Право на жизнь [Олеся Иванова] (fb2) читать онлайн

Олеся Иванова Право на жизнь

Пот начал заливать глаза, височные артерии набухли и запульсировали. Взглянула на наручный сейр¹ – система на грани, легочные клапаны не справляются с давлением, да и сосуды могут не выдержать, надо выравнивать нагрузку. Вдох – четыре шага, выдох – четыре шага. Бежать, чего бы это ни стоило, бежать и не сходить с дистанции. Мелькнула заманчивая мысль – а может, отдохнуть? У меня же есть две остановки для пит-стопа. Какой соблазн – отдаться в умелые руки техников, сменить спортивный костюм, прокачать кровеносную систему, остудить корпус, успокоить сердечный ритм. Нет, еще не время, еще не пройдена даже треть пути, пока нельзя, надо бежать. Вдох – четыре шага, выдох – четыре шага, к заветной цели, вперед.

Так уж получилось, что в десять лет я попала в жуткую катастрофу. Полученные мной повреждения оказались несовместимы с жизнью – уцелели только сердце и мозг. На биологически воссозданное тело у родителей просто не хватало денег, но и похоронить свою дочь они не могли. Выходом оказался симбиоз бионического корпуса и живых органов, а проще говоря – симбионик. Разработчики киберпротезов и имплантов давно вышли на новый уровень – биоконструирование. За очень большие деньги они могут вырастить новое настоящее тело, в которое перенесут твои сердце и мозг, а все остальное синтезируют из биомассы. Если средства ограничены, сердце и мозг могут поместить в бионический корпус, аналог человеческого тела из композиционных и нанобиохимических материалов. Именно так со мной и поступили. Совокупность физических и химических процессов, протекающих в моем организме, позволяет осуществлять обмен веществ. Как и обычный человек, я ем, сплю, справляю нужду, потею, иногда даже чихаю и кашляю, но при этом абсолютно ничего не чувствую. Я – пустышка, наполненная детальками и проводками, без чувств и эмоций. И все эти детали, узлы, проводки и механизмы подчиняются моему сердцу и мозгу, которые синхронизируют работу всех систем. Однако я лишена главной привилегии живого организма – я не могу размножаться, у меня нет права на обычную жизнь. Вдох – четыре шага, выдох – четыре шага.

Помню, когда первый раз после катастрофы открыла глаза, нахлынувшая пустота просто оглушила. Я могла бы сказать, что испугалась, но это стало бы неправдой, ведь я ничего не чувствовала. Не было боли, запахов, даже звуков вначале не было. Перед глазами смазанной картинкой виднелись потолок и стены медико-инженерного блока, иногда в фокусе появлялись люди в голубых халатах. Потом прорезался слух, и противный голос начал командовать: «Вдох, выдох, вдох, выдох, вдох, задерживаем дыхание, выдох». И так бесчисленное количество раз. Я могла бы сказать, что устала, но это тоже было бы неправдой – я ничего не чувствовала. Как потом объясняла мама, биотехники налаживали работу моего искусственного тела довольно долго, мозг никак не хотел приспосабливаться к новым условиям существования. Сколько раз потом я задавалась вопросом: а надо ли было так усердствовать? Но, видно, судьба считала иначе, и в десять лет я начала существовать заново.

Вот черт, кажется, в суставе левой нижней конечности начинает закипать жидкость, а ведь говорила я биомеху, что с коленной чашечкой что-то не то. Запустить бы расширенную диагностику, но для этого необходимо хотя бы тридцать секунд покоя в строго горизонтальном положении. Пит-стоп или не пит-стоп?! Допустим, в колене все-таки перегрев. Водный отрезок начнется через двадцать километров, ожидаемая температура воды тридцать два градуса, длина отрезка сто километров, теоретически есть шанс остудить перегревшийся узел. А если там не только перегрев, а еще и потеря смазки?! Тогда точно финиш и – конец всем надеждам. Вдох – четыре шага, выдох – четыре шага. Решено, перед водой беру пит-стоп. Надо сбросить с сейра свои параметры, просьбы и пожелания техникам, пусть работают, все-таки мы в одной связке.

Первый раз я посмотрелась в зеркало на седьмой день после того, как пришла в себя. Это была я и не я: знакомое лицо, но разрез глаз чуть шире, крылья носа немного тоньше, и ушки идеально симметричные, маленькие красивые ушки. Мама не смогла удержаться, попросила исправить ошибки природы. Спасибо, что не очень увлеклась и не сделала из меня Мэрилин Монро или Мадонну (в тот год была популярна старина, и байтеры² вовсю копировали звезд двадцатого века). Я могла бы сказать, что удивилась, обрадовалась, огорчилась, но это снова было бы неправдой – я ничего не чувствовала.

Я была маленькой десятилетней девочкой, и я ничего не чувствовала. Я не ощущала ног и никак не могла встать на них, я не ощущала рук, и никак не могла взять ложку или чашку. Глаза, а точнее, оптические линзы неизвестно какого поколения, передавали картинку в мозг, и я видела чашку, мозг знал, что такое чашка. Мозг отдавал команду взять чашку. Рука поднималась и промахивалась бесконечное множество раз. Я могла бы сказать, что каждый такой промах погружал меня в пучину отчаяния, сомнений и тоски, но и это было бы неправдой – я ничего не чувствовала. Уже позже, когда мной стали заниматься технореабилитологи, я поняла, что фактически стала машиной, а машина понимает только четкие команды. Чтобы взять чашку, надо сначала оценить расстояние от кончиков пальцев до объекта, задать вектор направления, рассчитать силу и скорость движения, угол наклона и поворота кисти, дать команду на каждое действие и много-много чего еще, что обычный человек делает даже не задумываясь, машинально. Теперь вся моя жизнь состояла из программирования, чтения и выполнения команд. Я могла бы сказать, что это было тяжело, сложно, выматывающе, но и это тоже была бы неправда – я ничего не чувствовала. Это ощущалось как бесконечное «вдох – четыре шага, выдох – четыре шага».

В мозг пришло голосовое сообщение: “Красотка, мы готовы, ждем твоего прибытия через шесть минут пятнадцать секунд. Рекомендовано сменить спортивный костюм на гидрокостюм, на водном отрезке нехилые волны”.

Гидрокостюм, так гидрокостюм. Все это условности. Симбионикам не требуется защита от внешних раздражающих факторов. Это лишь дань традициям: сухопутный отрезок в спортивном костюме, водный в купальнике или гидрокостюме и воздушный в скафандре. Одежда трансформируется нажатием кнопки на сейре. Яркие кричащие цвета, логотипы спонсоров, символика межгалактических игр: семь планет, сплетенных в затейливый цветок, как знак единства и дружбы семи галактик. Зрители хотят незабываемых эмоций от триатлона, и они сполна их получат. Камеры, закрепленные на дронах, следуют за каждым спортсменом, стараясь снять происходящее с наилучшего ракурса. Картинка с моих оптических линз тоже передается в информационную базу, как и стук сердца, звук шагов и дыхания. Профессиональные гейм-режиссеры в онлайн-режиме обрабатывают видео, звук, запах со всех носителей и транслируют их зрителям, купившим билеты на 6D-места. Именно там можно проникнуться всеми ощущениями спортсменов: от бешено стучащего сердца до сухости во рту, от безумно ударяющих в лицо волн до сумасшедших виражей на скайбайке³. А пока: вдох – четыре шага, выдох – четыре шага.

Каждые полгода мне приходилось приезжать в медико-инженерную клинику, чтобы пройти процедуру увеличения корпуса. Что поделать? Детский организм быстро растет, не могла же я все время оставаться десятилетним ребенком. А потом снова привыкание к новым размерам, очередные программы и команды. В тринадцать лет девочки в нашем классе стали шушукаться по углам, стрелять глазками в старшеклассников, у кого-то случилась первая любовь. Да, я вернулась учиться в свой класс. Сначала постоянно ловила на себе любопытные взгляды, в них читались жалость, злорадство, интерес, иногда восхищение. Я могла бы сказать, что меня это раздражало, напрягало, нервировало, но и это было бы неправдой – я ничего не чувствовала.

Запищал сейр, пришло уведомление, что я вылетела из десятки лидеров. Пока это не критично, но нужно ускориться, до пит-стопа всего два километра, их можно пройти и на пределе возможностей, а там целых две минуты на отдых. Вдох – четыре шага, выдох – четыре шага.

Вон показалась передвижная лаборатория, рядом два человечка в ярких салатовых комбинезонах – мои биомехи, внутри еще шесть человек, все профессионалы своего дела: биоинженер, биотехник, биопрограммист, специалист по координации движений, механик оборудования и координатор. Отец тоже хотел быть с командой, но я не разрешила, вероятность остановки его сердца от волнений была слишком высока, и я уговорила его остаться в Саду тишины на Олимпийской базе.

Все, я у цели. Теперь моя главная задача – не мешать, на счет три отключить все сигналы мозга, превратиться в куклу и дать возможность работать профессионалам.

Три! Две пары рук подхватывают корпус, стремительно вносят в лабораторию, опускают в капсулу анатомического стола. Нажатие кнопки – спортивный костюм исчезает, нажатие кнопки – корпус становится прозрачным: видны все трубочки, шланги, проводки, шарниры, сопряжения. Нажатие кнопки – капсула мягко обхватывает корпус, запущена система диагностики, нажатие кнопки – пополнение кровеносной и лимфатической систем, нажатие кнопки – нормализация водно-охлаждающего баланса. Мозг стоит в режиме – "стоп", но звуковые микрофоны улавливают команды:

– Левая нижняя конечность под замену. Девяносто секунд до старта.

– Недостаточная эластичность связок верхних конечностей, добавить биоколлаген. До старта восемьдесят секунд.

– Стабилизировать датчик пространственного определения, есть малое смещение. До старта семьдесят секунд.

– Заменить легочные клапаны на водонепроницаемые. До старта шестьдесят секунд.

– Полное охлаждение корпуса с промывкой оптической системы. До старта сорок секунд.

– Работа сердца нормализована. До старта тридцать секунд.

Нажатие кнопки – стол переходит в вертикальное положение, нажатие кнопки – на мне появляется ярко-красная тряпочка, нажатие кнопки – волосы собраны в строгий пучок.

– Красотка, – это уже вступает координатор, – новые вводные от Олимпийского комитета, водный отрезок проходишь в бикини, волны приглушили, поверхность, как зеркало. Будешь очень эффектно смотреться. Начинаешь кролем на пять, десять километров гребешь в этом режиме, потом скину корректировку. До старта десять секунд. Мы все в тебя верим! Надеюсь, что второй пит-стоп будет по плану, уже на суше. Скайбайк будет разогрет до двадцати пяти градусов.

Пять, четыре… Нажатие кнопки – стол размыкается. Один – старт.

Выбегаю из лаборатории, под ногами белоснежный песок пляжа, дальше начинается мелководье, вода нежно-бирюзовая. Бежать метров пятьдесят, да уж, организаторы действительно позаботились о зрелищности. Длинноногая блондинка, сто семьдесят рост, 95-60-90, в ярко-красном бикини на фоне тропического рая. Что там говорил координатор? Надо быть более женственной, соблазнительной, горячей штучкой, надо сделать так, чтобы ставки на меня были заоблачными. По итогам соревнований команда получит очень хорошее денежное вознаграждение, что тоже немаловажно, ведь девять лет они работали скорее за идею. Нажатие кнопки на сейре – активирована программа соблазн. Самой сейчас траекторию просчитывать некогда. Движения становятся более плавными, появляется покачивание бедер, грудь так и норовит выпрыгнуть из чашечек купальника.

В восемнадцать лет мне в последний раз сконструировали корпус, мама настояла, что грудь должна быть третьего размера, чуть больше чем эталонная, упругая, с твердыми темными горошинами сосков. Я могла бы спорить, стыдливо улыбаться, тихо восхищаться, но это было бы неправдой – я никак не реагировала.

Там, где резкий перепад в глубину, вода меняет цвет на темно-изумрудный. Мои верхние «девяносто пять» входят в воду. Нажатие кнопки – деактивация режима соблазн. В воде грудь становится изрядной помехой, значительно снижаются гидродинамические характеристики. Нажатие кнопки – бикини утягивает грудь до нулевого размера, компрессия на максимуме. Будь я обычным человеком, купальник бы пережал мышечные волокна, перекрыл поступления крови и кислорода к мышцам, но я симбионик, мне повышенная компрессия только придаст обтекаемость, позволит стрелой рассекать темно-зеленую гладь воды. Уже можно включить режим кроль на пять. Вдох – гребок, два гребка – задержка дыхания, выдох – четыре, пять. Десять километров, чтобы системы приноровились к новой среде, биомехи с биотехником сейчас неотрывно следят за показаниями мониторов, программист корректирует коды в командах, потом данные обработает координатор и решит, как лучше мне двигаться дальше. А пока вдох – гребок, два гребка – задержка дыхания, выдох – четыре, пять.

В пятнадцать лет я сидела в гостиной и бессмысленно тыкала в кнопки пульта межгалактического визора. Тысячи программ про путешествия, кулинарию, животный мир, новинки техники. Я могла бы сказать, что это удивляло, завораживало, увлекало, но это было бы неправдой – я ничего не чувствовала. И только надпись “главный приз – исполнение любого желания” заставила мозг отдать команду “стоп”. Так впервые я узнала о Межгалактической Олимпиаде симбиоников.

Проведение Олимпийских игр в том виде, в каком они проходили в древности, стало малоинтересным зрелищем. В спортивной медицине все чаще применялись гормоны и стероиды, а накачанные ими спортсмены утрачивали свою половую принадлежность, становясь безликими телами неопределенного пола, вызывающими жалость и сострадание. С течением времени игры прекратили свое существование, но сто лет назад одному меркурианцу пришла в голову идея возродить их, правда на несколько другом уровне. Сначала пробовали провести Межгалактические соревнования роботов, это оказалось скучно, даже дети могли устроить такие игры со своими домашними андроидами. Собрав достаточно большую группу креаторов⁴, проведя большую аналитическую работу и историко-археологические изыскания, организаторы пришли к выводу, что достойным зрелищем для жителей Межгалактического содружества станут Олимпийские игры симбиоников. И ведь не прогадали. На сердце и мозг симбионика нельзя воздействовать извне, выносливость и скорость мышления полностью зависят от изначально заложенных генетических особенностей, дальнейшего развития и тренировок, а корпус – тут уже насколько фантазии и финансирования хватит, главное, чтобы четко прослеживалась гуманоидная внешность и гендерная принадлежность. Билеты на 6D-места раскупались в первую неделю продаж. Развлекательные каналы на аукционах приобретали право на трансляцию игр, компании предлагали спонсорство и размещали рекламу. Менялись правила, менялись виды соревновательных дисциплин и только одно оставалось неизменным: главный приз – исполнение любого желания. Именно это меня и зацепило.

Вдох – гребок, два гребка – задержка дыхания, выдох – четыре, пять.

На связь вышел координатор:

– Красотка, после первого этапа вас осталось двадцать восемь, пять не дошли до первого пит-стопа, двоих запороли свои же биомехи. Через тысячу метров переходишь на семь. Верни на лицо улыбку, ты снова в десятке! Гребешь двадцать километров, после этого получишь корректировку.

Вдох – гребок, два гребка – задержка дыхания, выдох – четыре, пять. На семь грести будет быстрее, можно было бы и на одиннадцать сразу втопить, но тогда и вероятность выхода из строя легочных клапанов тоже возрастет. Техник раздобыл пусть и не последнюю модель, но в программу закладывались докритические нагрузки. Вдох, выдох, теперь уже на семь, вдох, выдох.

В тот же вечер за ужином я сообщила родителям, что хочу стать участником игр. Для этого необходимо было по достижении восемнадцати лет загрузить свою голограмму и параметры в базу Олимпийского комитета, а затем ждать тестовых испытаний. До точки отсчета оставалось еще три года, но мы понимали, что тренировки нужно начинать сегодня же. Вечером я вышла на стадион и начала бегать. Отец стоял с секундомером.

И дни полетели, сменяя друг за друга. Я могла бы сказать, что уставала, перенапрягалась, переутомлялась, но это было бы неправдой – я ничего не чувствовала. Зато впервые у меня появилась цель! Утром перед занятиями бег, на переменах в школе прыжки на скакалке, перед обедом скайбайк, после обеда бег, потом бассейн, вечером бег. Все виды аэробных нагрузок, чтобы укрепить и развить сердечную мышцу. Я даже танцевала дома за ужином. Тренировки, тренировки, тренировки – мы с отцом погрязли в спортивных программах, расчетах, тренажерах, наш дом начал напоминать физкультурный зал. Все продолжалось до тех пор, пока маме не надоело смотреть на эти «извращения», и она не кинула в сеть объявление о наборе специалистов для создания технической группы олимпийского симбионика, группы энтузиастов, фанатиков своих специальностей, новаторов, инакомыслящих, готовых внедрять свои разработки безвозмездно, окрыляясь только идеей и призрачными перспективами. Как ни странно, через полгода ей удалось подобрать идеальный состав. И мы стали работать. Вдох, выдох, вдох, выдох.

Если выбирать между этапами, то водный отрезок всегда давался мне легче. Мама шутила, что в прошлой жизни я была золотой рыбкой, плавала в синем море и исполняла желания. А сейчас мне нужно – нет, мне просто необходимо! – получить главный приз, мне нужно исполнение моего желания!

–Красотка, твой максимум на сегодня – кроль на девять, про одиннадцать даже не заикайся: анализ параметров показал, что сегодня это не вариант. Через тысячу метров переходишь и идешь так до конца. Кстати, ты вышла на седьмое место, есть все шансы после этого отрезка выйти на четвертую позицию.

К восемнадцатилетию я подошла в отличной форме: могла пробежать двести километров со средней скоростью двадцать километров в час, могла плыть двенадцать часов без остановки, а на скайбайке выдавала запредельные сто пятьдесят. Но все это чуть не накрылось после очередного «взросления» корпуса. Нарощенные грудь и бедра сбили курсовую устойчивость, и биопрограммисту пришлось неделю не вылезать из сети, чтобы скорректировать программы и команды. Потом я еще два месяца обкатывала и тестировала новое тело, выдавая баги⁵ и крэши⁶. Я могла бы сказать, что была раздосадована, раздавлена и разбита, но это было бы неправдой – я ничего не чувствовала, я упорно шла к своей цели. И вот он, день икс настал. Я зашла в киберсистему Олимпийских игр, зарегистрировалась, ответила на стандартные вопросы анкеты, прикрепила голограмму и нажала enter. Теперь оставалось только ждать.

Вдох, выдох, вдох, выдох. Поворот головы вправо, взмах руки, голова вниз в воду, взмах второй, третий, четвертый… А океан очень красив, все-таки организаторы добились невозможного – провести игры в Мальдивском заповеднике Индийского океана. Очень-очень давно, до изобретения нейродвигателей, Мальдивы состояли из россыпи маленьких островков, являющихся коралловым атоллом. Потом в эпоху большой засухи океан обмелел, острова объединились в один коралловый риф, под действием ветров кораллы со временем осыпались цветным песком. В эпоху не просыхающих дождей остров обзавелся пышной красочной растительностью, а воды Индийского океана снова стали пристанищем сотен тысяч всевозможных пестрых рыб. Мальдивы превратились в излюбленное место туристов. Со всех галактик богатенькие гуманоиды прилетали на остров, чтобы провести там свой отпуск. К сожалению, такое паломничество не прошло даром, ресурсов планеты не хватало для воссоздания первоначального облика, и остров вскоре был бы просто уничтожен. Но управляющая компания Земли вовремя запретила туда въезд, придав острову статус заповедника. Вдох, поворот головы вниз… Очень красивые кораллы подо мной, сплошное кружево, переплетение линий, веточек и окружностей, и самое главное – все живое.

Ответ от организаторов пришел через три дня. Мне предлагали выбрать дисциплину, в которой я буду выступать, и первичные тесты. Ничего сложного: бег на скорость, бег на выносливость, прыжки в длину, прыжки в высоту. Нужно было заполнить стандартную форму заявления и согласие на обработку личных данных. Прохождение тестов не заняло много времени. А вот определиться с дисциплиной…

Сейчас в программе было пять видов спорта: художественное скалолазание, пустынный фристайл, марафон с препятствиями, скайкросс и триатлон. Художественное скалолазание, как и пустынный фристайл, отпали сразу. Здесь землянам даже ловить нечего, проксимианцы и марсиане – вот бесспорные лидеры в этих видах спорта. Скайкросс я сама не очень любила: бежать в воздухе в плазменных сапогах то еще удовольствие, да и коэффициент опасности очень высокий. Оставался марафон и триатлон. Марафонская дистанция составляла четыреста километров, трассу прокладывали с фантазией: могли пустить по жерлу тлеющего вулкана или по непроходимым болотам, и только за два часа до старта участники получали маршрут. Триатлон состоял из трех этапов: бег по пересеченной местности сто километров, плавание на открытой воде сто километров и отрезок в двести километров на скайбайке. Бегать я любила, плавала, как рыба, со скайбайком была на ты, да и механик у меня был – золотые руки. Выбор был очевиден. Заявка ушла на триатлон.

– Красотка, – ворвался в мозг голос координатора, – лаборатория ждет тебя у самой кромки воды, пока ты пятая. Мы тут посовещались – дуй на одиннадцать, на пять километров тебя должно хватить.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Вдох, поворот головы вниз, частота пульса двести десять, вдох-выдох. Вот и рельеф дна стал виден, глубина отступает, вода меняет цвет с изумрудного на бирюзовый, еще немного, сдаваться нельзя.

Ноги чиркнули по дну – черт, черт, черт! – самые затратные по времени отрезки: пятьдесят метров на вход и пятьдесят метров на выход. Биомехи уже наготове: меня просто выдернули из воды и поместили в лабораторию. Анатомический стол, мозг на "стоп", ребята включились в работу.

– Верхние конечности под замену, биоколлаген – дерьмо, засунуть бы его производителю в… До старта сто секунд.

– Легочные клапаны сменил, воздушные фильтры поменял. До старта девяносто секунд.

– Очистка корпуса и оптической системы от океанических минералов закончена. До старта восемьдесят секунд.

– Датчики движения и стабилизаторы пространства заменил. До старта семьдесят секунд.

– Работа сердца нормализована, частота семьдесят. До старта шестьдесят секунд.

– Красотка, мы тут посчитали, что управимся за девяносто секунд, так что спешу порадовать – до старта двадцать. Начнешь с семидесяти километров в час, пролетишь тридцать километров, дальше начнешь увеличивать.

Нажатие кнопки – стол в вертикальное положение, нажатие кнопки – на мне ярко-оранжевый скафандр с логотипами спонсоров. До старта десять секунд.

Нажатие кнопки – активирована защита от ультрафиолета на стекле шлема. До старта пять секунд. Три, два… Побежала.

Скайбайк стоит на специальной стартовой платформе. По сути – это велосипед, только колеса модернизированы гребными лопастями, а над рамой закреплено крыло. В движение скайбайк приводят педали, и передвигается он по воздуху. Упасть на сиденье, попасть в стремена, фиксирующие ноги на педалях: конечности не должны соскальзывать во время движения. Кнопка пуск. Стартовая платформа придает начальный импульс, байк взмывает в воздух, встает на крыло. Дальше дело за мной. Начинаю крутить педали, руль на себя, ухожу в высоту под углом тридцать градусов. Мы с механиком долго экспериментировали, но именно такой старт оказался самым эффективным. Оптимальный коридор движения на скайбайке – десять-двадцать метров над землей. Выхожу на высоту десять, выравниваю байк, теперь – погнали, заветная цель все ближе. Семьдесят километров в час – это средняя скорость, при попутном ветре я могу выжимать до ста семидесяти. Слежу за сердечным ритмом, перегрузка сейчас недопустима. Вдох, выдох, вдох, выдох.

Олимпийский комитет одобрил заявку через десять дней. Начался новый этап моих тренировок. Раз в месяц мне скидывали задания и тесты, результаты надо было заносить в итоговые таблицы. Бег: на тысячу метров, на тысячу метров с отягощением, в ночное время суток, на выносливость, на скорость; плавание: кролем, брассом, на открытой воде, в условиях арктического лета. Дополнительные замеры работы сердечной мышцы и скорости реакции мозга. Внепланово, в любое время дня и ночи, могла поступить команда с дополнительным заданием. Во время занятий мог появиться дрон с камерой от Олимпийского комитета, отснять какие-то этапы тренировки и улететь.

В год, когда должны были начаться CCXXXIV Межгалактические Олимпийские игры, мне исполнилось девятнадцать. За два месяца до начала игр я прошла расширенные тесты и с нетерпением ожидала результатов. Через месяц Олимпийский комитет опубликовал списки участников. Я в них не значилась. Можно было бы сказать, что я впала в отчаяние, опустила руки и поставила крест на тренировках, но это было бы неправдой – я ничего не чувствовала. Просто дорога к моей цели стала на четыре года длиннее, и я не собиралась отступать. А вот моя команда была потрясена и раздавлена, все сидели у нас в гостиной с потерянными лицами. Координатор посмотрел внимательно на меня и спросил:

– Мы никогда не задавали тебе вопрос, зачем ты это делаешь? К чему мы все идем? Я не про денежное вознаграждение. Что ты хочешь получить кроме известности, признания, успеха? Что ты хочешь пожелать? Ради чего мы все здесь собрались? Стоит ли за это бороться? Только подумай как следует.

– Я давно уже все обдумала, я существую только ради этой цели, и я буду идти к ней с вами или без вас. Я хочу, чтобы вернулись чувства и ощущения, чтобы босые ноги чувствовали камешки на дороге, а руки покрывались мурашками, когда я захожу в море. Я хочу чувствовать тепло маминых объятий и краснеть из-за совершенных глупостей, я хочу испытать первую влюбленность, а потом реветь от неразделенной любви. Я хочу стать любимой и единственной для самого лучшего на свете мужчины, а потом укачивать на руках нашу дочь. Я хочу переживать за ее первые шаги, первые обиды, первые успехи, а потом с внуками гонять на скайбайках. А когда придет время, тихо уйти во сне, счастливой и умиротворенной. Я хочу пожелать живое тело, я хочу получить право на жизнь.

В комнате повисла тишина.

– Красотка, тогда почему ты не на беговой дорожке? Тренировка началась три минуты назад.

Больше не было ни слов, ни вопросов, ни споров, с этого дня каждый делал свою работу на пределе возможностей.

Вдох, выдох, вдох, выдох.

– Красотка, не спи, увеличивай скорость до ста и поднимись до двенадцати метров, там сейчас попутный ветер. Ты пока вторая, так и держись.

Вдох, выдох, вдох, выдох. Мне надо прийти первой, это жизненно необходимо, а еще я не могу подвести свою команду. Четыре года мы вкалывали как проклятые. Времени еле-еле хватало на еду и сон, все остальное занимали тренировки, работа над корпусом, и снова тренировки, работа над усовершенствованием скайбайка, и опять тренировки.

Скорость сто, пульс сто двадцать, кручу педали легко, видимость отличная. На Мальдивах вообще хорошая погода, иногда днем бывает жарковато, но в скафандре работает кондиционер. До финиша еще сто километров, надо начинать прибавлять. Вдох-выдох, вдох-выдох. Скорость сто двадцать, ветер меняется, крутить педали приходится интенсивнее.

– Красотка, возвращайся на десять метров, разгон до ста пятидесяти и так пятьдесят километров, потом постарайся выжать сто семьдесят.

Мне было двадцать три, уже старовата для некоторых видов спорта, но я упорно сдавала все олимпийские тесты, раз за разом совершенствуя свои результаты. И труды не остались без внимания, я попала в списки олимпийских участников на CCXXXV игры, да еще и сразу в десятку лидеров.

Скорость сто семьдесят. Кондиционер скафандра не справляется с нагрузкой, все-таки тропический климат дает о себе знать. До финиша двадцать пять километров, стекло шлема запотело, скорость сто семьдесят два, оптические линзы заливает пот, видимость десять процентов.

Скорость сто семьдесят пять, пульс двести тридцать, правый наушник вышел из строя, в левом слышен только пульсирующий стук. Координатор молчит, или это все-таки наушники накрылись?!

Скорость сто восемьдесят! Так я еще никогда не гоняла! Пульс двести пятьдесят, легочные клапаны захлебываются. Вдох-выдох, вдох-выдох! Видимость не больше пяти процентов, периодически картинка пропадает, я не слышу координатора и не вижу экран сейра. Я могла бы сказать, что я испугалась, занервничала, запаниковала, но это было бы неправдой – я ничего не чувствовала. Я была машиной и строго выполняла команду "победить".

Вдох. Вместо выдоха сиплый свист, легочные клапаны все-таки сдохли. Вдох, вдох, вдох, задержка дыхания, пульс двести семьдесят, нижние конечности запрограммированы крутить, и они крутят, лишь бы выдержало сердце.

Датчик курсовой устойчивости выходит из строя, на ста восьмидесяти— потеря ориентации, конец всему. Из последних сил удерживаю руль, мозг уже тридцать секунд без кислорода. Запустить сигнал SOS? Или попробовать дотянуть до трех минут? Потом начнется жесткое кислородное голодание. Если команда успеет, у них останется еще семь минут для моей реанимации, потом процессы в мозге будут уже необратимы.

Нижние конечности крутят педали. Шестьдесят секунд, байк еще летит вперед, но скорость снижается. Восемьдесят секунд, байк врезается в прозрачную пленку финишного барьера, разрывая ее в клочья. Девяносто секунд, я теряю руль, и байк начинает уходить в штопор. Сто десять секунд – бригада биореаниматологов у самой земли выхватывает меня из байка. Сто двадцать секунд – корпус кладут на анатомический стол. Уже теряя сознание, на грани провала в темноту, в мозг приходит запоздавший сигнал: команда "победить" выполнена, а это значит – я завоевала свое право на настоящую жизнь.

Примечания

1

Сейр – портативный компьютер.

(обратно)

2

Байтер – человек, копирующий стиль кого-либо, часто в погоне за образом теряющий свою индивидуальность.

(обратно)

3

Скайбайк – велосипед с крылом, перемещающийся по воздуху.

(обратно)

4

Креатор – творец, создатель новых идей.

(обратно)

5

Баг – ошибка в программировании.

(обратно)

6

Крэш – аварийное завершение программы, критическая ошибка.

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***