Подчиняйся мне (СИ) [Бин Ди] (fb2) читать онлайн

========== Подарок ==========

Комментарий к Подарок

попперс* - интимный стимулятор желаний

Скулы сводит от какого-то вяжущего привкуса на языке, я стою на коленях, пальцы машинально сжимают длинные ворсинки пушистого ковра, которые щекочут нос. Глаза застилает расплывчатая пелена, постепенно взгляд фокусируется, и я понимаю, что нахожусь дома у Ньюманов. Но почему? Ведь только сегодня впервые за долгое время я увидела в клубе мисс Ньюман.

Тело такое тяжёлое и неподъёмное, рукам не хватает сил опереться на пол, или я просто не хочу этого делать, ведь при всём этом мне так легко и спокойно, что совсем не хочется шевелиться. Впервые за долгое время я ощущаю внутри себя безмятежность — ни единой мысли в голове, ни толики лишних, поедающих сознание чувств. Разум окутан нежным коконом убаюкивающей колыбели. Единственное, что вырывает меня из всепоглощающей бездны спокойствия, не давая окунуться в манящий омут, — это голоса Аиды и Эдриана. Острым, режущим звоном по перепонкам отдаются их неразборчивые слова, и я прижимаюсь ухом к пушистому ковру, пытаясь избавиться от раздражающих звуков.

— Это тебе мой подарок, Эдриан, — отзывается Аида, и я ощущаю, как носок её ботинка толкает меня в ягодицу. Длинный ворс обжигающе касается щеки, когда от толчка я проезжаю нежной кожей по ковру.

— Зачем мне такой подарок? — безразлично спрашивает парень: — Что мне прикажешь с ней делать?

— То что должен, сын, используй! — С дрогнувшей надеждой в голосе отвечает женщина, и я чувствую, как поднимается подол моего платья, — но можешь развлечься. Или совместить приятное с полезным, — ядовито смеётся она, но тут же замолкает.

— Она не подходит, Аида! — я слышу спокойный голос Эдриана, который коротко прочищает горло.

— Она идеально для этого подходит, раз уж смогла попасть в «Underworld» и пройти сквозь врата. Я была удивлена, когда почуяла в ней «революционера». Я и не думала, что нам так повезёт, — с гордостью в голосе говорит женщина, — ты должен заняться ею! И лучше прямо сейчас, — в голосе Аиды слышится озорство, и мне сейчас кажется, что она дразнит собственного сына, — только поторопись, я дала ей попперс,* чтобы меньше возиться с ней. Если пожелаешь, всё остальное в твоих руках.

Странно, но слова Аиды отзываются эхом по слегка затёкшему телу, заставляя низ живота сжиматься в приятном спазме.

— Зачем ты это сделала? — точно в тумане слышу чуть недовольный голос Эдриана и тихое, размеренное постукивание пальцев по деревянной поверхности.

— Пирс положил глаз на твой «подарок», ведь он тоже по части «революционеров», — даже по голосу слышалось, что в этот момент Аида недовольно закатила глаза. — Кто бы мог подумать, что такие редкие виды соберутся в моём клубе. А по поводу попперса, я всего лишь хотела, чтобы девчонка была раскованней и податливей, — со скукой продолжает она, — в следующий раз, если ты решишь оставить её себе… на время, сын, — уточняет Аида и хмыкает, — он ей не понадобится. Она сама будет мечтать о том, чтобы ты прикоснулся к ней, изнемогая от желания. Но! Это лишь затравка! — её тон резко меняется становясь строгим, — нельзя её отпускать! Она — идеальный проводник, сын!

Я слышу стук каблуков и отдаляющиеся шаги Аиды, сменяющиеся щелчком двери. Тело по-прежнему отказывается мне повиноваться, я точно плыву в бассейне, наполненном густым желе, и любая попытка сделать движение требует невероятных усилий. Мысли путаются и хаотично блуждают, не давая трезво оценить и собрать всё происходящее воедино. Любую здравую мысль, возникшую в голове, отвлекают искрящиеся, разноцветные фейерверки, что с каждой минутой взрываются внутри меня, разливаясь по телу жаром и стягиваясь к самому низу живота, заставляя кровь в моих жилах кипеть. Всё это время нависающий надо мной Эдриан присаживается на корточки и бесцеремонно задирает подол моего платья, еле-еле скрывающий ажурные трусики. Лёгкий шлепок по голой ягодице неожиданно прокатывается обжигающей волной, отзываясь в каждой клеточке приятной истомой. Пересохшие губы в мгновенье разлипаются, и что-то невнятное, похожее на недовольство, смешанное со стоном, утопает в застывшей тишине комнаты. О дьявол, неужели это я так нахально и самозабвенно мечтаю сейчас о том, чтобы его горячая ладонь вновь коснулась моего тела? По расплывшейся улыбке Эдриана мне вдруг почудилось, что он услышал мои мысли. Уверенным и даже властным движением он опускает ладонь на мою ягодицу и скользит по её изгибам, слегка поддевая пальцем тонкие трусики. Его бесстрастный взгляд удивляет, при этом странным образом манит, он будто не ласкает меня, а проверяет очевидную ему истину. А я в мечтах молю лишь об одном — чтобы он продолжил, и тихо всхлипываю, вдруг понимая, что горячие пальцы, ещё секунду назад касающиеся меня через бельё, уже ласкают изнывающую плоть. Я сдерживаю тихий, просящий большего стон. Эдриан усмехается, отодвигая ещё дальше в сторону бельё, и проводит ловкими пальцами по влажным губам, чуть прихватывая пульсирующий клитор.

— Ах… — короткий всхлип срывается с собственных губ, и я корю себя за то, что моё опьянённое тело так предательски реагирует на каждое прикосновение его рук.

Отточенными движениями он скользит по истекающим смазкой губам и резким, наглым движением проникает в меня пальцами. Я содрогаюсь всем телом от каждого движения его пальцев, и, с каждой секундой всё тяжелее дыша, я движусь навстречу его горячей ладони, царапая и сжимая пальцами ворс ковра. Мне кажется, что ещё немного, и воздух в комнате раскалится до горячего зноя в пустыне, он уже обжигает мои лёгкие, я готова сгореть дотла, лишь бы сладкие мучения Эдриана не прекращались.

Он точно знает, что делает, — дразнит меня, всё больше увлекая в свою бесстыжую, искушающую игру, то ускоряет движение пальцами, заставляя забыть, как дышать, то мучительно замедляется, заставляя всё тело в ожидании большего трепетать, а после и вовсе медленно выходит. С губ срывается просящий, жалобный стон, а приятные спазмы кружатся внизу живота, не дождавшись разрядки. Выпрашивая продолжение ласки, я подаюсь навстречу его ладони, Эдриан самодовольно усмехается, пока я стыдливо прячу раскрасневшиеся щёки в мягкий ворс.

— Ты думаешь, что заслужила получить разрядку, Андреа? — в голосе слышится ирония, но вопрос так чётко и быстро доносится до моей головы, наверное, быстрее, чем грозовая молния ударяет в землю, и я без промедления спешу на него ответить.

— Прошу, пожалуйста, Эдриан! Мне это нужно! — коктейль из смешанных чувств не позволяет снова мыслить здраво, я, как прирученная кошка, стремлюсь получить порцию ласки от своего хозяина.

Он снова ненадолго входит в меня пальцами, а после создавая своими движениями ощутимую дрожь. Это действие разносит по телу сладкий импульс, стягивая все оставшиеся нервные нити к его горячей ладони. Спина непроизвольно выгибается навстречу ласкающим пальцам, и он выходит из меня так резко, опустошая, что я поворачиваю к своему мучителю раскрасневшееся от желания лицо. Его уверенный в себе и своих действиях взгляд, дополненный улыбкой искусителя, заставляют меня закусить губу, но Эдриан резко выходит из меня, не давая мне кончить. Пытаюсь из последних сил не заставить себя умолять его вновь продолжить прошлые действия, наплевав на приличия. Он смотрит на влажные пальцы, чуть потирая их между собой. Его серые, как грозовое небо, глаза начинают темнеть. В них собирается дикая страсть, смешанная с острым желанием, и тогда он едва касается кончиком языка собственных пальцев, удовлетворённо приподнимает голову к потолку, прикрывая глаза, явно получая удовольствие от вкуса.

— Ты действительно «революционер», Андреа, — бархатный голос шепчет так соблазнительно, вкрадчиво. В глазах Эдриана проскальзывает неподдельное любопытство, он нежно проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, касается влажными пальцами моих приоткрытых от удивления губ. Ещё одно лёгкое движение, и он надавливает на них, заставляя меня поддаться искушению обхватить подушечку пальца губами. Его властный взгляд и приоткрытые губы повелевают мне действовать. Я безоговорочно повинуюсь немому приказу, накрываю его палец губами и посасываю, лаская языком, не прекращая смотреть в затуманенные страстью глаза.

— Достаточно, Андреа, — спокойным, но повелительным тоном произносит Эдриан и убирает ладонь. Довольный моим порывом, он размазывает слюну по моей щеке, — продолжим в следующий раз. И если будешь послушной, я доведу ласку до конца.

Он переносит меня на кровать, развязывая стянутые лентой руки. Каждым сантиметром разгорячённой кожи я ощущаю приятную прохладу шелковых простыней, и эта сладкая нега так и манит меня провалиться в сон.

Краем глаза я замечаю, как Эдриан подходит к стоящему в углу комнаты сейфу, и слышу, как пальцы щёлкают его сложный замок, набирая код. Он открывает дверцу и достаёт из сейфа всего три предмета: короткий серебряный ножик, золотую, высокую чашу, что переливается под светом электрических ламп, и странную янтарную бутылку с тёмной жидкостью внутри. Мутное, медовое стекло кажется многовековым и древним, повидавшим на своём веку немало благородных и старых напитков. Он ставит все предметы на письменный стол, откупоривает бутылку, и резкий запах калёного железа наполняет комнату, заставляя тошноту подкатываться к горлу. Жидкость быстро льётся в блестящую чашу, Эдриан берёт в правую руку нож и отточенным движением делает порез на собственном предплечье. Увидев это, я лишь на секунду прикрываю глаза, стараясь не смотреть на его рану. При этом ни единая эмоция не всколыхнулась в моей душе: нет ни жалости, ни отвращения, ни тревоги, стоит векам прикрыться, как меня затягивает и окутывает сон, и я несусь ему навстречу проваливаться в безмятежность.

— Андреа, — разум обволакивает приятное туманное облако, когда я слышу над самым ухом шёпот Эдриана, заставляя кожу покрыться мелкими мурашками от близости горячих губ, — пей!

Он подносит бокал к моим губам и заставляет выпить содержимое до последней капли. Во мне нет сил сопротивляться, я подчиняюсь его голосу, с удовольствием выпиваю жидкость, ощущая во рту непривычный привкус железа и приятной, терпкой горечи. Когда бокал оказывается пустым, Эдриан пальцами касается моих губ, стирая остатки капель.

— Умница, — довольный моей податливостью, он усмехается, — запоминай мой вкус, пропитывайся им, ощущай его и… — он наклоняется ещё ближе к уху и обхватывает мочку губами, — подчиняйся мне, Андреа, — я начинаю дрожать от накрывшей меня волны возбуждающего шёпота, проникшего острой иглой в сознание.

— …тебе, — повторяю я, пытаясь уловить с закрытыми глазами его губы, но увы, лишь разочаровано выдыхаю, так и не отыскав их в темноте прикрытых век.

Эдриан тихо смеётся, и вновь его горячее дыхание касается моего уха.

— А теперь запоминай следующее, Андреа. Ты пришла просить нас о помощи, мы предложили тебе пожить у нас некоторое время, пока не разрешатся твои проблемы…

Он говорит, говорит, а я всё больше утопаю в его словах, погружаюсь в сладкий и долгожданный сон.

Комментарий к Подарок

Кто готов к проде?)))) Ух! Вы даже не представляете, что вас ждёт дальше 😏

Дорогие мои💕если вы любите читать или сами пишите работы по КР и другим фандомам, можете присоединиться в нашу дружную семью и разместить на наших каналах и группах свои рекламы (не один раз одной и той же работы или реклама новой главы) и неважно, состоите вы в других группах или нет😏 Это ни к чему не обязывает)) Мы будем рады вам💓💓💓 Смело пишите в лс!

Ссылки на наши каналы и группы:

💜Тикток www.tiktok.com/@fanficcr

💜Инстаграм

@fanfic.ff.love

https://www.instagram.com/p/CMtTlJ0B_FU/?igshid=9u22qey093i

[Ссылка]

Login • Instagram

https://www.instagram.com/p/CMtTlJ0B_FU/?igshid=9u22qey093i

💜 ВКонтакте https://vk.com/your_fanfic_cr

========== Ошейник. Клуб. Пирс. ==========

Заливающие всю комнату солнечные лучи непроизвольно задают хорошее настроение. В приятной неге тёплой постели по привычке пытаюсь вспомнить свой сон, и тело сразу же бросает в жар. Господи, мне снился Эдриан. Натягиваю до макушки одеяло, пытаясь скрыть смущение. Мне снился эротический сон с ним. Он ласкал меня, и я поддавалась этому искушению. Какой позор! Хотя это же был всего лишь сон, в жизни я бы себе такого не позволила — переспать с первым встречным. Выглядываю из-под одеяла и воровато оглядываюсь по сторонам, словно боясь, что кто-то прочёл мои мысли или видел мой бесстыжий сон. Выдыхаю и, потягиваясь в кровати, с улыбкой на губах вспоминаю, как вчера вечером встретила в клубе мисс Ньюман и приняла её помощь, несмотря на то, что я всегда побаивалась её и остерегалась, в глубине души ощущая какую-то хищную опасность, исходящую от неё. Ещё немного понежившись в постели, я приподнимаюсь на локтях и пытаюсь вспомнить наш с ней и Эдрианом разговор, но молот непереносимой головной боли тяжело бьёт по наковальне моей памяти. Я, морщась и шипя от убийственной пульсации в висках, отгоняю все мысли о навалившихся проблемах.

Поднимаюсь с кровати и спешу в ванную, чтобы умыться и привести взъерошенные длинные, волнистые волосы в порядок. Ненадолго задерживаю удивлённый взгляд на своём отражении. Так свежо и хорошо я не выглядела уже давно. Наклоняюсь ближе, не в силах сдержать порыва пробежаться пальцами по лицу, чтобы убедиться, что это не макияж так красит моё вечно уставшее лицо. Довольно улыбаюсь, радуясь тому, что могу достойно предстать перед семейством Ньюманов. Надеваю чистую одежду, которую мне вчера привезли с бывшей квартиры, и спускаюсь в столовую, где за большим столом завтракают мисс Ньюман и незнакомая мне женщина, которая округляет глаза при виде меня. От её недоумённого и изучающего, строгого взгляда мне становится не по себе. Изящным движением руки незнакомка поправляет каштановые волосы и бросает на хозяйку осуждающий взгляд. Будто спрашивая: «Что забыла здесь эта девчонка?» Хорошее настроение мгновенно уменьшается до размеров горошины, а паника, разрастающаяся в моём теле, застревает комом в горле, не позволяя произнести вежливого приветствия. Мисс Ньюман смело встречает её взгляд, под которым незнакомка, капитулируя, недовольно поджимает пухлые губы.

— Доброе утро, Андреа, — я слышу спокойный голос Эдриана за своей спиной, и он приобнимает меня за талию, подталкивая вперёд, — не бойся, Кора не кусается! — ехидно хмыкает он, и когда я поворачиваю к нему лицо, то вижу, как он холодным, властным взглядом заставляет Кору вжаться в спинку стула.

Волна неприятных мурашек покрывает мою кожу, заставляя задуматься, правильно ли я поступила, приняв предложения Ньюманов. Но тёплая рука Эдриана скользит к моему плечу и ободряюще сжимает его, позволяя мне на мгновенье отбросить все тревоги.

— Прошу прощения, мисс, — спокойно произносит Кора, — гости в нашем доме бывают нечасто, — выдавливает улыбку она, — я — Кора.

— Андреа Кэмпбелл, приятно познакомиться, — так же вежливо отвечаю, понимая, что Кора не любит гостей.

Эдриан помогает мне присесть, а сам подходит к электрическому чайнику, включает его и, сложив руки на груди, опирается на столешницу, пристально следя за нами.

— Рада, что ты остаёшься, Андреа. Пока ты здесь, Эдриан будет заботиться о тебе, будь в этом уверена! — говорит Аида, одобрительно глядя на сына. Я робею, чувствую, как щёки покрываются лёгким румянцем, когда Эдриан, подтверждая слова матери, кротко улыбается. Возникший между ними мимолётный, немой диалог заставляет меня беспокойно заёрзать на стуле.

Поднимаясь из-за стола, Аида поворачивается к Коре и жестом приглашает встать следом за ней. Женщина опускает глаза, явно не желая встречаться взглядом ни с кем из присутствующих, и нерешительно отворачивает от хозяйки дома лицо.

— Кора! — повелительно зовёт Аида. — Нам пора! Приятного всем аппетита, — не глядя на нас, отвечает она и уходит.

С величием, достойным королевы, гордо приподняв подбородок, Кора поднимается с места, хмурится и бросает на Аиду и Эдриана осуждающий взгляд, но послушно следует за направившейся к выходу мисс Ньюман, слегка кивнув головой её сыну на прощание.

— Кора весьма своеобразная особа, — поясняет Эдриан, подавая мне ароматный кофе и тарелку с омлетом, — угощайся. Тебе нужно поесть.

Желудок сжимается в голодном спазме, и я без стеснения беру из рук Эдриана тарелку и с удовольствием начинаю поедать предложенный завтрак. Всё это время парень смотрит на меня, не отрываясь, будто изучает меня, точно я паук в террариуме. Когда я встречаюсь с его любопытным взглядом и неосознанно закусываю губу, уголок его рта лукаво приподнимается в полуулыбке, заставляя меня смутиться и покорно сложить руки на коленях.

— У меня есть к тебе предложение, Андреа.

От возникшего в груди непонятного трепета спина натягивается, как струна, я приподнимаю брови, с любопытством ожидая, что он мне скажет. Наблюдая за выражением моего лица, он убирает руки в карманы и медленно приближается ко мне, с каждым шагом заставляя удары взволнованного сердца эхом отзываться в ушах.

— Сегодня в «Underworld» будет закрытая вечеринка для особенных людей, я хочу… — он вдруг поджимает губы, — нет, я предлагаю тебе составить мне компанию, — его властный голос пробирается под кожу горячими иглами, а пронзительный взгляд прожигает во мне дыру, заставляя меня ощущать себя совершенно голой и беззащитной. Я нервно сглатываю воздух, запертый в горле, поправляя широкую бретельку платья, пытаясь скрыть в этом жесте застенчивость. Хотя ловлю себя на мысли, что мне нравится ощущать на себе его глубокий, пронзительный взгляд.

Остановившись за моей спиной, Эдриан опирается руками на спинку стула, совсем не касаясь меня. Чуть наклоняется к уровню уха и медленно повторяет своё предложение снова, от такой интимной близости моё дыхание напрочь сбивается. Мне кажется, что в эту секунду весь воздух заканчивается на бренной земле, и я заставляю себя резко вдохнуть. Вдыхаю носом привлекательный запах его тела и духов и снова на мгновение перестаю дышать, чтобы в полной мере прочувствовать и насладиться его манящим ароматом. Тело невольно вздрагивает от удовольствия, я вновь закусываю губу, понимая, что этот запах мне знаком и мне хочется дышать им, чтобы понять причину дурманящего кровь влечения. Стыдливость от его пронзительного взгляда сменяется жаркой, соблазнительной волной, которая пробуждает во мне смелость ответить ему таким же пронзительным взглядом, и я поднимаю голову, заглядывая в его уверенные, слегка насмешливые глаза. Но неожиданное прикосновение его пальцев к моей щеке разбивает мою храбрость на мелкие осколки, во рту пересыхает, кожа предательски распаляется под этим мимолётным жестом. И я лишь утвердительно киваю головой на его предложение, спешно отстраняясь от Эдриана, пытаясь сохранить хоть какие-то остатки достоинства. В его глазах отражается невидимый, тёмный фейерверк, который тут же тухнет под маской хладнокровия и толики безразличия.

— Замечательно! — довольно протягивает Эдриан, едва заметно улыбаясь, — вечером я зайду за тобой!

***

Весь день я занималась размещением резюме в различных компаниях в надежде, что мои навыки и опыт будут полезны в поиске желаемой работы. После лёгкого ужина, который мне принесли в комнату, я начинаю собираться в клуб. Выйдя из душа, я нахожу на кровати брендовое золотое платье с открытым верхом, на котором лежит записка: «Мне будет приятно, если ты наденешь его». Я улыбаюсь, что-то внутри клокочет от неописуемого восторга, ведь платье, что я вижу перед глазами, прекрасно и словно влитое сядет на мою изящную фигуру, а мысль о том, что ответным жестом я сделаю приятное Эдриану, заставляет меня быстро переодеться, стоя со счастливо-глупой улыбкой на лице.

В назначенное время спускаюсь в холл, где меня уже ожидает Эдриан. Его осанка, жесты, говорящие об уверенности в себе, притягательная загадочность невозмутимых серых глаз завораживает. Многие девушки пытались обратить на себя его внимание, только он держится несколько холодно и отстранённо, быстро теряя к ним интерес. Джейсон, его лучший друг, однажды обмолвился, что Эдриану нужно «нечто особенное», обычная девушка не для него. Я старалась не переходить с ним черту дружбы и вообще меньше с ним пересекаться, зная сплетни, которые ходят о его семье. Но по иронии судьбы я здесь — в доме Ньюманов.

Он приветливо улыбается и осматривает меня с головы до ног, блуждая взглядом, и вид собственного подарка на моём идеальном теле вызывает отчётливое одобрение на его лице, смешанное с восхищением. Хотя я ловлю мимолётно проскользнувший, совсем мне не знакомый хищно-звериный взгляд. Но что он может значить?

— Андреа, ты прекрасно выглядишь, — говорит Эдриан и подаёт мне руку, — позволь мне преподнести тебе подарок.

Я робею, не зная, что ответить; второй подарок за день? Но лишь неловко пожимаю плечом. Этого достаточно, чтобы Эдриан решительно протянул мне небольшой, квадратный футляр из мягкого, чёрного бархата. Нерешительно поглаживая его крышку, боясь быть ещё больше обязанной Ньюману, я не решаюсь открыть футляр. Замечая это, Эдриан вздыхает, расплываясь в насмешливой улыбке, и сам открывает коробочку. На красной бархатной ткани лежит чёрный кожаный чокер с маленьким серебряным медальоном — продолговатым золотым скипетром. Я вопросительно приподнимаю бровь, совершенно сбитая с толку таким необычным подарком.

— Этот знак — элемент вашего фамильного герба, если я не ошибаюсь, — тихо произношу я, всё ещё не понимая, что это означает, ведь вещицы с гербами таких семей, как Ньюманы, просто так никому не дарят.

— В этом особенность закрытой вечеринки, на которую я тебя пригласил. С ним, — он касается медальона, — будут знать, что ты моя… — на секунду Эдриан запнулся, но тут же продолжил: — гостья, — мягкая улыбка разлилась на его губах. — Позволишь надеть его на тебя?

Я сглатываю, не зная, что ответить, но, будто загипнотизированная серыми глазами Эдриана, послушно поворачиваюсь к нему спиной, открываю шею, приподнимая россыпь локонов. Холодное украшение плотно прилегает к коже, и вместе с защёлкой странное, непонятное ощущение ловко настигшего меня капкана заставляет оголённые плечи кротко поджаться.

— Теперь я спокоен за тебя, Андреа, — его пальцы невесомо касаются моих плеч, поправляют волосы за спиной, — ты очень красивая, — шепчет мне в волосы Эдриан, пока его губы невесомо касаются моей макушки, и от этой приятной близости я невольно прикрываю глаза.

***

В клубе не так шумно, как вчера. По залу разносится лёгкая, ненавязчивая музыка, ведь сегодня в нём собрались необычные люди — гордые, высокомерные и богатые, такие же, как и Ньюманы. От вычурности и пафосности присутствующих я испытываю удушающее чувство неловкости, хочется сбежать или хотя бы спрятаться в тени, но я гордо выпрямляюсь и сильнее сжимаю предплечье Эдрина. Другая бы почла за честь такое льстивое предложение Эдриана сопровождать его на vip вечеринке, но мне почему-то не по себе. Я будто угодила в преисподнюю к демонам, и каждый из них, стоит мне расслабиться, попытается утопить в своём кипящем котле высокомерия.

— Не бойся, здесь тебя никто не обидит, — улыбается Эдриан, отпуская мою руку и приобнимая за талию. Мы проходим в зал, — расслабься. Ты моя…гостья, — он берёт мою руку, и горячие губы целуют костяшки пальцев. — Позже я познакомлю тебя с одним почтенным и глубоко уважаемым мной господином, — Эдриан улыбается, и по его загоревшимся глазам я понимаю, что это одна из главных причин, почему мы здесь.

Эдриан, как полновластный владелец этого заведения, со всеми гостями вежлив и приветлив. Каждый из его знакомых, соблюдая приличия, одаривает меня комплиментами, но со стороны кажется, что восхищаются они Эдрианом, а не мной, каждый раз с некой опаской или удивлением поглядывая на подаренный чокер. Неожиданно Эдриан меняется в лице, замечает кого-то в толпе гостей и, извиняясь, удаляется вглубь зала, растворяясь среди толпы напыщенных и дорого одетых гостей. Присаживаюсь на диван, и приветливый официант тут же предлагает мне напитки, но я, не задумываясь, отрицательно качаю головой, взглядом пытаясь найти среди незнакомых людей Эдриана.

— Как холодно, пафосно и одиноко, — я поворачиваю голову на звонкий голос девушки, в нём слышится разбавленная нотка горечи.

Передо мной стоит стройная девушка с пепельными волосами в изысканном серебряном платье, изящно облегающем её точёную, худенькую фигуру. Она, увидев обращённый на неё взгляд, приподнимает в приветствии фужер, наполненный светло-золотым шампанским, и залпом допивает его содержимое. Её печальные синие глаза с пренебрежением и апатией пробегают по гостям ночного клуба. А я всё больше утопаю в её красоте и изысканности, всматриваясь в утончённые черты лица, немного грустную улыбку и безупречную фигуру, что привлекает мой взгляд. С трудом поверю, что такая девушка может быть одинокой. «Скорее всего, просто набивает себе цену!» — без капли сочувствия думаю я. Но тогда почему же её отчаявшийся, утративший живость взгляд говорит о невосполнимой потере и отчаянии?

— Элис Бёрн, — протягивает она и, поджимая губы, смотрит в пустой фужер.

Она небрежным жестом руки подзывает официанта, и он, словно по волшебству, подаёт ей новый бокал. Элис кивает в мою сторону, и он, немного поклонившись, предлагает мне золотистый напиток.

— Андреа Кэмпбелл, очень приятно, — отвечаю и учтиво принимаю бокал.

— Брось свою вежливость, — от услышанной мной любезности Элис искривляет пухлые губки, — с чего бы тебе было приятно со мной знакомиться? — её глаза оценивающе и как-то хищно проходятся по моему удивлённому лицу и телу, пока её взгляд не останавливается на чокере. Она делает большой глоток шампанского и, наклонившись ко мне, бесцеремонно поддевая чокер пальчиком, тянет на себя, всматриваясь в мой медальон, — милый ошейник. Повезло, что тебя подчинил именно Ньюман, — будто с досадой и сожалением слетело с её губ.

— Я не понимаю, — всё ещё удивлённая словами, я поглаживаю шею после её касания, пытаясь стереть следы её рук, и хмурюсь от слов, что задевают меня за живое. Что ещё значит «ошейник» и почему «подчинил»?

— А вот мой забрали полгода назад, когда я потеряла свой аромат, а с ним и свою уникальную способность. Меня выбросили, как использованную, ненужную вещь, — последние слова Элис тонут в отчаянном всхлипе, но она пытается сдержать эмоции, откашливая першинку, — Пирс настоящая сволочь! — злобно бросив, она залпом допивает содержимое фужера.

— Ты вообще кто? — совладав с эмоциями, спрашивает Элис, указывая на меня пустым фужером.

— Андреа… — немного растерянно произношу, удивляясь своей новой знакомой.

— Я не об этом, — хохочет девушка, немного пошатнувшись, — что за вид? Почему Ньюман выбрал тебя? Он ведь у нас такой разборчивый.

— Добрый вечер, дамы. Позвольте присоединиться к вам, — тихий, вкрадчивый голос Пирса заставляет немного расслабиться и уйти от непонятного разговора с Элис, который всё больше настораживает и местами пугает. — Мисс Кэмпбелл, — он расплывается в улыбке и переводит взгляд на Элис, — Мисс Бёрн, не думал вас здесь увидеть, — безразлично говорит он, убирая руки в карманы, — как вы сюда попали? Неужели Ньюманы пускают сюда всякий убогий сброд? Тебе пора, Элис.

Внутри всё сжимается от его едкого замечания, ведь я не могу себя причислить к элите города. Я пытаюсь подавить окативший меня горячей волной стыд и, медленно выдыхая, пытаюсь успокоиться, расправляю плечи, внутренне коря себя за то, что приняла предложение Эдриана и пришла туда, где мне не место.

Элис выпрямляется, проглотив его грубость, гордо вздёрнув носик, всё же подчиняется и уходит, оставляя меня с ним наедине.

— Так вы ответите на вопрос мисс Кэмпбелл? — тихо смеётся Пирс, поедая меня взглядом, — ведь Аида неспроста преподнесла такой подарок своему любимому божеству.

Я озадаченно хлопаю ресницами, чувствуя себя в данную секунду дурой, так как совсем не понимаю, о чём говорит Пирс. Но вижу, что моя реакция его забавляет, и он расплывается в хищной улыбке.

— О, ваша охрана, мисс, — кивает он за мою спину и ухмыляется, надменно вскидывая голову, явно что-то предвкушая, — Ньюман беспокоится.

Я оборачиваюсь и вижу быстро приближающегося к нам высокого, худощавого парня. Его чёрные, миндалевидные глаза как ночной небосвод блестят в сумраке зала. Он с холодной вежливостью склоняет голову перед Пирсом и поворачивается всем корпусом ко мне.

— Я помощник мистера Ньюмана — Мёрфи. Прошу, мисс, следуйте за мной. Мистер Ньюман просит вас пройти к нему в кабинет, — отчеканивает парень, с неприязнью поглядывая на Пирса.

— А с кем вы хотите остаться, мисс? — заискивающе бормочет Пирс, подначивая меня, явно игнорируя Мёрфи, — Вы должны составить мне компанию!

— Это не обсуждается, — строго говорит Мёрфи, — и прошу вас не вмешиваться в дела мистера Ньюмана.

— А то что? — Пирса явно задело пренебрежение к его персоне помощника Эдриана, — Хозяин нашлёт на меня уныние и тоску?

— Чувство безысходности, — так же безэмоционально отвечает Мёрфи, — Вы же знаете, что бывает с никчёмным божеством, если ему вдруг захочется покончить с собой?

— Знай своё место, псина! — голос Пирса в ту же секунду изменился: стал властным и жёстким, он точно выплюнул сгусток яда под ноги Мёрфи, — ты всего лишь шавка, лающая по приказу хозяина.

Я словно между двух огней. И пламя, что не на шутку разгорается между взбешёнными мужчинами, меня пугает, заставляя вжаться в спинку дивана. А если бы было возможно, я утонула бы в мягкой обивке, лишь бы не слышать всех сказанных слов.

— Мисс, — не обращая внимания на Пирса, Мёрфи жестом приглашает следовать за ним, галантно подавая мне руку.

Игнорируя протянутую мне ладонь высокомерного парня, я поднимаюсь с дивана, и ватные ноги, точно мягкие облачка, несут меня подальше к кабинету Эдриана.

— Это не последняя наша встреча, Андреа, — брошенные в спину слова немного перебивают играющую музыку, — ты ещё свободна в выборе.

Комментарий к Ошейник. Клуб. Пирс.

А вот и эстетика к новой главе:

https://vk.com/wall-197353988_527

Нам будет приятно услышать ваши отзывы❤️

========== Кабинет. Бронти. Сон. ==========

Пройдя по шумным коридорам клуба, я спускаюсь за Мёрфи на цокольный этаж. Каблуки отчеканивают чечётку, и, когда я ступаю на тёмно-бурый мраморный пол, от удивления распахиваются глаза, изучая подземный этаж. Он оказывается невероятных размеров и больше похож на коридор старинного, изысканного поместья с его гладкими, светло-коричневыми стенами со множеством тёмно-вишнёвых дверей, покрытых красивыми, замысловатыми узорами и подсвеченных тускло-жёлтыми лампами, похожими на гигантских песчаных пауков. Представленная перед глазами картина непроизвольно заставляет задаться вопросами: что спрятано за этими дверями? И как под небольшим клубом уместился огромный подземный этаж? Что за чертовщина?

Нога ступает на широкий чёрный ковёр, в котором тут же утопает стук каблуков, не позволяя нарушить блаженную тишину, отделённую от шумного клуба наверху. Ловлю себя на мысли, что мне становится неловко от звуков собственного сбившегося дыхания, я лишь продолжаю оглядываться по сторонам, всматриваясь в каждую новую дверь на моём пути, пока душевное спокойствие, что согревало мою душу, в одночасье не исчезло, канув во мрак неожиданно подкравшегося страха. Внутри что-то щёлкает, заставляя остановиться напротив одной из дверей. Я застываю на месте, словно античная статуя, статично смотря в заданном искусным скульптором направлении, ощущая, как чьи-то невидимые, холодные пальцы едва ощутимо пробегают по позвоночнику, втискивая в мою грудь чувство дикой тоски по чему-то давно утраченному. Немеющие пальцы тянутся к изогнутой дверной ручке, скулы сводит от непонятного предчувствия, а невидимый магнит тянет меня заглянуть прямо внутрь, чтобы заглушить возникшее из ниоткуда странное чувство. Когда удары собственного сердца возвращают меня из тьмы внутреннего страха в действительность, я вижу спину терпеливо ожидающего меня Мёрфи. Он лишь немного поворачивает на меня голову, бросая равнодушный взгляд без единой эмоции. И этого достаточно, чтобы ускорить шаг, нагоняя его. Послушно иду за ним, проходя один коридор за другим со множеством таких же дверей, пока мы не входим в маленькую комнатку.

Перед глазами величественно красуется книжный шкаф из благородного красного дерева, он забит доверху книгами с чёрными корешками, единственное кресло одиноко дожидается гостя, на небольшом журнальном столике разбросаны свежие газеты, а запах дорогой кожи так и манит присесть на диван. Парень жестом приглашает меня устроиться отдохнуть и просит ждать на месте. Больше не говоря ни слова, он разворачивается и уходит, оставляя меня в оглушающей тишине.

Словно в зеркальной комнате, отполированные стены отражают предметы и мебель. Я улавливаю своё отражение и смотрящие на меня тревожные глаза, но вскоре всё вокруг начинает нагонять на меня тоску. В голову приходит мысль взять одну из книг с чёрными корешками, похожими на вороное крыло, и я протягиваю ладонь им навстречу, но вовремя осекаюсь, внезапно вздрагивая от громкого смеха Эдриана. Внутри съедаемая чувством страха и любопытства, я присаживаюсь на край дивана, нервно ёрзая на месте, в нетерпеливом ожидании смотря на дверь. Сейчас он придёт! Но далёкий и такой желанный голос быстро исчезает, и это заставляет меня разочарованно вздохнуть. Поднимаюсь с дивана и открываю дверь, через которую мы с Мёрфи пришли, но там никого, выглядываю в пустоту коридора, хмуря брови, и вновь возвращаюсь в комнату. Но стоит прикрыть дверь, как я слышу незнакомый голос.

Непонятное чувство словно на верёвочке ведёт меня вдоль гладких, деревянных стен. Немного наклоняю голову и, сосредоточившись на каждом звуке, прохожу ближе к книжному шкафу, замираю, вслушиваюсь в голоса, звучащие словно из телефонной трубки. Эдриан и его гость в соседнем кабинете.

Знаю, что подслушивать не хорошо, но голоса привлекают меня всё больше, заставляя прислушаться к каждому слову. Вскоре любопытство берёт верх, арканом затягиваясь на моей шее и остром слухе.

— …да. Даже не сопротивляясь, — отвечает спокойный голос Эдриана.

— И переход прошёл без побочных эффектов, как я понимаю, — слышу приятный баритон, который даже через отделяющую меня с ним стену располагает к своему хозяину.

— Да, именно. Мне не пришлось тратить на это много сил, — уверенно подтверждает странные слова собеседника Эдриан, и от услышанного я дёргаю плечами, не понимая и приблизительно, о чём говорят мужчины.

— А зеркало? Революционер смотрелась в него? Видела что-то? — размеренно, не спеша спрашивает незнакомец, но в голосе слышится неподдельный интерес.

Что за «революционер»? Это чья-то кличка? — я растерянно качаю головой, закусываю губу и всё же продолжаю подслушивать.

— В этом не может быть сомнений, — отзывается Эдриан, — я сам проверил. И если бы она что-то заметила, уверен, не промолчала бы. Она не кажется глупой, хотя я и не знаю её настолько хорошо.

Сжатый в подобие мячика для пинг-понга комочек эмоций внутри меня заставляет выпрямиться. Он что, говорит обо мне? Но мы же знакомы… Сколько мы с ним знакомы? Пытаюсь собраться с мыслями, но не нахожу ни единого совместного воспоминания с Эдрианом. Голову пронзает боль, я вновь отгоняю от себя доставляющие дискомфорт размышления.

— Значит, она видит «миф» и чувствует себя комфортно? Что ж… я доволен тобой, — отвечает мужчина, пока я растираю виски.

— Мисс, — грудной, спокойный голос позади меня заставляет вздрогнуть и отпрянуть от стены. Немного дрожа от сжигающего меня стыда, я поворачиваюсь и вижу чёрные, строгие глаза Мёрфи, — я же сказал, где вам следует ожидать приглашения, — и он жестом указывает на диванчик.

Ни единый мускул на его бледном, серьёзном лице не выдаёт эмоций. Дисциплина и беспрекословное выполнение приказов — главное для этого молодого человека. Я вспоминаю слова Пирса: как он назвал Мёрфи «псина». «Пёс, верно служащий своему хозяину, » — проносится в моей голове. Но что плохого в верности своему боссу?

Делаю шаг вперёд и выпрямляюсь, поджимая губы, прекрасно понимая, что не следует оправдываться, ведь Мёрфи, если захочет, то расскажет об увиденном Эдриану. Я смотрю на него, немного содрогаясь, но с гордо поднятой головой. Кажется, что его пристальные глаза уже изучили не только мою внешность, но и жесты, повадки. Он выпрямляется и кивком головы указывает на стену позади меня. Обернувшись, я вижу, как одна из стен отворяется, и на пороге появляется Эдриан. Значит, дверь была здесь, внутри, а не снаружи.

— Эдриан, — с вызовом произношу, а у самой в горле всё пересыхает, ведь я не хочу быть пристыженной в том, что нерадивая гостья, и от этого кошусь в сторону на Мёрфи: расскажет ли он, что я подслушивала?

— Спасибо, Мёрфи, ты свободен до утра, — он тепло благодарит своего помощника, и тот, почтительно склонив голову, уходит.

Удовлетворённая улыбка на миг застывает на бледном лице Эдриана, когда я сжимаю его протянутую ладонь и расслабляюсь от его прикосновения. Но тут же отдёргиваю свою ладонь, видя довольство Эдриана от моей реакции на него. Лишь с возмущением приподнимаю бровь, тут же взрываясь внутри: «Подумаешь! Тоже мне красавчик! Видела и краше!». Но он улыбается ещё шире, будто прочёл мои мысли, и жестом приглашает войти в кабинет.

Поразительный, яркий свет ослепляет глаза, точно передо мной распахнулись райские врата, но стоит перешагнуть порог кабинета, как яркие лампы уже не ослепляют меня и кажутся вполне обычными. Зрение быстро приходит в норму, растворяя необычный световой морок. По телу пробегают мурашки, когда сладковатый запах сигар и нежных ликёров проникают в лёгкие приятным флюидом. Изысканный кабинет из шоколадного дерева радует глаза и дарит небывалое тепло и уют. В самом центре кабинета стоит массивный стол, его передняя стенка украшена янтарной молнией, и на тёмном фоне кажется, будто небо пронзил божественный меч. Взгляд блуждает по тёплому дереву высоких книжных полок и утыкается в незнакомца.

В кожаном кресле с доброй улыбкой на лице сидит солидный, зрелый мужчина. Его седые, волнистые волосы аккуратно собраны в низкий хвост, а завораживающие туманно-серые глаза, как у Эдриана, смотрят прямо в душу. Но, в отличие от притягательных и таинственных глаз второго, у мужчины в них волнами блещет лукавство и мальчишеское озорство. Могу поспорить, что ещё несколько лет назад он искусно сводил с ума взглядом уйму женщин и разбил не одно влюблённое сердце. Подумав об этом, я улыбаюсь собственным мыслям и перевожу свой взгляд от глаз мужчины на его тонкие, изогнутые в улыбке губы, обрамлённые аккуратной седой бородой. При виде меня мужчина поднимается с места и радушно протягивает мне руки. От меня не ускользает то, как оценивающе он рассматривает меня, лишь на миг задерживая своё внимание на чокере.

— Андреа, позволь тебя познакомить с моим дядей, мистером Бронти, — уважительно представляет его Эдриан, — Бронти, это Андреа Кэмпбелл.

— Очень рад, мисс, — отвечает Бронти, все так же бегая по мне глазами.

Я послушно вкладываю свои дрожащие пальцы ему в ладони, и он склоняется к ним, но не целует, а только водит носом из стороны в сторону, будто нюхает. И я невольно бросаю растерянный взгляд на Эдриана. Но тот только расплывается в странной улыбке, явно наслаждаясь моим временным замешательством, внимательно следя за каждым нашим действием.

Господи! Да что происходит в этом чёртовом клубе с этими сумасшедшими богачами?

— Вы особенная девушка, Андреа, вы знаете об этом? — он выпрямляется, глаза Бронти блестят, будто у голодающего, увидевшего краюху хлеба, и от этого взгляда мне становится не по себе, — очень особенная.

Я лишь выдавливаю из себя улыбку, но не смею опровергать или подтверждать его слова. Возникшее внутри тревожное ощущение, сродни вспыхнувшему факелу, подталкивает бежать со всех ног. Но холодный разум пытается отрезвить меня: я не смогу убежать отсюда, я просто запутаюсь в этих чёртовых дверях, словно в бесконечном каменном лабиринте. Я нервно вздыхаю, успокаивая себя, и вновь принимаю невозмутимый вид, надевая прозрачную маску вежливости и послушания. Наконец отпуская мои ладони, Бронти подводит меня к дивану и присаживается рядом, пока Эдриан за спиной тихо звенит бокалами.

— Без изысков, сынок, — смеясь, бросает за мою спину Бронти, — и как Вам Кора? — он задаёт сразу же вопрос, не давая возможности обернуться к Ньюману.

Я лишь пожимаю плечами, отвечая этим жестом, что не могу сказать о ней что-то определённо. Тем временем Эдриан подходит к нам ближе, протягивая мне бокал с густым красным вином, таким же, как и у него, а Бронти подаёт бокал шампанского.

— За знакомство! — бодро произносит мужчина, чокается только со мной и выпивает золотистый напиток.

Я кручу бокал в руке, не в силах избавиться от подбирающейся всё ближе тревоги, смотрю, как бордовая жидкость поблёскивает в стекле, и что-то внутри противится, не давая пригубить мне напиток. Эдриан отпивает своё вино и, улыбаясь, протягивает мне свойбокал.

— Возьми! — усмехается он и меняет наши бокалы, забирая тонкую ножку из рук. Бронти, глядя на нас, ухмыляется, но не говорит Эдриану ни слова. — За тебя, Андреа! — он залпом выпивает мой бокал вина и ожидает от меня такого же действия.

Мне становится безумно стыдно за свои подозрения, и я касаюсь губами тонкого стекла, делая глоток вина. Знакомый вкус железа и горечи, словно опиум, окутывает мой разум, сама не замечаю, как допиваю вино до конца. Хмель быстро кружится по телу, расслабляя скованные мышцы, освобождая меня от подозрительных мыслей. Когда мой мозг отключается окончательно, я ощущаю, как вдвойне обостряются все чувства: обоняние играет новыми красками, я будто очнулась от векового сна, вытаскивая наружу все спрятанные инстинкты. Во мне взрывается адреналин, погружая все мысли и тело в магическую атмосферу. Мне хочется нравиться всем вокруг и очаровывать их, на долю секунды мне кажется, будто я люблю целый мир, и единственное обострённое желание, что было всё это время во мне, — избавиться от одиночества, что всё это время не давало мне быть самой собой. Я вдыхаю полной грудью воздух, втягиваю его через нос, ощущая тонкий древесно-пепельный аромат, но не могу разобрать и поймать его источник.

— Я спросил о Коре, но… как вам у нас живётся? — вдруг спрашивает Бронти, его голос неожиданно приобретает лёгкость и ненавязчивость, — точнее, у Эдриана и Аиды?

— Спасибо, хорошо, — отвечаю я, чувствуя, как от алкоголя начинают краснеть мои щёки, а по телу порхать стайка бабочек.

— Вы работаете, очаровательная Андреа? — наклоняется ко мне Бронти, и, вторя его движению, я отшатываюсь назад, избегая близости с ним. Странно, почему от Бронти ничем не пахнет и почему я вообще ощущаю только древесный запах?

— Бронти… — тихо кашляет Эдриан, — не смущай её. Не смей! — ещё тише, но угрожающе говорит парень, на что Бронти коротко извиняется передо мной.

— С недавних пор нет. Поменяли директора, а с новым мы не сошлись характерами, — не вдаваясь в подробности, отвечаю.

Эдриан присаживается рядом, наклоняясь всё ближе, и я вдыхаю его аромат, вдруг понимая, — вот он, источник, который притягивает меня к себе! Я задерживаю дыхание, прокатывая по лёгким клубы желанного аромата, и так же, как Бронти водил носом над моей ладонью, я делаю то же самое с воздухом в комнате. Бронти спрашивает меня ещё о чём-то, но я растерянно перевожу на него глаза, ведь ещё минуту назад утратила нить разговора, увлечённая своими глупыми раздумьями и сидящим рядом Эдрианом.

— Не любите подчиняться? — игриво сверкает глазами Бронти и бросает взгляд на мой чокер. — Вам идёт это украшение, — будто невзначай добавляет он.

Я сглатываю и невольно поправляю медальон, который на мгновение сдавливает мне горло. Наблюдаю, как Эдриан поднимается и подходит к столу, перебирая пальцами какие-то бумаги. Я невольно хмурюсь, понимая, что действительно утрачиваю нить разговора, и невольно поправляю волосы, давая себе возможность сосредоточиться.

— Подчиняться начальству нужно, потому что работа — это обязанность. Нужно зарабатывать деньги и на что-то жить, — громче обычного отвечаю я.

— Я не об этом.

Наблюдаю за пальцами Эдриана, что медленно движутся по документам, как он аккуратно расправляет чуть смятую бумагу. Я ощущаю, как покалывает кожа на шее под чокером, будто сейчас Эдриан касается меня. Из фантазий меня вырывает приятный смех Бронти, заставляя снова перевести на него взгляд.

— Вы не ответили на мой вопрос, Андреа.

— Смотря кому и при каких обстоятельствах, — пытаюсь юлить, ведь сама понимаю, что подчиняться я никому и никогда не буду, — кому же я должна подчиняться, мистер Бронти? — немного с напором и вызовом переспрашиваю я, — если вы не о работе.

— Не о работе, дорогая мисс.

— Я знала некоторых женщин, которые бросаются в объятия к мужчинам, растворяясь в них, теряя свою индивидуальность, — я с ужасом вспоминаю моих несчастных сотрудниц, которые целыми днями жалуются на своих мужей: нынешних и бывших, и вижу, во что они превратились, стоило только прогнуться под льстивыми словами, не беру в счёт меркантильных дам, эти уж точно знали, на что шли, и уж их причитания меня порой раздражали и возмущали больше всего. Но перед глазами встаёт моя недавняя знакомая Элис Бёрн, которая выглядит опустошённой от того, что такой говнюк, как Пирс, выбросил её, как ненужную вещь. — Многие забывают о гордости, сэр, позволяя втаптывать себя в грязь, и обращаться с собой, как с собакой, делай то, делай это, — он с интересом всматривается в моё возмущённое лицо, — вместо того, чтобы понимать, что не всё вертится вокруг мужчины, его денег, власти или… — «члена», готова произнести это вслух, но сдерживаюсь, понимая, что говорю с незнакомым мне человеком.

— Непокорная! — смеётся он, его глаза полны восхищения и азарта, он на миг ловит взгляд Эдриана. — Непокорные самые верные! Когда привязываются к своему хозяину.

— Хозяину?! — возмущённо фыркаю я. — У нас не рабовладельческий строй, и люди не собаки, мистер Бронти, — пытаюсь отшутиться, понимая, что произнесла последнюю фразу немного грубо.

Невольно перевожу взгляд на Эдриана. Едва заметная улыбка и изучающие меня серые глаза загораются странным блеском и опасным, но сдерживаемым огнём. Я знаю этот взгляд — он восхищается мной и хочет меня. Я чувствую, как приятный жар, вспыхнувший в моём теле от едва уловимого запаха Эдриана, снова вызывает во мне внутреннюю дрожь.

— Что ж, божественная Андреа, мне пора. Было действительно приятно познакомиться, — он поднимается с места, опустив руки по швам, и не касается меня, только слегка кивает головой, — уверен, это не последняя наша встреча. Мне будет интересно узнать о ваших… хм, как складывается ваша жизнь в новом обществе, — улыбается он.

Я отвечаю ему неоднозначной улыбкой, ведь не уверена, что надолго задержусь у Ньюманов и вряд ли ещё увижусь с мистером Бронти. Затем он жмёт Эдриану руку, смотря на него с каким-то одобрением и лукавством. Наверняка этот взгляд говорил обо мне. Не могу не быть довольной собой, ведь смогла произвести на дядю Эдриана хорошее впечатление. Как только дверь за мистером Бронти закрывается, Эдриан вновь подаёт мне бокал, но уже белого вина.

— Ты произвела на Бронти хорошее впечатление, — он берёт мои пальцы, целует их и поднимает на меня свои серые глаза. Я завороженно всматриваюсь в них, всё ещё ощущая его тёплые губы на своих скованных от его прикосновений пальцах.

Господи! Рассуждаю о глупости женщин, поддающихся чарам мужчин, а сама таю от касания его губ. Перед глазами всплывает сон, и я, сама того не замечая, закусываю губу, вспоминая его горячие руки и тихие стоны.

— Тебе идёт румянец, Андреа. Такой изыск не часто увидишь даже в людях, — шепчет он невесомо, словно сдувая пушинку, при этом касаясь кончиком большого пальца моей щеки. Едва уловимый жест ещё больше распаляет чувствительную кожу, оставляя на ней горячий, длинный след. Но почему Эдриан так действует на меня? Он наклоняется ближе, будто хочет доверить мне тайну, но лишь поправляет локоны, вновь едва касаясь пальцами моей шеи. — Спасибо, что была сегодня со мной, — шепчет он, обжигая висок своим дыханием.

От этих слов сердце делает мини кульбит, ударяясь с каждой секундой быстрее в груди. И кажется, что Эдриан слышит его, так внимательно и близко он следит за моим лицом и глазами. И сознание покидает меня, я, будто привязанная к нему невидимой нитью, стою в ожидании желанного поцелуя, застыв глазами на его красиво и строго очерченных губах. Мелкой дрожью во всём теле бьёт волнение, понимаю, что хочу хоть раз в своей невзрачной, правильной жизни затеряться в безумии и порыве своего желания, окунуться в омут страсти с головой. Но Эдриан лишь приобнимает меня за талию и, пряча за едва заметной улыбкой догадки о моём желании, что и слепой прочтёт на моём лице, провожает меня через коридоры наверх в клуб.

Всю недолгую дорогу назад я корю себя за своё мимолётное желание и за глупые мысли, что с закономерной периодичностью возникают в моей голове. Как вообще я могла подумать, что Эдриан снизойдёт до меня, объятый таким же желанием, как и я, кинется в омут необузданной страсти? За пределами подземных стен его ждут тысячи «хорошеньких» воздыхательниц, готовых на всё и мечтающих о таком богатом мальчике, как он.

***

Мы возвращаемся в квартиру Ньюманов далеко за полночь. Усталость накрывает меня лавиной, стоит нам подняться в клуб. Стыдно признать, но я практически не общалась с друзьями и знакомыми Эдриана, только улыбалась, вежливо отвечала на задаваемые вопросы и слушала комплименты от вежливых гостей, иногда кивая головой. Пирс не подходил к нам за целый вечер ни разу, только смотрел издалека, как Эдриан слегка приобнимает меня за талию, и с завистью щурился, раздувая ноздри от злости, пока змеиная улыбка касалась его чуть скривившихся губ.

В полусонном состоянии раздеваюсь, принимаю тёплый душ, который окончательно высасывает мою энергию, и, покидая потоки обжигающего, но приятного «тропического дождя», я тут же ныряю под мягкое одеяло. В голове проносится сегодняшний вечер, в понятном только уставшему мозгу порядке: загадочный мистер Бронти, лукавый взгляд Пирса, обиженная Элис, странные разговоры моих новых знакомых и чокер. Чокер, который «красной нитью»* проходит от одного человека к другому. Все эти взгляды, устремлённые к нему весь вечер и пальцы Эдриана, защёлкивающие его на моей шее. «Милый ошейник», как назвала его Элис. Сквозь сонную дымку тянусь к украшению, пытаясь избавиться от странного предмета, что кажется мне клеймом, но осознаю, что я принимала душ вместе с ним, подлавливая себя на мысли, что не захотела с ним расставаться ни на долю секунды. Тяжёлые веки слипаются, я прикрываю глаза и пальцами пытаюсь отыскать застёжку. Так и не раскрывая веки, я чувствую, как чья-то ладонь накрывает мои пальцы, сжимая.

— Не делай этого, Андреа, — тихий, но властный полушёпот обжигает мою скулу, и горячие губы находят пульсирующую вену на шее.

Древесно-пепельный запах дурманит голову, я подставляю шею его губам и запускаю пальцы в мягкие, короткие волосы, осознавая, кто рядом со мной.

— Эдриан, — то ли в слух, то ли про себя произношу его имя. Он накрывает мои губы своими и, мягко раскрывая их языком, проталкивается в мой рот. Умелые, уверенные движения губ будоражат разгорячённую кровь, тёплая рука спускается к тонкой рубашке, прикрывающей грудь, сжимает её до сладостной боли, и я, не в силах сдержать свой стон, отрываюсь от губ, жадно вдыхая воздух.

— Это не может быть сном, — шёпотом произношу, пытаюсь понять разницу между сном и реальностью, но не могу разобрать весь коктейль ощущений. Разве можно во сне испытывать такое острое и необходимое присутствие в человеке. Эдриан нужен мне как никогда, его твёрдые губы, его настойчивые прикосновения рук, его древесный запах, от которого растекается по телу тепло и желание.

— А тогда что же? — так же шёпотом спрашивает он.

Руки по-хозяйски блуждают по телу, исследуя каждый его изгиб, и даже шёлк прилипший к влажному после душа телу не скроет моего возбуждения. Я горю, я пылаю. Когда его влажные губы спускаются ниже, касаются вздыбленного от возбуждения соска, когда он посасывает его через ткань, заставляя выгнуться навстречу его губам, я совсем забываю про гордость.

— Андреа, — он поднимается на уровень моей головы, и его губы едва касаются моих щёк и губ, а пальцы скользят вдоль тела, вызывая адский жар там, где оставляют после себя дорожку.

— Ты будешь послушной, Андреа, и будешь делать всё, что я скажу! — властный полушёпот вызывает новую волну колючих мурашек, стягивая и без того сильное возбуждение в область изнывающего от желания лона.

— Буду, но только в этом сне! — я выдыхаю в его губы, сгорая от желания продолжить ласки, чувствовать его тепло, его руки на своём теле.

— Что есть сон? Реальность, замкнутая в мире иллюзий! — Новый поцелуй и чарующий шёпот заставляют кивнуть головой в подтверждение. Червячок в моей душе пытается докричаться до здравых мыслей, но я отбрасываю их, не придавая значение.— Не снимай его! Мне будет приятно, если ты оставишь его себе, Андреа, — и снова уколом в губы он пьянит меня своим поцелуем, отправляя во тьму желания.

О боже! Я сумасшедшая! Я хочу его!

Комментарий к Кабинет. Бронти. Сон.

Красная нить - выражение oзнaчaeт «нeчтo ocнoвнoe, вeдущee, глaвнoe»

Нам будет приятно услышать мнение о главе. 😌

Всех любим ❤️

========== Мёрфи. Чокер. И эта странная Калли. ==========

Я просыпаюсь в постели одна, с чувством странного, тянущего желания внизу живота, а в душе пробуждаются скрытые воспоминания. Ощущение дежавю мелькает в сознании, оживляя картинки прошлой ночи; стоит вспомнить до боли реалистичный сон, и тело вновь отзывается мучительной истомой, делая меня зависимой от навязчивых мыслей об Эдриане. И самое ужасное, мне нравится прокручивать эти сны в голове, ведь я хочу испытать всё это в реальности, а не в собственных грёзах! Вот только Эдриан в отношении меня сдержан и обходителен, как и подобает гостеприимному хозяину.

Пытаясь что-то разглядеть в сером окне, я вслушиваюсь в барабанящие по карнизу тяжёлые капли дождя. Завлекая монотонным шуршанием, они убаюкивают меня, а разыгравшаяся фантазия заставляет блаженно прикрыть глаза, унося в мечты, где я хочу ощутить крепкие руки Эдриана, ласкающие измученное желанием тело, вновь почувствовать знакомый и полюбившийся древесно-пепельный аромат его кожи и пронзительный взгляд серых глаз.

Вновь открываю веки, радуясь тому, что в такую погоду никуда не надо идти, и кутаюсь в тёплое одеяло, думаю о других людях, что сейчас, раскрыв свои широкие, пёстрые зонты, торопятся на работу. Вспоминаю об офисной суете, быстрых перекусах и разочарованно вздыхаю, осознавая, что вот уже несколько дней никак не могу найти новую работу, а жить на что-то нужно. Чувство долга терзает мою душу, скребясь, как кошка в закрытую дверь. Отсутствие денег заставляет моё ответственное самосознание метаться и вырабатывать идеи, вспоминая все возможные варианты заработка. Растираю напряжённый лоб, прокручивая слова Аиды о возникших временных проблемах, заставивших переехать к ним. Я знаю, что они есть, но не могу разобраться в их причинах. Словно кто-то посторонний нашёптывает моему безвольному сознанию, что и как нужно делать, совершенно не давая мне возможности самой докопаться до их сути. Качаю головой, отгоняя навязчивые, раздражающие мысли, и окончательно просыпаюсь.

Как бы то ни было, поднимаюсь с кровати отдохнувшей, словно после двенадцатичасового сна, и даже не верится, что вчера я легла поздно ночью, ведь такой бодрой я себя давно не ощущала. По обыкновению иду в ванную, одеваюсь и, глядя в зеркало, довольно улыбаюсь, поправляя волосы. Незначительный румянец выигрышно ложится на скулы, а лёгкий блеск идеально подчёркивает естественную полноту губ. Взгляд падает на тоненький ремешок чокера с красивым медальоном. Я ведь так и не сняла его вечером, он будто въелся мне в шею и стал таким родным, что не хочется с ним расставаться. Но сегодня драгоценность в любом случае нужно вернуть. Вожусь с застёжкой чокера и понимаю, что не могу его расстегнуть, а портить дорогое украшение резкими и грубыми рывками будет непростительным пренебрежением по отношению к чужому имуществу, и поэтому, поправляя медальон, я решаю, что попрошу Эдриана мне помочь. Последний раз взгляд падает на идеальное отражение в зеркале, на долю секунды мне кажется, будто на ней лёгкая рябь, но, отмахнув дурные мысли, я поправляю широкий ворот свитера, опуская его на плечи, и спускаюсь в столовую, где застаю завтракающего Мёрфи.

— Доброе утро, Мёрфи, — вежливо здороваюсь и касаюсь медальона, будто он моё спасение и поддержка.

— Доброе, мисс Кэмпбелл, — он лишь на мгновение бросает на меня безразличный взгляд и продолжает есть.

—Вы не видели Эдриана? — решаю быть вежливой и тактичной с незнакомым человеком, тем более мы не переходили с ним на «ты».

— Ты! —отвечает парень и поднимает на меня глаза: — «ты»! Не стоит мне выкать, мисс.

— Тогда тоже называй меня на «ты», — дружелюбно улыбаюсь, всё ещё теребя медальон.

—Не могу, мисс, — мягко отвечает он, загадочно улыбаясь, будто он знает какую-то тайну, но пока не собирается со мной ею делиться, — мы пока не на равных. И это правило данного дома, — и, не давая мне возразить, поясняет, — вы гостья.

Я лишь приоткрываю рот, думая, что на это ответить. Как по мне, у помощника главы семейства должно быть куда больше прав и привилегий, нежели у гостя.

— Я подожду его здесь или…

— Мистер Ньюман у себя. Поднимайтесь! — вновь парень не даёт мне договорить. — Он ждёт вас, — Мёрфи прямо смотрит в мои глаза, улыбаясь краешком губ, — только он может снять ваш чокер, — и он кивает на моё украшение. —Но я бы на вашем месте не снимал. Не совершайте такой глупости, — он вытирает салфеткой рот и поджимает челюсть, кажется, что всего на миг он испытывает острую боль, но, совладав с ней, быстро поднимается из-за стола и указывает на лестницу, ведущую к комнате Эдриана. Он жестом приглашает пройти наверх и, не давая возможности возразить, идёт за мной следом.

В неловком замешательстве я замираю перед дверью Ньюмана. Что я ему скажу: «Спасибо, Эдриан, за оказанную честь, и теперь я хочу вернуть тебе украшение. Как говорится, закончен бал, погасли свечи…». Качаю головой, понимая, что это какая-то чепуха, он же говорил, чтобы я не снимала чокер. Или не говорил, и мне всё это приснилось? Стоит мне подумать о действительности и вымысле, как в ушах неприятно звенят маленькие колокольчики, каждый раз пронзая голову острыми иглами, не давая отличить сон от реальности. Но стоит отбросить все размышления, как тонкая трель, звучащая в моей голове, прекращает свой нестерпимый звон, освобождая голову от нестерпимой боли.

Застыв с приподнятой у двери рукой, я не решаюсь постучать, и тогда вместо меня это делает Мёрфи. Не дожидаясь ответа босса, он тянет ручку вниз и толкает дверь. Массивное, тяжёлое дерево беззвучно отворяется, и парень пропускает меня внутрь, кивая мне на прощание, и, развернувшись на пятках, он скрывается в длинном коридоре дома. Обычная комната в сдержанных серых тонах встречает меня таинственной и завораживающей атмосферой. Над просторной кроватью сплетается алая паутина дорожек, ведущих к золотому шару в самом центре. Словно множество длинных и коротких туннелей, они переплетаются между собой, вырисовывая сложный орнамент на стене, похожий на старую карту. Будто сам правитель мёртвых земель продолжил дорожку до своего дворца по злачным подземельям ада, пытаясь запутать путников на пути к своему дому. Увлечённо рассматривая причудливую карту, в странных раздумьях я делаю несколько шагов вперёд и машинально оборачиваюсь на шум воды, что доносится из ванной, и замираю, не в силах пошевелиться. Открытая настежь дверь и лёгкие клубы белоснежного пара позволяют разглядеть фигуру, стоящую за стеклом. Горячая струя воды, будто капельки водопада, падает на обнажённого Эдриана. Он стоит под душем с наклонённой вниз головой, плавными, сосредоточенными движениями пальцев уверенно втирает шампунь во влажные волосы. Прозрачные капли разбиваются о его широкие плечи, а густая дорожка из ароматно пахнущей пены, словно ручеёк горной реки, стекает по накаченной спине, сползает по узким бёдрам, огибая упругие ягодицы, спускается по ногам Эдриана к полу. Зачарованно разглядывая парня, я не могу отвести бесстыжих глаз от манящего тела. Стоит только отвести глаза, как они, точно предатели, настойчиво возвращаются обратно, всматриваясь в соблазнительный силуэт. Во всём теле бушует пожар, и я продолжаю скользить по влажной, гладкой коже снизу-вверх, вновь пожирая глазами крепкое мужское тело.

Я закусываю губу и на мгновение прикрываю глаза, вновь с головой проваливаясь в откровенные фантазии собственных снов. Всколыхнувшееся так вовремя сознание, обливая словно ушатом ледяной воды, заставляет прикрыть глаза рукой и попятиться к выходу. Кровь бурлит, будто в венах гейзер, а сердце бешено стучит от разыгравшихся в нём не на шутку страстей. Ладонь опускается вниз, я хочу вновь взглянуть на Эдриана, но чувства расходятся с желанием, и, ощущая, как начинают гореть мои щёки, я выхожу из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь. В коридоре я делаю глубокий вдох и оглядываюсь по сторонам, боясь быть увиденной и пристыженной. Казалось бы, что в этом такого, — увидеть голого мужчину? Он не первый. И будь такой случай с другим, я бы просто закатила глаза и лениво пошла бы заниматься своими делами, совершенно не обращая на это внимания. Но почему-то именно с Эдрианом всё по-другому! Почему он так действует на меня? Опьяняюще и будоражаще.

Не знаю, сколько я стояла в раздумьях, пока дверь за моей спиной не отворилась и из-за неё я не услышала удивлённый голос Эдриана:

— Андреа? Что-то случилось?

Чёрт! Я медленно выдыхаю и замираю на месте, кожей ощущая на себе пристальный взгляд парня. Выпрямляюсь, приподнимаю подбородок, думая, что таким невозмутимым видом не выдам маленькую, нелепую тайну, и оборачиваюсь к нему. Похоже, он услышал меня, но не увидел, поэтому сразу выскочил из душа, не вытираясь, надел первые попавшиеся штаны и решил проверить, кто за ним подглядывал. Глаза невольно скользят по полуобнажённому, мокрому телу, но я поджимаю губы и смотрю прямо в его серые глаза. Конечно, он знает, что я была в его комнате. Его губ едва касается озорная улыбка, и он делает шаг вперёд, сокращая между нами расстояние. Но, словно очерчивая невидимую зеркальную грань между нами, с его белой пряди волос срывается капля и падает на пол, заставляя Эдриана остановиться. Мне кажется, что он что-то видит во мне, так внимательно он вглядывается в моё лицо. Нет, не в лицо, он смотрит прямо в душу и видит то, чего я не вижу сама в себе и даже не подозреваю. По коже пробегает приятный холодок, но его изучающие глаза заставляют меня смутиться и невольно прикоснуться пальцами к чокеру.

— Я пришла вернуть… — тереблю медальон, сама не осознавая, как эта фраза сорвалась с губ, хотя слова Мёрфи «Не совершайте такой глупости» набатом бьют по моему сознанию.

— Это подарок, Андреа. Не снимай его. Мне будет приятно, если ты оставишь его себе, — улыбается Эдриан. Его пальцы замирают в нескольких сантиметрах от моих, я хочу возразить ему, но он не даёт мне этого сделать, — тебя это ни к чему не обязывает, — улыбается он и прячет руки в карманы, — но если он тебе не нравится или тебе не комфортно в нём, можешь снять его сама, — на миг Эдриан напрягается всем телом, ожидая моего решения.

Упрямый внутренний голос упорно повторяет слова Мёрфи: «Не совершайте такой глупости!» Я крепче сжимаю медальон и благодарно киваю.

— Пусть он будет моим талисманом.

Эдриан улыбается и оглядывается по сторонам, высматривая кого-то.

— Мёрфи сказал, что ты ждёшь меня, — на услышанные слова он слегка приподнимает бровь, потирая рукой подбородок.

— Да. Хочу предложить тебе работу. Но давай это обсудим после завтрака, сейчас мне нужно привести себя в порядок, — он вежливо улыбается, ожидая, когда я уйду, уверена, ему не хочется быть невежей и захлопывать перед моим носом дверь.

— Да, конечно, — я быстро киваю ему, разворачиваюсь и ухожу по коридору.

Возникшее внутри меня чувство невозможно объяснить, в одно мгновение, в тот самый миг, как я отвернулась от Эдриана, с моей души вдруг сняли камень. И теперь мне будто позволено парить высоко в облаках, видеть целый мир в разноцветных красках и всеми фибрами души ощущать эмоции и желания стоящего позади молодого мужчины, так тщательно изучающего меня взглядом. И его чувства — влечение, внутренняя борьба и многогранный поток небывалой силы. Но стоит мне завернуть за угол, как секундная ментальная связь обрывается, опустошая меня без остатка, забирая яркие краски вместе с собой, оставляя мне лишь серую тень. Остановившись возле двери столовой, я пытаюсь отдышаться и унять разыгравшееся воображение — этот дом и находящиеся в нём люди странно на меня влияют. Порываюсь войти в столовую, но замираю на месте, заслышав недовольные голоса, что спорят друг с другом на повышенных тонах. Выдавливаю обречённую улыбку, ловя себя на мысли, что вновь становлюсь невольным слушателем чужих разговоров.

—Неужели ты не понимаешь?! Он хочет своего Цербера, Кора, — чуть ли не плача, говорит незнакомая девушка, но в голосе её слышится верх недовольства, — поэтому…

—Поэтому мы сделаем всё, чтобы избавиться от революционера и позволить тебе занять это место! —я слышу знакомый голос Коры с ноткой раздражения, но сейчас он кажется суровым и жёстким. — Слушай меня, Калли! Если будешь делать всё, что я скажу, у нас всё получится, к тому же нам в этом кое-кто поможет, пусть и не по собственной воле, но ты займёшь это место, я тебе обещаю!

На мгновенье застыв на месте, я недоумеваю от их странных слов и выражений, и вновь вспоминаю разговоры в клубе и кабинете Эдриана. Если насчёт революционера я попробую разузнать у кого-нибудь, ведь слышу его постоянно, то слово «цербер» вызвало во мне непонятную панику. Услышав шорох, я оборачиваюсь и вижу идущую с подносом служанку, поэтому быстро распахиваю дверь столовой и, улыбаясь, вхожу в неё. При виде меня Кора складывает изящные руки в замок, приподнимает голову, надевая на милое личико вежливо-лживую улыбку. Я мимолётно отзеркаливаю её жест, и всё моё внимание занимает только она — Калли.

Кто же ты такая, Калли? И что тебе здесь нужно?

========== Калли. Работа. Сказка на ночь. ==========

Длинные платиновые кудри обрамляют красивое, но бледное лицо незнакомки. Небесно-голубые глаза смотрят на меня с интересом и какой-то трепетной боязливостью, что не может не вводить меня в неприятный ступор. Я подмечаю каждый взмах её длинных, тёмно-пепельных ресниц, как она нервно закусывает розовые губы и едва заметно заламывает тонкие пальцы на напряжённых руках. Поймав мой взгляд на себе, она изящно поднимает ладонь, поправляя непослушные кудри, вновь зачёсывая их назад. Пробегая глазами по её фигуре, я подмечаю, как медленно и томно вздымается её грудь, подчёркнутая широким поясом над талией, как через просвечивающийся сиреневый шифон её тонкой юбки виднеется силуэт стройных, худеньких ног, и весь её образ вызывает во мне непроизвольное восхищение! Нимфа — единственное слово, что приходит мне в голову, с которым я могу сравнить эту хрупкую девушку. Но через мгновение мой восторг сменяется завистью — от осознания, настолько она женственна и мила. По сравнению с ней я словно неуклюжий ребёнок с грубыми повадками и неслаженной фигурой.

Отвратительное чувство возникает где-то внутри, словно скользкий змей заполз ко мне в душу, нашёптывая ядовитые слова: «Посмотри, как она идеальна! И она хочет заполучить Эдриана!» Пробую отмахнуться от вздорных мыслей, но через секунду мне становится хуже вдвойне. Кора, плохо скрывая насмешку, пробегает по мне оценивающим взглядом с головы до ног, в очередной раз усиливая свалившиеся на меня комплексы. В то время как девушка, делая вид, что не замечает этого, почтительно кивает мне, и аккуратные губки изгибаются в дружелюбной улыбке.

— Познакомься, дорогая, — обращается Кора к подруге, — это Андреа. Она… — женщина надувает губы и неоднозначным жестом руки машет в мою сторону, — эм, знакомая Эдриана, — от такой унизительной характеристики хочется провалиться сквозь землю, но выпрямляю плечи и, поднимая голову, с вызовом смотрю на обеих женщин.

— Приятно познакомиться, мисс, — лепечет «нимфа», с улыбкой рассматривая меня.

Не успеваю ответить ни слова, как чувствую на своей талии тёплую ладонь неожиданно подошедшего Эдриана. Он обнимает меня так властно и «по-свойски», словно это обычное дело и он делает так всегда. Не зная, как реагировать на данный жест, я стою слегка в удивлении, но приятная нега, разливающаяся по-моему телу, даёт осознание, что мы утёрли нос этим двум. Парень по-прежнему не спешит убирать руку с моей талии, с каждым мгновением вызывая больше недоумения у женщин. Если Кора хочет пристроить свою «нимфу» под Эдриана, то пусть попридержит вожжи, ведь я сама небезразлична к нему и без борьбы его не отдам, особенно после «горячих» сновидений.

— Всем доброго утра! — вежливо здоровается парень и останавливает хмурый взгляд на Калли.

— Здравствуйте, сэр, — она склоняет голову и поднимает на Эдриана кокетливые глаза, следя за каждым его движением. Очень трудно прочесть эмоции и чувства этой девушки, но мне не нравится её плохо скрываемый, благоговейный интерес к Ньюману.

— Доброе утро! — по столовой разносится бодрый голос Аиды, и она, не дожидаясь наших взаимных приветствий, занимает своё место справа от главы стола, которое, судя по всему, принадлежит Эдриану. Не медля, рядом с ней присаживается Кора и, прикрыв ладошкой губы, начинает что-то нашептывать возлюбленной. Эдриан отодвигает стул слева от себя и, улыбаясь, приглашает меня занять место подле него. Мне не может это не льстить — что он предпочёл меня этой мраморной кукле.

— Калли, — вежливо улыбаясь, он указывает на место рядом с Корой, которая надувает губки и смотрит на Аиду щенячьими глазками, явно что-то выпрашивая. Едва сдерживаю себя, чтобы не фыркнуть и не закатить глаза на этот жест. Как будто прямо нельзя сказать, что тебе нужно, ведь вы не первый год в браке?

С пожеланиями приятного аппетита мы принимаемся за завтрак.

— Эдриан, я нашла тебе хорошую помощницу, — отпив кофе, буднично начинает разговор Аида, — пусть сегодня же приступает к обязанностям!

— Я тоже её нашел, — холодно-вежливо отвечает Эдриан, — спасибо за беспокойство.

Я взволнованно сминаю салфетку, в надежде, что именно это место он хочет предложить мне.

— Отлично! — хлопает по столу Аида и все, кроме Эдриана, подскакивают на местах. — Значит, Калли может сразу после завтрака отправиться с тобой в клуб!

Кусочек бекона застревает в горле и начинает горчить от досады и довольной улыбки Коры. Стараюсь не блуждать взглядом по присутствующим за столом, чтобы не выказать своего разочарования, и просто продолжаю жевать жёсткий кусочек резинового бекона.

— Для Андреа я нашла более подходящее место, — упрямо повторяет миссис Ньюман. Во рту комом застрял этот дурацкий кусок мяса, я с трудом проглатываю его и поднимаю на неё полные наигранной благодарности глаза, — ты будешь замечательной хостес.

Я кривлю губы в улыбке, понимая, что замечательной хостес была бы Калли.

— Я так не думаю, — холодно отвечает Эдриан.

— У меня на этот счёт масса доводов, сын, — сверкая глазами отвечает Аида, — обсудим это после завтрака, — она накрывает его кисть своей ладонью и сжимает.

— Да? Интересно будет послушать, — сквозь зубы с нескрываемым недовольством цедит Эдриан и, бросая вызов матери, смотрит на неё, явно не довольный её одиночным решением.

***

Сижу в гостиной и ожидаю Эдриана. Но на пороге появляется мрачный Мёрфи, он складывает руки на груди и кивает головой в сторону выхода. Послушно следуя за ним, я выхожу на улицу, и он распахивает передо мной дверцу автомобиля, я останавливаюсь, надеясь на объяснения, но он подталкивает меня со словами:

— Сейчас всё объясню! И, пожалуйста, изобрази на лице радостную улыбку! Не доставляй Коре удовольствия своим озадаченным видом, — он называет меня на «ты», следовательно, я больше не гость, теперь я штатный сотрудник Ньюманов. Он вновь кивком головы приглашает меня присесть, и я, слушая совета, отвечаю ему улыбкой, садясь в дорогой автомобиль, — молодец, сестричка! — почему-то это его «сестричка» подбадривает меня, давая понять, что Мёрфи будет помогать мне, пусть и назло Коре.

Когда мы трогаемся с места, он опять мрачнеет, и кажется, что его бледная кожа темнеет от давящих на него неприятных переживаний.

— Тебе нужна работа?

— Да! — не раздумывая, отвечаю я, понимая, что если Эдриан не вышел ко мне, то, скорее всего, моя должность определена не им, — я хостес?

— Да! И чтобы тебя не донимала Кора своим злорадством исподтишка, он попросил отвезти тебя на рабочее место. А сам мистер Ньюман сейчас разбирается с этой… нимфой! — кривится он, и я невольно хихикаю. Когда он косится в мою сторону, я сразу же поясняю:

— Просто когда я её увидела, сразу же дала ей такое же определение — нимфа! — смеюсь, а сама пытаюсь подавить в себе нелепое чувство ревности Эдриана к Калли.

— Не удивительно, — улыбается парень, встряхивает чёрные волосы, уверенно сжимая одной рукой руль, он расслабляется и откидывается на сиденье, — у нас чутьё на этих божеств природы, — подмигивает Мёрфи, и я хохочу от такого определения, а парень продолжает откровенничать со мной, — Аида не может отказать этой стерве! — он поджимает губы, черты лица ужесточаются, кожа вновь темнеет, и улыбка сама собой исчезает с моего лица, — никогда не могла, и Кора пользуется этим! Использует её любовь в своих целях, — с досадой и горечью добавляет парень, и вновь я вижу, как напрягаются от злости его скулы.

Вывод напрашивается самим собой — Аида ему небезразлична! Но что это за чувства: привязанность, благодарность за что-то, любовь или преданность?

—… зная, что сейчас мистер Ньюман не должен спорить с матерью в силу определённых обстоятельств, — доверие Мёрфи мне льстит, ведь он бесстрашно приоткрывает завесу тайн семейства, на которое работает.

— Каких? — не сдерживаюсь от любопытства, пытаясь вникнуть в саму суть непростых отношений между Ньюманами.

Быстро добравшись до клуба, Мёрфи останавливается на парковке и поворачивается ко мне, буравя меня угольными глазами, в надежде понять что-то или рассмотреть. Я прихожу в замешательство, кажется, что его взгляд пронизывает до костей, неприятно выворачивая меня изнутри. В голову приходит мысль: а что, если его искренность была лишь минутным порывом, всплеском эмоций, а я всего лишь оказалась в нужном месте в нужный час?

— Ты веришь в мифы, мифических существ, божеств, ведьм, сверхспособности, мистику? — он хмурит брови, продолжая пронизывать меня чёрными глазами. Мне хочется засмеяться в этот момент, спросив: «Ты серьезно?», но, видя строгий взгляд, в котором нет ни капли веселья, я опешиваю от его странного вопроса.

Он что, так пытается увильнуть от моего вопроса? Возможно, мне рано знать тайны Ньюманов? Отвожу взгляд в окно, даже не пытаясь ответить ему.

— Так что? — настаивает он, — Веришь?

— Мёрфи, ты же шутишь? — я округляю глаза, впадая в ступор, теперь сама не зная, ответить ему правду или соврать. А в чём здесь правда, верю ли я?

— Надеюсь, твой ответ — да, иначе сегодня тебя ожидает много сюрпризов, сестричка, — Мёрфи усмехается, выскакивает из машины и помогает мне выйти. Когда я вижу его довольное лицо, мне становится не по себе, и, подходя к дверям клуба, я точно осознаю: дороги назад уже не будет. Но над ухом раздаётся мой собственный властный шёпот и смех, от которого мурашки проходят по спине, и ледяная корка застывает на коже.

Поздно! Теперь только вперёд!

Мёрфи зовёт меня, и я спокойно прохожу мимо охраны, приветствующей меня едва заметным кивком головы.

— Я не знаю, что входит в обязанности хостес.

— Не беспокойся! У нас своя специфика обслуживания, я всё объясню, и мистер Ньюман тоже.

— Разве он… — я хотела спросить: не будет занят с Калли, но промолчала, — разве в его обязанности входит давать рабочую инструкцию хостес?

— Для тебя он сделает исключение, ты же догадываешься об этом сама, — без застенчивости говорит Мёрфи, — поэтому у тебя больше шансов видеться с ним чаще.

Я чувствую, как краска заливает моё лицо, но пытаюсь не подавать вида, что слова Мёрфи точно попали в цель, лишь саркастично приподнимаю бровь, складывая руки в замок на груди.

— Что я должна делать?

— Во-первых, — усмехается парень, осматривая меня с ног до головы, — нужно презентабельно выглядеть! После наших амбалов у входа ты первая, кто будет приветствовать наших дорогих гостей. И это не простые смертные, сестричка, — сверкает глазами парень, я замечаю, как изменилась его интонация на «не простые смертные», но, отгоняя от себя наваждение, я лишь послушно киваю.

— Божества, существа, ведьмы? — ехидничаю я. — А я их точно узнаю? — смешок слетает с моих губ. — Нимбы над головой? Взъерошенная шерсть? Деревянные мётлы?

Мёрфи, ухмыльнувшись моим словам, наклоняется ближе и шепчет:

— Перед открытием обязательно зайди к мистеру Ньюману, поняла?! — я вновь киваю ему, и улыбка сходит с моего лица от осознания, что парень не оценил мою ироничную шутку. Он быстро пробегает глазами по залу и продолжает: — второе…

***

К Эдриану мне так и не удалось попасть. Прямо перед порогом его кабинета меня встретила чем-то расстроенная Калли с кипой бумаг, но, увидев меня, она со сладчайшей улыбкой на лице произнесла, что мистер Ньюман занят и никого сегодня не принимает.

— Он просил меня зайти перед открытием клуба, — настаиваю я, намекая, что она для меня не указ.

— Мисс, я же вам сказала, хозяин никого не хочет видеть! У нас уйма работы! — вежливо лепечет нимфа, но, видя мой воинственный вид, виновато выдыхает, — это правда, мисс!

— Может, тогда хоть доложите мистеру Ньюману о моём приходе, Калли? — я делаю шаг вперёд, показывая, что не собираюсь сдаваться, тем более, что Эдриан действительно просил меня прийти к нему.

— Вам что-то не понятно, Андреа? — я слышу возмущённый голос Коры за спиной.

Словно воин, одержавший в сражении победу, Кора смотрит на меня свысока, понимая, что ей, как одной из высокородного семейства Ньюманов, я возражать не стану.

— Мисс Кора, видите ли… — вежливо начинаю я, но она лишь поднимает руку, перебивая меня и давая понять, что мне стоит уйти, даже не слушая её ядовитые высказывания и нравоучения в свою сторону.

— Займите своё рабочее место! — жёстко говорит Кора и отступает в сторону, ожидая моего ухода.

Я киваю головой, вежливо улыбаюсь, стараясь не выказывать своего возмущения и кипящего внутри вулкана негодования. Спиной чувствую злорадствие и довольную ухмылку на лице Коры. Едва сдерживаюсь, чтобы не показать ей и её прекрасной протеже средний палец, поэтому набираю в лёгкие побольше воздуха и занимаю указанное мне ранее место, с волнением ожидая первого посетителя.

— Ты была у Ньюмана?! — шипит в ухо Мёрфи, и от неожиданности подскакиваю на месте. Он больно хватает меня за локоть и разворачивает к себе.

— Нет, — успокаивая сердцебиение, я осторожно высвобождаю руку из захвата и, надевая улыбку на лицо, поворачиваюсь ко входу, — он был занят.

— Это он тебе сказал?! — ругается Мёрфи, выплёвывая этот вопрос мне в лицо, но, видя в отражении моих глаз недоумение, он вновь подхватывает меня под локоть. — За мной! Быстро! — парень тянет меня в пока ещё пустой VIP-зал. — Жди здесь! — рычит он, — не смей выходить отсюда, пока я не вернусь!

С языка срывается ругань, от досады я переминаюсь с ноги на ногу, вонзая длинную шпильку в мягкий ворс ковра. Невольно рассматриваю свои новые туфли и понимаю, что в такой обуви долго не смогу выстоять, встречая гостей весь вечер с искренней улыбкой.

Мёрфи не заставляет себя долго ждать, перед носом распахивается дверь, и он с порога вручает мне стакан со светло-зелёной жидкостью.

— Пей! До дна! — запыхавшись, командует он и подносит стакан к моим губам, пытаясь насильно влить в меня содержимое.

— Что это? Фу! — сопротивляясь, отшатываюсь назад, понимая, что меня воротит от запаха перегнившей травы.

— Андреа! — он выдыхает, понимая, что поторопился и озадачил меня своим напором, — прости! Но доверься мне, прошу!

Я приподнимаю бровь, всё ещё ожидая объяснений о том, что находится в стакане и почему я должна это выпить.

— Это не наркотик! — он смотрит на меня спокойным, холодным взглядом, мгновенно успокаиваясь и сосредотачивая на мне серьёзные глаза, — но он поможет тебе выстоять всю ночь и самое главное — кое-что понять, — Мёрфи снова протягивает мне стакан, но уже не так настойчиво, давая мне выбор.

— А что же? — я продолжаю смотреть на него, всё ещё не в силах довериться и принять протянутый мне стакан.

— Знаешь, почему я откровенен с тобой? — он вновь протягивает мне склянку, требовательно всматриваясь в глаза, но я отрицательно качаю головой, ожидая ответа, — «Мы с тобой одной крови, сестричка! Ты и я!». Иногда лучше один раз увидеть всё самой, нежели услышать от кого-то сто раз! Хочешь узнать правду или хотя бы приоткрыть её завесу — пей! Нет? Тогда иди так! И ты дашь повод Коре уличить себя в ничтожности и никчёмности нашей породы! — с горечью добавляет Мёрфи.

Удивлённо хлопая глазами, пытаюсь понять, где граничат шутки Мёрфи с реальностью и всегда ли он говорит со мной серьёзно? Неужели он настолько ненавидит Кору и Калли, что готов искать поддержки у незнакомки? Но не слишком ли много странностей происходит в последнее время? Нужно всё хорошенько обдумать, проанализировать, понять, как действовать со всем этим дальше. Всё же искренность Мёрфи и какая-то братская забота смягчает меня, к тому же я не собираюсьпрогибаться под Кору, поэтому забираю у него стакан и, стараясь не дышать, выпиваю содержимое до дна. Несмотря на смрад напитка, вкус его похож на горячую самбуку с пряным привкусом аниса. Мёрфи ободряюще улыбается и распахивает передо мной дверь.

— Теперь за дело, сестричка! — улыбается он. — Теперь у нас всё получится! — он сжимает моё плечо, когда я занимаю положенное место. — Если что, я буду в зале.

После выпитого напитка я ощущаю, как каждая клеточка тела наполняется энергией. Она несётся по венам, даруя мне лёгкость, уверенность в собственных силах. Довольная собой, доверяя внутренним, внезапно обострившимся инстинктам и интуиции, которая в буквальном смысле возносит моё восприятие окружающей действительности, позволяя чувствовать превосходство над собой прежней. Я выпрямляю спину, поправляю длинные, прямые волосы, приглаживаю руками шоколадное платье-карандаш, на своём чокере поправляю медальон, который придаёт ещё большей уверенности, и искренней, сияющей улыбкой встречаю первого гостя:

— Добро пожаловать в «Underworld», господин, — почтительно склоняю голову перед сатиром и точно знаю, где место этого мелкого лесного божества в нашем общем зале.

***

Домой меня отвозит водитель Эдриана, за весь вечер мне так и не удалось встретиться с ним. Пока я была занята гостями и угождением им, нехватки в общении с Ньюманом не чувствовалось. Но теперь, когда я захожу в пустую квартиру, поднимаюсь в пустую комнату, сбрасываю с себя одежду и сажусь в горячую ванную, я ощущаю тоску и одиночество. Пытаюсь отвлечь себя мыслью об удачном рабочем дне и о том, как всё удачно сложилось, ведь я старалась угодить всем гостям и не услышала ни одного замечания в свою сторону. Расслабляюсь в тёплой воде, и губы растягиваются в улыбке — Эдриан будет доволен мной. Воображение рисует его спортивную фигуру в дизайнерском костюме, уложенные волосы с аккуратной белой прядью, восхищение серых, гипнотизирующих глаз.

Стук в дверь вырывает меня из собственных фантазий, и, беспокойно ворочаясь в ванной, громко отвечаю:

— Я сейчас занята!

— Андреа, — зовёт меня Эдриан, стоя за дверью, — ты не могла бы позже зайти ко мне?

Я спешно выбираюсь из ванной, оборачиваюсь в полотенце и замираю у двери, сама не понимая, зачем побежала к двери.

— Да, конечно, — поправляю полотенце и растираю мокрую шею, — я зайду к тебе.

— Можешь не торопиться, я буду ждать, — смеётся он и уходит.

Мне хочется предстать перед ним в самом лучшем виде, но если я вновь надену платье и каблуки, это будет странно и вызывающе, гордость не позволяет вот так прямо говорить ему о своей увлечённости им. Решаю надеть мягкий спортивный костюм и трясущимися руками распускаю волосы, пытаясь уложить их на одну сторону.

Останавливаюсь перед дверью его комнаты, но от переполняющих эмоций внутри всё трепещет, все мысли вылетают из головы, я не могу даже сообразить, о чём я буду говорить с ним или что рассказывать, ведь о моих успехах сегодня должна говорить не я, а его гости. Дверь тихонько отворяется, будто он уже давно ждёт меня, и я в смятении смотрю на облегчённую улыбку парня.

— Проходи, — он приглашает меня войти внутрь и предлагает присесть на диван.

Я бросаю взгляд в сторону ванной, и меня бросает в жар от воспоминаний увиденного утром. Он протягивает мне бокал с вином и присаживается рядом.

— Ты была прекрасна сегодня, Андреа! — не скрывая восхищения, говорит Эдриан и чокается со мной бокалом, — наши гости тобой очень довольны, и я тоже.

Я улыбаюсь, достойно принимая похвалу, довольная тем, что смогла угодить всем этим божествам и впечатлить Эдриана. Делаю глоток, и знакомый привкус приятным, расслабляющим теплом окутывает моё тело. Я вновь пригубляю вино, не в силах отказаться от умопомрачительного вкуса, и допиваю его до дна. Эдриан отставляет свой бокал на столик и убирает туда же мой, продолжая внимательно следить за мной, взглядом лаская моё лицо, шею, губы.

— Я рад, что ты осталась со мной, — шепчет он, поправляет упавшие на моё раскрасневшееся лицо локоны и ладонью осторожно обнимает меня за шею, поглаживая большим пальцем щёку.

Каждое прикосновение мелким разрядом тока заставляет сжиматься беспокойное сердце, искать в серых глазах ответы на невысказанные вопросы, которые сейчас кажутся глупыми и бессмысленными, ведь я понимаю, что нравлюсь Эдриану. Я накрываю его ладонь своей и выдавливаю из себя дающиеся с трудом слова:

— Я тоже, Эдриан.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает, словно нашёл во мне поддержку и таким образом выражает свою благодарность. Я обнимаю его в ответ и, слушая размеренное биение бессмертного сердца, обмякаю в его надёжных объятиях, вдыхая полюбившийся запах, который преследует меня даже во сне.

— Запомни, Андреа, — шепчет мне в макушку парень, — я твой… — он тяжело выдыхает, и я поднимаю на него глаза, — …работодатель. Никто не смеет помыкать тобой или отдавать распоряжения, так, как это было сегодня с Корой! Это дорого ей будет стоить! — строго говорит он, уже прознавший о нашем разговоре с ней. Вот только я чувствую, что он злится на меня, а не на неё. Он недоволен мной, и я, словно провинившийся пёс, отвожу от хозяина виноватый взгляд.

— Она — Ньюман, Эдриан, — выпаливаю я, смело всматриваюсь в глаза парня, зная, что он не оспорит очевидный факт.

Он улыбается краешком губ и вновь ладонью касается моего лица.

— Она не смеет отдавать тебе приказы, Андреа! — его глаза властно впиваются в мои, заставляя без слов понять то, чего он требует от меня, — никому не подчиняться, никого не слушать, кроме него.

Как ни странно, меня это устроит, тем более, что это Эдриан, а не Кора нанимала меня к себе на работу. Поэтому я согласно киваю, понимая, что теперь мне не придётся прислуживать всем Ньюманам и беспрекословно им подчиняться.

— Спасибо! — улыбаясь, отвечаю я. — Меня это устраивает!

Он одаривает меня сияющей улыбкой и вновь обнимает. Я наконец ощущаю, как усталость накрывает моё расслабленное тело, и я начинают зевать, впадая в дрёму. В то же время мне хочется не уходить от Эдриана и ещё немного понежиться в крепких объятиях.

— Знаешь, возможно, завтра ты будешь смотреть на сегодняшнюю ночь совсем по-другому, и у тебя возникнет много вопросов, — без насмешки говорит он, — но ты не должна считать себя сумасшедшей. Просто приди ко мне и спроси обо всём, что тебя будет тревожить, — он прижимается к моей макушке губами, а я всего лишь пожимаю плечами, не понимая, что мне может показаться странным?

Я чувствую, как Эдриан ложится на диван, и я размещаюсь на его груди. Он накрывает нас пледом, я, медленно погружаясь в сон, получаю удовольствие от поглаживания по плечам, волосам.

— Не все боги могут жить на Олимпе, не все существа могут вернуться в свои родные места, — будто сказку, рассказывает Эдриан, — некоторые скитаются по краю двух миров, едва пересекая невидимый портал родины.

— Почему они не могут пересечь портал? — перебивая его, бормочу я.

— Из-за проклятия. Есть такие существа, которые могут проклясть любое божество, закрывая дорогу к дому, усиливая их страдания возможностью жить лишь на окраинах своего подземного царства или небесного святилища — Олимпа: только клочок святой земли, глоток воздуха и непроглядные за густым туманом, далёкие дали родной обители, виднеющаяся верхушка города-святилища, — он сильнее прижимает меня к себе, будто я могу унять нестерпимую боль и пожирающую изнутри чёрную тоску.

— Неужели нет возможности вернуться домой и снять проклятие? — я приподнимаюсь и смотрю в потемневшие от грусти глаза.

— Снять проклятие — нет, — горько усмехается Эдриан, — но есть тот, кто может помочь провести домой, указать путь, облегчая проклятие ведьм.

— Кто?

— Проводник, — едва улыбаясь, отвечает Эдриан и касается пальцами моей щеки, — иногда божеству везёт, он может повстречать своего проводника и вместе с ним вернуться домой. Или путешествовать между мирами, не боясь вновь быть выброшенным на Землю. Только таких проводников мало, и страшнее всего, что есть паразиты, которые высасывают энергию таких проводников, и они больше не могут провести своего хозяина через портал.

Я вновь утыкаюсь носом в грудь Эдриана, мы молчим, обдумывая его рассказ. Под спокойное сердцебиение я засыпаю, проваливаясь в беспокойный сон, в котором вижу клуб, его гостей, странную женщину, буравящую меня белым глазом и крики, неразборчивые крики, сводящие с ума. И вновь странная женщина, вырывающая мне сердце.

Я вскакиваю, просыпаясь в холодном поту, но тёплые руки Эдриана вновь укладывают меня и успокаивают, отгоняя ужасный сон. Вновь ворочаюсь, но всё же засыпаю.

Уже утром, всё так же лёжа на груди Эдриана, я слышу его строгий голос:

— Пошла вон!

Я, слыша такой грубый возглас, резко открываю глаза и с колотящимся от негодования сердцем, пытаюсь подняться, зажатая между Эдрианом и спинкой дивана.

— Простите, господин, — тихо отвечает Калли, пятясь к выходу.

========== Правда. Клуб. Эдриан. ==========

Я замечаю, как быстро меняется настроение Ньюмана. Приподнимаясь с дивана, он нервным движением зачёсывает волосы назад и следом удерживает меня на месте, положив ладонь на плечо. Несмотря на сдержанность, от меня не ускользает, как сложенные губы Эдриана белеют от злости, в прищуренных глаза вспыхивает раздражение, так и норовя переполнить чашу терпения. Я вижу, как на лице мелькает мимолётная ухмылка, и понимаю, что беспардонное появление Калли ничуть не удивляет его, скорее, разочаровывает, будто заставляя принять очевидность действий девушки.

Совладев с эмоциями, Эдриан выходит к стоящей за дверью Калли и через пару минут возвращается обратно с задумчивым видом и напряжённо сведёнными бровями на переносице. Заметив, что я складываю плед, его серьёзный взгляд постепенно смягчается, и я ловлю неподдельный интерес в его серых глазах, которые пробираются в самую душу, подмечая что-то новое для себя. Эдриан не боится сейчас показать своего откровенного влечения ко мне, медленно маня своей силой, уверенностью и завораживающими серыми глазами, скрывающими множество тёмных секретов. Красивые пальцы пробегают по моим спутанным, непричёсанным после сна волосам. Он аккуратно убирает их за спину, открывая доступ к шее и скулам. Каждое касание его тёплых пальцев отзывается приливом обжигающего щёки румянца, медленно опаляющего лицо. Сама не понимаю, почему этот мужчина вызывает во мне такую реакцию. Но от зародившейся в душе неловкости меня бросает в жар, собственные пальцы сильнее сжимают мягкий плед, лишь бы не выдать Эдриану, как дрожат сейчас мои руки от его прикосновений и как бешено колотится сердце. Хотя внутри всё трепещет и робеет, я поднимаю на парня глаза, задаваясь вопросом: почему же он не зашёл дальше этой ночью?

Ты сомневаешься, что я сказала бы «да»?

Серые глаза покрываются тёмным, туманным блеском. Пальцы едва приподнимают мой подбородок, заставляя тянуться за ними, отдаваясь желанию приоткрыть губы и увлажнить их соблазнительным движением языка. Он делает шаг мне навстречу, и этого хватает, чтобы сердце пробило грудную клетку, просто упало к его ногам, умоляя лишь об одном — поцелуй меня, Эдриан! Он наклоняется ко мне ещё ниже, я забываю обо всём, тянусь к нему навстречу и обхватываю его нижнюю губу своими губами, оглушённая биением собственного сердца. Я чувствую, как он улыбается, разряд, блуждающий между нашими телами, находит свой выход, поражая меня электрическим током стыда. Чёрт! Что я делаю? Я пытаюсь отстраниться от Эдриана, но он прижимает меня к себе крепче, давая понять, что без дозволения мне не выбраться; лёгкое прикосновение к краешку губ снова заставляет растеряться и забыть, как дышать. Вздох удивления, смешанный с радостью, вылетает из моего рта, и будто только этого и ожидая, Эдриан оставляет влажную печать на моей нижней губе кончиком языка.

— Сегодня я хочу видеть тебя у себя, Андреа, — шепчет Эдриан и, поцеловав кончик носа, выпускает меня из крепких объятий, начиная как ни в чём не бывало собираться на работу. Он вновь сосредотачивается на своих мыслях, а в моей голове от услышанного кружится голова. Что он имеет в виду? Он хочет, чтобы я пришла к нему ночью, или он ждёт меня на работе?

Но так и не задав вопросы, я киваю головой, соглашаясь, попутно ловя на себе его взгляд, и, прощаясь, выскальзываю из комнаты. В голове роятся бестолковые мысли и вопросы, но стоящая за дверью поникшая Калли заставляет меня встрепенуться. Увидев меня, девушка демонстративно отворачивается, делая вид, что просматривает документы, крепко сжатые в руках до побеления костяшек.

***

Время завтрака давно прошло, я намеренно его пропустила во избежание лишних разговоров и встреч с Корой. Тихий, размеренный стук в дверь заставляет меня напрячься, чуть поскрипывающие петли говорят мне о том, что дверь за спиной медленно отворилась. Я поворачиваюсь к ней лицом, встречая на пороге Мёрфи. Парень застыл в дверном проёме, остановившись в своей излюбленной позе. Облокотившись о притолоку плечом, он сжимает пальцами правой руки золотой брелок, металл поблёскивает в его руках так же, как и его чёрные глаза сейчас блестят каким-то озорством и неподдельным удовлетворением.

«Что ты снова задумал, Мёрфи?»

— Идём! — довольно улыбаясь, зовёт меня парень. — Только шевелись, иначе пропустишь всё веселье!

Он разворачивается и быстро уходит. Не теряя времени, я подскакиваю и нагоняю его в коридоре. Мы спускаемся вниз на первый этаж и заворачиваем за угол, останавливаясь перед дверью кабинета миссис Ньюман — матери Эдриана. Из-за неё раздаются громкие голоса, если они не дерутся, то то, что они ссорятся, не вызывает никаких сомнений. Я непонимающе и возмущённо смотрю на Мёрфи, губы которого расплываются в ехидной ухмылке.

— Я не буду подслушивать! — шиплю я, скрепя зубами, и разворачиваюсь, собираясь уйти.

— Глупая! Всегда слушай то, что можешь услышать! — шепчет Мёрфи и хватает меня за руку, притягивая ближе к двери: — Иногда от этого зависят очень важные вещи! — серьёзно говорит парень. — То, что не должно быть услышанным, услышать не получится, — он смотрит по сторонам и наклоняется к двери, вслушиваясь в разговор.

Раздумывая над его словами, я закусываю губу и неуверенно пожимаю плечами, борясь с внутренним противоречием, правильно ли мы поступаем.

— Нет, Аида! — возмущается Кора. — Я не согласна с тобой!

— Они говорят о тебе, кстати, — косится на меня парень, и когда любопытство берёт верх над порядочностью, я подхожу ближе, хотя кажется, что их крики слышны по всему дому, — только, — шепчет Мёрфи, — не проявляй сильных эмоций, пока будешь подслушивать! Иначе нас засекут. Всё-таки они не какая-нибудь мелочь эфемерная!

Но я уже не слушаю его, пытаясь сосредоточиться на разговоре супругов. Но, стоя возле Мёрфи, я чувствую, как меня покрывают мурашки от странного чувства опасности и беспощадности. При этом я испытываю какое-то снисхождение к парню, словно бы это был мой брат, которого я принимаю любым: и плохим, и хорошим.

— …не промах! — язвит Кора, не скрывая раздражения, и я вслушиваюсь в разговор женщин: — я сразу тебе сказала, что и дня не пройдёт, как она раздвинет перед Эдрианом ноги, а ты… — она заливается смехом, словно пытаясь таким образом унизить Аиду, — не так проста! Аха! Из редкой породы!

— Она уже говорила это, — кривится Мёрфи, — надоело, — говорит он, будто прогоняя назойливую муху.

— Не начинай всё сначала, — устало отвечает Аида, — надоело, — она говорит это с такой же интонацией, как и Мёрфи, тем временем я бросаю быстрый, оценивающий взгляд на парня, спрашивая сама себя, как у него это получилось.

— Андреа — обыкновенная сука. Стоит появится кобелю, и начинается течка!

Её слова как плевок в лицо. Тело обдаёт жаром стыда. Ведь в чём-то Кора права, меня тянет к Эдриану, и будь он настойчивее ночью, я бы отдалась ему. Но почему она так ненавидит меня? Что плохого в том, что Эдриан предпочитает меня её нимфе, или причина в чем-то другом?

— Довольно! — пресекает её Аида: — Я тебе всё сказала насчёт девчонки! Не заставляй меня повторять дважды!

— Меня уже тошнит от этих псов! Второй Цербер в доме — это перебор, скоро здесь всё пропахнет этими тварями! — фыркает Кора, и что-то с треском разбивается о стену. Но это почему-то не удивляет меня, учитывая, что женщина на взводе.

— Я знаю, на что ты намекаешь! Не лезь в его дела! — предостерегает Аида супругу. — Достаточно того, что он согласился принять Калли на работу, и именно на ту, которую ты просила для неё у меня, а не у него.

— Почему ты позволяешь ему властвовать здесь?! Он не создан для власти! Гипнос слишком мягкий, сдержанный и безразличный ко всему, что творится в «Underworld». Он просто покорно выполняет свои обязанности, иногда используя свою силу на других, — упрекает её женщина, — ты глупее, чем я думала, — бормочет Кора, и следующие её слова тонут в стенах кабинета.

Кто такой Гипнос? Ещё один член семьи Ньюманов? Но ответ не требует раздумий, я сразу же слышу его из уст Аиды.

— Я хочу вернуть сына домой, Кора! Домой! Столько лет прошло, а я как попугай повторяю тебе это снова и снова! Он мой наследник! — с отчаянием говорит Аида, и кажется, что всю горечь её слов невольно чувствую на себе.

Мёрфи прикрывает глаза, подносит брелок ко рту и неосознанно вдавливает его в губы, будто пастырь, с благоговением целующий распятие. Только видя брелок ближе, я понимаю, что это медальон, очень похожий на мой, с таким же гербом Ньюманов. Парень замечает мой взгляд на медальоне и пальцем указывает на дверь, приказывая слушать.

— Это не твой любимец Танатос! Вот он бы…

— Замолчи! — в комнате раздаётся шлепок от пощёчины, и Мёрфи, зажав мне рот рукой, оттаскивает обратно в коридор.

— Уходим! — он хватает меня за кисть и тянет за собой в гараж.

Когда Мёрфи торопливо заталкивает меня в машину, я не сопротивляюсь, полностью доверяя ему. Не хватало, чтобы за нами бежала одна из разъярённых женщин, обличая нас в слежке. Поэтому сама надеюсь поскорее уехать из этого пекла. Через несколько минут я решаюсь спросить его:

— Они ссорились из-за меня и из-за… — того парня или парней, — ведь так?

— Да. Тебе многое предстоит обсудить с Ньюманом, — задумчиво произносит Мёрфи.

— Это ты, а не Эдриан потащил меня подслушивать разговор четы Ньюманов, — возмущаюсь я, — зачем?! Чтобы теперь отослать меня с вопросами к нему?

— Ненавижу Кору, поэтому рад, что Аида хоть иногда может ей возразить, — облегчённо улыбается Мёрфи, игнорируя моё возмущение, — именно поэтому я всегда слушаю, о чём они говорят. Аида перестала злиться на меня по этому поводу.

Я складываю руки на груди и, следуя его примеру, игнорирую его.

— И сейчас вымаливает прощение, — поджимает губы Мёрфи, скорее говоря это себе, не беспокоясь о том, слушаю я его или нет, — моя гордая девочка в очередной раз унижается перед этой стервой.

Моя девочка? Что здесь происходит? Неужели он ревнует? Задать личный вопрос будет слишком дерзко с моей стороны, тем более, что меня волнуют куда более важные вопросы. Но, судя по настроению Мёрфи, лицо которого вновь потемнело от тяжёлых раздумий, его откровения на сегодня закончились.

***

Переступив порог «Underworld», я чувствую, как меня парализует пробирающееся до костей странное ощущение, будто душа начинает господствовать над телом, обостряя чувства и «правильное» восприятие окружающей действительности. Набираю побольше воздуха в лёгкие, замечая, как скучая, Мёрфи закатывает глаза.

— Ну что? Ты наконец чувствуешь это место? Меня и окружающих тебя… — он усмехается, видя моё смятение, — существ.

Он касается моего плеча, и от этого я вновь ощущаю исходящее от него чувство опасности, беспощадности и запах опалённых огнём камней. Меня передёргивает от этого странного ощущения, и я сбрасываю с себя его руку.

— Это ты ещё не знаешь, на что сама способна, — скрывая обиду, хмыкает он, — пора к хозяину, сестричка, только не мямли у его двери, слушая противный лепет Калли, — он разворачивается и уходит, явно недовольный моим жестом.

***

Всё-таки я была права, в кабинет Эдриана ведёт две двери. И вторая проходит через небольшую приёмную с секретарским столом, стеллажом с документами и двумя креслами. Как ни странно, в приёмной Калли не было. Уверенно стуча в дверь, я слышу голос Эдриана и прохожу к нему. Навстречу мне выходит хмурая Калли и поникшим голосом приглашает меня войти к мистеру Ньюману. Он приветствует меня добродушной улыбкой, предлагает присесть в кресло и сам садится напротив, терпеливо ожидая, когда я начну разговор. Пытаюсь собраться с мыслями, как правильно задать ему интересующие вопросы, но мечущаяся в груди тревога едва позволяет дышать, не то что говорить. В голове вновь всплывают события минувших дней, разговоры и фразы, которые я слышала, звучат в моей голове, и теперь мне кажется, что до меня доходит их смысл: многое говорилось обо мне, пусть и сравнивали меня с… сукой, Цербером и тварью. И наши с Мёрфи медальоны. Пазл все чётче складывается в картинку, но всё равно не хватает важных деталей.

Сама не замечая, я неосознанно поднимаю руку, касаюсь своего чокера и сжимаю его, пытаясь унять дрожь в пальцах. Круглый медальончик холодит горячую ладонь, а я почему-то вспоминаю соседскую собаку Чарли, у него висел такой же адресник на шее. Это воспоминание странным образом помогает отвлечься от терзающих душу тревожных предчувствий. Возвращаясь в реальность, я ухмыляюсь подарку Эдриана: действительно, чокер и правда как собачий ошейник. И мне, как и «собаке», он нравится. Он мой!

Но я снова сосредотачиваюсь на своих вопросах, ведь те существа, что были вчера в клубе, я видела их иначе, но как? Что это? Сумасшествие или реальность?

— Я схожу с ума? — неуверенно задаю вопрос, а мой голос хрипит. Я ощущаю, как пересыхает в горле, но игнорирую дискомфорт, пытаясь сосредоточиться на серьёзных глазах Эдриана. — Сатиры, полубоги, ведьмы, привидения, нимфы… Церберы, — чуть тише произношу последнее слово.

— А если скажу, что не сходишь? И что это всё правда? — Эдриан глубоко выдыхает, не сводя с меня серьёзных глаз. По его выражению лица я понимаю, что я затронула правильную тему для разговора. Он подаётся вперёд и растирает ладони, готовясь к длинному и серьёзному разговору. — Мы все реальны.

— Вот как… — единственное, что я могу выдавить, меня обескураживает собранность Эдриана; она даёт понять, что он не шутит и не собирается этого делать.

Я растерянно перевожу глаза на картину, висящую за спиной у Ньюмана. На прибрежном скалистом берегу, среди величественных графитовых пик расположился сверкающий своим величием и чистотой храм. Его белоснежные колонны на фоне серого неба выглядят божественно и притягательно. И если раньше я бы подумала, что Эдриан повесил всеми известную зарисовку «Храм Зевса» просто для красоты, то, сравнив тематику картины в его комнате с разными гостями в клубе, теперь я понимаю, что это не совпадение. А много ли я знаю о том, что происходит вокруг меня? Я знала, какое существо стоит передо мной в клубе, но как?

— Эдриан, — возвращаю обратно своё внимание на парня. — Вчера ночью я работала в клубе и чувствовала, кто появляется передо мной. Почему?

— Не удивляйся. После проведённого времени в «Underworld» это нормальная реакция организма. Дом есть дом. Простые люди не могут пройти через границу двух миров и оказаться на его окраине, — голос Эдриана спокоен, словно это обычное дело: пара-тройка рогатых сатиров, пьющих у бара, и прекрасные нимфы, благоухающие, словно вечерние примулы на закате. Он внимательно следит за моей реакцией на его слова, блуждая по-моему озадаченному лицу оценивающим взглядом, а я читаю на его лице тревогу и ожидание. Осознаю, что любая моя реакция для него имеет большое значение, каждый мой ответ.

На моём лице вырисовывается недовольство, как только в воспоминаниях всплывают наполненные ядом слова Коры: Он хочет своего Цербера!.. Она обычная сука… Второй Цербер в доме — это перебор, скоро здесь всё пропахнет этими тварями!

— То, что ты видела, реально! — я вижу, как в пепельных глазах Эдриана бушует порыв, он хочет поддержать меня, разделить свалившуюся на мои плечи правду, что так тяжело воспринять. Он то и дело бросает свой взгляд на мои сжатые в кулак ладони. Я понимаю, что он хочет коснуться меня, чтобы поддержать, но не решается этого сделать, боясь быть отвергнутым. — Ты и сама чувствуешь, что все эти существа, — настоящие!

— И ты один из них! — Почему-то признание того, что Эдриан является полубогом или богом, не пугает меня, а скорее наоборот, успокаивает учащённое сердцебиение, прогоняет тревогу, заставляет ощущать себя в безопасности.

— Да, — прямым и открытым взглядом он смотрит мне в глаза, придавая смелости, приободряя, подталкивая к следующему вопросу.

— А ты какое божество? — серьёзно спрашиваю я, удивляясь твёрдости собственного голоса, в висках ощущаю пульсацию крови от напряжённости, но пытаюсь быть сосредоточенной. Я набираю побольше воздуха в лёгкие, он кружит по ним, даруя облегчение, и страх постепенно уступает место любопытству.

— Я Гипнос. Бог сновидений, — отчеканивает каждое слово Эдриан, но следом хмурится собственным мыслям, на мгновение переводит глаза, словно пытается скрыть за этим жестом внутренний страх. Он будто берёт передышку, чтобы в следующее мгновение снова встретиться со мной взглядом.

Гипнос. Бог сновидений. Горячая вспышка в груди от понимания, что сновидения могли быть навеяны чужими желаниями, разливает по телу неистовый жар, заставляя румянец подступать к щекам. Я поднимаю прохладные ладони к лицу, пытаюсь прикрыть ладошкой проступившую розовую пелену, но знаю, что эти действия напрасны. Снова вспоминаю все реалистичные сны с поцелуями, касаниями пальцев к самым чувствительным местам моего предательски податливого тела, а так же дразнящий, влажный язык, сводящий с ума; было ли это всё моими сновидениями? Не молодой ли бог, владеющий искусными дарами морфея, навевал эти сны и соблазнял меня?

— Что-то не так? — вопрос Эдриана звучит игриво, видимо, моё смятение и вспыхнувшие краской щёки подняли парню настроение. На его лице мелькает загадочная улыбка, и увы, из-за обжигающего тело недоумения я не могу решится открыть ему правду. Я лишь качаю отрицательно головой, пытаясь отогнать от себя дурные мысли, ведь он бы так не сделал, правда?

— По мифу-у у тебя есть брат, — запинаясь, перевожу тему разговора, не позволяя Ньюману продолжить допытываться, что меня так смутило, — это так? — внимательно всматриваюсь в мгновенно помрачневшее лицо Эдриана.

— Да, был. Танатос. Его убили! — он отвечает, и я вижу, как глаза Эдриана тускнеют, он словно погружается в горькое прошлое, которое отпечатывается серой тенью на его красивом лице. Всё ещё погружённый в омут воспоминаний, он нервно запускает пальцы в волосы, встряхивая их. — Это напоминание о смерти, — он сжимает белую прядь, как напоминание о трагедии и вечном клейме. Выражение лица приобретает жёсткость, он взъерошивает волосы, будто пытается стряхнуть с себя неприятный осадок постигшего его горя, и откидывается в кресле, складывая руки в замок. Я понимаю, что он закрывается от меня, очень быстро отдаляясь, будто призрак, он растворяется в солнечных лучах восходящего солнца.

— Мне жаль, — сердце сжимается от сострадания, я тянусь к ладоням Эдриана, пытаясь вновь достучаться до него и почувствовать тепло его взгляда. Он ответно сжимает мою руку и через внешнюю бронь сдержанности одним прикосновением я ощущаю его силу: в нём кипит решительность и властность. А ведь это не первый раз, когда я чувствую это, находясь рядом с ним. Но Кора описывала Эдриана-Гипноса совсем другим.

Эдриан растирает мои пальцы горячей ладонью, и от этого действия я расслабляюсь, медленно отпускаю отягощающее меня ощущение. Решаю перевести тему разговора и узнать наконец правду о себе.

— Я… Цербер? — осмелела, но всё же почему-то шепчу и теперь сама требовательно впиваюсь глазами в лицо Эдриана, пытаясь не пропустить ни единой эмоции, будто в них кроется истина.

Он утвердительно кивает головой, гордо расправляет плечи, в его взгляде читается неподдельная уверенность. Однако я слышу в собственных ушах раздражающий звон, от услышанного кровь шумит, разгоняя по венам адреналин.

Он хочет своего Цербера! И он нашёл меня!

Отстраняюсь от него, пытаюсь размеренным дыханием унять головокружение и подкатившую тошноту. Я не испытываю злости, мне не хочется кричать. Хочется уйти, но я понимаю, что мне просто некуда идти. Бездомная собака нашла себе хозяина. Кривлю губы в усмешке, чтобы скрыть охватившую меня безысходность от этой ситуации.

Эдриан, как и несколько минут назад, начинает беспокоится и нервно ёрзать в кресле. Недолго думая, он начинает суетиться, поднимается с кресла, идёт к столику с графином, наливает мне в стакан воды и, не скрывая волнения, отдаёт мне в руки. Присаживаясь на корточки, он внимательно следит за мной, и почему-то его волнение подкупает меня.

Несколько больших глотков немного успокаивают. Дрожащей рукой вновь протягиваю ему стакан.

— И я что, могу превращаться в трёхглавую собаку? — не могу сдержать иронию и остановить поток колкостей, которые вертятся на дрожащем языке.

— Нет, не можешь, Андреа, — пытается успокоить меня Эдриан, но вновь не касается меня, снова позволяя мне сделать выбор, — ты не превратишься в пса. Это ложное утверждение.

— Уже неплохо, — вновь иронизирую и усмехаюсь, пытаясь принять новые сведения. — Но если я чувствовала других, — я запинаюсь, будто пробуя новое, ранее ничего не значащее слово на вкус, — существ… ночью в клубе. Почему я не ощущаю тебя… Кору, Аиду?

— Скажем так, — волнение за меня не сходит с его лица, и он вновь потирает подбородок, обдумывая и подбирая правильные слова для объяснения, — ты можешь ощутить внутреннюю силу и отличительные черты характера богов и полубогов. Конечно, если они это захотят. С нами всё сложнее, чем с мелкими божествами и существами.

— Я должна знать что-то ещё? — шепчу пересохшими губами, понимая, что пока с меня достаточно новой информации.

— Много чего. Но не сразу, — он поднимается и помогает мне встать, — сначала прими то, кем ты являешься и в каком мире находишься. «Underworld» — это переход в другой мир, поэтому в основном здесь мы не скрываем своего естества.

Я складываю руки в замок, чтобы унять навязчивую дрожь, но соглашаюсь с Эдрианом. Нужно ещё не раз всё обдумать, взвесить и принять новую действительность. Вырывая меня из противоречивых раздумий, он касается губами виска, вызывая своим поцелуем улыбку и какое-то облегчение.

***

Двери «Underworld» гостеприимно распахиваются перед очередным гостем. Я надеваю на лицо радушную улыбку, обнажая белые зубы. Несколько часов назад Мёрфи мне предлагал выпить вчерашний «энергетик», чтобы было легче работать, но я отказалась. Я хочу сама контролировать свои ощущения и доверять им. Для поддержки Мёрфи был около меня несколько минут, пока приходили первые гости. Но, как оказывается, во мне проснулся азарт. Я с удовольствием и сдерживаемым восторгом рассматривала и встречала посетителей клуба.

Брови немного приподнимаются от удивления, когда после полуночи на пороге заведения появляется Пирс. Он держит в руке белоснежный, невиданной красоты цветок, вдыхая его аромат, и от этого действия сладостно прикрывает глаза, но лишь на мгновение. Его скучающий на первый взгляд вид меняется, когда он останавливается напротив меня, едва ли сначала обращая на меня внимание. Парень вальяжно поворачивает голову в мою сторону, а потом и сам разворачивается всем корпусом ко мне. Без застенчивости непозволительно близко сокращает между нами расстояние, загадочно улыбаясь. Лисьи глаза оценивающе проходятся по моему телу, а тонкие губы едва трогает предвкушающая улыбка, будто он видит любимое лакомство.

— Рад видеть тебя снова, Андреа, — склоняясь надо мной, шепчет Пирс, — я же говорил, что это не последняя наша встреча! Я ощущаю, что в тебе многое изменилось, — он подносит белоснежный цветок к моей щеке, и я замираю, словно боясь пошевелиться. Нежные лепестки, точно бархат, скользят по моей коже, оставляя после себя странный, леденящий след, в то время как наглые, жёлтые глаза Пирса блуждают хищным взглядом по моему лицу.

— Рады снова видеть вас в «Underworld», — я отстраняюсь от него, продолжая улыбаться, хотя наглость гостя меня возмущает, и почтительно склоняю голову перед богом-обольстителем.

========== Асфодель. Эдриан. ==========

— Позвольте угостить вас? — янтарные глаза мужчины требуют моего внимания. Невесомым жестом руки он приглашает меня присесть с ним за столик.

— Благодарю, но не стоит, сэр, — одаривая его самой тактичной улыбкой из своего арсенала, я отвечаю вежливым отказом, понимая, что, если сейчас соглашусь, Эдриан будет мной недоволен. Ведь Пирс прекрасно осведомлён, что я не просто работаю на Ньюманов, поэтому принимать знаки внимания, учитывая их разногласия, сейчас не к месту. К тому же мне не даёт покоя воспоминание о бедной Элис Бёрн, которую этот хитрый лис буквально прогнал из клуба. После незабываемой сцены в клубе мне не хочется общаться с таким высокомерным наглецом, хотя, подозреваю, он мог бы много интересного рассказать о Ньюманах, но всё же работу никто не отменял. — Желаю приятного отдыха, мистер Пирс! — замечая ещё больше блеска в его глазах и вновь подогревая интерес к своей персоне, я в последний раз бросаю взгляд на огорчённого мужчину, разворачиваюсь и ухожу.

— Я подожду вас, прекрасная Андреа! — уверенно бросает мне вслед Пирс. Играючи, он подносит к носу белый цветок и с наслаждением втягивает его запах. А я завороженно наблюдаю за этим действием, как тонкие, почти полупрозрачные лепестки касаются его кожи и сверкают под красными лампами софитов, ощущаю и на себе сладкий аромат.

Через несколько минут, как я обошла все залы, удостоверилась, что гости ни в чём не нуждаются, у меня появляется несколько минут на отдых. Лёгкой походкой и в приподнятом настроении я присаживаюсь к барной стойке. Бармен, точно чувствуя, чего я хочу, ставит передо мной высокий стакан с холодной водой, я благодарно улыбаюсь ему, понимая, что не только я могу чувствовать гостей. Долгожданная жидкость касается горячих губ, пока я осматриваюсь по сторонам.

«О нет, только не это!» — блуждая глазами, я сталкиваюсь с недовольным взглядом и вижу, как ко мне направляется побелевшая от досады Кора. Тяжёлый вздох слетает с моих губ, и, пытаясь сдержать нахлынувшее раздражения, я обречённо прикрываю глаза, понимая, что сейчас терпеливо придётся выслушать гневную тираду и очередные оскорбления мачехи Эдриана. Быстро сократив между нами расстояние, Кора останавливается напротив, гордо выпрямляет спину и небрежно бросает:

— Я уезжаю! — на удивление, в её тоне нет агрессии, но ей не удаётся сдержать недовольства.

— Я прикажу подать автомобиль, — кивнув, решаю как можно скорее отправить её домой, дабы не вызвать причин для порицаний. Через пару минут я вновь возвращаюсь к замершей в холодном безразличии женщине, — водитель ждёт вас, Миссис Ньюман.

Она небрежно поправляет волосы и, не смотря в мою сторону, закусывает губу, пытаясь удержать колкость:

— Ничего, как Эдриан попользуется тобой, вернётся домой, а после сам, — она довольно подчёркивает это слово и, усмехаясь, наконец пренебрежительно смотрит мне в глаза, — выкинет тебя отсюда!

— Всего доброго, миссис Ньюман! — не ведясь на провокацию, я отвечаю холодно-вежливой улыбкой, как и подобает хостес, но она уже не слышит меня, с гордо поднятой головой эта мегера направляется к выходу. Я стараюсь не принимать близко к сердцу грубость Коры, вот только меня начинают одолевать двоякие чувства; с одной стороны, я понимаю, что Эдриан приказал Коре не донимать меня, и это не может не приободрять, с другой — а что, если она в чём-то права? Её болтовня о том, что он «вернётся домой и потом выкинет меня», говорит, что сказка, о которой он мне рассказал, про проклятие и проводника — правда. Неужели Эдриан застрял в этом мире, и я тот самый проводник, с помощью которого он вернётся на… Олимп? Где его дом? Не хочется быть использованной и выкинутой на улицу, как Элис Бёрн.

От мимолётной боли сжимается сердце, я не могу отрицать того, что Эдриан мне нравится, меня тянет к нему и не хочется сопротивляться этому притяжению. Помогу ли я Эдриану вернуться домой? Однозначно! Но только если он попросит об этом и честно скажет, что ему нужно от меня, тем более теперь, благодаря Коре, я догадываюсь о его истинных мотивах. Впрочем, что гадать? Лучше спросить об этом прямо и послушать, что он ответит.

Сама пугаюсь этой мысли и чувствую, как холодеющие, дрожащие пальцы поднимаются к чокеру и неосознанно от страха сжимают подаренный медальон. Я боюсь разочароваться в нём. Я точно знаю, что разочарование в человеке, словно грязный сапог, своим отпечатком поставит клеймо безразличия на моём отношении к Эдриану.

— Не переживайте, прекрасная Андреа, Кора страшная ревнивица! — шепчет над самым ухом неожиданно появившийся Пирс, я вздрагиваю всем телом и недовольно хмурюсь от того, что он слишком близко подошёл и, кажется, может прочесть мои мысли.

— Что, простите? — я недоумённо всматриваюсь в хитрые глаза мужчины, знающего многие чужие тайны, которыми он не против поделиться за определённую цену. — Кора ревнует… кого и к кому?

— Вы же не глупая! — смеётся он, сверкая глазами, будто играя. — Гипнос получил превосходный подарок, — он вновь касается цветком моей щеки, и я невольно вдыхаю этот дивный запах, который немного сбивает с мысли. Я пытаюсь отогнать странный морок, вслушаться в слова Пирса, — хотя он всегда принимал подарки от матери, в отличии от брата. Танатос не любил их.

— Близнецы всегда разные, — отвечаю и на этот раз удивляю Пирса.

— Значит, ты знаешь! Гипнос, — он протягивает его имя и смотрит в мои невозмутимые глаза, — а что Гипнос тебе рассказывал о Танатосе? — беззаботно спрашивает Пирс.

— Разве я должна обсуждать это ещё с кем-то, кроме него? И неужели вы готовы откровенничать со мной? — решила схитрить, чтобы узнать как можно больше от разных людей. Правильно говорил Мёрфи: «Всегда слушай то, что можешь услышать! Иногда от этого зависят очень важные вещи!» Но всё же мне хочется вернуться в разговор о Коре.

— Верность, — расплывается в улыбке Пирс и, втянув сквозь зубы воздух, касается пальцами моей щеки. Я отступаю, но от лёгкого прикосновения у меня вяжет язык и чувствуется сладость. Этот мужчина своими действиями совершенно сбивает с толку. — Её запах сводит меня с ума, — он, чуть наклонив голову, начинает рассматривать мою шею и чокер, а потом, улыбаясь, протягивает мне белый цветок, — возьми.

— Сэр, я… — пытаюсь оправдаться, чтобы не принимать от него подарков, но он улыбается как-то невинно, по-детски, что кажется искренним.

— Это волшебный цветок! — шепчет Пирс, будто доверяя тайну. — Попробуй взять! Ты думаешь, всем дано к нему прикоснуться и оставить его живым?! — он самодовольно приподнимает бровь и, довольный эффектом загадочности, смешанной с любопытством, что произвёл на меня, улыбается.

— Что это значит? — настороженно переспрашиваю, уже не понимая, шутит этот лис или нет: — Разве цветок не погиб, когда вы сорвали его?

Но он лишь вновь улыбается и, словно демон-искуситель, протягивает мне белый бутон. Я, колеблясь, будто ожидая какого-то подвоха, с трепетом касаюсь цветка. Когда ничего не происходит, нервно-облегчённая улыбка расплывается на моём лице, пока я медленно выдыхаю.

— Вы шутили, — догадываюсь я и смеюсь сама над собой, что повелась на его уловку.

— О нет, прелестная Андреа! — его сдерживающие ликование губы и блестящие восторгом глаза с новым интересом начинают изучать меня, и я понимаю, что он возбуждён.

— Что это значит? — недоумённо верчу в руке цветок, но Пирс лишь берёт мою руку и целует её, едва касаясь языком кожи.

— Я отвечу на все ваши вопросы, но позже. Сперва спросите у Гипноса, моя тёмная воительница! — кивнув головой на прощание, он отстраняется и шепчет одними губами так, чтобы я разобрала каждое слово: — И да, я хочу тебя себе.

От неожиданности приоткрываю рот, но тут же поджимаю губы. Пирс тоже хочет «своего Цербера». Неужели мы с Мёрфи такой редкий вид, что божества готовы драться за своего ручного пса? Пирс уходит, оставляя меня с очередным вопросом. Я смотрю на цветок, не понимая, что он имел в виду.

***

Ближе к рассвету, когда посетители «Underworld» практически разошлись, ко мне подходит Калли, усаживаясь за стоящий около меня столик. Её тонкие пальчики, усердно растирающие виски, немного покрасневшие глаза и искусанная нижняя губа говорят об усталости и напряжённой умственной деятельности. Ведь она вкалывала как проклятая над бумагами Ньюмана. Мысль о том, что эта красавица не интересует Эдриана, дарит какую-то лёгкую, приободряющую радость, откоторой моя усталость моментально улетучивается.

— Выпьешь? — без ехидства, даже с сочувствием спрашиваю заработавшуюся нимфу и прошу официанта подать ей виски.

Она смешно морщит нос, нюхая янтарную жидкость, делает небольшой глоток и снова морщится.

— Лучше умереть, — хныкает Калли и прикрывает тонкими пальчиками глаза, — какая же я идиотка, — отчаянно бормочет девушка, залпом допивает содержимое стакана и жадно вдыхает воздух, обмахивая себя рукой.

— Да ладно! — вот теперь не могу сдержать насмешки над незадачливой девушкой, всего день, проведённый за документами, а она уже жалуется. Да уж, это тебе не бабочек гонять по лугу. Но когда она поднимает на меня красные, полные отчаяния глаза, мне становится не по себе.

— Кора просчиталась, — надломленно произносит девушка, и я замечаю, как пара слезинок скатываются по её раскрасневшимся от алкоголя щекам, — мне конец! — шепчет она в каком-то сдерживаемом крике отчаяния.

— От работы ещё никто не умирал, Калли! — ободряюще сжимаю её плечо, осознавая, что, возможно, девушка всего лишь пешка в руках Коры. Искренний взгляд нимфы пробуждает во мне жалость и сострадание, но ведь она сама выбрала себе «хозяйку», — тебе пора домой!

— Ты сама не понимаешь, в какое дерьмо ты попала! — она смахивает мою руку и отвечает мне таким же сочувствующим взглядом. — Проклятый хозяин — это худшее, что может случиться с такими, как мы, Андреа. Хотя нет, — она, пошатываясь, поднимается из-за стола и упирается на него ладонями, — верность — вот наше проклятие!

Её слова вызывают бурю эмоций и плохо сдерживаемый бунт. Гордость, как поднятое знамя, заставляет вперить в Калли строгий взгляд. Разве это можно назвать верностью, если она тяготит тебя и доводит до отчаяния? А может тебя заедает чувство вины или невыполненного долга? Но синие глаза продолжают утопать в тихих, пьяных слезах безысходности.

— Твоё проклятие — это Кора! — отвечаю немного резко, на что она, будто очнувшись, смотрит на меня отстранённо и холодно, а потом встаёт и уходит, словно не было только что этого откровения.

***

Спускаюсь на цокольный этаж — в мир со множеством загадочных, закрытых дверей. Безусловно, мне безумно интересно, что скрывает каждая из них, но врождённая рассудительность и инстинкт самосохранения не позволяет сунуть нос в места, которые заперли сами же олимпийские божества. Кто знает, что или кого прячут за ними? Как говорил Остап Бендер «Ну вас к чёрту! Пропадайте здесь с вашим стулом! А мне моя жизнь дорога как память!» И брат Эдриана тому подтверждение, одна жизнь бывает не только у смертных, но и у богов. Но всё же, ступая на тёмно-бурый мраморный пол, я испытываю облегчение. Здесь нет ни Коры, ни Калли, ни Пирса, ни других посторонних, ненужных мне людей. Только я, Эдриан и, возможно, «братишка» Мёрфи. На лице появляется умиротворённая улыбка, в душе покой, в теле расслабленность. Понимаю, что хотела бы остаться ночевать здесь, в клубе, а не ехать к Ньюманам, где приходится избегать жену хозяйки дома.

Проходя мимо закрытой двери, я снова задаюсь вопросом: «А что спрятано за ними и раскроет ли Эдриан хоть одну эту тайну?» Ноги сами останавливают меня напротив очередной двери. С любопытством я разглядываю необычный рисунок на древесине, он как редкое произведение искусства, к которому нельзя прикасаться. Тёмная, резная поверхность с крапинками полированного, желтого камня, так похожего на янтарь, пожалуй, она не отличается от других дверей в здешнем подвале, но именно к этой меня тянет, словно магнитом.

Вскоре у меня возникают странные ощущения, будто тоненькие, невидимые иголочки, вызывая мурашки, касаются моей оголённой шеи и медленным движением ползут вниз по лопаткам, нежно касаются поясницы, вызывая двусмысленные образы в голове. Когда я понимаю, что это не просто мурашки, а чей-то изучающий взгляд на мне, то поворачиваю голову, замечая стоящего неподалёку Эдриана. Его пронзительный взгляд, словно жёсткая, горячая ладонь, уверенно скользит по изгибам моего тела. Я ощущаю, как каждый дюйм моей кожи стыдливо вспыхивает жаром желания. Эдриан медленно и бесшумно движется мне навстречу, а я сгораю всё сильнее внутри под его пристальным взглядом. Новая волна дразнящих мурашек заставляет облизнуть пересохшие губы, задержать сбившееся и без того дыхание. Он подходит так близко, что его древесно-пепельный запах обволакивает меня всецело, заставляя отключиться мозг. Мысли путаются в голове, как паутина, я чувствую лишь тепло, исходящее от тела Эдриана, и нервно сглатываю, когда он подходит сзади, касается своим дыханием моей макушки, приобнимает горячей ладонью за талию.

— Хочешь открыть её?

— Да. Но лучше заранее узнать, что за ней, если есть такая возможность. Исключительно в крайнем случае уже рисковать или лезть наобум, — поворачиваюсь к нему и утопаю с головой в серой дымке глаз, за которыми скрывается не меньше тайн, чем за этими дверями. Вот только его мне хочется исследовать самой, не требуя на то дозволения, не боясь последствий.

Я вижу, как мои слова отзываются в глазах Эдриана восхищением. Он улыбается и отвечает мне:

— Некоторые двери, — он обводит рукой пространство вокруг нас, — это переходы в залы, тоннели, судилища и чистилища Подземного царства, — Эдриан небрежно указывает пальцем в правую строну дальних коридоров, — другие — во владения наших божественных родственников. А есть те, — он складывает руки в карманы, переводит предостерегающий, немного пугающий взгляд на меня, едва кривя губы в усмешке, — которые удерживают разных тварей и не пускают их ни в одно из царств.

— Тварей? — задумываюсь я, переводя этот вопрос в шутку: — Как та ведьма из легенды, которая прокляла олимпийских божеств?

В его гордых глазах появляется азарт, будто все ставки давно сделаны и он готов забрать главный приз. А я задумываюсь о том, в какую из дверей всё же рискнула бы войти и что хотела бы увидеть первым. И как он узнает, где кто находится и не боится перепутать, ведь они все одинаковые?

— Её дверь мы давно запечатали, — с каплей горечи в словах Эдриан усмехается. Я теперь осознаю, что ведьмы играют в жизни богов не последнюю роль, — на её страже находится Мёрфи. Именно он и помог Аиде избавится от ведьмы, когда она прокляла нас с братом в детстве.

— Что? В детстве? — недоумеваю я: — За что можно проклясть детей?

— За грехи родителей, — беззлобно отвечает он, будто уже давно смирился с этой мыслью, — чтобы причинить боль Аиде, — он замолкает, обдумывая, что ещё стоит мне рассказать о своей семье. — Было решено запечатать её дверь, и Мёрфи это сделал.

— Но ведь при желании всегда можно воспользоваться другими дверями, не обязательно для того, чтобы куда-то попасть, нужны ваши? Такое место, как здесь, не единственное в своём роде, не так ли? Нужно всегда быть на чеку, готовым ко встрече с недоброжелателем! — меня одолевает тревожное омерзение к ведьме, что выплеснула свою жёлчь на невинных детей. — Думать наперёд, иметь недюжинный ум и смекалку, чтобы противник не узнал твоей силы и истинных возможностей.

Эдриан ловит каждое моё слово странной ухмылкой, будто я только что прочитала и высказала его собственные мысли.

— Мудрая женщина — это величайшая из драгоценностей, которой только может обладать мужчина, Андреа, — Эдриан смотрит на меня прожигая душу насквозь, блеск его глаз сейчас выдаёт возбужденное состояние, а каждое резкое движение кажется таким откровенным и обличающим его страсть.

— Обладать? — голос ломается до хрипоты, от вида парня, что предстал передо мной в ином свете.

— Да, Андреа, обладать, — серые глаза напротив вспыхивают давно сдерживаемым порывом получить желаемое, их огненный блеск уже не укротить, они слишком яростно говорят о сжигающих его изнутри чувствах. — Ты знаешь, что такое обладать? Знаешь, что бороться с этим чувством бессмысленно? — голос Эдриана, точно шершавые камни, перекатываются в моей голове, прокатывая по телу горячую волну. Властным движением пальцев он очерчивает линию скул, приподнимая подбородок выше, чтобы я смотрела в его откровенные, ласкающие моё лицо глаза, в которых бушует огонь желания. — Когда все мысли заняты лишь одним человеком, все мечты о лишь нём, когда стремишься укутать его в свои объятия, неистово желаешь всей душой… Это и значит обладать, Андреа! — каждое слово, как откровение, льётся мне в уши медовой рекой; не отрываясь, я смотрю на Эдриана, на то, как соблазнительно двигаются его губы, осознавая, как сильно я хочу их поцеловать. — Человек, не осознавая, сам позволяет это делать. Даёт разрешение обладать собой, — сейчас его шёпот кажется интимнее, чем прежде, горячее дыхание касается моих губ, заставляя податься ему навстречу. Воздух между нами раскалён настолько, что каждый вдох обжигает лёгкие, пытаясь выжечь их дотла. Возбуждение, как хрупкое стекло, ещё немного, и треснет на сотни осколков, достигнув пика. Наши губы в опасной близости друг от друга, их разделяет лишь одно касание, и сердце бешено бьётся в груди, отдаваясь гулом в уши.

«Ну поцелуй меня, Эдриан, ты ведь так же сгораешь, как и я!» — мысленно молю, пока ноги предательски дрожат от желания. Он так пристально смотрит в глаза, что я ощущаю, как теряю волю, ещё мгновение, и я сама сделаю первый шаг, бросившись в омут серых глаз с головой.

Дыхание сбивается, когда он едва касается своими губами моих. Я ощущаю сладкие раскаты возбуждающей волны внизу живота. Лёгкий поцелуй взрывает душу, расщепляя её на радужные кусочки, он медленно отстраняется, но пальцы продолжают обжигать нежным прикосновением мою щёку.

— Я не буду делать с тобой того, чего ты не захочешь, — я слышу его хриплый голос, вижу вожделенный взгляд, задерживающийся на моих губах и вздымающейся от волнения груди.

— Я знаю, — накрываю своей ладонью его руку, что лежит у меня на щеке, и, как котёнок, прижимаюсь ещё сильнее.

В следующую секунду все летит к чертям. Я поддаюсь искушению первая, впиваясь в его губы жадным поцелуем. Он подхватывает мой напор, будто ждал этого мгновения, и, отвечая так же страстно, как и я, запускает пальцы мне в волосы, утопает в шёлковых локонах. По телу волнами бегает сладкая истома, стягивая нити возбуждения к низу живота. Эдриан перехватывает инициативу в свои руки, как будто для него мой порыв стал капитуляцией, и теперь ему дозволено всё. Нежные касания сменяются нетерпеливыми движениями, он подхватывает меня на руки, с силой прижимая к двери. Лопатки саднит от резкого удара о дерево, но чувственные поцелуи приглушают боль, заставляя забыть о ней, лишь простонав ему в губы. Мои ладони блуждают по его разгоряченному телу, ощущая каждую напряжённую мышцу под шёлковой рубашкой. Сладкие раскаты возбуждающими волнами прокатываются по всему телу, я чувствую себя как оголённый провод, что норовит устроить вселенский пожар. Движения рук всё размашистее и властнее, горячей ладонью он очерчивает изгибы моего тела, сжимает до сладкой боли бёдра, осыпает безумными поцелуями шею и вновь возвращается к губам. Наши дыхания сливаются воедино, сейчас нет его или меня, есть только — мы! Боль и наслаждение смешиваются воедино, создавая непревзойдённый коктейль эмоций, заставляющий меня забыть обо всём на свете. Его дразнящее кожу дыхание обжигает мою шею и скулы, заставляя щёки вспыхнуть, покрыться румянцем, а губы — жадно приоткрыть, чтобы в очередной раз напиться его дыхания. Сейчас существует только этот единственный мужчина, сводящий меня с ума так же сильно, как и я его. Рваное дыхание и без того учащается, когда он спускается поцелуями к моей шее, покусывая и втягивая нежную кожу до боли губами. Я чувствую, как одна рука сильнее прижимает меня к двери, пока другая ползёт вверх по бедру, сминая подол платья и задирая его выше талии. Я прижимаясь к Эдриану своим пахом, чувствуя, как в тонких брюках давно уже налился внушительный член.

Его пальцы нежно скользят под кружево белья, касаясь влажной плоти. Он делает ими пару ловких движений, я выгибаясь в спине ему навстречу, заполняя полустоном коридор подвала. Рывком он стягивает с меня давно не нужное белье, оно невесомой пушинкой падает на пол, пока не без моей помощи звонкая пряжка вместе с брюками скользят к коленям Эдриана. Он подхватывает меня за бёдра, заставляя обвить его ногами. Я чувствую, как он сгорает от желания, как твёрдый член упирается в меня, жаждет насытиться моим телом, проникнуть в него, заставить кричать от экстаза, забыв обо всём. Не в силах сдержать накал эмоций, я бесстыже вжимаюсь в его пах, желая как можно скорее почувствовать его в себе.

Я вижу, как Эдриан ухмыляется, как его возбуждает моё нетерпение, он будто играет со мной, всё больше распаляет меня поцелуями. Одно движение, и долгожданная эйфория взрывает в моём теле сотню фейерверков; медленно, чувственно, давая насладиться каждым мгновением, он проникает в меня на всю длину, заполняя собой всё пространство внутри. Наши пошлые стоны звучат в унисон, мы сливаемся в единое целое, и он задерживается на мгновение, давая привыкнуть к нему и ощутить мою ответную страсть. Первый толчок, он двигается постепенно, наращивая темп, ещё немного, и движения становятся всё резче и глубже. Я выгибаюсь ему навстречу, цепляюсь в спину ногтями, он быстрее наращивает темп. Мой громкий стон эхом разносится по коридору, я хочу его всего, я дарю ему всю себя. Яркая вспышка взрывается в голове, даря сокровенные судороги. Оргазм разносится по разгорячённому телу электрическим спазмом, заставляя дрожать каждую клеточку, принося желанную разрядку. Стон Эдриана, как финальный аккорд, льётся тихим сиропом мне в уши, я ощущаю пик его наслаждения внутри, когда он изливается горячей волной, даря мне очередное удовлетворение. Наше дыхание сбито напрочь, мы прижимаемся друг к другу лбами, моя ладонь касается его гладкой щеки, пока его дыхание спутывает мои выбившиеся локоны.

Эдриан осторожно опускает меня на пол, я поднимаю с пола трусики, но он, улыбаясь, забирает их из моих рук, кладя себе в карман.

— Они тебе не понадобятся, — произносит он, поправляя подол моего платья и разглаживая складки. Я замираю на месте, не понимая его порыва поухаживать за мной. Но когда он поднимает на меня свои серые глаза, я понимаю, что он не скрывает своё тепло ко мне, в его глазах блестят огоньки заботы и ласки. Но, увидев моё замешательство, Эдриан лишь усмехается, подходит ближе, целуя меня в нос.

— Поехали домой, — мягко, но тоном, не дающим возможности возразить, произносит.

Ещё раз убедившись, что в клубе больше никого не осталось, я захожу в наш с Мёрфи кабинет, забираю цветок, подаренный Пирсом, чтобы расспросить о нём Эдриана.

Когда я выхожу из клуба, восходящее солнце едва начинает освещать улицу. Свежий воздух ударяет в голову похлеще алкоголя, и я с удовольствием вдыхаю каждую его каплю, понимая, что именно его так не хватает в клубе.

Стоящий у автомобиля Эдриан лучезарно улыбается при виде меня, пока не замечает в моей руке цветок. Въедливый взгляд не отрывается от моих пальцев, я вижу, как парень о чём-то задумался, былой счастливый блеск исчез из серых глаз, а вместо него теперь там покоятся грозовые тучи. Кажется, что он не удивлён увиденному подарку в моей руке, но ему точно не рад.

— Красивый цветок, не правда ли? Только я не знаю его название и что за тайны он скрывает в вашем мире.

— Это асфодель! — пытаясь скрыть раздражение, отвечает Эдриан: — Позволь узнать, откуда он у тебя? Впрочем, — он тут же жестом руки перебивает меня, не давая ответить, — его мог принести только Пирс.

— Всё верно. Надеюсь, ты не злишься на меня? — по-детски закусываю губу, чувствую, как от тревоги немеет каждый палец. Что же может связывать Эдриана и Пирса? Он второй раз передаёт через меня скрытое «послание», негодяй, обязательно выскажу своё недовольно при нашей следующей встрече. — Он подарил мне его со словами: «Не каждому дано держать его в руках, оставив в живых». Что это значит?

Я вижу, как Эдриан тоскливо вздыхает, о чём-то раздумывая. Он забирает цветок в свои руки, подносит к лицу, вдыхая его сладкий аромат.

— Это значит, что в руках некоторых существ асфодель превращается в пепел.

— Почему? В них много плохого? — раздумываю о том, что этот белоснежный бутон может расти только в прекрасном месте, окружённом добротой и любовью.

— Наоборот, в добрых руках он погибает, — голос Эдриана меняется, становится жёстким, он сминает нежный бутон в кулаке и выбрасывает на землю. Мысли беспокойно закружились в голове, перебирая каждый момент в моей жизни. Я пребываю в ступоре от осознания, что во мне… нет доброты? Эдриан прерывает мои раздумья и, обвивая мою талию рукой, шепчет в ухо, — поехали домой, Андреа. Я отвечу на все твои вопросы.

========== Вопрос. Ответ. Правда. ==========

— Так что со мной не так? — взволнованно спрашиваю у Эдриана, когда мы едем в автомобиле. Он улавливает тревогу в моём голосе и, не глядя на меня и улыбаясь, отвечает:

— Дома, Андреа, — его спокойный голос заставляет меня немного расслабиться. Он ведёт машину, не отрывая глаз от дороги, и продолжает, — я сказал, что отвечу на все твои вопросы — дома.

— Но я хочу знать сейчас! — я ощущаю в душе поднимающийся ураган из нетерпения и недовольства: «Мне нужны ответы, и я не хочу больше ждать».

Эдриан лишь на миг поворачивает голову, бросая на меня укоризненный взгляд. В нём читается холодная строгость, и от этого слова в моём горле застревают, так и не найдя дальнейшего выхода. Единственного взгляда хватает, чтобы понять его без слов и умолкнуть. Внутри всё кипит от возмущения, но я сдерживаю себя, выказывая напускное безразличие. Из лёгких нервным порывом выходят остатки воздуха, медленно, протяжно, словно испуская последний дух. Я поджимаю губы в тонкую линию, отворачиваюсь к окну, пытаясь унять своё разрастающееся волнение. Навязчивые мысли рвутся в мою голову нескончаемым потоком, любое из предположений вполне логичное: «Чему я удивлюсь — я Цербер, дьявольское порождение ада. Во мне априори не может быть добра. Но ведь оно есть, я знаю это». Догадки и слова, сказанные о цветке, острыми когтями терзают мою душу, побуждая к внутренним пыткам.

В следующее мгновение я чувствую на своей руке застывшее, нежное прикосновение горячих пальцев. Эдриан мимолетно поглаживает меня по кисти, и этим действием он тушит полыхающий во мне пожар. Сама того не ожидая, я понимаю, что он помогает мне успокоиться и усмирить бурю негодования в душе. От этого остаток дороги я пребываю в мнимом спокойствии, разглядывая окрашенные в предрассветные сумерки дома.

Когда мы заходим в квартиру, он берёт меня за руку, и я терпеливо следую за ним наверх в его комнату.

— Так что это означает? Асфодель, — уточняю я, — и говори как есть. Не нужно ходить вокруг да около, — выжидающе смотрю ему в глаза, пытаясь не пропустить ни единой эмоции, будто от этого зависит сказанная правда.

Улыбка, тронувшая губы Эдриана, как очередная похвала моей настойчивости, приятно ласкает сердце. Указывая жестом на кровать, он предлагает мне присесть, и я безоговорочно занимаю предложенное мне место. Пройдя вглубь комнаты, он снимает с себя пиджак и кладёт его рядом со мной, сам же подходит к столу. Широкое кресло чуть скрипит от его веса, парень вальяжно садится в него, откидываясь, и смотрит мне в глаза, сразу заводя разговор:

— Такие, как мы, Андреа, те, в чьих руках асфодель не рассыпается в пепел, а продолжает благоухать, склонны к жестокости, насилию и… — теперь он впивается в моё лицо глазами, ожидая реакции, как возможность подобрать подходящие «помягче» слова, но, кажется, я и без того их знаю.

Я лишь отвожу свой взгляд, бегая глазами по полу. Перебираю фрагменты жизни, точно фотокарточки, пытаясь отыскать в своей памяти хотя бы случай, когда я причиняла кому-то боль, ведь всегда старалась быть тактичной и в меру милой.

— И… убийству? Это ты хотел сказать? — от этих слов во рту неприятно горчит. Зато теперь я больше не испытываю тревоги, что одолевала меня всю дорогу к дому Ньюманов. Она, точно камень, упала с моих плеч, ведь я предчувствовала, что он расскажет о чём-то подобном.

— Каждый смертный, так же, как и бессмертный, склонен к насилию, садизму, жестокости и убийству в той или иной степени. — Эдриан подаётся вперёд, опираясь на стол, спокойно продолжая: — Просто мы, — он произносит это тихим, глубоким голосом, вкладывая в слово интимный, сокровенный смысл. Говоря тем самым, что «мы» — это он и я, и он будет рядом со мной при любых обстоятельствах, — более хладнокровны, расчётливы, непреклонны. В таких случаях, как убийство, мы не руководствуемся примитивными чувствами и порывами, Андреа. Наш выбор всегда взвешен и точен. Это у нас в крови, в нашей тёмной сущности. В моей, как принца Подземного царства, твоей, как цербера. Мы никогда не сожалеем о сделанном, — я ощущаю на себе прожигающий взгляд. Эдриан всматривается серыми, решительными глазами в мои, уверенно произнося каждое слово. — Потому что сначала всё взвешиваем, продумывая каждое действие наперёд, осознавая последствия.

Теперь его слова меня не пугают. Напротив, каждый его серьезный взгляд, твёрдое слово помогает постепенно осознавать и принимать всё сказанное как должное в новом для меня мире. Оценивать слова здраво, при этом чувствуя себя рядом с Ньюманом абсолютно защищённой. «Он прав, все в какой-то степени склонны к насилию — физическому или моральному. И… к убийству». На доли секунды мне становится жутко от осознания, что я спокойно воспринимаю все его слова.

Теперь он молчит, его сосредоточенные глаза по-прежнему цепляются за каждую мою непроизвольную эмоцию. Он пристально смотрит на меня, будто считывая меня взглядом, и от этого становится неловко, я лишь на мгновение отвожу глаза, но нет, не от смятения, от растерянности. Мне кажется, что Эдриан пробрался мне в голову и услышал, как я принимаю саму себя — цербера.

— А проклятие? — переключаюсь на новый вопрос, чтобы отвлечь его от себя. Вижу, как на спокойном лице и мышца не дрогнула.

Вспорхнув с кровати, я делаю по комнате круг, каждое движение выдаёт нервозность, я пытаюсь её всячески скрыть, не выдавать волнение и снова присаживаюсь на самый край постели. От нервов ладони ползут по рукам, я обхватываю себя за локти, впиваясь в них ногтями, принося себе отрезвляющую боль. Воздух в лёгких закончился в ту самую секунду, как я задала вопрос о проклятье. И вместо него меня наполнило волнами беспокойства о прошлом Эдриана. «Почему он не сказал, что я должна перевести его домой, в царство мёртвых?»

— А вот оно —«проклятье», — наконец-то слышу его голос, — нависло над нами из-за того, что Аида дала слабину, однажды позволила себе жалость.

— К кому? — перебиваю его.

— К ведьме. Хотя она ощущала, что стоящая перед ней женщина несёт опасность. Чувствовала, что пожалеет об этом, — Эдриан встаёт из-за стола, я вижу, как он нервно передёргивает плечами, будто пытается сбросить с себя невидимые руки и, подойдя ко мне, садится рядом.

— Может, это была милость? — тихо спрашиваю, понимая, что миссис Ньюман с каждым новым рассказом о ней предстаёт всё в более выигрышном, благородном свете — неоднозначная женщина.

На лице Эдриана вспыхивает удивление от понимания, что я хочу оправдать и вступиться за Аиду. Лёгкий смешок слетает с его губ, и, качнув головой, он будто отмахивается от горьких воспоминаний. Я не продолжаю свои рассуждения, понимая, что могу перейти рамки сугубо личных вопросов о семье.

— Ты ведь желаешь попасть домой? Хочешь, я помогу тебе вернуться? — слова соскочили с губ быстрее мыслей. Не удивляюсь собственному искреннему желанию помочь Эдриану, ведь иначе быть не может. Пусть только ответит «да» и скажет, как это сделать.

Эдриан на секунду удивляется, и следом на его губах играет искренняя улыбка. Пододвинувшись ближе, он обхватывает моё лицо ладонями и прижимается своими губами к моим, оставляя тёплый, наполненный восторгом и благодарностью поцелуй. Я чувствую каждую его эмоцию, будто свою, и, кажется, задыхаюсь от их избытка, окружённая потоком трепетных чувств. Я кладу свои ладони поверх его, мягко поглаживаю пальцами его руки, отвечая на нежность ответной нежностью.

— Невероятно… — он улыбается, поглаживая мои скулы, прикрывает на миг глаза, наслаждаясь ощутимым только ему моментом. — Мы вернёмся, Андреа, в ближайшее время.

Трепетный момент нахлынувших на него чувств так же быстро растаял, как снежинки на солнце. Он отрывается от меня и лёгким движением пересаживает к себе на колени, прижимая так сильно, как может, будто боится меня потерять. Я ощущаю, как его горячие губы касаются моего виска, расплываясь в довольной улыбке. Как пальцы проходят по моим волосам, путаясь между прядей. Эдриан вновь отрывается от меня и, блуждая по моему лицу пронзительным взглядом, останавливается на глазах, сосредоточено вглядываясь в их глубину, отыскивая какой-то ответ на нерешённую им загадку. Вместо этого он задаёт другой вопрос:

— Что ты ещё хочешь спросить?

— Много чего, — с улыбкой отвечаю, и вопрос, который преследует меня всё время нахождения в доме Ньюманов, сам срывается с моих губ: — Ты выбрал меня потому, что нуждался в цербере?

Я вижу, как, подтверждая мои догадки, Эдриан поджимает губы в тонкую линию, лишь на миг его брови сходятся от недовольства на переносице, давая время на раздумья.

— Да, сначала да, — не отводя своего взгляда ни на секунду, он продолжает открыто смотреть мне в глаза, понимая, что я не потерплю лжи, — ты помнишь тот вечер, когда оказалась у нас? — читаю в его взгляде мимолётное колебание на обдумывание последующих слов.

«Конечно. помню, Эдриан. Меня привезла сюда Аида, а не ты. Расскажи мне всю правду. Не ври мне! Не позволяй разочаровываться в своём выборе!» — я мысленно взываю к нему, и кажется, что от ожидания ответа перестаю дышать. Он выдерживает мой взгляд, будто знает, о чём я безмолвно прошу.

— Тебя привезла сюда Аида. Специально, — на одном ровном дыхании полушёпотом произносит. В его взгляде тревожное напряжение, от ожидания моей реакции: — Она почувствовала в тебе цербера, но не знала, что ты вдобавок революционер. На эту мысль её натолкнул Пирс, когда невольно проявил себя.

Разговор постепенно переходит в серьёзное русло, я пересаживаюсь с колен Эдриана на край кровати, вопросительно заглядывая в его серые глаза. Лёгкий укол неминуемо касается моего сердца, наполняя каждую его клеточку горькой досадой и болью. Недавняя безмятежность теперь ощущается внутренней тишиной от разумного понимания, что несмотря ни на что всё это время у Ньюманов мне было комфортно. Тем более Эдриан честен со мной. Это располагает к нему ещё больше.

— Если ты захочешь уйти, я не буду удерживать тебя. Но я был бы рад, если ты осталась со мной, — признаётся он, сжимая мои пальцы в своей ладони, словно удерживая себя на месте, не позволяя лишнего движения или непроизвольного порыва.

Услышав его маленькое признание, я ощущаю, как под рёбрами учащённо забилось сердце, приятно отбивая быстрый такт. Не буду врать ни себе, ни ему, я хочу остаться рядом с Ньюманом.

— Я не хочу уходить, — мой тихий голос разрезал тишину, — пока не хочу.

Я понимаю, что Аида подарила меня, будто игрушку, любимому сыну. А я влюбилась и так быстро привязываюсь к нему.

— Я не вру тебе. Я без ума от тебя, Андреа, — от удивление округляю глаза, каждой клеточкой кожи ощущаю ласкающий меня взгляд и невольно отвожу глаза от смущения. — Если ты пугаешься, что я читаю твои мысли, то это не так, моя драгоценная Андреа, — его улыбка становится тёплой и открытой. Он внимательно, будто любуясь, смотрит на меня. — Ты не сопротивляешься мне и всё больше открываешься. От этого мы оба чувствуем, как стремительно крепнет между нами ментальная связь.

Меня бросает в одурманивающий жар, он проходит горячей волной по телу, превращая внутренние сомнения в невесомый пепел. Все мои чувства и эмоции будто обнажены перед ним. Я ощущаю, как щёки вспыхивают огненным жаром, покрывая кожу румянцем. Я доверилась ему целиком и полностью, нырнула в эти странные отношения с головой и получаю от этого волнительное удовольствие.

— Но разве ты можешь… — замолкаю, пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы описать то, что между нами происходит, — иметь какие-то личные отношения, кроме тех, что должны быть между… — слова запнулись от волнения, но пронеслись молнией в мыслях «между богом и цербером».

— Ты мне очень нравишься. Я не буду этого скрывать. Ты и сама это знаешь и чувствуешь, — улыбается Ньюман, касаясь моего лица, — прошу, выброси глупые мифы из своей головы и ничего не выдумывай. Церберы не были животными, никогда, — убеждает меня Эдриан и, будто желая, чтобы я запомнила и поняла каждое слово, вновь усаживает к себе на колени, заставляя посмотреть в глаза. — Это всё выдумки, которые влили в уши смертных. Цербер — единственное творение Тифона и Ехидны, он же родной дед Мёрфи, был поставлен к вратам Тартара, как первое существо, присягнувшее на верность тогда ещё маленькой Аиде. Но почему-то тогда, много веков назад, он не внушал доверия двум старшим, совершеннолетним братьям Аиды — Зевсу и Посейдону. Они насмехались над Цербером, считали слабым, никчёмным и однажды решили доказать это — подговорили трёх сильных смертных пробраться в Тартар и украсть одну реликвию. Аида, будучи ещё совсем маленькой девочкой, рассказала Церберу о заговоре.

Эдриан довольно растягивает губы, с гордостью приподнимая голову за поступок матери. В такие моменты я понимаю, что он очень дорожит ею. Но всё же мне предстоит ещё очень многое узнать и понять о нём и его семье.

— Так вот! — бодро продолжает Эдриан. — В ту ночь, ожидая приспешников Зевса и Посейдона, Цербер надел особый наряд. Он сшил вместе три головы ранее удушенных волкодавов, измазал тело пеплом и кровью, выстроил за вратами небольшой загон в который загнал десять псов и стал терпеливо ожидать «незваных гостей».

И когда смертные попались на уловку и открыли врата Тартара, красный свет ослепил их глаза, они смогли лишь различить могучий силуэт Цербера. Тот взревел что есть мочи, стены отразили нечеловеческий рык, смешанный со скулёжем собак. В ужасе смертные застыли на месте, увидев надвигающееся на них чудовище с тремя головами. Издав зловещий рык, Цербер спустил с привязи псов и бросился на оторопевших людей оскалив зубы.

С интересом слушая историю, от удивления открываю рот. Видя мой неподдельный интерес, Эдриан не может сдержать улыбку, и внезапный, тихий смех заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Успокаивая мою разыгравшуюся фантазию, Эдриан притягивает меня к себе, целуя в висок.

— Зевс с Посейдоном распустили сплетни о том, что Цербер превратился в трёхглавого пса, не могли же они признаться, что дали людям ключи от Тартара, чтобы подставить Аиду и Цербера. Ну а люди придумали миф о Цербере, — усмехаясь, подытожил Ньюман. — Так что, моя дорогая Андреа, вы по своей физиологии не можете превратиться в животное.

Я удовлетворённо выдыхаю, тайно радуясь, что со мной не будет происходить никаких трансформаций.

— Что значит «революционер»? В чём разница между мной и Мёрфи? И получается, раз родной отец Мёрфи самый первый Цербер, то… мы с ним родственники?

Значит, он неспроста называет меня «сестричкой»?

— Революционер — это ребёнок Цербера и ведьмы, — беззлобно усмехается он, — и это кто-то из твоих недавних предков. Так как у Мёрфи нет и не было детей, то, скорее всего, ты потомок его сестры, которая выбрала в мужья смертного, и их ребёнок… — Эдриан вдруг замолчал. — Об этом тебе лучше поговорить с Мёрфи, — тактично добавляет он, — ведь мой друг эту историю захочет рассказать тебе сам, но могу сказать точно, — сразу же продолжает отвечать Ньюман, отходя от щепетильной темы, — на интуитивном уровне, благодаря своей крови, вы ощущаете ведьм и точно знаете, когда они рядом. При этом ведьма никогда не узнает, что перед ней её смерть.

Революционер—цербер, что за адская смесь? Пребывая в недоумении, начинаю часто моргать. Получается, только я способна убить ведьму? И всё же я решаюсь уточнить своё предположение.

— Что значит «её смерть»?

— Особенность ведьм не только в проклятиях, их и убить не так-то просто, — поясняет, — только революционеры видят их «ахиллесову пяту». То единственное уязвимое место, которое, ранив, можно навсегда свести её в могилу.

— Подожди, ты сказал, что революционер, — это ребёнок цербера и ведьмы. Получается… — пазл моей мифической родословной постепенно складывается в генеалогическое дерево. Как оказалось, оно доселе мне неизвестное и весьма специфическое. — Кто-то из потомства сестры Мёрфи был женат на ведьме?

— Или замужем за ведьмаком. Видишь ли, по трагической случайности Мёрфи и его отец после рождения первого революционера перестали отслеживать своих потомков, — Эдриан задумчиво потирает подбородок, его глаза темнеют, застилаясь вечерней мглой, он становится отстранённым, обдумывая, что в его рассказе должно быть первостепенным и важным. — Их не стали истреблять, как оказалось, они очень сильные представители своего вида, а затем… — он запинается, снова погружаясь в воспоминания, и по тускнеющему взгляду я понимаю, что не в самые приятные, — на Олимпе началась ожесточённая, кровавая война, на которой погиб отец Мёрфи, — Эдриан замолкает, в его отстранённом взгляде веет вековой холод, — а потом много чего произошло, — его ранее полный откровения рассказ сходит на нет, я понимаю, что он закрывается от меня. Эдриан сажает меня на постель, спуская с колен, встаёт с кровати и подходит к окну, что-то сосредоточенно обдумывая, словно перебирая забытое прошлое, отряхивая от пыли старые детали, теперь воспринимающиеся совершенно по-другому.

— Ты не доверяешь мне? — чувствую, как собственный голос дрожит, ещё недавно я переживала о том, разочаруюсь в Ньюмане, а теперь сама не хочу быть отвергнутой.

— Есть некоторые вещи, Андреа, которые мы доверяем только «своим» или «верным», — раздавшийся голос похолодел и будто иглой вонзился в сердце. Хотя Эдриан сейчас был учтив и вежлив, но интонацией он походил на незнакомца, что случайно бросил прохожему слова. От этого тона внутри всё сжималось от холода, будто только что я проглотила кубик льда.

— Разве я не «верная»? — голос волнительно завибрировал, боязнь чувствовать недоверие с его стороны проносится тягучей, колющей болью.

— Нет. Ещё нет, — мягче, чувствуя вину, отвечает Эдриан, — я бы хотел, чтобы ты стала «своей», — его глаза вспыхивают надеждой, но тут же он берёт свои эмоции под контроль, пытаясь скрыть что-то, терзающее его душу.

— И что для этого нужно? В чём отличие от «верной»? — спрашиваю тихо, но уверенно, прекрасно понимая, что Эдриан очень хочет больше сблизиться со мной.

— Андреа, я сделаю тебе единственное предложение, но от него будет зависеть моё откровение и дальнейшее отношение к тебе. Если ты согласишься, мы заключим сделку, — я чувствую на себе тяжёлый взгляд серых глаз, они смотрят мне прямо в душу, всем видом демонстрируя, что хочет услышать только взвешенный, обдуманный ответ. — «Верная, верный» — это статус помощника, выполняющего поставленный ряд поручений, имеющий доступ к определённой информации. В такой сделке фиксированная раскладка «приказывающий-подчиняющийся». Подчиняющийся во всём, Андреа, — его взгляд становится сосредоточенным, он вновь пытается прочесть мои мысли, но в моей голове пустота. Я же стараюсь не упустить ни единого услышанного слова и понять то, что мне объясняет Эдриан, — «Верная, верный» всегда занимает статус «подле Хозяина». «Своя, свой» — этот статус делает тебя равной Хозяину. Ты остаёшься при той же раскладке, выполняешь те же поручения, что и «верный», но никто и никогда не смеет косо посмотреть или оскорбить «свою» другого божества.

— Я стану равной… — закусываю губу. — Но если я захочу что-то оспорить или буду с чем-то не согласна?

— Я уверен, мы придём к обоюдному разумному решению.

Он замолкает. Я хотела от него честности — он дал мне это. Я знаю, ему не хочется отпускать меня, он ждёт, когда я соглашусь. Эдриан ждёт подчинения, но смогу ли я это делать постоянно? Сама насмехаюсь над собой, а смогу ли я ему не подчиняться? Я хочу стать «своей», его…

— Подумай, Андреа, — так же спокойно отвечает, взгляд серых глаз вновь гипнотизирует, заставляет тянуться к своей властности и сдержанности.

— Ты кому-то предлагал такую сделку?

— Нет, Андреа, стать «своей» я никому не предлагал, — не раздумывая, отвечает Ньюман, — но в моей жизни был проводник, которая так и не довела меня до дома. Поэтому я точно знаю, что не нужно растрачивать себя на того, кто тебе не предназначен, — он вновь отворачивает лицо к окну, скрывая раздражение от неприятного воспоминания. Взгляд устремляется на утреннюю улицу. Я вижу, как он сжимает губы в тонкую линию от нервов, поднятые на миг желваки очерчивают острые скулы. Не могу сдержаться, чтобы не залюбоваться красивым лицом, но понимаю, Эдриана гложет что-то ещё в этом воспоминании.

Одна мысль, что рядом с ним будет другая, что он будет так смотреть на кого-то другого и нуждаться в ком-то другом, заставляет поёжиться. Ещё мгновение, и я понимаю, что начинаю задыхаться от ревности. Он готов заключить со мной сделку. Мой ответ должен быть обдуманным. Но я и так знаю, чего хочу, поэтому отвечаю без колебаний:

— Я согласна.

— Подумай, — спокойно возражает, — хотя бы до завтра. А пока отдыхай. Если тебе нужно побыть одной или ты чувствуешь давление с моей стороны, можешь вернуться к себе в комнату.

— Моё решение не изменится.

— Подумай до завтра! А пока давай ложиться спать, — он неспеша подходит ближе, мягкие губы накрывают мои. Я чувствую, как от этого невинного действия проваливаюсь в бездонную пропасть нежности и заботы. Когда он углубляет поцелуй, моё тело начинает отзываться лёгким покалыванием от волны поднимающегося жара. Горячие ладони скользят по тонкой шее, он обнимает моё лицо и целует меня в висок.

Ты будешь ждать моего решения. Но я уже всё решила!

— Иди в душ первая, а я пока улажу кое-какие дела, — поцелуй в губы, и я согласно киваю головой и ухожу в душ.

После водных процедур надеваю протянутую Эдрианом футболку и укладываюсь в постель, терпеливо дожидаясь его возвращения. Потому как он не позволил себе повторить то, что было в подвале, я понимаю, что он дожидается момента, когда можно будет обладать мной полностью. Ему нужна женщина, которая отдаст ему всю себя. Я не боюсь, ведь понимаю и каким-то шестым чувством ощущаю, что получу взамен не меньше. На лице от этих мыслей появляется тёплая улыбка. Я утыкаюсь носом в подушку, пытаясь скрыть приятный внутренний трепет. Усталость от проведённой на ногах ночи даёт о себе знать. Всё тело наполняется теплом, я начинаю расслабляться. Уверена, завтра мой ответ не изменится, но любопытство будто заклятая подруга, нашёптывает любопытный вопрос: кто был его проводником? Кто была та женщина? От раздражения весь сон будто рукой сняло. Вскоре приходит Эдриан, укладывается рядом со мной, и я устраиваюсь в его тёплых объятиях.

— Эдриан, — чуть закусываю губу, но всё же решаюсь задать ему терзающий меня вопрос, — почему тебя не провели домой? Кто был твоим проводником?

— Андреа… — интонация, колеблющаяся в размышлениях. Он крепче прижимает меня, целует макушку и прижимается губами к моим волосам.

— Расскажешь только после сделки? Пока это секрет? — тихо бормочу, наслаждаясь близостью. И пусть не говорит сейчас, ему хорошо со мной, а мне с ним. А ведь дело даже не в сексе. Приятно быть в его объятиях, ощущать эту сладостную негу в груди от взаимного притяжения.

— Нет, это не секрет, — он вздыхает, тихо посмеиваясь, — о ней знает весь наш мрачный бомонд. Как до тебя эта сплетня не долетела ещё в первый день твоего пребывания в этом доме? Неужто научились держать змеиные языки за зубами, — слышу иронию в голосе Эдриана.

Я поднимаю голову, смотрю на его спокойное лицо с прикрытыми глазами. Он сейчас безмятежен, спокоен. Я понимаю, что для него несостоявшийся проводник совершенно не имеет никакого значения. Сильнее прижимая меня в объятиях, он опускает свою голову на мою, прижимаясь щекой к макушке.

— Кора, — тихо отвечает он, — а теперь спи.

Горящее копьё пронзает моё сознание, заставляя в ту же секунду взбодриться. Сон улетучивается за мгновение.

— Спи, Андреа, самое интересное тебя ждёт впереди, а это всё мелочи минувших лет, — он проводит рукой по моим волосам, и от этого действия я, словно под гипнозом, быстро погружаюсь в беспокойный сон. Я вижу в нём строгое лицо Эдриана с горящими от решительности глазами. Вокруг густой, терпкий дым, хлопья чёрного пепла кружатся мотыльками над головой. Я слышу, как он кого-то зовёт. Снова дымка затягивает видение в свой водоворот, и чёрная пелена, рассеиваясь перед моими глазами, показывает на этот раз страшную картину: на руках Эдриана алая кровь, на лице застыли ярость, боль и безысходность, он отчаянно сжимает плечи своему «отражению». Отражению, в глазах которого навеки застыло тепло, ласка и безмятежность, а тонкие губы, словно нарисованные кистью художника, запечатлели последнюю улыбку с каплями крови на раненых губах.

========== Гипнос. Танатос. Эдриан. ==========

Стараясь не шуметь, покидаю комнату и отправляюсьна кухню, чтобы подкрепиться. В голове кружится вереница мыслей, они заставляют снова и снова прокручивать каждое слово Эдриана, взвешивая все за и против. Я прекрасно понимаю, что если откажусь, то не просто отвергну его, чего мне вообще не хотелось, но и не узнаю тайны резных дверей, которые находились в подвале Ньюманов. На мои плечи взвалился груз обязательств, и уверена, что секреты, хранящиеся за закрытыми замками, мне придутся по вкусу. Отчего-то я болезненно ощущаю тягу к тайнам Эдриана, будто в них кроется что-то важное.

— Поделишься?

Я оборачиваюсь, слыша голос своего главного союзника в этом доме, и улыбаюсь.

— Конечно, братишка, садись!

Мёрфи присаживается около меня, пока я наполняю его тарелку едой.

— Мёрфи, раз ты служишь Аиде, то зачем снова пошёл учиться в университет с Танатосом? — свой вопрос я сопровождаю искренней улыбкой, мне интересно узнать, какие знания хотел приобрести древний цербер.

— Для Танатоса ваш университет слишком… простоват, — хохочет парень, жадно поглощая сендвичи, — а мне захотелось отвлечься от мрачных дел в Царстве Аиды. К тому же, она была не против.

Я замираю, меня обескураживает ответ Мёрфи. Я чего-то не поняла из ответа Эдриана, когда он говорил обо мне и о том, что не упустил бы шанса познакомиться со мной, будь он ближе. Либо я ему не была интересна, либо в университете учился не он, а его брат. Тогда кто же Эдриан: Гипнос или Танатос?

— А оба брата могут учуять таких, как мы? Церберов? — лучше вопрос о том, кем на самом деле является Эдриан, я задам лично ему.

— Да, но не все, и ты об этом знаешь, — укоризненно тычет в меня пальцем парень, — я же говорил.

— А революционеров? — вновь уточняю.

— Нет, конечно. Доминант способен на это. Но не все боги такие. Так же, как и люди, — поясняет Мёрфи, а потом будто встрепенувшись, он впивается в меня строгими чёрными глазами, кажется, что всё его дружелюбие испарилось. — Последнее предупреждение, сестричка, — ледяным тоном предупреждает меня цербер, — все личные вопросы задавай непосредственно тому, о ком хочешь знать правду. Ну, — он смахивает с себя строгость и ухмыляется, — о Коре я с тобой посплетничаю.

Всё же я была права, когда изначально решила выяснить этот вопрос с Ньюманом.

— Ты не любишь её, не уважаешь. Терпишь, — решаю поддержать тему, интересную Мёрфи, и с удовольствием перемыть кости Коре. — Почему? Ты так предан Аиде, что готов терпеть Кору?

— Да, — коротко, без капли сомнения отвечает Мёрфи.

— Мёрфи, можно нескромный вопрос? — закусываю губу, ожидая одобрения парня.

— Да, Андреа, я люблю Аиду, — без стеснения и жеманства говорит парень, — и не выдумывай себе всякого, типа «она же старше тебя и бла-бла-бла», — кривляется он и сразу же удобнее устраивается на стуле, готовясь откровенно поговорить со мной, — до знакомства с Корой она выглядела как наша с тобой ровесница. Красивая, властная, решительная, юная, такая прекрасная и воинственная, — он будто проваливается в свои приятные воспоминания, ласково улыбаясь им. Он замолкает, больше ничего не говоря, улыбка меркнет на его лице, он становится бледным и печальным. — Сначала разочарование в собственном отце, потом в муже, — он ухмыльнулся и скривился, будто съел горсть красного, горького перца, — кто же одобрит отношения богини и её стражника. Боже упаси! — ядовито цедит Мёрфи и, что-то обдумав, продолжает, — пришлось послушаться папеньку и выйти замуж за равного себе. Но даже эта скотина, её муженёк Эреб, долго не мог сломить мою сильную девочку. Ведь это из-за него прокляли близнецов, из-за него, а не Аиды. А потом… — он на мгновение умолк, словно обдумывая, продолжать или нет, — из-за нападения на Эреба меня сослали в самые низы Подземного царства выполнить одно трудное задание. Аида похлопотала, чтобы меня не казнили. Но я выжил, вернулся. За это короткое время её предал родной отец, муж, брат. После всего этого её отношение к мужчинам поменялось. Она и от меня отстранилась, разочаровалась в «сильных мира сего». Когда я вернулся, она уже была другой.

— С ней уже была Кора?

— Да. Аида увлеклась ней, словно обезумев, грезила этой стервой.

Сердце сжалось, мне было больно представить, что чувствовал отвергнутый Мёрфи, как ему удалось сохранять самообладание и верность любимой женщине и знать, что она любит другого человека, касается Коры, засыпает с ней, заботится о ней.

— Знаешь, что больнее всего было переносить? — он подался мне навстречу и поджал губы: — Как эта сука — Кора, — вытягивает силы и годы жизни Аиды. Как она начинает стареть, подобно человеку. Почему отцу и Эребу она не простила боли, жестокости и предательства, а этой… прощает до сих пор?

«Потому что она прикидывается жертвой, умеет обратить на себя внимание и вызывать желание защитить, » — подумала я.

— Она прекрасно строит из себя жертву, — ухмыляется Мёрфи.

— Разве старость Аиды неизбежна?

— Всё улажено, сестричка, — гордо вскидывает подбородок парень и понижает голос до шёпота, — я украл ниточку жизни Коры, и если эта дрянь вытянет ещё хоть какую-то часть энергии Аиды или я увижу новую морщинку на её лице, я перережу эту чёртову нить!

Я смотрю на Мёрфи, испытывая смешанные чувства, я восхищаюсь им и боюсь его.

***

К счастью, Ньюман не заставляет себя долго ждать. Меньше, чем через час он приглашает меня к себе в кабинет.

— Привет, — здороваюсь с Эдрианом, присаживаясь на предложенное мне место напротив него, — я всё ещё согласна на сделку и не передумала! — решительно отвечаю, глядя ему в глаза. — Но ты можешь ответить на один вопрос? Это касается Коры.

— Хорошо, — словно ожидая от меня вопроса, с улыбкой отвечает Эдриан, удобнее размещаясь в кресле. — Я сам отказался от того, чтобы Кора стала моим проводником. — Он идёт на опережение, заранее зная, о чём и о ком я хочу спросить.

— Что у вас было с Корой? Вот мой вопрос, — радуюсь тому, что Эдриан ответил и у меня появился шанс задать ему другой вопрос.

Эдриан улыбается, кажется, сегодня он готов к откровению.

— Когда мы с братом были подростками, Кора, уже будучи обручённой с матерью, положила глаз на Танатоса, — Эдриан игнорирует моё застывшее в изумлении лицо и спокойно продолжает рассказ, не скрывая скептицизма в голосе. — Она раздобыла у какой-то ведьмы пророчество, что должна стать женой одного из «отражающих друг друга братьев», то есть близнецов. Но ни одного из нас Кора не интересовала, даже раздражала и вызывала неприязнь, — в его интонации сейчас я слышу враждебность, — одно время мы пытались отговорить Аиду от брака с ещё одной предательницей. Не хотелось причинять ей боль заявлением, что её драгоценная Кора флиртует с одним из сыновей. Неизвестно, поверила бы она нам? — черты лица Эдриана ожесточаются, я вижу, как на каждой мышце лица отражается злость, ему неприятно обо всём вспоминать. — Кора словно ослепила маму. Она не замечала очевидных вещей. Или не хотела верить в это.

Горький осадок встал поперёк горла от услышанного. Из разговоров Мёрфи и Эдриана, да из собственных наблюдений я понимаю, каким коварством обладает Кора. И теперь осознаю, что она не бросила попыток добиться Эдриана.

— Постой! — невольно хмурюсь от догадки, глядя на Ньюмана, теперь в моей голове сложился полный пазл. — Если она предлагала тебе стать проводником, значит, ты… Танатос?

— Я думал, ты уже догадалась? — усмехается Эдриан.

— Догадывалась, — всё ещё обескураженная полной картиной происходящего, я теперь смотрю на Эдриана по-другому, словно не знала его никогда. — Кто ещё знает об этом?

— Только Аида и Мёрфи. А Кору, как понимаю, никто не решился добавить в этот «порочный кружок», — с усмешкой произнёс.

— Откуда ты знал, что я подпишу с тобой контракт? Поэтому намекал на то, кто ты есть на самом деле?

— Точно не знал, предполагал. Надеюсь, после услышанного ты не передумала? — Эдриан кладёт ладони на стол, складывая тонкие пальцы в замок. Пронзительным взглядом, точно рентгеном, он всматривается в моё взволнованное лицо, пытаясь отыскать в них страх, но его там нет. Сейчас, как никогда, я вижу перед собой уверенного и сильного мужчину. Тёмная и властная энергия ощущается каждой клеточкой моей кожи, я чувствую, как она бьёт в нём ключом. И как я сразу не поняла, что он Танатос?

— Нет! Но твоя сила… как?

— Этого я пока не могу объяснить, — он разводит руками, не отрывая их от стола, — когда Гипнос умирал, то смог каким-то образом передать мне свою силу.

— Но почему скрываешь, что ты — Танатос? — недоумевающе произношу.

— На это есть причины.

— Надеюсь, ты расскажешь мне о них после подписания контракта? Или это так и останется тайной?

— Да, Андреа, расскажу.

Эдриан достаёт из стола документ и кладёт его передо мной. Помимо верхушки, в которой значились обязательные формальности, ниже было прописано его имя и условия, которые он гарантирует со своей стороны, ещё ниже прочерк, где должна внести своё имя я. И самый главный пункт: «хранение секрета дверей в подвале клуба «Underworld».

— Я узнаю о ваших тайнах, — смотрю уверенно ему в глаза.

— Да. Читай ниже, — он указал глазами на продолжение десятого пункта, — я наложу заклятие, которое будет сдерживать тебя, дабы случайно или намеренно не взболтнуть лишнего. Или если тебя будут пытать, — поджимает губы Эдриан, но продолжает сосредоточенно смотреть на меня. — Не хочу запугивать тебя, но ты должна знать все последствия такой сделки.

Я сглотнула ком в горле, волна колючих иголок прокатилась под кожей, заставляя на мгновение поёжится от неприятных картинок пыток. Воображение обрисовало их красочно, словно хороший художник, взяв за основу беспросветную тьму закоулок ада, оно разукрасило его в бурый цвет, оставив мазки, будто капельки крови на полотне. Прогоняя возникший морок, я взяла себя в руки и медленно выдохнула.

— Я всё понимаю, — твёрдо отвечаю я.

— Если следовать пунктам сделки, ничего плохого не случится, никто не посмеет причинить тебе боль или без разрешения даже коснуться тебя, — Эдриан указал на второй пункт своих обязательств. — Никто не посмеет тебя тронуть, Андреа.

— Это больше похоже на контракт, чем на сделку, — пытаюсь возразить Эдриану.

— Это не контракт, — усмехается он, — если хоть один из пунктов сделки будет нарушен, он самоуничтожится, превратится в пепел, и мы будем свободны друг от друга. Мёрфи поработает над твоей памятью, и ты будешь вольна найти другого хозяина или вернуться на Землю.

— И кто возьмёт после этого на работу предателя? — возмутилась я. Уж мне бы такой служащий и даром не нужен был бы.

Эдриан только улыбнулся:

— Падальщики бывают и среди божеств, Андреа. Но попасть к ним в руки — это худшее, что может с тобой произойти.

Я непроизвольно дрогнула и втянула воздух. Меня настораживали, даже пугали слова Эдриана. С другой стороны, будь я на его месте, никогда бы не простила предателя. Предавший однажды, предаст и дважды.

— Подумай ещё немного, Андреа, — советует мне Эдриан, — для меня это тоже серьёзный шаг.

— И для меня, Танатос, — получив одобрительную улыбку, я взяла ручку, написала своё имя в начале пунктов, которые обязуюсь выполнять, и ниже поставила свою подпись.