«Пока к долине я свергался темной,Какой-то муж явился предо мной,От долгого безмолвья словно томный. Его узрев среди пустыни той:«Спаси, — воззвал я голосом унылым, —Будь призрак ты, будь человек живой!» Он отвечал: «Не человек; я был им;Я от ломбардцев низвожу мой род,И Мантуя была их краем милым. Рождён sub Julio, хоть в поздний год,Я в Риме жил под Августовой сенью,Когда ещё кумиры чтил народ. Я был поэт и вверил песнопенью,Как сын Анхиза отплыл на закатОт гордой Трои, преданной сожженью. Но что же к муке ты спешишь назад?Что не восходишь к выси озарённой,Началу и причине всех отрад?» «Божественная комедия», Ад, Песнь Первая 61-78, Данте Алигьери
Арка 1
«Белая тьма созидает предметыИ обольщает меня.Жадно ищу я душою просветыВ область нетленного дня.Кто же внесёт в заточенье земноеСветоч, пугающий тьму?Скоро ль бессмертное, сердцу родноеВ свете его я пойму?Или навек нерушима преградаБелой, обманчивой тьмы,И бесконечно томиться мне надо,И не уйти из тюрьмы?» Фёдор Сологуб
Глава 1
Резкий и хорошо поставленный удар кулака грозит моей челюсти массой болезненных впечатлений. Однако я сдвигаюсь корпусом, пропуская удар мимо, лишь песок мнётся под босыми ногами. Сближаясь с соперником, выстреливаю своим коленом ему в солнечное сплетение. Пожалуй, мой удар даже взрослого мужчину заставил бы согнуться пополам, но не в этот раз, к сожалению. Отпрыгиваю назад, уклоняясь от ответного удара. Мой соперник лишь чуть поморщился, да парой вдохов и выдохов восстановил сбитое дыхание. Это всё, чего я достиг — сбитое дыхание.
Минакуро Серж, одарённый, третий сын в правящей семье рода Минакуро. Заноза в заднице. Тренируется всю свою жизнь и умеет использовать магию для рукопашного боя, усиливая тело и защищаясь от ударов. Умеет делать то, что не умею я. Поэтому у меня нет никаких даже самых призрачных шансов в нашем тренировочном поединке.
Он приблизился, выполняя отлично отработанную связку ударов. Ноги, руки, колени, локти, всё это парень задействовал. Действовал стремительно и умело. Пару ударов я блокировал, три отвёл, а затем разорвал дистанцию, и Серж до меня не доставал.
Конечно, имей я серьёзные намерения его убить, способ нашёл бы. Арбалетный болт вполне справился с задачей умерщвления не просто одарённого, а целого рыцаря, тренирующегося и нарабатывающего опыт десятками лет. Пистолет тоже вполне справился с подобной задачей. Впрочем, подобных намерений в отношении Сержа у меня не было, так что кровожадные порывы остались лишь тенью в мыслях.
Мы снова сблизились. Я уклонился от пары ударов и захвата, после чего атаковал сам. Он пропустил удар по лицу. Мой кулак врезался ему прямо в челюсть. Парень уже привык, что я не могу пробить его защиту. А ещё он немного замедлялся после каждого моего удачного удара. Не знаю, пересиливал боль, или что-то ещё, но тенденцию я отметил. И воспользовался. На этот раз замешкавшийся парень в дополнение к удару в челюсть получил удар локтем в нос. Брызнула кровь, вызывая у меня удовлетворённую ухмылку.
Я не мог отказаться от спаррингов. Формально имел право, но только формально. И я всегда проигрывал.
Стерев ладонью кровь, Серж нахмурился и пошёл на меня уже всерьёз. Исход был предсказуем. Он был быстрее и сильнее, а я не мог использовать грязные приёмы, потому что рядом стоял инструктор, старый Минакуро, даже не назвавший мне своего имени. Старик велел обращаться к себе «инструктор» и никак иначе.
Я шлёпнулся спиной на арену, но всё же нашёл в себе силы дёрнуться всем телом в сторону, не дав Сержу опустить мне на грудь свою ногу. Ступня врезалась в мягкий песок, а я попытался выполнить захват и уронить его. Удар под колено заставил Сержа упасть на одну ногу. А затем я захватил его шею ногами и, используя собственное тело в качестве груза, бросил лицом в песок.
Бедро пробивает болью. Не выбираясь из захвата, Серж бьёт сначала туда, где ещё не до конца зажила рана от ножа Геральта, а затем добавляет удар под ребро. Всё.
— Достаточно! — останавливает бой инструктор.
Я, свернувшись на песке в позе эмбриона, медленно дышу. Мысленно повторяю мантру.
«Боль пройдёт. Боль пройдёт. Боль пройдёт».
Слышу, как поднимается Серж, выслушивая дежурные наставления от инструктора. У детей правящей семьи есть свои личные наставники, так что старик произносит ничего не значащие слова. Серж уважительно их выслушивает и благодарит. Это я здесь — навязанный родственник, которого никто не любит. Между собой члены рода общаются куда теплее.
Боль проходит достаточно, чтобы я смог встать. Старик внимательно наблюдает за моим лицом, ожидая, когда я
Последние комментарии
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 19 часов назад