Снегурочка. Книга 1. Сказка для Светланки [Наталья Гимон] (fb2) читать онлайн

Наталья Гимон Снегурочка. Книга 1. Сказка для Светланки

– Ты почему не спишь до сих пор, неугомонная? – Мамин силуэт, подсвеченный льющимся из окна бледным светом зимней ночи, склонился к кровати. В его загадочной мягкости она казалась девочке не просто красивой, сказочной. В светлой, украшенной поверху дымчато-розовыми цветами ночной рубашке, облегающей фигуру как сарафан, с перекинутой через плечо толстой русой косой и приту́шенной густыми ресницами светлой зеленью глаз.

Светланка протянула руки, обняла маму за шею, и прошептала на ухо:

– Не могу уснуть.

– Почему же?

– Жду.

– Чего?

– Не знаю.

Спать и правда не хотелось, от слова совсем. Праздник давно закончился. Новый год был встречен. Желания загаданы. Шедевры маминой стряпни опробованы. Шумные ночные улицы, то щёлкающие петардами, то бухающие фейерверками и озаряемые огненными фонтанами и цветами исхожены. Подружки расцелованы и поздравлены. В итоге приятная счастливая усталость разлилась по телу и мешала пошевелить даже пальцем. К тому моменту, как девочку отправили спать, на часах в зале было уже три часа ночи. Но глаза всё равно не закрывались. Не хватало последнего штриха, новогоднего чуда.

На самом деле Светланка покривила душой, когда сказала, что не знает, чего ждёт. Просто как-то неправильно было двенадцатилетней девочке рассказывать маме, что она ждёт деда Мороза. Вот два года назад, когда ей было десять и добрый волшебник впервые приснился ей накануне праздника, позвав с собой подарки развозить, такое заявление, выданное наутро родителям, прозвучало более-менее сносно. Странно было, как они в тот момент отреагировали на слова дочери. Не улыбнулись, не начали расспрашивать, что да как, а наоборот замолчали и как-то странно переглянулись. Правда, быстро сделали вид, что всё нормально, но Светланка это хорошо запомнила.

Мама посмотрела на дочку, на мгновенье поджала губы и вздохнула.

– Ну, хорошо. Спи давай, а то завтра до вечера не проснёшься.

Девочка на миг задумалась, крутя в пальчиках такую-же как у матери русую прядку волос. Мысль-то была здравая. Если она хоть немного не поспит сейчас, то какой с неё потом прок будет? Так и проспит всю дорогу в санях, ничего не увидев. И помощи от неё ноль окажется, ежели что.

Рассудив так, Светланка чмокнула маму в щёку, быстро повернулась на бочок, глаза закрыла и решительно сон изображать начала.

Женщина улыбнулась, поцеловала дочку в ответ в светлую головёнку и подоткнула одеяло.

– Спокойной ночи, сердечко моё.

Она вышла из комнаты, тихонько прикрыв дверь. Из полутьмы прихожей, подсвеченной переменчивым сиянием негромко работающего в зале телевизора, к ней шагнула высокая крепкая фигура мужа и нежно обняла за талию.

– Ну, спит?

– Нет. Ждёт.

– Что, опять? Новый год же!

– Как раз сегодня, Яр, самое время… Ой, неспокойно мне, – вздохнула женщина, прижимаясь лбом к горячей мужской груди. – Ну, зачем это? Опасно ведь. И маленькая она ещё…

– Мила, – Яр бережно и успокаивающе прижал жену к себе, целуя пахнущие цветами волосы, – успокойся. Уверен, с её головы и волоска не упадёт. И потом, ей двенадцать уже, самая пора. Да и она у нас девочка умная, себя в обиду не даст…

Женщина вдруг вскинула голову и, прищурившись, внимательно заглянула в глаза супругу.

– Ты с ним разговаривал, верно?

Ярославу пришлось ненадолго и явно с неудовольствием выпустить из объятий свою любимую, чтобы невинно развести руками.

– Ну, извини. У меня не сезонная работа. Я со всеми встречаюсь.

Людмила фыркнула и какое-то время смотрела возмущённо ему в глаза. Такие необычные, светло-янтарные, почти золотые, словно лучащиеся на красивом лице в обрамлении светлых, отливающих в рыжину волос. Сердиться расхотелось.

– И куда же они на этот раз собираются?

– Понятия не имею, – негромко отозвался её мужчина. – Но уверен, им обоим очень понравится.

«Этого и боюсь», – подумала про себя женщина, согреваясь в непоколебимом спокойствии мужа и точно зная – так оно и будет. Судьбу не обманешь…

Голоса за дверью давно стихли. Узкая полоска между полом и дверью в комнату окончательно потемнела и налилась глубокой чернотой. Родители тоже наконец уснули. В обернутую мягкой ватой тишины квартиру глухо врывались только всё более редкие оклики припозднившихся гуляк с улицы. Время салютов и криков закончилось. Новогодняя ночь неспешно ступала по земле, укрывая её волшебным шлейфом, сплетённым из сияния звёзд и никому неслышной музыки тихо кружащихся в танце снежинок, и, кажется, совершенно не собиралась уступать очередь нежному сонному утру. Улицы пустели, гасли окна. Город словно замерзал. И среди этой тишины будто терпкий аромат везде ощущалось ожидание чего-то необычного, волшебного, но обязательно наступящего. Ожидание чуда. Оно просачивалось под одеяло, щекотало шею, чуть ощутимо царапало тело, заставляя Светланку крутиться с боку на бок и мешая ей спать, и непрестанно шептало ей на ухо: «Вот сейчас… Вот уже совсем скоро…» В результате, как ни старалась, уснуть девочка никак не могла. Лежала и слушала сначала затихающие улицы, потом наступившую тишину, которая в итоге от напряжённого ожидания начала переливаться едва слышным звоном.

Светланка сначала вздохнула от досады, но вдруг резко села на пастели и прислушалась. Звенело вовсе не в её голове. Тоненький, мелодичный, точно от серебряных колокольчиков звон доносился снаружи, нарастая с каждой минутой и будто оплетая собой всё вокруг.

Девочка вскочил с кровати и подбежала к окну, как была – в пижамке и босяком. Её комната смотрела окнами за дом, на темнеющие на белом фоне силуэты растущих под окнами берёз и тонкие, прозрачные росчерки прикрытых снегом кустов шиповника. Фонарей здесь не было, но даже так Светланка смогла разглядеть с высоты третьего этажа остановившиеся на прогулочной дорожке сани и впряжённую в них тройку лошадей. А прямо у неё под окном стоял Он. Высокий, могучий старец с белой бородой до пояса, в светлой длинной шубе, в шапке и с посохом в руке. Увидев девочку, он шевельнул посохом и, словно на облако, встал на внезапно закружившуюся перед ним позёмку. А дальше Светланка в очередной раз с открытым ртом наблюдала, как сказочный дед, будто на лифте, поднимается прямо к её окну. Зависнув напротив, он подмигнул и протянул руку, распахнув оконную раму. В комнату тут же ворвался морозный воздух, всколыхнув висящие тюлевые занавески и присыпая подоконник холодными, но всё равно обжигающими угольками снежинок.

Девочка невольно улыбнулась. Вот уже третий год этот добрый зимний волшебник приезжает за ней в новогоднюю ночь на своих санях и забирает с собой. Хотя в этом году он, если честно, довольно припозднился – утро уже наступало празднику на пятки. Светланка даже начала беспокоится, что сегодня самое сильное и долгожданное её желание не сбудется, и она останется дома. Но нет. Вот он, дед Мороз собственной персоной. Всё-таки приехал и теперь выжидательно смотрит на свою Снегурочку.

– Ну, что, готова? – низким голосом негромко пророкотал волшебник.

Светланка быстро закивала, подставляя стул и собираясь лезть на подоконник, а оттуда – к Морозу на облако. Но тот вдруг задорно усмехнулся и указал головой на тонкую голубую пижамку и босые ступни девочки.

– Обожди секунду…

Она взглянула на себя и улыбнулась, вспомнив, как самый первый раз, получив приглашение в сказку, она стремглав, пискнув «сейчас», бросилась, к шкафу с одеждой. За пуховиком, шапкой, варежками и сапожками пришлось осторожно прокрадываться аж в прихожую и обратно, стараясь не шуршать сильно, чтобы не разбудить папу и маму. Но зато минут через пять Светланка предстала перед ожидающим её дедом полностью собранная и готовая к приключениям. А когда они спустились на землю, Мороз критически оглядел свою маленькую спутницу и вздохнул.

– Нет, в такой одёже тебе быть не следует. Замёрзнуть, может и не замёрзнешь, но раз уж ты со мной, то и выглядеть должна соответственно.

После этих слов позёмка, которая всё ещё ласковым котёнком вертелась возле их ног, вдруг взметнулась, накрывая девочку с головой. Светланка зажмурилась на мгновенье, а когда снежные хлопья перестали весело щекотать её лицо, открыла глаза и услышала улыбающийся голос старца:

– Ну, вот, другое дело. Настоящая Снегурочка.

Да-а, оглядывая тогда своё одеяние, девочка затаив дыхание рассматривала светлую дублёнку, расшитую серебряной нитью, с пушистым тёплым курчавым воротом, дымчато-серые валенки, тоже разрисованные, словно по ним иней прошёлся, белые теплющие пуховые варежки. Только на голове у неё был совсем даже не кокошник, как у Снегурочек на праздничных открытках, а тёплая шапочка с меховой опушкой и спускающимся вниз воротником, который согревал и шею, и уши девочки, не позволяя холоду пробраться внутрь под одежду. Мороз и сам был тоже одет в примерно такую же дублёнку, как и она, а вовсе не шубу. И вообще при ближайшем рассмотрении не похож он оказался тогда на сказочного Мороза Ивановича. Скорее уж на пограничника с бородой.

– Что не так? – прищурился чародей, уловив в тот миг растерянность во взгляде девочки.

– А… это… на открытках ты другой совсем, – краснея от смущения, пролепетала Светланка.

– Что, красной шубы расписной не хватает? – хохотнул дед.

– Ага, – совсем стушевалась малышка.

– А тебе, наверное, кокошник примерить очень хотелось? – продолжал веселиться он.

– Ну… да…

– Эх, ты, пичужка синеокая, – вдруг тепло улыбнулся старец и присел на корточки перед девочкой. – Мы же с тобой сейчас не на открытки рисоваться идём и не на праздник, а подарки развозить. И потому нам тепло и удобно должно быть. А для того овчинный тулупчик – самое милое дело. Понятно теперь? – Светланка кивнула и несмело улыбнулась в ответ. – Тогда идём, – повернулся к саням дед. – Время я хоть и заморозил, но работы у нас с тобой ещё немало осталось.

А после началось самое удивительное. Забравшись в белые, словно вьюгой разрисованные зачарованные сани, девочка увидела стоящий в ногах огромный мешок, доверху наполненный большими и маленькими коробочками и коробками. Ну, прямо совсем как в мультиках. И так Светланке стало любопытно, как же сказочный дед будет все эти подарки по квартирам разносить, что она даже рот для вопроса открыла. Вот только сам вопрос задать не успела, потому как чуть язык не прикусила, когда три белоснежных скакуна вдруг сорвались с места, подгоняемые залихватским «Но, родимые!» от твёрдо стоящего впереди в санях хозяина, и через миг они оторвались от земли. А набрав высоту, ровно, будто по дорожке, помчались по воздуху, пролетая от дома к дому, от улицы к улице. Подарки в заветном мешке при этом засветились и вдруг стали высыпаться из саней серебряными звёздами-снежинками.

– Ой, Дедушка, – не утерпев, окликнула девочка деда Мороза. – А что это?

Старец оглянулся, и добрая улыбка осветила его лицо.

– А вот сейчас покажу, – пообещал он и направил сани к следующей многоэтажке.

Снежинки из мешка шлейфом высыпались из саней и, словно спустившийся с неба сверкающий млечный путь, замерли прямо над крышей. Тройка скакунов при этом послушно свернула с видимой только им опоры и, спустившись немного к земле, замерла вместе с санями что называется между небом и землёй на уровне где-то пятого этажа. А дальше! Млечный путь вдруг начал бесшумно осыпаться вниз. И каждая снежинка, достигнув какого-нибудь окна, садилась на стылое тёмное стекло чьей-то спящей комнаты и исчезала. А спустя мгновенье один или несколько осторожных неярких всполохов где-то внутри комнат эхом отвечали их прикосновениям волшебному звездопаду, выхватывая из темноты такие разные, но все до единой такие красивые, украшенные мишурой, дождиком и разноцветными яркими игрушками красавицы-ёлки. Светланка чуть из саней не вывалилась, наблюдая за происходящими на её глазах чудесами, и всё не могла оторвать глаз от ожившей сказки. Это было невероятно красиво.

– Что, нравится? – не оборачиваясь, спросил тогда белый старец.

– Очень, – ответила Светланка и снова взглянула на волшебный мешок. – Так вот как подарки под ёлку попадают!

– А то! Для них ёлка – как магнит. А детские сердца – как звёзды путеводные. Каждой звёздочке – своя сказка, – добавил он, и в голосе его девочка слышала и доброту, и гордость, и что-то ещё, очень-очень родное.

В ту ночь, одарив весь город, они успели побывать ещё в нескольких городах и деревнях, то поднимаясь над крышами высоток и осыпая каменные людские улья целыми фейерверками из звёзд, то спускаясь почти к самой земле и роняя на заснеженные крыши деревенских и сельских домов лишь пригоршню белых искр, которые через минуту становились чьей-то будущей утренней улыбкой. Хотя, смотря какая деревня попадалась. Иногда пригоршни оказывалось мало.

Светланка тогда засы́пала сказочного старца вопросами, а спустя год, в свою вторую сказку, сама уже что-то рассказывала, рассказывала – то про своих друзей, то вспоминая какие-то забавные и не очень случаи, то про свои любимые сказки и ещё, ещё. А Мороз, крепко придерживая поводья и направляя тройку красавцев коней, всё слушал, внимательно, не перебивая, будто это было для него очень важно. Слушал, улыбался и просил рассказать ещё. Девочка даже подумала, что возможно ему просто скучно одному в тишине носиться ночью над землёй. Вот он и взял её в компанию. И отвлёкся только раз, когда спросил у девочки, как же зовут её родителей, и в ответ услышал:

– Мама – Людмила Ивановна, а папа – Ярослав Всеволодович… Но папа маму Мила называет, а она его – Яром, – смутившись, зачем-то добавила Светланка.

Седой волшебник на минуту задумался, усмехнулся и сказал негромко:

– Людмила… Людям милая… А что, всё верно. А ты, значит, Светлана, – обернулся он к девочке, – светлая и чистая как снег. Тебе подходит. – Мороз улыбнулся и подмигнул ей.

– А папа? – тут же продолжила игру маленькая.

– А папа у тебя… солнце славит, – чуть запнувшись, важно кивнул дед.

И они снова разговаривали.

Ночь тогда всё не кончалась и не кончалась. Сияла себе полной огромной луной на чернильном припылённом звёздами небе, напевая волшебную колыбельную снов. И, казалось, что не слышно её пения, совсем не слышно, но в какой-то момент девочке вдруг почудилось, словно кто-то её по голове погладил ласково и слегка в глаза подул. Бубенчики под дугой сплели свои перезвоны в нежную мелодию, и Светланка уснула.

А утром прыгала по родительской кровати и рассказывала, размахивая руками, какие у деда Мороза кони огромные, какие сани красивые и какой мешок волшебный замечательный. Ей бы такой… И папа удивлялся её рассказу и переспрашивал дочку обо всём. А мама просто молчала, улыбалась и слушала. Только улыбка её казалась немного грустной…

Светланка сморгнула с ресниц тени воспоминаний, дождавшись, когда взметнувшаяся к ней волшебная позёмка, как и раньше, принарядит её в тёплое расшитое серебром одеяние. Шагнув из окна, она сразу же крепко обняла старого волшебника, получив в ответ порцию сильных, медвежьих, но осторожных объятий.

– Здравствуй, пичужка синеокая, – прогудело ей в макушку. – Целый год тебя не видел.

Он придержал свою Снегурочку на клубящейся под ногами позёмке, поманил ладонью створки окна, и те закрылись.

– Ой, дедушка, а ты чего задержался так сегодня? Успеем теперь всех объехать-то? – Девочка, спустившись на землю, сама побежала вперёд Мороза к саням, чтобы обнять крутые шеи запряжённых белоснежных красавцев и погладить их по шёлковой гриве. Те, в ответ склонив точёные головы, тыкались бархатными носами в раскрытые детские ладони и негромко фыркали, обдавая их тёплым дыханием, словно тоже радостно приветствуя маленькую знакомую. – У-у-у, мои славные, мои хорошие, – негромко приговаривала Светланка, перебирая струящиеся гривы и гладя освобождённой от рукавички рукой тонкие изящные лбы зимних скакунов.

Углядев подошедшего деда, девочка вернулась к саням и забралась внутрь на привычное место рядом с неизменным мешком. Мороз устроился впереди и наконец ответил:

– У нас с тобой сегодня другая дорога будет. Детишек я всех уже одарил – объехал. А с тобой, Светлана, мы в особое место поедем. В особые земли.

Глаза у девчушки распахнулись синими озёрами от удивления.

– Куда же?

– На север. Надобно нам один подарок довезти. Очень важный.

– Какой?

– Приедем – узнаешь, – погладил её по голове старец. – Путь у нас с тобой неблизкий будет… Ты знаешь что, ты подремли немного, а как подъезжать будем, я тебя разбужу. А то, думается мне, всю ночь меня прождала, глаз не смыкала.

Он чуть повёл посохом, и сорвавшаяся с его навершия снежная позёмка развернулась, как пуховый платок, и укрыла девочку уже огромным снежнобелым меховым покрывалом, укутав в тёплый и мягкий кокон. И сразу веки у Светланки будто отяжелели, глаза начали слипаться, и она провалилась в колдовской сон, в этот раз не успев даже взглядом со сказкой обменяться. Услышала только напоследок приглушённое: «Ну, пошли, родимые!», и сани, словно колыбель укачали её окончательно под ровную песню бубенчиков.

Проснувшись, Светланка увидела над собой глубокое чёрное небо. Оно искрилось и мерцало звёздами, и самая яркая из них ровно сияла прямо в центре небесного купола. Под ними простиралась во все стороны и растворялась в ночи бескрайняя снежная равнина, похожая на фарфоровое блюдо. А серебряное яблоко луны катилось по самому её краю.

– А, проснулась? Вовремя, – обернулся Мороз в ответ на её возню. – Теперь посиди немного тихо. Почти приехали.

Девочка снова огляделась и недоумённо спросила шёпотом:

– Где мы, дедушка?

Дед приложил палец к губам, потом натянул поводья, заставив свою тройку перейти на неспешный шаг, поднял к небу свой посох, а затем решительно стукнул им о полик возка. С навершия тут же сорвалась волна ледяного света и, как круги на воде, быстро понеслась во все стороны, едва слышно потрескивая. Светланка сначала зажмурилась от неожиданной вспышки, но, когда распахнула глаза, даже рот приоткрыла от удивления. И было чему удивляться.

Пейзаж вокруг них изменился до неузнаваемости. Не было больше равнины, так походившей на блюдо. Под ними, медленно приближаясь, плыл редкий лес, укрытый от морозов в пушистые инистые одежды, хранившие в своих складках мягкие синие тени. Среди деревьев высились такие же высокие каменные глыбы, тоже укрытые снегом, только не таким, как меховое одеяние окружавших их ветвей, а будто бы ровными белыми платками, гладко обрисовывавшими округлые макушки. И всё это было прекрасно видно Светланке, потому как ночи тоже больше не было. Свет, заливавший всё вокруг, больше походил на вечерний сумрак, в котором медленно падали с небес и кружились редкие, огромные, почти с ладонь девочки, невероятно красивые резные снежинки.

Сани, тихо позвякивая бубенцами, осторожно скользнули среди деревьев и замерли. Мороз поднялся и, прислушиваясь к опутавшей их тишине, настороженно огляделся вокруг. Светланка тоже выглянула из саней, крутя головой. Здесь тени казались хрупкими, ещё незастывшими окончательно, а тишина вокруг словно ложилась всё новыми и новыми слоями с каждой опускавшейся на землю снежинкой. И нигде ни единого намёка на движение.

– Ну, вот и на месте, – тихо выдохнул дед, не переставая напряжённо высматривать что-то меж древесных стволов и каменных боков. – Это, Светланка, земли Заокраинного Севера.

– Заокраинного? Это как? – подалась вперёд девочка, от любопытства чуть склонив голову на бок.

– Ну… кхм… – волшебник на секунду задумался, подбирая слова. – Земли эти находятся за краем твоего мира. Потому люди их и не могут увидеть.

– А почему так?

– А вот смотри. Тулупчик у тебя ладный. Тёплый, красивый, серебром расшитый. Со всех сторон его рассмотреть можно. Так?

– Так, – искренне согласилась Светланка.

– Только он на все пуговки застёгнут, и внутреннюю сторону его мы с тобой невидим. Да и кармашки его от нас тоже секреты хранят.

– Кармашки? А они здесь есть разве? – девочка озадаченно оглядела себя, сняла рукавички и залезла во внезапно обнаруженные карманы. – Ой! Это мне?

На её ладошке на развёрнутой чистой тряпице малиново алел карамельный петушок на палочке. В здешнем белом мире он казался пышущим жаром угольком из печки.

Мороз с улыбкой смотрел на порозовевшие щёчки своей спутницы. И когда она протянула ему свою находку, довольно крякнул и сказал:

– Это для тебя гостинчик. Кушай сама, внученька. Кушай и дальше слушай. Так вот, – он сдвинул брови и продолжил, – Этот лес – он непростой совсем, потому как находиться он…

– На изнанке? Как на тулупчике? – перебила его девочка, горя глазами.

– Нет, я бы скорее сказал, в твоём кармашке, – усмехнулся дед.

Она снова огляделась по сторонам и наклонилась ближе, будто бы боясь нарушить хрустальную тишину этого места.

– Дедушка, а много есть у земли таких кармашков-Заокраин?

– Много, – ответил тот, удивлённый догадливостью Светланки.

– И туда мы тоже поедем?

– Поедем. Конечно, поедем, но не сегодня. В другой раз поедем, на следующий год.

Девочке на мгновенье показалось, что голос старика дрогнул. Но улыбка его была такая тёплая и ласковая, что и не скажешь, что он Морозом зовётся.

– А здесь живёт кто-нибудь? Так тихо вокруг, будто все звуки кто-то выключил. Даже жутковато как-то, – поёжилась Светланка.

– Живёт. Как не жить. – Старый волшебник ободряюще потрепал её по голове. – Здесь живут великаны снежные. Народ… – Внезапно он замолчал и странно посмотрел на девочку. А затем наклонился и продолжил таинственно: – Народ свирепый и вспыльчивый. Недобрый, одним словом. Но ты их не бойся. Я тебя никому во всех мирах в обиду не дам.

– Зачем же мы к ним приехали, если они такие… недобрые, – озадаченно подняла брови домиком Светланка и почти сразу распахнула глазищи от внезапной догадки. – Или ты и им тоже подарки должен подарить?

– Подарки?.. – вдруг запнулся Мороз, прочищая горло. – Гм… Мне надобно у великанов одну вещицу раздобыть. Пояс шёлковый, Веснянке-Живнице принадлежавший. Она его всегда одевает, когда в мир выходит. Пояс тот даже разукрашен в цвета её любимые. На нём ключи от вешних вод хранятся. Отпирает Весняна замки ледяные по всему свету, чтобы тепло людям вернуть и силу мужу своему, Яриле. А после порхает над землёй тёплым ветерком. И там, где она ступает, на проталинах подснежники расцветают. А к чему только прикоснётся, то сразу оживает и начинает петь и жизни радоваться.

Светланка зачарованно слушала снежного чародея. А потом вдруг спросила недоверчиво:

– Дедушка, а тебе разве не обидно, что она твоё царство, твои труды, всю твою работу портит?

Но тот лишь улыбнулся и ответил, легонько стукнув девочку по носу:

– Глупенькая. Что я, что она, – мы все для земли стараемся, для людей, для мира этого. Чтобы жила земля наша. Жила и хорошела день ото дня. У каждого из нас своя работа, и работе той свой черёд…

– А почему же Весна сама сюда не пришла и не растопила этих… недобрых? – Светланка запальчиво сжала кулаки. Но Мороз положил руки ей на плечи, усмиряя злость.

– Потому что Заокраинный Север – это источник силы моей. Отсюда все мои морозы, вьюги, метели в твой мир приходят. И коли она изничтожит здесь всё, так и я погибну. Весняна это знает. Оттого дорога сюда ей закрыта. Но ты не боись, – улыбнулся он погрустневшей девочке и подмигнул, – я же тоже не простой дедушка с деревенской завалинки. Кой чего умею. Отвоюю у дурачья снежного поясок быстренько и обратно с тобой покатим. Ты ж не против, что нынче у тебя такое заковыристое путешествие получилось?

Но ответить Светланка не успела. Мороз вдруг схватил девочку в охапку и вместе с ней перемахнул через борт саней, повалившись в пушистый сугроб. В тот же миг возок скрипнул возмущённо, и там, где только что сидели старец со спутницей словно из ниоткуда образовалась громадная куча снега. Красавцы скакуны тоже, наверное, не ожидали такого подарка судьбы. Звонко заржав, они прянули назад, но, как ни странно, никуда не рванули, а остались стоять на месте, неспокойно перебирая копытами, громко фыркая, вроде как даже порыкивая и обещая далеко не светлое будущее любому, кто к ним сунется. Светланка же онемела от страха и только хлопала глазами, воображая, что если из такой кучки комочек для снеговика слепить, он как раз к ней домой в окошко постучаться сможет, доведя соседей до сердечного приступа. Или до психушки. Вот прямо так за ручку и доведя. Задумавшись, она даже не сразу сообразила, что встревоженный чародей трясёт её за плечи, повторяя как заведённый:

– Светлана! Внученька! Пичужка моя синеокая! С тобой всё хорошо?!

– А? – Девочка проморгалась и уставилась на деда. – Дедушка, со мной-то всё нормально. А вот это что такое сейчас прилетело?

Мороз обнял её, прижимая к своей белоснежной пышной бороде и облегчённо выдохнул.

– Хвала богам всем. – И, отстранившись, сказал, заглядывая в перепуганные глазёнки: – Будь здесь. И ничего не бойся. Я сейчас… Сейчас я… Сейчас я этим сосулькам переросшим такое сияние устрою, что никакое полярное им в жизни больше не понадобится. Не могли обождать чуток…

Последние слова старец произнёс уже, видимо, сам себе, подбирая посох и вставая во весь рост. Но Светланка всё равно расслышала. Потом он сделал шаг, другой от саней и вдруг вырос раз так в пять. Движение посоха – и снег из возка, точно живой, взметнулся вверх весь, до последней снежинки, и обрушился лавиной на старого волшебника. Девочка зажмурилась, ожидая, что и её сейчас засыплет белым ледяным сугробом, но холод только немного тронул её лицо и отхлынул. Светланка открыла глаза и остолбенела.

Перед ней теперь стоял вовсе не знакомый дедушка Мороз из сказок и открыток её мира. Это был суровый могучий воин, витязь в серебристо-ледяной кольчуге и остроконечном шлеме, с густой белой бородой, надёжно скрывающей по своими волнами широкую грудь. В левой руке по-прежнему сжимал он свой посох, в правой же грозно сверкал гранями узкий прозрачно-льдистый меч. И всё это величие было намного выше обычного человеческого роста.

– Тридцати трёх богатырей не хватает, – ошалело прошептала девочка, почему-то вспомнив картинку из книжки, ту самую, где, по словам Пушкина, «люди из моря выходят».

В этот момент Мороз неожиданно вскинул руку с посохом, словно закрываясь щитом, и ещё один снежный комочек разбился о воздух прямо перед ним и осыпался у ног. Тут чародей сделал короткое и резкое движение, будто указал на кого, и с навершия сорвалась ослепительная бело-голубая звезда. Светланка проследила взглядом за её стремительным полётом, но столкновения с преградой не увидела. Потому как так же стремительно спряталась за борт саней, разглядев наконец нападавших. Но любопытство оказалось сильнее, и девочка снова осторожно высунула нос из-за возка.

Среди деревьев и камней, пригибаясь и прячась, смазанными тенями скользили призраки, ростом чуть повыше нынешнего деда Мороза-воина. И было их много, очень. Девочка насчитала двадцать, примерно, фигур, осторожно, перебежками приближающихся к ним. Вот один из ужасов резко выскочил на открытое место, крутанул кистью руки и размахнулся, намереваясь запустить в Светланкиного заступника мгновенно соткавшийся снежный ком. Но внезапно в грудь его ударила чародейная звезда. Призрака на пару секунд заволокло снежным облаком, а когда оно рассеялось, тот остался стоять неподвижном ледяным изваянием, с отведённой назад одной рукой и громадной палицей в другой. Грудь замороженного исполина закрывал матовый доспех, на плечах была накинута кипельно-белая шкура какого-то животного, а голову венчал устрашающе рогатый шлем, закрывавший половину лица. И всё это можно было бы назвать удивительно, необыкновенно красивым и по-своему завораживающим, если бы не голубой нечеловеческий цвет кожи, яростно светящиеся, не имеющие ни радужки, ни зрачков глаза, сквозь которые будто смотрела в этот мир холодная сжигающая всё вокруг звезда, и застывший на лице у великана оскал, от одного вида которого душа скоренько собрало вещи и убежало прятаться где-то в одной из пяток. А сердце, наоборот, рвануло в голову и, выбивая набат в ушах, орало мозгу: «Бежим!!!»

Краем глаза Светланка увидела ещё два снежных шара, несущихся в сторону саней, а следом чуть в стороне тонко зазвенело, и из-за высокой скалы, блеснув в здешнем свете острыми гранями, неожиданно вылетел целый рой ледяных игл.

– Дедушка! Справа! – закричала перепуганная человечка.

Чародей тут же развернулся, провернув со своим мечом нечто такое, что девочка разглядеть не смогла, одновременно вонзая свой посох глубоко в снег под ногами. Осколки игл разлетелись сверкающим веером, но Светланка на это уже не смотрела, потому как внимание её было приковано к трём скакунам. Точнее, скакунищам или как там можно назвать коней высокой с двухэтажный дом, которые, встав на дыбы и оглушительно заржав, играючи разбили копытами как раз подлетевшие снежки.

– Подсобите, родимые! – гулко крикнул Мороз, хватая посох и припадая на колено. Сжатый на древке кулак резко вылетел в сторону скалы-предательницы, и спустя всего мгновенье невидимая сила вонзилась в каменный бок, разнеся преграду ко всем снежным демонам. Прятавшийся за ней великан неверяще высунул голову из-за оставшегося скального пня и тут же поймал ледяную звёздочку – подарочек от деда Мороза, погрузивший его в состояние неподвижного стояния.

Кони-переростки в это время тоже забавлялись как могли, играя в догонялки с петляющими от них среди деревьев снежными воинами, хоть и не имея возможности огреть вёртких врагов своего хозяина копытом про меж рогов в прямом смысле слова, но зато то и дело норовя цапнуть их за… что-нибудь помягче. Благо, роста они теперь были как раз подходящего.

Светланка, закрыв лицо ладонями, тяжело и быстро дыша, спряталась за борт саней, просто не веря, что всё это происходит на самом деле, а не во сне. Хотя, может, всё-таки во сне? Девочка быстро стянула рукавичку и изо всех сил ущипнула себя за руку. Боль была острая и настоящая, заставившая маленькую путешественницу негромко вскрикнуть. На глаза навернулись слёзы, но проснуться так и не удалось. И в этот момент за их радужной пеленой среди деревьев ей показалось движение. Светланка сначала замерла от ужаса, но неожиданно поймала себя на мысли, что движение-то было маленьким и слишком незначительным для заходящего за спину сказочному воителю великана. Скорее оно было похоже на спрятавшегося за древесным стволом обычного человека. Девочка бросила взгляд на уже невесть сколько кипящую рядом битву исполинов. Счёт времени был давно потерян. Минуты слились в часы. Часы же сжались до мгновений. Окружающий ландшафт пополнился ещё несколькими живописными статуями, одетыми примерно одинаково, но вооружёнными кто шипастыми шарами на цепях, кто огромными топорами или секирами или ещё каким-то оружием, названия которого она не знала. И образы некоторых замерших истуканами изваяний было дополнены копнами торчащих словно связки сосулек бородами.

Светланка снова взглянула на деревья, прячущие за собой невысокого наблюдателя. Она колебалась всего минуту, а потом вдруг, оглянувшись и улучшив момент, когда, как показалось, ей ничего не грозило, быстро помчалась туда, где надеялась застукать неизвестного. Каково же было её удивление, когда за заветным стволом никого не оказалось. И следов тоже никаких не было. Прижавшись спиной к жёсткой коре, девочка перевела дух и огляделась по сторонам. Никого.

– Да быть не может! – нахмурилась она. – Мне же не померещилось! – И сразу гаденькая мысль закралась ей в голову: «А вдруг? Со страху ещё и не такое привидится!»

Светланка разозлившись сжала кулачки, устремив взор себе под ноги, и вдруг заметила, что снег прямо перед ней еле заметно словно поднимается как примятая лёгким шагом трава. Девочка протёрла глаза и присмотрелась снова. Нет, всё так и есть, пушистый покров расправлялся и разглаживался, торопливо скрывая от посторонних глаз чьи-то едва заметные следы. Что-то встрепенулось в детской груди, словно толкнуло вперёд, и она быстро, но осторожно, то и дело оглядываясь по сторонам, направилась вглубь леса, ведомая почти исчезнувшей из виду «дорожкой».

Однако особо далеко идти ей не пришлось. Звуки битвы ещё были слышны, но уже не так оглушающе и страшно, что застывала кровь, когда Светланка вдруг расслышала голоса. И их обладатели явно спорили о чём-то. Их язык показался девочке странным, но каким-то чудесным образом она его понимала.

– Я же предупреждал, что ничего хорошего из этого не выйдет, – говорил один. – Вас там не было, и вы не видели, что они устроили. Теперь туда сунуться – настоящее самоубийство. Кроме того, девчонка ни на шаг не отходит от саней…

– Да, ладно! – запальчиво спорил с ним второй. – Ничего сложного! Нужно только придумать, как отвести их подальше, да выждать время, когда они совсем уйдут в боевой эйр и полностью отдадутся схватке, чтобы и нам по ледяной звезде не прилетело. Вот тогда-то уже можно будет и Окно стащить. Во только, правда, что делать с мелкой эгги?..

– Ага, – трети голос устало оборвал мечтания и планы своего товарища, – если Верховный узнает, что мы сунулись в боевой круг, да ещё и в самый разгар эйра, он с нас самих штаны стащит. И получим мы тогда целую россыпь звёзд, правда не ледяных, зато по всей заднице. Сверкать будет на всю деревню…

Светланка невольно хихикнула в ладонь. Затем приблизилась к говорившим, укрываясь за одной из белых скал, и осторожно выглянула.

Среди деревьев, абсолютно не прячась и не ожидая, что их кто-то подслушает, оживлённо спорили трое мальчишек. Ну, то есть не совсем мальчишек. Вот чисто внешне они были совсем как люди – и ростом, может лишь чуть повыше, и голосами, и одеты в меховые безрукавки поверх плотных курток и штанов и тёплые мягкие сапоги из кожи с мехов внутри, не иначе. Шапок только не было, несмотря на мороз, и белые волосы красиво жили своей жизнью, у кого-то больше, у кого-то меньше торча во все стороны. Но на этом их сходство с людьми и заканчивалось. Потому как кожа у всех троих была голубая, как у тех великанов, с которыми сейчас сражался Мороз-воин, только чуть светлее. А глаза – белые как непроглядная снежная буря, хоть и не горящие боевой яростью, как у взрослых их племени, но от того не менее жуткие. И когда один из ребят, тот, что был не самым высоким из троицы, но имеющий самую крепкую фигуру, неожиданно бросил взгляд в сторону камня, за которым пряталась девочка, сердце её ухнуло так, что она аж оглохла на мгновенье. «Заметил!» – мелькнуло в голове, а тело приросло к камню, отказываясь подчиняться хозяйке и бежать подальше отсюда. Но всё же Светланка заставила себя оттолкнуться от надёжного скального бока и даже сделала пару шагов прежде, чем ноги её оторвались от земли, талию обхватила сильная рука, а рядом с ухом победно гаркнули:

– Я поймал!

Девочка взвизгнула от неожиданности и изо всех сил замолотила ногами и руками по воздуху, пытаясь освободиться. Под пятку, обутую в тёплый войлок, попало что-то твёрдое. Удерживающий пленницу неизвестный зашипел от боли и от неожиданности выпустил добычу. Светланка приземлилась в сугроб на все конечности, подхватилась вновь и собиралась уже улепётывать со всех ног, как вдруг её снова схватили за плечи и резким рывком припечатали к древесному стволу.

– Ах, ты, мелкая ледышка недобитая! Чтоб тебя растопило и в отхожее место вылило! – разорялся на всю округу тот самый крепкий мальчишка.

– Снорри, полегче! – неожиданно рядом возник самый высокий из мелких заговорщиков и крепко стиснул плечо товарища ладонью. – В себя прийди! Это же она!

– Да хоть оно, мне как-то!.. Я её сейчас в снежный ком скатаю и в зал мастеров оттащу на обработку! Будет знать, как лягаться!

– Да-да, о потом нам настанет большой и окончательный Конец Времён, – продолжил его речь незваный заступник, при этом крепко удерживая вырывающегося товарища. – Точнее, сначала непосредственно нам, а потом уже и всему городу. А может и всей земле великанов.

– Не настанет! – пыхтел Снорри. – Я её недолго в форме подержу! Так, только для воспитательного эффекта, годика три-четыре…

– Брат, – вставил слово самый младший и тихий из троих. – Она тебя за такие слова живьём проглотит. Под хорошо прожаренной корочкой.

– Точно, Снорри, – поддержал его высокий, – с этим у неё точно проблем не возникнет.

Но разошедшийся мальчишка не сдавался:

– Подавится! Снег поджарить нельзя!

– Это ты жаренному мороженному расскажи, – не утерпела Светланка, вставляя в разговор мальчишек свои пять копеек. Уж больно заразительно они спорили. И, кроме того, насколько она поняла, её здесь даже пальцем тронуть не посмеют. Так страшна для синекожих загадочная «она». Или это имеется ввиду сама Светланка? Так она их глотать не собирается. Сама их до дрожи в ногах боится. Но только показывать это троим монстрам-нелюдям ни в коем случае нельзя было.

– А ты вообще молчи! – с новой силой накинулся на Светланку горластый. И вдруг: – В смысле она? – Он уставился на пойманную, как на самый желанный подарок и расплылся в такой ослепительной улыбке, точно снег на солнце засверкал. – Она здесь? А это значит, что возле саней её нет! И мы можем смело по-тихому умыкнуть Окно Чудес! Одной проблемой м-м!..

Крепкая рука высокого намертво запечатала никак не закрывавшийся болтливый рот товарища.

– Чего умыкнуть? – в наступившей тишине обалдело распахнула глаза девочка, пытаясь понять, как она умудрилась прохлопать в санях целое окно.

Будущие воришки дружно молчали и смотрели на неё. Сначала удивлённо, потом задумчиво, потом загадочно. И, поймав на себе их взгляды, Светланка поняла, что лучше бы снеговичком бессловесным прикинулась.

– Мне ведь не одному кажется, что она понимает наш язык? – неспешно растягивая слова, произнёс высокий.

– Ну всё, хана нам, – тяжело вздохнув, согласился с ним самый младший.

– Слышь, Брагги, может всё-таки в зал мастеров, лет на десять хотя бы? Как слишком много знающую… – понизив голос, Снорри ткнул старшего локтем в бок.

Тот свирепо глянул на крепыша:

– И тебя туда же и на столько же! Чтобы язык прикусывал вовремя… – А потом негромко добавил: – Вообще сам об этом же думаю. Но, по-моему, срок надо увеличить, раз так в десять.

Светланка в ужасе вжалась спиной в дерево. Было страшно. Очень. Какая-то часть её хотела крепко зажмуриться и молиться лишь о том, чтобы всё это оказалось просто сном, ночным кошмаром. Но где-то глубоко внутри неё жил ещё один кусочек сознания, который возмущался и убеждал, что если это только сон, то она ни за что не должна просыпаться. Ведь это самое интересное и удивительное сновидение за всю её жизнь! Пусть даже и ставшее кошмаром.

Девочка затравленно оглядела синекожую банду. В глазах у самого младшего, Сегъира, у самого плескался страх. Он ничего не говорил, но Светланке казалось, что теперь он боится её ещё сильнее. Конечно, одно дело, когда собеседник не знает, что ему говорят, и можно повернуть разговор так, как тебе удобно. Просто начав сначала. А вот когда выясняется, что все твои слова, намеренья и угрозы первоначальные были услышаны и поняты, просто так подружиться и извиниться уже не получится. Горластый Снорри сначала тоже смотрел на маленькую чужеземку с опаской и недоверием, и в какой-то момент девочка вдруг сообразила, что он не в серьёз грозился ей расправой, хоть она и не совсем поняла, какой именно. Скорее это сказывалась вспыльчивость характера и мальчишечья бравада, скрывавшие за собой тревогу. И только лицо высокого Брагги не выражало совсем ничего. Если честно, за вычетом цвета кожи и глаз, Светланке он понравился больше всех. Нет, правда, если бы такой парень – высокий, стройный, спокойный до непробиваемости и умный – жил в её доме, отбоя бы у него не было от девичьего внимания и тихих вздохов за спиной. Всё в нём – от узкого, казалось, закаменевшего лица и густых белых волос, в отличие от ершистых стрижек его товарищей, отпущенных почти до плеч, до сложенных на груди рук и немигающего взгляда – заставляло сердце девочки тревожно скакать в груди. И его же она боялась больше других, потому что не могла понять, злиться он или опасается непрошенную гостью, и ей никак не удавалось разгадать, что он задумал. Но всё-таки, какой же он был красивый! Ну, не может такой красивый парень оказаться негодяем и обидеть маленькую беззащитную девочку!..

– Брагги, ты что, серьёзно?! – сквозь розовый туман восхищения вдруг долетел до Светланки тревожный вопрос Снорри. Она моргнула и нехотя перевела взгляд на коренастого.

Мальчишка во все глаза смотрел на друга, и лицо его стало чуть светлее, чем раньше. Маленький Сегъир тут же возник рядом со Снорри, и неожиданно девочке показалось, будто бы они вдвоём пытаются загородить её.

– Брагги, не надо! – голос Сегъира подрагивал от напряжения. А недавно громко вопивший и ругавшийся на весь лес Снорри говорил теперь тихо, почти умоляюще:

– Он прав, брат, не нужно, не трогай её! Она же всего лишь маленькая эгги! Даже не из нашего мира. Пусть просто пообещает молчать и уберётся отсюда. И никто ничего не узнает!

Но красивое лицо по-прежнему не отрывало взгляда от испуганных синих глаз Светланки. И в этом ледяном неподвижном взоре не было ничего, кроме равнодушия и окончательной решимости. «Он что, меня убьёт?!» – похолодела девочка. И услышала ровный спокойный ответ:

– Раньше надо было думать, когда орал на весь лес, что собираешься Окно у Белого Воина выкрасть и что из дочери Ушедших за Край ледяную статую сделать хочешь.

А потом его правая ладонь вдруг словно поймала тяжёлый невидимый шар, и вокруг Светланки закружились белые ледяные нити. Они сплетались в узорчатые прозрачно-снежные кружева и вились кругом в сказочно-красивом танце.

– Что это? – Девочка замерла от неожиданности, не понимая, что происходит, и оттого завороженно глядя на удивительно прекрасное чудо, оплетающее её. Но узорчатые ленты быстро складывались, срастались вместе, становились шире и превращались в быстрорастущую стену гигантского ледяного шара. И внутри этого шара сейчас, очумело крутя головой и не веря в происходящее, стояла Светланка.

Неосторожно оступившись на покатой скользкой поверхности, она поскользнулась и, чуть не упав на спину, приземлилась на пятую точку. Но снова выпрямившись, девочка обнаружила, что морозно-узорчатая ограда вокруг неё продолжает расти и останавливаться не собирается. В какой-то момент маленькая пленница снова поймала взгляд холодных вымораживающе-спокойных глаз на красивом нечеловеческом лице Брагги и вдруг отчётливо поняла, что пощады не будет. Она рванулась вперёд, пытаясь зацепиться за край ледяной скорлупы и выбраться из захлопывающейся ловушки, но снова поскользнулась и, вскрикнув,съехала вниз, как с горки, только сильно выгнутой к земле. Когда Светланка поднялась опять, мальчишек уже не было видно за краем. Где-то снаружи становясь всё тише и отрезаемые от неё, слышались голоса Сегъира и Снорри, которые наперебой пытались остановить своего друга. Кажется, кто-то из них крикнул: «Она же погибнет!» Но для несчастной испуганной человеческой души это уже не имело значения, потому что над головой у неё неумолимо смыкался проклятый купол, превращая мир за пределами сферы в дымчато-расплывчатую смесь красок, как за очень толстым неровным стеклом.

– За что?! Я же ничего не сделала! – изо всех сил закричала Светланка в постепенно исчезающий последний кусочек яркого голубого неба. – Я никому ничего не скажу! Я даже не знаю, что такое Окно Чудес! – И как последний крик отчаяния, как последняя соломинка для утопающего, заранее знающего, что соломинка слишком хрупка для того, чтобы сыграть роль спасательного круга, из вершины сферы донеслось мстительно-глупое: – И воровать вообще нехорошо!

В этот миг голубизна над головой девочки приобрела мягкий молочный оттенок. Исчезли голоса, шорохи, звуки внешнего мира. Осталось только тяжёлое дыхание самой пленницы и глухой свет, создаваемый полупрозрачной, расписанной морозными узорами стеной. Светланка крутанулась не месте, в ужасе осознавая, что со всех сторон упакована в ледяную скорлупу. Изумительно красивую, сверкающую и переливающуюся, будто хрустальную, но сплошную, без единого изъяна. Да, тюрьма ей досталась на зависть сказочным принцессам, глаз не отвести!

Девочка попыталась пробить её ногой, но тёплый мягкий валеночек лишь спружинил, гася и так несильный удар, и сама она снова растянулась на спине, не удержав равновесие. От отчаянья пленница забарабанила кулачками по вогнутой поверхности, и неожиданно беспощадная истина пронзила её: она не сможет отсюда выбраться! Сама – не сможет! В бессилии Светланка закрыла лицо руками и зарыдала. Вспомнилось такое волшебное начало этого новогодней ночи. И дед Мороз тоже. И подумалось, а заметил ли он в пылу боя, что его спутница пропала? И если да, то трудно себе даже представить, что он подумал. Одолел ли он этих злобных великанов? Именно злобных, потому что не могут они быть другими, если у них даже дети такие… такие… На язык так и лезло словечко из тех, за которые мама заставила бы вымыть рот с мылом. Причём изнутри. Бррр… И вместе с этой мыслью неожиданно вспыхнула и другая: «Мамочка! Папа! Они ж с ума сойдут, если я не вернусь!» Но эту тревогу сразу же погасила уверенность: время в её мире по воле Мороза стоит на месте, и значит родители никогда не узнают, что Светланка вообще покидала дом. А сам снежный волшебник будет её искать. Обязательно будет! И не запустит время, пока не найдёт!

– А если он меня никогда не найдёт! Если я навечно останусь здесь! Состарюсь и умру внутри этой ледышки! – неожиданно саму себя спросила маленькая пленница ледяного шара. И даже похолодела от такой возможности. – Вся жизнь здесь, в одиночестве, в замкнутом пространстве, постоянно одинаковом! – И в тот же миг паника порвала все заслоны, выплёскиваясь в кровь переплетающимися лентами ледяного холода и иссушающего жара, от которого ладошки, да и спина девочки мгновенно покрылись холодным потом. – Нет! Не хочу! НЕТ!!! – закричала она, зажмурившись и до боли сжав кулаки.

И вдруг что-то изменилось внутри. Ленты холода, те самые, которые разворачивались в крови, внезапно свились в тугой ком в самой глубине тела, образуя словно бы ледяную броню вокруг сердца. Но в ту же секунду ладони будто погрузились в горячую воду, нестерпимо горячую, обжигающую нежную кожу. Светланка испуганно вскрикнула и, распахнув глаза, уставилась на свои руки. Они полыхали. Сияли, как два осколка солнца. Даже смотреть больно было. Хорошо, варежек на них не было, – они остались где-то около саней, – а то, чего доброго, сгорели бы как два факела. Потому как жар от рук потерявшая дар речи девочка чувствовала, даже не поднося к лицу. Светланка перевела взгляд округлившихся глаз на стену морозного хрусталя, моргнула и внезапно, не думая, прижала к ней ладони. Лёд под ними мгновенно просел и заплакал ручейками талой воды, побежавшими прямо под ноги на дно сферы. Он таял прямо как масло на разогретой сковороде, на которой мама пекла по воскресеньям круглые солнечные блинчики. Не прошло и десяти секунд, как в нестандартной тюрьме появились два небольших окошка.

– Я – сковородка! – Девочка радостно взвизгнула и принялась с энтузиазмом и дальше осквернять невероятное произведение искусства, снаружи чем-то напоминавшее до этого бриллиантовое яйцо Фаберже, а теперь всё больше и больше смахивающее на сырный шарик в характерных дырах или изъеденный ну очень оголодавшей молью моток пряжи.

Выбравшись, наконец, наружу, Светланка машинально отползла подальше от своего недавнего места заключения и без сил прислонилась спиной к стволу одного из деревьев, спрятавшись за него на всякий случай. Словно боялась, что её каким-то неведомым образом может затянуть обратно. Или что гигантский шар завалится изуродованным боком прямо на неё и проглотит в отместку своей раззявленной проплавленной пастью. А поскольку, видимо, от соприкосновения со льдом, ладошки её вскоре начали остывать, и последние штрихи вандализма дались уже с немалым трудом, это был бы уже точно конец. Потому как что нужно сделать, чтобы они опять раскалились, беглянка понятия не имела.

Когда, переведя дух, девочка всё же оглянулась назад, лицо её погрустнело.

– Не, не сковородка, – вздохнула она, разглядывая «прогрызенную» дырину. – Жук колорадский – вот кто я. А жаль. – Измученная, обиженная и оттого злая Светланка встала на ноги, пошатываясь, как смогла отряхнулась от снега и огляделась вокруг. – Лучше бы всё же сковородка. Чтобы как настучать по мо́рдам этим синим, чтобы они аж фиолетовыми стали. Особенно по одной, через чур красивой. А что? Посмотрел – и сразу понятно: доверять нельзя! Подозрительно! За что-то уже схлопотал!..

Девочка замолчала, обрывая свои рассуждения и всё обеспокоеннее вглядываясь в нетронутый снежный покров вокруг и не находя никаких следов. Вообще никаких. Было такое ощущение, словно снегопад только что прошёл. Ага, а потом вернулся и прошёл ещё раз, выравнивая снег вокруг. Даже на месте побуксовал, чтобы уж наверняка. Ни тебе протоптанной тропинки бросившей её троицы, ни собственных отпечатков валенок Светланки, показавших хотя бы, откуда она пришла и где остались сказочные сани и бьющийся не на жизнь, а на смерть Мороз-воин. Хотя… Звуков дальнего боя, приглушённо бухавших даже здесь до встречи девочки с жителями этого мира, слышно не было. Вокруг стояла такая тишина, что, казалось, даже шаги и шорох одежды обзавелись своими эхом.

Светланка растерянно оглянулась.

– И куда мне теперь идти? – спросила она невесть кого.

– Я знаю.

Девочка подскочила на месте, поворачиваясь на голос.

Недалеко от неё, шагах в десяти стоял никто иной как Сегьир. По-прежнему вихрастый и худенький, синекожий мальчишка был странно прямым, неподвижным и тихим. На какую-то секунду Светланке даже показалось, что он – всего лишь ледяная статуя, вырезанная искусным мастером, но статуя вдруг чуть шевельнула головой, бросая взгляд куда-то в сторону. Девочка тоже посмотрела туда, и в глазах у не потемнело.

– Я туда не вернусь, – дрожащим голосом на грани истерики пролепетала она. А потом неожиданно вскинула руки перед собой и громко повторила, пятясь спиной, готовая кинуться на утёк, куда угодно, только подальше от сереющего недалеко сломанного ею шара и того, кто, возможно, собирался всё починить. – Я туда не вернусь!

Мальчишка-великан удивлённо поднял брови, а потом, наверное, догадавшись, в чём дело, тоже выставил раскрытые ладони. Но этот жест не был угрозой, скорее показывал, что маленькой чужеземке ничего не грозит.

– Нет, я и не собирался. По правде говоря, – он чуть запнулся, – я так и не умею. Брагги – он из рода мастеров льда. А я – снежник. Это совсем другое.

– Снеговиком я тоже становиться не хочу! – тут же отрезала Светланка. Голос её скакал, но в глазах была почти безумная решимость. – Не подходи! А то я тебя… поджарю. Как мороженое, – почему-то снова вспомнила она свою угрозу.

– Да нет же! – беловолосая голова страдальчески качнулась из стороны в сторону. – Я только пока взбивать снег могу! Вот, следы заровнять, например. Я тебе ничего плохого не сделаю! И вообще, я вернулся тебе помочь! Только скажи сначала, ты на самом деле дочь Ушедших за Край?

– Кого? – девочка непонимающе уставилась на Сегъира, и бедолага смутился.

– Ну, ты плавишь лёд, я же видел… – Кивок в сторону ледяного шара. – И глаза у тебя синие как небо после Ночи Рассвета.

– После чего?!

Ничего не понимая, Светланка смотрела на мальчишку во все глаза. А тот почему-то оробел окончательно, опустил голову и замолчал. Девочке даже жалко его стало. Захотелось подойти и погладить по руке, успокоить, утешить. В конце концов, он-то ей правда ничего плохого не сделал. И помочь обещал.

– Скажи, а почему так тихо? – сделав несколько шагов навстречу новому знакомому, спросила она.

– Так здесь ни птиц, ни животных нет. Это заповедная земля, окраинная, – сразу же ответил он, с облегчением переведя разговор в другое русло. Но чужачка, осмелев, приблизилась совсем и махнула руками вокруг.

– Нет, же! Я имею ввиду, почему ничего не слышно? Что с дедушкой? Грохот его битвы с великанами даже здесь раньше слышен был… Он жив? Где он?

– Дедушкой? Ты говоришь про Белого Воина? Так он тебя ищет. Понимаешь, во время боевого эйра воин ничего кругом себя кроме противников не видит. Редкие мастера могут контролировать одновременно и бой, и то, что вокруг происходит. Твой дедушка, например, видимо, может. Потому, как только заметил, что ты исчезла, так сразу же бой остановил и бросился на твои поиски.

Светланка беспомощно оглянулась.

– Да? А мне-то теперь где его искать?

И тут Сегъир взял её за руку и потянул за собой.

– Идём, я тебя обратно к саням отведу. Рано или поздно он туда всё равно вернётся.

Ладонь синекожего оказалась прохладной, но мягкой и одновременно крепкой. В какой-то момент даже подумалось, что он не такой уж и маленький, как кажется на первый взгляд. По крайней мере сейчас мальчишка казался даже старше Светланки.

– Так он всё-таки тебе дед? – помолчав, нерешительно спросил он топающую следом девочку. – Родной?

– Дед Мороз? Нет. У нас его просто так называют. Он – добрый волшебник из наших сказок, дарит нам праздник, и его все дети любят. А… что такое Окно Чудес? – в свою очередь спросила та.

– Ну, – Сегъир улыбнулся, – по легенде это такой мешок, в котором хранятся разные диковинки и волшебные вещи. Белый Воин бережёт его, как зеницу око.

– Но зачем же его красть? – удивилась Светланка.

– Это всё Снорри, – смущённо оглянулся синекожий. – Понимаешь, он похвастался мальчишкам с нашей улицы, что сможет запустить руку в Окно Чудес и принести оттуда какую-нибудь диковинку.

– Понятно, – пробормотала девочка и снисходительно подумала про себя: «Похоже, мальчишки везде одинаковы – белые ли, чёрные или голубые с фиолетовым отливом. Ой!..» Невольно она улыбнулась своей такой глупой мысли и снова обратилась к своему спутнику: – А почему же его просто не попросить?

– Кого? Белого Воина?! – глаза у Сегъира стали идеально круглыми. Он даже остановился от такого предложения. – Это же Белый Воин! Он – легенда! Главнее даже Верховного! Каждый ребёнок мечтает быть хоть немного на него похожим – таким же смелым, сильным, непобедимым! Мы и видим-то его всего раз в году, в Ночь Рассвета, но у нас все его ждут.

– Правда? А у нас его вообще никто никогда не видел, – грустно сказала Светланка. – То есть его часто изображают, взрослые переодеваются им на Новый год, чтобы поздравить детей. Но теперь я точно знаю, что его настоящего никто никогда не встречал. Кроме меня… – и тут же встрепенулась: – Но зато в нашем мире он всем дарит подарки!

– Подарки?

Девочка чуть не рассмеялась, так забавно вытянулось лицо мальчишки. Даже глаза показалось стали вертикальными овалами.

– Ну, да! Игрушки, книжки и вообще всё, о чём мечтаешь, можно попросить у деда Мороза. Но только если ты весь год хорошо себя вёл! А что, у вас не так? – глядя на синекожего истукана, веселилась синеглазка. Но тот вдруг нахмурился, отвёл взгляд и, развернувшись, продолжил путь. – Сегъир, что случилось? – растерянно позвала она. И он, не оборачиваясь, ответил:

– У нас считается недостойным просить подарки. Всего на свете, что тебе нужно, ты должен достичь или сделать сам. Даже игрушки.

– Как же так? – Светланка, сбитая с толку, стояла на месте. – а как же праздники? У вас что же и праздников совсем не бывает? – она сорвалась с места, догоняя мальчишку. – Но зачем же вам тогда красть его мешок? Неужели всё себе заберёте?!

Тот остановился и задумчиво посмотрел на девочку из другого мира.

– Странная ты, – прозвучал его негромкий голос. – Так Снорри докажет свою ловкость, бесстрашие и ещё то, что его словам можно верить.

– Ну, а тебе тогда это зачем? Ты же никому ничего не обещал! Или нет?

– Не обещал, – синекожий кивнул её подозрительному взгляду и вдруг проказливо и одновременно мечтательно улыбнулся: – Но когда ещё у меня будет шанс заглянуть в Окно Чудес и увидеть спрятанные в нём диковинки?

Они пошли дальше, петляя между заснеженных камней и безмолвных деревьев, и какое-то время тоже молчали. Сегьир украдкой смотрел на молотящую рядом снег странную, совершенно чужую и непохожую на них девочку. Он внезапно вспомнил решимость в её глазах, там у разрушенной ею же ледяной сферы и подумал, что никакая она не эгги, а самая настоящая кирия. Пусть и ростом маленькая, но всё же сильная и отважная. И её не в схрон заключать нужно было, а в союзники брать. А Брагги этого не понял, испугался. Только не за себя, за них со Снорри. Но в том-то и был весь Брагги, готовый на всё, чтобы защитить своих. Даже на жестокость.

– Не злись на него, – вдруг сказал маленький великан, и синеглазая девочка удивлённо подняла на него взгляд. – Брагги – очень хороший. И очень добрый. И смелый. Через год после следующей Ночи Рассвета он станет воином рода, и тогда они с Валдой смогут жить вместе.

– Валдой?

– Да, это его невеста. Он о ней заботится. – Мальчишка улыбнулся, а сердце Светланки дало сбой. – Он обо всех заботится. Даже о нас с братом. А ведь мы приёмные в их роде… Когда-нибудь из него получится хороший правитель. Я в этом уверен.

– И что же тогда весь такой хороший и правильный Брагги делает в вашей компании? – Гадкое имя злобного парня она вытолкнула почти через силу, но почему-то при этом во рту мгновенно пересохло, а сердце стукнуло где-то около горла, чем несказанно удивило свою носительницу.

– Он следит за тем, чтобы Снорри с его вечной нуждой везде сунуть свой нос не натворил беды и никуда не вляпался. Постоянно его от разных глупостей спасает. Хотя, видимо, в этот раз не вышло… Знаешь, когда ты появилась, он как раз пытался в очередной раз отговорить брата от этой затеи. До последнего пытался… Кто ж знал, что ты настоящая Синегурда и что у тебя в крови наша речь?!

– Подожди, кто я?! – девочка аж споткнулась и вытаращилась на Сегъира.

– Синегурда, – растерянно повторил тот.

– Это что ещё значит?

– Это – твоё имя. Ну, у нас старики рассказывают, что у Белого Воина и его жены тоже есть свой род. Только не все в нём Снежные великаны, но все наделены огромной силой. И чтобы сохранить равновесие во всех мирах, все они ушли за Край, туда, где они неопасна и не принесёт беды и разрушения. А он теперь возвращается к нам, в мир своего рождения, лишь в Ночь Рассвета, чтобы возродить магию на нашей земле.

– С ума сойти, – прошептала Светланка и вдруг наткнулась на твёрдую ладонь спутника. Девочка подняла глаза и увидела, что он смотрит куда-то вперёд. Она тоже взглянула туда и оторопела.

Прямо перед ними, на небольшом более или менее свободном от растительности и скальных нагромождений участке леса как ни в чём ни бывало стояли сани деда Мороза. Два белоснежных скакуна неторопливо и обманчиво беззаботно прогуливались вокруг. Только чутко подрагивающие уши на точёных головах и негромкое редкое ржание выдавали в них напряжённое внимание. Будто они переговаривались между собой. Третьего их брата, как и самого хозяина саней, нигде не было. Зато какая «красота» царила вокруг! Вспоротый магией снежный покров бугрился кривыми шрамами. Вместо каменных глыб теперь местами каменными же цветами раскрылись на снегу воронки от взрывов, коих раньше здесь, в молчаливом лесу не было. Девочка это точно помнила. Зато в дополнение к ним недалеко от саней громоздились нынче небольшие снежные курганы. И везде, куда ни поверни голову, взгляд натыкался на ледяные статуи настоящих великанов, тех самых, которые решили напасть на доброго, как оказалось до поры до времени, чародея. Видимо, они не подумали, насколько большие бывают кулаки у добра и сейчас скалились жуткими нечеловеческими гримасами в самых невероятных, но оттого не менее живописных позах: кто в прыжке, кто в замахе, кто в ударе. Девочка невольно вжала голову в плечи и покосилась на спутника. Но тот был совершенно спокоен и даже не обращал внимание на замороженных до состояния эскимо сородичей. Как-будто так и надо.

А всего в нескольких шагах от замерших Светланки и Сегъира, скрывшись за деревьями, спиной к ним сидели на корточках Снорри и Брагги и что-то увлечённо чертили на снегу. Но вдруг, словно почувствовав чужое присутствие, заговорщики резко подняли головы.

– Сегъир? Что ты здесь делаешь? Я же велел тебе идти домой! – сразу же тихо, но яростно зашипел на брата Снорри.

– А она что здесь делает? – окаменев лицом и напряжённо застыв, озадачился другим вопросом Брагги. – Как тебе удалось освободить её?

– А это не он, – опередила девочка маленького великана с ответом. – Я сама выбралась. И вот теперь прямо-таки в прямом смысле слова горю желанием подправить кое-кому внешность. Вот прям знаешь, бесплатные услуги визажиста а-ля «всю жизнь меня помнить будешь».

– Кого? – обалдел снежный красавчик. И маленькая фурия, уперев руки в бока, прищурившись, мстительно пояснила:

– Визажиста. У нас так называют человека, который отвечает за то, как будет выглядеть морда твоего лица.

Брагги медленно поднялся на ноги и выпрямился, глядя на охамевшую от страха и обиды чужеземку с высоты своего роста. А потом вдруг улыбнулся, и ноги у Светланки стали совсем ватные, язык присох к нёбу, а в голове ошарашенно пискнула последняя мысль тонущего в тёплом море обожания рассудка: «Ой, мамочки, что это?»

Высокий же тем временем чуть обернулся к старшему другу, не отрывая взгляда от расхрабрившейся глупышки, и также с улыбкой задумчиво произнёс:

– Эгги, говоришь? Нет, брат, бери выше. Эту малышку не всякий парень в нашей деревне за пояс заткнёт.

Светланка почувствовала, что лицо её заливает пунцовая краска и, не зная куда деть глаза, опустила взгляд. Потому она и не увидела, как из-за широкого древесного ствола, за которым прятались великаны, неслышно выплыла белоснежная лошадиная голова. И только случайно брошенный смущённый взгляд поймал уже тот момент, когда волшебный скакун деда Мороза обнажил белоснежный ряд крепких зубов, примериваясь цапнуть стоящего к нему спиной врага за плечо.

– Нет! – Перепугавшись, девочка бросилась вперёд, заставив своим воплем отскочить в сторону Брагги и чуть не доведя до сердечного приступа бедную животинку. Коняшка в шоке отпрыгнула назад резиновым мячиком и непонимающе уставилась на ту, которую приказал охранять хозяин. То, что спутница Мороза злилась на стоящего пред ней парня, умное животное чувствовало, но почему не позволила наказать обидчика?

Тем временем Светланка добралась до крутой шеи скакуна и обняв, стала успокаивающе гладить шелковистую шкуру, заглядывая в глаза и приговаривая:

– Тихо, тихо, мой хороший. Испугался? Извини, мой красавец. Это друзья. Их обижать не нужно. – Девочка протянула руку, подзывая и второго коня, который остался поближе к саням. – Мои умницы! Мои защитники! – негромко ворковала она, и сказочные животные успокаивались, тыкались мордами в тёплые маленькие ладошки и укутанные тулупом плечи, продолжая коситься на вышедших из-за деревьев чужаков. Правда, теперь не с опаской, а просто подозрительно.

– Как она их! – негромко присвистнул Снорри. – Прямо ух! – и они как шёлковые! – А потом неугомонный мальчишка вдруг хлопнул в ладоши и, потирая руки, повернулся к саням. – Так. Ну, раз уж всё так удачно разрешилось, займёмся делом.

– А ты куда это направился? – чуя неладное, нахмурилась Светланка. Она легонько хлопнула по плечу одного из коней, и тот, склонив голову, но при этом не спуская с синекожего глаз, сделал к нему пару обманчиво неторопливых шагов.

Горластый, обернулся и замер, как вкопанный.

– А я… это… посмотреть только.

– Вот вернётся хозяин, и посмотришь! – отрезала маленькая, чувствуя, что теперь-то с такими защитниками никто из этих грубиянов её обидеть не посмеет.

Снорри открыл было рот, молча указал на сани, потом растерянно развёл руки и, так и не найдя слов для такой подлости со стороны судьбы, сник прямо на глазах.

– Пойдём, друг, – хлопнул ободряюще его по плечу высокий. Потом взглянул на девочку и усмехнулся: – Так и должно было быть. – И Светланка только теперь заметила в его правой руке длинный голубой меч, сотканный изо льда. Невольно содрогнувшись, она снова погладила белогривых красавцев, благодаря всех святых за то, что первой увидела задумавшего праведное, но недоброе заступника. И тут негромкий окрик вернул её к действительности: – Сегъир, не отставай!

– А вы уже уходите? – девочка невольно подалась вперёд, и Брагги, не останавливаясь, бросил через плечо:

– Нам здесь больше делать нечего.

– Почему же? Потому что не можете стащить теперь мешок с подарками? Но, насколько я поняла, вопрос был не в том, чтобы его украсть, а чтобы в него заглянуть и предоставить тому доказательства. Нет?

Кажется, высокий маньяк споткнулся, с удовольствием отметила Светланка. Потом медленно повернул голову к самому младшему. И хотя лица Брагги она не видела, но, судя по всему, ничего хорошего оно Сегъиру не обещало. Не зря же тот, как бы невзначай отодвинулся от старшего товарища на несколько шагов.

– Да, верно. Обещание заключалось именно в этом, – подал голос воспрянувший духом Снорри.

– Тогда в чём же дело? – на синеглазом личике расцвела радостная улыбка. – В свой мешок, я думаю, дедушка Мороз вам заглянуть разрешит. Что в этом страшного-то? Может быть, даже подарит что-нибудь на память…

– Мы не принимаем подарков! – зло перебил говорившую Брагги. Но та не испугалась. Лишь задумалась на мгновенье и согласно кивнула:

– Хорошо. Не принимаете – не надо. Но я могу подтвердить в вашей деревне, что это правда. Моё слово, как доказательство выполнения обещания, вас устроит?

Три пары глаз неотрывно смотрели на Светланку. Тихое восхищение светилось в них из-под растрёпанной вихрастой чёлки Сигъера. Буквально сверкало радостное нетерпение на широком лице Снорри. И с совершенно непроницаемым спокойствием изучал такую непохожую на них чужачку взгляд Брагги.

«Да что б тебя! – в сердцах подумала девочка. – Хоть бы небо упало на землю, чтобы пришибить твоё непрошибаемое величество, ледышка чёртова!» Потом вздохнула украдкой и, возвращаясь к насущным проблемам, задумалась вслух:

– Вот только как бы нам поскорее рассказать дедушке, что я нашлась уже?

Бархатистый нос осторожно ткнулся ей в щёку и негромкое ржание обдало лицо тёплым дыханием. Светланка обернулась к позвавшему её скакуну. Тот тряхнул головой, всхрапнул и вдруг, круто развернувшись, оттолкнулся от земли и взмыл в небо. Будто по твёрдому склону помчался. Маленькая ахнула, не в силах отвести взгляда от исчезающего за вершинами деревьев и макушками валунов сказочного коня, хвост и грива которого переплетались с ветром, а из-под копыт белыми лёгкими искрами сыпался вниз пушистый снежок.

– Брат брата всегда быстрее всех найдёт, – также не скрывая восхищения, произнёс Снорри.

Девочка обернулась к мальчишкам и внезапно растерялась.

– Ну, теперь нам нужно только дождаться, – неловко пролепетала она и почувствовала, как горячая волна заливает щёки. Светланка торопливо отвернулась, пряча лицо в конской гриве и с удвоенным старанием наглаживая крутую шею. Обычная человеческая девочка в данный момент понятия не имела, что делать дальше. Дома она, наверное, пригласила бы гостей её мира к себе домой, угостила бы чаем. По какой-то причине, даже несмотря на то, что случилось, на все её злоключения, по вине этой троицы произошедшие с ней, и на то, что дед Мороз совсем недавно бился с воинами их народа – что, кстати, странно, учитывая, что рассказал Сегъир, – Светланка доверяла этим великанам. Сердцем чувствовала, что они её больше не тронут. Но, во-первых, здесь приглашать их было элементарно некуда. Не в чужие же сани их звать, в конце концов! Во-вторых, у неё попросту не было чая, да и она вообще не знала, пьёт ли снежный народ горячий чай. Вдруг он им жизненно противопоказан? Может они одним мороженным питаются?! А в-третьих, девочка так устала, что, если честно, все эти мысли стучались в её мозг как будто сквозь вату. Да она на ногах еле стояла и держалась только благодаря тому, что украдкой цеплялась за белую гриву оставшегося с ней скакуна. Сердобольная животинка стойко терпела повисший на нёмо нежданно-негаданно бубенчик-переросток и, старательно удерживая прямо занемевшую уже от напряжения шею, думала, что, ежели у этой человечки есть совесть, одним сухариком она не отделается.

– А давай, пока мы ждём, ты нам расскажешь о мире за Краем! – неожиданно нарушил затянувшееся молчание младший мальчишка.

Светланка взглянула на него и улыбнулась:

– Хорошо. А о чём именно ты хочешь узнать?

– Расскажи про Новый год, – тут же не задумываясь, выпалил тот, а девочке показалось, что щёки его едва заметно при этом потемнели.

– Ну-у, – протянула маленькая рассказчица, огляделась по сторонам в поиске хотя бы пня какого и увидела недалеко целую россыпь скальных осколков, совсем недавно бывших единым целым. Потом прикинула, сколько к ним ещё топать и насколько удобно на них будет сидеть, плюнула и плюхнулась в снег прямо там, где стояла. Мальчишки переглянулись и тоже опустились на землю, устраиваясь, кто скрестив ноги, кто полулёжа на боку как Снорри. Светланка поёрзала в сугробе для удобства и только открыла рот, чтобы начать свой рассказ, как почувствовала, что снег под ней зашевелился. В ужасе девочка подскочила и, вытаращив глаза, с воплем уже собиралась рвануть куда подальше от неведомого подснежника-«возможно людоеда», когда жёсткая рука удержала её на месте. Перепуганная землянка вскинула голову и наткнулась взглядом на красивое лицо Брагги. Высокий сидел перед ней на корточках и крепко удерживал за запястья, не давая сбежать.

– Пусти! – крикнула маленькая, пытаясь вырваться, но тот вдруг громко, но спокойно произнёс:

– Не бойся. Я только хотел, чтобы тебе было удобнее.

Тогда Светланка резко обернулась, выкручивая шею и стараясь рассмотреть, что же происходит у неё за спиной. Там, из снега прямо на глазах вырастали прозрачные, будто хрусталь, ледяные ветви. Они сплетались тонким узором, образую высокую спинку настоящего кресла, только очень низкого. А когда плетение завершилось, диковинные нити срослись в единое целое, кружевное и сверкающее в дневном свете, и стали прочнее. Опустив взгляд, девочка увидела под собой готовое будто отлитое из серебра сиденье. Всё ещё удерживаемая Брагги, маленькая осторожно опустилась в волшебное кресло, которое чуть подросло при этом, подстраиваясь под гостью мира снежных великанов. Только тогда высокий выпустил, наконец, её запястья и неспеша уселся рядом с друзьями.

Девочка бросила на него хмурый взгляд, который не произвёл на парня никакого впечатления.

– В следующий раз предупреждай заранее, – обиженно пропыхтела она. – В нашем мире магии нет. И если под тобой вдруг что-то зашевелилось, значит ты или уселся на чужого котика, или на спящую змею. В любом случае твоей зад… пятой точке от такого соседства хорошо не будет. На что я могу усесться у вас, мне может подсказать только моя богатая фантазия.

Брагги усмехнулся, но стыдно ему, видимо, всё же не стало. И Светланка, не дождавшись извинений, отвернулась к двум другим мальчишкам, со смешками наблюдавшим за происходящим. Сначала девочка хотела обидеться, видя такое дело, но потом представила, как всё это должно было выглядеть со стороны и торопливо спрятала собственную улыбку в воротнике тулупчика. А уже затем, собравшись с мыслями, она начала свой рассказ. И слова превращались в огромные ёлки на заснеженных площадях её города, яркие, нарядные, увитые переливающимися гирляндами, увешанные большими разноцветными шарами, и в по-праздничному заманчиво сверкающие по вечерам витрины магазинов, превращающие обычные улицы в настоящее световое шоу. Попутно девочка с неподдельным восхищением вспомнила, какие необыкновенные ёлочные игрушки, пушистую мишуру и карнавальные костюмы видела с папой и мамой в магазинах. Объяснила, что такое новогодний карнавал и как на нём весело. Упомянула детские спектакли, в которых дед Мороз и Снегурочка непременно побеждают злодеев и возвращают детям Новый год и подарки. Рассказала про множество новогодних мультфильмов и сказок, таких добрых и весёлых, которые целый день крутят по телевизору накануне праздника. Объяснила, как дети пишут письма деду Морозу и с каким нетерпением ждут его подарков. И наконец, сияя глазами, описала саму новогоднюю ночь: красавицу-маму, весёлого шумного папу, их домашнюю ёлочку, которую каждый год они все вместе украшают пёстрыми шариками и кружевными бантами и под которой утром первого января Светланка каждый год находит удивительные подарки, иногда желанные, иногда неожиданные. И как красивы оглушительные салюты, сказочными цветами и россыпями расписывающие небо над городом с последнего ударом кремлёвских курантов и продолжающие громыхать и расцвечивать праздничную ночь ещё долго после полуночи.

Когда девочка закончила, мальчишки зачарованно молчали, всё ещё скользя среди незнакомых образов, нарисованных им маленькой рассказчицей из другого мира. И внезапно Брагги негромко вздохнул и произнёс:

– Мы, оказывается, не такие уж и разные.

Светланка удивлённо взглянула на него:

– Что?

– Ваш Новый год – это примерно то же самое, что наша Ночь Рассвета, – улыбнулся парень.

– Расскажите! – тут же загорелась девочка, но тот вдруг склонил голову на бок и задорно по-мальчишечьи усмехнулся.

– Не будем.

– Почему? – Глаза маленькой гостьи стали круглыми от удивления.

– Нет надобности.

– То есть?

– Зачем рассказывать то, что можно показать? – перестал наконец измываться над ней Брагги. И Снорри и Сегъир в один голос воскликнули:

– Да! Точно! Сегодня же Ночь Рассвета, и ты сама сможешь всё увидеть! Тебе понравится!

Не веря в такую удачу, Светланка чуть не запрыгала на месте. Увидеть сказку своими глазами – это же просто невероятно! Это же… ух, как здорово! Но вдруг внезапный порыв ветра несильно толкнул её в спину. Мальчишки замолчали и замерли на месте. А Брагги неожиданно почтительным тоном произнёс:

– Конечно, если Белый Воин не будет против и позволит нам показать тебе наше празднество.

В первые секунды девочка не поняла, что случилось. Потом заметила, что все трое смотрят куда-то мимо неё и обернулась.

– Дедушка!

Дед Мороз, всё так же в боевом облачении, но зато нормального человеческого роста верхом на своём скакуне и в сопровождении второго белого коня стремительно спускался с неба, нарезая крутую спираль. И едва конские копыта ступили на и без того израненную недавним побоищем снежную гладь, седой воитель словно по льду ловко соскользнул на землю и в три прыжка достиг пропавшую спутницу. Та, бросившись поначалу навстречу, от изумления остановилась и открыла было рот и сразу же его закрыла, клацнув зубами, попав в крепкие объятья сказочного старца. А старца ли?..

– Светланка! Внученька! Куда же ты подевалась, пичужка моя синеокая? – взволнованно вопрошал он. – Я же тебе велел рядом с санями оставаться, а ты… Ты цела? Никто тебя не обидел? – Дед оглядел девочку с ног до головы.

– Меня? – она машинально глянула на снежных мальчишек. Младший стоял, втянув голову в плечи, будто боялся, что сейчас её, бедовую, оторвут ко всем бесам. Горластый смотрел на Светланку такими глазами, что Кот в сапогах из Шрека ему и в подмётки не годился. И только высокий был совершенно спокоен, с прямой спиной и невозмутимо смотрел перед собой. Только, кажется чуть белее обычного было у него лицо и выражение оного показалось маленькой иномирянке таким, как если бы он смирился с судьбой, со всеми своими родными попрощаться успел и теперь собирался гордо идти на расстрел. Тут девочка вспомнила, с чего началось их знакомство, и невольно нервно хихикнула, осознав, чего это с ними происходит. Потом улыбнулась и повернулась к волшебнику с самой невинным выражением. – Нет, конечно, дедушка. Мы тут наоборот дружбу между народами устанавливаем. Даже совместной изготовлением ёлочных игрушек занимались. С начинкой, да.

Дед Мороз взглянул на чуть подкопчённые рукава её тулупчика.

– А это что?

– Так я же и говорю: с начинкой, – сделала ещё более наивные глаза допрашиваемая, забирая у Снорри пальму первенства за самый трогательный взгляд. – Правда, начинка оказалась несогласна с таким положением дел и испортила очень красивый новогодний шарик. Хрустальный, можно сказать…

– Чего? – Судя по лицу, сказочный старец был совершенно сбит с толку.

– Да ничего! Всё хорошо! Дедушка, ты лучше объясни мне, пожалуйста. – Светланка доверительно положила ладошки на могучую грудь, но сразу же их отдёрнула и спрятала за спину. – У меня, кажется, с руками чего-то не то.

Волшебник моргнул и неожиданно брови его поползли вверх, а на лице засияла радость.

– Не уж-то ладошки как два солнышка светятся?

– Да, и так же греются, – изумлённо вытаращилась на него девочка. – А это нормально?

– Для тебя – да, – хохотнул дед, снова обнимая найдёну.

– Осторожно! – попыталась вывернуться та. – Я же тебя прожечь… протаять могу!

– Нет, не можешь. – Мороз успокаивающе взглянул в синие глаза девочки. – Поверь, мне ты ничего плохого сделать не можешь. Я и с более огненными дело имел и ничего, как видишь, жив-здоров. И потом, сейчас же руки у тебя не пылают?

– Нет, не пылают, – согласилась Светланка, оглядывая ладони. И вдруг серьёзно посмотрела на зимнего волшебника. – Дедушка, мне твоя помощь нужна.

Седой чародей сдвинул брови.

– Что такое?

– Понимаешь, Снорри, – она махнула рукой на горластого, – очень нужно взглянуть на Окно Желаний. Без твоего разрешения это было бы нехорошо. Вот мы и решили тебя дождаться.

– Да неужели?! – деланно удивился дед, подозрительно уставившись на горластого. Тот вымученно улыбнулся, торопливо закивал и, кажется, стал меньше ростом. – Прямо-таки он сам предложил? И разрешения спросил сам? – продолжал Мороз сверлить взглядом мальчишку.

– Деда, – почувствовав неладное, Светланка потянула его за рукав, – он здесь. Мешок там. Вон, кони твои подтвердят, что Снорри к нему не притрагивался, если ты мне не доверяешь. – Не придумав ничего лучше, девочка ткнула пальцем в белоснежную троицу. Один из них тут же фыркнул и замотал шёлковой гривой. Могучий старец смутился.

– Да нет. Что ты. Я тебе верю. – А потом перехватил поудобнее ледяной посох и направился к саням. – Ну, идёмте уж. Чего замерли?

Дети сорвались с мест и поспешили за ним.

Возле саней Белый Воин остановился и стукнул посохом о землю. Волшебный мешок медленно и тяжело вдруг шевельнулся и грузно сполз на землю.

Снорри неуверенно взглянул на хозяина, а потом, дождавшись приглашающего жеста, благоговейно приблизился к хранилищу тайн и даров. Остальные двое снежных великана, не утерпев, тоже подошли и замерли.

– А что это, великий? – спустя минуту озадаченно обернулся к Морозу горластый. Мешок по-прежнему был наполнен разноцветными, разноразмерными и разноформенными коробками. И не было видно, что же находится у них внутри.

– Это? Подарки, – спокойно ответил дед.

– А какой-же прок в этих коробах, Великий? – на этот раз подал голос Сегъир.

Добрый волшебник задумался не на долго, усмехнулся и чуть повёл посохом. Из мешка вылетела снежинка и легла в ладони синекожего мальчишки. Миг – и, коротко сверкнув, в его руках осталась небольшая коробочка, чуть больше его ладони. Белая, отливающая голубым, обёртка матово поблёскивала в дневном, немного загустившемся от приближающегося вечера свете.

– Как думаешь, что внутри? – прищурившись, спросил старец. Младший смутился и пожал плечами.

– Не знаю.

– А что бы тебе хотелось? Есть что-то, о чём мечтаешь?

Сегъир коротко взглянул на Светланку, неожиданно покраснел и быстро затряс головой.

– Это что ещё такое?! – тут же грозно рявкнул Мороз, и мальчишка торопливо объяснил:

– Великий, то, о чём мечтаю, мне недоступно. Не подумай дурного. Но после рассказа Синегурды у меня только одно желание – увидеть тот, другой мир за Гранью.

– А-а, – уже спокойнее откликнулся волшебник, не обращая внимания на округлившиеся глаза Светланки. – Да, это желание я выполнить не могу, уж прости… Как с тобой всё непросто-то оказалось, – негромко вздохнул он. Потом снова пристально взглянул на младшего: – А что чувствуешь, держа в руках этот подарок?

Тот на секунду замер, прислушиваясь к себе.

– Любопытство, радость, волнение и… страх?

– Ну, гм, последнее – это лишнее, – с трудом сдерживая смех, заметил дед. И вдруг велел: – Открывай давай!

Сегъир застыл, растерянно глядя на своего кумира, затем нерешительно оглянулся на друзей. И если Снорри, загоревшись глазами, аж подался вперёд, то Брагги спокойно заметил:

– У нас не принято принимать дары.

– А это не дар, – тут же отбрил его Мороз. – Это кусочек его мечты. Или ты смеешь перечить мне? – Высокий посветлел лицом и молча склонился перед живой легендой. – То-то, – буркнул добрый волшебник и опять ободряюще указал на перламутровый свёрток.

Младший начал неумело и оттого медленно разворачивать коробочку, подгоняемый чуть ли не приплясывающим рядом Снорри. Светланка тоже в нетерпении смотрела на это действо, потом подошла и предложила:

– Давай помогу.

С её участием процесс в разы ускорился, и спустя уже несколько секунд она осторожно передала онемевшему от увиденного Сегъиуа маленькую глиняную птичку-свистульку. Гладкая, ярко раскрашенная, с солнечно-жёлтым горлышком и алеющими на расписных крыльях розами, с красивой лиственно-зелёной спинкой и синими глазами-бусинками, она была похожа на крохотный кусочек лета в этом бело-голубом мире. Мальчишки разглядывали её, едва дыша, а старец вдруг слегка подтолкнул девочку.

– Внученька, подскажи ребятам, что делать с этой вещицей.

Светланка осторожно забрала игрушку из словно окаменевших рук и поднесла птичку к губам.

– Это свистулька. На ней можно играть. – Она несильно дунула в длинную трубочку-хвостик, и над заповедным лесом зазвенел мелодичный свист. Оглядев игрушку, девочка заметила ещё два отверстия по бокам и, поочерёдно закрывая, то одно, то другое, в то и все сразу, снова заиграла на свистульке, и свист превратился в хрустальные переборы нестройной, но манящей и завораживающей красотой звуков мелодии. Светланка тоже обалдело уставилась на сказочный инструмент, а потом, смутившись, вернула его синекожему. – Вот. Только нужно учиться, наверное, а я не умею…

Сегъир бережно взял птичку и тоже осторожно дунул. Нежный свист снова взлетел к небу и растаял там.

– А можно ещё вот так. – Мороз забрал у мальчишки свистульку и легонько встряхнул её. Раздался едва слышный «бульк», и птичка снова перекочевала к маленькому великану.

Девочка растерянно моргнула и зашептала:

– Дедушка, а здесь что, есть вода?

И дед укоризненно покосился на неё:

– Да сколько угодно! Вокруг оглянись.

– Но она же вся замёрзшая!

– Замёрзла – не испарилась. Здесь тоже люди живут, хоть и снежные. И им тоже пить что-то нужно.

Тем временем Сегъир опять подул в свистульку, и у Светланки перехватило дыхание.

Над лесом, журча и переливаясь, подобно радужным брызгам, рассыпалась весенняя трель маленького земного волшебника. Того самого, от звука голоса которого в майских тёплых сумерках у людей томительно замирает сердце. И тогда будто расцветает душа, и хочется остановиться и просто улыбаться земле, молодой листве, бездонному небу поздней весны и вливающимся в человеческие сердца звукам.

– Ой! Соловей! – Светланка задохнулась от восхищения. Нет, она, конечно, знала про такие водяные свистульки, но вживую их никогда раньше не видела. Не доводилось.

– Верно, соловушка. Маленький чародей моей Весняны, – согласился старец, и голос его чуть дрогнул.

Великаны замерли соляными столбами. Даже Брагги не мог оторвать взгляд от чуда из другого мира, совершенно непохожее на всё, что он видел за свои семнадцать рассветов. А Светланка вдруг поняла, что ей больше нет нужды идти в селение снежных великанов. Потому как вот она, диковинка из Окна Чудес, игрушка из другого мира, которая докажет всем ребятам, поспорившим со Снорри, что он действительно это Окно видел. И девочке стало так грустно и одновременно обидно оттого, что не суждено ей увидеть настоящее сказочное селение и чудеса этой снежной земли.

– Ты чего, пичужка моя? – раздался совсем рядом густой добрый голос деда Мороза. – Что случилось?

– Нет, ничего, – пряча глаза, как можно твёрже ответила та.

– Когда ничего не случается, вода солёная в очах не появляется, – наставительно заметил дед.

– Красиво просто очень, – попыталась отвертеться Светланка. – Дедушка, а мы теперь домой поедем?

– Нет пока, – улыбка отогрела бородатое лицо. – Мы с тобой ещё дело не сделали. А без этого нам возвращаться нельзя. Садись в сани. Нас с тобой в снежном городе Искальтхйарте ждут.

Девочка послушно направилась к саням, в которых уже разместился на своём месте огромный красный мешок, а три белоснежных скакуна нетерпеливо потряхивали гривами, стоя в упряжи и готовые вновь нести своего хозяина хоть на край, хоть за край света. И вдруг маленькая чужеземка остановилась и оглянулась назад. Поодаль от саней по-прежнему стояли трое мальчишек, так похожих на привычных ей людей. Только кожа у них была льдисто-синяя. И это было жутковато. Когда-то было, но уже не сейчас. И Светланка тихо попросила:

– Дедушка Мороз, а дай мнеминутку.

Спрыгнув на землю, она побежала к синекожей троице. Остановившись в двух шагах, девочка поочерёдно заглянула в их лица.

– Мне пора… Сегъир, Снорри, Брагги, я не знаю как здесь в вашем мире, но у нас с друзьями принято прощаться. – В глазах непрошено защипало, и неожиданно даже для самой себя маленькая землянка порывисто бросилась на шеи младшим мальчишкам. – Ребята, я вас никогда не забуду! – прошептала задрожавшим голосом, и в ответ крепкие руки великанов тоже обняли её за плечи.

Когда Светланка посмотрела на замершего рядом высокого, тот вдруг улыбнулся и склонив голову негромко произнёс:

– Спасибо, что ничего не рассказала, госпожа Синегурда.

Но девочка быстро покачала головой:

– Не называй меня так. Я не знаю этого имени. Родители меня Светланой зовут, вот и вы также зовите.

– Кхм! – вдруг громоподобно грянуло совсем рядом, от чего дети вздрогнули и невольно рассыпались в стороны, разрывая объятья. – А чего это вы тут устроили? – хитро прищурившись, поинтересовался белобородый волшебник.

– Прости, дедушка, – сразу же попыталась объяснить Светланка. – Мне просто очень нужно было проститься. С ними.

– Это зачем же? А я думал, они с нами отправятся. Нет? Не хочешь? – добрый старец наклонился к девочке, уперев ладони в колени. И она, поначалу неверяще вытаращив глаза на самого лучшего волшебника на свете, повисла у него на шее:

– Хочу!!!

Мороз рассмеялся, обнимая её в ответ, а после повернулся к оторопевшим мальчишкам:

– Ну, рассаживайтесь идите. Вчетвером уместитесь.

А потом был полёт. И побледневшие сперва, а после оглушительно орущие от переполнявшего их восторга, чуть ли не вываливающиеся через край саней мальчишки снежных великанов. И звонко смеющаяся над ними Светланка. И сияющий вырывающимися из-за края огненными стрелами копьями-лучами горизонт, вид которого поверг девочку в изумление и восхищение. Потому что лучи эти как в старых красивых мультиках её мира, будто живые переливались один в другой, вспыхивали и гасли, словно отражённые от хрустальных граней. И ещё была тихая просьба:

– Дедушка, а расколдуй, пожалуйста, всех тех великанов, которые остались замороженными там, на поляне.

Мороз удивлённо оглянулся на сидящую за его спиной девочку и, встретившись с её синим взглядом немного смущённо, ответил:

– Так они уже сами… разморозились.

– Правда?

– А ты их скоро сама увидишь. Вон, гляди вперёд, Искальтхйарт показался.

Светланка осторожно развернулась и выглянула из-за плеча правящего санями волшебника.

Сперва ей показалось, что она видит заснеженные горы, отточенными острыми пиками подпирающие синее небо, но чем ближе подлетали они к ним, тем явственнее начала она различать, что вовсе не каменные вершины это были, а белоснежные тонкие башни. Будто каскады фонтанов, взбирались они всё выше и выше к опрокинутым небесам, переплетались, словно скреплённый сверкающими ажурными лентами, ледяными мостиками, поражали вьющимися, как мороз по стеклу, узорами по стенам. И вся эта красота словно стекала вниз и находила продолжение на стенах, крышах и маленьких башенках таких же белых домов и домиков, примостившихся у подножья ледяного замка, опоясывая его широким резным кольцом снежного города. Просторные улицы были полны людей, направляющимися к замку. Они поднимали вверх головы, и Светланка видела улыбки на синих лицах. Великаны, которые сейчас выглядели как обычные люди, начинали радостно махать им руками и что-то кричать.

Сани не спускались слишком низко, опасаясь задеть тонкие изящные шпили, флюгеры и резные, воздушно-прозрачные мостики и купола.

– Ну прямо эльфийское королевство! – восхищённо выдохнула девочка, вспомнив историю приключений маленького мохноногого человечка, вместе с гномами отправившегося освобождать от дракона подгорное королевство.

– А ты знакома с ильвами? – тут же спросил Снорри, и три пары глаз воззрились на неё в немом изумлении.

– Нет, просто… читала… и в кино видела, – смутилась Светланка.

– На самом деле у ильвов всё немного иначе, – помолчав заговорил Брагги. – Они руками высекают из камня свои замки или просто используют магию света и жизни, чтобы превратить свои владения в… – Он запнулся, подбирая слова. – В волшебные чертоги. А мы единомоментно создаём всё магией холода, замораживая и сохраняя в нужной нам форме сам воздух и частица воды в нём. Ну, или трансформируем уже имеющиеся в наличие массы снега. Но это довольно сложно – мгновенно превратить то, что видишь перед глазами в голове, в то, что можно потрогать руками. Для этого нужна предельная концентрация и точность мысли.

Светланка, открыв рот и хлопая глазами, потрясённо переваривала услышанное. Снежные великаны знают такие слова! Те, которые живут в замках и используют мечи в качестве оружия! Немыслимо!

– Что? – подозрительно глянул на неё высокий.

– Н-ничего, – тут же открестилась она и поменяла тему: – Видимо, ваше солнце совершенно не отличается от земного. Даже не представляю, как оно может выглядеть, на что оно похоже.

– Мы тоже, – равнодушно ответил Брагги.

– То есть?

– Мы никогда не видели наше светило. Оно не выходит из-за горизонта.

– А как же день сменяется ночью тогда?

– Никак. Скоро оно совсем погаснет. А потом Великий рассечёт изначальную ночь, и придёт время рассвета. Но сначала наш мир заново наполнится магией.

– Ух ты! Как красиво! – протянула девочка и невольно взглянула в сторону сияющего горизонта, отмечая про себя, что живые лучи действительно стали прозрачнее и короче.

Сани начали наконец снижаться, направляясь на огромную площадь перед снежным замком. Жители города, собравшиеся здесь, образовали широкий круг, давая упряжи спокойно коснуться земли и остановиться. И как только сани замерли, над головами собравшейся толпы, да кажется даже над недосягаемыми шпилями замка взлетел громогласный приветственный клич. А затем великаны склонились перед Белым Воином, и стало совсем тихо. От толпы отделился высокий плечистый дядька, и Светланке показалось, что она видела похожее одеяние с двурогим шлемом.

И даже лицо подошедшего показалось ей знакомым. Кажется, такое она наблюдала у одного из тех кошмаров наяву, которые напали на них с Морозом. Только сейчас оно было более человеческим, без пучков сосулек вместо бороды и волос и без звериного жуткого оскала. Девочка так увлеклась разглядыванием и сравниванием этого воина с тем давешним ужасом, что даже пропустила недолгую приветственную речь подошедшего и опомнилась только тогда, когда оба – и синекожий воин, и дед Мороз – повернули к ней головы.

– Так вот она какая, пропажа твоя бесценная, – оглядывая маленькую фигурку, улыбнулся синекожий.

Растерявшись, Светланка опустила глаза и еле слышно проговорила:

– Здравствуйте.

– Что-то она не слишком у тебя приветлива, – усмехнувшись, глянул великан на чародея из-за Края.

– Я бы посмотрел, как ты улыбался и языком мёл, если бы тебя куда-нибудь в центр Москвы закинуло, – спокойно ответил тот. – Где народу побольше. На Арбат, например, али на Красную площадь.

Воин коротко хохотнул.

– Не, не надобно мне такого. Я чудом отмороженным выглядеть не хочу. Без обид. – И они крепко пожали друг другу руки. Только не за ладони, как привыкла девочка, а за запястья. – Рад видеть тебя, брат.

– Рад видеть тебя, Во́лтанг, – эхом откликнулся Мороз, повторив произнесённые синекожим слова. А Светланка почувствовала, что ни капли лжи не было в их словах.

Неожиданно дед поднял к небу голову и совсем другим голосом произнёс:

– Пора. – Он обернулся к девочке и серьёзно спросил: – Не испугаешься здесь внизу остаться или со мной пойдёшь?

Та взглянула на сани в поисках новых приятелей, но те словно в воздухе растаяли. И среди стоящих рядом жителей города их тоже не обнаружилось.

– Ступай, я присмотрю за ней, – опуская крепкую ладонь на плечо в белом шитом серебром тулупчике, пообещал тот, кого снежный чародей назвал Волтангом.

– Извините, – тут же отошла от него Светланка, – я лучше с дедушкой пойду.

– Боишься? – сузил глаза воин, но девочка твёрдо тряхнула головой:

– Рядом с ним мне спокойнее. Вдруг помогу чем. А кроме того, думаю, там будет интереснее.

Ровный ряд белых зубов обнажился в одобрительной улыбке. Великан кивнул и отступил на несколько шагов, произнеся всего одно слово:

– Кирия.

Мороз тоже усмехнулся, протянул спутнице руку и стукнул посохом оземь. И тотчас же уже знакомая ей позёмка завьюжила под ногами, и снежное облачко понесло повелителя снегов и морозов и стоящую рядом девочку вверх, туда, где в погасшем почти чёрном небе ледяными иглами возвышались белые башни замка.

– Дедушка, – позвала Светланка, крепко вцепившись в его руку и стараясь не опускать глаза вниз, – а ты сейчас разрезать что-то будешь?

– Скорее уж наоборот, латать, – улыбнулся тот. Но увидев растерянные огромные глаза девочки, задумался. – Как бы тебе объяснить… Помнишь, мы с тобой землю с тулупчиком сравнивали? – она сосредоточенно кивнула. – Так вот, твой мир расположен на лицевой стороне, а Заокраинный Север спрятан в кармашке. Но ведь остаётся ещё и изнанка, верно? – снова кивок. – И вот на изнанке той обитают те, кому рядом с людьми делать нечего.

– Вампиры, оборотни, демоны? – сразу же перечислило дитё своего времени всех, кого так часто можно было увидеть на экранах телевизоров.

– Не совсем, – качнул головой старец. – Вампиры и оборотни – это зараза, которая людей поражает, захватывает их тела и в которую люди потом после смерти сами оборачиваются. Нежить это, в общем. А вот демоны – это ближе к правде. Только правильнее будет назвать их духами. Духами умерших и тёмными духами.

– А разве плохо, когда души умерших родственников за тобой приглядывают, тебе помогают? – удивилась Светланка.

– Почему же? Это хорошо, конечно. Только они за тобой приглядывать должны на расстоянии, не приближаясь. С небес, как вы говорите.

– Почему?

– Ну, как же? Понимаешь, в духах умерших жизни нет. И сам воздух, и пространство вокруг них тоже неживой, а значит больной, нездоровый, для всего живого вредный. А что будет, если люди будут дышать нездоровым воздухом?

– Наверное, тоже болеть начнут? – неуверенно полувопросом ответила девочка, и сказочный дед согласно кивнул:

– Верно. Оттого они рядом с нами находиться и не должны. В мире живых они тоже нежитью становятся и кроме бед ничего не приносят…

Тем временем снежное облако поднялось так высоко, что весь город у подножья, вдруг засветившийся с наступлением ночной тьмы белым с голубыми и фиолетовыми тенями, стал совсем маленьким, словно нарисованная на большом листке бумаги карта. На ней прямыми линиями на восемь сторон разбегались прямые лучи широких главных улиц. Волшебно вылепленные из снега дома и домики больше не поражали своими узорами, но белые крыши, играя в пятнашки с отбрасываемыми ими тенями, разрисовывали город причудливой росписью и превращали в неземного исполнения филигранно сотканную гигантскую снежинку.

– Прибыли. – Мороз легонько сжал руку спутницы, привлекая внимание.

Сплетённый из играющей под ногами позёмки ковёр, остановился прямо над широкой площадкой, венчавшей самую высокую башню замка, а затем привычно рассыпался по гладкой поверхности хрустким покрывалом. Все шпили остались внизу. Здесь же ровная, открытая всем ветрам, которых здесь почему-то не наблюдалось, и бездонному небу терраса была обнесена лишь тонкими, будто лишь условными перилами.

– А кто такие тёмные духи? – вдруг спросила Светланка, не торопясь отпустить надёжную ладонь белобородого волшебника.

– А это те, кто питается теплом и счастьем живых людей. Да можно сказать, прямо их жизнью и питается: злыдни, шиши, дрекава́ки. Да много кто. Их ещё тёмной нечистью называют.

– А что, она ещё и светлой бывает?

– А как же! Берегини, домовые, водяные. Их тоже немало. Правда, не всегда они в хорошем настроении бывают. Могут и набедокурить, набедовать, ежели с человеком не поладят.

– Хм, – девочка насупила брови и пробормотала: – Злыдни, шиши… я о таких даже не слышала.

– И хорошо это, – рука Мороза ободряюще потрепала её по голове. – Они, правда, всё равно пробираются в явий мир, но нечасто. Оттого о них и знают мало. А вот чтобы вся эта тьма тьмущая валом в твой мир не повалила, надобно мне каждый год здесь, в земле, где солнце над горизонтом своё око не кажет, небесный край чинить, латать, подновлять и заново закрывать. Иначе прогрызёт моровая нечисть исхудалый барьер, как моль тулупчик, и хлынет черноводью в живой мир. Сначала сюда, в кармашек, а уж отсюда до мира людей – только тропы расплести, и тогда всего шаг сделать останется. – Сказочный воин вздохнул, расправил плечи и поднял глаза к небу: – Ну, что ж. Время – что вода, удержать сложно. Ты, Светлана, стой рядом и ничего не бойся. Чай, не впервой мне, – молвил старец и вдруг с улыбкой оглянулся на девочку: – И смотри не исчезай никуда в этот раз.

– Куда же я отсюда… – тихо откликнулась та, подозревая, что добрый дедушка над ней пошутить решил. Ибо с этой площадки дорога была только одна – вниз и минут через пять на изнанку мира, в новобранцы к тёмным духам. Так сказать, прибыл для прохождения бессрочной службы, ага.

Дед Мороз прищурился и внимательно вгляделся в побледневшее личико, на котором двумя круглыми озёрами синели испуганные глазёнки, высматривая по сторонам невесть каких чудищ. Чародей мысленно породнил себя со старыми лесными пнями, благо умом он, видать, от них недалеко ушёл, и присел на корточки перед девочкой.

– Да ты чего, пичужка моя синеокая, испугалась что ль? – русые косички, выглядывающие из-под шапочки, замотались из стороны в сторону, едва поспевая за качающей головой хозяйкой. Но старец и так всё видел. – Обманывать не хорошо. – Покрасневшее личико попыталось спрятаться в меховом воротнике тулупчика. Получилось, но не полностью. – Прости меня, старого, – вдруг произнёс дед таким голосом, что Светланка невольно вздрогнула и подняла на него глаза. Волшебник смотрел на неё и девочке вдруг почудилось, что на щеке его блеснула крошечная звёздочка. – Это для меня всё привычно и понятно, а тебе… Отвык я оттого, что рядом кто-то находится. Отвык, что защищать кого-то нужно. Что за спиной беззащитная душа скрывается. Только… – Он обхватил ладонями худенькие плечи. – Это всё не про тебя. Ты любая, но только не слабая. И бояться тебе здесь нечего, совсем. Это скорее уж мне дрожать надо при мысли одной, что не справлюсь. Я же ведь с ними на равных буду. Кто проворнее, тот и победит. А я стою, как истукан. Из года в год ведь одно и тоже дело делаю. По минутам ведь уже рассказать могу, что да как будет. Наверное, привык уже.

– Так ты что, с ними тоже драться будешь? – наконец подала голос девочка, и Мороз улыбнулся и поднялся:

– Сама всё увидишь. Но уж драться мне с ними точно не с руки будет.

– Дедушка, – робко позвала Светланка, не зная, как спросить о самом главном, – а они точно меня… ну, это… есть не станут? Я для них точно несъедобная?

Белобородый воин изумлённо опустил на неё взгляд, как будто спрашивая: «смеёшься?», а после залихватски подмигнул:

– Подавятся. Скорее уж, ты их. – Та даже икнула от такого предположения. А чародей пояснил, перехватывая поудобнее посох и начиная выписывать им в воздухе невидимые вензеля: – Ты о себе, я смотрю, ничегошеньки не ведаешь. Тьма – она солнечных лучей боится. А у тебя теперь при себе всегда солнышка кусочек имеется, да такой, что ежели какой злыдень заблудший вдруг где поблизости появится, к тебе он точно не сунется.

– Точно! – оживилась Светланка. – Я же теперь этот… фонарик на ножках! Даже нет – целый прожектор!

– Это ещё что! – подначил её дед. – Ты ещё многого не знаешь. – И тут он вдруг внезапно поднял свой посох и легко стукнул им об пол. Звонкий сухой звук птицей сорвался с поднебесной террасы и понёсся куда-то в ночную тьму. А прямо перед стоящими на вершине Ледяного замка старцем и девочкой в воздухе вспыхнула гигантская светящаяся чистым холодным светом восьмилучевая то ли звезда, то ли снежинка. Она плавно покачивалась, словно нанизанная на тоненькую спицу, и оттого казалась живым существом, неуверенно парящим на крыльях несуществующего ветра.

Светланка смотрела на знакомый ей узор, на то, как постепенно наливаются белым сиянием лучи звезды. Смотрела с удивлением, узнавая в волшебном рисунке простенький цветок о восьми лепестках, который изредка, задумавшись, вычерчивала её мама и который так нравился и ей самой. Нравился настолько, что девочка украшала им свои школьные тетради и выводила целые орнаменты, вплетая восьмилучевых красавиц в замысловатую вязь цветных линий. Почему-то ей становилось тепло и спокойно и исчезали страхи и волнения, когда очередной цветок расцветал в уголках расчерченных клеткой листов. Правда, с некоторых пор по просьбе учителя листы эти со сказочными садами, нарисованными детской рукой, теперь жили отдельно от тетрадок, боле не внося красочную легкомысленность в строгий порядок изучения школьных предметов.

– Во имя жизни, да защитит Алатырь-камень мир Яви ото зла и мора! – вдруг зарокотал над землёй нестерпимо громкий голос Мороза – Светланка даже вздрогнула от неожиданности и инстинктивно сделала несколько шажков в сторону. И от его звучания хотелось пригнуться к земле, прижаться, распластаться: такая сила плескалась в нём. И будто бы весь мир затих и замер, внимая этим словам. – Да укрепит он грань между светом и тьмой, меж началом и концом! Да станет непреодолимой скрепой врат для духов Нави! Силой первородного холода и именем Триединого Отца нашего повелеваю: да будет так!

На последних словах могучий старец вдруг осторожно, но ловко подцепил посохом вытканную из холода чудо-снежинку и, подняв её над головой, подбросил вверх. Во все стороны тут же рванул порыв ледяного ветра, да такой силы, что стоящая рядом Светланка едва не потеряла равновесие. Дед замер, запрокинув голову и едва заметно вращая концом посоха, от чего взлетевшая в чёрное поднебесье звезда, поднимаясь всё выше, тоже начала медленно кружиться и расти, расти, стремясь закрыть собой всё небо. И это было бы сказочное, невероятно красивое зрелище, если бы у девочки против воли внезапно не возникло ощущение, что вся эта красота в любой момент может рухнуть обратно вниз, погребя под собой и ледяной город, и его окрестности. Ну, и её заодно, маленькую иномирянку, так мечтавшую о сказке, но по ошибке, похоже, попавшей в триллер. Ага, на роль первого таракана, прихлопнутого волшебной тапкой.

Светланка поморщилась и поправила шапочку. Что-то назойливо лезло в уши, и в первы секунды она даже не поняла, что не так. Ей внезапно начало казаться, что где-то совсем рядом вдруг зашумел огромный древний лес. И шум его становился всё громче и громче. А поскольку у них под ногами был виден один лишь город, а всё остальное надёжно укрыла своим непроглядным плащом глубокая ночь, девочка невольно постаралась припомнить, не попадался ли по дороге ей на глаза где поблизости старый ельник или другая какая посадка подходящих размеров. Но гул усиливался, в нём появился тихий, но противный, поднимающий толпы мурашек по коже скрип. И вдруг в этом шуме она явно услышала визгливый шёпот: «Быстрее!» Потом нетерпеливый, глухой, еле сдерживаемый рык и тихое едва слышное «Ещё! Ещё», от которого волосы зашевелились под шапочкой на макушке. Светланка оглянулась. Никого. А дальше, словно сломав тонкую преграду, в голову её со всех сторон хлынули голоса, шёпот, шипение, взвизгивание. От них несло нечеловеческим голодом, жаждой, нетерпением и таким ужасом, что девочка невольно зажмурилась и зажала уши руками, пытаясь спастись от жгучего желания закричать и броситься прочь. Всё равно куда, лишь бы подальше отсюда, от этих голосов, всхрипов, хихиканья, которые никак не могли принадлежать живому человеку и резали мысли и нервы, захлёстывали чёрной водой и топили в страхе, выстужая кровь и заставляя сердце заходиться в припадке ужаса.

Неожиданно сквозь накрывшую Светланку какофонию, пробился негромкий, но ясный натужный стон. Словно кто-то рядом из последних сил держал на плечах скальный осколок.

– Триединый, помоги!

Девочка, часто моргая, взглянула на Мороза, потом вскинула голову к небу. Старый чародей стоял со всё так же поднятыми вверх руками, но теперь они отчётливо подрагивали от напряжения, а сам он ссутулился, как будто пытался удержать неумолимо опускающийся на него потолок. Звезда, закрывавшая собой почти всё небо, больше не крутилась. И Светланке показалось, что она словно чуть завалилась на бок. Раздался тоненький болезненный звон, и затянутое страхом и неотвратимостью детское воображение тут же нарисовало узкую, в волос толщиной трещину на светящейся холодным светом поверхности. Словно почувствовав то же самое, те, кто так рвался в этот мир, другие, буквально взвыли, уже празднуя победу. И теперь девочка отчётливо поняла, откуда слышит она эти голоса.

– Да! Да!!! Ещё!

– Жрать! Наконец-то жрать!

– Жизнью! Пахнет жизнью! Тёплой плотью! И Силой!

– Уничтожить! Выпить! Сожрать Привратника!..

Светланка прищурилась, пытаясь разглядеть тех, кто наверху пытался сломать удерживающие их запоры, но чернота над лучами созданной Морозом звезды была непроглядной, точно смола, и надёжно скрывала до срока лица тех, кто собирался поглотить всё на своём пути. И великанов, и людей, и доброго волшебника из сказок её мира. И доброго Снорри, и неугомонного Сегьира, и… и всех остальных. И даже маму с папой…

Перед глазами всё поплыло, а по настывшей детской щеке тёплой дорожкой скатилась первая одинокая слезинка.

– Светлана, – часто с присвистом дыша, вдруг произнёс скомканный тяжестью кудесник. – Внученька, слушай меня внимательно. Ты должна сей же час уйти отсюда. Снежень тебя домой отвезёт. Он у меня самый быстрый.

– Но…

– И не перечь! – прикрикнул он, начиная прогибаться уже в коленях.

Мягкая морда нетерпеливо ткнулась в плечо девочки. Она не глядя погладила породистую голову, перебирая в пальцах шёлковую чёлку. Удивляться, откуда взялся здесь верный скакун Белого Воина времени не было.

– А ты? Что будет с тобой? – по-прежнему не сводя глаз с Мороза, спросила Светланка и почувствовала, как крепкие конские зубы, осторожно уцепившись за рукав тулупчика, тянут её за собой. Она упрямо высвободилась и шагнула ближе к деду.

– А ничего. – Он ясно улыбнулся, будто пушистый снежок блеснул на морозном солнышке. – Я же чистая сила. Первородный холод. Не по зубам им меня уничтожить. Я обязательно ворочусь.

– А… а они? – Светланка кивнула головой куда-то вниз за край площадки.

– Милая, последние крохи времени на исходе. Прошу тебя, ступай, – почти взмолился снежный чародей. – Не ведаю, что там творится и откуда у тёмного мира такая сила, но не смогу я их дольше держать. А ежели случиться с тобой что, никогда себе не прощу. И Весняна не простит… И ещё. Родителям своим обязательно обо всём, что здесь увидела, расскажи. Не забудь. Пусть знают.

Новый хрустальный звон почти на границе слуха всхлипнул над землёй снежных великанов. Мороз оскалился и зажмурил глаза, падая на одно колено, но всё равно не опуская рук со вскинутым посохом. Рёв разноголосый вспорол воздух. Пахнуло затхлым холодом.

– Дедушка! – девочка бросилась к старику, обняла его за плечи и почувствовала, как из последних сил дрожит каждый мускул в его совсем недавно сильном, а ныне едва живом теле. И неожиданно такая злость поднялась откуда-то из глубины человеческой души. – Да чтоб вас… растопило и заморозило! – выкрикнула в небо Светланка первое, что пришло ей в голову. И в груди у неё внезапно что-то ухнуло, и по ощущениям, словно небольшая питарда взорвалась за рёбрами, выгрызая всё, что было внутри, и оставляя одну пустоту. Но боли не было. Только показалось на мгновенье, что нечем дышать, и оттого стало жутко. А следом из самого центра этой пустоты в вены, в кровь девочки хлынула сила. Та самая, уже знакомая. Но на этот раз холод и жар не разбились на две реки. Они, наоборот, свились в единый поток, бурлящий и рвущийся наружу, в котором ледяная стужа и яростный огонь переплетались, как начало и конец всего на земле, как супруги, дарующие начало новой жизни.

Светланка сперва оторопела от кипящей внутри неё бури, а потом вдруг ошалело улыбнулась и, недолго думая, вцепилась в волшебный посох чуть повыше слабеющих пальцев снежного чародея и закричала, срывая голос. В то же мгновенье, повинуясь её воле, подгоняемая, подталкиваемая, будто поршнем, рвущим горло напряжением, из маленьких ладоней на белое древко хлынул ледяной огонь. Он стремительно покрывал гладкую рукоять золотыми и льдисто-хрустальными всполохами, подбираясь к навершию. А потом, собравшись с силами как живое существо, прянул вверх, вонзаясь яркой ослепительной иглой силы в самое сердце умирающей руны. Волны двуцветного пламени, обгоняя друг друга, помчались во все стороны, вспыхивая при каждом толчке. И Звезда жадно пила их, постепенно светлела и напитывалась до самых кончиков своих лучей. А когда все её линии снова сияли первородной мощью, вливаемая безудержная сила вдруг вырвалась из всех восьми вершин и понеслась быстрыми реками в стороны, окончательно разгоняя черноту неба. И спустя всего несколько мгновений руну заключило в объятья белое морозное кольцо, от которого, словно солнечные лучики на детском рисунке, брызнули золотые змейки, маленькие и подлиннее. Проросли и замерли, превратив небесные врата между двух миров в снежную звезду, сияющую внутри жарко-золотого солнышка.

По началу девочка глаз не могла отвести от дела рук своих. Она осторожно и медленно отцепила от посоха одну ладонь, готовая, если что, сразу же вцепиться обратно. Но увидев, что кожа на них белая теперь только от напряжения и не имеет ничего общего с огнём, буквально только что выплёскиваемым наружу, отняла и вторую. Кое-где потемневший, будто бы местами его коснулись языки пламени, посох потерял опору и начал заваливаться на землю. Пальцы Мороза соскользнули с древка, а сам волшебник тяжело осел на оба колена, роняя голову на грудь.

– Дедушка! – Испуганно вскрикнула Светланка, стараясь удержать его, и услышала хриплое дыхание. Глаза старца были закрыты. Лицо сливалось по цвету с седыми волосами. И весь он сейчас больше напоминал вылепленное из снега безжизненное изваяние, чем могучего воина, пышущего здоровьем и дышащего морозной силой снежного севера.

Посох звонко упал на пол площадки и, мелко подпрыгивая и выбивая частую дробь, откатился в сторону. Только тут девочка вдруг осознала, какая тишина стоит кругом. Ни рёва, ни воплей, ни смеха – ничего. Только тишь. И ещё тени становятся всё чётче и наливаются чернотой. Она подняла голову вверх и увидела вдруг, что висящий над землёй рисунок всё ещё наливается светом. И вскоре на него стало больно смотреть, но в то же время там, в глубинах тьмы, таящихся над ним, ясному детскому взгляду померещилось движение. В тот же миг с неба на землю упал и раскатился невидимыми бусинами эха резкий сухой звук сломанной деревяшки. И напитанная до предела силой руна тут же вспыхнула и взорвалась в вышине огненным, выжигающим глаза беззвучным салютом, заставляя маленькую фигурку внизу на круглой вершине ледяной башни съёжиться, зажмуриться, закрыть голову руками. А сотни голосов наверху ревели стенали, выли, не желая признавать своё поражение в почти уже выигранной битве.

Светланка не удержалась и, щурясь, взглянула туда. Небеса теперь от края до края словно затуманенное стекло закрывала белёсая, медленно затухающая пелена, отделяя мир живых от мира мёртвых. И по ту её сторону девочка, словно сквозь увеличительное стекло или на экране в кинотеатре, разглядела бессчётное множество движущихся едва различимых теней. Они клубились, извивались, точно дымы от костров, тревожимые ветром. Иногда в их сплетениях и изломах на мгновение угадывались очертания гротескных фигур – с огромными головами, или совсем без оных, но распахнутая пасть провалом зияла посреди живота; худых и невероятно высоких, будто жердь или наоборот необъятно толстых; маленьких, почти карманных, или напротив вдруг занимающих почти половину небосвода. И вместо лиц у всех этих призраков можно было различить лишь тёмные провалы глаз, но, казалось, что все они смотрят только на оцепеневшую от страха Светланку. И среди этих держащихся на почтительном расстоянии теней во тьме потустороннего мира одиноко стоял человек.

Он был очень красив и строен, точно герой со старинной картины. Но от его красоты, от его идеальности веяло такой жутью, как будто в открытую могилу заглядываешь. Тонкое лицо, обрамлённое белыми спускающимися на плечи волосами с аккуратно постриженной короткой бородкой кого-то напомнило маленькой. Вот только не помнила она ни у кого из своих знакомых таких холодных словно неживых глаз и такого выражения брезгливости с примесью раздражённого любопытства. Будто таракана рассматривает. Даже на какую-то короткую чёрную жердину для удобства одной рукой опёрся. Девочка невольно оправила одежду и пригладила выбившиеся из косичек волосы, чтобы быть похожей если не на махаона, то хотя бы на капустницу. Но только не на таракана, в самом-то деле! Выражение взирающего на неё лица не изменилось ни на гран. «Ну, и ладно, – вздохнула про себя Светланка. – Пусть на таракана. Зато очень редкой породы – «хомо тараканиус».

Незнакомец внезапно усмехнулся и, распрямившись, произнёс словно самому себе:

– Так вот кто у нас здесь. Надо же, какая. Прошёл бы мимо – не признал. – Он говорил спокойно, даже с улыбкой, но почему-то у девочки от его улыбки вдруг появилось такое чувство, что её вот прямо сейчас внесли в какой-то список, причём явно не на получение медальки, и поставили чуть ли не первой. По знакомству, так сказать. Очень захотелось откреститься от такой чести, вот прямо крест на крест огненными росчерками по ухмыляющейся роже, чтобы перепуганные мурашки перестали, наконец, бегать по спине из стороны в сторону с бешеной скоростью, шевеля сквозняком волосы под шапкой. Однако ладошки даже не думали нагреваться, предательски похолодев и мелко подрагивая и не предвидя ничего хорошего от подобной встречи. А в том, что они с мужчиной знакомы, маленькая почему-то не сомневалась. По крайней мере незнакомец её точно узнал. И от этого становилось ещё тоскливее и холоднее на сердце.

– Вы меня знаете? – сиплым голосом надорванного горла спросила Светланка.

Мужчина прищурился, вглядываясь в маленькую фигурку с синими глубокими как небо глазами и заулыбался ещё шире.

– А ты меня нет? – А потом его брови вдруг поползли вверх. – Так ты и себя не знаешь? Однако! – Он неспеша развернулся к девочке спиной и шагнул прочь, исчезая в наползающей тьме почти полностью погасшего свечения. И только отсалютовал напоследок какой-то серой странной штуковиной, да долетели последние его слова: – Матушке поклон передавай.

Светланке показалось, что из лёгких у неё мгновенно исчез весь воздух. Что значит «матушке»?! Они что же, тоже знакомы?!

– Стойте! Вы кто?! – подскочив на ноги, закричала девочка. Но небеса в ответ почернели окончательно и замерли, оставляя у себя все ответы. – Дедушка! Дедушка, очнись! – Светланка торопливо опустилась перед по-прежнему сидящим на коленях с опущенной головой Морозом и осторожно потрясла его за плечи. Волшебник сипло и коротко дышал, но не пошевелился. Лицо его было снежнобелым, и казалось, что голубые морозные тени его черт падают не на человеческую кожу, а на январский сугроб. Тут уж не вопросы ему задавать нужно было, а Господа Бога о чуде молить, чтобы он сам жив остался. – Дедушка, – всхлипнула маленькая. Её руки скользнули к толстым рукавицам, скрывавшим ладони старика, сжали безвольные пальцы и почувствовали в ответ почти мёртвенный холод. Снежень стоял рядом белым призраком, встревоженно обнюхивая голову хозяина и тихо и горестно всхрапывая и ржа. И казалось, будто животное тоже негромко зовёт своего господина, еле сдерживая слёзы.

Девочка подняла руку старца и прижалась к ней лбом. Ей было больно. Точно сказочный чародей был очень дорог её сердцу. Как мама или папа. Как близкий друг. И одна мысль о том, что с ним может случиться несчастье, была просто невыносима для Светланки.

– Как же так? Что же мне делать? – Почему-то захотелось согреть сильную окоченевшую ладонь угасающего воина, и девочка, стащив с неё рукавицу, закрыла глаза и выдохнула своё тепло на сухие ослабшие пальцы. Живое дыхание окутало их руки мягким облаком. – Вставай, пожалуйста, – еле слышно произнесла она, и в голове пронеслись образы снежного белого великана, но не того, который недавно на её глазах выплетал боевые заклинания и разил противников ледяными пульсарами, а другого, из её любимой сказки «Морозко». Невидимого людям исполина, который скачет по лесу с ёлки на ёлку, с сосёнки на сосёнку, одевает стынущие деревца в снежные полушубки, сковывает серые усталые реки голубым льдом, укрывает уснувшую землю пушистым одеялом, да таким чистым, таким ослепительным, что на солнышке от переливов на него смотреть больно и радостно одновременно. И невольная улыбка осветила детское личико. – Ты должен проснуться. Без тебя никак, дедушка…

Рваное дыхание чародея в этот момент вдруг замерло, и сердце Светланки ухнуло в бездну. Но внезапно холодные пальцы сжали обнимающие их ладошки, и могучую грудь наполнил глубокий и такой долгожданный вздох, как у давно и тяжело болеющего и наконец проснувшегося человека.

– Весняна, доченька, – прошептал старец, не открывая глаз, и девочке показалось, что лицо его тронул лёгкий румянец. Она облегчённо выдохнула, правда, тут же замерла в недоумении, когда розовый оттенок кожи деда медленно перетёк в лёгкую изумрудную зелень. Светланка зажмурилась и потрясла головой, прогоняя наваждение, потом снова открыла глаза и увидела, что не только лицо доброго волшебника странно переливается. Всё вокруг – и площадка, и Снежень, и даже сама Светланка – будто попали в комнату с цветомузыкой и теперь плыли в её неспешных переливах, лившихся откуда-то сверху. Девочка запрокинула голову и ахнула.

Там, наверху, жила и рассказывала о всех чудесах мира беззвучная, но немыслимо прекрасная изумрудно-малиновая музыка. И пусть повествование её было окрашено всего в два цвета, но оторваться от игры их оттенков, их переплетения было просто невозможно. Ведь там, сменяя друг друга, вдруг вспыхивали ярко трепещущие дрожащие костры и разливали свои воды неспешные реки, мгновенно вырастали на полнеба и осыпались вниз призрачные кристальные горы и мчались, закручиваясь в спирали, бесшумные далёкие ветры, из конца в край проносились быстрой рябью отражения лучей в россыпи самоцветов и вдруг зацветал дивный сад, наполненный нежностью розовых лепестков в объятьях весенней зелени. Ничего подобного Светланка раньше не видела. И ей хотелось, чтобы это чудо никогда не кончалось…

– Синегурда? – вдруг раздалось в опутавшей мир сказочной тишине такое непривычное имя, и девочка вздрогнула от неожиданности и оглянулась. На краю террасы верхом на брате-близнеце Снежня сидела женщина, невероятно красивая, аж до мурашек. Светлые волосы на непокрытой голове обрамляли правильное, словно в мраморе высеченное резцом скульптора лицо. Белые брови, чуть нахмуренные как от дурного предчувствия, снежными стрелами разлетались к вискам. А удлинённые нечеловеческие белые глаза в пушистых ресницах глядели открыто и бесстрашно, не пряча ничего внутри и не позволяя сокрыть ничего от себя. Секунду они смотрели на Светланку, потом перевели взор на замершего рядом чародея и испуганно расширились.

– Морозко!

Красавица соскочила с коня и, подбежав, опустилась на колени рядом с девочкой, обхватила ладонями и приподняла седовласую голову, заглядывая в измождённое лицо волшебника. Тот приоткрыл глаза и слабо улыбнулся:

– Здравствуй, Зимушка.

Женщина резко выдохнула и коротко расцеловала лицо воина, а потом прижалась к прячущимся в бороде губам.

– Морозко, да как же ты?… – глухо произнесла она, снова глядя своим снежным взором в синие глаза любимого. Тот поднял свободную руку и успокаивающе сжал тонкое запястье.

– Потом, родная, потом. Устал я очень… Лучше посмотри, кто со мной.

Улыбка снова наполнила голос мужчины, но глаза закрылись, и он замер.

– Дедушка! – испуганно воскликнула Светланка, бросаясь к волшебнику. Но женщина перехватила её за плечи и успокоила:

– Не бойся, маленькая, он просто спит. Всё хорошо будет. Нужно только в дом его отвезти. – Она оглянулась и протянула руку к переминающимся рядом, будто перешёптывающемся скакунам. – Просинушка, подойди сюда. После наговоритесь. – Белогривый красавец послушно подошёл и опустил голову, словно в почтительном поклоне.

Как они спускались с той башни на землю Светланка, признаться, помнила плохо. Честно сказать, она так устала, что, кажется, отключилась на время всего спуска, да и части дороги тоже. Помнила только, как морозов конь вдруг рассыпался и сразу взметнулся ветром, подхватил неподвижное тело кудесника, приподнял, а потом соткался из ниоткуда уже с седоком на спине. Ну, то есть не с седоком, а с лежаком, или как там его назвать следовало. В общем, соскользнули они с площадки былинкой белой и пропали из виду. А после заботливые руки осторожно перехватили девочку и, крепко удерживая, вместе с ней верхом на втором жеребце так же плавно и бесшумно широкими кругами заскользили вниз. Только на этот раз всю дорогу их неотступно сопровождал ветер, развевая лошадиную гриву, громко что-то насвистывая в уши и заставляя глаза зажмуриваться. В прочем, последние были совсем не против такого предложения и послушно закрылись, унося свою хозяйку в мир коротких грёз. Сквозь дрёму Светланка чуть позже услышала глухие голоса. Она даже смогла на секунду разлепить склеившиеся веки и поймать расплывчатый образ Волтанга. А потом снова уснула.

Разбудил её тихий полушёпот, звучащий совсем рядом. Сначала Светланка узнала густой бас деда Мороза:

– Нельзя ей здесь находиться боле! Возвращаться нам нужно! Время точно снег вешний тает и ручейком утекает. Ты же видишь, нет силы у меня больше держать его, только замедлить теперь и могу.

– Сердца у тебя нет, Лютый! – различила она следом взволнованную речь той, кого чародей назвал Зимушкой. – Я же впервые обнять девочку могу! А ты даже словом не обмолвился, что в этот раз не один будешь!

– Но родная моя, в этот раз вовсе всё наподвыворот пошло! – горячо зашептал кудесник. – Я хотел её развлечь сперва, волшебное приключение устроить, сказку для неё сочинил, почти правдивую, чтобы ей интересно было, когда традиционный боевой круг развернётся, а она сбежала!

– Да, Морозко, совсем отвык ты от девичьего сердца. – В голосе Зимы заискрилась улыбка. – Тебе, любый мой, не внучка Снегурочка нужна, а внучок Снеговичок в помощники.

– Э, нет, Зимушка, эта малая кирия всем снеговикам носы повытаскивает. И знаешь, если б не она, сейчас бы нам так не сидеть спокойно. На мою удачу я сюда её привёз. Как будто подсказал кто…

– Может и подсказал, – задумчиво полушёпотом произнесла та. – Но кто и за какой надобностью?

– Нет, родная, мне сейчас важнее понять, что случилось. И каким вообще образом скрепы Алатыря едва не сломались… И ещё нужно скорее её домой доставить, пока не хватились. Потому как, ты же понимаешь, если эти двое вдруг решат забрать её сами и явятся в земли здешние, от Заокраинного Севера даже краешка не останется! И даже мы с тобой ничего не сделаем. Потому как её остановить просто не сможем, а его – не сумеем. И даже полный магический резерв здешним жителям не поможет!

Женщина фыркнула и нехотя произнесла:

– Ха! Да, если это двое даже в пещеры карлов вместе явятся, тех и то от такой радости Корачун хватит, чтоб его перекосило. Особенно когда их любимые гроты каменные и жилы самоцветные внезапно живыми цветами зацветут, а в световых шахтах влюблённые вороны и другая живность начнут гнёздышки для выведения потомства устраивать.

Третий голос, молчавший до сих пор, вдруг коротко, но неосторожно громко хохотнул и спохватившись, зашелестел хрустким хриплым шёпотом:

– Потому тебе и говорят, Зимка, будет ещё время для слов и объятий. А сейчас поднимай гостью. Им и правда пора. Не то скоро, не приведи Триединый Отец, в твоём замке появится много больше одного гостя. При чём с пожизненным проживанием.

Над головой прокатился тяжёлый вздох, и девочка почувствовала ласковое поглаживание на своём плече.

– Хъетти моя, проснись…

Светланка открыла глаза, и взгляд её упёрся в бревенчатую стену. Только стена эта была почему-то как в белый цвет перекрашена и поверх ещё узорчатой изморозью тронута. Однако холода коснувшиеся её пальчики не почувствовали. Только прохладу, словно к живому дереву прикоснулись. Девочка перевела взгляд к такому же «морозному» потолку и дальше, оглядывая просторную комнату, устроенную будто в ледяном домике. Только дом этот был, как ни странно, тёплым и обжитым, с двумя окнами. За ними сквозь прозрачное «стекло» льдинок виднелось иссиня-чёрное небо. За массивным столом спокойно восседал нетерпеливо поглядывающий на неё Волтанг в обычной для снежных великанов безрукавке, но с замершей у ног, точно преданный пёс, ледяной секирой. У стены, недалеко от стола на широкой лавке также сидел Мороз, только вот в его одетой в простую рубаху фигуре, тяжело откинувшейся на опору, сквозила усталость. А рядом со Светланкой сидела Зима. Да, это имя прекрасно подходило снежной красавице, ведь была она вовсе не старухой, как многие думают в родном мире девочки, а статной женщиной, которой в пору целыми народами править, коль корона на голове будет. Но сейчас она была облачена лишь в белое узорчатое длинное платье, почти такое же, какое было и на девочке, только перехваченное на тонкой талии плетёным ремешком, и толстая коса, перекинутая на грудь, тяжёлым колосом спускалась вниз и терялась где-то ниже бёдер. И что-то было в этой женщине, неуловимое, но такое знакомое…

Но самым удивительным в этой снежном сказочном тереме была… печь! Самая настоящая, как в деревенских избах её родного мира, только огонь в глубине её плясал голубой, словно над кухонной конфоркой современной плиты. Светланка даже рот приоткрыла от удивления, глядя на такое чудо в ледяном доме, и перехватив её взгляд хозяйка дома улыбнулась:

– Обычный огонь твоего мира для нашего слишком жарок, но кушать, сама понимаешь, надо всем. Или ты думала, мы тут снежными комочками кормимся?

Девочка смутилась, вспомнив, что именно снежки и жевал Мороз Иванович в сказке, когда к нему Рукодельница пришла. По крайней мере, так было написано в учебнике по чтению. Правда, позже сказочный геройи от обычной еды не отказался, но никто же не говорил, что он её сначала не заморозил.

Видя, как чуть заалели щёки маленькой гостьи, Зима на миг нахмурилась, а следом спросила, как бы невзначай:

– Ну, а твоя мама стряпать умеет? Похлёбки там, каши, пироги…

– Конечно, – сообразила, о чём речь, Светланка. – Мама готовит очень вкусно. Особенно разные салатики, жаркое и – да, – пирожки с пылу с жару у неё всегда обалденные. Но я больше всего люблю её блинчики. Золотистые, горячие, как солнышко. Она их, по-моему, двадцатью разными способами готовить умеет. И ещё столько же начинок насочинять может. – Она мечтательно завела глаза к потолку и вдруг почувствовала, как от голода у неё заурчало в животе.

Женщина при этих словах чуть поморщилась, а потом улыбнулась и обняла девочку за плечи.

– Ну, блины мы здесь не печём, но угостить тебя кое-чем найдётся. Идём. – И она повела гостью к столу.

Признаться, Светланка очень оробела, оказавшись за одним столом с Волтангом, которого она знать не знала. Но тот неожиданно улыбнулся ей и подмигнул как закадычной подружке. А потом на столе перед ней появилась кружка с чем-то белым, похожим на молоко, только пахнущим какими-то ягодами и на вкус сладковатым и тёплым. Рядом в хрустальных тарелках лежали светлые лепёшки, не зажаристые, но пахнущие как сладкая сдоба; тонко порезанное мясо в прозрачном желе, уложенное поочерёдно с белым ноздреватыми кусочками, похожими на сыр; глубокая мисочка, кажется, с творогом; узнаваемые, наверное, в любом из миров, но здесь больше напоминавшие большие вареники пирожки, светлой горкой заманчиво возвышающиеся на кружевной салфетке, застилающей большое блюдо. А чуть поодаль, чтобы не тянулась рука раньше времени, в вазочке лежало самое настоящее мороженое, целых три шарика. Лежало и не таяло, даже не собиралось. Вот что значит снежные великаны! И холодильник не нужен!..

– Ну, что застыла? – Хозяйка, подав Морозу большую кружку, над которой, как ни странно, клубился пар, и получив в ответ благодарный кивок, подошла к девочке. – Ешь, не бойся. Не ведала я, что такая гостья здесь появиться. – Быстрый взгляд на Мороза. – Так что чем богаты, тем и рады. – Зима присела рядом на лавку и задумчиво и чуть печально поправила девчоночьи косички. – Если бы не время ускользающее. В другой раз мы с тобой обязательно всё наверстаем. – Она указала на стол и улыбнулась. – Ешь. В своём мире ты такого не попробуешь.

Вот уж точно! Такого Светланка и в самом деле ещё никогда не пробовала. Нет, горячего здесь, конечно, ничего не было, только тёплое. И вроде бы на взгляд всё походило на что-то из её дома, но на вкус – совсем другое!.. Сладкое, пряное, солоноватое, сливочное – какое угодно, но всё равно другое. И главное – невероятно вкусное. После первого же глотка «ягодного молока» стало тепло, по телу пробежались щекотливые искорки бодрости, и всё страшное, что увидел за сегодня девочка, показалось вполне себе терпимым. И жуткие великаны, первыми встретившиеся ей на этой земле, и ужас от сказочной ледяной тюрьмы, которую специально для неё наколдовал Брагги, и даже та смертная тоска, которая заглянула в сердце после знакомства с тем красивым, но явно недобрым мужиком по ту сторону небесных врат, Карачун его побери. Кстати…

– А кто такой Карачун? – прожевав очередной кусочек пирожка со снеженикой, спросила Светланка, запила его и испуганно замерла, наткнувшись взглядом на глядящие в упор чуть сощуренные глаза Волтанга. И в глазах этих сейчас не было ни улыбки, ни дружелюбия. Зима с Морозом выглядели не лучше. Только у них на лицах помимо прочего читалась ещё и тревога.

– Почему ты… – негромко заговорила женщина, но Мороз неожиданно перебил её, напряжённо уставившись в пол:

– Он – мой брат.

Девочка почувствовала, что спросила, что-то не то. Что этот самый пресловутый Карачун явно сделал что-то нехорошее, за что все присутствующие на него, мягко говоря, злятся. И ей захотелось как-нибудь замять разговор, как вдруг Волтанг, отведя взгляд и потирая колени, добавил с досадой:

– Если совсем точно, то он НАШ брат. Но по рождению он – близнец нашего Морозки. А по сути -его тёмная сторона, полная противоположность. И дом его находиться в на́ви.

– Нави? – переспросила Светланка.

– На изнанке мира, – тихо пояснил Мороз. – Он такой же чародей, как и я, только его сила на смерти растёт. И не на простой-любой, а на безвременной – той, которая раньше времени приходит и жизнь молодую обрывает. Оттого он и не должен среди живых находиться.

– Ага, а так хочется, – съехидничал Волтанг. – Это же так манит – неограниченную власть иметь. А его брат родной запер и не выпускает. Замки непробиваемые, неодолимые ставит, а ключик не даёт. Вот и сидит он в нави с супружницей своей, о власти без границ мечтая.

Девочка отодвинула тарелку. Есть расхотелось. Зато где-то в животе щекотно и неприятно заворочалось скользкое, потряхивающее предчувствие.

– А какой он? – глядя на стол и почему-то боясь ответа, спросила она как можно равнодушнее.

– Карачун-то? На лицо молод, а по годам – почти мне ровня. А я знаешь ли рождение всех миров видал, – так же спокойно, почти беззаботно ответил брат Мороза. Но взгляд его в разрез с голосом оставался внимательным и серьёзным.

– Красив он, – вдруг тихо сказала Зима. – Очень красив. И красой своей пользуется. К любой душе дорожку найдёт, коль захочет. Только глаза у него неживые, как и сердце. Оттого Ярилку с Весняной он уж больно не любит. Они – его полная противоположность. И прав муж мой – нечего ему делать не то что в мире людей, а даже здесь, среди великанов. Сохрани Триединый, чтобы он ключ от врат когда-нибудь заполучил…

Женщина вздохнула, а Светланка, не мигая, уставилась на неё, уже зная, кажется, ответ на свой следующий вопрос.

– А ключ этот как выглядит?

Однако ответил ей снова Волтанг:

– А вот как посох нашего Морозки. У него ключ запирающий, силу хранящего всё живое камня Алатыря несущий. А отпирающий значит будет должен знак разрушения носить.

Девочка молча придвинула поближе тарелку с белой «творожной» массой, разровняла ложкой поверхность, а потом так же ложкой старательно нарисовала вряд три ромбика, цепляющихся уголками и, словно наконечник, на палку насаженные.

– Такой?

Воцарилась полная тишина, только непривычно голубой огонёк потрескивал в печке.

– И-ри, – поражённо прошептала Зима.

Волтанг в свою очередь спросил:

– А ты где же такое копьецо узрела, девица красная?

– Кажется, у Карачуна, – честно ответила Светланка. – Думаю, я его видела, там, на башне. Он по ту сторону неба стоял. И ещё велел маме поклон передать. – На последних словах она вдруг вздрогнула и, обернувшись к Морозу, спросила севшим голосом: – Дедушка, а он что мою маму знает? Она теперь умрёт?..

Подошедший чародей даже растерялся от таких слов.

– С чего ты так решила-то?

– Так вы же сами говорили, что он молодую жизнь забирает. И красоту. А моя мама – она же очень красивая. И молодая ещё…

Зима обняла всхлипнувшую девочку за плечи и, покачиваясь, будто баюкая, произнесла:

– Рук у него не хватит до твоих родителей добраться. Ишь чего захотел? Яр ему всю хотелку поотшибает напрочь.

– Правду молвишь, душа моя, – согласно прогудел Мороз. – Нечего тут бояться. А если что, я ему наперёд ту хотелку сначала отморожу. Чтобы отшибать сподручнее было… Ты лучше вот что скажи мне, внученька, – он опёрся руками о стол и наклонился ближе к Светланке. – Какого цвета копьецо-то было?

Девочка наморщила лоб, стараясь как можно точнее вернуть в памяти увиденное, и уверенно ответила:

– Серого. Пепельного даже. А это и есть знак разрушения?

– Нет, – произнёс Волтанг, – это – И-ри, ключ-руна, замки отпирающая. А вот, что она на себе знак разрушения несёт – на это его цвет указывал. И по твоим словам то цвет праха был. А значит, когда Морозко светоносную Алатырь-руну на врата накладывал, в тот самый же миг, в единую минуту перемены, когда скрепы ещё слабы, Карачун нарождённую, силой не налитую ещё пока звезду гибельной руной Ма-ра взломать пытался. Только такого быть не может…

– Почему?

– Потому что, – объяснил Мороз, – в навьем царстве свои законы и своя волшба. Там чары живого мира не действуют вовсе или искажаются до неузнаваемости. Поэтому сплести их там попросту невозможно. Да и Алатырь тёмную сущность ни за что не пропустит. Только живым ключом его отомкнуть можно. Вот и вопрос – откуда взялась светлая действующая И-ри-ключ в мире смерти? Да ещё и руну разрушения несущая.

– А ещё интереснее, – добавил его брат, – почему Карачун до конца дело не довёл? Почему остановился? Что его вспугнуло? Неужто нашей маленькой кирии устрашился?

При этих словах снежный великан усмехнулся и, прищурившись, взглянул на Светланку. И той вдруг показалось, будто он над ней насмехается, хоть и по-доброму. Она уже успела понять, что кириями здесь называют только кого-то сильного и очень смелого. А тут – она, обычная девчонка из другого мира, пусть и какими-то силами с перепугу овладевшая, но ведь ничегошеньки в происходящем не понимающая. Какие-то карачуны, иры-мары, алатыры. Хорошо хоть, что уже к жуткой внешности великанов здешних привыкла… Вот только сейчас, кажется, она единственная знала, почему тёмный близнец дедушки Мороза врата межмировые распахнуть не сумел. Ну, что ж, значит и девчонка обычная – не пустое место…

– А, так он просто замок открыть не смог, – как бы между прочим заметила Светланка.

– Залюбовался красой ненаглядной? – в тон ей продолжил ехидничать Волтанг, разрывая тяжёлое напряжение в комнате.

– Нет, – спокойно мотнула косичками девочка. – До красы ненаглядной – это мне как мама стать нужно… Ну, – она бросила зардевшийся смущённый взгляд на сидящую рядом женщину, – или вот как тётя Зима…

Та замерла ледяным столбом, потом медленно посмотрела в лицо гостье и почему-то убитым голосом переспросила:

– Тётя?.. – Взрыв оглушительного мужского хохота снёс внезапно воцарившуюся тишину и вроде даже заложил уши. – Какая же я тебе тётя?!..

Снежный великан смеялся так, что чуть с лавки не падал. А Мороз, не в силах устоять на ногах, буквально плюхнулся рядом и, утирая проступившие слёзы, с трудом восстанавливая дыхание, обнял жену и поцеловал в висок со словами:

– Обожди, лада моя, не сейчас. После разбираться будешь.

– Извините, – пискнула бордовая личиком Светланка.

– Ничего, – ответил также приходящий в себя великан. – Про то, что замо́к открыть не смог – это ты хорошо предложила. Почему бы и нет? Да он просто в замочную скважину не попал ключом, ежели ты его так же развеселить смогла. А потом уже поздно стало.

– Вовсе нет! – воскликнула вконец растерянная девочка. – У него просто ключ сломался!

Смех стих в течение нескольких секунд.

– Как это сломался? – всё ещё глупо улыбаясь, вопросил Волтанг.

– Вот так – пополам. У него палка в одной руке была, а вот эта ваша штуковина, – кивок в сторону тарелки с нарисованными ромбиками, – в другой.

Трое взрослых нелюдей и не до конца людей удивлённо переглянулись между собой.

– Вот так так, – первым обрёл дар речи синекожий. – С чего бы?

– Боюсь, мы пока этого не знаем, – ответил ему Мороз и внимательно посмотрел на свою спутницу. – Потому как не видели.

– Так мы бы при всём желании увидеть не смогли бы, – задумчиво нахмурив брови, сказала Зима. – Твоя рунная волшба для нас закрыта. А ты тогда, я так понимаю, уже без сил был.

– А вот да, кстати. – Белый Воин опёрся спиной о стол и неспеша перевёл взор на жену. – Я тогда, родная, не без сил был. Я тогда к перерождению готовился. И уже ушёл почти, а меня вдруг возвернули…

Светланка под тремя взглядами внезапно почувствовала себя ребусом, который мудрейшие умы разгадать пытаются. Даже загордилась немного. Вот только было бы справедливо ей самой сперва этот ребус разгадать. Ну, или пусть они ей ответ скажут, когда узнают. Так как сама она никак не могла в голову взять, чего они все на неё так уставились…

– А расскажи-ка нам, внученька, что же на той башне случилось? – вдруг попросил добрый волшебник.

– Так там, когда твой рисунок трескаться начал, – сглотнув, быстро затараторила Светланка, – я так перепугалась, до полусмерти прямо. А тут ты, дедушка, вдруг падать стал. И тут у меня по рукам огонь ка-ак хлынет! Только на этот раз там не обычный земной, а ещё вот такой, – девочка посмотрела на печь, – на ваш ледяной похожий. И они как одно целое были. И вот эти огни перекинулись вдруг на твой посох, а оттуда на эту… как её там… ал… ала… в рисунок, в общем, твой вливаться стали. И когда он опять ярко засветился, они вокруг этой звезды солнышко нарисовали. Но ты не переживай! Даже красиво получилось, очень! Ровненько, и лучики волнистые. У меня папа, когда я маленькая была, так солнце рисовал. И меня учил… А затем рисунок твой… то есть наш… вдруг как взорвётся и рассыпался салютом. А за ним маньяк этот стоял. Он ещё сказал, что, если бы мимо меня прошёл, не узнал бы. Но ключ у него уже сломанный был, да… А за тебя я очень волновалась. Так сильно, что, наверное, если б умела, с того света бы тебя вернула. – В синих глазах на мгновенье блеснули слезинки, но вдруг детское личико снова просветлело и загорелось мечтательной улыбкой. – А ещё, когда мужик тот ушёл, я северное сияние видела. Первый раз в жизни, представляешь? И это было – ух! – Девочка зажмурилась и прижала кулачки к груди.

В этот миг по комнате пробежал сквознячок, словно дверь открыли, и от зазвучавшего следом голоса Светланка невольно вздрогнула.

– Отец, дозволь слово.

А-а! – Волтанг обернулся к двери и улыбнулся. – Заходи, Брагги. Это сын мой. Вы ведь его уже знаете?

Девочка сдержано кивнула и отвела глаза, выпрямившись, точно доску к спине привязали. А так хотелось обернуться и ещё разок полюбоваться высокой сильной фигурой, притягивающим как магнит лицом, снежными волнами спускающихся до плеч волос и нечеловечески красивыми глазами. Сердце взлетело к горлу и колотилось так, что почти оглушило. А вдруг он на неё тоже посмотрит! А вдруг он ей улыбнётся!! Хотя последнее вряд ли. Скорее заморозит и радостно оскалится…

Тем временим за спиной у синекожего парня что-то зашебуршало. Брат Мороза чуть наклонился, заглядывая сыну за спину:

– Ты не один?

Сзади друг за другом робко протиснулись в дверь двое мальчишек.

– Снорри! Сегъир! – Воскликнула Светланка и, соскочив с места, бросилась им навстречу, обнимая поочерёдно обоих и старательно не поворачиваясь к Брагги. – Вы пришли! Куда же вы подевались-то?

– Да мы вот, – опасливо поглядывая на взрослых, промямлил непохожий на себя Снорри. – Мы обещали тебе наш праздник показать…

– И попросили Брагги провести нас к тебе, – переминаясь с ноги на ногу закончил Сегъир.

Машинально девочка повернула голову и наткнулась на ухмыляющуюся ей сверху вниз морду идеально модельного лица. И ведь эта кривая усмешка то лицо совершенно не портила, блин!.. Но сковородку себе на День Рождения Светланка всё равно попросит. На будущее. Именную. Чтобы на донышке большими буквами отлили имя «Брагги». На память. Как вдаришь по лбу и всегда будешь помнить, никогда не забудешь, как зовут. Жалко, нельзя сделать заказ на имя «осёл»…

Кто-то громко откашлялся, и все сразу вспомнили, где находятся. Мальчишки-великаны подобрались, состроили серьёзные лица, прижали кулаки к груди и склонили головы перед Волтангом, Морозом и Зимой. Брагги тоже плавно повернулся к старшим, незаметно снимая с лица ухмылку и повторил жест младших.

– Дозвольте гостье город показать. И мы обещали ей Ночь Рассвета с нами отпраздновать.

– Дозволяю, – сперва величественно кивнул снежный великан. Но внезапно негромко заговорил волшебник:

– Не серчайте, отроки, но только не сможете вы сегодня данное слово сдержать. Светлане время домой возвращаться.

Мальчишки растерянно опустили руки и переглянулись. А Брагги, помедлив секунду, не меняя голоса сказал:

– Тогда дозвольте проводить нашу гостью и Белого Воина на площади.

Волтанг молча посмотрел на Мороза, а тот пожал плечами и улыбнулся:

– Это можно. – Молодые великаны снова склонили головы и исчезли за дверью. Девочка застыла в нерешительности. – Иди-иди, – махнул рукой чародей, – только не убегай далеко. Я сейчас подойду.

Светланки и след простыл.

– Да-а, – протянул великан после недолгого молчания. – Вот это Яр! Наследил – так наследил. В смысле, наследство оставил.

– Тут не Яр. Ту все по ложке в опару положили, – подала голос молчавшая доселе Зима.

– А Снегурочка у нас всё же знатная, – глядя вслед девочке, улыбался Мороз. Но улыбка его растаяла, когда шею его обвили женские руки, и сладкий голос жены произнёс:

– С тобой, любый мой, я после поговорю, когда домой возвернёшься. И попробуй мне только не объяснить, сугроб ты апрельский, как ты умудрился едва со свету девочку не сжить!

– Да ладно тебе, Зимка, – вступился за брата Волтанг. – Всё же обошлось. И потом, ежели б её сегодня здесь не оказалось, ответ перед тобой держать было бы уже некому, я так понимаю. Главное, что теперь для Карачуна в нашем мире выход наглухо запечатан, верно?

– На ближайший год – да, верно, – осторожно высвобождаясь из объятий, согласился Мороз. – Правда, теперь нашей кирии придётся со мной каждый раз сюда возвращаться. Или нужно будет что-то ещё придумать. А нам за это время главное загадку с ключом объявившимся на той стороне разгадать.

– Я вот думаю, не поддалась ли сестрица моя на посулы своего супружника?.. – негромко предположила Зима.

– Всё может быть. – Мужчина приподнял её голову за подбородок и заглянул в глаза: – Узнаешь?

– Попробую.

Мороз коснулся лёгким поцелуем женских губ и прошептал:

– Скоро вернусь.

Потом подал руку Волтангу для прощания, но тот вдруг удержал поданную длань.

– Постой, Морозко, скажи-ка мне на послед, где ж мне искать теперь эту красу синеглазую?

– На кой тебе? – удивился чародей.

– Да как бы сватов засылать не пришлось, – хитро прищурившись усмехнулся великан.

– К кому? К ней?! – белобородый воин удивлённо оглянулся на дверь. – Так мала ещё!

– Подрастёт…

– И у Брагги, насколько мне известно, невеста уже есть!

– Ну, невеста – не жена, – посмеиваясь, спокойно возразил снежный. – Ты как хошь, а что-то меж ними нечисто…

– Переболеется, – вдруг резко отрезала Зима. – Прости, Волтанг, но уже я против. Брагги – парень хороший и мастер – хоть куда. Но тебе он не родной сын. А отца его я даже близко к девочке не подпущу. Даже в положение родича.

– Так он и так под замко́м, в другом мире сидит.

– Вот пусть там и остаётся!

Великан хмыкнул в бороду, но промолчал.

Провожали их так же, как и встречали – почти всем городом на той-же самой площади. Как оказалось, дом, в котором остановились гости, располагался совсем рядом с ледяным замком, и, выйдя за ворота, Светланка опять увидела и в который раз восхитилась Сердцем Заокраинного Севера, не в силах оторвать глаз от кажущегося невесомым объёмного кружева его шпилей и переходов. Запряжённые сани Мороза стояли недалеко, и к ним вёл широкий почтительный коридор между радостно кричащими, машущими руками и восторженно молотящими оружием по щитам людьми, хоть и с необычным цветом кожи. То тут, то там над головами их взлетали и рассыпались сказочными узорами снежные салюты, каждая снежинка в которых была произведением искусства размером с мужскую ладонь.

Девочка шла в окружение двух своих новых друзей рядом с неспешно ступающим волшебником. Брагги вышел вместе с ними из ворот, но дальше не пошёл, остался стоять там, избегая внимания. Светланке было дико и непривычно находиться в такой толпе. Уже у самых саней Снорри вдруг жестом попросил её подождать, а сам подошёл к Морозу и тронул его за рукав. О чём говорил мальчишка со снежным чародеем, для девочки осталось тайной, но в конце концов последний согласно кивнул. Снорри обернулся, радостно улыбаясь, махнул рукой и растворился среди провожающих. Сегъир в ту же минуту сунул в ладонь Светланки маленький свёрток и, тоже улыбнувшись, исчез меж великанов. Девочка растерянно хлопала глазами, не понимая, что это вообще значит. Стало немного обидно, но она утешала себя мыслями, что, может быть, у них здесь так принято расставаться с друзьями. Это же не её мир с непременными обнимашками, обещаниями и бесконечными прощаниями. Светланка залезла в сани, села в свой уголок и украдкой раскрыла свёрток.

– Надо же, какие заботливые, – прогудел рядом бас доброго волшебника, вместе с ней разглядывающего лежащие на маленькой ладошке снежные комочки. – Даже конфетами на дорожку угостили, чтоб не заскучала…

Вопреки ожиданиям, белые скакуны не рванули сразу в небеса, а спокойной трусцой побежали через всю площадь по образованному расступающимися великанами проходу и в итоге выехали на широкую улицу и неспеша потрусили к окраине города. Светланка крутилась из стороны в сторону, рассматривая дома, вывески, ветрины, которые теперь были видны ещё лучше, чем с высоты пусть и низкого, но всё же полёта. Вся улица словно переливалась светлыми перламутрово-радужными огоньками, подсвечивающими фасады зданий, и сияла звёздами волшебных фонарей. И отовсюду им на встречу спешили великаны, чтобы попрощаться с Белым Воином и его маленькой спутницей.

Наконец, упряжка достигла края города, миновала последние дома и остановилась на краю чего-то невообразимого. Девочка, открыв рот, привстала на своём месте и ошалело посмотрела по сторонам.

– Что это?

– Это? – Мороз опустил поводья и тоже с удовольствием огляделся. – Это – И́скель, состязание лучших ледяных мастеров этой земли. Мечты и сны его жителей.

Здесь, за городом, в обе стороны от выбегавшей на снежные просторы дороги, тянулась сама настоящая ледяная сказка. И первыми бросались в глаза замершие неподвижно снежные великаны, точь-в-точь такие же, как те, которые так «радушно» встретили их с дедом по прибытие в этот мир. Только сейчас они стояли спокойно, не ощерившись в боевом оскале и не внушая ужаса, опирались на своё оружие и обратили взоры туда, где над горизонтом трепетала светлеющая с каждой секундой нежно-молочная полоска рассвета. Светланка даже испугалась вначале, что эти могучие воины тоже заживо обращены в лёд. Но тут она заметила рядом с одной из статуй синекожего мужчину, один в один как застывшее рядом с ним изваяние. Он улыбнулся, приложил кулак к груди и поклонился изумлённой гостье из-за Края. А потом выпрямился и превратился в маленькую, но живую копию кристального исполина, точно его живое воплощение. И могучие руки также лежали на древке длинного топора. И меховая безрукавка белым пушистым снегом закрывала прямую спину. И двурогий шлем венчал голову. Только волосы и густая борода, в отличие от вырубленных изо льда и снега, чуть развевались, тревожимые прогуливающимся вокруг ветром.

Кроме воинов, выбравшаяся из возка девочка разглядела прозрачные изваяния диковинных зверей и птиц; могучее дерево с кружевной кроной неподвижной листвы; застывшие, словно мгновенно замороженные, морские волны с шапками пенных гребней; хрустальные беседки, украшенные тонкой резьбой и спускающимися с крыш гирлянд из звёзд и снежинок, настолько тонких, что даже раскачивались от лёгкого движения воздуха и оттого издавали едва слышимый мелодичный звон. Но больше всего Светланке в предрассветных сумерках понравилась фигура девушки в узорчатом платье с длинной косой и стоящего рядом с ней парня, кучерявого, без доспехов и оружия, но нежно сжимавшего ладони своей наречённой. Руки их были перевиты кружевной лентой, а в ладонях раскрывался похожий на кувшинку цветок.

– Мамочка, как красиво, – прошептала девочка, чувствуя, как быстро колотится сердце и перехватывает дыхание от восторга.

Подошедший сзади Мороз положил руку ей на плечо и глубоко вздохнул.

– Всё верно. Красиво. Краше пары я не встречал.

– А кто это, дедушка?

– Это…

– Синегурда! – перебил его звонкий окрик Сегъира.

Светланка заглянула за спину чародея и увидела у саней неразлучную троицу. Двое младших подпрыгивали на месте и махали руками, подзывая её к себе, а самый высокий неподвижно стоял чуть поодаль, по обыкновению скрестив руки на груди.

– Ой, дедушка, ребята! – радостно воскликнула девочка и побежала обратно к дороге.

– Мы тебе подарок приготовили! – наперебой загомонили Снорре и Сегъир. – Правда, забрать его с собой ты не сможешь, но, уверены, запомнишь надолго. – Светланка закрутила головой, но ничего не увидела и растерянно повернулась к мальчишкам. – Да, ты обожди! Сейчас! – и они заговорщицки оглянулись на Брагги.

Светланка демонстративно отвернулась от молчаливого высокомерного синекожего парня и вдруг услышал над самым ухом его насмешливый голос:

– Не дёргайся.

От неожиданности она отшатнулась и взглянула в лицо несносной орясине. А тот внезапно улыбнулся, подмигнул ей и вскинул вверх правую руку.

Девочка почувствовала, как у неё обрывается всё, что только можно – настолько знакомым и жутким был этот жест в его исполнении. Крик застрял в пересохшем горле. Она мелко замотала головой и попятилась, но наткнулась спиной на Сегъира.

– Нет-нет! Не пугайся! Это не то совсем! Вот, смотри!

Мальчишка за плечи заставил её развернуться к дороге, и девочка, с трудом оторвав наполненный до краёв паникой взор от самого страшного своего кошмара, впервые в жизни увидела, как рождается чудо.

Оно появлялось прямо из воздуха, вспыхивая в утреннем полусвете маленькими кристалликами льда, похожими на крошечные бриллианты, рассыпающие радужные искры. Маленькие частички сливались и спаивались во всё большую чистейшей прозрачности друзу, потом начали обретать форму. И вскоре прямо напротив Светланки стояла её точная копия, в тулупчике и шапочке, даже ростиком такая же, только едва заметная, будто сотканная из мороза, с поднятой вперёд ладонью и, в отличие от оригинала, с улыбкой на милом личике. И тут внезапно светлый горизонт будто бы беззвучно лопнул, и небо наконец засияло живыми лучами никогда не показывающегося на нём светила. В тот же миг их отражения вспыхнули в тысячах граней десятков ледяных статуй, и словно вдохнули в них жизнь, заставляя гореть и переливаться, точно кусочки другой реальности, попавшие в этот мир.

А посреди дороги словно из ниоткуда вдруг возникла маленькая беззаботно улыбающаяся фигурка девочки-ангела в узорчатых сверкающих одеждах, с косичками, спускающимися на спину и маленьким солнышком на ладошке.

Великаны, сами поначалу остолбеневшие от такого «подарка», не глядя толкнули Светланку вбок:

– Нравится?

И она медленно кивнула в ответ.

– Нам пора, – произнёс подошедший к тому времени Мороз. Он тоже какое-то время смотрел на ледяное сияющее изваяние, а затем развернулся и пошёл к саням. По пути он остановился и, улыбнувшись, одобрительно кивнул Брагги. А тот в ответ опустился на одно колено и склонил голову, прижимая кулак к груди.

Светланка посмотрела на снежных братьев, потом обняла обоих и, сдерживая слёзы, негромко произнесла:

– Спасибо вам! За всё – за всё спасибо! Прощайте!

Волшебная тройка деда Мороза оторвалась от земли и понеслась прочь, набирая высоту и оставляя далеко внизу снежных город Искальтхьярт с его прямыми, широкими, сказочно красивыми улицами, добрыми и гостеприимными жителями, прекрасным ледяным замком и невероятными творениями мастеров Заокраинного Севера. Там же, за спиной, остались и трое синекожих друзей, с которыми вряд ли теперь удастся встретиться вновь, но которые навсегда останутся в её жизни. Так думала Светланка, умастив голову на бортике возка и с грустной улыбкой разглядывая маленький словно хрустальный цветок, чем-то неуловимо похожий на кувшинку. Он соткался из снежных искорок на сиденье рядом с девочкой в тот момент, когда сани, сделав прощальный круг над отчаянно машущими им вслед Снорри и Сегъиром, понесли её домой. Она тогда тоже махала им руками и так долго не хотела выпускать их из виду и, щурясь, пыталась разглядеть давно превратившиеся в белые точки мальчишек, ничего больше не замечая вокруг, что, плюхнувшись обратно, едва не раздавила хрупкий дар синекожего мастера льда. На прощанье они с Брагги не сказали друг другу ни слова, но Светланке всё время казалось, что она чувствует на себе его пристальный взгляд. И сперва девочка растерялась, не зная, может быть, стоит выбросить ледышку. Хотя бы из вредности. Ведь ей ничего не нужно было от странного парня. К тому же у него, по словам Сегъира, уже есть целая невеста! Но… что-то остановило её руку.

– Дедушка, а подари мне на Новый год сковородку, – едва слышно, скорее сама себе, сказала она, вздохнув и опуская руки с цветком на колени.

Мороз не тревожил свою спутницу разговорами и расспросами. И постепенно, убаюканная навалившейся, наконец, усталостью и монотонностью полёта, Светланка заснула. Во сне ей казалось, что ласковые женские руки обнимают её и прижимают к груди, качая, словно маленького ребёнка. И тихий шёлковый голос пел ей неспешную песню о далёкой земле, укрытой бескрайними снегами и скованной утёсами прозрачных льдов, где всегда будет ждать свою Снегурочку белая волшебница зима…

– Ну, и где их носило? – шёпотом спросила стоящая у кровати дочери женщина.

– Ведать не ведаю, – так же шёпотом произнёс одной рукой обнимающий жену за плечи мужчина. Она, недоверчиво прищурившись, глянула ему в лицо, и тот ответил ей самым честным взглядом. – Но вернулась она через несколько минут после того, как я встал. – И заранее добавил: – У сестры спрашивал: она тоже не в курсе.

– Значит, они были там, куда вы с сестрой не заглядываете, – задумчиво пробормотала женщина. А спустя мгновение лицо её вытянулась. – Он что, маленькую девочку в закрытый мир возил?!

Мужчина осторожно прикрыл жене рот рукой и, поднеся палец к губам, сделал страшное лицо.

– Тихо. Разбудишь. – Потом снова обнял тёплые плечи и добавил: – Во-первых, как видишь, сейчас она дома в комплекте со всеми руками, ногами и головой. Так что ничего страшного в том не было. Во-вторых, он её не первый раз с собой берёт. Знает, что делает.

– Ну да! – фыркнула мать. – Первый раз он вообще не соизволил предупредить нас об этом. Если бы не Светланка, так бы в неведении и остались…

– …И, в-третьих, не такая уж она уже и маленькая, да и беззащитная – тоже навряд ли.

– Угу, тебе-то откуда знать? – буркнула женщина, и муж чмокнул её в висок и повторил:

– В комплекте со всеми руками, ногами и головой. – Потом помолчал и вздохнул: – Лучше скажи, как мы ей объяснять будем, чьей дочерью ей повезло уродиться?

– А никак, – ни секунды не сомневаясь, отрезала жена.

– Что значит – никак?

– То и значит. Какие для неё опасности в мире людей? Дорогу правильно перейти да в драку случайную не влезть. Последнее – вообще не проблема: она же девочка. Болеть она не может. Чары здесь тоже редко когда проявляются. И попробуй найди её, как иголку в стоге сена. А там, за Краем? Куда не глянь, везде какая-нибудь гадина найдётся, так и норовящая или жизнь твою выпить, или дар забрать, не приведи Триединый.

– Но она же всё равно узнает. – Мужчина нахмурился. Он был явно не согласен со своей возлюбленной.

– Конечно, но не сегодня. Если ей так хочется, пусть катается с ним раз в год под его надзором. Будет у неё своя персональная сказка. Но пообещай мне, что всё, что сегодня она увидела и потом увидит, останется для неё сном.

– Как ты себе это представляешь? – огонь раздражения начал закипать в венах сильного мужского тела.

– Убедим! Пообещай!

– Мама? Папа? – синие как небо сонные глаза удивлённо взирали на спорящих в полголоса у её постели родителей. – Вы чего?

– А-а… Мы тебя будить пришли, – замявшись на мгновение, улыбнулась мама.

– Вдвоём?

– Так первое января же! – тут же нашёлся отец. – Вставай, соня, а то всё утро проспишь!

– Тебя там подарки заждались, – женщина присела рядом с девочкой.

Светланка потянулась и промурлыкала:

– А мне сегодня такой сон приснился…

– Так, сны пусть остаются снами, – торопливо обняла её мать. – Куда ночь, туда и сон.

Но отец многозначительно взглянул на жену.

– Вообще-то в новогоднюю ночь все сны необычные. Можно сказать, вещие…

Та, яростно сузив глаза, пообещала про себя упрямцу принципиальному завязать бантик на его болтливом языке. Она торопливо стянула дочку с кровати и буквально вытолкнула из комнаты, тараторя как заведённая:

– Подарки-подарки-подарки!

Босые пятки зашлёпали по полу и почти сразу в зале зашуршала аккуратно разворачиваемая подарочная бумага.

– Я же тебя просила! – разъярённой кошкой накинулась на мужа Людмила. Но тот распрямился во весь свой немалый рост, и, сверкнув глазами, негромко, но твёрдо ответил:

– А я не соглашался. Ей надо знать. Она нужна своему миру, и он может потребовать вернуть себе своё в любой момент. И, между прочем, она должна быть готова к возвращению!

– Подождёт. Лет десять хотя бы. – сложив руки на груди и вскинув подбородок, упрямо ответила женщина. – Пусть сначала повзрослеет.

– Ты слишком долго жила среди людей и стала думать, как человек.

– Я думаю, как мать!

Яр нахмурился, но продолжать спор сейчас у него не было времени.

– Мне нужно идти. Поговорим, когда вернусь, – бросил он, направляясь к двери и резко, безуспешно пытаясь скрыть раздражение, сдёргивая с вешалки тёплую светло-коричневую кожаную куртку.

Неожиданно тонкие руки нежно, но крепко обвили его со спины, и Мила прижалась щекой к горячему родному плечу.

– До захода, муж мой, – прошептала она. Яр в который раз пожалел, что должен каждый день уходить от неё. Хотя раньше было ещё хуже. Тогда он не мог отлучиться даже на четверть часа. Но люди оказались очень изобретательны, до смешного упростив свою жизнь при помощи умных компьютеров.

Вечером, когда за окнами уже темнело и город сиял фонарями и мягким свечением высоких сугробов, Светланка сидела в своей комнате, тихонько перебирая полученные дары. Она вообще в этот день была на удивление тихая и молчаливая. Даже не выбежала вернувшемуся с работы отцу на встречу.

Зато к нему вышла Мила, правда, в зелёных глазах её вместо привычной улыбки сегодня почему-то жила растерянность. Взгляд Яра, привлечённый мягким блеском, скользнул по её пальцам да там и остался. Мила, так же, как и муж, молча смотрела на маленький цветок, чем-то напоминающий то ли кувшинку, то ли многолучевую звезду из прозрачного стекла, только очень холодного на ощупь.

– Вот, нашла сегодня, – убито сказала она. – В уголок её кровати под подушку завалился.

– И это не наше «обещание», – опережая вопрос, помолчав, произнёс мужчина. – Мы с холодом не работаем.

– Я знаю.

– К тебе никто из-за окраины не заходил? – покосился он на жену.

Мила медленно перевела взгляд с хрупких на вид лепестков на загорелое лицо супруга.

– И кто из нас слишком долго живёт среди людей?

– Становлюсь похожим на обычных мужчин с их приземлёнными страстями?

– Угу. И глупостью.

– Так всё-таки…

Из комнаты вдруг донёсся разочарованный голосок дочери:

– Эх, жалко он всё-таки сковородку не принёс…

Оба родителя посмотрели туда, потом недоверчиво друг на друга:

– Ей же только двенадцать! – яростно зашептала женщина, упирая руки в бока. На что Яр машинально ответил:

– Для их мира – почти в самый раз.

И тут в квартире раздалось птичье пение. Кто-то звонил в дверь.

– Подержи. – Мила сунула в руки мужу волшебную вещицу и пошла открывать. Однако уже через пару мгновений он услышал её осипший от изумления голос. – Отец?!

Яр не поверил собственным ушам и, глянув поверх русой головки жены, едва не уронил от удивления чей-то обет, данный его дочери.

В дверях стоял высокий пожилой мужчина в коротком сером полушубке, тёмно-синих джинсах и меховой шапке. Однако весь этот современный прикид весьма странно сочетался с отросшими по плечи седыми волосами и снежно-белой бородой, пушистым сугробом покоящейся на могучей груди. В его голубых глазах сияла мудрость целых веков, среди которой как озорные рыбки то и дело вспыхивали добрые лучики.

– Здравствуй, доченька, – прогудел гость густым басом, стягивая головной убор. – Мир дому твоему и всем в нём живущим.

– Батюшка! – Мила кинулась на шею родителя, крепко расцеловала его в обе щёки. – Да как же ты?.. Здесь?..

– Ну-ну, полно, – улыбаясь, успокаивал её старец. – От матери тебе поклон. Да вы с ней скоро и сами свидитесь уже. Чай, два месяца всего и осталось… И разговор у вас будет… гм… серьёзный…

– Дедушка!!! – Из детской стрелой вылетела Светланка и повисла на госте с другой стороны.

– Ох, ты ж, пичужка моя синеокая! – Мороз крепко обнял девочку. – Вроде виделись недавно, а уж и тосковать по тебе начал.

– Дедушка, так ты мне не приснился?! Это всё взаправду что ли было?! – огромные не верящие глазищи не могли оторваться от его лица.

– Обождите, красавицы мои. – Старец, наконец, взглянул на Яра. – У меня к хозяину разговор имеется. – И он, шагнув вперёд, протянул раскрытую ладонь: – Ну, по здоровью тебе, Ярило Пресветович, все миры от тьмы защищающий!

И тот совершенно искренне улыбнулся, сделал шаг навстречу и пожал протянутую руку. Перехватом пожал, точь-в-точь как недавно видела Светланка, когда Волтанг с Морозом в городе снежных великанов встретились.

– И тебе доброго здоровья, Мороз Иванович! Рад видеть тебя в доме моём! Весна, милая, готовь стол, гостя встречать надобно.

Женщина, буквально лучащаяся от радости, подхватила дочку под руку и, чуть ли не пританцовывая, потащила на кухню, нашёптывая:

– Пойдём, покажем дедушке, как в нашем доме угощать умеют…

Когда они остались одни, Мороз скинул полушубок и повернулся к Яру:

– Дело у меня к тебе одно есть, Ярило. Очень важное… – Но внезапно взгляд его наткнулся на хрустальный цветок, по-прежнему зажатый в руке зятя. – А, нет, вижу. Два дела. Два…