Мой первый линь (СИ) [Владимир Васильевич Москалев] (fb2) читать постранично

   День для рыбалки выдался как по заказу: было пасмурно, моросило, легкий ветерок играл листвой берез и вязов по обе стороны дороги. Я шел от автобусной остановки к озеру и думал, что если тут есть линь, то он просто не может не брать: лучших условий для его клева и придумать нельзя. Я шагал по тропинке, петляющей среди мокрых кустов, и меня уносил в далекое прошлое вихрь воспоминаний...

   Линем я "заболел" совсем недавно, во время отпуска, когда мы с женой отдыхали в городе Волжском, близ Волгограда.

   Рыбалка была моим давнишним увлечением, и мне попадалось все, кроме линя. Будучи подростком, мне довелось однажды увидеть, как ребята, охотясь за карасями, тащили к берегу озера бредень, тяжелый, весь облепленный водорослями. Когда они, изрядно попыхтев, наконец вытащили его и стали вытряхивать, то среди карасей, окуньков, плотвичек и лягушек я увидел золотой слиток величиной чуть больше ладони. Завороженный, я не мог глаз оторвать от этого чарующего зрелища. Рыба мирно лежала себе в куче тины и лениво шевелила грудными плавниками, кося на людей рябиновым глазом и едва заметно разевая рот. Я спросил, что это за чудо такое. В ответ услышал: линь.

   Не скажу, чтобы с этого дня я потерял покой, но образ янтарно-изумрудного красавца нет-нет да и всплывал в памяти, когда я удил карасей и плотву. В надежде поймать эту диковинную рыбу, которую мало кто знал и редко кто видел, я много раз ходил с удочкой на это озеро, просиживая на берегу долгими часами. Но линь игнорировал любую насадку, причем не только у меня. И я забыл о нем.

   С тех пор прошел не один десяток лет. Сколько рыбы мне попалось за это время, одному богу ведомо. Но в основном уловы неизменно оставались однообразными: карась, окунь, плотва, уклейка. Брала, конечно, и другая рыба. Но ни разу мне не посчастливилось поймать линя. Да и в водоемах, где я рыбачил, он не водился; так утверждали рыболовы, которым тоже никогда и нигде не попадалась эта рыба.

   И вдруг!.. Это произошло неожиданно. До сих пор, а ведь прошло уже несколько лет, я с волнением вспоминаю тот день...

   Я давно уже и думать перестал о златобоком увальне, и на рыбалку мы с племянником моей жены отправились за чем угодно, только не за линем. О нем даже и речи не шло. Все, как положено: приехали с ночевкой в пойму, встали чуть свет, взяли удочки и отправились в разных направлениях в поисках "госпожи удачи". Должен сразу сделать оговорку: надежды было мало. Из-за неимоверной жары земляные черви чуть ли не сварились в жестяных банках и при насаживании на крючок либо еле шевелились, либо свисали с него безжизненно, как тряпки. Оптимизма это, понятно, не прибавляло, улетучивался последний. Но больше здесь ни на что не клевало, так уверял меня Славка, а то, что червь полудохлый, его не особо расстраивало. Сказал, берет и на такого.

   Тяжело вздохнув по этому поводу, я вытащил из банки обмякшего, неподвижного червя, кое-как насадил его на крючок и забросил в воду. Сидел минут пять. Ни единой поклевки, как если бы вместо воды впереди был асфальт. Я переместился чуть дальше. Результат тот же, если не считать окунька размером с палец. Выбросив его в родную стихию, я отправился вдоль берега и увидел заросшую камышом протоку, которая соединяла два озерка. В ширину она метра два-три, не больше. Покачав головой и скептически усмехнувшись, я свернул на нее и сделал заброс, поближе к камышам. И тут же разочарованно присвистнул: глубина здесь, оказывается, всего-то сантиметров двадцать-тридцать. Ну какой в этом месте может быть клев!

   И тут я обратил внимание на легкое, ленивое течение между берегом и стеной камыша. Вероятно, здесь, хоть не намного, но было глубже. Подождав еще несколько минут, я перебросил свою дохлятину или, вернее, уже то, что от нее осталось, на это слабое течение и принялся наблюдать. Нет, ничего, да и глубина та же. Плывет тихонько, никуда не торопясь, мой поплавок, ведет себя смирно, не шелохнется. Прошел назначенный ему путь и вновь вернулся на исходную позицию. И снова без каких-либо колебаний закончил свой маршрут. Я перебросил снасть в третий раз, последний, как мысленно уже решил. И вдруг, пройдя чуть больше половины пути, поплавок мой чуть покачнулся и остановился, точно наткнулся на стену. Одно из двух: либо крючок зацепил за дно, либо за траву. Вздохнув, я уже хотел перебросить вновь поближе к камышам, как вдруг поплавок вздрогнул, чуть накренился и пошел в сторону. Причем медленно так, будто нехотя. Такого не могло быть: течение здесь не поворачивало. На всякий случай, но уже подозревая, что на жалкие останки червя позарился, конечно же, глупый окунек, я сделал легкую подсечку. И тотчас сердце екнуло: я почувствовал толчок и упругое сопротивление. По привычке не стал подводить добычу к берегу, а сразу же потащил на