Мишка и волшебный цветок [Екатерина Береславцева] (fb2) читать онлайн

Екатерина Береславцева Мишка и волшебный цветок

Моим любимым детям Ивану и Марии посвящается

Глава 1. Самая обычная семья с привидением

Хмурое солнце медленно, словно нехотя поднималось над маленьким городком. И его можно понять – кому охота вставать в такую рань зимой? Зависнув над верхушками заснеженных деревьев, оно посмотрело вниз – по улицам спящего города проскользнула тёмная тень. Это ночь, ещё час назад чувствовавшая себя здесь единственной хозяйкой, надев огромные чёрные очки, торопливо убегала прочь. Светило довольно хмыкнуло и, повеселев, продолжило свой подъём. Его победные лучи разбудили первых птах, которые, прочистив свои горлышки, ответили солнцу и всему миру весёлыми трелями. Словно звонкий будильник, их пересвист зазвучал у окон, и самые чуткие из жителей, цепляясь за ускользающие сны, стали просыпаться. И вот уже шум воды в раковине, бульканье чайника на плите, требовательное мяуканье оголодавших за ночь котов, поиск носков, ключей и сумок и нервные возгласы: «Опять опаздываю!» И затем – залпы открывающихся дверей и калиток, быстрый бег по скользким дорожкам и громкое сопение покрасневших на морозе носов. Город радостно вступал в свой новый день.

Одинокое привидение, сидящее на крыше двухэтажного особняка, потянулось сладко, осмотрело сверху окрестности и сгинуло в дымоходе с протяжным выдохом: «Спа-а-а-ать!» Этот дымоход, и крыша, и весёлые ставенки на окнах, и запущенный сад во дворе принадлежали дружному семейству Никитиных. Их день начинался как обычно.

– Марина, ты не видела мой портфель? – спрашивал папа Рудик свою супругу, стоя почему-то перед открытой дверцей платяного шкафа.

– Ты думаешь, дорогой, что он решил не ходить сегодня на работу, а мирно поспать среди чистого белья? – отвечала, посмеиваясь, жена. – Растяпа! Твой портфель лежит в прихожей, ты же вчера сам его туда положил! Я помню даже, что ты сказал при этом: «Ну, завтра уж точно его искать не буду!..»

– Милая, если бы ты только знала, сколько вещей одновременно мне приходится держать в голове!

– Ну да, портфель там уже точно не поместится! – рассмеялась Марина и взъерошила густые вьющиеся волосы своему мужу. – Кажется, кому-то пора стричься. Зайди-ка после работы к Михасику.

– Сегодня не получится, Мариш, я же тебе говорил!

– Ах да, – вспомнила Марина. – Ваша Анна Михайловна вечером устраивает праздник живота! Это сколько уже лет она у тебя работает?

– Двадцать, представляешь?

– Да-а-а-а! – восхищённо протянула Марина. – Просидеть двадцать лет за стойкой регистрации в отеле, обслуживая этих непредсказуемых командировочных – это, знаешь ли, тянет не меньше, чем на медаль! Я бы и недели не продержалась.

– Наговариваешь на себя, дорогая! – Рудик обнял свою жену. – Твои ненормальные художники, я думаю, похлеще туристов, но, однако же, ты с ними как-то справляешься.

– Родители, меня уже нет! – мимо дверей спальни звонко процокали каблучки Елены, старшей дочери Марины и Рудольфа. Она спешила на учёбу в медицинский институт. – Вернусь поздно! Не забудьте сделать Мишке полоскание для горла!

– Не забудем, Ленусь! – крикнула вдогонку дочери Марина. И повернулась к мужу. – Вот трудоголик! Вся в тебя.

Она зевнула и с удовольствием потянулась.

– Всё, иду умываться! Дорогой, ты не обидишься, если я не спущусь тебя проводить? – Марина заглянула в лицо мужа с лукавой улыбкой. – А то я не успею собраться.

– Иди уж, – нежно щёлкнул по жениному носу Рудик. – Мне не привыкать!

– Вот спасибо!

Марина поцеловала мужа, на бегу поправила покрывало на кровати и выскочила из спальни. Проходя мимо комнаты средней дочки Александры, Марина несколько раз постучала в её дверь.

– Вставай, Шурка, школу проспишь!

– Мамуль, ещё пять минуточек, и встаю… – раздался сонный голос с той стороны двери, а вслед за ним – звонкий треск упавшего телефона, который, стукнувшись о пол, вдруг запел хриплым голосом Лепса.

– Фу-ты ну-ты! – воскликнула Шурочка и попыталась дотянуться до телефона. Однако запуталась в одеяле и грохнулась с кровати, проснувшись уже окончательно.

Вспомнив, что сегодня у неё ответственный день, Шурка вскочила на ноги и принялась быстро собираться. Александра была легендарной личностью в городе. Большую часть своего времени она проводила в клубе «Пегас», где с упоением стучала на барабанах и прочих ударных, доставляя немалое удовольствие собратьям по группе «Наше всё». Шурка писала все песни, исполняемые группой, и сегодня должна была решиться судьба одной из них. Именно с ней ребята хотели выступить на предстоящем музыкальном фестивале. Поэтому сейчас Шурка умывалась тщательнее, чем обычно, старательно намыливая шею и уши с длинными мочками – явным признаком гениальности, а как же!

Снизу донёсся звон посуды. Это бабушка Соня, тёща папы Рудика, скромная старушка в клетчатом синем переднике, с седым пучочком волос на голове, возилась на кухне. Она готовила завтрак для младшего внука Мишки, десятилетнего сорванца, который уже несколько дней лежал дома с простудой.

– Доброе утро, Софья Михайловна! – крикнул в сторону кухни папа Рудик, спустившись вниз, уже одетый в строгий тёмно-серый костюм. Он любовно похлопал рукой по портфелю, который всю ночь преспокойно пролежал на тумбочке в прихожей, и начал обуваться.

– Доброе утро, Рудик! – отозвалась бабушка Соня. – Извини, не могу выйти тебя проводить, вожусь с тестом.

– Ну что вы, не переживайте, Софья Михайловна. Я совершенно спокойно закрою дверь сам!

И Рудольф Евстигнеевич, надев длинное тёплое пальто и мягкую коричневую шляпу, подарок любимой жены, вышел на улицу и направился в сторону своего отеля «Звезда», в котором он, как вы уже, наверное, догадались, был самым главным начальником.

Марина и Шурка спустились вниз практически одновременно. Пока мать одевалась, дочь забежала на кухню и вытащила из холодильника кусок вчерашнего пирога с мясом и пакет с молоком. Запихнув полкуска пирога себе в рот, она начала метаться по кухне, ища свою кружку.

– Что же ты холодный-то ешь? – засуетилась бабушка. – Давай быстренько разогрею!

– Не, ба, не успеваю, и так сойдёт! – проговорила с набитым ртом Шурка, отыскала, наконец, свою жёлтую кружку и залпом выпила ледяное молоко. Затем она чмокнула бабушку в щёку, испачканную мукой, и стремительно побежала одеваться.

– Мамуль, подожди меня, я быстро! – сказала она уже одетой Марине, торопливо стягивая свою куртку с вешалки.

– Жду, – коротко ответила Марина и помахала рукой выглянувшей из кухни бабушке Соне. – Мам, приду поздно. Поцелуй за меня Мишку, когда он проснётся.

У Марины была своя художественная галерея, которая требовала много внимания – то устройство выставок и презентаций, то встречи с художниками и их поклонниками, – поэтому молодая женщина нередко задерживалась на работе допоздна.

– Хорошо, Маринушка.

– И не забудь сделать мальчику полоскание для горла, ладно?

– Уж как-нибудь и без вас разберёмся, – проворчала старушка. – Идите с богом! Удачного вам дня!

Элегантная женщина в красном пальто и тоненькая девочка в белой курточке и шапке с весёлым помпоном выскочили через двор на улицу и разбежались в разные стороны, помахав друг другу на прощание.

Бабушка Соня с Мишкой остались одни. Пока внук спал, бабуля, тихо мурлыкая что-то себе под нос, закручивала блинчики, начиняя их творогом. Мишка с давних пор, сколько себя помнил, не ел на завтрак ничего другого, как его ни уговаривали взрослые. Вообще-то он был довольно послушным ребёнком, но иногда прорывающееся упрямство ставило в тупик его родителей. «Это он в прабабку», – приходили они к согласию и оставляли сына в покое.

Бабушка Соня, тихая старушка с характером безобидного одуванчика, души не чаяла во внуке. Нет, Елену и Шурку она тоже очень любила, но девочки давно уже выросли из её сказок, сочиняя теперь свои, не менее увлекательные. Мишка же с самого раннего детства привык видеть рядом с собой бабулю, ведь Марина вышла на работу, когда ему исполнилось всего полгода. Кроткая старушка с достоинством приняла эстафету, взяв на себя все обязанности по воспитанию внука. Утром она его будила, вместе с ним делала лёгкую зарядку, распахнув пошире форточку в детской и глубоко вдыхая свежий воздух. Маленькие килограммовые гантели забавно смотрелись в руках хрупкой бабушки, но это не мешало ей поднимать руки вверх, шумно втягивая в себя воздух во время вдоха, и с чувством выдыхать его, опуская гантели вниз. Пёс Бонифаций, ещё один жилец этого дружного дома, в это время с весёлым лаем носился вокруг спортсменов, мешаясь под ногами. После зарядки и водных процедур бабуля подавала к столу любимые Мишкины блинчики, затем она помогала внуку собраться в школу и махала ему из окошка, когда он выходил из дома.

Надо сказать, что мальчик рос не совсем обычным ребёнком. Он, конечно, любил, как все мальчишки в его возрасте, игры в войнушки и стрелялки. Но, при всей живости своего характера, ему гораздо больше нравилось заниматься вязанием, которому научила его бабка, или готовить необычные блюда, порой имеющие такой странный, но притягательный вкус, что все домашние, собираясь по обыкновению вместе за поздним ужином, восхищённо цокали языками и пытались угадать, из чего же сегодня приготовлено кушанье. И это, нужно заметить, не так просто было сделать. Очень редко кому-то удавалось понять, что отбивные, имеющие вкус нежной телятины, слеплены из обыкновенной капусты с добавлением разнообразных специй. И ни капельки мяса! Мальчик удивлял всех своими чудесными способностями. Папа прочил ему сказочную кулинарную карьеру в своём отеле.

– Немного подрастёшь, сынок, – довольно потирал он ладони, – и станешь правой рукой самому Михаилу Семёновичу!

Михаил Семёнович Заманский – это шеф-повар папиного отеля «Звезда». Личность, надо сказать, невероятно знаменитая! Но об этом чуть позже.

Мама, нежно взлохмачивая чёлку мальчику, приговаривала:

– Это ты в меня такой талантливый! Помню, в детстве я пекла обалденные оладушки, правда, мам? – и лукаво поглядывала на бабушку Соню.

– Да, Маринушка, – согласно кивала головой та, – твой отец не мог от них оторваться, говорил, что оладушки просто волшебные. Ты только посмотри, говорил он, как чудесно растёт от них мой живот!

Бонифаций же преданно заглядывал Мише в глаза, усевшись у ног мальчика и активно стуча хвостом об пол, всем своим видом как будто говоря: «Хозяин, мне бы ещё чуточку этой отбивной, и я буду самым счастливым псом на свете!»

В доме жило ещё одно существо. Правда, чтобы видеть его, нужно было обладать или незамутнённым детским зрением, или старческой проницательностью, или животным нюхом. Эти качества давали их обладателям время от времени наблюдать туманный облик таинственной женской фигуры, появляющийся в разных частях дома. В такие жуткие моменты у Боньки шерсть вставала дыбом, и он начинал жалобно поскуливать, трусливо поджав дрожащий хвост. Миша посмеивался над ним, сам он совершенно не боялся этой дамы, чувствуя в ней что-то очень доброе и родное. Бабушка Соня же как будто заранее знала, когда появится это таинственное существо. В такие минуты она умолкала, глаза её затуманивались, и она начинала неслышно шевелить губами, словно общаясь с невидимой собеседницей.

К счастью, незнакомку не мог лицезреть никто из здравомыслящих членов семьи, иначе представьте себе, сколько крику бы поднялось вокруг этого! Я так и вижу застывшую маму Марину с телефонной трубкой в одной руке и упаковкой валидола в другой. Её слова «Поведёшься с этими сумасшедшими художниками, ещё и не то увидишь», пожалуй, не добавили бы эмоций спокойному папе Рудику, который при странном видении, я думаю, сурово бы произнёс: «Выметайтесь вон, и чтобы ноги вашей в моём доме больше не было!» Хладнокровная Елена, наверное, стояла бы рядом с папой со скальпелем в руке, и лишь Шурке бы всё это показалось смешным и забавным. Представляю, сколько удовольствия получили бы потом её друзья от красочных рассказов своей подружки! Нет, всё-таки хорошо, что никто из них не мог видеть загадочную фигуру пожилой дамы в длинном старинном платье.

Так и летало это прозрачное существо по дому, смущая пса и веселя Мишку. Они с бабушкой никогда не обсуждали таинственную гостью, лишь однажды мальчик услышал, как бабуля в сердцах воскликнула: «Нет, не бывать этому никогда!» и замахнулась на парящую над полом фигуру. Мишка тогда имел неосторожность зайти в бабушкину комнату и, увидев выражение её лица в тот момент, понял, что лучше никогда её не расспрашивать об этом существе. Впрочем, это был единственный тайный момент между ними. В остальном же никаких секретов у них друг от друга не было. Очень разные, они чувствовали друг друга настолько полно, что порой для понимания им хватало одного только взгляда. Это чудесное свойство нередко выручало их в разных ситуациях, да и просто радовало ощущением тесного родства.

Вот и в этот день, когда все взрослые разбежались по своим делам, а Мишка валялся в постели с небольшой температурой и заложенным носом, бабушка Соня, без слов понимая, какие желания возникают в его светлой головке, тут же, ничего не спрашивая, мчалась исполнить их. Вы, наверное, и сами знаете, как это важно, когда рядом есть близкий человек, готовый взять на себя все заботы в трудной ситуации.

Глава 2. История рода, окутанная тайной

Итак, мальчик болел уже четвёртый день. Но он был очень живым ребёнком, и лежать без дела, даже в таком слабом состоянии, он не привык. И поскольку вставать ему не разрешали, а он всё-таки был послушным мальчиком, то приходилось находить себе занятия соответственно обстоятельствам. Он уже перечитал свои любимые книжки, связал одну ажурную салфетку, придумал пару новых рецептов и сейчас лежал в задумчивости. Чем бы заняться? Бабушка Соня, уловив безмолвный вопрос внука, собиралась было спуститься на кухню, чтобы отвлечь его очередной чашкой горячего чая с малиновым вареньем, как неожиданно, с еле уловимым ароматом сирени, в детской комнате стала проявляться уже знакомая нам призрачная женская фигура.

– Ты, как всегда, вовремя, – ворчливо произнесла бабушка Соня и остановилась на полпути.

– Привет! – Мишка радостно помахал рукой. – Бонька, а кто к нам пришёл! – весело закричал он, и все услышали поскуливание щенка за дверью.

– Трусишка, – пробормотало привидение, сделало один круг по периметру комнаты и зависло над креслом у окна. – Ну что, мои дорогие, соскучились по мне?

– Конечно! – воскликнул мальчик, а две женщины с удивлением повернулись к нему.

– Ты её слышишь?.. – бабушка Соня почувствовала слабость в ногах и беспомощно присела на краешек кровати.

– Как тебя, бабуль.

– Это должно было случиться. Чему ты удивляешься, Соня? – призрачная дама укоризненно посмотрела на старушку.

– Ты же знаешь, что я обо всём этом думаю!

– Знаю, но это ничего не меняет. То, что должно произойти, случится в любом случае, независимо от нашего желания. Согласна, что наш случай не совсем обычный, всё-таки мальчик, да ещё и блондин… – загадочно произнесла прозрачная сущность и повернулась к Мише.

Мальчик сидел на кровати, обхватив руками согнутые колени, и с удовольствием слушал разговор. В его синих глазах не было ни капельки страха перед непонятным явлением, а одно лишь любопытство.

– Ты ведь не боишься меня, малыш?

– Нет, конечно! Почему я должен бояться своей прабабушки?

Женщины опять переглянулись с удивлением.

– Откуда ты знаешь, что это твоя прабабка? – спросила бабушка Соня.

– Ну… Я видел её фотографию в твоём красном альбоме. Там прабабушка в смешной розовой шляпке и вот в этом зелёном платье сидит на диване рядом с весёлым парнем.

– Горазд же ты фантазировать, внучок! Фотография-то чёрно-белая! И на ней нигде не написано, что это за люди.

– Вовсе не чёрно-белая, бабуль, точно цветная. Я ещё помню жёлтый платок, торчащий из кармана парня. Кстати, это ведь мой дед и твой старший брат, да, ба?

– Тебе, наверное, это мама рассказала? Хотя… Нет, она не могла, она сама этого не должна знать, этот альбом я никогда никому не показывала. Он же лежит на чердаке в моём старом сундучке, а ключ от него только у меня! Что же это такое?

Бабушка Соня подскочила с кровати и стала мелкими шажочками нервно бегать по комнате, растерянно посматривая то на даму, мерцающую в кресле, то на Мишку.

– Это судьба, Соня. Только и всего.

– Судьба, которую я не пожелаю ни одному человеку! И ведь как хорошо у меня получалось! Маришу уберегла, обеих внучек тоже. Но Мишка-то! Он же вообще не должен был ничего узнать!

Маленький кулачок бабушки Сони звонко стукнул по первому попавшемуся ей предмету. Им оказалась деревянная столешница Мишкиного письменного стола, на которой выстроились в ряд пузырьки и разноцветные коробочки с лекарствами. От неожиданного удара они возмущённо подпрыгнули.

– Хватит причитать, дочь моя! Ну-ка, собери сопли! А то я не посмотрю, что ты уже не юная барышня, огрею тебя ремнём! Ишь, вершительница судеб…

Прабабка разошлась не на шутку, закружилась вихрем по комнате, сжала кулаки, затопотала прозрачными ногами.

Бонифаций за дверью заскулил ещё громче. Мишка бросился к бабушке Соне, встал перед ней, закрыв её своим телом, и закричал громко:

– Прекратите этот базар, Прасковья Матвеевна! Сядьте на своё место, иначе вызову ваших родителей!

Привидение от неожиданности зацепилось за люстру и нелепо рухнуло вниз, мелькая пятками. Бабушка Соня тихонько хихикнула за спиной Мишки. Бонька издал ещё один визг и озадаченно притих.

– Наша кровь, Мелитопольская! – с гордостью произнесла прабабка и послушно опустилась в кресло. – Ложись уж, Михаил, нечего босыми ногами на холодном полу стоять!

– А ты не будешь больше кричать на бабушку Соню? – грозно спросил Мишка.

– Не буду, не буду, – мирно улыбнулась призрачная дама. – Защитник, скажите пожалуйста!

Мальчик поцеловал бабушку Соню, пригладил ей растрепавшиеся волосы, и лёг на кровать. Бабуля заботливо подоткнула ему одеяло и присела рядом. Прасковья Матвеевна внимательно смотрела на мальчика, о чём-то усердно размышляя. Через пару минут она перевела взгляд на дочку и одобрительно ей кивнула.

– Начинай, Соня. Отступать тебе теперь некуда, сама видишь, – и прабабка заёрзала, поудобнее устраиваясь в кресле. Со стороны это выглядело довольно забавно.

– Ну что ж, – растерянно пробормотала бабушка Соня, – видно, и правда пришло время.

Она поправила очки на носу, откашлялась и начала говорить:

– Я расскажу тебе, Мишенька, историю твоей семьи. Не думала я, что так рано придётся это делать, но… – бабушка Соня со вздохом взглянула на гостью, – деваться мне некуда. Слушай же… Наш род возник много сотен лет назад, когда люди ещё не были столь алчными и хитрыми, как в нынешние времена, и вера в могучих и светлых богов давала им силы выживать в непростых условиях. В одной маленькой деревушке Приять, что стояла на берегу широкой реки Атель, в доме, срубленном из тёмного соснового бруса, в семействе знахаря Авдота Назаровича родилась дочь. И была эта дочь долгожданным подарком немолодой уже жене Авдота Фёкле, двадцать лет молившей о чуде материнства. Радость осветила дом знахаря, и приходили односельчане поздравить счастливых родителей, принося им в дар кто маленький чепчик, кто детское одеяльце. И когда стала примерять на свою Василису радостная мама принесённую одёжку, то и заметила на левой дочериной пятке небольшое пятно в форме птички. Удивилась женщина, подозвала своего мужа знахаря и показала ему странную отметину. Тот нахмурился, глубоко задумался, затем взял свою корзинку, в которую он обычно собирал травы для снадобий, и вышел из дома.

Его не было несколько часов. Уже Фёкла стала волноваться, подходя к окну и вглядываясь в потемневший лес за домом. Она нежно убаюкивала Василису, напевая ей колыбельную, которую пела Фёкле ещё её бабка, а у самой в голове крутились разные нехорошие мысли. Но вот, наконец, у ограды появился её любимый муж с полной корзинкой, и женщина вздохнула облегчённо. Положив заснувшую девочку в люльку и задёрнув лёгкий полог, она направилась к входной двери. В это время Авдот открыл дверь и вошёл в комнату, держа в руке несколько пучков трав со странными синими цветками.

– Что это? – удивлённо спросила Фёкла. Она жила в этом доме уже двадцать лет, много раз наблюдала мужа за приготовлением разных снадобий, но никогда ещё не видела таких необычных цветов.

– Это открой-трава, волшебное растение, помогающее увидеть то, чего не видно простым глазом.

– Но откуда ты принёс его?

– Высоко на горе, что у синего ручья, есть одно скрытое от постороннего взгляда местечко, где и растёт эта трава. Бабка моя когда-то рассказывала о нём, но до сей поры я не ходил туда. Без надобности было. Вот теперь, видишь, это время и настало.

Авдот положил цветки на старый, но ещё очень крепкий дубовый стол, протёр руки влажной тряпкой, смоченной в каком-то мутном растворе, и приступил к работе. Вытащив из небольшого ящичка ещё несколько разных стеблей, он принялся крошить их руками, постепенно смешивая с синими цветками в деревянной миске. Добавив туда напоследок несколько капель густой тёмной жидкости из одной бутыли и масляной жёлтой из другой, он переложил полученную кашицу в керамический горшок и вышел на улицу. Около дома у него было специальное место для разведения костра.

Вскоре весёлый огонь потянулся своими языками к небу. Когда разгоревшееся пламя стало утихать, Авдот положил сверху решётку, поставил на неё горшок и стал сосредоточенно помешивать варево. Так прошло примерно полчаса. Достав из кармана чистую обтёсанную палочку, знахарь подцепил ею кусочек кашицы и внимательно посмотрел на него. Затем осторожно понюхал.

– Готово! – удовлетворённо проговорил он, снял горшок с подставки и вошёл в дом. Жена уже мирно спала, положив под бочок свою дочку и нежно придерживая её за спинку. Авдот устало улыбнулся, поставил горшок остывать на полку, а сам лёг рядом с женой и моментально уснул.

Наутро он проснулся раньше всех, наскоро умылся и заглянул в горшочек. Смесь ярко-оранжевого цвета удовлетворила опытный взгляд знахаря, и он, зачерпнув деревянной ложкой небольшую её часть, повернулся к спящим. Фёкла лежала с открытыми глазами и с беспокойством смотрела на него. Он приложил палец к губам и указал на ножку девочки. Женщина поняла всё без слов. Потихоньку освободила она левую ступню ребёнка от одеяла, и лёгким движением Авдот намазал кашицей пяточку. Девочка по-прежнему спала. Через пять минут он провёл ладонью по ножке, поднёс поближе лучину и стал внимательно рассматривать странное пятно. Фёкла попыталась было привстать, но муж сурово сдвинул брови, и женщина осталась лежать на месте. Вскоре Авдот протёр ножку чистой тряпочкой, пробормотал что-то неслышно и поднялся.

– Ну что, милый? – прошептала Фёкла.

– Всё хорошо, жена. Не переживай. Я ещё подумаю, а ты спи.

И он вышел из дома…

Бабушка Соня замолчала. Мишка смотрел на рассказчицу во все глаза, неосознанно поглаживая пятку своей левой ноги. Призрачная женщина застыла на месте, унесясь мыслями далеко в прошлое.

– Бабуль, скажи, это хорошее пятно или плохое?

– Мальчик ухватил самую суть, – ухмыльнулась Прасковья Матвеевна.

– Мишенька, давай я продолжу рассказ, и ты сам ответишь на свой вопрос.

– Ладно, ба, продолжай.

– Василиса росла милой, но чудно́й девочкой. Фёкла с беспокойством наблюдала за непонятными ей странностями в её поступках. Некоторые из них очень её пугали, доводя до дрожи в коленях и учащённому биению сердца.

– Милая, зачем ты так долго стоишь на краю обрыва, почему ты пугаешь свою маму?

– Мамочка, знаешь, Восточный Ветер, который пролетал из дальних стран, успел рассказать мне историю об удивительных птицах с яркими длинными хвостами и маленькой головкой. И ещё, мамочка, Ветер обещал покатать меня на себе.

– Выдумщица ты моя, – качала головой Фёкла. – Но всё-таки, прошу тебя, не подходи так близко к краю.

А один раз Фёкла обожгла руку раскалённым ухватом. Авдота дома не было, он, как обычно, собирал в лесу травы и коренья и помочь своей жене в эту минуту не мог. Услышав громкий вскрик матери, семилетняя Василиса тотчас же бросилась к ней и принялась изо всех сил дуть на покрасневшие пальцы. Она не видела удивлённого выражения лица Фёклы, которая почувствовала моментальное облегчение от прикосновения целебного дочкиного дыхания. Когда через несколько минут женщина взглянула на свои пальцы, то обомлела – на них не осталось и следа от ожога…

Однажды Авдот с удивлением обнаружил в своём огороде неизвестную ему траву. Он рассматривал её и так и этак, затем срезал небольшой кусочек серебристого стебля и растёр в глиняном горшочке. Трава превратилась в нечто бордовое, издающее дивный сладковатый аромат. Когда через месяц на кончиках стеблей появились маленькие махровые цветы, ярко-жёлтые с оранжевой каёмкой по краю, похожие на усыпанную драгоценными камнями золотую корону, Авдот показал дочери это чудо. Василиса захлопала в ладошки от радости.

– Батюшка, мой друг сдержал своё обещание и принёс семена чудесной Брестянки! Теперь вы с мамой никогда больше не будете болеть!

– Ничего не понимаю, милая. Какой друг, какая Брестянка? И как это связано с нашим здоровьем?

– Я попросила Северный Ветер принести мне семена магической Брестянки, которые дают силу и здоровье всем, кто вдыхает её аромат. Понюхай, папочка, что ты чувствуешь?

Авдот наклонился к цветку и глубоко вдохнул его сладкий запах. Казалось, этот аромат проник ему в кровь, заставив её течь быстрее, разнося по всему организму умиротворяющее тепло и негу. Он закрыл глаза и попытался охватить внутренним взглядом то место в правом боку, которое болело у него уже несколько недель. Именно там сейчас происходило нечто удивительное. Жар, сильная пульсация и затем лёгкий холодок – эти ощущения почувствовал знахарь, а через минуту всё стихло. И боль ушла.

Авдот открыл глаза.

– Как, говоришь, называется это растение?

– Брестянка, папочка. Тебе помогло, правда?

– Да, доченька. Это замечательный цветок. И мы обязательно его покажем маме. Но прошу тебя, милая, – Авдот настойчиво посмотрел в глаза дочери, – больше никому в деревне не рассказывай про это чудо. Не представляю, что может начаться, когда люди узнают об этом. О нашей семье и так уже идут нехорошие разговоры. Мы с мамой уже не молоды, тебе здесь ещё жить, и мы бы не хотели, чтобы люди по темноте своей могли причинить тебе зло. Обещаешь мне, дочь?

– Я понимаю, батюшка. Но ты можешь не волноваться. Я знаю, что с нашей семьёй ничего плохого не случится.

– Откуда ты знаешь, глупенькая?

– Мне сказал об этом мой друг. Северный Ветер.

Был и ещё один странный случай, о котором Авдот боялся рассказать даже жене своей. В один из июньских дней он взял с собой в лес Василису, и они до вечера собирали в тёмной густой чаще необходимые им корешки. Отец рассказывал дочери про каждое срезанное растение, объясняя его целебные свойства. Они так увлеклись беседой, что не заметили ещё одного внимательного слушателя, огромного бурого медведя, наблюдающего за ними маленькими злыми глазками. Когда Авдот поднял голову и увидел непрошеного соседа, он побледнел, посмотрел в расширенные глаза дочери, сказав ей: «Быстро беги в деревню!», а сам достал острый нож и повернулся к медведю. Тот, не медля ни секунды, кинулся на лёгкую добычу. Но не успел он сделать и двух шагов, как с угрожающим рёвом налетел ураган, закрутил-завертел косолапого, поднял его на несколько метров над землёй и унёс куда-то вдаль, за пределы этого места. В лесу воцарилась оглушающая тишина. Авдот обернулся назад и увидел свою дрожащую дочь с испуганными глазами, полными слёз. Он обнял её крепко-крепко, вложив в объятия всю силу отцовской любви.

– Батюшка, я так испугалась за тебя, что не раздумывала ни секунды. Только мишку жалко, как он будет жить вдали от родных мест? – и девочка расплакалась.

– Дитя моё, ты сама не понимаешь, какая сила тебе дана. Не будем маме рассказывать про случившееся, хорошо?

– Конечно! Мама и так сильно переживает из-за меня, зачем её ещё больше волновать?

Авдот нежно погладил девочку по вьющимся чёрным волосам, поднял с земли корзинку с травами, и они медленно пошли домой сквозь высокие молчаливые деревья…

– Я думаю, на сегодня достаточно, – сказала бабушка Соня, переведя дыхание. – В истории нашего семейства ещё очень много белых пятен для тебя, которые я со временем раскрашу в разные цвета. Надеюсь, основную суть ты уловил, Миша. Твои способности – лишь часть тех возможностей, которыми обладали наши предки с давних времён. Твоя прабабка может это подтвердить.

– Подтверждаю! – кивнула призрачная дама. – Магические способности нашего рода передаются из поколения в поколение по женской линии, не ослабляя своей силы. Правда, из-за чудовищного упрямства твоей бабушки она могла остаться последней представительницей этой линии. К счастью, природа всё-таки пробилась сквозь защиту моей дочери. И теперь уж я прослежу, чтобы связь не нарушилась!

– Но… я ведь не девчонка! – Мишка непонимающе уставился на прабабку.

– Да, и такой поворот судьбы меня даже радует. Это значит, что сила женская смешивается с силой мужской, и в процессе такого смешения могут произойти интересные вещи. Необычайно интересные! – Прасковья Матвеевна радостно потёрла свои прозрачные руки.

– Тьфу, мама, ты как ребёнок! Сейчас двадцать первый век, и людям уже не нужны наши сказки!

– Никакие это не сказки, а самая что ни на есть жизнь! Причём жизнь насыщенная и интересная. И если умело управлять своей силой, то можно и жизнь близким людям сделать такой же чудесной!

– Ты всегда была экзальтированной женщиной, мама, и осталась такой даже после смерти! – в сердцах воскликнула бабушка Соня. – Не кружи мальчику голову, он сам со временем решит, что ему делать со своим даром. Сколько я бед наделала, прежде чем смогла понять, что силу эту лучше запрятать глубоко-глубоко, чтобы не сломать жизнь тем, кто рядом! И что бы ты сейчас ни говорила, мама, я всё равно постараюсь оградить внука от разрушительных последствий, которые может принести этот дар! Вспомни хотя бы Юрия Михайловича!

Прабабка нахмурилась.

– Это был несчастный случай, и хватит уже корить себя за это!

– А кто такой Юрий Михайлович? – заинтересованно спросил Миша у бабушки.

– Так, один хилый преподаватель у меня в институте. Не стоит о нём вспоминать, это нехорошая история. Пусть она останется там, где есть. В прошлом. Не будем своими мыслями давать ей жизнь. Давай-ка, дружок, примешь лекарство. Заговорили мы тебя, а это не очень хорошо для мальчика с насморком.

Вытащив из стройного ряда пузырьков один, бабушка Соня налила из него в ложку зелёную жидкость. Миша поморщился, но всё же выпил покорно сироп.

– Эх, сюда бы Брестянку… – мечтательно протянул он. – Тогда бы у нас в доме никто никогда не болел!

– Не скажи, Михаил. С вашей экологией даже молодильные яблочки не помогут! – проворчала прабабка.

– А что, эти яблочки на самом деле существуют, да? – с надеждой спросил мальчик.

– Может, и существуют, а может, и нет. Кто теперь это сможет проверить?

– Ну ладно, мам, мальчику нужно отдыхать, уморили мы его своими старушечьими разговорами. Да и мне надо идти ужин готовить, скоро уж всё семейство соберётся, голодное и уставшее.

– Бабуль, ты иди на кухню, а мы ещё с прабабушкой Проней поболтаем, – умоляюще сказал Миша. – И я совсем не устал, честно-честно!

– Твоя бабка дело говорит, Михаил. И надобно её слушаться, – взмыла над креслом прабабка. Она кокетливо расправила платье. – А мне и правда пора. Мы с тобой ещё о многом успеем поговорить. Уверена, ты ещё умолять нас будешь, чтобы оставили тебя в покое!

Через мгновение она растворилась в воздухе. Лишь тонкий аромат сирени ещё какое-то время напоминал о присутствии здесь призрачного существа.

Дверь приоткрылась, и собачий нос заглянул в комнату с любопытством и надеждой.

– Заходи, Бонифаций, ты очень вовремя! – бабушка Соня собрала грязные чашки на поднос и направилась к выходу. – Отдыхай, внучек, а я пойду на кухню. И старайся не думать пока о том, что я тебе рассказала. Успеешь ещё.

Она незаметно взмахнула рукой, и глаза мальчика, как по волшебству, закрылись. Через несколько секунд Мишка уже крепко спал.

Глава 3. Мишка открывает в себе новые способности

Час спустя в доме послышались знакомые голоса – обитатели возвращались в родные стены.

Первой примчалась Шурка.

– Ты чего это так рано? – удивилась бабушка Соня.

– Да Стас, балбес, сломал руку, а без бас-гитариста какая может быть репетиция? Вот скажи, ба, как можно было умудриться сломать руку перед самым концертом? Мы полгода готовили программу, а он!..

– Я не думаю, что он это сделал специально.

– Ну конечно, нет, бабуль, он не специально пробовал достать до люстры ногой! – язвительно произнесла Шурка. – И абсолютно случайно в классе вокруг стояли парты, которые не расступились при его изящном падении! И конечно, совершенное совпадение присутствие этой мымры Хвостиковой, перед которой он и совершал свой непревзойдённый акробатический номер!

– Шурочка, да ты просто ревнуешь! – улыбнулась бабушка.

– Ты что, ба, этого дурака?? Да мы из-за него теперь не попадём на рок-фестиваль! Тьфу, даже говорить о нём не хочу! – девочка фыркнула и направилась в свою комнату.

– А как наш Мишка, ему уже лучше? – спросила она, дойдя до середины лестницы и свесившись через перила.

– Лучше, лучше. Спит наш мальчик.

– Уже не спит! – басом заявил Миша, рывком открывая дверь своей комнаты и подняв правую руку вверх. – Здр-р-равствуй, дор-р-рогая сестр-р-ра!

– Вижу, вижу, братец в своём репертуаре. Оперном!

Шурка ущипнула брата за плечо, пробегая мимо, и закрылась в своей комнате.

Мишка спустился вниз.

– Бабуль, что-то есть захотелось… Давай я приготовлю что-нибудь?

– Ну что ты, детка, какая тебе сейчас готовка? Утром ещё была температура, вон бледненький какой, – бабушка приложила ладонь к его лбу и улыбнулась. – Не горячий. Скоро все придут, будем ужинать. Потерпишь, дружок?

– Конечно, ба. Можно я с тобой посижу?

– Садись уж, – Соня подложила ему маленькую красную подушку под спину и продолжила что-то варить на плите.

Мальчик внимательно наблюдал за её неспешными движениями. Несколько раз он порывался что-то сказать, но слова словно боялись вылетать из его рта. Наконец он решился и выпалил:

– Ба, а я… у меня же нет птички на пятке, да и вообще нигде никаких знаков или отметин. Почему же вы решили, что со мной что-то не так?

Старушка отложила поварёшку и повернулась.

– Во-первых, с тобой всё так. Посмотри мне в глаза, Миша. Ты – замечательный нормальный мальчик, самый лучший из мальчиков на этой улице. – Она улыбнулась и продолжила: – А во-вторых, отсутствие знаков на коже ни о чём не говорит. Тут дело в другом. Есть совсем иные знаки, о которых ты ничего пока не знаешь. И эти указатели гораздо важнее.

– Расскажи, бабуль!

– Помнишь открой-траву, которую собирал Авдот? Помнишь, в чём состояло её чудесное свойство?

– Конечно! Она показывала то, что нельзя было увидеть простыми глазами.

– А теперь опиши мне ещё раз фотографию, на которой ты видел прабабушку.

– Ну, – стал вспоминать мальчик, – она сидела на стуле в длинном изумрудном платье и в смешной розовой шляпке. И ещё на руке у неё помню колечко с зелёным камушком, такой большой камень, как пуговица на мамином пальто.

– Мишенька, а теперь послушай меня внимательно: в те времена, когда фотографировалась твоя прабабушка, ещё не было цветных снимков. Понимаешь? Не было. И в том красном альбоме, который, кстати, я не понимаю, как ты нашёл, так вот, в том альбоме нет цветных фотографий. Ни одной.

– Но я ведь точно видел!

– Я верю тебе. Об этих знаках я и говорю.

– Как будто мои глаза намазали открой-травой, да, бабуль?

Неожиданно с громким стуком распахнулась входная дверь и показалась мама Марина. Она держала в руках множество пакетов, которые сразу же с облегчением сбросила на диван в холле.

– Уфф, еле донесла. Бедные мои ручки… – Увидев сына в открытую дверь кухни, она обрадовалась: – Мишка! Тебе уже лучше?

– Мне уже совсем хорошо, мамуль! – мальчик бросился к ней и обнял крепко-крепко. – Видишь, сколько во мне сил?

– Не задуши, Геракл! А папа уже дома? Я такая голодная! Представляете, сегодня не удалось даже чашку кофе выпить. И знаете, кто тому виной?

– Чебурекин?! – в один голос воскликнули Мишка, бабушка Соня и спускавшаяся по лестнице Шурка.

– Точно! А как вы догадались? – с хитрой улыбкой спросила Марина.

Чебурекина, «молодого» начинающего художника пятидесяти пяти лет, знали все в доме Никитиных. О, это была неординарная личность! В прошлом юрист, он почувствовал тягу к высокому искусству совсем недавно, года три назад, но этого времени хватило, чтобы о дотошном усатом человеке узнали все выставочные площадки и музеи города. Он оказался очень плодовит. И очень настойчив. Свои шедевры он писал акриловыми красками, пользуясь кистями слоновьего размера. И никакого масла, боже упаси, – оно долго сохнет! Причудливая фантазия его не знала никаких границ. В одной картине этот маг и волшебник мог соединить абсолютно несовместимые вещи. Что там говорить, долго ещё все с содроганием будут вспоминать его анималистический шедевр с синими кубическими телами неземных животных, жующих каких-то уродливых существ, издали очень смахивающих на раздавленных тараканов с головой бульдога.

И этот человек, этот мастер кисти очень полюбил нашу Марину Александровну. Ещё бы, ведь она была единственной, кому удавалось управляться с настойчивым характером бывшего следователя. А сегодня ей пришлось брать огонь на себя, проведя целый день в его мастерской и нахваливая очередное чудо живописи. Пришлось пойти на этот героический шаг, чтобы группа талантливых графиков, которую она курировала, без помех смогла провести открытие выставки. Без помех и без Чебурекина.

– Представляете, он не умолкал ни на секунду, рассказывая мне о своих творческих планах! Пять часов просидела у него в мастерской! Он так увлёкся своими бреднями, что даже не предложил чаю, хам невоспитанный!

– Кто это у нас хам невоспитанный? – удивился папа Рудик, заходя в дом. – И с какой стати ты проводишь время наедине с мужчиной, а я об этом узнаю только сейчас?

– Не с мужчиной, папа, а с Чебурекиным! – хмыкнула Шурка.

– А, с этим можно, – выдохнул Рудольф Евстигнеевич.

– Ну вот, все в сборе. Мойте руки, дорогие мои, и за стол! – громко объявила бабушка Соня и направилась вновь на кухню.

– А Лена разве пришла? – остановила её Марина.

– Она звонила час назад. Сказала, что только утром вернётся. У них сегодня внеплановое дежурство.

Елена со своим другом Петей устроилась в городскую больницу на вечерние подработки. Разумная девушка вполне справедливо полагала, что опыт, приобретённый в обычной больнице, не заменишь никакими книжками.

– Бедная моя девочка! И выбрала же себе профессию! Ну и что с того, что в роду нашем куча врачей да знахарей, неужели обязательно тянуться за ними? Бабушка Проня, помню, уж сколько натерпелась: внезапные ночные вызовы, капризные больные… – Марина расстроенно покачала головой.

– Да откуда ты знаешь, деточка, что ей это было тяжело? – горячо воскликнула бабушка. – Она с радостью помогала людям, не было большего для неё счастья, чем увидеть, как выздоравливает её пациент. И с какой благодарностью относились к ней больные за её чуткие руки и большое сердце! Я думаю, она гордилась бы своей правнучкой, узнав о её выборе!

– Да я понимаю, мам, – вздохнула Марина, – просто дочку жалко.

– А я вот горжусь своей сеструхой! – встряла Шурка. – Я бы точно не смогла своими руками разрезать живого человека! Б-р-р, даже подумать страшно!

– Ох, Шурочка, – улыбнулась мама.

– Ну ладно, заговорилась я с вами, пойду на стол накрывать. – Бабушка Соня быстрым шагом направилась на кухню, по дороге подмигнув Мишке.

– Мам, а ты хорошо помнишь свою бабушку, да? А она какая была? – мальчик вопросительно посмотрел на маму.

– Она была хорошая. Строгая, конечно, но при этом очень добрая. И весёлая. Могла такое ляпнуть, что все за животики хватались. Помню, была у неё подруга Мотя, рыженькая и толстенькая, так вот однажды… Ой, Мишка, что же это я с тобой болтаю! Мне переодеться надо и бабушке твоей помочь, – и Марина, не слушая возражений сына, направилась наверх…

Часы пробили девять. Услышав монотонный звон, все задвигались за столом. Бабушка Соня с Мариной принялись собирать грязные тарелки, папа Рудик, накинув пальто, вышел на крыльцо подышать после сытного ужина, Шурка кинулась звонить Стасу, а Мишкин ослабленный организм потянул его в свою комнату, поближе к кровати. Он пожелал всем доброй ночи и поднялся наверх.

Весь вечер Мишка размышлял о сегодняшних событиях. Девочка Василиса виделась ему так ясно и с такой чёткостью, словно была рядом. Ему очень хотелось знать, как она жила со своим волшебным даром, помогал ли он ей в те тёмные времена. Интересно, удалось ли Василисе полетать? Мишка представил, как стояла она на краю обрыва, ветер взлохмачивал её чёрные волосы, развевал длинное платье, шептал что-то на ушко, всё тише и тише… Мысли мальчика растягивались, превращаясь в длинную дорожку, сотканную из облаков, и вот уже снег серебристыми хлопьями заискрился, оборачиваясь по пути к земле в белых птиц. Их крылья стали заслонять собою небо и дымчатый лес впереди, забирая в пушистый плен маленьких дрожащих пёрышек, которые так смешно вдруг стали щекотать в носу, что Мишка с удовольствием чихнул, и вмиг расчистилось пространство перед его глазами, проявив старенькую потемневшую избушку и раскидистые яблони в розовом цвету.

– Василиса? – сказал мальчик, увидев маленькую фигурку, сидящую на крылечке дома.

– Здравствуй, Миша, – молвила девочка и похлопала рукой подле себя. – Садись. Я ждала тебя.

Ничуть не удивившись её словам, мальчик присел на ступеньку рядом с ней. Нос его уловил чудесный аромат чего-то сладкого и пронзительно знакомого.

– Так пахнет Брестянка. Ты вспомнил?

– Да! – Миша и в самом деле вспомнил этот запах. Как мог он его забыть? – Мне кажется, я пришёл именно за ней. За Брестянкой.

– Если ты так говоришь, значит, так оно и есть, – девочка приблизила своё лицо к Мишиному, и он с восхищением увидел разноцветных бабочек, летающих в её огромных тёмных глазах. – Но прежде, чем ты заберёшь цветок, я должна передать тебе ещё кое-что.

Василиса открыла ладошку, и мальчик увидел, как оттуда вспорхнуло что-то непонятное, закружилось,завертелось быстрой змейкой перед ним и стало складываться в объёмный и пульсирующий шар. Прозрачный вначале, он постепенно наполнялся цветом, вращаясь вокруг себя и увеличиваясь в размерах. То в одном, то в другом месте этого шара стали вспыхивать и гаснуть жёлтые огонёчки. Они перемещались по тоненьким линиям орбит, раскручиваясь всё быстрее и быстрее, пока наконец не вспыхнули разом и растворились, открыв взору такие знакомые, такие родные очертания.

– Это же наша Земля! – в восхищении прошептал Мишка.

Он стал всматриваться в синие ниточки рек на шаре, следя за их течением. Пронзительная зелень лесов и полей манила к себе, завораживая своей тишиной. И Мишка потянулся, чтобы войти в это пространство, но тут шар стал уменьшаться и останавливаться в своём стремительном вращении. Наконец он замер, зависнув в воздухе. Миша протянул руку, и шар опустился к нему на ладонь, тёплый и такой живой! Жар, возникший в центре ладони, стал растекаться по руке, охватил плечо и спустился к сердцу. Оно неистово заколотилось. Неизвестное доселе чувство восторга захватило мальчика. Он сияющими глазами посмотрел на Василису.

– Твой выбор сделан. Из четырёх дорог одна стала твоей.

– Я не понимаю тебя, Василиса!

– Придёт время, и наступит ясность. Сейчас же тебе пора возвращаться.

Девочка прикоснулась к шару, и он стал быстро уменьшаться, пока не исчез вовсе. Она вложила в Мишкины пальцы цветок Брестянки, что-то прошептала ему на ухо, и мир стал гаснуть. Чернота обволокла всё вокруг, наваливаясь своей тяжестью на мальчика. Он попытался сбросить её с себя и… проснулся.

– Бонька, ты чуть не раздавил меня!

Мишка потрепал лежащую рядом собаку за кудрявую шерсть и зажмурился, когда та лизнула его в лицо.

– Ах ты, негодник, – взрослым голосом, подражая бабушке, сказал он. – Опять забрался в постель с грязными лапами?

Бонифаций виновато посмотрел на хозяина, но спрыгивать с кровати не спешил. Правое ухо его поднялось торчком, хвост завилял, голова чуть склонилась на бок.

– Ну как можно тебя ругать, когда ты так умильно на меня смотришь? – рассмеялся Мишка и поцеловал пса в мокрый нос.

Затем он с озорной улыбкой поднял подушку, собираясь бросить её в собаку, но увидел под ней на простыне то, что заставило дрогнуть его руки. Там лежал маленький примятый цветок. До конца не веря своим глазам, мальчик осторожно дотронулся до серебристого стебля, провёл пальцем вверх и ощутил шелковистость ярких жёлтых лепестков.

– Так это был не сон?! – изумлённо воскликнул он.

Мишка положил левую ладонь на грудь и прислушался к своим ощущениям. Что-то горячее жгло его изнутри. Чувство восторга, испытанное в сегодняшнем сне, стало вновь переполнять его, пузырьками радости изливаясь наружу. Мишка посмотрел на пса и довольно произнёс:

– Да, брат, такие вот дела!

Он легко вскочил с кровати, открыл пошире окно и вдохнул морозный воздух тихой улицы. Каких только запахов не было в этом вдохе! Аппетитный вкус готовящегося у соседей омлета с сочной зеленью, тонкий аромат мускусных духов, горькая струйка дыма из каминной трубы, сладкий привкус комнатных цветов, стоящих у кого-то на подоконнике, серая примесь выхлопных газов автомобилей, влажный запах снега на крышах…

У Мишки закружилась голова, и он поспешно закрыл окно. Уличные запахи оборвались, растаяв в воздухе. Но теперь его нос почувствовал сладкий аромат творожной начинки блинчиков, которые бабушка положила жарить на сковородку. Оказывается, в доме тоже полно всяких запахов: запах подсолнечного масла в открытой бутылке, муки, рассыпанной на столе, лёгкий аромат маминых духов, тянущийся из её комнаты. Почувствовав запах сигарет, лежащих в ящике папиного стола, Мишка оглушительно чихнул. Зажав нос рукой, он быстро оделся, бережно засунул в карман найденный цветок и выскочил из комнаты. Бонифаций понёсся вслед за ним.

– Бабушка! – кричал Мишка, с грохотом сбегая по ступенькам.

Бабушка Соня выскочила из кухни.

– Что, что случилось, Мишенька?

– Мой нос сошёл с ума! И не смейся, ба! Я сейчас чувствую даже запах земляничного мыла, которым моет руки какая-то девочка в доме на другом краю города!

– Не переживай, дружочек, это нормальная история, мы все через неё проходили. Нужно просто немножко потерпеть, когда твой организм привыкнет к новым способностям. Несколько денёчков, и всё пройдёт.

– Несколько денёчков?! Мучиться так долго? У меня уже голова начала болеть! – и мальчик жалобно заплакал. Бонифаций, сочувствуя хозяину, тоже тихонько заскулил, улёгшись на пол и закрыв передними лапами свой чёрный нос. Время от времени он горестно поглядывал на мальчика и вновь прикрывал глаза, продолжая скулить.

– Вот хитрец! – Мишка погрозил псу кулаком. Вытерев последние капельки слёз, он улыбнулся. – Ладно, что я, не мужчина, что ли? Потерплю.

– Ты знаешь, ба, оказывается, в мире столько разных запахов! – сказал Мишка спустя какое-то время, с удовольствием уплетая вкусный блинчик. – И не все из них приятные. А есть вообще такие, что лучше бы держаться от них подальше. Как от цветка змеиной пальмы, который во время цветения пахнет как гнилое мясо, представляешь? Зато все его части используют в лечебных целях. Как у Брестянки.

Только сейчас вспомнив о подаренном цветке, Миша осторожно вытащил его из кармана и протянул бабушке. Та недоверчиво прищурилась, надела очки и взяла в руки хрупкое чудо. Дрожащими пальцами провела она по лепесткам, потом поднесла к носу и вдохнула.

– Да, это он. Узнаю этот сладкий запах!

Она вопросительно посмотрела на внука.

– Я ночью был у Василисы, и она подарила мне Брестянку. И ещё сказала какие-то странные слова про четыре дороги. Ба, ты мне объяснишь, что это значит?

– Ты мне сначала подробнее расскажи, что было.

– Мне снился удивительный сон. Только сначала я не знал, что это был сон! Я видел старый деревенский дом, окружённый садом, в котором росло много-много цветов. Василиса сидела на крылечке и совсем не удивилась, что я к ней пришёл. Она даже знала, как меня зовут, представляешь! Я помню, что там было очень тихо, только слышно было, как жужжали пчёлы, летая над цветами, и шумели листья в саду. Я сел рядом с Василисой на крылечке, и она мне показала такое! – Вспомнив этот момент, мальчик опять почувствовал жар в сердце. – Из её ладошки появился шарик, который рос, рос и превратился в нашу Землю. Это было необыкновенно и даже страшно, ба! Я ощущал себя громадным великаном, когда смотрел на крохотные речушки и моря, деревья и белые вершины гор. Это было совсем не похоже на глобус, который стоит у Шурки на столе. Шар в руках Василисы был такой живой и такой огромный! Помню, мне даже захотелось туда забраться. Но потом он начал уменьшаться и стал таким крошечным, что поместился у меня на ладошке. Вот тогда Василиса и сказала, что выбор сделан, и одна из четырёх дорог стала моей. Что это значит, бабуль?

Бабушка Соня улыбнулась. Вокруг её добрых глаз, как крошечные лучики, появились маленькие морщинки. Мишке захотелось даже потрогать их, наверняка они такие же горячие, как солнечные лучи.

– Мишенька, я тоже не могу тебе объяснить, о чём говорила Василиса. Это знание придёт к тебе само, и я ничем не могу тебе сейчас помочь.

– Ну ладно, – легко согласился мальчик. – Нет, так нет. Зато теперь я столько интересного могу узнать, не выходя из дома! – И он прикрыл глаза.

Разнообразные запахи вновь обрушились на Мишку, но теперь у него получалось выбирать, какой из них чувствовать, а на какой не обращать внимания. Вот, например, этот карамельно-шоколадный аромат, исходящий из квартиры, где сейчас празднуют чей-то день рождения. Да не чей-то – мальчик сконцентрировался сильнее, – а его одноклассника Егора Малинина, сидящего во главе стола, пунцового и разгорячённого, дующего на свечки торта. А вот и его младшая сестрёнка Ася, от всей души желающая брату, чтобы тот смог сразу погасить все огонёчки – ведь тогда сбудется его желание. Возможно, и её маленькое желание, загаданное ею – так, на всякий случай, – тоже исполнится, и мама купит ей те замечательные разноцветные краски, которые они видели в магазине, выбирая тетрадки Егору.

Мишка открыл глаза.

– Бабуль, значит, я могу не только запахи чувствовать, но ещё и видеть на расстоянии?

Бабушка Соня пожала плечами.

– Тебе, как говорится, видней, – улыбнулась она.

– Попробую ещё раз, – мальчику не терпелось увидеть ещё что-нибудь. – Интересно, а я могу сам выбирать?

Он скользнул взглядом по большой папиной кружке, стоящей на полочке, и решительно зажмурился. Как по приказу, Мишка уловил отчётливый аромат жареного лука, смешанный с чем-то пряным и вкусным, и его мысли перенеслись в огромное кухонное помещение отеля, знакомое мальчику с раннего детства. Он не раз приходил к папе на работу и с удовольствием наблюдал за поварами, колдующими над изысканными блюдами. А вот и шеф-повар Михаил Семёнович, красавец и богатырь, любимец всего женского персонала. Его спокойный вид мог утихомирить любого нервного постояльца. Сейчас дядя Миша пробовал на вкус какое-то блюдо, варившееся в огромной белой кастрюле, а поварята, не сводя с него глаз и практически не дыша, тихо стояли рядом. Причмокивая губами, он закатил глаза к потолку, сделал длинную паузу и, наконец, произнёс: «Годится!» Все тут же задвигались, подхватили кастрюлю и унесли её в другой конец кухни.

Мишка вновь открыл глаза и посмотрел на бабушку Соню, которая стояла, прислонившись к кухонному шкафчику спиной, и молча наблюдала за внуком.

– Я был у папы в отеле, ба.

– Я знаю, – произнесла бабушка. – И вижу, что ты ошарашен своими новыми способностями. Я и сама удивлена, как быстро ты учишься, малыш. Не знаю, что из всего этого выйдет, но обещаю тебе, что, пока позволит моё здоровье, я всегда буду рядом, чтобы помогать тебе. Так получилось, что мне самой пришлось пройти через кучу ошибок, прежде чем я научилась правильно пользоваться своим даром.

– А твоя мама разве не помогала тебе?

– Я старалась не беспокоить маму по пустякам, она и так часто нервничала из-за своих пациентов. К тому же у неё всегда был крутой нрав, как бы она восприняла то, что я, например, однажды в классе подожгла взглядом школьную доску? Я тогда не выучила урок по арифметике и очень боялась, что учитель вызовет меня отвечать. Несколько минут я, не отрываясь, смотрела на чёрную доску, страстно желая, чтобы она сгорела. Она и вспыхнула. Ну и переполох тогда начался! Знаешь, как я испугалась! Но матери так и не сказала. Только через несколько лет после этого случая она догадалась, в чём дело. Так что первые шаги, как видишь, мне пришлось делать самой.

– Ты умеешь поджигать взглядом? Вот это да! А я тоже смогу?

– Нет, дорогой, ты не сможешь.

– Но почему? Это было бы так здорово! Представляешь, говорит мне мама: а включи-ка, сынок, газ под кастрюлей. А я раз – и зажигаю конфорку глазами!

– Совсем ты ещё ребёнок, милый! Огонь – страшная сила, и в детских руках она может превратиться в непоправимое зло. Но могу сказать тебе точно – поджигать глазами или другими частями тела ты точно не сможешь. У тебя другая дорога. И всё, хватит об этом. Иди-ка позанимайся, завтра тебе уже в школу. – Бабушка Соня мягко подтолкнула мальчика к двери.

В школу… Мишка и забыл, что существует школа, и его класс, и ребята, и Лариса Леопольдовна, учительница математики, злая и придирчивая женщина. Эти два дня, в которые уместились такие невероятные события, Мишка совершенно не вспоминал о школе. У него моментально испортилось настроение. С тяжёлым вздохом он направился в свою комнату.

Глава 4. Первая Мишкина ошибка и метель посреди лета

Серое утро не добавило светлых красок к Мишкиному настроению. Нехотя он сполз с кровати, под суровым взглядом бабушки сделал несколько отжиманий, попрыгал на правой ноге, скучающе глядя в окно, потом на левой, пытаясь задеть другой ногой бегающего вокруг пса, вяло умылся, смочив кончиками пальцев глаза, без радости съел один блинчик и вышел из дома. Помахав рукой бабушке, стоящей у окна, он с грохотом распахнул ногой калитку и направился к школе. Идти было недалеко, всего пару кварталов.

Уже издали мальчик увидел своего лучшего друга Костика Зубова, который подходил к школе с другой стороны. Тот, заметив Мишку, заорал: «Мишка-кочерыжка!» и, подбежав, больно стукнул друга по плечу портфелем, радуясь встрече.

– Здоров, Миханя! Ты выздоровел как раз вовремя, сегодня контрольная по математике!

– Что за невезуха! – простонал Мишка и ударил сумкой по железной ограде. Та в ответ звонко тренькнула. – И надо же было мне прийти именно сегодня! А может, я скажу математичке, что болел и не готов?

– Ты что, не знаешь нашу Биссектрису? Она тебя потом всю неделю будет мучить, оставляя после уроков!

– Да, не прокатит. Что же делать? Может, домой вернуться? А что, я ещё не здоров, вот видишь, ноги подгибаются от слабости, – и Мишка прислонился к школьной ограде, вытирая несуществующий пот со лба.

– Никитин, доброе утро! Рада видеть тебя в добром здравии, – голос математички тяжёлым колоколом прогудел в Мишкиных ушах. Её худая фигура преградила дорогу мальчикам, глаза злыми пчёлами впились в ребят. Красный шарфик, свесившийся с правого плеча учительницы, зашипел на мальчиков, изогнувшись хищной змейкой.

– Здрасте, Лариса Леопольдовна! – в один голос сказали мальчишки.

– Я надеюсь, сегодня вы порадуете меня отличными знаниями? – глаза математички не отпускали их ни на секунду.

– Конечно, Лариса Леопольдовна! – вытянулись в струнку друзья.

– Ну, идите в класс, звонок через десять минут.

Освободившись от тяжёлого взгляда, мальчики припустили к школе со всех ног.

– Вот змея, – прошептал Костик другу, когда они сдавали куртки в гардероб. – Она проглотит нас, как беззащитных кроликов, если мы получим двойки!

Мишка только вздохнул в ответ. Математика не давалась ему с первого класса, ещё когда только дети учились считать на пластмассовых палочках. Эти маленькие штучки вечно путались у Мишки в пальцах и в мозгах, доводя до негодования папу Рудика, который проверял у Мишки домашние уроки.

– Ну как можно этого не понимать? Это же элементарно! – восклицал сердито папа. Он, обычно спокойный и уравновешенный человек, совершенно выходил из себя, слыша бэканье и мэканье сына, пытающегося решить простенькую задачку. В такие моменты лишь бабушка Соня могла робко встать на защиту внука.

– У мальчика гуманитарный склад ума, – говорила она, заслоняя своим маленьким телом Мишку.

– Нечего его выгораживать! – гремел папа и вновь сажал сына за стол. – Он просто лентяй, который не желает учиться!

Теперь вы понимаете, почему Мишка так не любил уроки математики? И эта контрольная так некстати!

Сев за свою парту, мальчик положил голову на руки и задумался, глядя рассеянным взглядом на школьную доску. Сейчас на ней белым мелком было выведено: «25 февраля. Контрольная работа». Мишка попытался собрать свой взгляд в один пучок и поджечь эту ненавистную надпись. Увы, бабушка Соня оказалась права, у него ничего не получилось.

Секунда в секунду с прозвеневшим звонком в класс тяжёлым шагом вошла Лариса Леопольдовна. Она с громким стуком бросила на свой стол журнал и сухо поздоровалась с учениками. Мишке показалось, что глаза её сверкнули через стёкла очков каким-то хищным блеском. Его фантазия живо дорисовала акулью пасть с множеством зубов, и от получившейся картинки он содрогнулся.

– Сегодня у нас важная контрольная работа, дети, по итогам которой я буду решать, кто готов к переводным экзаменам в пятый класс, а кому… – она сделала длинную паузу и обвела взглядом притихший класс, – а кому нужно будет усердно заниматься, чтобы к концу учебного года не отстать от остальных. Зина, раздай, пожалуйста, эти листки. У себя на парте всем оставить только шариковую ручку. Горохов, ну-ка вытащи калькулятор из кармана и ко мне на стол. Живо! Если я увижу у кого-нибудь мобильные телефоны, шпаргалки или нательные рисунки, забирать их у меня будут уже ваши родители.

– А рисунки будете снимать вместе с кожей? – пробурчал Егор Малинин еле слышно.

– Ты что-то сказал, Малинин? Повтори громче.

– Вам показалось, Лариса Леопольдовна, я просто закашлялся.

– Ну-ну, – поверх очков взглянула учительница на замерших детей. – Так вот, чтобы мне не казалось, что вы будете списывать, прошу сейчас проверить свои карманы и всё перечисленное положить сразу мне на стол.

– Ну что ж, – через минуту всеобщей тишины произнесла она, – раз все готовы, тогда в путь.

Она развернулась спиной к классу и начала писать на доске примеры и задачи для двух вариантов. Дети заскрипели ручками. Мишка затосковал. Механически переписывая с доски свой вариант, он с ужасом думал, что тем самым, кому придётся заниматься математикой дополнительно, будет, конечно же, именно он. Эх, если бы он смог, применив свои способности, поискать решение задачки в учебнике, не открывая его! Но это дело бесполезное – все задачи для контрольных работ Биссектриса составляет сама. Вот если бы прочитать ответы у неё в голове! Эта мысль подтолкнула мальчика к отчаянному шагу. А что, получилось же у него вчера узнать, о чём думает маленькая сестра Егора?

Мишка прикрыл глаза и настроился.

Сначала он уловил запах булочек с яблочным повидлом. Нет, это из портфеля Зинки Матвеевой. Так, а это что за странный аромат? Мишка чихнул, почувствовав острый запах сгнившего яблока. Ну, Котов, ты даёшь! Как можно быть таким неряхой? Ладно, не отвлекаться, времени нет! Он вновь сконцентрировался, и сквозь обрывки каких-то фраз к нему стали доноситься нужные цифры. Вот оно! Мальчик чуть не подпрыгнул от радости, но вовремя спохватился и принялся судорожно записывать правильные ответы на листке.

– …И особенно меня порадовал Михаил Никитин, который верно решил все задания, – в заключение сказала Лариса Леопольдовна, объявляя результаты контрольной два дня спустя. – И это при том, что Миша не имел возможности полноценно подготовиться из-за болезни. Ты меня удивил, Никитин, – повернулась учительница к Мишке. – У тебя никогда больше тройки по контрольным работам не было!

Покрасневший мальчик не знал, что ответить. К его радостному облегчению примешивалось чувство какой-то неловкости, будто он взял чужое. А может быть, так оно и было?

«Ну а что такого, – оправдывал себя он, – я ведь и правда целую неделю болел. А меня даже никто не предупредил об этой злосчастной контрольной!»

Но чувство вины продолжало мучить его. В понуром состоянии он возвращался в этот день домой и даже не улыбнулся Бонифацию, который счастливым лаем встретил хозяина на пороге.

– Что случилось, дружок? – обеспокоенно спросила бабушка Соня, увидев опущенные плечи мальчика.

– Ничего, ба, просто устал. Я пойду прилягу, хорошо?

– Ну конечно, милый, полежи часок, а я пока пирожки испеку, тесто уж замесила. Специально для тебя, с фасолевой начинкой, как ты любишь!

Мишка расстроился ещё больше. Он чувствовал, что совсем не заслужил эти пирожки и добрую улыбку бабули, которая не знает, как дурно поступил её внук!

«Я очень плохой! – думал он, лёжа на кровати. – Я трусливый негодный мальчишка, и меня совсем не за что любить!»

Слёзы прозрачными капельками разбегались по подушке.

– Никому я теперь не нужен буду такой! – ещё горше зарыдал он, уже от жалости к самому себе.

– Фу, что за сырость тут развели! – из кресла повеяло ароматом сирени.

Мишка чуть повернул голову, чтобы краем глаза посмотреть на нежданную посетительницу, но потом опять уткнулся в подушку.

– Нет на земле такого, что нельзя было бы исправить. Разве что только смерть, да и то вопрос, – прабабка кокетливо поправила большую шляпу, которая была на ней сегодня надета.

– Ну да, тебе легко говорить, – пробурчал Мишка. – А как я бабушке всё расскажу? Стыдно…

– Стыд не дым, глаза не выест! – хохотнуло привидение, взмывая в воздух. – Ладно уж, поднимайся и поведай мне, что такого страшного ты натворил.

Мишка долго собирался с духом, чтобы начать рассказ, а потом слова покатились, словно маленькие горошинки. Когда он закончил своё не такое уж и длинное повествование, прабабка облегчённо вздохнула.

– Эх, Михаил, а я-то уж испугалась! Нет, не буду тебя выгораживать, ты в самом деле поступил нехорошо, воспользовавшись чужими мыслями. Но что меня радует, – и Прасковья Матвеевна ласково улыбнулась мальчику, – что у тебя доброе и совестливое сердце. Ошибки совершают все, но не все могут достойно их исправить. Так что не плачь и не кори себя за проступок, а честно расскажи обо всём бабушке. Уверена, вы с ней что-нибудь придумаете!

– Но как же мне быть с математикой? Я ничего в ней не смыслю! Бабушка говорит, что у меня ум гуманитария, – с важностью повторил взрослые слова Мишка.

– У тебя ум человека, который не верит в свои силы, – усмехнулась прабабка. – Вот послушай, расскажу я тебе одну историю.

Она приземлилась на письменный стол и беззаботно поболтала ногами.

– Была у меня в юности подруга Матильда Карапузова, Мотька. Весёлая была девчонка, рыжая, как огонёк, и такая же горячая. Но при этом жуткая трусиха – она панически боялась высоты. Мотька всегда сидела в сторонке, когда мы прыгали с крыши сарая во дворе или когда гуськом ползли вдоль обрыва над рекой, добираясь до заветной полянки с земляникой. И что ты думаешь? В один из солнечных дней она спрыгнула с крыши самого высокого сарая, куда не решался забираться даже красавчик Лёха, самый бесшабашный из наших ребят. Мы все, конечно, ахнули. А Мотька, встав на ноги после триумфального приземления, повела бровью, откинула назад рыжую чёлку и гордо прохромала к подъезду. Потом, когда я навещала её дома, она, шевеля босыми пальцами правой ноги, выступающими из-под гипса, рассказала мне, как готовилась к победному прыжку. У нас за домом растёт высокая ветвистая липа. Так вот эта девочка, по утрам, когда все соседи ещё досматривали последние сны, пробиралась потихоньку к дереву, расстилала под ним пуховое одеяло, забиралась вверх, с каждым днём увеличивая высоту, и прыгала.

– Ого! Ничего себе девчонка! – восхищённо воскликнул Мишка.

– Я тебе больше скажу. Во время войны Мотька была самым бесстрашным лётчиком в полку. Её так и прозвали «Рыжая бестия». А ты говоришь, математика!

– Я всё понял, пра. Ты не беспокойся, я буду заниматься.

– Вот и хорошо. Оставляю тебя, мой милый, надеюсь, мой рассказ хоть чуточку тебе помог.

– Постой, я у тебя хотел ещё что-то спросить! – торопливо сказал Мишка.

– Ну?

– А ты… какие у тебя способности? Вот бабушка может взглядом поджигать, я запахи и мысли на расстоянии чувствую, Василиса могла ветром управлять, а ты?

– Я-то? – улыбнулась она. – Моя стихия – вода. Могу заморозить до смерти или превратить в пар, наслать дождь с градом или высушить до почернения. Видел бы ты, Михаил, какой я однажды снегопад устроила, когда молодухой была! Самый настоящий, с метелью!

– Расскажи, ба! – умоляюще попросил мальчик.

– Прогуливались мы в тот вечер с Мотькой в парке, – начала рассказывать прабабка. – День стоял очень жаркий, и мы, насобирав с ней мелочь из карманов, купили два эскимо. Как сейчас помню, два замечательных холодных брикета в серебристой фольге. Страсть как люблю мороженое! – облизнулась она. – Так вот, подхватив краешек фольги, я медленно, чтобы оттянуть сладкий момент, начала снимать её с лакомства, как вдруг Мотька толкает меня под руку, и моё мороженое выскальзывает из пальцев и шмякается на асфальт, представляешь?! «Ну ты растяпа!» – кричу я подруге и тут, наконец, вижу, что она показывает рукой куда-то вправо, шепча при этом: «Балда, там твой Костик!» Ничего пока не понимая, я разворачиваюсь в ту сторону, и глаза мои загораются жёлтым огнём – по другой дорожке идёт мой кавалер под ручку с какой-то разукрашенной девицей. Они глупо хихикают, и в руке у этой нелепой девахи подрагивает в такт её смеху вялый цветок.

Жёлтый огонь моего гнева превращается в красный, разгораясь с неимоверной силой. Чтобы поскорее выплеснуть из себя свою злость, я и придумываю этот спектакль. Внезапно ярко-синее небо начинает бледнеть и обрушивается на землю неистовым белым снегопадом. Я добавляю ветра, и снег начинает кидаться на прохожих с яростью диких псов.

Ты даже представить себе не можешь, мальчик мой, что тут началось! Сначала люди просто обалдели, стоя с поднятыми головами и с изумлением всматриваясь в сошедшее с ума небо. Потом, видя, что снегопад не прекращается, они стали разбегаться кто куда, чтобы хоть как-то прикрыться от бушующей стихии. Ватага молодых ребят припустила со всех ног к беседке, надеясь укрыться под её ненадёжной крышей, кто-то поспешил спрятаться под деревьями, приблизившись вплотную к их стволам. Бабули, сидевшие мирно на лавочке, заголосили в один голос: «Конец света!» и заметались по заснеженным дорожкам, пряча лица от холода и закрывая себя руками. Через пять минут снег под ногами заледенел, и растерянные люди, обутые в лёгкие летние сандалии и босоножки, стали потихоньку, скользя и падая, продвигаться к выходу из парка.

Прасковья Матвеевна чуть помолчала, вглядываясь погрустневшими глазами в прошлое, и продолжила:

– Мой гнев прошёл так же внезапно, как и начался. Вместе с ним растаяли и обезумевшие снежные хлопья. Парк стал приходить в себя. Кто-то громко и нервно засмеялся. Ошарашенные люди, ещё десять минут назад незнакомые друг с другом, начали бурно обсуждать невиданное чудо, выдвигая свои версии случившегося.

«А я вам говорю, это инопланетяне! Напустили на нас метель, чтобы незаметно приземлиться на своей летающей тарелочке».

«Какие такие тарелочки, о чём вы, батенька, говорите? Я своими ушами по радио слышал, что нет никаких инопланетян. Зима у нас была тёплая, вот и выпал летом снег. Всё это научно доказуемо. Уж поверьте мне, у меня сын возит самого академика Иванова!»

«Вот люди, несут невесть что! Выдумали каких-то инопланетян! Я уверен, что это французы изобрели тайное оружие, чтобы через сто пятьдесят лет отомстить нам за Наполеона!»

Стараясь не прислушиваться к разговорам, я пыталась унять возникшую внутри меня противную дрожь, которая начиналась, казалось, в горячем мозгу и опускалась в ослабевшие ноги.

«Мотька, пойдём на лавочку присядем», – попросила я свою рыжую подругу, которая в этот момент подавала молодой испуганной мамаше одеяльце, упавшее с коляски.

«Тебе плохо, Проня, да? Ты такая бледная! Испугалась?» – схватила меня за руку Мотька.

Я кивнула, и мы побрели к ближайшей лавочке, на которой ещё оставались мокрые следы недавней стихии. Постелив сверху свой белый шифоновый платочек, Мотька помогла мне сесть и притихла рядом, обняв меня за плечи. Я закрыла глаза. Мне было очень стыдно. Я вспоминала потерянные глаза замерзающих людей, и душный стыд алыми пятнами покрывал моё лицо. Именно в тот момент я поклялась самой страшной клятвой, какую знала, что никогда больше не буду так бездушна к людям.

– И ты решила стать врачом?

– Да, Миша. И никогда об этом не пожалела. Конечно, я была не простым доктором. В самых тяжёлых ситуациях мне помогал мой дар, и это лучшее, что я могла дать людям.

– А я, ба? Что я могу дать?

– Тебе это предстоит выяснить самому, мой мальчик. А сейчас позволь мне тебя оставить. Давно я столько не болтала, притомилась что-то.

Прабабка с нежностью подула на светлую чёлку мальчика, подмигнула ему и растворилась в воздухе, оставив после себя, как обычно, лёгкий аромат сирени.

– Спасибо, пра! – крикнул Мишка в пустоту и с лёгким сердцем направился на кухню. Теперь он знал, что тоже хочет использовать свой дар на благо людям. И от этого понимания с его плеч будто камень свалился.

– Удивительно, как ты смог решить эту сложную задачу, сын? Вот уж не ожидал! – папа одобрительно похлопал Мишку по плечу. – А вы говорили, гуманитарный склад ума, Софья Михайловна!

– И на старуху бывает проруха! – развела бабушка руками.

Мишка улыбнулся, внутренне гордясь собой. Да, если заниматься каждый вечер, можно не только математику освоить, а даже прыжки с самого высокого дерева в городе! Он теперь это знает очень хорошо!

Глава 5. Новые знакомства: девочка Лиза и Серый Волк

Старинное здание школы, где учился Мишка, когда-то принадлежало купцам Тапкиным, именитым гражданам этого города. Трёхэтажное, с резными балкончиками, украшенными витиеватым орнаментом, и с огромными окнами, выходящими на уютный переулок, оно выделялось своими неповторимыми чертами. Уже издали можно было увидеть его стены, покрытые сложным рисунком выпуклой лепнины.

Маврикий Тапкин, глава купеческого рода, в своё время был страстным изобретателем. Он придумывал какие-то невероятно сложные устройства и частенько использовал их в своём доме. До сих пор в здании существует лифт, небольшая кабинка с подъёмным механизмом, который Маврикий создал для удобства своего дедушки, Тихона Матвеевича, доброго и тихого старичка. Сейчас, конечно, лифт был прочно закрыт, чтобы проказливые ученики не сломали старинное устройство.

Был при особняке и отдельный флигель с теплицами, в которых Тапкины не только выращивали овощи для своего стола, но и проводили различные эксперименты с селекцией. Однажды, например, им удалось вырастить невиданный цветок, слава о котором ещё долго гуляла по окрестным городам. Это было высокое растение с широкой красной чашей, испускающей во время цветения такой дивный аромат, что все окрестные коты с бешеными глазами собирались у огромных окон оранжереи и прогнать их оттуда не было никакой возможности.

Эти теплицы и сейчас приносили свои плоды. Благодаря им в школьной столовой всегда были на столах свежая зелень и овощи. В отдельном помещении оранжереи располагались также и грядки с различными цветами, которые были предметом гордости Анны Даниловны, учительницы ботаники. Именно она занималась здешним хозяйством. Аня с детства любила выращивать цветы у себя на подоконнике, и со временем она научилась так чувствовать их, что порой ей даже казалось, что они кивают ей своими головками в ответ на её слова.

Неизменным помощником Анны Даниловны был Василий Прокопьевич, известный всей школе как человек, незаменимый в любых хозяйственных делах. Дядя Вася, небольшого росточка бодрый старик, обладал неистощимой энергией и золотыми руками. Где бы ни требовалась мужская рука – дядя Вася тут как тут. Он и парты, сломанные непоседливыми первоклашками, чинил, и декорации на школьной сцене устанавливал, и за проводкой, неоднократно выходящей из строя, следил. Вот и для Анны Даниловны он старался, оборудуя её теплицы с заботливостью любящего отца. К сожалению, в последнее время Василий Прокопьевич неважно себя чувствовал. То ли годы брали своё, то ли ещё какие-то причины, нам неведомые, но не приходил он уже в школу, а всё больше лежал дома.

– Вы пока без меня как-нибудь справляйтесь, – бодрым голосом говорил он по телефону Анне Даниловне. – А я чуток отдохну, подлечу свой неисправный организм и тогда буду надоедать вам каждый день!

И к концу третьей четверти школе стало совсем тяжело без энергичного дяди Васи. Что уж говорить об Анне, которой и вовсе невмоготу было справляться одной со всеми заботами. А тут и Лиза, её маленькая дочка, приболела. Сама не своя ходила в эти дни молодая учительница, переживая за свою Лизоньку и волнуясь, что же будет с её цветами, пока она так разрывается между уроками и домом.

И в один из таких непростых дней, когда Анна Даниловна, зайдя после уроков в свой четвёртый класс, где она была классным руководителем, объявила, что завтра будет родительское собрание, Мишка сразу уловил подавленное настроение любимой учительницы. Слегка прикрыв глаза, он внимательно вгляделся в беспокойные мысли Анны Даниловны, пытаясь понять причину её невесёлого состояния. Он увидел худенькую девочку, сидевшую в странном кресле с двумя большими колёсами, которая рассеянно наблюдала за ласточками, летающими за окном с громкими резкими криками. Руки её, словно тонкие веточки, переплетались своими пальцами между собой, и Мишка понял, почему они так побелели. Боль, злая боль захватила это маленькое существо. Он будто сам ощутил, как что-то острое вонзилось ему в ноги и начало проникать всё глубже и глубже, причиняя непосильные страдания. Сердце его заколотилось громко и быстро, руки задрожали, и он поспешил вырваться из этого плена чужих мыслей.

– Миша, что с тобой? – встревоженный голос помог ему прийти в себя. Учительница стояла рядом и держала его за руку.

– Всё в порядке, Анна Даниловна.

– Ты нас напугал! Ты вдруг так побледнел! Может быть, тебя отвести в медпункт? У тебя что-то болит?

– Нет-нет, Анна Даниловна, всё хорошо. Просто… немного заболел зуб, но уже всё прошло!

– Обязательно завтра сходи к врачу, не запускай. Не нужно терпеть боль, иначе она может взять над тобой власть, – и учительница погладила Мишу по голове.

То, что в следующую минуту сказал мальчик, удивило даже его самого:

– Анна Даниловна, а можно мне помогать вам работать в оранжерее?

– Ты хочешь мне помогать? – удивлённо переспросила Анна.

– Да, я давно вам хотел об этом сказать, но не решался, – слукавил мальчик. – У меня дома есть несколько комнатных растений, и я бы хотел, чтобы вы научили меня, как правильно за ними ухаживать. Ведь уроки ботаники будут у нас только в пятом классе! Пожалуйста, Анна Даниловна!

– Подлиза! – услышал Мишка тихий шёпот за спиной, но голову поворачивать не стал. Он и так знал, кому этот шёпот принадлежит. Егору Малинину, кому же ещё?

– Я не против, Миша. Но нужно поговорить с твоими родителями, чтобы они разрешили тебе оставаться после уроков.

– Это будет легко сделать, Анна Даниловна. Завтра мама придёт на собрание, и вы сможете договориться с ней об этом.

Вот так и получилось, что Миша каждый день после уроков стал наведываться во флигель. С удивлением для себя он обнаружил, что огромное удовольствие ему доставляет возиться с растениями. Он узнавал много нового от учительницы, которая увлечённо рассказывала Мишке о невероятных цветах, живущих в разных уголках земли. Зелёный мир завораживал его своим дыханием, раскрывал перед ним свои удивительные тайны, и Мишка всё глубже погружался в эту страну.

– Сынок, ты совсем про нас забыл, – говорила мама, в душе гордясь новым увлечением сына.

– Земляной червяк, – бросала ему Шурка, проходя мимо. – Ботаник!

– Между прочим, земляные черви приносят огромную пользу, они… – начинал мальчик.

– Ну точно ботаник, такой же занудливый! – Шурка весело смеялась и показывала брату язык.

А бабушка Соня внимательно наблюдала за своим внуком, даже немного беспокоясь за него. «Не слишком ли он спешит?» – думала она, видя, как увлечён мальчик познанием нового мира. Она даже обсуждала с прабабкой, всё ли правильно идёт, не упускают ли они мальчика? На что старушка жёстко отвечала:

– Не суетись, дочь. Мальчик, который быстро всему учится, – не повод для твоего кудахтанья. В нашем роду никогда не водились слабаки, не появится он и сейчас. Не забывай: то, что хорошо с девками, то мужику зло. Так что смирись.

Была ещё одна тайна, которую Мишка хотел разгадать. Что случилось с девочкой Лизой и как можно ей помочь? Он до сих пор помнил боль в своих ногах, которую испытал, пробравшись в мысли учительницы. Памятуя о своём нехорошем поступке на контрольной работе, мальчик боялся вновь сделать что-то неправильное, недостойное, поэтому с осторожностью пугливого котёнка выискивал теперь повод для того, чтобы попасть в квартиру Анны. К счастью, такой случай ему вскоре и представился.

– Миша, ты сможешь мне завтра помочь? – в один из майских дней спросила учительница, пересаживая фикус из маленького горшка в большой.

– Конечно, Анна Даниловна! А что нужно сделать?

– Надо будет забрать рассаду помидоров из моего дома и принести сюда. Самой мне не справиться, там несколько ящиков. Правда, они тяжеловатые, наверное, для ребёнка…

– Не переживайте, Анна Даниловна, я сильный ребёнок! – Мишка повеселел.

На следующий вечер он минута в минуту, как и договаривались, стоял у входной двери квартиры и нажимал на звонок. Заливистая трель какой-то знакомой мелодии разлилась по квартире, и дверь ему открыла Анна Даниловна, непривычно выглядевшая в домашней обстановке. Её пушистые светлые волосы мягкой волной опускались на плечи, лучистые изумрудные глаза весело улыбались, и вся она, как обнаружил внезапно мальчик, была просто красавица! Ошарашенный таким сказочным превращением учительницы, он шагнул дальше в комнату и опять обомлел. Из кресла, стоящего у окна, на него смотрела вторая Анна, но только поменьше. Девчушка с огромными, в пол-лица, глазищами внимательно вглядывалась в нового человека, а потом произнесла:

– Здравствуй, Миша! Мама только о тебе и говорит, даже про меня забыла!

Она лукаво и чуть смущённо улыбнулась.

– Привет, Лиза! Ты такая же красавица, как и твоя мама, – вырвалось у мальчика, и он тут же смутился. – Ой, простите, Анна Даниловна…

– Хорошо, что тебя не слышит сейчас наш директор, Альберт Игоревич. Он бы сказал, что это непедагогично – позволять своим ученикам так разговаривать. Но сейчас ты у меня дома, и мне понравились твои слова! – заливисто, совсем как девчонка, рассмеялась Анна Даниловна. – Пока я буду заваривать чай, не скучайте без меня, детки.

Она лёгкими шагами вышла из комнаты.

– Мы не будем скучать, правда, Миша? – Лиза широко улыбнулась, но спустя несколько секунд гримасой боли исказилось её светлое личико.

Мише нестерпимо захотелось взять её за руку, чтобы хотя бы так поддержать её, но Лизе уже стало легче, и улыбка вернулась на её лицо.

– Я знаю, ты хочешь меня спросить, давно ли я сижу в этом кресле, – понимающе сказала она. – Не волнуйся, мне совсем не трудно об этом говорить. Гораздо тяжелее видеть, как переживает за меня моя мамочка. Я ведь не родилась такой. Несколько лет назад я попала в аварию, и с тех пор мои ноги меня не слушаются. Вот видишь, – она посмотрела на свои ноги, одетые в белые носочки, – они совсем не хотят ходить, хотя я так их уговариваю!

Мишка сделал порывистое движение вперёд, но на полпути остановился.

– Можно? – спросил он. Она кивнула.

Он опустился рядом с ней и дотронулся до маленьких ножек. Прикрыв глаза, он водил кончиками пальцев вверх и вниз, ощущая зябкий холодок.

– Так не больно?

– Нет, сейчас нисколечко, – помотала головой Лиза. – Больно бывает теперь не так уж часто…

Ах, если бы у него был цветок Брестянки! Его чудодейственная сила помогла бы поставить на ноги эту прекрасную девочку! К сожалению, тот цветок, который он получил от Василисы, уже потерял свои целебные свойства и давно лежал в толстой книжке между страницами.

Мысль, которая пришла в эту секунду Мишке, показалась невероятной, но чем больше он думал об этом, тем сильнее ему хотелось попробовать. А что, если попросить у Василисы семена Брестянки? Ведь в школьной оранжерее можно вырастить любые, даже самые экзотичные растения. К тому же через несколько недель наступят летние каникулы, и можно будет хоть каждый день приходить в школу.

– Миша, о чём ты задумался? У тебя сейчас такое лицо, словно твои мысли гуляют где-то далеко-далеко отсюда.

– Ты права, я вспомнил сейчас одну сказку, которую мне рассказывала бабушка, – мальчик заботливо накрыл пледом тонкие ножки и поднялся.

– А ты мне расскажешь её?

– А ты любишь сказки, Лиза?

– Конечно! – горячо воскликнула девочка. – Все сказочные истории, которые есть в моих книжках, я перечитывала не один раз. А когда я была совсем маленькой, мама перед сном рассказывала мне такие удивительные сказки! Лишь недавно она открыла тайну, что сочиняла их сама, представляешь? Когда я научилась читать, я долго искала на полках эти книжки, а мама только смеялась в ответ на мои вопросы.

– Ты знаешь, у меня дома есть одна большая книга со сказочными историями, собранными со всего мира. И в ней замечательные иллюстрации, нарисованные так искусно, что можно даже не читать текст, и без слов всё будет понятно! Хочешь, принесу тебе эту книжку?

– Ты правда сможешь её принести? – обрадовалась Лиза.

– Ну конечно! Что же тут такого? Или передам через твою маму.

– Ну уж нет, лучше приходи сам. Я не так часто принимаю гостей, чтобы отказываться от такого случая! – Трогательные ямочки, появившиеся при этих словах на щеках девочки, очень понравились Мишке и заставили его улыбнуться в ответ.

– Я вижу, вы не скучали без меня, – появилась на пороге Анна с тяжёлым подносом в руках. Мишка кинулся ей помочь.

– Мам, Миша обещал мне принести чудесную книгу со сказками!

– Я очень рада, доченька. Миша, ты приходи к нам, когда захочешь, Лиза всё время дома.

– И всегда будет рада такому гостю! – добавила девочка и осветила своей улыбкой комнату.

Вечернее солнце ласково грело зелёный городок. Узкая улочка, на которой в этот час не было ни одного торопливого прохожего, привела наших героев к зданию школы.

– Ну, вот и дошли! – Анна убрала за ухо прядь волос, мешавшую ей всю дорогу. – Очень устал, Миш?

– Совсем нет, Анна Даниловна, я бы мог ещё и дальше нести, – ответил мальчик, незаметно переводя дух.

Неожиданно тяжёлая парадная дверь школы распахнулась, и в проёме появился силуэт мужской фигуры.

– Добрый вечер, Анна Даниловна, здравствуй, Никитин, – удивлённо поздоровался директор школы, а это именно он выходил из школы. – А вы почему здесь в такое позднее время?

– Здравствуйте, Альберт Игоревич! Вот, принесли с Мишей рассаду, которую я высаживала дома.

– Я помогал Анне Даниловне, ящики очень тяжёлые, Альберт Игоревич, – пояснил мальчик.

– Что же вы не сказали мне, Анна Даниловна? – с укором воскликнул Альберт. – Я прислал бы за вами свою машину!

Впрочем, глаза его, чёрные, как ночь, говорили совершенно о другом. Но о чём? Мишка поёжился, почувствовав внутри какое-то непонятное чувство. Будто чёрный кот своими острыми когтями начал царапать его сердце, выискивая самые нежные места. Мальчику захотелось прижать руку к своей груди, чтобы защититься, но каким-то шестым чувством он понял, что этого делать нельзя. Тогда, стараясь не привлекать к себе внимания, он глубоко вздохнул и с выдохом стал выталкивать из себя ноющую боль, с каждой секундой ощущая спасительное облегчение.

– Ничего страшного, Альберт Игоревич, мы с Мишей справились сами. Позвольте, мы пройдём, а то время уже позднее.

Миша почувствовал, как Анна спешила поскорее войти в школу, словно и она испытывала ту же боль.

– Конечно-конечно, не буду вас задерживать, – засуетился директор, открывая перед ними дверь. Стараясь не отставать, Мишка чуть ли не бегом влетел вслед за учительницей, ощущая спиной сверлящий мужской взгляд. Дверь громкозахлопнулась, и мальчик выдохнул.

В школе стояла пустынная тишина. Лишь откуда-то раздавалось тихое сопение и ещё какой-то непонятный царапающий звук.

– Что это такое? Мыши? – прошептал Мишка.

Анна почему-то приложила палец к губам, поставила ящик с рассадой на пол и заглянула за стойку гардероба. Там, уютно расположившись в стареньком скрипучем кресле и накрывшись серым пуховым платком, мирно дремала баба Маня, школьная гардеробщица. Очки её сползли на бок, одна рука свесилась с подлокотника, а недоконченный вязаный носок будто танцевал на её коленке, так и норовя спрыгнуть на пол. Анна тихонько прыснула от смеха и жестом подозвала Мишку к себе. Маленький пушистый котёнок забавлялся с упавшим на пол зелёным клубком, подцепляя его мягкой лапкой и катая из стороны в сторону. Его игривые движения заставляли крутиться на коленке спящей старушки вязаный носок. Завидев зрителей, котёнок ещё пуще принялся дёргать за клубок. Мишка тихонько рассмеялся.

Эта забавная сценка сняла напряжение после встречи с директором, и дальше они пошли не спеша, тихонько шепчась по дороге.

– Как необычно выглядит школа, когда в ней нет наших шалопаев, – заметила Анна, – словно здание изгоняет из себя школьных дух, возвращая родной, Тапкинский. Я не удивлюсь, если где-нибудь в тёмном уголочке мы увидим маленькое привидение, смотрящее на нас печальными глазами. «Что вы сделали с моим домом?» – скажет оно и тихонько ухнет.

Она стала всматриваться в затемнённые помещения классов второго этажа, мимо которых они проходили по длинному коридору, будто и сама поверила в свои слова.

– Вот, видишь? – и она указала рукой на тусклый свет, просочившийся из полуприкрытой двери, на которой висела табличка «Секретарь». – Там в кресле для посетителей сидит наше привидение, ожидая прихода господина директора, чтобы пожаловаться ему на резвых детишек.

Анна подмигнула мальчику и тихонечко завыла:

– У-у-у-у!

Мишка подхватил:

– У-у-у-у! Уходите поскоре-е-е из моих владений!

Довольные шуткой, они рассмеялись и продолжили путь, не замечая, как что-то белёсое, появившись из двери секретаря, смотрело им вслед, покачиваясь в такт их шагам. Проводив взглядом человеческие фигуры, оно повисело ещё несколько секунд в воздухе, а потом вновь проскользнуло в узкую щель дверного проёма.

Выйдя во внутренний двор, наши путники устало поставили ящики на землю перед дверью теплицы. Пока Анна возилась с ключами, Мишка огляделся, кинув взгляд на тёмные окна школы, маленькие балкончики с коваными узорами перил, круглые барельефные чаши, украшающие верх здания. Сердце его забилось тревожно, когда он заметил расплывчатое светлое пятно, мелькнувшее в одном из окон на втором этаже. «Кабинет секретаря», – решил он и всмотрелся внимательнее. То ли увидев направленный взгляд, то ли услышав звон доставаемых ключей, но непонятное пятно отпрянуло от окна, скрывшись в тёмной глубине комнаты.

– Заходи, Миша, – Анна пошарила рукой справа от двери, и зажёгся ослепительный белый свет, вспышкой ударив по глазам. Тёмная фигура метнулась к ним под ноги с радостным лаем.

– Привет, Волчок! – воскликнул Мишка.

– Здравствуй, Серый! – потрепала Анна по палевому загривку выбежавшей к ним собаки. – Ах ты мой умница!

Этого пса учительница когда-то подобрала на ступеньках школы, хромого и тощего, выходила его и поселила в маленькой служебной комнате при оранжерее. Через месяц собака уже важно разгуливала по двору, с царским достоинством принимая ласки детей. Серый Волк – назвал его кто-то из малышей, так это прозвище и прижилось. Он и правда был похож на волка своей шерстью цвета предгрозового неба, суровым видом и предельной осторожностью.

Лишь нескольких двуногих он подпускал близко к себе. Среди них, конечно, была Анна, которую он просто боготворил, да баба Маня, к которой пёс относился с жалостью и оберегал от её непутёвого внука, балбеса Петьки. Этот верзила частенько приходил к бабке клянчить деньги. Серый как будто заранее чувствовал его приход. В такие дни он сидел у парадных дверей школы и встречал Петьку угрожающим рыком, заслоняя ему вход в здание. «Вот зараза! Опять здесь!» – негодовал парень, однако боясь приблизиться к двери. Что он только не предпринимал, пытаясь попасть в школу! И задабривал собаку колбасой, от которой та с презрением отворачивала морду, и замахивался на неё камнем, и даже пытался приводить на подмогу своих дружков – всё без толку. Лишь только если баба Маня сама выходила на порог, пожалев внука, пёс уступал ей, вздыхая совсем по-человечьи.

С Мишкой Волк подружился и позволял даже купать себя под струёй холодной воды из шланга. Он помогал мальчику приносить тяжёлые мешки с землёй, как настоящий Серый Волк, разрешая повесить их на свою спину. К остальным школьникам пёс относился довольно равнодушно, не выделяя особо никого из общей массы. И почему-то Альберта Игоревича, директора школы, он невзлюбил с первого взгляда, не позволяя ему и шагу ступить в оранжерею. Приходилось Анне запирать Волка в подсобке, когда директор заходил с ревизиями в зелёные владения.

– Миша, поставь пока ящики вон туда, завтра уж разберёмся, что с ними делать дальше… – Анна взглянула на изящные часики, охватившие тонкое запястье её левой руки. – Ого, уже девять часов! Твои родители, наверное, уже волнуются!

– Не переживайте, Анна Даниловна! Мама знает, что я вам помогаю, да мне и идти до дома совсем недалеко. А вы как будете добираться? Автобусы-то уже не ходят!

– Уж на этот счёт можешь не переживать. Доведу тебя до дома и пойду пешком. Вечер тёплый, одно удовольствие пройтись. Правда, Серенький?

И Анна поцеловала вертевшегося рядом пса в нос, отчего тот зажмурил довольно глаза и замахал хвостом.

Глава 6. Семена Брестянки

Ночью Мишка долго ворочался в своей кровати, вспоминая прошедший день. Он закрывал глаза и видел перед собой Лизу, её ямочки на щеках, солнечные волосы, мягким ореолом окружающие милое лицо. Неожиданно его опять кольнуло то непонятное чувство, возникшее при встрече с директором. Мишка вздрогнул. Вот Альберт Игоревич смотрит на него, и его чёрные глаза маленькими острыми точками впиваются прямо в сердце. Затем он переводит взгляд на учительницу, его чёткий профиль с выступающим вперёд горбатым носом, тонкими сжатыми губами и острым кадыком ясно прорисовывается на фоне школьной стены, освещённой вечерним солнцем. Мишка даже сейчас ощущает растерянность и страх, которые охватили учительницу в тот момент.

«Злой человек, не зря Волк его не любит», – подумал Мишка и поскорее прогнал от себя эти воспоминания. Последним образом перед сном были огромные глаза Лизы, заслонившие весь мир своей изумрудной зеленью.

– Здравствуй, Василиса! – Мишка стоял у деревянного забора с тёмными от солнца перекладинами. Он смотрел на старый дом и девочку, по-прежнему сидевшую на крылечке. Словно она ждала его.

– Здравствуй, Миша. Ну конечно, ждала!

Она уже привычным движением похлопала по ступеньке рядом с собой и подвинулась.

Мальчик открыл калитку, прошёл по мягкой дорожке между разноцветными грядками с цветами и уселся рядом с Василисой.

– Как хорошо у вас! Так тихо! Как будто ни одного живого существа вокруг нет.

Словно в ответ на его слова из кустов показалась голова рыжей белки. Её крохотные глазки сверкнули в тени смородинового куста, и вот уже юркий зверёк забирался по руке Василисы, проворно перебирая мягкими лапками. Устроившись на плече девочки, озорница уставилась на Мишку, весело помахивая своим пушистым хвостом. Мишка рассмеялся. Следом за белкой из-за угла дома, бесшумно ступая по траве, вышел волк и степенно направился к детям. Его шерсть переливалась на солнце, отливая серебристым цветом. Мишка заворожённо следил за его приближением, не веря своим глазам. Лишь когда зверь подошёл к самым ногам мальчика, он выдохнул, обнял волка и прижался щекой к его горячему боку.

– Серенький, – прошептал Мишка, – и ты здесь!

Над головой, в ветвях, усыпанных листьями, послышался шорох, и огромная стая птиц, кувыркаясь в воздухе, разлетелась в разные стороны, щебеча разными голосами. Откуда-то послышалось дружное блеяние коз, на которое отозвалось не менее бодрое мычание коровы. А вот и она сама, лениво отмахиваясь хвостом от назойливых мух, показалась за калиткой.

– Не соскучишься тут у вас! – весело рассмеялся Мишка.

– Я рада, что тебе понравилось, – улыбнулась Василиса. – Ну а теперь рассказывай, что привело тебя ко мне.

– Мне нужна твоя помощь! – воскликнул мальчик и поведал ей грустную историю о прекрасной девочке Лизе и её ножках, которым необходима чудесная Брестянка.

– Ну что же, думаю, что смогу тебе помочь, Миша. Только знай, что не так трудно вырастить Брестянку, как сложнее защитить её от недобрых людей. К сожалению, в вашем мире это сделать не так просто… – Василиса покачала головой. – Ты ещё очень юн, мой мальчик, в одиночку нелегко тебе будет справиться. Что же делать?

Она задумалась. Рыжая озорница на её плече притихла, серый зверь громко и протяжно вздохнул. Василиса улыбнулась.

– Где дружбой дорожат, там враги дрожат! А теперь послушай, Миша, как нужно ухаживать за семенами. Они хоть и неприхотливые, но требуют особого ухода. Сажать их необходимо в чистую почву, чтобы никаких сорняков рядом не было. Особенно страшна Дрёма белая, следи за нею очень строго, одного её семени достаточно, чтобы погубить Брестянку. Не забудь разрыхлить землю перед посадкой и очень глубоко не закапывай семечки, иначе ростки не пробьются наверх. Ни в коем случае не поливай Брестянку обычной водой, для неё это смерть.

– А какая же вода нужна? Живая? – Мишка сразу вспомнил сказку про живую и мёртвую воду и призадумался. – Волк-то у меня есть, а вот Иван-царевич из меня никудышный.

– Ну что ты, Миша! – рассмеялась Василиса. – Нужна обычная утренняя роса. Её нужно собирать рано утром в глиняный или берестяной горшочек, стряхивая с растений. Наша Брестянка много не пьёт, всего по несколько капелек в день. Но каждый день, не забывай, Миша.

– А сколько ждать, когда семена взойдут?

– Несколько недель. Сначала поставишь их в тёмное место, а когда взойдут – перенесёшь к свету. И следи, чтобы никакой злой взгляд не смотрел на первые всходы! Если у человека будут нехорошие мысли в голове, Брестянка потеряет все свои чудесные свойства. Это очень важно, Миша, и в этом тебе поможет твой друг, – Василиса строго взглянула на Волка. – Никому не позволяй подходить к Брестянке!

Зверь тихо зарычал, показав страшные клыки.

«Не хотел бы я иметь такого врага», – с уважением подумал Мишка.

– Хорошо, – удовлетворённо произнесла Василиса. – И запомни, Миша, ровно в полночь и ни минутой позже семена должны соприкоснуться с землёй.

Она достала из кармашка сарафана небольшой тканый мешочек и вложила его в Мишкину ладошку. Еле слышный перестук, раздавшийся из плотной торбы, прозвучал сладкой мелодией для Мишки, и он зажмурился. Открыв через секунду глаза, он увидел знакомый потолок своей комнаты и понял, что проснулся. Боннифаций спокойно сопел рядом. Стараясь не разбудить пса, Мишка сполз с кровати, положил ещё тёплый мешочек с семенами в деревянную шкатулку, в которой хранились самые важные для него вещи, убрал её подальше в ящик стола и стал одеваться. Ему многое предстояло сделать сегодня.

– Миша, у тебя вид нашкодившего котёнка, – бабушка Соня поцеловала внука, спустившегося вниз. – Признайся, ты что-то разбил?

– Ну что ты, ба! – широко зевнул тот. – Тебе показалось, я просто немного не выспался.

– Так я тебе и поверила. Ну-ка, посмотри на меня!

– Ну, ба! Что ты выдумываешь! – и мальчик, раскрыв пошире свои синие глаза, прямо взглянул в лицо бабуле, стараясь придать своему взгляду самое кроткое выражение. Через несколько секунд он не выдержал и, прыснув от смеха, обнял бабушку и крепко-крепко к ней прижался. Соня с улыбкой поцеловала светлую макушку.

– Смотри, ба, мы с тобой уже одного роста! – Мишка привстал на цыпочки и вытянул наверх шею, чтобы казаться ещё выше.

– Ах, хитрец! – бабушка внимательно посмотрела внуку в глаза. – Считай, что тему ты сменил удачно. Я не знаю, что ты задумал, милый мой, но пожалуйста, будь осторожен. И помни, что всегда можешь обратиться ко мне за помощью, что бы ни случилось.

– Не переживай, бабуль, всё будет хорошо.

– Надеюсь. Ладно, садись уж, разбойник, кушать подано.

* * *

– Анна Даниловна, можно мне взять этот ящик? Бабушка дала мне какие-то семена, и я хочу посмотреть, какое растение из них вырастет.

– Как же ты будешь их выращивать, если не знаешь, чьи они? – удивилась Анна.

– Эти семена вручила бабушке её старинная подруга, баба Люся. Она забыла их название, потому что уже старенькая совсем, но немного помнит, как за ними ухаживать. – Мишке ужасно неловко было обманывать учительницу, но и правду говорить было нельзя. – Баба Люся когда-то была балериной, и у неё в её старых сундуках столько интересных вещей! Я даже видел засушенные цветки роз, которые ей дарил когда-то её богатый поклонник. И в одном из этих сундуков бабуля и нашла мешочек с семенами. Она вспомнила, что получила их в дар от своей мамы, которая так и не успела сама их посадить, но научила дочку, как это правильно сделать. А бабе Люсе совсем не до цветов было с её балетом, да и не любит она возиться с землёй. Вот и отдала моей бабушке.

– Какая занимательная история! – Анна заслушалась. – Мне теперь и самой интересно, что из них вырастет. Забирай ящик, Миша.

– Я поставлю его пока в тот тёмный угол, – он показал рукой в дальний конец оранжереи, куда не проникал ни один луч света.

– Хорошо, – одобрительно кивнула Анна Даниловна и продолжила заниматься опрыскиванием нежных листьев орхидеи. Она осторожно разбрызгивала тёплую воду, стараясь не упустить ни один листочек, и приговаривала тихонько что-то ласковое.

Мишка поставил ящик, наполненный землёй, на стол и в нерешительности остановился.

Так, что говорила Василиса? Сначала нужно тщательно проверить почву, чтобы не осталось ни одного сорняка.

Он закатал рукава рубашки и погрузил руки в землю. Перебирая комочки, мальчик внимательно просматривал каждый из них, растирая пальцами. Если ему встречались какие-то непонятные корешки, он незамедлительно откладывал их. Нетрудная работа заворожила Мишку, и через несколько минут он даже прикрыл глаза, только пальцами ощущая влажность земли. Его охватило убаюкивающее чувство покоя, тихо покачивая на своих волнах. Мишке начало казаться, будто сам он превратился в тонкое деревце, своими ногами-корнями погружаясь в тёплую землю, и руки его вытягивались множеством нежных веточек. На отросших ветвях стали набухать капельки почек, и…

– Миша?

– Да, Анна Даниловна! – чудесное видение исчезло.

– Я тебя зову, зову…

– Извините, Анна Даниловна, задумался.

– Мне сегодня пораньше нужно домой уйти, наша няня Оля не сможет вечером с Лизой посидеть. Ты уж заканчивай, дружок, завтра продолжишь.

– Анна Даниловна, а можно я ещё останусь? Я сам закрою, не переживайте.

– Ну что ты, Миша, как же я тебя одного оставлю?

– Ну, пожалуйста, Анна Даниловна! Я ещё часик побуду, а завтра вам ключи отдам. Вот и Серый со мной, ну что может случиться?

Мишка умоляюще посмотрел на учительницу. Анна взглянула на его чёрные руки, на рассыпанную землю вокруг ящика, потом посмотрела на пса, тихо сидевшего рядом с мальчиком, и решительно произнесла:

– Нет, это невозможно, Миша. В школе я за тебя несу ответственность, так что даже не проси.

Расстроенный мальчик только вздохнул. Затея с ключами не удалась. Как же быть? Ведь ему нужно будет как-то проникнуть завтра ночью в оранжерею, чтобы посадить семена. Он уже придумал, как ему потихоньку выйти из дома, чтобы родители и бабушка не заметили его ночную вылазку. Осталось только сделать дубликат ключей, и вот на тебе!

Смывая грязь под холодной струёй воды в подсобке, Мишка в задумчивости не замечал, как пёс крутится возле него, стараясь привлечь к себе внимание. Наконец Волк негромко тявкнул и потянул мальчика за край штанины.

– Что, Серый? Ты хочешь мне что-то сказать? – Мишка наскоро вытер руки и пошёл за собакой, нетерпеливо ведущей его к маленькой комнатке за подсобкой. Войдя в помещение, в котором раньше он никогда не был, Мишка увидел высокие залежи старого хлама, и удивлённо посмотрел на пса:

– Ну и что?

Тот не останавливался и упрямо вёл мальчика через разбросанные вещи к дальней стене. С трудом протиснувшись между какими-то ящиками, за широченной доской, прислонённой к стене, он обнаружил покрытую паутиной деревянную дверь. Наспех проведя рукой по металлическому замку, Мишка нащупал круглый рычажок. Лишь с третьего раза поддалась ржавая пружина, дверь с громким скрипом приоткрылась, и в проёме Мишка увидал переулок, который примыкал к зданию школы со стороны чёрного входа.

– Ты гений, Волчок!

Мишка с благодарностью обнял пса, захлопнул дверь и побежал обратно. Он еле успел отряхнуть с себя паутину, как в подсобку вошла Анна.

– Отмылся? Пойдём быстрее, мне ещё нужно тебя до дому проводить.

Глава 7. Пропавшая «фанера»

Семейный ужин начался сегодня позже, чем обычно. Папа Рудик, в необычном для него нервном состоянии, вернулся домой на час позже и ещё минут десять сидел на крыльце, тяжело и шумно вздыхая.

– Что случилось, Рудик? – с тревогой спросила выглянувшая Марина.

– Сейчас, я немного приду в себя и всё расскажу.

Марина вернулась в дом. Пошептавшись о чём-то с Соней, они вдвоём принялись накрывать на стол.

Первой к ужину спустилась Елена, не отрывая глаз от открытой книги, которую она держала в руках. «Оперативная хирургия и топографическая анатомия», – прочла Марина.

– Доченька, хоть поешь без книги, а? – вздохнула она.

– Не могу, мам, через неделю экзамен, а я ещё не всё выучила.

– Десять минут тебя не спасут, а желудок испортить можешь, – проворчала бабушка и попыталась забрать толстый том у девочки. Но не тут-то было – сильные пальцы будущего хирурга вцепились в книжку, как в спасательный круг, не уступив ни сантиметра.

– Этих десяти минут может как раз не хватить, чтобы чью-то жизнь спасти! – пылко воскликнула Лена и подняла на бабушку бледное лицо. – Ладно, ладно, бабуль, когда все соберутся, я её уберу.

– А где же остальные? Шурка, Мишка, сколько можно ждать? – Марина раздражённо переставила хлебницу с места на место.

– Идём, ма!

Ступеньки лестницы жалобно заскрипели под ногами брата с сестрой, которые наперегонки сбегали со второго этажа.

– Хилый ботаник! – крикнула Шурка, первой дотронувшись до стола.

– Да я просто тебе уступил, как более слабой!

– Потише можно? – раздражённо нахмурилась Лена, взглянув на шумных родственников.

– Ах, Прекрасная Елена изволила быть недовольной! Мишенька, голубчик, соблаговолите присесть на своё место, а то наша принцесса уже губки надула, – Шурка дурашливо присела в реверансе и плюхнулась на стул.

– Очень смешно! – Лена, не отрываясь от книги, перевернула страницу.

Входная дверь открылась, и в прихожую вошёл папа Рудик, впуская за собой тёплый весенний воздух.

– Всем привет! – помахал он снятой с головы шляпой и рассеянно попытался повесить её на вешалку. Тыльной стороной.

– Привет! – вразнобой ответило семейство, провожая упавшую шляпу глазами.

Всё так же задумчиво папа снял ботинки и, не замечая своей оплошности, прошёл в гостиную. Шурка хихикнула. Мишка же, строго взглянув на сестру, вскочил со стула, и вскоре папина шляпа благополучно висела на своём месте.

Беспокойный взгляд Марины пробежал по уставшему лицу мужа.

– Ещё пять минут потерпите, я только переоденусь и помою руки, – улыбнулся всем Рудик.

– Мы подождём, пап! – воскликнул Мишка.

– Спасибо, сынок! – Рудик зачем-то взгромоздил свой портфель прямо на обеденный стол и направился к лестнице.

Бабушка Соня тихонько кашлянула. Марина молча переложила портфель на тумбочку и пошла на кухню за кастрюлей.

Вскоре, в довольно бодром состоянии, спустился сверху папа. Его домашняя рубашка как-то странно топорщилась. Всё так же не произнеся ни слова, Марина подошла к мужу и заново застегнула пуговицы в правильном порядке. Рудик благодарно улыбнулся и сел за стол. Ужин наконец-то начался.

Спустя полчаса, когда на столе появился десерт в виде яблочного пирога, папа благодушно откинулся на спинку стула и удовлетворённо вздохнул.

– Ах, Софья Михайловна, ваши тефтели могут поднять настроение даже узнику, заточённому в мрачной башне на веки вечные.

– Неожиданное сравнение, Рудик.

– У меня и день сегодня был такой – неожиданный.

– Что случилось, милый? Что-то на работе?

– Увы, дорогая, к сожалению, именно так. Я попозже тебе расскажу, – и он красноречиво обвёл глазами остальных.

– А чего это за тайны такие? – недовольно пробурчала Шурка. – Что мы, маленькие, что ли?

– Вот именно! – поддержал её брат.

– Солидарна с родственниками! – вскинула носик Лена.

И три пары детских глаз уставились на отца.

– Да это совсем неинтересная для вас история, – отмахнулся папа.

– А ты расскажи, и мы решим, интересная она или нет! – Шурка оперлась на свои кулачки, положив локти на стол, и замерла.

Рудик вопросительно посмотрел на Марину, та пожала плечами, мол, решай сам.

– Ну хорошо. Вы и сами вскоре сбежите, когда вам станет скучно. Марин, налей-ка мне ещё чаю, а я пока подумаю, с чего начать.

И пока мама ходила на кухню за чайником, Рудик взъерошил свои густые волосы, откашлялся, покрутил чайную ложку на столе, нахмурил брови, почесал нос и, наконец, начал свой рассказ.

– Несколько дней назад в нашем отеле остановилась некая Сабрина Горячая…

– Какая же она, папа, некая? Это же мегазвезда вот такой величины! – Шурка подняла руку вверх как можно выше. – Да она же самая крутая из крутых! Да я все песни её наизусть знаю!

– Если будешь перебивать, дальше рассказывать не стану! – грозно сказал отец и постучал по столу.

– Молчу, молчу, – Шурка закрыла рот рукой и превратилась в мышку.

– Так вот, – продолжил Рудик, – эта Сабрина Горячая, по паспорту, кстати, Наталья Беленькая, навезла побрякушек с собой, просто мама не горюй! Если бы вы видели её яркий въезд в отель, сопровождаемый десятком носильщиков с кучей чемоданов в руках, вы бы очень удивились, узнав, что хозяев у этих баулов всего один. Точнее одна. Или одно? Бледнокожее существо с ярко-рыжими волосами, зелёными ногтями, малиновыми туфлями на высоченной шпильке и жёлтыми шароварами в синий цветочек.

– Красотища какая, – улыбнулась бабушка Соня.

– Характер у этой девицы оказался под стать её облику, такой же непредсказуемый и весёлый. Начать с того, что она весь отель подняла на ноги, в первый же час приезда требуя лимонный шампунь с отрубями.

– Что за бред? – удивилась Марина.

– На мой вопрос, заданный примерно в таких же выражениях, она ответила, что этот шампунь прописал ей доктор, и каждое уважающее себя заведение просто обязано его предоставлять своим клиентам по первому требованию! Потом, конечно, всё разъяснилось. Просто девушка перепутала слова. Её домработница всегда покупала ей хлебный шампунь и говорила, что это самое полезное средство для волос. Ну, в таком хаосе, что творится у этой взбалмошной девицы в голове, и правда трудно отыскать нужное слово.

– И что, она извинилась перед вами, пап? – Лена изящно приподняла одну бровь.

– Плохо ты знаешь Сабрину Горячую, дочь! Она посмотрела на себя в зеркало, надула губки и капризно промяукала: «Ах, совсем вы меня заморочили вашим шампунем, теперь голова болеть будет!» Затем повернулась на каблучках, скользнула кокетливым взглядом по господину Войцеху, нашему постоянному клиенту, и легко процокала к лифту.

Теперь вы представляете, какую весёлую жизнь устроила эта дама нам на несколько длинных дней. И всё бы ничего, но сегодня случилось нечто действительно ужасное! – Папа громко отхлебнул чай и со стуком поставил чашку на стол.

Все притихли.

– Утром с четвёртого этажа прозвучал дикий крик, разнёсшийся по всему отелю воем сирены. Когда я примчался к номеру 413, у дверей уже собралась огромная толпа. Непрекращающийся визг доносился именно оттуда. Я думаю, вы догадались, чей это был номер. На мой вопрос о том, что происходит, Милочка – горничная – ответила, что уже несколько раз она стучала в дверь, но ей так никто и не открыл.

«Убивают там её, что ли?» – с надеждой спросил кто-то.

Я решительно постучал в номер, и, выждав секунду, громко сказал: «Госпожа Беленькая, если вы сейчас не откроете, я буду ломать дверь!»

Тотчас, как по волшебству, вопли прекратились, и через минуту щёлкнул замок. Я услышал удаляющиеся тихие шаги и сам открыл дверь.

Громко икающая Сабрина Горячая в кислотно-розовой пижаме сидела на полу среди разбросанных по всей комнате вещей, а её собачка – я говорил, что она приехала со своим маленьким пудельком? – мелко дрожала у неё на руках. Бедное животное было полностью мокрое, видимо, от слёз, пролитых её хозяйкой.

«Что случилось, госпожа Беленькая?» – мой голос прорвался сквозь икоту девушки и даже, кажется, был услышан.

«Не трогайте меня, дайте мне умереть спокойно!» – с надрывом воскликнула Сабрина, и опять мы услышали тот душераздирающий вопль, от которого кровь стыла в жилах.

Посмотрев на жаждущие сенсацию горящие глаза столпившихся в коридоре, я не оставил им никаких шансов на продолжение просмотра шоу, закрыв за собой дверь. Поскольку девушка продолжала изливать из себя хорошо поставленным голосом далеко не музыкальные звуки, я понял, что придётся пойти на решительные меры. Вытащив из бара бутылку ледяной минеральной воды, я опрокинул всю её на Сабрину и похвалил себя за мужественный поступок. Вы не поверите, но вода словно расколдовала принцессу – фурия превратилась в обычную несчастную девочку, размазывающую свои слёзы по щекам.

«Ну какое горе может быть в таком возрасте? Влюбилась, наверное», – пронеслось в моей голове.

«Что у тебя случилось, Наташа?» – спросил я вновь, присев рядом с ней на что-то синее и мягкое. Девчонка обхватила меня руками, зажав не перестающего дрожать пёсика между нами, и начала плакать уже совсем по-человечески, как рыдают все нормальные девочки, когда чувствуют себя обиженными. Так мы сидели с ней, пока всхлипывания не стали утихать. Я гладил её по рыжим волосам и совсем некстати вспомнил вдруг про шампунь с отрубями. Кажется, моя улыбка передалась и ей, потому что она совсем успокоилась, подняла на меня свои чистые глазки и сказала: «Простите меня, пожалуйста, за эту истерику! Но я правда не знаю, что мне теперь делать».

«Да что стряслось-то? Тебя кто-то обидел?»

Она покачала головой.

«Нет, что вы. Если бы меня кто-то посмел обидеть, я бы ему просто все волосы повыдёргивала бы. Шучу я, шучу, – застенчиво улыбнулась она. – Всё дело в том, что у меня пропал мой диск с записями».

«Всего-то?» – удивился я.

«Вы не знаете, что было на этом диске!»

«Ну что там могло быть? Твои новые песенки? Так запишешь ещё раз, делов-то!»

«Нет, там мои старые песенки. Точнее, все мои песни, которые я должна исполнять завтра на концерте!»

«Запись музыки, что ли?» – не понял я.

«Там была моя фаня!» – страшным голосом прошептала девочка.

«Кто?!»

«Ну, фаня, фанера!»

– Шурка, если бы не ты, я бы так и сидел с недоумённым выражением лица, не понимая, о чём разговор, – обратился Рудик к дочери.

– А при чём тут я? – пришла очередь удивиться Александре.

– Ты так часто клеймишь тех, кто поёт под фанеру, что даже я это запомнил. В общем, история такая. Оказывается, у девочки совсем нет голоса, зато есть дядя, который хочет сделать звезду из своей племянницы, благо денег у него, как сказала Сабрина, куры не клюют. Её родители давно погибли, разбились в горах, оставив трёхлетнюю малышку родному брату отца, и с тех пор девушка души не чает в своём любимом дяде Феликсе, впрочем, как и он в своей дорогой племяннице. Когда Наташа оканчивала школу, дядя поинтересовался: кем ты хочешь стать, деточка? На что деточка, не подумав, ляпнула: хочу быть мегазвездой и чтобы люди на улице узнавали! Она в тот период была очень недовольна своей блёклой внешностью и старалась даже не смотреть на себя в зеркало, чтобы не расстраиваться. И тут такая удача! Дядя сразу ухватился за её желание, нашёл лучших композиторов, стилистов и клипмейкеров, и вот, пожалуйста вам, звезда готова! Оставалось только трястись под музыку на сцене, открывая рот под фонограмму, да вести себя непредсказуемо – ну а это Наташа умела с детства!

– Пап, так она совсем-совсем не умеет петь? – разочарованно протянула Шурка.

– Увы. Она возит с собой диск, записанный в профессиональной студии, ну и группу музыкантов, готовых держать язык за зубами. Ещё бы, за такие деньги, что им платит Железный Феликс – а именно так называют дядю из-за его жестокого нрава, – и я бы не разглашал тайну мегазвезды. Теперь вы понимаете, что случится со мной, если завтра у его племянницы не состоится концерт.

– А ты-то тут при чём? Ну потеряла девочка диск, так это её проблема! С какой стати ты должен отвечать за её рассеянность? – у Марины даже голос задрожал от возмущения.

– Диск пропал в моём отеле, значит, и ответ держать мне. Так думает Железный Феликс, о чём он мне и сказал сегодня днём по телефону. И поверьте, слова он выбирал при этом не самые ласковые.

– А что, этот диск – единственный, что ли? Пусть пришлёт своей любимой племяннице другой, и дело с концом! – Марина стукнула ладонью по столу так, что зазвенели все чашки, а Бонька, который до этого момента тихонько спал под столом, взвизгнул и пулей вылетел в прихожую, сметая по пути неубранную обувь. Семейство дружно проводило его глазами и вновь повернулось к папе Рудику.

– В том-то и дело, что диск этот в единственном экземпляре, и Сабрина берегла его, как зеницу ока, таская повсюду с собой.

– А как же он тогда пропал? Она везде поискала? Может, сама засунула его куда-нибудь и забыла.

– Наташа пересмотрела все свои вещи, перетряхнула все чемоданы и сумки, её помощница Жанна проверила всех музыкантов – увы.

– Может быть, на прошлом концерте оставили его в аппаратуре?

– Нет, она точно помнит, что ещё вчера вечером он был у неё.

– А у горничной, которая утром убирала номер, спросили?

– Конечно, я поговорил со всем персоналом, который так или иначе имел отношение к Сабрине. Они только разводили руками.

– Бабуль, – тихим шёпотом спросил у бабушки Мишка, – а разве Железный Феликс живой? Нам в школе говорили, что он уже умер, и даже памятник ему есть в Москве.

– Тёмный ты, Мишка, – хмыкнула Лена, – это совсем другой Феликс. А памятник, кстати, уже снесли.

– И что теперь делать, Рудик? – Марина обеспокоенно посмотрела на мужа. – Я так понимаю, дядя Феликс чем-то тебе пригрозил, если до завтрашнего вечера диска не будет?

– Боюсь, на кон поставлен отель.

– Что это значит, пап? – непонимающе спросил Миша.

– Это значит, что мне придётся продать мой бизнес, чтобы расплатиться за все сорванные концерты.

– О господи, – прошептала бабушка Соня, прижимая руку к сердцу.

Тяжёлое молчание повисло в столовой. Вернувшийся в комнату пёс тихонько заскулил и забился под лестницу.

– Да что вы сгущаете краски, взрослые! – воскликнула разумная Лена. – Не может быть, чтобы не было выхода. Пап, а если нанять частного детектива, чтобы он отыскал этот злосчастный диск?

– Наша служба безопасности уже взялась за дело, но, боюсь, это ни к чему не приведёт.

– Нужно пригласить гипнотизёра, чтобы он проник в мозги Сабрины и выведал, где она могла потерять диск! – вскочила с места Шурка.

– Фантазёрка! – Марина не смогла сдержать улыбку.

– Крутая идея, сестрёнка! – ухмыльнулась Лена.

– Ну ладно, гипнотизёр вам не нравится. Тогда собака-ищейка! Пустить её по следу.

– По какому следу, дочь? Круглой пластмаски, которая не пахнет?

– Тогда дать объявление в газете… – не унималась Шурка.

– Ага, которая выйдет через неделю, – парировала Марина.

– Придумала! Пусть сделают новую запись! А что, музыканты есть, студия у нас в городе тоже найдётся! – пылко воскликнула Шурка, а потом сникла. – Хотя нет, не получится. Знаю я эти дела, целую неделю надо записывать, чтобы получилось что-то достойное.

– Рудик, ты говоришь, твоя Сабрина так нелепо одета и накрашена, что за косметикой и лица не разглядеть? – бабушка Соня задумчиво посмотрела на зятя.

– Да, Софья Михайловна, я сначала даже не понял, кто передо мной, то ли девочка, то ли юноша. А почему вы спросили?

– То есть, если вместо неё поставить другую девицу, одеть в тот же балахон и приукрасить личико, то подмены может никто и не заметить? – не унималась бабуля.

– Думаю, да… – неуверенно произнёс папа. – Только где же найти такую, которая сможет ещё и спеть? – на последних словах Рудику, впрочем, не только ему, пришла в голову безумная мысль.

– А что это вы все так на меня смотрите? – Шурка нервно дёрнулась и попыталась встать со стула, но мама положила руку на её плечо и усадила на место.

– Ты же сама говорила, что знаешь все песни Сабрины! – напомнила Лена.

– И рост у вас одинаковый, – протянул папа, окидывая дочь сверху донизу внимательным взглядом.

– И голос шикарный! – поддакнула мама.

– А ещё ты самая смелая девочка в нашем городе! – с гордостью сказал Мишка.

– Вы что выдумали, родственники? Какая из меня Сабрина Горячая? Да все сразу догадаются, что перед ними фальшивка! Вы только посмотрите на мои волосы! – девочка потрясла своими светлыми локонами. – А голос? Да у нашего Боньки и то голос больше похож. Зрители закидают меня тухлыми яйцами и будут правы, между прочим. После такого позора я вообще никогда больше не смогу выйти на сцену! – неожиданно для всех Шурка расплакалась.

– Ну что ты, солнышко! – разволновалась Марина.

– Я, может, и не самый лучший в мире отец, но зла своим детям я никогда не причиню. Прости меня, Шурочка, что хотел втянуть тебя в эту историю, – папа обнял всхлипывающую дочку. – Я не имею права вешать на вас свои проблемы.

Шурка притихла. Рудик нежно погладил её по голове.

– Не переживай, я постараюсь придумать что-нибудь другое! – Он обвёл семейство глазами. – Утро вечера мудренее, дорогие мои! Давайте-ка ложиться спать.

Рудик ободряюще всем улыбнулся и встал. Марина с бабушкой Соней молча принялись убирать со стола, искоса поглядывая на понурившуюся Шурку. Подавленную атмосферу разорвал резкий звук упавшей книги, соскользнувшей с колен Лены.

– Подожди, пап! – Шурка вскочила и бросилась к отцу.

Рудик, начавший уже подниматься по ступенькам, обернулся.

– Ты прости меня, пожалуйста! Я просто сильно испугалась, когда представила эту картинку. Но я, хоть и трусиха, но не предательница! Я выйду на сцену вместо этой девицы и напялю на себя всё, что вы скажете! И спою так, что Сабрина Горячая локти кусать будет вместе со своим злобным дядюшкой! И пусть только попробуют отобрать у тебя отель! – Шурка стукнула кулаком по перилам, которые ответили ей радостным треском. Бонька, который в этот момент уже тихонько посапывал в спасительной темноте, вскочил и, не разбирая дороги, стремглав проделал очередную пробежку в коридор, поскальзываясь на поворотах. Семейство проводило его побег весёлым смехом.

– Узнаю́ свою дочь! – гордо посмотрела на Шурку Марина.

Рудик крепко обнял девочку и погладил её по светлым волосам.

– Я думаю, рыжий цвет будет тебе к лицу, милая.

– Ох, папа! – Шурка уткнулась ему в плечо и тяжело вздохнула.

* * *

Перед сном Мишка поставил будильник на пять часов утра и заранее приготовил чистую керамическую чашку, в которой раньше стояли карандаши. «Только бы не проспать», – подумал он и моментально провалился в глубокий сон.

Вскочив ровно за минуту до звонка будильника, Мишка спросонья чуть не наступил на спящего пса, лежащего на полу у кровати. Стараясь не шуметь, он нашарил руками одежду, которую приготовил с вечера, и натянул на себя шорты и футболку. В полумраке комната выглядела как-то совсем иначе. Таинственно. Он еле слышно подошёл к двери, секунду постоял, прислушиваясь к звукам из коридора, и затем осторожно приоткрыл дверь.

– Спят, – удовлетворённо прошептал Мишка и сделал первый шаг.

На цыпочках он прошёл мимо комнаты Лены, завернул за угол и вышел на тускло освещённую площадку перед лестницей. Здесь он опять постоял минутку, настороженно прислушиваясь, и затем медленно и тихо, стараясь не дышать, стал спускаться по ступенькам. В одной руке у него была зажата чашка, а в другой – тапочки, которые он пока не стал надевать.

В прихожей, не зажигая света, мальчик обулся, взял ключ, лежащий на тумбочке, и вставил его в замочную скважину. Звук щёлкнувшего замка, как показалось Мишке, прогремел выстрелом по всему дому. Сердце у него бешено заколотилось, ладошки вспотели, и на минуту он замер. Вроде пронесло. Он вновь повернул ключ. Замок ещё раз щёлкнул и открылся. Мишка потихоньку нажал на ручку и медленно-медленно стал открывать дверь. Прохладный утренний воздух вошёл в дом, и мальчик зябко поёжился. «Ничего, я быстро», – прошептал он и бесшумно прикрыл за собой дверь.

Пройдя по тропинке мимо дома, он завернул за угол и направился к высоким травам, буйно растущим в саду. Босые ноги сразу же стали мокрыми, собрав на себя ночную влагу. Не мешкая, Мишка приблизился к ромашкам, склонившим перед ним свои сонные головки, и внимательно присмотрелся к лепесткам. Маленькие капельки воды поблёскивали в утреннем свете.

– Есть! – обрадовался мальчик.

Он поднёс кружку к листьям и начал осторожно стряхивать в неё прозрачные горошинки. Цветы будто согласно кивали при каждом его движении и одобрительно махали лепестками. Увлечённый своим занятием, мальчик не видел, как в окне бабушкиной комнаты появилось обеспокоенное лицо.

Собрав достаточное, на его взгляд, количество влаги, Мишка только сейчас ощутил, как сильно он замёрз в лёгкой одежде. Ветерок, залетевший в спящий сад, скользнул по его раскрытым рукам, рассыпав по коже горсть мурашек.

– Надо было хоть куртку набросить, вот балда! – досадливо пробормотал мальчик. – Ладно, в другой раз буду умнее.

Он накрыл кружку чистым платком и направился к дому, стараясь не спешить, чтобы не расплескать чудесную влагу. Бабушка провожала мальчика задумчивым взглядом.

Так никого и не встретив по дороге, Мишка облегчённо вздохнул, прислонившись к двери в своей комнате.

– Получилось! – с ликованием прошептал он и оглянулся по сторонам, размышляя, куда же поставить кружку, чтобы на неё случайно не мог наткнуться кто-нибудь из родных. Василиса говорила, что хранить росу следует в прохладном и тёмном месте.

«Жаль, бабушка мне не может подсказать, – с некоторым сожалением подумал он. – Ничего, справлюсь сам».

Он обернул кружку ещё одним платком, вышел на балкон, расчистил место на полу, где у него хранились коробки со старыми игрушками, и приткнул драгоценный сосуд между картонками, прикрыв сверху дощечкой. Придирчиво оценив сверху укромное местечко, Мишка облегчённо выдохнул.

– Одно дело сделано. Об остальном позаботится завтрашний день, – пробормотал он любимую бабушкину пословицу и вернулся в комнату.

Час спустя дом, словно весёлый оркестр, начал настраивать свои инструменты.

– Шурка, просыпайся, нас ждут великие дела! – Марина не успела даже прикоснуться к дочкиной двери, как та распахнулась сама, и на пороге показалась уже одетая девочка.

– Доброе утро, мам! – Она скользнула губами по маминой щеке и стремительно сбежала по ступенькам вниз, оставив удивлённую Марину стоять наверху.

– Ничего себе! – повернулась Марина к мужу, стоящему рядом. – Она никогда ещё не просыпалась так рано сама.

Рудик только довольно хмыкнул, обнял жену, и они вместе спустились в гостиную.

– Мамуль, давай быстрей, а? Нам же ещё к Михасику нужно успеть! Пап, ты поговорил с Сабриной?

– Конечно! Мы уже вчера успели договориться со студией, где ты сможешь порепетировать перед концертом.

– А как она восприняла план с подменой? Небось, сопротивлялась?

– Напротив. Наташа долго веселилась, узнав о нашей задумке. Я, говорит, теперь не смогу дождаться утра, чтобы поскорее увидеть вашу дочь, – папа улыбнулся. – Ну ладно, меньше разговоров, больше дела. Жду вас в отеле. Михасику от меня пламенный привет!

– Бабуль, а где все?

– Разбежались кто куда. Мама с Шурой побежали в салон к Михасику, папа помчался на работу, Лена уже давно в институте.

– А мне опять в школу, – вздохнул мальчик и сел за стол.

– До каникул осталось два дня, уж потерпи, дружок.

– Ага, – Мишка протяжно зевнул.

– Не выспался, что ли? – бабушка Соня выжидательно посмотрела на внука.

– Немного. Плохо спал, бабуль, после вчерашнего ужина.

– Ну-ну, – хмыкнула старушка и быстренько отвернулась к плите.

– Как ты думаешь, ба, у Шурки получится?

– Даже не сомневаюсь! Она же у нас талантливая, егоза! – бабушка поставила тарелку с горячими блинчиками перед внуком и присела рядом. – Я думаю, после сегодняшнего выступления у Сабрины Горячей появится ещё больше поклонников.

– Бабуль, но ведь Шурка не сможет все концерты петь за неё! Всё равно придётся искать этот диск?

– Разве мы с тобой с этим не справимся, Мишенька? – хитро прищурилась старушка.

– Плёвое дело, бабуль!

Глава 8. Феерический концерт

– Вай мэ! Какая красавица! – Михасик развернул девочку к зеркалу, и та ахнула, привстав от восторга с кресла. Из зеркала на неё смотрела незнакомая девица с ярко-рыжими волосами, закрученными в озорные кудряшки. Она встряхнула головой, и кудри, как живые, разлетелись в разные стороны, с мелодичным шелестом возвращаясь на свои места.

– Это не я, – прошептала Шурка, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.

– Тепер такой девушк надо беречь, понимаешь, чтоб не украли! – парикмахер молодцевато закрутил свои чёрные усы и выпрямил спину. – Пазволтэ ваш ручку, барышень!

Он провёл Шурку через весь зал, собирая восторженные вздохи посетителей салона.

– Мамуль, я теперь всегда буду такой! – пританцовывая, покрутилась Шурка перед Мариной.

– Ты знаешь, твой отец был прав! Рыжий цвет тебе к лицу!

– Ха! – гордо выпятила грудь Шурка. – Стас меня теперь не узнает! А Хвостикова позеленеет от зависти!

– А то! – понимающе улыбнулась Марина.

– Михаил Рафаэльевич, вы просто кудесник! – девочка пылко обняла пожилого парикмахера и звонко поцеловала его в щёку.

– Что ты, девочка! Я всего лишь подобрал достойную корону для принцессы, – зарделся мужчина, от смущения перестав коверкать слова.

Помахав на прощание рукой хозяину салона, мать с дочкой спустились со ступенек и побежали по улице, радуясь весеннему солнцу и предвкушая удивительные приключения, которыепредстояли им сегодня.

– Ого! – присвистнул Рудик, когда из соседней комнаты номера выпорхнули две девушки, на удивление похожие друг на друга. Марина даже с кресла привстала.

– Невероятно, – произнесла она, обходя хихикающих девиц со всех сторон. – Вы не поверите, но я даже сама не сразу угадала, кто из вас моя дочь! Я думаю, никто из зрителей даже не заподозрит подвох. Наташа, как вы думаете?

– Теперь я просто уверена в этом! Пойдём-ка, Саш, – Сабрина подвела Шурку к огромному зеркалу, закрывающему полстены её номера, и придирчиво посмотрела на отражение. – Если бы я не знала точно, что у меня нет сестры, то сейчас я бы стала в этом сомневаться!

Две стройные девушки, одетые в одинаковые светло-зелёные блузы, длинные широкие шаровары, сверкающие в свете люстры, и замотанные сверху в какие-то немыслимые оранжевые платки, завязанные на тонкой талии, и правда смотрелись как близнецы. Они синхронно сделали несколько па, не отрывая взгляда друг от друга, и весело рассмеялись.

– Спасибо вам, Рудольф Евстигнеевич! Вы не представляете, что вы для меня сделали! – Наташа благодарно взглянула на Рудика. – Вы знаете, я ведь даже дяде не сказала о том, что случилось, чтобы не волновать его.

– Как не сказала? – ошарашенно округлила глаза Шурка.

– Вот так. У него больное сердце, и он всегда так переживает за меня! Я и Жанночку, помощницу, просила не говорить. Вы не волнуйтесь, – она обвела глазами всех, – я ему потом расскажу, когда всё закончится.

Марина хотела что-то сказать, но так и застыла с открытым ртом, увидев нахмуренный взгляд мужа. Шурка тоже промолчала, сообразив, что лучше пока ни о чём не спрашивать.

Неловкое молчание прервал неожиданный звонок телефона.

– Извините, – сказал Рудик и быстрым шагом вышел из номера, плотно закрыв за собой дверь.

Через пять минут он вернулся, весело посмотрел на девушек, и произнёс:

– Ну что, девчонки, переодеваться и в студию! Звукорежиссёр давно уже нас ждёт! Пойдём, мать, не будем им мешать.

– Бедная девочка ничего не знает об ультиматуме, Рудик? – Марина вопросительно взглянула на мужа, когда они вышли в коридор.

– Нет. Дядя Феликс велел ничего ей не говорить.

– Откуда же он узнал про исчезнувший диск?

– Жанна, помощница Сабрины. Та ещё штучка. Она докладывает своему хозяину о каждом шаге его племянницы. Жалко девочку, не повезло ей с дядей.

– А может быть, наоборот, повезло, – задумчиво произнесла Марина.

– Ах, пусть сами разбираются, милая, не будем лезть в их семейные тайны. Для нас главное самим остаться в целости. Хотя, знаешь, я тут подумал… – Рудик нежно посмотрел в глаза жены, – даже если у нас ничего не получится, разве это трагедия? Мы вместе, дети у нас вон какие замечательные, стоит ли переживать из-за каких-то материальных благ? Здоровье у меня ещё ого-го, построю другой отель, лучше этого! – И папа, подхватив любимую жену на руки, закружился в весёлом танце. Марина, уцепившись покрепче за шею мужа, в восторге болтала ногами в воздухе.

– Здрасте, Рудольф Евстигнеевич, – испуганно сказала горничная, выскочившая на шум из соседнего номера.

– Здравствуйте, Ася. Прошу вас! – папа посторонился, не выпуская Марину из рук.

– Спасибо, – пискнула девушка и неловко протиснулась в узком коридоре. Ещё раз оглянувшись, она чуть ли не бегом отправилась дальше и скрылась в каком-то номере.

– Всё, милый, теперь твоя репутация погублена, – прыснула Марина, опустившись ногами на ковровую дорожку.

– Прекрасно! Тогда давай шалить дальше! – Рудик схватил жену за руку и они, как два юных озорника, вприпрыжку помчались по длинному коридору.

– Мам, у меня руки трясутся, – бледная Шурка сидела на каком-то пыльном ящике за кулисами и с ужасом вслушивалась в гул, доносящийся из зала. Она уже несколько раз украдкой выглядывала в щёлочку кулис, и ноги у неё становились ватными, а сердце колотилось так, словно хотело выскочить из груди, покинув свою хозяйку в столь непростой для неё момент.

Марина сидела перед ней на корточках, помогая с непослушными застёжками на туфлях.

– Всё будет хорошо, девочка моя, – шептала она, волнуясь не меньше дочери. – Это только отсюда кажется, что страшно. А сделаешь первый шаг на сцене, и всё пройдёт! Помнишь, как ты пела перед комиссией в музыкальной школе?

– Да, – нервно хихикнула Шурка, – помню! Никто не ожидал, что крохотная первоклашка, одетая в своё самое нарядное белое платьице, вдруг запоёт басом тяжёлый рок. Юлиана Сергеевна, наша училка по сольфеджио, чуть со стула не свалилась, когда я взяла первую ноту.

Из боковой двери высунулась всклокоченная голова ведущего Максима Холодова.

– Вы ещё здесь? – в ужасе воскликнул он и потащил девушку через всю сцену к другим кулисам. Марина быстро собрала разбросанную одежду и отошла в глубину.

Ровно через минуту тяжёлый красный занавес медленно открыл полукруглую сцену, на которой в темноте угадывались неясные очертания инструментов. Быстрой собранной походкой к микрофону вышел Максим Холодов и поклонился зрителям. В ответ раздались громкие аплодисменты.

– Позвольте приветствовать вас, дорогие друзья, в этот праздничный вечер! Вы спросите меня, какой нынче праздник? И сами без труда ответите на этот вопрос. Сегодня каждый своими глазами сможет увидеть то, о чём потом с гордостью будет рассказывать своим детям и внукам. У нас в гостях самая лучшая, самая, не побоюсь этого слова, волшебная певица Сабрина Горячая! Я и сам не могу поверить в то, что буквально через пять минут именно на этом самом месте, где я сейчас стою, именно в этот микрофон, который я держу в руках, прекрасные уста нашей гостьи прольют в наш скромный зал божественную музыку. И те, кто не попал сегодня сюда, навсегда останутся несчастными, потому что упустили единственную возможность занять ваше место! Итак, встречайте – ослепительная, сногсшибательная, непревзойдённая Са-а-а-брина Горя-я-я-чая!

Зал взорвался аплодисментами. Бабушка Соня и Мишка, сидящие в третьем ряду, перестали дышать. У старушки задёргался правый глаз и похолодели руки. Свет в зале постепенно угасал, с обеих сторон зажглись прожекторы, разноцветием освещая музыкантов, незаметно появившихся в середине сцены. Первая барабанная дробь восторгом отозвалась в зрителях. Влившаяся в перестук палочек гитара вывела свои звонкие рулады, и вот уже все инструменты подхватили зажигательную музыку. Аплодисменты вновь пронеслись над залом, когда на сцену выбежала тоненькая рыжеволосая девушка в сверкающем костюме. Она уверенно сжала микрофон в маленьких ладошках, и в наступившей тишине в зал полился чудесный голос.

Восторженный гул прокатился по огромному помещению. Заводная песня, словно волшебные гусли, поднимала людей с кресел, заставляя пускаться в пляс. Проходы стали заполняться танцующими. Стремительные движения самых смелых подхватывали остальные, и вскоре в зале стало совсем жарко от разгорячённых тел и зажжённых свечей, вспыхивающих то тут, то там яркими искорками. Мишке тоже хотелось выбежать в проход, но он почему-то застеснялся и остался сидеть на месте. Зато бабушка Соня, седая старушка со старомодным пучочком на голове, поддалась всеобщему веселью и, вскочив с кресла, стала выплясывать на свой лад замысловатые па и махать из стороны в сторону ажурной шалью.

Марина не могла оторвать взволнованных глаз от Шурки, совершенно бесстрашно стоящей на сцене, как будто она так и родилась с серебристым микрофоном в руках и в этом сверкающем наряде, повторяющем все её уверенные движения. Мама сама не заметила, как начала притопывать ногами в такт музыке.

– Получилось! – Рудик смотрел с балкона на колышущиеся волны раззадоренных зрителей и ликующе переглядывался с Леной.

– Са-бри-на, Са-бри-на! – оглушительно скандировал зал в перерывах между песнями, не желая надолго отпускать свою любимицу. А ей и самой не хотелось их покидать. Выбегая за кулисы, взмокшая, но страшно счастливая Шурка вытиралась полотенцем, которое ей подавала Марина, и лицо её не покидала блаженная улыбка. «Мамочка, я так счастлива!» – возбуждённо повторяла она, в нетерпении ожидая момент, когда можно будет вновь выбежать на сцену.

Перед очередным таким возвращением к ней подошёл Холодов со страшными для неё словами: «Всё, Сабрина, последняя песня!» Тяжёлый вздох, вырвавшийся из груди Шурки, вызвал улыбку у Максима, он понимающе развёл руками и добавил: «Время, никуда не деться…» Она кивнула и не торопясь, чтобы потянуть это предательское время, вышла на сцену. Замерев на несколько секунд перед микрофоном, стараясь запомнить эти драгоценные минуты совершеннейшего счастья, Шурка незаметно дала команду музыкантам, и раздались звуки прощальной мелодии. Девочка набрала в лёгкие побольше воздуха, собираясь взять первую ноту, но не успела.

Будто земля уползла у неё из-под ног – неожиданная темнота обрушилась в зал. Электронные инструменты жалобно звякнули в последний раз, прожекторы потухли, и изумлённая Шурка увидела лишь множество горящих свечек, дрожащих тёплым светом в руках людей. Именно они, эти лучики, заставили её ещё раз глубоко вдохнуть, не дав никакой надежды липкой панике, и запеть так проникновенно, так чисто и пронзительно, что у притихших зрителей мурашки поползли по коже, а самые чувствительные даже расплакались.

– Ах! – выдохнул зал одним голосом.

Людское море заволновалось сотнями светящихся в кромешной темноте огоньков, а Шурка с замиранием сердца продолжала свою колдовскую песню. Последняя, самая высокая нота слилась с вспыхнувшими вновь прожекторами, которые высветили ярким мистическим кругом тонкую фигурку с развевающейся копной рыжих волос. Через секунду оглушительной тишины зал взорвался неистовыми аплодисментами и восторженными криками, обрушившись со всей силы на хрупкую девочку. Проход перед сценой забурлил рекой, наполняясь цветочными ручейками, стекающими сюда со всего зала. Шурка не успевала принимать разноцветные букеты, как всё новые и новые протягивали ей вытянутые руки. «Спасибо, большое спасибо!» – повторяла она уставшими губами, страшась только одного – чтобы зрители не увидели обмана. Но те, кажется, вовсе не замечали подмены. Они смотрели влюблёнными глазами на девушку, желая хоть на миг прикоснуться к своему кумиру.

Долго ещё не отпускали зрители свою любимицу, пока наконец неумолимый занавес не скрыл сцену. Тотчас же к Шурке, продолжавшей оглушённо стоять на одном месте, подскочили музыканты.

– А ведь получилось! – обнял Шурку Георгий, бас-гитарист, здоровенный парень в многочисленных наколках на руках и шее. – Я, честно говоря, до последнего сомневался, что зрители скушают фальшивку, но ты молодец!

Он прошептал что-то девочке на ушко, на что она смятенно помотала головой.

– После такого успеха Сабрине непросто придётся, – усмехнулся барабанщик Лёша.

– Да, – поддержали его остальные, – пропавший диск выйдет Феликсу боком.

– Ну всё, пацаны, барышня еле на ногах держится, сворачиваемся! – Георгий подмигнул Шурке. – Тебя донести до машины?

– Спасибо, Жорик, мы справимся, – Марина пожала руки музыкантам, обняла уставшую дочку и повела её в гримёрную…

– Ну как? – обвела родственников сияющим взглядом Шурка, едва поднялась на ступеньку папиного автомобиля.

– Ты гений! – Мишка сжал сестру в крепких объятьях. – Мы с бабушкой думали, что умрём от волнения, но когда ты спела эту последнюю песню, у меня даже язык отнялся от восхищения!

– Зато сейчас, как я вижу, он благополучно пришёл в себя, – ухмыльнулась девочка. – Задушишь, брат, и никто больше не сможет обнять гения!

Шурка устало плюхнулась на сиденье рядом с бабушкой. Соня нежно поцеловала внучку.

– Умничка моя! – Она провела рукой по рыжим волосам, и девочка замурлыкала от удовольствия.

– Бабуль, у тебя волшебные руки! Моя усталость куда-то стала уходить.

– Шурка, дай автограф! – Лена протянула концертную программку и ручку.

– Легко! – Девочка размашисто накалякала закорючку прямо на яркой фотографии Сабрины.

– Ну что, родственники гения, в путь? – папа взялся за руль.

– И с песней! – воскликнул Мишка.

– Не-е-ет, больше никаких песен на сегодня! – с ужасом произнесла Шурка под всеобщий хохот.

Глава 9. Загадочная тень в ночи

Счастливое семейство недолго сидело в гостиной, обсуждая удивительный вечер. Первой сдалась Шурка, у которой ноги подкашивались от невероятной усталости. Поцеловав всех на ночь, она доползла до своей комнаты и рухнула в кровать, моментально отключившись. Следом за ней потянулись и остальные, к радости Мишки, для которого сегодняшний день ещё не закончился. Он с нетерпением ожидал условленного часа, собрав всё необходимое для тайного выхода из дома. Крохотные семена Брестянки в мягком мешочке, драгоценная роса в керамическом стаканчике и папин фонарик – всё это покоилось в старом Мишкином рюкзаке, спрятанном от внимательных бабушкиных глаз на балконе.

Предстоящая ночная вылазка совсем не пугала мальчика, наоборот, казалась захватывающим приключением. В своих мыслях он торопил время, каждую минуту посматривая на стрелки часов, медленно ползущие по круглому циферблату. Наконец, когда до назначенного часа осталось всего несколько минут, Мишка надел на плечи рюкзак, взял тапочки в руки и подошёл к двери, прислушиваясь. Ни одного пугающего звука, лишь шум ветра за окнами да еле уловимое поскрипывание флюгера на крыше. Можно выходить.

Тихо спустившись вниз, мальчик облегчённо выдохнул и осторожно приоткрыл входную дверь. Круглая луна освещала дорожку к калитке, указывая правильный путь. Мишка закрыл за собой дверь, бесстрашно ступил на освещённую тропинку и дошёл до её конца. В последний раз оглянувшись на тёмный дом, причудливым очертанием выделяющийся на фоне лунного неба, мальчик толкнул деревянную калитку и вышел на улицу. Он уже не видел, как следом за ним, точно так же неслышно, из особняка выскользнула маленькая тень, помахала рукой яркой подружке в небе и быстро полетела над лунной дорожкой.

Город шёл навстречу мальчику, беззубо улыбаясь редкими яркими окнами. Узкие улочки подслеповато пробегали мимо, не замечая одинокого ребёнка, шагающего по их тротуарам. Завернув за последний угол, Мишка уже издали заметил величественный особняк, тускло белевший среди невзрачных соседей. Подойдя ближе, он обогнул школу и остановился у низенькой дверцы, почти незаметной на фоне высоких стен.

– Серый, я пришёл! – прошептал мальчик, вплотную приблизив губы к деревянным доскам.

Довольное рычание послышалось с той стороны. Пёс, забравшись на ящик, приготовленный Мишкой заранее, потянул зубами за металлический кругляш замка. Смазанная пружина поддалась сразу же. Надавив на дверь, мальчик протиснулся внутрь, стараясь не задеть рюкзак, висевший за спиной.

– Молодчина! – потрепал он пса по загривку, включил фонарик и торопливо пошёл дальше.

Сонная тишина обволакивала оранжерею, нашёптывая удивительные сны зелёным жителям. Узкая лунная дорожка и тут пролегла под ногами, указывая Мишке дальнейший путь. Он шёл по ней, стараясь не наступать на тёмные места, будто от этого зависело что-то очень важное. Остановившись перед нужным ящиком, мальчик осторожно снял рюкзак, по очереди достал из него драгоценные предметы и положил их на стол. Он взглянул на часы и облегчённо улыбнулся – до полуночи оставалось ещё десять минут, можно пока немного расслабиться.

Мишка вгляделся в огромные окна, выходящие во двор школы. Тёмное здание дружелюбно подмигивало ему единственным глазом, словно здороваясь. Что-то знакомое почудилось мальчику в этом одиноком освещённом окне. Он прищурился, всматриваясь получше, и ахнул, увидев, как бесплотная тень, выскользнув из форточки, полетела прямо к оранжерее. Этот страшный полёт, длившийся всего несколько секунд, будто растянулся в вечность.

– Серый! – растерянно вскрикнул испуганный мальчик и умоляюще посмотрел на часы, подгоняя неспешные стрелки. Грозное рычание разнеслось по всему помещению, достигло высокого окна и отдалось угрожающим эхом на улице. Чёрная тень, слепо ткнувшаяся в форточку, сползла вниз, с омерзительным скрипом цепляясь за стекло. Пёс замолчал и недоумённо прислушался к новым звукам, раздавшимся вслед за падением странного существа. Мишка с всё возрастающим удивлением всматривался в ледяные шарики града, с глухим стуком ударявшие в окна. Лишь когда протяжный вой улетающей чёрной тени перекрылся знакомым смехом, он всё понял.

– Не теряй времени, Михаил! – Прасковья Матвеевна проскользнула через стену и зависла над Серым, радостно вилявшим хвостом давней знакомой.

– Ой, – спохватился Мишка и посмотрел на стрелки, неумолимо приближавшиеся к двенадцати. Он открыл кружку с росой, быстро достал из мешочка семена и замер, не отводя глаз от циферблата.

– Десять, девять, восемь, семь… – Мишка занёс руку над ящиком и на последней секунде раскрыл пальцы. Маленькие зёрнышки с мягким стуком коснулись земли. Вдавив их чуть глубже, чтобы ни одно не осталось на поверхности, мальчик, теперь уже не спеша, наклонил кружку и полил живительной влагой землю. И только тогда обернулся.

– Ну, пра, ты даёшь! Как ты узнала, что я здесь?

– Сорока на хвосте принесла, – ухмыльнулась старушка.

– Спасибо ей передай, – пошутил мальчик. – И тебе спасибо! Ох, Серый, а если бы не ты, у меня бы вообще ничего не получилось!

Мишка опустился на пол рядом с псом и прижался к его мягкой шерсти. Только теперь он почувствовал, как сильно устал. Глаза его закрывались, и ему пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не заснуть тут же, прямо на полу.

– А скажи-ка мне, Миша, откуда взялась эта мерзкая тварь? Ты, случайно, не заметил?

Мишка вялой рукой указал на окно, из которого вылетела десять минут назад чёрная тень.

– Я уже второй раз её вижу.

– Второй? – очень удивилась прабабка. – Почему же ты нам ничего не сказал?

– Не знаю, – пожал плечами Мишка. – Я не думал, что это так важно.

– Ах, мой дорогой, нельзя быть таким беспечным! Обещай мне, что будешь сразу же рассказывать обо всём своей бабушке Соне! Ты ещё слишком мал, чтобы в одиночку справляться с такими угрозами! – Прасковья Матвеевна обеспокоенно нахмурилась.

– Хорошо, пра, обещаю, – вздохнул мальчик. – Но мне так хотелось самому…

– Я понимаю, милый. Но ты сам теперь видишь, что не всегда сможешь выстоять один. А теперь собирайся, пока у тебя ещё остались силы. Я, пожалуй, тебя не донесу.

Мишка заставил себя подняться и начал складывать вещи в рюкзак.

Глава 10. Разгадка пропажи «фанеры»

Под утро Мишке приснился удивительный сон. Как будто стоит он один в длинном гостиничном коридоре, убегающем в невообразимую даль, и оглядывается по сторонам. Нескончаемая вереница дверей по обеим сторонам дорожки тянется далеко-далеко, расплываясь смутными пятнами за горизонтом. Мальчик в ужасе, потому что знает, что только он один сможет отыскать среди этих дверей ту, за которой спрятан волшебный диск. Утекающее сквозь пальцы время подгоняет его, и мальчик шаг за шагом продвигается вперёд, открывая по очереди эти таинственные двери. Каждая из комнат удивляет его чем-то своим, особенным. То вылетит из светлого пространства стая ласточек, разлетаясь в разные стороны, то глубокая чернота заворожит мерцанием звёзд. Одна из комнат и вовсе напугала мальчика, вдруг отделившись от стены и прозрачным кубом рухнув в бездонную пропасть. Мишка отшатнулся и ещё минуту стоял, тяжело дыша, боясь открыть следующую дверь. Так и шёл он вперёд в отчаянном поиске, как вдруг остановился перед маленькой, будто вдавленной в стену дверцей. Из-под этой двери пробивался яркий свет, и мальчик храбро постучал по деревянной поверхности. Шаркающие звуки шагов с той стороны двери слышались всё громче, пока не затихли перед самым порогом. Дверь распахнулась, и в проёме показалась женская фигурка. Мишка сразу же её узнал. Это была Жанна, помощница Сабрины. Увидев мальчика, девушка недовольно свела брови вместе.

– Что тебе нужно от меня? – проворчала она и вышла в коридор, прикрыв за собой дверку.

– Ты сама знаешь. Зачем ты взяла диск?

Миловидное лицо девушки стало преображаться на глазах. Оно вытянулось, побелело, глазки превратились в узенькие щёлочки, рот съехал куда-то набок. Жанна узловатыми руками попыталась поправить, прилепить всё на место, но лицо не слушалось свою хозяйку.

– Ничего я тебе не скажу-у-у, Ми-и-и-ша-а-а, – из последних сил прошипело страшное существо, пытаясь своими пальцами дотянуться до мальчика. Он в ужасе отшатнулся, но неумолимая тварь не отпускала его от себя. Она схватила его за плечо и начала трясти, монотонно повторяя: – Ми-и-и-ша-а-а, Ми-и-и-ша-а-а…

– Да проснись же, Миша!

Наконец распахнув глаза, мальчик увидел перед собой бабушку, которая склонилась над ним в беспокойстве.

– Ох, ба, ты не представляешь, какой ужас мне приснился!

– Ну почему же не представляю? – усмехнулась бабуля, глядя Мишке прямо в зрачки.

– Ты тоже видела это чудовище?

– Согласна с тобой, человек, который из зависти может разрушить жизнь другого человека, может называться чудовищем.

– Ты про Жанну, ба?

– Про кого же ещё!

– Так это правда? Она на самом деле украла диск у Сабрины? – в изумлении сел Мишка.

– Да, мой милый. Я узнала об этом сразу же, когда увидела твоего взволнованного отца в тот вечер.

– Но бабуль! Почему же ты сразу не сказала ему?!

– А ты не догадываешься, дружок?

– Он бы тебе не поверил, да?

– Ну, это не проблема, – протянула весело бабушка. – Дело в другом. Мне очень хотелось поддержать твою сестру.

– Шурку??

– Она так переживала из-за своей песни, которая не прошла на фестиваль, что даже хотела бросить музыку. А ты разве не знал об этом? – приподняла брови бабушка.

– Нет, – поразился мальчик. – Она мне ничего не говорила!

– Разве обязательно нужно слышать слова, чтобы почувствовать боль родного человека? Эх ты, волшебник! – старушка легонько щёлкнула его по носу и поднялась с кровати. – Вставай уж, Миша, иначе в школу опоздаешь.

– А как же быть с Жанной, бабуль?

– Не переживай, малыш, всё решится как-нибудь само, – беспечно махнула рукой старушка и вышла из комнаты.– Вы представляете, диск нашёлся! – взволнованно сообщил невероятную новость папа Рудик, залетев вечером домой. Вся семья уже собралась за столом, ожидая только хозяина.

– Как нашёлся? Где? – заговорили все разом.

– Сейчас расскажу, дайте мне только руки помыть, – сказал отец и нарочито медленно направился в ванную комнату.

– Папа, ну так ты до нас дойдёшь только через неделю! – недовольно воскликнула Шурка и подтолкнула отца в спину.

– Какое неуважение к старшим! – рассмеялся Рудик, приподнял дочку с пола и понёс к обеденному столу.

Шурка визжала по дороге и звала на помощь «всех, у кого ещё сохранилось доброе сердце в этом доме». К ней на защиту кинулся брат, налетев с размаху на папин бок.

– Ах, так? – грозно крикнул Рудик, подхватил во вторую руку сына и поднял обоих над землёй.

С криком «Не на тех напал!» в гущу событий бросилась Марина и стала обходить мужа со спины.

– Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! – запел папа и принялся крутиться вокруг себя, не выпуская детей из рук.

Лишь когда он увидел сосредоточенное лицо старшей дочери с поварёшкой в руках, подходящей к нему с правого фланга, он быстро опустил Шурку с Мишкой на пол и поднял руки вверх, отступая вглубь дома.

– Всё, сдаюсь! Против такого грозного оружия я беспомощен!

Резво повернувшись, он рванул по коридорчику и со звонким щелчком захлопнул дверь ванной комнаты перед самым носом родственников.

– Ну что, взяли? – раздался его радостный голос с той стороны двери.

– Так нечестно! – завопила Шурка и забарабанила в дверь.

– Ага, а вчетвером на одного – честно? Вот весь вечер просижу тут, и ничего вы из меня не вытяните!

– Ну ладно, – великодушно произнесла Марина. – Возвращайся к нам, а то Шурка же изведётся!

– Так уж и быть, – донеслось из ванной. – Дайте мне только руки помыть!

Ровно через три минуты посвежевший и чистый Рудик сел на своё место во главе стола.

– Ну что, рассказывать? Или, может быть, сначала поедим?

– Рассказывать! – в один голос воскликнули все и замерли, устремив жадные взгляды на Рудика.

– С чего же начать? – задумчиво произнёс папа. – Ага. Сабрина велела кланяться всем вам низко.

Папа встал, поднял правую руку вверх и наклонился почти до самого пола с невозмутимым выражением лица. Под всеобщие аплодисменты он вновь сел на своё место и продолжил:

– Рано утром, ни свет ни заря, к ней в номер постучалась заплаканная Жанна. Передаю дословный их разговор.

«Что случилось, Жанна?!» – в изумлении спросила Наташа, усадив нежданную гостью на кресло и пристроившись рядом.

«Прости меня, Наташенька!» – захлёбывалась слезами та и билась ей в грудь головой.

«За что?» – непонимающе смотрела на всклокоченную макушку Жанны девушка.

«Я во всём виновата! Только я!»

«Да что случилось? Объясни толком!»

Она налила в стакан минералку и поднесла его к дрожащим губам своей помощницы. Зубы звонко застучали о край стеклянного стакана, пока Жанна пыталась справиться с истерикой и сделать глоток. Немного успокоившись, она виновато отвела взгляд и опустила голову.

«Это я взяла у тебя диск. Не знаю, что на меня нашло…»

Тонкие пальчики её нервно теребили подол юбки, а на коленки капали мутные шарики слёз.

«Ты?! – Наташиному удивлению не было предела. – Но почему? За что?»

«Чтобы восстановить справедливость».

«О господи, какую справедливость?»

«Такую. Почему у тебя есть всё, а я, как нищая, должна выцарапывать у жизни то, в чём нуждаюсь?»

«А в чём ты нуждаешься, Жанна?» – остолбенело спросила Наташа.

«Как будто ты не знаешь! Я тоже хочу красиво жить, ездить в дорогих автомобилях, ходить в шикарных нарядах и не думать о том, что я завтра буду есть на обед!»

«Разве дядя Феликс мало тебе платит? И тебе не хватает на еду? Так я ему скажу, и он…» – растерянно залепетала Наташа.

«Ну что ты дурочкой прикидываешься! Я достаточно получаю, чтобы позволить себе многое, но мне нужно всё!»

«И поэтому ты взяла диск?»

«Да! Я хотела опозорить тебя на всю страну, чтобы все увидели, что в тебе ничего нет, всё купил твой дорогой дядюшка!» – уже кричала Жанна, яростно сверкая глазами.

«Но у тебя не получилось, потому что мне помогли мои друзья. А плачешь ты сейчас от злости, а вовсе не от вины передо мной, – Наташа спокойно смотрела на размазанные глаза помощницы. – А ещё я думаю, дядя Феликс узнал обо всём и пригрозил испортить твою карьеру, если ты не признаешься мне сама».

Молчание доказало ей её правоту.

«Знаешь, мне тебя сейчас очень жаль. Из-за своей зависти ты не только посадила пятно на своей репутации, но ещё и запачкала свою душу. А эта грязь, мне кажется, гораздо страшнее».

Наташа встала и подошла к окну. Утреннее солнце улыбнулось ей, пощекотав лучами кожу. Когда через несколько минут девушка обернулась, то в комнате уже никого не было. Только диск в красной обложке лежал на столе, отсвечивая алым блеском…

Папа закончил рассказ, и долгое молчание повисло над столом.

– А мне Жанна показалась милой девушкой, – первой тихо произнесла Марина.

– Ты никогда не умела разбираться в людях, Мариша, – погладил её руку Рудик.

– Для этого у меня есть ты, дорогой.

– Душещипательная история, – Лена откусила кусочек хлеба. – А есть мы будем сегодня?

– Между прочим, мою песню всё-таки приняли на фестиваль. Сегодня мне позвонили и сказали, что у них там вышла путаница с записями, и сейчас всё выяснилось. Вот… – Шурка с невозмутимым видом ковырялась в тарелке.

– Ура!! – заорал Мишка на весь дом. – Я же говорил, что ты гений!

– Я теперь тоже начинаю в этом убеждаться! – Шурка довольно расхохоталась.

– Шурочка, а что шепнул тебе Жорик после концерта? – вспомнила мама.

– Он предложил мне быть солисткой в его группе.

– Ого! Вместо Сабрины?

– Нет, у него вообще-то своя группа, а в этой он иногда подменяет другого гитариста.

– И ты согласилась?

– Как же я брошу своих ребят? – пожала плечами девочка.

– Даже если будешь зарабатывать кучу денег? – недоверчиво спросил Мишка.

– Эта куча не поможет мне отмыть пятно с моей души! – процитировала Шурка и первая рассмеялась.

Глава 11. Таинственные знаки и Открой-трава

Следующий день, точнее, первая половина его, тянулась в нестерпимо медленном ожидании. Мишка с тоской сидел на уроках, думая о посаженных вчера семенах. Ему не терпелось спуститься в оранжерею, но ключи, к сожалению, были только у Анны Даниловны, и Мишка не мог найти достойную причину, чтобы попросить их. Лишь последний звонок, прозвеневший после математики, освободил его от томительного ожидания.

Он переминался с ноги на ногу, стоя у двери и ожидая, когда учительница найдёт ключи. Наконец-то! Сдерживаясь, чтобы не побежать, Мишка быстрым шагом направился сразу в дальний угол. Верный Серый сидел около стола, не сводя глаз с ящика.

– Иди поздоровайся с Анной, – прошептал Мишка, а сам нагнулся над ящиком.

Что он хотел там увидеть? За сутки ничего не изменилось. С сожалением Мишка отошёл и занялся своими обычными делами.

– Миша, иди-ка сюда! – явное удивление в голосе учительницы заставило мальчика тут же примчаться на зов. Анна в растерянности стояла у грядки с тюльпанами, взирающими на неё своими разноцветными головками.

– Опять расцвели? – удивился Мишка.

– Да, уже второй раз за весну. Просто поразительно! А посмотри-ка туда, – она указала на соседний цветник, в зелёной гуще которого виднелось что-то жёлтое.

– Астры??

– Да! Я сама не могу поверить. Чудо какое-то!

– Анна Даниловна, а вот ещё! – цепкий детский взгляд заметил ещё одно яркое пятно.

– Гладиолусы. И подснежники… Миша, что же это происходит? Ещё два дня назад их точно не было! Я поливала голую землю тут позавчера утром. Непостижимо! Если бы я ни видела это своими глазами, никому бы не поверила, что за два дня цветы, которые созревают раз в год, могут не только подняться, но и зацвести!

Мишка догадывался, в чём может быть причина, но как сказать об этом учительнице? Он сам не знал, что теперь делать. Ведь если об этом узнает кто-то ещё…

– Анна Даниловна, мы же не будем пока об этом никому говорить?

– Не знаю, Мишенька. Я пока в таком смятении, что не могу сообразить, что делать дальше.

– Я уверен, что мы должны сначала сами разобраться, в чём тут дело, а потом уже посвящать других.

– Наверное, ты прав, – встряхнула золотыми волосами учительница. – Понаблюдаем пару недель за этими чудесами, а там уж решим, как поступить дальше.

Анна накинула белоснежный халат и занялась привычными делами, стараясь не вдумываться в случившееся. Да ей и было о чём ещё волноваться. Лиза, маленькое мамино чудо, занимала постоянные мысли молодой женщины вот уже долгих три года. Сколько раз за эти годы Анна корила себя за то, что была такой беспечной и отпустила малышку со своим бывшим мужем в другой город! Никогда не забыть ей ту страшную минуту, когда ей позвонили из пригородной больницы и сообщили об ужасной аварии.

«Я не должна об этом думать сейчас! – уговаривала себя Анна, отгоняя тяжёлые воспоминания. – Всё могло закончиться гораздо страшнее, и значит, нечего распускать сопли».

Она сжала кулаки и мысленно досчитала до десяти.

– Анна Даниловна, а вы не знаете, в какой школе раньше работал Альберт Игоревич?

– Не знаю, Миша, – вопрос мальчика направил её мысли в совершенно другом направлении. – А почему ты вдруг спросил?

– Да так, – уклончиво ответил Мишка, – просто вспомнил нашу встречу у школы несколько дней назад.

Анна Даниловна сама с содроганием вспоминала то столкновение. Почему ей так неприятен этот человек? Ведь он столько хорошего сделал для неё и Лизы. Помог с лекарствами, когда понадобилось заказывать их в Германии. И вообще. Что «вообще» – она не могла объяснить сама себе. В ней будто боролись две женщины, одна из которых защищала этого странного человека, а другая всё время искала в нём плохие стороны.

«Вот и няня говорит, что это замечательный мужчина, имеющий только одни достоинства. Чего мне ещё надо?» – думала Анна.

Но когда она вспоминала тяжёлые руки и глаза, в которых всегда мелькало что-то злобное, даже если он улыбался при этом, то у неё портилось настроение. Лиза никогда плохим словом не отзывалась об этом человеке, но Анна же видела, как её дочь вся сжимается, когда приходит Альберт.

«Как жаль, что я не смогу уже посоветоваться с мамочкой, уж она-то своей мудростью помогла бы мне, как всегда помогала!» – Анна вздохнула и посмотрела вниз. У ног её сидел Серый и глядел на неё своими умными глазами, не отрываясь.

– Ты всё понимаешь, да, Серенький?

Она могла поклясться, что пёс ответил ей кивком. Впрочем, для сегодняшнего дня это чудо было бы не самым удивительным.

Всё, достаточно предаваться грустным мыслям! Нужно радоваться тем возможностям, которые у неё есть в жизни. Тем более сейчас, когда Альберт Игоревич уехал в другой город, обещая вернуться только через две недели. «Вот тогда и буду принимать решение!» – подытожила Анна и потрепала пса по лохматому загривку.

– Анна Даниловна, а можно я завтра навещу Лизу?

– Ну конечно, Мишенька! И не нужно меня об этом спрашивать, приходи в любое время, когда захочешь! – Анна обрадовалась, и малюсенькие ямочки появились у неё на щеках.

«Как у Лизы, – подметил мальчик. – Странно, что я раньше их не замечал…»

Вечером, зайдя в комнату к внуку, чтобы пожелать доброй ночи, бабушка Соня спросила:

– Ну что, узнал?

– Увы, бабуль, никто толком не знает, откуда появился наш директор. Я и ребят расспрашивал, и у бабы Мани узнал осторожно, и у Анны Даниловны.

– Странная история, мой милый. Когда он возвращается?

– Вроде бы через две недели. Он сейчас на какой-то синпозиме.

– Симпозиуме, – рассеянно поправила старушка.

Мишка колебался, сказать ли бабушке про те сомнения, которые гложут учительницу, но решил промолчать. Всё-таки заглядывать в чужие мысли, даже с благими намерениями, нехорошо.

– Не нравится мне всё это, ох как не нравится! – стукнула кулачком по спинке кровати старушка. – И поделать пока ничего нельзя! Надо дождаться возвращения вашего Альберта Игоревича. На его кабинет наложена защита, сквозь которую не смогла пройти даже твоя прабабка, а она-то мастер ломать оборону. Ладно, Миша, подождём.

Она поцеловала внука и решительно вышла из комнаты.

* * *

– Посмотри, Миша, что это такое? – Анна удивлённо показала на странные знаки на окнах оранжереи. И правда, стёкла были исчерчены непонятными символами, похожими на детские рисунки.

– Наверное, первоклашки соревновались, кто лучше нарисует, – хмыкнул Мишка.

– Не может быть! Вчера вечером такого точно не было, а в первый день каникул вряд ли кто-то заглядывал во двор. Странно.

Анна попробовала стереть один из знаков, жирный кружок с крестом в серёдке, и недовольно нахмурила брови – рисунок отошёл с трудом, оставив после себя грязный след.

– Безобразие! Придётся отчищать порошком! – Она вздохнула. – Ну и ладно, окна давно пора было мыть.

Они вошли в оранжерею, оставив дверь приоткрытой, чтобы проветрить душное помещение. Серый Волк, как верный страж, молча сидел у стеллажа с Брестянкой и лишь коротко взглянул на вошедших.

– Серенький, ты обиделся на меня?

Анна присела на корточки рядом с псом. Его тёмные глаза виновато смотрели на женщину, но сдвинуться со своего места без разрешения мальчика он не мог.

– Ну что вы, Анна Даниловна! Я просто попросил Серого посторожить неизвестные семена, чтобы их бывшая хозяйка не забрала их обратно. Вдруг она спохватилась, вспомнив, что это волшебная трава, возвращающая молодость? – Мишкина шутка, содержащая в себе немало правды, заставила улыбнуться учительницу. – Вот смотрите!

И мальчик, приняв таинственный вид, воздел руки вверх и воскликнул:

– Я отпускаю тебя, мой верный пёс! Спасибо тебе за терпеливую службу!

Анна весело рассмеялась, увидев, как зверь, словно поняв слова Мишки, встряхнулся и важно зашагал к открытой двери. В проёме он остановился на секунду, повернул свою лохматую голову назад и помахал хвостом, после чего резво припустил во двор.

– Цирк, да и только! – изумлённо покачала головой Анна. – Какой умный пёс! Наверное, его бывший хозяин профессионально занимался его воспитанием.

– Вы думаете, Серый раньше жил у кого-то? Вы же нашли его на улице, Анна Даниловна!

– Да, Миша, но у него на шее был серебряный ремешок. Когда я отмывала сбившуюся от грязи шерсть, этот ремешок я сняла, а потом забыла надеть обратно. Знаешь, думала сначала дать объявление в газете о найденной собаке, а потом как-то закрутилась и забыла.

– А можно мне взглянуть на ремешок, Анна Даниловна?

– Конечно! Куда же я его положила? – она замерла на секунду. – А, вспомнила! Он лежит в нижнем ящике стола в подсобке.

Мишка помчался туда сразу же.

– Ну и ну! – восхищённо присвистнул он, рассматривая массивную цепочку, сплетённую из грубо обработанных овальных звеньев, похожих на серебряные. Круглый медальон, отсвечивающий тусклым блеском, будто врос в одно из колец. Мишкины пальцы почувствовали тепло, едва лишь прикоснулись к этому медальону. Нащупав еле заметный выступ сбоку, мальчик, не задумываясь, нажал на него, и раздался щелчок. Крышка медальона открылась, и удивлённому детскому взору предстало неглубокое пространство, в котором находился крохотный синий цветок.

– Открой-трава! – ошеломлённо прошептал мальчик.

Невероятно, но это было именно оно, чудесное растение, помогающее видеть то, что сокрыто от простого глаза. Мишка не стал доставать примятый стебелёк, только плотнее захлопнул крышку и для верности прижал её пальцами.

– Анна Даниловна, мне кажется, надо отдать его хозяину! – Мишка покрутил перед учительницей драгоценной находкой и, получив одобрительный кивок, вышел из оранжереи.

Пёс лежал посреди школьного двора, довольно жмурясь от летнего солнца и вертя мордой, отгоняя надоедливую муху. Он приоткрыл один глаз, услышав Мишкины шаги, и вновь закрыл его.

– Делаешь вид, что тебе всё равно?

Мальчик выпустил из зажатой ладошки медальон, заставив его повиснуть на цепочке, и яркий солнечный зайчик мазнул пса по чёрному носу и стал прыгать по блестящей шерсти, перескакивая с уха на ухо. Из-под прикрытых глаз зверь внимательно следил за движущимся, словно маятник, медальоном. В какое-то мгновение одним неуловимым движением, будто вихрь, он оказался рядом с мальчиком, сорвал лапой сверкающую цепочку и затем, как ни в чём ни бывало, вновь лежал на том же самом месте, помахивая хвостом.

– Ого! – Мишка запоздало сделал шаг назад и еле удержался на ногах. – С тобой шутить опасно!

«Сам знаю», – чётко пронеслось у мальчика в голове, и он удивлённо обернулся. Рядом никого не было, кроме пса, лениво разлёгшегося на тёплой земле.

«Не надо на меня так смотреть. Лучше повесь цепь мне на шею», – зверь приподнялся на передних лапах и сел.

Не говоря больше ни слова, Мишка размотал цепочку с серой лапы и накинул её на могучую шею.

«А теперь иди к Анне. Дай мне побыть одному, я всю ночь не спал», – ворчливый голос Волка подтолкнул Мишку к двери, и мальчик послушно последовал его словам.

– Ну что, Миша, давай собираться? – пару часов спустя спросила Анна. Она стояла у кустов сирени и – Мишка не поверил собственным глазам – ела маленькие розовые цветочки, срывая их с ветки.

– Что вы делаете, Анна Даниловна? – в изумлении спросил он.

– Я проголодалась, – невозмутимо ответила учительница, продолжая собирать нежные лепестки и класть их в рот. Затем она искоса глянула на Мишку и хихикнула. – Я ищу пятёрки, они приносят счастье!

Увидев вопрос в его глазах, она продолжила:

– Разве ты об этом не знаешь? Среди школьников существует поверье, что чем больше ты съешь пятилепестковых цветков сирени перед экзаменами, тем больше получишь пятёрок. Раз уж у нас в оранжерее случилось чудо и сирень зацвела во второй раз, грех не воспользоваться этим. На, попробуй!

Она протянула Мишке только что сорванный цветок. Он посчитал количество нежных лепестков – и правда пять! – и положил розовое соцветие в рот. Горьковатый привкус растения оказался совсем новым ощущением для мальчика.

Мишка обошёл куст с другой стороны и тоже стал всматриваться в гущу.

– Анна Даниловна, все пятёрки, наверное, с вашей стороны! – Мишкин взгляд выхватывал из зарослей только цветки с четырьмя лепестками, как вдруг, в глубине листьев, он нашёл то, что нужно. – Ага, наконец-то!

Осторожно сняв с ветки мягкий цветочек, он сначала зачем-то подул на него.

– Желание, желание не забудь! – услышал он звонкий голос учительницы.

Если бы Анна только знала, какое желание загадал Мишка, она обобрала бы все кусты в этой оранжерее, лишь бы оно исполнилось.

Глава 12. Да кто же такой этот директор?

– Лизавета, принимай гостя! – с порога крикнула Анна Даниловна, заходя вместе с Мишкой в свою квартиру. У мальчика в пакете лежала тяжёлая книга, которая сейчас приятно оттягивала его правую руку. Мягкий шелест колёс по паркету предварил появление девочки, и Мишка с радостью увидел освещённую вечерним солнцем фигурку, возникшую в проёме.

– Здравствуй, Лиза! А это тебе! – он вытащил спрятанный за спиной огромный букет нежно пахнущей сирени и протянул его девочке.

– Ух ты! – Лиза с нескрываемым удовольствием вдохнула в себя чудесный аромат, чуть ли не полностью зарывшись лицом в сочное розовое облако, и лишь через минуту подняла на Мишку сияющие глаза. – Знаешь, ты первый мальчик, который дарит мне цветы. Спасибо, Миша!

– А тут у меня книга, которую я тебе обещал! – смутившийся Мишка поднял вверх руку с тяжёлым пакетом, сквозь который просвечивала яркая обложка книжки.

– Сразу три подарка в один день! Какая я счастливая сегодня!

– Почему же три? – не понял мальчик.

– А третий – это ты! Добро пожаловать к нам, дорогой гость!

Ещё больше смутив этими словами Мишку, девочка лихо развернулась на своём кресле и радостно вкатилась в комнату.

– Проходи, Миша, а я пойду чайник поставлю, – Анна Даниловна положила перед мальчиком оранжевые тапочки с весёлым орнаментом и исчезла на кухне.

Всё ещё чувствуя некоторую неловкость, Мишка неторопливо надел тапки, стараясь оттянуть время, и долго вытаскивал из пакета тяжёлый том.

– Ну где же ты, Миша? – нетерпеливые нотки в голосе Лизы подтолкнули мальчика, и он, переборов смущение, вошёл в комнату. Девочка сидела у открытого окна и махала ему рукой.

– Иди скорей сюда! Смотри!

Мишка взглянул в том направлении, куда показала Лиза, и увидел подкрышей соседнего дома маленькое коричневое гнездо, трудолюбиво слепленное из земляных комочков. Жители этого домика, крошечные птенцы, почти незаметные в тёмной глубине, громко пищали, перебивая друг друга.

– Они такие смешные, правда? – Лиза подняла на Мишку свои зелёные глаза. – Ой, смотри, смотри, их мама летит!

И верно, к своим чадам подлетала небольшая птичка с белым брюшком и раздвоенным юрким хвостом. Ласточка, а это была именно она, присела на край гнезда, и из него, требовательно попискивая, высунулось несколько открытых нетерпеливых клювов. Не обойдя вниманием ни один из них, мамаша покормила малышей чем-то, наверное, очень вкусным и, сделав прощальный круг над своим жилищем, улетела ввысь.

– Мама сказала, что когда ласточки вьют свои гнёзда под крышей – это добрая примета.

– Знаешь, в книжке, которую я тебе принёс, есть корейская сказка о волшебной ласточке. Она свила себе гнездо под крышей бедняка, и однажды он спас её птенца от злой змеи. Когда этот птенец подрос, в благодарность за своё спасение он принёс бедняку семечки тыквы. Выросшие оранжевые плоды оказались полными драгоценностей, и вот так крохотная птичка спасла от голода большую семью бедняка. Говорят, что с тех пор в Корее устраивают под крышами карнизы с загнутыми краями специально для ласточкиных гнёзд.

– Какая красивая сказка, я с удовольствием её почитаю! Ой, надо же поставить цветы в воду, они, наверное, хотят пить, бедняжки! – Лиза нехотя положила цветочную россыпь на стол, остановила мальчика, кинувшегося было ей помочь, и сама поехала на кухню за вазой.

Мишка вновь подошёл к открытому окну. То, что он обнаружил под окном, наблюдая за птенцами, встревожило его. Хорошо, что Лиза не могла увидеть этого, ведь девочка не сумела бы выглянуть так далеко. Знакомые рисунки, виденные им ещё сегодня днём на стёклах оранжереи, были и тут, чёрными штрихами нарисованные на белой штукатурке стены. Мишка достал из кармана платок и попробовал оттереть кривую линию. «Только платок испачкал», – досадливо подумал он, глядя на размазанную надпись.

– Миша, тебе сколько сахара? – звонкий голос Анны согнал мальчика с подоконника, и он бросился к дивану, на котором и уселся как ни в чём не бывало.

– Две ложки, Анна Даниловна! – Мишка спешно засунул грязную ткань в карман и чинно сложил руки на коленях. Затем, увидев въезжавшую в комнату коляску, он забрал у Лизы тяжёлую вазу и поставил её на стол. Терпкий аромат разлился по всей комнате и даже, кажется, полетел на улицу, минуя открытое окно.

– Ах, какой запах! – втянула воздух девочка и чихнула. Через секунду ещё одно, Мишкино, «апчхи» раздалось вслед за первым, и дети дружно рассмеялись. Вы не поверите, но за вторым последовало и третье, оглушительно взорвавшись в вечернем воздухе где-то под окнами, и мальчик с девочкой, посмотрев друг на друга, вновь залились неудержимым смехом. Мишка хохотал так, что даже сполз с дивана на пол, бессильно привалившись к низкому сиденью.

– Ой, мамочки, не могу больше! – Лиза всхлипнула, вытерла набежавшие слёзы и вновь расхохоталась, увидев сползшего Мишку.

– Что у вас тут происходит, дети? – прибежала Анна. Она недоумённо смотрела на веселящихся детей, которые слова не могли вымолвить из-за смеха. Через несколько секунд и её губ коснулась улыбка, которая вскоре превратилась в точно такой же заразительный смех.

– Ох, – вытерла она через пять минут влажные глаза, – давно я так не смеялась! А главное, так и не поняла причину вашего веселья. Пойду-ка я всё-таки принесу чай, пока он ещё горячий.

Через десять минут, когда вся троица сидела за столом и уплетала вкусное печенье, внезапно уютное молчание прервал громкий звонок. Анна выхватила из кармана телефон, требовательно взывающий к её вниманию. Прочитав имя на экране, она как-то дрогнула, будто увидела что-то неприятное, и нажала на кнопку.

– Да, Альберт Игоревич, – сказала она.

Последовавшие за приветствием другие слова она произносила, уже выходя из комнаты.

Миша удивился перемене, произошедшей с Лизой. Ещё две минуты назад девочка весело хихикала над смешной формой откусанного печенья, а сейчас она замолчала и только потихоньку отхлёбывала чай из тонкой фарфоровой чашки.

– Что случилось, Лиза? Что с тобой?

– Всё хорошо, Миша! – она сделала попытку улыбнуться, но губы почему-то не слушались её.

– Ноги опять болят?

В ответ девочка лишь покачала головой.

– Ты расстроилась из-за звонка? – догадался Мишка.

– Ты только маме не говори, ладно? – прошептала Лиза. – Она будет волноваться, если узнает, что ваш директор мне ни капельки не нравится.

– Но что же здесь плохого? Подумаешь, не нравится мамин начальник! – пожал плечами мальчик. – Мне, например, неприятен один художник, Чебурекин, с которым мама работает, но я не думаю, что она переживает из-за этого!

– Ты не понимаешь, Миша, – грустно произнесла девочка. – Альберт Игоревич ухаживает за моей мамой.

– Как ухаживает?! – оторопел Мишка.

– Ну как ухаживают мужчины за женщинами? – словно маленькому, стала объяснять Лиза. – Дарит ей цветы, приходит в гости, приглашает в театр.

– А мама? Он нравится ей?

– Ты знаешь, – Лиза придвинулась поближе к Мишке и зашептала чуть слышно, – мне кажется, она его боится!

– Почему ты так думаешь?

– Я не могу объяснить этого словами. Но я вижу, как мама меняется, когда слышит его голос.

Две светлые детские головки моментально отпрянули друг от друга, едва услышали шаги возвращающейся хозяйки.

– А вот и я! – Анна с весёлой улыбкой вносила на тарелке большие красные яблоки, и лишь по небольшой морщинке, появившейся у неё на лбу, можно было догадаться о недавнем разговоре. – Альберт Игоревич передаёт всем большой привет, а тебя, дочка, он велел крепко поцеловать!

И она звонко чмокнула Лизу в щёку.

– Он сказал, что возвращается раньше, чем планировал, и ещё проговорился мне, что привезёт тебе подарок! Правда, замечательно? – Анна с неуверенной улыбкой посмотрела на дочь.

– Ну конечно, мамочка! – безмятежно улыбнулась в ответ девочка.

– Вот и хорошо, – облегчённо вздохнула Анна. – Посмотрите, какие красивые яблоки я вам принесла, детки! Налетайте!

Глава 13. Чёрный колдун из далёкого прошлого

– Ох, как мне всё это не нравится! – в который уже раз горячо воскликнула бабушка Соня. Она не могла усидеть на месте – то подходила к окну, нервно переставляя цветочные горшки с места на место, то вдруг останавливалась у Мишкиного стола и невидящими глазами смотрела на стопку учебников, лежащую на столешнице.

– Да что ты заладила, Соня! – с досадой сказала Прасковья Матвеевна. – Вот и мальчика напугала. Не переживай ты так, Мишенька, мы с твоей бабкой что-нибудь обязательно придумаем! Когда, ты говоришь, возвращается ваш директор?

– Я точно не знаю, возможно, что уже через неделю.

– За неделю можно многое успеть, мой мальчик. Ну-ка, родственники, давайте составим план действий! Миша, придвигайся ближе к столу, а ты, Соня, перестань бегать, как заполошная курица. Итак, начнём!

Своими призрачными пальцами прабабка попыталась захватить карандаш, но лёгкая деревяшка лишь слегка сдвинулась с места.

– Тьфу! – воскликнула старушка под смешок своей дочери. – Всё время забываю об этих мелочах! Михаил, бери ручку и листик, секретарём сегодня будешь ты! Пиши: пункт первый, защитить квартиру девочки.

– А как мы это будем делать, ба?

– Положись на меня, милый. С вашей оранжереей у меня неплохо получилось, выйдет и с квартирой.

– С оранжереей??

– А ты думаешь, почему та неудачница не смогла проникнуть внутрь, когда ты сажал Брестянку?

– Ты её прогнала своей снежной метелью?

– Не только. Есть у меня в запасе один способ, который каждый раз действует на эту дурочку, будь она неладна!

– Подожди, бабуль, так ты с ней знакома? То существо, которое живёт в кабинете директора, тебе известно? – Мишка даже привстал со стула от удивления.

– К сожалению, да, мой мальчик. В своё время мне пришлось немало повоевать с этой дамой, бывшей при жизни весьма неприятной особой.

– А кем она была, ба?

– Это настолько долгая и запутанная история, милый, что нам с бабушкой Соней не хватит и дня, чтобы тебе о ней рассказать. Скажу только одно – это дальняя родственница вашего директора, и семейство их, ведущее свой род от одного чёрного колдуна, на протяжении уже многих веков мешает жить нам, потомкам Василисы.

– Бабуль, ты должна мне всё рассказать! – твёрдо сказал Мишка. – Если это касается рода Мелитопольских, значит, касается и меня. Иначе как я буду с ними бороться?

– Пока мы с бабушкой Соней рядом, тебе не нужно об этом волноваться, мой мальчик!

– Что вы меня оберегаете, как маленького? – обиделся Мишка. – Да в мои годы уже полком можно командовать! Как Аркадий Гайдар!

– Преувеличиваешь, Михаил, Гайдару было семнадцать, когда его назначили командующим.

– Ну и что? Осталось совсем чуть-чуть, каких-то пять лет.

– Семь, – еле слышно прошептала бабушка Соня.

– Ну пожалуйста, ну бабушки мои любимые, очень вас прошу! – заканючил Мишка, умоляющими глазами смотря то на одну, то на другую. Для пущей убедительности он сложил свои ладошки вместе и начал трясти ими перед суровыми лицами старушек. Первой сдалась бабушка Соня.

– Может быть, всё-таки расскажешь, мам? – спросила она призрачную фигуру. – Он всё равно не отстанет, я знаю.

– Бесхарактерная! – прабабка, по старой привычке, попыталась стукнуть кулаком по столу, но её рука прошла сквозь толщу дерева, не издав ни единого звука. – Фу-ты ну-ты, опять забыла! Ну хорошо, хорошо, расскажу немного!

– Ура! – воскликнул радостно Мишка, забрался на диванчик и сел в свою любимую позу, подогнув колени и обхватив их руками. – Я слушаю, бабуль!

– Слушает он, – проворчала Прасковья Матвеевна. – Командир полка! Ишь, выдумал.

Она прикрыла глаза, посидела так пару минут, а потом начала:

«В те давние времена, когда наша Василиса подрастала в своей маленькой деревушке, в соседней деревне, на другом берегу Атели, жил один мрачный старик. Слухи о его странных делах ходили далеко за пределами обоих поселений. Говорили, будто мог он одним своим взглядом из-под чёрных бровей наслать мор на домашнюю живность или уничтожить засеянные поля, призвав своими бесовскими нашёптываниями град и бурю. Люди тоже страдали от его злых чар. Никто в деревне не мог забыть страшный случай, когда этот старик погубил соседскую семью, наслав в их дом какую-то невиданную болезнь.

Деревенские жители боялись подходить близко к владениям колдуна. Так и жил он на краю поселения, на пригорке, окружённом пустыми домами с мёртвыми окнами, как отшельник. Лишь редкие люди, неся в своём сердце злость и обиду, тёмной ночью пробирались в его дом, чтобы выпросить помощи для своих чёрных замыслов.

Когда Василиса немного подросла, мрачный старик, словно паук, опутал своей паутиной всю деревню, страхом наполнив дома её жителей. Те, кто посмелее да помоложе, бежали из дома, собрав нехитрые свои вещи. Оставшиеся же, в основном старики да старухи, продолжали боязливо-тихую жизнь, стараясь поменьше попадаться на глаза колдуну. Никто и не заметил, как откуда-то появилась в его тёмном доме женщина, худая молчаливая баба, которую можно было часто встретить в лесу, где она угрюмо бродила с корзинкой в руках. Жители из ближайших деревень пугались, завидев тощую угловатую фигуру, замотанную с ног до головы в серое тряпьё, мелькавшую среди деревьев. Но она не обращала внимания на соседей, лишь только продолжала нагибаться за очередным корешком или растением, которые складывала в свою корзину.

Так минул год. И однажды над деревней, давно уже не радовавшей никого детскими голосами, раздался младенческий плач. Соседи в изумлении увидели, как из зловещего дома, видного всем даже на другом краю деревеньки, выскочил старик и принялся разводить костёр прямо у себя во дворе, располагая сухой хворост по кругу. Когда пламя своими красными лентами поднялось высоко в небо, он вынес из дома закутанный свёрток, развернул его, и все увидели крохотного бледного ребёнка, пронзительно извещающего весь мир о своём рождении. Недолго думая, колдун бесстрашно вошёл в середину огня, подняв над головой плачущего младенца.

«Свят, свят», – перекрестились жители, в ужасе наблюдая за происходящим.

Через несколько долгих минут над местечком зависла чёрная туча, из которой изверглись потоки воды, погасившие высокое пламя. На земле, в окружении пепла, продолжал стоять человек с притихшим ребёнком в руках, и лишь отголоски странных фраз доносил ветер до испуганных людей…»

– Как же они не сгорели, бабуль? – удивился Мишка.

– Это никому не ведомо. Видно, злые силы хранили этого старика с его отпрыском.

Прасковья продолжала:

«С тех пор прошло несколько лет. Уже давно не видно было тощей фигуры женщины, исчезнувшей из дома колдуна, словно её никогда и не было. Его сын подрастал, изводя жителей деревни своими жестокими шалостями. Маленький злодей уже в четыре года мог за одну ночь сжечь все стога сена, стоящие на полях.

Совсем худо стало в деревне. Всё больше домов оставалось без хозяев, уходивших из этого страшного места. Василиса, до которой доносились вести о чёрном колдуне, упрашивала своего отца помочь соседям, но тот строго-настрого запретил ей близко подходить к соседней деревушке.

– Мала ты ещё, доченька, чтобы тягаться силами с этим злобным стариком. Подрасти чуток, а там и поговорим.

Так прошёл ещё год. В один из летних вечеров, когда Василиса с отцом готовили снадобье для соседки Глаши, маявшейся животом, в дом влетела Фёкла и запричитала:

«Федьку-убогого убило!»

«Как убило?» – воскликнула девушка, вспоминая, что ещё утром она видела этого Федьку на полянке перед лесом.

Тихого, безобидного мальчика, сына бабы Нюши, любили все в их деревне. Обделённый умом парнишка был очень добрым, с детства жалеющим каждое живое существо. Поскольку другой работы для него не нашлось, его приставили пастухом к деревенскому стаду. Нужно сказать, что коровы настолько привязались к сердобольному пареньку, что не отходили от него ни на шаг.

«Вот так! Говорят, будто бы сын колдуна заманил бедного мальчика к обрыву за то, что тот не давал в обиду Чернушку, корову Петьки Горбатого. Люська слышала, как негодный мальчишка злобно хохотал, столкнув нашего Федю с высокого холма».

«Он разбился насмерть?» – Авдот взволнованно привстал с места.

«Живой ещё, люди отнесли его домой. Такой бледненький лежит! – заплакала Фёкла. – Несчастная Антонина, он у неё единственный сынок!»

«Не плачь, мать, пойду посмотрю, может быть, ещё можно что-то сделать для парня».

«Я с тобой, батюшка!» – Василиса наспех вытерла руки, повязала платок на голову, схватила лукошко с травами и вышла вслед за отцом.

«Ох, горе-то какое», – прошептала Фёкла, провожая глазами мужа и дочку.

Баба Нюша сидела у изголовья деревянной лежанки, на которой тяжело дышал Федька, и гладила его по голове своей высохшей морщинистой рукой.

«Здравствуй, Авдот, вот видишь, что случилось с сыночком моим! – подняла она голову на вошедших и всхлипнула. – Бедный мой мальчик, он ведь никогда никому слова плохого не сказал!»

Авдот склонился над парнем. Тот попытался что-то сказать, но лишь хриплый стон вырвался из его рта.

«Молчи уж, Федя. Давай-ка я тебя посмотрю. Антонина, доставай все свечи, какие есть в доме. Темно мне. Василиса, иди сюда. Всем остальным лучше выйти», – отрывистые фразы Авдота заставили всех подчиниться, и вскоре низкая изба осветилась тёплым светом десятка зажжённых свечей.

Чуткие мужские руки начали осторожно ощупывать тело парня. Уверенные пальцы знахаря сначала прошлись по мальчишеской груди, затем переместились ниже, дошли до правого бока и тут остановились. Авдот застыл. И закрыл глаза. Баба Нюша тихонько всхлипнула.

Замерев на несколько мгновений, широкая мужская ладонь, чуть подрагивая, вновь начала своё движение. Она двигалась по кругу, всё шире охватывая самое болезненное место на теле мальчика.

«Здесь?» – спросил Авдот, не открывая глаз.

Федя кивнул. Он смотрел на знахаря сквозь дрожащие ресницы, стараясь стонать не очень громко.

«Ты очень мужественный мальчик! – прошептала Василиса. – Не бойся, коровы не останутся без своего храброго пастуха!»

Она улыбнулась Феде и увидела ответную, еле заметную улыбку на его губах.

Баба Нюша с надеждой смотрела на Авдота. Капельки слёз ручейками сбегали по старческим щекам, но старая женщина как будто не замечала этого.

«Василиса, помоги мне! – Авдот достал из лукошка какую-то травку и повернулся к старухе. – Выйди-ка, Антонина. И не перечь мне, нечего тебе на это смотреть!»

Он дождался, когда старушка выйдет за дверь, и ободряюще улыбнулся мальчику: «Смотри, Фёдор, мы принесли тебе цветы от твоих подружек! А Чернушка велела поцеловать тебя».

Смущённая улыбка проскользнула по бледным губам юноши. Василиса вытащила из кармашка сарафана жёлтые цветы с оранжевой каёмкой. Не раздумывая, она опустилась на колени перед лежанкой и поднесла волшебное растение к носу мальчика.

«Вдохни глубоко-глубоко, Федя!»

Одной рукой девушка держала стебли, а другой поглаживала правый бок мальчика, тихо шепча какие-то слова.

Даже Авдота поразило, как на глазах менялся облик Феди. Белизна, ещё пять минут назад покрывавшая его лицо, стала окрашиваться в розоватый оттенок, затуманенные болью глаза прояснились, страшная рана затягивалась на глазах, и юноша даже сделал попытку присесть. Василиса мягко остановила его.

«Рано тебе ещё вставать, Феденька».

Она положила руку на его лоб, затем провела ею вниз, прикрывая глаза.

«Спи, Федя, спи. Завтра утром ты проснёшься и забудешь о том, что я приходила к тебе».

Вскоре мальчик уже спал, спокойно дыша, с лёгкой улыбкой на припухших губах. Василиса быстро убрала цветы обратно в кармашек и встала. Дверь тихонько скрипнула, и в открывшуюся щель заглянула заплаканная баба Нюша.

«Заходи, Антонина», – махнул рукой Авдот.

С тоскливым страхом приблизилась старушка к сыну и обомлела, увидев его спокойно спящим. Она охнула и покачнулась.

«Будет жить твой Фёдор! – твёрдо сказал Авдот и через секунду подхватил бабку, пытавшуюся упасть на колени. – Чего ты выдумала, старая? Ну-ка, вставай!»

«Спаситель!» – дрожащими губами прошептала Антонина и крепко обняла знахаря.

«Ну, будет, будет, – погладил он её по костлявым плечам. – Смотри, как мальчик проснётся, покорми его хорошенько. Хворь из него вышла, надо теперь сил ему прибавить».

Проводив Авдота с Василисой, старушка присела на краешек лежанки рядом с Федей и так и просидела всю ночь, не сводя счастливых глаз с сына…»

– Какая молодец наша Василиса! – Мишка словно сам побывал в этой избе, так ярко он себе всё представил. – Как хорошо, что они его вылечили! А что было дальше?

– Соня, рассказывай теперь ты, у меня язык устал, – обессиленно сказала Прасковья.

Бабушка Соня, сама слушая давнюю историю, словно в первый раз, откашлялась и продолжила:

«Когда Авдот с Василисой вышли из дома Антонины, они, не сговариваясь, направились к реке. В вечерних сумерках шум текущей воды уже издали был слышен им. Густой лес, тёмной грядой выстроившийся на противоположном берегу, скрывал от них соседнюю деревню. Как ни всматривались отец с дочерью, увидеть зловещий дом Колдуна они так и не смогли.

«Ну что, батюшка, пришло время?»

Долго молчал Авдот, стоя на берегу Атели. Ветер трепал его седые волосы и пытался выбить из рук ивовую корзинку. Девушка терпеливо ждала.

«Хорошо, дочь, – наконец выдохнул мужчина. – Но обещай мне, что ты ни шагу не сделаешь, не посоветовавшись со мной. Мы с матерью не переживём, если с тобой что-то случится. Этот человек очень силён и опасен, и тебе надо быть предельно осторожной!»

«Не переживай, папочка! – обняла Василиса отца и уткнулась носом ему в плечо. – Я тоже могу быть опасной, когда захочу!»

«Эх, дитя моё, ты ещё совсем ребёнок!»

«Я не ребёнок, батюшка! Я уже могу полком командовать!»

– Ну ба, издеваешься, да? – Мишка обиженно засопел. – Она вовсе не так сказала!

– Не так, не так, – кивнула бабушка Соня. – А вот как она сказала, пусть Василиса сама и поведает тебе!

– Ну ба!!

– Ладно, слушай дальше.

«Долго ещё стояли на берегу Авдот с Василисой, пытаясь хоть что-то разглядеть в зелёных просветах, но ни одного движения не увидели они за грядой сплетённых между собой деревьев на другом берегу. Даже ветки, казалось, замерли, словно и ветер не гулял в тех краях, боясь приблизиться к жуткому дому.

«Пойдём, батюшка, неспокойно мне тут», – тревожно передёрнула плечами девушка.

«Да, и мне что-то не по себе…»

Авдот обнял Василису и они, в опустившейся на мир темноте, неслышно ступая по примятой тропинке, стали уходить всё дальше и дальше от проклятого места.

Лишь коснулись земли первые лучи солнца, Василиса незаметно выскользнула из дома. Ей много нужно было успеть сегодня. Она повязала покрепче тёплый платок на плечи, окинула взглядом спящую деревню и побежала по знакомой дорожке, нагими лодыжками задевая мокрые придорожные травы. Путь был неблизок – по заросшей тропинке, вдоль дремучего леса, да через Синий ручей, что своими непослушными водами омывает гряду зелёных холмов. Вот к одному из них, самому дальнему и высокому, и стремилась девушка.

Никогда ещё не заходила она так далеко от своего дома. Даже в те дни, когда они с отцом бродили в поисках редких корешков, не ступала нога её в эти заповедные места. И если бы сейчас Василиса так не спешила, её девичье любопытство уж заставило бы с интересом оглядываться по сторонам. Но не теперь.

«Я вернусь к вам, когда всё закончится!» – пообещала девушка, присев на секунду перед забавным семейством ежей, подбежавшим к её ласковым рукам. И тут же вскочила, в нетерпении устремляясь дальше.

Кажется, здесь! Василиса остановилась, добежав до крайнего пригорка, выделявшегося среди других неприступным и величественным видом.

«Как великан среди малюток!» – восхитилась она, окидывая взглядом снизу зелёное великолепие. Высокий холм, словно огромный дуб в окружении низкорослых берёз, взирал на неё внимательно и строго.

– Я не помешаю тебе! – пообещала она и ступила босыми ногами на твёрдый склон, зажав обувку в руке. Отец предупредил её, что Велибор своенравен и подпускает к себе только тех, кто не нарушает рукотворной материей его землю.

«А что будет, если человек не разуется, батюшка?» – спросила у отца Василиса.

«Бабка рассказывала мне, что грозно Велибор наказывает охальника. Она своими глазами видала, как исхлестали деревья острыми ветками как-то одного барина, едва тот сделал первый шаг».

И теперь осторожно поднималась девушка в гору, стараясь не потревожить могучего богатыря. А поднявшись, остановилась в изумлении и даже ахнула, поразившись нетронутой красоте.

«Словно дивный сон!» – прошептала она, любуясь высокими тополями с чётко очерченными гривами листьев и яркими гроздьями рябины, которые красными капельками проглядывали сквозь переплетающийся ажур веток. И совсем недалеко от себя, у приметного красавца-клёна, Василиса заметила крохотные синие цветочки, смотрящие на неё жёлтыми глазами.

«Ах, до чего же вы милые!» – воскликнула она.

Василиса поставила на землю свою корзинку, опустилась на мягкую траву и бережно срезала один стебель открой-травы.

«Ой!» – дёрнулась она, почувствовав прохладную влагу на пальцах.

Белый сок, густой и липкий, брызнул таким сладким ароматом, что закружилась голова. Поддавшись внезапному порыву, девушка лизнула влажные пальцы и будто обожглась, настолько горьким оказался вкус.

«Ишь ты, какой!» – покачала она головой удивлённо.

Один за другим на ивовое дно стали ложиться невесомые стебли, прилипая друг к другу белыми хвостиками. Словно зелёным пухом наполнялась корзинка, и Василиса приподняла её, оценивая вес.

«Совсем лёгкая, будто и нет ничего внутри», – изумилась она и тут краем глаза заметила какое-то движение сбоку. Впрочем, в ту же секунду поняла девушка, кого она сейчас увидит.

«Здравствуй, Серенький! – потёрлась она носом о мохнатую шкуру подошедшего зверя. Если бы Василиса могла видеть выражение глаз волка в эту минуту, то очень бы удивилась щенячьей радости, промелькнувшей в суровых глазах. – Не ожидала тебя здесь увидеть».

«Мне Велибор нашептал, что ты пришла к нему в гости. А теперь я вижу, зачем, – кивнул зверь на корзинку. – Готовишься к встрече с Колдуном?»

«Откуда ты знаешь, Волчок?»

«Белки-болтушки растрещали».

«Действительно, болтушки!» – досадливо воскликнула девушка.

«Не гневайся на них, Василиса, они правильно поступили. Тебе понадобится моя помощь».

«Я не собираюсь втягивать тебя в человеческие дела, – покачала головой девушка. – Это может быть очень опасно!»

«Разве благополучие нашей земли не касается всех лесных жителей? Не спорь со мной, Василиса! – твёрдо произнёс волк. – Тебе не устоять в битве одной».

«Ты боишься, что у меня не хватит сил?» – девушка уверенно вскинула подбородок, откинув свои агатовые волосы назад.

«Я триста лет живу в этих краях, и никто ещё не мог выкорчевать злую бесовскую силу, обитающую в доме Колдуна. Отчего же ты думаешь, что сможешь справиться сама?»

«Триста лет?! Я не знала, что так долго длится владычество страха над нашей землёй. Тем более нельзя больше медлить!»

Василиса легко вскочила на ноги.

– Благодарю тебя, Велибор, за твой дар! Эти чудесные цветы будут использованы для доброго дела! – почтительно поклонилась она горе.

Задрожала под ногами твёрдая земля, и склонили перед девушкой могучие деревья свои гибкие ветки. Словно стрела, побежала вперёд зелёная дорожка, показывая обратный путь. Василиса бережно прижала к себе невесомое лукошко и ступила босыми ногами на бархатную тропу, чувствуя за собой дыхание сурового зверя…

«Смотри-ка, батюшка, Фёдор идёт!» – радостно всплеснула руками Василиса, заметив щуплую фигуру мальчика у калитки. Она выскочила из дома, подбежала к пареньку и порывисто его обняла.

«Привет, Федя! Зачем же ты поднялся? Как ты себя чувствуешь?» – забросала она его вопросами, легонько ощупывая худенькое тело со всех сторон.

«Здравствуй, Василиса!» – горячность девушки смутила Фёдора, и он стоял, боясь пошевелиться, неловко теребя кепку в руках. Лишь когда в дверях показался Авдот, мальчик вздохнул с облегчением и направился к нему, по пути то надевая шапку на голову, то вновь снимая её. Остановившись перед знахарем, мальчик решительно стянул кепку с рыжей головы, затолкал её поглубже в карман и поклонился.

«Доброго здоровья вам, Авдот Назарович! Маменька велела кланяться вам за меня. Если бы не вы, осталась бы она одна на всём белом свете!»

«Пустой разговор, Фёдор! – смутился Авдот. – Лучше скажи мне, зачем ты встал с постели?»

«Не могу лежать я, Авдот Назарович, да и не болит у меня больше ничего!» – бесхитростно улыбнулся мальчик.

«Тогда присядь, Федя, да поведай нам, что с тобой вчера приключилось?»

Знахарь показал рукой на пригретую скамейку и первый сел, прислонившись устало к горячей спинке. Они с Василисой полдня колдовали над большим кипящим котлом, замешивая в нём пахучие травы, и теперь оба еле держались на ногах.

«Не знаю, что вам рассказать, – развёл руками мальчонка, присаживаясь рядом. – Я толком и не помню ничего».

«Совсем-совсем ничего?» – удивилась Василиса.

Она сидела на своём излюбленном местечке, на ступеньках крыльца, вытянув навстречу солнечному теплу гудящие от усталости ноги. Чёрные глаза её с внимательным участием смотрели на подростка, и тёплая полуулыбка, промелькнувшая на устах, заставила биться мальчишеское сердце сильнее и чаще. Он покраснел и, стараясь не встречаться глазами с виновницей внутреннего трепета, повернулся вновь к Авдоту.

«Я думаю, он не специально, Авдот Назарович».

«Кто, Федя?»

«Тот мальчик, который пугал горящей веткой нашу Чернушку. Бедная коровонька напужалась очень, а ведь у неё скоро телёночек будет! Но малец же не знал об этом, правда, дядя Авдот?»

«Не знаю, милый», – покачал головой мужчина.

«Я ему и говорю: ты зачем Чернушку мучаешь, или не видишь, что она скоро мамой будет? А он посмотрел на меня, и я тоже заробел. А потом вот тут стало так больно, как будто внутри что-то оборвалось», – Федька постучал кулачком по груди.

«А дальше?»

«А больше я ничего не помню. Мне матушка рассказала сегодня, что нашли меня внизу в обрыве, но как я туда попал?.. – Федя пожал плечами. Затем он нахмурился, видно, вспомнив что-то ещё. – Авдот Назарович, нас Атель защищает?»

«Как защищает?» – не понял знахарь.

«Ну, этот мальчик мне сказал: теперь даже ваша Атель вас не спасёт. А я не понял, как речка может нас спасти?»

Авдот с Василисой растерянно переглянулись.

«Ты не думай об этом, Феденька, а ступай домой, матушка заждалась тебя, волнуется, поди. А завтра коровушек своих увидишь, уж соскучились, наверное, по своему милому дружку», – так приговаривал Авдот, провожая мальчика до калитки, и долго знахарь ещё стоял в раздумье, смотря ему вслед. Лишь когда щуплая фигурка растворилась в лиловом мареве, Авдот не спеша повернулся к дому.

«Ты куда это собралась?» – прищурился он, увидев решительное выражение девушки, спешащей к нему.

«Ты сам знаешь, куда, батюшка. Не волнуйся, я не одна», – она кивнула на юркое серое пятно, мелькавшее вдалеке в лесочке.

«Подожди, я пойду с тобой, только матери скажу», – Авдот сделал было шаг к дому, но Василиса положила руку ему на плечо.

«Нет, батюшка, я пойду без тебя. Я чувствую, что так будет правильнее. Она не захочет говорить при тебе».

«Это слишком опасно, милая, подходить так близко к недоброму берегу!»

«Не опасней, чем стоять здесь. Не переживай, батюшка!»

Василиса поцеловала отца в колючую щёку и открыла калитку…»

– Я не знаю, о чём Василиса говорила с рекой, об этом она никогда никому не рассказывала. Возможно, тебе повезёт больше, мой мальчик, и когда-нибудь девочка поведает тебе эту историю. Сейчас же, Мишенька, давай-ка ложиться спать.

– Как спать?! – не своим голосом завопил Мишка. – А дальше?

– Дальше в лес – больше дров, – поддразнила внука бабушка Соня и встала с кровати. – Мы тебе обещали совсем немного рассказать, а наболтали невесть сколько. Посмотри-ка за окно, ночь на дворе.

– Ну как же так? – не успокаивался мальчик. – Я же теперь не засну, если не узнаю, что было дальше! Вот не буду спать до утра, пожалеете!

Мишка выпрямил спину, сложил руки на животе и уставился в одну точку, надув обиженно губы. Прабабка только хмыкнула и, пробормотав «Разбирайтесь сами», исчезла.

– Ложись, ложись, Мишенька, эта история от тебя теперь никуда не уйдёт! – бабушка Соня взбила подушку на кровати, но мальчик и глазом не повёл.

– Не нужно обижаться, лучше загадай, чтобы тебе приснилась Василиса. От неё и узнаешь продолжение.

– Ну ладно, – нехотя пробурчал Мишка и улёгся под одеяло. Он долго ворочался, вспоминая услышанную историю, и никак не мог представить, как же можно было победить такого сильного колдуна? Может быть, Василиса дунула на его дом, и он унёсся в неведомые страны? Мишка улыбнулся, представив округлившиеся от ужаса злые глаза старика, которыми он смотрит вниз, на проплывающие под ним деревни и леса. А нечего было людям вредить, злорадно подумал Миша, и последнее, что промелькнуло перед его сонными глазами, была огромная синяя река и маленькая фигурка девочки, сидящая на берегу.

Глава 14. Плохие предчувствия

Непонятное чувство гнало директора школы в родной город. Ему даже пришлось срочно прервать свои дела на симпозиуме и взять билет на первый же поезд.

– Вы так быстро нас покидаете? – администратор Светлана Сигизмундовна, как явствовало из бирки на её жакете, профессионально улыбнулась Альберту Игоревичу, когда он подошёл к стойке сдать ключ.

– Да, срочно вызывают из дома, – одними губами улыбнулся в ответ директор и даже развёл руками: мол, самому жаль покидать ваш гостеприимный отель.

– Надеюсь, ничего плохого не случилось? – подняла бровки женщина, уверенной рукой начав заполнять что-то в тетрадке.

– Я тоже надеюсь, – пробормотал Альберт чуть слышно.

– Простите? – переспросила Светлана и взглянула в чёрные глаза постояльца, оторвав взгляд от журнала. Словно отточенный металл блеснул в их мрачной глубине, и женщина от неожиданности вздрогнула, чувствуя, как острый клинок царапнул по её сердцу.

– Всего вам доброго, Светлана Сигизмундовна! – ещё острее вонзился в неё тяжёлый взгляд.

– До свидания, приезжайте к нам ещё, мы будем рады всегда видеть вас в нашем отеле, – заученные слова отскочили от губ растерявшейся женщины и она, усилием воли переведя взгляд направо, посмотрела на стоящую рядом даму в легкомысленной белой шляпке, острыми ноготками постукивавшую по стойке. – Слушаю вас, мадам.

Не теряя больше ни секунды, Альберт нетерпеливо понёсся к высоченным стеклянным дверям, желая поскорее выбраться из этого здания. Светлана скосила глаза. Совершенно озадаченно смотрела она на это бегство, краем сознания ощущая под своей тонкой шёлковой блузкой холодный липкий пот.

– …мой номер! – визгливый голос посетительницы отвлёк Светлану от неприятных ощущений, и она перевела взгляд на недовольное лицо.

– Простите, пожалуйста, что вы сказали?

– Я уже полчаса вам твержу, что у меня забронирован номер, но вам, кажется, не до меня! – перестук ноготков по сверкающей поверхности стойки превратился в противный скрип, и Светлана второй раз за утро прокляла тот день, когда решила стать администратором гостиницы.

Размеренный стук колёс притупил навязчивое беспокойство, и Альберт даже слегка вздремнул, прислонившись головой к запотевшему окну.

Пожилая дама, сидевшая напротив, время от времени поглядывала на спящего мужчину поверх очков, сердобольно беспокоясь, как бы не продуло импозантного господина, и вновь утыкалась в книжку, белеющую в её руках. «Интересно, женат ли он?» – примешивалась мимолётная мысль к незамысловатому сюжету бульварного романа. У старушки была назойливая мечта – выдать взрослую дочь замуж за благородного человека, и повсюду она присматривалась к достойным, на её взгляд, мужчинам.

«Ничего, впереди ещё ночь, – успокоила себя дама, – успею разузнать».

«И что она на меня так смотрит, карга старая? – Альберт уже давно из-под прикрытых век наблюдал за старушкой. – Вот от таких жалостливых, как она, и жди беды».

Он с раздражением вспомнил бабу Маню, работавшую в его школе гардеробщицей. Эта надоедливая старушенция так и норовила пристроить в его портфель сладкие пирожки, которыми она закармливала всю школу. Альберта даже передёрнуло от неприятного воспоминания.

Видимо, его нервное движение не укрылось от попутчицы, потому что она, отложив на потёртое сиденье книгу, кашлянула и спросила:

– Выспались, молодой человек?

– Да, спасибо, – буркнул он и сосредоточенно уставился в мелькающие за стеклом пейзажи, как будто только в них сейчас заключался смысл его жизни.

– Из отпуска едете? – не отставала упрямая дама.

– Почти, – не отрываясь от окна, произнёс Альберт и широко зевнул.

– Ах, юноша, что же это за отдых такой, если вы выглядите таким уставшим? Признайтесь старухе, наверное, к даме сердца ездили? – с жадным любопытством спросила старушка. Её широкое лицо при этом расплылось в какой-то глупой улыбке, и Альберт выругался про себя, помянув недобрым словом всех женщин.

– Ну вот видите, мадам, вы и сами всё понимаете! – воскликнул он и подмигнул ей правым глазом. Левый же посмотрел так недобро, что бедная старушка захлебнулась своим смешком и густо покраснела. Схватив помятую книжку, она уткнулась в чёрные строчки и так и просидела весь вечер, боясь поднять глаза.

«Так-то лучше», – угрюмо подумал Альберт, и опять странное предчувствие захватило его мрачные мысли.

Давно с ним такого не было, очень давно. Лишь в далёком детстве, таком туманном, словно и не было его вовсе, он ощущал неприятное покалывание в груди, когда учительница литературы, молодая краснощёкая девушка, выставила его посмешищем перед всем классом. Он и сейчас помнит гадкое чувство бессилия, охватившее его в тот злосчастный момент. Отец сказал ему тогда: «Иногда приходится терпеть унижение, сынок, но тем сильнее потом удар, которым ты сможешь ответить обидчику».

А что он такого сделал в тот день? Так, ерунда. Всего лишь загипнотизировал Пашку Савельева, и тот скормил аквариумных рыбок школьному коту Ваське. Сейчас остаётся только догадываться, каким образом Алина Сергеевна узнала об истинном зачинщике, ведь Пашка так и не смог ничего вспомнить, но долго она выговаривала ему перед всем классом, как гадко он поступил. Ничего, она потом получила по заслугам, удовлетворённо потёр руки Альберт, вспомнив новенькое пальто, весело горевшее на вешалке в учительской.

«Что же случилось, отчего я никак не найду себе места?» – Альберт Игоревич опять прислонился к запотевшему стеклу и прикрыл глаза.

Он вспоминал город, такой чужой и такой манящий, в который он приехал всего год назад. Ах, с каким трудом ему удалось добиться направления именно в эту школу, через сколько преград пришлось пройти! И теперь цель, ради которой он жил последние годы, уже совсем близко перед ним, осталось только протянуть руку и схватить её за желанный кончик, чтобы волшебная нить, наконец-то, начала раскручиваться. Даже отец, который всегда был против его поездки, кажется, стал смиряться с выбором сына, да и куда ему теперь деваться, усмехнулся про себя Альберт, когда всё так славно получается! Камни родового дома, дающие силу, и эта женщина, которая так удачно вписалась в древнее пророчество! Вспомнив про Анну, Альберт довольно ухмыльнулся, но тут же одёрнул себя – ещё не время праздновать победу, господин директор, бабочка может и удрать, найдя прореху в искусно сплетённой сети. А мы заготовим другой сачок, – самоуверенно возразил он сам себе и открыл глаза.

За окном, почти невидимые в навалившейся на мир черноте, проплывали смутные очертания какой-то деревушки. Даже в темноте можно было увидеть белеющие доски заколоченных окон да сарайчики, почти лежащие на земле. Альберт нахмурился, вспомнив точно такие же заброшенные места, и отвернулся. Его попутчица уже давно спала, накрывшись с головой старым одеялом.

«Даже чаю не выпила, – злорадно подумал директор и тоже начал укладываться. Он брезгливо поморщился, отворачивая нос от дымки пыли, потянувшейся вслед за встряхнутым постельным бельём.

«Больше никаких командировок», – твёрдо пообещал он сам себе и улёгся, еле поместившись на узкой полке.

* * *

– Ну как тут твои семена, ещё не взошли? – с любопытством спросила Анна Даниловна, заглядывая через Мишкино плечо. Они с мальчиком сегодня немного задержались, отмывая стёкла оранжереи от странных рисунков, и только сейчас, помыв руки, учительница подошла к дальнему столу.

– Нет ещё, – вздохнул Мишка.

– Может, надо переставить ящик в другое место, где больше света?

– Нет-нет! – испугался мальчик. – Бабушкина подруга говорила, что нужно держать рассаду в темноте, и даже лучше бы, чтобы никто не смотрел на них, чтобы не сглазить.

– Вот выдумщик! – улыбнулась Анна. Она повернулась к псу, неподвижно, словно статуя, сидевшему у стола, и присела на корточки.

– Сторожишь? – заглянула она в чёрные глаза. – А может быть, пора поужинать?

– Он говорит, что не голоден, – произнёс Мишка.

– Так и сказал? – весело спросила Анна.

– Ага, – ухмыльнулся мальчишка. – А ещё он сказал, что баба Маня накормила его днём супом с чудной косточкой.

– А я смотрю, чего это свет горит в такой поздний час? А тут мои труженики полуночничают! – в дверях, как по заказу, появилась улыбающаяся старушка.

– Ой, баб Мань, а мы только про вас вспоминали! – воскликнула Анна.

– Небось, ругали старуху.

– Ну что вы, как можно! За что же вас ругать, баб Мань?

– Ну как же! Я давеча покормила нашего пёсика, а про вас-то и забыла! А ведь специально принесла сегодня пирожки с капустой, как ты, Аннушка, любишь! Совсем память ослабла, милые, – сокрушённо покачала седой головой старушка.

– Чем же вы Волка кормили?

– Да супчику принесла. Наварила вчера целую кастрюлю, а куда мне столько одной-то? Вот и порадовала нашего серенького! – она погладила пса и, не заметив удивлённого взгляда Анны, оглянулась по сторонам.

– Чем-то пахнет у вас тут, таким знакомым… – Бабуля наморщила лоб, пытаясь вспомнить, и через минуту воскликнула: – Черёмуха! Ну конечно, она, любезная! Ах вы кудесники!

Не прошло и секунды, как баба Маня уже стояла возле невысокого деревца, усыпанного белыми цветами, и восхищённо вдыхала нежный запах. Её дрожащие пальцы ласково прикасались к мягким лепесткам, а лицо выражало такое смятение, как будто она увидела небывалое чудо.

– Как уехала я из нашей деревни, так и не видала больше нигде черёмуху. У нас во дворе, – обернула свои блестящие глаза бабуля к Анне, – росло огромное дерево, самое большое и ароматное во всей деревне! Ах, какое варенье варила мама из его чудесных ягод! Помню, все девчата сбегались ко мне, чтобы отведать вкусное лакомство.

Баба Маня даже зажмурилась от удовольствия.

– Я ещё девчонкой голопузой была, когда война началась, но помню, что наша черёмуха даже солдат поднимала на ноги.

– Как поднимала? – Мишка удивился.

– А так. У нас ведь госпиталь был, прям за нашим сараем, у Кузьминых в доме. Хозяин-то врач, вот и устроили там небольшую лечебницу. А к нам бегали за черёмуховым соком, он, говорят, при гнойных ранах полезен. Лекарств особливо никаких не было, вот и спасались тем, что природа давала. Ах ты моя дорогая! – старушка дрожащими губами поцеловала белые кисти цветов и вытерла влажные глаза. А затем едва удержалась на ногах – это пёс, положив передние лапы на её плечи, лизнул шершавым языком маленькую старушку в щёку.

– Ой, – тихонько сказала баба Маня и схватилась рукой за ствол деревца, – уронишь, безобразник! Ну будет, будет!

Она потрепала пса и весело подмигнула Мишке.

– Вы уж не засиживайтесь тут, милые, летом отдыхать надо!

– Да мы уже собираемся, баб Мань!

– Ну вот и ладненько! – старушка ещё раз провела рукой по гладкому стволу черёмухи и сделала шаг в сторону двери. – Глядите-ка, Альберт Игоревич! – удивилась она.

И правда, сквозь окно было видно, как стремительно, вглядываясь в освещённые окна, через школьный двор размашистым шагом шёл директор. Даже отсюда все заметили тяжёлые насупленные брови и жёстко сжатые тонкие губы.

– Пойду-ка я, – засуетилась старушка и проворно выскочила из оранжереи.

У Мишки заколотилось сердце. Пока растерявшаяся Анна поправляла рабочий халат, непослушными пальцами застёгивая верхнюю пуговицу, мальчик бросился в дальний угол помещения к заветному ящику и застыл надстолом, пытаясь унять дрожь. Волк, раньше него оказавшийся возле посаженных семян, уже сидел наготове, как стрела, коснувшаяся тетивы.

– Что будем делать? – одними губами прошептал Мишка.

«Успокойся и доверься мне. Стой здесь».

И зверь, неслышно наступая на пол мягкими лапами, скрылся в темноте.

Сквозь заросли растений Мишке был плохо видно, что происходило около двери. Стараясь не издать ни звука, он нашёл более удобное место для обзора, раздвинув листья вьюна, и прислушался.

– Добрый вечер, Альберт Игоревич! – Анна смятенно поздоровалась с вошедшим мужчиной. Она растерялась ещё больше, увидев непонятное выражение его тёмных глаз. – Вы уже вернулись?

– Как видите, Анна Даниловна. А вы даже в летние дни не хотите отдыхать.

– Кто же будет следить за всем этим? – она обвела рукой зелёное пространство.

– У вас же есть теперь помощник, Никитин, кажется? – директор ощущал явное беспокойство, обводя тяжёлым взглядом оранжерею. Это беспокойство гнало его сюда, и он, даже как следует не отдохнув после поезда, примчался в школу.

Откуда же исходит неприятное ощущение? Альберт внимательно всматривался в незнакомые ему растения, стараясь уловить источник тревоги.

– Серый, фу! – неожиданный возглас Анны резким хлопком отозвался в ушах директора, и он еле успел отскочить в сторону, как сзади, почти касаясь его рубашки, пролетело страшное тело зверя. Угрожающее рычание пса, развернувшегося мордой к врагу, могло испугать любого.

«Ах ты, гадёныш!» – пронеслось в голове мужчины, и он стиснул зубы, ощупывая некий предмет, лежащий в правом кармане.

– Серый, ты с ума сошёл! – Анна крепко обхватила зверя за шею и умоляюще посмотрела на директора. – Альберт Игоревич, извините, пожалуйста. Вы же знаете, собака не любит, когда кто-то чужой заходит в оранжерею. Я его сейчас отведу в подсобку.

– Не нужно, я уже ухожу. Хотя слово «чужой» вряд ли применимо к директору школы, Анна Даниловна, – он посмотрел на покрасневшую учительницу, – но я понимаю, что вы произнесли его под воздействием неожиданных обстоятельств. До свидания, Анна, мы с вами потом обговорим наши дела.

Альберт Игоревич кивнул учительнице и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Вечерняя прохлада очень кстати освежила его разгорячённое лицо, и он поднял глаза к окну своего кабинета.

«Ты на месте?» – его безмолвный вопрос пролетел до второго этажа и ворвался в форточку.

«Где же мне ещё быть? – ворчливо ответили ему. – Поднимайся, у меня для тебя скверные новости».

У Альберта похолодело в груди от плохих предчувствий, и он, стараясь не сорваться на бег, быстрым шагом пересёк двор и зашёл в здание школы.

Глава 15.

А был ли котик?

– Не переживай, мой мальчик, ваш директор пока ничего не сможет сделать. Брестянка под надёжной защитой, к тому же увидеть её будет ой как непросто! Квартира Анны Даниловны тоже защищена, уж твоя прабабка постаралась.

– Ты знаешь, ба, у меня сердце заболело, когда я его увидел. И я очень растерялся. Если бы не Серый…

– Да, наш волк – бесценный воин! – бабушка Соня обняла Мишку. – Но ты ведь тоже немало умеешь, дорогой!

– Только все мои знания как-то вылетели в одну секунду, едва я увидел на пороге этого страшного человека.

– Альберт опасен, не буду спорить, но и мы тоже не лыком шиты! К тому же у нас есть одно преимущество, Мишенька.

– Какое, бабуль?

– Ты, – усмехнулась Соня. – И давай сейчас с тобой об этом преимуществе и поговорим.

«Злой человек не должен видеть первые всходы Брестянки!» – шёпот Василисы ещё долго звучал в голове Мишки после пробуждения. Он не торопился вставать, вспоминая вчерашние события, пока ещё один голос не прорвался в его мысли и не заставил вскочить с кровати.

– Бабуля!!! – отчаянно крикнул он и начал поспешно одеваться, от волнения никак не попадая в рукав футболки.

– Что случилось, Мишенька? – запыхавшаяся бабушка Соня влетела в комнату.

– Что-то произошло с мамой! Я сейчас слышал, как она звала на помощь.

– О господи! – бабушка схватила телефонную трубку и попыталась набрать номер, дрожащими пальцами никак не попадая в нужные цифры. – Позвони-ка лучше ты, мальчик.

– Она не отвечает, бабуль. Скорее к ней на работу!

Мишка засунул бесполезный телефон в карман, натянул шорты и ринулся вниз, перескакивая через две ступеньки. Бабушка еле поспевала за внуком, задыхаясь от быстрого бега.

– Миша, ты беги вперёд, я тебя догоню!

Входная дверь громко захлопнулась, и дом, затаив дыхание, замер в ожидании.

Полчаса спустя маленькая фигурка мальчика вбежала в пустой вестибюль художественной галереи и бросилась к лестнице.

– Миша? Ты что тут делаешь? – Глафира Тимофеевна, билетёрша, удивлённо привстала из-за стола.

– Здрасте, тётя Глаша, а вы маму не видели?

– С утра не видала, – растерянно ответила та. – У себя в кабинете, наверное. А что случилось?

– Мне нужно её увидеть, извините, тётя Глаша.

– Поднимайся, конечно. Ой, здравствуйте, Софья Михайловна. Да что случилось-то? Пожар, что ли?

– Здравствуйте, Глаша. Потом, потом, – бабушка, не останавливаясь, побежала по лестнице вслед за внуком. Любопытная Глафира, бросив свой пост, тоже стала подниматься, на всякий случай держась подальше от Сони.

– Мам, ты где? – Мишка вбежал в кабинет и остановился. Никого, лишь раскрытая мамина сумка на кресле да на столе мобильный телефон, разрывающийся знакомой мелодией. Он прижал руку к груди, надеясь унять неистово колотящееся сердце, отключил настойчивый сигнал и прислушался. В открытой двери показалась раскрасневшаяся бабушка Соня, но мальчик приложил палец к губам, и бабушка остановилась, в ожидании смотря на внука. Он прикрыл глаза. Гулкая тишина висела в воздухе, и лишь какой-то неясный звук, непонятный мальчику, капал в эту тишину откуда-то справа.

– Туда, – показал он направление и первым покинул кабинет, повернув за дверью направо. Бабушка старалась не отставать. Петляя по извилистым коридорам, мальчик время от времени останавливался и прислушивался. Затем, тихо бормоча что-то про себя, продолжал бег. Так они добрались до чердачной лестницы. Не раздумывая ни секунды, Мишка стал подниматься наверх, осторожно наступая на скользкие металлические ступеньки.

– Мам? – крикнул он, ударив в толстую деревянную дверь чердака, и приложил ухо к ржавому замку.

– Миша, сынок, это ты? – тихо-тихо, словно издалека, раздалось в ответ.

– Я, мамуль! У тебя всё в порядке?

– Да, только я не могу отсюда выйти, дверь заклинило!

– Не переживай, мы сейчас откроем! – Мишка оглянулся. – Бабуль, нужен ключ, наверное.

– А ключа нет, – гулко послышалось снизу, и Мишка с Соней увидели Глафиру, которая, задрав голову наверх, смотрела на них. – Ключа нет и никогда не было, эта дверь вообще не запиралась никогда.

– Как же так? – растерялся мальчик. – Как-то же она теперь закрылась?

Он несколько раз с силой ударил по двери, но та лишь глухо звякнула.

– Ну-ка, отойди, Миша, – бабушка Соня, подвинув мальчика в сторону, уставилась немигающим взглядом на деревянную поверхность тяжёлой двери. Мишка затаил дыхание. Увы, ничего не происходило.

– Давно не тренировалась, – пробормотала старушка и опять сосредоточилась, собрав все свои умения в один тугой пучок.

– Ну пожалуйста, бабуль! – умоляюще прошептал мальчик и вдруг почувствовал тепло, которое сначала слабым, а потом резким потоком устремилось к дереву.

– Мам, отойди подальше от двери! – громко крикнул он и, услышав ответное «Хорошо», сам встал рядом с бабушкой, изо всех сил помогая ей усилить жар.

– Что это вы там делаете? – обеспокоенно крикнула снизу Глафира, пытаясь разглядеть в лестничной темноте, что происходит. Её вопрос совпал с шипением, которое, распространяясь всё быстрее по дубовой поверхности, заиграло новыми звуками.

– Тёть Глаш, принесите огнетушитель! – Мишкин голос прозвучал так уверенно, что билетёрша, ничего не спрашивая, тут же побежала вниз.

Жар, наконец, захватил всю дверь и воспламенил её снизу доверху, не оставляя ни капли надежды старому дереву. Подоспевшая вовремя Глафира, неумело сорвав кран с огнетушителя, направила пенную струю на пламя, и бабушка с Мишкой облегчённо выдохнули, когда в рассеявшемся дыму увидели невредимую Марину.

– Как вы там оказались, Марина Николаевна? – изумлению Глафиры не было предела.

– Я кошку спасала, – произнесла Марина. – А дверь почему-то захлопнулась, и я никак не могла её открыть.

– Какую кошку? – три удивлённых голоса слились в один.

– Такой котик красивый, чёрный. Он жалобно мяукал, сидя на верхней балке, – Марина показала рукой наверх, и все посмотрели на чердачный потолок, испещрённый старыми прогнившими балками.

– Где же он сейчас, мам?

– Сама удивляюсь, сынок. Я хотела его снять оттуда, и вдруг оглушительно захлопнулась дверь. Я, конечно, оглянулась, а когда опять посмотрела наверх, никакого кота там уже не было. Вот, – Марина растерянно развела руками и смущённо улыбнулась.

– Но зачем вы вообще поднялись на чердак, Марина Николаевна?

– Я не знаю, Глаша. Правда не знаю. Как будто какой-то голос внутри меня позвал, я и пошла.

– Мистика какая-то! – округлила глаза Глафира.

– Ну ладно, пойдёмте отсюда, внизу поговорим! – бабушка Соня подтолкнула внука и дочку к выходу. Они перешагнули через тлевшие останки двери и начали спускаться по лестнице.

– Глаша, вы идёте? – Марина остановилась и посмотрела на Глафиру, которая так и стояла на чердаке, о чём-то задумавшись.

– А? Иду, иду. Софья Михайловна, а как вы дверь-то подожгли, а?

– Зажигалкой, Глаша, как же ещё? – пожала плечами бабушка Соня и степенно начала спускаться, держась за перила.

– Ну да, я и не подумала, вот балда! – хлопнула себя по лбу Глафира и вышла из низкого пространства чердака.

– А вот чего я не пойму, мои дорогие, – пять минут спустя Марина сидела с зажжённой сигаретой в губах и нервно постукивала пальцами по своему столу, – как вы узнали, что я на чердаке? Как вы вообще узнали, что со мной что-то случилось?

– Материнское сердце почувствовало, доченька, – бабушка Соня закашлялась сигаретным дымом и помахала рукой перед собой. – Фу, бросала бы ты курить, Мариша!

– Ну как тут бросишь, когда такое происходит, мам! Не смотри на меня так, ты же знаешь, что я очень редко этим балуюсь, даже не каждый день. Ну хорошо, хорошо, даю честное слово, что брошу. В понедельник. Следующий.

– Завтра же, мам! – Мишка строго посмотрел на Марину и нахмурил брови.

– Окружили, демоны, – попыталась улыбнуться Марина и вздохнула под пристальным взглядом родных. – Ну ладно, обещаю, что завтра же брошу курить!

– А если бы я так и осталась там, замурованная на всю жизнь? – Марина уже давно пришла в себя и сейчас, сидя в безопасности за домашним столом в окружении всего семейства, весело рассказывала о странном происшествии.

– Не осталась бы, Мариш. Подумай сама, твоя сумка и телефон на месте, значит, логично предположить, что далеко ты не ушла. Искали бы по всему зданию, ведь Глаша бы подтвердила, что из галереи ты не выходила. В конце концов, добрались бы и до чердака, – Рудик поглаживал супругу по руке. – Вот что странно, это зачем ты всё-таки поднялась наверх? Не верю ни в какие внутренние голоса, наверняка была прозаическая причина, а ты не хочешь об этом говорить!

– Не было никакой причины, дорогой, почему ты мне не веришь? Я понимаю, что выгляжу сейчас перед вами идиоткой, да я и сама теперь чувствую, что сделала глупость. Зачем меня туда понесло? – недоумённый вопрос повис в воздухе.

– А куда делся кот, мам? – Шурка немигающими глазами смотрела на Марину. Эта странная история, такая непонятная, будоражила воображение девочки, и она уже сейчас представляла, в каких красках всё распишет своим друзьям.

– Не видела, Шурочка. Наверное, пролез в какую-нибудь щель и сбежал.

– Может быть, просто выскочил в окно? – у Елены было своё разумное объяснение. – Ты, наверное, из кабинета услышала отчаянное мяуканье кошки и отыскала её на чердаке, да, мам? И боишься нам признаться, что просто пожалела глупое животное, которое, между прочим, тебя и подставило!

– Из кабинета невозможно услышать никаких звуков с чердака, Лена, слишком далеко. И кстати, там никаких окон нет! – Мишка горячо заступился за Марину, всем своим детским сердцем переживая за несправедливые упрёки. – И не говори того, о чём не знаешь!

– Ну а куда же тогда делся кот, если окон нет? – ехидно подколола брата старшая сестра.

– Может быть, забился в угол от испуга и до сих пор там сидит, бедненький? – Шурка округлила глаза. – Представляете, какой шок для кота! Сначала вбегает какая-то тётка и пытается стащить ни о чём не подозревающее животное с тёплого места, потом раздаётся оглушительный стук двери, которая через некоторое время ещё и загорается, и вслед за вонючим запахом гари на чердак врывается толпа орущих двуногих с красным предметом наперевес, брызжущим шипящей жидкостью. Кто бы не испугался? Бедный котяра!

– Тебе бы книжки писать, Шурочка! – Марина весело рассмеялась, живо представив эту яркую картинку глазами кота.

– Софья Михайловна, – кашлянул папа, – а когда вы начали курить?

– Я?! – изумилась бабушка Соня. – С чего ты взял, Рудик?

– Только курильщики таскают в кармане зажигалки.

– Ах, ты об этом! – протянула старушка. – Совершенная случайность. Вы не поверите, я нашла эту зажигалку у порога нашего дома пару дней назад. Положила её к себе в карман, думая отдать потом зятю, да так и носила с собой в забывчивости. И как кстати оказалась моя дырявая память!

– Просто чудо, не иначе, – Рудик недоверчиво глядел на тёщу, которая сидела за столом с совершенно невинным видом.

– Чудо, которое спасло меня от голодной смерти! – Марина благодарно улыбнулась матери и успокаивающе похлопала по руке мужа. – Давайте уже есть, мои дорогие! Вы не представляете, как я проголодалась в застенках!

Глава 16. Защитить Брестянку!

– Наши участившиеся встречи мне напоминают консилиумы! – мечтательно подняв глаза кверху, молвила прабабка. – Как в старые добрые времена. Помню…

– Мам, очнись, мы сейчас не за этим собрались! Твоей семье угрожают, а ты как ребёнок, честное слово! – укоризненно покачала головой бабушка Соня.

– Бабуль, ты правда думаешь, что маму запер на чердаке наш директор? – как Мишка ни хорохорился, голос его дрогнул.

– Ну что ты, он бы не стал этого делать сам, слишком рискованно. Но кто-то, преданный Альберту, вполне мог провернуть это дельце.

– Этот кто-то преданный давно не визжал от боли! – прабабка сжала свои белые кулаки и выругалась, помянув недобрым словом старого врага.

– Ба, ты обещала мне рассказать о родственнице директора. Кто она? И почему она даже сейчас не оставляет нашу семью в покое?

– Нет, Михаил, сейчас не время об этом говорить. Потерпи, дружок! – она посмотрела в умоляющие глаза мальчика и покачала головой. – Мы не об этом пока должны думать, милый, а как обезопасить вас всех.

– Ты думаешь, Альберт Игоревич ещё что-нибудь сделает? – у Мишки перехватило дыхание, и сердечко забилось часто-часто.

– Я думаю, не зря он приехал на землю предков, что-то ему здесь понадобилось. Но что, хотела бы я знать?! Соня, ты помнишь, о чём, не переставая, твердила твоя бабка?

– Никогда ни при каких обстоятельствах не приближаться к старому дому Колдуна. Если хоть одна женщина из рода Мелитопольских подойдёт ближе, чем на полверсты к проклятому месту, то тень прошлого может погубить всех потомков, – словно заклинание, произнесла бабушка Соня. И вздохнула.

– Да, всё правильно. Слово в слово. Моя бабуля тоже постаралась вбить это предупреждение в мою ветреную голову. Значит, с этой стороны мы подступиться не сможем.

– Вы говорите загадками! – Мишка переводил недоумённый взгляд с одной старушки на другую, пытаясь уловить смысл услышанного. Но лишь упрямо поджатые губы обеих были ему ответом. – Ну и ладно, у Василисы узнаю, раз вы не хотите отвечать!

Мальчик обиженно надулся, но через минуту волнение за своих близких вновь тяжёлым грузом легло ему на сердце.

– Я не знаю, что вы от меня скрываете, но свою семью я в обиду не дам! Пусть только попробует этот человек ещё что-нибудь придумать, он будет иметь дело со мной! Бабуль, ты говорила, что про меня Альберт Игоревич даже не догадывается? Он уверен, что только по женской линии передаётся волшебная сила?

– Да, Миша. Так было всегда… До твоего появления. У меня смутное подозрение, что тут впутана кровь твоего отца, иначе как объяснить, что твои старшие сёстры напрочь лишены чудесного дара? Я, конечно, постаралась оградить свою дочь и внучек, но вы же понимаете, что природную силу, если она есть, невозможно скрыть, она всё равно рано или поздно найдёт даже крошечную лазейку.

– Значит, у папиных предков тоже были волшебники? – У Мишки даже глаза загорелись от такой мысли.

– Не люблю я это слово, – поморщилась прабабка. – Да и так ли, в сущности, важно, был кто-нибудь в роду Никитиных с необычными способностями или нет, важно другое – у нас есть такой замечательный мальчик, как ты, и точка! Всё, хватит лирики, мои дорогие, давайте поговорим серьёзно.

– В конце концов, их всего лишь двое, а нас целый полк! Бабушка Соня, заклинательница огня, – начал перечислять Мишка, – бабушка Проня, повелительница воды, я, читающий мысли, Василиса и Серый Волк! А ещё у нас будет Брестянка!

– Кстати, о твоей Брестянке, Миша. Ты помнишь, что ни в коем случае нельзя даже близко подпускать людей с чёрными мыслями в тот момент, когда произойдёт появление растения из-под земли?

– Ну конечно, ба! Как я могу об этом забыть?

– Осталось всего несколько дней, и очень важно нам всем быть наготове. Если ваш Альберт почувствует, что угроза его планам исходит именно из школьной оранжереи, нам придётся нелегко!

– Мне кажется, он мог что-то понять, когда вчера приходил в оранжерею. Я видел его взгляд, и если бы не Волк, который на него неожиданно набросился, сбив тем самым с мысли, директор смог бы что-то увидеть.

– Увидеть не смог бы, мой мальчик. Пока Брестянка в земле, она защищена. И я укрепила защиту, окружив это место прозрачным куполом, через который не сможет проникнуть ни одна плохая мысль. Но если у Альберта такие же способности, как и у всех мужчин его рода, его чуткий нос мог что-то заподозрить. Значит, так! – прабабка обвела всех чёрными глазами, сурово блеснувшими из-под грозно сведённых бровей. – Эти несколько дней всем быть предельно осторожными! Миша, постарайся днём не отходить от Брестянки ни на шаг, Соня, ты присмотришь за девочками. Я же не буду терять из виду презренное существо, звавшееся при жизни Бледной Склянкой, и буду в оба смотреть за её хозяином.

– Как? Бледная Склянка? – покатился от смеха Мишка, услышав забавное имя.

– И что тут смешного? Когда-то, в пору моей юности, эта несчастная падала в обморок только от одного вида крови, бледнея так, что даже пузырёк с нюхательной солью, полностью высыпанный на неё, не мог привести бедолагу в чувство. Вот ей и дали это прозвище, которое прилепилось к ней на всю жизнь. Впрочем, это безобидное имя не мешало ей творить гнусные дела. Ладно, хватит об этой дряни. Давайте обговорим детали.

И три фигуры поближе придвинулись друг к другу, чтобы не упустить ни одного важного слова, вполголоса произнесённого в сумрачной комнате.

– Доброе утро, баб Мань! – звонкий мальчишеский голос полетел в сторону пустых вешалок гардероба, сиротливо возвышающихся за отполированной до блеска стойкой. Ответная тишина очень удивила Мишку.

– Баб Мань? – вопросительно перегнулся он через стойку и заглянул вглубь.

Сердце его почему-то тревожно забилось, когда он увидел недовязанный носок, брошенный на потёртом кресле. Ещё раз безрезультатно позвав старушку, Мишка внимательно огляделся по сторонам. Его кольнуло нехорошее предчувствие, когда он заметил приоткрытую крышку стеклянного ящичка, в котором находились все ключи от школьных кабинетов. Присмотревшись внимательнее, мальчик похолодел. Одно из углублений со словом «Оранжерея» на белом клочке бумаге зияло страшной пустотой.

Со всех ног Мишка бросился к лестнице на второй этаж, сломя голову промчался по нескончаемо длинным коридорам, спустился по тёмной лестнице вниз и в нетерпении толкнул дверь на залитый утренним солнцем двор. Ещё издали он увидел широко распахнутую дверь оранжереи и, мучимый ужасными предчувствиями, бегом пересёк открытое пространство.

– Баба Маня! – выдохнул он, увидев наклонившуюся над собачьей тарелкой маленькую фигурку.

– Кто тут? – бабуля подслеповато прищурилась и выпрямилась. – Мишенька, ты так рано сегодня! А я пришла пёсика покормить!

– Ох, баб Мань, как же вы меня напугали! – Мишка облегчённо прислонился к дверному косяку. – Я думал, с вами что-то случилось, когда не увидел вас в вашем любимом кресле!

– Ну что ты, милый, что со мной могло случиться? Меня ведь тут даже стены охраняют, – старушка любовно погладила рукой прохладную шершавую поверхность. – Уж сколько мы вместе пережили!

– Вы здесь давно работаете, да, баб Мань?

– И-и-и, внучок, не только работаю. Это дом моих предков.

– Тапкиных? – безмерно удивился Мишка. – Вы уверены?

– Ты думаешь, что я выжила из ума, мой милый? – прищурилась старушка. – Да ладно, не отвечай уж, и так знаю, что думает молодёжь о таких старых, как я.

– Нет, что вы, – пробормотал покрасневший мальчик.

– Я ведь не просто так уехала из своей деревни, Мишенька, а потому что Ермак Иванович, мой дед, позвал меня сюда. В те времена, конечно, этот дом нам уже не принадлежал, но тем важнее было сохранить хоть что-то из наследия.

– Ермак Иванович Тапкин? Первый директор нашей школы? Это ваш дед?!

– Что же тут удивительного, детка?

– Скорее, неожиданно, – Мишка улыбнулся. – Нам Анна Даниловна столько хорошего рассказывала о вашем дедушке!

– Да, это был потрясающий человек! Очень широкой души, невероятно добрый и настолько же сильный. Ты знаешь, что он мог играючи поднять лошадь?

– Да, я слышал эту удивительную историю, – засмеялся мальчик. – Ермак Иванович ведь много лет был директором, да, баб Мань?

– Без малого пятьдесят! – горделиво выпрямилась старушка. – Больше уж никто не мог так долго командовать этим домом. Один только человек, Егор Егорович Бехтерев, продержался пять лет, хороший был хозяин, справный. При нём школа ввысь пошла, опять стала греметь на всю область своими учениками. Да, вишь, кому-то не угодил наш Егорушка, что вместо него вдруг назначили другого, а его сослали куда-то к чёрту на кулички. Перед отъездом заходил он ко мне, пил со старухой чай, и глаза у его такие грустные были! Вот как у пса нашего, когда его Аннушка нашла у дверей школы, – старушка кивнула на Волка, внимательно слушавшего её историю. – Я, говорит, Мария Ильинична, и сам не пойму, почему меня отправляют в другое место. Да что же делать, служба…

Баба Маня шмыгнула носом.

– А кого же вместо Егора Егоровича поставили?

– Дак Альберта вашего Игоревича. И откуда он взялся?.. – пожала плечами старушка. – Из какого города?

– Неужели никто этого не знает?

– Никто, милый. Ой, что это я с тобой, у меня ж там дверь не заперта! А если кто чужой зайдёт? – всплеснула руками баба Маня и заспешила к выходу.

Мишка дождался, пока маленькая фигурка скроется из виду и повернулся к собаке:

– А ты что скажешь?

«Пойду-ка я посплю на тёплой травке, Миша, всю ночь глаз не сомкнул. А после и поговорим».

– Прости, пожалуйста, Серенький. Конечно, иди! Михаил Никитин пост принял!

Глава 17. Лена попадает в беду и новые способности Мишки

Набросив на плечи рабочий халат, мальчик стал прохаживаться по рядам, краем глаза не выпуская из виду тёмный угол, в котором находилась драгоценная, ещё не увидевшая света Брестянка. Да, права была Василиса, когда говорила, что не так трудно вырастить цветок, как защитить его от недобрых людей.

– Ну ничего, всё у нас получился! – встряхнул он волосами и остановился возле россыпи роз, помахивающих ему своими белыми головками.

– Доброе утро, розочки! – улыбнулся им мальчик и провёл ладошкой по одной из них, самой маленькой и нежной.

«Здравствуй, Миша!» – прошелестела в ответ роза, потянувшись своим длинным стеблем к детским рукам.

«Ну вот, – пронеслось в голове мальчика, – мне уже мерещится, что и цветы со мной разговаривают!»

«Разговаривают, разговаривают…» – откликнулись тихо розы, раскрыв свои лепестки навстречу замершему в смятении Мишке.

– Правда, что ли? – недоверчиво переспросил мальчик.

«Правда, правда», – донеслось опять.

– Эхо, – пробормотал Мишка и тут же вскрикнул от боли – это один из стеблей, изогнувшись дугой, хлестнул мальчика по руке. – Ай, больно же!

«Теперь вериш-ш-шь?»

– Верю, верю, только не надо меня колоть своими шипами! – Мишка потёр царапину и расплылся в довольной улыбке. Ему захотелось о чём-нибудь спросить у цветов. Но в голову почему-то лезли одни только глупости.

– Вот я балда! – хлопнул он себя по лбу. – Все слова сразу повыскакивали!

– С кем это ты разговариваешь, Миша? – удивлённый голос Анны, вошедшей в оранжерею, напугал мальчика.

– Сам с собой, Анна Даниловна. Доброе утро!

– Уже день, мой милый. Чем ты тут занимался, что не заметил его приближения?

– Да вот… – развёл руки мальчик, не нашедший, что ответить.

Впрочем, Анна и не ждала его ответа. С какой-то таинственной улыбкой она поманила мальчика к себе, и заинтригованный Мишка подошёл ближе, ничего пока не понимая.

– У меня для тебя сюрприз.

– Какой, Анна Даниловна?

Не успел Мишка закончить фразу, как услышал со двора знакомый детский смех. Ещё до конца не веря своим ушам, он распахнул настежь дверь и шагнул в залитый ярким солнцем школьный двор.

– Лиза?! Вот это да!

Раскрасневшаяся девочка сидела около Волка и с нескрываемым удовольствием гладила ладошкой голову пса. Суровый зверь с каким-то трепетом смотрел на Лизу и даже, кажется, старался не дышать, чтобы не спугнуть маленькое счастье.

– Здравствуй, Миша! – подняла свои огромные, нежно-оливковые глаза на мальчика Лиза. – Наконец-то я смогла познакомиться с вашим Серым Волком. Он чудесный!

– Я так рад тебя видеть, Лиза! – Мишка радостно пожал руку маленькой путешественнице. – Как же вы добрались сюда?

– Мы шли пешком! – с гордостью произнесла девочка.

– Да, – подтвердила Анна, – день такой чудесный сегодня, просто сказка! А Лиза так давно мечтала здесь побывать, что мы решили не упускать удачный момент.

– И правильно! – горячо воскликнул Мишка. – Хочешь, я тебе всё покажу? У нас тут столько всего интересного!

Мишка даже стал подпрыгивать от нетерпения, так ему хотелось удивить и порадовать девочку. Он помог Лизе проехать через невысокий порожек, положил её маленькую соломенную сумочку на полку у двери и покатил коляску вперёд, с замиранием сердца слушая восхищённые возгласы девочки.

– А здесь у нас твоя любимая сирень! – широким жестом обвёл Мишка бело-лиловые кусты, и заглянул в огромные глаза Лизы. – Нравится?

– Ещё бы! Она такая воздушная, как розовые облака в утреннем небе! У меня даже в носу защекотало, настолько это прекрасно! Ой, смотри, сирень машет мне своими лапками, как живая! Правда, здорово? – Лиза повернулась к Мишке и посмотрела на него восторженными глазами.

– А цветы и есть живые! Ты ведь сама это чувствуешь, Лиза, да?

– Мне кажется, да, – прошептала она и опять повернулась к цветам, не сводя с них заворожённого взгляда.

– А вон там у нас растёт что-то необычное, я бы даже сказал, космическое!

Мишка уверенно покатил тяжёлую коляску к другому стеллажу, на котором, словно вырезанные искусной рукой, темнели бархатные головки маленьких цветков.

– Красивые! А как они называются?

– Шоколадный космос! – важно произнёс мальчик. – Прикольное название, правда? И запах у них необычный. Вот, понюхай сама!

Лиза наклонилась над тёмно-красными лепестками и вдохнула в себя ванильный аромат.

– Как пирожные, которые печёт моя мама! М-м-м… как вкусно!

– А как тебе это? – Мишка подвёз Лизу к небольшим горшкам, в которых росли цветы нежных оттенков.

– Какие прелестные! Похожи на маленькие колокольчики! А как они называются?

– Это фрезии, я тоже их очень люблю. И знаешь, что удивительно – они пахнут совсем по-разному. Вот попробуй понюхать сначала эти жёлтые, а потом зелёные.

Мишка поднёс горшочек с нежно-жёлтыми лепестками к носу девочки, и Лиза закрыла глаза, старательно сморщив носик.

– Похоже на лимон! – обрадовалась она и потянулась к другому горшку. – А эти на свежий огурец! Удивительные цветы! Миша, какой же ты счастливый, что можешь каждый день сюда приходить!

– Лиза, – дрогнул мальчишеский голос, – я бы очень хотел, чтобы и ты…

– Да, я знаю, – кивнула девочка. – Может быть, когда-нибудь и я смогу?

– Обязательно сможешь! – горячо воскликнул Мишка. – Я обещаю тебе, что так и будет! Ты… потерпи ещё немного…

Последнюю фразу он произнёс еле слышно, чувствуя, как какой-то комок в горле мешает ему говорить. Неловкое молчание прервал Серый, который, незаметно для обоих, появился из-за цветущих кустов и потрусил прямо к девочке, обойдя стоящего на его пути Мишку. Когда пёс уселся возле Лизиных ног, громко вздохнув при этом, словно наконец он достиг конца долгого пути, дети переглянулись и весело прыснули от смеха.

– Серый Волк думает, что ты его Алёнушка, – подмигнул девочке Мишка.

– Я согласна и на Красную Шапочку! – смеясь, ответила Лиза, ласково поглаживая мохнатую шкуру. – Почему-то мне кажется, что он меня никогда не обидит. Правда, Серенький?

Лиза наклонилась вперёд так низко, что лёгкое тело её, вдруг потеряв равновесие, не удержалось на месте, и, к Мишкиному ужасу, девочка упала прямо на вскочившего на ноги пса.

– Ой! – только и успела произнести Лиза, растерянно подняв глаза на мальчика. Она лежала, как сказочная принцесса, на могучем Сером Волке, крепко обхватив его надёжные бока своими руками, и улыбалась.

«Ну что ты стоишь?» – раздражённый голос пса подтолкнул растерявшегося Мишку, и он, подхватив девочку подмышки и, пыхтя от непривычной натуги, помог ей забраться на кресло.

– И правда, Алёнушка! – залилась тоненьким смехом Лиза, прикрыв ладошкой рот. Глаза её, словно два юрких бельчонка, перебегали с Мишки на пса, подпрыгивая от новых взрывов смеха. Через секунду и Мишка затрясся от смеха.

«Дети…» – снисходительно вздохнул зверь и вновь лёг возле кресла.

– Вам опять смешинка в рот попала? – громкий голос Анны донёсся к ребятам из дальнего угла. – У вас там всё в порядке, дети?

– Да, мамочка! А у тебя?

– С вами было бы веселее!

– Тогда мы сейчас придём! Да, Миша? – Лиза вытерла слезинки с глаз и порывисто вздохнула. – Мы с тобой такие смешарики!

– Ага, – довольно кивнул Мишка и положил руки на спинку кресла. – Поехали!

Проезжая мимо знакомых уже тёмно-красных цветов с вкусным запахом, Лиза помахала им маленькой ручкой.

– Я к вам ещё приеду, мои шоколадные звёздочки, обещаю!

«Как Василиса, которая обещала вернуться к семейству ежей, – вспомнилось Мишке. – Интересно, получилось ли у неё?»

«Даже не сомневайся», – Волк трусил за детьми, лениво помахивая пушистым хвостом.

«А ты откуда знаешь? Ах да, тебе, наверное, Василиса рассказала!» – пронеслось у Мишки в голове.

«Не угадал. Об этом мне поведал сам Ёж».

«Правда? Как это всё удивительно! Мне бы, наверное, даже Лиза не поверила, если бы я ей хоть чуточку рассказал. Знаешь…»

Мишка не успел договорить, как словно какая-то тяжёлая душная волна накрыла его с ног до головы. Сердце его, до этой секунды радостно певшее, вдруг замерло, а потом заколотилось, как сумасшедшее, готовое выпрыгнуть из груди. Ещё не видя виновника этого сбившегося ритма, Мишка уже знал, кто будет здесь через несколько минут.

«Серый, опасность!»

«Знаю. Будь осторожен!»

И пёс растаял в глубине цветочных рядов, словно его тут никогда и не было.

Тёплая улыбка Анны встретила детей у входа в оранжерею.

– Ну как, доченька, тебе понравилась экскурсия? – она поцеловала мягкую щёчку дочери и весело посмотрела на Мишку. – Лектор не нагнал на тебя сон?

– Ну что ты, мамочка! Миша так интересно рассказывал! Представляешь, оказывается, цветы могут пахнуть, как печенье! – взахлёб начала тараторить Лиза.

Её огромные глаза светились такой радостью, что передавали этот свет всему вокруг. Казалось, даже лейка, стоящая на столе у входа, стала сиять ярче, и вода в ней забурлила весёлыми пузырьками, прыгающими на упругих ножках. Впрочем, через минуту, когда уже все увидели размашисто идущего через двор директора, Лиза осеклась и замолчала. У Мишки сжалось сердце. Неосознанно он сделал шаг вперёд, прикрыв спиной девочку, и с тоской смотрел на подходящего мужчину.

– Какая приятная неожиданность! – фальшиво, как показалось мальчику, улыбнулся Альберт Игоревич, появившись в дверях. – Лиза, ты замечательно выглядишь, совсем как здоровый ребёнок! Здравствуй, Никитин. Добрый день, Анна Даниловна, как вы не побоялись вывезти девочку так далеко?

– Здравствуйте, Альберт Игоревич, – нестройно ответила троица.

– А я привёз тебе подарок, Лиза! Если бы я знал, что ты сегодня будешь здесь, захватил бы его с собой. Жаль, что твоя мама не сказала мне об этом, – укоризненно взглянув на Анну, мужчина присел перед девочкой на корточки и, ещё шире улыбнувшись, взял её за руку.

– Ты не устала, малышка? Может быть, пора уже домой?

– Я не устала, спасибо! – звонко ответила Лиза и вытащила пальчики из мужской руки. – А вы, наверное, пришли в школу, чтобы поработать?

– Не нужно обижаться, моя милая, – Альберт сделал попытку погладить Лизу по её светлым волосикам, но девочка тряхнула головой и отодвинулась. – Всё-таки обиделась. Ай-яй-яй!

Он поднялся.

– Я очень волнуюсь за тебя, девочка! Вы с мамой поступили необдуманно, отъехав от дома на такое далёкое расстояние. Я думаю, этого не следовало делать. В твоём состоянии это совершенно неоправданный риск!

– Я себя очень хорошо чувствую! – упрямо подняв подбородок, произнесла Лиза.

– И это правда, Альберт Игоревич, иначе мы никогда бы не поехали так далеко! – Анна словно оправдывалась перед мужчиной.

– Ну, хорошо, хорошо, не буду настаивать. Анна Даниловна, можно вас на пару минут?

Альберт вышел вслед за учительницей во двор и плотно закрыл за собой дверь.

– Нехороший человек, – прошептала Лиза. – Он нас совсем не любит, зачем же мы ему нужны?

– Может быть, он любит твою маму?

В ответ Лиза только покачала головой. Грусть, появившаяся в её глазах, острой болью кольнула мальчишеское сердце.

«Поскорее бы выросла Брестянка! – взмолился он, бросив взгляд в свой тайный угол. – Она вылечит девочку и всё закончится…»

– Ну что, доченька, давай собираться? – Анна вернулась через несколько минут и остановилась у стола, рассеянно переставив лейку с одного места на другое. – Альберт Игоревич отвезёт нас.

– Хорошо, мамочка, – кротко ответила Лиза и посмотрела на Мишку. – Спасибо тебе, Миша, за всё! Ты самый замечательный мальчик на свете!

– Слышала бы это моя мама! – улыбнулся Мишка и пожал маленькую ладошку. – Я очень рад, что увидел тебя, Лиза!

– Приходи к нам в гости, Миша! Я теперь, наверное, не скоро сюда приеду… – Лиза, помахав рукой на прощание, выехала во двор.

– Миша, не засиживайся тут, хорошо? Я бабе Мане сейчас скажу, чтобы она выгнала тебя, если ты забудешь про дом, а то знаю я тебя! До завтра, Миша!

– До свидания, Анна Даниловна, до завтра!

Он прикрыл дверь, проводил обеих взглядом до окончания дорожки, убедился, что Лизина коляска успешно въехала в школу, и со вздохом повернулся к псу.

– Ты знаешь, о чём я подумал, Серый… Мне ведь тоже непонятно, зачем нашему директору Лиза и Анна Даниловна. Почему он делает вид, что волнуется за девочку? Я ведь вижу, на самом деле ему безразлично, как она себя чувствует! Может быть, Лиза всё-таки ошибается и Альберт Игоревич любит её маму?

Мишка чувствовал беспомощность из-за невозможности понять взрослые поступки.

«Ты прав, Миша, есть одна мрачная тайна, которая побуждает поступать директора именно так. Боюсь, я не смогу тебе об этой тайне рассказать».

– Но почему?!

«Это секрет, связанный с историей вашей семьи, а я никак не являюсь её частью. Лишь человек близкий тебе по крови сможет открыть разгадку».

– Ну да, бабушка опять скажет, что я ещё мал, чтобы знать такие вещи! – расстроился мальчик. – А Василиса мне уже так давно не снилась!

«Зачем же ты ждёшь, когда она тебе приснится? Разве ты не знаешь слова, которые нужно произнести перед сном для того, чтобы попасть в прошлое?»

– Какие слова? – оторопел Мишка. – Я ничего не знаю ни про какие слова!

«Странно, – хмыкнул пёс, – я думал, что уж об этом-то Василиса тебе рассказала».

– Серенький, дорогой! – взмолился мальчик. – Скажи мне эти волшебные слова! Честное слово, я никому больше их не передам!

«У тебя и не получится, путь в прошлое открыт только для тебя. Никто другой, сколько бы раз ни произносил эти слова, не смог бы во сне перенестись к Василисе. Ну, ладно, слушай».

И Волк, глядя прямо в мальчишеские глаза, мысленно произнёс:

Природа-матушка, прислушайся ко мне,

Как роду раньше, помоги и мне во сне.

Ты к Василисе перекинь невидимый мосток,

Пусть время повторит свой прошлый завиток.

– …невидимый мосток… – тихо повторил Мишка. – А ещё что-то нужно будет сделать? Просто сказать и всё?

«Тебе бы хотелось ещё совершить что-нибудь жутко таинственное? Например, проколоть иголкой палец и своей кровью расписаться на клочке пергамента?»

Мишка смутился, Волк будто прочитал его мысли. Именно об этом он и подумал!

– Нет, что ты, я просто так спросил, вдруг ты мне забудешь ещё о чём-то рассказать! – слукавил мальчик, боясь показаться смешным в глазах друга. Он перевёл взгляд на часы. – Наверное, мне пора домой, ведь Альберт Игоревич уже уехал?

«Ступай, – тряхнул головой пёс. – Дальше я справлюсь сам».

Мишка проверил все засовы и замки, задёрнул шторы и сбегал ещё раз к заветному ящику с невидимой пока Брестянкой.

– Поскорее бы уж… – вздохнул он, погладив влажную землю. – Я приду к вам завтра!

Обняв на прощание пса, он вышел из оранжереи и тщательно запер за собой дверь. Сдав ключи от оранжереи бабе Мане и с удовольствием откусывая вкусный пирожок с яблочным повидлом, который вручила ему старушка, «чтобы подсластить дорожку», Мишка кубарем сбежал по ступенькам крыльца и выскочил за школьные ворота.

«Вот ещё одни день прошёл. Кажется, без происшествий!» – беззаботно подумал он и вприпрыжку побежал по переулку к дому, насвистывая незатейливую мелодию. Вспомнив, что ночью он сможет встретиться с Василисой, Мишка повеселел ещё больше.

Завибрировавший телефон своим неожиданным шевелением в кармане рубашки вывел Мишку из расслабленного состояния. Он вытащил трубку и с удивлением взглянул на номер.

– Лена? – озадаченно спросил он.

– Мишка! Слава богу, хоть до тебя дозвонилась! – знакомый, но очень далёкий голос сестры, звучащий, словно из какого-то подземелья, донёсся до уха мальчика.

– Что случилось? С тобой всё в порядке? Ты где, Лен?

Но девушка будто не слышала брата, продолжая быстро говорить.

– Представляешь, ни до кого не могу дозвониться, не понимаю, в чём дело. Даже бабушке позвонила, а ты знаешь, как не любит она телефонную связь, но и её номер не отвечает! Ты единственный, кто оказался в сети. И Петька куда-то подевался.

– Да что случилось-то? Откуда ты звонишь?

– Я на дежурстве, Миш, если можно назвать дежурством стояние в мрачном сломанном лифте, застрявшем на подвальном этаже, – нервный смешок Лены гулким эхом отразился у Мишки в ушах.

– И что, тебя не могут оттуда вытащить? Наверное, свет отключили неожиданно, да?

– Наверное, – неуверенно произнесла девушка. – Только никто не знает, что я тут.

– Как это – никто не знает? А твой Петя, он разве не с тобой дежурит?

– Со мной, но я ему не говорила, что отправилась в подвал за инструментами. Об этом никто не знает.

– А давно ты там сидишь?

– Часа два, наверное.

– Сколько?! – у Мишки, как всегда в тревожные моменты, бешено заколотилось сердце.

– Два часа, братик. Да ты не переживай, я и дольше могу потерпеть. Только ногам горячо, а так всё в порядке.

– Ничего не понимаю, почему ногам горячо?

– Сама не понимаю, а посмотреть не могу, темнота такая, что даже своих пальцев не видно. Примерно с полчаса назад пол начал нагреваться. Я сначала как-то не обратила внимания на это, а сейчас уж как-то очень жжёт. Мишк, а ты сможешь к нам в больницу зайти, сказать, что я застряла, а? Маме только не говори, ладно?

– Ну конечно, сестрёнка, уже бегу!

Лена отключилась. Мишка помчался вперёд. На бегу он попытался дозвониться до бабушки, но её телефон и правда молчал. «Что делать? – лихорадочно думал он. – Вдруг не успею?» До больницы было ходу никак не меньше часа. За это время может всякое произойти.

– Бабуль, ты меня слышишь? – не останавливаясь, крикнул Мишка что было сил. Редкие прохожие, степенно прогуливающиеся по тихим вечерним улочкам, отпрянули от странного мальчика. Но он не обращал ни на кого внимания.

– Бабуль! – ещё и ещё раз взывал он, не замедляя бег.

– Зачем так кричать, я не глухая! – голос прабабки раздался совсем рядом, и Мишка споткнулся от неожиданности.

– Бабуль, Лена застряла в лифте на работе! И что-то происходит с полом кабинки, он нагревается так, что ей очень горячо стоять! – задыхаясь, выпалил мальчик.

– Поняла. Лечу туда. А ты пока найди способ сообщить о сломавшемся лифте до того, как добежишь до больницы! – многозначительно произнесла старушка.

– Что ты имеешь в виду? – крикнул ей вслед мальчик, но ему уже никто не ответил, лишь аромат сирени тонкой струйкой коснулся его носа и потянулся вслед за своей хозяйкой, растворившись в вечернем воздухе города.

«Как я могу кому-то что-то сказать на таком далёком расстоянии?» – недоумённо подумал Мишка.

«Ну мне же можешь!» – прорвался в его голову голос Волка.

– Серый?? Ты меня слышишь? – словно облитый ледяной водой, Мишка резко затормозил, напугав грязного кота, вальяжно разлёгшегося у какой-то подворотни. С криком «Нахал!» кот отпрыгнул в сторону и скрылся в темноте двора, совершенно изумив Мишку.

– Что же это такое происходит? – воскликнул он.

«Не время удивляться, Миша! Каждая минута на счету!» – голос Волка заставил мальчика опять броситься вперёд.

– Эх, была не была! – махнул рукой Мишка и сосредоточил своё внимание на приёмном отделении больницы, в которой работала его сестра. Цепкая детская память выудила из глубин точные подробности этого помещения и Анечку, медсестру, бессменную его хозяйку.

«Аня, Лена Никитина застряла в лифте. Ей срочно нужна помощь!» – как можно более чётко произнёспро себя Мишка, вложив в эту мысль всю силу, на которую он был способен. Если бы он мог видеть в этот момент Анечку, то точно гордился бы собой. Девушка, до сей секунды спокойно заполняющая карточки за своим рабочим столом, вдруг подняла голову и недоумённо осмотрелась. Вокруг никого не было, лишь в конце длинного коридора, гремя ведром, неспешно мыла полы нянечка Вера Павловна.

«Показалось», – рассеянно подумала медсестра и опустила голову, продолжив что-то записывать на картонке. Впрочем, через секунду она опять вздрогнула и вновь подняла голову. Минуту сидела девушка, практически не дыша, прислушиваясь к чему-то. Затем резко вскочила со стула и понеслась по коридору, на ходу застёгивая халат.

– Верочка Павловна, а вы Лену Никитину не видели? – остановилась Аня около нянечки, всё ещё слыша тревожный голос внутри своей головы.

– Не видала! Спит небось твоя подружка, даром, что на дежурстве! Ох уж ента молодёжь! И ходють, и ходють, полы пачкают! – забормотала бабка, не разгибаясь.

«Зря я всполошилась, – подумала Анечка. В растерянности она остановилась перед лестницей, ведущей в подвал. – Может быть, вернуться? Девчонки же засмеют, если узнают, что мне голоса стали слышаться! Жанна д’Арк в белом халате!»

Но что-то продолжало вести её дальше, и девушка, со вздохом подчинившись внутреннему голосу, стала спускаться в темноту, держась рукой за стену. Дойдя до последней ступеньки и так и не нашарив рукой выключатель, она постояла минуту на месте, чтобы глаза привыкли к прочно обступившей её темноте, и сделала шаг вперёд.

– Ой, что это? – что-то холодное коснулось её ног, и девушка еле сдержалась, чтобы не закричать. Она нагнулась и не поверила своим глазам. Снег, совершенно настоящий снег, лежал на полу, поблёскивая в темноте серебряными искорками. – Мамочки!

– Ау! – донеслось из закрытых дверей лифта, и Анечка, так и не придя в себя от изумления, повернулась на голос.

– Лена, это ты? – робко спросила она, почти вплотную приблизившись к ледяному металлу лифта.

– Я! – радостно откликнулись оттуда. – Анька, это ты, что ли? Позовёшь кого-нибудь, чтобы вытащили меня отсюда?

– Ну конечно! Уже бегу! У тебя там всё в порядке?

– Уже да, и даже не горячо, – загадочно ответила Лена, и Аня, старательно обойдя подтаявшую снежную лужу, бросилась наверх.

Глава 18. Тайна заброшенного дома Колдуна

– Вы представляете, я больше двух часов просидела в этом дурацком лифте!

Лена сидела за столом, уплетая бабушкины пироги с тыквой, и поглядывала на сидевших вокруг родственников.

– Безобразие! – возмущался папа. – Завтра же пойду к вашему главврачу! Что за порядки у вас там такие? Как это так – человек застрял в лифте, и никто даже пальцем не пошевельнул, чтобы вытащить его оттуда?!

– Папочка, я сама виновата, не ругайся! Если бы я предупредила хотя бы ту же Анечку, что спускаюсь вниз, ничего бы не случилось.

– А если бы ты до утра там просидела? – взволнованная Марина не спускала тревожных глаз со старшей дочери.

– Не, мам, – с набитым ртом произнесла Лена, – Петька вечером уж точно бы стал меня искать. Ну что вы так на меня смотрите! Я жива и здорова, всё закончилось хорошо…

Чтобы ещё больше не тревожить родителей, Лена умолчала об одном неприятном моменте. Подошва её ног до сих пор болела, как от ожога. Странное дело, в какой-то момент ей показалось, что за пределами лифта пошёл снег, и она совсем не хотела теперь об этом никому говорить, боясь насмешек. «Я слишком долгое время провела в темноте, вот и причудилось», – подумала девушка, проглотила последний кусочек пирога и встала из-за стола.

– Всё, я иду спать. Какое счастье, что завтра выходной!

Мишка внимательно наблюдал за поднимающейся по деревянной лестнице сестрой. «Спокойной ночи, Лена!» – мысленно произнёс он, не спуская глаз с девушки.

– Спокойной, Мишка! – не оборачиваясь, ответила та.

– Чего это она? Сама с собой разговаривает? – спросила Шурка недоумённо.

– От усталости, наверное, – ответила бабушка Соня. Она подозрительно смотрела на внука, который как ни в чём ни бывало отхлёбывал чай из кружки. Кроткий вид мальчугана мог провести кого угодно, но только не Соню!

С трудом дождавшись, когда можно будет пожелать спокойной ночи внуку, бабушка Соня поднялась в его комнату и плотно прикрыла за собой дверь.

– Рассказывай, внучек, что у вас приключилось сегодня? И не сиди с таким таинственным видом, я уже поняла, что у тебя обнаружились новые таланты!

– Да, бабуль, я теперь умею посылать свои мысли на далёкие расстояния! А ещё, кажется, стал слышать кошек… – Мишка вспомнил того ленивого кота, которого он напугал по дороге в больницу, и довольно ухмыльнулся.

– Ну-ка, рассказывай всё по порядку!

И Мишка выложил всё: и про Лизу, которая приезжала сегодня в школу, и про бабу Маню, оказавшуюся из рода Тапкиных, и про Лену, так неудачно застрявшую в лифте. Лишь об одном умолчал Мишка. Ему почему-то совсем не хотелось рассказывать о заветных словах, которыми поделился с ним Волк. «Ничего страшного не будет, если бабушка не узнает об этом. Вдруг она запретит мне часто приходить к Василисе в гости?» – думал он, рассказывая в этот момент про снег, который обнаружила в подвале медсестра Анечка.

– Вот она удивилась, ба! Знаешь, я как будто сам почувствовал холод на ноге, когда она наступила на подтаявший снег! До сих пор помню это неожиданное прикосновение! Ой, привет, пра!

Мишка почувствовал знакомый запах сирени и оглянулся на сгустившийся воздух у балконной двери.

– Ох, и намаялась я сегодня, мои дорогие! Давно я так не уставала! – Прасковья Матвеевна поправила платье, сбившееся при быстром полёте, и зависла в середине комнаты с каким-то смущённым видом. – Вы уж простите меня, что допустила я это безобразие с лифтом, обвела меня Бледная Склянка вокруг пальца, словно сопливую девчонку.

– Да ладно, мам, невозможно уследить сразу за всеми! Я тоже хороша, упустила внучку из виду! – сокрушённо развела руками бабушка Соня.

– И ведь какая зараза, – не унималась прабабка, – как она усыпила мою бдительность! Представляете, как начала эта мерзавка корчиться от запаха валерьянки, которую случайно опрокинула какая-то тётка прямо на пороге школы. А я ведь по старой памяти знаю, что у Склянки какая-то странная реакция на этот едкий запах, ну и решила, что в ближайший час уж точно могу расслабиться. Старая дура!

Прасковья удручённо вздохнула. У Мишки ёкнуло где-то глубоко внутри.

– Не переживай, бабуль, ведь всё закончилось хорошо! И осталось совсем немного потерпеть, скоро уж Брестянка взойдёт! – он умоляюще посмотрел на старушку. – А потом Лиза вылечится, и ничего уже Альберт нам сделать не сможет, правда? За это время у меня ещё какие-нибудь способности появятся, и директору придётся убраться восвояси!

Бабушка Соня обняла внука и поцеловала в пушистую макушку. Она взглянула поверх его головы на поникшую призрачную фигуру и невесело улыбнулась.

– Ну конечно, Мишенька, потерпим ещё немного. Не переживай, мой мальчик, всё будет хорошо!

Мишка с особой тщательностью готовился ко сну. Он аккуратно повесил домашние вещи на спинку стула, долго и нещадно тёр зубы щёткой, помыл уши, яростно намылив их ароматным мылом и, наконец, забрался в постель, предвкушая сладкий миг встречи с Василисой. Закрыв глаза, он мысленно досчитал до десяти, глубоко вздохнул и тихо прошептал:

Природа-матушка, прислушайся ко мне,

Как роду раньше, помоги и мне во сне.

Ты к Василисе перекинь невидимый мосток,

Пусть время повторит свой прошлый завиток.

Несколько минут спустя он уже стоял у заветной калитки и махал рукой девочке.

– Привет, Василиса!

– Привет, Мишенька, как рада я тебя видеть! – она подбежала к гостю и крепко к себе прижала. – А я на речку собиралась, пойдёшь со мной?

– Ещё спрашиваешь! – восторженно воскликнул Мишка и даже подпрыгнул от радости.

– Тогда побежали?

Василиса схватила его за руку и потянула вперёд, с каждым шагом убыстряя бег. Всё слилось у Мишки перед глазами. Узкая тропинка, такая мягкая и шелковистая, пролегала прямой нитью у них под ногами, уводя всё дальше и дальше от старого дома. Лишь через несколько долгих минут, когда у мальчишки уже начала кружиться голова, Василиса замедлила шаг и остановилась на крутом обрыве, своими высоченными стенами уходящим вниз, к блестевшей на ярком солнце воде.

– Вот она, наша Атель! – с гордостью сказала она.

– Даже красивее, чем Чёрное море! – восхищённо присвистнул Мишка.

– Пойдём, – потянула вниз Василиса, и они осторожно спустились, не разжимая рук. Лишь за несколько метров до берега отпустила Василиса Мишкину руку и первая подошла к сияющей реке.

– Здравствуй, родная! – наклонилась в поклоне девушка, став босыми ногами прямо в воду. Полы её длинного белого платья поплыли, словно лебеди, мягко приподнимаясь на лёгких волнах.

– Здравствуй, Василиса! – услышал тихий шёпот мальчик, раздающийся, казалось, со всех сторон.

Василиса обернулась и поманила Мишку к себе. Сняв с себя тапочки, мальчуган сделал несколько шагов и ступил в воду, оказавшуюся такой тёплой и нежной, что дух захватило.

– Привет, Атель! – звонко крикнул он, привстав на цыпочки, и изо всех сил замахал руками.

– Здравствуй, Миша, – прошептали набежавшие волны, ударяясь о босые мальчишеские ноги.

Мишка нагнулся и поболтал руками в воде.

– Офигеть, какая тёплая! – вырвалось у него. – А прозрачная какая! Смотри, все чешуйки можно пересчитать!

Он показал на стайку проворных пескарей, которые, совершенно не страшась людей, юрко кружили вокруг ног.

– Надо же, и не боятся нас совсем!

Мишка попытался поймать одного из пескариков, но тот ловко увернулся и уплыл, обиженно взмахнув маленьким хвостом.

– Подумаешь! – не расстроился Мишка.

Он ещё поболтал рукой в воде, а затем не удержался и, зачерпнув в сложенные ладошки воду, брызнул себе на лицо. Как будто тысячи маленьких фейерверков звонко разорвались на его щеках и скатились по шее весёлыми ручейками.

– Ого-го! – восторженно воскликнул Мишка.

Он похлопал пальцами по своим щекам.

– Мне кажется, – важно сказал он, – я стал моложе лет на десять! А если облить меня полностью – то помолодею вообще на пятьдесят! Как царь из сказки!

– И что тогда от тебя останется? – усмехнулась Василиса.

– Вот и проверим! – Мишка умоляюще взглянул на девочку. – Можно?

– Нет, Мишенька, – покачала головой девушка, – ты ведь не за этим к нам пришёл?

– Ну всего разочек! – не отставал мальчик. – Ну пожалуйста!

– Ладно, Бог с тобою, окунись разочек! Но недолго! – совсем как мама, строго произнесла девушка. Она приподняла полы платья, насквозь уже промокшие, и двинулась к берегу.

– Ура! – тихо прошептал Мишка.

Оказавшись на берегу раньше девушки, он в две секунды стянул с себя футболку и шорты, бросил их прямо в траву и с весёлым гиканьем влетел в воду.

– Далеко не заплывай! – крикнула откуда-то уже издалека Василиса. Впрочем, она тут же махнула рукой, осознав бесполезность своих слов. Разве можно остановить мальчишку в такой момент? А Мишка, вырвавшись на свободу, даже не смотрел по сторонам, наслаждаясь быстрым течением. Атель будто несла его сама, поддерживая надёжными руками, как когда-то отец, который учил Мишку плавать.

– Вода сама тебя будет держать, – объяснял Рудик сыну, – ты только не мешай ей своими страхами.

Мишка тогда и вправду очень боялся потерять опору под ногами. Даже обиженно визжал, когда папа потихоньку пытался убрать свои руки. «Вот балда!» – думал теперь мальчик, лихо пересекая пространство, словно длинными стёжками вышивая сложный рисунок на воде. Иногда он нырял с головой и рассматривал удивительный разноцветный мир, проплывающий под ним в глубине.

– Эх, сюда бы подводную маску с трубкой! – размечтался Мишка, выныривая на поверхность, чтобы отдышаться. И, сделав всего несколько глубоких вздохов, опять погрузился вниз, до жжения в глазах всматриваясь в растения невероятной красоты, опутывавшие речное дно.

Лишь когда воздух полностью ушёл из его лёгких, Мишка пулей вылетел наверх, навстречу яркому летнему солнцу. Отдышавшись, он перевернулся на спину и, блаженно раскинув в стороны руки и ноги, стал уютно покачиваться на волнах. Он даже прикрыл глаза, полностью доверившись реке. Атель же как будто только этого и ждала.

– Пора… – тихо прошептала она, и Мишка почувствовал, как река, устроив мальчика на мягком ложе, понесла его назад, к далёкому берегу.

– Уже!.. – разочарованно воскликнул Мишка.

– Василиса ждёт тебя, – раздалось со всех сторон, и мальчик с сожалением вздохнул и открыл глаза.

Высоко-высоко в небе маленькой чёрной точкой на голубом листке выводила узорные надписи какая-то птица.

– Привет! – помахал ей рукой Мишка.

– Фьюить, – ответили ему сверху.

– Быстрого полёта тебе!

– Ух-ух-ух… – донеслось в ответ.

Берег был уже совсем близко. Добрые руки Атели бережно донесли мальчика до самой земли и там, разжав объятия, отпустили. Мишка не торопился вставать. Он счастливо улыбался, всё ещё чувствуя на своей коже ласковое прикосновение воды, и жалел о том, что никто из его родных не мог сейчас быть вместе с ним.

«Вот бы Шурка обрадовалась, если бы увидела этот рай! Наверное, вообще бы из воды не вылезала! Жаль, что я не могу привести её сюда…»

– Ну что, Миша, понравилось тебе? – спокойный голос Василисы вывел мальчика из задумчивости.

– Ещё бы! – Мишка приподнялся на локтях и устремил восторженный взгляд на девушку. – А ты смотрела, как я нырял? Там на дне столько всего интересного!

– Да, Атель наша замечательная! Одно плохо – я ведь даже полотенца с собой не захватила, и вытереть тебя нечем!

– Не переживай, Василиса, я буду сохнуть, как наш Бонька после купания.

И Мишка, недолго думая, вскочил и стал прыгать, тряся руками в разные стороны и выделывая такие немыслимые па ногами, что девушка расхохоталась. А через секунду она и сама поддалась соблазну и пустилась в пляс, кружась вокруг мальчика и лихо отбивая ритм ногами. Щёки её раскраснелись, волосы выбились из косы и весело подпрыгивали вместе с ней.

– Ура-а-а! – вопил Мишка, не переставая носиться по поляне. – Я самый счастли-и-ивый мальчик на све-е-ете! И уже са-а-а-мый сухо-о-ой!

– И самый смешно-о-ой! – вторила ему Василиса.

Первой выбилась из сил девушка. Она в изнеможении упала на траву и устало раскинула руки. Мишка рухнул рядом. Он был совершенно счастлив.

– Ой, смотри, какое необычное облако! – показала рукой Василиса на белое пятно, проплывающее над ними.

– Оно похоже на кучерявого слонёнка!

– Скорее, на мишку.

– На меня? – удивился мальчик.

– Нет, – рассмеялась Василиса, – на косолапого мишку, который живёт в нашем лесу.

– Его же ветер унёс в другой лес? – вспомнил Мишка.

– Ты знаешь, Мишенька, мне так его жалко стало, что я попросила своего друга принести зверя обратно. Ведь ничего плохого нам с батюшкой он не сделал.

– Вот это да… – удивлённо протянул мальчик.

Как всё-таки это странно. Сказочно. Но из уст Василисы звучит совершенно правдоподобно.

Они замолчали, думая каждый о своём. В высоком летнем небе, пронзительно голубом, величественно проплывали полупрозрачные облака, меняя ежесекундно свои причудливые очертания. Яркий жёлтый диск полыхал жаром, устремляя сквозь белые облачные клочья ослепительные лучи. Безмолвная тишина замерла в воздухе, и лишь плеск волн, подбегающих к зелёному берегу, еле слышным шёпотом доносился до ребят.

– Василиса… – боясь нарушить чудесное состояние, вполголоса произнёс мальчик. – Я хотел у тебя спросить…

– О чём, Миша?

– Как тебе удалось победить Колдуна? – осторожно спросил Мишка.

Василиса не сразу ответила. Она лежала на спине, устремив отрешённый взор в небо, и по лицу её пробегали изменчивые тени. О чём думала девушка? Мишка скосил на неё глаза, но тут же отвёл взгляд, страшась даже малейшим шорохом потревожить её мысли.

– Победить… – задумчиво повторила девушка. – Я ведь не одна была, Мишенька. Самой бы мне ни за что не справиться! Ты правда хочешь знать?

– Очень! – горячо кивнул Миша.

– Ну, тогда слушай.

Тот день был таким же ясным и безветренным, как сегодняшний. Матушка чуть свет убежала к захворавшей тётке подсобить ей в хозяйстве, и слава богу! Она не видала, как мы с отцом собирались в путь и как перед дорожкой он повесил мне на шею старинный, ещё его прабабки, тяжёлый кованый оберег, вложив в круглую коробочку маленький синий цветок…

– Неужели тот самый? – чуть не вскрикнул Мишка, но сдержался.

– Ты знаешь, Мишенька, мне ведь было очень страшно, хоть я и старалась не показывать виду. Но батюшка не должен был заметить этого. Иначе не взял бы он меня с собой, а разве справился бы он один? – Василиса приподнялась и села, прислонившись спиной к стволу берёзы.

– Длинная дорожка уводила нас всё дальше и дальше от родного дома. Я чувствовала рядом с собой спокойную уверенность моего батюшки. Чем ближе мы приближались к речке, тем спокойнее становилась и я. Страх покинул моё сердце, и думала я в тот миг только о Федьке-убогом, тётке Агафье да о других моих односельчанах, не ведающих, какое зло может принести в их дом злой Морокун.

Дорога, показавшаяся мне неимоверно долгой, окончилась. Мы с батюшкой остановились на крутом холме и всмотрелись в противоположный берег – не шевельнётся ли ветка в густой гряде. Но нет, ни одного движения в темноте, лишь лёгкий ветерок гнал еле заметную в утренней пелене рябь вдоль берега.

«Ещё не поздно повернуть назад, доченька! – сжал мою руку отец. – Ступай домой, не дело юной девушке вступать в бой с колдуном. Я пойду один».

«Нет, батюшка! – решительно ответила я. – Как я в глаза людям буду смотреть, если сейчас испугаюсь?»

«Хорошо, пусть будет так!» – он первым шагнул на тропинку, ведущую вниз к реке. Атель встретила нас приветливым плеском и подбежала к ногам, ласково касаясь своими тихими волнами.

«Смотри-ка, вон и дружок твой», – вполголоса молвил отец, показав на прибрежные кусты, в которых серой тенью мелькнула мохнатая шкура. Подбежав к нам, волк склонил голову перед отцом.

«Здравствуй, Серый! – без тени улыбки вгляделся в суровые глаза батюшка. – Благодарю тебя, что такой воин, как ты, готов помочь нам!»

«Он ответил, батюшка, что будет до последнего клочка шкуры драться за нашу землю!»

Кивнул отец, будто и не ждал он другого ответа, и шагнул вперёд. Небольшая старенькая лодка, мерно покачиваясь на лёгких волнах, ждала нас у берега в камышах. Батюшка зашёл в воду, подтянул судёнышко к земле, и мы по одному забрались внутрь, не проронив больше ни слова. Хотел было отец взять в руки вёсла, да остановила я его и показала на воду – Атель сама подхватила нас и понесла вперёд, всё дальше и дальше уводя от берега. Подивился батюшка, но ничего не сказал.

Долго плыли мы, слушая тишину и радуясь попутному ветерку да плеску воды, расходящейся острым клином перед лодкой. Широко раскинулась Атель, не так просто добраться до другого берега! Уже Волк в нетерпении стал крутить головой, посматривая на приближающуюся землю, да и мне хотелось поскорее выбраться из тесного судёнышка.

Но вот и закончилось наше беспечное плавание. Совсем близко прибила лодку Атель к чужому берегу и убежала назад, открыв нашему взору чёрную влажную землю. Помог батюшка выйти мне из лодки, а сам подтащил её поближе к кряжистому дереву да оставил тут, скрыв от людских глаз.

Обернулась я, Мишенька, к родным местам и ахнула, настолько далёкими и маленькими показались мне наши домики. Я ведь прежде никогда не бывала на этом берегу. Да и доведётся ли ещё побывать?

«Пойдём, Василисушка», – тронул меня за плечо отец, и мы, стараясь не шуметь, начали подниматься к высокому лесу, тёмной грядой нависающему над берегом. Волк кинулся вперёд и пропал, растворился в густой зелени.

Пройдя сквозь молчаливый строй мрачных деревьев, вскоре мы вышли на какую-то поляну.

«Смотри-ка, батюшка! – прошептала я. Впереди, в просвете между редкими елями, словно иголки ежа, торчали из земли какие-то острые пики. – Что это может быть?»

«Не ведаю, доченька. Подойдём-ка поближе».

Мы прошли ещё дальше и в изумлении остановились, подняв головы вверх. Тонкие длинные палки, непонятно из чего сделанные, уходили высоко-высоко в небо и заканчивались узкими наконечниками.

«Странная штуковина, – пробормотал батюшка, обойдя одну из спиц вокруг. Он осторожно прикоснулся к ней пальцем, отчего та неприятно зазвенела. – Не понимаю, для чего сие приспособление нужно. Давай лучше уйдём с этого места!»

Отец потянул меня за собой, ускоряя шаг. Но недолго пришлось нам идти, через несколько десятков шагов упёрлись мы в каменную плиту, торчком стоящую прямо на дорожке.

«А это что ещё такое? – приподнял брови батюшка. – Могильник?»

«Ой!» – вскрикнула я и зажала рот рукою. Но, увидев какие-то надписи на сером камне, помотала головой.

«Нет, батюшка, не может быть. Глянь-ка, тут что-то написано!»

Мы приблизились почти вплотную к выбитым буквицам, еле заметным в коричневом мху, и попытались разобрать слова.

«Ве…й … ор…н – нет, не понятно! – досадливо произнёс отец. – Вроде и русские буквы, а никак не складываются они в слова. Смотри, там ещё одна плита, и ещё!»

Он показал рукой вправо, и я увидела ещё несколько камней, расставленных по кругу. Их угловатые края, почерневшие от сырости, хищно выступали над тёмной травой, а сами они будто светились изнутри каким-то зеленоватым светом.

«Пожалуй, ты права, дочка. Не могильник это. Скорее, место для колдовских обрядов. Вот видишь, земля почернела посередине? – он вошёл в самую серёдку круга и, присев на корточки, провёл рукой по земле. Пальцы его сразу же стали серыми. – Это зола. Несколько ночей назад здесь разводили костёр».

Мне тоже захотелось войти в круг, но я так и не смогла сделать ни одного шага.

«Батюшка! – воскликнула я. – Меня как будто что-то не пускает. Не могу оторвать ноги от земли!»

«Силы небесные!» – Отец подбежал ко мне и попытался помочь, но я так и не смогла переставить ногу.

«Словно приросла к земле!» – в ужасе прошептала я.

«Обхвати-ка меня руками, дочка!» – отец с трудом приподнял меня на руки и, тяжело дыша, отнёс на несколько шагов в сторону.

«А здесь получается!» – обрадовалась я, когда легко смогла сделать шаг. Я даже несколько раз подпрыгнула, желая убедиться, что земля, как и прежде, отпускает меня. Но стоило мне только сделать два шага по направлению к кругу, как ноги опять увязли, и я в растерянности посмотрела на отца.

«Наверное, тебе туда нельзя, – пыхтел батюшка, перенося меня опять в безопасное место, – потому что ты обладаешь даром, который страшен этому капищу. Ох, и тяжёлая ты стала, дочка! Что за сила чудная, что притягивает тебя к земле?»

«Может быть, не в моём даре дело?»

Я знала, что род колдовской передаётся только по мужской линии, и лишь для продолжения этого рода, ровно на один год, в доме появляется одинокая женщина. Возможно, и сюда, к безмолвным камням, может приближаться только мужчина?

«Не знаю, Василисушка, в чём причина сего странного притяжения, но не нравится мне это место, давай-ка выбираться отсюда. Сможешь ли ты идти дальше?»

«Да, в ту сторону идти я могу. И пойдём побыстрее, батюшка, такая тоска на меня нашла, что нет более сил терпеть».

Я шмыгнула носом. Жгучие шарики слёз вдруг полились из моих глаз, к безмерному изумлению моего отца.

«Не понимаю, что происходит», – вытерла я рукой мокрые щёки, но влага не спешила уходить из моих глаз. Какая-то мутная пелена встала перед очами, закрыв собой весь мир, и, наверное, я бы упала, если бы батюшка не подхватил меня на руки и не отнёс подальше от этого жуткого места.

«Ну как ты, доченька?» – заботливо всмотрелся он в моё лицо, посадив на высохшее трухлявое дерево, лежащее поперёк влажной просеки.

«Всё прошло, будто и не было ничего! – удивлённо пощупала я свои сухие глаза. – Странное место, загадочное…»

«Да, не хотел бы я жить рядом. Да и можно ли тут жить? – он огляделся. – Заметила ли ты, что ни одна пичужка не провожала нас своим пением? Да и шустрых белок не видать, будто попрятались они или совсем ушли из этого леса».

«Даже деревья стоят печальные, плохо им тут. Холодно. Как же можно было так напугать лесных жителей, что покинули они свой дом? Мне кажется, даже солнце не хочет заходить в это унылое место! Видишь, как серо и мрачно вокруг?»

«Ты права, дочка. Спасать надо лес. Пойдём, милая».

И мы опять, выбирая чистые места и стараясь не наступать на корявые, торчащие из бурой земли корешки, пошли вперёд, вглядываясь в дорогу. Лес редел. Деревья расступались перед нами, покачивая оголёнными ветками. В глухой тишине, потревоженной лишь нашими осторожными шагами, вышли мы из чащи и остановились. Отсюда было ясно видно, что вдали, окутанный сизой дымкой, на пригорке торчал серый дом, окружённый высоким частоколом. Мрачные окна его, как чёрные дыры, зияли угрюмо под самой крышей.

«И ни одного человека вокруг! – прошептала я. – Наверное, это оно, жилище Колдуна. Странно как…»

«Что странного, дочка?»

«Я представляла его себе совсем другим. Не таким обычным».

«Чем же может он отличаться от наших-то?» – пожал плечами батюшка.

«Тётка Маланья рассказывала мне когда-то про страшный ведьминский дом, с медвежьими черепами на кольях да с огромными зубьями, вставленными в ворота».

«Нашла кого слушать, дочка! Маланья известная пустомеля, набрешет так, что и заснуть не сможешь! – досадливо крякнул отец. – Ты лучше посмотри, как пустынно вокруг. Неужели ни одного человека не осталось в деревне? А домов-то немало, но есть ли кто-нибудь внутри?»

«Есть, батюшка, вон там, видишь? Вроде свет лучины мелькает. А вон ещё!»

Далеко-далеко, на другом краю деревни стояли потемневшие домики с грязными крышами. Они будто боялись подходить близко к дому на горе и остановились, спрятавшись от его мрачного взора. Вот из этих окон и пробивались дрожащие лучи.

«Не все, значит, ушли, – вздохнул облегчённо отец. – Пойдём дальше, дочка, не терпится мне в глаза посмотреть этому Колдуну».

Я сделала несколько шагов по размокшей дороге и вскрикнула. Моя нога чуть не провалилась в чёрную яму, зияющую страшной пастью в грязной жиже. Если бы не батюшка, утащило бы меня вниз, но он вовремя выдернул меня из этого места и перенёс на сухое.

«Что это было, батюшка?» – дрожащим голосом спросила я.

«Ловушка для непрошеных гостей. Гляди-ка, она тут не одна. И как искусно спрятаны, так сразу и не заметить! Ну-ка, давай руку, дочка, тут надобно идти очень внимательно».

Маленькими шажками мы двинулись вперёд, всматриваясь под ноги.

А если ночью сюда попасть? С ужасом представила я, как затягивают эти страшные дыры в себя лесных жителей, и мурашки побежали по моей коже.

«На обратном пути надо будет засыпать их, – отец не выпускал мою руку из своей, и шаг его становился всё более широким. – Кажись, вышли».

Мы подошли к какому-то забору, нудно тянущемуся вдоль размытой тропинки. Его полусгнившие дощечки низко накренились над землёй, а в некоторых местах и вовсе упали. Высокие кусты по ту сторону забора скрывали за собой заброшенные холмики с покосившимися крестами.

«Кладбище!» – в испуге отпрянула я от ограды.

«Давно здесь никто не бывал, заросло всё. Ну что ты испугалась, глупенькая? Бояться не мёртвых надо, они уж вреда никому не причинят».

Он перекрестился.

«Спите спокойно, люди добрые, не потревожим мы вас. Пойдём, дочка».

Мы опять побрели по извилистой тропинке, всё дальше уводящей нас от старого кладбища. Солнце стояло уже совсем высоко, только нерадостно было под его лучами, совсем не грели они. И чем ближе подходили мы к холму, тем тревожнее становилось у меня на душе.

«Не по себе мне что-то, батюшка, давай, постоим чуток!» – взмолилась я, когда до лихого дома осталось совсем немного.

«Боюсь, не сможем мы уже отдохнуть. Взгляни-ка туда!»

Я перевела взгляд на вершину холма и ахнула – перед высоким забором вокруг всего дома, начинаясь прямо из чёрной земли и поднимаясь до самой крыши, пылал огонь. Даже крошечного просвета не было видно в бушующем пламени, весь дом взял под защиту грозный страж.

«Вот оно, значит, как, – прищурился батюшка и остановился. – Ну-ка, Василиса, подсоби мне».

Он достал из-за пазухи небольшую бутыль с зелёной жидкостью, извлёк берестяную затычку из горлышка и отдал мне. Затем опустился на землю, расстелил у себя на коленях холщовую ткань, вытащенную из заплечного мешка, и взял маленькую деревянную палочку с заострённым концом.

Обмакнув палочку в изумрудную влагу, он старательно начал выводить на холсте густую линию. Краска, словно заговорённая, ровно ложилась на ткань, и через некоторое время с полотна на нас смотрела удивительная зелёная птица с изящными крыльями.

«Твоя очередь!» – кивнул мне батюшка. Он поднялся на ноги и, развернув холст на вытянутых руках, повернулся лицом к солнцу.

Заря-заряница,

Волшебная птица,

Оживи на диво,

Усмири огниво! –

произнесла я и трижды хлопнула в ладоши.

Тотчас же яркий солнечный луч коснулся белой ткани, и вспыхнул рисунок ослепляющим светом. Как будто маленькое солнце поднялось над зелёными линиями, заслонив их от наших глаз. У батюшки чуть дрогнули руки, наверное, жар передался и ему, но он продолжал стоять, не шелохнувшись. Недолго горел луч, всего несколько мгновений, а когда погас солнечный шарик, увидели мы, что на полотне-то и нет ничего! Чистое нетронутое поле, без единой линии в белых нитках.

«Фьюить!» – донеслось сверху.

Над нашими головами кружилась чудесная маленькая птичка с большим зелёным хвостом и с забавным изумрудным хохолком, весело подпрыгивающим от взмахов крыльев. Описав три больших круга над нами, она опустилась на мою раскрытую ладонь.

«Фьюить!» – прощебетала она ещё раз, поглядывая на меня блестящими круглыми глазками.

«Помоги нам, Заряница! – попросила я её и подняла руку вверх. – Усмири огонь!»

Подхваченная порывом ветра, взмыла Заряница ввысь и понеслась к вершине горы. Мы с батюшкой с волнением следили за её полётом. Трижды облетела птичка негостеприимный дом, и трижды пламя пыталось дотянуться до её нежных пёрышек. На исходе последнего круга зависла Заряница прямо над крышей, неустанно взмахивая крыльями, и вдруг запела звонким голоском дивную песню. Дрогнули огненные язычки, зашипели неспокойно, заволновались, а птичка всё продолжала свою заливистую мелодию.

С каждой новой трелью всё ниже опускалось пламя. Но не хотело оно сдаваться, злобно шипело на маленькую птичку, пока оставались ещё огненные силы. В последний раз прощебетала Заряница и усмирила, успокоила дикого зверя. Погасли красные язычки, оставив после себя опалённый круг, пепельной дорожкой охватывающий весь дом.

«Фьюить!» – пропела птичка победно, ещё раз облетела дом и понеслась к нам, радостно помахивая зелёным хохолком.

«Спасибо тебе!» – с благодарностью погладил маленькую зелёную головку батюшка.

Птичка присела к нему на плечо, потёрлась блестящими пёрышками о щетинистую кожу и перелетела на расстеленную ткань. Миг спустя застывшие линии украшали холст, и отец свернул белое полотно и положил его в мешок.

Тишина застыла над холмом. Ни звука не доносилось из серого дома, замер он, всматриваясь в нас чёрными окнами.

«Пойдём, батюшка?» – неуверенно потянула я отца к пригорку.

Но не успела и шага сделать, как вдруг какой-то чёрный дым повалил из печной трубы, и такой зловонный запах потянулся в воздух, что у нас с батюшкой заслезились глаза. А дом всё продолжал исторгать из глубины своей мрачные клубы дыма. Всё дальше и дальше летели они, всё чернее и чернее становилось небо.

– Поторопись, Василиса, иначе вся деревня задохнётся! – крикнул мне отец.

– Да-да, сейчас, батюшка! – я вытерла рукавом красные глаза и подняла голову вверх, призывая Северный Ветер на помощь.

Наверное, очень удивился Колдун, когда дым стал возвращаться домой, с гулким свистом влетая обратно в трубу. Ураган пронёсся над холмом, собирая чёрные клочки в одно место. Ни одно пятнышко не ушло от свирепого ветра, со всех сторон он очистил небо. В полном молчании следили мы с батюшкой, как самый последний клочок вернулся в печную трубу, и дом будто ещё глубже вдавился в землю, заскрипев тяжело.

«Спасибо!» – крикнула я своему воздушному другу, помахав рукой на прощание.

Постояли мы ещё с батюшкой, вглядываясь в чёрные окна. Но молча стоял дом. Притихли стены.

«Кажется, испугался Колдун. Пойдём, дочка».

Батюшка взял меня за руку, и мы не спеша стали подниматься в гору. Идти оставалось совсем немного. Внезапно дрогнула рука отца, и остановился он, как вкопанный, и прижал меня к себе крепко.

Неимоверная тяжесть легла на моё сердце, Мишенька, когда увидела я у ворот колдовского дома огромную собаку. Чёрная, как ночь, с могучими страшными лапами и тяжёлым взглядом из-под низкого лба, она внушала такой ужас, что мы с батюшкой попятились.

Чёрный зверь, не отрывая от нас своего жуткого взгляда, медленно пошёл в нашу сторону. Он никуда не спешил, чувствуя неоспоримое своё превосходство. Всё дальше и дальше мы отступали вниз, ноги поскальзывались на влажной земле, но останавливаться было нельзя.

«Батюшка, может быть, там спрячемся?» – прошептала я, бросив взгляд в сторону заброшенной избы, стоящей чуть поодаль.

«Не успеем… – Он поднял с земли тяжёлый камень. – Я его отвлеку, а ты постарайся добежать до избы сама!»

«Я не брошу тебя, батюшка!» – твёрдо сказала я и тоже подобрала острую булыгу.

Совсем близко уже слышалось глухое рычание. Словно гранитные камни перекатывались в чёрном теле, спеша вырваться наружу. Не стала далее медлить собака. Остановилась она и пригнула голову к земле, собираясь совершить свой страшный прыжок. Мы тоже замерли, зажав в руках единственную нашу защиту.

Но не успел чёрный зверь оторвать лапы от земли. И не успели мы с батюшкой применить своё оружие. Густую тишину прорезал протяжный, леденящий душу вой, доносившийся из-за длинного ветхого забора, вросшего в землю неподалёку.

Собака резко повернула голову. Ты, наверное, догадался, Миша, кто это был. Как птица, перелетел Волк через преграду и стремглав понёсся к чёрному псу, угрожающе оскалив клыки.

«Серый!» – прошептала я непослушными губами.

Ещё громче зарычал страшный пёс и всем телом повернулся навстречу нежданной помехе. Лапы его напряглись, уши прижались к голове, и как молния кинулся он вперёд, всей своей немалой тяжестью обрушиваясь на землю. Два могучих тела встретились друг с другом в высоком прыжке, и холодным металлом клацнули острые зубы. Я зажмурилась и ещё крепче прижалась к батюшке.

«Пойдём», – прошептал он, и мы осторожно попятились к заколоченному дому. Моё сердце колотилось с неистовой силой.

Не сговариваясь, мы с ним влетели в дом и заметались в поисках того, что могло бы помочь нам в борьбе с врагом. Батюшка наткнулся в сенях на топор, я же схватила ухват, который стоял у разрушенной печи, и ещё успела углядеть в темноте избы маленькое существо. Оно, точнее она, лежала на полу и смотрела на меня единственным глазом. Это была маленькая куколка в красном сарафане и с соломенными косами. Видно, в большой спешке покидали хозяева свой дом… Я, конечно, подобрала бедняжку, засунула её глубоко в карман и поторопилась за батюшкой.

Ещё издали мы увидели два тела, лежащих без единого движения.

«Серенький! – с отчаянным криком бросилась я к неподвижному волку и рухнула перед ним на колени. – Родненький мой!»

Отшвырнула я в сторону уже ненужный ухват и обняла друга за голову. Не дрогнули волчьи веки, лишь тяжёлый хрип вылетел сквозь сжатые зубы.

«Мёртв! – сказал отец, наклонившись над собакой. Её мощное чёрное тело лежало в луже бурой крови. – Страшный зверь!»

Затем он подошёл к нам и присел рядом.

«Батюшка, он умирает?!»

Ни слова не говоря, отец достал из мешка берестяную коробочку.

«Брестянка! – выдохнула я, увидев внутри неё жёлтые цветы. Сразу весь пучок поднесла я к чёрному носу. – Дыши, Волчок, дыши, миленький!»

Слёзы застилали мне глаза. Я погладила Волка, но ни одного движения в ответ не почувствовала.

«Как же так, батюшка? – всхлипнула я. – Может быть, Брестянка только людям помогает?»

«Не знаю, доченька», – растерянно отвёл от меня взгляд отец.

«Ну пожалуйста, Серенький, ты не можешь так просто умереть! Посмотри на меня, как я теперь без тебя буду жить? А лес наш? Велигор не простит мне, что не уберегла я Серого Волка!»

Мои слёзы бежали, не останавливаясь, скатываясь на грязную шкуру. Одна капелька, отскочив от висевшего на шее медальона, вдруг попала на Брестянку, в самую её серёдку, смочив яркий кружок. Я не поверила своим глазам – крохотное жёлтое облачко поднялось над цветочной сердцевиной и поплыло к волчьему носу. Когда оно коснулось чёрного его кончика, Волк вдруг фыркнул и открыл глаза.

«Серенький, родной мой! – ещё пуще заплакала я, но только уже от радости. – Как ты нас напугал!»

Он поднял голову и обвёл нас затуманенными глазами. Затем, резко вскочив на ноги, он в два прыжка достиг бездыханное тело и замер. Его глаза блеснули жёлтым огнём. Обойдя со всех сторон поверженного врага, Волк повернулся к нам.

«Спасибо тебе, Серый!» – поклонился мой батюшка в пояс суровому зверю. Я же обняла крепко нашего спасителя и, сняв с себя медальон, под одобрительный кивок отца повесила металлическую цепь на шею Волка.

«Ты заслужил, Серенький!»

«Смотрите-ка, – вдруг удивлённо воскликнул батюшка, – а ворота-то открыты!»

Мы посмотрели наверх. Отец был прав. Высокие деревянные ворота дома, стоящего на горе, были настежь распахнуты.

«Что это значит?» – недоумённо спросила я.

«Пока не подойдём ближе, не поймём, – рассудительно сказал батюшка.

Первым к дому, чуть прихрамывая, направился Волк, мы последовали за ним.

Чем ближе мы подходили, тем осторожнее становились шаги Волка. Он напряжённо прислушивался к гулкой тишине, окружавшей мрачное жилище. Наверное, ничего не смутило чуткий слух зверя, потому что он, заметно расслабившись, перешёл границу чужого дома довольно спокойно. И, оказавшись за воротами с внутренней их стороны, тотчас же остановился.

«Ушли», – буркнул он.

«Как – ушли?» – недоверчиво переспросила я.

«Не знаю, как, но здесь никого нет».

«Непонятно», – сказал батюшка и огляделся.

Ничего необычного в этом просторном, по-хозяйски прибранном пространстве, не было. Небольшая сараюшка, приклеившаяся почти вплотную к главному дому, круглая бадья с дождевой водой, основательно сколоченная скамейка с удобной спинкой, поленница с запасливо заготовленными на зиму ровными рядками дров под прочным навесом. Обычный двор крепкого хозяина.

«Может быть, зайдём в дом?» – с сомнением спросил батюшка.

«Мне почему-то не хочется туда идти, – ответила я. – Вот и Волчок тоже не советует. Нет там никого, а без хозяев, какими бы они подлыми ни были, негоже врываться в их дом».

«Да и у меня особливо нет желания бродить по чужому жилищу», – облегчённо вздохнул отец.

«А мы и не попадём туда всё равно! – уверенно произнесла я. – Чувствую я, что дом защищён очень надёжно!»

«Думаешь? – недоверчиво прищурился батюшка и подошёл ближе к почерневшим от непогоды ступенькам. – А вот мы сейчас проверим!»

«Не надо! – вскрикнула я, бросаясь за ним. Но не успела. Словно молнией ударило батюшку, едва он попытался прикоснуться к массивным столбам крылечка, и отбросило на несколько шагов назад.

Я с трудом помогла ему подняться с земли и усадила на скамью.

«Охохонюшки! – изумлённо произнёс батюшка через какое-то время. – Отшвырнуло меня, как щенка неразумного!»

«Не мог так просто уйти Колдун, оставив родной дом без защиты. Не придётся уж ему оберегать дом самому, вот и выставил он стражей для чужих людей. Батюшка, пойдёмте отсюда! Гонит нас это место, не пускает близко».

«Да-да, нужно идти!»

Покинув негостеприимный дом, мы крепко-накрепко заперли за собой ворота.

«Не приведи бог, забредут сюда местные жители!» – сказал мрачно батюшка.

«Они так боятся Колдуна, что не осмелятся даже приблизиться».

«Верно, дочка, долго ещё за версту будут обходить. А уверена ли ты, что не вернётся больше Колдун в свой дом?»

«Да, батюшка. Уж не знаю, как, но я чувствую, что никогда больше не переступит границу этого лихого места злой Морокун. Лишь через много-много лет придёт набраться сил у родовых камней близкий ему по крови и такой же чёрный по способностям человек».

«И откуда ты всё это знаешь, доченька?» – покачал головой отец…

– И я оказалась права, – закончила рассказ Василиса и посмотрела на Мишку.

– Неужели Колдун больше не возвращался? – спросил Мишка. Он уже не лежал, а сидел тихонечко напротив девушки, всматриваясь в картинки, пробегающие у него перед глазами.

– Не возвращался. Много лет минуло с тех пор, но мрачный дом так и оставался стоять заброшенным. Никто из жителей той деревушки не осмеливался подходить близко к нему, и скоро скрылось лихое место от людских глаз, заросло буйной травой. Даже тропинки не осталось, которая могла бы указать к нему дорогу.

– Вот, наверное, радовались ваши соседи!

– Да, – улыбнулась Василиса, – мигом разошлась весть о сбежавшем колдуне по всей нашей сторонке! Стали возвращаться старые жители в родные дома, не нужно было уже страшиться злого старика и его недоброго сына. Повеселела деревня, ожила.

– Хорошо! – звонко хлопнул ладошкой мальчик по своей голой коленке. – Интересно, а осталось сейчас ещё что-нибудь от этого дома? Вот бы взглянуть!

– Гиблое это место, Мишенька. Даже близко подходить к нему не надобно! – нахмурилась девушка.

– Но ведь столько лет прошло!

– Над такими местами время не властно. Много зла скопилось на той земле, не уйти ему так просто.

– Значит, Альберт Игоревич из-за этого приехал в наш город? – Мишка даже вскочил на ноги от догадки, пронзившей его. – Если столько страшной силы осталось на земле, на которой стоял дом его предков, то он может ею как-то воспользоваться? Ему надо помешать!

– Тебе нельзя туда! – воскликнула Василиса, схватив разгорячённого Мишку за руку. – Ну-ка сядь! Садись, садись, не смотри на меня такими глазами!

Она усадила на траву сопротивляющегося мальчика и взяла в ладошки его упрямое лицо.

– Не смей даже думать об этом, Миша! Никому из нашего рода нельзя приближаться к проклятому месту. Ты слышишь меня? И не отворачивайся, я всё равно знаю, о чём ты сейчас думаешь! – она ещё крепче ухватила голову упрямца, и Мишка беспомощно захлопал глазами, поддавшись суровой силе Василисы.

– Но ведь он…

– Я знаю, он уже начал вредить твоей семье и, возможно, на этом не остановится. Но не забывай, что рядом с тобой бабушка Соня и Прасковья, с которыми он не сможет справиться. Не менее опасен для него и Волк. Так что успокойся, мой мальчик, и выкиньиз головы мысль о том, что ты тайно от всех всё равно найдёшь это место!

Мишка смутился. Он и правда думал сейчас о том, что сам попытается отыскать заброшенный дом, если от него хоть что-то осталось!

– Колдунья, – прошептал он еле слышно, скосив набок глаза.

– Не обижайся, Миш! – девичья рука пригладила светлые вихры. – Ты же сам понимаешь, что тебе никак туда нельзя!

– Ну ладно, ладно, – пробормотал мальчишка, обиженно сбрасывая руку Василисы со своей головы. – Я всё понимаю, не маленький!

– Вот и хорошо! Проводишь меня домой?

– Конечно! А ты познакомишь меня когда-нибудь с Велигором?

– Если не будешь на меня больше обижаться – обязательно! – улыбнулась Василиса.

Глава 19. Директор почуял что-то неладное

– Я чувствую, что это случится совсем скоро, может быть, даже сегодня! – Мишка в нетерпении переминался с ноги на ногу, наклонившись над ящиком с Брестянкой. Он внимательно рассматривал чуть влажную землю, из-под которой вот-вот должны были появиться первые ростки. Пёс тоже не мог усидеть на месте, видимо, и на сурового зверя подействовало волнение мальчика. – Только бы никто не помешал!

Мишка знал, что сегодня вечером Альберт Игоревич собирается посетить театр вместе с Анной Даниловной. Об этом ему сообщила Лиза, с которой он вчера болтал по телефону.

– Зайдёшь ко мне в гости, пока мамы не будет? – с робкой надеждой в голосе спросила она. – Спектакль закончится поздно, а мы бы с тобой поиграли во что-нибудь, а?

– Это было бы здорово, Лиза, но у меня, к сожалению, не получится! – Мишка расстроился, что не сможет увидеть девочку, но бросить Брестянку он никак не мог. Даже зная, что Альберт будет занят, а Бледная Склянка, как всегда, будет находиться под бдительным оком его прабабушки, он не мог позволить себе такой рискованный шаг. А если случится что-то непредвиденное? – Не обижайся, Лизок, просто бабушка попросила меня помочь ей вечером.

Каждый раз, когда приходилось кого-нибудь обманывать, Мишка чувствовал огромную неловкость.

– Жалко! – огорчённо вздохнула девочка. – Ну, тогда в другой раз!

– Я думаю, мы скоро увидимся, Лиза, не переживай!

Ещё долго после разговора Мишка мучился сомнениями. Может, всё-таки стоило согласиться? Ведь Волк всегда будет на месте, даже если что-то вдруг и произойдёт. И сейчас к нетерпению от ожидания первых росточков примешивалось и сожаление, что в этот вечер он не увидит Лизу.

Чуткий пёс почувствовал Мишкины колебания.

«Ты можешь навестить Лизу. Я не отойду от Брестянки ни на шаг!»

– Нет, Серенький, я побуду здесь, – махнул рукой мальчик. – На всякий случай. Мало ли что…

«Иди уж, – подтолкнул Мишку в сторону двери Волк. – Я и без тебя справлюсь».

– Ну ладно! – Мишка решился. – Но я быстро, всего полчасика у Лизы посижу и обратно! Ты даже не успеешь по мне соскучиться!

С довольной улыбкой Мишка, торопливо сбросив с себя рабочий халат, выскользнул из оранжереи и, промчавшись мимо бабы Мани с криком «Баб Мань, я скоро вернусь!», выскочил из школы. Он даже не стал предупреждать девочку, что заедет к ней в гости. «Сделаю сюрприз!» – счастливо улыбнулся он, зажмурившись от яркого солнца.

«Лучше бы я осталась дома с Лизой», – смятенно думала Анна, останавливаясь у нужного ряда. Пока Альберт галантно придерживал сиденье кресла, чтобы его даме было удобнее сесть, Анна случайно заметила выражение его чёрных глаз.

«Как у акулы перед броском», – почему-то пришло ей в голову, но она тотчас же устыдилась своих мыслей и, слегка покраснев под внимательным взглядом, уселась в удобное бархатное кресло.

– Вам нехорошо, Аня? Может быть, в зале очень душно? Принести вам воды?

– Нет, нет, Альберт Игоревич, всё в порядке, вам показалось, – неловко пробормотала она и раскрыла программку, чтобы не смотреть в настойчивые глаза мужчины.

– Сегодня играет отличный состав! – соседка Анны, видимо, заскучав от одиночества, мазнула пальцем с длинным изящным ногтем по сложенному листку и упёрлась в какую-то строчку. – Вот видите, сама Ирина Миронова! Я ещё девочкой восхищалась её потрясающим талантом!

Глаза экзальтированной незнакомки закатились куда-то глубоко, наверное, от восхищения перед неизвестной Анне актрисой, и долго там оставались, пока вновь не вернулись на место. Анна вовремя сдержала желание рассмеяться и вежливо поддакнула.

– Но она ведь довольна молода? Или я что-то путаю?

– Ах, милая моя, нам с вами ещё жить да жить до этого возраста! – жеманно воскликнула женщина, по виду, как определила Анна, годившаяся молодой учительнице в матери. Она кокетливо поправила огромную розовую брошку на зелёной полупрозрачной блузке и мило улыбнулась Альберту, скользнув по его бледному лицу острым взглядом. – Как приятно встретить умных людей! Сразу видно, вы любите театр! Может быть, даже сами из артистической среды?

Её глаза не переставали ощупывать ещё более побледневшее лицо мужчины.

– Альберт Игоревич – директор школы, – пояснила Анна, улыбнувшись назойливой соседке.

– Ах, директор! – всплеснула руками та и всем своим могучим телом развернулась в сторону Альберта, вдавив учительницу в спинку кресла. – Какая трудная профессия! Представляю, как вам тяжело с нынешними сорванцами!

– Скорее, с их родителями, – пробурчал Альберт, нервно стукнув пальцами по подлокотнику.

– Когда у меня появятся детки, я с удовольствием отдам их в вашу школу! – умильно воскликнула женщина, ещё больше напирая объёмным бюстом на Анну. Если бы неуёмная соседка сидела около Альберта, то точно заглотнула бы его в себя.

– Извините, дамы, я на минутку, – не выдержал Альберт Игоревич, вскочил со своего места и бросился вверх по длинному проходу, чуть не сбив с ног какого-то старичка.

– Ах, какой замечательный у вас муж! – дама наконец-то отодвинулась от Анны, и та смогла вздохнуть свободно.

– Ну что вы, мы с Альбертом Игоревичем просто вместе работаем! – пояснила Анна и, разглядев в круглых глазах соседки вспыхнувшее пламя, развеселилась.

– Понимаю, понимаю, – рассеянно кивнула дама, думая уже о чём-то своём. – Наверное, билеты в школе распространяли для своих сотрудников?

– Что-то вроде этого, – подтвердила Анна.

– Что же он супругу свою не взял? – совершенно недвусмысленно поинтересовалась женщина, в волнении ожидая ответ.

– Альберт Игоревич не женат, – любезно произнесла учительница.

– Да что вы! – всплеснула руками дама и заколыхалась всем своим телом. – Такой мужчина, и один!

– Наверное, не встретил ещё свою единственную, – подлила масла в огонь Аня. – Вы же знаете, какие сейчас избалованные женщины!

– Не все, не все, – нервно воскликнула соседка, сложив пухлые ручки на своей груди. – Встречаются и в наше время достойные невесты!

– Ну конечно! – Анна заговорщически прошептала: – Вы знаете, у него очень тонкий вкус! Ему не нравятся девушки, которые считаются нынче эталоном красоты, эдакие худышки эфемерные! Наверное, не в то время родился наш Альберт Игоревич!

Анна сокрушённо покачала головой и отодвинулась от порозовевшей от волнения дамы. Та же, открыв маленькую зелёную сумочку, трогательным котёнком лежащую на полных коленях, достала небольшое круглое зеркальце и, близоруко всмотревшись в своё отражение, стала что-то спешно в нём поправлять. Затем с треском захлопнула крышечку и с довольным видом вздохнула.

Откуда-то сверху раздался требовательный звук театрального звонка.

– Но где же наш Альберт Игоревич? Уже третий звонок прозвенел! – Дама даже привстала с кресла, чтобы внимательно разглядеть наполнившийся зал.

– Сейчас подойдёт, не переживайте! – Анна Даниловна рада была долгому отсутствию директора и совсем не торопила его возвращение.

– Да-да, – вновь грузно плюхнулась в кресло женщина и замерла в ожидании.

Через минуту, когда свет в зале стал затухать и первые аплодисменты пронеслись по всему пространству, её громкий шёпот заставил Анну вздрогнуть.

– Может быть, с ним что-то случилось?

– Не думаю. Давайте ещё подождём. Смотрите, действие уже начинается!

Впрочем, Анна и сама начала нервничать. Может быть, на самом деле что-то произошло? Она нашарила в сумочке телефон и вгляделась в дисплей. Пропущенный звонок от Лизы? Не раздумывая более ни секунды, она вскочила с кресла и, пригибаясь, выбежала из зала.

Странно, но Альберта нигде не было. Волнуясь, Анна набрала домашний номер и услышала весёлый голос свой дочери.

– Лизонька, как ты? Ты мне звонила, а у меня ведь звук был отключён.

– Всё хорошо, мамочка, мы с Мишкой играем в лото!

– С Мишей? – удивилась Аня.

– Да, мамочка! – радостный голос девочки не оставлял сомнений, что она совершенно счастлива. – Он пришёл ко мне в гости! А как у тебя? Спектакль нравится?

– Ты знаешь, солнышко, спектакль начался, но я пока вышла из зала. Альберт Игоревич куда-то ушёл и ещё не вернулся.

– Ушёл и оставил тебя одну? – недоверчиво переспросила Лиза.

– Я пока не знаю, милая, сейчас поищу его. Играйте, дети!

– Что случилось, Лиза? – Мишка застыл с деревянным бочонком в руке. – Маме не нравится спектакль?

– Она его ещё не смотрела. Альберт Игоревич куда-то ушёл, и мама собирается его искать.

– Как ушёл? Из театра?

– Не знаю, Миш. Он вышел на минутку, но до сих пор не вернулся.

– Вот чёрт! – с досадой вскрикнул мальчик. Сердце его нервно застучало, как всегда, когда случалось что-то нехорошее. – Лиза, ты не обидишься, если я сейчас уйду?

– Почему, Миша? Из-за директора?

– Да, то есть нет. Ты не спрашивай меня, хорошо? Но мне очень-очень нужно уйти. Пожалуйста, не обижайся, ладно? Я тебе потом всё объясню!

– Конечно, иди! И не переживай, я нисколечки не обижусь! Честное слово!

– Спасибо тебе, Лиза! – Мишка пожал маленькую ладошку и бросился в коридор обуваться. – Я захлопну дверь сам!

– Хорошо, Миша! Я не знаю, что у тебя там стряслось, но будь осторожен…

– Обещаю!

Не задерживаясь на площадке, Мишка кубарем скатился вниз и выскочил из подъезда.

«Серый, Серенький!» – мысленно позвал Мишка пса, стремительно набирая скорость.

«Я на месте».

«Ты один? Альберт Игоревич ушёл из театра и может быть уже рядом с тобой. Будь осторожен. Я уже бегу!»

«Понял. Жду», – коротко ответил пёс и принюхался. Никаких новых запахов поблизости. Он взлетел на старый стол, стоящий у входной двери, и внимательно оглядел школьный двор. Никого. Бесшумно спрыгнув вниз, Волк пробрался к дальнему тёмному углу и здесь, уставившись немигающими глазами на ящик с посаженным сокровищем, замер.

«Несносные женщины!» – думал Альберт, широкими шагами поднимаясь к выходу, и чуть не сбил с ног какого-то старичка, подслеповато ищущего своё место.

– Извините, – буркнул директор, обходя неожиданное препятствие.

«Сидел бы дома, старый хрыч! Еле ходит, а туда же, в театр его понесло!» – сварливо пронеслось у Альберта в голове.

– Ничего-ничего, молодой человек, я сам виноват, задумался, – смущённо улыбнулся дедуля и покрепче ухватился за свою трость.

Поморщившись, словно от зубной боли, Альберт Игоревич добрался до распахнутых дверей и вышел из зала. Там он огляделся. Нарядно одетые люди, не спеша, переговариваясь и улыбаясь, бродили по огромному светлому фойе. Завидев невдалеке табличку «Театральное кафе», Альберт, не раздумывая, сделал шаг в ту сторону, как вдруг будто холодная мерзкая змея проползла у него по спине, цепляясь за кожу чем-то острым, а затем забралась куда-то глубоко в желудок и там успокоилась, свернувшись в ледяной клубок.

«Что-то случилось!» – громко застучала в висках кровь, и директор, чтобы не упасть, оперся ослабевшей рукой о подоконник. Его тошнило от какого-то страшного предчувствия.

– Мужчина, вам плохо? – заглянула ему через плечо юная девица, испуганными глазами вглядываясь через толстые линзы очков. – Ой, здравствуйте, Альберт Игоревич!

– Здравствуй, Соколова, – узнал Альберт свою ученицу. – Иди, иди, уже всё хорошо.

– Вы уверены, Альберт Игоревич? Может быть, врача поискать?

– Не нужно, Наташа, спасибо. Возвращайся к своим, – он дёрнул головой в сторону группки молодых людей, стоящих чуть поодаль.

– Ладно, – не стала настаивать девушка. Она направилась к своим друзьям и уже не могла видеть, как директор выпрямился и с решительным выражением лица пошёл в сторону стеклянных дверей, за которыми хорошо просматривалась вечерняя улица. Одна единственная мысль назойливо крутилась у него в голове, и она никак не была связана с сегодняшним спектаклем.

Глава 20. Брестянка в опасности!

«Серый, есть новости?» – Мишка уже заворачивал за угол, всё ближе подходя к дому Тапкиных.

«Я его чувствую. Он где-то рядом».

«Насколько рядом?»

«Скорее всего, уже в школе».

«Чёрт! – досадливо разрубил воздух рукой Мишка и ещё больше разволновался, заметив знакомый автомобиль перед крыльцом. – Серый, я попробую зайти через другой вход!»

Он обошёл здание справа и, настороженно окинув взглядом пустынную улицу, подошёл к незаметной серой дверке. Уже давно Мишка приспособился открывать нехитрый замок, не прибегая к посторонней помощи. Надавив на дверь всем своим телом, он просунул в узенькую щель тонкую металлическую пластинку, которую всегда носил с собой в кармане. Покапризничав минутку, замок поддался. Ловко протиснулся Мишка в приоткрывшееся пространство и мягко прикрыл за собой дверь. Мрачное помещение настолько было изучено мальчишкой, что для его преодоления уже не требовалось света. Лишь несколько шагов отделяло Мишку от другой двери, и он сделал их в нарастающем волнении под неумолкающий лай Волка.

С неистово колотящимся сердечком мальчик пробежал оставшиеся метры до внутреннего входа в оранжерею и осторожно заглянул в огромный зал. На другом его конце, около открытой двери во двор, металась высокая мужская фигура. Ещё одна суетилась рядом, и в ней Мишка с удивлением узнал бабу Маню. Голоса взрослых гулким эхом разносились по всему пространству, перемешиваясь с яростным лаем Волка. Мишка присел и боком, стараясь не выходить на открытые пространства, прячась за огромными кадками и прикрываясь высокими стеблями, добрался до Брестянки. Здесь он смог уже приподняться и, защищённый со стороны входа плотной зелёной стеной спутанного вьюна, вслушался в разговор.

– Я и сама не понимаю, отчего пёсик так лает! – баба Маня никак не могла подойти к Волку, грозно рычащему на директора. – Может быть, у него что-то болит?

– Я давно говорил, что нужно выкинуть это мерзкое животное обратно на улицу. Здесь школа, а не зверинец!

Альберт сжимал в руке толстую палку. Его негодование достигло тех пределов, когда последствия могут стать непредсказуемыми.

– Ну что вы, Альберт Игоревич! – обиделась за собаку баба Маня. – Наш Волчок смирный и детей никогда не обижал!

– До поры до времени! Вы же видите, Мария Ильинична, он взбесился. Нужно срочно вызывать специалистов для его усыпления!

– Что вы такое говорите! – баба Маня схватилась за сердце. – Как можно живую собаку?..

– Это нужно было сделать уже давно! – Альберт засунул руку в карман, отчего пёс стал заливаться ещё громче, и вытащил массивную чёрную трубку телефона.

– Альберт Игоревич! – схватила мужчину за руку побледневшая старушка. – Лучше позвоните Аннушке, Анне Даниловне, уж она-то быстро справится с пёсиком! Не берите грех на душу, прошу вас!

То ли её умоляющий голос, то ли затихший в этот момент лай благожелательно подействовали на директора, и он, с минуту помолчав, кивнул.

– Хорошо, пусть Анна Даниловна разбирается сама.

Нажав на несколько кнопок, он поднёс трубку к уху, откинул палку в угол и вышел во двор. Баба Маня торопливо выбежала следом.

– Анна Даниловна? Где вы сейчас находитесь? Я попрошу вас приехать в школу. Да… – последние его слова были совсем не слышны мальчику, потому что Альберт всё дальше и дальше отходил от закрытых дверей. Старушка семенила за ним.

– Какое-то время мы выиграли! Спасибо, Серенький! – нагнувшись, чуть ли не ползком добрался до пса Мишка и обнял того за мощную шею.

«Надо задержать Анну, – ответил зверь. – При ней я не смогу сдерживать директора».

– Как же мы её остановим?

«Думай, Миша!»

«Как же быть?» – мысли мальчика хаотично закрутились в голове.

Наверное, сначала нужно узнать, где сейчас Анна Даниловна! Он опустился на пол прямо возле стола и прикрыл глаза. Ещё больший рой назойливых мыслей закружился перед ним, мешая своим мельтешением, и Мишка досадливо махнул рукой перед глазами. Как ни странно, это помогло. Он совершенно ясно увидел освещённую вечерними огнями улицу, на которую из высоких стеклянных дверей смотрела учительница.

Ещё в театре, понял мальчик. Значит, будет здесь не раньше, чем через полчаса.

Какой-то женский голос окликнул Анну сзади, и Мишка увидел большую даму, довольно резво подходящую к учительнице.

– Как, Анна Даниловна, вы уже уходите? – с удивлением спросила она. – И не досмотрите спектакль до конца?

– Мне срочно нужно в школу, Капитолина Аркадьевна. Альберт Игоревич попросил ему помочь.

– Ну надо же, какие вы трудяги! – всплеснула руками великанша. – Даже на каникулах не бережёте себя!

Анна в ответ только улыбнулась.

– Всего доброго, Капитолина Аркадьевна, была рада нашему знакомству…

Она повернулась было к выходу, но тяжёлая рука опустилась на её плечо.

– Знаете что, я, пожалуй, пойду с вами, Анна Даниловна!

– В школу?

– А почему бы и нет? Этот спектакль я уже видела, а помочь хорошим людям – дело не менее важное.

– Но…

– Идёмте, дорогая Анна, не будем терять попусту времени!

И, подхватив молодую женщину под руку неслабой хваткой, настойчивая дама, как неустрашимый крейсер, понеслась вперёд.

«Такую, пожалуй, не остановишь!» – в ужасе подумал Мишка. Он открыл глаза, почувствовав усталость. Всё-таки видеть чужими глазами – не самое лёгкое занятие! Но уж через минуту, немного придя в себя, мальчик вновь погрузился в женские мысли.

– Вы знаете, Аннушка, я очень люблю собак!

Анна уже поведала своей попутчице, зачем директор попросил прийти учительницу в школу, и сейчас она, не смея вставить ни слова в разразившийся монолог, выслушивала трогательную историю о какой-то собачке, которая жила у Капитолины в детстве.

– Представляете, ровно через год, как наш Малыш потерялся, открываю я утром входную дверь, собираясь выйти погулять, а на пороге сидит он! Такой грязный, дрожащий, он смотрит на меня печальными глазками и плачет! Да-да, огромные слёзы стекают у него по обвисшей шерсти! – Капитолина шмыгнула носом и громко высморкалась в платок. – Даже сейчас не могу говорить об этом спокойно!

Анна почти не вслушивалась в слова говорливой соседки, лишь кивала головой и поднимала брови, сама же в это время думала совершенно о другом. Её мысли крутились вокруг непонятного поступка мужчины, который так неожиданно сбежал из театра.

– Приношу свои огромные извинения, Анна Даниловна, но срочные дела заставили меня уйти, не попрощавшись! – позвонил он ей в ту минуту, когда она, недоумённо оглядывая пустое фойе, уже собиралась подойти к служащим театра.

– У вас что-то случилось, Альберт Игоревич? – вежливо поинтересовалась она, хотя, если признаться честно, ей совсем не хотелось ничего знать о его делах.

– Нет-нет, всё в порядке. Смотрите спектакль без меня, Анна, ещё раз прошу меня извинить!

Что такое срочное могло так неожиданно изменить его планы? Аня удивлённо покачала головой. И когда почти час спустя ещё один звонок нарушил её спокойствие в тот момент, когда она, очарованная спектаклем, расслабленно сидела в своём удобном кресле, её удивление переросло в полнейшую оторопь.

– Я попрошу вас приехать в школу.

– Вы сказали, в школу, Альберт Игоревич? – не поверила своим ушам Аня.

– Да, Анна Даниловна. Ваша собака ведёт себя очень агрессивно, бросается на нас с Марией Ильиничной, устроила тут невесть что!

– Но Серый же заперт в оранжерее?!

– Приезжайте, Анна Даниловна, на месте разберётесь. И прошу вас, поскорее, иначе мне придётся вызвать специальную службу!

«Странный вечер у меня получился, – думала Анна, вполуха прислушиваясь к монотонному голосу Капитолины. – И что могло приключиться с Волком? Ещё менее понятно, каким образом пёс, находящийся за закрытыми дверями оранжереи, может бросаться на людей, стоящих на улице?»

– Ой, смотрите, котёночек! – задумавшаяся Анна налетела на внезапно остановившуюся Капитолину, которая, преградив ей путь своим объёмным телом, показывала рукой куда-то наверх. – Совсем крошка! Как он туда попал?

Анна подняла голову. На высоком дереве среди густой листвы еле виднелся маленький шевелящийся комочек, издающий жалобное попискивание. Завидев людей, комочек заверещал ещё жалостливее, беспомощными лапками цепляясь за тонкую ветку.

– Нужно скорее снять его оттуда! – громогласно воскликнула Капитолина. Она скользнула внимательным взором по улице, надеясь найти что-либо подходящее вместо лестницы, но увы, ни на чём не остановился её взгляд. Тогда она придирчиво осмотрела изящную фигурку Анны, и глаза её зажглись радостным блеском.

– Будете забираться вы, Аннушка!

– Я? На дерево?! – опешила та.

– Конечно! Вашей опорой буду я!

– Но…

– Да не переживай, Аннушка, – хохотнула могучая женщина. – Я и не таких поднимала!

– Вы в молодости баловались штангой? – робко пошутила Аня.

– Почти в точку, милая. Когда-то у меня был свой номер в цирке «Капа и Зизи»! Капа – это я, – стукнула себя в грудь женщина. – А Зизи – мой напарник, мой Зяма Бубликов, самый могучий борец в нашей труппе. Я тебе когда-нибудь расскажу эту историю, Аннушка, а сейчас давай-ка спасать бедное животное! – И, не слушая возражений, она подтолкнула растерявшуюся Аню к дереву.

– Фигурка у тебя ловкая, получится. Вот смотри, видишь эту ветку? – Капитолина показала рукой вверх, на толстую ветвь, начинающуюся довольно высоко. – Тебе нужно дотянуться до неё.

– Ого! – задрала голову вверх Анна.

– Это не трудно! Сначала ставишь одну ногу сюда, – Капитолина упёрлась спиной в ствол дерева, сцепила руки в замок и немного присела, – и держишься за мои плечи. Затем, на счёт «три» я встаю, а ты в этот момент подтягиваешь вторую ногу и хватаешься за ветку. Дальше совсем не сложно – перемещаешься мне на плечи и достаёшь нашего альпиниста. Плёвое дело!

«Ну и тётка!» – удивлённо наблюдал за женщиной Мишка. Когда он заставил котёнка забраться на это дерево, надеясь на нескорое его спасение двумя дамами, ему даже в голову не могло прийти такое развитие сюжета!

– Вы знаете, Капитолина Аркадьевна, я панически боюсь высоты! Может быть, найдём другой выход?

– Ну… Мы можем, конечно, поменяться местами, – протянула задумчиво Капитолина, оглядывая тонкую женскую фигурку, – но боюсь, спасать тогда придётся двоих!

– Вы шутите, Капитолина Аркадьевна, а ведь я в детстве даже на балкон второго этажа выйти не могла, так боялась!

– Эх, девочка, тебя бы к нам в труппу, да сразу к Зяме, он бы все страхи из тебя вытряхнул! Ну что, будем спасать усатого или дальше пойдём?

– Будем, Капитолина Аркадьевна, будем, – обречённо вздохнула Анна.

Она сняла босоножки, подтянула наверх подол длинного вечернего платья и повесила сумочку на сучок. Затем, положив ладони на плечи Капитолины, поставила на протянутые руки левую ногу и, долго примериваясь, попыталась забросить и правую, но увы, равновесие удержать ей так и не удалось. Даже со второй попытки. И с третьей.

– Не получается, Капитолина Аркадьевна! Я боюсь упасть и вас потянуть за собой!

– Забудь обо мне, смотри только на эту ветку вверху! За меня не волнуйся, меня не мог повалить даже Зяма, а уж тебе-то с твоим весом, тьфу! Ну что, готова? Пошла!

– Ладно, – пробормотала сквозь зубы Анна, на секунду замерла, собрав всю решимость, на которую она была способна, и моментально, как опытный акробат, совершила взлёт, крепко захватив ветку руками. Так же решительно она переместилась на женские плечи и оказалась наверху.

– Да ты прирождённая акробатка! Как лихо-то взлетела! – протрубила снизу женщина. – Ну что, где там наш малец?

– Сейчас поищу, – гордясь собой, воскликнула Анна и вытянула шею вверх. – Кис-кис-кис!

Тихое мяуканье послышалось совсем близко и, повернув голову направо, Анна оказалась лицом к лицу с испуганными круглыми глазами.

– Ну, привет, верхолаз! Что ты на меня так смотришь, что, не похожа я на бородатого спасателя? – Раскрасневшаяся девушка, подцепив одной рукой мяукающего котёнка, прижала его к себе. – Ну что, возвращаемся на землю?

– Нашла разбойника-то, Аннушка?

– Нашла, Капитолина Аркадьевна! Спускаюсь!

Стараясь сильно не прижимать к себе пушистого зверька, Анна опустилась вновь на сильные руки Капитолины и, выпустив из руки ветку, обхватила женские плечи.

– А теперь гвоздь программы! – услышала она и, совершенно неожиданно для себя, оказалась подкинутой в воздух.

– Ой, – только и смогла вскрикнуть бедняга, когда её бережно опустили на землю.

– Алле ап! – хлопнула в ладони великанша и довольно улыбнулась. – А ты боялась!

– Ну вы даёте, Капитолина Аркадьевна! – У Анны дрожали ноги, и она прислонилась к дереву, так надёжно стоящему на земле.

– Называй меня просто Капа, милая! И давай сюда этого балбеса! – Капитолина заграбастала кроху в свои руки и прижала к щеке. – И что тебе понадобилось на этом Эвересте, малыш?

– Мявк, – сдавленно ответил котёнок.

Кажется, в человеческих руках ему понравилось ещё меньше, чем на вершине дерева. Не медля ни секунды, он выскользнул из рук Капитолины и, даже не оглянувшись на своих спасителей, стремительно скрылся в тёмной подворотне.

– Вот негодник, даже спасибо не сказал! – укоризненно посмотрела вслед беглецу Капитолина и отряхнула руки. – Ну что, Аннушка, одно доброе дело мы с тобой сделали, идём спасать другого зверя?

– Идёмте! – Анна застегнула ремешки босоножек, поправила платье, и взяла под руку свою попутчицу. – Капитолина Аркадьевна, вы прелесть! Я таких сильных женщин ещё никогда не встречала!

– Ну что ты, Аннушка, разве что-то осталось от моей былой силушки? Видела бы ты меня раньше, лет этак… – Капитолина хитро прищурилась и продолжила: – пять назад!

– Расскажите, Капитолина Аркадьевна! Пожалуйста!

– Это долгая история, Аннушка. Но если тебе интересно…

– Очень интересно!

– Я ведь из цирковой семьи, девочка. Моя прапрабабка когда-то совершенно невероятным образом сбежала из дома с заезжим укротителем львов, и с тех пор…

Продолжение интересного рассказа Мишка уже не слышал. Что-то больно ткнулось ему в ногу, и он распахнул глаза.

«Альберт возвращается. Вставай!»

Тут же вскочив, Мишка опять укрылся за плотной зелёной стеной и замер. За окном, словно дождевые капли, что-то монотонно стучало по водосточной трубе. А может быть, это и был дождь? К сожалению, отсюда, из самого дальнего и тёмного угла огромного помещения, этого было не разглядеть.

«Ну и хорошо, если пошёл дождь, – подумал мальчик. – Может быть, он заставит Альберта Игоревича уйти домой?»

«Пить, пить», – вдруг послышалось совсем рядом. Голосок был таким явным, что Мишка озадаченно повертел головой, пытаясь найти его обладателя.

«Показалось, что ли?» – не увидев никого вокруг, удивился он.

А потом до него дошло. Это же Брестянка!

«Пить!» – донеслось опять из неглубокого ящика, рядом с которым прятался Мишка.

– Брестянка, это ты?

Мишкин вопрос не остался без ответа.

«Брестянка – это я. Пить, Миша, пить…»

– Сейчас, сейчас, – засуетился обрадованный мальчишка и вытащил из-под стола свой рюкзачок. – Подожди немного, милая Брестяночка!

Он тихонько пошарил рукой в тёмных недрах мешка и извлёк оттуда небольшой керамический кувшинчик. Уже несколько недель собирал в этот сосуд Мишка утреннюю росу, и каждый день поил ею драгоценные семена.

– Вот! – три капельки упали в тёмную почву. – Я чувствую, что совсем скоро тебя увижу, дорогая Брестянка!

«Совсем скоро…» – прошелестело в ответ.

Ещё темнее стало вокруг. Мишка прислушался – кажется, за стенами флигеля не на шутку разыгралась непогода. Где-то вдалеке прогремел гром, с каждым ударом приближаясь всё ближе, пока не обрушился и на школу со всей своей силой. «Как же Анна Даниловна добежит?», – волнуясь, подумал Мишка. Он, ещё будучи совсем малышом, до ужаса боялся грозных раскатов неба, и единственной защитой в такие страшные для него мгновения были мамины объятия. Сейчас-то Мишка считал себя вполне взрослым человеком, но сердечко его всё равно сжималось от неприятного страха перед этой стихией.

«Ох, – ещё сильнее вздрогнул мальчик, услышав невдалеке стеклянный звон. – Кажется, окно разбилось! Ну и ветрище!»

В одну секунду со звуком бьющегося стекла по Мишкиным ногам пробежала волна холодного воздуха. А следом за ним в душное помещение ворвались голоса.

– Давненько я такой ливень не видала! – низкий громкий голос, несомненно, принадлежал этой удивительной женщине, Капитолине Аркадьевне. Мишка осторожно раздвинул руками спутанные ветки вьюна и высунул нос.

Анна Даниловна, вошедшая вслед за своей недавней попутчицей, была мокрой насквозь. Вода маленькими ручейками стекала с её волос по лицу, и Анна смешно отфыркивалась, как щенок, которого заставили купаться.

– Глядите-ка, Капа! – Она собрала руками подол длинного платья и с силой отжала мокрую ткань. Уже не ручейки, а полноводная река заструилась вниз, образовав вокруг Ани небольшое озерцо.

– Да… – протянула дама, – тебе бы в сухое переодеться!

– Нам обеим это не помешает, правда, Серенький? – Аня подмигнула псу, который крутился возле неё. – Только где взять подходящую одёжку?

Она посмотрела на Капитолину.

– Может быть, я найду какой-нибудь рабочий халат, пока ваша одежда будет сохнуть? – с сомнением произнесла она, оглядывая далеко не худенькую фигуру новой подруги.

– Ну что ты, не нужно мне ничего! Ты ещё не знаешь Капу, никакой ливень вместе с градом и ураганом мне не страшен! Высохнет и так, на мне! – Капитолина звонко похлопала себя по объёмному животу, встряхнула мокрыми волосами, скрутившимися в забавные медные завитки, и оглушительно чихнула.

– Ну вот, я же говорила! – обеспокоенно воскликнула Анна. – Нужно срочно что-то искать!

– А я вам сухонькое принесла переодеться! – с этими словами в дверь оранжереи, неловко протискиваясь с раскрытым чёрным зонтом, зашла баба Маня. Она бережно прижимала к себе какой-то разноцветный ворох.

– Какая прелесть! – Капитолина радостно всплеснула руками.

– Вы добрый ангел, баб Мань! – Анна поцеловала старушку в щёку. – Но откуда у вас эти вещи?

– Да это ещё бабки моей Евдокии одёжка.

– Евдокии Тапкиной? – ахнула Анна. – Той самой?

Она восторженно и с каким-то благоговением взяла в руки что-то синее. Мишка сначала даже не понял, что это, пока Анна Даниловна не развернула ткань.

– Невероятно! – прошептала она, рассматривая богато украшенный длинный сарафан небесного цвета. Ярчайший блеск разноцветных каменьев притянул к себе все женские взоры.

– А это что такое? – Капитолина вытащила из кучки какую-то ярко-красную вещицу. – Ёшкин кот, вот это да! Кем была ваша бабка, Мария Ильинична? Особой королевских кровей?

– Ну что вы, милочка! – зарделась баба Маня. – Всего лишь актрисой.

– Ничего себе актриса! – пробормотала Капитолина, достав из вороха одежды ещё какое-то платье, переливающееся изумрудным блеском павлиньих перьев.

– Не просто актрисой, Капа, а гениальной! – Анна провела пальчиком по длинному ряду цветных камушков, отчего те засверкали ещё ярче. – Ею гордился весь наш город. Не было в то время человека, который бы не знал Евдокию Тапкину! Баб Мань, такую красоту надо бы в музей отдать!

– Ни в коем случае, Аннушка! – испугалась старушка и прижала к себе драгоценные вещи, как будто уже сейчас надо было с ними расставаться. – Бабка моя была против такого поклонения. Она и при жизни была невероятно скромной, всегда считала себя незаслуженно осыпанной наградами. А перед кончиной своей мне строго наказала никаких музеев и памятников ей не создавать, а вещами пользоваться, как обычными. Мне-то они великоваты будут, а вот Капитолине подойдут!

– Мне? – ахнула изумлённая Капа. – Я могу это померить?

– Я, как увидела вашу ладную фигуру, милочка, сразу о бабке-то и вспомнила. Она ведь тоже девушка справная была, природой не обделённая, – баба Маня вложила в руки смятенной Капитолины одежду и подтолкнула её к двери. – Идите уж переодевайтесь. И ты, Аннушка, не стой, ежели не хочешь заболеть.

– Да, да, Капочка, пойдёмте, – потянула Анна за руку Капитолину в сторону подсобной комнаты. – Баба Мань, дождитесь нас, пожалуйста, ладно? Я же про Серого так и не узнала!

– Да куда ж я денусь, милая, коли дом тут мой?

– Мы мигом!

Но прошло не так мало времени, прежде чем две женщины, смеясь и переглядываясь, появились в оранжерее.

«Мерили наряды, наверное», – понимающе подумал Мишка.

Капитолина, точно королева, гордо вышагивала в таком красивом красном платье, что даже Мишка ахнул. Длинный коралловый подол плыл за ней, как шлейф за кометой.

– Ах, красотища! – баба Маня приложила ладони к щекам, да так и осталась стоять, в восхищении взирая на статную фигуру. – Уж как бы моя бабуля радовалась, если бы знала, что не лежит её одёжка в сундуке, как прежде, а сверкает на такой красотке!

– Ой, скажете тоже, Марь Ильинична! – махнула рукой Капитолина, но было видно, как пришлись ей по сердцу слова старушки. – В таком платье любая дурнушка будет себя принцессой чувствовать!

Она сделала несколько плавных шагов вдоль цветочных грядок, при этом так уморительно хлопая ресницами и томно жеманничая, что даже пёс тихо фыркнул, наблюдая за женщиной из-под стола.

– Не будете ли вы так любезны принести мои золотые туфельки, сударь? – растягивая слова, произнесла Капитолина и, резко повернувшись, столкнулась лицом к лицу с вошедшим в этот момент в оранжерею Альбертом.

– Какие туфельки? – ошарашенно отпрянул директор. – Что у вас тут происходит?

– Здравствуйте, Альберт Игоревич! – не растерялась бывшая циркачка и таким взглядом полыхнула в его сторону, что вмиг стали пунцовыми бледные щёки Альберта. Он неосознанно сделал шаг назад и схватился рукой за дверной косяк. – Что же вы так быстро покинули нас в театре?

– Э-э-э… Срочные дела, – прохрипел директор и ещё сильнее вжался спиной в закрытую створку двери. В глазах его промелькнуло что-то непонятное.

– Ну ничего! – весело расхохоталась Капитолина Аркадьевна. – Я сама пришла к вам в гости! И уже познакомилась с доброй хозяйкой этого дома, Марией Ильиничной!

При этих словах опять что-то недоброе пробежало в чёрных глазах, и, быстро скользнув взглядом по старушке, Альберт посмотрел на Анну.

– Ещё раз приношу свои извинения, Анна Дани…

– Мы уже простили вас, милый Альберт Игоревич! – перебила директора Капитолина и легонько щёлкнула его по руке. – К тому же, если бы не ваши дела, я бы не скоро смогла выбраться сюда. Согласитесь, вновь увидеть таких замечательных людей – просто чудесно, не правда ли?

– Да-да, – пробормотал Альберт. – Вы извините, но мне нужно…

– Ну конечно, я понимаю вас! Вы, как радушный хозяин, готовы показать мне ваши владения! И я нисколько не буду сопротивляться этому!

– Но…

– Вы хотите сказать, что за пять минут не сможете мне всего показать? Ах, поверьте, я никуда не спешу, Альберт Игоревич!

Капитолина подхватила потерявшего дар речи мужчину под руку и, подмигнув еле сдерживающей смех Анне, потянула его во двор. Дверь за ними захлопнулась с громким треском. На минуту в помещении застыла тишина.

– Как она его, а? – восхищённо посмотрела на Анну старушка. – Вот это женщина!

– Бывшая циркачка! – гордо, будто родной сестрой, похвалилась Анна. – Окрутить мужчину для неё – раз плюнуть!

– Ишь ты! Оно и хорошо, а то что же, такой солидный господин и не женат! – баба Маня улыбнулась каким-то своим мыслям и ласково посмотрела на собеседницу. – Тебе-то он не пара, Аннушка, а Капитолине нашей в самый раз!

– Да что вы такое говорите, баб Мань? – покраснела Анна.

– Чай, не слепая, милая! Вижу, как обхаживает он тебя, как смотрит внимательно. Будто купец товар выбирает. Да только не про него девка-то, не про него!

– Баб Мань!..

– Что – баб Мань? Али не права я? Да ты не смущайся, Аннушка, я ведь чувствую твои сомнения, будто свои собственные. Был и в моей жизни один такой…

– Какой, баб Мань?

– Сватался как-то ко мне молодец один. Сам из себя беленький, вот что твой волос, а мысли у его не так просты оказались. Хорошо, бабка Евдокия моя тогда жива ещё была, всю картинку передо мной нарисовала, как несчастна я буду, коли замуж за него пойду. А ведь тоже златые горы сулил. Наверху работал он, у власти, – пояснила старушка. – А я-то никогда красоткой не была, так, заморыш неприглядный. Верно, происхождение моё не давало ему покоя, хотел породниться он с нами. Да не удалось!

Старушка обняла притихшую Анну.

– Я ведь из-за Лизы, – прошептала та еле слышно.

– Для твоей доченьки важнее видеть маму счастливой, разве нет?

– Но я…

Анна замолчала. Невидящими глазами смотрела она на старушку, как будто взгляд её переместился внутрь, в своё собственное сердце.

– Ну, не буду мешать тебе, милая! Гляжу, пёсик наш успокоился, уж не рычит грозно.

– Да, баб Мань, – встрепенулась Анна, – а что такое с ним было-то? Мне ведь Альберт Игоревич сказал, что Серый на вас бросается, будто даже взбесился, что ли?

– Он у нас очень умный, наш Волчок! – погладила довольно зажмурившегося пса старушка. – И в людях толк знает, да, дружок?

Волк посмотрел прямо в старческие глаза и слегка качнул головой.

– Вот я и говорю, – улыбнулась баба Маня. – Пойду я, Аннушка. И ты не задерживайся, гляди-ка, на улице уже темно!

– Да, баб Мань, Капу дождусь только и сразу домой.

– Ты уж не серчай на меня, дочка, за мой язык-то! – заглянула в зелёные глаза старушка.

– Ну что вы, баб Мань! – воскликнула Аня. – Не только не обижаюсь, но ещё и спасибо должна сказать. Я ведь…

Резкий хлопок, донёсшийся из глубины помещения, заставил Анну замолчать и удивлённо поднять брови.

– Что там такое? – она сделала несколько шагов вперёд и, к ещё большему своему удивлению, увидела Мишкину макушку, выглядывающую сквозь густые листья вьюна. – Миша??

– Ч-ч-ш-ш, – приложил палец к губам мальчик, на секунду обернувшись к ней.

Изумлённая Анна оглянулась на старушку. Через несколько секунд они обе уже стояли возле небольшого деревянного ящичка, над которым с каким-то непонятным трепетом нагнулся Мишка. Три пары глаз в изумлённом восхищении уставились на содержимое этого неглубокого пространства. Да и было чем любоваться – над землёй возвышался полупрозрачный тоненький стебелёк необычайного серебристого цвета, внутри которого, точно нитка накаливания, светилась жёлтая дорожка. Но что оказалось самым странным – он рос прямо на глазах и был уже почти вровень с бортиком ящика. Анна зажала себе рот рукой.

«Этого не может быть!» – смятенно пронеслось у неё в голове, и она часто-часто заморгала, надеясь, что наваждение исчезнет. Но загадочное растение продолжало неумолимо, вопреки всем законам ботаники, подниматься ввысь. Лишь через минуту верхушка стебля остановилась и замерла, покачиваясь над деревянными стенками.

Никто не проронил ни слова.

Какое-то время спустя раздался протяжный собачий вздох. Этот звук словно встряхнул оцепеневшую Анну, и она, нехотя оторвав взгляд от странного цветка, посмотрела на мальчика.

– Миша, что это было?

– Чудо! – прошептала баба Маня. Она сняла очки, которые нацепила на нос пять минут назад, и провела дрожащей рукой по своим глазам. – Никогда прежде такого не видывала!

– Миша, скажи что-нибудь! – Анна потрясла молчащего мальчика за плечо.

– Анна Даниловна, да я сам не знаю! Вы же помните, что эти семена мне дала бабушкина подруга…

– Помню, помню, бывшая балерина, – нетерпеливо воскликнула Анна. – Но ты можешь мне объяснить, каким образом растение может так быстро расти? Это просто невозможно!

– Мишенька, про какую балерину ты говоришь? – баба Маня опять надела очки и внимательно посмотрела на растерявшегося мальчика. – Я в нашем городе многих знаю. Уж не Ксения Трепыхаева ли?

– Нет, баб Мань, не Трепыхаева. Бабушкина подруга совсем из другого города, далеко-далеко отсюда.

– А-а-а… – разочарованно протянула старушка, – тогда, конечно, я не знакома с этой дамой. Но скажи мне, дружок, как называется это чудо?

Баба Маня бросила взгляд на удивительный стебель и вскрикнула.

– Глядите-ка, ещё!

И правда, маленькие зелёные пятнышки показались в чёрной земле, окружив, как конопушки, первый росток. Стремительно, стараясь догнать своего брата, они начали тянуться ввысь, и скоро весь островок был заселён тонкими светящимися существами.

– Невероятные вещи происходят в нашей оранжерее, – задумчиво произнесла Анна. – То распускаются вновь цветы, которым положено цвести всего раз в год, то непостижимым образом, прямо на глазах, как в сказке, вырастают какие-то странные, ни на что не похожие стебельки.

– Это Тапкины! – уверенно возвестила баба Маня, подняв глаза к потолку.

– Что – Тапкины, баб Мань? – не поняла Аннушка.

– Здесь, в этом сказочном месте, всегда случались интересные истории. Вы, наверное, не раз слышали про удивительный красный цветок, который вырастил Маврикий Тапкин.

– Да, – кивнули Анна с Мишкой одновременно. Эту историю они знали наизусть.

– Это был не единственный случай, мои милые. Мой дед мне рассказывал о смешных ёжиках, которых выращивал Маврикий для княжеского стола.

– Ёжиках? – хихикнул Мишка.

– Да-да, и не смейся, Миша! – сама улыбнулась баба Маня. – Однажды, путём случайного скрещивания уж не помню чего с чем, Маврикию удалось вывести странное растение, своим видом невероятно похожее на маленького лесного жителя. Внутри же этой колючей оболочки находился плод, такой вкусный и ароматный, что даже губернатор нашего города, раз попробовав это лакомство, пристрастился к нему. Правда, недолго князь получал удовольствие от столь странного кушанья. Через несколько лет все ёжики вдруг оказались пустыми внутри. Как ни бился Маврикий, но вернуть оправе драгоценную сердцевинку так и не смог.

– Совсем-совсем? – огорчился Мишка. – Как жаль! Я бы тоже не отказался ими полакомиться!

– Увы, – развела руками старушка.

– Ну не знаю, – неуверенно протянула Анна, рассматривая появившиеся из земли серебристые стебли. – Может быть, и правда в нашей оранжерее такой воздух чудесный, что всякие странности случаются с обычными растениями?

– Даже не сомневайся, Аннушка! – уверенно подтвердила баба Маня.

– Ох, дорогие мои, а который час? – спохватилась Анна. Она взглянула на своичасики. – Ну надо же, как поздно! Странно, что Капа до сих пор не вернулась. Пойду-ка я её поищу.

– Пойдём, деточка, я с тобой.

Щуплая старушка ещё раз посмотрела сквозь очки на новое чудо, появившееся этим вечером в оранжерее, вздохнула и направилась к выходу. Анна, сделав было шаг за ней, остановилась и обернулась к мальчику.

– А ты, Миша?

– Да я пока тут побуду, Анна Даниловна. Мне нужно перенести Брестянку к свету.

– Как ты их назвал? – удивилась девушка.

– М-м-м… Брестянку, – покраснев, повторил Мишка. Вот балда, проговорился! – Ну как-то же надо их называть, Анна Даниловна! Вот я и сказал первое слово, пришедшее мне в голову.

– Брестянка… Впрочем, почему бы и нет? Мы же всё равно не знаем, как правильно называется это неизвестное растение. Ладно, Мишенька, ты пока займись им, а я найду Капитолину Аркадьевну.

И она кинулась вслед за старушкой.

Мишка облегчённо выдохнул.

– Уф-ф! Я так боялся, что появится Альберт, ты не представляешь, Серый! Какое счастье, что на его пути оказалась Капитолина Аркадьевна!

Пёс фыркнул. Мишка засмеялся.

– Осталось подождать, когда распустятся цветы. И всё! – Мишкино сердце пело от радости.

Волк что-то тихо проворчал.

– Ты, наверное, как моя мама, скажешь сейчас, что не всё так легко, как кажется? – Мишка улыбнулся. – Я и сам знаю, Волчок! Директор, конечно, может ещё что-нибудь придумать, но мы же не дадим Брестянку в обиду, правда?

«Нет, разумеется! – приоткрыл страшные клыки пёс. – Но…»

– Знаю, знаю, бдительность терять нельзя. Но зато у нас теперь есть Капитолина! Из её рук директору непросто будет вырваться! – хихикнул мальчик.

«Пустые слова! – недовольно буркнул пёс. – Соберись, Миша, времени в обрез!»

– Всё, Волчок, уже собрался!

Мишка засуетился. Он давно нашёл новое место для Брестянки. Около окна, самого дальнего от входной двери, был небольшой свободный уголок, между кустами пионов и боярышником, в котором как раз и поместится долгожданная гостья.

Сопя от натуги, мальчик поднял ящик, который после появления первых ростков почему-то стал очень тяжёлым. Краем глаза посматривая себе под ноги, он понёс его вдоль длинных рядов. Пёс неслышно трусил следом. Тихий ветерок пронёсся рядом с ними, пощекотав мальчишеские уши.

– Привет, ба, – сказал Мишка и скосил глаза вбок.

– Здравствуй, милый, – ответили ему.

Еле видное размытое пятно, покачиваясь в воздухе, плыло рядом с мальчиком. Лицо Прасковьи Матвеевны светилось загадочной улыбкой.

– Ты чего это, ба? – Мишка поставил тяжёлый ящик на свободный стеллаж, оказавшийся по пути, и перевёл дух.

– Удачно я с дождём придумала, внучок? – гордясь собой, прабабка перекувыркнулась в воздухе и приземлилась рядом с Серым Волком. Тот завилял хвостом, радуясь своей старой знакомой. – Я ведь помню Евдокию Тапкину, её наряды сводили с ума всех женщин нашего городка!

– И ты решила отвлечь ими внимание Альберта на Капитолину? – понимающе кивнул Мишка.

– Ага! – подпрыгнула прозрачная фигура. – Маша очень переживала, что бабкины платья пылятся в её сундуке, позабытые и никому не нужные. Вот я и подумала, что нам они вполне могут пригодиться! И пригодились-таки!

– Ты просто супер, бабуль! – Мишка опять обхватил ящик руками и понёс его вперёд. До конца дорожки оставалось совсем чуть-чуть.

– Жаль, милый, что я тебе помочь не могу, – развела туманными руками Прасковья, летя рядом с правнуком.

– Ничего, ба, я сам справляюсь.

Пыхтя, Мишка пристроил, наконец, свою ношу на деревянную подставку и вздохнул с облегчением.

– Вам здесь будет хорошо! – сказал он, осторожно поглаживая высокие стебельки.

«Хорошо, хорошо», – отозвались те, согласно кивая головками.

Казалось, что приободрились и пионы от такого соседства. Они вытянули свои тонкие шеи и довольно забормотали что-то новым жителям.

– Я уверен, что вы подружитесь! – Мишка вытащил из кармана керамический кувшинчик и вылил несколько капель на серебристые травинки.

– Спасибо, Миша, – благодарно откликнулись те. Жёлтая ниточка разгорелась ещё ярче, осветив изнутри длинные стебли.

Мальчик спрятал кувшинчик и повернулся к псу.

– Всё, Серый, оставляю тебя здесь?

Пёс согласно мотнул головой.

– Иди, Михаил! – махнула рукой прабабка. – А я побуду немного с Волком, нам есть о чём поговорить.

– Спасибо, пра! Пока, Серенький! До завтра!

Мишка с лёгким сердцем побежал к выходу, оглядываясь по пути назад.

«Вот бы сейчас Капитолина Аркадьевна увидела эту трогательную картинку, как привидение разговаривает с собакой, – усмехнулся он, представив реакцию громогласной циркачки. – Ага, а вот и она сама!»

В школьном дворе стояла Капитолина. Она задрала голову вверх и с любопытством осматривала тёмные окна дома Тапкиных. Правой рукой женщина придерживала красную, затейливой формы шляпку, неизвестно откуда появившуюся на её рыжей голове.

«Ещё одна вещица из сундука бабы Мани», – догадался Мишка, с интересом рассматривая Капитолину. Статная, в красно-огненном длинном платье, она напоминала удивительную средневековую воительницу, чудом занесённую в их школьный двор.

«И шлем на голове, как полагается», – ухмыльнулся про себя Мишка и открыл дверь. Капитолина моментально обернулась на звук.

– Здравствуйте, Капитолина Аркадьевна!

– Привет! – лучезарно улыбнулась Диана-охотница. – А ты, наверное, Миша?

– Так точно! – выкрикнул мальчик и вытянулся в струнку. – Рад служить благородной даме!

– О, благодарю вас! – поддержала шутку Капитолина и выгнула свою, совсем не худенькую, руку навстречу мальчишке.

Благоговейно закатив глаза, Мишка коснулся губами гладкой кожи и щёлкнул каблуками своих сандалий, как заправский офицер. Капитолина расхохоталась.

– Вот насмешил, мой мальчик!

– В этом платье вы похожи на прекрасную амазонку, Капитолина Аркадьевна! Правда, не хватает совсем маленькой детали.

– Какой же? – с любопытством спросила она.

– Коня! – рассмеялся Мишка.

– За этим дело не станет! – ещё оглушительней расхохоталась Капитолина. – Ваш директор Альберт Игоревич любезно согласился подвезти меня на своём автомобиле! Сейчас только с Аннушкой попрощаюсь и вещи свои заберу. Она внутри?

Капитолина сделала шаг вперёд. Мишка помотал головой.

– Нет? – расстроилась женщина. – Неужели уже ушла?

– Как я могла без вас уйти, Капа? – Анна быстрым шагом приближалась к ним, пересекая двор наискосок. – Я вас по всей школе искала!

– А я уже тут! – бесхитростно развела руками дама в красном. – Альберт Игоревич меня отвезёт домой. Оказывается, мы с ним соседи!

– Вот и хорошо, Капочка. Одежда-то ваша ещё не высохла, не идти же в таком виде пешком.

– Уж поверь мне, такой наряд не помешал бы мне пройтись по улицам города!

– Почему-то не сомневаюсь в этом! – улыбнулась Анна. – Ну что, тогда несу ваши вещи?

– Давайте я сбегаю, Анна Даниловна! – Мишка первым бросился к оранжерее.

– Это очень благородно с вашей стороны! – Капитолина Аркадьевна изящно поправила шляпку, стрельнув глазами в сторону мальчика.

– Всегда рад помочь прекрасной даме! – донеслось уже из-за захлопнутой двери.

Глава 21. Самая сильная женщина на планете

– Бабуль, я хочу работать в цирке! – вырвалось у Мишки, едва только он забежал в свой дом.

– Клоуном, что ли? – Шурка, оказавшаяся в этот момент в прихожей, натянула козырёк Мишкиной кепки ему на нос. – Смотри-ка, уже смешно!

– Ничего смешного! – отмахнулся от сестры мальчик. – Я сегодня познакомился с такой женщиной! Самой сильной в нашем городе! И бывшей циркачкой!

– Очень интересно! – Шурка приблизила своё лицо к зеркалу и провела яркой помадой по губам.

– А ты куда это собралась? – подозрительно спросил Мишка. – На дворе уже ночь!

– Кто бы говорил! – скосила глаза на брата Шурка и дёрнула плечами.

– Нет, серьёзно, куда ты? – мальчик обеспокоенно взглянул в светлые глаза сестры.

– Да так, – загадочно улыбнулась девочка.

– На свиданку, что ли? – догадался Мишка.

– Может, и на свиданку, – ещё шире ухмыльнулась Шурка.

– Смотри, целоваться кавалера не подпускай!

– Дурак ты, братец! – больно щёлкнула по мальчишескому носу старшая сестра и звонко развернулась на каблучках. Через секунду дверь за ней захлопнулась с громким стуком, и Мишка, потирая свой нос, зашёл в гостиную.

– Что, досталось? – понимающе улыбнулась бабушка Соня. Она сидела в низком кресле с книжкой в руках, поглаживая Боньку, который разлёгся подле её ног.

– Подумаешь, – протянул мальчик. – Тоже мне, взрослячка!

– Не обижайся на сестру, Мишенька. Скоро и у тебя появятся свои взрослые тайны. Вот будешь встречаться с девочкой…

– Да ну, ба! – презрительно скривился Миша. – С этими капризными кривляками? Уж как-нибудь без них проживу.

– Ну-ну, – хмыкнула старушка. – Так что там за история про цирк?

– Про Капитолину Аркадьевну я потом расскажу, ба, у меня есть ещё одна потрясающая новость!

– Что, Брестянка появилась?

– Ну, бабуль, – огорчённо протянул мальчик, – с тобой не интересно совсем! Вот скажи, откуда ты знаешь? Или прабабушка уже здесь побывала? Но она бы не успела так быстро…

– Это вы о ком? – подозрительно посмотрела на сына Марина. Она стояла в дверях кухни, откуда вышла несколько секунд назад, и с удивлением слушала странный разговор.

– Ой, привет, мамуль! – бросился к матери Мишка и уткнулся в её мягкий живот. – Да это мы об одной старушке, прабабке моей одноклассницы, говорили. Она хотела спросить нашу бабушку Соню про какие-то цветы. Ну, как их выращивать и всё такое…

– На ночь глядя? – подняла брови Марина.

– Почему на ночь? – не понял Мишка.

– Старушка хотела прийти к нам на ночь глядя, чтобы поговорить о цветах?

– Ну да, а что тут такого, ма? Она очень поздно ложится спать, наша бабушка тоже не рано, почему бы им не поболтать за чашкой чая в уютной домашней обстановке?

– Логично, – согласилась Марина. – Днём такие разговоры, конечно же, не ведут. Именно по ночам получается самая увлекательная беседа.

– Ну да, – улыбнулся Мишка. – Бабули – они такие странные!

– Ну-ну, – прищурилась женщина, рассматривая хитрую мордашку своего сына. – Вот чувствую я, что опять вы с бабушкой Соней что-то затеяли, но ведь из вас этого и клещами не вытащишь?

– Ну… – одновременно сказали бабушка с внуком. И весело переглянулись.

– Я так и знала. Ладно уж, заговорщики, я иду спать! Можете строить тут свои коварные планы хоть всю ночь!

– Ты нам ничуточки не мешаешь, мам! – воскликнул Мишка.

– Очень вежливо с твоей стороны, сынок, – усмехнулась Марина. – Ладно, ладно, я же не глупая, понимаю, что у вас свои секреты. А мне и правда нужно пораньше лечь спать, завтра трудный день.

– Почему трудный, Мариш?

– Да Чебурекин, будь он неладен, затеял персональную выставку! А кому же, как не мне, придётся этим заниматься?

– А-а-а! – в один голос произнесли Мишка с бабушкой. – Тогда понятно.

– Он опять будет выставлять своих синих каракатиц, мам?

– У него теперь другой период, солнышко. Он перешёл на людей! – жутким голосом произнесла Марина, округлив глаза. – Если б вы только видели эти портреты!

Мама как-то нервно передёрнула плечами.

– Мамуль, а ты скажешь, когда открытие выставки? У меня есть одна знакомая, которая очень любит искусство… – Мишка живо представил удивлённые глаза Капитолины Аркадьевны, взирающей на шедевры Чебурекина.

– Искусство?! – негодующе повторила Марина. – Чебурекин и искусство – две вещи несовместные!

– Зачем же тогда выставлять его картины, мам? – непонимающе спросил мальчик.

– Потому что деньги и Чебурекин вполне себе совмещаются, да ещё как! К тому же, Мишенька, ты даже не представляешь, сколько почитателей этого искромётного таланта! У нас в галерее есть один дядечка, так он каждый раз при виде нетленных шедевров Чебурекина замирает, словно окаменевшая жертва Вуду и, кажется, готов даже падать ниц в глубочайшем почтении!

– Догадываюсь, о ком ты говоришь! – кивнула бабушка Соня. – Это ваш охранник Николай?

– Так точно, мам! – рассмеялась Марина. – Больше того тебе скажу, этот восторженный поклонник когда-то служил под начальством нашего Чебурекина, когда тот ещё работал следователем в управлении. А недавно Коля обмолвился мне по секрету, что и сам начал в свободное от ночных бдений время заниматься творчеством. Я, говорит, Марина Александровна, настолько уважаю своего учителя, что решил во всём быть похожим на этого святого человека. Правда, акриловыми красками, говорит, у меня не шибко получается.

– Неужели масляными пишет? – восхитилась баба Соня.

– Бери выше – он решил стать скульптором. У нас в подвале есть небольшое помещение, в котором Николай и проводит свои творческие эксперименты.

– Ух ты! А ты уже видела его работы, мам?

– К сожалению, пока нет. Коля, как настоящий художник, не любит показывать свои незаконченные творения. Но Глафира, которая однажды, пока охранника не было на работе, заглянула в мастерскую, рассказала мне, что наш Микеланджело, видимо, решил вылепить своего учителя. Она видела посреди полутёмного помещения какую-то странную длинноногую и большеголовую фигуру с высоко поднятой правой рукой.

– Почему же она решила, что это именно Чебурекин?

– Глаша узнала неизменную Чебурекинскую курительную трубку, вставленную в рот этой скульптуры. Причём трубка была настоящая.

– О, это гениальная находка! – живо отреагировала бабушка.

– Согласна! – весело рассмеялась Марина. – Мы теперь все ждём с нетерпением, когда же своими глазами увидим сей монумент. Ну вот, заболталась я с вами, а мне ведь завтра рано вставать!

– Спокойной ночи, мам! – обнял Марину Мишка. – Мы с бабулей тоже сейчас спать пойдём.

– Да ладно уж, сидите ещё. Вы люди свободные, отдыхайте, пока каникулы! Лето быстро пробежит… – Марина вздохнула, потрепала мальчика по светлым вихрам, поцеловала свою старенькую маму и направилась наверх.

– Я всё-таки лучше буду дрессировщиком. Ну их, этих странных художников, – задумчиво произнёс Мишка, глядя вслед поднимающейся Марине.

– Кого же ты собрался дрессировать? – улыбнулась старушка.

– Пока не знаю, бабуль, я ещё не решил. Может быть, обезьянок?

– А почему не слонов? – развеселилась баба Соня.

– Вот ты смеёшься, ба, а я серьёзно говорю!

– Да кто же спорит, дружок? – обняла Соня внука. – Пойдём-ка спать, милый мой. А по дороге расскажешь мне про свою Брестянку. Про Капу я тоже с удовольствием послушаю, давно не видала девочку.

– Ничего себе девочка, – фыркнул Мишка. А потом до него дошло. – Ты что, знаешь Капитолину Аркадьевну??

– Она дочка моей старинной приятельницы. Много лет назад цирковое семейство осело в нашем городе после завершения гастролей труппы. Родители Капы прижились тут, а сама девочка ещё какое-то время оставалась верной своему цирку и приехала только тогда, когда получила серьёзную травму на манеже.

– Она удивительная, правда, ба? Такая сильная!

– О, в своё время её номер наделал много шума! «Самая сильная женщина планеты» – восторженно писали о ней газеты и были правы. Леночка, Капина мама, очень гордилась своей бесстрашной дочуркой. Но весьма огорчалась, что её девочка так и не смогла найти себе достойного мужчину.

– Кажется, уже нашла, – усмехнулся Мишка. – Ей понравился наш Альберт Игоревич, ба.

– Альберт? – нахмурилась Соня. – Вот это новость!

– Ты думаешь, это не очень хорошо, да, бабуль? – встревожился мальчик.

– Скорее да, чем нет, – раздумчиво протянула бабушка. – Капушка, конечно, не слабая девушка, но вставать на пути этому злому человеку я бы ей не советовала. Позвоню-ка я завтра её матери, разузнаю всё подробнее. Как бы не вляпалась наша пылкая девочка в нехорошую историю!

* * *

– Может быть, зайдёте к нам на чашку чая, Альберт Игоревич? – кокетливо спросила Капитолина. – Мама будет несказанно рада с вами познакомиться!

«Там ещё и мамаша!» – взвыл про себя мужчина, сжав руками изо всех сил руль. Он довёз эмоциональную даму до небольшого, довольно уютного домика, окружённого цветущим садом, и вздохнул с облегчением. По правде говоря, эта громогласная женщина – в иных, конечно, обстоятельствах – могла бы даже ему понравиться. Не будь у неё такого напористого характера. Альберт с детства не переносил на себя давления. Даже отец, суровый и тяжёлый человек, старался никогда не давить на сына, зная эту его особенность. Что уж говорить о посторонних людях!

– Благодарю вас, Капитолина Аркадьевна. Думаю, вашей маме не очень понравится, если она увидит на пороге своего дома в столь поздний час чужого человека.

– Ну что вы, дорогой Альберт Игоревич, вы совсем не знаете мою маму! К гостям она относится даже лучше, чем ко мне, её единственной дочери!

– И всё же позвольте отказаться от вашего приглашения, уважаемая Капитолина Аркадьевна. Вечер довольно поздний, вам наверняка завтра на работу. Отдыхайте, а с вашей мамой мы непременно познакомимся как-нибудь в другой раз, – мужчина растянул свои тонкие губы в улыбку и распахнул водительскую дверцу. Быстрым шагом обойдя машину, он открыл другую дверь и протянул руку.

– Очень жаль, – не сдержала вздоха расстроенная Капитолина и, ухватившись за мужские пальцы, вытащила своё крепкое тело из автомобиля. Алый шёлковый шлейф мягко потянулся за нею следом.

– До свидания, Капитолина Аркадьевна! – чуть нагнулся вперёд Альберт и, к полной своей неожиданности, уткнулся губами в подставленную женскую ручку.

– Ах, какой вы галантный кавалер! – воскликнула Капа, тут же покраснев. Впрочем, смущение её длилось не более двух секунд. Она залихватски нацепила на свои рыжие волосы красную шляпку и дружески ударила Альберта по плечу. – День у меня сегодня удался просто на славу! Я надеюсь, что мы с вами теперь будем дружить, Альберт Игоревич?

– Ну конечно, Капитолина Аркадьевна!

Мужчина заставил себя улыбнуться ещё один раз и, вернувшись к машине, приоткрыл дверцу.

– Всего доброго! – кивнул он и нырнул в спасительную обитель.

– До свидания, дорогой Альберт! – махнула шляпкой женщина. Долго стояла она возле ворот, провожая взглядом уменьшающееся чёрное тело автомобиля, и довольно улыбалась. А затем легко, словно юная девушка, впорхнула в свой двор и побежала по выложенной гравием дорожке. День для Капитолины и правда удался!

Глава 22. Пророчество колдовской книги

Тяжёлый мужской взгляд остановился на белой стене. Эту квартиру Альберт снял сразу же, как только приехал в городок. Его и раньше не волновали такие вещи, как домашний уют, сейчас же он и вовсе не задумывался о красоте того места, где жил. Старенькая квартирка в небольшом трёхэтажном особняке, бывшим ранее доходным домом, вполне устраивала нынешнего директора. Единственное, о чём попросил Альберт рабочих, делающих ремонт в доме, чтобы те покрасили все стены в чистый белый цвет.

– Может быть, вам обои наклеить, Альберт Игоревич? С обоями – оно веселее жить как-то, – робко заикнулся было прораб Кузьмич, но, увидев мрачно поджатые губы нового жильца, продолжать не стал.

– Хочется жить как в лазарете, живи, – бормотал мастер себе под нос, когда разводил краску в большом пластмассовом ведре.

Альберту же было всё равно, что думают о нём маляры. Белый цвет создавал в его уме порядок и стройность, так необходимые ему в чужой квартире.

Сейчас же Альберт Игоревич сидел, мрачно уставившись в кипенно-белую поверхность стены. Он расположился на маленьком потёртом диване, который, так же, как и остальная мебель, остался ему от предыдущего жильца, Егора Егоровича Бехтерева, бывшего директора школы.

Телефонный разговор с отцом, произошедший в этой комнате десять минут назад, вновь всколыхнул в его сердце все мучительные сомнения.

– Прочь, – встряхнул он головой и решительно встал с дивана. – Я доведу дело до конца, и тогда мы посмотрим, кто из нас прав!

Он присел на корточки и пошарил рукой под диваном. Небольшой кожаный чемоданчик, извлечённый им из-под тёмного пространства, был бережно перенесён на круглый стол в середине комнаты. Проведя рукой по всему периметру таинственного чемодана, Альберт старательно постучал в нескольких, известных только ему одному местах коричневой крышки, и та с глухим стуком откинулась наверх.

Освободив от серой замшевой тряпицы огромную книгу, лежащую в тесном хранилище, Альберт взял её в руки.

– Ну, здравствуй, – тихо произнёс он.

Его пальцы с трепетным волнением погладили шероховатую поверхность. Видно, немало лет было этой вещице, края её были обтрёпаны, в некоторых местах почернели, а какие-то странные знаки, вросшие в самый центр обложки, стали почти незаметны.

Альберт опустил книгу на стол и приподнял тяжёлую обложку. Пожелтевшие, будто затянутые тонкой паутиной листы взглянули на небольшую комнату с презрительным равнодушием. Мы слишком многое повидали на своём веку, словно говорили они, чтобы удивляться сейчас чему-либо ещё.

Мужчина прикрыл глаза и с минуту постоял в тишине. Его тонкие длинные пальцы быстро ощупывали страницы, перебирая их уголки. Наконец, они остановили своё жадное движение и замерли на одном из бумажных кончиков. Чёрные глаза вновь открылись, и Альберт склонился над книгой. Перед ним, выведенные чьей-то твёрдой рукой, горели строчки, отделённые друг от друга замысловатыми узорами.

«Силу уставшего рода вернёт наследник рождённый в первом доме на тихой горе женщиной с зелёными глазами в год когда огненный змей затмит яркий месяц…»

Альберт ещё и ещё раз вчитывался в странные слова, может быть, надеясь, что в какой-то миг изменится их смысл. Увы, древняя книга и не думала шутить. Мрачная улыбка пробежала по сжатым губам. Мужчина выпрямился.

– Что ж… Это судьба, – равнодушно произнёс он.

Перед его глазами промелькнула Анна и рядом с ней почему-то этот мальчик из семейства Мелитопольских. Альберт махнул рукой, и видение рассеялось.

– Спать, – широко зевнул он и закрыл драгоценный фолиант. – А то уже всякая чепуха мерещится от усталости!

Осторожно уложив книгу на прежнее место, мужчина тщательно закрыл чемоданчик и вернул его под диван. Все сомнения, тревожившие его до сих пор, были забыты. Книга вновь подтвердила верность его действий. Альберт ещё раз, теперь уже с неким мстительным удовольствием, вспомнил сегодняшний разговор. Как жаль, что отец не видел сейчас эту надпись!

– Ты знаешь, сын мой, что я никогда не верил в эти закорючки! Старик, видимо, тронулся головой, когда решил почём зря пачкать бумагу. Впрочем, я могу его понять. Каково это – оказаться в таком возрасте в изгнании вдали от родного дома, да ещё с малолетним сыном на руках?

– Но ведь не единожды сбывались его слова, отец! – возразил Альберт. – Вспомни хотя бы пророчество о рыжей кошке, спасшей прадеда из горящего дома!

– Совпадение, – уверенно произнёс старик. – Из всего количества бреда, написанного в этой книге, хоть что-то же должно было случиться! Законы математики, милый мой. Кому, как не тебе, знать о теории вероятности?

– О чём ты говоришь?! – досадливо воскликнул Альберт. – Ну при чём тут теория вероятности? Если чёрным по белому написано, что в день седьмой года чёрной лошади в южной стране, в дом, повёрнутый одной стеной к лесу, проникнет зловещее пламя, и рыжее маленькое существо своим громким криком разбудит спящего – разве могут эти чёткие знаки оказаться простой случайностью?

– Я не желаю слушать эти глупости из уст образованного человека, коим я всегда тебя считал, Альберт! Вся эта околесица может вскружить голову только несмышлёному ребёнку или слезливой барышне! Послушайся моего совета, брось ты свои нелепые мечтания, возвращайся домой! Вот и Таня о тебе спрашивала!

Альберт поморщился. Татьяна, холодная сухая девица, бывшая его однокурсница, давно вбила себе в голову, что только она сможет стать достойной женой для молодого человека. Девушка даже хотела поехать вместе с ним в этот городок и, если бы не настойчивый отказ Альберта, всё-таки привязалась бы к нему!

– Не говори мне про эту особу! Ты же знаешь, что только Анна подходит под описание…

– Тьфу, – выругался старик. – Вот же упрямец! Ну и сиди в обнимку со своей книжкой сказок, как слюнявое дитя! В одном был прав Колдун – вырождается наш род, и никто не способен это остановить!

Гудки, монотонно зазвучавшие в трубке после этих слов, разозлили и Альберта. Он швырнул телефон на стол, отчего тот разлетелся на несколько кусков, и рухнул на диван. Нет, он докажет отцу, что слова, оставленные старым Колдуном, истинны и только он, Альберт, последний представитель огромного тёмного рода магов, сможет спасти род от гибели!

Обнаруженные через несколько минут на одной из страниц строчки послужили подтверждением его правоты.

– Удивительный всё-таки был человек, – восхищённо думал теперь Альберт, вспомнив своего далёкого предка. – Страшной силы и невероятного могущества! Мы, конечно, жалкие щенки по сравнению с ним. Но ничего, через год всё изменится! Я верну былую силу, и отец перестанет считать меня неудачником!

Он довольно улыбнулся. Завтра же он объяснится с Анной. Пора принимать решительные действия!

Мишка открыл глаза. То, что он увидел во сне, недобрым предчувствием отозвалось в его сердце. Неужели это правда и существует старинная книга, созданная ещё тем самым Колдуном? Мишка содрогнулся. Мрачный фолиант поразил его воображение. Даже сейчас странные буквы, переплетённые сложным орнаментом, стояли у него перед глазами. Он вспомнил рассказ Василисы о каких-то каменных плитах, на которых были начертаны непонятные слова. Возможно, и в этой книге используется магический язык? Почему же тогда он, современный мальчик, смог прочитать эти слова?

Мишка прикрыл глаза и попытался ещё раз увидеть перед собой потемневшую от времени страницу. Странно, но это удалось ему довольно быстро.

«Силу уставшего рода вернёт наследник рождённый в первом доме на тихой горе женщиной с зелёными глазами в год когда огненный змей затмит яркий месяц…»

– Про гору и дом я могу понять. Наверное, это как раз то самое место, откуда Василиса с отцом выгнали старого Колдуна, – стал размышлять вслух мальчик. – А что ещё за огненный змей, который затмит месяц? Обычный воздушный змей, детская игрушка? Но почему тогда огненный? И как он может затмить луну? Нет, это должно быть что-то огромное, какой-нибудь астероид или даже планета…

– Ты с кем там разговариваешь, Мишенька? – заглянула в комнату бабушка. – Глядите-ка, этот соня ещё в кровати!

– Я не Соня! – с достоинством ответил басом Мишка. – Я Миша! И вовсе я не в кровати, а на диване!

– Вставай уж, филолог! – улыбнулась старушка.

– И вовсе я не филолог, а… Ой, бабуль, чего ты щиплешься, я уже встаю! – Мишка резво вскочил с постели и, как маленькая юркая рыбка, прошмыгнул под руками бабушки. Через минуту он, уже одетый, стоял навытяжку перед бабушкой с самым серьёзным выражением лица, какое только мог изобразить.

– Позвольте приступать к утренней зарядке, мой генерал? – выкрикнул он и звонко щёлкнул голыми пятками.

– Позволяю, солдат! – небрежно махнула рукой старушка. – Приступайте!

Мишка, чеканя шаг и сведя лопатки вместе, подошёл к гантелям, лежащим под подоконником, и остановился.

– Начинаю первое упражнение! – громко объявил он и, не сгибая спину, присел вниз. – Раз, два три… Алле ап!

Он подпрыгнул и, подняв руки над головой и старательно сопя, принялся размахивать гантелями вверх-вниз, посматривая одним глазом на бабушку. Та одобрительно кивала головой в такт его движениям.

– А теперь, солдат, приступаем к водным процедурам! – через десять минут произнесла Соня и кивнула в сторону двери.

– Есть! – вскинул руку к голове Мишка, затолкал подальше под батарею маленькие гантельки и бросился к выходу.

– Вот сорванец, – весело произнесла бабушка ему вслед.

– Доброе утро, пап! А ты почему не на работе? – удивился Мишка, спустившись к завтраку. Отец сидел за обеденным столом с кружкой чая в одной руке и книгой в другой.

– Вот, решил устроить себе выходной. Как думаешь, сын, имею право? – улыбнулся он.

– Ну конечно! – обрадовался Мишка. – Раз такое дело, может, сходим с тобой в планетарий?

– Понимаешь, сынок, я обещал маме сводить её в театр, – смутился Рудик. Давай в следующие выходные, а?

– Ну ладно, – великодушно согласился Мишка и уселся на стул рядом. – Маме нужнее!

Он запихнул в рот целый блинчик с творогом и довольно зажмурился.

– А что, у тебя новое увлечение? – папа отложил в сторону книжку и посмотрел на чавкающего сына.

– Какое? – не понял Мишка.

– Ты теперь хочешь стать астрономом?

– А-а-а, ты про планетарий? – сообразил мальчик. – Зачем же сразу астрономом? Просто вдруг захотелось посмотреть на звёздное небо в телескоп. Пап, а правда говорят, что скоро над землёй будет пролетать какой-то астероид?

– Астероид? Не знаю, Миш, в первый раз слышу. Тебе бы об этом лучше у Михаила Семёновича спросить, это он у нас известный астроном.

– Да? А я думал, он у нас известный повар! – округлил глаза мальчик.

– Повар тоже может увлекаться звёздами, – рассмеялся Рудик. – Между прочим, у него на чердаке стоит самый мощный телескоп в нашем городе! Так что не только пудинги и ростбифы подвластны искусному маэстро!

– Папуль, а можно я к тебе завтра на работу приду, а? – умоляюще заглянул в отцовские глаза мальчик.

– Приходи, конечно! – кивнул папа. – Вообще-то я и сам собирался вас всех пригласить, ведь завтра у Михаила Семёновича особенный день. Можно сказать, юбилей.

– День рождения, что ли?

– Почти. Ровно тридцать лет назад юный Миша Заманский пришёл работать в нашу «Звезду». И с тех пор является нашей самой яркой визитной карточкой. Так что он с удовольствием пригласил всю мою семью в этот день к себе на праздник!

– Ура! – с радостным криком вскочил из-за стола Мишка. – Ужасно люблю юбилеи!

«Ладно, про астероид я узнаю завтра, – размышлял Мишка, подходя к школе. – Главное, что теперь понятно, почему Альберт хочет жениться на Анне Даниловне!»

То, что в пророчестве упоминалась именно она, учительница ботаники, Мишка не сомневался ни секунды. Достаточно только посмотреть в её глаза, и это сразу станет понятным.

Но почему в древней книге нет ни слова о Лизе?

Мишка потянул на себя тяжёлую дубовую дверь и чуть не вскрикнул, столкнувшись с Анной Даниловной на пороге школы.

– Испугался? – улыбнулась она.

Почему-то улыбка у неё была грустная, или Мишке это только показалось?

– Немного, Анна Даниловна! А вы что, уже уходите?

– Да, мне нужно домой, Мишенька. Ты сегодня остаёшься за хозяина! – ответила Анна.

– У вас что-то случилось? – встревожился мальчик.

– Нет-нет, всё в порядке! Иди, твой Волк тебя уже ждёт!

Учительница выскочила из школы, и её каблучки быстро процокали по ступенькам крыльца. Мишка остался стоять перед дверью в недоумении.

– Добрый день, баб Мань! А вы не знаете, что произошло у Анны Даниловны? – заглянул он за стойку гардероба, где, по своему обыкновению, в стареньком скрипучем кресле восседала старушка.

– Нет, миленький, а что такое? – всполошилась бабуля.

– Наверное, мне показалось, баб Мань. Не переживайте, я просто не выспался сегодня, вот и мерещится всякое.

– А-а-а, бывает, – успокоилась она. – Плохой сон приснился? Мне порой такое привидится, что потом весь день сама не своя хожу!

Она протянула мальчику ключ от оранжереи и улыбнулась.

– Твой пёсик не отходит от чудесных цветов ни на шаг! Захожу сегодня утром, чтобы его покормить, а он сидит, как сфинкс, рядом со столом, будто и не видит меня вовсе! Налила я ему в миску супчика, а он даже не шевельнулся!

– Не обижайтесь на него, баб Мань!

– Что ты, что ты, Мишенька! Ни в коем случае не обижаюсь! Я же понимаю, служба! – замахала руками старушка. – Если бы все такие сознательные были, какой бы порядок в стране был! Вот раньше-то, поди, такого бардака не бывало!

Баба Маня грустно покачала головой.

– Ну иди уж, не слушай мои глупые разговоры! Это ж я так, ворчу по-стариковски.

– Ладно, баб Мань, побегу! А Альберта Игоревича в школе нет?

– Не было, – улыбнулась старушка.

– Хорошо! – обрадовался Мишка и вприпрыжку помчался через огромное фойе к лестнице.

Добежав до директорского кабинета, Мишка замедлил шаг и прислушался. Тишина, поселившаяся в школе с начала летних каникул, не обошла вниманием и это помещение.

«Интересно, Бледная Склянка на месте? – подумал мальчик. – Небось, дрыхнет себе в директорском кресле, ведь привидения днём обычно спят».

Ему так захотелось это проверить, что он не удержался и потянул на себя массивную, обитую чёрной кожей дверь. Та поддалась удивительно легко, словно ждала, когда же, наконец, её откроют. Мишка осторожно заглянул в щель. Довольно длинная узкая комната секретаря была совершенно пуста. Сам удивляясь своей храбрости, Мишка решительно распахнул шире дверь и ступил ногой в запретное пространство. Он всего лишь один раз бывал здесь, будучи ещё шестилетним крохой, когда приходил с мамой к Егору Егоровичу, директору школы. До чего же этот человек показался ему тогда симпатичным! Марина до сих пор вспоминала эту историю и всем рассказывала, что её сын выбрал школу из-за её директора.

– Представляете, посмотрел мой мальчик прямо в глаза Егора Егоровича и произнёс: «Вы самый лучший директор из всех, кого я знаю. После папы, конечно! Я согласен учиться в вашей школе!»

Мишка улыбнулся, вспомнив этот случай.

«Жалко, что Егор Егорович здесь уже не работает, – вздохнул он. – Лучше бы он женился на Анне Даниловне, вот Лиза была бы счастлива!»

Он представил себе любимую учительницу в прекрасной белой фате под руку с самым лучшим директором школы, а рядом с ними – выздоровевшую девочку со счастливой улыбкой на лице, и даже зажмурился от удовольствия.

«Почему так не бывает в жизни, только подумал о чём-то хорошем, а оно бац – и исполнилось?» – грустно подумал мальчик.

Он стоял перед дверью и прислушивался. Ни одного звука с той стороны не было слышно.

«Зайти или не зайти? – Мишка обхватил пальцами металлическую дверную ручку и замер в нерешительности. – А вдруг там кто-то всё-таки есть? Хотя, если бы Бледная Склянка была на месте, я бы это почувствовал! Нет, если я сейчас поверну обратно, значит, я трус!»

Эта неприятная мысль заставила мальчика нажать на блестящий кругляш, и осторожно, задержав дыхание, Мишка потянул на себя дверь. С неистово колотящимся сердцем он заглянул в образовавшийся проём и облегчённо вздохнул. В кабинете директора никого не было.

Ничего уже не боясь, мальчик вошёл внутрь и осмотрел тёмное помещение. А ведь когда он тут был последний раз, оно вовсе не казалось ему таким мрачным! Массивный директорский стол стоял в глубине, от которого, словно длинная серебристая змея, убегала вперёд широкая линия столов поменьше. На стене висел портрет улыбающегося Маврикия Тапкина, первого хозяина этого дома. Мишка подмигнул весёлому человеку в старинном камзоле и перевёл взгляд на блестящую поверхность директорского стола. Ни одной бумажки, вообще ничего! Абсолютно чистая столешница, лишь чёрный аппарат телефона да одинокая ручка, позабытая её хозяином. Мишка вспомнил свой, вечно заваленный каким-то барахлом, стол и завистливо вздохнул.

«Небось мама никогда не ругала Альберта за грязь на рабочем столе! – подумал он. – Интересно, а в ящиках тоже так чисто?»

Совершенно не раздумывая о неблаговидности своего поступка, мальчик подошёл ближе и уже взялся за верхний ящик рукой, как вдруг какой-то свист прозвучал в его ушах. Как ошпаренный, отдёрнул пальцы Мишка, и в ту же секунду свист прекратился.

«Странно, – удивился он и снова дотронулся до деревянной ручки. Опять тот же свист тонко разрезал тишину. – Похоже на сигнализацию. А если попробовать открыть?»

Мишка легонько потянул на себя ящик, и тут же звук стал нарастать, переходя в ужасный низкий вой.

– Вот чёрт!

Громкий щелчок задвинутого в ту же секунду ящика совпал с голосом Волка, прозвучавшим в Мишкиной голове.

«Уходи оттуда, скорей!»

Не медля ни секунды, мальчик бросился к выходу, чуть не уронив по пути стул, захлопнул за собой дверь, в два шага преодолел комнату секретаря и выскочил в коридор. Пулей пробежав по длинной дорожке, он кубарем спустился по лестнице, пересёк двор и дрожащими руками открыл дверь оранжереи. Вздохнул Мишка только тогда, когда дважды повернул ключ в замке, оставшись в спасительном помещении рядом с Волком. Чёрные глаза с укором смотрели на него.

– Я сам не знаю, почему туда пошёл, – растерянно сказал Мишка.

«Разве можно быть таким беспечным?»

– Ну ладно, ведь меня никто не видел!

«Не видел его никто, – недовольно проворчал пёс. – Если бы увидел, пришлось бы мне спасать тебя, а кто бы остался тут?»

Мишка покраснел.

– Я не подумал об этом. Вот я дурак! Ведь тогда Брестянка была бы в опасности, и Лиза тоже…

Чуть не плача, Мишка наклонился над драгоценными цветками. Сердце его болезненно сжалось.

«Ладно уж, Миша. Не переживай, – пёс ткнулся мокрым носом в мальчишескую руку. – С кем не бывает? Просто вспоминай иногда, что от тебя многое зависит».

– Теперь-то уж не забуду, – мрачно буркнул Мишка, всё ещё злясь на самого себя.

«Вот и хорошо. Осталось совсем немного, Брестянка скоро зацветёт, и ты сможешь помочь девочке и её маме».

– Кстати, Серый, – хлопнул себя по лбу Мишка. – Почему в книге Колдуна ни слова о Лизе нет?

«Как ты узнал о книге, Миша?» – удивился пёс.

– Я видел её сегодня во сне. И читал древнее пророчество. Там было написано, что у Анны Даниловны должен родиться наследник колдовского рода. А вот про Лизу нет ни одного словечка. Почему?

Пёс молча смотрел на мальчика.

– Я помню, Василиса что-то говорила такое, – нахмурил брови Мишка. – Про женщину, которая появляется в доме ровно на один год. Какое-то слово ещё Василиса тогда сказала. А, вспомнил! Женщина должна быть одинокой! Это что же значит, Серый?

Мишка растерянно посмотрел на собаку.

– Получается, что Альберту совсем не нужно, чтобы дочка Анны выздоровела? Да? И запись в книге это подтверждает. Значит, Лиза в опасности?

У Мишки болезненно сжалось сердце.

«Она была бы в опасности, если бы не все мы. Ну-ка, успокойся, Миша, и перестань так на меня смотреть. Ты знаешь, что слова старого Колдуна можно переписать по-другому?»

– Как это – переписать? Ведь они уже написаны в той книге!

«Нет, Миша. Они появляются в ней, а это совершенно разные вещи. То, что прочитал Альберт, может измениться, если на эту страницу посмотришь ты. Колдун неспроста придумал такое свойство, он хоть и злобный был человек, но весьма неглупый и дальновидный. Одного он не смог предугадать – что книга может попасть в чужие руки!»

– Это что же значит? – медленно произнёс Мишка. – Если я захочу, чтобы там было написано совсем другое, то так и будет?

«Вероятно, так».

– И тогда Анне Даниловне не надо будет выходить замуж за директора? И с Лизой всё будет в порядке? И род Колдуна станет совсем слабым и уже не сможет навредить моей семье? – у мальчика захватило дух от такой перспективы, и лицо осветилось надеждой.

«Я бы советовал тебе пока не думать об этом, Михаил. Сначала вылечи девочку, а с древней книгой мы уж как-нибудь разберёмся!»

– Боюсь, что не смогу не думать, – произнёс Мишка. – Но ты прав, Серый, самое важное сейчас – помочь Лизе. Этим я и буду заниматься!

Мальчик решительно достал из кармана шорт керамический кувшинчик и щедро полил серебристые стебельки.

– Пей, Брестяночка, на здоровье!

Глава 23. К Земле приближается комета

– Мишка, а ты пробовал вон те штучки? – громко прошептала Шурка, показывая рукой на поднос. Там, на дальнем столе, в огромном золотистом блюде, лежало что-то невероятное. Судя по аппетитному виду, очень вкусное.

– Нет ещё. Тебе принести? – Мишка приподнялся со стула.

– Ага. Спасибо, брателло, ты настоящий друг!

Праздник был в самом разгаре. Михаил Семёнович, виновник сего торжества, с достоинством короля весь вечер принимал поздравления от гостей. Его неизменный белый колпак, как корона, был виден с любого угла огромного зала. Такого разнообразия великолепных блюд этот зал ещё никогда не видал. Чего только не было на столах! Даже перепела, жаренные в собственном соку, что уж говорить о других, не менее изысканных кушаньях!

Мишка с трудом пробирался между разгорячёнными людьми, не выпуская из виду золотистое блюдо. Наконец, добравшись до него и уже занеся руку над непонятными маленькими шариками, он вздрогнул от громкого голоса, показавшегося ему очень знакомым.

– Миша, и ты здесь!

– Да, – оторвал мальчик взгляд от лакомства и остолбенел. Перед ним, сияя ослепительным изумрудным платьем, стояла Капитолина.

– О, приветствую вас, моя прекрасная дама! – тут же пришёл в себя Мишка и поднёс надушенную ручку к своим губам.

– Глядите-ка, не забыл! – умилилась Капитолина и прижала к своему статному телу мальчика. – А ты-то здесь как оказался?

– Э-э-э… мой папа здесь работает, Капитолина Аркадьевна. А вы откуда знаете Михаила Семёновича?

– Честно говоря, я его не знаю, – прошептала на ухо мальчику Капитолина. – Но моя мама когда-то дружила с его тётей, вот нас и пригласили!

– Так вы ещё с ним не знакомы? Давайте я вас представлю!

– Неловко как-то, Мишенька, – отчего-то засмущалась женщина. – Да ему и не до меня, вон сколько у него поклонниц!

Она махнула в сторону повара рукой.

– Эти-то? – рассмеялся Мишка. – Да это же его сёстры! Михаил Семёнович из многодетной семьи, вы разве не знали об этом?

– По правде говоря, нет.

– Ну пойдёмте, Капитолина Аркадьевна! – настойчиво потянул её за руку Мишка. – Я уверен, дядя Миша будет рад с вами познакомиться!

– Может быть, не стоит? – упёрлась ногами в пол Капитолина и даже для верности уцепилась рукой за стол, по счастливой случайности оказавшийся рядом.

– Я вас не узнаю́, Капитолина Аркадьевна! – удивился Мишка.

– Я, честно сказать, сама себя не узнаю, мой мальчик. Какое-то смущение на меня нашло. Знаешь, как будто первый раз на манеж вышла. Впрочем, я и тогда-то особо не боялась.

– Так вы струсили, что ли? – протянул мальчик и прищурился.

– Я?! С чего ты взял, Миша? – женщина высоко вскинула подбородок. – Чтобы я, Капа, самая сильная женщина планеты, испугалась какого-то мужчину? Пойдём!

Она схватила мальчишку за руку и потянула его вперёд, ловко обходя своим крепким телом попадающихся на пути людей. Впрочем, чем ближе оставалось до оживлённо беседующей группы, тем слабее становилась женская хватка. И если бы Михаил Семёнович не повернулся в этот момент лицом к Мишке, неизвестно, чем бы закончился их путь.

– Мишенька, голубчик, ты пробовал мои пирожки? Они, конечно, не так вкусны, как те, которые печёшь ты, но всё же вполне пригодны в пищу! – Михаил Семёновичвесело улыбнулся мальчику и только потом поднял глаза на женщину, стоящую с ним рядом. А посмотрев прямо в лицо удивительной дамы, замер. Застыла и Капитолина, неистово теребя в руках кончик пояска от платья.

– Дядь Миш, это Капитолина Аркадьевна! – громко произнёс Мишка, с удивлением переводя взгляд с одного на другого.

– Очень приятно, – откашлялся покрасневший мужчина и неловко пожал женскую руку. – М-м-михаил.

– Капа, – пролепетала Капитолина и тоже покраснела.

– Капитолина Аркадьевна – циркачка! – гордо сказал мальчик.

– Что ты говоришь! – неподдельное удивление появилось в мужских глазах. – Кем же вы служите в цирке?

– Ах, это давняя история, – махнула рукой Капитолина. – У меня был когда-то свой номер. Так, ничего интересного!

– Как это – ничего интересного? – возмутился Мишка. – Капитолина Аркадьевна – самая сильная женщина планеты!

– Да ладно, что об этом вспоминать? – ещё сильнее покраснела женщина.

– Не говорите, это очень интересно! – с живостью воскликнул Михаил Семёнович и с удовольствием окинул взглядом крепкую фигуру. – Впрочем, по вашей женственной фигурке я бы этого не сказал! Вы, наверное, шутите?

– Какие шутки! – вновь заволновался Мишка, но осёкся на полуслове. Эти двое уж как-то очень странно себя вели.

– Ой, меня же Шурка ждёт! – вспомнил он. – Я пойду, ладно?

– Иди, Мишенька, – не посмотрев на мальчика, кивнул Михаил. Он не отрывал своего взгляда от Капитолины.

– Хорошо, – пробормотал Мишка.

Пару раз оглянувшись на застывшие друг перед другом фигуры, он протиснулся вперёд, а через минуту уже забыл о странном поведении взрослых.

К концу вечера Мишка спохватился, что самого главного-то он и не узнал! Он поискал глазами своего тёзку и заметил белый колпак, одиноко лежащий на блестящем подносе у входа.

«Вот это да! – удивился мальчик. – Неужели дядя Миша снял свой колпак?»

Сколько он помнил этого человека, тот никогда ещё, ни при каких обстоятельствах, не оказывался без своего любимого головного убора. На работе, конечно. А вне гостиницы Мишка и не встречал его.

– Пап, – потянул он за рукав отца, который в этот момент проходил мимо сына со стаканом сока в руке. – А ты дядь Мишу не видел?

– Твой дядя Миша с какой-то дамой вышел на балкон. Интересная особа, должен тебе заметить. Я бы даже сказал, шикарная! Она…

– Ну-ка, ну-ка, про какую это даму ты с таким восхищением говоришь? – Марина неслышно подошла к Рудику сзади и мягко положила руку на его плечо.

– Э-э-э… – вздрогнул от неожиданного прикосновения папа, – любимая, кроме тебя, я никого тут не замечаю! Клянусь этим южным напитком!

Марина с Мишкой проследили, как папа, поболтав перед собой ярко-жёлтую жидкость в блестевшем на солнце стакане, залпом выпил сок и лихо закрутил пальцами несуществующие усы.

– Пусть так же исчезнет твоя ревность, как уплыл из моих рук этот благословенный нектар! – произнёс Рудик и звонко поцеловал свою жену в губы.

– Вот негодник, – рассмеялась Марина, – ну как на тебя злиться?

– Зачем на меня злиться? – удивлённо округлил глаза папа. – А давай я тебе тоже сок принесу? А хочешь, даже два?

– Пойдём-ка вместе, дорогой, а то как бы по дороге ещё какая-нибудь дама не вскружила тебе твою легкомысленную голову! – Марина подхватила мужа под руку и повела его вглубь зала, к маленьким столикам с яствами.

Мишка проводил родителей весёлым взглядом и бросился в другую сторону. Там, почти в самом конце огромного помещения, и находился вход на балкон, опоясывающий полукругом здание с южной стороны. Мишка выбежал на воздух и остановился.

– Ого! – присвистнул он. – А здесь оживлённо!

И правда, много гостей облюбовали себе местечко вдали от душного помещения. Вот и Лена здесь! Мишка помахал рукой старшей сестре, которая, впрочем, даже не подняла голову от книги, зажатой в руках.

– Почему-то я не удивляюсь этому, – пробормотал мальчик.

Он повертел головой и наконец заметил в самом дальнем конце балкона двух беседующих людей. Даже отсюда было видно, что эти двое явно увлечены интересным разговором и совершенно ни на кого не обращают внимания.

– Дядь Миш! – кинулся вперёд Мишка. Почему-то мужчина посмотрел на мальчика с укором. Или ему это только показалось? – Я хотел у вас спросить! А правда, что скоро над Землёй будет пролетать какой-то огромный астероид?

– Гм, – откашлялся Михаил Семёнович и скосил глаза на свою соседку. – Ты только об этом хотел у меня узнать?

– Ага, – кивнул Мишка. – Меня очень волнует этот вопрос, дядь Миш. Вдруг этот астероид рухнет на нашу Землю, и от неё ничего не останется?

– Что за глупости, друг мой? – поднял брови мужчина. – Где ты такое слышал?

– Да так… уже не помню, где. Так это правда? – не отставал мальчик.

– Нет, конечно! Будет пролетать в следующем году одно космическое тело, но не астероид, а комета! Но! – поднял кверху палец Михаил Семёнович. – Она не рухнет, как ты говоришь, на нашу прекрасную Землю, а пролетит спокойно мимо.

– Ну слава богу! – произнёс Мишка.

– Кстати, интересная штука, эта комета может стать намного ярче Луны, когда появится в нашем небе!

– Правда? – изумлённо переспросила Капитолина Аркадьевна, заворожённо смотря на Михаила Семёновича.

– Абсолютная правда! – подтвердил он. – Лёд, из которого состоит ядро кометы, будет испаряться по мере приближения к солнцу, и это испарение и сформирует хвост, отражающий солнечный свет. Да и само ядро будет светиться так, что затмит своим ослепительным светом нашу Луну. По крайней мере, так говорят учёные.

– Ух ты! – восхищённо произнёс мальчик.

– Ну что, удовлетворил я твоё любопытство, Михаил?

– Вполне, дядь Миш! Теперь я буду спать со спокойным сердцем!

– Ну-ну, – усмехнулся шеф-повар. – Рад, что спас тебя от ночных кошмаров!

– Спасибо, дядь Миш! Может, вам принести что-нибудь, Капитолина Аркадьевна? Сок, пирожное, мороженое? – Мишка услужливо повернулся к женщине.

– Нет-нет, спасибо, Мишенька, – замахала руками Капитолина. – Я не голодна!

– Ну смотрите, моя прекрасная дама, если вдруг голод всё-таки подкрадётся к вам, дайте мне знать!

– Всенепременно, мой милый рыцарь, – проворковала дама, – обязательно воспользуюсь вашими услугами!

Мишка поцеловал поднесённую к его губам женскую ручку, пожал руку развеселившемуся Михаилу Семёновичу и развернулся к выходу.

Глава 24. Тягостное торжественное событие

«Почему же я совсем не чувствую себя счастливой?» – смятенно думала Анна, стоя на кухне перед раковиной.

Сегодня она пришла домой непривычно рано, чтобы успеть приготовиться к приходу Альберта. Ещё утром он всполошил её телефонным звонком, раздавшимся в пустой оранжерее совершенно неожиданно, и напросился в гости. По решительности, звучавшей в его голосе, Анна поняла, что сегодняшний день будет отличаться от всех остальных. И её уверенность оправдалась. Сейчас же, натирая и так чистую тарелку пенной губкой, девушка сосредоточенно вглядывалась в свои смятенные мысли.

Притихшая Лиза с книжкой в руках лежала на своём диванчике, чутко вслушиваясь в звуки льющейся воды на кухне. «Как мы теперь будем жить?» – неумолкающе крутилось у неё в голове.

О том, что их с мамой жизнь изменится, девочка догадалась сразу же, лишь увидела на пороге дома решительного Альберта Игоревича с огромным букетом ярко-красных роз. И её догадка подтвердилась ровно через полчаса, когда гость, достав из кармана небольшую синюю коробочку, раскрыл её перед мамой.

– Не вижу больше смысла тянуть, – решительно начал он и внимательно посмотрел в глаза побледневшей женщины. – Я предлагаю вам, Анна, стать моей женой и надеюсь, что на этот раз вы согласитесь сделать счастливым и меня, и свою дочь! Ты же хочешь быть счастливой, малышка?

Альберт повернулся к Лизе и прожёг её своими чёрными глазами.

– Да, я хочу быть счастливой, – зачарованно повторила девочка, не смея оторвать своего взгляда от двух горячих огоньков.

– Вот видите, Анна, – удовлетворённо кивнул он. – В ваших руках не только моё счастье, но и вот этой славной девчушки. Мы оба с нетерпением ждём вашего ответа, дорогая!

Анна замерла. Странное безвольное равнодушие охватило её. Ни одной мысли, ни одного сожаления, лишь навалившееся вдруг безразличие и отчаянная усталость.

«Да и какая теперь разница?» – вяло подумала она.

Потом, уже после ухода гостя, Анна с удивлением вспоминала своё нынешнее состояние, сейчас же ей просто хотелось поскорей закончить этот тягостный для неё разговор.

– Хорошо, Альберт Игоревич, я согласна быть вашей женой, – покорно произнесла она и почувствовала в своей ладони тяжесть от подарка. – Очень красивое кольцо, спасибо.

Если бы в этот момент женщина взглянула в чёрные глаза, вряд ли бы она осталась такой равнодушной. Мужской взгляд, направленный на маленькую девочку, был наполнен такой ненавистью, которую не заметить было бы просто невозможно. Но Анна лишь следила, опустив глаза, как жёсткие руки надевают на её безымянный палец тонкое украшение, и не видела сжавшуюся под тяжёлым взглядом свою дочь. Впрочем, нескольких секунд хватило Альберту, чтобы погасить вырвавшиеся наружу эмоции, и когда новоиспечённая невеста подняла голову, то увидела перед собой лишь довольного жизнью человека.

«Может быть, я и правда смогу сделать хоть кого-то счастливым?» – мелькнула успокаивающая мысль, и Анна улыбнулась.

– Ну что, милые дамы, позвольте мне теперь вас оставить? – весело воскликнул Альберт. – Очень скоро нам придётся довольно часто друг друга видеть, не будем же пока торопить это счастливое время! Приводите в порядок свои взбудораженные мысли, мне же разрешите откланяться. С радостным сердцем отправлюсь к себе домой. До свидания, девочка!

Альберт наклонился с поцелуем к покорно подставившей лоб Лизе и взял под руку Анну.

– Думаю, нам не стоит тянуть со свадьбой, дорогая, завтра же договоримся о конкретной дате. – Он решительно накинул на плечо сумку и открыл замок входной двери. – Вы приняли правильное решение, Анна, не терзайте себя ненужными сомнениям. До свидания.

Он поцеловал её и незамедлительно вышел из квартиры. Отчаянно хлопнула дверь, заставив Анну вздрогнуть. Она перевела взгляд на своё отражение в зеркале прихожей.

– Ну вот и всё, – тоскливо прошептала она сама себе.

* * *

– Что случилось, Лиза? Ты что, плачешь? – взволнованные удары мальчишеского сердца заглушили голос, доносящийся из телефонной трубки.

– Тебе показалось, Миша, – вытерла глаза девочка. Она сидела в своём кресле и печально смотрела в окно. – Ты знаешь, Альберт Игоревич сделал маме предложение, и скоро мы будем жить с ним вместе.

– Когда?

– У них свадьба тридцатого августа, а тридцать первого он переедет в нашу квартиру.

– Ёшкин кот! – вырвалось у Мишки. – Так скоро!

– Да, – грустно кивнула Лиза, – осталось всего три недели. А в сентябре меня повезут в другую страну на операцию. Альберт Игоревич уже договорился.

– На какую ещё операцию? – Мишкино сердечко трепыхнулось где-то в горле.

– Оказывается, у вашего директора есть друг, который работает хирургом в какой-то известной американской больнице. Мама говорит, что Альберт Игоревич сам меня повезёт к нему.

– Сам? – голос мальчика дрогнул. – А почему не мама?

– Ей не дают визу. Она уже два раз подавала документы на оформление, но ей почему-то не разрешают, представляешь? А этот доктор сказал, что операция нужна срочно, медлить никак нельзя!

– Что за бред?

– Ты думаешь, врачи не смогут мне помочь?

– Ну что ты, Лиза! – опомнился мальчик. – Конечно, смогут! Ты не слушай меня, просто это так неожиданно…

– Я понимаю. Я тоже сперва удивилась, когда узнала про друга Альберта Игоревича. Знаешь, он нашёлся совсем недавно.

– Кто нашёлся, друг? – не понял Мишка.

– Ага. Альберт сказал, что они знакомы с детства, когда-то жили в одном доме, а потом этот мальчик с родителями переехал в другой город, и с тех пор ничего о нём не было известно. А месяц назад вдруг он позвонил Альберту и предложил свою помощь в моём лечении.

– Как в кино, – пробормотал Мишка.

– Что ты сказал, Миш? Я не расслышала.

– Я говорю, что очень рад за тебя, Лиза! Я уверен, что скоро баба Маня ахнет, когда увидит тебя, носящуюся по школьному двору вприпрыжку с Волком.

– Да! – подхватила девочка. – А Капитолина Аркадьевна будет учить меня лазать по деревьям, и я стану самой ловкой девочкой в мире! А своё кресло я выброшу в окошко!

Лиза звонко хлопнула ладошкой по металлическому ободку подлокотника и заливисто рассмеялась.

Глава 25. Баба Зина

– Милая моя Брестяночка, когда же я увижу твои первые цветки? – тоскливо вздохнул Мишка. – Если мы не успеем вылечить Лизу, то беда случится и с ней, и с её мамой!

«Успеем, Миша. Успеем…» – тихо раздалось в ответ.

– Мне страшно даже представить, что будет, если Анна Даниловна выйдет за Альберта замуж!

«Не выйдет, Миша, не выйдет…»

– Хорошая ты собеседница, – усмехнулся мальчик, – покладистая.

– С кем ты там опять разговариваешь, Миша? – Анна Даниловна шла вдоль длинного ряда, спешно расстёгивая пуговицы рабочего халата.

– Сам с собой, Анна Даниловна. А вы что, уже уходите?

– Да, Мишенька. Случилась беда с моей бабушкой Зиной. Представляешь, она упала с дерева на своём огороде и сломала ноги.

– Обе? – ужаснулся Мишка.

– Да. Уж сколько раз я ей говорила: «Баб Зин, не гоже в твоём возрасте с деревьев урожай собирать, привлекай соседей». А она мне: «Этих старых перечниц? Уж лучше сама как-нибудь справлюсь». Вот и справилась!

Анна огорчённо махнула рукой.

– И что теперь делать, Анна Даниловна? Вы с Лизой поедете ухаживать за бабушкой? Значит, и свадьбы не будет? – с надеждой спросил мальчик.

– Ну что ты, милый! Съезжу на недельку, найду какую-нибудь сиделку бабуле и вернусь.

– А как же Лиза без вас останется?

– Няню попрошу с ней побыть. Вот как раз сейчас и позвоню, договорюсь. Ты повесь пока это на место, ладно?

– Конечно! – Мишка схватил халат и бросился в подсобку. Через минуту он уже вновь был возле Анны. Она выглядела растерянной.

– Наша няня лежит в больнице с воспалением лёгких. Я поговорила с её сестрой, которая сейчас как раз у няни Оли в палате. Говорит, вчера её забрали с высокой температурой. Что же это такое, а, Миш?

– Анна Даниловна, я знаю совершенно замечательных людей, которые смогут приютить у себя вашу Лизу! И не только на неделю, а на целый месяц или даже год!

– Кто же это добрый такой, Миш? – улыбнулась Анна.

– Мои родители! А ещё моя бабушка, у которой огромный опыт в воспитании маленьких девочек!

– Так-таки и огромный? – рассмеялась она.

– Конечно! Я думаю, Лизе совсем не скучно будет в нашем доме.

– Ну что ты, Мишенька… Ты не знаешь, как тяжело справиться с нездоровым человеком, даже если этот человек – маленькая девочка. Я не посмею вешать на вас эти заботы. Придумаю что-нибудь, день у меня ещё есть.

– Анна Даниловна, уж не хотите ли вы, чтобы Альберт Игоревич остался с Лизой?

– Альберт Игоревич? – задумчиво произнесла Анна. – Не-е-ет, пожалуй, не хочу. Да он и не сможет. Нет-нет, это плохая идея. Позвоню-ка я лучше своей подруге, может быть, она согласится? Впрочем, у неё же годовалая дочка, им сейчас совсем не до нас. Что же делать?

Анна потерянно посмотрела на мальчика.

– Анна Даниловна, у меня есть ещё один аргумент в пользу моего дома! Я не сказал вам про самого главного члена нашей семьи, который будет руки облизывать вашей дочери и вообще ходить за ней по пятам!

– Кто же этот странный господин, Миша?

– Наш Бонифаций Рудольфович, гроза всех воробьёв и привидений нашего района! Наш самый бесстрашный и самый заботливый пёс!

– О, это весомый аргумент, мальчик мой! – расхохоталась Анна. – Знаешь что? Я, пожалуй, поговорю с твоими родителями, может быть, и правда это единственный для нас выход?

– Ура!!! – подпрыгнул Мишка. – Да здравствует баба Зина! Вы не переживайте за Лизу, Анна Даниловна, ей у нас правда будет хорошо! И не торопитесь, бабушки любят, когда за ними ухаживают. Можете пожить там недельку, месяц, год…

– Вот обалдуй! – улыбнулась Аннушка, набирая номер Мишкиных родителей.

– Не обалдуй, а обалдей! – прошептал Мишка еле слышно.

* * *

– Звонила мама, сказала, что добралась хорошо. Прабабушка Зина передаёт вам всем большущий привет! – Лиза с улыбкой посмотрела на бабушку Соню. Девочка никогда ещё не ощущала такого трогательного к себе внимания со всех сторон, как в этом весёлом доме…

– Ага, в нашем полку прибыло! – Шурка первая подбежала к девочке, появившейся утром следующего дня в двухэтажном особняке с огромной коробкой на коленях. – Привет, Лиза! Чувствуй себя как дома, потому что это дом и есть!

– Привет! – радостно улыбнулась Лиза. – Ты, наверное, Шура? Мне Миша много про тебя рассказывал.

– Врал, небось, – хихикнула Шурка.

– Он сказал, что ты самая талантливая певица из всех, кого он знает.

– Ну, если учесть, что он знает только двух, Сабрину и меня, то это совершеннейшая правда!

– Почему это только двух? – возмутился Мишка. – У нас в классе есть Вовка, так у него вообще бас, как сказал наш Григорий Ильич. И поёт он очень даже красиво, громко. Но ты, Шурочка, лучше всех!

– Здравствуй, Лизонька! – бабушка Соня поцеловала нежную щёчку девочки. – Не слушай ты этих лоботрясов, пойдём-ка я лучше тебе твою комнату покажу.

– Здравствуйте, Софья Михайловна, – улыбнулась девочка.

– Ну какая ещё Софья Михайловна? Баба Соня и всё! – Соня развернулась к зятю, заносящему сумки в прихожую. – Ну-ка, Рудик, неси баулы в комнату! А ты, Михаил, марш умываться!

– Да я сам хотел Лизу в комнату отвезти.

– Неумытым-то? Иди, иди, без тебя разберёмся! – бабушка решительно взялась за кресло. – Мариша, у меня там пирожки свеженькие на столе, глянь-ка, не забыла ли я их прикрыть?

– Когда ты успела их испечь, мам? – удивлённо воскликнула Марина.

– Я ж не валяюсь в постели до обеда, как некоторые! – бабушка оглянулась на среднюю внучку. – Про тебя говорю, Александра. Чего застыла? Помоги матери стол накрыть!

– Полководец, – усмехнулся папа Рудик, подхватывая с пола две нелёгкие дорожные сумки. – Всех построила. Лена только неохваченная осталась.

– Елена наша давно на дежурстве, а то бы и её приспособили к делу, – подмигнула Марина мужу, направляясь на кухню.

– Разговорчики в строю! – шикнула на них Соня.

– Лиз, вообще-то бабуля у нас тихая и добрая, ты не бойся. Да, ба? – Мишка хитро взглянул на бабушку, свесившись с лестничных перил.

– Михаил, тебя ждёт вода и мыло!

– Иду, иду, – поднялся ещё на одну ступеньку Мишка. – Лиза, я скоро, ты не успеешь даже соскучиться!

– Вот ещё, было бы по кому скучать! По мальчишке с грязными ушами! – откликнулась снизу баба Соня.

– Ну ба, как можно при даме такое говорить мужчине? А уши, кстати, я вчера мыл. Шампунем, между прочим!

– Так вот почему мой шампунь закончился? – грозно посмотрела на брата Шурка. – Боюсь, чьи-то уши будут скоро не только чистые, но и красные от трёпки!

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – рассмеялся Мишка и одним прыжком оказался наверху.

– Ладно, ладно, дом у нас не большой, где-нибудь да встретимся! – погрозила кулаком Шурка.

– И с этими людьми я живу! – горестно потряс сумками папа Рудик.

– И не говори, дорогой, – поддакнула мама, вышедшая из кухни с тарелкой, полной пирожков.

– Ах, какой вкусный запах! – воскликнула Лиза.

– Вы слышали, обормоты? Девочка проголодалась. Ну-ка, быстро мыть руки и за стол! – бабушка Соня распахнула перед девочкой дверь в небольшую, но очень светлую комнатку на первом этаже недалеко от кухни. – Вот здесь ты будешь жить, милая. Нравится?

– Очень! – прижала руки к груди девочка. – Здесь так уютно!

– Вот и хорошо! – обрадовалась Соня. – Сейчас мы с тобой умоемся, а потом завтракать! Давай-ка твою коробку!

Бабушка Соня забрала у Лизы большую коробку с вещами и поставила её на пол возле зелёного диванчика. Туда же она положила и детские, сиреневого цвета, тапочки, которые достала из шкафа.

– Наверное, тапочки мне не пригодятся, – тихо произнесла Лиза.

– Поживём-увидим, – загадочно улыбнулась бабушка Соня и вновь взялась за кресло. – А теперь умываться!

* * *

– Вот видишь, внучка, как оно получилось-то! Одна радость – тебя увидала. А то ж не дозовешьси вас, городских. Всё бегают, бегают, как муравьи, а куда бежать, зачем? – бабушка Зина посмотрела на Аннушку. – Но ничего, побудешь тут со мной, наглядишься на наши места, может, и переберёшься ко мне поближе, а? И девочка твоя рядышком будет. Глядишь, и на ноги встанет, бегать будет по дорожкам нашим чистым, бензином не запачканным. Жениха тебе подберём хорошего, непьющего.

– Баб Зин, сознавайся, ты специально упала с дерева, чтобы я приехала? – улыбнулась Аня.

– Ну что ты, как можно, Нюточка? – старушка покраснела и показала рукой на старый, потемневший от времени, шкаф. – Достань-ка лучше мне оттуда гребешок, я хоть кудри свои расчешу.

Анна подошла к шкафчику. Яркое солнце заглядывало в просторные чистые окошки, лаская своими радостными лучами все предметы в комнате. Аня зажмурилась.

– Как хорошо у тебя, бабуль! Словно опять в детство попала.

– А я что говорю! Иди-ка ты, девочка, прогуляйся, подыши родным воздухом, нечего тебе со старухой сидеть. А на обратной дорожке к Маланье загляни, молочка у неё возьми.

– К тётке Маланье? Это у которой куча ребятишек, и все пацаны?

– Верно! – рассмеялась старушка. – Только уж не ребятишки они, а мужики здоровые. Не все, конечно, в деревне остались, Петька с Гаврюшей в город подались, да и Гринька за ними потянулся, а остальные тута. Ты иди, иди, Нюточка, а я посплю маленько. Утомилась.

– Давай-ка лучше я тебя причешу, ба! – Анна вновь присела рядом со старушкой с деревянным гребнем в руке.

– Да что я, немощная, что ли? Сама справлюсь. Иди уж, милая!

– Хорошо, бабуль. Я недолго! – Аннушка легко вскочила с кровати и, накинув на плечи тонкую кофточку, выбежала в сени.

– Вот и ладно, вот и умница, – кивнула Зинаида. – Глядишь, и правда останется.

Она засунула поглубже под подушку гребешок, вздохнула довольно и закрыла глаза.

Глава 26. Брестянка расцветает!

«Миша, проснись!» – настойчивый голос прорвался в радужный детский сон, и Мишка распахнул глаза. За окном монотонно шумел дождь.

– Волк, это ты? Что случилось?

«Твоя Брестянка тебя зовёт. Захвати кувшинчик с росой и бегом сюда!»

Неужели началось? Волнуясь, Мишка натянул на себя одёжку, положил в карман кувшинчик и подошёл к двери. В доме все уже давно спали, даже Бонька, чуть поскуливая, смотрел свои собачьи сны. Никем не замеченный, мальчик спустился вниз и прислушался. В комнате Лизы тоже было совершенно тихо.

– Вот и хорошо, – прошептал Мишка. Он надел сандалии, засунул подмышку папин зонт, потихоньку щёлкнул замком и открыл дверь. Стараясь не громыхать ключами, Мишка прикрыл за собой дверь и выскочил на улицу. Полупрозрачное белое пятно слетело с крыши и зависло с ним рядом.

– Привет, ба! А я…

– Знаю-знаю. Беги, Михаил, я на всякий случай рядом побуду. Мало ли что! – произнесла Прасковья.

– Хорошо! – обрадовался мальчик и припустил со всех ног к калитке. Бабка полетела за ним следом, лихо выписывая виражи в воздухе.

– Эх, хорошо! – ухала она, со свистом рассекая влажный ночной воздух. – Знала бы раньше, какой это восторг, пошла бы с Мотькой в лётчицы!

– Бабуль, расскажи мне ещё про свою подругу, а? – поднял голову Мишка. Его волосы смешными колечками прилипли к мокрому лбу.

– Ты зонт-то открой, Михаил, а то баба Соня задаст тебе, ежели с температурой вернёшься! Да и мне перепадёт, что не уследила.

– Фу-ты, совсем забыл! – он с громким хлопком раскрыл чёрный купол.

Дождь разыгрался не на шутку. Далёкие раскаты грома, пробиваясь сквозь влажную пелену, надвигались всё ближе и ближе. Мишка зябко поёжился.

– А ты, ба? – он посмотрел вверх. – Прячься под зонт!

– На меня эти ваши штучки уже не действуют! – рассмеялась Прасковья и поднялась ещё выше. – А ты давай-ка скоренько, иначе насквозь промокнешь!

– Не успею! Вон школа уже! – махнул рукой мальчик. Они и не заметили, как добрались до школы. – Гляди-ка, свет на первом этаже! Баб Маня забыла потушить вчера, что ли?

– Ты беги пока к своей Брестянке, а я взгляну, что там такое…

– Хорошо, – кивнул Мишка и побежал вдоль тёмного здания направо. Он уже не видел, как его прабабка тихо подлетела к тускло освещённому школьному крыльцу и растворилась в стене.

– Ура! – тихо прошептал Мишка. Уже минут десять он стоял, восхищённо взирая на распустившиеся ярко-жёлтые цветы. – Наконец-то! Серый, какие же они красивые!

Пёс молча кивнул. Он сидел на столе рядом с деревянной кадкой и, чуть прикрыв глаза, наблюдал за Брестянкой. Тонкие серебристые стебельки потемнели, и свет, исходящий из их сердцевины, сейчас разгорался ещё ярче. На самых верхушках этих упругих стеблей сказочными гостьями появились нежные жёлтые лепестки с оранжевыми ободками.

– Как царские короны! Обалдеть можно!

Мишка никак не решался прикоснуться к этому чуду руками.

– Я так долго этого ждал, что теперь даже поверить не могу!

Он шмыгнул носом, в котором почему-то сильно защипало.

– Только что же теперь с ними делать, а? – он немного растерянно повернулся к собаке. – Надо же их домой нести, а как? Ой, кто это?

Резкий щелчок открывшейся входной двери страшно напугал мальчика. Он испуганно посмотрел на Волка, который, как ни в чём не бывало, сидел, не шелохнувшись, рядом.

– Не бойся, Мишенька, это я! – со свечой в руке вдоль длинного прохода двигалась маленькая тщедушная фигурка.

– Баба Маня? – удивился Мишка, разглядев в этой фигуре законную хозяйку старинного дома.

– А то кто же? – улыбнулась бабуля. – Я помогать тебе пришла.

– Откуда вы узнали, что мне помощь нужна? – Мишкино изумление росло, как на дрожжах.

– От Маврикия, деточка. Да и Проня мне на ушко нашептала, – она кивнула на прозрачную фигуру, летящую за её спиной.

– А вы что же, видите мою прабабушку?

– Конечно!

– А Маврикий кто такой?

– Так Тапкин же, хозяин всего этого! – горящая свеча в старческих руках описала круг в воздухе.

– Вот это да! – Мишка удивлённо заморгал. – Удивительная сегодня ночь! Как в сказке! Может быть, я сплю?

– Старый дедовский способ проверить – ущипнуть себя за ухо, – съязвила Прасковья. – Тем более, у кого-то они уже мытые.

– Ага, – весело фыркнул Мишка. – Шуркиным шампунем. Но щипать себя почему-то не хочется.

«Не пора ли нам делом заняться?» – пёс укоризненно посмотрел на мальчика и бесшумно спрыгнул на пол.

– Волк прав, все объяснения оставим на потом, – Прасковья опустилась на пустые цветочные горшки, ровной горкой сложенные в углу. Её зелёное платье полупрозрачной пеленой окутало керамические изделия. – Не стой, Михаил, времени не так много, надо успеть пересадить твою Брестянку да отнести домой. Не понесёшь же ты этот чудовищный ящик!

– Да-да, – засуетился Мишка. – Конечно! Сейчас!

Он с трудом приволок мешок с землёй, стоящий у самого входа в оранжерею, прислонил его к столу и нетерпеливо принялся развязывать тугой узел. Баба Маня в это время колдовала над Брестянкой, деревянной лопаточкой подкапывая со всех сторон чёрную землю. Пустой горшок, оказавшийся в зубах шустрого пса, был поставлен на стол, и вскоре общими усилиями в нём, всё так же ярко и величественно, засиял первый цветок Брестянки. Через некоторое время ещё несколько горшочков присоседилось рядом.

– Ну вот, – удовлетворённо выдохнул Мишка и отряхнул руки. – Готово!

Он вылил из своего маленького кувшинчика капельки росы на каждый цветок и довольно улыбнулся – жёлтые лепестки засверкали ещё ярче, а оранжевая каёмка на них превратилась в огненно-красную.

– А теперь – в путь! – подняла руку Прасковья. – Рассвет не за горами, нам нужно успеть.

– Спасибо вам, баб Маня! – Мишка обнял старушку.

– Ну что ты, Мишенька! – улыбнулась та. – Привет Лизоньке передавай от меня. Скажи, что жду её в гости. Ну, с богом!

Она подняла высоко руку с горящей свечой и, как Данко, освещающий своим сердцем путь, зашагала вперёд, по длинной узкой дорожке. Маленький отряд двинулся вслед за ней.

* * *

Давно Шурка не спала так сладко. Удивительный сон, накрывший её под утро, проскользнул улыбкой по губам и защекотал нос, заставив громко чихнуть.

– Апчхи-и-и! – разорвалась тишина комнаты. – Вот это я проснулась!

Шурка удивлённо покрутила головой. В комнате что-то изменилось, но что, девочка не могла сообразить. Легко вскочив с кровати и потянувшись, она обратила внимание, что голова, разболевшаяся со вчерашнего вечера, сегодня утром свежа, как новенькая. Она покрутила шеей. И правда, не болит!

– Не зря говорит бабушка, что сон – лучшее лекарство! – воскликнула радостно девочка и тут заметила на подоконнике что-то яркое.

– Хм, – удивлённо разглядывала Шурка горшочек с жёлтыми цветками, стоя босыми ногами у окна. – Мишка, что ли, притащил? Вот ботаник! Когда же он успел? Вчера вроде не было. Или я не заметила?

Шурка понюхала нежные лепестки.

– Офигеть! – вытаращила она глаза. – Ну и запах! С таким цветком и духи не нужны, носи его себе в кармане да собирай завистливые взгляды! Ай да Мишка, удружил, братец!

Натянув наспех шорты с топиком, Шурка, ещё раз с удовольствием вдохнув сладкий аромат, кинулась к двери.

– Солнышко, разве сегодня восьмое марта? – пробормотала спросонья Марина.

– Тебе что-то приснилось, милая? – наклонился над женой Рудик. Родное лицо, знакомое каждой своей чёрточкой, сегодня утром показалось ему ещё милей.

– Такой запах чудесный! – улыбнулась Марина. – Я думала, ты мне цветы подарил.

– Запах? – принюхался муж.

– А, у тебя же насморк, ты и не почувствуешь, дорогой!

– Какой ещё насморк? Нет у меня никакого насморка, – пошутил Рудик, вслушиваясь в свои ощущения. Он уже несколько дней ходил на работу простуженный, с заложенным носом, воспалёнными глазами и больным горлом. – Слушай, а ведь и правда насморка нет! Что за чудеса?

Он несколько раз громко шмыгнул носом.

– Ты знаешь, и горло совершенно не болит! – Рудик удивлённо посмотрел на жену.

– Серьёзно? – не поверила Марина.

– Ну да! Ни капельки!

– Это мамино средство тебе помогло! – уверенно заявила она. – Помнишь, вчера ты травяным отваром горло полоскал?

– Какое чудодейственное лекарство! – изумился Рудик. – За ночь все болячки прошли!

– А я тебе говорила, давно надо было попробовать! Эх, мужчины, всё-то вас уговаривать надо, как детей малых, честное слово!

– Да ладно, ладно, – обнял жену Рудик, – больше так не буду! В следующий раз выпью любую гадость, лишь бы ты была спокойна!

– Вот то-то! – рассмеялась Марина. – Пойдём-ка Лизу проведаем, может, ей помочь надо?

– Как скажешь, дорогая!

Через десять минут Рудик с Мариной, так и не заметившие небольшой горшочек, появившийся этой ночью у них на подоконнике, вышли из своей комнаты.

Глава 27. И чудо произошло

– …а утром ты проснёшься, и твои ножки будут совсем здоровы, – тихо говорила девочка. Её чёрные густые волосы блестели на солнце яркими искорками.

«Как грива у лошадки», – подумала Лиза, рассматривая эту чудесную девочку. Казалось ей, что уже несколько лет она сидит рядом с незнакомкой на уютном деревянном крылечке и любуется разноцветным садом, цветущим прямо у их ног.

– Совсем-совсем здоровы? – переспросила Лиза.

– Конечно!

– И я смогу забраться на это дерево? – она показала рукой на стройную яблоню, растущую в самом центре сада.

– Обещаю, Лизонька! Любое дерево будет радо подержать тебя в своих руках!

– Как хорошо! – прошептала девочка. – И мама никогда больше не будет плакать из-за меня?

– Никогда, Лиза, никогда! Вот смотри!

Черноволосая хозяйка прикоснулась своими пальчиками к детским ножкам, и Лиза ахнула. Она почувствовала это нежное касание!

– Я чувствую, чувствую! – закричала она.

И проснулась.

Глубокая тишина застыла в маленькой комнате. Лиза повернула голову вбок – на соседнем диване, накрытая лёгким одеялом, спала бабушка Соня. Девочка перевела взгляд на окно. Первые лучи солнца робко пробивались в гостеприимно открытую форточку. На стёклах искрились капельки воды.

«Наверное, дождь ночью был, – решила Лиза. – А я и не слыхала. Крепко спала».

Она вспомнила своё сновидение и вздрогнула.

«Какой странный сон… Как будто и не сон вовсе. Я так ясно помню запах цветов в том саду! Даже сейчас его чувствую. Совсем рядом».

Она повернула голову и чуть не вскрикнула. Белый горшочек стоял на тумбочке рядом с её диваном. Именно от него исходил этот удивительный сладкий аромат. Лиза подтянулась на локтях и заглянула в горшочек.

– Это вы так пахнете? – прошептала она, наклонившись к ярко-жёлтым лепесткам, смотрящим на неё своими белыми глазками. Ещё глубже вдохнула девочка, наслаждаясь сладостью запаха. Внезапно голова у неё закружилась, и Лиза, испуганно схватившись за край одеяла, упёрлась в диван ногами. Одеяло сползло на пол.

– Чуть не упала, – пробормотала девочка и тут до неё дошло. Ещё до конца не веря сама себе, она медленно перевела взгляд на свои ноги и обомлела. Пальцы, её пальцы, которые ещё вчера не чувствовали совершенно ничего, сейчас вели какую-то свою, забавную игру. Они танцевали!

– Мамочка! – вскрикнула Лиза.

– Что случилось, Лизуша? – вскочила с постели бабушка Соня.

– Ноги! – показала рукой девочка. – С ними что-то происходит!

В ту же секунду Соня всё поняла. Она перевела взгляд на Брестянку, затем вновь на детские ножки и медленно опустилась на пол.

– Бабушка Соня, что с вами? Вам плохо? – ещё больше испугалась девочка.

– Мне хорошо, Лизонька, мне очень хорошо! Иди ко мне, моя девочка! – Соня постучала по полу рядом с собой.

– Но… я же не могу, – еле слышно прошептала Лиза.

– Кто сказал тебе эту чушь? Ну-ка, подними правую ногу!

Девочка испуганно смотрела на бабушку. Затем опустила глаза вниз. Пальчики уже присмирели, и какое-то тепло, давно забытое, разливалось по ним. Лиза попробовала пошевелить правой ногой.

– Получается…

– Почему же не должно получаться? – пожала плечами Соня. – Ну а теперь спускайся на пол. Давай, давай, не бойся.

Она поднялась с пола и подала руку девочке. Лиза замотала головой.

– Я не смогу! – крикнула она и заплакала.

– Вот дурочка, что же ты ревёшь-то?

– Потому-что я не могу, не могу ходить! – Лиза плакала всё громче, стуча при этом своими ножками по кровати. – Не могу, не могу…

Она обняла бабушку, вздрагивая от слёз всем своим маленьким телом, и притихла. Затем, не отрывая головы от бабушкиного живота, Лиза переместила одну ножку к краю кровати. Всё так же молча она подвинула и вторую, а потом одним движением опустила обе ноги на пол.

– Ну а теперь вставай, детка.

Соня подхватила Лизу подмышки и помогла ей подняться.

– Ну что, стоишь?

– Стою, – прошептала Лиза. – Только вы не отходите от меня, а то я упаду.

– Ты что, младенец, чтобы падать? – прищурилась бабушка.

– Нет, – улыбнулась сквозь слёзы девочка. – Я не младенец.

– Ну и не говори чепуху!

И Соня резким движением отпустила Лизу.

– А-а-а! – вскрикнула девочка, взмахнула руками, удерживая равновесие, и устояла.

– Что у вас за крики? – Марина просунула голову в комнату. За ней, с любопытством заглядывая через её плечо, выстроилось всё семейство Никитиных. Через секунду дверь комнаты была распахнута настежь, и ошеломлённые родственники в потрясении замерли на пороге.

– У вас сейчас такие глупые лица, – усмехнулась бабушка. – Шурочка, не нужно так часто щипать себя за ухо, распухнет!

– Мам, что это? – охрипшим голосом спросила Марина.

– Где? – обернулась назад бабушка Соня. – Ах, это? Всего лишь цветок.

Она взяла в руки белый горшочек и подняла его повыше.

– Красивый жёлтый цветок.

– Лиза, девочка моя, – не смотря на мать, сказала Марина. – Как же это так?

– Софья Михайловна, – откашлялся Рудик, – что у вас произошло?

– Чудо! – звонким голосом воскликнула Шурка. – Лизка, иди сюда!

Она шагнула навстречу малышке и та, сделав свой первый шаг, а затем и второй, уткнулась головой Шурке в грудь и остановилась.

– Я хожу! – подняла она свои сияющие глаза на Шурочку.

– Ха! – обняла Шурка Лизу. – Скоро мы с тобой наперегонки бегать будем!

– Ещё как! – перехватило дыхание от волнения у Мишки. То, что происходило сейчас у него в душе, невозможно было описать словами. Хотелось заорать во всё горло что-нибудь совершенно дикое! Ликование переполняло Мишку с ног до головы.

– Ну, хватит нежностей, – строго произнесла бабушка Соня. – Девочке одеться нужно и прийти малость в себя. Идите, идите.

Она замахала руками на растерянных родных и те, послушно кивая, вышли из комнаты. Всё так же молча они разбрелись по дому, сохраняя на своих лицах блаженные улыбки.

– Нужно обязательно отвезти Лизу к врачу! – твёрдо произнесла Лена вечером, когда всё семейство собралось за ужином. – Завтра же! Я договорилась с нашим Эдуардом Абрамовичем, он посмотрит девочку.

– Может, не надо? – умоляюще сказала Лиза. – У меня же уже ничего не болит!

– Вот это-то и странно! Ой, – спохватилась Лена, – Лизонька, прости, пожалуйста, я совсем не то хотела сказать! Ты же понимаешь, что твоё выздоровление было для нас настолько неожиданным, что мы до сих пор не пришли в себя!

– Мне самой ещё не верится, – улыбнулась девочка.

– Ну вот, – Лена погладила её по руке. – А врачи просто тебя посмотрят и скажут, что произошло. Может быть, они даже установят причину твоего необычного выздоровления, и тогда другим детям с больными ножками тоже можно будет помочь! Представляешь, как было бы хорошо?!

– Надо просто всех, у кого проблемы со здоровьем, селить в нашем доме! Здесь самая целебная атмосфера в мире! Почище всяких грязей! – Шурка обвела всех сидящих за огромным обеденным столом горящими глазами.

– «Почище всяких грязей» – это шедевр! – хохотнул папа.

– Физиологический! – поддакнул Мишка.

– Филологический, сынок! – расхохоталась мама.

– Ну, филологический, – не смутился мальчик, – какая разница!

– Абсолютно никакой, ты прав! – ещё пуще рассмеялся Рудик.

– Лиза, деточка, почему ты так плохо ешь? – бабушка Соня придвинула к девочке тарелку поближе.

– Да я всегда мало ем. В меня больше не помещается!

– Ну ничего, будешь терять много калорий, появится такой же аппетит, как и у меня! – Шурка вытащила пирожок из соломенной корзинки и запихнула его себе в рот почти полностью.

– Нашла кого ставить в пример! – погрозила пальцем дочери Марина. – Не слушай Александру, девочка, ешь, сколько хочется… А чей это телефон звонит?

– Мой! Это, наверное, мама! – воскликнула Лиза. Она вприпрыжку пронеслась через всю гостиную и скрылась в своей комнате, закрыв за собой дверь. Семейство дружно проводило девочку глазами.

– Я до сих пор не могу прийти в себя, – тихо произнесла Марина. – Это настолько невероятно, что голова отказывается верить!

– Мне Лиза рассказала сон, который она видела этой ночью, – Шурка уже прожевала свой пирожок и тянулась к следующему.

– Какой сон? – удивлённо спросил Мишка.

– Ей снилась какая-то девочка с чёрными волосами. Будто бы она сидела с ней рядом около старого дома на крылечке, а возле них, прямо у ног, цвёл прекрасный сад. И эта девочка сказала нашей Лизе, что утром малышка сможет ходить.

Мишка переглянулся с бабушкой Соней.

– После того, что произошло в нашем доме, поверить в вещий сон – раз плюнуть! – папа Рудик звонко стукнул вилкой по тарелке. – А добавка в чудесном доме полагается?

– Полагается, полагается, – смеясь, ответила Марина и понеслась на кухню за кастрюлей.

– А как зовут эту черноволосую девочку, Лиза не сказала? – Мишка посмотрел на сестру.

– Сказала, но я не запомнила. То ли Любава, то ли Ефросинья. А, Василиса! Точно, Василиса!

– Ну какая разница, как её зовут? – сморщила носик Лена. – Верить в вещие сны глупо. Даже если они случайно сбываются.

– Ничего себе, случайно! – округлила глаза Шурка. – Нет ничего случайного в нашем мире! – Она подняла указательный палец вверх и строго посмотрела на старшую сестру. – И Лиза – прямое тому доказательство!

– Ну, хватит научных споров за столом! – остановила разговор бабушка Соня. – Ешьте молча!

– Мама передаёт всем привет! – в гостиную вбежала Лиза, размахивая телефоном.

– Спасибо! – в один голос ответили Никитины.

– А ты сказала ей про себя? – спросила Шурка с любопытством.

– Нет ещё, – улыбнулась Лиза. – Я обязательно ей скажу. Потом. Когда она приедет!

– Наш человек! – ухмыльнулась Шурка.

Глава 28. Что с колдовской книгой?

Альберт проснулся резко, словно от сильного толчка. Сердце его бешено колотилось от какого-то ужасного предчувствия, руки были холодные, как лёд, а тонкая нитка нерва на виске, казалось, вот-вот лопнет. Где-то внутри плескалась противная вязкая тошнота. Тихо застонав, он открыл глаза и тут же зажмурился. Яркая луна бесцеремонно заглядывала в окно, ничуть не стесняясь мрачного хозяина.

– Вот зараза!

Он прикрыл рукой глаза, спасаясь от нахальной гостьи, но через секунду, забыв о ней, с изумлением уставился на окно.

– Я ведь задёргивал перед сном занавеску! – прошептал он.

Сердце трепыхнулось бабочкой, пойманной в сеть, и замерло. Немигающими глазами он смотрел на жёлтый диск, нагло улыбающийся ему в окно. Лишь через несколько минут тепло вновь вернулось в окаменевшее тело, и Альберт, почувствовав внутри себя какую-то яростную силу, подскочил с дивана. Несколько шагов до окна он преодолел в одну секунду. И застыл. На широком подоконнике, освещённый лунным светом, лежал какой-то синий лепесток.

То, что этот лепесток появился здесь совсем недавно, Альберт мог сказать наверняка. Ещё вчера вечером он становился на этот самый подоконник, чтобы открыть заржавевший оконный замок, и точно помнил, что никаких цветов тут и в помине не было. Да и с какой стати им тут быть, если Альберт с детства ненавидел все эти женские, как он считал, штучки. И вот на тебе! Брезгливо подняв лепесток двумя пальцами, он прошёл с ним через всю комнату и нажал на выключатель. Яркий свет залил небольшое помещение, и Альберт поднёс к глазам таинственную находку. Да, несомненно, это был кусочек какого-то синего цветка. В грубой мужской руке он смотрелся жалко.

– Что за чёрт, откуда он тут взялся? – прохрипел он негодующе и со всей силы растёр его пальцами. Затем настороженно поднял голову. Его взгляд хищной птицей летал по комнате, пока не остановился ещё на одном синем пятне. Точно такой же лепесток лежал на полу, возле его дивана!

– Ах, ты…

Альбертбросился вперёд, упал на пол и со злостью ударил по твёрдым половицам рукой.

Заветный чемоданчик, лежащий в тёмном углублении, был повёрнут другой стороной, а не так, как в прошлый раз он его оставлял! Не раздумывая, мужчина вытащил кожаный ящичек и взгромоздил его прямо на белую простыню. Дрожащие руки не слушались его, когда он пытался открыть замок. Но вскоре и это препятствие было преодолено. Книга Колдуна была на месте. На первый взгляд нетронутая и невредимая. У Альберта немного отлегло от сердца, и он, с трудом подняв тяжёлую обложку, открыл первую попавшуюся страницу. Открыл и застыл в изумлении. На пожелтевшей бумаге не было ни одного слова. Чисто, как будто странный писатель забыл сделать свои пометки. Тонкие губы Альберта застыли в жуткой гримасе. Лихорадочно он стал открывать страницу за страницей, пальцы его прилипали к листам, но нигде не было ни одной буквы.

Судорожный хрип вырвался из его горла.

– А-а-а! – огласилась комната, и со всей силы он обрушил тяжёлую книгу на деревянные половицы. Через секунду ответный стук из нижней квартиры встряхнул замершую пустоту дома.

– Да идите вы все! – прохрипел Альберт невидимым соседям и, как подкошенный, упал на диван. Жизнь была разрушена.

Глава 29. Самая весёлая семья

– Да, Анна Даниловна, конечно, в это время мы спать уже не будем. Не переживайте, можете приехать к нам прямо с вокзала! – Марина, сдерживая прорывающийся наружу смех, разговаривала с Мишкиной учительницей. Лиза стояла рядом и хихикала, зажав ладошкой рот.

– Да, да, Лизонька себя очень хорошо чувствует, не волнуйтесь. Нет, что вы, о каких заботах вы говорите? Девочка не доставляет нам никаких хлопот! Кушает? Нормально кушает, как и все мои обормоты. Приедете – не узнаете её! – Мама подмигнула своим домочадцам. – До завтра, Анна Даниловна!

– Ну что, дорогие мои, – обвела весёлым взглядом собравшееся вокруг семейство мама, – через три дня приезжает Лизина мама, устроим ей незабываемый приём?

– Хо-хо! – воскликнула Шурка. – Ещё как устроим! Слушайте, у меня есть такая идея, вы со стульев упадёте, когда услышите!

– Может быть, не надо твоих идей, Шурочка? – насторожилась бабушка Соня. – Пожалей человека! Анна Даниловна и так будет в потрясении, когда увидит свою дочку!

– Бабуль, ты ничего не понимаешь! Не забывай, что я собираюсь поступать на режиссёра, а когда же начинать экспериментировать, как не сейчас? – Шурка обвела всех широко раскрытыми глазами и рассмеялась. – Да пошутила я, что вы так напряглись? Никакого экстрима, чесслово! Но вы же не хотите, чтобы Анна Даниловна, увидев свою дочь, упала в обморок? А для этого надо всё продумать. Может быть, даже порепетировать заранее!

– Александра! – строго сказал Рудик.

– Ну, не хотите репетировать, можно обойтись и без этого, – быстро согласилась Шурка. – Может быть, так даже веселее будет. Ну что, рассказать вам, что я придумала?

– Валяй, – Мишка пересел со стула на диван и во все глаза уставился на сестру. Бабушка Соня махнула рукой.

– Говори уж, фантазёрка! Всё равно ведь не успокоишься, пока не выложишь нам свою гениальную идею!

– Бабуль, а как ты догадалась, что она гениальная? – округлила глаза Шурка.

– Так в этой рыжей головке другие не водятся! – не замедлила ответить Соня.

– А то! – гордо встряхнула кудрями девочка. – Мне и Стас вчера сказал то же самое!

– Льстец твой Стас, – встряла старшая сестра. – И врунишка.

– Кто врунишка? – грозно нахмурилась Шурка, повернувшись к Лене, – Стас?! Да он вообще врать не умеет, если хочешь знать! Он за всю свою семнадцатилетнюю жизнь ни одного слова неправды не сказал, вот!

– Что вы, что вы, какие мы святые! – поджала губки Лена.

– Да, такие! – упрямо вскинув подбородок, воскликнула Шурка. – Это твой Петька, небось, уши тебе заливает, что ты самая прекрасная на свете, а на самом деле…

– Девочки! – прикрикнула на дочек Марина. – Ну что такое? Что о нас наша гостья подумает?

– Что вы самая весёлая семья в мире! – восторженно рассмеялась Лиза. – Расскажи же, Шурочка, что ты придумала, мне не терпится узнать!

– Ну ладно! – улыбнулась девочке Александра. – Слушайте…

Глава 30. Станция Вишенка и… до свидания, Альберт Игоревич

«Почему-то мне совсем не тяжело больше думать об Альберте, – удивлялась Анна, всматриваясь в пролетающие мимо пейзажи. – Даже предстоящая свадьба совершенно не печалит».

Когда, в какой момент почувствовала девушка внутреннее облегчение, она сама теперь не могла вспомнить, но сейчас, сидя в уютном купе, воспоминания о директоре не приносили ей жгучую тоску.

«Наверное, я просто, наконец, смирилась со своей участью, – подумала Анна. – Вот и мама мне всегда говорила: принимай, доченька, жизнь такой, какая она есть на самом деле, как будто ты сама выбрала её. Не ропщи на неё, даже если судьба подбрасывает тебе камешки на пути. Просто переступи эти камушки, да иди себе дальше».

«А если камень окажется таким огромным, что не переступить?» – спрашивала девочка Аня. Она сидела у мамы на коленях с зажмуренными глазами и видела перед собой длинную-предлинную дорожку, по обоим краям которой густеет зелёный лес.

«Тогда подумай, для чего он попался тебе на пути. Может быть, на него можно взобраться и увидеть оттуда что-то такое, чего не разглядеть снизу?»

– Ах, мама, мамочка, – прошептала Анна, – как мне сейчас не хватает тебя!

Она прижалась носом к запотевшему стеклу. Монотонный стук колёс стал замедлять свой бег. Поезд весело приближался к какой-то станции. Яркие огоньки подмигивали мчавшимся в темноте вагонам, и у Аннушки отчего-то поднялось настроение.

«Завтра утром я увижу свою Лизоньку, – улыбнулась она своему отражению. – А что случится дальше – какая разница, если мы с ней будем вместе?»

Поезд остановился. Подхватив сумочку, Анна выглянула из купе.

– Не скажете, какая это станция? – поинтересовалась она у проводницы.

– Так Вишенка же, – улыбнулась та. – Стоянка двадцать минут.

– Какое милое название! – обрадовалась хорошей примете Анна.

– Края тут такие, богатые на ягоду. Прогуляйтесь, девушка. Сейчас хоть и не сезон, но бабули местные такой морс вишнёвый продают на станции, что уезжать не захотите!

– Пойду попробую, – рассмеялась Анна.

Несколько быстрых шагов по ковровой дорожке душного вагона – и Анна, легко спустившись по металлическим ступенькам, очутилась на оживлённом перроне.

Небольшой городок своими яркими окошками всматривался в новую гостью. Анна даже отсюда почувствовала ненавязчивое внимание, с которым он оглядывал её. Ей стало совсем смешно, а в душе возникло такое беспричинное ощущение счастья, какое она не испытывала уже очень давно.

– Деточка, последняя банка осталась, как будто специально для такой красавицы!

Поняв, что обращаются именно к ней, Анна обернулась. Крохотная старушка в белом платке, с выбившимися из-под него седыми волосами, улыбаясь всем своим чудесным лицом, протягивала девушке большую банку, доверху наполненную густой тёмно-вишнёвой жидкостью.

– Здравствуйте! – Анне так захотелось погладить бабулю по голове, с трудом удержалась. – Сколько же вы просите за неё?

– А сколько не жалко, милая. Хоть пятачок.

– Как же так? Вы так и не наторгуете ничего, если будете товар за бесценок отдавать.

– А мне и не нужно ничего, моя хорошая, – приблизив губы к уху Анны, прошептала странная бабуля. – Я ж просто так прихожу сюда, чтобы на хороших людей полюбоваться.

– Откуда же вы знаете, что тут едут хорошие люди?

– А как же иначе, деточка? Люди-то – они чудесные, только не все знают об этом. Некоторые забыли, милая, и им нужно только немножко подсобить, чтобы они вспомнили. Вот как тот юноша.

Старушка махнула своей белой головой в сторону взъерошенного пассажира, который в этот момент о чём-то громко спорил с продавщицей пирожков. Он даже покраснел от возмущения, размахивая перед оторопевшей женщиной волосатыми руками.

– Ну и сиди дома, если такая умная, – донёсся до Анны его негодующий голос. – А то продают всякую дрянь, а люди потом травятся, как тараканы! Да ещё и дерут три шкуры за сомнительное удовольствие.

– Это Ксюшка, самые вкусные пирожки во всей округе печёт, – бабуля склонила голову набок.

– Ну и как такого нахала переделаешь?

Молча посмотрев на Аню, старушка вручила ей банку, пригладила свой платочек и засеменила к спорящей парочке. Анна наблюдала за ней с любопытством.

«Я бы от такого бежала, как от огня», – подумала она, с неудовольствием посматривая на хамовитого мужчину. А тот уже чуть ли не с кулаками наступал на растерявшуюся торговку.

– Нет, ты скажи, почему я должен платить бешеные деньги за протухший продукт?

– Я пеку пирожки только из самого свежего! – робко отбивалась бедная женщина.

– Все вы так говорите, а честные люди потом в больницы попадают после вашего свежего! Ну, что ещё?

Мужчина нервно дёрнулся и обернулся назад. Подошедшая бабуля тихонько постукивала его по плечу.

– Чего тебе, старая? Небось, защищать притопала свою товарку? Все вы, бабы, из одного теста сделаны!

Старушка тихо сказала что-то, подняв лицо наверх.

– Что-что? – не расслышал мужчина и невольно пригнулся.

Фраза, которую произнесла бабуля прямо в его ухо, заставила застыть невежливого типа в оторопи. С огромным удивлением наблюдала Анна, как ещё больше покраснело его лицо и покрылась алыми пятнами толстая шея. Он в полном молчании смотрел на крохотную старушку, замерев в неловкой позе. Лишь через минуту всё так же молча он перевёл взгляд на торговку пирожками, но в этом взгляде уже не было ни капли боевого хамства, а только одно лишь смущение.

– Извините, пожалуйста, – пробормотал он озадаченной продавщице, вытащил из бумажника деньги, не глядя, положил их в корзинку и сделал несколько шагов к поезду.

– А пирожки-то? – опомнилась торговка.

Не произнеся больше ни одного слова, притихший товарищ зажал в руке протянутый кулёк и с какой-то смущённой улыбкой двинулся к своему вагону.

– Что вы такого ему сказали, бабуля? – Анна в нетерпении ждала ответа от вернувшейся старушки.

– Просто напомнила, милая, – тихо произнесла та.

– Но… – начала было Анна.

– Пассажиры, заходите в вагоны, поезд отправляется через две минуты!

Голос проводницы совершенно некстати прозвенел над самым ухом девушки.

– Иди, деточка, а то останешься! – подтолкнула старушка Анну к темнеющему в сумерках вагону.

Крепко прижимая банку с бултыхающейся в ней жидкостью к своей груди и растерянно оглядываясь назад, Аня поднялась наверх, потопталась в тёмном проходе и прошла к своему купе.

– Ох, заплатить-то я забыла! – вдруг вспомнила она. Выхватив деньги из кошелька, она замахала ими в открытое окошко.

– Бабушка, я деньги вам не отдала! – крикнула Аня, завидев вдалеке ещё не успевшую уйти беленькую старушку. – Подойдите поближе, я вам их брошу!

– Не волнуйся, деточка! – еле слышно донеслось до неё. – Езжай себе спокойно, а морс выпьешь за здоровье своей дочери!

Поезд мягко качнулся, и вскоре за окном пролетали, оставляя за собой искрящиеся хвосты, разноцветные огоньки тающего во тьме города.

* * *

– Да, Альберт, слушаю вас, – держа в руке тяжёлую сумку и зажав подмышкой большого жёлтого бегемота, Анна шла по опустевшему перрону. – Что вы говорите? Я плохо слышу!

Слова, звучащие в телефонной трубке, никак не хотели укладываться в её голове.

«Наверное, я ещё не пришла в себя после дороги, вот и слышится всякая чепуха», – пронеслось в её мыслях.

– Нам нужно расстаться, Анна. Я возвращаюсь домой.

– Надолго?

– Вы меня не поняли, Анна Даниловна. Я уезжаю насовсем.

– А Лиза?

– Что – Лиза? – раздражённо переспросил мужчина.

– Мы же хотели повезти её на операцию… – пролепетала Анна.

– Вам придётся это делать без меня.

– Но… вы же договорились с вашим другом, – всё ещё не могла понять она.

– Мой друг изменил свои планы. Анна Даниловна, извините, мне сейчас некогда всё объяснять. Я позвоню вам, когда буду на месте.

– Да-да, хорошо…

Увидев невдалеке, под раскидистым клёном, приземистую лавочку, Анна направилась к ней. Она пристроила бегемота на тёплую деревяшку, прямо на вырезанные слова «Аня + Гоша = дружба», опустила на траву сумку и присела.

– Я надеюсь, вы не обижаетесь на меня, Анна.

– Я…

– Вы же умная женщина, моя дорогая! – голос Альберта приобрёл какие-то вкрадчивые нотки. – Пройдёт время, и вы сами поймёте, что так будет лучше для всех.

– Но…

– До свидания, Анна Даниловна, – так и не дал ей сказать ни слова Альберт. – Обещаю позвонить вам.

Тоскливый перезвон гудков завладел серебристым аппаратом.

– До свидания, Альберт Игоревич… – эти слова она адресовала тёмному экрану телефона.

Ощущая перед собой какую-то пелену, в полном молчании Аннушка положила трубку рядом с собой на лавочку и замерла. Если бы её сейчас мог видеть какой-нибудь случайный прохожий, он наверняка подивился бы одинокой фигуре, неподвижно сидящей в тени клёна. Но улица была совершенно пустынна, одноэтажные домики сквозь густые зелёные палисадники молча смотрели на притихшую женщину.

– Как странно, – тусклый голос Анны был сродни этой лавочке, старой и такой же уставшей от жизни. Она немного помолчала.

– Я ничего не понимаю. Совсем ничего. Совершенно. Может быть, хоть ты мне объяснишь? – солнечный зверь с синими глазами оказался у неё в руках. Заглянув в эти круглые, с яркой чёрной точечкой в середине, глаза, Анна продолжила: – Целый год этот человек уговаривал меня выйти за него замуж. Что же теперь с ним произошло? Почему он так легко от всего отказался? И как я теперь объясню Лизе, что операция, которая могла бы ей помочь, отменяется? Ну что ты молчишь, странное животное?

Она встряхнула мягкую игрушку, как будто та на самом деле могла ей что-то сказать. Жёлтая голова, наклонившись набок, всё так же продолжала смотреть глупыми васильковыми глазами на девушку.

– Вот и ты не можешь мне ответить, – вздохнула Анна. Она бросила бегемота на лавку, секунду помедлила, а потом решительно улеглась на твёрдую поверхность, положив голову на игрушку. И посмотрела наверх.

– Всё закончено. Нет больше ничего. Во всём мире только эти ветки, и небо, смотрящее на меня сквозь листву. Они тоже не могут мне помочь! Никто не может мне помочь!

Тоска болезненно сжала сердце. Анна всхлипнула.

– Ну вот, – пробормотала она и вытерла выступившие слёзы рукой, – я уже начала себя жалеть. А это самое последнее дело! Подумаешь, бросил жених, эка невидаль! Да и не нравился он мне вовсе, было бы из-за кого переживать. А Лизке я и сама смогу найти хорошего врача! Устроюсь на работу в городскую оранжерею к Андрею Ивановичу, тем более он давно меня звал. У них там зарплата не чета нашей. Заработаю денег и отвезу дочку в самую лучшую клинику. Да, так и сделаю!

Анна резко села. Не тратя больше ни секунды, она схватила баул, бросила телефон в сумочку, прижала к себе бегемота и быстрым шагом, не оглядываясь, пошла по дороге вперёд.

Глава 31. Привет, мамуль!

– Ну что, все готовы? – адмиральским голосом спросила Шурка, оглядывая сверху, словно с капитанского мостика, своё семейство.

– Так точно! – отсалютовал папа, приставив пальцы к виску.

– Лизка, ты как там? – крикнула Шурка.

– В порядке! – отозвалась из своей комнаты девочка.

– Молодец! Мамуль, у нас есть ещё время?

Марина взглянула на часы.

– Я думаю, Анна Даниловна уже близко.

– Судя по скрипу калитки, которую кто-то не может смазать уже год, Аннушка будет здесь через минуту, – ворчливо вставила бабушка Соня.

– Между прочим, я её смазывал неделю назад! – отреагировал Рудик. – Разве я виноват, что мой сын – великий наездник и предпочитает в качестве средства передвижения именно садовые калитки?

– Чш-ш-ш, – прижала палец к губам Шурка, – потом поругаетесь, родственники! Все по местам!

Ровно через двадцать секунд тренькнул входной звонок.

– Доброе утро, Анна Даниловна! – с улыбкой произнесла Марина, открывая дверь.

– Здравствуйте, Марина Александровна! Не разбудила вас?

– Ну что вы! – Марина помогла гостье занести тяжёлую сумку. – Мы уже давно встали! Только Лизонька ещё спит, не будем её будить пока, хорошо? Вы же не торопитесь, Анна Даниловна?

– Спит? – немного растерялась Анна.

– Да. Вы проходите в гостиную, перекусите с дороги. Мы уже и стол накрыли!

– Да я не голодна, спасибо, – медленно произнесла учительница, с удивлением разглядывая семейство Никитиных, радостно смотрящих на неё из-за огромного обеденного стола. – Доброе утро! Вы так рано встаёте?

– Здравствуйте, Анна Даниловна! – Мишка первым вскочил с места и кинулся к учительнице. – Как вы доехали? Как ваша бабушка Зина? Наверное, очень устали в поезде?

– Сразу столько вопросов, Мишенька! – улыбнулась Анна.

– Да вы садитесь, Анна Даниловна! Бабушка Соня испекла пирожки с фасолью. Вы любите пирожки с фасолью, Анна Даниловна?

– Мишка, не тараторь! Дай человеку в себя прийти! – старушка забрала у Ани жёлтого зверя. – Пойдёмте, я вам ванную покажу, Аннушка.

– Спасибо, Софья Михайловна, с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Только сначала загляну к дочке.

– Не надо! – в один голос воскликнули сидящие за столом. Анна удивлённо подняла брови.

– Лиза вчера очень поздно легла, набегалась… то есть наигралась за день. Пусть ещё поспит, – Марина почему-то слегка порозовела.

– Хорошо, хорошо, – не стала спорить Анна. – Пусть спит, если так. Хотя странно, моя дочь никогда позже десяти вечера не ложилась.

– Это потому, что она не проводила столько времени с этими оболтусами, – Соня потянула гостью за руку. – Пойдёмте, Аннушка. Умоетесь, позавтракаете, к тому времени и девочка проснётся.

– Ну, мама, чуть всё не провалила! – прошипела Шурка, когда обе женщины вышли из гостиной.

– Вырвалось, доченька, – виновато произнесла Марина.

– Не быть тебе актрисой! – вынесла суровый приговор девочка.

– Ну и хорошо, – ласково погладил жену по руке Рудик, – зачем мне в доме капризная тётка, которая никого, кроме себя, любимой, не замечает?

– Спасибо, дорогой! Умеешь ты утешить! – хмыкнула Марина.

– Бабуль! – обратилась Шурка к вернувшейся бабушке, – выпускай следующего!

– Как скажете, ваше режиссёрское сиятельство! – ответила та и направилась в сторону кухни.

В ванной комнате Анна с неудовольствием разглядывала в зеркале своё лицо. Немудрено, что Альберт уехал. Кому может понравиться это бледное безобразие?

Она вытащила из сумочки косметичку и наспех прошлась кисточкой по уставшей коже. Затем, пригладив расчёской и без того аккуратные пряди, она вышла из ванной и направилась в сторону гостиной. Густые мужские голоса ещё издали привлекли её внимание.

– …а я ей и говорю: я же доктор, а не художник! Если вы хотите выглядеть, как Весна с картины Боттичелли, то вы пришли не по адресу.

– Ох уж эти женщины, – поддакнул другой голос, в котором Аня узнала Мишиного отца. – Кому, как не мне, это знать!

Заинтригованная, она сделала ещё один шаг, но тут же остановилась, услышав следующую фразу.

– Дядь Жора, помнишь, ты рассказывал про мальчика, который после двухлетней немоты вдруг начал петь? – это был уже, несомненно, голос Шурки.

– Конечно, помню, Сашенька! Удивил всех Васька, ох уж удивил! До сих пор вспоминаю обалдевшие глаза его мамаши, которая впервые за два года услышала голос сыночка. И не просто голос, а виртуозно поющий голос!

– Представляю! – воскликнула Лена. – Я думаю, там не только мама была удивлена.

– Конечно!

– Дядь Жора, а что это за профессор Муркин такой, который придумал этот метод?

– Гений, Мишенька. Гений психоневрологии.

У Анны затекла нога, и она слегка потрясла ею. Затем, спохватившись, что её застанут в неловкой ситуации, снова сделала шаг вперёд и через несколько секунд вышла в гостиную. Какой-то неизвестный ей мужчина приподнялся из-за стола при её появлении.

«Наверное, тот самый врач», – промелькнуло у Ани в голове.

– Это мой брат Георгий, – представил незнакомца папа Рудик. – А это наша Анна Даниловна, Лизина мама!

– Рад знакомству, Анна Даниловна! – весёлые искорки сверкнули в мужских глазах. Он галантно коснулся губами её руки.

– Здравствуйте! – откликнулась Анна.

– Дядя Жора – доктор! – воскликнул Мишка.

– Правда? – посмотрела в весёлые глаза Анна. – А в какой области?

– В неврологии, Анна Даниловна. Позвольте, я помогу вам.

Георгий отодвинул стул, предназначенный для гостьи, и помог ей сесть. После чего прошёл на своё место.

– Пока вас не было, мой брат рассказывал про какой-то удивительный метод профессора Муркина, который творит с людьми просто чудеса.

– Профессор Муркин? – наморщила лоб Анна. – Не слышала о таком.

– Немудрено, Анна Даниловна. Анатолий Леонидович – человек очень осторожный. Пройдёт не меньше пяти лет, прежде чем он решится рассказать о своей гениальной методике миру. Вы же знаете, насколько экзальтированы порой бывают люди, Анна Даниловна. Прежде чем давать им надежду, нужно всё тщательно изучить и проверить. А на это могут уйти годы.

– В чём же заключается этот метод? – заинтересовалась Анна.

– В двух словах не расскажешь, – улыбнулся Георгий. – Если же определить основную его суть, кратко, конечно, то можно сказать так: доктор помогает человеку исцелиться, найдя точку, в которой началось развитие его болезни. Иначе говоря, функциональные возможности человеческого организма возвращаются к своим первоначальным, к тем, которые были в нём в здоровом периоде.

– С помощью гипноза, наверное?

– Какая-то доля правды есть в ваших словах, Анна Даниловна, но всё гораздо сложнее. И интереснее.

– А… какие же болезни можно излечить этим методом? – голос у Ани слегка задрожал.

– Все, – улыбнулся Георгий. – Единственное условие – болезнь не может быть врождённой. Иначе ничего не получится. Подумайте сами, если человек – инвалид с самого рождения, откуда ему знать, как чувствует себя здоровый организм?

– Все… – тихо повторила Анна.

– Впрочем, и над врождёнными болезнями наш Анатолий Леонидович может взять верх. По крайней мере, он не исключает такую возможность.

– Гоша, что же ты совсем ничего не ешь? – бабушка Соня укоризненно посмотрела на полную тарелку Георгия.

– Мой брат, когда рассказывает о своей работе, может неделями не есть, Софья Михайловна!

– Ай-яй-яй! Какой пример врач показывает своим пациентам!

– Софья Михайловна, дорогая, вы не успеете и глазом моргнуть, как я всё съем! Честное слово!

– Давай наперегонки, дядь Жорик? – Шурка застыла с пирожком в руках, ожидающе глядя на своего дядю.

– Не-е-е, – рассмеялся тот, – с профессионалами я тягаться не смогу!

– Скажите, Георгий, – робко спросила Анна, – а кому-то ваш профессор уже помог?

– Были такие случаи, – кивнул мужчина. – Мальчик, которого я наблюдал, недавно смог говорить.

– Так вы тоже умеете лечить по методу Муркина? – у Анны заколотилось сердце.

– Я, конечно, не такой талант, как Анатолий Леонидович, но что-то сделать смогу, да.

– Георгий, – дрогнувшим голосом начала она, – я не знаю, видели ли вы мою дочь, но у неё…

– Видел, Анна Даниловна. И понял ваш вопрос.

Георгий немного помолчал. Его глаза пристально наблюдали за замершей Аней. Через минуту он не выдержал.

– Я думаю, несправедливо заставлять человека страдать, Шурка. Мы слишком заигрались, не правда ли, господин режиссёр? – Георгий посмотрел в широко открытые девчачьи глаза.

– Но дядя Жора…

– Вы о чём? – недоумевающе спросила Анна. – Ничего не понимаю.

– Правда, Шурочка, история затянулась! – Марина поднялась со своего места.

– Ну, хорошо, – нехотя согласилась Шурка. – А ведь так всё гладко шло!

– О чём вы говорите? – Анна переводила глаза с одного на другого, чувствуя нарастающее волнение.

– Анна Даниловна, сколько уже болеет ваша дочь? – Георгий нежно прикоснулся к женской руке. Аня вздрогнула. Ей почему-то стало очень холодно.

– Три года.

– Сколько операций она перенесла?

– Пять. А через месяц мы должны были сделать ещё одну. Но, к сожалению, это уже невозможно.

– Почему? – воскликнул Мишка.

– Потому что врач, который должен был оперировать, изменил свои планы. Так сказал Альберт Игоревич, который, кстати, тоже поменял своё решение. Он возвращается домой. Насовсем.

– Ура! – обрадовался Мишка. – Значит, и свадьбы не будет?

– Какой свадьбы? – удивился Георгий.

– Свадьбы Анны Даниловны и Альберта Игоревича, нашего директора.

– Мудрое решение, Анна Даниловна, – улыбнулся мужчина. – Тем более что вам теперь вплотную придётся заниматься своей дочерью.

– Почему вы так говорите? – прошептала Анна.

– Лиза очень хочет стать цирковой акробаткой. Я думаю, это серьёзный повод, чтобы задуматься.

– Акробаткой? – она побледнела. – Нехорошо так шутить, Георгий!

– Какие уж тут шутки, Анна! – усмехнулся Георгий. – Впрочем, пусть она вам сама об этом скажет. Лиза, девочка, иди сюда!

Через минуту, показавшуюся Анне неимоверно длинной, дверь комнаты тихонько приоткрылась. На пороге стояла девчушка в светлом розовом халатике и в сиреневых тапочках. Она держала руки на дверном косяке.

– Привет, мамуль! – произнесла она и отпустила руки вниз. Анна ахнула. Лиза шагнула вперёд.

В ту же секунду Анна потеряла сознание.

– Я же говорила, надо было подготовить человека сначала!

– Ну не мог я дальше тянуть, вы же видели, что с ней делалось!

– Ну и правильно, Гоша.

– Не переживай, Лиза, сейчас твоя мама придёт в себя.

Гоша? Лиза? Анна почувствовала где-то глубоко в себе какой-то толчок, который словно помог ей выбраться из темноты. Она открыла глаза.

– Лизонька, девочка моя!

– Мамуля, с тобой всё в порядке?

Анна ощутила знакомый запах волос своей дочери и всхлипнула.

– Я боялась, что мне всё это приснилось! – она подняла голову. У её ног сидел этот замечательный доктор, и девочка, её девочка, держала свою маму за руку, опустившись на коленки.

– Не приснилось! – уверенно подтвердил Георгий.

– Как вы, Аннушка? – бабушка Соня заботливо прижимала мокрое холодное полотенце ко лбу Анны.

– Замечательно, Софья Михайловна! – Анна не сводила глаз со своей дочери. – Лизонька, как же так? Что произошло? Это вы помогли моей дочери?

Она перевела взгляд на Георгия.

– Нет-нет, Аня, к великому моему сожалению, это сделал не я.

– Мы тебе потом всё расскажем, мам! Хорошо?

– Ладно, солнце моё! – счастливо улыбнулась Анна. – Ой, что же это я разлеглась?

– Вам бы лучше отдохнуть, Анна, прийти в себя… – Георгий обхватил пальцами женское запястье и замер. Анна замерла тоже, не отрывая от него внимательных глаз.

– Странно, – сказала она.

– Что странно? – переспросил он, продолжая вслушиваться в дрожащую ниточку пульса.

– Ещё недавно ваша рука мне показалась очень холодной, а сейчас она обжигающая, как горячий пирожок.

– Вы, наверное, очень голодны, – весело ухмыльнулся Георгий. – Шурка, тащи сюда пирожки!

– Ну что вы, не нужно, – вяло запротестовала Анна.

– Ещё как нужно! Это я вам как доктор говорю!

Через минуту на табуретке, присоседившейся рядом с диваном, оказалась тарелка, полная горячих пирожков с фасолью, и большая кружка со сладким чаем. Не выпуская из руки детские пальчики, Анна принялась за еду. Все с сияющими лицами наблюдали за ней.

– Анна Даниловна, а кто же теперь у нас будет вместо Альберта Игоревича? – спросил Мишка. Он сидел на полу возле Лизы с чашкой в одной руке и пирожком в другой.

– Не знаю, Миша. Может быть, нам вернут Егора Егоровича?

– Это будет здорово! – обрадовался мальчик.

Внезапно все услышали тихое треньканье, доносящееся из глубины комнаты.

– Это мой телефон! – воскликнула Анна и сделала попытку встать.

– Лежи, мамуль! – остановила её Лиза. – Я сама принесу!

Она вскочила и вприпрыжку понеслась к обеденному столу. Анна не сводила с неё лучистых глаз.

– Вот! – серебристая трубка оказалась в женских руках.

– Алло? Капитолина? Да, я уже приехала. Сегодня утром. Что ты сказала? Повтори, пожалуйста, я не совсем тебя поняла. – Анна замолчала и лишь внимательно слушала собеседницу. Но вот её глаза вдруг вспыхнули от радости. – Как?! Вот это новость! Я поздравляю тебя, моя дорогая! Мы все тебя поздравляем! Да-да, конечно! Спасибо!

Мишка заёрзал на полу. Что могло произойти у Капитолины Аркадьевны?

Анна отключила телефон и застыла с какой-то странной улыбкой.

– Что случилось, мам?

– Капитолина Аркадьевна приглашает нас на свою помолвку! – она обвела всех изумлёнными глазами. – С Михаилом Семёновичем!

– Гип-гип, ура! – закричала Шурка.

– Ну, наконец-то, – улыбнулась бабушка Соня.

– А кто такая Капитолина Аркадьевна? – спросил Георгий.

– Самая сильная женщина на планете! – хором ответили все.

Эпилог

Альберта трясло, как в лихорадке. Он посильнее закутался в одеяло и прикрыл глаза.

«Вот и всё, вот и всё…» – стучало у него в висках в такт колёсам.

Он возвращался в родной город полностью опустошённым. Бесполезная теперь книга лежала рядом, уткнувшись боком в мятую простыню. Тусклый свет пробивался из коридора. За окном мелькали ночные тени.

«Я неудачник, – эта неумолкающая мысль уже несколько дней не давала Альберту покоя. – Прав был отец. Как мог я верить в эту ерунду?»

Он открыл глаза. Тоскливый взгляд его скользнул по книге, рука потянулась было к страницам, но через секунду безвольно упала на колени. Одеяло съехало на пол. Альберт поморщился. Отодвинув ногой книгу подальше, он лёг и отвернулся к стене. Тяжёлый сон моментально придавил его к постели.

Он уже не мог видеть, как ближе к полуночи дверь купе бесшумно отъехала в сторону, впустив в тёмное помещение порыв воздуха. Пассажир с верхней полки что-то пробормотал во сне. Помедлив секунду, дверь с еле слышным шелестом вернулась на место.

Альберт беспокойно повернулся на другой бок. Его рука свесилась с полки, нога дёрнулась, задела прижатую к перегородке книгу и поволокла её к краю. Тяжёлый том соскользнул вниз и с глухим стуком упал, раскрыв свою белую сердцевину. Волна холодного воздуха снова пробежала по купе.

Вздрогнув, Альберт резко открыл глаза. Его взгляд сразу же уткнулся в книгу, лежащую на полу.

– Что за чёрт? – пробормотал он недоумённо.

Наклонившись вниз, он подцепил пальцами упавший том и потянул к себе. На белой странице что-то мелькнуло. Да, она теперь явно была не пуста!

Альберт замер. И затем, не выпуская книгу из рук, сполз на пол.

– Чокнутый, – прошептал про себя пассажир с верхней полки. Вот уже долгих десять минут он наблюдал за своим попутчиком, который сидел на полу в обнимку с какой-то книгой. Глаза этого странного человека были закрыты, а на губах блуждала счастливая улыбка.

– Чур меня, чур, – пробормотал пассажир и укрылся с головой одеялом.

Оглавление

Глава 1. Самая обычная семья с привидением

Глава 2. История рода, окутанная тайной

Глава 3. Мишка открывает в себе новые способности

Глава 4. Первая Мишкина ошибка и метель посреди лета

Глава 5. Новые знакомства: девочка Лиза и Серый Волк

Глава 6. Семена Брестянки

Глава 7. Пропавшая «фанера»

Глава 8. Феерический концерт

Глава 9. Загадочная тень в ночи

Глава 10. Разгадка пропажи «фанеры»

Глава 11. Таинственные знаки и Открой-трава

Глава 12. Да кто же такой этот директор?

Глава 13. Чёрный колдун из далёкого прошлого

Глава 14. Плохие предчувствия

Глава 16. Защитить Брестянку!

Глава 17. Лена попадает в беду и новые способности Мишки

Глава 18. Тайна заброшенного дома Колдуна

Глава 19. Директор почуял что-то неладное

Глава 20. Брестянка в опасности!

Глава 21. Самая сильная женщина на планете

Глава 22. Пророчество колдовской книги

Глава 23. К Земле приближается комета

Глава 24. Тягостное торжественное событие

Глава 25. Баба Зина

Глава 26. Брестянка расцветает!

Глава 27. И чудо произошло

Глава 28. Что с колдовской книгой?

Глава 29. Самая весёлая семья

Глава 30. Станция Вишенка и… до свидания, Альберт Игоревич

Глава 31. Привет, мамуль!

Эпилог