Жажда Жизни (СИ) [Paulinet] (fb2) читать онлайн

========== Проклятье. ==========

Ведьма в платье из золотой парчи стояла рядом с огромным черным котлом. В комнате серой каморки под столетним дубом в Черном лесу Сонной лощины кипело зелье. В каморке было пусто и глухо, лишь огромный рыжий кот сидел в углу, а пустой белый череп валялся подле котла, сверкая пустыми глазницами.

Ведьма была истинной красавицей. Ее волосы, отпущенные беспорядочными кудрявыми прядями до самых колен, обрамляли голову, украшенную венком из золотых роз. Ее правильные черты зрелого лица были сосредоточены. Ведьма отмеряла порции веществ.

— Одна половинка граната, десять лап красной лягушки, пух полярной совы, зуб цыганки, хвост змеи… — она зажмурилась, когда котел загорелся, испустив алый дым. Кот мяукнул. — А теперь главный ингредиент.

Ведьма подхватила череп и опустила его в котел.

— Кость родоначальника семьи Ноттов. — зелье забурлило и взорвалось, обратившись в прозрачную кристально чистую воду. Ведьма с удовольствием помешала его длинной золотой ложкой.

— Ну что, Живоглот. — она обратилась к коту. — Мы отомстим Кантанкерусу?

Кот спрыгнул с табуретки и подбежал к хозяйке, прислоняясь к ее ногам и сминая ткань блестящего платья.

— Конечно, отомстим, мой милый кот, ведь теперь каждый из них будет влюбляться в девушек из моего рода, а каждая из них будет ненавидеть их пуще смерти. — ведьма рассмеялась золотистым смехом и зачерпнула половником себе бокал.

Прозрачная жидкость попала в ее горло, и она выпила зелье словно божественную амброзию.

— А теперь поднимемся наверх.

Зачерпнув следующий бокал, ведьма с котом вышли из каморки по ступеням, ведущим между корней древнего дуба жизни. В Черном лесу, где вместо деревьев стоят засохшие человеческие скелеты, было лишь одно такое дерево, под корнями которого располагалась зельеварня.

К старому хрустящему стволу дуба был привязан волшебник. Его пышный серебряный камзол разорвали, черные волосы смуглого лица с острыми выпирающими костями были грязны и длины. Огромный шрам рассекал левый глаз.

— Вставай!

Золотая ведьма стояла перед ним. Волшебник застонал, пытаясь разомкнуть пересохшие губы.

— Прозерпина. — сумел пробормотать он. — Воды, прошу тебя.

Лицо ее скривилось в злой насмешке над несчастным, она царапнула его шрам длинным ногтем.

— Воду получает тот, кто включает в Справочник всех чистокровных, а не тех, кто не показал тебе истинное место! — кот вцепился острыми зубами в лодыжку волшебника, и он поморщился.

— Прошу, Прозерпина, будь милосердна! — взмолился Кантанкерус, его язык ссохся.

— Пей! — вскрикнула Прозерипина, вливая в него прозрачное зелье. — Пей, мерзавец, и знай, что ни я и ни одна из моих дочерей не станем твоими!

Так говорили легенды Черного леса Сонной лощины.

========== 1. Родиться, чтобы умереть. ==========

Её красота требует жертв!

официальный русский слоган фильма “Дикость”, 1998

— Это чертово безумие, Малфой. — Тео облокотился о стену. Глаза его были плотно сощурены, а волосы взлохмачены. — Ты хочешь поссориться со мной из-за бабы?

— Расслабься. Я пошутил. Никаких претензий. — Малфой равнодушно ухмыльнулся. Его пальцы теребили догорающую сигарету. Тео смотрел с недоверием и злостью. — Они скоро будут.

Нотт снова запустил влажную ладонь в темные волосы и взлохматил прическу. С неба упали первые капли приближающегося дождя.

— Ты уверен, что нас не поймают? Отец и так был зол в прошлый раз, я уверен, что сегодня может быть хуже.

Бледные длинные пальцы Малфоя раскрошили между собой остаток сигареты, пепел упал в мокрую размягшую землю. Он пожал плечами.

— Без риска нет веселья. И потом… подумай про Грейнджер. Вся такая из себя правильная девочка, ее обожаемый папочка до сих пор свято верит в то, что она не знает, какого оттенка огневиски. — он расхохотался. При упоминании Грейнджер лицо Тео посерело. Он дернул плечами и скрестил руки на груди. — Хочешь жить, надо уметь веселиться.

— Я Блейзу не доверяю. — продолжил Тео. — Откуда ты можешь быть уверен в том, что они доставят, что надо? Он придурок и не раз наебывал всех нас, но как только ты узнал о маггловских порошках, то сразу простил ему все.

— Я ничего ему не простил. Прекращай панику. — Малфой повернул голову в сторону ярко освященного участка Хогсмидской улицы.

Мускул на челюсти Тео дернулся.

— Если отец узнает… меня лишат наследства.

Драко посмотрел на него с состраданием.

— Сыночек Нотт нюхает порошки низшей касты! Вот это беда! — он усмехнулся. — Тео, можешь проваливать, я справлюсь один. Беги к папочке, а то опоздаешь к пятичасовому чаю.

Нотт толкнул Драко в плечо.

— Заткнись, Драко. Тебе ли не знать, о чем я говорю?!

Парни переглянулись с одинаковой злостью, а потом Нотт отвернулся в сторону. Протяжно орала кошка вдали. Тео насупился и вновь облокотился о стену. Минуты текли в ожидании. Драко стоял в равнодушии, в Тео в немой дилемме.

Наконец темный закоулок пронзила вспышка трансгрессии. Как молния в бутылке.

— Привет.

Перед ними стоял крепкий мужчина с портключом в виде старого потрепанного ботинка. Такой ничем не примечательный мужик средних лет в очках, разве что из под ворота кожаной куртке торчал воротник черной татуировки. Типичный маггл. Тео он не понравился сразу, по лицу Драко ничего понять было нельзя.

Нотт смотрел из-под бровей с осторожностью. Дилер ждал.

— Девочка на миллион. — Драко проговорил быстро, не выразив ни одной эмоции. Морщинистое лицо дилера расплылось в жесткой улыбке. Кодовое слово было правильным.

— Блейз предупредил вас о способе оплаты? Мне не нужно ваше золото.

— Да. — кивнул Тео. — Мы обменяли на бумажки.

Дилер кивнул и быстро осмотрел площадку, запертую между глухими стенами домов школьной деревушки.

— Кто платит?

Тео переглянулся с Драко.

— Он.

Драко вытащил из внутреннего кармана рубашки три зеленых хрустящих пачки. Дилер следил за каждым движением цепким взглядом.

— Держите. — тот подхватил купюры, осматривая практически каждую. Спустя минуту из кармана появились порошки, завернутые полиэтелен. Драко с недоверием взял их и встречно поглядел на пакетик через свет.

— Не прощаюсь. — дилер шутливо поклонился и исчез в вихре света.

Тео выдохнул и опустился на землю. Штукатурка колола кожу головы. Перед ним в грязи приземлился пакетик с наркотиками. Тео поднял глаза, Драко засунул свой остаток в карман, где раньше хранились деньги.

— Дерьмо. Наркотики.

— Магловская дрянь. — согласился Драко.

— Драко, ты уверен?

— Уверен. — Малфой подмигнул. — В жизни надо попробовать все. Хуже уже точно не будет.

Тео подцепил пакет пальцами и забормотал.

— Знаменитые последние слова…

***

Гермиона подхватила перо и обмакнула в чернильницу. Идеальным почерком на бумаге начали прорисовывать сложнейшие формулы и закорючки. С задних рядов послышалось шушуканье.

— …ты никогда не догадаешься, чем он занимается сразу после этого.

— Чем? — легко угадывался надменный и манерный тон Астории. Если бы Гермиона обернулась, то увидела бы свежее фарфоровое лицо с идеальным румянцем и пухлыми губами, насмешливо цедящими слова.

— Он считает деньги.

Нудный голос профессора перебился взрывом хохота. Хрупкий серебристый смех Астории смешался с кашляющим и некрасивым хохотом Панси. Похожая на утку, с плоскими губами и треугольным простым невыразительным лицом, она не нравилась даже внешне.

— Леди! Я призываю вас вести себя достойно на моих лекциях.

Панси скривилась, пытаясь придать своим чертам того, чего у нее никогда не было. Астория благонравно захлопала ресницами и извинилась.

— Конечно, профессор. Этого больше не повторится.

Лекция возобновилась.

— Я говорю тебе совершенно серьезно! После всего он практически голым вскочил и начал считать деньги. Он был в трусах и носках, а в руках — золотые монеты.

— Ммм, ты, наверное, себя почувствовала девочкой из Спеллы. — Астория лениво зевнула, не прикрывая красный ротик изящной ладонью. Панси быстро и воровато оглядела ее. В каждом движении чувствовалось подобострастие и зависть.

— Ну, немного. — хрюкнула она в ответ. — Мне было чуть-чуть больно, кровь долго шла.

— А чего ты хотела. — Астория поправила смятые волосы и длинную челку. — В первый раз всегда больно, потом когда будете дальше спать, может быть, будет лучше.

Панси пожала плечами. И наклонилась к ее уху, что-то быстро шепча. Астория дула губы и смотрела в сторону левых рядов. Там все стулья занимала компания Малфоя и Забини. С ними не было девочек, это было негласным правилом — оставлять эти места свободными. Широкая спина Малфоя соседствовала с сухой фигурой Нотта, который что-то усердно переписывал к себе в пергамент. Рядом Блейз переглядывался с какой-то кудрявой блондинкой. Остальные парни представляли свиту, и интереса к ним не было. Малфой скучающе хмурил брови, избегая взглядов девочек, которые с одинаковой периодичностью оборачивались к ним.

Гермиона нахмурилась, откинула прядь кудрявых волос, которые падали на глаза. Ее ответ не сходился с профессорским. Она уже хотела поднять руку и задать вопрос, когда в спину шелкового пиджака ударилась бумажка. Она недовольно подобрала ее. Панси с Асторией примолкли, следя за Гермионой.

Она развернула клочок.

Грейнджер, завтра в семь в Выручай-комнате. Дресс-код: Карпатские маги. Организуем мы с Малфоем.

Гермиона закусила губу и улыбнулась. Быстро обернувшись, она встретила улыбку Теодора. Его скуластое смуглое лицо смотрело на нее с нежностью, Гермиона кивнула и отвернулась. Не то что бы ей сильно это нравилось, но Нотт был слишком внимателен в последние дни. Она чувствовала, что нравится Тео.

— Милли! — Гермиона толкнула Булстроуд в бок. — Ты знаешь про завтра?

Миллисента захлопала наклеенными ресницами, выползающими из нависших век.

— Нет, дорогая. А что будет завтра?

— Мы тоже не знаем, что будет завтра! — сзади послышалось кряканье Панси.

Гермиона закусила губу, чтобы сдержать улыбку, и развернулась назад.

— Моя отработка у профессора Снейпа, не переживайте, девочки.

Панси кисло опустила голову, а Астория ответила Гермионе знающим взглядом. Ну вот еще. Фарфоровые щечки Астории тоже улыбались. Лучше бы ее там завтра не было.

Гермиона перекинула кудряшки через плечо и снова подняла запачканными пальцами перо. На спине чувствовался взгляд Нотта. Она дописывала лекцию с эти мерзким ощущением слежки, а потом, выбегая из класса, тоже столкнулась с ним.

— Тео. Ммм. — Гермиона наблюдала за рассыпавшимися пергаментами, которые выпали из ее сумки. — Прости.

— Ничего. — привычным движением, Нотт встряхнул волосы. — Ты видела мою записку?

Поняв, что помогать ей не собираются, Гермиона сама подобрала бумаги.

— Да, но Панси и Милс вы не пригласили. — Гермиона приподняла идеальную дугу брови. Тео усмехнулся и обхватил ее за талию: они стояли на самом проходе, и он видимо считал, что это лучший способ не мешать движению студентов. Гермиона не разделяла этой уверенности.

— Грейнджер, можно я не буду объяснять? — он тепло улыбнулся. Гермиона смахнула кудряшку с глаз, осторожно убирая его руку.

— Тео, я, конечно, приду, но это значит ровным счётом ничего. — она поймала смеющийся взгляд. — Нотт, я серьезно!

Улыбка Тео не исчезла. Он выглядел, так, словно в следующий момент потреплет ее по щеке.

— Приходи, Грейнджер. — он снова прощально ее приобнял и удалился.

========== 2. Другая. ==========

Комментарий к 2. Другая.

Дорогие читатели, вчера мне пришло сообщение о том, что Астория тут выглядит неуместно, так как она младше героев. Но я и так не очень-то следую канону, а в своем тексте мне хочется видеть именно этого персонажа. Не сердитесь :)

Погоду всегда можно предсказать по закату.

Маргрет Митчелл. “Унесенные ветром”.

Было около восьми часов утра. Первые лучи света пробирались сквозь портьеры, веселые весенние пятна плясали по плотной ткани хлопкового одеяла. Гермиона завернулась в него до самого подбородка, и из-под ткани торчали пышные кудри и кончик вздернутого носика.

Гермионе Грейнджер было восемнадцать с половиной лет. К этому возрасту подростки начинают ощущать себя стариками, потому что молодость еще не наступила, а юность уже подходит к концу. Особенно явственно это ощущают дети, с ранних лет одаренные всеми благами волшебства.

Отец Гермионы Грейнджер приходился прямым потомком Гектору Дагворту-Грейнджеру, исследователю любовного эликсира, сделавшему ряд других блестящих открытий в области зельеварения, однако со временем все прочее забылось. Осталось лишь напоминание о том, что Грейнджер был автором самого известного зелья в магическом мире. Взяв идею, существующую в магическом сообществе испокон веков, он вывел научную теорию. И Мистер Венделл Грейнджер гордился своим предком, который возвысил их родословную.

Именно в этом возвышении так отчаянно нуждались Грейнджеры. Семейство вело свою чистокровную родословную от 16 века, однако в священном справочнике 28 их фамилии не значилось. Кантанкерус Нотт был мстительным человеком, поэтому когда Прозерпина Грейнджер отказала ему в замужестве, он отказал в упоминании в своем сочинении всему семейству. Об истинной подоплеке этого поступка догадывались все современники, однако никто не мог бы и подумать, какое значение этот документ окажет на дальнейшее развитие чистокровного сообщества.

Итак. Грейнджеров не было в священном справочнике 28.

Однако это не помешало им вести роскошный образ жизни, входить в элиту Великобритании, заключать браки с священными 28 и гордиться своей фамилией. Мистер Грейнджер женился на Джин Розье, сестре Феликса и Эвана Розье, которые вели свою родословную от французских завоевателей Англии. Брак между Грейнджером и Розье был счастливым.

Джин нравился смелый юноша, придерживающийся либеральных взглядов и американских модных идей, а он был сражен ею с первого взгляда, когда увидел на вечере в Замке Малфоев в графстве Мит. Красивая счастливая пара родила лишь одного ребенка. Хрупкая болезненная француженка, которая родилась в петлях внутрисемейных браков, смогла выносить только одну девочку. Роды были тяжелыми, но, к счастью для молодой пары, на свет появилась здоровая малышка.

Старый Грейнджер был подавлен — очевидно было, что Джин не сможет родить мальчика, а значит мечты о великой родословной должны были закончиться в этот же день. Но Венделл был вне себя от счастья: маленькая Гермиона и молодая жена стали главной ценностью его жизни. Они растили дочь на своем отдаленном острове Айона, где Грейнджеры исторически владели землей и фермами. С этой землей было связано происхождение их фамилии и рассвет ее величия.

Гермиона с молоком матери впитала эту потрясающую хрустальную красоту природы. Она играла на белоснежных песчаных пляжах, наблюдала за полосатыми рыболовными кораблями людей, которые останавливались в портах, видела тупиков, афалин, гигантских акул и острорылых китов, бегала по зеленой изумрудной траве, покрывавшей землю родного острова. Грейнджеры жили довольно обособленно.

После тяжелых родов Джин замкнулась на дочери. Не менее тяжелой была и ситуация в стране: в год рождения Гермионы окончилась Первая Магическая Война. Все семейство Розье имело на предплечьях клейма Темного Лорда, хотя Джин всегда тайно увлекалась идеями плюрализма, и именно на этой почве они сошлись с Венделлом. Среди оголтелой толпы ее поклонников, приходивших в безумное возбуждение от слова “Война”, менее титулованный Грейнджер выделялся.

Во времена Первой Магической Волдеморт опирался лишь на 28 чистокровных семейств, от других активного вовлечения не требовалось. Получив разрешение на брак от Лорда, Старший Розье был счастлив отдать дочь в безопасное место, пока сам с сыновьями сражался за Его идеи. В это время погиб Эван в борьбе с Аластором Грюмом.

После убийства родителей Гарри Поттера чистки грязнокровок окончились. Все понимали, что это лишь временная передышка. Сын Поттеров остался жив, волшебники активно агитировали за переизбрания министра, но в воздухе зависла угроза.

Где находился Волдеморт не знал никто, но его незримое присутствие витало в воздухе. Он не исчез.

В такое неспокойное время росла дочка Грейнджеров на отдаленных островах. Когда Гермионе исполнилось три года, Грейнджеры начали выезжать за пределы своих поместий. Маленькая очаровательная кудрявая девочка унаследовала от своей изысканной матери шарм Розье, а от отца смелость и острый ум. Гермиона умела нравиться окружающим и было понятно, что через десяток лет к ней будут свататься все те, о чьей родословной грезил дед Грейнджер.

Время шло, мальчики, которые сперва играли с Гермионой в саду у Малфоев или лазали по деревьям в парке у Ноттов, теперь начинали оказывать первые знаки внимания. Гермиона была очаровательной девушкой. Темненькая, с прядями выгоревших под островным солнцем волос, аккуратными правильными чертами лица и точеной фигуркой, но более привлекательным в ней было то, что именуют интеллектом. Гермиона могла дискутировать на любые темы, но нередко случалось так, что очередной поклонник попросту не понимал ее острых шуток.

В школе Гермиона сошлась с самым неправильным существом из возможных. С Гарри Поттером. Впервые они встретились в Хогвартс-Экспрессе, а подружились после того, как Гарри и его друг Рон спасли Гермиону от тролля. Школьные годы текли, дети взрослели в этом зависшем в своей опасности мире, а Гермиона не изменяла себе.

На Слизерине она всегда была немного другой. Словно бабочка в змеином логове.

Итак, Гермиона лежала в своей уютной постели в холодном цокольном подземелье Слизерина. И редкие солнечные лучи пробивались в комнату. За дверью слышался шум голосов в гостиной, девочки на соседних кроватях тоже начинали вставать. Гермиона потянулась и зевнула.

— Доброе утро, сучки. — Астория хлопнула дверью, выходя из ванной. — Вы слышали, Драко и Нотт записались в отборочные по квиддичу, чтобы потом соревноваться с Дурмстрангом?

Панси, разбиравшая в своем комоде белье, поспешно обернулась.

— Правда?! — она визгливо вскрикнула. Между ней и Асторией существовала негласная борьба за Малфоя. Гермиона снова потянулась и скинула с себя одеяло. Волосы кудрявой волной упали на спину. Тем временем обсуждение отборочных продолжилось. Девочки перебивали друг друга, споря, кто сможет претендовать на место ловца. Мнения разделились на две части: первым больше нравился Тео, вторым Малфой.

— Ни Драко, ни Тео не смогут выиграть у них. — сообщила им Гермиона. Все взгляды в комнате обратились к ней. — Виктор рассказывал мне про техники, которые у них в школе. А еще они профессионалы. — она пожала плечами и провела гребнем по волосам. Панси надулась.

— Ты хочешь сказать, что наши парни Не профессионалы? — Астория сердито посмотрела на нее.

Гермиона отбросила расческу и подняла бровь.

— Это не их вина. В славянских странах просто больше времени уделяют физической подготовке в школах. — Панси надула губы еще сильнее, так что ее тоненькие ниточки вывернулись практически наизнанку. Видимо она считала, что так выглядит красивее. Гермиона улыбнулась.

— Я в ванную.

Одернув кружевной подол свой шелковой ночнушки, Гермиона взяла черную косметичку, волшебную палочку и исчезла в соседней комнате. Стоило двери закрыться, как послышался возмущенный манерный голос Панси.

— Она меня так бесит! Грейнджер думает, что она лучше всех, потому что встречалась с этим идиотом из Болгарии.

Астория скривилась, ее пухлые фарфоровые губки сморщились. Миллисента, которая пыталась застегнуть платье, недовольно промычала.

— Я, конечно, никого не осуждаю, но Грейнджер слишком высокого мнения о своей персоне.

— Миллс, не завидуй. — вдруг неожиданно вставила Астория. — Она та еще сука, но она наша. И чистокровная. Это важнее твоих комплексов.

Миллисента еще сильнее насупилась и дернула молнию на спине.

— Что же это она тогда с Поттером не разлей вода? — Панси пыталась уложить волосы, но заклинание произносила неправильно, поэтому получались африканские кудряшки вместо королевских локонов.

— Потому что это поклонник. — благожелательно объяснила Астория. — Я тоже общалась с Диггори, хотя ты сама знаешь, из какой он семьи.

Панси еще сильнее сощурилась.

— Нет, Тори. Все-таки она мне не нравится. Она другая… ну, не такая как все.

***

Гермиона вошла в Большой зал. Со стола Слизерина ей махал Тео. Она проигнорировала его. Вдалеке она приметила пушистую черную макушку Гарри, который сидел со стороны учительских столов. Гермиона прошла мимо слизеринцев (не обращая внимания на произведенное впечатление) и села за стол Гриффиндора.

— Привет! — Гарри обнял ее. — Как ты?

— Неплохо. Очередное утро в террариуме подошло к концу. — Гермиона потянулась к шоколадному соусу и взяла вафли. Рон шмыгнул носом.

— Представляю.

— Следующий Снейп? — Гермиона вылила соус на вафли.

— Ну у нас да. Говорят, последнюю неделю он какой-то вялый. — Гарри поправил очки и улыбнулся подошедшей Джинни.

— Астория рассказала, что скоро отборочные для игры против Дурмстранга, вы записались? — Гермиона оглядела друзей. Те выглядели не слишком воодушевленно.

Гарри снова поправил душку очков.

— Нет.

От удивления Гермиона положила приборы. Она посмотрела на Джинни, та отводила взгляд.

— И почему?

Гарри неловко моргнул.

— Ну, Гермиона. Видишь ли, мы… — он попытался найти поддержки у Уизли, но те тоже смущенно молчали. — Я хочу сказать, что сейчас не самое подходящее время. У Ордена прошло за последнюю неделю более десяти обысков и ходят упорные слухи об аресте Дамблдора. Директор отсутствует уже неделю.

Гермиона поправила волосы и внимательно посмотрела на Гарри.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Это никому не выгодно, а вы лишаете себя прикольной возможности. Тем более Малфой с Ноттом участвуют, а уж они точно знают обо всех рисках.

Гарри насупился и налил себе тыквенного сока.

— Ты говоришь как слизеринка. Какая разница, что делает Малфой?! — возмущенно пропыхтел Рон. Гермиона возмущенно поставила чашку на стол.

— Большая, Рональд! Малфой точно не стал бы тратить свое время на то, что не принесет ему пользы.

Гарри положил свою руку ей на плечо.

— Гермиона, мне кажется, что ты не совсем правильно оцениваешь ситуацию. На нас очень сильно давят со стороны власти.

— Так было всегда!

— Нет. — Гарри выглядел серьезно. — Это чувствуется по-другому. С момента исчезновения Волдеморта были разные времена, но никогда до этого Орден не испытывал такого давления со стороны авроров! Они же наши единомышленники, но при этом говорят с нами, как с преступниками!

Гермиона нахмурилась и переглянулась с Роном. Уизли выглядели очень подавлено. Гермиона закачала головой.

— Мне кажется, но произошло что-то, о чем вы не хотите говорить. — осторожно добавила она.

Джинни закусила губу и подняла глаза. Гермиона увидела влагу на карих радужках.

— Папу вчера отстранили от должности. — она прошептала тихо-тихо. — В Министерстве.

— Мистера Уизли?! — от удивления Гермиона чуть приподнялась. Гарри быстро дернул ее за рукав.

— Тише. Да. — вздохнул он.

Следующие секунды прошли в тягучем молчании. Гермиона цедила Эрл Грей, Уизли и Гарри жевали овсянку. Кусок в горло не лез.

— И что… дальше? — наконец нарушила молчание Гермиона.

— Не знаю. — закачал головой Гарри. — Честное слово, никто не знает. Понятно только то, что все изменилось. Иллюзорная идиллия того, что так можно жить и дальше ушла.

Рон отшвырнул ложку. Сопливая овсянка засосала ее как болото.

— Нет, мы будем бороться! — прошипел он сквозь зубы. — Все изменится! Этот Министр Магии просто ненормальный извращенец!

Гермиона снова посмотрела на Гарри. Он не поднимал глаза. Сгорбился.

— Гарри…

Он махнул рукой.

— Мне все равно. Я знаю только, что так жить нельзя.

Гермиона погладила его по плечу.

— Мы переживали и худшие моменты. Все точно будет хорошо. Просто кому-то в Министерстве захотелось выслужиться, а я попрошу папу устроить Мистера Уизли куда-то ещё. — она слабо улыбнулась.

Рон свирепо посмотрел на нее.

— Ты сама-то веришь в то, что говоришь?

Гермиона не знала.

========== 3. Змеиное братство. ==========

Не надо быть слишком хорошим соседом для нее. Не то пошлю тебе любовное письмо! Прямо от моего сердца! Ты знаешь, что такое «любовное письмо»? Это пуля, блин, из пистолета! Получишь от меня любовное письмо, и тебе навеки пи**ец!

Фрэнк Бут из фильма Дэвида Линча “Синий бархат”

Паук проворно полз, перебирая черными лапками по деревянной обшивке раздевалки. Тео проследил за ним и продолжил шнуровать ботинок. Драко стоял у зеркала уже в форме и натягивал кожаные элементы защиты на колени и руки.

— Слышал про старого Уизли? — неожиданно спросил он. Тео поднял голову. Малфой продолжал рассматривать себя в зеркало.

— Да. — сухо ответил Тео. Тема оказалась намного более болезненной лично для него, чем могло показаться. — Угадай, кто ответсвенен за это?

Драко втянул щеку так, что идеальная скула прорезалась практически наилучшим образом.

— Мой папаша занят, значит, твой? — Малфой посмотрел на Тео покровительственно. Нотт продолжил шнуровку. Брови на его лице дернулись.

— Да. — снова повторил он. — Старый ублюдок. — процедил он тише, но Драко его услышал. Он, наконец, оторвался от зеркала и поднял со скамейки кожаные перчатки.

— Зря ты. Правильно он все сделал. — Драко натянул на левую руку перчатку. — Я бы на его месте поступил так же, эта мера уже давно назрела. И вообще, нечего было Министерству кормить этого плодовитого дармоеда. — Драко скривился.

Нотт потер лоб и отбросил упавшие темные волосы. Его глаза злобно сощурились. Было видно, что в нем борется желание рассказать какой-то компроматирующий секрет с чем-то более серьезным.

— У отца новая шлюха.

Малфой выглядел заинтересованным.

— Кто? Я знаю ее?

Тео покачал головой. В его глаза таилась какая-то странная злоба и горечь.

— Мой отец составляет доносы, а сам трахает…

Малфой вдруг скривился так, словно проглотил паука. Губы его сжались в тонкую линию, а тонкие ноздри раздулись.

— Она что, грязнокровка? — Драко выплюнул это с омерзением.

Знал бы он, как сильно был прав, сам удивился. Но тут уже Тео испугался говорить правду, ведь такой лютой эмоции у друга он еще не видел.

— Нет. — поспешно отрезал он. — Она просто шлюха. Француженка, которая младше его на двадцать лет.

Драко разочаровано пожал плечами.

— А в чем тогда проблема? Ты реагируешь так, как-будто он лезет к тебе. Спокойней, Тео. Будь взрослее. Мир не вращается вокруг тебя. Она не грязнокровка, ну и хвала Мерлину.

Нотт насупился и принялся за шнуровку второго ботинка. Да, с Драко лучше такое не обсуждать. Он перевел тему.

— Ходят слухи, что Лорд возвращается. Ты веришь?

Драко пригладил волосы и пнул скамейку ботинком.

— Не знаю. — сказал он несколько растеряно. — Почему именно сейчас, похоже на сплетни.

— Я тоже не особо верю. С другой стороны и Уизел уволен, и Дамболдор исчез.

Драко подхватил бутылку с водой и сделал глоток.

— Старик всегда исчезает, когда случаются проблемы. Что касается Лорда, то я приму метку, если он вернется. — Малфой пожал плечами. Тео поднял на него глаза удивленно. — Я не уверен, что это правда, хотя с другой стороны, сейчас подросли мы, как новое пополнение его рядов, а наши отцы еще не слишком старики.

— Ты действительно хочешь принять метку и убивать волшебников? — его голос прозвучал чуть с дребезгом потрясения.

Драко с яростью стянул перчатку и швырнул ее на землю. Лицо его побелело, а голос задрожал от ненависти.

— Они неволшебники! — Драко практически прокричал это. — Они ошибки природы!

Тео оторопело уставился на Малфоя. Тот скривился от ненависти. В темном сумраке слизеринской раздевалки глаза Драко блестели как расплавленные куски ртути.

— Но… они живые. Как ты можешь так рассуждать об убийствах?

— А наши предки, сгорающие на кострах, были не живыми?! — Драко снова пнул ногой скамейку. — У них есть свой мир, зачем они вторгаются и уродуют наш?! Зачем сюда лезть тем, кто заставлял нас прятаться по лесам тысячелетиями?

Нотт вздохнул и натянул наколенники.

— Почему ты свои убийства защищаешь другими убийствами?

— Сказал Теодор Нотт! — мрачно расхохотался Драко. — Не подскажешь автора справочника священных 28?

Тео было нечего ответить. Он подхватил свою метлу, и они с Драко вышли из раздевалки. На улице было холодно и пронизывающе. Сильные потоки ветра гнали сушеные листья и ветки, ранняя весна походила на конец света.

Драко бодро шагал впереди, Тео плелся сзади. Драко тем временем решил продолжить.

— Ну смотри, если ты мне не веришь, то давай рассмотрим гипотетическую ситуацию. Допустим, есть некий Теодор Нотт. В параллельной вселенной. Этот Теодор Нотт до безумия влюблен в девушку по имени Гермиона. А тут появляется какой-то Драко Малфой. В этой параллельной вселенной. И он начинает отбивать девушку у Нотта. — Тео посмотрел на Драко с настороженностью. Ему не нравился этот пример. — Драко отбивает девушку у Нотта и женится на Гермионе. Как ты думаешь, Нотт будет испытывать к нему добрые чувства или просто пошлет нахуй? Также и с грязнокровками. К ним не надо испытывать добрые чувства. Они не сделали ничего хорошего.

Тео покачал головой.

— Драко, ты просто придурок. — он толкнул его в плечо. Драко расхохотался.

— Расслабься Нотт, мне не нужна твоя Грейнджер. Можешь продолжать свои дешевые подкаты дальше. — Малфой закинул метлу на плечо, они подходили к пустынной арене. Сделав вид полной безынтересности, Драко спросил. — Ты пригласил ее?

— Да. — высокомерно ответил Тео. Потоки сурового ветра били им в лицо, и он пнул ногой лежавший на дороге камешек. — Естественно она согласилась.

— Согласилась прийти на вечеринку или пойти с тобой? — усмехнулся Малфой.

— Согласилась прийти ко мне на вечеринку. — раздраженно отрезал Тео. Драко заметно расслабился и повеселел. На его губах заиграла довольная улыбка.

— Все ясно. — он широкими шагами подбежал к трибуне и нырнул внутрь. Тео зашел следом. — Я приду с Асторией.

Нотта эти слова не умаслили, ему все еще не нравилось поведение Драко. Они вышли на квиддичный стадион и теперь шли по мокрому полю.

— Отец хочет, чтобы я женился на ней. — буднично сообщил Драко. Тео посмотрел на него: он выглядел не особенно счастливо. Прямая линия его челюсти напряглась и дрогнула.

— А ты сам?

Драко пожал плечами и наклонил голову.

— Ну, она красивая, фигура классная. Вроде даже не глупа, из семейства 28. — Малфой говорил это безразлично. Он встряхнул волосами. Сильный порыв ветра ударил в лицо песком и грязью, глаза заслезились.

Тео промолчал.

— Блять, Нотт не надо. — Драко резко остановился и перекинул ногу через метлу. — Я сам все знаю, обойдемся без этих похоронных ухмылок. Она лучше Панс или Булстроуд. Могло бы выпасть и похуже.

Тео не отвечал. Просто смотрел на Драко.

— Хорошо. Я не хочу жениться. — выплюнул Драко злобно. — Но я не могу пойти против отца. По сути это ничего не изменит, рано или поздно придется, а Астория не худший вариант. — он обхватил древко метлы замерзшими пальцами. — В конце концов, если Он вернется, то война может отсрочить свадьбу.

— Или, наоборот, ускорить. — цинично ответил Тео.

Драко взмыл в воздух.

========== 4. Пришел, увидел, победил. ==========

Комментарий к 4. Пришел, увидел, победил.

Veni, vidi, vici

Гай Юлий Цезарь Гаю Мацию

Часы пробили три. Она поднялась.

Глухая пустота царила в комнате, которая представлялась каменным склепом. Каждую клетку тела наполняла свобода, вырывающаяся из сердца, пустого от мыслей. Тончайший красный шелковый пеньюар окутывал ее, легко развиваясь от пронзающего ветра. Окно было распахнуто настежь, и вода хлестала в общежитие, растекаясь лужицами по каменным холодным полам.

Гермиона легко выскользнула из постели и подошла ко окну. В холодном зеркале отразилась нежная изящная фигура, завернутая в красную ткань, разлетающуюся от дыхания мартовской ночи. Она двинулась дальше. Каменные ступени, увитые плющом вели в сад. Она грациозно словно лань ступала по ступенькам, чувствуя каждую промерзлую мраморную половицу темной лестницы. Ласкающий холод трогал ступни.

Гермиона опустилась в излитую водой траву. Она была на земле в лабиринте дикой поросли. Колючие розы алыми пятнами виднелись среди тыкв и заброшенных, запутанных кустарников. Темное кружево шевелилось на ее теле красным чудовищем, яркие языки ткани лизали Гермиону, извиваясь на ней диким василиском. Она двигалась вглубь сада, пушистые кудри дергались, нетронутые ливнем.

Били молнии, грохоча в скелетах-деревьях. Гермиона чувствовала себя свободной, словно стала частью всей бури. Мозг испарился, билось лишь сердце.

Впереди виднелась ткань из сплетенной завесы девичьего винограда, плотным кружевом загораживающего выход из лабиринта растительности. Гермиона приоткрыла его, раздирая ссохшиеся листья. Прогремел новый поток грохота и света в мрачном небе.

В серебре жестокой вспышки ей открылась удивительная картина. Там далее на кованой железной скамье огромное гориллообразное существо держало в своих грубых тисках хрупкое изящное тело девушки, чьи длинные блестящие волосы спадали по бледной спине вниз темной рекой. Чудовище присосалось к ее шее, расковыренной мерзкими клыками в кровь. Красный сок хлестал из дырок на горле, заливая белую ткань платья. Оно лизало ее тело, устроившись между ее ног, глотая кровь и ужас. Девушка обессиленно стонала. И в этом лице, искаженном страданием, она узнала саму себя.

Гермиона попятилась назад. Но мягкая листва исчезла, и она уперлась в стену. Перед ней был первобытный акт желания с ней же, она завороженная и испуганная наблюдала за этими резкими движениями и стонами, разрывающими глухую ночь. Лицо ее исказила маска страха и возбуждения.

Мгновение.

Донесся голос. Она знала этот голос. Знала лучше самой себя.

— Воображаешь? — он смеялся над ней. — Я все про тебя знаю. Ты думаешь, что ты выше этого, думаешь, что сможешь сбежать от самой себя. Твой выбор. Но ты не невинная девственная правильная девочка, ты грязное отвратительное похабное существо. Ты мечтаешь в своей чопорной постели о том, чтобы тебя грубо оттрахали. Хоть десять мужчин подряд, хоть двадцать. Чтобы тебя хотели. Чтобы тебя имели. Даа?

Он подошел ближе. Она видела широкоплечую тень, отражающуюся во вспышках грозы. Гравий захрустел под глухими шагами.

— Не молчи. Я знаю все твои желания, полные мерзости и подчинения, лучше чем ты сама. Ты хочешь меня, ты хочешь всех. Ты хочешь быть центром их жизни. Ты хочешь, чтобы они на тебя молились, ты хочешь быть смыслом и сосредоточием их мыслей и чресел. Ты мечтаешь о порабощении и сексе. Отвечай.

Холодные грубые руки забрались под ее платье, словно подтверждая сказанное.

— Отвечай мне, Грейнджер.

Он сжал ее грудь, медленно притягивая к себе. Она слышала стук тяжелого мужского сердца, чувствовала аромат тяжелого желания. Он поцеловал ее в макушку.

— Нет, Малфой. Отпусти меня.

Горилла перед ней с хрустом завела руки девушки и вгрызлась в кожу на шее.

— Какая же ты ханжа. Вся твоя жизнь это маска правильности и зла. Прими себя. Ты не ангел, ты прекрасная развратница. Твои мысли видны насквозь. — его руки жарко шарили по телу Гермионы, а она извивалась в них словно расплавленная золотая смесь.

— Нет. Мерлин, нет! — в ее крике растворилось все. И странное видение, и Малфой. Но темнота длилась недолго, она падала куда-то вниз, а из этой темноты начинало формироваться до боли знакомое существо.

Гермиона увидела укоризненное лицо отца, не весть откуда появившееся в этом хаосе. Он расстроено качал головой, и его седые бакенбарды тряслись вслед за ним. Она закричала сильнее. Папа, я хорошая дочь, это все неправда! Он не слышал ее слов. Лишь только сильнее хмурился, а густые сросшиеся брови подобно гусеницам ползли по лбу. Его лицо расплывалось в сумраке.

Гермиона очнулась в насквозь мокрой и сбитой постели. По закрытым ставням окон общежития бил дождь, а соседки мирно спали, досматривая десятый сон. Все было тихо. Гермиона потянулась к глазам и поняла, что она плачет.

***

Теодор Нотт ждал в гостиной. Яркий огонь плясал в слизеринском камине пустой комнаты — большая часть однокурсников уже ушла на вечеринку. А те, до кого Драко не снизошел со своими приглашениями, были на обычном ужине. Гостиная казалась даже уютной, что было необычно для темного полуподвального помещения.

Тео развалился в кожаном черном блестящем кресле, он был облачен в костюм румынского князя. По мнению Тео, костюм был абсолютно неудачным. Старомодный темно-зеленый сюртук, такие же брюки и пышное жабо на рубашке оказались удивительно неудобными, к ним прилагался и пышный головной убор, но Тео предпочел отказаться от этого элемента после того, как парни во главе с Блейзом начали сравнивать его голову в этой царской шапке с гадальным шаром в кабинете Трелони. Все-таки на вечеринках главное отнюдь не точность костюма. Изначально он вообще собирался прийти в образе вампира, но потом, когда увидел количество таких же оригиналов, решил остановить свой выбор на чуть менее очевидном решении.

Он чувствовал себя так же уверенно, как и всегда, хоть в этот раз немного волновался. Волнение вообще было не свойственно Тео, ибо сын своего отца был всегда желанным гостем, которому обрадовалось бы любое общество. Однако в этот раз ситуация обстояла иначе.

Тео переживал из-за девушки.

Хрупкое равновесие собственной элитарности, которое он приобрел с рождения, нарушилось в один прекрасный день. Во время благотворительной ярмарки в Гринвиче мистер Нотт познакомил его с Венделлом Грейнджером за спиной которого стояла маленькая пятилетняя девочка. Он видел эту девочку и раньше, но никогда до этого не знал ее так близко.

Венделл вытолкнул из-за спины очаровательное кудрявое создание и ушел разговаривать с его отцом о продаже дома в Норфолке, а маленький Тео остался один на один со своей новой знакомой.

— Ты Теодор Нотт? — девочка вздернула носик и строго прикрыла глаза. — Папа рассказал мне, что твой родственник не захотел вносить фамилию нашей семьи в свою книгу.

Тео растерялся. Девочка говорила об этом так возмущенно, что ему захотелось ее утешить.

— Если бы я был этим родственником, я бы записал тебя. — заверил он ее.

Девочка надула губки и посмотрела на него свысока.

— Хорошо. — она протянула ему маленькую руку. — Гермиона Грейнджер.

Гермиона Грейнджер.

Тео запомнил это имя. Правда, ненадолго, потому что вскоре встретился с Драко, которому только что подарили нового пони и теперь он учился на нем ездить. Это было интереснее всяких девчонок.

Но сейчас Тео волновался. Сидя в этом идиотском костюме, в пустой гостиной он думал о том, как бы поскорее увидеть Гермиону. Она нравилась ему уже не по-детски.

***

— Ты лезешь? — Астория придерживала подол своего пышного белого платья, приоткрывая выход к тайному каменному ходу. Она была в костюме Иеле, злой карпатской феи, принимающий образ миловидной красавицы.

Гермиона поспешно подхватила пузырек с ненастоящей кровью и вылила его себе на платье. Из зеркала на нее смотрела невеста Дракулы.

— Да, секунду.

Она взяла свою палочку и нырнула внутрь каменного коридора, который располагался в гардеробе общежитияслизеринок. Астория следовала за ней.

— Зачем ты бегаешь от Нотта? — она никогда не отличалась особенной тактичностью. Гермиона бросила на нее быстрый взгляд через плечо.

— Я не бегаю от Тео.

— Да конечно. — Астория ухмыльнулась. — Поэтому мы идем по самому странному пути из возможных. Паркинсон бы с ума сошла от таких приключений.

— Мне кажется, ты сама не хотела встречаться с девочками, а если бы мы прошли через гостиную, то могли бы наткнуться на толпу, возвращающуюся с ужина. — Гермиона пожала своими тоненькими плечиками. Астория сверлила ее спину взглядом.

— А ты хотела? — ее голос прозвучал рассудительно. — Эти бабы только умеют, что завидовать. Ты сама их знаешь лучше меня!

Гермиона промолчала.

Каблуки туфель глухо стучали по влажным камням. Они свернули.

Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать с Асторией свои сердечные дела. Но действительно ли она бегала от Теодора? Наверное, нет. Просто не хотелось встречаться с однокурсниками и объяснять свой парадный внешний вид. А Тео… Тео просто знакомый, которого она знает с детства.

Впрочем, гораздо сильнее Гермиону тревожил странный сон. Когда она пришла в себя от внезапной истерики, то не могла заснуть еще добрых три часа, а потом провалилась в кисельную дрему, из которой все норовили вырваться ночные чудовища во главе с другим ее однокурсником.

Гермиона вздохнула.

Нет, стоит посоветоваться с Гарри и Роном. Конечно не рассказывать им все подробности ее диких снов, а просто спросить не было ли у них подобных проблем с режимом ночи.

Астория же не отставала.

— Грейнджер, ты идешь с таким видом как-будто кто-то умер. Драко должен был организовать идеальный вечер! Не строй из себя недотрогу.

Гермиона могла угадать по этим словам, что идеальная фарфоровая кожа на лбу Астории сморщилась, а глаза сощурились.

— Астория, это ты идешь к Драко, а не я. Так что могу дать встречный совет. — она постаралась сказать это максимально отстраненно, но в груди всплыло странное чувство. Гермиона когда-будто снова ощутила его губы у себя на макушке. Мерлин, этого даже не было! Но она уже ведет себя как типичная слизеринка!

Тори же не успокаивалась.

— Драко пригласил меня в Мэнор на выходные! — сообщила она зачем-то. Гермиона закатила глаза. Неужели Астория видит в ней соперницу? С учетом того, что она со Снейпом пересекается чаще, чем с Малфоем. Нашла к кому ревновать. Или просто чистосердечное признание радости?

— Поздравляю. — не слишком восторженно ответила Гермиона.

— Мы поедем в пятницу вечером и пропустим зелья. — Гермиона нервно дернула бровями. Зачем ей знать эти подробности? Нет, точно Астория что-то придумала. Ревнует? вряд ли. Но вот что-то там себе надумать про нее Гринграсс могла.

Они поравнялись и вышли в широкий коридор с резным потолком из камня. Темная галерея потайного хода осталась позади. Обогнув открытую террасу, залитую лунным светом, девушки в белых платьях оказались на восьмом этаже. Три раза они прошли мимо глухой бетонной стены, и наконец образовались высокие медные двери с витиеватой гравировкой.

“Добро пожаловать в Трансильванию”.

Так гласила надпись.

***

Высокие каменные своды потолков потонули во тьме. Мерцающий свет производили тысячи бледных разноцветных огоньков, парящих в воздухе. С витых колонн спадали пряди зеленого плюща и диких роз, путаясь в сумраке. В этой атмосфере выделялись студенты Слизерина. Все они были облачены в костюмы вампиров, эльфов, румынских и чешских князей, русалок, древних славянских божеств и цыган. Здесь были самые сливки факультета.

Все девушки, на которых натыкался взгляд Гермионы, были красавицами, все парни, которых она видела, были сыновьями богатейших и знатнейших чистокровных отцов. Они сбивались в группки и стояли у широких столов, выставленных вдоль арочного прохода. Зелень спадала на их плечи, они пили лучшие огневиски страны, эль, амброзию и ликеры. Возможно неудачливый маггл, оказавшийся бы тут, решил, что попал на бал Сатаны.

Тем не менее организаторов этого шабаша видно не было. Иеле-Астория тоже обратила на это внимание.

— Где он?! — взгляд Астории, продираясь сквозь золотые костюмы, просканировал все помещение в поисках Малфоя. Гермиона пожала плечами.

— Если он не зашел за тобой, то, может, ему просто не до этого сейчас? — они продирались сквозь толпу студентов.

На пути Астории встал какой-то младшекурсник, видимо собирающийся сделать комплимент, но та оттолкнула его и схватила Гермиону за руку.

— Грейнджер, ты должна помочь мне! — Гермиона осторожно отцепила пальцы Астории от себя. Та закатила глаза и продолжила. — Драко где-то неподалеку, не мог же он прийти на эту вечеринку.

Гермиона изогнула бровь. Ее поражала эта способность Астории давить на людей так, словно все на свете были уже обязаны ей от рождения. Ловкие манипуляции были базой ее поведения. Однако Гермиона была той из немногих, кто не сдавался под напором красивого фарфорового лица подобно Панси, она холодно воспринимала подобные действия.

— Астория, не помню, говорила или нет, но я не люблю бегать за парнями. — Гермиона подняла глаза вверх (Тори была выше ее на полторы головы) и привычным движением поправила кудрявую прядь за ухом, коснувшись золотой конструкции, венчавшей голову.

Астория же нахмурилась и посмотрела на Гермиону свысока.

— Драко мой будущий муж. — отчеканила она ледяным тоном. Гермиона подхватила кубок с элем с подноса и вернула реплику.

— Я не спорю.

Глаза девушек пересеклись: в медовых глазах Гермионы плескалось спокойствие и гордость, в ярком голубом взоре Астории — ревность, приправленная яростью.

После этой словесной дуэли, которой до этого предшествовала прогулка до Выручай-комнаты в вынужденном тандеме, было ясно, что дальнейший вечер им лучше провести раздельно.

— Хорошо, счастливо оставаться. Я пошла к жениху.

Астория кивнула ей и ускорила шаг, а Гермиона осталась у стола с бокалом. Она стояла в просторной каменной нише, увитой дикими красными розами. Сзади висели мохнатые бархатные портьеры цвета ирландского моха. Мимо сновали эльфы в костюмах маленьких гномов с подносами и закусками. Парни, которые прогуливались мимо, иногда бросали на нее красноречивые взгляды, но Гермиона пока не собиралась присоединяться ко всеобщему торжеству.

На Слизерине ее не покидало это непонятное чувство одиночества. Она все время ощущала себя не такой как все: вроде бы и происхождение хорошее, и кровь чистая, и деньги есть, и землей отец владеет, но что-то было не то. Ей казалось странным уделять такое огромное внимание материальным вещам. Гермиона любила хорошую жизнь, но она была для нее естественна. Многие же из этих чистокровных были заняты какой-то бесполезной, но статусной деятельностью.

Их не интересовало ничто кроме собственной значимости. Взять хотя бы ее соседок по общежитию. Девочки постоянно находились в неразрываемом кругу соревнований между собой, вертясь в них как белки в колесе. Каждой хотелось быть более статусной, более роскошной, более красивой, более влиятельной, более поклоняемой. Эта деятельность была настолько же бесполезна, как и их ненависть к другим людям, выбивающихся из этой формулы.

Она догадывалась, что ее не любили. Вставая по утрам, Гермиона натыкалась на завистливые взгляды. Она не была зашоренной зубрилкой с Когтеврана. Она любила учиться, но так же легко могла прогулять урок или расплескать чернила на учебник. Она не была отважной и слабоумной героиней с Гриффиндора. Гермиона являлась частью чистокровной системы, и, прежде чем что-то сделать, она просчитывала последствия, но почему-то никогда не могла быть замечена в бесчестном поступке. Она не была простодушной страшненькой добрячкой с Пуффендуя. Гермиона была обладательницей правильных черт лица, которые можно было бы назвать красивыми, когда она подкрашивалась, шикарной шевелюры и стройной миниатюрной фигуры. Доброй ее было сложно назвать.

Гермиона Грейнджер была слизеринкой. Была ею более их всех вместе взятых, ведь Салазар не был глупым и страшным человеком, и наверняка он оценил бы каждое из качеств Гермионы, хотя сам придерживался средневековых взглядов, впрочем, характерных его времени.

Возможно Гермиону не любили за это.

Она не сильно расстраивалась. Просто выработала формулу общения и проводила время с настоящими и близкими ее сердцу друзьями. Гарри с Роном на многие вещи смотрели иначе. Слишком идеально и радикально, но они и родились в разных кругах.

Но на этом вечере не было ни Гарри, ни Рона, поэтому она стояла в одиночестве и помешивала длинной серебряной ложкой пенку от эля. Парни время от времени сворачивали шеи, но она оставалась одна. Желания подходить к кому-либо не было. Гермиона пришла на эту вечеринку отчасти из-за скуки, а отчасти от желания разобраться в своих чувствах к Теодору.

Он стал проблемой. Если уже даже Астория заметила, что Тео проявляет небывалую активность, дело пахло керосином. Вроде бы он был симпатичным: темные волосы, высокая сухая подтянутая фигура, острые черты лица. Но Гермионе он категорически не нравился. В Тео была какая-то странная подоплека. Гермиону не покидало ощущение, что он живет в какой-то своей реальности. Он воспринимал свои ухаживания за ней как что-то, что непременно закончится успехом, и она была абсолютно уверена в том, что он уже отрепетировал речь, с которой будет просить у отца ее руки. А эта уверенность, с которой Тео обращался с теми, кого не считал равными себе!

Это было отвратительно. Он буквально показывал своим поведением, что мир принадлежит мужчинам, а его статус решает все. Все чистокровные парни одинаковые!

И вместе с этим Гермиона видела, что он полностью подчинен авторитету Малфоя. Возможно это выходило неосознанно, но при нем он как-будто терял собственное мнение.

Гермиона постучала длинной ложечкой о край бокала с негодованием.

Теодор может просить, что угодно, но она никогда не будет с ним. Просто не тот человек, которого она хотела видеть рядом. Гермиона не верила в принцев чармингов, но Теодор менее всех людей подходил ей.

Стоило ей разобраться с этим вопросом у себя в голове, как двери Выручай-комнаты распахнулись и на пороге появился тот, кого она уже осудила.

Он запыхался и выглядел недовольно. Черные волосы были взъерошены, а костюм в румынском стиле смялся. Теодор подхватил стакан с огневиски с ближайшего подноса и мгновенно осушил его. Гермиона ощутила дежавю, когда он стал обшаривать сумрак зала сканирующим взглядом. Точно такой она видела у Астории.

Гермиона попятилась назад, она постаралась спрятаться за розовым кустом, но белое платье Невесты Дракулы, пускай, и залитое кровью, выдавало ее присутствие. До нее донесся хриплый голос Тео.

— Грейнджер не видел?

Она сделала еще несколько шагов назад и почувствовала, как наткнулась на пустоту — позади были бархатные портьеры. Недолго думая, она зашла за них.

***

Вопреки ее ожиданиям в этой нише была еще одна небольшая комната. Здесь стояли ящики с огневиски, были свалены чьи-то костюмы и головные уборы. Видимо помещение играло роль вспомогательного. Гермиона огляделась. Она была не одна.

— Привет.

Драко поднял на нее глаза. Он полулежал на зеленом бархатном диване и просматривал какое-то письмо. Гермиона ощутила на себе холодный взгляд. Он изучающе осматривал ее.

— Неплохо выглядишь, Грейнджер. — наконец ответил Драко и снова перевел свои глаза на письмо. Гермиона вздохнула.

— Мммм, спасибо, Малфой. Ты не возражаешь, я посижу тут?

Драко не отрывался от своего текста, демонстрируя огромный интерес к написанному. Он выждал пятнадцать секунд и проговорил безразлично, но цепко.

— Сиди.

Гермиона опустилась в соседнее кресло, стоящее напротив Драко. Он продолжал читать, то есть игнорировать ее, но Гермиона почему-то была уверена, что он следит за каждым движением, которое она делает. Гермиона осторожно зачерпнула немного пенки эля и поднесла к губам. Но, вместо того, чтобы проглотить его, она размазала пенку по губам, а потом облизала их, закусив вермилион нижней.

После этого Драко закрылся письмом чуть ли ни по самую линию роста волос.

Гермиона попыталась сдержать ухмылку. Она окончательно расслабилась и откинулась на спинку кресла.

— Почему ты одна? — Гермиона, изучающая интерьер этой каморки, вздрогнула. Его Величество соизволило заговорить?

— А почему я не могу быть одна? — спросила она дерзко.

— Грейнджер, мне придется попросить мистера Грейнджера провести с тобой беседу об уважительном отношении к собеседнику. — раздалось из-за бумаги.

Гермиона хмыкнула и поставила хрусталь на стол.

— Ты сейчас серьезно, мистер Леттер?

Малфой наконец опустил листок и посмотрел на нее гневно.

— Ответь на мой вопрос, Грейнджер. Нотт уговорил меня пригласить тебя сюда, а ты каким-то образом вламываешься в мое убежище! — на этих словах она почувствовала странный укол. Как-будто бы смела надеется, что инициатива исходила не от Нотта! Какая дура.

Гермиона мгновенно выпрямилась и не менее злобно ответила.

— То, что Нотт куда-то там меня пригласил, не делает его хозяином моих действий! Я буду делать то, что считаю нужным.

— Вот как, мисс Самостоятельность. — Малфой улыбнулся от ее слов. — А я тоже могу делать то, что считаю нужным. Например, возьму и позову сюда Тео. — не обрывая улыбки, он потянулся к волшебной палочке.

От возмущения Гермиона вскочила на ноги и тоже выхватила свою палочку.

— Тогда я позову сюда Асторию! — ее глаза уперлись в малфоевские. Гермиона блефовала, она не знала о характере отношений между ними, но почему-то после сегодняшней беседы с Асторией она почувствовала, что может сказать эти слова. Мгновение он выглядел несколько удивленно, потом эта эмоция сменилось яростью. Он тоже вскочил на ноги.

— Грейнджер, не вынуждай меня вступать с тобой в поединок! — ее палочка уперлась ему в плечо. Они оба задыхались от переполненных эмоциями предложений.

— Малфой, ты первый начал! Я просто хотела тут посидеть. И мы оба знаем, что из поединка выйду победительницей я! — Гермиона откинула кудри и царапнула пиджак его вампирского сьюта.

Глаза Драко сверкнули в темноте как-то уже совсем не по-человечески. Он перехватил ее запястья и скрутил за спиной, надавливая на руки. Гермиона пискнула от боли, он сдавливал тоненькие запястья своими теплыми большими ладонями в недобрых побуждениях, но почему-то ей стало совсем уж плохо. Гермионе вспомнился ее сон.

Она вдруг прекратила всякую борьбу с ним, палочка выскользнула из пальцев на каменный пол, она обмякла и расслабленно посмотрела ему в глаза. Просто посмотрела. Не сопротивляясь и не дергаясь, словно он не вывернул ей руки за спиной железной хваткой, а обнимал и шептал скабрезности.

Малфой видимо сам не ожидал своих действий. Он замер. Сердце Гермионы билось как у кролика, когда его руки вдруг притянули ее к себе ближе. Она почувствовала грудью, которую от его жесткого черного сюртука отделяла лишь тонкая ткань белого свадебного платья, его напряжение. Взгляды не разрывались, мертвая хватка не разрывалась.

Он мог сделать с ней, что угодно, но это ее отнюдь не возмущало.

Малфой склонился к ней, их разница росте была слишком ощутимой, и Гермиона была близка к обмороку. На зубах Драко виднелись наколдованные вампирские клыки, с которых стекала кровь, а она была облачена в костюм невесты Дракулы.

Лицо Малфоя было совсем рядом, она чувствовала тяжелое дыхание, она мечтала о поцелуе. Гермиона закрыла глаза.

В мгновение все прекратилось.

Драко выпустил ее, а Гермиона испытала практически разочарование. Он выглядел очень растерянно. Быстро отойдя на другой конец комнаты, он схватился за волосы, отвернувшись от нее. Гермиона поправила ткань на платье и опустилась обратно в кресло. Прищурившись, она следила за ним.

Драко подошел к ней, едва не споткнувшись о коробку с огневиски.

— Гермиона, прошу простить меня. — он все еще тяжело дышал и сжимал руки в кулаки. — Я вел себя недостойно чисткровного Лорда. Этого больше не повторится.

Он кивнул ей и буквально выбежал из комнаты, скрывшись за портьерами.

Комментарий к 4. Пришел, увидел, победил.

ps если опишите свое впечатление о тексте, мне будет очень приятно ;)

========== 5. Ночь судного дня. ==========

Если вы завтра попадете под поезд, значит ли это, что железнодорожная компания должна быть причислена к лику святых?

из Ретта Батлера, “Унесенные ветром”

— Джинни, ты сейчас серьезно?! — Гарри поднялся, хлопнув учебником по столу. Они сидели в теплой гостиной башни Гриффиндора и пытались готовиться к урокам.

Джинни всплеснула руками и посмотрела на него умоляющим взором.

— Гарри, ты же знаешь его. Деннис просто маленькая бестолочь. — она улыбнулась с мольбой. Гарри нахмурился и встряхнул головой.

— Я отказываюсь в это верить! Как он может так рисковать! Ты уверена в том, что он решил пробраться на вечеринку к слизеринцам?

Джинни кивнула.

— Хорошо, тогда надо идти. — он быстро схватил школьную мантию и поднялся по ступенькам к общежитию. Джинни бросилась следом. Гарри влетел в комнату и начал сердито перетряхивать содержимое своего комода в поисках мантии-невидимки. Джинни встала у двери и оперлась на косяк.

— И все-таки. — Гарри выкинул пару носков и маггловскую футболку с логотипом группы “Айрн Мейден”. — Я категорически отказываюсь верить в такую глупость. Он не такой уж маленький и должен понимать, что вечеринки слизеринцев это шабаши, а не семейные вечера!

Джинни пожала плечами и плотнее завернулась в вязаный кардиган.

— Я думаю, каждый бы хотел там побывать. — неожиданно призналась она. Гарри наконец вытянул за край мантию и вылез из своего комода. Он взглянул на Джинни строго.

— Мне странно слышать это от тебя .

Она пожала плечами.

— Гарри, не будь ханжой. Ты знаешь, что запретный плод всегда вкуснее, и потом, Гермиона рассказывала, как там. Необычно.

— Ничего необычного. — мрачно ответил Гарри. — Джин, я не хочу уделять этой теме много внимания, но я более чем уверен, что среди этих людей были те, кто причастен к увольнению твоего отца.

Джинни вздохнула и еще сильнее затянула на плечах розовые рукава.

— Гарри, но почему таким мерзавцам всегда достается самое лучшее?! А добрым и честным людям всегда только проблемы.

Гарри свалил все вещи из комода обратно комком и задвинул ящик ногой. Джинни смотрела на него исподлобья.

— Джин, если ты собираешься жаловаться на жизнь, то я отказываюсь продолжать разговор. Сейчас надо бежать за Деннисом, пока тот ещё не вляпался в проблемы.

— Если уже не вляпался!

Они поспешно вышли из комнаты и спустились обратно в гостиную.

— И все-таки я не понимаю. — Гарри собрал учебники, а Джинни выкинула в потрескивающие огнем и искрами поленья камина исписанные рунами черновики. — Как можно было повести себя так безрассудно, зная, что сейчас только и разговоры о возвращении Волдеморта и исчезновении Дамблдора. Неужели желание выпить огневиски со старшими для него важнее угрозы жизни?

— Не знаю, чем он думал, но Колин сегодня целый день лежит в лазарете после травмы на поле, а его не видели с обеда. Еще нашли банку с остатками оборотного зелья в гостиной. — Джинни дожгла последний пергамент. — А он только и говорил о том, что у слизеринцев прикольно и много чего можно попробовать выпить, последние дни.

Гарри покачал головой и накинул мантию на плечи.

— Джин, ты должна остаться здесь. Я найду Денниса, дай Мерлин, он будет не слишком пьян, и приведу сюда. Когда прилетит мой патронус, выходи. Мне нужна будет помощь. — Джинни кивнула и быстро чмокнула его в губы. Гарри накинул капюшон, и еще через мгновение сама собою открылась и закрылась дверь в красную гостиную Гриффиндора.

— Но я бы очень хотела хотя бы глазком увидеть, что там происходит, Гарри. — тихо пробормотала Джинни.

Она поправила кардиган и подошла к книжной полке. Взяв книгу с какими-то сложными техниками квиддича, Джинни села обратно в свое кресло и невидящим взглядом стала читать. С одной стороны, она волновалась за Гарри, но с другой, ей было до безумия обидно.

***

Гарри быстрым шагом шел по коридорам родного замка. Портреты сладко посапывали, на редких картинах оставались неспящие волшебники. Тихий ветер бродил под арочными сводами замка. Гарри знал этот замок как собственные пять пальцев. Он любил его, как ребенок любит мать. Лишившись своей в детстве, он приобрел настоящее место силы.

Гарри не боялся темных закоулков или теней, он свято верил в то, что под каменными сводами родного Хогвартса не может случится ничего страшного. Словно само это место охраняло учеников от ужасов мира. Гарри завернул на лестницу. Широкая толстая луна серебром светила через узкую каменную прорезь на лестничном пролете. Облака неслись по небу, готовые заслонить собой источник света. Он поправил очки и начал подниматься. Внизу послышался шорох. Гарри расслабленно посмотрел вниз.

Он был на первом этаже, поскольку кратчайшим путем в Выручай-комнату можно было подняться лишь под одной лестнице. Ступени вели вниз к цокольным этажам, но вход был прегражден кованой решеткой, которую закрывал замок. За ней были в беспорядке побросаны бытовой инвентарь и мусор. Шевеление продолжилось.

Филч?

Гарри решил идти тише и продолжил подъем. Ничего необычного, это могла быть и крыса, живущая в подвале. Между тем шаги послышались сверху.

Дерьмо.

Гарри остановился на лестничной площадке в самом широком месте и прижался спиной к холодному камню. Его спина ощущала рельеф древних ледяных плит, в спину светила луна. Волшебник сверху видимо не спешил спускаться. Его шаги как-будто замедлились. Гарри прикусил губу и продолжил стоять как вкопанный. Ледяные языки ветра бились в позвоночник, проникая сквозь окно, и ползли дальше в замок. Неожиданно послышался шлепок.

В правом углу клетки лестничного камня. Гарри вздрогнул и посмотрел вниз.

Он почувствовал, что глаза подводят его. В том грязном углу приземлилось щупальце. Розовое, словно кардиган Джинни, на нем виднелись мерзкие присоски, красными язвами покрывающие склизкую поверхность. Оно было толстым, футов пять в обхвате, и выползало снизу. В немом безмолвии, Гарри схватился пальцами за горло. Его собственная рука наткнулась на липкое шершавое нечто, обвивающее шею, присоски-рты сами собою причмокивали на ней.

— На помощь! — заорал он не своим голосом, пытаясь трясущимися руками вынуть палочку из кармана. Щупальце душило его, одна из присосок захватила поцелуем кадык, плотнее плотнее затягивалась удавка. Подбиралось второе.

Медленно влажно пошлепывало хвостом по земле. Гарри задрыгался и выхватил палку. Он знал, что наверху кто-то есть, ему помогут. Сейчас главное скоротать время и не сойти с ума от омерзения.

— Мерлин, помогите! — второе щупальце со всей силы ударилось о его правую руку. Он застонал от боли, гематомой наливались костяшки пальцев, Гарри отпустил палочку. Присоски прилепились к его ногам.

— Помогите! Кто-нибудь! — практически без сил выкрикнул он.

— Кто-то звал меня?

Гарри открыл глаза и задергался сильнее. В серебряном кружеве света стояла большая фигура в черном балахоне. Синеватые пальцы с желтыми длинными ногтями сжимали палочку из бузины. Гарри понял все.

— Где Дамблдор?! — выкрикнул он, задыхаясь. Огромное щупальце давило на артерии, заставляя выхаркивать слова.

Фигура спустилась на две ступени. Желтые ногти зацепились за черную ткань и сбросили ее с лица. Перед Гарри стоял Он. В серебряных лунных сумерках светилась синяя змеиная кожа безносой головы. Он улыбался.

— Поотттер, на твоем месте я бы сказал последние слова не о жалком старике. — Волдеморт зажмурился от удовольствия. Гарри дрожал. Ему очень захотелось закрыть глаза, а очутиться у себя в гостиной рядом с Джинни. Он подумал про себя о том, что если и суждено умереть в этот весенний промозглый день так бесславно, то он хотя бы прожил свою жизнь не зря. Гарри потерял родителей в младенчестве, но всю жизнь он заставлял их гордиться собой. И они бы были горды! Он был смелым, он был лидером, он не сдавался в самые тяжелые минуты. Но, Мерлин, как же хочется жить!

Как хочется жить! Восемнадцать лет слишком маленький срок, чтобы покидать планету. Гарри хотелось жить. То чувство, которое он испытывал было сравнимо с похотью. Это была настоящая похоть, жажда жизни. Ему хотелось остаться в мире, хотелось улыбаться, страдать, ругаться, ссориться, переживать из-за подростковых проблем, а не умирать в тисках чудовищ. Фотография родителей, улыбающаяся в кладовке Джинни с расстегнутой рубашкой, Рон на тренировке, Гермиона на завтраке, гриффиндорцы в одинаковых свитерах от Молли… Мерлин! Как хочется жить.

Холодные синие пальцы подняли его подбородок.

— Итак, Поттер. Настало время свершиться справедливости. — Волдеморт просунул бузинную палочку между щупальцем и шеей.

— Да пошел ты нахер, ублюдок!

Гарри плюнул ему в лицо. По синей гладкой коже стекала слюна. И Гарри рассмеялся: это было так нелепо, что казалось смешным. Он видел, что в пустых красных глазницах светится огонь ненависти, но было уже все равно. Он все смеялся и смеялся. Как же хотелось жить.

— Авада Кедавра.

***

— Деннис?!

Джинни проснулась от хлопка двери. Поленья в камине потухли, в гостиной горела единственная свеча. Криви ввалился в комнату со стопкой талмудов, он очень запыхался.

— Привет, Джин. — он кивнул ей и начал подниматься к спальням.

Джинни вскочила на ноги, учебник с ее колен свалился на пол.

— Деннис, а Гарри где?! — выкрикнула она взволнованно.

Он пожал плечами и поправил сумку.

— Откуда я знаю, Джин. Я был в библиотеке, завтра пересдача. — он улыбнулся ей и поднялся к себе, хлопнув дверью.

Она оторопело посмотрела ему вслед.

***

Гермиона осталась в своем кресле. Она пыталась прийти в себя, но выходило откровенно плохо. Малфой вел себя как последний придурок, сексист, расист и просто напыщенный индюк. Но почему она реагировала именно так?!

Не сопротивлялась ему, не кричала, не била, а просто обмякла словно безвольная идиотка из сентиментальных романов? Поведение Тео было намного менее самоуверенным, но его она сразу записала в число тех, кого к себе не подпустит. Что с ней не так?

Гермиона сердито вытащила из волос шпильки и тяжелый венец и отбросила их на пол. От этого костюма у нее разболелась голова. А к Малфою она не испытывает ровным счетом ничего: он обычный избалованный папенькин сынок, который возомнил, что может бросаться на людей и прижимать их к себе, когда ему вздумается. Ну уж нет, если он продолжит свои действия, то очень скоро пожалеет, что связался с ней! Ей он не нравится, а все его слова вызывают отвращение.

Лишь в одном Гермиона была теперь уверена точно: брак Астории и Малфоя обречен на провал. И дело было даже не в том, что Малфой не очень-то рвался связать себя брачными узами. Они абсолютно не сочетались по характерам. Астория была прирожденной красавицей и охотницей, она хотела для себя поклонения и одновременной свободы, поскольку никогда не ограничивалась одним кавалером. Гермиона не была уверена в том, что Малфою понравился бы подобный уровень самостоятельности со стороны жены, более того, Гермиона вообще не считала, что он из тех, кто по своей воли женится в восемнадцать лет. Такие как он до сорока лет волочатся за всеми девушками на вечеринке, а потом находят себе пассию на двадцать лет младше, чтобы сохранить жизнь фамильному дереву.

Почему-то Гермионе хотелось думать именно так.

Она не верила в то, что Малфой способен на чувства к кому-либо.

Тем временем, вечер становился все более интересным: за портьерами слышался дребезг разбитого хрусталя, музыка звучала все громче и громче, доносились пьяные вопли, словно все там охватила единая агония. Гермиона не хотела выходить наружу, но уйти, миновав встречу с факультетом, не было возможности. Она сняла высокие туфли и босыми ногами подошла к занавесе, прислонившись щекой к мягкому зеленому бархату, Гермиона выглянула наружу.

К ее удивлению, на сцене крутились не стриптизерши и певицы, а стоял Грэхем Монтегю в костюме Соломонара, румынского колдуна, изменяющего погоду. Монтегю отрастил окладистую бороду, поскольку комплексовал из-за своего детского лица, и сейчас в белом балахоне и с крестами из платины на шее, действительно походил на древнего старца. Он держал в руках блестящий посох и что-то выкрикивал в толпу.

— …все мы знаем, что они не достойны нас! Я верю в будущее Волшебной Англии и в мировое будущее без грязи и мерзости этих недосуществ! Темный Лорд не был повержен, он помнит о том, как, начиная с древнейших времен, мы были унижены. Их Королева отказалась от брака с Лордом Армандом! Когда был шанс изменить ход истории, темный тупой недалекий народ начал жечь наших предков на кострах! — Грехем стукнул своей палкой по каменному полу и раздался радостный гул. — Они клялись убивать нас, уничтожать наших дедов, благодаря которым Вильгельм Завоеватель смог высадиться в Англии. Они не остановятся и сейчас, они не дадут жить уже нам!

Дафна Гринграсс подняла свой бокал, заплескав виски окружающих, и выкрикнула.

— Смерть грязнокровкам!

— Чистая кровь! — раздалось из толпы в ответ.

Гермиона нахмурилась. И выглянула из-за золотой бахромы сильнее. На лицах ее сокурсников виднелось радостное возбуждение.

— Я приму метку, когда вернется Темный Лорд, и буду защищать свою семью и волшебников от угрозы уничтожения! — орал Грехем дальше.

— Какой придурок. — прошептала Гермиона и отошла от занавеси. Она не верила в возвращение Волдеморта, но вся эта ересь, которую нес Монтегю и сокурсники ей не нравилась. Впрочем, пока они кричат и никому не вредят, наверное, это просто можно связать с воспитанием. Все они, включая Гермиону, жили в такой среде, где собственное превосходство над другими впитывалось с молоком матери, а мысли об обиде, нанесенной чистокровным инквизицией, культивировались из года в год. Гермиона вздохнула и вернулась в кресло.

Наверное, все будет хорошо. Жизнь слишком устаканилась за эти годы, чтобы в один момент резко измениться. А Монтегю пусть орет, если, сидя в папочкином замке в Уэльсе, он чувствует себя глубоко оскорбленным грязнокровками.

Ее внимание вдруг привлек конверт, брошенный рядом с диваном. Белый краешек, торчавший рядом с ножкой, отчетливо виднелся в темноте. Гермиона оглянулась на портьеру, а потом снова посмотрела на письмо. Взять? Или нет?!

Мерлин, она не знала, что ей делать. С другой стороны, Малфой шантажировал ее, угрожал ей, применил физическую силу! Это будет маленькой местью с ее стороны, у нее тоже появится защита от него, а что там в письме написано Гермионе совсем не интересно. Это правда.

Она поднялась и вытащила сухой хрустящий пергамент на свет. Впрочем, никакого света в этой каморке не было.

— Люмос. — тихо прошептала она.

Черные буквы засохших чернил витиевато расселись на страницах, исписанных твердой аристократичной рукой.

Драко,

Я обязан предупредить тебя о том, что мистер Гринграсс и я заключили сделку на этой неделе. Вашу помолвку с Асторией можно считать состоявшейся, но о дате свадьбы мы еще не пришли к соглашению. Гринграсс торопится, поскольку все говорит о том, что нашу жизнь ждут перемены. Я предпочитаю повременить, поскольку сначала нужно получить одобрение третьей стороны.

Что касается вас с Асторией, то я советую тебе пока об этом не распространяться и удержать ее от подобных высказываний, поскольку, как я уже сказал, необходимо одобрение третьей стороны. Дорогой сын, прошу тебя быть осторожным ближайшие дни. Постарайся проводить больше времени в гостиной Слизерина либо в местах, где чувствуешь себя безопасно.

О помолвке и других изменениях, думаю, лучше поговорить при встрече, которая, уверен, состоится раньше летних каникул.

Береги себя, Драко. Мама по тебе скучает.

Люциус Малфой II.

Гермиона выпустила письмо и нахмурилась. Драко помолвлен. Тупой высокомерный придурок помолвлен. Теперь уже точно. Это не выдумки Астории.

Ей вообще на это все равно, какая разница. Они с Асторией будут прекрасной парой, ненавидящей друг друга. Удачи, поздравления, наилучшие пожелания! Гермиона закусала губы. Какая к Мерлину разница! Нет никакой разницы, она вообще счастлива за них. Обязательно приедет на свадьбу, привезет в подарок кружевные простыни для будущего младенца, будет подружкой невесты с красным букетом роз, Тео под рукой…

— Инсендио! — прокричала Гермиона со всей яростью, на которую была способна.

Синий огонек объял изящные буквы письма Люциуса, пожирая их собой. Она закусала губы и заморгала.

Последними огонь доел слова о третьем лице. Интересно, кто им может быть?! Уж не сам ли Лорд Волдеморт?

Так подумала про себя Гермиона и истерически рассмеялась. Бред какой-то.

***

И все-таки проблема того, как ей вернуться в общежитие, оставалась. У нее не было сил идти через толпу слизеринцев в таком кошмарном виде. Локоны лежали сбитым беспорядком, тушь осыпалась и потекла в гранжевом безумии. И почему это ее так расстроило?

Она подумала об эльфах Хогвартса, им же разрешалась трансгрессия? Гермиона слабо позвала одного из тех, кому в детстве таскала сладости с обедов. Ей было мерзко от того, что она отвлекает существо от собственной жизни, он наверняка устал за день, но она чувствовала себя так, словно готова была отойти в мир иной прямо в этой каморке. Уилли перенес ее в общежитие и не выглядел слишком потревоженным.

Она содрала с себя платье, белой тряпкой полетевшее в камин. Потерла глаза с темными тенями былой красоты макияжа, кинула палочку в комод, натянула рубашку, опустила полог над кроватью и без сил рухнула в кровать.

Завтра будет новый день. Ей должно стать легче.

Комментарий к 5. Ночь судного дня.

Примечения:

1. Существует легенда о том, что Елизавета I отказала в замужестве одному из Малфоев.

2. Соломона́ры — в румынской мифологии каста или объединение колдунов, обладающих сверхъестественными способностями, в первую очередь связанных с изменением погоды. Многие фольклористы связывают их происхождение с дакскими жрецами.

========== 6. Жаба и роза. ==========

Комментарий к 6. Жаба и роза.

1. Не представляю Драко старостой курса, хоть вы меня убейте. Поэтому здесь эту должность занимает Эдриан Пьюси.

2. В тексте упоминается английская баллада 17 века “Королева Элинор”, которая на русский язык была переведена Маршаком. Я не могу оставить полный ее текст из-за лимита символов к комментарию, но краткая идея баллады в том, что умирающая королева кается Лорду и Королю в своих грехах, включающих в себя отравление Короля и измену ему с Лордом.

Неделя.

Прошла неделя.

Неделя.

С тех пор, как Хогвартс заполонили люди в черных балахонах. Гермиона ничего не помнила, кроме лент и сводок газет и новостей. Он убил Гарри. Какая-то хтоническая мразь выползла из Черного озера и задушила его в своих объятиях.

ОН УБИЛ ГАРРИ. Мерлин. Никогда до этого они не жили слишком хорошо, все время оглядываясь на процветающий мир, но теперь ещё глубже погрязли в ужасе. Он убил Гарри. Гарри. Гарри. Гарри.

Она ложилась спать и видела парня с черными волосами и доброй улыбкой. Его нет. Гарри больше нет. Как и не станет ее когда-нибудь. Мерлин, Гарри. Он тут, но его нет. Его свитер тут, его запасные очки остались у нее. Его фамилию до сих пор иногда произносят на лекциях. А его нет. И не будет уже. Она просыпалась и оставалась в кровати. Перед глазами был лишь он.

Он убит. В восемнадцать лет. ГАРРИ.

Гермиона не спала, проваливаясь лишь изредка в полузабытье, в котором видела лицо Гарри. Она оставалась в кровати уже неделю, пялясь в потолок сквозь смятые шторы полога. Бред полный.

Ей все еще казалось, что эта ошибка и все не могло так резко измениться за считанную секунду. Словно кто-то наверху щелкнул цепкими пальцами. И мир пошел по новому ответвлению. Она лежала на смятой постели и не выходила наружу. Хогвартс наполнился чужими людьми, которые именовали себя Пожирателями Смерти. Ей казалось, что это понятие кануло в Лету со времен Первой Магической войны. Но все вернулось. Вернулось так, словно и не было никогда той сладкой реальности, в которой у нее были друзья с Гриффиндора, интересные уроки, переживания из-за мальчиков, возмущения поведением Тео и многое многое другое. Она перестала ощущать себя в Хогвартсе дома. Это больше не была закрытая частная школа, это был бордель по воспитанию Пожирателей Смерти.

Волдеморт не нуждался в образованных и трудолюбивых волшебниках, ему были нужны безропотные тупицы, упивающиеся средневековыми идеями. Они такими и были. Гермиона не хотела быть одной из многих, но выбора не было. Она отрешенно лежала в своей постели, не вставая. Глаза ее опухли, веки разбухли от слез.

Зачем ты убил его? Вертелся на языке лишь один вопрос. Гарри был мальчиком, таким же как миллионы других полукровок, прошедших через стены Хогвартса. Единственным его отличием было то, что восемнадцать лет назад его спасла материнская любовь от смерти. Но для Лорда он стал целью. Как так! Какой-то дрянной младенец сумел обойти его чары. У Гарри просто не было шансов.

У Гарри.

У ее друга Гарри. Который сейчас стал кормом для какого-то гигантского спрута, выплывшего с глубин Черного Озера. Гермиона зарыдала.

Нет, это не ее мир. Здесь просто не найдется место для нее. Она осталась по ту сторону реальности, в которой жив Гарри, учителя на месте, а седой Дамблдор возглавляет старую Школу Чародейства и Волшебства.

***

— Леди и Джентельмены, я надеюсь все прочитали правила, которые я отправил каждому! — Эдриан Пьюси взобрался на кафедру и потряс угрожающе стопкой пергаментов. Слизеринцы, рассевшиеся на своих местах в полупустой каменной аудитории, смотрели на него с разными эмоциями. Лицо Пьюси было изуродовано оспинками и нарывами от какой-то редкой генетической болезни, он был несколько слюнявым блондином среднего роста с замашками прирожденного бюрократа. Исполняя должность слизеринского старосты, Пьюси создавал бурнейшую имитацию деятельности, при этом не делая ничего полезного. Однако лучшего кандидата на эту должность просто не нашлось: никто из мальчиков не рвался исполнять должность старосты.

— Эдриан, это звучит как какой-то бред, мы в жизни ничего не готовили к истории магии. — Дафна Гринграсс откинула белокурые пряди назад и нахмурилась.

Блейз Забини, развалившийся рядом с ней, выкрикнул в сторону кафедры.

— Я полностью поддерживаю пункт о раздельном обучении! Но что за хрень ты написал про, цитирую, — он театрально откашлялся и зачитал. — “к каждому занятию требуется вызубренное знание всего материала курса. Вставать и отвечать как в отряде, начиная с любого момента. За провинность следует наказание в виде обязательных работ по усмотрению профессора”. Где ты откопал это, Пьюси?! — закончил он под смешки в зале.

Эдриан выглядел сердито.

— Это прислал преподаватель!

— Да хоть сам Мерлин. — проворчал Тео. — Есть список вопросов?

Пьюси обиженно нахмурился и поправил лацканы своего пиджака.

— Если бы вы читали, что я вам присылаю…

— Короче, просто распределим по вопросу каждому желающему, идет? — Астория поднялась и одернула свою короткую клетчатую юбку. Ее худые длинные ноги и медные волосы с каштановым отливом оказались у кафедры. — Итак, тема 1: “17 век. Негативные последствия маггловского невежества в отношении запрета на браки с чисткро…

Дверь хлопнула.

Головы обернулись в левый угол. На пороге стоял невысокий, чуть полноватый темноволосый маг. Сальные волосы были расчесаны на прямой пробор, а лицо было нечитаемым со странной улыбкой, с подбородка волшебника свисал как-будто мешок из кожи, переходящий в шею и делавший его похожим на жабу. Дафна сморщила носик.

— Уважаемые студенты, прошу сесть на места. — голос его был склизким и быстрым. Астория наклонила голову и прошла к своему стулу, Пьюси поклонился, проворно собрал пергаменты и уселся на первый ряд. Даже Блейз опустил ноги, которые закинул на стол.

Волшебник тащилна плече черную сумку. Он взошел на кафедру, поставил ее на стол в полной тишине и вытащил из мешка радикюль с таблетками. Астория и Дафна переглянулись в недоумении. Следом был пергамент с именами студентов. Он деловито взял его и начал.

— Что же, полагаю, часть из вас меня узнала. — он быстро улыбнулся. — Для остальных, профессор Амикус Керроу. Я буду вести у вас Историю Магии взамен этого ничтожного приведения. И поверьте! — он сделал паузу. — Просто не будет!

— Звучит как угроза. — шепнул Блейз на ухо Дафне.

Амикус улыбнулся.

— Что же. Предлагаю познакомиться, вернее понять, кто учится в этой группе. — глаза его опустились на список. В этот момент дверь снова заскрипела и на пороге показался Драко Малфой в сопровождении Кребба и Гойла. Астория поспешно закусала губы и поправила прическу. Ноздри Керроу раздулись, и он посмотрел на Драко с негодованием.

— Мистер Малфой, мистер Кребб, мистер Гойл, вы ознакомились с правилами, которые были высланы вашему старосте! — Малфой не выглядел слишком впечатленным этими словами. — Неужели вам ничего не говорят строки о том, что опоздания не допустимы!

— Простите, профессор. Нас задержал декан.

— Ради первого раза. — умоляюще пробасил Кребб. Амикус расслабился.

— Хорошо. Быстро проходите. А мы продолжим. Блетчли!

— Тут.

Он начал диктовать список имен, а студенты подавали голос. Наконец, Керроу дошел до…

— Грейнджер.

В ответ ему была пустота. Он удивленно поднял глаза, прошаривая ими комнату. Тео напрягся, все молчали.

— Грейнджер. — повторил он громче. Астория покачала головой.

— Ее нет профессор. — невинно сказала она. Амикус нахмурился сильнее.

— Где же она? — сладковатый голос прозвучал убаюкивающе мягко. Астория уже открыла рот, чтобы ответить, как Тео практически вскочил с места.

— Гермиона болеет, сэр. Ей очень плохо из-за мартовского цветения. У нее аллергия. — Малфой и Астория обернулись на него с одинаковой эмоцией. Тео чуть покраснел. — Их семейный целитель прописал ей постельный режим.

Амикус изогнул бровь, что-то пометил в журнале и отстал от фамилии Гермионы. Тео выдохнул.

— Рад вашей осведомленности, мистер Нотт. Не буду спрашивать об ее причинах. — Астория и Дафна одинаково пластмассово рассмеялись. — Гринграсс, Астория.

— Здесь.

Тео уткнулся в пергамент. Его спину прожигал взгляд сзади. Он с яростью подхватил перо и начал царапать число на пергаменте, практически продирая бумагу. Не стоило говорить, но промолчать он просто не мог. Все знали причину ее отсутствия, но никто не мог назвать ее уважительной. А он повел себя как влюбленный придурок, хотя сейчас все яснее понимал, что это правда. После того, как Гермиона не пришла на вечеринку, а его просто подняла на смех, он по-прежнему пытался ее защищать. Мерлин! Почему?

Тео просто не мог иначе.

— Нотт.

Тео обернулся. На его стол приземлилась записка, Малфой выглядел на редкость довольным, когда Тео разворачивал ее. Это был кусок страницы из книги, на которой разместилась детская частушка про неверную Королеву Элинор. Внизу виднелась приписка чернилами.

Королева Британии тяжко больна,

Дни и ночи ее сочтены.

И позвать исповедников просит она

Из родной, из французской страны.

Правда тяжко больна, Тео?

Он рассерженно обернулся, чтобы ответить, но не успел. Керроу опередил его.

— Мистер Малфой, перекидываться записками вам тоже разрешает декан? Встаньте. — Драко ухмыльнулся и, ничуть не расстроившись, поднялся. — Это грубое нарушение дисциплины, мистер Малфой. Извольте ответить по первой теме.

Астория сложила ладони трубочкой, готовая подсказывать. Драко не растерялся.

— Отрицательные последствия маггловского невежества видны на лицо. В шестнадцатом веке мой предок хотел жениться на их королеве, однако та была столь невежественна, что отказала ему. — Драко поднял бровь. — Это стоило ей возможности продолжить свой род. Проклятие, наложенное на Тюдоров…

— Мистер Малфой, достаточно. — шелковый голос Керроу прошелестел удовлетворенно. — Считаете ли вы целесообразным такие союзы между чистокровными волшебниками и… — голос Керроу задрожал от омерзения. — швалью.

Драко наклонил голову.

— Нет, сэр. Любые контакты с ними являются ошибкой. Они глупы и не способны оценить наше превосходство. О чем говорит опыт инквизиции.

Глаза Амикуса загорелись на этих словах, словно он подпитывался ими.

— Безусловно, мистер Малфой. Инквизиция это страшное оскорбление и демонстрация их ненависти к нам. — он хлопнул в ладоши. — Итак, дети, запишите. В конце урока вы сдадите эссе по теме занятия. Любой маггл по рождению ниже чистокровного волшебника, что доказывалось многолетними издевательствами над…

Перья уныло заскрипели. Тео не нравились эти слова, но опции не писать у него не было.

***

Студенты выбегали из класса. Уроки закончились, и все испытывали облегчение после лекции Керроу, прерываемой ответами слизеринцев. В коридорах стояли конвои из людей в темных одеждах. Никого кроме студентов Слизерина на этажах не было: всех остальных распределили учиться в цокольных подвалах под руководством тех же Пожирателей Смерти. Но с небольшим исключением — разрешалось применять физическую силу к ученикам и не обучать их ничему кроме бесполезных унижений вообще.

Тео быстрым шагом шел к следующему кабинету, когда его нагнали шаги Малфоя. Он испытывал страх к Драко. Тот рассматривал ситуацию, произошедшую на уроке как конфликт, но в их общении еще не случались прямые столкновения. У Драко были авторитет и влияние на Нотта, а сейчас все испортилось.

Признаться честно, Тео боялся. Он не считал себя трусом и не был робкого десятка, но почему-то именно Малфой давил на него своим присутствием. Тео напрягся. И остановился. Ну уж нет. Если у него есть претензия на Гермиону, значит, он должен выдержать и этот разговор.

— Драко. Ты что-то хотел? — Тео развернулся.

— Ты странно себя ведешь, друг. — Драко остановился.

Тео выбесила эта формулировка. Они не были друзьями. Друзья равноправны. А он чувствовал себя униженным в этом общении.

— Друг, я всего лишь защитил нашу сокурсницу от этого мерзавца. — Тео пожал плечами и постарался не отводить взгляд. Драко сощурился. Серебряные глаза с черными прожилками смотрели на него прожигающе.

— Вот как. — протянул Драко. — Сокурсницу. Сокурсницу, которая отказала тебе в свидании.

— Это не твое дело, Драко! Мы разберемся сами. — Тео сощурился. В глазах Драко считалось что-то странное.

— Мы? — протянул он. — У вас есть что-то общее? Я встретил Гермиону на вечеринке, прячущейся от тебя, я говорил об этом?

Если изначально диалог можно было назвать миролюбивым, то теперь Тео разозлился. Ему вспомнились слова Драко в раздевалке о том, что Гермиона не интересна ему, но тогда он просто проглотил идиотскую шутку про свадьбу. А сейчас внутри начало подниматься что-то более темное: Драко встретил ее. Тео думал, что Гермиона не пришла туда, проигнорировав приглашение, но неужели слова Драко правда?

Змея ревности зашевелилась внутри. Зашевелилась так сильно, что он уже не боялся пойти против.

— Не пытайся меня задеть! Гермионы там не было. — твердо сказал он.

Брови Драко изогнулись в игривой насмешке. Он скрестил мощные руки на груди.

— Правда, Тео? Мы чудесно обнялись с ней в боковой комнате. Не было скорее тебя.

Нотта захватила настоящая ревность: первый раз в жизни он испытывал такую живую ненависть к Драко. Проснулись все оскорбленные чувства, подавляемые годами. Тео был в ярости, хотелось наброситься на Драко. Он сжал кулаки.

— Астория, наверное, оценила.

Драко усмехнулся.

— Гермиона тоже.

Не было времени проверять факты, не было времени узнавать правда это или ложь, в нем кипело столько ревности, что ей можно было бы заполнить Черное озеро. Не долго думая, он выплюнул яростную фразу.

— Я поговорю с ней. Все-таки помолвленные леди должны соблюдать какие-то правила приличия.

Малфой сощурился и напрягся. От его расслабленной позы не осталось и следа.

— Помолвленные? — он переспросил это неуверенно. Тео уже не мог не врать дальше. Ему удалось утереть Малфоя.

— Отец попросил меня молчать об этом. — пожал он плечами. — Сам знаешь, чье согласие нужно.

Драко пристально смотрел в глаза. Его брови вздрогнули в изумлении.

— Ииии… ты молчал? Все это время.

— Мне нужно было точное подтверждение. — Тео трепетал внутри. Такой лжи в его жизни еще не случалось. Драко хмыкнул и провел рукой по волосам.

— Что же. Счастья молодым. Надеюсь, на свадьбу хоть пригласишь.

Он равнодушно прошел мимо. Тео выдохнул.

***

Темной ночью этого же дня он бежал в башню, чтобы отправить отцу письмо, исписанное торопливым почерком.

Папа,

я совершил сегодня огромную ошибку. Но ты сам знаешь, как сложно удержаться от проблем, когда влюблен (надеюсь, Габриэль в добром здравии). Сегодня я сказал Малфою, что помолвлен с Гермионой Грейнджер.

Отец! ты можешь делать со мной, что угодно, но просто помоги! Или позор обеспечен всей фамилии.

Твой сын, Теодор Нотт.

Комментарий к 6. Жаба и роза.

спасибо за ваши отзывы, дорогие читатели!

========== 7. Так или иначе. ==========

Месье д’Арк: — Ты хочешь запереть её отца в сумасшедший дом, чтобы она вышла за тебя замуж? О-о-о… Это низко и подло… Мне нравится!

“Красавица и чудовище”, Дисней

Ветер протяжно выл, серым комком волоча мокрую пыль по скалам. Волны били в берег, сливаясь в мышиной серости с утесом, исчерченным морщинами скал. Было глухо и гулко одновременно, печальная пустота висела в воздухе. По изумрудному покрову земли бродили овцы в белоснежных шубах, подгоняемые уставшим эльфом-пастухом. В руинах лежал далекий католический храм, разрушенный сотни веков назад, его оплел плющ, мягко ластившийся по древним камням пышными гроздьями.

Немолодой человек в высоких сапогах для рыбной ловли и черном костюме наблюдал за беснованиями природы. Время от времени он закидывал удочку с бесконечно длинной леской в соленые воды моря, и рыбка-приманка неслась на глубине, пытаясь соблазнить более крупную рыбу. Орали чайки, бурные потоки ветра били в лицо, морские существа все никак не желали вылавливаться, но человек не расстраивался. Он отдыхал, а не рыбачил. Он стоял на своей родной земле, позади него лежала церковь, разрушенная его предками, а правее стояло фамильное поместье.

На этом небольшом острове, расположенном недалеко от Шотландии, человек чувствовал себя дома. Тут выросла его маленькая дочка, тут жила его жена, тут, казалось, ничто не могло добраться до него из мира, который он не контролировал. Эльфы слушались его, собирая шерсть овец и стряпая на кухнях замка, статная красивая женщина проводила с ним остаток своей жизни, старый отец дряхлел в своих комнатах, а редкие университетские друзья навещали его несколько раз в месяц. Он был счастлив, живя в своем мирке.

За пределами острова творились страшные вещи: Темный Лорд захватил Хогвартс, устроив массовое убийство детей в школе. Никто, ни единый волшебник не мог ожидать подобного. Сначала темные силы похитили Дамблдора, а уже потом все стало понятно как ясный день. Оставалось огромной загадкой, откуда взялось это Зло. Как смог возродиться этот изверг, и кто помог ему?

Мистер Грейнджер, а это был именно он, первым делом вызвал свою дочь домой срочным письмом. Однако новости доходили до его уединенного поместья слишком поздно, и его письмо пришло спустя неделю после убийства Гарри. Грейнджер, посоветовавшись с женой, решил оставить дочку дома. Со времен Первой Магической Войны их семья придерживалась нейтральной позиции, поэтому до момента наступления хотя бы подобия стабильности следовало ждать. Мистер Грейнджер придерживался именно этой стратегии.

Не было у него ни малейшего желания вступать в этот конфликт, который нес очевидно лишь смерть и боль грязнокровкам, а пользы волшебникам никакой. Старик-отец же продолжал потряхивать своей бравурной молодостью, высказывая жуткие теории о будущем Волшебной Англии. Но Грейнджер беспокоился отнюдь не об этом: пока нога дочки не ступила на родной остров, сердце его терзал страх.

Соленый бриз бил в лицо, когда он заметил маленького эльфа с чрезмерно огромными ушами, который мчался ему навстречу со стороны замка. Белое полотно простыни раздувал на нем ветер, как парус на корабле. Мистер Грейнджер замер.

— Хозяин! — закричало существо. — Хозяин! У нас гости. — Грейнджер почувствовал облегчение, которое затопило каждую клетку тела. Неужели дочка вернулась? — Мистер Грейнджер, к вам приехал сэр Нотт-старший!

Венделл в ярости отшвырнул удочку и гневно посмотрел на эльфа.

— Уилли, какой еще Нотт!?

Эльф испуганно прижал уши и посмотрел на хозяина с непониманием.

— Как же так хозяин! — затараторил он. — Сэр Нотт, чистокровный Лорд в двадцать пятом поколен…

Грейнджер махнул на него рукой.

— Знаю я, кто такой, Нотт, бесполезное существо! — рассерженно проворчал он. — Скажи-ка мне, негодник, что ему нужно?

— Не знаю, господин, — эльф затрясся. — простите, господин! Он не сказал, лишь упомянул, что вы ему очень нужны!

Грейнджер напрягся. Они уже проходили через это, хитрый старикан хочет склонить его к принятию метки. Было дело, дорогой друг, но в этот раз он не согласится так же, как выстоял и в прошлый раз. Он отряхнул руки и свирепо поглядел на эльфа.

— Почему же Джин не сообразила сказать, что меня нет дома? — эльф упал на колени.

— О, господин! — взмолился эльф. Венделл покачал головой.

— Все ясно с тобой, поднимайся и иди к гостю. Я буду в течение получаса.

Грейнджер подхватил плащ и широкими шагами направился в сторону черного хода замка.

***

Он медлил. Он не хотел этого.

Венделлу минуло уже пятьдесят лет. Виски его посеребрила седина, а лоб прорезала стайка мощных морщин, однако до сих пор, стоя перед вдохом в собственную гостиную, он испытывал панику. Он не хотел встречи с Рейганом Ноттом Старшим. Страшный человек. Он был уверен, что Нотт будет требовать принять метку. Но как же был далек мистер Грейнджер от всех этих жутких идей! Как же был он пассивен! Раз, смирившись с тем, что в стране не установится приличной власти, он решил просто плыть по течению. Забыв о политической активности, забыв о Лорде, об этих людях. Он сам по себе, они отдельно! Углубиться в личную жизнь, в семью, в жизнь острова. Забыть об уродстве этой системы.

Венделл пригладил волосы, сжал пальцы и распахнул дверь.

В глубине комнаты, на кожаном коричневом диване с резными подлокотниками сидел Нотт и потягивал чай из китайской фарфоровой чашки, расписанной древним орнаментом. Нотт был стар. Лицо его по всему периметру исполосовали морщины, черты были правильными и очевидно очень красивыми в молодости, однако теперь губы стали тонкими ниточками, кожа обвисла, но волосы по-прежнему были уложены на старый манер. Черная, залаченная на косой пробор волна, лежала идеально.

Нотт со звоном опустил чашку и поднялся.

— Венделл!

Они подали друг другу руки.

— Не ждал. — честно ответил Грейнджер и присел рядом. Уилли поспешно поднес вторую чашку и ему, разлив дрожащими пальцами чай. Они молчали, слышался лишь звон фарфора, который трогала ложечка Грейнджера.

— Не буду медлить, дорогой друг. — наконец начал Нотт с усмешкой. — Я рад был увидеть и тебя, и Джин, но приехал я отнюдь не из-за дружеской сентиментальности.

Венделл молчал. Он не питал иллюзий о дружеской сентиментальности.

— Продолжай.

— Видишь ли, Венделл. — Нотт осторожно опустил чашку. — Я давно думал о том, что моему паршивцу пора немного успокоиться. Правда, я рассчитывал заключить его в бремя обязанностей многим позже, уже после выпуска из школы и академии. — Венделл попытался скрыть свое удивление за белоснежной салфеткой, которую поднес к губам. — Однако жизнь распорядилась иначе.

Нотт поднялся и начал мерить гостиную шагами. Часы тикали в быстром беге механизма.

— Я много думал о его будущем и решился поговорить с тобой. — мозг Венделла работал молниеносно, он почти точно знал, к чему клонит Нотт. — Ты должен прекрасно понимать, что тот факт, что фамилия нашей семьи значится в Справочнике 28 дает нам намного более высокий статус…

Венделл усмехнулся, и его пушистые темные брови сошлись.

— Самим выписать себе первое место, а теперь им хвалиться! Благородный подход, Рейган! — воскликнул он. — Ты лучше меня знаешь цену этому справочнику и должен понимать, что единственная причина, по которой фамилий в нем 28, а не 29, это нежелание моей прабабки выходить замуж за твоего предка.

— Ты прав, Венделл. — миролюбиво продолжил Нотт. — Но все-таки как бы тебе не хотелось отрицать значение Справочника, сейчас он будет давать огромные преференции тем, кто носит одну из 28 фамилий. Это просто факт. — Нотт улыбнулся, а Грейнджер сжал руку, которую тот не мог видеть, в кулак. — Ты не можешь не понимать этого, друг мой. Если вам с Джин уже неинтересно принимать активное участие в жизни Британии, то я едва ли могу сказать это о Гермионе.

Венделл нахмурился сильнее.

— Венделл. Подумай о дочери! Сейчас у власти Лорд, который будет очень очень больно репрессировать грязнокровок и предателей крови. Ты знаешь не хуже меня, что его опорой всегда выступали мы. — голос Рейгана зазвучал высоко и сладко. — А теперь подумай об угрозах, которые несет твое положение Гермионе. — он облокотился о черный мрамор камина и начал загибать пальцы. — Первое, ты не воевал в Первой Магической. Второе, ты до сих пор не Пожиратель Смерти. Третье, твоей фамилии нет в Справочнике. Мне продолжить?

Грейнджер промокнул губы и отбросил салфетку на столик.

— Рейган, я надеюсь ты совсем не угрожаешь мне? Ведь так. — мягко ответил он, хотя внутри его души поднималась настоящая буря злобы. Нотт разулыбался, и его свалявшиеся морщины у уголков рта обвалились внутрь.

— Ну что ты, Венделл! — он поспешно вернулся к дивану и элегантно приземлился рядом. — Я просто говорю о фактах, мне кажется, ты стал очень закрытым последнее время, поэтому я хотел вернуть бы тебя в реальность.

— Благодарю, дружище! — Грейнджер сильно хлопнул его по плечу. Нотт усмехнулся.

— Более того я ощущаю себя в некотором долгу перед тобой. — глаза Венделла сощурились кустистыми черными бровями на этих словах. — Когда Прозерпина отказала прадеду в замужестве, а он повел себя как мстительный мерзавец, лишив всю семью статуса, Кантанкерус проявил самую мерзкую сторону своей души! Я не желаю оставаться перед всеми Грейнджерами виноватым из-за его действий, поэтому предлагаю исправить все прямо сейчас.

Он замолк и дал золотым часам пробить четверть пятого. Венделл ждал.

— Гермиона станет женой моего сына, а справедливость восторжествует. — медленно закончил он. Это было утверждение.

Холодный взгляд Венделла противостоял морщинистому улыбающемуся Рейгану, из-под старой кожи которого словно выглядывал змей-искуситель. Они хранили молчание может быть еще очень бы долго, но в этот момент дверь буквально вылетела из петель, и в комнату ворвался высокий худой старик с длинным носом, на котором красовались очки в тонкой серебряной оправе.

Он подлетел к Нотту и заключил его в объятия.

— О, Мерлин сжалился над нами! — громко и безапеллюционно прозвучал его слабый хриплый голос. Он подхватил графин и налил огневиски в высокие бокалы, подхватив один, он опрокинул его. — За справедливость!

— Отец.

Старый Грейнджер не слушал его, он буквально плясал.

— О, джентльмены! Я клянусь Мерлином, что спускался к пятичасовому чаю, когда ненароком услышал ваш разговор! Но теперь! Вы не в праве меня винить! — он подхватил два бокала, чокнул их друг о друга и выпил залпом еще один. — Моя внучка будет в священной книге! Лорд вернулся и восстановит справедливость! Мерлин, для этого стоило жить!

Венделл отошел к окну. Он выглянул на небо, затянутое серыми тучами, которые гнал суровый ветер. Рейган благосклонно принимал поздравление старика.

— Все ваши планы прекрасны, джентльмены, но одному из них явно не суждено сбыться. — быстро и элегантно проговорил он. Отец и Нотт синхронно повернули головы в его сторону. — Я не намерен продавать свою дочь в обмен на какие-либо привилегии. Я ни разу не слышал о том, чтобы Гермиона говорила что-то о симпатии к Теодору. В свое время мне посчастливилось жениться по любви, и я хочу, чтобы моя дочь испытала те же чувства.

Ноздри на лице старого Грейнджера вздулись, он сделал несколько широких шагов.

— Сын. Ты обязан подчиниться моей воле. Гермиона выйдет за Теодора, и это не обсуждается. — с шамкающеей дикцией отчеканил он.

Венделл горько усмехнулся.

— Отец, это обсуждается не мной и не тобой, а только Гермионой и Теодором. Я не ставлю крест на этом браке, но моя дочь не предмет торга.

Нотт усмехнулся и опустился в кресло, подхватывая бокал.

— Твои идеи, Венделл, всегда звучат слишком оппозиционно. Я не помню случаев, чтобы браки внутри священных 28 заключались по чистой и пылкой любви. — чуть с издевкой проговорил он. Венделл подошел к двери и обернулся.

— Так никто и не говорит о священных 28. — его брови дрогнули, и он вышел.

— Грубиян! — воскликнул старичок Грейнджер. Рейган задумчиво пил виски. — Поверь мне, любезный зять. — старик торопливо обратился у нему. — Все будет хорошо. Не слушается отца, послушается кого-то другого. — он улыбнулся. — Ты не сердись на моего бедного сына. Он всегда был немного не в себе.

Рейган кивнул. Но все-таки этот визит удовлетворил его наполовину.

========== 8. Ящик Пандоры. ==========

Любопытная Пандора тайно сняла с сосуда крышку, и разлетелись по всей земле те бедствия, которые были некогда в нем заключены. Только одна Надежда осталась на дне громадного сосуда. Крышка сосуда снова захлопнулась, и не вылетела Надежда из дома Эпиметея. Этого не пожелал громовержец Зевс.

мифы и легенды Древней Греции

Гермиона закончила собирать вещи. Круглая спальня в холодной каменной комнате с зелеными бархатными занавесями пологов и гобеленов была ее домом все это время, а теперь все прекратилось. У нее накопилось не очень-то много вещей, но каждая из них ложилась в чемодан тяжким грузом, словно напоминала о произошедших моментах.

Ее платья, тяжелые тома учебников, очки Гарри, бархатная косметичка, странная золотая заколка, венчавшая ее голову в день вечеринки…

Она села на свою кровать, оглядывая спальню. Пустые постели учениц, ушедших на уроки, печальным кругом водили хоровод вокруг нее. У Гермионы не было подруг среди слизеринок, но сердце почему-то сжалось. Это часть ее жизни. Как бы она над ними не посмеивалась, но ей было хорошо эти семь курсов учебы. Гермиона часто заморгала , с черных ресниц упали слезы, прокладывая влажные дорожки по кремовой коже.

В этой темной комнате она училась дружить, любить, злиться, плакать и, в общем-то, она была счастлива здесь. А теперь все закончилось.

Она подхватила тяжелый чемодан за ручку и внесла его из комнаты. Волоча его по каменным ступеням, она торопливо поспешила вниз. Оставаться в этой спальне не было сил. Было около двенадцати часов дня, и все студентки находились в классах, Гермиона хотела уехать именно в этот час.

Гермионе осталось несколько ступенек до выхода в гостиную.

— Грейнджер.

Она вздрогнула. Наверху у общежития мальчиков стоял Тео.

Он был облачен в простую белую рубашку и брюки. Его смуглая кожа была нездорово бледна, а волосы всклокочены. Теодор опирался на косяк двери, глаза беспокойно бегали по ее лицу, сканируя темными матовыми радужками ее эмоции. Сам он походил на черную пантеру, готовую к прыжку. Худые мускулистые ноги будто пружинили.

Гермиона обернулась, и ее медовый взгляд встретился с его. Нотт сощурился.

— Ты не в форме и без мантии. — Гермионе показалось, что ее раздели. Она действительно была в приталенных облегающих черных брюках из тончайшей кожи и такой же простой короткой кофте. На ногах красовались грубые ботинки на шнуровке. Тео шарил по ее четкому стройному силуэту своими черными дьявольскими глазами.

Ее брови дернулись.

— Ты внимателен.

Тео усмехнулся. Сделал шаг. Теперь их разделяли всего семь ступенек.

— Уезжаешь?

Гермиона вцепилась в металлическую ручку чемодана, холодившую руку. По позвоночнику пробежала дрожь.

— Несу вещи в прачечную. — Нотт усмехнулся. Но это была не та теплая нахальная улыбка мальчика, которую он подарил ей в их последнем разговоре, когда приглашал на вечеринку. Это было что-то потустороннее.

— Я вижу.

Гермиона вздернула голову. Ресницы ее сощурились, обрисовывая миндалевидный сощур глаз. Тео спустился еще на две ступени. Они стояли совсем рядом.

— Грейнджер, ты давно научилась так беззастенчиво лгать? — дернул он черными бровями. Гермиона взбесилась. У него не было ни единого, даже самого малюсенького права так с ней общаться.

— Тео, ты мне никто, чтобы я говорила тебе правду. — отчеканила она и откинула свободной рукой выгоревшие кудряшки на спину. — Если тебя интересуют какие-то элементы моей биографии, можешь поинтересоваться у декана.

Ноздри Тео дернулись. Он продолжал улыбаться уже с плохо скрываемым бешенством.

— Грейнджер, поверь мне я знаю такие элементы твоей биографии, о которых не догадываешься ты сама. — он спустился еще на ступеньку. Гермиона сделала шаг назад, чемодан жалобно скрипнул.

— Если твоя собственная жизнь так скучна, то можешь продолжать следить за моей. — она вскинула голову так, что он мог увидеть идеально очерченный треугольник кончика носа и контур губ без пигмента. — Я никогда не хотела общаться с тобой близко, но сегодня ты почему-то решил, что имеешь право на агрессию по отношению ко мне. — ее губы дрогнули. — Счастливо оставаться.

Гермиона встряхнула кудряшками и развернулась к нему прямой спиной. Она была уверена, что сможет дойти до двери с идеальной осанкой, а расплачется уже у выхода из подземелий. О, как он ее бесил. Этот бесстыжий нахал, уверенный в том, что слабых можно обижать, но сам становившийся еще большим слабаком среди равных по силе.

Внутри Тео все закипело. Глупая, высокомерная девчонка, которая просто издевается над ним! Она дала Малфою повод унизить его, Тео до сих пор не имел малейшего понятия о том, что произошло между ними на вечеринке. Драко с высокомерной ухмылкой мог манипулировать им лишь потому, что Тео не знал что-то об их отношениях с Гермионой. Грейнджер, которая бегала от него, а сейчас откровенно грубила, позволила Малфою сделать с собой что-то! Тео затопила ревность, злобной змеей обвившаяся вокруг сердца.

Гермиона сама виновата во всем! Она всегда вела себя, не считаясь ни с установленными фамильными традициями порядками, ни с чувствами тех, кто любил ее. Тео представился Драко, который своими большими лапищами заграбастал ее худую спину в объятия и просунул свой отвратительный язык ей в рот. И эта шлюха не была против! Она улыбалась.

Тео заморгал. Блядская Грейнджер. Она не должна себя вести так. Ему и в голову не приходило обвинить в чем-либо Драко, он винил лишь вертихвостку, которая нарочно моргала своими глазищами с густыми ресницами и вертела маленьким тельцем в черной облегающей одежде.

Он сам не понял, как оказался рядом.

Тео схватил ее за плечи и дернул на себя. От неожиданности Гермиона выпустила ручку тяжелого чемодана, который грохнулся о камень и неуклюже развалился. Его тонкие длинные пальцы обхватили ее талию там, где заканчивалась ткань кофты, но не начиналась кожа брюк. Ощутив чужие руки на себе, Гермиона скривилась и начала извиваться.

Изначально она стояла к нему спиной, отчего Нотту пришлось развернуть ее, и медовые кудри рассыпались во все стороны. Его тонкие грубые губы прикоснулись к ее. Гермиона начала извиваться сильнее, ее пальцы зацепились за край белой рубашки Тео, и та с треском разошлась. Он буквально засмеялся в этот поцелуй.

Мерлин, это было прекрасно. Грейнджер была такой крошечной, свежей и налитой, что этот поцелуй можно было сопоставить со вкусом сочного летнего персика, после первого укуса которого начинает обильно течь свежий сладчайший терпкий сок из порванной нежной шероховатой треснувшей кожицы. От нее восхитительно пахло медом, пряностями и каким-то уютом. Он попытался углубить их поцелуй.

Вместо этого он почувствовал сильнейший удар под челюсть. Грейнджер скинула его руки и, задыхаясь, высвободилась из них. Голову Тео мотнуло в сторону. Он не чувствовал линии правой челюсти.

— Нотт, ты видимо не понимаешь по-хорошему! — ее грудь бурно вздымалась. Она вытерла губы с ожесточением рукавом, буквально отплевываясь. — Не подходи ко мне!

Она в три шага подбежала к выходу из гостиной, не поднимая чемодана, который сломанной махиной лежал посреди комнаты.

***

— Нет!

Джин Грейнджер подняла укоризненный взгляд на дочь. Взгляд Гермионы уперся в отца с негодованием, а ее звонкий серебряный голосочек разрезал тишину комнаты. Они обедали в пышной западной зале замка, чопорно освещенной закатными кровавыми лучами.

— Папа, скажи дедушке, что это бред!

Старый Грейнджер сидел по правую руку от своего сына, выражая высочайшую степень мудрости. Рядом с ним стоял графин с огневиски и маленький хрустальный бокальчик.

— Гермиона, не нервничай, я сказал, что подобные решения ты будешь принимать сама, никто не в праве принудить тебя к замужеству. — Венделл опустил серебряные приборы на стол. Гермиона с негодованием пнула пуддинг вилкой.

— Почему вы вообще ведете такие разговоры! Это моя жизнь, я сама разберусь…

— Гермиона, на полтона ниже. — голос деда прозвучал властно. Гермиона яростно отшвырнула вилку.

— Дедушка, ты шутишь? Ты заключаешь там какие-то идиотские помолвки с отцом человека, которого я ненавижу, пока у меня убивают лучшего друга, а в мире творится Мерлин знает что! — она подскочила и скинула с колен открахмаленную салфетку.

— Я все еще призываю тебя успокоиться. — мрачно проговорил дед, его пальцы с массивными драгоценными перстнями застучали по столу. — Я запрещал тебе водиться с Гарри Поттером, но ты…

— Я сама могу выбрать себе друзей и парня, без твоего совета! — воскрикнула Гермиона, и черные идеальные брови дугами сошлись на переносице.

Дед стукнул кулаком по столу и тыквенный сок в серебряных бокалах заплескался.

— Пока я жив, ты не будешь позорить Дом Грейнджеров!

— Отец… — взмолился Венделл, Джин отчаянно посмотрела на Гермиону, словно умоляя пропустить его слова мимо ушей. Гермиона вскочила из-за стола и вспыхнула.

— Я никого не позорю, а ты всегда выступал на стороне этого уро… — Гермиона замолчала, прислонив ко рту сложенные ладони. Тема взглядов старого Грейнджера всегда была табуированной в их семье. Политику старались не затрагивать при нем, тем более избегая этой мрачной темы.

Установилось гробовое молчание, замерли даже эльфы, обслуживающие их. Лишь старинные часы тихо тикали сложным механизмом в углу.

Тик-так. Ток.

Старик молчал. Закатные лучи солнца поигрывали на его перстнях яркими бликами. Венделл переглянулся с женой.

— Отец, прости Гермиону, она переживают потерю близкого друга. Не следует вести сейчас темы, которые и так не должны иметь планов реализации. — его кустистые брови нахмурились, следя за мимикой отца. Тот был непроницаем, словно золотая маска фараона. Морщины старика подергивались.

— Полегче, мисс! — наконец воскликнул он, проигнорировав слова сына. — Если вы думаете, что живете в воздушном замке, то смею вас заверить, это время прошло. Вас ждет новая и гораздо более болезненная действительность, подкрепленная истинными традициями чистокровных волшебников, где дети не смеют перечить отцам, а жены подчиняются мужьям!

Гермиона скривилась, следя за тем как дергается большой морщинистый длинный нос деда, похожий на огромный гриб.

— Да, я выступаю на стороне справедливости. — продолжил дед. — Для меня не приемлем тот хаос, в который погрузило нашу страну коррупционное грязнокровое Министерство. Вернулся тот, кто положит конец нашим страданиям и отомстит за наших предков магглам. Я поддерживаю его так, как поддерживал всегда. Что же касается вас, мисс, — он кивнул Гермионе. — и вас, сэр, — он кивнул Венделлу. — то время ваших хотелок истекло. Вы можете не слушать деда, издеваться над его словами, но справедливость рано или поздно восторжествует, потому что к власти вернулся великий человек!

Старик опрокинул бокал с огневиски. В морщинистых уголках глаз выступили слезы.

— Твой брак с Теодором — великое благословение для нашей фамилии, которая соединится с чистокроным деревом 28. Я верю в то, что он состоится!

Гермиона топнула ногой и посмотрела на деда в бешенстве.

— В таком случае, я объявляю голодовку и не выйду из своей комнаты!

— Гермиона! — взмолился Венеделл, но дочь выбежала из комнаты, хлопнув дверью так, что разноцветные витражи стекол задрожали. Он растерянно посмотрел на отца. Тот напыщенным индюком наливал себе новый бокал.

Венделл покачал головой, наблюдая за Уилли, убиравшем за Гермионой блюдо с десертом.

— Не дай тебе Мерлин иметь дочерей. — пробормотал он эльфу.

***

Гермиона влетела в свою комнату, тут же запечатав ее трехступенчатой системой блокирующей магии. Как он смел!

Она задыхалась от злобы на деда. Вот что имел Теодор ввиду, когда говорил об элементах биографии! Гермиона скривилась и бросилась на постель. Пышные перины и подушки прогнулись под ее весом, поднимаясь выше над столбиками балдахина. Ее лицо уткнулось в грубую вязь белоснежных ниток кружевного покрывала.

Как он смел!

Дедушка как-будто издевался над ней, он торговал ее телом в прямом смысле слова. Ей представился морщинистый холеный Рейган Нотт, развалившийся в кожаном кресле рядом с дедом. Они обсуждали ее свадьбу, как сделку о продаже дома или скотины. Ее свадьбу! Мерзавцы.

И Теодор хорош. Гермионе вспомнился их поцелуй.

О, едва ли это можно было назвать поцелуем. Нотт просто изнасиловал ее рот, упиваясь своей безнаказанностью. Наверняка он вообразил, что она станет его покорной женушкой, которая будет за ним носиться подобно Миссис Гринграсс за старым Приамом Гринграссом.

— О, Мадам Нотт! — Гермиона поднялась и присела на кровати. — Его маленькая глупая жена.

Гермиона ударила рукой по подушке, отбросив ту с кровати. Белые перья закружились по комнате стайкой.

— Как же я тебя ненавижу!

Гермиона вскочила с кровати и начала в ярости крушить свою комнату. На пол полетела старинная фигурка французской пастушки, подаренная дедом. Вдребезги.

Гермиона встряхнула волосами и подбежала к зеркалу. Лицо ее пылало, а глаза буквально плавились от злости. Уперевшись в золотую рамку она выдохнула. Он насильно ее поцеловал, потому что…

И тут ей вспомнился другой насильный поцелуй. Ой, не поцелуй это был вообще. Но она совсем не хотела, чтобы Драко останавливался, хотя он вел себя также омерзительно как и Нотт, если не бесцеремоннее.

— Нет, конечено же Тео вел себя намного хуже! — воскликнула Гермиона. — Малфой не лез ко мне с поцелуями!

Но почему-то подумала она об этом не с благодарностью его воздержанию, а с сожалением.

Комментарий к 8. Ящик Пандоры.

Спасибо за ваши отзывы, дорогие читатели!

раз уже я вернулась на сайт, то стоит реанимировать мой телеграм канал:

https://t.me/lustforpauli

здесь будут мои муд борды к главам, анонсы выхода глав, источники вдохновения, книги и мысли. Короче, приложение к моим фанфикам.

Что касается текста, то я уже несколько увеличила его объем, так как изначально планировалось только 15 глав. Теперь будет явно больше, пока думаю, в пределах 25.

========== 9. Лорд наносит ответный удар. ==========

Гулкие шаги раздавались по коридору, тени скользили склизкими пятнами по углам, везде, буквально повсюду, были лишь Пожиратели Смерти, облаченные в черную форму с зелеными яркими нашивками. Астория, идущая по коридору об руку с Панси, попыталась улыбнуться одному.

Тот скосил глаза на нее, но мгновенно выпрямился. Астория цыкнула.

Ее пальцы схватили рукав Панси и дернули в сторону туалетов.

— Идем. — шепнула она.

Они повернули. Астория подбежала к зеркалу и подкрасила губы. Из стекла на них смотрели две подтянутые фигуры в черных приталенных пиджаках с лентами яркого изумрудного оттенка и такими же нашивками, на которых красовалось имя Темного Лорда и название факультета Слизерин. На ногах были высокие черные кожаные сапоги, которые натягивались подобно гольфам до начала коленки. Все девушки были обязаны носить юбки, но Астория на форму не жаловалась.

— Панс, ты слышала о том, что сегодня будут ставить метки? — она осторожно подвернула юбку так, чтобы зеленая полосочка поднялась, оголяя кожу между концом сапога и подолом юбки. Панси надула губы.

— Да. — она открыла мраморный кран и плеснула воды себе на шею.

Астория закончила с юбкой и снова прилепилась к собственному отражению. В ее длинных медных волосах отражался сумрак комнаты.

— Это звучит как бред. — она пожала плечами. — Я не хочу портить себе руку этим уродством. У парней, возможно, татуировки выглядят сексуально, но у нас… как коров клеймят.

Панси посмотрела на нее с непониманием. Ее узкие черные брови застыли в недоумении.

— Что… как ты сказала? Татуировки?

Астория недовольно перебросила волосы на спину и скривила губы.

— О, Мерлин, я все время забываю о том, что ты не в теме. — она скрестила руки на груди. — У магглов, — на этом слове лицо Панси быстро мотнулось к выходу с эмоцией страха, Астория равнодушно продолжала. — так называются священные знаки и метки, они могут наносить их и без всякого смысла. Но, поверь мне, у некоторых мужчин это выглядит очче..

— Откуда ты это знаешь? — практически взвизгнула Панси. В ее голосе сквозил страх. Астория усмехнулась и наклонила голову вбок.

— Я не такая ханжа как Дафна или ты. — ее фарфоровая кожица засветилась. — У меня был секс с обычным парнем. И поверь, это было гораздо лучше, чем то доминирование, — Астория буквально выплюнуло это слово. — которое наши парни считают нормой.

Лицо Панси выражало такую степень омерзения, ужаса и одновременного интереса к ее словам, что передать эту смесь не было никакой возможности. Астория рассердилась.

— Что ты на меня так смотришь! Если ты считаешь, что они трахаются хуже наших чистокровных и породистых жеребцов, то смею тебя заверить, магглы могут демонстрировать не только унижение девушки, которое у нас почему-то считается нормой, но и чувства в сексе!

Лицо Панси так и не приняло нормальную форму.

— Астория, но они же магглы. — наконец сдавленно прохрипела она, сглотнув. Астория пожала плечами.

— Ну и что. — она равнодушно перебросила волосы обратно со спины на грудь. — Я же не замуж за него выхожу. Относись к жизни проще. Это так, развлечение.

Панси отвернулась. Ей и в голову не приходила подобная мысль. Астория во всем была идолом: красивая, придерживающаяся идей чистой крови, высокая, с идеальной фигурой и внешностью, холодная, пожирающая сердца и тут… такое. Панси облизнула губы. Астория же продолжала вести себя как ни в чем не бывало, она отошла к зеркалу и начала снова подкрашивать губы.

Панси посмотрела в ее сторону. Все хорошо, Астория такая же красивая и чистокровная как обычно. Такой же идеал для девчонок и мечта для парней. Ничего не изменилось. Она привычно надула губы, сделала свое утиное лицо и подошла к Астории.

Но все-таки тут что-то было не так.

***

Дверь скрипнула.

— Добро утро, мисс Керроу. — студенты Слизерина поднялись. Все они были одеты абсолютно одинаково: на девушках была форма, идентичная Панси и Астории, на парнях такие же жесткие пиджаки с зелеными эмблемами и строчками и свободные брюки с зеленой полоской, заправленные в высокие лакированные сапоги.

В темный класс, освещение в который попадало лишь за полузакрытые ставни, шагнулаАлекто Керроу — сестра нового учителя истории. Ей было около шестидесяти лет, черные крашеные волосы были скручены в сложные узлы на затылке, а острые скулы прорезали морщины сеткой. Ее форма походила на форму девушек, только приталенная юбка доходила практически до щиколоток, а на ногах виднелись полуботинки на высоком каблуке.

Она вслушалась в приветствие учеников с величайшим вниманием.

— Итак. — каблуки застучали по камню. — Мы начнем как и всегда. С Клятвы Верности.

Блейз закатил глаза и под столом ударил Драко, который пытался перекинуть записку Астории. Тем временем Эдриан Пьюси буквально выпрыгивал из своих лакированных сапог, как хотел привлечь внимание Алекто. Тео почесал левую бровь.

— Маразм крепчает, завтра будем петь “Мерлин, храни Лорда”. — шепнул он Дафне. Та хихикнула.

— ТИШИНА! — взревела Алекто.

Студенты выпрямились. Алекто блаженно улыбнулась и продолжала сладким вкрадчивым тоном.

— Кто желает начать? — она с улыбкой склонила голову, оглядывая класс. Первые ряды вскинули руки. — Студент Пьюси? Начинайте, Эдриан. — сжала губы она.

Пьюси вскочил, прижимая правую руку к груди. Его простое лицо, изуродованное оспинами и акне, светилось. Алекто сделала знак студентам, тем тоже предстояло приложить руку к груди.

— Мы клянемся в верности Нашему Темному Лорду Волдеморту, Верховному Повелителю всей Великой Британии, который приведет волшебников к счастью и вернет им лишенные права. Клянемся безоговорочно подчиняться ему и в любой момент пожертвовать жизнью в Его Имя. Слава Темному Лорду! Смерть грязнокровкам!

Алекто улыбнулась Эдриану и кивнула остальным студентам.

— Чистая кровь! — прокричали они дружным хором.

Все думали о своем: в глазах Драко светилось нечто темное, что бывает у людей, замысливших неизвестную окружающим идею; Дафна счастливо улыбалась, словно златокудрый ангел, готовый мстить; Тео был бледен словно жертва ультранасилия, которую убеждают в том, что она виновата в этом ультранасилии; Блейз блаженно улыбался словно заключенный, который имел план побега и вел свою последнюю беседу с тюремщиком; Астория думала о чем-то своем, повторяя слова на механическом уровне рефлексии; Эдриан Пьюси говорил с жаром, достойным амбициозного бюрократа. Все они и многие другие испытывали разные чувства, но в итоге родился единый страшный возглас.

— Чистая кровь!

Алекто снова кивнула и заложила руки за спину. Она начала прогуливаться вдоль кафедры, проговаривая знакомые слова.

— Итак, дети, сегодня нам предстоит интересный урок. Изначально мы хотели проговорить важнейшие события в истории современной Англии, а потом заняться заклинаниями, которые способен сотворить лишь чистокровный волшебник, но… — Алекто сделала выразительную паузу и остановилась. — Наши планы изменились.

Ее цепкие черные глаза оббежали класс.

— Темный Лорд сам любит опрашивать учеников. И сегодня, дети, вам повезло! Ведь Темный Лорд в Хогвартсе, а значит он готов уделить внимание вашему воспитанию! — глаза Алекто загорелись, ее узкая улыбка пронзила лицо. Она сложила руки в замок под грудью. — В самом деле, мне кажется, я слышу его шаги!

И они тоже слышали грохот шагов в коридоре. Он звучал как стук топора о плаху. Ближе. Ближе. Ближе. Бли…

Дверь распахнулась. На порог взошли первые Пожиратели Смерти в точно такой же форме, какую носили все студенты Слизерина. Но это были не почтенные старики, окружающие Волдеморта с его первых дней в Хогвартсе, нет. Это были вчерашние выпускники, совсем похожие на них, сегодняшних студентов, заполнивших этот класс. Тяжелой поступью вошел Грехем Монтегю, пару дней назад плясавший со студентками на вечеринке, он вел огромного черного питбультерьера с безумными серебряными глазами.

За ним зашел Маркус Флинт, получивший свою первую нашивку сутками ранее за убийство пятерых полукровных гриффиндорцев. Их было шесть человек, всех этих Пожирателей Смерти студенты видели еще несколько лет назад в классах Хогвартса.

Наконец вошел он. Широкой уверенной поступью в класс прошествовала черная двухметровая фигура в балахоне, следом вползла, извиваясь, Нагайна. Слизеринцы вскочили. Выпрыгнули. У них просто не было никакой возможности оставаться на месте, когда показалась в проеме двери лысая зеленоватая морда с двумя прорезями вместо носа. Они чувствовали звук сердца, долбящегося в ушах.

Огромное страшное нечто, обвивающее своими зелеными ручищами с длинными желтыми ногтями древко бузинной палочки.

— Здравствуйте, дети. — проговорил Волдеморт. Они застыли на мгновение, а потом интуитивно выкрикнули.

— Слава Темному Лорду! — все, словно единый организм.

Зеленое мраморное лицо расплылось в ухмылке. Лорд потер двумя пальцами воздух.

— Какое теплое приветствие. — пробормотал он. Его губы улыбались отдельно от глаз. — Я вынужден посетить вас, мои дети, хотя я чрезвычайно занят делами. — с горечью продолжил Волдеморт. — До меня дошла крайне пренеприятная новость о том…

Он сделал паузу, а в воздухе буквально повис липкий страх. Каждый ощутил его, он был неотъемлем от этой обстановки. Питбультерьер задыхался, удерживаемый Монтегю, капала слюна на пол. Между рядами парт ползала Нагайна, издавая тихое шипенье. Волдеморт мягко улыбнулся.

— О том, дорогие дети, что среди вас есть… ГРЯЗНОКРОВКА! — его выкрик пронзил высокий свод помещения, затерявшись в стенах замка. Они вздрогнули. Все как один. Сканирующий красный взгляд шарил по классу. Его чувствовали все.

Астория, Дафна, Блейз, Драко, Эдриан, Гертруда, Винсент, Тео, Гестия, Карен, Панси, Грегори…

— Джелена Эйр! Вы обвиняетесь в грязнокровии!

Все взгляды собрались в единый и уперлись в худое тельце девушки на задних рядах. Серая мышь, ничем не примечательна. Она вздрогнула и подскочила. Глаза крысиного цвета забегали по комнате, ища выхода. Его не было.

— Что?! — пискляво выкрикнула девушка. — Я не грязнокровка! Моя мать родилась в Палестине, но клянусь Мерлином, она чистокровная! Все документы мы…

— Молчать! — голос Лорда снова потряс древний замок. Черная собака залаяла. — Почему мы тратим время на пустые разговоры. Твоего имени нет в Справочнике 28, а документы просто фальшивы! Взять ее.

Маркус Флинт выхватил палочку и сделал несколько шагов к несчастной. Никто не вступился за нее. Они в ужасе смотрели на Флинта. Лорд тяжело дышал, но не реагировал. Однако когда Маркус уже приблизился к последнему ряду, он закачал головой.

— Постой, Маркус. Я думаю, ты поторопился. — Лорд облизнул плоские губы синим раздвоенным языком. — Ты доказал свою преданность Правому Делу, но среди твоих товарищей есть те, кто такой возможности не имел.

Он в упор обводил красным влажным взглядом класс. Все студенты сидели тихо, опустив головы низко, отворачиваясь, только бы не встретиться с его глазами. Лорд шарил и шарил ими по слизеринцам. В мгновение его безволосые веки дернулись.

— Драко.

Малфой почувствовал, что внутри сжались все внутренности, образовав скользкий жуткий комок. Он чувствовал холодный пустой и пронзительный взгляд, выпотрашивающий его наружу. Драко вскочил. Но поднять собственные глаза на Волдеморта сил у него не нашлось, он посмотрел на Алекто.

Лорд улыбнулся. Драко ощутил это подобно зловонному дыханию смерти.

— Драко. — повторил Лорд вкрадчиво. — Посмотри на грязнокровку. Ты не находишь ее отвратительной?

Драко верил и без Лорда в то, что все грязнокровки отвратительны. Но. Он ведь привык к Джелене. Они проучились семь лет вместе, не зная, что она грязнокровка.

Драко обернулся на нее. Испуганное бледное лицо с крючковатым носом смотрело на него с таким ужасом, которого не встретил и Люцифер на земле. Однокурсница дрожала. Драко чувствовал, что это передается ему.

— Она отвратительна. — без эмоций сказал он. Из груди Джелены вырвался какой-то писк. Драко не мог смотреть на нее.

— А что мы делаем с грязнокровками, Драко? — голос Волдеморта резал пустоту комнаты подобно тупому масляному ножу.

Драко зажмурился. Джелена грязнокровка? А если правда да?

Он подумал о том, что она умышленно могла пойти на этот факультет, чтобы смешаться с чистокровными, а потом выйти замуж за какого-то представителя древнего рода. Что если так? Он смог посмотреть на Лорда. Красный взгляд оплавлял. Драко зажмурился, он должен верить Лорду. Потому что если он не сможет верить никому в этой жизни, то ради чего нужно жить. Тогда придется признать, что все, ради чего он существовал до этого, было ложью. Что отец глупец и сноб, мать расистка и убийца, а он сам преступник.

Нет. Остаться в сладком неведении, которое имело такую ярую поддержку со стороны сильных этого мира, было логичней и проще. Он вырос в этом, он верил в это, его растили для этого.

Драко поднял палочку. Джелена стояла в трех метрах позади него.

Мускулы под его пиджаком напряглись и вены проступили на тыльной стороне руки. Драко не смотрел на Джелену, но догадывался, как посерело ее лицо, и затряслись губы. Драко посмотрел на спинку стула, за которым она стояла, и подумал о далекой прабабке, которая так же, как Джелена сейчас, восходила на маггловский костер.

— Авада Кедавра!

Драко дались эти слова без труда. В ужасе вскрикнули Дафна с Асторией, а в остекленевших глазах Джелены застыла печальная страсть и жажда. Из-под этого мутного взора пробивалось желание жизни, которая была отобрана. Просто так.

Труп упал. И под его весом зашатался соседний стул, на котором сидел Блейз. Он с омерзением вскочил, позволив волосам усопшей оказаться на сидение.

— Прекрасно, Драко. — Лорд рассмеялся, сделав ударение на первое слово. — Что же вы стоите, друзья мои, мы не для того держим этих прекрасных животных, чтобы просто смотреть на это безобразие.

Лорд кивнул своей свите. Тело Джелены подхватили и выволокли из класса. Следом вывели собаку, а Нагайна выползла сама. Дверь хлопнула.

Волдеморт продолжил передвижения по классу. Драко сидел с отрешенным видом на стуле, все еще указывая своей волшебной палочкой в сторону стула Джелены, Блейз стоял сгорбленной фигурой, а студенты стеклянно замерли в немом страхе.

— Ну бодрее, друзья мои! — воскликнул он. — Драко только что избавил нас от жуткого недоразумения природы! И сейчас вы увидите, какие преимущества поступок Драко может принести ему. — Лорд постучал древком палочки о стол, привлекая внимание.

— Я обещал провести обряд принятия метки сегодня вечером, однако это невозможно, потому что до меня дошли слухи, что отсутствует одна из наших студенток. Вы не подскажите мне кто? — Лорд остановился. — Панси Паркинсон?

Черные волосы Панси метнулись в сторону. Она поспешно затараторила.

— Гермиона Грейнджер, мой Лорд.

Волдеморт с величайшим удовольствием посмотрел на Алекто и выразительно улыбнулся.

— Это неудивительно. — махнул рукой он. — Но, вы должны понимать, что обряд посвящения не возможен без участия всех чистокровных студентов. Поэтому в ваших интересах вернуть мисс Грейнджер сюда скорее.

Алекто ослепительно кивнула.

— Что же касается тебя, Драко. — Лорд снова вернулся к положительному тону. — То вот твоя награда.

Он поднялся, ноги не слушались его, а тело шло в прострации. Драко двигался мимо студентов и не видел их лиц, не ощущал их эмоций. Все казалось пустым, словно вакуум. Лорд указал себе под ноги.

Драко все понял, но только сейчас почувствовал как же сильно не хотел на самом деле всего этого. Его руки машинально сбросили пиджак и закатали рукав рубашки левой руки. Тонкое жалящее острие бузинной палочки проткнуло кожу предплечья словно инъекция. Лорд бормотал старинные темные слова и чертил руны в воздухе.

И прямо на глазах изумленных и измученных студентов на мускулистом бледном предплечье молочной кожи начали вырисовываться темные чернила. Страшный череп выплыл изнутри, пронзаемый змеей. Темная метка все отчетливей проступала на его руке, горя адским пламенем ненависти и боли.

Драко не проронил ни слова. Он потерял сознание.

Комментарий к 9. Лорд наносит ответный удар.

Дорогие читатели, не забывайте оставлять отзывы и делиться впечатлениями!

У меня есть еще и телеграм-канал, в котором я делюсь своими мыслями о русском фанфикшне и разных работах.

https://t.me/lustforpauli

========== 10. Осознание. ==========

Он шел по широкому коридору Хогвартса. Раненой черной птицей трепетал его плащ за плечами. Раз. Два. Раз. Два.

Драко слышал это марширование каблуков сапог о камень сердцем. Словно это биение проходило через его внутренности. У стрельчатых каменных окон вдоль стен стояли Пожиратели Смерти в одинаковых блестящих масках и форме, они калейдоскопом мелькали у него в глазах. Драко шел сквозь этот ряд, его мысли смешались в один твердый комок, застрявший в горле. С момента смерти той блеклой однокурсницы прошла неделя, но все еще в его глазах вставал зеленый поток света, лишающий жизни это никчемное существо.

Он убил. Убил волшебницу. Не до конца уверенный в том, что имеет на это право. Просто взял и убил. Это серое лицо снилось ему по ночам, в немом страхе сжимаясь перед его рукой. Она крысиным призраком пробиралась в его сны и следовала за ним. Драко чувствовал, что сходит с ума. Он убил грязнокровку.

Что в этом дурного? Гувернантки читали ему сказки о вреде грязнокровок для волшебников, мама рассказывала об ужасах инквизиции и погибших родственниках, отец боролся за Правое дело большую часть своей жизни. Но почему ему так плохо? Драко знал. Он знал, что сказать те два ненавистных слова было очень легко, потому что на это требовались лишь злоба и обида, но вернуть упавшее тело в стоячее положение было ему неподвластно.

Ему казалось, что он вмешался в процесс, в который волшебнику нельзя вмешиваться. Потому что его нельзя исправить. Потому что это серое убогое существо уже не встанет, если слова Лорда окажутся ошибочными.

Раз. Два. Раз. Два.

Мимо мелькали плотные пиджаки с зелеными нашивками, серебряные маски. Думали ли они о подобном, когда убивали своих первых жертв? Драко не знал. Они все казались такими бездушными и задеревеневшими, что убийства вплетались в эту канву великолепно. Драко думал, что, наверное, с каждым новым зеленым всполохом волшебник адаптируется. Может, и он однажды привыкнет?

Внутри него что-то затрепетало. Нет! Он не хотел привыкать к убийствам. Слизеринцы поднимали свои бокалы на вечеринках и клялись в верности Делу, но смели ли они представить этот тяжкий груз, который опоясывал сердце после первой зеленой вспышки? Драко не верил в это.

Сегодня все мысли о смерти предков на кострах и унижениях отошли назад, он всю жизнь считал грязнокровок ничтожествами, но теперь Драко впервые подумал о том, что они могут жить. Пусть хуже, чем кто-либо из них, но пусть живут. Если их создал Мерлин для чего-то такими, то пусть живут сами по себе.

Драко свернул влево и наткнулся на еще одного волшебника, семимильными шагами летевшего в сторону подземелий.

Теодор Нотт налетел на него, и они рассерженно уставились друг на друга.

Перед ним стоял друг детства. Тот, с кем еще пару недель назад они покупали маггловские наркотики, обсуждали квиддичные матчи, надеясь победить Болгарскую сборную, и просто прикольно проводили время. Будто бы события прошлой жизни. Поссорились ли они сейчас? Нет. Но Драко не испытывал ничего, кроме ненависти и лютой злобы к другу. Он был уверен, что не без причины.

В сердце его шевельнулась горгона ревности.

Драко долго думал и обманывал сам себя, что это была не ревность, но просто интерес. Друг предпринимает попытки соблазнить Грейнджер. Забавно! Его самоуверенность и глупая упертость просто смешны, Грейнджер хорошенькая девочка, но не для Нотта. Она не подходила ему.

Грейнджер была нежной, теплой и одновременно с этим такой независимой, что Нотт просто бы не управился с ней. Ему бы бегать у нее на побегушках, но никак не строить из себя грозного соблазнителя. Нотт неудачник. Вот что.

Драко предпочитал не анализировать собственные чувства. Зачем? У него есть красивая Астория, с которой все просто. Он старается минимизировать нахождение рядом с ней, но с удовольствием посещает Благотворительные Вечера своей матери под руку с Асторией. Чем позже состоится свадьба, тем лучше, но она не худший вариант. Вовсе нет. Гринграссы не выродились в болезненное уродство, которое случилось со многими чистокровными семьями.

— Драко. — черные брови Нотта на худом скуластом лице дернулись.

— Тео. — серебряные глаза Драко уперлись в блестящие темные Тео. Он сделал шаг назад, потому что стояли они слишком близко. Буквально как два петуха, готовящихся к бою. — Как помоловка?

Он внимательно следил за его эмоциями. Нотт очень старался спрятаться за каменной маской безэмоциональности, но Драко видел! Видел эту печальную тень, пробежавшую на его смуглом лице. Он стиснул зубы.

— Прекрасно, Драко. — о, Драко был уверен, что Нотт лжет. — Мой отец нанес Грейнджерам визит.

Драко мысленно расхохотался. Нанес визит, надеясь подкупить мистера Грейнджера. Как же в стиле Нотта!

— Ваши отношения настолько крепки, что невеста сбежала от тебя на остров в холодном море?

Лицо Тео вытянулось.

— А твои — что невеста вместе с сестрой стали свидетельницами того, как ты убиваешь людей?

Драко рассвирепел, его рука выхватила волшебную палочку, но Тео был и сам не лыком шит. Они тяжело дышали и смотрели друг на друга с яростью. От былой дружбы осталось ни одного следа.

Тео улыбнулся.

— Убьешь меня, как Джелену? Попробуй. — его блестящие глаза смеялись. И Драко явственно ощутил себя уязвимей. Нотт и весь класс стали свидетелями его слабости, его унижения, а теперь просто издевался над ним. Раньше он бы не позволил себе такого.

Но времена меняются.

— Ты просто ничтожество. — Драко отчеканил эти слова, потому что они шли из глубины сердца. — Пытаешься задеть меня тем, что сам выполнил бы как послушный песик. Хватит блядствовать, Тео. Я все про тебя понял.

Тео осмотрел его. Совсем по-петушиному.

— Ты нарываешься? — его руки вцепились в пиджак Драко.

— Отъебись от Грейнджер. Я уверен, что никакой помолвки нет.

Они стояли друг напротив друга. Лицом к лицу, когда Драко прижал его к стене и нанес первый удар. В нем трепетало столько злости и ревности, что он забыл о том, что является волшебником.

Тео был худее и поджарее, чем Драко. Драко был мощнее и мускулистее, чем Тео. Но они были одного роста и прекрасно развиты физически.

Нотт оттолкнул его и ударил по лицу слева. Они сцепились и почти в комке упали на пол. Каждый пытался избить другого посильнее. Драко не знал, за что он лупил друга. Может, за откровенную ложь, потому что Гермиона в его руках на вечере была доказательством того, что ничего между ними не было. Может, за то, что Нотт посмел проявить себя не частью свиты, а самостоятельной фигурой. А, может, и за то, что не он убил неделю назад человека.

Тео знал, за что Драко сейчас получил синюшную гематому на губе с кровавыми подтеками. За Грейнджер. За то, что он посмел предать его и отобрать у него Грейнджер.

— Мистер Малфой! Мистер Нотт!

Этот голос они узнали бы из тысячи. Снейп стоял на ними и буквально искрился от ярости.

Но это не остановило их, голос Снейпа звучал где-то на периферии, они катались по полу в попытке избить друг друга посильнее. Под глазом Тео расцвел огромный синяк, он подозревал, что у него сломано два нижних ребра. Драко отплевывался кровью, похожий на вампира, у него была разбита губа и вся нижняя челюсть опухла.

— Агуаменти!

Парни даже после этого смогли бы продолжать бить друг друга, если бы не другое заклинание Снейпа, оттащившее их. Прислонившись к стене, Драко вытер рукавом разбитую челюсть и выплюнул кровь. Тео зажимал рукой живот.

— Это… позорище, господа. — ядовитый резкий голос пронзил их уши. — Зная об экстренной ситуации, в которой находится школа, вы устраиваете потасовки прямо перед дверями моего кабинета. Минус 50 очков с каждого и недельная отработка в лаборатории.

Драко мысленно закатил глаза. Драить котлы и полы в заплесневелом подземелье Снейпа. Изумительно.

Тео был солидарен с ним.

— А вас, мистер Малфой, ждет отец в моем кабинете уже двадцать минут. Прошу поторопиться, или вы желаете перед этим устроить еще пару боев?

Драко поднялся, опираясь на стену, и уныло взглянул на Снейпа.

— Я именно туда и направлялся.

***

Люциус сидел у камина спиной к входящему. Пышная белокурая шевелюра выделялась в каменном холодном интерьере кабинета декана.

Драко быстро взглянул на себя в зеркало, висевшее во входной зоне, и сглотнул от волнения. Он был насквозь мокрым и потрепанным, о крови и синяках можно было и не думать.

Он откашлялся и постучал по косяку закрытой двери.

— Папа.

Люциус медленно и плавно, словно дикий гепард, развернулся к нему. Его серебряные глаза прошерстили вид Драко, белесые брови чуть дернулись в удивлении. Драко попытался улыбнуться.

Люциус поднял белые ладони к лицу и картинно вздохнул, будто бы потрясенный увиденным.

— Что с тобой, Драко? — его голос звучал иронично.

Младший Малфой улыбнулся уже без напряжения. Папа смекнул о проблеме и не зол.

— Всего лишь попался Нотт на пути.

Люциус хмыкнул.

— Ты осторожнее, Драко, некоторые травмы имеют весьма некрасивые последствия на всю жизнь. — он сложил руки домиком, поигрывая массивными кольцами. — Так можно и без фанаток остаться.

Драко склонил голову вбок.

— Конечно, отец, но Нотт заслужил. — Люциус благосклонно сощурился.

Он кивнул Драко на соседнее кресло. Тот взъерошил высохшие волосы и посмотрел на отца, плюхнувшись на диван.

— Драко, свои конфликты с Теодором можно решать без членовредительства. — без большого энтузиазма сказал Люциус, и Драко попытался выразить эмоции сожаления на лице. — Я же приехал обсудить с тобой помолвку и… другой инцидент.

Драко закусил губу и внимательно посмотрел на отца.

— Начну с менее приятной темы. — улыбка сползла с губ и глаз Люциуса. Он выглядел сейчас не аристократом или Пожирателем Смерти. Он был просто отцом. — Драко… до меня дошли сведения о грязнокровке Эйр. — его губы чуть дрогнули. — Поверь, Драко, я… не хотел, чтобы ты начал путь Пожирателя Смерти в 18 лет. Рано или поздно ты бы встал под наши знамена, но я убежден, что это случилось слишком рано.

Драко видел, что в глазах Люциуса образовался мутный блеск, какой бывал у матери прежде чем заплакать, и морщины вдруг прорезались совсем явнее.

— Но так вышло, значит, так должно было выйти. — голос его изменился и прозвучал резко. — Ему виднее.

Отец был искренен, он говорил, что так правильно, и Драко решил, что будет лучше довериться.

— Хорошо, папа. — просто ответил он. — Я пережил это. Было сложно, но теперь я не жалею.

Их взгляды встретились, и на Драко смотрели те же глаза, что и десять лет назад, когда он болел ангиной, и медик утверждал, что шансов очень мало. Это был взгляд человека, которому не все равно. Люциус наклонился ближе к нему и положил руку ему на плечо.

— Сынок… — его голос прозвучал хрипло и надломлено. — Мы с мамой всегда рядом. Будь мужчиной и защищай Правое Дело.

Драко улыбнулся.

С его души будто бы сняли тяжелую плиту ответственности и возложили ее к множеству других на плечи Люциуса. Он снова чувствовал себя хорошо.

— Спасибо, папа.

Люциус кивнул и откинулся обратно в кресло. Его перстни постучали по подлокотнику.

— Что же, Драко, как поживает Астория?

Драко сглотнул и поморщился. Желая как-то отвлечься, он подхватил кочергу и помешал угли в камине.

— Вероятно, неплохо. — просто ответил он. Лоб Люциуса пронзила длинная морщина.

— Драко, ты помнишь о нашем последнем разговоре? Я дал слово Гринграссу, и ваш брак почти точно состоится. — Драко недовольно ударил по сухому еловому полену. Столп искр выбился из-под него.

— Почти, но не точно.

Мысли его снова вернулись почему-то к Гермионе Грейнджер. Ему представился аккуратный овал лица с пухлыми губами, аккуратным, чуть широким носом, теплыми медовыми глазами и широким лбом, который обнажала черная полоска ткани ободка. Гермиона задумчиво смотрела в сторону, не обращая на него внимания. Такой он увидел ее в библиотеке, когда готовился к переводным экзаменам.

— Драко, что за выражения! — голос Люциуса прозвучал очень рассерженно. — Я думал, что вы наладили с Асторией контакт.

Драко поморщился. Гермиона в его мыслях почему-то встала и направилась к полке, у которой стоял Теодор Нотт. Тот обхватил ее талию, завернутую в песочное шерстяное платье, и…

— Нет!

Люциус посмотрел на него удивленно.

— Драко, брачный контракт, а также нерушимая клятва не являются предметом шутки. — Люциус подхватил трость и потер ее набалдашник. Драко отбросил кочергу и посмотрел на отца с легким раздражением.

— Папа, я все знаю, но пока этот брак не одобрит Лорд, речи о свадьбе идти не может.

Люциус кивнул.

— Верно. Поэтому в твоих интересах наладить с ней контакт до того, как Лорд одобрит ваш союз.

— Союз. — процедил Драко. А потом взглянул на отца умоляюще. — Но, отец, она совсем мне не нравится. Безусловно, она привлекательная… но я должен хотя бы уважать свою будущую жену.

— Я уверен, что мисс Гринграсс имеют массу положительных качеств. — Люциус нахмурился. Драко поднял брови.

— Сейчас я перечислю их тебе. Первое, она обладает самыми высокими ногами и тонкой талией в Хогвартсе, второе, она спит со всем, что умеет спать, третье, она иногда посещает пары и хорошо организует групповые проекты…

— Довольно. — закатил глаза Люциус. Драко смотрел на него исподлобья, пальцы его теребили фамильный перстень. — Драко, единственный возможный вариант, при котором я в состоянии пересмотреть свое решение, это наличие у тебя других…ммм, серьзных обязательств перед девушкой. Я надеюсь, их нет?

Глаза отца внимательно рассматривали лицо Драко. Тот отвел взгляд. Нет у него никаких обязательств.

Неожиданно он вспомнил о маленьком теле, которое сжимал на последней школьной вечеринке. Теплое маленькое медовое существо. Гермиона закрыла глаза, и он видел, как черные ресницы трепетали, отбрасывая тени на золотую кожицу в веснушках, к которой прилил румянец. Драко чувствовал, что она расслабилась в его руках, и он был готов дотронуться своими губами до ее. И он, блять, был уверен, что Нотт никогда не получил бы такого уровня доверия. Это просто невозможно. Она бы сопротивлялась этому придурку до последнего.

Люциус следил за ним. Он видел эмоции, которые Драко не пытался даже скрыть. Драко тоже это приметил.

— Конечно нет. — фыркнул он. Грейнджер вообще ему никто. Он думает об этом столько из-за придурка Нотта, который стал одержим ею.

Люциус усмехнулся.

— Тогда, юноша, прошу вас быть готовым к свадьбе.

Драко вздохнул и кивнул. Люциус снова пристально посмотрел на него.

— Кстати, Драко, хотел бы спросить тебя ещё и о мисс Грейнджер.

На этих словах Драко оторопело посмотрел на отца. Тот смотрел на него с улыбкой.

— Темный Лорд просил передать меня тебе твое первое задание. — пояснил Люциус. — Он хочет, чтобы мисс Грейнджер вернулась в Хогвартс и приняла темную метку с остальными однокурсниками.

Драко зажмурился и потер правой рукой глаза. Вены на его предплечье напряглись.

— Причем тут я?

— Тебе придется съездить на Айону и привезти мисс Грейнджер сюда. — Драко посмотрел на него очень возмущено. Люциус сделал рукой знак молчать. — Согласись, Драко, это задание намного более приятное, чем то, что тебе дали неделей ранее.

Раздражению младшего Малфоя не было предела. Он поднялся со своего кресла и сделал несколько шагов по комнате.

— Я не нянька Гермионы Грейнджер. — недовольно проговорил Драко. — Этим вполне может заняться Теодор Нотт, а я уже Пожиратель Смерти.

— Драко. — голос Люциуса больше походил на тот, что звучал обычно на собраниях у Лорда. — Это твое задание. И оно не подлежит обсуждению.

Драко сощурился и посмотрел на отца с кривым бешенством.

— Благодарю, отец. Вы составили для меня прекрасное расписание. Сегодня я забираю Грейнджер, завтра веду Гринграсс под венец, а послезавтра устраиваюсь работать кухаркой к Темному Лорду. Я же для этого принял Темную Метку!

— Драко! Ты…

— Отец, я уже убил собственную сокурсницу, вы можете прекратить опекать меня. Тем более Гермионой Грейнджер.

Люциус улыбнулся.

— Сынок, ты точно уверен, что у тебя нет никаких обязательств перед другими девушками? — спросил он мягко.

Глаза Драко сверкнули, он подхватил свою мантию и бросился к двери. Внутри у него кипело возмущение.

— Пока, папа. — сказал он отчетливо, прежде чем хлопнуть дверью.

Люциус расхохотался и покачал головой.

— Молодость. — усмехнулся он. Драко же ощущал себя стариком.

Комментарий к 10. Осознание.

Дорогие читатели, не забывайте оставлять отзывы и делиться впечатлениями!

У меня есть еще и телеграм-канал, в котором я делюсь своими мыслями о русском фанфикшне и разных работах.

https://t.me/lustforpauli

========== 11. Полное затмение сердца. ==========

Она просто девочка, которую ты хочешь.

из Devo, Girl U Want

Синяя хрустальная поверхность моря, еще окутанная предрассветной дымкой, искрилась на свету, словно огромный великолепно-ограненный бриллиант, поигрывала красотой своих соленых вод. Тяжелый влажный бриз, запутавшийся в волосах Драко, забавлялся брызгами стыдливо-прячущегося в розовых облаках солнца, рассыпаясь миллионами хрустальных влажных осколков, оседающих на подоле плаща и руках. Намного миль только вода. Соленая, жадная, еще не пугающая, но уже такая таинственная, звенящая, всепоглощающая, беспощадная. Бездна, полная секретов, ложе Нептуна, душа Люцифера…

Он стоял на палубе маггловской шхуны, рассекающей воды Атлантического океана. Огромные чёрные мачты корабля, казалось, упирались в низкую пелену рассветных облаков, а сам он плыл по воздуху, путаясь в уходящей мгле. Тёмная медная змея с открытой пастью, словно живая, извивалась и венчала корму корабля, на которой стояли мрачные моряки, везущие на Гебридские острова питье и еду. Драко был одет в черные потертые штаны и белую свободную рубаху с жабо, щедро-отделанную ирландскими кружевами, и морские сапоги с поднятыми отворотами.

Магглы не видели его, но на всякий случай, он решил законспирироваться. Драко волновался. Ему было непонятно то щемящее чувство, которое поселилось внутри с момента, когда он узнал о своем задании. Что с ним случилось? Драко не знал. С момента разговора с отцом прошло три дня, он оказался рядом с островом фамилии Грейнджер, но попасть на него не мог, потому что трансгрессия неГрейнджерам на него была запрещена. Пришлось ждать маггловский корабль, который приносил местным пропитание.

Он понял окончательно, что в его голове творится бардак и хаос, необъяснимый ему лично. Драко действительно ловил себя на мыслях о Гермионе. Почему именно о ней? Возможно из-за Нотта, который слишком часто обсуждал ее с ним, а может из-за красивой внешности самой Гермионы. Но это было фактом. С момента разговора с отцом Драко не решался врать самому себе.

Он что-то чувствовал. Мысли о Гермионе и упоминания ее другими людьми вызывали у него ненормальную реакцию. Он злился. Он ревновал. Что же это могло быть? Он отрицал эти чувства месяцами, подкалывая Тео, но следя за ней сам. И теперь, когда Нотт задумал жениться на Гермионе, Драко понял, что не при каких обстоятельствах он не может дать Гермионе совершить ошибку.

Да! Конечно же Грейнджер совершит ошибку, если согласиться на замужество с Тео. Он сух и жаден. Он просто убьет Гермиону. Драко слабо волновала моральная сторона вопроса, если бы на месте Грейнджер была бы любая другая девушка. Но она! Это была она.

Драко облокотился о палубу, вдыхая розовый морской соленый воздух. Его ладони уперлись в шероховатое дерево палубы, занозами вонзающееся в руку.

Грейнджер не любит Нотта. Он просто знал это на уровне рефлекса. Она бегала от него. Она никогда не будет принадлежать Нотту, как бы он этого не хотел. Но почему это так его тревожит? Драко стиснул зубы. Может стоит признаться, наконец, самому себе, что он тоже тупой придурок, который влюбился как мальчишка.

Который испытывает к Грейнджер бешеную бурю эмоций. Драко знал это всегда, но теперь, когда дал мыслям всплыть на поверхность, почувствовал себя слабым. Он хотел эту девушку, она вероятно была какой-то вейлой или лесной ведьмой, если он мог испытывать к ней такие чувства.

Драко всегда считал, что любовь делает человека слабым. Он видел на примере родителей, которые тряслись за его жизнь. Любовь и любимого человека нельзя контролировать, ты можешь просто сходить с ума от бессилия и страданий. И теперь, стоя в розовом тумане, он понимал, что влюблен, что стал слабым, что больше он не Драко-король Хогвартса. Теперь он просто мальчишка, который не способен сопротивляться чувствам.

Драко ударил кулаком по палубе и понял, что плачет.

***

Моховой покров приятно похрустывал под ногами, когда он оказался в столетнем лесу. Золотые блики играли в высоких деревьях, порхали синие бабочки, пробуженные апрелем. Позади леса лежал овечий выгон, где сотни белоснежных баранов отращивали на продажу мистера Грейнджера шерсть. Драко шел по тропинке, вслушиваясь в хруст камешков и мха. Свежий чистый воздух заполнял легкие, ему дышалось свободно.

Неожиданно на развилке Драко увидел женский силуэт. Сначала ему показалось, что это Гермиона, и сердце его ускорило бег. Лишь потом он понял, что женщина эта полнее Гермионы, что в ее кудряшках поблескивает седина, а платье не соответствует обычному, довольно комфортному образу Гермионы, так как достигает пят. Перед ним была госпожа Грейнджер-Розье. Она мягкой поступью прогуливалась в лесу словно фея, на ней было длинное светлое платье, а волосы свободно лежали на плечах и спине, достигая поясницы. В руках ее была тоненькая древесная веточка.

Драко несколько раз моргнул и решил, что им лучше не встречаться. Он прибыл на Айону с недобрыми намерениями. И едва ли мадам Грейнджер была рада увидеть на предплечье своей дочери темную метку. Драко ускорил шаг и миновал перекресток дорог, когда до его ушей донесся нежный голос Джин.

— Доброе утро, мистер Малфой. — Драко ругнулся про себя. Натянув улыбку, он развернулся.

— Здравствуйте, мадам Грейнджер. — Джин улыбалась. Ее правильные черты лица были без единой чары гламура, простые в своем величии и благородстве. Голубые глаза оглядели Драко с добротой. Драко стало неловко.

— Вы приехали сюда за Гермионой? — тихо спросила она. Драко чуть нахмурился и кивнул.

— Да, миссис Грейнджер, Темный Лорд должен провести обряд принятия метки. — черты Джин омрачились.

— В наше время вербовали только мужчин. — задумчиво проговорила она, а потом кивнула Драко. — Пойдемте, мистер Малфой, я провожу вас до дома.

Мысленно прокляв эту женщину, Драко последовал за ней. В кустарниках мелькнули пушистые заячьи уши, щебетали птицы. Вслушиваясь в звуки леса, Драко не мог ума приложить, о чем они будут разговаривать.

— Темный Лорд хочет сделать Гермиону Пожирательницей Смерти?

Драко кивнул, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Да, миссис Грейнджер, это не такая уж и редкость. Моя тетя является ей. — он постарался придать своему тону отстраненности. Миссис Грейнджер улыбнулась.

— Заниматься любовью лучше, чем смертью, мистер Малфой.

Драко напрягся.

— Не у всех есть такая возможность, миссис Грейнджер. Я тоже был бы рад оказаться в параллельной реальности, где магглов нет, а есть только райский сад с семействами 28. — довольно резко высказал он. Джин поправила волосы.

— Почему вы так рассуждаете, мистер Малфой? Моя дочка и муж не принадлежат к этим фамилиям, но как Розье, смею вас заверить, что это самые любимые люди в моей жизни. — Драко смутился.

— Простите, миссис Грейнджер, я имел ввиду немного другое.

Далее они шли в молчании еще несколько минут. Наконец, Джин ответила.

— Возможно я слишком отстала от жизни, мистер Малфой, но вы же знаете, что замужним леди не обязательно принимать метки. А Гермиона возможно станет женой Теодора Нотта, если память не изменяет мне, вашего одноклассника.

Драко остановился как вкопанный. Брови его сошлись на переносице, а кулаки сжались.

— Помолвка действительно состоялась? Я был уверен, что Нотт пытается рисоваться. — неуверенно пробормотал он.

Джин смягчилась и улыбнулась.

— Мистер Малфой, это внутренние дела семьи. — деликатно оборвала она. Драко смутился.

— Да, простите, миссис Грейнджер, я на редкость бестактен.

Джин кивнула и протянула ему руку. Драко в недоумении уставился на нее. Джин снова улыбнулась.

— В таком случае, до свидания, мистер Малфой. — мягко попрощалась она. Драко почувствовал себя оплеванным. — Очевидно, что в случае помолвки Гермионы, ей не нужно принимать метку, а ваше присутствие тут неуместно.

Драко почувствовал как холодные маленькие пальцы мадам Грейнджер пожали его большие. Он в оцепенении далее видел, как она удаляется в сторону замка, оставив его на выходе из леса. И только, когда двери в замок захлопнулись, Драко ощутил такой прилив ярости, что ноги сами понесли его обратно в чащу. Он и не думал уезжать отсюда после такого унижения.

Драко нанес на себя маскирующие чары и слился с воздухом в невидимости. Отстегнув от костюма все металлические детали, которые могли бы выдать его, Драко двинулся в сторону замка Грейнджер. Парадный вход тщательно охранялся, но был еще черный, у которого носились эльфы, готовящие обед. Без труда оказавшись на кухне, Драко стащил пару галет, в очередной раз поблагодарив миссис Грейнджер за гостеприимство.

Как бедный родственник, Драко присел в уголке на табуретку и начал следить за разговором эльфов. Он был зол.

Эльф с огромными ушами, кашеварящий у плиты, покосился на дверь, в которую вошла старая эльфиха в переднике из простыни.

— Похоже мадам Джин перешла на сторону дедушки. — пробасила она. Эльф с ушами вздохнул. — Нашей бедной мисс Гермионе хотят поставить Черную метку!

Драко насторожился.

— Почему? — немногословно спросил эльф с ушами.

— Из того, что мне удалось услышать, я узнала, что сегодня приезжал к нам какой-то странный господин, он хотел увезти мисс Гермиону и отдать ее Лорду!

— Тише! — шикнули эльфы, готовящие десерт. Эльфиха поперхнулась и вытерла уголки глаз передником.

— Поэтому мадам Джин решила одобрить помолвку мисс Гермионы с этим господином, который мисс Гермионе не нравится! Видишь, Уилли, мистер Венделл остался в одиночестве!

Уилли недовольно постучал половником о кастрюлю.

— Это мы еще увидим. — проворчал он. Драко весь превратился в слух. У него появилась слабая надежда.

Эльфиха еще раз всхлипнула и подошла к столу, с которого взяла поднос со стаканом парного молока и печеньками в шоколаде.

— С тех пор, как мисс Гермиона объявила голодовку прошло две недели! — расстроено сказала она. Уилли ухмыльнулся и скосил глаза на поднос.

— С такой голодовкой мисс Гермиона может жить в своей башне до конца жизни.

— Молчи, негодник! — воскликнула эльфийка. Драко мгновенно поднялся и ухватился за противоположную сторону под носа, смекнув, в чем дело. Через мгновение эльфийка трансгрессировала вместе с Малфоем и подносом, и они очутились в огромной светлой спальне Гермионы.

Драко поспешно отпустил поднос и прижался к стене. Эльфийка заохала и подбежала к Гермионе. Драко впился в нее глазами. На смятой широкой постели поперек лежала Гермиона в шелковых домашних шортах, гольфах и рубашке, которая сползла с плеча, обнажая тоненькую косточку ключицы.

Она со скучающим видом читала какую-то книгу, посвященную истории семейства Борджиа. Волосы ее смешались кудрявым безумием в хвостик, а глаза чуть-чуть припухли после сна. Драко замер и почувствовал, что все внутри у него застыло. Все кроме нее одной потеряло значение. Он следил за ееэмоциями, за тем как Гермиона общается с нянькой, пьет молоко и улыбается. Драко чувствовал себя очень счастливым впервые за последние месяцы.

Он ждал ухода эльфийки.

Комментарий к 11. Полное затмение сердца.

даешь две главы в день! :) так что не забывайте про отзывы!

ну и мой канал в телеграме тоже.

https://t.me/lustforpauli

========== 12. Маленькая ведьма. ==========

Тебе только 16, но ты уже моя королева.

из Sixteen Candles, the crests

Гермиона потянулась. Ее длинные волосы волной упали на спину, покрывая розовый шелк рубашки темными блестящими кудряшками. Она изогнулась в спине словно кошка, и Драко увидел как ткань неосторожно обнажает и обрисовывает ее грудь. Перед ним как-будто была картина классика. В ярких лучах солнца, заливавших комнату золотыми бликами, на кровати с витыми столбиками и легкими колышущимся тюлями полога виднелась ее фигурка.

Гермиона поднялась со смятой постели и легкими шагами подошла к окну. Она распахнула его и свежий пьяный воздух весны ударил в лицо, вдали виднелось море, ласкавшее песок белого пляжа. Драко следил за ее тоненькой фигуркой, стоявшей у огромного окна. Свет заливал ее длинные ноги, белую кожу и сползший на плечо ворот рубашки. Он был готов поклясться, что не видел в жизни картины красивее. Греки, сочинившие легенды про нимф и дриад, наверное, вдохновлялись ею.

Драко, неожиданно для себя, понял Теодора. Все его поведение, основанное на бахвальстве и попытке преследовать Гермиону, больше не казалось ему бесполезным. Он понимал, что и сам восхищался ей ранее, но теперь его эмоции превзошли все до этого. Гермиона была лучом света, маленькой медовой девочкой в этом царстве победившей антиутопии. Когда Драко думал об этом, ему становилось легче. Имея человека, ради которого можно жить, становится не так страшно.

Ему вспомнились слова из старцев из Илиады, которые увидели восходящую на стены Трои Елену. Да, за такую красоту нам не жаль вести войну! Он никогда не понимал смысла до этого, сейчас перед ним было живое доказательство. Драко почувствовал безумное возбуждение.

Он проиграл. Он действительно влюбился в Гермиону Грейнджер.

Тем временем, руки Гермионы потянулись к полурасстегнутой рубашке, от которой она решила видимо окончательно избавиться. Внутри Драко боролись два сильнейших желания: с одной стороны, более всего на свете ему хотелось проследить за тем, как она будет переодеваться, с другой стороны, это было настолько подло по отношению к ней, что на это не пошел бы даже человек, желающий ей плохого. А теперь Драко был уверен, что он никогда не испытывал к ней ничего, кроме любви. Все его резкие слова и унизительные насмешки приобрели новый смысл: Драко просто не признавался себе в своих чувствах, а Гермионе мстил за собственную слабость.

Но теперь это не имело смысла.

Он решился.

— Грейнджер! — он снял с себя чары и предстал перед ней как был. Она вздрогнула и обернулась.

Глаза Гермионы округлились. Она замерла на секунду, а потом, практически пикнув, схватила с кровати одеяло, поспешно завернувшись в него с шеи до пят. Сначала ее щеки заполыхали, а уже потом в глазах поселилось плохо скрываемое бешенство. Драко сделал шаг от стены.

— Грейнджер… поверь мне, я пришел к тебе без злого умысла. — он поднял руки, будто бы сдаваясь.

От шока и ярости кудряшки на голове Гермионы практически зашевелились. Она открыла рот, потом закрыла его, а потом отбежала к своей прикроватной тумбочке, подхватив с нее палочку. Драко намеренно изображал из себя безоружного.

— Тттыы… — наконец, задыхаясь, смогла выдавить Гермиона. Драко попытался улыбнуться и мгновенно почувствовал острый кончик на своей шее. — Я даже не уверена в том, что ты Малфой! Отвечай мне, что произошло на вечеринке в карпатском стиле в комнате для переодеваний!

Драко мысленно закатил глаза, но решил подыграть ей, поскольку надеялся на нормальный диалог. Грейнджер слишком сильно увлекалась командованием. Он снова улыбнулся ей краешками губ.

— Ты, кажется, чуть не потеряла сознание в моих объятиях? — намеренно нежно спросил он. Губы Гермионы сложились в возмущенное “О”.

— Нет, это ты обещал мне вести себя как джентльмен! Но видимо ты не способен на это. — вскрикнула она, а потом подарила ему презрительный взгляд, все еще залитая румянцем по самые ушки. Драко мысленно похвалил себя. Гермиона, видимо, решила, что он не способен на больший ущерб, чем уже причинил ее чести, и отвела палочку от его шеи, сама направившись с сторону стола, у которого эльфийка оставила ей роскошный завтрак.

Присев на диван, Гермиона плотнее завернулась в одеяло и налила себе чашку великолепно заваренного Эрл Грея. Она пыталась избежать глаз Драко, но почему-то ее руки немного дрожали. Ей было очень неудобно, поскольку она одновременно с чайником сжимала волшебную палочку. Наконец она не выдержала и посмотрела на него. Драко ухмыльнулся.

— Хорошо, можешь сесть. — закатив глаза, буркнула она. Драко подошел к ней ближе и присел за стул напротив нее. Гермиона все еще не решалась поднять взгляд на него, поэтому Драко мог любоваться брызгами светлых веснушек, разбросанных по нежному лицу. Гермиона сморщила носик и недовольно подхватила чашку. — Зачем ты приехал?

— Мистер Грейнджер так и не научил тебя манерам, сперва надо предложить чай гостю. — Драко подхватил шоколадный пирог и положил его на тарелку, Гермиона ударила его по руке.

— Ттттыы… не гость! — она наконец посмотрела на него очень рассерженно. — Ты подглядывал за мной, а еще имеешь наглость учить меня манерам!

— Грейнджер, я не подглядывал за тобой, я просто по стечению обстоятельств оказался тут. Твоя мать крайне негостеприимна.

— О, в твоем случае это обоснованно! — воскликнула она, обратив наконец внимание на то, что пальцы Малфоя задержались на ее руке. Он гладил ее тыльную сторону круговыми движениями. Выдернув руку, Гермиона свирепо посмотрела на него. — Малфой, либо ты рассказываешь мне, зачем оказался в моей комнате, подозреваю, что ты трансгрессировал с моей полуслепой нянькой, либо я позову всех мужчин, которые есть на этом острове, сюда.

Драко откинулся на кресле, закатав рукава рубашки так, чтобы она видела метку, и наклонил голову. Его белесые волосы упали на мощную напряженную линию челюсти. Гермиона с недоверием уставилась на змеиный череп, словно он был нарисованной подделкой.

— Может, ты сама восстановишь события, ты же так любишь головоломки. — предложил Драко. Не отводя глаз от метки, Гермиона сощурилась.

— Меня не интересуют головоломки твоей биографии! — слишком пылко ответила она. Драко улыбнулся.

— Тогда я расскажу немного о твоей. Ты очень не хочешь выходить замуж за Теодора Нотта, но теперь на этом настаивает даже твоя мать, а тем временем Темный Лорд хочет нарисовать на твоем предплечье прекрасную картинку для чего отправил сюда меня. Так, Грейнджер? — Гермиона на этих словах натянула одеяло себе на голову и показала Драко язык.

— Малфой, я не хочу разбираться с этим бредом. Если тебя прислал сюда Лорд, то это вовсе не значит, что тебе нужно наблюдать за мной в полуголом виде. Знаешь, Драко, если бы я тебя не знала с трех лет, то подумала, что ты просто извращенец. — Гермиона посмотрела на него недовольно.

— А что думаешь сейчас? — ничуть не смутившись спросил Драко. Гермиона почувствовала, как щеки начинают гореть, но она быстро взяла себя в руки.

— Думаю, что ты в очередной раз хочешь посмеяться надо мной, а может, снова поссорился с Ноттом и хочешь утереть ему нос тем, что видел меня в полуголом виде. — на этих слова брови Драко иронично вздрогнули. — В любом случае, я уже даже не собираюсь реагировать на твои издевки.

— Именно поэтому завернулась в этот белый саван. — хмыкнул Драко и все-таки подхватил тарелку с десертом. Гермиона посмотрела на него уничтожающим взглядом, а потом, намеренно не разрывая их зрительного контакта, отлеветировала одеяло обратно на кровать.

— Доволен?

Она сидела перед ним в смятой шелковой ночной рубашке, верхние пуговицы которой были расстегнуты практически по пояс. Драко видел мягкие очертания небольшой белоснежной груди и вертикальную полосочку пресса. Ее буйные кудри разметались в беспорядке, спадая на ключицы и острые плечи. Она следила за ним. Быстро отведя взгляд, он снова посмотрел на нее.

— Ты производишь приятное впечатление. — спокойно ответил он.

— А ты — возбужденного придурка! — она швырнула в него подушкой бархатного валика дивана, но сделала это зря, потому что теперь ее грудь выглядывала из-под шелка сильнее.

Отбросив подушку в сторону, Драко ненароком разбил тончайший китайский хрусталь, который острыми лепестками усеял стол. Гермиона поспешно запахнула воротник своей рубашки.

— Грейнджер, мне кажется или тебе очень нравится упоминать о моем интересе к тебе? — он чуть наклонился к ней через стол.

Гермиона ответила ему тем же.

— Не больше, чем тебе, Малфой. — их лбы практически соприкасались, теперь Драко мог сосчитать не только каждую веснушку, но и длинную тонкую черную ресницу. Он ощущал потрясающий аромат меда и пряностей, который окружал ее.

— В таком случае, если мы признали наш обоюдный интерес, то может стоит перейти к следующему шагу? — его голос прозвучал совсем вкрадчиво. Гермиона заморгала и попробовала отстраниться, но он обогнул стол и поднял ее на ноги, обвив своими руками ее талию.

Это было великолепно. Лучше, чем все, что он мог когда-либо представить в своей жизни. Его мощные руки, исполосованные вздутыми венами, прижимали к себе теплую талию. Ее длинные пушистые кудряшки щекотали его предплечья, и он чувствовал биение ее сердца. Гермиона так компактно умещалась в его руках, что можно было бы поверить в теорию о совместимости. Драко знал, что ей нравится. Она была расслаблена каждой клеткой своего мягкого тела, за исключением колотящегося сердца.

Гермиона вздрогнула и прошептала.

— К какому, Малфой? Сегодня ты даже не пытаешься сломать мне руки.

— Сердце у тебя стучит как у кролика, поэтому даже не думай делать вид, что тебе не нравится. — Гермиона сделала попытку вырваться, но он держал ее крепко, хоть и мягко. Она попыталась закрыть глаза.

— Грейнджер, посмотри на меня. — попросил Драко. Она не смогла ему отказать. Голубоватый мутный оттенок миндалевидных глаз изучал ее совсем без привычной ярости.

— Тебе нравится вести беседы о темной метке в таком положении? — сделала попытку вырваться Гермиона. Драко ухмыльнулся и еще крепче прижал ее к себе. Она чувствовала каждый его мускул.

— Какие же беседы о темной метке, если вы выходите замуж, миссис Теодор Нотт? — спросил он смеющимся голосом.

Она злобно ухватилась за его шею и буквально царапнула его по загривку.

— Прекрати.

Драко улыбнулся.

Гермиона сдалась. Ее руки уже обвивали его шею, прижимаясь к нему совсем близко. Она вздернула голову вверх, чуть сощурив глаза.

— Ты, наконец, поцелуешь меня или опять извинишься, что ты не джентльмен ? — спросила она так, словно клянчила у отца мороженое в четыре года.

Драко посмотрел на нее с победоносной улыбкой.

— Только после того, как ты поклянешься мне. — Гермиона нахмурилась и сжала его волосы сильнее.

— Я не буду принимать метку. — сказала она безапелляционно. Драко закачал головой.

— Нет. Поклянись мне в том, что никогда не выйдешь за Нотта замуж.

Ее теплые глаза засветились странным оттенком, словно начали светлеть. Она вдруг совсем расслабилась и сама потянулась к его губам. Драко смотрел на нее с умилением. Приподнявшись на цыпочки, Гермиона прошептала прямо в его подбородок.

— Никогда.

Они поцеловались. Это было похоже на фейерверк, который вдруг взорвался раньше положенного времени. Драко сжимал ее крепко, терзая ее губы. Гермиона отвечала ему той же яростью и красотой. Их языки сплелись, лаская друг друга, они полностью отдались этой эмоции, неожиданно оказавшейся сильнее смерти, войны и горя.

Не было больше ни замка, ни комнаты, ни метки, ни погибших, были лишь Драко и Гермиона. И их жажда любви и жизни.

Комментарий к 12. Маленькая ведьма.

всем спасибо за отзывы! вы потрясающие читатели! следующая глава выйдет через неделю, поскольку будет довольно объемной и целиком посвящена Теодору.

а вот мой телеграм-канал, в котором я делюсь своими мыслями о русском фанфикшне и разных работах.

https://t.me/lustforpauli

========== 13. Божий дар. ==========

Комментарий к 13. Божий дар.

1. Имя Теодор дословно толкуется как Божий дар.

Теодор пусто глядел перед собой. Молодая эльфийка драила окна после зимы. Слой налета, серости и грязи растворялся под ее желтой фибровой тряпкой с характерным скрипом. Тео сморгнул и перевел взгляд на левое предплечье. Черная краска въелась в кожу уродливым рисунком так сильно, что никакая желтая тряпка не была бы способна ее стереть.

Он сидел в родном доме Нотт-Холла в Глостершире. В одной из нижних западных гостиных, куда свет проникал совсем слабо из-за пышной зелени, разросшейся по карнизам серого камня. Тео помнил о том, как сильно раньше он любил весну. Она ассоциировалась с каким-то призрачным ощущением свободы, когда в груди рождается осознание, что как бы сильно зима не старалась бить в спину последними потугами снега, рано или поздно набухнут почки и расцветут первые ветки соцветий.

Теперь все прошло. Вчера все прошло, а точнее в день возвращения Волдеморта, просто до этого он имел право сделать вид, что оно его не касается. Чернила рабской метки расплылись по его смуглой коже именно вчера.

С детства Тео преследовал страх. Он боялся проснуться однажды утром и увидеть в зеркале отражение отца. С его холеным морщинистым лицом и идеальным черным пробором, уложенным гелем набок. С застывшей намертво ухмылкой власти, с тонкими ввалившимися губами, с его красотой. Рейгану Нотту было пятьдесят лет, когда на свет появился сын, унеся на тот свет жизнь своей матери. Тео редко задумывался об отношениях между родителями, но скорее полагал, что брак этот не был формальным. Возможно отец действительно любил его далекую мать, ведь назвал же его будто бы в издевку. Божий дар. Смешно. Где был Рейган Нотт, а где маггловские боги.

Казалось, что сын был для него формальностью. Так делали все. Наследник был положен ему по статусу. Тео никогда не испытывал в своей жизни недостатка в подарках, няньках, игрушках, деньгах и возможностях. Одного ему не хватало — родителей. Отец уделял ему внимания даже меньше, чем своему великолепному арабскому коню. С тем он совершал утреннюю прогулку каждый день, с Тео же общался реже. Навсегда в его память врезались рождественские письма, которые Тео писал домой каждый новый год. Он просил забрать его на каникулы, но всегда оставался в общежитии. Или другие просьбы о том, чтобы папа увидел его выступление на квиддичном матче с Ирландской командой. Рейган прислал няньку, а сам даже не ответил на письмо.

Бывало так, что сэр Нотт приезжал в Хогвартс по делам попечительского совета, но пересечься с сыном в коридорах школы он не спешил, покидая замок еще в кабинете директора. Тео всегда получал галеоны в неограниченном количестве, всегда имел самую новую метлу и модную французскую форму, всегда отличался от остальных своей великолепной образованностью, но никогда в жизни не чувствовал себя счастливее от этого. По своей сути отец был ему чужим человеком.

В какой-то момент он просто привык к этому. Он чувствовал себя если не сиротой, то самостоятельной фигурой, изредка вынужденной обращаться к спонсору за деньгами и встречаться с ним.

Но все сломалось вчера.

Темный Лорд заклеймил его. И сделал это по такой глупой причине, что хотелось рассмеяться от нелепости. Его отец был убежденным Пожирателем Смерти во времена Первой Магической Войны. Изменилось ли что-то теперь? Кто знал, но Тео было бы в общем-то плевать, если бы не черная змея, раздирающая его руку острыми зубцами клыков. Блядский Мерлин. Он ненавидел Волдеморта всей своей душой. Он ненавидел убийства и идеи чистой крови хотя бы потому, что их придерживался отец. Возможно Тео заставили бы принять метку вместе с сокурсниками, но он знал, что было бы это сильно позднее.

А теперь. Что было теперь! Он предал сам себя, когда стоял на коленях перед Лордом в Нотт-Холле под довольную улыбку отца. Его колотило, бросало в жар, змея извивалась кольцами, но только из-за того, что отец был так лоялен Лорду двадцать лет назад. В детстве Тео любил отца искренней светлой любовью, в школе он пытался подражать ему, не смея оспаривать его авторитет, теперь же в его сердце поселилась лютая ненависть, от масштабов которой Теодору было самому страшно.

Он подписался разрушить собственную жизнь. Но зачем? Ради идей, которые нравились его отцу. Чужому человеку, которого он не знал. В этот момент Тео отчетливо осознал, что проиграл. Что никогда больше он не сможет отмыться от этого клейма, что он навеки привязан к уходящему старому отцу, потому что за последствия расплачиваться придется не Рейгану Нотту, век которого близился к закату, а его сыну, который так много хотел успеть в своей жизни, но так мало смог сделать, когда черный череп со змеей перечеркнули все будущее.

Ему казалось, что на голову уронили тяжелую бетонную плиту, а сами стояли в стороне и хохотали над его попытками встать. Они имели право на выбор, а Тео нет.

Он стиснул зубы и буквально ощутил скрежет, который они издали. Правда в том, что я никогда не верил в твое дерьмо, отец.

Эльфийка задорно спрыгнула с подоконника, улыбнулась и поклонилась Тео, вслед за этим исчезнув. В ярком чистейшем стекле отражался сад и нежная вуаль новой зеленой листвы. Тео поднялся и подошел к окну. Оно казалось кристально чистым, словно его не существовало вовсе.

Он прикрыл глаза. Как же сильно переполняла его ненависть. Он боялся этого чувства и пока помнил о том, что Рейган Нотт является его отцом, но был совсем близок к тому, чтобы поддаться этому страху.

Отец сделал его Пожирателем Смерти. Будущего больше нет.

Он сжал черные волосы обеими руками. Голову словно расплющило от этой пустой деструкции из эмоций, как-будто тысячи молоточков бились о подкорку сознания, повторяя, что он ненавидит. Не в силах больше думать, Тео выбежал из гостиной и бросился к кабинету отца.

***

Если бы он не был так невменяем в тот момент, он бы постучал и вежливо отошел. Но Тео было не до деликатных полунамеков. Дверь из красного дерева практически слетела с петель, когда он вломился внутрь. Тео запыхался, черные волосы липли к смуглой коже высокого лба.

— Отец!

Его крик растворился в сандаловом мраке. Рейган действительно сидел за столом из такого же тяжелого красного дерева. Как всегда в форме с зелеными нашивками, какую носили сейчас даже его однокурсники. Его волосы отличала идеальная укладка, а губы — надменное выражение. Только занят он был отнюдь не бумагами.

На его коленях сидела блондинка с пергидрольными высветленными локонами. Она обнимала его за шею, страстно целуя. Испорченное морщинами лицо Рейгана двигалось в странном удовлетворении, словно ему действительно очень нравилось происходящее. Тео остановился как вкопанный. Но он не сдвинулся с места, он просто смотрел.

Блондинка услышала его и вскочила с колен отца. Он не стал ее задерживать, только проводил каким-то затуманенным взглядом. На Тео навалилась тошнота, удушливой пряной рукой сжимая его шею. Он скривился.

— Сын. — Рейган посмотрел на него как всегда без эмоций, мягко передернув бровями. — Ты отвлек меня.

Тео почувствовал, как ярость в груди снова наливается и чешется непонятным отеком.

— Прости, отец, но я думал, что… имею право на разговор после вчера.

— Габи, оставь нас. — Рейган услышал его слова, но все равно обращался не к нему. Блондинка, которой, между прочим, уже минуло тридцать лет, и черты лица ее расплылись, так давно поселилась у них в доме, что Тео успел обсудить эту француженку с Драко, когда они еще готовились к матчу с Болгарией, которому так и не суждено было состояться. Казалось, это осталось в прошлой жизни.

Тео ненавидел ее всеми фибрами души, возможно даже больше чем отца сейчас. Она была магглой, но вовсе не из-за этого он желал ей провалиться под землю.

Габриэль услышала слова Нотта и пугливо выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Они остались вдвоем. Отец и сын. Совсем чужие люди.

— Теодор, что ты хотел? — Рейган поднял со стола зажигалку и закурил. Клубы тяжелого душного вишневого аромата затопили темный кабинет. Тео сжал скулу зубами изнутри. Ему казалось, что так пахнет сладковатый трупный перегной.

Он дернул рукав своей рубашки вверх, показывая отцу метку. Змея дернулась, осклабившись и сверкнув чернотой глаз.

— Она появилась.

Сказал он бесцветно, впившись глазами в отца. Тот пускал клубы дыма. Его черная идеальная волна волос чуть поблескивала от лака в темноте.

— Теодор, ты прервал меня, чтобы сообщить мне эту новость?

Рейган посмотрел на переплеты книг, стоявшие в стороне, и его длинная морщина у носогубной складки дернулась.

Тео почувствовал бессилие. Нет, это не отец. Наверное, он просто не отец ему.

— Да. — ответил он твердо. — Ты говорил, что теперь будешь иметь повод гордиться мной.

Губы Рейгана дернулись в уставшей усмешке. Морщинистые брыли на его красивом лице чуть дернулись.

— Я горжусь тобой сын. — без доли участия проговорил он. — Ты, действительно, дал мне повод. Особенно после твоего позора с дракой в школе при декане и абсурдными заявлениями про брак.

Тео втянул скулу сильнее, чувствуя как пульсирует кровь в висках. Он родился без отца и без матери. Видимо от святого духа Мерлина. Тео одернул рукав.

— Отец. Если я тут, то расскажи мне про помолвку. Ты смог договориться?

Глаза Тео впились в его маленький нос, идеально вписывающийся в лощеное лицо. Все, только бы не видеть дьявольских глаз.

— Теодор, ты видимо действительно забываешься. — Рейган потушил сигарету о кожаную тончайшую обивку своего стола и мгновенно восстановил ее при помощи заклинания. — Я не являюсь твоим мальчиком на побегушках, а ты вынудил меня унизиться перед какой-то коллаборационистской семейкой!

Тео вздрогнул. Ему показалось, что уголки глаз щиплет.

— Отец…

— Молчать! — Рейган встал и ударил рукой по столу. — Ты сделал уже достаточно, чтобы мне перечить.

Мгновение они молчали. Вишневый дым обкуривал Тео сильнее. Рейган посмотрел на его предплечье и помятый вид и видимо решил чуть подбодрить.

— Зачем она тебе? Обычная девчонка, каких в Хогвартсе пруд пруди. Теодор, неужели ты не можешь найти ту невесту, которая не будет тебя унижать своим поведением? — он снова присел и достал вишневую красную сигариллу. Обхватив фильтр, он посмотрел на сына. Тео насупился.

— Я-то могу, но об этом теперь знает весь Хогвартс. — проговорил он со скрежетом.

— Не упрямься. — усмехнулся Рейган. — У Хогвартса сейчас будут новые темы для обсуждений. Я не намерен унижаться перед выскочкой Грейнджером из-за твоего языка без костей.

Тео ощутил, что внутри его груди зияет дырень. Которая с каждой секундой ноет все сильнее, сильнее адским нарывом. Ему вспомнилась сцена, увиденная минутами ранее. И пошлая блондинка Габриэль, соскочившая с колен отца. Габи, оставь нас. Ненависть не подтоплялась. Она плескалась внутри него с новой силой.

— Прости, отец. — привычно потупил глаза он. Только что Тео и Рейган прошли последний рубикон. Больше шансов стать семьей у них не было.

Рейган постучал костяшками пальцев о стол и нахмурился.

— Ступай, сын.

***

Что движет людьми, идущими на подлости? Тео не знал точного ответа на этот вопрос. Но подозревал, что обида.

Кем был для него отец? Никем. Предателем его жизни. Апологетом ненависти к грязнокровкам, который держал на своих коленях грязнокровку. Тео вновь сидел в гостиной на первом этаже и держал в руках перо, его пальцы чуть подрагивали.

За окном рыдало небо, заливая серыми слезами свежую блестящую листву, недавно вылупившуюся из почек. Буквы не желали складываться в слова, а чернила не хотели ложиться на бумагу. Тео снова перечеркнул написанное и обратил пергамент в пепел.

Нет! Он, блять, просто не сможет.

Выругавшись, Тео прислонился лбом в холодному чистому стеклу двери балкона, ведущего сразу в сад. Дождь лил ручьями, оплакивая его никчемную жизнь. Он посмотрел на далекую деревню серых домиков, которая принадлежала его отцу. Красные кустики под окнами были видны даже отсюда.

Проклятье!

Тео сломал перо и вышел из гостиной. Второй шанс? Иногда сказать “пока” бывает вторым шансом! Может, просто завернуться в теплое пальто и уйти в ночь? Обняться с бурей? Тео двинулся по коридору бесшумно, словно ночной кот.

Он свернул в правую галерею и у черного хода до него донесся писк домовихи. Он замер. Эльфы иногда говорили полезные вещи.

— Поппи, ты просто олух! Как ты мог забыть передать эту книгу?! — слова домовихи звучали по-матерински рассерженно. До него донесся удар. Видимо этой самой книгой.

Второй эльф пробасил подростковым ломающимся басом.

— Ну, ма. Я же не знал, что этот справочник никак нельзя видеть господину Теодору. — плаксиво пробормотал Поппи. Тео весь обратился в уши. Его сковало любопытство.

— Господин Теодор не должен не только не видеть, но и ничего не слышать обо всем, что происходило третьего дня! — возмущению домовихи не было предела. — Поппи, ты должен мне поклясться, что о свадьбе Лорда и магглянки не узнает никто! Иначе я попрошу наложить на тебя Обливейт самого Лорда Рейгана!

Его сердце упало. По сучьему свалилось в кишки. Свадьба Лорда Рейгана! Прошли чудесные мгновения, когда он обижался на отца за его холодность. Прошли нелестные его же душе мгновения, когда он сердился на отца за его сожительство с грязнокровкой. Сейчас его затопило лютое, убивающее словно цветок Белладонны, желание отомстить.

Отомстить кровью. Отомстить болью. Отомстить так низко, как это мог сделать Пожиратель Смерти, которым отец сотворил его.

Он вспомнил свой поцелуй с Гермионой. Свою провалившуюся попытку поцеловать ее. Почему одни парни успешные, а Теодор Нотт нет?

Поппи плаксиво заныл.

— Ну, мааа… не надо Лорда Рейгана.

— Тогда клянись, дурень! — рассерженно проговорила домовиха.

— Честное слово, мама, ни об их браке, ни об этом маггловском проповеднике никто не узнает.

Тео почувствовал себя умалишенным. Он хотел расхохотаться, как безумная Беллатрикс, высоко запрокинув голову ввысь и славливая капли дождя, оседающие на физиономии. Мерлин правый, Мерлин блядский, Мерлин ненавистный, он даже заключил немагический брак.

Его короткие ногти впились в ладони, оставляя яркие полумесяцы внутри.

Не желая сойти с ума прямо на этом месте, он начал отползать назад под наставления старой домовихи. Мерлин.

Отец женился на какой-то обесцвеченной шлюхе, а ему, Теодору, осталось лишь принять клятву убивать магглов до конца своих дней и отказаться от девушки, которую он любил. Мерлин блядский, так не пойдет. Он медленно, словно в белой горячке, полз назад.

Коридор сужался до черно-белой полосы, переплясываясь силуэтами картин. Тео трясло и знобило, но теперь у него не было ни единого сомнения в правильности своего решения.

О, как ему хотелось отомстить. Как хотелось, чтобы этот холеный старик почувствовал хоть толику тех переживаний, которую пришлось пережить его сыну. Сыну, который был совсем один в этом океане жизни.

Тео сам буквально сгорал от лихорадки, но его руки и голова были холодны и стабильны. Перо не дрожало, чернила не плескались.

Он вывел первую закорючку идеальных букв, выдрессированных гувернантками.

Мой Лорд,

Вчера я поклялся служить Вам ценой собственной жизни, а уже сегодня я имею честь доказать свою приверженность.

Не позднее сегодняшнего вечера я стал свидетелем ужасной истины, открывшейся мне нечаянным образом в разговоре домашних эльфов. Мой отец, сожительствующий с магглянкой, теперь вступил в маггловский брак с ней же. Он скрывал этот факт даже от меня, но стоило моему слуху уловить разговор, как я пишу Вам эти строки.

Все свидетельства Вы сможете получить от домашних эльфов Поппи и Дороти, ровно как и от неизвестного мне маггловского священника, магглы Габриэль и Рейгана Нотта.

С тяжким сердцем, но счастьем служить Вам,

Пожиратель Смерти, Теодор Нотт.

Он выдохнул, задыхаясь.

Подождал бы Тео еще пять драгоценных минут, и письмо охватило адское пламя, но его дьявольское возбуждение перепрыгнуло на конверт. Он запечатал его, ошпарив пальцы липким вязким сургучом, и шмякнул печатью с фамилией Ноттов.

Сизый филин ухнул, готовый к тяжелому мокрому перелету, и Тео кивнул, подвязывая конверт к его лапке.

— Серый кардинал, ты доставишь его лично…— он споткнулся об эти слова. — Темному Лорду.

Тео защитил письмо и филина заклинанием водоотталкивания и распахнул рамы старого окна. Буйная листва мокрой лавиной упала на него и залила белоснежную скатерть водой. Била буря. Нещадно.

Филин ухнул в последний раз и взлетел, не запутавшись в тяжелом влажном плюще. Тео чувствовал вкус предательства и ненастья в урагане, который бушевал в Уэльсе. Его заливали потоки раскатов воды и хлесткого грома. Молнии били, будто вспышки в бутылке.

А он все стоял и смотрел в темень неба. Хотя Серого кардинала с письмом видно давно уже не было.

Комментарий к 13. Божий дар.

как всегда моя телега:

https://t.me/lustforpauli

Вы просто потрясающие, спасибо за отзывы ❤️

========== 14. Проблема. ==========

Ты говоришь “привет”, я говорю “пока”.

из Beatles, Hello, Goodbye

Его теплые губы накрыли ее рот. Гермиона ощутила этот дьявольски разряд, который будто пробил ее всю: от концов пальцев, которые зарылись в его волосы, до самого трепещущего на земеле сердца. Что это было?

Малфой не из тех, кто способен любить. Она была уверена в этом до сегодняшних секунд, потому что не целовали так людей, к которым испытывали похоть. Так целовали людей, которых хотели сделать частью своей жизни.

Гермиона чуть дернулась, когда он углубил поцелуй. Она не ожидала увидеть его здесь сегодня, да и вообще когда-либо ещё. Зачем? То, что уже смогло расшевелиться в сердце, можно было закопать свежим холмиком из перемолотых чувств в могилу. Но сейчас он, своим приездом, разворошил ее, пробудив древнего призрака на место.

Она не могла сопротивляться. Просто не могла, ее не научили в школе этому. Как сопротивляться чувствам, как сопротивляться жажде? Малфой сжал ее крепче, она буквально чувствовала бешеную пульсацию его вен на руках.

Близко близко. Лицом к лицу. Мой милый враг.

Как же это было нелепо! Первый раз он чуть не поцеловал ее из-за Нотта, а второй — из-за Тёмного Лорда. Была ли в его действиях хоть капля мотивации, исходящей лично от него?

Гермиона знала, что сознание ее заволокла мутная сладкая пелена, которая с каждым движением Драко все сильнее и сильнее гвоздила ее. Она ощутила, как его большая ладонь отодвинула краешек шелковой рубашки, и теперь две тёплые, огромные, шершавые от тренировок квиддича, руки обнимали ее золотистую кожу талии. Совсем близко.

Обжигающе тепло.

Она заморгала, пытаясь просто отдаться порыву чувств, но мерзкое чувство тревоги начало бесноваться внутри, ерзая раздражителем по душе.

Всю свою жизнь она знала, что Тео испытывает к ней что-то. Это чувствовалось на уровне рефлексии и природы. Всю свою жизнь она ощущала абсолютно такое же сильное отторжение от него. Словно магниты, повернутые неправильными полюсами, они отлетали друг от друга, как бы сильно не старался Тео получить обратное.

Но Тео был не один. У Тео был самовлюблённый друг. Хотя едва ли она могла назвать их общение дружбой, но в любом случае у него был Малфой. Она ловила на себе порою этот серый прожигающий взгляд, его смешки, пытающиеся задеть ее семью, его странные реплики.

Но ее тянуло к Малфою. Практически так же сильно тянуло, как отталкивало от Тео.

Проклятье!

Как же ей хотелось верить в то, что Драко был в состоянии испытывать к ней нечто, отдалённо похожее на чувства, но если его поцелуй и объятия буквально орали об этом, то разум говорил ей об обратном. Гермиона ощутила, как он потянулся к ее рубашке, видимо решив окончательно оставить без одежды.

Она поставила между ними ладонь. Малфой улыбнулся ей в пальцы.

— Нет.

Он остановился в раздевании, но вместо того, чтобы отпустить, прижал ее к себе ещё крепче.

— Что с тобой? — его голос звучал спокойно. Обманчиво. Гермиона напряглась.

— Ты тоже. — ее губы горели. — Поклянись мне.

Руки Драко чуть расслабились. Она с горечью поняла, что ответственность действительно отталкивает его. А Гермиона одна из многих? НЕТ.

— В чем, Грейнджер? — его пальцы обманчиво мягко подхватили ее подбородок и задрали вверх. Она видела черноту потемневших глаз. Будто бы он сердился.

— Все в том же. Не жениться на Астории.

Драко на секунду замер. Ей показалось, что он пытается вспомнить, кто такая Астория.

Вспомнил. И взорвался. Его пальцы стиснулись на ее подбородке чуть сильнее, запрокидывая ее голову все выше. Гермиона чувствовала, как прогибается позвоночник странной загогулиной в его руках. Левая — давила на поясницу.

— Я…

Гермиона сложила свои руки на его груди. Уперлась, ей резко расхотелось дарить ему своё тепло.

— Ты.

Драко смотрел на неё, не отрываясь. Она не выдержала и сморгнула первой.

— Грейнджер, я буду честен с тобой. — Драко говорил медленно. — Я не в силах отменить эту помолвку.

Ее руки уперлись в грудь уже подпоркой. Драко держал пока цепче.

— Не я, а отец заключал ее, но он ясно дал понять мне, что единственное решение для отмены — потенциальная беременность какой-то девушки. Но…

Она оттолкнула его со всей силы. А после подхватила палочку и села обратно в кресло.

— Грейнджер! — он присел рядом. Гермиона смотрела на него с недовольством. Он смахнул волосы со лба.

— Малфой, я не понимаю тебя.

Он чуть напрягся и посмотрел на нее внимательней. В серых глазах на мощном скуластом лице играла странная эмоция. Будто бы он колебался. Его рука снова дотронулась до ее колена.

— Почему ты так странно себя ведёшь? — Гермиона дотронулась кончиком палочки о его пальцы, замершие на остром сгибе коленки. — Ты приехал сюда по приказу Темного Лорда, так? Но неужели в его задание входили поцелуи?

Драко усмехнулся. Его темный взгляд пробивал. Так не смотрят на людей, которых хотят отдать на растерзание тирану, Гермиона просто не верила в это. Она чувствовала, что ее разбивает на куски. Просто от его присутствия. Как это вышло? Когда это вышло? В детстве, а может во сне? Гермиона отказывалась вспоминать, потому что сейчас значение имело только то, что имело место в этой комнате.

— Ты права, я бы не приехал без его приказа. Но ты очень наивна, если думаешь, что я нарушил твое личное пространство и пока действующие законы, чтобы угодить ему.

— Тогда зачем ты это сделал? Ровно как и все, что было на вечеринке?

— Ты действительно хочешь знать причины? — его темные глаза пробежались по ее лицу, будто пытались найти в нем что-то.

— Да. — сказала Гермиона с каким-то странным трепещущим чувством, которого она еще не понимала.

— Ты обещаешь не рассердиться?

— Обещаю.

— Обещаешь? — его руки сжали колени Гермионы словно четки священника. Она видела в серых глазах пляшущих чертиков, словно он был очень сердит. — Тогда просто знай, что я влюбился в тебя. Глупо, неправильно и безумно… Ты добилась этого.

Гермиона чувствовала буквально эту ярость, смешанную со страстью, которая исходила от него. Это не было трепещущее первое признание, это был какой-то вопль гнева. Гермиона видела плавящийся жар, раздирающий его взор. Это был самый абсурдный ответ из возможных, но другого быть не могло. Он не признавался, он обвинял ее. Гермиона чувствовала, что сердце готово разбить грудную клетку, но она была в недоумении.

— Я…

— Помолчи, Грейнджер. — он снова поцеловал ее.

На это раз это был совсем нежный поцелуй, Гермиона не отвечала, она только ощущала. Все ее мысли смотались в сухой клубок, укатившийся из головы. Звенящая пустота была затоплена Драко. Он осторожно и цепко касался ее губ, не делая даже попытки проникнуть дальше и даже не касаясь ее руками. Так, вероятно, целовались столетия назад. Она могла отстраниться назад в любой момент.

Но сделал это первым Драко.

— Ты мне веришь? — его глаза горели как два факела, но внешне он почти успокоился.

— Я не знаю, что и думать, но я боюсь. — признание соскочило с ее губ рефлекторно.

— Меня?

— Нет. — Гермиона поспешно закачала головой. — Себя и окружающего мира. После убийства моего друга начали происходить жуткие вещи, я не знаю, что делать дальше. Но твои слова запутывают все сильнее. Но, Драко, я… вероятно могу сказать о себе тоже самое. — она проговорила это совсем тихо.

Между ними скрежетал воздух. От напряжения, от непонимания, от радости. Гермиона чувствовала, что собственное сердце разрывается от прилива бешеного потока энергии, уже начавшего истощать ее, когда она нашла ответ в глазах Драко.

Неясно было, кто дернулся первым, но она обнимала его, как последнюю соломинку в круговороте воды, когда он стаскивал с нее злосчастный шелк. Гермиона в ответ рвала его белоснежное грубое полотно рубашки. Драко больше не сдерживался, в этом потоке страсти отсутствовало всякое целомудрие.

Он подхватил Гермиону на руки и отнес к кровати. Разглядывая его в ослепительном ярком свете дня, она поражалась тому, как хорошо он сложен. Как мощны и красивы крупные мышцы, перекатывающиеся под белоснежной кожей на его руках, и как хорошо удалось ему развить те данные, которыми наградила Драко природа. Ей нравилось все то, что было создано человеком и показывало силу его воли, поэтому прекрасная физическая форма не могла не привлекать. Она свидетельствовала об интересе к познанию самого себя, развитию существа со всех сторон.

Гермиона потянулась к нему, обнимая его шею. У Драко были обжигающие поцелуи. Как-будто бы соприкосновение с чем-то запретным, после чего хочется забыть об этом, более не воспоминания, но оно все всплывает и всплывает в черепной коробке. Он потянулся к ее кудряшкам, обматывая их вокруг руки и чуть-чуть оттягивая. Гермиона застонала в этот поцелуй.

Его пальцы сжимали терпко и тяжело, сразу говоря о том, что ей не сбежать. Гермиона чувствовала каждое касание, проходившее током под кожу, сквозь эпителий сразу внутрь, маленькими разрядами достигая странных точек в самой душе.

Ей было тяжело. Драко был намного больше ее, он сдавливал Гермиону своими руками, прижимая к себе.

— Ты слышишь? — спросил он, прижав ее маленькую ладонь к груди.

Она чувствовала.

Чувствовала большие мышцы и бешеное беснование ударов сердца, выплескивающее из себя кровь вместе с ощущениями.

— Я все-таки верю тебе. — пальцы ее другой руки потянули конец кожаного ремня. — Я знаю тебя слишком давно, чтобы понимать, когда ты действительно говоришь правду.

Теперь Гермиона точно была уверена в своих словах. Она позволила Драко увидеть себя абсолютно обнаженной. Его бесконечно блядско сжигающие губы целовали ее тело, маленькое теплое медовое тело. Драко сходил с ума от ее красоты.

У Гермионы была совсем небольшая грудь, но гармоничный изгиб бедер в сочетании с тоненькой полосочкой вертикального пресса казался самым женственным видением женского тела из возможных. Ее компактность вместе с этой девичьей мягкостью убивала.

Он не мог контролировать себя, когда собственные же губы впились в острую косточку ключицы, прокладывая поцелуи к груди по мягкой теплой коже. Гермиона застонала, обхватывая его предплечья, пальцы заскользили по черной метке словно по запретному плоду. Она ощутила скользкую пульсацию, как-будто под ее пальцами вдруг заизвивался живой ужик.

Вздрогнув, Гермиона распахнула глаза и посмотрела на правую руку, сжимающую левое предплечье Драко. Он не замечал этого, но Гермиона видела, что по белоснежной коже ползет черная змея, прорезаясь из плоти.

— Драко! — в ужасе вскрикнула Гермиона.

class="book">Он застонал и оторвался от нее. Всклокоченная челка упала на его высокий лоб в беспорядке.

— Что такое, Грейнджер? — его голос прозвучал хрипло и тяжело.

Гермиона поднесла его руку ближе.

— Метка.

Он закрыл глаза, а потом пробормотал.

— Не думай о ней.

— Почему она так разбухла и шевелится, Драко? — ее голос дребезжал от тревоги.

Драко замер у Гермионы на груди.

— Так бывает, когда Темный Лорд собирает своих последователей. Только не пугайся. — она сжала его предплечья сильнее.

— Это ужасно. Тебе надо идти? Но он же сам отправил тебя на задание сюда! — ее ресницы затрепетали, пытаясь поймать мгновение. Теплое тяжелое дыхание Драко чувствовалось на ее коже.

— Не меня одного. Они все сейчас на заданиях. Видимо случилось что-то необычное.

Драко поднялся с ее тела, балансируя на локтях. Солнце спряталось в светлых прядях его волос, острые скулы разрезали правильное красивое лицо. Гермиона старалась запомнить его таким: беспорядочным и страстным.

— Что же все-таки могло случиться? — она дотронулась пальцами до его губ. Он поцеловал их.

— Что угодно, Гермиона.

Он поднялся с тяжестью, пытаясь опереться о столбик, поддерживающий полог над кроватью. Драко стоял перед ней как древнегреческий герой с тяжелым посохом, возбужденный до предела, помятый и сгорающий от желания. Их мутные глаза пересеклись.

Гермиона поднялась на кровати и завернулась в одеяло. Он смущал ее.

Драко усмехнулся.

— Замерзла на вершине своих моральных ценностей? — она кинула в него подушкой, на что Драко снова рассмеялся и почесал зудящую метку. Гермиона пристально следила за его перемещениями по комнате. Гребаный Лорд! Он лишил ее не только друга и школы, но и секса!

Драко пытался достать палочку, чтобы починить порванную рубашку.

— Драко. — Гермиона откинулась на оставшиеся подушки и улыбнулась. — Хорошо все-таки, что есть наши чувства, на которые никакие внешние факторы не способны повлиять.

Драко ухмыльнулся, застегивая пуговицы. Он наблюдал за ней подобно хищнику за добычей.

— Ты уверена в этом, Грейнджер?

— Абсолютно. — она прикрыла глаза, не прекращая улыбаться. — Напиши мне, когда все закончится, мы должны что-то придумать.

Это добавила Гермиона строже.

Комментарий к 14. Проблема.

ну как вам глава, рассказывайте :)

и на телегу подписывайтесь

https://t.me/lustforpauli

========== 15. Решение проблемы. ==========

Комментарий к 15. Решение проблемы.

изначально эта глава была опубликована из-за моей невнимательности всего в трех страницах, теперь все хорошо! Спасибо всем, кто заметил и написал :)

Туманный отчий дом встретил Драко неласково. Шпили темного замка в Уилтшире путались в низких облаках, высокий серый холм, на котором стоял мэнор, казался черным Буги-мэном, готовым в любой момент сожрать входящего. Драко шел по ухабистой дороге, ведущей к кованым скрипучим воротам поместья, которые венчала серебряная буква “М”.

Он поднял руку с темной меткой вверх и двери распахнулись, впуская его домой. В темный палисадник замка, плотно обернутый в густой туман, вязкий как желе. Драко видел только розы, алыми каплями выделяющиеся из-под него. В нижних западных окнах замка горел яркий свет, и Драко прекрасно знал, что происходит за плотными дубовыми дверьми.

Он прошел во входную группу замка, минуя трясущихся от страха эльфов, которых содрогала дьявольская вечеря. В дальней галереи входной группы он заметил тень.

Черные длинные волосы блеснули в свете факела, ярко горевшего в дверях. Голова дернулась, пытаясь отвернуться.

— Панси! — Драко знал, что это она. Однако, почему Панси была у них дома во время собрания Пожирателей Смерти?

Панси вздрогнула и обернулась. Он подошел чуть ближе, разглядывая красные заплаканные глаза в сеточке капилляров, которые были обрамлены густыми искусственными ресницами по верхней линии. Ее утиные тонкие губы дрожали.

— Драко. — пытаясь говорить как обычно манерно, ответила она. — Привет, ты опоздал.

Драко сощурился и посмотрел на нее с недоверием.

— Меня задержало задание. — холодно ответил он. На этих словах Панси сделала попытку хмыкнуть. — Что ты тут делаешь?

Панси скривилась. Ее пальцы с длинными черными ногтями потянули вверх рукав черного пиджака пожирательской формы.

— Угадай.

Черная разбухшая метка, подобно той, что заклеймила предплечье Драко, стояла на тонкой коже Панси с красными разводами от подтеков крови.

— Я не думал, что он поставит их всем. — пробормотал Драко. Метка на руке Панси казалась нелепой. Но беспокоился он отнюдь не о ней, точно такая же могла бы стоять на коже Гермионы. — Он говорил об этом на ЗОТИ.

Панси хмыкнула и чуть поджала губы. Ее зеленые кристально чистые глаза чуть заволокло пеленой.

— Не всем. А только тем, чьи фамилии входят в Справочник. — бесцветно ответила она. — Для остальных нужно собрать еще людей. Много, кто уехал.

Драко впился глазами в бледное, некрасивое лицо. Ему почти было жалко Панси.

— Отойдем. — предложил он. — Я хочу покурить.

Панси вяло ухмыльнулась, опуская рукав.

— Не можешь слушать Лорда в нормальном состоянии?

Драко шел по коридору в конец крыла, где галерея кончалась маленьким французским балконом. Его тяжелые шаги топил мрамор галереи. Панси волочилась следом. Они вышли на воздух, и Драко ощутил странную морось, оседающую на коже, в волосах и небритых щеках.

Прикрыв ладонями сигарету, он попытался закурить, Панси помогла ему, осторожно прислонив огонек от палочки к ней.

— Говорят, что вы с Тео пробовали марихуану. — снова сделала попытку задать вопрос она. Драко втянул сизый терпкий дым, щекочущий грудину, и посмотрел на нее поверх мерцающего кончика сигареты.

— Пробовали. Мы много чего пробовали вместе. — он выпустил дым в холодный воздух оледеневшего поместья.

Панси обняла себя руками, трогая руками зеленые ленты нашивок.

— Ты же знаешь, что он тоже принял метку?

Брови Драко чуть дернулись в недоумении. Друг принял метку. На секунду ему почти стало неприятно, что их общение закончилось так бесславно, но сейчас это трогало не так сильно. Он думал о Гермионе, а когда он вспоминал и проведенное часами ранее время в ее комнате, то сожаление исчезало. Драко сдерживал себя слишком долго, уступая Тео ее, но теперь этому пришел конец. Тео проебал все шансы. И это лишь его вина.

Теперь наступило время Драко.

— Нет, только сейчас от тебя.

Панси втянула щеки, следя за его мощным углом челюсти, который чуть напрягался, когда Драко выдыхал. Она облизнула губы.

— Вы поссорились? — спросила она после некоторых раздумий.

Драко напряг лоб.

— Панс, ссорятся девочки.

— Ах да, вы подрались. Прости, за ошибку. — Панси выдернула из его пальцев сигарету и поднесла к своим губам. Она чуть поперхнулась, когда сделала затяжку легкими.

Драко облокотился обоими руками о холодные перила балкона и вгляделся в далекий туман Уилтшира.

— Что говорили в школе про это? — все-таки в душе Драко был удовлетворён. Панси выдохнула с облегчением сизый дым.

— Астория была не очень довольна.

Астория. Это имя гангреной прорвало его мозг. Драко вспомнил про слова Гермионы о ней. Ему было ясно, что иметь отношения с такой девушкой, как Гермиона можно в случае, если сам полностью отдашься ей, либо не иметь вовсе. Грейнджер не позволит ему обустроить ей жизнь богатой любовницы, поэтому выхода не было.

Проблема заключалась лишь в том, что Драко не испытывал к Астории негативных чувств. Она была красивой, энергичной девушкой с сучьеватыми повадками, но в целом была довольно безобидна. Астория была не воином, она была страстной ведьмой, которая просто выпала ему в этой русской рулетке брака. Но что было теперь? Она стала преградой. Преградой между ним и той, кого он действительно любил.

У Драко не имелось больше прав бегать от правды. Признав собственные чувства к Гермионе и потребовав от нее обещания, он не мог отрицать случившиеся. Пора было признать. Астория при всех ее положительных качествах стала преградой.

— Астория. — Драко сжал перила сильнее, чувствуя, как впиваются кованые балясины в руку. — Как она?

Лицо Панси чуть сжалось, она прикусила сигарету зубами. Если бы Драко был внимательнее, то заметил бы вспышку обиды, промелькнувшей на ее лице. Черты Панси исказило. Словно из-под этой грустной маски проглянула сама раненая душа.

Наверное, в этом была какая-то толика ревности? Но Драко не думал об этом. В самом деле, как можно общаться с предполагаемой невестой и при этом ревновать! Нелепость.

— Нормально. — Драко обернулся на Панси, его удивил чуть подрагивающий и сиплый от дыма голос. Он привык к манерности Панси, которая вдруг куда-то растворилась. Ее лицо показалось Драко странным.

— Что с тобой? — губы Панси чуть подрагивали. Он внимательно разглядывал ее. Внутри Панси как-будто боролись два желания. Она ловила ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Ты хочешь мне что-то рассказать?

Панси втянула ещё больше воздуха в грудь, сминая пальцами бычок от сигареты.

— Яяяя… — она тяжело сглотнула. — Ты, правда, хочешь жениться на Астории, Драко?

Он почувствовал обиду в ее словах. Драко смахнул намокшую прядь со лба.

— Панси, мы не дети, чтобы опираться на свои хотелки. Я думаю, Астория сама знает характер моих чувств к ней. — ему не нравилось вмешательство Панси. Что испытывал к Астории он, Драко и сам не знал. Он не желал ей зла, он желал ей просто исчезнуть и не мешать.

Панси махнула головой в ярости. Чертик на ее плече победил.

Отпущенный бычок сигареты упал на грязный пол балкона.

— Тогда, Драко, тебе очень интересно будет узнать, что твоя невеста спала с магглом! — Панси выпалила это на одном дыхании, как-будто боялась, что после раздумий не сможет сказать такое. — Да. Да! Она спала! Я не знаю, кто он, но это правда! Я клянусь тебе.

Она прижала руку к груди, с силой вдавив зубы в худую губу. Ее веки задрожали.

Драко замер. Черные глаза напряглись, впиваясь в Панси. Ему было жалко ее, но одновременно с этим сказанное поразило его. Драко убил грязнокровку совсем еще недавно, чтобы забыть это дикое чувство. Драко навсегда понял, что этот момент поделит его жизнь в две части. Ту, в которой он был студентом Хогвартса, и ту, в которой он стал Пожирателем Смерти.

Однако было еще что-то. Когда рука Лорда велела убить ему серую мышь, то Драко впервые засомневался. Его с детства учили древним догмам о грязи и чистоте крови, об истинных волшебниках и убийцах магии, но только оказавшись перед жестоким выбором, он понял, что учение это относительно. Джелена проучилась с ним восемь лет. Она была блеклой и ненужной, но ее воспринимали своей.

А Лорд просто велел убить, потому что так было нужно. Драко был способен к анализу. Он все еще верил, что грязнокровки являются недостойными существами и истязателями его предков, но теперь он практически так же явно видел, как исказилась эта идея. Легализовав убийства однажды даже самых недостойных, он подписал себе смертный приговор, потому что невозможно спать спокойно, когда всегда находится лазейка для убийства тебя же самого.

Кем была эта Джелена? Может, действительно дочерью палестинской волшебницы, а, может, полукровкой? Но он убил ее без суда и следствия. Он все еще не испытывал к Джелене омерзения. Хотя ненавидел грязнокровок.

Слова Панси пробили его.

В голове застучала страшная мысль. Он мгновенно отогнал ее.

Панси глядела на него со страхом, она прикусила язык и часто моргала своими толстыми ненастоящими ресницами.

— Зачем ты говоришь мне это? — спросил Драко холодно, подавшись вперед. Панси прижалась к серой стене Мэнора.

— Затем, чтобы ты знал, что она недостойна тебя! — Панси сорвалась. По ее бледным щекам потекли слезы.

— Послушай, Панси. — он обхватил ее плечи руками и встряхнул. — Ты влезла в тему, которая совсем тебя не касается! — голос Драко обжигал льдом. — Я не хочу обижать, но лучше бы тебе заняться собственной личной жизнью, чем писать доносы. — глаза Драко сверкнули. Панси сжалась, но он прошел мимо нее, даже не задев плечом.

Драко вышел с балкона, оставив ее с рыдающим всхлипом на холоде, и прикрыл дверь.

Сердце его стучало как набат. Астория спала с магглом.

Правда ли это? Скорее всего. Зная ее повадки и помня о трусливости Панси, можно утверждать, что она не пошла бы ва-банк, не будучи полностью уверенной в том, что говорит.

Блядский Мэрлин, спаси душу Астории. Ей уже ничего не поможет.

Он шел обратно в сторону столовой, но беспокоился отнюдь не об Астории. Он получил шанс. Драко понимал это яснее, чем что-либо в своей жизни. Это был шанс на отношения с Гермионой.

Чистая кровь это основа существования магии. Ему вспомнились все пафосные слова гувернанток и Пожирателей Смерти. Но, кажется, Драко понял, что дело отнюдь не в чистой крови. Кем была убитая им Джелена? Он не знал этого.

Драко понимал лишь то, что сам стал орудием на уроке ЗОТИ. Лорд хотел устрашить студентов, хотел добиться повиновения. Поэтому заставил его убить. Они действительно испугались, цель удалась. Вторым же орудием была апелляция к чистой крови.

Драко ощутил бешеную пульсацию крови в висках. Он сжал голову, все глубже осознавая происходящее. Его шаг перешел практически на беговой, он свернул в правую галерею. Так, может быть, стоит воспользоваться и ему?

Отчего нет? Красивое лицо Астории и медные волосы отразились в его мозгу, перегораживая тонкую фигурку Гермионы. Он хотел распоряжаться своей жизнью сам, Драко знал это. Всего пара секунд терзаний.

Драко распахнул дверь обеденной залы. За длинным столом Пожиратели Смерти обратили на него свой взор.

***

— …добились полного освобождения наших последователей из Азкабана… — Волдеморт что-то вещал, поглаживая голову своей змеи. Драко пропускал это мимо ушей, потому что мысли были заняты отнюдь не этим.

Астория ни в чем не виновата. Панси просто мстит ей по девчонковски глупо. Так говорил один голос в его сердце. И он доверял ему. Гермиона просила его разорвать помолвку, а не уничтожать ее жизнь.

Но Гермиона не знает о полученных Люциусом от Приама Гринграсса векселях, деньги с которых уже вложены в покупку земли во Франции. Он просто намертво привязан к Астории. А отрезать камень, тянущий на дно, с ноги — не преступление. Орал другой голос, и Драко знал, что он был прав.

Его взгляд бегал по обеденной зоне, когда отец посмотрел на него строго, поэтому Драко намертво уставился в своего соседа напротив. Перед ним сидел старик Лестрейндж. Родственник его тетки, которого та ненавидела пуще мужа Руди. Лестрейндж был просто развалиной: жирный, с огромным животом, на котором не сходился даже самый большой форменный пиджак, с каким-то непонятным шарфом, обмотанным вокруг шеи, с обрюзгевшим лицом, рот на котором был всегда дугой опущен вниз, и сальными волосами, уложенными венчиком вокруг лысины.

Его неплохо было представлять, если хочешь сбросить возбуждение.

Толстые пальцы барабанили по столу, а сам он кажется дремал.

Прекрасный образ Пожирателя Смерти. Подумал про себя Драко и решил, что лучше он будет смотреть на лысую рожу Лорда, чем на Лестрейнджа.

Тот был невероятно энергичен. Красные глаза переливались от гордости.

— Друзья мои, самым главным событием недели я могу назвать доблестный поступок самого юного моего последователя! — Волдеморт улыбнулся. — Молодой Борец Истинных идей сообщил мне то, отчего у вас должны встать дыбом все конечности.

Драко мысленно зевнул. Наверняка Монтегю написал хвалебную оду Освобождению Хогвартса от грязнокровок или что-то в это роде. Какая-то на редкость тупая и подхалимская писанина, которая потешила эго Лорда.

— Слушайте, друзья мои! — радостно начал Волдеморт. — Юный Нотт уведомил нас о том, что Рейган! — Лорд вскричал на этом месте, стукнув ладонью о черный стол. — Стал Предателем Крови.

Лорд закончил так трагично, что повисла гробовая тишина, а потом пронесся легкий шепоток. Довольный, произведенным впечатлением, Лорд поднял палочку вверх и продолжил.

— Мы обязаны возвеличить поступок Юного Теодора, рассказывая о его поступке в Школах с ранних лет! Дети, каждый наш чистый волшебник, должны знать, что чистая кровь сильнее родства! Чистая кровь это все! И каждый должен помнить о том, что наше Правое дело в очищении магии от грязи!

Драко ощутил будто его ударили по голове обухом. Юный Теодор.

Нет. Она просто шлюха. Француженка, которая младше его на двадцать лет. Его мозг вспомнил эти слова так, будто бы Нотт говорил их при нем. Но Тео не было даже в этом зале. Драко понял все как простейшее заклинание.

Тео сдал отца из-за грязнокровки.

Мерлин. Блядский Мерлин. Как это глупо. Но как смешно. Черт на левом плече запрыгал сильнее.

Видишь. Так можно делать. Становится проще жить. Не дай поиметь себя, воспользуйся моментом.

— Мы обязаны поощрять такие инициативы. — голос Лорда притворно расстроился. — Рейган был моим школьным другом! Вы думаете, я бы смог и подумать о таком Предательстве с его стороны, если бы не сын! Верный Нашему Правому Делу сын!

Драко сжал кулаки. Он почувствовал, что сойдет с ума. Сердце колотилось на износ где-то в горле.

— Подумайте, друзья мои, подумайте! О спасении нашей Идеи и о благородстве юного Нотта. Казнь Рейгана будет публичной, а голову его мы выставим в холле Волшебной школы, чтобы каждый ребенок знал, что следует делать, если отец становится предателем! А Рейган поплатится за совершенное преступление вместе с остальными Предателями Крови. Вам есть, что сказать, друзья мои!? — воскликнул Волдеморт.

— Да. — Драко услышал в зале чей-то голос, но не понял, что он принадлежит ему самому. — Мне есть.

Десятки черных глаз уставились на него. Он ощущал лишь одни беспокоящиеся глаза Люциуса. Лорд расплылся в улыбке. Его тяжелые зеленые ладони навалились на стол.

— Драко! Мальчик мой! Продолжай. — в эйфории вскричал он.

— Я обвиняю свою невесту, Асторию Гринграсс, в связи с магглом. Об этом может свидетельствовать Панси Парксинсон. — его голос не дрожал. Драко увидел на своих руках Гермиону, которая бросилась к нему, прижимаясь к его груди. Это правильное решение.

Зал затих, и в могильной тишине раздался вопль старого Приама Гринграсса.

— Нет! Мальчишка лжет, моя дочь не…

— Молчать, Приам. — Лорд проговорил это с радостным возбуждением, не отрывая глаз от Драко. — Мальчик мой, ты готов предоставить мне сведения?

Драко сморгнул и уперся взглядом в белое как полотно лицо Панси. Она оседала, сползая по спинке стула.

— Панси готова. Она рассказала мне все.

Лорд закачал головой и обвел взглядом зал.

— Друзья мои, благословенно наше будущее при таких молодых людях!

За окном из-за туч выбился восход нехорошей луны.

Комментарий к 15. Решение проблемы.

как всегда моя телега:

https://t.me/lustforpauli

========== 16. Черный парад. ==========

Комментарий к 16. Черный парад.

!ВНИМАНИЕ! СТРОГО 18+

в главе присутствуют тяжелые для восприятия сцены. Но если вы смотрели Игру Престолов, можете читать.

Я не заметил в том, что произошло, ничего ужасного и прошу это запомнить.

из Говарда Лавкрафта.

Хогвартс. Родной Хогвартс.

Это не была больше школа, в которой они проучились семь лет. Вдали висели дементоры черными сухими тенями, паря над блестящей стекляшкой озера, а сам он стоял во внутреннем дворе, заполненным лишь одними людьми в пиджаках с нашивками. Черные плащи, пиджаки, угрюмые лица, они все казались одинаковыми.

В центре широкого двора находился помост, на котором стояла плаха. Палач в красном колпаке прогуливался вдоль по скрипучим половицам дерева. Его лицо было плотно закрыто алой тканью, и Драко оставалось лишь гадать, кто был скрыт под покровом. Толпа гудела, они все обсуждали происходящее. Он сумел разглядеть мертвенно бледное лицо Дафны, завернутой в черный плащ, она была без родителей. Губы ее свалялись и побледнели, он видел, как потряхивало Дафну от грядущего ужаса.

Панси и Блейза не было. Булстроуд, Крэбб и Гойл сгруздились у входа и что-то громко обсуждали, сильно жестикулируя, Драко продолжил бы их разглядывать дальше, если бы не заметил смуглое скуластое лицо с черными глазами, которые впились в него мертвенной хваткой.

Тео стоял через двух пожилых Пожирателей Смерти от него слева. Его щеки ввалились еще сильнее, прорисовывая идеальный контур болезненных скул, кожа побледнела и выглядела высохшей, но черные радужки теперь буквально слились со зрачком, сверкая странным ядовитым блеском.

Драко сделал к нему шаг через толпу. Нотт не дернулся, буравя его взглядом.

— Зажил? — спросил он просто, указывая на синяк, который сам поставил ему под глазом.

Тео равнодушно пожал плечами.

— Еще в первый день.

— Все равно дерьмово выглядишь.

Тео снова пожал плечами.

— Ты не лучше.

В какой момент их дружба, длящаяся с далекого детства, с треском лопнула? Так не было никакого треска. Было медленное тягучее рвение, которое с каждым днем все сильнее оттягивало их друг от друга, а однажды они проснулись утром и поняли, что ненавидят друг друга.

— Не находишь закономерностей: ты сдал отца, а я невесту, а теперь сама природа мстит нам? — невесело хмыкнул Драко. — Мы с тобой герои, дружище.

Тео поднял руку в черной перчатке и ударил его по плечу, будто панибратствуя. Драко смотрел на друга и не узнавал его: мрачная меланхолия, которой он всегда был подвержен, выродилась в тьму. Тео обзавелся шипами и какой-то эмансипацией, он больше не зависел от отца. Он больше не зависел от Драко. Он не зависел ни от кого, кроме себя. Он дал волю какой-то самой глубинной ненависти.

— Если твои дети поступят в Хогвартс, Драко, они будут учить мое имя в учебнике истории.

— Предателей не записывают в учебники. — Драко улыбнулся ему одними губами.

— Для Лорда, которого ты всегда поддерживал, я герой. — Тео ответил без эмоций.

— К чему эти обвинения, Нотт, если ты сам стал его последователем.

Он качнул головой, продирая серую толпу глазами и не смотря на Драко.

— Хорошо, мы можем поговорить без ублюдских обвинений? Ты же для чего-то начал этот разговор?

— Ты прав, Тео, только диалог должен быть обоюдным. — Драко протянул ему руку, затянутую в шершавую кожаную перчатку. Черные брови Нотта дрогнули в удивлении, и он протянул ему свою ладонь в такой же перчатке. Со скрипом кожи они пожали друг другу руки.

— Поговорим, как взрослые люди. — предложил Драко.

Тем временем на помост вскочил Эдриан Пьюси. Тот самый энергичный бюрократ-староста с изуродованным оспинами и прыщами лицом, которого никто не брал в расчет. Сейчас он расцвел. Пожирательская форма была застегнута на нем на все пуговицы, каждая из которых блестела чистотой, а сапоги сверкали вылизанным сиянием. Эдриан встал по центру помоста и развернул огромный пергамент, длинной гусеницей упавшим вниз.

Пьюси лоснился от бахвальства и лояльности.

— Чистокровные маги и ведьмы, мы клянемся в верности Нашему Темному Лорду Волдеморту, Верховному Повелителю всей Великой Британии, который приведет волшебников к счастью и вернет им лишенные права. Клянемся безоговорочно подчиняться ему и в любой момент пожертвовать жизнью в Его Имя. Слава Темному Лорду! Смерть грязнокровкам!

— Чистая кровь! — с жаром прокричала толпа.

Драко повернулся обратно к Тео и продолжил.

— Я думаю, мы сможем договориться. — спокойным голосом начал он. — Ты не хуже меня понимаешь, о чем пойдет речь.

— О ком. — хладнокровно парировал Тео, его взгляд был прикован к орущему Пьюси.

Драко качнул головой и исправился.

— Да, о ком.

— …указом Его Великого Повеления было сказано, что мистер Приам Гринграсс лишается всех своих активов на территории Англии и зависимых земель, его семье запрещается владеть какой-либо собственностью и титулами, а их опозоренная фамилия будет вычеркнута из Справочника… — торжественный и монотонный голос Эдриана прервал обезумевший лебединый вопль, вырвавшийся из груди Дафны. Ее не поддержал никто, когда она начала оседать на землю. Пожиратели Смерти отшатывались от нее как от зачумленной.

Лицо Тео дернулось, как-будто он хотел броситься помочь ей, но через секунду мертвая сухая маска снова затянула его. Черные мутные глаза посмотрели на Драко.

— Тогда я готов ответить уже сейчас. Она будет моей.

Драко улыбнулся в бешенстве, до скрипа сжимая перчатку в кулак.

— Она не вещь, чтобы быть твоей.

— Правда, Драко? — удивился Тео. — А я думал, что именно так ты относишься ко всем людям вокруг себя.

Драко сощурился.

— Не говори, что обиделся, Нотт. Или ты расстроен, что я слишком мало уделял тебе времени? — притворным театральным шепотом спросил он.

Тео равнодушно поднял черную бровь.

— Мне все равно на это, Драко. Ты показал, что тебе не нужны друзья. Если сам ставишь себя в центр своей жизни, то вскоре останешься там один.

— Сколько трагизма! — Драко хлопнул в ладоши, привлекая внимание шикнувшей на него тетки. Понизив голос, он добавил. — Я не понимаю, о чем ты.

Тео безрадостно усмехнулся. Его серые скулы дрогнули.

— Друзья не уводят чужих девушек. Ты знал, что она мне нравится с пяти лет! Но все равно как всегда наплевал на это, потому что захотел соблазнить ее ради минутной радости. Ну и она хороша!

Драко стиснул зубы.

— Она не минутная радость, Нотт. Эгоист здесь только ты! Я собираюсь, я влюбился, меня обидели… Просто признай, что ты бесишься, что она предпочла меня тебе. — Тео обернулся к нему, его смуглое лицо вспыхнуло от ярости, пальцы его сжали рукоять палочки. Они были среди Пожирателей Смерти, и только это удерживало их от атаки друг на друга.

У Тео чуть подрагивала челюсть, напряженная до предела. Драко смотрел на него обычным пренебрежительным высокомерным взглядом.

Их заставило оторвать глаза от друг друга лишь движение на помосте. Первым на него вывели старика, абсолютно седого и сгорбленного старика. Драко посмотрел на него, чьи глаза были плотно стянуты куском зеленой ткани, а лохмотья на теле свалились, уже не прикрывая ничего, и почувствовал, что знает этого человека.

— Именем Моего Лорда, объявляется открытой казнь Предателей Крови. — монотонный высокий голос Пьюси не останавливался. — Первым будет совершен Волшебный Суд над Артуром Уизли, чье поведение на протяжении последних десятилетий не оставляло сомнений в его симпатиях грязнокровкам и магглам. Артур Уизли обвиняется в коллаборационизме с сепаратистскими структурами грязнокровок, укрывательстве своих детей от Волшебного Суда и связях с магглами.

Толпа загудела, Драко видел, как изменилось лицо его тетки, которое прошибла безумная радость. Беллатрикс обнажила кривые зубы, улыбаясь несчастному. Драко посмотрел на Уизли. Лицо его выражало муку, но было на нем еще нечто блаженное, как-будто он верил, что умирает за правое дело.

Интересно, а действительно ли у них есть сепаратистские структуры?

Драко подумал об этом, но быстро отогнал от себя эту мысль. Его место рядом с чистокровными, в мире, где он вырос и которому будет возвращена справедливость. Уизли на помосте встал на колени лицом к толпе, сложив руки в молящем жесте. Палач двинулся к нему, сжимая рукоятку меча Годрика Гриффиндора.

То, что казнь проводилась именно им, было скорее актом унижения и желанием сразить дух сопротивления. Но Драко знал, что в таком способе убийства человек умирает гораздо быстрее и спокойнее, чем от топора или клинка немагического меча. Милосердие от Темного Лорда.

— …пускай свершится воля Мерлина. — наконец закончил свой монолог Пьюси, смиренно склоняя голову вниз и пропуская палача. Здоровяк с голой волосатой грудью и в кровавом колпаке подошел к Артуру. Бедняга не видел, что священная реликвия Красного факультета, подверглась такому осквернению, его челюсти двигались и что-то шептали.

Сосредоточенные сжатые губы призывали что-то. Или так только казалось.

Палач стоял позади. Спина Артура выпрямилась и замерла натянутой струной, когда послышался рассекающий свист клинка и разорвались соединительные ткани, сохраняющие жизнь. Седая несчастная голова покатилась по помосту в немом страдании, на груди палача алели первые брызги крови.

Драко ощутил тошноту, подкатывающую к горлу теплящейся лавой, Тео рядом сжал губы в нитку, сжимая переплетенные руки до скрипа.

— Слава Темному Лорду! — вскрикнула Беллатрикс, обводя поблескивающими глазами Пожирателей Смерти. Они ответили ей.

— Чистая кровь.

Драко сжал горло рукой. Он знал, что следующей выйдет Астория. Мерлин, прости. Ему хотелось сбежать, укрыться в далекой спальне Хогвартса в Слизеринском подземелье. Спрятаться. Спрятаться. Спрятаться.

Замок давил, окольцовывая его своими древними стенами, сужаясь в воронку. Он не мог упасть сейчас в обморок как первокурсница.

— Во Имя Темного Лорда и Отца всех волшебников, Мерлина, Астория Гринграсс обвиняется в прелюбодейственной связи с магглом. — голос Пьюси звучал так же монотонно, как-будто на помост сейчас выводили не его однокурсницу, с которой он еще месяц назад спорил о темах докладов, а незнакомую преступницу. — Волшебному Суду будет предана она за эту связь, а также за оскорбление семьи своего жениха.

Драко ощутил на себе десятки глаз, прожигающих его лицо. Он стиснул челюсть до скрежета, выпрямляясь. Не в этой жизни, неудачники. Пожилая полная волшебница заохала, качая головой.

Драко был счастлив лишь одному. Астория, которая вышла к плахе была тоже с завязанными глазами. Белая повязка плотно сомкнулась сзади на медных смятых длинных волосах, стягивая их лохматыми прядями. На Астории было бальное платье с жемчужным отливом и туфли на массивных каблуках. Она шла и улыбалась, гордо подымая голову вверх.

Эльфиха помогла ей опуститься на колени, подминая пышные нижние юбки и подкладывая мягкую подушку под ноги, чтобы Астории было не так неудобно. Она опустилась. Ее губы улыбались, но начинали подрагивать, когда до нее донеслись тяжелые звенящие шаги палача. Она затрясла головой и, наконец, с них сорвался низкий предсмертный вопль ужаса.

— Гори в аду, ублюдок!

У Драко не было сомнений, кому предназначались эти слова. Палач захватил ее волосы, мешая сопротивлению, и срезал красивую голову с ее плеч.

Дафну вырвало. Она упала между Пожирателями Смерти, захлебываясь в слезах. Нечеловеческий крик продирал ее горло, пока она пыталась сопротивляться тем, кто уносил ее с внутреннего двора. Драко понимал Дафну.

Стоила ли игра свеч? Ему не на кого было опереться, когда перед глазами заплясали черные мотыльки. Гермиона. Он делал это только ради нее.

Или все-таки для себя?

Неожиданно в пышном платье, которое обнимало безголовый труп Астории, что-то задергалось. Публика отшатнулась, когда из-под пышных нижних юбок выпрыгнула комнатная собачонка, отчаянным лаем надрываясь в толпу. Драко показалось, что он пережил маленькую смерть сам. Нет, к чему эти маневры? Астория уже никогда не встанет.

Он стоял абсолютно с пустой головой, которая не способна уже была обрабатывать происходящее, когда на помост вывели третьего мученика. Рейган Нотт был облачен в обычную форму Пожирателя Смерти с нашивками Темного Лорда. Глаза его стягивала черная повязка, но тонкий морщинистый рот усмехался.

Его вели трое Пожирателей Смерти.

Голос Пьюси, зачитывающего приговор, затрясся в страхе впервые за вечер.

— Во Имя Темного Лорда и Отца всех волшебников, Мерлина, — он тяжело сглотнул, спотыкаясь о слова. — Сэр Рейган Нотт обвиняется в порочащей его честь связи и ненастоящем браке, заключенном по закону магглов, с грязнокровкой.

Рейган ухмыльнулся сильнее, обнажая крупные прокуренные зубы. Он присел на колени без посторонней помощи.

— …Волшебный Суд предает казни Волшебника, который оскорбил самого Темного Лорда и его доверие. — голос Пьюси дребезжал как старый расстроенный рояль.

Неожиданно Рейган заговорил.

— Думаю, леди и джентльмены, никто не расстроится, если я сниму эти проклятые шоры с глаз. Мне бы хотелось последний раз взглянуть на сына.

Ему никто не осмелился возразить, даже Беллатрикс. А Темного Лорда на казни не было.

Рейган стянул повязку, отшвыривая ее к сброшенным мертвым телам. Он был по-прежнему красив и страшен, возможно морщин на его лице стало ещё больше, но он не изменился. Глаза Рейгана прошлись по толпе и, скользнув по Драко, нашли Тео.

Драко ощутил немую скованность, которая пригвоздила Тео. Будто бы сам попал под пресс, все сильнее давящий и давящий на тебя. Сворачивающий в лепешку. Пальцы Тео, стянутые кожаными перчатками, сдавили рукоять палочки.

Рейган молчал, но его глаза Сатаны будто бы желали счастливо оставаться.

Неожиданно Нотт дернулся и бросился прочь со двора, расталкивая и распихивая волшебников. Он бежал в замок, а раненой птицей за ним летел черный плащ, сопровождаемый взглядом отца. Рейган оцепенел, каменной статуей провожая Тео. Драко обернулся на него.

Палач медлил. Перекидывая меч из одной руки в другую, он наконец замахнулся, но не смог отрубить голову с первого раза. Страшный вопль объял двор. Наконец старая голова Рейгана Нотта слетела с плеч и покатилась колобком по помосту. На ней еще какое-то время дергались в предсмертной судороге зубы.

***

Почему. Все. Казненные. Чистокровные?

Драко стоял в одной из галерей замка, в которой выставили головы убитых в качестве живых (возможно не слишком) доказательств того, какие кары ждут Предателей Крови.

Он уже справился с первым шоком, но теперь в его мозгу засел отвратительный вопрос. Почему?

Темный Лорд пришел, чтобы расправляться с грязнокровками. Чтобы отомстить за унижение, нанесенное магглами всем волшебникам. Но все, кто были наказаны и уничтожены, являлись чистыми. Уизли, Гринграсс, Нотт. Это были волшебники, чьи имена знали все, кто понимал, что такое Справочник.

Это называется местью магглам? Драко чувствовал себя идиотом. Мерлин Блядский, это просто безумие. Они не убили ни одной грязнокровки, они просто уничтожили тех, под чьим флагом выступали. Впервые в жизни он чувствовал, что завтрашний день не принадлежит ему. А какова вероятность того, что через час на столе Темного Лорда не окажется доноса, в котором уже Драко Малфоя назовут любовником неизвестной магглы, а потом и его голова будет стоять среди этих?

Какая угодно, но только не нулевая.

Он ненавидел грязнокровок, но в Лорде разочаровался. Кем был этот урод, если позволял уничтожать чистокровных волшебников как комаров?

Драко подошел к зеркалу, висевшему в ближайшей уборной, и стиснул раковину руками, разглядывая себя в зеркало. Он был бледнее обычного с лихорадочным блеском в глазах. Голова ощущалось тарой, заполненной ртутью. Скулы резали щеки мощного квадратного лица лезвиями. Он ощущал в себе столько бесполезной силы.

Примет ли его Грейнджер таким? Но она должна понимать, что действовал он в их общих интересах, если она считает себя разумной девушкой. Драко впился в мрамор сильнее. А если нет?

Такого варианта в его плане не было.

За окном, пропускавшем бледный свет, виднелось празднование. Пожиратели Смерти устроили фуршет на месте казни, хотя остались лишь самые бесноватые вроде его тетки. Но их было много. Всю поляну заполнили черные плащи, сапоги и зеленые нашивки, они радовались. Матери продолжали обсуждать своих детей, отцы — бизнес, а подростки — девчонок. Будто бы и не было трех голов, слетевших с плеч.

Неожиданно поляну пронзила фиолетовая вспышка магии. Драко сначала подумал, что это случайность, сорвавшаяся с палочки одного из Пожирателей, когда вспышек стало становится все больше и больше. Во двор трансгрессировали другие.

Сепаратистские структуры. Наверное они хотели успеть спасти старика Уизли.

С каким-то запозданием подумал об этом Драко. Он увидел рыжую шевелюру Уизлетты, бившейся в неравной схватке с Эдрианом. Она побеждала. Пьюси был силен лишь в словах, когда противник стоял перед ним на коленях, а сейчас он проигрывал.

Драко знал, что Пожиратели одержат вверх. У них не было возможности не победить, но почему-то впервые за день он решил, что будущее у него все-таки есть.

Комментарий к 16. Черный парад.

ну что, рассказывайте, как вам :)

моя тележка: https://t.me/lustforpauli

========== 17. Страшные истории для рассказа перед сном. ==========

Когда я оглядываюсь через плечо,

Что, по-твоему, я вижу?

из Donovan, Season of the witch

— Они уехали.

Слова Пьюси, стоявшего в черном зале над всеми Пожирателями Смерти, звучали слабо. Глухо. Его губы чуть подрагивали.

— Друзья мои, это никуда не годится! — Лорд поднялся, оглядывая своих последователей красным взглядом. Он резал подобно тупому ножу: больно, раздавливая, долго. Тео с тоской посмотрел в окно, где за чистыми стеклами раскинулся сад мэнора, омытый весенним дождем. Пухлые свежие почки надулись на деревьях. Везде просыпалась жизнь.

А тем временем, Нагайна поползла по столу, с шипением готовая броситься на любого из них.

— Уехать. Предать Наше Правое Дело в любой момент!

Тео сморгнул. Хвост Нагайны промелькнул мимо.

— В момент, когда мы так нуждаемся в верных последователях. — безносое лицо Лорда улыбнулось, натягивая прозрачную кожу на зеленые жилки вен. — Что известно о нападении, командор Лестрейндж?

Тео обернулся в сторону человека, сидевшего напротив Драко. Грузного отвратительного Пожирателя Смерти, на котором едва ли сходился самый большой форменный пиджак, обрюзглое его лицо свалялось, а рот был вечно опущен вниз. Лестрейндж был отцом мужа Беллатрикс — Руди Лестрейнджа, и последователем Темного Лорда времен школы. Он был стар, дремал на собраниях, но почему-то Лорд доверял всем им, первым, хотя предательство Рейгана Нотта должно было возбудить что-то в его воспаленном к подозрениям мозгу.

Губы Драко в омерзении скривились, когда Лестрейндж поднялся. Его грузное тело с большим трудом оторвалось от высокого стула. Он зашевелил губами в сдавленном скрипе голоса.

— Мой Лорд, сепаратистские структуры собирались отбить у нас Предателя Уизли, но они просчитались по времени. Отрядом руководила его дочь, Джиневра, однако сорок из пятидесяти нападавших взяты в плен, осталь…

— Предательница Крови?

Лорд оборвал его.

— Ей удалось бежать, мой Лорд. — Лестрейндж вытащил из внутреннего кармана большой серый платок и промокнул им влажный лоб и шею. С него валил градом пот.

— Это позор, друзья мои! — глаза Волдеморта обвели зал, сверкая. Эту эмоцию можно было бы окрестить и радостью, и бешеной яростью. — Запомните раз и навсегда, в Англии и зависимых территориях нет сепаратистов. Их просто нет, а все остальное мы уничтожим. Садитесь, командор.

Тео сглотнул. Кажется, вчера внутри него что-то перевернулось. Он не спал всю ночь, вспоминая черный раздирающий взгляд отца, стоявшего на коленях. Теперь все кончено. Он закрывал глаза и видел коленопреклоненного старика, он оборачивался и ему казалось, что что за ним следят черные глаза. Точно такие же как и у него самого.

Это было безумием.

— Нам нужны люди. Мы не имеем права терять Чистую кровь в этот тяжелый момент, когда враги окружают нас повсюду. — зеленая ладонь хлопнула по столу. — Всем чистокровным волшебникам отныне воспрещается выезд из страны без специальных распоряжений. Но

это, друзья мои, вовсе не значит, что Предатели Крови будут жить!

Тео почувствовал себя смертельно уставшим. Теперь, когда отец умер от рук палачей Лорда, он остался абсолютно свободен и один, ничто больше не мешало ему делать то, что хотел он. Кроме Темного Лорда.

Это было так глупо. Он написал донос после того, как принял метку из-за отца, но теперь сам был привязан к Лорду крепче, чем когда либо.

У Тео было лишь два выбора: сдаться и уйтилибо же встроиться в систему и получать выгоду.

И в какой-то момент внутри него победила жажда жизни. Зачем страдать, когда можно жить счастливо, пускай, преступив через себя. Он не считал грязнокровок отвратительными, он видел, что грязнокровка жила с его отцом, и ничего страшного с тем не случилось. Но если так говорят все? Если следование механизмам Лорда несет лишь уважение и награды, зачем бороться. Зачем отказываться от счастья, когда оно так близко пусть и не в розовом мире.

— Мальсибьер! Список уехавших. — голос Лорда взревел, разразившись над ними в высоких потолках обеденной залы мэнора.

— Забини, Блейз, восьмой курс Хогвартса, по нашим данным на Сицилии у третьего мужа Хемильды Забини.

— Далеко… — с негодованием ответил Лорд. — продолжай.

— Грейнджер, Гермиона, восьмой курс Хогвартса, по нашим данным на Айоне, в поместье отца.

Тео быстро взглянул на Драко. Он буквально ощутил флюиды странной возбужденности и страха, исходящие от него. Челюсть Драко напряглась, а вена на шее чуть вздулась, он не отрывал глаз от Лорда. Люциус посмотрел на него с расстройством.

— А вот тут мы остановимся! — Лорд снова пришел в хорошее расположение духа, когда услышал ее фамилию. — Драко, что скажешь о своих успехах?

Тео ощутил, что собственное сердце его перестало биться. Драко был у Грейнджер. Драко… блять. Дружище, ну какой же ты потрясающий товарищ. С такими друзьями не потребуется ни единого врага.

Малфой поднялся. Он был напряжен, но по-прежнему до безумия решителен. Тео видел, что его уверенность в себе еще ничто не подвело. Это выбешивало. Драко всегда получал, что хотел. Просто потому что был счастливым ублюдком с хорошим уровнем пренебрежения ко всем кроме себя. Но хер тебе, Драко, а не Гермиона.

Внутри него бесновалась ревность. Тео не мог с ней управиться, она все душила и душила, обвиваясь кольцами вязи вокруг горла.

— Мой Лорд, я… — Драко чуть замер. Решил придумать ложь? Драко улыбнулся, смахивая белесую прядь со лба, и быстро посмотрел на Тео с насмешкой. — Я, увы, не успел побеседовать с мисс Грейнджер. Ее мать была крайне нелюбезна, когда я прибыл на Айону, но я бы продолжил задание, и я мечтаю продолжить его сейчас, но в тот день был Ваш призыв. Я не смел тогда ослушаться.

Волдеморт сделал кивок Нагайне, и змея остановилась перед Драко, заглядывая бездонными бусинками глаз в него. Драко сжал правую руку в кулак. Он не моргал, сухой взгляд уперся в змею.

— Хорошо, мальчик. — наконец продолжил Лорд задорно. — Только второй раз ты туда не поедешь, а то я вижу слишком много отвлечений.

Драко напрягся. Что змееед имел ввиду?

— Мой Лорд, я не…

— Поедет мистер Нотт. — просто ответил Волдеморт. — Ты будешь полезнее рядом с отцом.

Губы Драко исказила судорога бешенства, он побледнел, но кивнул. Поклонившись, он присел.

— Благодарю Вас, мой Лорд.

Тео почувствовал, что сердце екнуло. Так ли он был прав, говоря, что ему не нравится режим Темного Лорда? Змея ревности уступила место новому чувству: его залило вдохновением. Благодарностью, справедливостью. Хер тебе, Драко.

Он вскочил с места, чуть не опрокинув стул, зацепившись за его черные деревянные ножки.

— Мистер Нотт, Грейнджер должна быть здесь завтра. Впереди предстоит укрепление наших идей в мире, борьба с врагами. Нам нужно знать, с нами ли она или против нас. Семейству не удастся отсидеться как в прошлый раз, мы начнем с дочери. — пальцы Лорда застучали по лакированной поверхности длинного стола. — Не провалите задание, как ваш предшественник, Теодор.

Да. Мерлин, да! Тысячи миллионов раз да! Это было сродни чувству, которое испытывали древние вожди, отпивающие вино из черепов поверженных врагов.

Тео захлестнула благодарность. Он был оценен.

Его оценили!

— Благодарю, Мой Лорд! Сейчас же отправляюсь. — он вышел из-за стола, кланяясь и оставляя рядом с пустым сидением Рейгана второе место. — Благодарю, Мой Лорд.

Он бросился к двери, практически переходя на бег. Стук его сапог разлетался по зале, оседая в камине. До него доносились размеренные слова Масильбера, продолжающего зачитывать список, но Тео не мог отказать себе в удовольствие обернуться на Драко, когда открывал дверь.

Он смотрел низко в стол и губы его были плотно сжаты. На ухо Драко что-то быстро шептал Люциус.

***

— Моргана явилась народу?

Гермиона сжала губы и одернула рыжий вязаный свитер, присаживаясь напротив деда, одетого во фрак. Он соблюдал этикет даже за завтраком.

— Я просто устала сидеть в одиночестве и без еды. — сердито ответила она, накладывая к себе в тарелку тосты и джем. Старый Грейнджер усмехнулся себе в усы.

— По вашим щечкам, мисс, ровно как и по поведению вашей няньки, явно не скажешь, что вы изголодались.

Гермиона подняла глаза и рассерженно кинула масло обратно в хрустальную масленку.

— Ах вот так! — она сделала попытку подняться, когда руки Джин поймали ее локоть.

— Садись, Гермиона, мы по тебе скучали. — ее голубые глаза улыбнулись. — Дедушка просто шутит.

Гермиона присела и вернула масло и джем обратно к себе на тарелку. Венделл кивнул ей и завтрак продолжился. Дед был явно доволен ее возвращением, потому что чувствовал себя на стороне выигрышной, пусть и в споре, который так и не разрешился. Он пил крепкий кофе, в который положил не менее семи кусков сахара.

Гермиона, насупившись, жевала тост. За окном бушевала весна, расцветая свежими красками повсюду. Из распахнутых окон виднелись море и зеленые выгоны с овцами. Ей до смерти хотелось гулять. После визита Мал… Драко Гермиона поняла, что не сможет сидеть больше в душном плену комнаты.

— По моим подсчетам Темный Лорд со дня на день уничтожит остатки сопротивляющихся очагов в Шотландии и сможет выйти на Ирландский остров. — довольно сообщил дед, откладывая полосу газетной сводки. Его большой нос расплылся в радостной эмоции.

Гермиона скривилась.

— Тебя совсем не смущает, что остатки сопротивления — это буквально мои друзья! — она возмущено посмотрела на него.

Венделл глубоко вздохнул и сжал виски руками.

— Прошу вас, отец! Гермиона! Прекратите этот спор, вы не измените позиций друг друга, но испортите нам завтрак.

— Это лицемерная позиция, папа! — воскликнула Гермиона. Венделл покачал головой в немом негодовании и посмотрел на них с мольбой.

— Прошу вас. Никакой. Политики. За столом. — он ударил рукой по скатерти. — Пока я еще хозяин этого дома, поэтому могу просить о чем-то. Точнее не просить, а устанавливать правила.

Старик шаловливо взглянул на него и продолжил изучение газеты. Гермиона снова насупилась. Ее растрепанные кудряшки делали ее похожей на одуванчика.

— Гермиона, как ты провела время? — спокойно спросил Венделл, следя за домовиком, подливающим кофе его жене.

Гермиона пожала плечами, стараясь выглядеть как можно более равнодушной. Но сердце билось как пойманный вампир.

— Прекрасно провела… я читала.

Отец улыбнулся.

— Я могу выписать тебе издание о Гоблинской Столетней Войне, обещал же. — его лицо мягко развернулось к дочери. Гермиона, откусившая большую часть тоста, поспешно закивала.

Завтрак дальше проходил довольно миролюбиво, и Гермиона уже собиралась отпроситься гулять, когда дверь ударилась, сотрясаясь витражным стеклами, и на пороге возник трясущийся Уилли. Его уши дрожали словно принадлежали африканскому слону.

— Хозяин. — срывающимся дробящимся голосом проговорил Уилли. — Там. Там Пожиратель Смерти!

Идиллия хрустнула, надрываясь лебединой песней. На губах деда Грейнджера промелькнула какая-то удовлетворенная радость, а Грейнджеры мгновенно поднялись со своих мест.

Венделл прислонил напряженную ладонь ко лбу. Его миролюбивый облик изменился в мгновение.

— Джин, идите с Гермионой, мы с отцом останемся.

— Папа, но… — Гермиона сделала попытку остановиться, увлекаемая матерью ко второму выходу.

— Гермиона, иди! — Венделл повысил голос и дал знак эльфам продолжить уборку. Она не стала сопротивляться.

***

Они оказались в розовой гостиной. Маленькой вспомогательной комнате с великолепным освещением и мебелированием. Комнату использовали как будуар для дам, когда в поместье происходили приемы.

— Мама, они хотят сделать папу Пожирателем Смерти? — Гермиона остановилась, покусывая губы. Ее руки чуть-чуть подрагивали.

Джин спокойно поправила волосы, печально улыбнувшись дочери.

— Гермиона, об этом знает только человек, который к нам приехал. — тонкий рот Джин чуть дрогнул, опускаясь вниз. — Я не имею ответа на твой вопрос, но мы с папой не поддерживаем и не можем поддерживать происходящее. Ты знаешь это.

Гермиона кивнула. Джин перевела взгляд на окно, а потом осторожно присела в кресло.

— Мы приняли решение о переезде. Я не знаю, как ты отнесешься к этому, но ты должна поехать с нами хотя бы из-за соображений безопасности.

Гермиона почувствовала, что внутри как-будто что-то оборвалось. Вчера она получила письмо от Драко, который писал ей о казни трех чистокровных волшебников из-за каких-то доносов, и о Джинни, которая смело ворвалась на это судилище. Она понимала, что мать права, но когда в голове рождались мысли о том, что она не увидится с Драко очень долго, сердце начинало болезненно ныть.

— Да, наверное, вы правы. — слова эти дались ей с большим трудом, как-будто она переступала через себя. — Мама, я никогда не выйду замуж за Теодора, ты же знаешь это.

Джин мягко улыбнулась и кивнула.

— Почему он вызывает у тебя такое отторжение?

Гермиона нахмурилась. Промеж бровей появился сильный залом.

— Я не знаю, ма. Но мне просто неприятно о нем думать на уровне подсознания.

— Проклятье какое-то. — Джин посмотрела на дочь с материнской нежной насмешкой.

— Нет! Это мои чувства. — Гермиону почему-то обидело предположение, что ее любовью и ненавистью возможно манипулировать со стороны.

— Хорошо, Гермиона, я не принуждаю тебя к этому. Хотя, должна признаться, что сначала рассматривала такой вариант. — Гермиона закатила глаза.

— Он отвратителен. — ее губы дернулись с недовольством. — Куда мы едем?

Джин поднялась и подошла к окну. Свежий морской воздух соленым ветром бил в лицо.

— Во Францию. В Кале. У моего племянника есть там дом, дальше посмотрим. — Джин говорила глухо и уже без улыбки. — Если обстоятельства складываются так прямо сейчас, то нам будет лучше трансгрессировать немедленно.

— Как?! Сейчас?

Гермиона ощутила злую когтистую руку, сжавшую горло. Никакой больше прогулки по белым пляжам Айоны. Просто уйти навсегда. Не прощаясь. До лучших времен.

— Да. Сейчас. — голубые глаза Джин буравили ее. Впервые в жизни она не находила в них успокоения. — В Черном лесу Сонной лощины под столетним дубом в ущелье Прозерпины находятся порт-ключи. Они перенесут нас сразу в Кале. Мы будем перемещаться по отдельности, потому что Венделл считает, что это безопасней. Если у тебя не собраны вещи, то захвати палочку и предметы первой необходимости, я трансгрессирую прямо сейчас, а папа — после разговора.

Гермиона кивнула, пытаясь прийти в себя от принятия новой реальности. Она схватилась за ручку двери, готовая уйти и бежать собираться, когда на языке ожогом воспламенился вопрос.

— А дедушка?

Мама не смотрела на нее. Ее ответ опустошал.

— Он остается.

Комментарий к 17. Страшные истории для рассказа перед сном.

до конца пять глав :/

––––––––––

телеграм:

https://t.me/lustforpauli

========== 18. Ты опозорила любовь. ==========

Комментарий к 18. Ты опозорила любовь.

Буквально вдохновлено песней “you give love a bad a name”.

Ты обещала мне рай, а провела через ад.

из Bon Jovi, U give love a bad name

Гермиона металась по комнате словно ошпаренная кошка. Все вокруг нее было в беспорядке: те недели, которые она провела здесь безвылазно отразились на общем убранстве. Вокруг нее валялись в хаосе смятые простыни, одежда. Из распахнутых окон доносились звуки весны, которая начинала распускаться пышным цветом повсюду.

Но Гермионе было не до этого. Она пыталась найти палочку, и мысль о том, что Пожиратель Смерти находился в их доме, доводила ее до дрожи. Она винила родителей за то, что те решили уезжать слишком поздно, когда зло торжествовало практически безраздельно над Англией. На что они надеялись?

Что Лорд исчезнет сам? Гермиона с тоской подумала о Драко. Зачем он согласился на этот ужас? Она не верила в то, что он плохой человек, Драко вырос в обществе, где действительно были крайне агрессивные взгляды, но почему-то хотелось верить, что он Пожиратель Смерти, но не до конца. У него же просто не было выбора.

Гермиона признала свои чувства к нему. Это было странно, похоже на горячее желание больше, чем на принятие, она знала его лишь с этой страстной стороны, но уже была влюблена. На ее столе лежало раскрытое письмо, которое Драко прислал из Хогвартса. То, о чем он писал заставляло сердце сжиматься.

…Теодор отправил донос на своего отца (у мистера Рейгана была грязнокровая супруга), а показания Панси привели под суд Асторию. Теперь я свободен, Грейнджер. Но почему-то внутри теплится мерзкое чувство, что я не прав. И не имею ни малейших оснований для радости…

Гермиона боялась Рейгана Нотта всю свою жизнь. Одним из ее воспоминаний были газетные сводки, в которых лицо сэра Нотта выглядывало на нее с колдографий. Гермионе казалось, что перед ней сидит древнее чудовище, принявшее вид лощеного красивого старика. Но самым странным для нее было осознание, затопившее мозг однажды. Гермиона испытывала к Рейгану практически такое же живое отвращение, которое теплилось внутри нее после общения с Ноттом.

Как-будто неприязнь к сыну перескочила и на отца. Это было так рационально, но одновременно невозможно, что ей хотелось смеяться от нелепости. Теодор написал донос на отца. Мерлин. Мерлин правый, Мерлин всемогущий, Мерлин Блядский.

Тео, ты серьезно?

Слова Малфоя про Асторию кольнули сильнее. Панси? Гермиона перечитывала эти строчки несколько раз, но все-таки в ее голове по-прежнему сидела неувязка. Панси была омерзительной, но придавленной авторитетом Астории. Гермиона знала, как она боится потерять ее протекцию! Но что заставило Панси пойти на предательство? Ревность? Может быть.

Но все-таки беспокоилась Гермиона отнюдь не за душу Панси. Гермиону тревожила она сама. Глубоко в душе она однажды пожелала Астории всего того, что случилось с ней. Ведь Астория была преградой. Преградой между ней и Малфоем.

— Ты тоже! Поклянись мне.

Это был ее требовательный голос. Ее просьба. Гермионы.

Нет, цель не стоила средства. Сейчас она была убеждена в этом. Гермионе с родителями было нужно бежать из этой страны только потому, что люди, чьи цели оправдывали средства пришли к власти. Они разрешали убивать во имя цели, предавать во имя цели, но нельзя было не понимать, что в один день эта схема придавит и Гермиону гвоздями железной девы, и тогда уже жернова цели перемолют ее саму.

Астория была сучкой. Астория мешала. Но Астория была живой.

Гермиона сжала губы и сбросила в маленькую сумку галеоны и несколько пар нижнего белья. Пожалуй, все остальное будет лишним. Она сосредоточилась и уже была готова трансгрессировать, когда настойчивый стук раздался в дверь.

— Гермиона, это дедушка!

Она замерла. Жалость свалилась на нее, наковальней придавливая к полу. Он остается.

— Я хотел попрощаться, Гермиона! — он снова настойчиво постучал. Попрощаться? Он знает подробности плана? А где папа, где Пожиратель?

Она в нерешительности дернулась. Это же дедушка. Ее любимый старый дедушка, вынянчивший ее, подаривший ей первый сборник сказок Барда Бидля. Он остается.

— Гермиона! — его голос звучал требовательней. Стук слева продолжился. Она подошла к двери и, сомневаясь, крикнула.

— Дедушка, а где папа?! — Гермиона сжала губы, вслушиваясь в ответ. Дед закашлял.

— Он трансгрессировал в середине нашего разговора. Вероятно, в Черном Лесу. — Гермиона сморгнула, осознавая ответ, заглушенный дверью.

— Ааа… Пожиратель?

— Он ушел, дорогая. — голос деда звучал как всегда. Как-будто бы он предлагал Гермионе сладость тайком от матери.

— Как ушел? — что-то ей все-таки не нравилось. Подозрение засучило свои мохнатые лапки.

— Гермиона, открой дверь, и я все расскажу! — возмущено проговорил он. — Не следует юной леди держать деда под…

Гермиона распахнула дверь быстрым движением. Это ее родной дедушка, тут нечего подозревать! Нечего платить злу его же оружием.

— Хорошо, проходи. — за створками показался ее высокий худой старик.

Венделла действительно не было рядом с ним, но из-за спины выглядывала черная накидка плаща Пожирателя Смерти, который стоял за плечом деда. Его лицо было скрыто серебряной маской, витиеватым заслоном пряча его от глаз. Злость и обида схватили Гермиону за шею, падая в лапы к пауку подозрения. Он остается.

Гермиона попыталась отпихнуть входящих и захлопнуть дверь, но секунды, проведенные в замешательстве сыграли им только на пользу. Дед шагнул вперед и обезоружил ее.

— Экспеллиармус. — он проговорил это быстро и без эмоций. Пожиратель позади него не двигался.

Гермиона попятилась назад. Немая обида упала на нее, застилая глаза. Дедушка, это ты?

Палочка выскользнула из ее рук, оказавшись древком в большой ладони деда с ободком старого обручального кольца. Она еще какое-то время вибрировала в его руки словно живая. Глаза Гермионы расширились, плескаясь яростью. Он уперлась поясницей в крышку стола, молча оставаясь на расстоянии.

— Так будет лучше. — дед спрятал палочку во внутреннем кармане своего фрака. Он посмотрел на нее с жалостью, но совсем без сочувствия. Единственное, что ей удалось увидеть в его глазах — восстановленную справедливость.

Гермиона стиснула губы. Ее сердце дрожало где-то в спине.

— Где, папа? Ответь мне правду! Хотя бы ради того, что я твоя внучка! — ее голос сорвался, трепыхаясь.

— Я же тебе сказал, Гермиона. — сделал мягкую попытку дед. — Он трансгрессировал во время нашего разговора.

Гермиона с ненавистью огляделась, словно загнанный в угол зверек, ее глаза остановились на черной фигуре Пожирателя Смерти.

— Про него ты тоже сказал!

Дед закачал головой, делая к ней шаг.

— Не подходи ко мне! — она прошептала это сквозь зубы с такой злостью, что он и впрямь отшатнулся. Пожиратель стоял каменной статуей словно телохранитель. Истукан.

— Гермиона, ты должна понимать, что я делаю это лишь ради твоего блага. — снова продолжил Грейнджер мягко. Она смотрела на него ненавидящим взглядом.

— Ты предал меня, вот что ты сделал!

— Гермиона!

— Уходи. — ее голос звучал твердо. — Просто уходи, оставь меня с этим. — она кивнула на Пожирателя. — Явно твое участие в этом деле сводится к минимальному.

Крылья длинного носа деда дрогнули, и он нахмурился.

— Ты сама потом скажешь мне слова благодарности. Если я не смог спасти своего сына, то хотя бы ты проживешь достойную чистокровной волшебницы жизнь, Гермиона.

Гермиона почувствовала, что захлебывается. Ее разрезало лезвием страха и предательства на две части.

— УХОДИ! — ее легкие лопнули. Глаза застилали больные горячие слезы.

Дед качнул головой, видимо пытаясь что-то сказать, но потом действительно последовал ее словам. Он оставил их с истуканом наедине, тихо прикрыв дверь за собой.

***

Ее разрезало тупой болью предательства. Гермиона подняла глаза наверх, пока слезы ручьями выливались из-под век. Как он мог?!

Она в ярости посмотрела на Пожирателя, тот пока что замер, не двигаясь. Даже маску не снял. Проклятый ублюдина. Что он так мнется? Гермиона уперлась сцепленными руками за спиной в край стола, надавливая на гладкое дерево. Она почувствовала, что нащупала краешек письма, оставленного Драко. Это придало ей сил.

— Мы долго будем смотреть друг на друга? — сверкающие глаза сдавили его беспощадно. Пожиратель кивнул и сделал несколько быстрых шагов к ней.

Гермиона размазала дорожку слез по правым глазом и дернулась.

— Дистанция! — вскрикнула она, выставляя перед собой ладони. — Мой дед может быть и дал тебе индульгенцию на меня, но если ты меня тронешь, я…

Пожиратель замер черной фигурой и проговорил измененным голосом за маской. Он звучал глубоко и потусторонне.

— Я понял.

Гермиона сощурилась. Стянув рукава своего рыжего свитера ниже, она посмотрела на него с прищуром. Миндалевидный разрез глаз растянулся подобно лисьему.

Хотя бы не немой. С ехидством подумала она.

— Что дальше? Мне лечь на пол с закрученными руками, ты наденешь мне кандалы или просто прямо тут поставишь метку?! — она пыталась защищаться хотя бы словами. Палочку у нее отняли.

Черные кожаные перчатки Пожирателя Смерти показались из-под плаща. Он приложил их к своей маске на то место, где был изображен рот, словно показывая не шуметь. Металлический голос проговорил.

— Помолчи хотя бы секунду.

— Я не замолчу, пока ты не уйдешь из моего дома, прежде вернув мне палочку! — ответила Гермиона громко, чувствуя, что внутри нее сердце сделало глубокий удар где-то в пятках. Пальцы ее снова сжали кусочек конверта с письмом. Она все сможет.

Пожиратель напрягся. Он был весь закутан черным, но она смогла уловить движение. Он был смущен? Испуган? Может, он еще очень молод?

— Грейнджер, приказывать здесь буду я. — ответил он снова железно.

Но Гермиона уже почувствовала его слабость. Он прекрасно мог скрыться и замаскироваться, но скованность исходила от него как кровь от убитой антилопы. Гермиона усмехнулась сквозь слезы. Ее глаза метнулись к выходу.

Это не утаилось от Пожирателя, который свирепо надвинулся на нее, загораживая своей тенью солнечные лучи. Зайчики света испуганно разбежались от него. Гермиона сжалась в стол до рези в пояснице. Его затянутая в перчатку рука приблизилась к ней, приподнимая подбородок.

С омерзением она ощутила касание шершавой кожи с лицом. Она видела только прорези для глаз, через которые не было понятно ничего. Вторая рука Пожирателя опиралась на стол в нескольких сантиметрах от ее.

Он чуть поглаживал ее подбородок большим пальцем. Гермиона не хотела дергаться из опасения, что он может расценить это как наилучший повод прижаться сильнее.

Она сжала щеки изнутри зубами, закатывая глаза.

— Мы долго будем так стоять?! — наконец не выдержала Гермиона. Этот Пожиратель наверняка какой-то перевозбужденный малолетка.

Он отшатнулся от нее, и кожаные перчатки исчезли в его мантии.

— Нет, если ты желаешь отправиться к Темному Лорду прямо сейчас, то мы не будем тянуть. — снова отрапортовал искаженный голос. Гермиона чуть сдвинулась вправо. Ее кудряшки упали лавиной между ними.

— Видимо у меня нет опций лучше. — пробормотала она. Пожиратель больше не трогал ею, наблюдая за ней с интересом. — Что он от меня хочет? Метку?

Пожиратель скрестил руки на груди и склонил голову.

— Ты же знаешь, что Мой Лорд не требует от женщин обязательного повиновения. — проговорил он.

Гермиона напряглась.

— Действительно. — четко разделяя буквы, заговорила она. — У женщин же есть еще одна функция.

Ее негодование ощущалось настолько резко, что она перестала жаться к столу и отошла от Пожирателя на целых три шага. Развернувшись спиной, Гермиона поняла, что ее потряхивает от напряжения и несправедливости.

— Какие вы все… средневековые! Как можно мыслить так узко, когда сейчас любая женщина сама способна сделать себе жизнь! Когда ее жизнь может выходить за рамки пеленки ребенка и кровати мужа! — она обернулась к темной фигуре. — Ты же сам наверняка будешь последним, кто вступит в прямое сражение с Беллатрикс…

— Она просто безумна.

Брови Гермионы дернулись.

— А что скажешь про Риту?

Дыхание Пожирателя ощущалось совсем рядом.

— А ты хочешь быть как она? Продавать свое перо любой власти, сочиняя дифирамбы гению Темного Лорда. Действительно лучше чем замужество!

Гермионе показалось, что от злости на ее голове кудряшки зашевелились подобно змеям Медузы Горгоны. О, как она ненавидела этого человека, олицетворявшего ту самую бетонную плиту, придавившую ее будущее.

— Я сейчас скажу тебе, что я хочу! — воскрикнула она. — Я хочу увидеть весь мир, начиная от американских колоний, где живут деньги и свобода, заканчивая самой глухой деревней в Бельгийском Конго, где жарят волшебников на кострах и строят дома из палок. Я хочу получить образование и найти свое место в жизни, чтобы умирая помнить, что я прожила ее не зря! Но тебе видимо этого не понять. Ведь намного проще опуститься на уровень орков, следующих за Волдемортом. А я была рождена для опытов и экспериментов!

Пожиратель Смерти дернулся, видимо намереваясь что-то ответить, когда его маска неожиданно повернулась в сторону пергамента, оставленного ею на столе. Его смятый кончик торчал из-под книги.

Заметив направление его взгляда, Гермиона кинулась к столу, но он уже поднял письмо и задрал его высоко над головой.

— Отдай придурок! — зашипела Гермиона, когда он перехватил ее руки второй кожаной перчаткой. Она забилась.

— …надеюсь, Грейнджер, мы увидимся раньше, чем моя собственная голова слетит с плеч, и сумеем закончить все то, что не успели. Я вернусь. — Гермиона сделала попытку вырвать письмо, но вместо этого порвала пергамент. Пожиратель засмеялся металлически. — Вот какие эксперименты тебе нужны!

Гермиона оттолкнула его, отбегая к кровати. Растрепанные локоны падали на ее шею и пунцовые щеки. Она кусала губы.

— Мерлин, подари тебе мозг! Зачем ты полез в мои письма?! Тоже хочешь составить донос? Тогда спешу тебя расстроить, оно написано самым чистокровным волшебником из возможных!

Пожиратель напрягся, черная перчатка с хрустом замяла остаток пергамента.

— И кем же? — спросил он ровно.

Злорадствуя, Гермиона ответила.

— Драко Малфоем.

Комок бумаги вспыхнул еще в кожаной ладони. Взвизгнув, Гермиона отскочила от горящего пламенем листка, который пролетел в сантиметре от ее лица, падая на мраморную плитку.

— Ты что?

Пожиратель зашатался.

— Малфоем?! — его голос был ненастояще неподвижен. Гермиона напряглась, пытаясь рассмотреть его, когда черная рука наконец откинула серебряную маску и перед ней предстал Теодор Нотт.

Он похудел и чуть осунулся. Черные волосы были идеально уложены, а скулы резали щеки. Кованые темные глаза прожигали ее со смуглого лица.

Гермиона рассмеялась. Она истерически хохотала, ухватившись пальцами за витой столбик кровати. Это был Нотт. Тео Нотт. Нотт Тео блять. Пришел выразить свое почтение.

Она почувствовала, что по щекам катятся слезы.

— Ты вообще не понимаешь моих слов? — Гермиона закричала, понимая, что снова общается с пустотой. Он не воспринимал ее. — Я просила тебя никогда больше не приближаться ко мне, а ты устроил мне помолвку с самим собой?!

Глаза Тео исказились.

— А ты все еще несешь вещи в прачечную? — теперь он говорил своим низким, чуть продранным хрипотой голосом.

— Да. Только теперь в любую кроме английской.

Гермиона не боялась его, она испытывала только огромное отвращение. Последний раз она разговаривала с просто со знакомым, который пытался безуспешно подкатить. Теперь же перед ней стоял Пожиратель Смерти и практически убийца своего отца.

— Грейнджер. — он сделал шаг к ней, на что Гермиона взвизгнула.

— Не дюйма ближе!

Он вздохнул, надрываясь.

— Грейнджер, прошу тебя! Выслушай.

Она отвела взгляд на окно, замолкая. Тео воспринял этот знак поощрением.

— Гермиона! Прошу тебя, зная, что ты не довольна тем, что я все сделал тайно. Выслушай меня! — он попытался поймать ее глаза. — Я не знаю, что ты делаешь со мной, но я люблю тебя. Я делаю это не ради выгоды или твоих родственников, я люблю тебя! Мерлином клянусь, что я не…

— Замолчи! — Гермиона вскочила с места и пригвоздила его взглядом к месту. — Ты так и ничего не понял из моих слов, я никогда не буду послушной женой или рядом с человеком, который предал меня. А ты предал даже собственного отца! Ты хоть понимаешь, о какой любви ты имеешь права сейчас говорить? Или хочешь оставить на мне засос Иуды?

Нотт сощурился, пристально рассматривая ее.

— Какие метафоры, дорогая!

— Какие есть. — огрызнулась Гермиона.

Они с минуту смотрели друг на друга. Тео задыхался. Гермиона относительно успокоилась, но только блестящие соленые дорожки у глаз выдавали ее состояние.

— Значит мне ты даже не даешь права на признание в любви к тебе, а Драко! Нашему доблестному герою Драко позволено все. — наконец пробормотал Нотт. — Интересно, я что-то не видел, писал ли наш принц о том, что казнь Астории — его рук дело.

Гермиона напряглась, сжимая веки.

— Что ты несешь?

— Только правду, Гермиона. — он сделал шаг к ней.

— Нет… это говорит твоя ревность.

Ее пересохший язык перестал слушаться. Гермиона ранено оглядела его лихорадочных облик. О чем он? У нее упало сердце.

— Да, да, Гермиона, Драко тоже умеет врать. Знаешь, как эффектно это прозвучало среди всех Пожирателей Смерти. А казнь он смотрел, не отрываясь. Лицо к лицу с несчастной Тори…

— Замолчи. — она дала ему пощечину. Тонкая рука с выпуклыми венками ударила по смуглой скуле, голова Тео дернулась влево.

Но тут уже Гермиона впервые испугалась за этот вечер. Впервые она поняла, что означает быть наедине с Пожирателем Смерти. Глаза его засветились чистейшей адской яростью. С лица сдуло это меланхоличное выражение, он взревел и схватил ее за плечи, хорошенько встряхнув.

— Грейнджер. — на щеке, которую ранее разбил ему Драко, наливался новый синяк. — Какая же ты… — он сглотнул. — сука, Грейнджер. Потом, когда будешь обвинять меня во всех смертных грехах, просто вспомни, какой ответ я получил, первый раз признавшись девушке в любви. Ты просто позоришь само понятие любви.

Он снова насильно поцеловал ее, но Гермиона более не собиралась обмякать и замирать в этом безумии. Она царапалась, пытаясь причинить ему боль сквозь пожирательские доспехи, извивалась, делала попытку укусить, но жилистые руки Тео притягивали ее к себе. Наконец, она решилась.

Аппарировать в таком состоянии и без палочки было невероятно безумно, но сейчас она была готова убраться, куда угодно, лишь бы разорвать этот поцелуй и дальнейшую перспективу. Сосредоточившись, Гермиона подсчитала вероятность расщепа и взмолилась о том, чтобы выжить.

Тео углубил поцелуй, выигрывая от ее отстраненности. Его пальцы смяли волосы, прижимая ближе к себе, когда серая воронка засосала их обоих и выкинула целыми на белые мхи Черного леса, где деревья-скелеты водили хоровод.

Вскрикнув, Гермиона отлетела от него и бросилась вглубь, перебирая босыми ногами по мягкому покрову земли. Тео очнулся и бросился следом.

Комментарий к 18. Ты опозорила любовь.

Всем спасибо за отзывы и помощь ПБ :)лучшая часть работы — ваша поддержка

тележечка: https://t.me/lustforpauli

========== 19. Слабость. ==========

Комментарий к 19. Слабость.

У этой главы должен быть именно такой формат :)

она важна именно в этом объеме

Драко стоял у окна, за которым висел серебряный мяч луны. Этажом ниже пытали кого-то, протяжные крики и смех Фенрира резали перепонки ушей.

С момента того, как он отправил Гермионе письмо, ему не пришло ни единой буквы от нее, зато Теодор Нотт помчался к ней. А Драко остался. День его тянулся глупо и бесполезно. По утрам он продирал глаза, залитые ртутным послевкусием сна, и шел пытать. Он направлял кончик палочки в шею бывшего одноклассника или учителя и слышал вой, который могло бы издать человеческое тело.

— Ради Мерлина! — этажом ниже раздался крик боли. Фенрир громко и отвратительно обругал женщину.

— Заткнись, шлюха. — прозвучало в конце.

Драко не мог слышать треска раздираемой кожи зубами оборотня, но он прекрасно знал, что последует за этим воплем. Почему ты не поможешь ей? Почему ты стоишь рядом с окном, когда внизу тебя ждут?

Потому что негерой.

Да, он негерой, он боится. В ярости Драко ударил кулаком витражу. Он имеет право бояться, Мерлин его уеби.

Имеет.

Его заставили стать таким, нет вины Драко в том, что красноглазый полукровка сумел одурманить мозги их отцов. Ее нет! Но Драко подумал о Гермионе. О маленькой смелой Гермионе, которая никогда не боялась ни его, ни Нотта, ни кого-либо еще. Она сопротивлялась, она билась до последнего, будь-то объятия человека, которого она не любила, или изменения в мире, которых она не понимала.

Он не достоин ее.

Это тупое режущее осознание было принято им еще на казни Астории, когда он так и не нашел в себе мужества сказать Гермионе правду. Он спотыкался о буквы, он пачкал пальцы в чернильных кляксах, но не мог вывести простых букв, скрывающих самое страшное.

Это я убил Асторию, Гермиона. А прежде еще одну нашу сокурсницу.

Драко прислонился лбом к холодному стеклу, сжимая веки. Снизу вновь послышался вопль.

— Вас все равно уничтожат! Орден Феникса вернется!

Сивый гортанно взвыл, обращаясь к луне, и девушка замолчала. Драко подумал о том, что на его месте Гермионы никогда бы не оказалось, она скорее бы сейчас лежала под Фенриром, чем молча терпела все это.

Чистая кровь.

А сколько уже он видел крови самого особого состава. Вся пролитая кровь одинакова.

На окно сел мотылек, трепеща серыми крыльями, он пытался продраться через стекло на волю, но лишь бился и бился о витраж и прозрачную преграду. Принадлежала ли ему эта битва? Нет, теперь он свято верил в то, что Волдеморт занимается истреблением всех на свете, кроме тех, кто был лоялен ему и одновременно с этим носил в своих жилах чистую кровь. Волдеморт просто безумен, а его последователи либо преследуют свои цели, либо просто выжили из здравого смысла.

Смог бы он перейти на сторону сепаратистов?

Драко колебался. У него было наследство, замок, поместья, статус, а в противовес этому ненависть со стороны бывшего окружения и смерть от рук Пожирателей Смерти. Стоила ли игра свеч? Он знал, что Гермиона не примет его таким. Это было единственным аргументом в пользу перехода.

Ты сможешь? Нет, я боюсь.

Боюсь проиграть, лишившись всего в один день.

— Пожалуйста! — донесся звук снизу в последний раз. Все стихло. Мотылек, бившийся о стекло, упал, не трепыхая лапками.

Комментарий к 19. Слабость.

следующие части будут объемными: до конца три главы, боже. Фанфик будет завершён в первую неделю мая❤️

телеграм:

https://t.me/lustforpauli

========== 20. Сказки черного леса. ==========

— Пожалуй, в тебе что-то есть от колдуньи.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты околдовала меня.

из Сонной Лощины Тима Бертона.

— Гермиона.

Его голос отражался в темных сводах хрустящего леса. Черный туман полз по Сонной лощине, закутывая лес плотной вуалью. Нотт оглядывался, осторожно ступая по хрустящим веткам.

— Гермиона, ты же знаешь, что я все равно найду тебя.

Тео ответила тишина. С карканьем из-за сизых кустов вылетела ворона, и огромный рыжий кот исчез в грудинах деревьев. Тео шел, цепко шаря глазами листву: его не покидало ощущение, что он был в этом месте. Как будто Черный лес был пришит к его ДНК.

— Гермиона, выходи! — он крикнул громче. — У тебя нет палочки, ты не сможешь убежать от меня.

Лес до боли был знаком ему, Тео не знал этого места, но почему-то был уверен, что принадлежит ему. Эти черные тени хранили в себе следы чьих-то душ, отпечатавшихся в них. В темных скелетах деревьев не росло ни единого листочка, они шелестели своими ветками-костями так же глухо.

— Где же ты, Гермиона? — прошептал Тео.

Деревья-дистрофики загремели в ответ. Он ступил за тропинку, поворачивая в самую глухую чащобу. Ветки царапали его лицо, но Тео продолжал свой путь. Почему, Мерлин блять, он был так знаком с этим лесом. Тео не был здесь ни разу в жизни. Он даже не знал, в какой части света сейчас находится.

Тео прислонился к жирному стволу древнего дуба, опираясь о него кожаной перчаткой. Он запыхался, а Грейнджер все не было видно, но она определенно не могла сбежать! Тео оглянулся, всматриваясь в темень, когда неожиданно одежда на нем стала трансформироваться.

Он в ужасе попытался отодрать кожаную перчатку от дуба, но не смог — липкая смола приварила его ладонь к хрустящей корке дерева. Черная форма с зелеными нашивками Пожирателя Смерти начала серебреть: на плотном пиджаке начали вырисовываться узоры средневекового камзола, и вслед за этим и сам его пиджак стал камзолом. Роскошным фамильным, тем самым, который он не раз видел на портретах в Нотт-холле. На нем поменялась вся одежда кроме той несчастной перчатки, которая приварила его к дубу.

— Проклятье! — пробормотал Тео, сделав очередную попытку оторваться от дерева, но к его удивлению, это вышло без труда. Черная кожа отскочила от ствола. Тео еще раз оглянулся и потер висок.

С этим местом было явно что-то не в порядке.

— Подумаю об этом, когда найду Грейнджер. — сказал себе Тео и сжал левой рукой палочку крепче: ее странная магия не тронула. До него донеслось мяуканье и шаги.

Тео мгновенно наклонился и, приметив расщелину в стволе древнего дуба, нырнул внутрь. Он не сомневался в том, что это была Гермиона, но теперь он решил напасть сам. К удивлению Тео, он провалился не в землянку со свисающими со стен корнями дуба, а в обустроенную комнату. В центре стоял огромный котел для зелий, а по стенам висели пучки трав, однако, что было более важным, Тео заметил гребень, который лежал на маленьком каменном столике. К нему прилагалась записка.

Дорогая, я в Кале. Жду.

Мозг Тео сработал как часы. Вероятно перед ним был портключ, а лежал он тут для Гермионы.

Ни секундой не колеблясь, Тео выхватил палочку и направил ее на гребень.

— Бомбарда. — прошептал он, уничтожая портключ.

***

Она не успела.

Гермиона поняла это слишком поздно, когда уже спрыгнула в жерло каморки Прозерпины. Мать должна была оставить ей портключ именно здесь, но почему-то внутри оказался лишь Проклятый Нотт. Он был облачен в костюм средневекового джентльмена, но, увидев его в этом облачении, Гермиона ощутила к его персоне самую дикую волну неприязни своей жизни. Ее замутило.

Тео был потрясен. Никогда еще в жизни Гермиона не казалась ему настолько прекрасной. Он видел ее много раз, но именно в этой полутьме Нотт как-будто прозрел, Тео чувствовал жар, разлившийся по телу. Он пульсировал на щеках, мешая соображать мозгу. Мерлин, еще ни разу в жизни он не был так возбужден.

— Прозерпина! — простонал Тео. Он не знал, кто такая Прозерпина, он звал Гермиону.

Она в ужасе отступила, прижимаясь к стене. Тео наступал, он задыхался. Его трясло ублюдочным жаром. Гермиона попыталась сбежать. Ей удалось подняться по ступенькам каморки в туман Черного леса, но уже наверху руки Тео пригвоздили ее к дубу, выбив столп искр из глаз. Гермиона простонала, ударившись затылком о древнюю кору дуба.

Их обоих передернуло, когда неожиданно простые джинсы и рыжий свитер Гермионы тоже начали трансформироваться. На глазах Тео на ней появлялось золотое парчовое платье до самых пят, волосы удлинялись, достигая колен беспорядочными кудрями, а на голове расцвел венец из золотых сусальных роз.

Тео сморгнул. Его лихорадило, руки, сжимавшие локти Гермионы, трясло.

— Ты будешь моей?

Она дернулась, пытаясь дать ему ногой в пах. Тео держал ее крепко, зафиксировав своими ногами ее. Ему удалось перехватить удар.

— Никогда. — прошипела Гермиона. — Кантанкерус! Знай, что ни я и ни одна из моих дочерей не станем твоими!

Нотт в ярости взглянул на нее, Гермиона прижалась к стволу, отвернув голову от него. Ее теплые глазаустремились вдаль леса. Губы Тео дернулись.

— Мерлин, Гермиона. Только скажи эти три слова, а я смогу изменить все. Ты хоть знаешь, что с тобой будет, если ты останешься без мужа и темной метки! Мерлин! — голос Тео сорвался, он чуть ослабил хватку. Но мгновенная реакция Гермионы заставила его снова перехватить ее запястья, уткнувшись губами в ее лоб.

— Ты совсем ничего не понимаешь… — быстро. Словно в бреду зашептал он, оставляя горячий след на ее коже. — Они же все не волшебники, они мрази без чести, они просто уничтожат тебя, я был на их казни…!

Глаза Нотта бешено носились по закоулкам Черного леса, он сжал Гермиону сильнее, встряхнув ее.

— Грейнджер! — практически закричал он, разворачивая ее лицом к себе. Гермиона сделала попытку закрыть глаза. — Грейнджер! Скажи да! Я совсем один, у меня есть гора денег и никакого контроля: мы можем бежать хоть в твое любимое Бельгийское Конго, там ты будешь жить лучше любой принцессы, хоть в острова посередине нигде! Я дам тебе все! Только будь моей. — его губы ссохлись.— Прошу, Прозерпина, будь милосердна!

Тео застонал и потянулся к ее губам за поцелуем, но Гермиона осторожно приставила свои ладони, затянутые в перчатки из тончайшей золотой нити к его губам.

— Оставь меня в покое. — тихо пробормотала она. — Я ненавижу тебя.

Тео снова встряхнул ее.

— Грейнджер, если согласишься. — он закачал своим лицом с выпирающими скуловыми костями. — Я спасу тебя от него, но… — его голос сорвался. — если нет! То…

— Оставь свои угрозы, ты мне просто противен, я не могу ничего поделать с этим. — Гермиона склонила голову. — Я не буду бороться с этим чувством, спасай лучше себя.

Тео отчаянно взглянул на нее так, как утопающий смотрит на дельфина. Он пытался найти в глазах хоть отблеск того, что испытывал к ней сам, а встречал злой антоним своим чувствам. Гермиона страдала.

— Значит, ты решила.

Его острые ноздри дернулись, прошаривая медовое лицо Гермионы в последний раз. Голос его стал резким.

— Я решила это еще в Хогвартсе! — в ярости воскликнула Гермиона, сделав попытку высвободить свои руки. — Но ты видимо слишком глуп, чтобы понять меня с первого раза.

— Ах значит так. — глаза Тео дьявольски блеснули. Из его голоса исчезла всякая нежность и мольба.

— Инкарцерус. — стальным звуком отчеканил Тео. Толстая натирающая веревка привязала ее к дубу, оплетая запястья сзади. Гермиону пригвоздило к дереву, Тео отошел во тьму, окутываемый набирающим силу туманом. Он распорол левый рукав своего серебряного камзола, обнажая темную метку, и прислонил кончик палочки к ней. Черное наследие вздулось огромным нарывом на его смуглой коже.

— Нотт! — срывающимся шепотом пересохшего горла позвала Гермиона. — Зачем?

Ее бледное лицо прорезала боль, Тео увидел, как по ее щекам катятся крупные отборные слезы.

— Ты же никогда не был таким! Почему ты не можешь принять мой отказ достойно?! Я не обязана любить тебя!

Черные глаза Тео не отрывались от ее лица, пока метка набухала все сильнее. Скелеты деревьев загремели ветром, посыпались трупики мух из дупел.

— А я не обязан помогать тебе. — Тео равнодушно показал белоснежные зубы в улыбке, которая досталась ему по наследству от Рейгана. Красивой и бездушной. — Я должен выполнить свое задание.

Гермиона закачала головой, всхлипнув.

— Ты действительно веришь в Него?

— Я верю в Теодора Нотта. И в то, что приносит ему пользу. — его ответ глухо затерялся в первых вспышках трансгрессии.

Черные ветки затряслись от потока энергии, которая неслась темными струями по сухой траве и по воздуху. Вихри закружили, приобретая форму, они качали сучья и несли по воздуху древнюю ярость. Наконец первый ветер начал трансформацию.

Тео отступил на шаг, и перед ним возникла Беллатрикс. Черный калейдоскоп закрутил свой барабан дальше, и на поляне начали появляться и другие Пожиратели Смерти. Фенрир выл на луну, обнажая свои кабаньи клыки, старик Лестрейндж с трудом образовался из воздуха, придерживая свой огромный живот руками, вылезли из темноты Люциус и… сердце Гермионы оборвалось, пропуская удар.

Драко.

Среди них был Драко. Он стоял в стороне, пусто глядя перед собой. Мерлин. Гермиона заморгала.

Драко поднял свои глаза, обращая взор к ней, и Гермиона поняла, что все пропало. Она надеялась на многое, но более всего она надеялась найти в его глазах опровержение словам Нотта, но взгляд Драко не подарил ей его. Он будто бы извинялся.

Его пронзительные серые радужки выпотрашивали Гермиону, обнажая горькую правду. Как он мог?! Как ты мог, Драко?

Гермиона закусила губу и покачала головой. Все было кончено. Губы Драко дрогнули в отчаяние, но он вернул лицу привычное выражение очень скоро. Гермиона отвернулась.

Пожирателей становилась все больше и больше, и когда поляну уже практически разорвало от количества человек, раздалась финальная вспышка трансгрессии.

Лорд Волдеморт прибыл в окружении своей змеи и Хвоста. Тео склонил голову и в два шага оказался перед ним, преклоняя колено и целуя зеленое предплечье.

Комментарий к 20. Сказки черного леса.

Тео жжет.

––—

не забывайте про отзывы и мою телегу, прянички ^^

https://t.me/lustforpauli

========== 21. Благословен этот союз. ==========

— Встань, юный Нотт. — голос Лорда с шипением пронзил Черный лес. — Ты смог выполнить мою просьбу. Как я и велел.

Гермиона ощущала приток омерзения и бешеной злобы. Она была привязана к проклятому дубу, и тысячи взглядов Пожирателей Смерти пялились на нее и смеялись над ее золотым платьем. Мерлин! Гермиона чувствовала на себе глаза Драко, но она не хотела смотреть в них. Он предал ее.

— Служу Вам, мой Лорд! — Тео холодно улыбнулся, и Гермиона увидела как напряглись в сухой усмешке острые кости его худого лица. Тео стоял перед ним на коленях. Как раб.

Гермиона сжала ладони, которые затекли под жесткой веревкой. Она ощущала себя так, словно все мысли уже покинули голову. Запоздало подумав о том, что родители вероятно в безопасности, Гермиона сумела расслабиться настолько, насколько это было возможно в ее ситуации.

— Я оценил твою преданность. — Волдеморт сухо кивнул и обогнул Тео. Он поднялся, с омерзением отряхнув серебряные бриджи от трупиков мух и комаров, которые разнес ветер по лесу. Лорд шел к Гермионе, а тельца насекомых ковром хрустели под его тихим шагами в такт.

Гермиона облизнула губы, она поспешно обвела глазами всех собравшихся. Но среди них не было никого, абсолютно никого, кто мог бы ей помочь. Ее взгляд сломался о бездушие, подобострастие, радость и равнодушие. На Драко посмотреть она так и не решилась. Траектория ее глаз обогнула место, которое он занимал. Случайно.

Она зажмурилась.

Сердце билось где-то не в ней. Сухие толчки грохали в ушах как залповые орудия.

До Гермионы донеслось шипение, она почувствовала, как вокруг ноги обвивается Нагайна. Скользкая шершавая чешуя плелась по ее икре. Она ощутила шорох у своего лица, и ее подбородок оцарапали длинные ногти. Холодная рука задрала ее голову вверх.

Вздрогнув, Гермиона открыла глаза и увидела перед собой убийцу Гарри.

— Гермиона. Грейнджер.

Желтые ногти сдавили ее лицо, оставляя багровые подтеки на щеках и подбородке.

— Где же ваш отец, Гермиона Грейнджер?

Гермиона стиснула зубы, зеленая рука отпустила ее лицо, но змея все сильнее и сильнее обвивалась вокруг ее ноги. Красные глазницы сверлили ее в безмолвной ярости.

— Я не знаю. — выплюнула она. Жилистая рука напряглась.

— Вы леди с характером, правда, мисс Грейнджер?

Гермиона вжалась в ствол, чувствуя как розы на затылке с сусальным треском крошатся от давления.

— Ваш отец не рассказал вам, мисс Грейнджер, базовые правила поведения чистокровных леди? — голос Лорда свистел. Гермионе хватило сил посмотреть в лицо Тео. О, единственное что там она увидела — это слепую радость мести.

Ты мучала меня все это время? Теперь ответишь за все сама.

Тео стоял с маниакальным блеском удовлетворения. Он следил за ней цепко.

Гермиона взглянула на Лорда. Гарри не боялся умирать, так не будет страшно и ей! Теплые кофейные глаза встретились с кровавыми щелками, Гермиона не дрожала, она выдержала этот взгляд с достоинством.

— Отец рассказал все, что требуется знать чистокровной ведьме, которая родилась в семье потомственных волшебников, а не опоенного зельем маггла. — ее голос хрипел после долгого ядовитого молчания. Пожиратели замерли, даже сам ветер застыл в дуплах деревьях в ожидании страшного.

Лорд усмехнулся. Его тяжелое змеиное лицо изменилось в маску комедианта.

— Великолепно, мисс Грейнджер!

Она ощутила раздвоенный язык Нагайны на своем бедре.

— Вы дикое существо, мисс Грейнджер. — голос Лорда сипел ласково, когда кончик бузинной уперся в пульсирующую сонную артерию. Гермиона застыла, судорогой чувствуя пронзившую ее тревогу. — Как грустно отнимать такое.

Ее мозг захлестнуло единственная тупая едкая, как редька с медом, ненависть. Ненависть к этому существу, которое своими блевотными пальцами решило лишить ее жизни. О, если ей осталось жить пару минут, то Гермиона была готова распланировать каждую оставшуюся секунду. Ей показалось, что пара минут — огромный срок, который она никогда почему-то не ценила. Черный лес заиграл новыми красками.

Черный лес перестал быть склепом, он стал живым существом. Она вздохнула воздух полной грудью, захватывая легкими его из последних сил. Мерлин, как прекрасно жить! Как хочется жить. Как несправедливо умирать в восемнадцать лет по чужой воле. Гермиона глотала воздух с ненавистью.

— Мерлин благословил вас красотой, яростью, смелостью… но вы глупы, мисс Грейнджер! — палочка из бузины надавила на пульсирующие жилки сильно, перекрывая качающему энергию каналу доступ. — Умен ваш товарищ Теодор, мисс Грейнджер, а вы выбираете барахтаться в дерьме вместо правильного пути. Вас следует усмирить, юная леди.

Гермиона сглотнула, чувствуя вязкую слюну. Она вся была одним сплошным адреналином, которых шарахался по ее крови как наркотик. Как же ей хотелось жить. Нагайна свилась комком у ее ступни, шипя.

— Если ваш отец не привил вам должного воспитания, то этим следует заняться мужу. Вы согласны, друзья мои? — Лорд отпустил палочку от ее горла, переводя ее на толпу. Беллатрикс расхохоталась, остальные Пожиратели солидарно кивнули.

Палочка Лорда прошлась по веревкам, заботливо связавшего ее Теодора, Гермиона почувствовала, что ее мутит. Затекшие конечности не слушались ее, ноги ватно прогнулись, и она бы рухнула, если не рука Волдеморта, которая поддержала ее, прислонив обратно к стволу. Гермиона застонала, чувствуя как кровь приливает к онемевшим конечностям.

Ей удалось вернуть жизнь пальцам, и она попробовала размять запястья.

Лорд улыбался, наблюдая за ними. Красные глаза шарили по его рядам, будто бы ища жертву. Теодор затаил дыхание, он чуть выпрямился, подался вперед и сжал палочку, черным цепким взглядом, наблюдая за траекторией глаз Темного Лорда. Красные щели бродили по толпе. Мускулистая рука Драко в бессилии оперлась о древнее каменное надгробие, которое стояло у тропинки.

Серые глаза смотрели на бескровное лицо Гермионы, которая с закрытыми глазами прислонилась к дереву. Он стоял на месте, тяжело задыхаясь.

— Лорд Лестрейндж, друг мой! — голос Лорда разрезал гулкую тишину Черного леса тупым ножом.

Десятки глаз обернулись к свекру Беллатрикс. Это был старый полуразвалившийся мужчина с необъятным животом, венчиком седых, вечно грязных волос и резким посеревшим лицом с вечно грустным выражением из-за опущенных тонкой дугой вниз губ. Он, казалось, совсем не следил за ходом дела, Лестрейндж дремал от старости. Он открыл свои круглые глаза, заморгав, вышел.

— Мой Лорд. — свалявшимся голосом ответил он.

У Драко оборвалось сердце.

— Друг мой, ты воспитал не одного достойного отпрыска! Но с тех пор как из жизни ушла Иоланда, ты ни разу не следовал кодексу чистокровных, который обязует каждого волшебника продолжать свой род, сохраняя течение чистой крови дальше.

Щеки-брыли лица Лестрейнджа заколыхались, кончики губ опустились сильнее вниз, и он кивнул, не совсем еще придя в себя после дремы.

— Выходит так, мой Лорд.

Улыбка на сизой физиономии Лорда расцвела пышнее красных роз Малфой-мэнора.

— Мой друг, поздравь себя, я нашел выход из твоего негодного положения. — Лорд сжал палочку. — Гермиона Грейнджер станет вашей женой, чистая кровь не пострадает.

Нотт почувствовал оплеуху. Тяжелую увесистую оплеуху, которая плевком попала на его лицо. Он понял, что сломал палочку, так сильно он сжал ее в руке от этих слов. Его темный взгляд задрожал и кинулся к Гермионе. Пальцы застряли в черных занозах от дерева.

Она закричала, делая попытку убежать, но ее ноги заплелись, и Гермиона споткнулась о корни дуба, к которому ее приковала Нагайна с шипением лижущая щиколотки.

— Мерлин! Нет! Я лучше умру. Пожалуйста.

Лестрейндж пусто глядел перед собой, чуть качая головой, он не совсем понимал, что говорил Волдеморт.

— Да-да, чистая кровь не пострадает. Она станет нашей женой. — пробормотал он, переводя взгляд на Гермиону. Она лежала вниз лицом, золотым пятно растекшись по грязным корням дуба.

Брови Лорда сжались щели носа задрожали, и он поднял лицо вверх на туманные верхушки деревьев, его черты исказила грубая веселая радость.

— Благословен этот союз, друзья мои!

Пожиратели Смерти подняли палочки к небу, вызывая зеленый череп на нем. В скелетах леса задребезжал вихрь, разбивающий ветки.

— Смерть грязнокровкам! — завизжала Беллатрикс, опираясь рукой о пышную грудь.

— Чистая кровь.

Но ответ не был единогласным. Тео и Драко молчали.

Комментарий к 21. Благословен этот союз.

Вопросы? Предложения?

========== 22. Любовь движет солнце. ==========

— Он произносит присягу? — Гермиона стояла на вершине высокой Хогвартской стены, пусто глядя вниз на отряды. Черные ряды маршировали в одинаковой форме, каждый из них был ее сокурсником или бывшим учащимся Хогвартса.

Утиные блестящие губы Панси, которая стояла рядом с ней в такой же форме, охраняя ее, дрогнули.

— Да. — она кашлянула. — Вероятно да, Грейнджер.

Гермиона обернулась к ней. Палочка Панси была направлена на ее голову, но пальцы чуть-чуть подрагивали, как-будто перебирали клавиши фортепиано, спотыкаясь о диезы. Гермиона вздохнула.

— Можешь опустить палочку, Панси, я не сбегу. — она сбилась, а потом добавила тише. — Мне и некуда.

Панси закатила глаза, но после некоторых раздумий, все же опустила палочку. Лорд приставил ее для постоянной слежки за Гермионой, и это было до безумия забавно, смотреть, как мечты Панси стать значимой фигурой разрушились по велению зеленой руки. Она буквально стала ее телохранителем, не упуская из поля зрения и на секунду.

Гермиона снова поймала глазами фигуру Тео. Его рука лежала на кодексе Чистокровных волшебников, сам он сосредоточенно что-то говорил в окружении Монтегю, Беллатрикс, Руди Лейстрейнджа и его отца. Губы Гермионы чуть дернулись в отвращении.

— Он всегда был таким? — сиплый голос Панси разрезал молчание.

— Что, прости? — Гермиона с удивлением обернулась к ней.

Панси откинула черные волосы назад и вытащила из рукава пачку сигарет. Кончик ее палочки зажег красное мерцание на конце терпкой ментолловой сигареты. Она закурила, выпустив клуб сиреневого дыма. Гермиона отвернулась от нее.

— Ну… — блестящие изумрудные глаза Панси разглядывали ее профиль. — Всегда он был таким вот? Похожим на Рейгана.

Гермиона покачала головой.

— Я не имею понятия. С чего ты взяла, что я знаю.

Панси опрокинула голову, выпуская дым прямо в небо. Гермиона закатила глаза и уставилась на Тео. Его лицо было пустым и черным, он говорил ледяным тоном, шевеля своими грубыми костями лица. Она много раз видела его подле себя, но никогда еще ранее перед ней не стоял настолько обезличенный человек.

— Ну вы вроде помолвлены были. — хмыкнула Панси.

Гермиона обернула к ней свое заплаканное лицо. Казалось, что дорожки от слез еще не высохли.

— Вроде бы были. Я и сейчас вроде бы помолвлена.

Губы Панси изогнула улыбка, она снова выпустила клубы дыма в небо.

— Не завидую, Грейнджер. — коротко ответила она. — Но и сбежать тебе я не дам.

Гермиона пожала плечами, пытаясь согреться под тонкой рубашкой.

— Я не претендую, Паркинсон.

Внизу началась дуэль: Тео тренировался отбивать заклинания, посылаемые Беллактрикс и Руди, Монтегю контролировал, а старик Лестрейндж стоял где-то сбоку снова в характерной дреме. Его черты лица исказила ярость, он подобно призраку бледнел, когда вспышки света задевали его, но в общем-то он справлялся.

— Не радуйся сильно, Панси. — Гермиона посмотрела на нее с жалостью. — Я боюсь, это может сыграть против тебя самой же однажды.

— А как же Тео? Он уже по-твоему завершил свой переход на Темную сторону? — Панси ударила сигаретой, сминая ее, об каменный бортик стены. Тео выпустил столп искр, поджигающих подол плаща Беллатрикс. Та довольно хмыкнула, и, потушив огонь, пожала его руку. Как равного себе.

— Пусть живет как хочет. — просто ответила Гермиона. — Меня это никогда не интересовало.

Панси снова откинула голову, выплевывая из глотки дым в звездное небо.

***

— Мне надо к себе.

Спустя полчаса Гермиона развернулась лицом к своей тюремщице. Прямые брови Панси дрогнули в ленивом негодовании, она направила палочку на ее шею.

— Идем. — раздраженно ответила она. Гермиона покинула стену.

Они шли в немом негодовании друг на друга, испытывая взаимную неприязнь. Панси следовала на небольшой дистанции, не опуская палочки, плотно стиснутой между кожаной перчаткой. Гермиона спускалась в подземелья.

— Все-таки, Грейнджер, мне жаль тебя. — наконец прервала молчание она. — Я смогла разглядеть этого деда поближе. Даже ты такого не заслуживаешь.

Гермиона пусто усмехнулась, глядя прямо перед собой. Она сжала ладони.

— К чему ты это говоришь? — холодно ответила она.

— Интерес. — голос Панси донесся из-за плеча. — У тебя же был выбор, я знаю, что Тео был буквально одержим идеей жениться на тебе, а Малфой привел на эшафот Асторию, лишь бы у него получилось. Почему, Грейнджер? Я ненавижу тебя, хотя бы за то, что ты, обладая такими возможностями, все проебала. Тебя не удерживало абсолютно ничего!

Гермиона кивнула, сжимая пальцы сильнее.

— Ничего. Кроме чести.

Панси со свистом выдохнула, дергая ее за рукав.

— Идиотка! — Гермиона развернулась к ней лицом, считывая безумный поток гнева, бивший с Панси подобно шторму. — Ты хоть понимаешь, в каком мире ты живешь! Ты не в сюрреальности, не за океаном, ты в нашем Хогвартсе. Здесь правит отнюдь не честь. А ты просто все проебала самым тупым образом! Хотя имела столько шансов приспособиться!

Гермиона сжала руку Панси. Утиный рот трясся в немом крике, Гермиона хлопнула ее по плечу.

— Я знаю. — кивнула она. Медовые локоны упали на плечо. — Ты права. Проеб. Ошибка. Но я не согласна на меньшее.

Ее медовые глаза чуть сверкали в полумраке галереи. Панси скинула ее ладонь со своей руки.

— Тогда мне не жалко тебя. Вперед, Грейнджер.

***

Они поднялись в общежитие девочек и сразу заметили неладное. В сумраке комнаты виднелся мужской силуэт у окон. Закатные лучи окрасили его багряным. Широкоплечий человек чуть вздрогнул, когда услышал хлопок двери. Сердце Гермионы упало вниз — она узнала его со спины.

— Малфой!

Рука Панси сжала запястья Гермионы стальной оковой, на что она поморщилась. Панси выставила палочку перед собой, чуть прогибаясь назад.

— Панси, спокойно. — очень устало ответил ей Драко. Он обернулся к ним, показывая лицо. Гермиона быстро пробежалась по синим теням под глазами, серой коже и выцветших волосах. Огромная фигура Драко выглядела очень измождено.

Он поднял руки вверх, капитулируя.

— Панси, все хорошо. Видишь, у меня нет оружия. — Драко сделал шаг к ним. Гермиона ощутила свое сердце долбящимся в горле.

Панси выглядела очень настороженной, ее глаза бешено вращались, желая выпасть из орбит.

— Тогда что ты тут забыл? — быстро пробормотала она слюнявый вопрос.

Рука Драко облокотилась о столбик витой кровати Астории, напрягаясь. Гермиона увидела вены, прорезавшиеся взбухающими жилками на тыльной стороне его руки.

— Я всего лишь хотел попросить тебя об одолжении. — Драко качнул головой, обводя комнату глазами. — Мне надо поговорить с Гермионой тет-а-тет.

Глаза Панси сощурились, явно не предвещая ничего хорошего.

— А мне надо, чтобы мне не дали пизды за нее. — прошипела она.

Драко улыбнулся, барабаня пальцами по столбику.

— Не дадут. — уверено ответил он. — Панси, ты можешь быть убеждена, что с ней ничего не случится. Обыщи меня, просканируй меня, забери у меня палочку, хоть руки свяжи… только дай мне три минуты.

Панси упрямо затрясла головой.

— При мне.

Драко обвел глазами комнату в немом стоне, а после посмотрел на нее снова, проявляя все зачатки доброжелательности, которые в нем были.

— Панс. — начал он. — Я все понимаю, но просто поверь мне. Я не сделаю с ней ничего, я не имею возможности ей помочь, потому что сам такой же призывной как и ты, я возможно говорю с ней единственный раз перед ее свадьбой. А значит и последний.

Это аргумент подкосил злободушие Панси. Она закусила губу, видимо что-то прикидывая в мозгу, а потом отпустила руки Гермионы. Быстрыми шагами она сократила расстояние между ней и Драко.

— Палочку.

Драко вытянул из кобуры черный полированный кусок дерева и передал Панси. Она зашипела, обводя их взглядом. Гермиона стояла ближе к своей кровати, опираясь рукой о тумбочку. Видно было, что ее чуть-чуть мутит.

— Хорошо. — наконец выдавила Панси. — У вас — три минуты.

Она отошла к двери, спускаясь по лестнице вниз.

— Без приколов, Грейнджер.

***

Как только дверь захлопнулась, Гермиона ощутила, что ее ноги подломились, и она опустилась на кровать. Драко в два шага оказался перед ней, он присел на колени.

— Грейнджер. — умоляюще прошептал он, обнимая ее ноги.

Гермиона прислонилась рукой к пылающему лбу, залитому свинцом ртутной боли, которая раскалывала голову надвое. Она видела лишь шелковую макушку белоснежных волос, зажатую между ее коленей.

— Драко. Встань, это жалко. — пробормотала Гермиона, делая попытку оторвать его от своих ног.

— Грейнджер. — тихо зашептал он. — Я… я…

Гермиона вздохнула, опираясь обеими руками о матрас, и сделала попытку подняться. Большие руки Драко пригвоздили ее к месту. Она чувствовала его сорванное горячее дыхание под коленными чашечками.

— Скажи мне только одно. — Гермиона не могла сопротивляться. — Про Асторию. Это правда?

Драко поднял бледное лицо от нее. Он смахнул пряди с лица и, задыхаясь, оперся о прикроватную тумбочку спиной.

— Правда. — он сморгнул, а потом поднял на Гермиону свои серые глаза, изъеденные гангреной обреченности. Гермиону пробрал ужас. — Это правда, Гермиона. — кивнул он, разбивая последний иллюзорный бастион.

— Ты…

— Знаю, мне нет оправдания. — Драко сглотнул, взлохматив волосы, спадающие на его скулы. — Но в тот момент мне казалось, что это правильно. Что это поможет мне не потерять тебя. Я понял, что люблю… — его голос сорвался в грязном лающем кашле. — Ты мне нрави… я люблю тебя, Грейнджер. Поэтому я сделал, что сделал.

Гермиона сползла с кровати, оказываясь рядом с ним. Ее рука дотронулась до серой четкой скулы, проводя по ней, а затем касаясь уголка губ.

— Я тоже любила тебя, Драко. Но любовь не может случиться на месте смерти.

Он хмыкнул. Его пальцы перехватили ее ладонь, и он осторожно дотронулся до костяшек губами, перебирая каждую из них поцелуем.

— Не может. — согласился он с горькой ухмылкой. Гермиона вздрогнула. Казалось, что такого Малфоя она не видела еще ни разу: растерзанного, потрепанного. Малфоя, у которого не было ничего, кроме страдающей души.

— Эй! — в дверь раздался железный стук. — У вас осталась минута.

Голос Панси продрал тишину момента. Гермиона улыбнулась: если она не умрет до свадьбы, то, пожалуй, этот момент она запомнит до гроба. Но Драко нарушил его: услышав голос Панси, он дернулся, как пришибленный, и вскочил на ноги.

— Грейнджер. — тихо приказал он. Глаза его горели терзающим блеском. — Встань.

Гермиона вопросительно сощурилась, но все же поднялась.

Драко дернул ее за руки на себя, быстро оглянувшись на дверь, и спешно забормотал. Он был совсем близко и говорил ей губы-в-губы. Плавящиеся стальные глаза в медовые.

— Может быть мне и не хватит смелости покинуть это место, но защитить тебя я смогу. — его сухие губы трещинками касались ее. Гермиона вздрогнула, когда он вытащил из кармана пожирательского пиджака красную помолвочную коробку.

Драко тяжело сглотнул и посмотрел на нее.

— Я… хотел бы подарить тебе ее в другой момент.

— У вас осталось тридцать секунд. — требовательно застучала Панси.

— Но в любом случае, пусть оно будет у тебя. — пальцы Драко, запинаясь расстегнули красный бархат, открывающий в своих недрах платиновое кольцо с огромным бриллиантом. Гермиона вопросительно подняла на него глаза.

— Тттыы… шутишь? — смешанно пробормотала она, делая попытку отстраниться.

— Тише, Грейнджер. — Драко снова дернул ее на себя. — Дай мне договорить хоть раз. Это портключ, я знаю, что твои родители скрываются в поместье брата матери. Но даже если нет, то во Франции ты будешь под защитой закона. Надевай и трансгрессируй.

Он отшвырнул коробку, натягивая кольцо ей на палец.

Гермиона дернулась, а потом ее лицо расслабилось. В первые за последние месяцы она ощутила себя живой, настоящей.

— Идем со мной! — она дернула его за рукав, делая попытку обнять за шею. Драко мягко отстранил ее.

— Нет. — его руки обхватили талию Гермионы, приподнимая над полом. — Моя семья не будет страдать здесь за мои действия.

Гермиона кивнула, касаясь носом его щеки.

— Я понимаю, Драко, бояться это нормально. Главное, не дать страху убить в нас жажду жизни.

Он поддел ее губы своими совсем нежно, чувствуя слезы, вязкие как сок березы, на ее губах. Драко целовал ее трепетно, как еще не делал этого ни разу в жизни. Он не слышал ничего, кроме сбивчивого дыхания ее сердца, которое грохало изнутри, накатывая все сильнее и сильнее.

Но это уже была Панси, которая начинала выламывать дверь своими ударами.

Драко отстранился. Он последний раз вдохнул ее потрясающие волосы, запечатляя в памяти медово-пряный аромат.

— Давай, Грейнджер.

Гермиона глотала слезы. Ее губы дрогнули, когда большие пальцы натянули на безымянный палец помолвочное кольцо. Драко отошел ближе к ударам Панси. Гермиона нахмурилась и, сосредоточившись, была готова бежать, когда дверь все-таки проломилась, и на пороге возникли черные маски Пожирателей Смерти.

Гермиона вскрикнула и растворилась в воздухе, оставив лишь одну фразу после себя незаметным шелестом губ.

— Я вернусь, Малфой.

The end.