меня, пожалуйста, заберите отсюда. Мне кажется, это он. Мамочка, папочка, я так вас люблю! Просто захотелось написать это. Я допишу письмо позже и всё расскажу!»

– На этом письмо обрывается, – слова, словно камень, слетели с губ Софии.

– Жутко, – отозвался Никоим едва слышно; Софи согласилась слабым кивком головы.

– Однако, Нико, почему Ева писала бумажные письма? Почта, всевозможные мессенджеры, социальные сети, да и просто сообщения – всё так просто и доступно. К тому же, быстрее! Более того, почему они не виделись лично?

– Их семья консервативных взглядов, поэтому. Да и бумажные письма им получать намного приятнее. Но они и по телефону говорили. Вся семья боялась, что Генрих подслушивает их разговоры и читает все сообщения, поэтому о чувствах или каких-то важных событиях они писали. Ева сама лично отправляла письма, а её муж про них даже ничего не знал. А не виделись они по той простой причине, что родители Евы живут в другом городе, выбираться к дочери у них получается нечасто.

– В письмах на бумаге есть недостатки. Если бы она писала смс на телефоне или разговаривала с ними, они наверняка взволновались бы и, возможно, это изменило бы ситуацию. Хотя далеко не факт, что Ева поделилась бы своими страхами – меньше всего ей хотелось испугать их. Но есть и плюсы. Почерк, слова многое говорят. Скажем, здесь последние строчки «скачут». Наверное, её рука дрожала, а значит она была очень напугана, – заключила журналистка, бросив грустный взгляд на собеседника. – Увы, вопрос «кто он?» всё равно остаётся открытым.

– Может, Доминик? У них были крайне натянутые отношения. Более того, он был очень даже способен пойти на убийство под наркотическим воздействием, – предположил детектив, скрестив руки.

– Или же всё несколько сложнее. Мы не можем знать точно. Стоит расспросить нашего молодожёна.

– Безусловно, но сначала нужно выполнить все пункты, запланированные на сегодня.

– Да, ты прав. Тогда вернёмся к этому разговору позже.

Совсем медленно, будто стесняясь чего-то, в окно заглядывало солнце. Благодаря мягким рассветным лучам, комната Никодима отливала всеми оттенками золотого. Софья встала и, пожелав спокойной ночи, вышла за дверь. Туфли покачивались на пальцах рук, а сама девушка на носочках, оглядываясь, приближалась к своей комнате. Лишь там, выдохнув, она смогла снять праздничное платье и надеть нежную, уютную ночную сорочку. Празднество длилось ещё очень долго, лишь к трём часам утра дом наконец-то затих, гости разъехались, а жители дома легли спать. Тогда-то Никодим и София собрались в комнате первого для обсуждения навалившихся новостей.

Даже пуховая подушка и тёплое одеяло не могли помочь Софии заснуть. Ещё долго она прокручивала в своей голове события прошедшего дня. Ей вспоминался ухажёр с праздника. Может, думала она, и у Евы с Генрихом было так. Однажды, приметив невообразимой красоты девушку на одном из вечеров, он пригласил её на танец, потом на ещё один, ещё, ещё. А после все о ней разузнал и разорил Вита. На этом все не закончилось. Уже в другой, подобный первому, случай, он заметил нерадивую журналистку и выбрал её в качестве замены любимой.

Ещё долго эти мысли не давали Софии заснуть, путаясь в голове, пока, наконец, она не очутилась в царстве Морфея, но лишь для того, чтобы вскоре проснуться и начать новый непростой день.

Пробуждение далось ей тяжело. Голова была вдвое тяжелее тела и не хотела отрываться от подушки. С онемевшим, бесчувственным телом, Софи совершила все процедуры, которые требовало утро. После этого всё потекло в обычном ритме. Джошуа, Доминик, Рада, Генрих и София собрались за одним столом за завтраком. Все спокойно, почти безэмоционально обсуждали вчерашний вечер. Одно смущало журналистку – изредка Доминик бросал на неё пронзительные взгляды, как будто пытался что-то в ней увидеть, разглядеть.

«Он заметил меня вчера? Или в чём-то подозревает?» – задавалась вопросами девушка, внешне стараясь оставаться как можно более непринуждённой. «Это лишь доказывает его причастие к смерти Евы», – заключила София.

После еды все разошлись. Мистер Мартинес, который собирался уезжать в скором времени, отправился в прощальную, но далеко не последнюю за их жизнь, прогулку с Феодорой, молодожёны пошли наслаждаться теплотой воды озера, а Софию ожидало очередное интервью с Графимовым.

Девушке приходилось аккуратнее подбирать вопросы и проявлять максимум добродушия при разговоре. Однако это не уняла ярости Генриха. Нога продолжала иногда подёргиваться, а стакан в руках едва оставался целым, ведь его так сжимали, что он мог лопнуть в любую секунду. Софи не верила, что на него так влияют её вопросы – они всего лишь обсуждали его отношение к благотворительным акциям. Девушка уже начала подозревать, что Графимов прознал про её совместное отсутствие с Никодимом. Однако всё расставил по местам единственный вопрос со стороны мужчины.

– Вы бывали в моей комнате? – спросил он и всё тут же прояснилось: он просто ей больше не доверял, но и боялся, что она знает достаточно, чтобы раскрыть все его тайны.

– Нет, ни разу, – с удивлением и обидой за подозрение сказала девушка, искусно сокрыв правду. – Что-то случилось? – добавила она уже более серьёзно.

– Да так, одну вещь никак найти не могу, – слегка извинительно ответил Генрих.

Софии тут же в голову пришёл дневник, который покоился у Никодима. Ей едва верилось, что Графимов заметил пропажу только сейчас. Хотя, для такого человека это легко.

Мужчина также спросил про ноутбук, на что получил ответ: «отремонтировать не смогли». На его лице мелькнула довольная ухмылка на какую-то долю секунду, но Софи тут же заметила её. Подобная реакция вызывала в ней ещё большее отвращение и злость.

Интервью продолжалось в том же темпе, но уже в более спокойной атмосфере. Однако у журналистки был ещё один план, который явно подпортит настроение её собеседнику. Но и девушке он не давался легко. С самого начала встречи она готовилась к нему морально и физически.

В это время Никодим, направляясь в свою комнату, заметил, что дверь его напарницы открыта. Каждому показалось бы это странным, так что он бесшумно подобрался к двери и заглянул в небольшой проём. В то же мгновения он без стеснения распахнул дверь полностью и зашёл внутрь.

– Бернард, так и знал, что это ты, – со вздохом проговорил Ник и ухмыльнулся.

На стуле сидел дворецкий, вглядываясь в экран ноутбука Софии.

– Ну и зачем тебе всё это?

– Ну а что мне остаётся, – откинувшись на спинку стула, пробормотал Бернард; он был разоблачён уже не в первый раз, поэтому даже не пытался оправдываться. – Графимов вытащил меня из самого дна. Я был жалким программистом, работал в небольшой фирме за гроши и страдал от смертельной болезни. Мне оставалось не так много времени. Графимов купил эту фирму, заметил меня, оплатил лечение и предложил роскошную жизнь. Теперь я обязан ему по гроб жизни.

– Но ты же осознаёшь, что он просто использует тебя. Ему нужен был хороший программист, который смог бы помочь ему в его грязных делишках. Ты оказался самым жалким. Любой, знающий о подобной ситуации, понял, что ты не откажешь. Теперь понятно, каким образом он разорил Вита.

В комнате повисло молчание. Бернард не хотел что-либо говорить, но всё же заставил себя:

– Я уже думал об этом, но это не изменяет того, что Графимов мне помог, и я обязан ему жизнью.

– Она ведь тебе тоже симпатична как человек. Добрая и улыбчивая – всегда такая, почти со всеми. Ей будет грустно узнать, – дворецкий вздрогнул. – Но уже поздно. Иди, служи своему спасителю. Однако в ту ночь, когда Ева скоропостижно исчезла из этого мира, ключи от всех комнат были у тебя. Кому ты их отдал?

– Никому я их не отдавал! И это было самоубийство, а не убийство.

Никодим с удивлением понял, что Бернард не врёт, он искренне верит или хочет верить в самоубийство. Что же тогда произошло? Также Никодим с грустью осознал, что это разоблачение в порыве чувств может напрочь разрушить всё его расследование. Никодим не был уверен в том, что Бернард всё расскажет – в нём ещё осталась крупица добросердечия. Но всё может быть. Времени оставалось немного, а они всё ещё в тупике.

София махнула рукой, и стакан слетел со стола, разбившись на множество осколков. Некоторые поранили девушку, но она даже не обратила внимания, её взгляд был устремлён на Генриха. Не отрывая взгляд, она начала искренне извиняться, ей правда было стыдно за столь низкий способ проверить болеет ли он гемофилей. Но, спроси она его, он бы вряд ли сказал правду. Генрих вмиг вскочил и начал кричать. Испуганная такой злостью собеседника, Софи попыталась его успокоить и узнать, что же случилось.

– Гемофилия – наше с Домиником пожизненное горе, – крикнул он яростно, в порыве чувств на расспросы гостьи – Софи знала, что он тут же признается, потому что могла представить, в каком он сейчас ужасе. – Моего врача, срочно! – сказал он скорее себе, и, схватив телефон и набирая на нём номер, судоржно шарил по своим карманам и по углам всей своей комнаты.

София некоторое время сидела молча, глядя на суету Генриха.

– Опять оба, – проборматала она.

Ей было и стыдно, и грустно, от досады ей хотелось разбить ещё один стакан, а внутри всё горело. Она зря поранила человека, ведь так и не узнала, кто убийца.

Девушка быстрым шагом ушла к себе в комнату, услышав по разговору Генриха, что врач скоро приедет.

На стуле уже сидел Никодим.

– Есть информация!

– И у меня.

Нико пересказал всё, что узнал, добавив, что охранники, к которым он ходил до встречи с Бернардом, не знают ничего, однако сказали, что той ночью Генрих отвозил своего брата по срочным делам, а вернулся уже без него.

Софи рассказала, что узнала про гемофилию и добавила, что на вопрос про наркотики, Генрих сказал, что не пробывал, лишь однажды их ему подмешали его друзья.

Во время рассказа Никодим наконец заметил порезы на ногах подруги, и, отругав её, принялся их обрабатывать.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она, завершив рассказ. – Они и сами заживут, тем более такие неглубокие.

– На всякий случай. Честно, ты такая безрассудная! Зачем себя колечить-то? Больше не делай так, иначе я буду очень зол на тебя.

– Хорошо, – лишь пролепетала смущённая девушка под таким натиском. Но всё же ей было приятно слушать такие слова. Любой человек счастлив, если о нём искренне заботятся.

– Спасибо, папочка, – с улыбкой сказала Софи, когда Ник встал на ноги с аптечкой в руках.

– Я старше тебя всего на пять лет! – возмутился парень, добродушно улыбнувшись.

– Откуда ты знаешь, сколько мне лет? – удивилась девушка.

– Я же детектив, – подмигнул Ник и рассмеялся.

– Зато теперь и я знаю, сколько тебя, – Софи показала собеседнику язык и тут же продолжила: – Думала, ты моложе, а ты оказывается уже совсем старик, – она пожала плечами. – Удивительно, что ты не женат. У тебя хотя бы девушка есть?

– Нет, я одинок как перст. Не везёт мне с девушками.

– Это всё из-за твоего поведения. Хотя ты можешь быть заботливым, если доверяешь человеку.

– Ой, а сама-то. Твоё поведение никого не отталкивает? – улыбался мужчина

– Нет, у меня просто нет времени на новые знакомства. Прислушайся! – вдруг произнесла она, напрягая слух.

– Похоже, врач приехал, – пробормотал Нико.

– Верно, весь дом на ушах. Нам тоже нужно идти, а вечером встретимся и обсудим всё.

Ник с ней согласился. Они бесшумно выскользнули из двери, надеясь, что их никто не заметит вместе. Затерявшись в толпе, парень начал расспрашивать других, что случилось, но все мотали головой и с беспокойством смотрели на закрытую дверь.

– Когда он ещё жил с родителями, у них был личный врач, неожиданно рядом с журналисткой появилась Феодора; она выглядела задумчивой. – И как им удалось скрывать гемофилию так долго. Я узнала о ней от врача только сегодня!

– Это могло подпортить их репутацию, да и не каждая возможная невеста согласилась бы иметь от него детей, зная о риске болезни, – проговорила Софи. – Скрыть можно что угодно, но однажды цепи проржавеют, и правда вырвется на свободу.

Глава 13

– Как ваше здоровье? – спросила Софи, зайдя в кабинет Генриха. Пришло время для последнего интервью.

– Расскажи мне всё, что произошло в тот день! – с напором воскликнул Никодим, глядя в упор на Доминика, сидящего в своей комнате, растерянного и безмолвного, нервно ищущего взглядом свою жену.

– Всё уже в порядке, – недовольно говорил Генрих, когда его брат неловко опустил взгляд на пол.

– Я итак всё знаю, но хочу, чтобы ты рассказал мне всё сам. Иначе мне придётся раскрыть и другие твои тайны, пока буду искать доказательства, – Доминик вздрогнул и вновь приподнял взгляд на собеседника; ещё чуть-чуть и информация будет известна.

– Сегодня мне хотелось бы обсудить вашу жену. Её биография будет прекрасно дополнять вашу, к тому же так мы сохраним о ней память, – слегка взволнованно говорила журналистка, теребя уголок блокнота.

Генрих недоверчиво взглянул на неё. В глазах отражалась беспорядочность мыслей и ярость. Придётся быть крайне осторожной. Именно поэтому Софи выбрала длинную тропу, самую верную, по её мнению. В отличие от прямолинейного Никодима, она больше напоминала кошку, которая бесшумно и терпеливо наблюдает за своей жертвой, чтобы сделать резкий разрушительный выпад.

– Расскажите, каким человеком она была? – девушка пыталась собраться, успокоиться, замедлить сердцебиение, но попытки были тщетны.

Лишь краткие ответы слетали с его уст. Он нарочно отталкивал девушку всем своим духом, как будто куда-то спешил. Этого интервью могло бы и не быть после всего произошедшего, но Генрих тоже хотел понять, чего пытается добиться девушка, да и выкинуть её из дома прямо сейчас было бы подозрительно. Софи представляла, как он был зол, когда понял, что девушка, с которой ему всего лишь хотелось поиграться, для начала дала отпор, а теперь ещё и, видимо, зашла слишком далеко. С каждым ещё более провокационным вопросом, на его лице просыпались эмоции. В глазах мелькал то холод, то тревожность, то волнение и чуть ли не ненависть. Бывает, уголок губ или глаз непроизвольно дёрнется, говоря об ещё одном чувстве – презрении. Не удержавшись, Генрих вскочил на ноги и забродил по комнате. Внешне София как всегда оставалась деловой, равнодушной и спокойной, лишь внутри сердце пробивало рёбра, а живот сжимался, причиняя боль: в душе правил ураган.

– Почему вы постоянно ругались с женой? – неожиданно и резко спросила она.

– Она не желала быть со мной, не любила, не была нежной и не соглашалась быть мне супругой, а не только гостьей в моём доме, – уже руки подключились к его восклицаниям, показывая его неуравновешенность в данный момент.

Готов.

– Но зачем вы убили её? – холодно спросила Софи.

– Я не хотел! – Генрих с отчаянием упал на диван. – Она убила меня! Я хотел быть для неё хорошим мужем, но она презирала меня, не хотела даже попытаться понять, даже мой вид пугал её. Неужели я так плох?! Вместо всего этого она изменяла мне и хотела сбежать при первой же возможности. А тут ещё эти наркотики…, – Софии показалось, что глаза мужчины заблестели. В ней тут же вспыхнул стыд.

– Но откуда… откуда ты это знаешь? – завизжал Графимов, вновь вскочив с дивана. – Ты была там, ТЫ трогала мои вещи, ТЫ изучала нас! – в блестящих глазах убийцы загорелся пугающий огонёк, речь путалась, прерывалась, даже «вы» превратилось в угрожающее «ты».

Софи тут же сжалась в комок. Ей не составило труда понять, что происходит. Ужас сковал всё её тело, дрожь бежала по рукам, спине, ногам, а глаза смотрели, нет, вовсе не на приближающегося человека; они бегали по кабинету, ища пути отхода. Она вскочила с кресла, выронив свой драгоценный блокнот, но тут же упала вновь под давлением всего веса Генриха. Словно лев, он прыгнул на девушку, сдавив её горло. Под давлением кресло спинкой упало на пол, позволив девушке вновь испытать свою удачу, но и тут обидчик её опередил. Руки цепко сжали тонкое горло Софии. Девушка же окунулась в белесый мир, где ничего не было, лишь одиночество и пустота, что связали её по рукам и ногам крепкими цепями, отчего ни один мускул не смог вздрогнуть. Ей нравилось там, полнейшая пустота укрывала её от внешнего мира, позволяя не видеть маячащую на горизонте смерть и не чувствовать адскую боль. Однако вскоре мир стал окрашиваться в полутёмные тона. Тут же к ней вернулись все чувства: воздух больше не проникал в её лёгкие, а от удара об пол сильно болела голова и замедлялись движения, но она смогла разглядеть размытое лицо убийцы, скрывая в своих глазах ужас. Лицо Генриха было столь жалким: глаза, полные ненависти, но и нежелание делать это, щёки изрезали медленные и острые слёзы, а сухие губа что-то шепотом повторяли. Журналистка не собиралась сдаваться, её ожившие тело боролось с противником: колени оставляли синяки на ногах убийцы, кулаки и ногти скользили по лицу и рукам мужчины.

«Никодим, Никодим…», – повторяли губы Софии, но совсем слабый звук вылетал из сдавленного горла. Даже она сама не могла уловить эти слова. Всё, что она слышала – противный звон, не покидающий её ни на мгновение.

Удушье – самое изощрённое убийство, беззвучное, болезненное, жестокое, особенно если жертвой оказывается девушка, а убийцей более сильный физически мужчина. У жертвы просто нет шансов, если её не спасёт само чудо. У такого способа лишь два недостатка: явные следы на шее и скорость, смерть приходит медленно.

Мир побежал рябью перед глазами Софии, всё вокруг стало лишь пятнами. Вдруг тяжесть исчезла из её тела, горло тоже избавилось от давления, она почувствовала такую лёгкость, казалось, будто она парит над всем миром, как же ей было хорошо, однако мир перед ней окончательно померк.

Глава 14

Первое, что увидела Софи, когда очнулась, – взволнованное лицо Никодима. Она попыталась улыбнуться, но вышло что-то кривое, больше похожее на ухмылку. Голова сильно болела, как, впрочем, и всё тело. Увидев, что подруга пытается сесть, Никодим нежно, но настойчиво положил руку ей на плечо, останавливая.

– Скоро вернусь, – кинул он и вышел за дверь.

Лишь сейчас девушка смогла оглядеться. Она лежала на кровати в своей временной комнате.

«Как несправедливо. Одна навсегда покинула этот мир на этой кровати, а другая обрела новую жизнь», – думала с грустью Софи, понимая, что никогда не поделиться этой мыслью с другими, особенно с Никодимом, но навсегда сохранит её в своём сердце.

Девушка решила немного размять свои кости. Сначала ей было трудно пошевелить даже кончиком пальца, но вскоре ей удалось сесть, даже не испытывая боли.

Ник вернулся с врачом и, заметив, что напарница не послушалась его, кинул на неё недовольный взгляд.

Врач задал стандартные вопросы, осмотрел её и в заключение сказал, что пациентка вполне здорова. Последствий удушья нет, голова сильно ушиблена, но сотрясения и гематомы нет.

Оба поблагодарили доктора, и он поспешил вернутся к своей машине.

– Почему ты такой мастер влипать в опасные для жизни ситуации, – вздохнул Нико. – Хотя я не лучше, не догадался, что такое может произойти, пустил…

– Потому что у меня есть ты, – прервала его Софи.

Ник с удивлением посмотрел на шатенку.

– Я ведь знаю, что ты всегда меня спасёшь, – сияла, улыбаясь, девушка. – А теперь пошли прогуляемся, расскажешь мне, как поболтали с Домиником, – она поднялась с кровати и поправила слегка помятое платье. – Пошли, пошли, – схватила его за руку Софи и потянула к выходу. – Какой шанс. Мы наконец-то можем не скрывать, что общаемся! Как его упустить?

Во дворе дома стояли, по меньшей мере, три машины: скорая и две полицейские. Стараясь остаться незаметными, чтобы к ним не сбежались все жители дома, парень и девушка проскользнули вдоль стен дома и скрылись на заднем дворике, ближе к лесу. Листья и землю освещало яркое, тёплое солнце, а приятный прохладный ветерок делал погоду ещё более комфортной.

Софи вдохнула полной грудью, свежесть обволакивала её. После всего случившегося, жизнь для неё заиграла новыми красками, стала намного ценнее. Повернувшись к другу, она чуть не упала. Небольшая слабость до сих пор давала о себе знать. Ник подхватил девушку под руку, и так они двинулись дальше.

– Я узнала от Генриха не так много, но его признание записано на диктофон. Меня лишь волнует, что разговор могут посчитать провокацией с моей стороны и не принять, – с огорчением говорила Софи.

– Для начала его арестовали за покушение на убийство. Рассказ Доминика рассмотрят, и, скорее всего, начнут расследование, сделают эксгумацию и так далее. Если же дело зайдёт в тупик, мы предоставим запись, – успокаивал её Ник.

– Да, ты прав. Но всё равно ему дадут меньше из-за смягчающих обстоятельств. Он делал это под наркотическим воздействием. К тому же деньги… Такое жестокое и несправедливое убийство не только матери, но и ребёнка в утробе, и всё же срок меньше, чем должен, – вздохнула журналистка.

– Ему ещё дадут срок за покушение на тебя. И без смягчающих обстоятельств. Мы уже сделали всё, что могли. Остальное от нас не зависит, – проговорил Нико. – остаётся только ждать решения судьи.

– Ты уже рассказал полиции?

– Совсем немного. Они попросили нас с тобой потом приехать в участок, дать показания.

– Как хорошо, что это не обязательно делать сегодня. Расскажи мне, что ты выбил из Доминика?

– Конечно, давно пора собрать всю картинку из найденных пазлов, – с энтузиазмом воскликнул он. – Всё началось с самой простой в мире вещи – денег. Доминик, гордый человек, – при этих словах он ухмыльнулся, – никогда не просит одолжить ему денег. А тут он кому-то задолжал. Пришло время возвращать долг, а нечем. Вот он и придумал план. Приехал к брату в гости, предложил поболтать за бокалом в кабинете. На алкоголь наш «злодей» надеяться не мог, поэтому, когда Генрих отвлёкся, подсыпал ему порошок в надежде, что так брат ничего не запомнит. Реакция не заставила себя ждать. После длительного разговора, во время которого старший вылил на младшего всё его отчаяние от нелюбви жены, Генрих вдруг сорвался с места. Доминик, довольный, пошёл в комнату брата, знал, где спрятана заначка, как и прекрасно знал, что брат её бережёт на самый чёрный день, поэтому пропажу заметит нескоро. Возможно, к тому моменту Доминик даже успеет вернуть украденное. Оставалось только её найти. Этим он и занимался, когда мимо прошла служанка, которая относила воду в кабинет, и приняла его за хозяина дома. За этим же его застал брат. Обоим пришлось признаться, и они вместе совершили все манипуляции с судмедэкспертом и так далее. Они соучастники.

– Можно я продолжу? – Никодим кивнул. – После обсуждения его жены, Генрих, разгоречённый алкоголем и наркотиком, побежал к ней в комнату. Либо она открыла ему дверь, либо он сам проник в комнату каким-то образом. Здесь у нас пробел. Они начали ссориться. Не сдержав гнева, он задушил её. Осознав, что наделал, в его затуманенный мозг пришла идея, но он был невнимателен. Найдя её аптечку, он растворил в стакане воды, который стоял у неё на тумбе, много снотворного. После достал шприц. Он всегда был с ним вместе с лекарством. Видимо, он случайно подцепил и лекарство, а затем позабыл его в аптечке. Набрав раствор в шприц, он проколол её вену и ввёл лекарство. Опыт у него был, тоже из-за гемофилии. Половину раствора он вылил. На стенках стакана оставался осадок, и полиция могла подумать, что столько она себе и вколола. Всё это он делал в перчатках. Они всегда были при нём или на нём, ведь этого требовалообщество, в котором он бывал. А дальше… нет смысла повторять это столько раз.

Несколько минут они помолчали, слушая говор птиц.

– Как это всё ужасно, – выдохнула Софи. – Так хладнокровно скрыть своё убийство.

– Ты права. Надеюсь, он получил всё, что заслужил, – они помолчали ещё немного. – Думаю, нам пора. Нас могут потерять, да и дел сделать надо целую кучу.

– Верно, – пробормотала журналистка, и они направились к главному входу. – Ах да, чуть не забыла. Спасибо тебе огромное за спасенье, – улыбнулась она. – Мне было так страшно, – по телу девушки пробежала дрожь при воспоминании. – Думала, это конец, но тут, наверное, даже подсознательно, услышала тебя. Ты мой герой! Но как ты понял?

– Как только закончил разговор с Домиником, пошёл проверить тебя и услышал звук упавшего кресла, шипение и звуки борьбы, ещё и дверь заперта. Пришлось принимать экстренные меры. Теперь дверь придётся вешать заново, зато ты жива. Я ведь боялся не меньше твоего. Только боялся за твою жизнь. Ты ведь такая безбашенная, совсем не знаешь, когда пора остановиться, – вздохнул он. – Но я готов спасать тебя сколько угодно раз. Однако, – он кинул хитрый взгляд на неё, – знаешь ли, спасибо в карман не положишь!

– И что же ты хочешь? – удивилась девушка.

– Поцелуй, – торжественно произнёс парень.

– Хорошо, – улыбнулась она и чмокнула его в щёку.

– Нет, так неинтересно, – состроил недовольную гримасу парень. – Всё приходится делать самому, вздохнул он, и, наклонившись, нежно коснулся её губ.

Их поцелуй освещал солнечный свет. Казалось, весь мир замер, исчез, только они стоят тут, не слыша и не видя ничего, только ощущая. Ощущая губы, ощущая руки, друг друга, ветер, мир, вселенную.

Оторвавшись друг от друга, они взялись за руки и, с улыбкой, отправились на встречу новым приключениям.

Эпилог

Она сидела, выводя пером слово за словом, радуясь, что вскоре встретится с родителями. Они планировали увидится, прежде чем они с Генрихом уедут заграницу. Она так не хотела в эту поездку, настроение тоже просто ужасно, но мысль о скорой встрече грела душу. Несмотря на консерватизм семьи, у неё был телефон. Однако по нему она разговаривала с родителями нечасто: письма куда приятнее и живее. Но музыка – совсем другое дело. Часто, сидя за полотном, она наслаждалась песнями в наушниках.

И в этот раз она писала письмо, когда в одном ухе играла всеми красками прекрасная мелодия. Флёр – её любимая певица – вновь пела ей. Второй наушник висел рядом. Она всегда слушала музыку только в одном: в этом доме нужно всегда быть начеку. Неожиданно в дверь постучали. Она вздрогнула. Стук повторился уже более настойчиво. Девушка лихорадочно дописывала письмо. Стук продолжался, когда она спрятала письмо за одной из картин. Она догадывалась, кто это мог быть. Из-за двери послышалось шипение. Догадки подтвердились. За дверью был её муж. Дрожа от страха, Ева подошла к двери, намереваясь её приоткрыть, но она распахнулась сама. В замочную скважину был вставлен ключ, а на пороге стоял её «любимый» муж, злобно глядящий на неё.

– Почему ты не открываешь мне дверь?! – злобно выдавил он.

– Что тебе надо? – Ева нервно сглотнула. Ей почему-то вдруг стало страшно. Она пыталась совладать с собой, но дрожала от ужаса.

– Ты меня любишь? – Ева молчала: она боялась и соврать, и сказать правду. – Любишь? – повторил он более настойчиво и яростно. – Не любишь, изменяешь, скрываешься, не даёшь жить, – шипел он, захлопнув дверь и приближаясь к ней.

Девушка в ужасе сделала несколько шагов назад.

– Не изменяла, давала тебе жить. Делай, что хочешь, только оставь меня, – говорила она дрожащим голосом.

– Докажи, – кинул он.

– Зачем тебе мои доказательства? Что тебе доказать, твою свободу? Это глупо, прекрати! – защищалась она.

– Докажи, что любишь, что только моя, что никуда не уйдёшь! Клянись в этом! – кидал он.

Она молчала, не желая давать такие обещания.

– Ах ты ж.., – начал он, и на него полился поток грязи.

Он обзывал её как мог, орал и с каждым словом приближался к ней. Её было страшно, безумно. Стены этого дома скрывали многое. Бывало и хуже. Но только она знала, как тяжело жить с таким мужем. Он даже не думал, что это ненормально. Не желая больше терпеть, ведомая страхом, она попыталась вызвать полицию, но он заметил это. Выругавшись, он толкнул её на кровать и сам навис над ней. Он откинул телефон. От резкого движения, наушники вылетели из гнезда.

«Сегодня не кончится никогда…», – разлетелось негромко по комнате, но следующие слова разбились о стену, как и телефон.

«Как иронично», – подумала Ева, с ненавистью глядя на мужа.

Она больше не хотела сдерживаться. Теперь слова ненависти слетали с её губ, но недолго. Уже после первого предложения, дыхание было перекрыто. Он взял подушку и с силой придавил её к лицу жены.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог