Зеркало судьбы [Антон Андреевич Панферов] (fb2) читать онлайн

Отголоски лихих 90-х…

Основное место действия нового романа Антона Панферова – старинный подмосковный город. Напрямую он не называется, но внимательный читатель может легко установить его давно известное имя. Но для автора куда важнее время действия. Это первые годы проживаемого нами века. Именно тогда, осенью, на праздник Покрова, состоялась свадьба главных героев Насти Сёминой и Андрея Немчинова. Андрей взял Настю в жены с ребенком. Ее дочке Наташе исполнился всего годик. Великодушие жениха и его общественный статус, сулило молодым счастливую жизнь. Но новобрачной еще предстояло оправдать ярлык «неудачницы, который повесила на нее родная мать, еще в детстве. С этого и началась история молодой семьи.

Роман Антона Панферова богат событиями, несущими на себе четкий отпечаток предыдущего периода российской истории – лихих 90-х. Говоря иначе, тех самых лет, когда с самого верха прозвучал клич: «Обогащайтесь!» Именно тогда стала складываться каста средних и крупных собственников, начали формироваться семейные кланы. Это Россия уже однажды переживала…

Конкурентная борьба без правил, развращающее действие легких денег. По примеру М.Горького, с его романом «Дело Артамоновых», наш прозаик мог бы назвать свое произведение «Дело Немчиновых». Но в реалиях ХХI века крупное семейное «дело» начинает разваливаться уже при младшем Немчинове – этому способствовали предприимчивые коллеги с запада.

После череды несчастий обрушившихся на самых близких родственников Насти, оказалось, что она-то не самая большая неудачница.

Почему же автор так выстроил сюжет? Почему же он, нередко давая нелестные характеристики отдельным персонажам, привлекает к ним особое внимание и заставляет посмотреть на них как бы изнутри? Почему же главная героиня порой так наивна, доверчива и простодушна? Или она просто никому не желает зла?

Ю.Я. Петрунин

член Союза писателей России

I.

Покров – пора первого снега и свадеб. Снег, начавшийся еще с утра, делал неоднократные попытки накрыть собой все вокруг. Уютно расположившись на траве и еще не успевших сбросить листья деревьях и кустарниках, он все еще никак не мог окутать собой землю. Не успевшая промерзнуть почва, сопротивлялась этому, и не давала снегу осесть на своем теле. Попадая на асфальт, он моментально таял и под воздействием колес и людской обуви превращался в воду, образуя на проезжей части и тротуарах большие лужи. Земля при соприкосновении с ледяными хлопьями, падающими с неба, становилась раскисшей жижей, местами труднопроходимой. Через подобные участки, были проложены гати, в виде сбитых между собой досок, по которым беспрепятственно туда-сюда сновали прохожие, направлявшиеся в сторону Соборной площади.

Провинциальный городок, славившийся своими архитектурными ансамблями, привлекал красотой и внутренним уютом, маня туристов и любителей истории и искусства. Среди постоянных «клиентов» были также молодожены на свадебных лимузинах. Желание молодых запечатлеть себя на фоне древних построек было той невидимой силой, которая влекла их в подобные места.

Въезд для транспорта на территорию соборной площади был запрещен, поэтому гости, сопровождавшие жениха и невесту, вынуждены были покинуть свои теплые места в лимузинах и проследовать весь путь до собора, в котором проходило венчание – пешком. Соборная площадь, выложенная округлыми булыжниками, была не удобна для передвижения дам, в туфлях на высоких каблуках. Подворачивая ноги, хватаясь за своих кавалеров, они медленно продвигались вперед, чертыхаясь и обвиняя организаторов мероприятия в ненадлежащем сервисе. Местные жители, избравшие эти места для периодических прогулок, с любопытством наблюдали за приезжими, оборачиваясь им в след с ехидной улыбкой и саркастическими замечаниями.

– Да! Погода сегодня не удалась, – сетовала одна дама другой, держащей на руках ребенка.

– Еще этот дождь со снегом, лепит прямо в лицо, а я так рассчитывала сегодня погулять подольше, давно не была в этих местах. Выпал случай, и на тебе! – причитала женщина, убирая волосы, выбившиеся из-под шапки.

– Ничего удивительного! – соглашаясь, заметила та, ежась от холода и поправляя сиреневую шапочку на голове малышки. – У нас все время так, вернее не у нас, а у той курицы, что сейчас стоит у алтаря! Даже погода против нее. Неудачница!

– Это ты про Настюшку, что ли?

– А то про кого же?!

– Ну, Марин, не хорошо так говорить! Она ведь все-таки твоя дочь!

– А как еще?! Если ее не критиковать, так она вообще от рук отобьется. А так, глядишь, умнее станет, хотя из таких, как она, толк не выйдет. Если бы ты знала, сколько я ей добра сделала, сколько умных вещей подсказала, все пыталась направить по жизни. Думаешь, она меня хоть как-то отблагодарила?!

– Ты ведь мать!

– Да она мне до конца моих дней должна теперь в ноги кланяться. Я ей грех ее простила!

– Что ты такое выдумываешь? – Изумилась первая дама. – Какой может быть грех у твоей Настюхи? Да у нее лицо невинного ребенка.

– Это тебе так кажется, ты ее плохо знаешь. Это дьявол в юбке, энергетический вампир. Сколько крови она из меня высосала, сколько нервов перепортила своей бестолковостью! Как-нибудь, при других обстоятельствах, я тебе обязательно все расскажу, что она на самом деле из себя представляет.

Обе дамы замолчали и остановились, чтобы передохнуть. Та, что несла на руках ребенка поставила его на землю и всплеснув руками произнесла:

– Ох, и тяжелая ты, Наташка! Скоро тебя и вовсе будет не поднять. Ничего, хоть мамка твоя и отрезанный ломоть, из тебя мы человека сделаем. Мы не дадим Сёминскую породу портить, марку нужно держать.

– Нужно догонять остальных что-то мы с тобой отстали, – произнесла подруга, – давай я понесу, а ты отдохни.

– Мне не привыкать, – недовольно фыркнула первая, опять взяв на руки ребенка. – Она уже давно целиком на мне. На эту курицу надежды никакой, она даже за собой последить не может, куда ей ребенка доверять.

Мощеная булыжником улица старого города, плавно перетекающая в площадь перед храмовым комплексом, оканчивалась двухэтажными мещанскими домами. В них располагались различные заведения, начиная от сувенирных магазинов и заканчивая винными погребками. Из одного из таких заведений выкатилась шумная кампания молодых, уже подвыпивших ребят – свидетелей жениха и невесты. Они, как и подруги, так же отстали от свадебной процессии.

– Здравствуйте, Марина Ивановна! – крикнул один из ребят, помахав рукой. Увлеченная беседой с подругой, Марина Ивановна сделала вид, что не заметила молодого человека. Она вообще старалась не замечать и не общаться с теми, с кем поддерживала отношения ее дочь.

Миновав последний дом и завернув за угол, обе женщины присоединились к остальной массе гостей, которая уже расположилась у подножия собора в ожидании выхода молодых.

– Марина Ивановна, давайте я подержу Наташку, тяжело ведь! – произнес стоявший со всеми гостями молодой человек, протягивая руки и беря ребенка.

– Ой, спасибо, Митенька! – залепетала Марина Ивановна, освободившись от ноши, стряхивая с себя остатки мокрого снега, налипшего на ее короткий полушубок.

– Вот, чем не пример мужа?! – повернувшись через плечо, бросила Марина Ивановна своей подруге. – Так нет, повертела хвостом возле него, и на этом все. Он ей, видите ли, не подходит. Непонятно по каким соображениям.

Подруга пожала плечами, и без интереса добавила:

– Ей видней!

Звон колоколов, раздавшийся над Соборной площадью, возвестил об окончании службы, и все напряглись в ожидании, что вот-вот двери святыни откроются. Тот час же на передний план, прямо под самые двери вывели двух старушек, одетых по старой русской традиции: в красных кокошниках и белых кружевных фартуках, в руках они держали расшитые рушники с караваем хлеба.

Организаторы свадьбы постарались изобразить праздничное мероприятие на старорусский манер. Каждому отводилась своя роль. Самые близкие, включая родственников новобрачных, расположились по обе стороны от ступеней, образуя свадебный коридор.

Как только молодые появились на ступенях собора, зазвучали восторженные крики, и на головы молодоженов посыпалось зерно, которое горстями подбрасывали вверх. Старушки с заранее заготовленными речами, поднесли караваи, для традиционного состязания – кто больше откусит, тому и быть хозяином в доме. Без сомнения самый большой кусок откусил жених, который так вцепился зубами в хлеб, что чуть не вырвал его из рук старушки. После этого он взял невесту на руки и понес под радостные возгласы друзей и близких. Десятки фотокамер спешили запечатлеть радостный момент жизни – создание новой семьи.

Молодые были полной противоположностью друг другу. Настя, была пушинкой в крепких натренированных руках Андрея. Ее внешний вид не соответствовал ее возрасту, и тот, кто видел ее впервые, ни за что не дал бы ей двадцати пяти лет. Худое, бледное, детское личико, с большими карими глазками, под которыми виднелись замазанные тональным кремом темные круги и утонченная хрупкая фигура, которая содрогалась от порывов ветра, говорили о подверженности этого существа частым болезням. Лицо ее, на которое с трудом была натянута улыбка, даже в столь радостный день выражало неопределенность, пустоту и даже какой-то страх, страх перед тем, что ее ожидает в будущем.

Андрей был старше Насти и выглядел здоровым, румяным широкоплечим мужчиной. Он вел себя настолько непринужденно и светился счастьем, что по одному этому можно было сказать – он добился того, чего хотел, и теперь все его устраивает. Видя и зная свою будущую перспективу, он оставался абсолютно спокоен, наслаждаясь праздником и вниманием, которое ему оказывают окружающие.

Покинув Соборную площадь, молодожены сели в машину и помчались по проспекту в новую жизнь. Остальные, среди которых были гости и родственники, не спеша стали занимать места в своих авто, украшенных свадебной атрибутикой.

– Я, пожалуй, с вами не поеду! – обратилась к Марине Ивановне ее подруга. – Мой что-то разболелся, пойду домой.

– И правильно. Что тебе там делать, среди молодежи? Поезжай, завтра созвонимся, – сказала Марина Ивановна, подбирая полы одежды и садясь в машину.

После того как все автомобили скрылись из виду, женщина еще немного постояла, глядя на здание белокаменного собора, в золотых куполах которого, ярким блеском отразилось выглянувшее из-за облаков солнце. Перекрестившись и поклонившись, она покинула Соборную площадь и не спеша пошла по тротуару.

II.

Трехэтажное здание городского роддома тысяча девятьсот пятьдесят шестого года постройки не знало ремонта более тридцати лет. Но, с приходом нового руководства, в больницу решили вдохнуть новую жизнь. Груды строительного мусора и десятки рабочих, словно муравьи облепившие фасад здания, говорили о том, что процесс пошел.

За всем этим из окон наблюдали молодые, недавно состоявшиеся, и будущие мамы в ожидании встречи с родными и близкими, которые, перекрикивая шум стройки, пытались узнать, как обстоят дела внутри.

В палатах ремонт был уже завершен, и практически заканчивался в коридорах, где стены уже закрывали декоративным пластиком, но еще было тесно от нагромождения строительного инвентаря. Врачи, медсестры и обслуживающий персонал уже настолько сдружились с рабочими, что, принимая, их за своих, свободно беседовали на разные темы.

Среди остатков строительного мусора и инструментов медленно бродили задумчивые обитатели роддома. Кто-то разговаривал по телефону, кто-то, прохаживаясь с подругой из одной части в другую, о чем-то горячо беседовал. Все вели себя непринужденно, не замечая того, что творится вокруг. Каждый был занят своим, и можно было подумать, что подобная обстановка для них в порядке вещей.

В ординаторскую, где за тихой мирной беседой сидел обслуживающий персонал, неожиданно влетела женщина в белом халате с озадаченным и удрученным выражением лица.

– Сергей Александрович! – обратилась она к единственному мужчине, который сидел в кожаном кресле в углу помещения, раскинув руки на подлокотниках, и пускал в потолок дым от сигареты. – Пойдемте, хоть вы ей объясните, что если она совсем не будет есть, то отправится на тот свет. Она и так крови много потеряла, а тут еще от еды отказывается.

Доктор резко вскочил, затушил сигарету о стоящую на столе пепельницу и поспешил за медсестрой.

– В чем дело, Сереж? – произнесла вслед пышногрудая молодая шатенка, которая в тот момент красила ногти.

– Да, еще одна проблемная пациентка. Одна из тех, которые залетают по ошибке, не думая о последствиях, а потом или детей из окон выбрасывают или вены режут, или вот как в нашем случае… Я сейчас вернусь! – бросил он, закрывая за собой дверь.

…Настя сидела, упершись спиной в металлическую спинку больничной кровати. Смотря в одну точку на стене, медленно раскачивая головой в разные стороны, она что-то тихо шептала. Глаза ее были красными и не высыхали от слез, которые тонкими струйками стекали по бледным щекам. Рядом в люльке мирно спало недавно появившееся на свет существо. Румяный светловолосый ребенок, светился чистотой и безмятежностью, не зная о том горе, которое точит его маму.

Дверь палаты потихоньку открылась, и на пороге появился доктор в сопровождении медсестры. Он подошел к Насте, опустился на край кровати, и, взяв ее за руку, произнес:

– Ну, что Сёмина, опять бунт на корабле? Рассказывай, что случилось, почему ты отказываешься от еды. Посмотри, какие ледяные у тебя руки, явно нарушено кровообращение. Ты что хочешь себя погубить?

Настя повернула к нему лицо и тихо произнесла:

– Я не знаю, как теперь жить!

– Не знаю, как жить! – повторил Сергей Александрович. – Как все живут! Ты думаешь ты такая одна? Если хочешь знать, подобные случаи не такая уж и редкость в наше время. И многие переносят это достойно. Ты еще молодая, у тебя все впереди. Найдешь себе нормального порядочного мужика, который не погнушается взять молодую маму с ребенком, заведете общего, и будете жить долго и счастливо.

Настя слегка улыбнулась и покачав головой произнесла:

– Только не в моем случае.

– Чем интересно твой случай отличается от остальных? – поинтересовался доктор.

– Меня все ненавидят! Даже родная мать, за малейшую провинность готова с меня шкуру спустить. А тут такое. Она как узнала, что я беременна и буду рожать без отца, хотела меня из дома выгнать. Папа не позволил.

– Ну, вот и прекрасно! Папа ведь тебя любит, он тебя в обиду не даст, – сказал Сергей Александрович, поглаживая девушку по руке.

– Папа умер три месяца назад, от сердечного приступа, – с горечью произнесла Настя и на глазах у нее снова выступили слезы.

– Ну, будет, будет! – начал успокаивать ее доктор. – Прости, я не знал. А может твоя мама в горе тоже изменилась, и примет тебя теперь, как единственного оставшегося родного человека. Ты ведь одна у нее? Сестер и братьев у тебя нет?

– Нет, я одна! А что касается горя, то вряд ли можно назвать папину смерть горем для нее. Если бы он был ей дорог – она не вышла бы так быстро замуж за того мерзкого старикашку! Он намного ее старше, но ужасно богат. У нее всегда была слабость к большим деньгам. Она и папу со свету сжила из-за того, что тот не умел много зарабатывать. Сколько ее помню, ей вечно были нужны деньги. Она постоянно его пилила и ныла:«Если не дашь, возьму у Михаила Борисовича!» Вот за него-то она и вышла замуж, буквально через месяц после его смерти.

– М-да! Действительно не позавидуешь, – почесав голову, произнес Сергей Александрович. – Все равно должен быть какой-то выход, ведь безвыходных ситуаций не бывает. Какие-нибудь родственники, хорошие знакомые, на которых можно положиться, должны ведь быть.

– Родственники все далеко! А из знакомых, самая нормальная, пожалуй, мамина подруга, но у нее своих забот хватает. Муж инвалид, они живут вдвоем в однокомнатной квартире, не думаю, что им захочется со мной во-зиться.

– А жить-то тебе есть где? – поинтересовалась медсестра, все это время стоявшая молча и глядевшая на спящего ребенка в колыбельке, который чему-то улыбался во сне.

– Папа перед смертью завещал мне квартиру! Но я боюсь там находиться одна. Все в ней напоминает о нем и становится не по себе, хочется убежать оттуда.

– Теперь ты не одна! – серьезно произнес доктор. – У тебя теперь есть дочка, и ты должна заботиться о ней, и вырастить из нее хорошего человека. Слышишь! Не о себе, а о ней! Она теперь для тебя главное в жизни и ради нее ты должна жить.

– Спасибо, Сергей Александрович, что вы так печетесь обо мне, я постараюсь что-нибудь придумать, а сейчас, можно я немного посплю, что-то очень спать хочется.

– Это успокоительное начало действовать, – пояснила медсестра, накрывая укладывавшуюся Настю.

Выйдя в коридор, доктор, обратившись к медсестре, произнес:

– Как-нибудь можно узнать, где живет эта подруга Настиной мамы? Я хотел бы с ней переговорить.

III.

Как водится, по традиции, перед появлением большого начальства на подведомственном объекте наводят марафет. Моют, красят, убирают, прячут неугодных личностей, в общем, приводят все в надлежащий порядок, чтобы, как говорится, «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Владелец ткацкой фабрики Петр Иванович Немчинов, очень редко посещал свои предприятия, полностью доверяя отчетам о состоянии дел, которые происходили внутри. В этот раз он решил сделать исключение и лично наведаться в одну из своих вотчин. Вдвоем с сыном-наследником, они с утра пораньше появились на проходной, сверкая атласными костюмами, вводя в ступор своим неожиданным появлением работников предприятия.

Суровый в обращении с близкими и домочадцами Петр Иванович был простым в отношении с остальными. Шествуя по коридорам и цехам, он радушно и приветливо здоровался со всеми, кто попадался ему на пути. Сам он происходил из обычной рабочей семьи, никогда не отличался надменным и заносчивым характером, даже тогда, когда занимал руководящие должности. Со сменой эпох, в начале 90-х, при реорганизации экономики на рыночной манер, ему посчастливилось стать владельцем контрольного пакета акций нескольких предприятий легкой промышленности. Многие годы он с успехом использовал и приумножал свое богатство, сколотив вокруг себя надежный, проверенный коллектив, но в последние годы состояние здоровья ограничило его активность в семейном бизнесе, и он все чаще стал привлекать к этому своего сына.

В главном помещении предприятия уже выстроились упрежденные о приезде высокого начальства сотрудники – в основном это был женский персонал. Все, как на подбор, в белых косынках и синих передниках, они стояли и в недоумении переглядывались и перешептывались, пытаясь понять причину визита хозяина. Петр Иванович поприветствовал их и представил своего сына:

– Тем, кому еще не знаком, хочу представить своего сына и приемника, вот, познакомьтесь Андрей Петрович, – и он подтолкнул его слегка вперед. – Он, конечно, парень еще молодой не опытный, но грамотный, энергичный. С отличием закончил «Бауманку». С вашей помощью он быстро сможет настроиться на рабочий лад и вникнуть во все нюансы.

Немчинов младший, стоял и, краснея, не зная, куда спрятать глаза от пристальных взглядов женского коллектива. Ему тридцатилетнему мужику, было ужасно неудобно стоять у всех на обозрении. Не проронив ни слова, он под конец улыбнулся и сделав небольшой кивок головой встал подле отца.

После того, как знакомство с молодым хозяином было закончено, Петр Иванович пошел по рядам с расспросами – есть ли среди рабочих недовольные, не ущемляют ли в правах, достойная ли заработная плата… Всё мероприятие заняло не более тридцати минут, после этого Немчиновы попрощались с коллективом фабрики, сели в автомобиль и уехали. Никто так и не понял истинной цели этого визита, для чего нужна была эта показная демонстрация.

…Приехав в офис, Петр Иванович с сыном прошли в кабинет и закрылись на ключ. Перед этим хозяин попросил секретаршу, чтобы его не беспокоили. Начался долгий и сложный для обоих разговор. Было видно, что Петр Иванович страдает каким-то серьезным хроническим заболеванием, которое было в стадии обострения, это мешало ему говорить долго и лидировать в спорах с сыном. Он периодически откидывался на спинку кресла и, закрывая глаза, с жадностью втягивал в себя воздух, или подолгу маленькими глотками цедил воду из стакана.

Речь шла о будущем Андрея и о вступлении его в права наследника. Петр Иванович уже давно мечтал о спокойной жизни, ему хотелось уединиться в каком-нибудь тихом уголке и заниматься воспитанием внуков. Поэтому его главным условием стало: свадьба его единственного сына, который достигнув тридцатилетнего возраста, все еще не был женат.

– Папа это только мое дело, когда и на ком жениться! – возражал Андрей. – К чему эта спешка? Почему я должен именно сейчас надевать себе хомут на шею? Я может, еще не нагулялся.

– Ты очень легкомысленный и совершенно не думаешь о будущем. Вокруг тебя вертится столько особ женского пола, а ты ни на ком не можешь остановить выбор. Мальчик мой, да пойми ты наконец, тебе тридцать лет, не успеешь оглянуться, как окажешься в моем возрасте. Время течет неумолимо, и этого нельзя не замечать. Я не могу рисковать, не будучи уверенным, что наш семейный бизнес находится в надежных руках и развивается с перспективой на будущее. Если у тебя не будет наследника, на тебе все закончится, и все ради чего я жил, окажется в других руках. Я не могу этого допустить.

– Как будто у тебя есть выбор! – тихо, себе под нос произнес Андрей.

– Есть! Поверь мне! – серьезно ответил Петр Иванович. – Но это будет крайним решением, на тот случай, если мне все же не удастся тебя переубедить. Но тогда ты не получишь ни копейки! Советую подумать над этим.

– Отец, я подумаю! – произнес Андрей, вставая.

– Вот и хорошо! Я рассчитываю на твое благоразумие. – Отец обнял сына и они, открыв дверь, вышли в парадную. В холле на диванчике для гостей сидел пожилой мужчина. Его уставшее недовольное лицо говорило о том, что ему пришлось потратить немало времени, просидев в ожидании, перед очень важным разговором со своим компаньоном. Как только из дверей показались отец и сын Немчиновы, мужчина тут же вскочил, поправив на себе одежду и, не замечая Немчинова младшего, подхватил Петра Ивановича под руку, увлекая его обратно в кабинет. Послышался щелчок замка изнутри, и в кабинете наступила тишина. Андрей, постояв с минуту, озадаченно бросил взгляд на дверь, сунул руки в карманы и медленно побрел к лестничной площадке.

Для него не было неожиданностью подобное поведение этого старика, которого он прекрасно знал и недолюбливал. Он знал, что они с отцом являются компаньонами, и то положение, которое занимает Петр Иванович в обществе, – отчасти заслуга Михаила Борисовича. Именно он, как старший товарищ, сумел переманить отца в этот бизнес и помог ему раскрутиться. Но характеры и способы ведения дел были у них разные. Михаил Борисович, в отличии от отца Андрея, был вспыльчивым корыстолюбивым эгоистом, живущим по закону курятника «клюй ближнего, гадь на нижнего». Для него переступить через человека, ради достижения цели, было проще простого. Поэтому Андрей скептически относился ко всему, что предлагал его отцу этот энергичный старикашка.

…Уединившись в кабинете, двое мужчин расположились друг напротив друга на мягких кожаных креслах, за круглым журнальным столиком. Михаил Борисович, достал из внутреннего кармана пиджака плоскую бутылочку коньяка и поставил ее на стол.

– Что за повод? – удивился Петр Иванович. – Ты обычно редко с этим приходишь.

– У меня внучка родилась!

– Внучка? – удивился Петр Иванович. – Насколько я знаю, у тебя все внуки уже давно выросли, да и с детьми своими ты не очень-то ладишь, чтобы праздновать подобное.

– Ты разве забыл, что у меня теперь новая семья, – пояснил Михаил Борисович, наливая коньяк в бокалы. Баба, с которой я живу, Маринка, помнишь ее?

– Ну, как же, конечно, помню! – произнес Петр Иванович.

– Ну вот, ее дочка Настюха недавно родила.

– Тогда поздравляю! – Петр Иванович поднял бокал.

– Это ведь еще не все! – улыбнувшись, сказал Михаил Борисович и опрокинул в рот содержимое бокала. – Я ведь к тебе по более важному поводу пришел.

– Интересно! – морщась от крепости выпитого напитка, произнес Петр Иванович, отправляя в рот виноградину.

– У меня есть решение сразу двух проблем, – интригующе произнес старик.

Петр Иванович в предчувствии продолжительного разговора, скинул с себя пиджак и повесил его на спинку кресла. Сосредоточившись, он приготовился слушать.

– Речь идет о предстоящей свадьбе, которую я планирую организовать между нашими детьми.

– Позволь, что ты имеешь в виду? – переспросил Петр Иванович, – сильно удивившись неожиданным заявлением своего товарища.

– Ха-ха-ха! – громогласно закатился Михаил Борисович, наливая очередную порцию коньяка.– Помнишь, не так давно ты мне жаловался на то, что твой Андрюшка в тридцать лет все еще ходит в бобылях? – пояснил Михаил Борисович.

– Допустим! Но ты-то тут причем?

– Я причем, – ухмыльнулся старик. – Я тебе сейчас сделку предлагаю. У нас с тобой, есть хорошая возможность породниться.

Опрокинув очередной бокал с коньяком, Михаил Борисович разломил мандаринку и сунул ее в рот. Скривившись от цитрусового привкуса, он сплюнул в кулак косточки и продолжил:

– Предлагаю женить твоего Андрея, на нашей Настюхе. Девка она неплохая, добрая, послушная, правда немного наивная и глупая, но это, сам понимаешь, удел всех баб.

– Ты же говоришь у нее ребенок, значит и мужик есть? – никак не мог взять в толк Петр Иванович.

От смеха и алкоголя, попавшего в кровь, лицо Михаила Борисовича раскраснелось и стало по цвету похоже на свеклу. Среди нездоровой красноты, выступили фиолетовые прожилки. Откинувшись на спинку кресла, он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу у ворота рубашки.

– Какой же ты все-таки, Петр, непонятливый, – после небольшой паузы продолжил он.– Стал бы я тебе сватать девку, если бы у нее кто-то был. Одна она, как Папанин на льдине. Какой-то хлюст ей дите сотворил и в кусты, а она теперь боится нам на глаза показаться.

– Почему боится? – поинтересовался Петр Иванович.

– Да, с матерью у них, постоянные контры. Та от нее чего-то хочет, а эта, видно, по молодости не понимает, вот у них и несостыковка. Да и вообще она диковата, ее приручать нужно. С детства привязалась к своему отцу и ни с кем другим не может найти общего языка. Папаша то помер пару месяцев назад, вот с тех пор она и замкнулась в себе.

– И поэтому ты решил нам ее сосватать! – подытожил Петр Иванович.

– Ничего плохого в этом не вижу! Наоборот, для твоего Андрея будет возможность поработать с сырым материалом, и вылепить под себя того, кого ему захочется. В таком состоянии, девки очень податливы, если она в него влюбится, то все, дело сделано. В ногах будет валяться, руки целовать. Самая преданная жена окажется, голову даю на отсечение.

– Ну, допустим, тебе-то какая от этого выгода?

– Как ты не поймешь?! Ты ведь сам говорил что хочешь, чтобы дело твоих рук продолжалось в будущем, вот оно и будет продолжаться через брак наших детей. Твой Андрей наследует все дела, к этому времени он уже семейный человек, как ты и мечтал, у него родится сын, который в свою очередь пойдет по его стопам. Пойми, мой вклад здесь не ограничивается только попыткой навязать в жены твоему сыну падчерицу. Мы становимся большой семьей во всех отношениях, наши капиталы объединяются под одним началом. Ты не хуже меня знаешь, что у меня нет наследников, обе дочери не разделяют моих взглядов, а возраст уже не позволяет обзавестись сыном, поэтому предлагаю тебе это выгодное дело. Подумай и дай мне ответ.

Михаил Борисович разлил остатки коньяка по бокалам и сделал выжидательное выражение лица.

– Да, задал ты мне задачу! – произнес Петр Иванович, уничтожая остатки спиртного в бокале.– Буквально перед тобой мы с Андрюшкой говорили на эту тему. Рассматривали всевозможные кандидатуры, гораздо более заманчивые чем ты предлагаешь, и то он ерепенился. Теперь даже и не знаю, как он подобное воспримет.

– Ну, он у тебя не дурак, я думаю, сообразит, что к чему, с твоей помощью. Главное, научиться из всего извлекать выгоду.

– Допустим, мне удастся его уговорить, – произнес Петр Иванович, уже уставшим голосом. – Как и где мы их сведем? Ты же сам говорил, что твоя падчерица вас на дух не переносит. Как вы ей все это будете объяснять, и захочет ли она вообще с вами разговаривать?

– Это я беру на себя! – торжественно воскликнул Михаил Борисович.– А что касается времени, лучше всего это будет организовать на юбилее ее матери, который состоится через месяц. У нас будет много гостей, включая молодежь. Думаю, это самый подходящий момент. Все будет выглядеть естественным образом, и никто не заподозрит подвоха.

– Ну что ж, давай попробуем. Как говорится – попытка не пытка, спрос не беда, – вздохнул Петр Иванович, и мужчины, пожав друг другу руки, расстались, довольные итогами беседы.

IV.

Из роддома Настю Сёмину забирала мамина подруга Тамара Михайловна. Отпустили молодую маму, только когда главврач убедился, что психическое состояние позволяет ей адекватно воспринимать окружающий мир, и она точно справится, оказавшись одна с новорождённой на руках. Разговоры с медсёстрами подействовали, и при выписке Настя улыбалась и искренне благодарила всех, кто поддержал ее.

Держа на руках малышку, Настя, сойдя с крыльца, помахала всем на прощание и села в такси. Тамара Михайловна радовалась за свою крестницу, она смотрела на Настю с ребенком любящим взглядом, про себя желая ей простого женского счастья. По дороге домой крестная старалась развеять ее тяжелые мысли о матери, о том, что та ненавидит ее.

– Настя, пойми, она только так и может проявлять свою любовь. Да! Она изменилась за последнее время, и я это тоже заметила, но поверь, она любит тебя! Любит, как умеет!

– Деньги застилают ей глаза, и заменяют все, в том числе и любовь! – прошептала Настя.

– Ты не справедлива! У тебя сейчас на руках малышка и ты должна в первую очередь думать о ней! – продолжала наставлять на путь истинный Настю крестная. – Мать ведь может помочь тебе! У тебя кроме нее никого нет. Я же не смогу всегда быть рядом… И потом, я уверена, новость, что она стала бабушкой, изменит ее отношение к тебе!

– Бабушкой?! – повторила Настя. – Да какая она бабушка.

– Какая-никакая, а родная, – ответила строго Тамара Михайловна.

Такси остановилось у дома, и женщины, поднявшись в квартиру, продолжили разговор.

– Тетя Том, я не хочу ни от кого зависеть! – упрямилась Настя. – Я сама смогу позаботиться о себе и о своей дочке.

Настя осторожно положила спящую девочку на кровать, подперев с одной стороны ее подушкой.

– Глупенькая! Да никто и не говорит, что ты должна что-то у них выпрашивать. Я просто прошу тебя не отказываться от помощи. Ведь сейчас ты не сможешь найти себе работу. Так что деньги не помешают. Тебе столько всего нужно купить для девочки! А ты не хуже меня знаешь, какие сейчас цены.

– Мама просила об этом со мной поговорить? – вдруг произнесла Настя.

От такого неожиданного поворота событий Тамара Михайловна на мгновение оторопела и не знала, что ответить.

– Про деньги определенно разговора не было! – после недолгого молчания произнесла женщина. – Мама переживает за тебя. Вот и просила меня узнать, можно ли ей будет зайти после того, как вы приедете домой.

– Тетя Том, вы действительно в это верите? – усмехнувшись, сказала Настя. – С того момента, как умер папа, я не помню, чтобы ее интересовала моя персона. Все это время она делала вид, что я для нее не существую. А вы мне говорите, что мама переживает за меня. Что-то с трудом верится!

– Ты знаешь, мне кажется, раньше, когда вы жили все вместе, она подсознательно, что ли, ревновала тебя к отцу. Поэтому у вас и были такие натянутые отношения. Ей казалось, что он любит тебя больше, чем ее. Ты ведь знаешь ее характер, она привыкла быть первой и по-другому просто не может быть! А теперь в ее жизни новый мужчина. Ее захлестывают другие эмоции. Уверяю, тебя, теперь все будет иначе.

– Боюсь, вы ошибаетесь! – выслушав, произнесла Настя. – Я слишком хорошо ее знаю. Такие люди не меняются ни при каких обстоятельствах. Единственное в чем вы правы, это теперь меня не к кому будет ревновать, она добилась того, чего хотела. Она просто уничтожила объект ревности и теперь может быть спокойна.

– Не будь такой строгой, девочка моя! – с сожалением произнесла Тамара Михайловна. – Вы постарайтесь найти общий язык. Вы же родные люди.

Настя улыбнулась, глядя в добрые и немного наивные глаза крестной, но ничего не ответила. Она оглядела квартиру. С момента смерти отца Насти ничего не изменилось. Окна были наглухо закрыты, поэтому воздух в помещении был спертым, было душно и некомфортно. Крестная открыла форточку, и в комнате сразу стало свежее – почувствовалась легкая прохлада августовского утра.

Настя глубоко вздохнула:

– Да, наверное, Вы правы… Что-то должно измениться. Так дальше жить невозможно.

– Если я тебе не нужна, то, пожалуй, пойду, – сказала крестная. – Тебе надо хорошенько все обдумать.

Настя кивнула:

– Спасибо тетя Том, передайте привет дяде Павлику!

– Если что, звони.

– Хорошо, спасибо еще раз, – произнесла Настя, закрывая за ней дверь.

…Пока малышка спала, Настя успела разобрать сумки и помыть полы. Уставшая, она опустилась на край кровати и снова погрузилась в раздумье. Больше всего, конечно, она переживала за дочку, которая еще мирно спала.

За две недели проведенных в роддоме, молодой маме пришлось пережить так много, что молоко у нее практически исчезло, и чем теперь кормить дочку, она не очень понимала. Само собой в голове стали возникать разные вопросы: «Как вызвать врача? Как встать на учет, чтобы получать детские смеси? Платно это или нет? С кем оставить малышку? И самое главное: где взять деньги на все?»

И чем больше Настя думала об этом, тем более гнетущим становилось ее состояние.

Она осознавала, что в свои двадцать четыре года, как следует так ничему и не научилась. Готовила она из ряда вон плохо. Ей удавались лишь простые и быстрые блюда. Сварить макароны с сосисками, пельмени, или (на крайний случай!) сделать яичницу она, конечно, могла. Но что касалось супов или каких-нибудь изысканных блюд…

Настя вспомнила свое детство, маму. Как же она тогда мечтала скорее вырасти и всему научиться у нее! Марина Ивановна в молодости была большой модницей. Она работала в ателье и шила себе яркие наряды. Каждый выходной в доме был слышен звук швейной машинки – мама вечно что-то мастерила, украшала… Правда, не Настю, а себя, но это было неважно! Девочке очень нравился весь этот процесс: выбор ткани, подбор ниток, вырезание выкроек! Как же она просила мать научить и ее всему! Но та вечно ссылалась на отсутствие времени, отодвигала момент обучения все дальше и дальше, пока сама девочка, уже повзрослев, не охладела к этому окончательно.

Открыв шкаф, Настя грустно улыбнулась, глядя на стопки цветных тканей, лент и каймы, которые все еще лежали в ожидании своего часа.

– Эх, Наташка! – произнесла она с досадой. – Если бы я только умела, таких бы тебе нарядов нашила! Не пришлось бы денег тратить на магазинное.

Проводя рукой по гладкой полированной поверхности шкафа, она перешла к другому его краю, где в нише располагались фотографии, среди которых в траурной рамке, было фото отца. Коснувшись ее своими тоненькими пальчиками, Настя произнесла:

– Папочка, как мне не хватает тебя! – и на глазах ее снова выступили слезы. Голос девушки задрожал, и через всхлипы послышалось: – Подскажи, научи, как мне жить дальше!

Она медленно сползла по стенке шкафа и, присев на корточки, закрыла лицо руками, содрогаясь от рыдания.

Звонок в дверь привел ее в чувство. Открыв дверь, она увидела на пороге свою мать. Марина Ивановна держала в руках пакеты, наполненные всякой всячиной.

– Мама? Ты? – невольно, от удивления вырвалось у Насти

– А ты кого ожидала увидеть?! – сурово произнесла женщина.

– Что ты здесь делаешь? – все так же с удивлением спросила девушка.

– Может, позволишь мне сначала войти, хозяюшка?! У меня уже руки отваливаются!

Настя отошла в сторону, пропуская мать в квартиру.

Оказавшись в прихожей, Марина Ивановна поставила сумки на пол, и оглядевшись по сторонам, произнесла:

– Да, давненько я тут не была, а вы, стало быть, только сегодня приехали?

Настя молча кивнула головой.

– А что это у тебя глаза красные, плакала что ли?

– Нет, это спросонья, ты меня разбудила! – серьезно ответила девушка.

– Ты сумки-то разбери, это я для вас купила!

Настя бросила взгляд на два огромных пакета, и нерешительно взяв их, унесла на кухню.

– Ты не переживай, я ненадолго. Зашла вот на внучку поглядеть.

– Я не переживаю, – сказала Настя. – Можешь оставаться сколько хочешь, это ведь и твоя квартира.

– Некогда мне рассиживаться, дел слишком много, да и Михаил Борисович внизу в машине, нехорошо заставлять его ждать.

Настя подошла к ребенку. Аккуратно распеленав ее, она поднесла девочку к Марине Ивановне, чтобы та могла посмотреть на внучку. Женщина улыбнулась и, пощекотав малышку по животику, заигрывающим голосом произнесла:

– Ну, здравствуй, моя хорошая! Давай знакомиться. Я – твоя бабушка.

Девочка загулила и протянула к ней ручки.

– Как назвала ребенка? – обратилась она к дочери, с интересом рассматривая улыбающуюся внучку.

– Наташа.

– Хорошее имя.

Марина Ивановна, протянула ребенка матери и, сев к столу, произнесла:

– Я в общем-то вот зачем зашла. Ты, надеюсь, не забыла, что у меня на следующей неделе юбилей?

Настя промолчала, пристально взглянув в глаза матери, пытаясь понять, что она хочет этим сказать.

– Будет много гостей, включая молодежь, – продолжила Марина Ивановна. – Мне бы хотелось, чтобы ты тоже там была. Не возражай! – оборвала она попытку дочери что-то произнести. – Ты моя единственная дочь и я хочу тебя представить новому обществу. Более того, я хочу, чтобы ты стала частью этого общества. Ты должна хорошенько над этим подумать. Я не принуждаю тебя жить с нами, но и не хочу, чтобы ты была оторвана от нас, прозябая здесь… в нищете, одна. Не забудь, что у тебя теперь ребенок. А без денег, сама понимаешь, что из нее может вырасти.

– Скажи лучше, что тебе будет стыдно перед этим обществом, если у тебя будет дочь жить в нищете, – грубо ответила Настя.

– Ты всегда любила переворачивать все с ног на голову и провоцировать меня! – фыркнула Марина Ивановна. – Ты знаешь, меня больше заботит будущее моей внучки, а не то, что ты обо мне думаешь. У тебя совершенно отсутствует жизненный опыт, и на твоем месте я бы прислушивалась к тому, что говорят взрослые.

– Послушав тебя, я должна по твоему примеру ложиться под каждого, кто поманит меня деньгами, – язвительно произнесла Настя.

У Марины Ивановны все закипело внутри, и она еле сдержала себя, чтобы не дать дочери пощечину. Но, справившись с гневом, женщина произнесла после некоторой паузы:

– Я все же надеюсь, что ты будешь благоразумной и примешь мое предложение. – Она бросила на дочь пристальный взгляд и добавила: – Мне пора, проводи меня.

Замешкавшись в дверях, в тот момент, когда Настя возилась с замком, открывая дверь, Марина Ивановна незаметно вытащила пачку тысячерублевых купюр из своей сумочки, и положила на трюмо в прихожей. Это был наказ Михаила Борисовича, его видение того, как приучить Настю к себе и к легким деньгам.

Закрыв дверь за матерью, девушка хотела было уже вернуться в кухню, чтобы разобрать сумки, которые принесла Марина Ивановна, но ее взгляд упал на пачку денег.

– Что это такое?! – пораженная и возмущенная увиденным, воскликнула она. Открыв дверь и выбежав в коридор, в надежде догнать мать, она лишь услышала звук опускающейся кабины лифта. Вернувшись в квартиру, она села на кровать рядом с дочкой и произнесла:

– Ну вот, Наташка, произошло то, чего я боялась. Нас с тобой купили. Теперь, я буду обязана матери за ее мерзкий жест благотворительности. С одной стороны, это выглядит так низко и грязно, а с другой… нам ведь с тобой так нужны эти деньги.

В сумках, которые машинально начала разбирать Настя, было все необходимое для ребенка: подгузники, молочные смеси, детское питание, пеленки, распашонки, набор сосок, игрушки и многое другое. Девушка терялась в догадках и не понимала, что это было со стороны ее матери… Ей вспомнились слова крестной, о возможной перемене в характере после появления внучки. Может быть, это правда? И все это происходит на самом деле? Но мысли об отце вернули ее к реальности, и она решила быть настороже. Мало ли что задумала Марина Ивановна и ее новый муж.

– Ну, взяла? – произнес Михаил Борисович, как только жена села в машину.

– Я ей их подбросила, в рукине стала давать, она отказалась бы, а так ей уже некуда деваться… Посидит, подумает, и примет правильное решение, – вздохнув, сказала Марина Ивановна. – Поехали, чего стоим, нам еще столько всего нужно успеть сделать.

V.

Неделя перед большим торжеством, прошла в делах и заботах для всех. Марина Ивановна проявляла кипучую деятельность – из своего юбилея она хотела сделать значимое и запоминающееся событие для всего города. Ей так хотелось быть в центре внимания, что ставку женщина делала на массовость. Максимальное количество гостей, присутствующих на этом мероприятии, было для нее самым главным. Так же это был один из способов показать друзьям, знакомым и родственникам, как изменилась ее жизнь и то, в каком обществе она теперь крутится.

Заказав в типографии внушительную пачку пригласительных, она собственноручно все подписала и разослала адресатам.

Все приглашенные были людьми состоятельными и значимыми в городке. Среди них был начальник местного УВД с детьми и супругой, руководители разных финансовых учреждений с семьями, главврач клиники пластической хирургии, к услугам которого не раз прибегала Марина Ивановна, и многие другие…

После эпопеи с выбором гостей и рассылкой пригласительных настал черед похода по магазинам. Марина Ивановна хотела выбрать себе самый ослепительный наряд, чтобы перещеголять всех жен и подруг приглашенных. Без одобрения мужа выбор платья был невозможен, и Михаил Борисович отправился с женой в качестве главного советчика и спонсора. Именно тогда он определил для себя, какой опасной штучкой является эта женщина. С какой ревностью и яростью она отстаивала свои желания заполучить то или иное, иногда даже вопреки мнению мужа. Сначала его это немного забавляло, но вскоре наскучило и начало раздражать.

После покупок, сидя в ресторане за бокалом вина, Марина Ивановна высказывала мужу пожелания, относительно места, проведения торжества. Ее не устраивал ни один из ресторанов города, предложенных Михаилом Борисовичем. По ее мнению, для того количества гостей, которое было приглашено, они все были слишком малы. Выбор ее пал на городской дворец культуры, построенный в стиле ампир, своей архитектурой напоминавший королевский дворец Наполеоновской Франции. Его-то и пришлось оплатить Михаилу Борисовичу – на меньшее любимая жена была не согласна.

…Петр Иванович с Андреем, всю неделю посвятили поездке по стране. Отцу было необходимо познакомить сына, как будущего владельца, с партнерами, которые имели непосредственное влияние на их семейный бизнес. Во время одной из таких рабочих поездок была опять затронута тема знакомства и последующего заключения брака с Настей.

– Пап, ну ты ведь не глупый человек, и сам понимаешь, что этот брак всего лишь фикция. Невозможно никого насильно заставить полюбить, – возражал Андрей на предложения отца.

Петр Иванович, соглашаясь с сыном, не переставал делать попытки убедить его посмотреть на проблему с другой стороны.

– Сынок, ты ведь ее еще даже не видел, а уже делаешь поспешные выводы. Мы ведь тоже, с твоей мамой, когда только познакомились, произвели не очень приятное впечатление друг на друга. Я подошел к ней на выпускном балу в институте. Она была вся из себя, одета с иголочки, а я – неотёсанный студент в вечно мятом костюме с копной нечесаных волос. Ничего, прожили вместе тридцать лет. Потом часто вспоминали это, смеясь.

Андрей всегда с удовольствием слушал рассказы родителей об их прошлом и прислушивался к советам, стараясь их выполнять по возможности. Но, тем не менее, повзрослев, предпочитал руководствоваться собственным мнением и поступать так, как считал правильным.

– Я тебя понимаю, отец! И, сделаю так, как будет выгодно нашей семье. Но я не могу тебе гарантировать, что наш брак будет таким же счастливым как ваш с мамой, потому что он изначально искусственно созданный.

Последней точкой их маршрута, стал небольшой город Каменск-Шахтинский в Ростовской области. Именно здесь, Петр Иванович по традиции заканчивал свои командировки. Здесь на одном из градообразующих предприятий, которое выпускало сырье для ткацких фабрик «империи Немчиновых», работал его старый друг, однокурсник, Виктор Иванович Звягинцев.

Подъезжая к станции, Петр Иванович, глядя в окно вагона СВ, в котором они ехали с сыном, показал ему место, где тридцать лет назад произошла одна из крупнейших железнодорожных катастроф в стране.

– Представляешь, сынок! Именно здесь, на стрелочном переводе отрывается сцепка одного из грузовых вагонов, и вся эта махина, на огромной скорости врезается в стоящий на станции пассажирский поезд, – рассказывал Петр Иванович. – У меня до сих пор мурашки по спине, как вспоминаю… Два хвостовых вагона были в лепешку. Тогда погибли более ста человек. Мы с Виктором чудом остались живы.

– Ты был в этом поезде? – удивленно воскликнул Андрей.

– Да, наш вагон был в середине состава, поэтому мы отделались только ушибами. Представляешь, какой силы был удар?!

– Ты мне никогда не рассказывал про этот случай, – удивился Андрей.

– Да как-то все не доводилось, да и момента не было подходящего, а сейчас вот увидел и вспомнил. Я даже маме твоей ничего не сказал тогда. Не хотел волновать, она как раз была беременна.

На вокзале их уже встречал Виктор Иванович. Несмотря на должность генерального директора, которую Виктор Иванович занимал на своем предприятии, внешне он производил впечатление обычного рядового, ничем не примечательного гражданина. «Круглолицый лысеющий добрячок», – так отозвался о своем друге отец Андрея. Простой в общении, он был так же неприхотлив в одежде. Светлая ветровка, джинсы и кроссовки были повседневной одеждой Виктора Ивановича. Даже на деловые встречи он старался одеваться по-простому, не вынося всяких помпезностей.

Горячо обнявшись, старые друзья приветствовали друг друга, не обращая ни на кого внимания. Виктор Иванович повернулся к Андрею:

– Как все-таки быстро растут чужие дети! Кажется, что совсем недавно ты его привозил к нам еще мальчишкой.

– Да, а с тех пор прошло уже двадцать лет! – вздохнул Петр Иванович.

– Надолго в наши края? – поинтересовался Виктор Иванович.

– Нет, завтра назад, у нас намечается важное мероприятие, нельзя опаздывать!

– Что за мероприятие, если не секрет?

– Юбилей у одной знакомой!

Виктор Иванович вопросительно посмотрел на товарища, тот улыбнулся и пояснил:

– Сына надо сватать, а то засиделся он у меня, – и Петр Иванович хлопнул Андрея по плечу.

– Ну, раз времени у нас немного, поехали быстрее! Хоть немного отдохнете с дороги. Катерина уже на стол собрала, с самого утра вас ждет.

– Виктор, нам бы еще Андрея с документацией познакомить. Он, как мой приемник, должен быть в курсе всех наших дел, – попытался возразить Петр Иванович.

– А у меня как раз все бумаги дома! – заявил Виктор Иванович. – Я ведь на работе ничего не держу. Так что домой, к столу, а потом все вопросы по работе.

…Оказываясь в этих краях, Петр Иванович расслаблялся как нигде больше. Его утомляла суетная жизнь, и он стремился в этот тихий уголок. Несмотря на то, что поездки были рабочими, ему все равно удавалось отдохнуть у друга юности. После смерти жены, он, естественно, испытывал одиночество. Не с кем было поговорить, некому было посочувствовать, что-то посоветовать. Ему не хватало именно атмосферы домашнего уюта, создаваемого женщиной. Все это его тяготило и гнало из дома. А здесь все это было…

Екатерина Николаевна – Катюшка, как друзья называли ее в своем кругу, – была, по мнению Петра Ивановича, идеалом женщины и хозяйки. Возрастная полнота, которая была ей к лицу, скрывала ее истинный возраст. Аккуратно уложенные волосы под белой косынкой, открывали ее гладкий высокий лоб, с которого она периодически смахивала испарину. С самого утра она варила, жарила, готовила, в ожидании гостей. Супруги Звягинцевы славились своим радушием, особенно когда касалось такого желанного гостя как Петр Иванович. Катерина Николаевна любила его, как родного брата, в молодые годы заставляя даже ревновать своего мужа.

Стоило только мужчинам войти во двор, как она тут же, оставив свои дела, подлетела к ним с объятиями и поцелуями.

– Погоди, погоди! – засмеялся Петр Иванович. – Дай хоть налюбоваться на тебя!

– Мать, давай сажай гостей за стол, они с дороги голодные, – делано сердито произнес Виктор Иванович.

– Проходите, проходите! – продолжая обнимать Петра Ивановича и Андрея, быстро говорила женщина. – Я вас с самого утра жду.

– Ты особо-то не хлопочи, они и без твоей суеты устали, – немного осадил ее муж.

– Ой, Петрушенька, сколько ж мы с тобой не виделись? Уж три года прошло со смерти Надежды. Как ты изменился за это время, постарел, исхудал, – продолжала Катерина Николаевна, следуя по пятам за гостями.

Под тенью каштанов, склоняющих свои ветви над участком, Виктор Иванович оборудовал место для отдыха. Массивный дубовый стол, ломившийся от приготовленной еды, располагался по центру беседки. Вокруг него были расставлены плетеные кресла, по количеству гостей.

– Куда ж ты столько наготовила?! – изумился Петр Иванович. – Да здесь на целую роту!

– Пока все не съедите, я вас домой не отпущу! – заулыбалась Катерина Николаевна. Она стояла и ждала, пока гости усядутся, чтобы подать им обед. Накладывая каждому полную тарелку, женщина нахваливала еду, говоря про каждое блюдо, что оно ей очень удалось. Сняв первую пробу, Петр Иванович похвалил сияющую от удовольствия хозяйку за старание и такой вкусный обед.

Андрей с любопытством наблюдал за манерой общения старших. Он с друзьями разговаривал совсем по-другому. Не было такой теплоты и искренности в их беседах. Скорее взаимные подколы и легкие издевки. А здесь…Здесь он был как в заповеднике любви и дружбы. Здесь чувствовались какие-то родственные связи. Люди разговаривали так, как будто их на протяжении всей жизни связывало много общего. И, несмотря на расстояния и редкие встречи, они вели себя настолько расковано и непринужденно, что Андрей осознал, что такое дается не всем, и он вряд ли когда-то сможет так же общаться с кем-нибудь из своих знакомых.

Не в силах больше сидеть, Андрей, извинившись, вылез из-за стола и, пока старшие были увлечены беседой, не спеша побрел по дорожке, ведущей от беседки к дому. Осматриваясь по сторонам, он вздохнул:

– С какой любовью все здесь сделано! И когда они все успевают? – пробормотал он, обходя аккуратный маленький прудик, берега которого были выложены круглым булыжным камнем. – Да. Судя по всему, у них хороший вкус…

Андрей с интересом разглядывал садовые статуэтки сказочных героев, расставленные вдоль дорожек. Возвращаться к столу ему не хотелось – разговоры ему немного наскучили, и он решил еще пройтись по саду.

…Настя готовилась к предстоящему юбилею матери. Главная проблема была с кем оставить дочку. Брать с собой – невозможно. Нанять приходящую няню? Где гарантия, что случайный человек будет порядочным и не причинит малышке вреда? Оставалась только крестная.

Тамара Михайловна никогда не отказывала девушке в просьбе и старалась помочь. Она же была и ее главной подругой, с которой Настя делила все горести и радости. Много общаясь с ней в юности, женщина старалась отчасти восполнить ей мать, которой именно тогда было не до нее. Крестная считала, что переходный возраст, самое важное время в жизни человека, время, когда закладывается жизненный вектор, понимание мира и своего места в мире вообще.

Деньги, оставленные матерью, очень пригодились девушке. На них она смогла купить все недостающее для ребенка. За последние дни мысли Насти о будущем, еще так недавно тревожащие девушку, теперь были более оптимистичны. Она с надеждой смотрела вперед, строя планы на дальнейшую жизнь.

– Может это даже и хорошо, – сказала ей Тамара Михайловна, когда они выбирали вечернее платье Насте.

– Вы о деньгах? – переспросила девушка.

– Да!

– Не могу сказать, что они лишние в моем положении. Но все же… мне как-то не по себе. Я чувствую себя обязанной.

– Не бери в голову, девочка моя! – ответила Тамара Михайловна.

– Главное – не уподобить себя матушке, – тихо произнесла Настя. – Деньги – как наркотик. Раз попробуешь, потом уже трудно будет от них отказаться.

Настя покрутилась перед зеркалом.

– Тетя Том, а как вы думаете, в детский садик меня с дочкой возьмут, если я попытаюсь устроиться?

– Ой, Насть, даже и не знаю, что тебе ответить! Какие сейчас правила? Сколько должно быть ребенку? Нужно узнавать на месте. – Тамара Михайловна, помолчав немного, добавила. – Ты бы хорошенько подумала, нужно тебе это, сможешь ли? Одно дело за своим смотреть, и то намучаешься. А там… целая орава.

– Лучше пока ничего в голову не пришло! Я с ней как стреноженная, никуда не отойдешь и оставить не на кого. А там все под присмотром будет.

– Попробовать, конечно, можно. Но я думаю, раньше, чем через год даже смысла нет!

– Как вам это? Вроде ничего? – Настя, облаченная в сиреневое вечернее платье с крупными оборками, плавно двигалась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь недостатки.

– По мне, так на тебе все платья хорошо сидят! – заявила Тамара Михайловна. – У тебя чудесная фигурка.

– Ну да! Особенно здесь, – и девушка приподняла ладонями свою маленькую грудь. – А–а… Сойдет! – констатировала она. – Все равно там на меня никто смотреть не будет. Это ведь мамин юбилей…

С наступлением вечера, когда мошкара стала особенно назойливой, засидевшиеся допоздна под каштанами перешли в дом, чтобы обсудить рабочие дела в узком мужском кругу.

Уединившись за чашкой чая в рабочем кабинете хозяина дома, Петр Иванович начал объяснять сыну основные моменты их сотрудничества. Разложив на столе акты, счета, протоколы переговоров, а также кучу бумаг с таблицами, они детально оговаривали каждый документ. Уже через полчаса от полученной информации у Андрея потемнело в глазах, и закружилась голова. Его представление о наследстве отца, было все-таки иным. Он готов был принимать участие в производственном процессе, но только в качестве контрольной подписи. Все эти бумажные дела его очень напрягали и вводили в ступор. Он изначально думал, что каждый должен заниматься своим делом. В штате «Империи Немчиновых» было достаточно юристов, экономистов, бухгалтеров, которым можно было перепоручить эту бумажную работу, но, несмотря на это Петр Иванович занимался всеми делами сам. И пытался научить этому сына.

– Все! С меня хватит! – не выдержал Андрей и встал из-за стола. – Мне нужен перекур. Не мое все это…

Петр Иванович удрученно посмотрел на сына и протянул ему сигареты. После того как Андрей вышел, он бросил взгляд на сидевшего рядом Виктора Ивановича, как бы ища поддержки, но тот лишь молча развел руками.

– Даже вникать не хочет! – сетовал Петр Иванович. – Хочет легких денег, не научившись их зарабатывать, привык жить на всем готовом.

– Знаешь, что я тебе скажу, Петро! – произнес Виктор Иванович, подсаживаясь ближе к другу и кладя ему руку на плечо. – К сожалению это беда всех молодых руководителей, которые вот так, как твой Андрей, взлетают по карьерной лестнице вслед за родителями или схожими способами. Для них это как азартная игра, с переменой должностей. Они ведь сейчас не задерживаются подолгу на одном месте, как мы с тобой. Годик, ну максимум два, и на повышение. А отрасль страдает от таких летунов. Он за это время по своей неопытности столько дров наломает, что потом ни один нормальный руководитель не возьмется после него все исправлять. Был у нас один такой на подведомственном участке. Приткнули по блату. Ему и тридцати еще не было, а уже главный инженер. Мысли только о деньгах. Советов не слушал, учиться ничему не хотел. Как с таким работать? Зато самодур был жуткий, кто был у него в подчинении, прям караул кричали, молились, чтобы его поскорее на повышение отправили, с глаз долой.

– Да! Толковых руководителей сейчас днем с огнем не сыщешь, – согласился Петр Иванович.

– Ну ты погоди, раньше времени не расстраивайся. Может, втянется помаленьку, не все сразу. Ты ему больше давай возможности себя проявить, не заслоняй собой, – посоветовал Виктор Иванович

– Скоро у него для этого много времени будет! – произнес Петр Иванович. –До конца года доработаю и освобожу ему место.

– Чего это ты надумал? – насторожился Виктор Иванович.

– Что-то последнее время уставать сильно стал, приступы участились.

– Курить бросай, я тебе давно говорил об этом.

– Я и так уже редко! Раньше, бывало, полторы-две пачки в день выкуривал, а сейчас от силы полпачки. И то Андрей вон помогает, когда свои забудет. Нет, это не курение. Чувствую, внутри там у меня сидит что-то не хорошее, по-видимому, скоро даст о себе знать.

– Да ладно, будет тебе глупости говорить! – махнул рукой Виктор Иванович.

– Глупости не глупости, а факт – упрямая вещь. Раньше мы об этом слышали отдаленно, мол, где-то, кто-то, у кого-то, а сейчас практически в каждой семье и все время на слуху, прямо как эпидемия какая-то.

– Что это вы тут одни в тишине сидите? – послышался из дверей голос Катерины Николаевны. – Андрюшку зачем выгнали? Он на крыльце сидит грустный.

– Что ты чепуху городишь? – возмутился Виктор Иванович. – Никто его не выгонял, просто парень решил подышать свежим воздухом.

– Ну ладно, ладно, не сердись! Я зашла спросить, может, кто проголодался, у нас еще много всего осталось.

– Спасибо Катерина, но уже поздно! Мы после шести стараемся не есть! – сказал Петр Иванович, вставая и потягиваясь. – Сегодня нужно пораньше лечь, а то завтра рано вставать в обратный путь.

– Они что, завтра уже уезжают?! – всплеснула руками Катерина Николаевна, бросив растерянный взгляд на мужа.

– Да не расстраивайся ты так, – произнес Петр Иванович. – Вот дела свои закончу, обязательно еще приеду. И не на один день, а пока не надоем.

VI.

Первый сентябрьский день, выдался на редкость теплым. Солнце светило с самого утра, приветствуя школьников, для которых начался новый учебный год. Кто-то шагал в храм науки в первый раз в жизни, а для кого-то это был последний учебный год перед началом взрослой жизни. Но все, как один, были нарядными, вооруженные рюкзаками и букетами цветов и весело шагали навстречу знаниям. Сотрудники дорожной инспекции регулировали движение, давая ребятам зеленый свет. Автомобили покорно останавливались перед пешеходными переходами и водители с пониманием, терпеливо ждали, когда закончится шествие. Но были и те, кого нервировало столь вялое движение.

Белый внедорожник, замыкавший очередь из машин, путь которым перегородил регулировщик, мигая фарами, пытался вырулить на обочину. Заднее окно автомобиля периодически открывалось, и оттуда высовывалась голова женщины, которая на всю улицу выказывала свое возмущение по поводу образовавшейся пробки. Это была Марина Ивановна, она очень сильно нервничала, так как боялась опоздать на свой юбилей. Постоянно раздававшиеся телефонные звонки, и вопросы в трубку («когда же вы будете на месте!?»), очень раздражали женщину, и она давила на водителя, пыталась принудить его как-нибудь выйти из этого положения. Сидящий рядом муж, молча, читал свежий выпуск газеты. Его ничуть не беспокоила сложившаяся ситуация, он прекрасно понимал, что торжество без них все равно не начнется, поэтому гости будут ждать столько, сколько нужно.

Наконец Марина Ивановна не выдержала и набросилась с упреками на мужа:

– А ты что молчишь?! Сделай что-нибудь! – первый выпад Михаил Борисович проигнорировал, лишь молча перевернув страницу газеты. – Как же ты меня раздражаешь своим молчанием! – не унималась женщина. – Я, кажется, к тебе обращаюсь?! Ты что, мне хочешь испортить праздник?

– Что я должен, по-твоему, сделать? – отложив в сторону газету, спокойно произнес Михаил Борисович. – Высунуться из окна и орать на всех дурниной? Как это ты сейчас делаешь.

– Ты должен что-нибудь сделать. Мы опаздываем, время уже одиннадцать часов, – процедила сквозь зубы Марина Ивановна.

– Ничего страшного, подождут. А потом, ты сама виновата. Тебе же надо было выбрать именно это время для празднования. Ты же прекрасно знала, какой сегодня день! Ну чем тебя вечер не устраивал? – уже с явным раздражением процедил сквозь зубы Михаил Борисович.

– Вечер! Да! Столько времени готовиться, чтобы только пару часов посидеть. Ты же не хуже меня знаешь, как быстро проходят все эти вечера…

Потихоньку пробка начала рассасываться, машина сдвинулась с места, и женщина стала успокаиваться. Как только автомобиль въехал на дворцовую площадь и поравнялся с дорожкой, которая вела через дубовую аллею к зданию городского дворца культуры, Марина Ивановна выпрыгнула из двери, и, не дожидаясь мужа, побежала навстречу гостям, которые уже стояли на ступенях при входе в здание. Кроны молодых деревьев, плотно стоявших друг с другом, окутывали пространство над головой встречающих, образуя зеленый свод из листьев, через которые едва пробивались солнечные лучи. Случайные прохожие с любопытством наблюдали за нарядно одетой женщиной, наверняка считая, что это, должно быть, какая-то актриса, опаздывающая на спектакль.

Двое мужчин, стоявших ближе всех, шагнули навстречу и подхватили, чуть не падавшую, запыхавшуюся Марину Ивановну.

– Вот и я! – переводя дух, произнесла именинница, окидывая взглядом солидную толпу, собравшуюся при входе. – Как я рада всех вас видеть!

Вскоре к гостям присоединился и Михаил Борисович. Он держал в руках большую корзину с цветами и легкую накидку, которую его супруга забыла в машине.

– Добро пожаловать, дорогие гости! – произнес Михаил Борисович, жестом приглашая присутствующих проходить в здание.

Гости, оказавшись внутри, были поражены величием интерьера фойе Дворца культуры. В огромном, просторном помещении, отделанном мрамором и по всему периметру увешанном зеркалами, располагался богато накрытый праздничный стол. Вернее, это был даже не стол, а некая конструкция из столов, установленных буквой «П». Огромная многоярусная хрустальная люстра, висевшая посередине, освещала все пространство, переливаясь и придавая всему величественный оттенок. Лестничные проходы на этажи, были закрыты красными атласными гардинами, на которых красовалась, сделанные из какого-то особого, переливающегося золотом материала, цифры «50».

Ковровая дорожка, тянущаяся от самого основания стола, где должна восседать именинница, заканчивалась пространством, отведенным под танцевальную площадку, на ней был установлен пульт ди-джея, микрофон и динамики. По углам зала были выстроены колонны, сделанные из разноцветных шариков, которые подобно головам то склонялись, то выпрямлялись под направленными потоками воздуха. Стол по-сказочному ломился от кушаний, блюд и разнообразных закусок.

Было заметно, что Марине Ивановне было приятно такое внимание к собственной персоне. Она купалась в восторге и зависти гостей. Но чтобы понять, все ли пришли, именинница придумала необычный способ. Присутствующие увидели табло, на котором светились крупные белые цифры «150». Все были заинтригованы, что же они значили.

– Дорогие гости! Минутку внимания! – радостно произнесла Марина Ивановна, подойдя к микрофону. – У вас в руках пригласительные билеты, посмотрите на них внимательно!

Тут же послышалась возня. Гости стали искать небольшие картонные карточки. Кто в карманах брюк, кто в дамской сумочке, кто в кошельке. После того, как найденный предмет был у каждого в руках, Марина Ивановна попросила поднести карточку штрих-кодом, который был отпечатан на краю пригласительного билета, к круглому окошку, располагавшемуся на небольшой коробочке, с помощью шнура подсоединенной к экрану. Как только первые желающие произвели эти манипуляции, на мониторе пошел обратный отсчет.

– Прям, как на платной стоянке! – прозвучал веселый мужской голос. – Осталось 133 места! – и весь зал наполнился задорным смехом.

После того, как процедура была завершена, и все гости заняли места за столом, на мониторе еще осталась цифра «3».

– Кто-то не пришел! – забеспокоилась Марина Ивановна, практически считая всех по головам.

Сев на свое место рядом с мужем она гневно произнесла:

– Я так и знала! Этих троих как раз и нет.

– Кого ты имеешь в виду? – переспросил Михаил Борисович.

– Ну как же, неужели ты не видишь! Твоего компаньона с сыном и Настьки, черт бы ее побрал. – Михаил Борисович окинул взглядом присутствующих, и, наклонившись к жене, произнес: – Я сейчас!

Незаметно он покинул свое место и скрылся за дверью. Гости же настолько были увлечены беседой друг с другом, и заняты наполнением собственных тарелок и бокалов, что ничего не заметили. Они пробовали закуски, наполняли фужеры, и произносили тосты, чокаясь то с соседом справа, то с соседом слева, предлагали попробовать то или иное блюдо соседям, ухаживали за дамами, даже при наличии собственной спутницы.

За всем этим сурово наблюдала именинница, сидевшая в гордом одиночестве. «Как я вас всех ненавижу! Завистники, прихлебатели, лицемеры. Все вы рады поесть и попить за чужой счет и создаете лживый вид искренних, радушных и надежных друзей, готовых прийти на помощь по первому зову!» – думала Марина Ивановна, глядя на гостей.

Она и сама была под стать собравшейся компании, не раз используя каждого в личных целях и попутно расширяя круг знакомств. Оказавшись после свадьбы в числе самых богатых и уважаемых лиц города, Марина Ивановна умело пользовалась своим положением. Находясь на короткой ноге с особами, занимающими ответственные посты, она выстраивала свою систему взаимоотношений. С некоторыми она была настойчивой и непреклонной, а перед кем-то готова была унизиться, чтобы достичь необходимой цели. Что-что, а искусство дипломатии ей было знакомо. Таким образом, несмотря на общую дружелюбную атмосферу, которая царила за праздничным столом, за ним собралось полторы сотни хищников, готовых растерзать друг друга при первой возможности.

Через несколько минут в дверях появился Михаил Борисович. Одной рукой он обнимал за плечи Настю. Пройдя к столу, отчим усадил ее справа от матери и занял свое место.

– Наконец-то! – произнесла Марина Ивановна, обратившись к дочери. – Почему так долго?

– Такси долго ждала, – произнесла девушка и улыбнувшись подала матери маленькую коробочку, аккуратно завернутую в подарочную бумагу. – С днем рождения! – и осторожно поцеловала ее в щеку.

Следом подключился Михаил Борисович. Он наполнил свой бокал и произнес тост за здоровье своей драгоценной, несравненной и любимой женушки. Слово «женушка», он как-то особо подчеркнул, но никто этого не заметил, даже сама именинница. Тост Михаила Борисовича, тут же было подхвачен множеством восторженных голосов, сливающихся со звоном бокалов.

Отец и сын Немчиновы, чтобы добраться до места торжества, так же, как и Настя, решили воспользоваться услугами такси, но сбой, который произошел в этот день на линии диспетчерской связи, заставил их понервничать в ожидании транспорта.

Петр Иванович с тревогой периодически поглядывал на часы, ожидая звонка. Он старался никогда не опаздывать, а тут такой казус. Звонок от Михаила Борисовича раздался как раз в тот момент, когда он доставал из пачки очередную сигарету.

– Ну что-что! Никак не уедем. Еще стоим у подъезда! – практически прокричал в трубку Петр Иванович, не сдерживая гнев. – Эти чертовы службы, вечно у них что-то происходит.

– Давай я за вами машину пришлю, – послышалась в трубке.

Не успел Петр Иванович ответить, как из-за угла послышался скрип тормозов, и перед подъездом встал желтый «ниссан». – Ну, наконец-то! – воскликнул Немчинов старший. – Все, выезжаем, ждите! Улица Лажечникова, дом 5, – сказал Петр Иванович, обращаясь к таксисту.

…В тот момент, когда отец и сын Немчиновы вошли в зал, где проходило торжество, как раз наступил момент поздравлений. Все старались выразиться, как можно лучше, не стесняясь лестных отзывов, обращенных к виновнице торжества и как можно эффектнее вручить подарки. Марина Ивановна с интересом и вниманием слушала, аккуратно ставя разноцветные свертки и коробки на столике позади себя. Мысленно же она была уже дома и распаковывала, разворачивала, рассматривала, и, руководствуясь ценностью даров, решала, как будет выстраивать дальнейшие отношения с дарителями.

Петр Иванович и Андрей, дождались, когда последний из гостей, выразит свои чувства имениннице, также преподнесли ей свой подарок – плетеную корзину с цветами, внутри которой находились маленькие бутылочки и баночки с разноцветными жидкостями и кремами. Расцеловавшись в щеки с Немчиновым старшим, и немного жеманно поклонившись его сыну, Марина Ивановна попросила наполнить штрафные бокалы опоздавшим, и указала на два свободных места в центре правого крыла стола.

Молодежь, присутствующая на этом торжественном мероприятии, не выдержала долгого сиденья за столом. Ди-джей решил разбавить уже начинающую наскучивать череду застольных разговоров, более активной музыкой. Четверка ребят и девчонок вскочили со своих мест на танцпол, привлекая в центр и всех остальных гостей.

Скромно сидевшая за столом Настя, старалась не привлекать к себе внимания. Она не любила, когда посторонние люди уделяют внимание ее персоне. Ей была чужда атмосфера местного «бомонда». Внутренне она не воспринимала всех этих людей и желала как можно быстрее поехать домой. Неожиданно она почувствовала на себе пристальный взгляд молодого человека, танцующего в центре зала. Настя отвела глаза, стараясь не показывать своего смущения.

Наискосок от нее сидел еще один субъект, который так же внимательно изучал девушку. Это был Андрей Немчинов, который выполняя волю отца, старался объективно оценить ее внешность и манеры.

Настя опустила глаза, делая вид, что внимательно рассматривает на руке браслет, тем самым стараясь не встречаться глазами ни с одним из молодых людей. «Да что же это?! – думала она. – То ни одного, то сразу двое готовы просверлить меня своими взглядами…»

– Марина Ивановна, это скромница – ваша дочь? – услышала Настя чей-то голос. Подняв глаза, она увидела рядом с собой худощавого молодого человека, элегантно одетого, с уложенными густыми черными, волосами и пронзительными глазами.

– Займитесь ею, Митенька! – произнесла Марина Ивановна. – Иначе она до самого вечера просидит, как дикий зверек в клетке.

– Как тебя зовут, прелесть? – обратился он к Насте.

Слово «прелесть» прозвучало из его уст как-то небрежно и вульгарно, но Настя, повинуясь пристальному взгляду матери, назвала свое имя.

– Меня зовут Дмитрий, для друзей просто Митя! Пойдем, потанцуем, познакомишься с девчонками. – И наклонившись к ее уху, прошептал: – Все веселее будет, чем сидеть со стариками.

Настя неохотно поднялась со своего места и, опираясь на предложенную молодым человеком руку, направилась в середину зала.

– Познакомьтесь, это дочка Марины Ивановны. Зовут это чудо – Настя, – произнес молодой человек, когда они подошли к остальным.

VII.

Гамбург – один из крупнейших городов Германии, располагающийся в ее северной части. Благодаря своему географическому положению, город играет исключительную роль в экономике этой страны. Являясь торговыми воротами, он соединяет между собой огромные транспортные узлы, как морские, так и сухопутные. Сотни крупных промышленных предприятий города, связаны между собой эффективно функционирующей системой логистики. Офисы головных компаний, имеющие филиалы в разных частях света, сосредотачивают в себе лучшие экономические умы, нацеленные на развитие крупных отраслей. В каждом из них дни и ночи ведутся стратегические исследовательские работы по поиску партнеров и источников доходов той или иной кампании. Планерные совещания у генеральных директоров начинаются с прослушивания отчетов о проделанной работе, зачитываются предложения и способы реализации разработанных проектов. Молодые, подающие надежду специалисты, пытаясь понравиться и угодить своему шефу, стараются подготовить такой материал, который будет отражать экономический эффект от проделанной ими работы.

Во время одного из таких совещаний, в офисе генерального директора компании «Карл Майер», проходило слушание по вопросу расширения географии поставок оборудования. За круглым столом собрались полтора десятка лучших специалистов компании. Подготовленные документы и бурное обсуждение говорили о значимости принимаемых решений. Докладчику выделялось не более десяти минут. За это время было необходимо четко и ясно обосновать направление экономической политики и ее будущие результаты. После того как все присутствующие выступят со своими предложениями, генеральному директору предстоял выбор направления и партнера, при дальнейшей работе с которым, кампания должна оказаться в выигрыше.

Для всех это было ответственное мероприятие, так как от результата зависела карьера сотрудника, разрабатывающего свой проект. Каждый старался выдвинуть его на первое место, делая акцент на исключительности и большой выгоде, с огромной перспективой на будущее. Выслушав каждого, генеральный директор, обратил внимание на последнего докладчика, направлением которого являлась экономическая политика на восточном направлении.

– С этого момента, пожалуйста, поподробнее. Что вы подразумеваете под этим, господин Шредер?

Тот, к кому обратился генеральный, был мужчина среднего возраста в очках, плотного телосложения, слегка лысеющий. Он немного напоминал сельского библиотекаря, и его мягкие, крупные черты лица вызывали чувство доверия. Сильно нервничая, господин Шредер периодически вытирал испарину со лба, пытаясь сосредоточиться, чтобы ничего не упустить.

– Если позволит господин директор, сначала я хотел бы обрисовать общую ситуацию на восточном участке наших интересов.

– Пожалуйста, время у нас есть!

– Так вот, – продолжил господин Шредер. – Говоря о восточном направлении, я имею в виду, прежде всего, Россию. До настоящего момента у нас не было возможности наладить контакты с их стороной по вопросам заключения контрактов и возможности поставок нашего оборудования в эту страну.

– Что же мешало этому, как вы считаете? – поинтересовался генеральный.

– Прежде всего, это консервативные силы, находящиеся в управлении интересующей нас отрасли, – пояснил господин Шредер. – После того как Союз развалился, самые предприимчивые сосредоточили в своих руках большинство средств производства, объединив их в концерны, которые поддерживали друг с другом экономические отношения посредством кооперационных связей. Их главная задача – сохранение конкурентоспособности на внутреннем рынке и отказ от привлечения иностранного капитала.

– Как странно… – удивился господин директор. – По мне, так иностранные инвестиции в любую экономику дают возможности ее роста. Почему же здесь такое сопротивление?

– С одной стороны дают. Но как я уже сказал, руководство интересующего нас направления слишком консервативно в плане привлечения иностранцев и сотрудничества с ними. Я думаю, никому не надо объяснять, что участие иностранного капитала в деятельности предприятий той или иной отрасли предполагает их зависимость от этого самого капитала, и в какой-то мере утраты суверенитета. Поэтому-то их руководители, воспитанные еще в духе «марксизма», с опаской смотрят в нашу сторону. Не хотят делиться.

– Что же тогда вас привлекло в этом направлении, если как вы утверждаете там все так сложно? – скептически отреагировал господин директор.

– Дело в том, – продолжил развивать мысль господин Шредер, – мы находимся на российском рынке уже более десяти лет, и проводим мониторинг во всех направлениях, выискивая слабые места. Наши агенты, проводят «программу убеждения» в попытке добиться желаемого результата. Буквально несколько дней назад нам стало известно, что в ближайшее время может разрешиться один из острых вопросов на интересующем нас направлении, естественно, в положительную сторону. Смена руководства одной крупной корпорации, позволит нам действовать более решительно и добиться положительных результатов в реализации продукции нашей фирмы.

– Вы в этом уверены? – спросил генеральный.

– Безусловно! Мы получили гарантии от одного из их руководителей, являющегося учредителем компании, и у нас нет причин не доверять ему.

– Хорошо, я рассчитываю на вас господин Шредер! Работайте дальше в этом направлении. Попрошу оставить мне документы по этому делу, я подробнее ознакомлюсь с ними.

VIII.

Праздник по случаю юбилея был в самом разгаре. К танцующей молодежи стали присоединяться гости постарше. Со стороны было немного забавно наблюдать, как грузные фигуры стараются двигаться в такт современной музыке. Настя, максимально деликатно избавившись от своего надоедливого кавалера, который не упускал возможности затащить девушку на танцпол, снова заняла свое место за столом. Тоненькими пальчиками она аккуратно взяла из вазочки мандарин и, очистив его, отправила в рот дольку. В момент, когда она, поморщившись от вкуса цитруса, огляделась по сторонам, ее глаза встретились с пристально смотревшим на нее Андреем. Он по-прежнему сидел на своем месте и, похоже, так и не вставал.

Марина Ивановна заметила эти взгляды и, толкнув мужа локтем в бок, тихо произнесла:

– Похоже, этот Андрей такой же тюфяк, как и наша курица. Битый час сидит сиднем, только ест и смотрит. Я уже начинаю сомневаться в правильности принятого тобой решения. По-моему, из этого ничего хорошего не выйдет, – произнесла женщина.

– Доверься мне! – произнес Михаил Борисович и встав со своего места направился к танцующей молодежи.

Через мгновенье, музыка, доносившаяся из колонок, стала спокойнее и мелодичнее. Услышав знакомые ритмы, Андрей, все это время сидевший неподвижно, вдруг изменился в лице и взглянул на сидящего рядом отца.

– Это ведь мамина, любимая! – произнес он.

Петр Иванович улыбнулся и кивнул головой в сторону сидевшей за противоположным столом Насти.

Судя по всему, девушке эта мелодия тоже была знакома и навеяла какие-то приятные воспоминания.

Наслаждаясь музыкой, девушка не заметила, как Андрей подошел к ней, и слегка коснувшись плеча, произнес:

– Можно вас пригласить?

Настя сначала вздрогнула от неожиданности, но увидев добродушную улыбку на лице молодого человека, кивнула головой и подала руку.

– Меня зовут Андрей! – произнес молодой человек, обняв девушку за талию.

– Настя!

– Вам не нравится быстрая музыка? Я обратил внимание как вы поспешно покинули кампанию вон того молодого человека, – и Андрей кивнул в сторону Дмитрия.

– Просто он мне показался слишком вульгарным, – произнесла Настя. – У него как-то все просто и быстро в общении с девушками. Я к такому не привыкла… А вам тоже знакома эта музыка? – обратилась она к Андрею.

– Да, это любимая мелодия моей мамы! Ее, к сожалению, уже нет в живых.

– Какое совпадение, – удивилась Настя. – Я тоже недавно потеряла одного из родителей. Мой папа очень любил эту мелодию.

– Ну вот видите, – произнес Андрей. – Между нами уже есть что-то общее.

И девушка улыбнулась.

Спустя некоторое время, они уже сидели за столом вместе и Андрей, как истинный джентльмен, ухаживал за своей дамой.

Настя, сидя рядом с молодым человеком, впервые за этот день ощутила покой. А именно этого и не хватало ей в последнее время. Наконец-то она перестала ощущать себя зажатой и чужой в этом незнакомом ей месте среди посторонних людей.

Андрей с радостью смотрел на это почти детское невинное личико, бледность которого украсил появившейся на ее щеках едва заметный румянец и естественная простая улыбка. Как же он боялся, что его предполагаемая невеста окажется жеманной и капризной, как ее мать. Но этого не произошло, и он чувствовал в Насте родственную душу.

Вдруг Насте захотелось рассказать Андрею о себе все-все. О том, как она жила, живет, об обидах на мать, о смерти отца, о дочке… Молодой человек, очень внимательно слушал ее рассказ, иногда задавая какие-то интересующие его вопросы. Что-то нахлынуло на него, он взял ее руку, прижал к своей щеке, закрыв от удовольствия глаза.

За всем этим со стороны наблюдали несколько пар любопытных глаз, среди которых были родители молодых людей.

Михаил Борисович подошел к своему компаньону, сел рядом на свободный стул и приникнув к нему плечом, прошептал:

– Ну что, дружище, кажись, дело сделано!

Петр Иванович искоса посмотрел на своего товарища и скептически произнес:

– Я бы не стал торопить события, друг мой, ребята всего-навсего беседуют.

В ответ Михаил Борисович лишь усмехнулся, бросил себе в рот кусок копченой колбасы, и похлопав старого товарища по плечу, вернулся на свое место, продолжая довольно улыбаться и многозначительно покачивать головой.

Дмитрий, который первым танцевал с Настей, так же не спускал с них глаз. Он был с Андреем в приятельских отношениях, поэтому знал, как часто меняет он особ женского пола, как разбивает им сердца. Поэтомуиспытывал большое беспокойство, видя, как молодые люди общаются, и как Настя расположена к парню. Заказав у ди-джея медленный танец, он решил пригласить девушку на танец.

– Андрей, ты не против, если я ангажирую твою собеседницу? – подойдя, произнес Дмитрий.

– Только если собеседница не против, – ответил тот, выразительно посмотрев Насте в глаза.

Девушка, держащая руку Андрея в своих, вдруг как-то напряглась, сжав ладонь молодого человека еще сильней и отрицательно покачав головой произнесла:

– Мне что-то не хочется, голова кружится, наверное, я много выпила.

– Вот и развеешься немного, – не сдавался Дмитрий.

– Давай попозже!

– Ну… хорошо! Ловлю тебя на слове! – произнес молодой человек и быстро удалился к поджидавшим его друзьям.

В течение последующего часа, перед глазами тех, кто наблюдал за обстановкой банкетного зала, предстала следующая картина: Михаил Борисович, уже изрядно нагрузившись, после того как Дмитрий отошел от Андрея с Настей, подался в его сторону. Взяв молодого человека за локоть и отведя его в сторону, он стал что-то ему объяснять, попутно размахивая руками. Недоумение, отразившееся на лице молодого человека, привлекло внимание его отца – начальника городского УВД, который поспешил на выручку своему сыну.

– Что у вас здесь произошло? – вступил в разговор, начальник УВД.

– Ничего особенного! – промямлил Михаил Борисович. – Просто я пытался объяснить вашему сыну кое-какие правила поведения.

– Что еще за правила? – возмутился отец Дмитрия. – И почему они распространяются именно на моего сына?

– Позвольте вам объяснить! – вежливо произнес Михаил Борисович, приобняв за плечи начальника УВД. – Давайте выйдем на свежий воздух.

Направляясь в сторону выхода, Михаил Борисович сделал знак Петру Ивановичу, чтобы тот следовал за ними. Спустя некоторое время трое мужчин вновь появились в дверях, и, судя по выражению их лиц, каждый остался доволен разговором, который между ними произошел.

Начальник УВД подошел к своему сыну, что-то ему сказал, и они, откланявшись, поспешили покинуть мероприятие. Михаил Борисович и Петр Иванович, так же довольные, заняли свои места.

– Что это за спектакль вы тут устроили? – произнесла Марина Ивановна, обратившись к мужу.

– Дома расскажу, – зевнув, ответил тот.

– Пап, мы тоже, пожалуй, пойдем, – сказал Андрей отцу. – Уже поздно, а Насте нужно дочку спать укладывать. Я ее провожу и поеду домой!

– Хорошо, поезжайте, я еще посижу, – ответил Петр Иванович, пожав сыну руку.

Настя, попрощавшись с матерью, еще раз поздравила ее с днем рождения и в сопровождении молодого человека вышла наружу. Осенняя прохлада вечера окутала все вокруг, и оказавшись на свежем воздухе, девушка невольно вздрогнула от налетевшего ветерка. Андрей снял с себя пиджак, и накинул его на обнаженные плечи девушки. Деликатно обняв, он повел ее сквозь еще зеленную аллею сквера к поджидавшему их невдалеке такси.

IX.

В один из прохладных сентябрьских дней, едва осенние солнечные лучи проникли в комнату, где сладко спала девушка, раздался звонок в дверь. Настя от неожиданности вскочила на постели, пытаясь прийти в себя от резкого пробуждения, сердце в груди бешено заколотилось. Бросив взгляд на мирно спавшую в колыбельке дочку, она откинула одеяло, надев на тонкую ночнушку домашний махровый халат, и босиком прошлепала в прихожую.

На лестничной площадке стоял мальчуган лет четырнадцати, он держал в руках большую корзину с цветами, и как только Настино личико показалось из дверей, мальчуган громким голосом произнес:

– Вы будете Настя Сёмина?

– Да, – робко произнесла девушка.

– Тогда это для вас! – и он протянул ей корзину.

– От кого это?

– Внутри открытка. Там все написано. Моя миссия выполнена, счастливо оставаться! – отрапортовал мальчуган и вприпрыжку помчался по лестнице.

Настя с большим интересом рассматривала неожиданный сюрприз. Поставив корзину на стол, она обошла ее со всех сторон, с удивлением рассматривая, как будто это были не цветы, а какая-то диковинная вещь. Сняв прозрачную обертку, она наклонилась лицом к цветам и, глубоко вдохнув аромат роз, закрыла от удовольствия глаза. На боку корзины была прикреплена красивая открытка. Девушка аккуратно ее взяла и начала читать:

Дорогая Настя! Пусть эта корзина цветов, символизирует мои искренние чувства к тебе. Несмотря ни на что, я хочу сказать тебе, что ты самое прекрасное существо, какое я когда-либо встречал. Мы с тобой еще так мало знакомы, и возможно ты никогда не испытаешь тех чувств, которые испытываю к тебе я. Поверь, несмотря на то, что по некоторым обстоятельствам мы не сможем быть вместе, во мне ты сможешь найти надежную опору. Я могу стать для тебя тем, кем ты сама пожелаешь – верным другом или старшим братом. Прошу, не отвергай меня, позволь быть рядом с тобой…

Прочитав эти слова, Настя незаметно для себя покраснела, и ощутила приятное головокружение. Она и подумать не могла, что ее персона вызовет интерес сразу двух молодых людей.

В конце письма Дмитрий приглашал ее провести вечер в кафе, вдвоем, как он выразился «в тесной дружеской беседе». Ей стало ужасно неудобно. Что она скажет Андрею? Но и отказать Дмитрию, после подобного знака внимания она тоже не могла. Поэтому все же решила встретиться и попытаться понять, о каких «обстоятельствах» идет речь.

Вечер при свечах, в небольшом уютном ресторанчике провинциального городка, выглядит особенно романтично. Тихая классическая музыка и высокие цены придают подобным встречам особую атмосферу и уединенность.

Несколько пар, занимавших места в глубине зала, о чем-то тихо беседовали. Кто-то держался за руки, кто-то за сердце, расплачиваясь после ужина. Дмитрий отодвинул стул и помог Насте сесть за столик около окна. Девушка вела себя немного скованно, вспоминая, как легко и немного нагло вел он себя с ней на юбилее матери. Но сейчас ничего не выдавало в нем того разнузданного молодого человека, отпускавшего скользкие шуточки в адрес гостей праздника. Сегодня он старался вести себя так, чтобы девушке было комфортно в его обществе, не позволяя лишнего. В этот вечер он был особенно сдержан, галантен и деликатен. Дмитрий старался ухаживать за Настей, так, чтобы не смутить ее, случайно выдав сильные чувства к ней.

Молодой человек хорошо запомнил разговор с ее отчимом и продолжение, услышанное от отца: ему не следует добиваться этой девушки, так как выбор партии за нее уже сделан и обжалованию не подлежит. Так что ему оставалось убедить ее лишь в своих дружеских чувствах и готовности оказать любую помощь, если такая потребуется.

– Спасибо за цветы, – скромно опустив глаза почти что прошептала Настя.

– Я хотел сделать тебе приятное, – ответил Дмитрий.

– Наверное, не стоило мне соглашаться на встречу…

– Почему?

– За мной, вроде как ухаживает…

–Андрей?! – усмехнулся Дмитрий.

– Ты знаешь?

– Да! Но боюсь, ты про него не все знаешь!

Настя вскинула на него глаза, и он замолчал.

– Ты про его романы? Так он мне сам рассказал. Я все знаю! Ничего нового от тебя я не услышу.

Дмитрий хотел что-то возразить, но остановился, вспомнив, что дал слово отцу не влезать в их отношения.

– Но друзьями-то мы сможем быть? – глухо спросил он.

– Я не буду скрываться от тебя и прятаться, – Настя улыбнулась и тут же покраснела. – Но не представляю себе ситуацию, чтобы могла обратиться к тебе за помощью.

–Все-таки имей в виду, что я всегда помогу тебе, если что-то случится.

– Спасибо, я это запомню. Мне пора домой. Проводишь меня?

Она взяла сумочку и встала из-за стола. Молодой человек поспешил за ней. Выйдя из ресторана в темноту тихого осеннего вечера, кое-где подсвеченного фонарями и вывесками магазинчиков и кафе, они медленно побрели по мощенному булыжниками тротуару.

…В конце недели Настю ждало еще одно неожиданное событие. Связано это было с программой, которую подготовил для нее Андрей. Нельзя сказать, что это ему не нравилось или было в тягость. Наоборот, знакомство с Настей, с этой наивной и доверчивой девушкой, внесло в его жизнь разнообразие. Она отличалась от всех, с кем ему приходилось общаться раньше. Ему было с ней легко и просто, поэтому Андрей с большим удовольствием старался ей понравиться.

Заказав экскурсию по ночной Москве, с ужином на теплоходе, он рассчитывал, что все это произведет на девушку сильное впечатления. Ведь Настя была провинциалкой, и подобное будет в диковинку для нее.

Немчинов-младший не ошибся. Когда при встрече он сообщил ей эту новость, радости не было предела. Настя обхватила его за шею и нежно поцеловала в щеку, но тут же сконфузившись, попросила прощение за подобное поведение.

– Все в порядке! – успокоил ее Андрей. – Я вижу, что ты правда довольна.

– Конечно, я довольна, Андрюша! – так она назвала его впервые.

Трудно сказать, что было причиной этому: переполняющее ее чувство детского восторга, когда тобой овладевает бесконтрольная радость, в преддверие какого-то важного события, или она действительно увидела в этом молодом человеке то, что по ее мнению было тем лучиком надежды на изменение ее жизни к лучшему. Но с момента смерти отца, именно в Андрее она видела теперь опору, которой ей так не хватало.

Конечно, ей было невдомек, что ни она, ни даже сам молодой человек, который хоть и был осведомлен, о той игре, в которой ему отводилась определенная роль, не могли изменить то, что было уготовано Судьбой.

…Шли недели, месяцы, Настя, окруженная заботой Андрея, немного осмелела и чувствовала себя уже настолько спокойно, что забыла об унизительном случае с деньгами, подброшенными Мариной Ивановной.

Прошло совсем немного времени, и она уже не гнушалось получать дорогие подарки, а на многое просто перестала обращать внимание, принимая все как должное.

После знакомства с Андреем у Насти все постепенно наладилось. Ей многое нравилось, было комфортно и легко в новом мире. Так что когда Немчинов предложил Насте стать его женой, та с радостью согласилась

Дочка ее росла в полном достатке, окруженная заботой и вниманием. Да и сама она изменилась: стала ухоженной и элегантной. Единственное, что осталось от прежней Насти, это хрупкая, утонченная фигурка и бледный, немного болезненный цвет лица, с редко появляющейся на нем улыбкой.

Х.

…Покинув соборную площадь, машина молодых мчалась по проспекту навстречу новой жизни, пролетая перекрестки, нигде не сбавляя ход, как будто перед ними была открыта зеленая улица. Выехав за город, лимузин свернул на гладко асфальтированную дорожку элитного коттеджного поселка, и, тихо шурша шинами, двинулся вглубь. Поравнявшись с высоченным кирпичным забором, машина остановилась. Из нее выскочил Андрей, оглянулся по сторонам, подал руку Насте, и после того, как девушка вышла из машины, молодой человек подхватил ее на руки и понес в дом.

В доме было пусто и тихо, как будто сюда давно уже никто не заглядывал, а само это место было какой-то тайной загородной резиденцией, услугами которой пользовались только по особому назначению. А это как раз был тот случай, когда молодые могли побыть наедине, вдали от посторонних глаз.

Андрей внес Настю внутрь. Сбросив на ходу черные лакированные туфли, он поднялся по лестнице на второй этаж, и пара скрылась за белоснежной дверью одной из комнат.

…Наутро, едва девушка успела открыть глаза, она увидела перед собой улыбающееся лицо мужа, который держал в руках поднос с завтраком. Она потерла ладошками заспанное личико, и, улыбнувшись в ответ, протянула руки к подносу, поставив его на одеяло рядом с собой.

– Какие у нас планы на сегодня? – произнесла она, дуя на горячий напиток.

– Ты разве забыла? Мы сегодня отправляемся в путешествие.

– Какое путешествие? Ты мне ничего не говорил, – удивившись ответу мужа, произнесла Настя.

– Неужели?! – улыбнулся Андрей, пристально посмотрев ей в глаза.

– Кажется, начинаю вспоминать! – произнесла она. – Но все как-то очень смутно. Мне было так хорошо с тобой ночью, что я забыла обо всем.

Андрей, провел рукой по ее спутавшимся волосам и, нежно поцеловав в губы, добавил:

– Тогда будем собираться, машина уже ждет.

Свадебное путешествие, в которое им предстояло отправиться, было необычным. Их путь лежал на южное побережье Азовского моря, в курортную станицу Голубицкая. Здесь жила бабушка Андрея по материнской линии, которая души не чаяла в своем внуке, а узнав про свадьбу, как можно скорее захотела его увидеть, и поздравить молодых.

Владимир, водитель серебристого внедорожника с аппетитом и наслаждением доедал беляш. Но как только Андрей и Настя показались из дверей, он молниеносно запихнул остатки завтрака в рот, наспех вытерев губы и руки влажной салфеткой, выскочил из машины и аккуратно уложил в багажник пару чемоданов. Владимир был персональным водителем Петра Ивановича и сопровождал босса во всех автомобильных поездках. Это был коренастый, невысокого роста молодой человек, лет тридцати, лопоухий, короткостриженый, выполняющий попутно функцию охранника и помощника по хозяйству.

– Как там отец? – спросил его Андрей, как только они сели в машину.

– С утра отвез его на работу, – ответил тот. – Сегодня, как мне показалось, ему особенно нездоровится, и кашель как будто усилился. Не понимаю, почему он не хочет обратиться в клинику. Глотает гомеопатию, которая ему уже не помогает.

Андрей, помрачнев, подумал с минуту, и сказал:

– Как приедем, обязательно заставлю его лечь на обследование. Дальше так продолжаться не может. Он угробит себя самолечением.

Настя все это время сохраняла молчание. Усадив на колени годовалую дочку, она слегка покачивала ее. Девочке очень нравилась эта игра и она, радостная, с детским визгом, скакала на ногах матери, вцепившись маленькими ручонками в ее одежду.

– Я слышала, сейчас на юге бархатный сезон, – вдруг произнесла Настя.

Андрей улыбнулся и ответил:

– Самый его конец. Мы с отцом каждый год ездили туда именно в это время. Мягкий климат, море еще теплое, а с другой стороны – нет изнуряющей жары. Отец не любит жару, тем более, когда себя неважно чувствует. Бабушка всегда заботилась о нас, старалась, чтобы наше пребывание у нее прошло с пользой и радостью. Она в прошлом медик, поэтому всегда знала, что и кому нужно. После таких поездок и бабушкиных забот, отец всегда себя лучше чувствовал.

– А бабушка по материнской линии? – поинтересовалась Настя.

– Да. Папины родители уже умерли.

…За разговором они не заметили, как оставили позади себя несколько десятков километров, и их автомобиль уже выезжал на трассу «Дон», соединяющую столицу с южными окраинами. Водитель все это время молчал, внимательно следя за дорогой. Машина двигалась все дальше на юг, пейзаж за окном постепенно начал меняться. Леса и перелески Тульской и Липецкой областей, сменились редкими лесополосами и бедными растительностью степями и полустепями Воронежской области. Клубы пыли, поднимавшиеся от проносившихся мимо большегрузов, говорили о том, что в этих краях давно не было дождей. Сухая трава на полях вся пожухла и шелестела, склоняясь под порывами сухого октябрьского ветра.

– Как обычно! – брошенная водителем фраза сбросила легкую дрему с пассажиров.

– Что там? – поинтересовался Андрей.

– Кажись, приехали! Лосево! Начало вечной пробки, – недовольно фыркнул Владимир.

Небольшое село, через которое проходила трасса «Дон» располагалось на полпути в Голубицкую. Это был своего рода «привет из девяностых», чья атмосфера была рассчитана на автомобилистов, попадавших в пробку.

– Может быть, мы тоже здесь остановимся? – произнесла Настя умоляющим голосом. – У меня уже все тело затекло, да и Наташке надо хоть чуть-чуть воздухом подышать.

– Хорошо! – произнес Андрей.

– Как скажете, – Владимир свернул на обочину и припарковался у одного из придорожных кафе. – Если вы не против, я немного покемарю, – обратился он к Андрею. Тот кивнул и вышел наружу, подхватив на руки маленькую Наташу.

Обслуживающий персонал кафешки пытался услужить посетителям, которые, понервничав в пробках, решили посетить их простенькое, немного обветшалое заведение. Все места за столиками были заняты, поэтому Настя и Андрей с Наташей на руках, подошли к прилавку и стали прицениваться, чем можно подкрепиться.

После того как в дальнем углу зала освободился столик, молодые переместились туда. Маленькую Наташу усадили у окошка, ей нравилось смотреть на движение, которое было снаружи. Андрей подозвал официанта и попросил меню. Получив заказ, тот быстро удалился, а молодые посетители скользили взглядами по стенам заведения, по лицам посетителей, с тихим смехом давая комментарии по той или иной персоне.

Контингент заведения был настолько пестрым, и, глядя на него, можно было подумать, что сюда согнали всех против их воли, насильно. Богатые, хорошо одетые люди, смешались с простыми, серыми, невзрачными, грязными, пахнущими бензином и машинным маслом дальнобойщиками, случайными посетителями и местными жителями.

За соседним столиком сидели два молодых парня-кавказца, которые о чем-то тихо разговаривали, изредка посматривая на Настю и Андрея, и чему-то улыбались. Спустя некоторое время появился официант с подносом в руках, который принес заказ, сделанный Андреем. Пока молодые люди были заняты беседой с официантом и расстановкой принесенных приборов на столе, один из кавказцев, которой сидел ближе к Насте, незаметно снял со спинки стула ее сумочку, которую девушка так неосмотрительно оставила у всех на виду, и сунул себе под куртку. Никто не обратил внимания на этот маневр. После этого парни подозвали все того же официанта, который уже освободился, расплатились и были таковы.

Пропажа обнаружилась только тогда, когда Андрей с Настей собрались уходить. Обернувшись чтобы взять кошелек, девушка обнаружила, что сумочки на спинке нет. Настю охватила паника, она быстро вскочила со своего места и начала судорожно осматривать все вокруг, заглядывая под соседний столик и под стулья. Понимая, что сумочки нигде нет, и что ее, скорее всего, украли, она взглянула испуганными, полными слез глазами на мужа и тихо произнесла:

– У меня же там было все! И документы, и деньги…

Андрей лишь угрюмо посмотрел на нее, покачав головой, потом встал и направился к выходу, добавив:

– Сиди здесь, я сейчас приду!

– Что у вас случилось? – спросил, подойдя официант, заметивший что-то не ладное.

– У меня украли сумочку! – произнесла Настя, вытирая слезы. – Я ее повесила на спинку, а когда хотела взять, ее уже не было.

– Странно! – заметил официант. – Я работаю в этом заведении уже десятый год, и на моей памяти подобных случаев не было. Вы уверены, что брали ее с собой, а не забыли где-нибудь в другом месте?

– Где?! Мы больше нигде не останавливались, – с обидой произнесла девушка.

– Ну, в машине, например!

– В машине ее тоже нет, я проверил! – подойдя, произнес Андрей. Он подал официанту деньги. – Вот, здесь по счету! А теперь, я хотел бы заявить о пропаже куда следует.

Сотрудники полиции прибыли довольно быстро, можно было подумать, что их контора находилась сразу за углом. Вся бумажная процедура, которая полагалась по такому случаю как кража сумочки, заняла около тридцати минут. Большую часть времени из этого, заняла попытка вразумительно объяснить Насте, как правильно заполнять заявление, а также попытки девушки описать содержимое, которое находилось в сумочке. Опрос свидетелей заведения ничего не дал, за исключением показаний самого официанта, который вспомнил молодых ребят-кавказцев, сидевших за соседним столиком.

– Если это был кто-то из местных, это одно, а если это одни из тех, кто останавливается здесь проездом, то шансы найти похищенное, практически равны нулю, – рассуждал вслух один из сотрудников.

После того как вся процедура была завершена, Андрей и Настя сели в машину, и серебристый внедорожник двинулся дальше в путь, оставляя позади это злополучное место. После этого события Настя опять замкнулась в себе и долгое время не произносила ни слова.

Наступила черная ночь. Такая бывает только в южных широтах. Пассажиры внедорожника дремали. Владимир пристально вглядывался в темноту, выполняя руководства навигатора, вовремя предупреждающего о каких-либо изменениях на дороге. Десятки ярких встречных фар машин всполохами освещали салон внедорожника. Настя, положив голову на плечо Андрея, сладко посапывала, придерживая рукой ножку дочки, которая спала в своем детском креслице. Мужчина же, скрестив руки и опустив на грудь массивный подбородок, дремал, качаясь в такт движениям автомобиля, лишь изредка приподнимая голову и приоткрывая глаза.

…На рассвете они уже были на месте. Станица Голубицкая, известна не только своими курортами, минеральными, лечебными источниками, но и своей историей. Именно этот край в незапамятные времена был территорий самого южного форпоста Древнерусского государства – Тмутараканского княжества.

Сама станица, со всех сторон окруженная водой – с севера Азовским морем, а с юга лиманами, давно привлекает туристов и отдыхающих, желающих насладиться лечебными свойствами грязевых источников. Поэтому в курортные сезоны население станицы и ее окрестностей увеличивается в несколько раз. Так же этот район славится своим виноделием. Древнегреческие города-полисы, существовавшие здесь задолго до появления в этих местах других народностей, оставили богатое наследство, перенятое новыми поселенцами.

Проехав через всю станицу, по длинной запыленной улице, внедорожник остановился у крайнего дома.

Едва пассажиры вышли из машины, как к ним тут же подбежала орава мальчишек, тыкающих в лицо какими-то бумажками, с криками, отталкивая друг друга, они, как на базаре, предлагали свои услуги и помощь в снятии жилья внаем. Андрей, загораживая от них Настю с ребенком, доходчиво объяснил, что им ничего не нужно, быстро провел девушку на территорию участка, и закрыл за собой калитку.

Зоя Васильевна, пожилая женщина лет восьмидесяти, седоволосая, слегка сутулая и в меру худая, заслышав какой-то шум снаружи, показалась на ступенях крыльца.

– Кто это там? Ну-ка стой! Собак спущу! – громогласно крикнула она на всякий случай.

– Ба! Да у тебя и собак-то не было никогда! – крикнул ей Андрей с расстояния шагов двадцати. – Это мы!

Ахнув, женщина, раскинув руки, засеменила к молодой паре. Подбежав к внуку, она практически рухнула ему в объятия и принялась целовать. Настя пока оставалась незамеченной, хотя Андрей держал ее за руку и представил старушке, как только та подошла.

Бабушка Андрея была своеобразным человеком – себе на уме. Некоторые в станице называли ее колдуньей, по тому, как она всю свою жизнь занималась врачеванием и к ней всегда ходили толпы людей в надежде на исцеление. Прибегая к нетрадиционной медицине, она готовила отвары, настойки, примочки из трав, корений и экскрементов домашних животных.

Одним из самых распространенных методов ее лечения была уринотерапия, по ее заказу собирали мочу новорожденных детей, а также молодых телят, которую она консервировала, изготавливая соответствующие препараты. Она же готовила и гомеопатические препараты для отца Андрея, облегчающие его кашель.

– Красавица! Ты случайно ничем не больна? – наконец обратилась она к Насте. – Вид какой-то у тебя нездоровый. Андрюшенька! Ты, наверное, плохо кормишь свою супругу. Гляди, а то она так богу душу отдаст, чего доброго.

Насте стало как-то не по себе от слов старушки, и она еще сильнее сжала руку мужа, а ее испуганные глаза встретились с его смеющимися. В этот момент она почувствовала, что поддержки ей ждать не от кого.

За столом она практически не притронулась к еде. Покормив дочку, Настя тихонько сидела и слушала разговоры новых родственников. Правда, говорила, в основном, бабушка, засыпая вопросами внука.

Вечером у маленькой Наташи поднялась температура, девочка стала капризничать и все время лезла к матери на руки.

– Андрей! – испугано произнесла Настя. – Мне кажется, она у нас заболела.

– Глупости! Всего-навсего перемена климата, через день-два акклиматизируется и само все пройдет, – произнесла старушка, что-то заваривая в чашке. – Вот, дайте ей, пускай выпьет!

– Что это? – с недоверием спросила Настя.

– Не бойся, здесь все необходимое, чтобы укрепить детский иммунитет.

Настя перелила содержимое отвара в детскую кружку-непроливайку и подала малышке, та, присосавшись к носику кружки, с удовольствием зачмокала. Через несколько минут девочка уже спала. Встревоженные родители облегченно вздохнули и, казалось, успокоились. Но к ночи температура снова поднялась до тридцати девяти. Малышка начала истерично плакать, ко всему этому добавилась рвота и понос. Перепуганная Настя не знала, что делать. Взятые из дома жаропонижающие не давали никаких результатов. Пришлось вызывать скорую. Приехавшие врачи сделали несколько уколов, и состояние малышки стабилизировалось, но в больницу забрать ребенка девушка не дала.

Через пару часов повторилось то же самое. Андрей не выдержал. Взяв ребенка на руки, он побежал к машине. Настя, наконец-то поняв, в чем дело, стала быстро собирать все необходимое, стараясь ничего не забыть. От страху ее лицо стало еще бледнее, руки тряслись, на глазах выступили слезы. Заметив на себе пристальный взгляд старушки, которая наблюдала из-за угла за происходящим, она немного смутилась и, смахнув слезы, приняла более сосредоточенный вид.

Андрей растолкал спящего водителя:

– Что случилось?

– Заводи, поехали в больницу! Наташка заболела.

Настя вскочила в уже отъезжающую машину. Первое на что упал ее взгляд, было маленькое измученное личико дочки. Крик отчаяния вырвался из груди девушки, и она закрыла лицо руками.

Влетев в помещение приемного покоя Темрюкской детской больницы с ребенком на руках, Андрей, не обращая внимания на людей которые ожидали своей очереди, крикнул:

– Врача, быстро! У меня ребенок умирает!

Девочке становилось все хуже и хуже. Лицо стало ярко-красным, тело начали сводить судороги, глаза затянулись мутной поволокой. Подбежали две молодые медсестры.

– Что у вас случилось? – спросила одна из них.

– Сильный жар! – ответил Андрей. – Уже начинает трясти.

Девушка быстро взяла ребенка из его рук, раздела и положила на стол.

– Лед быстро! – скомандовала она.

Положив малышке на голову пакетик со льдом, они принялись растирать ее тело, потом, найдя вену на маленькой детской ручонке, ввели какой-то препарат. Девочка не произнесла ни звука, по-видимому, ее состояние уже не позволяло чувствовать боль. Ужас застыл на лице Насти.

– Теперь – только ждать, – сказала медсестра.

– А что вы ей ввели? – поинтересовался Андрей,

– Гормональный препарат, который позволяет справиться с подобным состоянием. В таком возрасте у детей очень слабый иммунитет, и если этого не сделать, ребенок может погибнуть.

Через некоторое время, малышка вся с ног до головы покрылась липким потом – температура начала падать. Сознание девочки прояснилось, и она уже начала обращать внимание на окружающих.

– Ну вот, ей уже лучше! – успокаивающе произнесла медсестра. – Кто останется с ней?

– А можно мы оба останемся? – сказал Андрей, глядя на Настю. Девушка явно боялась и не хотела оставаться одна в незнакомом месте.

– Можно, но ненадолго, утром вам придется все же уйти. У нас пересменка, придут другие врачи, они не любят, когда в палате находятся посторонние.

– Я понял! – произнес Андрей.

Корпуса, в которых располагались больные, представляли собой одноэтажные барачного типа здания старой постройки. Обветшалые стены с признаками плесени, поверх которой была нанесена побелка, выглядели уныло. Несмотря на это в палатах было чисто и уютно. Обслуживающий персонал старался поддерживать все на должном уровне.

В палате, в которую поместили Настю с дочкой, было еще несколько человек среди них две мамы с детьми и трое спящих подростков. Медсестра тихонько вошла в палату и указала девушке на их место. Андрей взял соседний стул и поставил у изголовья кровати. Настя забралась под одеяло и положила рядом с собой дочку, аккуратно ее укрыв. Та, почувствовав рядом маму, скоро засопела.

– Не бойся, все будет хорошо,– произнес молодой человек, поглаживая по голове свою супругу. Но та все никак не могла успокоиться и, даже укрытую одеялом, ее бил озноб…

Наутро, когда в палате все еще спали, плеча Андрея, дремавшего на стуле, коснулась рука молоденькой медсестры. Мужчина открыл глаза и сквозь полумрак, попытался разглядеть того, кто потревожил его сон.

– Молодой человек, вам пора уходить, – тихо произнесла медсестра. – Через час будет смена. Поторопитесь.

Кивнув, он подошел к жене, нежно чмокнул ее в лоб и вышел вслед за медсестрой в освещенный коридор.

– Вам туда, – медсестра указала в сторону, где находился выход из помещения.

Во дворе было еще темно. Выйдя на крыльцо, Андрей оглянулся вокруг – глубокая синева раннего утра окутывала окрестности. Больничный двор был пуст, вокруг ни души, лишь изредка мертвую тишину нарушали звуки, издаваемые цикадами и кузнечиками, прячущимися где-то в траве. Темные силуэты деревьев, росших вдоль больничного забора, своими корявыми стволами и раскинувшимися ветвями напоминали лесных чудищ. Андрей, постояв немного у дверей, осмотревшись, чтобы понять в каком направлении может быть выход, медленно побрел по дорожке, ведущей вдоль здания. Чиркнув зажигалкой, чтобы закурить сигарету, он осветил свое уставшее не выспавшееся лицо, на котором можно было прочитать растерянность и попытку осознать произошедшее. Конец тропинки, по которой он шел, уперся в закрытые на замок больничные ворота.

– Ну и куда дальше? – в недоумении произнес он.

Блуждать в темноте по территории не было смысла, тем более, невдалеке через металлическую ограду, виднелась дорога, с изредка проносящимися по ней автомобилями. Бросив на землю недокуренную сигарету, молодой человек ухватился обеими руками за металлические прутья ворот, и в два счета взобрался наверх. Перекинув ноги, он спрыгнул на противоположную сторону и трусцой побежал прочь.

Андрей пожалел, что отпустил водителя, сейчас бы он очень даже пригодился, и ему не пришлось бы стоять на пустой дороге в незнакомом городе в попытке поймать какую-нибудь машину, чтобы добраться домой. Ему повезло: серый «рено логан» с шашечками на крыше притормозил возле голосующего молодого человека, и вежливый водитель пригласил Андрея занять место рядом с собой. Таксист оказался местным жителем и с удовольствием взял случайного пассажира. Полдороги водитель пытался разговорить Андрея, но тот отделываясь короткими фразами, дал понять, что ему не до бесед. Он закрыл глаза, поудобнее устроился на сиденье и попытался еще хотя бы чуть-чуть подремать.

…Когда он в очередной раз открыл глаза, было уже светло, а сам он лежал на кровати в освещенной осенним южным солнцем комнате деревенского дома. Андрей потянулся, подкинув ногой вверх одеяло и сев, начал разминать шейные позвонки.

– Проснулся! Вот и молодец! – воскликнула заглянувшая через полуоткрытую дверь бабушка. – А я тебе уже и завтрак приготовила, одевайся, все уже на столе.

Зоя Васильевна, на глазах которой выросло уже не одно поколение, включая его самого, любила наблюдать за поведением молодых. Во время завтрака она пристально смотрела на своего внука, и по выражению ее лица, которое менялось на протяжении всего времени, пока тот сидел за столом, можно было только догадываться, о чем думает эта странноватая пожилая женщина.

Вдруг она стала серьезной и резко спросила:

– Как там в больнице?

– Вроде все обошлось, – ответил Андрей. – Температуру удалось сбить, утром, когда я уходил, они еще спали. Попозже позвоню, узнаю как дела.

Он уже собрался уходить, когда она схватила его за руку и усадила обратно. Придвинувшись к нему поближе, она с дрожью в голосе добавила:

– Оставь ее, она вас погубит!

– Что с тобой, ба? Что ты такое говоришь?! Она безобидный человек и не может никому причинить вреда.

– Я знаю, что я говорю! – с раздражением ответила старушка, и в ее глазах сверкнуло что-то недоброе. – Она вас погубит, – вновь повторила она. – На ней лежит проклятье! Все, чего или кого она ни коснется, будет проклято!

– Ты меня пугаешь своими словами! – воскликнул Андрей. – С тобой точно все в порядке?

– Глупый, ты мне не веришь? Ну что же, скоро ты сам все увидишь…

– Мне кажется, просто ты нам не рада! – раздраженно произнес молодой человек и резко встал из-за стола.

– Ты знаешь, что я всегда рада своей семье! Но она никогда не станет нашей. Поэтому, я прошу тебя увезти ее из моего дома. Я не хочу иметь ничего общего с этой ведьмой!

– Я тебя понял! Как только ее выпишут, мы уедем, – и Андрей вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

…Всю следующую ночь он никак не мог уснуть, не давали покоя слова, сказанные Зоей Васильевной. Он недоумевал: как его родная бабушка, которую он знал и любил с самого детства, могла так сильно измениться. Никогда ничего подобного он от нее не слышал. Пускай в последние годы они не так часто виделись, но такое изменение… он не был готов принять его.

В разговорах родители всегда говорили о ней с особой теплотой и даже с учетом ее возраста, характеризовали как мудрую, здравомыслящую женщину. И вдруг он слышит от нее какие-то полоумные бредни, свойственные разве что выжившему из ума человеку. Да, были случаи, когда ему приходилось слышать неприятные вещи о ней, но они исходили в основном от соседских пьяных мужиков.

Как-то, его, еще мальчишкой гостившего у бабушки, на улице остановил сосед и сказал:

– А знаешь, как твою бабку на селе называют?

– Баба Зоя – ответил маленький Андрей.

Тогда пьяный мужик рассмеялся:

– Зоя! Ха-ха-ха! А знаешь, что это имя значит?

Андрей растерянно покачал головой.

– Змея особо ядовитая! Ха-ха-ха! Ведьма она!

Вот тогда Андрей впервые услышал неприятный отзыв о близком человеке, и ему стало ужасно неприятно. Он плюнул в лицо этому пьяному мужику и пока тот не успел опомниться, дал деру и через мгновенье скрылся за изгородью.

А то, что произошло сегодня утром… было из ряда вон выходящим. Пусть он не любил Настю искренней и чистой любовью, пусть их брак был похож на сделку с совестью, но она была его женой, и он испытывал к ней теплые дружеские чувства. Да. Она была достойна любви, и он постарается создать для нее эту иллюзию. Но что могло навести бабушку на такие страшные мысли? Надо попробовать разобраться.

Он начал сопоставлять ранее произошедшие с ними события. Может, и правда что-то с Настей не чисто? Какая-то она… блаженная, что ли? Невезучая… Болезнь своего отца он сразу отмел, так как первые признаки ее появились еще задолго до встречи с Настей. Случай с сумочкой, который действительно доставил некоторые неприятности, он расценил как частность, это могло случиться с каждым неосмотрительным человеком, халатно относившимся к своим вещам. Единственное что его настораживало это странная болезнь маленькой Наташи. Но учитывая возраст ребенка, это тоже можно было списать на совпадение. Что еще? Всплывали какие-то мелкие неприятности, постоянно следовавшие за его женой… Перетасовывая все это, Андрей не заметил, как уснул, разбудил его лишь звонок телефона, когда за окном уже было светло.

– Отец? – удивленно произнес молодой человек, взглянув на высветившееся на экране имя абонента. – Да, пап, я слушаю!

– Андрей Петрович? – послышался в трубке незнакомый женский голос.

– Я за него! С кем я говорю?

– С вами говорит заведующая пульмонологического отделения центральной городской больницы. Ваш отец у нас. Не беспокойтесь, Андрей Петрович, пока ничего страшного не случилось. Но хорошо бы вам сюда приехать, мне хотелось обсудить с вами кое-какие нюансы относительно состояния здоровья Петра Ивановича.

– Хорошо! – опешив от неожиданной новости, произнес Андрей. – Я как смогу сразу же приеду. Я могу поговорить с отцом?

– К сожалению нет! Петр Иванович в данный момент находится в реанимации, его подключили к аппарату искусственной вентиляции легких.

– Все настолько плохо… – произнес молодой человек дрожащим от волнения голосом. Он почувствовал, что в этот самый момент, внутри него что-то оборвалось, и он с трудом соображал, что происходит.

– Хорошего, конечно, мало. Но надежда есть, поэтому, чем быстрее вы приедете, тем лучше.

– Я понял, постараюсь завтра быть у вас.

– Хорошо! – произнесла заведующая. – Буду вас ждать!

Андрей начал лихорадочно соображать, что ему делать дальше. Болезнь отца, спутала все его планы. Плюс ко всему в больнице еще находились его жена с ребенком, но откладывать поездку он не мог, речь шла о жизни его отца.

Молодой человек решил справиться о состоянии здоровья Насти и малышки у местных врачей и узнать, не повредит ли им переезд. Зое Васильевне, про отца он решил ничего не говорить, чтобы избежать повторения вчерашнего разговора. Не теряя времени, он собрал все вещи, чтобы уже не возвращаться обратно и, попрощавшись со старушкой, которая была в недоумении от такого скорого расставания с любимым внуком, загрузив все в машину, отправился за Настей.

По дороге в больницу Андрей разговаривал с Владимиром – так тяжело на душе Немчинову-младшему еще не было никогда. Ему просто было необходимо выговориться, к тому же, персональный водитель давно уже был почти что членом семьи, ему доверяли – человек он был надежный и проверенный.

После разговора с заведующей детским отделением, в котором находилась Настя с девочкой, Андрей успокоился. Оказалось, что все самое страшное уже позади и никакого рецидива быть не должно, если в дальнейшем будет соблюден курс лечения.

– Сегодня все необходимые процедуры девочке были сделаны, так что можете смело забирать ее вместе с мамой. Завтра необходимо будет все повторить. Здесь в выписке я указала необходимые инструкции по дальнейшему лечению. Пожалуйста, постарайтесь все соблюдать, – и женщина подала Андрею листок бумаги.

Молодой человек поблагодарил заведующую, потом достал кошелек, вытащил оттуда пятитысячную купюру и сунул ее в нагрудный карман халата доктора. Женщина прикрыла ладошкой карман и торопливо произнесла:

– Ой, что вы! Не нужно было этого делать. Зачем! – и ее лицо залила краска.

Андрей улыбнулся и вышел из кабинета. Настя уже была готова. Она стояла возле двери в ожидании мужа, держа на руках дочку.

– Что случилось? К чему такая спешка? Мы ведь только приехали.

– Пойдем, пойдем! По дороге все расскажу…

XI.

Уже утром следующего дня, Андрей был в больничной палате своего отца. Состояние Петра Ивановича стало немного лучше, его перевели из реанимации в обычную палату. Несмотря на это, Немчинову-старшему запрещалось много разговаривать, так как иногда ему приходилось пользоваться кислородной маской.

Несмотря на общую слабость, отец крепко держал руку сына, а во взгляде его читалась сила и уверенность, что за жизнь он еще поборется. Это давало Андрею надежду. Он был не готов к резкому печальному исходу. Да, молодой человек понимал, что отец болеет, но верил, что все не так страшно…

Сын пробыл у постели больного около получаса. Говорили они мало и как-то ни о чем. На пороге палаты появилась заведующая и кивком пригласила Андрея выйти. Он поцеловал отца в лоб и тихо сказал:

– Поправляйся! Я зайду на днях.

Андрей прошел по коридору за заведующей и оказался в ее просторном кабинете.

– Андрей Петрович, – врач замолчала на мгновение. – Андрей Петрович, Вы должны понимать, что в стенах этой больницы Вашему отцу не смогут оказать должную помощь. С таким диагнозом его надо переправлять в Москву…

Андрей коротко кивнул. Он все это понимал, но гнал печальные мысли прочь, надеясь, что все развеется как страшный сон. «С таким диагнозом… – крутилось у него в голове. – Что же делать? Как мне вести дела отца?..»

– Сколько? – прохрипел Андрей.

Врач поняла его правильно и сказала:

– При правильном лечении такие пациенты могут прожить от восьми месяцев до полутора лет, но, как бы это жестоко не звучало: в конечном итоге исход один. Надо все-таки его перевести на Каширку. Там могут стабилизировать его состояние.

Андрей лихорадочно соображал: кто же может ему помочь… Михаил Борисович? Но он боялся этого пронырливого старика, который мог обмануть и завладеть всем. Отец так много недоговорил сыну, а он так много недослушал. Сейчас было необходимо хотя бы на время вернуть к работе Петра Ивановича, чтобы тот, смог своим советом подсказать сыну как вести себя в будущем. Уж теперь он точно услышит и поймет все его советы! А еще… еще надо переписать все необходимые бумаги с отца, что дало бы права распоряжаться всем имуществом лично Немчинову-младшему.

Андрей вышел избольницы, прокручивая в голове все новые и новые комбинации и варианты своих дальнейших действий. Круг общения, в котором вращалась семья Немчиновых, позволял с легкостью решать разные проблемы. Единственным минусом всего этого было то, что такую новость, как болезнь главы клана, невозможно было утаить. А это влекло за собой определенные проблемы среди людей бизнеса.

Но первый, кому сказал Андрей про болезнь отца, был все-таки его компаньон Михаил Борисович. Тот сразу же вызвался помочь: у него были хорошие связи в области медицины. И в самом деле, уже на следующий день Петр Иванович был доставлен в больницу на Каширке и оказался под присмотром лучших врачей онкологов.

…Михаил Борисович, так радушно откликнувшись на просьбу оказать помощь другу, на самом деле не был бескорыстным – он давно уже разыгрывал свою партию в непростой игре под названием «Жизнь». Его неуемная энергия, несмотря на почтенный возраст, говорила о жажде власти. Поэтому, как только он почувствовал, что под ногами клана Немчиновых почва зашаталась, он, не теряя времени, решил оповестить своих зарубежных коллег, о возможной скорой перемене в интересующем их направлении.

Таким образом, в один прекрасный день, на столе у одного из немецких воротил бизнеса появилось письмо.

Уважаемый господин Шредер, спешу сообщить Вам об изменениях, которые произошли на «восточном фронте». Изменения эти немного щепетильного характера, но это сыграет вам на руку.

В скором времени от руководства отойдет генеральный директор интересующего Вас объекта. Человек, которому он наследует свое имущество, совершенный дилетант в этой области и не сможет чинить никаких препятствий на данном направлении.

При моем активном участии, мы сможем направить действия нового руководителя в правильное русло. Для этого мне необходимо будет получить от Вас максимум информации о бизнес-плане по данному объекту, чтобы суметь его переработать под необходимый стандарт и озвучить на совете директоров. Я уверен, что это сработает и заинтересует несговорчивую до сего момента сторону к ведению совместного с Вами бизнеса.

С уважением,

Ваш М. Б.

…Настя тем временем думала, как помочь мужу. Ей хотелось сделать что-то такое, что позволило бы Андрею быть более собранным, целиком и полностью настроиться на работу. Ей пришло в голову, что только на собственном примере можно показать, что именно работа позволит отвлечься от посторонних мыслей и заставит человека действовать более решительно.

– У меня для тебя новость! – начала она за завтраком, прервав молчание, которое обычно висело за столом с момента болезни отца.

Андрей вопросительно посмотрел на супругу.

– Помнишь Людку, ну та, с которой мы вместе учились. Пухленькая такая.

– Ну да.

– Так вот. Она сейчас работает нянечкой в детском саду. Ее Сережка на два месяца постарше нашей. Людка сказала, что если не с кем оставлять ребенка, то можно с собой брать. После года разрешают, если сами за ними смотреть будем.

– Подожди, я что-то не пойму, ты что… на работу хочешь устроиться? – произнес с удивлением муж.

– Ну да! Ты же сам говорил, что у тебя на нас теперь времени не будет, тебе целыми днями придется разъезжать, то к отцу, то в офис. Да и мне так будет спокойнее. Это же не одной дома сидеть: там вокруг дети, общение, игрушки. Познакомлюсь с девчонками, говорят, персонал весь молодой.

– Ты уверена, что тебя возьмут? – засомневался Андрей. – Ведь у тебя нет квалификации и опыта работы с детьми.

– Возьмут. Это же не воспитатель, а нянечка! Место свободное есть, я уже узнавала. Да и потом, там все такие, как и я, со своими пристраиваются, когда девать некуда. Текучка большая – никто не идет. Зарплата-то не большая. Но ведь для нас это вообще не важно! Важно, что Наташке будет веселей. Говорят, дети быстрее развиваются, когда растут вместе. Они же как обезьянки – копируют и учатся друг у друга.

Андрей сидел молча и размышлял, потягивая маленькими глотками горячий кофе. Ему понравилась идея с работой. Больше всего ему сейчас хотелось сбросить с себя груз навалившихся проблем. А так, по крайней мере, одной проблемой становилось меньше: не придется тратить время на капризы Насти. Он поймал себя на мысли, что постоянно находиться рядом с ней становилось ему в тягость.

Дожившему до тридцати, молодому человеку никогда не приходилось решать серьезные вопросы в одиночку, он всегда находился под крылом своего отца. Андрей знал, что даже если где-то им и будет допущена ошибка, ситуация всегда будет исправлена. И вот, наступил тот момент, когда рассчитывать стало не на кого, только на себя. Это очень пугало Андрея, ведь от природы он не был лидером и боялся принятия ответственных решений.

Именно это и натолкнуло его на мысль о необходимости сближения с Михаилом Борисовичем… Как бы он ни был противен Андрею, ему нужен был тот, кто направит его и подскажет.

…Андрей застал компаньона отца на выходе из своего офиса.

– Вот ты где! – воскликнул Михаил Борисович, заметив молодого человека. – А я только от тебя. Думал, ты уже на месте…

– Признаться, я тоже искал встречи с вами, – произнес Андрей.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, все нормально, просто хотел обсудить кое-какие детали по работе.

– Тогда может, поговорим по дороге? У тебя на сегодня ничего срочного? – спросил Михаил Борисович.

– У меня ежедневная рутина, я хожу по кругу: пытаюсь разобраться в документации, но без посторонней помощи ничего не выходит, – сказал Андрей.

– Тем более! Тебе необходимо развеяться. Забеги быстро в офис, возьми, что считаешь необходимым из документов. И мы постараемся по дороге кое в чем разобраться. Идет?

– Да! – радостно воскликнул Андрей, не ожидавший такого радушного общения.

В считанные минуты он сгонял в свой рабочий кабинет и вернулся с папкой в руках.

– А куда мы?

– Мне нужно в Москву, решить кое-какие вопросы. Попутно заглянем к твоему отцу.

– Здорово! Я как раз к нему сегодня вечером собирался! Михаил Борисович, вы сегодня прямо моя палочка-выручалочка! – радостно воскликнул Андрей.

Старому прохвосту льстило неожиданно доброжелательное отношение со стороны потенциального соперника. Он не рассчитывал на столь быструю перемену в отношениях с этим молодым человеком, которого всегда считал дерзким, заносчивым и невоспитанным, особенно когда дело касалось его вмешательства в дела семьи Немчиновых.

Разумеется, он не собирался раскрывать карты своей двойной игры. Еще был жив Немчинов старший, и Михаил Борисович опасался, что этот юнец, может поделиться со своим отцом его планами и тот каким-то образом их расстроит. Поэтому он решил как можно сильнее расположить к себе Андрея и дать ему возможность почувствовать себя уверенно и спокойно рядом с собой.

…Настя, тем временем, шла к месту будущей работы, в надежде уже на следующий день приступить к обязанностям. Ей очень хотелось быть полезной хоть в чем-то. Одевшись потеплее, укутав Наташу в байковое одеяло и усадив ее на санки, молодая мама отправилась в детский сад, который располагался в соседнем дворе. Этим снежным ноябрьским утром ярко светило солнце, и настроение Насти так же было солнечным и позитивным.

Территория садика показалась девушке огромной, хотя само здание, состоящее из пары двухэтажных корпусов, было обычным. Настя робко открыла калитку, и они вместе с дочкой оказались внутри детского «государства». Очищенные от снега узенькие тропинки вели в разных направлениях. Вдоль тропинок тянулись резные деревянные заборчики, раскрашенные во все цвета радуги. По-видимому, эти заборчики отгораживали от маленьких сорванцов цветочные клумбы, теперь засыпанные снегом.

Настю удивило огромное количество построек на территории для развлечения детей: это были и беседки, и песочницы, и разные горки и спортивные комплексы-лазалки. Деревянные автомобильчики стояли заснеженные и ждали, когда в них «поедет» шумная ребятня. Одним словом, вся территория была большим детским городом, и было видно, что руководство здесь неравнодушное и заботливое.

Наконец, подойдя к главному зданию, Настя увидела дружно шагающий строй ребятишек, который возглавляла воспитательница, Настина подружка. Дети, одетые в теплые комбинезоны, своей неуверенной походкой походили на маленьких пингвинят или космонавтов, шагающих по Луне. Цепляясь друг за друга, они, покачиваясь и спотыкаясь, топали за воспитательницей в направлении большой веранды.

– Люд, привет! – крикнула Настя, окликнув свою подругу.

– Пойдемте с нами! – отозвалась та и махнула рукой.

Настя вместе с дочуркой присоединилась к группе ребятишек, замкнув шествие.

…Казалось, что у Петра Ивановича Немчинова дела пошли на поправку. Правильно подобранны курс паллиативной химиотерапии, который был применен буквально на следующий день после поступления пациента и проведения ему необходимого обследования, заметно улучшил его состояние. Несмотря на то, что он был очень слаб, положительные сдвиги были налицо: отец Андрея уже мог самостоятельно дышать и передвигаться по палате.

– Здравствуй, пап! – поприветствовал его Немчинов-младший, как только они вместе с Михаилом Борисовичем показались на пороге палаты. – Я вижу, тебе лучше?

– Да, гораздо! – улыбнувшись, ответил тот.

– Значит порядок в старой гвардии! – добавил от себя его компаньон. – Выходит, мы зря переживали, ты еще и нас переживешь.

– Да! Сегодня, пожалуй, первый день, когда я чувствую себя более-менее сносно.

– Тебе нужно обязательно поправиться! У меня без тебя ничего не получается, – вздохнул Андрей. – Я хочу, чтобы ты еще раз мне все объяснил, поверь, на этот раз я буду внимательно все слушать и запоминать. Я понимаю, что мне необходимо освоить навыки управления нашим хозяйством.

Петр Иванович улыбнулся и произнес:

– Хорошо, сынок! Признаться, я и сам не перестаю об этом думать. Через несколько дней, может быть через неделю, мы с тобой разберем самые важные и необходимые документы, которые тебе в первую очередь понадобятся. Что-то я переоформлю на тебя, чтобы ты имел право подписи. Да, тебе нужно принимать дела, тянуть с этим делом нельзя. Никто не знает, сколько мне осталось.

Михаил Борисович все это время стоял молча и внимательно слушал разговор отца с сыном. Он думал о своем: сейчас его главная задача была не навести на себя подозрение. Если все раскроется до того как закончатся дни его компаньона, то ему ничего не светит. Его доля в кампании без контрольного пакета, находящегося в руках Петра Ивановича, не сыграет существенной роли. Именно поэтому он и сохранял молчание, и когда Андрей попросил бумаги, которые захватил из офиса, Михаил Борисович покорно их передал.

– Сынок, оставь их мне, я на днях постараюсь все посмотреть, отберу самое необходимое, а если чего-то не достает, ты мне довезешь. Договорились? – Андрей одобрительно кивнул головой.

Наступило время тихого часа и всех посетителей попросили покинуть палату. Оставшись довольным событиями прошедшего дня, Андрей возвращался домой вдохновленным: внутри него зародилась надежда, что все получится. Даже несмотря на то, что дни Петра Ивановича были сочтены, и молодой человек прекрасно знал об этом, тем не менее, он надеялся, что его отцу хватит времени и он сможет вложить в сына все необходимое, что даст возможность управлять кампанией без посторонней помощи.

…Войдя в дом, Андрей застал жену, играющую с дочкой, она тоже казалась счастливой и безмятежной. Увидев друг друга, они бросились в объятия и принялись делиться впечатлениями о насыщенном дне.

Настя рассказала о беседе с заведующей садика, которая показалась ей очень хорошей и доброй женщиной, и что уже со следующей недели она сможет приступать к своим обязанностям. График работы ей отводился сменный, и они с подружкой будут чередоваться два дня через два.

– Два выходных дня, которые у меня будут, мы сможем проводить вместе, – продолжила Настя.

– Да, наверное, это очень удобно! – согласился Андрей.

Он поделился впечатлениями о поездке к отцу, о его здоровье, о том, что ему стало гораздо лучше. Он не стал посвящать Настю в рабочие моменты, зная, что ей это будет неинтересно, ведь она в этом ничего не смыслит. Так, делясь приятными впечатлениями на протяжении всего вечера, каждый из них все-таки осознавал, что, несмотря на внешнюю идиллию, они были счастливы в одиночку. Супруги очень старались не подавать вида, что интереса к разговорам нет. Лицемерие становилось для них привычным: было удобно создавать видимость идиллии.

…Михаила Борисовича, который так же, как и Андрей, вернулся из поездки домой, даже внешне при всем желании нельзя было назвать удовлетворенным и счастливым. Он был задумчив и озадачен. Войдя в прихожую, он швырнул в сторону портфель, резко скинул с себя верхнюю одежду и, пройдя в рабочий кабинет, захлопнул за собой дверь.

Марина Ивановна, заслышав шум, выбежала из кухни и спросила:

– Дорогой, что случилось?

Михаил Борисович проигнорировал вопрос жены и продолжил молча раздеваться, сидя на кушетке. Супруга, сев рядом, посмотрела на него внимательно.

– У нас начались какие-то проблемы?

– Начались! – ехидно ухмыльнулся Михаил Борисович. – Если хочешь знать, они у нас и не заканчивались. – На вопросительный взгляд супруги, он добавил: – Они будут всегда, пока будет существовать этот поганый род Немчиновых. Никогда не привыкну к тому, что я всегда лишь второй номер.

– Но это только формальность! – пытаясь успокоить мужа, произнесла Марина Ивановна. – Ты ведь сам мне недавно говорил: как только не станет Петра, ты при помощи твоих немецких коллег сможешь прибрать его бизнес к рукам.

– Да, я тоже думал, что скоро наступит конец его эпохе, но сегодня убедился в обратном. Представляешь, ему стало лучше, он даже гуляет по палате. Хуже того, он забрал бумаги, которые предназначались мне, я уже держал их в руках, Андрей сам мне их отдал, чтобы я помог ему разобраться в них.

– А это плохо? – не поняла Марина Ивановна.

– Ничего хорошего! Единственное, на что я надеюсь – у него не хватит сил просмотреть весь материал. В противном случае я погиб, ведь я уже проинформировал немцев о благополучном исходе и об открытии новых перспектив для их компании.

– Да, здесь ты поспешил! А с другой стороны, ты же сам хлопотал о лучшей клинике для своего друга, что же ты теперь жалуешься?

– Да, но мне в тот момент казалось, что дела уже непоправимы и хотелось выглядеть достойно в глазах его сына. Мне же все-таки с ним работать. Потом у меня и в мыслях не было, что Петр в больнице сможет вести какие-то дела.

– А почему бы тебе сразу не поговорить с молодым Немчиновым о перспективах, которые появятся при сотрудничестве с иностранцами?

– Ты с ума сошла! – крикнул Михаил Борисович. – Он тут же обо всем расскажет своему папаше. Смотри, не вздумай где-нибудь проговориться, иначе мы пропали!

– Да ладно-ладно! Это вообще не мое дело, решайте сами, – произнесла Марина Ивановна и оставила мужа одного.

Михаил Борисович замер и сидел, уперев взор в одну точку. Потом все-таки заставил себя встать, подошел к бару, достал стакан и бутылку коньяка, налил и махом осушил его.

…Утро первого рабочего дня Настя встретила с очень хорошим настроением. Проводив мужа в офис, она собрала дочку, оделась, и они вдвоем поспешили в детский сад.

На стажировку Насте отводилось две недели, в качестве куратора к ней был приставлен второй воспитатель, который в процессе рабочего дня должен был ей объяснять и показывать все, что необходимо знать при выполнении обязанностей нянечки.

День начался с утренней линейки, на которой воспитатель взглядом окинула детей.

– Так! Все на месте! Все красивые и умытые! И с вами, такими умницами-разумницами, хочется поздороваться! Здравствуйте, дети!

– Здравствуйте, Варвара Ивановна! – дружным хором ответили малыши.

– А вот, ребята, ваша новая воспитательница! Анастасия Александровна. Мы поможем ей все вместе познакомиться с нашим распорядком дня?

–Да! – снова хором ответили все.

– А эта маленькая девочка – дочка Анастасии Александровны. Ее зовут Наташа. Она будет играть и гулять с нами! Покажем, какие мы дружные и воспитанные ребята?

– Да!– третий раз ответили воспитанные детсадовцы.

Наташа, отпустив край кофты мамы, осторожно подошла к ребятам и встала рядом. Улыбчивый мальчик в колготках и шортиках тут же взял ее за руку и потащил играть.

Своеобразный язык жестов и звуков детей младшей группы не всегда понятен взрослому человеку. Но те, кто общается с ними каждый день, начинают понимать, о чем говорят или что хотят малыши.

…За две недели стажировки, Настя с трудом, но смогла усвоить то, что было ей необходимо для того, чтобы малыши слушались ее и реагировали. Жизнь няни очень быстро перестала казаться ей сказкой – так много обязанностей было на ней. То, что она себе воображала не соответствовало действительности. Да, она была занята целый день и постоянные тревожные мысли оставляли ее: на них просто не было времени в течение дня. Дочка ее не скучала, а была в компании. Приходя домой, Настя замертво падала на кровать и засыпала, пробуждаясь, только когда Наташа начинала что-то требовать.

Пока не нашли постоянного воспитателя, каждый новый рабочий день Насти начинался с натягивания приветливой доброжелательной улыбки на лицо, и какое бы состояние ни было, нужно было соответствовать и излучать радушие. Единственное, что действительно с удовольствием делала Настя – это оформление игровых комнат, украшение картинками стен, расстановка игрушек и подготовка к играм. Она старалась, чтобы ребята, попав в это сказочное пространство, как можно дольше были занятыми самостоятельно и как можно меньше привлекали ее в свои забавы.

Погружение в сказку заканчивалось для Насти в тот момент, когда выходили из строя средства индивидуальной защиты от детских неожиданностей, именуемые «памперсами». Хорошо, если это было одновременно у одного или двух, но, как правило, заигравшись, малыши не ощущали этих неприятностей, пока не появлялся характерный запах. Понятное дело, что этот момент Настя особо не любила, но ей приходилось, засучив рукава, идти на грязное дело, в прямом смысле этого слова.

Хуже подгузников были только ежедневные разговоры с родителями. Почти все мамы были очень требовательны и капризны, как и их малолетние чада. Каверзные вопросы и необоснованные (как ей казалось) упреки, день ото дня сыпавшиеся на голову молодой няни выводили Настю из равновесия, вгоняя в глубокую депрессию. Но спасение было быстро и неожиданно найдено в самих детях. Она так старалась быть интересной для всей группы, что к моменту их встречи со своими родителями те еще пребывали в игровой эйфории и не отлипали от своей новой взрослой игрушки. И как можно что-то еще требовать от няни, когда ребенок доволен, весел и не куксится? Настя уже думала, что все отлажено, если бы не одно событие…

…Это произошло в канун Нового года. После обеда Настя с малышами украшали помещение, готовясь к празднику. Она старалась, чтобы желания и предложения шли именно от них, она же в свою очередь, просто шла у них на поводу, стараясь угодить.

В ее группе не было гиперактивных детей, но была троица мальчишек, носящихся между остальными и не реагирующих сегодня ни на какие уговоры остановиться и помогать всем остальным. Часть ребят рисовала, часть стояла на маленьких табуреточках и вешала яркие шары.

Трехлетний Мишутка, взобрался на детский стульчик, аккуратно и осторожно развешивал игрушки на елке, а его друг Андрейка носил ему шары и сосульки из большой коробки, которая стояла в другом конце комнаты. Делал он это немного небрежно и не заметил, как подбегая к другу, споткнулся о край стола и полетел вперед. Мишутка, не удержался на стуле и, падая, ударился головой о батарею.

Шум и рев был такой, что Настя оказалась у пострадавшего молниеносно. Кто-то из малышей засмеялся, увидев забавное падение своих друзей. Но Мишутке был не до смеха – по его щеке стекала кровь. Настя в панике заметалась по комнате, не зная, что предпринять и как остановить кровь, которая шла из раны над бровью. Приложив полотенце к этому месту, она схватила мальчика и побежала с ним в медпункт, строго запретив всем остальным двигаться и бегать…

Прибывшие врачи «скорой помощи» приняли решение о госпитализации ребенка. В тот момент, когда выполнялись все необходимые процедуры по оформлению малыша, девушка стояла сама не своя, сложив руки на груди. Она молила только о том, чтобы все разрешилось само собой. Она понимала, что виновата и ждала, что на нее падут громы небесные. Как только мальчика забрали, ее тут же вызвала заведующая.

Войдя в ее кабинет, Настя увидела гневный взгляд женщины. Она сидела за своим столом с угрожающим видом, как ястреб готовый наброситься на свою жертву. Красная от злости, она буквально еле сдерживала себя, чтобы не перейти к оскорблениям.

Настя замерла на пороге и просто ждала, что будет дальше.

– Ты понимаешь, что наделала!? – наконец взорвалась заведующая. – Это же черное пятно на нашем заведении! Двадцать лет! Ты слышишь!? Двадцать лет, пока я руковожу этим садом, у нас не было ничего подобного!

– Я признаю свою вину Надежда Викторовна! Я не знаю, как такое могло произойти. Это ужасная случайность, – еле слышно дрожащим голосом произнесла Настя.

– Случайность! – вспыхнула женщина. – У нас не должно быть подобных случайностей! На нас лежит слишком большая ответственность.

– Я готова понести любое наказание, я даже готова оплатить лечение, я даже готова бесплатно работать!

– Работать? Ну нет уж, милочка, работать вы больше здесь не будете, это я вам гарантирую! Не хватало еще повторения подобных случаев.

– Ну почему вы так не справедливы? На протяжении двух месяцев на меня не было никаких нареканий, и с детьми мы нашли общий язык, я к ним очень привыкла, и они ко мне, – попыталась Настя разжалобить Надежду Викторовну. – Вы даже представить себе не можете, как я переживаю за Мишутку!

– Нет, нет и еще раз нет! – запротестовала женщина. – Я не собираюсь становиться соучастницей преступления, которое произошло по вашей халатности.

– Что Вы такое говорите!? Какое преступление? Это же дети, с ними может случиться все, что угодно и где угодно!

– Послушайте, милочка! Мы сейчас говорим не «о где угодно», а о том конкретном происшествии, которое случилось на подведомственном мне объекте. То, что происходит с детьми дома или на детской площадке, здесь целиком и полностью ответственность лежит на их родителях. Но если с ребенком случается что-то в этих стенах, – и она обвела руками вокруг себя, – здесь целиком и полностью вся ответственность лежит на мне и моих сотрудниках.

– Но я же не квалифицированный специалист! Я же няня и выполняла вообще не свои обязанности! Вы же должны были найти воспитателя в группу! Вы обещали, что быстро это сделаете, а я буду просто помощником! – попыталась напомнить Настя.

– А об этом, Анастасия Александровна, постарайтесь никому и нигде вообще не говорить. В своих же интересах, – прошипела заведующая.

Настя не стала больше спорить, она стояла ошарашенная и слушала, слушала теперь не только обвинения, но и угрозы в свой адрес. Она слышала и стук своего сердца, которое бешено билось в груди, рвалось наружу, и ей казалось, что оно сотрясает все ее тело и грохочет так громко, что и все вокруг могут его услышать.

– Я сомневаюсь, что вы сейчас готовы встретиться лицом к лицу с родителями пострадавшего мальчика и объяснить им причину случившегося, – процедила сквозь зубы заведующая. – Готовы? А? Я не слышу! Молчите? Ну молчите дальше! Это лучшее что вы сейчас можете делать! А вот мне придется с ними встречаться, объясняться и оправдываться! И поверьте мне, они потребуют, чтобы я оградила детей от таких низко квалифицированных персон, как вы. Поэтому сразу говорю: работать вы здесь больше не будете. Лучшее что я могу для вас сделать, это дать возможность написать заявление об увольнении с пометкой «по собственному желанию».

В глазах Насти стояли слезы. Еще мгновение и она была готова расплакаться. Заведующая сделала жест, дающий понять, что разговор закончен, и нужно покинуть ее кабинет. Поняв, что спорить дальше бесполезно, девушка постояла еще несколько секунд и вышла.

Оказавшись одна в пустом коридоре, Настя почувствовала себя опустошенной и покинутой. Ей в очередной раз в голову пришла мысль о своей бесцельной и бесполезной жизни, о том, что она никому и никогда не была нужна…

Настя снова ощутила себя как тогда, в роддоме – совершенно одна, с маленьким ребенком на руках, и что делать дальше ей было совершенно непонятно. Страх, безграничный ледяной страх вновь сковал ее сердце и остановил дыхание. У нее закружилась голова, на лбу выступили капельки липкого пота, руки и ноги похолодели, и она, прислонившись к стене, медленно сползла вниз, потеряв сознание.

В это мгновение на этаж зашла старушка-уборщица, увидела лежащую на полу Настю и поспешно подбежала к ней, бросив швабру и ведро у лестницы.

– Что с тобой, дочка?

Но Настя не шевелилась и не реагировала.

– Ой, батюшки! Этого еще не хватало! – ахнула уборщица и кинулась заведующей: – Надежда Викторовна, Надежда Викторовна! Беда!

Заведующая вышла из кабинета и увидев бесчувственную Настю, произнесла:

– Этого мне еще не хватало!

XII.

Очнувшись, Настя поняла, что находится в больничной палате с синими крашеными стенами и тусклым освещением. С самого детства она с трудом переносила вид и запах больниц. Они наводили на нее уныние, беспокойство и страх. Насте захотелось плакать от жалости к себе, жизнь снова оказалась к ней несправедлива… как вдруг дверь палаты открылась, и на пороге показался Андрей, держащий на руках Наташу. Девочка потянулась к маме, Настя вмиг повеселела, привстав с кровати и взяв дочку к себе, произнесла:

– Забери меня отсюда, – обратилась она к мужу. – Я не могу здесь!

И в самом деле, Настя лежала в какой-то странной одиночной палате, кроме кровати и тумбочки в помещении больше ничего не было. Лишь в дальнем углу белым кафельным фартуком выделялась висевшая на стене раковина и пара полотенец слева от нее. Может быть, это помещение когда-то было чьим-то кабинетом, но дополнительное место оказалось для больницы нужнее.

– Тебя совсем недавно привезли, – ответил Андрей. – Ты была без сознания, я договорился организовать тебе персональную палату… Правда на люкс это не похоже… Но зато ты здесь одна! И никто не мешает!

Андрей немного виновато улыбнулся жене и продолжил:

– В любом случае, нужен осмотр. Так что придется немного потерпеть! Да вот и мы с Наташкой к тебе пришли!

–Да. Так намного веселее, – ответила Настя, прижала к себе дочку и посмотрела в окно.

На улице было темно, как ночью. Вдалеке горели огни парковых фонарей.

– Который час? – спросила Настя.

– Почти пять.

– Еще так рано…

– Как только мне позвонила твоя подруга, я тут же примчался!

– Людка?

– Да. Она и рассказала, что случилось, Наташка у нее была. Она ее сразу взяла, как только тебя увезли. Все очень перепугались…

–Как мальчик, Мишутка?

– Да все с ним нормально, – процедил Андрей. – Я переговорил и с его родителями, и с заведующей. Никаких последствий для нас не будет. Она сама вокруг виновата. Эта заминка с воспитателем… Короче, там много к чему могут прицепиться при проверке.

– Значит, ты знаешь, что меня уволили?

Андрей утвердительно кивнул головой и, улыбнувшись, добавил:

– Ничего страшного, займешься чем-нибудь дома. Сидела же ты до этого. Можно найти какую-нибудь работу в интернете, если тебе так важно приносить пользу миру. Тебе нужно отдохнуть. Впереди новогодние праздники, так что наберешься сил за эти дни, а там видно будет.

– Обещай, что завтра, после осмотра врача, ты меня заберешь отсюда.

– Я тебе обещаю! – нежно произнес Андрей, проведя ладонью по ее волосам.

– Посидите со мной, пока я не усну, – сказала, зевая, Настя.

– Посидим, посидим. Спи.

Глядя на засыпающую жену, Андрей думал о том, как кардинально изменилась его жизнь. Еще недавно, он чувствовал себя мальчишкой, который находился под родительским крылом и ни в чем не нуждался. Он мог гулять и развлекаться в свое удовольствие, тратя отцовские деньги и не задумываясь о том, каким трудом они достаются.

Теперь, посмотрев на себя со стороны, он чувствовал, что стал человеком, на котором лежит груз ответственности не только за себя, но и за своих близких. Пусть что-то он делал еще неуверенно, но уже чувствовал удовольствие и радость от возможности защищать семью. В это мгновение он ощущал себя настоящим мужчиной, главой семьи, как его отец. Пусть он еще не достиг того уровня, когда можно, опираясь на большой жизненный опыт, решать все проблемы. Пусть он это делает осторожно, проверяя каждый свой шаг и почву под ногами, но он делает этот шаг самостоятельно, как тяжелый локомотив, прокладывающий себе путь по заснеженному, труднопроходимому пространству. Он делал все молча, не обременяя семью своими переживаниями и заботами. И от этого чувствовал себя еще сильнее и решительнее.

…Состояние отца, у которого он был пару дней назад, сильно расстроило Андрея, но он старался не показывать этого и ни с кем не делился своими мыслями о будущем.

Прошло уже два месяца с того момента, как Петр Иванович Немчинов попал в больницу со страшным диагнозом, но, несмотря на незначительные улучшения, кардинально ничего не менялось.

Тяжелая болезнь не отпускала: Немчинову-старшему становилось то немного лучше, то хуже. Поразив оба легких, опухоль проникла в лимфу и распространялась по всему организму, охватывая все новые и новые участки.

Терапия с применением препаратов, которые были назначены пациенту, лишь немного облегчала его существование, практически ничего не меняя. Да и изменить что-то было уже невозможно.

В хорошие моменты Петр Иванович находил в себе силы, чтобы поработать с документами, которые привез ему Андрей. Но за два месяца он успел подготовить только те бумаги, которые давали возможность Андрею владеть всем имуществом и распоряжаться им по своему усмотрению. Так же Андрей получил право подписи, при составлении основной документации, при заключении всех видов сделок, направленных на дальнейшее ведение экономической деятельности компании. Отец передавал сыну все свои права, целиком и полностью надеясь на его здравый смысл и на то, что будущее того, ради чего он жил и работал, находится в надежных руках.

…Михаил Борисович за это время успел успокоиться и пришел в свое обычное, рабочее состояние. Вспышки ярости, которые он проявлял после возвращения от своего «друга», он объяснил себе как усталость после продолжительной напряженной и нервной работы.

В течение последних дней, окруженный заботой «любящей» жены, он стал снова рассудительным, вспомнив свою истинную роль в деле, где он являлся основным действующим лицом.

– Да что это я, в самом деле?! – произнес он в сердцах, сидя у себя в кабинете за рабочим столом и просматривая отчет одного из своих сотрудников. – Ведь моя идея, чтобы этот парень встал у руля организации воплотилась! Так и было задумано. Ведь я хотел этого, чтобы впоследствии иметь возможность, сблизившись с ним, выйти на первый план. Ну же, Борисыч! Неужели ты забыл это!

Михаил Борисович захлопнул папку с документами и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. «Теперь моя главная задача, сделать так, чтобы этот парень не слишком глубоко вникал во все дела. Андрей ведь привык жить под опекой. Вот и надо опекать его, давать ему все, и в то же время не давать ничего. Главное, чтобы Немчинов понял, что он что-то делает и это у него получается. Я просто покажу ему мнимый результат его работы, чтобы он потерял бдительность и успокоился. Тогда я и смогу расставить все фигуры в том порядке, в котором считаю нужным…»

Михаил Борисович не заметил, как снова заговорил вслух:

– Насколько я знаю, у Петра состояние здоровья не позволяет переработать тот бумажный материал, который ему поступил. Тем лучше, значит, я могу в этом направлении плодотворно поработать…

Ему не терпелось заполучить бумаги, которые он успел подержать, но не успел с ними познакомиться. Но и тех минут, когда они были у него, ему хватило для того, чтобы почувствовать, какой важности документы находятся в этих папках, уж очень сильно они жгли ему руки. А тот всплеск ярости, который последовал вслед за тем, когда эти бумаги у него отобрали, был обоснованным, ведь он почувствовал, что у него отбирают власть, к которой он так долго стремился.

– Михаил, – послышался из спальни игривый голос супруги. – Время было уже позднее. – Не пора ли нам пора?

Михаил Борисович, посидел еще минуту, вздохнул, легко поднялся с кресла и, выключив свет, на ощупь вышел из кабинета, закрыв его на ключ.

…С утра Андрей спешил к супруге. Несмотря на свое врожденное легкомыслие, он старался выполнять те обещания, которые давал. Уверенный, что Настя его ждет, он, не теряя времени, направился в больницу.

В спешке забыв надеть бахилы в фойе, он был остановлен на входе охранником. Стараясь не портить себе с утра настроение, Андрей не стал вступать в перепалку и натянул синие пакеты на ноги.

В больнице уже вовсю шла активная жизнь, которая для ее обитателей начиналась рано утром. Народ с озадаченными и озабоченными лицами сновал по коридорам медицинского учреждения. Кто-то передвигался самостоятельно, кого-то везли на каталках. Все были в поисках процедурных кабинетов, лабораторий, УЗИ, рентгенов и прочих. Народ толпился у лифтов, на лестничных пролетах, создавая впечатление массового исхода.

Андрей уже начал заметно нервничать, ведь ему нужно было еще успеть на работу, а тут такое. Наконец, добравшись до палаты, в которой лежала Настя, он открыл дверь и в изумлении застыл. На кровати, где вчера лежала его жена, находилась совершенно посторонняя женщина. Это была полная дама средних лет, в очках, с химической завивкой на голове. Она сидела боком к двери и ковыряла чайной ложкой в стаканчике с йогуртом. Завидев незнакомца в дверях, она отвлеклась от своей трапезы и вопросительно уставилась на молодого человека.

Андрей нерешительно поздоровался и вежливо спросил:

– А где девушка? Она вчера лежала в этой палате.

– Никакой девушки здесь не было! – грубо ответила женщина. – Я поступила час назад, здесь было пусто, и кровать была застелена, узнавайте все у врачей.

Андрей извинился и закрыл дверь, оставив женщину наедине с ее завтраком.

В ординаторской молодой человек узнал новость, которая его и обрадовала и потрясла одновременно. С Настей было все в порядке. Все те страшные картины, которые возникали в голове молодого человека после того, как он не застал своей жены на месте, улетучились. Ее перевели в отделение женской консультации, которая находилась в соседнем здании.

Как оказалось, Настя была на втором месяце беременности, и Андрей застал ее в прекрасном расположении духа. Она находилась среди сверстниц, которые были здесь по той же причине. Девушки мило болтали, трещали и смеялись, сначала даже не заметив появления мужчины. Увидев мужа, Настя спорхнула с кровати и повисла на его шее, со словами:

– Дорогой, у нас будет ребенок!

– Я знаю, – сдержано произнес Андрей. – Ты ложись, тебе не стоит делать резких движений. Мне сказали, тебе ночью опять плохо было?

– Ничего страшного, по-видимому, просто давление упало.

– Я тебя оставлю ненадолго, мне нужно переговорить с доктором.

Информация, которую он узнал от медиков, была не очень благоприятная и радостная.

Организм Насти был слишком слабым, чтобы самостоятельно выносить ребенка. Ей рекомендовали лечь на сохранение. В противном случае могла быть угроза выкидыша.

Все попытки Андрея уговорить врачей забрать супругу домой ни к чему не привели: категорический отказ всех, включая главврача, вынудили молодого человека согласиться, ведь на кону были жизнь его жены и будущего ребенка.

Вернувшись в палату, Андрей жестом дал понять Насте, что хорошо бы поговорить наедине.

– Я поговорил с врачом и…

– И мне надо еще полежать здесь? – поняла та намек мужа. – Да? – легко продолжила Настя.

– Да, – кивнул Андрей. – Ты готова? Вчера ты хотела домой. Я думал…

– Готова, конечно! – Настя светилась радостью. – Это же для нашего ребенка! Только вот как Наташа? Она же будет в тягость тебе. Может, привезешь мне ее сюда?

– Не стоит, – ответил спокойно Андрей. – Ей не место в больнице. Да и потом, тебе нужен покой. А если… – он замолчал на мгновение, но тут же продолжил: – А что если Наташку отправить к бабушке?! Ведь Марина Ивановна всегда жаловалась на нехватку общения с внучкой. Вот и представился случай для этого. Она всем поможет и будет чувствовать себя благодетельницей!

Андрей невольно улыбнулся, и это не осталось без внимания Насти.

– Что тебя рассмешило? – спросила она.

– Да, так вспомнил кое-что, – резко ответил он. – Все, малыш, я побежал, а то у меня еще масса дел! Вечерком загляну.

Он поцеловал жену и скрылся за дверью фойе.

Настя рассеяно посмотрела ему вслед, пожав плечами, и, вернувшись в палату, продолжила прерванный разговор, с соседками по палате.

…Спустя несколько месяцев, Андрей уже освоился в компании и приобрел некоторые навыки, но, при всем своем стремлении к самостоятельности в принятии серьезных решений, Немчинов-младший по-прежнему оставался легкомысленным человеком.

Попытки возвысить себя среди окружающих и показать свою значимость, постепенно стирали в нем хорошие человеческие качества. Он пыжился и старался вести себя, как ему казалось должен вести человек его уровня и положения. Но у кого-то это вызывало усмешку и непонимание, а кого-то откровенно раздражало. В первые месяцы управления компанией он усиленно пытался произвести приятное впечатление на своих подчиненных, тем, что показывал свое стремление сохранить традиции, которые были заведены в их семейном бизнесе. Но спустя некоторое время все пошло по-другому, и причина тому была активизация старшего компаньона Немчиновых, Михаила Борисовича – он решил взять быка за рога.

Чтобы дать почувствовать молодому руководителю, что дела его идут в гору, Михаил Борисович решил передать в компанию Андрея часть своих активов, мотивируя тем, что увеличение основных фондов позволит повысить объем выпускаемой продукции. Это польстило Андрею. Но так как он мало разбирался в делах, то решил оценить этот щедрый жест со стороны компаньона по его результатам.

Результаты не заставили себя долго ждать, и были положительными. Андрей Немчинов испытал восторг, когда закупленное немецкое оборудование показало себя только с лучшей стороны. Рабочие были довольны, хвалили молодого хозяина и уже подсчитывали не только прибыль предприятия, но и личные премии.

Буквально на следующий день, Андрей явился в офис к Михаилу Борисовичу, и прямо с порога, принялся рассыпаться в любезностях, не зная, как выразить свою признательность старшему компаньону. Ведь еще недавно он воспринимал его не более как завистника отцовского дела.

– Михаил Борисович! Дорогой! – восторженно говорил Андрей. – Вы – настоящий воротила бизнеса!

– Да ладно, Андрюш, – скромно отмахнулся тот. – Ты проходи, рассказывай отчего такой поток красноречия. Раньше–то я помню, ты меня постоянно подозревал в чем-то. Букой смотрел.

–Михаил Борисович…

– Ладно-ладно, – перебил молодого человека старик. – Я понимаю. Но и ты пойми! Мы делаем общее дело на благо компании. А компания должна приносить прибыль! Согласен?

Андрей только кивнул. Михаил Борисович налил виски и подал Немчинову-младшему стакан.

– Говори отцу, что все идет своим чередом. Что ты постепенно во всем разбираешься, – сказал он Андрею. – Главное, ни о чем не переживай, все у нас на мази. Кстати, можешь порадовать его скорым рождением внука.

Конечно, Андрей не догадывался, да и не мог догадаться о той игре, которую вел старый плут вместе с зарубежными подельниками.

Бизнес Михаила Борисовича уже давно целиком и полностью находился в руках немецких кампаний, а он лишь пользовался дивидендами, которые ему в виде подачек присылали из-за рубежа.

…Петр Иванович был плох. Говорить об улучшении состояния больного уже не приходилось, врачи делали все возможное, чтобы оно не ухудшалось резко. Во время последней встречи с лечащим врачом, Андрей узнал, что отец постепенно начинал слепнуть, и в скором времени мог совсем потерять зрение, так как метастазы стали проникать в головной мозг. Молодой человек не стал нагружать его ненужными вопросами и сообщениями, лишь попросил назад те бумаги, которые ему привозил.

Петр Иванович вернул сыну документы и спросил:

– Ну как ты? Справляешься?

– Все нормально отец, не переживай!

– Как в семье дела? Как невестка? Я скоро, наверное, совсем ослепну, повидать бы ее.

– Если получиться, обещаю что привезу! Ейсейчас тоже нелегко, беременная она. На сохранении.

– Беременная! – Петр Иванович от подобного сообщения приободрился и даже встал с инвалидного кресла, на котором сидел до этого неподвижно.

– Да отец, уже на пятом месяце!

– А кто будет, еще неизвестно? – взволнованно продолжал расспрашивать Немчинов-старший.

– По предварительной информации – мальчик.

– Мальчи-и-и-к, вну-у-у-к, – протяжно произнес Петр Иванович, опускаясь назад в кресло. Лицо его засияло улыбкой, и на глазах показались слезы.

…Маленькая Наташа, находилась в том возрасте, и относилась к тому типу детей, которым бывает одинаково хорошо, как с родителями, так и с чужими людьми, если последние оказывают должное внимание и проявляют заботу. Конечно, Марину Ивановну – в чьих руках оказалась девочка, нельзя было назвать чужим человеком, как-никак она была родной бабушкой, и когда Наташка попадала к ней, та делала все от нее зависящее, чтобы понравиться и угодить ребенку.

Под маской любящей бабушки скрывался своеобразный, твердый и волевой характер женщины, которая привыкла во всем следовать тонкому расчету. Узнав о причине, по которой ей передавали ребенка, она не сказать, чтобы обрадовалась, но сделала из этого определенные выводы.

«Что ж! – подумала Марина Ивановна. – Если мне доверили эту девочку, придется сделать из нее человека!»

Женщина очень тяготилась мыслью, что не смогла привить своей дочери те качества, которыми обладала сама. Она постоянно убеждала себя, что Настя просто неудачница и никогда не сможет устроить свою жизнь так, как ей, ее матери, этого бы хотелось.

Глядя на маленькую Наташу, Марина Ивановна придумала план, по которому решила воспитывать ребенка. Но она не хотела ограничиться временем болезни Насти, ей необходимо было привязать к себе девочку настолько, чтобы та смогла самостоятельно сделать выбор, кому она отдаст предпочтение. Конечно, пока что отобрать ребенка у матери не было целью Марины Ивановны, она решила действовать постепенно, мягко внушая внучке мысль о том, с кем лучше.

Каждое утро Настина подруга Людмила забирала Наташу в детский садик. Вместе со своей дочкой, они заходили за ней, и девочки дружно, взявшись за руки, отправлялись в группу и точно так же возвращались обратно.

Как-то утром Людмила позвонила в дверь Немчиновых. Открыл глава семьи. Андрей уже собирался на работу и застегивал пуговицы на рубашке.

– Как наша девочка, готова? – спросила Людмила с порога.

– Ее здесь нет, она у бабушки, – спокойно ответил Андрей.

– Ну вот! А мы надеялись, что она составит нам компанию, – с сожалением произнесла девушка, и, обратившись к дочке, добавила: – Ну, ничего! Увидитесь в садике.

Но в садике Наташи тоже не оказалась. Марина Ивановна посчитала, что не стоит ее внучке быть вместе с обычными детьми. Да и само заведение не внушало женщине доверия. Она твердо решила сама заняться воспитанием девочки, и никто другой не должен в это вмешиваться.

Между тем, Людмила, не увидев Наташу в группе, сразу забила тревогу и позвонила Андрею. Зная, что Настя в больнице, она решила не волновать подругу, а во всем разобраться сама.

Немчинов успокоил девушку, сказав, что возможно она заболела, и бабушка просто не повела ее в детский сад.

– Люда, спасибо за беспокойство, – сказал Андрей в трубку. – Я все узнаю и дам знать. Пока для паники нет повода.

…Вечером в квартире Марины Ивановны и Михаила Борисовича прозвучал звонок домофона. Хозяин отложил газету, встал с кресла и, подойдя к двери, снял трубку.

– Папа пришел! – после некоторого молчания крикнул мужчина игравшей на полу Наташе. – Беги, встречай.

– Какой он ей папа?! – недовольно фыркнула Марина Ивановна. – Не родной он ей!

– Ну ладно, ладно, ты при девочке могла бы не распространяться.

– Она сама решит, кого и как называть! – почти что прошипела женщина.

Спустя некоторое время на пороге появился Андрей. Он держал в руках большого плюшевого медведя и коробку конфет. Увидев что-то огромное и мягкое, и поняв, что это что-то предназначалось именно ей, Наташа подбежала, вцепилась в игрушку обеими руками и прижалась к ней лицом.

– Что надо сказать папе? – с усмешкой спросил Наташу Михаил Борисович.

– Пасиба! – пролетела девочка.

– А это вам! – Андрей сунул в руки Марине Ивановне огромную коробку конфет.

– Ну что вы, молодой человек! Это совершенно лишнее, – запротестовала та, но, тем не менее, взяла конфеты и унесла их на кухню.

Михаил Борисович, не приглашая Андрея войти, спросил:

– Что привело тебя к нам в столь поздний час?

– Да, – послышался из кухни голос женщины. – Мы уже собирались ложиться спать.

– Не беспокойтесь, я ненадолго! – ответил Андрей. – Просто зашел узнать: все ли в порядке с девочкой. Она сегодня не была в садике, воспитатели беспокоятся, вот я и решил удостовериться и навестить.

– У нас все нормально! Правда, мой хороший? – Марина Ивановна погладила Наташу по голове и продолжила: – С сегодняшнего дня в садик она ходить не будет. Я сама буду за ней смотреть, и делать все что необходимо! – твердо произнесла женщина.

Андрей хотел было что-то возразить, но стоящий рядом Михаил Борисович толкнул его в бок, давая понять, что спорить бесполезно.

– Поверьте, у меня достаточно опыта в воспитании детей, – не унималась Марина Ивановна. – И у меня Наташенька получит больше, чем ей смогут дать в каком-то второсортном учреждении. И потом, вам же будет лучше, если она останется со мной. Не придется ни о чем беспокоиться. Все расходы на ее содержание я возьму на себя.

Андрей, молча и с удивлением, смотрел на свекровь и не мог понять, что могло подвигнуть такую женщину как Марина Ивановна на то, чтобы добровольно стать нянькой маленькому ребенку. Этого не знал даже ее муж, Михаил Борисович. Он так же молча стоял и слушал, с какой ревностью его супруга отстаивала свои права на ребенка, который еще каких-то пару недель назад, казалось, был ей совершенно не нужен.

– Ладно, – выдохнул Андрей. – Я пойду. Действительно поздно.

Он чмокнул Наташку в макушку и скрылся за дверью.

…Рано утром явившись на работу, Андрей столкнулся в дверях со своим секретарем. Было видно, что женщина спешила. Опустив глаза в пол и стараясь ни на кого не смотреть, она не заметила своего начальника и отреагировала лишь тогда, когда он остановил ее словами:

– Елена Михайловна, далеко ли вы собрались? Все на работу, а вы с работы!

Елена Михайловна Шадрина, долгие годы верой и правдой служила в компании под руководством Петра Ивановича. Это была женщина лет пятидесяти пяти, высокая, худощавая с курчавыми черными как смоль волосами. Несмотря на свой возраст, внешне она выглядела очень эффектно и даже те, кто знал ее давно, удивлялись, как ей удается так себя сохранять. Елена Михайловна была для отца Андрея гораздо больше, чем штатная сотрудница и секретарь. Она была его верная боевая подруга, а после смерти жены и вовсе стала самым близким человеком.

С того момента, как Андрей занял пост главы компании, он стал замечать, что с женщиной что-то происходит. Поначалу он не придавал этому значения, но впоследствии стал догадываться, что она тяготится его обществом.

Как-то он заговорил с Еленой Михайловной и попытался выяснить истинную причину ее перемен. Та ответила ему, что опасается, как бы в компании с отходом от дел его отца не произошли перемены к худшему. Тогда ей придется покинуть место, на котором она проработала четверть века. Но молодой человек лишь усмехнулся и легкомысленно уверил женщину в незыблемости структуры, выстроенной его отцом, и что волноваться совершенно не о чем.

– Почему вы молчите? – не дождавшись ответа на первый вопрос, снова спросил Андрей.

– В приемной на столе, я оставила заявление, в котором все объяснила, – не поднимая глаз, произнесла Елена Михайловна. – Там же вас ожидают два человека, которые тоже, наверное, захотят своими разъяснениями что-то дополнить, – прибавил она. – А теперь… извините, мне необходимо уйти!

Андрей был неприятно удивлен такому утреннему сюрпризу. По дороге в свой кабинет, он думал, кто могут быть те люди, которые ожидают его в приемной.

– Только бы не налоговая инспекция или еще какие-нибудь проверки, – произнес он вслух.

Но поднявшись на этаж и войдя в холл, улыбка непроизвольно расползлась по его по лицу от того, что он увидел.

В кожаных креслах расположенных в приемной, сидели две молоденькие девушки, они с интересом разглядывали журналы, которые лежали на столике. Их внешний вид, не смог бы оставить равнодушным ни одного мужчину. Пожалуй, они являлись олицетворением женской красоты. Прекрасно сложенный фигуры, тонкие, правильные черты лица, на которые грамотно и аккуратно был наложен макияж, подчеркивающий их природную красоту. Строгий, деловой стиль одежды, который предпочитали девушки, придавал им эротичность и легкую недосказанность. Их бедра были прикрыты обтягивающими черными мини-юбками, а шпильки еще больше удлиняли и без того длинные ноги.

Андрей некоторое время стоял и буквально пожирал глазами незнакомых красавиц, которые, казалось, специально не замечали его, давая возможность насладиться зрелищем.

Наконец, молодой человек собрался и заговорил:

– Здравствуйте барышни! Кто вы? Откуда? И зачем пожаловали?

Девушки тут же вспорхнули со своих мест и приблизились к Немчинову.

– Ой, здравствуйте, Андрей Петрович, а нас к вам отправили!

– Ко мне? Кто? Зачем? – еще больше удивился Андрей.

– Михаил Борисович! – дружно ответили девушки. – Он сказал, что у вас расширяется производство, и вам требуются молодые, активные кадры. Тем более, как мы успели узнать, у вас теперь нет специалиста по работе с производственными бумагами.

Девушки умолкли, и в ожидании хлопая ресницами, не сводили глаз с растерянного Андрея.

– Мы будем вашими новыми сотрудницами. снова почти хором заверещали они. – Будем помогать вам с делопроизводством и компьютерными программами.

– Ну, э-э, ладно. Поживем, увидим! – выдавил, наконец, из себя молодой человек. – Когда приступаете?

– Сегодня! – радостно воскликнули красотки.

– Я – Таня! – первой протянула руку черноволосая девушка.

– А я – Лена! – вторила ей подруга.

– Очень приятно, я – Андрей Петрович! – произнес Немчинов, потом немного подумал и добавил: – Если хотите, можно просто – Андрей.

Девушки улыбнулись и синхронно кивнули.

– Пойдемте, я покажу вам фронт работы, – и Андрей распахнул дверь одного из кабинетов.

О заявлении Елены Михайловны, молодой человек в тот момент, естественно, забыл, оно так и осталось лежать нетронутым на столике в приемной. Лишь на следующий день, когда утром он просматривал поступившую корреспонденцию, оно привлекло его внимание. Андрей покрутил его в руках, и, пройдя в свой рабочий кабинет, не читая, бросил в корзину для мусора, произнеся:

– Что сделано, то сделано! В конце концов, это ее решение.

XIII.

Рабочее совещание, которое проводил Андрей еженедельно, было прервано неожиданным телефонным звонком. Все, кто находились в кабинете директора, застыли в молчании, пытаясь понять – о чем разговор.

Андрей практически ничего не говорил и не спрашивал, лишь утвердительно мычал и поддакивал. По выражению его лица, было видно, что тема не из приятных. Михаил Борисович, сидевший напротив, пытался поймать взгляд молодого человека: ему очень не терпелось узнать, что произошло. Наконец Андрей закончил говорить, и опустил глаза, как будто что-то изучая в документах, лежащих у него на столе. Потом неожиданно произнес:

– Я прошу у всех прощения, но вынужден буду на сегодня закончить наше совещание и перенести его на другой день. Дату и время я назову позже.

Оставаясь неподвижным, он сидел и наблюдал за своими сотрудниками, покидающими кабинет. После того как все вышли, и они остались вдвоем с Михаилом Борисовичем, тот произнес:

– Ну что там стряслось? Рассказывай!

– Отцу стало хуже! – с каким-то безразличием, все так же уставившись в одну точку, произнес Андрей.

– Что значит хуже? – ответа не последовало. – Андрей, ты меня слышишь? Насколько хуже?! – не унимался старик, уже почти что выкрикивая последние слова.

Это подействовало, молодой человек как будто вышел из забытья и сфокусировал взгляд на своем компаньоне.

– Главврач звонила, сказала, что ночью у него был сильный приступ кашля, в результате которого он потерял сознание. После этого в легких начался какой-то необратимый процесс. Теперь дышать самостоятельно он не сможет. Его подключили к специальной аппаратуре, а в легких очень быстро стала набираться жидкость.

– Да… Дела! – покачав головой, произнес Михаил Борисович. – Рано или поздно это должно было случиться. Глупо было надеяться на положительный исход при таком заболевании… – Он сделал несколько шагов по кабинету, подошел к Андрею, похлопал его по плечу и произнес перед уходом: – Что бог не делает, все к лучшему! Держись парень!

Андрей проводил его взглядом, не сказав ни слова. Реакция Михаила Борисовича на болезнь отца не была неожиданностью для молодого человека. Он знал, что их отношения носили чисто деловой характер, и ни о какой дружбе речи идти не могло. Поэтому не стал осуждать старика за его безразличие, напротив, ему почему-то вдруг стало жаль его.

За время своей игры, которую затеял Михаил Борисович под старость лет, изменился и он сам. То, как он стал выглядеть, говорило о том, что со здоровьем у него возникли значительные проблемы. Постоянные приступы гипертонии, одышка и прочие недомогания были на лицо, и их невозможно было скрыть, как бы он ни старался.

Андрей стал чаще замечать, что старик начал прибегать к услугам штатного врача, проводя у него длительное время, как во время заседаний у него тряслись руки в попытке достать из пузырька прописанную таблетку, как он, порой, долго засидевшись в кресле, с трудом поднимался, держась за больные разбитые артритом суставы. И только благодаря своему характеру, он еще оставался в строю.

– Да, уходит старая гвардия, – подумал Андрей и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.

Он, казалось, задремал, и не заметил, как одна из девушек, которых он не так давно нанял, тихо вошла в его кабинет и поставила на стол поднос с заварным чайничком и чашкой чая. Она стояла и с любопытством разглядывала контуры лица молодого человека, потом приблизилась к нему, встав за спиной, и положила руки на плечи. Андрей почувствовал чье-то прикосновение, но глаз не открыл, как будто ждал чего-то подобного. Его голова начала медленно раскачиваться из стороны в сторону, в такт движениям рук девушки, массировавшей ему плечи. Внезапно, быстрым движение руки, он поймал руку девушки и, развернувшись вместе с креслом лицом к ней, усадил ее себе на колени. Девушка в свою очередь обеими руками обхватила его голову и принялась осыпать лицо поцелуями.

Андрей, закрыв глаза от удовольствия, произнес:

– Танюш, как хорошо, что я встретил тебя! Мне так не хватает рядом настоящей женщины.

…Тем временем на другом конце города врачи боролись за жизнь Насти и ее семимесячного ребенка, который решил появиться на свет. Состояние здоровья будущей матери, не позволило доходить беременность, до положенного срока. Положение усугублялось тем, что плод не успел развернуться, и было решено, что необходимо делать кесарево сечение. Но риски, тем не менее, были велики. Ослабленный, практически лишенный иммунитета организм матери, мог не справиться. Поэтому в клинике собрался консилиум опытных врачей, склонивших голову над операционным столом, на котором находилась несчастная девушка.

Андрей, конечно, не мог знать всего этого. Побывав у супруги пару дней назад, оставив ее в хорошем расположении духа, он не заметил никаких намеков на подобное развитие событий. Между тем, его имя не слетало с губ Насти, когда та оказалась между жизнью и смертью. Даже в тот момент, когда она погрузилась в глубокий беспокойный сон, и скальпель хирурга сделал глубокий разрез.

Вся процедура длилась около часа, перед тем как ребенка извлекли, и крик жизни нового человека раздался в операционной. Младенца передали в руки акушерки, и та, в свою очередь, аккуратно завернула его в байковую пеленку. Мальчик, а это был именно мальчик, родился живым и здоровым, хотя и был таким же хрупким, как и его мать.

У нее же в результате большой кровопотери упало давление, сердце едва билось, дыхание было едва заметно. Нужно было срочно заканчивать операцию и выводить пациентку из наркоза.

…А в доме Марины Ивановны был праздник: женщина наслаждалась обществом маленькой внучки. У Наташи было все, что только мог пожелать ребенок в ее возрасте. Лучшие игрушки, красивая модная одежда и все самое любимое и вкусное. Единственное, что не получала Наташа в полном объеме – это материнской ласки и общения со сверстниками. Все это деспотичная женщина затмила собой. Получив власть над ребенком, Марина Ивановна сияла: впервые в жизни ее так внимательно слушали и беспрекословно подчинялись.

В этот день Михаил Борисович, придя с работы уставшим, заметил приподнятое настроение своей супруги.

– Что это ты так сияешь, как будто выиграла в лотерею миллион долларов? – развалившись в кресле, произнес он.

– Ты не представляешь, дорогой, что мне сегодня удалось достать! – захлопала в ладоши женщина.

– Ты говоришь так, как будто речь идет о каком-то дефиците, – кряхтя и отдуваясь, проговорил Михаил Борисович, стаскивая с себя носки.

– Надеюсь, тебя на пару дней можно оставить одного?– загадочно произнесла Марина Ивановна. – Ничего тут не выкинешь?

– Что? – удивился муж. – Ты куда-то собралась?

– Не я одна! А мы вместе с Наташкой!

Михаил Борисович очень удивленный подобной новостью, переводил взгляд с жены на внучку, дожидаясь вразумительного ответа.

– Я вчера достала два билет в парижский Диснейленд, – радостно сообщила женщина. – Когда еще ребенок побывает во Франции?! Мы в ее возрасте и мечтать о подобном не могли.

Михаил Борисович сделал безразличное выражение лица, давая понять, что все это напрасная трата денег. Мысли его были заняты другим. Делая ставку на молодого Немчинова, он не должен был ошибиться. Две его сотрудницы, направленные в фирму Андрея, пока успешно справлялись со своими обязанностями. Казалось, все идет своим чередом, но что-то не давало покоя старому пройдохе, что-то его тяготило, но что, он еще пока не знал.

На следующий день совещание, накануне прерванное Андреем, возобновилось, и по его результатам можно было сделать вывод, что все вопросы, которые были на повестке дня, оказались решены. Еще долго в кулуарах шли бурные обсуждения о взятии нового курса в развитии отрасли, поиск новых инвесторов и партнеров. Это были первые звоночки той долгой мелодии, разыгранной Михаилом Борисовичем, которую предстояло всем услышать.

В тот момент, когда сотрудники были увлечены разговорами и обсуждениями после совещания, одна из девушек – новых сотрудниц компании, которых так успешно подбросили Немчинову-младшему, потихоньку подошла к Михаилу Борисовичу, и, взяв его под руку, отвела в сторону.

– Ты в своем уме? Нас не должны видеть вместе!–возмутился старик.

– Здесь все, что вы просили, – произнесла девушка и протянула ему флэш-накопитель. Михаил Борисович быстро сунул карту памяти себе в карман и удалился.

…Настя постепенно приходила в себя после тяжелых родов. Она была еще очень слаба и практически не вставала. На всякий случай рядом с ней постоянно дежурила медсестра. Маленький Коля – так назвали новорожденного малыша, находился рядом с мамой. За ним также велось пристальное наблюдение.

Первое впечатление от ребенка повергло Настю в шок. Она никогда не видела недоношенных детей, а будучи от природы очень впечатлительной и эмоциональной, впервые увидев своего сына, Настя заплакала: он показался ей каким-то уродцем. Непропорционально большая голова, тонкая, морщинистая, казалось, полупрозрачная кожа, спина и плечи, покрытые светлым пушком – это отличало малыша от детей, родившихся в положенные сроки. И именно это отталкивало девушку и не давало ей возможности раскрыть материнские чувства по отношению к младенцу. Врачи убеждали ее, что все это временно, что очень скоро все придет в норму. Настя понимала это, но ничего поделать с собой не могла.

Как же она обрадовалась, увидев своего мужа! Андрей пришел вечером после работы, с цветами и гостинцами. Обняв жену, он очень долго сидел у колыбели новорожденного сына. Настя с умилением смотрела на эту идиллию, ей хотелось верить, что Андрей любит ее искренне, и этот момент запомнился ей, как картинка из детской книжки сказок.

– А почему ты один? Почему не привез с собой Наташку? – спросила Настя Андрея.

– А Наташи нет. Она улетела с бабушкой во Францию, – абсолютно спокойно, как само собой разумеющее, произнес молодой человек.

– То есть, как улетела во Францию?! – в недоумении произнесла Настя, вытаращив глаза на мужа. – И ты так спокойно об этом говоришь! А если с ней там что-нибудь случится. Как ты мог отпустить их вдвоем? А как же разрешение?

– Да успокойся ты! – игриво смеясь произнес Андрей. – Я все уладил. Ну что ты всполошилась? Ничего страшного нет. Я проверил путевки, все нормально. Они полетели в Диснейленд. Твоя мать заботится о ней. А тебе даже в голову не могло бы прийти слетать с ребенком в парк развлечений.

Настино сказочное настроение моментально улетучилось. Она почувствовала, что от слов Андрея повеяло каким-то холодом: он разговаривал с ней равнодушно, как будто Настя была чужим человеком. Она замолчала, надула губы, готовая расплакаться, и отвернулась к стенке, накрывшись с головой одеялом.

– Думаю, что мне не стоит больше здесь находиться, – равнодушно произнес Андрей. – Как придешь в себя – позвони, я буду дома.

Настя никак не отреагировала на уход мужа, лишь по вздрагиваниям одеяла можно было догадаться, что она снова плачет.

…На следующий день Настю навестила подруга Люда, она периодически надоедала Андрею с расспросами о маленькой Наташе. Ей почему-то казалось, что они неволят ребенка, что ей будет лучше вместе с детьми в саду. И вот настал тот момент, когда Людмила решилась рассказать о своих чувствах и подозрениях. Она была простой женщиной и совершенно без стеснения могла выдать все, что думала. Но с другой стороны она была ответственной, внимательной и заботливой, когда дела касались детей. Поэтому, как только подруги оказались наедине, Людмила сходу начала сыпать обвинения в адрес Андрея и Марины Ивановны, не стесняясь приукрашивать и привирать, лишь бы добиться желаемого результата.

Впечатлительная Настя слушала все с содроганием: она не могла спокойно реагировать, ей все время казалось, что происходит что-то экстраординарное, требующее ее немедленного вмешательства, иначе произойдет катастрофа. Она решила, что дальше оставаться взаперти нельзя, ей захотелось увидеть дочку как можно скорее и поговорить со своей матерью, чтобы понять, что же происходит на самом деле.

…Тем временем, Михаил Борисович, получив на флешке ценную информацию, быстро сделал копию на свой компьютер, а оригинал отправил вместе со своим представителем в Германию. Он очень надеялся, что подобное его действие сыграет важную роль в дальнейших событиях, которые он чувствовал должны скоро произойти. И он не ошибся. Как только материал оказался на столе господина Шредера, тот моментально пустил его в оборот, уведомив об этом соответствующие службы своей компании.

Десятки экономистов, программистов и плановиков начали большую кропотливую работу по выстраиванию всевозможных цепочек для налаживания каналов связи сбыта и поставки своей продукции. Это была своего рода стратегическая игра с потенциальным противником. Ее можно было вести только в том случае, когда были известны все необходимые данные о хозяйственной деятельности оппонента. Именно тогда появлялась возможность выстроить макет той технико-экономической модели, ее структуры и каналов связи, чтобы наглядно видеть, куда направить силы, способствующие достижению положительного результата этого проекта.

Спустя несколько дней, результатом кипучей деятельности стал план, по которому предстояло жить компании, управляемой Андреем Немчиновым. Это был свод указов, нормативных актов, распоряжений, договоров и прочей документации, которая необходима для ведения хозяйственной деятельности любого предприятия. Все это сделали за него, и в тайне от него. Господин Шредер, сообщая своему начальству о результатах операции, не мог скрыть удовольствия: он мнил себя великолепным стратегом, который, конечно, не без помощи своего российского коллеги, сумел провернуть подобную операцию.

«Друг Михаил»,– так называл своего коллегу господин Шредер, когда как-то вечером, позвонил ему на домашний телефон и сообщил радостную новость. Михаил Борисович, в этот момент принимал вечерние водные процедуры. Удобно расположившись в кресле в своем рабочем кабинете, он, после продолжительного рабочего дня, отмачивал свои уставшие больные ноги в тазике с теплой водой. Как только он услышал радостную новость – тут же вскочил, перешагнул через край таза и зашлепал по полу, голыми ногами, оставляя на нем мокрые следы. Он не мог поверить, что это все-таки случилось, что на склоне лет ему удалось одержать столь внушительную победу.

После вдохновляющего разговора, он еще долго не мог успокоиться, а ходил по комнате и размышлял о дальнейших действиях в отношении тех бумаг, про которые ему только что сообщили. Теперь именно ему, предстояло внедрить эти документы в общую базу, так чтобы не вызвать подозрение.

– Молодой Немчинов ничего не должен заподозрить, размышлял вслух старик. Пусть думает, что все это плод его труда в должности директора компании.

От этих мыслей, или от того что он стоял босиком на полу, ему вдруг стало холодно. Было уже поздно и он, скинув с себя байковый халат, разобрал постель и залез под одеяло. В квартире было тихо, Марина Ивановна с внучкой уже два дня как улетели во Францию, и старый интриган остался наедине со своими мыслями. Он еще немного покрутился, потом потушил свет ночника и через несколько минут захрапел.

…Настю с сыном, выписали, быстрее чем она себе представляла. Восстановление шло по плану, и никаких причин оставаться в роддоме больше не было. Андрей встретил родных очень радушно, подарив супруге букет цветов, а малышу большую плетеную люльку, в которую его тут же положили. Семья направлялась домой.

По дороге Настя, (которая поначалу еще обижалась на мужа), принялась за расспросы, как обстоят дела на работе, дома, в больнице у Петра Ивановича. Андрей вкратце обрисовал ситуацию, подробнее остановился лишь на состоянии отца:

– Врачи говорят, что ему осталось не больше трех месяцев.

– Бедный Петр Иванович! – сочувствующе произнесла Настя, взяв мужа за руку. – И когда только у нас научатся бороться с этой проклятой болезнью?

– Я думаю, что никогда…

– Почему? – удивилась девушка, взглянув мужу в глаза, в которых так отчетливо отражался ход его пессимистических мыслей.

– Все слишком сложно! Ученые говорят это на генетическом уровне. Свойство деления клетки. Раковые клетки делятся бесконечно. Поэтому и живут вечно, а умирают только вместе с организмом, в котором они находятся. Любой сбой иммунитета замедляет деление здоровых клеток, именно в тот момент раковые и доминируют, поражая слабые органы.

Настя смотрела на мужа как на пророка: он так красиво и складно говорил об этих ужасных вещах, как будто ему всю жизнь приходилось с этим сталкиваться, а его знания были на высочайшем уровне. Она прекрасно знала, что это всего лишь его предположение, будь все так на самом деле, ученые давно бы нашли возможность победить.

– Отец хочет вас видеть! – вдруг сменил тему Андрей.

– Нас? – тихо произнесла Настя, посмотрев на сына.

– Да. Я ему сказал, что у него родился внук, он очень этому обрадовался и пожелал вас увидеть.

– Но… когда? – нерешительно произнесла девушка.

Ей вдруг показалось, что ее малыш слишком слаб, чтобы его подвергать подобным испытаниям. Так же в девушке присутствовал необъяснимый страх контакта сына с больным человеком. Внутренне Настя понимала, что заразиться невозможно, но что-то сильно ее тревожило. Но с другой стороны… она не могла отказать в последней просьбе умирающему человеку. Возможно, это его последний шанс, увидеть внука.

– Когда ты хочешь, чтобы мы его посетили?

– Я еще точно не знаю, – ответил Андрей. – Перед тем как поехать, я предварительно созваниваюсь с его лечащим врачом. Он мне сообщает о его состоянии. Завтра я попробую ему позвонить и все подробно узнать.

Когда внедорожник въехал в ворота и оказался на участке перед домом, Настя робко вышла из машины, оглядываясь по сторонам, как бы пытаясь определить, изменилось ли что за время ее долгого отсутствия. Девушка чувствовала себя неуверенно, будто не в своей тарелке. Со стороны это было наблюдать довольно странно, и водитель Владимир, кивнул Андрею, как бы спрашивая: «Чего это она?»

Тот лишь отмахнулся, мол: не обращай внимания, отвыкла.

В самом деле, Насте чаще всего приходилось быть где угодно, но только не в собственном доме. Этот громадный особняк пугал ее своим величественным видом и пустотой внутренних помещений. В детстве насмотревшись ужасов по романам Стивена Кинга, она до сих пор боялась оставаться одна в подобных помещениях. Но в комнате, в которой они с Андреем провели свою первую брачную ночь, все осталось без изменения. Муж Насти за все время ее отсутствия сюда даже не заходил. Он ночевал в основном в своем рабочем кабинете, который располагался на первом этаже, или и вовсе оставался на работе.

Андрей оставил ее одну с сыном, сам же, приняв душ, переоделся, собрал кое-какие документы и уехал на работу, пообещав к вечеру вернуться. Оставшись одна, Настя поняла, что ужасно соскучилась по своей дочке, и захотела как можно скорее ее увидеть. Глядя на спящего в шикарной плетеной люльке малыша, она улыбнулась и, закрыв глаза, провалилась в глубокий сон.

…Тем временем Наташа даже не вспоминала про маму. Оказавшись в чудесной и сказочной стране под названием Диснейленд, она была вне себя от радости. Это был совершенно другой мир, не похожий на реальность. Здесь, в этой сказке, как будто царило детство. Даже Марина Ивановна, взрослая, видевшая многое в своей жизни женщина, вдруг ощутила себя ребенком. Ее глаза в буквальном смысле разбегались от красот, навеянных атмосферой вечного праздника, с его декорациями, аттракционами, фейерверками. Толпы людей, обступая женщину с ребенком, которые растерянно пытались понять, в каком направлении им лучше двигаться, стремились посетить этот знаменитый парк. Кое-как пробившись к кассе, Марине Ивановне удалось приобрести входной билет: огромные очереди были везде, складывалось впечатление, что здесь собрались люди со всей Европы. Наташа послушно следовала за бабушкой и покорно протискивалась через толпу, буквально с боем занимая свободные места у павильонов и аттракционов.

Хоть парк и считался детским, но цены на товары и услуги были далеко не детскими, и в некоторых местах даже возмутили Марину Ивановну, пытавшуюся купить своей внучке какой-то сувенир. Но желание ребенка – закон, и, несмотря ни на что, Наташе удавалось получать все, что она хотела.

– Эх, Наташка, а мы с тобой даже ничего перекусить не взяли, – сетовала женщина, глядя на молодую пару с ребенком, которые расположившись на траве, уплетали бутерброды, запивая их газировкой.– Придется топать в кафе! Там цены, поди, тоже ломовые, как и везде тут.

– Я хотю пить! – закапризничала девочка.

– Я тоже хочу! Ничего не поделаешь, придется идти.

Держа в руках пакеты с сувенирами, Марина Ивановна с внучкой упали на одну из лавочек летнего кафе.

– Что будете заказывать? – спросил на французском языке подоспевший официант. Марина Ивановна моментально ему ответила, блеснув своими знаниями иностранного, попросив сначала меню. Молодой человек услужливо протянул ламинированный буклет.

Заказав две порции мороженого и по стакану апельсинового сока, женщина и ребенок, сидели в тени, и наслаждались видами. Наташа, услышав истошные крики, обернулась и, указывая на аттракцион с кричащими людьми под названием «американские горки», произнесла:

– Я тоже туда хотю!

– Этого нам еще с тобой не хватало! – запротестовала Марина Ивановна.– Этот аттракцион для сумасшедших и самоубийц. Ни за что на свете я не соглашусь на это, и ни за какие деньги!

– Ну бабуська! – начала канючить девочка.

– Нет, даже не проси. Тем более, наверняка тебя туда не пустят. Ты еще маленькая.

Наташа надула губки и отвернулась, сделав обиженное лицо.

Официант принес счет. Женщина долго его изучала, пытаясь перевести евро на рубли и сравнить цены с российскими. Потом достала купюру и протянула официанту. Молодой человек отсчитал мелочь и деликатно положил ее на стол, взглянув на женщину. Та в свою очередь кивком головы перевела его взгляд на девочку, которая доедала остатки мороженого. Официант пододвинул монеты Наташе. Та, как будто ожидая этого, достала из детского рюкзачка-кенгуру цветастый кошелек, собрала со стола монеты, и все до одной убрала внутрь, добавив:

– Бабуська говоит, что мне узе поя иметь кайманные деньги. Вот так!

Официант понимающе кивнул и удалился.

– Ну, куда еще пойдем? – спросила Марина Ивановна. Наташа в ответ пожала плечами.

– А ну-ка, пойдем, посмотрим, что это там с таким любопытством разглядывают на табло, – женщина бросила взгляд на большое скопление народа, толпившегося возле интерактивной карты, на которой был план всего комплекса.

Пробежавшись глазами по схеме, она выбрала лабиринт Алисы в стране чудес.

– Только смотри, от меня не на шаг, а то потеряешься! – предупредила бабушка внучку, когда они подошли к самому входу сооружения.

Около часа блуждая по лабиринту из вечнозеленых кустов и сказочных героев, Марина Ивановна и Наташа, уставшие, но довольные, вышли на площадку, перед очередным аттракционом.

Тут же подоспели аниматоры и принялись заманивать к себе, в круг танца. Женщина отмахивалась, сетуя на усталость ребенка и позднее время, но уступила, польстившись на обещания сделать на память бесплатные фотографии.

День был проведен на славу. Вернувшись в отель Марина Ивановна от усталости повалилась на кровать, рядом к ней забралась и Наташа, но вспомнив, что в прихожей остались ее игрушки, побежала за ними и принялась играть. Женщина с удивлением смотрела на ребенка и думала про себя: «Неужели ты не устала? Целый день на ногах…»

…Вечером, вернувшись с работы, Андрей обнаружил свою жену спящей, он не стал ее будить, а лишь зажег в спальне свет и, спустившись вниз, уселся в кресло и закурил. Через несколько минут на лестнице показалась Настя. Потирая заспанное лицо, она спустилась к мужу и села к нему на колени.

– Как прошел день?

– Как обычно, ничего нового, если ты имеешь ввиду работу. Сегодня звонил в клинику к отцу, – Андрей сделал паузу, пытаясь сконцентрировать внимание жены на сказанном.

– И что сказали, когда можно будет к нему? – мгновенно отреагировала Настя.

– В субботу во второй половине дня!

– А сегодня какой день недели? – спросила девушка. – Что-то я совсем потерялась во времени.

– Насколько я помню, с утра был четверг.

– Значит послезавтра.

– Да. Послезавтра! – произнес Андрей, закуривая другую сигарету.

XIV.

…Еще во времена своей активной деятельности, Петр Иванович разработал систему дотаций и финансового стимулирования работников, которые каким-либо образом проявляли себя в труде, на благо компании. Со временем эта система разрослась до огромных масштабов. Ею заинтересовались многие руководители кооперационных предприятий, входивших в «империю Немчиновых». Даже сам Михаил Борисович ходатайствовал об увеличении финансовых поступлений. Таким образом, появился «фонд Немчиновых», которым могли пользоваться все приближенные к этой семье.

Но система распределения денег в фонде была построена своеобразно: каждый мог снять только то количество, которое ему отводилось по системе распределения. Максимальными суммами могли распоряжаться лишь руководители и учредители, а так же – члены их семей. Изначально наполняемость фонда происходила естественным путем: за счет низкой себестоимости продукции и высоких цен на рынке на нее. В дальнейшем Михаил Борисович придумал целую систему махинаций, которые внешне выглядели очень даже достойно, но по существу являлись аферой.

Таким образом, теневой капитал в больших масштабах начал оседать на финансовых счетах компании. Петр Иванович знал об этом, но предпочитал довериться старому другу, тем более, что наполнение фонда пошло семимильными шагами. Разговоры на тему финансовой копилки Немчиновых, никогда не были табу и периодически обсуждались, иногда даже с особыми подробностями и озвучиванием тех или иных затрат, со стороны той или иной личности. Любые поездки учредителей и их семей, лечение в элитных медицинских учреждениях, плата за обучение будущих наследников, все это покрывалось за счет фонда.

У каждого члена семей, имеющих доступ к финансам, имелись специальные карты со счетами, на которых оседала та сумма, которая им полагалась. Но сумма была лимитированная и ее расход должен быть официально подтвержден. Если финансовые затраты имели не целевой характер, то все нюансы оговаривались на семейном совете. Если же причина более серьезная, например, такая как, болезнь Петра Ивановича, то соответствующие медицинские документы, являлись официальным подтверждением. Так, Настя периодически пользовалась карточкой мужа, тех денег, которые ей были положены, не хватило даже на оплату родов. Ей была в диковинку такая система распределения финансов, и она никак не могла к этому привыкнуть.

Однажды за разговором со своей подругой Людкой Настя проговорилась о существовании подобной финансовой пирамиды в их семье. Это было как раз на следующий день после того, как их с сыном выписали из роддома, и она осталась одна в большом особняке. Андрей с утра, как обычно, уехал на работу, а Настя с его разрешения пригласила подругу вместе с дочкой к себе в гости. Та, сгорая от любопытства увидеть богатый дом, даже решила прогулять работу.

Рано утром едва Андрей переступил порог дома и сел в автомобиль, Людка уже была около калитки, не зная, как попасть внутрь. На телефонные звонки Настя почему-то не отвечала, и она уже начала нервничать. На помощь пришла ее маленькая дочка, которая бегала вдоль подъездной дорожки. Малышку привлекло что-то блестящее, похожее на ручку, и она слегка тронула ее, а потом и вовсе повисла, и дверь потихоньку начала открываться.

По-видимому, Андрей, уходя, забыл ее запереть. Людмила увидела возможность войти и оказалась во дворе. Вдоль выложенной плиткой тропинки, на маленьких столбиках-фонарях еще горел свет. «Вот как богатые живут! Даже свет не экономят», – подумала девушка, и они вместе с дочкой быстро прошли от калитки до двери дома.

– Странно! – произнесла Людмила, глядя на звонок возле двери. – Здесь звонок есть, а на калитке почему-то нет.

Настя еще спала. Она и забыла о том, что подруга планировала утром навестить ее. Но так как под утро у большинства людей сон становится чутким, девушка встрепенулась сразу же после первого звонка, отозвавшегося веселой трелью во всех уголках дома.

Резко вскочив с кровати, поправляя на ходу перекрутившуюся за ночь ночную рубашку, которая ей явно была велика, Настя поспешила в прихожую. Голова ее сильно кружилась от резких движений, и Настя, пошатываясь и придерживаясь рукой за перила, начала спускаться с лестницы.

– Иду-иду! – крикнула она, боясь, что от долгого ожидания посетитель, кто бы он ни был, может не выдержать и уйти.

– Подруга, это мы! – послышался из-за двери знакомый голос Людки.

– Ты сума сошла в такую рань! – впуская их внутрь, произнесла девушка.

– Прости, подруга! Привыкла уже так вставать. Сама понимаешь, инстинкт ежедневной работы.

– Проходите, сейчас будем завтракать. Коленька еще спит, так что, пожалуйста, потише.

– Хорошо-хорошо! – практически шепотом произнесла Людмила.

– Вы побудьте в столовой, а я сейчас оденусь и к вам спущусь.

Настя проводила гостей в большое светлое помещение, которое казалось, состояло сплошь из стекла.

– Вот это окно! – удивленно воскликнула Людмила, отодвигая шторы.

Окно столовой особняка Немчиновых было внушительных размеров – от пола до потолка. Блестящий кафельный пол изумрудной глазури, был его естественным продолжением. Все сверкало невероятной чистотой, а воздух был пропитан ароматами свежести и запахами цветов.

– Как вам удается поддерживать такое огромное помещение в чистоте и порядке? – удивленно спросила подруга Настю, когда та вернулась.

– Это все прислуга. Она живет в домике по соседству. И потом… здесь же практически никого не бывает, дом все время пустой. Андрей приезжает толькопереночевать, и то дальше своего рабочего кабинета никуда не ходит. Здесь большинство комнат закрыто, я даже не знаю, что там. Когда Петр Иванович строил этот дом, еще была жива его жена, и он надеялся, что в дальнейшем, когда у Андрея появится семья, все будут жить здесь.

– Да, я слышала про его болезнь, жалко его! Говорят, неплохой человек.

– Очень хороший! Добрый, отзывчивый, внимательный и главное – справедливый! – кивнула Настя.

– Мне нравятся такие люди, которые живут не только для себя, но и заботятся о своем потомстве. – И Людмила поведала о своей несложившейся жизни, о муже-неудачнике, который не может найти себе постоянную работу, об отце-алкоголике, который долгие годы пропивал все нажитое имущество, пока не сыграл в ящик.

Подруги говорили, казалось, обо всем на свете, о таких сокровенных вещах, которые раньше и не затрагивали вовсе… Они вспоминали из своей жизни такое, что никому на свете не доверяли до этого момента. В этот момент между ними что-то произошло, что-то незримое и очень важное. Именно в Людмиле Настя увидела человека, перед которым можно было полностью раскрыться. Та тоже в свою очередь увидела в Насте человека, с которым можно было поговорить обо всем. Но все-таки больше всего ее тешило то, что она оказалось в таком кругу, где, пользуясь расположением немного наивной Насти, можно будет поправить свое материальное положение. Пока она стеснялась напрямую заговаривать о финансовых возможностях с молодой Немчиновой – сначала ей нужно было плотно закрепиться в статусе надежной, закадычной подруги, которая своими поступками вызовет желание помогать.

Настя же, в силу своего простодушия не стеснялась расхваливать своего мужа, рассказывая о его чудесном покладистом характере, как он, считая ее любимой женой позволяет ей разнообразные капризы и не жалеет для нее денег.

…Андрей жил двойной жизнью, с того самого момента, как увидел в своем офисе двух молоденьких сотрудниц. Сделав выбор в пользу темноволосой Татьяны, он целые дни проводил в ее обществе. Именно она, говоря словами военных, стала его «походно-полевой женой», принимая участие во всех его мероприятиях, выезжая в командировки и на деловые встречи в качестве секретаря, стенографистки и экономического консультанта. Именно ради нее он подолгу задерживался в офисе, иногда вовсе не возвращаясь домой, объясняя причину жене, сильной загруженностью. Настя всему наивно верила, видя, как муж относится к ней, когда бывает рядом. В эти моменты Андрей не жалел денег ни на Настю, ни на детей.

Любое преступление оставляет за собой след, в данном случае – финансовый. И первый, кто затрубил тревогу, был Михаил Борисович. Именно он указал молодому Немчинову на то, что пора остепениться, что его чрезмерная активность на личном фронте, наносит ущерб финансовой стабильности всей кампании. Андрей вынужден был задуматься над этим. Тем более, его отец был еще жив и вполне мог узнать о похождениях сына.

Андрей вовремя вспомнил о Петре Ивановиче, потому как именно на этот день он намеревался нанести ему визит, и познакомить с внуком. С самого раннего утра они с Настей готовились к визиту. Она суетилась больше обычного – ей хотелось выглядеть как-то по-особенному запоминающейся. Андрею же наоборот казалось нелепостью то, что делала его жена. Набирая целые сумки продуктов и разных деликатесов, Настя явно перегибала.

– Больному человеку, который с трудом дышит и практически не встает, всего этого уже не нужно, – убеждал ее муж. Но той казалось, что она все делает правильно. Настя даже умудрилась, не зная размера Петра Ивановича, купить ему пижаму.

В шестом часу вечера, внедорожник Немчиновых, припарковался на стоянке во внутреннем дворе Московского онкологического центра. Один вид здания нагнал на Настю уныние и страх. Несмотря на то, что лично ее это не касалось, но находясь под впечатлением от больниц, которых за свою жизнь она перевидала большое количество, душа ее трепетала и сопротивлялась тому, чтобы войти внутрь. Она боялась увидеть то, что делает болезнь с людьми на последней ее стадии. Петр Иванович, когда она только с ним познакомилась, уже был не совсем здоров, но, тем не менее, это был еще живой, активный и жизнерадостный человек.

То, что Настя увидела, войдя в палату, повергло ее в шок. На кровати лежал человек, который был абсолютно не похож на того, кого она знала. Тело его словно высохло, и, казалось, уменьшилось вдвое, цвет кожи принял характерный желтый оттенок. Его голова, лишенная волос, покоилась на подушке и казалась такой маленькой, что с трудом можно было разобрать черты лица, которые, вдобавок ко всему, скрывала кислородная маска.

Петр Иванович лежал с закрытыми глазами, и, казалось, спал, но услышав голос сына, тут же отреагировал. Жестом руки он дал понять, чтобы они подошли и сели рядом. Настя, держа на руках маленького Колю, в нерешительности сделала несколько шагов, и встала возле спинки кровати, в ногах у больного.

– Иди сюда, что ты там встала! – произнес Андрей, указывая на стул, стоящий рядом.

Девушка, не спуская глаз с больного, обошла кровать и опустилась рядом с мужем, у изголовья Петра Ивановича.

Мужчина поднял руку, и пальцами коснулся головы ребенка, которую покрывал темный младенческий пушок. Настя вся напряглась, и хотела было отстранить сына, но не сделала этого. Петр Иванович слегка приподнял маску и прохрипел:

– Как вы его назвали?

– Коля! Николай Андреевич, – произнесла молодая мама.

Мужчина слегка улыбнулся и на некоторое время прикрыл глаза. В палате повисла тишина, которая заставила девушку вопросительно взглянуть на мужа.

Андрей сидел с невозмутимым выражением лица и, по-видимому, чего-то ждал. И вдруг в этот самый момент дверь палаты открылась и на пороге появилась молоденькая медсестра, которая сообщила, что доктор уже освободилась и ждет в своем кабинете.

– Я скоро! – произнес молодой человек, слегка тронув руку жены, и вышел.

Настя осталась наедине с больным, и не знала как себя вести. Девушка боялась заговорить первая. Она думала, что Петр Иванович уснул и своими разговорами может его потревожить. Поэтому Настя тихонько поднялась со своего места и подошла к окошку, из которого открывался вид на внутренний дворик больницы.

– Настя! – неожиданно для себя услышала девушка свое имя. Она обернулась и увидела взгляд Петра Ивановича, обращенный к ней.

– Подойди, сядь рядом!

В глазах тестя девушка прочитала желание жить. Несмотря на то, что жизненные силы покидали его, он все же не переставал бороться.

– Я хочу тебя попросить, девочка моя, – тихо произнес Петр Иванович, крепко сжав руку Насти. – Я знаю, что скоро умру, и поэтому прошу тебя не оставляй Андрея одного, один он не сможет, ему нужна поддержка.

Петр Иванович не мог долго разговаривать, от волнения, приступы удушья участились, и он вынужден был снова надеть кислородную маску.

– Что вы, я даже и не думала его бросать, я его очень люблю! – залепетала девушка, успокаивая больного.

Настя ужасно боялась моментов, когда у нее на руках человеку становилось плохо. Но приступ удушья, который охватил Петра Ивановича быстро прошел и он, улыбнувшись, кивнул в знак одобрения, потом снова прикрыл глаза, в уголках которых показались слезы.

Андрей вернулся спустя пятнадцать минут. Вид у него был очень озабоченный, в глазах считывался страх, и страх этот был обращен в будущее. Настя попыталась было что-то спросить, но он жестом дал понять, что не сейчас.

– Отец! – тихо произнес он в надежде, что Петр Иванович спит и не услышит его.

Но тот открыл глаза, спросил:

– Вы уже уходите?

– Да, нам пора! Еще многое нужно сделать. Я еще позвоню на неделе, узнаю, когда к тебе можно…

– На неделе… – произнес Петр Иванович и слегка улыбнулся.

Настя, крутя головой, смотрела то на одного, то на другого, все происходящее казалось ей странным и пугающим. Она не могла понять, что происходит с Андреем.

Перед уходом Петр Иванович на прощанье еще раз коснулся руки маленького внука и взглядом проводил Настю с Андреем, которые слегка замешкались перед дверью, по-видимому, не желая так быстро уходить. Весь путь обратно они молчали и не касались темы здоровья отца. Настя занималась сыном, который всю дорогу капризничал – настолько утомительным для него оказался прошедший день. Андрей сидел рядом с водителем, лишь изредка оборачиваясь, чтобы убедиться, что на заднем сиденье все в порядке.

Весь следующий день, Настя провела в каком-то напряжении. Ее постоянно что-то беспокоило. Девушка не могла сосредоточиться даже на элементарных вещах. Любой телефонный звонок, или звонок в дверь горничной, которая забыла свои ключи, заставляли девушку вздрагивать, а напряжение, которое возникло внутри, еще долго присутствовало, не давая покоя.

Настя пробовала отвлечься, занимаясь с сыном и дочкой. В этот день Наташа, которая долгое время гостила у бабушки, решила провести время с мамой. Девочка хвалилась своими обновками, а так же делилась впечатлениями о поездке в Диснейленд. Смотря с умилением на своих детей, Настя вдруг поняла, что это два совершенно разных существа. Вглядываясь в глаза каждому, она словно увидела, как складывается характер ребенка. И опасение внушала ей именно Наташа. Настя заметила, что в девочке что-то поменялось, появилось то, чего никогда не было, но что именно она не понимала. Наташа уже не излучала столько тепла и света, сколько исходило от маленького Коли, и это пугало молодую мать.

Во второй половине дня от Андрея не было никаких вестей, и состояние Насти было близко к депрессии. Она неоднократно пыталась дозвониться ему на работу, но тот не отвечал. Обычно на протяжении дня он сам звонил жене или присылал сообщения, а сегодня – абсолютная тишина.

Когда Настя все же смогла дозвониться по рабочему телефону мужу в офис, милый женский голос ей сообщил, что Андрей Петрович проводит важную конференцию и к телефону подойти не может. Конечно, она знала, о наличии у мужа работников женского пола. Но глупая и сверлящая ревность не давала ей покоя до конца дня.

Разрядила обстановку Людка, которая, окончив свой трудовой день, направилась к Насте, купив по дороге бутылку хорошего грузинского вина, за которым и намеревалась скоротать вечер. Застав подругу в растрепанных чувствах, Людмила взяла на себя обязанности исправить положение и переубедить Настю, сославшись на то, что все ее опасения надуманны. Уговоры в некоторой степени подействовали на несчастную, и она постепенно стала успокаиваться.

Ужин был приготовлен в характерном стиле обитателей этого дома. Нельзя сказать, что он отличался какой-то особой изысканностью, скорее подчеркивал строгость традиций.

Расположившись в креслах, так чтобы было удобно, девушки расставили тарелки и фужеры на кофейном столике и приступили к еде. Из колонок доносилась тихая музыка, нарушая вязкую тишину особняка и оживляя его. Настя, чтобы расслабиться, поставила одну из своих любимых записей оркестра Поля Мориа.

Молодые женщины болтали обо всем сразу. Вино дало возможность не думать о том, что говорилось, они хохотали и сплетничали. И к концу вечера Настя поняла, что дурных мыслей и след простыл. Когда пришло время расходиться, и гостья уже подошла к дверям, та с силой распахнулась, и на пороге появился Андрей. Он был настолько пьян, что еле держался на ногах. По его внешнему виду было понятно, что он неоднократно падал. Его светло-серый костюм, был весь в грязи, белая рубашка была уже далеко не белой, галстука, который он обычно носил – не наблюдалось.

– Андрей! Что случилось?! Почему ты в таком состоянии? – в недоумении воскликнула Настя.

Людка, понимая, что сейчас разразится скандал, предпочла быстро ретироваться. Андрей проводил ее злым взглядом и с такой же силой, как и открыл дверь, захлопнул ее и рухнул на колени. Стиснув руками голову, он во весь голос зарыдал. Настя в испуге подбежала к мужу, опустилась рядом, обняла его и спросила:

– Ну что?! Что случилось?

Не поднимая головы, куда-то в пол, едва справляясь с рыданиями, Андрей произнес:

– Папа! Папа сегодня умер!

После этих слов в доме наступило гробовое молчание. Настя подняла голову и посмотрела вверх. На лестничной площадке второго этажа она увидела Наташу. Девочка стояла не двигаясь и с ужасом смотрела на то, что происходит. На ее лице застыл испуг и растерянность.

…В день похорон шел дождь, толпы людей собрались у дверей храма в ожидании окончания церемонии отпевания. Кто-то стоял под зонтом, кто-то кутался в плащ, поднимая воротник. Выражение лиц ожидающих соответствовали мероприятию, свидетелями и участниками которого они были. Слова сочувствия, рукопожатия и объятия передавались по цепочке всем присутствующим. Внутри с телом покойного, находились самые близкие и те, кто желал проститься с человеком, которого знали на протяжении многих лет.

Рядом стояли припаркованные автомобили. В запотевшем окне внедорожника, можно было разглядеть испуганное, убитое горем лицо Насти. Она не решилась войти внутрь храма и осталась вместе с детьми в машине.

Девушка напряженно смотрела в запотевшее окно, периодически протирая его ладошкой. Ее ожидающий взгляд был устремлен в сторону дверей, из которых вот-вот, должен был показаться гроб с покойным. И вот двери храма открылись, и на ступенях первым показался Андрей. Он держал в руках фотографию в траурной рамке, следом за ним четверо крепких парней вынесли гроб с телом Петра Ивановича. Сам гроб был выполнен из темного лакированного дерева, обрамленного позолотой, с такими же золочеными ручками. По желанию родных, гроб закрыли еще в церкви, после того как все смогли проститься, остальным же, не стоило видеть то, что делает с человеком смертельная болезнь.

– Пусть запомнят его таким, каким он был до болезни! – прозвучали ранее слова Андрея, и многие с этим согласились.

Среди тех, кто приехал проститься с другом, был и Виктор Иванович с супругой. Они шли вслед за гробом, держась под руку. Виктор Иванович шел с непокрытой головой, не скрывая слез, которые вместе с ливнем, обильно рухнувшим на землю с самого утра, вытирал серой кепкой.

Кладбище, на котором должен был обрести последнее пристанище Петр Иванович, находилось сразу через дорогу. Могила была уже подготовлена – свежие пласты земли, возвышавшиеся темным холмом, были видны издалека. После того, как гроб с телом был опущен, и брошены горсти мокрой глинистой земли, рабочим была дана команда засыпать. Вновь послышались душераздирающий женские крики и плач, как апофеоз по безвременной кончине всеми любимого человека.

Усилившийся дождь не позволил людям дольше задержаться под открытым небом, и многие спешно стали покидать кладбище. Спешащего к своей машине Андрея вдруг кто-то неожиданно подхватил под локоть. Молодой человек обернулся и увидел Виктора Ивановича.

– Что случилось, дядя Вить? – удивленно произнес Андрей.

– Я хотел бы с вами поговорить, молодой человек.

– Дядя Вить, давай не сейчас, впереди поминки!

– Когда же? Это очень важно.

– Надо сначала закончить с этим, а потом поговорим, – и Андрей деликатно освободился от хватки Виктора Ивановича.

Мужчина посмотрел вслед его удаляющейся фигуре и произнес:

– Такой молодой и такой негодяй!

– Ну что ты, дорогой! Не нужно так, мальчик просто запутался, ему очень тяжело без поддержки отца.

– Ничего! У него теперь другая поддержка есть! Я не сомневаюсь, что все это их рук дело! – и Виктор Иванович кивнул в сторону стоящих неподалеку Михаила Борисовича и Марины Ивановны.

Те в свою очередь, казалось, не обращали ни на кого внимания, даже усиливающийся с каждой минутой дождь их не волновал. Михаил Борисович, стоя у самого края могилы своего компаньона, о чем-то думал, сбрасывая ногой в яму комья сырой, липкой земли.

…В номере гостиницы, которую снимали Виктор Иванович с супругой, неожиданно зазвонил телефон. Мужчина, с трудом отыскав во внутреннем кармане плаща мобильный, ответив на вызов, услышал голос Андрея:

– Добрый вечер, дядя Вить! Я по поводу нашего разговора, на котором вы настаивали… Вы еще не передумали?

– Ни в коем случае!

– Тогда я вас жду завтра утром у себя в офисе. Вы помните, где это?

– Я найду! – отрезал Виктор Иванович и, отключив телефон, сунул его обратно в карман плаща.

Екатерина Николаевна, стоя в дверях, пристально следила за действиями мужа. Ей показалось, что, несмотря на внешнее спокойствие, он сильно нервничает, и она начала переживать за его здоровье.

– Может, все-таки не поедешь? – произнесла женщина уставшим голосом. – Что тебе даст этот разговор?! Все равно ведь ни к чему не придете, только нервы себе испортишь.

– Нет, я должен указать этому глупцу на его ошибку! Я не могу поступаться принципами, тем более, речь идет о деле всей нашей с Петром жизни, которую он сейчас пытается растоптать.

Виктор Иванович распалялся все больше и больше. Кто бы мог подумать, что этот «добряк», как ласково его окрестил когда-то Петр Иванович, может стать таким воинственным, если затронуть его интересы!.. Екатерина Николаевна решила промолчать и не перечить супругу, все равно в его делах она понимала мало и старалась глубоко не вникать, доверяясь мужу.

…В тот же вечер Андрею нанес визит Михаил Борисович. Он не мог остаться безучастным после того, как стал свидетелем короткого разговора на кладбище с Виктором Ивановичем. Целый день он не находил себе места, мучительно обдумывая – какова же истинная цель главного поставщика сырья компании. Смерть Петра Ивановича, конечно, веская причина, но должно быть еще что-то, и это что-то, Михаил Борисович был точно уверен, связано с делами по налаживанию контактов с Германией, о поставках нового сырья и оборудования.

Андрей был удивлен столь позднему визиту старика. В особняке уже все спали, поэтому хозяин дома, стараясь не шуметь, провел гостя в свой кабинет на первом этаже, где они могли спокойно поговорить.

– Честно признаться, я рад вашему визиту! – начал Андрей. – Мне будет необходим ваш совет. У меня завтра утром состоится один разговор… Не из приятных… Хотелось бы, чтобы вы мне подсказали как себя вести, чтобы не сболтнуть что-то лишнего.

– Я догадываюсь, о чем ты, – спокойным голосом произнес Михаил Борисович. – Я сам шел к тебе с этим, зная, что тот человек, о ком ты говоришь, захочет встретиться с тобой. Ничего страшного нет, ты должен вести себя естественно, в рамках стандартной рабочей обстановки. Представь, что ты просто принимаешь одного из делегатов филиала своей кампании, который всего-навсего является поставщиком сырья для твоего оборудования.

– Да, но я вынужден буду отказаться от его услуг в дальнейшем! – растерянно произнес Андрей.

– Ну и откажись! Кто тебе мешает?!

– Сроки, мне мешают сроки, неужели вы не понимаете, что наше производство находится только на начальном этапе перестройки. Первое оборудование и сырье из Германии поступят на наши фабрики не раньше весны следующего года, а вы мне предлагаете отказаться от поставок из Ростовской области уже сейчас.

– Ну, я же тебе не говорю отказаться полностью! Подпиши договор на небольшую партию, которую ты сможешь обработать как раз к установленному сроку, чтобы она потом не лежала неликвидом на складах.

– Я ему уже давал намек, что возможно в скором времени мне придется прекратить наше сотрудничество, он тогда во время нашего телефонного разговора посоветовал мне не торопиться с этим и все хорошенько обдумать. Поэтому, завтра мне предстоит указать какую-то вескую причину, по которой мы отказываемся от его услуг.

Андрей достал из книжного шкафа бутылку коньяка, которую он прятал от жены и два бокала. Наполнив их на четверть, один он подал Михаилу Борисовичу, а второй взял сам, зажав его так, как будто это был источник тепла, которым можно было согреть холодеющие от волнения ладони, и стал прохаживаться по кабинету, произнося одну фразу:

– Что же ему сказать? Что же сказать?

Михаил Борисович, сделав глоток, так же стал размышлять. Несмотря на возраст, и одолевающие его болезни, он не бросил свое пристрастие к благородным напиткам. Результатом его размышлений стало следующее:

– Насколько я знаю, сырье у них не высшего качества!?

– От случая к случаю! Скорее всего, в зависимости от смены, которая его вырабатывает, – подтвердил Андрей.

– Ну вот и делай упор на это! Объясни этому толстолобику, что оборудование, которое установлено у тебя на предприятиях, уже морально и физически устарело. В связи с этим, качество продукции которое производится из поставляемого сырья, очень низкое. В результате – потребитель отказывается его покупать, что ведет к убыткам компании. Вот тебе и основной мотив! Перечисли ему эти факторы, и я больше чем уверен, что крыть ему будет нечем.

…Утром в приемной главного офиса компании Немчиновых было уже многолюдно. Народ толпился, в ожидании аудиенции назначенной генеральным директором. Самые нетерпеливые, стояли под дверью и вслушивались в беседу, которая велась по ту сторону вот уже целый час.

– Долго они еще там будут?! –возмущался солидный молодой человек в темном атласном костюме. Он ходил взад-вперед, постоянно поглядывая на часы.– Кто хоть там у него? – обратился он к секретарю.

– Один из руководителей филиала, – спокойно ответила черноволосая Татьяна.

Спустя некоторое время дверь с силой распахнулась и из кабинета быстрым шагом, не оглядываясь по сторонам, вышел раскрасневшийся от злости Виктор Иванович. Было очевидно, что долгий разговор, который состоялся с сыном покойного друга, не принес желаемого результата.

Выйдя на свежий воздух из душного помещения, он оглянулся и, покачав головой, выдавил сквозь зубы:

– Будь ты проклят, негодяй!

XV.

С момента смерти Петра Ивановича прошел почти год. Жизнь семьи Немчиновых, постепенно начала входить в обычное русло. Понемногу из памяти начали стираться воспоминания и печальные моменты, связанные с болезнью и уходом из жизни главы семейства. Все реже и реже об этом говорили. Каждый был занят своими делами. Бизнес Андрея, на первый взгляд, шел в гору, и он, упоенный первыми успехами, забывал обо всем, даже о жене и детях. Днями и ночами пропадая в офисе, он иногда не сообщал о том, что не вернется домой. А если и звонил, то, разумеется, не указывал истинную причину.

Томившаяся в ожиданиях Настя, не знала, что думать. Прислушиваясь к тому, что говорила Людка, она еще больше путалась в своих мыслях и догадках. Все чаще ее стал навещать Дмитрий, с которым она познакомилась еще на юбилее своей матери. Долгое время его отсутствие в ее жизни объяснялось учебой в школе подготовки кадровых офицеров органов внутренних дел. Несмотря на это, он не смог забыть Настю.

С момента их знакомства, он был убежден в том, что семья, в которой оказалась Настя, совершенно ей не подходит. Он чувствовал опасность, грозящую этой хрупкой девушке, находящейся среди людей, у которых на первом месте стоят деньги. Настю же пугало столь неуемное внимание со стороны молодого человека, несмотря на то, что она видела в нем только хорошее. Ей было страшно, она чувствовала, что предает своего мужа, хотя никаких действий, которые можно было расценить как предательство ни с ее стороны, ни со стороны Дмитрия, не было.

Единственный человек, с кем она могла поделиться сокровенными тайнами, была Людмила. Для той же было радостью давать советы, иногда она даже настолько увлекалась своими фантастическими высказываниями на ту или иную тему, что сама начинала верить. Она чувствовала свое интеллектуальное превосходство перед Настей, поэтому считала, что никто другой не сможет ей объяснить правильно, что же делать.

Для Людмилы стало традицией посещение особняка Немчиновых. Пользуясь частым отсутствием хозяина дома, после работы она летела к своей подруге, чтобы скоротать вечер. Безусловно, у Людмилы была корысть и почти уже четкий план, как именно она хотела использовать свою подругу. Считая, что сделав немало добра для Насти, ей не давало покоя то, что она до сих пор не решалась напрямую попросить у нее денег. Людмила неоднократно делала намеки, но Настя в силу склада своего ума не обращала на это никакого внимания, или делала вид, что не понимает, о чем говорит ее подруга. В этот раз Людмила решила прибегнуть к хитрости.

Недавняя смерть отца Андрея и частые показы по телевизору больных детей, натолкнули Настину подругу на мысль как можно попросить денег. Сделав вид, что ее родная дочь, которая была так дружна с Наташей, заболела лейкемией и ей назначен срочный курс лечения за рубежом, Людмила смогла составить свидетельство, в котором было все подделано, включая подписи и печати из медицинских учреждений. Именно эту липовую бумажку и решила предъявить Людмила своей подруге.

Насти в этот момент не оказалась дома, она уехала вместе с Дмитрием, который заехал к ней рано утром. Она позволяла себе отлучаться из дому в его компании только по утрам, так как была уверена, что в это время Андрей точно не вернется с работы.

Простояв битый час у закрытой двери, Людка собралась было уходить, как вдруг услышав звуки приближающегося авто, решила спрятаться за изгородью соседнего участка. Она наблюдала за машиной, показавшейся из-за поворота, пытаясь разглядеть внутри салона знакомые лица. Людка знала Дмитрия только по рассказам подруги, но лично с ним знакома не была. Ее разбирало любопытство, где же остановится эта белоснежная «шкода», которая медленно кралась вдоль проулка.

Авто остановилось напротив дома Немчиновых. Из водительской двери показался Дмитрий в служебной форме. Обойдя машину, он открыл дверь, из которой показалась голова Насти, покрытая цветастой косынкой. Девушка, опираясь на поданную молодым человек руку, вышла из машины. Людка, прятавшаяся в высокой траве, обратила внимание, как ее подруга улыбнулась на прощальный поцелуй в щечку и как она посмотрела вслед удаляющейся машине.

Дождавшись момента, когда «шкода» скроется за поворотом, Людка выпрямилась в полный рост, и, сделав скорбное лицо, направилась к подруге, которая все еще возилась с ключами, пытаясь открыть дверь.

– Привет, Настен! – стараясь не испугать, подойдя сзади, произнесла она. Но Настя все же вздрогнула – она никак не ожидала этого визита.

Обернувшись, и увидев свою подругу, она с ходу произнесла:

– Ты как здесь? Ты же на работе должна быть!

– Да какая там работа! Беда у меня приключилась подруга! – всхлипывая, произнесла Людмила, подключив все свое актерское мастерство, чтобы ее мнимое горе выглядело более правдоподобно.

– Ты меня пугаешь! – забеспокоилась Настя. – Что еще произошло?

– Давай войдем внутрь, и я тебе все расскажу! – Людмиле не терпелось поведать подруге свою историю. Ее просто распирало от чувств, сердце в груди бешено билось в преддверии чего-то важного.

С трудом передвигая онемевшие ноги, она следовала за Настей, шедшей впереди. Та периодически оглядывалась на подругу, пытаясь угадать, что же за новость она хочет ей сообщить и только бы это не касалось ее семьи.

Войдя внутрь и расположившись на удобных креслах в холле, Настина подруга заняла выжидательную позу, пока сама хозяйка дома скрылась на кухне в поисках чего-то, что поможет скоротать время.

– Скоро ты там? – нетерпеливо прокричала Людмила.

– Сейчас иду! Найду нам что-нибудь выпить. Чувствую, что разговор у нас будет не из приятных.

За время нахождения в семье Немчиновых, и общении с высокопоставленными людьми, Настя пристрастилась к употреблению спиртных напитков. В основном это были разного сорта французские вина, которые очень часто служили подарком сначала главе семейства Петру Ивановичу, потом его сыну Андрею. Последнее время, подобные подарки стали поступать от зарубежных партнеров по бизнесу. Одна она выпивала довольно редко, но в хорошей компании, или вот так за разговором с подругой, могла уйти не одна бутылка дорогого вина.

Поставив на столик поднос с двумя бутылками красного «Шато Марго» и фужерами, Настя расположилась напротив подруги в ожидании ее рассказа. Людмила сначала оценивающе, держа в руках бутылку, взглянула на этикетку, потом, поскольку одна из них была уже открыта, налила сначала себе, потом подруге, и начала свою грустную историю.

…В этот же день, Андрей объезжал свои владения, где полным ходом шло обновление оборудования. После того, как все бумажные вопросы были урегулированы, зарубежные поставщики, активизировали свою деятельность. С начала года на фабрики стало поступать новое ткацкое оборудование, которое должно было увеличить выпуск продукции и сократить все возможные затраты, включая численность работников. Но были и свои нюансы.

Когда нарушаются старые, уже десятилетиями сложившиеся устои, это многим приходится не по вкусу. И как только появились первые результаты проводимых изменений, забили тревогу те, чей возраст близился к пенсионному. Эта категория была плохо обучаема и не желала перенимать новые технологии. Юридически уволить их было нельзя, поэтому, прибегнув к стандартной методике высвобождения кадров, Андрей решил пойти на отчаянные меры.

Самые радикальные работники были подвергнуты аттестационной комиссии на соответствие с занимаемой должностью на базе нового оборудования. Многим, конечно, это пришлось не по вкусу, и подобные мероприятия вылились в акции протеста, были даже отдельные случаи порчи оборудования. Прибегнув к помощи зарубежных коллег, и потратив немало денег, Андрею все же удалось стабилизировать обстановку у себя в отрасли. И вот теперь, объезжая свои владения, он наслаждался тем процессом, который на первый взгляд характеризовал успешное положение дел.

Между тем на предприятиях Немчиновых стало появляться много иностранцев, в основном – немцы. Сначала это был обучающий персонал, который с трудом изъяснялся на ломаном русском языке, пытаясь довести до рабочих специфику работы оборудования. Потом появились мастера-наладчики, которые стали заменять старых специалистов. Объяснялось это тем, что устройство станков имеет некоторые конструктивные особенности, которые требуют тщательного изучения и содержания в надлежащем, работоспособном состоянии. Стали появляться логистические центры, образовывающиеся на месте старых контор снабжения, в которых так же вакантные места занимались зарубежными представителями.

Андрей, наблюдая за этим, по-мальчишески радовался, как ему казалось, успешному положению дел в своем бизнесе, не видя того, что явно бросалось в глаза. Получая немалый процент, от реализации продукции, он не видел реального положения вещей.

Не имея от природы задатков руководителя и способности предвидеть и просчитать обстановку, он оказался заложником ситуации в делах собственной компании. Его на первый взгляд однообразную, но в то же время насыщенную рабочую жизнь скрашивали представительницы прекрасного пола, которые все время находились рядом. Поэтому, пользуясь тем, что грело и услаждало его душу, он не мог, да и не хотел включать разум.

В свою очередь прозорливый и хитрый Михаил Борисович видел все более отчетливо. Все это его ничуть не удивляло. Он уже начал получать пожизненный процент за прекрасно спланированную аферу. И теперь вполне мог позволить себе и своей семье безбедно существовать, ни утруждая себя в необходимости работать.

Он не отказывался и принимал участие в поездках Андрея, но находился все время в стороне от основных событий, не вступая ни в какие дискуссии, ни в споры, ни в решения.

Оставаясь в стороне и с любопытством наблюдая за происходящим, он как бы говорил себе: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…».

…Настя слушала историю своей подруги со слезами на глазах, периодически подливая себе в бокал. Людка для убедительности разложила бумаги, которые принесла с собой, тут же на столике, как наглядное подтверждение своим словам. Она знала, что ее подруга не блещет умом и все примет за чистую монету, но все же решила перестраховаться.

Настя практически рыдала, искренне сочувствуя аферистке. Людка внутренне торжествовала, она поняла, что подруга практически готова к тому, чтобы исполнить любую ее просьбу. Теперь необходимо было переходить к сути дела, пока Настя еще была способна соображать.

Людмила вспомнила, что как-то в один из вечеров, подруга, будучи уже изрядно навеселе, ей призналась, что она иногда не замечает, как напивается до беспамятства. Поэтому сейчас, чувствуя, что это возможно, Людмила как можно быстрее пыталась добиться от подруги положительного ответа.

– Ты не беспокойся, Настен. Я тебе верну все до копейки, как только получу страховку, – убеждала ее Людка.– В качестве гарантии, вот документы! – и она подала Насте копии фальшивых бумаг: договор на оплату медицинских услуг и страховой полис по которому она «должна будет получить определенную сумму на операцию дочери».

Настя пустым взглядом долго рассматривала эти две бумажки, потом посмотрела на подругу, молча встала, и шатающейся походкой пошла в кабинет мужа. Проходя в дверную арку, она ударилась плечом о косяк, и чуть было не упала. Что-то пробурчав, она скрылась за дверью. Людмила, оставшись одна, вылила остатки второй бутылки себе в бокал, посчитав, что подруге уже хватит, и принялась наслаждаться мыслями о скорой возможности стать обладательницей крупной суммы денег.

Настя тем временем занималась поиском ключа от сейфа, который ее муж всегда хранил в верхнем ящике письменного стола. Последнее время в кабинете Андрея никто не убирался, и стол был захламлен разной документацией. У девушки сначала никак не получалось выдвинуть ящик – в тот момент он ей показался невероятно тяжелым и никак не поддавался. Наконец упершись коленями и ухватившись двумя руками за ручку, Настя с силой потянула на себя. По всей видимости, когда Андрей последний раз задвигал ящик, тот слетел с полозьев и, слегка перекосившись, встал в распор, поэтому так долго не подавался.

Среди бумаг, которыми доверху был набит ящик стола, лежали две полупустые бутылки коньяка, альбом с фотографиями, портсигар, в котором хранились коллекционные виды кубинских сигар, и множество других вещей. Настя начала выкладывать все на стол, пытаясь отыскать ключ. Наконец в самом низу послышалось металлическое позвякивание, и девушка, просунув руку под стопку оставшихся документов, извлекла связку ключей. Пытаясь подобрать нужный, она попеременно вставляла каждый в замочную скважину. Удавалось ей это с трудом, так как сейф находился от пола довольно высоко, а небольшой рост девушки и то состояние, в котором она была, создавали определенные трудности.

Наконец ей это удалось, и, открыв дверцу сейфа, она наощупь начала шарить в нем рукой. Достав большое портмоне из коричневой кожи, Настя с любопытством посмотрела на него, как будто видела в первый раз, закрыла сейф и почти бегом покинула кабинет.

Людмила уже расправилась с вином, и теперь, в ожидании подруги, устроившись поудобнее в кресле, запрокинув голову, изучала орнаменты и узоры на потолке. Она была значительно крупнее и старше Насти, поэтому влияние алкоголя на нее было не так заметно, лишь раскрасневшееся рыхлое лицо, выдавало количество выпитого. Заметив, что подруга вошла не с пустыми руками, Людмила заняла выжидательное положение, наблюдая за тем, как Настя, своими хрупкими пальчиками пытается расстегнуть пряжку портмоне.

– Я тебе сейчас переведу деньги на карту, дистанционным способом, потому что наличку в таких размерах мы дома не держим. Все деньги у нас на счетах фонда, – заплетающим языком начала объяснять Настя секреты финансового положения семьи. – Мне, конечно, за это влетит, что я без предварительной договоренности использовала карточку мужа. Ну… ты понимаешь на мой-то – мизер, твоей дочке не помочь. А он на своих баб больше тратит. Могу же я раз в жизни оказать своей подруге помощь?

– Да ты не переживай, Настюха! У тебя на руках все гарантии. Все до копейки вернется обратно. И Андрею объясни, что страховка все покроет.

– Да ладно, это мои проблемы! Не бери в голову. Зато я буду первая, кто на лечение ребенку перевел такую сумму.

Людка застыла в ожидании звукового сигнала телефона, который символизирует поступление денежных средств, но такого не последовало.

– Вот блин! – воскликнула Настя

– Что? В чем дело, что-то не так? – испуганно произнесла Людка, отчаявшись, что операция сорвалась.

– Требует подтверждения.

– Что за подтверждение?

– Сейчас из фонда будут звонить, нужно для подтверждения перевода большой суммы назвать комбинацию из цифр, – пояснила Настя.– Я сильно пьяная? – поинтересовалась она у подруги.

– Есть немного, а что?

– Да, в принципе ничего. Может, не догадаются.

Через несколько секунд раздался телефонный звонок, и Людмила стала свидетелем диалога, который проходил между ее подругой и представителем фонда. Диалог был коротким, он состоял лишь в озвучивании Настей комбинации цифр, которые являлись своего рода подтверждением, от имени членов учредителей фонда. После этого девушка еще раз провела те же манипуляции по вводу данных, и у Людмилы на телефоне зазвучал сигнал, возвестивший о том, что деньги все-таки поступили.

Она начала проверять баланс собственного счета и когда увидела сумму в размере полутора миллионов рублей, счастью ее не было предела. Заливаясь слезами, она сползла с кресла и на коленях подползла к подруге со словами благодарности и принялась целовать ее руки. Настя не знала, как вести себя в подобной ситуации, она попробовала поднять Людку, но силы изменили ей. Тогда обхватив голову подруги, она принялась ее успокаивать, поглаживая и приговаривая, что все нормально и что это всего лишь деньги.

После того, как Людмила ушла, Настя, обессилив от всего что произошло с ней за последние часы, отключилась, забыв обо всем. Она даже забыла о сыне, который спал в своей комнате на втором этаже и в течение времени, пока она общалась с подругой, не давал о себе знать. Разбудил ее только приход Андрея. Когда Настя от толчка в плечо открыла глаза, за окном было уже темно, и во всем доме горел свет. Муж возвышался над ней большой темной массой, загораживая свет от люстры. Приходя в себя, Настя понимала, что в этот раз она опять переборщила со спиртным. Голова гудела, во рту было так сухо, что язык прилипал к небу. Когда сознание ее прояснилось, она отчетливо услышала детский плач.

Сорвавшись с места, не обращая на мужа внимания, девушка понеслась наверх. Хватаясь за перила и спотыкаясь о ступени, она с трудом преодолела лестничный пролет, оказавшись на втором этаже. Войдя в детскую, Настя увидела следующую картину: маленький Коля, стоял и держался за край кроватки, голося во все горло. Пустая раскрытая бутылочка валялась на полу. Балдахин, который покрывал кроватку как купол, был сорван, и тоже скинут на пол. В комнате чувствовался характерный запах. Годовалый мальчуган, сумел самостоятельно снять памперс и вытряхнуть его содержимое прямо в кроватку. Видимо, именно это испортило ему настроение, и он решил привлечь к себе внимание.

Принявшись за уборку, Настя услышала голос мужа, который поднялся вслед за ней и, стоя в дверях, наблюдал за происходящим.

– Как закончишь, спускайся вниз. Я хочу услышать кое-какие объяснения!

Девушка испуганно посмотрела на мужа, и остатки хмеля моментально улетучились у нее из головы. Она лишь молча кивнула и продолжила менять испачканное постельное белье.

Девушка понимала, о чем будет разговор, тем более, по выражению лица Андрея, Настя поняла, что настроен он именно на скандал. Но ее отчасти успокаивало то, что у нее был козырь – помощь больному ребенку. И потом… деньги ведь были переданы лишь в долг, и скоро будут возвращены в полном объеме.

Именно так Настя все и сказала мужу, глядя прямо в глаза, после того, как спустилась в холл. Она не стала садиться, чтобы неприятный разговор не был слишком долгим, и от него можно было уйти. Точнее – сбежать.

– Почему в таком случае, ты не поставила меня в известность, если утверждаешь, что все это официально?

– Потому, что тебе все равно. Да и как бы это выглядело?.. Ты бы все равно не разрешил мне использовать деньги. А я не могла отказать подруге в такой тяжелый момент.

– Я вижу, какая у тебя подруга! Как только она к тебе приходит, ты напиваешься до беспамятства.

Насте стало очень обидно. Именно в этот момент она осознала его истинные чувства к ней. Она поняла, что только раздражает мужа.

– И ладно бы пили, что подешевле! Знаешь, сколько такая бутылочка стоит? – Андрей потряс пустой бутылкой.

– Сколько?! – почти крикнула Настя.

– Лучше тебе не знать! И где те бумаги, которые дала тебе твоя подруга?

Настя подняла с пола документы, и протянула их мужу.

– Завтра надо будет проверить их на подлинность. Я очень надеюсь, что все это правда, и тебя не обманули… – произнес Андрей, убирая бумаги в портфель. – Все, иди спать, уже поздно, я хочу побыть один.

Не то чтобы муж не доверял Насте, хотя причин для этого было достаточно, учитывая легкомысленность супруги, просто он не мог допустить, чтобы именно сейчас, в период, когда его бизнес находился под пристальным надзором со стороны западных партнеров, из фонда бесследно исчезла крупная сумма денег. В империи Немчиновых было достаточно специалистов, которые смогли бы установить подлинность документов,оказавшихся в руках Андрея. Но он понимал, что подобное расследование вызовет массу вопросов и привлечет много внимания к ситуации с деньгами. Однако, в этой ситуации другого выхода не было – надо было действовать открыто.

Два дня Настя была в неведении, что происходит. Два дня Андрей не ночевал дома, и не давал о себе знать. Не было известий и от подруги Людки. Несколько раз Настя пыталась ей позвонить, но все попытки оказались тщетными. Телефон абонента был попросту выключен.

Трудно представить, в какую депрессию загнала бы себя несчастная своими мыслями, если бы не Дмитрий, который ее периодически навещал. Не имея возможности, больше держать в себе то, что у нее накопилось в последние дни, Настя решила открыть ему все, что ее так тревожило. Дмитрий давно заметил, что с ней что-то происходит. Какое-то время Настя оставляла без ответа вопросы, что же с ней случилось. Но, в конце концов, не выдержав, она решила ему рассказать про историю с деньгами.

Они прогуливались в парке перед домом культуры, где когда-то проходил юбилей Марины Ивановны – тихая зона отдыха, где в тени деревьев, вдали от шума и суеты города, можно побыть наедине и спокойно поговорить, не опасаясь того, что тебя кто-то услышит.

Дмитрий с интересом слушал рассказ Насти, временами останавливая ее и уточняя некоторые моменты. Подолгу службы, он привык обращать внимание на характерные особенности описания того или иного действия, подмечая странности и не состыковки, а так же моменты, когда человек начинает вести себя так, как ему несвойственно.

Профессиональный опыт подсказывал молодому человеку, что здесь дело нечисто, но посвящать Настю в свои умозаключения, он не торопился, пообещав, что как только все разузнает, обязательно даст ей знать.

– У тебя нет никаких данных на нее, кроме номера телефона? – вдруг спросил Дмитрий, когда они уже садились в машину.

– Каких данных?

– Ну, я не знаю, может… Какие документы она тебе давала? Паспортные данные, например? Вы же все-таки работали вместе.

– По-моему где-то была ксерокопия! – вдруг вспомнила Настя. – Когда мы получали медицинскую книжку, я делала копии наших паспортов, один экземпляр, кажется, мог остаться.

– Посмотри сегодня, и, если найдешь, скинь на электронную почту, это поможет быстрее навести справки.

Настя кивнула. Но ей стало нехорошо, она побледнела. Ей представилось сразу все самое плохое, что могло случиться и с Людкой, и с ее ребенком, и с деньгами. Паника охватила ее, и она покачнулась.

– У меня такое чувство, что сердце вот-вот остановится!

– Не бойся. Все будет хорошо! – Дмитрий взял ее за руку. Ладонь девушки, была холодная, как лед. – Ты вся дрожишь! Совсем замерзла?

– Нет. Я просто очень сильно напугана. Сейчас, наверное, пройдет.

– Я отвезу тебя домой. Тебе нужно хорошенько выспаться. Вид у тебя измученный, нельзя так реагировать, даже если твоя подруга тебя и обманула, жизнь-то на этом не кончается. Подумаешь, деньги! Андрею, с его супердоходным бизнесом давно надо заняться благотворительностью! Вот и первое благое дело вовремя подвернулась в лице твоей подружки.

Вернувшись домой, Настя первым делом зашла в комнату сына. Маленький Коля спал безмятежным послеобеденным сном. Он вообще был удивительно спокойным ребенком, поэтому Настя не боялась оставлять его на попечение прислуги. Чего нельзя было сказать про Наташу.

Дочка Насти, была абсолютной противоположностью своему брату: ей было неинтересно с матерью, она предпочитала общество Марины Ивановны. Поездки за подарками и нарядами, кафе и ресторанчики со всевозможными вкусняшками – вот то, что пришлось ей по душе. Она с удовольствием слушала разговоры взрослых, иногда даже вставляя что-то к месту, чем вызывала бурный восторг друзей и знакомых Марины Ивановны. Детский лепет разряжал серьезные разговоры, а иногда даже переводил их в более легкое русло. Девочке было очень приятно оказываться в центре внимания, особенно когда эти рассуждения заканчивались похвалами со стороны взрослых.

Хотя Настя и считала, что подобное оказывает плохое влияние на ребенка, но в силу своего характера, никаких действий для того, чтобы что-то изменить в этом отношении не делала. Подобное малодушие говорило, с одной стороны, о страхе перед матерью и желании избежать ненужных скандалов, а с другой, в глубине души Настя была довольна тем, что ее дочь пристроена и ей не приходится с ней возиться, придумывая что-то необыкновенное для капризной девочки.

Стоя у кровати сына, Настя чувствовала, что озноб, который начался в машине Дмитрия, все еще не проходит. Включив горячую воду в душе, она бросила взгляд в зеркало и как будто впервые увидела свое исхудавшее тело. Она рассматривала как не свои худые руки и ноги, тонкие голубые прожилки на животе. Настя была похожа на угловатую девочку-подростка, а не на мать двоих детей. Беременности не изменили ее фигуру, не добавили округлостей, и все это раздражало молодую женщину и вызывало только негативные мысли о себе.

«Ну что здесь может нравиться?! – подумала в отчаянии она. – Какая-то ущербная и тощая девчонка! И это вижу не только я, но и те мужчины, что рядом. Неудивительно, что муж все время на работе… Там, наверняка есть на кого посмотреть!»

Она с силой стукнула по стеклу душевой и сильнее крутанула кран. Мощный поток горячей воды обрушился на нее и через несколько минут унес ее тяжелые мысли и очистил голову. Она стояла под струями воды и просто расслаблялась, думая теперь только о том, что здесь и сейчас ей хорошо и комфортно.

Спустя полчаса, Настя уже сидела в холле в махровом халате с чашкой горячего какао в руках. Именно в этот момент замок входной двери провернулся и на пороге появился Андрей в сопровождении двух незнакомых мужчин неопределенного возраста. Настя очень сильно удивилась потому, что муж, никогда не приводил в дом посторонних людей, а этих двух она видела впервые.

– Что-то случилось Андрей? – Настя сжалась и стала похожа на растрепанного воробья. – Кто это?

– Это мои коллеги по работе,– Андрей жестом пригласил их войти. – А случилось, то, что я и предполагал, твоя подруга оказалась аферисткой и обвела тебя вокруг пальца.

Настя хотела что-то ответить, но осеклась и, сделав виноватый вид, опустила голову и стала смотреть в чашку: какао оставило на стенках причудливые узоры, которые, сливаясь, становились похожи то ли на лес, то ли на неведомых животных.

Андрей подошел к креслу, в которое буквально была вжата Настя, и процедил сквозь зубы:

– Эти люди помогут мне найти твою Людку-путешественницу и вернуть деньги.

– Найти? Разве она куда-то пропала? – испуганно произнесла Настя.

– Именно! Пропала! Ни дома, ни на работе она не появлялась уже больше двух суток.

– Но как же!? У нее ведь больной…– Настя вдруг замолчала, поняв, что может сказать глупость.

– Это – мои немецкие коллеги, они зададут тебе несколько вопросов, а ты постарайся вспомнить все подробности того вечера! Хотя… учитывая то состояние, в котором ты была…

Настя подняла глаза на мужа, и в них блеснула не только обида, но и злость.

Немцы подсели поближе к девушке, один, который заметил ее тревожное состояние, даже взял ее руку, похлопывая по тыльной стороне ладони, как бы показывая, что не нужно нервничать и бояться. Он совершенно не говорил по-русски, поэтому второй его коллега был переводчиком. Настя впервые вживую услышала грубую, и одновременно выразительную немецкую речь. Представившись, как господин Шредер, немец начал свой допрос.

Сначала это были опосредованные вопросы – издалека, потом он все ближе и ближе подбирался к сути. В этот момент Насте показалось, что этот господин специализируется именно на допросах людей по особо важным делам и занимается этим давно, хотя сам представился как агент немецкой компании по налаживанию экономических связей.

«Видимо, у всех там, на западе, расширенная сфера деятельности», – подумала девушка.

Настя старалась отвечать на вопросы немца, как можно точнее, не упуская даже мелких подробностей. Ведь от точности ее воспоминаний, возможно, сейчас зависела не только ее судьба, но и будущее ее детей и скорее всего, мужа. Страх снова сковал ее сердце – по всему могло получиться, что именно она главная виновница всей этой истории. Но молодая женщина взяла себя в руки и справилась: теперь она говорила все максимально точно, избегая лишних подробностей.

После того как основная часть допроса была окончена, немец начал рассказывать о тех действиях, которые они решили предпринять для поиска Настиной подруги.

Когда она услышала, что ее мужу, Андрею необходимо будет лететь в Германию, и участвовать в расследовании, девушка заволновалась. Ну неужели полтора миллиона рублей для его огромной компании такая важная сумма, что из-за этого стоит так волноваться и вести настоящие расследования?! Но вдруг она почему-то почувствовала, что ее муж стал заложником в руках немцев, и пока все благополучно не разрешится, они его не отпустят. Она ужаснулась: да его же берут в плен из-за ее неосторожности и доверчивости!..

– Это не просто частные деньги, фрау, – как будто ответив на ее мысли, сказал господин Шредер через переводчика. – Эти средства должны были пойти на покупку неких активов. Это краткосрочный кредит.

«Наверное, хотели что-то купить по дешевке», – промелькнуло у Насти в голове.

Немцы вежливо попрощались с хозяйкой дома, уверив ее, что как только деньги вернутся на счет компании, ее муж снова будет с ней.

Как только Настя осталась одна, она набрала Дмитрию и попросила его приехать. Он буквально примчался и с порога спросил, что случилось. Настя рассказала ему все подробно, стараясь не упускать деталей, реплик, действий. Узнав о том, что к этому делу подключились немцы, Дмитрий решил действовать более решительно.

– Придется просить о помощи отца! – вздохнул он. – У него есть связи за рубежом, по линии Интерпола.

Последнее напугало Настю, и она уже решила пойти на попятную, но мысли о судьбах и мужа, и той, которую она долгое время считалась подругой, тревожили ее теперь гораздо больше, чем собственные, уже привычные страхи.

…Как только Марина Ивановна узнала о случившемся, она буквально накинулась на своего мужа:

– …И не говори, что ты здесь не при чем, ведь это была твоя идея привлечь немцев в семейный бизнес!

– Кто же мог знать, что твоей ненормальной дочери придет в голову использовать деньги кампании подобным образом?! – пытался защищаться Михаил Борисович.

– Какая разница, как использовать деньги, – не унималась Марина Ивановна. – Это же должно было касаться только нас! А получилось – вся Европа уже в курсе, какие мы!

– Но это же немецкие деньги! Как ты не понимаешь?! – продолжал отстаивать свою позицию Михаил Борисович.

– Тем более, не нужно было с ними связываться! Только лишние проблемы себе нажили. Эх, вот действительно не хватает вам настоящего руководителя. Ты все жаловался на Петра. А ведь при нем мы жили как у Христа за пазухой и ни о чем не думали. А теперь еще неизвестно, как все повернется! Нужно тебе это было на старости лет?

Михаил Борисович сознавал, что жена отчасти права, но прошлого уже не вернешь, да и Петра Ивановича уже нет на этом свете.

– Чего теперь об этом говорить, что сделано, то сделано!

– Я о внуках больше беспокоюсь, что с ними будет, если все повернется против нас? – Не унималась Марина Ивановна.

– Почему против нас-то? Мы-то тут причем? – искренне удился ее муж.

– Это же очевидно! Ни ты, ни я не работаем. Кто знает, как все повернется теперь? Немцы уже почти весь бизнес под себя подмяли. А мы у них на обеспечении… Я думаю, им будет глубоко наплевать на двух стариков, которые сидят на шее у компании.

Марина Ивановна тяжело вздохнула и грузно осела на кресло.

– Не знаю, как для тебя, – продолжила она, – а для меня самое главное, чтобы моя внучка Наташенька, не имела никаких лишений… Ей в будущем году в школу, она должна получить лучшее образование. Не хочу, чтобы она была похожа на свою мать.

– Я смотрю, ты ее уже давно настраиваешь против матери и отваживаешь от нее, выставляя Настьку в плохом свете.

– А я и не скрываю этого! – демонстративно парировала Марина Ивановна. – Наташина мать неудачница и никогда не сможет вылезти из того дерьма, в котором уже давно находится. Зачем же я буду окунать в него мою единственную внучку?! Моя задача наоборот уберечь ее от этого, и показать ей на примере матери как не нужно жить.

Михаил Борисович покачал головой: говорить что-то жене о ее дочери было бесполезно. Ее мнение о Насте никогда уже не поменяется. Он вздохнул:

– Немец – народ не глупый и помнит добро. Я немало сделал для того, чтобы их бизнес процветал на нашей земле, и думаю, мои заслуги должны быть по достоинству оценены.

– Хорошо если так. В противном случае горе нам… А мне опять придется идти работать, – последнее Марина Ивановна произнесла с сожалением, если не сказать с ужасом.

Переживания и разговоры не прошли даром для Михаила Борисовича. Этой же ночью у него случился первый инсульт, который частично парализовал правую сторону и нарушил речь.

…Больше недели не было никаких известий ни от Андрея, ни от Дмитрия. Настя знала, что оба в Германии и оба ведут каждый свое расследование.

Чтобы не думать все время о том, что же будет дальше, чем все закончится, Настя сосредоточилась на Коле. Она занималась только им, все мысли ее были только о нем: поел, поспал, погулял. Эта рутина сейчас ее спасала своим ритмом, постоянством и держала в тонусе. Маленький Коля радовал ее искренней любовью, нежностью и теплом.

И все бы хорошо, но здоровье Насти, и без того слабое, после переживаний и стрессов дало сбой – у нее участились головокружения, тошнота и какие-то странные онемения конечностей и спазмы. Настя чувствовала, что с ней что-то не так, но не могла понять – что. Долгое время она откладывала визит к врачу, так как очень этого боялась. Но случилось страшное…

После того, как молодая мама уложила спасть Коленьку, спускаясь с лестницы, она потеряла сознание и кубарем полетела по ступеням. Обнаружила ее горничная и сразу же вызывала неотложку. Разбитая губа и ссадины на щеках и плечах не оставляли выбора!

Ее привели в чувство, но диагноз разразился над бедной Настиной головой как гром среди ясного неба. Диабет. От госпитализации она отказалась – ужас от вида больниц не мог перекрыть ее страха перед новым испытанием. А мысль о том, с кем останется Коля – и вовсе заставила принять Настю такое решение и пообещать, что будет выполнять все рекомендации врачей.

Постоянные переживания и страхи заставили Настю потерять контроль над своим здоровьем. Она думала все время о ком-то, но не о себе. Она настолько не воспринимала себя всерьез, что ей и в голову не приходило раньше обратить внимание на «звоночки», которые давал ей организм. И теперь ее ждали уколы инсулина и мысли о том, что этого можно было избежать…

Когда из Германии вернулся Андрей, он был ошарашен увиденным. Он моментально изменился: его довольное и сияющее лицо сразу же стало другим, как только он увидел бледную, как полотно, жену.

– Что стряслось?! – произнес молодой мужчина, присев на край кровати, всматриваясь в разбитое лицо жены.

– Я упала с лестницы! – с безразличным спокойствием произнесла Настя.

– Опять напилась! – повысив голос, Андрей схватил ее за плечи. Острая боль пронзила ее хрупкое тело, и она вскрикнула:

– Оставь меня, ничего я не пила. Я потеряла сознание и упала, – Настя резким движением освободилась от захвата мужа.

Ее слова заставили Андрея погасить эмоции. Он убрал руки и спустя несколько секунд, добавил:

– Сын при падении не пострадал? Где он?

– Я была одна, он уже спал, – холодно ответила Настя.

– Извини! Тебе больно? Я не хотел. Что с тобой случилось? Расскажи.

И Настя, тоже успокоившись, поведала то, что ей рассказали врачи. Андрей, слушал, казалось с вниманием, но по его глазам было видно, что его мысли были где-то далеко.

За время жизни с Настей он давно смирился, что ее постоянно преследуют неудачи, поэтому совместная жизнь была лишь видимостью, не более. В какой-то степени это было защитой от дамочек, желавших завладеть им, с другой – характеризовало его как добропорядочного семьянина в глазах бизнес-партнеров. Он абстрагировался и редко проявлял эмоции.

Но его не прельщала жизнь в четырех стенах, по уходу за больным человеком. Он стремился на волю, туда, где он мог обрести комфорт и качественно другое общение. Конечно, Настя для него была обузой. Но она была матерью его сына и благодаря ей он стал полноправным владельцем всей группы предприятий. Правда немцы его почему-то начали душить и притеснять, но с этим он еще разберется. Не будет такого, что сам Немчинов…

Поток его мыслей прервала жена.

– Что с деньгами? – спросила Настя.

Андрей одобрительно кивнул и ответил:

– Все нормально! Мы нашли твою подругу. К счастью она не успела потратить все деньги.

Он не стал посвящать супругу во все подробности. Может, пожалел, а может, просто посчитал, что ей не понять всех хитросплетений событий.

Произошло следующее. Людмила, после того как получила долгожданные деньги, ни минуты не колеблясь, купила билеты на самолет, и по заранее подготовленной гостевой визе отправилась в Германию. Девушка давно вынашивала этот план, мечтая оказаться за границей. По совету знакомых, она смогла добиться оформления родственных связей с бывшими еврейскими эмигрантами, которые во время нацистского режима, вынуждены были покинуть Германию, переселившись в Советский Союз. Именно эта категория граждан, получала максимально упрощенные возможности, получить свои законные права – снова стать гражданами Германии. Поэтому, без тени сомнения, абсолютно уверенная в том, что никто ничего не заподозрит, Людмила оказалась в Германии, в качестве близкой родственницы пожилой еврейской пары. На полученные деньги в предместье города Карлсруэ, на берегу живописного Рейна она арендовала домик, в котором поселилась вместе со своей дочкой и начала оформлять опекунство над мнимыми родственниками. И все бы было чисто и гладко, если бы не одно «но»…

Андрею обо всех подробностях рассказали немецкие коллеги, которые проводили расследование о пропавших деньгах, из их уже совместной компании. Самого молодого человека не допускали к ходу расследования, лишь информируя о его результатах. Но находясь в Германии, он не терял времени: бары и клубы маленького городка узнали, как отдыхает русская бизнес-элита. Одно лишь омрачало его вынужденную деловую командировку: из-за плохого немецкого, ему никак не удавалось завести знакомства с местными красавицами. Да еще он находился под постоянным присмотром своих немецких коллег, что тоже в некотором роде сковывало его действия.

… Спустя некоторое время, Настя все-таки узнала от Дмитрия, что на самом деле случилось с ее подругой. Как правило, большинство обманов рано или поздно раскрывается, тем более, когда этот обман происходит на земле такой педантичной нации, как немцы. Поэтому немецкие коллеги Андрея, бросили на поиски Людмилы своих лучших агентов, подняв на уши все службы, начиная от аэропортов и заканчивая службами миграции населения и юридическими конторами.

Спустя две недели упорной работы девушка была найдена. Ей инкриминировалось попытка получения немецкого гражданства обманным путем, так же обманным путем овладение крупной суммой денег кампании, глумление над пожилыми людьми, (которые стали жертвой аферы и вынуждены были пройти через все ступени дознания в этом процессе) и многое другое. По решению суда ей был вынесен приговор – арест сроком на три месяца с последующей депортацией, для продолжения отбывания срока в исправительном учреждении уже на территории России.

Настя не могла поверить во все это. Как на вид такая безобидная, добрая и веселая девушка, какой она считала Людмилу, могла оказаться холодной, расчетливой аферисткой? Понять, что желание легких денег так изменил подругу, Настя была не в состоянии.

XVI.

В семье Немчиновых, казалось, все шло своим чередом. Все неудачи и тяжелые моменты прошлых лет стали постепенно забываться и о них уже редко вспоминали. У Насти возникло ощущение, что ее жизнь стала налаживаться: дети подрастали, здоровье постепенно стабилизировалось. В бизнесе мужа тоже было все спокойно.

Но, к сожалению, жизнь не может состоять только из светлых полос, всегда есть что-то, что не устраивает и не дает покоя. Больше всего теперь Настю заботило поведение дочки. Наташа, достигнув двенадцатилетнего возраста, стала совершенно неуправляема. Влияние Марины Ивановны было налицо. Ее желание быть самостоятельной и ни от кого не зависеть, развивалось настолько стремительно и несвоевременно, что пугало мать. Конечно, она понимала, что происходило за ее спиной, о чем с ней говорила бабушка, но все-таки не могла знать всех подробностей.

Марина Ивановна, между тем, доводя до внучки свои мысли в отношении ее матери, не осознавала в полной мере, что она творила, и какое разрушительное действие все это будет иметь, попадая в голову еще несмышленому ребенку.

С самого раннего детства, Наташа слышала о своей матери только нелестные отзывы. Сначала это были всего лишь намеки и разговоры вскользь. Но, по мере того, как девочка начала взрослеть, она стала воспринимать подобные разговоры, как руководство к действию. Ей совершенно не хотелось становиться похожей на свою мать, которую она видела в описании Марины Ивановны: больной, безработной неудачницей, частенько прикладывающейся к алкоголю, которую не любит ее муж, да еще к тому же вдобавок и изменяет.

Все это, конечно, было бы пустыми словами, если бы девочка, не видела своими глазами то, что перечисляла ее бабушка. Настя и в самом деле после неудавшейся попытки устроиться на работу больше не пыталась найти себе какое-то дело. Жила она на содержание мужа, который раз в неделю выдавал ей определенную сумму. Спали они в разных комнатах, и лишь когда физическая потребность двигала одним из них, они уединялись в общей спальне, но после опять разбегались по своим углам.

Несмотря на строгий запрет врачей и болезни, она так и не смогла расстаться с алкоголем. Сидя вечерами в одиночестве в ожидании мужа, который традиционно задерживался на работе, а по пятницам и вовсе не ночевал дома, Настя не замечала, как, потягивая бокал за бокалом, ближе к ночи она уже с трудом поднималась к себе в комнату.

Бывая в гостях у матери, Наташа старалась не выходить из детской комнаты, находясь в обществе брата, но, когда случайно натыкалась на Настю, которая была в таком состоянии, ее это приводило в бешенство: она демонстративно возвращалась в свою комнату, оглушительно хлопнув дверью.

Каждое утро за Настей заезжал Дмитрий. Ему было все равно, что она не совершенна: он любил ее такой, какой она была, и старался помочь, чем мог в тяжелые моменты жизни. Ему было просто хорошо рядом с ней, он чувствовал себя нужным. Настя тоже была рада такому другу – только с ним она могла поболтать по душам, услышать мнение, которому она доверяла и хотела довериться.

Оставляя Наташу с братом, Настя эту пару часов с Дмитрием могла немного развеяться и побыть собой. Наташа, оставаясь с братом наедине, старалась втолковать ему, что родители нужны только до определенного возраста, а потом можно вполне обходиться и без них. Что их мама далеко не идеал и вообще надо ей указывать ее место. Коля слушал, не понимая – как это его любимая мама какая-то не такая?

– Я вот, например, уже взрослая! – объясняла сестра младшему брату. – И вполне самостоятельная!

Она достала из своего рюкзачка кошелек и, открыв его, вытащила оттуда несколько купюр.

– Знаешь, что это такое? – спросила девочка.

– Конечно, знаю! Это деньги. Мне мама всегда дает немного, чтобы я себе что-нибудь купил в школе. У тебя ведь тоже сейчас каникулы? – спросил он у сестры.

– Конечно! А то, как бы я сидела рядом с тобой? – усмехнулась Наташа.

– А сколько у тебя денег? – заинтересовался Коля, заглядывая в кошелек к сестре.

– Много! – ответила Наташа. – Мне бабушка регулярно дает, она для меня ничего не жалеет. Бабушка говорит, что на деньги можно купить все что угодно, и не только еду, одежду или игрушки.

– А что еще? – раскрыв рот от удивления, спросил мальчуган.

– Все что угодно! Я точно не помню, но бабушка говорила, что-то про власть, силу и даже любовь!

– Любо-о-овь! – протянул мальчуган. – Когда я вырасту, и у меня будет денег столько же, сколько у тебя, я их буду давать маме, и она меня будет еще больше любить!

– Когда ты вырастешь, тебе уже не нужна будет мама, и деньги ты будешь тратить совсем на другое! – произнесла Наташа, совсем как взрослая.

За разговором о значимости родителей, у Наташи в голове стал формироваться план, он не мог возникнуть в голове ребенка, у которого есть хоть капля любви к родителям. И чем больше она проникалась мыслями о самостоятельной жизни, тем более реальным и возможным казалось ей задуманное.

…Вечером, когда все улеглись спать, девочка начала обдумывать свои дальнейшие действия. Все что приходило на ум, казалось ей очень простым и безобидным. Единственное, о чем она не думала – это о последствиях. Наташа задумала самое страшное, что только может прийти в голову. Она решила избавиться от матери, и эта мысль прочно засела у нее в голове.

Все в семье знали, что у Насти больное сердце. Взяв это на заметку, Наташа в интернете нашла травяной сбор для снижения давления. Она была уверена, что если увеличить дозу до максимальной – это приведет к желаемому результату. Теперь перед ней стояла задача, как сделать это незаметно?

Для этого девочке пришлось вновь напрячь воображение: ведь нельзя же останавливаться на полпути к заветной мечте, даже если эта мечта преступна. Для начала Наташа решила, что ей надо пожить какое-то время в доме матери. Тем более повод для этого был подходящий. Деду стало хуже, и бабушке сейчас в любом случае было не до нее, так что выглядело все довольно-таки правдоподобно.

Настиному удивлению не было предела, но ей даже в голову не пришло, что дочка задумала что-то плохое. Она тихо радовалась – может быть, их отношения наладятся, и девочка изменит свое отношение к ней, пожив рядом. Тем более – сейчас, когда Михаил Борисович так сдал. Он уже с трудом передвигался по квартире, а Марина Ивановна практически не отходила от своего мужа.

Оказавшись в доме матери, Наташа, насмотревшись голливудских боевиков, начала изучать ее привычки, как настоящий шпион. Она подмечала каждое ее действие: когда она просыпается, когда ест, что пьет, когда и на сколько отлучается из дому. Через какое-то время девочка пришла к выводу, что травку можно подсыпать в заварочный чайник. Это будет и незаметно, и эффективно. А если мать, как обычно, положит, в чай лимон, то разницы во вкусе даже не почувствует!

Первая попытка оказалась неудачной. Встав утром Настя, собираясь пить чай, заглянула в чайник и, увидев на дне остатки заварки, решила, что это вчерашняя и заварила свежую. Наташа с сожалением смотрела на первую провалившуюся попытку.

На второй день она решила сделать по-умному – заварив полный чайник, она сидела за столом в ожидании матери и делала вид что ест.

– Ты уже позавтракала? – спросила Настя, увидев дочь на кухне.

– Да, уже заканчиваю! – соврала Наташа. – Вот чай заварила!

– Налей мне тоже.

Слова, произнесенные матерью, подействовали на девочку буквально гипнотически. Ее маленькое хрупкое тельце (Наташа физиологически была точной копией матери) наполнилось свинцовой тяжестью, маленькое детское сердечко затрепетало в груди, и к горлу подступил ком, вызвав приступ кашля.

– Что с тобой, ты не заболела? – произнесла Настя с тревогой.

– Нет, все нормально, просто что-то в горле щекочет, – совладав с собой, произнесла Наташа, наливая матери чая.

Сидя напротив Насти, дочка пристально наблюдала за ее состоянием, как будто ожидая, что вот-вот должно что-то случиться. Словно змея, которая поразила ядом свою жертву, она терла под столом похолодевшие руки, стараясь не подавать вида, и ждала.

Все планы девочки спутал Дмитрий, который приехал за Настей, и позвал ее на прогулку. Поэтому все, что ожидала увидеть Наташа, случилось с ее матерью гораздо позже.

Еще в дороге Настя почувствовала легкое головокружение, сославшись на скорую перемену погоды. Но ее состояние становилось более угнетающим, и во время прогулки в парке, она почувствовала, что не может идти.

– Что случилось? – Дмитрий буквально подхватил ее на руки.

Но вразумительно Настя ответить не смогла:

– Не пойму. Какая-то сильная слабость, даже ноги не держат. Такого еще не было…

Дмитрий практически донес ее до машины и отвез домой.

– Может, мне остаться? – спросил он, укладывая ее на кушетку. Но она только покачала головой и сделала знак: все нормально, иди.

К вечеру молодой женщине стало лучше, ее состояние нормализовалось, и она решила не вызывать врача. Все это время Наташа, тайком поглядывала за матерью. Она видела, что ее снадобье подействовало, но не так результативно, как хотелось бы, и девочка решила продолжать.

…На следующее утро история повторилась, Наташа, как и в прошлый раз, сидела за столом и делала вид, что пьет чай. Ничего не подозревавшая Настя, подсела к ней, составив компанию.

– Что-то мне вчера было совсем плохо… Хорошо, что ты со мной. Если что, ты смогла бы вызвать скорую…

– Пить надо меньше! – прорычала Наташа и засунула в рот круасан.

– Зачем ты так… – тихо ответила Настя. – У меня давление низкое…

Мать встала, взяла кружку с чаем и ушла в гостиную. Уютно угнездившись в кресле, она задумалась: как же вышло, что родная дочь ее так ненавидит? Неужели слова могут так действовать на людей? Но тогда за что ее ненавидела всю жизнь родная мать? Чем она не угодила ей? Тем, что не похожа на нее? Неужели из-за этого она решила исправить «ошибку воспитания» с ней и создать свою копию… Наташу?

Настя допила чай, и именно в этот момент ей стало опять плохо. Действие травы в этот раз наступило гораздо быстрее и с новой силой – к общей слабости и головокружению добавились рвота судороги.

Дмитрий, который приехал как обычно утром, застал ее в ванной и вызвал скорую помощь. Наташа уже поднялась к себе в комнату, и через щелку приоткрытой двери наблюдала за происходящим.

Дмитрий не знал, как помочь молодой женщине, он старался согреть ее, но руки ее становились холоднее и тело мертвенно-бледным. Прибывшие медики, принялись за свою работу. Дмитрий отошел в сторону, чтобы не мешать, и лишь отвечал на вопросы врача.

Доктор померил давление и спросил у Насти:

– Что принимаете от давления? – спросил доктор.

Она, еле шевеля языком, в каком-то полусознательном состоянии произнесла:

– От какого давления? У меня никогда не бывает давления.

– У вас запредельно низкое давление. Вы принимали вчера и сегодня какие-нибудь препараты? – повторил врач.

Настя лишь покачала головой, и спустя несколько секунд добавила:

– Я пью только от диабета.

– Как часто с вами такое? – поинтересовался врач, что-то помечая у себя в журнале.

– Второй раз за пару дней, – ответил за Настю Дмитрий. – И кстати… приблизительно в одно и то же время. Какая может быть причина этому?

– Это покажет анализ крови! – произнес врач. Он с трудом нащупал вену на худенькой ручке Насти, с трудом вонзил в нее иголку и, подставив пробирку, начал забор крови.

– С ней есть кому побыть сегодня? – спросил врач у молодого человека. – Или нам ее забирать?

Дмитрий взглянул в блестящие от слез глаза Насти, и ему стало ее так жалко, что все внутри у него сжалось. Сглотнув комок, подступивший к горлу, пересохшим от волнения ртом он произнес:

– Да, я смогу с ней сегодня побыть!

– Не волнуйтесь. Через пару часов ей станет лучше! – произнес врач, укладывая инструменты в медицинский чемоданчик.

После того как ей сделали укол, и скорая уехала, Настя, почувствовав облегчение, уснула. Дмитрий все это время сидел рядом, не отходя ни на шаг, то проверяя ее лоб, то щупая пульс, то прислушиваясь к дыханию. Проспав около часа, Настя открыла глаза и увидела сидящего рядом Дмитрия. Она давно уже считала Дмитрия больше, чем другом и ей было очень приятно, что он не оставил ее в этот момент. Она готова была говорить с ним о чем угодно, но о подозрениях, которые сейчас четко выстраивались у нее в четкую линию, говорить была не готова.

Она понимала, что между тем, что дочка осталась у нее, поила чаем и своим теперешним состоянием была связь. Наташа была под подозрением, и с ней надо было поговорить. Но только после того, как уйдет ее спаситель.

– Мне уже лучше, – тихо сказала Настя. – Спасибо. Мне надо побыть одной. Я и так задержала тебя сегодня дольше обычного…

Он нежно поцеловал ее в лоб и уехал, пообещав звонить.

– Если не ответишь на втором гудке – я приеду! – улыбнулся он и ушел.

Вечером, как только Наташа с братом ушли гулять во двор, Настя потихоньку встала, закрыла на ключ входную дверь, чтобы никто не смог неожиданно войти и, пройдя на кухню, остановилась перед столом, на котором стоял заварочный чайник. Ее почему-то охватило жуткое волнение, и она взяла чайник еще не окрепшими дрожащими руками и открыла крышку. Вывалив в банку остатки снадобья, Настя вымыла чайник и засыпала туда обычного чаю, залив кипятком до того же уровня какой был до этого. После того, как подмена произошла, Настя так же аккуратно открыла дверь и легла обратно на диван.

Вернувшись с прогулки, Коля первым делом подбежал к маме и с признаниями в любви бросился к ней в объятья. Наташа же напротив, сделав презрительное выражение лица, молча проследовала в свою комнату, и только сверху окликнула своего брата.

– Я все равно тебя люблю! – произнес мальчуган и побежал за сестрой. – Все равно!

Как только он оказался наверху, Наташа полушепотом, разнесшимся по всему дому, прошипела:

– Ты что, забыл, о чем я тебе говорила!

Настя поежилась, но что-то доказывать и объяснять дочери сил не было. Через некоторое время, Наташа спустилась к матери уже в совершенно другом настроении, с натянутой улыбкой на лице и поддельным радушием.

– Что-то я озябла на улице… Мам, пойдем чай пить!

Настя вздрогнула. Последние сомнения развеялись, и ей по-настоящему стало страшно. И если утром она еще колебалась и гнала от себя мысли о причастности ко всему своего ребенка, то теперь уже не сомневалась.

Она села за стол и дождалась, пока Наташа разольет чай по чашкам. Они молча пили чай, девочка, не скрывая интереса, наблюдала за матерью, делая вид, что пьет. Но ничего не происходило. Настя все еще не могла поверить в происходящее: ее родной человек не просто желает ей смерти, а еще и следит, чтобы яд попал по назначению…

Сил молчать больше не было, Настя, было, открыла рот, чтобы начать разговор, но в этот момент дверь открылась, и вошел Андрей.

– Ты сегодня рано, – удивилась Настя приходу мужа.

– Обстоятельства вынудили. Завтра вылетаю в Германию. Срочная командировка, думаю в этот раз надолго.

– Надолго? – одновременно испугалась и обрадовалась Настя.

– Да, на месяц не меньше.

Наташа решила, что в сложившейся обстановке она лишняя, и потихоньку ретировалась из кухни, в надежде, на то, что должно произойти, все равно произойдет, а она просто об этом узнает утром.

…Настало утро. Наташа спустилась вниз, чтобы позавтракать и увидела свою мать в полном здравии, которая к тому же куда-то спешно собиралась. Девочка в растерянности замерла на лестнице – она ждала точно не этого.

Увидев дочку, Настя коротко сказала ей:

– Я уехала! Остаешься за старшую! Присматривай за братом. Если что – звони!

Как только дверь за матерью захлопнулась, из груди Наташи вырвался непроизвольный крик отчаяния. Она вернулась в детскую и с силой хлопнула дверью своей комнаты, так, что задрожали стены в доме.

Перепуганный Коля, в растерянности смотрел на плачущую сестру, не понимая, что произошло, боясь подойти, чтобы не стало хуже. А та, бросившись к окну, рыдала в голос, от злости и отчаяния, обхватив голову руками.

Между тем, оказавшись в машине Дмитрия, Настя передала ему банку с заваркой и попросила, чтобы он провел экспертизу.

– Это то, о чем я думаю? – сказал Дмитрий, взглянув сурово на Настю.

– Да, я думаю, в чай что-то подсыпали, – неуверенно прошептала девушка.

– Вряд ли это яд, – утвердительно произнес молодой человек, беря емкость и запаковывая ее в целлофановый пакет.

– Почему нет?

– Сегодня мне позвонили из лаборатории, готовы твои результаты анализов.

Настя заметно волновалась, и пристально глядя на Дмитрия, ожидала какой-то страшной новости.

– Все чисто! Никаких следов яда или каких-то химических и наркотических препаратов.

– Что же тогда?

– Не знаю. Выясним, у нас, когда исследуют в отделе содержимое этой банки. Кстати откуда ты ее взяла?

Настя на мгновенье заколебалась, подумав о том, стоит ли обо всем рассказывать, не дождавшись экспертизы. А вдруг она и в самом деле ошибается и это всего-навсего простой чай.

– Ну, хорошо! Можешь не говорить, – опередил ее Дмитрий, заметив замешательство девушки. – Через пару дней я дам тебе знать о результатах, и тогда ты должна мне будешь все рассказать.

…Не успела Настя прийти в себя после свалившихся на нее передряг, как вечером того же дня, словно гром среди ясного неба, объявилась ее мать, Марина Ивановна. Ее лицо было землисто-серого цвета, и его искажала страшная гримаса боли и страдания. Темно-синяя тушь, которой Марина Ивановна традиционно красила глаза, вся растеклась и размазалась по лицу. Судя по нетвердой походке, женщина была пьяна, это так же было понятно в ее попытке произнести что-то членораздельно. Но больше всего Настю удивило и напугало то, как она была одета.

– Мама, что случилось? – Настя подхватила зашатавшуюся мать и усадила ее на диван.

– Миша, мой Мишенька умер! – с трудом произнесла Марина Ивановна.

– Как? – ужаснулась Настя. – Что случилось, он же… Когда?

– Сегодня днем, по дороге в больницу! Я пришла, а его нет! Соседка сказала, что приезжала скорая, и его забрали.

– А что сказали врачи?

– Врачи сказали – повторный инсульт, никаких шансов выжить не было, – в процессе разговора, сознание Марины Ивановны начало проясняться, и она уже более спокойно и связно смогла обо всем рассказывать.– Я сегодня утром собралась к своему косметологу, – продолжала делиться своим горем женщина. – Миша как обычно сидел в своем кабинете и читал газету. Представляешь, он последнее время даже с палочкой начал ходить без посторонней помощи, – снова завыла Марина Ивановна.

– Ну, успокойся, успокойся, мам, – Настя подсела к ней и постаралась обнять настолько, насколько ей хватило тех чувств.

– Но он мне почему-то в тот момент не понравился, – продолжила женщина. – Был какой-то красный, у него и так-то цвет лица был с характерной краснотой, а здесь прям ярко выраженный…Я ему тогда в шутку сказала, чтобы без меня никуда не уходил. Мы еще посмеялись вместе. Он потом стоял у окна и ждал, когда я выйду чтобы помахать рукой. Ах, если бы я знала, что он прощается со мной, то никуда бы не поехала! – голос Марины Ивановны дрогнул, и она снова заплакала.

Нельзя было сказать, что Настя равнодушно отнеслась к горю, которое постигло ее мать – она все же любила ее и внутренне переживала. Да и потом, покойный Михаил Борисович, всегда хорошо относился к ней, и бывало, даже защищал от нападок матери. Но сейчас в семье самой Насти не было порядка и стабильности, и эти проблемы ее волновали в большей степени, нежели смерть отчима.

– Куда мне теперь идти? – после некоторого молчания воскликнула женщина. – Не могу оставаться одна, особенно там, где он умер. Там же все напоминает о нем.

Марина Ивановна пристально смотрела на дочь, в ожидании, что Настя предложит ей остаться у нее. Настя тоже догадалась, что мать ждет именно этого, и решила пожалеть женщину.

– Если хочешь, оставайся у нас. Ты нас не стеснишь, дом большой, места всем хватит. Наташа будет очень рада твоему присутствию, она все время вспоминает о тебе.

Настя откровенно лукавила, создавая атмосферу доброжелательности, но в то же время ей и правда хотелось наладить отношения с матерью. В глубине души она надеялась, что горе, которое произошло с Мариной Ивановной, хоть как-то смягчит ее сердце и направит на путь примирения.

– А твой муж не будет против моего присутствия? – как бы между прочим произнесла женщина.

– Его сейчас нет, он улетел в командировку со своими зарубежными коллегами, – пояснила Настя.

– Тогда решено, остаюсь! –немного повеселев, произнесла Марина Ивановна. – Нет ли у тебя чего-нибудь выпить?

– А ты уверена, что тебе это не повредит, ведь ты, по-моему, уже…– не закончив фразу, Настя решила не обижать мать и переспросила: – Что ты предпочитаешь?

– А что у вас есть? – тут же отреагировала женщина.

– Водка,вино, коньяк?

– Давай коньяк, я с него сегодня начала, не хочу мешать.

Настя нетвердой походкой ушла, а Марина Ивановна, встала со своего места и принялась расхаживать по холлу. Взглядом хозяйки, она оценивающе смотрела на предметы интерьера и общее состояние, в котором содержался особняк.

– А у вас тут хорошо. Везде чистота и порядок! – произнесла Марина Ивановна, как только Настя вошла. – Сама поддерживаешь или?..

– Андрей держит штат прислуги. Они все и приводят в должное состояние, одному человеку, боюсь, не под силу содержать такое помещение.

– Ты мне составишь компанию? – женщина налила себе половину бокала и вопросительно взглянула на дочь.

– Вообще-то я последнее время стараюсь не пить, здоровье не позволяет.

– Ну, хотя бы немного. В память о Мише! – жалостливо произнесла Марина Ивановна и поднесла бутылку к пустому бокалу.

– Нет-нет! – Настя прикрыла бокал рукой. – Я коньяк не буду, он для меня слишком крепкий, лучше вина.

– Вина так вина! – удовлетворенно произнесла женщина, сделав глоток крепкого напитка, даже не поморщившись.

XVII.

Приземлившийся в аэропорту Гамбурга самолет частной авиакомпании, уже поджидала целая делегация позитивно настроенных, одетых в строгие костюмы людей. Несмотря на пасмурную погоду и моросивший дождик, принимающая сторона радостно приветствовала своих коллег, спускавшихся с трапа самолета. Лица и тех, и других, выражали полное удовлетворение, если не сказать даже счастье, в преддверии большого саммита по двусторонним переговорам. Эти переговоры должны были стать окончательной прорывной точкой в том долгом процессе объединения корпораций, начатых еще Михаилом Борисовичем и слиться в огромный конгломерат, центром которого в конечном итоге станет немецкий промышленный гигант, получающий возможность продвигать акции на фондовых биржах, доходы от которых планировалось распространять среди ведущих сотрудников отрасли.

Подобная перспектива очень льстила Андрею, даже в самом фантастическом сне он не мог себе представить, что в сорок лет окажется на вершине экономического олимпа и будет на короткой ноге с воротилами зарубежного бизнеса, имея возможность участвовать во всех международных сделках, получая от этого огромную прибыль. Вспоминая своего отца, молодой человек сочувствовал его затворническим, консервативным взглядам, лишавших его всех тех прелестей, которых довелось испытать его сыну.

Купаясь в роскоши, окруженный вниманием зарубежных коллег, которые уважительно к нему относились, окруженный вниманием красивых девушек, которые были готовы на все при виде крупных сумм денег, Андрей не понимал только одного: он потерял свою независимость. Поглощаемый финансовым водоворотом, он становился заложником тех, кто был умнее и влиятельнее, кто использовал его в своих корыстных целях. Андрей был недальновидным руководителем и ничего не смыслил в финансовой политике и дипломатии, он жил одним днем и слепо пользовался тем, что у него было на данный момент, не желая вникать в те последствия, которые могут вытекать из всего этого.

В объятиях молодой красавицы, которая стала на долгие годы спутницей его жизни, заняв пост личного секретаря, молодой человек, полностью довольный своим статусом, спускался с трапа самолета радостно приветствуя тех, кто встречал его на немецкой земле. Лимузин компании «Карл Майер» мчал по автобану по направлению к центру города, где находились головные офисы. После праздничного фуршета, по случаю приезда дорогих гостей, планировалось заседание объединения, на котором и должно было свершиться историческое событие.

…Утром в доме Насти раздался звонок в дверь, разбудивший тех, кто еще не успел проснуться. Марина Ивановна, с вечера изрядно нагрузившись алкоголем, с трудом оторвала голову от подушки, и наблюдала за спускающейся по лестнице дочерью.

– Что это я, уснула вчера прямо здесь? – удивленно проворчала женщина, обнаружив себя на диване в гостиной.

– Да, ты вчера была не в состоянии дойти до спальни, поэтому я не стала тебя беспокоить, и оставила тут, – пояснила Настя.

– Подожди не открывай, я не хочу, чтобы меня видели такой! – взмолилась женщина, вскочив с дивана.– Где у тебя ванна?

Настя указала направление, и Марина Ивановна поспешила удалиться, боясь быть застигнутой.

Дмитрий традиционно был ранним посетителем в доме Немчиновых. Зная об отсутствии мужа Насти, последнее время, он осмеливался приезжать без предупреждения. В этот раз его визит был вызван беспокойством за здоровье молодой женщины, так как были готовы результаты экспертизы того напитка, который передала Настя. Она, конечно, догадалась о причине столь раннего визита Дмитрия, тем более он был одет в форму и держал в руках какие-то бумаги.

Впустив молодого человека в дом, она застыла в тревожном ожидании.

– Мне нужно с тобой поговорить наедине! – серьезно произнес он.

В саду они расположились в беседке неподалеку от дома. Настю знобило, и было не понятно, то ли из-за прохладного воздуха, то ли в преддверии того, что она должна была услышать. В голове ее носились самые страшные картины, которые она никак не могла отогнать от себя.

Дмитрий взял ее руку и крепко сжал, произнеся:

– Не пугайся, все хорошо, ничего страшного не случилось.

– Готовы результаты? – осторожно произнесла Настя

Он кивнул головой и протянул девушке листок, в котором был описан результат анализа вещества, которое она предоставила.

– Что это?

– Обычный травяной сбор для понижения давления, который твоя дочка подсыпала тебе вместо чая.

– Откуда ты знаешь, что это делала она? – попыталась возразить Настя, хотя сама прекрасно знала, что сделать это было больше некому.

Андрей дождался, пока она все осознает и добавил:

– Мне необходимо с ней поговорить!

– Прошу тебя, она ведь еще совсем ребенок! – испуганно произнесла Настя.

– Иногда дети бывают гораздо опаснее, чем взрослые! Поверь мне, я уже сталкивался с подобным. – Он погладил девушку по голове, и добавил: – Я с ней только поговорю, тебе не о чем беспокоиться.

– Хорошо, – кивнула Настя. – Но у нас в гостях моя мать. Я не хочу, чтобы она была в курсе всего этого…

– Марина Ивановна здесь? Надо же. Какая нелегкая ее сюда занесла?

– Я же тебе не сказала… Умер Михаил Борисович.

Дмитрий ничего не ответил, только кивнул. Настя встала и пошла в сторону дома.

– Я позову Наташу сюда, поговорите здесь, а я пока чем-нибудь отвлеку мать. Спасибо тебе, – вздохнула она и скрылась в доме.

Наташа появилась спустя минут пятнадцать после того как ушла Настя. Девочка была не довольна столь ранним визитом маминого ухажера, к которому она относилась, мягко говоря, недоброжелательно. Войдя в беседку, она даже не поздоровалась. Сев напротив Дмитрия, Наташа подобрала под себя ноги и с презрительным выражением лица уставилась на офицера.

Дмитрий демонстративно перекладывал на столике бумаги, придавая церемонии официальный вид.

– Ты знаешь, что недавно у нас в городе открыли колонию для малолетних? – начал он издалека, подняв глаза на девочку.

– Ну и что, я-то тут причем? – отрезала Наташа.

– А то, что у меня постановление на твой арест! – и он потряс липовой бумажкой, которая находилась среди всех прочих разложенных им на столе.

– Чиво-чиво?! – возмутившись, воскликнула Наташа.

– А вот таво-таво! Ты обвиняешься в попытке отравления собственной матери.

– Какого такого отравления?! Ты что-то перепутал, дядя!

– Во-первых, я тебе не дядя, а капитан полиции. А во-вторых, у меня имеются полные основания, чтобы это утверждать!

Дмитрий еле сдерживал себя, чтобы не дать хода тем чувствам, которые захлестнули его от наглого поведения самоуверенной малолетки. Он не мог поверить, чтобы тринадцатилетняя девочка могла вести себя подобным образом. Откуда взялось столько злости и ненависти к людям, у этого, по сути, еще ребенка, который только начинает жить.

– Я одного не могу понять, – вздохнул капитан. – Как такое несмышленое существо, которому требуется материнская любовь и забота, своей же рукой пытается разрушить то, чего больше никогда не будет?

– Любовь!? Не смешите меня! – воскликнула Наташа.

– Неужели ты не видишь, что мама любит тебя! Даже, несмотря на то, что ты пыталась ее отравить, она продолжает тебя защищать…

– Да никого я не пыталась отравить! Это все выдумки сумасшедшей. Она просто перепила вина, вот ей и стало плохо.

– Послушай, крошка, не испытывай моего терпения. Если хочешь, чтобы это дело благополучно завершилась, и о твоих проступках никто не узнал, лучше расскажи правду, иначе мне придется принять соответствующие меры. Ты просто не догадываешься, на что я способен! – Последнюю фразу Дмитрий произнес практически в самое ухо Наташе, так, чтобы она надолго засела у нее в голове.

– Да она неудачница! – закричала девочка. – Я ее ненавижу! Мне стыдно, что у меня такая мать. У нее нет ни денег, ни работы, она живет на содержании у мужика, который ее не любит и изменяет ей.

– Что за глупости ты говоришь? Откуда тебе известно, что Андрей ей изменяет?

– Не верите? Спросите у бабушки!

«Ну, уж у кого у кого, а у этой особы я точно ничего спрашивать не буду», – подумал Дмитрий.

Наташа с каждой минутой все расходилась и расходилась, поливая мать грязью. Дмитрию неприятно было слушать подобное, но некоторые факты, слетавшие с уст девочки, имели место быть, и отрицать их не было смысла. С одной стороны, он понимал, что ребенок рос фактически без родителей, и у Наташи развилась отчужденность по отношению к матери и ненависть к ней. Все в ней девочку раздражало, и она искренне считала, что, избавившись от этого внутреннего дискомфорта, путем физического устранения ненавистного ей человека, она снова обретет гармонию и сможет на примере своей бабушки, гордиться семейными ценностями.

Дмитрий не мог осознать подобной философии, которая зародилась в голове девочки, для него это было неприемлемо, он даже попытался объяснить Наташе, что жизнь человеческая дороже всего на свете.

Он не мог знать точно, дошли до нее его слова или нет, но поведение девочки изменилось. Не то, чтобы она осознала свою вину, просто от обиды и от всего услышанного на глазах Наташи выступили слезы, и она попросила разрешения уйти, не желая продолжения этого разговора. Дмитрий кивнул и произнес ей вслед:

– Пожалуйста, подумай о нашем разговоре, и впредь постарайся больше не делать подобных глупостей.

Наташа на секунду остановилась, как бы вслушиваясь в сказанное, но не поворачиваясь, пошла к дому.

В этот момент, на пороге появилась Марина Ивановна. По-видимому, она уже собралась уходить.В руках ее была дамская сумочка, открыв которую, она что-то искала. Завидев слезы в глазах внучки, спешившей ей на встречу, она наклонилась к ней, поцеловала в щеку, и спросила:

– Солнце мое, что с тобой? Кто тебя обидел?

– Никто! – ответила Наташа. – Просто голова болит.

Женщина задумчиво бросила взгляд на беседку, в которой сидел Дмитрий и наблюдал за происходящим. Марине Ивановне нравился этот молодой человек, ведь именно его кандидатуру она рассматривала первой, в качестве будущего мужа для своей дочери. Сам же Дмитрий, относился к ней весьма сдержано.

– Милая, я уезжаю! – женщина вновь переключилась на свою внучку. – Ты мне ничего не хочешь сказать?

– Можно я с тобой поеду? Не хочу больше здесь оставаться, – жалобно простонала Наташа.

– Конечно, дорогая! Собирайся, я тебя подожду.

После того как Наташа скрылась за дверью, Марина Ивановна, недолго думая, вынула из сумочки сигареты, и закуривая направилась к беседке в которой сидел Дмитрий.

– Доброе утро, мой мальчик! – усаживаясь удобнее, произнесла Марина Ивановна. – Ты, я слышала, частый гость в этом доме?

– Да, бываю иногда по долгу службы! –произнес Дмитрий, а сам тем временем принялся собирать по папкам бумаги.

Женщине стало очень интересно узнать, что же связывает этого человека и ее дочь. Но Дмитрий, собрав все документы и не желая продолжения разговора, поспешил удалиться. Откланявшись и сославшись на занятость, он покинул территорию особняка, оставив Марину Ивановну в одиночестве, наедине со своими мыслями.

XVIII.

Близился приезд Андрея, и Настя как заботливая жена готовилась к встрече мужа. В глубине души она надеялась, что те отношения, которые последнее время у них сложились, временное явление и все поправимо. Она относила это на счет сильной загруженности мужа на работе. Андрей уверял ее, что дела идут просто отлично и после его приезда, они заживут по-новому. Слову «по-новому», Настя придавала очень большое значение, оно вселяло в нее надежду

С разрешения мужа, Настя вместе с сыном Колей, осмелилась осуществить мечту своего детства: побывать в Санкт-Петербурге. Она давно хотела увидеть Северную столицу, но все время что-то мешало. Пробыв там неделю в период белых ночей, Настя посетила значимые и интересные, на ее взгляд, исторические места города: Петергоф с его фонтанами и окрестностями, она видела разводные мосты, и пронизывающий небо шпиль Петропавловской крепости, прогулялась по Сенатской площади, дышала особым воздухом музеев и скверов города. Ее потрясли величественные громады Исаакиевского и Казанского соборов, и многое другое.

Вернувшись домой, она еще долгое время находилась под впечатлением, и все вокруг ей казалось таким светлым и радостным, что Настя даже отодвинула на задний план свалившиеся на нее проблемы.

Там, где есть место светлым эмоциям обязательно появятся и печали. Радость ее была недолгой: звонок из Германии, сразу же поверг ее в уныние. Звонил Андрей. Он сообщил, что командировка продлится еще месяц, просил не волноваться признавался в любви и обещал привести кучу подарков. Несмотря на его красивые обещания, настрой ее был сбит и все приготовления к приезду мужа были приостановлены.

Следующее событие окончательно выбило Настю из колеи. Вечером, уже приняв душ и приготовившись ко сну, в доме Немчиновых раздался телефонный звонок. Настя подняла трубку.

На другом конце раздался женский голос:

– Здравствуйте! Меня зовут Таня, вы меня не знаете, но я знаю вас.

– Что вам? – устало спросила Настя.

– Я девушка Андрея!

– Кто? – переспросила Настя.

– Я любовница вашего мужа!

– Девушка, вы что-то перепутали, мой муж сейчас в Германии…

– Да, я знаю. Он велел мне обратиться к Вам, если это потребуется.

– Я понимаю! – задыхающимся голосом произнесла Настя.

От волнения сердце бешено колотилось в груди, подкатывая к самому горлу.

– Я вам объясню! Дело в том, что в результате нашей с Андреем связи, на свет появился ребенок, девочка, ей семь месяцев. Буквально две недели назад, один представительный молодой человек, сделал мне предложения руки и сердца, а так как чужой ребенок для него помеха, я и решила обратиться к вам. Андрей мне говорил, что у вас добрая душа, и вы сможете принять этого ребенка как своего, тем более он ведь от вашего мужа.

Настя слушала все это молча и не могла поверить. Ей казалось, что это какой-то страшный сон. Ребенок Андрея, от какой-то неизвестной женщины. Как мог он опуститься до такого? И зачем тогда говорить, что все у них будет хорошо. Как вообще возможно, что ее просто ставят перед фактом и пытаются повесить на нее еще и эту проблему?

– Перестаньте меня разыгрывать, иначе я вынуждена буду обратиться к друзьям. Они у меня служат в соответствующих органах, – растеряно пролепетала Настя, пытаясь напугать звонящую особу.

– Никто вас не разыгрывает! Это все гораздо серьезнее, чем вы себе можете представить. Если вы сейчас же нам не откроете и не возьмете ребенка, я тоже буду вынуждена обратиться в соответствующие структуры. Я дам показания, что ваш муж меня изнасиловал! А результатом этого явился ребенок. И так как у меня нет возможности его содержать, то рано или поздно, суд обяжет вас исполнять обязанности по его опеке, так как ваш любезный муженек сядет за решетку, которая уже давно по нему плачет!

– Где вы?

– Я стою рядом с вашим домом, и честно признаться, уже замерзла. Вы же не хотите, чтобы малышка тоже заболела. Уж вам-то точно известно, что это такое, когда дети болеют.

Вся, дрожа от волнения, Настя накинула на себя халат и пулей вылетела из дому. Пробегая по дорожке, тянувшейся от крыльца до калитки, она споткнулась и выронила телефон, который отлетел куда-то в высокую траву. Трясущимися руками она открыла дверь и выглянула в темноту переулка. Неподалеку, шагах в двадцати, стояло желтое такси. Из него вышла девушка, с ребёнком на руках и быстро подошла к Насте, не говоря ни слова, передала ей малышку, потом так же молча, вернулась в машину и уехала.

Девочка голосила на всю улицу, она еще не понимала, что с ней что-то происходит. Настя не знала, что ей делать дальше: паника не позволяла ей здраво рассуждать и она, так же, как и малышка, зарыдала в полный голос, заглушая плач ребенка. Оставшись вдвоем в темноте, этим двум существам предстояло начинать жизнь с нового листа.

Закутав поплотнее ребенка в одеяльце, Настя вернулась в дом и первое, что она сделала, это позвонила Дмитрию и рассказала о том, что с ней произошло. Он попросил ее успокоиться и ложиться спать, а завтра утром, он обещал приехать и что-нибудь придумать.

Дмитрию последнее время начинало казаться, что именно он является главой семейства, так как ему приходится разбирать все случаи, которые происходят с Настей. Противоречия разрывали его душу, он пытался осознать правильность своих действий в отношениях с ней.

Мысли, не останавливаясь, крутились у него в голове:«А если так случится, что Андрей бросит ее вместе с детьми, ради свободной, развеселой жизни? – думал Дмитрий, глядя в потолок. – Ведь тогда Настя останется без копейки! К кому она пойдет в первую очередь? К матери? Вряд ли! Марина Ивановна ни за что не согласится принять ее с такой оравой. Да и потом, как я слышал, она сама последнее время, после смерти мужа, ведет себя странно. Нет, остаюсь только я! А что я ей смогу дать? Моей зарплаты офицера хватит на одного, ну максимум на двух человек, а как быть с детьми?! Ведь они требуют гораздо больше…»

Засыпая, он проворачивал в голове разные сценарии развития событий и заснул, так ничего определенного и не решив. Но утром, несмотря на все свои сомнения, он уже был у Насти.

За чашкой утреннего кофе, они сидели и думали, что им делать. Дмитрий настаивал на звонке мужу. Он придерживался мнения, что Настя должна рассказать все Андрею, и потребовать объяснений. Но она не желала разговаривать с человеком, который смог позволить ситуации дойти до такого. Да она просто не представляла, что ему сказать!

Недолго думая, Дмитрий набросал на бумаге речь, которую должна была произнести Настя в разговоре с мужем, и уговорил ее сделать звонок.

Дрожащими от волнения руками, Настя все же взяла телефон. Когда вызов был сделан, пошли долгие секунды ожидания, наконец соединение произошло и в трубке послышалось какое-то шипение и постукивание.

– Сделай громкую! – попросил Дмитрий.

Следом за непонятными звуками, из динамика телефона стали отчетливо доноситься звуки музыки и веселые крики, потом послышался голос Андрея. Он был пьян.

– Привет малышка! Приезжай к нам, у нас тут очень весело! Мы уже вторые сутки отмечаем большое событие!

Настя готова была выключить телефон, но Дмитрий не дал ей этого сделать, а пододвинул листок с текстом и дал команду читать.

– Привет! – начала она сдавленным голосом. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Слушай, давай не сегодня, я сейчас не в состоянии разговаривать.

Настя вопросительно взглянула на Дмитрия, но тот дал ей команду продолжать.

– Это касается твоего ребенка!

– Что? Ребенка? Тебя плохо слышно! Какого ребенка? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ребенка от другой женщины! У тебя ведь есть ребенок от другой женщины.

Последние слова слегка отрезвили Андрея, и он из шуточной манеры разговора перешел на более серьезную.

– Погоди, я сейчас выйду, здесь очень шумно… – Через пару секунд он продолжил: – Откуда ты взяла, что у меня есть ребенок от другой женщины?

Настя больше не смотрела в шпаргалку:

– Очень просто! Она мне его привезла вчера вечером!

– Кто она? Как она хотя бы выглядела?

– Ну ты и кобель! – вырвалось у Насти, девушка даже сама смутилась, взглянув в удивленные глаза Дмитрия, который никогда не слышал от нее подобного.

– Выходит у тебя была не одна, так что ли?

– Подожди. Это какая-то ошибка, – начал оправдываться ее муж – Я приеду, и мы во всем разберемся вместе!

– Да уж, потрудись. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше.

– Послезавтра у меня самолет. Я обещаю тебе, что это недоразумение обязательно разрешится.

– Я надеюсь на это! – произнесла Настя и отключила телефон.

Это было впервые, когда она сделала это сама. Обычно Андрей первый бросал трубку во время каких-то разборок и молодая женщина в такие моменты чувствовала себя униженной. В этот раз, она чувствовала себя совершенно иначе!

Андрей еще долго не мог поверить услышанному.Он пытался понять, что за женщина могла принести Насте ребенка и сказать, что тот от него. Войдя в зал, где полным ходом (несмотря на утренние часы) шло веселье, Немчинов упал на свободное место и, взяв недопитый бокал виски, погрузился в размышления.

…Дмитрий был доволен, что Настя нашла в себе силы и поговорила с мужем, он уже был готов обнять и расцеловать ее, как их идиллию нарушил очередной телефонный звонок.

–Тамара Михайловна? – удивилась Настя, взглянув на телефон. – Наверняка опять что-то с мамой, – она подняла трубку и услышав тревожный голос женщины, просящий, как можно скорее приехать, тут же начала собираться.

– Я отвезу! – сказал Дмитрий. – Собирайся, я подожду в машине. Ребенка не забудь, – крикнул он, выходя из дома.

Доехав очень быстро до дома Марины Ивановны, Настя и Дмитрий попросили водителя служебной машины присмотреть за малышкой, которая тихо спала в люльке на заднем сиденье, а сами поспешили узнать, что случилось.

Они застали печальную картину: пьяная хозяйка дома, старалась разбить все стеклянные предметы, которые только имелись. Бедная Тамара Михайловна, как могла, успокаивала буянившую подругу, но у нее ничего не получалось. В какой-то момент, силы изменили пьяной женщине и она, подкосившись, рухнула на пол. Дмитрий поднял ее и усадил на диван.

– Ну за что! За что мне такое! – причитала Марина Ивановна, раскачиваясь на диване.

– Мама, что случилось?

Марина Ивановна перестала качаться и подняла мутные глаза на дочь.

– Меня все бросили! Никому я не нужна! Муж умер, внучка сбежала из дома в неизвестном направлении! Все! Я одна! Понимаешь?!

– Как сбежала? – испуганно произнесла Настя. – Когда? Почему ты мне ничего не сказала?!

– А зачем? Ты ей кто?

Настя не стала выяснять отношения с пьяной матерью.

– Когда она ушла из дому? – строго спросил Дмитрий.

– А-а-а, Митенька! И ты здесь! – всплеснула руками женщина. – Дня два-три как уж нет. Я не помню! Вот, что она мне оставила! – женщина потянулась, взяла со стола клочок бумаги и протянула его молодому человеку.

Надпись, сделанная на листке, содержала следующее:

«Дорогая бабушка! Прости меня за мой поступок, но больше в таких условиях я жить не могу. Мне уже тринадцать лет, и я чувствую, что мой молодой организм не получает того, что требуется. Я не могу вести примитивный образ жизни, который ведут многие мои ровесники, мне так скучно. С тобой мне тоже стало скучно. Если раньше ты была для меня примером, то сейчас с каждым днем ты вызываешь у меня лишь жалость и отвращение. Но ты много для меня сделала, и я не могу тебя не любить, поэтому и пишу тебе это письмо. Я пойду туда, и буду жить там, где меня по-настоящему поймут и оценят. Я хочу жить свободной самостоятельной жизнью, где не будет никаких упреков и нравоучений. Матери ничего не говори, она тем более ничего не поймет, мы с ней совершенно разные во всем. А люди, не имеющие общих взглядов, все равно как чужие. На первое время я взяла у тебя немного денег, надеюсь смогу потратить их правильно. Если не смогу найти себя вне дома, может быть, вернусь обратно, а пока не пытайтесь меня искать.

Твоя Наташа»

– Вот бесстыжая! Возомнила себя взрослой, никакого уважения к матери! – не выдержала Тамара Михайловна.– Куда же она могла пойти? У нее ведь больше никого нет, кроме нас. Насколько я знаю, со своими ровесниками она общается исключительно по школьным делам.

– Предоставьте это мне, – успокаивающе произнес Дмитрий. – Я попытаюсь в кратчайшие сроки все разузнать и сообщу. Если вы не против, я заберу это письмо, – он сложил вчетверо листок бумаги с Наташиными каракулями и убрал во внутренний карман пиджака.

– Тамара Михайловна, вы побудете с мамой? А то нас ждут в машине… – попросила крестную Настя.

– Не беспокойся, моя дорогая, поезжайте и найдите эту беглянку! А как найдете – обязательно накажите, чтобы она впредь не выкидывала подобных вещей. Это же надо додумалась: из дома сбежать! Да где она найдет еще такой дом, где бы о ней заботились, как здесь?! Живет как у Христа за пазухой, и все ей нехорошо…

Настя и Дмитрий уже не слышали последних рассуждений женщины, они вышли из подъезда и прямиком направились к машине.

– Я сейчас отвезу вас домой, а вечером созвонимся. Хорошо?

Настя кивнула головой и подсела к малышке, которая все еще спала.

…За два дня до этих событий, Марина Ивановна пришла домой под вечер, как обычно пьяная. Наташа сидела в большой комнате и смотрела телевизор. Услышав звук хлопнувшей двери, девочка радостно выбежала в коридор встречать бабушку, но каково же было ее разочарование, когда она увидела, что та пьяна. Она с трудом передвигала ноги, держась за стену. Вся мокрая и вымазанная в грязи, Марина Ивановна на ходу начала снимать с себя одежду и разбрасывать ее по пути. Одежда, когда-то купленная ею же самой за большие деньги, почти превратилась в лохмотья.

Брезгливо, двумя пальцами Наташа подняла вещи и понесла вслед за женщиной, которая уже скрылась в ванной. Еще долго девочка стояла и смотрела через открытую дверь на то, что стало с ее бабушкой, женщиной сильной и властной, не дававшей спуску никому и диктовавшей свои условия на любом уровне и в любом обществе.

Теперь она не была похожа сама на себя. Она заметно сдала: состарившись за последнее время, причем большей частью из-за алкоголя, она перестала за собой следить. Ее манера красиво одеваться и эффектно выглядеть ушли в прошлое. В данный момент, перед Наташей сидело пьяное, безобразное существо, пускающее слюни и с трудом выговаривающее отдельные фразы.

Наташа постояла еще пару минут, потом молча развернулась, прошла в свою комнату и начала собирать в рюкзак свои вещи. Она взяла совсем немного, только то, что посчитала нужным. В кабинете Михаила Борисовича она отыскала чистый листок бумаги с карандашом и начала писать. Написанное девочка положила в большой комнате на стол, чтобы его сразу можно было найти(но Марина Ивановна в силу своего состояния обнаружила его только на третий день). Перед уходом еще раз осмотревшись в квартире Наташа погасила везде свет, и закрыла за собой дверь.

С этого момента началась ее самостоятельная, ни от кого не зависящая жизнь, о которой она так долго мечтала. Правда она смутно представляла, куда она пойдет в это время, ведь на улице уже стемнело и начало холодать. Выйдя на улицу, она немного постояла у подъезда, а потом пошла вдоль дома по плохо освещенной улице. Она решила отдаться Его Величеству Случаю, пусть он решает, что с ней будет дальше.

Через пару десятков метров, за углом соседнего дома послышались какие-то жужжащие и потрескивающие звуки. Наташа завернула за угол и увидела, как двое подростков возятся с мопедом. Они не сразу заметили девушку. Через некоторое время все же один из них увидел Наташу, и, толкая в бок своего приятеля, произнес:

– Эй, смотри, телка! Как ты думаешь, чего ей надо?

– Не знаю! – обернувшись ответил второй. – Может заблудилась, сейчас спросим.

– Эй! Как тебя там? Чего уставилась? Иди своей дорогой.

Наташа ничего не ответила, и подошла ближе, так, чтобы можно было рассмотреть лица парней. На вид им было не больше пятнадцати, небольшого роста, щуплые и светловолосые. При виде незнакомки, они, казалось, даже испугались.

– Не бойтесь, я вам ничего плохого не сделаю! – произнесла девочка.

– А с чего ты взяла, что мы тебя боимся? Ходят тут всякие…

– Вас как зовут? Меня Наташа!

– Нашла место для знакомства! – фыркнул один из ребят. – Нам некогда, у нас видишь, мопед сломался…

– Его зовут Кирюха, а меня Виталик, – отозвался другой, более приветливый мальчуган, которому, по-видимому, приглянулась девочка.

– А ты чего шатаешься по ночам? Тебя наверняка дома заждались. Иди, давай, и не мешай работать, – пробурчал Кирилл, пытаясь наладить работу техники.

– Нет у меня дома! – произнесла Наташа.– Вернее есть, но я оттуда ушла.

Кирилл ухмыльнулся, и еще раз нажал на кикстартер своего железного коня. Мопед чихнул, фыркнул и снова заглох. Парень смачно выругался и опустился на парапет перед домом.

– Что, никак? – сочувственно произнес Виталик.

Кирилл махнул рукой и произнес:

– Бесполезно все. Без инструмента ничего не получится – нужно толкать в гараж.

– Так ты говоришь из дома ушла? – переключился он на Наташу. – И чем же тебе плохо было в теплой, уютной постели? Судя по тому, как ты одета, ты не из бедной семьи, и деньжата наличкой небось водятся, а?

– Слушай, дружище, чего ты к ней пристал, – осадил Кирилла Виталик.

– Ничего я не пристал, а просто пытаюсь понять, чего ей от нас нужно! Согласись, весьма странно, чтобы девчонка, ночью одна подошла к двум незнакомым парням, чтобы просто так познакомиться.

Виталик тоже задумался, а потом спросил у Наташи:

– В самом деле, ты из дома ушла, или тебя выгнали?

– Нет, сама ушла! – ответила девушка.– А вы, парни, сами наверняка дома не живете, раз допоздна ошиваетесь на улице!

– А она догадливая! – усмехнулся Кирилл, принявшись опять за свой мопед.

– У нас есть место, гораздо лучше дома, где мы сами себе хозяева!

– И что это за место? – поинтересовалась Наташа.

– Кирюхин отцовский гараж! – с гордостью произнес Виталик.

– Гараж? – удивилась Наташа. Она попыталась представить, как можно жить в гараже, особенно зимой, когда холодно.

– Ну, мы не постоянно в нем живем! – как бы отвечая на ее вопрос начал Виталик. – Скажем, пожрать бегаем домой, а когда дома все в порядке, тогда и вовсе остаемся там. Это у нас, так сказать, запасной вариант, на всякий случай.

– У нас семьи, как говорят в опеке, «неблагополучные», – продолжил мальчуган. – Я один у матери, она целыми днями работает. А у Кирюхи отец пьет! Он, когда пьяный, начинает их всех гонять. Мать бьет и его тоже. После одного из таких мордобоев, Кирюха от обиды за мать, проломил отцу голову табуреткой, когда тот спал, после этого старается дома при нем не показываться.

– Слушай, давай без подробностей! – отозвался Кирилл.

Тут где-то сверху заскрипело открывающееся окно, и строгий мужской голос произнес.

– Ребетня! Ну-ка, давайте из-под окон на площадку! Нечего людям мешать! Время уже одиннадцать, а они развели тут посиделки. И технику свою с собой забирайте. А не уйдете, я вас сейчас водой оболью!

Кирилл, хотел было что-то ответить, но друг удержал его от бессмысленной перепалки.

– Покатили в гараж! Хочешь, пошли с нами, если тебе некуда идти, заодно расскажешь, что там у тебя произошло, – обратился Виталик к Наташе.

Парни подняли с земли своего железного коня, и держа его с обеих сторон, покатили в свое тайное укрытие. Наташа, недолго думая, пошла вслед за ними. Ей было интересно, как выглядит эта свобода и независимость от взрослых. Пока они шли, девочка рассказывала ребятам о себе, с интересом слушала их.

Каково же было ее удивление, когда он узнала, что ребята состоят в местном сообществе зацеперов. Ей доводилось слышать о них, она даже видела видеоролики в интернете, а в школе им говорили, как это опасно. Но даже в самом фантастическом сне, она не могла представить, что когда-то ей удастся с ними познакомиться.

– Наша команда насчитывает порядка двадцати человек! – с увлечением начал рассказывать Кирилл, который, как выяснилось, являлся руководителем этой группы.– Наш город – крупный железнодорожный узел, из которого тянутся ветки в четырех направлениях. Мы пользуемся только пригородными электричками, которые останавливаются на каждой станции. Но в дальнейшем, в наших планах попробовать прокатиться на грузовых и пассажирских вагонах.

– Сейчас это стало сложнее, чем было, скажем, два-три года назад, когда мы только начинали! – поддержал разговор Виталик.

– Почему? – поинтересовалась Наташа.

– Видимо железнодорожники прознали, что наша деятельность стала более профессиональной и организованной, и начали применять меры, которые не позволяли бы нам это делать. Поэтому теперь приходится быть, более аккуратными и бдительными.

– А это не страшно? – с интересом продолжала Наташа выпытывать подробности.

– Поначалу было немного. А потом втянулись. Да и потом, страх – понятие растяжимое. Здесь большую роль играет выброс адреналина, который заставляет мышцы сокращаться с бешеной скоростью, вот где настоящий кайф! – с удовольствием произнес Кирилл.

– А нам в школе говорили, что это смертельно опасно, что в контактном проводе три тысячи вольт и можно сгореть как спичка.

– Ерунда! – возразил Кирилл. – Я три года этим занимаюсь, в нашем отряде был только один случай, когда паренек попал под дугу. Причем он сам оказался виноват. Случай был перед тоннелем, там происходит сужение и контактный провод находится на самом низком уровне, нужно было ложиться на крышу, прижаться и не подниматься. А он был новичок, и ему стало интересно, когда будет свет в конце тоннеля. Вот он его и увидел, подняв голову! – сострил Кирилл.

За разговором ребята не заметили, как подошли к воротам гаражно-строительного кооператива. При въезде на территорию совсем недавно установили будку с охраной и шлагбаум, поэтому ребята, стараясь быть незаметными, просачивались сквозь неплотные строения соседних гаражей, стоящих особняком поодаль от основного въезда. Наташа старалась не отставать от своих новых друзей. Обдирая голые ноги о сучья и куски торчавшей из земли арматуры, девочка терпеливо шла следом за ребятами, которые тащили свой мопед.

Пробравшись на территорию, и изредка поглядывая назад, они спокойно пошли вдоль корпусов комплекса. Их укромное убежище под номером 309, находилось в самом конце, рядом с бетонной стеной, отгораживающей гаражи от кладбища.

– Ну, вот мы и на месте! – вполголоса произнес Кирилл.

– Да, ну и место вы себе выбрали, парни! – воскликнула Наташа, озираясь по сторонам. – Прям мурашки по телу побежали, жутко как-то тут.

– Не бойся, глупая! С нами не пропадешь! – засмеялся Кирилл.

– Мы тебя в обиду не дадим! – присоединился к разговору Виталик.

Изнутри гараж был похож на малогабаритную квартиру. Судя по той атмосфере, которая здесь царила, машину сюда уже давно никто не ставил. Помещение было разгорожено на несколько частей, у каждой из которых было свое предназначение. Здесь находились и кровати, и тумбочка с телевизором, и даже компьютерной стол с компьютером имелся.

В одном из отгороженных участков у ребят располагалась мастерская, где они занимались ремонтом своего железного коня, а также готовили амуницию для своего опасного хобби.

– Располагайся, будь как дома! – сказал Кирилл, опять принимаясь за ремонт мопеда.

Наташа поблагодарила за гостеприимство и выбрав самую удобную кровать в дальнем углу помещения, заняла ее.

– Хороший выбор! – улыбнулся Виталик. – Придется Кирюхе поискать себе другое…

Девочка поначалу смутилась, но услышав одобрительный возглас хозяина, поняла, что может не беспокоиться на этот счет.

– Она теперь член нашей команды! – послышался из-за стены голос Кирилла. – Завтра начнем ее посвящение.

…После того как Дмитрий и Настя вернулись от Марины Ивановной домой, он пообещал, как можно скорее приступить к поискам Наташи. Дмитрий был абсолютно уверен, что вот-вот – и она даст о себе знать. Девочка была не приспособлена к самостоятельной жизни и долго находиться одна не сможет. Настю, конечно, это мало утешало, но помимо Наташи, у нее на руках было еще двое детей, которым требовалось внимание и забота. Коля, конечно, был уже более самостоятельный и привык к тому, что, возвращаясь из школы, не находил никого дома. Только приготовленный обед на столе ждал его. Обычно мальчик действовал согласно записочке, которую оставляла ему мать, или руководствовался советами горничной, которую Настя предварительно наставляла, чтобы та присмотрела за сыном в ее отсутствие.

Дмитрий видел страх и растерянность в глазах Насти, поэтому старался ее поддержать и успокоить. Оставив ее наедине с детьми, он, отыскав в семейном архиве фотографию Наташи, поехал на работу, чтобы не откладывать поиски девочки в долгий ящик, и разослать ориентировки на нее.

XIX.

В зале ожидания аэропорта Гамбурга, сидел мужчина и, уставившись в электронное табло, о чем-то напряженно думал. На его лице отражалась «скорбь всех народов мира», но трудно было понять, что могло его так обеспокоить. В свете последних событий Андрей должен был выглядеть вполне счастливым, и этому способствовало множество факторов, в том числе и его положение в бизнесе.

На первый взгляд, все шло более чем отлично. Его компания наряду со множеством европейских аналогов, стала центром внимания, среди международных промышленных организаций. Приемы на высших уровнях, делали его фигуру заметной и узнаваемой, пусть не всегда он занимал лидирующие позиции в отношении принятия важных решений, но тем не менее его подпись стояла практически на всех мало-мальски значимых документах. Еще никогда он не имел поступления на свои личные депозиты, таких огромных сумм денег. Казалось, он достиг всего, о чем мечтал в юные годы, когда отец, только-только наставлял его на этот путь.

Единственное чего он не смог добиться – это создания надежного тыла, семьи. Формально, конечно, она существовала, у него была жена, ребенок, и как выяснилось не один, но это всего лишь название, этого чувства не было внутри.

Андрей не чувствовал себя семейным человеком, он был оторван от семьи. Виной этому были карьера и деньги. У него было множество женщин, которые висли на нем, сопровождали его во всех поездках, согревали его в холодных постелях, но он сам прекрасно понимал, что все это лишь за деньги. Не будь у него денег, то не было бы ни этой фальшивой женской ласки и внимания, которых на самом деле ему так не хватало.

Кто знает, может в этот дождливый вечер именно мысли о большой, чистой и бескорыстной любви не давали ему покоя? Поэтому сидя в полупустом зале ожидания в пластиковом кресле, он сжимал кожаный портфель с важными документами, на которых стояли подписи всех промышленных магнатов, и думал о своем будущем. Что станет с ним, когда он состарится и к нему пропадет интерес, к кому он обратится за поддержкой?..

Озабоченный своими мыслями, он не заметил, как к нему подошла его спутница – черноволосая Таня, которая сопровождала его во всех поездках. Она держала в руках пластиковый поднос с двумя стаканами горячего кофе и бургерами.

– Поешь. У тебя с утра во рту ничего не было. Неизвестно, сколько нам еще здесь торчать, – произнесла она.

– Почему неизвестно? – отвлекшись от своих мыслей, произнес Андрей.

– Ты разве не слышал? Только что передали – авиарейс на Москву задерживается на неопределенное время.

– Да? А в чем причина?

– Сказали: погода не летная! Плохая видимость, дождь и сильный ветер, пилоты отказываются поднимать машины в воздух.

– Понятно! – пробурчал Андрей и опять погрузился в свои размышления.

…Ранним утром, когда Наташа еще спала на своем новом месте, послышался звук открывающегося замка и в гараж вошел Кирилл, ввозя свой мопед. Парень каждое утро выезжал на разведку, и делал рейд по магазинам, чтобы затариться всем необходимым. На этот раз, помимо сумки с едой, у него в руках была куча каких-то листовок. Подойдя к кровати Наташи, он положил их на тумбочку у изголовья девочки и принялся ее будить. Большого труда это не составило, так как Наташа уже давно не спала, а лишь делала вид, отвернувшись к стене. Сама же слушала, что происходит вокруг. Повернувшись к Кириллу, она улыбнулась, потирая глаза, и удивленно спросила:

– Что-нибудь случилось?

Парень взял в руки листовки и сунул их ей под нос.

– Вот смотри! – серьезно произнес он. – Это лишь то, что мне удалось обнаружить и сорвать. А сколько таких еще может быть по всемугороду! Представляешь!?

Наташа взглянула на листовку и увидела себя. Под ее фотографией, сделанной пару месяцев назад, был текст:

Разыскивается!

8 сентября 2017 года ушла из дома в неизвестном направлении Сёмина Наталья Александровна 2004 года рождения. Особые приметы: на вид 13-15 лет, телосложение худощавое, рост 165 см., волосы светлые, глаза голубые. Была одета в красную, вязаную кофту и светлую джинсовую юбку. При себе имела рюкзак из зеленой брезентовой ткани. Последний раз была замечена на углу дома № 5 по Парковой улице.

Всех, кто видел или может сообщить какую-либо информацию о пропавшей, просьба звонить по телефонам четвертого отдела полиции.

– Вот блин! – выругалась Наташа, прочитав листовку. – Наверняка этот Дима все устроил.

– Кто такой этот Дима? – поинтересовались ребята.

– Да, мент один, мамин ухажер! Он меня терпеть не может, вечно следит за мной, видимо не дает покоя тот случай…

– Какой случай? – поинтересовался Кирилл.

– Не важно! – отрезала Наташа. –Но что же мне теперь делать? В таком виде на улице показываться явно нельзя, тут же опознают.

– Не боись, мы что-нибудь придумаем. Пока посиди здесь, а мы с Виталиком сейчас в город смотаемся, разузнаем – что к чему. Дверь я закрою снаружи на ключ, сама смотри никому не открывай. Если услышишь, что кто-то посторонний – сразу прячься… – Хотя… вряд ли кто сюда сунется, – произнес Кирилл, немного подумав.

Наташа одобрительно кивнула головой. После того как ребята ушли, она забилась в свой уголок и еще раз взглянула на листовку с собственной фотографией.

…Настя в очередной раз попыталась дозвониться до мужа. Проведя бессонную ночь, она чувствовала что-то нехорошее, ведь Андрей должен был вернуться еще вчера вечером, а его до сих пор не было. Телефон мужа молчал – он находился вне зоны доступа.

С самого утра, она обзванивала друзей и знакомых, которые поддерживали постоянные контакты с Андреем, но у них тоже не было никакой информации о нем. Насте даже пришло в голову позвонить в службу Аэропорта, чтобы узнать информацию о самолетах, пребывающих из Германии и о списке пассажиров. Но немного погодя, она отбросила эту идею, решив подождать еще немного.

Настя сама не понимала своих чувств: почему она вдруг так встревожилась из-за человека, который ее фактически бросил… Она прекрасно знала, что не нужна ему и, тем не менее, что-то ее к нему тянуло. Держа на руках его ребенка, от неизвестной женщины, она видела, как малышка похожа на мужа. Младенец был таким чистым и искренним, незапятнанным поступками, которые совершает взрослый человек… Все эти мысли растрогали молодую женщину, и слезы покатились по ее щекам.

…В тот самый вечер, когда Настя ждала прилета мужа, Андрей все еще томился в стенах аэропорта имени Гельмута Шмидта. Молодой мужчина уже начал выходить из себя, сетуя на сервис европейской воздушной гавани и на излишнюю педантичность немцев, по технике безопасности пассажиров во время полетов. Ему казалось, что все разговоры о плохой погоде и о невозможности полетов, являются полной чушью.

В поисках способов покинуть немецкую землю, Андрей сумел обежать всевозможные инстанции, итогом его активной деятельности, стала небольшая частная кампания, которая за солидное вознаграждение согласилась совершить полет по указанному маршруту. Помимо Андрея со спутницей, на борту самолета оказалось еще два десятка пассажиров, которые так же ожидали свой рейс в здании аэропорта, но, так и не дождавшись, согласились на этот полет.

Боинг 737-100, который был подан в качестве транспортного средства, был самым маленьким, среди самолетов подобного класса. Его максимальная вместимость не превышала ста человек, но в силу того, что кампания, которая согласилась на полет, частично уже была признана банкротом, желающих на подобные рейсы было и того меньше.

На борту самолета Андреем овладело какое-то беспокойство, это было весьма странно и необычно, так как проводя по столько часов в небе, он давно уже чувствовал себя в самолете как дома, а тут, какая-то непонятная тревога.

«Видимо сказывается усталость и нервное перевозбуждение, перенесенное накануне», – подумал он, видя в иллюминаторе, как по взлетной полосе струятся потоки воды, и ветер пригибает к самой земле деревья, растущие вдоль нее, он утешал себя тем, что через пару часов будет уже в Москве, где сможет принять теплый душ, в одной из гостиниц, постоянным клиентом которых он является.

Вошедшая бортпроводница, как обычно прочитала правила поведения в салоне самолета, а также сделала пару других объявлений, касающихся самого полета. Сообщила, что ввиду погодных условий, чтобы миновать грозовой фронт, полет пройдет на высоте около десяти тысяч метров, и пожелав всем приятного полета, скрылась за занавеской.

Чтобы не сидеть в тишине, Андрей продолжал жаловаться своей спутнице, ведь, несмотря на то, что за этот полет он заплатил кругленькую сумму, места им достались не самые лучшие.

– Больше чем уверен, что здесь будет самая тряска, – в очередной раз, нарушив тишину салона, произнес он.

Но не успел он закончить свою мысль, как послышался звук двигателей, и через несколько секунд самолет начал выкатываться на взлетную полосу. Довольно быстро Боинг взял разгон и оторвался от земли. Порывы ветра саднили его то справа, то слева, пытаясь нарушить траекторию взлета, но опытному пилоту удалось выровнять воздушное судно и взлет произошел успешно.

На часах была половина двенадцатого ночи.

– Пора немного вздремнуть!– сказал Андрей, откидывая голову на спинку кресла. – Я люблю спать в полете. Только задремлешь, уже посадка.

Уснуть Андрею так и не удалось. Спустя полчаса после того как самолет набрал высоту, все ощутили легкие толчки. Сначала изредка, потом их интенсивность начала увеличиваться, и они начали принимать ярко выраженный характер, с каждым разом становясь все сильнее и сильнее. В салоне послышались тревожные голоса. В проходе вновь появилась бортпроводница и попросила не волноваться, пояснив, что это всего-навсего турбулентность. Андрей приподнял шторку иллюминатора и обнаружил, что за бортом все та же плотная облачность.

– На какой высоте мы идем? – поинтересовался он у стюардессы.

– Десять с половиной тысяч метров, но придется подниматься еще выше – слишком большой грозовой фронт. Нам необходимо его перепрыгнуть.

В этот момент, самолет тряхнуло с такой силой, что на некоторых местах отлетели откидные столики с кресел, а женская половина не выдержала и завизжала, вцепившись в подлокотники. В этот момент самолет с жутким скрежетом повело куда-то влево, да так резко, что Татьяна, сидевшая рядом с Андреем, невольно схватилась за него и вскрикнула. В соседнем ряду, сверху открылись багажные полки, и вещи посыпались прямо на головы кричащих от страха пассажиров.

«Господи, что же это? Неужели конец?!» – подумал Андрей и обнял кричащую от страха Татьяну. Самолет продолжало трясти, по всему кузову шли какие-то жуткие скрежещущие звуки, подобные тому, когда один кусок металла трется о другой. Всем в тот момент казалось, что самолет вот-вот развалится на части. Но вдруг, в одночасье все закончилось, и пассажиры ощутили, как самолет снова начал набирать высоту. По-видимому, все это делалось для того самого прыжка над грозой о котором и говорила пару минут назад бортпроводница.

Набор высоты был настолько стремительным, что у многих заложило уши. Но спустя несколько секунд, та инерция, с которой пошел самолет на набор высоты, исчезла, а спустя еще некоторое время послышался громкий хлопок и из правого двигателя показались языки пламени.

Все вдруг поняли, что они обречены.

…Наташа, томилась в гараже одна, в ожидании прихода своих новых друзей. Она уже осмотрела каждый уголок помещения в поисках того, что смогло бы ей помочь скоротать часы одиночества, перебрала все ящики и коробки, стоящие вдоль стен. Уходя, ребята не сказали, куда они направляются, поэтому девушка небезосновательно тревожилась. Но больше всего она боялась быть пойманной правоохранительными органами, так ей не хотелось возвращаться в ставшую ненавистной семью. Для нее это было сродни лишению свободы, когда ты становишься ограниченным в своих действиях и желаниях. Девушка мечтала навсегда избавиться от опеки взрослых и надзора со стороны кого бы то ни было, возлагая большие надежды на двух парней с которыми она недавно познакомилась.

«Они обязательно должны что-то придумать, чтобы я не попалась!» – думала про себя Наташа, рассматривая только что найденные фотографии, на которых были изображены ее новые друзья. На одном из фото была шокирующая картина, особенно если представить, что все это снималось во время движения электропоезда. Стоя на крыше вагона, ребята заняли места по обе стороны от токоприемника, и ухватившись за округлые металлические места лыжи, отклонялись в сторону, балансируя на самом краю, как на парусной яхте. На фотографии были отчетливо видны яркие вспышки, которые, по-видимому, возникали в момент неплотного прилегания лыжи токоприемника к контактному проводу. Наташа с большим интересом рассматривала фотографии, и по ее выражению лица было видно, что все то, что было на них запечатлено, ей очень нравится.

Вдруг послышался звон ключей в замочной скважине. Девочка быстро убрала фотографии в ящик стола, чтобы ребята не подумали, что она роется в их вещах. Кирилл и Виталик войдя внутрь, оглянулись по сторонам, и бросили взгляд на Наташу, которая, как ни в чем не бывало, сидела на кровати, поджав под себя ноги, и смотрела телевизор. В их руках были какие-то пакеты.

– Иди сюда! – окликнул девушку Кирилл. – У нас для тебя кое-что есть.

Парень вывалил на стол кучу каких-то поношенных вещей и, глядя на Наташу, стал выбирать подходящую одежду. Девушка с любопытством разглядывала ворох поношенных вещей, догадываясь для чего все это нужно. Казалось она была готова на все, но только не на то, что предложили ей ребята после того, как им удалось подобрать ей одежду.

Из второго пакета Виталик достал машинку для стрижки волос и жестом намекнул девушке, что ее ожидает. Наташа вначале категорически не пожелала расставаться со своими прекрасными волосами, но ребята категорически заявили, что в противном случае ей грозит оказаться на улице, так как они не хотят подставлять себя ради какой-то девчонки, которой вздумалось пожить самостоятельно.

Началась самая унизительная процедура – стрижка волос, за которыми Наташа только-только начала ухаживать. Вслед за первыми состриженными локонами, из глаз девочки полились слезы, но она выдержала до самого конца, больше не издав ни звука, даже когда было больно. Ребята в свою очередь не стали утруждать себя изображением шедевров парикмахерского искусства, а поставив насадку на самый минимум, состригли все с головы бедной девушки, практически под ноль, оставив лишь маленький ежик светло-русых волос.

Смотря на себя в зеркало, Наташа вдруг поняла, что ей нравится ее новый образ. Она стала похожа на главную героиню фильма «Через тернии к звездам» по роману Кира Булычева – такая же худощавая с острыми чертами лица, очень похожая на смазливого паренька.

– Ну теперь тебя родная мать не узнает! – прозвучал голос Кирилла.

Наташа отвернулась от зеркала, и глядя на ребят, расплылась в широкой улыбке. Потом в знак благодарности подошла и поцеловала в щеку, каждого, по очереди.

…Самолет, в котором летел Андрей, продолжал терять высоту, внутри салона была уже настоящая паника. Бортпроводница, с трудом передвигаясь по салону, цепляясь за кресла, пыталась хоть как-то успокоить пассажиров, но у нее ничего не получалось.

Андрей и Татьяна смотрели в испуганные глаза друг друга, не веря в происходящее. Мужчина то и дело открывал свой портфель и заглядывал внутрь, доставая какой-то документ, потом убирал его назад и с силой прижимал портфель к себе.

– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила Татьяна.

– Это очень важно! – произнес сдавленно Андрей. – Я должен, во чтобы то ни стало, спасти эти документы.

– Как ты можешь в такой момент думать о документах?! – крикнула Татьяна и из ее глаз брызнули слезы.

Сейчас ей очень хотелось укрыться в крепких мужских объятиях, но она увидела в глазах Андрея какую-то отрешенность. В этот момент, его мысли были где-то далеко, но только не с ней, и от этого девушке становилось еще страшнее. Мужчина никак не реагировал на нее, а как завороженный, уставившись в одну точку, продолжал сжимать свой портфель. Со стороны он стал похож на умалишенного.

Прозвучавший сигнал, сигнализирующий о необходимости бортпроводнику войти в кабину пилота, вывел Андрея из оцепенения. Он снова открыл свой портфель, и принялся упаковывать какие-то документы в полиэтиленовые файлы. Снова в дверях появилась бортпроводница, и попросила всех пассажиров надеть спасательные жилеты, так как самолет вынужден будет совершить посадку на воду.

«Совершить посадку на воду! – подумал про себя Андрей. – С той скоростью, с которой мы снижаемся, самолет разломится о воду как скорлупа!»

В этот момент он встретился взглядом со стюардессой, которая передвигалась по салону и помогала пассажирам надевать спасательные жилеты. То, что он прочитал в ее глазах и то, как она произнесла слово «посадка» давало понять, что она просто скрыла правду и не хотела отнимать у людей последнюю надежду на возможность чудесного спасения.

…Настя так и легла спать, не решившись позвонить в справочную службу аэровокзала, чтобы узнать информацию о прибывающих рейсах из Германии.

Малютка, которую она приняла из рук любовницы мужа, слегка приболела и спала беспокойно. Настя прилегла рядом с ней, не заметив, как уснула.

На долю Насти в последние дни, выпало слишком много, поэтому ее нервная система испытывала стресс, и она время от времени отключалась, даже сама не замечая этого. Всю жизнь она мечтала о крепкой полноценной семье, и тешила себя мыслями о том, что и сейчас все должно наладиться.

Но, как известно, ничего не бывает только от одного желания или старания одного члена семьи. Настя понимала это, и каждый раз засыпала в надежде, что новый день принесет какую-то новую, светлую и позитивную информацию, вселяющую надежду на счастливое будущее. Однако каждый раз, как будто какой-то злой рок, преследовавший ее и людей, которые каким-то образом с ней связаны, выстраивал сценарий ее жизни совершенно по-другому.

Звонок в дверь разбудил Настю и заставил ее сердце бешено биться. Женщина взглянула на часы – было шесть утра.

– Что случилось? Кто это так рано! – произнесла она, накидывая халат поверх ночной рубашки.

Молодая женщина открыла дверь спальни и выглянула в холл, было еще темно и тихо. Звонок повторился, и спустя несколько секунд был продублирован осторожным стуком в дверь. Настя спустилась вниз и открыла настойчивому гостю.

На пороге стоял Дмитрий, на лице его была озабоченность. Не дожидаясь приглашения, он аккуратно отстранил Настю от двери и прошел внутрь.

– Не время спать. Что-то случилось, – произнес он, включая телевизор.

– С Андреем? – испуганно произнесла Настя.

– Пока не знаю. До меня дошли какие-то обрывки новостей, пока я ехал на машине. Что-то случилось на Балтике.

Настя прижала руки к груди и с замиранием сердца следила, как Дмитрий искал какой-нибудь новостной канал.

И вдруг:

– «…самолет немецких авиалиний потерпел крушение в водах финского залива. По последним данным на борту находилось 28 пассажиров и 4 члена экипажа, судьба которых уточняется. Данные о судьбе родных и близких летевших на этом рейсе, вы можете узнать по телефонам…»

Настя с ужасом смотрела на Дмитрия, гоня от себя мысли, связанные с гибелью Андрея, которые лезли ей в голову. Ведь она не могла точно знать, летел ли именно этим рейсом ее муж или нет. Но если нет, тогда почему он вчера не отвечал на звонки?..Она пыталась сопоставить все факты, и это не давало ей покоя. Настя ждала утешения от Дмитрия, но тот не знал, что ответить, ведь никаких точных данных на этот счет пока не было. Оставалось только ждать. Единственное, что он точно решил – это не бросать Настю в такой трудный момент.

Настя не собиралась сидеть дома: ее тянуло как можно скорее узнать всю информацию, иначе мысли не дадут покоя ее возбужденному сознанию. В два счета собравшись, она уже стояла на пороге с ребенком на руках, готовая моментально выехать даже на место трагедии. Но Дмитрий решил не мчаться сломя голову в Москву, а попробовать узнать информацию через отца, который занимал влиятельный пост в органах и имел широкие связи со многими представителями властных структур, включая МЧС.

За рулем Дмитрий обдумывал ситуацию.

«Если все подтвердится, и Андрей окажется среди погибших… Бедная Настя, сколько ей предстоит всего вынести: опознание, оформление кучи документов, похороны…»

Он смотрел на худое, бледное личико девушки и у него сжималось сердце. Ему хотелось повернуть машину и уехать далеко-далеко, туда, где они смогут жить вдвоем тихо и спокойно, он хотел спрятать Настю ото всех невзгод, от любой негативной информации… Но против воли сделать этого было нельзя – сейчас она думала совсем о другом. Это задевало самолюбие Дмитрия. Скрепя сердце он вел свой автомобиль, лишь изредка поглядывая в зеркало заднего вида.

ХХ.

– А куда мы сейчас? – произнесла Наташа, сидя сзади Кирилла и обвив его шею своими руками. Парнишка вел мопед дворами, стараясь не выезжать на основные трассы, избегая встречи с дорожной инспекцией.

– Скоро увидишь! – крикнул он через плечо.

Через пару кварталов, показалась промышленная зона с остатками бетонного забора, разрисованного граффити. За забором виднелось огромное здание странной формы, похожее на большой трехпалубный корабль.

– Где это мы? – поинтересовалась Наташа, оглядываясь по сторонам.

Все вокруг было полуразрушенное: огромные кучи мусора искореженные металлические конструкции. Высились старые полусгнившие шпалы, сложенные штабелями в тупиках подъездных путей, на которых стояли ржавые вагоны с облупленной краской и разбитыми стеклами.

– Это заброшенное железнодорожное депо! – пояснил Кирилл. – Сейчас это учебный полигон, у нас здесь ежедневные тренировки. Мы же профессиональные «зацеперы», мы рискуем, а риск должен быть разумным. Согласна? Пойдем, увидишь все сама! – и они направились в сторону огромных десятиметровых ворот, которые когда-то служили въездом для электропоездов, во время консервации предприятия были закрыты изнутри. Но для молодежи не существует никаких препятствий, наоборот – любой запрет для них как команда к действию. Пробравшись через лазейку, сделанную ребятами, Наташа и Кирилл оказались внутри помещения. Внутри депо было пустынно и тихо, лишь в самом конце на путях, тянувшихся через все помещение, стоял одинокий головной вагон.

– Эй! Вы здесь что ли? – крикнул Кирилл и его голос эхом разнесся по пустому помещению. Спустя несколько секунд из-за вагона показались фигуры ребят. Троица парней, по-видимому, была застигнута врасплох. Кто-то из них даже возмутился:

– Ты чего орешь-то так?

Когда Кирилл и Наташа подошли к тому месту, где были ребята, то не застали их на месте. Те уже вскарабкались на крышу и, посмеиваясь, смотрели оттуда.

– Давайте к нам! – крикнул один из ребят.

– Я не смогу! – в нерешительности произнесла девушка, глядя на Кирилла.

– Не бойся, я тебе сейчас покажу, а потом подстрахую.

Паренек начал карабкаться наверх. Зацепившись руками за решетку буферного фонаря, он закинул ногу и в два счета оказался на автосцепке.

– Ну вот! Уже половина пути! – усмехнулся он. – Дальше мы переносим ноги вот на эти выступы, – он указал Наташе на поручни, расположенные прямо под лобовым стеклом, и тут же оказался на одном из них.

– А дальше? Дальше ведь ничего нет, за что цепляться? – поинтересовалась девушка, с любопытством наблюдавшая за восхождением своего приятеля.

– А дальше у нас есть вспомогательные приспособления, – и Кирилл вынул из кармана две пары сплетенных кольцом тросиков, на концах которых были металлические крючки.

– Это мы цепляем сюда! – и он закрепил нехитрые устройства на последнем поручне, который располагался вертикально между лобовых стекол.

Держась за сам поручень и вставляя ноги в петли, паренек словно электромонтер, который при помощи «кошек» поднимается на электрический столб, вскарабкался на крышу вагона.

– Ну что попробуешь? – крикнул Кирилл Наташе

– Я одна боюсь.

– Хорошо, сейчас спущусь.

Проделав все то же самое в обратном порядке, он помог девушке сделать первые шаги в столь опасном и рискованном деле. Осторожно придерживая Наташу, он поднимался следом за ней. Как только они подошли к последнему этапу, девушка заколебалась, она боялась высоты, поэтому, оказавшись здесь, зажалась и боялась сделать последние шаги.

– Давай, давай, – подгонял ее Кирилл. – Ну что ты? Осталось совсем чуть-чуть.

Наташа смогла пересилить себя и сунула ногу в петлю. Нетренированные детские руки никак не хотели подтягивать тело, поэтому пара ребят с крыши протянули ей руки помощи и буквально втащили ее наверх. Сидя на пятой точке и оглядываясь по сторонам девушка отметила:

– Какой же хороший отсюда вид! – это рассмешило ребят, которые уже давно привыкли к этому.

– Тебя как звать-то, чудо? – произнес один из них.

– Наташа! – и девушка протянула руку. Парни по очереди представились: Денис, Олег, Егор. Следом показался Кирилл, и присоединился к остальным, усевшись на деревянном мостке тянувшимся через всю крышу вагона.

– Вот это самое опасное из всех существующих препятствий в нашем деле, – произнес он, указывая на контактный провод, висевший у них над головой. Потом поднялся и ухватился за него обеими руками, даже чуть-чуть подтянувшись. Наташа в ужасе издала испуганный вздох.

– Не бойся, здесь он обесточен, а вот на линии, где уже идет реальная работа, там все по-настоящему. Самое опасное это желание выпрямиться, после долгих часов нахождения в неудобном положении. И самое страшное это то, что опасности не видно, она скрыта внутри, и если ты потерял бдительность и попал под дугу или того хуже коснулся провода, то все – выбываешь из игры навсегда.

Наташа задумалась и решила сменить тему.

– А слезать как? Тем же способом?

– Можно тем же, а можно другим. Пойдем, покажу, – Кирилл взял девушку за руку и повел на другой край вагона.

– Да, забыл тебе еще сказать… Это прицепной вагон, а есть еще моторный, на них имеются токоприемники, Так вот, во время продвижения по составу постарайся их тоже не касаться пока не узнаешь их устройство, а то еще заденешь токопроводящие части и итог будет тот же что и с контактным проводом. Поняла? – Наташа кивнула.– Теперь смотри сюда. Вот видишь, – он указал на вмонтированную сбоку вагона откидную лестницу, – по ней мы и спускаемся, но это в том случае если находимся не на голове. Хотя бывают ситуации, когда с головы невозможно спуститься.

– Почему? – удивленно произнесла Наташа.

– Бывают случаи, когда на платформах нас поджидает охрана перрона с полицией, тогда приходится по откидным лестницам уходить в междупутье, а оттуда на другую сторону. Но бывает, что лестницы тоже запираются, или ржавеют до такой степени, что их невозможно раскрыть, тогда приходится искать другую. А для этого придется побегать по составу.

Наташа слушала очень внимательно, стараясь запомнить каждый нюанс. С этого дня начались ее ежедневные тренировки, в которых она старалась не отставать от парней, оттачивая ловкость и мастерство.

…На момент, когда Дмитрий привез Настю к отцу на работу для выяснения обстоятельств крушения самолета, Владимир Иванович уже все знал. Он лично запросил информацию у Министерства обороны и отслеживал ее. Фигура Андрея Немчинова была уже довольно весомой и значимой в финансовом кругу, он являлся членом совета промышленников и предпринимателей России. Именно поэтому Андрей был вынужден постоянно находиться на связи, и как только он перестал отвечать на звонки, его коллеги тут же забили тревогу, поставив на уши все службы.

– Здравствуй, отец! – произнес Дмитрий, когда они вошли в кабинет.

Владимир Иванович слегка опешил, не ожидая столь раннего визита, но в силу сложившихся обстоятельств догадался, чем он вызван. Глядя в испуганные глаза Насти, которые сделались особенно красивыми на ее бледном личике, отец Дмитрия усадил молодую женщину на диван и попросил не волноваться.

Телефоны в кабинете не умолкали. Владимир Иванович поочередно поднимал то один то другой. Ничего не отвечая, он лишь одобрительно угукал в трубку и записывал информацию у себя в блокноте.

Дмитрий никак не мог понять, для чего отцу столько телефонов, ведь все контакты могут находиться в одном мобильном.

– Нужно лететь в Петербург! – закончив выслушивать информацию, произнес Владимир Иванович.

– Значит все-таки… – Дмитрий не закончил фразу, и заметив растерянный взгляд Насти, которая не понимала смысл разговора, подсел рядом и обнял ее за плечи.

– Да! Как не прискорбно, но это так.

Владимир Иванович сел с другой стороны и так же приобнял Настю.

– Девочка моя, – сказал тихо он. – Фамилия твоего мужа числится в списке пассажиров, летевших тем рейсом.

Настя отказывалась в это верить. Она с испугом смотрела на двух мужчин, сидевших рядом, которые были полны скорби и сочувствия, но, тем не менее, еще сохраняла надежду на чудесное избавление Андрея.

– Но… Может быть ему удалось спастись? Вдруг произошло какое-то чудо?

Владимир Иванович отрицательно покачал головой и добавил:

– При ударе о воду самолет развалился на части и затонул. Никому не удалось выжить.

Из глаз Насти брызнули слезы. Она уткнулась в маленькое тельце ребенка, закутанное в одеяльце, которого все это время держала на руках и тихонько застонала. Малышка же в свою очередь принялась перебирать своими маленькими ручонками волосы на голове Насти, как будто пыталась ее погладить.

– А почему в Питер? – удивился Андрей. – Разве тело не привезут в Москву?

– Понимаешь, необходимо опознание на месте, сейчас полным ходом идет расследование обстоятельств катастрофы, поэтому пока не будет полной информации, все должно оставаться на местах.

– Я поеду! – выдавила Настя. – Только не на самолете.

– Я отвезу на машине! – вызвался Дмитрий. – Отец разреши мне взять недельный отпуск.

– Конечно, – без промедления согласился Владимир Иванович.

К вечеру, закончив все приготовления, Настя и Дмитрий выехали в Петербург. Маленького Колю, она отдала на попечение крестной Тамары Михайловны. Сама же, вся дрожа от волнения, то и дело принималась плакать. Она никак не могла поверить в случившееся.

Дмитрий вел машину осторожно, периодически останавливаясь на обочине дожидаясь, когда Настя успокоится. Ее рыдания, переходящие в судороги, выводили Дмитрия из равновесия, и он не мог спокойно, не отвлекаясь следить за дорогой.

Время в пути составило десять часов. До Петербурга они добрались уже под утро. Еще где-то в середине пути Настя окончательно успокоилась и уснула. Проспав до конца маршрута, она открыла глаза лишь когда машина остановилась. На берегу обводного канала, для них был забронирован номер в гостинице, где бы они могли отдохнуть с дороги.

Не прошло и часа, как в дверь к Дмитрию и Насте постучали, молодой человек открыл. На пороге их гостиничного номера стояли двое строго одетых мужчин.

– Что угодно, уважаемые? – спросил Дмитрий.

Один из них с трудом произнося слова на русском языке, в которых явно прослеживался немецкий акцент, пояснил, что они коллеги Андрея по работе, и их направили в качестве сопровождающих для его супруги.

– Да мы вроде не нуждаемся в сопровождающих, у нас своя машина, так что извините, господа! – отрезал Дмитрий, и уже было закрыл дверь, как вдруг немец произнес:

– Мы хотим сказать, что все подготовлено!

– В смысле? Что подготовлено? – не понял молодой человек.

– Тело Андрея, готово для опознания и находится, вот по этому адресу, – и немец протянул Дмитрию бумажку, на которой был указан адрес центрального городского морга.

– Сколько времени у нас есть? – спросил молодой человек, убирая бумажку в карман рубашки.

– Мы вас будем ждать внизу, как соберетесь – выходите,– произнес немец и ушел вниз со своим компаньоном.

«Это же надо! Они уже знают, где мы расположились! Явно неспроста все…» – подумал Дмитрий и решил поставить в известность своего отца, набрав ему.

Настя все это время ничего не подозревая, возилась в комнате с ребенком. Малышка раскапризничалась, видимо устав с дороги, и требовала к себе особого внимания.

После того, как Дмитрий закончил телефонный разговор, он вошел в комнату Насти и сообщил, что пора собираться.

– Все готово к опознанию тела, – последние слова, он произнес как-то сухо и без сострадания, которое он последнее время проявлял по отношению к Насте.

Девушка это тоже заметила:

– Что-нибудь еще случилось? Ты чем-то обеспокоен?

– Пока не знаю. Есть кое-что, но об этом потом, собирайся.

Выйдя из дверей гостиницы, Дмитрий сразу заметил, что в черном БМВ сидели те самые немцы. На машине были номера Евросоюза. Они не выходили из машины, а лишь следили за ними на расстоянии.

После того как Дмитрий с Настей выехали со стоянки и покинули территорию гостиницы, их соглядатаи последовали за ними, держась на почтительном расстоянии, но так, чтобы те были в поле зрения.

Информацию, о странном визите западных гостей, которую Дмитрий сообщил своему отцу, была моментально передана во все соответствующие службы, включая внешнюю разведку. Поэтому к моменту прибытия молодых людей в морг их уже ждали несколько человек в гражданской форме. Показав свои удостоверения, они о чем-то долго беседовали с Дмитрием.

– Что случилось? Кто эти люди? – взволнованно спросила Настя.

– Не беспокойся. Это люди, которые отвечают за процедуру опознания и общаются с родственниками погибших, – солгал Дмитрий.

Хотя отчасти это и была правда. Среди тех, с кем он говорил, были и представители медицинской службы, и психологи. Из разговоров с родственниками, которые находились у входа в здание, он узнал, что опознание можно проходить двумя способами: вживую и виртуальным способом. Второй способ более щадящий, направленный на избежание возможных последствий от контакта с телом погибшего родственника. Обычно запускали сразу несколько человек, коллективное сочувствие, сглаживает острые углы в процедуре опознания, особенно когда рядом находится такой же несчастный, чью семью затронуло горе, и ты начинаешь понимать, что не одинок в этом.

Именно такой вариант опознания мужа и был предложен Насте. Молодая женщина долго колебалась: никогда не имея дело с подобными вещами, находясь в постоянном напряжении и страхе от предстоящего, она не знала, как поступить. Да правильно ли это, что она не увидит мужа в последний раз. Но Дмитрию все же удалось убедить ее выбрать компьютерный вариант, объясняя тем, что так будет спокойнее для нее.

Из машины Настя шла как-то неуверенно, на полусогнутых ногах, держась за Дмитрия одной рукой, второй же она крепко прижимала к себе девочку. Ребенок стал для нее своеобразным оберегом, который приковывал к себе мысли Насти, не давая ей зацикливаться ни на чем другом. Но в этот момент ей не удавалось отвлечься, все ее тело трясло, она старалась справиться с собой, пытаясь взять себя в руки.

Когда они вошли в комнату, там уже была соответствующая атмосфера: плач, успокаивающие слова, и прочее, соответствующее процедуре. Первое, что потребовали от Насти это назвать себя, свою фамилию и того, кого требуется опознать.

Как только на мониторе появились первые изображения, Дмитрий взял Настю за руку, и крепко сжал ее, как бы говоря: «Не бойся, я с тобой».

Тело Андрея, пролежавшее в воде не больше суток, не успело измениться, поэтому было с легкостью опознано. Помимо внешности у него была еще одна отличительная примета: два сросшихся пальца на левой ноге, к которой была прикреплена бирка с номером.

На удивление, всю процедуру Настя выдержала стоически, несмотря на свое жуткое волнение. Хоть внешне она и была спокойна, тем не менее, происшедшее потрясло бедную девушку.

Она, как могла, справлялась с эмоциями, но голова предательски кружилась и ее тошнило. Единственное, что заставляло ее держаться, это маленькая девочка, которую она держала на руках как спасательный круг. Когда все закончилось, Настя выбежала на улицу и долго стояла, стараясь отдышаться и прийти в себя.

Приехав в гостиницу, она замерила уровень сахара и увидела, что он катастрофически подскочил. Дмитрий настоял на вызове врача, и после его ухода принял решение остаться еще на пару дней, чтобы дождаться стабилизации состояния здоровья Насти. Он уверил ее, что все заботы по подготовке предстоящих похорон возьмет на себя, и что ей не о чем беспокоиться.

Практически весь следующий день Настя не вставала, и лишь под вечер немного ожила. Первое, о чем она спросила – не нашли ли Наташу. Уже прошла неделя с момента исчезновения девочки, и Настя ни на минуту не переставала думать об этом, периодически справляясь у Дмитрия о результатах поиска. Ему пока что нечего было ответить, так как он непосредственно занимался лишь той ситуацией, в которой они сейчас находились, а на остальное у него просто не было времени…

Настя попросила его как можно быстрее узнать хоть что-нибудь…

…Тем временем Наташа в компании своих друзей уже осваивала новые приемы деятельности команды зацеперов. В этот день она должна была принять «боевое крещение» и впервые принять участие в реальной «вылазке» на движущемся поезде.

Выбрав временной отрезок, когда платформы слегка опустели, молодые люди расположились на одной из станций в месте остановки хвостового вагона. Заметив невдалеке охранника, который ходил вдоль перрона, выявляя безбилетников, пытавшихся в обход турникетов попасть на платформу со стороны путей, ребята вынуждены были пропустить один электропоезд из-за боязни быть замеченными.

– Больше пропускать нельзя! Сейчас пойдет последний перед перерывом, а потом окно, часа два ничего не будет! – дал установку своим товарищам Кирилл.

Ребята приняли решение несмотря ни на что ехать именно на этом поезде. Свет от его прожектора уже показался вдалеке, но охранник никак не хотел уходить и все время смотрел в их сторону, как будто что-то подозревая. Тогда ребята решили спрыгнуть с платформы и ждать внизу, скрытые от посторонних глаз самой платформой.

Как только электропоезд остановился, и из открытых дверей высыпали пассажиры, ребята начали карабкаться по вагону, хватаясь за поручни, и заняли удобные места. Поезд тронулся, оставляя позади перрон, со спешащими по нему пассажирами. Заметивший ребят охранник, разразился им в след нецензурной бранью и, выхватив рацию, что-то начал кричать. Но поезд, набирая скорость, мчался все дальше и дальше, унося ребят навстречу опасным приключениям.

– Наверняка сообщил своим по рации, чтобы нас задержали на следующей платформе! – недовольно пробурчал Кирилл.

– И что же теперь делать? – спросила Наташа, расстроившись, что все может закончиться, так и не начавшись.

– Будем прыгать и врассыпную! – пояснил один из ребят, который уже забрался на крышу и, свесившись, наблюдал за остальными. Двое других поднялись к нему, а Наташа с Кириллом остались стоять на автосцепке, держась за поручни.

– Ну вы лезете? – крикнул сверху один из ребят.

– Пойдем? – кивнул Кирилл девочке.

– Можно я здесь останусь, первый раз как-то страшновато.

– Мы здесь останемся! – крикнул Кирилл наверх. – А вы смотрите внимательнее, скоро станция, может быть облава.

При подъезде к следующей стации, поезд сбавил скорость и двигался медленно, так, что ребята, находящиеся на крыше, могли разглядеть все, что делается на перроне. Вдруг из вестибюля выскочила группа лиц в форме сотрудников полиции и направилась к составу.

– Шухер, облава! – закричали ребята и начали быстро спускаться, тесня Кирилла и Наташу. Те тоже засуетились и решили прыгать, как только поезд остановился. С противоположной платформы, в их сторону так же бежали несколько человек в форме.

Неудачно спрыгнув, Наташа слегка подвернула ногу, но, несмотря на это, первой дала деру куда глаза глядят. Прихрамывая, она, минуя междупутье, протиснулась между прутьями забора, оставляя позади своих преследователей, которые, при всем желании не смогли бы пролезть в том месте.

Спустя некоторое время, удачно избавившись от погони, все пятеро встретились на пустыре на промышленной окраине города, из которого им так и не удалось выбраться.

– Вот и прокатились! – с сожалением произнесла Наташа.

– Ничего, в другой раз повезет больше! – отозвался один из ребят. – Нам не впервой подобные приключения.

– Как твоя нога? – поинтересовался Кирилл.

– Уже забыла! – улыбнулась девушка. – Как назад-то теперь? Они наверняка нас караулить будут.

– Вряд ли. Что у них своих дел нет что ли? Через полчаса свалят, вот увидишь, – убедительно произнес Кирилл.

…Не желая дольше задерживаться в Питере, Настя попросила Дмитрия отвезти ее обратно, несмотря на его возражения, он беспокоился о ее здоровье. Но Настя была непреклонна, поэтому на следующее утро, они покинули гостиницу.

На рассвете, чтобы избежать встречи с журналистами и прочими зеваками и любителями наживаться на чужом горе, Настя и Дмитрий, отдав портье ключи от номера, вышли на стоянку и направились к своему автомобилю. Не успев сделать и десяти шагов, Дмитрий заметил, что навстречу им идут все те же два назойливых типа, которые двумя днями ранее постучались к ним в номер.

– Что вам угодно господа!? – с недовольством выпалил Дмитрий, когда те поравнялись с ним и Настей.

– Я извиняюсь! – на ломанном русском проговорил невысокого роста интеллигентный мужчина средних лет. – Я забыл в прошлый раз представиться. Меня зовут Ганс Шредер. Я представитель немецкой компании «Карл Майер».

– А нам-то что с того? – возмутился Дмитрий, деликатно отталкивая немца, преградившего ему дорогу к машине.

– Погоди, Дим, я кажется, слышала что-то про эту компанию, – сказала Настя. – Андрей как-то упоминал это название…

– Да, да, Андрей, натюрлих, – радостно воскликнул немец и обратил все свое внимание на нее.

– Да, но я не понимаю, Андрей погиб, что вы хотите от нас? – рассеяно произнесла Настя.

– Понимаете, фрау Настя… – начал, было, господин Шредер, сделав паузу, как бы ожидая подтверждения правильности произнесенного ее имени. Она кивнула, и немец продолжил:– Возвращаясь в Россию, Андрей вез кое-какие важные документы, которые должен был передать нашему представителю здесь. Но вдруг неожиданно, связь с вашим мужем прервалась. А через некоторое время до нас дошла информация, что Андрей погиб.

– Вы все правильно излагаете, но нам нужно ехать! – вмешался в разговор Дмитрий, беря Настю за руку и увлекая за собой.

– Подожди! – запротестовала девушка. –Подержи, пожалуйста, – она передала ему малышку, которую все это время держала на руках.– Идите в машину, я сейчас!

Дмитрий недоверчиво, искоса посмотрел на Настю, но подчинился, оставив ее наедине с немцами.

Настя же с интересом слушала рассказ господина Шредера о совместной российско-немецкой компании, одним из руководителей которой являлся ее муж. После того, как Шредер закончил излагать материал, девушка вдруг спросила:

– Так вы полагаете, что бумаги могут быть у меня?

Оба мужчины закивали головой.

– Но это немыслимо! Как, каким образом они могли попасть ко мне, когда ни до отлета, ни тем более после, мы не виделись с Андреем?

– Да, мы знаем. Но мы так же допускаем, что он мог передать эти документы в электронном виде.

– Нет. Вы ошибаетесь!

После некоторого молчания, во время которого собеседники измерили друг друга пристальными, подозрительными взглядами, Настя продолжила:

– Уверяю вас, никаких документов, я в глаза не видела, и даже не представляю, о чем может идти в них речь.

– Ну хорошо! Раз так, вот вам мой телефон, – немец протянул Насте визитку со своими координатами. – Если вдруг что-то вспомните или случайно натолкнетесь на незнакомые вам бумаги, прошу незамедлительно сообщить мне.

Иностранцы, учтиво поклонившись, направились внутрь гостинцы. Настя же, проводив их взглядом, медленно подошла к машине, в которой ждал ее Дмитрий.

– Ну что, разобрались?

– Боюсь, что нет, и без твоей помощи тут не разобраться…

– Эй, подруга! Не много ли ты мне заданий надавала в последнее время? – сострил Дмитрий.

Настя попыталась улыбнуться, но на ее изможденном лице, улыбка выглядела как вымученная гримаса. В последние дни она казалось, еще больше сдала и как будто сдулась. Черные круги под глазами не сходили с ее лица, а тонкая прозрачная кожа стала какой-то безжизненной.

– Без тебя мне нежить! – тихо произнесла девушка. У меня никого не осталось, кроме тебя и детей.

Мороз пробежал по коже Дмитрия от этих слов, и на глазах невольно навернулись слезы. Он отвернулся, завел двигатель и нажал на педаль газа.

– Ладно, дома расскажешь, – произнес он, взглянув в зеркало заднего вида.

Настя, прислонившись виском к оконному стеклу, задумчиво глядела в окно, отмеряя расстояние оставшееся до Москвы, по столбикам с синими табличками. Что ждало ее впереди, было для нее загадкой, в этот момент, она даже не могла подумать о чем-то конкретном, все перемешалось в ее голове: смерть мужа, пропажа дочери, теперь еще какие-то таинственные документы. Какие могут быть последствия у всего этого, Настя не знала и не хотела знать. В эту минуту больше всего ей хотелось бросить все и убежать, куда глаза глядят, чтобы никого не видеть и ни о чем не думать.

Ее совсем не беспокоило то, что станет с ней. Казалось, она забыла обо всем: о своей матери Марине Ивановне, которая все больше и больше опускалась на дно, пропивая наследство, что оставил ей Михаил Борисович, не интересовалась как дела у сына Коли, которого она оставила на попечение крестной Тамары Михайловны. Настя не понимала, что делать с малышкой, которая спала в люльке рядом с ней и тоже требовала какого-то решения. Ведь у нее до сих пор даже не было имени.

– Переезжай к нам жить! – вдруг нарушив тишину, не отрывая взгляда от окна, произнесла Настя.

– Что? – удивился Дмитрий. Настя не стала повторять, а лишь улыбнулась, и их молчаливая поездка продолжилась.

Подъезжая к дому в ожидании скорой разлуки, хоть и не долгой, но разлуки, Настя вновь решила заговорить:

– Знаешь… Когда ты стал приезжать к нам в отсутствие Андрея, я поняла, что не безразлична тебе …

– Ты права. Я долгое время не решался тебе сказать, и очень рад, что ты сама об этом заговорила. Да ты мне очень нравишься. Давно. С того самого момента, как я увидел тебя на дне рождении твоей матери. Но в тот момент, я повел себя бестактно, до сих пор корю себя за это…Поэтому долгое время не решался приблизиться. Но судьба решает по своему.

– Ты мой ангел хранитель, – тихо сказала Настя, покраснев от смущения.

Дмитрий усмехнулся и решил сменить тему:

– Так что за тайну пыталась выведать эта германская парочка? – начал Дмитрий. – Смотри, чего доброго заподозрят тебя в связях с иностранной разведкой.

– Пропали какие-то важные документы, которые вез с собой Андрей, чтобы передать кому-то в Москве.

– А что за документы, они, конечно, не сказали? – усмехнулся Дмитрий.

– Какие-то дела компании. Точно не знаю.

– Странно, но, когда его вынули из воды, при нем ничего не нашили, – вслух рассуждал Дмитрий. – Скорее всего, они в личных вещах. Нужно будет проводить детальный осмотр останков самолета.

– А это займет много времени? – поинтересовалась Настя.

– Пока не знаю.

Дмитрий свернул с основной дороги в знакомый проулок и остановился у ворот Настиного особняка.

– Ну вот ты и дома.

– Ты зайдешь? – в надежде спросила она.

– Не сейчас. Нужно успеть много сделать. Ты же сама мне столько поручений дала… Так что жди завтра утром!

– Ладно, – Настя подставила щеку для прощального поцелуя, взяла на руки малышку и покинула машину.

Дмитрий развернулся, посигналил на прощание и скрылся за поворотом.

XXI.

На утро Настя, как обычно, ждала Дмитрия. Когда время перевалило за полдень, а его все еще не было, она начала волноваться.

«Возможно, его отвлекли чем-то на работе. Накопилось много дел, ведь его довольно долго не было в городе», – успокаивала она себя.

Настя давно научилась себя успокаивать. Сначала это был ее покойный муж Андрей, который последние годы подолгу не показывался дома. Теперь другой, мужчина, который в последние месяцы разделил с ней горе и радость, и с которым Настя чувствовала себя спокойно как никогда.

Дмитрий всегда был пунктуален и старался не заставлять себя ждать, но в этот раз от него не было никакой информации. К вечеру Настя серьезно забеспокоилась и решила позвонить в отдел, где он работал, но там сообщили, что Дмитрий еще утром выехал на объект и пока не возвращался.

На следующий день повторилось то же самое. Настя уже собиралась наведаться к его отцу, в надежде там узнать хоть какую-нибудь информацию, как вдруг во втором часу дня раздался телефонный звонок, и на экране Настиного смартфона загорелась долгожданная аватарка.

– Дмитрий! – радостно вскрикнула девушка и поспешила нажать кнопку соединения.– Привет! С тобой все впорядке? От тебя так долго не было никаких вестей!– задыхаясь, затараторила Настя.

– Собирайся, я сейчас за тобой приеду! – послышалось на другом конце. Голос Дмитрия показался Насте каким-то уставшим и взволнованным.

Не успела она собраться, как в дверь позвонили.

– Это я! – послышалось снаружи.

Настя открыла, на пороге стоял Дмитрий. На приглашение войти он ответил решительным отказом.

– Что случилось? За тобой как будто кто-то гонится, – удивилась Настя, вопросительно посмотрев на Дмитрия. Тот в свою очередь замотал головой:

– По дороге все расскажу. Давай быстрее!

А произошло следующее… Как только Дмитрий появился на работе, его с ходу огорошили новостью, что обнаружилась девочка – Настина дочь. Сослуживцы утверждали, что по разосланным ориентировкам, нарядом полиции, патрулирующим станцию Щурово, была замечена группа подростков, которая каталась на голове электропоезда, среди них была особа, очень похожая по приметам на пропавшую Наталью Сёмину тринадцати лет…

– Конечно, облик девочки сильно изменился, – рапортовал дежурный смены, подавая Дмитрию материалы, – но черты лица остались те же. Их-то и разглядел один из оперативников, который на протяжении длительного времени гнался за ней, и чуть было не поймал.

– А где же сейчас эти ребята? Не хотите ли сказать, что вы их упустили?

– Никак нет, товарищ капитан! – докладывал офицер. – Нам удалось напасть на их след, и выследить всю эту малолетнюю шайку зацеперов. Предлагаю вам выехать на место и самому во всем убедиться.

– Что за место? – уточнил Дмитрий.

– На окраине города, нами был обнаружен гараж, где, по-видимому, и прятались ребята. Там у них своего рода штаб. Оснащено на все случаи жизни, даже планы их диверсионной деятельности имеются.

– Скажешь тоже, Фадюшин! Какая диверсия? Глупые ребята решили поиграть со смертью… Ты бы лучше установил их личности и связался с родителями. Матери, наверное, с ума сходят.

– Мы как раз сейчас этим и занимаемся, товарищ капитан.

– Хорошо! Собирайтесь, поехали, покажите.

На месте уже работали оперативники с собакой: необходимо было как можно скорее обнаружить ребят, пока не произошло что-то трагическое.

Дмитрий осмотрел место, поговорил со всеми кто работал в гараже. Те, в свою очередь, сообщили, что ребята не появлялись здесь, по крайней мере, сутки.

– Где же нам их теперь искать? – почесывая затылок произнес Дмитрий. Глядя на собаку, немецкую овчарку, которая металась внутри гаража, реагируя на различные запахи, он думал, что делать.

«Что нам дала находка этого гаража? Практически ничего! – размышлял он. – Ребята ушли, и где и когда теперь объявятся – неизвестно…» Не успел он закончить свою мысль, как у одного из оперативников зазвонил телефон. Звонок мобильного был настолько неожиданным, что приковал к себе внимание всех присутствующих. Создалось впечатление, как будто этот звонок был ожидаем и все, затаив дыхание, приготовились к какому-то важному сообщению.

И действительно, звонили по группе подростков-зацеперов. Ребята в очередной раз обнаружились на одной из станций недалеко от города. Местная бригада оперативников, заметила ребят, ехавших на крыше вагона в районе Хорошово. По сообщениям, электропоезд маршрутом Москва-Рязань, следующий со всеми остановками, скоро будет в черте города.

– Есть возможность их где-то перехватить? – спросил Дмитрий.

– Попробуем, товарищ капитан, – сообщил Фадюшин. – Если они раньше Голутвина не соскочат, то мы их и возьмем.

Дмитрий опрометью бросился в машину и в два счета скрылся в неизвестном направлении.

– Куда мы так несемся? – испуганно произнесла Настя, вжимаясь в сиденье.– Ты мне так ничего и не сказал!

– Наташа нашлась! – бросил Дмитрий, не поворачивая головы и не сбавляя скорости. Под звуки сирены и проблесковых маячков он освобождал себе дорогу и мчался вперед.

– Нашлась? Где? С ней все в порядке? – заволновалась Настя.

– Сейчас сама все увидишь.

Электропоезд, на крыше которого ехали ребята, в этот самый момент пересекал по железнодорожному мосту Москва-реку. В этом месте река достигала максимальной ширины. Пробираясь вдоль зеленых полей, с высоты она казалась темной лентой, по которой туда-сюда курсировали небольшие суденышки, наполненные грузами.

Москва-река, несла свои воды, навстречу более полноводной Оке, в которую она впадала недалеко за поворотом. На правом берегу расположился чудесный архитектурный ансамбль – Коломенский кремль, с его древними соборами и золотыми куполами многочисленных церквей. Остатки крепостных стен, напоминали о былом величии этого города, бывшего когда-то пограничной крепостью на рубеже Рязанского и Владимиро-Суздальского княжеств.

Но ребят мало интересовала красота их города, в котором они жили. Их больше привлекало чувство, сродни животному инстинкту, когда дикий зверь готовится напасть на свою добычу. Всплеск адреналина, перемешивался с чувством притупленного страха и двигал подростками, которые как загипнотизированные передвигались по крыше состава, стараясь не коснуться опасных деталей.

– Осталась одна остановка! – крикнул один из ребят, который был впереди всех. – В Голутвине слезаем!

– Странно! – ответил кто-то ему. – Нигде не видно полиции, нам сегодня определенно везет.

Чтобы раньше времени не спугнуть ребят, всем нарядам была дана установка: покинуть платформы и подъездные пути и не мешать основной операции по поимке подростков.

Дмитрий с Настей к этому времени уже прибыли на станцию и расположились в здании вокзала, чтобы из окна можно было наблюдать за ходом операции. Настя ужасно нервничала, ей не терпелось поскорее увидеть дочку и обнять ее.

– Только бы все прошло удачно. Только бы ничего не случилось! – не переставая повторяла она.

Дмитрий не находил себе места, ему хотелось принять участие в поимке, но он должен был сохранять спокойствие, и следить, чтобы Настя не наделала каких-нибудь глупостей и не выскочила раньше времени на платформу.

Послышались звуки приближающегося поезда, и через несколько секунд на перроне появилась электричка. Поезд двигался медленно, поэтому можно было разглядеть, что на крыше состава находятся люди. По всей видимости ребята заметили, что на станции их ждут и начали суетиться. Из середины состава, подростки начали перебираться в хвост, помогая друг другу во время передвижения по крыше. Настя смотрела на все это с замиранием сердца, периодически вздрагивая и шепча: «Наташа». Девочка тем временем осторожно шла в конце группы, держась за деревянные настилы на крыше вагона, припадая на четвереньки: она старалась не отставать от ребят.

Оперативники большой группой расположились по обеим сторонам станции, чтобы в случае попыток бегства, не дать ребятам шансов уйти. Пока никто не предпринимал никаких действий, все ждали остановки. Но вот до конца платформы оставалось совсем немного, электричка сбавила ход, и полицейские, контролируя передвижения ребят по крыше, медленно двигались следом.

– Сколько у нас есть времени? – спрашивал один у другого.

– Не знаю точно, думаю, минут пять есть. Рязанский здесь обычно подолгу стоит, ждут пока пройдут маневры.

Когда поезд остановился, ребята стали осматриваться.

– Слезаем, слезаем! – закричал один из оперативников, который двигался от хвостового вагона в их сторону.

– Есть идея! – произнес Кирилл.

– Какая? – с надеждой спросили ребята.

– Конечно, мы можем не слезать и ехать дальше, но нет гарантии, что на следующих станциях нас не ожидает то же самое. Потом, погода портится, так что без вариантов, нужно спускаться здесь.

– Ну… так какая идея? – повторила Наташа.

– Не торопись! – ответил Кирилл, сейчас нужно все обдумать.

– Некогда думать, поезд скоро тронется.

– Не торопи! Значит так! Те, что внизу, скорее всего сюда не полезут.

– Почему ты так уверен? – С сомнением произнес один из ребят.

– Да так, кажется. Не по силам им это. Да и форма на них не подходящая для таких дел.

– Да, но все равно, они не дадут нам спуститься. Посмотри сколько их!

– Ну сколько? – попытался возразить Кирилл. – Всего шестеро! Ну и что? По три человека на сторону и всего-то. Смотрите, что мы делаем: двое бегут в середину вагона, а я, Виталик и Наташа в сторону последнего вагона. Но, спускаемся мы не с головы, а по межвагонному соединению сползаем вниз под вагон, а оттуда под платформу.

Ребята слушали с волнением, недоумевая и не веря, что у них это получится.

– Не понимаете, да? – видя рассеянные взгляды своих товарищей, констатировал Кирилл.– Смотрите, на той стороне платформы, есть небольшие окна, которые выходят на привокзальную площадь. Сама платформа огорожена забором. Ментам, кроме как через здание вокзала со станции никак не выйти. А мы проползем под платформой и беспрепятственно вылезем на той стороне. Теперь поняли?

Все вроде закивали, но как-то неопределенно.

– Ну ладно! Тогда по моей команде, раз, два, пошли!

Пятерка ребят разделилась, и бегом, пригибаясь под контактным проводом перепрыгивая с вагона на вагон, двинулись в противоположные стороны. Словно герои ковбойских фильмов, они убегали от своих преследователей по крышам.

Оперативники пустились следом. Те, что были на платформе, шли параллельно с подростками, стараясь не упустить их из виду, а вот тем, кто находились внизу, приходилось гораздо тяжелее. Крупная щебенка, которой было засыпано междупутье, не позволяла стражам порядка нагнать молодых людей, бегущих по крыше, поэтому с каждым вагоном они отставали все дальше и дальше. Это позволило ребятам создать временной запас, чтобы успеть спуститься по лестницам, закрепленным сбоку, и юркнуть под вагон, сверкнув на прощанье пятками.

Кирилл, оглянулся и увидел, что первая часть его команды благополучно спустилась, удовлетворенно воскликнул:

– Наши прошли!

Добежав до пролета между последним и предпоследним вагоном, он с ловкостью циркового гимнаста нырнул в межвагонное пространство, и в два счета оказался на земле. Увидев бегущего навстречу оперативника, он крикнул своим:

– Они уже близко, поторапливайтесь!

Виталик и Наташа пошли следом. Ослабевшие от страха руки и ноги девочки не слушались, она с трудом их переставляла.

– Виталик, подожди, – тяжело дыша, простонала Наташа. – Я боюсь упасть!

Но к тому моменту, когда ребята спустились на землю и вот-вот хотели нырнуть под вагон, крепкие руки оперативника схватили Виталика за плечи. Парень понял, что вырваться не удастся и крикнул Наташе:

– Беги!

Девочка замешкалась, и даже попыталась высвободить своего товарища, но поняла, что ничего из этого не выйдет, тем более, полицейский второй рукой пытался ухватить и ее. Тогда Виталик упершись ногами в бок вагона, пружинным толчком перенес весь свой вес на оперативника и свалил его с ног, оказавшись на нем сверху. Барахтаясь и извиваясь, он не оставлял попытки вырваться, но силы были не равны. Спустя мгновение парень ощутил на своих запястьях, закрученных за спину, холодное прикосновение наручников.

– Давай быстрее, что ты там возишься? – послышался из-под вагона голос Кирилла.

Наташа, недолго думая, поползла под вагон. Оглядываясь назад, чтобы убедиться, что за ней нет хвоста, она не заметила, как краем одежды зацепилась за цепь, которая соединяла между собой какое-то подвагонное оборудование. Звенья цепи, почему-то оказались разомкнутыми и были настолько острыми, что глубоко и крепко застряли в толстом материале кофты, которая была на девушке.

– Кирилл, я за что-то зацепилась! – произнесла Наташа.

Парень рванул было, чтобы помочь ей, но вдруг прозвучал гудок и состав тронулся. Последнее, что он увидел – это ужас в глазах Наташи и крик о помощи, который терялся за стуком колес. За бетонным перекрытием платформы парню не было видно, что происходит с его подругой. Спустя мгновение крик, издаваемый бедной девочкой, превратился в душераздирающий вопль. Парень обхватил голову обеими руками и крепко-крепко зажал уши, чтобы ничего не слышать.

Этого не могли не слышать люди, которые находились на платформе и в здании вокзала, двери которого были открыты. В момент, когда крики дочери донеслись до Насти, у нее что-то оборвалось внутри. Не помня себя, она выскочила на платформу и помчалась вслед за составом, крича, чтобы тот остановился.

Машинист электропоезда будто услышал мольбы женщины и применил экстренное торможение, видимо по радиосвязи ему передали, что под вагоном оказался человек. Настя металась между предполагаемыми вагонами, где могла находиться Наташа, Дмитрий, выскочив вслед за ней, и нагнав у края платформы, сгреб в объятья, пытаясь оттащить от состава. В этот момент у Насти как будто прибавилось сил: ранее хрупкая и беззащитная, сейчас она словно раненая львица, которая пытается защитить своего детеныша, вырывалась из крепких объятий.

Машинист, помощник, и наряд полиции, шли вдоль состава и заглядывали под каждый вагон в поисках тела, и вдруг под четвертым вагоном, увидели Наташу, вернее то, что от нее осталось. Молодому помощнику и двум таким же оперативникам, от подобного зрелища стало плохо. Но и те, кто был постарше, и кому по долгу службы доводилось видеть подобное, не могли смотреть на это без содрогания.

…Тело девочки завернули в плотную ткань и подняли на платформу, оцепив место происшествия. Вызвав наряд скорой помощи, которая действительно была необходима, но не погибшей Наташе, а ее маме. Настя, после того как тело дочери подняли на платформу, потеряла сознание и обмякла в руках Дмитрия.

Сотрудники скорой помощи попытались привести ее в чувства, но ничего не получалось. Последовала длительная процедура реанимации, в результате которой выяснилось, что это не простой обморок, а самая настоящая кома, вызванная болезнью Насти.

В разговоре с врачами, Дмитрий объяснял, что что-то подобное с ней уже случалось. Не давая никаких прогнозов, врачи погрузили оба тела в машину и карета скорой помощи, разнося по всей округе звук сирены, скрылась за поворотом.

Дмитрий постоял еще немного, смотря вслед удалившейся машине, потом спрыгнул с платформы и подошел к мальчугану, которого придерживал за рукав офицер полиции.

– Ну, рассказывай, что тут случилось. Почему девочка оказалась под составом?

– Это он во всем виноват! – произнес сквозь слезы Виталик, и толкнул плечом державшего его оперативника.

– Ах ты, подлец! – не удержался тот и как следует тряхнул парня. – Еще хватает наглости меня обвинять!

– Погоди, погоди, сержант, отпусти его, нам нужно поговорить, – Дмитрий освободил Виталика от цепкого захвата полицейского и отвел в сторону.

– Почему ты обвиняешь сержанта? Какие у тебя на то причины? – спокойным, ровным тоном спросил Дмитрий.

Было видно, что парень сильно волнуется и не знает с чего начать. Гримаса на его лице периодически менялась, отображая его внутреннее состояния. Он, то злился, то принимался снова плакать, понимая, что ему снова предстоит вернуться к тому, что только что пережил, увидев, как погибла его подруга.

– Потому что это он! – выкрикнул мальчуган. – Если бы он меня не схватил, а дал нам убежать, мы бы успели проползти под поездом до его отхода.

Дальше Виталик во всех подробностях рассказал, как было дело.

…Уставший и внутренне опустошенный Дмитрий вернулся домой. Было уже поздно и на улицах зажглись фонари. Он еще постоял немного около подъезда, вдыхая свежесть вечернего воздуха, и вошел внутрь.

Дмитрий жил вместе с родителями. Войдя в квартиру, он, не обращая ни на кого внимания, погруженный в мрачные мысли, прошел в свою комнату и рухнул на диван, уткнувшись лицом в подушку.

– Здравствуй, сынок. Как прошел день? – спросил отец, войдя к нему.

Дмитрий лишь махнул рукой, давая понять, что сейчас не время для разговора. Родитель понял состояние сына и, пожелав спокойной ночи, вышел из комнаты.

…На следующее утро, все члены семьи собрались в гостиной за завтраком.

– У тебя что-нибудь случилось? – начал отец.

– Да, пап, случилось! – Дмитрий вдруг замолчал и взглянул сначала на отца, потом на мать.

– А разве еще нигде ничего не сообщалось?

– О чем ты?

– Не знаю, может быть. А, может быть, я что-то упустил. Напомни, сынок.

– Вчера у Насти погибла дочка Наташа, а сама Настя находится в тяжелом состоянии в больнице после этого случая.

– Боже мой! – ужаснулась мать Дмитрия. – Бедная девочка.

– Да! Попала под поезд, – Дмитрий опустил подробности произошедшего и обратился к отцу:– Ты вчера хотел мне что-то сказать?

– Да! – кивнул тот. – Хотел сообщить информацию, по твоей просьбе. Помнишь, ты попросил меня посодействовать в розыске папки с документами, которая якобы была у Андрея Немчинова на момент гибели?

– Да, конечно! – возбужденно произнес Дмитрий. – Ею еще очень интересовались немецкие партнеры Андрея.

– Ну, так вот, – продолжил отец. – Папка нашлась, только документы оказались немного подпорчены.

– В смысле – подпорчены? – не понял сначала Дмитрий.

– В прямом смысле! Размыты водой. Сейчас наши ребята работают над их восстановлением. Будем надеяться, что эта процедура пройдет успешно. Как только все станет известно, я тебе сообщу.

– Спасибо, пап!

Отец сдержано кивнул.

…В ближайшие дни Дмитрию предстояла нелегкая работа, по организации похорон родных Насти. Сама девушка находилась в больнице в тяжелом состоянии. И хотя врачам, с большим трудом удалось вывести ее из комы, она пока что была слаба. Только благодаря помощи своих друзей и знакомых Дмитрию удалось справиться с этой нелегкой, в большей степени в эмоциональном плане, задачей.

Наташу хоронили вместе с ее приемным отцом Андреем. Его тело как раз к этому моменту доставили из Петербурга. Траурная процессия собрала огромное количество народа. В основном это были не знакомые для Дмитрия люди, но среди них были и те, кого он знал.

В толпе он заметил Марину Ивановну. Женщина была одета в потертую норковую шубку, которую ей подарил Михаил Борисович на пятидесятилетие, и какую-то немыслимую шляпку, повязанную черной вуалью. Черные очки скрывали ее глаза и делали внешность мало узнаваемой. Дмитрий подошел поближе, чтобы поздороваться, но женщина сделала вид, что не замечает его. Она старалась не смотреть в его сторону, прячась за мужчину, стоящего рядом с ней. По-видимому, это был ее новый кавалер или собутыльник. Вид этого субъекта не производил приятного впечатления. Неопрятно одетый с небритой пропитой физиономией, он резко отличался от тех, кто присутствовал на похоронах.

Дмитрий решил не навязываться, сделал вид, что не замечает их, прошел мимо и подошел к крестной Насти, Тамаре Михайловне, которая стояла в стороне от всех и тихонько плакала, вытирая платком влажные глаза.

– Здравствуйте, Тамара Михайловна! – поприветствовал ее Дмитрий. – Я хотел вам предложить, если вы поедете с нами на поминки, то пожалуйста, прошу ко мне в машину, я хотел с вами кое о чем побеседовать.

– Ой, что ты, что ты! – запричитала женщина. – Мне уже хватит подобных мероприятий на сегодня. Поминки я уже не выдержу. Прости меня, ради Бога, но не могу я ни смотреть на это, ни слушать. Лучше, как все закончится приезжай к нам, дома обо все поговорим. Хорошо? – Тамара Михайловна взглянула на Дмитрия глазами полными слез, и ему, так стало жаль эту женщину, что он сам чуть было не расплакался.

XXII.

Только спустя несколько дней после произошедших событий, Дмитрий вспомнил о приглашении и решил навестить Тамару Михайловну. Ему хотелось поговорить о Марине Ивановне, и расспросить о том, как живет мать Насти. Его почему-то беспокоила судьба женщины, и он решил в это вмешаться. Очень уж неестественно вела себя Марина Ивановна на похоронах. Она была не похожа на себя. Прежде такая общительная и внимательная к Дмитрию, в этот раз она показала ему свое нежелание идти на контакт. Потом этот странный субъект, который находился подле нее, тоже насторожил Дмитрия, и он решил поподробнее обо всем узнать.

Тамара Михайловна была гостеприимной хозяйкой, поэтому встретила молодого человека буквально с распростертыми объятиями. Дмитрий вдобавок ко всему пришел не один. Дети Насти теперь были целиком и полностью на его попечении. И если Колька был уже относительно самостоятельный и вполне мог изъявлять желания ехать куда-то или не ехать, то маленькая Полина – так назвали девочку-подкидыша, – путешествовала с взрослыми молча, не предъявляя никаких претензий.

Тамара Михайловна была рада гостям, тем более, уже давно хотела видеть ребятишек, своих внуков она не имела и очень тосковала по детскому смеху в доме.

Поначалу Дмитрий не знал, с чего начать разговор на интересующую его тему, но ему помог в этом Колька, который допил свой чай с пряниками, и откровенно заскучал в присутствии взрослых, решив разбавить их беседу своими вопросами.

– А как дела у бабушки Марины? – начал, было, мальчик. – Почему она нас не навещает? Раньше ведь она часто приходила. Только она больше Наташку любила, а меня нет. А теперь, когда Наташка живет в чужой семье, она к нам перестала ходить совсем.

Конечно, от него скрыли правду о том, что на самом деле случилось с сестрой, да и не нужно было ребенку это знать, пусть лучше он думает, что его сестренке сейчас хорошо с новыми родителями…

Тамара Михайловна, слушая рассуждения маленького Кольки, невольно расплакалась, но быстро взяла себя в руки, решив ответить на его вопрос:

– Бабушка сейчас не совсем здорова. Как поправится, я ей обязательно скажу, что ты по ней скучаешь, и она обязательно придет.

– Все почему-то болеют! – насупившись, возмутился мальчуган. – Мама тоже болеет и к ней меня не пускают… Вот так и вся жизнь пройдет, – он вылез из-за стола и направился в комнату, где работал телевизор.

После того как Колька ушел, Дмитрий решил продолжить разговор:

– Вы с ней часто общаетесь? – спросил он.

– Последний раз она была у меня на прошлой неделе.

– Все так же пьет?

– Ты знаешь, я уже не понимаю ее состояние. Если раньше по ней это было заметно, то сейчас вроде нет. Но стала какая-то странная, все время молчит, слово не вытянешь, связалась с какой-то компанией.

– Что за компания? Если можно поподробнее, – заинтересовался Дмитрий.

– Да, я точно даже не знаю. Это мне подруги рассказывали, мол, видели ее с какими-то мужиками, сама-то она молчит на эту тему. Конечно, я пыталась ее образумить. Говорила ей: «Брось ты водиться с кем попало!..»Больше всего я боюсь, что они опоят ее чем-нибудь, да обчистят. У нее и так-то остались крохи после мужа, а тут все последнее отберут, да и квартиру впридачу.

– Я, кажется, видел одного с ней на похоронах. Они стояли в стороне. Я с ней поздоровался, но она никак не отреагировала, сделала вид, что меня не знает.

– Да? А я что-то ее не заметила… А тот, который с ней был, он молодой или старый?

– Да вроде не молодой. Ведущие подобный образ жизни все на одно лицо: помятые, небритые, в каком-то рванье.

– А-а-а, – протянула Тамара Михайловна. – А есть еще молодой, наверное, твой ровесник. Говорят, они с ним по вечерам ходят в ближайший ресторан, а после ее оттуда выводят, чуть ли не под руки, садятся в такси и куда-то едут.

– Интересно… – задумчиво произнес Дмитрий. – Надо будет это дело взять на контроль.

– Эх, не завидую я тебе, мальчик мой. У тебя и так хлопот полон рот, а тут еще это на себя взваливаешь.

Дмитрий просидел у Тамары Михайловны еще с полчаса, а потом, поблагодарив за гостеприимство, распрощался, забрал детей и уехал. На протяжении всего обратного пути, ему не давала покоя мысль, которая прозвучала в беседе с женщиной. Ему казалось, то, что происходит с Мариной Ивановной, имеет нехорошую подоплеку, попахивающую криминалом, которая может обернуться бедой.

Отвезя детей своим родителям он, недолго думая, направился к себе в участок, где в разговоре с коллегами, вновь поднял волнующую его тему, пытаясь выяснить подробности. Сослуживцы посоветовали обратиться к старому участковому, который работал в том районе, где жила Марина Ивановна, и Дмитрий решил последовать их совету. Он не любил откладывать дела в долгий ящик. Пробив через информационное бюро телефон участкового, он договорился о встрече и выехал по указанному адресу.

…Алексей Алексеевич Аненский, начал работать в органах в далеком 1964 году, когда по Москве поползли слухи о серийном убийце по прозвищу «Мосгаз». Именно тогда, его, молодого оперативника, привлекли к этому делу для опроса жителей района. На тот момент Алексей Алексеевич, еще жил в районе Марьиной рощи, а уже позже, женившись, он переехал в Коломну, где продолжил свою деятельность в качестве участкового уполномоченного одного из районов города. Выйдя на пенсию, Алексей Алексеевич не бросил работу, а продолжил трудиться во имя поддержания порядка в своем районе, воспитывая молодежь, и готовя достойную смену на свое место.

Именно к нему-то и приехал Дмитрий ранним утром, в надежде получить дополнительную информацию по интересующему его делу. Он нашел пожилого участкового в парке, во время утренней прогулки, которую тот совершал ежедневно, пользуясь последними хорошими осенними деньками. Алексей Алексеевич удивился, когда узнал, что им заинтересовались из центрального отдела и был польщен вниманием.

Выслушав Дмитрия, участковый удивленно развел руками и произнес:

– Молодой человек! Даже и не знаю, что добавить. Вы и так обладаете большой информацией, я бы даже сказал большей, чем я. Я никогда не обращал особого внимания на Марину Ивановну. Ведет она себя тихо и не привлекает к себе внимания со стороны соседей. Да просто нет необходимости вмешиваться в ее личную жизнь. Если бы поступали какие-либо жалобы, тогда была бы возможность отреагировать на это и вникнуть в суть более подробно, а так…Да, мне известно, что ее посещают мужчины, но пока никаких правонарушений ни с чьей стороны не было. Что касается пьянства, то я вам скажу, у меня на участке, десятка два горячих точек, которые требуют безотлагательного вмешательства. Когда из-за пьянок в семьях, страдают дети, вот тогда приходится вмешиваться, привлекать органы опеки и прочее. Раньше было проще, а сейчас все настолько забюрокрачено и превращено в бумажную волокиту, что отнимает очень много времени. В мои семьдесят четыре уже не под силу за всем уследить, сами понимаете. Одинокие женщины по-разному скрашивают свою жизнь: кто-то заводит новое знакомство, кто-то топит свое горе в вине. Марина Ивановна живой пример тому… Но я хочу сказать, что несмотря на все это, она по утрам всегда хорошо одета, чистенькая, спешит куда-то по своим делам. Да, вечерами и ночами она позволяет себе расслабиться. Ну что из того?

– А вы никогда не задумывались: на какие деньги она гуляет, ездит на такси? Ведь она нигде не работает? – спросил Дмитрий, собираясь уже уходить.

– Я слышал, муж ей оставил хорошее состояние, наверное, на эти деньги и существует. Мы с ее Мишкой были в хороших отношениях. Он мне еще при жизни говорил, что своих родных в нужде не оставит, и после его смерти они смогут жить безбедно. Поэтому ни при жизни Михаила Борисовича, ни сейчас, я не лез в эту семью с вопросами или предложениями. Слишком уж своеобразными они были.

Дмитрий поблагодарил старого участкового за беседу и пошел в машину. Конечно, ничего нового он для себя не почерпнул из этого разговора, но его навела на мысль одна фраза, произнесенная Алексеем Алексеевичем, и он решил узнать, каково было материальное состояние Михаила Борисовича на момент его смерти, и что от него осталось сейчас. Но сделать это можно было только через своего отца и его связи.

Молодой человек выстраивал логическую цепочку, ведь, как известно, любое преступление оставляет за собой финансовый след. Для того, чтобы получить необходимую информацию, которая требовалась Дмитрию, нужно время, ведь в данном случае, предполагалось вмешательство в частную жизнь человека, и получение разрешения на обработку его персональных данных. Но Дмитрий начал твердо и уверенно двигаться вперед.

…Так же твердо и уверенно двигались вперед, преследуя свою цель два других субъекта, которые до сих пор оставались в тени, тайком проворачивая свое темное дело.

Отец и сын Маевские, специализировались на аферах с недвижимостью, выслеживая в городе одиноких или опустившихся граждан, они подбирались к ним под видом работников социальных структур и брали их в оборот. Именно в руки этих мошенников и попала одинокая спивающаяся женщина. Марина Ивановна на тот момент плыла по течению, ей было все равно, кто находится рядом с ней, кто эти люди – преступники или благодетели.

Познакомившись на одной из пьяных вечеринок с Маевским-старшим, она прониклась к нему доверием, и в первую же ночь затащила к себе в квартиру. Мужчина поначалу не проявлял себя, присматриваясь к обстановке, опасаясь появления близких родственников, но со временем оценив ситуацию, он понял, что женщина одна и вдобавок ко всему часто бывает не совсем адекватна. Он решил действовать.

Подключив к этому своего сына, экономиста, работника одного из местных филиалов банка, мужчина начал собирать всю необходимую информацию по Марине Ивановне. Маевский-младший, старался нигде не светиться, выполняя лишь свои профессиональные обязанности. Помимо информационного доступа к финансам граждан, у него в наличии была машина такси.

Технология была такая: отец обрабатывал клиента, доводил его до нужной кондиции, потом якобы звонил в диспетчерскую, вызывая такси, и когда подъезжал его сын, он передавал клиента в надежные руки, сам при этом оставаясь не при делах. Если же все проходило чисто и гладко, то Маевский-старший, действовал самостоятельно.

Таким образом, «семейный подряд»работал на протяжении нескольких лет, не наводя на себя подозрений. За этот период им удалось отхватить пять квартир, которые они потом благополучно продали, заработав хорошие деньги, а истинные владельцы таинственным образом сгинули. Вся та маскировка, к которой прибегал Маевский-старший, была лишь на людях, чтобы отвести подозрение. Кто обратит внимание на невзрачного, неопрятного мужичка, сожителя такой же опустившейся, одинокой, немолодой женщины?

Но такой человек нашелся, и это был Дмитрий. Первым забил тревогу Маевский-младший, когда узнал, что органы затребовали информацию по вкладам Марины Ивановны. Это был звонок, указывающий на то, что ситуацией заинтересовались, поэтому нужно было как можно скорее завершать дело, и заметать следы.

По поддельному паспорту Маевского-старшего, они добились заключения фиктивного брака с женщиной, итогом этого, стала подписанная Мариной Ивановной бумага, по которой все имущество, после ее смерти переходило бы новоиспеченному мужу. Теперь необходимо было действовать как можно осторожнее, так как Маевские поняли, что за квартирой женщины, скорее всего, следят, поэтому решили минимизировать свои посещения в тот район.

Тем временем, следствием было установлено, что со счетов Марины Ивановны за последние пару месяцев исчезло полтора миллиона рублей. Сумма значительная для одинокой женщины, которая не совершает никаких крупных покупок, и Дмитрий с коллегами пришли к выводу, что это дело рук не Марины Ивановны, а работников банка. Началась тщательная проверка сотрудников, по факту контакта и проведения финансовых операций с данной гражданкой.

Почувствовав, что земля уходит из-под ног, Маевские решили действовать незамедлительно.

Под вечер, в квартире Марины Ивановны раздался звонок в дверь. Открыв, женщина увидела, что на пороге стоит мужчина, кого-то очень сильно напоминающий, но кого именно, она никак не могла вспомнить. Этим мужчиной был Маевский-старший.Его внешность претерпела сильные изменения: аккуратно и чисто одет, побрит, внешне он напоминал голливудского актера Роберта де Ниро, его когда-то густые, седые волосы были покрашены и аккуратно зачесаны назад. В руках он держал букет цветов.

– Дорогая, ты меня не узнала? – заметив растерянный вид женщины произнес Маевский.

– Вадим? – она широко раскрыла глаза от удивления, и ее повело в сторону.

Маевский ухватил ее за руку, чтобы та сохранила равновесие и продолжил:

– Кто же еще к тебе придет в этот час?

– А цветы по какому поводу? – не переставала удивляться женщина.

– Здорово живешь! Ты что забыла? У тебя же сегодня день рождения!

Марина Ивановна усиленно напрягала память и пыталась понять, как же так получилось, что она забыла свой день рождения? Она прекрасно помнила свой юбилей, где по случаю ее пятидесятилетия собралось огромное количество гостей… Но с тех пор прошло уже много лет, и все изменилось в ее жизни, поэтому не то что даты, а и месяца своего рождения, как ни старалась, не могла вспомнить.

Конечно, никакого дня рождения не было: Маевский обманул ее, на дворе стоял октябрь, и преступнику нужен был повод, чтобы заманить женщину в ловушку. К его счастью она на это купилась.

– И что мы будем делать? – растерянно произнесла Марина Ивановна. – Мне даже нечего тебе предложить, кроме пива.

– Ничего не нужно, я обо всем позаботился. Нас ждет столик в ресторане. Я приехал за тобой, одевайся, такси ждет внизу.

Непомнящая себя от радости женщина, раскрыла объятия и повисла на своем муже. Лишенная всякого стыда, она сбросила с себя халат, накинутый на почти что голое тело, и в одних трусах принялась искать подходящую одежду. Маевский даже отвернулся, чтобы не видеть всего этого. Он занялся поиском вазы, в которую можно было поставить цветы. Спустя каких-то пятнадцать минут, все были готовы и спускались по лестнице к машине, которая ждала их внизу.

Одежда, в которой Марина Ивановна появлялась на публике, приукрасила женщину и почти скрыла ее недостатки. Накрашенная и надушенная, она была подстать своему кавалеру, который во время спуска по ступеням деликатно поддерживал ее под руку, чувствуя нетвердую походку своей спутницы.

Водителем такси, которое поджидало их у подъезда, был никто иной, как Маевский-младший. Он целиком и полностью поступил в распоряжение отца, на завершающем этапе операции.

Ресторан «Старый город», располагался в самом центре исторической части Коломны. Здесь всегда было многолюдно и царила суета, поэтому Маевские были уверены, что за всем этим беспорядочным движением, они останутся незамеченными и смогут довести свое дело до логического конца.

Столик, который заказал Маевский-старший был на две персоны и располагался под лестницей, ведущей на второй этаж, в верхний зал. Таким образом, Марина Ивановна и ее муж были частично скрыты от глаз любопытной толпы. Маевский-младший в это время отогнал машину подальше во дворы, чтобы она не мелькала перед входом, и ожидал звонка отца.

Пока Марина Ивановна и Маевский-старший праздновали мнимый день рождения, по адресу, где проживала женщина, прибыла оперативная группа из трех человек во главе с Дмитрием. Не застав никого дома, оперативники рассредоточились по подъезду и занялись расспросом соседей – кто, что видел или слышал. Результатом проверки была лишь информация соседки с первого этажа, которая сообщила, что видела, как Марина Ивановна и мужчина средних лет садились в такси. Под описание, которое составил Дмитрий, отталкиваясь от увиденного образа Маевского на кладбище, этот человек не подходил, поэтому, оперативники решили взять в разработку такси. Но как оказалось, ни одна машина такси в том районе и в указанное время не работала, и Дмитрий сделал вывод, что такси ложное.

Дело принимало острый оборот, и Дмитрий всерьез начал волноваться за жизнь Марины Ивановны, которой явно грозила серьезная опасность. Была дана команда на проверку всех автомашин такси в городе, на их соответствие, и принадлежность кампании перевозчика, чтобы вычислить ту, которая увезла женщину в неизвестном направлении.

Несмотря на все меры, предпринимаемые оперативниками, у преступников было достаточно времени, чтобы привести свой план в действие, тем более они к нему давно и тщательно готовились. Как и предполагалось по сценарию, после нескольких выпитых стопок крепкого алкоголя, Марину Ивановну окончательно развезло, и она с трудом сидела на стуле. Маевский-старший набрал номер своего сына и громко, так чтобы слышали соседи за соседними столиками сделал вид, что заказывает такси.

Спустя некоторое время, последовал ответный звонок, и сообщение, что такси прибыло. Маевский подозвал официанта, расплатился с ним, и попросил помочь довестинетрезвую женщину до машины, обещая хорошие чаевые. Молодой человек охотно согласился.

Ведомая под руки Марина Ивановна с трудом соображала, что вокруг нее происходит. После того как женщину погрузили в машину, Маевский-старший, как и обещал, сунул официанту пятисотрублевую купюру, и такси быстро отъехало от парадного входа, скрывшись за углом.

Машина мчалась по ночному городу, внутри салона царила напряженная тишина, преступники знали, что их ждет впереди, поэтому они молча двигались к заветной цели. Ничего не знала только бедная женщина, которая находилась в невменяемом состоянии, она даже не могла и представить, что ее жизни грозит серьезная опасность. Смотря на своего соседа справа, она лишь хлопала пьяными, полузакатившимися глазами и глупо улыбалась, периодически икая.

– Куд-д-да мы ед-д-дем? – с трудом произнесла она.

– Скоро узнаешь! – спокойно ответил Маевский-старший.

– Отве-еези мен-н-ня домой, я хочу спать! – начала хныкать женщина.

– Сейчас, потерпи немного, скоро приедем!

Марина Ивановна улыбнулась, и уронила голову мужчине на плечо.

Через два квартала жилые строения закончились, и началась промышленная зона. Машина свернула в переулок и остановилась между двумя металлическими ангарами.

– Выходим, уже приехали! – скомандовал Маевский.

Мужчины вытащили пьяную, спящую женщину из салона и потащили вдоль стены, по направлению к главным корпусам завода. Ночь и узкое пространство переулка скрывали их от проезжающих по дороге автомобилей. Через несколько десятков метров они остановились.

– Подожди, кажется здесь! – послышался голос одного из них.

– Да, точно! Я чувствую под ногами что-то твердое, – вторил ему другой.

Спустя мгновение послышался скрежещущий звук, как будто открывали дверь старых ржавых ворот.

– Бросай, не тяни время! Ну! – снова послышался голос, а следом за ним глухой стук и протяжный женский стон.

После этого дверь снова заскрипела, и все затихло.

…Казалось, что все закончено, и преступникам, совершившим свое злодеяние, удалось, остаться не замеченными. Но это оказался не тот случай, слишком известной личностью оказалась их жертва. Они и сами прекрасно это осознавали. Так же они знали, что по их следу идут оперативники, но все же продолжали надеяться на то, что у них есть время, чтобы успешно замести следы и скрыться из города.

Настоящей неожиданностью для них стала встреча с сотрудниками ГИБДД, которые задержали их машину на выезде из города.

– В чем дело, капитан? – начал было Маевский-старший, сделав деловой вид, стараясь подавить волнение в голосе. – У меня сегодня важная деловая встреча, и мне никак нельзя опаздывать!

– Поздновато для деловой встречи! – усмехнулся офицер, подозрительно взглянув на него.

– Ваши документы! – обратился он к водителю.

Мавевский-младший нервничая, подал водительское удостоверение. Капитан все внимательно проверил и вернул назад.

«Пронесло!» – подумал Маевский-старший, и уже хотел было что-то сказать, но капитан снова обратился к его сыну:

– Теперь другие!

– Что другие? – не поняв вопроса, переспросил Маевский-младший.

– Другие документы!

– Какие?

– Свидетельство о регистрации в службе такси и путевой лист имеются? Или вы о таких не слышали?

– Почему же, у меня все есть, только…

– Что?

– Понимаете, товарищ капитан, у меня они просрочены, а продлить все времени нет.

– Давайте сюда, я посмотрю.

Маевский младший протянул бумажник, и в салоне вновь образовалось гробовое молчание.

– Все с вами ясно! – произнес капитан после изучения документов. – Придется мне оставить их у себя до выяснения всех обстоятельств.

– Теперь вопрос к вам, – офицер обратился к Маевскому-старшему. – Как вы оказались в машине, если данное такси не находится в рейсе?

– То есть как это – не находится?! – возмутился Маевский-старший.

– Очень просто!

– Ну, я это… Позвонил по телефону и вызвал его, – на ходу начал придумывать мужчина. – Я давно пользуюсь его услугами и у меня есть его личный мобильный телефон.

– Даже так? Очень интересно, – произнес капитан.– Я попрошу вас обоих выйти из машины, и пересесть к моему коллеге в служебную, для уточнения подробностей.

После того как отец с сыном разместились на заднем сиденье машины ГИБДД, офицер, отойдя в сторону, сделал звонок, сообщив что предполагаемые преступники задержаны.

Дмитрий с коллегами прибыл мгновенно. Вытащив из салона и заковав в наручники Маевских, их сразу же погрузили в спецавтомобиль, и увезли на дознание.

…Следствие затянулось – преступники так и не сознались в том, что они сделали с несчастной женщиной, хором утверждая, что по дороге домой, она покинула такси, и отправилась дальше своим ходом.

Несчастную женщину спустя неделю нашли работники завода, которые проводили плановую ревизию воздухораспределительного узла. Когда они открыли шахту, в которой располагались регулировочные вентили, то пришли в ужас… На фрагменты запорной арматуры, было нанизано тело Марины Ивановны. Как потом выяснилось, смерть несчастной наступила мгновенно, так как были затронуты все жизненно важные органы.

Дикое отчаяние охватило Дмитрия, когда он узнал эту страшную новость, ведь как он ни старался, ему так и не удалось спасти для своей любимой жизнь еще одного близкого человека.

– Бедная Настя… Как я объясню ей, что ее мать тоже погибла? Это просто какой-то злой рок: один год унес сразу три жизни, – сокрушался Дмитрий, рассказывая все своим родителям.– У нее ведь теперь никого не осталось… Бедная, она сама еле жива, после перенесенного…

– Ну что ты, сынок! – успокаивал его отец. – Как же у нее никого не осталось? У нее есть ты.

– В конце концов, мы тоже всегда рады будем помочь! – добавила мама Дмитрия, которой тоже было больно смотреть, как переживает сын.

– Я думаю, у вас все будет хорошо, я даже в этом уверен. Самое главное – твоей Насте нужно поскорее поправиться, и вернуться к нормальной жизни, а за остальное можешь не беспокоиться. Ну а в доказательство тому, что у вас будет все хорошо, у меня для тебя кое-что есть! – интригующе произнес отец Дмитрия.

– Что? – заинтересовался Дмитрий, успокаиваясь и вытирая влажные глаза.

Отец вышел и спустя минуту, вернулся с папкой в руках.

– Вот, держи. Можешь обрадовать свою ненаглядную. Теперь все это ее.

– Что именно? – не понял Дмитрий.

– Ну как же! Ты же сам просил меня об услуге, или забыл? Документы, которые вез с собой Андрей. Вот они все здесь. Все восстановлено вплоть до мельчайших подробностей.

– И что в них?

– Эти бумаги делают твою Настю, самой богатой невестой в округе. Ее покойный муж, перед тем как вылететь из Германии, все завещал ей. Представляешь? Как будто он предвидел свою смерть.

– Папа, спасибо тебе, ты не представляешь, какую новость ты мне сообщил.

Смешанные чувства, которые еще пару минут назад испытывал Дмитрий, моментально улетучились, а им на смену пришла решительность и неописуемая радость, которая стремительной энергией буквально выплескивалась наружу. Теперь ему непременно хотелось сообщить эту новость той, на кого в последние годы обрушилась череда несчастий и потерь, и для кого подобная новость была жизненно необходима.

– Про мать ей лучше ничего не говорить! – сказал отец, провожая сына. – Пусть пока остается в неведении.

Дмитрий согласился. Взяв документы и детей, он помчался к Насте в больницу.

…Все пациенты в этот момент обедали, и Дмитрий, открыв дверь палаты, обнаружил лишь пустую комнату. Бросив одежду на кровать, он рассадил детей, и все трое, застыли в ожидании возвращения Насти. Через несколько минут в коридоре послышались голоса, и через мгновенье она появилась на пороге.

Молодая женщина была приятно удивлена гостям. Обняв и поцеловав всех по очереди, начиная с самого маленького, девушка произнесла:

– А я вас сегодня не ждала! Что-нибудь случилось?

– Почему обязательно случилось? – улыбнулся Дмитрий. – Я что, не могу тебя видеть, когда захочу?

– Конечно, можешь, дорогой мой человек, – произнесла она и провела ладонью по его щеке.

– У меня уважительная причина.

– Причина?

– Да. У меня для тебя подарок, – и Дмитрий, чтобы долго не томить любимую, передал ей папку с документами.

– Что это? – удивилась Настя.

– Читай внимательно.

Настя начала листать документы, и чем больше она вникала в их суть, тем сильнее менялось ее лицо.

– Так это та самая папка! – радостно воскликнула девушка.

– Да. Та самая, и теперь все это твое, – кивнул Дмитрий.

…Настя, словно старое, давно засохшее дерево, неожиданно для всех одевшись в листву и украсившись яркой палитрой цветов, ожила. Неугасаемая энергия Дмитрия, страсть, жажда жить и дарить жизнь людям вокруг разожгла в ней что-то давно забытое, сокровенное.

Она не могла поверить, что практически перед самой гибелью, Андрей все же вспомнил о ней, о своих обязательствах. Ни деньги, ни власть, ни корысть, прораставшие в нем долгие годы не смогли до конца разрушить его личность. Может быть, этим поступком он искупил то зло, которое причинял жене все последние годы…

Держа в руках эти бумаги, Настя не знала еще, как распорядится этим богатством, да и вообще в тот момент она об этом не думала. Она с надеждой смотрела на Дмитрия, а он на нее. Упиваясь друг другом, они были словно заворожены какими-то древними чарами и, глядя друг другу в глаза, видели свое будущее, оставаясь вместе.

2019 г.

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0