Заметки травницы [A. Achell] (fb2) читать онлайн

A. Achell Заметки травницы 

Алая роза

2312 год со времен Катаклизма

За дверью раздались крики. Женский голос пытался перекричать мужской, а следом послышался удар чего-то тяжелого, будто отец вновь опрокинул наземь стул, а может на сей раз даже стол. Он поежился, стараясь получше забиться в угол между диваном и комодом, где и скрывался все это время. Бас отца подобно грому прокатился вдоль каменных стен замка, пока не был прерван низким, вибрирующим криком матери.

Ночь выдалась ясной, а потому луна горделиво сверкала в небесах, проникая в комнату сквозь узкое окошко. Ее свет рассеивался меж тысяч пылинок, что кружили вдоль комнаты. На краткое мгновение мальчик засмотрелся их прихотливым вальсом, отвлекшись от шума по ту сторону двери, но вскоре вдоль замка пронесся новый грохот, знаменующий падение очередной мебели от рук его отца. Мать что-то гневно воскликнула в ответ.

Нет, он вовсе не беспокоился о ней: мальчик знал, что отец не сможет причинить вред матери, а она — отцу. Вовсе не потому, что они ценили друг друга — попросту оба были превосходными бойцами. В каком-то смысле, они были неуязвимы друг перед другом: заклинания матери ни за что не могли пробиться через толстую шкуру отца, ну а его удары и пламя ни за что бы не пробили ее защиту.

Год назад, когда ему было лет пять, мальчику довелось видеть, как родители сцепились в хватке: то было поистине страшное зрелище. Тогда он подумал, что они поубивают друг друга, и был отчасти недалек от истины. Перед его глазами вновь замелькали хвосты, когти, пламя и клыки, заставив тело вздрогнуть от былой угрозы. За стеной раздался новый грохот.

Дверь отворилась столь внезапно, что мальчик подскочил на месте. Резким, уверенным шагом в темную гостиную прошла его мать. Неволей он залюбовался игрой лунного света, придавшего ее густым светлым волосам вид волнующегося моря у скал, на которых покоился замок. Глаза Норнес метали искры, карие при дневном свете, в этот миг они показались мальчику черней самой ночи. На ней все еще красовалась одежда с дороги: излюбленный кожаный жилет, поверх которого был надет велюровый балахон, закрепленный брошью в виде ласточки. Грудь матери тяжело вздымалась, будто бы она пробежала несколько лессов или вернулась после тяжелой схватки.

На миг ему показалось, что в порыве гнева она выстрелит одним из своих заклинаний, уничтожив очередной комод, шкаф или стул, а может даже угодит в него самого — ненароком. Эта мысль заставила его беспокойно завозиться на месте. Взгляд Норнес мгновенно переметнулся к углу, в котором он сидел. Узнав наконец очертания своего ребенка, лицо ее разгладилось, а взгляд просиял.

— Чего ты туда забился, а, Хьюго? — она опустилась на одно колено, поманив к себе ребенка.

Мальчик неуверенно вышел из своего укрытия, но не спешил приближаться. Он знал, что мать не причинит вреда, но также он помнил и то, что способно творить ее колдовство. Видя недоверчивость в глазах ребенка, Норнес прибегла к своему постоянному трюку: в ее протянутой руке зажглась золотая дымка, которая следом приняла форму розы.

Хьюго зачарованно наблюдал за тем, как сверкающие песчинки собираются в розу, парящую над перчаткой матери. Не в силах противиться искушению, он неспешно приблизился, пока роза не засверкала на уровне лица. Норнес улыбнулась, вслед за чем от едва уловимого мановения ее пальцев цветок вспыхнул ярким светом. Пыльца начала осыпаться, обнажая под собой зеленый стебель с шипами и бархатные алые лепестки. Улыбнувшись на подобии заядлого фокусника, Норнес несколько артистичным движением протянула мальчику цветок.

— Осторожно: шипы хоть и волшебные, но острые и колючие, — предупредила она. Хьюго, впрочем, это не заботило: он с восторгом изучал наколдованную розу, осторожно дотрагиваясь пальцами до ее мягких лепестков.

— Такая же красная, как и ты, — улыбнулся он, нежно поглаживая растение.

— Цвет зовется «алым», — пояснила Норнес, наблюдая за сыном. — Правда ведь, магия способна на поистине прекрасные вещи? Ты можешь использовать ее для создания чего-то прекрасного — прямо как эта роза, а можешь сделать своим оружием, превратив в сталь и губительные заклинания.

— Ни одна магия не заменит крепкого меча и умения с ним обращаться, — раздался за ними угрожающе низкий голос отца.

Норнес мгновенно вскочила на ноги, воинственно вытянувшись. Хьюго покосился на свой уголок, но понял, что по сути убежище бесполезно, если остальные увидят, как он туда прячется. От случайных заклинаний оно его тоже защитить не сумеет. Оставалось лицезреть дрожащего от гнева Зирантара, затаив дыхание. О чем бы родители не спорили, теперь их ссора перенеслась в гостиную.

— Если бы ты думал о чем-то еще, помимо сражений и мечей, то понимал бы стремление других к великому. Ты бы осознал, что мир — нечто большее, нежели поле битвы и твой замок! — зло выкрикнула Норнес.

— Вот как, — голос Зирантара казался угрожающе спокоен, хотя Хьюго понимал, что в душе отца ревел шторм. — Тогда объясни мальчишке, что для тебя магия в стократ важней его самого, а потому ты намерена сбежать, только бы разузнать побольше заклинаний и уметь создавать нечто большее, чем розочки да боевые заклятия. Быть может, как достаточно выучишься, попросту создашь себе нового сына — прямо как один из своих цветов!

Глаза матери зажглись синим огнем от переполнявшей ее магической энергии, отчего по телу Хьюго прошла крупная дрожь. Он знал, что она намерена вновь атаковать отца. Зирантар никогда не начинал битву — первый удар всегда исходил от Норнес. В определенный момент она попросту выстреливала в него заклинанием, которое, хоть и не причиняло вреда, но приносило огромную боль, прожигая врожденную защиту перед магией.

Отец не подавал виду, однако мальчик знал, что тот чувствует сильную боль — в конце концов, однажды Хьюго пришлось испытать это на себе. Во время очередной их битвы одно из заклинаний матери случайно угодило в него, а потому мальчик отлично помнил, как нестерпимо жглось и болело все тело, и как он готов был содрать всю свою кожу, лишь бы не чувствовать этой боли. Он кричал и катался по земле, пока наконец не потерял сознание.

Очнулся Хьюго лишь спустя несколько дней, невероятно больной и ослабленный — его защита еще не была не такой прочной, как у отца или матери. Пробудившись, он обнаружил виноватое лицо Норнес, склонившейся над ним, а неподалеку стоял хмурый отец. Увидев, что сын жив, в его зеленых глазах блеснули слезы — это был первый и единственный раз, когда Хьюго видел отца в таком виде. В тот момент он безумно обрадовался, но не тому, что остался жив, а нестерпимая боль прошла, но тому, что родители стояли рядом и не ругались. Тогда он пожелал, чтобы так осталось навсегда. К сожалению, уже спустя половину луны его желание было сметено подобно одной из рыбацких лодок в черный шторм у замка.

Хьюго судорожно вздохнул, отогнав мрачные воспоминания и мысленно прося о том, чтоб мать не атаковала первой. Взмах шел за взмахом, казалось, что сам воздух накалился между Норнес и Зирантаром. Наконец, кулаки матери разжались, а глаза потухли, приобретя свой обычный, светло-зеленый цвет. Она постояла некоторое время, пока наконец не обернулся к сыну:

— Прости меня, Хьюго, — грустно произнесла Норнес, после чего сорвала брошь в виде ласточки, ненавистно отбросив ее в сторонку.

Хотя мальчик не мог понять, что происходит, в душе его зашевелилось нехорошее предчувствие, будто вот-вот произойдет нечто непоправимое. Норнес сделала несколько неуверенных шагов навстречу двери и его отцу, будто бы все никак не решаясь на что-то. Наконец его осенило.

— Ты меня бросаешь?? — потерянно произнес Хьюго, не в силах понять происходящего. Он уже знал, что верно угадал, но никак не мог понять, отчего вдруг мать покидает их?.. покидает… его?

Норнес не отреагировала на слова сына — она более ни разу не обернулась, словно его вопрос стал тем самым решающим шагом, которого она никак не решалась ступить. Плотней запахнув мягкий балахон, колдунья вышла прочь, не взглянув напоследок ни на сына, ни на Зирантара.

Хьюго так и остался растерянно стоять на месте, ошеломленно глядя вслед матери. Поначалу у него была мысль, что стоило бы ее догнать и попросить остаться, но что-то подсказывало мальчику о тщетности этой затеи. Норнес уже все для себя решила — задолго до этой ночи. Он всхлипнул, сам не понимая, почему ему вдруг стало так страшно и одиноко — ведь больше никто не кричал и не бился?

В тени тяжело вздохнул Зирантар. Некоторое время он смотрел на сына своим тяжелым, сверлящим взглядом, будто бы хотел что-то произнести, но по итогу так этого и не сделал. Он молча вышел из комнаты, оставив Хьюго совершенно одного. Еще никогда замок, в котором он рос, не казался мальчику столь холодным, зловещим и невероятно, невообразимо пустым.

Собственный выбор

Часть I

2321 год со времен Катаклизма

«…таким образом, смерть Каллеиды и та вспышка, что долгие годы озаряла небеса, принесли множество бед совершенно во всех землях: как на горячем юге Дауэрта, так и в холодных северных льдах Ностэрии, лугах Крановии, Цетрус-Фока, Эбреота, архипелаге Кам-Флаокр и Агросе, который пострадал больше остальных и ныне зовется Мертвыми Землями. Почва оказалась отравлена, а в мир пришло множество болезней. Магия стала нестабильной, а некоторые виды животных исчезли целиком. То были поистине тяжелые времена, в связи с чем тот самый день, когда вспышка на месте Каллеиды осветила небесные просторы, стал новой точкой отсчета, отбросив все народы назад в темные века.

В Дауэрте, Ностэрии и Крановии до сих пор используют временную шкалу исчисления, основываясь на дне Катаклизма, поделив историю на до и после. С тех пор минуло более двух тысячелетий, благодаря чему мир смог оправиться: ныне крестьяне не знают ужаса тех времен, когда все их посевы либо разом умерли, либо выжили, сохранив в себе страшный яд, от которого после умираешь в страшных муках. Маги уже не опасаются своих чар, ибо мана, светлая и темная, вернулись к стабильному состоянию, позволяя великим умам волшебных академий продолжать свои исследования…»

На страницу резко опустилась чья-то тонкая бледная рука, мешая дальнейшему прочтению.

— Матушка желает посетить салон, надеется встретить там графиню Тиффанию, — произнесла до противности высоким голосом Авриллия, ее старшая сестра, не спеша убирать ладонь с книги. — Она собирается взять всех нас с собой.

— Мне кажется, трое дочерей должны послужить достаточным украшением перед графиней, — буркнула девочка, резко дернув книгу на себя. Авриллия надавила сильнее, отчего страница опасно натянулась.

Не желая портить ценного фолианта, Биара грозно уставилась на сестру, что ответила ей снисходительным взглядом из-под опущенных ресниц, изогнув краешек кукольных губ в презрительной усмешке. Ни один волосок не выбивался из ее идеально уложенных светлых волос, ни одного пятнышка не было на гладкой мраморной коже, щедро усыпанной дорогой перфорированной пудрой, привезенной не иначе, как из самой Крановии. Авриллия всегда следила за тем, чтобы выглядеть безупречно, тем самым угождая своей матери, баронессе Нимиде Лорафим.

«Вот уж кто точно годится для того, чтобы повсюду таскаться за матерью, дополняя ее драгоценности» — угрюмо подумала Биара, не спуская рассерженного взгляда с сестры. Авриллия превосходно знала, что она терпеть не могла такие вот светские прогулки, как и знала то, что изо всех дочерей именно на Биаре Нимида отыгрывалась больше остальных — не в последнюю очередь из-за упрямого своенравия дочери и ее несоответствии образу примерной леди, что должна была служить «украшением» рода.

— Если в твоей книге не написано, как перестать быть таким ничтожеством и начать лучше соответствовать роли дочери почетного барона, бросай это дело и приведи себя в порядок. Если матушка вновь найдет в твоей прическе кусок ветки или листья, то окончательно решит сослать тебя в служители Исаи, — сказав последнее, сестра злорадно хохотнула.

Ныне Исае, древней богине света, поклонялось все Королевство, однако не то, чтобы ее истинных последователей было так уж много. Сам барон, Сильвар Лорафим, не особо верил в божества, однако часто знать вынуждена была отправлять одну из своих дочерей служить Исае, лишь бы священники от них отстали и не доносили королю за каждый их проступок.

В служении Исае не было ничего страшного, если не считать того факта, что вся жизнь молодой девушки перечеркивалась и посвящалась богине. На лицах молодых монахинь ставилось клеймо, поэтично прозванное «поцелуем Исаи», чтобы в случае побега каждый мог распознать в несчастной беглянку. Суровые законы были таковыми, что видя беспризорную женщину со знаком Исаи, любой мог сделать с ней все, что только пожелает — и ни закон, ни семья не могли ее защитить.

Биара крепко сомневалась, что мать отдаст одну из своих дочерей в служение Исае — даже столь паршивую овцу, какой она считала свою третью по счету дочь. Что-то подсказывало девочке, что мать слишком горда для этого и считает себя выше того, чтоб ее дети, пускай и самые непутевые, попали в священнослужители какой-то там богини. Хотя, никогда не знаешь наверняка. Биара предпочитала не забивать себе голову неопределенными страхами. Если Нимида все же решит отослать ее в храм Исаи, тогда и настанет черед думать, что с этим делать. В крайнем случае, у нее всегда есть один-единственный человек, на которого можно положиться — ее старший брат Ирас.

— Матушка просила передать, что ждет нас всех за сотню взмахов, в общей гостиной, — скучающе протянула Авриллия, поняв, что более ничего от сестры не добьется.

Она нехотя убрала руку с книги, одернув ее так, будто прикоснулась к плешивой дворняге. Смерив Биару напоследок презрительным взглядом темно-карих глаз, девушка развернулась, стремительно зашагав к выходу, грациозно придерживая длинные юбки одной рукой, как того требовала от них Нимида.

— Эй, Авриллия! — окликнула ее девочка.

— Чего тебе? — раздраженно отозвалась сестра, нехотя обернувшись.

— Что тебе известно о Катаклизме?

— Что? — тупо повторила та, растеряно замигав длинными ресницами.

Вдоль фарфорового лба пошли морщинки, свидетельствуя о том, как его владелица сосредоточенно размышляет. Биара терпеливо ждала, внимательно глядя на сестру.

— Это что-то связанное с давними временами, когда наступил голод и болезни, — наконец вспомнила Авриллия. Лицо ее прояснилось, а лоб разгладился.

— А что стало причиной этих событий? Отчего возник голод, болезни?

— Я не… не помню! — выпалила сестра, даже не попытавшись над этим поразмыслить. Впрочем, Биара была почти полностью уверена, что сестра ничего подобного отродясь не знала.

— Что было бы, зайди при светской беседе разговор об этом? Тебе было бы совершенно нечего сказать, Авриллия.

— Благородные леди не говорят о подобных нелепицах! — гордо вздернула острый носик сестра, ни на мгновение не сомневаясь в собственной правоте.

— Разумеется, — коротко вздохнула Биара, не понимая, отчего ей так гадко на душе: из-за правоты сестры или того факта, что подобных тем действительно никогда не могло быть в светских беседах, которые так обожала Нимида и прочие дамы ее круга. Значит, придется вновь выслушивать их бессмысленный треп о тканях, новом крое платьев Андор-Нау и поверхностные суждения о политике.

Погрузившись в раздумья, Биара даже не заметила, как Авриллия покинула покои, пренебрежительно хмыкнув напоследок. Девочка рассеяно провела рукой вдоль спутанных волос, которые придется приводить в порядок только затем, чтобы долго трястись в тесной и душной карете, умирая от смешанных парфюмов матери и сестер, а после страдать еще больше, сидя на подобии изваяния в женском салоне, ловя строгий взгляд Нимиды Лорафим, подмечавшей каждое неверное движение своих дочерей.

— Будешь столько хмуриться — скорее состаришься, — прозвучал за окном веселый голос.

— Ирас, — улыбнулась Биара, обернувшись.

Из ближайшего окна выглянул худощавый темноволосый юноша в неброских серых одеждах. На его лице красовалась широкая усмешка, а глаза искрились озорством. Недолго думая, он пролез внутрь, бросив перед ней увесистый томик в кожаном переплете. Девочка мгновенно вцепилась в него, нетерпеливо раскрыв на первых страницах.

— «Труды Микеллара, магистра академии города Миву», — восторженно прочла она. — Это ведь один из величайших мастеров искусства чисел, я то и дело натыкалась на упоминания о его работах, но никогда не могла найти ни одной из них!

— Тогда сегодня твой счастливый день, — сверкнул улыбкой Ирас, мгновенно попав в плен крепких сестринских объятий.

— Где ты смог приобрести ее? — с не меньшим восхищением вопросила она, наконец отпустив его.

— Ну как, приобрести… — неспешно проронил брат, лукаво отведя взгляд. — Стащил у одного приезжего торговца, да так, что он совершенно ничего не заметил, — последнее было сказано с большой гордостью.

Биара его энтузиазма не разделила, неуверенно покосившись на книгу. Радость ее самую малость поубавилась.

— Кража незаконна, — тихо сказала она. — За такое ты мог лишиться пальцев, а может и целой руки.

— Нет, пока меня не поймали, — подмигнул Ирас, ничуть не смутившись. — Кроме того, даже если бы меня словили с поличным, сына барона никто бы и пальцем не тронул.

— И все равно это… неправильно, — настойчиво повторила Биара, внимательно глядя на брата, не зная, как отнестись к его поступку.

— Не совсем так, сестренка. Неправильно обокрасть бедняка, который и без того едва концы с концами сводит. От того, что я стащил одну книжку из сотни у торговца, что за горами своего товара не способен разглядеть вора, никто не пострадает. То же самое с отцовским имуществом. Как думаешь, великий барон Лорафим заметил, что из столового серебра пропали две ложки и нож? Мне кажется, что нет — он даже об этом не догадывается, да и вряд ли когда-либо узнает. Иначе откуда ты думаешь, у меня появилось это?

Тут он указал на короткий кинжал, что висел на ремешке, перетянутом через плечо. Ножны были заботливо выдублены, украшены разноцветными нитями и узорами. Раньше Биаре казалось, что нож был подарком от отца или же Ирас приобрел его за пару монет, что Сильвар мог ему дать на карманные расходы.

— Так значит, серебряные ложки в обмен на этот кинжал? — задумчиво проговорила она, пытаясь понять, какие чувства в ней вызвал поступок брата.

— Истинно так, — важно кивнул Ирас, задорно одернув ножны.

На лице его отображалась совершенная непоколебимость в собственных убеждениях и ни единого намека на стыд или вину за содеянное. Поразмыслив немного, Биара решила, что доводы брата не вызывают в ней противоречий и не выглядят чем-то более серьезным, нежели простая детская шалость.

— Ладно, не буду тебя отвлекать, — произнес он, отходя обратно к окну, намереваясь покинуть комнату точно также, как и проник в нее. — Повеселись с этим своим Микларом, или как там его…

— Боюсь, свидание придется отложить, — хмуро пробормотала Биара, зло скрестив руки на груди.

Ирас вопросительно поднял брови.

— Авриллия зашла только затем, чтобы сказать, что мать желает отправиться в салон к своей обожаемой графине…

— То-то я думаю, чем это так воняет здесь, — хохотнул брат. — Стоило догадаться, что это парфюм нашей дорогой сестрицы. Готов поспорить, она выливает каждое утро минимум половину флакона, чтобы после весь день так… «благоухать».

— Тебе смешно, я мне в их присутствии до конца дня страдать. А может и весь последующий, если мать решит переночевать в городе… Столько времени уйдет впустую!

— А ты останься здесь, — хитро улыбнулся Ирас. — Если баронесса тебя не разыщет, то попросту отправиться в путь с оставшимися «украшениями» — лишь бы не заставить дражайшую графиню ждать.

— Авриллия видела, где я нахожусь, — обреченно вздохнула Биара. — Я не могу уйти отсюда незамеченной, да и… не известно, как сильно подобная выходка взбесит нашу мать. Я еще никогда так не поступала — намеренно, в любом случае.

— Значит, самое время это исправить, — вновь подмигнул ей брат.

— Легко говорить: у тебя много свободного времени и ты можешь делать все, что только пожелаешь!

— Так ли это, дорогая сестренка? — хмыкнул Ирас. — Если не ошибаюсь, прямо сейчас у меня должны быть занятия по верховой езде. Вместо этого я прохлаждаюсь, слоняюсь по городу и краду для тебя книги. А, ну и прогуливаю оплаченные отцом уроки — далеко не в первый раз.

— Даже если так… я не знаю, какие для меня будут последствия.

— Нимида сделает невозможное и станет относиться к тебе с еще большим презрением? О, а может она перестанет с тобой говорить?.. — последнее Ирас произнес с большим энтузиазмом.

— Или отправит служить в храм Исаи, — вяло добавила Биара. — И тогда о книгах и нормальной жизни можно навеки позабыть.

— Брось, это все сказки, — отмахнулся брат. — Я слышал, что наша мать говорит о служительницах богини — она считает их ничем не лучше грязи под ногами. Отправить тебя к ним было бы для нее личным оскорблением и позором.

— И все равно, кто знает, какие наказания она способна придумать?

— Ну, в отличие от меня, порка тебе точно не грозит. Украшения должны быть безупречными, без единой трещинки и царапинки.

— Так себе утешение, — буркнула Биара, покосившись на бледный продолговатый шрам на запястье.

Она заполучила его уже давно, года четыре назад, упав с дерева и порезавшись об один из торчащих суков. Увидев ее, Нимида была в ярости. После этого Биару несколько лун не выпускали из поместья, чтобы она ни в коем случае не загорела, сделав царапины и неглубокие шрамы еще более заметными, а все библиотеки и кабинеты с книгами были для нее заперты. Те дни оказались сущим мучением. Единственным утешением оказался Ирас, втайне таскающий свитки и небольшие книги из библиотеки, а также изредка вытаскивающий сестру на ночные прогулки.

— Хочешь знать мой секрет, как выжить среди всего этого безумия? — произнес брат, перебросив ногу через оконную раму.

Сестра вопросительно наблюдала за тем, как он осторожно перелез, оказавшись снаружи, цепляясь за барельефы вдоль стен поместья.

— Если уж я решаю поступить по-своему, то верен этому поступку до конца, будь то решение прогулять занятие или стащить что-то из отцовского кабинета, — сказав это, он на прощение подмигнул, скрывшись из видимости.

— Постой! — окликнула его Биара, выглянув в окно.

Ирас находился по левую руку, ловко цепляясь за выпуклые завитки и выступы вдоль каменных стен. Увидев, что за ним наблюдают, он подобрался, став лезть еще ловче и быстрей, пока не настиг широкого подоконника комнаты по соседству.

— Поступить по-своему, говоришь… — пробормотала девочка, взглянув вниз.

Земля находилась дальше, чем ей хотелось бы — высота в три этажа была опасной. Глубоко вздохнув, мысленно повторив про себя слова Ираса и бережно укутав принесенную им книгу в одну из юбок, после затолкав ее за пояс, таким образом создав странное подобие мешка, она решительно ступила на оконную раму.

— Эй, ты что задумала? — обеспокоенно отозвался брат, до этого сидевший на подоконнике соседнего окна, задорно болтая ногами. — Биара, немедленно полезай обратно, это опасно!

Сестра не ответила, неуверенно опустив ногу на выступающий снизу барельеф. Неудобная женская туфля до боли сжимала ногу, нещадно впиваясь в кожу, но девочка заставила себя игнорировать эту боль. Дрожащие пальцы сжали верхний край оконной рамы.

— Я не шучу! — грозно крикнул ей Ирас, постаравшись сделать свой голос ниже и опасней, отчего в нем проскочила забавная юношеская ломкость, над которой Биара всегда подтрунивала.

Вначале одна нога, а следом и вторая ступила в сторону, пока пальцы до боли в ногтях впивались в гладкие выступы над головой. Девочка всем телом вжалась в холодный камень, дрожа, но упрямо продвигаясь вперед крохотными шажками. Дамское платье из плотного атласа упрямо сковывало ее движения, а тяжелые юбки тянули вниз, к неминуемой гибели. Однако Биара отчаянно продолжала свой путь, крепко сжав губы и громко пыхтя от натуги.

— Еще немного, — услышала она неровный голос Ираса, что с болезненной сосредоточенностью следил за малейшим ее движением.

Раза два Биара думала, что сорвется вниз: один раз каблук шелковой туфли заскользил, отчего она едва не утратила равновесия, а второй раз барельеф под рукой осыпался, заставив поверить в то, что он не выдержит и сломается, утянув ее вслед за собой. Девочка утратила всякий счет времени, но вот, цепкие пальцы Ираса сомкнулись на плече, больно затянув на подоконник. Только теперь она увидела, что то были покои камердинера, оставившего окно открытым, чтобы впустить внутрь побольше свежего воздуха и выгнать удушье сезона Яркого Солнца.

— Ну и что это было, дуреха?! — нервно спросил Ирас, придерживая ее за плечи, чтобы сестра не свалилась вниз — ее руки так сильно дрожали, что он не был уверен в том, достаточно ли хорошо она удерживает равновесие.

— Просто решила поступить по-своему, — пожала плечами Биара, крепко вцепившись в холодный подоконник, на котором сидела. — Никто не догадается, что я осмелилась сбежать через окно, а на длительные поиски время тратить не станут. Следовательно, одним визитом графини Тиффании в моей жизни будет меньше, что уже победа.

— Это было ужасно глупо, — жестко отрезал брат, но уже спустя мгновение его глаза зажглись прежним озорством: — Именно поэтому ты — моя любимая сестренка! — он покровительственно потрепал ее всклоченные волосы.

Некоторое время они молча сидели на подоконнике, бездумно болтая ногами, каждый думая о своем. Биара задумчиво изучала окровавленные ногти, прикидывая, как может скрыть их от ястребиного взора баронессы, а Ирас глядел перед собой, изредка потирая ребра.

— Гляди-ка, чем меня наградил наш милый старший братец Ханрит, — сказав это, он задрал жилет и рубашку, обнажив перед сестрой правый бок. Вдоль худощавых юношеских ребер тянулся огромный лиловый синяк.

— У меня есть один рецепт, что может помочь с этим, — задумчиво пробормотала Биара, изучая увечье. — Нужные травы должны быть в моем сундуке — как только доберусь до комнаты, сразу приготовлю припарку.

— Ерунда, — с мальчишеской заносчивостью отмахнулся Ирас, опустив одежды. — Скоро само сойдет.

— За что он тебя так?

— Отец упрекнул его в том, что он слишком много возлагает на свою силу, совершенно не стремясь быть при этом ловким, поставив в пример меня. Ханрит всегда был податлив на отцовские провокации, а потому в отместку решил приложиться этой самой силой по мне. Когда Сильвара не было по близости, разумеется.

— Знакомая ситуация, — зло проговорила Биара. — Недавно отец сказал Авриллии, что ее осанка не так хороша, как у Эддин, из-за чего она до сих пор не разговаривает с нашей младшей сестрой. Нимида же делает вид, что и вовсе не замечает между ними раздора.

— Эй, — проговорил Ирас, ободряюще подняв ее подбородок и поймав огорченный взгляд, — что бы не происходило, не поддавайся их злобе, договорились? Если позволишь гневу одержать верх, это будет значить, что Сильвар победил. Сохраняй доброту и мягкость в сердце — только тогда ты сможешь выстоять против них, пускай они и не заслуживают ничего большего, чем одну только ярость.

— Я не заметила, чтоб ты был таким уж мягким, какой советуешь оставаться мне, — проворчала девочка, отведя взгляд.

— Потому что у меня есть другие качества, за которые я держусь, не позволяя отцу искоренить их из меня, — весело отозвался брат. — Каждый ведет борьбу по-своему.

— Знать бы еще, когда все это кончится, — тяжело вздохнула Биара.

— Ну, я слышал, мать рассуждала о браке нашей старшей сестры, Ксирилл. Если не ошибаюсь, ей сейчас лет двадцать?

— Около того, — пожала плечами Биара. — Она старше меня на шесть лет, а Авриллию опережает на четыре, значит… да, все верно, ей двадцать. Говоришь, она думает о ее замужестве?

— Помышляет, — уклончиво отозвался Ирас. — Нимида слишком любит хвастать дочерями, а потому не спешит расставаться с одной из них… до тех пор, пока не объявиться действительно достойный кандидат.

— Не скажу, что брак с кем-то выбранным нашей матерью, выглядит лучше, чем перспектива остаться с ней, — еще больше помрачнела девочка. — Я даже не уверена в том, что вообще хочу выходить замуж!

— Боюсь, это решать не тебе… до тех пор, пока ты остаешься под покровительством семьи, — невесело отозвался Ирас.

Они вновь умолкли, хмуро опустив взгляды вниз.

— Знаешь, мне ведь уже исполнилось семнадцать, — сказал брат через некоторое время. — И я все чаще задумываюсь над тем, как сбежать от отца и не стать при этом бродягой.

Дело в том, что недавно в городе на меня обратил внимание один человек. Пока он не представился, но говорит, что за ним стоит едва ли не сама Корона. Ему приглянулась моя ловкость и находчивость во время разборок с той шайкой… ну, ты помнишь: около луны тому назад.

Биара утвердительно кивнула. Тогда ей долго пришлось помогать Ирасу скрывать и выхаживать следы от битвы, чтобы отец ничего не заподозрил. Именно после этого брат впервые стал серьезно относиться к ее увлечению травами и изготовлению лекарственных отваров.

— Так вот, он сказал, что Королевству могут пригодиться молодые люди вроде меня. Пообещал, что назначит мне несколько испытаний, и что если хорошо проявлю себя, он возьмется меня обучать и вскоре я смогу присоединиться к тем, среди кого он работает!

— Ну не знаю, Ирас, звучит совсем неубедительно… — протянула Биара. — Ты ничего не знаешь о нем и тех, на кого он работает.

— В том-то и дело! Я совершенно ничего не знаю о нем, но каким-то образом он знает обо мне абсолютно все! — глаза Ираса сверкали энтузиазмом. — И о том, кто мой отец, и о моих прогулах, мелких кражах на рынке — такое ощущение, что он следил за мной все это время, а я даже ничего не заподозрил!

— И у тебя это вызывает восторг, а не ужас? — скептично подняла брови сестра. — Ирас, это не…

— Я знаю, что делаю, — перебил он. — Это может быть шанс для меня — шанс сбежать из поместья и начать новую жизнь, свою собственную, по своим правилам! Подальше от Сильвара и озлобленных друг на друга братьев и сестер!

— И меня?

Ирас непонимающе на нее взглянул.

— Ну кончено же нет, глупышка, — он попытался шутливо ее потрепать, но болезненный тычок сестры настиг его первым. — Я делаю это ради нас, — сказал он, обижено отстранившись. — Если мне удастся самостоятельно расправить крылья и свободно распоряжаться своей жизнью, я обязательно заберу тебя с собой. Считай меня чем-то на подобии принца, что украдет тебя из-под носа отвратительного дракона Сильвара!

— Мне кажется, драконы не заслужили такого оскорбления, как причисление барона к их рядам, — хихикнула Биара. — Хотя не то, чтоб я так уж много о них знала…

Часть II

2326 год со времен Катаклизма

— Значит, это правда?.. — бесцветным голосом произнесла Биара, догнав вздрагивающий желтый свет от фонаря, что брат зажег, оказавшись за пределами поместья. — Ты решил уйти, оставив меня здесь — ничего не сказав, не предупредив…

Фигура в длинном плаще остановилась, неспешно обернувшись. Темные глаза брата блеснули в желтом отсвете огня.

— Так будет лучше, — спокойно возразил Ирас. — Пока я не могу тебя обеспечить или предоставить нормальную, безопасную жизнь. Мне нужно время, чтобы хорошо показать себя на службе у разведки и заработать достаточно денег. Наставник говорит, я подаю надежды, но уважение остальных придется еще заслужить, доказав свое умение в деле.

— А что делать мне?! Ты хочешь бросить меня одну, на растерзание Сильвару? Он будет в ярости, когда поймет, что ты навсегда оставил дом. Как считаешь, на ком барон станет отыгрываться? На оставшихся детях, Ирас! Вероятней, на мне больше остальных, потому как именно я всегда была ближе к тебе, чем другие!

— Мне жаль, сестренка, но я…

— …сделал свой выбор, — докончила за него Биара.

Ее взгляд опустился вниз, к непроглядной тьме под ногами.

— Я не выживу здесь… — обреченно произнесла она, глотая слезы. — С каждым днем Нимида становится все злее, ее слова все более жестоки. Она на дух меня не переносит, но все равно продолжает везде таскать за собой, чтобы после отчитывать за то, как скверно я себя показала на очередном приеме.

Биара вздрогнула, снова увидев перед глазами вытянутый стан Нимиды Лорафим, облаченной в платье из серебристо-серой парчи, оттеняющей ее строгие карие глаза и светлые локоны, собранные в высокую прическу, усеянную россыпью драгоценных камней. Силуэт баронессы источал величие, а лицо излучало чувство глубокого достоинства, которое Нимида в себе ощущала. Каждый раз глядя на мать, Биара мысленно поражалась той неземной красоте, которой ее одарила природа, и тому холоду, что сквозил в ней, вызывая настойчивое отторжение.

Сколько она могла восхищаться внешней привлекательностью Нимиды, столько же ее пугала та поверхностность, с которой баронесса относилась к жизни, будучи женщиной далеко не глупой. Светские беседы с дамами ее круга и болезненное стремление к совершенству — вот и все, что занимало ум баронессы, хороня врожденную хитрость и ясную память. Биара никогда не могла понять, отчего мать, обладая такими талантами, отгородилась от всего, что считала недостойным интересов леди ее положения, утопая в бессмысленной светской возне, бездумно разменивая свой ум и проницательность на бестелесные разговоры и вечера в компании таких же пустых дам, как и она.

Засматриваясь на блестящие волосы, длинные ресницы и бледную кожу матери, девушка догадывалась, отчего баронесса относилась к некоторым своим детям хуже, чем к остальным. Ни ей, ни Ирасу, ни младшей сестре Эддин или братьям Ханриту и Гефриллу не повезло унаследовать красоту Нимиды. Возможно, баронессу огорчал тот факт, что лишь трое из восьми детей сумели заполучить ее красоту, а остальные так и остались темноволосыми представителями семейства Лорафим, получив непримечательную внешность отца.

— Знаешь, почему граф Кестер не выказал мне того почтения, которого я достойна? — вновь вопросила баронесса. Ее голос был подобен росчерку холодного клинка, снова и снова ударяющий по беззащитному противнику. — Потому что одна из моих дочерей, что должна дополнять меня и украшать наш род, за девятнадцать лет так и не научилась следить за собой и выглядеть безупречно — так, как подобает леди ее положения!

Биара молчала, борясь с желанием опустить глаза в пол, однако темный взгляд Нимиды гипнотизировал ее, пригвоздив к месту, не позволяя отвернуться от себя. Сердце девушки больно сжалось от того презрения, с которым мать смотрела на нее.

— Только взгляни на себя, — угрожающе тихо произнесла Нимида — она никогда не повышала голос, потому что это было недостойно. Уж лучше бы она кричала…

Баронесса приблизилась к дочери, ступая грациозно, но твердо. Серебристое платье зашелестело, поспевая следом за ней. Холодные пальцы сжали предплечье девушки, подведя к высокому зеркалу в комнате. Отражение ответило ей печальным, слегка уставшим взглядом.

— Нет ничего удивительного в том, что граф оказался к нам равнодушен, — проронила Нимида, впившись в отражение дочери в зеркале. — Эта нелепая смуглость, словно ты какая-то крестьянка! Сколько раз я тебе приказывала реже бывать на солнце и сохранять чистый цвет своей кожи? А раз уж не можешь жить без того, чтоб не выйти к своим драгоценным репейникам, то бери с собой зонт, прикрываясь от солнца!

Со словами Нимиды трудно было не согласиться. Конечно, Биаре было далеко до смуглолицых крестьянок, целыми днями работающими в поле под солнцем, однако ее вылазок на природу оказалось достаточно для того, чтобы стать более загорелой, нежели бледнолицые сестры и мать. Одной лишь Нимиде была к лицу подобная мраморность кожи, потому как дочери ее от этого смотрелись скорее больными, нежели как «леди их положения».

— А эти волосы?.. — продолжила баронесса. — Вечно спутаны и растрепаны, словно у городской оборванки! Все твои прически небрежны, пряди не уложены. У тебя было столько времени, чтобы научиться приводить их в порядок, но вместо этого ты занимаешься всем чем угодно, но только не тем, чтоб выглядеть подобающим образом!

Девушка бегло осмотрела себя в зеркале, но не нашла там ничего, за что Нимида пыталась внушить ей чувство стыда. Темно-русые локоны были старательно расчесаны и приглажены. Она выглядела опрятно, но для матери все, что не было собрано в элегантную прическу и усыпано украшениями, являлось признаком простоватости и отсутствия вкуса.

— Не говоря уже об этой отвратительной грязи на руках и том запахе кустов, что всюду следует за тобой! Неужели так сложно хоть раз воспользоваться парфюмами, которых у тебя и сестер в избытке? Ты дала повод другим смеяться надо мной и нашим домом — теперь все перешептываются о том, что дочь Нимиды Лорафим — «болотная ведьма», так как несет за собой запах каких-то гадких трав, вечно неопрятна и думает о чем-то своем!

Вот с этим было сложно поспорить. Хоть Биара старалась быть предельно аккуратной в своей работе, время от времени на руки попадал сок из трав, надолго въедаясь в кожу зелеными пятнами, а от того, как много времени она проводила в небольшом огороде, что создала в лесу неподалеку, одежда и волосы всегда пахли дикими растениями и цветами. Что же, может слова про болотную ведьму были не так уж далеки от истины…

Нимида поспешно убрала руку, отвернувшись от зеркала.

— Ты — живой пример того, что вовсе необязательно обучать чтению леди знатных кругов и допускать их к мужским книгам, — с огорчением вздохнула она. — Все эти нелепицы вскружили тебе голову, отвлекая от обязанностей и долга перед домом.

— Долга быть украшением?

Баронесса резко обернулась. Никогда ранее Биара не перечила ей открыто, но на этот раз слова баронессы вызвали в душе жгучий протест и ярость, которых девушка не сумела сдержать.

— Именно так, — невозмутимо ответила Нимида, поджав губы. — Хоть одну полезную мысль мне удалось вбить в твою неразумную голову… — женщина тяжело вздохнула, впервые на памяти дочери ее плечи поникли, слегка опустившись, тем самым нарушив построение королевской осанки. — Считаешь себя умной, но не понимаешь одной простой истины: ни одному лорду не нужна будет такая, как ты: не ставящая свою красоту прежде всего. Ты должна быть для них трофеем, украшением, которое они смогут с гордостью демонстрировать перед остальными.

— А что, если мне не хочется быть трофеем? — тихо отозвалась Биара. — Кому нужно иметь в женах ту, что не способна думать дальше собственного наряда на вечер и не может поддержать по-настоящему интересный разговор только потому, что ей нечего сказать, ведь целые дни она проводит у зеркала и в салонах, общаясь с точно такими же безликими «трофеями»?!

Распалившись, Биара не сразу поняла, какую ошибку совершила. Выдохнув, она подняла взгляд на мать и, встретив ее обжигающий взгляд, осознала, что именно только что произнесла. В тот момент девушка действительно поверила в то, что для нее все кончено. Нимида долго молчала, элегантно сложив руки перед собой, совершенно ничем не выдавая эмоций: была ли она в ярости? А может, слова дочери задели ее за живое? Или же ей было все равно? Биара не могла знать, а потому стоически ждала, сохраняя молчание. Наконец, баронесса тяжело вздохнула, сказав:

— Небеса тому свидетели, я пыталась сделать из тебя что-то путное.

Она неспешно приблизилась к низкому стулу, плавно на него опустившись, отточенным движением подобрав юбки.

— Следовало быть с тобой жестче, — молвила Нимида, задумчиво отвернувшись к темному окну. — Отобрать и сжечь все книги, отлучить от дурного влияния Ираса и запереть в комнате, не позволяя покидать поместье. Больше у меня нет сил на тебя — с этих пор я полностью передаю тебя и твое воспитание отцу. Возможно, его твердая мужская рука — именно то, что так необходимо в твоем случае.

Биару прошибло холодным потом. Попасть под «воспитание» Сильвара? Злого, жестокого человека, потешающегося над тем, как его дети задирают друг друга? Сколько она не пыталась, совершенно никак оправдать или объяснить поведение барона ей не удавалось. Что же станет теперь, когда она лишится протекции Нимиды и попадет под его распоряжение?

Девушка помотала головой, силясь отогнать неприятные воспоминания. Баронесса огласила свой приговор, но пока еще Биара не сумела разглядеть занесенный над ней топор Сильвара. Безупречно изучив поведение отца, она понимала, что расслабляться было рано: барон мог умышленно выжидать, желая усыпить ее бдительность, чтобы после нанести удар — вероятно, самый болезненный изо всех, что доводилось испытывать раньше. И что же теперь — Ирас уходит, и ей придется вести эту войну в одиночку?

— Они уничтожат меня, — совсем тихо произнесла девушка. — Барон и без того зол — если ты убежишь, кто знает, что произойдет… Мне страшно, Ирас.

— Значит, самое время быть тише воды и ниже травы, сестренка, — брат пытался прозвучать ободрительно, но слова его совершенно не сумели успокоить тревогу Биары. — Все, что мне нужно — немного времени. Я обязательно за тобой вернусь, обещаю! Ты же пока должна быть тихой и покорной. Сделай вид, что полностью подчинилась их воли, не встревая в новые неприятности — это был первый урок, которому меня обучил новый наставник. Он объяснил, что осторожность — главное оружие шпиона. Представь, что тебе следует побыть шпионом в поместье до тех пор, пока я не смогу освободить тебя.

— Это не детская игра, Ирас, — устало возразила сестра. — Ты будешь вынужден забрать меня с собой, а не то я…

— Что? — на устах брата появилась улыбка, которой Биаре не доводилось видеть никогда прежде. Опасная, предостерегающая — выжидательная.

— А не то я разбужу весь дом и буду кричать о том, что ты сбежал — тебя нагонят и поймают, а значит, не видать тебе должности королевского разведчика!

— Ты можешь это сделать, — склонил голову Ирас. — Вот толькобез толку. Даже если прямо сейчас за мной отправится погоня, я сумею скрыться, ну а ты привлечешь ненужное внимание, еще больше усугубив свое положение перед Сильваром. Никому из нас от этого лучше не станет, потому будь послушной девочкой и возвращайся обратно — я приду к тебе, как только появится такая возможность.

Ирас попытался обнять сестру и поцеловать ее в лоб, но Биара молча отстранилась, мрачно глядя на него исподлобья. Брат вздохнул, слегка покачав головой.

— Если будешь упрямиться, я самолично разбужу замок только затем, чтобы ты не наделала глупостей и осталась с бароном. В отличие от тебя, мне будет под силу от них скрыться. Если я говорю, что пока лучше оставаться подле семьи, значит так оно и есть. Проклятье, Биара, с каких пор ты перестала мне доверять?

— С тех самых, когда ты ушел, не сказав мне и слова на прощание.

— Потому что предвидел подобную реакцию. Возвращайся в поместье и не вздумай свернуть с тропы — я прослежу, и если решишь творить глупости, то вмешаюсь не раздумывая.

— Это подло, — просто сказала девушка, развернувшись и ступив обратно во тьму, вдоль узкой дорожки, что вела через перелесок к поместью Лорафим.

Ирас проводил ее тяжелым взглядом, шепнув напоследок:

— Удачи, сестренка. Постарайся продержаться до моего приезда.

Часть III

…спустя год

Под ногой треснула ветка. В глубокой тишине ночи ей показалось, что этот звук был подобен раскату грома. Биара беззвучно выругалась сквозь зубы. Тонкий луч света от фонаря, пробивающийся из-под шерстяного плаща, едва освещал дорогу, вырывая неприметную звериную тропу из цепких лап тьмы. Она наткнулась на нее очень давно: в те далекие времена, когда ей не воспрещалось наведываться в лес, примыкающий к имению Лорафим. Тогда Биара и представить себе не могла, что однажды будет вынуждена использовать эту самую тропу в день, когда осмелится сбежать из дома. Точь-в-точь как год назад это сделал ее «неблагодарный, непутевый и окончательно заблудший» брат.

Сбоку раздался шелест. Биара замерла, напряженно вслушиваясь. Звук не повторился, лес хранил молчание. Тихонько выдохнув, она продолжила идти, стараясь ступать осторожно, огибая цепкие ветви и колючие кусты на пути. Впрочем, медлить было нельзя: если ее расчеты верны, действие «атрум-волара» продлится еще три сотни взмахов, но кто знает, что случится потом, когда весь дом пробудится?..

Крадучись подобно вору вдоль леса, юная беглянка ощутила острый прилив гнева на отца, чей несносный нрав сумел выжить из дома своих же детей, вынудив бежать подобно преступникам. Откуда только в нем столько жестокости? Почему его извращенный ум избрал в качестве жертв свою плоть и кровь, стравливая их друг против друга как крыс?.. Когда она начинала задаваться этими вопросами, в душе разжигалась ненависть, но почти сразу, подобно праведному гласу, в голове звучал голос брата, неустанно твердя: «Не позволяй злости отравить твое сердце. Если поддашься ей, это будет значить, что Сильвар победил. Не дай ему забрать самое ценное, что у тебя есть».

Эти слова всегда помогали усмирить гнев. Чтоб успокоиться и вернуть самообладание, Биара представляла себя маленьким огоньком, который испепеляет весь сор, что в него бросают: обиды и обвинения, издевки и упреки — он сжигал их все, оставляя лишь горький пепел в осадке. До недавних пор этот метод работал исправно, но затем Сильвар подбросил ей не просто маленький прутик, а целое полено гром-дерева, которое не берет ни огонь, ни молнии. Он нанес ей непоправимый удар с точностью, на которую был способен лишь человек, подобный ему — умный, деспотичный и очень жестокий…

Произошло это спустя несколько лун с момента, как сбежал Ирас. К тому времени барон с баронессой успели немного отойти от дерзкой выходки сына, и хотя Нимида по-прежнему вела себя подобно смиренной мученице, чья добродетель так и не сумела спасти ее пропащего отпрыска, а Сильвар делал вид, словно такого сына у него не было и в помине, обстановка в доме стала утихать. Биара все еще была лишена расположения матери, чьи угрожающие слова: «Отныне я поручаю твое воспитание отцу» тяготели над головой подобно грозовым тучам. Теперь дни напролет она была предоставлена сама себе: Нимида больше не брала ее в женские салоны и не вынуждала посещать дома остальных вельмож, а Сильвар не проявлял к дочери интереса, из-за чего та стала думать, что все обойдется.

Однако Биара не забывала о том, как опасен барон, поэтому вела себя осторожно: старалась лишний раз не попадаться ему на глаза, следила за внешним видом и не отлучалась на больший срок, чем это считалось допустимым. Она соблюдала приличия, послушно являясь на каждую семейную трапезу и посещала мероприятия, требовавшие присутствия наследников Лорафим. Не считая этих формальностей, большую часть дня Биара проводила в своих покоях, развлекаясь чтением. Многие из книг были перечитаны по нескольку раз, а брать новые из библиотеки отца она уже не решалась, равно как и выкрасть что-то или продать украшения, чтобы приобрести новые в городе. Одним словом, Биара покорно следовала просьбе Ираса «быть тише воды и ниже травы», ведя себя намного благопристойней, чем раньше. Новая жизнь вполне устраивала ее, ибо в пятый раз перечитывать «Основы социума ранних эпох» было куда приятней, чем терпеть несмолкаемую светскую трескотню матери и сестер.

В какой-то миг Биара даже обрадовалась тому, что Нимида решила оставить ее в покое. Жизнь наконец-то стала вполне сносной. Без Ираса она лишилась опоры и верного союзника, но похоже, что даже без брата девушка была вполне в силах постоять за себя — иначе почему теперь ей живется куда лучше, чем до этого? Возможно, побег Ираса сильно потряс Сильвара, заставив пересмотреть свое поведение. Могло ли быть так, что, опасаясь потерять еще одного ребенка, барон решил ослабить хватку, позволив остальным детям дышать свободней? Биара не знала наверняка, но очень хотела в это верить.

Что и говорить, она была безнадежно наивна.

В тот день к их поместью явились двое господ. Небывалое событие, потому как все знали: барон не любит случайных посетителей, принимая исключительно официальные делегации. А тут мало того, что двое мужчин, чья простая одежда никак не походила на дворянский наряд, явились к самому порогу имения, так еще и Сильвар намеревался спуститься, чтобы лично их поприветствовать. Событие это могло всколыхнуть весь дом, но поскольку утром баронесса отправилась в город вместе с двумя дочерьми, а все сыновья были заняты делами, в поместье остались лишь Биара и ее младшая сестра Эддин, которую Нимида по какой-то причине с собой не взяла.

Гостей провели в фойе, предложив обождать у широкого камина, над которым гордо возвышался геральдический щит, выкрашенный в глубокий винный оттенок. На его фоне изображалась перекрещенная пара ветвистых рогов и три синие сосны — символ рода Лорафим и Синего леса. Новоприбывшие любопытно, но вежливо озирались, пока слуга не указал им на длинную софу, оббитую дорогой красной парчой. Один из посетителей закинул ногу на ногу, вальяжно оперевшись о подлокотник, пока второй сел ровно, сложив руки на коленях.

Большего разглядеть Биаре не удалось — затаившись у небольшого витражного окошка на втором этаже и рассматривая гостей свысока, было сложно понять, что они из себя представляют. Нервно переступая с ноги на ногу, она гадала, чем все это может обернуться. Ни одной вразумительной догадки в голову не приходило. В такие моменты девушка чувствовала себя как никогда одинокой. Без Ираса ей было не с кем поделиться опасениями. Некому было успокоить ее искренними заверениями о том, что все будет хорошо и что она со всем справится.

Позади раздались приглушенные шаги. В душе задребезжал огонек надежды: вдруг это была Эддин? Прежде именно она была самой близкой к Биаре среди сестер. Лишенная тщеславия Авриллии и безразличия Ксирилл, малютка Эддин являлась воплощением кротости и доброты. Однако со временем, как и многих других, ее не миновало влияние Сильвара. В нужный момент рядом с ней не оказалось Ираса, который мог бы спасти ее точно так же, как сделал это с Биарой — тогда Эддин была мала и неинтересна ему, а сама Биара слишком боялась отца, чтоб открыто ему противостоять, выгораживая младшую сестру. За это она до сих пор себя бранила, считая, что могла спасти Эддин, если бы только не была такой трусихой.

Впрочем, жалеть о тех временах было поздно, они остались давно позади. Младшая сестра превратилась в безликую копию баронессы, вооружившись желчью Авриллии и молчанием Ксирилл. Как и старшие сестры, она быстро научилась презирать Биару — как самую непутевую из семейства. Но даже несмотря на открытую неприязнь Эддин, Биара продолжала относиться к ней хорошо, не оставляя надежды, что сестра однажды одумается и вспомнит, кем была до того, как отец запустил в нее свои ядовитые когти.

Потому сейчас, оборачиваясь, девушка втайне надеялась увидеть сестру и переброситься с ней парочкой слов. Всяко лучше, чем стоять тут одной, изнывая от волнения. Однако пришла вовсе не Эддин.

Позади стоял Сильвар. Богатая, но неброская одежда из бархата и дамаска в традиционных бордовых цветах дома Лорафим. Темная борода с проседью, каштановые волосы аккуратно зачесаны назад. Как всегда, барон был одет с иголочки и держался так, чтобы принижать своим видом каждого, кто находился поблизости. Наверное, это была особенная фамильная черта, ибо Нимида с Авриллией умели держаться подобным образом.

— Дочь, — поприветствовал он ее с привычной насмешкой в голосе.

— Отец, — машинально отозвалась Биара, опустив глаза в пол и присев в легком реверансе.

— Ты, наверное, изводишься в догадках, что делают здесь эти господа? — проронил он, отвернувшись к тому самому окошку, через которое она пыталась незаметно изучить посетителей. Прежде, чем Биара успела ответить, барон продолжил: — Видишь ли, я все думал о том, как не повторить прежних ошибок. Я знаю, что твоя мать отказалась от твоей компании. Боюсь представить, как скверно ты себя вела, раз сумела довести мою бедную Нимиду — женщину, что ни разу в жизни не повысила голос на кого-либо. Однако твоему поведению я уже давно перестал удивляться…

Видя, что дочь пытается возразить, Сильвар раздраженно ее прервал:

— Помолчи и не отягощай меня пустыми оправданиями! Тебе должно быть стыдно, но сейчас речь пойдет не об этом.

Барон приблизился, поравнявшись с ней. До Биары донесся запах его духов — тяжелый, мускусный, с примесью желтых орехов и древесины. Она терпеть не могла сильные запахи из-за того, как сильно ими злоупотребляло остальное семейство, а парфюм отца и вовсе вызывал у нее тошноту с примесью страха. Сжав руки перед собой, чтобы не выдать их дрожь, Биара напряженно уставилась вперед, выжидая. Сильвар продолжил:

— Ты любишь книги, не так ли? Считаешь себя слишком ученой, чтобы слушаться мать и быть наравне с остальными леди?..

Он сделал паузу, выжидая ответа, но дочка молчала. За прошедшие годы она научилась распознавать его провокации и понимать, когда отцу лучше подыграть, а когда можно гордо промолчать. Покосившись на нее, Сильвар удовлетворено хмыкнул.

— Что ж, раз ты так умна, с моей стороны будет непростительной ошибкой вынуждать твой исключительный разум чахнуть в этих стенах. — Завидев, как глаза дочери округлились от страха, барон не сумел сдержать издевательского смешка. — Ну-ну, Биара, не спеши терять сознание подобно впечатлительной леди! Ведь ты не одна из них, как мы успели удостовериться… Итак, о чем это я? Ах да!

Я долго раздумывал над тем, что же мне делать с тобой. Решение пришло далеко не сразу, но в конце концов меня осенило: если один из моих отпрысков и впрямь «светлый ум», то я обязан поступиться своими принципами во имя знаний. Именно поэтому сегодня я пригласил в свой дом одного из магистров академии. Он проверит твои знания, решив, достойна ли ты стать одной из учащихся.

Сильвар наконец удостоил ее взглядом, насмешливо спросив:

— Ну, что скажешь? Готова ли ты испытать силы и проверить, достойна ли учиться на равных с лучшими из лучших? Боюсь, задания магистра будут не из легких, но ты должна справиться — ведь не просто так все это время ты считала себя лучше других, превыше матери и сестер, а может даже, и собственного отца?..

Биара молчала, утратив дар речи. Учиться в академии вольных городов? Это был предел ее мечтаний! Но в то же время, все выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой… Однако что, если?.. Если все же?..

Сильвар смотрел на нее немигающим взглядом, походя на затаившегося змея. Он выжидал. Внутри девушки все сжалось, ей было страшно, происходящее стало походить на сон, что вот-вот превратится в худший кошмар, но… как она могла отказать? Это было все, о чем Биара мечтала: вырваться из родительского дома, продолжить свое обучение и посвятить жизнь не пустому браку и нескончаемому рождению детей, а знаниям!

— Да, отец! Я готова! — выпалила она, присев в еще одном реверансе.

— Очень хорошо, — удовлетворительно произнес Сильвар. — Тогда следуй за мной. Пора поприветствовать наших гостей.

Вместе они спустились на нижний этаж. Неподалеку от лестницы их поджидала Эддин. Появление сестры удивило Биару, но она была слишком возбуждена, чтобы придать этому значение. Эддин наградила ее пренебрежительным взглядом и подобострастно поклонилась отцу, став по другую сторону от него. Все трое вошли в фойе. Сильвар вежливо поприветствовал новоприбывших, после чего представил дочерей.

— Миледи, — поклонился первый мужчина. Он был достаточно молод и хорош собой. От жарких лучей пустынного солнца его светлая кожа приобрела приятный золотистый оттенок. Живые глаза были так же темны, как и волнистые волосы на плечах, а взгляд излучал недюжинный ум. — Меня зовут Аттро Эла, я магистр академии при Небесной Бухте. Сегодня мне предстоит решить, станете ли вы одной из наших неофитов.

— На чем вы специализируетесь? — спросила Биара. От волнения она совсем позабыла о манерах — впервые перед ней стоял самый настоящий ученый! В данный момент Аттро Эла казался ей в стократ важнее короля.

— Арифметика, миледи, — обаятельно улыбнулся магистр. — Однако я достаточно осведомлен и в других дисциплинах, чтобы проверить ваши знания.

— Приятно познакомиться, господин Эла, — куда более церемонно кивнула Эддин, тем самым напомнив Биаре о приличиях.

— А я Талор, — представился второй гость.

Он был куда старше магистра, но по-прежнему оставался достаточно молодым. Волосы были так коротко острижены, что угадать их цвет казалось невозможным. На малость искривленном носу с горбинкой красовались круглые очки. В руках покоился прямоугольный футляр.

Поскольку Талор больше ничего не сказал, Биара решила, что он должен быть спутником или аколитом Аттро Эла. Чинно кивнув ему вслед за Эддин, она перевела нетерпеливый взгляд на магистра.

— Что ж, господин Эла, — произнес барон. — Вы знаете, зачем мы здесь собрались. Давайте скорее приступим.

— Конечно, Ваша светлость. Итак, досточтимые дамы, — он обернулся к девушкам, наградив каждую из них улыбкой, от которой в груди Биары приятно затрепетало. Подняв со стола два исписанных пергамента, Аттро торжественно протянул их. — Здесь пять заданий, на каждое из которых вы должны дать письменный ответ. На это мы выделим вам… — он достал из нагрудного кармана крохотный золоченый механизм, — ровно сотню взмахов! Чтобы наше присутствие вам не мешало, писать будете в соседней комнате. Закончив, сразу же отдавайте листок мне. Все ясно?

— Да, господин, — с один голос отозвались девушки, принимая бумагу с заданием.

Отец провел их в ближайшие покои — небольшую библиотеку с длинным письменным столом, мирно потрескивающим камином и умиротворяющим запахом книг. Чистые пергаменты и чернильницы уже были тут, вместе с заостренными перьями.

Биара двигалась словно во сне, не до конца веря в происходящее. Медленно заняв кресло у края стола, она в последний раз оглянулась, пытаясь убедить себя в том, что все это происходит на самом деле. В это же время Эддин села напротив, у другого конца. Остановив на ней взгляд, Биара нахмурилась, впервые задумавшись о том, что здесь делает сестра. Насколько она знала, Эддин была далека от науки и никогда не интересовалась тем, что таили в себе книги. К сожалению, ее недоумение не скрылось и от зоркого взгляда Сильвара, что сразу едко подметил:

— Не гляди так на сестру, Биара — незачем лишний демонстрировать свое тщеславие окружающим! Ты думаешь, Эддин недостойна того, чтоб учиться в академии?

— Нет, отец, конечно же нет… — тут же опустила глаза девушка, внутренне содрогнувшись.

— Вот и хорошо, — с медлительностью палача продолжил барон. — Будет справедливо предоставить шанс вам обеим. Понимаю, ты считаешь себя самой умной и смышленой, но согласись, было бы нечестно лишить твою сестру шанса попытаться. Верно я говорю?

— Да, отец, — глухо повторила Биара.

Сильвар удовлетворено улыбнулся. Удостоверившись, что дочери усвоили все сказанное, он степенно отвернулся и, прежде чем захлопнуть за собой дверь, сказал:

— Я бы пожелал удачи, но для ума столь исключительного, как твой, Биара, она вряд ли понадобится…

Едкость его слов больно обожгла, оставив после себя уродливый след. Лишь когда отец окончательно исчез из виду, девушка смогла выдохнуть, взглянув на листок с заданиями, что все это время лежал перед ней. Пробежав глазами вдоль аккуратного почерка, Биара ощутила приступ жара, затем ее обдало холодом. Когда первичная паника прошла, и она перечитала задания вдумчивей, то сумела успокоиться, взяв себя в руки. Все было не так уж плохо, как ей казалось поначалу.

Первое задание посвящалось дисциплине самого магистра: искусству чисел, или же «арифметике», как было принято говорить в стенах академии. Одна половина заключалась в подсчетах, над которыми Биаре пришлось здорово попыхтеть прежде, чем она довела задачу до конца. Старательно перепроверив результат, девушка подправила кое-где свой сбивчивый почерк и на всякий случай дописала уточнения касательно того, где и какие формулы использовала. Вторая половина задания была связана с изотермическими величинами, и после некоторого времени Биара решила ее оставить, сперва докончив остальные задания.

Второй вопрос касался истории. Требовалось подробно описать конфликт, послуживший началом третьей войны короля Вуласа Величественного, приведя доводы и рассуждения, не забыв указать на ее последствия для Королевства и остальных народов. История всегда увлекала Биару, и хотя летопись Королевства людей была ей не так интересна, как история мира в целом, она сумела достаточно развернуто описать конфликт, указав не только на первопричины и последствия, но и на то, как он отразился на культуре.

Третий вопрос затрагивал знание языков. В нем следовало перевести небольшой отрывок «Истории веков» Гало Аурэля на все языки, которые знаешь. Биара знала один только всеобщий, о чем честно написала, не забыв добавить, что очень хочет обучиться эльфийскому и сделает это как только у нее появится возможность.

К ее неописуемой радости, четвертым заданием была ботаника — оно же травничество на языке простых людей. Помимо вопроса о том, каковы свойства волчегона, зореночи и заячьего корня, нужно было ответить, какие болезни можно лечить каждой из этих трав, и что будет, если смешать настойку волчегона с осситом и выварить полученную смесь на синем карифе. Если вторая часть вопроса затрагивала врачевание, в котором Биара более-менее ориентировалась, то вот на последнее она не знала, что отвечать. Кажется, это была дисциплина, что звалась «алхимией». Биара решила во что бы то ни стало разыскать книги с таким названием и разобраться, что значили эти загадочные вещества — «оссит» и «синий кариф».

На пятый вопрос ей тоже не было что сказать: он затрагивал такие понятия, как «материя», «энергетический поток», «землетяжение» и «силовые поля» — ничего из этого девушка не знала. Это порядком ее огорчило, но увидев, что в самом конце магистр оставил примечание, предлагая перечислить свои умения, увлечения и навыки, Биара воспряла духом. Таким образом в академии узнают, что помимо прочего, она хорошо осведомлена в философии, географии, немного знается на мифологии и фольклоре, а также хорошо помнит историю союза Девяти Звезд.

Прежде, чем вернуться к решению первой задачи, затрагивающей изометрию, девушка подняла глаза на сестру. Эддин сосредоточенно корпела над своим листком, что-то записывая, вычеркивая и дополняя, заставив Биару усомниться в том, так ли хорошо она ее знала. Могло ли быть так, что втайне ото всех Эддин обучалась, черпая знания из книг отцовской библиотеки точно так же, как и сама Биара?..

Решив не тратить драгоценного времени и спросить ее об этом позже, девушка вернулась к заданиям, старательно чертя сложные формы на пергаменте. Она почти докончила, когда дверь вновь отворилась, и в комнату прошел барон.

— Боюсь, время истекло, — холодно изрек он, оглядывая дочерей. — Ну как, успешно?

— Да, отец! — улыбнулась Эддин, протянув ему свой листок.

Приняв пергамент, Сильвар бегло пробежал вдоль него взглядом. Его тонкие губы растянулись в улыбке.

— Браво, дочка! Ты не обманула моих ожиданий. Я тобой горжусь!

Биара занервничала. Неужели сестра и в самом деле втайне брала уроки? Что, если она смогла ответить на все вопросы? Значит ли это, что Эддин заберут в академию вместо нее?.. От волнения девушка закусила губу. Не то, чтоб она желала худшего для сестры, но отправиться в Золотые Дюны было ее мечтой, ее заветным желанием и ключом к свободе… Мог ли отец оплатить уроки сестры только затем, чтоб утереть нос Биаре? Это было вполне в его духе…

— А что же до тебя? — вопросил он, повернувшись к ней. — Покажи, что написала.

Дрожащей рукой она протянула три исписанных листа. В голове застучало, к горлу подступила тошнота. Еще никогда в своей жизни Биара так не боялась. Ее будущее, ее судьба находилась всего в двух шагах. На пути стоял только Сильвар. Его величественная фигура, его гнетущая безупречность: даже сейчас, стоя в противоположном конце комнаты, он давил на Биару своим присутствием. Его приближающиеся шаги болезненными ударами отдавались в сердце. Она почувствовала себя кроликом, загнанным в ловушку, когда барон отобрал ее бумаги, принявшись внимательно изучать.

— Чудесно, — наконец произнес он. — Ты и впрямь достойна большего.

Сказав это, Сильвар положил перед ней лист, заполненный опрятным почерком Эддин, холодно приказав:

— А теперь напиши здесь свое имя.

Биара была готова к чему угодно, но только не к этому. Она тупо уставилась на пергамент, не понимая, что происходит. Машинально пробежавшись глазами по чернильным строчкам, растерянно подметила, что ошиблась, предположив, что Эддин втайне ото всех обучалась: на бумаге была написаная такая несуразица, которую мог написать либо ребенок, либо очень необразованный, но до боли самоуверенный взрослый. Ее ответы были столь несерьезны, что казались насмешкой над тем, кто сочинял вопросы. До Биары начало медленно доходить…

— Это не моя работа, я не стану подписывать это своим именем! — срывающимся голосом произнесла она, оттолкнув от себя пергамент.

— Неужели? — удивленно поднял брови барон, вальяжно пройдясь вдоль комнаты и замерев у камина. — А где же тогда твоя работа?..

Биара открыла рот, чтоб ответить, но не успела, потому как в следующий миг Сильвар бросил все три листа с ее ответами в трескучее пламя. Не до конца понимая, что делает, она кинулась к огню в надежде выхватить у него съеженную бумагу, но на пути вырос непреклонный силуэт Сильвара. Их взгляды пересеклись, позволив Биаре заглянуть в его смеющиеся глаза: карие, с вишневым оттенком. Точь-в-точь такие же, как у нее.

— Иди и подпиши работу Эддин своим именем, — холодно повторил барон.

— Ни за что в жизни! — со слезами прошептала Биара, отступив от него. — Я этого не сделаю… Ты меня не заставишь!

— Еще как заставлю, — ухмыльнулся Сильвар. — Ты не задумывалась о том, кем был наш второй гость? Кажется, он забыл представиться полным именем, но я исправлю эту оплошность: этим утром ты познакомилась с преподобным Талором, жрецом Исаи. Он — один из немногих, кто уполномочен награждать юных монашек «поцелуем богини». Заметила футляр в его руках? Так вот, в нем находятся алхимические чернила и иглы, с помощью которых он выведет на твоем лице клеймо, лишив какого бы то ни было будущего, Биара.

Я пригласил преподобного Талора с предлогом, что подумываю отдать одну из младших дочерей в храм богини. Если не желаешь стать ее покорной служительницей, слушай меня внимательно: ты подпишешь работу Эддин своим именем и лично вручишь ее магистру, улыбаясь при этом так очаровательно, как никогда в своей жизни. И если я замечу хоть малейший знак или намек, посланный Аттро, то этим же вечером собственноручно буду держать тебя, пока священник вбивает чернила в твой заумный лоб! Ты меня поняла?

В груди разгорелась столь дикая, животная ярость, что ей захотелось наброситься на Сильвара, расцарапать его лицо и вырвать глаза, вцепиться в горло и держать до тех пор, пока он не задохнется, но… Ничего из этого не произошло. Биара осталась стоять на месте, безмолвно глядя на барона и понимая, что что ничего не добьется. Ничего не изменит. Она была бессильна.

Пустой взгляд переметнулся к сестре, чьи алые губки самодовольно улыбались. Ну разумеется, как могло быть иначе? Эддин знала обо всем с самого начала, помогая отцу вершить наказание. Окажись на ее месте Ксирилл или Авриллия, Биаре было бы не так больно, ибо к их подлости она была готова — на них она уже не возлагала надежд. Но вот Эддин… Сильвар сумел не только до мельчайших деталей продумать свой план, но и отыскать идеальное орудие для его воплощения.

Среди всех сестер, они были похожи больше всего. Те же темно-русые волосы, те же карие глаза, унаследованные от отца. Эддин стала ее искаженным отражением: глядя на нее, Биара видела то, во что могла превратиться сама, покорившись воле отца. Он вытеснил из смешливого взгляда сестры всю радость, заменив слепой покорностью. Стер с округлого лица детские черты, из нежной и невинной феи превратив Эддин в коварную пикси.

Не говоря ни слова, Биара написала свое имя напротив всего того вздора, что сочинила Эддин. Барон внимательно следил за каждым ее жестом. До чего же хорошо он все продумал, до чего же хладнокровно и жестоко… Он оказался куда умней, куда талантливей, чем казалось Биаре. То, с какой точностью Сильвар нащупал ее болевую точку, как разяще и неотвратно на нее надавил, задев то единственное, чем она дорожила — все это время он видел свою дочь насквозь и знал, как окончательно сломить ее гордость.

Биара верила в то, что достойна лучшего — достойна учиться в академии плечом к плечу с остальными студентами. Она знала, что это ей будет по силам. Однако сегодня барон отобрал эту возможность раз и навсегда. Биара прочитала достаточно биографий именитых гениев и ученых, чтоб усвоить одно: академия никогда ничего не прощает. Отныне подписанный ею лист будет храниться в архивах, и ее имя станет неразрывно связано с этим позором. Они всегда будут помнить и никогда не забудут. Ее репутация опорочена, а это значит только одно — вход в академию для Биары заказан.

Когда вместе с бароном и Эддин они вышли к гостям, Аттро Эла горячо спорил со священником:

— … я лишь говорю, что если бы Исая была единой богиней, то как она могла сотворить мир? В ее власти свет, но окружающие нас материи отнюдь не сотканы из него! Раз уж вы принимаете Исаю, то должны признавать существование остальных богов. Взять того же Эстелара, что правит небесами, погодой и небесными телами. По мне, он куда больше подходит для роли создателя, нежели сестра его Исая!

Священник промолчал, ответив собеседнику сдержанной улыбкой.

Биара медленно подошла к Аттро, протянув пергамент. Увидев краешком глаза темный силуэт барона, нечеловеческим усилием вынудила себя улыбнуться. Одарив ее благодушным взглядом, магистр взял предложенный листок, тут же принявшись читать. Чем ниже опускались его глаза, тем больше увядала улыбка. Наблюдая за тем, как мрачнеет его лицо, Биара мучительно умирала внутри. Ей хотелось рыдать и кричать, броситься к нему и молить забрать ее отсюда, увезти и спасти, но она продолжала безмолвно стоять.

Сдерживать слезы и ничем не выдать свое отчаяние было трудно, но стоило перевести взгляд на стоящего в стороне Талора и его темный футляр, как слезы моментально высыхали. Лишь теперь девушка заметила то, чего не увидела раньше, когда разум ее был пленен глупыми надеждами: между одеяний священника угадывались очертания тоненькой цепочки, на которой висел знак «карательного меча» — один из символов Исаи. «Меч» обозначал, что Талор был не просто священником — он был жрецом, способным отстаивать свою веру кровью, огнем и железом. Такому ничего не стоило раз и навсегда сгубить жизнь юной девушки во имя своей богини.

— Благодарю, миледи, — сухо произнес магистр, наградив ее сдержанной улыбкой. В его глазах таилось сдерживаемое презрение.

Биара мало что помнила из того, что происходило дальше, но этот взгляд ей больше никогда не забыть. Он преследовал ее днями и ночами, навещал во снах и кошмарах. Девушка видела его даже сейчас, пробираясь сквозь колючие кусты, до крови обдирая о них руки и ноги. Взгляд магистра был перед ней и тогда, как она подсыпала снотворное зелье «атрум-волар» в еду стражникам и семье, чтоб усыпить их, тем самым выиграв время для побега.

После случившегося Биара долгое время пребывала в оцепенении, будто не могла до конца осознать, что именно произошло. Она закрылась в себе, лелея надежду о том, что вот-вот явится Ирас или любой другой светлый рыцарь, который ее спасет. Однако дни шли, а герой так и не явился. И тогда Биара поняла, что никто ее не спасет, кроме нее самой.

Продираясь сквозь чащу, вслепую бредя в темноте, навстречу неизведанным опасностям и тем ужасам, что таил в себе мир, она твердо решила, что не позволит унижать себя вновь. Что однажды докажет свою правоту, заняв почетное место в академии.

И что отныне и впредь она скорее умрет, чем позволит кому-либо решать ее судьбу.

Затмение

Часть I. Твердыня одиночества

2322 год со времен Катаклизма

Он смотрел на меч, пытаясь понять, что чувствует. Лезвие купалось в лунном свете, утопая в серебристых объятиях, отчего казалось, будто клинок сияет мистическим, волшебным свечением. Золотой полумесяц у навершия, заслоненный ониксовым кругом, игриво подмигнул в белых проблесках, побуждая докончить начатое.

Беззвучно выдохнув, Хьюго осторожно снял меч со стены. Металл тут же ужалил ладони холодом, понукая за кражу. Юноша молча рассматривал его, никак не решаясь упрятать в пустые ножны на поясе. «Затмение» было не лучшим выбором оружия: пока что меч был слишком тяжелым для худощавой юношеской комплекции, да и куда длинней чем те мечи, на которых его обучали сражаться. Однако выбор Хьюго пал именно на «Затмение», и на то была причина.

Среди всех трофеев, которые его отец смог добыть во время военных походов, лишь «Затмением» он гордился больше остальных. Не явно, разумеется — Зирантар никогда не умел проявлять своих чувств, но Хьюго знал, что этот меч он считал достойнейшим из всех. Потому и решил унести «Затмение» вслед за собой — в качестве символа, негласного сообщения и вызова отцу.

Лезвие легко скользнуло в ножны, будто лишь этого и ждало. Тяжесть оружия была непривычной, но придавала твердости. Хьюго настороженно оглянулся. Окутывающий мрак замка показался как никогда зловещим. Устыдившись собственной трусости, юноша скользнул навстречу тьме, уверенно выбирая путь среди знакомых коридоров. Ступая, одной рукой он придерживал ножны, опасаясь, как бы они не выдали его, однако старания оказались излишни: он был достаточно высок, чтоб оружие не волоклось по полу, но осторожность еще никому не вредила.

Минуя один из арочных проходов, Хьюго замедлил шаг. Кажется, именно здесь он в последний раз видел Норнес — как раз перед тем, как она сбежала. Юноша не любил думать или вспоминать о ней, но сейчас, намереваясь покинуть дом точно так же, как это однажды сделала мать, он остановился, угодив в капкан терпких воспоминаний. Душу заполонили неоднозначные чувства. Он ненавидел Норнес за ее поступок, ненавидел и презирал, однако теперь намеревается совершить нечто похожее… Хотя нет, ну что за вздор? В отличии от нее, от не оставляет позади никого, кто бы мог в нем нуждаться. Что же до Зирантара, то… отсутствие сына вряд ли хоть как-то на него повлияет.

Сердито тряхнув головой, Хьюго отогнал эти мысли — от них все равно не было никакого толку, что раньше, что теперь. Сжав ножны покрепче, он отправился дальше, стараясь не отвлекаться на скорбные завывания сквозняков, что гуляли по замку столько, сколько он себя помнил. В детстве эти звуки до смерти пугали, и некому было прогнать этот страх. Став постарше, Хьюго начал относиться к мрачному стенанию сквозняков так же, как реагировал на все, что вызывало у него неоднозначные чувства — он их невзлюбил. А вслед за ними и само Черное гнездо.

Даже сейчас, в последний раз ступая по плитам, украшенным паутиной трещин, и вглядываясь в особенно темные сгустки мрака, затаившиеся в глубине пустых ниш, Хьюго не мог ощутить ничего, кроме отвращения. Этот старый полупустой замок с его извечным холодом, камнем и сквозняками… Если и было в мире место, олицетворяющее собой сердце Зирантара, то только Черное гнездо — мрачная крепость, вытесанная из скалы, просоленная морским ветром и омываемая водами Восточного моря, такого же ледяного, как и ее стены.

Возможно, когда-то здесь было приятно жить — за времена прежних обитателей. Быть может, старые хозяева снабжали свое фамильное поместье теплыми коврами и гобеленами, смягчающими каменный холод вокруг. Какой была душа владельца, таким был и замок — именно поэтому нынче Черное гнездо пришло в запустение. Половина мебели была сломлена и разбита, а та, что еще оставалась пригодной, стояла неухоженной. Скрипящие пыльные шкафы, подранные гобелены и шаткие стулья — вот и все, что могло предоставить Гнездо несуществующим гостям. Самая настоящая твердыня одиночества. Гордая, немногословная и безнадежно пустая внутри.

Наконец Хьюго вышел к широкой двери — размытое черное пятно посреди темно-серых теней. Крохотный лучик луны, проникший сквозь одну из незаколоченных бойниц, оставил серебристый мазок на окованной железом древесине: словно волшебная замочная скважина, что только и ждет, когда он провернет в ней ключ, вырвавшись на волю.

В последний раз Хьюго окинул взглядом стены замка, в котором вырос и который намеревался оставить позади. Днями раньше он думал, что сбежит ни разу не обернувшись, ведь жажда покинуть это место была так сильна, что словами не описать. Однако оказавшись здесь, за шаг до сладкой свободы, Хьюго в последний раз позволил воспоминаниям заполнить себя, чтобы никогда больше к ним не возвращаться.

В чертах замка, утопающих в ночном полумраке, он узнавал очертания отца. Его голос резонировал в каждом камушке, каждой половице или выбитом окне. «Это все, на что ты способен?» — звучал его тихий, сдержанный голос во время тренировок. Лишь во время них Зирантар проявлял хоть какие-то чувства, демонстрируя недовольство, когда Хьюго совершал ту или иную ошибку. Несвоевременный шаг, замедленный выпад или слабый блок — все это могло вызвать раздражение отца, но юноша был даже рад, ведь как говорится: на безрыбье и песчаный краб — рыба.

Он боялся отца, боялся и ненавидел. Боялся потому, что видел, на что способен Зирантар. А ненавидел за то, что тот неспособен был обрушить на сына не то, что любовь, но даже свой гнев. На пальцах можно было сосчитать те несколько раз, когда отец повышал на него голос. Еще меньше — когда улыбался. Он даже руку на него ни разу не поднял, но Хьюго казалось, что уж лучше бы он его бил — даже это было предпочтительней, чем безмолвное безразличие. Семнадцати лет оказалось недостаточно, чтобы вскрыть замок Зирантара и разгадать, что таит в себе его душа.

Теперь уже это было без разницы.

Приглушенный скрип, и свежий морской бриз ласково коснулся его лица. Хьюго замер, мысленно возликовав. Дело было сделано, самое страшное осталось позади, а впереди его ждет лишь то, чего он сам пожелает. Никакого больше немого укора в темном взгляде отца, промозглых залов Черного гнезда и беспросветного уныния. Отныне перед ним — весь мир, и будь он проклят, если не воспользуется этим шансом!

Мгновение, и в небеса воспарил молодой дракон, радуясь каждому взмаху. Он не стал описывать символические круги над крепостью, мгновенно устремившись на юг, летя над самой кромкой воды. Восторг переполнял его: еще никогда Хьюго не ощущал себя столь смело, столь задорно и уверенно. Взмахи широких крыльев оставляли ровный след на воде, разгоняя ее волнами. Шуршание моря умиротворяло.

Спадающая луна сияла на безоблачном небе, придавая чешуе темный, рубиновый окрас. Засмотревшись на свое отражение, Хьюго насмешливо фыркнул, после чего резво взвился, подняв высь град соленых капель. Он взлетал все выше и выше, словно желал поравняться с самой луной, и остановился лишь когда холод стал слишком ощутим, а воздух было сложно вдыхать. Снизившись, он принялся парить, на ходу обдумывая дальнейшие планы.

Первым делом в голову взбрело наведаться к Фальдугалу — единственному другу, которому он доверял. Однако поразмыслив, Хьюго быстро отринул эту мысль. Во-первых, его владения лежали далеко, на юго-западе материка, теряясь в эльфийском лесу, а во-вторых: в том, чтобы наведаться к старому другу сразу же после того, как сбежал из дому, Хьюго видел какое-то ребячество. Словно он был столь несостоятелен, что упорхнув из одного гнезда, тут же подался под кров другого. Нет, это определенно было не то, что он себе представлял. Юноша намеревался начать жизнь с чистого листа, заявив миру о своей самодостаточности. Что же до Фальдугала… к нему он наведается позже — тогда, как найдет свое место. Друг будет за него рад, в этом Хьюго не сомневался.

Итак, где смелый юноша сможет познать жизнь во всей красе? Где его ждут приключения, где можно дать выход энергии и бросить вызов целому миру?.. Хьюго довольно сощурился: места лучше, чем один из торговых городов, не придумаешь. Если верить слухам, там есть все: начиная от опасностей и заканчивая возможностью раскрыть свой потенциал на полную — что бы это не значило.

Взмах крыльев, и вот он уже летит на запад — к городу Хорвил. Оттуда Хьюго и начнет свой путь…

Часть II. Айред

Стоит сказать, Хьюго несколько переоценил те «возможности», что должен был предоставить Хорвил… Сбежав из отцовского замка с одним лишь «Затмением», так как красть из сокровищницы он посчитал недостойным, довольно скоро юноша столкнулся с тем, что пребывание в городе требовало денег. Чем больше — тем лучше. В ином случае ты обречен на бродяжничество, что в его планы никак не входило.

Впрочем, несмотря на отсутствие какого бы то ни было заработка, Хьюго пребывал в неописуемом восторге от происходящего вокруг: своей новой жизни и того опыта, что дарил ему каждый новый день. Преимущественно в Хорвиле жили одни только люди, поэтому если здесь доводилось появиться эльфу или гному, их сторонились. Таким образом он сумел выучить свой первый урок: чем больше ты похож на окружающих, тем лучше. Не то, чтоб у Хьюго был повод остерегаться людей, но застав однажды драку у трактира, где на одного гнома напало сразу четверо мужчин лишь потому, что охмелевшие от выпивки умы посчитали, что другим народам нечего делать в исконно королевском городе, он быстро усвоил, что лишний раз нарываться на неприятности не стоит — тем более, когда один из твоих обликов неотличим от человеческого.

Вторым жизненным уроком стало то, что чем больше у тебя денег, тем лучше к тебе будут относиться. Очевидная истина, но для того, кто всю жизнь провел в отчужденном замке, это было весьма наглядным наблюдением. Поначалу вопрос с деньгами не слишком заботил Хьюго: ночевал он вне города, упрятавшись поглубже в лесу и принимая драконий облик — таким образом удавалось спастись от холодных ночей сезона Палых Листьев. С едой получалось так же: достаточно было поймать одного-двух оленей утром, и он мог перетерпеть весь следующий день. Однако довольно скоро однообразие пищи и необходимость покидать город дотемна стали надоедать.

Кроме того, появились проблемы поменьше, но оттого не менее существенные. Как, например, парочка дыр на единственной рубашке или разорванный рукав куртки, которой он случайно зацепился за гвоздь. Это были мелкие неприятности, но Хьюго быстро убедился, что их наличие еще как мешает: чем больше ты начинаешь походить на уличного оборванца, тем сильней город тебя не жалует. Опускаться же до того, чтобы подрезать чужие кошельки или своровать моток ниток и иголку, он пока не решался.

Первый день, посвященный поиску работы, ни к чему и не привел. Везде, куда бы он ни шел, ему отказывали: купцы не желали брать его к себе в помощники, а один лишь предложил выкупить меч. Ложась спать, Хьюго убедил себя, что ему просто не повезло. Завтра все наверняка сложится лучше, его примут на работу, и он заживет новой, насыщенной жизнью…

На следующий день, проснувшись полным сил, юноша бодро отправился в город, преисполненный уверенности в том, что сегодня он наверняка что-то для себя подыщет. Хьюго решил податься туда, где нужна сила и умение обращаться с оружием — в охранники или городскую стражу, но и тут его ждал от ворот поворот.

— У тебя есть рекомендация? Письмо или грамота?.. — скучающе вопросил офицер, выслушав его пылкую речь. Это был дородный мужчина среднего возраста с выцветшими глазами и коротким седым ежиком вместо бороды. Правду сказать, он разительно отличался от того, какими юноша представлял военных. Куда больше офицеру подошла бы длинная стойка трактира, а не покатый шлем и доспех с эмблемой города на груди.

— Нет, такого письма у меня нет, но… я умею превосходно обращаться с оружием, как и сказал ранее!

В глазах офицера проскользнула ни то улыбка, ни то насмешка. Хьюго это уязвило, однако он решил смолчать, не выказываядурного нрава — здесь такого не любили.

— Прости, малец, но нынче без рекомендательного письма никуда. Может, у тебя хотя бы родословная есть? Ты не слишком похож на неотесанного уличного мальчишку.

— Нет, боюсь, что нет, — сдержанно ответил Хьюго. Неотесанный мальчишка? Будь он таким, откуда ему знать, как обращаться с мечом? — Позвольте продемонстрировать мои навыки! Когда увидите меня в деле, то поймете, что мне не нужна ни фамилия, ни рекомендация!

— Не в этом дело, малец, — уныло покачал головой офицер. — Нынче в Королевстве времена спокойные, войны нет. Солдатов с избытком, а городской стражи — тем более. Если желаешь заполучить здесь место, тебе нужно высокое происхождение или чтобы кто-то из вышестоящих замолвил за тебя словечко. Без этого — увы, я не могу тебя принять. Обожди немного, глядишь, не за горами новая война, и тогда таких горячих голов, как ты, будут с руками отрывать.

— Благодарю. Всего доброго.

Развернувшись, он зашагал прочь, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на сердитый шаг. Пойти в солдаты? Ни в жизни! Городская стража — еще куда ни шло, но вот солдаты… нет уж. Ему достаточно было того, что Зирантар посвятил большую часть своей жизни войне, как и его предки до него. Если чего-то Хьюго и боялся больше прочего, так это стать похожим на отца — а значит, армия отпадает.

Немного поостыв, он вышел из внешнего двора казарм, снова оказавшись посреди городских улиц. Вздохнув, юноша бездумно зашагал вперед, на ходу размышляя о том, что все сложилось не так уж плохо. Глядя на этого блеклого офицера, чей доспех наверняка скрывал округлившийся живот, становилось ясно, что городская стража немногим лучше армии — невелика потеря. Он найдет для себя что-то получше, знать бы только, где именно…

Задумавшись, Хьюго остановился напротив одного из трактиров, привлеченный запахом чего-то жаренного и вкусного. Ах, как давно он не ел обычной человеческой пищи! Жирного мяса, запеченного со специями, или тушеных корнеплодов. Даже эль — и тот был вне его досягаемости. На тощей сырой оленине долго не продержаться, если ты привык к питанию куда более разнообразному…

Желая насладиться если не пищей, то хотя бы ее аппетитным запахом, Хьюго прошелся вдоль небольшого двора, который отгородил для себя трактир. Тут же была коновязь, рассчитанная не пятерку лошадей. Двое из них, если судить по сбруе, принадлежали кому-то побогаче: украшенная лентами грива, вычищенная до блеска фурнитура, дорогая кожа. Да и сами кони были не из дешевых: выхоленные жеребцы, нетерпеливо роющие копытом. Повинуясь пробудившемуся любопытству, юноша приблизился.

Заметив его, один из жеребцов всхрапнул, а второй безо всякого предупреждения крутанулся, от души лягнув. Останься Хьюго на месте, подбитое сталью копыто мгновенно бы в него угодило, но его спас случай, а если быть точнее — один из прохожих. Прежде, чем конь успел занести ногу для удара, юноша почувствовал на плече чью-то крепкую хватку, одернувшую его в сторону. От рывка Хьюго едва устоял на ногах, и если бы рука незнакомца не продолжала удерживать его, то с большой вероятностью повалился бы наземь.

— Как для конокрада, ты паршиво разбираешься в том, каких лошадей можно красть, а к каким не стоит даже приближаться. К вышколенным ритвийским боевым никто бы не рискнул подобраться, не вооружившись оружием повнушительней, — произнес голос поблизости.

Обернувшись, Хьюго увидел своего спасителя. Это был еще один юноша, немногим старше него. Светлые волосы, потемневшие от городской грязи, собраны в высокий хвост, а на вполне привлекательном лице с острым подбородком и прозорливыми глазами играла улыбка. Однако если черты незнакомца были приятны даже под небольшим слоем пыли и вполне могли принадлежать молодому аристократу, одежда выдавала его с головой: затасканная рубашка, поверх которой был гордо наброшен обветшалый, местами порванный жилет нараспашку; посеревшие штаны видали лучшие дни, а что же до башмаков, то… их не было вовсе.

— Я не конокрад, просто захотел взглянуть поближе, — ответил Хьюго, когда в ушах стих безумный стук сердца. Руки продолжали дрожать, и чтобы собеседник ничего не заметил, он отвел их за спину, стараясь держаться непринужденно.

— Ну-ну, — еще шире усмехнулся светловолосый юноша, взглянув на лошадей. — Похоже, они все тебя недолюбливают.

Хьюго обернулся. Ближайшие к нему лошади хоть и не пытались лягнуть, но и дружелюбность не излучали, прижимая к голове уши и скаля плоские зубы. Похоже, свое недовольство они демонстрировали исключительно ему, почуяв природу дракона.

— Это взаимно, — буркнул Хьюго, отвернувшись.

— Узнаю этот взгляд, — хмыкнул собеседник, кивнув в сторону трактира. — Раз не на что есть, так можно хоть запахом насладиться, верно? Таких, как ты, здесь много, уж поверь. Будь ты помладше, тебе бы не дали тут околачиваться. Хорошо я говорю, Зим? — последнее адресовалось угрюмому привратнику, дежурящему у входа в заведение с увесистой палкой наперевес — и как только Хьюго не обратил на него внимания раньше?

— Проваливай, пока я тебя дрыном не угостил! — гаркнул тот в ответ. — Уличной швали здесь не место, у нас тут приличное место. Приходи как будут деньги — то есть никогда!

— Это мы еще посмотрим! — запальчиво отозвался юноша, после вновь обратившись к Хьюго: — Пойдем, здесь все равно уже нечего ловить.

«А раньше было что?» — задался логичным вопросом тот, покорно следуя за ним. Что-то в простоте незнакомца и той незамысловатой искренности, с которой он говорил, всецело завладело его интересом. Кроме того, этот юноша стал первым, кто так свободно с ним заговорил спустя почти что две луны, проведенные в Хорвиле.

— Меня, кстати, Айредом зовут, — произнес он, бросив быстрый взгляд через плечо. — А тебя?

— Хьюго.

— Хьюго, значит… Признаться, я уже несколько дней за тобой наблюдаю. Заприметил еще с того раза, как ты работу у купца Шепа выпрашивал.

— Я не… не выпрашивал.

— Ну, как знаешь. Менее нелепо ты от этого все равно не выглядел. Надо же было додуматься! Спрашивать работу в здешних лавках, да не минуя улиц богачей! Ты либо очень смел, либо слишком самонадеян. Хотя ни то, ни другое тебе не помогло, так что я склоняюсь к тому, что ты просто глуп. Если бы не этот меч, — Айред кивнул на «Затмение», — некоторые из купцов не только бы тебе отказали, но и вышвырнули из лавок со всеми почестями. Им, видишь ли, нужно беречь репутацию, не подпуская к своим драгоценным заведениям уличную шваль вроде нас.

— Неужели? — сдержанно отозвался Хьюго. Он себя к «уличной швали» никак не приписывал, однако взглянув на одежду Айреда, а следом и на свою, нехотя признал, что в его словах есть доля истины — он теперь мало чем отличался от своего нового знакомого. Проглотить гордость было нелегко, но Хьюго удалось. Постаравшись выдворить из голоса обиженные нотки, он спросил: — Может, ты знаешь, где мне найти здесь работу? Раз для купеческих лавок я недостаточно хорош.

— Уж точно не в городской страже! — хохотнул Айред. — Видел бы ты, каким взглядом они тебя проводили. Что, без громкого имечка нынче никак?

— Мне не нужно имя, чтоб уметь сражаться! — сердито выпалил Хьюго.

Слова Айреда задели за живое. Он до сих пор не мог уверовать, что ему отказали, даже не взглянув на то, каков он в бою! Это казалось таким несправедливым, таким… неправильным. Насупившись, он вопросил:

— Разве хороший воин не должен в первую очередь хорошо обращаться с оружием, и лишь потом — обладать вдающейся родословной?.. Так глупо!

— Ого, да в тебе гонору побольше, чем в баронской девице! — снова рассмеялся Айред, лукаво подмигнув. — Ну ничего, мы это скоро исправим. Вижу, ты не из этих мест, потому что выглядишь совсем оторванным от жизни. Спешу обрадовать: это поправимо. В конце концов, таким, как мы, стоит держаться вместе, — он фамильярно похлопал его по плечу. Хьюго не возражал. — Говоришь, ищешь работу? А кому из нас не пригодится несколько лишних медяков? К счастью, я знаю парочку мест, где можно подзаработать. Это, конечно, не городская стража и не миска у прилавка богатых купчиков, но чтобы перебиться, сойдет. Ну, что скажешь?

— Не откажусь, — растерянно отозвался Хьюго.

Так началась его новая жизнь в городе Хорвил.

Часть III. Три золотых

— Проклятые ящики все никак не кончаются! — зло выпалил Айред, грохнув деревянную коробку о землю. Изнутри раздался жалобный звон.

Хьюго не ответил, осторожно опустив свою. Когда он разогнулся, спина болезненно взвыла, а мышцы на руках жгло огнем — это тебе не оружием в поединке размахивать. Прежде он считал, что никакой физический труд ему не страшен, и что тренировок с мечом было достаточно. Не в первый и не в последний раз Хьюго пришлось распрощаться с былыми убеждениями.

— Сколько еще? — жалобно простонал друг.

— Два, — соврал он, взяв сразу несколько ящиков.

Тягостно вздохнув, Айред нехотя поднялся с колеса телеги, которую они разгружали, взяв последний груз — самый маленький изо всех. Взглянув на внушительную гору ящиков, которые разгрузил Хьюго, завистливо протянул:

— Чем ты занимался все эти годы? Клянусь, я бы спину надорвал, если бы переносил все это сам.

— Потому работа и рассчитана на двоих, — небрежно пожал плечами тот, мысленно себя укорив: в следующий раз следует быть осторожней и не демонстрировать в открытую то, что он может быть сильней простых людей. Хьюго доверял Айреду, но вспоминая, как здешние относились к другим народам, старался скрывать свою истинную сущность даже перед другом.

— Последний! — облегченно произнес Айред, шумно поставив маленький ящик на еще один покрупней. — Идем за обещанной наградой!

Хьюго улыбнулся: ничто сейчас не выглядело привлекательней того, чтобы получить деньги за свой труд, купить чего-то съестного, а если торговец расщедрится на пару дополнительных монет, может и на дешевый эль хватит. Взять все это и провести остаток дня, отдыхая в одном из неприметных закутков Хорвила: на крыше гостиницы «Сломанный рог» или в роще парка Купцов, затаившейся за цветущими деревьями красной яблони.

Когда они приблизились к нанявшему их человеку, тот болтал с двойкой таких же толстобоких торговцев, подпоясанных расшитыми поясами, к которым было намертво пришито сразу несколько кошелей. Появление юношей в истрепанной одежде вызвало у одного из них гадливую гримасу, а у второго — безразличие. Их виду порадовался лишь наниматель, растянувший широкие губы в приветливой ухмылке.

— А вы быстро управились. С товаром хоть осторожно обращались?

Немногословный Хьюго ограничился сдержанным кивком, а вот ушлый Айред не повременил заметить:

— Столь быстрая работа заслуживает пару лишних монет, не находите?..

Торговец хмыкнул, глядя то на него, то на Хьюго. Наконец он сказал:

— Вот что: получите десять медяков свыше, если посторожите груз до вечера, пока не приедет мой покупатель. Идет?

Друзья согласно закивали — для них деньги никогда не были лишними.

— Вот и славно, — снова усмехнулся мужчина. — Тогда идите и сторожите, но глядите в оба: товар дорогой, самоцветы ехали из-под руки самой королевы, восседающей на акульем троне Мауруа. Если чего не досчитаюсь, то вытрясу из вас всю стоимость до копейки, деньгами иль принудительной службой!

Строго взглянув каждому из них в глаза, тем самым закрепляя вес этой угрозы, торговец с подельниками ушел, а юноши отправились к товару. Когда они отдалились так, чтоб их не расслышали, Айред выругался сквозь зубы:

— Проклятье! Знал бы, что там самоцветы, своровал бы все вместо того, чтобы весь день спину гнуть, перенося с места на место!

— Воровство — это низко, даже для таких как мы, — заметил Хьюго.

Друг раздраженно отмахнулся.

— Оставь это напускное благородство для девок в борделе. Ты никогда не знавал настоящей нужды, вот и выпендриваешься. «Даже для таких, как мы» — тоже мне!

На это Хьюго было нечего ответить. Айред прав: он и впрямь не встречался лицом к лицу с истинной, неприкрытой нуждой, когда умираешь от голода и вынужден каждый взмах бороться за жизнь. Когда друг об этом говорил, Хьюго чувствовал себя виноватым за то, что не знавал подобной стороны жизни.

Все еще не в силах примириться с упущенным шансом — теперь-то своровать самоцветы было невозможно, ибо торговец знал их в лицо, а бежать из Хорвила некуда, — Айред вскочил на ящик, продолжая бубнить ругательства под нос. Поражения всегда давались ему с трудом. Временами, когда они играли в кости или карты, Хьюго умышленно проигрывал, не желая весь вечер выслушивать ворчания друга о том, какой он невезучий, и как ему все не идет нужная карта.

Сам он решил вести себя более осмотрительно — все же сторожить ящики, полные самоцветов (если торговец им не соврал), было поручением весомым. Облокотившись об один из них, Хьюго окинул взглядом улицу впереди.

День помалу клонился к вечеру, и хотя солнце все еще стояло высоко в небе, удушливая жара начала отступать. Телеги неспешно катили по пыльной дороге, купцы у навесов зазывали покупателей, настойчиво предлагая свой товар. Неподалеку бегала шайка уличных мальчишек, а из трактира за углом доносился сладкий запах пекущегося мяса.

Народу вокруг было много, притом самого разнообразного: как богато разодетых торговцев и зажиточных горожан, так и ремесленников, наемников, а временами даже бедняков в обносках. Вероятно поэтому Хьюго смог заметить лишь в самый последний миг приближающегося к ним незнакомца, на чьих плечах был неприметный плащ, а лицо терялось в складках капюшона. Одна его ладонь была свободна, а вторая скрывалась под одеждой.

Прежде, чем Хьюго успел что-либо понять, в его руке оказался меч. Вор увильнул, не намереваясь вступать в драку, и попытался схватить ближайший ящик. Прежде, чем его пальцы успели коснуться плохо обтесанной древесины, рядом с грудью просвистел наконечник меча. Вор пошатнулся и едва не потерял равновесие, отступив на пару шагов. По итогу ему все же удалось устоять на ногах. Из-под капюшона злобно блеснули глаза — остального Хьюго разглядеть не смог, потому как лицо было скрыто за повязкой. Вторая рука наконец вынырнула из плаща, сжимая длинный кинжал с изогнутым лезвием.

Их разделяло несколько ящиков, но противник все равно попытался атаковать, выпрыгнув вперед и вынуждая отступить. Это оказался обманный маневр: едва Хьюго отскочил, а его меч перестал преграждать путь к вожделенному товару, как вор тут же схватил ящик и побежал прочь. Недолго думая, Хьюго перемахнул через преграду, устремившись за ним. Айред, что до этого все так же сидел, оторопело наблюдая за стычкой, неуклюже бросился наперерез, но стоило вору ткнуть в его сторону кинжалом, как он тут же опасливо отшатнулся, оставив все попытки нагнать преступника.

Их сиюминутное замешательство позволило Хьюго выиграть время: не успел вор сделать и двух шагов, как его плащ оказался в твердой хватке юноши. Вор захрипел, выронив ящик и ухватившись за шею, сдавливаемую воротником своих же одежд. Хьюго показалось, что противник повержен, но это было очень преждевременное суждение. Ящик с самоцветами жалобно брякнул о землю, но сам вор сдаваться не намеревался: поскольку Хьюго все еще удерживал его за плащ, он резко обернулся, подол ткани затрепетал подобно крыльям бабочки, затмив смертоносное жало, которым вор ударил без малейшего промедления.

Хьюго сумела спасти исключительно сноровка: прежде, чем он успел подумать об опасности и осознать, что происходит, его тело инстинктивно увернулось, сделав поворот, а правая рука отточенным движением ударила мечом наотмашь. Лезвие рассекло ткань и плоть так легко, словно те были не толще пергамента. Вор сдавленно вскрикнул, беспомощно потянувшись к рассеченной спине. В следующий миг его ноги подкосились, и он упал лицом вниз. Хьюго безмолвно смотрел на стремительно разрастающееся пятно крови, делающей и без того темные одежды еще темней. Насытившись ими, она сползла на дорогу, перемешиваясь с серой пылью. Он смотрел на поверженного вора, но в голове было пусто — никаких мыслей за исключением оглушительного стука в ушах.

Как только до него начало добираться осознание того, что именно произошло, кругом собралось изрядно народу. Кто-то таращился на него, кто-то на труп. Одни тыкали пальцами, другие перешептывались. Айред стоял тут же, неподалеку: судя по лицу, он был не менее растерян, чем его друг.

— Что здесь произошло?! — требовательно вопросил торговец, локтями расталкивая толпу.

Оказавшись перед своими ящиками, он долго смотрел вначале на них, затем на Хьюго. Ощутив на себе его взгляд, юноша сообразил, что до сих пор сжимает окровавленный меч. Эта мысль очень смутила, он не знал, что делать, и как поведут себя остальные. Однако торговца его вид мало заботил: осмотрев Хьюго с ног до головы, словно лошадь на ярмарке, он задумчиво произнес:

— А ты парень крепкий… Не хочешь подзаработать?

— О каком заработке речь? — тут же встрял Айред, избавив друга от необходимости отвечать.

Торговец недовольно посмотрел на светловолосого юношу, но все же ответил:

— Не здесь. Поговорим в более укромном месте. Эй, вы! — он подозвал рукой стражу, что околачивалась неподалеку, не зная, что со всем этим делать. — Присмотрите за товаром и уберите… это, — мужчина гадливо указал на мертвое тело, под которым растеклась изрядная лужа крови.

Жестом указав следовать за собой, торговец снова растолкал зевак, пройдя к одному из неприметных переулков. Айред довольно быстро оправился от происходящего и теперь с важным видом шел за ним, бросая горделивые взгляды на глазеющих горожан.

Что же до Хьюго, то он все еще пребывал в оцепенении — все произошло слишком быстро. Он что, и вправду убил человека? Вот так просто, вот так… инстинктивно? Лишь сейчас он осознал, к чему его на самом деле готовил отец: все эти тренировки с мечом, умение вступать в битву и обращаться с оружием, было ничем иным, как искусством убийства… Хьюго прислушался к себе, пытаясь понять, что чувствует по этому поводу, и с удивлением осознал, что не чувствует ничего — пустота.

Зайдя достаточно глубоко, так чтоб их не тревожили любопытные взоры и не подслушивали чужие уши, торговец еще раз осмотрел Хьюго, затем его взгляд опустился к мечу.

— Ты умеешь с ним обращаться, — сказал он. — У меня есть предложение, куда более соответствующее твоим умениям, парень. Есть один человек, которого мне хотелось бы убрать. Его дела уже долгие годы мешают моим, и ни на какие сделки этот упрямец не соглашается… В общем, если в ближайшие дни торговец Энзо умрет, получите от меня три золотых.

— Убийство — это серьезный заказ, — важно заметил Айред. — Нам потребуется залог.

— Извините, но вы слишком мелкие и ненадежные, чтоб я давал вам хоть какой-то залог, — усмехнулся в усы собеседник. — Никакой расписки тоже не дам, потому как если вас поймает стража, я должен остаться ни при чем, но если вам нужны гарантии, расспросите о том, как я веду дела — не сомневаюсь, все будут твердить одно: Ивго Лекс всегда держит свое слово.

— Мы обязательно разузнаем, — пообещал Айред.

Проигнорировав его дерзкие слова, торговец достал плотный пергамент и протянул его Хьюго. Это оказалась листовка, которые делали для себя некоторые купцы, раздавая прохожим на улицах богачей. «Украшения и драгоценности наилучшего качества от небезызвестного торговца Энзо вы найдете на Королевской алее, рядом с фонтаном».

— Теперь ты знаешь, где его искать. Не медли с работой: три золотых твои, если выполнишь заказ в ближайшие дни. Мне все равно как, но Энзо должен умереть — не пропасть без вести, а именно умереть. Будь на чеку: в последние годы он стал до боли осторожен, и нигде не показывается без личного охранника — такого прирезать будет сложней, нежели мелкого вора. — Он всучил ему листовку с адресом лавки. — Если все пройдет успешно, я замолвлю за тебя словечко перед нужными людьми, и тебе не придется больше гнуть спину, такая грузы. Поверь на слово, хорошим наемникам платят куда больше, чем ты можешь себе вообразить…

* * *

Ивго Лекс не соврал, говоря о том, что хорошим наемникам платят много, вот только он забыл упомянуть, что три золотых за такую цель, как торговец Энзо — это смешная, ничтожная цена. Приди к Хьюго этот заказ годами позже, он бы знал, что должен запросить за голову Энзо гораздо больше: во-первых, он был главным конкурентом Ивго, а значит, после его смерти жадный торговец получит прибыль куда большую, чем заплатил за убийство. Во-вторых, Энзо был человеком если не значимым, то по крайней мере видимым, а потому его смерть ценилась гораздо выше, чем обыкновенного горожанина. В-третьих, убийство должно было произойти за краткий срок в пределах города, что весьма усложняло задачу убийце и повышало шансы его поимки.

Возьмись Хьюго за это дело годами позже, он бы не пошевелил и пальцем, пока Ивго Лекс не выплатил бы ему задаток в размере не менее десяти золотых и не пообещал выплатить еще столько же после того, как дело будет выполнено. Но, как верно сказал торговец, Хьюго с Айредом были слишком мелкими рыбешками, чтоб их можно было воспринимать всерьез. Не говоря уж о том, что даже три золотых были для них деньгами несусветными. Если для Хьюго это и не было достаточно весомым доводом, то Айреда перспектива заполучить три блестящих кругляшка подстегивала не хуже хозяйского кнута.

В десятый раз выглянув на окутанную сумраком развилку, Хьюго нехотя сполз за невысокий каменный бортик, за которым они поджидали возвращающегося домой торговца.

— Не нравится мне это, — проворчал он, повернувшись к другу. — Я не уверен, что хочу его убивать…

— Скажи это тому вору, — хмыкнул Айред, которого предстоящее ничуть не пугало. — Не похоже, чтобы ты слишком задавался вопросами совести в миг, когда перерубил его пополам.

— Это была самооборона! Он не оставил мне выбора, все произошло само по себе… Я не собирался его убивать.

— Произошло и произошло, чего зря убиваться? Он получил, что заслужил. Мы с тобой должны быть благодарны, ведь если бы не он, нам бы никогда не предложили это дельце! Только представь: целых три золотых! Да за такие деньги мы сможем перезимовать в каком-нибудь приличном трактире, каждый день ужиная самым вкусным из блюд! Никакого тебе больше бродяжничества и ночевок по подворотням. Сможем купить нормальной одежды, сапоги без заплаток… Как хороша станет жизнь!.. И все это ценой лишь одного убийства.

— Не знаю, Айред, все это как-то… бесчестно.

— Добро пожаловать в настоящий мир, приятель! Смирись уже, что таким, как мы, некогда думать о чести. Здесь либо убиваешь ты, либо убивают тебя, а честь — привилегия господ, которыми ни ты, ни я не являемся.

Хьюго вздохнул и отвернулся. Видя, что не смог его переубедить, Айред попробовал зайти с другой стороны:

— Подумай вот о чем: Ивго так или иначе точит зуб на своего конкурента, и если уж он решился на то, чтобы заказать его жизнь у нас, значит ему ничего не стоит обратиться к другим наемникам. Энзо умрет и так и этак — если его не убьешь ты, то убьет кто-то другой, а денег мы не получим.

— Я не уверен, что это для меня — быть наемником.

Глаза друга лукаво блеснули.

— Разве не ты говорил мне, что твой отец терпеть не мог наемников?.. Только представь его лицо, когда он узнает, что ты стал одним из них!

— Не уверен, что в принципе хочу видеть его лицо.

— И тем не менее. Достаточно и того, что об этом знаешь…

— Тихо! — прервал его Хьюго, пригнувшись еще ниже. — Сюда кто-то идет.

Оба затихли, прижавшись к щербатому камню. Когда шаги раздались немного отчетливей, Хьюго рискнул выглянуть. У перекрестка остановилась женщина, поправляя белье, выбившееся из плетеной корзины.

— Не Энзо, — с облегчением выдохнул он, прижавшись затылком к холодным булыжникам.

— Что-то он не торопится… — буркнул Айред, желающий как можно скорее со всем разобраться. — Мы точно на нужной улице?

— Это прямой путь от Королевской аллеи до кварталов с купеческими домами. Если он живет там, то вероятней всего, возвращается с лавки вдоль этой развилки. Вон, отсюда даже видно вывеску, что указывает в сторону Королевских аллей — не заметил разве?

— Что мне та вывеска, — угрюмо проворчал Айред, растеряв былую уверенность.

Хьюго удивленно посмотрел на друга. Только сейчас до него стало доходить, что за время их знакомства он не разу не видел, как Айред читает. Все книги, объявления и листовки он отбрасывал с пренебрежительностью, не удосуживаясь даже взглянуть на заголовок. Раньше Хьюго казалось, что другу попросту не интересно, но теперь…

— Ты не умеешь читать?

— А откуда мне это уметь? — огрызнулся тот. — Уличную шваль некому учить грамоте, да и не нужна она нам — что толку разбираться в буковках, когда каждый день приходится бороться за выживание?

Воцарилось неловкое молчание. Хьюго в который раз упрекнул себя за то, что время от времени забывался в разговорах с Айредом. Некоторые темы друг воспринимал очень болезненно. Казалось, он одновременно стыдиться того, что не знает так же много, как Хьюго, и в то же время его это сильно злит. Этот раз не стал исключением, и когда Хьюго неуклюже предложил:

— Если хочешь, я могу научить тебя читать.

Айред жестко отрезал:

— Нет уж, спасибо. Восемнадцать зим я обходился без этого — проживу и впредь!

Оба угрюмо умолкли. На сей раз никто не решался заговорить первым. Не понятно, как долго бы все это длилось, если бы позади не раздались шаги. Выглянув, Хьюго с замиранием сердца узнал невысокий силуэт торговца и поджарого охранника, не отходящего от хозяина ни на шаг. К его неописуемому сожалению, Айред тоже их узнал. Достав из обтрепанной холщовой сумки тесак, он пробормотал:

— Сейчас или никогда.

— Ты хоть умеешь этим пользоваться? — спросил Хьюго, с недоверием поглядывая на грязное лезвие. Где только он его раздобыл? Украл у какого-то мясника?

— Нет, не умею, но ведь мы идем вместе. Ну же, давай!

И выскочил к перекрестку, размахивая тесаком так, словно был завзятым разбойником. Завидев его, торговец испуганно вскрикнул, а его охранник немедля обнажил саблю. Заслышав отлаженный шорох, с которым лезвие покидает ножны, Хьюго подавил обреченный вздох — теперь пути назад не было — и выскочил вслед за другом.

Охранник решительно заслонил собой Энзо, стоя с саблей наперевес. Айред замер напротив на достаточном расстоянии, чтобы в случае надобности отбежать. Не только Хьюго моментально раскусил его: завидев неопытность противника, охранник подскочил к нему стремительней, чем Айред мог предположить, и попытался достать саблей. Прежде, чем острие успело вонзиться в бок нерадивого юноши, меч Хьюго со звонким лязгом отвел его в сторону.

Все вновь произошло слишком быстро: противник атаковал и блокировал, а сам он наступал и парировал. Казалось, тело делает все за него, годами отточенные движения, выпады и пируэты выполнялись сами собой, подстраиваясь под стиль противника. Вскоре Хьюго уже знал, что охранник изучил лишь королевскую школу, вероятно, будучи бывшим военным: его удары сосредоточены на силе, он привык идти напролом и часто блокировал вместо того, чтоб уворачиваться. В арсенале Хьюго было достаточно хороших техник, способных его переиграть: та же эльфийская школа клинка, в которой ты движешься быстро, много уворачиваешься и атакуешь разяще — люди слишком давно не воевали с эльфами, а потому позабыли, что значит сражаться против ловкого соперника.

Когда Хьюго ускользнул от очередной атаки так же легко и непринужденно, словно был листом, плывущим по ветру, охранник сердито зарычал и пнул носком землю, подняв в воздух облако пыли. К такому юноша был не готов и едва не угодил под лезвие сабли, со свистом рассекшей воздух у левого уха. В воздухе повисла дымка. Повинуясь чутью, Хьюго определил местоположение противника по звуку шагов и ударил мечом, полагаясь не на зрение, а на слух. Охранник жалобно выдохнул, после чего прохрипел. Меч дернулся, на его конце повисло что-то тяжелое.

«Еще один мертвец» — глухо подумал Хьюго, потянув оружие на себя. Клинок освободился с омерзительным хлюпаньем, на землю повалилось стонущее тело.

— А ты куда собрался? — хищно полюбопытствовал Айред, преградив дорогу торговцу Энзо, попытавшемуся удрать сразу после того, как его охранник пал.

— Нет, прошу! Я заплачу вам вдвойне! Втройне!!! Я очень богат, клянусь! Пощадите меня, и вы не пожалеете! — захныкал тот, с глухим стуком повалившись на твердые камни мостовой. — Смилуйтесь, господа! Я вам заплачу, заплачу!!!

— Закончишь начатое? — спросил Айред, обернувшись к Хьюго через плечо. — Я бы с радостью прирезал его сам, но боюсь, мой тесак слишком затупленный. Незачем бедолаге страдать сверх меры, верно? Мы ведь не палачи. Давай, прикончи его мечом, и пойдем отсюдова.

— Умоляю!.. — со слезами на глазах продолжал стенать торговец. — Меня дома ждет семья, дети! Если я умру, кто о них позаботится? Мои конкуренты не оставят им и гроша в кармане!

Хьюго безмолвно подошел к плачущему мужчине. Днем он выглядел статно и важно, подпоясанный расшитым поясом, облаченный в шелковые одежды с воротом, подбитым мехом. А сейчас? Жалкий и хнычущий, испачканный в грязи, заломивший руки в умоляющем жесте. Хьюго смотрел на него и не мог понять, что чувствует. Убить вора и охранника было легко — они первыми атаковали, это была часть битвы, в которую они умышленно вступили. Он убил их инстинктивно: вначале его руки направили клинок, и лишь потом Хьюго сумел понять, что же на самом деле произошло. Но здесь…

Энзо был жалок и безоружен, он плакал и умолял о пощаде. Одно дело — убить во время сражения, и совсем другое — прирезать беззащитную жертву. Хьюго не знал, хватит ли у него сил на такое. В этом не было ни чести, ни доблести, ни здравого смысла. Готов ли он убить за три золотых?..

— Давай же! — торопил Айред. — Пока на его вопли не сбежалась городская стража!

Рука сжала рукоять меча. Друг был прав: это их шанс вырваться из нищеты, обзавестись деньгами и представлять из себя нечто большее, чем просто уличные оборванцы. Пускай даже Хьюго никогда не видел в этом своей цели — состоятельная жизнь никогда не влекла его так же сильно, как Айреда, но лишь потому, что он не видел истинного лика нищеты. Он не может отобрать этот шанс у друга, ну а кроме того — не всю же жизнь ему таскать грузы торговцев и спать под открытым небом?

Хьюго отстранился, превратившись в камень. Вспомнил Черное гнездо — крепость, вытесанную из скал столь же холодных и безразличных, каким он должен был стать. Мольбы торговца утихли — он больше их не слышал. Темный камень, омываемый свинцовыми водами Восточного моря, был глух и нем. Его не волновала судьба тех, кому не посчастливилось об него разбиться.

«Я — всего лишь меч в руках палача» — сказал себе Хьюго и опустил оружие. Лезвие блеснуло в серебряном свете звезд и луны, вскрыв плоть на шее Энзо так же легко, как нож вскрывает конверт. Глаза мужчины выпучились, рот начал надсадно хватать воздух, пытаясь вдохнуть последнюю каплю прежде, чем ее отберет у него Бледная Госпожа. Хьюго смотрел на него и не чувствовал ни радости, ни страха, ни отвращения.

Он был так же невозмутим и бесстрастен, как камни, из которых возвели Черное гнездо.

Часть IV. Убийца

…год спустя

Вдалеке пробил третий колокол.

Хьюго перебросил меч в другую руку, нетерпеливо барабаня пальцами по навершию. Сколько можно было спать?.. Они ни за что не управятся, если Айред не появится в течении ближайших взмахов.

Раздался четвертый звон. Хьюго выдохнул, покачал головой и поднял глаза на пеструю вывеску, возглавляющую двухэтажное здание с кокетливыми балконами и темными шторами: «Розы тетушки Арн» — гордо сообщалось на ней, а под самой надписью была нарисована броская девица, стыдливо прижимающая руки к округлому бюсту. Бордели очень заботились о том, чтоб их нельзя было спутать ни с каким другим заведением в округе.

Наконец дверь отворилась, и на мягком полуденном солнце показался никто иной, как Айред. В расхлестанной рубашке, скудно причесанный и очень, очень недовольный. Его вид развеселил Хьюго. Завидев улыбку на лице друга, тот недовольно заметил:

— Ты что здесь делаешь? Мне казалось, мы пришли сюда вместе.

— Да, но в отличии от тебя, я не стал торчать здесь вплоть до обеда.

— Обеда! — фыркнул Айред. — Если бы! Знаешь, сколько Арн содрала с меня за завтрак? Пять серебряников!

— Не может быть! — притворно ужаснулся Хьюго. — Тебе пришлось платить за завтрак? Мне его предложили забесплатно.

— Чего?.. — протянул друг, недоверчиво сощурившись. — А скажи-ка, сколько с тебя спросили за ночь?

— Десять серебряников.

— Десять! Вот ведь… — Айред процедил сквозь зубы столь неблагоприятное слово, что даже у сварливой хозяйки борделя, зовущей себя тетушка Арн, завяли бы уши. — Отвратительно место! С какой это стати с одного они спрашивают десять сребров, а с другого сдирают все двадцать?

— Может, если бы ты заботился не только о себе и был чуточку учтивей, не называя девушек так… ну, как ты их зовешь, с тебя бы тоже спросили меньше.

— Быть учтивей? Со шлюхами??? Не смеши меня! Еще бы замуж предложил одну из них позвать!

Хьюго улыбнулся, покачав головой. Айред никогда не отличался манерами, но что ж — это его право. Пожалуй, это в нем ему и нравилось: неприкрытая, местами грубоватая откровенность. Он был прост и прямолинеен, не стыдился своих эмоций, гневаясь, когда зол, и радуясь, когда весел. Хьюго очень не хватало этого, когда он рос в стенах Черного гнезда.

— Нам нужно заскочить в гостиницу: я оставил там свою маскировку, — сказал Айред, когда они вышли к проулку, дома которого обросли диким плющом, украшенном красными соцветиями.

— Тогда поспешим: вряд ли Сетус пробудет на ярмарке вплоть до вечера.

Это была их новая цель, самая прибыльная изо всех. Графа Сетуса заказал никто иной, как Тарк Гилмод, глава преступного мира города Хорвил. Он платил щедро, но жестоко карал тех, кто не оправдывал его ожиданий. Хьюго не опасался Тарка, равно как и Айред, но оба юноши хорошо понимали, что такого человека не стоит лишний раз подводить. Граф же был в числе тех невезучих, кто преступил дорогу Тарку и недооценил силу его влияния и мстительность — за это он сегодня и умрет.

Когда они прибыли к таверне, в которой ночевали последние пару лун, хозяин радушно их поприветствовал — он любил постояльцев, что платили в срок и не приносили лишних неудобств. Хьюго с Айредом соответствовали: если хочешь быть наемником и просидеть в городе как можно дольше, следует позаботиться о репутации, ведь чем дольше окружающие буду считать тебя порядочным человеком, тем меньше шансов, что в один прекрасный день к тебе заявится стража, намереваясь бросить в темницу.

Но если за пребывание они платили в срок, без задержек и задолженностей, то вот с поддержанием порядка было немного сложней…

— Пожри меня Бездна! — выругался Айред, копаясь в груде одежды, тряпок и белья, беспорядочно набросанных на кровать. Стоит сказать, за прошедший год его словарный запас проклятий достаточно разросся, ругательства становились все сложней и изысканней. — Клянусь, я оставил его где-то здесь!..

— Ты не видел связку болтов? — спросил Хьюго, неуверенно оглядываясь.

— Снова пойдешь с арбалетом?

— Он намного удобней для незаметного убийства в толпе, — пожал плечами юноша, перерывая немногочисленные вещи в своем сундуке. Обычно он старался придерживаться порядка, но когда в комнате по соседству жил Айред, и ему соседствовали вечные кучи одежды, разбросанной по всем углам, надобность поддерживать собственную половину в чистоте сразу же отпадала.

Наконец руки нащупали холодный металл. Пятерка гладких стержней с острыми наконечниками и коротким оперением на конце приятно холодила кожу, поблескивая в блеклом свете комнаты, приглушенном извечно задернутыми шторами.

На первые заказы Хьюго выходил с «Затмением», но достаточно скоро он понял, что временами убийство требует разного подхода и немалой смекалки. Многие цели было сложно достать одним лишь мечом, так что частенько ему приходилось импровизировать, вначале прибегая к кинжалам, а затем и к «ручным арбалетам», что были на порядок меньше и легче армейских, но если научиться правильно с ними обращаться, превращались в страшное орудие. Зачастую такие арбалеты не могли достичь больших расстояний, но Хьюго этого и не требовалось: достаточно было занять удобное место в толпе, хорошенько прицелиться и спустить курок. Если промахнешься, второго шанса не будет, ибо перезарядка была отнимает много времени, и чтобы не попасться страже, следовало исчезнуть как можно скорее. К счастью, Хьюго умел не только хорошо сражаться с холодным оружием, но был достаточно метким стрелком.

Для текущего задания арбалет подходил как нельзя лучше: граф Сетус должен был провести полдня на ярмарке, и хотя городская стража будет бдительней некуда, Хьюго не сомневался, что сумеет отыскать нужный угол, с которого без труда попадет в сердце графа. Самым сложным в их заказе было не убийство, а побег после него: в толпе раствориться далеко не так просто, как казалось на первый взгляд, особенно когда люди всполошены, и среди них рыщут стражники.

Именно поэтому на все заказы они с Айредом шли вместе: Хьюго был клинком, а его друг, выросший на улицах, знал все потайные ходы и лазейки, через которые можно было удрать, а в случае надобности мог еще и зубы заговорить, чем не мог похвастаться Хьюго — до красноречия говорливого Айреда ему было далеко.

— Нашел! — ликующе воскликнул друг, вытянув из грязной одежды потрепанный плащ непонятного серо-бурого цвета.

У Хьюго был точно такой же, припрятанный до поры до времени. На всякий случай он закрепил два дополнительных болта за поясом и покрепче притянул арбалет ремнями — так, чтоб он не болтался и не лязгал при ходьбе. Айред тоже приготовился: спрятал за поясом нож и сменил красную рубашку, расшитую серебряными нитями, на простую хлопковую. После кричащих и дорогих нарядов, в которые любил облачаться Айред, видеть его в подобном облачении всегда было непривычно. Что же до Хьюго, то он хоть и стал одеваться не в пример лучше, но всегда выбирал одежды намного скромней и неприметней, чем его друг: темные рубашки и простой жилет из кожи или плотной шерсти — ему преображения были ни к чему.

— Собираешься взять его? — спросил Айред, кивнув на «Затмение». — Сколько можно таскать с собой этот меч? Он привлекает к себе слишком много внимания, оставь его хоть раз в гостинице.

Хьюго не ответил, машинально сжав черную рукоять. Еще ни разу он не расставался с «Затмением», и от одной только мысли о том, чтоб оставить меч здесь, его душу пробирала тревога, но… в каком-то смысле, Айред был прав: такое оружие и впрямь привлекает к себе ненужное внимание, что шло вразрез с их целями. Немного подумав, он нехотя отцепил ножны, долго не решаясь отставить их в сторону. Без «Затмения» Хьюго чувствовал себя уязвимо, но ведь это было так глупо! Что за привязанность к куску металла? Решительно перехватив меч, подошел к своей кровати, отодвинув пару досок под ней — неприметный тайник, который он соорудил, поселившись в гостинице. Обычно Хьюго хранил здесь лишнее оружие и деньги, но вот, настал черед «Затмения» пополнить число его сувениров.

Когда они вышли на улицу, солнце стояло в самом разгаре, припекая спины прохожих. Пропетляв вдоль кварталов, друзья натянули плащи, от которых им стало слишком жарко, но сейчас это мало кого заботило. Следуя за гомоном и яркими флажками, они вышли к широкой площади, на которой столпилось много народу: как графы с богачами, так и простые ремесленники с бедняками. Переглянувшись, юноши нырнули в толпу, пробираясь к другому концу площади.

— Я буду ждать тебя вон там, — сказал Айред, кивнув на неприметный проулок, темнеющий посреди яркого буйства красок, костюмов и украшений. — Он перегорожен высоким забором, но к тому времени, как ты будешь там, я его взломаю. Будь настороже: говорят, в этот день стража особенно бдительная.

Хьюго кивнул, и они разделились. Айред поспешил в сторону упомянутого проулка, служащего единственным безопасным способом покинуть ярмарочную площадь, когда начнется всеобщий переполох, а сам Хьюго поспешил в сторону дорогих и ярких навесов, у которых прогуливались состоятельные горожане, в том числе — граф Сетус с семейством.

Отыскать его оказалось несложной задачей: он выделялся подобно огнекрылому журавлю посреди серых морских чаек. Блестящая туника, пошитая из темно-зеленой парчи, была подпоясана золоченым поясом, позвякивающим на каждом шагу. На груди красовалось точно такое же украшение, удерживая роскошный плащ, подбитый белым мехом. Ступающая подле него жена и двое сыновей были одеты не менее богато, но они Хьюго мало интересовали — все его внимание сосредоточилось на гордо вышагивающем графе.

Сетус подходил к витринам и, игнорируя раболепные речи купцов, щупал ткани, подносил к глазам блестящие самоцветы и проверял острие серебристых кинжалов, чьи рукояти были усыпаны драгоценностями.

Не теряя графа из поля зрения, Хьюго осторожно обошел лавки, вдоль которых он прогуливался, выискивая удачное место для засады. Это оказалось не так уж сложно, потому как их окружило множество витрин, ширм и тканевых навесов, расставленных ушлыми торговцами, желающими во что бы то ни стало привлечь внимание покупателей.

Когда граф Сетус задержался у прилавка с декоративным оружием, всерьез подумывая о том, чтобы приобрести кинжал с неудобной рукоятью, Хьюго уже находился на другом конце, притаившись за одним из навесов. Убедившись, что солнце не бросает его тень на ярко-оранжевый брезент, и что никто из окружающих не обращает на него внимания, хорошо отточенным движением он высвободил заряженный арбалет от сдерживающих ремней и, прикрывая оружие подолом плаща, примерился к выстрелу.

Граф как раз повернулся к жене и сыновьям, что-то говоря и активно жестикулируя, показывая на кинжал. Он повернулся боком, так что в сердце попасть было нельзя, зато его шея осталась открытой, походя на бледную мишень, окаймленную белоснежным мехом. Ощутив внутри привычный холод и отстранение от чего бы то ни было, Хьюго прицелился.

Пружина издала едва слышный скрип, болт скользнул по направляющей с тихимшелестом. Твердое оперение рассекло воздух, а наконечник пронзил шею ничего не подозревающего графа, едва ли не пройдя насквозь. Рука заныла от сильной отдачи, но Хьюго не обратил внимания — один миг, и арбалета как не бывало, он вновь надежно упрятан под плащом, в то время как его владелец незаметно скользнул в толпу, отдаляясь от места, откуда раздались первые крики. Он не смотрел на то, как тело графа безжизненно повалилось на мостовую, как его жена в испуге закричала, а в воздух взвился фонтан крови, орошая одежды их сыновей. Все это уже не имело значения, ибо цель мертва, либо умрет в течении ближайших взмахов. Работа была выполнена, теперь следовало как можно скорей исчезнуть.

Когда Хьюго был неподалеку от нужного переулка и видел его теневые очертания вдали, то заметил краем глаза, что в его сторону вначале указывают, а затем начинают активно продвигаться два стражника. Не сбавляя шага, он поспешил вперед, игнорируя окрики за спиной. Сейчас главное как можно скорее скрыться из виду, а уж там он разберется что к чему.

Нескончаемая толпа прохожих поредела, и Хьюго на всех парах влетел в долгожданный переулок, легко перепрыгивая через нагромождения ящиков, ступени и прочий мусор, каким любили заваливать подобные места. Судя по гневным крикам позади, стража и не думала отступать, однако он не оборачивался. Вдали, за трепыхающемся на веревках белье, стал различим высокий забор, что издалека казался сплошным. Хьюго ускорился, желая как можно скорей вырваться к долгожданной свободе. Подлетев к забору и едва в него не врезавшись, он изо всех сил дернул за криво приколоченную ручку, и…

Дверь была заперта.

Не веря в то, что это на самом деле происходит, он дернул за нее еще раз, и еще, едва не отломив грязную железяку, но проклятая дверь так и не поддалась. Впервые в жизни Хьюго ощутил подступающую панику. Обернувшись, он увидел, как уже не двое, но пятеро стражников бегут просто на него. В руках двоих из них были одноручные мечи, а три оставшиеся сжимали арбалеты.

В последнем, отчаянном жесте Хьюго изо всех сил пнул дверь, пытаясь проломить ее силой. Древесина жалобно скрипнула, но устояла. Перелезть через нее он уже не успеет, выломать тоже…

Топот позади стих, щелкнули наставленные на него арбалеты, хриплое горло надсадно прокричало:

— Хватайте убийцу!!!

Часть V. Змей

В сотый раз обойдя тесную камеру по кругу, Хьюго остановился напротив стены, борясь с желанием ударить по ней кулаком. Никакой пользы это ему не принесет, одни лишь разбитые руки, но до чего же сильно он сейчас хотел что-либо уничтожить. Юноша не знал, на что злится больше: на себя или на то, как все сложилось. Почему дверь оказалась заперта? Как он позволил им себя поймать? Зачем оставил «Затмение» в гостинице? Вряд ли меч мог помочь ему против трех стрелков, но его наличие подарило бы Хьюго хоть какие-то шансы, а так…

Он сердито выдохнул, вновь обойдя свое временное заточение. Как раз в этот миг издали, в недрах темных тоннелей, раздался тяжелый лязг, следом за которым последовали шаги нескольких пар сапог. У его решетки остановилось двое солдат, на груди одного из них красовался блестящий значок офицера, изображавший степного волка — символ города Хорвил.

— Кто тебя нанял? — грозно вопросил он, лязгнув доспехами.

Хьюго молчал.

Густые брови офицера сползли еще ниже.

— Больше повторять не стану! Говори, кто тебя нанял, а не то!..

— Ой, да плюнь ты на безмозглого мальчишку, — сказал второй. — Завтра перед казнью на площади он еще запоет. Твир обработает его так, что повешенье покажется милостью самой богини. Раз хочет, пускай отмалчивается — ему же хуже.

Выполнив такой вот формальный допрос, солдаты ушли, не желая марать руки. Хьюго остался в звенящей тишине, изредка разбавляемой пыхтением охранника, стерегущего ключи где-то в самых глубоких недрах коридора.

Как сказал тот второй? Твир? Ему было знакомо это имя: так звали хорвилского палача. О нем ходило множество слухов, одни говорили о том, что он был рожден для этого ремесла, от всей души наслаждаясь истязанием жертв, а вторые говаривали, что ни одни уста не остались немы, когда за работу принимался Твир. Правду говоря, сами пытки Хьюго не пугали — он еще повидал недостаточно, чтоб осознать, что такое настоящая боль.

Куда больше его поразили слова о повешенье. Не обязательно было многое знать о мире, чтобы понимать одно: смерть необратима, и если ты мертв, этого нельзя изменить. Осознав, что уже завтра его может не стать, вначале Хьюго испугался, затем запаниковал. Мысли разбегались, он готов был пожалеть обо всем, раскаяться во всех деяниях. Не стоило ему сбегать из Черного гнезда… Солдаты правы, он всего лишь безмозглый мальчишка. На что он вообще рассчитывал, чего пытался всем этим добиться?

«Нет».

Хьюго решительно остановился, прервав паническую вереницу мыслей. Это ему сейчас не поможет. Что случилось, то случилось. Глубоко вздохнув, он вспомнил мгновения до того, как наносил последний удар. Сосредоточенно. Собранно. Без лишних мыслей, без ненужных эмоций. Он был как камень, из которого высечен замок семьи Эсгоз. Призвав это состояние обратно, Хьюго по-новому взглянул на окружение.

В душе все еще таился страх, усиливаемый угрюмым видом стен и рваным светом, пробивающимся из узкого зарешеченного окошка под самым потолком — к нему ни за что не дотянуться. Его руки были связаны спереди, а значит, никакой смены облика, тем более в столь малом пространстве. Все отмычки, заточки и ножи у него отобрали, внимательно обыскав перед тем, как бросить в темницу — значит, без ключа замок не открыть. Что же делать?..

Поломав голову еще с сотню взмахов, Хьюго пришел к печальному выводу: он не мог сделать ровным счетом ничего. На сей раз эту мысль он воспринял спокойно, без паники и сожалений — что в них толку? Выбраться это ему не поможет.

«Не все потеряно» — подумал юноша, сев на грязный пол, усыпанный гнилой соломой и боги знают чем еще. — «Айред на свободе, а значит, он может прийти мне на выручку… Я ни за что бы не бросил его в беде, и он сделает ради меня то же самое».

Сам не зная почему, Хьюго ощутил смутную тревогу от этих мыслей. Что-то в упоминании Айреда не давало ему покоя, но он не желал прислушиваться к этому чувству, отмахнувшись от него словно от назойливой мухи. Как бы там ни было, до утра еще долго — кто знает, что может за это время произойти? Утешаясь этой мыслью, Хьюго просидел еще три сотни взмахов, глядя перед собой и не думая ни о чем. Сон к нему не шел, но разум сумел поместить себя в полусознательное состояние, одновременно бодрствуя, но при этом отсутствуя. Ни о чем думать ему не хотелось, вспоминать было нечего — Хьюго затаился, выжидая.

Когда свет за окном окончательно угас, а по его ощущениям прошло не менее шести сотен взмахов, кое-что переменилось. Он заметил это далеко не сразу, но в определенный момент запах гари стал настолько отчетливым, что Хьюго больше не мог его игнорировать. Пахло жженой древесиной. Выждав еще немного, он сумел расслышать треск пламени, очень отдаленный, но все же…

— Во имя Исаи, это еще что такое? — пробормотал охранник, когда до темницы дополз отчетливый запах дыма, так что его могли почувствовать даже самые простые люди, лишенные тонкого чутья. Недовольно ворча под нос, он прошагал вдоль коридора и поднялся наверх, желая разузнать, что происходит.

Хьюго проследил за ним взглядом, не в силах ничего предпринять — солдат был слишком далеко, чтобы попытаться его ухватить. Вначале его обрадовал тот факт, что он остался один, но затем юноша с горечью осознал: если наверху и впрямь начался пожар, вряд ли кто-то решит спуститься в темницу, чтобы спасти нерадивого убийцу. В облике человека Хьюго был так же уязвим перед огнем, как и все остальные: он сгорит или задохнется от дыма, и каждая из этих смертей была по-своему ужасна.

Время шло, в темницу никто не спускался, а запах дыма становился все отчетливей. Вскоре его серая пелена пробралась внутрь, застилая собой все вокруг, больно царапая горло и перша в груди. Хьюго почти что примирился со своей судьбой, когда вдруг над самой головой послышался шорох. Не успел он обернуться, как на пол брякнула железка. Ринувшись к ней будто утопающий к спасательной доске, Хьюго быстро нащупал несколько продолговатых спиц, увенчанных крючкообразными наконечниками — отмычки. Облегченно выдохнув, он поспешил к замку. Открыть его удалось далеко не сразу — ему взлом никогда не давался так же легко, как Айреду. Повозившись, то и дело заходясь тяжелым кашлем, Хьюго наконец услышал долгожданный щелчок. Скрипнув, зарешеченная дверь отворилась, выпустив его на свободу.

Выбираться пришлось наощупь, доверяясь чутью и памяти того, как его сюда привели. Пожар начался где-то на крыше, и чем выше он поднимался, тем гуще становился дым. К счастью для него, темница находилась лишь одним этажом ниже, под стенами городской ратуши, а потому он успел оказаться на поверхности прежде, чем потерял сознание от дыма.

Дверь в темницу более никто не стерег, со стороны улицы раздавались крики и вопли: все говорили о пожаре, что может вот-вот перекинуться на соседствующие здания. Никому не было дело до кашлявшего юноши, бредшего позади всех, стараясь держаться как можно дальше от света и огней.

Однако Хьюго ошибся, посчитав, что никто его не ждет: когда он перелез через невысокий забор, отделяющий территорию ратуши от городской площади, его встретили две невысокие тени. Без лишних слов, они дали понять, чтоб он следовал за ними. В любой другой ситуации Хьюго бы стремглав убежал, но он едва стоял на ногах, был истощен страхом и недавней угрозой смерти, а потому молча побрел за ними, гадая, куда его приведут.

Весь путь голова была как в тумане, мысли вытеснял тяжелый дух гари. Его долго вели вдоль городских проулков и туннелей, сквозь дома и проходы, и лишь в самом конце юноша наконец-то сумел распознать место, куда его привели — контора Тарка Гилмода, преступного короля города Хорвил.

Тарк долго и выжидающе смотрел на него, но за сегодняшний день произошло столько всего, что Хьюго даже не подумал о том, чтоб его испугаться. Впрочем, он не то, чтобы вообще боялся людей. Опасался — да, остерегался — возможно, но бояться? Нет, человеку пришлось бы очень постараться, чтоб испугать одного из драконов, пускай даже такого юного и неопытного, как Хьюго.

Тарк был человеком неглупым и понимал, когда его страшатся, а когда — нет. Чутье не изменило ему и на сей раз, а потому устав играть в гляделки, он усмехнулся, потер щетину и повернулся к одному из подручных:

— Треклятый щенок едва не повис на площади, а глядит на меня так, словно вовсе не его собирались вздернуть поутру! — Тарк вновь повернулся к Хьюго. Его взгляд посерьезнел. — Ты назвал им мое имя? Если так, то лучше скажи правду, а ни то будет хуже.

— Нет, я ничего не сказал.

Главарь разбойников долго на него смотрел, пытаясь заглянуть в саму душу. Хьюго равнодушно стоял на месте, думая лишь о том, как сильно хочет лечь и забыться долгим, крепким сном. В конце концов Тарк сдался, хлопнул ладонью по колену и сказал:

— Либо ты превосходный лжец, либо говоришь правду. На того, кто умеет врать, ты пока не похож.

Хьюго молча кивнул, не желая растрачиваться на слова. Немного подумав, спросил:

— Пожар в ратуше устроили твои люди?

— Убийство графа — серьезное преступление, — пожал плечами Тарк. — Я не хотел, чтобы мое имя всплыло в ходе расследования, а они бы его из тебя вытянули — рано или поздно. Так что не заблуждайся: я действовал исключительно в своих интересах, хотя признаться, не жалею, что помог тебе. Ты выглядишь перспективным, со временем с тебя будет толк.

Юноша воспринял похвалу равнодушно.

— Что стало с Айредом? Он успел убежать от стражи, или его тоже поймали?

— Ты про своего дружка, что ли? — переспросил разбойник, после чего взорвался смехом. — Ну ты и пустоголовый! Ведь это он тебя подставил!

Хьюго показалось, словно у него выбили землю из-под ног. Айред? Подставил? Смутные подозрения, что все это время таились в закоулках души, снова выплыли на поверхность, уже не давая так легко от себя отмахнуться… Он не верил, до последнего не хотел верить. Как же так?

— Зачем ему меня подставлять? — растерянно вопросил он, подняв взгляд на Тарка. — Ведь это был наш общий заказ, мы все делали вместе…

— Вроде бы выглядишь угрожающе, а в голове сидит наивный глупый мальчишка!.. — вновь рассмеялся разбойник. — А я-то гадал, почему ты таскаешь за собой этого гаденыша. Вот оно что, получается: все это время ты просто был слеп.

Хьюго молчал. Отсмеявшись вдоволь, Тарк продолжил:

— Только слепой дурак не смог бы разглядеть того, что видели остальные: твой дружок был самой обыкновенной бестолочью, грязью под ногами, каких везде хватает. Ничего он не умел, ничего собой не представлял — в отличии от тебя. Никто не дал бы ему серьезных заказов, все они предназначались тебе.

— Айред помогал мне.

— Ха! Так помогал, что сдал тебя городской страже и умышленно запер с обратной стороны проход, чтобы ты не смог от них сбежать? Проснись наконец! Твой «друг» это никто иной, как самый обыкновенный предатель, блоха на рубашке, не более. Только слепой не видел, какие завистливые взгляды он на тебя бросал. Правду сказать, я удивлен, что он решил подставить тебя только сейчас — и ведь ему почти удалось! Подумай об этом прежде, чем снова кому-то доверять, малец. Среди таких, как мы, верить можно лишь самому себе, да и то — не всегда.

Окончив эту речь, Тарк снова зашелся хохотом, который подхватили его соратники. Хьюго их не слышал: слишком многое сейчас происходило в голове, чтоб обращать внимание на бандитов. Поняв, что больше от него ничего не ждут, он сдержанно произнес:

— Если это все, я пойду.

— Да-а, еще кое-что… Обещанные золотые я тебе не уплачу, потому как работа не прошла гладко. Будем считать это справедливой платой за твое спасение.

Хьюго было все равно, поэтому он кивнул, развернувшись к выходу. Прежде, чем успел покинуть кабинет главаря, Тарк бросил напоследок:

— Говорят, что наш общий знакомый нанес визит старушке Арн. Если успеешь навестить его прежде, чем это сделают мои парни, передай гаденышу «привет». Такие змеи, как он, имеют привычку кусать до последнего, а потому лучше отрубить им голову до того, как они тебя достанут.

Путь до таверны Хьюго помнил смутно. Куда больше ему запомнилась холодная ярость, разрастающаяся где-то у самого сердца. Ярость и сомнения, потому как несмотря на слова Тарка, он все еще не мог до конца поверить в то, что Айред его предал. Хьюго хотел отрицать эту мысль, он до последнего надеялся, что разбойник ему соврал, и на самом деле вовсе не друг его подставил — это мог сделать и сам Тарк, чтобы не платить за убийство. Вот только чего ради так рисковать, да еще и поджигать ратушу?..

Он покачал головой, отгоняя эти мысли. Что толку гадать? Узнать правду он сможет лишь разыскав Айреда. Но до тех пор…

Хьюго проигнорировал вопросительный взгляд хозяина трактира и не оборачиваясь взлетел верх по лестнице, поднявшись к комнатам. Шумно отворив дверь и окинув взглядом их обиталище, сперва он не заметил ничего необычного: вещи все так же разбросаны по углам, шторы плотно задвинуты, на столе лежат опрокинутые кружки и грязная посуда, которую они так и не вернули на кухню.

Видя, что в комнате все осталось по-прежнему, Хьюго ощутил мимолетное облегчение, будто он вернулся в прошлое, когда все было хорошо, и ни о каких предательствах не могло быть и речи. Однако следом взгляд упал на кровать и развороченные доски под ней. Двигаясь словно во сне, Хьюго опустился на колени, заглядывая в свой тайник, и почувствовал, как гнев с новой силой разрастается в груди: внутри было пусто. Ни следа монет, ни «Затмения». До денег ему дела не было, но вот пропажа меча была личным, очень личным оскорблением. Более у него не возникло сомнений в том, что за всем стоял Айред — только он мог знать о том, как многое для Хьюго значило это оружие.

Теперь, когда он знал правду, все показалось предельно ясным: разум остыл, мысли обрели форму, гнев утих, вытесненный непреклонной решимостью. Он знал, что должен сделать. Знал так же отчетливо, как и в мгновения перед каждым из убийств: нужно действовать.

Хьюго обшарил их комнату, отыскав пару завалявшихся кинжалов. Проверив их заточку, решил оставить при себе лишь один, спрятав за пояс. Покопавшись еще немного, но так и не отыскав ничего стоящего, Хьюго покинул комнату раз и навсегда.

Дойти до борделя Арн он сумел за дюжину взмахов: его шаг был легок, но не поспешен. Нервная дрожь, что терзала его с момента поимки, ушла — его руки стали так же ловки, как раньше. Без приятного веса «Затмения», отягощающего левый бок, Хьюго чувствовал неприятную уязвимость, и тем несокрушимей становилось намерение во что бы то ни стало вернуть меч.

Не сбавляя шагу, он прошел внутрь, отворив дверь несколько резче, чем это было принято. «Розы тетушки Арн» встретили его приторным запахом дешевых парфюмов, полупрозрачной вуалью, свисающей отовсюду, и морщинистым лицом сухопарой Арн, что вначале недовольно нахмурила тонкие брови, а затем, узнав в посетителе Хьюго, растянула яркие губы в улыбке. Ему, однако, было не до любезностей, и Арн, будучи женщиной мудрой, довольно быстро это поняла. Заглянув ему в глаза, она указала на верхние этажи:

— Он в балконной. Что бы не произошло, моих девочек в это не втягивай.

Хьюго кивнул — растрачиваться на слова он не хотел. Не прошло и двух взмахов, как он застыл перед дверью нужных покоев. «Балконная» — Айред решил отпраздновать свой триумф с небывалым размахом. Вероятно, на те же деньги, что своровал у Хьюго. Решительно толкнув дверь, он прошел внутрь.

Завидев темный силуэт в проходе, две полуголые девицы испуганно взвизгнули. Айред, вальяжно растянувшийся на широкой софе в одном лишь халате, крикнул:

— Эта комната уже уплачена! Найди себе другое место для…

Он умолк, наконец-то разглядев лицо названного гостя. В глазах отразился страх, но юноша довольно быстро взял себя в руки, непринужденно протянув:

— А я-то думал, они тебя сцапали! О богиня, ну ты меня и напугал!

Девушки поднялись на ноги и отступили к одной из стен, неуверенно прижимаясь друг к дружке и опасливо поглядывая на Хьюго. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы заставить их уйти: поняв все без слов, они скользнули к выходу. Видя, как девушки сбежали, Айред занервничал.

— Дружище, ты даже не представляешь, как сильно я рад тебя видеть! — в каждом его слове проступало все больше фальши, а голос начинал дрожать от волнения. Напускное радушие расползалось по швам.

Наконец взгляд Хьюго обратился к нему. Что-то было в его глазах такого, что очередная фраза застряла у Айреда в горле. Он поднялся на ноги точь-в-точь так же, как это сделали девушки, и попятился к стене. Поскольку Хьюго все еще не сказал ни слова, он вновь попытался заговорить:

— Что-то не так? Ты выглядишь не в себе. Эти стражники что-то с тобой сделали? Ну же, Хьюго, поговори со мной!

— Где меч?

— Какой еще меч? Ты часом не бредишь?..

Заслышав притворное беспокойство в его голосе Хьюго едва не утратил самообладания от жгучего желания наброситься на Айреда с кулаками. Но он сумел удержать этот мальчишеский порыв, неспешно оглядывая комнату. «Затмения» было не видать.

Бывший друг был далеко не глупцом, сразу же поняв, что именно Хьюго ищет. Двигаясь так проворно, как никогда в своей жизни, Айред подскочил к софе, вытянув из-под нее хорошо знакомые ножны. От вида рукояти «Затмения», сжимаемой в худой и непривычной к оружию кисти, внутри Хьюго все закипело от злости, но и на этот раз он не поддался эмоциям, выжидательно глядя на Айреда. Тот, в свою очередь, неуклюже стянул ножны и вцепился в рукоять обеими руками так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Глупец! Настоящий воин бы знал, что оружие нужно держать крепко, но в то же время свободно — иначе ни за что не сможешь наносить правильные удары, и меч быстро превратиться из союзника в худшего из врагов.

«Что же он собирается делать?» — с затаенным интересом подумал Хьюго, наблюдая за ним.

В следующий миг он получил ответ: Айред допустил самую грубую из возможных ошибок. Воинственно подобравшись, юноша кинулся на него с оружием. Его шаг был неровным, движения слишком размашисты и медлительны. Хьюго ничего не стоило уклониться и сделать подсечку. Покачнувшись, Айред споткнулся и упал. Меч со звоном ударился о пол, отъехав вперед. Не глядя на распластавшегося юношу, Хьюго мгновенно оказался рядом с оружием, взяв вожделенное «Затмение» в руки. Едва пальцы коснулись плетеной рукояти, он ощутил облегчение. Хьюго и не подозревал, как сильно истосковался по своему оружию.

В этот же миг на него набросился Айред, попытавшись сбить с ног, однако не преуспел: на это не хватало ни сил, ни веса, ни умений. Отбросив его словно надоедливую мошку, Хьюго выпрямился. Оружие приятно отягощало правую руку, ощущаясь так же естественно, как продолжение руки. Он обернулся.

В руках Айреда сверкнуло острие кинжала, который он успел выхватить у него из-за пояса, но теперь это мало чем могло помочь — он это понимал, а потому более не пытался атаковать, оставшись там же, где и упал: на полу, прижавшись к оббитой бархатом стене. Его глаза были широко раскрыты, в них плескался страх. Взгляд переметнулся к мечу, затем обратно к Хьюго.

— Ведь ты меня не убьешь, правда? — выдавил жалкую улыбку Айред, выронив кинжал. — Мы были друзьями, и все еще являемся! Я сделал ошибку, признаю, однако это не повод убивать своего единственного друга!

Хьюго не ответил, приблизившись к нему на шаг, затем еще на один. По лицу невозможно было понять, что он чувствует и что задумал.

Голос Айреда надломился от отчаяния:

— Я спас тебе жизнь, помнишь? От тех лошадей! А значит, ты передо мной в долгу! Бесчестно убивать того, кому обязан жизнью. Ты сам говорил о том, как важна честь — я знаю, что она для тебя важна! Мы должны быть выше глупых обид и мести. Ты выше этого! Ты всегда был лучше меня — лучше и благородней!

— Ты сам сказал: честь — это привилегия господ, которыми ни ты, ни я не являемся.

— Но!..

Айред говорил что-то еще. Распинался, молил о прощении и просил пощады.

Своей последней мольбы он так и не смог докончить.

Часть VI. Зеленый мудрец

…спустя три года

Птицы заливались пением, затаившись в глуби изумрудных кустов, откуда они могли свободно плести свою песнь. Ничто их не пугало — ни хищники, ни близость дракона, чья чешуя повторяла оттенок травы, устилающей поляну под когтистыми лапами. Если бы он замер, прикрыв желтые глаза, то мог бы слиться с окружением.

Однако драконам незачем таиться и выжидать — они быстры и сильны, способные нагнать добычу и сбить ее с ног, перекусив пополам. Им не требовалось прятаться — они были главным хищником, везде и всегда. Драконы любили блеск собственной чешуи, любили ловить на себе восторженные взгляды и красоваться. А потому Фальдугал сидел, грациозно сложив лапы и обвив себя хвостом, походя на ожившую статую, заключенную в драгоценные самоцветы, переливающиеся всеми оттенками зеленого.

Их знакомство с Хьюго стало таким же непредвиденным, какой была их дружба: во время одного из Советов, на который отправился Зирантар, взяв с собой сына. Хьюго, что терпеть не мог сборища драконов и того слепящего лоска, которым они себя окружали, успел улизнуть еще до того, как одна из старейшин начала собрание. Скрываясь в ближайшем лесу и выжидая, когда все это кончится, он наткнулся на зеленокрылого здоровяка, что точно так же не любил Советы и использовал любой повод, чтоб их избежать. Несмотря на то, что Фальдугал оказался старше, они быстро поладили: зеленому дракону было интересно общение с юным, пускай и несколько вспыльчивым Хьюго, а тому, в свою очередь, нравилось общаться с тем, кто не был таким отстраненным, как Зирантар, и говорил с ним на равных.

Было у Фальдугала еще одно неоспоримое достоинство, на фоне которого меркли все остальные — его прямая, неприкрытая откровенность:

— Ведешь себя как глупый мальчишка, — вздохнул он, когда Хьюго пересказал о своем пребывании в Хорвиле и других местах, где успел с тех пор побывать.

— Прошу прощения?.. Быть может, ты прослушал ту часть, где я говорил о том, как стал настолько востребованным наемником, что встречи со мной ищет некто из самой королевской разведки?

— Очень, очень глупый мальчишка, — констатировал Фальдугал.

— Да что ты можешь понимать! — фыркнул Хьюго, сердито воткнув «Затмение» в землю. Лезвие с сухим звуком прорезало холмик травы.

— Хоть бы и то, что прислуживать людям, убивая для них других людей, слишком низко для такого, как ты.

— Никто никому не прислуживает: я сам решаю, от кого взять заказ, на каких условиях и сколько денег за это спросить. Мы на равных условиях, считай это своего рода… сделкой. Среди драконов существуют сделки, не так ли?

— И тебе нравится то, чем ты занимаешься?

— Я… — Хьюго запнулся. — Нет… Не знаю. Я не думал об этом, но работа приносит мне деньги — немало денег. Этого достаточно.

— Значит, все дело в деньгах? — насмешливо уточнил Фальдугал.

— Нет, конечно же нет. Я не потратил и четверти того, что успел заработать. Ах, ты никогда не сможешь этого понять! — Хьюго вытянул меч, положив лезвие на раскрытые ладони. — Главное то, что я сумел найти себе место, не бродяжничая и не нищенствуя. Сбегая из Черного гнезда, я ничего не знал о мире. Теперь же я знаю о нем все, добившись этого своими силами.

— Ох, мой юный друг, — покачал рогатой головой Фальдугал. — Поверь на слово: ты не познал и малой толики мира. Твой опыт — лишь крохотная, самая грязная и отвратительная его часть. Надеюсь, вскоре ты убедишься в этом сам.

— Несомненно, — проворчал Хьюго, не горя желанием вдаваться в долгие споры, которые ничем не окончатся: Фальдугал останется при своем мнении, а он — при своем.

Очистив лезвие от налипшей грязи и травяного сока, он спрятал меч в ножны. Подержав их немного в руке, со вздохом отставил. Зеленый дракон выжидательно за ним наблюдал, не говоря ни слова. Первым не выдержав тишины, Хьюго спросил:

— Что ты имел в виду говоря, что «я выше этого»? Ты осуждаешь то, что я работаю с людьми, или что в большинстве случаев моя работа сводится к убийствам?

— Я не осуждаю тебя за убийства, если твой вопрос подразумевал это. Мы, драконы, убиваем, чтобы жить. Люди делают так же, поэтому я не берусь судить тебя. Эти убийства кажутся мне немного бессмысленными, но ведь мы не знаем, что стоит за каждым из них.

— Зачастую это решение проблем, — криво усмехнулся Хьюго. — Намного проще убить того, кто стал приносить слишком много неудобств, чем решить вопросы мирным путем. Разумеется, бывают исключения, но в большинстве своем заказы выглядят именно так.

— И как же ты решаешь, какой из них готов принять, а какой — нет?

На это Хьюго ему не ответил, и Фальдугал решил сменить тему:

— Ты изменился за прошедшие годы: твой человеческий облик перестал напоминать мне тощего воробья.

— Неужели? — усмехнулся юноша. — И кого же он напоминает теперь? Может быть, хищного ястреба?

— Скорее ласточку, пускай и чуть более крупную, чем ее сородичи.

— Очень смешно, — скривился Хьюго.

В глазах Фальдугала заплясали искорки смеха^[1].

— Почему ты не сменишь облик? Обычно ты говорил со мной, будучи драконом.

Юноша неопределенно дернул плечами.

— Мне привычней находиться в облике человека. Дела наемников происходят в городах, и мне редко доводится принимать лик дракона. Исключения бывают лишь когда необходимо отправится в путь: от одного города к другому, или вот, когда я решил разыскать тебя.

— Так значит, ты скрываешь ото всех свою истинную сущность?

— Вроде того.

— Почему?

— Потому что люди не любят тех, кто на них не похож. Я стараюсь не привлекать ненужного внимания и не хочу к себе другого отношения — пускай они видят во мне человека. В каком-то смысле, этот облик всегда был мне ближе…

Фальдугал долго смотрел на него. Его следующий вопрос застал Хьюго врасплох:

— Ты стыдишься своего происхождения?..

— Что за глупые вопросы? Человеком быть удобней, вот и все! — раздраженно отмахнулся юноша, отведя взгляд.

Зеленый дракон вздохнул.

— Зря ты сбежал из Черного гнезда… Перемены не пошли тебе на пользу. Вместо того, чтоб исцелить, они нанесли еще больше ран.

— Правда? И что же, по-твоему, мне было делать? Сидеть под крылом Зирантара до скончания веков?! — окончательно рассерчал Хьюго.

Вскочив на ноги и наспех прикрепив к поясу ножны, он переменил облик — вместо юноши на поляне стоял алый дракон. Его чешуя сердито вздыбилась, хвост хлестал по бокам, зеленые глаза опасно сузились. Пока что он еще не был таким же крупным, как Фальдугал, но за прошедшие годы его плечи окрепли и расширились, в лапах угадывалась затаенная сила, а осанка указывала на то, что спустя пару лет в облике дракона он станет грозным противником, унаследовав от Зирантара не только крепкие мышцы, но и прирожденный запал к битве. Фальдугал не сомневался, что отец успел обучить Хьюго не только тому, как сражаться в облике человека, но и как одержать победу, будучи драконом.

— Не стоило мне приходить! — прозвучали его слова в голове Фальдугала. В отличии от человеческого голоса, этот звучал на порядок ниже, с басовитыми, гудящими нотами. — Считаешь себя мудрее остальных драконов, а на деле твой разум такой же зашоренный, как у них!

Они долго смотрели друг другу в глаза. Фальдугал думал, что Хьюго вот-вот набросится на него, но этого не произошло. Алый дракон в последний раз рыкнул, обнажив острые зубы, и одним прыжком взвился в небо. Друг проводил его печальным взглядом, подумав про себя, что этот мальчишка сделает еще много глупостей прежде, чем успеет одуматься.

* * *

Комикс: https://i.ibb.co/f9TJ8KS/image.png

Часть VII. Человек в сером

У входа его ждали двое в неприметных плащах. Не сказав ни слова, они развернулись, а один взмахнул рукой на случай, если он не догадается пойти следом. Хьюго мысленно закатил глаза: слишком часто среди заказчиков стали попадаться такие, что любили пускать пыль в глаза самым нелепым образом. Например, раздувая все до столь нелепой важности, словно намеревались заказать убийство самого короля.

Незнакомцы провели его внутрь таверны — можно подумать, сам он бы не догадался в нее войти — и, многозначительно кивнув хозяину за стойкой, отправились на верхние этажи. Согласно привычке положив руку на эфес «Затмения», Хьюго шел за ними. С каждым взмахом этот напускной фарс раздражал его все больше.

Они замерли у одной из дверей в узком коридоре. В ответ на ритмичный стук со строго выверенными паузами, ее отворили с обратной стороны. Хьюго собирался пройти внутрь, когда его путь перегородил один из провожатых, указав рукой на ножны с мечом.

Наемник молчал, бесстрастно глядя на вставшего на пути солдата. Тот был высоким и крепким, не уступая ему в размерах, но отчего-то всем вокруг стало ясно, что исход этой битвы заранее предрешен. Еще с некоторое время упрямо постояв на месте, солдат отступил.

Внутри ждала просторная комната, что казалась узкой и неуютной из-за плотно зашторенных окон и затаившихся по углам теней. Как и во всех трактирных спальнях, здесь была кровать и даже подобие кресел, однако главной, самой броской деталью в помещении служил стол и человек, что сидел за ним.

Его одежды были полностью серыми. Выражаясь более поэтично, они мало чем отличались от зыбких теней, наводнивших комнату. Приглядевшись внимательней, Хьюго отметил, что это была обыкновенная стеганная куртка, которую можно запросто встретить хоть у наемника, хоть у охотившегося вельможи, ткани, узор и немногочисленная фурнитура указывали на то, что вещь была совсем не из дешевых. Подобный контраст неприметности и дорогого материала показался ему любопытным.

Едва Хьюго переступил порог, как взгляд человека в сером уже был обращен к нему. Его руки лежали на столе, пальцы переплетены между собой, расцепившись лишь для того, чтоб указать на стул напротив. Приблизившись, Хьюго бегло изучил его лицо. Несмотря на гротескное освещение от единственной свечи на столе, разведчик выглядел молодо — едва ли он был старше него самого. Глаза темные, и при нынешнем свете казались черными. Черты лица приятные, но не выдающиеся. Волосы тоже темные, определить их цвет было невозможным. Что Хьюго запомнилось больше всего, так это ухмылка: хитрая, скривленная, скрывающая за собой слишком многое — те, кто так улыбается, не бывает чист душой.

Одним словом, незнакомец совсем ему не понравился — Хьюго вообще никто не нравился с первого взгляда.

— Я рад, что Судьба наконец-то свела нас, — первым заговорил разведчик. Его голос был хриплым, неприятно царапая слух. — Ты сумел заработать неплохую репутацию среди наемников, чего добиться не так-то легко. Надеюсь, слухи были правдивы, и ты будешь так же хорош в деле, как гласит молва.

— Ближе к делу, — поторопил Хьюго, безразличный к разглагольствованиям. Он не любил пустой болтовни, в особенности с заказчиками.

Собеседник хмыкнул.

— Кажется, я забыл представиться. Меня зовут Ирас, и я хотел бы предложить работу от имени нашего Королевства.

— Что за работа?

— Следует устранить одну личность.

— Конкретнее.

Разведчик поднялся, сделав несколько задумчивых шагов вдоль комнаты, затем остановился позади своего же стула и, положив на него руки, сказал:

— Один из наших агентов подозревается в сговоре с Андор-Нау. Источники говорят, что она регулярно передавала доклады о том, как идут дела при дворе Короны. Явственных доказательств нет, но мои информаторы надежны, а королевская разведка не может допустить вражеского шпиона в своих рядах. Посему решено было поручить ее устранение тебе.

— Королевская разведка, сплошь состоящая из убийц и лазутчиков, не может самостоятельно прирезать предателя? Звучит неправдоподобно, — заметил Хьюго, неотрывно наблюдая за Ирасом.

— Мы не убиваем своих же, — хмуро произнес тот.

— Как трогательно.

— Так ты берешься за дело или нет?

— Я подумаю над ответом сразу же после того, как ты изложишь всю правду. Без оговорок.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Первым сдался Ирас, искривив губы в уже знакомой ухмылке, и, удовлетворенно хлопнув в ладоши, произнес:

— Теперь я вижу, почему ты так быстро выбился к вершине. Глупые здесь надолго не задерживаются. Что ж, ты прав, Хьюго, — ведь я могу тебя так называть? — разведка решила прибегнуть к твоим услугам не просто так. Видишь ли, в чем дело… У тебя и нашей бывшей агентки есть кое-что общее.

Хьюго сощурился.

— …Она, как и ты, не совсем человек, хоть и выглядит почти неотличимо. Можно сказать, что человек — это лишь одна сторона ее личности, в то время как вторая принадлежит дракону…

Его рука сжала рукоять меча так сильно, что хрустнули суставы. Прежде никто — ни единая живая душа из преступного мира не знала о том, кто Хьюго на самом деле. Он бережно хранил эту тайну, стараясь ничем себя не выдавать. Получается, королевские доносчики не просто так получают свой хлеб.

Ирас смотрел на него выжидающе. Понять, что скрывалось за его темными глазами, было невозможно. Поднявшись точно так же, как это сделал взмахами ранее сам разведчик, Хьюго отрезал:

— Я не возьмусь за заказ.

— Почему? Если кто и имеет все шансы его выполнить, то только ты.

Но наемник не слушал его, направившись к выходу.

— Мне казалось, ты мастер своего дела, — бросил вдогонку Ирас. — Разве не это должно иметь значение в первую очередь? Я думал, ты находишься выше всего этого — человек или оборотень, маг или некромант — разве для убийцы есть разница? Или же ты предпочитаешь убивать только людей?..

Хьюго замер в проходе. Слова разведчика были откровенной провокацией, но они сумели задеть что-то внутри. Действительно, почему он отказывается? Разве есть разница между тем, кого лишать жизни — человека или себе подобного? Разве у него были какие-то предпочтения? Чем больше он об этом думал, тем противней становилось на душе.

Наемник тяжело выдохнул. Он не хотел соглашаться на это дело, однако…

— Сто золотых, половина денег наперед — за меньше не возьмусь.

— Сто золотых! — воскликнул Ирас. Слишком наигранно, по мнению Хьюго. — Да ты никак решил опустошить королевскую казну!

— Если такая сумма способна ее опустошить, то Королевство в очень бедственном положении.

Улыбка разведчика стала шире. Подав незаметный знак одному из солдат, дежуривших неподалеку, он сел, вальяжно развалившись. На стол опустился увесистый кошель, размером не меньше мужской ладони. Подавив раздражительный вздох, Хьюго вернулся. Посмотрел на звонкий мешочек — значит, Ирас рассчитывал на такую сумму… а то и большую. Следовало спросить в два раза больше. Не из жадности, а просто затем, чтобы вытрясти из разведчика все до последней монеты.

— Расскажи то, что может помочь с убийством. Любые детали важны: каким оружием она владеет, знает ли о том, что ее заказали убийце, а также привычки, умения, навыки.

— А сам-то как думаешь? Она — королевский шпион… Ну, бывший. Разумеется, она владеет оружием, привыкла быть бдительной и не обзаводиться привычками, которые впоследствии смогут использовать против нее.

— Значит, к заказу можно прибавить еще пятьдесят золотых, — сказал Хьюго, позволив себе мстительную ухмылку — не менее гадкую, чем у Ираса.

В глазах разведчика промелькнуло раздражение.

— Вначале сделай работу, а уже потом будешь со мной торговаться!

— Вот, как вижу ситуацию я: у вас от рук отбилась шпионка, которую вы не можете устранить самостоятельно. Все указывает на то, что она либо вам не по зубам, либо на ее «устранение» уйдет слишком много ваших… назовем это «ресурсов» — ведь так у разведчиков принято звать своих же людей? Вы хотите решить проблему с наименьшими затратами, наняв для убийства кого-то извне. Особенно хорошо, если этот кто-то будет не только хорош в убийстве, но и в определенном смысле сможет быть наравне с вашей шпионкой.

— Бывший шпионкой, — поправил Ирас, мрачнея все больше.

— …Из чего вывод прост: вы хотите меня нанять не потому, что обо мне «ходят слухи», а потому, что я — ваш единственный шанс избавиться от нее по-тихому, отделавшись малой кровью. Так что либо ты предложишь мне действительно хорошую награду, разведчик Ирас, либо я ухожу, и ты останешься один на один со своей проблемой.

Собеседник молчал, по его взгляду было невозможно понять, о чем он думает. Правду сказать, Хьюго было все равно — ему достаточно и того факта, что с лица Ираса удалось стереть кривую ухмылку, пускай и ненадолго.

Беззвучно вздохнув, разведчик полез в карманы, извлекши маленький тканевый мешочек, перетянутый простой бечевкой. Развернув темную ткань, продемонстрировал полупрозрачный самоцвет не длинней пальца, внутри которого подрагивал размытый пейзаж.

— Кристалл путешествия, — констатировал наемник. — Редкость.

— Именно, — глухо произнес Ирас. — Если выполнишь заказ и убьешь Вертрану — он твой.

— Кристалл и оставшиеся пятьдесят золотых, — напомнил Хьюго, подтянув к себе кошель и кристалл, желая разглядеть поближе. Стоило к нему прикоснуться, как пальцы стало покалывать от древней магии — ни о какой подделке не могло быть и речи. Хмыкнув, он оттолкнул самоцвет обратно к Ирасу. Кристаллы путешествия были огромной редкостью, но что самое главное — они позволяли беспрепятственно сбежать: где бы ты ни был, и какие бы опасности тебя не окружали. Это было нечто на подобии идеального плана побега на случай, если дела пойдут совсем плохо. Кивнув на кристалл, Хьюго уточнил:

— Куда он ведет?..

— Местность неподалеку от Хищной Переправы. По восточной стороне Хребта, — нехотя отвечал Ирас. Было видно, что расставаться с самоцветом ему не хотелось — тем больше мотивация его заполучить.

Поразмыслив еще немного, Хьюго спросил:

— Где искать вашу бывшую шпионку?

На лицо разведчика вернулась прежняя улыбка.

— Через два дня она остановится неподалеку от города, в таверне «Синий лис». Как и где ты ее убьешь не имеет значения — просто сделай работу и возвращайся сюда за наградой.

— Как мне распознать эту… Вертрану?

— О, поверь: ты сразу ее узнаешь. Такую ни с кем не спутать, — сказал Ирас, зачем-то подмигнув.

Это заставило Хьюго вновь усомниться в решении взяться за заказ, но отступать было поздно, в особенности если на кону стоял кристалл путешествия. Кто знает, как подобный артефакт сможет помочь ему в дальнейшем…

— По рукам, — нехотя сказал наемник, поднимаясь.

Видя, как он развернулся к выходу, Ирас поднял брови.

— Ты что, даже не пожмешь мне руку в знак закрепления сделки?

— Я не привык пожимать ее тем, кто мне не нравится, — бросил через плечо Хьюго, так и не оглянувшись.

Часть VIII. Предатель

Таверна «Синий лис» оказалась роскошней всех тех, где ему доводилось бывать раньше. Дорогая облицовка и ровно подогнанные полы, аккуратная мебель без липких следов и пивных кругов. Темно-синяя столешница была теплой, словно впитала в себя мягкий свет широкого камина, согревающего зал.

Обстановка хоть и впечатлила Хьюго, но отнюдь не обрадовала — куда проще было исполнять заказы в затхлых заплесневелых трактирах, где убийства случаются через день, и никто и глазом не моргнет на исчезновение очередного постояльца. Такие места были созданы для смерти, она обитала в каждом их углу, каждой крысиной норе, плавала на дне каждой кружки.

Места же подобные «Синему лису» претили убийствам. Смерть здесь была нежеланна, ей здесь были не рады. А потому едва переступив порог, угодив в объятия тепла, запаха пряного заячьего рагу и мелодичной песни лиры, Хьюго тотчас же пожалел о том, что согласился на заказ королевского разведчика.

Ничем хорошим это не кончится.

Ступая непринужденно, но в то же время внимательно осматривая посетителей, он прошел к стойке хозяина, не глядя заказав себе эль. Не потому, что хотел пить, и уж тем более не затем, чтобы выпить. Попросту тот, кто пришел в таверну и не заказал себеничего, сообщает о своих намерениях, как если бы на его груди висела плашка: «Я принес с собой беду».

Медленно потягивая эль и нарочито безразлично поглядывая на гостей, Хьюго размышлял над тем, как ему узнать ту, за чьей жизнью он сегодня явился. Сможет ли он распознать сородича на расстоянии? Раньше задумываться об этом не приходилось, а потому он не был до конца уверен.

Запах. Всегда остается запах — у всех существ он другой, однако можно ли запах скрыть? О да. Тяжелым парфюмом, одеждой, едой или выпивкой — так что без непосредственной близости ни за что не поймешь, дракон перед тобой или человек.

«Подземелья Даддриса! Надеюсь, Ирас сгниет в них задолго до того, как я к нему присоединюсь…»

— Очаровательный вечер, не находишь?..

Хьюго вздрогнул, повернувшись к той, что сумела приблизиться столь бесшумно, что даже он не заметил. Каштаново-красные коротко обрезанные волосы, темные глаза с янтарным отливом и темные губы, изогнутые в наполовину кокетливой, наполовину проницательной улыбке. Ослепляюще красива — настолько, что ему пришлось прикрыть глаза.

«Ты сразу узнаешь ее — такую ни с кем не спутать» — прозвучал в голове голос королевского разведчика.

— Прежде я не видела тебя в «Синем лисе», — продолжила она, принимая темно-синий ликер, протянутый хозяйкой трактира. На самом верху напитка плавала красная зимняя ягода. — Ты новый постоялец или просто заглянул ради выпивки?

— Ни то, ни другое, — отозвался Хьюго, отставив кружку с элем — больше в нем не было надобности. — Тебя звать Вертрана?

— Вот оно что, — понимающе кивнула она, отхлебнув ликера. — Значит, тебя прислал Ирас? Подонок никогда не умел правильно расставаться с женщинами… Не знаю, что разочаровывает меня больше: то, что он боится меня настолько, что не решился прийти лично, или же то, что нанял в убийцы еще одного дракона. Попахивает межрасовой ненавистью, тебе не кажется?

Игнорируя ее болтовню, Хьюго опустил руку на рукоять «Затмения», вызвав оглушительный смех Вертраны.

— Прямо здесь? А ты времени не теряешь! Однако прошу, вспомни о манерах. Видишь этот ковер? Его ткали в Риттор-Лакке, не иначе. Множество маленьких невольничьих ручек ткали узор, чтобы что? Какой-то громила-наемник пришел и испачкал их кровью?! Ну уж нет. Если уж тебя прислали убить меня, то хотя бы притворись, что ты убийца с достоинством.

Сказав последнее, Вертрана одним глотком допила ликер, встрепенулась и поманила его рукой:

— Пойдем. Раз уж для кого-то из нас эта ночь станет последней, надлежит проводить ее со всеми возможными почестями!

И ушла в сторону гостевых покоев, поднимаясь вверх по лестнице. На каждом шагу бусы из золота и серебра, украшавшие платье, позвякивали. Красный шелк переливался, под ним кожа казалась белой и холодной, словно мрамор.

Вынужденный следовать за ней, Хьюго крепче сжал рукоять меча, предчувствуя один из сложнейших заказов за все годы наемничества. Вертрана была той целью, убийства которых давались сложнее всего. Тех, которые болтали до последнего, пытаясь соблазнить, подкупить и расположить к себе убийцу в надежде на то, что это смягчит его и заставит отказаться от контракта.

Тогда Хьюго даже представить не мог, как же сильно ошибался.

Отворив дверь в свою комнату, Вертрана спокойно прошла внутрь, на ходу скинув расшитое подобно гобелену манто, небрежно бросив на ближайшее кресло. Ее плечи оказались обнажены: худые и такие же бледные, как остальная кожа. Тонкая шея, что не была украшена ни единой подвеской, смотрелась хрупко и уязвимо.

Затворив за собой дверь, Хьюго обнажил «Затмение».

— Все еще не терпится приступить к делу? — заискивающе подмигнула Вертрана, отворив одно из широких арочных окон, впуская внутрь освежающую ночную прохладу. — Даже не спросишь, действительно ли я предала Королевство?

— Это не имеет значения.

— Вот как. Значит, тебе плевать на то, кого убивать и зачем. Цель оправдывает средства, верно? Настолько, что убьешь не только невиновную, но и ту, что делит с тобой одну кровь? Скажи, тебе уже доводилось убивать таких, как мы? Или я стану первой?..

Она стала приближаться медленным шагом, гипнотизируя взглядом, мягким голосом и словами. Хьюго знал, что должен ударить, что чем дольше он тянет, тем сложнее станет задача, однако все равно медлил, сам не понимая зачем.

Вертрана приблизилась почти что впритык, он чувствовал ее дыхание, что пахло зимними ягодами и нотками спиртного, чувствовал лавандовый запах парфюма, орошавшего шею и бледные ключицы. Несмотря на показную хрупкость и невинность, золотой отблеск в темных глазах сверкал отнюдь не невинно. Это был взгляд хищницы. Такой же убийцы, как он сам.

Такого же дракона.

— Ты действительно этого хочешь?.. — продолжала она, достав короткий кинжал из ножен на бедре. Завидев блеск клинка, Хьюго отшатнулся, но Вертрана не спешила атаковать, презрительно хмыкнув. — Готов ли ты стать предателем? Предать свой род? Пролить кровь собрата, хм?.. Или же тебе это нравится? Убивать таких, как ты сам?

Сказав последнее, она направила на себя острие кинжала, задев лезвием край шелкового платья. Одним шагом сократив расстояние между ними, Вертрана уткнула рукоять в него, зло зашептав:

— Давай, сделай это! Я упрощаю тебе задачу.

Хьюго обмер. Впервые он не мог нанести удар. Все, что от него требовалось — надавить на треклятую рукоять, перехватить кинжал и закончить все это. Однако он продолжал стоять и смотреть на нее, пытаясь найти в себе силы и не находя ничего.

Поняв все без слов, Вертрана пренебрежительно фыркнула и убрала кинжал. Отвернувшись от него так беспечно, словно Хьюго и вовсе не представлял никакой угрозы, она отошла к другому краю комнаты, положила оружие на подоконник и сказала, не оборачиваясь:

— Неужели это — лучшее, что Ирас смог прислать? Позор, да и только. Если осмелишься вернуться к нему, передавай мои лучшие поздравления. И скажи, что если он хочет что-то сделать, то пускай изволит явиться самостоятельно, а не присылать мальчишек, едва научившихся держать в руке оружие.

И он ушел, не сказав ей ни слова. Ядовитые слова Вертраны не тронули его, куда больше Хьюго был ошеломлен тем, что не справился с задачей. Что не смог выполнить заказ. Значило ли это, что он был способен убивать только людей? Но что это о нем говорило?.. Почему из всех целей Вертрана стала первой, кого он не смог убить?

Не успел Хьюго повернуть ручку двери, как тело пронзило такой вспышкой боли, какой он не знал со времен детства. Магия столь сильная, что разъедает врожденную магическую защиту, сковывает болью и ослепляет. Рыча сквозь зубы, он повалился на колени, ободрав руку о древесину.

— Хотя знаешь… — раздался позади звонкий голос Вертраны. — Я передумала. Лучше самой навестить Ираса и высказать ему в лицо все, что думаю, а в качестве подарка принести голову предателя, что готов был убить соплеменницу ради людского золота!

Магия, треклятая магия! Почему Ирас не сказал, что она ею владеет?!

— Зрелища более жалкого мне еще не доводилось видеть, — произнесла Вертрана где-то совсем рядом. — А ведь я полсотни лет работала на Королевскую Разведку, а потому знаю, о чем говорю. Ты не похож на дракона — ты не достоин зваться драконом! Живешь на людских подачках, убиваешь ради людского золота — ты и сам стал человеком! Такой же слабовольный, такой же беспечный и нерешительный. Даже свою работу ты не способен делать хорошо! Я сделаю большое одолжения нашему роду, прервав двою жизнь…

К моменту, как она завершила говорить, болевой шок от заклятия почти миновал, а потому в самый последний миг Хьюго сумел обернуться, чтоб увидеть, как Вертрана занесла над ним острие кинжала. Времени обнажить «Затмение» не было. С огромным трудом и еще большей удачей он сумел отвести удар, перехватив ее руку. Тело все еще скверно слушалось, а потому следующей атаки он не смог избежать.

Зарычав, Вертрана ударила его коленом в центр грудной клетки, после чего накинулась, придавив всем весом. Она была легкой, сбросить ее ничего не стоило, если бы не цепкие руки, не вцепившиеся в кожу ногти и не мелькавшей в опасной близости от шеи кинжал. Наконец, приложив немыслимые усилия, Хьюго скинул ее, в ответ на что получил еще один удар заклинанием. На сей раз оно не было столь же сильным, как первое, однако защита завибрировала, вызвала онемение в руках и пульсирующую головную боль.

Пользуясь его замешательством, Вертрана ударила кинжалом, целясь в шею, но промахнулась, так как в этот самый миг Хьюго вытащил один из неприметных ножей, полоснув по ее бедру. Зашипев, она взмахнула клинком наотмашь, вспоров не только стеганную куртку, но и плоть под ней. Лезвие вонзилось глубоко, скользнув меж ребер.

На мгновение боль ослепила, на вместе с тем подарила кристальную ясность. Отголоски оглушающих заклинаний стали вытеснены отрезвляющей, жгучей и такой осязаемой раной. Хьюго толкнул противницу, отчего та ударилась о подлокотник кресла, где покоилось сброшенное раньше манто.

— Что, не так прост, как кажешься, а? — тихо проговорила она, слизнув кровь с разбитой губы. — Что ж, тем лучше: иначе этот вечер стал бы невыносимо скучным.

Не ответив, Хьюго в мгновение ока оказался на ногах и подскочил к ней с ножом в руке, однако Вертрана оказалась проворней. Перенаправив силу удара, она впечатала его в стену. Почувствовав затылком холод стекла и треск, он понял, что позади окно. Пытаясь вспомнить, как высоко они поднялись и сможет ли он выжить после падения в случае, если Вертрана сумеет вытолкнуть его наружу, Хьюго упустил невероятно важную деталь: то, как свободной рукой она ухватилась за край тяжелой бархатной шторы. Пока он пытался оттолкнуть ее и достать острием ножа, Вертрана легко ушла от удара и всего за одно мгновение оказалась сзади. Почувствовав вокруг шеи усиливающееся давление и ударившей в ноздри запах пыли, он понял, что совершил ошибку.

Возможно, непростительную.

Бархат было не порвать, он слишком плотный, слишком крепкий. Шипя от усилий, Вертрана затягивала его сильней, делая каждый вдох все сложней. Хьюго ухватился за край штор, пытаясь оттянуть, однако удавка не просто так считалась самым эффективным и жестоким орудием убийства: чем бы тебя не душили, ослабить давление было сложно, почти что невозможно. Особенно, когда противник не менее силен, чем ты.

С каждым мгновением воздуха поступало все меньше, а хватка Вертраны не ослабевала. С запоздалым ужасом Хьюго понял, что задыхается. Вначале помутилось зрение, затем закружилась голова. Еще несколько взмахов, и он потеряет сознание, а что будет после загадывать не пришлось — она убьет его, решительно и безжалостно.

Так, как он должен был поступить с ней в самом начале.

Неимоверным усилием воли он заставил себя разжать руки, отчего ткань затянулась еще крепче, окончательно перекрыв поступление воздуха. В последние мгновения перед тем, как картина перед глазами потемнела, он ударил ножом, который продолжал сжимать в руке, пока вторая безжалостно ударила по теплому порезу на бедре Вертраны.

Противница болезненно вскрикнула, удавка малость ослабла. Острие ножа чиркнуло по чему-то мягкому, а потому Хьюго не повременил нанести второй удар. На сей раз оружие застряло, погрузившись едва ли не по рукоять. Вертрана застонала, мгновенно оттолкнув его от себя. Змеиные кольца бархата расслабились, сползли на грудь, походя на своеобразный шарф. Ненавистно стянув его с себя, он попытался обнажить меч, чтобы довершить начатое, однако Вертрана вновь сбила его с ног, попытавшись добить кинжалом.

Хоть перед глазами все продолжало двоиться, он сумел увернуться, потому как она была еще менее проворна, придерживаясь свободной рукой за бок, откуда торчала рукоятка ножа. Столкнув ее, Хьюго безжалостно ударил по рукояти, заставив Вертрану сжаться от боли, и вырвал из ее рук кинжал. Прежде, чем она успела ему помешать, он погрузил его в самый центр грудной клетки, залив темной кровью не только мраморно-белую кожу, но и шелковое платье.

Кем бы ты ни был: драконом, человеком, эльфом, гномом или кивьяном, удар в сердце лишал жизни одинаково, без разбора.

Темные глаза Вертраны удивленно расширились, с кончиков губ стекла бордовая бусина крови, когда она прошептала:

— Пред… а… тель…

Оттолкнув неестественно обмякшее тело, Хьюго отполз, тяжело облокотившись о кресло. Левый бок онемел. Прикоснувшись к нему, он обнаружил насквозь промокшую от крови одежду.

Не чужую — свою.

Сил не было даже на то, чтобы выругаться сквозь зубы. Кое-как зажав ладонью широкий порез, второй он накрыл лицо, просидев так вплоть до зари.

Часть IX. Контракт

— И что сталось потом?

— А ты как думаешь? Я здесь, с тобой, а значит…

— …шпионка мертва, — докончил за него Фальдугал. — Что ж, я рад, что история закончилась благополучно… для тебя, в любом случае. И что мне не придется искать другого, кто стал бы поставлять сплетни в такую глушь.

— О да, это занятие определенно не завидное, — хмыкнул Хьюго, снимая бинты.

— Выглядит не слишком аккуратно, — прокомментировал друг, глядя на кривые швы, кое как соединяющие между собой края пореза меж ребрами.

— Благодарю — я сам их накладывал.

— Заметно.

Фыркнув, Хьюго в который раз перепроверил, не началось ли заражение и все ли в порядке с раной — кто знает, чем королевские шпионы привыкли смазывать свои лезвия? К счастью для него, кинжал Вертраны оказался чист: порез затягивался медленно, но успешно, а потому все, что требовалось, это время от времени промывать его чистой водой и менять бинты. Достав из наплечного мешка чистый обрез ткани, Хьюго наискось перетянул его через спину, перекрывая темные швы. Рану защипало, бинты царапнули не до конца зажившую плоть. Сцепив зубы, он затянул повязку, после чего надел рубашку.

— И что, стоило оно того? — вопросил Фальдугал, устраиваясь поудобней на поросших мхом валунах.

— Хотелось бы в это верить, — вздохнул Хьюго, достав из кошелька крохотный кристалл, отсвечивающий на солнце. Задумчиво глядя на колеблющуюся в его глубинах картинку, сказал: — Видел бы ты выражение лица разведчика, когда я вернулся за наградой. Оно вытянулось так, словно он призрак повстречал — ублюдок думал, что после встречи с Вертраной я не вернусь.

— Помнится, в последнюю нашу встречу ты очень гордился тем, что он хочет тебя нанять.

— Что тут скажешь? Я был невероятно глуп.

— В этом наши мнения сходятся.

Вздохнув, Хьюго покачал головой, упрятал кристалл путешествия и произнес:

— Напомни мне никогда больше не связываться с Королевской Разведкой в случае, если я об этом забуду.

— Непременно, — сверкнул желтым глазом Фальдугал.

— …И прости за то, как все кончилось в прошлый раз. Ты не заслужил такого обращения, а я не должен был срывать на тебе злобу.

— Если бы я принимал близко к сердцу слова каждого птенца, что едва покинул родительское гнездо, то остался бы к этому времени без друзей.

— Но ведь… я твой единственный друг, разве нет?

Вместо ответа Фальдугал хитро сощурился.

— Неплохое место ты тут себе обжил, — задумчиво проронил Хьюго, осматриваясь. — Все в цветах, зелени… Не думал, что ты поклонник фейских полян.

— Что, как не цветы, может скрасить мир, когда мы живем, и смерть, когда мы из него уходим, — повел крылом Фальдугал. — Скажи лучше вот что: ты намереваешься продолжать это? Убийства, деньги, наемники…

— Ничего другого я не умею, — пожал плечами Хьюго.

— Так и думал… В таком случае, я не зря тратил время, и это заклинание тебе пригодится.

— Какое еще заклинание? Ты же знаешь, я не…

— Не пользуешься магией — да, да, об этом знают все, с кем ты хоть немного знаком. Однако для меня ты сделаешь исключение, ибо на плетение заклятия ушла не одна ночь.

— Что за заклятие?

— Контракт. То, что свяжет тебя и твоего нанимателя узами обязательств и предотвратит нежеланные повороты судьбы. Я не хочу, чтобы мой друг погиб из-за своей глупости и алчности очередного заказчика. Если он вздумает тебя обмануть — умрет.

— А если я не смогу исполнить контракт? — скептично отозвался Хьюго.

— На этот случай я придумал пару лазеек, — сверкнул хищным оскалом дракон. — Не беспокойся, до тех пор, пока ты честен со своим нанимателем, тебе нечего опасаться даже в случае неудачи.

— Ну что ж… пожалуй, ради такого я могу сделать исключение.

Фальдугал прикрыл глаза, и в голове Хьюго раздался бормочущий наговор, раскрылись бутоны сияющих формул и хитросплетений, связывающих между собой заклинание-контракт. Друг повторил все несколько раз, пока не убедился, что он запомнил все до последней сигиллы.

— Так-то лучше, — удовлетворенно произнес зеленый дракон, когда Хьюго смог несколько раз подряд безошибочно воспроизвести заклятие. — А все-таки жаль, что ты сторонишься магии. У тебя к ней неоспоримый талант.

— Переживу, — буркнул тот, усевшись на зеленое бревно. Нога неосторожно задела прислоненный к нему меч, отчего тот бесшумно повалился в объятия мха.

С интересном взглянув на оружие, Фальдугал спросил:

— В прошлый раз ты так быстро ушел, что я позабыл спросить, как в руках такого сопляка очутилась одна из реликвий «Затмения»?

— Одолжил у отца.

— Одолжил?.. Или украл?

— Реликвия принадлежит роду Эсгоз — не мог же я украсть у самого себя! — раздраженно отозвался Хьюго.

— О, так вот в каких случаях ты перестаешь сторониться своего имени…

— Ничего я не сторонюсь! Просто это не имеет значения, вот и все. Какая разница, к чему эта пустая погоня за титулами?

— Твой род — один из древнейших, он многое значит для таких же драконов-оборотней, как ты. Отрекаясь от него, ты обрекаешь огромный кусок истории на забвение.

— Не мои проблемы!

Фальдугал покачал рогатой головой, но спорить не стал — с таким, как Хьюго, это было бессмысленно.

— Как долго ты останешься здесь? — спросил он спустя время.

— А что, уже не терпится от меня избавиться?

Зеленый дракон фыркнул, выпустив их ноздрей кольца черного дыма.

— Не знаю, пока порез не затянется, — вздохнул Хьюго. — Не хотелось бы рисковать, идя на заказы с такой уязвимостью. Отдохну, наберусь сил… а когда совсем изойду от скуки в твоей компании, вернусь в людские земли. Наведаюсь в Рорреант-Миль, Твирстен, Увэн, Риксентел — в таких городах не приходится сидеть без дела, всегда найдется какой-то заказ.

— Тогда добро пожаловать в мою обитель. Отдыхай, пока зов приключений и бед не призовет тебя вновь…

Финал

Старые традиции, новые божества

2329 год со времен Катаклизма

Он застал ее на крыльце, мастерящей чучело для праздника Лиственной Жатвы: согласно старой традиции, в деревнях семьи мастерили подобные куклы, вырезая им лица из тыкв и прикрепляя в качестве рук и ног пучки соломы — считалось, что подобные чучела берегут дом от завистливых духов, что хотят испортить урожай, а также привлекают внимание Матери-Земли, чтобы та благословила семью и поля на процветание. Хоть подобные традиции можно было счесть иноверством, ведь ныне в Королевстве приветствовался культ Исаи — единой богини света и порядка — священники благосклонно относились к люду из деревень с их старыми традициями. Так было привычней, да и не часто у крестьян был повод для веселья и празднеств.

— Не знал, что ты веришь в древние обычаи, — улыбнулся он, присаживаясь рядом.

— А я и не говорила, что верю в них, — отвечала Биара, старательно вырезая ножом кривоватую улыбку на тыкве.

Вместо приветливого чучела у нее ненамеренно получилось нечто слегка пугающее. Она критично осмотрела кривоватый оскал будущей куклы.

— Если не веришь, то зачем вырезаешь чучело, как это делают все деревенские? В отличии от тебя, они действительно думают, что делают это не зря.

— Видишь ли, дорогой мой Хьюго, — пропыхтела Биара, поставив тяжелую тыкву на землю и принимаясь связывать солому, что выступала в роли рук и ног чучела. — Жители верят в этот обычай, как и верят в то, что чем больше домов будет иметь своего привратника Матери^[2], тем больше вероятность, что она благословит всю деревню. Кроме того, большинство из них может насторожить то, что их странноватая травница, к которой они изредка захаживают за советом да парочкой трав, пренебрегает древней традицией.

— Некоторые из людей считают, что приветствие подобных традиций — проявление неуважения к их единой и неповторимой богине Исае.

— Кто тебе сказал, что меня волнует уважение очередной богини? — отозвалась девушка, втыкая пучки соломы в специально вырезанные для этого отверстия по бокам тыквы-привратника.

— Так значит, ты не веришь в божеств? — удивленно переспросил Хьюго.

Раньше ему не приходил в голову вопрос того, верит ли Биара в каких-либо богов. Отчего-то он считал, что раз уж она выросла в доме состоятельного барона, значит должна веровать в Исаю, культу которой поклонялась вся знать Королевства.

— Нет, не верю. Мой отец не был особо набожен, а что же до меня… как можно верить в существование одного божества, когда у каждого народа оно свое, зачастую даже не в едином числе? Та же Исая, которой поклоняется Королевство, провозглашая единой и неповторимой богиней всего, изначально, согласно учениям темных эльфов, являлась сестрой Даддриса — как может народ столь свято верить в то, что в корню противоречиво??

— Ого, я погляжу, девочка просиживала не только за томами травников и искусства чисел, — хмыкнул дракон.

— Попридержи свои насмешки, — совершенно беззлобно ответила Биара, улыбнувшись, — в библиотеке отца было множество книг, а у меня сложились отличные отношения с приезжими торговцами, что доставали всяческих диковинных трактатов за пару звонких монет, да столовое серебро.

— Так ты еще и маленькая воровка? — рассмеялся Хьюго. — Вот уж точно: тихая заводь.

— Именно. Гляди в оба, а то оставлю тебя одного, без гроша в кармане — будешь сожалеть, что насмехался надо мной, — поддержала его игру Биара.

Он с теплотой на нее смотрел, понимая, что так свободно шутить о подобном без задней мысли могла лишь эта, излишне искренняя девушка, глядя на которую сразу понимаешь, что несмотря на все ее небольшие проступки, она бы и пикси не обидела — даже стащи та у нее что-то ценное из-под носа.

— Похвально то, с каким уважением ты относишься к чужому верованию и традициям, — произнес он после небольшой паузы, кивая на почти законченное чучело. — Хотя честно говоря, его улыбка меня слегка настораживает.

— Вдохновлялась твоей угрюмой рожей по утрам, — парировала Биара, скорчив гримасу. — Осталось только облачить в небольшой жилет, вручить меч, и готово — вылитый Хьюго.

— Мы вроде как сошлись на том, что жилеты удобные и неплохо смотрятся, — с напускной обидой протянул он.

— А разве я сказала о них что-то плохое? — испуганно переспросила Биара, старательно пряча улыбку.

— Ладно, — произнес Хьюго, поднимаясь, — думал предложить тебе полетать, но вижу, ты сегодня вся в делах, так что не смею отвлекать…

— Тебя разве не учили, что манипулировать людьми, предлагая им полет верхом на драконе — не вежливо? — нравоучительно произнесла девушка.

— Как и осуждать чужие жилеты, — весело отозвался он.

— О небеса, да я и словом плохим о них не обмолвилась! — закатила Биара глаза и оглянулась в поисках чего-то, чем можно было бы шутливо швырнуть в него. Рядом с тыквой как раз валялась пара шишек. — Это тебе за оскорбление моего привратника! — шишки стремительно полетели в сторону Хьюго, однако тот одним быстрым движением укрылся за углом дома.

— Как всегда, мимо! — донесся его крик где-то за домом.

Биара фыркнула, возвращаясь к изготовлению чучела. Она вновь поставила громоздкую тыкву себе на колени и задумчиво на нее уставилась.

— И впрямь, выглядит пугающе, — пробормотала себе под нос девушка и вновь взялась за нож, чтобы хоть как-то переделать этого трижды проклятого привратника Матери-Земли.

Утро

2329 год со времен Катаклизма

— Никак не возьму в толк: почему твой вид зовут именно драконами-оборотнями? — произнесла Биара одним ранним утром. Она сидела в глубоком кресле, что они приобрели на недавней ярмарке у мебельщика-ремесленника, с книгой в одной руке и глиняной кружкой во второй.

Хоть Хьюго и был ранней пташкой, он никогда не понимал стремления девушки встать пораньше только ради того, чтоб почитать до полудня, после которого наступает время заниматься делами более насущными. Ему приходилось вставать рано из-за охоты: в это время звери более беспечные, а риск наткнуться на случайного прохожего в лесах меньше: местные встревожатся, узнав, что неподалеку от них шастает дракон. Он не любил лишний раз подвергаться неосторожному риску.

— И тебе доброе утро, милая, — недовольно проворчал Хьюго, направившись к небольшой кухне.

Отчего-то именно этим утром его раздражило то, как Биара мало того, что проснулась раньше него, так еще и сумела прокрасться мимо столь незаметно, что он даже ничего не заметил. Хьюго казалось, что девушка видела в этом для себя некий вызов, а может даже игру: уйти так тихо, чтоб он ничего не смог заподозрить — даже учитывая его слух и чутье, превосходящие возможности обычного человека. Он ничего не говорил ей, однако не самым лучшим утром вроде этого, его могли подобные повадки немного раздражать.

— Вижу, решила прочесть о «моем виде»? Поделись — глядишь, еще узнаю нечто новое о себе.

— Сам подумай, — произнесла Биара, игнорируя его дурное расположение духа — еще одна ее повадка, что временами крепко так действовала на нервы — в не самые лучшие дни, разумеется. Право, что сегодня было за неудачное утро? — Ведь, по сути, вы и оборотнями-то не являетесь. А значит, это наименование в корне неверно. У оборотней трансформируется их физическая оболочка, а у вас — нет. Вы меняете облик при помощи определенной магии, недоступной остальным, а значит, для вас должно существовать другое определение. Следуя логике «драконов-оборотней», кивьяны бы звались… ммм… — она задумалась на некоторое время, — людьми-оборотнями? Постой, как вообще зовется то, во что они превращают свое тело?

— Кивьянами^[3]? — отозвался Хьюго, наливая себя травяную настойку — единственное, что этим утром могло его порадовать, так это небольшой котелок, в котором Биара любила заваривать настой, смешивая разнообразные душистые травы и ягоды.

Она сказала, что нечто подобное пили в доме у ее отца: засушенные листья мяты, мелиссы и еще каких-то трав, которые он не запомнил. Биара же, со своей стороны, «усовершенствовала» рецепт, став экспериментировать и готовить подобные настойки не только с обычными травами, но и с пряностями, ягодами, а иногда даже и цветами. Сегодняшняя настойка была с легким привкусом буреягоды и странным оттенком лепестков роз — он бы никогда не додумался использовать розу в приготовлении еды или напитков.

— Вот видишь, даже у кивьянов есть свое собственное название, — не сдавалась Биара.

— Не скажу, чтоб им это особо помогло, — отозвался Хьюго.

— По крайней мере, их не зовут «драконами-оборотнями», — поддразнила его девушка, захлопнув книгу. — Кто тебя укусил этим утром, что ты такой недовольный?

— Может, мне попросту неприятны твои рассуждения о «моем виде» в таком вот ключе, — отозвался Хьюго, усаживаясь напротив — на деревянном табурете, который он смастерил собственноручно.

— Брось, нечего строить обиды на пустом месте, будто излишне впечатлительная леди, — хохотнула Биара. — Я лишь рассуждаю, и ничего оскорбительного в этом нет. Кроме того, я знаю — ты любишь со мной спорить, — она хитро улыбнулась. Хьюго было нечего возразить — она всегда сражала его своей непосредственной искренностью, а у всех ее рассуждений никогда не было цели намеренно кого-то задеть.

— Ладно, признаю, «дракон-оборотень» звучит отвратительно, — наконец сдался он, окончательно оттаяв. — Однако не я придумал название, а значит и не мне его менять. Так что смирись — тебе все еще придется жить бок о бок с отвратительно звучащим «драконом-оборотнем» и краснеть каждый раз, как ты будешь меня представлять остальным.

— Кто сказал, что я намерена тебя представлять кому-либо? — хихикнула Биара, вновь укрывшись за толстой книгой.

— Никакого инстинкта самосохранения, — притворно вздохнул Хьюго, поднимаясь в поисках лука — солнце поднялось уже высоко, а значит, была пора идти на охоту.

Урок танцев

2329 год со времен Катаклизма

— Почти. А теперь положи правую ладонь на талию, а левой держи меня за руку. Да, вот так! Быстро учишься. Очень даже неплохо, как для грубого вояки вроде тебя.

— Грубого вояки, значит? Кажется, я только что передумал с тобой танцевать…

— Ладно-ладно, молчу! Не грубый, просто вояка.

— Я ухожу.

— Ну постой!

Не переставая смеяться, Биара ухватила его за руку, не позволяя покинуть «бальную площадку» в виде небольшой полянки за домом с хорошо утоптанной травой. Здесь Хьюго обучал ее бою на мечах, и тут же она вознамерилась наконец-то исполнить свое старое обещание научить его танцам.

Птицы задорно переругивались у деревьев неподалеку, будто посмеиваясь над их уроком, что грозился окончиться, не успев даже начаться. Биара была настойчивой, а потому не позволила Хьюго так просто уйти, продолжая удерживать его за руку. Он с самого начала не то, чтобы так уж горел желанием обучиться танцам, и готов был использовать малейший повод, чтобы пойти на попятную. Биара подозревала, что виной тому была его стеснительность: одно дело обучать владению мечом, когда ты непревзойденный мастер своего дела, и совсем другое — выступать в роли неумелого ученика.

— Брось, я же просто подшучиваю! На самом деле, у тебя действительно неплохо получается, — примирительно сказала Биара, заставив его занять изначальную стойку. Встретив скептический взгляд Хьюго, как можно уверенней добавила: — Честное слово! Вселенная не простит, если я оставлю ее без столь очаровательного танцора. Только представь: вдруг ты однажды окажешься на балу — быть может, даже у королевской семьи! Множество леди страстно желают с тобой станцевать, а ты и рад бы, да не можешь — потому что не умеешь.

— Не думаю, что однажды окажусь на балу.

— Не в этой жизни, так в следующей, — отмахнулась Биара, поправляя его руки. — Этот локоть нужно держать чуть повыше, а вот плечо наоборот — пониже. Ты держишь ладонь прелестной леди, а не меч: здесь важна не сила, а деликатность.

— Если бы только моя прелестная леди была чуть более обходительна…

— Когда ты обучаешь меня сражаться, то тоже, знаешь ли, не рассыпаешься в любезных комплиментах… Так, вот теперь все правильно: запомни эту стойку. Это изначальная позиция, с которой начинаются все танцы. Теперь, если ты готов, можем приступить к шагам.

— Ну, давай, — обреченно вздохнул Хьюго.

На долю мгновения Биара даже умилилась с его обреченного вида. Одарив горе-кавалера ободрительным поцелуем в щеку, она снова поправила сбившуюся стойку и принялась объяснять:

— Обычно на танцах принято, чтобы именно мужчина вел в паре. Это значит, что он решает, в каком направлении двигаться и куда ступать, а его партнерша должна подстраиваться, как бы позволяя себя вести и направлять. Пока что сделаем наоборот: я поведу, а ты постарайся запомнить мои движения. Обычно шаги рассчитаны на три музыкальных такта. А теперь повторяй за мной.

Биара сделала упомянутых три шага, потянув за собой Хьюго. Он успешно справился с заданием, хоть и слишком усердно следил за своими движениями, опасаясь наступить ей на ногу. Девушка улыбнулась про себя, решив на сей раз удержаться от комментария, и дав ему парочку советов, вновь принялась ритмично шагать, направляя то в одну сторону, то в другую. Вскоре их движения стали более слаженными, а шаги Хьюго — ритмичными. Похоже, ее шуточное предположение о том, что умение обращаться с оружием могло помочь в танцах, оказалось не так далеко от истины.

— Жаль только, что музыки нет, — вздохнула Биара, когда они остановились. — Без нее все немного не так, да и за ритмом сложнее следить. Ладно уж, музыка обождет до ближайшего городского праздника…

— Праздника?.. — жалобно переспросил Хьюго, но девушка пропустила его слова мимо ушей.

— Так, а теперь попробуем наоборот: ты будешь вести нас в танце, а я — подстраиваться под тебя. Ну же, смелей, это не так страшно! Если уж чьи ноги и рискуют быть отдавленными, то только твои.

— А ты умеешь подбодрить, — проворчал он, принявшись шагать под мысленный ритм.

Биара последовала за ним, двигаясь намного уверенней, чем Хьюго до этого, легко подстроившись под его движения. Изредка она негромко комментировала:

— Не так резко, тут важна плавность… А теперь немного быстрее, а то совсем как улитки… Ты пропустил один такт.

И так на протяжении всего вечера. Лишь когда солнце спряталось за верхушками сосен, пронзая лес алыми лучами, Биара решила смилостивиться и окончить урок.

— В общем и целом, все оказалось не так плохо, как я предполагал поначалу, — поделился впечатлениями Хьюго, разминая затекшие руки.

— Ты учти, что когда дело дойдет до настоящих плясок под музыку, двигаться придется вдвое, а то и втрое быстрей, — поспешила «обнадежить» его Биара. — Зачастую у простого люда танцы куда более быстрые и подвижные, чем это принято на балах у придворных. Кроме того, если вдруг заскучаешь, существует множество любопытных танцевальных движений, способных разнообразить даже самую скучную песню.

— Это каких же?

— Ну, например, ты можешь закружить свою партнершу.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Биара схватила его за левую руку и одним быстрым движением закружилась так, что оказалась прижата спиной к его боку. Не успел Хьюго опомниться, как она так же ловко раскрутилась, вновь от него отдалившись, но продолжая удерживать за руку.

— Видишь? Ничего сложного, — подмигнула девушка.

— Это уже куда интересней обычных танцев, — улыбнулся Хьюго. — Есть у тебя что-то еще на примете?

Биара задумалась.

— Я видела, как на балу некоторые танцоры поднимали свою партнершу за талию, немного с ней кружа, — задумчиво отозвалась она.

— О, ну это легко.

На этот раз уже Биара стала застигнутой врасплох: Хьюго легко подхватил ее, подняв над землей и слегка закружив. Когда осторожно опустил на ноги, девушка радостно сказала:

— А ведь я говорила, что тебе понравятся танцы.

— Только в моменты, когда тебя можно подбрасывать.

Биара хмыкнула, принявшись поправлять выбившуюся из-за пояса рубашку. Хьюго тем временем спросил:

— Говоря же о балах… на многих из них тебе доводилось бывать?

Хоть они уже больше года прожили вместе, прошлое Биары по-прежнему оставалось для него загадкой. Хьюго знал лишь то, что она была дочерью барона, владеющего землями у Синего леса. Девушка с неохотой вспоминала о своем детстве, поэтому он старался излишне на нее не наседать, хоть временами сдержать любопытство было очень уж сложно.

— Я бывала на большем количестве балов, чем мне хотелось бы, но в то же время их было намного меньше, чем моя семья считала достаточным, — наконец ответила Биара, оставив безнадежно измятую рубашку в покое.

— И каково оно? Вечер, разодетые богатеи, неспешная музыка и множество вкусных яств?

— Как для человека, который никогда не посещал подобных мест, ты неплохо знаешься на бальных вечерах. Да, если в общих чертах, то все и впрямь так, как ты сказал: вино, еда, расфуфыренные вельможи и завуалированные заигрывания во время танцев. Все господа разодеты в благородные фраки и бархатные камзолы, а их дамы разукрашены ничуть не хуже королевской короны: точно так же усыпаны драгоценностями, а их шелковые платья отдают снисходительным блеском. Красиво смотрится снаружи, но безнадежно пусто внутри — вот какими я видела эти вечера.

— Пустые или нет, но взглянуть на тебя в бальном платье я бы не отказался, — призадумался Хьюго.

— Спорное удовольствие, уж поверь. Мне никогда не доставало прирожденной грации, с которой благородные леди передвигаются в своих изысканных платьях. Со стороны такие наряды может и кажутся красивыми, но на деле они — неудобней некуда! Все эти дорогостоящие шелка и бархат ничего не стоят, когда не можешь в них нормально пошевелиться. Все твои движения скованы — такое ощущение, словно находишься в плену у собственного платья. Ни руки нормально поднять, ни согнуться: ткани скрипят и сдавливают тебя, а корсет грозится сломать ребра, если не расчищаешь силы и наклонишься чуть сильнее обычного.

— Звучит и впрямь ужасно, — улыбнулся Хьюго. — И все равно мне хотелось бы увидеть тебя в таком преображении. В какие цвета ты обычно облачалась?

— Моими любимыми были глубокий бордовый и темно-зеленый, — припомнила девушка. — Но иногда приходилось попросту напяливать то, что требовала мать. Как сейчас помню: затяни корсет потуже, так чтобы не продохнуть, и будь готов всю ночь напролет раздавать фальшивые улыбки и притворяться заинтересованной слушательницей всего того вздора, которым любили бахвалиться местные лорды. Несколько раз я едва не потеряла сознание от духоты и недостатка воздуха, выслушивая россказни очередного толстобокого барона о том, в каких лесах лучше всего проходит ловля белоголовых оленей. Тогда, с трудом избавившись от него, я случайно заглянула в зеркало и обнаружила там свое раскрасневшееся лицо — цвет был ничуть не хуже, чем у непросыхающего пьяницы.

— О, ну я уверен, что даже с лицом заядлой пьянчуги, ты все равно умудрялась очаровать всех и вся на таких вечерах, — подоспел с комплиментом Хьюго, желая ее «утешить». — Меня бы ты точно равнодушным не оставила.

— И снова не угадал! — рассмеялась Биара. — Боюсь, что даже в лучшие дни мне было сложно затмить своих сестер — вот уж на ком платья всегда смотрелись так легко и непринужденно, словно они родились в них! Иногда я даже завидовала тому, как утонченно они смотрелись, и какими жадными взглядами их провожали кавалеры.

Светловолосая Авриллия была настоящей гордостью матери — всегда держалась с достоинством королевы и могла одним лишь взглядом подозвать к себе понравившегося мужчину. Ксирилл же, хоть и была старшей дочерью, но всегда оставалась скромницей, что придавало ей шарма тихой и застенчивой красавицы. А вот Эддин, наша младшая сестренка, была загляденьем на балах. Хотя ей, как и мне, не досталась чарующая красота матери, девчушка умело компенсировала ее умением всегда и везде быть очаровательной. Жаль только, что этого оказалось недостаточно, — и Биара печально вздохнула, задумавшись о своем.

— Раньше ты не говорила о своей семье, — негромко подметил Хьюго. — Ты по ним скучаешь?

Девушка неопределенно махнула рукой, сказав:

— Что было, то прошло. Я скучаю по светлым образам, что запечалились в моей памяти. Это приятные воспоминания, но они отображают лишь поверхность, а не подноготную всего того, что скрывалось за неотразимостью Авриллии или молчанием Ксирилл. Со стороны наша семья смотрелась подобно искусно вышитому гобелену, но его изнанка скрывала в себе уродства и все то, к чему я бы не хотела возвращаться — ни в памяти, ни наяву.

Биара замолчала, в глазах ее затаилась грусть. Не желая оставлять ее наедине с плохими мыслями, Хьюго легкомысленно произнес:

— Очень жаль. Я бы вот не отказался познакомиться с твоими сестрами. Говоришь, они все красавицы? Как звали ту, что со светлыми волосами?..

— Авриллия, — мрачно отозвалась Биара, поймав наживку. — Но пообещай, что будешь с ней осторожен. Она научилась безупречно управлять своими эмоциями — никогда не знаешь, что у нее на душе. Авриллия могла весь вечер открыто любезничать с каким-то несчастным юношей, а после злословить о нем перед всеми и каждым. Смотри, как бы она не ранила твои нежные чувства. На моей памяти Авриллия разбила сердца множеству славных парней.

— Ах, ну раз так… — он заключил ее в объятия. Биара вяло попыталась высвободиться, но Хьюго лишь крепче прижал ее к себе, прошептав на ухо: — Раз на кону стоят мои нежные чувства, то рисковать не стану. Хватит с меня и одной, что может разбить мое бедное сердце.

— А ты почаще шути так, и мы увидим, сумею ли я пойти по стопам сестры, — великодушно предложила Биара. — Думаю, с меня тоже может выйти заядлая «разбивательница сердец»! И ты, дорогой мой Хьюго, рискуешь стать первой жертвой.

— Только не это! Смилуйся, о великая Разбивательница Сердец! Обещаю, что буду танцевать с тобой на празднике столько, сколько ты пожелаешь, лишь бы ты оставила мое несчастное сердце в целости и сохранности.

— Так-то лучше, — удовлетворенно отозвалась Биара, ответив наконец на его объятия.

Травы против меча

Часть I

2330 год со времен Катаклизма

Меч противника пролетел в опасной близости от нее, едва не срезав одну из прядей, собранных в высокий хвост. Она отклонилась, еле сумев удержать равновесие. Это было рискованное движение, почти что на грани — впредь стоит быть внимательней. Малейшее замешательство могло стоить ей выигрыша, а если Биара и хотела узнать что-то, так это ответ на один простой вопрос: сможет ли она одержать победу над тем, кто ее всему обучил?

Еще один свист, на сей раз с другой стороны — оружие пронеслось рядом с ее правой ногой, заставив выполнить запоздалый скачок. Задумавшись о своем, она совершенно позабыла о концентрации. Нет, так ей точно не победить. Заставив себя полностью сосредоточиться на поединке, Биара решила перейти в агрессивное наступление. Элегантно, будто в танце, она сократила дистанцию широкими шагами, после осыпав противника градом из быстрых атак, тем самым рассчитывая отвлечь его внимание и впоследствии нанести быструю атаку, на которую тот не успеет среагировать.

Впрочем, план не увенчался большим успехом: Хьюго легко парировал ее выпады, словно ему это и вовсе не стоило большого труда. Что ж, это было ожидаемо, ведь в конце концов, именно он обучил ее этому приему. Если она хотела одержать верх, следовало импровизировать и придумать нечто новое, нечто свое — то, чего он не сможет так легко предугадать.

Рука с фальчионом отозвалась ноющей болью, а потому Биара была вынуждена отступить и вновь перейти в оборону.Силы стремительно покидали ее, а потому следовало быстро придумать новую тактику. Она внимательно смотрела в светло-зеленые глаза противника, пытаясь найти уязвимое место и понять, как его одолеть. На сложные пируэты и приемы выносливости уже не хватало, а потому оставалось применить свое единственное действенное оружие:

— Я уже говорила, что с мечом в руках ты выглядишь особенно привлекательным? — мелодично прощебетала Биара, одарив его одной из своих самых завораживающих улыбок.

— Прекрасно вижу, чего ты пытаешься добиться, — не менее очаровательно усмехнулся в ответ Хьюго, даже не замедлив атак, от которых девушке приходилось отскакивать и уворачиваться. — Но боюсь, твой план не увенчается успехом: пытаться заговорить противника — не самая успешная стратегия. Не против меня, в любом случае.

— Заговорить? Даже в мыслях не было, — пропыхтела Биара, едва отразив его атаку. Фальчион отозвался протяжным скрипом, соприкоснувшись с мечом противника. — Разве я не могу попросту быть любезной с тем, кого люблю?

Хьюго хмыкнул, сделав резкий выпад, к которому изрядно вымотанная Биара была совершенно не готова. Она отпрыгнула назад, но вместо того, чтобы резво приземлиться, оступилась, повалившись наземь. Скорее инстинктивно, нежели осознанно, девушка попыталась мгновенно подняться или откатиться в сторону, однако было слишком поздно — меч Хьюго возвышался над ней, и будь это настоящий бой, Биара бы уже давно как оказалась смертельно ранена или мертва. Она протяжно вздохнула, устало вытерев пот со лба. Меч мгновенно исчез, вместо него появилась услужливо протянутая рука.

Оказавшись на ногах, девушка с раздосадованным вздохом подняла выроненный фальчион и отправилась к оставленным неподалеку ножнам, прислоненным к стене их дома.

— Ты очень даже неплохо сражалась, — подбадривающе произнес Хьюго, видя искреннее огорчение на ее лице. — С каждым боем становишься все быстрей, а твои движения — более точные. Просто… попытка заговорить зубы своему противнику срабатывает далеко не всегда, в особенности с тем, кто превосходит тебя опытом.

— Эти тренировки длятся уже больше года, а я за все это время так ни разу тебя и не победила, — проворчала Биара, развязывая шнуровку на легкой броне, которой пользовалась для тренировок.

— Я обучался сражению на мечах всю жизнь — думаю, кое-какая разница здесь все же имеет место быть.

— Мне попросту любопытно, могу ли я одолеть кого-то столь же умелого, как ты. Возможно ли такое?

— Вполне. Особенно, если твой противник будет хромым и вымотанным, — рассмеялся Хьюго, за что мгновенно получил болезненный тычок от Биары. — Быть может, тебе просто не хватает правильной мотивации? Обыкновенное желание победить меня в тренировочной схватке может быть недостаточным.

Девушка невероятно прониклась его словами.

— Может, ты и прав, — задумчиво произнесла она, стягивая с себя наручи и наплечники. Следом настал черед жилета. — Знаю! — радостно воскликнула Биара.

Глаза ее буквально горели энтузиазмом. Хьюго, до этого помогавший ей стянуть броню, вопросительно взглянул на девушку.

— Придумала себе мотивацию? — уточнил он, предвидя что-то неладное за той безудержной радостью, что вмиг переполнила Биару, вытеснив даже огорчение от недавнего поражения.

— Именно так! Предлагаю сделку: если я сумею победить тебя, ты выполнишь одно мое желание, — произнеся последнее, девушка хитро сузила глаза, лишний раз потвердев опасения Хьюго касательно ее так званого «желания».

— Тебе придется озвучить его прямо сейчас — на неоговоренные заранее условия я более не соглашаюсь, — отозвался он, припоминая себе «дружескую услугу» от ее братца. К счастью, в отличии от Ираса, Биара готова была сразу же выложить свои карты:

— Все просто: если я одолею тебя в… положим, завтрашнем сражении, то ты… — она сделала выжидательную паузу. Поняв, что не дождется от него ничего большего, чем скептический взгляд, Биара закончила: — Ты приведешь меня на Совет!

Несколько лун назад Хьюго проговорился ей о неком «Совете», что проходил у драконов раз в три года. Согласно его словам, на нем его сородичи собирались для того, чтобы обсудить все важные события, что происходили в Дауэрте: войны, конфликты и все, что могло повлиять на гармонию земель, где они проживали. Хьюго говорил об этом с большой неохотой и признался, что не был уже лет шесть как на подобных собраниях — только потому, что не находил их интересными и хоть сколько-то полезными. Биара не была удивлена, услышав об этом — ему всегда претили подобные мероприятия, но в отличии от него, ей ни разу в жизни не доводилось видеть столь огромное множество драконов в одном месте.

Следующий Совет должен был состояться спустя несколько лун. Едва узнав о нем, а также то, что туда можно было привести кого-то из доверенных лиц, Биара принялась уговаривать Хьюго отправиться на Совет вместе. Как бы она не старалась, дракон оставался непреклонен: ничто не могло убедить его отправиться к скалам Совета и провести там целый день, быть может и не один, выслушивая склоки и препирания сородичей. Биара почти что утратила надежду попасть на столь значимое событие и воочию увидеть, как тысячи драконов собрались в одном месте, но похоже вот он — предоставленный шанс.

Едва услышав о ее желании, Хьюго скривился. Было очевидно, что он не хочет соглашаться на подобное, однако с другой стороны — каковы были шансы того, что она впервые за все время его одолеет? Да еще и с одной попытки? Биара понимала, что зря себя так ограничила, ведь правду говоря, она понятия не имела, как ей победить. Впрочем, пока что это была второстепенная проблема — для начала следовало добиться его согласия.

— Ну так, что скажешь? — поторопила девушка, нежно взяв его за руки и слегка склонив голову. Она знала, что подобные трюки на Хьюго никогда не срабатывают, однако никогда не переставала пытаться — кто знает, когда его стойкость даст слабину, уступив ее шарму?

— Ладно, будь по-твоему, — сдался наконец Хьюго. — Но имей в виду: одно сражение, завтра. Без повторных попыток.

— Идет! — радостно заключила Биара, отпустив его ладони.

Сгребши в охапку броню, она направилась в дом, размышляя на ходу о том, как же ей победить Хьюго. Не было сомнений в том, что раз он согласился, значит не верил в то, что девушке будет подобное под силу. Откровенно говоря, она и сама не шибко в это верила. Хьюго очень не хотел идти на Совет, а значит, будет сражаться с большим упорством, чем раньше. Все указывало на то, что на сей раз она прыгнула выше головы и поставила перед собой слишком высокую цель. Разве что…

Разве что она наконец взглянет правде в глаза: победить его в честном бою у нее не было никаких шансов. Он знал все ее приемы, потому как сам обучал им, а на то, чтобы придумать нечто новое, у Биары недоставало опыта и умений — как сказал сам дракон, в отличии от нее, он тренировался всю свою жизнь.

Значит, следовало пойти на уловку. На откровенное жульничество девушка не была готова — только не против Хьюго — но вот что касалось маленькой хитрости… Если бы ей только удалось уравнять шансы, так чтоб сражение хоть сколько-то было на равных…

Биара поднялась на верхний этаж, к их спальне. Здесь же находился ее рабочий стол, заваленный множеством толстых книг и фолиантов. Она задумчиво взяла один из них, пролистнув несколько страниц. Те отозвались тихим шелестом тонких страниц, испещренных мелкой витиеватой письменностью.

Этот день обещал быть невероятно долгим.

Часть II

Солнце лениво продиралось сквозь тучи, изредка освещая мягким золотистым сиянием небольшую полянку за домом. Трава здесь была сильно вытоптана, а деревья неподалеку, укрывающие за собой их убежище, тихо перешептывались.

Биара в последний раз провела рукой вдоль жилета с кармашками — не того, в котором она обыкновенно тренировалась, но тоже весьма прочном. Не желая вызвать подозрения или выказать волнение, она в очередной раз поправила наручи, мысленно призывая себя собраться. Это оказалось несколько сложней, чем казалось поначалу.

Настал день их тренировочного поединка. Накануне Биара провела все свободное время над книгами, пока руны перед глазами окончательно не поплыли, а названия не перемешались в голове, слившись в единую неразборчивую путаницу. Она глубоко вдохнула, призывая себя к спокойствию и сосредоточенности. Если у нее и был шанс победить сегодня, то только находясь в исключительной собранности.

Хьюго стоял напротив, легко удерживая в руке меч. Биара задумчиво наблюдала за игрой света, плясавшего на светлом лезвии с темными гранями. Черная рукоятка уверенно лежала в его ладони — достаточно широкая для двуручного перехвата, но и отлично сбалансированная для одноручного оружия. В тренировках с ней он никогда не удерживал меч двумя руками, так как в этом не было совершенно никакой необходимости: Биара едва могла выдержать силу удара одной руки, что уж говорить о тяжелом размахе двуручного оружия.

Она подняла глаза выше, на самого владельца. Хьюго ответил ей вопросительным взглядом, улыбнувшись краешком губ.

«И впрямь, до безобразия привлекателен — особенно в битве» — подумала она, чувствуя приятное тепло в груди.

Одно удовольствие следить за тем, как Хьюго сражается на мечах. В эти моменты было видно, что он действительно находится в своей стихии — Биара могла хоть бы и вечность наблюдать за его точными, плавными движениями и тем, как он безукоризненно разметает врагов. И впрямь — зачем нужна магия, когда умеешь сражаться столь искусно? Ей о подобно мастерстве оставалось лишь мечтать… и продолжать упорно тренироваться.

Она мельком взглянула на темный, слегка щербатый клинок своего фальчиона. Оружие отлично лежало в руке, было не слишком тяжелым и чудесно справлялось с быстрыми атаками — как колющими, так и режущими. Прелестный выбор, особенно когда приходится противопоставлять силе противника свою ловкость и скорость.

Ее главная проблема заключалась в том, что медлительным Хьюго определенно не являлся. Совершенно никаким преимуществом против него Биара не обладала: за его плечами были годы опыта, сила, габариты и завидная скорость. Единственное, что могло прийти ей на ум из того, чем можно было воспользоваться: меньшие размеры, от которых не было толку, если ты не обладал быстрой реакцией.

— Знаешь, насчет нашего вчерашнего уговора, — отозвался Хьюго, прервав ее размышления, — я запоздало понял, что ничего не получу, если ты проиграешь. Это кажется несколько нечестным.

— И что же ты хочешь получить взамен на мое поражение? — поинтересовалась Биара, стремясь скрыть за улыбкой волнение от предстоящей схватки.

— Откровенно говоря, я понятия не имею, что загадать.

— Например, всю последующую луну приготовление еды целиком и полностью на мне? — предложила девушка, выбирая нужную для сражения дистанцию.

— Не-ет, это слишком скучно, — протянул он, покрепче сжимая рукоять меча на случай, если Биара решит неожиданно напасть. — К тому же, тогда мы рискуем умереть с голоду, — сказав последнее, он задорно ей подмигнул.

— Не так уж и плохо я готовлю, — обиженно отозвалась Биара. — Раз ты такой грубиян, у тебя только один взмах на то, чтобы придумать свое условие, после — начнем сражение.

— Вот незадача… Ладно, тогда давай так: если проиграешь, то… никогда больше не будешь приставать ко мне с просьбой обучить тебя эльфийскому.

— Да чем же тебе так эльфы не угодили?

— И этот вопрос тоже перестанешь мне задавать.

— Ладно! — раздраженно фыркнула девушка. — Договорились. Теперь мы можем начать?

Хьюго улыбнулся в ответ, приняв защитную стойку. Биара замерла, готовая к любому повороту событий. Обычно она никогда не начинала схватку: первое и главное правило, которому он ее обучил, гласило «Никогда не атакуй первой». Девушка исконно его придерживалась, терпеливо выжидая, пока Хьюго не сделает первый шаг.

На этот раз все было несколько иначе. Не дожидаясь мгновения, когда он затянет ее в бой, Биара выполнила пируэт, вложив в удар больше силы. Это был не самый удачный и полезный прием: ни потраченная на него энергия, ни время не стоили того, учитывая, как легко Хьюго ушел от атаки. Впрочем, прием этот носил несколько иную цель.

Во взгляде противника промелькнуло сомнение: ее поступок его удивил и вызвал подозрение. Он атаковал в ответ, заставив Биару перейти в защиту и уворачиваться. От нее не ускользнуло то, как Хьюго стал внимательней следить за ее движениями — он определенно заподозрил что-то после того, как она атаковала первой. Девушка не спешила развеивать его сомнения, изредка исполняя странные, совершенно неуместные приемы и атаки, тем самым желая его еще больше запутать.

Полностью сосредоточив внимание противника на битве, она хотела усыпить его бдительность, заставив думать, что весь ее план заключается в дешевых приемах на подобии финтов-обманок и прочего аматорства.

Спустя пару взмахов Хьюго решил, что полностью раскусил ее тактику, а потому произнес:

— Ты ведь понимаешь, что хоть я тебя и люблю, поддаваться в этой битве не стану?

— Ни на что другое я и не смела рассчитывать, — отозвалась Биара, стараясь не сбить дыхание.

Он был отвлечен и уверен в том, что предугадал ее замысел. Значит, настало самое время действовать. Ударив наотмашь и заставив парировать атаку, Биара резво поднырнула под его правую руку, все еще занесенную для блока. Пользуясь долей мгновения, что ей подарило замешательство Хьюго, она запустила левую руку в один из карманов, достав оттуда пригоршню перетертых в мелкий порошок трав. Едва он обернулся, как она швырнула все прямиком ему в лицо и попыталась сделать подсечку.

Стоило отдать должное, Хьюго почти что не растерялся. Неимоверно быстро он отскочил, не позволив ей воспользоваться ситуацией, и свободной рукой протер лицо от неприятно пахнущего порошка.

— Грязный прием, — прокомментировал он, безрезультатно пытаясь избавиться от мелкой крошки, что так и норовила забиться всюду: в глаза, рот и нос.

— Всего лишь небольшая уловка, — отозвалась Биара, не давая ему времени на то, чтобы прийти в себя, повторно атаковав и попытавшись выбить меч из рук.

— Не скажу, что она очень уж тебе помогла.

Окончательно придя в себя, Хьюго начал сражаться в полную силу. Перехватив меч обеими руками, он атаковал ее с полуоборота. Биара легко увернулась, не повременив контратаковать. Вместо более безопасного удара наискось, она выполнила рисковый выпад, вытянувшись в атаке и перенеся в нее большую часть своего веса. Этот удар было сложно отбить, а потому Хьюго был вынужден отскочить от черного зубчатого лезвия. Он отпрыгнул, но впервые что-то пошло не так, как обычно. Во время приземления его левая нога на мгновение вздрогнула, будто бы потеряв опору. Хьюго нахмурился, чувствуя легкую дезориентацию.

От Биары не скрылось его замешательство. Стрелой она устремилась вперед, поочередно атакуя и отскакивая, постоянно меняя позицию, будто бы танцуя вокруг своего противника. Хьюго успешно отбивал ее атаки, но чем больше она крутилась, вынуждая его поворачиваться вслед за ней, тем сложней было удерживать равновесие и контролировать свои движения. Мир вокруг плясал, будто бы вслед за самой Биарой. Он понимал, что следует остановить это и выйти из той ловушки, в которую она его заключила, однако совершенно никакой возможности для этого соперница не предоставила.

В определенный миг Хьюго запоздал: сбоку прилетел удар по кисти, выбивший меч, а сразу же за этим лезвие фальчиона оказалось рядом с его шеей. Он прикрыл глаза, пытаясь вернуть телу равновесие, но даже без вздрагивающей картинки перед ним, в голове все еще царил туман.

Фальчион отдалился, вместо него он почувствовал на руке крепкую хватку Биары. Она мягко потянула его куда-то в сторону. Спустя взмах Хьюго понял, что девушка заботливо усадила его на лавочку у стены.

— Не скажу, что это такая уж честная победа, — наконец произнес он, протирая глаза. Биара протянула ему кусок чистой, немного влажной ткани, которую она, как бы невзначай, оставила перед битвой на лавочке.

— Боюсь, в данной ситуации это был мой единственный шанс. Раз умение и опыт пока не позволяют сражаться с тобой на равных, то почему бы не прибегнуть к легкой хитрости?

— Мне стоило догадаться, — вздохнул он, рассматривая оставленный на тряпке след от зеленоватого порошка. — Что это было?

— Немного зореночи, немного корвирра, самая малость уллы и красного плюща. Не волнуйся, все в маленьких дозах, так что побочные эффекты должны пройти в течении ближайшей сотни взмахов.

— Так вот почему ты провела вчера весь день за книгами…

— Это было непросто, — вздохнула Биара, опустившись рядом с ним и крепко обняв. — Пришлось импровизировать, пытаясь создать из уже имеющихся трав нечто, вызывающее легкую дезориентацию, но при этом безопасное и непродолжительное.

— Гильдия воров и мошенников плачет по тебе горькими слезами.

— Не приукрашай — я попросту выровняла шансы.

Она на некоторое время замолчала.

— Это ведь все еще… считается за победу?

— Боюсь, что так, — Хьюго слегка улыбнулся. — В конце концов, сам виноват. Следовало ожидать чего-то подобного. Ничему история с разбойниками у Брагге меня не научила.

— Брось, против тебя я не стала бы применять что-то столь же неприятное, как против тех бандитов, — рассмеялась Биара. — Однако тебе следовало помнить, что хоть я тебя и люблю, но поддаваться не собираюсь — даже если придется прибегнуть к не до конца «честному» поединку.

Хьюго хмыкнул, отложив полотенце и пытаясь привести мысли в порядок. Действие трав понемногу стало отступать, но легкое головокружение все еще присутствовало. Поступок Биары не слишком его огорчил. Конечно, оказаться под действием ее снадобий было неприятно, но вопреки всему, внутри он почувствовал прилив гордости. По крайней мере, это позволило в лишний раз убедиться в том, что она умеет за себя постоять.

— Значит, дальше мы держим путь к скалам Совета? — отозвалась спустя некоторое время Биара.

— Похоже, что так, — обреченно вздохнул Хьюго, наконец обняв ее в ответ. — Но имей в виду: на сам Совет ты не отправишься и будешь наблюдать за всем издалека.

— Стесняешься меня? — сощурила глаза она, шутливо пихнув его в бок.

— Скорее, стесняюсь за остальных драконов. Поверь, далеко не все они столь же благосклонны к людям и очаровательны, как я.

— А ты, значит, очарователен? — удивленно переспросила Биара.

— Был до этого момента. Теперь придется стать угрюмым и злым, как и подобает дракону — иначе с тобой не мне не выжить.

Он хотел добавить что-то еще, но девушка прервала его крепким поцелуем, вызвав еще большее головокружение в мыслях. Когда она наконец отстранилась, Хьюго подметил:

— Ты ведь помнишь, что на мне все еще могут быть остатки твоего снадобья? А это значит, что…

— Вот же проклятье! — воскликнула Биара, осознав свою ошибку. Она подскочила, принявшись отплевываться, временами прерываясь на ругательства: — Тысяча демонов! Проклятье Бездны! Двенадцать тварей Равилион!!!

Хьюго долго мучился со смеху, а заметив, как поступь ее стала менее уверенной, знаменуя тот факт, что часть зелья все же попала внутрь и начала действовать, он впервые задумался о том, что такое понятие, как «справедливость», вполне может существовать в этом мире.

Черная тень

Часть I

2330 год со времен Катаклизма

Лес загадочно шептался за ее спиной, изредка покачивая кронами и осыпая к низу золотистую пыльцу. Воздух вокруг был пропитан зеленью и росой, которую упорно собирала вся ее одежда по мере того, как она все дальше и дальше углублялась в кусты в поисках нужного растения. Над головой Биары возмущенно пищали мошки, так и норовя залезть под рубашку и искусать. Время от времени ей приходилось раздраженно отмахиваться, когда самые настырные из них лезли в глаза, мешая в поисках крохотных сине-лиловых колокольчиков.

— Долго тебе еще? — раздался за ее спиной скучающий голос Хьюго. — Тут полным-полно насекомых, большая часть которых неприятно грызется.

«Да неужели?» — раздраженно подумала девушка, смахнув с лица очередную мошку, едва не угодившую ей в глаз.

— Что бы ты там не искала, я надеюсь, оно стоит моих искусанных рук.

«Будешь отвлекать, не приготовлю отвар, чтобы эти самые укусы прошли».

Биара полезла еще дальше, досадно шипя каждый раз, как руку жалил случайный побег крапивы или в ладонь впивалась острая шишка. Буйные кусты смыкались над ее головой, не желая пропускать к земле солнечные лучи. После того, как она отодвинула очередной побег зореночи, на глаза попалось нечто крохотное и округлое, нежно-голубого окраса.

— Есть! — торжествующе выкрикнула Биара, подползя ближе.

Пара крохотных стебельков покачнулась, когда она раздвинула жесткие стебли зореночи, укрывавшие под собой колокольчики. Удовлетворенно улыбнувшись, девушка достала из-за пояса грубую перчатку. Осторожно сорвав с ее помощью все найденные стебельки и поместив их в толстую стеклянную колбочку, прикрепленную к специально пришитым петлям на поясе, она плотно закупорила находку и поползла обратно.

Чаща вокруг ничуть не изменилась, продолжая заискивающе шептать и покачиваться. Хьюго стоял там же, где она его и оставила, небрежно прислонившись к неровному ясеневому стволу. Кожаный жилет и черный эфес меча были, как обычно, при нем. Он скучающе оглядывался вокруг, пока Биара наконец не вылезла из кустов.

— Нашла, что искала? — поинтересовался дракон, отмахиваясь рукой от роя мошек над головой.

Вместо ответа девушка гордо продемонстрировала округлый пузырек с заключенными внутри стебельками, увешанными сине-лиловыми колокольчиками.

— И что же это такое?

— Эльфы прозвали их «слезами единорога». Невероятно редкий вид колокольчиков, что растет лишь в южной части Нивнель-аб-Торук.

— А их необычность заключается в..?

— Это одно из самых ядовитых растений, — бодро разъяснила Биара, закрепив колбу обратно на поясе.

— Вот оно что, — недоверчиво протянул Хьюго. — И тебе оно нужно потому, что..?

— Яд можно превратить в лекарство, если уметь рассчитать дозу и правильно его приготовить. Из того количества «слез», что я собрала, можно создать снадобье, способное излечить тяжелое воспаление легких у трех взрослых или пятерых детей.

— Убедила, — вздохнул он, возвращаясь к тропе, с которой они сошли десяток взмахов ранее. — Пойдем, осталось пройти всего ничего.

Биара резво устремилась за ним, а когда догнала, то взяла под руку. Так они преодолели еще сотню взмахов, о чем-то отвлеченно болтая. По мере их пути, дорога впереди вела все выше и выше, а холмы плавно переросли в невысокую гору. Деревья здесь росли под уклоном, упорно цепляясь корнями за теплую землю. Легкий ветерок принес с собой запах камня, речной воды и диких цветов. Снедаемая любопытством Биара ускорила шаг, желая поскорей добраться до вершины и узнать, что же ждет ее там, за сплошной стеной из темно-зеленых деревьев и высоких синеватых чащ.

— Ты ведь помнишь наш план? — уточнил Хьюго, слегка притормозив ее касанием руки. — Пока я отправлюсь на Совет, ты будешь сидеть в роще на вершине, наблюдая за всем издалека и не привлекая к себе лишнего внимания.

— Ну как же я могла забыть о том, что возлюбленный стесняется меня перед остальными? — с наигранной печалью протянула Биара, прикрыв глаза ладонью. — Стыд и позор!

— Глупая маленькая травница, — проворчал он, сгребши ее в охапку и слегка приподняв над землей. — Я уже говорил, что драконы не любят, когда на их собраниях присутствуют люди — незачем зря их провоцировать.

— Ну, разумеется, — усмехнулась девушка.

Оказавшись на одном уровне с его лицом, она не повременила этим воспользоваться, одарив Хьюго нежным поцелуем. Вновь стоя на ногах, Биара спросила:

— Как долго будет длиться этот Совет?

— Зависит от количества проблем, которые старейшины захотят обсудить. В лучшем случае день, в худшем — несколько. Как бы там ни было, я вернусь вечером, так что не беспокойся: ночевать одной в лесу тебе не придется.

Земля под ногами стала помалу выравниваться, и чем ближе они выходили к вершине, тем легче становился подъем. Наконец ровная трава под ногами вытеснила скользкие сухие иголки, а за стеной деревьев впереди стали угадываться очертания долины. Не в силах удержаться, Биара подбежала к ним, едва сдержав восхищенный вздох.

Внизу раскинулась величественная долина, состоящая из скал, усыпанных множеством драгоценных камней в виде драконов. Их чешуя ярко сверкала на солнце, отражая ввысь всевозможные оттенки, которые только можно было себе вообразить. Внизу, меж серых утесов, протекала юркая речка, а в самом центре возвышался острый выступ, на котором должен был находиться тот, кто держит речь. В лицо ей ударил ветер, принеся с собой сильный запах трав и цветов, что росли у реки и меж трещин в скалах, вызвав приступ легкой тошноты.

— Выглядит впечатляюще? — поинтересовался Хьюго, став неподалеку.

— Еще бы! Поверить не могу, что ты не хотел вести меня сюда, вынудив искать обходные пути и придумывать, как же победить тебя в той глупой схватке.

— Не то, чтобы победа твоя была до конца честна, — подмигнул он.

— Сути не меняет, — сказав это, она отвернулась от долины, пытаясь отвлечься от дурманящего запаха цветов.

Хьюго истолковал ее жест по-своему.

— Думаю, это вполне неплохое место, чтобы наблюдать за всем издалека, — сказал он, осматривая полянку.

— Да, выглядит отлично, — отозвалась девушка, устало опустившись на землю и облокотившись о толстый ствол ближайшего дуба. — Подашь мои записи?

Он снял с плеча вещмешок, что нес все это время, и опустился рядом с ней. Биара деловито достала из закромов сумки дневник в мягком переплете, подхваченный кожаным ремешком, и раскрыла на закладке в виде сушеного листа дерева мипур. Бежевые страницы приветственно зашелестели. Выудив из потайного кармашка в обложке графитовый стержень, она принялась поспешно записывать любопытные наблюдения и виды растений, что сумела обнаружить за сегодняшний день. Перенеся на бумагу все свои заметки, девушка принялась быстро, немного неаккуратно делать наброски «слез единорога», время от времени сверяясь с растением из пузырька. Хьюго все это время с интересом наблюдал за ее стараниями, внимательно перечитывая записанное.

— Ты всегда пишешь очень поспешно, — прокомментировал он. — Разве подобные книги не надлежит вести аккуратными, затейливыми символами?

— Оставляю всю аккуратность на писарей, — проворчала Биара. — В отличии от них, я не переписываю чужие мысли, но записываю свои — мне нет дела до того, насколько мои руны неопрятны в сравнении с их работами.

— Будь по-твоему, — примирительно улыбнулся Хьюго.

Он неторопливо подтянул к себе сумку и достал оттуда хлеб и сыр, бережно завернутые в чистые полотенца. Еда немного зачерствела, так как последнее людское поселение на их пути попалось дня четыре тому назад, однако выбирать не приходилось — в странствии не было места кулинарным изыскам.

— Голодна? — участливо спросил он, протянув девушке наиболее мягкий ломоть хлеба.

Биаре было достаточно одного взгляда на еду, чтобы вновь почувствовать себя дурно.

— Спасибо, но я откажусь: как-то нет аппетита, — блекло отозвалась она, уткнувшись носом обратно в записи.

На сей раз ее мимолетная бледность не скрылась от Хьюго.

— Ты в порядке?

— Просто усталость, — вымученно улыбнулась девушка. — Обыкновенная усталость с дороги. Все здесь выглядит… как-то необычно, да и чувствуется совсем иначе. Но, спасибо за беспокойство, — она благодарно сжала его ладонь, снова улыбнувшись — на сей раз искренне.

— Вероятно, все дело в магии, которой в этих землях хватает с лихвой, — произнес Хьюго, неспешно поднимаясь. — Крепкий потенциал Нивнель-аб-Торук вкупе с магией тысяч драконов, что собрались в одном месте, могут оказывать странное влияние на неподготовленных к подобному существ.

— И много в драконах магии? — заинтересовано отозвалась Биара, отложив дневник и внимательно наблюдая за тем, как он осматривает лес вокруг на наличие следов диких зверей.

— Существ, связанных с энергией мира крепче драконов, я не знаю.

— Так значит, в тебе есть предрасположенность к магии? Почему же ты тогда не используешь заклинания?

— Если бы не магия, моего вида и вовсе бы не существовало. Ты ведь однажды читала какой-то бестиарий о моем виде, пытаясь доказать, что «дракон-оборотень» — название крайне нелепое.

— Оно действительно нелепое, и ты в этом со мной согласился! — весело сверкнула глазами девушка. — И то был не бестиарий, а трактат, целиком и полностью посвящённый как самим драконам, так и другим представителям драконидов.

— Такие книги обычно зовут бестиариями.

— Ты не ответил на мой второй вопрос, дракон-оборотень!

— Вот теперь это действительно звучит как оскорбление.

— Оно им и являлось.

Хьюго укоризненно покачал головой, отодвигая гибкий орешник ножнами и внимательно осматривая следы на земле.

— Так почему ты не умеешь колдовать? — повторила Биара, не намеренная так просто сдаваться.

— Я никогда не обучался магии.

— Отчего? Разве она не откроет для тебя новые возможности в сражениях и обыкновенной повседневной жизни?

— Магия не… — он на краткий миг запнулся. — …не заменит меча в битве.

— То есть не обучаться заклинаниям — твое сознательное решение?

— Можно и так сказать.

Биара задумчиво склонила голову, внимательно глядя на него. Новые вопросы вертелись у нее на языке, но вид Хьюго прямо указывал на то, что в данный момент говорить о магии он не намерен. Пожав плечами, она вновь раскрыла записи, принявшись критично изучать зарисовку найденных колокольчиков.

Спустя пару взмахов ее боковое зрение выцепило нечто неподалеку. Поначалу девушка подумала, что это тень, отбрасываемая притаившимся зверем, однако стоило лишь поднять глаза к подозрительному кустарнику, как темное пятно исчезло — совершенно бесшумно. Это заставило ее обратить внимание на тот факт, что Хьюго все еще продолжал внимательно осматривать чащу неподалеку. В душе зародился неприятных холодок страха.

— Обнаружил нечто странное? — негромко спросила она, приближаясь осторожным шагом.

— Я не уверен. Видишь этот след?

Он указал на сухую почву, усыпанную иголками, ветками и прочим лесным мусором. На ней были отчетливо заметны странные завихрения, напоминающие ни то следы ветра на озерной глади, ни то причудливые узоры на песке у морского берега.

— Их точно не могло оставить обыкновенное животное, — разъяснил Хьюго, не отрывая взгляда от странных следов. — Да и человек тоже.

— Лес вокруг выглядит обычно, — Биара окинула взглядом высокие поскрипывающие деревья. — Будь тут что-то зловещее, это сразу бы отразилось на птицах и растениях. Так ведь?

— Не знаю, — вздохнул он, наконец отвернувшись от странных следов и закрепив ножны обратно на поясе. — Прежде мне не доводилось видеть подобного, и это настораживает.

Она вновь осмотрелась, неумышленно опустив ладонь на рукоять фальчиона. После слов Хьюго окружавшая их чаща уже не казалась столь мирной и безопасной, как раньше. В голове тут же всплыло воспоминание о причудливой тени в кустах. Не желая поощрять в себе паранойю, Биара перевела взгляд на дракона, но он этого не заметил, внимательно высматривая что-то в темных кронах деревьев перед ними. Последовав его примеру, она уставилась на угловатые ветви с иглами, листьями и цветами, окрашенные в зеленые, серые и синие оттенки.

В одном месте, у кроны темно-зеленого кедра, тьма особенно плотно сгустилась, издали походя на обыкновенную тень. Поначалу ей показалось, что это была птица на подобии филина или сыча. Будто почувствовав на себе их взгляды, темное пятно оторвалось от дерева, промелькнув меж неровных стволов, пока бесследно не исчезло в лиственной чаще. Его движения никак не походили на те, что были присущи птицам.

— Знаешь, пожалуй, будет лучше, если ты все же составишь мне компанию на Совете, — медленно проговорил Хьюго, не отрывая настороженного взгляда от зеленых верхушек.

Биара не имела ничего против.

Часть II

Один мягкий взмах крыльев, и вот дракон уже плавно приземлился на щербатый камень одного из утесов. Биара ловко спустилась вниз, на сей раз умудрившись ни разу не порезаться об острые алые чешуйки. Оказавшись на земле, она тут же пораженно завертела головой, не в силах противостоять той волне восторга, что вызвало столь огромное количество драконов вокруг.

Чаще всего встречались красные, черные, зеленые и синие окрасы, но можно было встретить и более редкие цвета: золотые, белые, сиреневые, а также всевозможные их оттенки. Некоторые драконы обладали забавной крапинкой благодаря тому, что каждая их чешуйка становилась темнее к концу; были также те, у которых чешуя отличалась оттенками в зависимости от своего расположения, например, будучи немного светлей на морде и лапах (как у Хьюго). Но и встречались полностью однотонные драконы, не менее прекрасные, ибо чешуя их сверкала на солнце подобно россыпи драгоценных кристаллов.

Сколько Биара не пыталась заставить себя перестать глядеть по сторонам, ей этого так и не удалось сделать. Только когда глаза стали болеть от обилия множества ярких красок и отблесков чешуи, а шея затекла от того, что приходилось постоянно задирать голову, потому как почти все драконы были не меньше десяти хвосстов в высоту, она в последний раз пораженно вздохнула и обернулась к Хьюго. Спустя мгновение он уже стоял в человеческом облике, потому что иначе не мог заговорить с ней напрямую.

— Я отлучусь на некоторое время и попытаюсь отыскать своего давнего друга, Фальдугала. Побудешь пока здесь?

— Конечно! — с готовностью улыбнулась девушка, принимая из его рук увесистый вещмешок.

Ободрительно ей кивнув, он вновь принял свой второй облик и, легко оттолкнувшись, взмыл ввысь. Она некоторое время следила за его полетом, пока не упустила из виду среди множества других драконов в небесах. Опустив поклажу наземь, Биара деловито осмотрелась, не до конца зная, что же ей делать. Теперь, когда завороженность прекрасным видом на долину и обступавшие ее утесы прошла, она смогла более внимательно изучить то, что ее окружало.

Почти никто здесь не обращал на девушку никакого внимания. Все драконы шли мимо, целиком игнорируя хрупкого человека, находящегося неподалеку от них. Но были и такие, кто бросал откровенно недружелюбные взгляды, словно заметив у себя в доме надоедливое насекомое. Их узкие змеиные глаза, полные пренебрежения и гордыни, заставляли ее внутренне сжаться от неловкости и необъяснимого стыда.

Поймав на себе шестой такой взгляд, Биара окончательно поникла. Теперь она сполна осознала причину, по которой Хьюго желал оградить ее от подобного. Мысленно пообещав в будущем с большим вниманием относиться к его словам, она неловко обняла себя за предплечья, стараясь не поддаваться тревоге. Стало казаться, словно все это множество чешуи, крыльев и рогов давит на нее, заставляя чувствовать себя совсем уж маленькой и ничтожной.

Наверное, именно поэтому заметив небольшую группу человеческих фигур неподалеку, Биара недолго думая устремилась к ним, желая избавиться от той тяжести, что взваливало на нее присутствие драконов. Незнакомцы заметили ее приближение задолго до того, как она успела что-либо произнести. К ее удивлению, все шесть фигур оказались женщинами. К слову, весьма привлекательными.

— Приветствую, — произнесла девушка, выудив из своего арсенала самую доброжелательную улыбку. Это оказалось не так-то сложно, учитывая, что встреча с ними здесь, на Совете, невероятно ее приободрила. — А говорили, что драконы крайне не любят видеть людей на своем собрании.

Женщины не спешили отвечать ей взаимностью. Их лица оставались бесстрастными, а в глазах некоторых сквозило откровенное презрение. К ней приблизилась самая высокая из них, с прекрасными светлыми волосами, передние пряди которых были заплетены в длинную косу:

— Людям и впрямь здесь не место, — холодно проронила она.

Биара опешила, непроизвольно отступив на один шаг.

— Жалкие создания вертятся у наших ног в надежде заполучить хоть каплю могущества, — презрительно скривилась темноволосая женщина с острыми чертами и прекрасными глазами, похожими на два растопленных янтаря. — Уже успела отхватить себе долголетия? А быть может, тебе повезло получить колдовство?

Видя, как она непонимающе хмурится, женщины хищно засмеялись. Сказать, что Биара чувствовала себя глупо, значило не сказать ничего. Хуже всего было то, что она искренне не понимала, о чем они говорят и над чем потешаются. Светловолосая незнакомка, заговорившая первой, сделала еще несколько шагов к ней навстречу, замерев в угрожающей близости и пожирая злым взглядом.

— Оставьте наших мужчин в покое, жалкие вы ничтожества! — с ненавистью произнесла она. На долю мгновения ее зрачок вздрогнул, едва сузившись на змеиный манер.

«Драконы-оборотни» — поняла наконец Биара, не в силах оторвать взгляда от прекрасного лица, искаженного презрительной гримасой. Волнение пробирало до костей, заставляя тело едва вздрагивать от напряжения. Ей хотелось что-то ответить, не оставшись в долгу, однако нужные слова все никак не шли, а потому она продолжала молча стоять не месте, не зная, как реагировать. Помощь подоспела неожиданно.

— Оставь девочку в покое, Серанна, — произнес чей-то властный голос позади.

Все удивленно обернулись к новоприбывшей. То была невысокая женщина с густыми светлыми волосами, плотные кудри которых обрамляли худое лицо со сверкающим светло-зеленым взглядом. Незнакомка была намного старше Биары и остальных женщин, что нисколько не сказывалось на ее привлекательности, а уж тем более той уверенности, что ее окружала.

— Тебе какое дело, Норнес? — злобно ответила светловолосая, не спеша отступать от Биары. — С каких пор эти убогие создания тебе небезразличны? Или же ты провела так много времени среди них, что они стали дороже твоего собственного народа, колдунья? — в последнее слово Серанна постаралась вложить столько презрения, сколько это было возможно.

— Вы никогда не задумывались, что именно такое поведение может отпугивать «ваших мужчин», как вы сами же выразились? — невозмутимо произнесла Норнес, поправляя на руке тонкую перчатку из красного бархата.

Образ колдуньи говорил о спокойствии и величии. Разглядывая ее наряд, Биара на мгновение позабыла о том, кто она и что происходит вокруг. На незнакомке красовался утонченный камзол, выполненный из того же бархата, что и перчатки, но с вышитыми поверх золотой нитью узорами. На ее ровных плечах покоился плащ с драгоценной запонкой, а на ногах красовались высокие сапоги высотой до колена. Оставалось лишь молча поражаться тому воплощению силы и достоинства, что источал собой лик колдуньи по имени Норнес.

Не найдясь, что ей ответить, светловолосая пренебрежительно фыркнула, отдалившись от Биары. Переглянувшись между собой, женщины неспешно ушли, ни разу не обернувшись, будто девушка того совершенно не стоила.

— Благодарю, — выдавила она, все еще находясь в сильном замешательстве от произошедшего.

— Не бери в голову. Они неспособны примириться с тем фактом, что драконам-оборотням приятней компания человеческих девушек и эльфиек, чем представительниц своей же расы. Вместо того, чтобы заглянуть в себя и отыскать корень проблемы, они предпочитают шипеть и плеваться ядом. Крайне нелепо.

— Да-а, — протянула Биара, смущенно отведя взгляд.

Говорить о подобном с незнакомой колдуньей было крайне неловко. К счастью, Норнес также не горела желанием надолго оставаться подле нее.

— Впредь выбирай новых собеседников с большей осмотрительностью, — назидательно проронила волшебница прежде, чем оставить ее одну, растворившись в толпе мелькавших тут и там драконов.

Тихо выдохнув от облегчения, девушка покорно вернулась обратно к месту, где оставила походный вещмешок. Хьюго все еще было не видать, а потому она тяжело опустилась на сумку, наблюдая за происходящим уже без того восторга, что был вначале.

Долго ждать не пришлось: спустя пару десятков взмахов в небе мелькнул знакомый алый силуэт. Собрав в кулак самообладание, стараясь ничем не выдать изрядно подпорченного настроения, Биара спросила, едва его лапы коснулись земли:

— Сумел отыскать своего друга?

Чтобы ответить, Хьюго был вынужден принять человеческий облик.

— Фальдугала нигде нет — видимо, он благоразумно решил пропустить этот Совет.

— Два сапога пара, — хмыкнула девушка. — Так вот на чем строится ваша дружба: вы оба избегаете любопытных мероприятий?

— Мы оба недолюбливаем общество остальных, — хитро усмехнулся он.

— Это все объясняет.

Драконы вокруг них заропотали. Почти все развернулись к остроконечному уступу, на котором появился утонченный силуэт их черного сородича. Биара поднялась на ноги, пытаясь получше рассмотреть, но даже несмотря на то, что скалы перед ними опускались, благодаря чему драконы находились ниже, не преграждая ей обзор, разглядеть что-либо столь отдаленное оказалось крайне сложно.

Заметив ее старания, Хьюго обернулся драконом и опустил шею в пригласительном жесте. Биара не сразу сообразила, что должна была забраться на самый верх шеи, а не у ее основания, как когда она летела верхом. Осторожно взобравшись, цепляясь за шипы и чешуйки, на сей раз не миновав пары неприятных порезов, она оказалась на его макушке. Покрепче вцепившись в рога, чтобы не упасть, когда дракон встал по весь рост, девушка самозабвенно уставилась на представшие перед ней виды, полные каменных утесов с драконами. В самом низу извивалась река, подтачивая каменный берег.

Черный дракон вышел к самому краю уступа, и спустя миг в голове загудел его низкий, рокочущий голос, не лишенный высоких, смягчающих ноток, прямо указывающих на то, что их владелицей была самка.

— Приветствую, братья и сестры! — провозгласила она. — Меня зовут Ирлантаэ, и я буду вести для вас этот Совет. Испокон веков мы собирались, чтоб обсудить все происшествия и события, требующие нашего внимания, а быть может ивмешательства. Начнем, согласно обычаям, с проблем наименее значимых.

Некоторые из наших братьев уверены, что конфликт между королевством людей и царством гномов может с годами перерасти в нечто более существенное, положив начало войне. Известно, что пока доходит до торговых стычек и незначительных конфликтов на границах западных земель Драконьего Хребта — там, где пролегает грань между землями людей и гномов. Обе стороны настроены воинственно. Сообщают, что гномий царь не гнушается угроз о том, что его готовы поддержать сородичи, приплыв из самой Ностэрии, где, как известно, народ гномов обладает огромным влиянием и обширными землями в цепи Заоблачных гор.

Королевство в эти угрозы отказывается верить, продолжая подначивать деревни у границы, побуждая людей вступать в конфликты с гномами, убеждая их россказнями о том, что территория у подножья Драконьего Хребта принадлежит им по праву. В открытую король пока ситуацию не прокомментировал, предпочитая действовать в тени. Также стало известно, что…

Хьюго тяжело вздохнул, едва покачнувшись. Он терпеть не мог подобных речей, да и собраний в целом: политика никогда не затрагивала его интересов. Сочувственно улыбнувшись, Биара бережно провела рукой вдоль чешуек на его лбу, не будучи до конца уверенной в том, что Хьюго ощутит ее касание. Тем временем, голос черной драконихи в их головах не смолкал:

— …как обычно, вступать в конфликт драконы не станут. Единственное предупреждение, которое Совет может вам вынести: если дойдет до войны, держитесь подальше от Драконьего Хребта и гнездитесь как можно западней — ни к чему зря подвергать себя и птенцов риску со стороны мелочных двуногих с их несмолкаемыми амбициями.

Ирлантаэ, черная дракониха-старейшина, заговорила о затянувшихся зимах и тому, как эльфы отказали в помощи раненным драконам некоторое время тому назад. После она поведала о новых драконах, прилетевших с юга, и сказала пару слов о далеких государствах и их открытиях.

Речи шли и шли, а солнце все больше клонилось к закату. Умирая со скуки, Хьюго едва не зевнул, вовремя вспомнив о том, что на его голове сидела Биара. Он не мог заговорить с ней или хотя бы увидеть выражение лица девушки, но судя по тому, как она все чаще беспокойно возилась на месте, устало опираясь на его рога, стало понятно, что даже ей было тяжело слушать нескончаемый поток информации, по мнению Хьюго, совершенно бессмысленной.

Драконы кичились знаниями, провозглашая себя самыми мудрыми существами на свете. Хоть они никогда этого и не признают, однако именно с такой целью был создан Совет: для того, чтобы делиться сведениями, которые удалось собрать за три года, и создать иллюзию того, будто каждый дракон в мире знает все и вся.

Хьюго пренебрежительно фыркнул, тут же вызвав замешательство у Биары, завозившейся с двойным усердием. Решив, что она могла утомиться, он плавно опустил голову, позволив ей соскочить вниз. Одарив его усталой улыбкой, девушка села наземь, облокотившись о лапу. Хоть теперь Ирлантаэ была вне ее видимости, черный голос драконихи звучал все также отчетливо в мыслях всех, кто сидел на скалах.

— В завершение мы оставили главную новость, — провозгласила она, вызвав у него очередной раздражительный вздох.

Разумеется, все самое важное было напоследок: чтобы никто не оставил их Совет раньше времени, устав от унылых речей. Сидевшая у его лап Биара заинтересованно склонила голову.

— Наши братья сообщили о странной хвори, поразившей тех драконов, что проживали на юге отсюда.

Едва Ирлантаэ произнесла эти слова, толпа драконов тревожно встрепенулась. Хьюго прищурился.

— Болезнь забрала с собой жизни семерых драконов и четырех птенцов, — продолжила старейшина.

Драконы переглянулись между собой, а матери с детенышами навострили крылья, готовясь улететь. Видя их замешательство, Ирлантаэ поспешила уточнить:

— Хворь эта не заразна — до тех пор, пока вас не коснется Черная тень, которую многие кличут демоном из пустынь или же «мав-даккар», пожирающий магию.

На протяжении множества сотен лет на этих землях не было ни единого мав-даккар, однако похоже, каким-то образом тварь сумела пересечь реку Наур, и попасть к нам из далеких пустынь. Быть может, ее появление не случайно, но одно известно наверняка: черная тень невероятно опасна для тех, кто неразлучен с магией, а потому для драконов она несет одну лишь смерть.

Биара тревожно поежилась, видя то, какое волнение вызвали слова Ирлантаэ среди остальных. Она поднялась, не зная, чего ждать. Стоило только взглянуть на Хьюго, как опасения укрепились: он стоял, слегка оттопырив чешую и опасно сузив глаза. Девушка перевела взгляд на уступ и сидящую на нем черную дракониху.

— Как же нам защититься от черной тени? — вопросил один из драконов.

— Боюсь, что никак, брат, — отвечала Ирлантаэ. — Мав-даккар словно призрак — он создан из сил хаоса и пожирает всю магию, которую только сможет найти. Когти и клыки не способны достать его, а черная тень почти наверняка успеет заразить вас, чтобы после вытягивать всю магию, пока не осушит дочиста, тем самым убив. Держитесь подальше от южных берегов Наур, и…

Она не успела довершить фразу, так как среди толпы раздался встревоженный рык и возня. Кто-то зашипел, некоторые грозно вздыбили чешую и изготовили когти. Матери поспешили укрыть под крылом детенышей, а отцы грозно оскалились. Почти все драконьи головы были повернуты к острому уступу одной из скал, слишком отвесному, чтобы на нем мог кто-то удобно разместиться.

Биара не сразу смогла понять причину, столь насторожившую окружающих, пока тьма не вздрогнула. Вначале ей показалось, что она видит огромного волка: девушка готова была поклясться, что на долю мгновения тень приняла облик массивной волчьей головы и двух передних лап. В следующий миг темная дымка взвилась ввысь, походя на клубящееся облако с густой, непроглядной сердцевиной.

Драконы встрепенулись, запаниковав. Некоторые взмыли ввысь, желая улететь, остальные прижались к земле, воинственно шипя. В сторону тени полетело несколько огненных залпов. Тварь без труда увернулась, двигаясь быстро, но плавно. Биаре вновь показалось, что она видит очертания волка.

Поняв, что ситуация приняла опасный оборот, а толпа вокруг стала неконтролируемой, куда ни попадя размахивая хвостами и когтями, Хьюго недолго думая навис над девушкой, заслонив ее крыльями. К этому времени тень взметнулась к низу, опьяненная столь огромным количеством магии, которую можно было поглотить. Послышался испуганный рев и шипение. Мав-даккар ринулся меж гущи клыков и чешуи, пролетая всех насквозь, нисколько не реагируя на попытки драконов его атаковать.

Пронёсшись мимо первого ряда жертв, черная тень взмыла ввысь. Осознав свою всецелую беззащитность перед врагом, драконы кинулись врассыпную. Хьюго бросил быстрый взгляд по сторонам. Совершенно никакой возможности улететь не было, даже схвати он Биару в лапы. В уши бил хлопот сотен крыльев, небес почти не было видно от множества драконов, пытающихся спастись от черной тени.

Поднявшийся хаос смутил мав-даккар, а потому он решил убраться, забрав напоследок еще несколько жизней. Плавно огибая летящее в него пламя, что хоть и не ранило, но доставляло некоторые неудобства, тень заново ринулась вниз, проносясь сквозь вывших от страха жертв.

Биара не видела почти ничего вокруг. Она стояла между передних лап дракона, крылья которого почти полностью скрывали от нее окружающий мир. Шум вокруг больно колотил по ушам, а воздух едва ли не жалил от того напряжения и страха, что в нем витал. На крошечном клочке неба, который она способна была разглядеть, промелькнули уже знакомые дымчатые очертания. Совсем рядом раздался испуганный визг, а Хьюго пошатнулся, отступив на несколько шагов.

Вновь оказавшись под открытым небом, девушка лихорадочно завертела головой, пытаясь отыскать мав-даккар. Все, что она успела заметить, это крохотный клочок тени, юркнувшей за деревья по северную сторону долины — как раз в том месте, где они сидели прежде, чем прибыть на Совет.

Драконы вокруг встревоженно переговаривались между собой. Она не была способна услышать их разговоры, но чувствовала тот ропот и волнение, что исходили от них. Ряды драконов сильно поредели: некоторые улетели, пытаясь скрыться от черной тени, другие сбились в кучки или наоборот, отдалились от остальных. Особенно выделялись среди них те, кто напряженно стоял или лежал, зачастую неподалеку друг от друга — жертвы мав-даккар. К некоторым из них опасливо приблизились друзья, настороженно осматривая.

Биара сжала кулаки, чувствуя сильную дрожь вдоль всего тела. Она растерянно обернулась к Хьюго, желая переговорить и услышать его мысли о произошедшем, но слова застряли в горле, стоило лишь взглянуть на него: дракон напряженно замер, растеряно глядя перед собой, будто бы прислушиваясь к чему-то.

— Хьюго? — неуверенно позвала она, сделав несколько шагов навстречу.

Встрепенувшись, он взглянул на нее, после приняв человеческий облик. Это оказалось не наилучшей идеей, потому как сразу после этого он пошатнулся, схватившись за левое плечо. Биара мгновенно оказалась рядом, встревоженно спросив:

— Что произошло?

— Я не уверен… — слабым голосом ответил он, все еще придерживаясь за левое предплечье.

Не задавая лишних вопросов, она деловито закатала его рукав, пытаясь отыскать причину странного самочувствия. Ответ нашелся довольно быстро: уже на уровне локтя на его коже появились странные черные прожилки, проступающие откуда-то изнутри.

— О нет… — прошептала она, окончательно сложив все воедино. — Этого не может быть… Хьюго, прошу, скажи, что он тебя не коснулся! — Биара едва ли не умоляюще уставилась на него, заранее осознавая бестолковость своего вопроса.

Дракон попытался ободрительно ей улыбнуться, но так и не смог, скривившись от боли. Черные линии на его руке разрослись, вытянувшись на подобии переплетенных корней или веток. Биара почувствовала громкую, едва ли не болезненную пульсацию в висках.

«Этого не могло произойти, не могло…» — мысленно твердила она, глядя расширенными от страха глазами на жуткие черные полосы, напоминающие болезненные прожилки.

«Когти и клыки не способны достать его, а черная тень почти наверняка успеет заразить вас, чтобы после вытягивать всю магию, пока не осушит дочиста, тем самым убив» — прозвучали в ее голове мрачные слова Ирлантаэ. Она чувствовала, как отчаяние медленно заполняет ее душу изнутри, отметая одну за другой мысли о том, что от черной тени можно спастись.

Биара обернулась, будто бы желая найти поддержку или услышать обнадеживающие слова о том, что все не так уж плохо. К сожалению, тут ее также ждало разочарование: драконы вокруг либо глядели сочувственно, либо точно так же отчаянно склонились над другими пострадавшими. Еще никогда в жизни она не чувствовала столько безысходности и одиночества, как в эти бесконечно долгие мгновения.

Часть III

— Черная тень опасна лишь для тех, чья жизнь тесно связана с магией, — произнесла высокая рыжеволосая женщина. — Мав-даккар целиком создан из темной маны. Он заражает своих жертв, чтобы после вытягивать их магию, подпитываясь ею. До сих пор не было изобретено ни единого заклятия, которое могло бы остановить его.

— Неужели совершенно ничего сделать нельзя? — отчаянно вопросила Биара, со слезами глядя на друидессу по имени Гербéра.

Она также была драконом-оборотнем, хоть и жила в эльфийских лесах, обучаясь магии, пока не вступила в Круг друидов, получив благословение самой Аривии. Как и все колдуны Круга, Гербера отлично зналась на искусстве целительства, а потому не раздумывая взвалила на себя присмотр за теми, кто оказался заражен черной тенью.

— Единственный способ, который мне известен: найти и убить мав-даккар, — сочувственно вздохнула Гербера. — Если не будет кому вытягивать магию из жертв, она со временем вернется в их тела. К сожалению, зачастую мав-даккар сложно выследить, а времени на это невероятно мало. Чем меньше магии в зараженном, тем скорей она кончится, унеся вместе с собой и жизнь.

— Сколько времени у нас есть на то, чтобы отыскать это существо? — тихо спросила Биара, обернувшись на Хьюго.

Всех пострадавших разместили рядом с рекой, неподалеку от берега. Больше десятка драконов бессильно лежали, пока вокруг них хлопотало несколько друзей или родных. У некоторых черные линии тянулись от морды, у других от лап или туловища. Один лишь Хьюго выделялся из-за того, что принял свой человеческий облик, и сидел, тяжело прислонившись к скале. Рукав левой руки был полностью отрезан, обнажая страшные темные прожилки, почти полностью закрывшие кожу на плече, расползаясь все дальше, успев к этому моменту достигнуть кисти.

— Пока что мне сложно дать ответ на этот вопрос, милая. Думаю, у твоего избранника есть в запасе несколько дней, хотя тот факт, что он решил сменить облик после заражения, значительно сократил его запас магии. У детенышей дела обстоят намного хуже, — Гербера сочувственно взглянула на пару драконят, жалобно поскуливающих на земле.

Над каждым из них склонилась убитая горем мать, не знающая, как ей облегчить страдания своего детеныша. У одного черные линии расползались на уровне шеи, а второму удар тени угодил прямиком в грудную клетку. Отвратительные щупальца тянулись все дальше и дальше, обесцвечивая под собой чешую птенцов.

— Я отправлюсь на поиски мав-даккар, — произнесла Биара, решительно сжав рукоять фальчиона. — Скажи только, как его убить.

— Солнце почти опустилось за горизонт, — задумчиво произнесла друидесса, глядя на небо. — В потемках черную тень не сыскать. Придется обождать ночь.

— Но мы теряем время!

— А если отправитесь сейчас туда, где бродит мав-даккар, сокрытый ночью, то прибавите ему лишних жертв. Тебе нечего боятся, ведь без магии ты не представляешь для него никакого интереса, но вот остальные, что отправятся с тобой, подвергнут себя ненужному риску. Вряд ли в одиночку ты сможешь что-либо обнаружить в непроглядной чаще ночного леса.

Друидесса замолчала, задумчиво глядя на зараженных.

— Послушай, милая, — произнесла она погодя, немного смягчившись, — я понимаю твой страх. Невмоготу бессильно ждать, глядя на то, как умирает близкий человек, но временами обстоятельства бывают сильнее нас. Обещаю, эта ночь не пройдет даром: мы отыщем оружие против мав-даккар и соберем тех, кто будет готов пойти с тобой в охоту на черную тень.

Убить его можно лишь при помощи той же темной магии, из которой он состоит, однако ни одного чернокнижника среди нас нет и отродясь не было — драконам темная мана недоступна. Наш единственных выход — оружие из теоникса, редкого металла, способного нейтрализовать любую магию, как светлую, так и темную. Если пронзить сердцевину мав-даккар стрелой или копьем с теониксовым наконечником, это должно уничтожить его.

— И где же нам взять такое оружие?

— Думаю, в сокровищнице Совета должна была заваляться пара подобных изделий.

Поймав на себе удивленный взгляд девушки, Гербера пояснила, подмигнув:

— А ты думала, истории о драконах и их сокровищах — миф?

— До этого момента, — вздохнула Биара, не в силах разделить энтузиазм друидессы.

Тревога за жизнь Хьюго пожирала изнутри, не оставляя места для теплых эмоций. Заметив полную опустошённость собеседницы, Гербера положила руку ей на плечо, попытавшись приободрить:

— Надежда небольшая, но она все же есть. Не все из них располагают такой роскошью, — ее взгляд вновь остановился на драконихах, сидящих над вздрагивающими детенышами. — Мне пора. Слишком многие нуждаются в помощи, а драконы никогда не слыли своим альтруизмом и сопереживанием к остальным, пускай даже себе подобным.

— Спасибо за все, Гербера, — тихо произнесла девушка.

Друидесса кивнула, после чего стремительно направилась к стонущим детенышам. Биара опустошенно проводила взглядом ее высокий, статный силуэт, слегка размытый наступавшими сумерками. Свободные одежды — льняное эльфийское манто и широкие, почти необъятные штаны — таинственно колыхались от уверенных шагов, немного походя на размытые края тени, которую девушка видела этим днем. Покачав головой, силясь отогнать неприятные воспоминания, она направилась к Хьюго.

— Судя по твоему жизнерадостному выражению, все не так уж плохо, — вяло пошутил он, когда девушка приблизилась.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она вместо ответа, опустившись на колени и взяв его за руку, обезображенную черными прожилками.

Чем дольше Биара изучала страшные темные полосы, будто бы отнимающими его у нее, тем сильней становилась ноющая боль в груди. Хоть ладонь пока еще не была затронута болезнью, она оказалась невероятно холодной.

— Бывало и хуже, — соврал Хьюго, сумев выдавить из себя улыбку, пускай и несколько вымученную. — Что сказала целительница?

— Нужно убить мав-даккар, и тогда все вы будете спасены, — она попыталась вложить в голос столько бодрости, сколько смогла найти в себе. К сожалению, отыскать удалось не очень много.

— Понятно.

Было несложно догадаться, что он не верил в успех данной затеи. Биара долго смотрела на него, пытаясь подобрать те слова, что могли бы ободрить как Хьюго, так и ее саму, но за каждым разом все они вытеснялись страхом и отчаянием. Подобно коршунам, эти темные мысли подлетали, затмевая своей чернотой все хорошее. Что, если она не успеет? Что, если они не найдут мав-даккар? Что, если… Хьюго умрет? В определенный момент она была уверена в том, что сердце ее разорвется от страха потерять его навсегда. Биара не заметила, как лицо залили слезы: тихие, почти что бесшумные.

Наступила полная темнота, подсвечиваемая лишь парой костров, да щербатым огрызком спадающей луны. Он не мог разглядеть ее слез, но похоже, и без того сумел обо всем догадаться. Его здоровая рука нежно опустилась на ее плечо, притянув к себе. Ощутив щекой мягкую ткань рубашки, Биара запоздало пришла в себя, вырвавшись из того круговорота страха, куда ее затащили собственные мысли.

— Прости, — тихо произнесла она, вытирая слезы. — Ты не должен меня утешать, это… неправильно. Не я здесь… — она запнулась.

— Не ты здесь умираешь? — хмыкнул Хьюго. Хоть Биара была неспособна рассмотреть в темноте его лица, она не сомневалась в том, что он улыбается. — Поверь, малыш, я в утешении не нуждаюсь. А вот лишний повод тебя обнять не может меня не радовать.

— Глупый чешуйчатый, — пробормотала она, не в силах сдержать слабой улыбки.

Как ни странно, этот краткий разговор сумел вернуть ей крупицы бодрости и надежды, в которой она так нуждалась. То была спасительная соломинка, чтобы не кануть в пучину отчаяния, в которую она едва не угодила несколькими взмахами ранее. Глубоко вздохнув, возвращая себе самообладание, Биара отстранилась, решительно сказав:

— Утром я отправлюсь на охоту за черной тенью вместе с остальными.

— Ну уж нет — я не позволю тебе подвергаться такой опасности.

— Во-первых, разрешения я не спрашиваю. Во-вторых, в отличии от остальных, для меня мав-даккар представляет наименьшую опасность: во мне магии отродясь не было, а значит черная тень в мою сторону даже не взглянет.

— Все равно это рискованно. Слишком мало известно об этих существах, чтобы судить наверняка, а потому…

— Хьюго, — нежно, но решительно прервала она его, — все будет в порядке. Гербера знает, как убить мав-даккар. Уже сейчас они ищут в сокровищнице нужное для этого оружие. Кроме того, я буду не одна.

Он вновь хотел возразить, но отчего-то так этого и не сделал, бессильно выдохнув. Черная тень отнимала слишком много сил, вместе с тем вытягивая жизнь. Биара прислонилась к скале справа, так чтоб не тревожить зараженную руку, и бережно обняла, позволив удобно на себя опереться.

Так они и уснули. Сон был хрупким и обрывчатым. Даже во сне яд мав-даккар продолжал поглощать магию Хьюго, распространяясь все дальше и дальше. Биара то и дело пробуждалась от слабых вздрагиваний вдоль его тела, когда щупальца черной тени становились длинней. Не в силах никак помочь, ей оставалось только крепче к нему прижиматься, давая понять, что она рядом.

На заре ее пробудило чье-то настойчивое касание. Открыв глаза, девушка увидела перед собой глубокие карие глаза Герберы.

— Пора, — шепнула друидесса.

Биара ответила сонным кивком, отчаянно потирая глаза. Целительница удалилась, оставив их наедине. Осторожно поднявшись так, чтобы как можно меньше тревожить Хьюго, она обошла его, желая осмотреть зараженную руку.

Зрелище оказалось не самым обнадеживающим. За ночь черные линии вытянулись еще дальше, простираясь до кончиков пальцев. Плечо почти полностью потемнело, приобретя жуткий темно-серый оттенок. Она осторожно отодвинула ворот рубашки, пытаясь оценить, как сильно распространилась болезнь. Черные линии достигали грудной клетки и уходили куда-то за спину. Биаре стоило больших трудов подавить тяжелый вздох, когда она отстранилась. Хьюго уже давно не спал, но похоже, у него почти не было сил, чтобы навязать ей беседу.

— Ты можешь ею двигать? Она… сильно болит? — тихо спросила девушка, кивнув на потемневшую, безжизненную руку.

Он поднял ее совсем невысоко над землей, но тут же скривился, бессильно опустив обратно. На второй вопрос Хьюго предпочел не отвечать, сделав вид, что не расслышал.

— Держись, — шепнула Биара, чувственно поцеловав его на прощание. — Я вскоре вернусь.

— Будь осторожна, — слабым голосом произнес он, провожая ее встревоженным взглядом.

Девушка приблизилась к друидессе, стоящей неподалеку. Только сейчас она заметила красивую ленту, вышитую эльфийским орнаментом, опоясывающую лоб и передние пряди женщины.

— Его рука будет в порядке, если… когда мы победим мав-даккар? — спросила она, покосившись туда, где лежал Хьюго.

— Все будет хорошо, — ободрительной улыбнулась ей Гербера. — Магия со временем вернется, позволив ему полностью восстановиться. К сожалению, такова суровая правда: существа, тесно связанные с маной, зачастую сильней тех, кто ей обделен, но она же является их слабостью — лишившись магии, волшебные создания будут обречены на гибель. Теперь же пойдем, я познакомлю тебя с остальными.

Они приблизились к двум мужчинам, что обернулись на их присутствие. Один из них был крепко сбитым, с длинным бледным шрамом вдоль щеки и проницательными серыми глазами. Второй оказался совсем еще юношей, с длинными пушистыми волосами, собранными в небрежный хвост на затылке.

— Это Даннет, — произнесла друидесса, кивнув на взрослого мужчину. — Вчера его избранница пострадала от мав-даккар, а потому он намерен отправиться на его поиски. Даннет — дракон-оборотень, а значит черная тень представляет для него большую опасность, нежели для вас с Самрионом, — тут она перевела взгляд на юношу. — Его родные не пострадали от черной тени, но он все равно вызвался помочь, так как… не обладает магией.

— Моя мать была драконом-оборотнем, но мне унаследовать ее природу было не суждено, — звонко произнес Самрион, виновато улыбнувшись. — Хоть я и простой человек, она приводила меня на каждый Совет, поэтому считаю своим долгом попытаться спасти драконов от черной тени.

— Время не ждет, — настойчиво произнесла Гербера, направившись к берегу реки. — В сокровищнице удалось отыскать не так уж много, но это все равно больше, чем ничего. Всего мы обнаружили четыре арбалетных болта с теониксовыми наконечниками, короткий гладиус и сеть для поимки магов — тоже из теоникса.

Они приблизились к небольшой роще, где лежали упомянутые друидессой предметы, над которыми грозно навис огненно-рыжий дракон.

— Кирриэт, — представила Гербера. — Ее детеныш заражен черной тенью, потому она также желает отправиться с вами.

— Значит, нас будет четверо? — уточнила Биара.

— Именно так, — кивнула целительница. — Не многие готовы подвергать себя риску. Следует помнить, что дракону достаточно лишь одного касания мав-даккар, чтобы обречь себя на верную смерть. Не стоит винить тех, кто не готов идти на столь большой риск.

Девушка ничего ей не ответила, приблизившись к оружию. Первым делом она схватилась за арбалет, подле которого лежали все четыре болта, но быстро отказалась от этой идеи: он оказался слишком тяжел и увесист, будучи рассчитанным на силу взрослого мужчины. Вместо него она подняла гладиус — короткий, но острый, выкованный из бледно-серого металла. Мгновение поразмыслив, Биара вынула из ножен фальчион протянув его Гербере со словами:

— Передай это Хьюго… хотя нет, знаешь, лучше просто сохрани где-то у себя — незачем зря его тревожить.

Друидесса приняла оружие из ее рук, утвердительно кивнув. Избавившись от фальчиона, девушка попыталась примостить в освободившихся ножнах гладиус. Он без проблем вошел в них, хоть и держался не слишком плотно.

Пока она возилась с оружием, Даннет взял себе арбалет, а Самрион сгреб в охапку увесистую цепь, сгрузив ее в мешок, который перекинул за спину. Дракониха Кирриэт молча наблюдала за ними, нетерпеливо скребя когтями по земле. Гербера сказала напоследок:

— Не забывайте об осторожности и помните, что целиться стоит просто в сердцевину мав-даккар. Обычно собрав столько жертв, он предпочитает укрыться где-то, выжидая до тех пор, пока не умрет последний зараженный, и ему не придется вновь выйти на охоту.

Черная тень столь же опасна днем, как и ночью. Вопреки заблуждениям, солнце нисколько его не ослабит, потому глядите в оба. Постарайтесь отыскать следы, что смогут привести к логову, где он будет отдыхать. Если не сумеете отыскать до заката, возвращайтесь обратно — причин для геройства нет. Вы не сможете ничего сделать против мав-даккар во тьме, а потому незачем пополнять число его жертв. Вашим родным не станет легче, если в попытке спасти их обречете себя на смерть.

Ступайте с чистым сердцем: я пригляжу за всеми нуждающимися, в том числе и вашими близкими, — на последней фразе Гербера обменялась тяжелым взглядом с Кирриэт.

Без лишних слов, они отправились в путь. Солнце окрасило небо красными лучами, неспешно прогревая землю. Деревья сонно покачивались, когда группа вошла в лес по ту сторону реки.

— Есть предложения, с чего стоит начать поиски? — обратился к ним Даннет, покрепче перехватив массивный арбалет.

— Вчера перед Советом мы с Хьюго обнаружили следы, а после и самого мав-даккар, у рощи на самой вершине, — ответила ему Биара. — Думаю, это самое лучшее место, откуда можно начать поиски.

— Так и поступим.

Почти ничего здесь не переменилось с того самого момента, как они отправились на Совет, и это заставило ее внутренне сжаться от боли. Еще вчера она сидела здесь с Хьюго, даже не подозревая о той опасности, что ждет его впереди. Тогда девушка и представить себе не могла, что уже к вечеру будет умирать от ужаса от одной только мысли о том, что он может погибнуть.

— Где вы обнаружили следы? — спросил Даннет, возвращая ее к реальности.

Не сказав ни слова, Биара указала ему на кусты, за которыми до сих пор сохранились странные завихрения, оставленные черной тенью. Мужчина приблизился к ним, присев и некоторое время изучая. Кирриэт также склонила вниз рогатую голову.

— Я не чувствую ничего — тварь не оставляет после себя запаха, — гневно прогудел ее голос в головах остальных.

— Ты права, запаха и впрямь нет, — пробормотал Даннет. — Но я могу попробовать вести нас по следу. Часть пути он преодолевает по воздуху, но временами приближается к низу, оставляя такие вот траншеи на земле. Думаю, они позволят нам держаться направления, быть может даже выведя к его гнезду.

Он встал и, не потрудившись отряхнуть колени, отправился вперед — туда, где исчез мав-даккар днем ранее.

— Я буду идти первым, а вы держитесь сразу за мной, — произнес Даннет. — Нельзя спутать следы.

Остальные не возражали. Они покорно направились за ним, ступая тихо и осторожно, то и дело внимательно оглядываясь по сторонам. Даннет вел их сквозь рощи, временами то теряя след черной тени, то вновь его находя. Все глядели в оба, готовые к любой неожиданности, то и дело осматриваясь в надежде заметить мав-даккар или его гнездо.

Следы вывели их к еще одной горе, на вершине которой завихрения обрывались у разветвления: одна дорога вела к широкой степи, полной полевых трав, высокой желтой травы и пчел, собирающих нектар, а вторая тянулась вдоль серых теней букового леса.

Решено было разделиться.

— Я отправлюсь вдоль леса вместе с Самрионом, — огласил Даннет. — Ты, Биара, пойдешь вместе с Кирриэт к полю. Встретимся у подножья горы, по другой стороне. Там должна протекать река — ищите нас у ее берегов.

Возражений не было, потому вскоре мужчины растворились в полумраке лесной чащи, а Биара зашагала вдоль поля, пытаясь нагнать широкий шаг рыжей драконихи. Солнечные лучи легко отражались от ее чешуи, сверкая ярким заревом. Создавалось впечатление, будто Кирриэт была охвачена пламенем, грозясь поджечь сухие травы вокруг. Девушка мимолетом засмотрелась на ее прелестный окрас, отметив про себя, что ей безумно нравится то, как чешуя драконихи походит на дикое пламя.

Они шли уже несколько десятков взмахов, а просторное поле все никак не заканчивалось. Солнце нещадно палило, а поблизости не было и намека на затененный клочок земли, чтобы перевести дух. В воздух взымался прелый запах буйных трав, перемешиваясь с пряной пыльцой, разносимой по округе лениво жужжащими пчелами. Обилие тяжелых ароматов и удушающая жара навалились на Биару, отчего к горлу ее подступила уже знакомая тошнота.

— Это безответственно, — внезапно прозвучал резкий голос Кирриэт в ее мыслях.

Биара, не сбавляя шага, удивленно уставилась на дракониху, совершенно не понимая, о чем речь. Это был первый раз, когда та обратилась к ней напрямую.

— Что ты имеешь в виду? — растерянно уточнила девушка, убедившись, что фраза была адресована непосредственно ей.

— Ты безответственно поступила, отправившись с нами на поиски черной тени, — голос Кирриэт ничуть не смягчился.

— Боюсь, я все еще не понимаю о чем ты. В отличии от вас с Даннетом, мне не грозит мав-даккар, потому что я не обладаю магией.

— Ты — нет, но в ней нуждается то существо, что зародилось внутри тебя.

— Как?.. Как ты узнала?

— Матери чувствуют такие вещи, — недружелюбно отозвалась дракониха, после вновь повторив: — Тебе не стоило отправляться с нами. Это неоправданный риск.

— Я готова на него пойти, чтобы спасти отца этого ребенка, — хмуро отрезала девушка. — Кроме того, даже если мав-даккар коснется меня, его проклятье исчезнет, едва мы убьем тварь.

— Чем большим запасом магии обладает жертва, тем дольше она сможет протянуть. Детеныши умирают вдовое быстрей, чем взрослые драконы — как считаешь, сколько сможет протянуть зародыш, обладающей крохотной крупицей магии, необходимой ему для развития? Мав-даккар высушит его с одного удара. — Она ненадолго замолчала, только чтоб потом произнести: — Ты обречешь его на гибель.

— Где отец твоего птенца, Кирриэт? — холодно вопросила Биара.

Дракониха покосилась на нее зеленым глазом, нехотя ответив:

— Умер.

— Будь у тебя шанс его спасти, ты бы не попыталась этого сделать? Даже если бы пришлось подвергнуть опасности еще не родившегося детеныша?

Кирриэт долго молчала, ответив, когда желтое поле перед ними наконец кончилось:

— Это безответственно, — повторила она, тем самым поставив точку в их дискуссии.

Биара вздохнула, но от резкого ответа решила воздержаться. Упреки драконихи ее рассердили, однако повода для ссоры не было совершенно никакого. Кирриэт беспокоилась о своем зараженном птенце, а потому не было ничего странного в том, что ее злило любое пренебрежение к детям, пускай даже тем, что еще не родились. У Биары не было желания с ней спорить: мало что сейчас ее тревожило больше, чем попытка спасти Хьюго.

С Даннетом и Самрионом они встретились лишь во второй половине дня.

— Нам удалось обнаружить свежий след черной тени, — обнадеживающе произнес дракон-оборотень.

Группа устало переглянулась между собой только затем, чтобы после вновь отправиться в изнурительный поход меж холмистых лесов. Теперь они все время шли вдоль реки, дружелюбно журчащей по правую руку. Путь преодолевался в полной тишине: каждый думал о своем и почти никто не хотел вести разговоров, экономя силы и не желая усыплять бдительность. Вскоре причудливые завихрения на их пути стали появляться все чаще, обнадеживая путников все больше и больше.

Когда небо пробороздили первые алые лучи, следы вывели их к невысокому каменному плато. Скалы здесь были плоскими и округлыми, подпирая собой высокий уступ, поросший мхом, редкими пучками травы и ползучими растениями. За цепкими лианами виднелась черная дыра пещеры, добраться до которой можно было лишь на крыльях, или же взобравшись по гладкому камню плато. Беззвучно изучив место, Даннет жестом подозвал их за собой, отдалившись под защитный покров леса.

— Все указывает на то, что мав-даккар затаился в этой пещере, — негромко произнес он, обведя остальных внимательным взглядом. — Следы здесь встречаются все чаще, а пещера находится на возвышенности, гарантируя ему безопасность и спокойствие, пока он питается магией зараженных жертв…

— Так пойдем же скорей и убьем эту падаль! — прогудел в головах гневный голос Кирриэт, заставив всех троих болезненно поморщиться.

— Мы не можем этого сделать сегодня, — твердо произнес Даннет, глядя в упор на рыжую дракониху.

Ее зрачки опасно сузились, а чешуя едва приподнялась.

— Можем и сделаем! — рыкнула она, вызвав у Биары пульсирующую боль в голове.

— Нет, Кирриэт, — спокойно произнес мужчина, сохраняя самообладание. — Мы этого не сделаем, потому что солнце почти исчезло за горизонт, — он указал на темнеющее небо. — В пещере будет и без того темно, а мав-даккар представляет собой сплошную тень. Биара и Самрион не обладают столь хорошим зрением, как мы с тобой, а потому они не смогут помочь в схватке. Мы будем уязвимы перед тенью.

Смирись, Кирриэт, сегодня уже ничего нельзя сделать, иначе битва будет заранее проиграна. Мы лишь спугнем черную тень, вынудив ее найти новое гнездо, а временем на повторные поиски никто не располагает. Мы вернемся сюда утром, с новыми силами, готовые к битве.

— Не все смогут дожить до следующего утра!

Биара тревожно оглянулась, мысленно радуясь тому, что гневные речи Кирриэт были слышны только им и не могли всполошить мав-даккар. Тем временем, рыжая дракониха не унималась:

— Тебе легко говорить, Даннет! Вам всем легко! Ваши близкие еще могут протянуть один день, в отличии от наших птенцов!

— Я понимаю твое опасение, Кирриэт, но поспешив мы рискуем потерять совершенно всех жертв черной тени, — настойчиво гнул свое мужчина, даже не думая принимать облик дракона, чтоб говорить с ней на равных.

Его настойчивость и самообладание восхитили Биару, заставив проникнуться глубоким уважением. Он говорил спокойно, смело глядя в глазах нависшей над ним драконихе, что могла раздавить его в мгновение ока, если бы сильно того пожелала. Впервые она задумалась над тем, кем мог быть Даннет? Она бы не удивилась, окажись тот капитаном или генералом — арбалет уверенно лежал в руке, да и их группу он сумел успешно возглавить, так что никто даже не возражал.

Самрион стоял неподалеку, не зная, куда отвести взгляд. Юноше было неловко находится посреди ссоры, впрочем, на них с Биарой никто и так не обращал внимания.

— Раз так, то мы должны проголосовать! — зло рявкнула Кирриэт, царапнув землю. — Кто согласен с тем, чтобы немедленно атаковать теневого демона?

Ее разъяренный взгляд требовательно уставился на Самриона. Паренек вздрогнул, неловко сцепив руки перед собой.

— Я н-не уверен, Кирриэт, — пробормотал он, потупившись. — План Даннета кажется более рассудительным…

Дракониха зло фыркнула, переведя взгляд на Биару.

— А ты, человек?

— Я согласна с Даннетом, — тихо, но стойко произнесла девушка. — Я предпочитаю выбрать меньших риск и застать черную тень, когда преимущество будет на нашей стороне. Если мав-даккар доберется до тебя, ты никак не сможешь помочь своему птенцу, Кирриэт.

Заслышав ее последние слова, узкие зрачки рыжей драконихи вздрогнули. Раздался тяжелый вздох, а из широких ноздрей поднялись клубы темного дыма. Кирриэт бессильно поникла, опустив крылья к земле.

— Будь по-вашему, двуногие, — наконец произнесла она.

— Обратный путь преодолеем по воздуху, — произнес Даннет. — Я отнесу на себе Самриона и Биару.

Когда они отдалились от леса близ плато, вновь выйдя к реке, он переменил облик, впервые представ перед ними как крупный серый дракон. Он показался девушке несколько ниже и массивней в сравнении с Хьюго, но вместе с тем он обладал более толстыми лапами и широкой грудной клеткой. Взобраться по острой чешуе для нее не представило никаких трудностей, но вот Самрион был явно менее подкован в этом деле. Его ноги то и дело поскальзывались, а руки царапались об острые чешуйки, оставляя на них свежую кровь. Когда он наконец умостился на гребне немного позади Биары, Даннет оттолкнулся несколько резче, чем это делал Хьюго, серой стрелой взмыв ввысь. Ей пришлось что есть сил удерживаться за толстый шип перед собой, мысленно благодаря небеса за то, как ее возлюбленный бережно к ней относился, не совершая в полете резких движений и стараясь двигаться плавно, не вынуждая цепляться что есть мочи в попытке не сорваться вниз под сильными порывами ветра.

Они прибыли к скалам Совета еще до того, как солнце окончательно закатилось за горизонт. Гербера мгновенно оказалась рядом, допрашивая Даннета об их успехах. Кирриэт не стала утруждать себя присутствием при докладе: едва ее когти коснулись земли, она тут же устремилась к своему детенышу. Биара решила последовать ее примеру, так как ничего нового она друидессе сказать не могла, ну а состояние Хьюго заботило ее куда больше всего остального.

Завидев девушку издалека, он радостно улыбнулся, хоть улыбка и получилась несколько блеклой.

— Как ты? — спросила Биара, на ходу опустившись вниз и крепко сжав его в объятиях.

— Теперь уже лучше, — отозвался он, обняв ее одной рукой в ответ.

Она сразу обратила внимание на то, насколько слабым и вымученным был его жест. Когти тревоги с двойным усилием стиснули ее сердце. Девушка понимала, что должна отстраниться и осмотреть его состояние, но никак не могла заставить себя сделать этого, заранее опасаясь того, что увидит. Вместо этого она уткнулась лицом в его плечо, не выпуская из объятий.

— Я еще не успел умереть, а ты уже летаешь с другим драконом, — очень тихо сказал он, словно каждое слово требовало невероятных физических усилий.

Шутка не до конца возымела тот эффект, что должна была. Измученная поисками мав-даккар и страхом за его жизнь Биара гневно сжала рубашку, наконец подняв лицо, приблизившись едва ли не вплотную. Увиденное мгновенно привело ее в чувство, разом выбив всю злость и усталость.

Теперь, вблизи, она наконец смогла оценить то, насколько сильно ему стало хуже. Лицо Хьюго будто бы посерело, утратив всякий здоровый окрас, под глазами залегли темные круги, состарив его на несколько лет, а вдоль шеи тянулись ветвистые черные линии. Она смотрела на него и совершенно не могла узнать.

Одно выдавало в нем прежнего, знакомого и милого сердцу Хьюго — светло-зеленые глаза, в глубине которых затаились веселые искорки, столь несочетающиеся с его плачевным состоянием. Все вернулось на круги своя. Биара почувствовала новый запас сил, понимая, что должна быть стойкой, тем самым передав часть своей бодрости ему.

— Весьма самонадеянно с твоей стороны думать, что я так просто позволю тебе умереть, чешуйчатый, — глаза ее угрожающе сверкнули, но уста озарила улыбка. — Я с тобой еще не закончила, так что даже не рассчитывай на то, что так просто и мирно умрешь здесь, оставив меня одну.

— Вот это уже другой разговор, — хрипло рассмеялся Хьюго, устало прикрыв глаза.

— Мы обнаружили гнездо мав-даккар, — произнесла она, нежно проведя рукой вдоль его щеки. — Завтра на рассвете вновь отправимся туда, чтоб покончить с ним. Все, что от тебя требуется — продержаться до утра.

— Отправитесь на рассвете? — слабым голосом повторил он, вновь взглянув на нее. — Ты уверена, что тебе стоит идти вместе с ними? Быть может… останешься здесь?

— Нет, Хьюго, этого не произойдет, — спокойно произнесла она, вспоминая, как взмахами ранее держался Даннет, говоривший о своем решении миролюбиво, но стойко. Его поведение определенно стоило взять на заметку. — Верь мне: все будет хорошо. Я сделаю все, чтобы спасти тебя от черной тени, а после… после мы вернемся домой или вновь отправимся в путь — что только пожелаешь.

Ее красивые речи не смогли усыпить его тревоги. Хьюго протяжно вздохнул, однако на дальнейшие споры его сил не хватило. Попытавшись обустроить его наиболее удобным образом, Биара тяжело опустилась рядом, укрыв их обоих пледом и вновь обняв его так, чтобы согреть от подступающего холода.

На этот раз глубокий сон мгновенно поглотил ее, не позволяя пробудиться вплоть до самого рассвета.

Часть IV

Весь лагерь пробудился от протяжного вопля, полного боли и отчаяния. Биара мгновенно вскочила на ноги, держа руку на гладиусе. Перед глазами предстала серая утренняя мгла. Те, кто не спал или же пробудился вместе с ней, обменивались растерянным взглядами. Переглянувшись с Хьюго, что также пробудился, она вышла к берегу руки, чтоб лучше видеть разбитый у ее берегов лагерь. Ответ долго искать не пришлось.

У рощи, где на мягких подстилках из мха и травы лежали зараженные детеныши, серел сгорбленный драконий силуэт. Осторожно приблизившись, Биара узнала рыжий отблеск чешуи, потемневший на несколько оттенков от утренних сумерек. Дракониха стояла, в скорби склонив голову к низу — туда, где лежало крохотное тельце. Оказавшись еще ближе, она смогла разглядеть потемневшую неровную чешую и крохотную заостренную мордочку мертвого детеныша.

Кирриэт никак не отреагировала на ее присутствие, даже не шелохнувшись. Несколько мгновений девушка раздумывала, как ей поступить: уйти или остаться, говорить или молчать? В конце концов она решительно отмела сомнения, решив поступить так, как ей подсказывало чутье. Тихими шагами Биара приблизилась к рыжей драконихе, опустивруку на ее переднюю лапу. Кирриэт протяжно вздохнула, но позы не переменила.

Так они простояли до тех пор, пока небо не прояснилось, окрасив землю под собой нежно-розовым оттенком. Только тогда рыжая дракониха вздрогнула, подняв голову.

— Благодарю, что побыла со мной, — кратко, но искренне произнесла она, скосив глаз на девушку.

Биара кивнула, показав, что принимает ее слова. Отчего-то она знала, что утешения сейчас не имели никакого веса, потому вместо них спросила:

— Ты отправишься с нами в гнездо мав-даккар?

— Да! — яростно прошипела дракониха, выпустив черный пар из ноздрей. — Я не успокоюсь, пока тварь не ответит за смерть моего детеныша! Скорбь драконов коротка, но месть может длиться столетиями.

Кроме того, — она повернула всю морду целиком к девушке, — хоть я и не смогла спасти своего птенца, но попытаюсь искупить вину, оберегая твоего, проследив за тем, чтобы ты, глупый влюбленный человек, не поплатилась его жизнью.

Биара не знала, что на это сказать, потому согласно привычке, ответила улыбкой. Они вышли из чащи, остановившись неподалеку от речного берега, прямиком у ломких, шелестящих камышей.

— После того, как теневой демон отправится к своим создателям, — прогудела дракониха, высматривая что-то среди лагеря, — я отыщу твоего спутника жизни и выдеру ему всю чешую за то, что он позволил тебе отправиться на схватку с черной тенью.

— Он еще ничего не знает, Кирриэт, — улыбнулась Биара, отыскав силуэт Хьюго среди зараженных драконов вокруг. — Иначе бы наверняка не отпустил.

Рыжая дракониха неодобрительно фыркнула.

* * *

Две птицы сорвались с гладкого камня, взмывая ввысь, потревоженные их присутствием. Деверья разрезали полотно солнечного света, позволяя лишь одиноким золотистым лоскуткам ложиться на поросшее зеленью плато.

— Вот наш план, — негромко произнес Даннет, внимательно оглядывая их отряд. — Самрион обойдет скалы с обратной стороны и спустится так, чтобы быть ровно над входом в пещеру. Там он станет ждать с теониксовой сетью наготове. Как только мы окажемся в пещере, Самрион опустит ее вниз так, чтоб у мав-даккар не было шанса сбежать.

— Но тогда вы окажитесь без дополнительной пары рук, — возразил юноша. — Мне не страшно проклятие черной тени, почему тогда в его логово должны идти вы, пока я останусь здесь? С тем, чтобы удерживать сеть, может справиться и Биара.

— Ты сказал мне, что не умеешь обращаться с оружием. Так ведь?

Самрион угрюмо кивнул.

— Значит, гладиус в твоих руках будет бесполезен. Биара же умеет обращаться с оружием — гладиус не сильно отличается габаритами от фальчиона, который был при ней все время до этого. Прости, Самрион, но я останусь при своем решении: ты останешься снаружи и проследишь за тем, чтобы мав-даккар не сбежал.

Юноша вздохнул, но более перечить не стал. Кирриэт многозначительно покосилась на Биару, но девушка предпочла сделать вид, что не заметила. Она была удивлена наблюдательностью Даннета, который хоть и не видел пока ее в битве, но смог безошибочно определить наличие опыта и умение обращаться с оружием. Конечно, намного безопасней было остаться снаружи и удерживать сеть, однако Биара не могла на это согласиться. Перед глазами все время маячило бледное лицо Хьюго, к которому настойчиво тянулись черные щупальца, пожирая его магию и жизнь. Она должна была сделать все возможное, чтоб убедиться в том, что мав-даккар мертв.

— Как только окажемся внутри, сеть сразу же должна опуститься, — продолжил Даннет. — Я не знаю, как выглядит пещера изнутри, но предположим, что у черной тени будет достаточно места для того, чтоб взлететь. Тогда ты, Кирриэт, должна будешь загнать ее огнем в угол, так чтобы я мог выстрелить или же Биара смогла достать тварь клинком. Есть вопросы?

Все молчали. В последний раз обведя их строгим взглядом, Даннет мрачно кивнул, вслед за чем указал Самриону как именно ему следует обойти плато, чтоб оказаться на его вершине. Пока юноша добирался до указанного места, они разбрелись, каждый готовясь к предстоящей схватке.

Биара отошла к поваленному неподалеку дереву, поросшему мхом и лишаем. Опустившись, она достала из ножен гладиус, принявшись задумчиво изучать оружие. Серый металл поблескивал в редких лучах, едва переливаясь крохотными отблесками, напоминавшими россыпь звезд, заключенных в его лезвии. Рукоять хорошо лежала в руке. Девушка вытянула руку с оружием, описав им пару простых движений. Кирриэт внимательно наблюдала за ней, сидя неподалеку.

— Ты не должна подпускать его к себе, — произнесла она. — Это скверное оружие — оно требует близости врага.

— Арбалет Даннета слишком тяжел, — отозвалась Биара, проведя пальцами вдоль клинка. — Только с гладиусом у меня есть шанс помочь вам в схватке.

— Люди так слабы… — вздохнула рыжая дракониха. — Ни когтей, ни зубов, ни врожденной брони.

— Я не жалуюсь, — задумчиво улыбнулась девушка. — Кроме того, у меня есть оружие повнушительней когтей, зубов и стали.

Кирриэт вопросительно на нее уставилась, но ответить ей Биара так и не успела. Приблизился Даннет, кратко бросив:

— Пора.

Над пещерой уже склонился Самрион с тяжелой сетью наготове. Переглянувшись между собой, Биара с Даннетом принялись осторожно взбираться на плато, цепляясь за выступы и лианы. Дракониха ждала внизу, чтобы взлететь, едва они окажутся у пещеры. Преодолев последний подъем, девушка последовала примеру дракона-оборотня, прижавшись к холодному камню у самого входа. Кивнув Кирриэт, Даннет стиснул арбалет и заскочил во мрак, таивший за собой логово мав-даккар. Биара незамедлительно последовала его примеру. Спустя мгновение за ее спиной раздался тяжелый гул лап драконихи, приземлившейся на уступ.

— Свет! — крикнул Даннет, пригнувшись.

Над их головами взметнулся столб пламени, ударив вплоть до противоположной стены пещеры, осветив все вокруг. Темное пятно испуганно одернулось, устремившись к самому верху.

— Не упусти его из нашего виду!

Даннет метнулся влево, на ходу целясь из арбалета. Кирриэт вновь дохнула пламенем. Мав-даккар вздрогнул, приняв очертания огромной совы. Растопырив крылья, существо устремилось к мужчине как раз в тот момент, когда он спустил курок. Тяжелый болт с жужжанием пронесся в воздухе. Черная тень была вынуждена увильнуть, что позволило Даннету избежать ее удара.

Теониксовый наконечник пронесся, задев правое «крыло» мав-даккар. В скудных лучах, пробивающихся в пещеру извне, Биара смогла увидеть, как темная дымка, из которой тот состоял, разъелась от соприкосновения с металлом на подобии бумаги, пожираемой пламенем. Хоть тень и оказалась ранена, своего хода она не замедлила, все еще несясь вперед. Девушка вытянулась, попытавшись достать острием гладиуса черную сердцевину.

— Не позволь ему к себе прикоснуться! — скомандовала дракониха, вновь ударив пламенем.

Мав-даккар зашипел, уклонившись от ее атаки, и подлетел к выходу из пещеры. Он намеревался пройти сеть насквозь, но у самого выхода был вынужден затормозить, почуяв в ней теоникс. Поняв, что оказался в западне, мав-даккар резко обернулся, приняв знакомые очертания волка.

Биара быстрым взглядом окинула своих соратников. Даннет уже успел перезарядить арбалет, и теперь целился в сердце тени, ну а Кирриэт замерла в защитной стойке, грозно вздыбив чешую и пуская черный дым из ноздрей. Мав-даккар снова вознамерился атаковать.

Раздался стрип пружины, с которым вылетела вторая по счету стрела как раз в тот момент, когда демон ринулся на них. Ему вновь удалось увильнуть, хоть снаряд и смог повторно ударить по нему, разъедая вслед за собой часть его оболочки. Гневно зашипев, мав-даккар в последний миг изменил траекторию, несясь просто на Биару. Девушка попыталась отскочить, но тварь оказалась быстрее.

Сильный толчок сбил ее с ног, отбросив к противоположному концу пещеры, неподалеку от Даннета. Вдоль тела тут же отозвались многочисленные ушибы и царапины, а в голове загудело. Биара застонала, приложив руку ко лбу. Пальцы мгновенно намокли от крови. Громкий стон заставил ее поднять взгляд и оглядеться.

Кирриэт болезненно замерла впереди, пока мав-даккар, парящий над ней, кинулся на Даннета. Несмотря на царивший кругом полумрак, девушка мгновенно смогла заметить длинные черные полосы, что тянулись вдоль бока рыжей драконихи.

«Она приняла весь удар на себя» — осознала Биара, чувствуя разрастающийся холод внутри.

Даннет быстро перезаряжал арбалет, но мав-даккар уже летел к нему, намереваясь ударить. Понимая, что не успеет выстрелить, мужчина выполнил перекат, пройдя прямо под черной тенью в виде волка. Арбалет отлетел в сторону, а Даннет неуклюже приземлился, оперившись на одно колено, придерживаясь рукой за шею. Твари все же удалось задеть его, и теперь черные щупальца разрастались вдоль шеи, плеч и спины, уничтожая магию. Сквозь стиснутые зубы дракон-оборотень зарычал от боли.

Мав-даккар взмыл ввысь, наслаждаясь новой порцией поглощенной магии. Был лишь вопрос времени, как быстро он заметит Биару и то, что она все еще свободна от его проклятия. Следовало действовать быстро, пока был такой шанс. Она метнулась к выроненному Даннетом арбалету, едва не упав на ходу: голова сильно кружилась от удара, потому стоило больших усилий не повалиться наземь, утратив равновесие. В конце она все же споткнулась, упав на расстоянии вытянутой руки от арбалета.

Черная тень заметила шум. Очертание вздрагивающей волчьей морды повернулось к девушке. Густая непроглядная сердцевина подрагивала, окутанная вязким дымом. Со сдавленным стоном Биара сделала последний рывок, игнорируя сильную головную боль и жжение на ободранных участках кожи.

Тяжелый арбалет оказался у нее в руках. Болт с теониксовым наконечником все еще покоился в направляющей, а тетива была натянута. Неимоверным усилием она подняла оружие, стараясь усмирить дрожь в руках. Мав-даккар ринулся к ней, а Биара, затаив дыхание, целясь так хорошо, как только ей позволяла затуманенная картинка перед глазами, спустила курок.

С отлаженным шелестом болт покинул механизм, серым росчерком блеснув в обступавшей их темноте. Где-то наверху послышалось сдавленной шипение, больно режущее по ушам. Девушка скривилась, выронив ставший бесполезным арбалет, зажав и без того раскалывающуюся голову. Краем глаза она заметила, как обрывок тени с несмолкаемым писком мечется вдоль пещеры, будто бы пытаясь найти выход, но никак не в силах его отыскать. Когда он в очередной раз подлетел к сети, преграждавшей путь, Биара смогла заметить краткий проблеск света между его теневыми очертаниями — как раз там, где дымка была наиболее густой и темной.

Мав-даккар вздрогнул, медленно опускаясь к земле, пока его аморфное тело разъедалось изнутри. Оказавшись внизу, он в последний раз зашипел, очень тихо и слабо. Где-то неподалеку громко выдохнул Даннет.

— Тварь мертва? — раздался в их головах голос Кирриэт.

— Похоже на то, — ответил мужчина, подползя ближе к черной тени.

Очень скоро от нее не осталось и следа.

— Ты тоже это чувствуешь? — вновь спросил он, когда последние клочки дыма от мав-даккар растворились в воздухе.

— Болезнь отступает, — проронила дракониха, неуверенно вытянув шею и рассматривая черные полосы, что немного поблекли и, казалось, стали помалу отступать.

— Похоже, теперь твой птенец отомщен, — сказала Биара, поравнявшись с ними.

Ноги все еще подкашивались от удара, а мир перед глазами покачивался, потому она была вынуждена тяжело прислониться к сырой стене пещеры. Заметив ее недомогание, Даннет подошел ближе, участливо позволяя на себя облокотиться.

— Пора возвращаться, — проронил он, крепко придерживая ее за талию. — Полагаю, нас уже все заждались.

* * *

Его слова оказались несколько преувеличены. Когда лапы Даннета коснулись теплой гальки у реки, к ним с одобрительными возгласами приблизились трое: Гербера и два дракона. Один из них был родственником пострадавшего от черной тени, вторая — матерью выжившего детеныша.

— Драконы никогда не были в числе тех, кто привык разбрасываться похвалами, — понимающе улыбнулась друидесса, заметив растерянный взгляд Биары. — Большинство сейчас со своими близкими, разделяют радость от их исцеления.

Девушка ей не ответила, безразлично пожав плечами. Откровенно говоря, ей было все равно до высокомерных драконов и их благодарности, а состояние легкой потерянности было отнюдь не от отсутствия встречающей их толпы, но от непомерной усталости и легкого сотрясения, из-за которого ее все еще самую малость покачивало. Только одно лицо она хотела видеть в данный момент перед собой, и проницательная Гербера вмиг сумела прочесть ее мысли.

— Он там же, где и раньше, — промолвила она, пряча улыбку. — Ему намного лучше, но последствия от черной тени не проходят в один миг: магии понадобится некоторое время, чтобы вернуться в тело.

Она внимательно изучила потрепанный вид девушки, остановив взгляд на небольшом кровоподтеке у лба.

— Тебя и саму бы не помешало подлатать.

— Ничего серьезного, — отмахнулась Биара. — Это может обождать. Спасибо тебе за все, Гербера.

Друидесса еще раз строго ее оглянула, но, видимо, не сочла ушибы критичными, а потому благосклонно кивнула, бросив напоследок:

— Приду к тебе, как только осмотрю остальных.

Стараясь ступать как можно ровнее, девушка побрела к уступам, у которых лежали все зараженные. Мелкая россыпь камней подло скользила под ногами, утрудняя ей путь. Когда только земля успела стать такой неровной? Впрочем, все эти преграды оказались непродолжительными: стоило лишь завидеть вдалеке силуэт Хьюго, что сидел, небрежно прислонившись к камням, как шаг ее неосознанно ускорился.

Едва завидев Биару, он спешно поднялся, придерживаясь рукой за уступ, а в глазах его засветилось непомерное облегчение. Не сказав ни слова, девушка буквально упала в его объятия, забыв о том, что Хьюго сильно ослаблен. Впрочем, он совершенно не имел ничего против. Зараженная мав-даккар рука все еще безвольно свисала, однако линии заметно потускнели, став понемногу удаляться, будто бы отползая назад.

Он крепко сжал ее второй рукой — намного крепче, чем мог до этого. Биара облегченно прикрыла глаза, позволив себе окончательно расслабиться и утонуть в объятиях.

— Не стоило отпускать тебя, — прошептал он, уткнувшись в ее волосы. — Пока ты была там, я думал, что сойду с ума от волнения. Никогда больше так не делай.

— Не делать как? Не спасать тебе жизнь? — устало отозвалась она, прижавшись к его плечу, тем самым пряча улыбку. — Поиски спутника жизни утомительны, знаешь ли. Намного легче найти одного и проследить за тем, чтоб он не покинул тебя раньше времени.

Объятия усилились, но вместе с тем на нее еще сильней обрушилась чрезмерная усталость. Чувствуя то, как неуверенно девушка стоит на ногах, Хьюго поспешил помочь ей опуститься наземь, где взмах тому сидел сам. Она тут же прильнула обратно к нему, уложив голову на плече.

— Ты ранена, — произнес он, осторожно изучая небольшие стертости и ушибы на ее руках.

— Ничего такого, с чем не справится целитель и небольшой отдых, — сонно пробормотала Биара.

Так они сидели на протяжении долгих мгновений: она провалилась в хрупкий полусон, пока Хьюго нежно поглаживал ее по предплечью.

Окончательно пробудиться Биаре удалось только ближе к вечеру. Отдых и впрямь позволил почувствовать себя лучше. Едва проснувшись, девушка первым делом спросила:

— Как твоя рука?

— Лучше, — отозвался он, поцеловав ее в макушку. — Думаю, спустя пару дней мы сможем наконец покинуть эти ненавистные скалы.

— Брось, не так уж здесь и плохо, — Биара обвела долину задумчивым взглядом. — Но пожалуй, возвращаться сюда мне еще долго не захочется.

— Тут я с тобой согласен.

Она продолжала разглядывать лагерь перед ними, пыталась отыскать знакомые лица среди тех немногих, кто стоял неподалеку от берега. В определенный миг Биаре показалось, что она видит огненный отблеск чешуи Кирриэт. Это натолкнуло ее на одну мысль…

— Тебе хоть удалось немного отдохнуть? — спросил Хьюго, бережно убирая прядь с ее лба — как раз в том месте, где красовался синяк от удара.

— Да, — рассеяно отозвалась она, поворачиваясь к нему лицом. — Послушай, мне нужно сказать тебе кое-что важное…

— Пробудилась наконец! — раздался позади бодрый голос приближающейся Герберы. — Как самочувствие?

— Намного лучше прежнего, — отозвалась Биара, подавив раздраженный вздох от того, что ее прервали. — Как дела у остальных?

— Тоже хорошо — благодаря тебе.

Друидесса опустилась подле нее на колени, старательно осматривая. Первым она решила залечить отек на лбу, приблизив к нему пальцы и мелодично зашептав заклинание. У самых кончиков задребезжали крохотные золотистые пылинки, осев на рассеченную кожу и синяк. Поначалу Биара вслушивалась в гармоничные заговоры Герберы, но спустя миг зашипела от неожиданности: исцеляющее заклинание начало неприятно жечься и зудеть.

— А ты что думала, милая? — усмехнулась друидесса, закончив наговор, но не спеша убирать руку, от которой все еще исходила заживляющая магия. — Исцеление всегда проходит больнее, нежели нанесение самого увечья.

— Это от неожиданности, — смущенно пробормотала девушка, чувствуя себя малым ребенком.

Покосившись на Хьюго, она заметила, как он с трудом сдерживает улыбку, отчего сражу же появилось жгучее желание пнуть его в отместку. К тому времени Гербера уже переключилась на ее руки. Биара завораживающе глядела на то, как затягиваются мелкие порезы, а кожа срастается обратно. Даже ее травам никогда не достичь такого успеха в целительстве, который доступен друидессе с парой метких заклинаний.

— Миру нужно меньше травников и больше целителей, — вздохнула девушка, удивленно прикасаясь к гладкой коже в том месте, где мгновение назад был длинный порез.

— Вовсе нет. Обычно такие простые ранения никто не исцеляет магией, потому как результат не стоит тех затрат энергии, что забрало у меня заклинание. Можешь считать это проявлением благодарности за то, что помогла спасти остальных.

Гербера поднялась на ноги, осмотревшись.

— Кстати, едва не забыла, — спохватилась она, поднимая подол манто. — Ты просила сохранить до лучших времен.

— Спасибо, — благодарно отозвалась Биара, принимая из ее рук фальчион, что до этого покоился за широким поясом друидессы.

Она вынула из ножен гладиус, протянув его целительнице.

— О нет, мне он ни к чему, милая. Можешь оставить у себя — пускай это будет рода сувениром. Вряд ли драконы его хватятся, да и, откровенно говоря, их сокровищница и без того слишком большая.

— Но мне он ни к чему, — отвечала Биара, вернув фальчион обратно в ножны.

— Быть может, подаришь его однажды кому-то другому, — многозначительно подмигнула Гербера.

Девушка проводила ее подозрительным взглядом, но слишком долго ей размышлять не дали.

— Мне кажется, или она несколько раз назвала тебя «милой»?

— Ну ты же не знаешь, чем мы здесь занимались, пока тебя не было рядом…

— Негодяйка, — вздохнул он, вновь прижимая девушку к себе.

Биара озорно хихикнула, поцеловав его в щеку.

— Пока не забыл, — спохватился Хьюго, улыбнувшись. — Я думал предложить тебе кое-что. Думаю, ты можешь быть заинтересована.

— Я вся внимание.

— Что, если сразу после того, как я приду в себя и мы покинем это отвратительное место, отправимся проведать Фальдугала?

— Твоего давнего друга?

— Именно его. Думаю, он будет рад послушать обо всей этой истории с черной тенью… ну и заодно, я представлю вас друг другу.

— Звучит невероятно заманчиво, — задумчиво протянула она, что-то мысленно прикидывая. — Фальдугал, он ведь… обыкновенный дракон? То есть не такой, как ты?

— Да, но уверяю, он не похож на остальных. Высокомерие собратьев обошло его стороной. Поверь, вы сразу подружитесь. Он невероятно много знает об истории и окружающем мире — вам будет что рассказать друг другу.

— Убедил, — улыбнулась она. — Скажи только вот что… дорога к нему должна быть безопасной?

— С каких это пор тебя смущает безопасность в странствии? — подозрительно сощурился он.

— Праздное любопытство.

— Раз так, то не беспокойся: края, где он проживает, невероятно спокойны и находятся не так уж далеко отсюда. Кроме того, разве я стал бы предлагать тебе заведомо опасное путешествие?

— Как, например, к скалам Совета? — усмехнулась Биара.

— Это была твоя идея — сам бы я сюда ни за что не явился. Никогда более не поведусь на подобные «сделки» с тобой.

— Ну ладно, ладно, — рассмеялась она, видя неподдельное огорчение на его лице. — Не злись.

Хьюго не спешил оттаивать, а потому пришлось применить единственное действенное средство: притянуть к себе и увлечь в длительный поцелуй. Спустя некоторое время он спросил:

— Кажется, ты хотела сказать мне что-то важное? До того, как пришла целительница.

— Хм-м… Не припомню ничего такого, — хитро отозвалась девушка.

Признайся она во всем сейчас, был риск того, что Хьюго откажется от посещения Фальдугала, ну а Биара была слишком заинтригована рассказом о нем, чтобы упустить эту встречу, да и нового путешествия в целом.

«Расскажу обо всем, когда отыщем его друга» — решила она, со счастливой улыбкой опустив голову на плечо возлюбленного.

Ярмарка

2336 год со времен Катаклизма

Впереди вырос непроглядный лес из ног взрослых. Ботинки высокие и низкие, сандалии из соломы бедняков и замшевые гамаши, которые так любили ныне носить те, кто был посостоятельней. Все это предстало перед ее глазами. Айвэн в совершенстве могла разглядеть каждую пряжку и даже тип ткани, из которой были пошиты юбки и брюки перед ней.

Она тяжело вздохнула — таков был несправедливый удел всех младших детей, не успевших догнать длинноногих, суетливых взрослых. Интересно, каково было тем, кто должен лицезреть их ноги всю жизнь? Айвэн нахмурилась, пытаясь припомнить существ, знаменитых своим низким ростом. Кажется, этот народ звали гномами?.. Ей никогда еще не доводилось увидеть одного из них воочию. Какого они были роста?..

Устав от унылого вида множества передников, поясов и ног перед собой, Айвэн требовательно потянула отца за руку, навалившись на него.

— Мне ничего не видно, — захныкала она, выудив из арсенала свой самый жалобный взгляд.

— Не скажу, что пока есть на что глазеть, — отозвался Хьюго, усмехнувшись от усердий дочки изобразить несчастнейшее существо на свете.

За столь вопиющее пренебрежение мгновенно пришла расплата в виде еще одного рывка за руку. При желании он мог без усилий поднять ее — Айвэн и без того уже полностью повисла на нем, так что разницы не было никакой, но Хьюго не спешил так быстро уступать ее капризам. Только теперь до него стало доходить, почему вдруг Биара, почти не пропускавшая ни одного празднества, в этот раз с хитрой улыбкой предпочла остаться дома с Энжделой, оставив его одного на растерзание Айвэн.

— Ну пожа-а-алуйста! — протянула дочка, поняв, что предыдущая тактика не сработает.

Она заставила себя уверено выдержать насмешливый взгляд отца.

— Ладно, малыш, твоя взяла, — наконец вздохнул Хьюго, делая вид, что выбор дался ему нелегко.

Восторженно пискнув от того быстрого, но в тоже время осторожного рывка, с которым отец подбросил ее вверх, после усадив на плечи, Айвэн принялась восторженно вертеть головой по сторонам, желая высмотреть как можно больше интересных диковинок.

Это была ее первая ярмарка — первая, которую она помнила. Мама утверждала, что они вместе посещали еще одну некоторое время назад, но почти ничего из этого девочка не помнила — только пару смазанных воспоминаний, достоверно пересказать которые была не в силах.

— А ты умеешь танцевать? — спросила она отца, завороженно наблюдая за пляшущими людьми у центральной площади, неподалеку от широкого фонтана. Наибольше ее впечатлили красочные юбки девушек, что задорно летели вслед за своими хозяйками. Ярко-красные, синие, желтые и зеленые — они все напомнили девочке цветы, что зачем-то решили вместе закружиться в танце.

— Совсем немного, — нехотя отозвался Хьюго, усаживая ее поудобней. — Твоя мама как-то пыталась меня научить.

— Тебе понравилось?

Отец невнятно пожал плечами, отчего ей пришлось покрепче за него вцепиться, чтобы не потерять равновесие.

— Сможешь танцевать так же, как они? — вновь отозвалась Айвэн, указав рукой на танцоров.

— Так точно не смогу.

— А как сможешь?

— Не знаю. Биара сказала, что наиболее приемлемо мне дается только вальс.

— А что это за танец?

— Плавный и неспешный. Обычно его исполняют при дворах знати: герцогов, баронов, королей.

Девочка притихла, пытаясь припомнить значение всех этих слов. Долго думать не пришлось, потому как вскоре ее внимание привлекла труппа артистов, выступающих на сцене у одного из переулков.

— Хочу туда! — скомандовала она, указав пальцем на людей в диковинных разноцветных костюмах, будто бы сшитых из лоскутков разной ткани. Айвэн решила, что непременно попросит для себя точно такой же.

Они остановились неподалеку от сцены, где выступали артисты, и она принялась наблюдать за каждым акробатическим трюком, что те исполняли, раскрыв рот от изумления. Когда один из них совершил элегантный кувырок прямиком через объятый пламенем обруч, она вместе с толпой восторженно завизжала, заболтав ногами от радости.

— Айвэн, — устало напомнил о своем существовании отец, стоически принявший на себя удары ее пяток.

Девочка вздохнула, заставив себя сидеть смирно. Это было невероятно сложно, потому как вскоре артисты взобрались друг на друга, изобразив странную фигуру — и как только они не падали? Магия, не иначе!

Айвэн восторженно захлопала в ладоши, подражая остальным зрителям, не менее впечатленным выступлением труппы. Похоже, один только ее отец не разделял всеобщего веселья. Она не могла видеть его лица, но готова была поклясться, что тот скучающе вздохнул.

— Ты не любишь ярмарки? — с детской прямотой спросила она, позабыв об артистах.

— Можно и так сказать.

— Но почему-у? — с искренним недоумением протянула девочка.

Заметив, как она отвлеклась от выступления, Хьюго поспешил незаметно покинуть толпу так, чтобы Айвэн даже не заметила.

— Предпочитаю избегать большого скопления людей, — пояснил он, выйдя к ярморочным рядам.

— Почему? — не унималась дочка, даже не заметив, что они отдалились от сцены с артистами. — Ты постоянно ходишь с мечом — чего тебе бояться?

— Осторожность никогда не будет лишней. Не говоря уж о том, что слишком большая толпа — место опасное и непредсказуемое. Меч тут вряд ли сможет помочь.

— Зануда, — буркнула Айвэн, устав от его поучений.

— Этому слову тебя мама обучила?

Девочка прыснула, вмиг повеселев.

— Она сказала назвать тебя так, если будешь слишком много ворчать, — сказав это, Айвэн хитро усмехнулась, свесившись так, чтобы разглядеть лицо отца. Это оказалась не лучшая затея, и чтобы она не свалилась, Хьюго был вынужден подбросить ее, покрепче перехватив. Дочка восприняла это как игру, радостно пискнув.

Пока он задумчиво брел, пытаясь придумать, как бы отомстить Биаре за ее выходку, Айвэн вовсю вертелась, то и дело озираясь по сторонам. Глаза разбегались от того разнообразия, что их окружало: разноцветные флажки украшали столбы и витрины, горожане были нарядно одеты, все кругом смеялись и болтали. Еще никогда ей не доводилось видеть столько веселья в одном месте.

Неподалеку располагался невысокий стол, к которому была выстроена шеренга людей. За ним сидел широкий темноволосый мужчина. Рукава его рубахи были коротко закатаны, демонстрируя остальным бугрившиеся мышцы, каждая размером едва ли не с голову самой девочки. Всякий, кто к нему подходил, садился рядом, бросал монетку, после чего они хватались за руки и соревновались, чья ладонь окажется сверху. Судя по немалой горке медяков возле силача, пока еще никому не удалось его победить. Айвэн стиснула пятки, намекая отцу на то, чтобы он остановился. Хьюго покорно замер, позволяя ей лицезреть то, как двое мужчин держатся за руки, скрипя зубами от натуги.

Много народу обступило их, желая поглядеть на затянувшийся поединок. Он слегка отстранился, так чтобы держаться в стороне, но при этом дочке было все видно. Айвэн задумчиво глядела на дрожащие мышцы силача поверх множества голов, впервые задумавшись о том, как ей повезло сидеть так высоко и все это видеть — даже несмотря на множество людей впереди.

— Я рада, — поддакнула она своим мыслям.

— Чему именно? — отозвался Хьюго.

— Я рада… нет, мне нравится то, что ты высокий…

— Спасибо, милая.

— …потому сидя на твоих плечах, я выше всех и мне все видно!

— Ах, вот оно что.

— Я хочу быть такой же высокой, — продолжила щебетать Айвэн, мечтательно глядя перед собой. — Здорово быть высокой! Я смогу видеть все-все на ярмарках, какой бы огромной не была толпа! — она на мгновение задумалась, чтобы спустя мгновение вновь отозваться: — Пап? А я смогу быть такой высокой, как ты?

— Не знаю, малыш. Увидим спустя пару лет.

— Не зови меня так, — насупилась девочка. — А то вдруг я из-за этого не вырасту?

— Как же мне тогда тебя звать?

Айвэн задумалась. Вновь уловив момент, когда она потеряла всякий интерес к тому, что творилось впереди, Хьюго неспешно покинул толпу зевак, направившись вдоль разукрашенных улиц.

— Отец Мирси зовет ее «принцессой», — отозвалась дочка через некоторое время.

— Принцесс обычно едят драконы.

— Правда?!

— Нет.

Девочка вздохнула, только вот с огорчением или облегчением — Хьюго так и не смог разгадать.

— Будут еще варианты того, как мне тебя называть? — весело отозвался он, слегка подбросив притихшую дочку.

— А почему это придумывать должна только я?

— Ну это ведь тебе здесь не нравится слово «малыш».

— Ладно! — недовольно проворчала Айвэн. — Тогда я хочу, чтоб ты звал меня… «чудовищем»! — Она запищала, радуясь собственной смышлености.

— Боюсь, это не совсем то, как работают ласковые прозвища…

Дочка не ответила, грозно зарычав, будто бы тем самым желая утвердить образ «чудовища». Чтобы подкрепить слова действиями, она крепко в него вцепилась, изображая ни то медведя, ни то дракона. Хьюго пришлось несколько раз ее встряхнуть, чтобы Айвэн угомонилась, хотя и делал он это смеясь — возня с дочерью была ему в радость.

Они направились к следующему месту, на которое указала девочка. То было небольшое ограждение с болотом внутри, где две группы молодых людей перетягивали между собой канат. Их забава показалась ей невероятно привлекательной.

— Можно мне с ними? — умоляюще вопросила она, самозабвенно наблюдая за тем, как многие из них падают в грязь, смеются, поднимаются, а следом вновь падают — следовало устроить такие же игры дома с Энджелой, когда она подрастет!

— Только когда будешь такой же взрослой, как они. Лет эдак через восемь.

— Нечестно, — грустно вздохнула Айвэн, завистливо глядя на то, как мальчик десяти лет пробежал под ограждением, присоединившись к одной из команд.

— Он вдвое старше тебя, малыш. Все честно.

Скорчив в ответ гримасу, которой отец все равно не мог увидеть, она принялась тоскливо следить за весельем в грязи, очень скоро утратив к нему интерес.

— Хочешь, заплету тебе косичку? — отозвалась она спустя некоторое время, задумчиво перебирая пряди на его голове.

— У меня слишком короткие волосы.

— Не волнуйся, мне хватит — все равно сумею заплести!

— Не сомневаюсь, милая, но боюсь, что все равно вынужден отказаться.

Айвэн недовольно нахмурилась, не переставая возиться с его волосами.

— А вот мама разрешает заплетать ей косички, — недовольно буркнула она.

Перед глазами Хьюго возникла картина из не такого уж далекого прошлого, когда Айвэн так сумела «заплести» волосы матери, что те каким-то образом спутались в клубок. Развязать его им так и не удалось, а потому оставалось лишь срезать, отчего Биара долгое время ходила с неровными прядями. Смотрелось это весьма комично, но она вовсе не огорчилась на дочку — напротив, Биара была той, кого больше остальных смешила эта ситуация. Прошло немало времени прежде, чем волосы ее отросли достаточно, став более привычной и, что немаловажно, одинаковой длины.

Они направились вдоль рыночных улиц, куда в честь ярмарки съехались многие торговцы, предлагающие не самые обычные товары: из юга, севера, а иногда даже из-за вод Восточного моря: из земель Цетрус-Фока, Ностэрии или Крановии.

— Кажется, я вижу лавку со сладостями, — всполошилась Айвэн. — Купишь мне леденец?!

— Тебе показалось, там вовсе не их продают, — лукаво отозвался Хьюго, ускорив шаг.

— А вот и нет! — заупрямилась она, не отрывая взгляда от удаляющейся лавки. — Над ней написано… «ла-ком-ства… фе-и»…

Отец остановился, удивленно развернувшись к витрине, которую с таким старанием пыталась прочесть девочка.

— …«феи Си… Си-ла»… — она запнулась, недоуменно хмурясь.

— Силариэль, — подсказал Хьюго, повернув голову так, чтобы взглянуть на нее краешком глаза. — Я и не знал, что так быстро выучилась читать.

— Мама каждый день мучит меня этим, — страдальчески протянула Айвэн.

Он хмыкнул, чувствуя сильный прилив гордости за дочку.

— А еще… — протянула девочка, будто бы что-то себе припомнив, — а еще она пообещала, что ты купишь мне леденец!

— Звучит не очень правдоподобно. Что мама сказала на самом деле?

Айвэн недовольно завозилась, но спустя некоторое время все же произнесла:

— Сказала, что если я тебя крепко обниму, ты не сможешь устоять и купишь все, что попрошу.

Решив, что наиболее эффективно будет сразу же исполнить угрозу, девочка крепко обхватила голову отца в подобии объятия. Хьюго пришлось замереть, так как ее руки закрыли для него все обозрение, едва не угодив по глазам.

— Вот это уже больше похоже на правду, — с улыбкой проворчал он, убирая ее ладони с лица. — Так и быть.

Спустя мгновение Айвэн уже стояла на ногах, радостно подпрыгивая. Схватив отца за руку, она потащила его к разноцветной лавке, над которой красовалась вывеска «Лакомства феи Силариэль». На столе были выложены разноцветные сладости всевозможных цветов, форм и размеров. Перед витриной столпилось множество детей, желавших поглазеть на диковинные лакомства. В нескольких шагах от нее Хьюго остановился, сказав дочке:

— Выбери сладость для себя, сестры и матери.

— И для тебя? — хитро отозвалась она, сощурившись.

— И для меня, — вздохнул он, глядя ей вслед.

Это было излюбленная уловка Айвэн: она знала, что отец не питает страсти к сладкому, а потому хватала две порции: для себя и для него. Хьюго всегда от предложенного отказывался, а потому все доставалось ей одной. Это уже стало своего рода негласной договоренностью между ними.

Она шустро юркнула в самую толпу детей, принявшись деловито осматривать разложенный на витрине товар. Здесь было все: от разноцветных сахарных леденцов на палочках до странных воздушных пирожных, украшенных россыпью ароматных ягод. Хьюго с теплой улыбкой наблюдал за дочерью, думая о том, что совет Биары оказался невероятно действенным: он и впрямь готов был теперь подарить ей все, что та пожелает

Айвэн

2337 год со времен Катаклизма

Девочка устало запыхтела, сдувая со лба непослушную прядь. Светлые волосы выбились из длинной косы, торча в разные стороны и создавая забавный ореол вокруг ее головы. Хьюго усмехнулся про себя, наблюдая за недовольным видом своей ученицы.

— Ты совсем не стараешься, — заметил он.

— Я устала! — захныкала девочка, пнув ногой небольшую корягу, лежащую неподалеку.

— Айвэн, прошло не больше десятков взмахов — я знаю, что ты способна тренироваться гораздо дольше. — Хьюго воткнул свой меч в землю, облокотившись на него. — В чем дело?

Девчушка нахмурилась, ковыряя ногой землю.

— Мирси сказала мне, что сражаться не же… жен… — Айвэн засмотрелась на небо, пытаясь вспомнить нужное слово. — Не женственно! — наконец выговорила она.

— Вот как, — улыбнулся Хьюго, глядя на дочку. — Не то, чтоб я был таким уж большим экспертом в женственности, но мне кажется, что твоя мама не выглядит менее женственно только потому, что умеет обращаться с оружием.

Айвэн отвернулась, не желая принимать его слов.

— Что, если я просто не хочу? Не хочу тренироваться, не хочу уметь сражаться! Зачем мне это, если я не собираюсь быть воином, когда вырасту? — упрямо повторила она, принявшись стучать своим крохотным мечом по носку ботинка.

— Умение делать что-либо еще не значит, что этим обязательно потом заниматься всю жизнь, — назидательно произнес ее отец. — Мы уже обсуждали, почему навык битвы на мечах будет не лишним в твоей жизни.

— И все равно не хочу! — повторила Айвэн, гневно сверкая светло-зелеными глазами. — Почему тогда Энджела не тренируется? — она указала на свою младшую сестру, что сидела у дома, играя с деревянными фигурками.

— Потому что она вдвое тебя младше? Как только ей исполнится шесть лет, я также начну ее тренировать.

— Не-хо-чу!

— Перестань капризничать, — спокойно произнес Хьюго, глядя на недовольное личико дочки. — Давай сделаем так: ты сейчас послушно высидишь эту тренировку, а я не расскажу маме, кто вчера стащил ее важные наработки только затем, чтоб пускать с подругами бумажные кораблики у реки — идет?

Глаза девочки округлились от страха. Ее мама была в равной степени как самым добрым и ласковым человеком в мире, так и временами страшнее папы, когда сердилась. Наказания у нее были самыми жуткими: долгое время без сладкого, а иногда даже (Айвэн передернуло) тройная порция уроков или домашнего задания! Уж лучше вытерпеть эту глупую тренировку, чем вновь сидеть за этими глупыми циферками и учиться писать какие-то дурацкие слова!

Она с обидой смотрела на отца, что все так же стоял, облокотившись на свой красивый меч — Айвэн частенько любила завороженно разглядывать его навершие в виде золотого полумесяца. Оно казалось ей каким-то волшебным и таинственным. Однако сейчас даже красивый меч не мог усмирить чувство вселенской несправедливости в душе девочки.

— Ябедничать нечестно! — выпалила она, предприняв последнюю попытку избежать как тренировки, так и дополнительных уроков от мамы.

— А я разве говорил, что буду играть честно? — хитро усмехнулся Хьюго, едва ли не смеясь от возмущенного вида маленькой Айвэн.

Желая хоть как-то выместить обиду, она с рыком набросилась на него, замахнувшись мечом. Отец легко увернулся.

— Теперь повтори то же самое, но уже с большей осмысленностью и меньшими эмоциями.

Девочка с завистью взглянула на младшую сестру, беспечно игравшую в сторонке. Мысль о том, что когда-то Энджеле также придется пройти через все эти глупые, тяжелые тренировки, немного ее успокоила, и Айвэн вновь повернулась к отцу, готовая слушать.

* * *

— Как прошла тренировка? — спросила Биара, когда он вошел в дом, закончив урок с Айвэн. Она стояла у стола, нарезая овощи на ужин.

— Подружки сказали ей, что сражаться на мечах не женственно, — вздохнул Хьюго, присаживаясь.

— Привыкай, для ее возраста это нормально, — улыбнулась Биара, не отрываясь от своего занятия. — Подружки теперь в большем авторитете, чем ты.

В дверь влетела Айвэн.

— Мирси зовет меня на речку — можно пойти?!! — выпалила она, поочередно глядя на родителей.

— Только приведи сюда Эндж, — отозвалась Биара, высыпая еду в котелок. — И не гуляй допоздна.

— Хорошо! — крикнула девочка, мгновенно исчезнув.

— Клянусь тебе, во время тренировки она выглядела так, будто тотчас же умрет от усталости — а теперь вон как скачет, — вздохнул Хьюго, глядя вслед дочке.

Биара в ответ усмехнулась. Через миг Айвэн появилась в дверях, поставив на пороге растерянную от столь внезапной смены локации Энджелу. Хьюго подошел к малышке, взяв ее на руки. Узнав отца, она радостно рассмеялась. В отличии от светловолосой сестры, Энджела унаследовала каштановый цвет волос и светло-зеленые глаза Хьюго, будучи невероятно на него похожей. Еще она оказалась весьма смешливым ребенком, которого могло развеселить все что угодно. Айвэн в ее возрасте была более молчаливой и серьезной.

— И как же ты с ней справился? — отозвалась Биара, поставив котел с ужином над огнем и сев за стол напротив.

— Она долго со мной спорила, но стоило только пригрозить, что я наябедничаю тебе, и все — капризы прекратились, — ответил Хьюго, слегка подбрасывая Энджелу вверх, отчего та восторженно пищала. — Девочка так боится твоих дополнительных уроков, что готова вместо этого вытерпеть тренировку со мной.

— Речь о пропавших записях? — улыбнулась Биара, наблюдая за хохочущей дочкой.

— Так ты знала, чьих это рук дело? — удивленно отозвался Хьюго, усадив Энджелу на колени.

— Как думаешь, много в этом доме тех, кто мог провернуть подобное? Разумеется, я догадалась, что это была она.

— И ты ее не отругала?

— Хьюго, если бы я наказывала Айвэн за каждый ее проступок, то к этому моменту твоя дочь уже бы выучилась до уровня студентов из академий Золотых Дюн. Иногда стоит проявлять строгость, а иногда… можно сделать вид, что ты ничего не заметил. — Биара немного помолчала. — И долго ты собираешься разыгрывать с Айвэн эту грязную карту, угрожая дополнительными уроками?

— Пока она меня не раскусит, поняв, что все равно я ничего такого не сделаю.

— Ух, тогда скорей ищи карту погрязней, дорогой, — хохотнула Биара. — Чего у твоей дочурки не отнять, так это умения отлично понимать эмоции других людей. Для своих лет она невероятно проницательна, и уже не раз пыталась провернуть на мне свои новые навыки: вовремя давить на жалость, спорить, а также чувствовать, когда дело пахнет жареным и стоит вести себя послушно.

Хьюго тяжело вздохнул, развернув абсолютно счастливую Энджелу лицом к себе.

— Может, хоть ты будешь любить тренировки со мной? — спросил он дочку, рассматривая ее пухлые, почти что воздушные детские черты.

Маленькая Энджела хоть не поняла его слов, но все равно радостно запищала в ответ.

Принцесса пиратов

2340 год со времен Катаклизма

В горле снова неприятно защекотало, заставив тело сотрясаться от кашля. Он все никак не желал стихать, и Энджела вновь ощутилазарождающийся в груди страх. Ей еще никогда не было так плохо: телу было одновременно жарко и холодно, насморк не позволял нормально дышать, а горло неистово болело и после каждого неосторожного вдоха заставляло мучиться кашлем. Голова раскалывалась, а слабость сковывала тело. Мысленно перечислив все свои недомогания, девочка жалобно всхлипнула, и горячие слезы обожгли и без того жгущие глаза. Неужели это конец? Она умрет? Вот так просто, вот так жалко?..

Докончить страшную мысль Энджела не успела, потому как дверь с хлопком отворилась, и в комнату вошла мама. На ее руках красовался поднос со множеством дымящихся мисок и кружек. Наверное, там было что-то вкусное и съестное, но из-за забитого носа Эндж смогла ощутить лишь пряный запах засушенных трав, который всегда и везде сопровождал Биару, а теперь чувствовался вдвойне сильней из-за приготовленных снадобий.

Мама присела рядом с ней, на краешек кровати, опустив поднос неподалеку. В детской было слишком темно из-за зашторенных окон, и Энджела не усела разглядеть все, что она принесла. Будто прочитав ее мысли, Биара тут же оказалась у окон, и спустя мгновение в комнате стало светлее. Как ни странно, такая обстановка сумела слегка разогнать мрачные мысли, что одолевали девочку.

— Что со мной будет? — прохныкала она, с мольбой глядя на вернувшуюся мать.

— Все самое хорошее, — пообещала та, приложив руку к горячему лбу. — Похоже, жар немного спал.

— Это хорошо или плохо?

— Это прекрасно. Так, а теперь покашляй, — Биара приложила ухо к ее груди, к чему-то прислушиваясь.

Энджела послушно закашляла. На сей раз хрипота показалась ей еще более пугающей.

— …Ну что? — взволнованно спросила она, когда наконец пришла в себя.

— В груди хрипов нет, а значит, болезнь не опустилась ниже. Это очень хороший знак. Горло все еще сильно болит?

— Угу.

— Ну-ка, открой рот.

Энджела послушно выполнила указание.

— Красное и воспаленное, но не более того, — заключила Биара. — Пока что переживать нечего: смахивает на обыкновенную простуду. Отдохнешь шесть деньков в постели, и все с тобой будет в порядке.

— Уверена? — шмыгнула носом Энджела. Сейчас она чувствовала себя настолько плохо, что внять словам матери было сложно.

— Как никогда в своей жизни, — ободрительно улыбнулась Биара.

— Если все не так страшно, то почему Айвэн и Корвин не приходят ко мне? Это ведь и их комната тоже… Мне без них одиноко.

— Потому что ты можешь передать им свою простуду. Корвин еще слишком мал, и я не хотела бы рисковать — его тело не настолько окрепшее, как у вас с сестрой. Что же до Айвэн, то она помогает отцу управиться с Корвином, пока я забочусь о тебе.

— Получается, ты не боишься, что я могу передать тебе эту… как же ее…

— Простуду, — подсказала мама. — Нет, не боюсь. Ничто не заставит меня оставить тебя здесь одну. А теперь выпей вот этот отвар, — и она взяла с подноса дымящуюся глиняную кружку. — Он должен успокоить боль в горле и немного смягчить кашель.

— Что в нем? — спросила Энджела, приняв кружку и недоверчиво принюхиваясь к ее содержимому. Запахов снова не удалось ощутить, лишь слабый аромат… Девочка скривилась: — Фу, темная мята! Она ведь страшно горькая!

— Поэтому я добавила туда буреягод и сладкого меда. Благодаря им ты и не почувствуешь горечи, обещаю. Темная мята очень хорошо снимает воспаление, так что тебе придется это выпить.

Энджела вздохнула, но покорно осушила содержимое кружки. Напиток был теплым: мама не соврала, кисло-сладкий привкус очень хорошо скрывал горечь темной мяты. Девочка решила, что ей даже понравилось.

— Скажи, а папа тоже боится, что я передам ему простуду? — угрюмо спросила она, вертя в руках опустевшую кружку, что все еще хранила в себе тепло. — Когда я пожаловалась ему на самочувствие, и он пощупал мой лоб, мне показалось, что он испугался. Он позвал тебя, и с тех пор я его почти не видела. Папа что, боится меня?

К ее удивлению, мама звонко расхохоталась. Энджела не понимала, что сказала смешного, поэтому сердито надулась.

— Прости, милая, — наконец произнесла Биара, все еще посмеиваясь. — Нет, папа не боится, что ты его заразишь. Просто каждый раз, когда кто-то из вас заболевает, он страшно волнуется — в основном потому, что не может для вас ничего сделать и хоть как-то помочь. Мне кажется, это сильно его беспокоит. Видела бы ты его лицо, когда впервые заболела Айвэн! Я думала, Хьюго поседеет — настолько он перепугался. Просто места себе не находил. — Мама с улыбкой покачала головой, вспоминая. — Не все взрослые помнят о том, что их обеспокоенность может еще больше напугать ребенка. Вне зависимости от происходящего, ты должен быть сильным и уверенным, передавая этот настрой малышу.

— Получается, даже если я буду умирать, ты и виду не подашь? — задумалась Энджела. Следующая мысль ее ужаснула: — И сейчас, когда ты с уверенностью говорила о том, что со мной все будет в порядке, ты?..

— Когда это ты успела стать такой проницательной?! — притворно испугалась Биара. После успокаивающе улыбнулась и погладила дочь по голове: — Нет, милая, я не притворяюсь. С тобой и впрямь все в порядке. Давай договоримся: если у меня появится причина для беспокойства, я сразу же тебе об этом сообщу. Таким образом, во все остальное время, когда я спокойная и уверенная, ты не должна сомневаться в моих словах. Идет?

— Да, наверное… — устало вздохнула Энджела. Разговор сильно ее утомил. Она пожаловалась: — Голова болит.

— Ничего, скоро пройдет. Тебе нужно отдохнуть и поспать. Вот увидишь, уже завтра тебе станет лучше.

Биара укрыла дочку одеялом и поправила подушку, устраивая ее поудобней.

— Ты же останешься рядом со мной? — жалобно отозвалась Энджела, когда мама прошлась по комнате, заменяя обычные свечи в подносах на более дорогие и ароматные — с эфирными маслами и кусочками цветов в воске. — Я не хочу лежать здесь одна.

— Ну разумеется, — Биара зажгла последнюю свечу и подошла к невысокому шкафу с книгами. — Хочешь, я тебе почитаю?

— Да, пожалуйста!

— О чем?

— Может… про Принцессу Пиратов?

— Принцесса Пиратов, так Принцесса Пиратов, — вздохнула мама, доставая увесистый том в бледно-голубом обрезе.

Это был огромный сборник историй о храброй принцессе, что бороздила моря, сражалась с пиратами и морскими чудищами, придумывала хитрые испытания для своих женихов, а однажды даже обманула самого Морского Царя, что хотел взять ее в жены. Энджела обожала эти истории.

Биара снова опустилась рядом с ней на кровать, на этот раз прихватив с собой еще один плед. Она села, укрыв их обеих, одной рукой прижав к себе дочку, а второй раскрыв толстую книгу. Энджела знала, что такие были огромной редкостью — особенно те, что содержали в себе сказки. Она не представляла, как им удалось раздобыть столь редкую и дорогую книгу, но что-то подсказывало ей, что тут не обошлось без вмешательства таинственного дядюшки Ираса. Мама не раз с гордостью упоминала о том, что он способен достать все-все на свете.

— Читаем с самого начала, или может с того места, где она уже стала пиратом?

— Конечно же с начала! Там ведь есть битва с левиафаном и испытание морских сирен!

— Ладно, — проворчала Биара, открывая первую страницу.

Больше всего Энджеле нравились те части истории о Принцессе Пиратов, в которых были сражения: с другими кораблями или подводными монстрами, а также всяческие испытания силы, в которых принцессе нужно было доказывать свою доблесть. Маме же почему-то нравились совсем другие места: где Принцесса Пиратов одолевала своих противников умом и хитростью. Например, когда она избавлялась от множества неугодных женихов, загадывая им невыполнимые испытания, или когда обманом заставила Трех Сестер — трех морских богинь — отдать ей корабль, что мчал быстрее всех штормов.

Еще до того, как Биара успела дочитать до места, где Король Пиратов похитил юную принцессу и решил сделать ее своей дочерью и наследницей, Энджела уже мирно дремала под боком. Осторожно отложив книгу, она поудобней устроилась рядом с дочкой, обняв ее. Бедняжка за сегодня сильно переволновалась — не стоило ей просыпаться одной. Биара верила в то, что наилучшим лекарством во время детских болезней была уверенность их родителей в том, что все будет хорошо. Болея, ты чувствуешь себя уязвимым и хрупким, а потому она старалась окружать своих детей как можно большей заботой в это непростое для них время.

Биара и сама не заметила, как задремала вслед за дочерью. Ее чуткий сон потревожил лишь тихий скрип входной двери. На пороге стоял встревоженный Хьюго.

— Как Энджела? — шепотом осведомился он, присев рядом с кроватью.

— В порядке. — Биара с трудом подавила зевок. — Переволновалась, но в остальном все не так страшно. Кашель звучит плохо, но хрипа в груди я не слышу. Пока он не опускается ниже, поводов для беспокойства нет.

— Надеюсь, что их и не будет, — вздохнул Хьюго, осторожно убрав со лба дочери пару коротких прядей. Они все еще были влажными после компрессов.

— Что заняты остальные дети? И почему ты оставил Корвина без присмотра?

— Он уснул, и Айвэн пообещала за ним приглядеть.

— И ты поверил своей старшей дочери? — усмехнулась Биара. — А еще меня звал наивной!

— В какой-то момент ведь надо начать приучать ее к ответственности, — вздохнул Хьюго, не отводя встревоженного взгляда от Энджелы, громко сопящей от насморка и простуды.

— Кстати об этом. Я сейчас может тебя удивлю, но ты должен знать: Энджи показалось, что ты избегал ее, испугавшись болезни. Так что в следующий раз постарайся не смотреть на нее так, будто она тотчас же умрет. Дети чувствуют беспокойство взрослых, и поверь, лучше им от этого точно не станет.

— Она и вправду так подумала? — ужаснулся Хьюго. — Проклятье, если бы я только знал… Бедный малыш, — он бережно сжал ладонь дочери. — Я готов хоть все время рядом с ней сидеть, просто не хотел мешать тебе, да и за Айвэн с Корвином нужно было присмотреть…

— Передо мной можешь не оправдываться, я отлично тебя понимаю, — ободрительно улыбнулась Биара. — Просто решила предупредить о впечатлениях Энджелы. Она ведь не способна читать мысли и понимать все наши поступки, а потому и делает выводы исходя из того, что видит.

— Я тебя понял. Если хочешь, могу с ней сейчас посидеть.

— Прекрасная идея.

Биара осторожно поднялась, высвобождаясь из одеял и стараясь не потревожить спящую Энджелу. Успешно справившись, она ободрительно сжала плечо Хьюго, коротко объяснив:

— На подносе осталась еда — предложи ей поесть, когда проснется, но слишком не настаивай. Пускай ест только когда появится аппетит. Ближе к вечеру я сделаю для нее свежий отвар и принесу вам. Так, что же еще… А, можешь предложить ей почитать о Принцессе Пиратов. Она любит эти сказки. Мы вроде как остановились на месте, где Король Пират вторгся в Поднебесное королевство и похитил нашу несравненную принцессу.

— Хорошо, — отозвался Хьюго, поудобней устраиваясь рядом с дочерью.

Уже стоя на пороге, Биара в последний раз обернулась, дав последнее напутствие:

— И прошу тебя, умоляю: не гляди на нее так, словно случилось что-то неисправимое. Она поправится намного быстрее, если ты поделишься с ней верой в то, что все будет хорошо. Обещаешь?

— Обещаю, — ответил он, впервые улыбнувшись.

— Так-то лучше, — удовлетворено заключила Биара, и с чистым сердцем отправилась разыскивать остальных детей.

Энджеле полегчало уже спустя несколько дней — все это время Хьюго почти не отходил от нее, развлекая историями и перечитывая сказки о Принцессе Пиратов. С тех самых пор каждый раз, когда один из его детей заболевал, он сидел с ними до тех пор, пока им не становилось лучше.

Выскочка

2344 год со времен Катаклизма

Айвэн застала свою маму в спальне, сидящей на широкой кровати скрестив ноги, окруженной множеством свитков, книг, исписанных бумаг и парой сломанных стержней для письма. Прикрыв за собой дверь, она молча прошла в комнату и упала лицом в мягкий матрас, отчего несколько записей разлетелись подобно потревоженным птицам. Биара ничего ей не сказала, отложив бумаги, на которых до этого сосредоточенно что-то записывала. Она откинулась на подушки, устало потирая глаза руками. Биара знала, что дочка хочет с ней заговорить, а потому просто ждала, давая Айвэн время собраться с мыслями.

— Это нечестно! — наконец сказала девочка, не поднимая лица от кровати.

— Что именно? — отозвалась ее мать. Айвэн перевернулась, уставившись в потолок. Матрас под ней забавно запружинил — она невероятно любила валяться на родительской кровати. Та казалась ей очень мягкой и едва ли не сделанной из забавных, упругих облаков, подбрасывающих тебя вверх при каждом движении.

— Нечестно, что Энджеле тренировки с оружием даются так легко и просто! — выпалила Айвэн, насупившись. — Она начала обучаться всего четыре года назад, и уже управляется с мечом едва ли не так же хорошо, как и я!

— Это твой отец так сказал? — отозвалась Биара, взглянув на хмурое лицо дочки.

— Нет, он нам этого не говорил, — нехотя отозвалась Айвэн. — Но я же вижу, что Энджела намного искусней меня: она скорей все запоминает, а также намного более ловкая и умелая. Я… я не хочу более учиться сражению на мечах!

— Только потому, что сестре оно дается лучше? — уточнила мать.

— Не только поэтому… — вздохнула Айвэн. — Просто, мне это не настолько интересно. Энджела с нетерпением ждет каждой тренировки, ну а мне, глядя на то, как она преуспевает все лучше и лучше, становится совсем невмоготу продолжать.

Биара некоторое время молчала, о чем-то размышляя. Наконец, она произнесла:

— Давай поступим так: я договорюсь с отцом о том, чтоб он выучил тебя до того уровня владения оружием, которое посчитает достаточным, чтобы в случае надобности ты могла за себя постоять. Как только он решит, что ты готова, можешь прекратить тренировки. Однако, тебе придется выбрать любое другое занятие, которому ты будешь обучаться вместо прежних тренировок. Пока можешь подумать, что это могло бы быть — уверена, отец не отпустит тебя ближайшие пару лет, но зато после сможешь посвятить данное время на то, чему сама захочешь обучаться. Идет?

— Папа никогда не согласится перестать тренировать меня, — возразила Айвэн, скрестив руки на груди.

— Предоставь это мне, — отозвалась Биара. — Он будет расстроен, но вскоре все поймет. Ты главное старайся на его тренировках, ведь чем раньше обучишься до приемлемого уровня, тем быстрей сможешь изучать вместо них что-то более интересное для тебя самой.

Айвэн уже хотела было ей ответить, как в комнату влетела Энджела, громко хлопнув дверью.

— Мы собираемся вечером в небольшой поход!!! — завопила она, весело сверкая глазами. — Вы с нами?

— Будем через полусотню взмахов, — отозвалась Биара. — Корвин ужинал?

— Еще нет, — отвечала Энджела, задумчиво потрепав себя по коротким каштановым волосам мальчишеской длинны. — Но могу проследить за этим.

— Буду невероятно благодарна.

— Считай, уже сделано! — выпалила дочка, тотчас же убежав, вновь хлопнув дверьми. Айвэн закатила глаза.

— Выскочка, — буркнула она, перевернувшись на живот. Девочка задумчиво подняла с пола один из листков, исписанный неаккуратным почерком ее матери.

— Над чем работаешь? — поинтересовалась она, всматриваясь в формулы. — Очередная теорема?

— Именно, — устало ответила Биара, садясь. — Очередная недоказанная, непроверенная гипотеза или формула, которую надлежит исследовать.

— И что, вновь отправишь свои наработки в академию Золотых Дюн? — отозвалась Айвэн, с интересом глядя на мать.

— Похоже на то. Смысла сидеть здесь и собирать эти исследования нет совершенно никакого, а так они по крайней мере натолкнут других к новым теориям.

— Ты уже столько всего им отправила, что вправе быть как минимум одним из тамошних преподавателей, — протянула девочка.

— Хоть академии с радостью прибирают к своим библиотекам наработки других, пока что женщину-учителя они не готовы к себе принять, — горько усмехнулась Биара.

— А ты хотела бы быть там учителем? — удивленно отозвалась Айвэн. — Но разве это не значит, что ты… — девочка ужаснулась, — …должна будешь уехать от нас??

— Не бойся, малыш, от вас я никуда не уеду, — Биара ласково потрепала дочь по мягким волосам, собранным в две растрепанные косички. — Но возможно когда-то, когда вы все уже вырастите…

— Я поняла тебя, — отозвалась Айвэн. — А пока ты будешь просто отсылать свои работы в академии, чтоб впоследствии ссылаться на них, если зайдет речь о работе учителем.

— Именно, — улыбнулась ей мать. Девочка вновь засмотрелась в записи.

— И тебе действительно интересно сидеть, все это высчитывать?

— Почему бы и нет? — пожала плечами Биара. — Это занимательно, особенно, когда ты не ограничен лишь одной дисциплиной.

— Ну да, травология и алхимия, — протянула Айвэн. — А также все остальное, к чему только у тебя появится интерес. — Она задумчиво потянулась за толстым коричневым томом в кожаном переплете, что лежал на столе матери, неподалеку от кровати. — А как продвигается твое изучение эльфийского?

— Еще не дошли руки. Быть может, если бы твой отец проявлял больше инициативы в том, чтоб обучить меня ему, дело пошло бы гораздо быстрей.

— Папа не любит эльфов, — отчего-то усмехнулась Айвэн, перелистывая желтые страницы, испещренные витиеватой эльфийской письменностью.

— Чтоб помочь мне с обучением, не обязательно их любить, — подмигнула дочери Биара. — Ладно, думаю, нам пора собираться на прогулку — пока твоя сестра не разгромила весь дом, вновь попытавшись принять здесь свой второй облик.

— Эта выскочка, — страдальчески протянула Айвэн, громко захлопнув толстый фолиант на эльфийском.

Мастерская

2341 год со времен Катаклизма

Как и предполагала, Энджела сумела застать свою мать в небольшой пристройке у дома — «мастерской», как они ее прозвали. Там Биара ставила опыты, упражняясь в зельеварении, алхимии и небеса пойми чем еще. Отец считал ее увлечение небезопасным и ворчал каждый раз, как мама пропадала, экспериментируя над множеством алхимических субстанций. С недавних пор Биара всерьез заинтересовалась созданием взрывных смесей, а потому Хьюго строго-настрого запретил детям туда соваться, но… Энджела улыбнулась, и в ее голове прозвучал заговорщицкий шепот Биары: «Чего отец не заметит, о том и не узнает».

Оказавшись внутри, она тут же закашлялась от облачка сизого дыма, что еще не успел покинуть помещение через окна у самой крыши. Мама склонилась над ровным рядом реторт, одна из которых стояла над небольшой горелкой, подпитываемым специальным топливом. Однажды Биара упоминала его название, но Энджела так и не запомнила этого длинного, трудновыговариваемого словечка.

Когда мама обернулась на ее шаги, поприветствовав кратким кивком, девочка с трудом сдержала смешок: Биара была в полном обмундировании. Защитные очки на кожаном ремешке забавно искажали ее глаза, яркий платок скрывал половину лица, а из кармана тяжелого кожаного фартука торчали стеклянные палочки, которыми она помешивала свои творения. Пара грубых перчаток, защищающих руки от токсичных реагентов, удерживала пузырек с ядовито-желтым порошком внутри.

Биара жестом указала ей на небольшую тумбочку, на которой раньше лежали неразобранные ингредиенты вроде трав, грибов и ягод, а чуть позже, когда это место облюбовали дети, она расчистила его специально для них. Получился своеобразный пьедестал, на который было весело взбираться, и с которого открывался прелестный вид на всю «мастерскую».

Пока Энджела устраивалась поудобней, Биара осторожно опустила желтый пузырек на специальную стойку, где красовалась парочка точно таких же колб, разве что немного разного цвета. Дочка тем временем восторженно оглядывала кучу баночек, книжных стопок и развешенных над потолком сухоцветов, что издавали приятный запах трав — он всегда действовал на нее успокаивающе. Вспомнилось, как во время очередной простуды, когда ей было плохо и страшно, мама ухаживала за ней, и лишь ее забота и сопровождающий всегда и везде запах трав сумели успокоить все тревоги. С тех самых пор каждый раз, как Энджела чувствовала этот легкий, пряный аромат сухоцветов, ее окутывало чувство безопасности и покоя.

К тому времени Биара наконец управилась со всеми алхимическими порошками, упрятав их понадежней, и принялась постепенно снимать свое боевое облачение: вначале толстые перчатки, затем фартук и платок…

— Как твои дела, милая? — спросила она, стягивая с головы круглые очки. На щеках остались забавные следы от линз.

— Все как всегда, — вздохнула Энджела, принявшись болтать ногами. — Айвэн зазнается и ведет себя как заноза в… Ну, ты поняла. Корвин маленький и скучный, играть с ним совсем неинтересно. Папа пытается быть строгим, но у него это плохо выходит.

— Действительно, все как всегда, — усмехнулась Биара.

Глядя на веселые искорки в ее глазах, Энджела впервые задумалась о том, являлась ли она первой среди тех, кто приходил в мастерскую мамы, чтобы нажаловаться на остальных. Что, если Айвэн точно так же сплетничала с ней о них с Корвином, и даже папе? А Биара всех молча выслушивает, и лишь про себя посмеивается — с нее станется! Энджела внимательно посмотрела на мать, пытаясь понять, способна ли она на такой поступок. Биара ответила дочери не менее сосредоточенным взглядом, не то передразнивая ее, не то решив за что-то отчитать.

— Итак, ты жалуешься на скуку, — продолжила мама. — Если хочешь, можешь составить мне компанию в некоторых исследованиях. Я как раз начала работать над одним… относительно безопасным зельем. Нужно правильно смешать между собой вытяжку из старолистника и оссит, после вскипятив все это на настойке тасмия, и тогда…

— Без обид, мам, но мне не слишком интересны эти твои порошки и настойки, — тягостно вздохнула Энджела. — Мне очень нравится мастерская и нагромождение баночек-скляночек, но я бы с радостью наполнила их чем-то другим.

— Например? — заинтересовано отозвалась Биара, ничуть не обидевшись.

— Не знаю пока… Может, артефактами? Или оружием… Я люблю оружие.

— Это мне известно, — почему-то вздохнула мама. — Так что же нам тогда делать с твоей скукой?

— Не зна-аю… — грустно протянула девочка. — Может, мы могли бы куда-то попутешествовать?

— Например?

— Ну… на море?

— Море? — с улыбкой переспросила Биара. — Почему?

— О нем много говориться в сказках о Принцессе Пиратов. Там оно описывается как нечто большое, красивое, опасное и… волнительное.

— Мы были у Восточного моря очень давно, еще когда твоя сестра была не больше двух лет от роду. С тех пор я как-то о нем даже не вспоминала. Оно очень холодное — даже летом. Но, пожалуй, есть в нем какая-то чарующая красота…

— Вот и я о том же! В сказках о нем столько говорилось… Мне всегда хотелось увидеть море собственными глазами! Понять, где Принцесса Пиратов совершала свои захватывающие подвиги и рассмотреть волшебную синеву морского царства… Ведь там есть царство, мама? Не может не быть — столько просторов, и чтобы там никто не жил?

— Там наверняка живут рыбы, — задумалась Биара. — Большие и малые. Еще я однажды читала о таинственном морском племени. Кажется, их звали то ли нагами, то ли наядами… Не помню наверняка. А, еще вроде как существуют русалки! Но, к счастью или к сожалению, никто из них не водится у берегов Восточного моря. Оно для них слишком холодное. То ли дело теплые пляжи Крановии и Мертвых Земель… Ох, погоди, кажется я пересказываю все то, что ты и без меня знаешь — из сказок о все той же Принцессе Пиратов.

— Да, так и есть. В книге она повстречала много невероятных существ. Сирены, кракены, левиафаны… Я слышала, что последних даже зовут морскими родичами драконов.

— Об этом лучше расспроси папу, но на всякий случай предупреждаю: никакой «дружбы» с морскими чудищами, если мы все же выберемся к морю. Поняла?

— Да-а… — недовольно протянула девочка. — Сейчас ты говоришь прямо как отец!

— И поделом, раз еще не усвоила, что от опасностей следует держаться подальше, — строго отрезала Биара. — Хьюго временами может излишне занудствовать, но в одном он прав: лучшая защита, которой мы обладаем — врожденная осторожность. А это значит не лезть на рожон, не вступать в драки и держаться подальше от тех, кто может тобой закусить или покалечить.

— И ты туда же! — простонала Энджела, соскочив с тумбочки и намереваясь уйти. — Я-то думала, хоть с тобой будет интересно, а ты, оказывается, такая же скучная, как и все остальные!

— Когда это моя дочь успела стать такой грубиянкой? — строго осведомилась Биара ей вслед.

Что-то в голосе матери заставило Эндж остановиться и обернуться. Мама стояла ровно, скрестив руки перед собой. Ее глаза потемнели, но взгляд был не совсем таким, как когда она злилась или собиралась за что-то отругать, нет: Биара глядела на свою дочь… опечаленно. Так, словно поведение девочки задело ее за живое. Наверное, только поэтому Энджела ощутила укол вины. Она сразу же пожалела о своей грубости, но Энджи никогда не умела извиняться.

— Просто… я устала от вечных нравоучений, — буркнула девочка, опустив взгляд. — А с тобой всегда можно было поговорить обо всем, над чем-то посмеяться, над чем-то погрустить. Я только хотела сказать, что мечтаю побывать на море, прямо как Принцесса Пиратов, вот и все! Я вовсе не собиралась искать там русалок или дразнить кракенов… хотя и очень бы хотелось.

Как ни странно, искренность сработала. Биара оттаяла, на ее губах вновь расцвела улыбка. У Энджи полегчало на душе.

— Я поговорю с Хьюго, — пообещала мама. — Быть может, этой весной мы и побываем у восточных берегов. Возможно, удастся даже уговорить Хьюго навестить Черное гнездо…

— Черное гнездо? Правда? — с восторгом переспросила Энджела.

Она мало что знала о фамильном замке отца, в котором он провел свое детство, но всегда мечтала там побывать. Айвэн описывала его как огромную черную крепость, вырезанную прямиком из скал, возвышающуюся над бушующим свинцовым морем. Энджела не была уверена в достоверности этого описания, потому как оно было подозрительно схожим с замком Трех Морских Богинь из сказок о все той же Принцессе. Единственной возможностью убедиться в правдивости слов Айвэн — увидеть все своими глазами. Интересно, а дедушка по-прежнему там живет? Энджи попыталась вообразить себе огромного черного дракона с золотыми глазами, который, если верить словам матери, должен быть даже больше, чем ее отец. В это было сложно поверить и еще трудней вообразить, но оттого ее интерес к морю и таинственному черному замку у скал возрос в стократ.

— Судя по твоим глазам, я понимаю, что должна буду настоять на этом странствии, — рассмеялась Биара, отвлекая ее от мечтаний. — Ладно уж, милая, думаю, ты выбрала хорошее время, чтобы прийти с этой просьбой — уже давно пора наведаться к Зирантару, что бы там не говорил твой отец.

— Так зовут?..

— Твоего дедушку, да.

— Расскажи мне о нем! Я пробовала пару раз расспросить папу, но от него не дождешься нормальных ответов.

Биара улыбнулась, без слов соглашаясь с дочерью. Немного подумав, начала свой рассказ:

— Насколько мне известно, Зирантар был единственным наследником рода Эсгоз — одного из самых древних и почетных семейств среди драконов-оборотней. Во втором облике его чешуя черна, как ночь, а людские темно-карие глаза преображаются в пылающий цвет растопленного золота. Как и множество поколений до него, Зирантар рос и жил в старинной крепости у моря, которую прозвали «Черным гнездом», ибо на старом и почти забытом языке древних слово «эсгоз» обозначало ласточку.

— Значит ли это, что я тоже должна носить родовое имя Эсгоз? — с воодушевлением спросила Энджела.

— Полагаю, что так, — пожала плечами Биара. — Мы с Хьюго никогда не придавали особого значения родовым именем и наследию, но если ты хочешь, то можешь свободно носить это имя — оно твое по праву. Как и герб с ласточкой.

— Вот здорово! Никогда бы и не подумала, что у меня может быть собственный герб!

— Но это так, — улыбнулась Биара. — Если захочешь, можешь добавить к нему парочку рогов и деревьев — от семейства Лорафим.

— А ведь ты никогда не рассказывала, что у тебя тоже есть благородное происхождение. Ох, ну и удивиться же Айвэн, когда я ей обо всем расскажу! Она всегда была без ума ото всех этих вельмож, королей и благородных родословных…

С каждым взмахом восторг Энджи рос все больше и больше. Еще бы: узнать за один день столько всего нового о своей семье! Впрочем, Биара тут же поспешила охладить ее пыл:

— Давай-ка не все сразу, красавица. От того, чтобы вываливать это все на Айвэн, я бы воздержалась. В ней и без того сейчас гонору не по годам, а как узнает, что ее предки были из почетных семейств, то и вовсе нос задерет. Давай пока оставим сказанное только между нами, идет? Айвэн я все поведаю сама, когда буду уверенна, что она сумеет правильно усвоить информацию, и не примется тут же писать в королевский дворец, требуя приглашать ее на празднества, как особу благородных кровей.

— Да, это было бы на нее похоже, — хмыкнула Энджи, проведя рукой по волосам, чтоб отбросить передние пряди со лба. Ей очень нравилась ее новая короткая стрижка, но вот постоянно лезущие в глаза локоны жуть как раздражали. Надо бы попросить маму отстричь их еще больше… — Так что там насчет моего деда?

— Ах да, Зирантар… Итак, он остался единственным наследником семьи Эсгоз. О его прошлом я знаю не много, помимо того, что он часто воевал, причем, не только на территории Дауэрта. Зирантар бывал и в жарких Мертвых Землях, и на холодных берегах Ностэрии. В государстве Эбреота и королевстве Крановии. Если не ошибаюсь, он был из семьи военных, а потому не раздумывая последовал по их стопам.

И вот однажды, пребывая не то в очередном походе, не то отдыхая в Дауэрте, Зирантар повстречал необычную женщину — колдунью, что точно так же, как и он, могла принимать облик дракона. Ее звали Норнес, и была она невероятно амбициозной: всегда находилась в движении и горела желанием познавать новое, развивая свой магический потенциал. Зирантар сказал мне, что они приглянулись друг другу с первой же встречи. Беда заключалась лишь в том, что их жизненные цели слишком отличались: Норнес мечтала продолжать свои странствия и стать великой волшебницей, а уставший после сражений Зирантар хотел остепениться и вместе с семьей жить в Черном гнезде.

На какое-то время Норнес попыталась ему уступить. В Дауэрте назревала война между магами и некромантами. Ее помощь была обещана Культу Смерти, и она не смогла далеко улететь.

Думаю, Норнес искренне пыталась полюбить оседлую жизнь, но и оставить свои мечты она не смогла. Когда родился твой отец, Норнес вытерпела еще пять лет в Черном гнезде, но после сбежала. Это был большой удар по Хьюго и его отцу, но Зирантар признался мне, что так даже было лучше: их постоянные ссоры с женой никому не давались легко.

Так и вышло, что Зирантар с Хьюго остались одни. Твой отец не любит вспоминать это время, но от себя я добавлю, что дедушка не столь скверный, как может показаться вначале. Он… не самый простой человек, и до него нужно уметь достучаться. К сожалению, Хьюго не умел, потому что и сам в его присутствии становился таким же. Если бы один из них уступил своей гордыне и сделал первый шаг навстречу, все могло сложиться совсем иначе, но теперь… Ох. — Биара наконец прервалась, неуверенно взглянув на дочь. — Наверное, зря я тебе такое рассказываю…

— Я — молчок! — улыбнулась Энджела.

Мысль о том, что мама доверила ей нечто важное и секретное, приятно согревала. Никто не любит, когда к нему относятся, как к малому ребенку, а вот Биара напротив — частенько забывала, что говорит не со взрослым человеком. Как ни странно, дети эту черту в ней просто обожали.

— Ладно, договорились, — быстро успокоилась мама. — Пока что пускай все это останется между нами. А насчет моря я переговорю с твоим отцом. Думаю, в скором времени мы все начнем собираться в дорогу, — на последней фразе Биара заговорщицки подмигнула.

Энджела о большем не смела и мечтать. Справившись с нахлынувшим восторгом, она выпалила:

— Конечно, спасибо тебе большое! Забираю назад свои слова о том, что с тобой скучно: ни разу не скучно, а очень даже интересно! И весело!

Поспешно обняв маму на прощание, девочка убежала прочь: поделиться с Айвэн новостью о том, что вскоре они отправятся к Восточному морю…

Королевский разведчик

Часть I

…2350 год со времен Катаклизма

Тот день начался как обычно.

С самого утра Айвэн повздорила с Энджелой из-за какой-то мелочи, а Корвин с головой ушел в свои новые книги по волшебству. Хьюго собирался отправиться в город по делам, ну а Биара, верная своим привычкам, намеревалась скрыться от всего этого хаоса в мастерской.

Этого момента она ждала с нетерпением, потому как на днях ей наконец удалось раздобыть несколько мер кссарикса — редчайшего порошка, обладающего намного лучшим эффектом возгорания, чем флорий, который она использовала до этого. Едва ли не потирая руки от предвкушения, Биара вышла на улицу, повстречав там Хьюго, что как раз собирался в дорогу.

— Доброе утро, — улыбнулась она.

— Доброе. Эти крики с утра, это?..

— Айвэн с Энджелой снова не могут решить, кому принадлежит та или иная вещица. Клянусь, чем ближе день отъезда, тем несносней становится характер твоей старшей дочери. Боюсь, как бы в итоге она со всеми не переругалась.

— Может, мы поспешили, позволив ей так рано отправиться в путь… — печально вздохнул Хьюго.

— Милый, она уже достаточно взрослая, и со всем справится, — отозвалась Биара, ободрительно пожав его руку. — Я бы опасалась не за Айвэн, а за остальных, когда она отправиться в свое первое странствие. Так что выше нос — когда-то же они должны повзрослеть!

— И то правда, — согласился он, благодарно погладив ее ладонь. — А ты куда?

— Дезертирую, — подмигнула Биара, направившись к тропе, что вела к небольшой пристройке за домом.

Хьюго усмехнулся, никак не прокомментировав ее выходку.

Биара была уже на полпути к мастерской, когда позади раздался перестук конских копыт. Это было особенно странно, учитывая, что их дом был на отшибе, почти что посреди леса, вдалеке от деревни и города. Обернувшись, она увидела двух всадников. Один был верхом на серой лошади, а второй — на гнедой. Биара поспешила обратно к дому, мельком заметив, что рука Хьюго уже лежала на рукояти меча, готовая обнажить его в любой момент. Обычно чужаки к ним не захаживали.

Оба всадника оказались облачены в темные плащи, но вблизи удалось рассмотреть еще одну любопытную черту — у обоих на груди красовались железные брошки с крыльями и короной над ними. Биаре понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что обозначал этот символ. Тайная разведка Королевства.

— Чем могу быть полезна? — вежливо осведомилась она, незаметно проверив левой рукой кинжал, что обычно висел на поясе. К сожалению, ее сумка со взрывными порошками и парой небольших бомб осталась в мастерской, вместе с фальчионом.

— Мы разыскиваем Биару, дочь барона Лорафим, — отозвался тот, что был на серой лошади.

— Это я, — нехотя ответила она после доли колебаний.

Хьюго сжал меч покрепче.

— Ты — Биара? Дочь барона Сильвара и сестра Ираса Лорафим?

— Верно.

Недоброе предчувствие стало закрадываться в душу…

— Мы прибыли, чтоб известить тебя согласно правилам тайной разведки Королевства, — огласил второй гонец. — В своем завещательном письме Ирас указал тебя как человека, которому мы должны сообщить о его смерти и передать все оставшиеся вещи…

Биаре показалось, словно мир вокруг рухнул, а что-то внутри нее — какая-то тонкая нить, о существовании которой она ранее не подозревала, оборвалась.

— Смерти?.. — едва слышно переспросила она.

Гонец на серой лошади извлек из сумки свиток, принявшись зачитывать:

— Несколькими лунами ранее разведчик Ирас из рода Лорафим умер в столице вражеского государства Андор-Нау, в пыточных камерах Риттор-Лакка. Он умер достойной смертью во время исполнения задания, а потому Корона благодарит его за эту жертву, и вас, как его ближайшую родственницу…

— Нет, постойте… Погодите. Умер? В пыточных? Это какая-то ошибка, Ирас не мог… Я не виделась с ним уже лет десять как, не мог же он просто…

«…Умереть».

Это слово подобно тяжелому молоту сотрясло все ее существо. Это не могло быть правдой, просто не могло. Разум Биары упрямо отказывался принимать то, что брат погиб… Это казалось невозможным. Ирас? Который всегда и везде находил лазейку и умел выкрутиться, казалось бы, из любой ситуации? Глупости какие! Она не поверит в его смерть до тех пор, пока…

— Где тело? — глухо вопросила Биара, так и не расслышав, что гонец говорил до этого. — Раз Ирас умер, значит мы должны его похоронить.

К ней незаметно приблизился Хьюго, положив руку на плечо и тихо позвав по имени. Она отстранилась, не отрывая взгляда от гонцов.

— Сожалею, миледи, но ваш брат погиб на задании. Разведка знает лишь то, что он мертв. Сами понимаете, он был на вражеской территории, его поймали и несколько дней пытали, чтоб…

— Мой напарник хочет сказать, — прервал первого гонца второй всадник, — что тело Ираса заполучить невозможно. Мы бы и сами хотели похоронить его со всеми почестями, но не можем. Таково уж наше ремесло. Нам очень жаль. Помимо извещения о смерти, мы также должны отдать личные вещи погибшего.

И он спрыгнул с лошади, принявшись отвязывать от нее небольшую поклажу в виде ящика. Второй тоже подоспел, сняв со своего коня завернутый в тряпки прямоугольник, похожий на полотно. Гонцы поставили ящик с картиной перед Биарой, после чего снова вскочили на своих лошадей, не намереваясь оставаться здесь дольше необходимого.

— Еще раз примите наши сожаления, миледи, — поклонился один из них на прощание. — Ваш брат сослужил хорошую службу Короне. Его деяния никогда не станут забыты.

Пребывая в странном оцепенении, Биара не заметила, как гонцы уехали. Медленно, словно во сне, она приблизилась к вещам, что они оставили. То, что раньше принадлежало Ирасу, если верить их словам. Не видя и не слыша ничего вокруг, она потянула за край ткани, в которую была завернута картина. Грубое полотно соскользнуло, и ей пришлось зажать себе рот, чтобы громко не зарыдать.

То был портрет ее брата — такого, каким она его видела в последний раз. Художнику безупречно удалось изобразить Ираса, передав саму его суть на холсте. Скромный, но утонченный серый камзол. Аккуратно зачесанные темные волосы. Хитрый, вкрадчивый взгляд темно-карих глаз, в глубине которых затаилась насмешка и губы, едва изогнутые в загадочной улыбке. Этот портрет был слишком похож на Ираса. До боли похож.

Биаре показалось, словно ее горло сжали горячими тисками. Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, она повалилась на колени, спрятав лицо в руках. Казалось, ее душу разрывают на части. Происходящее вокруг стало казаться каким-то нереальным, невозможным и непостижимым…

«Ирас погиб» — эти слова раз за разом проносились в голове, ударяя все сильнее. Ею овладевало то отрицание, то сильная боль, то отстранение. Биара никак не могла остановиться на чем-то одном, но еще сложней было поверить в то, что ее брата нет в живых, и что больше она его не увидит.

«Возможно ли это?» — спрашивала она себя, и за каждым разом ответ становился все неутешительней.

Сидя там, перед портретом, Биара не заметила, как из дома вышли озадаченные дети. Для нее мир вокруг перестал существовать.

— Кто это был? — спросил Корвин. — И почему мама плачет?

— Это что, портрет дядюшки?.. — начала Айвэн, но так и не договорила, встретив предупредительный взгляд отца.

На все невысказанные вопросы детей, Хьюго лишь покачал головой, жестом приказав возвращаться в дом. На сей раз они не стали спорить. Биара и не заметила, когда он подошел, опустившись рядом.

— Я могу что-то для тебя сделать? — тихо спросил Хьюго, больше не пытаясь к ней прикоснуться.

— Я… мне нужно побыть одной, — наконец ответила Биара. — Только я бы хотела… отнести его вещи к себе. В мастерскую.

— Конечно.

Без дальнейших разъяснений, Хьюго поднял увесистый ящик, направившись с ним в сторону пристройки. Утерев слезы краем рукава, Биара заставила себя встать и, подняв портрет Ираса, отправилась следом.

* * *

Весь день напролет она просидела в своем небольшом закоулке, бездумно глядя то на оставшиеся после брата предметы, то на его портрет. Боль утраты понемногу отступала, вытесняемая глухим опустошением. Оно оказалось столь сильным, что Биара перестала ощущать не только эмоции, но даже внешние ощущения — так, словно стала пустым местом. Ей не хотелось ни есть, ни пить. Все, на что она была способна, это сидеть за столом, бездумно разглядывая портрет Ираса.

Когда первичные, самые сильные и болезненные эмоции ушли, Биара стала подмечать мелочи, которых не видела раньше. Например, что на груди нарисованного Ираса красовалась брошь в виде перекрещенных рогов, подходящих на древесные ветви — то был отличительный знак семейства Лорафим, символизирующий рога дриады, их древней прародительницы. Для полноты не хватало лишь трех сосен, символизирующих владения у Синего леса, которые принадлежали их роду.

Скользя взглядом вдоль холста, Биара безразлично рассуждала: «Интересно, значит ли это, что Сильвар принял Ираса обратно в семью, позволив носить семейный герб? И где же тогда три сосны? Разве что, их имеет право носить лишь тот, кто владеет родовым поместьем…»

В определенный миг Биара принялась перебирать воспоминания о брате. Моменты из их детства и юности. Мгновения, когда он учил ее фокусам, дарил разные мелочи, и ночь, когда она поймала его за побегом из поместья. Следом встреча в ее жалкой лачуге, уже после того, как сама Биара сбежала от Сильвара. Редкие визиты, во время которых Ирас радовал ее подарками в виде книг и учебников… Наконец, тот день, когда он с многообещающим видом завалился к ней домой, пообещав, что сумел разыскать наемника, который поможет ей добраться до Хрустального Пика. И как немного погодя вернулся с этим самым наемником по имени Хьюго, от угрюмого вида которого даже цветы могли увянуть. Все это проносилось в ее голове снова и снова, и после каждоговоспоминания Биара заново пыталась поверить в то, что Ирас — такой близкий и знакомый Ирас — больше не вернется в ее жизнь. Никогда.

Вскоре она пришла к тому, что отчасти виновата в его гибели. Лет десять назад брат внезапно пропал, перестав к ним захаживать и тайком ее навещать. Биара не знала, что стало причиной его отсутствия, но посчитала, что это дело самого Ираса — у нее и без того было полно забот: дети, Хьюго, ее исследования…

Теперь, глядя на все это с новой перспективы, Биара решила, что должна… Нет, она была обязана разыскать Ираса и выяснить, в чем же дело. Возможно, если бы она была в курсе того, что происходит в его жизни, все сложилось бы иначе… Разумеется, брат никогда не рассказывал о своей работе — он со всей ответственностью относился к должности разведчика, а потому все его миссии являлись тайной даже для сестры, но быть может… Вдруг, она могла бы на что-то повлиять, если бы поддерживала с ним связь?.. Что же такого могло произойти в этом трижды проклятом Андор-Нау, что Ирас — неуловимый разведчик Короны — стал пойман и подвергнут пыткам?..

Биара не знала ответ на этот вопрос, да я вряд ли когда-то сможет узнать. Все, что ей теперь оставалось — это горечь сожаления и прекрасный портрет, из которого Ирас взирал на нее с таинственной улыбкой.

— Ты всегда знал намного больше, чем говорил мне, не так ли?.. — глухо вопросила его Биара.

Ответом была тишина.

Часть II

Уже которую ночь она не могла сомкнуть глаз. Скорбь по брату затмила собой весь мир, и не было для нее утешения ни в домашних заботах, ни в вопросительных взглядах детей, ни даже в сочувствии Хьюго. Днями Биара ходила подобно приведению, машинально исполняя повседневные дела, а ночью, несмотря на полное истощение, сон никак не желал к ней идти.

Ее состояние невероятно тревожило Хьюго, но все его попытки заговорить с ней ситуацию не улучшали. Он никогда не сможет понять, как многое значил Ирас для Биары. Для Хьюго тот был всего лишь хитрым шпионом, скользким типом и неисправимым прохвостом, однако для Биары брат значил куда больше, чем можно было представить. Именно благодаря Ирасу она сумела вытерпеть пребывание в поместье барона Лорафим. Брат заменил для нее обеих родителей, был верным другом и защитником — лишь вместе они сумели выстоять против Сильвара, Нимиды, а также озлобленных братьев и сестер. Ирас обучил ее непокорству, открыл глаза на множество интересных сторон мира, в котором они жили, показав, что жизнь не ограничена одними только стенами фамильного поместья.

Его побег вдохновил ее на то, чтобы спустя год решиться покинуть жестокого барона вместе со всей их злобной семьей, отправившись навстречу своей судьбе. В конце-то концов, к заслугам Ираса также можно было приписать ее встречу с Хьюго! Где бы она была сейчас, не реши брат спихнуть откровенно неинтересное ему задание на Биару, приставив к ней надежного наемника для защиты? Никто не мог понять всей глубины признательности и любви, что она испытывала к Ирасу. А теперь его нет… Убит, насмерть истерзан пытками где-то в недрах темницы далекого Андор-Нау. От одной только мысли о том, в каких муках должен был умирать ее брат, хотелось биться в истерике — но даже ее Биара не могла себе позволить.

Как и в ночь накануне, она молча поднялась с постели, тихими шагами направившись к лестнице. Хьюго не спал, но и ничего не сказал — помочь он все равно не мог, а наилучшим лекарством от тоски была для нее работа. Исследования позволяли занять разум чем-то иным и отвлечься от страшных картин о последних мгновениях Ираса и мучительной ностальгии о времени, проведенном с ним ранее.

Спустившись настолько тихо, что в этом ей могли позавидовать все королевские разведчики вместе взятые, Биара бесшумно отворила дверь и выскользнула наружу, в объятия прохладной ночи. Накинув на плечи плащ, она отправилась к небольшой пристройке у дома — той, что Хьюго построил для нее лет семь назад. Здесь Биара проводила опыты с алхимией и хранила наиболее ценные записи и заметки, что после отправляла в академии Золотых Дюн.

Войдя внутрь, она наощупь отыскала огниво, после чего уверенно зажгла пару толстых свеч за толстым стеклом, расположенных в специальных держателях вдоль стен. Когда желтый свет прорезал мрак ее укромного убежища, Биара облегченно вздохнула. Она и сама не до конца понимала, отчего эта «мастерская», как ее любила звать Энджела, дарила столько умиротворения. Немного постояв, рассеянным взглядом окидывая полки с реагентами, подвешенные к потолку травы, ящики с пустыми колбами, стопки пухлых книг и пергаментов, Биара решительно вздохнула, направившись к высокому столу напротив окна. По пути она остановилась у крючьев возле стены, повесив на них плащ и нацепив вместо него тяжелый кожаный фартук, который обычно носили ковали и мясники. Крепко перевязав волосы лентой, Биара натянула на руки идеально скроенные перчатки и приблизилась к рабочему месту.

Здесь царил беспорядок, оставленный с прошлого раза: хоть все колбы были намертво закупорены, порошки (те из них, что не были опасны или токсичны), лежали в раскрытых коробках. Парочка из них была рассыпана на столе, и теперь темно-синие крупицы флориума и зеленые песчинки торпа озорно поблескивали в отсвете пламени, дрожащем за помутневшим стеклом.

Биара нахмурилась, припоминая, над чем именно работала накануне. Кажется, она пыталась вывести более эффективную настойку «волчьей крови»? Или же вновь экспериментировала со взрывными порошками?.. И флориум и торп годились как для первого, так и для второго… Биара тихо зарычала, злясь на собственную небрежность. В тысячный пообещав себе, что начнет записывать то, над чем работает, быстро убрала излишек алхимических субстанций со стола, после чего раскупорила две колбы. В одной из них переливался бесцветный раствор тасмия, а во второй вязкая красная жидкость — сефлум, одна из легких кислот.

Дверь за спиной тихо отворилась. Биара не обернулась, решив, что прибыл Хьюго. Она с трудом подавила раздраженный вздох, представив, как он опять попытается ее утешить, а после, не добившись успеха, решит воззвать к рассудку — мол, незачем так тосковать по тому, кто не навещал тебя за прошедшие десять лет. Биара сердито нахмурилась, когда вдруг почуяла неладное — за спиной было тихо, ни одна половица не скрипнула под немалым весом Хьюго. Так не должно было быть…

Безо всякого предупреждения, она стремительно развернулась, зажав в руке обе раскрытые колбы. Тень за спиной испуганно отшатнулась, подняв руки в примирительном жесте. Хриплый голос произнес:

— Пускай я и вошел без стука, но разве так подобает встречать дорогих гостей?

Дыхание перехватило. Голос был сильно охрипшим, но в нем проскользнули до боли знакомые нотки. Слова застряли в горле, потому Биара выжидательно молчала. Она даже не подумала опустить колбы, готовая в любой момент выплеснуть их содержимое на незваного гостя, чье лицо терялось в тенях капюшона.

Удовлетворенно хмыкнув, тот медленно откинул плащ. Желтый свет задребезжал, спотыкаясь о многочисленные рубцы, иссекавшие лицо мужчины. Их было так много, что издалека они походили на чудаковатые морщины. Некоторые шрамы были поновее: один розовый рубец пересекал правую щеку, второй опоясывал лоб, третий находился у виска. К более старым и бледным можно было причислить тот, что наискось пересекал рот, а также парочку помельче: у переносицы и левого глаза. Можно сказать, новые отметины изменили лицо до неузнаваемости, и только темно-карие глаза с легким вишневым подтоном — точно такие же, как у самой Биары — позволили безошибочно узнать в этом искалеченном мужчине ее брата Ираса.

— Привет, сестренка, — обольстительно улыбнулся он, отчего свежий рубец на правой щеке опасно натянулся, а кожа вокруг старого шрама у рта разгладилась.

Биара молчала, не в силах заговорить. Перед ней стоял призрак человека, которого она уже четыре дня как похоронила, и по ком все эти дни скорбела. Ирас, чье лицо стало обезображено и выглядело невообразимо жутко из-за скудного освещения, в котором тени гротескно собирались у всех его морщин и увечий, сумел не утратить прежней искры обаятельности, и, хоть вид его был далек от привлекательного, глаза сверкали хитростью. Биара не заметила, как теплые слезы потекли по щекам, а дышать стало очень болезненно. Выдохнув, она отставила колбы, после чего изнеможенно прикрыла глаза рукой. Истолковав ее жест по-своему, Ирас сделал шаг навстречу, утешительно произнеся:

— Ну-ну, не стоит проливать слез! Знаю, ты невероятно счастлива меня видеть, но правда, не…

Женщина отшатнулась, не позволив к себе прикоснуться. От слез не было и следа — вместо этого она глядела на Ираса с острым, неприкрытым гневом. Угрожающе тихим голосом Биара произнесла:

— Я думала, ты умер. Из столицы пришло письмо, в котором говорилось о твоей кончине под пытками палачей из Андор-Нау. Все эти дни я считала…

— О, вижу, разведка потрудилась доставить сюда мои вещи! — бесцеремонно прервал ее Ирас. Игнорируя возмущенный взгляд сестры, он приблизился к ящику, за которым стоял его портрет. Покопавшись в вещах, досадливо цокнул: — Разумеется, отдали только то, что самим было без надобности! Ни кинжала дорруальской работы, ни дротиков… О, зато портрет вернули! — Он отдалился, любуясь холстом, после чего подмигнул Биаре: — Хоть где-то осталось напоминание о том, каким я однажды был красавцем. Знаешь, как у нас на службе говаривали? Хорош шпион до первой поимки: после рожу так искромсают, что прости-прощай вся неприметность. Нет для разведчика более страшного рока, кем обладать примечательной внешностью. — Он вздохнул, покачав головой. — Теперь ни одну леди таким лицом не соблазнить… Да что ж ты все молчишь, сестренка? Мы не виделись почти десять лет, а ты мне и слова не скажешь?

— Вот именно, Ирас, — холодно произнесла Биара. — За десять лет ты так нас ни разу и не навестил, пока не пришла весть о том, что ты мертв. Я оплакивала тебя — действительно скорбела, не оглядываясь на то, что мой любимый брат не пришел повидать ни меня, ни своих племянников. Мне пришлось примириться с мыслью, что единственное напоминание о тебе в этом мире — этот треклятый портрет! А теперь ты заявился сюда, спрашивая, отчего я молчу? — Выговорившись, она перевела дух, после чего пренебрежительно бросила: — Стоило послушать Хьюго: ты и впрямь подлый, изворотливый мерзавец, каким он тебя считал. Ты, Ирас, не стоил моих слез.

— Ох, о горячей любви твоего избранника ко мне я ни на взмах не сомневался, — сощурился брат. — А ты не думала, что именно из-за него я не наведывался сюда?

— Лжешь, — просто ответила Биара. Вся обида и злость с ее голоса испарилась, уступив место усталости.

Брата этот ответ ничуть не огорчил, а скорее даже обрадовал. Хитро усмехнувшись, он произнес:

— Верно, ты меня раскусила — вовсе не твоего дракона я опасался. Подумай вот о чем: как бы твои славные детишки — мои племянники — отреагировали на физиономию своего дядюшки? Не хотелось страшить их почем зря…

— И снова ложь, — вздохнула сестра. — Если не заговоришь честно, я выдворю тебя и более никогда даже близко к себе не подпущу. Я не враг тебе, Ирас, поэтому оставь шпионские игры в сторону. Что случилось, почему королевская разведка считает, что ты мертв?

Ирас ответил не сразу, задумчиво прохаживаясь вдоль мастерской. С искривленных шрамом губ в кои-то веки пропала самодовольная ухмылка.

— Они действительно считают меня мертвым, и пока мне лучше оставаться таковым, — наконец произнес он, задумчиво глядя перед собой. — Кто-то предал меня, кто-то прямиком из разведки. Миссия в Андор-Нау была саботирована. Пока не знаю, кому это было нужно, однако я не намерен так просто сдаться и уйти без мести.

— Езжай в столицу. К своему командиру, или кто там вами заправляет? Расскажи все как есть, и совместными силами изловите предателя.

— Если бы все было так просто, сестренка, — горько хмыкнул Ирас. — Я не могу заявиться, не зная, кто именно меня подставил — иначе словлю нож в спину у ближайшего же закоулка. Нет, тут следует действовать намного более скрытно, и не разубеждать их в том, что мое тело осталось гнить в подвалах Риттор-Лакка^[4]. Поскольку первое время я должен оставаться мертвым для всего мира, мне понадобится помощь… — и тут он поднял взгляд на Биару.

— Должно быть ты совсем отчаялся, раз пришел ко мне, — холодно проронила она.

— Дело не в отчаянии. Просто ты единственная, кому я могу довериться. Все мои связи из прошлого умерли вместе с королевским разведчиком Ирасом. Пока я не буду знать, кто меня предал и с кем он был связан, то не смогу играть в отрытую.

— Как бы там ни было, здесь помощи сыскать не удастся. Ради тебя я не стану подвергать семью опасности. Раз уж шпион Ирас умер, то стоит позабыть прошлое и начать новую жизнь.

— Ты недостаточно осведомлена о том, как устроена королевская разведка, — вздохнул брат. — Пока я не отыщу змею и не отрублю все ее головы, моя жизнь будет под угрозой. Один слух, одна нелепая случайность, и за мной отправят тех, кто докончит начатое.

— Значит мне тем более не стоит лезть во все это. Пойми, Ирас, если соглашусь помочь, то буду рисковать не только своей жизнью…

— Ты уже ею рискуешь, — нетерпеливо перебил он ее. — Если меня разоблачат, то мгновенно потянут за ниточки. Как видишь, отыскать тебя — мою сестру — им не составило большого труда, хоть я уверен, что никаких записей в городских архивах о тебе отродясь не было. Если не сумеют легко дотянуться до меня, то быстро переключаться на тех, кто может быть мне, по их мнению, небезразличен. И вот тут в игру вступаешь как ты, так и твои дети. Пойми, что помогая мне, ты не ставишь их под удар, но напротив — пытаешься отвести опасность.

— Раз так, этот разговор не должен продолжаться лишь со мной. Уверена, Хьюго будет что сказать обо всем этом. В конце концов, он лучше осведомлен о том мире, в котором ты жил до сих пор.

— И снова мимо, сестренка, — криво усмехнулся Ирас. — При всем моем уважении и любви к тебе, Хьюго я бы доверился в последнюю очередь. Ты можешь гарантировать, что услышав все то, что я рассказал, он согласится решить проблему тихо и незаметно, как того хочу я? Ему будет намного проще прикончить меня, чтоб обезопасить тебя и детей. Скажи, ты можешь поручиться, что этого не произойдет? Я вот готов поклясться, что это первая мысль, которая придет ему в голову.

— Ты забываешься и очень сильно преступаешь позволенное, говоря о Хьюго в таком ключе, — мрачно произнесла Биара, хоть где-то глубоко в душе была вынуждена согласиться со словами Ираса. Она не могла быть уверенной в том, что Хьюго не решит самолично устранить угрозу — пускай даже это будет крайней мерой.

Многолетний опыт Ираса позволил сразу уловить переменившееся настроение сестры и почувствовать, что идти дальше в этом направлении не стоит. Если продолжит настраивать ее против Хьюго, то рискует навсегда оттолкнуть от себя, и тогда помощи уж точно не дождешься. Немного помолчав, бывший шпион продолжил мягким, примирительным тоном:

— Как бы сильно не расходились наши мнения, Биара, есть еще одна причина, по которой я прошу тебя не посвящать Хьюго в мою тайну. Чтобы все прошло гладко, тихо и незаметно, нам понадобится действовать скрытно. С небывалой осторожностью. Ты была права, сказав, что Хьюго намного лучше понимает тот мир, в котором я пребывал все эти годы, однако тут упущена одна важная деталь: избранник твой как был наемником, так им и остался.

Наемники действуют громко, идут напролом: вначале они бьют, и только потом спрашивают. Говорю я это не затем, чтобы тебя обидеть, — поспешно добавил он, заметив, как в глазах Биары снова зажглось негодование. — Услышь мои слова, сестра: жизнь наемника зависит от того, как быстро он среагирует на опасность, а потому все они привыкли действовать на опережение. Мой же план требует тонкого расчета, нескольких ходов. Любая поспешность грозит смести его в прах.

— И все равно я не понимаю, — обреченно произнесла Биара, устало потирая глаза. — Почему ты отказываешься от помощи Хьюго, зная о его навыках, и так настаиваешь на моей? Кто я такая? Простая травница, только и умеющая, что просиживать над свитками, решая какие-то задачи из старых учебников. Каким образом я могу быть хоть сколько-то полезна в твоих планах?

— Простая травница, говоришь? — хмыкнул Ирас. — А вот эти два пузыречка за твоей спиной наверняка с простым отваром от кашля? Потому ты с готовностью их схватила, готовая выплеснуть в лицо неизвестному противнику? Наверное, я давно не приглядывался к жизни простого люда, раз ныне каждая деревенская травница имеет небольшую лабораторию, где смешивает взрывоопасные смеси. Я верно угадал в коробках за твоей спиной синий флориум, зеленый торп и желтый оссит? Погоди, а это там, в самом углу, часом не серый порошок кссарикса? Подумать только, он ведь такой редкий в этих краях — где ты только сумела его раздобыть?..

Биара молчала, хмуро глядя на брата.

— Кроме того, что-то подсказывает мне, что наш неусыпный дракон не перестал тренировать тебя искусству боя на мечах, — довольно продолжил тот. — Наверняка за прошедшие годы ты обучилась достаточно, чтобы дать жару минимум двум королевским стражникам.

— Хороший боец тот, что избегает битвы, — покачала головой сестра, слово в слово повторяя за Хьюго.

— Верно, — не стал спорить Ирас. — Именно поэтому мне нужна твоя помощь: мы будем действовать скрытно и незаметно, так что никто ничего не заподозрит до момента, как все будет кончено. В конце концов, ты будешь под моим руководством, а я, без тени хвастовства, был одним из лучших шпионов на службе у разведки Королевства!

— Настолько хорошим, что теперь все считают тебя мертвым, и ты вынужден скрываться? — без энтузиазма вопросила Биара.

— Но я ведь жив, — подмигнул брат. — А значит, на что-то все же гожусь. Мне удалось провести их один раз, удастся и во второй. Вместе мы одолеем их всех — ты и я.

— Я не сказала, что дала согласие. Если тебе нужна моя помощь, придется все мне рассказать, Ирас. Действительно все, до малейших подробностей.

— О, ну разумеется! — поспешил уверить ее брат. — Я все тебе поведаю, но не сегодня. Я и без того рискую, объявляясь здесь. Твой ненаглядный Хьюго слишком пристально охраняет свои… владения. Встретимся завтра, у старой мельницы. Ты знаешь, где это?

— Да.

— Вот и отлично. Значит, буду ждать тебя там.

Ирас отошел обратно к двери, замерев на пороге. Когда накинул на голову плащ, стал совсем неразличим от ночного мрака.

— До встречи, сестренка! — сказал он прежде, чем исчезнуть во тьме.

Часть III

Старая мельница находилась неподалеку от заброшенного поля, в противоположной стороне от дома Биары. Стоя на холме, она зловеще поскрипывала обгоревшими лопастями. Лет тридцать назад здесь произошел пожар, уничтоживший обильные запасы зерна и сильно повредивший строение. Мельник с семьей погибли в пожаре, и никто не хотел заниматься восстановлением здания. С тех пор за мельницей закрепилась скверная слава, так что вскоре суеверные крестьяне даже оставили несколько полей, что были неподалеку. Действительно, места более подходящего для укрытия Ирас не смог бы найти.

Прежде, чем толкнуть почерневшую дверь, Биара зажала в руке пузырек с веществом, что при контакте с воздухом испускало слезоточивый пар, — на всякий случай. Осторожность никогда не бывает лишней.

Внутри ее встретил запах сырости и запустения. Почти все опорные балки были обожжены, но не такой степени, чтобы здание рухнуло. Здесь угадывались следы чьего-то недавнего пребывания: старый обгоревший стол был перетащен в наиболее уцелевшую часть комнаты, а рядом с ним поставили пару стульев. Ираса было не видать. Покрепче сжав стеклянный пузырек, Биара двинулась вперед, внимательно вслушиваясь. Снаружи начался дождь, и вскоре вода просочилась сквозь дырявую крышу, принявшись выбивать неровный ритм. Женщина поежилась.

Когда дверь позади скрипнула, она едва не подскочила на месте, а колба со смесью была близка к тому, чтобы полететь под ноги незваного гостя. В самый последний миг Биара сдержалась, узнав под серым плащом кривую ухмылку брата.

— А вот и ты! — довольно произнес Ирас, бодро захромав к одному из стульев.

— Где ты был? — недружелюбно осведомилась сестра, проводив его внимательным взглядом: во время прошлой встречи она и не заметила, как сильно он припадал на одну ногу.

— Да так, хотел удостовериться, что нас никто не прервет. Сегодня с утра неподалеку отсюда шастал один из твоих ребятишек. Нужно было убедиться, что мелкий негодник не отправился следом за тобой.

— Что?.. Кто именно?

— Не знаю, издалека не разглядел. Похоже, что это был мальчишка.

— Корвин? — недоверчиво переспросила Биара. — Быть того не может, он и носа из своих книг не показывает. Ты что-то путаешь.

— Не имеет значения, — отмахнулся Ирас. — Прошу, садись.

Она нехотя опустилась на предложенный стул.

— Итак?.. Я все еще жду разъяснений и убедительную причину, по которой должна на все это согласиться.

— Как хорошо, что у меня есть и то, и другое. Что ж, начну, пожалуй, издалека. Что тебе известно о королевской семье?

— Ирас, давай сразу к сути, — устало вздохнула Биара. — Я не в настроении для твоих загадок.

— Тогда просто ответь на вопрос.

— Я не сильно слежу за политикой, но… Вроде как год или два назад правящий король династии Острокрылов умер от чумы, что разразилась в восточных землях?

Ирас утвердительно кивнул, но ничего не сказал, вынуждая ее продолжить.

— И сейчас престол занимает его жена, королева-регент… Как же ее звали…

— Ее Величество королева Офрила, — подсказал брат.

— Так. И, значит, Офрила остается править до тех пор, пока ее сыновья не подрастут до того возраста, в котором смогут взойти на престол. Вроде бы так.

— Верно. До тех пор, пока один из сыновей королевы — Вестан или Хорим — не достигнет шестнадцати лет, Офрила остается их заместительницей и защитницей. Проблема заключается в том, что старшему сыну, Вестану, прошлым летом исполнилось лишь двенадцать, а значит, Острокрылы еще не скоро взойдут на престол. До того, как минуют заветные четыре года, может много чего приключиться.

— Ты что, задумал устроить государственный переворот? — сощурилась Биара.

— Напротив, дорогая сестренка. Я намерен его предотвратить. Ты наверняка слышала о семействе Русвём — их графство охватывает наиболее процветающие территории Королевства.

— Кажется, полвека назад у них были какие-то стычки с Острокрылами за корону…

— А еще говоришь, что не интересуешься политикой, — усмехнулся Ирас. — Хорошо подмечено: род Русвём и впрямь некогда занимал трон, за который они боролись с Острокрылами. Когда последние победили, Русвём признали свое поражение и более не претендовали на корону. Однако теперь, когда со смертью правящего короля Острокрылов расклад сил изменился, кое-кто может пожелать воспользоваться случаем…

— И этот кто-то?..

— Герцог Ротшор из рода Русвём. В его подчинении сейчас большая часть войск и влияния благодаря участившимся стычкам с гномами у восточной стороны Драконьего Хребта. Прошедшие годы наилучшим образом сказались на пополняющейся казне Русвём, и Ротшор решил не упускать соблазнительного шанса вновь захватить корону.

— Ладно, допустим, ты прав — какое это имеет отношение к твоей «смерти» в Андор-Нау и предательству в рядах королевской разведки?

— К этому и веду. Видишь ли, как верный человек разведки, я обязан превыше всего оберегать интересы Короны и королевской семьи. Именно поэтому я решил взяться за Ротшора, надеясь вывести его на чистую воду. С помощью многих ухищрений, мне удалось выкрасть у него это, — Ирас со стуком опустил на стол крупное кольцо.

— Украшение? — скептично отозвалась Биара, подтянув его к себе.

— Не просто украшение, а улика. Присмотрись внимательней.

Она принялась вертеть кольцо в руке, осматривая со всех сторон. Из темно-серого металла, добротно выполненное, но без лишних прикрас в виде камней или утонченных витков. Судя по диаметру, оно было рассчитано на мужскую руку. Посредине кольца была овальная плоскость с выемкой для печати. На ней был изображен коронованный грифон.

— Я все еще не понимаю, к чему ты клонишь, — отозвалась Биара, отдавая кольцо брату. — Ну и что, что здесь есть печать?

— А ты вспомни, какой герб носит семейство Русвём. Тот, в чью честь носит название их рода, если обратиться к языку древних.

— Грифон?..

— Только без короны. Коронованный грифон обозначает, что Ротшор объявил себя королем — а это считается изменой.

— Я не понимаю. Какой смысл в печати, если ты еще не захватил престол?

— Помнишь, что я сказал в самом начале? Основной рычаг влияния герцога заключается в армии. А когда в военных нуждаются больше всего?

— Когда начинается война.

— И в какой миг начались волнения у границ Королевства и царства гномов?..

— Незадолго после смерти короля Острокрылов? Хочешь сказать, Ротшор сумел спровоцировать Горное королевство напасть, чтоб обзавестись еще большим влиянием при дворе, так как он располагает наибольшей частью войск?

— Браво.

— Но как ему это удалось? Зачем гномам начинать войну по просьбе герцога, люди которого будут воевать против них же? Это лишено смысла.

— Не совсем. Вспомни про кольцо: на нем коронованный грифон именно потому, что гномы не стали бы заключать договоренностей с каким-то там герцогом. Они чтят лишь слово короля. Пускай даже того, который еще не коронован.

— И этот король сказал им, что взойдя на престол, сможет отдать без боя часть земель, на которые гномы уже давно претендуют. Но чтоб эта договоренность вступила в силу, они должны помочь ему, спровоцировав военный конфликт. Ладно, допустим, это начинает обретать смысл. Я все еще не понимаю, причем тут кольцо. Оно не представляет из себя улику, его мог сделать кто угодно.

— Ошибаешься. Металл, из которого оно изготовлено, может рассказать намного больше, чем ты можешь себе представить. Немножечко магии, и королевские колдуны вычислят откуда он был взят, кто мастер и определить того, кто его носил. Вещи могут поведать о нас намного больше, чем ты можешь себе вообразить. Как только королева-регент заполучит это кольцо, она сможет обвинить Ротшора в измене и обезопасить жизни своих сыновей — будущее Острокрылов.

— Но ведь она королева — зачем ей кольцо, только чтобы бросить кого-то за решетку? Глупости какие. Раз на кону стоит благополучие ее сыновей, почему Ротшора все еще не настиг клинок убийцы?

— Хочешь знать, почему на герцога Русвём еще не заключили контракт с кем-то вроде Хьюго? — ухмыльнулся Ирас.

Биара зло на него посмотрела, так и не удостоив ответом. Брат продолжил:

— Видишь ли, Офрила весьма… своеобразная женщина. Ее муж, король Горас, был мужчиной стального характера, а Офрила, к моему глубочайшему сожалению, является его полной противоположностью. Она не сумела вовремя взять все под контроль, а когда начала что-то подозревать, дворец уже кишел людьми Ротшора. Фактически, королевская разведка должна была уследить за тем, чтобы до подобного не дошло, но…

— Ротшор подкупил ее, — докончила за него Биара.

— Верно. Разумеется, не все продались, но я не могу с точностью назвать тебе предателей. Я до последнего не верил в продажность разведки, пока наши лучшие шпионы вдруг не стали умирать на том или ином задании. Я поделился своими опасениями с начальством, и мне было обещано присмотреться к этой проблеме внимательней, а затем… меня отправили в Андор-Нау. Это должно было быть обычным делом: что-то подслушать, кого-то подставить, где-то украсть… Двадцать четыре года, Биара. Ровно столько я провел на службе у Королевства, и ни разу за все эти двадцать четыре года я не был пойман.

— До этого момента.

— До этого момента, — мрачно повторил он за ней. — Меня подставили, оставив андорцам на растерзание, а те сразу же принялись меня пытать…

— Как ты сбежал? — тихо вопросила Биара, попытавшись сочувственно сжать его ладонь, но Ирас резко убрал руки со стола. В его глазах проблеснула сталь и что-то такое, чего она раньше в нем не замечала.

— Это не имеет значения, — хрипло ответил брат, отведя взгляд. — Каждый переносит пытки по-своему, и учится, как потом с этим жить… К такому нельзя быть готовым, но к счастью, я нашел свой способ примирения — месть. Я должен отыскать предателей Короны, и начать следует с корня всех проблем — герцога Ротшора Русвём.

— Я понимаю, но… каков твой план? Раз королева-регент слишком слабохарактерна, чтобы вернуть власть в свои руки, то как ты намерен помочь ей и защитить наследников Острокрыла?

Плутовская улыбка вернулась на иссеченное шрамами лицо Ираса.

— Все одновременно просто и сложно, сестренка. Нам нужно отдать королеве это кольцо, чтоб у нее появилась улика против Ротшора. Главная проблема заключается во влиятельности последнего. Его шпионы заполонили дворец, проникнув вплоть до королевской разведки. Считай, он держит все под контролем: видит всех и вся, а нам с тобой придется передать это кольцо прямо у него под носом.

— И что ты предлагаешь?

— Для начала попробуем легкий путь. Я пока буду в тени, оставаясь мертвым, а ты отправишься в столицу Королевства, назвавшись моей сестрой. Скажешь, что гонцы принесли весть о гибели твоего брата, бывшего разведчика, и что в предоставленных вещах не нашлось старинной семейной реликвии. Она очень важна для рода Лорафим, а потому ты настоятельно просишь начальство разведки еще раз пересмотреть вещи, что мог оставить после себя твой брат.

— Что за семейная реликвия?

— Вот эта брошь.

Ирас протянул ей серебряную булавку в виде скрещенных рогов.

— Кстати об этом, — задумалась Биара. — Она была на твоем портрете — откуда? Разве отец принял тебя обратно, тем самым позволяя открыто носить символику рода Лорафим?

— А кто этого старого борова спрашивал? — хохотнул Ирас. — Он вроде как от меня публично не отрекался, так что если ко мне возникнут вопросы, я готов с радостью их выслушать.

— Ты с ним виделся?

— Нет, но когда служил в разведке, то наблюдал за ним… издалека. Что, хочешь узнать, как поживает наш дорогой папаша?

— Нет, но временами я задавалась вопросом, жив ли он. Все же, прошло много времени…

— Он, конечно, стар, но здоровья у этого ублюдка хоть отбавляй. Так что можешь не беспокоиться на его счет.

— Ладно… Скажи тогда вот что: зачем тебе понадобилось напоминать окружающим о своем происхождении? Я думала, тебя взяли в разведку как простого безымянного паренька с улицы, а о твоей родословной был в курсе лишь наставник.

— До определенного момента так и было, — согласно кивнул Ирас. — Однако в жизни каждого мужчины наступает момент, когда он… скажем так, начинает чуть больше заботиться о своих достижениях в жизни и… представительности. Так что если вдруг подметишь, что Хьюго стал уделять много времени своей внешности или озаботится положением в обществе…

— Глупости! — пренебрежительно фыркнула Биара.

— Я тоже раньше так считал, — многозначительно пожал плечами Ирас. — Говоря же о возрасте… Кажется, я забыл упомянуть в прошлый раз, что ты выглядишь прелестно — с момента нашей последней встречи ты ничуть не изменилась. Похоже, драконья магия делает свое дело, а? — и он вызывающе подмигнул. — Наверное, тебе сейчас непривычно видеть меня таким старым.

— Тут проблема скорее не в старости…

— Ах да, как я мог забыть? Моя изрезанная физиономия, конечно… А говорят еще, шрамы красят мужчин.

— Смотря в каком количестве, — грустно улыбнулась Биара. Ей было больно от того, сколько всего довелось пережить брату.

— Не бери в голову, сестренка, — отмахнулся Ирас, будто прочитав ее мысли. — Что стало, то стало. Я знал на что иду, когда поклялся в верности Короне. Придется послужить ей еще один раз, пускай даже после «смерти». — Он немного помолчал, после чего покачал головой в ответ каким-то мыслям, и с напускной бодростью повернулся к Биаре. — Расскажи лучше о своей семье. Как там мои племяннички поживают? Помнится, во время нашей последней встречи твоему младшему, Корвину, только-только исполнилось два года.

— Да, вроде бы так, — тепло улыбнулась Биара, вспоминая те дни. — Теперь уже все трое выросли. Айвэн вот-вот отправится в свое первое странствие по миру. Хьюго страшно переживает по этому поводу. Просто места себе не находит, — она с любовью рассмеялась. — Никак не может поверить, что его старшая дочь уже взрослая и готова начать самостоятельную жизнь. Думаю, Энджела тоже через пару лет нас покинет. Она тайком призналась мне, что хочет жить в «Черном гнезде» — замке семьи Эсгоз, что находиться прямо у Восточного моря. Ее всегда привлекали морские просторы… Что же до Корвина, то он вскоре отправится к Норнес, чтобы продолжить обучение магии. У него всегда был к ней большой талант.

— Вот они и выросли, — добродушно вздохнул Ирас. — И что потом, когда последний из птенцов покинет родное гнездышко? Ты снова будешь свободна и вольна делать все, что пожелаешь…

— Наличие того, о ком нужно заботиться, не делает меня невольницей.

— Брось, Биара, я знаю этот взгляд. Не ври мне: ты уже давно начала загадывать о том, что будешь делать, когда дети вырастут.

— Для того, кто ни разу не навестил меня за последние десять лет, ты слишком хорошо меня знаешь, — горько усмехнулась она. — Ладно, Ирас, возможно, я и впрямь кое о чем подумываю…

— И это?..

— Ты слышал об академиях вольных городов?

— В пустыне, что ли?

— Да, в Золотых Дюнах.

— Допустим. И что, ты хотела бы туда поступить? Но зачем? Ты, конечно, выглядишь молодо, но не настолько, чтобы зубрить учебники вместе с желторотыми студентами.

— Нет, болван. Я хочу отправиться туда не чтоб учиться, а чтобы обучать. На протяжении всех этих лет я отправляла в академии свои труды и заметки — они не посмеют мне отказать! Я так много знаю, и мне бы хотелось делиться этими знаниями с остальными. Кроме того, в академиях наилучшие лаборатории и доступ не только ко всем книгам мира, но и алхимическим веществам, редким травам и…

— Все-все, я понял! Когда ты начала говорить об этих своих ученых штучках, твои глаза буквально зажглись. Такого энтузиазма я давненько не видал. Что ж, желаю тебе удачи, сестренка. Надеюсь, ты еще покажешь жалким школярам академий, что значит обучаться у магистрессы Лорафим!

— «Магистрессы»? Не уверена, что такое слово существует, — рассмеялась Биара.

— Значит, будет — когда ты туда придешь.

— Ты всегда верил в меня больше, чем я заслуживаю, — улыбнулась она, после коротко вздохнув.

Ирас мгновенно догадался о причине ее мимолетной печали.

— Избранничек твой, должно быть, еще не в курсе?

— Я ему не сказала, но… До этого ведь так много времени. Кроме того, почему ты решил, что Хьюго не обрадуется моему решению?..

— А я и не говорил, что он не должен обрадоваться. Это твои слова.

Биара снова вздохнула.

— Да, возможно, я сомневаюсь, но… То, что я стану учителем в академии, не значит, что я его оставлю. Просто придется немного пожить в одном из вольных городов, но ведь это не так и страшно… Верно?

Ирас ей не ответил.

— Что бы там ни было, пока рано загадывать о будущем, — наконец сказал он, прервав запавшее молчание. — Давай для начала разберемся с Ротшором и его кольцом. Я бы хотел завтра же отправиться в Гнездо Грифона. Чем раньше мы прибудем в столицу, тем лучше.

— Постой, Ирас. Не так быстро. Я не могу вот так просто сорваться в путь. Как же Хьюго, и дет…

— Биара, — строго прервал он ее. — Дело не терпит отлагательств. Чем раньше мы доставим улику, свидетельствующую о предательстве Ротшора, тем больше у королевы шансов вовремя ей воспользоваться и уберечь Королевство от кровопролитной войны за престол. Так что давай, моя дорогая, состряпай убедительную ложь для Хьюго и вырвись со мной на пару деньков в столицу. О большем я не стану просить.

— Я не хочу его обманывать, — проронила Биара, хмуро глядя на Ираса.

— Боюсь, что другого выхода нет. Если он узнает обо всем, что я здесь рассказал, то скорее прикончит меня, чем позволит тебе попасть во дворец. Выбор лишь за тобой, сестра.

Биара долго молчала, обдумывая его слова. Ей претила сама мысль о том, чтоб умышленно обманывать Хьюго, но и в словах брата была определенная истина. Хьюго ни за что не допустит, чтоб она встряла в подобную авантюру, пускай даже Ирас будет утверждать, что риск минимален. С другой же стороны, Биара чувствовала себя обязанной брату. Ему довелось пережить пытки, побои и небеса пойми сколько всего еще, но что важнее того: никогда прежде он ни о чем ее не просил.

Сколько она себя помнила, Ирас всегда был для нее неиссякаемым источником поддержки. Он баловал ее, оберегал — и никогда не просил ничего взамен. В детстве Ирас приносил ей подарки, защищал от остальных братьев с сестрами, обучал трюкам и всячески подталкивал к мысли о том, что она вправе сама выбирать свою судьбу — быть тем, кем хочет, а не безликой тенью матери, как того жаждало их семейство.

И вот теперь, избитый и преданный теми, кому он посвятил всю свою жизнь, Ирас просит ее о помощи. Да, ради этого придется солгать Хьюго, но как она может отказать тому, кто помог ей стать той, кем она является теперь?.. От предстоящего поступка Биару передернуло, но решение было принято.

— Я скажу Хьюго, что хочу разыскать один редкий манускрипт, — глухо произнесла она. — Книжный торговец в городе сказал мне, что сейчас его продают в столице. Поэтому я отправлюсь в Гнездо Грифона на несколько дней, желая раздобыть эту рукопись. После вернусь домой, как ни в чем не бывало.

Ирас ответил ей понимающим молчанием.

Часть IV

Следовало признать — роскошь королевского дворца поражала. Множество остроконечных башен с голубой черепицей вздымались ввысь, раздирая небеса, а светлый камень, из которого был выстроена крепость, отражал солнце, отчего издалека казалось, словно замок сияет. Огромные флаги с золотым орлом на лазурном фоне гордо трепетали на ветру, сообщая всем и каждому, что династия Острокрылов по-прежнему восседает на престоле.

«Надолго ли?» — мрачно спросила себя Биара, возобновив подъем вдоль длинной лестницы, что вела к главным воротам дворца. Преодолевая ступень за ступенью, она в который раз за утро поправила длинные перчатки — было непривычно снова их надеть. Биара долго противилась этому аксессуару, сказав Ирасу, что дорогого платья будет вполне достаточно, но брат оставался непреклонен.

«На твоих руках мозоли от меча, которые не слишком-то свойственны для почетной леди, за которую ты будешь себя выдавать. Опытный шпион мгновенно подметит эту деталь. Так что надевай перчатки и не спорь!» — безапелляционно заявил он.

Задумавшись, Биара едва не запуталась в длинном подоле своего нового платья. Да уж, вот тебе и «почетная леди»! Она давно не носила подобных одежд и чувствовала себя столь неуклюже, что готова была променять это пурпурное платье из дорогущего крановийского шелка на обыкновенную рубашку из колкого льна и такие же брюки.

«Одно неловкое движение, и план Ираса рассыпится в прах еще до того, как я ступлю в королевский дворец…» — мысленно ворчала Биара, глядя под ноги и придерживая тяжелые юбки.

Ее опасениям не суждено было сбыться: спустя пару взмахов она наконец поднялась к огромным вратам, окованных железом. У них стояло четверо стражников, проверяя каждого, кто желал посетить королевский замок. Несколько раз глубоко вдохнув, призывая спокойствие и повторив про себя заранее заготовленную речь, Биара уверенным шагом приблизилась к одному из них.

— Приветствую! Я леди Биара из рода Лорафим, дочь барона Сильвара из Синего леса. Днями ранее гонец донес до нас весть, что мой брат погиб на службе у королевской разведки. Понимаете, дело в том, что в вещах, которые нам доставили, не оказалось фамильной брошки. Это очень ценная реликвия, и мне бы хотелось убедиться, что ее случайным образом не пропустили, собирая вещи моего брата.

— Разведка? — нахмурился стражник, почесав затылок. — Прошу подождать, сейчас я узнаю, что можно сделать…

Биара покорно осталась стоять, рассматривая возвышающийся за вратами замок с любопытством, но без чрезмерного интереса — аристократка вроде нее к этому времени уже должна была пару раз побывать при дворе, а значит, никак не могла оказаться здесь впервые. Над головой лопотали еще два флага, по одному на каждую сторожевую башню. Она подняла глаза, встретив недружелюбный взгляд золотого орла.

«Ты мне тоже не нравишься».

На душе снова начала скрести тревога, в ответ на что рука легла на бархатную дамскую сумочку, пытаясь нащупать в ней крохотный флакон. Мысль о том, что она не совсем безоружна, придала храбрости. Жаль только, что леди из высших сословий носили с собой исключительно маленькие ридикюли, сильно ограничив Биару в выборе своего арсенала.

Лязг доспехов ознаменовал возвращение стражника.

— Следуйте за мной, миледи, — вежливо произнес он, проводив ее за врата.

По ту сторону их встретил благоухающий сад с толстыми белыми древами и ровными зелеными лужайками. Биаре еще не доводилось видеть столь ухоженных растений. Вовремя вспомнив, что не должна выказывать слишком много внимания окружающим красотам, она поспешила вслед за охранником, сосредоточив взгляд на его спине.

Пройдя вдоль аллеи, они оказались перед следующими воротами, на сей раз ведущими непосредственно в замок. Те оказались открыты, но прежде, чем пройти внутрь, ее провожатый перекинулся парой слов с парочкой стражников. Оказавшись в широком коридоре, солдат объяснил:

— В таких ситуациях, как ваша, принято говорить с кем-то из начальства разведки. Мы уже отправили посыльного, чтобы передал лорду Геррону о вашем визите.

«Геррон» — это имя принадлежало одному из командиров разведки. Ирас предположил, что именно он ее встретит. Что ж, это было небольшое, но ободряющее совпадение. Быть может, не все так страшно, как ей казалось поначалу. Биара уже в замке — все, что теперь требуется, это надеяться на случай и высмотреть королеву Офрилу, передав ей послание Ираса. Как только она это сделает, миссия будет успешно выполнена, и Биара с чистой совестью сможет вернуться домой.

— Я оставлю вас в зале для приема гостей,тут обычно дожидаются аудиенций. Лорд Геррон должен вскоре явиться, миледи.

— Благодарю, — ответила она, одарив стражника милой улыбкой — мелочь, а оставить после себя приятное впечатление лишним не будет.

Смущенно кивнув, солдат открыл перед ней последнюю дверь, что вела в гостевой зал. Здесь уже дожидались своей очереди несколько вельмож, раздраженно переговариваясь. Биара неспешно прошла внутрь, оглядывая помещение. Вдоль каменных колон висели отполированные до блеска щиты, а над самым потолком оказались развешены гобелены всех семи герцогств, что были подчинены Королевству. Вид был внушающим, но не слишком утонченным. Видимо, те, кто строил этот зал, не посчитали, что он должен вызывать благоговение у гостей.

— Ее величество уже третий день откладывает аудиенцию… — донесся до нее недовольный ропот одного из дворян. — Сколько еще прикажете мне здесь торчать? У меня, между прочим, дел невпроворот! Вчера она здесь прошла, возвращалась с прогулки, и когда я подошел со своим прошением, то…

Второй прервал его, заговорив о чем-то своем — слишком тихо, чтобы Биара смогла расслышать. Впрочем, она уже и так услышала то, что хотела. Получается, шанс пересечься здесь с королевой у нее все же был! Вот бы только лорд Геррон шел сюда как можно дольше…

И сразу, будто в ответ на эту мысль, одна из боковых дверей распахнулась. На пороге стоял невысокий, крепко сбитый мужчина. Его борода и короткие волосы оказались напрочь седыми, но лицо — с острыми чертами и пронзительными темными глазами — старым отнюдь не казалось. Он окинул зал внимательным взглядом, остановив его на Биаре. Ей от этого сразу сделалось не по себе. Походить на уверенную в себе дочь барона становилось все сложней.

— Миледи, — коротко поприветствовал ее Геррон, быстро приблизившись. — Вы и есть Биара, сестра Ираса, верно?

— Да, это я, — чопорно отозвалась она, присев в легком реверансе.

— Ваш брат сослужил хорошую службу Короне, миледи. Разведка многое потеряла после его смерти. — Он немного помолчал, глядя перед собой, после чего вновь посмотрел на нее. — Чем я могу вам помочь?

— Я пытаюсь разыскать семейную реликвию — небольшую серебряную брошь в виде скрещенных рогов. Она многое значила для нас, но, к сожалению, ее не оказалось в вещах Ираса. Могло ли быть так, что брошь все еще лежит где-то среди… не знаю. Каких-то медалей или других предметов, что могли остаться после него?..

— Маловероятно, но мы можем проверить, — отвечал Геррон, не сводя с нее пристального взгляда. — Прежде, чем пойдем в этом удостовериться, скажите мне, миледи: как достопочтенный барон Лорафим воспринял новость о том, что его сына не стало?

— О… Видите ли, милорд, я давно не виделась с семьей и еще не успела сообщить им эти прискорбные вести.

— Неужели?

— Да, с тех пор как я женилась и поселилась вместе с мужем неподалеку от Твирстена, мне почти не выпадало возможности проведать Синий лес.

— Вот как. Что ж, понимаю… Прошу следовать за мной.

Незаметно выдохнув, Биара направилась за Герроном. Пользуясь тем, что он повернут к ней спиной, вовсю высматривала королеву, шагая вдоль прекрасных коридоров с расписными потолками, бархатными портьерами и мягкими коврами. Стараясь запоминать путь, которым они шли, Биара не забывала обмениваться вежливыми кивками с немногочисленными аристократами, что встречались ей на пути.

— Чем, говорите, так важна эта брошь? — осведомился Геррон, скосив на нее взгляд.

— Это очень ценная семейная реликвия, милорд. Она передавалась в нашем роду из поколения в поколение — сами понимаете, до чего ценятся такие вещи. Мне бы хотелось вернуть ее в лоно семьи.

— Гм… Ваша приверженность не может не вызывать восхищения, леди Биара. Особенно если учесть, что вы не виделись с семьей уже множество лет, как сами только что сказали.

«Проклятье!!!»

— Иногда преданность не обязательно доказывать частыми визитами, милорд, — холодно отозвалась она, стараясь скрыть за снисходительным тоном свое беспокойство.

— Непременно, — отозвался Геррон, отвернувшись.

Они вышли к лестнице, начав спуск вниз. Эта часть замка была уже не столь богато разукрашена. Здесь преобладали серые и темные тона, вместо аристократов на пути стали встречаться солдаты и люди, облаченные в скромные, неприметные одежды. Точно так же всегда одевался Ирас. Значит, эта часть замка была отведена разведке…

Пройдя до конца невзрачного коридора, Геррон остановился перед простой дверью, известив:

— Мы пришли. Здесь находятся бывшие покои вашего брата, миледи. Прежде, чем приступим к поискам драгоценной броши, скажите мне вот что: Ирас ваш старший брат, верно? Сколько у вас лет разницы?

«Три года» — едва не сорвалось с ее губ, но Биара вовремя себя остановила. Возраст. Она не выглядела на сорок лет, чтобы быть ровесницей Ираса. Должно быть, Геррон тоже это подметил… Проклятье!

— Я была самой младшей в семье. У нас с братом почти что десять лет разницы.

— Вы очень молодо выглядите для своего возраста. Примите это за комплимент, — сказал Геррон, открывая перед ней дверь.

— Боюсь, что не понимаю, каким образом эти вопросы относятся к…

Биара запнулась, так и не договорив. Впереди была крохотная комната без окон, всего лишь с одним столом и парочкой стульев. Это никак не могли быть покои Ираса.

— Что вы?.. — начала она, не успев докончить.

Геррон толкнул ее в спину, и Биара влетела внутрь, едва не ударившись об стол. Старый разведчик не прилагал особых усилий, но его рука оказалась очень жесткой… и сильной.

— Что вы себе позволяете?!! — взвизгнула она, стараясь походить на возмущенную аристократку. — Это не комната Ираса!

— А вы не та, за кого пытаетесь себя выдавать, — спокойно произнес Геррон, заградив собой выход. — Корр! — подозвал он мужчину, что проходил мимо. — Подойди, твоя помощь не помешает.

Прежде, чем Корр оказался в комнате, Биара судорожно полезла к сумке, нащупывая потайной карман с парочкой колб, в одной из которых было слезоточивое вещество. Дело приняло совсем паршивый поворот.

— Что ты там делаешь? — нахмурился Геррон, заметив ее возню.

Не успела она ничего предпринять, как он вырвал сумку из ее рук, отбросив в противоположный угол. Да, его хватка была действительно железной…

Внутрь прошел Корр — высокий мужчина, но не из стражников, а из разведки, если судить по простой военной куртке вместо доспеха. У него был острый подбородок и несколько бледных шрамов у левой скулы.

— Свяжи ее, — приказал Геррон, заперев дверь. — У меня появилось еще несколько вопросов к нашей леди Биаре…

* * *

Ирас нервно мерил шагами комнату гостиницы, поглядывая на песочные часы. К этому моменту сестра уже должна была вернуться. Чем дольше тянулись взмахи, тем большие волнения прокрадывались в его душу. Обычно Ирас был спокоен и сосредоточен — даже в худших из передряг — но почему-то сейчас, когда на кону оказалась жизнь сестры…

Он нахмурился, отгоняя прочь эти мысли. Бестолковая тревога никогда не бывает полезной. С Биарой все в порядке, она просто задерживается. Может, в этот момент она говорит с королевой, или же вместе с разведкой перерывает его старье в поисках «утерянной» броши…

Когда в комнату раздался стук, Ирас едва не вздохнул от облегчения.

— Ну наконец-то! — проворчал он, захромав к двери. Отворив ее, сказал: — Давно пора, я тебя зажд…

Слова застряли в горле, потому как высокий силуэт прибывшего Биарой определенно не являлся. Ирас заставил себя радушно улыбнуться, упорно не замечая мрачного вида незваного гостя.

— Я так и знал, — тихо прорычал Хьюго.

Разведчик не успел ответить, потому как его правая скула взорвалась вспышкой боли от удара.

Часть V

— И ты здравствуй, Хьюго, — прохрипел Ирас, мгновенно отскочив в противоположный угол.

Проклятый наемник не пожалел силы: половину лица жгло, как огнем, а скула пульсировала болью, отдавая в голову. Хьюго мгновенно оказался в комнате, и теперь шел к нему, изготовив руку в крепкой перчатке для еще одного удара…

— Я бы на твоем месте так не торопился, — отозвался разведчик, выхватив нож из потаенных ножен за спиной. — Ты, конечно, дорог для моей сестры, но если приблизишься хоть на шаг…

— Я рискну, — многообещающе произнес Хьюго, в мгновение ока оказавшись рядом.

Он легко увернулся от вялого выпада Ираса, вслед за чем точным ударом выбил оружие из его руки. Разведчик попытался отскочить и переметнуться к столу, создав временное препятствие, но стоило сделать одно неправильное движение, как треклятая кость в ноге, что так и не срослась как надо, дала о себе знать новой вспышкой боли. Выругавшись сквозь зубы, Ирас пошатнулся, и почти сразу его настиг новый удар по лицу, на сей раз с другой стороны. Перед глазами вспыхнули искры, и он бессильно повалился наземь, скрипя зубами от боли. Каждый новый удар бередил старые раны, и все вместе они пели в унисон, выводя из строя. Куда уж тут до битвы с таким, как этот увалень?

В спину уперлось колено наемника, но из-за всей той боли, что терзала его изломанное тело, Ирас этого даже не почувствовал. В голове гудело, а зрение исказилось, однако даже в таком состоянии он не изменил себе, с трудом прохрипев:

— Не очень-то честно избивать калеку. У вас, наемников, совсем что ли нет кодекса чести?

— Для таких ублюдков, как ты, — нет, — отозвался Хьюго. Голова так болела, что Ирасу пришлось зажмуриться, только чтобы расслышать его слова.

— Где Биара? — осведомился наемник, еще больше на него надавив. Ирасу показалось, что он слышит треск собственных ребер.

— Сложновато говорить, когда тебе вот-вот проломят спину.

Хьюго вздохнул, но колено все же убрал. Следом мир внезапно взбрыкнул и кувыркнулся, а горло резко перехватило: самым бесцеремонным образом наемник поднял его за воротник, будто нашкодившего щенка. Несмотря на жуткую боль, Ирас успел мимоходом позавидовать его силе и здоровому телу. Будь он сам в прежней форме, Хьюго пришлось бы постараться, чтоб его поймать.

Скрипнула древесина, и он ощутил под собой что-то твердое. Значит, его усадили на стул. Ну, по крайней мере не оставили валяться на полу подобно жалкому нищему — и на том спасибо, как говорится…

Новый скрип: наемник подтащил второй стул, сев напротив Ираса. События начали принимать интересный оборот. Он что, взаправду будет его допрашивать? Разведчик покопался в памяти, пытаясь вспомнить все, что ему было известно о Хьюго и его прошлых контрактах. Много ли там было пыток? Проклятая голова все никак не хотела ему помогать, вместо нужных воспоминаний подсовывая лишь больше болезненных пульсаций. Кажется, даже легкая тошнота началась… Проклятье, у него что, сотрясение?..

— Новый вид твоего лица почти доставляет мне удовольствие, — произнес тем временем Хьюго, проверяя острие ножа, который взмахами ранее выбил из рук разведчика. — Но думаю, парочка новых шрамов не повредит…

— Вот так, значит? Изобьешь любимого брата своей избранницы? — с трудом усмехнулся Ирас. При этом лицо отозвалось еще большей болью, но судя по злости, промелькнувшей во взгляде наемника, оно того стоило.

— Я скажу, что нашел тебя уже таким. Да и, честно говоря, выглядишь настолько паршиво, что пары новых увечий никто не заметит.

— А я и не знал, какой ты бессердечный — вот так издеваться над изувеченным… — Ирас не успел договорить, потому как Хьюго отвесил ему пинок по левой ноге. Не столько болезненный, сколько… ощутимый.

— Итак, — с деланным спокойствием произнес наемник, — где сейчас Биара?

— Скоро должна вернуться…

— Откуда?

— Из королевского дворца.

Хьюго на миг прикрыл глаза, призывая спокойствие.

— Что она там делает?..

Ирас вздохнул и заново пересказал всю историю. Чем дольше он говорил, тем сильнее каменело лицо Хьюго, а уж когда речь зашла о роли Биары в этом всем…

— Получается, она сама на это согласилась? Не сказав мне ни слова, отправилась вслед за тобой на столь… бессмысленное задание? — бесцветным голосом спросил он, когда разведчик окончил свой рассказ.

— Биара считала, что так будет лучше для всех. Она знала о рисках. Знала, что если мои враги узнают о том, что я жив и скрываюсь, то…

— Ты просто умело манипулировал ею, Ирас — как и всегда. А Биара слепо повелась, солгав мне в придачу. Вы стоите друг друга.

— Мне жаль, если ты неспособен увидеть картину целиком, — процедил разведчик, — но я не стал бы просить ее помощи, если бы на то не было нужды. Угроза реальна, и я…

— …Убедил Биару, что она должна бросить семью и соврать мне, не моргнув и глазом? Это был твой план? Очень похвально, ничего не скажешь. А она была и не против, не так ли? Вечно эта девчонка у себя на уме!!!

Едва ли не прорычав последнюю фразу, Хьюго с силой вонзил нож в деревянный стол. Ирасу оставалось только порадоваться, что это была не его нога. Наемник глубоко вдохнул, пытаясь вернуть прежнее самообладание. Когда его гнев слегка поубавился, разведчик вкрадчиво спросил:

— Я вот чего не пойму: ты-то как здесь оказался? Неужели все это время шпионил за Биарой?

— Нет, Ирас, я за ней не шпионил, хотя, как вижу, следовало бы. До сих пор я ей доверял… Биара сама себя выдала — своим странным поведением. То она долгие дни скорбит по тебе, почти ничего не ест и не спит, а тут вдруг устремляется в столицу за какой-то там книгой. Да еще и Энджела рассказала о хромом человеке с изрезанным лицом, что основался у старой мельницы, подозрительно исчезнув как раз тогда, как Биара отправилась в Гнездо Грифона… Я не был уверен, потому спросил торговца книгами об этом «удивительном экземпляре», который находился в столице. Когда тот сказал, что в жизни о нем не слыхал, все наконец встало на свои места.

— Да ты прямо ревнивый муженек! — усмехнулся Ирас.

Хьюго пропустил его реплику мимо ушей.

— А ведь знаешь, Биара очень переживала из-за твоей смерти… Так сильно, что я даже стал за нее опасаться. Ей было невмоготу думать, что ты погиб в муках, где-то в пыточных Андор-Нау. Она считала себя виноватой, говорила, что должна была тебя разыскать и уговорить бросить службу Королевству… Проклятье. Я не знаю, чем такой ублюдок, как ты, заслужил ее безоговорочную преданность, но ты явно того не стоишь. Биара чувствовала вину и скорбела о твоей смерти, и ты умело этим воспользовался, не так ли? Как она могла отказать любимому брату, что восстал из мертвых и просит о помощи? И не лги, что ты не знал об этом, Ирас. Ты был слишком проницателен, чтобы не знать.

— Даже если так, я все равно считаю свой поступок правильным. На кону стоит не только ваша безопасность, но и всего Королевства, которому я поклялся служить до самой смерти!

— Значит, я переоценил тебя, посчитав достаточно умным, — безразлично ответил Хьюго, поднявшись. — Мне всегда казалось, что тебя заботит лишь собственная шкура. Никогда бы не подумал, что разведчик-Ирас может быть предан кому-то, кроме себя.

— Я полон сюрпризов. А еще достаточно сообразителен, чтобы понять, что если в Королевстве начнется переворот, сладко не придется никому. Думаешь, вас это не затронет? Как бы не так! Война с гномами только началась, а городах уже заметны последствия: голод, недостаток припасов, раненые, болезни. Война затронет всех, Хьюго — разве что ты сбежишь от нее на другой континент? Может, в Ностэрию, где то и дело вспыхивают конфликты между Горным царством и Империей? Или же вечно воюющий Андор-Нау? Если Ротшор захватит корону, то проблемы лишь усугубятся! Я слышал, что эльфы тоже не прочь подсобить в войне против людей.

— Это не мои проблемы, — отрезал Хьюго. — Военные конфликты меня никогда не заботили, и изменять этому решению я не намерен.

— Тогда ты просто глупец!

Наемник ему не ответил, остановившись напротив узкого окна, что выходило на людный проулок. Некоторое время он молча смотрел в него, будто бы собираясь с мыслями. Ирас не сразу догадался, что он высматривал Биару…

— Когда она должна вернуться? — глухо спросил Хьюго.

— Через полусотню взмахов, — соврал разведчик.

На самом деле, сестра уже давно как должна была появиться, но говорить об этом наемнику было рисково — он никогда не отличался терпением. Ирас прикрыл глаза, мысленно попросив Биару возвращаться скорей. Похоже, пора было придумывать новый план… И решить, как отделаться от Хьюго. Пользуясь его отвлеченностью, разведчик бросил быстрый взгляд на торчащий в столе нож. Пока что это было единственным подручным оружием, на которое он мог рассчитывать.

Когда по примерным расчетам Ираса прошло около двадцати взмахов, Хьюго оторвался от окна, принявшись нервно расхаживать вдоль комнаты. Когда перевалило за тридцать, стал нервно потирать костяшки, словно желая их об что-то приложить. Ирасу очень не хотелось, чтобы этим «чем-то» оказалось его лицо. Когда настал черед пятого десятка, он попытался незаметно придвинуться к ножу, но так и не успел — Хьюго резко развернулся, в мгновение ока заняв прежнее место на стуле, прямо напротив Ираса.

— Еще раз перескажи, что именно должна была сделать Биара, — скомандовал он.

— Ничего из ряда вон выходящего. Прийти во дворец, представившись своим именем, и сказать, что ее брат был на службе, и недавно она получила известие о его трагической смерти. Сказать, что хочет забрать семейную реликвию в виде броши, и настоятельно просит начальство разведки пересмотреть вещи, которые брат мог оставить после себя. Согласно протоколу, ей должны были уделить встречу с кем-то из видных лиц разведки — тех, кто играет для публики. По пути Биара должна была выглядывать королеву, и по возможности передать послание.

— Какое послание? — голос Хьюго оставался спокоен, но в глубине его глаз затаился едва сдерживаемый гнев.

— Про то, что увидела серого волка неподалеку от города.

— Волка?..

— Так меня негласно прозвали на службе, — пояснил Ирас. — «Серый Волк».

— Значит, это сообщение могла понять не только королева, но и люди Ротшора?

— Да, но… Я сказал Биаре, чтоб она действовала осторожно и не шла на необдуманные риски.

— Ты бы никогда ей так не сказал.

«Вот ведь проницательный ублюдок» — вздохнул про себя Ирас.

— А что с кольцом? — спросил тем временем Хьюго. — Его ты тоже отдал ей?

— За кого ты меня принимаешь?! — возмутился разведчик.

Жестом заядлого фокусника Ирас потянулся к манжетам в левом рукаве — к потайному карману, из которого извлек толстое кольцо с печатью.

— Вот оно, здесь, у меня. Отдавать его Биаре было все равно, что повесить ей на голову мишень. Нет, кольцо я самолично отдам королеве, главное лишь дать ей знать, что я жив, и что надежда есть…

— Дай взглянуть, — сказал Хьюго, протянув руку.

Ирас не хотел этого делать, но сейчас преимущество было не на его стороне. Сцепив зубы, он отдал ценную улику в широкую ладонь наемника, пытаясь решить, как быть дальше. Биара все не возвращалась, но теперь у него появился Хьюго. Нужно было придумать, как убедить его отправиться во дворец на разведку. Придется сочинить новую легенду, и…

— Что ты делаешь? — подозрительно осведомился Ирас, когда Хьюго встал и направился к его сумкам, принявшись бесцеремонно их перерывать.

Ответа не последовало, отчего опасения Ираса возросли вдвойне. Когда Хьюго поднялся, в одной его руке находилась сложенная веревка, а во второй оказалось зажато кольцо.

— Что бы ты не задумал, это очень, очень плохая идея, — недружелюбно проговорил Ирас, вскочив.

Ноги сразу же отозвались резкой болью на столь опрометчивый поступок, однако он проигнорировал ее, метнувшись к ножу. К сожалению, вновь недостаточно быстро. Прежде, чем его пальцы успели коснуться рукоятки, на пути выросло плечо Хьюго, удар которого выбил из Ираса весь дух. Следом ему досталось локтем прямиком в челюсть. Удар мгновенно повалил разведчика, а мир во второй раз за день рассыпался на сотни искр. Пока он жадно хватал воздух, пытаясь прийти в себя, его руки завели за спину и связали.

— Молись всем богам, чтобы Биара оставалась целой и невредимой, пока я не обменяю ее на твою прогнившую душонку, — раздался над головой голос Хьюго.

— Что… о чем ты говоришь? — простонал Ирас, утратив остатки достоинства. Он ничего не мог с этим поделать — боль стала просто невыносимой.

— Думаю, Ротшор будет счастлив заполучить тебя вместе со своим треклятым кольцом от случайного наемника, что не любит совать нос в чужие дела.

Ирас не мог поверить услышанному.

— Ты… ты сдашь меня ему?! Станешь заодно с предателем? Это же государственная измена!

— Я вроде как упоминал, что держусь подальше от политики.

— Нет, ты не посмеешь!.. Ты не настолько… Нет, я не верю. Отказываюсь верить! Ты не сделаешь этого. Проклятье, Хьюго!.. Если бы не я, ты бы даже никогда ее не встретил!!!

— И это единственная причина, по которой ты все еще жив. А теперь заткнись и надейся на то, что этой жертвой ты сумеешь все исправить, и спасешь свою сестру.

Часть VI

Сказать, что ситуация вышла из-под контроля, значило не сказать ничего.

— Итак, — произнес Геррон, задумчиво постукивая костяшками по столу. — Как тебе зовут на самом деле?

— Биара Лорафим, — ровным голосом ответила она. — Я младшая дочь барона Сильвара, и пришла сюда, чтоб отыскать семейную реликвию. Вы же вместо этого меня связали в каком-то подвале и обвиняете во лжи! Это не просто возмутительно — это скандал! Не думала, что в королевском дворце есть место для подобного вздора. Ну ничего, вы еще пожалеете, милорд… Я не повременю сообщить отцу и всем нашим знакомым лордам о том, как со мной обращались! Весь двор будет знать, как много стала себе позволять ваша «доблестная» разведка!!!

Было очень трудно изображать из себя негодующую аристократку, уверенную в собственной неприкосновенности — особенно, когда каждая частичка тела тряслась от страха. Однако Биара старалась изо всех сил. Она понимала, что как только ее легенда даст трещину, всему придет конец.

«Во что я позволила себя втянуть?» — сокрушенно подумала она, наблюдая за Герроном. Ни одна черточка, ни один мускул на его лице не дрогнул. Как ни старалась, Биара не могла понять, что происходит в голове у этого человека.

— Ты сама сказала, что долгие годы не виделась с семьей — так почему лорду Сильвару должно быть не все равно? — поднял брови Геррон. — Признаться, когда я увидел завещание Ираса, то был несколько удивлен его решением включить туда сестру, а не остальную родню. Тем не менее, закон есть закон, и чтобы разыскать эту Биару, нам пришлось обратиться за помощью к семейству Лорафим. Когда мои гонцы прибыли, им с прискорбием сообщили, что не так давно владелец поместья, достопочтимый барон Сильвар, скончался. Поэтому боюсь, что за кого бы ты себя не выдавала, пожаловаться ныне покойному лорду Лорафим уже не получится.

— Что?.. Отец умер? — эта новость ее потрясла, позволив еще правдоподобней отыграть свою роль. — Но как… когда?

— Луну или две тому назад. Но что интересней: мои люди повстречали Эддин — младшую дочь барона, которой Биара никак не являлась. Твоя маска трещит по швам, дорогуша. Чем быстрее ты скажешь правду, тем быстрее все это кончится.

— Я не соврала! — уже со вполне реальным отчаянием воскликнула она, попытавшись высвободить руки, но кисти так и остались намертво связаны за спиной. — Клянусь! Я не знала о смерти отца, потому как долгие годы с ним не виделась!

— Но и его дочерью ты не являешься, — холодно констатировал Геррон. — Начни уже говорить правду, иначе мне придется заставить тебя куда менее приятными способами. Я спрошу по-хорошему в последний раз: кто ты такая и что тебя связывает с разведчиком Ирасом?

«Любовница? Подруга? Старая знакомая?» — множество вариантов крутились у нее в голове, и ни один из них не казался достаточно убедительным. Что же делать и как не усугубить ситуацию еще больше?..

— Я…

В дверь постучали. Коротко вздохнув, Геррон кивком указал стоявшему неподалеку Корру открыть. В следующий миг в комнате был один из посыльных: его одежды очень напоминали те, в которых прибыли гонцы с известием о гибели Ираса.

— Господин, — поклонился новоприбывший, после чего приблизился к Геррону и что-то ему зашептал. Биара не сумела ничего разобрать, помимо слов «посетитель» и «требует вашего присутствия».

Когда она закончил, Геррон поднялся. Бросил внимательный взгляд на женщину, но так ей ничего и не сказал. Вместо этого он обратился к Корру:

— Присмотри за ней… Ах да, будет не лишним проверить ее сумку. Она попыталась из нее что-то достать, быть может оружие. Внимательно изучи.

— Будет сделано, — отчеканил Корр.

Таким образом они остались одни. Подчиненный Геррона решил зря времени не терять, сразу потянувшись к ее сумке. Бросив на Биару предостерегающий взгляд, как бы намекая не делать глупостей, Корр срезал ленты, скрывающие содержимое, принявшись рыться в вещах. Ни шелковый платок, ни пудреница не произвели на него особого впечатления, но каждый предмет Корр изучал внимательно, выискивая у него потаенные функции. Даже пудреницу не оставил в покое, разломав на части. Когда основное отделение сумки опустело, Биара выдохнула, понадеявшись, что этим все кончится, но тут…

— Это еще что такое? — нахмурился Корр, нащупав пару пузырьков, спрятанных в потайном кармане. Он достал первый из них, с густой серой жидкостью внутри.

— Яд, конечно же, — авторитетно заявила Биара, узнав слезоточивую смесь. Очень хрупкое стекло и очень быстрое действие. Достаточно лишь допустить к нему воздух, как…

Опасаясь упустить нужный момент, она ринулась к солдату, со всей силы в него врезавшись. Удивленно крякнув, Корр пошатнулся, но устоял на ногах — ее веса было недостаточно, чтоб сбить его с ног, однако в самый раз для того, чтобы выбить колбу из рук. Еще прежде, чем раздался приглушенный треск стекла, Биара набрала побольше воздуха в легкие и едва успела отскочить от ножа, который выхватил Корр. Под ногами раздалось угрожающее шипение. Солдат коротко взглянул на место, где лежали обломки стекла.

— Какого…

Корр сотрясся от тяжелого кашля, не успев договорить. Густой сизый дым очень быстро их поглотил, так что вскоре Биара уже не видела солдата. Почти вслепую она бросилась к месту, где была дверь, прищурившись так, чтобы в глаза попало как можно меньше дыма. Теперь определить местоположение Корра она могла лишь по тяжелому кашлю.

Отворить дверь с завязанными сзади руками было неимоверно трудно, но ей все же удалось. Прежде, чем она успела покинуть комнату, дым прорезало длинное острие кинжала, полоснув по плечу. Боль была сильной, но терпимой, и Биара решила сосредоточиться на более насущной проблеме: следовало покинуть комнату как можно скорее. Легкие жгло от недостатка воздуха, но она позволила себе вдохнуть лишь тогда, как почувствовала прохладный сквозняк коридора.

Оказавшись снаружи, Биара отбежала подальше от просочившегося наружу дыма, сделав несколько судорожных вдохов. Глаза слезились, но не так сильно, как могли бы. Корр все еще кашлял где-то внутри комнаты, тщетно пытаясь выйти наружу. Она не стала ему сочувствовать — все равно дым не причинит непоправимого вреда.

Не успела Биара отдышаться, как позади раздались чьи-то удивленные переговоры. Обернувшись, обнаружила в противоположном конце коридора еще двух солдат в сером, что переводили удивленные взгляды то на нее, то на комнату, из-под двери которой тянулся едкий дым.

— Стой! — крикнул один из них, когда она ринулась прочь.

Биара сломя голову неслась вдоль однотипных коридоров, отведенных разведке, на ходу пытаясь сморгнуть слезы и воссоздать в памяти маршрут, которым Геррон привел ее сюда. Ирас сказал, что в случае чего королева — последний шанс на спасение. Лишь ее авторитет мог защитить Биару как от пронырливой разведки, так и от гнева самого герцога Русвём. Только бы вспомнить правильный путь до приемного зала …

Задумавшись, Биара едва не проскочила знакомый лестничный пролет. Кажется, именно здесь ее провел Геррон! Недолго думая, она устремила вверх, перепрыгивая через ступеньку и молясь небесам, чтобы ноги не запутались в длинном платье. Позади раздавался громкий топот сапог, изредка подкрепляемый криками, но она старалась не обращать внимания. Едва ли не влетев в дверь с размаху, Биара оказалась в более разукрашенной части замка — значит, она на верном пути! Быстро призвав из памяти путь, которым они шли, она выбрала нужный поворот и вновь побежала, когда вдруг…

У одного из проходов стоял дворцовый стражник. Заметив ее, он мгновенно преградил путь. Больше бежать было некуда. Решив, что хуже быть не может, Биара понеслась к нему, со слезами на глазах выкрикивая:

— Скорее! Там воры, убийцы! На меня напали прямо во дворце, отобрали мои вещи! Спасите!!!

Брови стражника непонимающе сошлись на переносице. Биара остановилась прямо перед ним, жалобно всхлипывая. Когда взгляд мужчины упал на ее окровавленное плечо, глаза удивленно округлились.

— Да что ж вы стоите?! — истерично воскликнула Биара, стараясь походить на оскорбленную и насмерть испуганную придворную даму. — Скорей, защитите меня и поймайте воров!

— Миледи, но вы ранены! Следует позвать лекаря или хотя бы…

— Вначале остановите убийц!!!

— Ладно, хорошо. Будьте тут, я вскоре кого-то за вами пришлю.

Когда он побежал, Биара немного выждала прежде, чем снова пуститься в бегство, но тут вдруг стражник решил обернуться.

— Почему ваши руки связаны?.. — еще больше нахмурился он. — Постойте!!!

Однако она уже не могла ждать. Трое человек из разведки показались в коридоре, один из которых выкрикнул:

— Вот же она! Хватайте ее, скорей!

Один поворот, второй, третий. Вот знакомый гобелен, значит следующий спуск тут… Мир превратился в сплошное пятно, и единственное, что Биара сейчас различала, это размытый путь перед собой и громкий шум погони, что с каждым взмахом раздавался все ближе… Ее силы были на пределе.

Когда впереди показались очертания тяжелой дубовой двери, через которую Геррон вывел ее из зала для приема гостей, Биара сделала невозможное, еще больше ускорившись. Влетев в двери, она едва не оступилась, запутавшись в юбках. Шелк протяжно заскрипел, раздался треск ниток, но женщина не обратила внимание. Она оказалась в зале, и это главное. Затравлено обернувшись, Биара едва не закричала от радости.

У самого конца, подле королевского знамени, стояла высокая темноволосая женщина с золотым венком на голове, беседуя с каким-то вельможей. Ее величество королева-регент Офрила непонимающе посмотрела на незваную гостью, а стража подле нее мгновенно обнажила мечи.

Дверь позади Биары громко распахнулась, и в зал ввалилось сразу четверо мужчин: Корр, еще двое разведчиков и королевский стражник, которого она повстречала на пути. Они уставились на нее подобно волкам, что загнали добычу, и Биара, путаясь в изодранном подоле платья, попыталась сделать последний рывок в сторону королевы. Увы, тщетно. Ноги запутались, и она болезненно повалилась на пол, ударившись раненым плечом. Перед глазами заплясали красные всполохи. И, словно этого было мало, вперед выскочили стражники королевы, преградив ей путь.

— Просим прощение, ваше Величество! — произнес один из разведчиков. — Это одна из заключенных, и мы сейчас же…

— Нет! — воскликнула Биара, обратив умоляющий взгляд к королеве. — Ваше Величество, я пришла к вам, чтобы передать важное послание. Серый волк…

Ее слова утонули в новом ропоте, что раздался позади. Все обернулись, а Биара во второй раз за день не поверила своим глазам. У парадного входа стояло четверо, а возглавлял их высокий крепко сбитый мужчина с бочкообразным животом. Хоть он и был толстым, глядя на его руки и холодные серые глаза, становилось понятно, что под горячую руку к такому здоровяку лучше не попадать. Эмблема с грифоном на груди позволила сразу же узнать его — герцог Ротшор из рода Русвём явился собственной персоной. Но больше всего Биару поразили те, кто стоял позади него: Геррон с еще одним солдатом и… Хьюго. Едва скользнув по ней безразличным взглядом — так, словно видел ее впервые, — он вытолкнул на всеобщее обозрение последнего из прибывших. Связанный, с парочкой новых синяков на лице, в потрепанном плаще и множеством шрамов, исказивших лицо. Ирас.

— Нет… — прошептала Биара.

— Ваше Величество, — зычно произнес Ротшор. — Я прибыл к вам, чтобы сообщить радостную весть: нам удалось поймать предателя, что ранее служил в разведке. Речь об Ирасе, ваша Светлость. Он наконец в наших руках.

«Что?.. Что он такое говорит, и… что здесь делает Хьюго???»

Вопросы роились в голове, и ни на один из них Биара не могла придумать вразумительного ответа. В последнем, отчаянном жесте, она обернулась к королеве:

— Ваше Величество, Ирас знает, как можно обезопасить ваших сыновей! Прошу, защитите нас, и вы сможете получить оружие против своего врага.

Офрила долго смотрела на нее. Разглядев в ее глубоких зеленых глазах отголоски страха, Биара и сама почувствовала, как у нее все холодеет внутри. Что-то здесь было не так.

— Ваша светлость, вы знаете эту женщину? — снова отозвался Ротшор.

Королева в последний раз взглянула на Биару, после чего отвернулась со словами:

— Я без понятия, о чем она говорит. Можете ее увести.

* * *

— Н-да, неплохо тебя потрепали, — вздохнул Ирас, окончив изучать порез на плече. — Много засохшей крови, но сама рана не то, чтобы глубока. Вступительной обработки будет достаточно. До свадьбы заживет — ты ведь еще не замужем, верно? — сказав последнее, он хрипло хохотнул.

— Твой юмор висельника не слишком подбадривает, — проворчала Биара, пытаясь хоть как-то размять затекшие руки. Никто и не подумал их развязать, а потому они по-прежнему были связаны за спиной, и, судя по ощущениям, в нескольких местах протерли кожу до крови. У брата ситуация была не сильно лучше, но его руки хотя бы оказались связаны спереди.

— Ну, что я могу тебе сказать? Привыкай, раз уж теперь мы сидим в одной камере. Должен сказать, не самой худшей из доступных — по меркам разведки.

— Может наконец расскажешь мне, что произошло? — раздраженно спросила она, повернувшись к нему. — Почему Ротшор сказал об измене и что здесь делает Х…

— Подумай сама, дорогая, — громко перебил ее Ирас. — На твоем месте я бы следил за тем, что говорю. Даже когда тебе кажется, что мы одни.

Новый вопрос уже готов был сорваться с языка, но Биара заставила себя промолчать.

— Послушай, — немного смягчился брат. — Что бы сейчас не происходило, веди себя тише воды, ниже травы. Старайся ничего не говорить и внимательно, очень внимательно слушай. Поняла?

Биара мрачно кивнула.

Где-то вдалеке скрипнул засов и вдоль темницы разлетелось эхо от шагов сразу нескольких человек. Последовав совету брата, она принялась вслушиваться. Первым удалось узнать голос Хьюго — от его звучания в сердце задребезжал луч надежды. Следом Биара расслышала повелительный бас Ротшора. Спустя мгновение оба стояли перед решеткой.

— Открыть, — коротко приказал Ротшор.

Из-за его спины появился один из охранников темницы. Громкий щелчок, и вот холодная дверь их камеры отворилась. Посмотрев на Биару, стражник приказал:

— Ты. На выход.

— А вот и твой шанс, сестренка, — тихо произнес брат. — Поцелуй за меня детишек.

— Что? — обернулась она, поняв, что Ирас не идет вслед за ней.

Охранник тут же грубо толкнул ее, выставив из камеры. Решетка вновь оглушительно захлопнулась.

— Нет! — воскликнула Биара, но никто не обратил внимания.

— Ступай, — одарил ее кривой ухмылкой Ирас. — Помни: истинна всегда лежит у нас под ногами, достаточно лишь присмотреться внимательней.

Хьюго стоял с каменным выражением сбоку от Ротшора. Ни первый, ни второй не удостоили ее даже мимолетным взглядом.

— Уверен, что не хочешь награду золотом? — спросил герцог будничным тоном, словно речь шла о мешке зерна.

— Я предпочитаю делать более выгодные… вложения, — отозвался Хьюго.

— Развязать ее? — спросил охранник, подтолкнув к нему Биару.

Хьюго наконец посмотрел на нее. Его глаза оставались непроницаемы, и ни единый мускул не дрогнул на лице.

— Нет надобности.

Ее пробрал холод, но Биара заставила себя покорно опустить взгляд, ничем не выдавая своих чувств. Что бы здесь не происходило, она не хотела вновь все испортить. Было достаточно и прошлых промашек…

— С вами приятно иметь дело, герцог, — сказал Хьюго.

Его рука легла на ее плечо, и Биара едва не вздрогнула. В его жесте чувствовалась сталь — точно такая же, как в движениях Геррона до этого. Он слегка сжал ее, подтолкнув вперед. Не так сильно, как можно было ожидать от того, кто только что обзавелся пленником, но по-прежнему весьма ощутимо…

Они покинули замок не через главных вход, а через одну из лазеек королевской разведки. Все это время, шагая вдоль улиц с низко опущенной головой, как и подобало пленнице, Биара попыталась пошевелить затекшими руками. Боль понемногу отступала, вытесняясь онемением — она даже не знала, что из этого было хуже. Когда они оказались на совсем уж малолюдной улице, Биара тихо спросила:

— Как ты сумел меня вытащить?

— Сказал, что хочу продать тебя на невольничьих рынках Андор-Нау. Там нынче большой спрос на рабов. — бесстрастно проронил Хьюго, даже на нее не взглянув.

— Откуда ты… А, не важно. Ты не мог бы меня развязать?.. Думаю, за меня отдадут больше, если я останусь с руками, — сказав последнее, она слабо улыбнулась.

Хьюго на ее шутку не отреагировал, сказав лишь:

— Развяжу, когда мы будем в гостинице, подальше от чужих глаз и шпионов разведки.

— Хорошо…

Больше Биара не пыталась с ним заговорить.

Часть VII

Оставшийся путь до гостиницы они преодолели в гробовом молчании. Ей уже давно не доводилось видеть Хьюго в столь мрачном настроении. Что ж, она это всецело заслужила… Если бы не грызущее душу волнение за брата, Биара не могла бы найти себе места из-за стыда за свой обман и поступок, но пока что мысли об Ирасе вытесняли все остальное.

Даже когда они оказались в комнате — той самой, которую выбрал брат, — Хьюго не сказал ни слова. Как и обещал, он помог ей избавиться от веревок, но едва они спали с запястий, как тут же отстранился, уйдя в противоположный угол. Тихо вздохнув, Биара сняла некогда утонченные перчатки только затем, чтоб обнаружить под ними отвратительные синяки и стертости на коже. Страшно вообразить, во что превратились бы ее руки, если бы их связали без перчаток… Впрочем, могло быть и хуже: она могла остаться взаперти вместе с Ирасом, и тогда кто знает, что бы произошло. И что они делают с ним сейчас?..

Стараясь отвлечься от страшных мыслей, Биара окинула взглядом комнату, пытаясь отыскать свою походную сумку. На краткий миг ей на глаза попались разбросанные вещи Ираса… Боль стиснула горло, так что стало трудно дышать. Поспешно утерев выступившие слезы, она направилась к сумке брата: у него тоже должны быть лечебные мази и чистые бинты — он всегда старался ко всему подготовиться.

Хьюго замер неподалеку от окна, уперевшись руками в подоконник. Его взгляд был опущен, словно он даже смотреть на нее не хотел. Биаре стало больно от этой мысли, но она заставила себя отвлечься, сконцентрировавшись на перевязке плеча. Порез оказался неглубокий, но отодрать от него засохшее от крови платье было совсем непросто. Как и затягивать бинт всего одной рукой, ибо Хьюго так и не предложил свою помощь.

Когда с обработкой ран было покончено, настало время поговорить. Биара знала, что должна начать первой. Выбрать нужные слова было сложно. Еще больше ситуацию усугубил голос, что срывался ни то от волнения, ни то от усталости, ни то от едва сдерживаемых слез. Наконец, собравшись с мыслями, она начала:

— Послушай, Хьюго… Я знаю, что ты зол — ты имеешь полное право злиться, я это заслужила, но сейчас… Нам нужно объединить силы и придумать, как вытащить Ираса из лап Ротшора.

— То есть теперь ты уже хочешь «объединить силы»?!

Его голос дрожал от гнева, так что у Биары пробежали мурашки по коже, но еще страшнее была ярость в глазах — Хьюго наконец поднял на нее взгляд, от которого она едва не растеряла всю решительность.

— Прошу тебя, сейчас не время… Ирас все еще находится у них!

— К этому времени его уже не должно быть в живых — люди вроде Ротшора именно так поступают с теми, кто переходит им дорогу.

— Мы не можем знать!..

— Можем, Биара. Если бы ты рассказала мне все с самого начала, прежде чем… — он на мгновение запнулся. Ему тоже было сложно говорить, но не из-за волнения, а из-за едва сдерживаемой ярости. — Если бы ты поговорила со мной прежде, чем обмануть и сбежать по первому же зову Ираса, то я сразу смог бы тебе сказать, чем все кончится. Твой брат просчитался с самого начала, Биара. Его план был обречен на провал, и он не имел права рисковать твоей жизнью!

— Я сама на это согласилась. Никто меня не принуждал. Ирас сказал, что если мы не устраним Ротшора, то он использует всех нас, только чтобы добраться до него.

— И ты поверила ему на слово? Даже не подумав поинтересоваться моим мнением, раз уж опасность, как ты сказала, могла грозить всем нам?

— Я не… Ирас знал, что ты не позволишь воплотить его план!

— И правильно бы сделал! — Хьюго резко оттолкнулся от подоконника, скрестив руки перед собой. Его пальцы с силой сжимали предплечья. — Это исключительная удача, что мне удалось вытащить тебя оттуда, отдав им Ираса взамен. Наконец-то он получит то, что заслужил!

— Прошу, не говори так, — совсем тихо проронила она.

— О нет, Биара, я буду так говорить! Он использовал тебя, вынудив обманывать меня. Подверг твою жизнь опасности ради собственных целей! Но больше всего меня возмущает даже не это, а то, как ты бросилась выполнять поручение Ираса, оставив наших детей! Неужели брат так много для тебя значит, что ты готова ставить его превыше Айвэн, Энджелы и Корвина?!

— Я уже сказала тебе! — сорвалась на крик Биара. Не вытерпев, она принялась нервно расхаживать вдоль комнаты. Половицы противно скрипели под ногами. — Я считала, что делаю как лучше! Мне казалось, это единственный способ их защитить! Да, я ошиблась, не рассказав тебе обо всем. Да, я преждевременно поверила всему, что наплел Ирас. Но пойми, он по-прежнему мой брат, и сейчас мы должны думать над тем, как спасти его, а не бросать друг в друга обвинениями!

— Поверить немогу. Даже после всего произошедшего, он все равно стоит для тебя на первом месте, — глухо произнес Хьюго. — Скажи на милость, что такого сделал Ирас… что в нем есть такого, чего нет у меня? Почему ты выбираешь Ираса, несмотря ни на что? Он бросил тебя в поместье отца, сбежав на службу Королевству, и так и не вернулся. Следом Ирас оставил тебя вновь, не объявившись ни разу за последние десять лет. Его не было рядом — он подлый тип, что действует исключительно в своих интересах, и изредка может снизойти до пары добрых дел. Ты не наивна и не глупа, чтоб этого не понимать. Так скажи мне, Биара: почему даже сейчас ты готова бросить все ради спасения Ираса?..

Она остановилась, заставив доски издать еще один пронзительный скрип. Тело тряслось от напряжения, и ей пришлось обнять себя за плечи, чтобы хоть немного унять дрожь.

— Ты прав, Хьюго. Ирас очень далек от идеала. Он скрытен и не брезгует подлыми поступками. Он привык к обману и готов бросить меня ради собственных целей. И да, его не было рядом, но… это не всегда требуется, чтобы показать свою любовь. Мы с ним росли вместе и были одни против целого мира — остального семейства Лорафим. Ирас стал единственным из старших братьев, кто всегда вставал на мою защиту. Вместе мы давали отпор жестокому отцу, требовательной матери и остальным братьям с сестрами, что всегда и везде пытались возвысить себя в глазах родителей, подставляя остальных. Лишь благодаря доброте и поддержке Ираса я не стала такой же, как другие мои родственники. Он служил для меня щитом, стараясь ограждать от их нападок и отговаривая отвечать подлостью на подлость.

Если бы не Ирас, я бы не стала той, кого ты однажды полюбил — именно благодаря брату я научилась делать то, что пожелаю, и стараться видеть лучшее в людях. Именно он стащил для меня первый травник, и я заинтересовалась растениями, на нем же испытав свои первые, несколько кустарные снадобья и настойки. Ты прав, Хьжго, мой брат не всегда был рядом, но ведь этого и не нужно было. Он присматривал за мной, когда это было необходимо, и ушел, убедившись, что… я в надежных руках, — Биара позволила себе легкую, хоть и тоскливую улыбку. — Я знаю, что вы никогда не питали друг к другу теплых чувств, но однажды ты все же согласился выполнить поручение и отвести его бестолковую сестру к Хрустальному Пику, хоть и очень того не желал.

— И даже здесь Ирас не смог обойтись без подставы и обмана, — проворчал Хьюго.

— Как видишь, не только тебя мой брат сумел надурить, чтобы добиться желаемого. И все же взгляни, к чему привел его обман. К нашей семье… К нам.

— Это ни в коей мере не оправдывает его теперешнего поступка, — непреклонно отрезал он.

Немного промолчав, сердито добавил:

— За все это время ты даже не спросила меня, где сейчас дети.

— У Фальдугала? — блекло усмехнулась Биара.

Угрюмое молчание Хьюго подтвердило ее догадку. Она в который раз поблагодарила небеса за доброго зеленого увальня, что с незапамятных лет дружил с Хьюго, и души не чаял в их детях, став для них самым настоящим дядюшкой. Хорошо, когда есть друг, на которого всегда можно положиться. К сожалению, ей в жизни таких не досталось.

Вздохнув, Биара вновь принялась взволновано расхаживать взад-вперед. Следовало придумать, как выручить Ираса. И, что самое трудное — убедить Хьюго помочь ей в этом. Но как? Половицы в очередной раз скрипнули под ногами. Хьюго раздраженно на нее покосился.

— Ты можешь перестать? — не выдержал он.

Сердито поджав губы, Биара остановилась, уперев взгляд вниз, прямиком на злополучный пол. Как только можно было сделать его столь небрежно? Вон, одна из досок даже начинала выпирать, когда становишься на ее противоположный конец! Биара нахмурилась. В голове задребезжала какая-то мысль, но она никак не могла ухватиться за ее суть. Что это могло значить? Не обращая внимания на вопросительный взгляд Хьюго, решив всецело довериться интуиции, она еще сильнее надавила на отстающую половицу, заставив подняться выше. Подцепив выпирающий край и заглянув вниз, ее наконец осенило.

«Истина лежит прямо под ногами» — ну разумеется!

В небольшой выемке на полу лежал сверток, в котором она обнаружила… темное кольцо с гравировкой в виде коронованного грифона. Королевская печать дома Русвём. Мир перевернулся с ног на голову.

«Ирас, старый ты пройдоха!»

Даже сейчас, находясь в плену у своего злейшего врага, он сумел их всех обхитрить, отдав поддельное кольцо. Завидев его, Хьюго нахмурился, мгновенно обо всем догадавшись.

— Ты понимаешь, что это?.. — прошептала Биара, поднявшись. — Настоящее кольцо! Получается, в руках Ротшора сейчас подделка! О небеса, ты представляешь, что это значит?! — она пораженно села, не в силах больше стоять. Тело сотрясалось от волнения. — Мы можем спасти его, Хьюго, спасти! Это доказательство… Подлинное доказательство! Если королева получит его, она сможет передать Ротшора суду, обвинив в измене. И тогда… тогда Ираса отпустят! — последнее она воскликнула со слезами на глазах, не в силах поверить в своей счастье: неужто брата еще можно спасти?

— Если Ирас доживет до того момента, — мрачно изрек Хьюго, оборвав ее надежды. — Такой человек, как Ротшор, уже должен был позаботиться о том, чтоб угрожавшего ему разведчика не стало. И не смотри на меня так! — разозлился он, встретив уязвленный взгляд Биары. — Я говорю тебе то, как все происходит на самом деле. Ирас уже давно мертв, если только…

— …Если только он не сказал Ротшору о том, что кольцо поддельное.

В глазах Хьюго промелькнуло сомнение, а после досада: он знал, что Ирас был способен на такое. Но действительно ли он так поступил? Было ли в этом человеке достаточно подлости, чтобы поставить семью сестры под удар ради собственной жизни?.. Хьюго не знал правильного ответа вопрос, отчего все внутри него похолодело. Биара тоже не была уверена.

— Как бы там ни было, мы должны попытаться, — наконец сказала она, опустив глаза и упрямо нахмурившись. — Рассказал Ирас правду о кольце или нет — нельзя оставить его там. Что, если он все еще жив, а мы даже не попытаемся его спасти? Нет, я не могу так поступить. Прости, Хьюго. Я не прощу себе, если оставлю сейчас Ираса — особенно, когда у меня есть шанс ему помочь.

Биара решительно встала, сжав злосчастное кольцо в руке, и направилась к двери. Быстрее, чем она успела среагировать, на пути вырос Хьюго, преграждая путь. Его руки были скрещены перед собой, а в зеленых глазах плясали искры. Еще никогда Биаре не доводилось видеть его столь рассерженным, но вовсе не яростный вид ее испугал. Страшнее всего была уверенность на лице Хьюго: если он твердо решил препятствовать ей, то скорее всего, добьется своего.

— Пропусти, — холодно приказала Биара, одарив его не менее сердитым взглядом.

— И не подумаю. Я не хочу держать тебя силой, но если потребуется, то сделаю все возможное, чтобы… — он прервался, так и не договорив. — …Ты не пойдешь во дворец, а это проклятое кольцо я сейчас же уничтожу. Ирас не стоит твоей жизни, Биара.

Хьюго замолчал, и на краткий миг его плечи устало опустились. С лица сошло былое упорство и ярость, оставив за собой лишь печаль. Он сказал:

— Прошу тебя, не ставь Ираса между нами. Ты же знаешь, что я люблю тебя, и не желаю причинять боль ни тебе, ни ему, однако на этот раз Ирас зашел слишком далеко. Он заставил тебя тайком отправиться сюда, вынудив обманывать меня и оставить позади детей. Поверь, мне очень больно оттого, что ты слепо доверилась ему, решив действовать за моими плечами. Уж не знаю, что он наговорил, но я хочу верить, что ты хотела сделать как лучше. Пожалуйста, Биара, не делай сейчас того, о чем мы оба потом пожалеем.

— Я просто отдам кольцо королеве — на этом все. Никаких больше шпионских игр, никаких заговоров, — упрямо произнесла она, отведя взгляд. — Он мой брат. Каким бы Ирас не был мерзавцем, я его люблю, и многим ему обязана. Я не смогу себе простить, если оставлю все как есть, не попытавшись его спасти.

— Даже ценой своей жизни? Оставив Айвэн, Энджелу и Корвина сиротами?

— Не говори так…

— Тогда начни уже наконец здраво оценивать ситуацию! — снова вспылил Хьюго. — У Ротшора в подчинении весь дворец. Ты не сможешь и близко подойти к королеве. Во второй раз мне тебя вытащить не удастся!

— Ну тогда помоги придумать другой план! — не выдержала она.

На глаза навернулись слезы, прежний боевой запал отступил, а тело сковала слабость. Сказывался недостаток сна и тревоги последних дней: мышцы трясло и даже голова начала кружиться. Обессиленная, она опустилась на кровать, спрятав лицо в ладонях. Действительно, куда в таком состоянии соваться во дворец! Она даже с Хьюго совладать не сможет — что тут говорить о Ротшоре и его приспешниках…

Едва слышно вздохнув, Хьюго опустился на стул напротив. Биаре было стыдно за свои слезы, но ничего сделать она не могла. Стена, за которой она скрывала свой страх, боль и отчаяние, наконец дала трещины, и более удерживать ее женщина была не в силах. Хьюго прав, он имел право злиться — все пошло по наихудшему сценарию. Ну и где же теперь Ирас, вместе с его «безупречным» планом? Что ей делать, оставшись без него? Одна только мысль о том, что она уедет домой, бросив брата на произвол судьбы, сковывала изнутри. Биара не знала, как сможет жить дальше, совершив это… предательство. Да, иными словами она не могла описать такой поступок.

— Прошу тебя, Хьюго, — обреченно прошептала она, глядя перед собой, — помоги мне спасти Ираса. Я… я должна была сразу все тебе рассказать, признаю. Но я поступила так не потому, что хотела причинить тебе боль. Просто я хотела вас… обезопасить. Я верила, что поступаю правильно. Скажи, разве на моем месте ты не поступил бы так же?..

Хьюго молчал. Биара не рискнула поднять на него взгляд.

— Я допустила ошибку, все от тебя утаив, и больше так делать не намерена, поэтому… Помоги мне придумать что-то, что могло бы помочь Ирасу. Пожалуйста. Ты знаешься на этом намного лучше меня: неужели и вправду нет ни единого способа передать королеве это кольцо? Если она получит его, то сама решит судьбу Ираса — большего сделать для него я все равно не смогу. Либо королева-регент спасет своего верного разведчика, либо нет. Он вверил ей свою судьбу и знал, на что идет. Мы лишь должны развязать ей руки, вручив оружие против врага.

Наконец Биара подняла глаза. Хьюго продолжал молчать. Его лицо было напряжено, а взгляд направлен куда-то вглубь комнаты. От волнения она стала слышать гул сердца в ушах. Время стало измеряться его ударами. Когда Биара уже поверила в то, что услышит отказ, Хьюго негромко сказал:

— Просто так добиться аудиенции королевы и прийти к ней до того, как тебя кто-то перехватит, не удастся. Нужно рассчитывать, что люди Ротшора везде, и что он в курсе о поддельности кольца. Можно попробовать его обмануть…

Он ненадолго замолчал, а Биара затаила дыхание, боясь, что любая мелочь может заставить Хьюго передумать.

— Я могу его отвлечь. По крайней мере, попытаться. Притворюсь жадным наемником и буду требовать встречи с Ротшором. Скажу ему, что в тех вещах, что оставил после себя Ирас, я нашел еще одно кольцо, и потребую за него денег. Это будет стандартный блеф: я оставил кольцо у своего помощника, который в случае моей смерти позаботиться о том, чтобы все прознали о нем, включая королевский двор. И что он найдет способ отдать его королеве, если Ротшор мне не заплатит.

Хьюго тяжело вздохнул, потерев лоб рукой.

— Пока я буду отвлекать на себя внимание Ротшора, ты должна отдать королеве кольцо. Во дворце тебя уже видели, и узнав, мгновенно доложат Ротшору. За эту ночь тебе нужно будет преобразиться до неузнаваемости, иначе ничего не удастся. Я не знаю, как такое провернуть, но…

— Это я смогу, — тут же уверила его Биара. — Времени мало, но я знаю, как можно высветлить волосы, а если удастся раздобыть немного косметики и одежд, то смогу разукрасить себя так, что меня не узнают — в детстве мать с сестрами обучили меня, как пользоваться… подобным. Косметика способна на такие чудеса, что никакая магия не понадобиться. С ее помощью я смогу слегка изменить черты лица — да так, что даже ты меня с трудом узнаешь.

Биара позволила себе легкую улыбку, но Хьюго на нее не взглянул, по-прежнему глядя куда-то в угол комнаты.

— Хорошо. Тогда есть крохотный шанс, что все получится, — бесцветным голосом сказал он. — Мы раздобудем тебе одежды и этой… косметики. Ты должна будешь сойти за известную целительницу: собери нужных трав, повязок и снадобий, чтобы ложь удалась. Пока я буду занимать Ротшора, ты должна подойти к страже у главного входа и попросить передать королеве, что прибыла целительница… не знаю, придумай какое-то имя.

— Ная… На-а… Хм-м. Пускай будет Наятта.

— Представишься как известная целительница Наятта, которую королева вызывала для своих сыновей. Сообщи именно в такой формулировке. Нельзя приплетать никаких волков, колец и прочих — иначе люди Ротшора смогут нас раскусить.

— А если я скажу, что прибыла известная целительница, которую королева разыскивает для своих сыновей… — задумчиво проронила Биара, — то она должна понять намек: если желает спасти их от угрозы в лице Ротшора, то обязана мне подыграть и принять загадочную целительницу. Умно.

Хьюго не отреагировал на похвалу, все так же выглядя мрачнее некуда. Сердце Биары болезненно сжалось от вины. Сейчас ей хотелось заключить его в объятия и сделать все возможное, чтобы загладить вину, но она не посмела, опасаясь ненароком изменить его решение. Хьюго продолжил:

— Если удастся, и королева получит кольцо, ты должна будешь тотчас же покинуть замок. Никаких просьб о помиловании Ираса, никаких интриг — просто уходи оттуда. Едва покинешь пределы замка, сразу же мчись к деревне Корд. Не жди меня, не пытайся узнать, что произойдет дальше. Просто уезжай из столицы и жди меня в Корде два дня. Если не вернусь, отправляйся прямиком к Фальдугалу. Поняла?

— Да, но… Как же ты?

— Я буду действовать по ситуации.

Прежде, чем Биара успела заново задать вопрос, Хьюго расстегнул верхний ремешок на жилете, доставая что-то из потайного кармана, о котором она никогда бы не заподозрила. В его руке оказался небольшой сине-лиловый кристалл. Вначале Биара приняла его за обыкновенный самоцвет, но следом, вглядевшись, заметила легкие колебания внутри.

— Кристалл путешествий… — прошептала она, не в силах оторвать взгляд от зачарованного камня. — Они ведь такие редкие… Он все эти годы был у тебя? И ты мне ничего не сказал?..

— Как и ты, отправившись в столицу вместе с Ирасом, — беззлобно парировал Хьюго, протягивая ей самоцвет. — Если его разбить, то окажешься в пределах Хищной Переправы. Пообещай мне, Биара. Пообещай, что если хоть что-нибудь выйдет из-под контроля — малейшее отклонение от плана или опасность — ты тут же разобьешь его. До того, как станет слишком поздно. После этого сразу отправляйся к южным лесам, во владения Фальдугала. Когда найдешь его и детей, оставайтесь вместе с ним. Места безопасней вы не найдете. Только если ты пообещаешь мне сделать все так, как я говорю, мы попытаемся помочь Ирасу. Я хочу верить, что ты беспрекословно выполнишь мою просьбу, несмотря ни на что.

— Обещаю, — ровным голосом произнесла Биара, старательно сдерживая слезы. — Ты можешь мне верить. Я покину столицу, как только передам кольцо королеве. Если что-то пойдет не так, сразу же разобью кристалл и отправлюсь на поиски Фальдугала.

— Хорошо, — вздохнул Хьюго. — А теперь займемся твоим перевоплощением в целительницу Наятту…

Часть VIII

После побега из Андор-Нау Ирас поклялся, что скорее умрет, чем снова позволит себя истязать. Он даже купил про запас крохотный кристаллик яда, который носил с собой всегда и везде. У него было множество возможностей прибегнуть к нему, но за каждым разом Ирас откладывал. Было тому виной чувство долга, желание отомстить или самое обыкновенное любопытство — он и сам до конца не понимал. Когда же его привязали к стулу в одной из комнат для допросов, разведчик решил, что просчитался, и лучше было воспользоваться быстрым и почти безболезненным ядом, когда была такая возможность…

Хоть методы королевской разведки не были столь изощренными, как именитые пытки андорцев, даже простых побоев временами хватало, чтобы свести сума. Куда уж там — Ирас как никто иной знал, что при наличии соответственных знаний об устройстве человеческого ума и ведении допроса, добиться желаемого можно при помощи любого инструмента, даже кулаков.

С каждым новым ударом ему становилось все сложнее придерживаться образа неунывающего шпиона, чьи насмешки над палачом знаменуют его победу. Лицо жгло огнем, а голова болела так, словно чьи-то сильные руки пытались расколоть ее надвое. Левый глаз окончательно заплыл, и что-то подсказывало Ирасу, что с лицевой стороны его черепа появилось несколько трещин. Остальное тело пострадало не меньше. После нескольких особенно щедрых ударов в перчатках с металлическими костяшками, ему стало больно при каждом вдохе — вероятно, и без сломанных ребер не обошлось.

— Спрашиваю в последний раз, — прогремел Ротшор, что все это время стоял в другом конце комнаты, равнодушно наблюдая за пыткой. — Кто помог тебе сбежать из Риттор-Лакка, и почему мне доложили, что ты умер? Кто еще из проклятой разведки меня предал — говори!

— Правильнее будет спросить: кто еще из разведки остался предан Короне.

— Если позволите, милорд, — отозвался Геррон, что также присутствовал на допросе. — Я не думаю, что это к чему-то приведет. Ирас был одним из наших лучших шпионов, и он хорошо натренирован хранить секреты — даже под пытками. Давайте уже просто покончим с этим.

— Твое сострадание почти что мне льстит, Геррон, — отозвался Ирас, сплюнув один из выбитых зубов.

— Я хочу видеть, как он страдает, — непримиримо произнес герцог. — Пускай это будет урок для всех, кто посмеет встать у меня на пути.

— Нас здесь лишь четверо, Ротшор. Кого ты учить собрался? Геррон и без того продался тебе с потрохами, а наш очаровательный палач… Как тебя зовут, кстати?

Вместо ответа он получил новый удар, на этот раз палкой по руке. Не слишком изысканно, но палач свою мысль сумел донести. Прежде, чем он успел нанести повторный удар, в дверь постучали. Прибыл один из младших шпионов. Удостоив Ираса кратким взглядом, он поспешил к Ротшору, что-то ему зашептав. Ничего расслышать так и не удалось, но реакция герцога оказалась красноречивее некуда.

— Проклятье! — процедил он сквозь зубы. — Веди его сюда!

Что бы там не случилось, это сумело разозлить Ротшора и, что самое главное, ненадолго его отвлечь. А значит, Ирас получит небольшую передышку — после долгих избиений учишься ценить такие моменты. Когда в дверь повторно постучали, разведчик не поверил своим глазам, но сумел скрыть удивление за язвительностью, сказав:

— О, а вот и мой любимый наемник пожаловал! Но что это я вижу в твоих глазах — неужто сочувствие? Ты меня жалеешь? Ну и ну! Оказывается, в подобных тебе еще тлеют отголоски людских чувств?..

— Заткнись, — коротко приказал ему палач. Вид ножа в его руке показался достаточно весомым аргументом, чтобы послушаться.

Хьюго решительно прошел внутрь, одарив его мимолетным взглядом.

«Во имя Бездны, ты-то что здесь забыл???» — мысленно обрушился на него Ирас, пытаясь не потерять сознание от стремительного головокружения и сконцентрироваться на разговоре перед собой. Когда голова гудит от боли, а уши глохнут от безумного стука собственного сердца, это сделать не так-то легко.

— Что?!! — взревел Ротшор в ответ на то, что рассказал ему Хьюго. — И ты еще смеешь требовать с меня денег, грязный сукин сын?!

— Ох уж эти жадные наемники, да? Все-то им мало, — прокомментировал Ирас, не до конца понимая, о чем речь. — Стоит отвернуться, и оберут тебя до нитки, ни гроша не оставят!

— Это правда?! — обернулся к нему Ротшор. Его толстое лицо побагровело от злобы. — У тебя было поддельное кольцо???

«Значит, Биара все-таки разгадала мое послание. Я всегда знал, что она смышленая девочка».

Но, вместо того, чтоб озвучить эту мысль, разведчик невинно отозвался:

— Нет, ну что ты, герцог! Зачем же мне делать поддельное кольцо, которое можно отдать тебе вместо настоящего? Что за вздор! Скажешь еще. Надо же было додуматься до такого… Верно я говорю?

Он повернулся к палачу, за что тут же получил новый удар по лицу. Столь сильный, что мир на время померк перед глазами. Когда же Ирас наконец пришел в себя и вновь стал различать происходящее, в комнате обнаружилось куда больше людей, чем до этого. Хьюго к этому времени уже успели обезоружить, связав руки. Без возможности принять облик дракона, он мало что мог противопоставить дюжине вооруженных агентов разведки. Ирасу было достаточно одного взгляда на его мрачное лицо, чтобы понять, что у них намечаются крупные проблемы…

— Я же сказал не подпускать к ней никого без моего ведома!!! — бесновался тем временем Ротшор, осыпая всех кругом проклятиями. — Вы, бестолковые сучьи дети! Ничего вам нельзя поручить!.. — Он оглянулся, смерив ненавистным взглядом Хьюго, а затем переведя его на Ираса. — Что ж, раз так, значит расправимся со всеми предателями разом… Геррон! Возьми арбалет. Вы двое, тащите за нами наемника, а вы, — он ткнул пальцем в палача и еще одного солдата, — отвечаете за предателя.

— Это я здесь предатель? — хрипло отозвался Ирас. — Иронии в тебе хоть отбавляй, Ротшор.

— Ты мне надоел. Сегодня ты умрешь, — прошипел герцог, не поленившись подойти и ударить его в живот, заставив сильно закашляться. Когда Ирас смог наконец нормально вдохнуть воздух, то сумел выдавить из себя улыбку. Она смотрелась очень зловеще на его кровавых губах.

— Обязательно — сразу после тебя, ублюдок, — пообещал он, за что тут же заполучил еще один удар.

— Веди нас к королеве, — приказал Ротшор одному из агентов. — Настала пора поговорить с ней по душам…

* * *

Она опасливо выглянула за невысокий бортик, отделяющий их от пугающей пропасти с частоколом остроконечной черепицы и изумрудного сада, раскинувшегося вокруг замка. Да уж, кто бы не решил устроить на одной из башен террасу с видом на город вдали и невысокими каменными перилами, служащими единственной преградой между каменным полом и пустотой внизу, был весьма экстравагантным человеком.

Однако, если упустить этот крохотный нюанс, место, где они находились, можно было смело называть красивым: вдоль площадки были расставлены скамейки из белого мрамора, разделенные деревянными шпалерами, на которых раскинули свое цветение розы, драконья лаванда, ипомеи, плющ и клематисы. Их благоухание затопило собой террасу, навевая воспоминания о диких лугах.

Посредине всего этого великолепия красовалась статуя. Некогда она была выполнена из драгоценного камня — нежно-голубого ферроникса, который со временем потемнел. Плющ со шпалер по соседству тут же протянул к нему свои жадные побеги, обвив статую и сделав ее почти что неузнаваемой. Биара далеко не сразу распознала в ней Клиосенну — великую императрицу и волшебницу, что правила людьми до того, как грянул Катаклизм. Женщина стояла, немного склонившись к низу, заглядывая в раскрытую книгу в одной руке, пока вторая была утонченно поднята ввысь, удерживая серебряную птицу — символ Клиосенны.

«Почему королева не приказала расчистить статую, избавившись от наросших растений?» — задалась вопросом Биара, переведя взгляд на Ее величество. Офрила стояла подле одного из бортиков, печально глядя вдаль, даже не взглянув на прибывшую гостью. Двое стражников, что всегда следовали за ней, стояли тут же, неподалеку. Их вид мгновенно пробудил в Биаре беспокойство, стоило лишь вспомнить, как они наставили на нее мечи в тот злополучный день…

— Значит, это ты, — равнодушно проронила королева, удостоив ее беглым взглядом.

— Ваше величество, — поклонилась она, осторожно приблизившись.

Новый облик страшно мешал, и казалось, что тело всячески против него протестует, непрестанно зудя и запутываясь в одеждах. Несколько широких юбок и длинных платков, косынка, скрывающая под собой волосы, и множество грима, придавшего коже более смуглый оттенок и изменив лицо до неузнаваемости — если не знать, что ищешь, сейчас в Биаре было очень сложно распознать «дочь барона Лорафим», что прибыла за семейной реликвией. Но, хоть этого оказалось достаточно, чтоб обдурить стражу у ворот и шпионов Ротшора, королева мгновенно узнала ее. Быть может оттого, что надеялась на этот визит.

— А я все думала, увижу ли тебя вновь, — произнесла Офрила, снова отвернувшись к городу вдали.

— Ваше величество, я принесла то, что поможет вам защитить сыновей, — торопливо произнесла Биара, отыскивая среди многочисленных карманов, набитых сушеными травами, пузырьками и прочей маскирующей мишурой, небольшой мешочек с вожделенным кольцом внутри. Нащупав его, решительно протянула королеве.

Офрила приняла подарок, задумчиво повертев в руках. Неторопливость ее движений начинала раздражать. Где-то там Хьюго рискует собой, отвлекая внимание Ротшора, а эта женщина действует с таким меланхоличным равнодушием, словно делает им всем большое одолжение.

— Делайте с этим то, что посчитаете нужным, Ваша светлость, — произнесла Биара, старательно пытаясь скрыть нотки недовольства в голосе. — Теперь судьба ваших детей и, вероятно, всего Королевства, целиком и полностью зависит от вас.

— Я никогда не выбирала этой роли, — тихо произнесла королева, поглаживая бархатный мешочек в руках, тем самым не позволив ей молча уйти. — Мой муж, Горас, был рожден для такого: в нем хватало духу и силы, чтобы держать все под контролем, властвовать и править страной. А я? Я и замуж-то за него не хотела идти, не желая становиться королевой. Все эти интриги, власть и заговоры, это просто не для меня…

— Мне жаль, королева, но не всем дано выбирать свою судьбу. Хотите вы того или нет, но вам придется решать, пока не решили за вас и ваших детей. Однако если хотите совет, то вот он: окружите себя теми, кому можете доверять, кто предан вами душой и телом. Например, мой брат Ирас. Он ради вас, ради Короны пожертвовал всем. Если спасете его, обзаведетесь проницательным и, что самое главное, лояльным союзником, — Биара отвернулась, намереваясь уйти, решительно пренебрегши дворцовым этикетом. — Прощайте, королева.

Но не успела она ступить и шагу, как на каменных ступенях появился небольшой отряд, возглавляемый Ротшором. Его серые глаза горели мрачной решимостью. Мгновенно обратившись к ней, они сосредоточенно сузились. Спустя миг колебаний герцог разразился утробным хохотом.

— Так вот оно что! А я-то думал, что это за целительница такая к нашей королеве пожаловала. Теперь понятно, какая. Получается, это и есть твой таинственный напарник, а? — грозно усмехнувшись, он обернулся за спину. Внутри Биары похолодело, когда она разглядела среди прибывших Хьюго, чьи руки оказались крепко связаны. — Только вот, напарник твой немного поспешил. Странно выполнять угрозу прежде, чем тот, кого вы осмелились шантажировать, успел принять решение. Впрочем, теперь Судьба решила за меня, не так ли?

Он говорил что-то еще, но Биара не слышала, заметив позади измятый силуэт Ираса. Его избили так сильно, что брат едва стоял на ногах: двум солдатам, приставленным к нему, приходилось придерживать его, чтоб он не упал. От представшего ужаса в горле застрял тяжелый ком, а на и без того раскрасневшиеся глаза навернулись слезы, но Биара не позволила себе их пролить. Сейчас было не время для слабости. Левой рукой она незаметно нащупала крохотный пузырек с кислотой — единственное, что ей удалось раздобыть вечером накануне, прошерстив столичный рынок вместе с Хьюго.

— Объяснитесь, герцог! — наконец подала голос королева, прервав тираду Ротшора. — Что все это значит и кто эти люди, которых вы ко мне привели?

— О, так вы не знаете? Я смог наконец разоблачить грозивший Короне заговор! Как не прискорбно, но у его основания стоял он, — герцог махнул рукой в сторону брата, едва живого после побоев. — Разведчик Ирас, которому мы некогда так доверяли…

— Не слушайте его! — не выдержала Биара, заглянув в глаза королеве. — У вас в руках улика его предательства — одно ваше слово, и герцога арестуют!

— Улика? — прорычал Ротшор, впившись в нее своими злыми, жестокими глазами.

— Именно, герцог, — наконец произнесла королева. Голос неуверенно дрогнул, и все взгляды моментально стали прикованы к ней, однако Офрила заставила себя продолжить: — Мне доложили, что вы затеваете государственный переворот, и что этим кольцом, — она достала упомянутый предмет из мешочка, — вы утвердили войну с Горным царством без ведома Короны.

Как ни странно, лицо герцога Русвём не дрогнуло. Зло сощурив глаза, он самодовольно усмехнулся, кивком указав на съежившуюся подле королевы Биару:

— Это то, что вам наплели обо мне заговорщики? И вы сразу же им поверили? Им, а не тайной разведке, призванной оберегать интересы государства? Им, а не своим ближайшим советникам?

Офрила хотела что-то сказать, но Ротшор ей не дал, угрожающе процедив:

— А может, все обстоит несколько иначе, Ваше высочество, и вы не только были осведомлены о заговоре, но сами его учредили, желая дискредитировать меня?

— Я твоя королева! — воскликнула Офрила. Правда, не слишком уверенно. В ее голосе преобладал страх, будто она и сама не до конца верила в свою власть перед герцогом.

— Не мне напоминать, Ваша светлость, что не в ваших интересах меня подставлять, — вел дальше тот, проигнорировав ее слова. — Не забывайте, что именно в руках семейства Русвём сосредоточена большая часть армии, в которой Королевство сейчас так нуждается. Без моих людей вам не выстоять в войне с Горным царством. Поэтому дважды подумайте, королева-регент, кого вы хотите видеть среди своих союзников: меня, или их? — Ротшор небрежно махнул рукой, указывая на Хьюго с Ирасом позади.

Биара умоляюще посмотрела на Офрилу, но к своему ужасу увидела перед собой лишь запуганную женщину, что переводила растерянный взгляд то на герцога, то на стоящих позади него солдат. Когда же королева беспомощно обернулась, глядя на своих охранников, картина окончательно сложилась воедино: даже им она не могла доверять, ибо королевские защитники невозмутимо стояли, никак не реагируя на прямые угрозы Ротшора.

Они оказались в западне.

— Ну так что, королева? — опасно произнес герцог. — Вы позволите мне расправиться с предателями, после чего мы все сможем забыть об этом прискорбном инциденте, когда вы позволили себе усомниться в моей чести?

Офрила молчала, глядя на него расширенными от страха глазами. Тяжесть от присутствия охранников позади давила на Биару: казалось, в любое мгновение они ударят им в спину. Будто почувствовав ее смятение, взгляд Ротшора переметнулся к ней.

— Схватить ее! — рявкнул он стоящей позади охране. Не успела Биара пошевелиться, как оба стражника обступили ее, сложив мечи накрест. Холодная сталь неприятно обожгла кожу.

Видя, что его приказ беспрекословно выполнен, Ротшор хищно улыбнулся, после чего приблизился к Геррону, что стоял подле Хьюго. Едва ли не вырвав у него из рук заряженный арбалет, герцог крепко перехватил его, сжимая оружие так крепко, словно в нем была сосредоточена власть.

— Ваше величество, вы даете согласие на немедленную казнь предателей? — с нескрываемым удовольствием вопросил он, направив арбалет на Биару.

Хьюго дернулся, попытавшись вырваться, чем тут же привлек к себе внимание Ротшора. Следующим на прицел уже взяли его.

— Ну так что, королева? Я жду вашего решения, — палец герцога лег на спусковой крючок.

Офрила продолжала хранить молчание. Казалось, она вот-вот расплачется от бессилия. Биара же не слышала ничего вокруг, не в силах отвести взгляд от черного корпуса арбалета, направленного прямиком на Хьюго. Мысли лихорадочно вились в голове, а вспотевшие пальцы сжимали в кармане стеклянный пузырек с кислотой. Тут же, рядом с ним, лежал кристалл путешествия. Его острые грани болезненно впивались в кожу, напоминая о данном обещании.

Ждать поддержки было неоткуда. Ирас едва держался на ногах. Скорее всего, он даже не понимал, что сейчас происходит. Хьюго крепко держали двое солдат, одним из которых был Геррон, в силе которого Биара уже успела убедиться. От Офрилы помощи ждать безнадежно, а Ротшор, будь он трижды проклят, твердо вознамерился расправиться над ними в назидание королеве. Единственным оружием, которым она располагала, был упомянутый пузырек с кислотой, но мечи охранников по-прежнему были скрещены перед ней, а лезвия находились в опасной близости от лица: вероятней всего, они настигнут ее прежде, чем Биара занесет руку для броска.

Положение стало отчаянным, а выхода было не видать. Перебрав в голове все планы, один за другим, она лишь убедилась в их обреченности на провал. Что же делать, и как спасти Хьюго?.. Его взгляд был более чем красноречив: Биара должна убраться, пока не стало слишком поздно. Сейчас же. Как и обещала ему ранее — таков был залог его помощи. Бросить под ноги кристалл путешествий куда проще, чем метнуть кислоту во врагов, вот только… Сбежать, оставив его здесь? Биара знала, что Хьюго на это рассчитывал, однако она не могла вынудить себя разбить треклятый кристалл, сбежав ото всех.

— Ваше величество, мы ждем приказа, — снова раздался хриплый голос Ротшора. В его голосе звенело требование, словно это он здесь был королем, а не Офрила.

Спусковой механизм издал нетерпеливый скрип, будто только и ждал мгновения, когда сможет забрать чью-то жизнь. Герцогу наскучило издеваться над безвольной королевой. Презрительно хмыкнув, он повернулся к Хьюго, собираясь выстрелить. Испуганный крик уже готов был сорваться с уст Биары, когда вдруг среди солдат произошло замешательство. Раздался гневный окрик Ротшора, разряженный арбалет с треском ударился о каменный пол. Сам герцог оказался прижат к каменным перилам, когда на него навалился…

— Ирас!!!

Значит, все это время он только притворялся слабым и немощным, обманув их всех! В решающий момент брат вырвался вперед, застав врасплох не только своих охранников, но и всех остальных. Вот только… куда подевался выпущенный болт?

Пользуясь всеобщим смятением, Хьюго попытался освободиться, толкнув одного из солдат плечом. На сей раз Биара не стала медлить, достав наконец заветный пузырек и швырнув его прямиком в лицо второму охраннику, что кинулся на него с ножом. Хрупкое стекло треснуло, и прозрачная, но оттого не менее опасная жидкость пролилась за шиворот, вызвав полон боли крик. Помощь пришлась весьма кстати: Хьюго сразу воспользовался преимуществом, выхватив нож у обезвреженного противника.

Что происходило с ним дальше Биара не помнила, потому как гневный окрик Ротшора мгновенно приковал к себе не только ее внимание, но всех остальных. Руки герцога были окровавлены, в одной из них он крепко удерживал кинжал, с переменным успехом ударяя им по тому, кто все это время толкал его к краю, не заботясь ни о полученных ранениях, ни о собственной жизни. Издав последний, дикий рев, Ирас с разгона навалился на Ротшора. Грузное тело герцога покачнулось, утратив равновесие. Осознав, что падает, он беспомощно взмахнул руками, пытаясь отыскать опору, но вместо нее руки смогли нащупать лишь окровавленную рукоять кинжала, что целиком погряз в теле разведчика. Мгновение, и они оба исчезли.

Холодный воздух и пустота, зияющая между высоких башен дворца, поглотили предсмертный крик Ротшора, а Ирас исчез так же бесшумно, как и появился — безликой черной тенью. Биара не сразу осознала, что он полетел вниз, вслед за герцогом.

— Нет!!!

Вырвавшись от растерянной стражи, она метнулась к каменным перилам, где мгновение назад стоял ее брат. Вокруг все всполошились, солдаты встревоженно переговаривались, не зная, что делать. То и дело они бросали обеспокоенные взгляды на королеву, загадывая, как она отнесется к их измене теперь, когда герцог Русвём мертв.

Но Биара не видела и не слышала ничего кругом. Мир канул в омут, оставив после себя лишь безмолвную пустоту, поглотившую брата…

Часть IX

«Ирас Лорафим, служащий разведки и верный подданный Королевства, отдавший жизнь ему во благо, 1304–1350 г.п. К.» — вот и все, что было написано на сером шершавом валуне, которыми украшали могилы солдат. Несколько бездушных слов, что ничего не значили для тех, кто наведывался на могилы отцов, сыновей и любовников, удостоенных чести быть похороненными в саду «Слез Исаи».

Это место казалось красивым, но то была то горькая, печальная красота, преисполненная скорби. Серебряные ивы грустно склонялись к земле, будто оплакивая тех, чьи тела ныне покоились у их корней. Белые сережки, издалека подходящие на слезинки из растопленного серебра, придавали почетному кладбищу еще большую таинственность. А впрочем… не все ли равно? Тем, кто мертв, уже не было дела до того, где их тела найдут последнее пристанище, а для живых изящный сад, сколь бы поэтичным он не был, никогда не вернет утраченных друзей и близких.

Коротко вздохнув, Биара опустил взгляд на цветок, который держала в руках. «Ведьмина роза» целиком оправдывала свое название: ее бутон всегда принимал жухлые, увядающие оттенки, начиная от бледно-зеленого и заканчивая высушенным желтым, а лиловые прожилки так и навевали мысль о том, что растение отравлено. Действительно, самая что ни на есть ведьмина роза. Однако Биара знала, что грозный вид и мрачное название цветка не соответствуют его свойствам: лепестки ведьминых роз обладали целительным соком, способным быстро заживлять раны, а вытяжка из темно-зеленых стеблей иногда облегчала симптомы хронического кашля.

Биара не раз прибегала к этим цветам в те времена, когда увлекалась травничеством, а познакомилась с ними она еще в детстве, повстречав на одной из страниц травника. Стоило рассказать о чудодейственных свойствах ведьминых роз Ирасу, как он тут же сумел раздобыть для нее редких семян, и уже к следующему году смог лично убедиться в их целебности, когда Биара приготовила ему отвар после очередной уличной драки. С тех пор этот цветок стал своеобразным символом — их дружбы и готовности всегда прийти друг другу на помощь. Именно поэтому она потратила весь день на то, чтоб отыскать одну ведьмину розу в столице и преподнести брату этот прощальный подарок — в первый и последний раз.

Проведя пальцем вдоль бархатных, не до конца раскрывшихся лепестков, Биара приблизилась к надгробному камню, бережно положив цветок у его подножья — так, словно он был живым существом.

— Прощай, Ирас, — едва слышно сказала она. — Надеюсь, ты нашел то, что искал… или хотя бы погиб так, как хотел. Я обязательно поцелую за тебя детишек, а теперь… прощай.

Поспешно поднявшись, Биара отстранилась. Теперь, когда завершающие слова были произнесены, поставив точку в их отношениях, сад перестал казаться ей столь же романтичным, как раньше. Могила Ираса больше не являлась олицетворением его души, а серебряные ивы и замшелые валуны стали давить на нее, угнетая еще больше. Пора было уходить.

У самого выхода она встретила Хьюго. Он дожидался ее, облокотившись об одно из древ и скрестив руки перед собой. Что тут скажешь? Он никогда не отличался сентиментальностью, когда дело касалось мертвых… или ее брата. Но, так было даже лучше. В его сочувствии Биара сейчас нуждалась меньше всего.

Город они покинули в тот же день, невзирая на то, что солнце уже катилось к закату. Вскоре Гнездо Грифона осталось далеко позади, вместе с его красными остроконечными башнями и каменными стенами. Вместо городских домов и пшеничных полей их обступили привычные иссиня-зеленые леса с лохматыми елями и широкими кронами дубов.

Когда небеса начали стремительно темнеть, они остановились на ночлег. Биара и не заметила, как быстро пролетело время: очень скоро костер мирно потрескивал посреди небольшой расчищенной полянки, а они с Хьюго расположились неподалеку от него, но по разные стороны. С того дня, как погиб ее брат, они почти не общались.

— Мне жаль, — таковыми были его первые слова в тот день.

Биара ответила не сразу.

— Спасибо, — наконец произнесла она, несколько сдержанней, чем следовало.

Хьюго долго молчал. Биара подумала, что больше ничего от него не услышит, но ошиблась.

— Полагаю, он погиб именно так, как желал: посвятив свою жизнь и смерть Королевству… Хотя, погибнуть ради чего-то такого, как власть или государство? Мне этого никогда не понять.

— Я тоже никогда не разделяла приверженности Ираса королевской разведке, но таков уж был его выбор, и не нам его судить.

— В каком-то смысле я должен быть ему благодарен, — нехотя добавил Хьюго. — Вероятно, своим вмешательством он спас мне жизнь.

— Я всегда говорила, что благородство было Ирасу не чуждо, — горько усмехнулась Биара.

Вспомнив о чем-то, она достала из закромов одежд — тех самых, что послужили для роли целительницы Наятты — небольшой лиловый самоцвет, внутри которого дрожал крохотный образ долины, чьи зеленые травы волновались от порывов далекого ветра. Подумать только, все это время Хьюго обладал столь редким артефактом, не сказав ей об этом ни слова! Наверное, те кристаллы путешествий, что дожили до этого времени, можно было сосчитать на пальцах — так мало их осталось. Она протянула ему самоцвет, сказав:

— Спасибо за то, что согласился помочь. Это многое для меня значит, правда. Я перед тобой в долгу. — Немного помолчав, добавила: — Не расскажешь, как тебе удалось раздобыть такую редкость?

Хьюго отрицательно покачал головой, вертя кристалл в руках. Неотрывно глядя на него, вопросил:

— Ты хоть на миг задумалась о том, чтоб им воспользоваться?

— Конечно, я ведь обещала.

— Но так этого и не сделала. — Он повернулся к ней, заглянув в глаза. — Если бы ты сдержала свое слово, то разбила бы его, как только прибыл Ротшор.

— Пока ситуация не вышла из-под контроля, я не…

— Это произошло в тот самый миг, как нас привели к королеве, Биара. Не делай вид, что не знала этого.

Она раздраженно фыркнула:

— Ротшор угрожал твоей жизни, Хьюго! Ты правда считаешь, что я могла в тот миг просто взять, и сбежать?!

— Да. Помочь ты мне все равно не смогла бы, — холодно отрезал он.

Эти слова больно ужалили Биару. Ей всегда было неприятно, когда Хьюго указывал на эту ее… беспомощность. Да, она не была магом, не была чернокнижницей и не обладала любой другой особенной силой, хоть ивсегда старалась компенсировать это своими знаниями, травничеством и алхимией. Однако временами этого было недостаточно. Она это понимала, но из уст Хьюго правда воспринималась куда болезненней, о чем он был прекрасно осведомлен.

— В следующий раз будь так добра: исполняй свои обещания, чтоб я знал, что могу на тебя положиться, — негромко произнес Хьюго некоторое время спустя.

— Надеюсь, следующего раза не будет.

Он пожал плечами: «как знать». Биаре пришлось мысленно с ним согласиться. Кто знает, какие испытания Судьба еще подкинет им в будущем?.. В таких вещах никогда нельзя быть уверенным. Жизнь уже неоднократно ей это доказывала.

Она могла еще долго спорить с Хьюго о том, почему не видит в своем поступке ничего дурного. Причин тому было много, начиная от попытки потянуть время и заканчивая тем, что она не могла сбежать тогда, как на него был наставлен арбалет — ни при каком из условий! Однако Биара не стала этого говорить, потому как знала: во-первых, спорить с Хьюго сейчас было бесполезно, а во-вторых, ни желанием, ни силами для этого она не располагала. Возможно, когда-нибудь этот разговор поднимется вновь, послужив первым камнем, что скатывается вниз, предвещая грядущую лавину…

Разрыв{ Начинается стекловатная эра в «Заметках травницы», ура! }

…2355 год со времен Катаклизма

— Ты меня бросаешь?..

Его слова повисли в воздухе тяжелым бременем.

— Конечно же нет, что за глупости? — возмутилась Биара. — Я этого не сказала!

— Тогда почему я случайным образом узнаю от Корвина о том, как ты намереваешься отправиться в Академию?!

— Потому что я еще ничего не решила! Это были разговоры ни о чем, что толку о них говорить?

— Настолько «ни о чем», что ты рассказала об этом нашему сыну, но не мне? — С каждым словом лицо Хьюго становилось все мрачней. — Я думал, что хорошо тебя знаю, но похоже, я ошибся. Мне бы и в голову не пришло, что ты станешь скрывать от меня нечто столь важное, как желание отправиться на другой край света и преподавать в академиях волшебников!

— Это всего лишь планы, не более.

— Неужели? Со дня на день Корвин уйдет вместе с Норнес — и что тогда?

Биара собиралась ответить, но он ее перебил:

— Знаешь, как я узнал обо всем? Корвин спросил меня: как долго мы собираемся находиться здесь прежде, чем отправимся в Золотые Дюны? И что будет с нашим домом и всеми вещами, что в нем останутся? Представь мое изумление, Биара, ведь я об этом слышал впервые!

— Зачем так драматизировать?! — в свою очередь разозлилась она. — Я уже сказала, что это всего лишь далекие планы, может даже несбыточные! Знаешь, почему я тебе о них не рассказала? Потому что знала, как ты отреагируешь. Ты страшишься перемен, в любой мелочи видишь угрозу! — Биара сердито выдохнула, походя на загнанного быка.

Хьюго выглядел не лучше: ей давно не доводилось видеть его столь разгневанным. Казалось, незримая грозовая туча окружает его, давя своим весом. Было ли то странное проявление магии, от которой зависело его существование, или же так давала о себе знать сила драконов — Биара не знала наверняка. Эта аура пыталась подавить все вокруг, внушить страх и запугать, но она ей не поддалась: каким бы грозным не выглядел Хьюго, Биара никогда его не боялась.

Она положила руки на стул: пальцы сжали его так крепко, что побелели костяшки, а ногти больно впились в древесину. Хьюго не сводил с нее напряженного взгляда. Устало вздохнув, Биара примирительно сказала:

— Даже если предположить, что я захочу перебраться в вольные города — в чем проблема отправиться туда вместе? Здесь нас все равно ничто не держит: Айвэн с Энджелой живут своими жизнями, а Корвин вот-вот отбудет с Норнес, чтоб и дальше изучать свою магию. Что нам мешает?

— Много чего, — холодно процедил Хьюго.

— Например?

— Ты думала о том, что делать мне? Золотые Дюны — это пустыня. В ней не будет возможности найти дом на отшибе, так чтоб я мог принимать облик дракона вдали от чужих глаз. Кроме того… моя маскировка в качестве «охотника» отпадет, ведь в песках ловить некого, Биара. С какой стороны не взгляни, мне там делать нечего.

— Мы можем поселиться в городе! Это будет смена обстановки, возможно, даже к лучшему. Не все же время жить вдали от остальных? Конечно, есть определенные трудности, но я уверена, что-то можно придумать…

— Что же? — ядовито осведомился Хьюго. — Если тебя примут в академию, ты будешь целыми днями пропадать в ее стенах — а что делать мне? Разве что вернуться к ремеслу наемника. Ну, знаешь: убийства, охрана, побоища…

— Тáк ты меня шантажировать вздумал? — опасно сощурилась она. — Я думала, ты по своему желанию отказался от этой работы, но если хочешь быть наемником — вперед! Никто не запрещает!

— Речь не об этом, — раздраженно дернул плечом он, отведя взгляд.

Долгое время Хьюго что-то обдумывал, а Биара не спешила его прерывать — разговор и без того стал напряженней некуда. Она знала, что Хьюго вспыльчив и быстр в своем гневе, и что ему необходимо время на то, чтобы все обдумать. Временами на это требовалось несколько дней, но только не на сей раз. Сжав скрещенные руки на предплечьях так сильно, что затрещала ткань куртки, он спросил, не глядя ей в глаза:

— Почему ты так сильно хочешь отправиться в академии? Почему не в другое место?

— Потому что… — Биара запнулась, опустив взгляд.

Перед глазами предстало трескучее пламя и стремительно чернеющие листы пергамента, на которых было расписано ее будущее — ответы на пять вопросов магистра, способного подарить шанс на новую жизнь в стенах академии. Следом — жестокий взгляд темных глаз, таких же вишневых, как и ее собственные, а потом — натянутая улыбка магистра, принявшего ответы ее сестры за работу Биары. Старые шрамы с новой силой разожглись в душе, терзая и нагоняя на глаза горькие слезы обиды. Сама того не заметив, она сжала руки так крепко, что ногти начали кровоточить.

— Это важно для меня, — сдавленно произнесла Биара. — Я должна явиться в академию и заставить их принять меня. Иначе все было бессмысленно: мои многолетние труды, все эти письма и просиживание над учебниками только ради того, чтоб открыть то, чего не открыл еще никто — они должны меня признать! — Она подняла взгляд, с напором вопросив: — Скажи, разве я не достойна лучшего? Я вправе желать большего!

— Разве меня тебе недостаточно?..

— Я не… не это имела в виду.

Воцарилось тяжелое молчание.

— Я лишь хотела сказать, что… для меня это действительно важно, — наконец сказала Биара. — Я не смогу объяснить тебе этого, но мне необходимо отправиться в академии: я должна попытаться — узнать, примут ли они меня, а если откажут, то… я заставлю их принять меня — чего бы это не стоило!

Хьюго вздрогнул. Переменился. Посмотрев на него, Биара вмиг растеряла боевой запал: жаркое пламя, что разожглось в душе, готовое рвать и метать, поставить магистров академии на колени, заставив признать ее, погасло, как только она увидела Хьюго. Впервые в жизни Биаре довелось видеть его столь… побежденным. Он выглядел подобно человеку, который все потерял. Плечи опустились, поникнув. Зеленые глаза перестали сердито сверкать — в них поселилась беспросветная пустота. Руки, мгновение тому бойко скрещенные перед собой, — бессильно опустились. Завидев его таким, ее сердце болезненно сжалось — Биара позабыла обо всем: об академиях и желании быть признанной. Все это время она говорила лишь о себе, ослепленная старыми обидами, и даже не попыталась узнать, что чувствует Хьюго…

— Как только Корвин отбудет вместе с Норнес, я уйду — ничто не будет стоять на пути между тобой и твоей академией, — глухо произнес он.

— Не говори глупостей! — воскликнула Биара, сделав шаг навстречу, но Хьюго отшатнулся, не позволив к себе прикоснуться.

Он повторил:

— Если это действительно то, чего ты хочешь, я не стану стоять на пути. Забудь обо мне и делай все, что пожелаешь.

Биара не успела ничего сказать — он ушел, захлопнув за собой дверь.

Отправиться следом она не посмела.

Магистресса

Часть I

…2358 год со времен Катаклизма

— …поэтому огненный раствор ни в коем случае нельзя смешивать с настойкой тасмия и черной кислотой без должного оборудования. Иначе вещество насквозь прожжет посудину и все то, к чему прикоснется, а вы к тому времени скоропостижно скончаетесь от крови в легких, вызванной ядовитыми парами. Все ясно?

За спиной раздался пронзительный вздох. Биара замерла, так и не докончив вырисовывать формулу на грифельной доске. Мел противно скрипнул, осыпав вниз мелкие крошки. Развернувшись, она обвела строгим взглядом кучку скучающих неофитов. О том, кто именно выразительно вздохнул, сомнений не возникало: у самого края, посреди шайки приспешников, сидел герцогский сынок Дито, которого заботливый отец втиснул в объятия академии в придачу с кругленькой суммой. Мальчишка был нагл и дерзок, не умел и не хотел учиться, забрасывая почти все, за что брался. Ни арифметика, ни языки, ни алхимия с материями не могли надолго его увлечь, а потому остаток уроков он сидел, маясь ерундой и ожидая, когда папочка заберет домой на каникулы.

В последнее время на ее уроках Дито стал особенно сильной наглеть, вероятно из-за того, что она выглядела самой юной из наставников и не владела магией. Последний фактор в стенах академии оказался решающим. Вот и сейчас, как и в предыдущие занятия, неофит изнывал от скуки, не забывая развлекать своих подхалимов, решивших обзавестись полезной дружбой с будущим герцогом Денмир.

Их взгляды встретились, и под ее проницательным взором Дито невинно округлил глаза, притворяясь, словно он здесь ни при чем. Однако на сей раз Биара не намеревалась так легко его отпускать. Отложив мел и протерев руки, она неспешно прошла вдоль аудитории, спросив:

— Дай-ка угадаю, неофит Дито. Взяв уроки алхимии, ты посчитал, что на первых же занятиях станешь смешивать зелья, варить настойки и яды, способные убить и соблазнить, выпытать правду и свести человека с ума… Ну а если нет, то хотя бы научишься делать смеси для бомб, будешь знать, как вызвать пурпурный пар или заставить воду в стакане мигом испариться. Не так ли?

— Ни в коем случае, госпожа магистр! Я, как и все присутствующие здесь, готов не покладая рук трудиться во благо науки, смиренно обучаясь и познавая все те истины, что проповедует наша великая Академия!

Несколько учеников сдавленно прыснули, но Дито еще не окончил:

— Однако если вы позволите мне высказать свое мнение, госпожа Лорафим, я бы посоветовал вам обучать нас алхимии не на словах, а на деле. Еще древний философ, Пайек Крановийский, говорил, что лучший путь к науке есть не слова, но дело!

— Вот как… — процедила Биара. — С мудростью великого Пайека я не смею соперничать. Кто я такая, верно? Всего лишь какая-то магистресса. Будь по-твоему, неофит Дито. Прямо сейчас мы приступим к практическим занятиям.

Она подошла к одному из высоких ящиков, извлекши стопку блестящих склянок, в каждой из которых были закупорены вещества всевозможных цветов и консистенций. На каждой баночке была прикреплена аккуратная этикетка с подписью. Разместив все это на столе неофита и зажегши грелку под стойкой с ретортами, Биара встала над ним, скрестив руки.

— Скажи мне, что будет, если смешать оссит, синий кариф и крошку тисеникса в растворе красной воды?

— Будет… нечто кислотное? — протянул юноша.

— Давай же узнаем, — взмахнула рукой Биара, приглашая его за реторты. — Ты уже изучил основы и должен знать, что и в каких пропорциях смешивать. Вперед, ни в чем себе не отказывай!

Недоверчиво поглядев на нее, Дито отмерил две мерки красной воды и принялся разогревать ее в главной посудине. Биара молча наблюдала за ним, не говоря ни слова. Поняв, что подсказок не дождется, неофит вздохнул, осторожно добавив в кипящий раствор желтый порошок оссита. Субстанция приобрела глубокий оранжевый оттенок, походя на жидкое пламя.

Глаза Биары оставались бесстрастными.

Прежде, чем добавить стружку тисеникса, Дито неуверенно уточнил:

— Лишь половину мерки, верно?

Магистресса повела плечом, не сказав ни да, ни нет.

— Полторы мерки, — прошептали с задних рядов.

Облегченно вздохнув, неофит отсыпал указанную порцию, следом взявшись за бутыль синего карифа. Биара сделала полшага назад так незаметно, что никто и вовсе не обратил внимания — все были слишком увлечены экспериментом Дито.

Едва первые крошки карифа коснулись бурой смеси, в которую превратилось вещество, как ввысь взвилось облако горячего пара. Дито, чье лицо находилось ближе всего к ретортам, испуганно вскрикнул, отстранившись так резко, что опрокинулся на стуле. Глаза большинства неофитов округлились от страха, и лишь те несколько, что исправно учились и знали, что именно смешивает Дито, с трудом прятали улыбки.

Когда юноша поднялся, непрестанно кашляя и протирая лицо, все увидели, как его передние пряди волос почернели и съежились, а брови и вовсе исчезли, оставив вместо себя обожженные пучки. В аудитории воцарилась гробовая тишина, которую прорезал строгий голос Биары:

— Алхимия — не та дисциплина, которую стоит изучать методом проб и ошибок. Если ты, неофит, желаешь обучиться ей, оставшись при всех конечностях и сохранив здоровье, тебе придется посвятить немало времени, чтобы разобраться в том, как здесь и что работает.

— Ты все это подстроила! — воскликнул юноша, вмиг позабыв о приличиях и обратившись к магистру на «ты». Ощупав дрожащими пальцами лицо, он упавшим голосом произнес: — Я изуродован… Ты за это поплатишься!!! Я расскажу отцу, и!..

Его угроза утонула в оглушительном стуке, с которым распахнулась дверь аудитории. На пороге стоял не кто попало, но один из самых важных людей в академии — мудрец, избранник Силлар и маг Девятой Звезды, прибывший собственной персоной. Как обычно, на костлявых стариковских плечах небрежно висела ярко-оранжевая накидка, подпоясанная так, словно он только вышел из опочивальни. Пройдя внутрь аудитории и взглянув на столпившихся, Оривиан вопросил с искренним участием:

— Где ты умудрился потерять свои брови, неофит Дито? Помочь тебе их поискать? Может, они здесь?..

Он заглянул под ближайший стол, вызвав взрыв хохота у остальных учеников. С трудом сдерживая улыбку, Биара вернулась к своему столу, раскрыв книгу и, не поднимая от нее глаз, объявила:

— Урок окончен.

Дито надулся пуще прежнего, вышмыгнув из аудитории так быстро, как только мог. Остальные ученики уходили, одобрительно посмеиваясь — мало кто любил зазнавшегося герцогского сынка. Когда дверь за последним из них затворилась, маг с небывалым проворством вскочил на стол напротив Биары и сел, болтая ногами подобно уличному мальчишке.

— Этот напыщенный щенок уже давно напрашивался на хорошую взбучку! — бодро заметил он, не обращая внимания на выразительно молчание собеседницы. — Готов поспорить на три золотых, что прямо сейчас он впопыхах сочиняет письмо, жалуясь на тебя своему папочке, герцогу Денмиру. Боюсь, бури не миновать.

— С каких пор Академии не плевать на мнение какого-то вельможи, пускай даже он будет кузеном самого короля? — раздраженно отозвалась Биара.

— Раньше так и было, — тяжело вздохнул Оривиан. — Но сейчас, с упадком союза, это место как никогда зависит от кошельков «каких-то вельмож». Конечно, будь ты волшебницей, Академия куда больше защищала бы твои интересы, но увы…

— Ну разумеется, — процедила она, с шумом захлопнув фолиант, после чего подняла взгляд на незваного гостя. — Чем обязана визиту, мудрец Девятой Звезды? Если не ошибаюсь, это уже тринадцатый раз, как ты меня навещаешь — еще немного, и по академии поползут неуместные слухи.

— Боишься, что о нас начнут судачить? — развеселился Оривиан, дернув себя за бороду. — Мудрец, что пережил расцвет союза Девяти Звезд, решил на старость лет поразвлечься с одной из молоденьких магистресс…

— Я далеко не так молода, как ты думаешь, а еще ты не в моем вкусе, — безразлично отозвалась Биара, встав из-за стола и подойдя к месту, за которым не так давно сидел Дито.

— О, ну конечно! Для этого у меня слишком круглые уши и недостаточно миловидное личико. Да и характер куда покладистей, раз уж на то пошло.

— Так значит, вот что обо мне говорят? — Она хмыкнула. Вооружившись толстыми перчатками и защитными очками, принялась аккуратно вычищать реторты. — Что ж, пускай. Всяко лучше, чем быть «любовницей» древнего волшебника вроде тебя. Без обид.

— Какие могут быть обиды? — хохотнул Оривиан. — Конечно, твое внимание польстило бы мне, но боюсь, ты тоже не в моем вкусе — считай, что мы равны.

Биара предпочла оставить все замечания при себе.

— Но если без шуток, будь осторожна с сынком герцога, — сказал маг, посерьезнев. — К его отцу Академия прислушивается куда больше, чем стоило бы.

— И что они сделают? Лишат меня должности и отправят на все четыре стороны?

— Боюсь, что так, — горько развел руками Оривиан. — Может статься, даже я буду не в силах тебя выгородить.

— Ну и пожалуйста! — пренебрежительно скривилась Биара, с шумом опустив колбу на стол. — Если для них мнение разобиженного герцога и его зазнавшегося чада важней, чем один из магистров, то мне здесь делать нечего!

— Вот как? — поднял брови маг, опустив подбородок на сложенные в замок пальцы. — Тебе настолько здесь не нравится?..

Вздохнув, Биара тяжело опустилась на ближайший стул, устало глядя перед собой.

— Нет то, чтобы не нравится, просто… Здесь все не так, как я представляла. Конечно, я не тешила себя глупыми надеждами, и не считала, что в академиях все работает слаженно и справедливо, но я все равно осталась порядком разочарованна. Впрочем, ты и так все знаешь, не так ли? Это место должно быть светочем знаний, принимая на равных всех, кто готов учиться и делиться своими открытиями, однако на деле все куда прозаичней. Маги здесь ценятся превыше не-магов, и эта разница разделила Академию на два лагеря.

Если же говорить о том, чем я здесь занимаюсь, то и тут не обошлось без обманутых ожиданий. Мне казалось, что учить и обучать остальных — мое призвание, а на деле… уже спустя год после того, как я начала преподавать, мне наскучило. Кончено, есть ученики с жадным огнем в глазах, готовые ловить каждое слово и обучаться новому — ради них я готова стоять здесь днями напролет, однако есть и те, кто подобен Дито: наглые выскочки, что пришли сюда за неимением более важных дел. Они ищут развлечений, которых я не намерена им предоставлять. Это место знаний, а не пансион, куда герцоги могут пристроить детишек в надежде, что те наберутся уму-разуму.

— Так было раньше, — вздохнул Оривиан. — Но те времена давно как прошли… К сожалению, наши академии слишком тесно переплетены с союзом Девяти Звезд, а потому терпят упадок вслед за ним. — Маг тяжело вздохнул. — Иногда я начинаю сомневаться в том пути, что выбрал в прошлом.

— Ты говоришь о войне с некромантами? — заинтересованно отозвалась Биара.

Она мало что помнила о тех событиях — война началась и закончилась задолго до того, как Биара успела родиться, а потому ее знания были поверхностны. Только сейчас она в полной мере осознала, кто именно сидит перед ней — волшебник, сумевший застать те события. Интересно, сколько ему лет на самом деле?..

— О той самой войне, да, — вздохнул старик. Что бы не таили его воспоминания, их груз сильно тяготил. — Тогда я был молод и верил, что поступаю правильно — до сих пор так считаю, но когда я смотрю на то, как неотвратимо угасает наш союз, меня начинают одолевать сомнения. Возможно, путь Галроса был верным — возможно, он мог привести нас к славе и укрепить союз, с чем не смог управиться я.

— Однорукий маг? Разве он не был тираном?

— Таким его запомнил мир, но нет, Биара, он не был тираном. Временами он был жестоким, никогда не боялся жертвовать другими и идти по головам, но он искренне верил в то, что делает — он хотел привести союз Девяти Звезд к величию, и ему это почти удалось.

— Ты был одним из тех, благодаря кому война между вами и Культом Смерти прекратилась — за это мир должен быть тебе благодарен. Меньше кровопролития, меньше войн — меньше утерянных судьб.

— Ты правда так считаешь? — с небывалым интересом отозвался Оривиан, странно посмотрев на нее.

— Меня там не было, а историю, как известно, пишет победитель. Я могу судить лишь по тому, что пишут в летописях, — пожала плечами Биара. Следом, поймав на себе взгляд мага, от которого ей стало не по себе, ворчливо осведомилась: — Ты выглядишь так, словно пытаешься получить от меня прощение. Каких бы ответов ты не искал, мудрец Девятой Звезды, от меня ты их не получишь: я не в силах решить за тебя, правильно ты поступил или нет, очистив твою совесть от сомнений.

— Знаешь, почему наш союз угасает? — вопросил Оривиан, мгновенно сменив тему.

— Без малейшего понятия. Вы, маги, стережете свои тайны так бдительно, как драконы — сокровища.

— О, в этом нет большой тайны! По крайней мере, я ее таковой не считаю. Страшная правда заключена в том, что звезды перестали выбирать себе новых пророков так, как делали это раньше. Ты никогда не задумывалась, почему в союзе Девяти Звезд не бывает магов-избранников в полном составе?

— Без понятия.

— Их нет потому, что наши покровительницы разочаровались в нас настолько, что перестали одарять магов своим благословением. Они больше не являют себя избранникам так, как делали раньше: никаких тебе снов, провидений, знака свыше. Человек может прожить жизнь даже не узнав, что был избран одной из Девяти Сестер.

— Мир постоянно меняется. Ничего странного в том, что ваши звезды меняются вслед за ним… Получается, вы даже не знаете, кто наделен благословением недостающих избранников?

— Мне известны лишь двое из них, — ответил Оривиан, неотрывно наблюдая за ней. — Однако они не знают о своем даре, и я намерен оставить все как есть — раз звезды предпочитают молчание, на то должна быть причина. Я последую их примеру.

Биара хмыкнула, отставив последнюю из вычищенных реторт: все они теперь сверкали так, словно были отлиты из серебра. Полюбовавшись проделанной работой, она вернулась к себе за стол, принявшись расставлять раскиданные тут и там книги.

— Но довольно обо мне. Что тебе до проблем глупого старика, верно? — вздохнул маг. — Скажи лучше: что печалит лично тебя? Уже не впервые я замечаю призрак грусти, неизменно следующий за тобой.

— Не хочу об этом говорить.

— Быть может, если поделишься с кем-то, тебе станет легче. Ну же, Биара: излей душу старому сплетнику.

Она вздохнула, неосознанно положив руки на спинку деревянного стула. В палец моментально впилась заноза. Сердито зашипев, Биара одернула руку и, рассматривая порез, сказала:

— Ради того, чтобы быть сейчас здесь, я обидела очень дорогого мне человека.

— Мы говорим не об Элисае, верно?

Она раздраженно дернула плечом:

— Нет, разумеется нет!

— Прошу, продолжай…

Окончательно сдавшись, Биара опустилась на стул, положив подбородок на левую руку, пока вторая задумчиво водила вдоль полосок древесины, оставляя полоску крови.

— Иногда я представляю, как рассказываю ему обо всем произошедшем. О том, как прошел мой день, что в нем было радостного и печального. О том, как меня злят глупые неофиты, и как я зажигаюсь надеждой, встречая среди них парочку тех, кто готов учиться до тех пор, пока не утолит жажду знаний. — Она вздохнула. — Я бы многое отдала за возможность рассказать ему обо всем. Это так глупо, не правда ли? Представлять несуществующие беседы, убиваясь из-за того, что ты не в силах изменить…

— А ты не в силах? — поднял брови старик.

— Он первым решил уйти, Оривиан. Я не стану его искать, навязывая свое общество. Возможно, без меня ему будет лучше, а я попросту была недостойна его любви.

— Глупости, девочка моя! — воскликнул маг. — Все мы достойны любви, даже если сами так не считаем! Тому, кто искренне любит, безразличны все наши пороки, все слабости и недостатки. Раз уж они осмелились нас полюбить, им будут безразличны такие мелочи! Взгляни хотя бы на себя: разве ты способна любить кого-то меньше лишь за то, что он не идеален и временами совершает ошибки?

— Конечно же нет, — грустно улыбнулась Биара.

— Ну вот! Тогда почему ты считаешь, что это не работает в обратную сторону?

— Похоже, звание «Видящего Сокрытие» пришло к тебе не просто так, а, мудрец?

— Ха! Какой же я мудрец? Всего лишь старый глупый старик, не более…

Она вздохнула, положив голову на стол. В глазах все еще угадывалась тоска, но вместе с ней в них появилось что-то еще — робкий проблеск надежды. Желая закрепить его, Оривиан предложил:

— Этой ночью в Миву празднуют день Восьмой Звезды: это очень символичный праздник, а для меня он в особенности сентиментален, потому как некогда Дирдэа благословила мою добрую знакомую. Это день радости и скорби — мне бы не хотелось отмечать его в одиночку. Не желаешь составить компанию? На улицах будет карнавал, множество песен и танцев — я способен с первого взгляда распознать человека, который никогда не пропускает веселья, и прямо сейчас это чутье мне кричит: ты, Биара, любишь праздники.

— В последнее время я не в настроении танцевать, — виновато улыбнулась она. — Может, в другой раз.

— С кем-то другим, ты хотела сказать, — ухмыльнулся Оривиан, и оборвал ее прежде, чем она успела возразить: — Что ж, так и быть, удаляюсь! Я еще не растерял остатков гордости и не стану уговаривать того, кто меня отверг. Но вот в чем я готов поклясться, моя дорогая: однажды ты для меня спляшешь!

— Несомненно! — с издевкой заверила она. — Сплю и вижу, как буду для тебя танцевать, старый мудрец. Ступай же на свое празднество — повеселись за нас двоих.

Оривиан отвесил шутливый поклон, спрыгнув со стола и направившись к выходу из аудитории. В дверях он столкнулся с высокой худощавой эльфийкой, чей взгляд всегда сохранял строгость, а уста не улыбались.

— Элисая, ты выглядишь как никогда жизнерадостной! — воскликнул старик, разведя руками.

— Маг Девятой Звезды, — с сухой формальностью отозвалась эльфийка.

На сим они разминулись. Оривиан ушел восвояси, не забыв подмигнуть Биаре за плечами Элисаи, в то время как гостья уверенно прошла в аудиторию, не повременив закрыть дверь — несколько громче, чем стоило.

Часть II

— Если ты хотела позвать меня на карнавал, то я вежливо откажусь, — сказала Биара вместо приветствия. Хоть ее слова могли прозвучать грубо, их смягчила искренняя улыбка.

Элисая подошла к широкому окну, отодвинув заслоны и выглянув наружу: жители Миву вовсю готовились к празднику. Вдоль улиц развешивали украшения, дома красили в яркие цвета, танцоры носились туда-обратно, дошивая себе костюмы, музыканты настраивали инструменты, разогреваясь перед ночным выступлением.

Ничто из этого не сумело тронуть сердце эльфийки.

— Здесь так много праздников, что все они теряют значимость, — презрительно сказала она, отвернувшись.

— Не вижу ничего плохого в праздниках. Они позволяют людям выдохнуть, на время позабыть о проблемах и повеселиться на славу. Я бы с радостью к ним присоединилась, если бы только было настроение.

— Только не говори, что снова убиваешься из-за дракона! — скривилась Элисая, отчего шрам на ее правой щеке исказился: его оставила после себя рабская татуировка, которую Элисая попыталась срезать собственноручно. В тот раз она едва не истекла кровью и, вероятней всего, погибла бы, если бы ее вовремя не отыскала Биара.

— Даже если так: что с того?

— Ты должна быть выше этого.

— Выше чего?

— Тоски по тому, кто больше в тебе не нуждается.

Биара вздрогнула от ее слов, ничего не ответив.

— Нет никого более жалкого, чем тот, кто убивается по былым любовникам, — продолжила Элисая. — Так что возьми себя в руки и забудь о нем, не то проживешь остаток жизни в скорби и стенаниях.

— Знаешь, если бы ты хоть чуточку смягчила характер, окружающие относились бы к тебе благосклонней, — проворчала Биара.

— Если у них проблемы со мной, это не мои заботы.

— …У тебя было бы гораздо больше друзей, а не одна только я.

— Что, если мне достаточно?

Женщина вздохнула, не став с ней спорить. Элисая была очень своеобразной: выросшая среди эльфийских воинов, попав в облаву работорговцев она разом утратила все, к чему ее готовили: суровые догмы лесных эльфов запрещали вернуться под кров Нивнель-аб-Торук, ибо честь ее была опорочена рабским клеймом. Биара не раз и не два предлагала свести шрам с помощью магии — в конце концов они находились в Академии, где были собраны лучшие медики и маги Дауэрта, но Элисая отказывалась. Ее принципы были так же несокрушимы, как гордость собратьев — она считала себя недостойной и предпочла жить в добровольном изгнании, даже не попытавшись вернуться в родные края.

Об остром нраве эльфийки знала вся Академия: ее никто не любил, а общаться с ней могла одна лишь Биара. Вероятней всего, Элисая делала ради нее исключение потому, что именно она спасла ее от работорговцев. Их обоз как раз был на пути в Миву, куда направлялась Биара. Врагов было трое, но она сумела застать их врасплох парочкой алхимических бомб и освободить единственную пленницу в лице Элисаи — эльфов было трудно поймать, поэтому они высоко ценились на невольничьих рынках.

— Ты должна отпустить свое прошлое, отрезать его так, как отсекают зараженную плоть, — непреклонно продолжила эльфийка, сев прямо на ее стол, не заботясь приличиями.

— Зачем отсекать что-то, чего я не хочу забывать? Ты слишком категорична. «Зараженная плоть», тоже мне…

— Эльфы презирают тех, кто не в силах расстаться с прошлым.

— Эльфы много кого презирают, Элисая. Твоя жизнь стала бы гораздо проще, если бы ты перестала слепо идти за их кодексом. В особенности тогда, как добровольно решила к ним не возвращаться. Нет ничего зазорного в проявлении слабости. Нет ничего позорного в том, что тебя схватили работорговцы — это могло случиться с каждым, и если твой народ и вправду не захочет тебя из-за этого принять, то куда лучше жить без них.

— Даже если они меня примут, это будет жизнь, полная позора, — отрезала Элисая. — Я навсегда останусь в их глазах тем, кто позволил себя поймать. Знаешь, что я должна была сделать, оказавшись в клетке? Убить себя еще до того, как на моем лице оставили рабское клеймо! Но я не смогла — мне не хватило решимости. Остальные эльфы будут это знать. Для них я навек останусь слабым, никчемным трусом. Уж лучше не возвращаться вовсе, чем опорочить память о себе!

— Твоя гордость не принесет ничего, кроме новых страданий, — вздохнула Биара, откинувшись на спинку стула, устало потирая кисти.

— А твоя бесплотная тоска по тому, что прошло, будет тянуть тебя вниз, словно камень, — не осталась в долгу Элисая. — До тех пор, пока ты не окажешься на самом глубоком дне, откуда не сможешь выплыть обратно.

— Ужасно! — с притворным испугом воскликнула Биара, округлив глаза. — Придется привыкать к жизни в морской пучине: подружиться с рыбами, изучить язык русалок, обзавестись красивыми украшениями из кораллов… А ведь я терпеть не могу вкус рыбы! Похоже, мне суждено умереть от голода на дне, жалобно кутаясь в ощущение собственной никчемности и беспросветное одиночество…

Эльфийка не оценила шутки. Она вообще не слишком хорошо понимала, когда Биара говорила серьезно, а когда — дурачилась. Временами это усложняло общение.

Повисла неловкая пауза.

— А знаешь, одна из моих дочерей очень любит все, что связанно с морем… — задумчиво проронила Биара. — Как считаешь, Энджела не откажется пополнить мной свою коллекцию морских обитателей?..

— Быть может, из жалости. По соседству с рыбой-разочарованием, рыбой-никчемностью и рыбой-я-не-могу-отпустить-свое-прошлое.

— О небеса, Элисая! Ты что, и вправду только что мне подыграла?.. — восхищенно всплеснула руками Биара.

— Возможно, — блекло улыбнулась эльфийка. — Ты выглядела чересчур жалко — я не могла этого так оставить.

— Я всегда знала, что для тебя еще не все потеряно!

— Ну хоть для кого-то из нас…

Обе заговорщицки улыбнулись.

— Знаешь, в этом есть что-то трогательное, — хитро проговорила Биара. — Несмотря на напускную грубость и пренебрежение, ты все равно продолжаешь со мной общаться. Сколько бы ты не говорила о том, как презираешь людей, какие мы жалкие и никчемные, для меня ты делаешь исключение. Я все задаюсь вопросом: почему?

— Потому что ты не так глупа, как пытаешься казаться.

— Я не пытаюсь казаться глупой…

— А как же разговор про рыб?

— Это была шутка!

— Это была глупость.

— Ох, чего ради я трачу на тебя свое время? — отмахнулась Биара. — Эльфы и юмор — понятие слишком далекие.

Элисая пожала плечами, и лишь мимолетная улыбка на тонких устах говорила о том, что ей нравилась их беседа.

— Ты не такая, как другие люди. Не такая, как большинство, — внезапно произнесла она. — В тебе есть что-то… некий внутренний свет, что сияет, притягивая взгляды тех, кто способен его разглядеть.

— Элисая, ты вгоняешь меня в краску! — смущенно толкнула ее Биара. — Таких комплиментов мне еще не доводилось слышать. Вот уж не знала, что ты умеешь быть настолько красноречивой.

— Я просто подумала, что тебе стоит знать.

Она хмыкнула, подумав: «Интересно, Хьюго тоже видел этот „внутренний свет“?..»

По грусти, мелькнувшей в ее взгляде, эльфийка быстро догадалась о мыслях Биары. Раздраженно вздохнув, вначале она сердито отвернулась, а затем, поразмыслив, загадочно посмотрела на нее, сказав:

— Я знаю один способ излечиться от тоски.

— Какой же?..

Элисая наклонилась, поцеловав ее в губы. Биара обмерла, и хотя в груди зародился волнительный трепет, она пересилила себя, отстранившись.

— Я не уверена, что это хорошая идея. Ты же знаешь, я не смогу…

— Прекрати, — перебила эльфийка. Заведя один из ее локонов за ухо, шепнула: — Он первым ушел… Ты ему ничего не должна.

Биара была вынуждена признать ее правоту. Что толку скорбеть о том, чего нет? Зачем держаться за то, что может не произойти вновь?..

Почему бы не жить здесь и сейчас?

Она подняла взгляд на Элисаю. Заглянула в раскосые глаза, вокруг темной радужки которых угадывался притягательный желтый оттенок. Нежно провела пальцами вдоль шрама, который сама же помогала залечивать. Погладила светлые пряди, что хранили в себе запах леса и трав. Решившись, Биара поцеловала тонкие губы, что никогда не улыбались остальным, и лишь изредка улыбались ей. Элисая ответила на поцелуй, обхватив руками за талию. Ее движения были резки и порывисты, чуточку властны — Биара не привыкла к такому обращению, но с интересом его приняла. Грубая нежность Элисаи интриговала — это было что-то новое, что-то пугающее, но вместе с тем любопытное.

Ее ласки ощущались по-другому, ее тонкие пальцы касались по-другому. Вначале Биара робко отвечала на них, затем становилась все смелей, проникнувшись запалом эльфийки. Разум пребывал в эйфории, не до конца понимая, что происходит. Лишь на краткий миг он сумел пробудиться — тогда, как спину обожгло прохладное стекло, а спереди пылал жар Элисаи.

В тот вечер она не пожалела, что не отправилась на танцы.

Любовь и яды

Часть I

…2360 год со времен Катаклизма

Он приблизился к одному из беженцев: мужчине средних лет в длинном одеянии богатых терракотовых оттенков, различимых даже в царившем вокруг полумраке, разгоняемом отблеском костров и жаровен.

— Я разыскиваю Биару Лорафим, — обратился к нему Хьюго. — Она должна находиться среди учителей Академии.

— Спроси Элисаю, — бросил тот, одарив его невнимательным взглядом.

— Как мне узнать ее?

— В этом обозе не так много эльфиек.

Не расточая слов на прощание, он направился меж телег и лошадей, минуя костры и собравшихся возле них людей. Глаза внимательно перебегали с одного беженца на другого, пытаясь отыскать заостренные уши.

Поиски не продлились долго.

— Осторожней, к’яфам! — прорезал чей-то грубый возглас и без того суетливую ночь. — Эти свитки ценней, чем все, что ты успел подержать в руках за свою жалкую жизнь!

Ученик или прислуга — достоверно определить было сложно — виновато склонился, поспешно засеменив прочь, едва разминувшись с Хьюго. В руках он, подобно ребенку, удерживал охапку бумах, перевязанных тесемкой. Вслед ему глядела эльфийка, чьи глаза грозно сверкали.

— Ты — Элисая? — осведомился Хьюго, приблизившись.

Эльфийка встрепенулась, будто прежде и вовсе его не замечала. Она была среднего роста, с острыми чертами лица, раскосыми глазами и тонкими, недовольно поджатыми губами. Складывалось ощущение, что они не бывали в ином состоянии. Передние пряди светлых волос оказались заплетены в две косы, что сзади соединялись между собой.

«Лесной клинок» — заключил Хьюго, глядя на короткий меч за поясом, что был обвит вокруг стеганной мужской туники. Стойка, прямая спина и внимательный взгляд выдавали в ней воинскую закалку, а значит с мечом она обращалась куда лучше, чем с магией.

— Что тебе нужно? — вместо ответа спросила Элисая, окинув его быстрым, пренебрежительным взглядом.

— Говорят, ты знаешь где найти Биару Лорафим.

— Что тебе нужно от нее? — враждебно сощурилась эльфийка.

— Я давний друг. Так ты знаешь, где она?

— Нет.

— Ложь, — рассержено процедил Хьюго. — У меня нет времени на это, эльф. Просто скажи, где…

— В Бездне я видала твои угрозы, Тор! — оскалилась Элисая. — Проваливай, пока я силой не выволокла тебя отсюда!

Значит, ей известно кто он такой. Она назвала его так, как эльфы звали драконов, но при этом намеренно опустила вежливое окончание «’ра», открыто демонстрируя презрение. Интересно, чем он успел заслужить столько злобы в свой адрес?..

Хьюго молчал, и хоть душа его закипала от ярости, разум оставался чистым. Он смотрел в глаза Элисаи, пытаясь понять причину ее поведения. Угроза прогнать дракона звучала нелепо даже из уст эльфа, но на лице собеседницы читалась полная уверенность в своих силах.

— Элисая, мне нужна твоя помощь с парой фолиантов из Цетрус-Фок. Может понадобиться магия восстановления, — раздался за их спинами звонкий голос.

Тело Хьюго прошибло током. Эльфийка тоже не выглядела лучшим образом: лицо ее скривилось так, словно ей поручили избавиться от сгнившего трупа.

Они одновременно обернулись.

Биара стояла, одной рукой удерживая масляный фонарь, подсвечивая им раскрытую книгу, которую держала во второй. Ее глаза были сосредоточены на рунах, а потому она не успела заметить то, что Элисая была не одна. На ней красовалась затейливая рубашка, соответствующая моде южных городов: с прямоугольным вырезом, обнажающим ключицы, приглушенным красным оттенком и объемными рукавами-буфами, чей пестрый узор походил на мозаику. Вдоль рукавов простирались ленты, подхвачивая изобилующую ткань.

Однако даже столь необычный наряд не поразил Хьюго больше, чем новый облик Биары: темно-русые волосы были обрезаны, едва достигая плеч. Локоны укоротились, зайдясь задорными волнами, более не отягощенными длиной волос. Он затаил дыхание, не в силах определить, как отнестись к ее новому образу — волнение, подкрепленное длительной разлукой, вызвало смешанные чувства внутри.

— Элисая? — окликнула Биара, так и не дождавшись ответа, и подняла глаза.

Хьюго показалось, что его ребра треснут — столь сильным было сердцебиение. Она внимательно смотрела на него, однако по взгляду невозможно было прочитать чувств: ни обиды, ни злости, ни радости.

— Он вторгся сюда, утверждая, что хочет разыскать тебя, — первой нарушила молчание эльфийка, поравнявшись с Биарой. — Только скажи, и я вышвырну его прочь.

— Вряд ли это будет необходимо, — улыбнулась та.

Хьюго почувствовал себя растерянным: он не понимал, что происходит, и это страшно злило.

— Зачем ты пришел сюда? — спросила наконец Биара, захлопнув книгу.

— Мы можем поговорить наедине?

Он всеми силами старался не выдать своего волнения и выглядеть невозмутимо. Это оказалось сложнее, чем когда бы то ни было — в особенности, когда рядом стояла Элисая, буравя его взглядом. Похоже, будь ее воля, она бы тотчас же прикончила Хьюго.

— Ты не смеешь диктовать здесь свои условия! — прошипела эльфийка.

«Глупый эльф» — раздраженно подумал он.

— Все в порядке, — мягко улыбнулась Биара, успокаивающе положив руку на острое плечо Элисаи. Жест этот оказался несколько более проникновенным, чем хотелось бы Хьюго.

Происходящее начало помалу проясняться.

Эльфийка раздраженно фыркнула, но перечить не стала. Отдав ей книгу и фонарь, после махнув ему рукой, Биара направилась в отдаленную часть лагеря, где стояла пара повозок и горел костер, и где не было никого из беженцев. Элисая тяжело смотрела им вслед. В тот краткий миг, когда их с Хьюго взгляды пересеклись, она сумела без слов передать ему все презрение, что испытывала.

Отдалившись от любопытных взоров, Биара запрыгнула на порог одной из повозок, непринужденно свесив ноги. Только теперь он обратил внимание на то, что в противовес причудливой рубашке, на ногах ее красовались обыкновенные хлопковые брюки и не менее простые сапоги.

— Почему ты разыскивал меня? — повторила она свой вопрос, глядя на то, как сама же болтает ногами.

— Война между Андор-Нау и Королевством, — раздраженно пояснил Хьюго, сердясь оттого, что Биара даже не взглянет на него. — Едва узнав о том, что их войска вторглись на юг Королевства, грабя вольные города и академии, я устремился сюда. Следовало убедиться, что ты в безопасности.

— Вот она я, в целости и сохранности, — усмехнулась Биара, театрально разведя руки. Следом спрыгнула с телеги, подняв на него взгляд. — Теперь можешь с чистым сердцем лететь дальше по своим делам — не смею задерживать.

— К чему это все? — нахмурился он, пытаясь неотрывно смотреть ей в глаза, но то и дело отвлекаясь на эти широкие, броские рукава — они так отвлекали! — Ты не хуже меня понимаешь, что разграбление городов — лишь начало. Вскоре здесь развернется хаос, а местные жители окажутся между молотом королевских войск и наковальней андорцев. Тебе и этому жалкому обозу ни за что не достигнуть безопасных земель до того, как вас нагонят вражеские солдаты — Андор-Нау не имеет обычая оставлять пленников.

— …И тыпредлагаешь сбежать с тобой, оставив позади тех, кто стал мне друзьями? — уточнила Биара, скрестив руки перед собой, повторяя его собственный жест. — Не все здесь так беззащитны, как тебе могло показаться. Кроме того, у нас есть план: добраться до крепости Карран. Там будет возможность укрыться за крепостными стенами и помочь королевским войскам, если дело дойдет до осады…

— Только затем, чтоб умереть от голода и болезней?! — сердито перебил Хьюго. — Ты никогда не была в осаждаемом городе, Биара, и ничего не знаешь о войне! Никто в здравом уме не станет заточать себя в крепости, которую возьмут штурмом!

Биара еще шире усмехнулась, принявшись мерить шагами место, где они стояли.

— Зачем ты пришел сюда, Хьюго? — спросила она спустя время. — На самом деле.

— Ты уже в третий раз спрашиваешь об этом. Первого ответа было недостаточно?

— Видишь ли, в чем дело, — отозвалась Биара, игнорируя злость в его голосе. Она остановилась, вновь посмотрев в глаза Хьюго. — Целых пять лет тебе не было дела до того, где я и что со мной. Но теперь? Ты объявился только затем, чтоб убедиться, все ли у меня в порядке? Тебе и вправду не все равно?

— Мы прожили вместе почти тридцать лет — разумеется, мне не все равно!

— Вот как… Именно поэтому тогда ты ушел, не сказав мне ни слова? Исчез, вынудив мучиться в догадках о том, что произошло и вернешься ли ты обратно? Я ждала тебя целую луну, Хьюго — столько времени мне понадобилось, чтобы понять: ты не намерен возвращаться.

— Это ты сказала о том, что хочешь уехать в Золотые Дюны, чтоб преподавать в здешних академиях! Что заставишь их принять тебя во что бы то ни стало! — отрезал Хьюго, гневаясь из-за спокойного тона и улыбки, с которой Биара продолжала вести разговор. — Я ушел только потому, что ты не желала быть вместе!

— Моя должность при академии не означала расставания с тобой, — покачала она головой. — Да, что-то в прежнем укладе нашей жизни могло измениться, но ты даже слушать меня не стал. Ты хотел, чтобы все оставалось как раньше, но мне нужно было нечто большее… — Биара приблизилась к нему почти вплотную, говоря тихо, без единой нотки упрека: — Я давно мечтала об этом, и когда Корвин вырос, передо мной наконец предстал этот шанс. Но ты не слушал — ты слышал лишь то, что хотел. И ушел, не сказав мне ни слова. Только поэтому, видя тебя спустя пять лет, я спрашиваю: что ты ищешь здесь на самом деле, Хьюго?

Он молча смотрел в ее темные глаза — в их глубине угадывалась прежняя мягкость, с которой она смотрела на него раньше. Слова застряли в горле, в мыслях царила пустота. Хьюго не чувствовал вины, разве что самую малость. Воспоминание о том, как больно ему стало тогда, как Биара впервые сказала, что желает отправиться в Золотые Дюны, отчетливо всплыло в памяти. Отчаяние, страх и обида с прежним усердием охватили его, но на сей раз не смогли унести прочь, разбившись о проникновенный взгляд карих глаз с вишневым оттенком. Биара ждала ответа, не пытаясь торопить. Хьюго показалось, что она способна прочесть его мысли. От этого сделалось не по себе.

Столь долгое молчание, и только ради того, чтобы коротко промолвить:

— Я искал тебя. Беспокоился. Войска Андор-Нау представляют намного большую опасность, чем ты можешь себе вообразить.

— У меня хорошие союзники, — негромко произнесла Биара, придвинувшись еще ближе — так, что он чувствовал на себе ее прохладное дыхание. — Уверена, мне удастся выбраться из этой передряги.

— Я заметил, что ты зря времени не теряла, — неодобрительно процедил Хьюго, злясь оттого, какую неловкость она сумела в нем вызвать, находясь в столь непосредственной близости. — Та эльфийка тоже одна из твоих… назовем это «союзников»?

Биара удивила его, зайдясь громким хохотом, вызвав еще больший прилив гнева. Какая-то часть него была рада слышать ее искренний смех, и это приводило остальные в еще большую ярость. Хьюго сердито наблюдал за тем, как она пытается успокоиться, зажимая рот рукой и делая глубокие вдохи. Наконец, придя в себя и утерев рукавом уголок глаза, Биара воскликнула:

— О, Хьюго, ревность тебе совершенно ни к лицу!

— Не понимаю, о чем ты, — холодно проронил он.

Покачав головой и негромко посмеиваясь, она отправилась обратно в лагерь, к костру и хмурой Элисае, издалека наблюдающей за ними.

— Эта битва уже заведомо проиграна! — загадочно произнесла Биара напоследок.

— Кем же?..

Она развела руками, так и не обернувшись.

Часть II

— Все же решил остаться? — насмешливо спросила она, взглянув на него крем глаза.

Прохладное утро укутало все легкой мглой, в которой мельтешили беженцы, поспешно собирая пожитки и готовясь к дороге. Хьюго удалось застать Биару там же, где они впервые повстречались: вместе с эльфийкой, она деловито собирала разложенные стопками книги, сгружая в повозку. Завидев его, Биара по привычке улыбнулась, а Элисая зло сощурилась.

В руках женщины покоилась увесистая стопка книг, а на плечах по-прежнему красовалась темно-красная рубашка с большими цветными рукавами. При дневном свете Хьюго сумел разглядеть на поясе ножны с фальчионом с одной стороны, а с другой множество мешочков и фляжек с разноцветными жидкостями, удерживаемыми на самодельных петлях.

Элисаю ему тоже удалось рассмотреть получше, хоть и не то, чтобы Хьюго вообще было дело до эльфийки. Ее волосы оказались выгоревшего песочного оттенка, собранные в высокий хвост, а раскосые глаза, ни на миг не терявшие высокомерного выражения, были карими с желтым оттенком вдоль радужки.

— Не очень разумно разгружать телегу с «драгоценными» книгами, когда в любой момент на вас может напасть вражеский отряд, — угрюмо прокомментировал Хьюго, обратившись к Биаре.

— Нужно было составить список того, что нам удалось спасти из библиотеки, — невозмутимо пожала плечами та, бережно опустив свой груз в повозку. — Раз уж ты здесь, можешь нам помочь — тогда дело пойдет гораздо быстрей.

Хьюго не двинулся с места, неодобрительно наблюдая за ними. Никак на него не реагируя, Биара подошла к следующей стопке книг, что высотой доставала ей до пояса, не без труда подняв чуть меньше половины фолиантов. Элисая подняла оставшиеся с куда меньшим усилием — люди всегда уступали эльфам в силе. В особенности тем из них, кто прошел воинскую подготовку.

— Я все еще настаиваю на том, что продолжать путь с медленным обозом, когда в спину дышит Андор-Нау, — ужасная затея, — упрямо повторил Хьюго.

— А говорят, драконы храбрые, — фыркнула Элисая.

— Храбрость тут ни при чем, эльф.

— В этой повозке слишком много ценных книг: некоторые из них еще со времен, предшествующих Катаклизму. Оставить их на милость солдат, сжигающих все на своем пути, будет страшным преступлением, — ответила Биара.

— По-твоему, книги стоят дороже жизни?

— Невежда, — пробормотала Элисая, но Хьюго на нее даже не взглянул, продолжая в упор смотреть на Биару.

— Мы попытаемся доставить их в Карран, — твердо произнесла она, не переставая складывать фолианты в повозку.

Немного погодя шеренга беженцев двинулась вперед.

Повозка Биары оказалась посередине. Сама она ехала верхом на невысокой лошади, пока эльфийка либо шла пешком, либо отдыхала, сидя на краю телеги. Обоз двигался медленно, а потому не было никаких проблем с тем, чтобы пешком поспевать за ним: Хьюго держался в стороне, наблюдая за Биарой, но не приближаясь слишком близко. Внимание его было обострено, чтобы в случае надобности выхватить из всеобщего шума звон меча или скрип кольчуги.

Биара не соврала, говоря, что почти все беглецы Академии, будь то наставники или неофиты, были беззащитными даже перед небольшим отрядом солдат. Около дюжины повозок и тридцать человек — стольким удалось спастись из полыхающих огней Миву. Хоть беженцам казалось, что опасность миновала сразу после того, как они покинули пределы пустыни, Хьюго понимал, насколько сильно они заблуждаются. Солдаты Андор-Нау не намеревались остановиться у отвоеванных городов, продвигаясь на север — к единственному, что разделяло их от желанных земель Королевства, а беглецов от спасения — к реке Наур.

Сколь бы напряженным ни был Хьюго и как бы внимательно не следил за обстановкой вокруг, взгляд его то и дело блуждал вслед за Биарой. Изредка она оборачивалась — будто только затем, чтоб убедиться, что он все еще следует за ними. Обычно в этот момент их взгляды пересекались, но не так часто, как хотелось бы Хьюго.

Куда чаще она беседовала с Элисаей, и ему не удавалось ничего расслышать. Обычно эльфийка держалась прохладно, даже когда Биара находила в их разговоре нечто забавное, тихо посмеиваясь. Лишь дважды ему удалось заметить, как Элисая улыбается ей в ответ. Интересно, она всегда держалась столь угрюмо, или же так на нее влияло его присутствие?

К счастью, ни Биара, ни эльфийка не проявляли непомерный интерес друг к другу. Ему не пришлось наблюдать ничего более серьезного, чем пара случайных касаний и дружелюбных жестов, пускай и не лишенных нежности. Впрочем, даже этого оказалось достаточно, чтобы Хьюго ощущал жгучий укол ревности каждый раз, как Биара деликатно дотрагивалась до плеча Элисаи, желая показать что-то в книге, которую читала на ходу, или когда эльфийка подавала ей руку, помогая спрыгнуть с лошади. Если этого было достаточно, чтобы вызвать болезненное чувство в груди, то что уж говорить о том, как тяжело бы пришлось, если бы они вели себя как влюбленная пара. Что-то подсказывало Хьюго, что Биара могла намеренно избегать тесного общения с Элисаей, чтобы не причинять ему ненужных страданий.

Так и прошел день.

Когда солнце стало близиться к горизонту, обоз остановился неподалеку от озера, около которого росло множество деревьев, а трава была мягкой и густой. Беженцы принялись неторопливо готовиться к ночлегу: кто-то отправился на охоту, остальные начали готовить еду и расставлять палатки. Обойдя окрестности и убедившись, что следов андорцев не видать, Хьюго приблизился к самому отдаленному берегу. Хоть поход выдался спокойным и неспешным, усталость была такой, словно он весь день провел на поле битвы.

Хьюго сел, оперев спину о скользкий ствол дерева шимпо — одного их тех, что опоясывали озера посреди оазисов. Устало откинув голову и прикрыв глаза, он освободил разум от мыслей, попытавшись прислушаться к тому, что ощущает, и хоть как-то разобраться в том хаосе, что разросся в душе. Ключ к порядку скрывался в правдивом ответе на вопрос Биары: «Зачем ты здесь?» Прежде он об этом не задумывался, а может попросту не был честен с собой, мысленно утверждая, что прибыл сюда только затем, чтоб удостовериться в ее безопасности.

«Что я на самом деле ищу?»

Рассчитывал ли он, что едва завидев его, Биара бросится к нему в объятия и они вновь будут вместе? Стыдно признать, но похоже, так оно и было. Конечно, Хьюго не представлял себе все столь буквально, но где-то на задворках сознания он всегда хотел, чтобы так оно и было. На деле же все оказалось несколько иначе. Почему ему ни разу не пришло в голову, что Биара могла сблизиться с кем-то другим? Да и с кем же?!

Элисая — эта высокомерная эльфийка, что буравила его взглядом каждый раз, как он находился поблизости. От одного лишь упоминания о ней внутри него нарастал холодный гнев. А еще ревность. О да, не было смысла скрывать — в любом случае, от себя. Элисая злила Хьюго, потому что преграждала путь к Биаре. Она все усложняла, но куда хуже было неведение: кого из них Биара любила больше? Его или Элисаю? Он рьяно желал узнать ответ на свой вопрос — желал и боялся.

Ревность жгла изнутри, жалила каждый раз, когда он видел их вместе, но хуже всего было бессилие. Хотелось верить, что эльфийка была лишь временной заменой или несерьезным увлечением — Хьюго очень желал в это верить, но горькая правда говорила о другом: искренность, что проскакивала между Биарой и Элисаей каждый раз, как они общались между собой, указывала на иное. Он бился в догадках: как давно они знакомы? Как встретились? Что чувствуют друг к другу? Насколько серьезны их отношения? Любит ли ее Биара столь же крепко, как любила его?..

— Если будешь слишком часто хмуриться, скорей появятся морщины, — раздался веселый голос за спиной.

— Переживу, — тихо отозвался Хьюго, проследив за Биарой, что как бы ненароком поставила неподалеку от него деревянную миску, полную еды, после чего села в нескольких шагах, облокотившись об еще одно дерево. — Твоя «союзница» не будет против?

— Я пообещала, что вернусь до темноты, — подмигнула она, скрестив ноги перед собой.

Некоторое время они молчали, глядя в затянутые тиной воды. Биара не спешила начинать разговор: тишина ее не смущала. Хьюго же пытался решить, как правильно начать разговор. Естественно, ничего дельного придумать не удалось, а потому он спросил единственное, что мог спросить любой другой на его месте:

— Ты сменила прическу?

— О, ты наконец заметил? — хитро улыбнулась Биара. — И как тебе?

— Необычно, — пожал плечами Хьюго, окончательно растеряв все красноречие. — Честно говоря, рубашка привлекает куда больше внимания.

— В Золотых Дюнах не гнушаются ярких цветов и необычных нарядов. Их мода пришлась мне по душе.

Она любовно провела рукой вдоль воздушного рукава, перевязанного лентами, отчего тот походил на пеструю гусеницу. Хьюго отвернулся к озеру, не желая выказывать тоски, которую мог выдать его взгляд.

Спустя время Биара сказала:

— Послушай, я лишь хотела сказать о том, что ты не обязан следовать за нами. Правда. Я не хочу, чтобы ты оставался здесь только потому, что чувствуешь себя обязанным. Особенно, если для тебя это… непросто.

Она осторожно подбирала слова, но говорила уверенно. Ее излишняя деликатность задела его самолюбие.

— Я в порядке, — ответил Хьюго несколько грубее, чем стоило. — Ты не способна оценить угрозы, раз считаешь, что ваших сил хватит на то, чтобы дать отпор солдатам Андор-Нау.

Биару его резкость не смутила. Напротив, она улыбнулась, наконец повернувшись к нему лицом.

— Может и так, но я не хочу отступать, даже не попытавшись спасти книги и помочь своим друзьям. Я не могу бросить их, Хьюго. Со многими из них мы знакомы не первый год — нельзя оставлять их на произвол судьбы.

— Это глупо, Биара. Идет война, и всех тебе все равно не спасти.

— Значит, стоит попытаться спасти хотя бы некоторых. — Она на краткий миг умолкла. — …Если ты все же останешься с нами, твоя помощь будет не лишней. Наставники академий умны, но постоять за себя не сумеют — не перед вооруженным врагом.

— Ты прекрасно знаешь, что мне нет дела до остальных. Я здесь только из-за тебя и твоего безрассудного упрямства.

— Этого достаточно. Четверо клинков и один дракон — лучше, чем ничего.

— Четверо? — мрачно переспросил он, переведя на нее взгляд. — Хочешь сказать, на весь обоз приходится лишь четверо воинов, включая тебя?

— Двое стражей, сумевших выбраться живыми из Академии, я и Элисая.

— Конечно, — фыркнул он, устало потирая плечо. — Боюсь, единственное, что будет занимать твою подружку во время битвы, это поскорей избавиться от меня так, чтобы спихнуть все на несчастный случай.

— Как и большинству эльфов, Элисае присуща категоричность, но уверяю: она не станет делать ничего дурного.

— Что же ты такого ей наговорила, за что она готова прикончить меня на месте?

— Мы знакомы давно. Множество бесед прошло между нами с тех пор. Если речь заходила о прошлом, мы отвечали честно, а потому Элисая знает о тебе и о нашей прежней жизни… Но ты ведь понимаешь, что я бы никогда не стала умышленно настраивать ее против тебя?

Он знал, что Биара говорит правду. Ясно как день, что эльфу достаточно лишь одного повода, чтоб его ненавидеть — и похоже, Хьюго все больше начинал отвечать Элисае взаимностью.

Немного помолчав, он прочистил горло и спросил:

— Как давно вы познакомились?

— Уверен, что хочешь знать ответ на этот вопрос? — отозвалась Биара, покосившись на него с улыбкой.

— Иначе бы не спросил.

Она вздохнула, будто не зная, с чего начать.

— Впервые мы встретились в лесах у северного берега Наур. Я держала путь к Золотым Дюнам, когда наткнулась на группу разбойников, изловивших эльфийку близ западных земель. Они хотели продать Элисаю на рынке рабов, в пустыне. Мне удалось застать их врасплох парочкой алхимических взрывов и освободить ее. В силу некоторых обстоятельств, Элисае было некуда податься, а потому она решила продолжить путь вместе со мной, отправившись в Золотые Дюны. По прибытию я сумела убедить академию выделить ей место. Поначалу Элисая помогала мне в работе над трудами, написанными на эльфийском, а уже спустя пару лет стала одним из наставников языка и культуры лесного народа…

— Занимательно, — перебил Хьюго, совершенно не горя желанием выслушивать заслуги Элисаи, о которых Биара говорила с такой гордостью. — Полагаю, мне стоило тебя послушать: я не хотел знать о том, что вы сошлись так скоро после нашей разлуки.

— Мы стали близки отнюдь не с первой встречи, — покачала головой Биара. — Элисая не доверяла мне, а я целеустремленно шла к тому, чтобы попасть в академию. Мне было необходимо найти себе занятие и не думать о тебе. В те годы мы с ней были одиноки, и это нас сплотило. Никому в академии не было до нас дела, ибо южане избирательны в отношении чужаков. Как и я, Элисая держалась особняком, так что по итогу мы оказались в одной лодке. Спустя год мы смогли стать друзьями и понять, что можем рассчитывать на взаимную помощь и поддержку. Еще спустя два наша дружба перешла в нечто большее.

Биара говорила спокойно, не оправдываясь, а утверждая факты, подбирая слова таким образом, чтобы не сказать лишнего. Хьюго эта забота одновременно задела и растрогала.

— И все равно я не ожидал, что ты будешь готова столь быстро вступить в отношения с кем-либо, — буркнул он, не желая оставаться в молчании.

— Прошу прощения? — с напускной грозностью переспросила Биара. — Уверенна, за то время, что мы расстались, у тебя была далеко не одна связь с другими женщинами! Нечего разыгрывать оскорбленную невинность.

— Но я не заводил с ними отношений — даже в мыслях не было!

Биара улыбнулась, многозначительно пожав плечами, что можно было истолковать как: «ну и кого ты собрался в этом винить?» Видя искры смеха, пляшущие в ее глазах, Хьюго не смог сдержать улыбки. Хоть разговор оказался для него не самым приятным, он был безмерно рад тому, что она пришла к нему и что была с ним… откровенна. Теперь он не чувствовал той глухой стены, что возникла между ними со вчерашнего вечера. Биара не злилась на него, не избегала и относилась с не меньшей теплотой, чем раньше.

Пока этого было вполне достаточно.

Первые звезды отразились от зеркальной глади озера, испещренной лилиями и водорослями. Хьюго старательно выбирал новую тему для разговора, но так не успел ничего сказать: Биара поднялась, легко оттолкнувшись рукой от земли.

— Уходишь? — спросил он с плохо скрытой тоской.

— Если не приду до темноты, меня больше не отпустят на вечерние посиделки с друзьями, — подмигнула она.

«Друзьями?»

— Доброй ночи, — проговорил он, не оценив шутки.

— Доброй, Хьюго, — негромко произнесла Биара, на прощание коснувшись его плеча кончиками пальцев. Это был легкий, воздушный жест, но вместе с тем теплый и душевный.

Взгляд упал на оставленную миску, до краев наполненную мясом, парой корнеплодов, сыром и лепешками. Биара сумела собрать для него все самое лучшее, что могла предложить кухня в обозе.

«Пожалуй, все же лучше, чем ничего» — решил Хьюго, еще долго чувствуя на плече ее мягкое касание.

Часть III

Он узнал об их приближении раньше, чем кто бы то ни было.

— Андорцы здесь, — сообщил Хьюго, подбежав к повозке Биары.

— Уже? — переспросила она, с тревогой посмотрев на простиравшийся впереди мост.

Каменная громадина, едва ли не в лесс длинной, была единственной сухопутной переправой между пустыней и южными землями Королевства. Мост был велик, крепок и широк — никто не знал, кто и какими силами сумел его возвести, однако устойчивость каменного исполина не подлежала сомнению. Обоз беженцев только-только прибыл к нему, их шеренга медленно и неохотно заползала на каменные плиты, походя на ленивую толстую гусеницу.

— Они не успеют достичь противоположного берега, — ответил Хьюго на невысказанный вопрос Биары. — Самым разумным будет…

— Андорцы будут здесь со взмаха на взмах! — воскликнула Элисая, проигнорировав его. — Скорей тащите свои тощие людские зады на тот конец берега — возможно, тогда у вас будет шанс спастись!

Меж беженцев прокатилась волна паники. Все встревоженно загудели, одни принялись выкрикивать одинаковые вопросы, вторые сломя голову бросились бежать через мост.

— Паника — последнее, что нам сейчас нужно, — неодобрительно покосилась на эльфийку Биара, однако тут же обреченно вздохнула: — Впрочем, держать их в неведении тоже не выход… Хьюго? Ты можешь подняться в небо и узнать, сколько их?

Он сдержанно кивнул — это он и собирался сделать, вот только надеялся, что она согласится улететь вместе с ним. В какой-то миг он всерьез раздумывал над тем, чтобы принять второй облик, схватить ее и улететь прочь. Пожалуй, единственное, что отговорило от этой затеи, это неуверенность в том, как Биара отреагирует на его выходку и простит ли за такое.

Хьюго не мог быть уверен ни в первом, ни во втором.

Дождавшись, пока Элисая вскочит на лошадь и отправиться в самый перед шеренги, чтобы предупредить и собрать тех, кто может держать в руках оружие, он подошел к Биаре, правящей повозкой с книгами. Настойчиво сжав ее руку и строго заглянув в глаза, медленно произнес:

— Ни при каких обстоятельствах не останавливайся и не оставляй повозку — гони лошадь вперед и не оборачивайся. Когда вас увидят солдаты, начнется бойня. Я помогу остальным лишь в том случае, если буду уверен в твоей безопасности.

— Обещаю, я не покину повозку и не поверну, — ответила Биара, положив вторую ладонь поверх его руки, сжимая в ответ. Ее глаза встревоженно блеснули. — Береги себя, ладно?.. Все это не будет стоить ничего, если… — она запнулась, так и не закончив фразу. — В общем, гляди в оба. Твоя сохранность не менее важна.

Она отпустила его, и Хьюго нехотя убрал руку, в который раз борясь с искушением схватить ее и оставить все это, бежав от надвигающейся бури. К сожалению, Биара никогда не была из тех, кто избегает шторма — она всегда была среди глупцов, что бросались к нему навстречу с распростертыми объятиями.

«Глупая, глупая травница» — тоскливо подумал Хьюго, провожая взглядом стремительно отдаляющуюся повозку.

Больше медлить было нельзя.

В мгновение ока приняв облик дракона, он взмыл в небеса, расправив широкие крылья. Со стороны обоза раздались удивленные вопли, но он их не слышал, вздымаясь все выше и выше. Когда холодные облака коснулись чешуи, обволакивая в своих леденящих объятиях, он описал круг, высматривая андорских солдат.

Долго искать не пришлось.

Отряд с дюжинной всадников, лучников и еще парой десятков мечников, уверенно продвигался вперед сквозь джунгли, двигаясь в направлении моста и пересекающих его беженцев. Когда ступавший впереди разведчик завидел последних в колонне, то громко крикнул, сообщая о находке остальным. И вот уже вся кавалерия мчится вперед: острые копыта ломают тростник, лошадиная грудь разрывает лианы и всю растительность, которой не повезло оказаться на пути. Всадники перекрикивались и свистели, размахивая сверкающими ятаганами. Их длинноногие скакуны были в разы быстрей тяжеловозов, что волокли за собой весь обоз. В считанные мгновения андорская кавалерия настигла хвост колонны, принявшись рубить направо и налево.

Хьюго торопливо отыскал взглядом Биару. Ее повозка ехала посередине, однако мост был столь длинным, что те, кто ехал впереди обоза, еще не прошли и половины. Убежать от кавалерии на столь невыгодной позиции было невозможно. Сложив крылья, он решительно полетел вниз, намереваясь обрушить на головы всадников страшное пламя. Однако прежде, чем дракон успел их настичь, в воздухе прожужжали стрелы. Взвился резкий запах металла, наконечники ударились о чешую, тщетно пытаясь ее пробить.

Стремительно развернувшись, он увидел отряд лучников: треть из них стреляла в него, пока оставшиеся целились в колонну беженцев. Раздались сдавленные вопли: первые стрелы настигли своих жертв. Магистры и неофиты, ученые и их помощники беспомощно падали вниз с лошадей и повозок, осыпаясь подобно мертвым мухам. Из-за того, как стремительно всадники проредили хвост колонны, стрелы начали долетать и до тех, кто находился в центре.

Среди тех немногих, кто пытался дать отпор, Хьюго заметил Элисаю. Уверенно правя лошадью, она рубила андорцев направо и налево, орудуя коротким мечом. Такое оружие могло защитить от вражеских выпадов, но не защищало от стрел.

Планы пришлось изменить.

Грянув на головы лучников подобно божескому гневу, дракон сжег их дотла, заставляя плоть закипать в раскаленных докрасна доспехах. Следом настал черед мечников, что почти успели нагнать кавалерию. Часть из них пала, крича и корчась в охватившем их пламени.

Хьюго намеревался забрать куда больше жизней, но был вынужден набрать высоту — сражаться с ними на земле было опасно. Замахав крыльями и подняв волну воздуха, сбившую с ног оставшихся в живых солдат, он взлетел выше, пытаясь отыскать Биару. На сей раз обнаружить ее повозку оказалось не так-то просто: из-за всеобщей суматохи на мосту воцарился хаос. Люди бежали, то и дело спотыкаясь о тела лошадей и павших товарищей, часть повозок горела, а остальные были либо перевернуты, либо утыканы стрелами подобно ежам. Те, кто пытался защищать хвост колонны, были вынуждены отступить, и теперь бежали наравне с остальными — ничего сделать они уже не могли.

Наконец он узнал невысокую повозку, в которой Биара перевозила свои «бесценные» книги. Хьюго различил ее сгорбленную фигурку на месте возницы, а также скачущую обок Элисаю, рубящую всех андорцев, что приближались к ним.

«Ну хоть какой-то от нее толк» — мрачно подумал он, не в силах избавиться от желания поменяться местами с эльфийкой.

Довольно быстро ему пришлось изменить свое мнение: один из солдат сумел достать до ее скакуна, ранив заднюю ногу. Взвизгнув, лошадь взбрыкнула, едва не выбросив Элисаю из седла. Та сумела удержаться, но ненадолго: летящий на полной скорости конь споткнулся, грозясь рухнуть. Если бы не протянутая из повозки рука, эльфийка осталась бы погребена под копытами своей же лошади.

Видя, как Биара с трудом удерживает Элисаю одной рукой, второй пытаясь править стремительно несущуюся повозку, Хьюго в тот же миг устремился к ним — ничто больше его не могло заботить. Наконец эльфийка кое-как взобралась на место возницы. Всучив ей поводья, Биара перекинула через плечо сумку, что прежде лежала в ногах. Хьюго с расширенными от ужаса глазами наблюдал за тем, как она взбирается на трясущуюся крышу повозки, вот-вот рискуя сорваться вниз. Что бы она не задумала, он был слишком далеко, и не успел бы ее подхватить в случае падения.

«Нет, нет, нет! Что же ты делаешь, глупая девчонка?! Спустись оттуда, немедленно спустись!!!»

Так и не услышав его мысленного призыва, Биара на четвереньках проползла к краю повозки, едва удерживаясь руками за трясущуюся крышу. Засунув руку в сумку, она извлекла странного вида мешочек, бросив на несущихся позади андорцев. Затем достала еще один и сделала то же самое, только на сей раз попала в сторону, у самого края моста. Всего мешочков оказалось пять, и все их Биара сбросила вниз, пока Хьюго во все крылья мчался к ней. Выбросив последний, она подняла голову и помахала ему рукой, пытаясь привлечь внимание.

Без надобности, ибо вся его сущность была сосредоточена лишь на ней.

Внезапно один из всадников вытащил короткий лук, выстрелив. Внутри Хьюго все замерло, рухнув в пропасть. Биара испуганно прижалась к крыше повозки, волей случая избежав смертоносного жала. Взревев, наполовину от ярости, наполовину от облегчения, дракон камнем рухнул вниз, сжигая солдат на пути. Огонь поглотил всех, включая всадника с луком.

Далеко не сразу Хьюго обратил внимание на то, что Биара вновь машет ему, о чем-то крича. Он не смог расслышать слов, однако вскоре все понял: сзади стали раздаваться хлопки. Взмахнув крыльями и взлетев повыше, он обернулся. Позади, следуя его полету, вспыхивали желтые, красные и синие вспышки, поднимая в воздух едкий запах взрывных порошков.

«Вот оно что… Стоило догадаться» — подумал он, вспоминая, как Биара увлекалась взрывными веществами.

Множество огненных вспышек поглотили не только преследующих обоз андорцев, но и разворотили тяжелые каменные плиты, лежащие тут еще до Катаклизма. Фундамент дал трещины, сопровождаемые протяжным треском. Вдоль ровной поверхности расползлась белая паутина, огромные куски камней и скрепляющего вещества начали осыпаться к низу, поглощаемые бурными водами Наур.

Мост раскалывался надвое.

Увлекшись рассматриванием того, как медленно гибнет каменный исполин, Хьюго не сразу заметил, как осколки, поднявшиеся во время последнего взрыва, полетели не в реку, не в поспешно разворачивающихся андорцев, а в сторону беженцев.

В сторону повозки.

Крупный камень упал прямо под колеса телеги, отчего ту сильно тряхнуло, накренив. Не сумев удержаться, Биара полетела вниз. С неба продолжали лететь куски камня, плиты моста стали шаткими, то и дело обваливаясь вниз. И, будто этого было мало, воинственные андорцы не думали отступать. Сгрудившись у противоположного конца, они вооружились луками, посылая град стрел в спины удирающему обозу.

Оглушенная падением, Биара попыталась встать, но тут же со стоном повалилась, подтянув к себе неподвижную ногу. Прежде, чем первые стрелы успели до нее долететь, сверху упал алый дракон, заслонив своим телом. Наконечники с глухим стуком ударялись о чешую, каменная крошка осыпалась на крылья, закрывающие лежащую женщину.

Раздался гул. Хьюго почувствовал, как плиты под лапами медленно съезжают вниз — лишившись одной из опор, мост начал рушиться. Биара тоже почувствовала это. Схватившись за одну из его лап и тут же порезавшись об острые чешуйки, она вновь попыталась встать, и вновь ее постигла неудача — неуклюже вытянутая нога не желала подчиняться и, судя по страдальческой гримасе на лице, причиняла немало боли.

Недолго думая, Хьюго обхватил ее передними лапами так крепко и так аккуратно, как только мог, и взлетел. Обрушившиеся под ним камни застонали, провалившись вниз, устремляясь к самым темным из глубин реки Наур.

Часть IV

Биара наблюдала за мерцающей зеленой дымкой, что простиралась от тонких пальцев Элисаи до ее ноги — зрелище было столь пленительным, что на миг она позабыла о боли, сковывающей лодыжку горячей пульсацией.

Наваждение не продлилось долго…

— Ау!

— Исцеление магией вызывает больше страданий, чем нанесение увечья, — строго произнесла эльфийка, не поднимая взгляд.

— Я знаю, знаю… Не обращай внимания на мои… Ай! — Биара сдавленно зашипела, сжав руки так крепко, что ногти впились в ладони. Элисая не отреагировала, продолжая колдовать. Глядя на ее хмурый вид и желая хоть как-то отвлечься, она спросила: — Все в порядке? С каждым днем ты становишься все мрач…

Она не договорила, зажмурившись от резкой боли, прострелившей вдоль всей ноги, добравшейся даже до тех мест, что были далеко от увечья. Эльфийка сердито глянула исподлобья, после чего вернулась к магии. Биара понадеялась, что боль вызвана исцелением и не была призвана умышленно…

Переждав, когда мучительная судорога пройдет, она тихо произнесла:

— Знаешь, если бы ты прямо сказала мне, чем именно недовольна, нам было бы гораздо проще понять друг друга.

— Проще?.. — переспросила Элисая, сузив глаза. — Ты права, мне было бы гораздо проще, если бы я поняла, почему ты никак не прогонишь его!

Ее острый профиль повернулся в другой конец лагеря — туда, где вдали ото всех сидел Хьюго.

— Потому что он пришел помочь, — сдержанно ответила Биара, стараясь не морщиться от боли в ноге. — Если бы не Хьюго, мы — я в том числе — вряд ли бы пережили этот день. Солдаты Андор-Нау схватили бы нас и поубивали на месте.

Элисая долго молчала и, если судить по сердитому взгляду, не была согласна с доводами Биары. Наконец она произнесла:

— Принятие его помощи выглядит жалко. Где твоя гордость?

— Не путай гордость с глупостью.

— Справились бы и сами! — выпалила она, позабыв об исцелении.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так.

Выругавшись на эльфийском, Элисая вновь наколдовала зеленую дымку, отчего ногу Биары пронзило калеными иглами. Выждав, когда станет полегче, она примирительно сказала:

— Взгляни на это с другой стороны: если бы не Хьюго, нам пришлось бы самостоятельно разбираться с андорцами и думать над тем, как бы они не вырезали всех горе-ученых. Лично я рада тому, что могу разделить груз ответственности с тем, кто знает, что делает. Разве нет?

Элисая не ответила. Ногу пронзило в последний раз, после чего мышцы налились приятным холодком. Чары развеялись. Отряхнув ладони, будто те были чем-то испачканы, эльфийка поднялась, сухо сообщив:

— Исцеление закончено.

— Благодарю, — в тон ей отвечала Биара, осторожно перенеся вес на увечье.

Нога ответила слабым отголоском боли, что не был и десятой частью того, что ей довелось испытывать раньше. Элисая не стала подавать ей руку, а потому пришлось самостоятельно подняться, оттолкнувшись от трухлявого пня. Кость заныла надсадней, однако не подогнулась и не онемела. Биара пошатнулась, устояв.

Кто бы там что не говорил, а исцеление магией по-прежнему казалось ей самым настоящим чудом. Мигом позабыв обо всех распрях и обидах, она повернулась к эльфийке, желая поблагодарить от всего сердца, но не успела: к ним приблизился один из стражников, выживший не только после атаки на Миву, но и происшествия на мосту.

— Возле берега чьи-то следы, — без вступления сообщил он. — Я и еще несколько мужчин собираемся проверить. Если какие-то из андорских ублюдков не утонули и доплыли сюда, следует прирезать всех до единого. Вы с нами?

— Да, — не раздумывая отозвалась Элисая.

Биара была настроена более критично:

— Если кто-то из них и впрямь выжил, встречи необходимо избежать. Не забывайте, что мы имеем дело с солдатами, обученными по крайне жестоким законам. Один из них может приходиться на троих наших. Следует как можно скорей убраться отсюда или как минимум укрепить лагерь.

— Если тебе так страшно, иди и укройся под крылом своего ручного дракона! — презрительно скривилась Элисая. — Эльфам пощада к врагу чужда — я не успокоюсь, пока река не поглотит последнего из врагов, упиваясь кровью из его рассеченной глотки!

— Тогда ты столь же глупа, как и остальные! — рассердилась Биара, окончательно выведенная из себя насмешкой в ее раскосых глазах. — Сейчас не время для пустой бравады и мести! Нужно сосредоточить силы на обороне и вести себя как можно осторожней.

— Пойдем, — бросила Элисая стражнику, отвернувшись. — От трусов в бою все равно никакого толку.

Биара не стала отвечать на издевку, мрачно глядя им вслед.

«Глупцы!»

Сердито отряхнув одежды от приставшей грязи, она оглянула разбитый в спешке лагерь. Почти сразу взгляд остановился на одинокой фигуре Хьюго, что держался особняком ото всех, сидя у небольшого костра. Где-то с половину взмаха она боролась с желанием к нему подойти, еще с два пыталась мысленно обосновать этот поступок. На черед пятого махнула рукой на все, направившись в его сторону. Исцеленная нога осуждающе заныла: после ссоры с Элисаей этот поступок казался неправильным, однако Биара была слишком измученной, а день был слишком долгим, чтобы прислушиваться к чувству вины.

Как обычно, он узнал о ее прибытии задолго до того, как она показалась ему на глаза. Не оборачиваясь, Хьюго спросил:

— Как нога?

— Ходить могу, и этого достаточно, — небрежно махнула рукой Биара, поравнявшись с ним.

Он не поднял взгляд, продолжая смотреть в костер.

— Я хотел подойти раньше, но твоя союзница выглядела слишком… как бы это сказать?.. Недовольной.

— О, хоть ты не начинай! — простонала она, устало опустившись на землю и облокотившись о бревно, на котором сидел Хьюго. — На сегодня с меня хватит и одного ядовитого собеседника.

Он хмыкнул.

— Куда она подевалась?

— Один из стражников говорит, что видел неподалеку от берега чьи-то следы — они отправились проверить.

— Глупо.

— Я тоже так сказала.

Биара подобрала лежащую неподалеку палку, принявшись вырисовывать непонятные фигуры и формулы. Хьюго молча за ней наблюдал. После короткой паузы она нехотя сказала:

— Элисая хочет, чтобы ты ушел.

— А хочешь ли этого ты?

На это у нее не было правильного ответа, лишь:

— Спасибо, что помогаешь нам. Без тебя мы бы не справились.

Хьюго молча кивнул.

Биара с трудом подавила раздраженный вздох. Почему говорить с ним было так нелегко? Когда между ними было куда больше недосказанности, разговоры не давались столь тяжело. Казалось, в этот раз он даже не пытается ей помочь. Биара устало потерла переносицу: день был чересчур тяжелым. Она слишком многое на себя берет. Следует отдохнуть, прямо сейчас вернуться в палатку и как следует отоспаться, чтобы с новыми силами противостоять колючему характеру Элисаи и мрачной отстраненности Хьюго. И почему она решила, что сможет отыскать в его компании поддержку? Хьюго всегда останется верным себе: если ему что-то не нравится, он будет до последнего держать это внутри, делая жизнь окружающих несносной до тех пор, пока правда не вырвется наружу. В этот раз у Биары не было ни сил, ни желания докапываться до истины. Хватит с нее!

Она намеревалась встать и без единого слова уйти, как вдруг Хьюго спросил:

— У нее есть повод опасаться моего присутствия?

— Что? — непонимающе переспросила Биара, застигнутая врасплох. — Я не… не знаю. Никогда не смогу понять эльфов с их глупой гордыней!

Он удивленно поднял бровь, а она сердито продолжила, так и не поняв истинного значения его вопроса:

— …Они готовы счесть все, что угодно, за проявление слабости! Если я не гоню тебя прочь, значит не могу отпустить прошлое, и мне не хватит храбрости заглянуть в глаза будущего — но ведь это откровенные бредни! Как только эльфы сумели просуществовать так долго со столь категоричными заявлениями? А знаешь, что еще хуже? Их упрямство! Еще ни разу мне не удалось переубедить ее в чем-то — ни единого разу! Элисая не желает возвращаться домой, но и отрекаться от всего, что ей втолковывали с самого детства, не намерена. И ладно, пускай, в этом не было бы ничего страшного, если бы она не судила всех и каждого лишь по своим, эльфийским законам!

Выслушав ее пылкую речь, накипевшую за долгие годы, Хьюго сочувственно улыбнулся, предположив:

— Дай угадаю: что-то по отсечение прошлого?

— Откуда ты знаешь??? — поразилась Биара, повернувшись к нему.

— Я полон сюрпризов, — загадочно подмигнул он.

— Думаешь, что знаешь человека целую вечность, а оказывается, что знаешь его недостаточно… — пробормотала она, отвернувшись.

— Поверь, я как никто другой знаком с этим чувством.

В разговоре простерлась пауза. Биара долго молчала, чтобы тихо спросить:

— Ты все еще злишься на меня?..

— Нет, не злюсь — я не могу на тебя злиться. В особенности за то, что ты делаешь нечто важное для себя.

— «Важное»! — горько хмыкнула она. — Вот бы еще это «важное» оказалось чем-то большим, чем пустыми надеждами, построенными на детских домыслах и обидах!

— Ты должна была это сделать — этого вполне достаточно.

— Спасибо, что так считаешь. Мне было важно это услышать, — грустно улыбнулась Биара. Немного подумав, добавила: — Знаешь, ты изменился. Звучишь… по-другому. Более рассудительно и — не побоюсь этого слова — мудро.

— Что тут сказать? У меня было много времени, чтобы как следует надо всем подумать. Не объяви Андор-Нау войны Королевству, кто знает, как бы далеко зашла моя «мудрость».

— О нет, я бы нашла тебя раньше! — уверенно произнесла она.

— Правда? — с искренним удивлением отозвался Хьюго, повернувшись к ней.

— Разумеется.

«Сразу после того, как переборола бы чувство вины и убежденность в том, что тебе будет лучше без меня».

Вздохнув в ответ на эти невысказанные мысли, Биара как можно небрежней сказала:

— Кажется, я так и не спросила о том, чем ты занимался все эти годы.

— Было бы что рассказывать, — горько усмехнулся он. — Ничем примечательным. Где-то меня нашла работа, куда-то завела воля случая, однако ничто из этого не тянет даже на сколько-то интересный рассказ. Я уже и не вспомню, где и когда был. Дни смешались в одно размытое пятно, серое и безнадежно пустое.

— Звучит не очень весело.

— Правду сказать, эта война и все, что произошло с момента нашей встречи — первые яркие воспоминания за прошедшее время.

— Не преувеличивай. Не может все быть настолько плохо.

— Ну ладно, вру: был один запоминающийся момент, — сказал Хьюго, закатив рукав на левой руке, демонстрируя неровный шрам на предплечье. — Довелось обзавестись им во время одного из контрактов. Я недооценил ярость берсерков Диммфорга, едва не поплатившись за это рукой.

— Кто накладывал швы? — полушутливо-полусерьезно возмутилась Биара, осторожно ведя пальцем вдоль неровных краев загрубевшего рубца. — Ему надобно оторвать руки за подобное пренебрежение! Какие неаккуратные стежки…

Хьюго виновато пожал плечами:

— Не то, чтобы мне было удобно его зашивать, скрываясь от гномьего клана. Пришлось провести около половины луны в горах над Белыми Пустошами.

— Так ты это сам зашивал? О небеса… — она покачала головой. — Я забираю свои слова про «оторвать руки»… В Белых Пустошах, говоришь? Они же круглый год покрыты снегом! Как ты не замерз до смерти?

— Облик дракона бывает полезен не только когда спасаешь леди в беде, но и себя самого.

— Леди в беде? Значит, вот кем ты меня видишь? — сощурилась Биара.

— Это еще кто кого спасает — зависит, с какой стороны посмотреть.

— Вот как…

Из чащи вырвались запыхавшиеся мужчины, не дав ей закончить мысль. Их вид мгновенно вызвал у нее тревогу: они не предвещали ничего хорошего.

— Солдаты Андор-Нау! Часть из них перебралась наэту сторону реки!

Биара мгновенно вскочила на ноги, воскликнув:

— Как такое возможно? Мост разрушен — они бы ни за что не смогли преодолеть реку так быстро!

— Я говорю то, что видел. Их лагерь разбит у берега. Андорцы уже схватили троих наших: двух воинов и эльфийку, что отправились на разведку. Нам удалось убежать лишь потому, что они отвлекали солдат. Мы должны были прибежать сюда, предупредить…

«Проклятье!»

Биара закрыла лицо ладонями, лихорадочно соображая.

— Сколько людей в их лагере? — спросил Хьюго.

— Не знаю… — пробормотал мужчина. — Мы видели его издалека, пока нас не заметили солдаты. Человек десять, не меньше. Может статься, что их больше — мы не успели как следует разглядеть.

— Нужно как можно скорей собраться и отправиться в путь! — сказал второй, обращаясь к встревоженной толпе, что собралась вокруг. — Андорцы схватили наших воинов, теперь мы еще беззащитней! Чем раньше покинем эти проклятые земли, тем лучше!

— Покинуть? — переспросила Биара, подняв на них яростный взгляд. — Они схватили наших союзников, а вы собираетесь сбежать, бросив их на произвол судьбы?

— Мы не воины, магистресса Лорафим, — сухо заметил один из ученых. — Раз Элисая и остальные решили пожертвовать собой, чтобы выиграть время, мы обязаны воспользоваться выпавшим шансом — это сделает их жертву не напрасной.

— В его словах есть доля истины, — проронил Хьюго. — Даже против десятка андорских солдат эта кучка книжных червей ничего не сделает. Их порежут на куски.

Ученый возмущенно всхрапнул, явно недовольный подобным сравнением.

— Великолепно. Значит, придется справляться своими силами, — процедила Биара, затянув ножны на поясе, после чего обернулась к Хьюго: — Поможешь мне?

Он долго смотрел на нее, но разгадать, что именно скрывалось за его задумчивым взглядом, не удалось. Наконец он спросил, кивнув на ее ногу:

— Ты уверена, что это благоразумно? Взмахами ранее ты не могла даже стоять.

— Как ни странно, магия творит чудеса — я уже и не вспомню, которая из них была повреждена, — солгала Биара.

И вновь она не смогла понять по его лицу, поверил он или нет. Как бы то ни было, от комментариев Хьюго воздержался, сказав:

— Тогда не будем терять время.

— Ты нас оставишь? — беспомощно спросил один из магистров. — Тогда мы останемся совсем беззащитны перед андорцами!

— Значит, вам придется нас обождать, — не оборачиваясь обронил Хьюго.

Часть V

Биара поняла, что переоценила себя, посчитав, что сумеет легко совладать с исцеленной ногой. Чем дольше они шли, тем сильней и настойчивей ныли мышцы, умоляя о покое. Увы, предоставить его она была не в силах — иначе пришлось бы признаться Хьюго во вранье. Он не позволил бы ей отправиться вместе с ним и был бы прав.

Однако оставить Элисаю Биара не могла.

Слишком многим она была обязана эльфийке. Если бы не их дружба, кто знает, как долго ей удалось бы продержаться в недружелюбных стенах академии Миву?.. Они выручали друг друга на протяжении всех этих лет — Биара не смогла бы бросить ее одну даже если бы Элисаю захватил сам Даддрис, утащив в свои подземелья. А посему она продолжала упорно идти вперед, стараясь игнорировать боль в ноге и ничем ее не выказывать.

Шагающий рядом Хьюго хранил молчание, разбивать которое у Биары не хватало храбрости. Его присутствие вызвало в ее душе такой шторм эмоций, что это пугало. Она поняла, что как бы сильно не уверяла Элисаю в обратном, на помощь Хьюго она согласилась отнюдь не из-за беженцев и преследующих их солдат.

Все было куда прозаичней.

Биара поддерживала молчание Хьюго, потому что боялась признаться: ей необходимо его присутствие так же сильно, как страннику в пустыне — мехи с водой. Завидев его спустя все эти годы, она поняла, что сердце ее было разбито, и что лишь появление Хьюго сумело собрать его воедино. Биара разрывалась: одна ее часть ощущала вину перед Элисаей, а вторая жадно тянулась к Хьюго, не в силах противостоять искушению. Он был для нее не всем миром, но очень важной, неотъемлемой его частью — и только рядом с ним Биара чувствовала покой, какого не знала давно.

— Давай уже, спрашивай, — произнес Хьюго, прервав ее размышления. — Я же вижу, что ты хочешь о чем-то спросить.

— Мне до сих пор не верится, что ты так скоро согласился помочь, — быстро нашлась Биара. — Никаких отговариваний, попыток меня вразумить и множества аргументов в пользу того, почему эта затея глупа и опасна.

— А что-то из этого могло тебя переубедить?

— Нет.

— Ну вот и ответ на твой вопрос: я просто решил сберечь нам время. Если в чем-то мне и довелось убедиться за прошедшие годы, так это в твоем твердолобом упрямстве.

— Спасибо, господин наемник! Вы так добры! Комплиментов слаще мне не доводилось слышать уже очень давно! — растроганно промолвила Биара, приложив руку к сердцу.

— Актриса из тебя никудышняя: слишком много притворства. Это отдает шутовством, — проворчал Хьюго.

— В этом вся суть! — лукаво подмигнула она. — Уверена, родись я при дворе, то сразу бы добилась роли придворного шута! Самые яркие, дерзкие и необычайные наряды, возможность безвозмездно дерзить всем и каждому, развлекать людей днями напролет своими шутками — вот это была бы жизнь!

— Есть одно «но»: шутки должны быть смешными.

— Я думала, тебе они нравятся…

На это Хьюго не ответил.

— Больно, — глухо произнесла Биара немного погодя. — Очень больно.

К берегу Наур они вышли тогда, как начало смеркаться, а небеса стремительно приобретали мягкий лиловый оттенок. Обнаружить лагерь врагов не составило труда: множество следов и еще больше шума — андорцы не пытались остаться незамеченными.

Притаившись за папоротниковой рощей, они сумели насчитать около двух десятков солдат. Не было сомнений в том, что все они выжили после того, как обрушился мост. Королевские войска мгновенно пошли бы ко дну в своих железных кольчугах, но только не люди Андор-Нау, чьи сыромятные нагрудники снимались быстрей лат, да и весили гораздо меньше.

Лагерь был разбит наспех, но с умом: небольшой ров и частокол из острого тростника, часовые по периметру и патрули. Их организованности оставалось лишь позавидовать. Пленников держали у окраины лагеря, соорудив своеобразный забор из частокола, у входа в который стояли двое солдат с ятаганами наперевес.

Биара долго не могла договориться с Хьюго насчет того, как лучше освободить пленных. Не то, чтобы вариантов оказалось много — была всего одна дельная мысль, которую предложила Биара: в облике дракона Хьюго должен был отвлечь на себя внимание солдат, уведя в сторону от лагеря, пока она проберется к пленникам и освободит всех до единого. Хьюго долго не хотел на это соглашаться, не желая оставлять ее одну против часовых, но за неимением лучших идей, был вынужден принять этот план.

Они разделились.

Притаившись в густом кустарнике, Биара терпеливо дождалась, пока крики солдат стихнут вдали, устремились за кружащим неподалеку драконом. Достав одну из колбочек, она встряхнула ее и швырнула к ногам стражников. Стекло тихо лопнуло, освободившийся пар быстро поглотил удивленный вопль солдат.

Выждав один взмах и убедившись, что поблизости никого, она подбежала к частоколу, осторожно минуя поваленные без чувств тела, скользнув внутрь. Там оказалось всего пару пленников, каждый из которых был намертво связан и лежал без чувств. Биара не раздумывая подскочила к тому, что был с длинными ушами и растрепанными светлыми волосами.

Элисая лежала, не подавая признаков жизни. Дыхание было тихим, неощутимым, а на лице красовалось множество синяков и кровоподтеков. Биара прислонила пальцы к острым скулам, внимательно вглядываясь в едва вздрагивающие губы эльфийки. Больше всего ее беспокоило то, сколь холодной оказалась кожа.

За спиной раздался шорох. Она инстинктивно отскочила в сторону, выполнив перекат, и уже в следующий миг стояла на ногах с обнаженным фальчионом в руке. На нее тут же набросилась тень, в отсвете далеких факелов блеснул красный нагрудник. Биара легко увернулась, ткнув острием туда, где должно быть место стыка между броней и поднятой рукой солдата. Судя по сдавленному рычанию, ей удалось попасть в цель, но не нанести существенный урон. В следующий миг враг навалился, целясь длинным кинжалом — видимо, он рассчитывал застать ее врасплох, перерезав горло, а потому не успел обнажить ятаган.

Ускользнув от медвежьей хватки, Биара попыталась атаковать, что было сложно из-за царившей вокруг темноты и короткой дистанции, которую солдат с кинжалом пытался сократить. Разминаясь с отблеском вражеского клинка, исцеленная магией нога задрожала от боли, согнувшись в колене, из-за чего Биара потеряла равновесие. Кинжал со свистом прошел вдоль предплечья, оставив полосу крови. В воздухе почудился резкий запах, словно в одной из лабораторий академии.

Зашипев от боли, Биара с двойным усердием вложилась в атаку, с разворота взмахнув фальчионом. Солдат отскочил, но недостаточно быстро — острие успело сделать краткий росчерк вдоль шеи, заставив упасть на колени. Задыхаясь, враг попытался зажать булькающее горло. Спустя пару взмахов он бессильно завалился набок, надсадно хрипя и хватая ртом воздух, а спустя еще один затих навсегда.

Убедившись, что противник не представляет угрозы, Биара опустилась на колени перед Элисаей, изучая взглядом и прощупывая на наличие опасных ранений. Ничего серьезней пары неглубоких порезов и синяков от побоев она не обнаружила, но очень холодная кожа и опухшее горло без следов удушения ее беспокоили.

— Элисая? — позвала Биара, встряхнув эльфийку за плечо.

Из губ пленницы сорвался прерывистый вздох. Мышцы на лице вздрогнули, но глаза не спешили раскрываться, словно веки слиплись. Биара затрясла настойчивей, сказав:

— Мне нужно понять, что они с тобой сделали — только тогда я смогу помочь.

Наконец Элисая открыла глаза. Ее взгляд безразлично скользнул вдоль темноты, пока не остановился на склонившейся над ней Биаре.

— Что случилось? Я не вижу увечий, но что-то определенно не так.

Эльфийка зажмурилась, ее челюсть задрожала. Вдоль тела прошла сильная судорога.

— Я-яд, — с трудом прохрипела она.

— Как они тебя отравили? Через еду, питье? Как давно?! — Биаре пришлось вновь ее встряхнуть, потому как Элисая стала проваливаться в небытие. Это оказалось непросто, потому как пальцы начали сильно дрожать.

— Оружие, — одними губами прошептала Элисая, после чего остатки сил покинули ее, и она безвольно обмякла. Лишь изредка мышцы несчастной непроизвольно вздрагивали.

— Значит, через кровь, — пробормотала Биара, лихорадочно перебирая в голове известные яды, которые могли возыметь подобный эффект.

Она задумчиво принялась перебирать колбочки на поясе, что оказалось несколько сложно: пальцы то начинали дрожать, то их охватывала неуклюжесть, словно суставы распухли и перестали сгибаться. Биара нахмурилась, не в силах припомнить, случалось ли в ее жизни нечто подобное. Когда она повернулась к Элисае, мир перед глазами вздрогнул, раздвоившись. В ответ на ее догадку, на рукаве почувствовалась теплая влага от крови, стекающей с онемевшего пореза.

Биара грубо выругалась.

Она попыталась встать, но мир закружился, вынудив повалиться обратно на колени. Взглядом она попытавшись отыскать выроненный мертвым солдатом кинжал. Когда глаз выцепил слабый отблеск металла, Биара поползла к нему, жмурясь от трясущегося вокруг мира. Вскоре разум ее был так сильно одурманен, что она не сразу сумела увидеть вокруг себя несколько пар ног в высоких солдатских ботинках.

Все было как в тумане.

Сверху прилетел удар, выбивший из легких весь воздух. Биара запоздало поняла, что оказалась на земле, почувствовав на щеке холодную грязь. На нее обрушилось еще несколько тяжелых пинков, но к тому моменту тело онемело настолько, что почувствовать удалось лишь очень болезненный удар по ребрам, вспышкой озаривший сознание.

То, что происходило следом, она помнила еще хуже. Ее грубо схватили, отволокли и связали, бросив неподалеку от едва живой Элисаи. Биаре казалось, словно язык онемел и распух, да так, что вскоре она задохнется. Кожу то неестественно холодило, то покалывало, а мысли спутывались между собой, пока она наконец не провалилась в блаженное небытие.

Часть VI

Кто-то настойчиво тряс за плечо, из-за чего показалось, что в голове все крутится и переворачивается вслед за телом. Мысли превратились в сплошную кашу, мышцы отекли, кожа не отзывалась на прикосновения.

— Биара?! — услышала она встревоженный голос. — Очнись!!!

Веки горели, склеившись между собой. Стоило огромных усилий раскрыть глаза только затем, чтоб увидеть над собой взволнованное лицо Хьюго.

«Не худшее, что можно было увидеть» — вяло подумала она, силясь пошевелить хоть единым мускулом.

— Что произошло?!

Его голос дрожал или это всего лишь ее искаженное восприятие?.. Биара почувствовала, как он осторожно приподнял ее, благодаря чему ей удалось принять сидячее положение. Голова все еще отказывалась послушно усваивать происходящее, но силой воли Биара стала понемногу отвоевывать у тела контроль над происходящим.

— Они тебя не ранили? — первым делом спросила она, как только удалось расшевелить непослушный язык. Отекшее горло отзывалось болью на каждое слово.

— Нет — почему ты спрашиваешь?

— Клинки отравлены. Я н-не… — она запнулась, вновь потеряв ход мыслей. Голова закружилась. Немного погодя Биара все же сумела произнести, очень тихо и неразборчиво: — На поясе… флакон с желтой жидкостью. Д-должна выпить…

Хьюго немедленно принялся искать нужную колбу, а Биара на краткий миг утратила понимание происходящего. В себя ей удалось прийти лишь когда перед лицом мелькнул крохотный флакон, внутри которого переливалось ярко-желтое зелье.

— Открой и развяжи мне руки, — попросила она, желая сохранить хоть какие-то остатки достоинства и самостоятельно выпить содержимое.

— Они были развязаны все это время.

«Правда?» — удивленно подумала она, пытаясь пошевелить онемевшими пальцами. Все тело отекло и потеряло всякую чувствительность. Заставить мышцы на руках работать удалось далеко не с первой попытки, но Биара стоически справилась, а Хьюго не смел торопить. С трудом вцепившись в колбу, она одним махом влила в горло содержимое, едва почувствовав, как оно обожгло опухшее горло.

— Что теперь? — требовательно спросил Хьюго.

Биара сделала несколько глубоких вдохов, ожидая, когда зелье начнет действовать. К счастью, долго ждать не пришлось: уже спустя взмах разум прояснился, а тело стало слушаться лучше. Казалось, даже отек в горле спал.

— Итак, — произнесла она, задумчиво потирая лицо. — Нас отравили через кровь. Единственный шанс спастись — приготовить противоядие. Я не уверена, чем именно они смазали клинки. Нужно забрать с собой кинжал, он лежит неподалеку, — Биара неопределенно махнула рукой туда, где, по ее мнению, должен был лежать убитый солдат.

— Мы уже не в лагере.

— Что?..

Она оглянулась. Кругом были толстые скользкие стволы и пара кустов — ни следа частокола или вражеского лагеря.

— Где Элисая?!

— Неподалеку, — с раздражением ответил Хьюго.

Проследив за его взглядом, она сумела разглядеть темный силуэт эльфийки, что лежала в десяти шагах от них.

— Остальные пленники?

— Мертвы. Вероятно, их добил яд.

— Значит, времени не так много. Мы далеко от лагеря?

— Не особо. Прежде следовало убедиться в том, что ты в… относительном порядке.

— Очень относительном, — криво усмехнулась Биара, вслед за чем вновь посерьезнела: — Ты можешь раздобыть хотя бы одно лезвие? У яда очень характерный запах, это сможет помочь мне определить его. Только прошу, ни в коем случае не попадись им и не дай себя порезать. И… поспеши, — она с тревогой покосилась на неподвижное тело Элисаи. — У нас в запасе не так много времени…

— А что за зелье, которое ты сейчас выпила? Ведь от него тебе стало лучше?..

В голосе Хьюго таилась ни то надежда, ни то мольба.

— Это не противоядие, а всего лишь то, что позволило мне ненадолго прояснить мысли. И кажется, его действие подходит к концу, — пробормотала Биара, чувствуя, как к языку возвращается прежняя неповоротливость.

Из последних сил она вцепилась в Хьюго, что удерживал ее все это время, пытаясь ухватиться за него не только руками, но и мыслями.

— Достань отравленное оружие и как можно скорей отнеси нас обратно к обозу. Там… будет старый алхимик Лукрецио, у него есть переносные реторты и небольшой запас алхимических субстанций. Это… понадобится, чтобы приготовить противоядие… Как только разыщешь его и все будет готово, достань из моего пояса синюю колбу и заставь меня ее выпить… — По мере того, как Биара говорила, ее веки все больше тяжелели. В висках застучало. — Будь осторожен… — шепнула она напоследок и закрыла глаза, более не в силах противиться слабости.

* * *

На сей раз пробуждение далось не так легко, как раньше. Зелье проникло внутрь неощутимо для горла, но начало сильно жечь, оказавшись в желудке. Биаре хотелось закашляться, в ответ на что мышцы свело сильной, надрывной болью. Отдышавшись, она осмотрелась.

Первым, что бросилось в глаза, стала небольшая жаровня, неподалеку от которой стояли вычищенные реторты. Тут же был и старый Лукрецио, сгорбившись, пряча дряблые руки в рукавах выцветшей мантии. На руке ощущалась крепкая хватка Хьюго, придерживающего ее только затем, чтоб она не упала. Его пальцы показались обжигающе-горячими, хотя, вероятней всего, виной тому была ее ледяная кожа.

— Пробудилась? — спросил он, неотрывно за ней наблюдая.

— Похоже на то, — пробормотала Биара, устало прикрыв глаза. Мышцы отзывались на каждое движение так, словно до этого она весь день беспрерывно тренировалась битве на мечах. — Ты сумел достать отравленное оружие?

— Да, — Хьюго достал короткий солдатский нож, лезвие которого было упрятано в тряпках.

— Хорошо, — отозвалась она, отыскав взглядом Элисаю.

Эльфийка лежала неподалеку. Судороги более не изводили ее тела, но бледность была различима даже в сумерках грядущего утра. Биаре показалось, что она способна разглядеть вены Элисаи — настолько прозрачной стала ее кожа. Не в силах больше глядеть на подругу, она жестом попросила Хьюго, чтобы тот помог ей подняться на ноги.

Мир перед глазами совершил кувырок, а сердце забилось так сильно, что стало причинять боль. Тем не менее, сильные руки Хьюго продолжали удерживать ее, а потому Биара зашаталась, но выстояла.

— Скоро зелье войдет в полную силу, и я смогу стоять самостоятельно, — пробормотала она, оправдываясь за то, как сильно на него навалилась.

— Все в порядке.

Биара сделала несколько неуверенных шагов навстречу алхимическим колбам, тяжело оперевшись на дерево перед ними.

— Тебе не следовало давать ей то зелье, — прокаркал Лукрецио, глядя на них обоих, но обращаясь только к Хьюго.

— О чем ты, старик?

— Это было мое желание, Лукрецио, — устало произнесла Биара, силясь привести мысли в порядок.

— В чем разница? — требовательно вопросил Хьюго. Она не видела его лица, но вполне правдоподобно сумела представить то, как он подозрительно нахмурился. — Почему цвет этого зелья отличался от предыдущего?

— Оно более мощное, а его действие — намного продолжительней, — пояснила Биара, не давая ответить Лукрецио. — Единственный недостаток зелья заключается в его токсичности.

— Что это значит?..

— У меня стало намного меньше времени для того, чтобы приготовить противоядие и не умереть. Поэтому давай не отвлекаться на ненужные разговоры.

Хьюго тяжело вздохнул. Не было сомнений в том, что не будь она при смерти, он бы обрушился на нее с речами о том, как это безответственно и глупо. К счастью — или к сожалению — в данный момент было неподходящее время для ссор.

— Мне нужно, чтобы ты взял отравленный нож и попытался как можно подобротней описать его запах, — тихо сказала Биара, деликатно убрав его руку, давая понять, что способна самостоятельно удержаться на ногах.

— Но я не разбираюсь в этом! — с отчаянием возразил Хьюго. — Я не смогу тебе сказать по одному лишь запаху, что было в составе яда!

— Просто скажи, что чувствуешь. Там есть запах трав?

Он некоторое время молчал.

— Нет.

— Ничего пряного, сладкого, терпкого?

— Определенно нет. Это очень резкий запах, очень…

— …неестественный, — докончила за него Биара, кивнув. — Хорошо. Значит, яд не происходит от растений. Тебе удается учуять в нем что-то еще?

— Пахнет металлом, — произнес он спустя короткую паузу. — Не похоже, что он исходит от самого лезвия.

— Это имело бы смысл, — пробормотала она. — В составе могли использовать тяжелые металлы вроде тисеникса или пехита. Что думаешь, Лукрецио?

— У них и впрямь похожее воздействие при контакте с кровью, — согласился старик. — Но здесь было что-то еще, какая-то основа, которая…

— Я знаю, — прервала Биара. — Нейтрализовать такой яд должны аббальт, бротиум, малость оссита… И раствор тасмия. Прошу, скажи мне, что у тебя есть все вышеперечисленное.

— В небольшом количестве.

— Много не потребуется. Приготовь все элементы и разогрей тасмий на три из четырех.

Старик кивнул, незамедлительно принявшись исполнять. Пока он копошился в шкатулке с алхимическими колбами, а Биара мысленно пыталась рассчитать пропорции, Хьюго негромко спросил:

— Раз он алхимик, почему не предоставить всю работу ему? Ты могла бы не пить то зелье.

Видимо, он все никак не мог простить ей риска, на который она пошла, выпив содержимое синей колбы.

— Предпочитаю самолично проследить за спасением собственной жизни… и не только, — сказав последнее, Биара покосилась на Элисаю.

Хьюго предпочел сделать вид, что не заметил этого.

— Все готово, — проворчал Лукреций, услужливо разложив на повозке нужные элементы: желтый порошок оссита, лиловый бротиум и прозрачные кристаллы аббальта. Настойка тасмия уже была в колбе, почти достигнув нужной температуры.

Последующие взмахи были короткими, но показались Биаре длиной в вечность. Она смешивала алхимические субстанции, изредка помешивая их стеклянной трубкой, то нагревая, то остужая. В итоге полученное зелье оказалось серебристо-серым, не слишком густым, но и не жидким подобно воде. Закончив, Биара тяжело прислонилась к дереву. Силы, дарованные синей настойкой, оставляли ее. Хьюго незаметно оказался рядом, готовый подхватить в случае необходимости. Лукреций отставил реторту, чтобы та остывала.

— Теперь нужно ввести снадобье внутрь, — прошептала она, устало прикрыв глаза.

— Выпить? — уточнил Хьюго.

— Нет, это недостаточно быстро. Противоядие может не успеть нейтрализовать яд до того, как он нас убьет… Лукрецио, выжила ли Фларит, ученица доктора Каэдана, умершего при вчерашней погоне?

— Да, я видел ее этой ночью.

— Отыщи ее и приведи сюда. Пускай она захватит сумку доктора — я знаю, Фларит вечно таскает ее с собой.

Без лишних слов Лукреций ушел, оставив их наедине. Руки Хьюго вновь легли на ее предплечья, потому как самостоятельно стоять Биара уже не могла. В следующий миг ей сделалось хуже: внутренности стянули в тугой узел, ноги подкосились. Опираясь на него, она тяжело соскользнула вниз, даже не ощущая под спиной грубой шероховатой коры, оставившей на теле царапины.

— Спасибо, — выдохнула Биара не открывая глаз, едва сжав пальцы на его руке.

Это было легкое, незаметное движение, но Хьюго безошибочно смог его распознать. Вместо ответа он слегка прислонил ее к себе — так же незаметно, почти неощутимо, словно Биара была сделана из тонкого фарфора. Ее губы дрогнули в слабой улыбке. Как же много они могли друг другу сказать, не произнося при этом ни слова — сколько заботы и любви могли выразить, ограничиваясь столь легкими, незаметными жестами.

— Фларит здесь, — хрипло отозвался Лукреций.

Она с трудом разлепила веки. Невысокая круглощекая помощница ныне покойного доктора Каэдена стояла неподалеку, опасливо глядя на них. Короткие рыжие кудряшки забавно выбивались из-под опрятного чепчика, который носили изучавшие врачевание неофиты. Острые эльфийские уши задорно торчали по бокам.

— В сумке должен быть длинный металлический поршень со стеклянной колбой, — проговорила Биара, с трудом подбирая слова. — Доктор использовал его в новых методиках лечения…

— Я знаю, о чем речь, магистресса Лорафим! — гордо произнесла Фларит, безошибочно вытянув названный ею предмет.

— Ты умеешь им пользоваться?

Эльфийка в мгновение ока поникла.

— Учитель, он… не успел показать мне… — сконфужено промямлила она, опустив взгляд.

— Лукреций, — обратилась Биара к алхимику. — Прогрей добела наконечник, а стеклянную колбу вынь и старательно протри спиртом, добавив щепотку эбримиума. Она должна быть столь же чиста, как и реторты перед испытаниями. Как только все будет готово, залейте противоядие в колбу и проследите, чтобы игла остыла — иначе структура противоядия испортится, а ожог травмирует кожу.

…Когда все было готово, ее аккуратно потрясли за плечо. Вероятней всего, это был Хьюго. Лукреций держал в руках жуткий инструмент доктора Каэдена, за прозрачным стеклом которого угадывались серебристые переливы противоядия. Биара протянула трясущуюся руку, едва удержав предмет в руке. Хоть инструмент был небольшим, он показался ей невыносимо тяжелым.

— Лукреций, ты можешь?..

— Боюсь, что нет, — скорбно покачал головой алхимик. — Мои руки слишком стары.

— Мои не лучше, — вздохнула она, пытаясь унять крупную дрожь. Взгляд поднялся на того, кто ни на миг от нее не отходил: — Хьюго?..

Раздался тяжелый вздох.

— Что нужно сделать?

— Проткнуть руку иглой и влить немного содержимого, надавив на поршень. — Биара взглянула на колбу, испещренную мелкими зазубринами. — Думаю, одной мерки хватит.

Он принял из ее рук инструмент, недоверчиво осмотрев.

— Куда следует… ввести иглу?

— Каэден делал это вот тут, — она показала на левой руке. — Следует проткнуть вены — едва заметную темную полосу под кожей. Только… не стоит переусердствовать и ввести чересчур глубоко.

— Ты слишком в меня веришь, — вздохнул он.

— Все будет в порядке, — Биара попыталась ободрительно улыбнуться.

Подавив вздох, Хьюго осторожно взял ее руку, отыскивая нужное место.

— Сначала Элисаю, — шепнула она. — Она под действием яда намного дольше, чем я.

— В отличии от тебя она не принимала ухудшающих состояния зелий!

— Прошу, Хьюго… В отличии от нее, у меня есть немного времени в запасе. Как закончишь, снимите иглу и повторно закалите на огне. Когда остынет, сможете проделать то же самое со мной…

Не сказав ни слова, Хьюго поднялся, отойдя к эльфийке. Биара не могла проследить за ним взглядом, потому как мышцы сковала непосильная тяжесть, не позволяя шевелиться.

Действие синего зелья подошло к концу.

Часть VII

Вокруг царили тишина и покой. Птицы мелодично пели меж крон и лиан, а солнце с трудом пробивалось сквозь толстые, сочные листья. Воздух был душным и тяжелым, пресыщенным пьянящими запахами цветущих кустов и влагой — где-то неподалеку должен находиться обширный водоем.

«Наур» — догадалась Биара. Они были неподалеку от ее северных берегов. В нескольких шагах раздался приглушенный скрип. Это побудило ее осмотреться. Сочный зеленый цвет больно ударил по глазам, вынудив прикрыться рукой. Странный звук повторился.

— Элисая, — облегченно вздохнула Биара, узнав силуэт эльфийки, что сидела в десяти шагах. В ее руках лежала короткая эльфийская сабля с неровным лезвием, которое та затачивала, извлекая из металла тихий скрип.

Элисая не спешила поднимать взгляд.

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоено спросила Биара, не сводя с нее глаз. Кожа эльфийки все еще была бледной, зато движения стали точны и не лишены прежней резкости — очень хороший знак.

Клинок издал очередной скребущий звук.

— Элисая?! — повторила Биара, не скрывая раздражения в голосе. — Прекрати играть в молчанку подобно ребенку и поговори со мной!

— Нам не о чем говорить, — произнесла наконец эльфийка, отвлекшись от затачивания сабли. Когда она посмотрела на нее, в глазах сверкала знакомое пренебрежение, с которым Элисая смотрела на всех, кто не разделял ее взглядов. — Я знаю, что произошло.

— И что же? — с не меньшей язвительностью отозвалась Биара.

— Ты выбрала прошлое.

— Говорит та, что боится возвращаться домой из-за ошибок!

— Это другое.

— Нет, не другое! Ты лицемерка, Элисая! Упрекаешь меня в том, чем грешна сама! Говоришь, что нужно отринуть прошлое, но сама не можешь простить себе ошибок и принять, что нет твоей вины в том, что ты попала в облаву работорговцев! Не можешь забыть свой дом, тоскуя о нем днями и ночами, в то же времени будучи слишком трусливой и узколобой, чтобы вернуться в Нивнель-аб-Торук! И знаешь, что? Я устала от этого! Устала от твоего немого презрения, холодности и колкостей. Я едва не погибла, спасая тебя, а ты смеешь меня упрекать?! Что, благородство у эльфов тоже принимают за слабость?

— Умолкни, дорма! — прошипела Элисая. — Ты не имеешь права так со мной говорить!

— А ты имеешь?..

Эльфийка фыркнула, отвернувшись.

— Дружба с тобой была ошибкой, — наконец проронила она. — Людям нет веры, они мелочны и забывчивы — такие, какими вас и считают. Вам ни за что не познать мудрость высших народов. Я думала, ты другая. Думала, твой ум сумеет перебороть преграды и предрассудки, за которые люди держатся столь упорно. Но я ошиблась. Ты такая же, как остальные, Биара. И даже свет Первой из Звезд не сумеет этого изменить.

— Если кто здесь и полон предрассудков, то только ты, Элисая.

Эльфийка резко поднялась, спрятав оружие в ножны. Некоторое время постояла, глядя под ноги. Биара знала, что произойдет следом. И это осознание заставило сердце болезненно сжаться даже несмотря на пылающую в груди ярость. Она знала, что внутри Элисаи есть что-то такое, чего нет в остальных — что несмотря на холод и отстраненность она умела быть доброй, ласковой и заботливой. Преданной. Однако догмы лесных эльфов, их строгие и временами нелепые законы занимали слишком большое место в сердце подруги. Она хотела, чтобы Биара изменилась и смотрела на все глазами самой Элисаи.

Хьюго же никогда не требовал, чтоб она изменилась.

— Мне жаль, что так вышло, — тихо произнесла Биара, опустив взгляд. — Боюсь, наши разногласия слишком велики.

— Можешь называть это так.

Она покачала головой, так и не ответив — смысла не было. Элисая в последний раз посмотрела на нее, после чего исчезла в тропическом лесу, ни разу не обернувшись.

Биара осталась одна. Окружающая природа давила на нее своей духотой, тишина скребла по коже. Лишь изредка ее разбавлял стрекот насекомых и возгласы случайных зверей. Еще никогда одиночество не было столь осязаемым.

К счастью, оно не продлилось долго.

— О нет, куда она ушла? — с напускной озабоченностью спросил Хьюго, выходя из ближайших зарослей с подстреленной дичью в руках.

— А еще говорил, что из меня актер никудышний, — проворчала Биара, кутаясь в шерстяное одеяло и пытаясь скрыть то, как безмерно рада его появлению. Несмотря на удушливую духоту, ее начала пробирать дрожь. От внимательного взгляда Хьюго это не укрылось. Встревоженно нахмурившись, он отбросил рогатого кролика и, приложив тыльную сторону ладони к ее лбу, пробормотал:

— Жара больше нет, теперь кожа очень холодная… Как ты себя чувствуешь? Ты очень бледна.

— Полагаю, для того, кто едва не умер, это естественно, — усмехнулась Биара. Увидев искреннее беспокойство на его лице, торопливо добавила: — Со временем это пройдет. Телу нужно время, чтобы восстановиться.

«По крайней мере, таков расчет».

— Ты очень меня испугала, — тихо произнес он, сев рядом. — Так долго лежала без чувств… Эльфийка — и та очнулась раньше, намного раньше. Она не выглядела такой же слабой, как ты сейчас.

— Она не пила зелий, не пыталась спасти наши жизни и, раз уж на то пошло, она эльф. Люди никогда не отличались выносливостью в сравнении с остальными народами. Ничего странного в том, что ей удалось быстрее прийти в себя.

— Мне нет дела до того, почему она чувствует себя лучше. Куда важнее то, почему ты выглядишь так скверно.

— Поверь, я чувствую себя куда лучше, чем кажется со стороны, — правдоподобно соврала Биара, прикрывая ложь небрежностью в голосе.

Хьюго молчал, лицо его становилось все угрюмей. Беззвучно выдохнув, она сжала его ладонь, попытавшись сделать этот жест ободрительным, но на деле пожатие получилось слабым и каким-то жалким. Желая сгладить неловкость, Биара бойко добавила:

— Все будет в порядке, Хьюго. Так легко ты от меня не избавишься — даже не надейся! Я куда крепче, чем кажется на первый взгляд.

Он тихо фыркнул и едва заметно покачал головой.

Биара последовала его примеру, отведя взгляд. Скользнула им вдоль лиан, затем перевела на толстые стволы шимпо и яркие алые цветы, росшие неподалеку. Попыталась различить в воздухе их аромат, но быстро сдалась: воздух был слишком тяжел, от глубоких вдохов начинала кружиться голова. Сердце заныло по прохладным лесам северного Дауэрта, их сине-зеленому узору, покрывающему невысокие горы, что всегда и везде окружали тебя, маяча вдалеке — где бы ты не находился.

Это напомнило ей, как часто она тосковала по таким пейзажам, сидя в сверкающих стенах академии, из которых не решалась высунуть носа, ибо снаружи царил несносный жар пустыни. Воспоминания накрыли подобно морской волне. Мысленно переносясь в те дни, когда она просиживала за столом наставника и вещала перед аудиторией, полной неофитов, Биара задумчиво проронила:

— Знаешь, пребывая в академии я часто думала о тебе. Представляла, как рассказываю обо всем произошедшем, пересказываю свой день до самых нелепых подробностей, а ты выслушиваешь меня с улыбкой. Да-да, именно такой, — хихикнула она, поймав на себе его удивленный взгляд и мягкую, застигнутую врасплох улыбку.

— Это очень… трогательно, — сказал Хьюго, погладив ее по руке, что все это время лежала на его ладони. — Я бы с радостью их выслушал, вплоть до самых нелепых подробностей.

Биара улыбнулась, устало прислонившись лбом к его плечу. Прикрыла глаза и постаралась запомнить это мгновение: то, как ее согревает плед и как обнимает его рука. Как она чувствует его дыхание на макушке, как от этого покачиваются волосы. Как у нее спокойно на душе, и как она слышит его умиротворяющее сердцебиение. В тот миг даже вездесущая духота и несносное трещание насекомых отошли на второй план, померкнув.

Блаженно вздохнув, она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза и сказать:

— Я соскучилась по тебе, глупый чешуйчатый. Вот уж никогда бы не подумала, что так скоро истоскуюсь по твоему ворчанию.

— Мне тебя тоже не хватало, маленькая травница. Тебя и твоих шуток.

— Даже тех, что не смешные?

— Даже их.

Его зеленые глаза пленяли, заключенная в них любовь заставляла ее волнительно трепетать. Ощутив, как внутри разрастается неуемная нежность, которой было необходимо тотчас же поделиться, Биара потянулась к нему, желая украсть поцелуй, но в этот раз ослабленное тело подвело окончательно. Сил хватило лишь на то, чтоб устало прислониться к нему, если не сказать повалиться. Хьюго мгновенно обо всем догадался, еще крепче прижав к себе и утешительно поцеловав в висок. Лишь тихий, едва различимый вздох выдал терзавшее его беспокойство.

— Покинуть эти места будет непросто, — сказал он погодя. — Кругом кишат солдаты Андор-Нау, и как мы теперь знаем, их оружие представляет смертельную опасность. Будет непросто уйти незамеченными, особенно когда… — он запнулся, так и не подобрав нужного слова.

— Особенно когда один из вас едва держится на ногах, — хрипло хохотнула Биара. — Не бойся, Хьюго: я тебя защищу. И от андорцев, и от их ядовитых клинков, и от всего остального, что этот коварный мир сможет придумать.

Он горько хмыкнул, не слишком позабавленный ее словами. А зря — она говорила от чистого сердца. Не желая, чтобы мрачное настроение снова отняло его у нее, как можно непринуждённее спросила:

— Какие планы на будущее?

Хьюго покосился на нее, не до конца понимая, что за игру она затеяла. Немного подумав, осторожно сказал — так, словно и сам не понимал, какой ответ будет правильным:

— Убраться как можно дальше из этих треклятых земель… А у тебя?

— Хм-м… — она сделала вид, словно долго над чем-то размышляет. — Ну, насчет «покинуть эти треклятые земли» я полностью согласна — мне надоели Золотые Дюны и вездесущая духота юга.

Переведя на него испытующий взгляд, искренне наслаждаясь растерянностью и затаившемся в глубине глаз вопросом, Биара продолжила:

— Полагаю, мне бы хотелось попробовать что-то новое. Например, поглядеть на мир за пределами Дауэрта. Эбреот, Крановия, или может Ностэрия? Говорят, последняя нынче процветает.

— Это правда, там есть на что поглядеть, — согласился Хьюго. — Волшебные леса, правящая рука Империи и изобретательные гномы под боком. Правда, там очень холодно — намного холодней, чем здесь.

— После жары Золотых Дюн я истосковалась по холоду! А если станет совсем худо, то… можно подыскать того, кто в случае надобности будет согревать. У меня как раз есть один наемник на виду…

— Неужели? — сощурился он, наконец-то уловив, к чему все шло.

— Да, наемник точно не помешает, — как ни в чем не бывало продолжила Биара, говоря так, будто речь шла о торговой сделке. — Скажи-ка мне, милый господин наемник — как много ты берешь за свои услуги?

— Очень много, госпожа травница. Боюсь, твоих сбережений не хватит.

— Правда? Как жаль… — натянуто улыбнулась она. В следующем вопросе зазвенели нотки тревоги: — И что, нет совсем никаких шансов с тобой договориться?

— Ну почему же… — протянул Хьюго, походя на самого настоящего дельца, намеревающегося продать свои услуги подороже. — Не каждый день мне встречаются столь очаровательные нанимательницы, так что думаю, мы сможем что-то придумать и прийти к соглашению.

В вишневых глазах Биары проскочила тень облегчения. Улыбнувшись куда более искренне, она уточнила:

— Значит ли это, что мое предложение тебя интересует?..

— Возможно, — загадочно отозвался Хьюго.

— …И что ты не против составить мне компанию в моих… назовем это «странствиях»?

— Не против, — улыбнулся он, снова обняв ее.

— Проклятье! — проворчала под боком Биара, обиженно кутаясь в плед, и передразнила: — «Боюсь, твоих сбережений не хватит» — тоже мне! Эти пару мгновений ты заставил меня волноваться.

— И поделом, — злорадно ухмыльнулся Хьюго, ничуть не обремененный чувством вины. — С тем, сколько ты заставляешь волноваться меня, смена ролей пойдет только на пользу.

— А говорят еще, драконы не злопамятные, — буркнула она, зарываясь поглубже — в одеяло и в его объятия.

— Кто так говорит? Драконы — одни из самых злопамятных существ в этом мире, малыш. Я удивлен, как ты умудрилась так долго жить в неведении.

— Может, мне встречались только порядочные драконы?

— Или у них попросту не было повода на тебя злиться.

— Вот уж сомневаюсь… — беззвучно хохотнула она, все больше проваливаясь в сон. Разговор был долгим и отнял слишком много сил — сил, которых и без того было в обрез.

— Отдыхай, — услышала она прежде, чем провалиться в долгое и глубокое беспамятство. — Нас ждет тяжелый путь впереди…

Дополнение Семейное древо героев

Ух, наконец-то набралась смелости показать вам то, что вышло, а именно — семейное древко наших ненаглядных. Конечно, рисунок не на высоте, но обещаю, что как только научусь рисовать красивей, сразу же переделаю:)

Примечания

1

Родовое имя Хьюго — «Эсгоз» — в переводе с языка древних значит «ласточка».

(обратно)

2

Так звались те самые чучела.

(обратно)

3

Кивьяны — это вид существ, которых осталось невероятно мало на землях Дауэрта по причине их истребления и жуткой неприязни, которую они вызывают у остальных. Это существа, что обладают человеческой внешностью, однако способны видоизменять свое тело, заново переплетая суставы, мышцы, двигая кости — в итоге, они становятся похожи на страшных существ, состоящих из красных мышц, обтягивающих белые кости, отростки и шипы. Существует гипотеза, что кивьяны способны на такое лишь благодаря особенной жидкости, что находится в их организме наравне с кровью и другими важными органами. Мол, она позволяет быстро сращивать между собой ткани, благодаря чему кивьяны способны создать из своего тела такого вот монстра, едва ли не вывернув себя наизнанку. Говорят еще, что подобные метаморфозы сопровождаются у них невероятной болью.

Истреблению кивьянов поспособствовали также те, кто желал заполучить их «золотую кровь» — полупрозрачную жидкость, что помогает им не умереть в своем втором облике и срастить все мышцы обратно. Пока что подобные исследования не увенчались успехом, ибо «эссенция» оказалась смертельно токсичной для остальных видов. Впоследствии, через сотню лет, ученый из Академии Девяти Звезд сможет наконец при помощи нее вывести действенное лекарство, ускоряющее регенерацию тканей у людей и им подобных. Подобное лекарство будет невероятно труднодоступным — именно им будет впоследствии пользоваться Хьюго, сопровождая Наю и залечивая ее ранения. Те самые «баночки-скляночки», как она впоследствии наречет их для себя.

(обратно)

4

Столица Андор-Нау.

(обратно)

Оглавление

Алая роза

Собственный выбор

  Часть I

  Часть II

  Часть III

Затмение

  Часть I. Твердыня одиночества

  Часть II. Айред

  Часть III. Три золотых

  Часть IV. Убийца

  Часть V. Змей

  Часть VI. Зеленыймудрец

  Часть VII. Человек в сером

  Часть VIII. Предатель

  Часть IX. Контракт

Старые традиции, новые божества

Утро

Урок танцев

Травы против меча

  Часть I

  Часть II

Черная тень

  Часть I

  Часть II

  Часть III

  Часть IV

Ярмарка

Айвэн

Принцесса пиратов

Выскочка

Мастерская

Королевский разведчик

  Часть I

  Часть II

  Часть III

  Часть IV

  Часть V

  Часть VI

  Часть VII

  Часть VIII

  Часть IX

Разрыв{ Начинается стекловатная эра в «Заметках травницы», ура! }

Магистресса

  Часть I

  Часть II

Любовь и яды

  Часть I

  Часть II

  Часть III

  Часть IV

  Часть V

  Часть VI

  Часть VII

Дополнение Семейное древо героев

*** Примечания ***