Чужестранец [Иван Элейский] (fb2) читать постранично, страница - 87

мимо него. Он скрывался за деревьями, камнями, нырял в овраги, сдирал кожу, падая на землю в нужный момент и продолжал бежать.

— Некуда бежать! — раздался сзади голос Удильщика.

Он продолжал спокойно идти следом, даже не срывался на бег. Платон маневрировал и крутился из последних сил, дыхание тяжелым, густым хрипом вырывалось из груди, по животу снова, кажется, потекла кровь, нога стреляла жестокой болью, но он продолжал бежать. Расстояние было небольшим — полторы сотни метров максимум, но они казались марафоном.

В конечном итоге, он добежал до лодки и рухнул возле неё на колени, пытаясь отдышаться.

— Выдохся? — участливо спросил Удильщик, выхода из лесу на поляну. — Зря ты к реке побежал. Убегал бы глубже в лес — был бы шанс, а так… — он махнул рукой.

Платон бросил взгляд через плечо. Вода за его спиной поднялась в бугор трехметровой высоты и угрожающие пенилась.

— Не могу понять, почему эти два придурка решили со мной драться. Собирали ведь информацию, я знаю точно. — Он пожал плечами. — Даже рядом с маленьким водоемом шансов ни у кого нет.

Платон сжал кулаки. Взглянул на Удильщика, тот так и стоял на краю поляны.

— Думаешь, что непобедим? — тихо просипел он.

— Я не слышу, что? Тоже хочешь исповедаться? — Удильщик сделал два шага вперёд. Недостаточно близко. — Всегда даю своим противникам шанс уйти в другой мир со спокойной душой. Только громче говори.

— Хорошо, — просипел Платон ещё тише, потом махнул рукой, подзывая Удильщика ближе.

Тот посмотрел по сторонам, а потом пошёл к Платону, остановившись в шести шагах.

— Ну что, готов? — спросил он. — Только учти, я тебя всё равно не убью. Моему повелителю ты нужен живым.

Платон собрался с силами, поднял глаза вверх и взглянул в прорези маски. Осколки уже окончательно сели, пожар был потушен самим Удильщиком, так что Платон видел только белую маску, а глаза разглядеть было категорически невозможно. Впрочем, и так будет приятно.

— Знаешь, я совершал много… спорных поступков. Некоторые из них… было тяжело принять… но я не считаю себя виновным в чём-то, потому что в итоговой сумме… добра от них было больше, чем зла. — Он изо всех сил старался говорить громко и разборчиво, но часто сбивал дыхание, так что приходилось останавливаться. Тем не менее, Удильщик внимательно слушал и не перебивал. — И плевать, что мне больно или плохо… но я добьюсь результата и сделаю мир лучшим местом. Любой ценой. Хоть это и идеализм, но иначе я не могу.

— Это всё не слишком похоже на признание в грехах, — недовольно сказал Удильщик.

— Ага. Это и не оно. Просто ты не учёл одного — я всё-таки не обычный человек.

Даже в темноте было видно, что Удильщик занервничал, заоозирался по сторонам.

И Платон отпустил воображаемую струну, которая всё это время оставалась натянутой где-то в глубине его черепа.

Раздался свист и наконечник стрелы вышел прямо из горла Удильщика. Тот странно взмахнул руками и начал заваливаться вперёд. Платон увидел краем глаза, что над ним поднимается вода, но сил хватило только прикрыть голову и задержать дыхание.

Тело Удильщика упало. Вода рассыпалась и рухнуло вниз. Вместо удара Платона окатило только небольшой волной.

***

Он просто лежал некоторое время на земле. Хотелось закрыть глаза и провалиться в сон, но он понимал, что нельзя этого делать, иначе он рискует не проснуться. А если он не проснётся, то всё это было зря.

Платон услышал торопливые шаркающие шаги по листве, скосил глаза в сторону и увидел, спешащую к нему высокую фигуру с длинной бородой. Фигура опустилась на колени рядом с ним и наклонилась.

— Ты жив? — обеспокоенно спросил Шантри.

Он приложил пальцы к его шее, наклонился послушать дыхание, потом успокоился и перевёл дух.

— Черт. Что за бойня тут была? — задал он вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я поспешил сюда сразу, как только Проклятый сказал мне, куда тебя увели.

Он встрепенулся и оборвал себя:

— Давай сначала тебя подлатаем хоть немного.

Платон закрыл глаза. Он ощущал, что Шантри касается его живота, ощупывает рану, что-то делает с ней. Периодически было очень больно, периодически чуть менее больно. Потом его заставили открыть рот и влили туда-то что-то очень жгучее и терпкое, от чего по тело разлилось теплое и мягкое спокойствие.

Платон не знал, сколько времени прошло, когда он снова пришёл в себя. Тело болело, но не так сильно, как можно было ожидать. Он приподнялся и сел. Рядом горел костер, Шантри в темноте что-то писал, чуть дальше, за пределами круга света сидела ещё одна фигура.

— Лучше лежи, — не отвлекаясь от пергамента, сказал Шантри. — Нужно немного времени, прежде чем ты сможешь сам ходить.

— Как долго я спал?

— Всего несколько часов, не переживай. Мы скоро вернемся в караван, как только тебе станет чуть лучше.

— Игорь, Амалзия? Где они? — спросил он, сглотнув.

— Игорь мертв, — раздался женский голос из темноты. — Окончательно.