Полетим… и мы – полетели… [Кирилл Борисович Килунин] (fb2) читать постранично, страница - 43

построили деревянную часовню с купелью, рядом поставили православный крест.

И сейчас к тому святому источнику и остаткам пещеры Трифона ведет крутой спуск, преодолеть который можно по старинным сколоченным из топляков деревянным ступеням.

– А разве елка, даже такая большая может быть священной, чем так ценна она для этого вашего мироздания? – не унимается кот – баюн.

– Вечнозеленые – вечноживущие…, – словно впадая в транс, вещает Ведающая мать. И греки, и кельты, и ханты, вотяки, и славяне поклонялись им. В них изначально больше вечной божественной животворящей силы. Еще она – дерево предков, уходит своими корнями сквозь все три подземных царства. Ваши, указывает Ведающая мать на Ро Дану, считали, что ель есть мировая Ось – важнейший элементаль понимаемой ими картины мира: она, поддерживая небосвод, воплощает в себе силы Порядка, Блага и Жизни.

– Когда идем, – спрашиваю я.

– Завтра по – утру, – отвечает Ведающая мать. Но пойдешь ты один…. Ты один среди нас крещен, только с тобой он будет говорить.

– Кто он? – спрашиваю я.

– Трифон, он все еще живет, там в горе. Он осознал свой грех, а значит, способен помочь. Возможно истинный источник живой воды не с наружи, а тоже внутри самой горы.

– Почему он здесь? Я слышала у него иная судьба…. – спрашивает Ро Дана.

– Всю жизнь он искал уединения и безмолвия и после того как отказался отправиться на Небеса, считая себя недостойным… нашел их здесь в том самом месте где ему впервые удалось их ощутить, – отвечает Ведающая.

*

Весь день я маюсь перед возможно последним своим важным делом в этой истории, подошедшей к концу…. Чиню крыльцо в бабкину избу, заменив сгнившие доски, болтаю с котом, он рассказывает, о своих похождениях, нагло пересказывая общеизвестную сказку о Коте в сапогах Шарля Пьеро и ее американский вариант как вольное продолжение Шрэка.

Избушка Ведающей матери, отбившись от рук, неожиданно оказывается за нашей спиной, видимо заинтересовавшись историями кота, оставив поправленное крыльцо одиноко торчать посреди бабкиного двора, и когда Ведающая не ожидавшая подобного непотребства вываливается через порог, то долго ругает незнакомыми мне словами и нас и свою избушку, та лишь кудахчет в ответ, а мы с котом благоразумно молчим, потупив глаза и еле сдерживая свой смех. Дана отправилась по «важным» делам, я думаю, что хочет навестить Таю, или может еще кого, я просился отправиться с ней, но она сказала, что ей нужно побыть одной…., возможно я ее понимаю… или просто хочу понять.

Ведающая мать говорит, что мне нужно взять с собой тело Вовки, завернутое в ковер, его потащит в упряжке Беляк, нас с мертвым псом не увидит никто из живых, а путь предстоит долгий… Меж тем уже смеркается и мы поужинав щами и гречневой кашей со шкварками укладываемся спать, так и не дождавшись Ро Даны.

*

– Садишься на №42 автобус, идущий на Большое Савино, – разбудив меня в шесть утра и даже не покормив завтраком, объясняет Ведающая мать, к Трифону лучше идти натощак, старик еще тот схимник. Едешь до конечной остановки, а потом придется вернуться – километров пять пройти пешком, Беляк подскажет путь, там нужно будет повернуть направо – на Мураши и Петровку. Гора будет видна справа от дороги.

– А почему все направо, да направо, бубню я невыспавшийся и нежелающий выходить из хорошо протопленной избы под холодный осенний дождь, но посмотрев на отрешенно ожидающего меня большого белого пса и ковер, прислоненный у входной двери, сцепив зубы и попросив прощения у бабки, собираюсь минут за пять. – В путь, – глажу голову Беляка, там за ушами, даже если он не чувствует, я вижу, что ему тепло от этой моей ласки, он облизывает мою ладонь своим холодным языком. Закидываю на плечо ковер с телом друга, он оказывается не таким тяжелым, как я думал и мы выходим навстречу стихии…

Снова льет как из ведра, дорога под ногами хлюпает, она превратилась в грязную жижу, но ближе к автобусной остановке мы выбираемся на островок асфальта. На остановке никакого, да если бы и кто-то здесь был, он нас бы не увидел, мы уже по ту сторону этого бытия.

Пока ждем автобус, я думаю о черноволосой девушке в красном плаще, как она там, как пережила, то, что так сложно пережить.

– С ней все будет хорошо, – слышу сзади голос кота. Забудет как страшный сон…

Когда я оборачиваюсь, там никого нет, Беляк свернулся у моих ног и закрыл глаза.

Забравшись в пошарпанный, но теплый и уютный внутри автобус, забившись со своим ковром и мертвой собакой на заднее сидение, я быстро засыпаю и просыпаюсь лишь, когда меня будит Беляк, положив свою большую голову мне на колени и жалобно заскулив.

Достаю переданную мне Ведающей матерью упряжь и кое-как вдеваю в нее большую белую собаку, пристегивая к ковру с Вовкой, Беляк совсем не сопротивляется, мне кажется ему все равно, но он смотрит на меня вполне разумно и даже пару раз машет своим хвостом. Я снова чешу его за ушами, и мы идем по обочине, разглядывая пролетающие мимо машины, мне кажется, что