Пуля [Валерия Лето] (fb2) читать онлайн

Валерия Лето Пуля

– Анна Александровна, с вами все в порядке? – сквозь грустные мысли и нахлынувшие воспоминания я услышала голос в затылок и обернулась. Передо мной стоял молодой человек моего возраста в потертых джинсах, рабочей спецовке и белой защитной каске. Технику безопасности на строительном участке, судя по всему, соблюдал только он. Всего пятнадцать минут назад я приехала с авторским надзором в соседний город, километров за семьдесят, изучить возведенный этаж будущего торгового центра, а меня уже достают ненужными вопросами.

– А есть подозрения? – откликнулась я. – Здравствуйте.

– Ах да, забыл представиться. Я Вячеслав Анатольевич, – парень протянул мне руку. – Просто вы уткнулись в телефон и молчите, а до этого ходили – фотографировали стройку. Вы, как только окинули взглядом участок, я сразу понял, что от вас ни один косяк не скроешь. Хотя их и скрыть-то сложно, здесь все как на ладони. Например, размеры грузового лифта не соответствуют стандарту по…

И он начал тараторить. Быстро, неинтересно и занудно. И что вообще за высокие отношения на стройке? Анна Александровна, Вячеслав Анатольевич… Куда же Сергеич ушел? Если я его не найду в течении десяти минут, этот крендель с синдромом отличника меня с ума сведет.

– … так и как залили! – продолжал мой новый знакомый с неподдельным интересом. – Опалубка вся косо изначально установлена, в стене отверстие абсолютно не по рабочим чертежам, а там, между прочим, рядом предусматривается устройство дренажа и даже…

– Славян, ты либо сдуйся отсюда, либо отстань от девчонки! – меня спас Васник. Наш начальник участка Василий Николаевич, мужик в два метра ростом, обладал теплым басом, который можно было узнать из тысячи. А как он пел песни под гитару… – Вместо того, чтобы чаем напоить, он с порога грузит фигней всякой.

– Василий Николаевич, так работы много! – Слава говорил так, будто опаздывал на поезд. – Надо все обсудить. Исполнительную документацию уже делать надо по каждому разделу, а деталей много, все нужно учесть. – Анна Александровна, могу предложить и чаю. Или кофе. Хотя тут только три в одном, так себе вариант. Лучше все-таки чаю.

– Видишь Нянь, у нас тут прямо-таки «институт благородных девиц». – Васник чмокнул меня в макушку, в знаке приветствия, как обычно он это делал при встрече. – Ладно ты Анна Александровна, но когда нашего вечно пьяного, вечно молодого кладовщика начали называть Петром Ивановичем… И всегда на Вы! Тут пол стройки общалось как на балу в книжках у Пушкина, пока я сюда не приехал! «Да, Петр Владимирович», конечно обсудим «Иван Валентинович», постараюсь сделать «Константин Викторович». Тьфу, блин, – Васник смачно плюнул на щебенку и вытащил из кармана пачку сигарет. – Вот стройка и встала, никто не работал, все только имена да отчества друг друга вспоминали. Девицы красные! Сергеич! Мы тут Сергеич!

– Так вам чай или кофе Анна Александровна? – Слава все-таки решил наладить со мной контакт.

Васник чиркнул камнем зажигалки и не дал мне ответить.

– Да делай ты уже и то и другое, Слявян! И сдуйся, пока Сергеич не подошел! Он с тобой размусоливать, как я, не будет. Один раз скажет только куда тебе идти.

– Я буду чай, Вячеслав, спасибо, – улыбнулась я парню.

– Нянь, какой Вячеслав? – дядя Вася ткнул меня легонько в бок.

– Можно в принципе Слава, я не против.

«Еще б ты против был» – подумала я, а Васник продолжал.

– Ты должна была сказать: уважаемый Вячеслав Анатольевич, будьте так любезны, угостить меня терпким высокогорным напитком с нотками гибискуса, пока я вас не послала куда-нибудь в горы этот самый чай собирать!

Слава сжал плечи, немного нахмурился и посеменил к вагончику. Я искренне рассмеялась. Первый раз за сегодня.

– Нет, Нянь, ты сегодня сама не своя. Что такое? Кому в лоб дать? – Василий Николаевич демонстративно почесал костяшки пальцев. В его навыке заступаться за кого-нибудь и решать конфликты я не сомневалась. В прошлом он, профессиональный спортсмен, имел разряд по рукапашке, а сейчас титан в плече не позволял возобновить тренировки.

– Да все в порядке, дядь Вась, – соврала я, но сообщение на экране телефона говорило обратное, а Васник был очень любопытен.

Писал Макс, мой старый добрый друг, который вызывал всегда у меня бо́льшие чувства, впрочем, как и я у него.

«Нянь, привет! Я понимаю, что сегодня твой двадцать пятый день рождения, но у меня снова не получатся приехать. Я понимаю, что еду мимо, но заехать не получается. Извини. Мне правда жаль».

– О, так у тебя сегодня день рождения?! – воскликнул Васник, – а ты молчишь. Так надо стол накрывать прямо тут, все равно, как я понял, гостей ты уже не ждешь.

– Эта тенденция из года в год, – махнула я рукой. – Друг детства, если можно так назвать. У нас все никак встретиться не получается, даже на такие праздники.

– Так обычно и бывает, – поддержал Сергеич. Как он подошел, мы и не заметили. Он был любителем неожиданно подкрадываться и собирать обрывки фраз. Мы даже кличку ему дали «между нами девочками», как Бесшумный, – живем близко, а видимся, дай Бог, раз в год.

– Да тут и расстояние немало важно. Он из Восточной Сибири как-никак.

– Нянь, ты не расстраивайся, – обнял меня за плечи Васник, – тут понять можно.

Я помотала головой в знаке согласия. И тут перед нами снова вырос Слава:

– Анна Александровна, а сахар класть? Если класть, то сколько? У нас тут просто тростниковый, обычного нет.

Васник обратился к Сергеичу:

– Видал, какой дотошный малый! Ему бы безопасником работать. Тогда бы все ходили в касках, да пристегнутые к стремянкам.

– Ага, – протянул Сергеич, – чтобы в случае падения стремянкой и прибило.

Я сказала Славе, что в принципе не люблю сладкое и поблагодарила за заботу.

– Еще вопросы есть, Вячеслав Анатольевич? – Васник почтенно поклонился, ирония так и плескала.

– Да, – ответил тот, – почему Нянь?

– Кстати, хороший вопрос, – поддержал Сергеич, – сам все давно хотел спросить.

Три пары глаз вопросительно уставились на меня.

– Это долгая история.

– Мы никуда не спешим, – подмигнул мне Васник. – Тем более, когда ты еще отметишь свой день рождения в такой компании, да с кипятком в пластиковом стаканчике. Прошу, присядьте.

Действительно. Я глубоко вздохнула и направилась к рядом стоящей лавочке, сваренной из остатков тридцать второй арматуры.

Блеклая серая пятиэтажка. С сильно выступающими воздуховодами и частыми слуховыми окнами. Старый растрескавшийся шифер. Окна подъезда до того маленькие и несуразные, что когда бежишь с пятого на первый не видно даже твоего силуэта. По этому поводу мы делали ставки, кто из ребятни выйдет первым на утренние сборы.

Один двор на три дома. Ни качелей, ни песочницы, ни лестниц, ни лавочек. Только ржавая горка посередине поляны, полуразрушенная беседка с половиной крыши и турник, где обычно бабушка со второго этажа выбивала ковер.

Серые дома и серый безжизненный город в воскресенье. Представьте, население в двадцать тысяч человек резко затихает в одни сутки. А все потому, что в этот день у всех выходной, абсолютно у всех. Если вам захочется хлеба – пеките его сами, не хватило сахара на пирог – кроме соседей вам никто не поможет, если поднялась температура – мокрая тряпка на лоб в помощь, в этом городе в воскресенье даже не принято умирать.

Добро пожаловать в восточную Сибирь. В мое детство, плавно перетекающее в сознательные подростковые чувства. В этом году лето не радует. Мне пока тринадцать. Я стою на балконе третьего этажа в папиной спецовке и пытаюсь докричаться до Макса.

– Анька, ну что ты идешь? – запыхался друг пока добежал до меня. Остальные, как обычно, ушли со словами «догонишь».

– Я не могу, меня мамка с Ленкой оставила. Они сегодня работают допоздна, – выдавила я из себя чуть ли не плача. Как обычно, все самое интересное мимо меня. Сегодня ребята собрались погулять на заброшенной дамбе, а я снова в пролете. Сестра на восемь лет младше меня ломилась на балкон с визгом: «Ань, ты скоро? Поиграй со мной! Ну, Ань!» Я частенько оставалась с мелкой, делать было нечего. Такая работа. Если мы гуляли возле дома, я таскала ее с собой, но куда-то вне зоны двора я не выходила. Я и так получала по поводу и без, только за то, что я старшенькая.

– Мне очень жаль, Анька, – Макс поджал губы в знаке извинения. Я посмотрела на его губы, и мне сразу вспомнилось, как он вчера чмокнул меня в щечку в подъезде. Впервые за такое долгое время.

– Давай, ушастый! – мимо пролетел Антоха и толкнул его в плечо, – резче! Твоя Джульетта выйдет через пару часов, мне батя сказал.

Отец Антохи работал вместе с моими родителями, только у него не было младших братьев и сестер. И конечно, он не упускал возможности надавить мне на больное. И да, ушастым Макс не был, по крайней мере, мне так казалось.

– Анька снова в няньках! Анька-нянька! – издевалась Ксюха, припрыгивая под руку с Кирюхой, одноклассником Макса.

– Анька снова с няньках! – подхватил с запозданием Антоха.

– Не обращай внимания на идиотов. Мы ненадолго. – Аленка взяла Макса под ручку. Это была его сестра и по совместительству моя лучшая подруга. Несмотря на то, что я умела постоять за себя, эти двое всегда придавали мне уверенности.

– Я буду ждать! – крикнула я вслед. – Как-никак у меня сегодня день рождения, – добавила я тихо, когда вся компания уже скрылась в поле зрения вниз по ступеням.

Город располагался на ступенях. Будто ярусами. Когда я собиралась лететь к родителям, мама меня убеждала, что ролики мне совсем здесь не пригодятся, и она была, несомненно, права. Дожди половина лета не успокаивались, и даже сегодня, в такой день шла морось.

Мой праздник мы договорились не отмечать. Завтра у нас рейс домой, нужно было собираться. Вещей много, только я прожила здесь два года, а Ленка, так вообще, качественно отходила в детский сад.

И вот я сижу в папиной спецовке на балконе, грустная. Одна. Время семь вечера. Сзади в стекло долбиться Ленка. Через сорок минут мне четырнадцать.

– Ну, теперь все понятно, – высказался Слава, – Анька-нянька, – это же в рифму.

– Ой, идиот… – покачал головой Сергеич, – Вась, вы где взяли-то такого? Интересуюсь, чтобы по этим местам больше не ходить.

– Да тихо вы! – выругался Васник. – Нянь, это же явно не законченная история, как мне кажется. Сейчас Славян тебе еще кипяточку плеснет. Продолжай.

Я улыбнулась. Слава засуетился, а я пыталась собраться с мыслями. И как только, как мне показалось, собралась, до моей ноги кто-то дотронулся. От неожиданности я взвизгнула.

– Эй, ну ты чего? – дядя Вася наклонился и заглянул под лавку, – не бойся! Напугала тебя Нянька, да?

Раздалось то ли рычание, то ли мычание.

– Давай не бойся! Выползай! Нянька любит животных, особенно, таких, как ты!

Из-под моих ног высовывался маленький черный нос.

– Ну же! – торопил Васник.

Последняя фраза прозвучала как призыв к действию. Пулей, из нашей тени вылетел пес и стал прыгать мне на коленки, пытаясь при этом меня то ли куснуть, то ли лизнуть. Я захохотала и попыталась почесать нового друга за загривок. Он всячески изворачивался.

Небольшая, месяцев восьми дворняжка, смотрела на меня с неподдельным интересом. Одно ухо то ли было подломано, то ли так и не встало торчком, еще в щенячьем белом пуху пасть растянулась в зубастой улыбке. Рыжих проталин на шерсти было не так много, пятна не бросались в глаза, их уже перекрывала основная черная расцветка. Я улыбалась.

– Вот это я понимаю любовь с первого взгляда! – прокомментировал Сергеич. – Вы видели, как пес вылетел к Аньке? Словно…

– Словно пуля, – продолжила я. – Ее зовут Пуля.

Васник попытался погладить собаку, но она демонстративно уклонялась и жалась ко мне.

– Пуля, иди ко мне, – скомандовала я и похлопала по бедру. Тут же мой шустрый друг запрыгнул на лавку справа от меня и положил голову мне на коленки. Сергеич от удивления раскрыл рот, а я издала легкий смешок и принялась гладить Пулю вдоль шерсти.

– Надо же, это и правда, девочка… – удивился Слава, – а все называли пес да пес, даже имя не дали. А я между прочем говорил, что надо назвать. Как-никак уже полгода с нами, а мы даже и не в курсе, что…

– Славян, мы тебя поняли, не продолжай, – вставил Сергеич, – но то, что вы не определили даже пол животного это, конечно, интересно.

– Да когда тут определять? – махнул рукой дядя Вася, – мы ж тут сутки напролет учим правила этикета и отчества друг друга! Да, Вячеслав Анатольевич?

– Да, Василий Николаевич, – Слава передразнил начальника и повернулся ко мне. – А почему Пуля, Анна Александровна?

– А это, Слава, и есть продолжение истории. И давай на «ты».

– … и в этом черном-черном доме жила черная пречерная старуха… и выходила она на улицу только темной претемной ночью…

Дождь чеканил по разрушенной беседке, а мы, спасаясь от него, все шесть человек, прижались в один из углов.

– Фу, Ксюх! Это скучно! – воскликнул Кирилл.

Ксюха надула губы и скрестила руки на груди:

– А что я вообще рассказываю? Пусть Нянька рассказывает, она и так все веселье со своим детским садом пропустила!

Я оторопела и удивленно посмотрела на Макса в поисках спасения. Но Ксюха сделала все сама.

– Хотя нет! Тебе не нравиться, вот ты и рассказывай, – она ткнула Кирюху кулаком в бок.

– А вот и расскажу!

– А вот и давай!

– Кирюх, надеюсь, ты не решил раскрыть наш с тобой секрет? – Антоха задал интригу.

– Шшшш, тише… – Кирилл прижал указательный палец к губам, – вдруг он нас услышит.

– Кто он? – подала голос Аленка. – Не пугайте меня, я не люблю страшилки.

– Это не страшилка, Аленка, – прошептал Антоха, – это чистая правда. А верить или не верить, это уже ты решай сама.

Я скукожилась, Макс это заметил и слегка меня приобнял.

– Так вот, – начал Кирилл, – вы все думаете, что мы ходили сегодня на заброшенную дамбу просто пошвырять камешки на дальность? Может вы и да, а вот мы с Антохой точно нет. Мы наблюдали.

– Наблюдали за чем? – еле слышно произнесла Ксюха.

–Не за чем, а за кем, – поправил Антоха. – За ним. Вы никогда не задумывались, почему дамба заброшена?

Наступила гробовая тишина, все мы переглядывались, а продолжил уже Кирилл:

– Она заброшена еще давно, когда мой отец был молодым. Он с компанией любили там гулять, пока не вернулись с очередной сходки не в полном составе. Двое утонули.

– Обними и меня тоже, – прошептала Аленка и прижалась к брату. Мы облепили Макса с двух сторон, так было даже теплее.

– Может это случайность? – спросила Ксюха.

– Может и случайность. Только такой исход был не в первый и не в последний раз. И самое интересное, что каждый утопленник был из приезжих. В городе рассказывают, что дамба является домом для некого духа, который забирает к себе в основном подростков. Кстати, друзьям отца было всего четырнадцать, как раз, как тебе сейчас, Нянь. Мы-то все немного постарше будем.

– Ты вроде говорил, что эти ребята приезжие были, да Кирюх? – добавил Антоха.

– Именно. Лет пять тут прожили, до десятого класса доучились.

Ксюха еле слышно охнула. Дождь не прекращался. Я вжималась в бок к Максиму. Он как назло молчал. Обычно в таких ситуациях он первый пытается вставить, что подобные вещи выдумки, но тут он сидел и смотрел, как и все, с интересом на ребят.

– Ну и хорошо, что я сегодня с вами не пошла, – улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку, включилась защитная реакция.

– Может да, а может и нет, – продолжил Антоха, – говорят, если дух хочет кого-то забрать к себе, то он начинает этого человека притягивать всеми способами. Некоторые говорят, что слышали даже голоса утопленников, с просьбой о помощи, но когда приходили на дамбу, естественно, там никого не было. Некоторых эти голоса сводили с ума так, что одно время из города уезжали целыми семьями.

Дождь усиливался. Стук по крыше становился каким-то металлическим. История прибавляла красок вечеру.

– Так вы с Антохой что-нибудь обнаружили? – спросила Аленка.

– Ну, как сказать, обнаружили… – протянул Кирилл. – Мы только с Антохой недавно поняли, что дух нас зовет. Хотя мы и местные. Вспомните, кто первый предложил туда пойти играть?

– Ты… – в Ксюхиных глазах читался, как испуг, так и недоверие.

– А кого постоянно туда манит, даже просто так посидеть на бережку?

– Антона…

– Он через нас кого-то к себе притягивает, – прошептал Антоха, – наверное…

Откуда-то с низов раздался гул. Именно гул, а не вой ветра или дворового пса. Доски беседки протяжно скрипнули, рассохшиеся прежде, они то и дело наполнялись влагой. Я дернулась. Кирюха издал протяжное тихое «у-у-у» в тему. Аленка почти истерически хихикнула, а вот мне было совсем не смешно. Моя джинсовка со спины немного промокла, дождь был косой. Мне стало холодно, но я пыталась не дрожать. Бабушка мне говорила, что когда начинаешь замерзать, нужно расслабиться и пропустить через себя холод, что я и сделала. Вдобавок не хотелось раздевать Макса. Он бы обязательно надел на меня куртку, если бы я начала трястись.

– А кто-нибудь видел этого духа? – робко спросила Аленка, которая тоже начала замерзать. Весь рукав ее новой олимпийки был мокрый.

– А это самое интересное! – оживился Кирюха. – Отец мне рассказывал, что дух показывается исключительно приезжим, но те, кому посчастливилось с ним встретиться, потом совсем не посчастливилось. Они пропадали бесследно. Причем по двое.

– Да, я тоже слышал об этом, – сказал Антоха, – логично, что парами. Наверное, тот, кто рассказывает, и тот, кому рассказывают. Хотя может и просто по двое приезжих.

– Надеюсь, мы такие подробности не узнаем, ни к чему это нам, – первый раз за всю историю подал голос Максим.

– Ну да ладно, ребятки, – сказал Кирилл, – что-то я совсем замерз, да и время позднее. Не пора ли нам пора.

– Погоди, – Ксюха дернула парня за рукав, – а на дамбу мы не пойдем? В свете полученной информации, у меня к этому месту проснулся больший интерес.

– Красота моя, надо быть полным идиотом, чтобы поперется в такое время на дамбу, да еще и в дождь. А теперь всем пора спать. Идем я тебя провожу. – Кирюха чмокнул Ксюху в макушку.

Ребята потихоньку начали расходиться, но мне совсем не хотелось домой. Макс опередил мои мысли, шепнув на ухо:

– Идем. Проводим Аленку и идем.

– Ты уверен? – прошептала я. – Эта история меня пугает. Я хоть и понимаю, что это бред, но все же. Тут все карты указывают на меня.

– Мне надо тебе кое-что показать. Идем. Мне нужно убедиться, что я не псих.

Пуля на лавочке сладко заскулила. Уснула под мой бубнеж, и, видимо, во сне ей что-то померещилось. Ее голова так и лежала у меня на коленках, я начала гладить ее за загривок, пытаясь успокоить.

– Нянь, давай дальше, – сказал Васник и снова закурил. Он как никто другой очень внимательно меня слушал.

– Можем переместиться в вагончик? А то дождь накрапывает, – сказал Слава, – промокнем все.

– Не сахарный, не растаешь, – рыкнул Сергеич, – можешь считать, что это издержки строительного производства. Работа в нестандартных условиях.

Дождь начал усиливаться, я почувствовала, как начинала намокать моя спина. Я почувствовала, как снова переношусь на одиннадцать лет назад.

Подошвы моих белых кроссовок звучно шлепали по грязи. Макс шел рядом, пытаясь придерживать меня, когда я перескакивала через ветки, была у меня такая суперспособность падать. Дождь не прекращался, но я на удивление согрелась. Когда небольшой подлесок был пройден, перед нами открылся тот самый вид.

На дамбу это место походило мало. Скорее на небольшую плотину с широкой запрудой. Основная грунтовая насыпь скрывалась где-то под проточной водой, создавая небольшой перекат. Обломанные сухие ветки местами лежали вдоль берега, кое-где даже не давая подойти к нему. Посередине возвышался небольшой мостик из досок сороковок, редко положенных горизонтально, и накрепко вбитых вертикально. Местами виднелась насыпь речных камней.

Сумерки совсем опустились на землю, но гладь воды блестела. Притих ветер и мне показалось, что резко потеплело. Сам воздух стал тёплым.

– Нянь, падай, – Макс устроился на самом мостике и положил рядом рюкзак.

Я посмотрела на конструкцию: мне показалось, она еле дышала.

– Не бойся, выдержит, – Макс прочёл мои мысли, – сто раз так делал.

Я устроилась рядом, мой взгляд упал на кроссы. Они были ужасно грязные. Подошвами я немного доставала до глади воды и хотела немножко их ополоснуть. Макс вытянул в сторону руку и тормознул меня.

– Не шуми, он этого не любит.

– Ты серьезно? – разозлилась я, – теперь ты меня пугаешь?

– Нет, Ань. Я не пугаю. Я предупреждаю. Ты сейчас сама все увидишь. Надо просто подождать.

Я уставилась на воду и стала ждать. Макс рассмеялся.

– Что? Что смешного?

– Ничего, – буркнул он, – давай просто наслаждаться моментом. Все само собой получиться.

Я кивнула головой, а Макс полез в рюкзак. Все два года, которые я его знала, он ходил с защитным рюкзаком DIESEL, в который влезало неимоверное количество вещей. Мне казалось, в рюкзаке просто чёрная дыра. Помимо тренировочных штанов и бутсов, он умудрялся запихнуть туда полуторалитровую бутылку воды, книжки и даже осеннюю куртку. Вот и теперь он полез в свой ларец, а я с интересом смотрела, что он оттуда достанет.

– С днём рождения, Нянь. Отметим? – в его руках было две банки пива Amstel. Первое, что я попробовала в своей жизни из подобных напитков.

– Отметим, – улыбнулась я. Макс резко дёрнул чеку, сначала одну, потом другую и мы стукнулись.

– Знаешь, почему я молчал, пока ребята рассказывали историю?

– Нет, но меня это удивило, – я сделала глоток.

– Я слышал от бабушки вот что. Это будет самое начало, даже предыстория того, что рассказывали ребята. Готова?

– Я же пионер! Всегда готова!

Ветер совсем стих. Дождь резко закончился. Тишина напрягала. Тёплый голос Макса уносил меня куда-то в центр самой плотины.

– Однажды в город приехала рыжая девочка. Все ее дразнили, но она не обижалась, она знала, что она рыжая, потому что ее любит солнышко. И как потом оказалось, не только солнышко. Местный мальчик влюбился в неё по уши, и это было взаимно. Но, как всегда бывает в подобных историях, вместе они быть не смогли. Девочке надо было уехать из города вместе с семьей. Она настолько быстро собралась и исчезла, что даже не успела попрощаться с мальчиком. Исчезла так быстро, словно пуля. Мальчик очень долго грустил по девочке и стал ходить на дамбу. И однажды, в трубе, которая проходит под речкой, – Макс указал куда-то вдаль, – мальчик обнаружил щенка. Обычную дворняжку. И назвал мальчик дворняжку Пулей. Теперь они были вместе. Мальчик и его Пуля. У них был свой мир на дамбе, и они очень не хотели, чтобы их беспокоили. Вдобавок, парень был так зол на девушку, что в нем проснулась ненависть к приезжим. С тех пор мальчик и Пуля забирали с собой всех подростков на дамбу, кто приезжал в их город. Ни мальчика, ни собаку, ни ребят, которые играли как-то здесь и пропали, давным-давно никто больше не видел. Вся история.

– Отлично, – протянула я, – и мы сейчас сидим с тобой в этом месте и отмечаем мой день рождения. – Удивительно Макс.

– Удивительно не это, Нянь! Удивительно другое. Гляди. – Макс взял обеими ладонями мою голову и повернул в сторону. За три метра от нас по краю запруды виднелась труба. Диаметром около полуметра она проходила сквозь закаменелый грунт вглубь берега. Тонкой струйкой оттуда лилась вода. Я пригляделась. На меня смотрели два глубоких каре-зелёных глаза.

– Видишь?

– Вижу, – я еле дышала.

– Значит я не псих. Спасибо Нянь.

– Значит мы оба психи, – поддержала я.

Темнота будто приближалась к трубе. Словно сумерки решили собраться в одном месте, центром которой была чёрная тень. Тишина стала какой-то зловещей. Я чувствовала, как рядом нервно дышит Макс, но сама пыталась успокоиться. Я пыталась убедить себя, что это только мне кажется, что разыгралось воображение, но мои глаза доказывали обратное. Я пристальней всмотрелась в трубу и поняла, что глаза начали приближаться. Макс тоже это заметил. Он с силой сжал мою руку и произнес короткое «не бойся».

Тень начала двигаться прямо на нас. Из трубы показался черный продолговатый нос, а затем и вся морда. Медленно вырисовывались лапы.

Я прижалась к Максу и, не моргая, смотрела. Тень резко нырнула в воду и быстро приближалась к нам. У меня сперло дыхание. Я хотела вскрикнуть, но не смогла. Это было как во сне, хочешь бежать – но невозможно двигаться, хочешь кричать – но нет голоса.

Тень настольно быстро достигла края берега, что от неожиданности я выронила банку из рук. Она громко шлепнулась прямо в воду. Тень вздрогнула, быстро вылезла на берег и прижалась к рядом растущим кустам.

– Не бойся, – прошептал Макс. – Выползай! Нянька любит животных, особенно, таких, как ты!

– Мааакс, – протянула я, – ты б лучше меня успокоил.

– Я же тебе говорил не шуметь, поэтому давай как-нибудь сама.

Я вздохнула и стала ждать. Вдруг животное сорвалось с места и устремилось ко мне. У меня не было сил визжать или бежать, я просто сидела истуканом. Пес остановился в полуметре от меня.

Небольшая, месяцев восьми дворняжка, смотрела на меня с неподдельным интересом. Одно ухо то ли было подломано, то ли так и не встало торчком, еще в щенячьем белом пуху пасть растянулась в зубастой улыбке. Рыжих проталин на шерсти было не так много, пятна не бросались в глаза, их уже перекрывала основная черная расцветка.

– Пуля, иди ко мне, – не веря самой себе, скомандовала я. Меня трепало от возбуждения и страха. Собака легла ко мне на коленки. Полностью сухая. Шерсть была настолько мягкая, как будто ее только что высушили феном.

Минут десять мы просидели в тишине. Я гладила моего нового друга и удивленными глазами смотрела на Макса. Сзади послышались шаги. Страха я не чувствовала, на душе мне почему-то было удивительно спокойно.

– Я так и знал! Два дебила – это сила! – это был Кирюха. – Нянь, сейчас батя твой будет убивать тебя и Макса, да еще и меня. Вы на часы когда последний раз смотрели?

– А тебя-то за что? – спросила я, но тут вдруг резко вспомнила про Пулю. Что мы скажем Кирюхе? Откуда пес?

– 

За то, что медленно хожу. Я

, конечно, понимаю, у вас тут романтик,

все дела. Только Макс, ты совсем сдаешь позиции. Анька сама себе коленки наглаживает сидит, а ей вообще-то завтра уезжать.

И тут я сообразила, что Кирюха в упор не видит животное. Наша легенда на глазах оживала.

– Макс, а ты откуда приехал? – вдруг спросила я.

– Так это когда было? Считай, что я местный.

– И все же.

– Из Челябинска. А что?

– Я пошел. Догоняйте, – не выдержал Кирюха. Вот кто-кто, а я не хочу трендюлей получать.

Друг двинулся вперед, Макс допил банку пива, убрал обратно в рюкзак, чтобы не мусорить.

– Пора, Ань.

И тут мы услышали тихий свист. Будто кто-то подзывает собаку. Животное навострило уши, лизнуло меня за щеку и исчезло в подлеске дамбы, точно пуля.

– Ань, скажи, хоть что-нибудь, – произнес Макс.

Я улыбнулась:

– Ты не псих, Макс! Можешь быть спокоен.

– Ты немного промокла, Ань, – сказал Слава, протягивая мне спецовку,– вот возьми.

– Уже не Анна Александровна. Можешь называть меня как все, Нянь. – улыбнулась я, – спасибо, но мы поедем.

– Ну, уж нет, – возразил Васник, – так тебя называть – это особая степень доверия. Славян еще зеленый. Может чайку напоследок?

Мы c Сергеичем отказались, надо было собираться. Дождь закончился, печка в машине обещала нас быстро высушить. Дядя Вася пожал руку Сергеичу, чмокнул меня в макушку и закурил:

– А знаешь, что, Нянь?

– Да, дядь Вась.

– Забери собаку с собой. Считай это наш тебе подарок. Стройка закончиться через месяц, другой, ее все равно девать не куда.

– А знаешь, что дядь Вась? Заберу. Мы с ней уже привыкли друг к другу, как мне кажется.

Мы с Сергеичем двинулись в сторону машины. Пуля шла за мной следом, как будто уже признала во мне хозяйку. Она прекрасно знала, куда ей нужно идти. Не успела я открыть дверь на заднее сиденье машины, как мой новый друг пулей запрыгнул внутрь и удобно расположился. На меня снова смотрели два глубоких каре-зеленых глаза.

Я ехала осторожно, то и дело, оглядываясь в зеркало заднего вида на Пулю. Дорога проходила отлично, если бы Сергеич не просил каждые пятнадцать минут делать остановки. На участке он надулся чаю, а на заправке дополнительно купил себе три банки энергетика.

– Ладно, идем, – посмотрела я на лохматую морду, – пока Сергеич лазает по кустам, мы с тобой поиграем.

Пуля тут же выскочила из машины и через десять секунд притащила мне обрубок толстой ветки. Собака сама прекрасно знала все команды, вернее не знала, она просто понимала меня. Я в очередной раз кинула апорт, когда подошел Сергеич.

– Я готов.

– Молодец. Пуля идем.

Со стороны подлеска раздался еле различимый свист. Собака навострила уши. Я заметно напряглась и повторила команду:

– Пуля идем!

Но Пуля бежала в другую сторону. Сколько я не кричала и не звала, она, будто не слышала меня. На горизонте показалась точка, а потом и вовсе исчезла. Я кинулась следом. Сергеич меня догнал возле самого обрыва.

– Нянь, дальше запруда, – запыхался Сергеич, опершись ладонями на коленки, – мы не пройдем.

Я села на корточки и заплакала.

Я звонила на стройку, думала, Пуля вернулась назад на участок, звонила на близлежащие заправки, но все было тщетно. Она исчезла, как тогда. Быстро, так же как и появилась, как пуля.

Дома, я отмыла белые кроссовки и повесила джинсовку на балкон сушиться. Я любила воздух после дождя, поэтому облокотилась на межкомнатную дверь и медленно сползла вниз. И вот я сижу в домашней футболке на балконе, грустная. Одна. Время семь вечера. Сзади в стекло уже не долбиться Ленка. Через сорок минут мне двадцать пять.

Из ванны меня вытащил дверной звонок. Пронзительный и долгий. Я никого не ждала, надеялась, что ошиблись дверью, но ошибалась я. Нехотя перешагивая борт, я наклонилась к крючку за полотенцем. Слегка обтерлась, чтобы с меня не капало, и замотала полотенце вокруг своей оси.

В коридоре были сумерки, свет я выключала везде. Я экономная. Когда живешь одна невольно начинаешь это делать. Ключ легко поддался, два оборота пролетели, и я распахнула дверь. Передо мной стоял Макс.

– С Днем Рождения, Нянь! Отметим? – он улыбался во все тридцать два. В руках он держал две бутылки пива Amstel, а возле его ног сидел пес. Небольшая, месяцев восьми дворняжка, смотрела на меня с неподдельным интересом. Подломанное ухо, которое так и не встало торчком, в щенячьем белом пуху пасть растянулась в зубастой улыбке. На меня снова смотрели два глубоких каре-зеленых глаза.