Леди. Наследие Анахора [Юлия Сысоева] (fb2) читать онлайн

- Леди. Наследие Анахора [СИ] (а.с. Бранъярн -2) 517 Кб, 130с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Юлия Сысоева

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Леди. Наследие Анахора

Глава 1

День Ханны не задался с самого начала. С утра зарядил хоть и привычный для осени, но от того не менее противный дождь, что уже подпортило настроение. Ханна, глядя в мокрое окно на все эти лужи, в очередной раз пожалела, что у неё нет своей койки в академии, и сейчас ей предстоит прогулка до башни. Конечно, Ханна преувеличивала размер трагедии: как артефактолог она располагала всеми последними разработками в этой области, и дойти до остановки общественного транспорта сухой и чистой ей не составит труда, а зависть в глазах прохожих заставит её улыбнуться.

Ехать до башни академии, где она работала, всего ничего, а жить в семейном особняке всё же в разы комфортнее. Да и чтоб добиться разрешения на спальню в академии, надо очень сильно постараться. Как любил повторять ректор: башня не резиновая, даже с учётом всех искривляющих пространство заклинаний. Поэтому и жить в ней на постоянной основе дозволялось лишь студентам, активно преподающим педагогам, ректору и некоторым из обслуживающего персонала. Ну и тем, чьи исследования того требовали.

Все остальные же: научные сотрудники, те преподаватели, чьи лекции и семинары обычно проводились в середине дня, и большая часть работников башни, жили в городе. Нет, ректор не ругался, если кто-то задерживался или даже оставался на ночь, но спать при этом предлагал на своих же письменных столах, а вот за размещение в кабинетах кушеток и лишних лавок — ругал. Поэтому Ханна и жила в городском особняке своего клана, в комфорте, тепле и заботе.

И хотя в холл первого этажа академии Бранъярн Ханна вошла чистая, сухая и довольная, её тут же огорошили известием, что одна из будущих выпускниц, которая полгода упорно добивалась того, чтоб Ханна стала её куратором в выпускной научной работе, решила полностью сменить специализацию, уйдя к вредному смазливому коллеге, а вторая, не менее упорная, стала сомневаться в выбранной теме. На виду у всех Ханна молча приняла эту информацию к сведению и спокойно направилась к порталу у стены, который перенес её на нужный этаж, и уже в кабинете позволила себе высказать всё, что она думает об этих вертихвостках, напугав своего куратора Кайна, который аж подскочил на месте, когда его собственная подопечная, как фурия, влетела в кабинет.

— Вот объясните мне, зачем так поступать?! — меряя шагами заставленный коробками и шкафами кабинет, возмущалась Ханна. — Я потратила кучу времени на согласование темы и проработку основных тезисов! И выбила разрешение забрать артефакт из хранилища, а она уходит писать к этому выскочке!

— Ты же сама до последнего отказывалась брать девочек под своё крыло, — невозмутимо напомнил Кайн, заваривая чай. — Тебе же лучше, что они сами отказались. Конечно, жаль потраченного времени, но ты сохранила гораздо большее для собственных исследований. Кстати, сегодня у седьмого курса контрольная работа, ты посидишь с ними?

Пожилой маг хитро улыбнулся: он частенько просил Ханну подменить себя на некоторых особо скучных лекциях или несложных семинарах. Научная степень позволяла ей заниматься педагогической деятельностью, но решением ректората всё своё время девушка посвящала исследованиям. Как любил говорить ректор: особо умные мозги должны тратиться на что-то поважнее начитки материала. А умения и увлечённость Ханны были известны всем в Бранъярне. Но сейчас, разозлённая и обиженная, Ханна не то что списать, голову от листка с заданием не дала бы поднять. И этим стоило воспользоваться.

Ханна кивнула, кажется, сама не обратив внимания, на что согласилась, продолжая возмущаться. При Кайне она могла себе позволить быть эмоциональной. Он знал её почти пятнадцать лет, с момента поступления в Бранъярн. Он же первый углядел талантливую девочку и развивал её способности. Неудивительно, что именно его она выбрала в свои научные руководители, и по сей день именно он курировал её деятельность, хотя уже давно признал, что ученица превзошла учителя если не опытом, то знаниями и умениями точно.

— О, я забыл тебе передать, — протягивая Ханне чашку крепкого чая, спохватился Кайн. — Ректор хотел тебя видеть. Причину не сказал. Я сейчас пойду на семинар к десятому курсу, а после должна быть контрольная у седьмого. Ты как раз успеешь…

Ханна рассеянно кивнула, принимая чашку. Вообще она больше любила кофе, особенно по утрам, но из-за такой противной погоды желания заходить в любимую кофейню рядом с домом у неё сегодня не возникло.

Кайн же, подхватив со стола папку и деревянную коробку, в которой что-то щёлкало, покинул кабинет, а Ханна, присев на краешек стола, глубоко вздохнула. Если б ректор хотел видеть её срочно, она уже стояла бы под дверью в его кабинет. Все в Бранъярне имели при себе брелоки с гербом академии, и, если ректору было надо, он мог перенести этого человека к себе в один миг. Артефактологи прошлого создали отличный инструмент, но Ханна не слышала, чтоб ректоры часто его применяли на практике.

Дождь, нехватка кофе в организме, эти две вертихвостки, так ещё и ректор зачем-то её вызывает… Сегодня явно не её день. Ханна лихорадочно принялась перебирать в голове варианты, в чём она могла провиниться за последнее время, но упорно не находила таких. Все статьи дописаны, в патентное бюро она заявок не подавала, редких материалов для исследований не запрашивала. Возможно, дело в отказе девочек писать с ней научные работы? Но это точно не должно волновать ректора, максимум, их декана. Единственный прокол, который Ханна могла назвать — недавняя неудача с Чашей слёз, которую у неё увёл из-под носа один засранец, но уж это ректора точно не касается, это личное дело Ханны.

Вспомнив о Чаше, которая почти была у неё в руках, Ханна едва не запустила чашку в стену, зарычав от злости. Она потратила на исследования и поиски несколько лет жизни, и вот, найдя своё сокровище, беспомощно наблюдала, как его забирает попутчик, который запудрил ей мозги! О, она потратила месяц, чтоб найти его, засранца. Сперва, конечно, выяснила, кто из тех, что знал о её исследованиях, проболтался (спасибо любимой тётке Карле, которая не просто помогла в части организации путешествия, но и рассказала про конечную цель), а потом взялась за поиски Клауса, которого случайно, а на самом деле совсем не случайно, встретила в тех катакомбах. Почему-то Ханне казалось, что найти его будет пусть сложно, но возможно, да только как же она ошибалась!

Она не знала о своём знакомом ничего, кроме имени, внешности, специализации на защитных барьерах и эмпатии. А владея такими крохами информации, найти человека в огромной стране… На её счастье удалось встретиться с Камиллой, членом гильдии наёмников, с которой они также когда-то пересеклись в подземельях, но помогли друг другу и подружились.

За чашкой кофе Ханна расспросила подругу, реально ли, имея те данные, что у неё есть, узнать, не состоит ли Клаус в гильдии наёмников, ведь шансы на это были очень высоки, но Камилла честно ответила, покачав головой:

— Боюсь, что нет. Доступ к полной картотеке членов гильдии есть только у руководства. Сами мы даже численности своей не знаем. И знакомы лишь с теми, с кем пересекались на заданиях. Да и зная полное имя, даже если твой Клаус из гильдии, ты его не наймёшь, чтоб встретиться.

— Почему же? Если у меня есть предпочтение по конкретному исполнителю заказа? Если я напишу исполнителем его, он ведь и возьмёт заказ?

— Это так не работает. Ты можешь озвучить свои предпочтения, но наёмники в праве их проигнорировать. Это такая защита для нас самих. Думаешь, у нас мало врагов? — рассмеялась Камилла. — Извини, но через гильдию ты его точно не найдёшь. Если я с ним пересекусь, дам знать и узнаю побольше сведений о нём, но так… Придётся тебе пока почахнуть, — лукаво улыбаясь, добавила наёмница.

— Ками, — начиная злиться, процедила Ханна, со звоном поставив чашку на блюдце, — этот засранец увёл у меня Чашу! Всё, что я хочу, это найти его, чтобы расквитаться за это и узнать, куда он дел мой артефакт! Не придумывай!

— Когда хотят кого-то пришить, и то так глазами не сверкают, — фыркнула Камилла, откидываясь на спинку кресла и закатывая глаза. — И лёгкий румянец не красит щёки. Похоже, он тебя впечатлил. Хотя, если он эмпат и хорош собой, это не удивительно.

Ханна не имела привычки лгать самой себе. Клауса она не ненавидела, конечно: он её не предавал и не подставлял, если говорить честно. С Ханной его ничего не связывало, и он мог бы просто устранить её по-тихому. Но то, что он утаил от неё свои намерения, не сообщил об эмпатических способностях, нагло читал её эмоции и отобрал то, чем она жила последние пять лет, то, что должно было стать венцом её карьеры на данном этапе… И чего уж обманываться, Ханне было хорошо в его обществе, настолько хорошо, что она не отказалась бы от продолжения знакомства. А для этого Клауса нужно было найти.

Камилла не смогла помочь, поэтому Ханна набралась смелости и явилась к декану факультета менталистов Бранъярна в надежде, что дальний родственник со стороны матери, имеющий дело с эмпатами, сможет помочь. Он и помог. На счастье Ханны одна из научных сотрудниц факультета — эта вечно витающая в облаках, но такая же увлечённая исследовательница Эллария Торн — приходилась сестрой одному из эмпатов на государственной службе, и он смог достать списки всех своих сослуживцев. И в них никого по имени Клаус, конечно же, не обнаружилось. Хотя знакомство с Элларией лишним для Ханны не стало. Да, они работали на соседних этажах, но сферы их исследований не пересекались, Эллария была старше на десяток лет, да и кроме собственных научных работ её особо ничего не интересовало. Только в мире магов знакомства лишними не бывают никогда.

В итоге месяц поисков ничего не дал. Ханна расстроилась, но не смирилась, твердо наказав себе помнить об этом. Но и о велении ректора явиться тоже забывать не стоит. Ханна соскочила со стола и подошла к зеркалу у стены, которое появилось тут лишь после того, как её прикрепили к этому кабинету. Кайну зеркала не были нужны, но Ханне, как женщине, удалось его убедить, что без зеркала никак не обойтись. Не могла же она позволить себе появиться в коридоре с растрепавшимся пучком, в мятом или испачканном платье?

Вот и сейчас Ханна сперва убедилась, что складки на зелёной юбке лежали красиво, белоснежная блузка заправлена и застёгнута на все пуговицы, шпильки в пучок на затылке воткнуты до предела, а височные пряди её темных волос изящно обрамляли красивое лицо: значит, можно идти. В коридорах Бранъярна было тихо: уроки начались, а значит, студенты и преподаватели заняты, научные же сотрудники или ещё не явились, или уже засели за свои исследования. Ханна беспрепятственно добралась до портала — горизонтального кольца голубого света — и, не стоя в очереди, как на первом и других особо людных этажах, перенеслась на нужный ей.

Кабинет ректора предваряла приёмная с вечно взмыленным и истеричным секретарём, который, едва увидев Ханну, чуть ли не бросился к ней, чтоб за руку втащить в кабинет. Девушке не передали, что её ждут с таким нетерпением, иначе она рысью бежала бы сюда. Но, набравшись смелости и уняв дрожь в руках, Ханна постучала и, получив разрешение, вошла в кабинет ректора.

Там царил полумрак: шторы на окне были плотно задёрнуты, свет давала лишь большая настольная лампа на письменном столе, под которой и согнулся маг, читая какое-то письмо, накорябанное ужасно кривым почерком на мятой грязной бумаге. Ректор хмурился, но явно не от качества письма.

— Доброе утро, мэтр, — решила первой поздороваться Ханна, когда поняла, что может простоять тут незамеченной не только пять, но и все двадцать пять минут.

— О, Ханна, — подняв на неё покрасневшие усталые глаза, констатировал мужчина, словно не сам пять минут назад дал разрешение войти в кабинет. — А что, уже утро?

Вместо ответа Ханна обошла письменный стол и отдернула шторы в стороны, впуская в кабинет холодный свет.

— С этой конференцией полиморфов я уже день от ночи не отличаю, — проворчал ректор, откладывая в сторону грязный листок, и коснулся небольшого хрустального шара: — Крин, мне нужно кофе. Чашки две разом. Ханна, будешь? Три чашки, Крин. Итак, Ханна, спасибо, что пришла.

— Кайн не сказал, по какому вопросу вы меня хотите видеть, — Ханна опустилась в кресло перед массивным столом, куда её жестом пригласил ректор.

— По личному, — мужчина протёр глаза и откинулся на высокую спинку своего кресла. — Я знаю, что сейчас ты свободна от работы. Как научной, так и… внештатной. Поэтому, у меня есть надежда, что ты примешь это предложение.

Ханна сидела с идеально прямой спиной, стараясь сохранить на лице вежливую заинтересованность. Нет, она и раньше была уверена, что ректор знает о своих сотрудниках или студентах почти всё, включая личную жизнь, но сейчас убедилась окончательно. Но с другой стороны, быть ректором Бранъярна, такого заведения, это не бакалейной лавкой заведовать. И тот факт, что ей собираются сделать предложение, оставив хотя бы видимость возможности выбора, а не дадут четкий приказ, льстило.

— Я вся внимание, мэтр.

Ректор по меркам магов был мужчиной предсреднего возраста, то есть ещё не разменял свою первую сотню, и обычно выглядел на сорок человеческих лет. Только сейчас, уставший и спокойный, среди множества темных шкафов и мерно зудящих побрякушек собственного кабинета, тянул на все семьдесят.

— Ко мне с этой просьбой обратился близкий друг. Попросил найти мага, способного ему помочь. Из всех, кто подходит по специализации, ты — идеальный вариант. Ты молодая, твои взгляды и суждения не консервативно-закостенелые, ты опытна за счёт множества экспедиций, а знания твои, бесспорно, обширны. Сама поездка не вызовет у тебя сложностей, ты путешествовала и с меньшим комфортом, так что не притязательна и вынослива. И ты увлекающаяся натура с непомерным духом исследования.

— Мне… Мне приятно это слышать, — как Ханна ни старалась, всё равно смутилась: такая похвала от ректора была очень приятна. — Но что конкретно за просьба?

— Необходимо сопроводить моего друга и его юную супругу в дворцово-храмовый комплекс, что достался ей по наследству. Сложность в том, что комплекс зачарован и процедура принятия наследства сильно отличается от юридической…

— Кровное наследие? — уточнила Ханна, внутренне одновременно и холодея, и ликуя.

— Верно. Так вышло, что девушку не готовили к этой процедуре, сознательную жизнь она провела вдали от семьи и того комплекса, но сейчас она — последняя в роду и наследство нужно принять. Моему другу нужен маг, чтоб провести эту процедуру по всем правилам. И я обращаюсь к тебе.

Ректор замолчал, давая Ханне возможность подумать.

Кровное наследие было очень распространено гораздо южнее и восточнее их родной страны Санкии. И в большинстве случаев не вызывало сложностей. Просто имущество, чаще всего недвижимое, зачаровывалось таким образом, что могло принадлежать только кровным членам рода, истинным наследникам. Обычно так поступали члены королевских семей и аристократы, а также жреческие династии, если в их владении имелись храмовые комплексы. Ханна уже сталкивалась с кровным наследием, но на примере бытовых артефактов: драгоценностей, антикварных предметов и предметов искусства, с целыми дворцами и храмами ей не приходилось иметь дела, но в теории принцип один. И это же такой опыт! Где ещё она его получит, тем более по приглашению хозяев! В кои-то веки не придется лазить по грязным подземельям и заброшенным храмам. Но справится ли она?

Конечно, справится, не может не справиться, сам ректор её выбрал!

Пока она думала, секретарь Крин вошёл с подносом, где вместе с тремя чашками кофе на тарелке красовалось печенье, а рядом огромный бутерброд с сыром.

— Я думаю, подобное мне по силам, но что за комплекс? Мне нужно будет найти про него всю доступную информацию.

Вместо ответа ректор наклонился под стол и поднял стопку из книг и журналов, с грохотом водрузил её перед Ханной, от чего чашки звякнули на блюдцах.

— Вот вся доступная информация из нашей библиотеки. На изучение неделя, отправляетесь после конференции. А комплекс… Анахор. Это в Тинии.

Ханна чуть не выронила чашку, услышав, куда ей предстоит ехать. «Анахор» мелькнул где-то в памяти, но ничего конкретного она не вспомнила, но Тиния…

Она не была там ни разу, но достаточно прочитала об этой восточной стране и насмотрелась иллюстраций. Слоны, рисовые поля, медитации, полупрозрачные ткани и море драгоценных украшений, искусство любви, танца и огромных масок, специи повсюду, диковинные храмы, растущие к небу и украшенные ликами богов и барельефами, изображающими такое…

Теперь понятно, почему ректор подчеркнул её молодость. Отправлять декана их факультета, самого знающего и опытнейшего артефактолога страны в такое место… Да его там удар хватит, не от погоды, так от возмущения от непотребства, если он даже девочек с факультета за обнаженные ключицы гоняет!

— Я вас поняла, — кивнула Ханна. — Я могу идти?

— Да, конечно, — всё внимание ректора сейчас было приковано к кофе и бутерброду, но брать в руки его мужчина из вежливости не стал. — Мой друг ждёт тебя в своём доме через три дня в полдень для обговаривания деталей. И, да, я знал, что ты согласишься с самого начала. Ты была бы не ты, если б отказалась.

— И в чей дом мне явиться? — забирая со стола внушительную книжную стопку, улыбаясь, спросила Ханна.

— Графа Фэнрана, советника короля по внешней политике.

Как Ханна не выронила книги от такого известия, она сама не поняла.

Ну да, логично, что ректор дал другу согласие за неё. Таким людям отказывать нельзя… Да она бы и не посмела.

Тихо попрощавшись, Ханна быстро покинула кабинет, переводя дух. И вспомнила, что согласилась подменить Кайна на контрольной. Очень вовремя! Но с другой стороны, изучить информацию об Анахоре она может и сейчас, и горе тому студенту, что своим шёпотом и шуршанием посмеет её отвлечь!

Глава 2

Книги библиотеки Бранъярна нельзя было выносить за пределы башни, так что желание Ханны не покидать стены альма-матер на ночь исполнилось, хоть и не совсем так, как она того хотела. Сутки ушли у неё на то, чтобы изучить всю информацию по Анахору, так что к утру со вспухшей от знаний и от недосыпа головой Ханна первым делом наведалась на этаж к алхимикам с мольбой дать ей зелье «ясного ума», любое, какое есть, даже приготовленное студентами. На её счастье лаборант Тормин вынес ей нормальное, собственноручно приготовленное, правда, недельной давности, а значит, должное подействовать с задержкой около часа, но Ханна была благодарна и за это. Ей было важно систематизировать и проанализировать полученную информацию, а за время, пока зелье не начнет действовать, она успеет послать весточку Тирне и договориться о встрече.

Для того, чтобы подумать, Ханна выбрала библиотеку, самое тихое место во всей академии. За порядком в ней следили несколько библиотекарей, и горе тому студенту, что посмел бы шуметь.

Итак, Анахор в первую очередь являлся храмовым комплексом, посвященным богине любви Лотре. И принадлежал жреческой династии Тмаркхур. Но так как Тиния на протяжении веков была фактически, а иногда и формально, теократическим государством, Анахор стал не только храмовым, но и дворцовым комплексом. В Санкии вот жрецов, конечно, безмерно уважали и почитали, но жили они обычно при храмах, очень редко имея личное имущество. В Тинии всё было иначе.

Два века назад в Анахоре произошла кощунственная история: паломник напал на жрицу. Лотра была возмущена, и хотя династия Тмаркхур не пострадала, богиня приказала оставить Анахор, заявив, что она больше в нём не появится. Жрецы не растерялись и построили новый храм, гораздо ближе к столице, а Анахор же оказался заброшенным. Но, как поняла Ханна, всё ещё являлся частью собственности семьи Тмаркхур и продолжал переходить по наследству из поколение в поколение.

Ханна скопировала себе карты и планы комплекса, выписала важные моменты. Убедилась, что при зачаровании использовались классические схемы заклинаний…

Больше её волновало другое: как вышло, что единственная наследница семьи Тмаркхур не знает, как вступить в свои права наследования? Почему она вообще оказалась в Санкии, на другом конце света?

А вот об этом Ханне должна была поведать Тирна. Её подруга, названная сестра. Человек, с которым Ханна прожила в одной комнате все десять лет учебы в Бранъярне.

Студентов академии при поступлении делили на триады, не только чтоб им было удобнее жить в одной комнате, но и объединяя их таланты и навыки в ячейки, ранее, в неспокойные времена, в боевые единицы. Членов триады называли Анам Кара, друг души. Три человека, три души, разделенные и собранные заново, в равных пропорциях. Лишь тот, у кого есть свои Анам Кара, мог в полной мере понять, что это такое, остальные же знали о ментальной и эмпатической связи, слаженности действий и бесконечной преданности друг другу. И хотя вот уже сколько сотен лет Бранъярн не являлся военной академией в полном смысле этого слова, деление на триады было незыблемой частью его устоев.

Помимо прочего, Тирна была ещё и аристократкой, дочерью графа Келнери, и к кому, как не к ней стоит обращаться по вопросу светских сплетен?

Тирна приняла Ханну в саду графского особняка, на качелях, подальше от стен и окон дома.

Когда Ханна вошла в ворота, Тирна едва ли не бегом увела подругу в сад, таща за собой, как на буксире, а потом пояснила:

— У нас в доме жутко шумно. Вчера приехала бабушка, а с матерью они не в ладах, как ты помнишь. Критике подвергается всё, что можно. Тайрен уже пожалел, что пригласил сегодня на ужин свою невесту, а маленький Торвин жалеет, что у него день рождения. Представляешь, малыш сам мне сказал: «Если б не мой праздник, бабушка бы не приехала и не ворчала бы на маму». Это какой-то кошмар! Я всю ночь глаз не сомкнула.

Подруга и правда была очень бледная, настолько, что обычно незаметные веснушки на носу проступили очень четко. А ещё Тирна беспрестанно наматывала на палец выпущенный из высокой прически каштановый локон, что указывало на её волнение.

— Это всего на несколько дней, — перехватив руку Тирны, Ханна опустила её ей на колени, — ты же знаешь свою бабушку, ей всё вечно не нравится. Чаще гуляй, чтоб не оставаться дома, ты слишком бледная. Кстати, Келана говорила, что в выставочный комплекс привезли какие-то особые картины из листьев, сходите с ней. Твоя бабушка ведь любит, когда ты рассуждаешь об искусстве, вот и сходите.

— А ты с нами не пойдешь? Мы уже давно не выбирались никуда втроём, — оживилась Тирна. — Почему я своих Анам Кара вижу поодиночке?

— Меня отправляют в командировку, приказом ректора. Я не знаю, сколько там пробуду.

— И когда ты уезжаешь? — сразу погрустнела подруга.

— После завершения конференции полиморфов. А до этого надо подготовиться. Я потому к тебе и пришла, что ты можешь мне помочь.

— Вот значит как? — наигранно обиделась Тирна, надув губы. — Только это тебе от меня и нужно!

— Ну, конечно, а ты что думала? — подыграла Ханна, но в тот же миг крепко обняла подругу, безжалостно сминая кружева на её платье. — Ты единственная, кто мне может в этом деле помочь. Кто виноват, что всё так срочно? Обещаю, как вернусь, расскажу вам с Келаной всё в деталях. Засядем на три дня у нас в особняке, как раньше…

— Келану не застать сейчас, — печально вздохнула Тирна. — Она присутствует на конференциях и встречах. Как будто мало стенографистов в стране, подайте им эйдетика. Отец не может её из-за этого замуж выдать уже третий год, жених готов уже помолвку разорвать.

— Я её видела неделю назад, она не говорила… Хотя, мы пересеклись-то случайно и говорили всего ничего… Ладно, расскажи мне всё, что тебе известно о супруге графа Фэнрана.

Тирна в удивлении распахнула глаза, потом отвела взгляд влево и начала медленно говорить:

— Я с ней не знакома, и интересы наши никак не пересекаются. Мне известно лишь, что она родом из Тинии, зовут её Лилавати, девичью фамилию не знаю. Её представили ко двору сразу в статусе графини Фэнран.

— Ты видела её?

— Лично я — нет, но при том моменте присутствовала Лидия, невеста Тайрена. Она описала графиню, как очень юную особу с необычной внешностью. В свете ходит слух, что она вроде как жрица Лотры, но в столичном храме её ни разу не видели, а она в городе уже второй год, за столько времени хоть раз да заметили бы.

— А какие ещё… слухи ходят о ней?

Тирна посмотрела в глаза Ханне, вздохнула…

Тирна знала очень много слухов. Сложно не знать, когда твой отец — руководитель Тайной канцелярии, каким до этого был его отец, как и многие мужчины в роду, и каким станет старший сын. Даже единственная дочь семьи служила государству на этом поприще, хотя и давала в детстве клятву верности Бранъярну, как и все студенты. Но Бранъярн являлся королевской академией и полученные там навыки с успехом применялись выпускниками на благо государства.

— Тирна, мне придется помогать жене графа вступать в наследство. Анахор, Тирна. Я еду туда, в Тинию. По приказу ректора. Я не хочу облажаться из-за какой-нибудь ерунды, которую мне забудут сообщить или решат, что она не важна. Я понимаю, что… слухи могут быть… Что это небезопасно, но как мне иначе подготовиться?

Тирна понимающе кивнула и тихо начала говорить:

— Этот брак называют странным. Граф больше, чем вдвое старше жены. Второй брак ему не был особо нужен, первая графиня нарожала ему шесть дочерей и четыре сына и благополучно скончалась. У всех детей есть тётушки и няньки, тем более, что старшие дети графа почти ровесники новой графини. Говорят, что всё имущество этой Лилавати в Тинии или где-то ещё, тут у её семьи владений нет, так что она, по сути, бесприданница. Зачем граф на ней женился — вопрос.

— По любви, возможно? Вдруг она редкостная красавица?

— Аристократы не женятся по любви, Ханна, — посмотрев на подругу скептическим взглядом, фыркнула Тирна, — тебе ли не знать. В нашем мире нет места бракам по любви.

Ханна со вздохом кивнула. В этом Тирна права, что аристократия, что маги, что жрецы… Никто из них не мог позволить себе этой роскоши.

— Тем более, с деньгами графа купить любую красавицу не составит проблем. Тем более, в Тинии, говорят там с этим сложностей нет.

— А о родителях этой Лалавати что-то известно?

— Лилавати, не ошибись. Нет. Был слух, что они вроде бы были послами или ещё как-то связаны с дипломатией, потому как Лилавати говорит на нашем языке идеально, без акцента, и умеет носить платья по нашей последней моде. А это значит, что она или росла в Санкии, или получила отличное образование, но на это нужны средства. В любом случае, у её родителей они явно были, но откуда — вопрос.

— Ты её даже не видела, а столько всего о ней разузнала…

— Я умею слушать, — просто пожала плечами Тирна, — и анализировать услышанное, ты же знаешь.

— Тебя этому учили, — вздохнула Ханна, зная, что подруга не очень-то рада своей доле, — к этому готовили.

— Если б я могла решать, выбрала бы себе иную судьбу. Хотя, знаешь, умение по поведению людей понять, что у них на уме, полезная вещь. Эмпатов и менталистов мало, а людей много. И такие, как я, очень полезны.

— Это да, — безрадостно протянула Ханна, на что Тирна легонько толкнула её в плечо, улыбаясь:

— Эй, тебе выпала возможность отправиться из одной экспедиции в другую всего через два неполных месяца, ты должна быть довольна. Обычно ты раз в полгода выбираешься.

— Ты всё-таки за мной следишь, — покачала головой Ханна, в очередной раз дивясь осведомленности подруги.

— Я просто собираю слухи, — рассмеялась Тирна и добавила: — Но в последней командировке что-то пошло не по плану? Ты же обычно рассказываешь, как приезжаешь.

— «Не по плану», это, мягко говоря, — горько усмехнулась Ханна, качая головой. — Я была уверена, что всё пройдет хорошо, но ошиблась лишь в одном… Понятия «не распространяться об этом» у меня и тети Карлы слишком разные. Я просила её договориться с Калами, мне нужно было в их катакомбы, и она всё устроила, но держать язык за зубами и не подумала, хорошо хоть в газеты не рассказала, куда я еду. А знающему человеку не сложно навести обо мне справки.

— То есть в катакомбах тебя поджидал конкурент?

— Не совсем.

— Он шел по твоему следу?

— Н-нет. Не думаю, что мы вообще бы встретились, просто я…

Ханне одновременно было и стыдно, и обидно, и смешно.

— Я немножко не заметила ловушку. Она сработала и пол проломился. И я упала.

— Ты не пострадала?! — в глазах Тирны мелькнул испуг.

— Нет.

— Высота была небольшой?

— И высота небольшая, и упала я в руки своему конкуренту.

— Прямо в руки?!

— Прямо в руки!

— Ну и какие они… эти руки?

— Сильные и надежные, но я не планировала с ним и дальше встречаться, а вышло всё наоборот. И он мне помогал. С этими грибами светящимися, и картинку подсказал, и барьерами закрывал, и перебираться по… Мне бы, дуре, ещё тогда заподозрить, но он шел своей дорогой, а я своей и…

— И так вышло, что шли вы вместе, — хитро улыбнулась Тирна.

— Получилось, что так, — вздохнула Ханна, а потом, чувствуя, как злость снова поднимается, процедила: — Я почти взяла её в руки, я уже поверила, что достигла цели, а этот ублюдок сковал меня барьером и ушел с моей Чашей! Зная, как она мне важна!

— Чашей? Той самой Чашей слёз, которой ты бредила все эти годы?

— Да! Тирна, да, этот сукин сын унес мою Чашу у меня из-под носа! — Ханна не выдержала, соскочила со скамьи на ноги. — Но думаешь, я только от этого бешусь?! Как бы не так! Этот засранец оказался эмпатом! Самым настоящим чертовым эмпатом, и ни словом, ни жестом не дал понять при знакомстве! То есть, ты понимаешь, да? Он читал меня, каждую эмоцию, каждое чувство, которые я и не думала скрывать и отзеркаливал, а я развесила уши и даже не поняла, почему так хорошо и комфортно!

— Ну, ты же понимаешь, что нет закона, обязывающего эмпатов и менталистов при знакомстве обнаруживать себя, — резонно заметила Тирна.

— Есть этикет! Правила, нормы приличия! И самое ужасное, что я не знаю о нём ровным счётом ничего, даже имя он мог назвать ненастоящее, как мне его найти? — Ханна со злостью пнула маленький камушек, который по красивой дуге пролетел над клумбой и булькнул в прудик.

— Я понимаю, что ты зла, но смысл его искать? Чашу он давно передал заказчику и имени его не скажет. Предъявить ему обвинения не в чем. А вот тебе стоит подумать о другом: ты полезла в катакомбы, никому не сказав, встретила там неизвестного мужчину, который мог сделать с тобой всё, что угодно. Никакая Чаша не стоит твоей жизни!

— Я уже не первый раз лазаю в катакомбы, и меня никто не убил, как ты видишь, — отмахнулась Ханна, хотя в памяти и шевельнулось противное воспоминание.

«— Да подавись своим «спасибо»! Ты у меня часть жизни забираешь сейчас!

— Могу забрать всю».

Клаус так легко это сказал тогда, словно отнять человеческую жизнь — плевое дело. И сразу Ханне вспомнилось то ужасное чувство: стоя в клетке блокирующего барьера, она не могла использовать магию — ни заклинания, ни артефакты, она никак не смогла бы себя защитить в тот момент. В этом Тирна, сама того не зная, оказалась права. Но сообщать ей об этом, конечно же, не надо.

— Когда-нибудь это может плохо кончиться. Я ведь переживаю за тебя.

— Обещаю, я буду осторожнее, — мягко улыбнулась Ханна, возвращаясь на скамейку.

— И почему я тебе не верю? — подняла глаза к небу Тирна и серьёзно произнесла: — Могу попросить отца поискать твоего знакомого. Вижу же, что он тебя очень интересует.

— Конечно, интересует! Интересует, куда он дел мою Чашу, и интересует возможность съездить ему по физиономии!

— И возможность снова оказаться в сильных и надёжных руках, я полагаю.

— Тирна, юным аристократкам не пристало заводить такие разговоры.

— Ну, пора моей юности почти прошла, это первое. И я не Келана, чтоб падать в обмороки от одной мысли о мужских руках. И не только о руках. Это второе. Ты же знаешь, как порой приходится добывать… слухи.

Ханна знала, как знала и то, что Тирне не светило замужество. Дочери семьи Келнери не могли её покидать из-за риска шпионажа или шантажа, тем более что порой Тирне действительно дозволялось многое из того, от чего юные невинные девы могли слишком сильно покраснеть или даже лишиться чувств. Тирна вела жизнь аристократки со множеством тайных вольностей. Для блага страны, конечно.

— Не надо тревожить твоего отца. Моё дело того не стоит, да и шансов мало. Спасибо, что выслушала и рассказала о Лалавати.

— Лилавати. Боги, Ханна, запомни уже. Не хватало ещё опозориться из-за такой мелочи. Мы ещё увидимся перед твоим отъездом?

— Не знаю. Завтра я иду в дом к графу Фэнрану и послушаю, что он скажет, вдруг отправляемся тоже завтра? А мне ещё надо освежить в памяти все процедуры по кровному наследству и закупиться реагентами.

— Тогда иди. Пришлешь весточку завтра, после встречи. Я буду ждать.

Глава 3

Ханна ужасно опаздывала! Полдень уже наступил, а ей ещё целый квартал бежать, но и бежать нельзя, не может же она явиться в дом графа растрепанная и запыхавшаяся?

Мысленно Ханна костерила и болванов-студентов, не сумевших отличить в хранилище нужный артефакт от ненужного и случайно активировавших его; и ленивую задницу мэтра Сперикса, который вообще не должен был отправлять детей одних; и ректора, который выцепил её из холла академии со словами «Ой, Ханна, там ребята артефакт потревожили, он никак не затихнет, а это тот, который ты тогда принесла, дезактивируй его, пожалуйста, графу я сообщу, что ты задержишься, а… юный Квилл тебя потом порталом перенесет, ты ведь сможешь, да, Квилл?»

Шестнадцатилетний Квилл Калами и не подумал сказать «нет». Его бы не то что собратья-студенты застыдили, родители на месте сожгли, посмей он отказаться перенести кого-то, он, представитель династии магов-порталистов! Тем более по просьбе самого ректора! Да и к Ханне многие юноши в Бранъярне неровно дышали.

Только недотепа Квилл так перенервничал, что закинул Ханну на два квартала дальше, чем надо!

И тот факт, что ректор должен был сообщить о её опоздании, Ханну не успокаивал совершенно! Она же не на дружеские посиделки идёт! О графе Фэнране ей было достаточно знать, что он аристократ из одного из древнейших родов страны, что он советник и в каком-то там колене родич короля, а ещё он один из богатейших людей этого государства… Аристократы правят Санкией, король правит Санкией и деньги тоже правят. А она в Санкии живёт, как и её клан.

Добежав до высоких кованых ворот, Ханна пожалела, что нигде тут нет зеркала, но прихорашиваться на людях неприлично, а перед воротами стояли двое лакеев такого бравого вида, что сомнений не возникало — они в первую очередь охрана, и не только для вида.

Кое-как проверив шпильки в причёске и поправив лёгкий плащ, Ханна уже открыла рот, чтоб представиться, как один из лакеев раскрыл перед ней створку и красивым жестом повёл рукой:

— Леди Ханна, вас ожидают. Прошу, пройдёмте, я провожу вас.

Ханна смущённо поблагодарила и последовала по идеально выметенной мраморной дорожке за плечистым лакеем в темно-красной форме.

Увядающий сад был в образцовом порядке: газоны ровные, кусты фигурные, клумбы красивые. Сад у кланового особняка Ханны, наоборот, отличался образцовым творческим безпорядком.

Лакей открыл перед девушкой массивные деревянные двери с тонкой резьбой и жестом пригласил войти:

— Вас ожидает госпожа графиня. Доброго дня.

Ханна вежливо попрощалась и оглядела холл особняка. Идеальная чистота: мрамор на полу и лестнице на второй этаж разве что не сиял, стекло в окнах и дверцах шкафов блестело, ни единой пылинки не витало в воздухе. Даже страшно было переступить с ноги на ногу.

У лестницы стояла молодая женщина, настолько молодая, что Ханне показалось, что она младше её самой. В том, что это пресловутая графиня Фэнран, сомнений не возникало. Внешность у хозяйки была действительно экзотическая. Смуглая кожа, иссиня-черные волосы, раскосые карие глаза с поднятыми к вискам внешними уголками. Высоким ростом девушка не отличалась, как и тонкой талией, она, скорее всего, была склонна к полноте, но пышными формами похвастаться не могла.

Да, Тирна права, молодая графиня Фэнран по меркам Санкии считаться красавицей не могла никак.

Ханна тоже невысока ростом и темноволоса, но от многих, также склонных к полноте женщин в её роду, получила аппетитные формы, а собственными стараниями — тонкую талию и в целом отличалась признанной красотой, что ставилось главой её клана в один ряд с умом, здравомыслием, навыками и покладистым характером в качестве приданного. Надо ли говорить, что заполучить её себе в невесты мечтали многие кланы магов, но, увы им, Ханна уже примерно знала, кому она в будущем достанется… И выбором этим оставалась довольна.

Одета графиня была просто: в лиловое домашнее платье с тонкой цветочной вышивкой. Уши и шею девушки украшали аккуратные серьги и маленький кулон с аметистами. Всё очень изящно и красиво.

— Леди Ханна, приятно видеть вас, — без какого-либо акцента произнесла графиня, мягко улыбаясь.

— Доброго дня, ваше сиятельство, благодарю за приглашение в ваш дом, — Ханна улыбнулась в ответ, наклонив голову.

Она не относилась к аристократии, чтоб не делать положенные по этикету реверансы или книксены, но маги по социальной лестнице стояли выше простых людей, поэтому обычно ограничивались наклоном головы. Жрецы же вон вообще не обращали внимания на родовитость.

— Мне очень неудобно за опоздание, прошу меня простить.

— Ах, что вы! Нам сообщили, что вас задержали дела в Академии, тем более и супруга срочно вызвали на правительственное совещание.

— Наша встреча переносится? — Ханна с трудом скрыла разочарование: неужели она зря торопилась?

— Ну что вы, нет, конечно. Супруг в своём кабинете, держит связь по тому артефакту, что ваши коллеги недавно изобрели, тот по которому можно говорить с кем-то на расстоянии. Мы его немного подождем. Если сильно задержится, вы просто останетесь на обед. И отказа я не приму. Сейчас я провожу вас в малую гостиную, где и состоится встреча, а сама схожу к супругу, узнаю насчёт задержки. Вы как раз успеете познакомиться и обговорить всё с нашей охраной, — снова улыбнулась графиня и, подобрав подол, начала подниматься вверх по лестнице.

— Охраной?

— Да, подбором нашего сопровождения для путешествия в Тинию занимался супруг. Вас рекомендовали как одного из лучших специалистов в своём деле, но Анахор — место старое и давно заброшенное, дабы избежать задержек в пути и сложностей, супруг решил, что нам потребуется охрана. Он нанял человека, который также был рекомендован, как специалист. Он маг, насколько я знаю. Возможно, вы даже знакомы с ним. Или просто наслышаны о нём.

— Это мудрое решение. Один боевой маг стоит десятка солдат. Вряд ли мы с ним знакомы, боевые маги — это отдельная специализация и профессия, я с ними по роду деятельности обычно не сталкиваюсь.

— Значит, будет возможность завязать знакомство, — заметила графиня, и Ханна была уверена, что — с улыбкой, очень даже хитрой.

Они шли по коридору, увешанному пейзажами и заставленному столиками с вазами и статуэтками, и Ханна с удивлением заметила, что слышит стук лишь собственных невысоких каблуков. Выходит, графиня носит обувь на плоской подошве? Интересно…

Они остановились у красивой зелёной двери, и графиня уже повернула ручку, как откуда-то снизу раздался хлопок и треск.

Девушки настороженно замерли, а потом Лилавати прикрыла глаза. Кулон на её шее слабо засветился: артефакт для связи, в особняках использовался для контакта домочадцев и слуг, это Ханна определила сразу.

— Прошу меня простить, — серьёзно произнесла графиня, — на кухне небольшое происшествие. Мне нужно вас оставить ненадолго.

— Ничего страшного, — поспешно кивнула Ханна, — я как раз успею обговорить профессиональные моменты с нашей охраной.

Лилавати серьёзно кивнула и поспешила по коридору в сторону лестницы, а Ханна распахнула дверь и решительно вошла.

Первое, что бросилось Ханне в глаза, едва она вошла в комнату, — обилие зелени. Малахитовая каминная полка, салатовая скатерть на круглом столе, изумрудные портьеры и цветы. Массивные горшки на полу с чуть ли не целыми деревьями, аккуратные кашпо с цветами поменьше, букеты в вазах… На фоне этого сочного великолепия даже потерялся тот самый охранник, который стоял у шкафа и листал какую-то книгу. Услышав, как щёлкнула дверь, он поднял голову и уставился на Ханну. Она тоже позволила себе задержать взгляд, рассматривая высокого мужчину, одетого в обычную светлую рубашку и штаны из плотной ткани, такие же зачарованные, как и висящая на спинке стула кожаная куртка.

Мужчина положил книгу на полку и откинул с глаз темно-русую челку, а Ханна, с трудом сдерживая расплывающиеся в улыбке губы, выдохнула:

— Сегодня явно мой день.

— Да, неожиданная встреча, — спокойно согласился будущий попутчик.

— Зато какая желанная, — Ханна сама удивилась тому коктейлю эмоций, что бушевал в ней сейчас. С одной стороны её захлёстывало злорадное веселье от того, что мечта найти засранца исполнилась таким вот странным образом. С другой — шквальной волной изнутри поднималось бешенство: ярко вспомнились все те неприятные моменты, что Ханна пережила в катакомбах Калами и после. И к её же удивлению — совсем уж неуместные воспоминания, от которых впору было смущаться, а этого никак не хотелось, особенно при том, что Клаус с вежливым интересом ожидал, пока она переживает все свои эмоции, которые прекрасно видел. И совсем не потому, что Ханна их не скрывала. Нет, потому что он был чертовым эмпатом!

Глядя в наглые его глаза, Ханна всерьёз задумалась, а не использовать ли яблоко из той вазы, что на столе, не по назначению? Хотя, какой смысл: яблоко до цели даже не долетит — разобьётся о защитный барьер и запачкает идеально чистый пол.

— Успокоилась? — вырвав Ханну из её мыслей, участливо поинтересовался Клаус.

— А то ты не видишь, — съязвила девушка и резко спросила: — Где моя Чаша?

— Понятия не имею, — спокойно пожал плечами мужчина. — Почему я должен знать, где твоя чаша?

— Потому что ты её забрал у меня из-под носа!

— Уточнение: я забрал из-под твоего носа Чашу слёз. Которая никогда не была твоей.

— Это я её нашла, я выяснила, где она, — Ханне пришлось до боли в ладонях сжать кулаки, чтоб не сорваться на крик, — я тебе говорила, чтоона для меня значит.

— На память не жалуюсь. Но заказ есть заказ.

— Кому ты её отдал? Я… я поговорю с заказчиком, я…

— У тебя денег не хватит выкупить её, — отмахнулся Клаус, снова поворачиваясь к полке с книгой, — да и такие люди не отдают свои предметы коллекционирования даже для исследований. Забудь о Чаше. Лучше думай о предстоящем деле.

— Вот уж не представляла даже, что встречу тебя вот так, — удивляясь своему внезапному спокойствию, Ханна выдвинула из-за стола стул с резными ножками и спинкой и села, растирая на ладонях следы от собственных ногтей.

Она столько думала об этой встрече, столько всего насочиняла, чтобы сказать, а в итоге просто сидит и даже злиться не хочется, словно на него и злиться нель…

— Перестань, — прошипела Ханна, — манипулятор несчастный.

— Я не корректирую твои эмоции и твоё восприятие, — усмехнулся Клаус. — Я всего лишь вбираю их и отзеркаливаю. Не моя вина, что на самом деле ты вовсе не хочешь на меня злиться, ты хочешь… совсем другого.

— Не твоего ума дело, чего я от тебя хочу, и прекрати лыбиться!

— Может быть, я просто рад тебя видеть? И как отличного специалиста для дела и как… попутчицу.

— Граф знал, кого подбирать для своего задания. Твои навыки тоже идеально подойдут, — нет, это не было обменом комплиментами, просто констатацией фактов: Ханна — отличный артефактолог, Клаус специализируется на всевозможных барьерах. И в катакомбах Калами они прекрасно сработались, когда вместе продвигались по коридорам вниз, разгадывали головоломки и проходили через ловушки. И это было прекрасное время. Ханна давно уже не получала такого удовольствия от своих командировок, ровно до того момента, как Клаус заблокировал её своим пресловутым барьером и не унес Чашу…

— Не начинай, — предупредил её эмпат, и Ханна, сверкнув на него глазами, принялась осматривать то множество артефактов, что носила с собой: кольца, браслеты, подвески, пытаясь найти тот, на который можно было бы наложить новые чары. Тонкая цепочка, на которой висела подвеска-перышко, подошла и, сняв её с себя, Ханна решительно принялась за дело.

Клаус наблюдал с интересом, хотя вопросов не задавал. Ханна сочиняла формулы на ходу, вплетая в звенья цепи. Подобные артефакты лично она ещё не делала, но принцип изготовления, конечно же, знала. Оставалось надеяться, что всё получится и заработает как надо.

— Ну вот, — закончив и нацепив на шею цепочку, заявила довольная Ханна, — теперь ты меня читать не сможешь.

Клаус прищурился, криво улыбнулся:

— Верь в это, тебе же будет спокойнее.

— Мои артефакты всегда работают! И этот защитит от эмпатического воздействия.

— Ради твоего душевного спокойствия я даже соглашусь с этим, — наигранно серьёзно кивнул Клаус, но Ханна упорно считала, что он делает это лишь для того, чтобы позлить её.

Он хотел что-то добавить, но не успел: в коридоре послышались шаги, и дверь в комнату открылась…

Граф Фэнран вошел в комнату стремительно, насколько это возможно в пять десятков лет и при его грузности. Госпожа графиня семенила следом, и, хотя в глаза бросалась её юность, смотрелись вместе они очень органично.

— Добрый день всем, кого ещё не видел, — голос у графа был громким, а тон деловым, — присаживайтесь за стол. Лилавати, убери этот веник, я из-за него людей не вижу.

Графиня тут же безропотно переставила со стола вазу с цветами на каминную полку и присела за стол ко всем, чинно сложив руки на коленях.

— Пока меня снова не сорвали, надо обговорить детали. Итак, — граф поочередно посмотрел на Ханну и Клауса, — вы знакомы?

— Да, — кивнула девушка.

— Нет, — качнул головой молодой человек.

Лилавати удивлённо хлопнула глазами, граф поднял брови, а Ханна бросила быстрый взгляд на Клауса. Тот смотрел на неё с каменной решительностью. Словно именно его вариант ответа единственно верный. И… в этом был смысл. Если не сказать, что они знакомы, не возникнут вопросы о том, где, как и когда они встретились и в каких отношениях находятся. Незачем графу знать об их совместном прошлом. Ханна сама об этом как-то не додумалась…

— Как выяснилось, я наслышана о господине Клаусе от своей подруги из гильдии наёмников, — вежливо улыбнулась Ханна.

— Забавно. Я тоже о нём был наслышан ещё до знакомства, — усмехнулся граф, — ты известная личность, Клаус.

— Только не всегда это идёт на пользу, — вернул улыбку Клаус, и мужчины рассмеялись, словно им было известно что-то весёлое, и Ханна поняла, что эти двое знакомы уже давно, во всяком случае, точно не с сегодняшнего дня.

— Итак, вас обоих рекомендовали мне как подходящих для этого дела специалистов, и я надеюсь на плодотворное сотрудничество. Леди Ханна, вопрос оплаты ваших услуг я согласовал с ректором Бранъярна, Клаус, у тебя всё по стандартному контракту. А теперь ближе к делу. Моя супруга — единственная законная наследница тинийского рода Тмаркхур. Мы уладили все юридические вопросы, но комплекс Анахор зачарован таким образом, что ей надо вступить в Кровное наследование. Сложностей, по сути, две. Первая — комплекс давно заброшен, добраться до него не просто, но с нами будут проводники, слуги и охрана. Основная задача Клауса — охрана жизни и здоровья нас четверых. Всех остальных — по возможности.

Клаус спокойно кивнул, Лилавати осталась равнодушной, а Ханна старалась не подать вида, что озадачена. Выходит, вылазка предстоит опасная, раз граф даёт такие установки. И печётся в первую очередь о них, а не обо всех членах экспедиции. Это её не очень радовало, к подобному отношению она не привыкла, но с другой стороны, аристократы мыслят иначе, на их попечении жизни и судьбы многих… И стоят они, естественно, по-разному.

— Леди Ханна, ваша задача — помочь моей супруге вступить в это самое Кровное наследование. Она родилась за пределами Тинии, и её не посвещали в детали и процедуры. В этом сложность.

Ханна понимающе кивнула, хотя с точки зрения логики, странно, что пусть маловероятной, но наследнице вообще никак и ничего не обьясняли.

— Хочу заметить, что сложность ещё и в том, что подобные Анахору комплексы — это не просто груда камней. Это… не живые, но организмы, наученные защищаться от незванных гостей, коими мы и являемся, пока госпожа графиня не вступит в свои права. А это накладывает на всех нас определенные обязательства, — медленно произнесла Ханна, заметив краем глаза, что Клаус согласно кивнул. — Я говорю о том, что на территории Анахора вам и вашим людям будет необходимо слушаться во всём нас. И я, и господин Клаус знаем, как могут быть напичканы ловушками и охранными заклинаниями подобные места. И обезвредить их, даже подчас просто заметить, можем только мы. А значит…

— Я понимаю. И согласен с вами, — без возражений хлопнул ладонью по столешнице граф. — Во всех вопросах Анахора и охраны главные — вы. Организационные моменты полностью на мне: транспорт, провизия, крыша над головой. Ваша задача — выполнить свои функции, ни о чём другом не волнуйтесь.

Тон графа не терпел возражений. Ханна была даже рада, что не успела обмануться. Граф Фэнран — авторитарный человек, ставящий свои цели превыше всего и явно не привыкший считаться со средствами, стремящийся всё контролировать. Это и хорошо, и плохо одновременно. В своих экспедициях Ханна не привыкла быть у кого-то под началом. Максимум, что допускала — партнёрство. Но руководству Бранъярна она же подчинялась, можно считать, что граф — её начальство на эту экспедицию. Она в путешествии — наемный рабочий, но некоторые моменты хотелось оговорить заранее. Ханна не собиралась отказываться от своих привычек с пользу приличий.

— Ваша светлость, один момент… — Ханна вдохнула поглубже и начала издалека: — Лично я ещё не была в Тинии, совершенно не знакома с местными обычаями, и очень не хотелось бы попасть в некрасивую ситуацию.

— В столице мы пробудем пару дней, не больше, и в силу ряда причин вам вряд ли захочется покидать пределы гостиницы. Хамри — грязный и шумный город, а после вы будете исключительно в нашем обществе, и мнение сопровождения из местных вас волновать не должно. А в самой Тинии я планирую пробыть недели две в общей сложности.

— Благодарю за объяснения, — с вежливой улыбкой кивнула Ханна и продолжила: — Дело ещё в том, что дорога… по джунглям — это не пороменад по набережной, она требует особого внешнего вида… Непривычного для женщины, но крайне удобного…

Граф явно не понимал к чему клонила Ханна, сама она уже сомневалась, что сможет мягко намекнуть ему про свои привычные для экспедиций штаны, а Клаус даже не старался скрыть ухмылку: он-то сразу понял о чём речь. И, помниться Ханне, лично у него возражений по поводу её походного внешнего вида не возникало!

— Как я понимаю, — внезапно подала голос графиня, — леди Ханна хочет сказать, что в длинных платьях по джунглям не пройти. Я согласна с ней. Одежда быстро придет в негодность, а мы будем всех тормозить.

— Ну тогда надо придумать вам удобные наряды, и всё, — нахмурился граф, — но это уж вы сами, с тряпками я возиться не собираюсь.

— У меня как раз есть привычная форма одежды, — просияла Ханна.

— Ну и отлично. Вылетаем через три дня. Встречаемся на вокзале Карлара Третьего в четыре часа пополудни со всеми вещами, — объявил граф, и тут Ханна поняла, что не ослышалась.

— Вылетаем? — с сомнением переспросила девушка, вспомнив, что имя Карлара Третьего носит аэровокзал.

— Ну да, — с недоумением подтвердил граф и пояснил: — На аэростате. Не поездом же на другой конец материка добираться. А на аэростате дней за пять при самом неблагоприятном раскладе доберёмся.

— Х-хорошо, благодарю, — тихо произнесла Ханна.

Она ещё ни разу не летала на аэростатах. Не было необходимости: в большенство своих экспедиций Ханна отправлялась на поезде. Так было безопаснее и значительно дешевле.

— Лилавати, меня снова вызывают, позаботься о гостях, — недовольно бросил граф, потирая запястье, и поднимаясь на ноги, — господа, увидимся уже на вокзале.

Граф покинул комнату так же стремительно, как и пришел. Графиня не успела и рта раскрыть, как Клаус произнес:

— Ваша светлость, я тоже хотел бы откланяться, если вы позволите.

— Но я планировала, чтоб вы остались на обед, — как-то даже печально вздохнула Лилавати.

— Мне необходимо уточнить некоторые моменты по предстоящему путешествию, лучше подготовиться как следует, — Клаус улыбался с таким очарованием, что Ханна бы сильно удивилась, если б графиня смогла отказать. Она и не смогла, лишь поджала губы и грустно кивнула.

— Я тоже пойду, — поднялась на ноги Ханна, — мой рабочий день ещё не закончен, нужно возвращаться в Бранъярн.

— Жаль, что ж, я провожу вас…

Глава 4

Когда ворота особняка Фэнран закрылись за Ханной и Клаусом, и они отошли на десяток шагов, девушка хитро посмотрела на спутника:

— А вы с графом давно знакомы, судя по всему.

— Лет пять уже где-то, — прищурился, вспоминая Клаус. — Я временами работаю на него. Или на его знакомых. И хорошо, что ты подыграла мне.

— Про то, что мы с тобой не встречались раньше? В этом есть смысл. Я просто сразу об этом не подумала, — Ханна пожала плечами и направилась в сторону остановки общественного транспорта. В городе не принято было использовать личный транспорт, только общественный, служебный и частных извозчиков, чтоб не перегружать дороги. Клаус присоединился, и по широкому тротуару они шагали уже вместе.

— Ты боишься летать? — внезапно спросил он.

— Н-нет, с чего ты решил?

— Тебя удивило и напугало то, что мы полетим на аэростате.

— Это было так сильно видно? — насторожилась Ханна. Не хотелось бы, чтобы граф тоже это заметил, ещё посчитает её за малахольную девицу.

— Видно? Не особо, — качнул головой Клаус и криво улыбнулся, — зато почувствовалось остро.

Ханна резко остановилась, посмотрела исподлобья:

— Это как ты, интересно, почувствовал, если я зачаровалась от твоего воздействия?

— Ой, извини, я забыл, что мы делаем вид, что это сработало, — хлопая наигранно честными глазами, повинился Клаус.

— Это не могло не сработать! — разозлилась Ханна. — Это стандартная формула, я не могла ошибиться!

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты не ошиблась, — заверил её мужчина, а потом наклонился к ней и тихо добавил: — Только у нас ситуация не стандартная.

А после продолжил путь.

— Что ты имеешь в виду?! — Ханна сорвалась с места, догоняя и вставая перед ним. — Какая ещё ситуация? Я не знаю о возможных погрешностях и исключениях. О них просто не известно.

— Ну, на самом деле известно, но те, кто о них узнавал, в своё время не распространялись. А нашему брату о таком сообщать не выгодно, как ты понимаешь. Да и в людных местах, тем более, прямо на улице… Эта тема не для подобного обсуждения.

— Но ты ведь мне расскажешь? — Ханна улыбнулась той улыбкой, за которую ей уже на средних курсах Бранъярна прощали все прегрешения. — Как-нибудь потом? В более подходящей обстановке?

Клаус смерил её весёлым взглядом и пожал плечами:

— Почему нет? Если захочешь.

Они не прошли и пары метров, как Ханна хмуро произнесла:

— Я не боюсь летать, просто ещё ни разу не летала в принципе.

— Но ты же применяла левитацию. Аэростат тоже в каком-то смысле её применяет.

— Да, но заклинание я накладываю сама и могу рассчитать всё: силы, затраты магии, риски… А это огромная махина, которую движет мотор и несёт ветер… Тут от меня ничего не зависит. И это пугает.

— Не всегда нужно контролировать всё самой, можно и на других положиться временами. Тем более за последние десять лет ещё ни один аэростат не упал так, чтоб люди пострадали насмерть.

— А просто упасть — падали?

— Ну не без этого. Какие-то сбивали, какие-то по техническим причинам в воздухе ломались, а какие-то из-за ветра разбивались. Эй, не бойся ты так, не паникуй заранее.

Ханна действительно начала паниковать. Она не хотела погибнуть в первом же своём полете. А если аэростат разобьётся, а если техническая неисправность? Ну, предположим, себя она успеет спасти, если будет оставаться в сознании, а как же другие пассажиры, и вдруг она не сможет… А если… А…

— Ханна, эй. Уймись, ты ещё на земле. Ханна, летать не так страшно, — Клаус щелкнул пальцами у неё перед носом, отвлекая внимание на себя. — Я десятки раз летал, видишь, живой пока… Идём-ка…

Погруженная в свои безрадостные мысли, Ханна не очень поняла, куда он собирается её вести и что делать, но Клаус решительно ухватил её за предплечье, и вот они уже идут куда-то подруку.

За углом соседнего дома журчал фонтан. Вода в городских фонтанах считалась питьевой, поэтому их не отключали даже зимой, когда выпадал снег. Пока Ханна хлопала глазами, в лицо ей прилетела пригоршня холодной воды, и страх перед полетом уступил место уже гневу.

— Ах ты… — задохнулась от возмущения девушка, даже не думая вытирать подтёки с лица. Как она жалела, что не может своей волей засунуть его самого по уши в этот фонтан или заставить воду разом поменять направление в одного конкретного человека!

— Зато ты уже не боишься летать, — весело заметил Клаус, благоразумно отошедший за фонтан.

— Теперь я боюсь, что придушу тебя, и меня за это осудят!

Вода, дотёкшая до воротника лёгкого зелёного плаща, стекла по зачарованной ткани на мостовую, но коже лица на осеннем ветру стало холодно, и Ханна решила, что поймает поганца потом, сейчас нужно привести себя в порядок. Была бы на ней косметика, Ханна стала бы похожа на клоуна, но, на её счастье, красками она особо не пользовалась. Обтерев лицо и поправив прическу, девушка недовольно уставилась на своего спутника, а тот, как ни в чём не бывало игрался со струями фонтана! Едва заметными барьерами он менял направления потоков воды, рисуя ими сетки и узоры. Ханна знала, что психокинезники с особым восприятием воды могут также, но чтоб просто барьерами…

Ханна хотела уже высказать своё восхищение, как несколько струй, резко поменяв своё направление, устремились к ней.

Но не коснулись девушки, в последнюю долю секунды разбившись о полупрозрачный, похожий на пар барьер, и стекли по нему на мостовую.

— Что за…?

— Да я передумал, — просто пояснил Клаус, пожав плечами. — Ты уже пришла в себя, и зря мочить…

— Шуточки у тебя, конечно…

— Да ладно тебе, не дуйся, — Клаус спокойно подошёл к ней, как ни в чём не бывало, положил её ладонь себе на локоть и повёл вниз по улице, — ты просто так ярко злишься, это очень мило.

— Странные у тебя понятия о том, что мило, а что нет.

— Я воспринимаю мир иначе. Богаче и полнее. Поэтому и понятия у меня… шире.

Ханне очень хотелось съязвить, но она решила промолчать. В конце концов, они не закадычные друзья и даже не приятели. Они временные товарищи. Были и станут снова. А то, что в их прошлом были совсем не товарищеские эпизоды… Похоже, что это помнилось лишь самой Ханне и только для нее имело значение.

— Что взгрустнулось?

— Не обращай внимания. Куда ты меня ведёшь? — они миновали остановку общественного транспорта, но Клаус всё также продолжал вести Ханну вперёд.

— Там есть отличная кондитерская, я приглашаю.

— Мне надо на работу, в Бранъярн, — Ханна попыталась остановиться и убрать руку с его локтя, но Клаус второй рукой прижал её ладонь и даже не замедлил шаг.

— Не надо. Ты жалела и смущалась, когда говорила, значит это была лишь причина уйти. А сейчас в тебе слышится упрямство.

— Тебе невозможно соврать?

— При мне. А мне — лучше даже не пытаться.

— Но я не люблю кондитерские, для меня там нет ничего вкусного! — Ханна откровенно лгала, сладкое и мучное она любила невероятно, но уступать не хотела.

— Снова врешь. Тем более сладкое ты любишь. Даже в катакомбы карамельки прихватила.

— Ты помнишь? — удивилась девушка.

— Я всё помню, — вроде бы простые слова были сказаны таким тоном, что сердце Ханны пропустило удар, а мужская ладонь на собственной руке показалась не просто теплой, горячей.

Похоже, она ошибалась в своих предположениях…

Смущаться казалось глупым: они взрослые люди и тогда сами решили, что и как им делать, но то, что можно позволить себе в темноте катакомб, в цивилизации и приличном обществе нельзя было даже обсуждать. Хотя, строить из себя святую невинность глупее в сто раз.

— Эта кондитерская? — спокойным тоном уточнила Ханна, заметив впереди вывеску с изображением кекса.

Клаус лишь кивнул, вежливо открыл перед ней дверь и пропустил вперёд.

Едва оказавшись внутри, Ханна решила, что попала в место мечты.

Витрина у стойки с кассой пестрела всевозможными пирожными, тортиками и конфетами. С кремом, посыпкой, орешками и кокосовой стружкой, нугой и глазурью, всех форм и размеров. А ещё тут подавали кофе, какао и шоколад, если судить по вывескам и обилию чашек.

Но сердце Ханны покорило даже не это. В кондитерской имелось место для отдыха: несколько низких столиков с креслами. Из ротанга, с огромными объемными круглыми подушками. В которые можно упасть и уже не встать, которые тебя просто не отпустят. Под потолком у кристально-чистого окна была подвешена клетка с певчими птицами, в углах — массивные цветы в горшках…

Восторгу Ханны не было предела, она даже растерялась, подбирая слова, но Клаусу они не понадобились, он всё чувствовал и так, а девушка за стойкой, поправив накрахмаленный передник, уже натянула на лицо почти искреннюю дежурную улыбку, ей чужие восторги были без надобности.

Делать заказ было сложно, при таком-то обилии выбора. Но Ханна справилась. С трудом и муками.

Они заняли столик у стены, в углу, и Ханну это более чем устроило. В этом районе города она практически не бывала и не хотела, чтоб её заметили. Незачем. А Клаус даже сел так, чтоб видеть входную дверь, что тоже сказало о многом. В отличие от Ханны он к пирожным остался равнодушен. Его заказ составил черный кофе и грубое на вид печенье, которого в корзиночке на витрине оставалось не так уж много. Но даже если и редкое, разве сравнится оно с этим дивным шоколадным тортиком, который так и сочится заварным кремом?

— Из-за специй оно необычное на вкус, но разбирают моментально, — указав глазами на вазочку с невзрачным коричневым печеньем пояснил Клаус. — Большая удача, что к этому часу ещё осталось.

— Поэтому ты и скупил всё, что было? — наслаждаясь ароматом какао, улыбнулась Ханна.

— Ага. Сестра его очень любит, но ей вечно некогда сюда сходить. А раз я в городе, могу её побаловать.

— Ты её любишь. Несмотря на то, что не одобряешь её решение оставаться в трауре по жениху вечно.

— Что поделать, она моя сестра. Тем более, что мы с ней оба постоянно разочаровываем мать. Это нас роднит ещё больше.

— Я этой участи, к счастью, избежала, — вздохнула Ханна.

Она действительно во всём устраивала свою многочисленную родню и главу клана в частности. Тот, кто идёт против клана и системы, портит себе жизнь, лучше уж со всем соглашаться и извлекать для себя выгоду по возможности. Ханна считала себя разумной, и жизнь её устраивала.

— А граф знает, что ты эмпат? — понизив голос, спросила Ханна.

— Нет, — качнул головой Клаус, — и знать ему не нужно.

— То есть за пять лет он не догадался?

— Ты тоже сразу не догадалась. И не догадалась бы вообще, если б я не дал понять, что читаю тебя. Мой прокол. Маги хотя бы знают, что эмпаты и менталисты есть, и их можно встретить на улицах. Обычные же люди считают нас чем-то из серии городских страшилок. Ну или цепных псов на службе у государства, которые не покидают стен допросных.

— То есть на самом деле вас куда больше, чем принято считать?

— Не совсем. Скорее нас меньше, чем могло бы быть. Но мы не единичные случаи. И внешне ничем не отличаемся от обычных людей. Дар проявляется с детства, и мы учимся владеть им по мере взросления, поэтому ты и не отличишь взрослого эмпата по его виду. Он не станет приставать к людям, психовать или хвататься за голову. Просто так.

— То есть эмпатия — это всё же дар, а не специализация? До сих пор вроде бы нет точного ответа.

— Я склонен считать, что дар. Без врождённых навыков, обычно наследственных, эмпатию не проявить. При этом её можно особо не развивать, контролю дети учатся с рождения, а если не обращать внимания, она так и может остаться на начальном уровне. И вместе с тем, она не мешает нам изучать другие специализации. Смежные с ментальной магией и психокинезом в целом, конечно. А главное, она может вообще не передаться по наследству. Как одному из моих братьев, например.

— Интересно, я раньше вообще этой темой не интересовалась, пока не встретила тебя, — улыбнулась Ханна.

— А у меня раньше не было знакомых артефактологов, наше знакомство можно считать удачным по всем пунктам, — вернул улыбку Клаус, допивая кофе. — А на счёт полётов, не волнуйся. Граф не полетит на аэростате, который может рухнуть в любой момент. Я тоже не для галочки с вами буду. И сама ты не дашь себе погибнуть просто так. Зато какие виды открываются с воздуха…

Ханна закончила с тортиком, и все страхи и сомнения благополучно отступили. Даже идти никуда не хотелось. Тут было так уютно и тепло, пахло свежей выпечкой и карамелью. И компания… Ханна даже как-то упустила из виду, что у них тут деловая, по сути, встреча, а не романтическое свидание.

Совершенно случайно взгляд девушки упал на большие круглые часы над кассой, словно специально подвешенные так, чтобы гости могли отслеживать время и не засиживаться. И время было уже непозволительно позднее! Почти четыре часа по полудню! А ей ещё тесты третьекурсников проверять! Она обещала Кайну сделать это до своего отъезда! Нет, она действительно не собиралась спешить на работу, но в этой кондитерской время пролетело просто незаметно.

— Что случилось? — её замешательство и испуг прочел Клаус и сам напрягся, но Ханна успокоила его:

— Время. Я действительно засиделась. Мне нужно сделать одну бумажную работу перед отлётом. Нельзя отложить. Мне нужно идти. Спасибо за угощения и компанию. Увидимся на вокзале.

Клаус не стал спорить, даже улыбнулся на прощание и пожелал доброго пути.

Подхватив своё пальто, Ханна поспешила к дверям, кивнув на прощание девушке за кассой.

Ей ещё предстояло добраться до академии…

Глава 5

Ханна стояла перед своей кроватью, на которой были разложены самые разные вещи, и решительно оглядывала их.

Сегодня утром её официально отправили в командировку: секретарь ректора передал бумагу с печатью Бранъярна, где черным по белому было написано, что Ханна отправляется в служебную командировку сроком на три недели, начиная с сегодняшнего дня. К этому утру она уже закончила все требующие немедленного внимания дела в академии, завтра планировался вылет, поэтому сейчас Ханна, вернувшись домой, принялась за сборы. Тот факт, что граф Фэнран обеспечит их жильем и едой, Ханну особо не обнадеживал. Ситуации бывают разные, спальный мешок и парочка «консервов» с готовой едой не помешают. Равно как и столовые приборы и собственная аптечка. Всё это у Ханны было: стандартный походный набор, который она всегда брала с собой в дальние поездки. Любимая зелёная сумка, которую она сама зачаровывала, вмещала до тридцати килограмм веса, самому же носильщику он передавался лишь десятой частью. Помимо нужных походных вещей Ханна всегда брала с собой сменное белье, щетки-расчески и какие-нибудь нужные мелочи, типа тех же карамелек. Косметическая алхимия позволяла не волноваться о своей внешности даже в дебрях и подземельях, один сеанс «полной красоты», и ты на месяц забудешь обо всех процедурах по уходу за телом. Да, затратно по деньгам и времени, но оно того стоило.

Походную сумку Ханна собрала быстро, она давно взяла за правило сразу пополнять запасы по возвращении из путешествий, за этим даже выходить никуда особо не надо было. В особняке клана артефактологов все нужные артефакты получить не составляло труда. Что Ханна не могла или не хотела сделать сама, просто шла на третий этаж, полностью отданный под хранилище, библиотеку и мастерскую, и просила сделать родичей из тех, кто был там и разбирался в теме лучше неё. А в самой мастерской всегда кто-то был. Решение о выделении под рабочую зону целого этажа было принято, наверное, ещё на этапе строительства особняка, то есть века три уже назад.

Мастерская со всех сторон была обложена защитными заклинаниями и барьерами, чтоб сохранить дом в целостности. Порой последствия неудачных экспериментов сотрясали его до основания. А ещё главе клана было так удобнее загонять своих подопечных спать, когда наступала ночь. Работать где-то кроме мастерской в доме было строжайше запрещено, а так дядя Ханны, как и его предшественники, мог легко определить, кто ещё не спит и послать в койку.

Набег Ханны на хранилище никто даже не заметил, все были увлечены своими делами, а готовых артефактов было столько, что, возьми Ханна и в десять раз больше тех же «консервов», никто бы на недостачу не обратил внимания. В деньгах артефактологи никогда не нуждались. Пусть иные маги и относились к ним как к ремесленникам, но и башмачника особо не ценят, пока сапоги не прохудятся и не надо срочно искать новые. Так же и её коллеги, без их труда маги и жить не могли толком: зачарованная одежда и сумки, «консервы», полезные артефакты хоть и стоили недёшево, но прочно вошли в быт магов, обеспеченных граждан и тех, кому это надо по работе. Ханна вот имела немного другой профиль, она не просто могла делать артефакты, она изучала их древние экземпляры, выясняя забытые уже принципы действия, создавая новые, комбинируя и дополняя… Это как есть ювелир, а есть ювелир-антиквар-реставратор, так Ханна объясняла свою специализацию интересующимся.

Когда с походными сборами было закончено, встал вопрос, который она сама решить не смогла. Всё-таки она отправлялась в путешествие компании аристократов и помимо непосредственно работы в поле ей предстояло несколько дней провести в приличном обществе. Правила этикета Ханна знала, её Анам Кара были из знати, но этого мало, нужно выглядеть соответствующе. У магов не было культа нарядов. Пышные платья, богато украшенные кружевами, каменьями и вышивками леди не носили. По работе им были удобнее более практичные платья, в которых показываться перед высшим светом было попросту стыдно, а балы и приемы леди особо и не посещали, в своей же среде наряжаться не считали нужным. Их ценность была в общественных связях и способностях, а деньги и так были у всех.

Весь гардероб Ханны составляли простые блузки и широкие юбки в пол, у неё даже платьев почти не было. Одно красивое и богато украшенное, выпускное, она хранила на память, да и не хотелось его тащить с собой, остальные три казались ещё более скромными, чем юбки с блузками. Но время ещё было, и Ханна отписала Тирне с Келаной с просьбой о помощи. Надежды на то, что у подруг найдется время вот прямо сейчас, особо не было, но и выбора у Ханны тоже не было.

Она уже хотела бежать в ближайшую лавку готового платья или торговый дом, когда по внутренней связи особняка её известили, что к ней явились гости.

Ханна, подхватив юбку, метнулась вниз, перепрыгивая ступеньки лестниц, на повороте даже врезалась в кого-то, но с облегчением вздохнула: в холле первого этажа её ждали Тирна и Келана! Обе с какими-то свёртками и улыбками на лицах.

— Девочки…

— У нас не так много времени, — сразу заявила Тирна. — Келана вырвалась всего на час.

— Но оставить тебя в такой ситуации я никак не могла, — кивнула Келана — миниатюрная блондинка с огромными голубыми глазами. — Я же знаю, как важно прилично выглядеть, а твои платья только для работы и годятся, ты уж извини.

— Идём, в мастерскую, — Тирна решительно двинулась вперёд, она уже бывала в этом доме и не раз, — мы принесли модные в этом сезоне ткани, сейчас спешно будешь шить платья по фасонам из этого каталога. Подберём цвета и модели, а дальше дело техники. У вас ведь должны быть специалисты по шитью? Хотя бы один сейчас?

Ханна не знала даже, кто вообще из клана сейчас в доме находится, но очень надеялась, что кто-нибудь нужный найдется. После долгих поисков по всем домашним, в оранжерее нашлась Хельга, двоюродная тетка главы клана, сильно возрастная, но опытная мастерица. Выслушав девушек, она сначала рассмеялась их проблеме, но потом вошла в положение и принялась снимать мерки с Ханны, пока Тирна и Келана рассказывали о модных тенденциях этого сезона. Хельга фыркала, Ханна терялась, Тирна злилась. В итоге Келана выбрала самые простые и скромные модели, без обилия воланов, рюш, оборок и шлейфов. Общим голосованием была выбрана модель платья с широкой юбкой, узкими рукавами и плотным лифом. За наличие не модного в этом сезоне декольте разразилась целая драка. Хельга заявила, что скрывать такую красивую грудь, как у Ханны — страшный грех, пока молодые — нужно показывать, а Тирна утверждала, что если не модно, значит, не надо. Келана нашла компромисс, предложив сделать скромный, но вырез, украшенный тесьмой из серебряных нитей для привлечения внимания к пикантной зоне. Ту же тесьму решено было пустить по поясу и манжетам. Цвет платья выбрали сразу — зелёный, под цвет глаз Ханны, ткань — плотный шёлк.

— А мне такое можно носить? — неуверенно касаясь красивой переливающейся ткани, уточнила Ханна.

— Нет, ну если хочешь, давай сошьем из сатина или бакрама, — фыркнула Тирна. — Ханна, не глупи. Ты привыкла к хлопку и шерсти, я понимаю, но это не значит, что весь мир только так и ходит. Ты едешь со всеми удобствами, позволь себе хоть раз отдохнуть по высшему разряду.

— Я соглашусь с девочкой, — кивнула Хельга, — если в обычной жизни нам эти красоты и без надобности, на курорте можно и побаловать себя. А потом найдешь куда эти наряды надеть. Тем более трёх платьев хватит за глаза.

— Трёх?! — ахнула Ханна. — Зачем мне столько?

— Ну в этом будешь просто ходить, ещё одно надо на смену и одно на вечер, — перечислила Келана и протянула свёрток ткани сливового цвета, — посмотри лучше какая красота! Ты в этом будешь просто неотразима!

— А на смену можно такую ткань, — Тирна указала на рулон цвета морской волны.

— Одобряю, — кивнула Хельга и посмотрела на Ханну: — А у твоей матери как раз есть кулон с кунцитом, только она его не носит, он отлично подойдёт к этому лиловому. Я мерки сняла, пока шью, ты посмотри в иллюзии как будет смотреться.

Хельга произнесла заклинание, и Ханна с подругами через зеркало смогли увидеть, как будут выглядеть готовые наряды.

Ханну всегда называли красивой. Чистая кожа, густые темные волосы, правильные черты лица, стройная фигура. И без украшения и косметики она считалась красавицей. Но в платьях из переливающегося струящегося шёлка, выгодно обтягивающего и подчёркивающего то, что надо, Ханна превзошла саму себя. Сейчас она действительно была красива.

— Как одежда меняет людей, — пораженно произнесла она.

— Аристократы и богачи это давно подметили, — рассмеялась Тирна, и Келана кивнула, соглашаясь.

— Жаль, готовый вариант уже не увижу сейчас, мне надо идти, — с сожалением произнесла Келана, — но как вернёшься, обязательно покажешь и расскажешь!

Проводив Келану, Ханна и Тирна вернулись в мастерскую, где Хельга чаровала над тканью и выкройками, чтоб платье получилось идеально сидящим и не мнущимся. Наблюдать за мастерицей было интересно, хотя много времени дело и не заняло. Уже через пару часов в гардеробе Ханны было три новых платья, одно красивее другого, которые ей не терпелось надеть!

Что ж завтра такая возможность предоставится.

Глава 6

Вокзал аэростатов имени Карлара Третьего располагался на окраине города. Добираться до него, конечно, долго, но зато аэростаты не летали над самой столицей. Железнодорожный же вокзал разместили в центре, на некотором удалении от порта.

Лично Ханне было не просто привычнее путешествовать морем и поездом, так ещё и за поездку в общественном транспорте в новом красивом платье, которое пусть частично, но виднелось из-под пальто, она переживала искренне. Нет, она не отличалась скупостью, совсем нет, её повседневная одежда всегда была чистой и ухоженной, просто… слишком простой. Работа с реактивами, реагентами, чернилами и детьми накладывала свои отпечатки. Ханна ещё во времена ученичества насмотрелась во что превращаются платья и мантии некроманток после практикума в морге или на полигоне. Целители недалеко от них уходили. Сколько раз погодники приходили с занятий сырыми и подпаленными молниями? У полиморфов вообще одежда долго не жила… Какие уж тут шелка и рюши…

Но вместе с тем красивое платье вселяло гордость и уверенность, как и более свободная от деловых рамок прическа: привычный пучок уступил место распущенными волосам, которые придерживал украшенный пренитами ободок. Если раньше мужчины просто смотрели ей вслед, сейчас откровенно головы сворачивали. Понятно, почему аристократки, особенно те, которых природа обделила красотой, тратят баснословные деньги на тряпки и краски.

К концу поездки, привыкнув к взглядам мужской половины пассажиров омнибуса, Ханна уже освоилась и не смущалась. В конце концов, Хельга права: она едет едва ли не в отпуск, в другую страну, чем не курорт? Можно себе позволить очень многое…

Выходила из салона омнибуса Ханна с улыбкой на губах и высоко поднятой головой. Ей сразу подали руки двое молодых людей, устроив взглядами сражение за то, кто удостоится чести взять её за руку, а кто — всего лишь принять саквояж. Свою извечную зелёную сумку Ханна не доверила бы никому и никогда.

Поняв, что девушка направляется в сторону вокзала, ухажеры вознамерились её проводить. С одной стороны, это льстило, насчёт нечестных намерений в её адрес Ханна не волновалась, она могла дать отпор, поэтому и не переживала, но с другой стороны, не известно, как скоро она встретит графа, не хотелось бы предстать перед ним кокеткой и вертихвосткой.

Эх, вот бы, как в дешевом любовном романе, появился бы из ниоткуда Клаус с классическим заявлением, что Ханна «с ним»… Было бы красиво и приятно, но здание вокзала всё приближалось, а Клаус так и не появлялся. Зато Ханна четко разглядела небольшую толпу у входа, где обнаружились и граф Фэнран, и Лилавати, и Клаус в компании женщин и мужчин.

Ханне пришлось проявить твёрдость: она вежливо поблагодарила за компанию и помощь, решительно отобрала свой саквояж и даже не обернулась на многочисленные просьбы и охи. Зато к графскому обществу она подошла одна, собранная и деловая. Её узнали тут же, но взгляды мужчин бальзамом пролились на душу, даже граф посмотрел на неё не без удовольствия. Тот же, ради кого Ханне хотелось выглядеть поистине красиво тоже оценил, но лишь едва заметной улыбкой и приветственным кивком.

Юная графиня Ханне была рада, это читалось в её красивых карих глазах. В них же было тщательно скрываемое волнение.

— Раз все в сборе, пора выдвигаться, — заявил граф и направился в здание вокзала.

Рядом с ним шагал худой и высокий рыжеволосый мужчина с папкой в руках и о чём-то докладывал. Все остальные последовали за ними.

Ханна насчитала двух женщин и шестеро мужчин, что замыкали процессию, последние так ещё и везли на багажной тележке чемоданы и саквояжи.

Внутри, как, собственно, и снаружи, вокзал аэростатов ничем не отличался от вокзала поездов или кораблей. Те же кассы, то же табло, часы, лавочки и ресторан с лавками. Работник вокзала в яркой красной униформе тут же поклонился графу, повёл его через зал к отдельному выходу, предусмотрительно открывая двери с лёгкими поклонами.

На поле, пришвартованные к причальным мачтам, покачивались в воздухе аэростаты: эллипсоидные серебристые корпуса и прикрепленные к ним разноцветные гондолы с моторами и винтами. Ханна не очень разбиралась в этой теме, но её взгляд сразу выхватил тройку аэростатов, от которых веяло магией, по мотору одного из них даже пробегали сиреневые молнии, значит эти, в отличие от большинства судов, летают на магии, а не на топливе, и моторы в них не поршневые, как обычно…

Их компанию целенаправленно вели к небольшому дирижаблю с обычным мотором и бежевой гондолой, к которой была приставлена массивная лестница-трап, у которой уже ожидал капитан, если Ханна правильно поняла по его строгой форме и капитанской фуражке и ещё кто-то из экипажа. Грузчики сразу занялись багажом, граф Фэнран и мужчины принялись обсуждать что-то, а Лилавати обернулась к сопровождающим её женщинам. Из их разговора Ханна поняла, что младшая — Лотта — летит с ними, потому как является камеристкой, а старшая, получив последние указания и сопроводив госпожу до аэростата, вернётся в особняк.

У мужчин картина была такая же: граф раздавал последние приказы и из слушателей с ними летели трое: личный слуга Тортис, секретарь — господин Ламре, тот самый длинный и рыжий; и начальник обычной графской охраны, который в поездках был чем-то типа телохранителя, господин Дроер.

Ханне их всех представили уже на борту аэростата, когда объявили время посадки.

Гондола, хоть с земли и казалась очень маленькой, вмещала в себя достаточно много: Ханну встретила гостиная-столовая, за ней начинался коридор кают, которых по обеим сторонам огибала прогулочная палуба с панорамными окнами. Заканчивалась гондола двумя салонами: мужским, с библиотекой и столом для игры в карты и женским: с фортепиано, мягкими диванами и кофейными столиками. На нижнем же этаже располагалась кухня, технические помещения и каюты персонала.

В целом, все устройство гондолы сильно напоминало обычный корабль, на котором Ханне уже ни раз доводилось плавать. Выделенная ей каюта оказалась довольно тесной, но кровать — не узкой, шкаф — вместительным. Имелось даже зеркало на стене, к которой примыкал стол с табуретом. Единственное, что не радовало — отсутствие окна, зато на стене висела картина — морской пейзаж.

Ханна как раз скинула пальто и поместила свои сумки в шкаф, когда почувствовала вибрацию, должно быть заработали моторы, аэростат взлетал!

Она не могла пропустить первый свой взлет и выскочила в коридор. Там людей не было, и это обрадовало Ханну, не хотелось показаться смешной в своей пробежке до смотрового окна, к которому девушка и прильнула, наблюдая, как земля медленно и плавно отдаляется. Гондолу почти не трясло, не сильнее, чем поезд или корабль при движении.

И вовсе не страшно это — лететь. Да, это не простая левитация, которой Ханна могла поднять себя метров на шесть максимум, аэростат поднялся гораздо выше, но его не бросает из стороны в сторону, стенки гондолы не скрипят и не разваливаются, из всех щелей не дует шквальный ветер… Если не смотреть в окно, и не поймёшь, что летишь под облаками…

— Первый раз летите?

Ханна так увлеклась, что не услышала чужих шагов. Резко обернувшись, она увидела графского охранника, господина Дроера, который с вежливой улыбкой на тонких губах смотрел на неё. Всё его лицо выражало интерес, только вот голубые глаза показались Ханне слишком холодными.

— Да, раньше как-то не доводилось, — вежливо улыбнулась Ханна, снова отворачиваясь к окну.

— Обычно путешествуете поездами?

— Изредка ещё и на кораблях. Но я удивлена, что вы это спрашиваете. Не сомневаюсь, на меня у вас уже подготовлено целое досье.

— Приятно иметь дело с умным человеком, — усмехнулся Дроер, а Ханне хотелось фыркнуть и напомнить, что её Анам Кара — дочь семьи Келнери, и она волей не волей наслушалась и насмотрелась на то, что за люди возглавляют Тайную Канцелярию и умеют делать работу того же Дроера в сто раз лучше.

— В таком случае вы должны понимать, что я не представляю никакой угрозы для вашего графа. Мне можно доверять.

— С вами можно продуктивно работать, это главное. А доверять… Я никому не доверяю.

— Мы все работаем в этом деле на графа Фэнрана, и мне сложно понять, как можно делать одно дело и не доверять, — Ханна удивленно посмотрела на мужчину. — Я привыкла доверять своим товарищам.

— Это приятно слышать, но не практично на мой взгляд. Доверять незнакомым людям рискованно, особенно наймитам, которые легко могут переметнуться к другому заказчику…

Поначалу Ханна ничего не имела против графского охранника, наоборот, Дроер показался ей симпатичным, у него было приятное, располагающее лицо и мягкий голос, но то, о чём он говорил, ей не нравилось. Она действительно привыкла доверять напарникам, даже если в итоге дело могло кончиться плохо, тем более среди её знакомых имелись наёмники, Камилла, которая была хорошим, честным человеком. Тот же Клаус ей прямо не врал тогда в Катакомбах и, наоборот, помогал,а не использовал. Ханне даже подумалось, что спроси она его прямо, не за Чашей ли он, получила бы честный ответ и просто просидела бы за барьером чуть дольше. И за наемников ей стало обидно.

— Все наймиты, с которыми я сталкивалась, не являлись злом во плоти. Возможно, в вашей практике и попадались неблагонадежные личности, но в моей… — Ханна старалась сдержаться, чтоб голос не начал дрожать от возмущения. — И за себя я могу ручаться…

— Против вас я как раз ничего не имею, — казалось, Дроер удивлен её реакцией.

— Зато вы имеете против моих товарищей, а это оскорбляет меня, потому как я с ними в одной связке!

Ханна не выдержала, упёрлась ладонями в бёдра и вскинула голову, всем своим видом выказывая негодование.

— Не успели взлететь, а уже конфликт? — за спиной Дроера появился Клаус со своей привычной полуулыбкой.

— Леди Ханна оскорбилась на мои слова, она высокоморальная особа, — Дроер охотно поделился с Клаусом, обернувшись к нему без какого-либо негатива или холода, словно они давно знакомы и едва ли не приятели.

— И чем же таким ты расстроил леди?

— Она не разделяет моего мнения о том, что доверие — это очень большая роскошь в наше время.

— Надо полагать, леди Ханна слишком доверчивая особа? И безоглядно доверяется всем, кого встречает на своём пути? — за тот вежливый интерес, что исходил от Клауса, Ханна остро захотела съездить ему по физиономии, желательно ногтями, хоть они у неё и коротко подпилены.

— Не настолько, — процедила девушка. — Товарищам нужно доверять. Без доверия не может быть продуктивной работы. Такова моя позиция.

— В определенном смысле я готов её с вами разделить, — не меняя интонации, чуть шире улыбнулся Клаус. — Когда по воле случая напарники часто меняются, вынужденно становишься менее… придирчивым. Но Дроер не такой. И не стоит его в этом винить.

— Я никого ни в чём не обвиняю, — чувствуя, что начинает успокаиваться, Ханна упрямо вздернула нос ещё выше, — меня просто…

— У каждого есть право на собственное мнение, — в голосе Клауса появились твердые нотки. — Все мы считаем так… как считаем нужным и нам остаётся лишь принять чужое мнение. С этим вы, леди Ханна, не станете спорить, ведь так?

Ханна вынужденно кивнула и отвернулась к окну, показывая, что продолжать разговор не намерена. Её буквально вывел из себя этот Дроер. Она не имела на него видов, вот ещё, не собиралась заводить с ним дружбу, но ещё никто из коллег или просто знакомых с ходу не заявлял ей, что не доверяет, не собирается даже и чуть ли не обвиняет заранее во всех грехах. Это обидело больше всего. Кто он такой, чтоб сомневаться в ней?

Она вообще не собиралась никуда ехать, это ректор её послал, как может она попытаться даже проявить себя с плохой стороны или устроить саботаж?

Обида была какой-то детской, наверное, даже глупой, но поделать с собой Ханна ничего не могла. Она привыкла совсем к другому отношению окружающих, ведь столько сил и времени приложила, чтоб её оценили и считались с ней, а тут…

— Хватит, — тихо, совсем рядом с ней произнес Клаус. — Ты слишком впечатлилась.

Ханна чувствовала его тепло у себя за спиной, но не решалась чуть отклониться, не уверенная, что подобное поведение для них допустимо. Ведь они не в катакомбах. И рядом могут появиться ещё люди, хоть Дроер и ушёл.

— Если это была проверка на лояльность, мне она не понравилась. И как способ расположить к себе — не удачно.

— Рик такой человек. Слишком много дерьма в жизни повидал, поэтому честно предупредил тебя о своей заморочке. Я тоже когда-то удивился, потом узнал его получше и…

— Я не горю желанием его узнавать, — Ханна развернулась, почти утыкаясь носом Клаусу в грудь, но тут же вскинула голову, — а теперь особенно.

— Тебя никто и не заставляет. Просто не держи на него зла. Он… нормальный человек, в целом, просто очень нервный. По большому счету, ты с ним особо общаться и не будешь. Ты маг, а он простой человек. Вам нечего делить и обсуждать. Скажу по секрету, граф со своими помощниками вроде как передали тебя под мою опеку, так что по всем вопросам — ко мне… Лучше бы я этого не говорил, да?

Ханна не успела и рта раскрыть, но эмоции её уже взбурлили, а Клаусу этого вполне доставало, чтобы всё понять.

— Под опеку, значит? — прошипела девушка. — Т-ты… Я… я… меня, черт возьми, под опеку?! Я вам кто: студентка третьего курса академии? Ассистентка-лаборантка с кафедры? Мне свои научные степени на лоб себе приклеить что ли? Если в моём профессионализме сомневаются, почему сразу ректору не сказали? Я тут только по его приказу…

— Никто в тебе не сомневается, — Клаус примерительно выставил руку с открытой ладонью, но Ханна лишь фыркнула, отворачивая голову, — ты — прекрасная кандидатура, и все это признают, но граф просто не имел раньше дела с… женщинами-магами, он не знает, как с тобой обращаться по ряду вопросов. Тем более ты молода и красива, и в головах многих это никак не вяжется с опытом и знаниями.

— Будь я старой и уродливой, а ещё лучше — мужчиной, ко мне отнеслись бы как к равной, я правильно поняла? А сейчас я в их глазах беззаботная и нежная хрупкая девица, которая всё же нужный специалист?

— В их, скорее, — да. Я же поспорю лишь с беззаботностью. Но это я.

Ханна постаралась отмести внезапно накатившее смущение и ухватилась за последнюю свою мысль:

— То есть мне придется всю поездку следовать их ожиданиям? Или мне всё же позволено доказать, что я — это я?

— Если честно, не вижу в этом особого смысла. Что граф, что его люди, достаточно консервативны. Они не имели дел с леди, подобными тебе, вряд ли они захотят принимать новое о твоих товарках. Поэтому и поручили тебя мне, понимают, что нам с тобой проще общаться — мы же оба маги. И меня не удивишь целеустремлёнными решительными леди.

— Ты меня расстроил, — выдохнула Ханна, снова поворачиваясь к окну, — весело же начался мой первый полет…

— Но он же только начался, — улыбнулся Клаус, так близко наклонившись к ней, что Ханна явственно почувствовала спиной его тепло. — Кстати, граф собирает всех сейчас в столовой. Надо обсудить детали. Идём.

Глава 7

В общем зале, который был и столовой, и гостиной, и местом переговоров, за большим овальным столом уже собрались люди. Не хватало только графини, супруг её восседал во главе стола, за спиной его, словно статуя, замер личный слуга Тортис, остальные из окружения общались между собой. Ханна отметила новое лицо, вспомнив, что это капитан аэростата.

Когда они с Клаусом сели за стол, появилась Лилавати, за которой неотступно следовала Лотта. Мужчинам пришлось вставать, чтоб уважить Её Сиятельство.

В итоге, когда все заняли свои места, граф кивнул своему секретарю Ламре, и тот начал говорить:

— Господа, мы удачно взлетели и сейчас направляемся в Хамри, столицу Тинии. Капитан Баринс, можно от вас прогноз на полёт?

Капитан, немолодой уже усатый мужчина, прочистил горло и произнес:

— Ориентировочное время прибытия в Хамри — через четыре дня. Это с учётом возможных сложностей над Карсиями, в это время года погода над грядой непредсказуемая. Даже если придется сбросить скорость или обогнуть горы, топлива и продовольствия на борту хватит на три недели вперёд, это вас беспокоить не должно.

— Вы решили лететь через Карсу? Неделю назад повстанцы обстреляли два аэростата, — спокойно произнес Клаус, отрывая взгляд от столешницы.

— Я в курсе этого, нет, мы обогнём по границе, заходить на их территорию не станем. Если погода будет совсем не в нашу пользу, возьмём севернее, чтоб сделать крюк, тогда нас не отнесёт ветром. Сутки, двое в пути, не больше.

Клаус кивнул, соглашаясь, а Ханне услышанное не понравилось. Какие ещё два обстрелянных аэростата? Что за повстанцы? А если их всё же отнесёт ветром на чужую территорию, если подобьют?

Она старалась не подать вида, что взволнована, хотя и чувствовала, как в груди снова появился ледяной комочек страха, но внезапно ощутила и тепло. Руки. На своём колене. И тут уже все мысли оказались заняты другим: как не шелохнуться и не подать виду. Столешница скрывала всех до пояса, но… Но вместе с тем страх действительно отступил. Капитан рассказывал о том, над какими местами они будут пролетать, какие мероприятия будут проходить на борту и какие развлечения доступны пассажирам. Из всей этой речи Ханна сделала простой вывод: дамам тут отведен свой салон, и развлекаться они должны там. И всё. Все более-менее важные вопросы по полету, путешествию и Анахору будут решаться мужчинами, преимущественно в их салоне, куда дамам путь заказан в силу… приличий?

Лилавати сидела с равнодушным выражением лица, явно привычная ко всему и не проявляла и малейшей заинтересованности хоть чем-то.

Ханна в замешательстве слушала рассуждения о сложной геополитической обстановке по пути следования аэростата, не совсем понимая, как реагировать на отведённую ей сейчас роль — декоративного элемента или части багажа. В мире магов, по понятным причинам, женщин за мебель не считали. В кланах царила жёсткая иерархия, статусы «учитель-ученик» строго регламентировали права и обязанности, но в профессиональной и личностной сфере различия по полу не имелось, у каждого была своя роль и каждый её придерживался на благо клана. Да, Ханна знала, что у аристократов всё иначе, женщины там в большинстве случаев даже профессии, а иногда и достойного образования не имели, её Анам Кара, что одна, что другая были исключением, можно сказать, редким. Но до сегодняшнего дня судьба не окунала Ханну в это болото. И сейчас ей это не нравилось. Да, в профессиональных вопросах с ней явно будут считаться, а до того…

И это уязвляло. Очень сильно. Настолько, что даже рука Клауса не успокаивала. Сам он сидел с заинтересованным выражением лица и где надо вставлял ремарки. А потом слегка наклонился к ней и, почти не размыкая губ, произнес:

— Не принимай близко к сердцу, чтобы тебя не возмутило. Мы поговорим позже, но сейчас держи себя в руках.

— Я не собираюсь что-то предъявлять…

— Вокруг тебя воздух почти искрит.

— Что такое, Клаус, что-то случилось? — громко спросил Дроер, смотря прямо на них.

— Всё в порядке, просто успокаиваю леди Ханну, — отмахнулся Клаус, — её первый полет пройдет над зоной военных действий, её это волнует.

Ханна натянуто улыбнулась, словно в подтверждение его слов.

— Я полагаю, мы можем вас оставить, — пользуясь паузой в разговоре, графиня поднялась на ноги, — леди Ханна, вы не составите мне компанию?

Отрицательный ответ тут, видимо, не предполагался, и Ханна, кивнув, неторопливо вышла из-за стола. Молчаливая Лотта пропустила обеих девушек вперёд, но перед женским салоном обогнала их и почтительно открыла дверь. А в самой комнате у той же двери и замерла, словно под заклинанием паралича.

Лилавати же опустилась на кушетку у окна, расправила пышную юбку и тяжело вздохнула.

— Вас что-то беспокоит? — присаживаясь на стул с резной спинкой рядом с книжным шкафом, спросила Ханна.

— Я не думала, что придется возвращаться на родину предков, вот уже почти двадцать лет назад меня увезли из Тинии. И возвращение не планировалось, — посмотрев в окно, ответила Лилавати.

— Это из-за ваших родителей? Их дипломатической миссии?

— А? Да. Я выросла в Санкии, эту страну считаю домом.

— Но ведь в Тинии остались родственники, вы не поддерживали общение?

— Так получилось. Я не представляла ценности для семьи и совершенно не ожидала, что окажусь наследницей. И сама не решилась бы повидать Тинию. Но супруг настоял.

— Вы же не одна в этой поездке, — улыбнулась Ханна в попытке подбодрить Лилавати. — Мне вот очень интересна Тиния, я никогда так далеко не забиралась в своих командировках.

— А вы достаточно путешествовали, леди Ханна? — охотно сменила тему Лилавати, резко повернув к ней голову.

— Не так часто, как хотелось бы, но стараюсь выбираться в экспедиции каждые полгода. Редко когда получается иначе.

— Вас кто-то сопровождает?

— Нет, обычно я отправляюсь одна. Бывает, что нахожу попутчиков. Несколько раз выезжала в составе научных групп. В частном порядке, как сейчас, работаю впервые. Поэтому мне… немного непривычно. Отношение… другое.

— Я заметила. Вы деятельная натура, вам, должно быть, скучно молчать и слушать.

— Это так. Но я стараюсь следовать правилам поведения.

— Эти правила и мне порой доставляют неудобства, — чуть понизив голос, призналась Лилавати. — К примеру, я в Санкии уже год в качестве графини, и, стыдно сказать, не могу найти себе круг общения, — Лилавати невесело улыбнулась и вздохнула, — статус супруга открывает двери почти всех домов, но не во всех домах есть дамы, к которым я могу явиться с визитом. То их статус выше, то ниже, то возраст не равен, а если и равен, они ещё не замужем и… Это так утомляет…

— Думаю, я могу вас познакомить с дамой, чей статус позволяет ей общаться абсолютно с кем угодно, и вас такое знакомство не опорочит… А супруг ваш будет только рад.

— А эта дама не будет против нашего общения?

— Наоборот, вы ей интересны.

— Это было бы замечательно, но вдруг супруг всё же не позволит…?

Хотела бы Ханна посмотреть, как граф Фэнран не позволит жене общаться с дочерью графа Келнери…

— Тирна Келнери — моя Анам Кара. Я её знаю, как и то, что она хочет познакомиться с вами. А если она чего-то хочет, она этого добивается. И, при всем уважении к вашему супругу, не ему ей препятствовать. Она моя ровесница, девушка острого ума, умеет слушать и рассказывать. И легко представит вас всем нужным семьям. И я представлю её вам, как только мы вернёмся, если позволите.

— Это было бы замечательно! — в глазах Лилавати плескались такая искренняя радость и надежда, что Ханне стало жаль девушку. Как же ей должно быть одиноко в душной клетке этого их высшего общества… — Спасибо вам, леди Ханна, уже за одно желание нас познакомить. А… А можно спросить, возможно, тема эта табуирована, но до этого момента мне не выпадало возможности узнать… А тут…

— О чём?

— О вашем… титуле. Я давно заметила, что в Санкии и ряде соседних стран к женщинам-магам обращаются «леди». Не «мэтресса», ведь это вроде бы правильнее.

— С точки зрения этимологии, да. «Мэтр» и «мэтресса», всё верно. Но исторически это слово приобрело… негативную окраску, и в обществе магов от него отказались, а женщины-маги зовутся «леди». Это не титул, просто обращение. Указывающее на профессию и род занятий, — сухим тоном объяснила общедоступную информацию Ханна, вряд ли Лилавати этого не знала.

— Это болезненная тема? — проницательно заметила графиня.

— Неприятная, — честно ответила Ханна, — я не родилась ещё в период, когда это случилось, но моя бабушка застала и… И рассказала.

— И её нельзя рассказывать? Лотта, принеси нам чая, будь добра.

Горничная сделала книксен и удалилась, а Ханна, чуть подумав, решилась:

— Как вы знаете, три сотни лет назад случился Катаклизм. Магия, которой был пропитан наш мир и которой мог научиться пользоваться абсолютно любой человек, внезапно пропала, и свои способности сохранили очень немногие маги. Был магом каждый пятый человек, остался — каждый тысячный. И тех, кто сохранил способности, выбирал слепой случай. Знаток ты или неумеха, старый или молодой, полон сил или немощен, мужчина или женщина, не имело значения. Да, с тех пор магия стала передаваться только по крови, мы расплодились и сейчас в магах, по сути, недостатка нет, да и наука продвинулась далеко вперёд, но тогда люди цеплялись за всех магов, что были. Хоть какие. И тогда женщины особо в профессию не шли. Но нормальным считалось, что жены и дочери магов что-то по мелочи умеют сами, то есть очень грубо говоря, тоже могли пользоваться магией… Были магами. Мэтрессами. Но случился Катаклизм. Слепой случай… Моя бабушка была целителем, спасла сотни жизней детей и женщин. Её уважали и ценили… Она сохранила магию. Но она была одна из немногих, кто был профессиональным магом, настоящей мэтрессой. Остальные же были неумехами. И подчас даже не пытались чему-то учиться и переучиваться. Им платили за их навыки, они охотно брали деньги, но помощи… какая от них могла быть помощь? Они опорочили наше имя, нашу профессию… Людей не обманешь, они видели и понимали, вот только народный гнев подогнал под одну гребёнку всех женщин-магов. Все стали мэтрессами, и в куче шлака затерялись бриллианты. Все стали шлаком. Следующее поколение им быть не захотело, и со временем выбрали новое слово. С тех пор услышать в свой адрес «мэтресса» очень обидно. Я не для того училась и практиковалась, чтоб меня так называли. Я приношу пользу, я не безнадежна. Как и мои товарки. Но бабушка… Она перенесла это на себе.

— Это ужасно, — тихо произнесла Лилавати, глядя на Ханну с сочувствием. — Я не знала, что всё так печально. Прошу меня извинить за любопытство и благодарю за откровенность.

— Эта тема особо не поднимается, причины никого не интересуют, — Ханна спокойно пожала плечами, хотя участие Лилавати было приятно.

Дверь открылась, и с подносом, заставленным заварочным чайником, чашками, блюдцами и вазочками печенья, вошла Лотта. Сервировав круглый столик, горничная заняла место у двери и снова замерла. Ханне было немного неуютно пить чай в обществе прислуги, у магов в их больших домах тоже имелся обслуживающий персонал, но повара и горничные обычно не мозолили глаза и, сделав свою работу, уходили по своим делам и домам. Лилавати же никак не реагировала на живую статую у двери, но заметила состояние Ханны и отпустила Лотту.

— Вам непривычно видеть прислугу? — взяв в руки фарфоровую чашечку и вдохнув аромат чая, улыбнулась Лилавати.

— Нет, от чего же? Просто обычно в нашем клановом особняке прислуга работает строго оговоренное время, а после уходит. И даже в эти часы мы обычно их не видим. Сами на работе или заняты делами. Так всем удобнее.

— Клановый особняк… Наверное, очень интересно жить большой семьёй под одной крышей.

— Наверное, я в наш особняк прихожу только ночевать, обычно я всё время провожу в академии. Но на семейные мероприятия мы собираемся и… тогда действительно бывает интересно. Девяносто семь человек под одной крышей — это не может быть не интересно. И хорошо, что такие мероприятия случаются не часто.

— Девяносто семь человек… Ваш клан считается большим?

— Да. Но бывают и больше. Корвет, например, их, если я правильно помню, около ста двадцати. Телекинезники, разбросаны по всей стране. Очень известны. Но не численность делает клан сильным. Влияние, сфера деятельности, навыки членов… Польза государству. Те же Ард-Содденрен, некроманты. Их чуть больше семи десятков, но они, по сути своей, монополисты, состоят на службе у короля. За последние два века поглотили почти все кланы той же специализации и сейчас являются одним из влиятельнейших кланов.

— Надо полагать в обществе магов свои политические игры и интриги?

— Не без этого, но то — дело главы клана и его приближенных, я в их число не вхожу. Я занимаюсь исследованиями. И мне нравится моя жизнь.

— Вы счастливы? — внезапно с тоской спросила Лилавати и сама испугалась столь личному вопросу, но Ханна лишь улыбнулась и честно ответила:

— Да. Любимое дело, теплые отношения с главой клана, свобода в рамках дозволенного. Мои Анам Кара. Что мне ещё нужно?

— Наверное, ничего… — медленно кивнула Лилавати и грустно улыбнулась: — Приятно это слышать. А что такое Анам Кара?

— Члены триад Бранъярна по отношению друг к другу. Студентов при поступлении делят на триады, так мы живём всю учебу и после. Делим души. Мы друзья и… больше, чем друзья.

— Должно быть, иметь Анам Кара — это истинное счастье. Такого… друга хочет себе каждый.

— Это лишь одна сторона медали. Говорят, что потерять Анам Кара — это потерять часть души. А потерять двоих… Говорят, что это страшная боль. Её можно пережить, она не смертельная, но даже проклятия такого нет, чтоб кто-то пожелал потерять Анам Кара. Настолько это страшная даже мысль. Но, знаете, оно того стоит. Жить, чувствуя, что где-то в мире есть два человека, которые примут тебя любой, всегда будут с тобой, несмотря ни на что… Просто мысль о них даёт силы и согревает… Ведь их две души всегда обнимают твою… Это сложно передать словами.

Лилавати понимающе кивнула, по ней было видно — она впечатлена. Словно ей, как ребенку, рассказали сказку или историю о прошлом… А Ханне стало искренне жаль эту девушку, которая совсем одна оказалась в явно чуждом для неё закрытом, полном условностей, мире, без родителей и друзей… Нет, однозначно, надо будет познакомить их с Тирной. А пока можно попить чай и обсудить что-нибудь нейтральное… А хоть бы и те книги в шкафу…

Глава 8

Ханна просидела с Лилавати в женском салоне до ужина.

Поначалу их общение было осторожным и предельно вежливым, строго в рамках приличий, но потом Лилавати дала понять, что она хоть и графиня, ещё и просто молодая женщина. Не очень счастливая, как поняла для себя Ханна.

Из их разговора выяснилось, что Лилавати свободно владеет шестью языками, что позволяет ей читать книги на языке оригиналов, о Тинии знает лишь по рассказам родителей и очень любит театр. И её удручает, что большинство аристократов ходят на представления лишь для того, чтоб посплетничать и обсудить чужие наряды. В девичестве её часто отпускали (с сопровождением, конечно) посмотреть постановки частных и экспериментальных театров, но графине по положению путь туда оказался заказан. Ханна же рассказывала об академии, работе с детьми и артефактами.

Лилавати слушала с искренним интересом.

— Хотела бы я тоже обучаться в Бранъярне, — мечтательно протянула она, — хоть я и понимаю, что по талантам и родовитости меня бы не взяли…

— Учеба в Бранъярне очень сложная. У многих студентов возникают мысли всё бросить и сбежать. Даже при том, что практически все дети при поступлении уже обладают знаниями основ и нужными навыками. Ведь в семьях многому учатся. Но в академию принимают и талантливых детей без именитой родни. Со мной на курсе училась девочка из очень бедной семьи. Седьмая дочь седьмой дочери, её целительский дар был огромен уже в десять лет, когда и поступают в Бранъярн. Но она не умела читать и писать, когда её забрали из той горной деревни. Учителя академии научили её всему за четыре месяца перед поступлением. И выделили стипендию. Сейчас она состоит на службе в королевской больнице, за её руку уже устраивают дуэли и, не зная её прошлого, никогда не догадаешься, где она родилась. Бранъярну важен талант. Никакие деньги и связи не позволят занимать место просто так. Ведь нельзя разбивать триады, если ты не справишься и уйдешь, как же твои Анам Кара? Им тоже уходить?

— То есть число поступающих всегда кратно трем?

— Да. Насколько я знаю, списки новых курсов составляют задолго до года реального поступления. И до последнего вносят правки. Этим занимается отдельный совет. Если ваш будущий ребенок окажется наделён нужными талантами, кто знает, быть может, мне доведётся его учить. Ну или просто присмотрю за ним.

Лилавати смутилась, но Ханна не заметила недовольства или раздражения, она, конечно, не эмпат, что б уверять, но похоже Лилавати не исключает возможности своего материнства, а значит…

— Ваше Сиятельство, ужин подадут через полчаса, — в комнату тихо вошла Лотта.

— О, тогда нам нужно привести себя в порядок. Что же ты раньше не пришла, — укорила горничную Лилавати, поспешно поднимаясь на ноги.

Ханна тоже встала, хоть и не очень поняла суть проблемы. А потом вспомнила все эти традиции про переодевания перед ужином и смену причёсок… Как же хорошо, что ей этим голову заморачивать не надо.

Лилавати покинула салон в сопровождении Лотты, а Ханна, выйдя через вторую дверь, оказалась в прогулочном коридоре. Солнце хоть и клонилось к закату, светило ещё ярко, позволяя любоваться видом на реку и поля, над которыми пролетал аэростат.

Насколько Ханна знала, на такой высоте должно быть достаточно холодно, но внутри гондолы было тепло. Даже стекло словно бы нагрелось от солнечных лучей…

— Ты уже успокоилась, насколько я вижу.

Ханна дёрнулась от неожиданности, сердце забилось с бешеной скоростью.

— А теперь снова нет, — усмехнулся Клаус, глядя на смотрящую на него исподлобья Ханну.

— Почему ты всегда подкрадываешься?

— Привычка такая — ходить тихо. А ты всегда витаешь в облаках.

— Я просто задумалась, это не наказуемо.

— Это вредно для тебя самой, разве что.

— Ну как, уже закончили важные мужские разговоры? — отвернувшись к окну, небрежно бросила Ханна.

— А, это тебя разозлило? Это просто обычаи внешнего мира. Да, у магов и наемников всё иначе, но аристократы, да и обычные люди в целом, имеют достаточно патриархальный уклад. До эгалитаризма магов им далеко.

— Меня это расстраивает. Сложно мириться, пусть только на это путешествие, с ролью цветка в горшке.

— Но очень красивого цветка, смею заметить.

— Благодарю. Буду утешаться мыслью, что я красивая герань.

— Амариллис.

— Что?

— Амариллис. Цветок такой. Ты похожа на него.

Ханна удивленно посмотрела на Клауса, но он был серьёзен, а потом пояснил:

— Мать разводит цветы в оранжерее. У неё их много. И я немного разбираюсь в сортах. Амариллисы мне нравятся. Особенно красные.

— Спасибо… Надо будет посмотреть на эти амариллисы, как вернёмся, схожу в ботанический сад.

— Я пришлю тебе букет. Из тех, что мне нравятся.

— А твоя мать не будет против, ты же нарушишь вид её клумб?

— Вырастит ещё. И ей не будет жалко цветов для красивой девушки. Зачем же они ещё нужны?

Ханне было приятно такое слышать, пусть внешне она старалась не показать своё смущение, спрятать чувства не очень удалось. Тем более цветы… Обычно ей дарили книги, угощения из кондитерских, украшения-безделушки… А цветы почему-то никто из многочисленных поклонников не догадался подарить. Даже просто пообещать. И как-то очень захотелось, чтоб поездка кончилась как можно быстрее, дабы оказаться в Санкии и получить букет этих таинственных амариллисов.

— Тебе так нравятся цветы? — в голосе Клауса появились нотки удивления. — Ты просто так радуешься…

— И цветы тоже. Но мне редко их дарят.

— Жестокое упущение, — не скрывая улыбки, отметил Клаус и хотел что-то добавить, но Ханна перебила:

— А как ты узнал, что я тут? Ты словно как-то определил.

— Я и определил. По эмоциям. Просто шёл на них, когда почувствовал, что ты одна.

— Такое возможно?

— В строго ограниченных случаях.

— Это каких? Не таких, случайно, что позволяют тебе продолжать читать меня, хоть я и закрылась?

— Именно.

— Теперь я просто обязана знать, — решительно положив ладони на бёдра, заявила Ханна, разворачиваясь к собеседнику. — И ты не отвертишься, время есть, нас никто не слышит. Почему у тебя такие расширенные возможности в отношении меня?

— Ты сама мне их дала, — не надо быть эмпатом, чтобы понять: Клауса весь этот разговор забавляет, настолько, что Ханна уже начала опасаться, что это не к добру.

— Каким образом?!

— Очень приятным, надо сказать.

Ханне не нужно было пояснять. И тон голоса, и взгляд прекрасно напомнили ей о журчащей воде в подземной купальне в Катакомбах, о её авантюре, которая увенчалась успехом и о более чем приятной ночи…

— Н-но… как это может повлиять? — отворачиваться или краснеть казалось Ханне трусливым и стыдным, а проклятое солнце словно специально вышло из-за облаков, чтоб осветить её получше.

Проклятье, почему делать определенные вещи проще, чем говорить потом о них? Да ещё и Клаус внимательно смотрел на неё, словно её эмоций ему было мало. Его эта тема вообще не смущала!

Но Ханна нашла выход, долой эмоции, надо думать о новом и ещё неизученном ею явлении…

Да, во время и после любовной связи ауры магов смешивались и могли в определенном смысле влиять друг на друга, но на короткое время. Если связь не поддерживать, уже через пару дней всё станет как обычно. А тут не пара дней прошла, а пара месяцев!

— Это всегда… так? Я не понимаю, как это работает, — честно расписалась в своём неведении Ханна, и это её расстроило: она действительно не знала, что это за странное явление, не слышала ни о чём подобном даже в женских сплетнях.

— Я и сам не понимаю, просто принимаю, как факт. Вероятно, это как-то связано с энергообменом в процессе, который усугубляется эмоциональной стороной, и в итоге связь укрепляется таким образом. Я воспринимаю мир шире и полнее, возможно, так происходит для… удобства общения?

— Очень научно, — фыркнула Ханна, — зато как удобно. И это у тебя так со всеми твоими…?

— Нет. Далеко не со всеми. Скорее даже наоборот. И только с магичками.

— Я не буду спрашивать, какая я по счёту, — Ханна понимала, что обижаться ей не на что, но ведь хотелось же услышать, что она одна такая… Только и осталось, что отвернуться к окну, делая вид, что ей безразлично.

— Что? — к удивлению девушки, Клаус вдруг развернул её к себе лицом, внимательно смотря на неё и с трудом сдерживая улыбку. — Я не ошибся? Обиделась? Ещё и ревнуешь?

— Нет, конечно! — тут же вскинулась Ханна, возмущённо сверкая глазами. — Не выдумывай! И хватит так нагло меня читать!

— Зато мне всё понятно без слов, удобно же.

— Слова для того и нужны, чтобы ими передавать мысли и желания, которые хочешь озвучить и воплотить. Не всё, о чём думаешь, можно сказать и сделать!

— Но зато как здорово, когда можно попросить сделать что-то, даже не сказав. Я, например, могу понять, чего ты хочешь, но из вредности не попросишь.

— Ну да, обязательно, — съязвила Ханна, а потом заметила, что Клаус готов и собирается с этим поспорить. Но… но ведь Ханна и сама понимала, чего она хотела сейчас…

Всего мгновение — и вот её уже не просто держат, а обнимают, тесно прижимая к себе, и целуют, неторопливо и нежно… Как тогда… в воспоминаниях и желанных мечтах…

А сейчас… Они же в коридоре, куда может зайти любой человек! Но если кто и зайдет, тогда Ханна лично его убьет!

— Если кто-то направится сюда, я узнаю, — прошептал ей на ухо Клаус.

— У тебя по всей гондоле сигнализирующие барьеры? — улыбнулась Ханна, утыкаясь носом ему в грудь.

— Только в этом коридоре. Но в зале собираются люди…

Ханна и сама слышала шаги, разговоры, звон посуды… Похоже, накрывали на стол. Как же этот ужин не вовремя!

— Я вернусь через салон, — решила Ханна с острым нежеланием отстраняясь, — будет слишком, если нас увидят. Мы же вроде как до этого дня лишь один раз виделись. Ты сам решил, что лучше не говорить, о том, что мы уже знакомы. Вот они удивятся, если узнают, насколько близко.

— А вот это уже наше личное дело, и этого тем более им знать не надо, — предупредил Клаус, словно Ханна могла забыть.

— Как и про то, что ты грозился меня убить! — заметила девушка, отступая к двери салона.

— А перед этим я тебя спас вообще-то. И ни один раз, между прочим. Сначала на голову мне свалилась, потом чуть грибов не наелась. И в академии тебя явно не учили не открывать непонятные шкатулки без проверок. И не собирался я тебя убивать, зачем? Из барьера ты бы не вышла и так.

— Да, уж, удержать девушку для тебя не проблема.

— Вот для этого мне барьеры точно не нужны.

— Верю, — улыбнулась Ханна и скрылась за дверью.

Глава 9

Ужин прошел тихо и спокойно, мужчины переговаривались меж собой, женщины молчали, отдавая должное сперва говяжьему бульону с равиолями из яблок и лосося, после — бифштексу с пудингом и разнообразным десертам. Лилавати даже не делала попыток что-то сказать или хотя бы показать свой интерес к беседе, Ханна же слушала, невольно реагируя то улыбкой, то удивлением. Её поведению никто не удивился, не осудил, и Ханну это успокоило. По крайней мере, её никто не заставляет изображать из себя пустоголовую куклу и не ждёт от неё такого. В открытую.

Ужин затянулся, уже давно стемнело, а мужчины продолжали обсуждать политику и экономические санкции против соседних стран. В момент, когда капитан аэростата обдумывал аргумент графу, Лилавати грациозно поднялась, сообщив всем, что день был долгим, она устала и хочет оставить господ. Её, конечно же, отпустили. Ханна нехотя тоже встала из-за стола, решив, что на первое время ей стоит всё же следовать примеру графини. Тем более день действительно был долгим, полным волнений и впечатлений. А остаток вечера можно потратить с пользой. На нижнем ярусе гондолы располагались душевые комнаты, Ханна сможет там освежиться. И провести вечер с пользой, не зря же она захватила с собой книжку о нравах и обычаях Тинии?

Спуск на нижний ярус располагался сразу в начале коридора к каютам, и Ханна, прихватив с собой ночную сорочку, длинный пеньюар и атласные туфельки с меховыми помпонами, в которых привыкла ходить дома, спустилась вниз. К тому времени, как она закончит, мужчины разойдутся и при всем желании её не увидят. Хотя, правил приличий Ханна не нарушает: её пеньюар хоть и атласный, но темно-бордовый, с длинными рукавами и подолом, всё закрыто и кружев по минимуму. Она и у себя по дому так ходит, никто не возмущался. Дядя Тиркен вон вообще в распахнутом халате по утрам шатается и ничего…

Вода в душевой была теплой, может чуточку холоднее, чем хотелось бы, но Ханна любила любую воду, и купаться порой доводилось даже в лесных водоемах, скрытых от солнца кронами деревьев, или в пещерных озёрах. Оно и понятно, грузоподъёмность аэростата всё же ограничена, и хоть вода и хранится в небольших зачарованных кристаллах, их много тоже не припасёшь. Да и принимать долгие ванны в пути как-то глупо… Для Ханны.

Закончив с процедурами и облачившись в «наряд для сна и отдыха», как обозвала его Тирна при сборах, а также «для соблазнения и очарования», как добавила Хельга, Ханна переплела волосы в простую косу и начала подниматься по лестнице. И едва не попалась на глаза толпе мужчин, которые, громко обсуждая с какой азартной игры они начнут, направлялась по коридору в мужской салон. Девушка затаилась сперва, очень радуясь, что левая туфелька так долго не надевалась на ногу, иначе Ханна выскочила бы в коридор ровно перед попутчиками во всей красе, а потом в конце процессии увидела Клауса, который вместе со всеми спорил о том, в какой вид покера им играть. Она лишь в последний момент не высунулась в коридор, но шум каблучками создала и эмоции свои скрывать и не думала, полыхая, как огненный шар. Не заметить Клаус не мог и с удивлением оглянулся, сказав всем, что задержится на минутку.

Когда все скрылись за дверью, Ханна выскочила в коридор и встала напротив Клауса, поджав губы.

— Что стряслось на этот раз? — вежливо и с интересом спросил мужчина.

— Ты собираешься идти с ними?

— Да. Хочешь присоединиться? Все только обрадуются, — смерив Ханну оценивающим взглядом, усмехнулся он.

— Эмпатам и менталистам нельзя играть в азартные игры! Это запрещено законом! — громким шепотом заявила Ханна.

— И что дальше?

Спокойный тон Клауса лишь убедил Ханну в том, что это далеко не первый случай нарушения им закона.

— Тебе нельзя играть, — четко повторила девушка и для наглядности ткнула его пальцем в грудь, — ты нарушаешь закон. Прямо нарушаешь. Эмпатам нельзя.

— Вот ведь незадача, да? Но ты не обращай внимания, и всё.

Клаус развернулся и даже сделал несколько шагов, но Ханна смириться с этим не могла. Она чтила закон и всегда соблюдала, ну порой отходя от него во время своих вылазок, но это никому не могло принесли вреда, а вот то, что планировал сделать Клаус, было чистой воды мошенничеством! А это наказуемо! Тем более в обществе графа, заказчика!

Ханна бросилась следом, рывком развернула Клауса к себе, прошипев:

— Ты нарушаешь закон. Ты эмпат, тебе нельзя! Я могу сказать им!

К её удивлению, Клаус не разозлился и не замешкался, лишь приблизился к её лицу вплотную и нагло прошептал:

— Докажи, что я эмпат. Моего имени нет ни в одном реестре.

— Знаю, видела, — огрызнулась Ханна, но не отстранилась.

Дверь мужского салона вдруг скрипнула, открываясь, и Ханна, сама толком не понимая, что делает, дёрнула Клауса на себя, затаскивая обоих в свою каюту, оказавшуюся так удачно рядом. Замков на картонных дверях не было, лишь щеколда изнутри, которую Ханна и задвинула машинально. Судя по репликам из коридора, кто-то из мужчин искал Клауса, потому как «минутка» истекла, но не найдя его, заявил, что тот сам упускает свой шанс и пора садиться без него тогда.

Когда в коридоре снова воцарилась тишина, Ханна развернулась и оперлась спиной на дверь, облегчённо выдохнув. И только потом поняла, что более компрометирующей ситуации вряд ли смогла бы создать при всем желании.

Клаус же стоял посреди этой узкой тесной комнаты, где на другом её конце между шкафом и койкой вмещался лишь небольшой письменный стол с задвинутым под него табуретом, и с удивлением смотрел на Ханну.

— Я… Я растерялась… И испугалась…

— Это я знаю. А вот как ты увидела почти секретный реестр эмпатов — нет.

— Декан факультета менталистов Бранъярна — мой родственник. По большой просьбе организовал, — неохотно ответила Ханна.

— И что? Он не государственный эмпат, у него нет доступа.

— Зато брат его научной сотрудницы — государственный, — Ханна готова была огрызнуться в ответ, хоть познания Клауса во всех этих доступах и статусах её и удивили.

Клаус же спокойно шагнул назад, прислонился к столу, почти садясь на него и, мгновение подумав, усмехнулся:

— Должно быть, Элли, балда, достала через Курта. Надо будет узнать, что ей за это пообещал ваш декан. Наверняка, какие-нибудь реагенты для этих исследований. Хотя она не могла же знать…

— Ты знаком с Элларией Торн? И её братом? — нахмурилась Ханна, взглянув на Клауса внимательнее.

Нет, это никак не может быть правдой. Это же бред, но…

Сестра, увлечённая наукой, психокинез… тема для исследований, не барьерный ли…? Вроде, да… Эмпаты… Оба… и ведь похожи внешне…

— Ты — родной брат Элларии Торн? Моей коллеги? Которая могла бы дать мне твой адрес ещё два месяца назад? Это… издевательство!

— Не факт, что она даст наш адрес красивой девушке, ищущей её брата, даже своей коллеге, — усмехнулся Клаус.

— Я могла узнать ваш адрес у ректора! — мысль о том, что Ханна могла бы успеть перехватить Клауса в городе ещё до того, как он передал бы её Чашу заказчику, разозлила невероятно. И даже жалкие попытки разума сообщить, что Ханна вряд ли бы могла сама догадаться о родстве Элларии и этого… не помогли успокоиться.

— Тише ты, — Клаус одним движением оказался рядом с ней, но Ханна уже разозлилась, на себя:

— Ты всегда был рядом, я могла найти тебя сама! В любой момент! В одном городе!

Поняв, что девушка не собирается говорить тише, Клаус по-простому зажал ей рот рукой, но тут же зашипел, отдергивая укушенные пальцы.

— Только посмей сделать так ещё раз, — процедила Ханна, — это не тот способ, чтобы меня заткнуть.

По азарту в глазах мужчины об альтернативном способе она догадалась сразу, но была слишком взвинчена, чтобы позволить себя целовать. Но её разрешение никому не понадобилось. Всего миг — и она уже сидит на столике, прижимаясь к Клаусу всем телом, и лента на поясе пеньюара ослабла, позволяя тому распахнуться.

И спорить расхотелось сразу.

Глава 10

Через три дня во время завтрака капитан Баринс сообщил, что уже к обеду аэростат пришвартуется в Хамри. Добавив, что ещё ночью они пересекли границу и сейчас находятся на территории Тинии. После завтрака все привычно разошлись по каютам и салонам: готовиться к сходу на землю.

Ханне не нужно было собирать багаж и наводить марафет. В дороге она никогда не раскладывала вещи по шкафам и полкам, готовая в любой момент сорваться с места. Поэтому свободное время посвятила наблюдению за природой через окна.

Ханна была даже рада, что полет заканчивается. Предыдущие два дня оказались пугающе похожи друг на друга: завтрак проходил в обществе всех членов экспедиции и капитана, после женщины отправлялись в свой салон, где вели беседы, а мужчины — в свой. Встречались за обедом, снова расходились потом, только Лилавати отправлялась в свою каюту на дневной отдых, а Ханна была предоставлена сама себе. Ужин, долгие разговоры, и снова мужчины удалялись в свой салон играть в карты и курить.

Ханна тосковала. Она не привыкла ничего не делать. Обойти аэростат можно было за полчала, а нарезать круги по коридорам казалось глупым. Оставалось лишь читать и беседовать.

С Клаусом они негласно решили осторожничать и не рисковать, не без причины.

В ту первую ночь на аэростате, растворяясь в объятиях и поцелуях, Ханна призналась себе, что скучала по Клаусу. И все эти споры из-за Чаши — лишь повод, не из-за неё она искала его. Скромничать и смущаться смысла уже не было. Хотелось как тогда в катакомбах, позволить себе всё, быть самой собой, когда отступают условности и приличия. К обоюдному удовольствию. Вот только приличия напомнили о себе сами: когда туфелька Ханны соскользнула на пол, стук показался грохотом. Тут же из-за соседней стены донеслись шевеления, кто-то прошёл по коридору…

Они оба тогда четко осознали — не место и не время. Тесная каюта с картонными стенами — это не скрытая под землёй пещера, где никто не потревожит. Ханну искать не стали бы, а вот Клаус, задержавшийся на долгое время, вызвал бы подозрения. Это не катакомбы, в которых у них было достаточно времени. Тогда пришлось торопиться, путаясь в одежде и стараясь не шуметь, но главное, что они хотят друг друга, а значит, ещё найдут время и место, в этом Ханна не сомневалась.

А сейчас, пока все собирались и беседовали в салоне, Ханна могла через смотровое окно с чистой совестью любоваться дивной природой Тинии: поросшими лесами горами, венами рек и гладью озер, каменными выступами… От обилия зелени казалось, что кто-то из богов просто пролил море зеленой краски. С такой высоты не разобрать было цветов на полях и холмах, но Ханне почему-то думалось, что их должно быть много. В таком чудесном месте просто не может не быть красивых цветов.

По мере того, как аэростат снижался, девушка уже не отлипала от стекла. Команда готовилась к посадке, переговариваясь и снуя по гондоле.

Город появился словно из ниоткуда, вынырнув из-за холма. Хамри раскинулся в долине, с одной стороны подпираемой лесом, с другой горами.

Через город протекала река, насколько Ханна смогла разглядеть при подлете.

На фоне невысоких вроде бы каменных домов четко выделялись башни в форме лотоса из потемневшего камня, огороженныеровными стенами — храмы. На территории храмов можно было заметить зелень, в самом городе же её не было видно совсем.

— Господа, мы идём на посадку, — громко объявил стюард.

Ханна кивнула, дав понять, что услышала. Вернуться в каюту за вещами — дело пяти минут, а посмотреть, как земля приближается, хотелось больше.

Город становился всё чётче и ближе, Ханна уже могла разглядеть, что крыши домов сделаны из дерева, а сами дома редко выше двух этажей. По улицам, кажется, сновали рикши. С высоты аэростата весь город казался серо-коричневым, ярких красок Ханна не заметила.

Когда в столовой собрались попутчики, Ханна сходила за своими вещами и присоединилась ко всем. Ламре уже давал указания:

— По выходу из аэростата прошу не расходиться, место людное и легко потеряться. У вокзала мы погрузимся на рикши и отправимся в место пребывания до начала экспедиции в Анахор. Туда же вам следует добраться, если потеряетесь. В посольство Санкии. Оно находится на площади Хундхкмарабира. Трехэтажный серый каменный дом со статуями на фасаде…

Ханна решила для себя любым способом не потеряться, потому как название этой самой площади она не выговорит никак, а иначе дорогу ей не покажут. Да и почему она должна потеряться?

Ламре же продолжил говорить о том, что сегодняшний день у них уйдет на проверку подготовки экспедиции, и отправление назначено на завтра.

Из-за всех этих обсуждений Ханна проглядела, как пришвартовывали аэростат. Гондола нависала почти над самой землёй, поэтому трапом служило несколько досок, связанных вместе, без перил. Ханна сошла по ним легко, а вот Лилавати мужчинам пришлось помогать.

В лицо сразу ударил жаркий воздух, ветер принес мешанину запахов: цветочные ароматы терялись в вони перегноя и навоза, какой-то тухлятины, перебиваясь нотками специй и жареного мяса…

И шум. Шум города доносился со всех сторон: разговоры, выкрики, стуки, тарахтение…

Порыв ветра рванул юбку, облепившую ноги и едва не вздувшуюся парусом. Лилавати с её не пышным, но кринолином было проще и приличнее, хотя подол всё же приходилось придерживать. Но занятые разгрузкой и сборами мужчины конфуза не заметили. Вроде бы.

Холм, на котором была установлена причальная мачта, находился не в центре города, но и не на самой окраине, под ногами у Ханны красовалась вытоптанная земля и подсохшая глина, не было даже намека на площадку для высадки-посадки пассажиров и дорожку к вокзалу, словно их высадили в чистом поле, а не в городе. Здание же вокзала напомнило каменный… сарай. Оно даже не было украшено резьбой и барельефами, которыми вроде как славились тинийские мастера, просто прямоугольное здание из серого камня с деревянной крышей. Даже окна располагались почему-то под этой самой крышей.

Пока Ханна в удивлении оглядывалась по сторонам, Ламре уже велел всем продвигаться к вокзалу, а сам унёсся вперёд, оформлять бумаги об их прилете.

— Не очень походит на столичный воздушный порт, да? — повысив голос, чтоб ветер не заглушал слова, усмехнулся Клаус, поравнявшись с Ханной.

— Совсем не походит, — уныло протянула Ханна, подтягивая свободной рукой подол платья повыше, чтоб не запачкать.

— Как я и говорил, леди, Хамри не тот город, где захочется побродить по улицам, — напомнил граф, — и это вы ещё ничего особо не видели.

Вся компания начала спускаться с холма, приближаясь к арке входа на вокзал, и, оказавшись внутри, Ханна поняла, к чему были те странные слова Ламре.

Народу на вокзале было не много, а очень много! И по большей части не пассажиры и путники, а торговцы уличной едой и какими-то безделушками, жрецы, которые благословляли всех, кто хотел, и попрошайки. Все смуглые, темноволосые, одетые в шаровары до колен и безрукавки одинакового фасона, но из разноцветных тканей, и почему-то с шарфами на шее, что мужчины, что женщины. Иностранцев, помимо их компании, Ханна не заметила, но стоило ей бросить взгляд в толпу, как к ней тут же пристали трое детей и какая-то женщина с испещренным морщинами лицом. Они что-то говорили, быстро и громко, но артефакт-переводчик Ханна пока ещё не активировала, чтобы понять. Девушка сразу помахала рукой, одновременно и отказываясь от разговора и прощаясь, но тут же какой-то торговец сунул ей под нос палочку с нанизанными на нее коричневыми пончиками в чём-то похожим на карамель и принялся тараторить быстрее детей.

Шум на вокзале стоял невообразимый, от мешанины не очень приятных запахов становилось дурно, а дети и торговец продолжали галдеть…

В какой-то момент Ханна ощутила, как кто-то забирает у неё из руки чемодан, но не успела возмутиться и испугаться, как свободную уже руку перекинули через локоть и дёрнули вперёд.

— Ты словно в первый раз в толпе, — бросил Клаус, решительно уводя Ханну, — катакомбы и развалины плохо на тебя влияют.

— Моя жизнь — академия, развалины и дела клана, — стараясь не смотреть, на что такое твердое и густое она наступает, Ханна теснее прижалась к своему спутнику, — а в той толпе, где я обычно бываю, ко мне стараются не приставать. Магом быть удобнее, чем…

— Сейчас по тебе не видно, что ты маг.

Увы, Ханна это понимала. Она не была обвешана артефактами, как обычно, её одежда не была похожа на привычный практичный наряд любой леди. Ханна походила на неопытную иностранку-путешественницу, которую нужно заболтать и облапошить. Эта экспедиция… Всё в ней было не так, как обычно!

Клаус довел Ханну до выхода из здания вокзала, где с неохотой отпустил её руку, но чемодан не вернул. И не отодвинулся ни на шаг.

Чувствуя себя под защитой, Ханна позволила себе осмотреться.

Никакой площади перед ними не было и в помине — просто нахоженная дорога, не мощеная, даже без тротуаров. По ней вперемешку шли пешеходы, ехали рикши и телеги, велась оживленная торговля. Продавцы с лотками и котомками сновали меж людей, совсем не боясь попасть под колеса. У стен домов красовались увешанные цветочными гирляндами лавки, где могли продавать уличную еду, что готовили прямо тут, при всех и уже готовое платье одновременно. Запахи в воздухе витали просто дикие, солнце припекало.

Дроер меж тем жестами призывал рикш, которые едва не устроили потасовку за право вести иностранных гостей. Пока договаривались о поездке, появился Ламре и велел загружаться. Графа с графиней посадили в первую же рикшу, на что Дроер нахмурился, но, кажется, одна лишь Ханна успела заметить вокруг них знакомый защитный барьер. Его прочность она испытала на себе и не сомневалась: если уж он сорвавшееся с тросов огромное бревно выдержал, графской чете вряд ли что-то может грозить.

Когда настала очередь Ханны залезать в рикшу, в эту с виду совершенно неустойчивую конструкцию, она замешкалась. Показалось даже, что проще оказаться в ней левитацией, чем трясти подолом и цепляться за борта в попытке не упасть. Но всё оказалось куда проще и приятнее: Клаус легко поднял её в воздух, подсаживая и даже придержал за руку, пока Ханна не уселась на узкую лавку. Определенные плюсы в светском этикете всё же были. Маги в своём обществе считались равными друг другу, без половых разграничений, ведь физическая сила, ловкость и прочие телесные качества роли не играли, с успехом дополняемые магией, а «куртуазность» проявляли лишь к объекту воздыханий. Светский этикет же позволял вести себя в рамках приличий, но при желании незаметно выходя из них. Иначе как объяснить, что теплые руки Клауса Ханна на мгновение ощутила не только на своей талии, но и на более выпуклых местах пониже неё, а рука его сжимала её ладонь крепче и дольше необходимого?

В суматохе, шуме и гаме на это вряд ли кто-то обратил внимание, но сама Ханна была более чем довольна.

Рассматривать улицы из рикши было интересно, повозка ехала не быстро и почти не тряслась, в повороты входила ровно…

На первых этажах зданий, как поняла для себя Ханна, располагались лавки, мастерские и склады, вторые же, судя по развешанному меж окнами белью на верёвках, детях на подоконниках и звукам являлись жилыми. Обычное дело, так-то…

Что Ханну удивило, так это обилие цветов, которое она не увидела с высоты. Цветы, собранные в букеты, гирлянды, венки продавали на каждом метре, ими были увешаны лавки, окна и дверные проемы, повозки и люди. Названий большей части цветов Ханна даже не знала. Их аромат с лёгкостью перебивал прочие неприятные запахи исходящие от того, что лежало на земле, и на что Ханна старалась не смотреть.

Когда рикша замедлила ход — впереди показался узкий проход меж домами, и образовалась небольшая пробка на дороге — пахнуло таким дивным ароматом жасмина, что Ханна даже завертела головой, пытаясь понять — откуда. Клаус, сидящий рядом с ней, удивлённо посмотрел на девушку, а потом догадался и сразу выцепил из толпы мальчишку с огромной плетёной корзиной, полной веток жасмина.

Ханна даже не успела ничего сказать, как на колени к ней опустилась целая охапка, а обрадованный монеткой мальчишка принялся кланяться и что-то тараторить в след отъезжающей рикши.

Не будь у рикши рваного полога, Ханна позволила бы себе более явственную благодарность, а так пришлось Клаусу довольствоваться словами и её эмоциями.

До нужной площади они добирались достаточно долго, но зато район, в котором располагалось здание посольства, видимо, считался престижным: тут не мешались под ногами толпы уличных торговцев, было значительно тише и пахло куда приятнее, хотя может быть так казалось из-за одуряющего аромата жасмина в руках Ханны.

Трехэтажный особняк из серого камня окружал каменный же забор с коваными воротами, которые уже услужливо распахнул лакей. Смуглый тиниец в ливрее смотрелся очень необычно, но такова была униформа…

За воротами раскинулся прекрасный сад, как смогла рассмотреть Ханна, перед ними же даже не удосужились землю подмести, не то что выложить брусчаткой…

— Островок цивилизации, ничего иного и не скажешь, — проворчал граф, осматривающий клумбы, когда Ханна с Клаусом подошли к ним с Лилавати, — а ведь ещё полвека назад посольства тут считай, что и не было, ютились в каком-то…

— Ваше Сиятельство!

По выложенной плитками дороге к ним шел худощавый невысокий мужчина, ни внешностью, ни одеждой, ни манерами не походящий на тинийца.

— Как же мы рады вашему визиту!

Судя по лицу мужчины, который улыбался искренне, он действительно был рад видеть своего гостя и его свиту, которая уже почти вся собралась за воротами.

— О, я могу вас понять, дорогой друг, — улыбнулся в ответ граф Фэнран, — как никто другой! Господа, позвольте представить, граф Кераерри, посол Санкийской Империи в Тинии.

Посол доброжелательно кивнул всем мужчинам по мере их представления, учтиво, с комплементом, наклонился поцеловать руку Лилавати и, на долю секунды, но Ханна заметила, потому как ждала его реакции, растерялся, когда ему представили её саму. Вероятно, он принял её за чью-то, можно даже предположить чью именно, супругу или даже компаньонку графини, но, похоже, что встретить тут и в этом обществе леди он никак не ожидал. И судорожно придумывал, как её приветствовать. До целования руки леди не доросли социальным статусом, фактически они были простолюдинками без титулов и статусов, но и проигнорировать он не мог.

Ханна же решила упростить ему жизнь, да и зачем кого-то обижать? Книксеном она себя не унизит, а посол вполне допустимо ответит на её жест наклоном головы, и все будут довольны.

Так и вышло, после чего граф Кераерри попросил всех следовать в особняк, чтоб разместить всех, заметив, что хоть окна в нём и раскрыты постоянно, на улице находиться несравнимо приятнее, поэтому большой сад в полном распоряжении гостей. Вероятно, поэтому он и вышел самолично всех встречать, не дожидаясь предписанного нормами приличий представления.

Ханна с интересом осматривалась, хотя интерьер особняка ничем не отличался от того, что был в моде в Санкии сейчас. Здание, похоже, действительно, новое. Посол гордился им так, словно сам строил, показывая комнаты и обращая внимания на элементы декора типа ваз и картин, которые считал значимыми. А потом сказал такое, от чего Ханна едва не оступилась, наступив себе на подол:

— Как жаль, что утром вы уже уезжаете, но зато вечером познакомитесь с высшим светом Хамри. Я жду вечернего приёма едва ли не больше своей супруги!

— Что, простите? — уточнила Ханна, остановившись. — Приёма?

— Да, — удивившись её сметению, кивнул посол. — Вечером. По случаю вашего приезда в саду состоится торжественный прием. И вы будете почетными гостями, конечно. О, а вот в этом зале у нас фортепиано, выписывали из Тантерка, его везли с такими приключениями, я обязательно расскажу…

Вся толпа следовала вперёд за послом, а Ханна, машинально передвигая ноги, в растерянности судорожно думала, как же отказаться от этого приёма…

В желании посла как можно больше времени проводить за пределами здания странного ничего не оказалось, в особняке действительно было жарко и душно. Окна оказались открыты, но стоило дверям затвориться, как сквозняки пропадали, и хотелось выбраться в сад за глотком свежего воздуха.

Судя по количеству гостевых комнат, под которые был выделен весь третий этаж, посольство использовали ещё и как бесплатную гостиницу для именитых санкийцев. На том же этаже расположились апартаменты работников посольства.

По коридору кто-то постоянно ходил, стучали двери и доносились обрывки разговоров.

После обеда Ханна стояла у распахнутого окна, как на зло выходившего на ту самую лужайку, где уже расставляли стулья и столы для вечернего приёма, и сминала в пальцах шифоновую занавеску. На подоконнике благоухали в вазе ветки жасмина, половина той охапки, что подарил Клаус. Вторую половину Ханна отдала Лилавати, которая так обрадовалась, что Ханне стало немного неудобно даже. Похоже, юная графиня любила цветы, но её ими не особо баловали.

Глядя, как двое слуг тащат фуршетный столик, Ханна со злостью откинула занавеску и развернулась к дверям.

Новость о приёме выбила её из колеи. Почему никто не возразил, что им поутру отправляться в путь? Это была единственная объективная причина отказаться от присутствия, но раз никто её не озвучил, значит, не считал веской.

А Ханна не могла и не хотела присутствовать. Если она просто останется в комнате, её отказ кого-нибудь, наверняка, оскорбит! Как же это злило! Какой выход найти? Притвориться больной? Тогда это поставит под сомнение её роль в экспедиции. Акклиматизация? Глупо, да, тут жарко, но не настолько, чтоб слечь на полдня. Может, Лилавати что-то подскажет, ей же, наверняка, приходилось избегать приемы… Хотя с её безропотностью только этим и заниматься… и тогда будут вопросы…

Проклятье!

А может, она просто себя накручивает? Ведь ей же не обязательно вступать в беседы? Платье и украшения у неё есть, чтоб выглядеть достойно, а говорить её никто не заставит…

Ханна искренне не предполагала, что в этой экспедиции ей предстоит принимать участие в светских раутах. Маги в большинстве своём в подобных мероприятиях вообще не участвовали. Маги не просто так были очень закрытым обществом, они жили кланами, и за клан традиционно отвечали главы или те, кому даровано право говорить от имени клана, то есть ближайшие помощники глав. Маги находились на службе у короны и, как следствие, аристократов. Их богатство многим мозолило глаза, а титулов, статусов или иных привилегий для защиты у них не было. И это значило, что любое неосторожное слово любого мага, сказанное в присутствии «властей», могло принести вред всему клану. И Ханна сейчас оказалась в очень щекотливой ситуации. Да, её родной дядя был главой клана, но сама она, будучи у него на хорошем счету, к его приближенным не относилась. Она просто не имела права присутствовать на всякого рода приемах без дозволения и сопровождения. И понять её страдания сейчас мог разве что маг. Но не идти же к Клаусу за советом? Тем более, может, у него право говорить от имени клана есть, и проблем поэтому нет?

В любом случае, взвесив все «за» и «против», Ханна решила, что единственный разумный выход: явиться на приём, вести себя достойно и держать рот закрытым. При условии, что от женщин в этом обществе аристократов и их подпевал большего и не ждали, не такая уж и сложная задача. Ханна справится.

И как же хорошо, что Хельга настояла на «выходном» платье. Пусть фасоном оно не отличалось от прочих, но цвет и дорогая ткань… Да, в моде сейчас небольшой кринолин, но Тирна и Келана знали, что мода магов не менялась уже столетиями. Это у простых людей, включая аристократов, за один только последний век платья меняли фасон шесть раз, то используя кринолин, то нет, а магички как одевались в юбки и платья А-силуэта свободного покроя, так и одеваются. Мужчины маги —, впрочем, тоже выделялись консервативностью и постоянством, предпочитая прямые брюки, рубашки и куртки. Жреческая братия, кстати, отличалась таким же пристрастием к определённым фасонам одежды, правда, на протяжении тысячелетий, а не столетий, как маги.

Ханна смотрела на себя в зеркало с удовольствием. Темно-лиловый, почти сливовый цвет ей шёл, материнский кулон с кунцитом идеально дополнял образ. Ханна прекрасно разбиралась в свойствах камней, это была часть её работы, и радовалась, что на ней висит готовое средство для успокоения нервов и отражения негатива, ровно то, что и надо для светского приёма.

Только вот что делать с причёской? Распущенные волосы — это, конечно, красиво, но дико неудобно. Ну, если стоять столбом весь вечер, то грива до середины бедра путаться и мешаться не будет, но Ханна всё же планировала ходить, тем более пусть духота к вечеру и спала, на улице до «прохлады» было ещё месяца два, как минимум. А привычный строгий пучок, пусть и с выпущенными височными прядями, наверное, слишком строгая прическа… Если только её не украсить.

Украшений для волос Ханна, конечно же, не взяла с собой. В её волосах и так каждый день переносилось около тридцати простых шпилек, гребни и декоративные шпильки она вставляла в причёску редко. Но сейчас надо что-то придумать.

Взгляд упал на ветки жасмина с благоухающими цветами… Если их зачаровать, что дело пары мгновений, выйдут отличные украшения, но они белого цвета, а надо бы хотя бы розового, а краски под рукой нет, хотя…

Ханна понимала, что её задумка, мягко говоря, не поощрилась бы в обществе магов, но так хотелось быть красивой… Ханна решительно отлила из вазы немного воды в стакан. Отобрала самые подходящие ей веточки и потянулась за булавкой. Уколоть палец было больно, но через пару мгновений капля крови уже растворялась в воде, а лепестки цветов жасмина, напитавшись этой водой, из белых окрасились в розовый. И навечно застыли. Простая магия, замешанная на магии крови, многие заклинания которой считались запретными, породила такую красоту… Ханна знала, что подобное — остановить процессы, «обратить в камень», изменить структуру — смесь экзахимии и абиогинеза ничем исключительным не являлось: артефактологи учились им ещё на втором курсе Бранъярна, но каждый раз замирала в восхищении, когда под её руками застывали цветы, насекомые и даже рыбы, да, заказывали и такое… С животными Ханна не работала принципиально, ей было их жалко, хотя ходили слухи, что бывали известны случаи, когда вместо животных некоторые маги использовали людей!

В любом случае, сейчас у Ханны появились отличные декоративные благоухающие шпильки, которыми она сноровисто украсила свой объёмный пучок. В итоге она, конечно же, их уничтожит, чтобы не рисковать своей кровью, но сегодня вечером не ударит в грязь лицом!

Когда за окном заиграла приятная музыка: маленький оркестр расположился на возвышении, Ханна решительно открыла дверь, выходя в коридор. Там уже было полно людей всех возрастов, даже дети, видимо, сыновья и дочери работников посольства чинно следовали за родителями.

Ханна не сразу привлекла к себе внимание, успев заметить Лилавати в пышном платье цвета красного вина под руку с графом, направляющуюся к лестнице. За ними следовали Дроер и Ламре.

— Это жасмин? — с сомнением уточнил Клаус за спиной у Ханны.

— Я его немного подправила, чтоб цвет подходил, — Ханна обернулась, отметив, что сам Клаус не заморачивался с нарядом, разве что рубашку выбрал белую, а не бежевую, как предпочитал носить обычно. Без жилета, галстука и пиджака. Но им, магам, такое дозволительно.

— Я не рада этому приёму, — сразу сообщила Ханна, принимая руку Клауса и направляясь с ним к лестнице, — я не уполномочена говорить от имени клана.

— Мне проще, у меня клана нет вообще, — криво улыбнулся Клаус.

Ханна тактично промолчала, хотя ей и было интересно. Маги старались держаться друг друга, но встречались в природе и просто магические династии (формально совсем уж крошечные, но кланы), обычно представители специфических направлений. Ханна, если честно, ничего толком не знала про династию Торнов, с Элларией она хоть и работала на соседних этажах, тесно не общалась, сам Клаус нового не сообщал, а навести справки было негде.

— Тебя и в этот вечер ко мне приставили для присмотра? — ровным голосом, слегка растянув губы в улыбке, спросила Ханна, учтиво кивая всем, кто такими же кивками приветствовал её саму.

— Я в этот вечер тебя сопровождаю, всё по приличиям, — спокойно ответил Клаус, выводя Ханну на открытую веранду первого этажа особняка, через которую гости попадали в уже наполненный людьми сад.

— А если я захочу покинуть вечер раньше положенного, это будет возможно?

— Если только по уважительной причине.

— А обсуждение с тобой деталей экспедиции с учётом новых данных по местному климату считаются за уважительную причину?

— Вероятно, да. Но неужели ты хочешь тратить время на обсуждение деталей?

— Я-то нет, но причина ведь уважительная?

— Думаю, пары часов в этом приятном обществе будет достаточно, а после пойдём «обсуждать детали».

Ханна готова была покинуть «приятное общество» хоть сейчас, но… Глубоко вздохнув, решительно кивнула Клаусу.

Едва они спустились в сад, то, как магнитом притянули к себе множество взглядов.

Глава 11

Людей в саду оказалось много, больше, чем рассчитывала Ханна. Половину составляли работники посольства со своими семьями, судя по их раскрепощенности и вертящимся рядом детям. Посол с графом и их женами стояли в центре лужайки, и каждый новоприбывший считал своим долгом подойти и пожелать им доброго вечера. А после или отходил к другим гостям, или оставался рядом, поддерживая светский разговор. Сейчас перед графом и послом красовались двое молодых мужчин аристократического вида, которые под руки держали девиц в слишком откровенных нарядах, что явно указывало на статус скорее любовниц, чем жён, но это никого не смущало.

Клаус подвёл Ханну к послу, они засвидетельствовали своё удовольствие от прекрасного убранства сада и приятной публики, а после отошли к Дроеру и Лавье, которые отдавали должное закускам на соседнем столике. Блюда, как отметила Ханна, в большинстве своём были санкийской кухни, хотя встречалось что-то и совсем незнакомое, должно быть, приготовленное для тинийских гостей, которые на вечере тоже присутствовали: верхушка власти города и какие-то именитые его жители. Как бы Ханна не хотела попробовать что-то из местной кухни, она решила не рисковать: тинийская еда славилась обилием специй и особыми вкусами, не хотелось бы потом мучиться с расстройством желудка.

Вечер протекал спокойно, мужчины из графской свиты не отходили от неё ни на шаг, словно по договоренности, все, кто подходил к ним, довольствовались приветствием и парой ничего не значащих фраз, на которые Ханна лишь улыбалась, у неё напрямую ничего не спрашивали, что несказанно радовало. Ей даже удалось перекусить, хотя на подобных приемах еда не считалась главным, приходили за общением, но раз её рот закрыт, почему бы не занять его полезным делом? Блюда были знакомыми, а вот вкус — не всегда, словно специи и некоторые тинийские ингредиенты прокрались и на посольскую кухню. Но недовольства организма Ханна не заметила, наоборот, она была сыта, спокойна и умиротворена. Играла приятная музыка: три скрипки, виолончель, клавесин и флейта, но танцевать никто не шел. В центре внимания, конечно же, был граф Фэнран, редко кто обращал внимание на его спутников, которые спокойно обсуждали вопрос переноса старого санкийского рынка на другой конец города, что никак не могли начать уже года два. Ханна краем уха слушала, попивая лимонад.

— И это вся его охрана? Да он рисковый человек! Я бы и с отрядом в два десятка в эти джунгли не сунулся! — уловила Ханна чей-то бас.

— Я слышал, что его телохранитель — маг, а они стоят и трёх десятков, — собеседник басистого тоже не посчитал нужным понизить голос.

— Ну тогда до храмов доберутся живыми, вероятность есть. Да только получится ли принять наследство? Старик Тмаркхур ведь девчонку так и не вписал в бумаги.

— По закону она единственная наследница, ведь все умерли. Не поспоришь. Юридически она в своём праве.

— Анахор сам решит, кто наследник, а кто нет. Тут ведь всё строго. А сможет ли девчонка вступить в права наследства вообще? Что-то я сомневаюсь, в ней от тинийского только внешность.

— Ну так для этого и везут магичку. Граф сказал, ему ректор Бранъярна её выделил. Сам.

— Да чтоб выслужилась послал, или дочка чья или может его же зазноба.

— Зазнобу бы не послал, зачем отсылать от себя? Да и граф сказал, она специалист.

— Да какой ещё специалист? Девчонка-то? Что она сможет? Нормальные маги только мужики, из баб магов не получается. Из них мэтрессы получаются только…

Ханна не прореагировала ни на «чью-то дочку», ни на «зазнобу», ни на попытку выслужиться… Сплетничать и завидовать любят как женщины, так и мужчины, но вот тот факт, что этот надутый индюк посмел усомниться в её профессиональной пригодности, посмел усомниться в Бранъярне и его ректоре…

Она развернулась так резко, что фужер выпал из руки, расплескав остатки лимонада по траве. Два хлыща, тощий и толстый стояли всего в паре метров и продолжали пялиться на неё, но уже с удивлением, словно не ожидали, что она обернется и будет сверлить их взбешённым взглядом. Вряд ли они думали, что их никто не услышит, но, вероятнее всего, не рассчитывали, что Ханна даст понять, что слова до неё дошли, ведь подслушивать неприлично.

— Леди Ханна, вы не поранились? — с деланным беспокойством спросил Дроер, сделав шаг к ней: в том, что он тоже всё прекрасно слышал, Ханна не сомневалась.

— Простите мне мою неловкость, — натянуто улыбнулась девушка, отступив назад, чтоб подоспевший официант мог спокойно поднять фужер.

— Я уж решил, что что-то случилось, — улыбнулся графский охранник и снова повернулся к собеседникам, видимо, «исчерпав» таким образом ещё не начавшийся конфликт, но Ханна была слишком зла:

— Случилось. В моих профессиональных способностях публично усомнились.

— Но вам же ничего не предъявили, — с нажимом произнес и улыбнулся Дроер, обратившийся взглядом за поддержкой к Клаусу, но тот оценивающе смотрел на удивленную парочку сплетников и медленно протянул:

— Ну почему же… Сомнения были озвучены, причем довольно категорично.

Ханна не ожидала, что Клаус не просто встанет на её сторону, но и поддержит, и была очень благодарна, хоть и не хотела, чтоб из-за неё начался скандал.

Только, похоже, скандала хотели все, потому как толстый хлыщ с вызовом спросил:

— А вам-то что, любезный? О ваших способностях речи не шло.

— Но она шла о способностях моей коллеги леди Ханны и… всех женщин-магов в целом, — с видимым спокойствием ответил Клаус.

— Так вы же не женщина-маг!

— Но моя сестра — маг. Мои коллеги — маги, и мне нет разницы, какого они пола. И тем более сомневаюсь, что граф Фэнран настолько глуп, чтоб позволить подсунуть себе «мэтрессу», кем бы она ни приходилась ректору Бранъярна или кому-то ещё. Подобным заявлением вы оскорбляете не только леди Ханну, но и моих коллег и Его Светлость.

Толстый хлыщ стоял в замешательстве, он явно не ожидал, что его неосторожные слова можно повернуть так. Его дружок однозначно был умнее и уже просчитал последствия, посматривая по сторонам и готовясь к отступлению. Всё больше людей, не скрываясь наблюдало за неприятной сценой. И всё же за пеленой гнева Ханна понимала, что привлекать внимание графа к этому скандалу не стоит, он точно не оценит.

— Мне жаль, что в высшем обществе ещё остались невежды, готовые вешать ярлыки на всех подряд, — смерив взбесившую её парочку взглядом, процедила Ханна, — и именно поэтому общество магов мне приятнее всего. Себя мы не делим на «юбки» и «штаны». Для нас важны таланты, знания и опыт. Жаль, что для остальных важно другое.

Повернувшись к своим спутникам, Ханна вымученно улыбнулась и попросила:

— Извинитесь за меня перед графом и послом, пожалуйста, но я бы хотела покинуть это мероприятие сейчас.

— Да, конечно, — поспешно кивнул Ламре. — Я понимаю вас.

— Нет, не понимаете, — стараясь говорить ровно, бросила Ханна, — вы не маг. Хорошего вечера.

С одной стороны Ханне было ужасно неприятно от всей этой ситуации, с другой — радостно от того, что она, наконец, нашла повод покинуть приём. Безусловно графу доложат обо всем, но своей вины Ханна не чувствовала, тем более Клаус правильно сказал: неверие в неё — сомнения в графе, а ему самому это явно не понравится.

Ханна уже поднялась на пустующий третий этаж, как услышала на лестнице шаги, обернулась из чистого любопытства и — в удивлении подняла брови:

— Зачем ты здесь?

— Отправили утешить тебя. Ведь ты расстроена, а понять глубину трагедии может лишь маг, — невозмутимо пожал плечами Клаус, подходя к ней.

— И как долго ты сможешь меня… утешать? — открывая дверь в свою комнату, с видимым спокойствием уточнила Ханна, жестом приглашая Клауса пройти.

— Все поняли, что тема очень болезненная и очень сильно тебя задела, и… Меня уже не ждут.

— Это самая лучшая новость за день, — поворачивая ключ в замочной скважине, улыбнулась девушка, тут же оказавшись в кольце мужских рук. — Хотя вечер и ночь ещё впереди…

Глава 12

Ханна видела раньше слонов лишь на картинах, вазах и в форме статуэток. Сейчас же она, стараясь не показать своего детского восторга, смотрела, как эти животные терпеливо ждали пассажиров на небольшой площадке, куда рикши привезли всю свиту графа. Им предстояла посадка на слонов, на них надлежало продолжать путь до Анахора. Ханна не очень представляла, как эти гиганты проложат себе путь по джунглям, но лошадям, которые в ходу в Санкии, пробраться было бы ещё сложнее. Да и не видела их Ханна в Хамри, кстати, может тут лошади не в чести?

Ханна ждала команды от Ламре, стоя там, где её поставили и ловя на себе чужие взгляды. Она была уже полностью готова к «полевой работе»: переодетая в светлую блузку и брюки, с привычной зелёной замшевой сумкой и обвешанная кучей всевозможных артефактов. Половину багажа экспедиция оставила в посольстве, взяв с собой лишь самое необходимое и припасы, много припасов, которые как раз и грузили на слонов. Животные не лежали на земле, как ожидала Ханна, они спокойно стояли, покачивая головами и шевеля хоботами, а шумные тинийцы с нависающего над площадкой большого балкона единственного более-менее нового дома нагружали поклажу на их спины.

— Им не тяжело? — скорее из любопытства, чем сочувствия, спросила Ханна Лилавати, которая как раз подошла.

— Отец рассказывал, что это очень выносливые животные. В Тинии они перевозят всё — от людей до грузов, помогают в строительстве. И помогают ловить диких собратьев. Слоны живут долго, но размножаются и растут тоже долго, проще ловить и приручать диких животных, чем целенаправленно разводить.

— Значит, наши погонщики и провожатые давно имеют с ними дело? Это успокаивает, ведь если такой гигант решит побегать или сходить не туда, мы сами его вряд ли остановим.

— О, об этом не беспокойтесь, тинийцы живут со слонами бок о бок уже ни одну тысячу лет и знают, как с ними обращаться, — улыбнулась Лилавати, расправляя складки своих огромной ширины штанов, перехваченных манжетами на щиколотках.

Обилие складок скрывало силуэт ног, как надлежало приличиями, но выглядело это, конечно, странно. Ханна поспорила бы на сотню сантов, что ходить в таких штанах ненамного удобнее, чем в юбке, но одна радость, что подола нет, чтоб цепляться им за всё подряд, и голой кожи не видно. На графиню если и смотрели, то с удивлением. Местные вообще щеголяли открытыми ногами до колен, что мужчины, что женщины, и им длиннополые наряды казались такими же странными. Ханна же привлекала внимание своих спутников больше, чем тинийцев за счёт обтягивающих ноги брюк, но отказываться от своей привычной «полевой» формы не собиралась. Лишь по случаю жары и ради приличий не стала заправлять за пояс рубашку, которая теперь удачно прикрывала бедра.

— Дамы, ваша очередь, прошу, поднимайтесь сюда!

На балконе махал рукой Ламре, руководящий погрузкой. Пассажиров слоны возили в специальных сидениях, которые напоминали огромную корзину с лавкой внутри. За головой слона сидел погонщик и ждал, пока женщины переберутся в корзину. Ханна сомневалась, что у неё получится грациозно забраться туда, в глазах Лилавати же виднелся откровенный страх.

— Ваша Светлость, быть может, я помогу вам? — не глядя на графиню, предложила Ханна.

Да, с телекинезом у неё всегда были напряжённые отношения, но как-то не хотелось, чтоб заказчица убилась ещё до окончания дела, свалившись со слона.

Лилавати коротко кивнула, хотя вряд ли поняла, какого рода помощь предложила Ханна, и глухо охнула, когда её ноги оторвались от дощатого пола балкона, но честно не делала никаких движений, пока не оказалась в корзине, и Ханна не объявила «всё».

Сама же Ханна, решив, что ей-то терять нечего, решительно подошла к слону, ухватилась за край корзины и перелезла внутрь. Если кто из спутников и видел этот совсем не женственный процесс, не прокомментировал.

От слона пахло не очень приятно, шкура его была грубой и пыльной, а стоило ему сделать несколько шагов, корзина начала раскачиваться. И Ханна, и Лилавати судорожно вцепились в края, хотя обе понимали, что конструкция проверенная, и шанс свалиться, вопреки желанию, минимален.

Слоны выстроились в цепочку, но охранный отряд из двадцати вооруженных тинийцев шел рядом, по земле. Этот отряд, как объяснил Дроер, был нужен больше для солидности. Чтоб во встречных поселениях задавали меньше вопросов. Добраться до Анахора предстояло за пять дней и четыре ночи и половину пути — по проложенной, действующей дороге.

— Леди Ханна, я рада, что осадок от вчерашнего конфликта на приёме оказался не таким… значительным, судя по вашему настрою, — слегка улыбнулась Лилавати.

— Сейчас я уже спокойна. Но вчера вечером было… сложно. К сожалению, я не часто сталкиваюсь с подобными… высказываниями в свой адрес, общество магов всё же закрытое, а я вообще с… клиентами не общаюсь, поэтому оказалась не готова. Наверное, я вообще не должна была давать понять, что услышала.

— Посол очень переживал, что его гости опустились до подобного… неприличия.

— Но с извинениями за их поведение ко мне не подошёл, — фыркнула Ханна, — бьюсь об заклад, переживал он из-за того, что граф стал тому свидетелем. На меня лично послу плевать.

— Вас это задевает? — в голосе графини скользнуло сочувствие, словно она себя винила за вчерашний конфликт.

— По-человечески — да, — не стала отнекиваться Ханна. — Но мы из разных слоев общества, и это не должно меня задевать. По положению.

Ханна отвернулась, давая понять, что не хочет продолжать эту тему. Ей она действительно стала неприятна в последнее время. Вся эта затея с Анахором отдавала горечью. Жизнь Ханны проходила среди магов и в Бранъярне, где положение роли не играло. Будь ты хоть аристократом, хоть простым магом относились к тебе одинаково, а редких «простолюдинов», попавших в академию за редчайшие или огромные таланты, уважали и ценили даже больше. Акам Кара Ханны обе происходили из древнейших и знатнейших родов, но ни одна и в мыслях не думала поставить себя выше своей названной сестры.

Ханна уже жалела, что ректор выдернул её из привычного мирка. Да, в этой поездке уже случались приятные моменты, да и сам Анахор не то, от чего можно просто так отказаться, но Ханна с большим удовольствием съездила бы туда без огромной свиты и «приличий». Но выбирать не приходилось.

Дорога была ровной и широкой, настолько, что по ней слоны и люди шагали спокойно и не мешали встречному движению. Повозки в Тинии вполне себе использовались, но тянули их ослы и лошаки, чистокровную лошадь Ханна заметила лишь однажды, она пронеслась на такой скорости, которую иные копытные не развили бы. Вероятно, гонец или просто кто-то очень спешил.

Перерыв на обед делать не стали, перекусив прямо на ходу, но уже к вечеру зарядил противный моросящий дождь, и пришлось раньше положенного останавливаться и обустраивать лагерь. Графской чете установили шикарную палатку, которая даже внешне напоминала шатер, а уж сколько комнат магией уместилось внутри неё, Ханна даже боялась представить. У Ханны тоже была походная палатка, только упор при зачаровании делали не на вместимость и удобства, а на защищённость и маскировку, хотя, конечно, отдельная ванная комната в её палатке имелась. Ханна когда-то планировала сама смастерить походное жилье, но дядя, не без влияния матери, Ханна была в этом уверена, заявил, что раз племянница шатается черте где в одиночку, он не может пустить на самотёк вопрос её безопасности и велел заняться её палаткой лично главному пространственнику клана. Тот, с грустью отодвинув початую бутылку своего любимого вина, просто спросил, что она хочет, и за два вечера выдал ей готовый свёрток. С тех пор из командировок Ханна всегда старалась прихватить ему в подарок местного вина. Девушка не сомневалась, что графский секретарь и ей жилье отдельное подготовил, но с гордым видом в два движения установила свою палатку недалеко от графской, но и не в центре, чтобы не быть у всех на виду.

До ужина ещё оставалось время, и Ханна позволила себе прогуляться по периметру лагеря. Пройтись по твердой земле после качки на слоне было приятно. Да и тема для размышления у неё имелась, а на ходу думалось как-то лучше. Вопреки заявлениям, с Клаусом Ханна Анахор не обсуждала. У неё имелись скудные данные прошлых веков об комплексе, которые без сомнения были более чем устаревшими. Ханна слишком хорошо знала, во что превращаются заброшенные строения посреди леса уже за пару десятилетий, Анахор же пустует без малого три века. Поэтому маги единодушно решили, что бессмысленно обсуждать их действия в Анахоре, пока они не увидят комплекс в живую и не оценят его состояние. И вот сегодня Ханна успела по пути заметить парочку старых заброшенных зданий, не очень похожих на храмы, но сути дела это не меняло. По словам проводника, те здания пустуют со времён последней гражданской войны, которая кончилась около полувека назад и… Ханне становилось страшно от мысли, что же тогда с Анахором. Да, боги умели «консервировать» свои храмы, останавливая время внутри них, но вряд ли Лотра стала бы так делать в случае, по сути, проклятого храма. Расспрашивать Лилавати о состоянии комплекса смысла не было, графиня сразу призналась, что не бывала там. Она вообще к Тинии не испытывала симпатии, даже жителей её не считала своим народом, хотя, если всю сознательную жизнь она провела в других странах, сложно её в этом винить.

Ханна боялась не того, что она увидит разрушенный и поглощённый природой храмовый комплекс, нет… Сами стены для неё в данном случае ценности не представляли. Но если корни деревьев разрушили место закрепления заклинания кровного наследия, это повлечет серьёзные проблемы. Само заклинание не разрушится, пока его не отменят или не прервется род, но вот найти это самое место станет очень сложно. Ханну учили искать «центр» без материального носителя с десяти лет, но одно дело искать в комнате амулет от комаров без «тела», и совсем другое…

— Вы чем-то озадачены?

Рядом с Ханной бесшумно возник Дроер, и не будь рядом иных людей, Ханна бы вздрогнула от неожиданности. Но вместо этого она лишь поджала губы и мотнула головой:

— Не совсем. Просто думаю над тем, что ситуация несколько осложнилась.

— Чем же?

— Из-за холмов и гор тут темнеет рано, это сокращает время на работу. И, судя по местной растительности, от Анахора мало что осталось.

— Для вас это проблема?

— Сложность. Для меня это сложность, — вздохнула Ханна, слыша характерный стук поварёшки о котелок: сигнал к ужину. — Но вас это не должно волновать. Это моя работа, а не ваша.

Кивнув на прощание, Ханна устремилась к центру лагеря, ещё долго ощущая на себе пристальный взгляд.

Глава 13

— Да твою ж, не при дамах будет сказано, мать! — договорил-таки Дроер, едва не выронив сигарету изо рта.

Его, судя по лицам, полностью поддерживали Ламре, граф, Клаус, да и сама Ханна тоже.

Лилавати в обществе служанки стояла чуть в стороне и смотрела со страхом, как и все тинийцы из сопровождения.

Но эти эмоции: удивление, неверие, восхищение, имели право на возникновение, Анахор, на который они сейчас смотрели, их заслуживал полностью.

Когда джунгли слегка расступились, в долине меж холмов показался храмовый комплекс, и все встали как вкопанные, разглядывая древнюю постройку.

Высокая стена из серого, потемневшего от времени камня, преграждала путь. За ней высились башни в форме лотоса, испещренные барельефами. Анахор был похож на те комплексы, что Ханна уже видела в Хамри, но не размером. Этот был раза в три крупнее и закрывал собой весь пейзаж. Лишь магия могла помочь создать такую громаду. Магия или божественная воля.

Но природа не пощадила брошенный комплекс. Корни деревьев оплетали всё: стену, башни, пересохший и обвалившийся ров. Деревья высились и за стеной. Мох и лианы покрывали камни, потрескавшиеся, со стершимися узорами и барельефами.

— Страшно представить, что там внутри, — озвучил мысли Ханны Ламре и тут же приказал разбивать лагерь.

Солнце стояло в зените, не прошло и часа, как лагерь был обустроен и охранные системы налажены.

Ханна всё это время стояла перед комплексом, внимательно смотря на него. Её не отвлекали. Если мужчины и устроили какое-нибудь совещание, — не позвали. Да и смысла не было. Для себя она план действий уже составила. Осталось сообщить о нём.

Мужчин, как и ожидала, Ханна нашла в шатре графа, где они совещались.Стоило Ханне войти, разговоры сразу прекратились, а все взгляды устремились на неё. Но Ханна не смутилась, она помнила договоренности и теперь оказалась в своей стихии.

— Господа, завтра сразу после рассвета, я отправляюсь в комплекс. На поиски центра заклинания уйдет время, но как только я его найду, вернусь за вами. Если мне что-то понадобится, я сообщу.

— Вы… Вы планируете идти прямо завтра? — подняв бровь, уточнил Дроер, даже забыв вынуть изо рта сигарету.

— А какой смысл стоять тут неделю? Мы прибыли на место, теперь я могу спокойно работать.

— Спокойно… работать? В этом заброшенном комплекте? — переспросил Ламре, словно сомневаясь, не ослышался ли он.

— Так меня же вроде как и пригласили для этого. Или вы думали, что тут современный дворец со всеми удобствами? Где нас будет встречать толпа восторженных аборигенов? Я в такие места езжу каждые полгода, ничего принципиально нового я там не встречу, уверяю вас. Поэтому и посвящаю в свои планы, чтоб все знали. По темноте просто идти не хочется, хотя это не проблема.

Ханна ожидала, что подобные разговоры начнутся. Не сомневалась, что в гениальных планах графа и его подпевал они собирались ломануться в Анахор всей толпой, а Ханне это было не нужно. И сейчас она в своём праве.

— Ваша Светлость, насколько я помню между нами была договоренность при первой встрече. И сейчас я прошу её соблюдать.

— А я прошу дать нам минутку, — вклинился в разговор Клаус и направился вперёд, к выходу, на полпути подцепив Ханну за предплечье, и совсем не галантно вытащил её на улицу. Их тут же окутало красноватое марево и мужчина, не понижая голоса, заявил:

— Ты не пойдешь туда одна.

— Толпа дилетантов мне там не нужна! Они умрут раньше, чем я успею их предупредить.

— Правильно, лучше сдохнуть одной.

— Это не первая моя вылазка в древние храмы. И ты меня знаешь.

— Вот именно. И я хочу быть уверенным в том, что когда ты проморгаешь тупейшую ловушку, я буду рядом, чтоб тебя вытащить.

— Это было всего один раз! И если б я тогда не провалилась, мы бы вообще не встретились!

— И, если б ты не свалилась мне на голову, отбила бы задницу!

— Со мной артефакт замедленного падения, ничего бы не отбила!

— Зато потом чуть не наелась грибов и не задохнулась в дыму той шкатулки. Ты вообще бы не дошла до Чаши…

— Я бы прекрасно до всего дошла сама. И сейчас пойду. Тебе всё равно надо графа охранять, отойти не сможешь, — напомнила Ханна, поведя плечом.

— Зато могу поставить защитный контур, — отмахнулся Клаус, жестом веля какому-то тинийцу из сопровождения, с изумлением глядящему на красную дымку, идти куда шёл.

— И что? Какая у тебя дальность действия заклинаний, триста метров? Мы даже до ворот не дойдем.

— Ну не триста, а пятьсот, во-первых, а во-вторых, можно…

Ханна уже не слушала, что во-вторых. Пятьсот метров… То есть Клаус должен был отойти на пятьсот метров от неё, чтоб тот сдерживающий барьер прекратил действие тогда в катакомбах, а насколько Ханна помнила, она простояла в барьере минут десять. С учётом многоярусности катакомб и скорости передвижения взрослого мужчины она и сделала выводы о дальности, а выходит…

— Ты снял барьер, едва отошёл от меня! — люди их не слышали, но видели, и Ханне ничего не оставалось как стоять прямо и просто едва ли не рычать от возмущения, но не делать лишних движений. А хотелось сделать, одно конкретное.

— Ты хотела бы стоять столбом все полчаса?

— Ты настолько самонадеян или ни во что меня не ставишь?

— Я проявил заботу, так-то.

— Пренебрежение!

От её выкрика дымка подернулась, словно звукопоглощающий барьер не справлялся. Краем глаза Ханна заметила, что он тут же стал гуще, настолько, что внешний мир за краснотой уже было не разглядеть. Этим Ханна и воспользовалась, резко шагнув вперёд с самым воинственным видом, хотя из-за разницы в росте Клаус всё равно смотрел на неё сверху вниз. И хотя лицо он делал серьёзное, глаза у него смеялись. Он, как и она, прекрасно понимал, что Ханна ничего не сделала бы тогда, да и сейчас тоже не сделает. Да, её учили драться, но что толку, Клаус перехватит её руку ещё на полпути. Насолить магическим образом быстро не получится. Вот и оставалось фонтанировать бессильной яростью, вцепившись в воротник рубашки Клауса, благо она оказалась удачно расстёгнута на верхние пуговицы.

— Я так долго не смогу, — спокойно сообщил Клаус.

Ханна в удивлении подняла брови и тут же почувствовала на талии его руки.

— Барьер. Долго не продержу в такой концентрации.

— Значит развеивай, — легко предложила Ханна. — Незачем перегружаться. Тебе ещё графа охранять. А мне в храм идти поутру, надо отдохнуть.

— Черта с два. Ты. Пойдешь. Туда. Одна. И это не обсуждается.

С каждым словом Клаус всё сильнее сжимал руки, пока Ханна не дернулась от боли.

— Так и скажи, что сам хочешь исследовать храм!

— И это тоже. И чтоб ты не пострадала тоже хочу.

— Что, забота в качестве компенсации? За мою Чашу? — съязвила девушка.

— Она никогда не была твоей.

— Стала бы, если б не ты!

— И ты мне теперь всегда будешь это припоминать, да? — скривился Клаус.

— Да!

— Может тогда сочтемся? Есть что-то столь же ценное, как эта Чаша, будь она неладна?

— Ничего нет ценнее Чаши слёз. Для меня! Хотя… Есть кое-что, что мне нужно для исследований, но академия не может предоставить, сама я достать тоже не могу.

Клаус ждал, делая вид, что ему крайне важно узнать, о чём таком она говорит, а Ханна уже предвкушала реакцию на свои слова.

— Адуляр. Мне нужно всего лишь грамм сто адуляра.

— Всего лишь?! Всего лишь сто грамм адуляра?! — Клаус даже отступил на шаг. — Его не реально найти в свободной продаже, не то, что купить. Ты хоть знаешь его рыночную стоимость?

— Ты спросил, что для меня равнозначно Чаше, я сказала — адуляр.

— Камень богов, всего-то! Редчайший минерал в мире! Плевать, я готов слушать про твою прекрасную и архиценную Чашу и дальше.

— Значит, я так и не увижу адуляра в своих руках? — картинно огорчилась Ханна.

— Всё возможно в этой жизни, — тоном, каким обычно успокаивают детей, произнес Клаус, нарочито медленно поцеловав её в лоб, — нужно надеяться и верить.

В тот же момент красная дымка рассеялась, и Клаус снова принял серьёзный вид:

— Я вижу лишь один выход, как нам без сложностей спокойно пойти в Анахор вдвоём. Если закрепить защитные барьеры на чём-то конкретном в лагере, моё присутствие тут будет не обязательно. Для перестраховки можно закрепить и на графа, и на графиню. Ты ведь сможешь?

— А ты за ночь успеешь восстановиться? — Ханна прекрасно поняла идею Клауса: он создаёт защитный барьер, она переносит заклинание в какую-то вещь, создавая охранный артефакт. Технически это сделать не сложно, но, если она сама не сильно устанет, из Клауса они буквально выкачают всю магию, а значит и силы.

— Должен. Иного выхода я не вижу.

С этим решением спорить Ханна не стала. Её привлекала мысль побыть с Клаусом наедине, без условностей и лишних глаз, его присутствие в Анахоре будет полезно, с этим спорить просто глупо, она отлично помнила, как хорошо они сработались в катакомбах Калами. Если граф согласится и отпустит их вдвоём…

Ханна не зря беспокоилась, их задумка графа Фэнрана не обрадовала. Ему не нравилось буквально всё, кроме того факта, что он останется под надёжной защитой. Он не хотел отпускать Ханну одну, опасаясь за её безопасность, и тем более сомневался в том, стоит ли отпускать её в обществе одного лишь Клауса. Приличия, чёртовы приличия нашли её и здесь.

— Мы идём туда работать, работать, по-вашему же заказу! — заявила в итоге Ханна, когда сил терпеть эти «говорящие» взгляды не осталось.

— Вдвоем мы быстрее найдем всё, что необходимо, у нас есть опыт работы в подобных местах, — спокойным тоном меж тем взывал к голосу разума Клаус. — Пока комплекс не исследован, туда опасно заходить. А чем больше людей туда пойдет, там больше ловушек и охранных систем они активируют. Поэтому самым правильным будет заранее свести потери к минимуму.

— Логика в этом есть, — внезапно поддержал их Дроер. — Это разумно, мы не станем мешаться под ногами и отнимать время.

С начальником своей охраны граф спорить не стал, лишь обменялся долгими взглядами и скорчил недовольную гримасу, но кивнул. А Ханна в обществе Клауса и Дроера покинула шатёр: нужно было обговорить детали нового плана по охране графской четы.

Разговор решили продолжить не на виду у всех, у Дроера в палатке, небольшой, всего на три секции, и совершенно неуютной.

Рассевшись по деревянным стульям за таким же деревянным столом в «гостиной», после того как Клаус снова установил звуконепроницаемый барьер, троица в тишине уставилась друг на друга.

Молчание первым нарушил хозяин палатки, просто спросив:

— Сколько вам надо времени, чтоб спокойно всё изучить там?

— Комплекс большой, — вздохнула Ханна, — совершенно нет зацепок о местонахождении центра заклинания. Состояние комплекса намного хуже, чем я думала. Будет просто чудом, если я за один день найду нужное место.

— За чудеса ответственны боги, а это место ими проклято, — выпустив дым от сигареты в сторону, бросил Дроер. — Хорошо, зайдём с другой стороны. Клаус. Сколько продержится твоё охранное заклинание?

— Сейчас и узнаем, — усмехнулся Клаус, протягивая Ханне руку. — Сможешь прямо сейчас или надо подготовиться?

— А что мне зачаровывать: чулки или нитку от шторы? — фыркнула девушка. — Надо что-то большое и твердое, чтоб вместило в себя такой поток.

— Вещь нужна? — уточнил Дроер и встал из-за стола, отходя в секцию «кухни», пустую и не обжитую. — Вот такое подойдет?

Из ящика он достал две металлические ложки. Достаточно прочные, но и ничем не примечательные, которые при необходимости можно унести с собой в кармане.

Ханна кивнула и приступила к созданию артефакта. Её всегда волновал этот момент, даже если она создавала сущую безделицу. Формулы сами вставали в голове, а когда она дала команду, Клаус принялся творить свою часть работы, и его магия начала перетекать через Ханну в ложку-заготовку. Пропуская через себя чужую магию, Ханна обычно всегда абстрагировалась, но не в этот раз. Было даже приятно.

После создания первого артефакта Клаус выглядел так же, как и до, а вот после завершения работы над вторым чудом не распластался на столе. Благо у Ханны в сумке была с собой настойка женьшеня, и уже минут через пять Клаус был способен сидеть ровно и говорить чётко.

— Я установила радиус действия в полтора метра, активируется барьер при угрозе магического или физического характера, в рабочем режиме продержится двое суток без перерыва. При активации просигнализирует мне, и мы сразу вернёмся. Когда радиус действия артефактов пересечется, один из сих сам отключится для экономии. Один минус, кидаться в графскую чету ничем не надо, пули, стрелы, камни, вещи — для артефакта всё едино. И подходить тоже нельзя будет, он просто не подпустит никого. Придется графу потерпеть без слуг в случае чего.

— Я вас понял, — кивнул Дроер, стряхивая пепел в стеклянную мутную пепельницу. — Предлагаю условиться так: двое суток вы спокойно лазаете там, но утром третьего дня я жду вас или в лагере или, если оторваться, чтоб выбраться будет проблематично, отчёт. Я должен знать, что с вами там творится.

— У нас менталистов тут нет, предлагаю сигналами. Зеленый — всё хорошо, продолжаем работать, красный — нужна помощь. Жёлтый — возвращаемся.

Дроер согласно кивнул Клаусу на его предложение. Его гости уже поднимались на ноги, когда он спокойным тоном уточнил:

— Это ведь не первая ваша совместная вылазка?

Ханне пришлось очень постараться, чтоб не дернуться или наоборот не замереть на месте. Впрочем, отвечать на вопрос она предоставила право Клаусу, это была его затея шифроваться. А тот сперва внимательно посмотрел на Дроера, а потом пожал плечами:

— Не первая. Вторая.

— Это многое объясняет, — кивнул сам себе Дроер. — Почему сразу не сказал?

— А надо было? Так проще. Пошли бы толки, а нам этого не надо.

— Мне было бы проще знать всё с самого начала. Я не граф, мне не о приличиях надо думать, а о безопасности. А, с большой долей вероятности, встретились вы наверняка в каком-нибудь заброшенном храме, где могли что-то не поделить, и только саботажа мне сейчас и не хватало.

— Саботажа не будет, — твердо произнесла Ханна, — за это я ручаюсь.

— А остальное, выходит, не отрицаете, — с луковой улыбкой отметил Дроер.

— Додумать вы можете что угодно, но речь не о прошлом, а о настоящем. Сейчас мы собрались здесь, чтоб работать на графа Фэнрана, и в наших интересах справиться быстро и качественно, — чувствуя, как начинает злиться, процедила Ханна, — а сейчас прошу меня извинить, завтра рано вставать.

Глава 14

Ханна стояла перед стеной храмового комплекса и гадала, а надо ли ей просить разрешения у Лотры войти? Богиня же вроде как Анахор прокляла, значит, ей до него дела нет. Но ведь обычно при входе в храм бога об этом просили, даже зная, что шанс того, что божество окажется в этот момент именно в этом храме и, услышав просьбу, благословит — равен практически нулю. Ну или надо заранее знать, кто из богов в каком храме будет… Ханна помнила, что в центральных храмах боги появлялись, заблаговременно известив жрецов об этом, а те уже делали объявление и тогда в назначенный день в храм было не пробиться, но в иные — когда им захочется в любое время. Обычно — никогда. Вряд ли Лотра сейчас здесь… А просто так просить богов маги не любили. Они и жрецов особо не любили, как, собственно, и жрецы — магов. Лично Ханна к служителям культа относилась равнодушно, но это она. Были известны случаи откровенной вражды, хотя чего этим двум группам делить? Дядя как-то рассказывал, что жрецы завидуют магам из-за возможности жить роскошной свободной жизнью, но о какой роскоши идёт речь, если маги фактически роскошью и не пользуются, так ещё и ограничены в вопросах недвижимого имущества? Да, жрецы не имеют собственности вообще, пользуясь благами храмов, очень обширными, надо сказать благами, но почему-то мало кто вспоминает, что половина жреческой касты — супруги аристократов, которые на жрицах охотно женятся — все хотят иметь в семье обласканное богами ходячее благословение, и это самое благословение живёт вполне счастливой светской жизнью. С магами, вот, кстати, аристократы не роднились, такие браки считались мезальянсом.

Ханне вообще казалось, что претензии магов и жрецов друг к другу по большей части надуманные или из-за непонимания и незнания реального положения дел. Но, воспитанная магами, Ханна с богами и их жрецами была на «вы».

— Мы полезем уже, или тебе так понравился этот барельеф, что ты на него, не отрываясь, смотришь уже пять минут? — уточнил Клаус за спиной Ханны и добавил: — Нет, он красивый, конечно, хотя, чтоб так раскорячиться, надо постараться… Но повторять я это не рискну.

Ханна моргнула, обращая внимания на тот барельеф, напротив которого стояла, и только сейчас заметила, что именно было на нём изображено. И покраснела.

Нет, она помнила, что ректор отправил её сюда в том числе из-за молодости, чтоб не смущать старшее поколение, но…

На барельефе пара предавалась любовным утехам, если судить по отсутствию на них одежды, довольным выражениям лиц и акцентам на всех нужных выпуклых местах. Правда, положение тел и поза были несколько непривычными, и Ханне даже пришлось наклонять голову, чтоб сообразить, как это они так… Интригующе, конечно, но не об этом сейчас надо думать.

— Мы сюда не это повторять пришли, а работать, — строго заметила Ханна, пряча взгляд, — хотя бы до наступления ночи.

— О, то есть ночью мы работать не будем, у тебя есть предложения поинтереснее?

— Сейчас моё предложение — перелезть через стену, раз ворота намертво заклинило.

Ворота действительно не открывались. Их оплели корни и лианы, створки намертво вросли в землю, да и в целом их, наверняка, закрыли на замок или засов с внутренней стороны. Стена, рядом с которой сейчас стояли Клаус с Ханной казалась самой низкой, удобной для преодоления: барельефы плотно покрывали все каменные поверхности, и их выпуклость и корни-ветви деревьев позволяли перелезть в любом месте.

Ханна не сомневалась, что за ними через бинокли наблюдают граф со свитой, но сейчас ей было уже не до них. Ухватившись за ближайший корень, девушка подёргала за него, проверяя на прочность, и решительно полезла вверх, через стену. Из-под ботинок осыпалась каменная крошка и сухие листья, пальцы рук сразу запылились, но уже через две минуты Ханна сидела на каменной стене, с восхищением глядя на первый внутренний двор комплекса.

Два ряда колонн уходили от закрытых ворот ко входу в прямоугольное здание, сплошь украшенное барельефами. Между колоннами стояли каменные лавки, многие из которых или заросли корнями и лианами, или обрушились.

— Тут, похоже, крыша раньше была, — сидя рядом на стене, отметил Клаус, — в колоннах, видишь, есть крепежи. Тент растягивали, скорее всего.

— Дерево бы или сохранилось, или после обрушения тут всё им завалило бы, — кивнула Ханна.

В целом создавалось впечатление, что, если б не природа и погода, Анахор предстал бы перед ними в первозданном виде. Его не разграбили мародёры, люди перед уходом не разрушили, просто… покинули. Но влажность, деревья, птицы и время внесли свои коррективы в облик комплекса.

— Я не чувствую общей охранной системы, — внимательно всматриваясь в камни перед собой, заметила Ханна.

— Аналогично. Либо она не активирована. Нелогично оставлять, ведь тут и звери ходят, и случайные люди. Скорее всего, она местная. По принципу ловушек в отдельных местах.

— Значит, осторожно продвигаемся… Во-он туда, в центральный храм. Оттуда начнём.

Башня центрального храма высилась над всем комплексом.

Клаус аккуратно спустился по стене во внутренний двор, осмотрелся и жестом позвал Ханну к себе, подставляя руки и готовясь её ловить.

Ханна в этом удовольствии не смогла себе отказать и спрыгнула, сразу оказавшись в его объятиях. Тут их уже никто не мог видеть, а значит…

Но тратить много времени на поцелуи — непрофессионально, работа не ждёт.

Идти по древним каменным плитам, по которым официально уже как две сотни лет не ступала нога человека, было волнительно. Риск обрушения, замаскированной ловушки и нападения дикого зверя настораживали. Ханна осторожно продвигалась вперёд, перешагивая через корни, обходя каменные осколки, ощупывая носком ботинка кучки листьев на пути. И вслушиваясь в звуки комплекса.

Успокаивало уже то, что они были. Пение птиц, шелест листьев, журчание и всплески воды из неглубоких, заросших бассейнов.

— Зачем запирать центральные ворота, но оставлять открытыми внутренние? — нахмурился Клаус, резко останавливаясь.

Ханна проследила за его взглядом и тоже заметила: листья мешали обзору, но дверь ближайшего зала с правой стороны оказалась открыта почти на распашку.

Когда они осмотрелись внимательнее, то заметили, что все двери в пределах видимости, будь то в подсобные помещения или в молельные залы, одинаково открыты. Клаус осторожно подошёл к ближайшей, слегка толкнул — дверь не шелохнулась. Деревянное её полотно было широким и толстым, окованным металлическими пластинами с узорами, то есть слишком тяжёлым, чтоб ветер мог открыть.

— Мародёры? — осматривая окрестности, уже настороженно предположила Ханна. — Хотя тут же всё вроде как проклято? И должно отпугнуть…

— Тебя же не отпугнуло. Как и меня, аж из Санкии прилетели. Местные, конечно, суеверны, но пока их не шарахнет конкретным проклятием и ловушкой, могут и не верить слишком яро. Как везде, впрочем.

Да, это был забавный факт. Маги, наемники и жрецы относились к заявлениям «оно проклято!» куда более щепетильно, чем простые люди. Именно, потому что знали, как именно можно проклясть, и что проклятия — вещь вполне реальная и очень болезненная.

Но помимо открытых дверей на первый взгляд иных странностей не наблюдалось. Магический фон был на удивление ровным, никаким. С одной стороны, это радовало: активированных ловушек не имелось, но и ядро заклинания кровного наследия в таких условиях найти становилось всё сложнее.

— Что тебя беспокоит? — сразу спросил Клаус, едва Ханна начала всерьёз задумываться на эту тему.

— Я вообще не чувствую магии. Как я найду ядро заклинания?

— Ты сказала, оно, вероятнее всего, в центральной башне.

— Мы уже на её ступенях. А я всё равно ничего не чувствую.

— Может быть стены мешают, блокируют выброс магии? Хотя без скрывающего барьера такое вряд ли возможно…

— Это ты у нас спец по барьерам, возможно такое?

— Сомневаюсь, если честно. Замаскировать реально, но полностью скрыть… Я бы почувствовал.

Центральная башня высилась над всем комплексом. Ворота в нее, плотно закрытые, уходили вверх на пять метров, а шириной каждая створка доходила до трёх, не меньше.

— Если они заперты… Мы их вынесем? — с сомнением уточнила Ханна, ломать такую красоту, щедро оббитую медью, золотом и драгоценными камнями, которые даже не выколупали, было жалко, но и окон, через которые можно залезть внутрь, что-то не наблюдалось.

— Лучше бы им быть открытыми, — Клаус определенно разделял опасения Ханны. Может, силы удара у них и хватит, но грохот будет стоять такой, что услышит не только граф, но и народ в ближайшей деревне.

Клаус первый коснулся дверей, с силой надавил. Внезапно створка поддалась, легко ушла вперёд, открывая проход, но не успела Ханна и слова сказать, как Клаус метнулся назад, отталкивая её в сторону и сам ныряя следом, на каменные плиты. Над головами магов пронеслась волна жара.

Когда Клаус убрал руку со спины Ханны, позволяя ей сесть, девушка увидела, что в воздухе перед дверью ещё парят клочки пепла. Дверь же, как ни в чём не бывало, сама плавно закрылась обратно.

— Удобная система, — невесело улыбнулась Ханна.

— Как в подземном лабиринте Хансера, — кивнул Клаус, поднимаясь на ноги и отряхивая руки от каменной крошки и земли. — Она закрылась не сразу, значит, есть пара секунд, чтоб проскользнуть.

— Но ведь всё равно придется принимать удар на себя. Не думаю, что есть шанс, что она среагирует и на телекинетическое воздействие, дверь придется толкать.

— Волна нас не задела, значит, идёт поверху. Если перераспределить ресурсы щита, и на ноги пустить лишь толику для страховки, а самим сесть, мы должны будем успеть встать и войти.

Будь Ханна одна, она попробовала бы расплести защитное заклинание или поискать другой путь, но сейчас, когда за вопросы безопасности отвечала не она, а тот, кто более сведущ, на кого можно всецело положиться, Ханна оказалась спокойна. Было в такой… работе в паре что-то необычно приятное. Удобное, с профессиональной точки зрения, да. А вовсе не по другой причине, конечно же.

Защитный барьер мягко коснулся головы и плеч, Клаус жестом велел Ханне сесть рядом с собой и начал отсчёт, после чего резко толкнул дверь.

Ханна сосредоточенно ждала команды бежать вперёд, даже не рассмотрела, какого типа была огненная волна над ними. Она не ожидала, что Клаус не просто скажет бежать, но ещё и придаст ей ускорения, неприличным, но действенным способом. В итоге в башню Ханна едва не въехала на животе, пропахав пол носом, так ещё и красная от смущения. Хорошо, если и на заднице синяка не останется, ведь сила толчка была весьма ощутимая.

Иными словами, в этот момент Ханна и думать забыла о возможных ловушках и опасностях, которые могли поджидать их уже в самой башне. Но таковых там и не оказалось, судя по тому, как Клаус спокойно поднял Ханну на ноги и отошёл в сторону, позволяя ей осмотреться.

Глава 15

Башня была огромной… Полая внутри, она оказалась неожиданно пустой. Вдоль стен спиралью шла лестница, с высоты шести метров в стенах, как выяснилось, имелись окна, много окон, через которые внутрь башни лился свет. Чем выше окно — тем оно больше. Под самим куполом — и вовсе словно кольцо света. Лучи перекрещивались, рисуя узоры на стенах и в воздухе. Дивное зрелище.

Ханна стояла и смотрела, как заворожённая, оставалось лишь гадать, как именно менялся вид с перемещением солнца по небосводу.

В центре залы располагался округлый каменный алтарь со всей церковной утварью: свечи, чаша для воды, черпаки, всё обильно покрытое пылью и песком. Ни лавок, ни столов, ни иной мебели…

— Как-то пусто для главного места в храме… — оглядываясь, заметил Клаус.

— Насколько я знаю, тинийские жреческие церемонии отличаются демонстрацией не материальных ценностей, а духовных. Жрецы предпочитают украшать храмы изнутри цветами и танцами с пением. Анахор не исключение.

Клаус смотрел на Ханну с удивлением, на что она поспешила пояснить:

— Это единственное, что я знаю про отличие тинийских обрядов. Когда читала об их храмовых комплексах…

— Понятно. Что там с ядром заклинания?

Единственным подходящим местом виделся алтарь, но казалось странным подвязывать заклинание кровного наследия на божественный атрибут… Хотя…

Ханна решительно подошла к алтарю, всмотрелась в него…

Пусто.

Просто холодный камень.

Более тщательный осмотр ничего не дал, магическое сканирование — тоже.

— Это не то. Алтарь не вместилище ядра. Как и всё в этой башне.

Ханна устало привалилась к алтарю, проводя ладонями по лбу. Самое очевидное место, центральная башня, оказалось пустышкой. Где ещё проводить церемонию вступления в наследство, как не в центральной башне, на виду у кучи народа, обставив всё с помпой? Где теперь искать это чёртово ядро? Комплекс огромен, тут сотня залов, дворцов, храмов, коридоров и садов! А у них ни единой зацепки. В библиотеку действующего комплекса Тмаркхуров их ожидаемо не пустили, а Лилавати вообще ничего на эту тему не знала.

Клаус посмотрел на Ханну с сочувствием, а потом вздохнул:

— Значит, надо искать дальше.

— Если осматривать каждую комнату, мы тут месяц проторчим. В лучшем случае.

— Предаваться унынию лучше? Вставай, давай думать логически. Если заклинание не связали с храмовыми церемониями, значит Тмаркхуры посчитали это дело чисто семейным, а значит искать надо в…

— Семейном дворце, — вскочила на ноги Ханна. — Тут должен быть другой выход, как раз туда, надо его найти!

Окрылённая догадкой, Ханна метнулась к стенам башни в поисках дверей во внутренние галереи и сады.

— Наследство принимают уже в возрасте, обычно. Маловероятно, что место приятия запрятано так далеко и глубоко, чтобы нести риск для жизни.

— Для начала найдем жилой жреческий дворец и исследуем его, — решил Клаус, присматриваясь к очередному барельефу.

Дверь нашлась неожиданно: за особо выпуклым барельефом обнаружилась круглая ручка из металла. Тщательно осмотрев её, Клаус осторожно надавил, а потом убедившись по проявившимся контурам, что это действительно дверь, дёрнул на себя.

Ещё не увидев место, куда она ведёт, Ханна услышала: пение птиц, журчание воды.

— Какая красота… — выдохнула девушка, когда шагнула из башни в сад, заброшенный, одичалый, но не менее прекрасный.

Заросшие кувшинками пруды, обложенные резным камнем, меж которых петляли дорожки, вспученные корнями деревьев и поросшие кустарником, клумбы, где цветы давно растут, как им вздумается и… птицы.

Десятки разноцветных птиц плавали на открытых участках воды и сидели на камнях и корнях, переговариваясь, перелетали с места на место.

Почти у ног Ханны на площадке перед дверью как раз сидела парочка диковинных птиц, которые очень напоминали обычных городских голубей, если б не их цвет. Птицы, шевеля мощными лапками, отбежали, дав рассмотреть сверкающее изумрудом и лазурью ожерелье из длинных перьев вокруг шеи. На ярком солнечном свете перья переливались всеми цветами радуги. Ханне даже представить стало страшно, сколько столичные модники отдали бы за эти удивительные перья.

Птицы не боялись людей, лишь лениво отбегали, чтоб не попасть под ноги. И таких вот сине-зелёных красавцев в саду было несколько стаек.

Над цветами порхали бабочки, такие яркие и огромные, что казались бутонами, оторвавшимися от стеблей. В Санкии таких даже в стеклянной оранжерее ботанического сада невозможно увидеть.

Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы начать припекать, и Ханна решительно закатала рукава рубашки до локтей, вынужденно показав обилие браслетов на запястьях. Постоянно она носила на себе лишь один: широкий, состоящий из переплетения кожаных полосок, на которые и крепились многочисленные подвески-артефакты, необходимые ей в повседневной жизни. В экспедициях же Ханна обвешивалась всем, что только могло пригодиться, хотя и выглядело это верхом безвкусицы. Но с её небольшим запасом магических сил держать наготове кучу заклинаний просто не реально, артефакты — истинное спасение.

— Надо уйти в тень, солнце жарит, а ведь ещё даже не полдень, — прикрыв глаза рукой, Клаус смотрел на небо. — Камень нам тут не помощник.

К своему удивлению Ханна признала, что действительно, хоть Анахор и был сделан преимущественно из камня, прохлады от него не было, даже внутри башни. И тени как таковой тоже. Вероятно, раньше тканевые и деревянные навесы её давали, но сейчас, увы.

Они двинулись через сад по каменным дорожкам, стараясь не наступать на птиц и насекомых.

— Тут есть змеи? — отдёрнув ногу от подозрительной трещины в плитке, спросила Ханна. — Не то, чтобы я их боюсь, но они ведь ядовитые и…

— У тебя разве нет с собой артефакта на их обнаружение? Или отпугивание?

— Для кровососущих насекомых — есть. А вот для змей…

Признаваться в том, что для создания такого артефакта нужно препарировать живую змею, а Ханне не позволили это сделать брезгливость и страх, не хотелось. А попросить кого-то сделать такой артефакт для неё… Застыдили бы её и выставили на посмешище, что тоже не очень приятно.

— Нет тут змей, — спокойно ответил Клаус, а потом добавил: — И ничего постыдного в том, что они тебе не нравятся, нет. Я вот крыс не очень жалую. Так что, если ты этих тварей любишь, не обессудь, у меня рефлекс — отправлять их сразу в полёт пинком под лысый длинный хвост.

— Я к крысам равнодушна, — улыбнулась Ханна, а потом заметила: — Но это ведь жестоко — пинком…

— Мне в детстве брат в кровать одну подбросил, пока я спал. А эта тварь мало того, что уделала всю подушку, так ещё и за нос укусила, когда я её во сне придавил, видимо. Орал я так, что разбудил весь дом. Правда, брат потом орал громче, когда мать гоняла его отцовским ремнем по лестнице.

— Вы с братом что-то не поделили, раз он так тебя невзлюбил?

— Типа того. Только он дурак был, хотя и сейчас не умнее. В семье эмпатов попытаться в тихую провернуть такое… Да его в тот же миг вычислили. Хотя по довольной морде даже мать поняла, что это его рук дело, а она не маг вообще. Нам сюда, похоже…

На другом конце сада разместился большой павильон, от которого отходили в разные стороны галереи с ровными рядами колонн. Крыши в некоторых местах обвалились, но перелезть было бы не сложно.

— Выбирай сторону, куда пойдем. Одна из галерей явно в семейный дворец, а вторая…

— Это не проход в семейную часть, — покачала головой Ханна, входя внутрь павильона. — Посмотри, на опорах что-то вроде указателей…

Изнутри стенки павильона на удивление не были украшены пикантными барельефами, они оказались гладкими, но с каменными табличками.

— По этой галерее — танцкласс, если я правильно разобрала, а сюда что-то типа научных залов… Библиотека?

— Так, а где тогда хозяйственная часть? — Клаус оглянулся по сторонам. — Если перед храмом залы для паломников, то после должно быть всё для жрецов. Где все жили тогда?

— Есть ещё какая-то часть комплекса, — выдохнула Ханна с досадой. — Но прохода в неё прямого нет.

— Да и непрямого тоже. Ну не верю я, что жрецам приходилось наматывать круги по всему комплексу, чтоб прилечь после обряда. Не на другом же конце у них спальни! А столовая? — похоже, Клауса тоже не радовала перспектива искать ядро заклинания неизвестно, как и где.

— Смотри, если есть тренировочные залы, рядом с ними должны быть купальни или что-то подобное. А значит, там должен быть и жилой дворец с вещами. Не голыми же по комплексу ходить.

— С такими барельефами я не удивлюсь, что и голые ходили. Но логично. Если найдем жреческий дворец, Тмаркхуры или рядом обретались, или на противоположной стороне, что уже упрощает поиск. Идём в сторону танцклассов.

Они выбрали верное направление: пройдя по галерее, оказались в огромном зале. Танцевальный класс в привычном понимании он не напоминал вообще. Ни станков, ни зеркал, просто большое круглое помещение, с обилием окон, колонн и барельефов. Но хотя бы без пикантных сцен, лишь с изображением полуобнажённых танцовщиц.

Вдоль стены аккуратно лежали музыкальные инструменты: барабаны, литавры, флейты, гонги…

Зал просто оставили, прибравшись после очередного занятия. На полу лежали погрызанные, истлевшие и рассыпавшиеся циновки, которые никто не свернул перед уходом.

Это место сильно отличалось от прочих увиденных ранее. На центральной аллее и в главной башне утварь если и встречалась была разбросана и не бросалась в глаза, тут же всё целое и в порядке. При виде покинутого, оставленного зала, Ханне стало грустно. Наверняка ученицы, музыканты и учителя не предполагали, что то занятие станет последним, что они уже не вернутся сюда. И юные танцовщицы апсары не изогнут изящные кисти как на барельефах, не наденут необычные конусообразные головные уборы, не зазвучит музыка…

— Удручающее, — выдохнул Клаус. — Интересно, личные вещи жреческая братия тоже тут оставила, уходя?

— Если и оставила, трогать мы ничего не станем.

Клаус не стал спорить, кивнул. Был бы он тут один, без свиты графа, ещё рискнул бы унести что-то из проклятого храма, но с толпой людей… Ханна была с ним солидарна.

Тут наверняка остались интересные штучки, но лучше их не трогать.

В зале для танцев ничего стоящего не нашлось, и маги двинулись дальше.

Миновав глубокий колодец с потрескавшимся деревянным ступальным колесом, они остановились на перекрестке. За колесом виднелось какое-то здание, но купальни или кухня — не понятно. Напротив него — проход в сторону центральной башни, а куда вел третий незнакомый коридор…

— Почему колодец находится тут? — внезапно спросил Клаус. — Просто на дороге получается.

— Может быть, из него добывали питьевую воду? Все, кто шел мимо. Тут же перекресток. И танцы…

— Такой глубокий? С таким огромным колесом? Проще поставить кувшины.

— Ну, возможно, поток людей был очень большим и кувшины не успевали менять. Или колодец остался тут с древних времён. Хотя, конечно, странно, что он тут… проще было бы засыпать и вырыть в новом месте, поудобнее.

— Попробуем исследовать? Или поищем жреческий дворец? — Клаус подошёл к краю колодца вплотную, заглянул в него. — Воды не видно.

Ханна с сомнением подошла ближе, разрываясь между интересом и долгом. Вряд ли внутри есть…

Есть. Что-то есть.

— Там! — Ханна нагнулась над колодцем, так резко, что Клаус рефлекторно дёрнулся, схватив её за ремень и пояс брюк. — Смотри, там… Чувствуешь?

Из глубины колодца доносились слабые магические эманации. Необычные, но первые за всё время их пребывания в Анахоре.

— Как-то странно, словно их что-то глушит, — Клаус, удостоверившись, что Ханна не собирается сваливаться вниз, отпустил её и, упираясь в каменную кладку руками, сам заглянул в колодец. — Но воды нет, значит, не вода. Не вижу дна.

С его пальцев сщелкнулась искра света и начала медленно опускаться в темную глубину, показывая совершенно сухие каменные стенки. Искра опустилась метров на двадцать, когда замерла, показывая, что пути вниз нет.

— Там, кажется, проход, видишь темное что-то сбоку? — указала на это место Ханна.

— То есть это совершенно точно не питьевой колодец. Но если колесо служило подъёмником, где люлька для людей?

— Может, обвалилась туда, внутрь?

— Да я даже креплений для неё не вижу, — Клаус внимательно осматривал устройство колодца, даже снял кожаные митенки, чтоб лучше всё прощупать. — Но я хочу спуститься, мне будет спокойнее знать, что ничего непонятного я за спиной не оставил.

— Трос или левитация?

— Трос. Он надёжнее.

Ханна согласно кивнула и отошла в сторону, чтобы не мешать Клаусу привязывать к опоре колеса обманчиво тонкую верёвку. Левитация — слишком капризная магия, нужна страшная концентрация, чтоб не оказаться в воздухе без опоры и не разбиться. У неё самой это вроде бы простое заклинание всегда получалось с трудом из-за чего всегда было неловко, но раз даже Клаус левитации не доверяет…

— Я пойду вниз, ты ждёшь тут. Если со мной что-то случится, но угрозы тебе не будет, ты не лезешь, а ждёшь полчаса. Если не подам знак, что живой, ты уходишь в лагерь. Не смей возражать. Жив буду, выберусь сам. Если угроза будет, красный сигнал в воздух и уходишь в оборону, идёшь на выход той же дорогой. Ты поняла? Возражения не принимаются.

Возразить Ханне очень хотелось, но из-за тона Клауса спорить с ним казалось глупым и заведомо проигрышным занятием. Он просто ставил перед фактом.

Но ведь он прав. Какой смысл возражать?

Ханна послушно кивнула и принялась наблюдать, как Клаус начал спуск. Очень быстро он оказался внизу и сообщил:

— Тут обломки. Деревянные. Похоже, крепеж для люльки. И проход. Спускайся.

Ханна достала из сумки митенки из тонкой кожи и решительно ухватилась за верёвку. Опыта у неё имелось не то, чтобы много, но успокаивало то, что при ней был амулет, не позволяющий разбиться. Но снова свалиться Клаусу на голову как-то не хотелось.

Твердой земли под ногами не оказалось, обломки засыпали пол и пришлось балансировать. Внутри колодец был совершенно сухим. И в стене действительно имелся проход. Проём в полтора метра высотой и всего полметра шириной. Идеально ровный прямоугольник, явно выдолбленный вручную. И из него веяло холодным воздухом и магией.

Глава 16

Проход оказался очень узким, Клаус с трудом протискивался боком. Ханне было проще, но она то и дело цеплялась сумкой за какие-то выступы, пока Клаус резко не остановился, от чего девушка ткнулась ему в плечо носом.

— Перестань цеплять всё подряд. Если это сенсор ловушки, мы в два счета тут умрем.

Все мысли Ханны занимал конец тоннеля, от чего она совершенно забыла о возможной и вероятной опасности в самом тоннеле. А место для ловушки идеальное. Пришлось взять сумку в руки и тесно прижать к себе.

В какой-то момент коридор расширился и закончился огромным залом, который освещался дырой в куполообразном потолке. Зал был совершенно пустым, если не считать круглого провала ровно посередине, через который шел тонкий каменный мостик ровно над центром которого и зияла дыра.

Ханна с удивлением осматривала гладкие стены и пол: ни единого узора, барельефа, никаких инкрустаций. В зале не имелось даже светильников, словно та дыра в потолке изначально задумывалась как единственный источник света.

— Колодец явно короче этого зала, — оценил высоту потолка Клаус.

— Если я не ошибаюсь, мы сейчас где-то под библиотекой.

— Чуть правее, скорее. Явно не под самим зданием, возможно, что-то за ним есть. Чтоб скрыть выступающий над землёй потолок.

— Я не понимаю, что это может быть за зала, тут нет никаких ритуальных предметов и изображений.

— И книг тоже. Зачем вообще устраивать тут такой зал? Что по магии? Она ведь шла отсюда.

Ханна осторожно приблизилась к провалу, убеждаясь, что фонит магией именно от него. Только не снизу, а… От моста. Точнее его середины.

— Мне нужно туда, — указав направление, Ханна подошла к краю моста и вгляделась в темноту провала. Не видно было решительно ничего.

— Я подстрахую, — предупредил или ободрил Клаус, и Ханна почувствовала, как рядом с ней сгущается воздух. Секунда, и вокруг неё, но не закрывая обзор, начала кружиться тонкая завеса пара — знакомый защитный барьер Клауса. Ханна помнила, как этот барьер выдерживал силу сработавших ловушек катакомб Калами, и спокойно пошла по узкому мосту.

Идти было… нервно. Немного жутковато из-за того, что дна огромной ямы не виднелось и мало ли что могло произойти… оттуда. Клаус оставался на месте, собранный и внимательный. Ханна же не чувствовала пока опасности и мелкими шагами, слегка раскинув руки в стороны шла вперед. Ровно на середине моста девушка остановилась. И магический фон разом пропал.

— Что за ерунда? — ошарашенно выдохнула Ханна, глупо оглядываясь по сторонам.

— Что по магии? Ты тоже её не чуешь?

— Да, она как-то разом пропала… — неуверенно произнесла Ханна, шагнув ещё вперед, но тут же вздрогнула, когда Клаус рявкнул:

— Назад! Быстро!

Тело повиновалось раньше, чем в голову пришли вопросы, Ханна резко развернулась и рванула назад, но с каким-то странным трудом, словно в горку, а не по плоской поверхности. А почему угол обзора изменился?

Мост превратился в качели-балансир, которые почему-то накренились, хотя «почему?» — до этого Ханна же стояла ровно по середине! Только по логике они должны были уйти вниз, а не вверх… Девушка осторожно сделала шаг назад, и мост выровнялся.

— Ты можешь вернуться левитацией? — спокойным тоном уточнил Клаус, медленно обходя пропасть по кругу.

— Нет, — со стыдом призналась Ханна.

— Ты же летала в катакомбах.

— Я покрасоваться перед тобой хотела, — огрызнулась девушка. — Там лететь пару метров вверх было и то я еле удержала концентрацию. Не очень у меня с левитацией.

— Ясно. Значит я встану на другой конец и так, возможно, он выровняется.

— Или, наоборот. Я шла вперед и мост поднимался. Хотя должен был наоборот. Но меня больше волнует почему пропала магия, и как это связано…

— А меня волнует, что ты стоишь на кривых качелях над пропастью. И если ты пострадаешь, весь поход окажется бессмысленным. Поэтому я сейчас встану на один конец, и мы попробуем…

— Надо идти друг к другу, тогда мы уравновесимся, — кивнула самой себе Ханна для уверенности, — но, если я уйду отсюда, вдруг не смогу вернуться и исследовать это место? Магия шла отсюда и попала явно не просто так…

— Ханна, — вкрадчиво позвал её Клаус, — сильно сомневаюсь, что это место как-то связано с ядром, старики явно не сюда приходили принимать наследство. А ты сейчас стоишь над пропастью. Буквально. И вытащить твою задницу с этой ловушки мне важнее, чем исследовать её. Этопонятно? Поэтому приготовься, пожалуйста.

— Я готова, — криво улыбнулась Ханна, не скрывая досады.

Клаус медленно поставил ногу на мостик. Подождав пару мгновений, жестом позвал Ханну к себе. Девушка решительно шагнула вперед, к нему. И ничего не изменилось, мост не накренился, магия не появилась. Странно. Слишком просто. Но это шанс выбраться на твердый пол. Ханна украдкой выдохнула и снова передвинула ноги: всего восемь шагов — и она вздохнет спокойно.

Под ногой что-то хрустнуло, хотя камень был идеально гладким, а выпасть из карманов ничего не могло. Ханна опустила глаза вниз и с ужасом увидела, как из-под подошвы сапожка прорисовывается трещинка.

— Что? — сразу почувствовал её страх Клаус, занося вторую ногу над мостом.

— Нет! — вскинула руки Ханна и медленно произнесла: — Стой там. И не шевелись. Трещина.

— Ты сможешь оттолкнуться? Придай ускорение, я поймаю тебя тут.

— Я лучше добегу.

— Плохая идея. А если опора пропадет?

— Она… пока ещё… есть, — Ханна сорвалась с места, но на втором шаге не нашла ногой опору: мост осыпался крошевом.

Не иначе как от страха в голове вспыхнула формула заклинания ускорения и какой-то случайный крупный камень дал толку опоры. Ханна уже плохо понимала, куда её бросило, кажется, Клаус поймал уже над пропастью. Руку дернуло, плечо отдалось болью, а грудью Ханна приложилась о стенку пропасти. Она ещё не успела проморгаться, когда Клаус поставил её на ноги, как в довесок получила увесистый шлепок по заднице и злое шипение:

— Ещё раз ты не сделаешь, как я сказал, я разозлюсь.

— То есть сейчас ты ещё не злишься, — попыталась мило улыбнуться Ханна, сама понимая, что растрепанная и помятая привычного эффекта не произведет.

— Я на полпути к этому, — процедил Клаус, за предплечье оттаскивая Ханну подальше от пропасти, а потом разворачивая её лицом к провалу: — Ты могла не выбраться. Из-за своего упрямства и легкомыслия…

— Смотри! — прервала его Ханна, вперясь взглядом в темное пятно, которое внезапно начало светлеть, словно кто-то выпустил черную воду из такой своеобразной ванны. А потом из глубины провала выплыл пучок света и завис в том месте, где был мост. И заиграла музыка…

Музыка звучала словно бы из стен этого зала, но конкретного источника уловить не получалось. Тягучая, совершенно неритмичная, непонятно какими инструментами исторгнутая.

Вслед за искрой из провала начали подниматься в воздух обломки моста. Камни и крошево воспарили и, задержавшись не на долго, начали выстраиваться в… лестницу? Или узор?

Ханна совершенно не понимала, что это такое, зачем тут вообще этот мост, искра, музыка? Что оно всё должно показать? Клаус рядом тоже молча смотрел на крутящиеся в воздухе камни, но выражение лица у него было очень говорящее.

— И зачем это нужно? — в итоге в пустоту спросила Ханна. — Нам ничего не дала эта… это… устройство.

— Ну, по крайней мере, мы проверили и утвердились в мысли, что это не ядро, — здраво рассудил Клаус, раздосадовано поджав губы. — Теперь надо выбраться и искать дальше.

— Тем же путём?

Клаус кивнул, и они направились к проходу в колодец, но… его в стене не оказалось. Точнее все стены в зале были идеально ровными. И найти то место, где он должен был быть никак не получилось бы.

— Мы не застряли, — четко произнесла Ханна, сжав кулаки. — Если закрылся один проход, должен открыться другой.

— Если б мы понимали, что это за представление и для чего оно, было бы проще, — указав глазами на искру и камни, вздохнул Клаус, снова подходя к провалу. Порывшись в кармане, он вынул два маленьких камушка и один бросил вперёд, в провал. Но тот не рухнул вниз, а завис в воздухе и потом плавно поплыл к центру.

— Уже интереснее, — криво улыбнулся мужчина и, размахнувшись, запустил камнем ровно в искру. И камень, попав в её лучи начал подниматься вверх, плавно и медленно он парил всё выше и выше, пока не достал до потолка и прошел сквозь него.

— Вот, похоже, и выход, — вскинув брови, улыбнулась Ханна.

Её радовало, что выход они нашли, что не зря в итоге лезли в этот колодец, но расстраивало, что она не может понять назначение этого… устройства. Вряд ли разрушенный мост выполнял функции лифта.

— Выбора особо нет, если мы не хотим разрушать купол и левитировать, — пожал плечами Клаус. — Только в этот раз ты первая, чтоб я мог подстраховать.

Ханне не очень хотелось пробивать своей головой купол или лететь в неизвестность, но выбора не было. Клаус окружил её привычным защитным барьером и мягко подтолкнул, чтобы девушка повторила путь недавних камушков.

Ощущение оказалось очень странным. Не как при левитации, когда нужно, концентрируя магию в стопах, отталкивать себя от земли и удерживать равновесие. Но и не как при левитировании тебя, когда у тела нет ни единой точки опоры. Ханне казалось, что она идёт по батуту или перине. Опора под ногами вроде бы была, но не твердая. Равновесие приходилось удерживать, но осторожно и медленно Ханна добралась до искры. Музыка стала такой громкой, что давила на уши. Протянув руку, Ханна решительно коснулась пучка энергии и тут же почувствовала, как что-то ударило ей в ноги, толкая вверх. Да так резко, что аж дыхание перехватило.

Это её и спасло. Потому что вокруг вдруг оказалась вода. А на активацию артефакта дыхания нужна ровно секунда.

И в тот же миг кислород заполнил лёгкие. Защитный купол против намокания Ханна призывать не стала, смысла в нём уже не было, она успела промокнуть. Впрочем, вода оказалась теплой. Не уверенная в том, что у Клауса есть артефакт, дающий возможность дышать, и он успеет активироваться, она начала оглядываться по сторонам, чтоб не упустить момент и помочь, но Клаус всё не появлялся. И это начало пугать.

А Ханна разрывалась между тем, чтоб дождаться его тут, под водой и тем, чтоб всплывать, ведь вполне могло оказаться так, что она просто упустила товарища из вида или его сразу перекинуло выше…

Клаус решил за неё. Просто в какой-то момент, когда Ханна уже начала паниковать, что-то потянуло её за воротник рубашки вверх. Ханна вскинула голову и с облегчением увидела его, живого, с артефактом дыхания, хоть и совсем не таким, как у неё самой.

Клаус вытащил её из воды, подтянул к краю бассейна, в котором они оказались. Уцепившись за бортик, Ханна начала осматриваться. Они вынырнули в каком-то саду. Бассейн, открытый и хорошо освещаемый солнцем, почему-то не зарос, и листья с ближайшего куста в нём не плавали. На краю бассейна стоял удивленный фазан и косил на них жёлтым глазом-бусинкой. Его синие перья блестели на солнце словно магическим светом. Опасности вроде бы не ощущалось. Зато на затылке ощутимо тянуло вниз промокшие насквозь волосы: шпильки не давали отяжелевшей косе размотаться из пучка. Одежда тоже вся отсырела. Лишь сумка и ботинки остались сухими.

— Придется сушиться и вставать лагерем тут: солнце идёт на закат, — решил Клаус, стягивая с себя рубашку и выжимая её.

— Тут есть вода и место вроде удачное, — поддакнула Ханна, старательно осматривая каменные стены, причудливо поросшие лианами и дико красивым кустарником.

— Тогда располагайся. Защитный контур окружил поляну, отпугнув смелого фазана и ещё какую-то живность из кустов. Четыре горячих камешка заменили костер, светясь словно настоящие угли. Конечно, сушить одежду, левитируя её над ними никому и в голову не пришло — бессмысленное занятие. Погода была достаточно теплая, чтоб не замёрзнуть и без одежды вовсе, сушить её заклинаниями ни Ханна, ни Клаус не решились. Слишком рискованно: чуть переборщил и вместо испарения влаги — испарится одежда целиком, осев пеплом. Проще развесить рубашки и штаны на кустах и временно завернуться в спальный мешок. Тепло и уютно, особенно когда тебя ещё и обнимают при этом, прижимая к себе.

И не только прижимая…

Уже через час солнце начало скрываться за зданиями и горами. Клаус выпустил соответствующий сигнал, что у них всё хорошо и они продолжают поиски, хотя за весь вечер они не сдвинулись с места и так и не поняли, где ещё может быть ядро заклинания.

— Тут нужен клирик, — грея руки о свою эмалированную кружку с лисичкой и вдыхая аромат чая, по забавному совпадению, тинийского, вздохнула Ханна.

— Я говорил об этом, но граф категорически отказался вмешивать местных. Как я понимаю, права на всё это наследство графини Лилавати не особо прочные.

— Поэтому мы откажемся от адекватной помощи и будем тыкаться, как слепые котята, отличное решение, — скривилась Ханна и серьёзно посмотрела на Клауса, — ты ведь понимаешь, что я не шучу? Я действительно не знаю и не догадываюсь даже, где это самое ядро? Нет, я не расписываюсь в своей беспомощности, но это может растянуться очень на долго. Тут работа для целой команды исследователей. Вдвоем мы провозимся месяц. И не один.

— Тебя это не расстраивает, хочу отметить, — улыбнулся Клаус, отставив в сторону свою кружку и растянувшись на расстелянном спальнике.

— А разве должно? — вернула улыбку Ханна, присоединяясь к нему. — Месяц в дали от условностей и рамок в приятной душе и телу компании. О таком можно только мечтать.

Ханна старательно отогнала от себя грустную мысль, что такой «месяц» — это не норма её жизни, увы. А хотелось бы.

Когда полностью стемнело, они коллективно приняли решение, что надо бы ложиться спать, чтоб проснуться на рассвете и продолжить изучать комплекс. Но сон уступил место другому, более приятному занятию. Которое порядочно растянулось.

Звезды на незасветлённом городскими огнями небе сияли удивительно ярко, полумесяц светил как фонарь, цикады и ночные птицы пели каждый на свой лад, но это не мешало засыпать, тем более время шло к полуночи. Ханна уже дремала, когда её что-то подбросило вверх, резко пробуждая.

Оставленный на ночь костёр давал достаточно света, чтоб заметить, что никого кроме них с Клаусом на поляне нет. Сам Клаус стоял рядом, тоже разбуженный, но уже стоял. Ханна сообразила, что заснула на его плече, и видимо оттого почувствовала толчок, когда он поднялся. Но что его разбудило?

Ханна ещё не успела подняться, как поняла, что: магия. Рядом с ними возник источник магии.

Прямоугольный камень на другой стороне поляны, который они приняли за декоративный элемент, светился изнутри багровым светом.

Ханна вскочила на ноги, забыв про брюки и обувь, бросилась к камню, падая перед ним на колени. Осторожно потянулась к заклинанию внутри, считывая схему, расшифровывая и узнавая…

— Оно? — коротко спросил Клаус, когда она повернулась к нему.

Её сияющие глаза всё пояснили без слов.

Глава 17

Они еле дождались рассвета, спать обоим уже не хотелось. Первым делом надо было определить их место нахождения, чтоб понимать, как довести сюда графа с графиней. В предрассветных сумерках маги спешно собрали свой лагерь и взобрались на стену и крышу какого-то павильона, чтобы осмотреться с высоты.

Сад ядра заклинания оказался совсем в другой стороне от танцевального класса и библиотеки. Хорошей новостью стало хотя бы то, что в чудной архитектуре комплекса угадывался проход до стены, через которую можно перелезть, но до лагеря графа придется идти довольно долго. Но лучше так, чем плутать по заросшему каменному лабиринту.

И Ханна, и Клаус оба помечали свой путь, чтоб не потеряться и не ошибиться, а уж тот маяк, что они повесили на каменный постамент, для любого мага сиял как огромный огненный шар.

Их уже ждали и встречали всем лагерем. Простые рабочие и тинийцы-охранники смотрели со священным ужасом, словно не ожидали возвращения вовсе. Граф со свитой едва не топтались от нетерпения. Ханна предоставила право Клаусу доложить о результатах их исследования. Мужчины ушли совещаться, а Ханна направилась в палатку-гостиную, где её ждали прохлада и освежающие напитки. Солнце шло к зениту и по расчетам Ханны смысла размещаться на отдых сейчас не имелось: они вполне успеют дойти до ядра, принять наследство и вернуться в лагерь к сумеркам. Если Клаус убедит всех выдвинуться сейчас малым отрядом, а не ждать непонятно чего.

В палатке Ханна встретила Лилавати в сопровождении камеристки. Графине явно было не очень хорошо. Молодая женщина лежала в кресле, прикрыв глаза и тяжело дышала. Заметив Ханну, Лилавати резко выпрямилась и попыталась улыбнуться:

— С возвращением, леди Ханна. Я не вышла встречать вас, извините. Мне нездоровится. Духота и волнения…

— Я всё понимаю, не стоит извиняться. Да вы и не обязаны. Я надеюсь, в скором времени мы закончим это дело, и вам не придется мучаться, — Ханна с удовольствием опустилась в мягкое удобное кресло и с благодарностью приняла бакал с лимонадом.

— Вы быстро вернулись. Там было опасно?

— Не без этого. Но тем путем мы проходить не станем, мы нашли более лёгкий и ловушек на нём не встретили. Единственная сложность, нужно будет перебраться через стену, ворот в той стороне нет.

— Перебраться? То есть… вы имеете в виду, перелезть? — с испугом уточнила Лилавати.

— Не переживайте, мы что-нибудь придумаем, чтоб вам было удобно это сделать.

Сдвинуть камни и корни в мост, выстроить барьерные плиты, левитировать, в конце концов… Главное переправить графа с графиней, остальные смогут перелезть сами, если что…

Посовещались мужчины быстро, и часа не прошло, как решили выдвигаться. Вот только то, расстояние, что Клаус с Ханной прошли легко и непринужденно по утренней свежести, графской свите в самый солнцепек пришлось преодолевать с огромным трудом. Графине пару раз становилось дурно, даже шляпа с огромными полями её не спасала. Ханна в спешке зачаровывала воду в кубики льда, чтоб хоть как-то облегчить страдания молодой девушки. Через стену Клаус построил мост из горизонтальных барьеров, но переходила через него Лилавати при помощи Ханны, под руку.

Нет, Ханна тоже волновалась, но явно не так сильно. И пусть несколько раз в год, но выбиралась «на лоно природы», к чему готовилась физическими упражнениями, чего не скажешь о Лилавати. Жизнь графини протекала совсем иначе, природой для неё были тенистые ухоженные сады и парки с ровными дорожками. Ханна уже искренне жалела молодую женщину и поняла, что сделает всё, чтоб закончить это дело как можно быстрее ради неё. А Клауса она и так знает теперь как найти. Никуда он от нее не денется.

В саду ядра заклинания граф чуть было не распорядился разбить шатер, но вовремя вспомнил, что пошли они налегке и шатров не брали.

Ханна сразу взяла всё в свои руки, расставив всех так, как положено. Лилавати, то краснея, то бледнея замерла ровно перед постаментом и внимательно слушала, что ей надо делать. Остальных Клаус и Дроер оттеснили в сторону.

Когда все подтвердили, что всё поняли, запомнили и готовы выполнить, Ханна отступила к мужчинам, предоставив Лилавати возможность действовать.

Едва молодая графиня закончила с ритуальной фразой, и кровь её капнула на постамент, девушку отшвырнуло назад. Но уже через метр Лилавати врезалась в сдерживающий барьер, который мягко остановил её падение. Пусть Клаус не подал вида, но явно перестраховался. И когда мужчины сразу бросились к графине, справляясь о здоровье, шагнул к Ханне, которая смотрела на всё это с недоумением. Так не должно было случиться. Ритуальная фраза верная, последовательность действий — тоже. Что не так?

— Леди Ханна, в чём дело? — к ней уже направлялся граф, рассерженный и недовольный.

— Анахор не принял вашу супругу, как свою законную владелицу, — спокойно ответила магичка, а потом обвела взглядом всех людей и кивком головы указала на выход.

— Ваша Светлость, прикажите всем… не заинтересованным выйти, пожалуйста, — озвучил её просьбу Клаус и едва большая часть сопровождения протопала на выход из сада, Ханну, графа с супругой, Дроера и Клауса отгородил красноватый барьер поглощения звука.

— Анахор не принял Лилавати Фэнран, — жёстко произнесла Ханна. — Процедура соблюдена правильно, значит дело в личности наследницы.

— Но я действительно Лилавати Тмаркхур, мой отец был младшим сыном Анирудкха Тмаркхура, последнего главы нашей династии, последнего владельца Анахора и прочего имущества семьи!

— Это факт, — добавил граф, — это документально подтвержденный факт.

— Есть хоть малый шанс, что вы… Если юридически вы кровь от крови Тмаркхуров, это хорошо, но в таких делах важно не только это, — Ханна набралась смелости и четко произнесла: — Вы уверены, что на сто процентов дочь своего отца?

Этот вопрос вызвал ожидаемое возмущение, спокойными остались лишь маги, ведь оба знали, что кровь — это не просто красная жидкость в теле. Очень часто именно кровь в ритуалах или при лечении раскрывала многие семейные тайны. Когда всеобщее возмущение спало, Лилавати, дрожащим от обиды голосом произнесла:

— Я дочь своего отца. Ради любви к нему мать ушла из семьи. И мой отец ради любви к ней покинул свою. Они были слишком юны, когда я родилась, страстно и нежно любили друг друга, чтоб успеть изменить. И я похожа на отца больше, чем на мать.

— Я спрашиваю не ради постыдных тайн или желания оскорбить, — покачала головой Ханна.

— Кровное неродство легко скрыть, но в подобных заклинаниях, замешанных на крови, юридические подтверждения не имеют ценности, — пояснил Клаус. — Если заклинание не сработало, нужно выяснить причину…

— Вот и выясняйте! — рявкнул граф. — Без оскорблений чести моей супруги только! Которая и моя честь тоже!

— Мы можем как-то проверить совместимость крови, чтоб исключить эту возможность? — повернувшись к Ханне, спросил Клаус.

— Я могу взять на анализ кровь Лилавати. Только это сложно, у меня нет с собой оборудования и этим бы лучше заниматься целителю, но… Если она по генам совпадёт с заявленной в формуле заклинания, то ошибка исключена, но…

— В чём загвоздка? — Клаус конечно же почувствовал её волнение и страх, сразу насторожился.

— Чтоб вычислить набор генов из заклинания кровного наследия, мне придется разобрать его. А это гарантированно его уничтожит, — едва не простонал Ханна.

Главная проблема её жизни… Чтобы понять, как работали древние артефакты, ей приходилось расплетать заклинания в их основе и, за редким исключением, все они после этого переставали работать. То есть она своими руками уничтожала то, что находила, что за сотни, тысячи лет до неё создавали другие маги, чтоб вычислить магическую формулу и сделать новые артефакты, взамен старых.

Клаус поджал губы, поднимая глаза к небу. Понял, что это не вариант. Ну докажут они, что Лилавати не кровная наследница, всем станет плохо. А если наоборот, то ещё хуже: заклинание будет разрушено и наследство она не примет. Ханна смотрела на толпу людей и видела, как страдает от всей этой ситуации Лилавати, пряча глаза, как злится граф, отвернувшись от всех.

— Так… — подняв ладони перед собой, сосредоточилась Ханна, привлекая внимание, — давайте работать с тем, что есть. Последний подтвержденный Тмаркхур — это ваш дед. Ваше кровное родство мы подтвердить сейчас не можем. Не думаю, что жрецы нам позволят провести эксгумацию и взять на анализ…

— Вы с ума сошли?! — взревел граф. — Какая эксгумация, о чём вы вообще?! Ваша задача — ввести в наследство мою жену, а не выкапывать её родню и выяснять, кто чей сын и дочь! Вас не за этим сюда привезли! Вы даже такую простую работу не можете сделать?! Зачем всё усложнять?

Ханна понимала, как себя надо вести, но волна гнева уже поднялась и до того, как Клаус успел протянуть к ней руку, девушка прошипела:

— Ректор просил меня поехать сюда, чтоб ваша жена приняла кровное наследство. Анахор вашу жену не принимает. Проблема не во мне или Анахоре. Разберитесь сперва в своей семье. Кровное наследство принимают не на бумаге, Анахору всё равно, кто там официально наследник. Я говорю, как есть, решайте сами, почему графиня Лилавати не кровная наследница рода Тмаркхур. Самый очевидный вариант — кровное неродство. И ничего обидного в этом нет. Все мы люди.

— Не думаю, что в кланах магов к мыслям об изменах относятся так спокойно, — уже без открытой злости заявил граф.

— Маги женятся поздно на человеческий счёт. К сорока годам обычно все успевают нагуляться вдоволь. И противозачаточное заклинание читается очень быстро. А бастардов наших мужчин мы с удовольствием принимаем в кланы. Свежая кровь никогда не бывает лишней, — гордо вскинув голову,

спокойно произнесла Ханна.

— Поэтому предлагаю оставить этот пикантный вопрос и подумать, как же быть, — мягко произнес Клаус. — Если принять как данность чистокровность Лилавати Тмаркхур, что ещё может послужить причиной? Леди Ханна, постарайтесь, пожалуйста.

Ханна поджала губы, отходя в сторону, и принялась рассуждать вслух:

— Заклинание верное, формула не нарушена, но это храм, не обычный дворец. Возможно ли, что божественная аура внесла коррективы? Но в формуле нет и намека, всё предельно четко. «Старший из рода». Если только… Варианта два, почему возможно «нет». В большинстве культур после замужества женщина входит в род мужа. То есть если посчитать, что Лилавати Тмаркхур тут нет, а есть Лилавати Фэнран, логично, что храм её оттолкнул.

— Но женщины являются полноправными наследниками имущества, что в Санкт, что в Тинии! — прогремел граф. — Мы уточняли вопрос, женщина может наследовать имущество, оставшись единственной наследницей даже вступив в брак!

— А если она не единственная? — уточнил Клаус. — Если она не единственная…

— Я не знаю иных наследников! Законнорожденных наследников!

Ханна с Клаусом переглянулись. Один едва заметно поджал губы, вторая печально вздохнула. Аристократы почти не считали бастардов за людей, но маги и жрецы в этом вопросе думали иначе. Анахор — храм. Место жрецов. Для них кровь и призвание важнее законности рождения. Но если на комплекс наложили такое заклинание, значит семья Тмаркхур должна была следить за своей кровью во избежание путаницы.

— Ещё варианты? — спросил Клаус. — Может быть в формулировке есть подсказка?

— Она предельно простая в переводе, как там можно ошибиться? — глядя на изогнутые буквы на камне, качнула головой Ханна. — «Да примет старший в роду Тмаркхур, что кровь от крови его, Анахор во владение до смерти своей». Госпожа Лилавати, у этих слов есть какое-то ещё значение?

Лилавати подошла к камню вплотную, долго всматривалась в надпись, но в итоге вздохнула:

— Нет, всё именно так, как вы сказали. Старший в роду по крови.

— А если… — внезапно оживился Клаус и резко шагнул к Лилавати, а потом словно опомнился и перевел взгляд на Ханну: — Проверь.

— Что проверить? — не поняла та.

— Стар…ший. Если мужской пол имеет значение, вполне может оказаться, что Лилавати и не наследница уже.

Графиня удивленно вскинула брови, граф начал снова злиться, тоже не понимая, о чём речь. А вот Ханна, кажется, поняла, к чему клонил Клаус. Она не была настолько специалистом, да и целители с медиками определяли это иначе, но подтвердить догадку — это она сможет.

— Позвольте, — Ханна подошла к замершей на месте Лилавати, протянула руку и медленно провела ею перед девушкой от шеи до живота. — Ну, что ж, поздравляю вас с пополнением. И похоже у вас мальчик.

Глава 18

Слон слегка покачивался. Лилавати уже давно укачало, но заклинания Ханны облегчали её участь. В их небольшом коллективе витало удручающее настроение. Мужчины злились из-за того, что успехом предприятие не увенчалось. Лилавати просто страдала. Ханна же была спокойна. Да, задание ректора она не выполнила, но не по своей вине. По её скромным подсчётам выходило, что графиня должна была узнать о своей беременности как минимум по прибытии в Тинию, но конечно же, никто не посчитал нужным сообщить о такой «мелочи» магу, который должен разбираться с заклинанием кровного наследия. Не говоря уже о том, что тащить беременную женщину в такое тяжёлое путешествие в принципе неразумно. Граф вообще отличился не особым разумением. Когда в том саду Ханна вынужденно развела руками, заявив, что теперь последний в роду — нерожденный ребенок, а не Лилавати, и предстоит ждать пару лет, пока тот не начнет говорить, взрослый мужчина едва не обвинил её в том, что Ханна не хочет делать свою работу и саботирует. Пришлось в очередной раз объяснять элементарное: для магов и жрецов нерожденный ребенок — уже человек и член семьи и общества. Пусть у него пока ещё нет имени и фамилии, он человек, а значит, имеет все права, в том числе на наследство. Тут же выяснилось, что граф был предупрежден насчёт этого факта, более того, на половине пути узнал о беременности супруги, что посчитал несущественным.

Впрочем, Ханне было уже хорошо, от того, что для неё путешествие вышло отличным. Новый опыт, новые места. Клаус тогда её прямо спросил, почему она не расстроена, на что девушка честно ответила: хоть ей и не довелось своими глазами увидеть принятие кровного наследия Анахора, свою выгоду она получила. «Выгода» лишь усмехнулся и пошел помогать собирать лагерь.

Сопровождающим, как поняла Ханна ни о чём не сказали. Люди разрывались от неведения, но прямо спросить обычные слуги и охрана не могли.

Возвращались в Санкию они в спешке, в посольстве даже не остановились, сразу же погрузившись на аэростат. Граф негодовал, графиня пластом лежала в своей каюте, остальные вели себя как обычно. Пользуясь случаем, что до неё никому резко не стало дела, Ханна всё время проводила на прогулочной палубе, любуясь видами и мысленно готовя отчёт о проделанной работе.

Когда Клаус, улучив минутку присоединился к ней, Ханна первым делом спросила:

— А ты не почувствовал, что с Лилавати что-то не так?

— С ней вообще всё сложно. Я не мысли читаю, а эмоции. Вот уж с чём у неё полный комплект. Но ребенку они оба рады, хоть планы беременность и подпортила.

— Интересно, через тройку лет нас снова позовут сюда? — отвернувшись к стеклу, протянула Ханна.

— Я так далеко не загадываю — Клаус обнял её со спины, прижимая к себе.

— Ты обещал показать мне амариллисы. Наметь это в своих планах.

— Я и не отказываюсь.

— Если что, я теперь знаю, где ты живёшь.

— Пока ещё не знаешь.

— Это дело времени, — торжествующе улыбнулась Ханна, довольная ещё и тем, что теперь можно было не волноваться, что их кто-то заметит и не таясь наслаждаться обществом Клауса. Смотреть на проплывающие внизу горы в его объятиях куда приятнее.

Но адрес она на всякий случай узнает.

— Это наша не последняя встреча, — усмехнулся Клаус, явно её «прочитав».

— Обещаешь?

— Да.

— Тогда я спокойна.



Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18