Воскресители [Евгений Еременко] (fb2) читать онлайн

- Воскресители 1.31 Мб, 87с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Евгений Еременко

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Евгений Еременко Воскресители


А ты уходи, и чем дальше – тем лучше,

Нет права тебе оглянуться назад

И ты не следи, как цепляясь за тучи

Дорогой небес поднимается ад…

(Канцлер Ги)

Глава 1

В наш век высоких технологий гарантий не дают даже морги. Когда коллеги за кружкой пива по выходным заводят разговор о том, что привело меня в эту контору, я иногда вспоминаю одного своего друга, у которого умер дед, а потом до инфаркта перепугал уборщицу морга и всю тамошнюю ночную смену. Конечно, когда сидишь себе, попиваешь чаёк за телеком, а к тебе приходит труп, тряся 90- летними гениталиями и жалуется, что ему дескать холодно, реакция может быть самая разная, от непроизвольного мочеиспускания до разрыва сердца. А кто-то может сподобиться и упокоить мертвяка окончательно собственными руками, благо методов для этого существует множество. А до таких вот «мертвяков», как правило, не доходит, что за зрелище они из себя представляют в эти моменты. Да и мертвецами они отнюдь не являются, а вот ошибками диагностики – с полной уверенностью. Подобных случаев в мировой практике накопилось великое множество , хотя они сами по себе – большая редкость – менее 1 тысячной процента среди населения ежегодно. Но если принять во внимание само количество человек, что на нашей странной планете проживает, цифра получается внушительная. А после того, как в дело вступили воскресители, оказалось что и статистика – то верной не была – примерно эдак раза в 3. Конечно , мы пентаграммы не чертим, свечи не жжем и не приносим девственниц в жертву. У нас вообще, контора хоть и секретная, но вполне официальная, с компьютерами и оргтехникой, заполнением отчетов и выдачей зарплат. И воскрешением это можно назвать лишь отчасти, скорее это – побудка на очередной рейс собственной жизни. Впрочем, учитывая огромные шансы на него не успеть и быть поэтому выпотрошенным, зарытым или сожженным заживо, новую жизнь людям мы всё-таки даём. Вернее, возвращаем старую.

На проходной сегодня опять дежурил Петрович – премилый дедок, даже в свои 70 с копейками умеющий радоваться жизни, хотя и своеобразно, конечно, и в основном посредством шкалика за пазухой. Из-за этого – то, надо сказать, он так нам и загремел, употребив честь 70 дня рождения раза в три больше своей обычной нормы, в следствии чего собственное сердце мягко послало его на 3 буквы. Врач, диагностировавший его смерть, от Петровича образом жизни не сильно отличался, и не сумев нащупать пульс и не зафиксировав реакции зрачков на свет, дал диагноз вполне однозначный – смерть. Так вот, Петровича пришлось откапывать. Особых проблем на разрешение эксгумации контора никогда не имела, все шло с самого верха. Теперь он работал у нас как охранник. Хотя и по-хорошему, охранять нужно было его самого – от зова бутылки и ударов пошатнувшиеся здоровья. Здесь он хотя- бы был при деле. Ну или ему так ему казалось. Болтливостью он не страдал, секреты хранить умел, а большего от него и не просили. Ну, кнопочки жать да проверять документы. Этим он сейчас и занимался, внимательно изучая мой пропуск, как и вчера и третьего дня.

–Хорош, Петрович, – поторопил я, – мне опять не за опоздание влетит, а ты ещё задерживаешь.

– Не трынди, салага, – с деланной угрюмостью ответил он,– чего это мы опаздываем?

– Проспал,– ответил я и улыбнулся.

–Проходи, труженик блин, – улыбнулся он в ответ, обнажив остатки зубов, – Дуй покойничков откачивать.

Я кивнул и направился через фойе в длинный коридор, выкрашенный в шаровый цвет. Найдя нужную дверь под номером 24, я тихонько отворил ее и уперся взглядом в рожу своего начальника, на которой угрюмость уже была совсем не деланной.

– Ну что, Дениска, снова будильник не сработал ? – спросила рожа.

– Эээ… – замялся я, – ну как бы это…

– Ты проходи, что встал, как бедный родственник. И расскажи всем нам , что тебя задержало на этот раз.

Я вошёл в офис, ловя на себе ехидные взгляды сослуживцев. Сразу вспомнилась школа и пришла мысль, что взрослых в нашем мире не бывает, есть только постаревшие дети. Первым побуждением было выдумать про очередную бабушку умершую, но у человека их столько не бывает, сколько уже их у меня скончалось, поэтому было решено во всём сознаться павши ниц или на колени , ну и далее по схеме.

– Проспал, – вздохнул я и стал пристально разглядывать свои ботинки, еле сдерживая улыбку. Ну не уволит же он меня меня, в конце концов.

– Волков, ну что с тобой сделаешь?… Не увольнять же.. – в очередной раз подтвердил шеф один из аспектов мысленных резонансов. Он вздохнул. – Проходи, пора арбайтен.

Мысленный резонанс – это то, чем контора, собственно, и занимается. У вас когда-нибудь бывали ситуации, когда говоришь одновременно одну и ту же мысль, не сговариваясь, в точности до слова ? Уверен что у всех бывало. С тех пор, как была сформирована волновая теория мысли, многое странное встало на свои места. Конечно в массы теорию не пускали, всё было на уровне лженаук и баек из желтой прессы, но такое характерно на той стадии, когда новая наука начинает формироваться, а ты пишешь по ней фундаментальные труды. Штука в том, что два или более сознания для существования собственного не ограничивается одним только пространством внутри черепа. Это – своего рода радио, на которое можно настроиться, и если не слушать пока, то воспроизводить собственным «динамиком» . Не чтение мыслей, конечно, но то, до чего мы в итоге сможем дорасти – туманно и перспективно до безобразия. Политика, бизнес, медицина, да и жизнь в общем и целом – все имело перспективы встать с ног на уши, потому и нужна была секретность.

Я под взорами ехидных глаз коллег прошествовал к своему столу. Все как в обычном офисе – стол, компьютер, телефон, стул. А вот кровать рядом – это уже наша фишка. Да, такова специфика работы – нам полагается спать. Если честно, мы это можем делать и прямо за столом, но на кровати получается лучше. Нас вообще всех здесь объединяет одна вещь – мы нарколептики поголовно. Нарколепсия, для тех, кто не знает, – это когда человек спит намного больше, чем это обычно требуется. Нас ещё и вырубает достаточно резко – сидит себе человек, что-то пишет и бац! – он уже носом где-то в клавиатуре. Вот всем отделом его и перекладываем на койку, там и дрыхнет. Когда по полчаса, когда больше, но обычно не более 40 минут. А далее – локализация, выезды, ну и т.п. Если зафиксируют что – то похожее на открытый канал.

Я включил компьютер . Он приветливо зажужжал, пискнул, открыл рабочий стол с видами Финского залива сумеречного времени. Захотелось в отпуск. Я вздохнул.

– Не вздыхай,– послышалось сзади. Иван Васильевич, так, кстати, зовут моего шефа, немного повеселел , как слышалось по голосу. – Ты уже напросыпал на два отпуска вперёд. Итак, рассказывайте, работнички. Подъезжайте ко мне и рассказывайте!

Народ потащил стулья в центр офиса и я последовал их примеру. У нас каждое утро с этого начинается. Конечно, учитывая то, чем мы тут занимаемся, можно сказать что у всех есть перспектива взять работу на дом, даже и не подозревая об этом.

– У меня ничего,– сказала Лена, натуральная блондинка на шпильках и брючном костюме. Просто удивительно, что она тут делает. Вообще, приятная особа, совсем не похожая на атакующий лабутен, красивая, хотя и на мой взгляд метр 80 для девушки многовато.

– У меня тоже,– сказал Олег,– всю ночь какая-то дичь, но по теме ноль. Олег – промежуточное звено между парнем и мужчиной 25 лет, холостой. Борода его не красила на мой взгляд, но на хипстера он не смахивал точно. Скорее на монаха Пересвета в лучшие годы, однако всё над ним шутили именно в этом направлении. Однажды даже скинулись и купили килограмм фалафелей. Правда, всё равно он ничего не понял, а сказал только, что невкусно. Ну да и ладно. А вот спинер ему понравился и теперь он его крутил.

Максим как обычно выпучил глаза и состроил какую-то огорченную мину.

– У меня что-то было, Иван Васильевич, но что – я не знаю. Я бы хотел обсудить это с вами лично попозже.

В такие моменты он, как мне думалось, хотел быть похожим на кота из Шрека, но по-моему так получался Горлум собственной персоной, разве что одевался он получше и вместо кольца у него была карьера. Девушкам он нравился, а вот мы мужским коллективом его считали жополизом. Иногда с ним было весело, да и парень был неплохой, но когда на горизонте появлялся Васильич или кто повыше, сразу всё начинало портиться. Поговаривали даже, что он пару раз закладывал кого-то из других отделов, но доказательств никто не имел, к сожалению или к счастью.

У меня тоже ничего,– сказала Аня. Ведь розовые пони не в счёт?

Аня, совсем ещё ребёнок, пока что ей и сигареты – то никто не продает без паспорта, а спиртное – так и тем более. Ведь 21 год ей стукнет только через месяц или около того. Роста миниатюрного , сложения – тоже, волосы каштановые. Я много раз представлял как бы они смотрелись на подушке, даже пару раз пытался это устроить. Ну кафе там или кино, но она только смеялась и говорила что не любит фильмы времен СССР. Ну типа староват я для неё . Наверное, она была права. Но по работе и в жизни – само очарование.

– Ну а ты, Дениска? Столько, сколько ты дрыхнешь – мог бы и с пользой это делать.

Все засмеялись. И тут.... С Васильичем что-то произошло. Его рот стал растягиваться в стороны, а зубы заостряться и вытягиваться, со всеми происходило то же самое. Это не пугало, а казалось вполне нормальным. Они смотрели на меня и говорили какую-то поначалу белиберду (ну с их – то ртами – понятно), но потом я начал что-то различать.

« Кто-нибудь» – говорили они. Сначала я разбирал только Васильича, а потом и все «подтянулись» и стали говорить это самое «кто-нибудь».

– Я здесь, я слышу,– ответил я и подумал «…Началось…» Потом они потянули ко мне руки и наступила тьма.

****

– Вы где?! Где вы?! Кто-нибудь!

Тьма понемногу рассеивалась и я начинал различать какие-то контуры. Как – бы тени людей, как -бы призраки. Много призраков, но голос шел не от них. На возвышении было какое-то светлое пятно и кричали оттуда. Точнее, кричала. Девушка, судя по голосу. Он был высокий и полный какого – то нереального горя. Я прошел сквозь толпу приведений. Сопротивления они не оказывали, да сколь-нибудь твердыми и не были, как им и полагалось, в принципе. Белое пятно приближалось и обретало человеческие очертания. По мере приближения я начал осознавать, что это – действительно девушка, лет 25, красивая до неприличия, а белым пятном она казалась не только потому, что ей удалось открыть канал, но еще и потому что она была в белом. В свадебном, если совсем точным быть. Стояла и вещала с возвышения, как античным ораторам приличествует, а не невестам вовсе. Хотя и место данное тоже вряд – ли какой невесте бы подошло. Немного найдется таких, кто предпочтет цветы на венках и в четном количестве, да и к тому же в комнате с кучей народа, но мало похожей на банкетный зал. И где попы стоят и молятся совсем не за здравие.

– Я здесь,– сказал я снова , когда до неё осталось метра 3 . Она меня увидела и двинулась в мою сторону, двинулась быстро, почти побежала, всхлипывая и причитая что-то непонятное, по-моему даже попыталась меня обнять, но, естественно, у неё ничего не получилось и она пролетела сквозь меня.

– Тише, девушка, – сказал я, -у нас мало времени. Вы должны сказать, где вы находитесь, лучше с указанием места – я развернулся к ней.

– Я через три дня замуж выхожу! – был мне ответ. – Замуж, понимаете?! Не в колумбарий, а замуж! Свет от неё стал меняться на красноватый и серый, канал переставал быть стабильным. Он дрожал и в любую минуту мог оборваться, истерика – дело такое.

– Если вы не успокоитесь, мне придется уйти. А в этом случае колумбарий вам обеспечен точно.

« Жаль по щам врезать нельзя, это бы точно помогло..» – пронеслось в голове , но видимо слова до неё дошли и аура стала светлее и ярче.

– Я не знаю где… – ответила она уже ощутимо пытаясь держать себя в руках. – Но по-моему это крематорий. Крематорий, понимаете?! Аура снова стала краснеть. – Мои родственнички даже на этом пытаются сэкономить, твари! Это всё из-за них, это всё они!

Далее последовали такие эпитеты, после которых покраснел бы и мой ротный старшина, будь он здесь, а не то что какая-то аура. Канал трещал по швам. А сама аура теряла свет, и голос забивало подобие белого шума – музыки космоса или всеобщего эфира.

– Имя и фамилия! – Ваше имя и фамилия! – Выкрикнул я, пытаясь пробиться сквозь помехи канала, угасавшего неотвратимо.

…орева… …ия… – успел услышать я.

И все стало серым. А затем чёрными и меня выкинуло обратно в офис. Первым, что я увидел, когда открыл глаза, была довольная физия Ивана Васильевича.

– Добро пожаловать в наш дерьмовый мир! – произнесла она и улыбнулась. Улыбка, впрочем, была обычная человеческая. Меня подняли с кушетки , предварительно отцепив электроды с головы

– Быстро рассказывай, – торопил шеф , – это был канал, я точно знаю! Говори!

– Скорее всего крематорий, скорее всего Пискаревка, имя фамилию спрашивал, не разобрал.

Шеф присвистнул.

– Даже так… А на что похоже?

– «ОРЕВА ИЯ», помехи сожрали остальное. Но я думаю, она там и сейчас и у неё прощание с родными.

– Молодец, дорогой! Я звоню!– Васильич схватил телефон и нажал кнопку быстрого набора. Полезная штука, если на том конце имеют привычку трубку брать. А эти ребята ее явно не имели, являясь монополистами своего рода и хранителями традиций совкового сервиса. Вообще, в самом крематории к нам относились со смешанными чувствами – с одной стороны нас и не пошлешь куда подальше, директива не зря была доведена, а с другой- по их мнению нас бы стоило наряжать исключительно в белое и чтобы рукава можно было завязывать где-нибудь сзади. Особенно это стало очевидно после одного такого неудачного эфира, точнее мы думали что это он , а оказалось, что просто бредовый сон. Мы тогда еще не очень хорошо понимали механизм работы канала и думали про каждый такой приход, как про озарение. Что и говорить, мы не нашли никого похожего и ничего похожего, а когда Максу, автору данного опуса, как он видимо решил, грозит позор до конца его дней, он пошёл ва-банк и объявил первый же попавшийся труп нашим клиентом.

Стоит ли говорить, какой был скандал. Но сегодня всё должно было встать на свои места, если, конечно, Васильичу удастся дозвониться до администрации этого не слишком весёлого заведения. А время тикало.

Шеф бросил трубку.

– Сколько нам ехать? – спросил он.

– Минут 20 , если без пробок,– ответил я и посмотрел на часы. Было без пяти 11. – Вроде не должно их быть уже.

– Поехали!

Народ проскакивал с мест, но шеф протестующе вскинул руку.

– Нет, мы не охотники за привидениями. Едем вдвоём, остальные – за работу!

Мы добежали до служебного «Патриота» и наш Грозный Босс дал по газам.


"Погода в городе моём непредсказуемая – моя – непредсказуемая,

И все вокруг ноют об одном – невозможно осенью зима, а летом весна…"


– играла в магнитоле знакомая песня. Погода, впрочем, была очень даже предсказуемой уже с неделю. Начало сентября, светит солнце и как-то даже неожиданно тепло. Мы неслись по набережной Невы, в воде играло солнце и мне думалось, что сегодня хороший день, чтобы начать новую жизнь и мне и нашей клиентке, если повезёт успеть. Грозный крутил баранку и по мобильнику пытался дозвониться до служителей огня и урн, но судя по его отчаянным трехэтажным матюкам, это не очень получалось. Он бросил мобильник на торпеду.

– Твари, – мрачно резюмировал он.– Ну ничего –ничего, я им покажу небо в алмазах!

Знакомый горбатый мост, знакомое здание. Я тут когда-то бабулю с дедом хоронил, да как и многие, наверное, живущие в Питере. Парковался босс мастерски, даже немного дрифтанул, хотя как у него это получалось на "патриоте" – было загадкой.

Бег до администрации занял 2 минуты. Когда мы, как два новоиспеченных Рокки Бальбоа, вломились в приемную (ступеньки, видите- ли), на нас из-за стола удивлённо уставился лысенький человечек лет 50 с небольшим из-под запотевших очков.

– Вам сюда…. – начал было он, но, видимо, узнал Васильича и попритих , – опять?…

– Не опять, а снова, скотина! – зарычал Грозный, – мобильник вынь из задницы!

– Ммм….

– И член изо рта вынь!

Под столом что-то громко стукнулось , по всей видимости, о его крышку и ойкнуло женским голосом, но не показалось.

– Понятно…– процедил босс.

– Это моё право!– начал было человечек, но его нежданный собеседник снова зарычал.

– Компьютер, быстро! Ищи сегодняшние кремации с окончаниями « ия»– имя , «орева» – фамилия! Да шевелись же! – крикнул он, выводя Антона Павловича, как звали главу местной администрации, из ступора.

Тот быстро кивнул и одной рукой защелкал по клавишам, второй в тоже время пытался протирать очки.

– Давай очки, помогу, – смягчился босс, лицезрея действо, комичное в сущности, если бы не обстоятельства. Я бы вот так не хотел, если честно на его месте сейчас оказаться. Но кто же знал. – Держи.

Антон Павлович водрузил их на нос, пощелкал что-то и изрек:

– Есть одна такая, Морева Анастасия, увезли на кремацию. Очереди нет так что....

– Отменяй быстро!

– Там не ловит – бункер считай, -промямлил горе – ловелас.

– Фак! А селектора что, нету?

– Так сломан же…

– Денис, за мной! А ты давай застёгивается и дуй за нами, герой-любовник! – скомандовал шеф.

Мы снова бежали какими-то кулуарами, хорошо хоть Васильич знал куда. В голове вертелось «только бы успеть, только бы успеть», и это до чёртиков напоминало компьютерную игру с тикающим таймером вверху экрана. С той только разницей, что жизнь была одна и не наша.

Вот какая-то дверь, он пинком ее распахнул, и нашему взору предстали трудовые будни работников данного "не то чтобы предприятия". Они уже вкатывали гроб в печь, а теперь вот удивлённо хлопали ресницами в нашем направлении. О, этот благословенный фактор неожиданности!

– А ну стой!– крикнул шеф.– Перекур! Гроб назад! – и раскрыл корочку. – ФСБ!

Они повиновались. Откатили горб обратно, печь закрыли.

– Что-то не так? – поинтересовался ближайший ко мне «жгун».

– Угадали,– буркнул я. – А то что ж мы тут делаем?

– Как в прошлый раз?– ехидно поинтересовался он, но встретившись с Васильевичем глазами, мгновенно погрустнел и отвернулся. – Ладно-ладно, у нас своя работа у вас своя. Пойдем курить, народ!

Каждый раз, когда открывают гроб, мне вспоминается Дракула Брэма Стокера, и сейчас Шеф был похож на доктора Ван Хельсинга, тем более, что девушка, находящаяся внутри, если не внешне, то платьем уж очень была похожа на Люси, которой потом предстояло пройти курс средневековой фитотерапии. Однако, вместо кола осинового был предусмотрен шприц с адреналином и ещё один – со снотворным. Это не всегда, впрочем, работало, но из других методик было самым простым в арсенале. Босс вколол снотворное ей куда-то в шею и закурил, я последовал его примеру. Мы стояли и смотрели на неё, пуская клубы сизого дыма, пока снотворное медленно расползалась по вязкой крови госпожи Моревой.

– Похожа? – прервал Васильич наше вынужденное молчание.

– Ага,– ответил я. Вроде да. Но внешне она расплывалась чуток, там всегда всё немного как в киселе. А вот голос я бы узнал.

– Будем надеяться, будем надеяться… – он достал адреналин. – Держи ее на всякий случай.

Я сжал ее за плечи и шприц был использован. Сначала ничего не происходило, но спустя полминуты у неё открылись глаза. Резко. Я в такие моменты немного, как говорится, очкую. Не то, чтобы полные штаны калачей, но жутковато это. А если они еще и вцепляются в тебя, а потом ещё и тянутся с открытым ртом, что, впрочем, редкость, то невольно начинаешь уважать автора «Дракулы». Конечно, ты уже знаешь, что они хотят что – то сказать, крикнуть, а то и просто вылезти из этого мини – поезда в один конец, но я всё равно пока привыкнуть не могу. Настя ждать себя не заставила, проделав всё именно так . И даже норму ненормальности перевыполнила – притянула меня за шею к себе.

Я пискнул и попытался вырваться, но не тут-то было. У большинства летаргиков еще долго наблюдается овощная, прямо скажем, вялость, а здесь – вот так. Есть женщины в русских селеньях.

Вдвоём с боссом нам все – же удалось ее оторвать, после чего она села и захрипела что-то непонятное. Я подал ей бутылку воды из чемодана и она залпом вы хлебала ее всю, потом долго кашляла. А когда наконец смогла из себя что-то выдавить, сказала единственную фразу :

– Я знала , что ты успеешь…

Ну а потом начались слезы. А как без них ? Я бы тоже, наверное , пузыри пускал. За Васильича не ручаюсь, но заново родиться – это как раз про такие моменты. Когда рождаешься – почти всегда слезы, так уж природа всё устроила. Слезы эти лились ко мне в нагрудный карман рубашки. А я стоял, обхватив ее легонько за затылок. Подняв глаза, я увидел, что работники заведения уже покурили и ошалело – молча смотрели на нас.

– Охренеть,– сказал Дима, так звали, как я выяснил позже, того, кто чуть не завершил жизнь нашей новой клиентки гееной огненной, – А я ж ее чуть не того …не это….

Грозный подошёл к ним, и я услышал его удаляющийся голос.

– Есть один разговорчик, ребята. Тут такое дело…

Настя уже не рыдала, а я стоял в слегка влажной рубашке и гладил ее по волосам. Это было приятно, то -ли от того, что я в последний раз так делал больше года назад, то – ли от чувства хорошо проделанной работы. Не знаю.

– Всё хорошо,– сказал я. Всё хорошо…


Глава 2

Я люблю чай с чабрецом. И вообще люблю чай и всякую траву, кроме веселой – как – то это вселяет надежду на здоровый образ жизни в перспективе, хотя трезвым умом окидывая свою жизнь, я бы такого не сказал. Обычный выходной, я, сгорбившись за кружкой чая перед монитором, щелкаю и кликаю «ВКонтакте» сидючи и непонятно чего ожидаючи. Однако, теперь у меня прибавилось еще двое друзей – та самая Настя и тот самый Дима, что чуть не сделал из неё беляш. К слову сказать, замуж Настя не вышла, по понятным причинам посчитав это знаком и решив с сим действом повременить. Вообще, после летаргии у людей очень часто меняется отношение к жизни а иногда и восприятие особых ее сторон. Мы пока не поняли, от чего это зависит, но на это и был у нас НИИ, где я имел счастье трудиться. Таких как Настя после «не смерти» вербовали к нам не только в наш отдел но и по разным другим. Заставлять, впрочем, никого не заставляли, но предлагали настойчиво, во благо науки. Однако, мой интерес был сейчас совсем не в этом, да вроде и Настя осталась почти прежней. Мы просто болтали в чате.

Я: Ты же понимаешь, мы не мороженое продаем, у нас секретность, да, мы врём, но так нам полагается до особого распоряжения.

Анастасия: Ну, могли бы что-то получше придумать(

Я: Например, что?

Анастасия : Ну не знаю. Но вдруг репортеры там… Они бы Диму бедного заклеймили чуть ли не Чикатилой , им только повод дай…

Я: Это самый нормальный метод))) Ну, услышал парень стоны из гроба, ну и поступил не как средневековый крестьянин , а как сознательный гражданин, лишенный предрассудков. Честь ему и хвала, даже если и пресса заинтересуется.

Анастасия: Ну ХЗ ХЗ… а тебе?

Я: А мне вот премию выдали. Я бы пригласил со мной погулять, но у тебя жених, наверное, ревнивый:( Расскажи лучше, как он всё это воспринял. Да и остальные тоже, кстати.

Анастасия: Да как… не особо. Мне кажется, они были бы рады, если бы я тогда сгорела и не парила им мозг.

Я: То есть как???

Анастасия: Да вот так. Конечно, отец радовался как ребенок , но мачеха с сестрой просто промолчали. А про родных жениха и вообще молчу – они изначально против были.

Я: А он сам?

Анастасия: Конечно , радовался, но как-то не очень убедительно, не по-настоящему.

Я: Ну, такой стресс… Тут самая разная может быть реакция, уж поверь мне – я знаю.

Анастасия: Может быть и так, время покажет. Самое обидное – что я им не раз говорила, когда об этом заходил разговор, что кремацию бы не хотела и вообще не понимаю тех, кто так делает. А им, как оказалось, наплевать. И ни жених, ни отец ничего не сделали. Всё моя экономная мачеха. Сука.

Я: Ладно, не парься. Всё наладится, вот увидишь)

Анастасия: Мне бы твой оптимизм. Ладно, пойду.

Я: Давай, удачи! Спишемся)

И вот, она ушла, и я лениво копаю виртуальные огороды и кормлю виртуальную скотину. Порой в голове вертится, что это – не жизнь, что все нормальные люди уже обзавелись жёнами и детьми. Все эти мысли обычно приводят меня в ближайший бар или клуб. И вроде – бы хочешь найти подругу, и вроде даже пытаешься это сделать, а всё равно почему-то напиваешься и просыпаешься один у себя, либо у друзей. Особенно обидно, когда видишь, что друзья как-то в этом плане удачливее, и из соседней комнаты выползает всклокоченная девушка, а ты сидишь на кухне похмеляешься пивком и думаешь о тщете всего сущего. Да и срущего тоже, откровенно говоря. Нет, не подумайте, я не 30 – летний девственник. Отношения были , и не одни, просто нарколептики не всем нравятся, особенно с такими закидонами, как у меня. Помню раз, после одного моего такого сеанса, хотя и не было никаких каналов, моя девушка сказала мне, что не хочет жить с наркоманом. Я ей объяснил, что наркомания и нарколепсия – вещи разные, но она то – ли не понимала, то – ли не хотела понимать. Я был послан туда, куда дорога всегда без пробок. И это был не единичный случай, от воспоминаний о котором становилось как – то тоскливо. Я решил оторвать задницу от стула и пойти погулять.

Гулять мне нравится даже одному. Особенно по центру, глядя на желтеющую листву, думая, слушая и вдыхая осень. Она всегда приходит почти в одно и тоже время, но каждый раз следующая отличается от предыдущей. Незримо, немного. Может, от того, что я становлюсь старше, может от того, что всё время случается что-то новое. Я шёл по летнему саду, было чисто и сухо, светило солнце, а в плеере играла «аудиостихия»

Нет смысла у даров без принимающего их!

Нет опыта любви, коль нету двух влюблённых!

Глуп камень, стремящийся себя стереть, в реке найти покой.

Цените ПРОЯВЛЕНИЕ Любви, что разделяет вас,

и ЭТИМ научитесь быть довольны!

Я вообще люблю «Пилот». И хоть, на мой взгляд, с буддизмом Илья чрезмерно усердствовал, но что-то он в жизни действительно понимал.

На меня со всех сторон пялились памятники, одетые не по сезону, да и не по климату совсем, было в них что-то прекрасное и печальное, как и само время года. Я сел на скамейку и закурил. Солнце грело, дым щипал лёгкие, мне было хорошо и одиноко.

«На душе покой и Тихая грусть» – как пел Кинчев. Конечно, патриотизм который он нашел для себя был лучше, чем в шприц до этого…

– У вас огоньку не найдется?– вывел меня из раздумий женский голос.

Я посмотрел в его сторону. В 3 шагах от меня стояла девушка, прилично по-осеннему одетая, примерно моего роста, светлые волосы, не сказать, что красавица, но того редкого типа, в котором вроде – бы ничего особенного , а угадывается что-то необычное, понятное, как я думаю, немногим.

– Да, конечно, вот, – я протянул ей «Крикет» ,– можете взять себе, они всё равно теряются быстрее чем заканчиваются…

Она улыбнулась.

– Спасибо,– она прикурила и собралась уходить

– …А вы просто гуляете? – Я встал. – Может, имеет смысл побродить здесь вместе? Сегодня красиво…

– Ну, я не знаю, – отозвалась она. – Андрей, можно я с ним погуляю?

– С кем – с ним?– раздалось откуда-то из кустов.

Из кустов вышел парень, застегивая ширинку. По виду – типичный гопник , в спортивном костюме и кепке, только еще беломорины не было в зубах.

– С этим что-ль? Ну, если только до ближайшей подворотни. – Он сплюнул, – А ну пшел отсюда.

Я, откровенно говоря, был в шоке. У такой девушки – такое животное. Как??? Неужели же я чего-то реально не понимаю в этой жизни?

– Ты чего, не понял, фраер? – гопник Андрей пошёл на меня и по ходу совсем не для того, чтобы представиться и пожать мне руку. Руку он, впрочем, протянул и даже обе, резко и ко мне в грудь так, что я снова сел.

– Андрей, тут люди! Ещё ментов вызовут… – раздался голос его подруги.– Пошли отсюда ,– девушка заметно нервничала,– в июле что было, помнишь?

Мой новоиспеченный знакомый скорчил на лице что-то непонятное, то – ли обиду, то – ли презрение и развернулся к ней.

– Ещё раз и в глаз, – бросил он через плечо, удаляясь под руку со своей дамой сердца.

Я смотрел, как они уходят и думал, что за дерьмо сегодня такое. Так день начинался хорошо. Ну не махать же корочкой, в конце-то концов. А может, догнать и врезать ему? Меня начинало трясти, не от страха, а от злости. Ну да, конечно, разбежался. Вечно я впадаю в ступор в этих ситуациях. Хотя, наверное, это скорее с непривычки. Последний такой раз был лет пять тому назад.

Народ, до того лениво ползавший по летнему саду, вроде – как уже успел встрепенуться и с интересом поглядывал на нежданное представление.

«А, к чёрту!» – подумал я и пошел, куда глаза глядят, распинывая редкие желтые листья по дорожке. Дрожь начала проходить, а в голову – приходить оправдания. Ну и что, что лоханулся? Это бы дало куда больше проблем, чем плюсов. Даже в случае удачного для меня исхода этой, так и не случившийся драки, по -любому кто-то бы вызвал ментов, а зная эту братию, Андрей бы по- любому стал обвинять во всём меня, дескать что это я к девушке пристал, а он ее защищать пытался. Естественно, она бы эту версию подтвердила. Нет, конечно, мне бы скорее всего не было ничего – это приятный плюс работы в ФСБ ,ну, если бы я его при этом не покалечил, но народ бы потом тоже стал орать, что менты отмазали своего. А вообще, интересно получается. По легенде Питер, самый культурный город страны , еще по совместительству – Родина самой некультурной прослойки общества. Ведь ГОП – Городское Общежитие Пролетариата, появился впервые именно тут. Соответственно, в Питере эту прослойку любили мало, хотя, если сравнивать с любовью к ментам, то последних, вероятно, еще меньше.

В итоге, ноги принесли меня туда, куда уже давно хотели, но всё никак не доходили. Размалеванные стены, памятник Виктору Цою и дымящий сигаретами народ у входа в подвальчик. Камчатка. Что-то в ней было неуловимо-приятное. Сюда народ приезжал со всей страны, да и из-за рубежа тоже, судя по надписям на стенах. Атмосфера ностальгии, преимущественно не своей, обволакивала всё это пространство и, может быть, от того и была не совсем обычной. Умом я понимал, что когда Цой разбился, мне было лет шесть, и его взлеты и последующая трагедия были тогда, как и любому нормальному ребенку, побоку, как и всё, что мелькало в вечерних новостях после «Спокойной ночи малыши». Однако, Цой оказался еще живее, чем Ленин. И незарастающая по сей день народная тропа к его вынужденному месту работы – прямое тому подтверждение. Я закурил и в голове завертелась новая мысль, что лучшего момента для ухода, затей он это специально, выбрать было бы нельзя.

– Чего такой грустный, парниш? – Услышал я голос кого-то в явном подпитии. У входа стояли трое . Они тоже курили, один был лысый, лет тридцати пяти, другой – наоборот, в лучших традициях лохматых металлических годов. Третья была девушка лет 27, и в неярком свете фонаря над входом, казалась «ничего такой».

– Да так, ничего, – ответил я.

– Да ладно может поможем чем, -настаивал лысый.

– Это вряд – ли, ребята. Просто иногда стрела амура может оказаться заточкой гопника…

Они дружно заржали

– Хорошо сказал!– изрек волосатый. Может, по пиву? Посидим, выпьем по кружечке…

Мне сразу вспомнился эпизод из «Масяни», когда они тоже решили выпить в Мани-Хани по кружечке… А впрочем, почему нету? У меня же выходные. Гуляй, рванина! Я давно уже не уходил в ночные загулы, и теперь всё, вроде, располагало к злоупотреблению.

– А пойдемте,– сказал я , улыбнувшись. И настроение моё улучшилось..

***

Надо сказать, что прям как у Масяни у меня не вышло, но очень сильно напоминало. Вообще, я привык считать плохим знаком, когда сначала видишь чьи-то лица а потом кадр меняется на наволочку или одеяло, и уже утро. Сегодня, впрочем, это были сиськи. А чьи – я как-то не помнил. Помнил, что ещё с кем-то познакомились, очень смутно, а дальше – не помню вообще ничего. И сейчас, похоже, мне предстояло "озарение". Я медленно отодвинулся от обладательницы буферов , похоже служивших мне вместо подушки этой ночью и бросил взгляд уже на всю их обладательницу целиком. Вообще, страшная женщина – это когда ты, просыпаясь, застаёшь ее спящей у себя на руке и отгрызаешь руку, чтобы ее не разбудить и свалить по-тихому. Как раз про такие случаи было сказано. Нет, для тех, кто любит «пышек», может «самое оно», но я к их разряду себя не отношу, да и тем хуже для меня на сегодня. Лет 35 на вид, килограмм 100 на вес. Флешбэком отдалось в голове, что я поднимал ее на руки и называл «пушинкой». Ещё бы Дюймовочкой назвал, оригинал. Волосы светлые, подбородка насчитал аж три и даже какая-то растительность угадывалась на этих подбородках. Она мирно похрапывала, будя целую адскую карусель в моей черепной коробке. Я потихоньку высвободил из-под неё затекшую руку и на цыпочках пошел по комнате в поисках одежды. Одежда же была в таких местах, что будь тут ещё и кровь, я бы подумал, что меня разорвало изнутри. Выудив трусы из чего-то, напоминающего раковину, я мысленно обрадовался, что никому не пришло в голову помыть посуду и двинулся дальше по незнакомой местности. Подобных картин страсти, в целом по квартире не наблюдалось и вроде – как все еще спали. Теперь основной задачей было выскользнуть отсюда незаметно и забыть как страшный сон всё это приключение. Организм перешел в режим выживания, голова начинала работать четче, но я знал, что абстиненция, пока что забиваемая внутрь адреналином, уже ехидно щерится и нетерпеливо ждет своего выхода.

Когда я натягивал джинсы, ремень предательски позвякивал, но в остальном я был почти бесшумен. А может быть, все просто были в конкретной алкогольной коме, и я мог изображать не «стелс,» а слона в посудной лавке, но проверять теорию не хотелось, да и незачем было. Я шмыгнул за входную дверь, которая, по счастью, закрывалась автоматически, и оказался в полутемном парадном. Пахло крысами и прочими прелестями старых подвалов, я поспешил на свет дневной. Конечно, тот свинцово – хмурый полумрак, который царил на улице, считаться светом может с натяжкой, но в Питере это преобладающее состояние погоды. В сочетании с похмельем, эта серость являла собой все свои 50 оттенков, но чего-то было радостно. Наверное, так себя чувствовал Эдмон Дантес, гребя вдаль от замка Иф.

Выйдя из двора, я обнаружил, что нахожусь где-то на Петроградке, от Камчатки в паре кварталов, чего и следовало ожидать. Я достал телефон из кармана. Он известил меня о том, что время 16:27 и зарядки в нём почти половина. Я воткнул наушники в череп и зашагал к метро.


«Иванов на остановке

в ожидании колесницы

в предвкушении кружки пива

в понедельник утром жизнь тяжела»


– Запел Б.Г. Пришла мысль, что кружка пива сейчас имеет эквивалент нектара амброзии и пропуска в нирвану, благо магазин первый попался уже за углом, и не пришлось томить душу с телом долгим ожиданием. Место распития также не пришлось искать долго – прямо напротив высился холм, некогда имевший репутацию и чуть ли не самого главного наркопритона в городе. Взгромоздившись на бетонный блок, я с наслаждением пил пиво и размышлял, обозревая горы битого и небитого стекла. Что вдруг, если не только у людей, но и у зданий или отдельно взятых мест есть аура? Таких, может быть, как это, располагающих к разным поступкам? Здесь, к примеру, полагалось менять сознание посредством хотя – бы этанола, раз уж перекрыт доступ к бутирату, лизергиновой кислоте и прочей отраве. Пиво, по правде, тоже было отравой. В нашей стране шли годы , а до уровня чехов и немцев было по-прежнему как до Китая… Но только не в такие моменты. С неба начало накрапывать, но стало даже как-то светлей. А когда, наконец, я добрался до метро, стало тепло и хорошо, даже место было свободное, только вот садиться было чревато долгими катаниями по веткам родной подземки. А ехать было всего ничего – до «техноложки».

Вечер, обычно наводивший уныние методами его коротания, за чревоугодием и залипанием в сети, нынче казался полным смысла – во имя завтрашней работы, а точнее нелюбви Васильича к утреннему перегару сотрудников. Хотя, казалось бы, специфика работы и должна была располагать к обратному, он был непреклонен.

Вот и «Техноложка», а точнее, угол Загородного и Московского встретил дождем и свежестью. Было как-то радостно , не смотря на то, что зонтика не было, а пальто имело нехорошую привычку промокать, моя холостяцкая берлога на 7 Красноармейской представлялась весьма уютным местом, куда я и торопился.

Дома, как всегда, меня встретила тишина и урчание холодильника. Позже к нему присоединился кулер в системнике, и я с кружкой горячего чая в кресле залипал в монитор, если быть точным – то в «Контакт». Собрать виртуальные овощи, получить награду за ежедневное посещение, посмотреть сообщения, новости… Сообщения приходили редко, часто однообразные, и в сети было одиноко. Порой выручала «свежая кровь» – такие люди, как Настя. Они привносили в жизнь что-то новое, хотя казалось – бы, те же люди с руками, ногами и иными органами, просто что-то новое в жизни. Вроде и понимаешь, что ты их вчера добавил, сегодня пообщался, а потом они будут висеть мертвым грузом в той куче «друзей» , которые только так называются. Знакомые, приятели – да, есть такое, но реальных друзей – десятка два, не больше. Настя поменяла аватарку, эта ей лучше подходила. Тревожный звонок для ее ревнивца, радость претендентам на его место. А в общем, ничего нового. Нет, у меня самого оно, конечно, было, но такое вываливать в сеть я бы не стал ни под каким дулом пистолета.

– Дяденька вы кто? – услышал я сзади голос, и меня подбросило с кресла.

Голос был детский и незлобный, в принципе, но я-то живу один, а дети не забредают в чужие квартиры просто так, хотя и лазают где угодно. Домушник – форточник? Я слышал, есть такая категория квартирных воров, что запускают детей в открытые форточки квартир и они изнутри открывают двери своим взрослым подельникам. Правда, первая мысль была всё-таки о привидениях, по легенде населяющих эти, ещё дореволюционные дома.

– А ты кто? – спросил я, выглядывая из-за спинки кресла.

– Я Регина, – ответил голос, приближаясь. Страх ушел. Ко мне подошла девочка лет 12, в грязном спортивном костюме и волосами спутанными и нечесаными. Неужели канал? Но свечение не шло, точнее нет, все – таки шло, но слабое и какое-то непонятное.

–«Так», – подумал я, – «хотя – бы не домушники»…

– Что ты здесь делаешь, да еще и в таком виде? – Не смотря на явно не лучший свой вид, она была довольно милая внешне.

–Не знаю, – сказала она, – это, наверное, сон. Но мне больше хочется, чтобы это было явью.

– Нравится моя квартира? – попытался пошутить я.

– Ничего. Мне не нравится то место где меня держат эти гады, – ответила она.

Я насторожился.

– Ну-ка поподробнее с этого места, расскажи где это. Я из ФСБ, мы тебя вытащим, обещаю!

– Я не знаю. – Она явно собиралась разреветься, и было от чего. Но результат был совершенно непредсказуемым, поэтому пришлось повысить голос.

– Так, отставить слёзы! – скомандовал я тоном как минимум полковника. – Начнёшь реветь -вытащить не сможем!

Это подействовало, хотя и стоило ей явных усилий. «Эх, дети», – подумал я невольно. У них слезы – это слёзы, а смех – это смех, не то, что у нас, взрослых, то никак, то наоборот.

– Они показывают лица?– спросил я и понял что этот вопрос, почерпнутый из фильмов, не даёт мне ничего. Фоторобот я не составлю явно, даже если она мне их морды предъявит каким – то образом. Аналогично с одеждой. Получалось хреновенько.

– Нет, не показывают. Меня даже привезли туда в мешке на голове. Окон нет, а когда приносят еду – то в масках сами и одеваются как деревенщина какая-то. Хотя вернее будет, « как гопники».

– Акцент имеется у кого-нибудь?

– Они не говорят особо, только поначалу , да и то не много. И что такое акцент, я не знаю.

– Может быть на стенах что-то? Надписи, штампы какие-то, трубы?

– Трубы есть, обычные, как в старых домах, вроде – бы из чугуна. А на стенах только тараканы и пауки.

Картина складывалась не особенно радостная. Такое могло быть где угодно, в любом из районов моего немаленького города. Она посмотрела на меня в упор, точнее сделала нечто похожее, потому как лица у неё теперь не было. Я дернулся и скинул компьютерную мышь на пол, как угадал по звуку. Лицом я был в клавиатуре, а задницей по-прежнему в кресле, тело затекло, а часы показывали половину восьмого утра. Остатки сна растворялись в моей памяти, и я, схватив ручку, начал судорожно записывать всё, что помнил на первом попавшемся клочке бумаги. И пофигу, что Васильич снова будет верещать, сегодня у меня для него сюрприз..


Глава 3

– Ну что, салага, опять не выспался? – спросил Петрович, смерив меня ехидным взглядом из-под кустистых бровей.

– Петрович, если ты сейчас же не откроешь, заложу тебя со всеми твоими шкаликами Грозному и хрен ты отвертишься! – почти крикнул я.

Петрович изменился в лице.

– Да ладно, ладно, -забормотал он, нажимая кнопку. – Сказал бы сразу, что торопишься.

Я влетел в офис, разве что не выбив дверь ногой. Народ удивлённо выпучился на меня и, казалось, Грозный был удивлён больше остальных. Он открыл рот и думал, как на это реагировать.

– Пойдемте, – взял я его под руку,– нужно поговорить.


Васильич задумчиво смотрел в монитор.

– Однако… – протянул он,– есть еще вещи в жизни, которыми меня можно удивить…

Монитор показывал мою вчерашнюю гостью. Конечно, она была почище и повеселее, но несомненно, сходство имелось явное. Долго искать не пришлось – прошерстив отчёты по киднеппингу за месяц, которых слава Богу, было всего 2, сразу стало всё понятно.

– Регина Арефьева, единственная дочь хозяина сети автосервисов Арефьев Моторс, думаю слышал о таком?

– Ага, спасу от них нет, знаю.

– Требуют 5 миллионов долларов до конца недели, иначе обещают высылать маленькими порциями. Ну, стандартно. И пока все остальное ФСБ роет землю, у тебя всё на блюдечке.

– С голубой каёмочкой, – невесело усмехнулся я. – Так-то оно так, но подумайте вот о чём: локализовать я ее не в состоянии, зацепок никаких, плюс если она в летаргии – меня ошарашила мысль … То они не определяет ее, как летаргика, с этим не всякий врач состоянии справиться.

Возникла неловкая пауза.

– И они просто избавятся от трупа,– медленно сказал Васильич.

– От живого,– медленно сказал я.

– Черт побери! Васильич встал, подошел к окну и не отворачиваюсь от него произнес:

–Ты точно уверен, что зацепок никаких?

– Я вам всё рассказал, Иван Васильевич. Ничто из этого не может считаться уликой. Такое может быть где угодно.

– Знаешь, Денис, а я поначалу даже порадовался, что похитители в масках. – Как сам понимаешь, это – своегорода большой шанс на выживание заложника. Никогда бы не подумал, что захочу услышать обратное… – Он откашлялся. – Давай еще раз повторим, что мы имеем с ее слов?

Я пожал плечами.

– Окон нет, стены голые, с батареями советских времён, бандиты носят маски, одеваются как гопники…

Внезапно меня осенило. Гопники! А если....

– Шеф, а вы можете прошерстить административки за 3 месяца по Центральному району?

Через полчаса мытарств мы его нашли. Смотрело на меня из монитора это чудо и довольно ухмылялось. Пьяная драка, распитие, оскорбление сотрудников, ну и тому подобное, для гопника типичное. Но если мои догадки были верными, то он теперь решил сыграть по-крупному. Что его на это подбило, неизвестно. Не девушка случайно? Да и его ли вообще?


– Яков Пыляев,– меланхолично изрек босс. – Ну гопник. Но не воруют они детей, если это не отморозки какие…

– А если отморозки? Мне он в парке когда встретился, отморозком как раз и показался.

Васильич оживился.

– Это было в тот же день?

– Нет, в предыдущий.

– А потом?

– А потом я бухал и отходил, – подробности я решил не выкладывать.

– Молодежь, – добрым отеческим басом произнес он, – это смахивает на что-то интересное. А ну-ка давай посмотрим этого Пыляева…

Оказалось, наш нежданный знакомый некогда обитал не так далеко от нас, на Лабораторной улице в старом доме, подлежащем расселению и сносу, уже расселенном, но по каким-то причинам ещё существовавшем.

Сведений о новой прописке было много, где-то в Колтушах, но там был новый фонд и он автоматически отметался за неимением в оных в советских батарей. И если всё было так, как мы думали, то Заложница была именно в том старом доме, тем более, что антураж очень даже подходил. Шеф посмотрел на меня и в его глазах я уловил скрытую борьбу.

– Ты понимаешь,– спросил он,– что, мы пальцем в небо тычем, и если что,

действовать придется самим?

Я немного прифигел.

– То есть как самим? Это же дело силовиков, я автомат последний раз держал лет 10 назад…

– То есть вот так. Лишних сейчас в городе нет, даже среди рядовых ментов, а на санкционирование нашей нестандартной операции уйдет куча времени. А мы и так его убили на локализацию столько, что будет чудом, если они ещё не успели расфасовать девчонку по мешкам и выкинуть Неву, благо она в 2 минутах езды от предполагаемого места. До меня начинало доходить.

«А, какого хрена», – подумал я

– Согласен, Васильич, – сказал я и улыбнулся. – Геройствовать – так до конца.

Шеф хищно улыбнулся, оскалив ряды ненормально белых зубов.

– Рад слышать, Денис! Пойду, соберу остальных. Рад слышать…


***

Остальных, впрочем, набралось еще двое, плюс пара хороших друзей шефа – бывшие силовики, отдельно поехали как были – в штатском, дабы внимания не привлекать. Только взяли табельное оружие и легкие бронники под одежду. Дамы, не смотря на уговоры, остались в офисе заполнять отчёты и волноваться за нас. Хотя, скорее, вспоминать всех родственников Васильича до седьмого колена. Как ехали – не помню, вырубило сразу, но и врубило тоже быстро. Шеф был на взводе и особо методами побудки себя не утруждал – ударил в плечо. Мы стояли на соседней от нужной нам улицы и Грозный уже излагал план.

Я вышел из УАЗика.

– Значит, так. Нам нужна 43 квартира на третьем этаже, вторая парадная. Вот эта. – он ткнул в карту расстеленную на капоте. Проходящие мимо люди недоверчиво на него оборачивались, а кто-то даже усмехался, видимо думали что мы играем в « дозоры». Да и пусть, так меньше шума.

– То есть, нам просто зайти , постучать и сказать выходить с поднятыми руками? – сказал Олег. В машине он тоже спал, и теперь недовольно ежился на прохладном осеннем ветерке.

– Помолчи, остряк. – Шеф метнул в него убийственный взгляд. – Окна, если что,– вот эти. Одно заколочено, а второе – выбито, но в него всё видно, если есть какое движение, то заметим сразу. Наблюдать будем вот отсюда – он ткнул в дом напротив, который был на пару этажей выше заброшки. Наблюдаем с крыши. Даже если будут передвигаться ползком то заметить можно будет. Кто на крышу?

– Давайте я, я вроде выспался – сказал Олег после минутной паузы. Но с вас плед или что-то вроде, я ж задубею там. И у нас есть тепловизор?

– Нет, только ПНВ, на бинокле – отозвался Шеф. – Впрочем, стемнеет еще только часа через три, будем надеяться, что справимся быстрее.

Друзья шефа, до того сидевшие в своей тачке, соизволили выйти. Я невольно задался вопросом, как можно запихнуть слона в холодильник , ну или 2 шифоньера в «Matiz». Рядом с ними их машина, а это был именно «Matiz», казалась почти игрушечной, картина была достойной экранизации в чём-то вроде «Нашей Раши», и все, кроме Васильича тихо давились смехом.

Шифоньеры подошли. Лет им было по 45 примерно, и они мало друг от друга отличались, что ростом за 2 метра, что телосложением, что одеждой.

– Ванёк, – сказал один, обращаясь к Грозному,– а ты уверен, что это не лажа?

– Уверен, Сань,– улыбнулся тот. – Денис пока работает без осечек. Это было уже сказано тоном доброго царя. – Знакомьтесь, кстати: Макс , Олег , Денис. Макс, Олег – Денис – Александр и Николай. Можно Саня и Коля для удобства. Саня и Коля воззрились на нас как два Кинг – Конга на кучку клопов.

– А они справятся?– недоверчиво протянул Саня.

– Естественно.

За обсуждением прошел еще час. Олег с крыши доложил, что что-то мелькнуло в окнах, похожее на человека но очень быстро. Это обнадеживало, так как в соседних такого не наблюдалось, а следовательно бомжей быть не должно было. Ещё обнаружилось, что квартира сверху не пустует и в ней проживают гастарбайтеры, в принципе, это типично для таких домов, но что это нам давало – вопрос.

– Итак, у кого какие варианты? – изрек шеф. У нас неизвестно сколько времени и есть ли оно вообще, но ясно, что не вагон. Мой план – поставить у парадного 2 человека, желательно постарше, – он многозначительно взглянул на друзей,– и попробовать отловить кого-то из них, если пойдут в магазин или ещё куда, допросить, узнать, а потом уже делать выводы. Ломиться сдуру не получится – может начаться стрельба с непредсказуемым финалом. А так – на нашей стороне внезапность. В крайнем случае, если через час подвижек не будет, все – таки придется штурмовать.

Амбалы довольно переглянулись

– Знаете, у меня есть одно маленькое предложение ,– сказал я.


***


Во дворике темнело. Пустые глазницы окон смотрели немигающим взглядом мертвеца в серых сумерках Питерской осени. Я, задумчиво привалившись к грязной стене, пускал кольца дыма. Их было плохо видно, но вроде получались, только на вкус были отвратительны, как всегда бывает пятая сигарета за полчаса. Было тихо и прохладно, снова хотелось спать и поэтому звонок мобильника был как удар дефибриллятора.

– Готовься, двое! Идут. Конец связи.

Я выкинул бычок и прочистил горло. Должно было сработать.

Хлопнула дверь, послышалось приглушенное шипение.

– Тише, олень, всю контору спалишь! – донеслось до меня.

Через пару секунд на меня вышли два силуэта, матеря друг друга шёпотом и не обративши на меня никакого внимания. Им явно хотелось свалить отсюда побыстрее и шли они быстро.

– Эй, чушки, закурить есть?

Я не узнал свой голос. Двое остановились.

– Ты кого чушком назвал, фраер? – донеслось до меня от того, что повыше. Я тебя сейчас прямо тут закопаю, гнида! – сказал он уже в полный голос, и я уже испугался, что сейчас он сорвется на крик, но он только что – то неопределенно замычал.

«Шкафы подоспели»,– удовлетворенно отметил я про себя.

План был прост. Силовики прятались сзади, я стоял спереди, правда не до конца было ясно , сколько их выйдет и кто вообще выйдет, но на узбеков они были явно не похожи. А больше, вроде как, вариантов не имелось.

Сейчас один пребывал в отключке и в кунге УАЗика, а другой давал показания. К слову сказать, этот второй и был моим старым знакомым из Летнего сада, но теперь той уверенности в нём уже не было, к моему мрачному удовольствию.

Поначалу он еще пытался что-то орать про беспредел, но когда услышал зачем мы приехали – скис и стал отпираться, что заходил к друзьям. Васильичу это надоело, и Он саданул ему в лоб рукояткой ПМ – а.

– Значит так, жопа с ручкой – начал он глядя в глаза жертвы в которых читалась больше удивления, чем боли, – ты всё равно чалиться на нарах поедешь, не изволь сомневаться. Вопрос на сколько. Хату мы всё равно возьмем, с трупом или без, но ты можешь нам помочь. Своим отсюда не поможешь всё равно , а вот будешь молчать – угробить есть все шансы. За помощь лично попрошу скостить и всё зависит от тебя. Усек?

Андрей, я вспомнил как его зовут, медленно кивнул.

– Итак, сколько их?

– Двое, плюс девчонка.

– Девчонка живая или, может, спит? – Шеф посмотрел на меня.

– Вроде не спит ещё, всё с ней хорошо, – ответил тот. Он явно не врал и у нас отлегло от души.

– Оружие?

– Ствол 1 и ножи.

– Как стучишься, когда заходишь?

– 2 ,потом ещё 3. Но в глазок освещаем свои лица, плюс веб – камеру провели, спрятаться не выйдет и незаметно никак не подберетесь, – он улыбнулся вроде бы вымученно, вместе с тем злорадно.

И тут заговорил Коля. Это он вообще первый раз заговорил с тех пор, как приехал. Голос был такой высокий, что наш пленник прыснул со смеху тут же, за что и получил ещё раз, но до конца всё равно не успокоился и продолжил тихо похрюкивать в рукав.

– Помню, в 94 мы однажды с таким столкнулись, помнишь, Ванек? И район даже был тот же самый, а?

Шеф хлопнул себя по лбу.

– Да, точно! Думаешь, покатит?

– Ну, тогда же прокатило. – Он пожал плечами

– Денис, у нас ещё один спектакль впереди – флегматично изрек Васильич, точнее у вас, я пока этих сдам.


Четвёртый этаж и квартира узбеков. Поднимались мы с амбалами, стараясь побольше говорить на «узбекском», который, впрочем, был какой-то устрашающей помесью португальского, финского и хинди. Гастарбайтеры, как и полагалось нормальным гастарбайтерам, вероятнее всего приняли нас за ФМС и изобразили просто кладбищенскую тишину, но когда Коля осветил в глазок удостоверение приложил палец к губам и потом показал другим вниз, дверь скрипнула и отворилась.

Коля изобразил гримасу и прошептал «пусть дальше говорят». Узбек сказал что-то вглубь квартиры, и Тихий гомон возобновился.

– Тебя как звать? – приглушенно спросил Колян.

– Султан,– ответил тот. На вид ему было за пятьдесят, на смуглом лице поблескивали темные глаза и золотые зубы, а большего разобрать было нельзя.

– Ты Султан и я султан, а ишака кто будет поить? – спросил мой напарник.

Эта вольная интерпретация восточной пословицы явно не вызвала понимания, и он ответил на вполне приличном русском.

– Вам чего нужно, начальник?

– Вот это поворот – расплылся Коля в улыбке. – А нужно вот что: Мы, как ты понял, из ФСБ, и ФМС с нами на короткой ноге. Хочешь, я помолчу о вас, и дальше будете тут сидеть без депортаций и взяток?

Узбек кивнул.

– Тогда пойдем в ванную или что у вас там вместо неё, сейчас будем ишаков поить.

Водные процедуры были сведены к затоплению всей уборной щедрыми потоками холодной воды из всех имеющихся резервуаров. Вода, впрочем, уходила сквозь пол довольно резво и соседи снизу ждать себя не заставили. В дверь забарабанили, и когда улыбающийся Султан открыл дверь, ему в нос уперся ствол TT.

– Ты что, охренел что –ли, чучмек?! – голос хозяина ствола срывался на визг. – Ты мне единственный обогреватель залил су....


Больше он ничего сказать не успел, потому как Коля сбоку перехватил ему руку и направил дуло в верх, а Саня, обеспечив расслабляющий удар под дых , зафиксировал бедолагу в дверном косяке. Заняла вся процедура пару секунд – что не говори, опыт не пропьешь. Теперь горе – гангстер только хлопал глазами из-под волосатой лапы, закрывающей ему рот.

– Дверь закрыл? – пробасил Санёк.

Тот медленно покачал головой. Ствол у него на тот момент уже отобрали а следовательно в квартире снизу оставались только ножи.

– Хорошо, – сказал он. – Не дай Бог хоть что-то попробуешь крикнуть – мать родная не узнает. Понял?

Тот кивнул.

– Коля, сторожи его, я с последним справлюсь как-нибудь.

– Уверен? – ответил Коля.

– Да не настолько я старый. – ответил тот. – К тому же у меня салага на подхвате – он кивнул на меня. – Авось, на что сгодится. Султана с собой возьмём, так ведь?

Султан, однако, идти отказался наотрез, и мы, через 3 минуты бесплодных попыток, плюнули на это и решили провернуть всё сами. Тем более что дело представлялось реально плевым – у нас два пистолета плюс броня и фактор внезапности, у них – пара ножей и протекающая крыша. Спустившись ниже на этаж, Саня тихо отворил действительно незапертую дверь. было темно – хоть глаз коли, но какие-то силуэты угадывались, поэтому мой напарник, подмигнув мне, достал фонарик, и на американский манер перекрестив с пистолетом включил его. Луч выхватил кресло, стулья, лужи и какой-то мусор. В кресле кто-то сидел, укрывшись пледом. Санёк прочистил горло.

– Всем оставаться на местах, ФСБ! Лечь на пол руки за голову, при сопротивлении будет открыт огонь на поражение!

Фигура , однако, не шелохнулась. Санёк зарычал и двинулся к ней. Совсем как в одном фильме… В фильме… Черт!

– Стой! – заорал было я, но было уже поздно. На меня брызнуло чем-то темным, я услышал хрипы и звук падающего тела. Какая-то тень кинулась на меня, и я рефлекторно разрядил в нее три патрона. Снова брызги, снова звук тела… Я судорожно выхватил телефон и набрал Васильевича.

–Скорую, быстро!

Скорая приехала действительно быстро, но к тому моменту у меня всё равно уже было на руках два трупа в лужах воды и крови. И где-то внутри помещения один живой человек, обретший сегодня новую жизнь посредством двух чужих. Что ж, мне очень хотелось верить, что оно того стоило.

Глава 4

Не сказать, что я испытывал какие-то сильные эмоции вроде траура чувства утраты. Жалко было, конечно, но то, что, как я понял, испытывал босс, не шло ни в какое сравнение. Он взял больничный и теперь топил скорбь по всем, что мог купить. Второй день его не было на работе и было время обо всём поразмыслить без надзора сверху. Откровенно говоря, я тоже сидел дома и тоже пил не то, что бы беспробудно, но к этому тянуло , и у меня не было причин себе отказывать. Регину вернули счастливому отцу, она была цела и невредима, сейчас вокруг неё царил особенный ажиотаж в нашем отделе. Не потому, что Операция прошла относительно удачно, если не учитывать два трупа, а потому, что она была в сознании. Никакой летаргии, никакой комы, ну и от трупа никто избавляться не собирался. То – ли лыжи не едут то ли я…. То – ли она… Это предстояло выяснить, но не сегодня и не завтра – руководство отнеслось с пониманием. Откровенно говоря, инициатива тут, как и в любой структуре, подобной армейской, наказуема, но они пошли навстречу. Завтра я планировал финальный опохмел, а послезавтра – ударно трудиться. Ну как ударно, это обещало быть даже интересным, поскольку Регина сопрягалась каналом именно со мной. Вопрос , что с этим потом делать, впрочем, оставался открытым. Конечно, электроды и мозговая активность, всё такое, на что это дает? Мне было сомнительно, что результаты будут.

Я закурил и подошел к окну. Там, как обычно, были бетон, кирпичи и асфальт, с редкими вкраплениями травы и кустов, антикварные автомобили идеально дополняли картину "застрелись". Небо было того же бетонного цвета и той же бетонной тяжести, оно давило на мозг как пресс для чеснока, и он уже вытекал через нос.

«Еще простудится мне только не хватало», – подумал я и плюхнулся обратно в свое кресло. Нажал на «хром», открыл контакт. Появилось чувство, что смотрю в такое же окно – ничего нового и всё в серых тонах. Даже «няш – мяш» всякие и кричащие красками картинки были серых тонов.

«Это клиника…» – сказал я про себя. «Надо допивать, в душ и спать, может на трезвую голову станет лучше.»

Я включил музыку. некоторые мои друзья говорят, что мой плейлист почти идеален для суицидально настроенных людей. Я им в таких случаях отвечаю строкой из Екклесиаста – «Дом плача лучшие дома веселья».В смысле, наверное, мыслей больше. Но я их мнения всё равно не разделял, мне просто такое нравилось.

«Я пущенная Стрела

И нет зла в моём сердце но

Кто-то должен будет упасть

Всё равно»

Моё сознание уже начало растворяется в «Пикнике», но щелчок сообщения выдрал меня из царства Морфея. Обычно мне оттуда тотально наплевать на SMS, звонки, или даже будильник… Но тут меня дернуло и сон отступил, как его и не бывало. Это была Настя. Два слова.

«Нужно увидеться».


Мы сидели в «Красном Коте», что рядом с домом и пили пиво. Когда она приехала, я понял, что ее образ мыслей и действий в последнее время от моего отличается слабо. Ее не шатало, конечно, но язык уже слегка заплетался.

– Что привело тебя в мою обитель мрачную, мой юный падаван? – решил сострить я.

– Император Палпатин теперь стал Папой Римским, – отмахнулась она .

Мы захихикали.

– Ну а серьёзно?

Она пристально посмотрела на меня, и даже показалось, что хмеля во взгляде нет.

– Понимаешь, после всего этого – она замялась, – когда, можно сказать, получаешь новую жизнь, и тебе ее дает непонятно кто…. ой…

– А, забей, – ответил я.

– Ну да, – она вздохнула, – переоцениваешь всё то, что было в прежней. Родственники – предатели, друзья, ничем не лучше, а любовь – это как радужный мыльный пузырь , что норовит лопнуть от любого препятствия на своём пути.

Я пожал плечами.

– Добро пожаловать в клуб! У меня вся жизнь в такой хурме, хорошего ничего, но зато как закаляет мозги, если верить Ницше.

– Я не люблю Ницше – ответила она, – и не помню чтобы он такое писал.

– Что не убивает – делает сильнее, – улыбнулся я. – Просто черная полоса, не расстраивайся. Может быть, она чернее всех предыдущих, но посмотри на это с другой стороны. Смерть обломала о тебя зубы на этот раз, ты стала сильнее.

Настя посмотрела в кружку, как – будто силилась найти крупицу истины в остатках пива.

– Сильнее говоришь, – она усмехнулась и допила его залпом. – Да вся моя жизнь к чертям собачьим полетела. Люди оказались какой-то мразью, я ещё и сдохнуть не успела, а они уже всё распределили и переоформили!

Она приподнялась и уже почти кричала.

– Вот какая теперь, на хрен, сила и зачем она нужна?! Да лучше бы я хранилась сейчас в колумбарии и не чувствовала ничего этого!

– Кетцалькоатль, – ответил я достаточно громко. Это ее явно сбило с волны агрессии, или по – крайней мере, поубавило пылу.

– Какой нафиг коатль, – был ответ.

– Хорошо, давай по-другому. Иуда Искариот или Иисус Христос – кто тебе нравится больше?

– Странный вопрос.

– Да я и сам не слишком нормальный, вспомни.

– Угу.

– Так скажи мне, кто?

– Ну, допустим, Иисус.

– Знаешь, я задаю себе этот вопрос каждый раз когда кто-то поступает со мной таким макаром. Предательство – такая штука, у этой медали есть всего две стороны – Иисус Христос и Иуда Искариот, и кому из них уподобиться – зависит только от человека. Первый спас мир и за это был распят , второй наварил денег , но повесился. Имя первого – недостижимый идеал, имя второго -синоним всего самого низкого что в этом мире есть. Просто знай, что поступая правильно -выбираешь вариант первый, поступая, наплевав на всех – вариант второй. Арифметика проста и выбор, вроде, очевиден , но кому нужны эти морали, если что-то светит впереди? Пусть это что-то – всего лишь стеклянные бусы. Дикарь в нас пока никуда не делся.

Я хлебнул пива и посмотрел на бармена. Та залипла в телефоне и делала вид, что нас не видит и не слышит.

– В конце – концов , у тебя есть отец и парень. Они – то, вроде, повели себя нормально.

Она мрачно смотрела на меня. Прошло секунд сорок, она по-видимому раздумывала, что мне ответить. Наконец произнесла:

– Отец – да, парень – нет.

– Ох ты! – вырвалось у меня, – Ну-ка поподробнее с этого места.

– Контакт – Великая вещь… – грустно улыбнулась она, – особенно, если кто – то забывает выходить из своего аккаунта.

– И что в итоге?

– Давай не будем об этом. Просто мы больше не встречаемся.

– Настолько всё плохо?

Она кивнула. Черты ее лица стали расплываться. Я уже думал было, что канал, но она просто собиралась разрыдаться.

«Ну, началось»,– подумал я и подсел к ней на диванчик.

– Тише, – сказал я почти шёпотом. А, впрочем, можно и громко если нужно.

Она уткнулась мне в плечо и ее начало трясти. Откровенно говоря, я ненавижу женские слезы… Они так редко бывают искренними… Впрочем, сейчас, наверное, было то самое «редко».

Я приобнял ее, одной рукой поглаживая волосы, как в тот раз в крематории. Она, похоже, тоже это вспомнила, ну или я настроился на ее волну.

– Как в тот раз в крематории, – произнесла она, когда немного успокоилась.

– Ага,– ответил я, – но ты знаешь, не самые плохие воспоминания . И ощущения тоже.

– Что мне теперь делать? – спросила она откуда-то из складок моей толстовки. – Как жить – то?

– А что тебя смущает, -ответил я, – руки-ноги целы, гниль ушла из жизни. Начни новую, с чистого листа. Тебе же не 50 лет, жизнь только начинается.

Я обнял ее покрепче. Кажется, она успокоилась.

– Наверное, ты прав,– сказала она отодвигаясь, – Я сейчас приду, – и двинулась по направлению к дамской комнате, предварительно что-то шепнув официантке.

Я допил пиво и обнаружил, что на подносе ко мне плывет бутылка бурбона и две стопки.

– Ээээ..– промычал я, собираясь развернуть это Бахусово воинство, но рядом зазвучал Настин голос.

– Тебе завтра на работу?

– Да нет, вроде…

– Ну, тогда за мою новую жизнь, – она распечатала бутылку, – не против?

Посещение умывальника явно пошло ей на пользу. Есть мнение, что парни как умываться – хорошеют, а девушки – наоборот, и эта, судя по всему, была парнем. Или так разителен был контраст между зареванной физией и умытым лицом.

Лицо это сейчас хлопало ресницами и неуверенно улыбалось с бутылкой в руке. Это выглядело так забавно, что я от души расхохотался и поднял руки жестом пленного фашиста.

– Сдаюсь! Лейте же шнапс , мой фюрер!

– Бите Шен, – ответила она с легкой улыбкой

Мы чокнулись.

– Пусть твоя новая жизнь будет лучше предыдущей настолько, насколько Артек лучше Освенцима!

Мы выпили и она стала наполнять следующие.

– Ты решил меня споит русский шенщина, – спросил я.

– Яя, – лукавая улыбка.

– Спаит и сафратит?

Медленный кивок.

А с чего бы мне было препятствовать?

– Слава Богу, мы были с тобой знакомы еще до того, как я напьюсь… – сказал я.

– А что такое?

– Да так ничего, – историю с камчаткой я решил отложить до лучших времён.

Она все смотрела мне в глаза, и потихоньку весь остальной мир для меня переставал существовать. Мне это нравилось.


***


Я проснулся от дроби тяжелых капель дождя по мокрому карнизу. Еще на нём восседал жирный голубь и пялился на меня своим оранжевым зрачком. Какое-то время мы смотрели друг на друга и мне пришло в голову, что будь у похмелья свой тотем, то это был бы мокрый жирный голубь с немигающим взглядом и дрожащими лапами. Впрочем, голубь был а похмелья не было. Было жарко и жарко от кого-то рядом со мной… Настя!

Я застыл в нерешительности. Она была одета в мою футболку с шортами и мирно посапывала у меня на руке. Отгрызать руку не хотелось. Хотелось притянуть к себе этот комок тепла, чтобы ощутить дыхание ближе, а кожу – кожей. Вопрос, как она это воспримет? Вчера, на сколько я помнил, она переоделась во всё моё, избавившись от всего своего, на короткий пьяный миг явив мне всё великолепие своих форм, как раз таких, что мне нравились всю жизнь. Затем легла ко мне мы обнялись… и она отключилась. Вслед за ней и я, ничего такого – всё очень прилично, но сегодня.... «Пусть мне лучше будет стыдно потом, чем скучно сейчас»,– подумал я и приложился к ее губам.

Прошло несколько секунд прежде, чем она ответила, и не шлепком по щеке, а тем же самым. Потом лениво перекатилась на другой бок и пробормотала:

– Как тебе на вкус мой кошачий сортир?

«Да в карман за словом не лезет», -подумал я.

– Да примерно так же как и мой, впредь буду знать, что пиво с бурбоном – напиток фелиологов…

– А ты забавный… А я утром с похмелья не очень…

– Лоск, блеск, штукатурка… конечно иногда это надо. Но привлекло – то меня то, что они скрывают, если вдуматься.

Я притянул ее к себе она продолжала быть ко мне спиной но сопротивления не оказывала. Я приник губами к шее и она как будто расслабилась, затем повернулась ко мне и мы уже снова целовались, плюнув на все условности и приличия. Я стянул с нее футболку, стараясь не отрываться, и ее грудь ткнулась в мой голый торс. Я опрокинул ее на себя, свободной рукой стянул с неё шорты… А дальше – дрожь, тепло сплетенных тел и наслаждение, не мимолетное, когда вроде – бы всё и кончилось, а оно ещё долго живет где-то в воспаленных умах влюбленных… Впрочем, влюбленных ли? Мне показалось, что да. По – крайней мере, одурманенный сексом мозг выдавал однозначный ответ, и мне он нравился.


Глава 5


– Ты сегодня какой-то бодрый что ли, – съехидничал Петрович, щелкая турникет.

– Есть немного,– улыбнулся я, – отдохнул, готов труду и обороне!

О том, как я отдыхал, догадаться несложно. Настя всё это время была у меня, и если не считать прогулки по Парку Победы, всё это время мы провели на моей кровати. Она оказалась весьма нескромной особой, когда раскрепостилась окончательно, но у меня это вызывало чувство, что я наконец-то начну возвращаться домой с радостью и нетерпением. Ларек больше не манил, и это тоже радовало.

Боссу, однако, ларек бы явно не помешал. Он сидел угрюмый и заросший, как неандерталец в углу пещеры и медленно моргал.

– Вовремя, смотрите-ка, – вымученно улыбнулся он.

– Готов к труду и обороне! -отрапортовал я.

– Ладно, раз все в сборе, давайте колитесь, что у вас там ночью было или не было.

У всех было ничего, обычные человеческие сны, а у меня – чёрный провал где-то с3:00 ночи до 7:00 утра. Но я сказал что ничего, не рисовать же ему мою ночь во всех подробностях…

– Что с Региной? – спросил я, – что-то нашли?

Босс усмехнулся.

– Ну как, ничего необычного. Конечно, напугана и вспоминать об этом она не любит, но в целом -самый нормальный ребёнок. А вот тебя, дорогой мой, надо – бы изучить повнимательней.

– С чего бы это? – удивился я. – Думаете, мой мозг имеет на полторы извилины больше?

– Это хромосом у тебя на полторы больше – буркнул он. Впрочем, сейчас проверим, пойдём – он встал и направился к двери.

Я пожал плечами и последовал за ним. Ну, обследоваться – так обследоваться, почему нет?

Я лежал, обклеенный электродами. Мозгоклюй, как мы ласково называли энцефалограф, делал свою работу, похрюкивая и попискивая, люди в халатах сновали туда-сюда. Носили какие-то графики, снимки, о чём-то шушукались и сверкали очками. Мне, если честно, уже хотелось спать и сознание моё уплывало куда-то во тьму.

– Не спать! – услышал я сквозь сон и открыл один глаз. Васильич просто не мог допустить такой откровенной наглости, как спящий сотрудник и невыспавшийся он сам.

– Можно встать? – спросил я.

– Можно уже, всё, -буркнул он.

Я зевнул и потянулся.

– Ну и как вам мой богатый внутренний мир?

– Хреново, дорогой, – он не улыбался.

– В смысле хреново?

– Ничего, – задумчиво протянул он, – абсолютно ничего.


Уже сидя в офисе и потихоньку очищая голову от остатков электролита, я по контакту нашел Регину и кинул ей заявку в друзья. Она была в сети и добавила сразу же – видно помнила. Не мудрено, такое запоминается на всю оставшуюся.

«А я к вам еду», -щелкнуло сообщение .

Регина : Папа ругается, и одну теперь никуда отпускать не желает((

Я : Передай папе, что это – для науки. Что, возможно, его дочь – редкий, неизученный феномен.

Регина : Это он уже и так знает, со мной 11 лет живет ) Но и ваши наговорили всякого ещё в первый раз…

Я : Ну, не волнуйся, это ненадолго. Жду вас!

Регина : Ага)

Снова щелчок, но уже другого пользователя.

– Ну, как работа?

Настя. Я оставил ее дома, хотя и в курсе, что малознакомым дамам лучше не доверять так вот сразу. Выносить из хаты у меня было ничего, в компьютере тоже никакого палева… Да и не думал я , что что-то может быть с ней не так.

Я : А, нормально. Босс в диком похмелье, а я валяюсь под энцефалографом и сижу ВКонтакте.

Анастасия: Мне бы такую работу – халтурить бы просилась постоянно)

Я : Ты там как? Отдыхаешь?

Анастасия: Ага) И тебя жду, ты там сил наберись на работе)))

Как – то сразу захотелось домой. В окне показалась машина. Регина с отцом, по всей видимости. Видимость была хорошая, и я узрел двух человек – один выше, другой ниже, выходящих из черного «Лексуса».

– О'кей, буду вовремя!– написал я Насте и вышел из браузера.

Через несколько минут вновь прибывшие вошли в кабинет с боссом во главе. Регина смущенно улыбалась. Может быть, будучи единственной принцессой в семье, она представляла меня в чем-то вроде принца, освободившего ее из лап дракона, ну или хотя – бы разбойников, что было близко к истине. Отец ее выглядел хмуро, однако рядом с похожим на грозовую тучу шефом был скорее летним облачком.

– Присаживайтесь! – громыхнула туча и плюхнулась на стул.

Светлая тучка при этом принялась что-то радостно попискивать и кружить по комнате, сбивая стулья. Картина была странная, обычно она не сбивала стульев и вела себя куда спокойнее. Из грозовой же теперь летели молнии красивого карминового цвета, но это как раз было в порядке вещей. Я огляделся и обнаружил Регину, которая просто стояла лицом ко мне и держала меня за руку. Почему – то у неё не было зрачков, но чувствовался взгляд куда-то внутрь меня, это тоже было необычно… Тут я почувствовал удар и все заволокла чёрная пустота… Мрак. И снова мрак…

Я очнулся от того что кто-то лупил меня по щекам. Было не очень приятно и я попытался закрыться от длани, карающей непонятно за что. Экзекуция прекратилась, и сверху донесся голос шефа:

– Вставай, проклятьем заклейменный! Подъем, твою дивизию!

Я открыл глаза. Он возвышался надо мной и выглядел уже не таким грозным, или не таким грозовым вернее сказать.

– Тучка…. – протянул я и улыбнулся.

Шеф выпучился на меня и сделал нехорошую гримасу. Потом принялся трясти за плечи так, что будь у меня вместо мозгов бананы – давно превратились бы в подобие смузи.

– Шеф, хорош!!! – заорал я, пытаясь вырваться из его клешней.

– Кто я?! Повтори! – продолжал он.

– Шеф, Иван Васильевич!!!

Он прекратил взбивание моих мозгов, и я рухнул на кушетку.

– То – то же, – с мрачным удовлетворением пробубнил он.

Я сел. Рядом со мной стояли еще Макс и Аня, первый смотрел с какой-то снисходительностью , вторая – со страхом. Ее и так немаленькие глаза стали ещё больше, и она теперь очень походила на испуганного ребенка… Да, кстати…

– Где ребёнок?– спросил я. – И что с ее глазами? Там во сне их не было…

Макс кивнул в другой конец офиса – она восседала на Лёхиной и кушетке с накинутым на плечи одеялом, рядом сидел и ее папа, какого-то нереально молочного оттенка, босс что – то ему отчаянно – быстро доказывал, а тот кивал и искоса зыркал на меня. Регина вымученно улыбнулась и помахала мне, получила по руке и обиженно посмотрела на отца.

– Что ты видел? – спросил шеф, приближаясь. Все сюда, кроме Регины. Ну и Семёна Степановича тоже, наверное…

Лена отдала Регине чай и подошла к нам. Лёха последовал его примеру, отец и дочь остались на кушетке.

– Итак, что ты видел, Дениска, рассказывай.

Я почесал затылок.

– Ну, вы были тучей. А Семён Степанович – тоже… Я рассказал всё без утайки и народ ,уже немного успокоившись, начал хихикать.

– А что видели вы? – поинтересовался я у окружавшей меня публики.

– Регина подбежала к тебе и зачем – то взяла за руку – сказала Лена. Вы так и встали – минуту, может две, мы не знали что это такое и что с вами делать, решили разъединить, но вы как прикипели к друг другу… Общими усилиями наконец-то это удалось, вот вы и повырубались. Ты, Денис, при этом ещё и лбом приложился хорошо.

Я пощупал лоб. Кажется, она и не врала – хороших размеров шишка выделялась на ровной поверхности лба.

– Вы знаете, что это было? – сказал Арефьев откуда-то издалека.

– Не знаем, – отозвался Шеф, – но мы выясним, обещаю.


Примерно через час под мозгоклюем лежали уже мы вдвоём с Региной. Он у нас был какой-то новой модели – то ли для ускорения процесса, то ли еще для каких-то научных штук, имеющий возможность мерить по несколько человек одновременно. Профессор Корнеев, вызванный к нам экстренно, с интересом наблюдал за мониторами. Он был похож на Доктора Айболита, только без стетоскопа и зеркальца на шапочке. Шапочки он, впрочем, тоже не носил и отражения каких-то ламп и приборов весело сверкали на его лысине.

– Очень интересно, очень интересно, – бубнил он в бороду.

– Так что с нами, профессор? – сказал я. Мне тут все время спать хоцца…

Он посмотрел на меня,

– Ну хорошо.

Он подошел к какому-то экрану и развернул его к нам. На экране высвечивались какие-то волны и экран был разделён надвое.

– Вот это, – показал он на верхний экран, – диаграмма вашей мозговой активности. Линии прыгали и плавно ходили вверх – вниз.

– Вот это – ткнул он в нижний, – ее. Что здесь похоже?

Я подумал.

– Ну извиваются эти штуки похоже.

Профессор посмотрел на меня как на идиота.

– Похоже? Да они одинаковые. Идентичные, понимаете?

– Мы можем вылезать? – спросил я нерешительно.

– Последний тест , – сказал профессор. Нужно повторить то, что вы делали до этого. А именно – возьмитесь за руки.

На этот раз я почувствовал как она взяла меня за руку. Прикосновение было почти электрическим, покалывало кожу. Я посмотрел Регине в глаза. Они были всё теми же белками без зрачков, однако что-то в них было немного иначе, что – то неуловимое. Я посмотрел по сторонам. Их тупо не было , этих сторон, молочно – белое пространство вокруг нас не имело шанса на определение какой – либо из них.

– Чистый лист, – произнесла Регина.

– Tabula Rasa? – ответил я.

Мир вдруг начал обретать очертания. Как из тумана выплывала лаборатория с ее действующими лицами, туман редел и опадал до тех пор, пока всё окончательно не обрело свой первоначальный вид. Передо мной стоял профессор и щелкал перед носом пальцами.

– Сколько?– спросил он показав ровно три.

–Три, – сказал я, – когда не щелкаете.

Он улыбнулся.

– Что ж, – сказал он и выпрямился, – кажется, картина действительно проясняется.

"Приемники на нужной частоте…" – подумал я и встал.

– Только попрошу вас, Денис Андреевич!

– Да?

– К Регине не прикасайтесь пока что.

Чай мы теперь пили уже всем офисом, вместе с профессором его младшими научными сотрудниками. Регина с отцом тоже были тут, кто-то натащил шоколада и печенья, всё было почти как на детском утреннике со сдвинутыми партами. Профессор разглагольствовал какими-то непонятными терминами и мы старательно кивали, вероятно, похожие на китайских болванчиков.

– И таким образом, ваши ритмы синхронизируются и резонируют. Эффект резонанса непредсказуем, но в вашем случае он запускает что-то похожее на адаптацию, так сказать… Эммм.... Как установка новой операционной системы на жесткий диск с той только разницей, что компьютера тут два и они синхронизируются между собой, закрывая своими кластерами пробелы в сопряженном устройстве. А когда настройка завершится, результат может превзойти все наши чаяния! – он отхлебнул из кружки. Может быть, вы станете подлинными экстрасенсами в полном смысле слова, может быть явите нам всем пределы разума или высший разум, не знаю. Но учитывая специфику, я бы предположил, что вы начнете прежде всего общаться при помощи мозга через эфир – как две рации. Один такой сеанс уже был вами же и зафиксирован в тот не самый лучший день, – он вздохнул. Рудиментарные формы использования канала мы уже с вами наблюдали долго – у вас отдел этим занимается, но в том состоянии, в котором есть. А тут – и девочка в сознании, и всё хорошо с ней, насколько может быть хорошо, просто силой мысли она это сделала, использовала вашу мысль, или, вернее, ваш мозг. А тот неблагополучный элемент, или как их называют "гопник", сработал как ретранслятор.

– А это не опасно? – подал голос Арефьев. Он выглядел спокойным, но голос его выдавал.

– Не думаю, – ответил Корнеев небрежно. – Но на всякий случай , я порекомендую не заниматься вашей синхронизацией чаще, чем раз в несколько дней. Посмотрите на диаграмму – он предъявил какую-то распечатку кривых , представляющих собой графическое изображение самого настоящего хаоса.

– При синхронизации мозг очень нагружен, и нагрузка растет с каждой минутой, если быть точным – каждые 18 секунд. Не рекомендую перетруждать его во избежание непредсказуемых последствий.

– Если не хочешь расплавленных мозгов, – подытожил Олег.

– Как угодно воспринимайте, – улыбнулся профессор, но суть верна. Конечно, без вашего согласия на это мы не сможем ничего сделать – он повернулся к отцу Регины. Так что вы подумайте. А теперь, – он посмотрел на часы, – вынужден откланяться, меня ждёт моя старуха.

Он поклонился и даже сорвал подобие аплодисментов от присутствующих. Я посмотрел на часы – было "Файв о' клок" – время пить чай в стране чудес…


Страна чудес временно располагалась на втором этаже моего дома – развалюхи и начинались чудеса прямо с порога, где меня встретил не холодильник- урчанием, а кухня – запахом. По-моему, это была курица. Я вспомнил, что около года назад купил замороженную тушку по случаю внезапного приступа гурманистических порывов, и она с тех пор так и пребывала в вечной мерзлоте. Из кухни выглянули два хитрых глаза, а потом и вся Настя в целом.

– А я тут готовлю, понимаешь… – как бы извиняясь сказала она.

– Хвалю! В тебе определённо живёт и здравствует лисья сущность.

– Это почему листья? Я даже вроде не рыжая....

– Это потому, что только лиса сможет выцарапать курицу из айсберга, – ответил я с деланной снисходительностью.

– Мистер Ларсон дома, он хочет видеть Туту Карлсон?

–Мм… а ты уверена, что именно этот сценарий был у Линдгрен?

– Не совсем тот, да и не Линдгрен это была, но куда ближе к жизни. Вот он – садизм!

На самом деле, внутри меня бушевала буря странных эмоций. Неужто у меня теперь действительно начала налаживаться жизнь? Когда с работы ждёт не компьютер и тараканы, и даже не кот, а самая настоящая женщина – это определённо говорит о переменах к лучшему. Да, такое уже бывало, но почему не длилось до сих пор? Может, потому, что никто из них не видел мой дар как благословение, все видели как проклятие и помеху к тому, что они звали нормальной жизнью. Может быть, она и теперь нормальной не будет, но хотя бы счастливой какое – то время. Подольше бы…

– О чём думаешь? -вопрос вывел меня из раздумий. Я обнаружил, что сижу на кухне и Настя – напротив меня.

– Да так, ничего особого. Просто как-то ностальгически и по-своему непривычно. С одиночеством срастаешься и отвыкать от него сложно.

– Может, мне уехать? – ее брови поднялись.

– Нет, с тобой как-то всё по-другому. И обстоятельства и отношения и ценности тоже , наверное. Ну, мне хочется в это верить.

Она обогнула стол и наклонилась передо мной так, что Мы оказались в нос -к- носу.

– Разве сама жизнь – не ценность?

Я кивнул.

– Разве обстоятельства так плачевны?

Я покачал головой.

– Разве наши отношения плохие?

Я снова покачал головой.

– Вот и не трынди, Чайлд Гарольд, блин, – сказала она и приникла губами к моим.

– Для тебя – хоть Ганнибал Лектер, – ответил я, когда наконец от нее оторвался, -

поднял на руки и унес в комнату.

Тутта Карлссон, как потом выяснилось, была случайно кремирована, и потому несъедобна. По случаю поминок мы заказали пиццу , остаток вечера залипали в каких-то комедиях и отключились прямо на диване с включенным телеком.


Следующие три дня прошли в подобном ритме. Были просмотрены километры кинопленки сожраны килограммы всякой вкусноты (у Насти был определенный талант), и, наверное, выработано много литров серотонина, ибо мне казалось, что я счастлив. Да, брать отгулы на работе, чтобы сидеть дома – это всегда, на мой взгляд , было пиком идиотизма, но теперь я понял, зачем люди так делают. Наверное, это и являлось в полной мере отдыхом от душевной усталости, которую я уже давно испытывал. Отдых длился до четверга , так как наши эксперименты с Региной были намечены именно на этот день, и когда я зашёл в кабинет, она уже сидела в окружении моих сослуживцев и о чём -то с ними оживленно болтала.

– Hello! – сказал я и помахал рукой, – со всеми за руку не могу, с Региной попозже.

Вслед за мной вошел Шеф. Он заметно посвежел, побрился и я понял что его суровый мужской траур окончен. Что ж, тем лучше для него. Начался обычный утренний ритуал, "кто что видел ночью", и сегодня что-то очень похожее выяснилось у Ани.

– Какой-то мужик всё трясся и шептал что ему холодно, "помогите кто-нибудь"… – сказала она первой.

– Ты как-то локализовать его смогла? – вопросительно изогнул бровь шеф.

– Нет, к нему было не пробиться. А может, канал был слабый, а может паниковал он до такой степени, что ничего не понимал…

– Ауру ты видела?

– Да, светился немного, но не сильно…

– Наверное, уже стал терять рассудок, печально…

– Мне удалось узнать имя вроде – бы. Я пыталась докричаться, и перед тем, как оборвался канал, мне может даже это удалось. Очень похожа на Котов Дмитрий или Кротов.... Или Кортов…

– Он одет был? – спросил Грозный.

– Вроде – бы нет… – Аня опустила глаза, – я не очень разглядывала, – добавила она смущенно.

Шеф что-то быстро прикинул в уме.

– Голый мужик и ему холодно. Ставлю на морг. Значит так, задание всем – телефоны в зубы и обзваниваем, или мужика в любой момент могут пустить на колбасу. Ну что встали, вперёд!

Мы начали обзвон. Хорошо, что живем мы не в Токио и не в Пекине, и всем отделом мы управились за час. Хотя, повезло нам, конечно, тоже в немалой степени, так как действительно Котов, правда Сергей, нашёлся в морге Костюшкинской больницы.

Шеф взял с собой Аню и они поехали вызволять страдальца из лап весёлых патологоанатомов , а все остальные вздохнули свободно и полезли в интернет. Народ ждал профессора, под присмотром которого должен был состояться второй сеанс слияния мозгов моих и Регины, скучающей в уголке с отцом рядом и айфоном перед носом.

Контакт, как обычно, пестрел ярким цветом. Там тоже наступила осень, по – крайней мере, все ее выкладывали, в основном – девушки и в основном как фон для самих себя. Я уловил, что раньше мне не нравилось на это смотреть. Несколько бывших тем же маялись, и, глядя на фото, я иногда чувствовал неприятные уколы, но всё равно продолжал смотреть, ловя какой-то тихий мазохистский кайф. Сейчас , посреди пожара красок начала октября, видя знакомые до боли лица, я не испытывал ничего. Даже не ничего, а какой-то сонныйпофигизм сытого кота перед миской сметаны. Мне стало интересно. Был один человек , чьи вбросы в сеть очередных своих ухажеров в свое время мне мешали жить настолько, что пришлось удалить ее из друзей, дабы сохранить ускользающий рассудок. Но найти ее не мешало совершенно ничего, и я вбил в строку поиска :

"Диана Киреева"

Найти ее заняло три секунды, и открывшееся моему взору, будь оно открыто на пару недель раньше, как мне кажется, имело все шансы обрушить всю операционную систему страдающей души. Прямо на аватарке она была почти голая и обнималась с негром, одетым еще в меньшей степени, но сейчас я не почувствовал никаких уколов, не говоря о приступах накатывающей паранойи. Мелькнула мысль о Конфуции с его притчей о чайнике, и интересно быть перестало. Зато вспомнилась Настя, и сравнив ее с дамой на экране, уже понемногу начинавшей увядать, я и вышел с этой страницы, некогда бывшей моим персональным храмом боли.

– Мда, – раздалось за спиной. Я вздрогнул и повернулся. Там стоял Лёха и задумчиво крутил ус. – Когда кто-то начинает затирать о пользе мигрантов, ему надо показывать эту фотку, – он усмехнулся, – тут профессор прибыл.

Профессор действительно стоял в дверях и снимал пальто – я не заметил, как он успел войти.

– День добрый, коллеги, – улыбнулся он двумя рядами прекрасных белых зубов. – Вы готовы к свершениям и подвигам?

Регина вскочила.

–Да, дедуля, – она замялась, – деда…

Профессор пожал плечами.

– Я же не тётя и не бабушка, чтобы об этом волноваться. Денис, ты как?

– Я в норме, много отдыхал. Выспался, наверное, на жизнь вперёд!

– Это хорошо, – пробормотал он, – посмотрим – посмотрим… Однако, пройдемте. Только порознь пока что. Мы с Региной – первые, вы – следом, и лучше в нескольких шагах и никаких прямых контактов, пока не дойдем и не уложим.

– OK , – ответил я.

В лаборатории нас ждали. Целая армия в белых халатах и с умными лицами. На лицах этих читался самый живой интерес к нашим персонам, и когда я укладывался под мозгоклюй, мне показалось что мы – эдакие новые представители только что открытых лягушек ,и сейчас нас будут препарировать. Да уж, почудится же такое…

– Ну что, готовы? – спросил профессор.

– Всегда готовы, – хохотнула Регина, – правда, дядя Ден?

Я кивнул и протянул руку.

– Поехали!

На этот раз тумана не было, просто стало чуть темнее в помещении, а сами люди в нём стали ярче. Ауры. Ауры всех, кто здесь был неярко светились в полумраке, иногда меняли цвета, у кого-то она краснела, розовела, ну или оставалась той же. Может, это зависело от эмоций. И что за эмоции могут быть от созерцания двух человек в состоянии отключки?

– А надо встать как зомби и пойти на них, – раздался голос где-то внутри меня. Я повернулся к Регине, она по-прежнему держала меня за руку.

– Чего? – переспросил я.

– Я не говорила ничего, – она улыбнулась из-под сетки электродов.

– А кто тут про зомби тогда мне вещал?

– Я не говорила, у меня просто такая мысль мелькнула…

– Ты видишь то же самое?– спросил я.

– Ага, – сказала она . Что с ними?

– Мы , видимо, наблюдаем их биополя. Правда, они сейчас в положении охотников, ставших жертвами… Ну или мы теперь лягушки, вскрывающие лаборанта.

"Ну да", подумал я, "поймёшь ты эти обороты речевые…"

– Ну я же не совсем дура – то, чтобы не понять! – обиделась она, – мне же не 5 лет!

И тут до меня начало доходить.

"Регина, – подумал я, " у нас теперь с тобой одни мозги на двоих. " Я смотрел ей в глаза и просто думал.

Ну или в то, что должно было быть глазами. Молочно-белые белки были на месте, хотя и смотрели куда более проницательно , чем чьи – либо глаза.

"Я уже тоже начинаю догонять," – раздалось в голове. "Интересно, это пройдет?"

Мир вокруг был совершенно обычным миром, насколько это понятие применимо к не особо секретной лаборатории ФСБ. Ауры, однако, никуда не девались, напротив – стали видны отчётливо вкрапления где-то в области органов и желез .

– Ты видишь, что свечение неоднородно? – подумал я .

– Вижу. А еще я вижу, что одно из них краснеет и, кажется, сейчас нас расцепит…

Действительно, к нам приблизился профессор, сияя красным светом, и начал дергать нас за руки. Я попытался разжать свою сам, но у меня не получалось – рука не слушалась.

"Регина", – подумал я, – "Ты можешь?"

"Нет, никак!" – раздалось у меня в голове. -"Смотрите, они все краснеют!"

И действительно они заметно волновались, то есть краснели и уже спешили к нам , чтобы оказать профессору помощь , наверное посредством монтировки – тут она была бы совсем кстати. Я увидел, как пара ассистентов взяла меня на руку, ещё один с профессором – Регину, кто-то пытался расцепить наши пальцы , тянули в разные стороны. Потом в голову пришла боль. Мой мозг превратился в кричащую кровавую кашу, эта каша била в пространство лаборатории, заставляя меркнуть светлячки aур тех, кто находился рядом с нами. Они действительно гасли, и их хозяева медленно оседали на пол.

– Регина, оторвись от меня! – прокричал я уже голосом и посмотрел на неё. Она беззвучно кричала, а может быть просто так застыла, но зрелище было не из тех что потом хочется вспоминать. Ее внутренний взор отсутствовал, на меня просто смотрело перекошенное лицо с открытым ртом , бледнее которого были только глаза по-прежнему без зрачков. Она вдруг сомкнула челюсти, с такой силой, на которую, вероятно не способен человек, на меня брызнуло кровью и осколками зубов. Я напряг все силы, которых у меня , наверное, уже не было, и сквозь боль , всё нарастающую, успел понять, что темнеет теперь и у меня. Тьма была избавлением, как черные воды озера, смыкающиеся над горящим заживо человеком, мрак убил боль и отключил свет ,скрыв всё, что я называл этим миром.

– Ты слаб! – раздался откуда-то смутно знакомый голос. Короткий смешок. – Ума не приложу, как тебе ещё удавалось при таких-то силах спасать кого-то… – Снова смех. – Но ничего, с тем, что такое сила я тебя познакомлю, обещаю!


Глава 6


Я открыл глаза. Было тихо и пусто. Я обнаружил себя в какой-то кровати похожей на больничную и с чем-то на лице. Кислородная маска? Она, родимая. Я снял ее и вдохнул. Пахло и впрямь больницей. Я попытался встать, при этом приборы вокруг меня недовольно запищали, своей какофонией прекрасно дополняя мою личную внутри головы. Послышались торопливые шаги и вошла, по-видимому, медсестра. Точнее, вбежала и уложила меня обратно, что удалось ей без особого труда. Кто-то невидимый был прав – силой моё состояние было назвать сложно. Сестра с усилием, как они это обычно умеют, сделала доброе лицо и менторским тоном произнесла что-то типа "вамнельзявставатьсейчаспридетдоктор". Я кивнул, пока меня занимал только один вопрос.

– Сколько я здесь?– спросил я пересохшим ртом.

– Около недели, – мило улыбнулась она.

– Твою мать, – вырвалось у меня.

– Лежите, – был мне ответ и она скрылась за дверью.

Я глянул в окно. Солнечная и радостная погода теперь была снова заменена обычным свинцовым Питерским днём, красок которому добавляли лишь красно-желтые облетевшие листья на подоконнике.

"Интересно", – подумал я,– "Настя приходила и видела как из-под меня таскают утки? И она вообще в курсе этого всего?"

Открылась дверь и в комнату вошел кто бы вы думали? Конечно он, досточтимый господин профессор. С недоверием он глянул на меня поверх очков.

– Здравствуйте.

Пауза.

– Как чувствуете себя?

– Как маринованная медуза, – сделал я попытку пошутить.

– Шутить изволите? – он не улыбался, – Впрочем, это по всему видать почти у всех такая реакция. Я заметил, что он опирается на трость, чего раньше ,вроде, не было.

– Меня вот до сих пор не совсем еще отпустило, но уже лучше, куда лучше…

– Почти? А кого нет?

Он посмотрел куда-то вдаль.

– Регина была единственная кто не отключился или отключился, но ненадолго . Она была единственной, кого по окончании слияния вошедшие нашли в сознании. Понимаете, все были в отключке, а она – в относительно нормальном состоянии, если конечно не учитывать состояние зубов и то, что она сидела и смотрела куда – то в пустоту. Потом и прострация ушла, ее в тот же день забрал отец и с тех пор не выходит с нами на связь.

– Доигрались , -мрачно резюмировал я, – никто хоть не умер?

– Никто, – отозвался Корнеев , – но оборудование всё сгорело к чертям, по крайней мере то, что было в комнате. Стоит ли говорить, сколько оно стоило?

– У меня есть девушка, профессор, – сказал я, – ей кто-нибудь сказал?

– На сколько я знаю – да, но лучше на этот счёт пообщайтесь с ним.

Открылась дверь и вошел Иван Васильевич, глядя на меня как на кота, в очередной раз промахнувшегося мимо лотка с наполнителем.

– Вы вот оба на меня смотрите как будто это я во всём виноват, – попытался протестовать я.

– А кто? Девочка несмышленая? Или может профессор, что не догадался тогда разъединить вас автогеном? – парировал шеф.

Было обидно. С одной стороны, аргумент был понятен, а с другой – обвинение смахивало на недовольство санитаров психом, азартно гоняющим по палате оранжевых чертей. Тут губы моих "гостей" губы задрожали и они зашлись почти детским смехом , тыча в меня пальцами и только что не держась за животы.

– Не ну и рожа, ты бы ее видел! , – давясь вещал шеф, – прямо картина "Опять двойка"!

Я ждал, когда они проржутся, но чувствовал как с плеч сползает Эверест. Наконец, они вроде – бы успокоились.

– Оборудование? – спросил я

Профессор вытер под очками мокрые глаза.

– Ерунда, пара предохранителей поменяли и всё в порядке, – ответил он, – но впредь… -Он вдруг посерьезнел. – Ладно, техника – не люди, можно починить.

– Шеф, у меня есть девушка. Она что-нибудь об этом знает?

– Да, мы поставили ее в известность, – сказал шеф и посмотрел куда-то в сторону.

– А она не приходила? – спросил я и немного напрягся, последним, что я хотел бы увидеть – так это то, как она наблюдает мои походы под самого себя.

– Раз была, – ответил он, – минут на 10. – Он замялся. – Случайно попала на "Утиные Истории"…

– Фак , – сказал я вслух, – вот же фартит…

– С тех пор от нее ни слуху ни духу, – сказал Шеф, – впрочем, разберётесь сами, я думаю. А пока отдыхай.

И я вдруг почувствовал, что идея эта не такая плохая, хоть я этим и занимался, если верить медсестре, всю последнюю неделю.

– Хорошо, – ответил я, – только отцепите от меня всю эту бадню, хочу обойтись без пролежней и им подобных сюрпризов.

Спал я на животе, это было действительно сном а не каким – то забытьем, и мне снились сны.


***


Режущий глаза белый свет занимал все обозримое пространство и только сидящая неподалеку девочка с волосами, закрывающими лицо, нарушала эту своеобразную гармонию.

– Регина? – спросил я приблизившись.

Она вскинула на меня голову, и я увидел это лицо. Точнее то, что было вместо него. Искаженное злобой и безглазое, всё теми же белками оно смотрело на меня, и я чувствовал как что-то внутри меня сжимается. Регина криво усмехнулась, изо рта показались осколки некогда ровных зубов. Я отступил назад.

– Верни мне моё, – прохрипела она, – или возьму сама.

– Кто ты? – спросил я, уже начиная о чём-то догадываться. Больше всего это походило на какого-то демона, в которых наука не верила, да и я, откровенно говоря, тоже, но то, что стояло передо мной, Региной не было точно .

– Я – это ты, ты – это я, мы одно, надвое разделенное. Ты глуп, если еще не понял.

– Что ты сделала с девчонкой? – спросил я, подобравшись.

– Всё идёт так, как и должно. Она – это я, я – это она.

Мне вдруг больше всего на свете захотелось приложить тварь об пол, тем более, что девочкой лет 12 она не являлась. Страх куда-то ушёл, и на лице Регины отразилось подобие удивления.

– Она – это точно не ты, – услышал я себя, – а сам я лучше сдохну, чем стану тобой!

Существо расхохоталась смехом ведьмы, больной туберкулезом, а потом так же внезапно прекратило.

– Это можно, – сказало оно и резко прыгнуло, преодолев с десяток разделявших нас шагов.

Я успел выставить руки, но от неожиданности и той силы удара, что, наверное, успело развить по сути худощавое тело, я грохнулся на спину и приложился головой. Регина держала крепко, восседая на мне я пытаясь дотянуться пастью до лица. Зубы щелкали возле моего носа, всё ближе и ближе. Сил у неё было никак не меньше, чем у пары крепких мужиков, и когда она уже почти дотянулась, я почувствовал, что мир начал меркнуть. Мои уши прорезал вопль совершенно нечеловеческой ярости, и ещё успел ощутить боль, разодравшую шею.

Я проснулся. Не то, чтобы в холодном поту , но определенно сон был из разряда тех , которые не хочется досматривать.

"А сон ли это был?" – спросил я себя и похолодел. Вся та чертовщина, которая ознаменовала Регинин приход в мою жизнь, никак нормальной не являлась, даже для моей не очень обычной работы. Хотя, что гадать? Если ее отец на связи, всё можно выяснить одним звонком.

Я попробовал встать, к моему удивлению мне это удалось легко, как будто и не было моего вчерашнего овощного состояния. Было утро, было солнце и какое-то приподнятое настроение. Открылась дверь и вошла знакомая медсестра.

– Доброе утро, – сказала она, скептически оглядев меня, стоящего у кровати в больничной пижаме. – Как я понимаю, чувствуете вы себя сегодня лучше вчерашнего?

Я кивнул.

– Что-то даже похожее на хорошее настроение у меня внутри. И кстати, где моя одежда?

– Вам рано, – ответила она. – Сначала вас должны обследовать и убедиться в том, что вы действительно в порядке. Профессор займется вами лично, он будет через полтора часа.

"Ох уж эти мне врачи", – подумал я.

– Ну а телефон можно получить? – сказал я уже вслух.

– Конечно, сейчас принесу, – ответила она и вышла.

Да, нынешний человек слишком привык к подобного рода прибамбасам и тянется к ним при каждом удобном случае, но у меня, однако, повод был. Уж с кем – с кем , а с Настей связаться было нужно, так как она, как мне думалось, должна была сидеть на иголках.

Телефон высветил несколько ее пропущенных в первый же день, и я нажал вызов. Это, однако, не дало результата – трубку никто не брал, и тут волноваться уже начал я , всё ли с ней в порядке. Единственным рациональным решением был контакт. Войдя в него я понял, что просто загоняюсь, так как она была в сети минут 20 назад, а значит просто занята и перезвонит, как только освободится. В остальном сеть безмолвствовала. Пара потерявших меня собутыльников, пара лайков и в общем – всё. Немудрено, если друзья, в основном, обзавелись семьями и сидели по пещерам. Мелькнула мысль, что в этом возрасте уже половина друзей может пребывать в мире ином, а ты сидишь и ничего не знаешь, если, конечно, кто-то не запостит их фотку с черной лентой . Какая – то мракота.

За перемещением ползунка вниз я провёл всё время до того момента, как профессор вошел в мои "апартаменты."

– А, привет док! – махнул я ему рукой. – Как ваше ничего?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Как заново родился, если честно! Мне уже нереально надоела эта палата, – ответил я.

– Тогда вот твои вещи, – бросил он пакет мене на кровать, – надо ехать.

– Куда? – немного оторопев ответил я.

– К Арефьеву домой. Регина пропала.

***

Я сидел на пассажирском сидении и пил персиковый сок. Хотелось жрать, но профессор только покрутил у виска от такой идеи и сказал, что способы суицида есть куда более приятные, после чего и вручил мне пачку этого пойла. Всё же оно было лучше, чем ничего, я потихоньку его попивал и слушал всё произошедшее за последнее время. Как выяснилось, Арефьев не на шутку перепугался после массовой отключки в лаборатории, и понять как отца его было можно. На звонки не отвечал, но как было известно, на работе появлялся, а значит был здоров, жив и всего-навсего с полными штанами. Контора решила пока оставить его в покое, но сегодня он позвонил сам в состоянии, близком к психозу и орал, чтобы вернули ему дочь.

– А зачем мы к нему едем? – спросил я, ощущая смутный холодок внутри. – Я здесь вам за каким лешим? Он же меня живьём сожрет, ведь до контакта со мной она была совершенно нормальным ребенком…

– Он сам попросил тебя взять. Если кто и сможет с ней общаться где угодно – так это ты. Я точно знаю, что ФСБ не имеет к этому никакого отношения, а кто уж мог к этому лапу приложить – не до конца понятно. И такое уже не в первый раз, не находишь?

– Нахожу , – я отпил ещё сока. – Сыскной отдел уже там?

– Да, роют землю, но пока вроде безрезультатно. Узнаем часа через пол, если пробок не будет. То что снова спать? А , я же всё забываю, с кем имею дело.

Я открыл глаза, когда мы въезжали в арефьевский особняк. Спросонья мне показалось, что я попал куда-то в средневековую Японию но потом сообразил что эта самая Япония находится где-то под зеленогорском и даймё нас ждет. Бунгало исполняли в азиатском стиле, и с первого взгляда было понятно, что хозяин в этих вещах разбирался. Место жительства Семёна Степановича производило впечатление от ограды до витражей и вооруженных охранников, прочесывающих периметр, которых оставалось для пущего эффекта только нарядить самураями. Теперь они, впрочем, как-то странно поглядывали на нас, один из них подошел к нам.

– Здравствуйте, – сказал он каким-то механическим голосом, – хозяин ждёт.

Ростом он был никак не меньше 2 метров и как и положено стереотипным бодигардам, имел в ухе гарнитуру, а на носу – очки, не смотря на полное отсутствие солнца в небе.

Мы вошли и направились по дорожке. заботливо выложенной какими – то камнями к главному входу, где нас должен был ждать безутешный папаша. Он, впрочем, не выглядел безутешно, а скорее был похож на блаженного Будду, восседая в позе лотоса на возвышении. И в голову не приходило, что он ещё утром мог орать, переходя на ультразвук. Глаза его были закрыты, а вокруг него дымились ароматические палочки.

Мы с профессором переглянулись в нерешительности. Может, было бы безопаснее подождать , а то кто там их знает , буддистов этих. Профессор пожал плечами и вежливо кашлянул.

Арефьев открыл глаза. Глаз, однако, не было – совсем как у Регины во время наших с ней сопряжений.

– Здравствуйте, – произнес он голосом, похожим интонациями на голос сопровождавшего нас охранника. Я было уже решил, что это какая-то шутка , но услышал, как сзади закрывается дверь. Судя по звуку, она была точно не из рисовой бумаги , а вот из монолитной стали – как минимум. Я обернулся назад и обнаружил, что там теперь стояло целых четыре охранника и один где-то уже успел потерять очки, так же сверкая белками глаз и не имея на лице абсолютно никакого выражения. Они достали пистолеты и направили на нас, мы , естественно, подняли руки. Вот теперь мне стало страшно. Я посмотрел на профессора , он явно ничего не понимал. А я вот , кажется, начал. В этот момент сзади нас что-то с шлепнулось. Я медленно повернулся назад и увидел, что и ожидал, а именно Регину. Почему – то в той же пижаме, та же девочка , если бы не лицо – оно было таким же ужасающим как во сне, но сном это не было.

– Я же говорила, что до тебя доберусь.... – прохрипела она.

– Зачем я тебе нужен? – ответил я, думая, куда бы нырнуть, если зомби всё-таки начнут стрелять. Увы, в этом зале надежным укрытием могла считаться разве что дверь , которую за нами закрыли.

Регина расхохоталась, и смех ее был ужасен в сочетании с осколками зубов во рту и чем -то, тонким ручейком сочащимся с губ.

– Мне нужно завершить начатое, – ответила она, вдруг перестав. Твой профессор говорил, что мы друг друга взаимо дополняем, но он был неправ – мы исключаем. И чтобы стать тем самым существом нового образца, один из нас должен умереть. И им будешь ты.

– Неужели ты думаешь, что тебе сойдет это с рук? Как ты объяснишь его смерть, а точнее – нашу, ведь на нем одном ты явно не остановишься ? – вскипел Док.

На ее лице отразилось презрение.

– Да так же, как и его, – я уловил какое-то движение. Один из Зомби – охранников поднял пистолет и разрядил всю обойму в грудь Арефьева, на лице которого в этот момент ни один мускул не дрогнул. Семён Степанович медленно повалился набок, истекая кровью и теперь уже начал дергаться, явно мало что понимая.

– Меня тут нет, я пропала. – Регина пожала плечами. – Меня ищут. А мой сбрендивший папаша решил грохнуть вас всех. Да и что в том? Тут останется только гора трупов, включая два из вашего сыскного отдела, – она кивнула куда-то в сторону. Была рада знакомству, профессор.

Грохнул выстрел. Пуля прошла навылет его грудь и он со стоном повалился на пол, я вскрикнул.

Тут Региной что-то случилось. Она изменилась в лице и отступила назад.

– Тварь, -прошептала она, – грязная тварь....

Лицо ее побагровело и глаза, казалось, пытались появиться откуда-то сверху. Она впилась себе в лицо, всхлипывая и причитая что-то непонятное, а сзади послышались шлепки тел об пол. Если всё было так как мне думалось, то это была охрана, но думать было некогда, следовало действовать. Я подскочил к извивающейся девочке и прописав ей хук справа, кажется, отправил в нокаут. Может быть от точного подарка , а может и просто удачно попав в момент ее борьбы со своим Альтер Эго, но эффект это произвело. Регина повернулась вокруг своей оси рухнула на пол. Я кинулся к профессору. Он был в сознании и что-то хрипел.

– Транквилизатор.... в правом в кармане… – еле слышно шепнул он. Вколи ей немедленно.....

Я извлек из его кармана шприц и всадил Регине в бедро.

"Надеюсь, поможет" – мелькнуло в голове.

Я набрал шефа, и быстро проорав ему о том какой у нас тут трэш происходит, повернулся к профессору.

– Вроде – бы пуля продырявила легкое, – сказал он и закашлялся какими-то кровавыми сгустками, – это лучше, чем сердце, но хуже чем задница. Впрочем , если ты заткнешь эту дыру, у меня есть все шансы доехать до больницы, а не до кладбища.

Я кивнул. Дедок, даже подстреленный, оптимизма не терял. Вот она, старая школа ! Пока я рвал футболку на лоскуты и тампонировал рану , уже слышался вой сирен где-то вдалеке.

– Они уже едут , док, – сказал я ему.

– Что с девчонкой? – еле слышно отозвался он.

– Она.... – я глянул на то место где она должна была быть, – Ух ты ж мать ее перемать, – вырвалось у меня. Регины не было.

– Понятно, -отозвался профессор, – следовало ожидать. Та тварь, что теперь делит с ней тело, явно не страдает отсутствием инстинкта самосохранения. Это плохо.

Открылись двери и побежали люди. День, так дерьмово начавшийся, грозил стать еще более дерьмовой ночью.


Глава 7


Профессора увезли в больницу . Жизнь его была, как сообщалось, вне опасности, но из строя, по понятным причинам , он выбыл надолго. Меня же мурыжили люди в форме. Естественно, всё показывало, что ни я, ни профессор даже не брали в руки оружия, но непосредственные исполнители расстрела Арефьева были не в состоянии что-либо объяснить, даже если бы и захотели, поскольку до сих пор пребывали в добротной отключке. Я уж не стал распространяться обо всяких там псионических атаках и альтер – эго числившейся в розыске Регины, здраво рассудив, что из уст шефа , ныне перетиравшего ситуацию с инстанцией повыше, такое прозвучит куда убедительней. Обрисовал, как оно всё было, но без углубления в детали. Впрочем, им хотелось знать куда больше, чем я запомнил, и за сим переливанием из пустого в порожнее, прошло часа полтора. Наконец, зашёл какой-то дядька в полковничьих погонах и вывел меня в коридор. Там меня ждал шеф собственной персоной – хмурый, как и следовало ожидать. Оказалось, я был обязан дать подписку о невыезде до окончания следствия, что я и сделал, а потом шеф повез меня домой. Ехали мы молча. Наконец , шеф прервал молчание.

– Какого хрена вы вообще туда поперлись?

– Спросите у профессора, – огрызнулся я, – это была целиком его идея.

– Ну ладно он, старый олень, не соображает, но ты-то что ?

– Я думал, он вас поставил в известность, если честно…

– Индюк вот тоже думал.

– Да я девушку свою не могу поставить в известность, а вы говорите..

Он при этих словах как-то странно на меня посмотрел

– Ладно, завтра поговорим, уже поздно, – вымолвил он, тормозя у моей арки. – А насчет девушки, – он задумался и ненадолго замолчал, – знаешь по-моему она не та, с кем ты будешь счастлив.

Я вышел и с силой захлопнул дверцу УАЗика. Тоже мне, учитель. Насколько я знал , шеф был холостяком лет с 25 , после своего первого развода. Об этом шептались по углам нашего отдела, но мне это было интересно настолько же, насколько Невской корюшке интересны архитектурные ансамбли Эрмитажа. Я поднялся на этаж и открыл дверь, с некоторой опаской. Хотя , впрочем, не особо рассчитывал найти Настю внутри. Провести неделю в чужой, по сути, квартире – это сумеют только те, у кого наглости побольше. Чем, вроде – бы, Настя не отличалась. Но тонкий червячок что – то грыз у меня под ложечкой, так как на мой пропущенный она никак не отреагировала. Первым делом я зашел на кухню. Здесь всё было как раньше, и отогнав от себя дурные мысли и включив чайник, я решил предаться чревоугодию и освидетельствовать холодильник на предмет дожидающейся своего часа вкусноты, как взгляд мой прилип к конверту, прикрепленному магнитом к его торцу.

"Прочти" – значилось на нём красивым, аккуратным почерком.

Токий червячок внутри превратился в целую армаду глистов, но всё – же тянуть кота за хвост было бессмысленно, и я распечатал конверт.

"Извини, такая жизнь – не для меня. Будь счастлив и прощай. ", – прочитал я два предложения.

Просто и со вкусом. Первое, что захотелось сделать – это позвонить и выяснить лично , что это означает. Именно это я и попытался проделать, но настин мобильник давал длинные гудки и ничего не объяснял. В общем, всё было ясно. Теперь стопы мои просились отправиться по незарастающей народной тропе через дорогу, где даже по ночам улыбчивые гости из Средней Азии всегда участливо подгоняли бутылочку чего покрепче, впрочем за цену в две своих обычных где-нибудь в "Ленте". Поразмыслив, я решил просто пойти спать. Раз хочется забыться – сегодня для этого предусматривался здоровый вариант, слишком это всё уже надоедало. Слишком всё было одинаково, просто очередная нимфа оказалось кикиморой. Сирена, на зов которой я так неразборчиво поспешил. И снова побитым псом ползти к ларьку и заливать душевные раны всем, что горит.... Нет. Не дождется.

С этими мыслями я лег на диван и отключился. Было без 10 одиннадцать, и меня бы, наверное, не разбудила ни канонада начавшегося артобстрела, ни армия шаманов с бубнами, гоняющая духов по моей квартире.... Но меня разбудил странный скрежет где-то в другом конце комнаты – там было окно. А за окном что-то непонятное. Протерев глаза я понял, что мне хочется снова укрыться с головой , как делал в детстве, и принять всё это за очередной кошмар. Так оно, по сути, и было, но только наяву. На карнизе восседал бомж, непонятно как раскорячившийся, и теперь уже бил кулаком по стеклопакету . Белки его глаз смотрели на меня, не выражая ничего, и под его увесистым кулаком стеклопакет угрожающе потрескивал.

Я от чего – то сразу понял, что это – совсем не алкогольные причуды немытого пропойцы, а плод псионических атак понятно кого. Хорошо хоть, что ее зомби до сих пор сообразительностью не отличались, по-видимому не в состоянии озаботиться хотя – бы такими мелочами , как кусок кирпича. Я влетел в прихожую, быстро напялил ботинки, накинул куртку и собрался уже было выскочить на лестницу, чтобы сделать отсюда ноги, но вовремя догадался посмотреть в глазок… Там зомбарей толкалось штук шесть, и в основном это были те, кто любит пить пиво в этой парадке по ночам. Я узнал Тёму, Славика и Фила, сверлящих дверь белками глаз и пускающих слюни по подбородкам. Фил начал стучать дверь, по-видимому почувствовав мое шевеление за ней.

Я выругался и вдруг совершенно четко понял, что должен делать. Вернувшись в комнату, я резко распахнул окно. Бомж, явно не ожидавший такого поворота, рухнул в комнату лицом вниз, и пока он ворочался на полу, неуклюже пытаясь встать и источая совершенно невероятное благоухание, я уцепился за опоры водосточной трубы и полез наверх.

" Только бы выдержала", – пронеслось в голове, когда я полз, перебирая руками и ногами по холодным железякам. Самое сложное было залезть на саму крышу , скользкую от идущего дождя, но мне это удалось. Я быстрым шагом пошел по ней, перескочил на другую. И так – до самого Московского проспекта, где вышиб ногой створки знакомой чердачной дверки, спустившись, выбежал из парадного, а затем побежал к Сенной Площади, где было людно даже по ночам.

"Не могла же ты весь район зомбировать, тварь" – подумал я, пытаясь отдышаться где – то у института путей сообщения.

Но люди ходили вроде – бы нормальные и поглядывали на меня хоть и удивленными , но совершенно нормальными глазами. Я ощупал карманы. Телефон, слава Богу, я вытащить из кармана и поставить на зарядку благополучно забыл, вот она радость – быть ленивым раздолбаем. Я набрал Васильича. Мне ответил очень сонный и не очень добрый голос шефа:

– Сдурел что – ли?

– Это чтобы не было потом разговоров, что не ставлю в известность. Регина снова атаковала. Да, меня. У меня же в квартире. Не знаю как нашла. Может попила пивка в подъезде с алкашами, они и рассказали все. Нет, пострадавших нет, если не считать мою гордость. Кто-то может ещё и стукнулся, не знаю. Да, хорошо, буду ждать во втором отделе. Да, до встречи.

Пока шеф ехал, я сидел в отделе полиции номер 2. Сам же отдел, как оказалось , частично выехал ко мне домой, так как половина моего этажа оказалась завалена телами в коматозном состоянии , и дабы не испытывать судьбу, я решил всё-таки дождаться шефа, который сейчас, наверное, уже пилил через Вантовый мост. Ночь определенно намечалась веселая, хотелось спать, но было нельзя. Я обдумывал произошедшее. Чай, принесенный дежурным, был кстати – грел руки и горло. Если народ, устилавший пол моего этажа – в коме, то она уже их не контролирует , а значит ускакала куда-то в свое логово, ждать очередного удобного случая. Раз она действует только тогда, когда нет больших скоплений народа, то ее воздействию подвергается ограниченное количество мозгов, по – крайней мере пока. Значит, она не сможет при моем появлении зомбировать толпы. Или этот процесс индивидуален с каждым из зомби? Может и так. Стоишь себе, куришь, подходит к тебе девочка в пижаме, смотрит в глаза – и ты готов. А может и не так. Теперь уже и дома не появишься без охраны, вот жизнь пошла. Бьёт ключом , все больше разводным по голове.

Дверь отворилась и влетел шеф . Я помахал ему рукой.

– Поехали, – сказал он.

Мы вышли на улицу, в сели в "Патриот" и понеслись ко мне. Те 5 минут, что эта дорога заняла , провели в молчании. Да и что там говорить, если скоро всё увидишь сам.

У подъезда стояла скорая , пара полицейских экипажей и толпился народ. Моих бесчувственных гостей тащили на носилках в неотложку, какие-то тетки горестно причитали и заламывали руки, врачи пытались их успокоить, но толку это особого не приносило. Мы отстегнули ремни и вышли к этой странной процессии.

– Вот, он это он их накормил какой-то дрянью!!! – раздался вопль бабы Шуры, и все повернулись в мою сторону. У меня все внутри похолодело от того, что никакие доводы мне теперь не помогут. – У его двери все лежали, я давно подозревала что он барыга, держите его!!!

Жильцы ломанулись ко мне, уже серьёзно думавшему дать дёру, как вступился шеф, в лучших голливудских традициях. Он выдернул удостоверение и своим раскатистым басом начал вещать:

– Граждане, разойдитесь! Работает в ФСБ, следственный эксперимент ставим, просьба успокоиться и не мешать, в противном случае это будет расцениваться как противодействие следствию. Всем разойтись !

Подействовало не очень. Нет, они не разошлись , но хотя – бы притормозили и угомонились, хотелось верить , что вместо просто крови, теперь соседушки хотят еще и правосудия. Мне подумалось , что у меня дома еще и бомж коматозный на полу, ну или куда он там успел добрести.

– Шеф, – попытался шёпотом протестовать я , но он как будто и не слышал.

– Открывай давай! – грозно нахмурил он брови. Это означало, что Грозный вошёл в роль. Ключи весь подъем предательски звякали в кармане и отмазываться смысла не имело. Я вздохнул и начал проворачивать их в замке, уже предвкушая увидеть что-то страшное внутри. Сзади выглядывали любопытные соседи, но выставленное оцепление сотрудников полиции ничего особо им разглядеть не давало. Дверь открылась и мы зашли внутрь, тут же получив по носам волной аромата прокисшей мочи и еще чего-то, о чём думать не хотелось. Холодильник был открыт и в нём что-то чавкало. Впрочем, чавканье прекратилось, и из-за дверцы на нас выглянуло оплывшее , бородатое лицо .

– Драсте. А я чет не помню, как сюда зашёл, – молвило оно и улыбнулась совершенно обезоруживающей улыбкой. – Я тут это… Немного опохмелился без разрешения, что-то голова болит…

Мы с шефом переглянулись. Он, кстати, успел как-то незаметно достать пистолет, скорее по привычке, чем из осторожности, и теперь медленно его убирал. Паникующего бомжа нам ещё только не хватало.

– Тебя как звать, друг? – спросил я.

– Карл, – ответил он как – то очень важно, – но друзья зовут Карик.

– Значит так, Карик, сейчас сядь, – я предъявил удостоверение, – и издавай как можно меньше звуков понял?

Лицо "гостя" изменилось с добродушного на какое-то обречённо – серьезное. Он мрачно кивнул.

– Ты что-то помнишь до того, как отключился?

– Ну… Бухали вчера с кем-то. Нажрался как всегда. А дальше уже и не помню. Но помню, – он выглянул в окно, – что где-то поблизости.

– Хорошо. Не помнишь ничего странного? Девочку какую-нибудь необычную, к примеру?

Он всерьез задумался.

– Какая – то была в натуре странная. В пижаме и чуть ли не на четвереньках… Ну я и подумал, что уже белку поймал. Кстати потом уже ничего не помню. Она, что – ли?

Шеф кивнул.

– По-хорошему, тебя бы ментам сдать не мешало, друг, или в прачечную для начала. Ну да ладно, посидишь пока здесь. Если что, ты – под прикрытием , ребятам скажу. Если да девчонка тут появится – постарайся любыми способами ее обездвижить и вызывай нас.. В глаза не смотри. Водку можешь пить, только до отключки не напивайся, телек посмотри , ну почитай там … Занавески все задерни, окна наоборот не запирай. А мы придём завтра. Если что, -то вот его номер, – он написал номер моего мобильного на клочке бумаги . Всегда удивляло, как он их все на память помнит. – Усек?

Карик обрадованно затряс головой

– А помыться можно?


***


Выходя из парадной я молчал. И только когда мы сели в машину, я вспылил.

– Ну и нахрена мне он там?!

– Успокойся, ответил Шеф. – Он и так уже там до этого был.

– Ага, значит пусть выжрет всё бухло в квартире, а потом ее заблюет и провоняет. Браво шеф! Это он ещё до запасов 12 -летнего коньяка моего любимого не добрался! Но это же вопрос времени, правда?!

Шеф посмотрел на меня, как на идиота . Наверное, в тот момент я им и был.

– Денис, тут, можно сказать, твоя жизнь на кону , а ты мне о коньяке и о химчистке. Ну думай уже головой.

Это сегодня было не слишком легко.

– К тому же, – продолжал он, – если есть шанс, хоть, признаю, призрачный, что ему удастся ее урезонить, то пусть он будет. И ты вспомни, сколько он в отключке был. Те ребята из парадной, судя по моим данным , ещё до сих пор в себя не пришли. А если судить по тому случаю в лаборатории, так проваляются овощами, как минимум, пару дней. Этот же, – он кивнул на мой дом, – и нескольких часов не прошло, а уже в холодильник полез. Вывод какой?

– Те ребята из парадняка так-то тоже всё время пьяные....

– Ну, это мы еще выясним. Но ты вспомни, они молодые ещё. И мозги у них моложе, нейронов больше .

– А … – кажется начал понимать я, – нельзя зомбировать то, чего нет?

– Молодец, – ответил он и завёл мотор. – Это, правда, пока только теория. Но никак иначе мы пока ее не проверим


На улице было темно и мерзко. Редкие человеческие фигуры маячили на тротуарах и ползли куда-то, наверное, в сторону метро. Машины напоминали людей, а может быть и люди машин, редкие листья ещё украшали деревья, а впереди по Московскому клубился густой туман. Я никогда такого не видел.

– Шеф, может притормозить? – сказал я, когда мы в него въехали, и посмотрел налево , туда, где должен был сидеть он. Но там его не было. А вот моя старая знакомая с ее не сильно голливудской улыбкой – да. Кто бы мог подумать. Правда, страха у меня не замечалось , скорее даже это начало надоедать.

– Опять ты? – спросил я. – Не надоело огребать?

Вроде – бы улыбка чуть-чуть померкла. А может, мне показалось.

– Хорошо смеётся кто? – промурлыкала она, – мы это проверим…

Я заметил что педаль она вдавила в пол, а меня вдавило в кресло. Впереди уже маячила стена какого-то дома. Регина как – то особенно мерзко захихикала и мне пришло в голову, что это – конец. А потом я ощутил удар, но не в стену а куда-то под ребра, и ещё успел услышать как хихиканье сменяется прямо-таки негодующим визгом.

– Вставай, приехали , – шеф тыкал меня локтем под ребра. Силу он не очень рассчитывал и мне было даже больно.

– Спасибо что вытащили, шеф!

– Ну , это форс – мажор , дорогой мой…

– Но я про "сейчас". Она только что пыталась вытащить меня из сна… Я так думаю. Если это – не кошмар.

– Ну и что? Во сне – то она что сделает?

– Не знаю. Но раз пытается уже второй раз, значит что-то может. По – крайней мере, она теперь точно знает где я, вопрос через сколько доберётся , да и станет ли она делать это сегодня. Нужны же и ей передышки , наверное…

Я надеялся что да.

– Шеф, надо усиление. Думаю, она может заявиться уже сегодня.


Родная работа и родной Петрович, уже приговоривший, по всей видимости, шкалик а то и два. Задавать вопросов он не стал, дабы не испытывать судьбу и просто открыл турникет. Мы вошли в офис и Грозный повел меня прямиком к своему кабинету.

– Мы куда, шеф? – спросил я.

– Усиление вызывать, Дениска. Кстати, об усилении. Мы тут побудем на осадном положении, столько, сколько потребуется. Питание – за счет налогоплательщиков, сверхурочные – мммм..... ну я подумаю о них. Мне, как я думаю, понадобитесь если не все вы, то многие из вас. От этого может оказаться толку больше, чем от роты спецназа. А, и еще. Пиво будешь?


Глава 8


Сигаретные дымки вились в пололок кабинета. Ящик пива, что стоял у шефа в загашнике, медленно подходил к середине. Разговоры были философские, но, чему я действительно удивлялся, так это тому, что слово "философия" было не чуждо такому солдафону, как Грозный. Вернее, каким его считали.

– А что тут вообще есть? – вопрошал он. – Вот жрешь, спишь, пьешь, трахаешься, находишь суррогатные цели и достижения. Суррогатную любовь. Порой вообще все суррогатное. Как и все твое существование. Или отцовство. Здесь все пластмассовое, оно блестит и зовет, но на самом деле – фальшивая имитация, кукольный домик, и страшно подумать, кто в нем всем управляет. И что будет, когда ему надоест.

– Провидение шепчет, – сказал я . – Пришла идея, что надо бы студентам устраивать обязательные экскурсии по моргам, дабы понимали, что вот он – финал всего. Эти, что лежат по холодильным камерам, тоже жрали, пили, трахались – в разных пропорциях, но финал – он вот. Наверное, тоже думали, что особенные и не умрут, либо не думали об этом вообще. Пожалуй, дети – это единственное, что имеет в жизни какой – то смысл. Творчество, вероятно, тоже. Дети, пройдя путь, не дадут пустовать холодильным камерам. Ведь их, пусть даже и доживших до годов преклонных, ждет тот же самый ритуал. А творчество – восполнит чьи – то иссякающие запасы туалетной бумаги. Она будет красивая, с буковками, рисунками и частичкой вложенной души. Жопы точно оценят и взревут тромбонами от оказанных почестей. А теперь внимание: вопрос. Если дальше ничего нет, то чего наше существование вообще стоит? С каждым поколением планета чувствует себя все хуже и настанет день, когда она пошлет нас всех и тоже сдохнет. Может, прав был агент Смит, когда определил человечество как вирус? Вирус, которому не хватает мозгов, чтобы симбиозить с носителем, да хотя – бы тупо не вредить, нет, нужно качать из него соки и травить собственными экскрементами…

– Эко вас понесло, батенька, – сказал Васильич, отхлебнув. А если подумать? Ведь мы же движемся вперед. Еще лет 150 назад такого понятия, как "экология" и вовсе не было. С каждым новым человеком растет надежда, что ситуация выправится.

– Или выйдет из-под контроля, – ответил я. – Последний вариант пока преобладает.

– Ну да. А насчет того, что "за". Я вот в Бога верю. И тебе бы не мешало.

– Скука это смертная.

– А это что? – он обвел руками комнату. – Не скука? Не смертная? Сам же только что говорил об этом. Ну родился и сдох, никто и не вспомнит. А если и вспомнит, то тебе – то что с того?

Я задумался. По всему выходило, что так – то оно так. Но очень не хотелось признаваться даже самому себе.

– Трудишься, пашешь, пьешь, стареешь. А цели – нет. Ну ничего высокого, просто затяжной прыжок из колыбели в могилу. Но я почему – то уверен, что за этот вот прыжок мы обязаны что – то успеть. Найти Бога, например, и держаться этого курса. Что в нашем обычном режиме есть и будет – мы знаем. А что в том, другом – нет, да и никто не знает… Но если это что – то непонятное, однако, очень крутое и вечное, то где смысл держаться за тленное и обрыдлое? А ценности этого мира – они какие? Известно – зависть, похоть, слава и власть.

– Есть еще и любовь…

– Вот у тебя была любовь. Что с ней стало?

– Она была у меня, а не у нее.

– Любовь – это вообще не от мира. Здесь это для одного – чувство, а для другого – инструмент. Метод воздействия, так сказать. Суррогат, если угодно, с неминуемым похмельем.

– Ну да…

– Вот и выходит, что кроме Бога здесь смысла особого больше нет ни в чем. Кроме, может быть, детей. И все.

– Шеф, вы никак собираетесь из ФСБ в РПЦ перебраться, – съехидничал я .

– Вот уж куда я точно не собираюсь, так это туда, – ответил он, поморщившись. – Но что, если у каждого – свой путь? Если бы все дружно начали возносить молитвы, что бы стало с человечеством?

Я покачал головой.

– Вот – вот. Потому, сколько бы ни было духовенства на планете, пахать всё равно кто-то должен. Я вот и пашу. Но теперь не ради того, чтобы на выходных нажраться и не помнить ничего, а потом ещё и умирать пару дней, но потому, что верю в роль этого на моём пути. Пока не знаю какая она, но так, наверное, должно быть.

– Это вы теперь, значит, не пьете на выходных? – злорадно улыбнулся ему я.

Он пожал плечами.

– Выпить, – он кивнул на пиво, – могу. Но надираться до освинения – увольте.

Я с сомнением посмотрел на него.

– Вам не кажется, что это шаткая дорожка? Может, проще взять и завязать?

– Это как если бы хирург лечил больных исключительно ампутациями. Пойми, есть питание, а есть обжорство. Есть зарабатывание денег, а есть синдром Плюшкина. Есть карьерная лестница, а есть хождение по головам. Есть секс, в конце концов, а есть откровенноеблядство. В первых случаях наличие хорошо, или, по крайней мере, не плохо. Во вторых – само понятие носит гипертрофированный характер, а потому надлежит исправлению. Но всегда ли единственный правильный путь – радикальный? Вот к примеру, если у тебя большие уши, стоит ли, дабы исправить ситуацию, взять скальпель и отпанахать оба и навсегда? Не думаю. Или, если ты постоянно трахаться хочешь, единственно верный путь – кастрация? Конечно, если ты будешь пытаться отыметь всё, что сможешь поймать, может оно и будет необходимо. Но ведь куда лучше, если тебя просто приведут в норму?

Мы помолчали.

– Я вот думаю, – прервал я затянувшуюся паузу, – мы тут пиво пьем, а наша подруга уже, возможно, разгуливает где-то неподалеку. Да, конечно, посты выставлены, но разве сильно это помогло тому же Арефьеву?

– Ну ты как маленький. Это же его дочь. Была, по крайней мере. Охрана ее знала, потому и прошло у неё всё так гладко.

– А какую ориентировку вы дали?

– Странная девочка в пижаме, в общем, всё как было. Конечно, многих это смутило, но кто из них когда приказы обсуждал?

Я пожал плечами.

– А если она догадается переодеться? И причешется наконец?

– Ага, и к дантисту сходит, – иронически отозвался шеф. Ну что мне, шапочки из фольги цеплять на народ?

– Как вариант, не знаю. Очки, что обычно помогают от гипноза, вроде – бы не работают, судя по арефьевской охране. Кстати, не очнулись?

– Да пока нет, ни один. Нам бы это могло помочь, а то механизмы зомбирования мы пока знаем только со слов злоупотребляющего бомжа. Кстати, не хочешь ему позвонить?

Идея показалась мне хорошей. Я набрал свой домашний номер и подождал секунд 10. В трубке послышался знакомый прокуренный голос.

– Алло?

– Карик, ты там как, живой?

– А кто это? – подозрительно ответила трубка.

– Тот, в чьей квартире ты имеешь счастье находиться, – ответил я.

– Да ниче, нормально, – Карик расслабился. – только вот помылся, не поверите, первый раз за 4 месяца. Спасибо огромное! А у вас старых джинсов нет никаких? А то ж я если в лезу в грязь свою, стрепуху могу схватить.

В обычных обстоятельствах меня бы привело такое предложение не то что в ужас, а в самое натуральное бешенство пьяного орка. Но сейчас в моём сознании серым призраком витала обреченность.

– Валяй. Бери то, что в нижнем ящике. Можешь оставить себе, дарю.

– Спасибо! И это ещё…

– Коньяк не трогай, понял?

– Понял… – в голосе шелестела увядшая надежда.

– Давай, до связи. Ничего же необычного не произошло?

– Да вроде нет…

– Ну и ладно, еще свяжемся.

Я повесил трубку.

– Всё тихо, – буркнул я.

– В Багдаде всё спокойно, ну и хорошо.

В дверь постучали и мы, как бдительные старшеклассники, попрятали бутылки под письменный стол.

– Можно? – показалось Анина голова в дверном проеме.

– Да, заходи, – ответил шеф.

Аня принюхалась.

– Фу, вы что тут, пиво пьете?

Шеф сделал "Poker Face" и покосился на неё.

– Ты что-то хотела, Анют?

– У меня тут есть мысль, Иван Васильевич! -она посмотрела куда-то в сторону.

– Мысль, ну это ж надо… – хихикнул шеф. – Что же, излагай.

– Из всего того, что мне ясно в плане Регины, она хочет поймать тебя, Денис, для завершения некоего метаморфоза той сущности, которая ныне ей правит. Верно?

– Ну, тут нельзя быть ни в чем уверенным. Но вроде так, – ответил я.

– А мы тут все похожи, на сколько мне известно. Нарколептики и немного псионики, если это-то слово. Так или иначе, функции у нас схожие и работа одинаковая, на производительность которой влияет что-то типа экстрасенсорных задатков. Так?

– Ну, – ответил шеф.

– А что если нам совместить наши данные в одно? Может, это увеличит силу воздействия, и мы сможем ей что-то противопоставить?

– Хорошо, а как? Даже если эта идея и неплохая, объясни нам механизм сопряжения. А главное – смысл его, – пожал плечами шеф, – здесь ведь мы в безопасности.

– Шеф, вы забываете, что она атакует и во сне тоже, а зачем – то же ей это надо, – не сдавалась Аня, – вдруг ей и не обязательно присутствовать при ритуале лично? Там, на той стороне сознания, ее стихия, ее мир, и рано или поздно она доберется до денискиных мозгов. Или ему теперь не спать? Так он дубу даст через пару дней.

Судя по выражению лица шефа, он это понимал.

– Допустим, – он откинулся на спинку кресла. – Но ты не ответила на вопрос. Как нас, точнее вас, совместить в одно?

– Мне лично приходят мысли только спиритических сеансах за круглым столом,– отозвался я.

– Ну да, – ответил шеф, – только мы не духов призывать собираемся.

Анька подскочила.

– А что, если и духов? Мы ведь не знаем, что завладело Региной. И это что-то вполне может оказаться духом, ну или фантомом. А как нам совместиться, я, кажется, придумала!

Мы сидели за круглым столом из фойе, а шеф мотал нам руки скотчем. План был достаточно прост, учитывая нашу общую характерную особенность. Взяться за руки и отрубиться, всем разом и дружно. На всякий случай, расцепляться не рекомендовалось, поэтому и нужен был скотч, которым орудовал шеф. Судя по кислыми минам Макса и Лены, идея эта не всем нравилась, поскольку было уже без десяти 5, у многих были планы, но что поделаешь на нашем осадном положении.

– Всё равно, по-моему идейка так себе, – бухтел шеф. Где гарантия, что это вообще сработает?

– Но ведь мы же ничем не рискуем, шеф, – ответил я. – Ну не получится – так и фиг с ним, а попробовать стоит. К тому же, помня Регину, с ней как раз сопряжение так и достигалось.

– Я смотрю сейчас на вас и достижения никакого не наблюдаю, – меланхолично отозвался шеф.

– Иван Васильевич, давайте мы сначала всё сделаем по плану, – ответила Аня. – Нам надо уснуть, лучше всего одновременно. И посмотреть, что из этого выйдет. Эй! Олега толкните кто-нибудь!

– А? – ответил уже начавший было "отъезжать" Олег.

– Дождись остальных, – улыбнулась ему Аня.

Олег зевнул и кивнул не очень уверенно.

– В конце концов, что плохого? Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. А может и откроем что-то новое, не так ли? – Аня тоже начала зевать, по причине острой заразности таких вещей, что сегодня нам было на руку.

Я тоже зевнул. Поза для сна была не очень, но спасало то, что слово "бессонница" нашему брату было плохо понятно. Комната пошла волнами, мягкие знакомые голоса уже влекли меня в пучину сна, такого вожделенного, такого понятного, такого необходимого. Не было и мысли о том, что он – младший брат клюкастой старухи. Реальность медленно рушилась, рисуя неясные, но такие до неприличия нормальные картины сна, как и всегда бывало до того. Но сейчас что-то было иначе. А именно – менялось всё вокруг, оно попросту исчезло, но мои друзья остались рядом.

Они по-прежнему держались за руки, но скотча уже не было и они не спали. Первым подал голос Макс.

– Я так понял, получилось?

Остальные ничего не ответили, пристально разглядывая новоприобретённое "ничто". Оно было белым, как лист офисной бумаги, с той только разницей, что этот лист был объемным и мы были внутри него.

– Вроде да, – ответила Аня. – По крайней мере, мы в непонятном месте и в сознательном состоянии, вроде спим и вроде бодрствуем. Для начала неплохо.

– Может и так, – ответил Олег, – но что нам теперь с этим делать? Я лично, как в "zx spectrum" попал, ей-богу, и на мой взгляд тут не очень мило.

– А я тут уже был тогда, когда с Региной сопрягался, – сказал я, – и ты прав, это почти как стартовая страница, загрузка, если угодно, наших сопряженных многострадальных мозгов. Это должно пройти, но что должно начаться – я не знаю.

– Ты же говоришь, уже испытывал такое? – вскинул бровь Олег.

– Ага. Но там всегда и всё по-разному, с непонятными спецэффектами, – ответил я. – Вот мне бы хотелось чего-то понятного и приятного, если честно, как-то его в последнее время очень уж мало.

– Смотрите, вроде – как проясняется, – сказал Макс. Голос его был слегка взволнованный и это было можно понять, такие сеансы – всё равно, что походы по лабиринту, в котором не знаешь, что ждет за очередным углом.

– Подождите, я кажется что-то слышу, – сказала Аня. – А вы?

Я прислушался, остальные, видимо, тоже. Откуда – то доносился тихий шелест, похожий на шум прибоя, и он становился всё громче.

– Это море, я слышу, как оно шумит! – Аня явно была в восторге, – я даже начинаю чувствовать его запах, его ни с чем не спутаешь!

Картина начала проясняться. Поначалу бледные контуры обретали всё более четкие очертания, такие, как песок под ногами – первое, что стало видно.

– Песок,– сказал Макс, взял пригоршню и пропустил сквозь пальцы, – как настоящий совсем.

– Я вижу солнце! – крикнул Олег, и мы вскинули головы. Оно как будто выползало из тумана, сначала нечетко, а потом всё ярче, до рези в глазах. Вокруг него медленно проступало голубое небо, того аквамаринового цвета, который бывает только в детстве и при хорошей погоде – как будто кто-то капнул подкрашенной водой на альбомный лист и она начинала потихоньку растекаться в разные стороны.

– А вот и море,– прошептала Лена. Оно тоже выплыло из тумана и было тем самым морем, величественным и теплым, о котором мечтаешь весь год в офисе, чтобы потом 2 недели в нём мокнуть. Оно завораживало своей новизной, а еще больше – реалистичностью.

– 100%, оно ещё и мокрое, – выдал Макс.

– Ну, проверить не мешает ничего, это же всё в наших головах, – я увидел как Аня решительно встала и направилась в сторону мирно лижущих песчаный берег волн.

– Эй, куда?! – вскочил было я, – нам надо держаться вместе, не помнишь?

– Помню, – ответила Аня, скидывая туфли, – вообще надо вместе и за руки, но ты посмотри на остальных!

Я посмотрел. За руки, естественно, не держался уже никто.

– Море теплое, – донесся Анин голос, – Боже, я уже года три на море собираюсь и всё никак не соберусь! А тут же в любой день теперь будет можно, только садись за стол, да дрыхни!

– Это иллюзия, Аня! – крикнул Олег, – ты не забыла что мы тут вообще-то по делу?!

– Да и загара ты тут не нагуляешь, – тихо сказала Лена.

– Я немножко! – Аня была уже по колено в воде, – мне просто сравнить, в научных целях!– и она нырнула.

– А ведь на ней блузка белая, – сказал Олег.

– У нас сегодня шоу мокрых маек? – хихикнул Макс.

– Снимай штаны и прыгай следом, – фыркнула Лена.

– Ну что ты, Лен, я только в интересах науки хочу убедиться, так ли всё, как в реальности. – улыбнулся Макс, – кстати, может поцелуешь? Ну, чисто по-научному?

Все, кроме Лены, прыснули.

– Ну а если вдруг Регина нагрянет? – спросил я, и все вдруг перестали смеяться. Еще раз, зачем мы тут?

– Хорошо, а если нагрянет, есть идеи, что нам делать? – Олег сложил руки на груди. Это был хороший вопрос.

– Обычно я просыпался, точнее меня будили, – подумав ответил я, – но ведь я был один-на-один с ней. Да, она была сильнее, но всегда одна.

– А как она себя вела? – подала голос Лена.

– Драться лезла, если в двух словах, -ответил я.

– Ну и что, мы ей впятером не наваляем? – недоумённо спросил Олег..

– Не знаю, – ответил я, хотя шанс, наверное, есть, если кучей будем пинать. Для начала надо в эту кучу собраться. Где Аня?

Все посмотрели на море. Море было прежним, маняще – лазурным, в лёгких волнах, но уже без Ани. На берегу стояли только ее туфли, и невольно вспомнились "Челюсти" Спилберга.

–Аня, -позвала Лена, – ты там как?!

Море не отвечало, Аня не появлялась. Народ потянулся было к воде, но меня осенило.

– Стойте! – крикнул я им, -по-моему Аня уже где-то на той стороне! А у нас гости, те, которых мы и ждали! Все сюда!

Народ дернул обратно и сбился в кучу. Куча роптала.

– Что с Анькой делать, люди? – Лена явно что-то недопонимала.

– Ничего не сделаешь уже, – ответил я, -считай, она выбыла из игры. Сейчас важно не выбыть остальным и смотреть в оба. Все, смотрите в разные стороны, наблюдайте. Увидите что-то необычное – говорите!

– Что-то необычное – это девочка в пижаме? – спросил Макс.

– Да что угодно, но скорее всего – да, – ответил я.

– И дальше что делать, когда увидим? – не унимался Макс.

А действительно, что с ней дальше делать? Я пожал плечами.

– Пока не вижу ничего лучше, чем налететь на неё толпой и обезвредить. В реальности вырубить ее получалось, посмотрим, как здесь попрет.

Перло, впрочем, не особенно. Минут через пятнадцать мы уже сидели на песке, спиной к спине, и взоры наши замыливались всё сильнее.

– Может, она просто утонула? – послышался голос Олега, – она в реальности плавать – то умела?

– Или встретила Ихтиандра, и теперь они там резвятся на дне морском, – флегматично изрекла Лена.

– Или… Ой бля!! – Услышал я голос Макса. Все дружно повернулись в его сторону, но видели только руку, торчащую из песка и исчезнувшую через секунду.

Все повскакивали с мест, Ленка верещала, Олег припал к земле, недоверчиво на неё поглядывая.

" Вот вам и Шай – Халуды подоспели", – невольно подумалось мне. Невдалеке виднелось небольшое каменное плато, и воспоминания о фильме "Дрожь Земли" сами подсказали дальнейшие действия.

– Лена, Олег! За мной, туда! – показал я в сторону плато, – живо!

Дважды повторять не пришлось. Наш поредевший состав что есть духу кинулся туда, преодолев метров 300, отделявших нас от спасительного выступа, наверное, секунд за 10, как мне показалось. Уже сидя на камнях и тяжело дыша, мы мрачно смотрели на песок в ожидании очередных "чудес".

– По-моему, нам пора просыпаться, – выдавила из себя Лена и размазывая слезы по щекам. Мне это уже совсем не нравится!

– Да, Денис, – присоединился Олег, – твоя пузатая мелочь нас обставила по всем фронтам и будет продолжать в том же духе, как я думаю. А что с выбывшими будет дальше, есть идеи?

– Да ничего, проснутся , наверное, как раз, – неуверенно ответил я.

– Наверное?! – подскочила Лена, – Наверное?! Ты куда нас втянул, козлина?! Эта твоя девочка в пижаме – чудовище, к тому же еще изобретательное по части убийства! А ну возвращай нас обратно, пидо....

Договорить ей не удалось. Что-то большое и темное грохнулось на неё, а затем, хлопая кожистыми крыльями, взмыло в небо, унося куда-то вдаль истошно орущую Лену. Существо было похоже на огромного нетопыря и летело быстро, очень скоро став точкой в небе. От Ленки осталось немного крови на камнях и заколка для волос. В остальном – как ее и не бывало. Тут Земля поехала из-под ног, а челюсть пронзила резкая боль. Я сидел на заднице, а надо мной возвышался Олег, с перекошенным от злости лицом.

– Ты чего, Олег? – пробормотал неуверенно я, хотя и уцелевшей частью рассудка понимал прекрасно, "чего это он".

– Да так, вершу неизбежное, – ответил он, как-то нехорошо ухмыльнувшись, – ведь это всё понарошку, да?

– Да вроде… – начал было я.

– Вот и не обижайся, – хохотнул он в ответ, и я ощутил его пинок мой подбородок. Понарошку оно было или нет, а боль была самая натуральная, и до потери сознания, как я чувствовал, оставалось совсем чуть-чуть. Впрочем, Олег, видимо, решил с этим не возиться долго, сквозь туман в голове я почувствовал, как он садится сверху, а на шее смыкаются крепкие руки.

– Ща мы всё прекратим, – хрипел Олег, сжимая клешни, – всё будет как раньше, я надеюсь. Наверное будет! А если нет, то по-любому ты – то свое получишь!

"В такие моменты в боевиках главным героям всё время удаётся найти обломок доски, трубы, бутылку или хотя – бы камень", – думал я, одной рукой пытаясь оторвать Олега от своего горла, а другой шаря вокруг себя. И камень я действительно нашёл. "Сейчас или никогда" – пронеслось в голове и рывком, в который вложил все силы, что оставались еще в слабеющих руках, шарахнул Олега куда пришлось. Пришлось, видимо, удачно, поскольку хватка ослабла сразу, а восседавший на мне коллега начал заваливаться вперёд. Я ощутил что-то тёплое на лице и быстро скинул себя своего душителя. Отдышался. Стер кровь с лица. Встал. Олег лежал рядом и не шевелился. Я пощупал пульс, хотя и ответ уже знал.

– Гнездец, – вырвалось у меня.

– Он самый, – раздался знакомый голос откуда-то сзади.

Я резко повернулся и увидел ту, кого и ожидал увидеть. Она улыбалась своей фирменной жутковатой улыбкой и медленно аплодировала.

– Что ты с ними сделала? – крикнул я, начиная закипать.

– То же, что и ты с ним, – пожала она плечами, кивнув на Олега. Только визжали они громче. – Она расхохоталась.

– Тварь, – вырвалось у меня, и я подскочив к ней, повторил ту процедуру, что произвел с Олегом. С тем же успехом я мог бы ударить в стену, она даже смеяться не перестала. Регина вдруг посмотрела на меня как-то сочувствующе.

– Нам пора заканчивать, – сказала она и ударила меня в живот.

Последнее, что я чувствовал, был мой ломающийся позвоночник. Потом стало темно и легко. Я снова убегал в блаженное "ничто" и даже был рад этому.


Глава 9


"Ничто" не продлилось долго. Меня лупили по щекам чьи – то маленькие ладони, лупили монотонно и достаточно сильно. Я открыл глаза. Ну конечно, кто бы это ещё мог быть. Регина стояла напротив и улыбалась, впрочем лупить меня прекратила, и на том спасибо.Я тоже улыбнулся.

– Твоя улыбка прекрасна, как 3 горбатых Петросяна,– сказал я и закашлялся.

– Лесть тебе не поможет, – хихикнула она в ответ. Конвой тебе знаком?

Я огляделся. Да, конвой был знаком. Весь мой отдел стоял вокруг нас и их глаза без зрачков делали понятной всю эту картину. Меня держали под руки Васильич и Олег, у двери стояло "усиление", тоже без зрачков, но с автоматами.

– У нас не было шансов, да? – спросил я, снова взглянув на Регину. Она помотала головой.

– Вы, люди, всегда на что-то надеетесь, даже когда небо рушится вам на головы. Да, решив бороться всеми вашими силами, вы действительно силы нарастили, но что толку, если не знаешь как этим пользоваться? Вы были похожи на пятерых отважных головастиков, решивших победить акулу. Что их 5, что один, разница невелика, а финал предсказуем. Хватит болтовни, впрочем. Нас ждут великие дела! Точнее, меня! – она снова хохотнула.

Хватки Олега и шефа сделались крепче, меня схватили за волосы и зафиксировали голову прямо. Регина подошла, мягко и осторожно приблизила лицо и прижалась своим лбом к моему, а ладонями – к моим вискам.

– Прощай, – прошептала она, и мир стал сереть.

Всё вокруг как будто рушилось, выцветало, мысли лопались как мыльные пузыри, а мысли утекали, как и всё внутри меня через ладони у моей головы. И как будто это было неизбежно, так было нужно, влиться в этот серый поток, в эту серую спираль, уходящую за горизонт, где ждало то самое небытие, что несло покой и избавление от всего этого....

Но вдруг спираль взорвалась. Почти уже померкший мир вдруг заискрился и в него вошел цвет. Распускаясь яркими бутонами повсюду, он резал глаза, уже привыкшие к серости, он постепенно заполнял все вокруг и был ярким, как бывает только в самые юные годы. Слышались какие-то удары, меня выносило обратно в реальность и я почувствовал силу. Силу в теле, силу воли – тоже, даже как-то осязаемо. Мир вдруг вернулся, и я смог сфокусировать взгляд. Регина лежала на полу, в разных сторонах от неё валялись Олег с Васильечем носами в пол, да и в целом по офису наблюдалось нечто похожее, кроме одной детали – прямо над Региной возвышался… Кто бы вы думали?

– Петрович… как? – только и сумел выдавить я.

Петрович довольно улыбался пеньками зубов. В руке он держал Анину любимую хрустальную вазу, вернее то, что от нее осталось.

– Жопой об косяк, – глубокомысленно изрек он. Давай-ка девку скрутим что-ль, а то больно прыткая она, по слухам.

Я вытащил из футляра босса наручники и пристегнул девчонку за руку к ближайшей батарее.

– Выдержит? – спросил с сомнением Петрович.

– Должна, – ответил я. – Это она на ментальном уровне сильная, а здесь вроде не особо. Да и к тому же, лишённая армии.

– А делать – то что с ней будешь?

– Для начала подожду, пока очнется…

– А потом?

– Точно не знаю, но есть идейка…

Идейка была простой, но для моего разума, чуть было не поглощенного, но сумевшего вернуться- единственно правильной. Я всеми своими фибрами понимал, что надо делать, и что медлить было смерти подобно.

Мы с дедком – охранником сидели на столе и караулили нашу гостью.

– Петрович, а вы-то как тут оказались? Она же всех тут зомбарями сделала, неужто забыла вас ?

– Да как сказать… Нет. Помню, значит, приходят ко мне эти двое амбалов из усиления на проходную, рожи – как поганок обожрались и автоматы мне зубы тычут – "хэндэ хох" типа. Ни хрена я не понял, кроме того, что надо руки поднять, поднял, и тут эта мелочь бесноватая появляется. Появляется и в глаза мне зырит, да так, что чувствую – как будто третий пузырь уже в одно лицо раскатал, как будто я уже – не я и жопа не моя. И тут – бац! Как-будто отошёл, в глазах прояснилось, смотрю – а я почему – то в офисе у вас, девчонка над тобой колдует, а шеф с Олегом тебя держат, чтоб не рыпался. Ну, думаю, вражина, щас я тебе устрою Сталинград, схватил первое, что попалось, да каааак по башке! Отрубилась моментально, а ты вот оживать начал, хотя до этого только слюни пускал. Ну а всё остальное ты видишь.

Я оглядел офис. Выглядел он как после хорошего корпоратива, сотрудники в самых живописных позах пребывали на полу, не считая ещё человек семь спецназовского усиления.

– Знаешь, Петрович, мне кажется тебе нужно сесть за диссертацию на тему "Польза крепких спиртных напитков в отражении псионических атак", ну или что-то вроде того, – улыбнулся было я, и тут раздался звон металла о батарею.

Мы повернулись на звук и, как и ожидалось, увидели Регину в добром здравии. Я невольно отшатнулся. Регина была прежняя, хоть и грязная, но всё же самая обычная девочка, которой она когда-то и была. Она вопросительно смотрела на нас.

– Что случилось? – спросила она с неподдельным изумлением. – Где я, и почему к батарее пристегнули? Что-то пошло не так? Да и с зубами что – то … Ох е.... – она , видимо , начала исследовать их языком.

Мы с Петровичем переглянулись.

– Может, мне удалось из неё дурь- то всю выбить? – тихо спросил дед.

– Что ты помнишь, Регина? – спросил я.

– Помню, как мы с вами за руки держались, кажется вы это сопряжением называли… А потом – ничего.

Взгляд ее был светлый и полный непонимания.

"Это ещё она про отца своего не помнит" – пронеслось у меня в голове. "А если это ловушка?"

– А ты не хочешь, чтобы я тебя от батареи отстегнул? – спросил я. Меня терзали сомнения.

Она посмотрела на меня, во взгляде читалась неуверенность.

– Послушайте, я уж не знаю, зачем это сделано, но, наверное, так было надо. – Она опустила глаза. – Надеюсь, я не представляю угрозы?

Она оглядела комнату, заваленную неподвижными телами.

– Ой, -сказала Регина, – только не говорите мне, что это – я…

– Понятно, -сказал я. – Надо тебя отстегнуть. Я подошёл к ней и воткнул ключ в скважину наручников, а потом, не поворачивая его, отпрыгнул назад вместе с ключом. Расчет оказался верным. Цепь звякнула и потянулась. Перед лицом мелькнули ногти, я инстинктивно отшатнулся и взглянул на девочку.

– Глупые людишки, говоришь? – протянул я издевательски.

В ответ раздалось какое-то совершенно нечеловеческое шипение. Получалось натурально. В белых глазах читался весь спектр той нечеловеческой ненависти, на которую было способно существо.

– Хочешь дотянуться? -продолжал издеваться я, – дерзай!

Я приблизился к ней и схватил ее за голову. Она полоснула меня по лицу, у неё получилось глубоко расцарапать мне щеку, но мне на это было столь же глубоко наплевать. Я просто знал, что должен делать, не знаю откуда. Может, простая логика, может что-то ещё, я просто повторил то, что делала она – сомкнул руки на ее висках и притянул к себе. Регина взвыла, она явно хотела сделать то же, но была пристегнута и этого не могла. Я, впрочем, уже начал сомневаться, что чугун выдержит, так как батарея ходила ходуном, но пока, вроде бы, оставалась на месте. Я совместил наши лбы и почувствовал, как что-то началось. Это что-то было как- бы потоком энергии, исходящим из моих ладоней, проходящим через голову Регины и заходящим в мою. По всей видимости, Регина тоже это чувствовала и, я не понял как извернувшись, сделала то, чего я не ожидал – вцепилась зубами мне в подбородок. Зубы у неё были что надо, и мир мой взорвался болью, но после нескольких секунд борьбы мне удалось оторвать ее от себя вместе с солидным куском мяса. Я крепче сжал ее виски и снова приник к ней лбом. Снова потоки энергии и снова ее попытка вцепиться в меня зубами, но уже более слабая, я чувствовал как из неё уходит сила. Уходит и вливается в меня, как-будто заполняя в моей голове недостающие кусочки паззла, те пространства, что пустовали. Из подбородка текла кровь, но это было мелочью из разряда трехдневной щетины. Я постигал что-то новое, я менялся и я побеждал. Последнее, что я помнил, был душераздирающий нечеловеческий рев, а потом кто-то выключил солнце. Мир погас, но я знал, что за этим закатом точно настанет рассвет, что это – лишь перезагрузка, которая требуется для сохранения изменений после установки новой операционки в голове…


Сначала были звуки. Знакомые звуки, но не очень понятные. Потом я ощутил запах. Пахло лекарствами. Наверное, я был в больнице. Но в этом надо было убедиться воочию, поэтому пришлось разлепить веки. Ну да, всё как и предполагалось, опять палата, опять белый потолок и знакомые стены. Шаги. Они приближались, смутно знакомые. Откуда-то сбоку выплыло лицо, тоже знакомое… Только откуда? А.... Так это же моя медсестра… Сейчас , наверное, опять сделает недовольную мину и побежит за профессором… Стоп. Он же тоже лежит где-то здесь. Или?…

Воспоминания рухнули в моё сознание, пронеслись диким смерчем по извилинам – выплыла Регина, профессор, отдел, вообще всё, что произошло до этого, с четкостью, некоторой позавидовал бы любой новомодный телевизор. Видимо, вся гамма чувств отразилась на моём лице и медсестра отпрянула .

– Что с Региной? – спросил я у неё хриплым голосом.

– Я сейчас позову профессора, поговорите с ним, – ответила она, и я услышал быстрое удаляющееся цоканье каблуков по паркету.

" Профессор" – подумал я. " Какой-то новый или прежнего уже поставили на ноги?"

Долго ждать не пришлось. Профессор был прежним и передвигался достаточно бодро для подстреленного с неделю назад. Он улыбнулся.

– Место встречи изменить нельзя, да? – спросил он.

– По всему видать, – ответил я. – Вы выздоровели уже?

– Я – почти. – Он отвел взгляд в сторону. – На самом деле, только благодаря тебе.

– Да ладно вам, док…

– Да не ладно. Ранение было смертельным, как выяснилось позже. Но кто-то или что-то как будто зарубцевало мне вену изнутри, и я остался хоть и с дыркой в теле, но не скопытился по дороге в госпиталь.

Это было сюрпризом.

– То есть? – пробормотал я.

– То есть, кто-то меня подлечить успел. И мне так кажется, что это был ты. Может быть, это – твой дар.

– Круто, че…

– Ну да, ну да. В общем, отдыхай, герой, – он снова улыбнулся.

– А что с отделом?

– Приходит в себя помаленьку. Показатели в норме, но по моим расчетам они ещё пару дней будут в отключке…

– А Регина?

– Она прежняя.

– То есть?

– То есть в стрессах, но жива и здорова. Если, конечно, не брать мнение врачей – стоматологов.

– Странно, профессор, она же говорила, что останется только один.

– Он и остался. А тварь исчезла. По крайней мере, теперь Регина – обычный подросток, не выказывающий желания скакать по потолкам и зомбировать кого ни попадя…

– И потерявший отца, – подумав, подытожил я.

– Это верно, – отозвался он. – Но девочка сильная, с ней работают наши психологи. Думаю, она найдёт в себе силы с этим справиться. – А ещё к тебе приходила Настя, – подумав добавил он.

– И чего хотела? – нахмурился я.

– Не знаю. Но ее решили не пускать. Смысла в этом не было. Позвони, узнай.

– А телефон?

– Ах, да – спохватился он и выудил мой мобильник из кармана больничного халата, протянул мне. – Пользуйся.

– Никто по моим сообщениям не ползал? – Вопросительно уставился я на него.

Он пожал плечами.

– Только в интересах следствия. Но уж такая у них работа.

Я кивнул.

– Что мне ждать от себя, профессор?

– Чего угодно, Денис. Но я бы ставил на целительство для начала, ведь этот дар был первичным. А пока отдыхай. Да и мне бы не мешало. А через пару дней мы с тобой разопьем бутылочку коллекционного коньяка, он у меня для особого случая хранится, и в случай этот, кажется, наступил.

– А вам можно, док?

– В твоей компании, как мне кажется, можно будет и метанол хлестать, – он усмехнулся. – Так что будь готов!

Он ушел, а я включил телефон. Позвонить Насте? Нет, не так. Надо в "Контакт" для начала, может хоть ясность какая-то появится насчёт этого всего.

В сети было мало нового, но на фоне общей серости Настино сообщение выделялось ярким, если не сказать, радужным пятном.

"Я понимаю что говорю бред, наверное, я понимаю, что сбежала от тебя в тот момент, когда тебе было и так хуже некуда. Я не знаю, как это объяснить, но у меня вчера вечером как будто что-то изменилось в голове, как будто пелена с глаз ушла. Всё было серым и мрачным, а ты так и вовсе казался отвратительным, хотя я и не знала почему. В любом случае, я должна попросить прощения, понимаю, после такого ты вряд – ли захочешь что-то продолжать, но хотя – бы прости меня за это. У меня, наверное, просто поехал чердак…"

"Неужели Регина и тут лапу приложила?" -подумал я, сопоставляя "А" и "Б".

Был соблазн начать корчить из себя Святого Себастьяна, но эти игры разума настолько мне надоели за последнее время, что я решил не искушать судьбу.

– А я снова в больнице, – написал я ответ. – И я не злюсь. Приезжай, скучаю.

" Отправить. "

Может у меня снова есть надежда на нормальную жизнь, как бы смешно это не звучало с моей – то работой. Дай то Бог.

В дверях снова возник профессор.

– Денис, шеф очнулся.

– Как он?

– Пока овощем. Но он будет в порядке.

Док заговорщически улыбнулся и достал из-за спины запотевшую бутылочку. Я вопросительно вскинул бровь.

– А, чего там ждать остальных и истекать слюной? – он распечатал пузырь. – Такого коньяка ты, наверное, не пил еще. Коллекционный, Made in Armenia.

– Блиииин…– протянул я с ужасом, поражённый внезапной догадкой.

– Что? – не понял профессор.

– Да у меня бомж в квартире уже который день сидит, мои запасы, чёрт! – Я схватился за голову. – Док, вы в порядке?

Док заливался совершенно детским смехом и медленно сползал на пол. Я вздохнул и улыбнулся. Если в продолжении всей этой истории жертвы ограничатся коньяком, то это не потери, а просто расходы.

– Ваше здоровье, – поднял я стакан.

– Пророческий тост, – улыбнулся он в ответ.

_____________