Эрдийские хроники [Василий Вадимович Зеленков] (fb2) читать онлайн

Эрдийские хроники

Испытание долгом

Торган протянул руку и поймал опавший желтый лист над самым костром. Надо же, ближайший лес лигах в пяти отсюда, а ведь долетел.

Орк осторожно опустил лист на траву и вновь вернулся к созерцанию огня. До рассвета было еще далеко.

Не каждый бы согласился сидеть всю ночь на бывшем поле битвы, но Торган Эданг даже не помышлял о другом. Дань погибшим здесь следовало отдать; пока их помнят, они живы. Что воины Империи Орков, что солдаты Алого Генерала. А уж Торгану-то сам Скурламин велел, учитывая, что тут отдал жизнь его предок, и не просто отдал, помог победе.

Да, уйти от такого долга – плевок на клинок Бога Войны и покровителя всего орочьего народа.

Размышления орка прервал негромкий стук копыт. Встрепенувшись, Торган потянулся за оружием – мало ли кто тут бродит. Хорошо, что нежити нет; после битвы шаманы и людские некроманты совместными усилиями поле упокоили на совесть. Давний обычай перемирия для покоя.

Так что нежити тут нет и быть не…

Торган словно примерз к земле, когда в круг света вступил могучий конь, и отблески костра заиграли на черных как ночь доспехах; желтый взгляд из-под забрала яркостью не уступал пламени.

Рыцарь смерти!

Не просто нежить. Такими после смерти могли стать лишь самые могучие и прославленные воины. По пальцам пересчитать было тех, кто понимал, как они возникают, кто может их сотворить. Но слава о них, как и о любой высшей нежити, ходила очень дурная.

Встретился с рыцарем смерти – к ней и готовься.

Но рыцарь, однако, не спешил протыкать мечом встреченного орка, а пока лишь с интересом смотрел на него сверху вниз.

Мысли Торгана текли очень медленно.

«Вроде бы их в мире всего тринадцать… или четырнадцать? Так, на боку длинный меч, так что это не Аркадин, не братья Хельнор и не Ларад Ольвейский: первый работает шестопером, вторые машут секирами, а у третьего вообще молот. У остальных вроде мечи… только не помню какие. Знаков на доспехах нет…»

Молодой орк сам не знал, что заставило его сказать:

– Присаживайтесь к костру, уважаемый. Или вы хотите продолжить свой путь?

Нарушив тишину, Торган ожидал удара мечом. Вышло по-другому: рыцарь медленно слез с седла и сел напротив орка.

– Благодарю за приглашение, – голос у рыцаря оказался низким и мощным.

Ятаган лежал рядом, но Торган даже не прикасался к рукояти – вряд ли он совладает с таким воином. Да и при любом мастерстве простой клинок против рыцаря смерти не поможет.

– А ты храбр, – неожиданно произнес рыцарь. – Сидишь со мной у одного костра; прочие шарахаются от одного моего вида.

– Есть от чего, – хмыкнул Торган с неожиданной смелостью. – Да и смысл мне убегать? Захотите – догоните, а справиться с вами я не смогу.

Черный шлем качнулся в знак согласия.

– Верно.

Наступило молчание, которое через минуту снова нарушил орк. Он ощущал, что ходит по грани, но любопытство ело изнутри:

–А что вы здесь делаете?

Вопрос был нахальным, но резонным: на самом поле нежить подняться не могла. Значит, рыцарь откуда-то приехал… но зачем ему?

– Скажем так, – медленно произнес рыцарь, – я хотел посмотреть на место своей гибели.

– Так вы погибли тут? – удивился Торган. – Но тогда…

Вопрос застрял в горле орка. Он сообразил, что рыцарь мог подняться лишь в гробнице, далеко отсюда. А тела простых солдат вряд ли собирали и увозили. Да и не всегда было что увозить, после ударов боевой магии. Значит, перед ним высокопоставленный командир, а если еще учесть, как он двигается и держится…

– Так вы… – Торган не смог выговорить имя.

– Ты догадлив, воин, – кивнул рыцарь. – Мое имя Сейн Арторис. Только теперь меня уже никто не назовет Алым Генералом.

Торган задохнулся: не просто легендарная нежить, но и легенда при жизни!

Сейн Арторис, лучший полководец своего времени, единственный, кому удавалось раз за разом громить войска Оркхадара и отбрасывать их назад. Он и до этого был знаменит, но именно война с орками стала венцом его славы и жизни.

Именно здесь, на этом поле Алый Генерал, прозванный так за цвет доспехов, погиб. И неважно, что в битве люди победили, следуя плану, разработанному командиром перед сражением. Достойной замены Арторису не нашлось, и Империя сумела раздвинуть свои границы. Потом был заключен мир, но не раньше разгрома королевства Эрцет, которое и начало войну.

Это было двести сорок лет назад. И вот теперь перед орком сидел человек, некогда едва не сокрушивший армию Оркхадара.

– Сам не знаю, что на меня нашло, – продолжал Арторис. – Захотелось посмотреть на эти места, вспомнить последний бой… А ты сам что тут делаешь?

– Пришел помянуть погибших, – усмехнулся Торган. – Особенно своего предка.

И чуть поколебавшись, добавил:

– Странно, но наши желания связаны посильнее, чем может показаться со стороны.

– Да? – удивился Арторис. – Как же?

Торган не знал, переживет ли свой ответ, но отступать не собирался. Недостойно воина умалчивать о таком.

– Потому что Гестар Эданг, мой предок и командир знамени, был тем, кто всадил клинок вам в сердце.

Желтые глаза полыхнули пламенем, мощная фигура на миг напряглась. Затем рыцарь вновь расслабился.

– Гестар Эданг… – задумчиво повторил Сейн. – А я так и не узнал его имени… Помню, только успел удивиться, почему орк бьет чем-то вроде копья, а не ятаганом. К колющему удару я готов не был, и не сумел закрыться.

– Это не копье, – поправил Торган. – Это шедонг, наше оружие. Длинный прямой клинок, длинная рукоять и массивный противовес. Его редко используют, только для поединков и ритуалов. В строю ятаган удобнее.

– А Гестар решил взять с собой на поле боя этот ваш… шедонг? – на незнакомом слове рыцарь на мгновение запнулся.

– Да. У него брат был очень сильным магом, и он зачаровал клинок. Вот почему удар с легкостью пробил доспехи и все, что было под ними.

Черная латная перчатка беззвучно коснулась левой стороны панциря. Торган отвлеченно подумал, что рыцари смерти почему-то всегда ухитряются двигаться бесшумно. Легенды были правы.

– Он выжил? – голос Арториса был подчеркнуто равнодушным.

– Нет. Примерно пару секунд спустя после удара ему в голову попал арбалетный болт.

Снова наступило молчание. Торган пожалел, что рыцари смерти практически никогда не снимают шлемов – как понять, о чем думает собеседник?

Впрочем, есть ли лицо под забралом? Или просто голый череп?

– Какой-нибудь менестрель сочинил бы по этому поводу целую балладу, – медленно сообщил Сейн. – Убитый двести лет назад воин вернулся из мертвых, и отомстил потомку своего убийцы.

Отомстил?

Торган незаметно потянулся к ятагану. Он сомневался, что справится с Арторисом, но твердо знал, что воину следует погибать в сражении.

– Только жизнь – не баллада, – завершил фразу рыцарь. – Я не вижу причины, почему кто-то должен умирать из-за событий такой давности. Тем более, что убийца пережил меня на пару секунд.

Он легко поднялся, и орк вновь удивился тому, как беззвучно Арторис двигается в доспехах. Повинуясь импульсу, Торган тоже встал; рыцарь оказался выше его на голову.

– Я боялся встречи с прошлым, – неожиданно сказал Сейн. – А встретил живого… и страх пропал. Спасибо, воин из рода Эдангов. Вряд ли я что-то могу для тебя сделать. Разве что поговорить с Повелителем Мертвых о твоем посмертии.

Орк невольно вздрогнул. Ничего себе услуга. Особенно если учесть, что в ближайшие полвека он в царство Синкэна не собирался.

Арторис взлетел в седло.

– Кто знает, может мы еще встретимся, – заметил Торган.

– Кто знает? – эхом отозвался Сейн. – Может в следующий раз и ты будешь носить черные доспехи.

И с этим своеобразным прощанием рыцарь смерти растворился в ночи.

Торган сел на место и шумно вздохнул. Рассказать – не поверят. Может, все-таки стоило пару амулетов у дяди Даргажа попросить? А то еще явится кто-нибудь из великих шаманов, которые тоже здесь полегли…

Четыре дня спустя Сейн Арторис ехал по равнине, разделявшей Эрцет и Горы Троллей. Впрочем, Эрцета уже давно не существовало; рыцарь называл так здешние места просто по привычке.

Ночную тишину нарушало лишь цоканье копыт. С грустной иронией Арторис подумал, что самого лучшего и верного коня он обрел только после смерти.

Зверь тоже не принадлежал к миру живых, как и его хозяин. Но и нежитью не был: острое чутье на мертвецов Сейн приобрел после своего воскрешения. Просто… существо. Очень умное, послушное и сильное. Рыцарь привязался к коню; больше ему просто не к кому было испытывать сильные чувства.

У всех рыцарей смерти были такие кони. Они не распространялись о том, откуда брали. Да и мало о чем рыцари вообще говорили, особенно о том, как стали такими.

Впереди в воздухе разлилось серебристое мерцание. Конь остановился сам, не дожидаясь, пока всадник натянет поводья.

Арторису это сияние было хорошо знакомо – он уже видел его. Раньше.

В ночь своего обращения.

Потолок был сложен из каменных плит, плотно пригнанных друг к другу и украшен барельефом.

С минуту Сейн Арторис смотрел на него, пытаясь понять, почему эта картина ему столь знакома. Потом вспомнил, резко поднялся на ноги и огляделся.

Память не подвела. Генерал находился в семейном склепе. Последний раз он был тут, когда хоронили отца, и отлично запомнил все детали.

Сейн опустил взгляд и изучил свой костюм. Роскошный, алый с золотом, родовые цвета Арторисов. Но вот знаки-обереги, вышитые на воротнике и манжетах, не оставляли сомнений – костюм погребальный.

«Но я же жив», – подумал Сейн и тут же усомнился. Он слишком хорошо помнил стремительный удар орка, резкую боль в груди и подступающую темноту.

Можно принять за мертвого спящего человека, но не получившего же рану в сердце!

Сейн сделал шаг, пошатнулся и ухватился за край саркофага. Крышка была сдвинута, внутри зияла пустота. Наклонившись, он прочел имя на каменной плите.

Свое имя.

«Значит, я все-таки умер, – понял Сейн. – Но я ведь жив! Или… или надо мной поработал некромант?»

– Думаешь в верном направлении.

Арторис резко обернулся.

Совсем рядом, у стены, стоял человек. Полумрак надежно укрывал лицо, черная одежда маскировала фигуру. Окружавшее его серебряное сияние не рассеивало темноты. Рядом, к той же стене, был прислонен длинный посох.

«Некромант? Но как он попал в склеп? Двери ведь опечатаны магией, специально против них!»

Гость тихо засмеялся.

– И на совесть опечатаны, надо сказать. Только, чтобы не пропустить меня, нужно нечто посильнее магии смертных.

Он подошел ближе, и привыкшие к темноте глаза Арториса различили лицо – бледное, с четкими аристократичными чертами, со слегка ироничным выражением. Почему-то смутно знакомое лицо.

Потом, запоздало, в сознание ударило слово «смертных».

– Но кто ты? – выдохнул Сейн.

– Ты еще не понял? – поднял бровь его собеседник. – Ну что же… Мои слуги зовут меня Ожидающим.

Арторису пришлось ухватиться за край саркофага, иначе бы он точно сел на пол. Полководец отлично знал, кого так называют.

И заодно вспомнил, где он видел лицо – в храме, когда хоронили отца. У статуи.

Перед ним стоял Синкэн, Повелитель Мертвых Ожидающий, Хозяин Последней Дороги.

Бог Смерти и посмертия.

– Бог мой… – невольно прошептал Сейн.

– Удивительно верно сказано, – неожиданно развеселился Синкэн. – Я теперь действительно твой единственный бог.

– Почему… – начал воин и осекся. Потом медленно спросил: – Кем я стал? Вампиром?

– Еще один вампир мне не нужен, – пожал плечами Ожидающий. – Нет, ты стал иным.

Широким жестом он указал на лежащие у саркофага черные доспехи. Одного взгляда Арторису хватило, чтобы все понять.

В голове полководца заметались мысли. И главной из них была:

«Разве такое возможно?»

– Возможно, возможно, – подтвердил Синкэн. – Знай: есть лишь три способа стать рыцарем смерти. Первый – это если тебя убьют темной магией, или в месте, где таковая сильна. Вторая – если тебя превратит могучий некромант. Третья – это если я сам захочу обращения. Правда, хочу я редко –сейчас в мире четырнадцать рыцарей, считая тебя. Из них подняты моей волей лишь трое. Опять-таки считая тебя.

Бог Смерти явно развлекался, наблюдая за недоумением воина.

– Теперь ты служишь мне, и стоишь выше всех моих слуг, исключая моих учеников. Заметь, я не предлагаю, я говорю о свершившемся. Впрочем, ты и не оскорблен.

Сейн действительно не оскорбился. Практически все дворяне – вассалы более знатных. Род Арторисов был вассалами короля. А стать вассалом бога –великая честь.

– Одевай доспехи, – приказал Синкэн. – Конь и меч ждут тебя снаружи, я тебя перенесу.

Генерал послушно облачился, но на мгновение замялся, взяв в руки шлем с глухим забралом. Он всегда носил открытые шлемы, в крайнем случае – закрывающие верхнюю половину лица. Иначе искажались слова, солдаты могли неверно понять приказ.

Синкэн правильно понял его колебания. Небрежный жест – и в воздухе повисло зеркало.

– Посмотри на себя. А затем подумай, какой шлем тебе надо носить.

Сейн взглянул на свое отражение.

И содрогнулся.

С тех пор прошло тридцать лет. С тех пор он безостановочно скитался по миру, если исполнение долга можно назвать «скитаниями».

Священниками Синкэна рыцари смерти были уважаемы; те же, кого обратила воля самого бога, обладали реальной властью. Но у власти имелась и оборотная сторона – таких рыцарей часто просили о помощи.

Просьбы были разными – от поддержки в упокоении нежити и до схваток с бойцами иных орденов, решивших, что слугам Бога Смерти следует отправиться к своему господину.

Сейн всегда отзывался на просьбы и принимался действовать. Чаще всего в ход шли длинный тяжелый клинок или открывшаяся после смерти магия И практически всегда он хладнокровно убивал. А что еще должен делать рыцарь смерти?

Впрочем, он никогда не встречался с собратьями и не искал встречи.

Иногда Арторис с горькой иронией думал, что с пути войны его не увела даже кончина.

Сейн намеренно не пытался узнать ничего о своем роде, о знакомых, умерших двести лет назад. Это словно связывало его с прошлым – а от него Алый Генерал отказался. Он плохо умел менять решения.

А сейчас его впервые потянуло на место смерти. Он сам не знал, зачем поехал – видимо, сыграло свою роль любопытство, свойственное ему при жизни.

Сейн хорошо запомнил мерцание, окружавшее Синкэна. И сейчас, увидев его, не сомневался – его вновь удостоил посещением Бог Смерти.

Он не ошибся. Рядом с ним, неуловимо для глаза, возникла высокая фигура Ожидающего.

Арторис слез с коня и коротко поклонился. Пару секунд подумав, он остановился на поклоне, подобающем королю; приветствие Бога Смерти ни в каком этикете не значилось.

– Все еще не отвык от придворных манер? – заметил Синкэн. – Странно…

Сейн промолчал. Не объяснять же, что тщательное соблюдение этикета – одна из вещей, которая связывает его с жизнью, позволяет чувствовать себя, как до смерти…

Возможно, Ожидающий это и сам знает. Наверняка знает, умеет же читать в чужом разуме.

– На востоке есть королевство под названием Айенн, – сообщил Синкэн. – Знаешь что-нибудь о нем?

Сейн задумался. Да, вроде слышал… совсем молодое государство, образовалось всего несколько десятилетий назад. Нынешняя королева – то ли вторая, то ли третья на престоле.

– Ну вот и хорошо, что знаешь, – кивнул Ожидающий. – Сейчас Айенн ведет войну, и я сомневаюсь, что королева справится. У нее есть пара советников, но их недостает. Я хочу, чтобы ты отправился туда и помог Эллимии Айеннской победить.

Арторис не на шутку удивился.

– Прошу прощения, – осторожно осведомился он, – но прав ли я буду, если предположу: королева не входит в число ваших почитателей?

– Совершенно верно, – согласился Синкэн. – Ее небесная покровительница – Артелла. Богиня Искусства, если ты не забыл наши имена.

– Тогда почему…

– Считай, что я хочу оказать услугу Звездной Певице.

Сказано это было таким тоном, что у рыцаря мигом пропала охота спрашивать дальше.

– Я перенесу тебя прямо к границам армии Айенна, – продолжал Синкэн. – Как попасть к королеве – решай сам.

Сейн вновь поклонился.

– Я повинуюсь…

Когда он выпрямился, пейзаж перед ним был уже совершенно другим. Синкэн не тратил времени даром.

То, что Эллимия Айеннская была красива, признавали даже самые ярые ее недоброжелательницы. Красота ее была классической для здешних мест – светлые длинные волосы, яркие синие глаза, черты лица, словно изображенные гениальным художником.

Но при этом серьезно ошибся бы тот, кто посчитал бы королеву просто красоткой. Эллимия обладала острым умом, и отец выбрал ее наследницей вовсе не за представительную внешность.

Королева не подвела свой народ. Айенн рос и развивался, и вполне мог занять достойное место на политической карте.

Однако военным опытом Эллимия не обладала. Просто не успела этому научиться: из прожитых двадцати четырех лет она находилась на престоле всего четыре, и первый раз столкнулась с войной. Ее отец же сам всегда был дипломатом.

Разумеется, у королевы были советники – Мартин Индарис, получивший жезл маршала и волшебник Альмир, занимавший должность канцлера. Оба они не раз воевали, но командир враждебной армии превосходил их в стратегическом мастерстве.

Эллимия могла лишь благодарить богов за то, что им пришлось воевать с соседним Дастраном, а не с могущественной Золотой Империей. Противостояния с последней Айенн бы не выдержал.

Сейчас королева находилась в своем шатре, неподалеку от границы фронта и держала военный совет. Хотя придворные и возражали, но Эллимия считала, что ее долг – быть здесь, с солдатами, умирающими за государство.

– Нам удалось закрепиться вот здесь, в ущелье, – Альмир коснулся карты. – Там хорошие условия, построить мощную оборону можно весьма быстро. Так что там враг не прорвется.

– Он там и не пойдет, – возразил Мартин. – Гораздо легче выйти по перевалу и ударить с правого фланга.

Эллимия еще раз удивилась тому, насколько несхожи ее советники.

Альмир – тонкий, изящный, всегда подчеркнуто вежливый, склонный к цветистой восточной манере речи. Очень большие темно-синие глаза и слегка синеватый оттенок кожи наводили на мысли о том, что в жилах волшебника течет немало нечеловеческой крови.

Ранее он служил еще более сильному магу. Но тот, пытаясь найти более мощные источники силы, постепенно скатился к самой черной магии, и Альмир покинул своего хозяина. С болью в сердце – ибо помнил хорошего человека, которым он когда-то был.

Мартин – совершенно иной, мощный и массивный. Каштановые волосы всегда коротко пострижены, одежда самая простая и пригодная для боя. Он редко что-то умалчивал, и всегда говорил то, что думал.

Некогда Индарис носил титул барона в одном из королевств по ту сторону гор… но его младший брат попал в историю с заговором против короля. Заговор был раскрыт, за участниками началась охота, и Мартин приложил все усилия, чтобы дать брату возможность уйти. За это он поплатился своим титулом и поместьем и едва не лишился головы. Спасло его лишь тесное знакомство с маршалом, который и смог убедить короля заменить смертную казнь изгнанием. Так Индарис и оказался среди вассалов молодой династии.

Сейчас рыцарь и волшебник спорили о том, как надо выстроить оборону. Эллимия быстро училась науке войны, но сейчас благоразумно отдала решения в руки более знающих.

Королева отчаянно жаждала помочь своим людям… но чем? Даже магия, которой она овладела, была бесполезна – Эллимия практически не знала боевых заклинаний. И Артеллу не призовешь на помощь – не та сфера для Богини Искусства…

– Ваше величество!

В шатер вломился капитан стражи. Грубое нарушение этикета, но Эллимия впервые видела, чтобы старый воин был настолько ошарашен.

– В чем дело, капитан Хендор? – приподняв бровь, поинтересовалась королева.

– Тут… к вам рыцарь, ваше величество. Ума не приложу, как он мимо всех постов прошел! Я всех поспрашивал – его никто не видел. А нет, вот же – стоит у шатра.

Королева и советники переглянулись.

– Это странно, – заметил Альмир. – Вряд ли шпион или убийца – они являются не в рыцарских доспехах, а в одежде из ночи и обуви из теней. Но кто же тогда?

– Сейчас узнаем. Просите, капитан!

Видимо, у гостя был отличный слух. Слова еще не затихли, когда высокая массивная фигура переступила порог.

– Рад приветствовать ваше величество, – коротко поклонился рыцарь.

Эллимия с любопытством присмотрелась к нему – но рыцарь стоял против света, она различала лишь силуэт.

– И я рада вас видеть, благородный воин. Прошу вас, садитесь.

– И снимите шлем, – добавил Мартин. – Признаться, не слишком вежливо представать с закрытым лицом перед королевой.

– Я с удовольствием бы сделал это, – ответил гость, – но боюсь, что взгляд на мое лицо доставит вам мало удовольствия.

С этими словами он сделал шаг вперед, оказываясь в кругу света, исходившего от четырех ветвистых подсвечников. Из-под забрала блеснули желтые глаза.

– Я рыцарь смерти, ваше величество.

Вздрогнули все. Мартин невольно положил руку на рукоять меча, а Альмир приподнял руку.

– Я прибыл, чтобы помочь вам в войне, – продолжил рыцарь, и трое слушателей немного расслабились. – Не скрою от вас – еще вчера я находился за множество лиг отсюда и не знал об Айенне практически ничего. Но меня побудил явиться сюда приказ.

– И кого же вы называете своим повелителем, о победивший смерть? – осведомился Альмир. – Я слышал, что подобные вам часто служат правящим мертвыми… но я не знал, что кто-то из них благожелателен к Айенну.

– Некроманты действительно имеют отношение к моему сюзерену, – кивнул рыцарь. – Но лишь потому, что без его воли их искусство было бы бесполезно. Меня послал сюда Повелитель Мертвых, и причины такового решения мне неизвестны.

Советники и королева вновь переглянулись: Синкэн крайне редко оказывал услуги. Но не было и случая, когда кто-то выдавал себя за его слугу – никто не хотел навлекать на себя гнев бога.

– Ну что же, – промолвила Эллимия, – я буду счастлива приветствовать вас в наших рядах. Как ваше имя, доблестный рыцарь?

– Вы можете звать меня Тайгом, ваше величество.

Когда капитан, стараясь держаться от гостя подальше, проводил его в свободный шатер, Эллимия вопросительно взглянула на своих советников.

– Что я могу сказать? – развел руками Альмир. – Пути рыцарей смерти подобны ночной дороге: будь она хоть трижды знакомой, все равно кажется чужой.

– Не нравится он мне, – мрачно заявил Мартин. – Если он был рыцарем, значит носил знак кого-то из Воителей – пусть Спадана, пусть Скурламина, они все – Боги Войны. А сейчас служит Ожидающему. Не дело это.

– Да и имя странное, – задумчиво подтвердила Эллимия. – Я не помню, правда, что это за язык – не то старовеленский, не то астрайский… Но что это слово значащее, точно.

Королева поднялась и решительно взглянула на советника.

– Вот что – он хороший воин?

Оба переглянулись.

– Лучше рыцарей смерти сражаются лишь получившие дар из рук Богов Войны, – вздохнул Альмир.

– Они – нежить, – заявил Мартин. И с неохотой признал: – Но как бойцы и тактики выше всех на голову.

– Я приняла решение. Как бы то ни было, отказываться от мощного союзника мы не можем. Поэтому Тайг останется здесь. Слово королевы!

Советники вздохнули. Они хорошо знали – когда осторожная в выражениях Эллимия произносит «слово королевы», ее решение уже не изменить.

– Думаю, вы оба сможете проверить, как он помогает, – добавила королева.

Альмир и Мартин одновременно кивнули.

В целом армия Айенна Сейну понравилась. Достаточно тренированное, и спаянное войско. Конечно, он бы предпочел один полк своих Алмазных Щитов двум здешним, но что поделаешь.

Еще Сейну очень пришлось по сердцу то, что айеннцы не боялись войны с Дастраном, превосходившим по силе. Они сражались за свою землю, и это значительно прибавляло им сил. А дастранцев, кстати, отправили сюда из-за изумрудных месторождений Айенна, из которых солдатам бы все равно ни камешка не досталось, и, говоря по-ученому, мотивация у них была меньше.

Впрочем, все равно только боевым духом войну не выиграешь. Нужно не только уметь сражаться, но и думать.

Поразмыслив, Сейн решил не называть своего настоящего имени. Уж чересчур оно было известно, и весть о том, что Арторис стал рыцарем смерти, могла дойти до кого-то из его рода, если таковой не угас за века.

Совета у него попросили быстро – показали план обороны и поинтересовались мнением. Собственно, даже не поинтересовались, а велели его высказать – Эллимия произнесла просьбу истинно королевским тоном.

Сейн наклонился над картой и с полминуты изучал план. Потом прикинул, как бы поступил в былые времена.

– Войска следует расставить так… так… и вот так, – с этими словами рыцарь быстро двигал по карте деревянные фигурки, обозначавшие полки.

– Перевал же открыт! – возразил Мартин. – Там получается охрана чисто символическая, а враг первым делом там и ударит.

– Правильно, – кивнул Сейн. – В том-то и дело. Мгновенно перебросить через перевал всю армию нельзя, горы слишком сложны. Значит, пойдет небольшой отряд, который должен будет снести охрану и закрепиться, готовясь к подходу основной армии. Но посмотрите! – закованная в сталь рука дважды коснулась карты. – Пятый и шестой полки будут находиться всего в часе ходьбы от перевала. Если охрана отступит, то противник спокойно начнет укрепляться, и не будет ожидать удара превосходящими силами. А еще через некоторое время скорым маршем можно будет перебросить войска с левого фланга и построить на перевале сильную оборону. Подошедшие войска встретятся с равным или превосходящим противником, и если поставить лучников на вот эти уступы, то противник потеряет множество людей еще до схватки.

– Что помешает передовому отряду известить своих о нападении? – удивился Индарис. – Там же всегда маг-связник есть.

– Магическую связь можно блокировать, – пожал плечами Сейн. – У вас должны быть специалисты.

– Они есть, несомненно, – вступил Альмир. – Но как тогда отступающая охрана даст сигнал нашим войскам?

– Дым, – спокойно ответил Арторис. – Дымовой сигнал. С другой стороны перевала в это время года сплошные туманы, и там его не увидят. Следует заранее подготовить костер.

– А если противник ударит по ущелью? – поинтересовался Альмир. – С левого фланга…

– В ущелье неплохие укрепления. Выделите туда пару-тройку магов защиты – и я уверен, что они смогут против целой армии держаться минимум полчаса. За это время третий и седьмой полки прибудут как подкрепление, а четвертый и второй успеют обойти ущелье и ударить противнику в спину.

– Но он может атаковать оба фланга, – заметила Эллимия, внимательно слушавшая разговор. – А у нас не хватит сил, чтобы одновременно защищать и перевал, и ущелье.

– Так и у него не хватит сил для одновременной атаки, – напомнил Сейн. – Как я понял из ваших данных, численность противника превышает вашу лишь ненамного. Если он ударит с двух сторон, то теоретически может победить, но очень и очень большой кровью. А терять столько людей, когда страна еще не завоевана, он себе не может позволить.

– Подождите, а как же битва при Анкоре? – нахмурилась королева. – Тогда орочий генерал как раз-таки ударил с двух флангов при таком же преимуществе и победил. Да и людей немного потерял. А ведь там были сильные крепости, не чета нашим!

– Ваше величество, этот пример приводят, не зная толком Оркхадара и его армии, а уж я-то знаю, – заметил Сейн. – Одна из самых опасных черт войска орков – это то, что оно неоднородно, и я сейчас о народах, а не типах войск. Там всегда сражаются вместе орки, огры и тролли и Мерхаж Гайлад нашел место каждому. Тролли легко взобрались по скалам и засыпали крепости камнями, заодно отвлекая внимание от ворот. Огры вышибли ворота таранами и удерживали их до тех пор, пока не подошла орочья пехота. Да и не забывайте – Гайлад сражался на своей территории и его солдаты эти горы знали до камешка. А у нас совершенно иная ситуация.

Эллимия посмотрела на советников. Мартин и Альмир, поколебавшись, кивнули – они не находили в плане и аргументах никаких противоречий.

– Согласна, – промолвила королева. – Перемещайте войска.

А про себя подумала, что надо непременно узнать, что означает фраза: «уж я-то знаю». Ведь последняя война с орками была лет двести назад.

Заключения Сейна оказались верными. Удар был нанесен по перевалу, и ловушка сработала. Противник, однако, потерял не так много солдат, чем хотелось – командир почти сразу приказал отступать и велел прикрывать армию магическим щитом. Но все равно потери Айенна были намного меньше, и противник убедился в том, что легкой победы не будет.

Последним этот бой не стал. Арторис умело выстраивал войска, неожиданно контратакуя и вовремя отступая, заставляя противника терять людей, не продвигаясь вперед или с тяжелыми боями закрепляться на абсолютно бесполезных местах.

Впрочем, сам Сейн признавал: его маневры срабатывали куда хуже, чем он рассчитывал. То ли за тридцать лет он растерял мастерство, то ли за время его смерти военная мысль шагнула вперед, то ли вражеский командующий был просто крайне одаренным тактиком.

Подозрительность со стороны советников со временем уменьшилась, но они все равно старались держаться на расстоянии. Сейн их не винил. Он видел и куда более эмоциональные реакции на рыцарей смерти.

Сам он полностью погрузился в искусство войны и был почти счастлив. Последние десятилетия ему не выпадало случая командовать армией и вновь вернуться к тому, что и принесло Алому Генералу славу.

Эллимия внимательно наблюдала за решениями рыцаря и запоминала их. А заодно руководила всеми работами в тылу, подготавливая удобные пути отступления и ловушки для противника.

И ее все больше интересовал их загадочный союзник. Но узнать что-либо о нем не было возможности.

Разве что просто спросить.

Эллимия откинула полог шатра и тихо вошла внутрь. Тайг сидел за столом, изучая карту и явно продумывая новый план. Но уже мгновением спустя он оглянулся и поднялся на ноги.

– Ваше величество, – легкий поклон.

– Тайг, как вы меня услышали? – удивилась Эллимия. – Вроде бы я шла совершенно бесшумно.

– Слух рыцарей смерти острее человеческого, – ответил Тайг. – Кроме того, мы способны чувствовать живое и мертвое.

Эллимия невольно коснулась медальона на груди с гравировкой – кисть на фоне лиры, символ Артеллы.

– Ох, простите, – смутилась она, сообразив, как можно истолковать этот жест.

– Я привык, что при виде меня рука тянется к оберегам, – с легкой иронией ответил рыцарь. – При жизни я бы, признаться, отреагировал так же.

Эллимия вздрогнула – Тайг очень редко о своей жизни.

– А… кем вы были? – Королева прошла по шатру и села у стола. Мельком отметила, что рыцарь работал над контратакой.

– Воином и командиром, как и сейчас, – донеслось из-под шлема. – Дворянином достаточно высокого происхождения. Был.

Королева поняла недвусмысленный намёк – тема собеседнику точно не была приятна.

– Простите, – тихо сказала она. Четыре года на престоле еще не приучили ее к тому, что монархи перед подданными не извиняются (впрочем, как говорил Альмир, она вряд ли бы такому научилась и через двадцать лет правления).

– За что? – Эллимия была уверена, что под забралом он удивленно поднял бровь. – Я сейчас нахожусь под вашим командованием, и вы можете спрашивать что угодно.

Королева очень четко услышала опущенное: «но не факт, что я отвечу» и с радостью сменила тему:

– Кстати, вот об этом я и хотела поговорить. Так почему все-таки вы выступили на нашей стороне?

– Я же говорил – по воле Ожидающего, – Тайг сел напротив Эллимии, не спрашивая разрешения. Королева не обратила внимание на нарушение этикета – эмиссару бога позволительно. – А вот почему он так захотел… я не знаю. Сам он сказал, что хочет оказать услугу Звездной Певице.

Некоторое время они молчали.

– Я думала, что у рыцарей смерти безжизненный голос, – неожиданно призналася Эллимия. – А у вас он очень выразительный.

– Когда голос – единственный способ общаться, ему приходится быть выразительным, – спокойно сообщил Тайг. – Парадоксально: лишь после смерти я достаточно развил искусство красноречия.

Королева невольно содрогнулась. Еще одна черта, к которой не привыкнуть: насколько спокойно Тайг говорит о собственной гибели. Рыцари смерти и в самом деле чужды людям, хоть и похожи на них.

– Вам нравится такая… жизнь? – на последнем слове Эллимия замялась, но решила все-таки сказать именно это.

– Это все, что у меня есть, – Тайг задумчиво взял со стола перо и стал вертеть его в пальцах. – Если бы я умер от старости в своей постели, успев сделать все, что хотел – то, может быть, я бы и не захотел возрождения. Но я погиб в бою, и чувствую, что мой путь еще не закончен.

«Любой путь можно закончить самому, – подумала Эллимия. – По мне, так лучше окончательная смерть, чем такая не-жизнь».

– А вот тут можно и поспорить, – неожиданно сказал Тайг. Глядя на удивленное лицо королевы, он пояснил: – У вас было очень красноречивое выражение. Так вот, я не просил о воскрешении, но умирать не хочу. Кроме того, обратить на себя внимание Ожидающего очень нелегко. А избавиться от такового – вообще невозможно.

Несколько ударов по армии противника увенчались успехом, и айеннцы решили перейти в наступление. Этому способствовала и только что пришедшие сведения – к вражеской армии должно было скоро прийти подкрепление.

План атаки был детально разработан; командовать самой атакой должен был Мартин. Несмотря на то, что солдаты уже перестали шептать молитвы при одном виде фигуры в черных доспехах, Тайга в качестве командира они бы восприняли без восторга.

Рыцарь, Эллимия и Альмир остались в тылу, с частью войска. Нынешняя погода позволяла выйти из шатра; тем более, что и видно было куда дальше. А поросшие лесами болота прикрывали лагерь с одной стороны, не давая вражеским солдатам напасть неожиданно.

Альмир, скрестив ноги, сидел на ковре, расстеленном прямо на траве. Глаза волшебника были закрыты – он постоянно находился в контакте со своим учеником, стоявшим рядом с Мартином. Магическая связь мгновенно известила бы о любой проблеме.

Эллимия сидела за небольшим столом, с книгой в руках. Но она лишь старалась занять руки, скрывая волнение под маской спокойствия. Битва вполне могла решить исход войны.

Тайг замер рядом неподвижным черным монолитом. Взгляд рыцаря смерти был направлен в сторону армии; возможно, он даже мог видеть сражение.

– Все идет по плану, – монотонно, не открывая глаз, произнес Альмир. – Противник постепенно отступает.

На лице Эллимии вспыхнула радость. Значит, победа!

– Что-то странное, – неожиданно произнес Тайг. – Что-то рядом… мертвое…

Осознать смысл слов никто даже не успел: ближайшие болота заколыхались, с хрустом обломились ветки рядом, задетые молчаливыми фигурами.

Скелет в тронутых ржавчиной доспехах, с длинными мечами и щитами. Они действовали одинаково – подняться во весь рост, повернуться в сторону людей, рвануться вперед.

Воины-мертвецы двигались неожиданно быстро. Первые солдаты из охраны упали под ударами мечей раньше, чем смогли что-то понять. Парой секунд спустя бойцы опомнились и сомкнули ряды, но скелеты непреклонно рвались вперед.

К королеве.

Глаза Альмира распахнулись и начали приобретать осмысленное выражение; маг выходил из транса, но очень медленно…

– С дороги!

Солдаты кинулись врассыпную, давая рыцарю смерти простор для битвы.

Затаив дыхание, Эллимия следила за тем, как Тайг крушит противников. Длинный полуторный меч для рыцаря был не тяжелее кинжала, и работал он им виртуозно. Десяток наиболее шустрых скелетов осыпался за несколько секунд.

Но рыцарь отслеживал и иных. Приближались остальные, не менее четырех-пяти десятков. Взять их мечом, не допустить никого? Не успеет.

Только у служения богам есть свои преимущества.

Тайг выбросил вперед левую руку, сжимая кулак. Над полем прогремело:

– Именем Хозяина Последней Дороги!

Помянуть Синкэна в присутствии нежити мог кто угодно; как правило, поднятые на это внимания не обращали. Но были и те, в чьих устах такие слова имели силу заклинания.

Всегда срабатывавшего.

Скелеты остановились, словно врезавшись в незримую стену. Мгновение – и они начали рассыпаться, падая в траву.

Повисла тишина, нарушаемая лишь глухим стуком костей и звонким – сталкивавшихся частей доспехов.

Слово Тайга уничтожило весь отряд менее чем за полминуты.

Во все глаза смотревшие на это солдаты изумленно и облегченно вздохнули.

А в следующую секунду засвистели стрелы.

Часть их Альмир сжег в полете, но остальные достигли цели: сразу дюжина стражников рухнула на землю.

Эллимия даже не успела испугаться, когда вдруг перед ней оказался Тайг – и наконечники лишь звякнули о черную броню. Чтобы пробить доспехи рыцарей смерти, необходимо было нечто посильнее обычных стрел.

Огненная плеть Альмира прошлась по деревьям, но, судя по короткому проклятию, брошенному волшебником, стрелкам удалось уйти. Впрочем, он тут же о них забыл, бросившись к раненым.

Увы, большинству он помочь не смог. Почти все целители отправились вместе с войском, а оставшиеся справились бы с легкими ранами, а не ударами меча.

Тайг бродил вдоль болот, оценивая ситуацию.

– У вас есть в войске некроманты? – внезапно поинтересовался он.

– Нет, – сообщила Эллимия. – Ни одного.

– Понятно. Отличный ход.

– Какой?

– Поднять группу скелетов и послать их по болотам к вам в тыл. Можно не опасаться, что заметят – нежить-то может идти под водой. Он все верно рассчитал – Айенн вкладывает все силы в наступление, тыл будет слабо прикрыт, и неожиданная атака практически наверняка увенчается успехом. Тем более, что противник наверняка знает об отсутствии у вас некромантов – упокоить нежить некому. Не окажись здесь меня и моего слова – они бы прорвались.

– Боевая магия бы их разрушила, – прибавил подошедший Альмир, – но пока бы я вышел из транса… меня бы уже изрубили как слуги Воителя чудовищ. А всех остальных толковых чародеев я отправил с Мартином.

– Дальнейшее угадать нетрудно, – задумчиво кивнула Эллимия. – В самом начале битвы страна лишается королевы и канцлера, о чем не преминут сообщить нашим войскам и Мартину. Даже если битву он выиграет, то в одиночку войну выиграть не сможет.

– И еще страховка в виде лучников, – дополнил Тайг. – Во-первых, они способны исправить ошибку скелетов, если те не справятся, а во-вторых – с ними наверняка был маг, и командир уже знает о провале операции.

– А заодно – и о том, что на нашей стороне рыцарь смерти, – вздохнула королева. – Да, Даниэль явно на своем месте…

– Кто?

– А, мы никогда его при вас не обсуждали, – спохватился Альмир. – Так зовут командира дастранской армии, и я не удивлен эффективным планам. С такой-то наследственностью грех было не стать полководцем.

– Вам стоило бы рассказать все, что вы знаете о вражеском командующем, – с укоризной произнес Тайг. – Наверстывайте, канцлер: что за наследственность, как полное имя, что еще известно?

– Наследственность сплошь воинская, словно на них благословение Спадана, – усмехнулся маг. – Род Арторисов, слышали? Даниэль – прямой потомок того самого Сейна Арториса, который сражался с орками. Их род перебрался в иные края лет семьдесят назад…

Альмир говорил, не переставая лечить солдат, и потому не видел, как пальцы Тайга внезапно сжались в кулаки, а сам рыцарь застыл изваянием. Зато Эллимия это заметила.

– Говорят, что он сейчас при дастранском дворе не в чести, – продолжал Альмир. – Эта кампания – шанс доказать, лев он или пес. Если не докажет, то следующим полководцем сможет стать разве что его сын, Даниэлю уже нечего надеяться на милость короны.

Эллимия не умела читать мысли и чувства, как более сведущие маги. Но она прекрасно видела, как при каждом слове волшебника рыцарь смерти едва заметно содрогается. И совсем не удивилась, когда он резко повернулся и ушел в свой шатер.

Войдя в палатку, Сейн с размаху рухнул на жалобно скрипнувший стул и опустил голову на сцепленные руки.

Будь проклято все на свете!

Какая злая шутка – заставить сражаться против своего потомка, лишать славы свой собственный род! Поневоле поверишь в то, что рыцари смерти прокляты самим фактом своей не-жизни…

Почему Синкэн отправил его сюда? Он ведь не мог не знать имени дастранского командира… Или не знал? Вряд ли…

Или…

Сейн поднял голову, расширившиеся глаза впились в стену шатра.

Или знал и именно потому отправил?

Арторис был уверен, что Синкэн знает о том, что рыцарь старается вести себя точно так же, как в жизни. И не превращается в ненавидящего все живое, каковы, по слухам, другие рыцари смерти. А может ли это нравиться Повелителю Мертвых?

Вряд ли. И значит, это испытание – сможет ли он хладнокровно разрушить и судьбу, и, возможно, жизнь своего потомка. Сможет – значит будет бесстрастным убийцей, как все рыцари смерти.

Будь ты проклят, Синкэн!

Здравый смысл некстати шепнул: «Думаешь, Ожидающий хоть поморщится от твоего проклятия?»

Конечно, нет. В том-то и дело – проклятия не-мертвых действуют лишь на живых. И уж совсем глупо проклинать того, от кого исходит твоя же сила.

А что еще делать?

Сейн почувствовал за спиной чье-то присутствие и резко встал, повернулся.

Эллимия.

– Вас явно взволновало то, что сказал Альмир, – прямо заявила королева. – Я желаю знать, в чем дело.

– Ваше величество, я искренне прошу прощения, но это личные дела.

– Личные дела в военное время могут привести к поражению, – справедливо заметила Эллимия. – Вы сказали, что я могу спрашивать о чем угодно – вот я испрашиваю.

В другое время Сейн бы нашел подобающе изящный и уклончивый ответ. Но сейчас он не сдержался: настойчивость королевы оказалась последней каплей.

Эллимия отступила на шаг, когда рыцарь смерти навис над ней.

– Да, меня это «взволновало»! – прорычал он, стараясь, однако, не сорваться на рык. – Если это можно так назвать – когда тебе объявляют, что ты воюешь со своей собственной кровью, и судьба этого человека напрямую зависит от тебя!

Кого иного вспышка ярости рыцаря довела бы до обморока. Но Эллимия Айеннская умела и держать себя в руках, и выделять главное из любой речи.

– Со своей кровью? Но, Тайг… – и тут она осеклась, что-то вспомнив. А затем вымолвила: – Тайг… На старовеленском – «алый», «багряный»…

– Вот именно, – горько кивнул воин, отходя к столу. – Я – Сейн Арторис, Алый Генерал. Был им. И командир армии Дастрана – мой пра… внук. О чем я не знал до этого часа.

– Я не знала, что рыцари смерти ценят узы крови, – неосторожно сказала Эллимия.

Эта фраза Сейна взбесила.

– Может, они и не ценят, но для меня это важно! – рявкнул он, ударив кулаком по столу. Ножки подломились и расстеленные карты посыпались на пол. – Да, я погиб на Риенском поле, но я помню все! И любой, кто видел мои портреты, узнает меня! И вы, скорее всего – тоже!

Ослепленный яростью Сейн сделал то, в чем когда-то вежливо отказал – сорвал с себя шлем и кинул его поверх разломанного стола.

Эллимия отшатнулась.

Она ждала, что под забралом окажется голый череп. Или мертвая изуродованная плоть. Или еще что-то кошмарное.

Но правда оказалась иной.

Аристократичное, красивое лицо не было искажено. Напротив – каждая черточка была видна ясно и четко, не скрадываемая никакой тенью. Такая четкость не свойственна лицам живых, и она особенно была заметна при белой как мрамор и на вид такой же гладкой и крепкой коже. Длинные рыжеватые волосы навеки застыли в одной и той же прическе – даже когда Сейн мотнул головой, они не сдвинулись.

В сочетании с глазами, залитыми янтарным огнем и с маленькими точками зрачков в центре, это лицо устрашало. Даже вампиры казались более близкими к живым людям, чем то, во что превратился рыцарь смерти.

Увидев побелевшее лицо Эллимии, Сейн мгновенно остыл и вспомнил о своем облике. Неуловимо быстрым движением он подобрал и водрузил на голову шлем и коротко сказал:

– Извините, ваше величество.

– Это вы простите, – тихо сказала Эллимия, на лицо которой постепенно возвращались краски.

И выскользнула из шатра, не прощаясь.

Сейн посмотрел ей вслед, вздохнул, подобрал карты и сел на пол, прислонившись к опоре шатра.

Как оказалось, планы сорвались не только у Даниэля. Неожиданную атаку командующий дастранцев предвидел; более того, операцию со скелетами он начал, синхронизировав ее с наступлением противника.

В результате положение практически не изменилось – правильно выстроенная армия Дастрана большого ущерба не понесла, а Индарис верно оценил ситуацию и вовремя отступил, немного потрепав противника.

Новым козырем могло стать подкрепление, идущее к Даниэлю, но армия Айенна тоже неожиданно усилилась – помощь прислал граф Веллен Эндари, заменявший королеву в столице. Полностью обезопасив город, граф выделил половину гарнизона в помощь войску.

Противостояние могло затянуться надолго, а тянуть время было невыгодно. Дастран помимо войны с Айенном вел кампанию на западе, и там дело шло успешно. Эллимия и ее советники отлично понимали: стоит западной войне завершиться, и высвободившиеся армии немедленно перебросят к Айенну.

С момента неудачного наступления Сейн ходил как в воду опущенный, и на советах давал лишь краткие рекомендации. Да и то, если обращались напрямую к нему.

Альмир и Мартин этому не удивлялись: потрясенная Эллимия все сообщила своим советникам. Те поразились не меньше, осознали происшедшее, и понемногу начали сочувствовать рыцарю смерти.

Сама королева долго не могла изгнать из памяти мраморное лицо Сейна; а заодно вновь чувствовала жгучий стыд при мысли о том, что тоже со страхом отшатнулась. От того, кто помог армии. Кто закрыл ее саму от стрел.

Эллимия чувствовала себя виноватой, но не знала, что сделать, как загладить вину. И потому, когда к ней явился Альмир с любопытным предложением, она, помедлив, согласилась.

Сейн всегда любил смотреть на закат. Разумеется, только ради этого он не откладывал важных дел, но если был шанс полюбоваться садящимся солнцем, он им всегда пользовался.

Об этой привычке айеннцы уже знали. Поэтому Альмир не ошибся, вечером поднявшись на холм и увидев там высокую фигуру.

– Прохладного вечера, уважаемый.

– И вам того же, мастер Альмир, – вежливо ответил рыцарь, не поворачивая головы.

Поняв, что завязывать разговор самостоятельно Арторис не собирается, Альмир прямо сообщил:

– Я подготовил портал к лагерю дастранцев. Уверен, что смогу провести его так, чтобы один человек прошел мимо оберегающих заклинаний.

– Куда? – изумленно обернулся Сейн. – Зачем?

От пристального взгляда желтых глаз магу стало не по себе, но он честно сообщил:

– Для вас. Мы решили, что вам необходимо поговорить с Даниэлем Арторисом.

– Вы с ума сошли… – ошеломленно протянул Сейн.

– Почему же? – поднял бровь Альмир. – Я серьезен как столетнее дерево. Уверен, что сердце вашего потомка расцветет от встречи с предком, прославленным своими победами и добывшим почет роду…

Маг даже не успел испугаться, когда латные перчатки схватили его за плечи и вздернули вверх, так что глаза его оказались на одном уровне с забралом рыцаря.

– Расцветет? – рыкнул Сейн, закипая от злости. – Прославленным победами, да? Я всю свою не-жизнь стараюсь скрыть свое существование от потомков, и тут вы предлагаете мне самому все рассказать? Когда я был жив, я скорее всадил бы себе кинжал в сердце, чем навлек бы позор на семью!

– Почему – позор? – кротко поинтересовался Альмир.

– Что? – опешил рыцарь, выпуская мага.

Тот пружинисто приземлился и спокойно ответил:

– Записано в легендах и летописях, что лишь достойнейшие и искуснейшие во владении мастерством боя способны стать рыцарями смерти. И черные доспехи, что на вас – символ высокого мастерства.

Глаза Сейна вспыхнули удивлением; не давая ему вставить слово, Альмир продолжил:

– Да, можно посчитать позором, если дух воина недостаточно силен, чтобы сопротивляться некроманту, возжелавшему поставить его себе на службу. Но вас коснулась рука Повелителя Мертвых, перед которым бессильны и чародеи, и короли. Из многих достойных он выбрал вас.

Чуть помедлив, маг триумфально завершил:

– Так позор это или повод для гордости, уважаемый?

Сейн отступил на шаг, ошеломленный. Он помнил все это, сам убедил себя в чести стать вассалом бога. Но почему-то считал, что потомки сочтут случившееся позором. И только аргументы Альмира заставили его задуматься.

Арторис еще не знал, о чем будет говорить со своим потомком. Но почему-то был уверен, что найдет слова.

Даниэль Арторис любил работать ночью: и тихо, и вряд ли кто сунется с мелкими делами (командир считал себя обязанным быть в курсе всего, что происходит в лагере). Кроме того, если противник вздумает подослать убийцу, то бодрствующего уложить куда сложнее, чем спящего.

Сейчас Даниэль расположился в своем шатре за столом, изучая нынешние условия и мрачнея все больше. Все варианты давали один и тот же результат. А значит, оставалось одно-единственное решение…

Каким-то шестым чувством Даниэль уловил холод, исходящий из-за спины и мгновенно обернулся, хватая со стола кинжал.

Рядом со входом в шатер высилась могучая фигура в темных доспехах.

Даниэль разжал пальцы и кинжал глухо стукнулся о доски стола.

Сейн смотрел на своего потомка и остро понимал: это действительно его кровь. Даниэль был даже похож на самого рыцаря в молодости – такая же гордая осанка, рыжеватые волосы, четкие черты лица. Только вот глаза другие. Зеленые.

А какие были у него самого? Сейн уже и не помнил. Вроде бы серые. Или синие?

Но в следующее мгновение вопрос вылетел у Арториса из головы: Даниэль встал, коротко поклонился и произнес:

– Приветствую тебя, тей данно.

Сейн невольно отступил на шаг, пораженный.

«Старший родич». Старовеленское учтивое обращение к старшему и очень уважаемому родственнику. Он не слышал этой фразы уже долгие годы.

– Ты… знаешь? Но как ты понял?

Даниэль чуть заметно улыбнулся.

– Тактика. Прозвище.

Рыцарь невольно засмеялся: как все просто! Конечно, те тактические приемы, которые он сотни лет назад изобрел и применял, изменились с течением времени. Но в семье-то должны помнить! Помнить первоначальный вариант. И нет ничего удивительного в том, что Даниэль опознал руку своего предка.

А окончательно его сомнения развеяло узнанное имя рыцаря смерти. Тайг Андерен – так называли его когда-то. Алый Генерал. Ведь именно на языке, ныне именуемом старовеленским, говорили в государстве, которому служил Сейн. И опять-таки – нет ничего странного в том, что в семье язык учили.

Напряжение куда-то пропало. Словно рядом стояли не командиры враждующих армий, а действительно просто родственники.

Они сели за стол, напротив друг друга.

– Я старался скрывать свое возрождение, – признался Сейн.

– Тебе удалось, – кивнул Даниэль. – Я никогда не слышал о том, что мой предок стал рыцарем смерти.

– И что ты об этом думаешь? – спокойно поинтересовался Арторис. Нарочито спокойно.

– Ты был великим воином при жизни, остался таковым и в посмертии, – пожал плечами Даниэль. – Что тут еще можно думать?

Пару секунд они молчали.

– Как ты выглядишь? – неожиданно спросил Даниэль.

Сейн потянулся к креплениям и снял шлем, смутно удивившись той легкости, с которой исполнил просьбу.

У командира дастранцев лишь на мгновение сверкнули глаза – и это была единственная внешняя реакция.

– Ты похож на свой портрет, – заметил Даниэль.

– Кисти Фаренна? – уточнил Сейн. Дождавшись кивка, он согласился: – Да, маэстро Элест действительно был великим художником.

Даниэль потянулся к стоявшему на столе графину, налил себе воды, предложил рыцарю. Тот жестом отказался.

– Когда я понял, кто стал третьим советником Эллимии, – медленно произнес Даниэль, поднося бокал к губам, – я долго не знал что делать.

– Я – тоже, – кивнул Сейн. – Честно говоря, я узнал твое имя лишь после атаки скелетов. Отличный ход, кстати.

– Спасибо.

Вновь молчание.

– Я и сейчас не знаю, что делать, – сообщил Даниэль, ставя бокал обратно. – Победить армию Айенна –мой долг перед Дастраном. Род живет в этой стране уже лет семьдесят.

– А победить армию Дастрана – мой долг перед Айенном, – эхом откликнулся Сейн. – Мне нравятся эти люди, и я бы помог им, даже если бы не было приказа Ожидающего.

– Но отказаться от схватки с тобой – это тоже долг, – заметил Даниэль, то ли пропустив мимо ушей упоминание Синкэна, то ли просто приняв к сведению.

– Долг перед семьей, – кивнул Сейн.

Даниэль встал, прошелся по шатру и остановился, положив ладонь на опорный шест.

– Думаю, я не выдам секрета, если сейчас кое-что скажу, – сообщил он, не оборачиваясь. – Ваши разведчики все равно узнают. Кампания на западе почти завершена; все дают максимум месяц. Потом около двух недель на закрепление победы и прочее… потом марш сюда. То есть, максимум через два месяца армия вырастет втрое. Такое войско сметет айеннцев.

Прозвучавшая в этих словах печаль заставила Сейна сделать вывод:

– Только ты им командовать уже не будешь.

– Да, – вздохнул Даниэль. – Если до прихода подкрепления айеннская армия будет цела, я не оправдаю доверия и навеки лишусь командования. Армию примет маркиз Дитарна.

– Странно, – удивился Сейн. – Ваши в последнее время действуют не слишком активно. Тебе же надо завершить кампанию побыстрее… почему ты не сражаешься?

Даниэль резко обернулся.

– Очень просто, тей данно. И именно ты должен меня понять.

Он прошел к столу и вновь сел напротив Сейна.

– Я просчитал сорок два варианта действий, тей данно. В каждом из них я побеждаю. Но как! Я теряю две трети – три четверти армии. Почему солдаты должны платить своей кровью за мою карьеру? Это слишком высокая цена по моим меркам. Если я лишусь командования, то потерь будет меньше – армия станет больше и станут доступны иные маневры.

Мгновение Сейн молчал, потом положил руку на плечо Даниэлю. Тот невольно вздрогнул, но перчатка рыцаря была не холоднее обычного металла.

– Ты – Арторис, – заключил Сейн. – Ты прав. Только кровь все равно будет. Открою секрет и я: среди помощников Альмира есть несколько опытных демонологов. Об этом даже Эллимия не знает.

Глаза Даниэля расширились.

– Хочешь сказать…

– Да. Если армия будет разгромлена, если судьба королевства станет ясна – они начнут призывать. Не победят, так отомстят.

– У Дитарны есть свои маги, – заметил ошеломленный Даниэль. – Они сумеют погасить призыв.

– Раньше, чем они успеют это сделать, демоны порвут множество людей, – теперь уже Сейн встал и принялся прохаживаться по шатру. – Мне бы тоже этого не хотелось.

Оба молчали. Долг перед страной, долг перед семьей, долг перед солдатами. Что важнее?

Сейн отрешенно подумал, что зря считал кампанию испытанием на жестокосердие для себя. Даниэль оказался в не менее страшной ловушке.

– Знаешь, какая победа у меня была наилучшей? – внезапно спросил Сейн. – Взятие Лессена.

– Не помню о такой, – удивился Даниэль.

– Еще бы, – грустно усмехнулся Сейн. – У нас были равные силы, но я расставил войска так, чтобы держать все направления. И не только держать… А потом вызвал командующего противника на переговоры и показал ему все варианты битвы, включая и те, в которых он сражался, зная о моих планах. В каждом из них я побеждал. Он еще раз все изучил, подумал минуты две… потом предложил капитуляцию. При взятии Лессена не погибло ни одного человека, и потому его не запомнили. Но это – моя лучшая победа.

– Жаль, что сейчас так не поступишь… – вздохнул Даниэль.

– Да, дейст… – начал Сейн и вдруг осекся. Потом медленно развернулся и выдохнул: – Даниэль…

– Что?

– А победа обязательно должна быть военной?

Охрана Сейна опять не заметила, увидев его уже рядом с шатром королевы. Капитан лишь рукой махнул. Рыцарь смерти, что возьмешь!

Арторис кивнул всем, прошел к столу и положил на него перевязанный красной лентой свиток.

– Что это? – удивилась Эллимия.

Альмир мог бы поклясться, что под черным забралом сияет улыбка.

– Предложение о мирных переговорах, ваше величество. Правда, Даниэль настаивает, чтобы инициатором выступили вы.

У Мартина из руки выпал бокал. Альмир застыл как статуя. Тонкие брови Эллимии взлетели к самой границе волос.

А потом королева и советники хором вопросили:

– Что?!

Сейн, опять-таки не спрашивая разрешения, рухнул на стул и наклонился вперед.

– Каждый получает, что хочет. Дастрану нужны изумруды – договоримся о поставках. Айенну нужна свободная земля – войска отойдут и более на нее не ступят.

– Дастранский король будет… – начал Мартин, но Сейн оборвал его взмахом руки.

– Дастранский король не будет возражать! На западе у них есть серьезные враги, а если в течение этих двух недель перебросить туда армию Даниэля, то Дастран не только одержит победу, но и надолго отучит своих противников воевать. Так-то бы дастранцы победили – но с перспективой возобновить войну через несколько лет. Две армии гарантируют мир на пару десятилетий. Вы согласны?

Королева и советники переглянулись. Затем Эллимия решительно сказала:

– Мое слово – да.

– Отлично, – Сейн поднялся на ноги. – В таком случае, я сейчас отправляюсь к Даниэлю и мы назначим дату переговоров. Когда вам удобно, ваше величество?

– Не стоит откладывать. Завтра, в десять утра, на поле между армиями.

– Хорошо. Я передам. До свидания, ваше величество, господин канцлер, маршал.

И Сейн покинул шатер. Маг, рыцарь и королева растерянно посмотрели друг на друга.

Потом Эллимия внезапно уронила голову на руки и расплакалась.

– Что с вами, ваше величество? – вскочил с места Альмир.

– Ничего, – сквозь слезы ответила королева. – Только как подумаю, сколько людей погибло… а всего-то надо было откупиться…

– Нет, – внезапно заявил Мартин. – Чтобы такое получилось, надо, чтобы королевой были именно вы, чтобы дастранской армией командовал именно Даниэль Арторис, и…

Он замялся, явно колеблясь, но все же закончил:

– И чтобы на нашей стороне был именно Сейн.

Переговоры прошли быстро и успешно. Дастранская знать находилась в некотором недоумении, но король, оценивший ситуацию именно так, как предсказывал Сейн, утвердил мир.

Разумеется, Дастран и Айенн не стали добрыми соседями – недавние события к этому не располагали – но все шло к тому, что при жизни нынешних монархов еще одной войны не будет. А учитывая, что король Дастрана был лишь на восемь лет старше Эллимии, мир обещал быть долгим.

Вечером того же дня Сейн покинул лагерь Айенна. Он счел это логичным – прийти без приглашения и уйти не прощаясь.

Тем более, что он ожидал встречи с Синкэном.

Скверной встречи. Арторис не стал идти против своей крови, не посчитал убийство лучшим выходом – и провалил испытание.

Но не в правилах Сейна было прятаться от опасности.

Поэтому, завидев впереди окутанную серебристым светом фигуру в черной одежде, он остановил коня и спешился.

Синкэн медленно приблизился, и смерил рыцаря взглядом. По непроницаемому лицу Ожидающего было невозможно понять его мысли.

– Итак, Айенн победил, – заговорил Бог Смерти. – Это хорошо. Думаю, ты уже догадался, что я посылал тебя не только для этого?

– Да, – твердо ответил Сейн. – Это ведь было испытание? Испытание долгом. Так вот – я не считаю и никогда не сочту убийство самым легким решением. Я никогда не пойду против своих. И я никогда не скажу: «живые и мы». Мертв я или жив, но я – Сейн Арторис. И я буду таким.

Рыцарь ожидал многого – вспышки гнева, вкрадчивого комментария, молчаливого удара посохом.

Только не смеха.

Шелестящий, тихий смех Синкэна исчезал уже на расстоянии десятка шагов, но стоявший куда ближе Сейн его отлично слышал.

А еще он подумал, что в темных глазах Ожидающего и в его собственных янтарно-желтых горит совершенно одинаковый огонь.

– Ты правильно понял, мой рыцарь, – отсмеявшись, сказал Синкэн. – Это действительно было испытанием… только ты не понял что я испытывал. Подумай и ответь – зачем мне хладнокровные убийцы?

Сейн хотел ответить… и замер. А действительно, зачем?

Синкэн – Хозяин Последней Дороги. Ему не нужно никого убивать – все равно, рано или поздно любой живущий окажется у него. Исключая тех, кого заберут к себе другие боги. Так их все равно заберут, независимо от того, как они погибли.

Значит, Синкэну не нужны те, кто спокойно убивает. Зачем?

А что же нужно?

– В том-то все и дело, – кивнул Ожидающий, вновь читая мысли. – Мало кто сможет работать со смертью, не зная жизни. И мне не нужны те, кто бесстрастно убивает… напротив, мне нужны те, кто отлично сознает ценность жизни и не станет убивать без причины. Я Бог Смерти, а не Убийства.

Ты слишком мало знал о рыцарях смерти, и почти все это знание было ложным, и ты не пытался его развеять. Ты пытался соответствовать тому образу, который создал сам, пытался приблизиться к идеалу убийцы, лишать жизни хладнокровно и без колебаний. Такая маска могла стать лицом. У тебя была душа живого, а ты грозил омертвить ее. Поэтому я и послал тебя в Айенн. Да, это была проверка, мой рыцарь. И ты ее выдержал с блеском.

– Каким же я был глупцом… – прошептал Сейн.

Синкэн вновь шелестяще рассмеялся.

– Ты просто еще молод. По сравнению с возрастом других моих воинов твои семьдесят пять лет жизни и не-жизни – пустяк. Но все приходит с опытом. Просто думай. Ведь ты всегда побеждал именно этим…

Ожидающий исчез.

Сейн немного постоял, опираясь на луку седла, потом одним движением оказался на коне и тронул поводья.

– Молод, да? – вслух произнес он. – Значит буду учиться.

Улыбнувшись, он прибавил:

– Ведь я всегда побеждал этим.

И пустил коня по ночной дороге.

05.08.2005 – 09.08.2005

Мелкие детали

Когда на пороге появился хмурый узколицый человек в темном мундире, Анред Ронвир только мысленно вздохнул. Сыщик; золотой грифон на воротнике – из столичного округа. Появление его в кабинете начальника стражи небольшого городка обещало работу… и Ронвир не ошибся.

-- Капитан Нимир ди Импосто, -- представился гость. – Командир Ронвир, прошу ознакомиться.

Он вручил начальнику стражи запечатанное письмо. Ронвир нехотя сломал печать, развернул, прочел текст.

Потом, не веря своим глазам, перечитал ещё раз.

Милость богов!

В город собирался нагрянуть Актер! Один из знаменитейших аферистов, воров, обманщиков и мастеров самозванства во всей Золотой Империи! Мастер перевоплощения, кого не могла поймать вся стража страны! Говорили, что его даже граф ди Верде не смог выследить (тут, впрочем, Ронвир сомневался – глава всей стражи и разведки государства не зря именовался Имперским Драконом).

И теперь – в его городе! О, Шестеро Светлых и Шестеро Темных…

– Но что ему здесь надо?

– Золото, конечно, – пожал плечами ди Импосто. – То, что пересылается через ваш город для торговли.

Ронвир кивнул. Город стоял на границе двух герцогств, и по древним то ли договорам, то ли спорам торговля между ними оплачивалась привозимым и хранимым в местной казне золотом.

Его сохранность оставалась головной болью стражи уже несколько веков. Вот и сейчас в хранилище пребывали целых десять тысяч империалов, магически упакованные в малый объем и облегченные. Очень легко перевозить – и несложно украсть.

– Я специалист по преступлениям такого типа, – продолжал капитан, – поэтому и послан сюда.

– Хотите поймать Актера? – сходу уловил Ронвир.

– Именно. Поможете?

– Ещё бы!

– Тогда, в первую очередь надо обезопасить золото. Найдите надежных людей, перепрячем его, заменив обманкой.

– Одного хватит, – уточнил Ронвир. – Столичные маги на сей раз отлично уменьшили вес.

– Да? – удивился капитан. – Внезапно молодцы. Давайте теперь выберем место.

В течение следующего дня Ронвир и ди Импосто успели многое. Увесистый ларец с золотом перекочевал из подвалов ратуши в непримечательный дом у городской стены и оказался под присмотром двух верных Ронвиру стражников. Вместо него в подвале оказалась фальшивка, все стражники получили четкие приказы.

В ратушу свободно пускали лишь гостей высокого происхождения. Капитан предположил, что под такой личиной Актер и прибудет – и как назло, в следующие же два дня в город приехало аж четверо.

Молодой рыцарь-аристократ с дальнего юга Империи, беловолосый знатный альв, седой полковник с востока и пожилая маркиза из центральных районов.

Актер мог притвориться любым из них – с военными все ясно, пышные платья дамы легко фигуру, а альв… Ну так никто и не знал – человек Актер или нет.

Капитан и сам переоделся в привезенный с собой дорогой наряд, изображая приезжего дворянина. Ронвир просто диву давался, как отменно «грифон» играет роль. А может, он просто вспомнил воспитание. По фамилии видно, сам из знати, пусть и мелкой.

– Надо быть как можно внимательнее, – заметил капитан. – Мелкие детали могут выдать самозванца с головой.

Так что ди Импосто как бы случайно встречался с каждым из подозреваемых, беседовал о мелочах, пытаясь уловить какие-то неувязки и подловить Актера.

– Пока не получается, – признался «грифон» после первой беседы. – Есть легкие отклонения от правды, но все они легко объясняются. Военные любят преувеличивать свои подвиги, альвы – приукрашивать действительность, а женщины вообще склонны к фантазии.

– Но что тогда делать?

– А убедите бургомистра устроить прием в ратуше, – посоветовал капитан. – Оказавшись рядом с целью, Актер непременно постарается до нее добраться, и попадет нам в руки.

Ронвир счел идею логичной.

Бургомистр, посвященный в замысел, согласился, что Актера необходимо поймать. Он и так обожал различные празднества и всегда радовался поводу.

Все четыре гостя, «приезжий аристократ» и высшее общество города собрались на прием у бургомистра. За дверьми пиршественного зала Ронвир оставил четырех лучших стражников, дав строгие приказы.

На приемах у главы города начальник стражи уже бывал. Он пропускал мимо ушей речи бургомистра, смаковал отменное вино, отобранное знатоком-хозяином, и следил за ди Импосто. А «грифон», в свою очередь, скользил взглядом по каждому из подозреваемых – они «случайно» оказались напротив.

Ронвир не уловил, когда взгляд ди Импосто изменился. Но капитан встал, извинился и, пошатываясь, покинул зал. Через несколько минут Ронвир последовал за ним.

Вне зала капитан мгновенно протрезвел, словно и не пил ни капли. И, стоило начальнику стражи приблизиться, выдохнул:

– Рыцарь. Перехватите его.

– Но почему он?

– Мелкие детали! – улыбнулся ди Импосто. – Как я и говорил… Вот, он уже идет!

Ронвир кивнул подчиненным. Рыцарь покинул зал, стражники бесшумно шагнули следом. И, стоило рыцарю оказаться за углом – его мгновенно скрутили, заломив руки за спину.

До этого момента Ронвир еще сомневался. Но любой знатный человек мигом бы вспылил, а на лице южанина отразился лишь страх. Через миг подошедший ди Импосто сказал с улыбкой:

– Ни один южный аристократ не станет пить корленское с рыбой-ножом. Это неписаный закон высшего воспитания. Так что тут вы ошиблись.

Страх и гнев на лице лже-рыцаря доказали – капитан прав.

Сияющий Ронвир мигом отдал приказы: самозванца в тюрьму, на допрос, исполнять, доложить по всей форме.

– Что-то у меня сердце не на месте, – озабоченно сообщил капитан. – Вдруг у него помощники были? Пойду-ка я лучше проверю, как там настоящее золото.

– Да-да, конечно, – невнимательно кивнул Ронвир, руководя связыванием пленника.

В самом допросе начальник стражи участия не принимал. Зачем? Специалисты все вытряхнут и доложат.

Так что Ронвир расположился у себя в кабинете с бокалом вина и очень приятными мыслями; конечно, вся честь поимки Актера принадлежит ди Импосто, но и ему самому может выпасть награда. И, кто знает…

Вот тут в дверь и заглянул сержант.

– Командир, – растерянно сообщил он, – этот… которого вы взяли… признался.

– И? В чем именно?

– Говорит, что это у него всего лишь второй раз. Дико удивляется, как его узнали – говорит, что хорошо роль играл.

– Как это – второй раз? – изумился Ронвир. – Врет!

– Нет, командир. Он имя назвал, и Тейн его по Воровской книге проверил. Все приметы сходятся; он всего раз сидел. А мастер Хеммен говорит – ему на деле не больше двадцати пяти.

«Да неужели ди Импосто ошибся? Но что же тогда делать…»

Взгляд Ронвира упал на то самое письмо, лежавшее на краю стола. Странно, вроде бы он его положил текстом вверх, а строк не видно.

Начальник стражи протянул руку за бумагой. Повернул. И окаменел, увидев, как медленно выцветают, становясь совершенно невидимыми, слова на обратной стороне – адрес отправителя.

Временные чернила! Но если…

В голову пришла совершенно жуткая мысль – и Ронвир вылетел из-за стола катапультным ядром. Стражник еле посторониться успел.

Ворвавшись в домик у городской стены, Ронвир понял – опасения сбылись. Двое стражников храпели на полу; в воздухе ещё чувствовался аромат усыпляющей пыльцы.

И, конечно, не было никакого ларца.

Вместо него прямо в середине комнаты лежала записка.

Очень медленно Ронвир поднял ее и развернул.

«Уважаемый начальник стражи славного города!

В будущем – обращайте внимание на мелкие детали. Например, не верьте знакам на воротнике, а спрашивайте документы и проверяйте их.

Искренне ваш,

Нимир ди Импосто.

Впрочем, вам я больше известен по прозвищу»

Ронвир сел где стоял. И смог лишь констатировать:

– Мерзавец! Это же надо – переодеться сыщиком, привезти сообщение о своем собственном приезде, потом сдать какого-то совершенно постороннего мошенника… и пока мы с ним возимся – забрать золото. А я же сам его поместил рядом с городской стеной… тут до ворот пара минут ходу.

Он скомкал издевательское письмо в кулаке. Вздохнул. Попытался утешить себя тем, что хоть один преступник у него в тюрьме сидит.

И вопросил в пространство:

– Ну и как? Как, скажите, работать честному стражнику, когда вокруг сплошные самозванцы?

14.11.2006 – 16.11.2006

Музыкальный воин

– Смотри, это кто такой?

Вопрос, заданный молодым стражником, был отнюдь не праздным. Приближавшийся к воротам человек не выглядел похожим на тех, кто каждый день представал перед глазами стражи.

Высокий. Худощавый. Темноволосый, в темно-серой одежде и таком же плаще. Дорожный мешок за спиной. У пояса – прямой меч, с другой стороны – кинжал. Вроде бы ничего необычного, но вот осанка подобает больше генералу или, по крайней мере, полковнику, а отнюдь не простому странствующему воину.

Старший в карауле скользнул взглядом по фигуре путника. Профессионально оценил походку, удобную одежду (сразу видно – привык человек бродить), задержал взгляд на воротнике… Задержал дольше, чем на других деталях одежды.

А если точнее – то не на воротнике, а на четырех шнурках, выбегавших из-под него. Конец каждого из них был аккуратно обрезан; словно там висел кошелек, а потом острый клинок передал его в другие руки.

Однако, когда с воина потребовали плату за проход в город, он вытащил несколько монет из-за пазухи; острый слух одного из стражников различил позвякивание. Значит, деньги у него не там были… Да и мало кто кошелек на шею вешает.

– Знаете что, парни, – задумчиво сказал старший, провожая взглядом удаляющегося воина, – я пока отлучусь. Есть пара догадок, которые нам хорошие деньги принесут, коли я прав. Харгет, последи-как за ним. Потом скажешь, где остановился.

– Ну, шнурки, и что с того? – пожал плечами мощный светловолосый человек, опиравшийся на спинку кресла. – Мало ли, кто как одевается. Тем более, сам сказал – он на белланийца смахивает, а там все слегка того, уже пять веков… когда у них демон стал править.

– Даэмар Вечный такой же демон, как и я, – фыркнул сидевший в кресле – худой и седой, с ледяными светлыми глазами. – Конечно, маг он отменный… но в то, что он демон, верят только эти проповедники из Земли Веры.

– Ну, если он такой же, как ты, то точно демон, – хмыкнул блондин.

В сказанном была доля правды. Занимавшего кресло звали Берантом, и он держал в своих руках чуть ли не половину преступной жизни Канхаймского королевства; относительно недавно его влияние распространилось и на уже упоминавшуюся Белланию. Хотя Берант с недовольством признавал, что там работать сложнее.

– Так что со шнурками-то?

– Постой, Когард. Если я правильно понял, ты думаешь, что этот человек – из музыкальных воинов? Точнее – из ахайрен?

Стражник, стоявший навытяжку перед Берантом (все же тот не зря регулярно подкармливал многих из городской стражи), кивнул.

– А что, может быть… Держи, – Берант бросил стражнику золотой. – Если это так, то получишь куда больше. Когда проверю.

– Благодарю вас, господин, – поклонился стражник и исчез за дверью.

– Что за музыканты? – поинтересовался Когард. Бессменный телохранитель и помощник Беранта культурой других стран не интересовался совершенно, считая, что в его работе это вряд ли поможет.

– Есть такой… храм не храм… вроде монастыря на востоке Кенсамирских гор, – пояснил Берант. – Там обучают крайне странному искусству – сражаться в такт некоей музыке. Я, честно говоря, этого не понимаю, но они, соизмеряя свои движения с музыкой, сражаются безупречно. Это искусство сложно освоить, но музыкальные воины – бойцы чрезвычайно хорошие. У меня есть достоверные сведения о них… Так вот, они слышат музыку через особый кристалл, который постоянно носят при себе, чаще всего – на груди. Это некая зачарованная вещичка, передающая мелодию только самому владельцу.

Но некоторым музыка мешает. Ну не умеют они с ней в лад работать. Кому-то вообще неинтересно. Вот они и сражаются без музыки, не активировав кристалл. Только вот по обычаям обители это считается тяжелейшим проступком – мол, ты пренебрег самой сутью науки. У тех, кого в таком уличили, срезают кристалл со шнурков, на которых он висел, и выгоняют к демонам из обители. Их и называют – «ахайрен». Это на каком-то старом языке значит «преступившие».

Главное вот что – вместе с обучением бою им вбивают в голову кучу всяких правил, как всегда в монастырях. Обученный музыкальный воин для нашей работы непригоден – принципы мешают. А вот ахайрен обычно отсеиваются, когда им ещё не успели прочно привить запреты. Что получается – человек с умением драться, только без лишних принципов. Хорош для нас боец выйдет, а?

– Хорош, – задумчиво согласился Когард. – Если это точно музыкальный воин, а не какой-нибудь модник… А уверен, что согласится?

– Я много читал, – усмехнулся Берант. – Ахайрен обычно злы на обитель и на весь мир; нанимаются они с радостью. Кстати, поскольку в Беллании этот монастырь весьма уважают, то нанимать там на службу преступившего никто не станет. И даже из страны гонят взашей. Ну так мне эта обитель и даром не нужна. Так что кое-что проверим – и можем смело ему обещать работу.

Обсуждаемый воин в этот момент расположился в одной из городских гостиниц. Относилась она к разряду недорогих, хотя хозяин и прилагал все усилия, чтобы поддерживать ее в опрятном состоянии. И ему это вполне удавалось; посетители оставались довольны.

Воин занес в гостевую книгу имя «Кэвелл Альсари», расплатился и получил взамен ключ. Поднявшись на второй этаж и закрыв дверь комнаты, пристроил у стены мешок, поставил у изголовья меч и растянулся на кровати.

Несколько минут он задумчиво смотрел в потолок, закинув руки за голову. Потом прикрыл глаза, вслушиваясь в тишину. Впрочем, теперь, когда он был более внимательным, появились и звуки.

Чей-то разговор в соседней комнате. Голоса прохожих за окном. Шаги слуг в коридоре. Заливистый собачий лай во дворе.

Кэвелл своим слухом гордился по праву. Таковой в свое время и помог ему войти в Тан Карем Фэлло, Обитель Музыки Боя, как ее называли. Глухим или равнодушным к звучанию мира в Обители делать было нечего.

Конечно, и не только им. Некоторые не подходили по душевным качествам, кто-то уже при обучении совершал некий непростительный проступок, перечеркивавший все, чего он успел достичь. К чести Обители, такое случалось не слишком часто.

Интересно, а как звучит этот город?

Альсари знал, что многие гостиницы Канхайма держат своих музыкантов. Ему всегда было любопытно, откуда выросла эта традиция, но истоков ее он так и не обнаружил.

Мысль о музыке казалась очень интересной. Кэвелл поднялся с кровати и направился в нижний зал проверять свои догадки.

Он оказался прав – музыкант в гостинице был. Правда, только один, и довольно молодой… что ж, талант от возраста не зависит. Вот мастерство – вполне.

– Что вы желаете услышать? – уверенно спросил молодой человек, артистично откидывая назад прядь каштановых волос. Чересчур артистично, на взгляд Кэвелла.

– «Серебряную сонату», если можно, – вежливо попросил Альсари. На мгновение им овладело искушение заказать одну из мелодий Обители – впервые послушать ее не в своей душе. Но это было бессмысленно; музыкант не мог знать ритмов Тан Кэрем Фэлло.

Музыкант кивнул и поднял скрипку. Ему явно нравилась собственная игра, и он даже глаза прикрывал от удовольствия… пока лицо недовольно морщившегося Альсари не согнало улыбку скрипача.

– Вам не нравится? – обиженно осведомился он.

– Вы хорошо выучили саму мелодию, – признал Кэвелл. – Но недостаточно чисто исполняете. Это ведь мелодия Шелкового стиля, и она должна течь плавно и нежно. Никакой резкости. Никаких чрезмерно быстрых движений. А заодно научитесь владеть лицом – сейчас по нему ясно читается: «Да что этот вояка в музыке понимает?»

Музыкант вспыхнул и опустил голову.

– Смею думать, что понимаю многое, – заверил его Кэвелл. – И могу вам посоветовать следующее…

Он объяснил юноше все недостатки его техники и возможные способы исправления. Заодно пояснил, какие трудности связаны с каждым путем.

Краем глаза Альсари отметил, что человек за соседним столиком очень внимательно смотрит и слушает. Пусть…

Музыкант поблагодарил, причем явно искренне. Значит, получится из него мастер, раз умеет слушать толковые советы. Хорошо, конечно, что он не стал уточнять – а откуда воину такие тонкости известны.

А как только юноша ушел, к Кэвеллу пересел тот самый слушатель. Тоже весьма молодой, не старше двадцати пяти.

Он представился Лередом, и весьма осторожно поинтересовался – не принадлежит ли почтенный воин к числу обучавшихся в Тан Кэрем Фэлло?

– Да, – очень кратко ответил Кэвелл.

– И вы… – Леред помедлил, – ахайрен?

– Да, – сказано было гораздо суше. – И что?

– Дело в том, что мне поручено вам передать…

Леред был вторым помощником Беранта, но не таким доверенным, как Когард. По мнению их обоих, юноша во многом был ещё чересчур принципиален: не желал связываться с наркотиками, мог дать отсрочку должнику, и так далее… Но Берант был уверен, что эти идеи он у ассисстента из головы выбьет; так-то из него должен был получиться отличный помощник – острый ум, способности лидера… Правда, сейчас ему давали лишь редкие поручения. Вроде этого.

Провожая Кэвелла на встречу, Леред ему сочувствовал. Он знал, что сейчас будет – Берант «зацепит» его за проступок, который послужил причиной изгнания. Загонит в угол. Придавит его же собственным стыдом, собственной виной и покажет лишь один выход – работать на него. Ибо будет убедительно доказано, что никто иной не примет, и только тут поймут. Уже приходилось видеть.

И потому он даже не особенно вслушивался в речь хозяина, вынырнув из размышлений лишь когда Берант спросил:

– Итак, вы согласны, что иной дороги нет?

– Согласен, – задумчиво кивнул Альсари. – Знаете, а я сюда к вам и шел…

– Правда? – искренне удивился Берант.

– Правда, – заверил Кэвелл.

И неуловимо быстрым ударом вогнал собеседнику меч в сердце.

Когард свалился с рассеченным горлом парой мгновений позже, успев только крикнуть; вломившиеся в комнату четверо телохранителей присоединились к хозяевам в течение какой-то минуты.

– Вообще-то, – весело сообщил Альсари окаменевшему у стены Лереду, – я должен был сперва огласить приговор. Но, думаю, их величества не будут в обиде.

– К-какие величества? – выдохнул Леред.

– Марциал Четвертый и Вальран Второй, короли Беллании и Канхайма, с ведома которых это и случилось, – Кэвелл небрежно кивнул на тела. – Для того лорд Даэмар меня сюда и послал.

– Н-но… Беллании? Но ведь ахайрен не принимают… после их проступка…

– Ахайрен – не изгнанники, – улыбаясь, пояснил Кэвелл. – А те, кому позволено идти, следуя своей воле. Глаза и уши Обители и белланийской короны. Агенты.

– Н-но… то есть, те, у кого мало мастерства…

– Нет. Много. Я не ношу кристалл, потому что мне он уже не нужен; моя музыка боя звучит в душе, и не требует носителя. Мое мастерство – таково. Что? А, «преступившие»… Маленькая языковая разница. Ахайрен – не «преступившие». «Переступившие». На иную ступень мастерства. И понявшие, когда строгие этические каноны могут помешать хорошему делу.

– Но зачем ты рассказываешь?

– Потому что теперь ты займешь место Беранта. Сохранишь четкую организацию, но не будешь тревожить корону Канхайма. И не будешь лезть в Белланию. Ясно?

– Да.

– Хорошо. Иначе и к тебе придет… какой-нибудь ахайрен.

– А… – Леред сглотнул и все же спросил: – А не боишься, что я про все это расскажу?

– А кому? – тихо рассмеялся Альсари. – Открою ещё один секрет – большинство тех, кто вообще знает об обители, считает нас скорбными разумом; ахайрен – тем более. Даже многие специалисты. Так что тебе просто не поверят. Сочтут, что мной просто овладело безумие.

– Как вы вообще до такого додумались? – только и спросил Леред.

Кэвелл ответил уже от двери.

– А это не наша идея. Спрятать за мнимым проступком настоящее поручение – обычно для всех тайных служб мира. Запомни и лучше не суди по проступкам.

И ушел. А музыка, сыгранная его мечом и словами, осталась в памяти выжившего.

13.03.2007 – 14.03.2007.

Посольская дорога

– Прошу вас, господин посол.

Коротко кивнув в ответ, Канорти прошел мимо склонившегося слуги, и, подождав, пока откроются высокие двери, шагнул внутрь.

Воинская выучка и посольский опыт позволяли ему хранить непроницаемое выражение лица, хоть это и было непросто. Ибо жители Илль-Цеана всегда были склонны к утонченной роскоши, а уж императору сами боги велели превосходить в этом своих подданных.

Жители Ретана, послом которого и являлся Канорти, предпочитали аскетичный стиль. Но умели ценить красоту.

А тронный зал был красив – светлые, почти прозрачные колонны, и столь же нежного цвета плиты пола; змеящиеся по стенам золотые знаки, сплетающиеся в слова, начертанные первым императором Илль-Цеана; потолок, на котором дивная роспись – небо с облаками и парящими птицами, столь искусно выполненная, что ее не отличить от подлинного небосвода…

Белое, золотое, лазурное. Цвета власти.

Каким-то образом сюда органично вписывались и другие цвета – которые привносили сюда люди. Алые, светло-бежевые, синие и коричневые одеяния священников. Темно-зеленые хламиды мудрецов. Золотые мантии советников. Черные доспехи военных. Разноцветные костюмы чужеземных послов.

И, конечно, неподвижнозамершие за троном гиганты в белоснежных латах и глухих шлемах. Белая Стража, легендарные телохранители императоров… точнее, отдельных правителей. Ибо шесть поколений их не было в тронном зале, а нынешнему императору они присягнули.

Одного этого хватило бы, чтобы относиться к государю Илль-Цеана с осторожностью.

Странное дело – но в этом зале чужеродным себя не чувствовал и сам Канорти, в черно-красном костюме потомственного воина и с золотой наголовной повязкой посла. Да, таков Илль-Цеан – он не заставляет чувствовать себя чужим. Он понемногу переделывает тебя… и настанет день, когда и в самом деле ощущаешь себя воином этой земли.

Этого не желал Ретан. И потому в Эйцин, столицу Империи, и прибыл Канорти.

До трона оставались считанные шаги; все это расстояние, как и положено, было закрыто белоснежной тканью, знаком чистых намерений. Канорти вступил на край плата; поклонился в пояс, касаясь левой ладонью эфеса меча.

Да, в Илль-Цеане разрешали носить оружие в присутствии императора, и даже не заставляли прикручивать эфес к ножнам. Считалось, что никакой злоумышленник не сумеет причинить вред Владыке; тот сможет испепелить негодяя одним движением брови.

В отношении нынешнего императора это было истинно.

Выпрямившись, посол взглянул в лицо человеку на мраморном троне, облаченному в белые с золотым одеяния, и носящему на голове венец из синего металла. Принявшему свою излюбленную позу – локти опираются на трон, кончики пальцев касаются друг друга.

Эвеаллин Неборожденный, император Илль-Цеана. Как его называли – «человек с лицом бога, улыбкой тигра и глазами дракона».

– Ретан приветствует Рожденного Небом, – произнес Канорти ритуальную фразу. – Голосом Канорти Сейхена говорит Правитель.

– Илль-Цеан приветствует посла народа лит’энн, – голос императора звучал мягко и спокойно – словно плавно несла свои воды река. – Империя говорит моим голосом.

Они оба знали о чем пойдет речь – о договоре, который выкует мир между соседними странами. И долгое время никто не сможет атаковать, не подвергаясь угрозе со стороны стран-свидетелей – ни империя, ни лит’энн. Народ Меча, как ретанцев часто называли…

Однако мир был выгоден Ретану, который получал бы десятилетия покоя… но никак не Илль-Цеану, набиравшему силу, и явно желавшему распространить свое влияние на весь материк. Впрочем, если император вручит договор, все будет завершено. Любое несчастье, что случится с послом в дороге, сочтут делом рук Эвеаллина – и империи объявят войну многие. Таковы законы. Таковы соглашения…

– Я рад наступлению этого дня, – вновь зазвучал голос императора. – Ибо ему суждено стать днем мира и доверия между нашими странами.

Расцепив пальцы, Эвеаллин протянул руку в сторону – и стоявший рядом с троном советник поспешно вложил в пальцы владыки свиток.

Канорти позволил себе лишь еле заметный выдох облегчения. Получилось. Сейчас император передаст ему договор… и самая важная часть его миссии будет выполнена.

– Подойдите, господин посол, и примите знак наступающего мира и благоденствия. И да будут они столь же вечными, сколь вечно плодородие земли, по которой вы ступаете.

Ого! Надо же… Канорти знал об этом обычае Илль-Цеана – довольно редко послам и сановникам позволялось подойти к трону не по плитам пола, а по земле, насыпанной вместо таковых. Это великая честь – принять милость из рук императора, стоя на живой земле…

Канорти шагнул назад, сходя с белой ткани. Император сделал легкий жест рукой – и плат словно смело порывом ветра; открылись снятые плиты и заменившая их земля. Восемь шагов по ней отделяли посла от трона.

Ретанец двинулся было вперед… и резко остановился. Потому что разглядел, что за земля перед ним.

Красноватая почва со множеством мелких сверкающих камушков. Вроде бы ничего особенного… но лишь в одном месте была именно такая почва.

В Долине Грез, месте, которое для ретанцев было навеки проклятым. Уже давно забылось, что за ужас поселился там, и почему именно Народ Меча страшится его… но по-прежнему земля Долины была запретна для любого, рожденного в Ретане. Нет, она не представляла опасности… но любой, ступивший на эту почву, нарушил бы клятву, данную при совершеннолетии… а об этом нельзя было даже и помыслить. И даже ради мира Канорти не мог ступить на землю, взятую из Долины – ибо Правитель не принял бы ничего, полученного клятвопреступником.

Посол пристально взглянул в лицо императору – и получил в ответ легкую, почти незаметную усмешку, скользнувшую во взгляде.

«Он все рассчитал, – пронеслось в голове Канорти. – Если я останусь на месте – значит, не принимаю договора, и тем самым наношу империи смертельное оскорбление. Если я обойду землю – отказываюсь от столь высокой чести, и опять-таки наношу оскорбление. Результат? Империя будет вправе начать войну, не нарушая никаких законов.

И даже нельзя отговориться тем, что Долина Грез для нас – проклятое место… ибо для всех других оно – священно. И отказ ступить на священную землю поймут четко определенным образом.

Эвеаллин Неборожденный… человек с лицом бога, улыбкой тигра, глазами дракона и сердцем демона!»

В зале царила полная тишина. Те, кто был посвящен в замысел императора, молчали; остальные же просто с интересом наблюдали за замешательством посла «помешанных на оружии и воинской чести рубак», какими считали лит’энн. И почти что оправданно…

Решение пришло неожиданно, и в первую секунду Канорти даже удивился тому, как Эвеаллин его не предусмотрел… Впрочем, и император Илль-Цеана не всеведущ!

Очень медленно посол потянул из ножен меч. Воины в зале слегка вздрогнули, но не сдвинулись с места – раз уж бездействуют Белые Стражи, которые любую угрозу чуют за десять полетов стрелы, значит, опасности нет…

Шаг вперед – прямо к границе отсутствующих плит.

Меч лег на землю, сверкающей полосой перечеркнув красноватую почву.

И Канорти Сейхен вступил на эфес.

По залу пронесся дружный, изумленный вздох. Посол слышал перешептывания, и замечал, как кто-то выворачивает шею, разглядывая участок золотой росписи на стенах.

Канорти знал, что там написано.

«Воин ступает по крови, пролитой его оружием; мудрец – по начертанному его предшественниками; посол же идет по лезвиям мечей».

Кто мог предположить, что это исполнится буквально?

Канорти не мог даже помочь себе сохранить равновесие руками… ибо тогда выглядел бы как циркач. А это недостойно посла…

Ретанец уловил короткую презрительную усмешку, мелькнувшую на лице воина в черных доспехах и алой головной повязке, стоявшего по левую руку от императора.

«Знаю, что ты подумал… знаю. Наверняка, вспоминаешь, что гласит устав Илль-Цеана. Я его тоже читал… «уронивший меч на землю получает десять палок, намеренно бросивший его – двадцать, наступивший на свое оружие – пятьдесят и будет разжалован. Ибо мало что более позорно для воина».

Я знаю это. И у всех, кто смотрит на меня, нет оснований сомневаться, что и в Ретане все точно так же».

Сапог едва не соскользнул с гладкого лезвия; в последнюю секунду Канорти удержался, затаив дыхание. К великому счастью, даже краешек подошвы не коснулся проклятой земли…

Разумеется, меч был короче восьми шагов – даже если учитывать, что навершие рукояти легло не возле границы насыпанной земли. Так что последний шаг Канорти пришлось сделать очень широким… и одновременно попытаться не показаться смешным.

Ему удалось.

Вновь ступив на камень, посол выпрямился, и твердо взглянул на императора.

Выражение лица Эвеаллина не изменилось; и недрогнувшей рукой он протянул свиток.

– Да будет наш мир с Империей нерушим! – поклонился Канорти.

– Да будет наш мир с народом л’итэнн нерушим, – отозвался император.

И вновь по залу прошелестели удивленные возгласы – от подданных не ускользнуло изменение в произнесенном слове. Император не может ошибаться – так что же он хотел сказать?

Канорти вновь поклонился и отступил назад. А затем – опять шагнул на клинок.

Обратный путь протекал в абсолютном молчании зала. И завершился он столь же удачно.

Осторожно, не касаясь земли, Канорти поднял свой меч. Хвала Высоким Силам, древний клинок не подвел! Ни одна частица проклятой почвы к нему не пристала!

Вычурные, соответствующие этикету фразы, изысканные комплименты, на которые столь богат аристократический язык Илль-Цеана, ответная любезность императора… все это прошло как бы в стороне. Канорти исполнял роль, не думая о ней; а мысли его были устремлены на только что происшедшее.

Говорят, что каждый в жизни должен испытать себя великим испытанием. Может, для Канорти Сейхена оно только что произошло? Или ещё предстоит?

Увидим.

Несколькими часами позже Эвеаллин Неборожденный пригласил в комнату для частных бесед своего верховного советника и командующего армией – тех самых, что стояли у трона.

– Мой государь, – поклонился воин. – Войска размещёны, и они готовы выступить, как только посол доберется до своей столицы…

– В этом нет необходимости, – император изучил изумленные лица своих доверенных людей и неторопливо продолжил: – Правитель Ретана примет привезенный договор. Повода для войны не будет.

– Но… о государь, ведь посол опозорил себя! – осмелился возразить советник. – Он наступил на меч, и тем самым разрушил свою честь…

– Нет, – лаконично ответил император, но уточнять не стал. Впрочем, никому и не пришло в голову сомневаться в его словах.

А уже отъехавший на некоторое расстояние от Эйцина Канорти обернулся, и с усмешкой взглянул на стены столицы Илль-Цеана.

«Как же вы надменны и уверены в себе, жители империи. Вы считаете, что все живут так же, как вы… и вас выбивает из колеи иная точка зрения. Как вышло и сейчас…»

Ретанец вытянул из ножен клинок и посмотрелся в него как в зеркало.

– Я – это ты, – шепнул посол. – Ты – это я. Мы – это мы.

Формула, известная в Ретане каждому мальчишке. И очень хорошо отражающая то, что и выделяет эту страну среди других воинственных народов…

«Меч для нас – не предмет поклонения. Меч – это мы и есть. Такая же наша часть, как рука или сердце. И потому мы редко кому позволяем прикасаться к нашему оружию… как никто не позволит хлопать себя по плечу незнакомому человеку».

А ведь Эвеаллин это понял. Потому-то и чуть изменил произношение слова… изменив тем самым и его смысл.

Вместо «лит’энн» – «л’итэнн».

Вместо «Народа Меча» – «Народ-Меч».

Да, император Илль-Цеана станет достойным противником. И что с того, что войны не будет? Ведь сражаться можно не только клинками; иногда слова способны нанести куда более глубокие раны.

«Посол идет по лезвиям мечей»… Справедливо.

Долг воина в сражении; долг посла – в подборе слов. И если ошибка воина грозит смертью лишь ему, то ошибка посла может оказаться роковой для страны.

Это и есть то самое узкое и острое лезвие меча, по которому ходит любой, избравший для себя посольскую дорогу.

Точнее, такое лезвие – и есть эта дорога.

И вряд ли выбравший ее будет завидовать уделу воителей.

16.05.2006 – 17.05.2006

Оглавление

Испытание долгом

Мелкие детали

Музыкальный воин

Посольская дорога