Вечнозеленое поле жизни [Валентин Борисович Бубукин] (fb2) читать постранично

Валентин Борисович Бубукин Вечнозеленое поле жизни

1. Скромность весом в три шестьсот

Родился я 23 апреля 1933-го года. Очень легко запомнить. На моем шестидесятилетнем юбилее Анатолий Владимирович Тарасов так обыграл эту дату:

– Из всех достоинств Бубукина следует выделить самое главное – необычайную скромность. Его мама Мария Андриановна говорила, что готова была родить уже двадцать второго, но сын никак не хотел появляться на свет в один день с вождем мирового пролетариата – считал нескромным.

Отец Борис Васильевич работал шофером – возил начальника милиции Москвы и московской области Полукарова. В семье уже было три старших сестры: Ольга, Галина и Людмила. И конечно, отец мечтал о сыне. Когда у мамы подошел срок, ее брат, дядя Паша, будущий мой крестный, забежал к отцу прежде, чем идти в роддом. А тот лежит на кровати и говорит: «Паш, не пойду я, опять девчонка будет, чувствую. Ты, вот что, сходи и, если все же будет парень, возьми закуски, водки, мы с тобой хорошо посидим, а если дочка, то и не надо ничего». Дядя Паша потом рассказывал, что в роддоме настаивал на проверке, действительно ли Мария Бубукина родила парня: «Нет уж, вы посмотрите повнимательней, дело серьезное». Акушерки опять полезли смотреть: «Все точно, – говорят, – мальчик родился: три шестьсот, пятьдесят один сантиметр». Набрал он угощения и дома занес на кухню. Зашел в комнату к отцу, тот только бросил взгляд на пустые руки, голову опустил и отвернулся лицом к стене. «Борис, сын родился!» Отец: «Врешь!» «Иди, посмотри на кухню». Он как ошпаренный прибежал на кухню, а там уже сосед дядя Коля сидит за столом, бутылка, закуска… И впрямь сын родился!

Еще одно предание гласило, что когда меня понесли крестить месяцев через восемь, уже зимой по морозу, я высунул ножку из пеленок. Мама пекла дома пироги и устроила мужчинам по этому поводу нагоняй. А дядя Паша пророчески заметил: «Что ты кричишь? Ничего с его ногой не будет. Смотри, как шевелит, и не плачет. Точно футболистом будет!» Но это уж, думаю, они приукрасили, учитывая мои успехи на футбольном поле.

Я слышал много таких добрых полушутливых историй от родственников. Может от этой фамильной искренности и доброжелательности и у меня любовь к шуткам и розыгрышам. Семья была простая и дружная. Врезался в память показательный эпизод. В войну, когда мы жили уже на Войковской, немцы подошли совсем близко, подбирались к Химкам. Отец с работы приезжал пообедать, а тут бомбить начинали. Мы запирали рамы и садились пить чай с вареньем. Мама своеобразно успокаивала нас, мол, если убьют, то всех вместе.

В сорок первом родилась младшая сестра Таечка – наша защитница. Так в семье ее называли, потому что, когда стало пятеро детей, все вздохнули с облегчением, отца уже не могли отправить на фронт. Жили, конечно, как и все, тяжело. Сталин не стал эвакуироваться из Москвы, и милиция тоже оставалась здесь при нем. Ольгу отец пристроил в структуру МВД в министерство исправительных лагерей и колоний. А дома все хозяйство держалось на маме. Это была очень мудрая женщина, мы ее и боялись, и уважали. Особо не голодали: держали кур и поросенка. Отец по осени забивал его. Еще отец привозил на зиму из деревни яблоки и складывал их в сундук в комнате, где размещалось четверо младших. На этом сундуке я и спал всю войну. Очень удобно, был как бы хранителем зимней антоновки. Руку запустишь – и вот она.

До сорок шестого года, когда я впервые попал на стадион «Сталинец», футбол для меня был одним из прочих дворовых увлечений. Я вообще рос крепким и здоровым парнем, в отца. Он хоть, к моему огорчению, никогда при мне и не дрался, но силы был недюжинной. Однажды осел домкрат, когда он работал под машиной. Сменщик страшно испугался, но отец отжал «эмку» и держал ее, пока тот подкладывал кирпичи.

Первое футбольное «крещение» состоялось, когда мне было лет семь. Во дворе у Даниловского рынка, где мы жили до войны, большие ребята использовали деревянную помойку в качестве ворот. Меня по большим праздникам ставили в ворота. С гордостью вспоминаю, как после мощного удара мяч попал мне в лоб, как было больно и как я вытерпел. А вот Ольга потом любила напоминать уже заслуженному мастеру спорта, как он после этого удара улетел прямо в помойку. Так что в нашей семье никогда зазнайства не было.

Да и надо сказать, что не один я заслуженный вырос в нашем дворе. Мальчишками носились с Борей Пахомовым, будущим чемпионом мира по современному пятиборью. Этот «бандюган» пользовался моим футбольным «мастерством». Просил меня попасть мячом точно на соседскую грядку. Побежит мяч искать и принесет штук пять морковин за пазухой. Отец у него художник был, красками все время пахло. Лазили с ним на чердак во время авианалетов, все ждали, когда зажигалки попадут, а тут мы – спасители. Недалеко от дома была котельная с большой трубой, так над