Белкин Игорь Константинович Избранное т 1 [Игорь Константинович Белкин] (fb2) читать онлайн

Хранилище 1. Стихи о любви

Игорь Белкин

Изнутри ли свет, снаружи,

Всё равно сухой рукой

Выхолаживает стужа

Мой сердечный непокой.

Вспыхнет береста в печурке,

Кирпичи лизнёт дымок

И по даче тени-жмурки

Разбегутся поперёк

Или вдоль по половицам

Из простроганной сосны...

Ах, вы, тени, тени-птицы,

Не похожи вы на сны!

В тех яснее всё и глаже,

Всё расставлено рядком

И не снесено однажды

Бытовым маховиком...

На подушке лунный отсвет,

Тени сдвинулись к золе...

На Земле мы просто гости,

Мы две точки на Земле.

Мне бы мчать по параллели

До касанья милых плеч,

Но дрова перегорели,

Темнота накрыла печь...

Изнутри ли свет, снаружи,

Всё равно ты не со мной,

Никогда не стать мне мужем,

А тебе моей женой...

хххххххххххххххххххххх

Две капли росы на ладонях любви...

… И снова слова на бумагу ложатся

Щемящею строчкой в подтексте зари…

Ну, как же вы, братцы, ну, что же вы, братцы, Не путайте с летом мои сентябри!

Октябрь на пороге, октябрь на подходе!..

А, впрочем, у грусти мгновенья свои,

Они воедино сегодня не сводят

Две капли росы на ладонях любви…

Вы там, на чужом побережье гранитном,

Я здесь, где по морю бредут валуны

И чайка летит запоздавшей открыткой

Из призрачной отполыхавшей весны…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вновь не пишется, не рифмуется,

Вообще стихи ни в дугу

Оттого, что октябрь по улице

Гонит лиственную пургу.

Вроде время для вдохновения

И вязать бы слова в снопы,

И укладывать их с томлением

Вдоль твоей и моей тропы...

Цвет меняется от лиричности,

Резкость сходит в полутона,

Прячет личико симпатичное

За белёсою мглой луна.

Прячь, не прячь, всё равно известно мне –

Осень -- жёлтый иконостас

Листьев, павших на перекрестие

Улиц, выгоревших без нас...

хххххххххххххххххххххххх

Скажите мне, какого чёрта

Любовь до пятака затёрта

Словами пошлыми и злыми

Без обстоятельного грима?

Без обязательной раскраски

Она не девочка из сказки,

Не ясный сокол сизокрылый,

От бед прикрывший плечи милой.

И без искусственной подсветки

Любовь – обломанная ветка

С бумажной сутью оригами

Под равнодушными шагами.

А мы взахлёб и неустанно

Вуали нежную туманность

С неё срываем ради мига

Скоропалительной интриги.

Какое к чёрту оригами!..

Любовь растёрта под ногами,

Пытая нас на месте лобном

В ответ неверием беззлобным...

хххххххххххххххххххххххх

В окнах-трафаретах

Отблески луны,

В снах без пиететов

Происки весны.

Что за наказанье,

Что за ерунда?

Прямо в Заэкранье

Падает звезда!

По реке желанья

Вёслами гребя,

Я на расстояньи

Снова от тебя.

Там за дальней далью

Юные ветра

Мчат по Зазеркалью

С раннего утра.

Яблони по саду,

Белые стволы,

У клубничных грядок

Чёрные углы.

Ночь светла по маю,

Зеркала не лгут,

Отчего же маюсь

Я на берегу?

«»»»»»»»»»»»»»»

Голову склоняю перед

Девой, бубенцом звенящей,

Увожу себя на берег,

Где по дну речонка тащит

Белых камешков свеченье,

Жёлтого песка томленье

И травы прохладной нити

Цвета бюста Нефертити…

Голову склоняю перед

Юностью чужой, прекрасной,

Пополняя мысли верой,

Изгоняя безучастность,

Безразличие к речонке,

Омывающей ручонки,

Нецелованные мною,

Шелестящею струёю…

Нет, не раб я междометий,

Говорю и мыслю чётко,

Иногда пугаю ветер

Сумасшедшею чечёткой,

Иногда молюсь на женщин,

Иногда ругаю немощь,

Если вал слегка коленчат

От психических полемик…

Да, бывает и такое!..

Поколенная речушка

Вдаль бежит, чтоб стать рекою,

Не девчонкой-бормотушкой!

Мне за нею не угнаться,

Я согласен на прохладцу,

На шелковенькие нити

Цвета бюста Нефертити…

“”””””””””””””””

Распахни свои ресницы,

Расскажи нам небылицы,

Небылицы-тараторки,

Шустрые скороговорки!

Ночь заслушается, тени

Сдвинутся с переплетений

Цвета синего дневного

И неясного ночного.

Ты шепчи, мы будем слушать,

Мы здесь родственные души,

Нас вокруг тебя немало:

Звёздочки внутри бокала,

Сквозняки без лицемерий

И ковбой из диких прерий,

Прилепившийся к серванту

С кольтом и флаконом фанты.

Тени из другого мира,

Теням не симпатизируй,

Даже тем, что между пальцев

Заблудились, как скитальцы.

Помаши рукой рассвету,

Тени вспыхнут сигаретой

Или свечкой, или спичкой,

Или птичкой-невеличкой,

Отдыхавшей на ладони

По пути из Амазоний…

Ты шепчи, а мы плечами

Солнце в небе раскачаем,

Пусть оно на створках окон

Пишет огненные строки

И бросает на ресницы

Тени светлые, как лица

Из весёлой небылицы…

""""""

Ты меня томила прозой,

Я читал тебе стихи

На свиданиях морозных

В переулочках глухих.

Деревянный, старый город

Из купеческих домов

Был нам другом и опорой

В деле с именем «любовь».

Помогали нам Тарзаны,

Безболезненно, легко

Строил козни без изъяна

Фантомас в своём трико.

Жизнь царапалась и пела,

Куксилась и хвост трубой,

Ничего нас не задело,

Ты живая, я живой.

Где-то что-то не сложилось,

Где-то что-то не сплелось,

Были судороги в жилах

И ломалась полуось.

Плыли в бабкины мигрени

Из мощёного двора

Белым запахом сирени

Не сегодня, а вчера.

Есть у каждого пределы

Для скитаний по росе,

Бабка у тебя сгорела,

У меня сгорели все.

От Тарзана только клочья,

Фантомас влетел в трубу,

Я тебя целую ночью,

Ты вершишь мою судьбу.

Я и днём тебя бы в губы,

Да стесняюсь на виду…

Милая моя Гекуба,

Не гаси её звезду…

«»»»»»»»

На реке с фамилией Замбези

В кимберлите вызрели алмазы

И мечтает гриновская Дэзи

Получить одну из этих сказок.

Хочешь тёмносинюю, как море?

Хочешь светлосинюю, как небо?

Я готов, могу без разговоров

Мчать туда невероятным Немо!

Вот они, алмазы, полюбуйся,

Но на каждом цепкое проклятье –

Канули, как ягодные бусы,

Люди, мне помогшие как братья.

Если любишь, зашвырни их в море,

Оставайся той же самой Дэзи,

Что придумал Грин за лёгкой шторой,

Сказкой о действительности грезя.

Так и мне не рыться в синей глине,

Никуда не мчать под парусами,

Оставайся девочкой невинной,

Сказку как-нибудь мы слепим сами!

«»»»»»»»»»»»»»

Печаль прозрачна и легка,

Светлей, чем осенью река,

И листья-дни летят над ней

Цепочкой серой.

Река качает облака,

Луну в прообразе желтка,

А ты не спишь наверняка,

Другому веря.

А я по берегу иду

У жёлтых клёнов на виду,

Ловлю далёкую звезду

За отраженье.

Но не даётся мне звезда,

Уносит вдаль её вода

И не войти мне никогда

В её скольженье…

"""""""""""""""

Скрипнет дверь

и высветится пламя

в очаге, где тысячи потерь

сожжены моими же руками.

Сквозняки

бездумны и бродячи,

что им чёрной сажи лепестки –

выгоревшей боли неудачи?..

Скрипнет дверь?

Вопрос...

К нему ответ бы

вроде неизменного «поверь!»

в тишине осенней одноцветной.

Простота

спитОй чаинкой веры,

уравненье -- равность неспроста,

не достигнешь счастье полумерой...

Скрипнет дверь!

Задёргаются тени,

предвкушая кофе и эклер

в прежней ипостаси уравнений.

И к утру

над крышей к Ориону

выдохнет весёлую искру

мой очаг, тобою возрождённый...

хххххххххххххххххххххххх

Погляди:

Земляничные дожди

Побежали по планете

Через лето

За июль!

На Оке

Пляшет солнце на шнурке

Пламенных закатных шпуль

В отражённом сосняке.

Нам бы тоже

Меднокоже

Вспыхнуть, вытечь за порожек

В это

Чувственное лето,

Белым пламенем пыля

В море с именем Земля!

Земляника на губах,

Привкус алый...

Иерихонская труба

Зажужжала –

Шмель

Врывается в метель

Валерьянного покоя

Над Окою.

Это мой

Мир, скользящий по прямой!

Тили-тесто,

Есть в нём место

Для увязки наших судеб!..

И не плачь, закат разбудишь...

ххххххххххххххххххххххххх

Плыву, плыву, мотаясь на волне,

Она пудово лупит по спине,

Лицо под воду – там зелёный мрак

И пузырьков воздушная икра.

Хриплю: люблю! И ёкэлэмэнэ –

Портрет без рамки – фото на стене,

Сейчас рукой дотронусь… ты со мной

И я не сгину крабом под волной!

Стоп, это сон!

Ты рядышком лежишь,

Посвистывая носиком, как чиж,

И ливень торопливо и смешно

Кудель струи мотает на окно…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не весна-красавица

Голосит кукушками,

То туман опушками

К полю пробирается.

Где рябина гроздьями

Тихой грустью стелется,

Седовласой девицей

Бродит осень поздняя.

Вдоль оврага жёлтое,

Понизу зелёное,

Звонкой балаболкою

Ручеёк под клёнами.

Я ходил, разнашивал

Сапоги болотные,

Камешки поглаживал

Тёплые-холодные.

А туманы белые

За спиной курчавились

И жалел ту деву я:

Это всё по правилам…

«»»»»»»»»»»»»»

Давай менять действительность на сон,

Игру теней на семигранье света,

Представь, что я влюблённый Аполлон,

А ты в меня влюблённая Одетта!

Софиты звёзд громадны и близки,

И одеяла ночи шелковисты,

Настало время собирать клочки

Разрозненности, жалоб и неистовств.

Объединить их в пламенный букет

Моих жарков, твоих гвоздик горячих,

И говорить действительности: нет,

Мы против усложнения задачи!

Мы тождество, и нас не разделить,

Мы уравненье с плюсовым итогом,

Мы два луча на кожице Земли,

Друг другу предназначеные Богом!!!

Навстречу я, и ты спешишь вперёд,

Икона чувства недоступна пыли…

А, может быть, у нас наоборот –

Мы в сновиденьях до сегодня жили?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сказка пела и плясала,

Заводила хоровод

У блестящего овала

Предвечерних алых вод.

Комарьё не налетало,

Майский жук не сёкся в лоб,

Не гудели самосвалы

У осушенных болот.

Грудь вперёд под сарафаном,

Попа клинышком назад,

Сказка розовым тюльпаном

И рубином в сто карат.

Серый камень чёрной грудой,

Не могила, не бархан…

Не спрошу тебя: откуда?

А налью тебе стакан.

Лёгкое вино, сухое,

Искры жёлтые впогляд,

Пусть тебя не беспокоит

Заграничный аромат.

Будешь пить, присяду рядом,

Нет ответишь, я уйду,

Сказку в простеньком наряде

За собою уведу.

Утро вскинет сарафанно

Хвост цветистый над водой,

Ты останешься желанной

В сказке новой, молодой.

«»»»»»»»

Звон не колокольный, звон не комариный,

Это ветер листья оборвал с осины

И по льду гоняет тоненькою жестью:

Не бывать вам вместе,

Не бывать вам вместе!

Ах, печаль-разлука, до чего вредна ты,

В злую неизвестность выхлестнула даты,

День бежит за вечер, вечер в ночь уходит,

Нет моей любимой в этом хороводе...

Ноябри нагрянут, декабри их сменят,

Лягут на сугробы вогнутые тени,

Никакой надежды, никакого звона,

Кроме сотни трещин на губах сожжённых...

хххххххххххххххххххххххххххххххх

Все мы девушками были

В недалёком прошлом

И рассказывали были:

Ах, ты, мой хороший!

Неизбежные дела –

В сказку быль перетекла!

Все мы мальчиками были,

Голосили звонко,

Распуская чудо-крылья

Над любой девчонкой!

А потом нырок-кивок:

До свиданья, мой дружок!

Всё, что было, вдаль уплыло

Клином журавлиным,

Годы нас посеребрили,

Выцвели рябины!

Неизбежные дела –

В небыль быль переросла!

У последнего порога

Мы стоим, тревожась,

Молим небо, молим Бога:

Дай Любовь нам, Боже!

Не надолго, на разок –

Ей глоток и мне глоток!

«»»»»»»»»»»»

поздняя осень

ветер над нами проносится

чересполосицу

дней пылесосит

радость моя

а не хочешь ли быть участником

действа осеннего

ластиком

сердца

пройтись по сомнениям?

небо простужено

солнце белёсою клёцкой

снежное кружево

тает и снова плетётся

облачный серый дракон

оседлал телебашню

может пытается он

день возвратить вчерашний?

милая Лада

за атмосферой где-то

строится колоннада

солнечного рассвета

ты понимаешь это

или мне снова

тысячи нервных клеток

тратить

на возвращенье объятий

чтоб разомкнуть оковы

замкнутых восприятий?

поздняя осень

кордебалет из времени

с ненужными перекосами

с невозбуждёнными тенями

сноп твоего сознания

стог моего усилия

грустное до свидания

несправедливо милая

ибо оно прощание

сдвоенное

бескрылое

хххххххххххххххххх

Ёжится трава-мурава,

На дворе намокли дрова,

Сыплется, танцуя, листва,

Мне её кадриль не нова.

Я своё отжил, отгулял,

И почти забыл сеновал,

На котором ночью всерьёз

Доводил девчонок до слёз.

Там слова плетутся венком,

Жаркое дыханье клубком,

И в прорехи крыши луна

Долбится, как дятел-желна.

У девчонок нежная стать –

Не раздёрнуть рук, не разъять,

Прижимать бы век их к себе

Под гуль-гули птиц-голубей.

Но уже не тот я, не тот,

Вечера не жду у ворот,

Не бегу к стогам у реки,

Не плетут мне больше венки.

Осень предъявляет права,

Ёжится трава-мурава,

Обседает иней дрова,

Сеновалом правит сова...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мир поделён на быль и небыль,

На нынче, завтра и вчера,

В нём белый атлас смешан с крепом,

В нём истина и мишура,

Сопротивленья, неудачи,

Добро горстями без отдач…

И от людей себя не спрячешь,

И я в нём вроде бы как мяч

Качусь по дальним расстояньям,

Крича в клубящиеся дни:

Не утони в чужих желаньях,

В чужой любви не утони!!!

И понимаю, как неправ я,

И что тебе моя любовь

Среди густого разнотравья

Рассыпаных другими слов…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Одному, конечно, плохо...

Лучше вместе на мосту

Высыпать слова горохом

В голубую пустоту.

От реки смешное эхо

Отразится, чтоб опять

Возвратиться в человека,

Неспособного летать.

Что – полёт? И так неплохо

Быть окурком на губе

Взбудораженной эпохи…

Или лампой на столбе

Посветить в глаза чужие,

Получить в ответ: ку-ку,

Мы эпоху пережили,

Не валяясь на боку!

Да-да-да, пахали, помню,

Сеяли чего-то, да!

Камни из каменоломни…

Впрочем, это ерунда!..

От реки вернулось эхо,

Губы у тебя мягки

И зачем считать нам вехи,

Тискать прошлые смычки?

“””””””””””””””””

А Вы идёте стороною...

Не притяжение земное,

Но что-то сильное, больное,

Не обходите стороною

Мой старый дом!

Я в нём живу, не прозябаю,

Не в середине, где-то с края,

Свой танец жизни исполняю

Бегом, бегом!

Я на свету, я в полусвете,

Я при часах и при браслете,

И с тонким томиком Поэта

В столе моём.

Страницы утренние лживы,

Дневные очень торопливы,

Вечерние звучат игриво,

Что проку в том?

Сто лет прошло, поэта славят,

Сто лет прошло, а он лукавит,

Но он на то имеет право,

А я причём?

Я при газете, я при теле,

Я на действительность нацелен

И лезу к женщине в постели

Не напролом.

Следы от крема и не крема,

А сердце бьётся и не бьётся,

И ветер мимо и не мимо:

Салям, шолом!

А вы идёте стороною,

Не притяжение земное,

Но что-то сильное, больное,

Как старый дом…

""""""

Изнанку дней не каждому дано

Прочувствовать и восторгаться ею,

А не сметать костяшкой домино,

Билетом отыгравшей лотереи.

Внутри любого прожитого дня

Своя печаль и радости бутоны,

А поверху ложится болтовня

Не принятой и просто отражённой.

Молчания невидимый порог,

Разграниченье на внутри-снаружи

Мой выигрыш при ставке на зеро,

Твой проигрыш при ставочке на мужа.

Ты проиграла партию свою,

Я выиграл, но очень, очень мало!

Мне сердце сны отчаянно клюют

Отвергнутою честью феодала.

Моё должно моим быть до конца,

Пока не надоест и не погаснет

Или пока обрывками свинца

Не вскроются все вены на запястьях.

Условно. Бред. Изжога изнутри.

Часть болтовни, не извлечённой кожей,

Не лёгшая строкой в календари

И пылью под сумятицу прохожих.

Но в каждом бреде есть своя мораль,

Часть высохших бутонов и печали.

Им жаль тебя, меня им тоже жаль.

Я верю им и даже не скандалю.

Живи с другим, в глаза мне не смотри,

Я есть, я был туманом и обманом…

Моё – моё, оно лежит внутри,

А ты снаружи незажившей раной.

«»»»»»»»»

Антеем черпая Любовь

Из женщин милых и не очень,

Я окунаюсь в мир стихов,

Бегущих ласковостью строчек,

И верю: Вы любимы мной,

И я Вас чем-то привлекаю,

Возможно, простотой земной,

А не надуманностью рая…

Вы здесь, Вы где-то, Вы нигде,

Вы в подсознании и в яви,

Вы королева, Вам гардэ,

Я князь из рода Ярослава,

И в то же время я плебей,

Вы пасторальные пастушки

С приникшей к розовой губе

Естественной живою мушкой…

Конечно, отлучённый от

Романтики, и в чёрном цвете

Привыкший видеть небосвод,

Смеяться будет над поэтом,

Но разве сможет он понять,

Что без Любви, Печали, Женщин

ПОЭЗИЯ смахнёт меня

С Земли ненужной миру вещью?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А мечи у времени тОчены

Так, что сутки надвое рубятся

Без труда на спицы полночные,

На дневные, гладкие ступицы.

Колесо по жизни без грохота,

Шины мягкотелы и мнительны,

Мне любовь обидными крохами

И тебе не счастьем к обители.

Ах, да ладно, всё переколется,

Календарь отщёлкает листики,

Острое сотрётся на роликах

Обоюдно-праведной истины...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Под шелест сияющих звёзд,

Под лунные тени доверий

Позвольте задать Вам вопрос

Один из бесчисленных серий!

Скажите, что любите Вы?..

Не так…ах, простите, синьора,

В степи отцвели ковыли,

Рождая колючие споры.

Ну, да, семена, семена,

Зацикленные на повторы

Вхождения в те времена,

Где нас не найдётся, синьора…

Скажите, что нравится Вам?..

Как тонко звенит ожиданье!

Оно равнодушно к словам,

Рассеянным по мирозданью.

Их больше, чем пыли в степи,

Правдивых и лживых до боли,

Способных эпоху слепить

И сжать её вновь до Монголий…

Я знаю, что видится Вам!..

Но я заурядный мужчина,

Навстречу враждебным клинкам

Поднять не сумею дружину.

Нет, в жизни могу постоять

За Вас, за себя, за другого

И даже закончить на Ять

От Аза идущее слово!..

Синьора, а ночь коротка

И прячет июль на востоке

Свечение звёзд в облака,

Земным напитавшихся соком.

Наверное, грянут дожди…

А Вы всё молчите, молчите…

Не нужно себя бередить,

Я пахарь, синьора, не витязь.

Мой дом у седых тополей,

Ваш дом городской кубик-Рубик,

Не встретиться нам на Земле

Для нового «любишь-не любишь»…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Вот и вечер капнул прозой

На разбитые мечты,

Остудив снежинки-слёзы

На ладонях темноты.

А они неслышно тают

На ресницах у меня,

Словно истина простая,

Понапрасну не звеня.

Что звенеть, и так всё ясно –

Я один, она одна,

Я свои листаю басни,

Чтит поэзию она.

То ли Пушкин, то ль Есенин…

Ах, мне это всё равно,

День ноябрьский осенний

Канул фишкой домино!

В чёрном чёрного не видно,

Свет глаза не отразят,

Если мир без челобитной

Превратился в слезопад…

Я виновен, да, виновен,

Не прикрыться тишиной

За чужие дуги-брови,

Зацелованные мной!..

Каждый вечер прозой дышит,

Сон безжалостно круша,

И снежинки, словно мыши,

Одиночеством шуршат…

«»»»»»»»»»»»»»»»

В напевности весёлых перестуков

Осеннего короткого дождя

Давайте жить, не помня о разлуках

И мимо расставаний проходя!

Меняют клёны цвет на порыжелость,

Летит на землю мокрая листва...

Я знаю, Вам всегда испить хотелось

Вино любви из чаши колдовства!

Как странен мир в преддверии свиданья,

Как странен миг касания рукой

Пришедшего из мифа обаянья,

А не из безнадежности людской!

Подруга осень, празднично и мило

Два сердца в цепь единую сомкни,

И пусть хранит пророчица Сибилла

У Вас в глазах волшебные огни!

хххххххххххххххххххххххххххх

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110062700022

Хранилище 2. Стихи о любви

Игорь Белкин

трогаю

нервов твоих обнажённость

но не руками

дорогою

бегущей под облаками

к точке определённой

и вектор её нацелен

в стык

меридиана и параллели

там тоже душа живая

свой иссякший родник

восстановить желает

и что ей до слёз твоих

и горестных песнопений

если собственный крик

острее пересечений

граней

затёртых нами

ранее

собственными руками?

ххххххххххххххххххх

конечно ты уйдёшь

нет я уйду

оставив дрожь

прощанья за порогом

скользнув по льду

по взгляду твоему

своим

как Дон Жуан по недотроге

последний шнур

перерубить

мечом

забыть забыть

и сумку за плечо

Эскалибур

в тетрадку со стихами

запомнившими светлый абажур

и тень твою с холодными руками

не я ушёл

а ты ушла давно

когда рассол

мне возвращал сознанье

запавшее за красное вино

за белое

сигналом к расставанью

не рыцарь я и не король

Артур

не входит в роль

клинок Эскалибур

стихи волчата

некому печатать

я выбираю сам себе

расплату

за этот долгосрочный перекур

в своей судьбе

без твоего диктата

хххххххххххххххххххххххх

Не по просьбе, по желанию,

Не по праву, по любви

Разожму колени белые,

Голубком в неё войду!

И – гори, моя Вселенная,

И – бранись, родная мать,

До рассвета буду Лену я

Целовать и обнимать!

Сказки длинные у русичей,

Говори да говори!..

На полу скучают трусики,

Млея в отблесках зари.

Солнце вымочило перышки

То ль в росе, а то ль в дожде,

Я испил её до зернышка,

Побывал везде-везде!

На седьмое небо вместе мы

Улетали, а потом

Руки-ноги снова крестиком

В равновесье озорном.

Не по просьбе, по желанию,

Не по праву, по любви!..

Повторить бы это снова нам,

Да дороги разошлись.

Лена женщина с понятием,

Муж чернявый с бородой,

Я к трюмо, словно к распятию –

Господи, уже седой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Брожу вокруг тебя кругами,

Плету невидимую сеть,

В неё должна ты, дорогая,

На белых крылышках влететь!

Влететь, пожертвовав собою,

Любовью одарив меня,

И жить во мне больной строкою,

Звуча, сластя и солоня!

Тебя росою я умою,

А ты царицей в мои сны,

И мы пойдём по синю морю,

Не расплескав ничьей волны.

И мы пойдём по белу свету

По паутине из дорог!..

Да-да, я подготовил сети,

Но сам попался на крючок.

Пусть будет так, не возражаю,

И не прими слова за ложь,

Когда я их врублю в скрижали

У сердца: ты во мне живёшь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не томи меня, не требуй

Причащения вином,

Отслужил я свой молебен

По Любви давным-давно!

В чёрной рясе покаяний

С капюшоном за спиной

Отдаюсь я небу данью

За содеяное мной.

Кислый квас и корка хлеба,

Поцелуй родной земле…

Не проси меня, не требуй

Быть свечою на столе!

На подсвечнике старинном

Воск расплавленным бугром…

Помоги, святая Нина,

Мне в борьбе с любовным злом!

Не хотеть, не возжелать бы

Хитрым татем под кустом

Выкрасть женщину со свадьбы,

Осенив себя крестом!

«Жигули» и ветер в спину,

За рулём надёжный друг –

Извините, боги, инок

Рясу сбросил на ветру!

Водка белая по кругу

И молитва на двоих

Там, где бабочки по лугу

Сушат пёрышки свои…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Гоняет время свежий ветер

По лбам нахмуренных морей

И чайки ноют в тет-а-тете

С неотражённостью своей.

Скользят «Летучие Голландцы»,

На парусах пластами соль,

Из дудок боцманских на шканцах

Не выдувается бемоль.

Ни до, ни ля...

Стозвучность мира

Всё процедила через рот –

От фисгармоний и клавиров

До синтезированных нот.

Но за багряностью заката

Звучат органно голоса,

За ними бегал я когда-то

Адамом через райский сад.

Какие тонкие напевы,

Как многострунно серебро!

И ради сотворенья Евы

Не жаль любое мне ребро!

Отдам и не поморщусь даже,

Чтоб только Еву донести

К "Голландцу" чУдною поклажей

С букетом до-ре-ми в горсти!

Ххххххххххххххххххххххххх

Виновата Любовь, виновата,

Что в глазах у тебя бесенята!

Отмахнулся от них я рукою:

Безобразие это какое!

С детства не выношу чертовщину,

Пропаду я в глазах этих, сгину!

Утону, как в бездонном колодце,

А обратно пути не найдётся!

Впрочем, зря я рукой отмахнулся,

Утонул я уже, захлебнулся...

«»»»»»»»»»»»

Милый край, моя земля,

Ветхая сторожка!

На сугробах вензеля,

Пальмы на окошках.

На стене от камелька

Тени, как олени,

Для хорошего стрелка

Нервные мишени.

А снаружи дым-туман,

Дремлют чутко лыжи,

А внутри хрустит топчан,

Как софа в Париже.

По прямой и по кривой

В эротичном смысле

Между мною и тобой

Зёрнышка не втиснешь.

Между нами простыня

Только на минуту,

Нам с тобою мало дня,

Мало этих суток.

В синем продухе окна

Маревые звёзды,

Чёрный лес и тишина

И вороньи гнёзда.

Чётки заячьи следы

Под луною жёлтой,

Лёгкий ставень без нужды

Временем разболтан.

Он поскрипывает чуть,

Как напоминанье,

Что пора, ребята, в путь,

Кончилось свиданье.

Но не хочется идти,

Спать бы на топчане,

Чем по просекам ползти

В мареве-тумане!

Но пора уже, пора,

Вздёрнув рукавицы,

Распрощаться до утра

С этой небылицей.

Это сон, всего лишь сон,

Не было такого,

Не стоял в лесу трезвон

От мороза злого!

В глупой памяти провал,

Всё начнём сначала,

Словно я не целовал,

Ты не отвечала…

"""""""

На старых часах в циферблатах каверны,

Чтоб время гонять заводными ключами,

Иначе забудется запах люцерны

С гудением пчёл, пролетавших над нами.

У них медосбор, твой отец занедужил,

Я вместо него надевал накомарник,

Просматривал сот золотистое кружево,

Крутил медогонку весёлым ударником.

Под шёпот рябины и под медовуху

Мы были друг другу как предназначенье,

И ночь пробегала по Бежину лугу,

Часы за минуту, минута – мгновенье!

Шагали недели, дробились на числа,

И числа впитались мельчайшим деленьем

В медовые губы, в медовые мысли

И в тело, дрожащее от напряженья.

Вернулся отец по тропинке, хромая,

Учёба меня сентябрём укоряет,

Скрипящие петли на дверке сарая

Ворчаньем спугнули гусиную стаю.

Бескрылы к полёту домашние гуси,

Им снизу, с земли, разглядеть не придётся,

Как падают капли сиреневой грусти

В прозрачные капли росы у колодца…

"""""""""

Горячим сердцем выгорев дотла,

Я ждал от Вас ответного тепла,

Но прокрутилось время вхолостую,

Вы точкой подменили запятую.

Строка ровней, чем древний ватерпас...

Не будет продолжения у нас,

Моя любовь заключена в кавычки,

А переписка только по привычке.

Я понимаю – так и быть тому!

И жаль, по предыдущему письму

Я мог бы из наличья многоточий

Извлечь себя, не выгорая очень...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Давайте так договоримся:

Я к Вам приду изгоем-принцем,

А Вы канат из простыней

К решётке замковой в окне

Привяжите, и я наверх

Взлечу, словно крылатый зверь.

Ах, не смущайтесь, не впервые

Вам действия вершить такие,

Но я не спрашиваю Вас,

Кто поцелуями у глаз,

Словами обольстил цветок

Моей принцессы с ноготок!

Что было, было…

Бог со мною,

Мне никогда не быть судьёю

Подобно Синей Бороде,

И королём не быть нигде,

Бастарду к трону нет пути…

Прости грешащего, прости!..

Когда заря волшебно-кротко

Язык огня плеснёт в решётку,

Я змеем из окна опять

Спущусь в земную благодать,

Чтобы от Вас навек уйти

С платком батистовым в горсти.

В походе по арабским странам

Я повяжу его на рану,

Полученую мной в бою –

Вы оградите жизнь мою

Волшебным именем своим…

Жив будет рыцарь-пилигрим!

Да, буду жить я, как ни странно,

И вновь в предутреннем тумане

Ползти по каменной стене

Наверх, где женщина в окне

Похожа в мелочах на Вас

Вплоть до слезы из синих глаз…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Рвётся там, где тонко-тонко,

Где звено напряжено

И пурга визжит болонкой,

Коготком скребясь в окно.

Фу ты, ну ты, аты баты,

Отчего дрожит губа,

Мы ни в чём не виноваты,

Что ты делаешь, судьба?

Я на улицу с разбега,

Я по городу несусь,

По глазам хлестнуло снегом

Да не вышуршило грусть.

Затаённо и влюблённо

В окна смотрится она,

А за ними полусонно

Дремлет бывшая жена.

На звонки не отвечает,

На свиданья не идёт,

Растворив печали в чае

С ароматами ренклод…

Чёрт те что и сверху гвоздик,

Вбитый в стенку бытия!..

До чего тебя не просто

Мне понять, судьба моя…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Прощайте, синеокая,

А я на Горбунке

Уеду в даль далёкую,

Прижмусь к чужой щеке!

Забудется немилое,

Исчезнет навсегда

Расписанная вилами

Холодная вода.

Затравленный разлуками

По выпуклую бровь,

Мой конь посмотрит букою

На новую любовь.

А я его попоною

Укрою, доскакав...

Прощайте, не влюблённая,

Возможно, я не прав!

Вы сами мне назначили

Для испытанья путь,

А здесь глаза горячие,

В них можно утонуть!..

Звенит уздой и стременем

Мой верный Горбунок

И мчит меня по времени

За таинство дорог!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Развесёлая певунья

С беломраморностью плеч,

От полётов над июнем

Как тебя мне уберечь?

И по августу летишь ты

Откровением любви,

Падая созревшей вишней

В чьи-то руки, не в мои.

Перепутав дни и ночи,

Истину приняв за ложь,

Над печалями хохочешь,

Над тревогами поёшь.

Не сужу тебя я, что ты,

Даже мысли нет во мне,

Чтоб мешать твоим полётам

Наяву или во сне!

Ни на что не намекаю,

Громко не кричу вослед:

Ты мне нравишься такая! –

Не поймёшь меня ты, нет…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Свечою не согрет, молитвою не сыт,

Пристанищ не ищу близ чёрта или бога…

Не осуди меня, торжественный синклит,

За недоверие к твоей эклоге!

Не ведая любви, легко вершить дела,

Не ставя запятых, легко писать указы…

На Миротворца Тень внезапно снизошла,

Полмира расстрелял он, не моргнув и глазом.

Так!

Балом правит чёрт, а бог на фортепьяно

Долдонит в гулкий зал унылый менуэт.

В отточенности нот просверкивают грани

Не пройденных ещё моих нестройных лет.

Иду, бегу, спешу, пытаюсь на крыло

Поставить жизнь свою, надеясь на удачу,

Пока в груди тепло, а впереди светло

Маяк Любви в тумане обозначен…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда-нибудь, рутинные дела

Отбросив без люлейной матерщины,

Я попрошу тебя, чтоб ты нашла

Во мне черты не мужа, а мужчины,

Не этого усталого пенька

С глазами, поскользившими по быту,

Заполненному дрянью реквизита

Из амплуа бомжа-истопника.

Что скажешь ты?

Наверное, вздохнёшь

И, как обычно сухо, благосклонно

Вновь изречёшь обыденную ложь

О том, что я не зря ношу коронность;

О том, что я в семье и царь и бог,

И первый, кто вкушает соль на хлебе,

И мусор не выносит за порог,

Когда повинно в угол жмётся Лебедь…

“””””””””””””””””””

У луны гало светло,

Круглое такое...

Мне сегодня повезло,

Я не стал изгоем!

Словно Шива я сторук

И покладист очень...

Тишина стоит вокруг,

Всматриваясь в осень.

Уплотнила полутьму

Ночь до цвета крепа...

Если хочешь, я сниму

Твой душевный трепет.

Ничего не говори

И не рдей стыдливо...

Наблюдают ноябри

За сторуким Шивой.

Ай, да ну вас, господа,

Я влюблён серьёзно!..

А луна на корке льда

Плавится морозно...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

На груди твоей сапфир

В золотой оправе –

Многозвёздный синий мир,

Терпкий и лукавый.

Повело меня вразнос!

Глядя за ресницы,

Я в твой мир изящный врос

И не отступиться.

Вроде пожилой мужик,

Вроде бы женатый,

А вот разум невелик,

Не дворцом-палатой!

И никак не совладать

Мне с кипящим сердцем,

За тобой бегу опять:

Дай мне наглядеться!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Тебе ни холодно, ни жарко

Глядеть на мир через стекло,

А мне вся эта жизнь подарком

И от любви своей тепло!

Ни в чём тебя не упрекаю

И не желаю обвинять,

Пусть будет осень золотая

Твоей защитой от меня!

Пусть листья тянутся в скольженьи

К сырой пропитанной земле –

Мне оставаться лёгкой тенью

На незапятнанном стекле.

Нечёткий образ дождь размоет,

Отрезав к прошломупути,

Но любоваться мне тобою

Никто не в силах запретить!

хххххххххххххххххххххххх

За порогом стонет ветер,

В старом замке карнавал,

По навощеным паркетам

Звуки льются в гулкий зал.

Развесёлая мазурка,

Распечальный полонез!..

После бала Сивка-Бурка

Нас умчит в дремучий лес.

На снегу тулуп и сверху,

Между ними ты и я,

А потом обряд и церковь

Ради танца бытия.

Фантазирую?

Конечно!

Это сон, далёкий сон!

Время, мастер дел заплечных,

Глушит карнавальный звон.

Расписная штукатурка

Пообсыпалась давно,

Полонезы и мазурки

Позабыло пиано.

За порогом бесы воют,

Вьёт сугробы снег-нахал...

Не желаешь ли со мною

Повторить наш первый бал?

Я молоденьким корнетом,

Ты восторженной княжной –

И поклоны в менуэте

В старом замке под луной...

хххххххххххххххххххх

Что-то погода переменилась,

Смыло сугробы, смыло немилость,

Можно глядеться в тебя до рассвета,

Утро встречая восторженным Фетом.

Белый февраль перетаял на крыше,

Капли стучат к подоконнику ближе,

Сны сокровенные чётко я вижу:

Можешь проснуться, я тоже бесстыжий!

В сторону простынь, к чертям одеяло,

Фет, опускай на глазницы забрало,

Нам твои ласточки не пригодятся,

Здесь посерьёзнее вещи творятся!

Жёлтое небо и жёлтые блики,

Март и февраль на единственном стыке,

Год високосный сегодня, подружка,

Ночь покороче и солнышко в кружке!

Солнце мы выпьем, глотков не считая,

Это напиток, не дева святая

В розовом платье и белой накидке

У не захлопнутой нами калитки…

Закат рубил через стекло

Слепое чувство на детали.

Оно вздохнуло и ушло,

А Вы бесчувственно остались.

Бог с Вами, места хватит всем,

Располагайтесь и живите,

Не отделив себя ничем

От пережёванного быта.

Здесь были женщины до Вас

И кашеварили, и мыли

С такой же скукою у глаз,

В углах не замечая пыли…

""""""

Понимаешь, это очень грустно,

Если ты ломаешься до хруста

Не со мной, а с неизвестным третьим,

Век бы мне нигде его не встретить!

Понимаешь, есть на то причина,

Не могу любить наполовину

И делить с каким-то постояльцем

Ищущие искренние пальцы.

Невниманьем временным ранима,

Вспыхиваешь ты неудержимо,

Попирая выплески морали

Резкими цитатами из Даля.

Понимаешь, это слишком круто,

Не могу я безмятежным Буддой

Становиться рядом на колени

И смотреть на пляшущие тени.

Это я условно, для глагола,

Не держу я руку на подоле,

Можешь выгибаться с диким хрустом,

Поклоняясь лику Заратустры.

Понимаешь? Нет, не понимаешь

И опять неслышно ускользаешь,

Я замку меняю ключевину:

Ветер в спину, грустный ветер в спину…

«»»»»»»»»

Рука с трудом протиснулась в рукав,

Её мне на дуэли пропороли,

Камзол тяжёл, как двухпудовик соли.

(Об этом пусть не пишет каллиграф).

Соперник мой наколот на клинок,

Лежит в постели и предсмертно бредит,

А рядом с ним сидит моя миледи,

Компресс на лбу и траурен платок.

Мадам, я тоже ранен… Но увы!

Я отстранён, я вычеркнут из жизни

Одним движением руки капризной,

Одним неповоротом головы.

Миледи, я намерен подождать,

Напротив дома чувственная арка,

Под нею я на жизнь нанёс ремарки

И мне их не исправить никогда.

Поэт-бретёр, досужая молва,

Муж разъярённый, львиная отвага,

Наткнувшаяся на стальную шпагу,

И вам судить, чья сторона права.

Как скажете, так и произойдёт.

Отказ в любви – и я сорву повязку!

А, впрочем, нет, я вылечу из сказки,

Уйду матросом в королевский флот.

И пусть грохочет буйный океан,

Девятый вал несёт в себе забвенье,

В котором вы хрустальной милой тенью

Мелькнёте и осядете в туман...

«»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110062600044

Хранилище 3. Стихи о любви

Игорь Белкин

Мне кажется, я не один,

Что сумрак у белых гардин

Пытается выдавить лето

В пушистом зелёном берете

За серую тень полотна,

За тонкую раму окна,

Звезду вынуждает падать

Вдали от меня, не рядом.

Мне кажется, ты не одна,

Но тоже сидишь у окна,

И руки легко и кротко

Скрестила у подбородка,

Глядишь, как моя звезда

Летит в глубину пруда,

Подрагивая лучами,

Шипящими от печали…

В лесной сторожке запахи и тени,

Сосновый дух идёт от камелька.

Сегодня далека мирская бренность

От смоляных потёков потолка.

Не сказанное крошится на углях,

Не спетое тягуче и светло,

Луна изображеньем полукруглым

Снаружи зацепилась за стекло.

Поляна, пни и рыцари в доспехах,

Ореховые копья тишины,

Лай кобелька в турнирную потеху

Из личной однокомнатной страны.

Ты, милый страж, не очень напрягайся,

И барабанным лаем не смахни

Живые тени лиственного вальса

В грибные окольцованные пни!

А рыцари проскочат, не заметят,

Что на полу у камелька лежат,

Побронзовев от пляшущего света,

Два голых и влюблённых миража.

"""""""

Тобой я похоронен заживо

В неоткровении былом…

Не уговаривай, не сглаживай

Мгновений, вздёрнутых углом!

Словесной вязкости не веруя,

Не возвратиться мне опять

В отполыхавшую мистерию

И рук твоих не целовать.

И вдоль крестов непонимания

Зачем вести мне новый миг

В мираж из прошлого желания,

Ведь я неслышим и безлик?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

На оси разноголосий

Два неравных колеса

Перетёрли скрипом осень,

Разойдясь по полюсам.

Полюс верхний, полюс нижний,

Не поймёшь, кого винить

За рождённую облыжность,

За погашенную прыть.

На расшатанной скамейке

Бабок вечный караул

Осудил нас по-третейски

И на всё рукой махнул.

Дескать, сами разбирайтесь,

Ваши вожжи, ваш возок,

Коль не можете по-райски

Рядом жить бочком о бок.

Да, бабульки, божьи кляксы,

Всё у нас вперекосяк,

Не сумели мы по таксе

Расценить любовь никак!

Перетёрлась ось доверий

Не во сне, а наяву,

Солнце кискою-пантерой

С пальмы рухнуло в траву;

Отмяукало, отвыло

И растаяло в тиши,

ЕЙ моя досталась милость,

Мне клочки ЕЁ души...

ххххххххххххххххх

… А в лесу сегодня тихо, шорохи укрылись в елях, Старый леший не лохматит опадающий подрост,

Чёрные дрозды к рябине стайкой молча прилетели, Пообедали – закрылся продовольственный вопрос.

И опять молчанье жмётся к вырубкам, где пни трухлявы, Где личинки короедов строят коконы к зиме,

А цветы иван-да-марьи вдоль тропинки к переправе

Убежали прошлый месяц в здравом, в общем-то, уме…

До чего же хлипкий мостик – три бревёшка над водою, Шаткий поручень для вида, а не чтоб надеждой быть, Но и там девчонка с парнем (ясно, дело молодое!) --

Губы в губы -- отдаются придыханиям Судьбы...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Какая жизнь, какие встречи,

Какие лица наяву!

А я плыву, как синий глетчер,

Бессольно тая на плаву.

И небеса без альбатросов,

И буревестник не вопит,

И полуголые матросы

Не ремонтируют бушприт.

И боцман, красный с перепоя,

Трубою медной не хрипит,

И крик твой с полосы прибоя

Мне океан не отразит.

Я таю в дни, я таю в ночи,

Я таю в солнце и в луну,

И ты собрать меня не хочешь,

Хотя бы горсточку одну!

Какие сны, какие встречи!

Но не читается роман,

И я плыву, как синий глетчер,

Бессольно тая в океан.

"""""""""

Я на камешке сижу,

Тело буйное стужу,

По ногам бежит ручей,

Подозрительно ничей.

Рыбки пёстрые юлят,

Может, что-то говорят,

Только я их не пойму,

К огорченью моему.

Словно дельтапланерист,

Падает на воду лист,

Покачался и поплыл

В ту страну, где я любил.

И меня любили там,

Счастье плыло по губам,

Но дождинкой на плече

Пересох любви ручей.

Тело буйное горит,

Рыбка что-то говорит,

Ничего не слышу я,

Золотая ты моя.

"""""

Дрозды смешливые запели,

Перецеловывая жизнь,

И я на ниточке апреля

Воздушным шариком повис.

По льду промоины глубоки,

Глаза у страха по рублю…

Кричат взволнованно сороки

О том, что я тебя люблю!

Вплетаюсь рядом с этой бандой

В горячий солнечный поток,

Держу одушевлённый ландыш

За тонкий-тонкий стебелёк.

Он рос один и без охраны,

И не узнает Берендей

О похищении с поляны

Цветка наглейшим из людей.

Прошу прощения у леса,

И ты, весна моя, прости,

Прости безумного повесу,

Споткнувшегося на пути!

Споткнулся, и беда случилась:

Цунами, камнепад, обвал –

Я вдруг назвал девчонку милой,

Как никого не называл!

В березняке дрозд-пересмешник

Хохочет так, что ой да ну,

А я лечу, великий грешник,

За двадцать первую весну!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Отточен, деловит и собран,

Макая кисть в палитру дней,

Выписываю тонкий образ

Любви расплывчатой моей…

Всё помню, а глаза не помню!

Без них беззвучно полотно

И плеч волнующая томность

Не ярче кадра из кино!

А было… было, не отречься

Ни мне, ни Вашей красоте

От прихотей Замоскворечья,

От нас, бредущих в тесноте

Столкнувшихся плечами улиц

С сиренью чахлой во дворах,

С дозором боевых бабулек

С подсолнухами в кулаках!

Ах, бабки, бабки, ваши кисти

Сочней и тоньше, чем моя,

Бегущая, как от нечистых,

От трелей вашего нытья!

Да-да, распущен я немного,

Да-да, не пара я, не тот!..

А, может быть, я был Ван Гогом

Замосквореченских ворот?

Или… но глаз я не запомнил,

Хотя смотрел зрачки в зрачки,

Где прыгали в глубинах тёмных

Мои, не чьи-то, светлячки…

Простите… да, за бесталанность!

Портрет незавершён и нем,

Вы не сиятельная панна

С бокальчиком Шато-Икем,

А незаконченный набросок…

И подпись не поставлю я

На личные недовопросы

Исчезнувшего бытия…

«»»»»»»»»»»»»»»

Посвящается ЕЙ и от ЕЁ имени.

Сними мне печали, Демон,

Заклятья отринь от сердца,

У звёздных костров согреться

Позволь мне, шагнув за время!

Безгрешною ангелицей

В сплетенье миров и радуг

Позволь за тобой пробиться

Сквозь жизненные утраты!

И где-то в лазури нежной,

В небесном цветном пространстве

Меня раствори бесстрастно

Пушинкою-Белоснежкой…

Услышь мою просьбу, Демон,

Иначе в часах песочных

Я выгорю, словно точка

В страницах людских полемик!

И призрачный свет из дАли,

Из той, где танцуют звёзды,

Вдруг ляжет клубком морозным

В ладони моих печалей…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я чувствую, верю, я знаю –

Прервав отрицательный сон,

Сегодня в подробности мая

Вдаваться совсем не резон!

Ушедшей дорогой сомнений

Рукою вослед не махну,

И вычеркну светлые тени,

Рисованные по окну.

Нечёток обыденный профиль,

Размазан анфас вообще…

Мне крест не тянуть на Голгофу

И камень не ладить к праще!

Зачем?

Всё равно по старинке

В замочную скважину лет

Проникнут дожди на тропинку,

Следы замывая в кювет.

И мягкие сны по-кошачьи

Начнут переглаживать дни

С любовью другой, не иначе,

Но первой во многом сродни…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Хотел Вам высказать любовь,

Хотел Вас одарить желаньем,

Но Некто вскидывает бровь

С усталостным непониманьем:

Зачем словами ни о чём

Чужие непечали мучить

И протыкать сердца лучом,

Плетёным из лиричных штучек?

А я иначе не могу,

А мне бы розовое пламя

Разжечь на дальнем берегу

И мчаться искоркой за Вами!

И биться птицею без крыл

Или повиснуть ожерельем

На Вашу грудь: я Вас любил

И Вы мне целовали перья!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сейчас суббота, пять утра,

А я и не заметил,

Что искры звёздного костра

Размыл вселенский ветер;

Что солнце выкатилось вдруг

В распахнутое лето

Вершить июльский первый круг

Над сказочной планетой.

Сижу, пишу слова любви

Кому-то в целом, в общем,

Шепчу: стихи мои не рви,

Будь ласковей и проще,

Никто тебе не скажет слов

Тех, что во мне токуют

И ждут от фабулы «Любовь»

Развязку роковую!

Вот, проболтался я опять

И верещу, как кочет,

Осталось криком подорвать

Нагроможденье строчек;

А солнце тискает в окно

Пучок лучей горячих,

Напоминая: всё равно

Боль от Любви не спрячешь...

«»»»»»»»»»»»»»»»

Кричу Весне свои приветы,

Глаза тараща в синеву:

Гуляйте, милая, по свету,

Пока дышу я и живу!

Потом надгробный, плоский камень

Приткнётся холодом ко мне;

Потом безвольными руками

Не прикоснуться к тишине;

А шелест простыней -- сквозь пальцы,

А свет звезды из-за угла,

А кромка времени без фальца

Мозг изотрёт мне добела…

Кричу Весне свои приветы

В морскую, голубую даль:

Летите, милая, Одеттой

За расстоянья и печаль,

За зелень Вег из белой ночи,

За красный Марс – зрачок войны,

Но вместе с Вами, между прочим,

И смертные летать должны!

К примеру, я созрел к полётам,

Так будьте ласковы ко мне!..

И я целую Дон Кихотом

Ладони нежные Весне…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В костюме явно не парадном

Под колер вымокших осин,

Сбегу от милой Ариадны

В лесной манящий лабиринт.

Свершив деяния по сбору

Созревших ягод и грибов,

Вернусь привычным ухажёром

К тебе, последняя любовь.

Горячий ужин мне наградой,

Два поцелуя перед сном...

Но, если встречу я наяду,

То не ударю в грязь лицом!

Скажусь залётным менестрелем,

Романс ласкательный спою

И гибкую пружинность тела

Под шорох листьев отлюблю.

И пусть красноголовый дятел

Смешливо барабанит в дуб –

С наядою в прозрачном платье

На мох вторично я паду...

Ах, Ариадна, дорогая,

Я помню ниточки твои,

Но здесь же девушка нагая,

Неискушённая в любви!..

За лабиринтом синих сосен

В окне твой тёплый огонёк,

И катит призрачная осень

К нему запутанный клубок.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ветер лёгкий, ветер мягкий, ветер, пахнущий ментолом, И девчоночка смешная, руки держит на подоле, Озирается, боится, вдруг я чем-нибудь обижу, Наступлю ей ненароком на судьбу, как тень на лыжу…

Ты не бойся, я не злобный Пан с отчаянной свирелью, Мухомор я одичалый под раскидистою елью!

У меня в лесу внучата, злые юные волчата,

Вот от них тебе бы нужно кое-что, девчонка, спрятать!

А иначе дружной стаей налетят они, закружат, Голосами озорными завлекут в ночную стужу,

И задёрганый ветришко, беспокойно озираясь,

Улетит к другой девчонке по ментоловому краю…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

На сцене жизни мы играли

Любовь, над чувствами смеясь,

А в зале

Зрители у глаз

Платочки нервные держали.

Герой-любовник был нахалом

Из театрального меню,

Фальшивой страстью обгорала

В его ладонях инженю.

Телесные прикосновенья

И поцелуев холодок,

Галёрка «браво!» с упоеньем,

Партер слезинками намок...

Слова, штампованые бытом,

Обыкновенные слова,

Под белым пламенем софитов

Вдруг обратились в кружева.

Когда?

Я, право, не отвечу,

Зачем перевернулся мир,

И обаятельные плечи

Мне взор затмили, чёрт возьми!

И безо всяческих стеснений

Мы целовались с инженю

На ярко освещённой сцене....

Я это в памяти храню!

хххххххххххххххххххххххххх

Хочешь, к небу на ладонях подниму?

Выше, выше – за дневную кутерьму,

За искусственную радужность огней

Шелестящих вдоль дороги фонарей!

Хочешь, хочешь, я же вижу всё насквозь!

Даже то, что я тебе случайный гость,

Да соскучилась по ласке ты мужской,

Потому клубком свернулась под рукой…

Лунный луч янтарь разбрызгал на полу,

Но никто не влип в прозрачную смолу,

Завтра тот же я вопрос тебе задам –

То ли патокой, то ль хмелем по губам…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

На опушке леса утром рано

В призрачной стране Тьмутаракань

Танцевали ёжики в тумане

Развесёлый танец падэспань.

Дорогая, это было летом

И гораздо раньше, чем вчера!

В том «вчера» солистами балета

Мы с тобой бесились у костра.

Дым стелился наравне с туманом

И чихали ёжики, сердясь,

Был для них я половецким ханом,

Для тебя был Игорь, русский князь.

Из лесов сырых и заповедных,

Из-под неба цвета бирюзы

Приходили лешии и ведьмы,

На костёр лупились до слезы…

Дорогая, это было где-то!

Сгинули в сказанья лешаки,

На туманной плоскости мольберта

Чётко прорисованы пеньки.

Ёжики ни в чём не виноваты,

Не они бродили по годам,

Под шумок развенчивая даты,

Так и не добравшиеся к нам…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

1.

День прошёл, шелестя. Многоточие стало короче.

Пусть на малую часть, но она мне была дорога.

Заметает январь декабря бестолковые ночи,

По которым я плыл, но отсчитывал время в шагах.

Это долго – шаги! Баттерфляем не так лаконично.

Брызги в лица летят, по спине пробегает волна.

Вкус у снов горьковат, привкус тоже корично-лакричный, Это лично моя, а не Ваша, простите, вина.

Не умею летать, а волна отторгает обратно.

Возвращение брызг не приветствует даже спортсмен!

Если тренер следит, то срывается в слог непечатный...

Это тоже не Вам, для чего Вам тактический сленг...

День прошёл, шелестя. Он остался в измятой подушке.

Можно трогать её, чтоб расслабился контур плеча, Можно хлопать её и раздёргивать в стороны ушки, От вчерашнего сна избавляя себя сгоряча...

«»»»» «»»»»»

2.

Вот и вечер пришёл. Многоточие стало длинней.

Да сказало мне ДА, нет сказало решительно НЕТ.

Сны февральские злы, сны январские были скромней, В них надежда жила, сохраняя свой приоритет.

Я рывками лечу, не раскрылся один парашют.

Поперечные струи продольное тело секут.

Запасное кольцо сквозь перчатку ладонь холодит, Красной ниткой рассвет впереди, впереди, впереди!

Я рванул за кольцо. Вы опять помогаете мне.

Стропы дёрнулись так, что озноб побежал по спине.

Белый купол плывёт на зелёный ромашковый луг.

Я опять не попал на прицельно расписаный круг.

Вот и вечер пришёл. Март ключами елозит в замке.

Он к замку не привык и не знает, что Вы вдалеке.

Я ему намекну о проблемах по поводу сна...

Это лично моя, а не Ваша, простите, вина.

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110062300043

Хранилище 4. Стихи о любви

Игорь Белкин

Пальцы нежные на клавишах

Жития и бытия...

Ах, кому же ты не нравишься,

Осень милая моя?

Струны тихие минорные

Стоголосо не звенят,

И дожди бегут не вздорные

На остывший звукоряд.

Светлые они пресветлые,

Словно праздичные дни,

С облетающими ветлами

Тихо шепчутся они;

Прижимаются, сердечные,

К запотевшему окну,

Гладя болью поперечною

Параллельную струну....

Пальцы нежные на клавишах

Жития и бытия...

Почему же ты не плавишься

В чувствах тех же, что и я?

Или осень сарафанная

В лёгких призрачных тонах

Кажется тебе туманнее,

Чем в былые времена?

Нет, не буду я выпытывать,

Пусть останутся, как есть,

Звуки грустные, открытые,

Но случайные, бог весть!

Не случилось бы повторное,

Не затихли бы на миг

Струны ломкие минорные –

Я согласен и на них...

хххххххххххххххххххх

Уже полунагая

Подсиненная осень

Не задаёт вопросов,

Размашисто шагая

Вдоль городских откосов,

Целуя небоскрёбы

Ветрами в гладкий лобик --

И в мир поодиночке, не разовою стаей

Последние крылатки с берёзы облетают.

Привет тебе, подружка

С безлиственной макушкой,

Я тот, кто проживает,

Душой не выгорая,

С блондинкой-хохотушкой

В одной округе с раем,

Где в мир поодиночке, не разовою стаей

Последние крылатки ты нервно отпускаешь!

Не нервничай, я тоже

Частично обезвожен,

Частично перегружен

И время подытожил,

Но, боже, как мне нужен

До трепета по коже

Мой мир с моей любовью, то рЕбристый, то гладкий, Подставивший ладони под нежные крылатки!

хххххххххххххххххххххххххх

Поэзия вещь не простая,

Она в человека вдыхает

Бальзам-витамин для души.

Пиши, дорогая, пиши!

Две строчки, а лучше четыре

О драме в соседней квартире,

О детях, невинно болящих,

О жизни своей настоящей.

Четыре, а лучше бы восемь

Строк, плавящих стылую осень,

А в зимнюю стужу капелью

Шуршащих над общей постелью.

Не восемь, а сразу шестнадцать,

В них легче до сути добраться

Встревоженной бытом души.

Пиши, дорогая, пиши!

Пиши о свободном полёте

С Икаром в одном звездолёте,

Такое ведь тоже бывает,

Я знаю, моя дорогая!

А я все стихи твои буду

Читать и не кашлять простудой,

А только хрипеть: хороши!

Пиши, дорогая, пиши!

«»»»»»»»»»

... А в трафареты прошлого,

в картонности изгибов

сегодняшнее вброшено

с наличием ошибок.

Со всеми непотерями

И с каждою находкой,

И с петухом над теремом

Для снайперской наводки.

Завидуй нам по чёрному,

Пали из пулемёта,

Трави присыпкой борною –

Мы всё равно в полёте!

Пространство не зависимо

И время не распято,

Мы навсегда «брависсимо»!

Без ругани, без мата.

Случается… Случается!

Но пролетает мимо,

Сломав плечо отчаянью

Без шума, без помина.

Недрёманная лестница,

Бетонные ступени,

Любовь у нас советница

И древо вожделений.

Дни не бывают серыми

И солидарны с нею,

И я, живущий верою,

Пред ней благоговею!

«»»»»»»»»»»

Давайте жить, загадочно смеясь

Среди людей, и за руки держаться,

Из сорока шагая снова в двадцать,

В забытую былую ипостась!

Вы улыбайтесь, я вас поддержу,

Мне нравится быть Вашим отраженьем

В делах, где суть мужского нетерпенья

Не призывает сердце к мятежу!

Что бунтовать, когда так ярок день!

В нём даже зазевавшийся прохожий

Нам смотрит вслед и сдвинуться не может,

Но кепочку смещает набекрень.

Он рад за нас, я вижу по глазам,

Нам ни к чему обманом заниматься,

И Вам и мне исполнилось по двадцать,

И даже тем, кто улыбнулся нам!

«»»»»»»»»»»

Не умолкайте, не умолкайте,

Прибой не глушит, прибой зовёт!

Вы снова чайка, Вы снова чайка,

А я за Вами опять в полёт!

Да, было это! Да, было это

И мокли крылья не при дожде,

Но между нами был кто-то третий

Из прозаичного «нигде»!

«Нигде» пустышка и всё исчезло,

И не хранится в душе следа,

Махнул волшебник чудесным жезлом,

Мы можем с Вами плыть в «никуда»!

Старинный домик за белым пляжем,

Терраса, камень и плющ на нём,

И акварелью на вернисаже

Синеет море и мы вдвоём…

«»»»»»»»»»»

У лихолетья мутные зрачки,

От самопальной водки в горле спазмы,

Но всё ж давайте выпьем, мужики,

За женщин удивительных и разных!

За наших жён и не за наших жён!..

Нам западать в конкретность не годится,

Когда весна щебечет в унисон

С сердечностью, раскрылившейся птицей!

За дочерей и за сестёр глотнём –

И да простит нас лихолетье злое

За целованье жён чужих тайком

Или открыто, жертвуя собою!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вы женщина, и мне приятно это!!!

Глаза не лгут, в них постоянна тайна,

А вы не миф, не призрак, не случайность,

Не махаон на плечике у лета,

Вы женщина и мне приятно это!

Глаза не лгут, в них нет сердечной боли,

Я в них войду, пожалуй, без пароля

И разрешу извечную проблему

Любви в пределах Солнечной системы.

Войду, войду, отбрасывая луны,

И скорлупу неверия проклюну!

Она у вас за тайной полускрыта

Зелёным отражением нефрита.

Глаза не лгут и не бросают тени

На выбор и принятие решений.

Я их читаю азбукой первичной,

Вы женщина, и вы мне симпатичны.

Слова пусты, я говорил их многим,

Развязно-пошлым или недотрогам,

Но все ушли, развеялись преданьем,

Когда спадала жажда обладанья.

Опять печаль мне стягивала струны,

Опять на место возвращались луны

И падал я лицом в густые травы,

Ценя любовь не более забавы.

Глаза не лгут, но в них такая тайна!

В них есть необратимая случайность

И кажется, что я, летя в них птицей,

Обратно не сумею возвратиться...

«»»»»»»»»»»»

Отчего сердитой женщина бывает?

Оттого, что юность мимо пролетает!

Магазины, шопы ли,

И с работы пулею,

И на кухне тропики

С нудными кастрюлями.

Отчего печальной женщина бывает?

Оттого, что муж её не понимает!

Рядышком он вроде бы,

Дотянуться – около,

А рука холодная,

А глаза далёкие.

Отчего бесцветной женщина бывает?

Оттого, что быстро радуга сгорает!

Только – семицветная,

Только – загорелая,

А сегодня бледная,

Чёрная да белая.

Отчего неловкой женщина бывает?

Оттого, что о другом она мечтает!

Глаженый и стриженый,

Рыцарь ли, не рыцарь ли,

Но не бросит в ближнюю

Яблоком с горчицею.

Отчего несчастной женщина бывает?

Оттого, что муж другую привечает!

Розы с георгинами,

С пышными пионами…

Нелегко с мужчинами,

Очень трудно с жёнами…

«»»»»»»

Я назначаю тебе звезду,

Пусть будет твоим оберегом

Зелёная, словно лист во льду

Звезда далёкая Вега.

Ты схожа с нею и цветом глаз

И ровным душевным светом,

Я буду подпитываться от вас,

Как предок от амулета!

«»»»»»»»»»»

Графин на столике искрит, разбрасывая свет

На прапрадедовский сервант, на стены и паркет.

У Вас счастливое лицо и радуги на нём,

Мы с Вами целое одно, мы в коконе одном.

Сейчас полсолнца на виду и ленится восток

Светило вытянуть наверх за рыжий хохолок.

А мы помочь ему ничем не можем, мы вдвоём

На ложе праведной любви завязаны узлом.

Работал долго шелкопряд, чтоб нас соединить, На бесконечность долгих дней наматывая нить.

Попробуй нас разъединить, когда мы два в одном!

Дивясь, на цыпочках стоит светило за окном.

На столике графин искрит, разбрасывая свет,

А мы внутри себя живём, нас в этом мире нет.

«»»»»»»»»»»

Нет у меня воображенья, нет,

Я Вам дарю не сказочный букет,

Цветы до удивления просты,

Но ведь цветы и в Африке цветы!

Другие Вам подарит кто-нибудь,

С кем Вы шагнёте на семейный путь,

Меня с дороги молча отстранив,

Как выгоревший старый позитив.

Я Вам принёс последнее "прости",

Сударыня, желаю Вам цвести,

А я уеду обретать покой

Над сонной, величавою Окой.

Там никому любовь не навязать,

У девушек особенная стать!

Одна из них и выберет меня,

Цветы простые более ценя.

Нет, я не вещь, но выбор не за мной,

Кому из них быть преданной женой,

За Вами отшагал я столько дней,

Что буду век виновным перед ней!

"""""""

На глянцевом фото никем не рисуются песни,

Молчащей кикиморе лешего ждать бесполезно,

Он любит весёлых и праздничных баб щебетанье, Не это молчанье, не это молчанье, не это молчанье!

Скрипит коростель, пришивая заплаты июня

На ветхую юбку измотанной бабки колдуньи,

На синее небо, распоротое самолётом,

На жёлтое поле, на рожь левитанской работы.

Пройдёмся по полю и по опушке, и дальше по лесу, Подарим кикиморе парочку ласковых песен,

Легко ли сидеть у болота и ждать разгильдяя, Застрявшего где-то в последних объятиях мая.

Зелёные мхи терпеливы и очень игривы,

Пружинисто нас вытесняют за кромку обрыва,

Рябина с упрямой настойчивостью активиста

Сорвать предлагает свои недозрелые кисти.

Усталая бабка пенёк оседлала, не слышит,

Как рядом в грибнице шевелится крошечный рыжик, Чтоб дней через тридцать участвовать в поисках сказки, Июльским дождём промывая раскрытые глазки.

Ты пой, может, леший вернётся из райского сада, Обнимет красавицу люду лесному на радость,

Поверит она в околдованное постоянство,

А ты мне простишь поцелуйное хулиганство.

На глянцевом фото никем не рисуются песни,

Флажки разговоров развешены нами по лесу,

Здесь наши края в очарованном синем июне,

Он всё нам нам простит, даже нашу безгрешную юность...

«»»»»»»»

Я не видел ночью вещих снов

И не вещих тоже я не видел!

Разметалась в простынях Любовь

Незнакомой девой Атлантиды.

Что мне сны, когда все мысли здесь

В переливах тела и в изгибах

До конца не познанных чудес

И до неоконченных улыбок!

За нечастый гребень тополей

Выкатилось утреннее солнце.

Мне бы руки протянуть смелей,

Поотважней юного гасконца!

Но плывёт из белых простыней

Свежесть атлантидского тумана,

Я опять пасую перед ней,

Непохож ничуть на Д,Артаньяна!

Спи, Любовь, и сон смотри, Любовь,

Безмятежный, радостный и гибкий,

Согревая северную кровь

Мне недоцелованной улыбкой!

Впереди не вечер и не день,

Ты не ускользнёшь отсюда птицей,

Я тебя успею разглядеть,

Я тобой успею налюбиться!

«»»»»»»»»

Стариться, не стариться, что за ерунда!

Дело добровольное выход в никуда.

Можно в тридцать чувствовать время за стеной, Можно и под семьдесят – крылья за спиной!

Я лечу над городом, над тобой лечу,

В окна запотевшие крыльями стучу:

Посмотри, любимая, красочный буклет,

На востоке солнце выкатило свет!

На странице каждой жёлтые лучи,

На странице каждой пламя от свечи!

Выбирай любую и доверься мне,

Я к ней пририсую память о весне.

Светлое окошко звякнуло стеклом,

Шторкою закрылось, ни луча на нём!

Дело добровольное, можешь дальше спать,

Только я состарюсь, разучусь летать...

«»»»»»»»»»

Есть у меня вопросы к жизни,

А у тебя вопросов нет

И ты сияющею призмой

В глаза мне отражаешь свет.

На отраженье я согласен,

Но лучше напрямую, да!

Я без камзола и кирасы,

Без кринолинов ты всегда.

В сторонку, рыцари и дамы!

Мы по столетиям идём

Как слипшиеся телеграммы,

Где тексты об одном и том.

Проходим по дворцовым залам,

Прекрасны в замке витражи,

А губы невозможно алы

И откровенно не чужи.

Я позабыл свои вопросы,

Возможно, что их больше нет,

К нам, с радостью минуя осень,

Апрельский движется рассвет.

Пусть перед нами нет герольда,

Но мы уверены в одном,

Что я Тристан, а ты Изольда

В том королевстве, где живём!

Синьора, Вам за клавесин,

Отложим прозу и дебаты,

Пока не сжёг адреналин

Сердечной яростью закаты!

Пусть клавиши тревожит грусть

Талантов, канувших куда-то,

И пусть Вам подыграет, пусть

На скрипке юный Сарасате!

Я Вам любезный Дон Жуан,

Вы мне божественная Анна,

Ваш муж, чугунный истукан,

Во мгле Мадридского тумана.

Он тоже из глухой дали

Невозвращаемых столетий,

Где розы красные цвели

На юбках у кордебалета.

Он не обидится ничуть,

Не назовёт меня невеждой,

Когда рука на Вашу грудь

Скользнёт решительно и нежно.

Застынут тени у гардин,

Сольются губы, как в романах…

Синьора, Вам за клавесин,

Прошу, божественная Анна!

«»»»»»»»»

Пока совсем стариком не стал,

Пока я влюбчивей, чем корнет,

Вам, королева, мой мадригал,

Графиня, вам золотой сонет!

Я знаю, скептик Вы, милый друг,

Мой титул Вашему не родня,

Мой прадед косы точил и плуг,

Ваш прадед плетью бы сёк меня.

Графиня, я на слова богат!

Мне, королева, не нужен трон,

Весомей почестей и наград

Влюблённых душ мелодичный звон.

Минуя пыточные станки

С деленьем тела на «наш не наш»,

Не отправляю себя в броски

За флибустьерство и абордаж.

Зачем мне нужно, сдаваясь в плен,

Любовь насильно тянуть в петлю?

Графиня, светел наш общий день!

О, королева, я Вас люблю!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сударыня, Ваше слово закон,

Как Вы скажете, так и будет,

Тот, кто в прошлое устремлён,

Сам себя за прошлое судит.

Сударыня, я Вас не сужу,

Вы из будущего, Вы прекрасны,

С Вами рядом как по ножу

Или даже ещё опасней.

Вы представьте, что я поэт,

Я представлю, что Вы царица,

Я Вам оду пишу, сонет,

Вы свечой на мою страницу.

Пепел скручивает в рулон

Обязательную хвалебность.

Вы царица, у Вас закон,

У меня только жизнь и небо.

И четырнадцать звонких строк,

Убегающих за пергамент,

И такой, как сейчас, итог:

Быть не с Вами, опять не с Вами.

От костра смолистый дым,

Сядь на хвою, помолчим,

Он сознание не выест

Нам дыханием своим.

Словно дикие шмели

Рыбаки жужжат вдали,

Может быть, они русалку

Частым бреднем забрели.

А русалке не смешно,

Ей бы на родное дно,

Где под шёлковой травою

Ночью лунною темно.

Говоришь, русалок нет?

А зачем неяркий свет

От себя рукой отводишь,

Как непрошеный букет?

Я задал тебе вопрос,

Отвечай скорей всерьёз

И насмешливо не дёргай

Мой многострадальный нос!

Не доволен он ничуть,

Что всегда ты прячешь грудь

От моих нескромных взглядов

На девическую суть.

Знаю, не русалка ты

И боишься темноты,

Я сейчас проверю это,

Унеся тебя в кусты.

Под луной не хохочи,

Не спугни её лучи,

Рыбаков и тёплый август

В этой сказочной ночи!

«»»»»»»»»»»»

Ах, это, право, пустяки

И я не виноват,

Что камешки на дне реки

Колышет перекат!

Тилим-бом-бом, коровий луг,

Лепёшки на ходу,

И клевера, мой милый друг,

На липовом меду!

Мохнатый шмель хозяин мест,

Где мы с тобой пройдём,

Он синих клеверов не ест,

Но мёд таскает в дом.

Песок горячий у реки,

Беззубки чертят дно,

Какие, право, пустяки,

Ведь это так смешно!

Смешно, хоть тресни пополам,

Когда рука в реке

Идёшь по розовым камням

Легко и налегке.

Шипит взволнованно вода,

Бормочет перекат,

Приходит лето, да-да-да!

Чтоб не уйти назад!

Тарам-пам-пам, тарам-пам-пам,

Действительно смешно!..

Лет по пятнадцать было нам

Давным-давным-давно.

«»»»»»»»»»

А вы мне раз и я вам два,

Но всё равно не сыт,

Во мне закваска торжества

Победно голосит.

В зелёном сумраке теней

Июльской толкотни

Над вами я как Берендей,

Шагавший через пни.

Шагал, споткнулся, с высоты

Упал на мягкий мох,

Заклятья канули в кусты

И нежен каждый вздох.

И вы мне раз, и я вам два,

А сумраки молчат

И только гукает сова,

Ночной аристократ.

Зелёный мир подвластен мне,

Я вам егодарю,

Прошу, лежите на спине,

Я приглашу зарю!

Пусть полюбуется она

Прекрасной визави,

Вина хлебнувшей допьяна

Из озера любви!

«»»»»»»»»»»

Вопрос-ответ и ваших нет,

Остались только наши,

Да отражённый лунный свет

В глазах у Чебурашек.

По существу их тоже нет,

Они плоды фантазий,

Но я вселял их в твой рассвет,

Прикалывая к фразам.

А ты пушистые слова

Обёрткой под селёдку!..

Конечно, в этом ты права,

Век у любви короткий.

Что ей глаза на пол лица

И скорбные морщины,

Когда прострелены сердца

Как раз посередине!

Вопрос-ответ и лунный свет

Струится бестолково,

И Чебурашек больше нет

В действительности новой…

«»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110062000076

Хранилище 5. Стихи о любви

Игорь Белкин

Опять бежит строка к пересеченью

обжитой яви и слепого сна,

не вырезав из памяти сомненья

по правоте дуэта Он-Она.

В глухой дали цепочки многоточий

сливаются в развёрнутую сеть

для вылова давно прошедшей ночи,

навек в сознанье вбитой – не стереть.

А хочется вина – потерпче чтобы --

пылающей рубиновой струёй

смывающего грань междуусобиц,

вторгающихся в наше бытиё!

Идиллия, которой не достигнуть,

слова, которым некому помочь –

я выгорел крупинкой сердца в тигле,

а ты ушла в распахнутую ночь...

Бегут слова, опутанные грустью,

рождённые не кем-нибудь, а мной,

и падают хрусталинками люстры,

расколотой небесной тишиной...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Дарю Вам белую метель

и перепев былого чувства –

и никаких крупинок грусти

в его заливистую трель!

Пусть отмерцали времена,

при виде Вас я снова молод,

года меня не побороли,

любовь не выпита до дна!

Звенят вдали колокола,

былинный звон ласкает душу,

пленён я Вами и послушен,

и снова пробую крыла.

Сейчас над городом взлечу

взлохмаченной седою птицей,

и пусть безвременье клубится,

мне с ним бороться по плечу!

Дарю вам вьюжные слова,

пошитые из белой грусти,

рождённой где-то в захолустье

и растерявшей все права.

Права на утро и на день,

права на обладанье Вами,

но что моя игра словами,

ведь Вы не более, чем тень!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ах, не любишь ты меня!

У знакомого порога

Я промчался, босоногий,

По-мальчишески звеня:

Ах, не любишь ты меня!

Или я твои косички

Не раздёргивал, синичка,

И не плёл тебе слова

Тёплые, как мурава?

Белый голубь из бумаги

Пролетает, бедолага,

Мимо твоего окна...

Это не моя вина!

Это ветер, строгий ветер,

Не вникает в суть куплетов

И швыряет голубей

Наземь, не в окно тебе!..

Это было в пятом классе

Там, где луг цветным паласом,

Там, где нынче нет тебя

И бумажных голубят.

А вот на тебе, сердчишко,

Чтоб ни дна ему, ни крышки,

Очарованно стучит

Глупым бражником в ночи!

Бьётся в милое окошко:

Ну, побудь со мной немножко,

Дай возможность мне опять

Босоногим побывать!

ххххххххххххххххххххххх

Город тороплив, он не заметит

Где я, кто я, почему я в нём

С бронзовой заколкой на жилете

Под сентябрьским медленным дождём.

Я иду вчерашним пионером,

Я изящен, вежлив и не глуп,

И подогнан под его размеры

Как деталь, как винтик, как шуруп.

Значит, нужен! Есть необходимость

Встречный ветер щёлкнуть по губе!

Свистнет он и пронесётся мимо,

Распушив хвосты у голубей.

Свистнет он, а я свистеть не стану!

Я тебя за плечи обниму,

Пятнадцатилетним капитаном

Поведу к фрегату моему.

Ладно, ладно, яхта у Жюль Верна,

А в прихожей столик, не рундук,

Всё равно невольником галерным

Туфельку я сдёрну за каблук!

Город не заметит кто мы, что мы,

Почему вдвоём, в руке рука,

От дождей укрылись за истому

Жёлтого живого ночника…

"""""""

Ты словами не бросайся,

Словно семечком пустым,

В день июльский или майский

Под черёмуховый дым.

Белая бумага терпит

Что угодно, даже ложь,

Даже равнодушьем к смерти

Лист бумажный не проймёшь.

Мир заполнен до отказа

Миллиардами «люблю»,

Не напрасными во фразах,

Липнущими к февралю,

К декабрю и к дням недели

Ненавязчивой пыльцой

Или бесконечной трелью,

Обжигающей лицо.

Да, любовь приятна очень

И на ощупь хороша,

Можно днём и среди ночи

Сладко в ухо ей дышать!

А потом под одеяло

И желательно без слов

Уноситься по астралу

В эту самую «Любовь»!

Ты словами не бросайся,

Лучше меньше, да всерьёз,

Пусть они осядут стайкой

В нетерпение твоё!

Я их медленно поглажу,

Перья перечищу им,

Сам процесс мне очень важен,

Если вправду я любим...

«»»»»»»»»»

В завихренье мозгов продавился гудок электрички, Сквозь Казанский вокзал простучали твои каблучки.

Я приезжий, но смог подобраться к москвичке с отмычкой, Рвущей девам сердца и не тронувшей их кошельки.

Сам могу заплатить за холодное тело бигмака, За бутылку вина экзотической дальней страны, Целовать твою грудь, не остывшую с прошлого брака, Покатать на губах первобытную сласть новизны.

Ах, мадам, вечерок за окном фиолетов!

Двое суток у нас, сорок восемь недолгих часов

И опять самолёт из турбины огнём по рассвету

К измененью моих и твоих часовых поясов.

Торопливые губы срывают небрежности ночи,

Недопитые рюмки колышет мираж ночника,

Двустороннее «хочешь?» сливается без проволочек

В лёгкий стон или хрип не расцепленного клубка.

В завихренье мозгов прорывается дом и работа, Только это потом, в завершение милой игры,

В ней мы оба летим в невозможно красивом полёте

Выше дней и часов из обыденной мишуры!

«»»»»»»»»»»»»»

Можно сказку в узелок,

Узелок на посошок

И шагать по белу свету:

Скок-поскок и скок-поскок!

Песни громкие орать,

Женщин пылко целовать

И дарить им те цветочки,

Что растит природа-мать!

У меня их в узелке

На кленовом посошке

Больше, чем невинной боли

Или мёда на куске!

Сказка каждая -- цветок

Без намёка на намёк,

Для чего любви намёки

С векторами на итог?

Лучше с милою в копне

И кукушкой на сосне,

Чем развешивать пелёнки

В восемнадцать лет в окне!

Скок-поскок и скок-поскок,

Машет девичий платок,

Развела нас, дорогая,

Сеть не пройденных дорог.

Я тебе не обещал,

Не тянул на сеновал

И в карете при коронах

Не возил тебя на бал!

Сказка трогает смычок,

Поправляет узелок,

Я спешу туда, где новый

Распускается цветок…

«»»»»»»

Не ищу дорогу к броду,

Если речка по пупок,

Прямиком шагаю в воду

Без штанов и без сапог.

Клевера над Лугой белы,

Розовые кое-где,

Я в них болью застарелой,

Головою к лебеде.

Не ищи меня, милашка,

Растворился я в краю,

Где кузнечик точит сяжки

О коленочность свою.

Я уже в шмелином гуле,

В деликатности дождей,

Растворился я в июле

Бесшабашностью своей.

Чайка я над тихой Лугой,

Я ивняк на берегу,

И собрать себя, подруга,

Мне обратно ни в дугу!

Ты за мною клеверами

Суматошно не беги,

Можешь вместе со штанами

В Лугу бросить сапоги!

Чтоб забыть меня, дурного

Ненадёжного щенка,

Прокусившего основы

Беззаботного мирка.

Я в слезах твоих горючих

И в груди не наяву,

Извини за этот случай,

Я в ней больше не живу.

Не любиться нам с тобою

По утрам и вечерам,

Я рассыпался пыльцою

По окрестным клеверам...

«»»»»»»»»»»»

Отгорел закат Аттилой,

И с востока, сумасбродя,

Ночь созвездья покатила

По крутому небосводу.

Орионы, Скорпионы,

Девы или Козероги,

Вы на месте по закону,

По закону я в дороге!

Вы беспечны, как обычно,

Я в тревоге не за вечность,

Вы не давите на личность,

Не надеюсь я на Млечный.

Всё надежды на иное,

На земное, на земное –

В белой кофточке немятой,

Пахнущей степною мятой…

«»»»»»»»»»»

Ты взгляни -- что за день!

Снова тучи завесили крепом

Ими взятое в плен

Голубое балтийское небо!

Чёрт-те что и поверх

Мелкой солью прерывистый дождик –

Надоедливый сэр,

Доводящий прислугу до дрожи.

На него не сердись,

Это временно, не постоянно,

Это прошлая жизнь

Лезет призраками из тумана!

Лёгкий зонтик возьми,

Мы шагнём в независимый город,

Чтоб с живыми людьми

Говорить, а не с призрачным вздором.

Ты смотри веселей,

Этот креп не для нас, не для прочих,

Это тени в стекле,

Отражённые прошлою ночью.

Те мгновенья ушли,

Впереди невозможные дали,

Им поклон до земли,

Чтобы радуги в них заиграли!

Мы с тобой на Земле

В эпицентре, не кромки у края!

Этой истине лет

Миллион.

Я её повторяю.

«»»»»»»»»»»21 июня 2004г.

Под дугой неоновой однозначны лица,

А по свету белому белая пороша.

Не успеешь в памяти женской отразиться,

Как опять навьюжило покатигорошек…

По дороге временной вдоль загибов-трещин:

Вы меня не видели, с вами я не знался!

И метель на улице растворяет женщин,

И для них не Моцарт я, а обрывок вальса…

Не поймите – жалуюсь, не поймите – вою!

Как бы что бы ни было, хвост держу трубою.

Не пристало серому биться головою

В цвет флажков неясности, слепленных судьбою…

За порошей белою солнце снова к маю,

Где сужденья праведны, к тем и прислоняюсь,

Если не по сердцу вам – без тоски и боли –

За подол не держится перекати-поле…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

По дорожке, по тропинке,

По новорождённым мхам

Ты несёшь себя былинкой

На заклятие стиха,

На его влекущий голос,

На зовущее гало…

А поэт уже немолод

И тебе не повезло.

Да и сам поэт не хочет,

Чтобы в тёмные глаза

Ты смотрелась белой ночью,

Разомкнувшей небеса;

Синею звездой июня,

Подкатившейся к нему

С доверительностью юной,

Век не падавшей во тьму…

Ах, стихи, что с вами делать!

Колдуны вы, ведуны

Для девчонки оробелой

И для преданной жены!

И для поля золотого

С жаворонком на весу,

И для выплеска хмельного

Жизни в жертвенный сосуд!

А поэт не спит ночами,

А поэт словами сыт…

Стрелки выгнув за плечами,

В рифму тикают часы;

Подстаканник по-старинке

И невыдуман сюжет,

И девчонка на тропинке

Не приснилась вовсе, нет!..

“”””””””””””””””

По уклону над Волгой под майские брызги черёмух

Подкатиться вдвоём и глотать оглушительный воздух!

Ты волчицею ляжешь, а я, твой мифический Ромул, Припаду вдруг к сосцам, только ты не порыкивай грозно.

Понимаешь, я тот, кто родился попозже собрата!

Рем ушёл строить Рим, я ему не помощник, не пара, Если можешь, признайся – ты в этом сама виновата, А не хочешь, смолчи, мне молчанье не кажется карой.

Что карать, если я несмышлёныш, надежду сосущий, Не проросший в века, не зажёгший огонь Прометею

И упавший в траву целовать твою женскую сущность, Покоряясь тебе и тобой до рассвета владея!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А по утрам восход не розов

И не дожди три дня подряд,

А замороженые грозы

Алмазно выплеснулись в град.

На крышах зданий-фолиантов,

Застёгнутых на все крючки,

К полудню тают бриллианты

Октябрьской, неземной тоски.

Но это так, по настроенью,

Будь рядом ты, и плоский мир

Вдруг засиял бы со значеньем,

Как служкой чищеный потир.

И туча чёрная б пропала,

И ветер, свистнув, прянул вдаль,

И градины моей печали

Переметнулись бы в хрусталь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Все фото лгут. Твоё мне тоже лжёт.

Не верю я, что ты была замужней,

Что по тебе скользили руки вьюжно

И губы в губы и наоборот!

Не верю я! Нельзя же быть такой

Уверенной в своей реальной жизни,

А с фото, улыбаясь некапризно,

Мне руку подавать с немой мольбой!

Готов я, чёрт возьми, всегда готов

Хоть среди ночи выскочить из дома

И оказать тебе любую помощь,

И выхватить из непонятных снов!

Но, боже мой, погасла лампа вдруг,

Луна швырнула блики по багету,

Твоя рука, прижатая к корсету,

Уже не хочет никаких услуг.

Вернее, хочет, но совсем не тех –

Порывистых, всеядных и натужных!

Ты просто хочешь снова быть замужней

И в жизни и на фото в темноте.

«»»»»»»»»»

Ты спишь, не ёжишься под взглядом,

Мне рифмы снятся по ночам,

Художник в дрёме видит Прадо

С картиной, выставленной там.

Загвоздок нет, какое дело!

Тот в руку кисть, а я перо

И будем пеленать умело

Новорождённое добро.

Пишу, рифмую, кособочу.

Художник тоже на холсте

Творит куинджевские ночи

С худой макитрой на шесте.

Забот, как говорят, по горло:

Подчистка, чистка, перекрас,

А образ вдруг теряет форму,

Стихи – что монастырский квас.

Есть пена, да совсем не кисло,

Есть запах, мало остроты

И пятнами ложатся мысли

Тому на холст, мне на листы…

Здесь время съёрничать, но всё же

Откроюсь я, не промолчу,

Что ты мне всех стихов дороже

Со сном, бегущим по плечу!

«»»»»»»»»»»»»

Шорохи, не шорохи,

Взгляды и не взгляды,

Это очень здорово,

Если кто-то рядом!

Девицы, не девицы,

Топ, не топмодели,

Есть на что надеяться

При движеньи к цели!

Ах, какой я ласковый,

Сколько во мне лести,

Очарую сказками,

Околдую песней!

Светлая красавица,

Кнопочки-застёжки,

Разве Вам не нравится

Быть грибком в лукошке?

Белой сыроежкою,

Жёлтою лисичкой…

Ах, Вы, моя нежная

Птичка-невеличка!

Я Вам гладиолусы,

Вы мне наслажденье,

О любви вполголоса,

День и ночь –

Мгновенье!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я любую любовь принимаю,

Словно знамя, её поднимаю,

Отражая своё нетерпенье

Неожиданным вдохновеньем.

Не по нраву мне жизнь полоской

Однотонной, сухой, не броской,

Не болезненной, не страдальной,

Безголосой и беспечальной.

Ты люби меня, как придётся,

Невозможная боль вернётся,

Вспыхнет сердце другой поэмой,

Но с такой же щемящей темой…

""""""""

Иногда желания волнами по телу,

До чего же хочется, чтоб меня любили

И от слов горячечных девушки хмелели,

И входили в жизнь мою небылью из были!

Чтобы не репейником, аленьким цветочком,

Распушённой вербою, удивлённой строчкой,

Я бы пил их медленно по глотку-глоточку,

Целовал бы девичьи груди сквозь сорочку!

Ночи утомлённые, плавясь на постели,

Расторопной сказкою в небо бы летели:

Это было пройдено, это было с нами

В том тысячелетии, где тревог не знали!

Если бы да кабы, если бы да кабы...

Осень пассажиркою снизошла по трапу,

Нет цветочков аленьких, резко дует ветер,

Я на взлётном поле никого не встретил.

Листья тополиные надо мной кружатся.

Мне не очень верится, что сегодня двадцать

На два или на три перемножит осень,

Все желанья по боку – никаких вопросов...

«»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Хранилище 6

Игорь Белкин

Погибли в шахте горняки...

Нет, не срывайтесь в крик,

Тылы у Родины крепки,

Запас людей велик!

На смену павшим свежий взвод

Придёт, чеканя шаг...

Страну не любит идиот,

А попросту, дурак!

Разбился лайнер... сто голов...

Чиновник попенял:

Конечно, лётчик из ослов,

Не так держал штурвал!

Другой пилот идёт в полёт

Во имя личных благ –

Детей не кормит идиот,

А попросту, дурак!

Рванул гранату террорист,

Ушло полштаба в дым,

А главный генерал речист

И непоколебим.

Ошибся тот, который лжёт,

Сказавший: враг не враг...

Да, он был круглый идиот,

А попросту, дурак!

Сгорела школа-интернат

И дети заодно.

Опять никто не виноват,

Как фишки в казино –

Играл на выигрыш, и вот

Хреновенький аншлаг...

Какой я всё же идиот,

А попросту, дурак!

«»»»»»»»»»»»»

Вчера опять по БэТээР

Стреляли из засад,

Погибло, не подав пример,

Полдюжины солдат.

Для них окончился поход,

А я -- слезу в кулак --

Ору частушки, идиот

И форменный дурак!

«»»»»»»»»»»»»»» 18.10.08г.

Пепел Клааса не стучит

В сердце вечным напоминаньем,

Что за сломанные мечи

Не последует наказанье.

Об колено мечишко – хрясь!

Рукоятка крестом для мира,

Злое лезвие, не таясь,

В хлебный ножик, а не в секиру.

Что делить нам с тобою, друг?

Ты же временный Уленшпигель!

Для запачканных кровью рук

Не даётся на стол коврига!

Для ценителей и персон,

Уважающих смерть и бойню,

Пепел Клааса только сон,

Просто сон, а не рукомойник!

Если пеплом себя отмыть,

Сполоснуться слезами Неле,

Можно смело являться в быт,

Лезть в обыденные постели.

Укрощать без меча любовь,

Подыграв ей на барабане

Не из кожи твоих врагов,

А бычиной или бараньей.

Бессловесная тварь мычит,

Друг вчерашний в любви клянётся,

Но опять к поясам мечи

И у привязи иноходцы!

Заорёт матерком труба,

Уленшпигель натянет парус:

Гёзы, к бою зовёт судьба,

Копья в руки, долой гитары!

Ламме слопает гусака,

Рожа толстая залоснится:

А не выдать ли нам пинка

Под испанские ягодицы?

Пепел Клааса отстучал,

И крестом не встаёт над миром

Приручённый эфес меча

Уленшпигеля-дебошира!

«»»»»»»»

У каштана семь пальцев на лапе,

Кто не верит, пойди, посчитай,

И кора вроде серого драпа,

Перемытым дождём дочиста.

А какие цветы, загляденье,

Так и гладил бы тёплой рукой,

Улетая неслышимой тенью

За безумный земной непокой!

Нет, не ангел я, а человече,

Нет, не гений, а русский поэт,

И никто мне крыла не калечил,

Потому что их попросту нет.

Всё, на этом поставлена точка,

Чтоб невежеству вновь не пришлось

Колупать мои грустные строчки

Из небрежностей типа «авось».

Чёрт возьми! – и каштановый шорох…

Чёрт возьми! – и влюблённость из глаз…

А весна уплывает за город,

Унося окончания фраз.

Облетают по ветру сирени,

Выметается дворником май,

И колышутся лёгкие тени

Семипальцево, как не считай…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сегодня у моря прохладно,

Опять ненасытный Борей

Цветочную ненаглядность

Срывает со сливы моей.

Одна она выжила в зиму,

А трёх её стройных сестёр

Морозом сожгло нестерпимым,

На жертвенный бросив костёр.

Прохладно!

Плюс два, и не боле,

Ну, если с натягом, то три,

И морщится сердце, как кролик,

Наружу знобясь изнутри.

Ворчу, опершись на лопату:

Какой же суровый ты, май!

А тот шелестит виновато

Дождями вразнос и враздрай.

Здесь мне бы встряхнуться героем,

Мол, русских ничто не берёт,

Мол, вслед за погодой сырою

Охватит жара небосвод;

Но, ёлки мои и моталки,

Колотит Борей по мозгам,

И сливы до горечи жалко,

Ведь я их выращивал сам…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

… Не растереться в земную пыль,

Переметнуться наверняка

Из положения оверкиль

До вертикальности поплавка!

И над собою самим смеясь,

Шагать за выстраданную боль,

Не тычась носом в чужую грязь,

Не прерывая чужой прибой;

Ласкать до одури каждый звук,

Волне выравнивать юный плеск

И заворачиваться в листву,

Как это делает в мае лес.

И не расспрашивайте меня,

Я не отвечу вам, не смогу,

Зачем на мшистой основе пня

Застыл опёночек на бегу!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Как странен мир у кромки мая,

Когда природа раскрывает

Себя по полному разряду

Навстречу солнечному взгляду!

И я как будто бы впервые

Вхожу под сосны вековые,

Оставив там, за тишиною,

Разноголосие земное.

Кудрявый папоротник мягок,

Но сколько в нём былой отваги,

Когда в далёком мезозое

Держал он небо над собою!

А я иду по старым шишкам

Не за лещиной-мелочишкой

И не за ягодой какою,

Мне просто хочется покоя;

Сосне шершавинки погладить

И навести в душе порядок,

Повытрясти из мыслей крохи

Сухой ненужной суматохи.

Потом вернуться в милый город,

Плывущий в небо под надзором

Старинной башни Маргариты,

Семи ветрам на дню открытой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Развею взглядом ночь на синей глади,

Морщинки перетрогаю луне

И протяну ладони к звездопадам

В томительной прозрачной тишине…

Мой светлый мир, волшебный и весенний,

Я рад, что ты вторгаешься в меня

Не блеском отвлечённых отражений,

А стрелами кометного огня!

Входи, входи, и не стесняйся тела,

Его переживания давно

Размазало прижизненной метелью

По прошлому нелепому панно…

Входи…

Пусть сны уходят, негодуя,

К заросшему осокою пруду,

Доверив мне на небе молодую,

Весёлую и звонкую звезду!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я иду по краю жизни мягкой-мягкой муравой.

Юный ветер пролетает над моею головой.

Он горячий, он победный, он весёлый и смешной, Он к девчоночкам под юбки, не советуясь со мной.

Сластолюбец, право слово, всё желает съесть один!

Что ему мои седины над овражностью морщин?

Что ему мои томленья по невстреченой Весне,

По тому, что недозрело, недоквасилось во мне?

Проползают молча вёрсты справа-слева от меня, По душе им юных ветров толкотня и беготня,

Но признаться вряд ли смогут в том они кому-нибудь, Потому что ограничен временем короткий путь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Никаких претензий нет

У меня к тебе, рассвет,

Жалоб тоже ни на йоту,

Ни на фартинг, ни на цент!

Горячо, не горячо –

Можешь жечь меня лучом

Светлой веры и надежды –

Я от них не отлучён!

Не по лезвию ножа

Мне назначено бежать,

Захлестнув Судьбу с Любовью

Мыльной пеной куража!

Я, как все, в цепи звеном –

Вот работа, это дом,

Голоса звенят мальчишьи

В нём и вечером и днём.

Заходи, рассвет, в окно

Светлым кадром из кино,

Будем радоваться жизни,

Нам иного не дано!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Осеннее солнце плетёт макраме за берёзой,

Закат желтоват, а не красен кому-то в угоду, Но я обойдусь без назойливых скучных вопросов, По лужам безвольным пыхтя в сапогах скороходах.

Приветствую Вас, всероссийская нежная озимь!

Суглинки, и Вам пожеланья мои без помарок!..

Наверное, ночью накатится первый морозец

На нервное поле седым обжигающим шаром.

Туман бы какой... да не выманить лето вторично, Зима и весна соблюдают свою очерёдность,

И сыплется морось на виды видавшую личность

Под шляпой велюровой ношеной, мягкой, немодной...

А всё же по вечеру тёплое что-то струится,

Недаром в закате просветы для солнечных бликов, И листья опавшие явственно пахнут корицей,

И поле заполнено мелкой лесной земляникой...

Ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

По иронии судьбы

Не строгаю я гробы,

Не катаю кренделя

По столу, мукой пыля.

Не швея и не портной,

И не менеджер шальной,

Не тиран и не плебей,

Не в навозе воробей.

Кто же я?

Что за вопрос!

Я телега без колёс,

Вагонетка без угля,

Скорлупа от крохаля.

Я кукушка без куку,

Канделябр на боку,

Белый облак без штанов,

Хрип из горла храпунов...

Вот те на и вот те на,

Я унизился сполна,

Не пора ль перевести

Стрелку на своём пути?

Я же плотник-чудодей,

Дом собравший без гвоздей,

Я же токарь у станка

И прораб наверняка.

По любой земной шкале

Я частично Галилей,

С эврикою или нет

Я немножко Архимед.

Космонавт и комбайнёр,

Депутат, в законе вор,

И пожизненный студент

На любой земной момент!

Вот разбежка какова,

Аж распухла голова!

А на деле кто же я? –

ЧЕЛОВЕК! –

И без вранья.

Я такой же как и тот,

Кто всегда чего-то ждёт:

То ли счастья у ворот,

То ли крылья, чтоб в полёт...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Облака не водовозы,

Так, растрёпанные перья;

Южный ветер жжёт берёзы

C азиатским лицемерьем.

Хулиган он несусветный,

Надо ж выдумать такое,

Чтоб до патины монетной

Листья выцветить собою!

Ах, какая нестыковка

Солнца и дождеворотов!

Мне обидно и неловко

Быть свидетелем налёта

МаньякА или маньЯка

На девчушек в сарафанах,

Слишком надолго бродяга

Врылся басом в их сопрано!

А на пляжах меднотело,

А пески кусают пятки,

Пахнут йодом перепрелым

Близприбойные остатки!

То ли водоросли это,

То ль ещё чего такое,

Не мешающее лету

Быть всегда самим собою.

У парнишки на закорках

Верещит юла-девчонка,

Распахнуло море шторки,

Захлестнуло их воронкой!

И завидуют берёзы,

Шелестя листвой жестяно,

Каплям влаги, словно росам,

С тел струящихся медвяно...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

19.07.06.

На лике Истории бурые пятна,

Натянута кожа до треска молекул,

А сыр никому не даётся бесплатно,

А рис созревает на рисовых чеках…

История, мама моя дорогая,

Я истины эти на брюхе исползал,

Себя запрягая, других напрягая

Проблемною и недействительной пользой!

А ты равнодушно, не видя натуги,

Опять подшиваешь не факты, изнанку,

И я задыхаюсь в спасательном круге,

Сжимающим грудь пересохшей баранкой.

Конечно, несложно пролиться в эпитет,

Тебе на пергамент влепить отпечаток,

Да ты его сбросишь в реальность событий

Ошибочных и совершённых КОГДА-ТО.

Молчу и взираю в локальные войны

Ягнёнком из стойла, способным мемекать –

И только…

И рогом бодать произвольность

Ворот, не сменивших рисунка молекул…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Лет пятьсот, как ушли монголы…

Навсегда ли?

А кто их знает,

Не кричит круговерть земная

О ещё не рождённой боли!

Можно мыслить односторонне,

Мол, живу я и хлеб мне пищей,

И не рыщут по городищу

Злые люди и злые кони.

Можно, вперив глаза в созвездья,

Пересчитывать нажитое,

Умножая его мечтою

И целуя заштатный крестик…

Надо мной не дырява крыша,

Подо мною сухое ложе,

И спокойствие мне дороже,

Чем стремленье забраться выше…

Лет пятьсот, как ушли монголы,

Полонянок влача по пыли!..

Мы об этом давно забыли,

По-славянски ругаясь в голос.

Материм всё на белом свете

От правителя до поэта,

До неведомой нам страницы,

Где росой омывают лица…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Прищуриться, не замечать

Ни удивительного рядом,

Ни выверенную глиссаду

Планирующего грача;

И вообще не видеть дня,

Не слышать грохота и скрипа,

И пенья фантастичных скрипок

Кузнечиков на лбу у пня;

Забыться посреди Земли

Недвижимой, центральной точкой,

Не пробиваясь в одиночку

Сквозь сектор, тонущий в пыли…

И вдруг отречься ото сна,

Навеяного чёрт те чем-то,

Взметнуться серпантинной лентой,

Упившись жизнью допьяна!

И снова по волне рукой,

Врубиться по уши в работу,

Украв себя у идиота

С ненужной никому тоской!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Все отголоски радостей земных

С моим сердечным стуком совпадают –

Две стороны серебряной медали,

Не стёртой на груди до белизны.

События пружинны не во всём,

Не каждое возвратно…

Ну и что же,

Мой миокард непрочен и встревожен,

Любое действо трещиной на нём!

А по лицу спокойствия волна --

Не хочется, чтоб родственники знали,

Как патина съедает часть медали

С той стороны, что миру не видна…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У родного неба сто оттенков,

Под окном любимым сто рябин,

Хорошо синицей в них потенькать,

Затаясь в узорчатой глуби!

Ах, какие вывихи у ветра,

Ах, какие шёпоты у звёзд,

Русских слов живительная щедрость:

Перекат, дорога, перевоз!..

По дороге вдаль от перекатов,

Перекрыло перевоз мостом…

В стороне чужой не те закаты,

У ветров совсем не тот излом.

И рябины пахнут не медово,

Небеса двухцветны, без тонов,

Бьётся море осенью сурово

В равнодушье старых валунов.

Прихожу со спиннингом на берег,

Камбалу безгласную ловлю,

Зная, что не выхлестнется жерех

Совершить безумную петлю.

Ах, да что об этом и подобном,

Солнце над живущими одно,

Ни к чему ему моя подробность

В титрах бесконечного кино…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Жизнь в движении постоянном,

Я в ней шариком не стеклянным,

Не пуховым и не кирпичным...

Я вполне боевая личность!

Дни раскладывая по полкам,

Задыхаешься в груде шёлка,

А порой надрываешь гланды,

Философствуя мини Кантом.

Всё исхожено, мир прочитан,

Объиконена Монна Литта,

Можно собственное движенье

Сдать Истории на храненье.

Но в грудине волна протестов,

Там покой не находит места,

И теряются обереги

В непокое зовущей Веги...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Распогодилось...

Тучи серые

Поразвеялись атмосферою

И в прозрачности неба синего

Миллионы созвездий вклинены.

А в лесу за чертой неясности

Тихо вскрикивают неясыти,

Возбуждённые звёздным шорохом

Или глухо шумящим городом.

Помолчу, не входя вопросами

В разноцветье пришедшей осени,

Не подпорчу ей сон рябиновый

Неожиданными сединами...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А сердце не безлисто!

Размашистой походкой

Да по воде без лодки,

Да мимо переправы –

К церквушке златоглавой!

А сердце не безлисто

Под маской атеиста,

В нём затаёны корни

Явлений чудотворных.

Нет-нет, оно не хлебец,

Толпе не на потребу,

Не чудо-плащаница –

От напастей прикрыться...

Акафист, не акафист,

Молитва, не молитва,

Но что-то в нём лукавит,

Жужжит электробритвой!

Крестом не осеняясь,

Над травами скольжу я:

Прими скорей, родная,

Кровиночку чужую!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ни Париж и ни Рим...

Никогда

Я не встряхивал вас, города,

Никакою лирической песней,

До-мажоры пыля в поднебесье.

Я в России заветной живу,

Знаю Питер, немного Москву,

И, конечно, уральские веси

В кружевах из кадрилей и песен.

Это в прошлом.

А нынче попса

Надоедлива, словно оса,

Да и сёла сгорбатились что-то,

Непривычные к новым заботам.

Был не зря я рождён мужиком,

Поработать могу молотком –

Ставни в доме забил горбылями

И пропал за лесами-полями.

Ни в Париж и ни в Рим...

По Руси

Полстолетия поколеси,

Всё равно сто дорог незнакомых

И мостов, и весенних паромов.

А сегодня сгустилась роса

И не жжётся былая оса,

На бумагу ложится словесно

Недопетая ранее песня.

Ей спасибо за память и быль,

Удержавшую танец кадриль

Каблучками стучащею тенью,

Ну...

Хотя бы в моём измереньи...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Утром окна распахну,

Гляну в небо синее –

Облака плывут в страну

Милую, былинную.

Вот и витязь на коне

В бронзовой кольчуге,

Вот оратай на стерне

Отбивает плуги.

Чудеса?

Ни боже мой,

Ничего не снится,

Просто хочется домой

К речке-баловнице;

К наговорам ковыля

С памятью этрусков,

К бормотанью соколят

На утёсе русском...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вечен мир...

С положительностью моря

Даже чайки не поспорят,

Пробивая воду резко

Головами в чёрных фесках.

На стальном его расплаве

Солнце одиноко правит

С относительностью лика

В разбегающихся бликах.

Август жмётся на пригорке

Скромным мальчиком в опорках

И боится окунуться

В плоское по виду блюдце.

А у моря трясогузка

Хвостиком виляет узким,

Что-то ищет, бедолага,

В комьях квашеной бумаги.

Высохнет она...

И вскоре

Август снова сдует в море

Признаки цивилизаций,

Не способных растворяться.

Вечен мир...

И мальчик вечен.

Он в сорочке от Предтечи

И ветрами перечёсан

Под надзором старых сосен...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Об ушедшем друге.

Плюс и минус, чёт и нечет,

Никаких проблем под вечер

И на утро нет проблем

При отсутствии дилемм!

Ты товарищ, я товарищ,

Ты туфту в меня не впаришь,

Не оставлю я в ответ

На душе тяжёлый след.

Жизнь по эллипсу стремится,

То светлей, то глуше лица.

Диафрагма...

Щёлк...

Стоп-кадр...

Не попал в него ты, гад!

Снимок вовсе не засвечен!..

С кем теперь бубнить под вечер,

На костяшки, ё-моё,

Ставя наше бытиё?

Чёт и нечет, плюс и минус,

Кошка выгибает спину

На диване, где вчера

Хохотал ты до утра.

Свято место стало пусто,

Друг не на зиму капуста,

С кем теперь мне шинковать

Сто проблем, едрёна мать?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А в белый лист не впишется

Ни сердца многостишие,

Ни дробное значение

Минутного влечения!

Глаза сверкнули и улю:

Я вас ни капли не люблю,

Вот вам решительное НЕТ,

Вы мне не нравитесь, поэт!

А белый лист корёжится

Проколотою кожицей,

Изъеденный не фразами,

А устными отказами.

Притопнув ножкою: ля-ля!

Ушла... не дрогнула Земля

И не упала с губ слюна

На многоточий семена...

А белый лист не ломится,

Он ждёт свою поклонницу,

Чтоб попусту не мучиться

Разлукой-подкаблучницей.

Тогда слова с пера: тук-тук,

Вписались мы в искомый круг,

Пиши, поэт, лихой сонет

Той, что тебе не скажет НЕТ!

Хххххххххххххххххххххххх

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110061400009

Хранилище 7. Стихи о любви

Игорь Белкин

Отрадное письмо, приятные мгновенья,

Заполнившие вдруг ночную пустоту...

Я благодарен Вам за чудо-настроенье,

Водившее пером по белому листу!

Спасибо Вам, Любовь, сгоревшая когда-то,

Чужая, не моя, но кто виновен в том,

Что время иногда развенчивает даты,

Желанное кольцо спаяв с иным кольцом?

Оранжевый октябрь... у нас пылают клёны,

У Вас берёзы жгут на листьях желтизну...

Я помню Вас в плаще с поднятым капюшоном,

Когда Вы навсегда покинули страну.

А я остался здесь, и мне листает память

Колоду прошлых дней, в ней джокером любовь,

И очень, очень жаль – прохладными руками

class="book">Вам к сердцу моему не прикоснуться вновь!

хххххххххххххххххххххххххххххххххх

Сплети мне венок из рассветов,

Закаты сплети в кружева,

А я тебе вытку за это

На ткани небесной слова!

Затмив огоньки Ориона

И жаркую ярость Плеяд,

Они запылают влюблённо

И тысячу лет не сгорят!

Иначе зачем на Земле я

Живу, озорной и шальной,

Любимейших женщин жалея

За то, что оставлены мной?

Они на ромашках гадали,

А я, разметелив глаза,

Катился по розовым далям

И не возвращался назад…

Да-да, понимаю, ты помнишь

Художества жизни моей,

Меняешь закаты на полночь,

Сминаешь их в горстку теней…

Прошедшее памятью рвётся

На тонкие ленты дождей,

А те заполняют колодцы

Для жаждущих истин людей.

Пусть жаждут!

Я сердцем за это

И всё же сжигаю слова

За то, что ты сладость рассветов

Другому вплела в кружева.

Плеяды не выгорят за ночь

На фоне небесных шелков,

Другая сердечную рану

Зашьёт мне десятком стежков.

Крест-накрест…

И снова вразбежку!

Судьба по Земле кувырком,

Стирая свою же усмешку

Подареным кем-то платком…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Приходишь ты и люстру зажигаешь,

И тени бледножёлтыми кругами

К портьерам жмутся, выделяя место

Для впопыхах раздвинутого кресла.

Уходишь ты и выключаешь люстру,

И тени жмутся в невесомый сгусток,

И кресло группируется в комочек,

Как это принято у одиночек…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не могу ничем помочь!

Заплетай в косичку ночи

Ленточку, какую хочешь,

Будет девушкою ночь…

Абажура светлый круг

Непоседливою няней

Тени жёлтые гоняет

В старой сказке, милый друг!

Тень туда и тень сюда!

Не дано им повстречаться

Даже в час, когда двенадцать

Стрелки обозначат, да!

Есть у стрелок краткий миг!

Полминуты к размышленью

И опять идёт деленье,

Угол заново возник…

Пачка чая – три слона,

В чашке плёнка беспросветна,

Дым по кухне сигаретный,

Сказка дремлет у окна…

Лунный отсвет на полу…

И метнул Иван-царевич

С правого на берег левый

Закалённую стрелу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Далеко, далёко ли, далече ли,

Всё равно без нас ветра по вечеру

И прохлада утренняя тоже

Без тебя у парапетов лоджий!

У меня их две, одна посеверней,

А другая к югу с недоверием

Ждёт-пождёт призыв твой, но напрасно,

Я тебе неясность, ты неясность.

Распахнулся день под пелериною

Облаков, дыша надеждой в спину мне,

Не снимая с мыслей напряженье

Отыскать тебя в любом движеньи.

Ах, какие шорохи по городу,

Листья под ногами жёлтым ворохом,

Хорошо б собрать их воедино,

Судьбы не деля на половины...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ищу Полярную звезду

Сухим и воспалённым взглядом:

Я слышу, я к тебе иду

Под ошалевшим листопадом!

Иду под шорохом ветров,

По плеску моря вдоль обрыва,

Храня за пазухой Любовь –

Комочек тёплый и стыдливый…

Я тороплюсь, ты жди меня,

Лучи бросая на планету

Немыми стрелами огня,

Стреляющими по поэту –

И грудь взрывается ядром,

Наткнувшимся на твёрдый камень –

И он расплавился стихами

В небесный синий водоём!

Но что твердить о силе чувств,

Дробящих годы на мгновенья,

Весну на заморозков хруст,

А холода на потепленья!

Земному шарику я сын,

А ты мерцаешь отстранённо

И в диссонансные часы

Не вносится определённость…

Согласен!

Мир непостижим,

Тебе сиять, мне вжиться в зрелость

И лихорадить рубежи

Меж тем, что есть и что хотелось,

Вдыхать туман и сухость дня,

И вновь бежать к тебе, далёкой,

Недостижимой для меня

Искре в космическом потоке!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Говори мне, говори мне

Непрерывно, непрерывно

О подругах, об учёбе,

О зелёных огоньках,

Пробегающих под осень

Сотней радужных полосок,

Отражённых самомненьем

В очарованных глазах!

Сам я вижу, что такое

Сеять искры под рукою

И придерживаю локоть:

Не спеши ты, не спеши!

Впереди у нас столетье

Ненадломленною ветвью,

Распылиться в нём успеешь

Откровением души!

До чего эгоистична

Взбудораженная личность,

Ничего она не слышит

И шагает сквозь меня,

Будто я пустое место,

Зритель у её фиесты,

Подорожник на тропинке

Перед маком у плетня.

Ах, да ладно, я не спорю,

Говори про сине море,

Предпочти синицам юрким

Венценосных журавлей!

Только видишь ли, подружка,

Маки не для каждой плюшки,

А журавликов на свете

Много меньше, чем людей!..

По туманному рассвету

В босоножках бродит лето,

Рядом осень распыляет

Изумрудную росу,

Ты в руках моих свернулась

И жужжишь пчелиным ульем,

И несу я самомненье,

Догорать в свой дом несу…

“””””””””””””””””

В телефонной трубке выдох,

В телефонной трубке вдох…

Ты не бойся, я не выдам

Ни единый АХ и ОХ

Никому на белом свете,

Так что можешь говорить

О шуршаньи снежных веток

В первых проблесках зари!

Ты молчишь, и я не смею

Трогать бусины-слова,

Наши чувства лотерея,

Я неправ, а ты права!

Так всегда у жизни было

И хоть бейся головой –

Я подкрылок, ты надкрылок,

Выигрыш всё время твой!

В телефонной трубке выдох,

В телефонной трубке вдох…

Знаешь, я не молью битый,

Чтоб коленом на горох!

Если хочешь вновь рассветы

Не делить напополам,

Выбрось к чёрту трубку эту,

Приходи – и все дела!

Мы же оба понимаем

Что к чему и почему,

Мышка ты для горностаев,

Щит я сердцу твоему!..

Ты молчишь, я виртуально

Отмолчался в темноту,

Чтоб слова мои банально

Не погибли на лету…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Циклонами простроганный,

Дождями перемыт,

Вливается дорогами

В меня весёлый мир.

А я в одной рубашке

И в джинсовых штанах

Затейливым дурашкой

Живу в его глазах!

А Вы меня не знаете,

А Вы живёте там,

Где солнечные наледи

Не тают по утрам.

Вихраст и распоясан,

Качая головой,

Звенит над Вами ясень

Мороженой листвой.

А я его жалею,

Сейчас в него вольюсь

И теплотой своею

Согрею Вашу грусть.

И лёгким ураганом

Вам чувства всколыхну:

Живите рядом, Анна,

Я Вас люблю одну!

«»»»»»»»»»»»

Кто о чём печалится,

Кто за что тревожится,

А у речки Талицы

Тоненькая кожица!

Камень бросишь, сгинул он,

Только брызги звучные,

Да круги загибами

К берегам-разлучникам.

Ах, да это прошлое,

А не настоящее,

В нём была хорошая,

Девочка под плащиком!

Октябрём на улице

Непогода хмурится,

Рыжею осокою

Дальний берег около.

Около, не около,

Мне туда не плавиться,

У другого сокола

Под крылом красавица…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Я тоже вижу радуги в глазах,

Искрящихся в мои глаза ответно,

И небо уравняло нас в правах

Жить в нём раскрепощённым синим светом!

Свободен я, и ты свободна, да,

Но снизойдут ко мне земные муки

В тебя смотреться всюду и всегда,

И ревновать Любовь к любой разлуке!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А без тебя распластан день

Пуховым серым покрывалом,

Прикрывшим то, что наваяла

Бегущая от солнца тень.

Но это так, слова, слова,

Букет из прошлых полномочий,

Когда бежала тень по ночи,

От светлых чувств едва жива.

То сумасшествие прошло,

Цвета повыгорели явно,

И на асфальт легла бестравность,

Искрясь размолотым стеклом.

А солнце компромиссно лжёт,

Нет ему дела до смятений,

Вдруг разделивших наши тени

На ту, что ждёт,

И ту, что ждёт…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Отчего-то, почему-то

Затянулось небо круто

У меня над головой

Невозможной синевой!

Как-то звонко и небрежно

Лопнул лёд у побережья

И в расщелины, да-да,

Гулко хлынула вода.

Между прочим, между прочим,

Над Чудским такие ночи,

Звёзды вроде калачей

В обрамлении лучей!

Возле берега и елей,

Позабывших про метели,

Ты в беретике идёшь…

До чего берет хорош!

Я по тающему снегу

Подлечу к тебе с разбега:

Не желаете ль, мадам,

Прогуляться тут и там?

Тук-тук-тук, стекают звёзды

Шариками от мимозы,

Ты мне руку подала,

Я прилип к ней как смола.

Фу ты, ну ты, почему-то

Затянулось небо круто

Невозможной синевой,

Я от счастья сам не свой!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не знаю, что опять со мною,

Мне день не вакуум и в нём

Ты не порхаешь озорною

Цветною бабочкой-огнём!

Ты по ночам ко мне приходишь,

Простой синтетикой шурша,

Хотя и без новинок моды

Ты невозможно хороша!

Ловлю губами и руками

Мираж из пролетевших лет

И забываю – это память

В пространстве чертит силуэт.

А утром, за одно мгновенье

В реальность вытеснив себя,

Теряю вдруг контакты с тенью,

Другую женщину любя…

«»»»»»»»»»»»»

А по весне стремительны ручьи,

Кораблики-стихи в них вязко тонут,

И потому не быть в твоих ладонях

Бесхитростным творениям моим.

И всё равно пишу я мадригал,

А иногда единственную строчку,

Но время снова топит одиночку

И всё, что б я тебе не отправлял…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Да, не признак хорошего тона

Непутёвость и неразборчивость!..

Вылетают слова-протоны,

Чтоб в молекулах жизни корчиться.

Никакого нет сладу с ними

И стремятся они, как в омут,

На доступное к нелюбимым,

На желанное к незнакомым…

Я не стану просить прощения,

Разве можно простить такое?

Это хуже, чем наваждение

ЧертовскОе, а не людское!

И, целуя другую женщину,

Я в глазах её вижу ясно,

Как бежит между нами трещина,

Выедая пространство лаской…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Прохладно снаружи, прохладно внутри

И ты междометиями не соришь,

Насильно себя вовлекая в процесс

С названьем «любовь» без любви на лице.

Две строгие бровки сомкнулись крылом…

Иссушенный мир в нежеланье твоём

Обветрил меня до шуршанья песка

И пропасть паденья не так глубока…

Нет-нет, я не падаю и не плыву!

Осенним листком я ложусь на траву,

Желанные муки свернулись в клубок,

Они одиноки, как этот листок…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Белый-белый первоцвет,

Ломкий-ломкий стержень…

Кто-то сдержан, кто-то нет,

Я всегда несдержан.

И шагаю по весне,

Не тая дыханья,

И ложатся в руки мне

Встречи-ожиданья.

Лепестками с губ на снег

Оседают звуки…

Здравствуй, милый человек,

Приносящий муки!

Муки неги и любви,

Муки всепрощенья…

Если хочешь, оборви

Первое цветенье…

«»»»»»»»»»»»»»»»

В краю, где море с небом смешаны

В одну кипящую струю,

Я приношу под маской грешника

Вам очарованность свою!

Владейте, милая, трёхмерностью,

Пока осенние ветра

Не пересытились неверностью

От бессердечного костра!

Да-да, кругом несоответствие,

Но что поделать я могу,

Вас принимая личным бедствием,

А не игрушкой на торгу!

И всё же маску не срываю я,

Глинтвейном пью Вас, Вы меня –

Пусть осень тает у закраинок

Двойного нашего огня!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Как жаль, что я не вижу бригантин,

Полощущих рассветы парусами,

Дожив до представительских седин

И до морщин над блеклыми глазами!

Но, чёрт возьми, я не старик пока

И грежу побережием Атлантик,

Бутылкой рома, златом сундука

И медной прозорливостью секстанта!

Иначе как врубиться в эту жизнь

Напоминаньем кстати и некстати,

Что я в ней не величия каприз,

А очень усреднённый обыватель?..

День в день вошёл, что в ножны ятаган,

А утро галсом потянулось к ночи,

Мчит бригантина понизу в туман,

Трёхцветный гюйс над клотиком клокочет…

На пристань выйди, то есть на порог,

Махни рукой и не грусти глазами,

Я возвращусь под вечер, видит бог,

Под алыми, конечно, парусами!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110061300043

Хранилище 8. Стихи о любви

Игорь Белкин

Не печальтесь, право, не печальтесь,

Всё равно в текущие года

Не вплыву я тенью на асфальте,

Чтоб за Вами следовать всегда!

Вы красивы, молоды и статны,

Выцвел я по тысяче причин,

И не развернуть себя обратно

За бетонность жизненных плотин.

Вот и осень...

Бродит день вчерашний

Пасынком по вымокшей Земле,

Листья бьются в милой рукопашной,

Парами слипаясь на стекле.

Открываю створки по рассвету,

Очищаю бережно окно...

До свиданья, праздничное лето,

Больше ты не встретишься со мной!

Не печалься, право, не печалься,

Не стреляй июнями в меня,

Не хочу я клавишами пальцев

Вновь касаться струнного огня!

Чёрный цвет перекатился в серый,

Серый заменился сединой...

Дорогая, я своё отмерил,

Попрощайтесь бережно со мной!

хххххххххххххххххххххххххх

Моим приветам ты будешь рада...

Сейчас усядусь за стол журнальный

И побежит перо по строкам,

Меня зовущим в мираж недальний,

Но и не в ближний -- судить по срокам.

Сейчас усядусь, сейчас усядусь,

Суббота нынче, денёк свободный!

Моим приветам ты будешь рада,

Твои ответы мне не сегодня.

А я на месте вчера и завтра,

И послезавтра и всю неделю,

Мне дом скафандром космонавта,

Плотиной на пути у селя.

Жена на кухне гремит посудой,

Чего-то варит, чего-то жарит,

А я с тобою общаться буду,

Ты как подруга, я как товарищ.

Ты мне…

Об этом жена не знает,

Да и не нужно ей знать такое,

В котором дальний мираж не тает,

А строчкой тянется под рукою!

Сейчас усядусь!..

А сын на плечи,

Он пограничник, я за душмана.

Сейчас усядусь!..

А в окнах вечер

И телевизор зовёт к экрану.

А дальше больше: постель, подушка,

Ночь по-пластунски ползком, не шагом...

Перо и столик, и с чаем кружка,

И девствен белый листок бумаги...

«»»»»»»»»»»

У тебя я квадратом чёрным...

Всё нормально у нас, нормально!

У меня ты фреской наскальной,

У тебя я квадратом чёрным

И характер не очень вздорный.

Если краски пересыхают,

Осыпаются пылью мелкой,

Разбавляю я их стихами

И фамилию ставлю: Белкин.

Сто палитр, сто мазков на палец

И не думаю виноватить

Проступившую в камне наледь

Независимо от квадрата...

«»»»»»»»»»»

Как мало говорим мы о любимых,

как плохо мы заботимся о них!

Не потому ль относимся терпимо

к намеренному ханжеству других?

Рассказанные кем-то анекдоты

навязываем в спутники себе

и похожденья разных обормотов

порою превозносим до небес.

Представить в состояньи Дон Жуана

себя я ни на йоту не смогу,

так почему прислушиваюсь рьяно

к вульгарщине в приятельском кругу?

Угодливой улыбкой озаряясь,

пытаюсь сам чего-то рассказать,

но, как мальчишка, искренне теряюсь,

когда смотрю в любимые глаза...

+++++++++++++++++++++++

Какая жизнь трагедия, комедия она!

Так было и так будет в любые времена.

Живу я, улыбаюсь, хватаю бытиё

За самое смешное: моё оно, моё!

Когда весна приходит к сознанью моему,

Когда горят закаты в сиреневом дыму,

Я закипаю тоже, ловлю Любовь, смеясь,

И с ней сливаюсь телом в лирическую вязь!

Да-да, конечно, что вы, я молод, глуп и туп, Ночами вечно снятся мне бантики из губ,

Волнующие груди, фигурки Афродит,

И я вливаюсь снова в любовный колорит!

Какая жизнь трагедия, комедия она!

Женился и развёлся, и новая жена –

Сверкающая блёстка, горячая звезда,

Горит, не обгорая, ей горе не беда!

Какое может горе, когда мы не разлей,

Она моя синичка, а я ей воробей,

Чирик-чирик, но что-то расклинивает быт:

Прощай, моя синичка, я слышу зов трубы!

Нет-нет, конечно, что вы, трагичности в том нет, Раскрылся в космос грустно весенний первоцвет!

Коснусь его я сердцем, губой его коснусь:

Я Вас люблю! – и к чёрту космическую грусть!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Канонада грома и отвесный ливень,

Струи, а не капли, лужи с переливом.

Чем-то недоволен в небе громовержец –

Или ты в ударе, или я несдержан.

Ты звенишь словами, я тебе перечу,

Ты рукой за зонтик, куртку я на плечи,

Ты уходишь к маме, я к своим знакомым,

Прочь от этих ливней, прочь от этих громов!

Главное, оставить комнату с прихожей,

Где слова роняет наша непохожесть,

А потом вернуться и познать друг друга

Заново, задвинув непохожесть в угол.

Там, в углу, копилка для храненья НЕЧТО,

То, что не годится для вживанья в вечность –

Не всегда же будут ливни торопиться

Сеять капли влаги на твои ресницы…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Поплачь, Любовь, поплачь, роняй слезу на фартук, На белый майонез салата оливье –

Кукушка промолчит и рак не свистнет в марте, Не выкроит фату для свадьбы кутюрье.

Сто тысяч «почему?», один ответ «не знаю»,

Его произнести нетрудно, он не ложь,

Но это не сигнал к конкретному финалу,

Когда-нибудь, Любовь, сама ты всё поймёшь.

Когда-нибудь…пока слеза бежит дорожкой,

Накатанной давно десятком тысяч лет,

И падает в ладонь, как ягода в лукошко,

Как светлый тёплый дождь в осенний бересклет.

Поплачь, Любовь, поплачь, полегче будет, точно!

И наливай в кувшин предпраздничный компот,

Вдруг постучится в дверь случайный полуночник

И скажет, что он тот, кого недостаёт.

Рак свистнет в январе, февраль встряхнёт кукушка, Я буду чистить лук для праздничных столов

И вместо крупных слёз серебряные мушки

Вам сядут на фату, красавица Любовь!

«»»»»»»»»»»»»»

… Гудели хрущи при полёте,

Скрипели кузнечики рядом

И ночь зажигала лампады

Близ облачной рамки киота.

Глаза колдовские шальные,

Впитавшие солнечный ветер,

Затмили огни неземные

Над беспокойной планетой…

Обиженно вскрикивал стрепет,

Июльские травы шуршали…

Какое высокое небо,

Какие широкие дали!

Шипел растревоженный примус,

Палатка стояла у речки,

Камыш тяжеленные свечки

Раскачивал невозмутимо.

Ты помнишь?

Ты помнишь, конечно,

А я за себя не ответчик,

Мой век откатился за Млечный,

Словно истаявший глетчер.

Сто тысяч деталей забыто

И что их напрасно тревожить,

Ведь мы не имели обиды

На землю, служившую ложем;

На шорох воды перекатной,

На плеск голавлей чернохвостых,

На запах мускатный и мятный,

Чарующий звёздную россыпь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Под словом «праздность» я понимаю,

Когда с восторгом тебя листаю

И прячу юмор в гнездо покоя

Между работой, собой, тобою.

Разлады прячу, бутылку водки

И горечь, выплывшую из глотки,

И крик ребёнка ангольской бабы,

Убитой пулей у баобаба.

Я празден, лёжа с тобою рядом.

Стакан и льдинка по лимонаду,

Подмышкой мокро, в груди усталость,

Но на желанье ещё осталось!

Ты тоже праздна, ты тоже в маске,

Не в карнавальной, а ждущей ласки,

Переизбыток тебя не гложет

И я сомнений не знаю тоже.

А там ракеты в кварталах рвутся

И люди лопаются блюдцем,

Кто делит деньги, кто Палестину,

Кто лёг в Багдаде ничком под мину.

Они не знают, что слово «праздность»

Для нас с тобою движений разных

Вторичность или ошеломлённость

И ночи нежная бессонность.

«»»»»»»»»

Быть грубым и назойливым,

Всё разминать в томат,

И серебро за олово

Небрежно принимать;

Дни фаршем перемалывать,

Крушить, не создавать,

Не верить в чудо шалое,

В хорошие слова…

Быть битым нашим временем,

Истёртым в порошок,

Бодря на лысом темени

Последний волосок;

Дни провожать завистливо,

Ночь радостно встречать,

И женщине осмысленно

Бретелечку с плеча…

Ты подожди, мгновение,

Я выбор сделал свой,

Зачем мне исключения

Из жизни рядовой?

Жить на едином уровне,

Быть добрым или злым

И знать, что белокурою

Я женщиной любим…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Где-то ветер колесом

И мороз ознобом…

Я в любовь одним броском,

Проломив сугробы,

Перемалывая в пыль

Личные сужденья

И того, кто другом был,

Может быть, с рожденья…

Ах, да это словеса,

Пустота и тленье!

Сорок спиц у колеса

Жертвоприношенья!

Был товарищ… ну и что ж?

Не делить же с ним мне

Женщины любимой дрожь

В первопуток зимний!

Двое было, двое есть,

Я не одинокий,

Пальцев на руке не шесть,

А товарищ сбоку

Перетопчется, небось,

Влюбится в другую,

Не качнув земную ось

Выстрелом с ошую…

Где-то тучи парусят

Чернотой по сини,

Где-то фитилем закат

В капле стеарина,

И поскрипывает чуть

Бессердечный флюгер:

Если самому вдохнуть

То, что стало с другом?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вновь спор о неземном и о земном,

В него втянуться ничего не стоит,

Язык подвешен ловко у героя,

Увенчаного лавровым венком.

Не у меня!..

Я отползаю в тень,

Углы у слова жгучи и палящи,

А я хочу спокойно в настоящем

Жить, лихо сдвинув шляпу набекрень.

Любовь земна, и что здесь говорить!

Она со мною в платье повседневном

И не была лягушкою-царевной

Или Снегуркой в злые декабри.

Она вошла в совместное жильё,

Не прорубая грудь горячим взглядом,

И губы мягко пахли шоколадом,

И ситцево морщинилось бельё…

Большое НО!..

Я по-мужицки лгу,

Любовь меня юлою завертела,

А я ласкал податливое тело,

Найдя свою иголочку в стогу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Снега вползают в мартовские лужи,

Дробится день на звук и тишину.

Клён за окном обиженно простужен

И тянет руку голую к окну.

Привет, приятель! Я такой же хлипкий,

Меня скрутило тоже на корню!

Признав меня случайною ошибкой,

Улыбку исключили из меню.

Улыбка за громадой небоскрёба,

Разрезавшего город пополам,

С той стороны смущенье морщит лобик,

А с этой я игрушкой между рам.

Голыш-малыш пузырчат, неподвижен,

Он носит то, в чём мама родила,

Вечерний луч рассеянною лыжей

Ему пупок надраил добела.

Он ни гу-гу, и я молчу в подмышку.

Желания в клозете взаперти

И в них не намечается подвижки

Куда идти или к кому идти.

Бренчит звонок приятельски условно.

Здорово, друг! Здорово, корешок!

Зелёный змей с обычной родословной,

Его близнец и спирт на посошок.

Простуды нет, есть ломота и только,

Прокашлял, сплюнул – молод и здоров,

Готов платить любые неустойки

И даже чувства обновить готов.

Ты, клён, прости безумного поэта,

Он, безусловно, полный идиот,

Когда смущённо с розовым букетом

К другой любви по времени идёт!

«»»»»»»

Я не знаю, кто ты, что ты,

Далеко ли, близко ли,

Может, из-за поворота

Девочкой Анфискою

Или гибкой топ-моделью,

Колокольчиком звеня,

По сиреневым метелям

Ты сейчас влетишь в меня!

Я, наверное, раскроюсь,

Распахнусь перед тобой!

В неприступных стенах Трои

Сердце брешью болевой –

Можешь сжать его в ладонях,

Но не очень, чтоб оно

Не запало в напряжённость

Перетянутой струной…

Не ношу за повороты

Я волшебные слова,

Амундсеном или Скоттом

Полюс мне не открывать,

То, что есть под серой шляпой,

То и втискивать в года,

Да ещё бы пару тапок

Мне на коврик у гнезда!

Ясно дело, в тапках ножки,

Выше всё, как у людей –

Платье светлое с горошком

И характер без затей,

Чтобы мы дуэтом спелись,

Заплетая голоса

И в сиреневость метелей

И в другие чудеса!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Письмо, конечно, не фонтан,

Всего десяток строчек,

В них нет команды: от винта!

И прочих заморочек.

Пишу ответ, в котором нет

Ни зова, ни приказа

Лететь вам бабочкой в рассвет

На крылышках из газа.

Живите там, я буду здесь

Жевать насущный хлебец,

Вам не понравился мой лес,

А мне степное небо.

Найти бы можно компромисс,

В лесостепи прижиться,

Но ваш каприз и мой каприз

Острей банальной спицы.

Письмо опять от вас придёт

Короче на две строчки

Без командирского: на взлёт!

И не авиапочтой.

Дня через три и я в ответ

Вам напишу неспешно,

Как сосны в розовый рассвет

Несут свою безгрешность…

«»»»»»»»»»

Пронзительный солнечный зайчик

На жёлтую плоскость паркета

Ложится. А вы наступайте,

Не бойтесь осколочков света!

Они отраженье чего-то,

Не жгущего тел и дыханий,

У зайчиков этих работа

На уровне непониманий.

Окно шевельнуло прохладой

И брызнуло солнце отсюда,

Распластавшись на фасаде

Блестящею брошкой нагрудной.

Фасад у соседнего дома,

А тени по нашему полу

Находкою для астрономов,

Как квазар в космических порах.

Не бойтесь, на тень наступайте,

Окно я сейчас успокою,

И вновь исчезающий зайчик

Монетою золотою

Ударится в прорезь халата,

Скользнёт по колготкам на стуле

И ляжет в ладонь виновато

Заблудшей частицей июля…

«»»»»»»»»»»»

Будет Любовь это ветер нам надвое скажет...

Если желаете, я под волну вместе с Вами,

Если хотите, лицом я приникну к руке!

Так же могу быть закладкою между листами

Книги любви, что читаете Вы на песке.

Если желаете... Нет, ничего Вам не нужно!

Книга захлопнута, валиком скатан матрас.

Разве возможно быть на побережье жемчужном

И не дарить никому очарованность глаз?

Вы, как и я, перелётная летняя птица,

Я отдыхающий и отдыхаете Вы.

Мы бы могли ненадолго объединиться

В милых прогулках по зарослям синей травы.

Или фланировать по каменистому пляжу,

Громко смеясь по причине какой-никакой,

Будет любовь – это ветер нам надвое скажет,

Он переменчив, на то он и ветер морской...

«»»»»»»»»»»»»

Я уйду, а ты останешься незнакомою женой...

Не лежится что-то, крутится,

Что-то дёргает плечо,

То ли одеяло жгутиком,

То ли в перышках сучок.

Ты подушки наши взбила бы,

Я же чувствую, не спишь,

Незнакомая, немилая

И сухая, как камыш.

На какой тропе я вылетел

За неведомую грань,

Сбившись с ритма и не вылепив

Парный танец падэспань?

Повиниться даже не в чем мне,

Всё пристойно и светло,

Только ты не смотришь вечером

На меня через стекло.

Подоконник белой плоскостью

Без следов твоих локтей,

Но в следах моей неловкости

При куренье в темноте.

Скоро солнце на пристанище

В точку прямо надо мной,

Я уйду, а ты останешься

Незнакомою женой…

"""""

По ошибке я забрёл

В мир, придуманный не мною,

С радугой над головою –

Ваш волшебный ореол.

Не пугайтесь, от меня

Не скользнёт лавина страха,

Не засыплет буераки

Снег, приглушенно звеня.

Я не ледяная пыль,

Вы не спящая принцесса,

Не имеющая веса

Тэсс из рода д,Эбервиль.

Вы прозрачны и легки,

Я случаен и завистлив,

Но не трону Ваши мысли

Грубым пламенем руки.

Я не принц и не король,

Виноградарь из Рязани,

Продолжайте светлый танец,

Не гасите ореол.

Ухожу, меня здесь нет,

Ухожу к своим девчонкам,

Разливающим в бочонки

Лунный выдержанный свет…

«»»»»»»»»»»»»»

Дым от сгоревшей любви разъедает глаза.

Милая, я не успел насладиться тобою!

Сказку свою не успел до конца рассказать,

Сказку о принце, про белую лебедь в прибое.

Может, вернёмся на берег и я доскажу?

Горек пролог, эпилог удивительно ясен.

Лебедь срывает с себя надоевший ажур

Белого пуха и с принцем в одном переплясе…

Светлое небо и звёзды ушли на покой.

Что-то не так в переборе моих сновидений!

Может быть, милая, осень холодной рукой

Тронула сердце и солнце не вышло из тени?

Сказка обман и напрасна моя болтовня.

Лёгкий прибой на песок изливается пеной.

Хочется жить и волна не поглотит меня,

Но не разрушит тобой возведённые стены.

В синей дали паруса от прогулочных яхт.

След по песку, уходящий не в сторону пляжа.

Дым растворился и брызги от моря в глазах.

Белая лебедь мне вечером «здравствуй» не скажет.

«»»»»»»»»»

Задам вопрос тебе, а не кому-то:

Что есть душа?

Но ты не отвечай,

Не размывайся искорками брюта

Или ворчаньем звонкого ключа,

Ворвавшегося в жизнь из-под суглинка…

Что есть душа?..

Ты не найдёшь ответ,

Закатывая на зиму машинкой

По поллитровым банкам винегрет.

Другая полированная дама

С изящным маникюром до локтей

Произнесла бы чувственно и прямо

Мне аксиому эту без затей.

И унеслась бы, плечиком играя,

В заснеженность крутого февраля…

Но ты не та, ты женщина другая,

Не бабочка, царица у шмеля!

Жужжу я в мир, и ты жужжишь со мною,

Пыльцу я в дом, и ты в него пыльцу,

Ноябрь твой неразличим с весною

И я солдатом вечным на плацу.

Подёрнут мир тревогою – ты плачешь,

Салют при звёздах – радуешься ты…

«Что есть душа» нам ничего не значит,

Есть ты и я, и дети как цветы!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Закатилось солнце в реку

Шаром рыжим и рябым,

Колет искренностью веки

И мелодии Судьбы.

А Судьба в литавры лупит,

Что ей плазменный поток,

Иссушивший чьи-то губы,

Зацелованные впрок!

Впрок ли только?

Ладно, ладно,

Это всё слова, слова,

Обратившие прохладность

В грозовой девятый вал!..

Время плещется волною

На расплавленной реке,

Ты всевластна надо мною,

Словно палец на курке.

Выстрел грянет, упаду я,

Красным в рыжее стеку

И мелодию простую

Для тебя не сберегу.

Шутка?

Шутка!..

Над обрывом

Беспокойные стрижи…

До чего же ты красива,

Словно василёк во ржи!..

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я женатый тоже...

Звуки ли, не звуки,

Стуки ли, не стуки…

Может, это флюгер

Шелестит по югу?

Острым клювом к югу,

А хвостом на север…

Ну, а где же угол

Для пересеченья

Прихворнувшей веры

С приболевшей тенью?

Но не всё так просто,

Мы же не подростки

И не носим серьги

С вытяжкой энергий!

Я к тебе не боком,

Ты ко мне не прямо,

Ты не одинока,

Я женатый тоже,

Флюгер мне не драма

И тебе, похоже…

«»»»»»»»»»»»»»»

В нисходящем полёте нужны не мускулы,

А строгая выверенность глиссады,

Чтобы не врезаться крыльями узкими

В колющую ломкость лесопосадок;

Или в отдельно стоящий холмик –

Тянет к нему фюзеляж, хоть тресни,

И не выбросишь слова из песни

Воющего в груди душевного шторма.

Облака тягучи, туги и ершисты,

Встряхивают так, что клацают зубы

Отнюдь не мелодией Ференца Листа,

Извлечённой из обыкновенной тубы…

Порядок, время, я приземлился,

И век бы не видеть мне больше полог

Неба с фигуркой мальчишки Нильса,

На сером гусе поющем соло.

Но, пыль небрежно стряхнув с коленей

И горло вымочив-выдрав водкой,

Опять летишь, обгоняя тени,

Бегущие следом послушно-кротко…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Никуда я не спешу!

Время по затылку гладя,

Дни сворачиваю прядью,

Липнущей к карандашу.

За строкой строка бежит!

Я в конце не ставлю точек,

Чтоб длинней, а не короче

Был мой новый манускрипт.

В нём все мысли о тебе!

О тебе, во мне живущей,

Не видавшей райских кущей

В нашей сдвоенной судьбе.

В грудь стучи и не стучи!

Столько лет прожить, не видя

Расцветающей обиды

Папоротником в ночи…

Я прощенья не прошу!

Ты ко мне подходишь снова,

Смотришь, как стекает слово,

Дань платя карандашу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Глаза в глаза…

Но это всё не ново,

Я насмотрелся на палитру глаз,

Пора в себе воспитывать суровость

И отвыкать от женщины анфас!

Гляжу на профиль…

Снова всё не резко,

Округлости пастелями на холст,

Они как древнегреческие фрески,

Затмившие вчерашний натюрморт.

Не ёрничай!..

Молчу и убираю

Под одеяло утреннюю дрожь,

Погода нынче, чёрт возьми, сырая,

Дожди слоями – дождь и снова дождь.

И всё ж вперёд в распахнутые двери

Своих надежд, согревшихся в груди –

Каков ни есть, я всё ж единоверец

Заманчивым движеньям ягодиц!

Опять молчу…

И всматриваюсь в профиль…

В лицо мне молодые не глядят,

Кому нужна похожесть на картофель

Былого носа «гвардии солдат»?..

Бабуленьки, а с вами я на равных,

И, как сказал один шальной поэт,

Позвольте с Вами, Alex Николавна,

Исполнить наш лиричный менуэт!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110060902836

Хранилище 9

Игорь Белкин

Ну вот, опять не к фиге икс,

не к носу пулемёт –

наверное, идею «фикс»

взрастил «Аэрофлот» –

возить в летающих гробах

людей, живых вполне,

которым, видно, не судьба

жить в грёбаной стране.

Нет-нет, я Родину люблю

до горечи, до слёз,

любому гаду вырву клюв

и выброшу в навоз,

чтоб защитить её от зла,

но, Боже мой, зачем,

как допустить она смогла

пережиганья клемм

у организмов, душ, сердец,

коптящих белый свет,

где каждый сам дудец-игрец,

где жизнь – кордебалет?

Небрежность, фактор, человек,

дурной менталитет –

такая каша в голове,

а виноватых нет;

сегодня – лайнер, завтра – «МИГ»,

пансионат в огне,

в продуктах яд, и, чёрт возьми,

опять мы все в говне!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Привет вам, жители Земли,

От солнечного ветра!

Как жаль, что не изобрели

Цветок-тысячелетник;

Не дали ждущему права

Вершить свою судьбину,

Вплетая тёплые слова

В незавершённость линий;

И неспособного летать

Не превратили в птицу…

И всё равно вам: исполать

И мирный крест в десницу!

Я понимаю, трудно быть

Взрывным разноголосьем,

Гранично вкапывать столбы

В одну и ту же осень;

И говор с говором делить,

Край вырезать из края,

И оставаться на мели,

Фарватера не зная…

А я незрим и невесом,

И не слыву героем,

Мне цепи ваших хромосом

Вовек не перестроить;

Но я несу надежду вам

class="book">И омываю верой,

И освещаю Землю-храм

Лучом из атмосферы;

И расправляю ковыли,

И в небо льюсь озоном…

Мне жаль вас, жители Земли,

И в том свои резоны…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не нёс по миру я суму,

Топор войны не нёс,

К теплу не жался ни к чьему,

Как отощавший пёс;

Не мазан мёдом по усам,

Не вскормлен сахарком,

Я души родственные сам

Обогревал теплом.

Да-да, случалось пострелять,

Выцеливая грудь,

Нам заслонившую опять

В неведомое путь!

Но это происки Судьбы,

Прорехи на рядне,

Прикрывшем чувственные лбы

И чёрное во мне...

А так я светел и горяч,

Восторжен, опьянён,

По жилам кровь бежит – кумач

Для праздничных знамён;

Улыбка шире грубых скул,

Глаза поярче фар,

И, коль я деве подмигнул,

Ей не унять пожар!

Она моя, а я её

И нам не важен срок,

Когда закончится питьё

Любви в один глоток!

Раскрепощённый и шальной

С уклоном в седину...

Прости меня, но я не твой,

Я в быте утону!

Гребок туда, гребок сюда –

Качаюсь на волне,

Гремят на рельсах поезда

По осени-весне;

Воркуют зимы надо мной

В обличье снегирей,

В груди аркадою цветной

Сто радуг по заре...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Да не чёрствый я, просто уставший!

Ведь случается в жизни такое,

Человек, сорок вёрст прокопавший,

Ощущает в душе перебои.

Десять метров к источнику влаги,

Пара дней и закончено дело,

А не хочется лишнего шага

И лопата отяжелела.

Завалиться куда-нибудь слепо

На песчаное и травяное,

И не видеть, как маются в небе

Облака, перевитые зноем.

Отмахнуться от бабочки рыжей,

От вниманья и невниманья,

Никого бы не видеть, не слышать,

Даже собственное дыханье...

«»»»»»»

Лет пятьдесят тому назад

Я с транспарантом на парад

Ходил и голосил УРА!

Во имя мира и добра.

Цвели торжественные дни

И стопок никаких ни-ни,

Ну, если только за углом

И то не больше, чем вдвоём.

Тогда я перьями оброс,

Стихи писал, работы воз –

И вот я вызван на партком

К столу, покрытому сукном:

Партийным будь!

А я готов!

Я коммунист!

Не нужно слов,

Меня ведёт моя звезда

Во имя мира и труда!

Но тут вам нате! – двадцать лет

Отцу впаяли… партбилет

Я положил на тот же стол,

На то же самое сукно,

Где Ленин-папоротник цвёл,

Влача партийное бревно…

Лет двадцать пять тому назад

Шагал я тоже на парад,

Иначе прогрессивку – вжик –

Отрежут аж по корневик.

А транспарантик мы с дружком,

Скатав, бросали за углом

И грелись водкой – вот дела! –

Как все, открыто из горлА!

Какой тут, ёкарны, парад,

Когда любой тут брату брат,

Все вразнобой кричат УРА,

Трибун не видя ни хера!

Цвёл красный бантик на груди,

Рыгали сытые вожди,

Десяток лет сидел отец,

Потом амнистия… шыздец...

Да, в полном смысле, не вопрос! --

Отца смахнул туберкулёз,

Он отдыхает от страны,

Которой мы с ним не нужны…

В чём суть стиха?

Да ну вас на,

Я сам не знаю ни хрена,

Я просто истину лепил

Себе, чтоб помнил всё, дебил…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Жара стояла.

Засуха плыла

Ручьями пыли в жухлый подорожник

И с лап сосновых капала смола,

Лесной подрост пятная осторожно.

Безветрие…

Какой бы Черномор

Грозу нанёс на сливы и ранеты!

Но яблоки попадали, в упор

Расстрелянные сумасшедшим летом.

А посреди запёкшейся Земли

Над выдохшейся мелкою рекою

Белоголово мальчики цвели

И девочка с кудельною косою.

Сто визгов, сто ныряний в глубину,

Сто вздохов, самых первых, затаённых –

И да пошла ты, засуха, ко дну,

Ей бо, не до тебя в ночах бессонных!

Я там вчера… я там недавно жил!

И вы со мною рядом проживали,

Глотая полной грудью миражи

Из летних гроз и льноволосых Валей.

Или Наташ?

А, может быть, Анфис?..

Но время то давно отголосило,

И что теперь нам засухи каприз,

Не отражённый в хрониках России!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Если в штаны крапиву

Да хлестануть по попке,

Будешь скакать игриво

Зайчиком из коробки

Около пятистенок

По мураве гусиной,

Мимо крутых поленниц

С колотою осиной!

Да не понять вам это,

Вы же не проживали

В ласковом центре лета

С шубой на сеновале,

С ломкою каруселью

Из колеса с оглоблей,

С мамою над постелью

И с малярией злобной!

Дед на печи Кощеем,

Бабка Ягой на кухне,

Окна на зиму клеят

Полоски газетных слухов;

Горластые недотроги,

Царапанные голяшки,

Берег к реке пологий,

Шариком грудь у Машки…

Ёлки мои моталки,

Это всё улетело

Чёрной снаружи галкой,

Внутренне чисто белой!

Но огурцы чужие,

Так их растак и эдак,

Сознанье приворожили,

Как же их не отведать!

Жжётся крапива очень,

Остановиться мне бы,

Да ребятня бормочет

Рядом, взирая в небо,

Где самолёт блестящий

Крестиком август режет

Над ежевичной чащей

И над речонкой Вежей…

«»»»»»»»»»»»»»»

Жить мне, жить, переживать, наживать, выуживать, По арене колесом, от любви сконфуженным,

Небеса глотать взахлёб, воздухом закусывать

И девчоночек любить – светлую да русую!

Отлюбить, отцеловать, снова отмежёвывать,

Плыть по океану дней с парусами новыми,

Хлопать ветер по спине, как братишку малого: Хватит, хватит, дорогой, с чудесами баловать!

У людей забот по лбы, по макушки потные,

Не сказать, что не рабы, но и не свободные,

Там зависимость и там едкая зависимость,

Каждый шлёпает вразрез со своими мыслями.

Каждый смертный говорит: отбрешусь пословицей, Если то не ухвачу, что никак не ловится,

И – по полю босиком, по дороге катышком:

Ты не плюй в меня, страна, дорогая матушка!..

“””””””””””””””

Поговори со мной, во мне живущий!

Врастая шапкой в сумрачное небо,

Вбивая тело в шумный антураж,

Веду себя на искренний молебен

Не в суету дешёвых распродаж…

Поговори со мной, во мне живущий,

Сознательная личность, не пример

Шагающему слякотною гущей

Обычной жизни, словно в полутьме!

Поговори со мной, во мне живущий,

И пошлым словом жизнь не оскверни,

Неважно, что меня снаружи плющит,

А важно, как я вжился в эти дни!

Вопрос – ответ. Я вывернут, я вот он,

Чего скрывать, когда дрожит губа

В предчувствии сниженья оборотов

Изношенного действия “судьба”...

У завтрашнего звуки стали глуше,

На лицах меньше розовых тонов

И даже чай в пакете пересушен

Тремя изображеньями слонов...

Второе Я вторично по рожденью,

По срокам жизни, но оно умней,

Не обгорая явным нетерпеньем

Летящих под надбровиями дней.

Но я сильней, я управляю телом,

Веду его в нехоженость дорог

И ёжится сознанье ошалело,

Дрожа губой, как пойманный сурок…

“”””””””””””””

По причине той и той

Был в семье я сам-шестой,

По причине той и этой

Уродился я поэтом!

Может быть, годочков в пять

Стал стишки я сочинять,

В девятнадцать лет в газете

Видел собственный портретик,

А под ним строка к строке,

Словно семечки в кульке.

Ой, ты, время молодое,

Я в тебя входил Балдою,

Плёл словесную тесьму,

Веря этому-тому!

Верил… ну и не жалею,

Не втыкаю в уши плейер,

Не глушу себя попсой,

А питаюсь той росой,

Что осела на осоке

Юности моей далёкой!

Влево шаг и вправо шаг…

На сегодня я чудак,

Динозавр из плейстоцена,

По случайности на сцену

Забежавший и застывший

Прилагательными «бывший»

И «отживший»… это так!

И хоть как грызи кулак,

И хоть как пыли собою –

Скисло небо голубое…

Это так… но что лукавить,

Коль стихи во мне отравой

И по-прежнему строка

Тянет нос из кулака,

Ширкает перо бумагу

И словечки пухом гаги

Невесомо липнут к ней

В череде звенящих дней,

И, дай бог, чтоб до финала

За строкой строка бежала!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не знаю я, кто Вы, и неинтересно

Секреты разгадывать.

Вы мне как песня,

Звучащая где-то, когда-то и как-то

На прежних дорогах и будущих трактах.

Вы не приближённы и не отдалённы,

Вы в солнечном ветре, в случайном циклоне,

На склоне альпийском цветком эдельвейса

Мне шепчете тихо: надейся!

Надейся!

Надеюсь!

И молча вращаю планету

Сегодня в Бургундии, завтра в Тибете,

Но вновь возвращаюсь к Уральскому кряжу,

Нечёсан, небрит и не напомажен.

Копаю, долблю минеральные руды,

Ваш голос звучит для меня ниоткуда,

Горошины пота, сливаясь в кристаллы,

Ответно звенят колокольным металлом.

Откуда Вы, кто Вы?

Я Вас не узнаю,

Вы синяя птица над дюной Синая,

Вы белый ледник на вершинах Памира,

Вы та, кто владеет и мною, и миром.

Я слушаю Вас, прерывая дыханье,

Я Вас умоляю остаться незнаньем

И тенью, рождённою лунным затменьем,

Моим перевалом и ограниченьем...

"""""""

По жёлтым предпольям предосень струится,

Шуршит в тальнике одинокая птица,

Туман -- не туман, а расстройство одно,

Лежит по низинам белесым пятном.

Но скоро сентябрь второй половиной

Навалится на кривобокость крушины

И старый сарайчик – сплошное гнильё,

Не бросится обезопасить её.

Начнётся неспешное листопаденье,

Осенняя кома у предназначенья,

А мне остаётся завидовать: да,

Природа старушкой идёт в холода,

Чтоб в юность ворваться весенней рекою –

И вновь по предполью травища по пояс,

И листья резные у ломких крушин

Из почек проклюнутся все как один…

-- Ага! – февралю по загривку стучу я, --

А мне как сознанье избавить от сбруи,

От дуг и уздечек стреноженых лет? –

-- А хрен его знает! – февраль мне в ответ…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По статистике население России за год уменьшается на миллион человек.

Собственно, всё не ново!

Не подрывает память

Резкий хлопок былого

С призрачными огнями,

И не снесло макушку,

И не вошло клистиром

Снятие старой стружки

С неугомонного мира!

Собственно, перемены

У мозжечка, а с края

Те же звучат рефрены,

Те же стоят сараи;

На сеновалах сено,

Люди и пьют и пашут,

И матерится ценник

В шопе на простокваше.

Собственно, я условно,

Выхолостив обиды,

Не приподняв заслонок

Скрытого геноцида!

Год пролетел и замер,

Грубой доской сосновой

Перечеркнул он память

Над миллионом новым…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Там, где пытается северный ветер

Небо облапать и смять облака,

Я прохожу океаном-планетой

Валкой походкою экс-моряка.

Улица палубой, парусом стены,

Мачты-соборы, на баке фонарь,

Холод сосёт из нависшей Вселенной

Сорокоградусный минус-январь.

Холодно!..

Знаете, избранный Верой

В том же строю, что и все мужики,

И обречён на любовь и потери

В теле земной, не небесной тоски…

Знаете?..

Нет, Вам не знать и не ведать

То, что сегодня творится со мной,

Как одиноко мечусь я по следу,

Пенному следу за Вашей волной!

Вечность для Вас – изобилие света,

Бренность моя – половик для богинь…

Я упираюсь руками в планету:

Сгинь, наважденье, прошу тебя, сгинь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не горюй, ты проживёшь!

Я такой и не такой,

Ты такая, не такая,

Ты по тропочке людской,

Я по краешку шагаю!

Прямо в пропасть – ваших нет,

Если пуля грамм на десять

Рассечёт бронежилет,

С тленом жизнь уравновесив…

И опять я не такой,

Зря настырничает взводный –

Крыльев нету под рукой

И комбез на мне холодный…

Тук-тук-тук, и наших нет,

Отстучало ретивое,

В этом мой приоритет

Быть всегда самим собою!

Не горюй, ты проживёшь,

Ну и прочее такое!..

Был я?

Не был, это ложь

Вроде раны под рукою…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Свистушка-пуля вмялась в каску,

Отрикошетила, жужжа,

И подкосила клевер-кашку

Бездумной резкостью ножа.

Отвечу сразу: мне не больно,

Но голова как чугунок,

В ней звон посеян колокольный,

А в теле дрожи – до сапог.

Качает небо серый облак,

В шаланде мечется кефаль,

Приморский город, танго-сопли:

«Мне бесконечно что-то жаль»…

МузЫка, вишь… а здесь работа –

Лови на мушку и стреляй

Во что-то злобное «чего-то»

На ране с именем Земля.

Он паут, он слепень и демон,

А я мужик из Костромы,

Я избавляю это время

От фантастической чумы…

Свистушку-пулю прямо в каску:

Пробей её, пробей, пробей,

Пусть мир живёт привычной сказкой

Под воркованье голубей!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Моя печаль о прожитОм нежна, строга...

На землю падают снега, идут снега,

Моя печаль о прожитом нежна, строга.

У белых заморозков ей легко бродить,

На языке любви со мною говорить.

Я не прошу её: уйди! Нет, не прошу,

Я ею память и сомненья ворошу,

Из дней, вернувшихся ко мне, я выбрал сам

Не смех, не радость, а печаль по чудесам!

Несовершенство нашей жизни не смешно,

Оно дырявит, словно градина окно,

Окно, промытое июлем и дождём,

Дождём, прикрывшим злаки хлебные плечом.

Убрали хлеб и затуманились луга,

Дожди прошли, на землю падают снега,

Цвет поздней осени снегам не по душе,

Им непривычно чёрно-белое клише.

Легко судить, легко рядить, легко шагать,

Чужую боль не принимать, не понимать,

Свою печаль нести другому на щите

По чёрно-белой безымянной пустоте...

«»»»»»»»»»

Добродушный Алексеич

С дымной трубкой в кулаке,

Гуси вывихнули шеи,

Стрекоза на поплавке –

Не дурное коромысло

С карандаш величиной,

А дрожащая Анфиска

С тонкой талией-струной…

Не дрожи, бояшка-крошка,

От меня ты далеко!..

Солнце давится по ложке

Сквозь плеяду облаков;

По земле густые тени

И прохладный ветерок –

Бить грозе хитроплетеньем

Звонких нитей в поплавок,

В Алексеича на лодке,

В одинокого леща,

Разевающего глотку

На подстилке из хвоща;

Быть грозе!

В июле грозы

Чуть не каждый божий день…

У Анфиски меднокожей

Глазки в майскую сирень.

До чего она смешлива,

Если косу ей не драть,

Многорука, словно Шива,

И готова до утра

Слушать разные побаски!

Так ведь мама не даёт,

К нам подкатится колбаской,

Разевая круглый рот,

И Анфиска убегает

В удивительные сны,

Но об этом песнь другая

И не с детской стороны…

«»»»»»»»»»»»»»»

Вы знаете, мисс, для субботнего тела,

Блаженствующего в забытье,

Все Куки, Колумбы, Ньютоны, Максвеллы

Пасуют пред ликами Рембо-Готье

И прочего «сюра», и прочего «модер»,

Кривой авангард тоже чтиво, ага!

Слегка полистал и полощешься содой,

Вопрос задавая себе: на фига?

А кто-то к вопросам таким не стремится

И щурится глазом в натянутость слов,

Упавших бескрылою ломкою птицей

В колодец, на камень, в поленницу дров.

Вы знаете, мисс, это личное мненье,

Я в будние дни модернистов не чту,

У сюрреализма особое жженье,

Но он вроде пятен на ярком свету!

Конечно, конечно, какие тут споры,

Я слесарь, я токарь, простой инженер,

В реалиях не проношусь метеором,

А вписываюсь под всеобщий размер.

Два шага вперёд и два шага на месте,

И вязну в последних стихах Маршака,

Вы их почитайте, они интересны,

В них жизнь и вселенская боль на века.

А «сюры» и «модеры» для импотентов,

Не знающих, как применить наяву

Шуршащие молями недомоменты,

Свои недотрахи и индифферентность

К условиям жизни, в которой живут.

Ну, что Вы, ну, что Вы, я, мисс, не опричник

И не собираюсь казнить-миловать,

Деля нашу общность на личность-неличность,

Но делаю выбор, с кем падать в кровать…

«»»»»»»»»»»»

что-то хрустнуло в сердце не аорта

ли это случайно

слышишь чайник

на кухне вопит в металлический хобот

да какого он чёрта

а аорта потёрта

как монета

довольно сомнительной пробы

поторгуемся что ли

над процессом его выключений

до рассвета

навалом мгновений

мне от боли до боли

по таблеткам несложно шагать

перекрученный миг

перемать

упрощённый язык

для общенья

мы его изучили недавно

ты помнишь недавно

обобщенья

не в главном

и я далеко не Отелло

можешь смело

бытиё разрезать на куски

от того что нам пелось

до того что изрядно приелось

а худые носки

не имеют к тебе отношенья

и не примут решенья

как аорту отречь от тоски

«»»»»

Ты меня обидами не мучай,

Не бросайся кактусом колючим

На мои успехи-неуспехи,

На другие вехи и невехи!

Унесла бы на работу, что ли,

Часть своей невысказанной боли,

Поделясь с подружками секретом

О готовке киевской котлеты.

Я твои обеды обожаю,

Но подливка колется, как жало,

Сброшенное молодой пчелою,

Некогда поспорившей с судьбою.

Я не возражаю против гречки!..

В сердце есть укромное местечко,

Где твои уложены обиды,

Только я тебе его не выдам...

«»»»»»»»»»

В мыслях я целую женщину другую...

В плеть слова соединив,

Ты бичуешь мой порыв,

Поперёк-продольно

Хлещешь мне безвольность!

Незапятнанный ни в чём,

Я жужжу немым жуком,

Отвергаю хлёстко

Бьющую полоску.

Ну, какой я жеребец!

Так, седеющий юнец

С поздним перекосом

К женщинам курносым.

И по греческим носам

Сам прогуливаюсь, сам

Вывихнутым глазом:

Эх, со всеми б разом!

Ну, хотя б одной разок

У халата поясок

Распустить под утро

Цепью целомудрий!

И упасть в крутой финал,

Где я не был, не бывал,

Лёжа или стоя

Дёргаясь с тобою.

Жизнь ушла за сорок лет,

Хочется нюхнуть букет

Из других цветочков

В ошалелых ночках!

В плеть слова соединив,

Не удержишь мой порыв,

В мыслях я целую

Женщину другую!

«»»»»»»»»»

Ну что ты сука

делаешь со мной

ведь я не фарш для макарон

по-флотски

немые звуки

с четырёх сторон

застыли в глотке

мичманами в лодке

за переборкою стальной.

Рука в плече

не вывих просто боль

на чей ничей

не делится сознанье

в твоих глазах я больше не король

а заэкранье

без воспоминанья.

Не драма плагиат

из бытовухи

непруха

град

на мужика проруха

недрёманное око

самомненья

жена под боком

в садике цветенье.

А лепестки

не в руки из руки

а белый цвет

лёг на рассвет

и точка

рассыпался букет

на нет и нет

углами строчки

розовых цветочков.

От грубых слов

не легче на душе

я не готов

чтоб в горле стыли звуки

но ты не типографское клише

не повторишься

потому и сука…

"""""

опять тревожно сердце закатилось

в глухую щель сердцеискатель нужен

опять гроза зашторила светило

дождь побежал заторопился к луже

ты подожди бродяга по июлю

не до тебя не до твоих объятий

глаза я прячу как вспотевший шулер

и туз лежит не из колоды пятый

а ты молчишь сурово неприступно

я тоже нем а радуга дугою

бродяга в душу луже каплей хлюпнул

последнею и самой дорогою

но не тебе не мне а миру в окнах

где он встаёт на цыпочки травою

где шаровая молния не дрогнув

столетний дуб расшибла головою

ах бог с ним с дубом не о нём кручина

он выдержит не упадёт на спину

он рыцарь он мужчина крестоносец

но тоже не ответит на вопросы

которые мы задаём друг другу

ты вниз глаза а я куда-то в угол

заполненый пылинками и светом

притихшем в ожидании ответов

"""""""""

Городской триптих.

1.

защемлённый низким-низким небом

где высотки стрижены под гребень

понизу отторженный как бритвой

серою туманною молитвой

ты ворчишь и постоянен в этом

ночью тише громче на рассвете

и бессонно дёргаясь в постели

я тону в твоём громадном теле

мишкой шоколадным на подушке

милой однокомнатной подружки

здравствуй не желаю заэкранью

мы с тобой едины в пониманьи

шума дискотек и слёз соседки

проглотившей алые таблетки

нужно две она четыре сразу

и орёт медведицей зараза

или кошкой мартовской у двери

видевшей пятьсот таких истерик

то ли целомудрено порочных

то ли извращённых но поточных

до свиданья тоже не годится

мы с тобой едины словно птицы

ты летишь между землёй и небом

я с тобой но за другую небыль

я спокоен ты спокойно дышишь

и туман не доползёт до крыши

это бред мешающий смотреться

в зыбкое берёзовое сердце

верой посеребреное в сквере

а не едкой пылью от истерик

«»»»»»»

2.

не сплю и город не ложился

висок упруго давит жилка

артериального давленья

в кварталах бродит воскресенье

от постамента к постаменту

от перекрёстка к перекрёстку

от линий жёстких

нетерпенья

до мягких скверов потребленья

фонтан на площади розеткой

на сетке

крашеной беседки

кондом висит без монограммы

любезной дамы

без комментариев иду я

совком под утро дворник сдует

предохранительное средство

лишившее кого-то детства

ночь собирает тучи в кучу

колючий

дождь зафортепьянил

по крышам скученных жестянок

шипевших днём авторезиной

на красный свет под козырьками

на подвиги любезной дамы

бежавшей ланью к магазину

за продуктовою корзиной

на жёлтый свет

«»»»»

3.

знаешь друг я в постоянство верю

дружбу за полтинник не похерю

не швырну дукатами на столик

оплатить гулянку в Метрополе

я трудяга ты творец и стоик

повидавший слабость перестроек

под каток бросавший виновато

личности поэта и солдата

не виню я не крутой философ

на поверку в чём-то стоеросов

в чём-то музыкален до балденья

над своей распяленою тенью

поделились мы с тобой как братья

ты мне жизнь а я тебе объятья

хоть сосулькой капаешь за ворот

подправляя набраную скорость

я спешу перешагнув полжизни

перебрав все радуги от призмы

подгоняю сердце в эстафете

за последним нелюбимым цветом

у него оттенков и изломов

больше чем страниц в романах Пруста

лишь бы не закиснуть как Обломов

на хрустальных парапетах чувства

«»»»»»

Я, наверное, старомоден

Для Поэзии из бравад,

Потому у моих мелодий

Ограниченные права.

Ноты-звуки в огне метафор

Не сгорают, рядком лежат,

Дожидаясь отмены штрафов

За рифмованый плагиат.

Но, простите меня, народы,

Заселившие этот мир,

Ещё более старомоден

Постоянный словарь-вампир!

За сто лет новых слов ни грамма!..

Утверждаю: наоборот

Он прощается со словами,

Искажавшими обиход.

Прогрессируем мы, не дремлем,

Хором вылезли из лаптей,

Зажигалки у нас, не кремни,

Даже лампочки в сто свечей!

И Поэзия буйной девой,

Потерявшей и стыд и честь,

Вырождается в перепевах

В то, что нынче на деле есть.

Написание слова «стерва»

Как медаль на её груди!..

Старомоден я стал, наверное,

При желании поблудить.

Не за деньги бы снять шалаву

Со словарным названьем «блядь»,

А восторженно даму-паву

Рифмой нежною обаять…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Корнями-нитями сухожилий

К наземной жизни приобщены,

Каштаны свечки насторожили

Для ловли света и тишины.

День, два – и выплеснутся соцветья

В сорочий хохот и в грохот дня,

Затмив идущую по столетью

Обыкновенность, то есть меня.

А я не буду кипеть в протесте,

Волчарой серым не зарычу

И, если высказаться по чести,

Распределённость у нас по месту –

Мне столько света не по плечу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

…А день как день. Такой же был вчера,

Позавчера и тридцать лет назад,

История банальна и стара,

А каждый долгожитель ретроград.

Я в эту категорию вхожу,

Не делая из возраста секрет,

И прячу под проплешины ажур

Желания опять помолодеть

И рваться с молодыми в никуда,

И головой стучаться в небеса,

И тормозить у бездны поезда,

И просто человечество спасать…

«»»»»»»»»»»»»»

Прищурился я на лето,

На белые облака,

И прячу свои секреты,

Рукою махнув: пока!

Вы в сторону ни в какую,

Чтоб где-то истаять в дым,

А мне продолжать людскую

Жизнь около Хиросим.

Нет-нет, я не вспуган птицей,

Крылами не трепещу,

Я в рифму хотел вцепиться,

Себя приравняв к клещу!

А так Хиросимы эти

Мне до балды, ей-ей,

Я просто щурюсь на лето

Среди остальных людей.

Но за заслонкой ржавой

Сердечного огонька

Вопрос полыхнул: куда вы

Торопитесь, облака?

Молчание… без ответа…

Ну что же, и я смолчу,

Не выдам свои секреты

Ни солнечному лучу,

Ни женщине у киоска,

Плывущей на рандеву

Плакатной Глорией Тоской

К подъезду, где я живу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Где-то как-то, где-то плохо, где-то очень хорошо, По седьмому кругу ада пролетаю нагишом

Мимо рая, мимо створок, мимо цербера-Петра:

Мне туда совсем не нужно, мне ваш рай до осетра!

Как-нибудь я в этой жизни голой задницей по льду

Поскольжу и прямо в землю на два метра упаду, Грудь не пеплом, а песочком принакрою – и пока –

Есть местечко в этом мире для шального мужика!

Есть, а как же! Не напрасно я на этом свете жил, Перешагивал запруды, мчал себя за рубежи

Мимо ада, мимо рая, мимо столбиков-Петров,

Выставляемых охраной от людей, не от воров!

Вот такая свистопляска, вот такой сейчас расклад!..

Я мальчишкою на крыше, в небе турманы летят, Кувыркаются в полёте в первозданной тишине –

Для чего мне райский воздух, в руки турмана бы мне!..

“””””””””””””””””””

Плещет ива остролистно

На серебряном ветру,

К ней я юным гимназистом

Прибегаю поутру.

Здравствуй, скорбная старушка

С переморщенным лицом!

Хочешь, я спою частушки,

Сочинённые отцом?

Хочешь, выплету ногами

Танец медленный какой

На поляне с чудесами

Над сбежавшею рекой?

Здесь когда-то…

Впрочем, что я

Молочу в седую блажь

Трёхсотлетнего покоя…

Что ей новый антураж!

Что ей я и что отец мой,

Прахом выцветший в земле,

Если старость вместе с детством

По иной у нас шкале…

Поколенье к поколенью

Не всё время с добротой…

Ива сбросит оперенье,

Вновь нарядится весной.

Затуманит ветру глазки

И начнёт он, молодой,

Дёргать даму за завязки,

Фордыбачить ей подол…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я тебя не уминал в снежный ком,

Не бросал пушинкой в резвый огонь,

Сквозь ладони протекла ты песком

И осела на чужую ладонь.

Тёплый след прикосновений твоих

Зарубцуется, сомнения нет,

Не делить же нам любовь на двоих,

Словно угольный нестойкий брикет!

Вот такая у меня полоса!

Забивает серый цвет пастораль,

В лунном городе свои чудеса

И чего-то откровенно мне жаль.

Но зачем же отвечать на вопрос,

Мне не заданый сегодня никем???

А луна в окне хохочет до слёз,

А в груди искренье вырванных клемм…

© Copyright: Игорь Белкин, 2011

Свидетельство о публикации №111090900110

Хранилище 10

Игорь Белкин

Называю Родину невестою

Под лихой ромашковый трезвон,

Сытых соплеменников не пестую,

Нахлебавшись супа из ворон.

Это было, и прошло, и кануло,

Ни к чему мне теребить покой

Лет, что откричали, отгорланили

Голосами скорби мировой.

По войне не тужится, не плачется,

Пронеси нас мимо, пронеси,

Отруби от нас все беды начисто,

Отсеки все войны от Руси!

Кто не испытал, тому неведомы

Травяные хлебные куски,

И как бабы бредили Победою,

Плача: возвратитесь, мужики!

Господа, жирующие в нынешнем,

Я к вам не испытываю зла,

Но хочу, чтоб вас, бегущих к финишу,

Родина детьми не назвала.

Вы чужие, вы пришельцы!..

Истина,

Вразуми не сеющих Добро,

Дай на пробу хлеба им пречистого

С лебедой, с бульоном из ворон!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не дурного идола

с тыквой-черепушкой,

рисовал я идальго

на песке ракушкой.

Но волна зелёная

набежала, смяла

брови обожжённые

под стальным забралом.

Костяными спицами,

а не алой кровью,

рисовал я рыцаря

из средневековья.

Но гроза проохала

громом и дождями –

ни слезы, ни хохота

от него на память.

Голову на плаху я

положил, и каюсь:

я художник аховый,

не в ладу с веками!

Может, по обочинам

или по пунктиру,

временем простроченный,

шёл я к центру мира?

Красное по снежному,

чёрное на белом

отвергаю вежливо:

это не по делу!

На песчаном острове

терем не построить,

до чего непросто мне

рисовать героя.

А плюмаж бесхитростным

петушиным гребнем,

хочется быть искренним

и сердцецелебным,

чтобы дамы идальго

целовали шпоры:

Бог войны, не выбей им

из-под ног опору!

«»»»»»»»»»»»»»»»

... а мы ходили по этим тропам,

Рубили с хрипом окно в Европу

И прикрывались глухой стеною,

Чтоб не соседствовать с новизною.

Не сознаваясь: силёнок мало! –

Повсюду втюхивались в скандалы

И уходили, плюясь железом,

В свою загадочную нетрезвость.

Костры живые горят доселе,

Где мы пожили, но не осели,

Вернувшись молча к родным пенатам,

Таким же точно огнём объятым.

Ни Бог судья нам, и ни апостол,

Мы самосуда хлебнули вдосталь,

Пожали то, что смогли посеять

Без контрибуций и без трофеев.

Кто был слабее – назначен в ощип...

На отголосках вчерашней мощи

Дворцы роятся и «першпективы»

Для слуг народа с партийной ксивой.

А мы не ходим по этим тропам,

Мы прячем в тину больные жопы

Иль проплываем линями мимо:

Короста эта неизлечима...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Помятою зрелою птицей,

Прорезав крылом облака,

Свободой пытаюсь упиться,

Былое продав с молотка.

Промокшие стены вокзалов

Привычно глотают грозу,

А мною давно пролисталось

Всё то, что творится внизу.

Я в мире подлунном крупица,

Я атом в молекуле дня,

Со мной ничего не случится

И не на что в жизни пенять.

Пороги, дороги, причалы,

Паромы, плоты, корабли,

К сердцам человеческим жалость,

Лиричный прилив и отлив;

Нагрузка на тело и душу,

Отброшенный детский девиз,

Способность игрушкой из плюша

Быть женщине ради любви...

Прости, человечное небо

Меня за случайный порыв

И за неожиданный щебет

В процессе всемирной игры!

И всё.

Отзвучала реприза,

В пике выхожу из прямой,

Рождённому ползать по низу

Пора возвращаться домой.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По июню, вдоль межи,

Васильки стоят во ржи,

Собеседники поэта

До побега в кутежи.

Совершенно не смешно,

Киснет свежее вино,

Если меры не предпримешь,

Станет уксусом оно!

Жаль вино и васильки,

Оседлала боль виски,

Но для русского поэта

Все препоны пустяки.

Он берёт бутыль с вином,

Покидает отчий дом,

По просёлочной дороге

Мчится в поле босиком.

Все проблемы решены

Без влияния жены,

Обожающей дебаты

Из-за тёщиной спины.

Хорошо, аж спасу нет!

С неба лучезарный свет,

Вместо пошлого стакана

Пачка из-под сигарет.

Хлеб порезан на куски,

Пробуют его жуки,

Синие на жёлтом фоне

Разомлели васильки...

""""""""

Если не пляшется, не поётся,

Даже не блудится, чёрт возьми,

Значит, я своего иноходца

Загнал при общении с людьми.

Здесь бы голову свесить набок

Или волком выть на луну,

Или уйти в монастырь Ослябей,

Почёсывая сухарём десну.

Конечно, а как же иначе, фраер!

Тонкую томность души твоей

Даже моления не обыграют,

Не то, что вязкость других людей…

А жизнь проносится с шумом, с гулом

И в зад подталкивает: шагай!

И птицы посвистывают в июле

И любится с декабрём пурга…

Да ну вас, душевные переломы

С водочной горечью на губах! –

Прозрачно время у льдистых кромок

И в проруби не дерьмом судьба!

Опять карандаш побежал по строчкам,

И знаю я, кто накинул плед

Мне на плечи, чтобы я точку

Не ставил даже на этот бред.

А я не ставлю, прими за шутку

Мою дребедень о монастыре,

Сумевшем вынянчить Ослябю-малютку

Для схватки на Куликовой жаре…

«»»»»»»»»»»»»»

Сижу, прикованный к листу,

Держу в руках перо-скакалку,

Стихи швыряю в пустоту

И мне стихов своих не жалко.

Я их пишу уже сто лет,

Печатался и было время,

Когда ветра кричали: нет!

Готовой к выходу поэме.

Ветра я эти проходил,

Великие шагали сзади,

Мне прикрывая хилый тыл

От злых редакторских нападок.

Теперь другие времена,

Нет цензоров на запятые,

И некого послать мне на

За хлопоты свои пустые.

Пишу и складываю в стол

Продавленные сердцем строчки

И молча тискаю подол

У глупой музы-одиночки.

Она сознательно молчит

И не подрагивает телом,

Ей тоже книги-кирпичи,

Как и читателю, приелись.

А лёгкого нам не создать,

Солёненького тоже мало,

Как говорят, не дать, не взять,

И жуй, поэт, своё мочало.

«»»»»»»»»»»

На жизнь поэта.

Лучом живительного света,

Глотком живительного сна

Опять торопится к поэту

Сама сударыня весна.

А он при фраке и манишке,

В руках гусиное перо,

Вовсю сражается с пустышкой,

В рулетке ставя на зеро.

Он проиграет, безусловно,

Не властен ум над пустотой

И март с апрелем знаком Овна

Его накроют как плитой.

Ну что ж, всему свои печали,

Свои законы, рубежи,

Но он живой, а не в астрале

И нам его не пережить…

А время мудрствует лукаво:

Как беззащитен землянин,

Жизнь на пустую клетку ставя

Щитом от пошлой болтовни!

«»»»»»»»»»»»

На охоту вышел князь,

На тропу звериную.

Ночь молчала, затаясь

За кустом малиновым.

class="book">За плечо его рукой

Тронул я, зелёного:

Ну, куда же ты такой

С рожею скоблёною?

Бриться нужно опосля,

Потоптав с легавыми

Золотистые поля

С рощами-купавами!

Не достали б комары

Кожу непобритую,

Это правило игры,

Шитое-прошитое.

Деловит и собран князь,

Плёткой доезжачего:

В дело барское не влазь,

Чучело ходячее!

Эх, ты, подлая судьба,

Яблочки мочёные!..

Рог хрипит, словно труба,

Брагой опоённая.

Зрят крестьянские дома

Окнами с горошину:

Господа сошли с ума,

Прибыли, непрошены!

Передавлены хлеба,

Рожь с землёю смешана,

Пояс туже, голытьба,

Чествуй лико лешего!

Я за князем у дубов,

Вроде за лисицею,

Саданул его под бровь

Тяжкой рукавицею.

Дёрнул князюшка ногой,

Из седёлки с грохотом,

В пень дубовый головой,

Отошёл со вздохами.

Поломал невесту зря

Ты у доезжачего,

У послушного псаря,

Чучело лежачее!

Руки белые крестом,

Выбритая рожа,

Осень рыжая хвостом

Листья на вельможу…

«»»»»»»

Была, была война,

Гусары шли в атаку,

Звенели стремена

И кровь пылала маком.

Молоденький корнет,

Аорту зажимая,

Пал с клёкотом в рассвет

И – перышки по маю!

Он умер, я живой,

Столетья пролетели,

Шрапнель над головой

Во мне не ищет цели.

Туманится заря,

Земля исходит паром,

В руках у сентября

Мне не бывать гусаром.

А мог бы тоже в бой

И распатронить вены

Над Родиной больной,

И – жизнь через колено…

«»»»»»»»»»»»»»

Одиночество, сестрёнка,

Не заслонка

От времён, кричащих тонко

Жеребёнком!

Одиночество создание

Простое –

Недостроенное здание

Земное.

Это жизнь тебя затиснула

В скорлупку,

Где в пространстве преют мысли,

Словно в шубке!

Выдыхаешь их на личную

Зеркальность,

А они до неприличья

Натуральны.

И не видеть бы, не слышать

Никого бы,

Одуванчик целовать бы рыжий

В лобик

И тянуть строку на белую

Бумагу,

К ожиданиям не делая

Ни шага.

Одиночество прилюдно

Это дикость,

Обвивает оно будни

Повиликой!

Впрочем, что я раскричался

Глупой шавкой,

Если мне оно по пальцам,

Как булавкой...

«»»»»»»»»»»»

Могу я соловьёв пересвистать,

Могу не пересвистывать их вовсе

И перед вами с розою предстать

Варяжским, то есть долгожданным гостем.

Подошвами поширкав половик,

Войти в квартиру, радостно хмелея

От скорого вкушения любви,

Разлившейся по венам апогеем.

Могу, могу, я многое могу,

Но я пришёл к вам с миром, не со шпагой

И потому затягиваю в жгут

Свою любвеобильную отвагу.

Прикрыв полою половой синдром,

Бросаюсь в кресло с кружевом на спинке,

Чтоб взгляд ваш не заметил перелом

Моей фигуры в области ширинки…

Да чушь всё это! Трепотня, враньё!

Я тих и смирен, и шуршу осокой,

В трюмо видно обличие моё,

Похожее на лист фанеры сбоку.

Не раскатал я губ, не раскатал

И растерял слова ещё в прихожей,

И все мои размякшие места

Ничем грудную клетку не тревожат.

Люблю ли чай? Естественно, люблю!

С лимоном? Да! И сахара две ложки.

И промолчу, что обожаю блюз,

Не визготню какой-то драной кошки.

Ты что же, брат? -- шепчу я сам себе, --

Орёл орлом, а тут мышонком серым

Примазываешь перышки к трубе

Центральных отоплений за портьерой?

Да ладно, брат, -- в ответ я говорю, --

Сломался я, наверное, в полёте,

Из мая выплыл сразу к октябрю

Продавленною баночкою шпротов...

Могу я соловьёв пересвистать?

Конечно, можешь, если согласятся

Перенести со старого листа

Тебя на блеск потёртых инкрустаций...

«»»»»»»»»»»

Опять трава по лугу побежала,

Опять весна пробила скорлупу

Заточенным до узости кинжалом

И растеклась по мартовскому лбу.

Стреляя влёт по первому разводью,

Загомонили гуси, не решась

Лететь на заповедные угодья,

Где властвует мороз, жестокий князь.

У них инстинкты выпуклей и резче,

Чем у людей, живущих при тепле,

Порою вытекающим из трещин

Стен и сердец на крошечной Земле.

Но, чур, меня! Зачем мне эти бредни?

Смотри, подснежник у сугроба встал

И чтит ему, как истый исповедник,

Не требник с отходной, а мадригал!

Прощание без горьких сожалений…

Всё обоюдно, как тут не крути,

Ведь это же не смена поколений,

Когда уместно говорить «прости».

Весна, весна, мне не помеха лужи,

Ночные холода мне ерунда!

Быть может, я тебе не очень нужен,

Но ты нужна мне. Это навсегда.

Хотя бы потому, что твой подснежник,

Всего один, всего один, весна,

Я каждый год дарю, как знак надежды,

Своей подруге с именем «жена»!

«»»»»»»»»»»»

Пирамидка под берёзкой,

На звезде зари полоска,

На кириллице латунной

Отблеск солнечный и лунный.

Я иду, а ты недвижим,

Я кричу, а ты неслышим,

И склевали трясогузки

Поминальный хлебец русский.

Согласись, отец, со мною,

Хлебец дело наживное,

Если он доступен глазу,

Кто-то съесть его обязан.

За решётчатой коробкой

Я тебе оставлю стопку,

Ты любил опохмелиться,

Не коверкая традиций.

Остальное всё пустое

И не стоит беспокоить

Под берёзами лежащих

Словом, праведно звучащим.

На последнем перегоне

Ты дожёг свои патроны,

Сэкономленные здраво

Под Бобруйском и Варшавой.

Ты и в землю лёг солдатом,

Лёг под собственные даты,

Лёг под солнечные струны

На кириллице латунной.

""""""

…А мне ничего и не нужно,

Я как-нибудь так протяну

Стихов недопетое кружево

В свою золотую весну.

Кому-то она за бродяжку,

А мне её терпкий накал

Последними в мире подтяжками,

Которых я не надевал…

Собой перепутав дороги

Кому-то, когда-то и где,

Хотелось бы мне Козерогом

Отмыться в прозрачной воде.

В воде родниковой, калёной

До нервного скрипа зубов,

До выкриков новорождённых

Последних, по сути, стихов.

Они от меня пуповиной,

Её никогда не порвать,

А смерть не приходит с повинной,

На жизнь предъявляя права…

«»»»»»»»»»»»»»»

Свечи жёлтые гаснут с треском,

Накрывают их колпачком

Три лакея, один дворецкий

При камзоле и нос крючком.

Фортепьяно закрыто крышкой

И паясничает на нём

Надоедливым злым мальчишкой

Шут гороховый, юркий гном.

Я его бы выпорол плетью

За несдержанность языка,

Колокольною павшей медью

На усталого старика.

Не виновен старик в женитьбе,

Окрутил его знатный род,

Чтоб долги свои оплатить бы

За его генеральский счёт.

Молодая жена красива,

Офицеры толпой за ней,

Голубые глаза игривы,

Генеральские побледней.

Шут гороховый между юбок

Покрутился и выпал в крик,

Из фарфора гусарских трубок

Пепел гному за воротник.

Не трепи языком бездельно,

Не вываливай без нужды

Скаламбуренную прицельность

На заслуженные кресты!

Спит старик, завалившись в кресло,

Выпив полный бокал вина,

И флиртует вовсю невеста,

Впрочем, с ночи уже жена.

Тушит свечи дворецкий с носом,

Шут гороховый под столом

Сам себе задаёт вопросы,

Чтобы всех рассмешить потом.

Офицеры проходят мимо

Крепко спящего старика,

Начинается пантомима

Жизни, слепленной кое-как.

«»»»»»»»

Я могу быть вежлив изысканно

И могу быть предельно грубым,

Если вдруг поленюсь, не выскребу

У себя джентльменские трубы.

Дирижёр, властелин метафоры,

Наполняю себя сомнением

И коленом давлю на амфоры

С генетическим вожделением.

И размахиваю гиперболой,

Как весенней набухшей вербою,

Гротесково, но без надрыва

Проникаю в себя стыдливо.

Перекланявшись с дамой в розовом,

Прохожу в себя Каракозовым,

Перебросившись с дамой в бежевом,

Ощущаю себя невежею.

Рядом топчутся Карамазовы,

Но со мной они не повязаны

Мелкой сетью мещанских сплетен

При дневном или лунном свете.

Не двуличное состояние,

Не потребность в дешёвом трюке --

Это лично моё желание,

Мне упавшее прямо в руки.

Тот не вымучил и не выродил,

Кто не нюхал ни синь, ни пороху,

Не вживался собою в Ирода,

А слова понасыпал ворохом.

Справедливые и сердечные,

Но пустые они, беспечные,

По пыли, по грязи под шляпами,

Жёлтой сукровицей не ляпаны.

Я обязан жить на вулкане

И карабкаться вверх по склону,

Чтобы бомбы по филиграни,

Чтобы лава прожгла ладони.

Перевесив собой препятствия,

Пересилив свою растерянность,

Я над словом могу повластвовать,

Представляя всю жизнь феерией.

Я участник в любом движении,

Соучастник любых событий,

Не залеченный снисхождением,

Сытой вялостью не покрытый.

О высоком предназначении

Вслух не треплются даже гении,

Быть простым, как алкаш у пристани –

В этом тоже своя изысканность.

Джентльменство до первой ругани,

Где у барда язык обугленный

От сгоревшего междометия,

Если барда дерьмом пометили.

И не нужно кривляться в зеркало,

На надежду собой посверкивать,

Я поэт и моё значение,

Чтоб не камнями при прочтении.

Чтобы руку при встрече подали

Не за то, что растёкся одами,

За простое упоминание

О живущем в соседнем здании.

А иначе стихи не пишутся,

Разбегаются прочь метафоры,

Не ложатся в бумагу ижицы,

Спят с соседними каллиграфами...

«»»»»»»»

Никогда я стихи не шлифую!

Никогда я стихи не шлифую,

Написал и подбросил: лети!

Может, врежешься в душу какую

На своём беспокойном пути.

Что их дёргать вожжой под репицу,

По суфлёрски подсказывать роль,

Отведённую им на странице,

Где не я, а читатель король!

Пусть работают в смысле первичном,

А не в том, что потом навязал

Мне редактор из памяти личной,

Чёрт его бы за слабость побрал!

Не скрываю, пытался не раз я

Переглаживать их утюгом,

Но ломались лощёные фразы

Накрахмаленным дико бельём.

И теперь, заполняя страницу,

Я пускаю лететь напролом

Стихотворную вольную птицу

С произвольно торчащим пером!

""""""""

Ангел нежный, ангел белый

С человеческим лицом

Бог весть по какому делу

Залетел в мой старый дом.

В мягком бархатном наряде

До чего же он красив!

Крылья я ему погладил,

Ни о чём не попросив.

Он умял горбушку хлеба,

Выпил кружку молока

И опять умчался в небо,

В кучевые облака.

Что ж, он птица неземная,

У него свободный взлёт,

Он корнями не врастает

В дом за створками ворот,

Где на мир глядят со ставней

Расписные петухи

И смакуют флаг державный

Воробьи из-под стрехи.

Я живу в нём сто столетий,

Дед здесь жил и прадед жил,

Может, кто из предков этих

С белым ангелом дружил?

В небесах свои законы,

Время медленней течёт --

Прилетел побалабонить,

А его никто не ждёт.

И не ставят самовара

И не тянут из печи

Вкусно пышущие жаром

Кренделя и калачи...

""""""""

Я здесь живу, где много света,

Где луны скачут по волне,

А облако лихим беретом

Висит на розовой сосне!

Здесь ветер с берега и с моря

Гоняет светлые дожди,

Здесь октябри цветным узором

Лежат у клёнов на груди.

Нет, не расспрашивай! Чужими

Глазами не увидеть жизнь,

Что мчится в яростном режиме,

А не шептанием реприз!

Бегущему легка дорога,

Стоящему не видеть даль

И не найти иголку в стоге,

Коль ты её там не терял…

Уравновешенному снятся

Сны, не взорвавшие покой,

И вряд ли соль инициаций

Доступна старости людской…

Я здесь живу… мой мир не стоек,

Но не снаружи, а извне,

И есть сомненья по покрою

Души, гнездящейся во мне.

Но разве выскажешь всё это

Жующим собственный бедлам?..

Я там живу, где много света,

Где луны скачут по волнам…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А ночь была светла,

А ночь была тихоней

И мазала смола

Шершавые ладони,

И жёлтая сосна

Царапает макушкой

Былые времена

Над памятной избушкой…

Да ну вас, право сло,

Ведь я не тот, а этот,

Давно отсекший зло,

Не сыпящий наветов

На праведных людей,

Не шарящих наощупь

Руками по звезде,

Вдруг рухнувшей на площадь…

А были дни светлы?

Конечно, были, были!..

На кончике иглы

Не все, не все бескрылы!

А если била дробь

По маховым в полёте,

То лоб на то и лоб,

Чтоб в нём сияло что-то!

Пусть это не звезда,

А рана – ну и что же?

Пройдут ещё года –

И шрамов нет на коже…

А вечера тихи,

Электролампа светит,

И с губ бегут стихи,

Живущие в поэте…

“”””””””””””””

Нет, я не гоняюсь за жёлто-зелёным циклоном, И антициклоны мне душу ничем не мотают,

Я порохом дымным лежу в бессловесном патроне, А, может, бездымным, но это одна запятая.

Я просто живу суетою других миллиардов,

Затиснутых жизнью в шалашности и в многоблочность

И выгляжу точкой на свёрнутой глобусом карте, Пока не стряхнувшей с себя эту малую точку.

Вселенские мысли доступны умам крутолобым,

Заряженных круто энергией. Я обесточен

Заботами о ненасытной, простите, утробе,

Что хочет питаться початками из многоточий.

Циклоны, протоны, безумная нега пространства!

Вы так далеки от моих вопросительных знаков, Что зрели во мне, словно в коконе лёгкого транса, Да так и увяли без орденской ленты на фраке.

И всё же, руками держась за юдоль пунктуаций, Я крайне доволен, что жил и живу на планете, Пронизаной ветром и бликами не декораций,

А солнечным светом, загадочным солнечным светом!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я не терзаюсь поиском героя,

Герой в тебе, читатель, и во мне,

Я шёл всегда незримо за тобою,

Ничто не оставляя в стороне.

И не смотри на строчки с укоризной,

Ты не заметил что-то, я поднял,

Ведь это был осколок нашей жизни,

А ты не знал, читатель, ты не знал.

Не ювелирный гений Амстердама,

Но я точил его и шлифовал,

Чтоб нашу жизнь прорезал он стихами,

Как режет снег апрельская трава.

Я блеф симпатий вынесу за скобки,

Не применю эзоповский язык,

Ты не тюльпан, не махаон в коробке,

В конце концов, не злая дама пик.

Обычен ты и я обычен тоже,

Ты говоришь, а я слова пишу,

Не речь твою горячую итожу,

А просто изменения вношу.

Ты мог сказать красивее, иначе,

Но зачастую мысль подводит нас,

Деля людей на зрячих и незрячих,

А скрипки на виолы-контрабас.

Ты мог сказать, но ты оговорился,

Словечко не воротится назад,

Твой визави ему шлифует рыльце

И матерится, как аристократ.

Я всё поправлю, это так несложно!

В руках перо, бумага на столе,

И никакой инъекции подкожной,

И никаких претензий королей…

Я на любви всеобщей не зациклен,

Сам волочусь за юбками порой,

Но я хочу, чтоб розы не поникли

В твоих руках, читатель дорогой!

Неси их гордо, в этом наша сила

Твоя, моя, и тех, в ком бьётся кровь,

Переливаясь в чувственные жилы

Земных божеств по имени «Любовь».

Основа в этом, не в твоих дипломах,

Не в орденах за труд и рубежи,

Они лишь тень от действия бинома,

Дающего нам право дальше жить.

«»»»»»»»»

На озере утки цедят ряску,

Комарики тонко гудят-звенят

И крыса болотная с опаской

Таращит бусинки на меня.

Чего топыришься, я не местный

И в вашей жизни ни в зуб ногой,

Мне б карасей к фиесте-сиесте

Для женщины самой дорогой!

Вернуться и в раковину их брякнуть,

Почистить, пожарить, преподнести

И с удовольствием крякать кряквой,

Зажав неведомое в горсти…

Но это потом… никакого клёва,

Застыл в неподвижности поплавок

И крыса с изяществом водяного

Прорезала озеро поперёк.

А тут и солнце палёной ведьмой

Повыжгло комариков и мошкару

И покатило блином победным

Своё отраженье в дневную жару.

Труба рыбаку и возможны упрёки,

Когда вместо рыбы я принесу

Пропахшую рдестом и осокой

Мной не съеденую колбасу!

Чуть подвяленая за утро,

Она в сковородку кружкАми – бряк! –

Шипя рассержено, словно утка

На первые признаки ноября.

Потом, зачищая тарелку хлебом,

Тебя поглаживая словно сатир,

Пожалуй, зайдусь я одой хвалебной

О том, как прекрасен этот мир!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Песни петь за эту жизнь!

Пироги с картошкой мятой,

С луком, давленым в горсти,

И ругающийся матом

Мужичонка, мать ети!

Пыльный ветер по дороге,

Солнца жареная плешь

И опять же тот убогий

Мужичонка цвета беж.

К вечеру он красным будет,

Если людям подмогнёт

И из глиняной посуды

Бражку выльет в ждущий рот.

Так оно везде и всюду,

И неважно, кто вы есть,

Если вы добро на люди,

То и вам добро за честь!

Солнце вниз, ветрило зА лес,

Тишина и благодать,

Мордой в травяную завязь

Спит мужик, едрёна мать!

Где-то хмыкнула гармошка,

Девки кучей понеслись

По протоптанной дорожке

Песни петь за эту жизнь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Звезда погасла где-то там,

Где нет ни вывихов, ни трансов,

Где чёрный космос пополам

С лучами, бьющими в пространство.

Звезда погасла…

На Земле

Одною жизнью стало меньше –

И закачался мир в петле

Не созданного совершенства.

Я протестую!..

Что за блажь…

Мой голос комариным писком

Не пробивает макияж

Лощёных граней обелиска.

Я возражаю!..

Ну, так что ж,

Ты тоже можешь вставить слово

В свершившуюся вдруг НЕ ложь

Противоправия земного.

Звезда погасла…

Не моя!

Моя мигает отвлечённо

Над чёткой схемой бытия

Невозмутимым позитроном.

Ни плюс, ни минус, так себе…

Хотя по возрасту не судят,

Но в той погашенной судьбе

Могли ещё рождаться Люди.

Могли!

Но вычеркнула тьма

Без равнодушья, без охоты

Частицы сердца и ума

Незавершённого полёта…

«»»»»»»»»»»»»»

А снега-то белые-белые,

А дожди-то светлые-светлые,

Ничего сейчас я не делаю,

Дни сплетая петлями-петлями…

Странное какое-то кружево,

Сколько в нём ненужного-нужного,

Детского и взрослого явного,

Будто пережитого заново!

Днём по жёлтой слякоти-слякоти,

Утром по морозцу крылатому

То ли за вчерашнею ягодой,

То ли за сегодняшней радугой!

А минуты гнутые-гнутые,

А часы стареюще звякают:

Не скакать мальчонкой на прутике,

Значит, выть бродячей собакою…

«»»»»»»»»»»»»»»»

За щитом депрессии голубой...

За щитом депрессии голубой

Сражаясь с тенями возле берега,

Пытаешься перебороть Нелюбовь,

Холодную, словно картины Рериха.

А там по сверкающим синим льдам,

Укутав себя многозвёздной хламидою,

Проходит Любовь, и живая вода

Срывается с пальцев её болидами.

Нужно за пропасть одним броском,

Распялив себя невозможным криком,

Но…продолжаешь беззвучным волчком

Вращаться среди молчанья Великих.

На том и стоим, заперев себя

В бесконечно малое расстояние,

По существу, ничего не любя

И остро чувствуя непонимание…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

На запястьях столько вен!

Если все их антитезой

Взять да к чёрту перерезать,

Свесив руки до колен?

Будет полный драбадан!

На опущенные руки

Сердце выльет перестуки

И умолкнет навсегда.

Только это ни к чему!

Лучше умереть в постели

В декабре или в апреле,

Не мешая никому!

Проще вен не разрезать!

Русь от вывихов устала,

Обругает твою шалость,

Плюнет в мёртвые глаза…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Утро октябрьское. Драйв.

Над озером подушкой ватной

Туман тяжёлый, неподъёмный,

Скрывающий берёз опрятность

Да ив девическую скромность.

Ах, ивы, ивы в три обхвата,

Роняющие листья вяло,

Октябрь приходит к вам за платой,

Взимая дань за одеяла

Зелёных праздничных расцветок,

Весною выданных вам к лету!

Несправедливо. Дать бесплатно,

Потом сорвать немилосердно

И холодить туманом ватным

Стук затихающих предсердий!..

А небо низко и белёсо,

А у берёз редеют косы

И листья падают отвесно

В беззвучие и в бестелесность…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Чай с лимоном, чай с малиной,

Торт бисквитный на столе,

Каплет свечка стеарином

На бутылку божоле.

Вот подсвечник так подсвечник!

Сто свечей горело в нём,

Истекая соком млечным

При слиянии с огнём.

Или двести. Или триста.

Суть не в этом. А бутыль

Обросла корой ершистой,

Словно щёки Изергиль.

Всё стареет. Мы стареем.

Время кутается в шаль.

Телевизор менестрелем

Льёт сердечную печаль.

Но долой печаль поэта,

Пульту кнопочку нажми,

Для чего нам слушать эти

Разногласья меж людьми!..

Чай с малиной, чай с лимоном,

На тарелках торт лежит,

Шариками лототрона

Перестукивает жизнь.

Шарик в руки, шарик мимо,

Наплывает стеарин,

Изергиль неповторима,

Данко тоже был один…

“””””””””””””””

Совесть штука наживная,

Нынче есть, а завтра нет,

И в карманах нехватает

Ни бумажек, ни монет.

Мне, конечно, нужно мало,

Так, в себя чего куснуть,

И бутылку самопала

Влить в распахнутую грудь.

Прочего ещё немного

Вроде женщины какой,

Чтобы на ночь нежно трогать

Естество её рукой.

Ну, рубашки с простынями,

Ну, ещё какая блажь,

Если не напряг с рублями,

То и долг когда отдашь!

Это жизнь, не просто трюки,

Забежавшие в судьбу!..

Совесть мучает, подлюка,

Век бы ей лежать в гробу

По июлю в тапках белых,

В тапках белых в декабре

В земляной сырой постели,

Перемятой до пюре…

Диалектика простая,

Но по сердцу коготки:

Может, ты не наживная

И монеты – пустяки?

И бумажки, мать их в душу,

И поганец-самопал,

И расставленные уши:

Что, опять чего украл?

Да не крал я, ёлы палы,

Если крал, то у себя --

Дёргал нервы из амбала,

Жизнь за сисю теребя!

Доигрался, все по парам,

Я один брожу слоном

По углам, пиная тару

С этикеткой «не боржом».

А у входа в мой чертожек

Одинокая сучня,

Мелко вздрагивая кожей,

Ждёт с надеждою меня…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Никто не кукарекает, всё мило,

Стрижёт чешуйки белка на сосне,

Они на снег ложатся легкокрыло,

Ничем не прикасаясь к тишине.

Ни солнечно, ни пасмурно в подлеске,

Ни холодно и ни тепло в груди,

День не наводит объектив на резкость

И шторка-клапан в сердце не трундит…

«»»»»»»»»»»»»»»

На границе дня и ночи вечер затаил дыханье:

Будет завтра обновленье или так же заскользит

Тишина по гребням сосен без движенья, без желанья

Вздыбить снежною завесой пасторальный колорит?

Солнце ахнуло и скрылось за косынкою пуховой, Бледно-розовые щёки сквозь сугробы чуть-чуть-чуть

И никто не приглашает, чтоб оно вернулось снова

Приоткрыть для мира утром удивительную грудь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Природа нынче заодно со мной,

Я чуткий зритель, а она на сцене.

Ничто не собирается волной

Хлестнуть её и мне чтоб под колени.

Так и живём, отсчитывая час,

Возможно, что второй и даже третий,

А луч вечерний вспыхнул и погас

С надеждой – не последний я на свете…

«»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110060604572

Хранилище 11 Стихи о любви

Игорь Белкин

Не пойти ли мне помимо дорог

мерить шар земной повдоль-поперёк,

да просить у соловьёв и щеглов

миллионы зарифмованных слов?

Поплутаю года три или два,

возвращусь и пересыплю слова

на ладонь твою: смотри-ка, смотри,

сколько в них от переливов зари;

сколько радуг, сколько правильных нот,

сколько звёзд, не прекративших полёт!

Если ты не позабыла меня,

забери их, возле сердца храня!

Улыбнёшься ты и скажешь в ответ:

я не знаю, где ты был столько лет,

мне другие посвящают стихи,

а твои слова – на вес шелухи!

Тот, кто любит, не идёт напролом,

беззащитным оставляя свой дом

ради поиска лирических слов

в самом лучшем из подлунных миров!

Но отвечу я тебе: пустяки!

Разгоню других поэтов: щенки,

поплутайте-ка по миру с моё! –

и войду навек в твоё бытиё...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Пересыхают губы до хруста, до треска,

а ты не выписываешь повестку

с чёткой подписью «правомочен»

для моего продвижения к ночи

с благонравностью или неистовостью,

не отмеченными протоколистами

ни в одной из пергаментных копий

со звуками выдохшейся синкопы.

Желаю!

«Люблю» я тревожить пока не стану,

опьянённому видением не по карману

выбрасывать дорогостоящую камею

в неизвестность с татуировкой «не грею».

Ну, что же, это не космический холод,

а я не воздушный шар, не проколот

иглою взгляда до гибкого позвоночника,

но хочется, очень хочется

испить любви из твоего источника!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ну да, ну да, по летнему поречью

не шаровые молнии картечью

летят над разнотравьем и осокой,

а горькая надуманность упрёков.

Возможно, я не тот, не отрицаю,

возможно, искажённое зерцало

ты приняла за искренние чувства,

поддавшись песням парня Златоуста.

Возможно всё!..

Гроза июль колышет,

стучит водою мягкою по крыше,

и гоголь отраженья солнца крошит

в речной воде на яхонты и броши.

Они твои, примерь, не пожалеешь,

они твои, волшебница Медея,

и окажи мне милость, дай проститься

с тем небом, где я был свободной птицей!

Отвергнешь если – что ж, коса на камень,

я истеку прозрачными стихами,

исчезну навсегда мгновеньем шквальным,

а ты храни себя от слов печальных!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Да!

Лучше грешником

в кромешности

своих печалей проживать,

чем утоляться безутешностью

меня покинувшей опять!

И пусть дорога

будет выстлана

ей от порога

в третий раз

моими

праведными мыслями,

сухими,

как иконостас.

За нечувствительной лампадою,

не освещавшей

угол мой

стена пустяшна

и не радует

ни новизной, ни стариной....

Пусть будет так!

Зачем мне новое?

Любой зигзаг

не по душе...

У фото рамочка кленовая –

на лаке патина уже...

хххххххххххххххххххххх

Желать, желать, и заново желать,

Захлёбываясь небом и рябиной,

По осени меняющей невинность

На женскую и красочную стать!

И видеть беспокойные глаза,

И рваться к ним, заведомо желанным,

Заранее простив непостоянность,

Закрученную жизнью, как лоза...

Дышать, дышать, и заново дышать,

Ценить приобретённые минуты

И падать – вниз лицом – без парашюта

В раскрытую земную благодать!

А ты лови, опять меня лови,

Раскрыв глаза восторженно и юно

Навстречу озорному Гамаюну,

Летящему за пламенем Любви!

хххххххххххххххххххххх

Предзазеркалье.

Качнув весы метнул нас балансир

в мир

уплощённый до фольги

до кальки

неслышимы шаги

в нём по асфальту

и даты

на бессрочных циферблатах

раскатаны в нелепые круги.

Мой круг

и твой

сливаются в пятно

движенья

рук

сплошная мелодрама

сомненья

растирают амальгаму

сорвавшимся с цепи веретеном.

Смотри в глаза и не смотри в глаза

меняй одну печаль

другой печалью

ТУ жизнь не подменить нам Зазеркальем

и жаль

что не сумеем мы сказать

друг другу

в безголосии покоя

что жизнь по кругу

это не по нам

а в мире ТОМ нет места ни словам

бегущим раздражительной строкою

ни прочим предзеркальным чудесам.

хххххххххххххххххххххххххххх

А вот и ночь…

На балдахине неба

Неугомонно звёздное мерцанье

И нет в душе раскаянья и гнева

На Ваше и моё существованье,

Вернее, жизнь…

Конечно, жизнь, а как же,

В движенье мы, а не застыли лавой,

И Вы сюда приходите лукавой

Гризеткой, не вдовой из Кандалакши!

Беседка в парке помнит поцелуи

Не только одиночества и скуки,

И мы в её пространстве поворкуем,

Не загоняя торопливость в угол,

Вернее, в узел скомканных объятий,

В блужданье рук по обнажённой коже

С оглядкой на невидимых прохожих,

Являющихся, как всегда, некстати.

Любовь моя, роман у нас запущен,

Слова легки, дыхание в две ноты,

Я это Я, действительный и сущий,

Ты это ТЫ, а не случайный КТО-ТО!

Но светят звёзды и луна горбушкой,

И бузина выпячивает кисти,

И ты мне Магдалиною пречистой,

И я тебе не бархатным Петрушкой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда на Россию плывут рассветы,

Приманивая заворожённое лето,

И чайки покрикивают на Питер:

Смотрите, какие мы! Вы смотрите! –

Я тоже приглядываюсь издалёка

К царапающим небеса флагштокам

И к зданиям екатерининской вязи,

Забывшим запахи коновязей.

На этом официальность речи

Я перекладываю на плечи

Пишущих и умеющих словом

Расхваливать дни и деянья Петровы.

А сам, скрупулёзно рисуя буквы,

Уже отказался от этой клюквы

И наворачиваю мадригалы

В честь дамы, что сердце моё поймала.

Оно, безобидное словно чайка,

Спокойно билось под белой майкой

По самому центру балансира,

Не разрушая законов мира.

И вдруг на солнечное сплетенье

Упали Вы вертикальной тенью –

И покатилось сердцебиенье,

Зашкалив видимые деленья.

А над Россией плывут рассветы

И что вы скажете мне на это,

Когда примчусь я в гранитный Питер

И вскрикну чайкою: Вы смотрите!

Я молод, смел и красив собою,

И что-то в жизни, конечно, стою,

И не желаете ли, сеньора,

Вступить со мною в переговоры?

По тёплым набережным-парапетам

Я рядом с Вами при эполетах,

Вы при вуали и чёрной мушке,

И пусть завидуют Вам подружки,

Носы повыставив за шпалеры,

А мне сердитые кавалеры

В каретах с грумами на запятках,

Швырнут недружественно перчатки!..

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А ты прости мою взволнованность,

Разочарованность прости!

Не научившись жить по-новому,

Я спотыкаюсь на пути.

Сердечность прежняя испятнана,

Дух меркантильности затмил

Когда-то бывшие понятными

Слова, живущие с людьми.

Направленные лживо-нехотя

В лицо моё и не моё,

Они мне кажутся помехами,

Вползающими в бытиё.

И да простят мне соплеменники

Печаль, проросшую в меня!

Её не выхлестать ни веником,

Не выжечь сполохами дня.

Занявший тысячу прощается,

Занявший сотню отдаёт,

Ограбленный кричит по-чаячьи,

Напрасно разевая рот.

А я подкованым философом,

Дожившим до горбатых дней,

Впотьмах слежу за перекосами,

Не тратя спички для свечей.

Но снова резко и взволнованно

Буянит сердце за ребром,

Когда моя разочарованность

Прибежище находит в нём.

А явь не сказочно завистлива

И всюду двери из брони,

И я живу с ночными мыслями,

Печалью стиснувшими дни!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Привет тебе, привет тебе

От белой чайки на трубе,

От озорного ветерка –

Холостяка!

Привет от клёна за окном,

Не помнящего ни о чём,

Не отсылающего вдаль

Мою печаль!

Ровесник твой, ровесник мой,

Он перерос нас по прямой,

Не допуская в жизнь свою

Глагол «люблю».

Живёт и в ус не дует он,

Цепляясь веткой за балкон

И прикрывая снегирей

От декабрей.

А я здесь иностранный гость,

Не в ту доску забитый гвоздь,

Не обжигающий плечо –

Я непричём!

Закатов не было у нас,

Прошли рассветы мимо глаз

И наши общие снега

Ушли в бега.

И всё же через много лет

Я шлю привет тебе…

Привет!

Но пусть не разрушает он

Твой милый сон.

А я читаю «Шахнаме»,

Зарубки делаю в уме

И клёна жёлтая листва

Шуршит едва…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Вы не по адресу ко мне,

Я не летающий архангел --

Канатоходец на струне

От чубчика и до фаланги!

Мне сверху Вас не разглядеть,

Толпа безлика и вопяща,

А я прошёл струну на треть,

От напряжения звенящий!

Не сопоставить жизнь свою

Не с Вашею и не с другою,

Ведь я над пропастью стою,

Как самомнение пустое.

Один неверный резкий шаг

И взмах бескрылыми руками…

Но, боже мой, какой пустяк!

Канатоходец перед Вами…

«»»»»»»»

Когда Дюймовочкой на ложе

Весна застанет Вас врасплох,

Пишите мне, и я Вам тоже

О чём-то напишу, дай бог!

Возможно, что о буднях прелых,

Возможно, о спектаклях дней,

Где инженю ласкает тело

Глазами платящих людей!

У каждого свои ошибки

И мне от них не убежать,

Вы были золотою рыбкой,

А я подобием ежа.

Вы ускользнули, я остался,

Вы где-то там, и я вдали

Меняю молодость на галстук

Из окруженья новых лиц.

Походных труб давно не слыша,

Живу спокойствиями дня,

Не жалуя ничей Камышин,

Рязань и Питер не пьяня.

Но Вы не верьте мне, не верьте,

Слова читайте между строк,

Там многоточья, словно вертел,

И боль о прошлом, видит бог!..

Пишите мне о чём попало,

О ветре синем, о реке,

Не зря же память постаралась

Хранить Вас в ближнем уголке!..

“”””””””””””””””””

У друзей глаза, что щелки,

И слова – не вставить в рот:

Дурака валяет Белкин,

Попросту, безбожно пьёт!

Эх, друзья мои, подруги

И любимая жена,

В заколдованном я круге

И не выйти ни хрена!

Что-то душит, что-то давит,

Ничего я не пойму,

Шаг налево, шаг направо –

Всё равно в болото, в тьму!

Я бы рад на свежий воздух

Из-под пыльного пути,

Да опять погасли звёзды,

Не шевелятся в горсти!

Дни в смятении каком-то,

Каждый час что бурелом,

Жизнь корёжится, как ломтик

Сыра летом под столом…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Добренькая такая,

Ласковая такая,

Искры в глазах сверкают

Гранями Зазеркалья!

Мне уже не до шуток,

Я ослеплён, опутан

Праздничностью салюта,

Бьющего по минутам,

Рвущегося за стрелки:

Что же ты дремлешь, Белкин?

class="book">Что Вы, миледи, что Вы,

Я же не раб в оковах,

Я же не из Пеньково

И подготовил слово,

Чтобы ответно влиться

В пламенные зарницы

И до рассвета биться

В них неуёмной птицей,

Только не свиристелкой –

Я же орёл, я Белкин!

Осени-листопады

Не выцветают рядом

И восхищённым взглядам

Нет для любви преграды!

Буки, глаголь и веди

Ни по кому не бредят,

В трансе мои соседи:

Как хороша миледи,

Трахнутый жизнью Белкин

Снова в своей тарелке!

«»»»»»»»»»»

По границе дня и ночи на могучем першероне

Я скачу, весёлый рыцарь, ликом светел и прозрачен!

Сквозь меня слова и ветер пролетают, не затронув

Тонких струн виолончели не раздёрнутой души.

Может, граф я, может, герцог, может, землепашец бывший, Может, быдло никакое без потомственного корня –

Ваше дело не судачить, а принять меня такого, Что я есть на самом деле, кровь у нас одна и та!

Помотав себя по свету, истрепав рубах бессчётно, Перепив друзей случайных, излюбив пять сотен женщин, Я от утренних волнений перешёл давно за полдень, Но достоинства и чести до сих пор не растерял.

Мир брезгливо не прогнётся, если я, разинув глотку, Гаркну в предзакатный вечер: ты хороший парень, Белкин!

И добавлю, усмехаясь как всегда по скоморошьи: Ладно, ладно, ты не парень, но хороший ты мужик!

Ха! Я разве возражаю? Против правды нет защиты, Лгать себе, что сеять семя в неухоженные земли, Потому и подтверждаю, гордо вскинув шлем пернатый: Рыцарь я не от рожденья, но по-рыцарски служу!

И по-прежнему скитаюсь на границе дня и ночи, Не караю, а милую, без геральдик на кирасе,

И люблю друзей и женщин, в основном, конечно, женщин, Ибо сердцем они мягче и прозрачны, как и я!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Слева жизнь и справа жизнь,

Посредине тоже клетка

Или гнёздышко на ветке,

Или ветреный карниз!

Я цепляюсь за Любовь,

Ты в неё вцепилась тоже,

Обоюдный чай из плошек,

Соприкосновенье лбов…

Жёлто-серый чемодан,

Чуткий друг командировок,

От своих защёлок-бровок

Не отлипнет никогда.

Знаешь, он такой чудак,

Всё старается припрятать

Достоверность необъятий

Под лирический коньяк.

Ты его не щекочи,

Всё равно он не расскажет,

С кем моталась ночью пряжа

На огарочек свечи!

Может, было, может, нет,

Здесь туман, там небылица,

А у нас с тобою лица

Носом к носу столько лет…

«»»»»»»»»»»»»»

Шелестит по небушку звезда,

На поклик она не отзовётся,

Студит её майская вода

В деревянной пропасти колодца.

К срубу подходи, не подходи,

Мшистое рукою как не трогай,

Всё равно пластает по груди

Холодом, разлукою, тревогой.

Не пойму, где ты уходишь в ночь,

Где постуки поезда по шпалам,

А звезда не хочет мне помочь,

Развалясь на знобком одеяле…

“”””””””””””””””

Скоро осень бисер листьев разнесёт по чернотропу, Будут заморозки с хрустом кувыркаться в лопухах.

Греясь у костров случайных, я вернусь к тебе холопом

Для восстановленья чувства, перемолотого в прах.

Ты простишь меня, я знаю, женщины всегда прощают!

Покипишь в душевной боли и притиснешься ко мне, И скользнут по чернотропу наши общие печали, Словно перекати-поле из ненашего ИЗВНЕ…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Зори жёлтые и красные

Цвета меди и крови,

Не читали вы прекрасные

Строки о моей любви!

Никогда я не скаредничал

И Любовь не обижал,

Злой Екатериной Медичи

Яд не сыпал ей в бокал!

Мы с ней яблоки неспелые

Грызли прямо на ходу

И бродили ночи белые

Обнажёнными в саду.

Ах, ты, садик, место дачное,

Трясогузки и дрозды!

До чего же был удачлив я,

Не платя калыма-мзды!

И никто с меня не требовал,

Губы бантиком она,

Улыбалось даже небо нам

В те былые времена.

Бились дождики зелёные,

Листья братски по плечу.

Повториться бы влюблённым мне,

Я обнять тебя хочу!..

Глядя под ноги с опаскою –

На колючку бы не встать –

Ты идёшь седою сказкою

У вишнёвого куста.

Тары-бары с трясогузками,

Я тебя за локоток,

Яблоки под нами хрусткие,

Смежил глазки теремок…

«»»»»»»»

Я не люблю отчаянья,

Я не люблю, когда

Плывут глаза печальные

Пластиночками льда

По речке, стылой к осени,

С названием «Прости»,

С береговыми скосами,

Где индевеют косами

Берёзы по пути…

Берёзы!

Вы прорезали

Безгрешием своим

Строку в родной поэзии,

Не превращённой в дым

Настырным извращением

Случайного певца,

Своим прикосновением

Вгоняющего в тление

Надежды и сердца…

Легко, легко увязывать

Берёзы и печаль

Словами-полуспазмами,

Стучащими в причал,

Уже полуразобранный

Гнетущим ноябрём

И с тающим прообразом

Расклёпанного обруча,

Когда не быть вдвоём…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я забуду твои угловатые белые плечи

И морозный рассвет, выдирающийся из окна.

Пресловутая фраза про бал и погасшие свечи

Из ушедших столетий скатились в мои времена.

До свиданья, Любовь! А вернее, прощайте, подруга!

Наше царство распалось на две незнакомых страны, Десять лет кувырком и прямая изогнута в угол, Но метафоры эти, скажу вам, совсем не смешны.

Я слегка порычу, словно волк с перебитою лапой, Может, водкой зальюсь в поездном, так сказать, кабаке

Или ночь пересплю с проводницей, стервозною бабой, Чтобы груди потискать в беспамятной тёплой руке.

Извините, Любовь, многословным мне быть не пристало!

Подхватил чемодан и по лестнице вниз загремел.

Сто шагов до такси, десять лет от тебя до вокзала

И выводит рассвет на стекле ледяном резюме.

Эти пальмы твои, потепление смоет их в жёлоб

Водосточной трубы, поделённой на низ и на верх, Для чего тебе этот сверкающий перистый холод

И лосьонный дурман от снаружи закрывшего дверь?

«»»»»»»»»»»»

Ни на холсте, ни на бумаге плотной

Не нарисуешь предрассветный час,

Когда сентябрь с небрежностью холодной

Раскатывает в озере палас

Сырого цвета с оторочкой чёрной,

С вкраплениями дребезжащих звёзд

И с одинокой уткою, проворно

Спешащей на речной, далёкий плёс.

Сюрреалист этюдник не раскроет

И модернисту тишь не по плечу,

А я в ней положительным героем

Сижу с тобою рядом и молчу.

Молчу о том, как дуб в косоворотке

Идёт к причалу сотню долгих лет,

А ива ждёт, придерживая лодку,

Чтоб плыть вдвоём за призрачный рассвет.

Ты их словами не спугни, не надо,

У них ещё свиданье впереди,

Пусть насладятся нежным переглядом,

Запахивая куртки на груди,

И шаг за шагом, веткою за веткой,

По сантиметру считанному в год,

Возможно, дуб приблизится к соседке,

Как я к тебе, когда пора придёт...

«»»»»»»»»»»»

Гром и молнии ты запомнила,

А мои поцелуи нет!

И зачем напрягал я в комнате

Свой незыблемый авторитет?

И подушку под бок подкладывал,

Чтоб удобнее всё слилось

И дышал беспокойно в пряди я

Светло-русых твоих волос.

Бились в окна чернильно-синие

Тучи мокрого октября,

Пробирался мороз низинами,

Ледяное с водой творя;

Били молнии ярко-жёлтые,

Прошибали дубам кору,

Переломанные, истёртые,

Равнодушные к злу-добру!

Ты плечом пожимаешь сухонько:

Были грозы, а как же, да!

Но любовное аханье-уханье

Растворила в себе вода!

Растворилась и жёлтой пеною

Нам плеснула по дням-годам,

Пресновато-обыкновенная,

Не способная к чудесам!

Королева моя французская

С пасторалью былой в уме,

Я пахал так, как пашут русские,

Эти годы волом в ярме!

Да, без паруса, без романтики,

Без чечёточного «люблю»

Не держа на ладонях фантиком

Лебединую стать твою!

Не метал огневыми стрелами,

А крутил свои жернова

И погоду не переделают

В сердце брошенные слова!

Я упрямей лесного лешего,

Ты живёшь в небывалых снах,

Жизнь царапается в безгрешную

Суть октябрьского окна...

«»»»»»»»»»

Когда затихнет город и луна

По ряду книг пройдётся Геростратом,

Лучами выжигая имена

И спрятанные за картоном даты,

Я разложу перед собой листы

На старый стол, протёртый под локтями,

И расскажу ему, что значишь ты

В случайной переписке между нами.

Он всё поймёт, ему не привыкать

К бесчисленным порезам и проколам,

Ему бумага пух воротника,

Закрывшего следы от произвола

Старинных ручек с кляксой на пере

И от российских шариковых ручек,

Капризных, как туманы на заре,

Сползающие в озеро по круче.

Он всё поймёт, он столько пережил,

Ему бока поджаривали лупой

Два сорванца со стрижкой под ежи

И с масками индейцев Гваделупы.

Его пытали огненным борщом,

Ему пилой пропиливали раны,

Чтоб залепить их мякишем потом

И сверху лить лечебную сметану.

Ах, старый стол из сталинских времён!

Я вытащил тебя из канцелярий,

Ты был, по сути дела, обречён

Гореть в неисторическом пожаре!

Седой завхоз, услышав мой призыв,

Моргнул, и я смотался к магазину,

И ты, ломая весом наши спины,

Пополз в окно под шорохи грозы.

Я не скрываю, кто-то из детей

Был на тебе зачат посерединке

И под тобой стояла без затей

Корзинка с нашим первым буратинкой.

Внимала коммунальная судьба

Покорным стонам или непокорным

И ныла пионерская труба

Перед тобой молоденьким леггорном.

Сегодня внуки строят корабли,

Ракеты строят на дубовой стати,

Столешницу на части разделив

И в караул поставив по солдату.

Плывёт ко мне дымок пороховой,

Бесчисленны бумажные патроны,

А ты, по канцелярски деловой,

Ноль пониманья к этим закидонам…

И я молчу и жду, когда луна

Утихомирит воинские части

И внуки забасят во время сна,

Доверив ей несыгранные страсти,

И разложу перед собой листы

Между ракетами и кораблями,

И расскажу ему, что значишь ты

В случайной переписке между нами.

«»»»»»»»»»

Мыши крадутся, слышишь,

С цепкими коготками?

Это гуляка-ветер

По обнажённой крыше

Щёлкает каблуками,

Или вершит вендетту,

Размахивая стилетом,

На жести пятьсот отметин,

Сурик ползёт слоями.

Нет, это всё же мыши

Перегрызают плинтус!

Ты придвигайся ближе,

Я на сантим подвинусь.

Не укушу, не бойся,

И отделяйся пледом,

Слагаю с себя геройство

С видами на победу.

Там за стеной не мыши

Серыми колобками,

Это тревожно дышит,

Не возбуждаясь, память.

Нежная, как мочало,

Жёсткая, как перина,

То ей пространства мало,

То ей подушка клином...

""""""

До чего стервозна жизнь!

Временами, временами!

То ли тряпочке молись,

То ли стенке между нами.

Я горбачусь кое-где,

У тебя свои потуги:

То ли камни в борозде,

То ли квадратура круга.

Я по радиусу в центр,

Неудобно и неловко,

Разменял последний цент

На гвоздику-мухоловку.

Ты не муха, да-да-да,

Но и я не жук пожухлый,

И гвоздика как звезда

Над оцепеневшей мухой.

Вазочка, вода, ладонь,

Нервное прикосновенье

И бежит в меня огонь

Твоего благословенья.

Чёрт возьми, какая жизнь!

Удивительно красива!

Ты ещё меня коснись

Не стыдливо, не стыдливо!

«»»»»»

Расхлебенились небеса,

Шумно капли долдонят в стёкла,

В щель забившаяся оса

Похудела, как бабка Фёкла.

Та ругается день-деньской

На погоду и на Егора,

Сладко дремлющего с косой

У набухших оконных створок.

Косу правил он сорок раз,

Дожидаясь, когда же бодро

Любопытный просунет глаз

В мир проклюнувшееся вёдро.

По дождю покоси траву!

Сразу вымокнет весь загривок,

Расползутся по шву штаны,

Что-то выкатится стыдливо.

Потому и сидит Егор,

Замороченный перестуком

Капель, бьющихся об забор,

О кленовые сучья-руки.

Я ступаю на кирпичи,

Поразбросанные по лужам,

Он костяшкой в окно стучит,

Значит, очень ему я нужен.

Нет, Егорушка, я глухарь

И не слышу твои стенанья,

Вместо пива пожуй сухарь,

Не за пивом я, на свиданье.

Это, братец, не судный день,

Дождь не в дождь и гроза не в грозы!..

Шляпу чуточку набекрень,

Астры мокрые вместо розы...

«»»»»»»»»»»»

В твоём трагизме я не одиночка,

В моём комедиантстве я один,

Но оба мы не смеем ставить точку

В спектаклях дней с анонсом впереди.

С тебя сойдёт волна непостоянства,

Мой глупый смех стечёт, растаяв, сам

И в театрализованном жеманстве

Найдётся место трезвым голосам.

Ты в жизнь мою войдёшь без оговорок,

Я обойдусь без тщательных реприз…

Как много навыдумывала шторок

Между людьми пронзительная жизнь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Накипает иногда, накипает!..

Жилка бьётся на виске голубая,

Что ей нужно от меня, я не знаю…

А погода невозможно сырая.

Это осень, это поздняя осень,

И дождинки высыпаются просом

Из раздёрнутого полога неба

На артерий неухоженный трепет.

Ты коснись меня рукой, дорогая,

На сочувствие себя обрекая!..

Сколько было этих осеней поздних,

Мне пройти их было очень не просто…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Попрощался с белой ночью, попрощался с тёплым утром

И с тобою попрощался, дорогая, навсегда!

Ухожу я по дороге, не несущей обязательств,

Не исклёванной птенцами из вороньего гнезда.

Солнце катится наклонно вверх по чудо-небосводу, Жёлтый лютик глазки строит неизвестности и мне, Ну да, бог с ним, пусть флиртует с кем угодно на этапе

Созревания мужского в первозданной тишине!

Тишина? Ошибся, парень, ей не место в этом мире

Без любых ограничений и без всяческих табу!

Каждый может строить зданье на песке или в болоте, Каждый может без горнила выковать себе судьбу…

Вот и я без паутины женских слёз и разногласий

Рядом с придорожной пылью вдоль кювета за июнь, Торопясь глотнуть чего-то из чего-то почему-то, Чтобы где-то возродиться юной птицей Гамаюн.

Всё, что было, я отбросил, ничего хребет не ломит, Солнце из ручья ладонью вынул, выпил – и шагай

За шуршание метелей, за стыдливые осины,

За другие никакие годы, звуки, берега.

Где-то пристань, полустанок или в городе поребрик –

Знать не знаю, где приткнусь я да и вряд ли знать хочу, Кто сумеет перекрыть мне родничок иносказаний

И прохладою прижмётся к пропотевшему плечу…

“”””””””””””””””””””

Недавно мальчишкою русоволосым

Я бегал по травам, не зная о том,

Что время летит в бесконечную осень

Быстрее, чем чайка за летним окном.

Летишь – и лети! Мне всего восемнадцать,

Недавно смахнул я с губы молоко

И сразу к девчонкам полез целоваться,

Но не проникая в сердца глубоко.

Привольно и шумно раскинулся город,

Надеждам и встречам не видно конца,

А мне уже тридцать, а мне уже сорок

И я налегке по сердцам за сердца.

Смешливое лето сменилось дождями,

На травы роса, на виски седина...

Девчонки целуются только с парнями,

Им осень чужая совсем не нужна…

«»»»»»»»»»

Знаю, счастье ты ждёшь, а оно затерялось в пути, И не хочешь направить меня на сомнительный поиск, Будто я не мужик, будто я не сумею найти

Этот, чёрт побери, нас обоих связующий пояс!

В спину мне не кричи, я по-своему буду искать, На обычных дорогах обычное счастье томится

То цветным пузырём, то скрипучее, словно тоска, Из накопленных дней плывущая на ресницы.

Я уже ухожу, за окном ни светло, ни темно.

Постоянство погоды и непостоянство желаний.

Если хочется ждать, то смотри вечерами в окно, Я со счастьем вернусь по параболе расстояний.

Не пустые слова, не засеянный ими пустырь!

Просто я не могу в голубые глаза насмотреться, Где не вижу себя, отдающего трепетный мир

В руки, скрещенные у беспокойного сердца.

«»»»»»»»»»»

Схлынул кураж новогодний,

Ровно неделя прошла,

Что-то грустится сегодня

Над полировкой стола,

Под лакировкой созвездий,

Втиснутых в тёмную высь,

И не бушуют соседи,

Водку глотая за жизнь.

Синее к синему веером,

Стынут во тьме тополя,

Сын прижимается плейером

К уху планеты Земля;

Пушкин фарфорово сгорблен;

Мордой усатою кот,

От Рождества обособлен,

В мир сновидений плывёт.

Мне, атеисту с рожденья,

Мыльным шаром Рождество,

Мне бы в стихотворенье

Втюхаться с головой

И развесёлым расстригой,

Не от хмельного хмельным,

Вляпаться дружно в интригу

Вместе с героем моим!

Нет, засвербило за бровью

И не понять, почему

Строки блефуют с Любовью,

Всё им не по уму:

И распатлатые звёзды,

И караваем луна,

И в соблазнительной позе

Спящая мило жена…

«»»»»»»»»»»»»

Вы ждёте любви... Ну, так что ж, я готов

Ронять перед Вами сплетения слов,

Не думая чётко, что могут они

Ворваться стрелою в летящие дни

И ночи бессонницей перепугать,

Ко мне отраженьем вернувшись опять!

Но я не сторонник нежданных хлопот,

Когда иссушает томлением рот

И жажда самумом врывается в грудь,

И хочется Вас воспалённо хлебнуть,

И что-то бессвязное я бормочу,

За Вами спеша по ночному лучу...

«»»»»»»»»»»»

Разве я не понимаю, что к чему,

Разве я не прикасаюсь к твоему,

Разве ты не налюбуешься лицом,

На котором жизнь прорезана свинцом?

Нет, не пулей, пуля здесь, в моей груди…

Зря вопросами меня не береди!

На морщины независимости щёк

Выдох времени свинцовым цветом лёг…

Выдох выдохом, но вдохи нам нужней,

Их немного у заманчивости дней,

Пролетающих, фанфарами трубя…

Впрочем, здесь я полагаюсь на тебя.

Ты одна умеешь скрасить этот быт,

У тебя в руках и память не свербит,

А лежит котёнком с ушками вразлёт –

Это проще, чем назад за годом год.

Там гранатные разрывы и война,

Здесь в морщинах не пробрилась седина…

Разве я не понимаю, что к чему,

Прижимаясь сердцем к сердцу твоему…

«»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2011

Свидетельство о публикации №111071400065

Хранилище 12. Стихи о любви

Игорь Белкин

Два междометия и два предлога

Попутным ветром в сторону порога,

Рюкзак на плечи, чемоданчик в руки –

Прости-прощай навек, моя подруга!

Расстеленною скатертью дорожка,

Скандальных блох выщёлкивает кошка,

А дальше дождь отчётливой морзянкой,

Но это там, где с топором к делянке

Шагать пять дней в неделю и не меньше

Для избавленья памяти от женщин…

Два слова вслух, а три в уме-умишке,

И губы, словно сладкие коврижки,

И прочее, что извлекает снова

Тебя из равновесия тупого.

Другой порог уже ластится братом,

Стыдливый коврик боком у кровати,

В шкафу пиджак, рюкзак на антресолях

И радостные слёзы крупной солью,

Топор войны надолго прячет память,

Но это всё со мною, а не с Вами…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Голубоглазая печаль,

Нахлынув, смыла в одночасье

Мой недостроенный Версаль,

Нераспелёнутое счастье.

Печаль, печаль, моя звезда,

Осколок замкнутого мира,

Прошу тебя, не фантазируй,

Зовя неведомо куда!

Я не покину свой причал

И не раскину белый парус,

И не приму за идеал

Поступок юного Икара.

Мне к солнцу плыть не по плечу,

Слов не выдавливает память,

Но пересохшими губами

Я имя нежное шепчу.

Оно мираж, оно вуаль

И нетерпимость, и расплата,

За ним в загадочную даль

Шагать бы в пламени заката!

Шагать без компаса в руке,

Без пыльных шлейфов неурядиц,

Тебя, печаль, оставив сзади

В перелопаченном песке!

«»»»»»»»

Я не могу быть солнцем, дорогая,

И свежим ветром быть я не могу,

И тройку рысаков не запрягаю,

Для быстрого пробега сквозь тайгу!

Года посеребрили прибаутки,

Завяли незабудками слова,

И для чего нам эти незабудки,

Сухие, как осенняя листва?

Мне не взлететь орлом над ковылями,

Тебя не ждёт далёкий Гиндукуш,

Сгорают сны и выцветает пламя

Бездонных глаз и беспокойных душ.

Пришла пора посверкивать искрою,

А не пылать кострами на ветру,

И мне, как и античному герою,

Морщины не разгладить поутру…

""""""

Здравствуй, мир!

Коленопреклонённый,

К переходу в вечность я готов,

Не сорвав созвездья с небосклона

Украшеньем к ленте из стихов!

Не сорвал – и бог с ним!..

Ты прекрасен,

Что ещё мне нужно, мужику,

Вжившемуся сердцем в несогласье

Букв и слов, стремящихся в строку?

Ничего!..

Лукавлю?

Да, приятель!

Жаден я, вкушая бытиё,

Растирая в пальцах запах мяты

И дыша прохладою её!

Трудно всё оставить, удалиться

В мир иной, где никогда не лгут

И глаза не прячут за ресницы

Нелюбви созревший неуют…

Здравствуй, мир!..

И всё равно живой я,

Пью вино и табачок смолю,

И не разлюблю, как дикий Гойя,

Герцогиню едкую свою!

“”””””””””””””””

Да полно Вам, сударыня, об этом!

Любовь прошлась лучом по эполетам

И скрылась в неприглядную глубинку,

В провинцию, в ухабы и суглинки.

Карета миновала мостовые,

Усохли комплименты до размера

Отвергнутого ею кавалера,

Нафабрившего усики густые.

Пустое всё и фантики по полу,

Цветочный флирт завял на полуфразе,

Поручик безутешный на Кавказе,

Любовь не напевает баркароллу.

Не стоит Вам, сударыня, тревожить

Чужую жизнь, не связанную с Вашей!

Поручик от томления бесстрашен,

Чеченец его пулею уложит.

Любовь уйдёт к помещику-соседу,

Помещик молод и лицом приятен,

Не знаю только, кстати иль некстати,

Но он один отпразднует победу.

«»»»»»»»

Между мною и тобою

Сорок лет одной тропою,

Сорок выпуклых парабол,

Верещащих, словно жабы.

Никуда от них не деться,

Это же моё наследство,

У тебя одна прямая

От апреля и до мая!

У тебя весна без края,

Я по осени шагаю,

Заморозков белый иней

Красит голову мужчине.

Ну, да это всё пустое,

Мысли ничего не стоят,

Закатаю их в калачик,

Под сединами упрячу…

Проходите, леди, мимо,

Глаз не скашивайте набок,

Сорок лет неотделимы

От моих крутых парабол!

Я Вам не подброшу ландыш,

Чтобы горькая прохладность

Не смутила в мае синем

Идеальность Ваших линий…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Как странен миг, разбуженный не мной,

Как странен день, расцвеченный не Вами!

Картинкою смешной переводной

Он нежится, опутанный словами…

Слова, слова…

В них истины клочки,

У каждого своё звучанье в мире,

И всё же всем сомненьям вопреки

Они в тарелке вечности гарниром…

Идут века, в пространстве не томясь

Предназначеньем собственных деяний,

У них своя космическая вязь,

Что им до наших кружевных страданий!

И всё равно, позируя другим,

Вас выплетая сказкою логичной,

Готов повторно в адовы круги

Я загонять свою фотогеничность.

Потом кричать: как странен этот мир!

Шептать слова любви из арсенала,

Накопленного прежними людьми,

Шагавшими, как я, через усталость!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У баронессы день рождения.

Её блондинистый барон

На даму смотрит с вожделением –

Он по-мальчишески влюблён.

Сверкая галстучной заколкою,

При смокинге, часам к шести,

Он в ресторане перепёлками

Её сегодня угостит.

Тапёр, домучивая клавиши,

Им вальс исполнит на заказ,

А я от грусти буду плавиться,

Не греясь близ любимых глаз.

Отполированный надеждами

Без рефлексирующих шпор,

Паркет старинный хрустнет вежливо

Моей судьбе наперекор.

И я с великим восхищением

Увижу вновь, увы и ах,

Как отразятся бра сиренево

В её загадочных глазах.

Потом с отвагой безграничною

Под шелест губ и запах вин

Я прочитаю очень личные

Стихи о праведной любви.

На беломраморном запястье

Барон оставит поцелуй

И руку мне пожмёт с участьем,

Но всё ж не пригласит к столу…

Швейцар с медалями на кителе

Раскроет дверь в ночной июнь,

И я шагну в него Праксителем

Ваять любовь на свитке рун…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Заря сегодня без фантазий,

Без алых крыльев по жнивью,

И без надежд на синеглазость

Небес, не полыхнувших разом

В печаль несносную мою.

Без причитаний одиозных

На узкую ладонь реки

Летят расплавленные звёзды

И задымляют тростники.

Ах, осень, дьявольщина это,

Нельзя же так ни за понюх

Изъять прекрасные рассветы

У изумлённого поэта,

Живущего вчерашним летом

В едином мире, а не в двух!

Ответный шорох тростниковый,

Шипенье звёзд в рассветной мгле,

И абсолютная не новость –

Быть даже осенью готовым

К Любови новой на Земле!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вы можете слова не тратить зря,

Я знаю, что такое предвкушенье,

Когда на жёлтой лапе сентября

Кленовый лист меняет положенье

И начинает нервное скольженье,

Пятиконечной звёздочкой горя.

Я под него ладони подвожу,

Укачиваю бережно и тихо,

Он сам прильнул к другому рубежу

Без нервных всплесков и дурного тика

Расцветок запоздалой земляники,

От заморозков скрывшейся в межу.

Не бейте словом слово по плечу,

Я проплываю около в истоме,

И напрягаюсь и сейчас взлечу,

И встречусь в небе с юной, незнакомой,

И рухну с ней на хрупкую солому,

Скользя по обнажённому лучу.

Луна молчит и не кричит Земля,

Не знавшая такого наслажденья,

Когда часы минутами пылят,

Минуты как секунды пролетают,

А предвкушенье тает, тает, тает,

И заморозки лужицы стеклят.

«»»»»»»»»»

Осень за июнями,

Серое по синему –

То ли в душу плюнули,

То ли сердце вынули.

Дёрнула ты плечиком,

Стёрла карандашное –

У порога вечности

Фонари погашены.

Я теперь за пьяного

И немногословного –

Нужно ли мне заново

Рисовать любовное?

Или безыскусственно

Чтить одноголосие,

Не врастая чувствами

В одноцветье осени?

«»»»»»»»»»»»»»»»

Давайте жить, любя друг друга

Не только в день, когда святой

Нас вынуждает плыть по кругу,

Сцепляя точку с запятой

И нетерпимость с нежеланьем,

И откровенность с долей лжи,

Назавтра строя рубежи

Взаимного непониманья!

Я выкрикнул тираду эту,

Гордясь собою, как щенок,

С утра покакавший в газету,

Чтоб заработать не упрёк,

А благодарность…впрочем, что вы,

Мой поэтический полёт

Бескрыл, беспочвен, без основы

И дрябл, как пошлый анекдот…

Но, перекручивая спину

В сухом томительном броске,

Я в каждом вижу Валентина

С лавровой веточкой в руке –

И даже тем, кого не очень

И откровенно не люблю,

Я пожелаю доброй ночи

В угоду дню и февралю!!!

“”””””””””””

Идите, гражданка, идите

По лёгкой тропе расставаний

В культуру миносского Крита,

А мне в деревенскую баню.

В чугунную ванну печали,

Рассеяв чердачные звуки,

Зелёной воды накачаю

По стонущим трубам разлуки.

Жестяным совком аккуратно

Золою ведёрко наполню,

Посыплю морковные грядки

Неряшливой бабки Петровны.

У нас тут кислотные почвы,

Зола им необходима…

Вы были случайною почкой

На тоненькой ветке рябины.

Ольха изнутри розовата,

Лучина нужна для растопки,

Сейчас бы сюда Герострата

Из вашей эгейской коробки.

Но древние мифы забыты,

От спички огонь по газете…

Идите, гражданка, идите,

Скучны вам подробности эти.

А я посижу у печурки,

Открыв на мгновение дверцу,

Чтоб щёлкнуть погасшим окурком

Ольховое дымное сердце.

«»»»»»»»»

Я знаю, я нужен тебе

Не чтобы копировать мужа,

Не чтобы котом на трубе,

А для вдохновения нужен.

Какой тут, простите, роман!

Я старше, чем мифы Эллады,

Твоим пониманием пьян,

А большего мне и не надо.

Когда привечаю тебя,

Ты пишешь изящней и тоньше,

И строки мажорно трубят

Весёлою стаею гончих.

Молчу я, и старая боль

Рождается новым приливом,

И снова я мчусь за тобой

Не старцем, мальчишкой сопливым,

И снова я строки несу

В экранную благонадёжность,

Баюкая навесу

Надежду на бестревожность.

А ты не молчи, ты пиши,

Слова выправляют обиды

На жизнь, ухищрения лжи,

На близкого, ставшего гидом

Не в тех лабиринтах судьбы,

Не в тех ординатах и датах...

Но, милая, это же быт,

Находка в нём вровень с утратой!

Я откукарекал своё,

А ты молода и красива,

И вносишь в моё бытиё

Зелёную ярость прилива,

И снова я мчусь за тобой,

Ловлю с монитора приветы...

О, боже, прости мне любовь,

Любовь виртуальную эту!

«»»»»»»»»»»

Ну что вы, что вы, что вы,

Уже стучится осень

Серебряной подковой

В мои недовопросы,

В мои недоответы,

В мои недожеланья,

И я прощаюсь с летом:

Прощай, не «до свиданья»!

Прощай, я был небрежен,

Прощай, я был нескромным,

Влюбляясь под Фатежем

И разлюбив в Коломне!

Всё мимо, мимо, мимо,

Взрываясь на частицы,

Меняясь, словно климат,

И отражаясь в лицах!

Но всё же, всё же, всё же

Все Золушки красивы –

Я жизнь свою итожу

Строкой медоточивой.

И подбиваю дебит,

И не ругаю осень –

Своё второе небо

С дождливым перекосом…

«»»»»»»»»»»»»»»

Миледи Осень, Вы со мною

Дождём и стужей,

А мне с сударыней Весною

Общаться нужно!

Ловить губами на рассвете

Её движенья –

Зачем мне в жизни кто-то третий

Без разрешенья?

Я не давал своих согласий

На Ваши трюки,

На не смешные переплясы,

Романс «Разлуку»,

И для чего мне, подскажите,

Миледи Осень,

Цепочка дней из перевитых

Тоской вопросов?

А Вы молчите, словно фея

В лесном сугробе,

Не грея, ничего не грея,

Не морща лобик!..

И молча с клёнов краснолистье

Слетает косо

В сырую длань протоколиста –

Миледи Осень…

«»»»»»»»»»»»»»

А осень клён короновала

Не ободками из металла,

А жёлто-красною листвою

Над бесшабашной головою.

Листва прорезана искусно

Лучом заката то ли грустно,

А то ль обязанностью лета

Нести ответственность за это.

Но что здесь август виноватить,

Он сам перегорел в закате

И выпал в сентябре осадком

На перекопанные грядки!

Ты знаешь, это непреложность,

Когда-нибудь и мы тревожно

Увидим белые короны,

Нам водружёные синхронно.

Тебе с оттенком желтоватым,

Мне с чёрной проседью агата

И, шмыгая простудно носом,

Под ноги выкатится Осень…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мои слова не аксиомы,

Не тёплый ветер к ноябрю,

Нет в них наиграных изломов,

Что думаю, то говорю…

Укачивая на ладонях

Кленовый отгоревший лист,

Вычерчиваю Вас на фоне

Своих же собственных реприз.

Такая или не такая,

Но я уже столетье жду,

Когда, любовям потакая,

Вы мне откроетесь в бреду

Случайной сумасшедшей ночи,

Пробившей изморось окна

Не россыпью колючих точек

И не синонимом «жена»,

А волшебством, прозрачной феей,

Летящей бестревожно в дни…

Нет, очертить я не сумею

Непостоянные огни,

Вдруг полыхнувшие соломой

И вмиг пропавшие вдали…

Мои слова не аксиома,

Так, вроде дождика в пыли…

«»»»»»»»»»»»»»»»

А у клевера шапочки сладкие

Или, как говорят, солодкие

И глазёнки сияют кроткими

Удивительными загадками.

Я по клеверу бегом бегивал,

Зарывался лицом в прохладное,

Облака проплывали ватные

Под зелёной звездою Вегою.

Пчёлы падали на медовое,

Наполнялись пыльцою досыта,

В бело-розовой мелкой россыпи

Не жужжа про разлуку-проводы.

В дни и ночи вплетаясь перьями,

Проплывали дела сердечные,

Голосили птенцы в скворечниках

Многоразовым нетерпением.

Называли меня не Игорем,

А ласкательно и уменьшенно,

И девчоночки, а не женщины,

И носишками горько шмыгали…

Ах, да ладно вам, перемелется,

А, вернее, перемололось!..

А от клевера нынче холод,

Бело-розовая метелица…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Пахнет одуряюще рябина…

У рябины зонтики-цветы…

Небо опрокинулось на спину,

Мне в глаза заглядываешь ты.

Что в глазах?

Спокойствие и ласка,

Ледяного ничего в них нет,

Можешь утопить в них без опаски

Полные свои семнадцать лет!

Да и я нырну в твои под шелест

Перистого неба над собой,

Пожелав, чтоб вечно в нём горели

Огоньки надежды голубой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не хотите ль послушать сказку?

В ней сюжет незамысловат,

В ней поэт хуторским подпаском

Мчится солнцу наперехват.

Свистнул кнут по столетней пыли,

Грянул выстрелом по росе,

Отсекая словечко «были»

С красной ленточкою в косе…

Знаю, знаю, Вы жили сказкой,

Пусть не этой, совсем другой,

Знаю, смотрите Вы с опаской

В мир, изогнутый не дугой

Радуг, брызжущих по июлю,

А прощанием навсегда!..

Только зря Вы в себе замкнули

Путь в неведомое КУДА.

Я Вам действие по иному,

Посчастливей изображу

Без настырности полухромок,

Верещащих, как майский жук;

Без цветистого хоровода

В подорожниках у тропы –

Я подпасок иного рода,

Вы в руках у иной Судьбы!

Слово – бич, но не бьющий лето

За дождливую ерунду,

Зря пугаетесь Вы поэта,

Он не бросит Вас в лебеду

И не будет пылать огнями,

Домогаясь чего-нибудь!..

Впрочем, если согласны сами,

То позвольте мне расстегнуть…

Да-да-да, и взорвутся маки,

Из коробочек грянут в пыль,

Амазонкой метнётся на-конь

Торопливая вспышка-быль,

Понесётся на город сплетней,

Отпечатается в словах…

Вы хотите быть сказкой летней,

Предъявив на меня права?

Боже, Ваш я!

В любую строчку

Пальцем можете указать,

Я по ней пробегу щеночком

И щеночком вернусь опять

И, повизгивая игриво,

Нашу небыль постерегу

Здесь, где месяц ласкает гриву

У осокоря на лугу…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Последние погожие деньки…

Дня через три опять сойдутся тучи

Асфальты отсыревшие каблучить

И фонарей туманные кружкИ.

Ушёл сентябрь, но осень на посту

И продолжает головы морочить,

Деля себя на дробность серой ночи

И дней октябрьских ровный перестук…

Мы два крыла, летящие в ночи:

Моё крыло с намёком на усталость,

Твоё крыло, подцвеченное алой

Рекламностью неоновой свечи.

Зонт не творит с дождями чудеса,

Плащи намокли, шелестят жестяно –

Полшелестинки мне для покаяний,

Тебе остаток к искоркам в глазах.

Да будет так…

У каждого огня

Своясудьба, своё предназначенье,

Я для тебя болезненное жженье,

А ты не знаешь, кто ты для меня…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Бьются осени мои

В придорожный камень,

Среди них и сентябри

С тёплыми руками.

Лик прозрачный у зари,

Трепетная кожа...

До чего вы, сентябри,

На любовь похожи!

Рвутся осени мои

Старыми холстами,

Среди них и октябри

Жёлтые, как пламя.

И моя свеча горит,

Милую тревожит...

До чего вы, октябри,

На неё похожи!

Стынут осени мои

По одной причине –

Цвет меняют ноябри

На моей холстине.

Лёгкий иней, снегири,

Белые пороши...

До чего вы, ноябри,

На меня похожи...

хххххххххххххххххххх

исчезла женщина растаяв

пушистой тенью горностая

была и нет

и лёгкий след

рассвет

лучами заметает

ничто не рухнуло с небес

дни не рассыпались на части

я здесь

укачиваю стресс

она баюкает злосчастье

ещё бы пару капель сна

добавить ей и мне в ладони

сказать как мне она

нужна

но рты закрыты у бессонниц

ххххххххххххххххххххххххххххх

Разрыв-трава

и дней обвал

в снопы слова

я не связал

без боли

теплится едва

над полем

неба синева

летят дожди

наперебой

вердикт

подписанный судьбой

проштемпелёван прозой дня

ты в нём живёшь не для меня

на безымянных

нет оков

я странник

в сумерках веков

дворец хрустальный

строишь ты

для идеальной

чистоты

шуршат слова

прости-прощай

разрыв-трава

суха как чай

за бездорожьем мир иной

там ты не встретишься со мной

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Разбросалась ночь осенняя

По кварталам городским,

Никакого в ней горения,

Только дым, белёсый дым!

Это исповедь туманная,

К ней пристрочены года,

Уравнявшие желанное

С нежеланным навсегда..

Навсегда ли?

Ах, не спрашивай,

Не растрачивайся зря

На вопросы из вчерашнего

Золотого сентября!

До чего я малограмотен,

Не понять мне, почему

Ты приходишь не из памяти

В городскую полутьму...

Не из памяти заветреной,

Не из тех безумных лет,

Обескрыленных поветрием,

Заслонившим лунный свет...

Ты осенняя колдунья,

И, коль так, меня зови

Выщербить из тела лунного

Светлый камешек любви!

хххххххххххххххххххххх

... Летели минуты, летели часы

В горизонтали до той полосы,

Где северный ветер выталкивал южный

За беззащитную полуокружность;

Хрустел под ногами осенний ледок,

Я южному ветру ничем не помог,

Размежевала нас первая вьюга,

Ты выстыла сердцем и вышла из круга...

ххххххххххххххххххххх

... Спроси меня: ты чей?

Ничей! –

Отвечу, -- я ручей,

бегущий за непостоянность

под крики разбитных грачей.

Спрошу тебя: ты чья?

Ничья! –

Ответишь, выпив из ручья

прозрачное начало жизни

с обычным именем Семья...

хххххххххххххххххххххххххххх

Когда зима зашторена,

Когда огонь в камине

То загудит валторною,

То затрещит осиной,

А ноги в тёплых тапочках,

А грудь согрета чаем –

Меня ты Красной Шапочкой

Фантомно навещаешь.

Не нужно мне пирожное

И замени ватрушку

На долю невозможного,

На краешек, на стружку!

На вскормленую лешими

Из заповедных боров

Девчонку не безгрешную

С мальчишеским задором!

Ну, почему ты в шапочке,

Не в кепке-шестиклинке,

И розовые тряпочки,

И ноги не в суглинке?

И ни единой крапины,

Лицо как из фарфора,

И ни одной царапины

От прежнего задора!

Нет, ты не та, ты призрачна,

Неслышима, стеклянна

И солнцем не расписана

В мифического Пана,

И невкусны пирожные,

А на ватрушке творог

Горчит без невозможного

Из заповедных боров…

«»»»»»

Стекло двойное. На одном январь,

Художник-модернист не из последних.

Ты обрати своё вниманье, Дарь,

На тонкие рисованные бредни.

Лес Берендея, но откуда в нём

Пушистые развесистые пальмы,

Тоскующие молча за стеклом

Холодным, жёстким, сверхматериальным?

А на другом с обратной стороны

Два гномика в рождественском загуле.

Они до коликов возмущены

Домашним пивом, поданным в кастрюле.

Налей стакан, а лучше сразу два,

Поменьше им, а мне полней, без пены,

Чтоб в пузырьках не выплыла молва

О гнусном пьянстве за соседних стенах.

Себе налей. А январю ничуть,

Пусть топчется с палитрой на карнизе,

Чтоб трезвою фантазией плеснуть

И в нас, и в спины гномов белобрысых...

«»»»»»

2004г.

Нетрудно тебя мне на руки поднять,

В покой унести по кривулинам дня

И плечики белые зацеловать.

Нетрудно!

Но что-то не хочется мне

Быть вновь отраженным на серой стене

Тутанхамоном из Царства Теней.

Хотя, если вдуматься…

Ладно, чего ж,

Сойду я за булку, ты будешь за нож,

Отхватишь, сколь нужно, и к свету уйдёшь.

И я, осыпаясь поблекшим дождём,

Шагну в свои радуги не за стеклом,

И сердца забрякавшую струну

В ладонях, не помнящих счастья, замкну…

хххххххххххххххххххххххххххх

В поле ветер снеговей,

В городе метелица,

На твою любовь, ей-ей,

Трудно мне надеяться.

Лес пригнулся и затих,

Дышит город явственно,

Для тебя слагаю стих

Я высоконравственный.

На ладонях он лежит,

Милая красавица,

Если хочешь, подержи,

Стих не обжигается.

В нём слова и не слова,

Так, снежинки шалые,

Шелестящие едва

Зимними печалями.

Не мои печали, нет,

Я свои повытеснил

За экран недавних лет,

Мыслимых-немыслимых.

В поле ветер снеговей,

В городе метелица,

Мне с любовью со своей

Не на что надеяться…

ххххххххххххххххххх

Скачет, скачет вдоль оврага

В царство пепла и теней

Баронесса в жёлтых крагах

На безумственном коне.

Он храпит и пеной брызжет

На терновые кусты,

Унося её от Жизни,

От Любви и Красоты.

А над лесом месяц бесом,

А вокруг глухая ночь…

Баронесса, баронесса,

Разрешите Вам помочь!

Для чего Вам злая стужа

В королевстве неживых?

Предлагаю кров и ужин,

На десерт любовный стих!

Будут розы, будут свечи,

Будет старое вино,

Я укутаю Вам плечи

Синим звёздным полотном…

А в ответ шипенье шёлка

От камзола на ветру,

Да в овраге воют волки,

Вторят филинам в бору.

Всё…

Последнее предполье,

Дальше глушь из НИЧЕГО,

Перемешанного с болью

Миокарда моего.

Воздух вязок, многослоен,

Одноцветен без прикрас…

Баронесса, Вы – БЫЛОЕ,

Невозможен я без Вас!

ххххххххххххххххххххх

…а Вы идите, Вы идите

в непогрешимости своей

по истеченью белых нитей

клубка слепящих февралей!

И в час ближайшего рассвета

знакомым бросьте не со зла:

о, как же мало у поэтов

в сердцах весеннего тепла!

Я на вопросы не отвечу,

зачем излишние слова,

когда беззвучно гаснут свечи

непонятого волшебства?

И разве можно из печалей,

соткавших торопливость строк,

вновь выкроить до боли алый

простой

не колдовской

цветок?

хххххххххххххххххххххххххх

Раз и два и три четыре –

Звуков столько в этом мире,

Плюс один, когда при родах

Крикнешь в жизнь впервые вроде.

Значит, в мире звуков пять,

«Горько» нечего считать –

Подтвердилось после свадьбы…

Эх, годочек подождать бы…

Дальше-больше, семь и восемь,

Дети журавлями в осень,

Унисонен стук сердец

В золочении колец…

Ах, какой сложился стиш,

Мягкий, бархатный, живой –

Словно комнатная мышь

И в запечке домовой!

А по городу снега

В марте бросились в бега

И за ними каблучки

Простучали мне виски.

Загудел адреналин

У корней моих седин,

Вскрикнули эритроциты,

Сказку отделив от быта…

Раз и два и три четыре,

Мир загадочен, обширен,

Что ему случайный звук,

Вдруг отбившийся от рук…

ххххххххххххххххххххххххх

Заглянул я в будущее снова,

Пролистал былые времена,

Молвлю окончательное слово:

Ты моя последняя весна!

Пробежало лето по пригоркам,

Выедая сердца закрома,

Впереди осенние разборки,

Дальше беспросветная зима!

За руку держу тебя, не смея

Заглянуть в зелёные глаза!

Воробьи поют за канареек,

Ирисами кажется лоза!

Я рассеян, спотыкаюсь чаще,

Через день срываю каблуки.

Оставайся в этом настоящем,

Что тебе чужие шепотки!

Посудачат бабы и отстанут,

Цель другую выберут себе,

Вон их сколько бродит по экрану

В злой кинескопической трубе!

Нет, не опущусь я на колено,

Льстивым словом сердце не залью,

Головой не буду биться в стену,

Если ты мне скажешь: не люблю!

Не люби! Я возражать не стану,

С глаз тебя смахну, как пелену:

Отцвела ты вербою в стакане,

Обманув последнюю весну!

«»»»»»»»»»

У сенокоса травы выше плеч,

И лезвиями выпуклых созвездий

Их невозможно разделить, рассечь

На то, что есть, на то, что было прежде.

Напряжена небесная струна,

Предчувствие заламывает руки:

Сейчас кольцом совьётся тишина,

Оборванная посторонним звуком.

И будет трактор фыркать на листву,

И будет мир пугать сенокосилка,

И снова я тебя не позову

Придти под вечер к путевой развилке.

Направо юность, слева свет иной,

Не тот горячий, а люминофорный...

Зачем тебе свидание со мной,

И мне зачем бесцветная покорность?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По селу распутица,

Слякотно по городу,

Сыростью опутаны

Снеговые шорохи.

Плюс и минус слойками

Друг на друга нижутся...

До чего нестойкий я

Перед вязкой жижицей!

Сею в утро раннее

Прямо от парадного

Кашель и чихание,

Будь оно неладное!

Колется, как вилами,

За ребром, естественно...

Пропадаю, милая,

С запонками вместе я;

С пломбами, с коронками,

С линзами очковыми,

Со своими бронхами,

Очень нездоровыми.

В общем, гибну заживо,

И тебе рябиною

К дубу не похаживать,

Сохранив невинное.

Перетёртым насухо,

Чисто-чисто вымытым,

У тебя за пазухой

Мне не жить, любимая...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Посеребрили феврали

Распахнутые настежь дали,

И ночи тёмные настали,

И чувства светлые пришли.

Я говорю тебе: привет! –

Но ты меня не хочешь слышать,

Роняя мой авторитет

В глазах соседских ребятишек.

Смеётся дворник надо мной,

Орудуя совком и ломом,

Когда я мчусь, как вороной,

К завьюженному снегом дому.

Эгей! – кричит он на весь двор, --

Ты не годишься в дон Жуаны,

Другой приличный ухажёр

Увёл девчонку за туманы! –

Вот так всегда, мой милый друг!

Неспешен я, не реактивен,

Опять я не вписался в ливень

Февральских звёзд,

Февральских вьюг…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Венера Милосская

Портняжка-время лоскутьев пласт

Извёл, кроя из дней бытиё,

А я истомой упился всласть,

Пустив по ветру твоё бельё.

На ленты тунику, в клочья лиф,

Мне обнажённость твоя нужна...

Ах, до чего же несправедлив,

Мир, не познавший любви сполна!

Портняжка-время сейчас утюг

В розетку включит – всему каюк –

Меня разгладили, милый друг,

А ты беспомощна, ты без рук...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

О чём

мне шепчут камыши?

О том, о сём…

Ещё печаль крылом

шуршит

мне о былом.

В нём

я оставил милый дом

в степной глуши,

где над застенчивым прудом

луна кружит…

На ночь и день

разделена,

о чём толкует мне весна

и клён в шапчонке набекрень

на стыке наших деревень,

не добежавших

друг до друга

полдня, полпашни

и пол-луга?

На пашне

грубый молочай,

заводит шашни

иван-чай

на пепелище лет

с вьюнком,

но нет

меня в пространстве том.

Я здесь

вращаю жернова!

Здесь тоже есть

девятый вал,

на части

рвущий острова

из счастья,

сшитого в слова…

Сегодня шепчет мне

июнь:

ты сердце в тишине

не сдунь

с руки,

протянутой тебе,

без явных признаков тоски

по неоконченной судьбе;

вас двое,

вы же колоски,

что перевязаны судьбою

в не обмолоченном снопе…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Природный, опытный хирург,

Вкатилась осень в Петербург,

Унифицируя людей

Холодным скальпелем дождей.

Зонты, зонты, опять зонты –

Навек сведённые мосты –

Не перерезать пополам

Их хирургическим дождям.

Но я попробую рассечь

Поток людей, зонтов и плеч,

И уведу тебя одну

В свою стерильную страну.

В ней солнце – рыжий апельсин

Из двух горячих половин,

Одна из них всегда твоя,

Любовь усталая моя…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Расскажи мне, как по свету

Снегопады бродят где-то

И в полотнища метелей

Заворачивают ели;

Расскажи мне о берёзе,

Не жалеющей глюкозу,

Истекающую в банку

Сквозь прорубленную ранку;

А ещё о море синем,

А ещё о горных кручах,

О рябине, о малине,

О репейниках колючих!

Эти сказки в холод зимний,

Эти сказки в летнем зное

Чудеса творят со мною

Вроде яблок молодильных.

В мышцах сила неземная,

В мыслях стройность и порядок...

Ах, какая ты смешная,

Разговорчивая Лада!

Продолжай, я весь вниманье,

Мне отверещавшей сойкой

Рановато в Заэкранье

Улетать с больничной койки...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Шепчет Дом: не уходи!

Мне рубашку на груди

Рвёт гвоздями и углами,

И препоны городит.

Я опять схожу с ума,

За окном бушует май,

У сирени одноцветны

Купола на теремах!

Синий-синий небосвод,

Сердце просится в полёт,

Сандалеты у порога

Нервно маются – вперёд!

Да бегу уже, бегу,

Самому мне ни в дугу

Пыль в шкафах и на обоях –

Словно изморозь в пургу!

Извини, мой старый Дом,

Я тебя обрёк на слом,

Никогда не повстречаться

Нам во времени былом.

Жизнь, она всегда права,

Даже если рукава

Шьёт к жилетке месяцами,

Шевелясь едва-едва...

Извини меня, старик,

Я ко времени впритык

И тебе не нужно слышать,

Как я сдерживаю крик.

Это жалость по тебе

С голубями на трубе,

С тенью выцветшей любови

На дощатой городьбе...

«»»»»»»»»»»»»»

Прочеркнуло утро окоём

Алой строчкой под нависшей тучей.

День начнётся, видимо, дождём,

Так приметы дедовские учат.

Что ж, пусть будет дождь...

Молчит ольха,

Не звенит серёжками июлю,

Мол, пора для вящего греха

Засадить поэту в сердце пулю.

Чтобы помнил, почему и как,

И зачем Алёнушке грустится

Над истёртым следом от копытца

В мелочах семейных передряг...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда часы полночный час

Отметят гулким перестуком,

Я снова вспоминаю Вас

И вальса трепетные звуки.

Любимая, но не моя,

Далёкая, но не чужая,

Крутым изломом бытия

Меня отрезало от рая!

И не пугайтесь пышных фраз,

Не отстраняйтесь величаво,

Я вновь обожествляю Вас,

Вы ангел мой, моя свеча Вы!

Несу надежду сквозь туман,

Другой Любви себя доверив,

Но между нами океан,

Вальсирующий без истерик;

Но между нами жизнь стеклом,

Касанья есть, а звуки где-то!

И всё же мне светло, светло

От мысли, что Вы есть на свете…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сегодня город рыжий

От солнечных лучей

И даже не обижен

Ворчанием грачей,

Играющих на струнах

Уродцев-тополей,

Обрубленых не гунном,

А прихотью людей.

Да чтоб меня налево,

Направо меня чтоб!

Целуйте, королева,

Меня в покатый лоб,

И я Вас не обижу,

Прижму к своей груди,

А там и город рыжий

Свой вынесет вердикт!

Какой?

Да что Вы, право,

Вопрос не по дуге,

Порассуждайте здраво

В сиреневой пурге,

С весенним пылом-жаром,

Волнуя и пьяня,

Несущей по бульвару

Влюблённого меня!

Решётка лита в Касли,

Есть городок такой…

Готов я ради счастья

Пожертвовать собой

И под суровым взглядом

Сотрудника ГАИ

Ручищи за ограду

Я протяну свои…

Простит мне милый город

И мрачный постовой,

Что я сирени ворох

Несу над головой

И далее вручаю

Торжественно тебе…

И что грачи ворчали

О сломанной судьбе?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не печалься, милый друг!

Жизнь, она такая штука,

Нынче счастье прямо в руки,

Завтра счастье мимо рук.

В белой памяти провал…

Лепестки былых черёмух

Унесло к морским паромам,

Ветер жадно их ласкал…

Врос валун в сырой песок…

По гранитному овалу

Мышка серая бежала –

Очень тонкий голосок.

Серый ястреб налетел,

Мышка вскинулась, но поздно,

Да и мир уже осознан,

Мало в нём осталось дел…

Не печалься, милый друг!

Вечно будет жить планета,

Приглашая снова лето

В твой сердечный перестук…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Дрожит роса в ладонях у зари,

Над Белой речкой травы по колено,

Клюют наживку крошки-пескари,

Бросаясь на неё самозабвенно.

У валерьяны белые зонты,

У земляники розовые звёзды,

А между ними королевой ТЫ

Идёшь ко мне томительно и просто.

Рассвет гремит во все колокола

И пауки натягивают сети,

Верша свои недобрые дела,

Но не неся ответственность за это.

Я тоже сплёл таинственную сеть,

В неё попалась рыбка Золотая,

Умеющая петь и сердце греть…

Я пескарей на волю выпускаю…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Разомкнула радуга дугу,

Половина здесь, а половина

Смазалась, споткнувшись на бегу,

В авангардной облачной картине.

Из меня ценитель никакой,

Мне бы жара солнца под завязку,

Да не сдвинуть облака рукой,

Чтоб вернуть той радуге раскраску...

Ёжится девчонкой лебеда

В дни, когда черёмухи с опушек

По апрелю сыплют в холода

Белые обломки погремушек…

Здравствуй, мир цветной и расписной!

И давай не помнить, дорогая,

Что в природе раннею весной

Радуги по небу не шагают…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

За всеземною оболочкой

В глухой вселенской тишине

Вы были самой яркой точкой

На синем-синем полотне!

Лучи разбрасывая щедро

На рощи, веси и поля,

Вы не считали километры

До мира с именем Земля.

А я с настойчивостью птичьей,

Летя в пространстве по годам,

Хотел владеть единолично

Всем, что принадлежало Вам!

Но, обожжёный неприязнью,

Остановился на лету,

Упал Емелькой перед казнью

В обыденную суету.

Глаза потухли, и желанья

Поблекли в рамке бытовой,

А Вы всё так же в мирозданье

Горите звёздочкой былой!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Козодой кричит: не спи!..

Глупая ночная птица,

Может, ямщиком в степи

Мне сегодня очутиться?

И замёрзнуть,

На губах

Имя льдистое катая...

Нас коварная Судьба

Разлучила, Золотая!

Над смородиной сова

Пролетела тихо-тихо,

Вслед не дёрнулась трава,

Не качнулась облепиха;

А сова ни на бобах –

Мышь в когтях как запятая...

Нас коварная Судьба

Разлучила, Золотая!

Да не сплю я, козодой!

Лешием брожу по даче,

От соседки молодой

Тёмные печали прячу;

Иерихонская труба

Всё на свете заглушает:

Нас коварная Судьба

Разлучила, Золотая!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Вешним светом упоён

И вечернею прохладой,

Бродит яблоневый сон

Где-то рядом, где-то рядом.

Безмятежны и легки,

Белые на фоне синем,

Облетают лепестки

По единственной причине.

Не ищи её во мне,

Каждому своё звучанье

В новоявленной весне

И в осеннем увяданье...

«»»»»»»»»»»»»»

Небеса у августа сатиновы,

облака не ватой, а пером

шелестят высОко над рябинами,

чтоб беззвучно вытаять потом.

Вытаять, и каплями не вздрагивать

на листве, созревшей к сентябрю,

уравняв действительности сагами

прошлого...

Я саги не творю...

Ты живёшь во времени неистовом,

я живу во времени своём,

в нём стихи узорчатыми листьями

падают, шурша, за окоём.

Впрочем, что тебе мои творения,

перистые чувства облаков,

если ты живёшь при самомнении:

мир не создан для моих стихов???

Летит, летит по Франции

беспутный шевалье...

Констанция, Констанция,

ещё две пары лье!

Ещё два кратких выпада

в сражении с Судьбой --

и можете под липами

пленять его собой!

А, впрочем, сам он выкроит

прекрасный образ Ваш

между мужскими играми

в гордыню и кураж.

Опутан контрдансами

весь королевский быт...

Констанция, Констанция,

интрига Вам грозит!

Быть Вам перецелованной

безумным шевалье --

от старого до нового

всего две пары лье!

хххххххххххххххххххххххх

Туше, туше, опять туше!

И юный граф де ла Трюше

упал, выпрашивая гордо

добить его мизерекордией...

Живи, живи, любезный граф!

Честь милой дамы не поправ,

ты для меня дыра в колете

от милосердий рикошета.

Какой ты, к чёрту, дуэлянт!

Здесь нужен пламенный талант,

ведущий праведную руку

к дурным сердечным перестукам.

Живи, живи, а мне пора

из королевского двора

изъять деталь его богатства

под шелест дамского злорадства.

Глаза в глаза, ладонь в ладонь,

и да храни меня, Гасконь,

сбивай прицелы у мушкетов,

направленных в любовь поэта!

Миледи, я родился мужиком,

Багровые в крови эритроциты,

Но я готов отдаться целиком

Вам в голубые руки, Маргарита!

Готов надеть проклятое жабо

И выпустить манжеты с кружевами,

И свить в один неистовый клубок

Себя и Вас, и неприступный замок!

Не спит король над картой мировой

И кардинал указ писцу диктует,

А я опять рискую головой,

Интригу заплетая не простую.

Миледи Маргарита... Нет, мадам!

Не англичанка Вы же, в самом деле!

Желаете, урок я преподам,

Как поведёт себя мужик в постели?

Тоскующая флейта за окном...

Бродячий музыкант иль не бродячий,

Мне это абсолютно всё равно,

Пусть он грустит, а я ловлю удачу!

Мадам, позвольте распустить корсет,

Он тесен Вам и мне он неприятен!

И пусть у Ваших ног умрёт поэт...

А, впрочем, умирать сейчас некстати!

«»»»»»»»»»»»»

Заштатны грозы по июлю,

Обыкновенность, суета,

И спины сфинксов и горгулий

Не перемыты дочиста.

Под голубиный лепет слепо

Подряд два века, чёрт возьми,

Атланты так же держат небо

Над проходящими людьми.

Я тоже здесь среди прохожих,

Мне Невский не в новинку, нет!..

А нос простудою заложен,

Забит, как дробью фальконет.

Сейчас бабахнуть бы июлю

В бесстыже серые глаза!

Но тут Вы птичкой промелькнули

И я задерживаю залп.

Платочек в клеточку изнежен,

Он вместо банника в стволы,

Ведь не такой же я невежа,

Чтоб шлёпать чем-то об углы!

Но птичка скрылась где-то как-то

Среди обыденных фигур,

И я де юре и де факто

Опять один на берегу.

Один, коль не считать горгулий,

Атлантов и кариатид,

Да незапыженную пулю,

С обидой павшую в гранит...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ты и я.

У рассвета нас двое,

Даже сны убежали туда,

Где из розового в голубое

Истекает неслышно звезда.

Ночь настанет, звезда возродится,

Но об этом не нынче, потом!..

Ты лежишь как бескрылая птица,

Обожжённая внешним огнём.

И рука под твоей головою

Затекла у меня, затекла...

Ты и я.

У рассвета нас двое,

Неужели не хватит тепла

Нам для яростной вспышки Сверхновой,

Испарившей былое дотла,

Исцелившей тебе для любови

Опалённые кем-то крыла?

Хххххххххххххххххххх

Удивителен мир, удивителен,

Строит козни он мне не тайком –

Прихожу я к тебе повелителем,

Уползаю безгласным щенком.

До свиданья!

Забудем до вечера

Сто мелодий, звучавших не зря,

Оставайся такой же доверчивой

К безусловным указам царя!

Безискусственность милую трогаю:

Не обман ли ты и не туман??? –

И обидеть страшусь эпилогами

Незаконченный мною роман.

Век бы мне наслаждаться страницами

Первозданной его чистоты

И одаривать мир небылицами

С героиней по имени ТЫ!

Хххххххххххххххххххххх

Милая, разве дело в осенней грусти?

И не в том, что сердце тебя пропустит

или отвергнет, купаясь в лучах другой,

выгнувшейся навстречу ему дугой?

Да, я молчу, но на это свои причины,

книгу юности мне листать не по чину,

ну, не юности, так разницы той великой,

не обвившейся вокруг тебя повиликой.

Скоро время в руки падёт мне чайкой:

срок подошёл, за прошлое отвечай-ка,

хватит елозить по жизни прекрасной этой!

Что я скажу ему?

Вряд ли ты мне ответишь...

Подсинил я синь на небе,

Клёнам листья подбагровил,

Милой девушке под брови

Нагляделся, словно в ребус,

И понёсся по равнинам,

По предгорьям да по весям –

То ли богатырь былинный,

То ли скоморох-повеса!

На кораблик из бумаги

Паруса никто не ставит,

Дом не строится в овраге,

Нимб не дарится шалаве;

А за летом снова осень,

А за осенью метели

То ли мысли канителят,

То ли годы сенокосят...

На одних дорогах наледь,

Сухо на других дорогах...

Здравствуйте, кого не знаю,

Не пугайтесь, недотроги!

Вы мне Золушка-Снегурка,

Я вам Лель светловолосый,

Скачущий на Сивке-Бурке

Только в собственную осень!

Слава ветрам-ветродуям,

Задирающим подолы

Тем, кого давно люблю я

В шумном городе и в поле!

И ночам мои приветы,

Не мешающим купаться

В отслуживших чувствах лета –

Мне же нынче не семнадцать!

Не семнадцать и не тридцать!

Ах, да это всё едино,

Человек я, а не птица –

Небылица при сединах!

Сотню радуг по лекалу

Вычерчу, и тучу в небе

Вычерню, шагнув в начало,

Где я был!

А, может, не был...

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110060400056

Хранилище 13

Игорь Белкин

Поговори со мной, весёлый друг,

Найди слова весомые, простые,

Не тратя зря патроны холостые

На фейерверк сомнительных услуг!

Поговори, я буду очень рад

Общению с единокровным братом,

Условностями жизни не зажатым

И без обид на клеточный распад.

Мы все уйдём в заведомую даль,

В земное прародительское лоно –

И те, что нам казались эталоном,

И те, с кем распрощаться нам не жаль.

Мы люди, брат, мы торжеством сильны!

Катая за щекой крупинки боли,

Присядь со мной за пластиковый столик

И поделись частицами вины.

Ты говори, я слушаю, мой друг!

Твои переживания зеркальны,

Я тоже не девица в туфлях бальных,

Продрогшая напрасно на ветру.

Одной судьбой повязаны мы все!

Жаль, самомненье – знамя для мужчины,

Увязшего в рабочей паутине,

Дань не отдав лирической красе.

Но это частность, ропот, а не крик!..

Ты не молчи, налей ещё по стопке,

Есть выходы из каждой нервотрёпки...

Поговори со мной, поговори!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Серость мыслей это не беда,

Это наказание за прошлое...

И стекает с ясеня вода

То струёй, то спелою горошиной.

Капли бьются, вызывая дрожь

На плечах и на крутой потылице...

Мир у нас действительно хорош,

Век бы в нём сутулиться и жилиться!

Век бы в нём печалиться лозой,

Хохотать бездумно, не завистливо,

И не принимать за мезозой

Неолит с его шальными мыслями!

Ну, а серость это ерунда,

Это как ступень для гениальности!..

И стекает с ясеня вода

Для подпитки жизненной реальности.

В ней места для каждого седлом

Или колом в случае виновности –

Лёд и пламень, холод и тепло –

Всё у нас в ладонях без условностей...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Все слова уже вроде бы

Были сказаны мной

И по поводу Родины,

Невозможно шальной,

И по поводу нашего

Восприятия дней,

То тобою украшеных,

То надеждой моей.

По хрустящему городу

Бродит мило заря,

Отражаясь повторами

На лицо декабря

От оконной глазастости,

От витринности стен –

Принимай её запросто,

Это жизнь, а не тлен!

Что сказать ещё, милая?..

Всё по кругу идёт,

Где-то палочкой мирровой

Надышался восход,

Где-то курится ладаном

Нам назначенный срок,

Но об этом загадывать

Рановато, дружок!

А зима не морозная,

Без румяности щёк,

Не рисуется образно

Стылой дымкой восток,

Ртутный столбик не падает,

Минус пять ерунда

И не нужно о ладане

Никогда…

Никогда!

«»»»»»»»»»»»»

Для несложных личных асимметрий

Память на молекулы дробится

От лихой настойчивости ветра,

Бьющего годами по ресницам.

Выгорает что-то безвозвратно,

Что-то тлеет еле-еле-еле

Под моею крышей односкатной

Над принципиально юным телом.

Юным ли?

Вопрос не для ответа,

Я не отвечаю по заказу,

И нужны ли откровенья эти

Памяти, дробящейся на стразы?

А давно ли...

Впрочем, ожерелье

Прошлого плывёт в асимметричность,

Не избрав осознанною целью

Временем потрёпанную личность...

Хххххххххххххххххххх

Втиснуть мысль в полоску света,

Выжечь ею иероглиф

Где-нибудь в чужом пространстве:

Это мы, земляне, здрассьте!

И рассыпаться на искры,

Не вколачивая догмы

В протоплазменную массу

Неизвестного ЧЕГО.

Чушь и словоблудье!

Скверно,

Если всё не по лекалу,

Нелогично, непривычно,

Растекается амёбно!

В геометрию его бы,

В призму, в куб, в рога-копыта,

В относительно удобный

Для общения предмет!

Вот, и я демократичность

Выел этим нежеланьем

Мысли, чтоб НИЧТО и НЕЧТО

Было не многополосно,

А срослось единой нитью

С корнем моего сознанья,

Подминая глупый космос

Под любимого себя…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Бежать по замкнутому кругу,

Жизнь за основы теребя,

И соответственно с подругой

Лепить вторичность из себя...

Вот, собственно, предназначенье

Всего живущего во мгле

И на свету, и полутенью

Распластанного по Земле.

Не приукрасить годы глянцем,

Лоск на судьбу не навести,

Но хорошо, что есть нюансы

В однообразии мастик!

Есть выбор, если есть желанье

Быть сменой грязному белью,

Лечебной выстелиться тканью

На боль чужую, не свою...

Ххххххххххххххххххххххххх

Гроза и ветер, молнии и дождь,

Стреляющий очередями в лето

И в паруса «Летучего Голландца»

Из эфемерной памяти людской.

Что – память?

Избирательная стерва,

Она не принимает то, что нужно,

Перегибая прошлые страницы

Под нужным ей, не личности, углом.

Отсюда несогласия и плесень

На девственности жриц или весталок,

Отрекшихся от жизни ради веры

В надуманных Историей богов.

Отсюда изысканья Геркулеса

С лопатою совковой на конюшнях,

Лишённого любви к другому полу,

Но в мифах воплотившего себя…

Простите, автор тороплив в сужденьях,

Его перо опережает мысли –

Нельзя же древний мир и наше время

В одно пюре словами растолочь!

Деяния героев выше правды,

У белых жриц есть тёмные секреты,

А над водой несутся белокрыло

Загубленные души моряков…

Сегодня обрывается июль

Последним днём в невидимую пропасть,

Задёрнутую пологом кисейным

Холодных и стремительных дождей.

А я, прижавшись к серому граниту,

Ищу в пространстве паруса «Голландца»

И синие огни святого Эльма…

Зачем?

Не знаю…

Но ищу!

Ищу!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По белому каленью,

по плазменным огням

несу свои сомненья

опять навстречу дням.

А то, что залежалось,

и то, что не сбылось,

металлоломом ржавым

останется, небось!

Закушена уздечка –

вперёд, наверняка! –

Назад ни полсловечка,

ни одного глотка;

направо ни полшага,

налево ни гу-гу,

вперёд, вперёд, бродяга,

в горячую пургу!

У женщин губы алы,

движения легки…

А времечко упало

белёсо на виски;

а месяцы грохочут,

а годы прямо влёт

простреливают ночи –

вперёд, вперёд, вперёд!

Ещё бы полпробежки

по огненной дуге

за стёсанные вешки

в октябрьской шуге –

за дали-параллели

без привязей и пут,

к недостижимой цели

прокладывая путь!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Начинаю петь с листа

Свой поход по Гуляй-полю,

Чтобы действие питать,

Не безволие слепое,

И – не руки в рукава,

Не, тем более, в карманы –

Пусть пылает трын-трава

Наяву, не на экране.

Чёрный снег на синий лёд

Для Вселенной не нагрузка,

А подтягивать живот

Свойственно не только русским;

Вот тебе моя рука,

Принимай, а коль не хочешь –

Отстранись от мужика,

Выбирай пути короче.

На окольностях дорог

Счастью незачем томиться,

Собирает здесь оброк

Серый гриф, степная птица;

И проклёвывает грудь

Павшему в борьбе неравной…

Но не в этом смерти суть,

А в бессилии державном.

Как пропеллер не крути,

Он всегда односторонен,

А на выбранном пути

Ветер тычется в ладони

То ли совкой без дупла,

То ль щенком без мамы-суки…

Выгораем мы дотла,

Если руки да не в брюки…

Я закончил свой поход

По сумбурью Гуляй-поля,

Человек во мне живёт --

Рассыпающийся Голем;

Ну да это ерунда

Для вселенского мгновенья,

Что ему одна звезда,

Исчезающая тенью?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Писать стихи о чём-то ни о чём,

А просто так, выхлёстываясь духом,

Дожёвывая чёрную краюху

С весенним обязательным лучком;

И в соль макать, и слёзы вытирать,

class="book">Текущие по носу произвольно,

Снабжая запятыми, словно школьник,

Подсунутую временем тетрадь…

Бегут слова извилистой строкой,

Над нею и под ней одни ремарки,

Отнюдь не новогодние подарки,

Доставленные в личный непокой…

Но лучше так, чем нежиться весной

И бормотать бессмысленно и вязко

Давно всем опостылевшую сказку

О нереальной страсти неземной…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Жил товарищ на Земле,

Жил со мною локоть в локоть,

И в берёзовом стволе

Ход высверливал для сока.

Это частность, это грань

От больших и малых вёсен,

От улыбок и от ран,

И от бытовых вопросов.

Никого он не судил,

Не пытал кукушку в куще:

Сколько бусин на груди

В ожерелье лет бегущих?..

Жил и умер невзначай,

Словно выпал из кабины

Под колёса тягача

С прошипованной резиной.

Баловство, не баловство,

Не усушка, не утруска…

Помянули мы его,

Как положено, по-русски.

Полированный гранит

С обязательною датой

Тяжким грузом лёг на дни

С невозвратом, с невозвратом.

А весна опять пришла,

А берёза на поляне

От вчерашнего сверла

Лечит рану, лечит рану…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Грешна Земля, грешна

И спереди и сзади,

И этим смущена,

Скрываясь за нарядом

Из белых облаков,

Закрученных циклоном,

И не находит слов,

Вздыхая воспалённо

То сопкой Ключевской,

То Геклой или Этной,

Внося нам непокой

В молекулы и в клетки!

Не возражаю, нет!

Покой не по карману,

Когда сгорает свет

В глазах детей Беслана,

Пока идёт отстрел

Неправых или правых,

Пока так много дел

У вздрюченной державы,

Определившей путь

Ошибочный, быть может,

Но мне её не пнуть,

Я сам ошибка тоже!

Ты не криви губу,

А философствуй рядом,

Кляни свою судьбу…

А, впрочем, нет, не надо,

Что толку в словесах,

Пустых и незаметных

При рёве в небесах

Огня и пепла Этны,

При пиве на столе,

Плотвички вместо воблы

И горя на Земле –

По сути, бабы доброй…

«»»»»»»»»»»»»

Не спится, понимаешь, мне не спится!

Нет, потолок не давит на глаза,

Нет, лунный свет пластмассовою спицей

Не выпал из вращенья колеса

С названьем Жизнь…

Он бродит одиночкой,

Накалывая разовые строчки

На плотную бумагу тишины…

Не спится… да и что мне эти сны!

Листает память годы непокоя,

Цепляясь коготками за часы

Со стрелками «хорошее-плохое»,

Делимое на «мышеловку-сыр»,

И ничего не видно за вуалью

ПережитОго…

Чёрт меня возьми,

Я с прошлым циферблатом не скандалю,

Переведя его к разделу «миф»!

Не спится, понимаешь, мне не спится!

Ночь-экзекутор давит на виски:

Неправильно прочитаны страницы,

Не те слова в конце любой строки!

А что мне делать, я же не безгрешность

И вижу – прокураторы Судьбы

Без адвокатов для меня поспешно

Выламывают кол из городьбы…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Над сценами-аренами

Я куклою живой

По проволоке времени

Шагаю сам не свой.

А снизу масса зрителей,

А сверху кукловод,

Бальзамом от политики

Врачующий народ.

И я, елеем смазанный,

Держусь за балансир,

Родителям обязанный

За выход в этот мир.

Родителям, родителям –

И больше никому!..

Не пожелайте, зрители,

Чтоб канул я во тьму!

Чужое нетерпение

Что сломанная ось,

А мне шагать по времени

Ещё сто лет, небось.

И радовать кульбитами

Хотя бы близких мне

Без Карабаса бритого

При плётке и ремне…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Наверное, от жизни я отстал,

От философий, выращенных плоско

На эгоизме постсоветской носки,

Уродливом, не с чистого листа.

Мне кажется, сознания гнетёт

И яростно калечит мегаполис,

Преобращая собственные боли

В бездушный газ неон или в азот…

Какой бардак в разрушенной стране,

Несущей по артериям дорожным

Не донорскую кровь, а невозможность

С другими жить хотя бы наравне!

Легко судить за толщу кошелька,

Задаться самому себе вопросом:

Ну, почему ОН сыт, ухожен, розов,

А я, дебил, сморщинен на века?

Пахал всю жизнь и, на тебе, завис,

Как вырвавшийся на свободу кролик

С ушами, перекрученными болью

Вчерашнего понятия Любви…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В плену забот, в кругу тревог

Порой не ощущаешь ног,

Перебегая жизнь по лжи,

На истину точа ножи,

Вворачиваясь в быт винтом

И оставляя «на потом»

Лечение разбухших вен

На дланях, свисших до колен…

Я не о вас!

Я сам такой –

Цепляюсь за бордюр рукой,

Перехожу на красный свет

Чужие «да», чужие «нет»

Под звездопад, под визги шин,

Под зрящий в спину карабин

ОМОНа, и под речь жены,

Любимой дочери страны.

Любимой!

В том сомненья нет.

К Восьмому Марта ей букет

Из трёх тюльпанов, а не роз,

Поскольку денежный вопрос

Похож на жабу в кирпичах –

Куда не прыгнешь, всюду «ах»…

И всё равно раскалена

От тихой ярости жена!

Я тоже тлею, старый пень!

Седая шляпа набекрень,

Курю табак и пью вино,

Так в этой жизни суждено,

Ращу внучат и борщ варю,

Гляжу в лицо календарю,

И растираю у колен

Узлы давно набухших вен…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

День просмотрен, перемыт и в постель уложен, Накопившаяся пыль выметена тоже,

Можно закрывать глаза и, плывя в забвенье,

Строить планы на четверг или воскресенье.

Можно, можно… но зачем?

Ночь даётся людям

Для восстановленья сил, не для мыслеблуда,

Для глажения во сне личных восприятий

От случайных суматох во вчерашней дате.

Хорошо живётся тем, кто всегда спокоен

И похрапывает в ночь, сам доска доскою,

Не сбивая простыню в сторебристый валик

Из накопленных за жизнь радостей-печалей!

Мне бы эту благодать, да ресницы смежить,

Да по прошлому бродить реже бы и реже,

Вкатываться в тёплый сон с облегчённым сердцем: Вот, я жизнь свою прожил, что теперь вертеться…

Но…

Тысячекратно НО на подушку липнет,

Пульсом бьётся о виски, как об руку цыпки –

Где-то я не так шагнул и обидел где-то

Равнодушием своим и дурным советом…

Что-то кашляется мне, что-то мне не спится,

А из-за порожка пыль тянется к ресницам

Для участия в моём глупом непокое

И забвение ежом дышит под рукою…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Гадалке руку позолотите,

Если точно хотите знать,

Сколько сгинуло несобытий

Или сколько их ждать опять…

Неискушённому можно верить,

Всё повидавщему ни на грош,

Ибо любые огни феерий

Им принимаются за ложь.

Многозначительно?

Что вы, что вы!

Это мышление чудака,

Не отделившего от половы

Зёрна мудрости наверняка.

Дни и недели в цепочку свиты

И медальоном годы на ней…

Гадалке руку позолотите

Для приобщенья к миру теней!

Но не просите совета всуе,

Точных ответов не будет, нет,

Ведь на ладони Судьба рисует

Жизни вымышленный портрет!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Убить человека за ёлки живёшь,

Умять его под покрывало порош

И быть соучастником большего зла?

Стоп, мысль!

Ты не в ту колею затекла!

Зачем это нужно?

Мне б небо глотать,

Пейзаж наносить на безличье холста,

Ловить и куканить на речке плотву,

И миру кричать: я живу, брат, живу!

И, если тонуть, то в любимых глазах,

И, если гореть, то за счастье других,

И в жарком сражении собственный страх

Гасить, отдавая Отчизне долги…

Стоп, мысль!

Мы уже сговорились с тобой –

Убить человека – не сбросить пробой

С преддверий обители чёрного зла,

Где холода больше, чем в сердце тепла…

Как коротко очарованье мига,

Как многоцветны выплески ума!..

А время мчится бешеной квадригой:

Весна и лето, осень и зима.

Проклюнутся – и вызревают сроки,

И лопаются мыльным пузырём,

Недавнее становится далёким

С неясными предвзятостями в нём.

А мы живём, надеясь и пророча,

Даруя больше, чем берём себе,

И мчит квадрига через дни и ночи,

Расплескивая пену по судьбе…

И посреди покоя-непокоя

Умеренно волнуясь и скорбя,

Живёт не Гамлет, не Рамзес, не Гойя,

А Я, так мало знающий себя.

А, может, это ТЫ, мой однокашник,

С обидами на прожитую жизнь,

Принявший неудобный день вчерашний

За ряд ступеней, уходящих вниз?..

Останови поток суждений, Игорь,

Слова – что пыль столетий в закромах…

Как коротко очарованье мига,

Как многоцветны выплески ума!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не осуди…

Не осуждаю,

Я не судья, не прокурор,

Мне аверс ношеной медали

Не униженье, не позор!

За Синегорьем воздух резок,

Даль пообманчивей, чем близь,

Холоднокровное железо

Пореже обрывает жизнь.

Но всё равно по жухлым травам

Летят осколки прошлых лет –

Я там сражался за державу –

Из современности корнет!

Выцеливал глаза чужие,

Чужую тень подстерегал,

Чтоб вы, непомнящие, жили,

Не зная имени врага…

Не осуди…

Да что ты, совесть,

Я сам прощения ищу

За превращение буссоли

В артиллерийскую пращу!

Металл бездушнее зевоты,

Кордит бездымен неспроста,

На траекторию полёта

Всегда влияла высота…

Не синусоидой, полоской

Бежит потенция в крови,

И на груди как росчерк броский

Привет от пули визави.

Не осуди…

Не осуждаю,

За Синегорьем тоже есть

Носящие свои медали

За ненадломленную честь…

хххххххххххххххххххххх

Мы по молодости лет

Ко всему неровно дышим,

Бьёмся паром из-под крышек

В неразумный белый свет.

Всё не то и все не те!

Жизнь ухабами-углами

Ближе к трагедийной драме,

Чем к комедии арте.

А по старости не так,

Равномерное дыханье

Не штурмует мирозданье,

Сеясь ровно на кулак.

Влага это иль песок –

Никакого нет значенья

Для играющих на сцене

Свой недолговечный срок…

хххххххххххххххххххх

Когда приходят горькие минуты

Из недопонимания реалий,

И время вырубается Малютой,

И каждый час расстрелян из пищалей

Логичности, --

То я скулю щенком,

Отторженным от матери тайком.

Нет-нет, я не вдаюсь в детали быта

И в сложность неустроенности общей

Из равнодушных окон и калиток,

Включающих прогнившую жилплощадь –

Я просто жить устал на сквозняке

С радикулитной болью в позвонке.

Пишу слова, и понимаю чётко –

Мне недоступен мир чужих фантазий,

И красный конь Петрова с ником Водкин

Не проникает за сетчатку глаза,

А остаётся личною мечтой,

Несовместимой с явной простотой.

Надлом душевный…

Нет, не круто это,

Пустяк на фоне мировых баталий,

Любой финвал, читающий газету,

Мне может гвоздь под рёбра засандалить:

Копание в душе своей, браток,

Не более чем пугалу свисток!

А я люблю себя примерить к миру,

Сравнить, ЧТО он, и КТО я, в нём живущий,

И почему мне задано транжирить

Себя на выплески кофейной гущи

В бесчувственно-безликое ведро?

А мир мне улыбается хитро…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Опять на несколько минут

Сместив надежды и утраты,

Часы сегодня отстают,

Меняя день на циферблате.

Век электроники в миру,

Миллисекунды на учёте –

Зачем им затевать игру

С непонимающим чего-то?

Не ходики же на стене

С кукушкой, хриплой домоседкой,

А современные вполне

Жидкокристалльные с подсветкой!

Нет-нет, всё это не в укор,

Сменить часы – затрат немного,

К тому ж минутный недобор

Мне даже нравится, ей богу!

Отстали?

Что же, ну и пусть,

Ведь в мировом столпотворенье

Я вновь моложе, чем кажусь,

На грош, на малое мгновенье!

Не обрывая с прошлым нить,

А завязав узлы с подкруткой,

Его бы снова пережить,

Эпоху удлинив на сутки…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда сгоришь дотла

Иль выморозишь вены,

То хочется тепла

И радости мгновенной!

А лучше затяжной

Томительно-истомной!..

Где ключик заводной?..

Простите, я не помню…

Я сам себе живу

И локти ближе к телу,

И лето наяву,

И солнце мечет стрелы.

Да только не в меня,

А попусту, напрасно,

Ничем не опьяня

Пришедшую бесстрастность…

Ах, чёрт меня возьми,

Да что же это, люди,

Куда девался миг

Волнующих прелюдий

Из пятен на холсте

С июльской киноварью?..

Опять цветы не те,

Опять запахло гарью…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Не по чёрному грущу я, а по светлому печалюсь: Почему же для мгновенья я неведом и случаен, Почему не знает космос, что органикой земной

Я взращён не для забвенья в блеске радуги цветной?

Ах, да это всё ни к месту, ничего оно не стоит, Мысли шаром-монгольфьером, палец ткни – внутри пустое, Только нити из нейронов, ломких в сутолоке дней

И сгорающих быстрее обенгаленных огней.

Это так…

Но у братишки завтра дочь выходит замуж,

Нужно покупать подарок распрекрасный самый-самый, А потом под крики «горько!» выпить чарку, ей-ей-ей, И запить шипучим квасом мысль о бренности своей…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Горит, горит российская тайга,

Плывёт по речке сажа, как шуга,

И хариус ложится кверху пузом,

Осоловев от жёстких перегрузок.

Над перекатом ни стрекоз, ни птиц,

Все улетели в страны небылиц,

Спасаясь от жары невыносимой,

От злобного бессмысленного дыма.

Бреду по гальке с бязевым мешком,

Скорблю над задохнувшимся мальком,

Погибшим, как Рылеев и Бестужев,

В калейдоскопе пламени и стужи.

Настырный мир отрёкся от чудес,

Случайность подожгла столетний лес,

Но жизнь воспроизводится со стоном

В роддоме и на просеках спалённых…

И что мне стрекозино-птичий вздох,

Я пуповиной к Родине присох,

Всем судьбоносно-жизненным просечкам

Не оторвать меня от этой речки…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Приходят годы, производят жатву,

Косу времён точа на оселке,

И вновь уходят во Вчера, не в Завтра,

Оставив шрам сомнений на руке.

Поосторожней нужно бы, полегче

Шагать вперёд, волнуясь и ценя

Непрошеные мелкие просечки

От хмурого иль ласкового дня!

Да трудно удержать себя от крика,

Пугая словом близких и чужих,

Со мной живущих на едином стыке

Дней, приходящих к нам без выходных.

Что будет завтра?

Мрак и неизвестность.

Вчера что было?

Свет и рубежи,

Мешающие заново воскреснуть

Хотя б росою на побеге ржи…

хххххххххххххххххххххххх

Собрать в себе последнее «что было»,

Рассыпаться в мельчайшее «что будет»

И вслушиваться девственно и мило

В звучанье голосов или прелюдий,

И улыбаться проходящим мимо,

Прилипнуть пылью к туфелькам модельным:

Вы знаете, я тоже жил не в схиме

И бился головою в понедельник!

И замолчать, не мудрствуя лукаво –

У распылённой массы нет сознанья,

Нет голоса, сочувствия и права –

Кому нужна текучесть состоянья

Души, пообтрепавшейся по краю,

Внутри не успокоившейся тоже,

Души, что постоянно обмирает

От страха быть раздавленной прохожим?

Ах, тонкость восприятия живого,

Вериги не на кающемся теле!..

Чужая жизнь всегда первооснова,

Своя -- мишень для ищущего цели;

И потому, впитав всё то, что было,

Не нужное давно тому, что будет,

Казнишь себя за прошлую бескрылость

На алтаре секирой самосуда…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А мрака никакого нет,

Есть недопониманье света,

Несущегося по планете

В неразбериху дней и лет;

Есть недоверие руки,

Вдруг прикоснувшейся к надежде

И ощутившей холод снежный

Сквозь равнодушные зевки…

Но это всё не для меня,

Я рафинировал сознанье

До чистоты невыгоранья

В кострищах ночи или дня,

И утверждаю: мрака нет,

Когда прокалываешь взглядом

Поверхностную блажь нарядов,

Завуалировавших свет…

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Хранилище 14

Игорь Белкин

Мой товарищ дорогой, не кричи,

Недоверием себя не томи,

Не бесчувственные мы кирпичи,

Не напрасно нас назвали людьми.

На тебя свалились беды стеной,

Я не знаю, чем их можно унять!

Если хочешь, побеседуй со мной

У камина, у живого огня.

Чтоб душа не обрастала свинцом,

В красном отблеске бегущих минут

Можно вкусно похрустеть огурцом,

Можно водочки по стопке махнуть.

Поворчать на всероссийский бедлам,

На вчерашнее взглянуть погрубей,

Мы там честно проходили по дням,

Не гоняя в пустоту голубей...

Ну, подумаешь, работа не та!

Ну, подумаешь, уходит жена!

Это, друг мой, из сует суета,

Повторяется стократно она.

У меня найдётся сотня причин,

Чтоб с тобою покричать заодно,

Но приказываю сердцу: молчи –

Это кадры из дешёвых кино!

Мы же люди, чёрт возьми, как и все,

Нам назначено – вертись, не вертись –

Биться спицами в одном колесе

С удивительным названием «жизнь»!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

От обкуренного и пьяного,

От шагающих над обрывами

Может тоже истечь таланное,

Может что-то истечь красивое.

Это просто -- излиться песнею

Затаённою и глубинною,

Расшивая цвета на крестики

По канве из небес сатиновых...

Ишь ты, как я тут гладко выкатил

Словеса на постель бумажную,

Не заметив прошитость лыками

Существа своего сермяжного!

Да пошёл бы я в дурь канабиса,

Да шагал бы я мимо трезвости –

Ограждённому сеткой рабицей

В мир нормальностей не прорезаться...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ироническая аллегория.

Матом губы солоня,

Кто-то оскорбил меня,

Круто я ответил влёт,

Мол, ты тоже идиот –

Двое стало нас уже

На едином вираже.

Мой товарищ, друг и брат,

Изогнувшись, наугад

Залепил тому под дых,

Чтобы недруг мой затих –

За того вступился тож

Тот, кто с ним был однокож.

Вчетвером ведём войну,

Тянем ломкую струну

То назад, а то вперёд:

Я и этот идиот,

И два друга, что за нас

Целятся друг другу в глаз.

Из других концов Земли

К нам соседи набегли

Торопливою гурьбой

И вступили в смертный бой

Кто за правду нашу мать,

Кто за кривду, так сказать.

Дальше-больше...

Ясен пень,

Исковеркан трудодень,

Вся страна, впадая в раж,

Набивает патронташ,

Вычисляет, хмуря лбы,

Траектории стрельбы.

За бугром, наморщив лоб,

Зарываются в окоп,

Сбросив вес, растратив жир,

Чистят дула у мортир,

Чтоб в агрессора вдавить

Сто шрапнелей нелюбви.

Ёлы палы, ёлы медь,

Истекла комедь в трагедь,

Ранцы словно кирпичи,

С другом, наточив мечи,

Мы шагаем на войну,

Биться за свою страну...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

На протоптанных маршрутах,

На уклонах прошлых лет

В пыль стираются минуты,

Им замены в мире нет;

Нет замены прежним встречам,

Легковерным клятвам дней,

Где любой увековечен

Встречной клятвою своей.

Это так.

Не будем спорить!

Память крепче, чем гранит –

Даже тех, кто не в фаворе

Был, она в себе хранит;

Даже тех, кто задержался

На неделю, мной пьянясь,

А потом под звуки вальса

Откачнулся от меня.

Память, память...

Не сравнима

Глубиной бездонной ты

С двухтысячелетним Римом

В самом центре суеты;

С пирамидою Рамзеса,

И с мышлением калек,

Втиснувших вождей из бесов

В болевой двадцатый век.

Всё.

Зависло прожитое

И на полки улеглось...

В жизни мы чего-то стоим,

Все раскручиваем ось

С перекошенным сознаньем,

С вечной тягою к вине,

С непонятностью желанья

Быть всё время в стороне...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Хлебнул вчерашнее мгновенье,

Сегодняшнее пригубил –

Чего-то новенькое в венах,

Чего-то старое на бис!

Венком свиваю то, что рядом,

К чему-то дальнему тянусь,

Моля: не рухни, колоннада

Из лет, нанизанных на грусть,

На равнодушие, на радость,

И на весёлые огни,

Летящие зелёным градом

Из глаз любви в глаза мои!

Эпоха женщиной смущённой

Ко мне не ластится ничем,

И я не королём на троне,

А с парой вывихов в плече.

Работа, видите ль, такая,

Не сахар жизнь, но всё равно

Её молекулы глотаю

Я жадно летом и весной,

И в остальное время года…

А годы, собранные в жизнь,

В моём сознанье колобродят

Закваской истины и лжи…

Ловлю мгновение за хвостик:

Не пролетай, побудь во мне

Желанным и волшебным гостем,

Не шевелением теней!

Я приспособлен для движенья,

Для яви из любого сна,

Ты боль моя, моё мгновенье,

И ты не выпито до дна!..

«»»»»»»»»»»»»

Ты мне Никто и я тебе Нигде.

Лежит меж нами полосой препятствий

Не время, а сообщество людей,

Ничем не закольцованное в братство.

Когда-нибудь в далёком далеке

Над нами, упакованными в вечность,

Мессия встанет с розою в руке,

Облюбовав прохладное местечко.

Границы лопнут тусклым фонарём,

Из ниоткуда ты возникнешь снова,

Я из нигде здоровым мужиком

Тебе по-русски выкрикну: здорово!

Здорово, брат! А я заждался тут,

Лежу себе, похрапывая в глину,

И чуть не прозевал лихой салют,

Шлагбаумы растёрший на лучину!

И ты меня бодряще по груди,

Окей мешая с ихним гутен тагом,

Мол, прошлое осталось позади,

Клади в сервант медали «За отвагу»!

Сниму медаль, а ты сними свою –

«Пурпурное» иль «Бронзовое сердце».

Снимай, снимай, пока я водку лью,

Тебе от водки, брат, не отвертеться!

Таков у нас порядок испокон –

Друзей встречать не рюмкой, а стаканом!..

Мессия розой наколол ладонь.

Ты ляжешь там, я под своим бурьяном.

«»»»»»»»»»»»

Мысли растеклись по декабрю

Не лавиной, стылою водицей.

Может быть, не так я их творю

И они не могут в души влиться

Причащённым светом фонарей

Розовым снегам на тротуарах

И последних цифр в календаре,

Завершившем год не под фанфары?

Ах, да что там! Мысли больше ложь,

Так сказать, издержки от настроя

Личности, которой не поймёшь

Без приличной стопки «Зверобоя»,

Без кулачной тяжести у лба,

Без прогулки пальцами по векам,

Где идёт нелёгкая борьба

За права остаться Человеком…

«»»»»»»»»»»»»»

А если вдруг! А вдруг не вдруг

И слово бесполезно ляжет

В очерченный слащавый круг

Марихуановых затяжек?

И всё же я тебе не враг,

Пусть и не друг, но всё ж не нытик,

Соплю смотавший на кулак

В печальном крике: подождите!

Нельзя же так, чтобы вот так

Бездумно, безпринципиально

Шагнуть путаною в бардак

Из девственности беспечальной!

А шёл бы я… Как Вы правы,

Ведь мне действительно ни к носу

Дышать миазмами травы

С амфитаминным перекосом!

Ушёл я… Бог в тебе храни

Зачатки преданной морали,

Свободно жившей в наши дни,

Где мы себя не продавали!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Если каждому в Аполлоны...

Расчленить себя на детали,

Разделить себя на куски

И, ладонями сжав виски,

Воедино собрать нормали!

Всё по полочкам, по ранжиру,

По линеечке – сушь и гладь! --

И кумирное воссоздать

К любованию целым миром!

Вот он я, Афродита в пене,

В белом мраморе Аполлон,

А не чей-то корявый клон

С жаждой власти, любви и денег!

Разумеется, бред кобылы,

Наркотический глюк-сеанс,

Исключающий всякий шанс

Реставрации сказок в были…

Ну и хрен с ним! Останусь тем же

И хозяином и слугой,

Растирающим жизнь ногой

И шлифующим пятки пемзой.

Если каждому в Аполлоны,

Кто же будет тогда пахать

И затачивать лемеха,

Чтобы в землю войти со стоном

И пластами её корёжить,

И таскать на плечах мешки,

И, ладонями сжав виски,

Недовольством себя тревожить?

«»»»»»»»»»»»»»»

Отречься от мира и носом в болото,

И плюхаться в нём, обижаясь на что-то,

Пускать пузыри по расхлябанной жиже:

Не хочется в небо, желаю пониже!

А лжёшь ведь, скотина в наморднике ряски,

Болото твоё – это так, для отмазки,

Чтоб люди не трогали лапой корявой

Твою неудачливость в поисках славы!

Причина одна и причём тут болото,

Где все папы Карло, увязшие в тине,

Не могут строгать своего обормота,

Хотя бы ненужного, как Буратино…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Прорубаясь в неизвестность, ёрзая в пыли ушами, Топоча в щебёнку пяткой, уплотняя мыслью тело

Мы стремимся быть собою, чтоб на уровне с дождями, С мудрецами, с голосами, с перекосом недоделок!

Синь заморская не дальше, чем своя родная серость, Даль космическая тоже человечеству за крышу, Каждый индивидуален при своей надежде-вере!..

Слышишь?..

Слышу, слышу, слышу,

Как же мне тебя не слышать!..

У тебя свои заботы, у меня свои начала,

У тебя свои начала, у меня свои заботы,

Только мы с тобой мустанги в обезличенном корале

И на мордах по уздечке, и спина блестит от пота…

Ну, да это мелочь, мелочь, это же не дикий космос, Где заглатывает квазар всё, что пролетает мимо, Грохоча и бестелесно, словно дым от папиросы

Или прошлые упрёки от любимых нелюбимых…

Прорубаясь – прорубаюсь, низвергаясь – низвергаюсь

В прах от личностей и в строки многословных биографий, И опять лечу над миром безмятежным попугаем, Вычертив в координатах индивидуальный график!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не глотается пыль, если не по дороге идёшь,

А лежишь на больничной стерилизованной койке!

Я прощаю ей эту вполне объяснимую ложь,

Отдавая долги и проценты за жизнь-неустойку.

Это было давно…кто-то рядом хрипел и глотал

Тусклый воздух гортанью, пережёванной туберкулёзом, Бывший зек чифирём успокаивал свой маргинал

Сквозь щербатые зубы весьма утешительной дозой.

Это сон, это сон!.. Я был самым счастливым из тех, На кого находили лекарства заветные граммы,

А других ублажали завязками белых кальсон,

Отделяя от рёбер остывшие за ночь пижамы.

Ну, да хрен с ним, друзья! Те полвека уже далеко, Их считать, что мозги купоросить забытою синькой, Потому от него я отрёкся приличным плевком

И растёр на прощанье просушенным в меру ботинком.

Вновь глотается пыль, я нормальной дорогой иду, Двадцать лет той болячки меня измотали не в шутку, Но зато я познал, что такое горенье в аду,

И ценю вровень с жизнью рождённые мной прибаутки.

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Я под вербой на муравушке лежу,

Разгоряченную голову стужу,

Птичка певчая, глаза остекленя,

С явным ужасом взирает на меня.

Ты, пичуга, надо мной не егози,

К знаменателю какому-то скользи!

Да, я знаю, что нечёсан и небрит,

Но зато вписался в общий колорит.

Ты по кругу полетай и погляди,

Нас, нечёсаных, небритых -- пруд пруди!

То ли денег нехватает на бритьё,

То ли просто опостылело житьё.

Жил бы Гойя, уважаемый Франциск,

Он и то не согласился бы на риск

Серой краской нанести на полотно

Нас, играющих с похмелья в домино.

Понимаешь, не о том ведётся речь,

Как себя от этой жизни уберечь,

Я, как радиус из круга, ни на шаг

От бутылок недопитых и от драк.

Надоела политическая муть,

Ты прощёлкай мне своё чего-нибудь.

Под хорошую мелодию вино,

Даже крепкое, не очень-то пьяно...

""""""""

Моя душа не в этом измереньи.

В каком? Не знаю. Нужно ли кому,

Чтоб в исповеди встал я на колени,

Противореча сердцу своему?

Не нужно, Знаю. К старости виднее!

Я жизнь привёл к логичному концу

И, если скоро распрощаюсь с нею,

Не потянусь к волшебному корцу.

Живой воды и мёртвой мне не нужно.

Меня здесь нет, я где-то далеко.

Хотя и там дыхание натужно,

Когда под челюсть врежут кулаком.

Зачем? А так. Чтоб не бродил по свету,

Сидел в своей привычной конуре

И скромно похохатывал в газету

В Самаре или в крошечной Туре.

А я бродяга, корсар и скиталец.

Сидеть на месте нудно, тяжело.

Я отплываю от горизонтали,

Чтоб вертикаль давила на весло.

Вверх или вниз, имеет ли значенье!

Судьба меня не оттолкнёт веслом…

Я проживаю в новом измереньи,

Душа живёт во времени ином.

«»»»»»»

Моё восприятие мира очищено

Временем, прошелестевшим извилины.

Я отложил сапоги с голенищами –

В ногу со стилями, в ногу со стилями!

Что-то не любится, что-то не нравится,

Что-то серпом по седому с морщинами!

Горлом осипшим не тянутся здравицы,

Но и проклятья не сыплются минами.

Чувства не скроешь за сеткою-рабицей,

Новый фундамент под стены не просится,

Можно не бриться и не парадиться,

И натуральнее выглядеть бросово.

Нет, ведь, не хочется, нет, ведь, усердствуешь, Морду скоблишь до потери сознания,

Словно идёшь на свиданье с мин херцами

В платьях со шлейфами по мирозданию!

Канули в прошлое белые шарфики,

Грудь нараспашку, носы под беретами,

Всё уплотнилось до резкого графика

В жизни, в эстетике, даже в поэтике.

Ревность замкнулась четверостишием,

Слово любви упаковано в рамочку

И реверанс, как вещица излишняя,

Выброшен в мусор психующей дамочкой.

Значит, отжили своё реверансики,

Шпаги мужские и перья над шляпами,

Можно спокойно в Москве или в Данциге

Честь и достоинство грязью заляпывать.

Самое большее, чем отвечается –

Мат трёхколенный, пропитанный водкою –

Речь произносишь, потом удаляешься

Рыцарской, важной, брезгливой походкою.

«»»»»»»»

Понимаю, что не молитвенно,

Хулиганственно и не царственно!

Колдыбаюсь я вновь по рытвинам,

Не по травам иду лекарственным.

Слово за слово не монистами,

А колючками и репейником,

Проще баловаться с нечистыми,

Чем у праведников затейником!

Всё равно не поймут иронии,

На хрен выбросят междометия!

Между нимбами и коронами

С реверансиками столетия.

На столетьях жабо в кружавчиках,

У меня под ногтями траурно,

Мне всегда доставалась ржавчина

В шутовской скоморошьей ауре!

На груди ничего не спрятано,

Мне работа, а богу богово,

Акт последний, явленье пятое,

Снова рытвины с эпилогами...

«»»»»»»»»»

День завершил работу

И натянул забрало

На подуставших малость

Пламенных Донкихотов.

На тротуарах пусто,

Тени длиннее улиц,

Окна саднят июлю

Полураскрытым чувством.

Витязи, на работе

Смелые до безумий,

Вдруг распустили слюни

В жёсткой мужской зевоте.

Кто за пивною кружкой,

Кто за семейной чашкой,

Кто-то шлифует ляжки,

Кто-то целует ушки.

Я тороплюсь за ними,

Не опоздать бы только

Выпить свою настойку

Жизни неопалимой.

Жизни, не обделённой

Ни на уклоне-склоне,

Ни на вершине-мине,

Где-то посередине.

«»»»»»»»

Уходить нелегко, возвращаться труднее

По заснеженной или осенней аллее,

В окна молча смотреть в ожидании чуда

И покашливать в руку не от простуды.

Чуда нет, будут только глаза не с портрета,

Устремлённые вниз на потёртость паркета

Или на однотонный разглаженный галстук,

Он со мною на месяц-другой побратался.

Да, мы с ним погуляли по зонам запретным.

Да, мы с ним зависали на стуле конкретном.

Да, стирались рубашки руками чужими.

Да, и губы шептали им чуждое имя.

Возвращаться трудней по ступеням избитым.

Тусклый свет на площадке сверкает софитом.

Тени строже в углах и соседние двери лифтами, Вверх и вниз разносящие сплетни-цунами.

Проще вниз уходить по ступеням щербатым,

На работу спешить на троллейбусе пятом,

Но отпаивать некому соком капустным

Застарелую язву на хрониках чувства.

«»»»»»»»

Человек живёт, осознавая –

Не фигура он для мирозданья,

Так, пылинка на дороге к раю

Или к аду – путь не выбирают.

Никакого нет предназначенья,

Человек спирали не раскрутит,

У него сочтённые минуты

Для стремленья или для забвенья.

Нет, я не философ, что вы, что вы,

Не ушиблен богом при рожденье,

Просто мозг выискивает слово

В оправданье моего волненья!

Невозможно мыслить и не верить,

Невозможно жить и не стремиться

На обетованный вечный берег

На воздушном шарике амбиций.

Лопнет он, естественно… а как же?

По-иному в жизни не бывает,

Все в пустыне мучаются жаждой

В двух шагах от ада или рая.

Ну и что? Мне всё равно приятно

Жить вот так, покусывая ушко

Прикорнувшей рядышком подружке

Постоянной, штатной, ароматной…

«»»»»»»»»»»»

Люди, они что змеи или ежи с рогами…

В мире Петров Великих менее, чем хотелось,

Меньшиковых поболе, торгующих пирогами,

Хапающих безмерно, жадно и без предела.

Люди, они и в стаде чувствуют одинокость…

Есть бунтари-пустышки, втянутые по шею

В дрязги, мол, нужно вору руки ссекать по локоть

И за решётку прятать жуликов-лиходеев.

Ха! – говорю я томно по существу схоластик, --

В каждом из нас бездонны пропасти червоточин, Если рубить всем руки и расчленять на части, Вряд ли Россию-маму с нацией мы упрочим!

И, воспитуя садик с благоуханной розой,

Собственную веранду лаками полируя,

Вновь утверждаю: люди смесь мыла и купороса, А у меня мучица изъела крыжовник с туей…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Если я родился боком

Или ножками вперёд

Семимесячным до срока,

Ртом хватая кислород,

Что ж теперь, винить и хаять

В непосредственном грехе

Мойшу или Мордехая

И библейскую Рахель?

Ну их на фиг! Пусть мотают

Пейсами любой длины

В государственность “Израиль”

У своей святой стены!

Мне до них какое дело?

Я живу в Руси своей

И кресты не ставлю мелом

Им на плоскости дверей…

Мой знакомый дядя Миня

Орден Ленина имел,

Он пешком пришёл к Берлину

С пулей, так сказать, в корме!

Свой стрелял, из особистов,

С тыла, так сказать, дебил!

Ну да хрен с ним, с тем фашистом,

Миня всё ему простил…

Эх, российские мудилы,

До чего же мы легки

На прощенье педофилов,

На судейские крючки,

А к явленьям сионизма

Нас коробит до земли!..

Это, видно, норма жизни,

Недоступный нам Берлин…

“””””””””””””

Была война, и примулы горели

За окнами покинутых домов,

И санитар в потрёпаной шинели

Укладывал в повозку мужиков.

Два человека – и вперёд, мышастый,

Стучи копытом в пролежни войны,

Здесь поползёт железо той же масти,

Плюясь огнём в защитников страны!

Ещё повозка и ещё мухортый,

И снова двое на соломы хруст,

И в тыл, пока не выскочил, как чёртик,

Из клубов пыли танковый Прокруст!..

Была война и прятали кукушки

Своё ку-ку подальше от людей…

Была война, на запад шли теплушки

С портретами любимых из вождей.

Обратно шли усталые составы

class="book">Зелёных санитарных поездов,

Перевозя простреленную Славу

В глухое госпитальное гнездо…

Там, где я жил после войны лет десять,

А, может, двадцать – всё равно не срок –

В горушку были свалены у леса

Корсеты гипса, слепки рук и ног.

А мы, десятилетние бродяги,

К обломкам тем ни летом, ни в мороз,

И как был прав художник Верещагин,

Нарисовав войны апофеоз!

“””””””””””””””””

Изготовили мне приворотное зелье.

Я хлебнул, почему же его не хлебнуть?

Заструилась душа золотой канителью,

Предвкушение спазмами стиснуло грудь.

Вот оно, голубое и синее в розовом!

Вот заря, о которой талдычили мне --

Ухмыляется волк, уживается с козами,

Гордо носится конь без упряжных ремней.

Истекали субботы в морозную оторопь,

Я кудряшки терял и не думал о том,

Как суров понедельник, зажатый работою,

Предоставленной с детства мне поводырём.

Все ушли кто куда, этот в стену кремлёвскую, Этот в ржавый суглинок с другим наравне,

Зелье с губ на рубашку последней полоскою,

В голове пустота, как в российской казне.

Так и мучаюсь я до сих пор похмелюгою!

Скоро руки покроет кирпичный пигмент,

А в душе ничего, кроме матерной ругани

В личный адрес: во что же ты верил, студент?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Жизнь, замызганая сука, ощенилась как-то мною, Не подумав, для чего ей столько разного дерьма, Мучающего планету ежедневным перепоем –

От зачатков пошлой мысли до великого ума.

Сколько фабул, сколько фистул, сколько флибустьеров диких, Сколько Робинзонов Крузо одиночками в меху,

Сколько Цезарей и Брутов, и святых со скорбным ликом, Не скрывавших или скрывших свои склонности к греху!

А вот я, подкидыш сучий, не утопленный с рожденья, Не вникающий в моленья и в чужой моралитет,

Пью вино, ласкаю женщин и воюю с личной тенью, Затянувшей паутиной мой поношеный портрет!..

А Земля висит в пространстве и посверкивает молча, Эгоцентры миллиардов ей что тень для городьбы --

Так, случайные явленья, отслоения от корчи

Порождений материнских не по прихоти судьбы…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Друзей теряешь, уходя на взлёт,

Завистники ворота мажут дёгтем,

И даже та, что об руку живёт,

Показывает бархатные когти.

Я понимаю: в чём-то я неправ,

Не тот порыв использую, взлетая

Или шагая в «завтра» из «вчера»

Дорогой, не помеченной крестами.

Ах, чёрт возьми, и тысяча копыт!

Остановиться трудно в полушаге

От цели, что заманчиво манит

Перековаться в лорда из бродяги!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Надежда у входа в поношенном розовом платье, А Вера за нею с холщовой сумой на загорбье…

Входите, старушки, в разрушенный храм незачатья, Снимите свои отдавившие плечики торбы!

Я рад вас приветствовать, стоя под иконостасом

С мордатыми ликами полубожественных вралей,

Эпоха для них не жалела трагических красок,

Да жаль, что эпоху они до костей ободрали.

А то, что осталось, корёжится в муках неясных, Взрывая могилы, чтоб выкопать снова могилы

Для нас, отживающих и не принявших бесстрастность

Иконоподобных раздевших страну гамадрилов.

Надежда, я Вам презентую рубашку и шарфик –

Одно на заплатки, другое удавкой на шею

Бегущей к престолу новейшей посаднице Марфе, А больше я сам ничего про запас не имею.

Вам, Вера, я простынь могу завещать по наследству –

Четыре угла и четыре дороги открытых –

Любая из них всё равно приведёт к буквоедству, Где своды законов не больше чем пища элиты…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Глазами влево, мозгами вправо,

По кругу стены моей державы,

Посередине я, болезный,

Не то стеклянный, не то железный.

Как посмотреть, с какой высотки!

Свободный вроде от пят до глотки,

Снаружи твёрдый, по центру хрупкий,

Там, где сердечность стучит в скорлупке.

Я прорезинен, я гуттаперчив,

Утробе властной что жгучий перчик –

Разжуй и выплюнь – я вновь воспряну

Козлом ушастым или бараном!

Такой я живчик, етёна мама,

Живее Ноя, Яфета, Хама,

А то, что болен на сто процентов,

Так это в мире одномоментно!

Эх, мать Россия, седая дама,

Кому дала ты на куче хлама,

Неполноценных детей рожая

Во имя мира и урожая?

Есть урожаи, могли бы жрать мы,

Перешивая на пузах платья,

Дорогой братства вразвалку дуя

Меж постаментами обалдуев.

Но по указу или приказу

В блаженство рая нам путь заказан

И на кулички шагать нам снова

В неясность пятнышек светлячковых…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мир странен…

Да ничуть не странен!

Мир сложен...

Нет, он слишком прост!

Блуждают в нём шторма по океанам

И люди, не хватающие звёзд.

Возьми себя, товарищ, за ухмылку

И подведи к трюмо на поводке –

Не видя волосатости затылка,

Ты ощутишь щетину на щеке.

Бороться с ней призвание любого,

Фасад важней, чем теснота двора

С избытками земного потайного,

Где истина глаголь, а не игра!

Но это так, миазм словотворенья,

Не обращай вниманья на меня,

Познавшего все буки нетерпенья,

Когда я жил, себя не леденя.

Мне с высоты житейского столетья

Чуть-чуть виднее мировая скорбь,

Исхлёстанная временем, как плетью

Не нужный бактриану третий горб.

Но это так, в порядке размышленья,

Не поддавайся онанизму слов,

Мы все плывём куда-то по теченью,

До сыта не вкусив первооснов.

Мир странен?

Может быть, не знаю.

Мир сложен?

Это не вопрос!

Внутри тебя должна быть суть земная,

А не фасадность отраженья звёзд!

«»»»»»»»»»»»»

Подожди меня, лето, я вместе с тобою,

Так не хочется в землю ложиться сырую!

Там не сдвинешь нависшую тень гробовую,

Чтобы выйти под розовое и голубое!

И дожди просочатся, на руки плеснутся,

И ладони не в ковшик, чтоб взять да напиться, И не выплатить женщинам всех контрибуций

Из расчётов за глупую аиста-птицу!

Подожди меня, лето, я где-то и как-то,

Может, дымом вальяжным из труб деревеньки

Или светлой росою по бывшему тракту,

Обдирая о камни штаны и коленки!

Я согласен на всё, только б в осень не кануть

И не крестиком руки в суглинную слякоть –

Пусть не ищут меня, я растаял в туманах,

Чтоб поменьше стекалось желавших заплакать…

«»»»»»»»»»»»»»»

Порою хочется от мира

Отречься раз и навсегда,

Но, как себя не агитируй,

Опять вонзаешься туда,

Где коромыслом дым сомнений,

Где место для самосожжений,

Где одиноко, шумно, людно,

Легко, невыносимо трудно,

Где жизнь подарком – не подарком,

А я не Бобиком приблудным

И день проходит не насмарку,

И ночь не брызгами поллюций…

Но тут мне нужно тормознуться

И потерявшей крылья птицей

За жизнь когтями зацепиться!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

У времени ручонки шаловливы,

Оно, спеша, прореживает мне

Лохматую нечёсаную гриву

И отлагает соли на спине.

Нет-нет, не сверху, не лукавьте брови,

Улыбкой не растягивайте рот,

Я сам люблю над прожитым злословить,

Так что пошли болячки все в... компот!

Стремительною поступью по полю,

По городу бегом, всегда бегом,

Дань уваженья «Приме» с алкоголем

И к женщинам любовь не на потом!

А жизнь мелькнула топкой паровоза,

Гудя огнём или плюясь золой,

Но всё же я нашёл свою берёзу

И вырезал там сердце со стрелой!

У времени сиянье непорочно,

Оно глаза выцвечивает мне,

Но ведь и осень падает в источник

Прозрачностью бесцветной в тишине!

Смешная жизнь, ты не была суровой

По отношенью к радостям моим,

И очень жаль, не пробежать мне снова

Мальчишкой по рассветам золотым!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Пока ты молод и звенишь надеждой,

Надеждой в небе, в небе и в груди,

Ряди себя не в серые одежды,

А в белые, а в белые ряди!

Естественно, не с театральной кройкой

С доступностью шаров из декольте

И не в передники посудомойки,

Не с хохолками дам из варьете!

Но, прикусив зубами карандашик

И почесав извилины рукой,

Я убеждён, что вынул из ягдташа

Патрон, по сути дела, холостой.

Сто лет назад подобные словечки

Писал поэт, поскрипывая лбом,

А жизнь текла с уклонов поперечных,

Воспринимая мысли с холодком.

И двести лет назад цвели надежды,

И триста лет назад они цвели

И пропадали в рамках побережий

Волнующихся кратеров Земли…

О чём здесь я? Ах, да, о том, об этом

Свои замысловатости плету,

Ведь не могу же я, коль стал поэтом,

Глаза бездумно пялить в темноту!

И тупо, ограниченно и вяло

Ловить слова в несвязанную сеть…

А жизнь бежит по жидкому кристаллу,

Карандашу за нею не успеть…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Заморозки пали на траву,

Захрустели листья под ногами…

Я в хорошем времени живу,

За руку здороваюсь с друзьями.

Мусор отправляется ко дну,

Претендуют воды на прозрачность,

Но сегодня бросило волну

В камни стопроцентно неудачно.

Это вновь один мой друг ушёл

В ту страну, откуда нет возврата,

Нам не рухнуть заново под стол

От синюшных слёз денатурата.

Тонкий лёд пластинками верже.

Минус три не более чем слабость.

Трудно на последнем рубеже

Пересветом быть или Ослябей...

«»»»»»»»»»»»

Паутина пряжей по кустам,

Боровик заманчив и прекрасен…

Начинает с нового листа

Жизнь свою во времени подпасок.

Мастерство не мыльным пузырём,

Пальцем ткнул – и лопнуло беззвучно,

И не продерёшься напролом

Сквозь повсюду брошеные сучья.

Из подпасков в подмастерья шаг.

Вроде бы. На самом деле вечность

И мозоль величиной с кулак

И табу недружеского вече.

Гениальность редкая черта,

У таланта лёгкое скольженье,

Не даётся в руки красота,

Если не зажечь себя гореньем…

Зубы сжав – вперёд, но не гвоздя

По макушкам верных и неверных,

Упоённых каплями дождя

И росой на стебельках люцерны.

Ты её посеял – собери,

Накорми и получи ответно

Первые кресты на стихари

Поначалу с окантовкой медной…

Паутина пряжей по кустам,

Боровик заманчив и прекрасен…

Почему ты, жизнь, так не проста,

Почему конечный путь неясен?..

“”””””””””””””””

Не огорчайтесь, есть гармония,

Есть образ, тонко прорисованный,

Не изнасилованный молями,

Не перечёркнутый засовами…

Да-да, и я за единение

Души с природой незахватанной,

Какие, к чёрту, разночтения

Между крылато некрылатыми!

Между катящимися медленно,

Между бегущими по жребию!..

Ах, до чего сегодня ветрено,

И быль перемешалась с небылью...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда себя гвоздём вгоняешь в жизнь,

Шагнув вперёд по преданно распятым,

То всё равно свистком – остановись! –

Тебя настигнет время-прокуратор.

Ответ держать придётся за себя,

За хамские поступки и деянья,

И будет время выметать, трубя,

Всю суть твою из каждого сознанья.

Но это там, где никаких друзей,

Где близкие – и те в полоборота,

Где ты один, как древний Колизей,

Да пенсия, как соль чужого пота…

«»»»»»»»»»»»»»»

Впереди, мужики, пулемёт и гранаты,

Это вам не с красоткою теледебаты –

Сиськи выпрет и ты забываешь, как пули

Неизбежностью жаркою тело проткнули.

Да, проткнули, а ты продирался хрипяще

Сквозь колючие травы по склонам предгорий

Не затем, чтобы пучить глаза в телеящик

И молоть языком с журналисткой в фаворе.

Все герои! А как же! Погибшему почесть,

А живому, как водится, доброе слово!

Даже струсивших ты задеваешь не очень,

Что возьмёшь с ошалевшего и молодого…

А давать интервью – это да, хоть когда мы

Прямо в студии и с привлекательной дамой,

Интригующе взгляд запуская в ложбину,

Где лежат две шикарные круглые мины…

Впереди, мужики, пулемёт и гранаты,

А за ними, братва, по медали на брата!

Для кого-то они, что пятно на ширинке,

Ну, а нам лишний повод взглянуть на ложбинку.

Рот закрой и не скалься! Шучу я, пожалуй,

Не скажу, сколько крови мне силой вогнали,

Чтобы я перед камерой телемодели

Разливался здоровым живым менестрелем…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В коробочке круглой сардины в томате,

Тонзуру прелат выбривает прелату,

В кипящей кастрюле лангусту неловко

И пулю нарезкой вращает винтовка.

А мир обходителен, терпок, галантен,

Оброс он и сверху и снизу талантом

Живущих на нём человеческих сгустков,

Завёрнутых в мысли, как в листья капуста.

И мы, две морковки телесного цвета,

То полуодеты, то вовсе раздеты,

Когда одеяла откинуты ночью,

Чтоб доступы были друг к другу короче.

Ты не возражаешь? Я тоже за взбрыки,

Я за обоюдность со смехом и криком,

За красного рака и светлое пиво,

И малую долю сердечных надрывов.

А как же! Иначе и радость не в радость,

Иначе привыкнешь к хорошим мгновеньям,

Забыв, что бывают другие расклады –

Как год сорок первый, июнь, воскресенье…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У приходящих шансы на любовь,

А уходящим серый ветер в спину –

Ему ни к чёрту разница полов,

Будь ты хоть тем и тем наполовину!

У женщин свой лирический подход,

У мужиков понятие иное,

Не рухнет им на плечи небосвод

Во время расставания с женою.

Или с любимой девушкой, когда

Стихают краски гулкого рассвета,

Чтоб кратким выраженьем «ерунда!»

Вновь шелестеть подобием букета.

А женщина уходит в мир иной,

В своё единоличное пространство

За берег, искалеченный волной

Не хулиганства, а непостоянства.

Пришедший на замену не такой,

Совсем не те ласкающие руки,

Носившие любимую легко

По тропам жизни до судьбы-разлуки.

Как не держи другого за рукав,

Как не доверь ему свои красоты –

Ушедший ближе, хоть и был не прав,

Да не догнать его за поворотом…

«»»»»»»»»»»»»»»

В комедии масок улыбки приклеены насмерть,

Рукой не сорвёшь и не сбросишь удушием астмы!

Родился Петрушкой, всю жизнь остаёшься Петрушкой

От мягких кудрей до пронзительно лысой макушки!

Не знаю, кто как, я согласен с такою трактовкой, Мне в маске привычней вращаться в балете неловком!

В балете, где каждый прикрыл разноцветною пачкой

Свою натуральность, свою бытовую заначку.

Я спорить не стану, не тратьте слова или руки

На битые рифмы, на праведность букв или звуков!

Мы все Арлекино в комедии нашего века,

Но это не значит, что куклы мы, не человеки!

«»»»»»»»»»»»»»»

Вы говорите правильные вещи,

Не спорю и перечить не могу,

Нет ничего стремительнее женщин

При диалоге или на торгу!

Не втиснуться в жестокие сужденья,

Высок и крут словесный водопад,

Вы сами принимаете решенья

И тут же возвращаетесь назад.

Мне логика такая непонятна,

Зачем из мая снова к февралю

И ворошить отцеженные даты

На дуршлаге вчерашнего «люблю»?

Есть новый день и пламенеют окна,

И сумраки не тянутся пока

Развешивать тревоги, как волокна

Изъеденного молями клубка.

Есть новый день и проявилось резче

Желание вас тронуть и обнять,

Но между нами правильные вещи,

Стреляющие искрами в меня…

«»»»»»»»

На провода ложатся пальцы ветра,

Мелодия томительна, легка,

Но не спешат на белый танец ветлы,

Привыкшие к напевам родника.

Не подтолкнёшь, не вызовешь платочком,

Как некогда, на вытоптанный круг,

Им не по нраву эти заморочки

Железных струн, протянутых за луг.

По струнам мчат слова в электротоке,

Их тысяч пятьдесят у словаря,

Но при раскладке словаря на строки

Они подчас расходуются зря.

Приносят мне под роспись телеграммы,

Я ухожу по тропке к роднику,

И в серебристых одеяньях дамы

Лорнетом листьев трогают строку.

Строка не жжёт задумчивые ветлы,

Для них она не больше, чем набор

Случайных нот из тонких пальцев ветра,

Звенящим проводами без опор...

""""""

С пузырька не заводится двигатель,

Не желает ничуть фурычить

И плюёт на меня, на Игоря,

Не на вчёрк вдыхая, на вычерк!

Ишь ты, храпово зачувырлово,

Посошок сейчас застаканю,

Огуречком заткну – не вырвало б! --

И притисну себя к дивану.

Сколопендрю внутри и около,

Чуть подрагивают ладони,

На бумагу ложится кроками

Геодезия скорпионья.

Я по пиву поверх желания --

Растечётся яд, без сомнения,

По нелепостям бормотания,

По земельному притяжению…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

С нетерпеньем вращая ось

Невостребованных желаний,

Прорезается Время сквозь

Неподатливость расстояний.

Я на самом конце иглы

На вершине островращенья

Многоцветной, живой юлы,

Не погашеной тяготеньем,

Не разбитой стрельбой в упор,

Не подраненой рикошетом

Лет, вступивших в нелёгкий спор

С бесконечным движеньем света…

Это так…

Но не нужно лгать

И оправдывать центробежность,

Отдавая за пядью пядь

Веку Юность, Любовь и Нежность…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Невидимкой день скользнул по граням лета,

Был, и нет – и ничего не изменилось,

И берёза не сломалась без корсета,

И никто не опечалил ей бескрылость.

Корни в землю – так задумано природой,

Радость миру и серёжки по рассвету,

И опять она под солнцем в хороводе

Рядом с клёнами в распахнутых жилетах…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А все живут, и я живу

Трагично и не очень,

Переползая в день-плывун

Из-под вечерних кочек!

Но это так, когда в груди

Надежду затирает

Звезда, что вовсе не звездит

Фонариком из рая.

Ах, красно-белая звезда

На синем небосклоне,

Размяла ты мои года

Коробкой из картона!..

… А все живут, и я живу,

Смеясь в лицо рассвета,

Рассеивая свой бравур

Эпохе в эполеты!

Она фельдмаршал, я солдат,

Чистильщик и строитель,

И не крестом среди наград,

А ниткой вдёрнут в китель!

Она ничто без дней моих

И без ночей бессонных,

И я живу среди других

Вполне Наполеоном!

Вино глотаю и смолю

Табак не первосортный,

И женщин праведных люблю

До хрипоты аорты;

До взвизга сердца на кривой,

Но собственной спирали,

И утверждаюсь: я живой

Во всех своих деталях!

А все такие!

Бросишь взгляд

На друга иль соседа,

И видишь – каждый жизни рад –

У всех такое кредо!

“””””””””””””””””

Ба-бах!

Фейерверки летят над столицей.

Ба-бах!

Распускаются в небе букеты

И мне бы хотелось присоединиться

К смотрящим на это и слышащим это.

Но я за границей живу, за столбами,

Рассекшими тело планеты на части,

Над каждой страною свои балобаны,

Просвирки свои для святого причастья!

Конечно, недолго сканировать визу

И после таможни, обшарившей душу,

В Россию влететь голубёночком сизым

С роднёй пообщаться, салюты послушать.

Друзья на Урале всегда новогодни,

Горьки и приятны бальзамы в стаканах,

Да столб полосатый кукушкой бесплодной

Уже прорисован в балтийских туманах…

Вы знаете, вот, пошептался с бумагой,

Свою ностальгию вкатил ей словами –

И будто границу свободным бродягой

Прошёл, перетёк, не вставая с дивана…

“”””””””””””””””””””””””

Облюбовав гнездовище на миг,

Заря вползает на вершины сосен

И рассекает день многополосо,

Закрашивая тени меж людьми.

А тени, выворачивая лапы,

Несутся по ухоженным снегам

В едином направлении на запад,

То есть к морским, восточным берегам.

Но там уже епархия не наша

И сосны не сбегают за ручей,

От света щурясь, шапки Мономашьи

Надвинув аж до бронзовых плечей…

Боярыни поверху, а понизу

Простолюдиночки без панталон –

Но это ваши личные капризы,

А от меня вам искренний поклон!

За что?

За всё: за акварели леса,

За тёплый и бездумный колорит,

За то, что целиком и без развеса

Душа моя над стрессами парит!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не часто в повседневный быт,

в недуг общественный и личный

влетает искреннее Слово,

святыми крыльями треща,

и взбудораженная память,

прощупывая дни и годы,

изгнать пытается недуги

из шестерёнок бытия.

Не тут-то было!

Слово словом,

а жизнь ковры иные стелит,

ребристый пик желаний давит

зачатки совести любой,

зеркальный миг отображений

из ветхости манит к обновкам,

и трудно справиться с собою,

а Слово – это чепуха.

Оправленной в багет цитатой

оно зависнет на простенке

уже вчерашнего явленья,

а не сегодняшнего дня,

и поневоле мнёшь затылок

рукой, общупавшей полмира :

опять первоначально Слово,

да некогда играться с ним…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Жизнь виноватить – что кричать в колодец --

Замшелость стен проглатывает звук

И превращает крик в шипенье соды

С цветной невинной пеной на плаву…

Не мудрствуя лукаво над прошедшим,

Не поддаваясь действиям извне,

Философ не осмысливает в спешке

Балансировку жизни на бревне

Времён с непостоянной амплитудой,

Подверженой воздействию стихий,

И понимает – каждый неподсуден,

Будь хоть тысячекратно он глухим!

Глухим к другим, к любой прерогативе,

К законности и вычурности прав,

К букету истин, неизбежно лживых,

За исключеньем мнения «Минздрав».

Но то философ, отрешённость чувства

Замкнувший исключительно в себя,

А не младенец из глуши капустной,

Кого иные недуги свербят…

Ну да, ну да, я развалился словом

Объёмнее «Матросской тишины»,

Перебороть пытаясь бестолковость

Своей давно просроченной весны,

И потому опять кричу в колодец

Бездонного, по сущности, мирка

Сомненьями засеяных угодий

Российского простого мужика.

А что орать, ведь и ежу понятно,

Что эхо это эхо, а не взрыв --

Пустой трезвон шаров на биллиардном

Всеполье исторической игры!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Взрывной волною набегают годы,

Со дня рожденья удлиняя жизнь,

Деля её на уравненья вроде –

Вчера и нынче… и не петушись,

Что знаком для обратного отхлопа

Вдруг стала седина, а возле губ

Затеяли игру с рытьём окопов

Морщины, спотыкаясь на бегу!

Да ну вас, дни! Занятие пустое

Подтаскивать себя за поводок

К столбам, уже ушедшим за верстою,

Чтоб в провода вдохнуть электроток!

Всё будет так, как пожелает время,

Ему понятно, отчего в тебе

Пропало напряженье, как в системе

При случае обрыва на столбе…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Как странен мир безлистых тополей

При первом снеге, выцеженном в город

Из вымени нависших облаков

Под ноги мне, под шины «мерседесов»!

Сегодня воскресенье на Земле,

Прохожих мало, звуки одиноки

И чёрным угольком по крем-брюле

Встревоженно расцвечена сорока…

У тополей ручонки вперелом –

Последствия последних ампутаций –

Откуда было знать им, что с добром

Жизнь не всегда сопряжена…

Признаться,

Я тоже всё воспринимал не так,

Младенчество баюкая в ладонях,

Пока не шлифанул меня кулак,

Общественный кулак бесцеремонный…

Как странен мир трёхцветностью своей!

На белом фоне серость с чернотою,

И что мне руки этих тополей,

Понять бы самому, что в жизни стОю!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Прошлёпав жизненные тропы

Где в сапогах, где в сандалетах,

Меняю громкий крик на шёпот,

Страшась обеспокоить лето

И не загнать в сырую осень

Его последние недели

Со зрелым и многоголосым

Врастанием в земное тело.

Страшусь!

И никуда не деться

От размышлений, бьющих память

То однодневными дождями,

То близким к осени соседством

Моей теперешней модели

С претензиями на всезнанье

И пониманье птичьих трелей

Как приглашенье к расставанью…

Весёлый, молодой и статный

От кутюрье в штиблетах КТО-ТО

Не вникнет в суть моих невнятных

И нелиричных переходов

От слова к слову…

Ну, да ладно,

Претендовать на это поздно,

Я жил со всеми общестадно

Не обречённым на бесплодность…

Как говорил поэт далёких

Лет, убаюканых эпохой,

Мы все родИлись раньше срока,

Но жили, в общем-то, неплохо!

Естественно, нас грызла мелочь

Локальных войн и прочей дряни,

Просверливая дыры в теле

И мозг психическим дурманом…

Не отражёный на страницы,

Телеэкран не запятнавший

Не вправе бы собой гордиться –

И я молчу…

А день вчерашний

Меня подталкивает в локоть:

Шагайте, сэр, дорога в осень

Под ноги не легла упрёком,

Какие могут быть вопросы!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А мир в процессе сотворенья,

Когда из малого в большое

Перетекает вся грошовость,

Себя калеча нетерпеньем!

Процесс мучительный и потный,

Кровавый до остервененья,

Когда по сытому голодный

Стучит дубиною сомненья.

Я не стратег, но ясно вижу

Как изгаляется Россия

Над собственной, простите, грыжей,

Ступнями шлёпая босыми.

А олигархи в мягкой коже

От Гуччи или Валентино

Страну по-наглому тревожат

Плевками в грудь, тычками в спину.

Мой труд и миллионов многих

Изъят из времени, растоптан

Тряпицей, брошенной под ноги,

Причём не в розницу, а оптом.

Жирует хапнувший охапку

Из всероссийского бюджета,

А мир ему целует лапки

Со всем присущим этикетом.

И вновь из малого в большое,

И вновь рыгает кто-то сыто,

И вновь застряли на орбите

Моя или твоя грошовость…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

А где-то вдали у блистающих звёзд Волопаса

Спокойные люди идут по дорогам судьбы,

Зарыв томагавки с немыслимой вязью раскрасок

Под синие сосны, под камни, напрягшие лбы.

Там воздух иной, там повыше процент кислорода, Кровь в жилах красней и ромашки крупнее на пядь, Людьми правит Мудрость и страны одним хороводом

Сплетают себя, чтоб стихию навек обуздать.

Туда не добраться…

И нужно ль туда добираться,

Беспутностью дел разрушая спокойствие тех,

Уже сочленённых в кольцо межпланетного братства, Отвыкших от грязи, скрывающей лик Красоте?

Пожалуй, не стоит бессмысленно пялиться в звёзды!

Нельзя человеку, приникшему к этой Земле,

Глотать пересыщенный цветом и красками воздух

И плавать разнеженно в том ароматном желе.

Когда-нибудь… да!

У столетий немеряна скорость,

Молекулы Веры не чахнут птенцом в скорлупе –

Земля отмахнётся от грубых военных опорок,

Зарыв томагавки под плоский валун на тропе.

Тогда и помчится земной космолёт к Волопасу, Минуя Плутон и давно покорённый Нептун,

Да жаль, никогда не смешаться мне с дружеской расой, Внеся своё семя в невиданную Красоту!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Паруса у времени не штопаны,

Время не имеет якорей,

Можно мчаться вдаль за Пенелопою

Мимо звёздных, гулких батарей!

По воде минуты не рассыпаны,

На волне мгновений не собрать,

Под земными тоненькими липами

Жизни неземная благодать.

Вечен круг преобращений заново,

Умер я и снова я живу,

И потомки сыплются Тарзанами

С юных лип в зелёную траву.

Жизнь – мгновенье…паруса у времени

Тряпкой не полощут по воде…

Я уйду, останется горение,

Руки протянувшее к звезде.

Не горенье, так искра, влюблённая

В Пенелопу вечности людской!..

Жизнь моя, а я к тебе с поклонами –

Не уйди в забвенье НИКАКОЙ!

«»»»»»»»»»»»»

Пишите, люди! Откровенье лечит…

А там, вдали, у временной петли

Нам улыбнётся искренне Предтеча

Прочувствовав сознание Земли.

Пусть говорят, что лоб Сократа выше,

Нам тоже лбы не нужно занимать!..

Пишите, люди, мы так мало пишем,

Что нелегко самих себя понять…

«»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053104185

Хранилище 15

Игорь Белкин

Не ругайся, товарищ далёкий,

Близкий, тоже не очень ершись,

Если плохо я вылепил строки,

Значит, чем-то мешала мне жизнь!

Завлекая читателей в сети

Безразмерно-безмерной любви,

Я пытаюсь их всех переметить,

Поделив на «чужие-свои».

Слышишь, друг, на твоём перекрёстке

Сотни авторов, тысячи книг,

Сделать выбор не очень-то просто,

Слишком разные духом они.

Впрочем, если ты сам человечен,

Не шагаешь по спинам чужим,

То душевный покой обеспечен

В этом мире хотя бы двоим...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Последними днями командует август,

Листает беззвучные строки поэм,

В них сердце не тянется на переплавку,

Зачем ему осень, скажите, зачем?

Там ночи прохладны и дни безотрадны,

Там грозы ярятся и молнии жгут,

А дождь из души вымывает парадность

Расцвеченных августом терпких минут.

Над полем летят голубые зарницы,

Над лесом купается в небе луна…

Как быстро кончаются в книге страницы,

А в новых страницах не те имена.

Но дело не в этом, простите, не в этом!

Жить можно повсюду, где люди живут,

И плыть через осени в новое лето,

Да жаль, что друзья не со мной наплаву.

За них бы Харону отвесить пощёчин,

А лодку его, продырявив – на дно! –

И вновь убежать в августовские ночи,

И пить, хохоча, разливное вино…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

От умных разговоров устаю,

От глупых восстанавливаюсь духом –

Не оттого ли, что судьбу свою

Всегда считал не больше, чем прорухой?

С хохочущим над раною – легко,

С рыдающим над ссадиной – неловко,

Перед Сократом проще быть горшком

Или статистом из киномассовки.

Что может дать шагавший по тропе

Мне, продиравшемуся бездорожьем

До вывихов, до треска на стопе

Чертовски огрубевшей толстой кожи?

Да ничего!

Пустая болтовня,

Схоластика из книг умельцев слова,

Пытавшихся запрессовать в меня

Отброшенные мной первоосновы.

Напрасный труд!

Но всё ж пыхти, собрат,

В невольном хомуте неполномочий,

А я не буду дёргаться назад

Среди своих, жизнь повидавших, строчек…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Писать бы о том и об этом,

Да время не ладит с поэтом,

У них расхождение взглядов

На жизненные рулады.

Пропеть бы хорошую песню,

Да, право, поэт не кудесник,

Отцветшие блеклые ноты

Звучат безо всякой охоты.

А так всё прекрасно и мило,

Чем нужно, судьба одарила,

Не выхлестала долголетье

Своей сыромятною плетью.

Пиши!

А перо выпадает,

А сердце вращает педали,

Стекая бесцветно и ломко

В ненужные людям потёмки.

И всё же, кудрявясь беззубо

Напитанным осенью чубом,

Поэт лихорадит аорту

Привычным ему дискомфортом.

Ночь катится шаром по суше,

Дымок сигареты бездушен,

Слова апатично ложатся

На тени от стрелок…

Двенадцать…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мне ничего, сударыня, не нужно,

И нет желанья памятью своей

Перечеркнуть вертлявую окружность

С нанизаными бусинками дней.

По кругу жизнь и по спирали время…

Виток к витку – и снова времена

Заполыхали порохом полемик,

Какой должна быть нищая страна.

Я не философ, мне себя не втиснуть

В среду прожжённых догмами людей,

Не сочинять посредственных записок

С коротким резюме, кто есть злодей.

История, и та вершит лукавость,

Меняя мненье через сотню лет,

В венки тиранов впутывая славу,

Обожествляя сущность непобед.

Отставленные в угол транспаранты

Не выпадут никак из полусна,

В котором веры розоватый бантик

На лацкан пристегнула мне страна.

И, напевая прошлые романсы,

Молчу плотвой и пену не гоню:

Какие лица в нынешнем пасьянсе,

Какие блюда в нынешнем меню!

Сударыня, они неотличимы

От погребённых обществом вождей

И, собственно, поможет ли наш климакс

Поверить вновь рубиновой звезде?

Да-да, НАШ климакс!

Я же вижу, вижу

Растленность душ и бездуховность сил,

Баюкающих собственную грыжу

На всероссийской сломанной оси!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Как лоб не морщинь, не криви

Себя отчаянностью строгой,

А жить-то хочется в любви

И в постоянности, ей богу!

И просто жить, взирая на

Случайности философично:

Пусть ты мне вовсе не нужна,

Но ты воздействуешь на личность!

Шаг в осень или в зиму шаг,

В разлив весенний по грудину –

Всё как положено, всё ТАК

Без конфетти и серпантина!

Без труб, зовущих в небеса...

А, впрочем, стоп, не лги, не каркай,

Из безымянности неяркой

Зовут наверх нас голоса.

Прорвался, значит, будешь жить,

Не рассуждая истерично

По поводу давленья лжи

На несложившуюся личность.

Тогда все раструбы твои,

Вопить в них можно без тревоги

О чистой праведной любви

И постоянности...

Ей богу!!!

Ххххххххххххххххххххххххххххх

Когда словесные коржи

Не выпекаются, а сохнут,

Когда строка не хочет жить

В моей надломленной эпохе,

Я вынужден её клеймить

Двойными росчерками пасты --

Зачем вносить ей в этот мир

Сухую личную бесстрастность?

И напрягаюсь в тишине

Собою созданных понятий,

Ловя мгновения извне,

Чтоб обратить их в детонатор

И подорвать бумажный лист

Не отвлечённым пересказом,

А нервным хлопаньем кулис

От резкой и правдивой фразы.

Чистосердечно матеря

Соратников по скрипу перьев,

Смотрю на бег календаря

Без показушества истерик.

Что было – всплесками ушло,

Что будет – неизвестность фронта,

Что есть – зеркальное стекло

От горизонта к горизонту.

Моя задача – добежать

И врезаться цветною гранью

В непостоянность рубежа

Между желаньем-состраданьем

И вязкой сущностью эпох

Без выхода за их окружность,

Фиксирующих каждый вдох

И в то же время равнодушных…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

В каком ироничном бы стиле

Поэты словес не плели,

А люди хорошие были

И будут на лике Земли!

И есть!

Утверждаю без крика,

Без ломки и вывихов рук,

Шагая по сгорбленным стыкам

Эпох на всемирном ветру.

Они незаметны делами,

Ворочают камни, как все,

А нужно – уходят под знамя

И гибнут в свинцовой росе.

Я с ними, я с вами, ребята!..

Но разве дотянешься к ним

Из чётко назначенной даты

Своим откровеньем седым?

Приходится сдерживать чувства,

Лопатить бумагу пером,

Почитывать нервного Пруста,

Да чудные сказки Перро;

Да молча смотреть монитору

В распахнутые глаза…

Есть люди на свете, которым

ВЫ – ЛЮДИ! -- я мог бы сказать…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Между реальностью и снами грань бесплотная,

Бездушная, бездумная, холодная

И тёплыми подушечками пальцев

Не прикоснуться к ней, как ни старайся;

Цилиндриком зажжённой сигареты

Нельзя проткнуть тарелку с винегретом,

Сознание больно, несовершенно,

В нём проросла зависимость от тлена…

Но это рассуждения, не более!..

Реальность, переполненная болями,

Хозяйничает в каждом капилляре,

Мысль молодит или духовно старит;

Не отвертеться от неё, и тело

Нельзя загнать искусственно в пределы

Построенного вымысломчертога,

Где сны аморфны, как деянья бога…

Нельзя!..

Мир груб и в то же время ласков,

А наша жизнь на нём пятном из ряски –

Хлестнёт волна жестокостями быта –

Оно плывёт прабабкиным корытом

Безвольно, не колеблясь, без желанья,

Испытывая резь от состраданья

К себе подобным…

И невольно снова

Впадаешь в сон за грани неземного…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Зажмуриться и не смотреть на свет,

На белый плеск октябрьского солнца,

Метнувшего неудержимый стронций

На рябь морскую горстками монет;

Не задыхаясь в яркой темноте,

Рождённой за ресницами к забвенью,

Стать для себя невидимою тенью,

Неслышимою строчкой на листе…

Открыть глаза и вновь увидеть мир

Не зазеркальный, а такой привычный,

Обжитый белощёкою синичкой

И, в общем-то, нормальными людьми;

Потом спиной прижаться к валуну,

В реальность моря окунуть ладони

И вместе с чайкой звонко фанфаронить

В расколотую солнцем тишину…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В рассветный час, когда земные звуки

Скорлупку ночи пробивают клювом,

Я прихожу мальчишкой на излуку

Реки,

В шнур заплетёной стеклодувом

Из массы переплавленных времён…

Но это, извините, просто сон!

Да, это сон, живой, цветной и яркий!..

Без приглашенья и без контрамарки

В нём можно иногда побыть собою,

Не искажёным бытностью рябою,

Прокованой в стальную полосу –

И я её безропотно несу!

А день вползает криками вороны

В распахнутые окна нетерпенья

И с женщиной воркуется влюблённо,

И так же независимы вторженья

Друг в друга, как и раньше…

И река

Из детства

Затуманилась слегка…

Остатки сна, пропитаные светом,

Исчезли вместе с тыквенной каретой,

А тени разбежались, словно мыши,

И век бы их не видеть и не слышать,

Не выпуская Золушку из рук –

А вдруг чего случится в мире?

Вдруг???

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мир не содрогнётся телом, если в голубую бездну

С поворотом-разворотом врезаться, губя себя!

Унизительно скандальный, оглушительно железный, Он промчится мимо жертвы, по-пожарному трубя.

Кто-то вскрикнет…это мама, кто-то пискнет…это дети, Но они случайный атом из житейского кольца,

И оно не разомкнётся, а покатит по планете,

Вновь естественно вживаясь в колокольчики-сердца.

Философия деянья – это не надгробный камень, Был и не был – не новинка, разумеется, я был

Где-то как-то, почему-то, где толчком, а где рывками

Для себя и для другого тоже с потом у губы…

Да, бывает, да, вступает, да, хандра в бутылку лезет, Разбавляя серым цветом цвет сегодняшнего дня, Но, как говорят в народе, можно высветлить железо, Раскалив его до блеска силой своего огня!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Роняя в руки тишине

Слов сумрачное оперенье,

Сгораю в медленном огне

Нахлынувшего вдохновенья.

И пусть кого перекривит

Мой слог напыщенный и строгий,

О поэтический гранит

Опять я истираю ноги.

Ну вот, хотел серьёзным быть,

Так нет, скатился в скоморошье

Горшком разбитым с городьбы,

Смешинкой в полотно пороши!

Нахмурив лоб и бровь копной

Над плесом выцветшего глаза,

Плыву с поверхности земной

В крутые выплески экстаза.

Ночная сутолочь темна,

Декабрь посвистывает еле

И вздрагивает тишина,

Мечтающая об апреле.

А я его не тороплю,

Он сам придёт незваным гостем

И впишет свой зелёный блюз

В нас с тишиной легко и просто…

«»»»»»»»»»»»»

Раскатал по полочкам дела,

Улыбнулся декабрю в глазищи:

Можешь по поверхности стекла

Растирать меня, как корку нищий!

Под ночною лампой суета,

Созданная мною на страницах –

То ли сам не смыслю ни черта,

То ли буквы потеряли лица.

Видимо, такой сейчас настрой,

В целом неосознанный, не новый –

Киснет положительный герой,

Проиграв Фортуну в подкидного.

Словеса, растак их и растак!

Солидарность с мыслями упрочив,

Тягостность психических атак

Вновь они вонзают в тело ночи.

Собственно, дела я завершил,

А стихи последние – пустое,

Вроде неприкрытой ностальжи

По тому, что не дожито мною…

«»»»»»»»»»»»»»

Опять приходящие люди,

Уверенные в себе,

Крушить начинают посуду

В не ими обжитой избе

И, грубо пиная осколки,

Уходят, чтоб вновь заглянуть,

Добив на оставшихся полках

Тарелку какую-нибудь.

А я эту штуку лелеял!

А мне этот чайный сервиз

С мадонной, русалкой и феей

Всегда приукрашивал жизнь!

По праздникам, по юбилеям

Его подавала на стол

Домашняя милая фея,

Сервант распахнув как чехол…

Но это всё иносказанье,

Какие там, к чёрту, чехлы!..

По-трезвому или по-пьяни

С меня оббивают углы,

Чтоб в жёлобе общей морали

Катиться, с другим колобком

Привычно, логично скандаля

О месте в пространстве одном.

А я растопырен и лёгок,

Я рядом с другим не могу,

И хрупкость измученных логик

Мне вроде иголки в стогу!

И что ковыряться в ширинке,

В семейных, цветастых трусах,

Коль можно гольём на икринки

Сливаться под бурные «ах!»

Опять аллегория это,

Лихой доморощенный крик,

Не требующий ответа,

Но вяжущий нервно язык

Желаньем начистить забрало

Пришедшим ко мне не с добром –

И остро почувствовать жалость

К осколкам Любви за ребром…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ещё один вздох океана

Из мыслей, закрученных рьяно

В тревожащую спираль –

И можно отчаливать вдаль!

Там новые вёсны и зимы

Из веских и неразделимых

Слов, нервно бегущих строкой

В чужой или мой непокой.

Не ждущий девятого вала,

Я вновь ухожу от причала

В наполненный грохотом мир –

Десантник, моряк, кирасир!

Я в нём кавалер со шпажонкой,

Суворовец с голосом звонким,

Спецназовец, сжавший “калаш”

Для выстрелов в тех, кто не “наш”…

Ещё один выплеск эмоций

Для новых желаний бороться

Хотя бы словесно, на лист –

И я перед совестью чист.

Всё сказано.

Мерной волною

Пространство колеблет за мною

Разжатую вяло спираль –

Иссяк я на время…

А жаль…

“”””””””””””””””””””

На белом белое не видно,

На чёрном чёрное черно,

А нам не пить медовых сбитней,

Мы позабыли их давно.

Сажень вперёд, сажень откатом,

Сажень незнаемо куда,

А Ярославну мне не сватать

Княжонком Игорем, да-да!

Мне не скакать за печенегом

И от стрелы его не пасть,

С Екатериной под телегой

Не утолять мужскую страсть.

Звезда задумчивая Вега

Смеётся радостно со мной,

Когда советами Карнеги

На зиму клею я окно.

Чужие тропы для убогих,

У ведьмы личная ступа,

А в жизнь от детского порога

У каждого своя тропа!

На белом чёрное… и что же?

Замажь и разотри рукой!

У русских тоже после Вожи

Был князь по имени Донской!

На том стоим!..

Сажень откатом,

А полторы опять вперёд,

Где девушка под белым платом

Горячий сбитень подаёт…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Никто не кукарекает, всё мило,

Стрижёт чешуйки белка на сосне,

Они на снег ложатся легкокрыло,

Ничем не прикасаясь к тишине.

Ни солнечно, ни пасмурно в подлеске,

Ни холодно и ни тепло в груди,

День не наводит объектив на резкость

И шторка-клапан в сердце не трундит…

«»»»»»»»»»»»»»»

На границе дня и ночи вечер затаил дыханье:

Будет завтра обновленье или так же заскользит

Тишина по гребням сосен без движенья, без желанья

Вздыбить снежною завесой пасторальный колорит?

Солнце ахнуло и скрылось за косынкою пуховой, Бледно-розовые щёки сквозь сугробы чуть-чуть-чуть

И никто не приглашает, чтоб оно вернулось снова

Приоткрыть для мира утром удивительную грудь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Природа нынче заодно со мной,

Я чуткий зритель, а она на сцене.

Ничто не собирается волной

Хлестнуть её со мною под колени.

Так и живём, отсчитывая час,

Возможно, что второй и даже третий,

А луч вечерний вспыхнул и погас

С надеждой – не последний я на свете…

«»»»»»»»»»»»»»»

Вытягивая из памяти

Нити словесной грамоты,

Пытаюсь связать Вечность,

Мастера дел заплечных,

С временным Настоящим,

За пазухою шуршащим.

Пытаюсь, да не связуется…

То ли пурга на улице,

То ль, заржавев, искрятся

Клеммы консолидаций,

То ли мои старания

Обречены заранее.

Нет! – мегафонным криком я, --

Ты же, моя безликая,

Должна быть со мной единой

Связана пуповиной!!!..

Только напрасно трачу я

Сердце своё незрячее…

Там, где царит Неведомый,

Не управляют бедами

И похвалы не сеют

Обществу фарисеев,

И выжигают с копотью

Просьбы мои и хлопоты…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

И скучно и грустно...

Собаке бы руку подать,

Да нет её рядом...

Сижу я отшельником в келье

И летопись чту со славянскою записью дат,

С пергаментной правдой, которую мыши изъели.

Хранитель архива угрюм и небрит, и космат,

Он полностью вжился в профессиональную тогу

И наш диалог насыщается древним «весьма»,

«Зело» и «дерьмо», и, простите, забытое «погань».

Гуляет кошак по бетонному полу...

Улю!

Он шорохи ловит ушами, торчащими квёло,

С хозяином вместе деля на «люблю-не люблю»

Чиновничьи души, исторгшие жар или холод.

Молчат фолианты, смакуя столетнюю пыль,

Сантехники грязь выгребают совковой лопатой...

История-мать, и за что я тебя полюбил???

Возможно, за то, что всегда на кресте ты распята...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Бродяжка-осень стихами дышит,

Внося разлады в теченье строк,

Но мне волненье её превыше,

Чем равновесья глухой поток.

Пусть продолжают по листьям щёлкать

Живые капли живой воды,

Не соловьём мне, так перепёлкой

В октябрь сеять свои следы…

А строчкам тесно жить на бумаге,

А строчки рвутся куда-то ввысь,

Но ограничен я в каждом шаге

Тобой, несведущая жизнь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Смешная жизнь, смешные люди

И сам я донельзя смешон,

Когда, потея и верблюдясь,

Себя врезаю в грань времён

Со всеми вместе… а на грани

Туманны наши имена

И водкой плещется в стакане:

А не пошли бы вы все НА…!

Иду, не стискивая лобик

Ни мыслью, ни рукой своей

И не владеют страх и робость

Безумным скопищем людей.

Они случайны на планете

И я случайность и полынь,

И веселимся мы, как дети,

Не признающие святынь…

Смешная жизнь смешной игрушкой,

Но жить-то хочется всерьёз,

Не падая под равнодушность

Шумящих надо мной берёз…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Чудеса… и осень лаской,

И волнение в груди…

Это присказка, а сказку,

Жизнь, попробуй-ка, найди!

За порошей тени лета,

Декабри за сентябрём,

Много в сказках неответов,

Исполнений – днём с огнём…

Не ворчу, не напираю,

В рог бараний день не гну,

Осень выдалась сырая,

В ней не угадать весну.

Воротник плаща под уши,

Шляпу чуть не на глаза,

Никому не влезть мне в душу,

Я в землянке партизан.

Если сказка… что там сказка,

Вон их сколько на пути,

То ли детскою раскраской,

То ли яблочком в горсти!

Не для жизни, для забавы,

Для прочтенья в темноте!..

Чудеса не стукнут в ставень,

Снова присказки не те…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

С утра шагнувший за багет

Из галереи сна и неги

Сентябрь похож на лисий след

По свежевыпавшему снегу.

Ещё светило не взошло

И даль туманная пастельна,

Зато всё близкое светло

И многогранно, и модельно.

Бери этюдник, наноси

На холст рябиновые кисти,

Недвижимые на оси

Земного шара-модерниста!

Покой, покой – и тишина,

Не резаная на квадраты

Виденьями дурного сна

На разметавшейся кровати.

Часы показывали пять,

Но час опять скользнул лисою

И никогда не наверстать

Мгновений, пахнущих росою;

Минут без звуков и теней,

Не связанных в необходимость

Метаться на дорогах дней

Земным усталым серафимом…

“”””””””””””””””””

Испугавшись вида крови

Не своей, чужой, чужой,

Можно совесть подготовить

К столкновению с бедой.

Прокатиться мимо, мимо,

Рук не пачкая ничем,

Замотав прыщи экстрима

Белой марлей на плече.

То, что было не со мною,

Не моё – и пусть летит

Время птицею шальною

По соседнему пути!

Для чего мне эти взгляды

С переломной болью глаз,

Снившейся сто лет мне кряду

И не в профиль, всё анфас?

Я беду чужую знаю,

На руках её качал,

Сукровицу пеленая

Без присутствия врача!

А привыкнуть слабовато

И зажмуриться невмочь –

И бывалого солдата

В хрипоту вгоняет ночь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

День отсвистел на флейте,

Насытившись сполна…

Налей-ка, друг, налей-ка

По стопочке вина!

Давай махнём за время,

Идущее вперёд,

Давай простимся с теми,

Кого никто не ждёт!

По памяти скребницей,

По горлу матерком…

Мне будущее снится,

Но я с ним не знаком.

И ты его не знаешь,

И в суете сует

Рисуется по краю

Наш общий силуэт.

Но ведь мы жили, жили,

Лопатили года

До выдоха, до жима

Куда-то в никуда.

Да, жизнь порой фальшива,

Но мне ли обвинять

Историю за взрывы

С осколками в меня?

В тебя такой же мерой…

Налей, дружок, налей,

Сегодня вечер в сквере

Значительно светлей;

Есть килька на закуску,

Полтавская кольцом,

А мы махнём по-русски

И хрупнем огурцом,

И шрамы перегладим,

И просто помолчим

За всех, живущих рядом,

Не перетёртых в дым…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Преломлённый призмой ночи,

Свет из космоса летит

Миллиардом синих точек

С неизвестностью орбит.

Там, где таволга по пояс,

Где жемчужная роса,

Мчатся кони к водопою

Сквозь земные чудеса.

Звонко цокают подковы,

Искры брызгами летят…

И не нужно хмурить брови,

Это летний звездопад!

Это белое томленье

За чернильной пустотой,

Это боль по воскрешенью

За волшебною чертой.

Через два часа рассветом

Затушуется канва

С миллиардом точек света,

Не прорвавшихся в слова;

В те, что я в скрижали века,

Поднатужась, не врубил --

Это трудно человеку

С ограниченностью сил...

Прозрачен мир при взгляде с островка,

Отрезанного морем от плевка,

От выстрела, гремящего в упор

В незащищённость рёбер или штор.

Никто не обращает звёзды в тьму,

Но трудно Робинзону одному!

Оставив идиллический покой,

Он тянется к сумятице людской.

Пожив в объятьях временнОй тоски,

Я тоже соглашаюсь на плевки

И выстрелам готов подставить грудь,

Возможно, заврачуют как-нибудь…

Возможно, да, а если нет, то нет,

Зато вокруг меня вращался свет,

Я жил и что-то строил, как и все,

Шагая с кем-то рядом по росе!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В нашей жизни всё случайно,

Колебательно и хмуро --

От полёта белых чаек

До лечебной процедуры.

Если на дороге камень,

Мы его боднём рогами,

Не получится, так дважды…

Но не каждый, но не каждый!

Вот такая вот заставка

На лирической странице…

А случайность в синих плавках

В море бытовом резвится.

И никто ей не подскажет,

Что аорту гложет сажа,

Что огонь сердечный стонет

Под ладонью, под ладонью…

Окончательные фазы,

Относительные сдвиги,

Никому не нужной фразой

Переморщилась интрига.

Я за вами, вы за мною,

Встала жизнь опять стеною,

Нам долбить её тараном

Постоянно, постоянно…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Ветер с моря, ветер с юга,

С запада порыв, с востока –

Сто ветров бегут по кругу,

Упираются под локоть,

Тело бьют в грудную клетку,

Мысли в голове лохматят

То мечтой о кругосветке,

То о бренности некстати....

Я цепляюсь за ракитник,

За тростинки на озёрах:

Знаешь, ветер, вросся в бытность

Я неспешным кругозором;

Незачем меня тревожить,

Звать в неведомые дали

Притеревшегося кожей

К предпоследнему причалу!

Да, романтик я и странник,

Помесь Кука и бретёра,

И готов влюбиться в Анну

Под рукой у Командора,

Но отломлены эфесы

Шпаг в домашнем арсенале

Рядом с грудою подвесок,

Ненавистных кардиналам...

Ветер с юга, ветер с моря...

Сто ветров...

Восток и запад...

Зёрна бытового вздора,

Внешность мужа, не сатрапа --

Тысяча причин прижаться

Для любви, не для защиты,

К той, что нынче не семнадцать

И не с ликом Афродиты...

Ну и что?..

Гремят поэты

Словом, словно барабаном,

Рондо пишутся, сонеты,

Пошлых образов туманность;

Кавалеры и минеты,

Дама с обликом путаны...

Сто ветров летят по свету

Без романтик и романов...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Прожить сто лет и не запачкать руки,

не зачерпнуть сандалями песка,

не оглянуться в прошлое с испугом

на то, что совершил исподтишка?

Прости меня, но это невозможно!

И ангелов придумывают те,

что жизнь свою прожили в темноте,

до мозжечька пропитанные ложью!

И я таков до степени кубичной,

Иначе трудно выжить на Земле,

Где логику смывает истеричность

И прячет бриллиантами в золе.

Прости за ложь!

Я руки перемою,

Прополощу себя когда-нибудь,

Не ошибиться только бы прямою,

В расщелину со Злом не соскользнуть.

Тогда ещё одно столетье можно

Спиралью вить на грешного себя

И у Добра расклёпывать застёжки,

О благородстве личном не трубя...

… Прошёлся по солнцу, по снегу, глотнул парадоксов, У старого клёна окурком по луже растёкся

И ухом прижался к его чешуе конопатой –

Шумит в нём весна элементом восьмым, а не пятым.

Конечно, к восьмому и первый прилип в два потока, Чтоб двигаться вместе по клёну живительным соком!

На то он и март, породивший искусство прозренья –

Кому и когда по какому пути воскрешенья.

А с бухты-барахты все волки в лесу виноваты, А глупому сердцу мерещатся всюду утраты,

А мне хоть бы что, я исследую сокодвиженье

Согласно задаче, поставленной мне воскресеньем.

Поглубже вдохнул – и наружу клубок испарений, В нём газ углекислый со сменою ненастроений, С инертным азотом, не рвущим молекулы клеток

Душевных надломов подрезанных осенью веток…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Депрессия, я вам скажу, не подарок,

Нахлынет внезапно и сердце прижмёт,

И вместе со мною бредёт тротуаром,

И память в прошедшее время зовёт.

Я с ней как с приятелем из-под Кабула,

Я к ней как к погибшему у Душанбе –

Ты разве живой, рядовой Терегулов,

Ты разве не пал в непонятной борьбе?

В стакане портвейна не тонут минуты,

Бутылка «Столичной» им вместо плота,

Фамилий ушедших скопилось до жути,

В реестре знакомых пустые места.

Чем старше становишься, тем напряжённей,

Сжимается время в последний виток.

Просторно и гулко на личном потоне,

Несущем меня в торопливый поток.

Легко философствовать, сидя в трамвае!

Критическим взором других оценя,

Плечами в растерянности пожимаешь:

Смотрите-ка, есть и постарше меня!

А их как лягушек на топком болоте,

Настроены тоже они на минор.

Мажорные катят на «Вольво-Тойотах»

И звона трамвая не слышат в упор.

Возможно, они подрывались на минах,

Когда по Анголе сапёрами шли...

Ты разве живой, подполковник из Клина?

А мы тебя в списках живых не нашли.

А мы тут с приятелями проходили,

Судачили с бабками кое о чём

И гроздья сирени не пахли тротилом,

А мирно ложились ко мне на плечо…

«»»»»»»

Я был в том мире перекошенном

Как размалёванный солдат,

По злому жребию заброшеный

В тыл без патронов и гранат.

И отбивался от насущного,

По кромке жизни семеня,

В пределах радиуса кучного

И перекрестного огня.

Горели строчки синим пламенем,

Поэмы плыли в никуда

И хитро щурился на знамени

Вождь пролетарского труда.

По уничтоженому плачется,

По недосказаному боль,

За скорлупу надежды прячется

Рождёное неисподволь.

За тридцать лет перо испортилось,

Мне не вернуться в образ тот,

Отвергший писаное творчество

Партийных праведных забот.

Но я, в порыве очистительном

Содрав сопревший камуфляж,

Не облекусь в личину мстителя

И не впаду в геройский раж.

Своя история у прошлого,

У настоящего – своё,

Я вновь поэм ненужных крошево

Швыряю в старое хламьё…

«»»»»»»»

Ты знаешь, камины берёзой не топят,

Угар, в дымоход набивается копоть,

Чуть тронешь заслонку, взрывается сажа,

Урча по камину мотором в форсаже.

Осина и пара дубовых поленьев,

Кусок бересты для воспламененья

И будет гудеть, не плюясь угольками,

Весёлое пламя, живучее пламя!

Обычное дело, простая наука!

Бездумно сидишь и опущены руки

На светлые пятна живого скольженья

Огней, убегающих за воскресенье.

Ты знаешь, дожди по июлю молотят,

Частят гильотинами санкюлотов

И в лужах трава утопает по плечи,

Уже не надеясь на солнечный вечер.

Она не надеется... ну и не надо!

У нас на надежду расходятся взгляды,

Трава однолетняя, мы постоянны,

За лето одно не покинем экрана.

Ты будешь светиться при августе близком,

Я тоже в воде не размокну ириской,

Шагну на сухие знакомые тропы,

И снова камин мы на счастье истопим.

Ты знаешь, что ночи июльские тёмны,

А звёзды прожекторны, ярки, огромны,

Что, вырвав звезду из пространственной клетки, Берёза утюжит намокшие ветки?

Что ловким движением и осторожным

Из лужи на сушу спешит подорожник,

Скользя по суглинку, несёт на просёлок

Короткие гибкие стебли метёлок?

Не знаешь, любимая...ну и не надо!

Лови золотые огни Эльдорадо,

Где в жарких объятьях дубовых поленьев

Сгорает, как Феникс, моё воскресенье...

"""""""

А у загорбка каждого Судьба…

А втискивать в чужие черепа

Тюльпаны мозга непосильно трудно

И расчленять биномы на куски,

И рассекать сомнительные будни

На ровные – день с вечером – бруски…

Сквозь чувства набежавшую волну

Легко ли топором уйти ко дну,

Войти в любовный ил по рукоятку,

Не соразмерив истинного лба

С натянутостью обруча “Судьба”

В односторонне выигрышной схватке?

А можно как Емелька Пугачёв –

Махни рука и раззудись, плечо –

Неправых сечь и неповинных тоже,

Раз навсегда отвергнув “не могу”

И загибая женственность в дугу

Рабынею на ложе и без ложа…

А можно вышить под седло потник

И, провожая, не сорваться в крик,

И ждать ЕГО, забрызганного кровью

Случайных ран своих или чужих

И рядом две подушки в изголовье –

Надежда с верой продолжают жить…

Ещё антициклон и серый дождь,

Журавль венценосный или дож,

И наводненье, смешанное круто

С желанием кому-нибудь помочь

И в свет преобразить глухую ночь,

Заполнившую сердце почему-то…

“”””””””””””””””””

Не замечая в мире ничего,

Кроме себя, обиженного кем-то,

Недоуменно крутишь головой

Над плечевой усталостью момента:

Как жизнь уныла, чёрт её возьми,

И почему так много одиночеств

Открыто пролетают над людьми

Разомкнутыми звеньями цепочек?

И, ненароком зеркалу явив

Родное воспалённое обличье,

Не видишь в нём погрешностей любви

С неистовостью перепевов птичьих

К тому, кто не виновен вовсе, нет --

Он тоже человек, уставший верить

В излишне лакированный портрет

С твоей печальной розою истерик…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мир внутренний на внешний непохож,

Внутри сумбур и действия спонтанны,

А поверху я шествую бараном,

Стирая напрочь задники галош.

Куда вожак – и я на тот же луг,

На клевера, на будылья сухие,

Порой в оргазматическом пылу

Подрыгивая ножками стихийно.

Там хорошо, там солнце и луна,

Там жертвенность и прочие геройства,

И вечная борьба с переустройством

Одних времён в другие времена.

А что за плеврой, выстелившей грудь,

Знать не дано ни чёрту и ни богу,

Ни женщине, шуршащей где-то сбоку,

Согласной в мир мой искренне шагнуть…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У декабря своё предназначенье,

Желанье забелить прорехи года

Не шитым впопыхах слововерченьем,

А временным триумфом снегопада

Без музыки блистательных рапсодий –

И кто с ним спорит, может, так и надо…

Однообразны ноты…

Ну, так что же?

Зато пушисты и полны забвенья,

И день вчерашний ими отгорожен

От нежеланья оставаться прежним

И можно вдуматься в предназначенье

Своё, объединённое с надеждой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Закрываю окна занавеской,

Шторами тяжёлыми из шёлка,

Чтобы в дом ни шороха, ни треска,

Ни плевка от мира-балаболки.

Буду сам попискивать в бумажку,

Покрывая лаком или матом

Личного зануду Барабашку

В личной однокомнатной палате.

Вот она, палата, светит плешью,

А, вернее, отражает лампу,

Заполняя смысловые бреши

Ироничных, в общем, дифирамбов.

Я закрылся от того, что знаю,

От того, чем, в сущности, болею,

Распыляя по бумаге знаки

Без уклонов вправо или влево.

Это там, за шторами, неясность,

Там тревожно, сухо или сыро,

Будто в ночь кричит сова-неясыть,

Угрожая мокнущему миру.

У меня спокойнее и проще,

На столе нет плесени от сплетен,

А в стакане с чаем ночь полощет

Луч от лампы бежевого цвета…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Побежали дождики по лету,

Солнечные радуги стекля,

Снова ты в зелёное одета,

Девушка по имени Земля!

Утончённый шелест одеянья,

Ароматы сказочных цветов,

Я к тебе мальчишкой на свиданье:

Здравствуй, моя первая любовь!

Звуки распадутся на мгновенья,

Голоса сольются в общий хор…

Мне, Земля, тепла бы для горенья,

Я просящий юный ухажёр!

Требовать не смею, не умею,

Отбирать насильно не могу,

Не ловлю волшебных щук Емелей

На морском холодном берегу…

Набежали дождики на осень,

Заморозки лужицы стеклят,

Безответна на мои вопросы

В жёлтом сарафанчике Земля…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Шуршит апрель листвою во дворе,

Той, прошлогодней, вымокшей и жалкой,

Игравшей роль в осенней мишуре,

А ныне подготовленной для свалки.

Асфальт просох и тысячи людей

Весёлых, равнодушных или хмурых,

Простукивают шляпками гвоздей

Его литую вымытую шкуру.

Я тоже там подошвами скребу

Границу дня по утренней константе,

Ничуть не элегантней, не галантней

Других, без точек кастовых на лбу.

Одна судьба у них и у меня,

Хотя одни спешат и обгоняют,

Под парусом надежды мчат к трамваю,

Жетонами и мелочью звеня.

А кто-то философски вслед глядит,

Перебирает кнопки телефона,

И лист кленовый, временем спалённый,

Под каблуком обиженно скрипит.

«»»»»»»»

То не утка в камыше,

Не в болоте аист,

Это я среди стрижей

Над волной летаю.

Крылья острые вразмах,

Ветер за плечами,

Нарезается туман

На бруски печали.

Ой, ты, Белая-река,

Голубое диво,

Сколько места для броска

С глиняных обрывов!..

Это было не со мной,

Это было где-то,

То ли в юности смешной,

То ли в инфрасвете.

Очень ломкая трава,

Кто ж осоку косит…

Паутину в кружева

Заплетает осень…

Ах, давно я не лечу

Над рекою Белой,

То ли вывих по плечу,

То ль в спине прострелы…

В чужедальней стороне

Тоже есть обрывы,

Только неподвластно мне

Дважды быть счастливым…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Никуда себя не денешь

От задиристого мира,

От раздвинутых коленей

При вхождении клистира;

От семейных неурядиц,

От безденежья и скуки,

От шагающего рядом,

От томящихся разлукой!

Значит, ты живёшь и дышишь,

Матерясь или ласкаясь,

Обнажаешь душу ближним,

Раздаёшь себя кусками

И взамен берёшь чего-то

Вроде крохотного звука,

Павшего лечебной нотой

В благодарственные руки!

Потому я не бинтуюсь

Невидимкою Уэллса,

Принимаю жизнь такую,

Бьющую по нервам рельсом!

Шпала я, а все составом

По моей бетонной сути,

Только гидрой многоглавой

Вновь врастаю я в минуты!

А потом со всеми вместе –

Я по верху, кто-то снизу

Перемят движеньем в тесто,

Чтоб хлопушкою-сюрпризом

Выскочить и ошалело

Хлопать глазом безресничным,

В мир протискивая тело:

Чёрт возьми, я тоже личность!

Личность, личность!

Безусловно!

Никуда себя не денешь

От гудящей полнокровно

Боязни нововведений;

Нежеланья растереться

В пыль шагами изменений –

Вот, возьмите это сердце,

Это я, ваш соплеменник!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А я как все, а я как все!

Все в зоопарк и я за ними

Смотреть на белку в колесе

И на трёхсисечное вымя…

По жизни тысячи чудес,

Их не объять, а зубы сточишь,

И мне не нужно позарез

К ним путь отыскивать короче.

Свищу, потею, пиво пью,

Люблю до ломоты зубовной

И жизнь обычную свою

Не приобщаю к родословным.

Припоминаю деда чуть,

Бабульку старую не помню,

А дальше вообще молчу,

Глаза потупив скромно-скромно.

Я знаю, дед не «самопал»

Пил из фужеров огранённых,

И кто за белых воевал,

И пал в степях за тихим Доном.

Но это россказни родни,

Она на вымыслы способна,

А я всю жизнь прожил в тени

У сухарей, не булок сдобных!

А я как все – куда пошлют!

Послали…

На широком поле

Российский вечный неуют

И звёзды небо распороли…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У меня к туманной осени

Есть вопросы и вопросики,

Да ответа не дождаться мне

Никогда и ни за что!

Где же это в мире видано,

К неживому чтоб с обидами

За виски, что в серость бросились

Из окраски золотой?

Никакого снисхождения

Ни к себе, ни к чуждым мнениям

За размашистое прошлое,

Ускользнувшее в туман!

Что случалось, то и нижется

По порядку ятью к ижице,

Время лепит из сознания

Ледяные терема…

Но прости меня, сознание,

Я к тебе не с почитанием,

Мне ль не знать свою зависимость

От твоих метаморфоз?

И на свойственном наречии,

Осень, сам себе отвечу я:

В жизни что-то мною сделано

И не чтоб коту под хвост…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В сознанье втискивая даты

Доходов личных и затрат,

Плыву по плоскости щербатой

В свой окончательный закат.

Луна по небу побирушкой

Созвездья гасит – и в суму,

А я хоккейной, старой клюшкой

Прирос к чулану своему.

К чулану грёз и несвершений,

Где на полу кружки монет,

Потёртых от прикосновений

Ушедших торопливых лет.

Ах, да, меж ними лики чудных

И не стареющих персон,

Ломавших мне стальной нагрудник,

Чтоб сердцем биться в унисон!

Но их так мало… боже правый,

Плохой я, видно, нумизмат,

И не по той гремел октаве,

В чужой врываясь звукоряд!..

К монетам не тянусь безруко,

Им век пылиться на ковре,

И вновь я схлопываю звуки

Давно минувших сентябрей.

Закат пылает яркокрасно,

Всё остальное стороной,

И с этим женщина согласна,

В рассвет вошедшая со мной!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Рассвет пробивается строчкой

Сквозь тёмную ночь межсезонья

И ели в зелёных сорочках

К нему побежали спросонья.

Зима наступает на осень,

Снег тает и снова ложится

На землю подбитою птицей

Холодной и бурополосой.

Но это в трепещущем свете,

Нестойком и непостоянном,

Разбитом клубками тумана

На тысячу сто этикеток…

А если былые шестнадцать

Нам вспомнить и быстро собраться,

И в куртках джинсовых втереться

В туманное зыбкое сердце?

И мчаться за елями следом

К сосновому, дальнему бору,

На лбы ярлыки пришпандорив

Из розовых капелек света?

По мокрому снегу без хруста,

По озими остроигольной

И выпеть чего-нибудь сольно

О свойственной осени грусти?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ромашки поникли, и дёрнулось лето

За них заступиться былым Пересветом,

Да поздно, да поздно, коль стрелки на минус

И сахар вгоняют в калину-рябину!

Морозец не то чтоб кололся ежово,

Но внутрь пробирается, честное слово,

А хрупкие стебли опавших ромашек

Перегибаются в действие наше.

Сто вёсен в меня и миндаль на закуску,

Желаю любить всеохватно по-русски

Стремительность жизни в земном тяготенье,

И Вы в нём стоите на первой ступени!

Я мимо не пряну, я с Вами, я с Вами!

Сейчас из светила исторгнется пламя

И хрусткие льдинки неслышно сольются

В цветное асфальтное круглое блюдце!

А что до ромашек на жёлтом газоне,

То грей и не грей их горячей ладонью,

Они отслужили своё “Аллилуйя”,

В судьбу нашу с Вами из лета бликуя!

“””””””””””””””””””””””

Весна больна…

Весна больна вглухую!

Похрустывает льдинками апрель,

И солнце, примороженное всуе,

Плетёт на них лучами канитель.

Что, нонсенс, да?

А ты не верь поэту,

Он фантазёр, он выдумщик, мизгирь,

В ноябрь заплетающий рассветы

Из прошлой перевеянной лузги!

В наличии осеннее томленье

И лёгкий грипп с мурашками на лбу,

Входящих бредом или сновиденьем

В отлаженную временем судьбу.

Мне нужно бы сказать: не верь фантомам,

Коварно ускользающим в зарю,

Но я же сам вношу в тебя нескромность

И потому молчу, не говорю!

Молчу, Весна!

И пусть ноябрь компрессом

Ложится на асфальтовую гладь –

Не рухнет мир!

Да и апрель повесой

Теплом пахнёт в гриппозную кровать!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В краю непуганого солнца,

В стране неколотого льда

До снов рукою не дотронься –

Сгорают вмиг и навсегда!

Ссыпая в пропасть снежный шорох,

Страхуя каждый шаг шнуром,

Мы покоряли эти горы,

След в след шагнув, не напролом.

Там, на вершине, места мало,

Но разве кто качал права

На первородном пьедестале

Быть первым ради хвастовства?

А лица бронзовели сами

И вырубался лёд, звеня,

И солнце, шелестя ветрами,

На юг катилось от меня.

На пятачке два на два метра

У чётких кромок ледников

От снов отказывались щедро

Пять здоровенных мужиков.

И ночь шипела бабой Ёжкой,

Закручивая снег в спираль

На тех нехоженых дорожках,

Куда всю жизнь влекла нас даль!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

class="book">Закрыл глаза на боль людскую,

Задул последнюю свечу:

Я, граждане, не практикую,

Чужие раны не лечу!

Лицо без марлевой повязки,

Душа закрыта на замок,

Я ей читаю на ночь сказки

При занавешенном трюмо.

А как иначе?

Сад посажен,

Построен дом, и внуки в ряд

Коктейль молочный пьют из чашек

С изображеньями котят.

Зачем мне биться понапрасну

С неистребимой тенью зла,

Когда звезда над башней гаснет

Последней порцией тепла?..

Как мало крови в человеке,

Как много в суете сует!..

Мне сердце вырвали ацтеки

На пирамиде прошлых лет.

Внутри торжественно и пусто,

Грудная клетка – барабан,

В который палочками грусти

Стучать мне одному, Судьба…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Электролампочка Луны,

Заякоренная рекою,

Плывёт в загадочные сны

Из непокоя и покоя.

Она в движении – и я,

Я тормознусь – она застынет

На светлой грани бытия

Недорисованной картиной.

Эскизом, значит…

Ну, так что ж,

Мы все, летящие куда-то,

Несовершенство или ложь

В хламидах истин из заплаток.

Не философствую, нет-нет,

А искренне вторгаюсь словом

В незашнурованый пакет

Непонимания людского.

Но в правоте не убеждён –

Не провокация ли это –

Вселять в кого-то личный сон

Из возбуждённостей поэта?

И вшита нужным ли крестом

На полусферу мирозданья

Моя цепочка хромосом,

Сплетёная из состраданья?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А что за плечами?

Почти ничего,

Так, ёмкий рюкзак с перетёртыми днями,

Да чувства с натруженными углами

И выпадающие из него…

А что за бровями?

Сплошной кавардак,

Бессмысленность слов и случайность мгновенья, И медленно гаснущие отраженья,

Те, что я к себе не пришпилил, чудак.

Отдельно они и отдельно лучи,

Стекающие с горизонта познанья

На пройденные второпях расстоянья,

Да их невозвратность --

Хоть волком рычи…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сегодня я познал тебя. До дна.

И не было ни судорог на лицах,

Ни резкого желанья отстраниться,

Когда в тебя упали семена.

Смущенье было. Лёгкая печаль.

И простынь, закрывающая груди,

Как будто я не пил из тех сосудов

Твой эликсир живительных начал.

«»»»»»»»»»

Приходит вечер. Клёны за окном

Впадают в эйфорию сновидений,

Сворачивает трёхэтажный дом

В незримый кокон паутину мнений

О дне вчерашнем, о прошедшем дне,

О завтрашнем, и о грядущих тоже,

И в них ты так же будешь жить во мне,

Как я в тебе на повседневном ложе.

«»»»»»»»»»»

Действиями небывалыми

День вынимает душу

Из мужика усталого

Или из бабы-клуши.

Да из кого угодно,

Будь ты младенцем сопливым,

Минуты стекают содой,

Шипучкою с переливом!

Видимо, так положено,

Видимо, так назначено

Жить нам жизнью тревожною,

Заранее не оплаченной.

Даже выйдя на пенсию,

В кресле сидя потёртом,

Теряем мы равновесие,

Нервно скребя аорту!

Что-то опять не шьётся

И не сходится сумма –

То ли перфект в колодце,

То ль впереди не плюмбум...

«»»»»»»»»»

Упали самолётики, разбились в драбадан,

Сто жизней человеческих шагнули за туман.

Ушли. Печали капнули на личики родных...

А, может, ты, Расеюшка, и не нуждалась в них?

А, может, тебе по фигу, что в месяц раза три

С небес на землю сыплются в объятия зари

И в ночи беспросветные или на руки дней

Коробочки железные с начинкой из людей?

Конечно, обстоятельства, и виноватых нет,

Напрасно разеваются хлебала у газет!

Следи за телевизором и верь ему, народ,

Что больше с неба ясного ничто не упадёт!

Так, если что по мелочи, но не два раза в день!

А дважды это, знаете, бардак и похабень!

Нарушен график выпада в осадок жизней тех,

Кто вкалывал и вкалывал, и в чём их смертный грех?

А самолёты падают и вертолёты тож,

К судилищу звать некого, ответов хрен найдёшь!

Сижу у телевизора и уши до плечей,

А на экране мечется народ ничей-ничей...

«»»»»»»»»»»»»

По следам своих истерик

Я шагаю деловито,

В сотый раз себе поверив,

Что всё скрыто-шито-мыто.

Не было ни расставанья,

Ни волнения чужого,

Ни вселенского метанья

В вечных поисках Сверхновой.

Без вторжения клистирных

Трубок в действия поэта

Отгорели звёзды мирно

В смирном пламени рассвета

Без влияния на личность,

Втянутую в нить прогресса

Волокном вполне логичным

Без бубончиков из стресса.

Я шагаю, время лезет

Из-под ног болотной жижей,

Словно недопетый тезис

Революции бесстыжей,

Где одних похоронили,

А другим наддали в рыла,

Чтоб они азартней рыли

Для самих себя могилы.

Стоп! Снесло меня на берег

Доколумбовой эпохи,

Я же не теряю веры

В современность ахов-вздохов!

Ах по поводу бабёнки,

Ох по поводу достатка,

Проявившегося тонко

При любви, довольно шаткой.

Кто ж захочет огурцами

И горбушками питаться,

Не сводя концы с концами

Месяцев пятнадцать-двадцать?

Ясно дело, с этой пищи

Не срастётся днище с днищем

И ушла она к козлищу

Не рубли считать, а тыщи.

Не было при расставанье

Ни единственной зацепки,

Я сказал: покеда, Таня!

А она ругнулась крепко.

У неё, я врать не буду,

Через месяц и не позже

Налились мажорно груди,

Лаком заблестела кожа...

Мне истерики не в жилу,

Я их посылаю к чёрту,

Лишь бы ночь в мозгах не рылась

И не трогала аорту...

«»»»»»»»»»

Было время, в нём к перрону

Подавались эшелоны,

Забивалась сеть решёток

Сотнями молчащих глоток.

Равнодушны у конвоя

Автоматы под рукою,

Окончательное слово

Выплюнуть всегда готовы.

От тюрьмы живая лента:

Фраера-интеллигенты

И братва в наколках синих,

Фиксы – сталь и взгляды в спины.

Набиваются в теплушки

Брито-сизые макушки,

Отправляются вагоны

В пересылки или СЛОНы.

Мы командой разудалой

Следом не бежим по шпалам,

Бдит на тормозной площадке

Конвоир с шинельной скаткой.

Мы несёмся в мир знакомый

Без изгибов-переломов,

Без тяжёлого дыханья

Сотен глоток ожиданья;

Сотен глаз, несущих нечто,

Сотен ног, шагнувших в вечность

С правотой-неправотою

Мимо детства золотого.

А в тюрьме глухи ворота,

А за ними зреет что-то,

Чтобы выплеснуться снова

Длинной лентою без слова.

«»»»»»»»»

Если отбросить словесную накипь

С тела стиха, обнажив его душу,

То уподобишься глупой собаке,

Ради ошейника мягкость подушек

Бросившей, и с перекушенной цепью

Впавшей в помойное великолепье.

Нет, не язвите над слогом тяжёлым,

Я до конца свои мысли не вляпал

В очень наигранную весёлость,

Но с придыханиями из-под кляпа,

Вбитого в горло не ради забавы,

А для поимки почёта и славы!

Что, непонятно?..

Не впавший в красивость

Глубже глядит и стыдится амёбой

Быть в туалетно-общественном сливе,

Выморщив лоб, а по-вашему лобик!..

Впрочем, я к этим словам безразличен,

Главное, лобик не пуст, а набычен!

Душу подай вам… тарелка с каёмкой

Стала щербатой от прикосновений,

Нет, не Наташи, не Любки, не Томки,

Это бесплотные, в общем-то, тени,

Мимо скользнувшие, чувства не тронув

Ни на понЮх, впрочем, можно на пОнюх…

Собственно, всё, опускаю я пипку

У рукомойника. Время стекает

В круто пристёгнутую улыбку

Не обнадёженного Икара,

А человека с душою, который

Вам на вопрос не ответит, сеньора!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Кашель нервного котёнка расчленяет темноту

На неравные частицы – на сегодня и на ту,

Что в сознание вселилась, жухлым веником гребя

Мусор прожитых событий от себя да от себя.

Я по замкнутому кругу мимо мебели простой:

Может, на диване гнутом задержался кое-кто

Или на махровом стуле в оболочке полотна

Угнездился друг привычно, лапая бутыль вина?

Никого! Хрипит котёнок, наглотался шерсти он, Рвёт когтями из дивана одуревший поролон,

Темнота ему бирюльки, это мне она дика,

А электро где-то что-то отключилось на века…

Ишь, сомнительное время, как ты крутишь мне мозги –

Ноль вниманья на волненье и нелепые круги

По квартире, голосящей невозможной тишиной,

Стопроцентно настоящей, не фальшивящей со мной!

Как сказал один философ, всё на свете чепуха, Человеческие мысли в большей степени труха,

Но любой ему ответит: зачислять мой мозг в труху?!

А не шёл бы ты, товарищ, прямиком к папаше ХУ!

Это так, да вот котёнок снова кашляет во тьму

И хвостишком колошматит по сознанью моему!

Чем поможешь этой бяке, если сам плывёшь в ночи, Булькая и натыкаясь на углы и кирпичи?..

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я вырос из штанов, Экзюпери,

Быть принцем мне наивно и смешно,

Да и рождён я бабою в Твери,

В общаге, сто соседей за стеной.

Каков кусок, таков и человек!

По телу, не по здравости ума,

Жизнь проходила скрипами телег,

Врастали в землю по уши дома.

Сто королев на школу, сто принцесс,

Сто принцев, вместо мантии сатин,

Река и щавель, ягоды и лес,

Дуэль за даму, выживет один.

Другой уйдёт, роняя сопли в грязь,

А дама ждёт, косичка на боку,

Ведёт её тверской великий князь

В кино, не говоря: мерси, боку!

Экзюпери, какой я, к чёрту, принц!

Мужик из мужиков по мужику,

Сносившим пять десятков рукавиц

В лесу, где топорами по сучку.

Но всё равно, я вырос из штанов

И не носить мне узких панталон,

Сам понимаешь, что у мужиков

Привычка есть к изяществу кальсон.

По ним блуждают взгляды королев,

Когда любовь, посильно затвердев,

Вдруг начинает прорастать горбом...

Экзюпери, мне век быть мужиком!

«»»»»»»»»

У телесной оболочки назначенье

Есть прямое

Быть тюрьмою

Размышленьям,

Но не сказанному слову,

Быть защитой от вторженья

Инородного, чужого,

В сущности сердцебиенья

Самородка золотого.

Я не спорю, кто-то свяжет

Индивидуальность в узел

И берёзовою кашей

Отвалтузит

Оболочку

За её невосприятье строчки,

Вырубленной ранее

Серым веществом в комочках

То ль вождя, а то ли дряни…

Развлекая душу блеском

От огня мне чуждой фары,

Я немеряным отрезком

Дуг надбровных в жизнь влетаю,

Киноварю

Кумачёво,

Забываю

Ильичёво,

Вою в общей стае,

Таю,

Изучаю

Чьё-то слово.

И своё пишу, нахмурясь,

В радость, может быть, кому-то,

И топлю в стакане

Бурю,

Сохну в помыслах до брюта

Ржавой цепью в кабестане,

В слове взорванной минуты…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Непричёсаность мира ощущается осенью поздней, Мешковатость одежд равнодушна к цветным фонарям

Одиноких созвездий, не сбитых в огромные грозди, Поджигавшие маи и августы по вечерам.

Допотопный роман получает своё окончанье,

Послесловие есть и последняя точка легла

На бренчание строк, подытожив их ретрозвучанье, Том закрыт, коленкор переплёта затёрт добела….

Что ж ты, мир, не гремишь в унисон на развилке столетий, Полюса разделяя и запараллелив пути?

Чёрт возьми, мы твои исключительно умные дети, Почему же наш разум всесилия дней не постиг?..

А ноябрь струит холодок мне под демисезонье, В тёплый свитер Тебя обряжает, и каждый готов

Оттолкнуться от прошлого похолодавшей ладонью

И оставить ему сотни сказанных ранее слов…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В пурпурных красках стынущего мира

Своя печаль, своё желанье скрыться

От холодов, шагнувших на планету

Из прихотливого движенья солнца.

Так-так! – кричу я и шлифую темя

Рукой без нежелательных пигментов, --

Природа отражает те мгновенья,

Что затаились в каждом человеке!

Прикрыв себя «аляской» в минус тридцать,

Плюс двадцать пять – разнагишавшись вовсе

И совращать мускулатурой дряблой

Зелёных и стареющих Офелий.

И вообще беречься от простуды,

От перегрева, от недоеданья,

От диких схваток с неким мастодонтом,

Желающим осеменить подругу.

И я, брат, не последним в эту осень,

Сырым плащом хлестнувшую по клёнам,

По прочей флоре, вставшей на колени

Под натиском арктического ветра.

Вы не грустите, белые берёзы,

Метаморфозы ваши не отвратны

В сравнении с метаболизмом тела

Вступающего в зиму человека!

Он – это я в приличном исполненье

С букетом чувств не из голландских прерий,

А из российской загнанной глубинки,

Вдыхающей пока свои миазмы…

А по плечам пылающая осень,

А по лицу багровые закаты,

А за ребром чёрт знает что творится,

Быть может, это сердце, просто сердце...

«»»»»»»»»»»»»»»

Вчера Создатель дал задание,

Чтоб изваял скульптуру я

Из дней с печалями-туманами,

Из нервной поступи дождя,

Из ветра с дикими причудами,

Из ускользающих снегов,

Ночей с хрипеньем и простудами,

Из дровосеков возле дров,

Из чмоки-чмок под кипарисами,

Из белой пены на волне,

И чёрт-те что ещё он высыпал

В ладонь протянутую мне!

За дело взялся я неистово,

Поспорь с вершителем, поди!

Руками вымытыми, чистыми

Сложил всё это на груди

И мял, и втискивал дарёное

В зелёный шар и в синий шар,

Но выпирали горы склонами,

Вулканы распыляли жар,

И бороздили люди цепкие

Притиснутые мной поля

И камни тяжкие сурепкою

Дробила на куски Земля.

Я мял податливые рощицы,

Давил крутые облака,

А люди стягивались к площади

Уже нетрезвые слегка

И говорили осуждающе

Про апокалипсис-чуму,

И падал кто-нибудь икающий

В глотающую разум тьму.

Создатель хрюкнул отвратительно,

Лягнул мной созданную чушь:

Не выйдет из тебя Праксителя!

А я в салфеточку молчу.

Молчу и руки грею около

Пороков, счастья и грехов,

И заполняю Землю строками

Пока не созданных стихов...

«»»»»»»»»»»

Прострелен?

Было, было…

А вены?

Резал, резал!

И на селе кобыла

Вбивала в лоб железо;

И на колено молот

Срывался с наковальни,

Но был тогда я молод,

Всё зажило буквально!

И, если честно-честно

Без лжи любвеобильной –

Имеет в сердце место

Быть ране щепетильной;

И шрамы на предплечье,

Ожоги на запястьях,

И жёсткость человечья,

И –

Толика участья!

Иначе хрен бы выжить,

Век в сукровице плавать

Среди насмешек выжиг

На флангах у державы.

А остальное мелочь,

Что заострять вниманье

На поздние прострелы,

На нервное дыханье!

У каждого в капкане,

Как у меня, был палец,

Мы все платили дани

За нынешнюю наледь;

За очерствленье духа,

За невпаденье в память,

И –

Прочь пошла, старуха

С провальными глазами!!!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Дорога вкривь, дорога вкось,

Приглядки колют спину,

Давно промёрзшую насквозь

До самой пуповины.

Чего вы пялитесь, друзья,

(врагов я не имею),

Как будто мне идти нельзя,

Не скашивая шею?

Вдох-выдох…

Если что не так,

Пульс отдаётся жженьем

Во все наличные места

И без благословенья.

И снова мах одной рукой,

Другой рукой синхронно,

Пусть к цели явно никакой

Шагает неуклонность…

Какая цель, скажите мне,

Быть может, кроме жажды,

Шагающему наравне

С миллионами сограждан?

Попить, поесть, в работу лбом

Или цветущим рогом

И не копытить напролом –

Да ну вас к чёрту, к богу!

И вообще я сам собой

Почти окаменелость,

А то, что путь всегда кривой,

Так то не ваше дело!

«»»»»»»»»»»»»»»

Не хочу быть серьёзным поэтом!

Хоть убей меня, не хочу

Раскрываться крикливой газетой,

В правой, в левой руке по мечу!

Пусть другие уходят в солдаты,

Я своё уже отвоевал,

Пришивая сапожною дратвой

К обстоятельствам злые слова.

Нерушимое век нерушимо,

Стен воздвигнутых не развалить,

Пролетайте, наречия, мимо

Ощетиненных соло Земли!

Невозможное соло Россия,

До чего ты нескладно орёшь

Усреднённою Анастасией

И отрыжками новых вельмож!..

Не хочу быть серьёзным поэтом!

Буду плесть бестолковую вязь

Из бессмысленности куплетов

Как и прочие, не торопясь.

И давать комментарии снизу

Для совсем бестолковых «читал»,

Что, мол, риза не роза, а риза,

А конец не финвал, а финал.

По странице, которую пишешь,

Страсть должна разливаться рекой,

Чтоб у жаждущих ехала крыша,

А минет был любимой едой.

Всё! И ставится точка на этом,

Сексуальная песня, творись,

Ибо кто же читает поэтов,

Переполненных болью за жизнь?!

«»»»»»»»»»»

Пригвождёный к нелепейшему столбу

Моралями, устаревшими до безобразия,

Не лаю и не кляну судьбу

Четвертованным на помосте Стенькой Разиным.

Понимаю: История не права,

Переписывая и выхолащивая желания,

И причём тут разинская голова,

Хлопающая глазами нам в назидание?

Почитаю единственное: НЕ УБИЙ!

НЕ ОБМАНИ или другая заповедь

Тонут белыми камешками вглуби

Сердца, отмахиваясь от мира всеми лапами.

Ибо лживость всемирная доступна всем,

Начиная с пророков, когда-то живших,

Заканчивая строителями новейших дилемм,

Бесполезных, как мой заплутавший живчик.

Не проще ли с девственной простотой,

Веслом неприятия колыша морали,

Жизнь разбрызгивая, мчаться за ТОЙ,

Чьи глаза сорок раз солгали?

Взойти без насилия на помост,

На кресте исстрадаться, чтоб утвердиться

В правоте сиянья зелёных звёзд,

Выжигающих собственные ресницы?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вы мне боль свою до упора

Так, что вздрогнул в аорте клапан!

Не желаю я с вами спорить,

Мне желается быть растяпой!

Делать вид, что всё ёлы-палы

И печаль ваша фигли-мигли,

Что блохою давлю я жалость,

Только вы своего достигли!

Чёрт возьми, до чего тоскливо,

Как мздоимцу перед расплатой!..

Вы мне кажетесь тонкой ивой,

На осеннем ветру распятой.

Мне бы клёном, чтоб веткой-лапой

Поддержать силуэтик жёлтый,

Но стучащий в аорте клапан

Болью собственною разболтан...

«»»»»»»»»»»»

Сатана с Люцифером в связке...

А у католиков нынче Пасха!

Они в Иисуса покруче верят,

Но красят яйца такой же краской,

Что мы, славяне без Люцифера.

Зато у нас Сатана мощнее,

Помускулистее и зловредней,

И, если сел на людскую шею,

Его не сбросит сам исповедник.

Не голословлю я, утверждаю!

Ярмом тяжёлым таскаю тоже

Не стограммовых Шалтай-Болтаев,

А многотонного вельможу.

Такое дело, куда деваться,

Не утопиться же в бочке спирта,

На ус мотая пук деклараций

Взаимно вежливого флирта.

Стоп!

Здесь я что-то противоречу –

Меня он в гриву, а я по-русски

Вовсю поплёвываю за плечи

На непосильность своей нагрузки…

А у католиков нынче Пасха,

А у славян Пасха чуть попозже,

А Сатана с Люцифером в связке

Одни и те практикуют вожжи…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Дорог не осилит спящий,

Икающий не споёт,

И радугу в настоящем

Вовек не увидит крот.

Слепец он.

Такая участь!

Но всё же я вам скажу,

Что нравится быть колючим

Всегда и везде ежу!

И прочим природой место

Под солнцем отведено

К участию не в фиесте,

К азарту не в казино.

Нет, я не философ бравый,

Я житель страны «Земля»,

Соседствующий по праву

С ворчаниями шмеля;

С пугливостью куропатки,

С небрежностями людей,

Скрывающихся в палатках

От светлых земных дождей!

И жизнь для меня не ящер,

Покинувший мезозой…

Дорог не осилит спящий,

Пожар не зальёшь слезой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

О чём грустит осокорь над рекой?

Да ни о чём, стоит и ждёт тепла,

Чтоб нарядиться в светлые одежды

Из солнечного дробного стекла!

О чём тоскуют в марте ветерки?

Да ни о чём, летят по круговой,

Чтоб охладиться по пути на север

И затеряться в туче снеговой!

Я тоже не печалюсь ни о чём

И радуюсь тому, что близ меня

Ворочается жизнь, глаза лукавя,

Своим разнообразием пьяня!

За поворотом снова поворот,

В осокорь год пропишется кольцом,

Из южных стран примчится юный ветер,

Пронырливым щенком лизнув лицо…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В этом мире всё не так,

Как хотелось бы, и всё же

Каждый миг и каждый шаг

Не испарина на коже,

А гремящий водопад!

Ну, не водопад, так струи,

Бьющие в лицо не в лад,

Но живительно упруго…

В этом мире всё не так!..

Почему не по струне я

Мчусь за бытовой овраг,

А ползу, скуля, под нею?

И, высвистывая гимн,

Барабанит кто-то ластой

По бессилиям моим,

По ослиности ушастой?

Ай, да ну вас, я привык,

Жадно дождь ловлю губами,

Иногда срываюсь в крик,

Если водочное пламя

Пересилит водопад…

Мужики, да ну вас нафиг,

Я безумно жизни рад

И готов платить ей штрафы!

За безумную жену,

Породившую мне тройню,

За нелепую страну,

Вечно втянутую в войны,

За дубового себя,

Не способного насытить

Тройку резвых голубят

Со своей мадонной Литтой!

В этом мире всё не так!..

Или я в ней не пружиню

И с гранатою на танк

Не бросаюсь, как мужчина,

Беззаветно и легко?..

Мужики, вопросик этот

По земле плывёт дымком

От упавшей сигареты…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Что слова?! – не более, чем звуки,

А умерших не вернуть назад

Ни общеньем с Шивою сторуким,

Ни моленьем к богу, что распят.

Жизнь проформа для времён текущих,

Что им относительный субъект! –

Микрофлора на небесной гуще

Скопища созвездий и планет…

Это так, да плетью хлещет вены

Осознанье собственного Я,

Для себя имеющего цену

В грубых закоулках бытия --

Жить, вдыхая воздух перепрелый,

Грызть холодный мартовский снежок,

Пронося себя не просто телом

По кривым излучинам дорог,

А хрипящим сгустком откровенья,

Всежеланья или вселюбви

От минуты своего рожденья

До последних скрипов половиц!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Побродить по морю Иисусом,

Жить всё время в сладостном июле,

Нарожать десяток белобрысых

Ребятишек с девой-красотулей;

Дом построить посреди Эдема,

Яблоневый сад вкопать в планету,

Получив бессмертье вместо премий

За служенье Истине и Свету;

Бинт один на тысячу болящих,

Каравай на тысячу нудящих,

А потом распятым «грянуть в ящик»,

Завернувшись в плащаницу-плащик…

Лбом стуча о холодящий мрамор

То ли в горе, то ли в наслажденьи,

Человек не выведает драмы

О моём обманном воскрешенье.

Даже муза, дерзостная Клио,

Скроет от потомков артефакты,

Что грешил я в жизни не брезгливо,

Не слепцом с извечной катарактой.

Да, грешил!

И в этом соль и сахар,

Пряная свобода, безоковность,

А не власяница под рубахой

Кающихся Магдален и Овнов!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Собственно, кому какое дело

До причин, питавших мягкотелость,

До итогов жизни человека,

Веку не поставившего вехи?

Был – и нет… и к утренней побудке

Не бунтуют атомы в желудке

И будильник напряжён углами

В чью-то непроснувшуюся память…

Атрибуты действия спонтанны:

Соль морская женщине для ванны,

А мужчине дерево вдубасить

В землю отслужившей ипостасью…

Собственно, все люди словно штампы,

Дети прорезаются эстампом

И берлоги строятся руками

Тех, кого зовём мы мужиками…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я чувствователь, созерцатель,

Умеющий прикоснуться

К любому из трёх понятий

Вне рамочек конституций.

Надежду я глажу нежно,

Испытывая неловкость

За собственную мятежность,

Взятой страною в скобки.

Нет-нет, никакой обиды

Ни в строчках и ни в наречьях –

Не созданный для корриды

Быкам не кровавит плечи!..

А Вера?

А Вера где-то,

Её не погладишь толком,

Она по волнам корветом,

Она по груди осколком

Скользнула, оставив рану

И, как не бинтуй холстиной,

Боль сделалась постоянной,

Причинной и непричинной!

Последнее из понятий,

Стучащее по вискам мне –

Любовь!..

Ты моё заклятье,

А я твой пустой подрамник!

А я твой мальчишка в шортах

С Надеждою на ладонях –

Вноси в меня натюрморты

На светлом лиричном фоне!

“””””””””””””””””””

Отщепенцев вешали на реях,

Честных ведьм сжигали на кострах,

И вплывала в будущее Гея

Средоточьем злобы и добра.

Род людской живуч противоречьем

От неандертальцев и до нас,

От дубин до пулемёта «Стечкин»,

До бронежилетов от кирас.

Сколько в нас необратимой дури,

Сколько недовольства и забот,

Сколько блох, вгрызающихся в шкуры

И глядящих в чавкающий рот!

Есть и спать, и с женщиной любиться,

И входить на верхнюю ступень,

Зреть оттуда на ничтожность фрикций

Тех, кого твоя накрыла тень…

Это так, скулёж от недопитья,

От недожеванья шашлыка,

От недолюбви к мадонне Литта,

Чудом проскользнувшей сквозь века.

Это не кислятина, не горечь,

Это мысли, чёрт бы их побрал,

Сохнущие тряпкой на заборе,

Оградившем временнОй портал…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

На вершины клёнов нахлобучив

Серые медлительные тучи,

Осень вытрясает одеяло

С листьями, расцвеченными ало.

Ладно, пусть не ало, а багряно,

Бог с ним, уведу себя в шаблонность,

Не всегда сияет филигранно

Слово на залапанной короне…

То ли дождь, а то ли просто морось,

Капель нет, но набухает влажно

Звуками питающийся город

И недвижный выкидыш бумажный…

Всё нормально, рыцари и дамы,

Шелестите ножками по миру,

Вытряхнув из-за рубашки камень

В звукоряд трамвайного клавира!

Пробежит раскрашеный вагончик,

Отстучит мелодию на шпалах,

И опять прорвётся там, где тоньше,

В серый день кленовая усталость…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Поэт слагал стихи, ботаник плёл гербарий,

Сапожник сапоги тачал, и пел певец,

А море в валунах залечивало раны,

Сукровицу неся на берег за прибой.

Де Лиль был упоён словами «Марсельезы»,

Царь-пушка у Кремля – игрушечный малыш,

И в бородах расстриг капуста застревала,

Когда глотали щи, похмелием зверясь…

А здесь сентябрь плывёт шестнадцатым мгновеньем, Отличным от других, но чем, мне не понять,

Возможно, только тем, что стал на сутки старше

Царь-колокол земной, летящий по дуге…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

16.09.05.

При выходе с подмостков хлопнуть дверью,

Замкнуть себя в бездейственность, в безверье, И никогда не выбегать на сцену –

Таков итог нестройных размышлений.

На письменном столе неразбериху

Устроить, довести себя до крика

И всё смахнуть в плетёную корзину,

Блаженным креслом выпрямляя спину.

Чаи гонять в домашней обстановке,

Жевать беззубо кашу из перловки,

К овсянке джентльменски приобщаться –

И никаких тебе инсинуаций!

Но это было, это забегало

Раз десять или двадцать со скандалом

И вытеснялось вновь столпотвореньем

Мирских забот, что противу теченья.

Мир без меня и скучен и подавлен,

Партер гудит – и что ему до травли,

До тайных и невидимых обструкций,

Мешающих поэту разогнуться!..

И чтить стихи, плетённые из нервов,

И от софитов жмуриться, как нерпа,

Увидевшая солнце на торосе,

Зеркально отражённое морозом…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053104170

Хранилище 16

Игорь Белкин

Устанавливаю репер

для себя, я эгоист,

мне чужого сердца трепет –

пересохший банный лист –

снёс небрежно с рёбер хрупких,

и сиди себе, кури

да поглаживай зарубки

очень личные внутри

незадачливой душонки,

не способной ни на ложь,

ни на спесь в любви к девчонке –

лучшей в мире не найдёшь!

Перечерчиваю схему

откровений прошлых лет,

то, что было – это темень,

то, что будет – это свет;

но жесток я, неподкупен,

сам себе не поддаюсь,

мне бы лучше ведьму в ступе,

чем лирический союз

с очень юной, очень жаркой,

не познавшей жизни суть!..

От подобного подарка

невозможно ломит грудь.

Ломит грудь, и пульс щебечет

канарейкой на заре...

Я, конечно, сокол, кречет,

не паштет и не пюре,

и томлений не чураюсь,

и своей истоме рад,

но сбежать хочу, как заяц,

на потешный маскарад,

где любовь – минутной позой,

обязательств – никаких,

где из фальши лепят розы

для себя и для других!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Зародившись в новой жизни

Любознательным щенком,

Разбужу весёлым визгом

Я все тени за окном.

И по солнечной полоске

Свой всему живому в доску,

Понесусь в зелёный мир:

Душу новую прими!

Хвост крючком, глаза шипящи,

Запахи втянув в ноздрю,

Окажусь в среде кипящей,

Стойкой даже к бунтарю.

Отхлебнув воды проточной

Из кристального ручья,

Соглашусь я на порочность

Всеземного бытия.

Молодой, но жжёный всюду,

Помнящий былую жизнь,

Подходить с опаской буду

К тем, кто смотрит сверху вниз.

То ли ищет он монету,

То ли камень, ахнуть чтоб

С разворотом-пируэтом

В напряжённый пёсий лоб.

А считающие звёзды

Искренни, добры, легки,

И с тобою делят воздух

Или хлеб дают с руки.

Вот таким я друг-приятель,

С ними можно на луну

Выть некстати или кстати,

Чтоб не камешком ко дну…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не за каждый перевал

Можно скрыться дебоширу,

Отделив себя от мира

Цепью молчаливых скал.

Прянет чёрный вертолёт,

Грянет пулемётной трассой –

И окончен путь опасный

У неведомых высот.

Но туда я не ходок,

Я живу в своей берлоге

И российскую эклогу

Чту и вдоль и поперёк.

Потому чеканю шаг

Соответственно движенью,

Отклонясь от наважденья

Что-то выкрикнуть в кулак;

Потому молчу, молчу –

И ни слова о провалах,

Нежащих на гулких скалах

Барбарис и алычу.

Я к своей земле привык,

К терпким ягодам брусники,

И зачем мне слышать крики:

Ниже голову, мужик!..

Милый край, моя страна,

Ты растишь своих героев,

Я не знаю, что я строю

Под разрывами гранат…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Не требуйте от молнии огня,

Не навлекайте стрелы на меня,

И мушку на винтовочном стволе

Не наводите в лоб – я на Земле

Не жертвой быть желаю, а опорой,

Солистом в сбалансированном хоре!

Наш мир не рай со скопищами вер,

Но и не ад, где каждый глух и сер,

И втискивает в общую мольбу

Своё негодованье на судьбу,

Не в силах победить иную силу,

Ту, что его под корень подкосила.

Не проще ли, к жилетке рукава

Пришив, изображать гусара-льва,

Поручика с фантазией большой,

С нетрезвою ранимою душой,

Плывя по океану неурядиц

С пренебреженьем к раю или аду?

И дождь, и град, и хлёсткая любовь,

И скоморохи с признаком горбов

Приятнее, чем ядерная блажь,

Сожравшая невинный антураж...

Я даже не хочу себе представить

Исчезновенье жизни в жгучей лаве!

Поправ тревоги месяцев благих,

Не навлекайте на меня пурги

И не лепите к оспинам лица

Ос ядовитых с посвистом свинца,

Я жить хочу с желанием сердечным:

Не враг мне Некто встречный-поперечный!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из нового цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Меж облаками прорези,

Луна висит над озером,

У ивы дивный прогиб,

Волна щекочет ноги.

Я опоён во времени

Русалками-сиренами,

Сейчас разденусь, брошусь

В звездчатую порошу.

Бездумно, но уверенно

Волна хлестнёт по берегу

И звёзды раскачает

Без гнева и печали.

И зарябит песчаное

Дно, принимая заново

Рождённого младенца

С неискушённым сердцем...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Когда листы былых календарей

Осыпались и патиной покрылись,

Не стал я ни богаче, ни мудрей,

И ни воинственнее Гавриила.

Всё тот же бег в намеченной стезе,

Всё тот же бой с судьбой за выживанье,

Уход в необратимое друзей

С обидою на мирообитанье.

Чужая жизнь им раны не печёт,

Своя не утвердилась в базилике,

И Слово не распяливает рот

Неслышимым и неугодным криком.

И я молчу, сплетая пауком

Вокруг себя защитный слой сомнений,

Но всё же оставаясь мужиком

Для дел, а не для словоговорений.

Мой стол всегда по праздникам накрыт,

Я жду или не жду – неважно это:

Прими, дружок, по правилам игры

Стакан вина из солнечного света!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла Философия жизни.

В любое ненастье, в любую погоду

К поверхности жмётся голавль и подуст,

И рыбка уклейка, и жерех костлявый –

Для жизни, для жизни, а не для забавы!

А сом и налим или царская стерлядь

На дне обитают, не веря в поверья,

Что верхняя пища вкуснее и слаще

Заквашенной в иле мгновеньем летящим.

И я в относительном теле налима

На душу принял монастырскую схиму,

Ничьей театральности не доверяя:

Мне выжить бы только, не нужно мне рая!

Блеснуть, это каждый живущий сумеет

При помощи грима и рук брадобреев,

Портных, белошвеек, фольги, полумасок,

Пастели, помады, растительных красок...

Поверили в сущность моих хладнокровий???

Напрасно!

Я просто шагающий вровень

Со всеми, кто мечется между закладок

В листаемой Книге Судьбы...

Непорядок,

Когда из её непрочитанных строчек

Рождается малоизвестное очень,

А я повитухой в любую погоду

Принять не могу эти трудные роды...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Память – нечто вроде турникета,

То себя раскроет, то замкнёт,

Зазывая в прошлое поэта

Или под грядущий небосвод.

В том, что он изменится, уверен

Впереди просветы, а не мгла,

Едкой кислотою фанаберий

Никому не выжечь их дотла.

Жадность олигарха не стреножить,

Подаяньем всех не утолить...

Вновь бежит мурашками по коже

Памяти прерывистая нить…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Бессонница подбадривает мозг,

клубок извилин скручивая туже

для забиванья сваями под мост

между душой и тем, что гложет душу.

А я сопротивляться не хочу,

пусть будет так, как хочется сознанью,

оно же не подсобье палачу,

не брошенное телуподаянье,

а концентрат духовного тепла,

промытого годами добела...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

А возле золота возня,

Но без меня, но без меня,

Опять я мимо пролетаю

Вслед за неутолённой стаей!

Да и нужно ли мне оно,

Не стыд, не совесть, не зерно

Для временного насыщенья,

Чтоб не упасть на Землю тенью?

Не жду ответа, что – ответ?

Жизнь не продлить на сотню лет

За счёт богатства да интриги,

Будь счастлив днём текущим, Игорь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Безумствует пламя

В стране оригами,

Бумажный кораблик

Фактурою дряблой

С углов обгорел и лежит,

А я забиваю пыжи

В патроны с картечью

Для стрельб безупречных

В сударыню с именем Жизнь.

Предчувствием смята,

Она виновато

Мне в ноги упала

Свечой без накала,

Похожею ликом на тень,

И жалко такую мишень

С подкладкой рябою

Калечить собою

В такой прозаический день...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вечереет.

Тени гуще,

Чем не выпитый компот,

А меня чего-то плющит,

А меня чего-то жжёт.

Настроенье сикось-накось,

Ломит кости, давит грудь...

Станцевать бы с кем сиртаки,

Спеть бы с кем чего-нибудь!

Что ль к соседочке податься

И распить шампусик там

С воем мелодекламаций

В честь присутствующих дам?

И посостязаться малость

В женско-мужеской борьбе,

И оставить пару палок

Ей на память о себе?

Или друга в общежитье

Навестить, и дотемна

С ним делить «огнетушитель»

Самогонного вина?..

Вечереет.

Небо ниже,

Тени вытянулись вдаль.

Бродит кошкой чёрно-рыжей

Невозможная печаль.

И заглядывает в окна,

И царапает карниз,

Проверяя, как пристёгнут

Я к твоим капризам, жизнь...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Пока мне время крышу не снесёт,

Цикличность не нарушив или график,

Пока кураж от праздничных метафор

Не перетрёт земной круговорот,

Я буду тесто мять для пирогов,

Для фарша покупать бараний ливер,

И деньги брать взаймы без дураков --

Кормить грачат в семье, а не на пиво.

Какой-нибудь напыщенный индюк,

Плешь прикрывая пафосом безмерным,

Все вольности мои признает скверной,

Опентаграммив непорочный круг.

А мне плевать, я был и есть!

Панно,

Рисованное кистью меланхолий,

Удостоверит: я тревогой болен

За судьбы дней с друзьями заодно.

И не могу безличие речей

Принять на веру, ибо спотыкаюсь

На полпути к обещанному раю,

Не зная, чем выкармливать грачей.

А тем, кто патриотится всерьёз,

Завидую,

Но искренне не слышу,

И не поверю, чтобы снёс им крыши

Простейший продовольственный вопрос.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖЭИЗНИ.

Сижу на лысой макушке пня,

Вдыхаю будничные ароматы,

А мир вращает вокруг меня

Вчерашне-будущие даты.

И что до вас мне до остальных,

Живущих рядом или поодаль,

Бредущих по острию струны

За расстояния и за годы?

У вас надежды и блажь своя,

А сердце ваше – за центр мира!..

Жаль, персоналии бытия

Висят на каждом чугунной гирей...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из Цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

В синем море-океане наслаждаться утром ранним

И губами шелестеть: красота, едрёна медь!

И, за мидией ныряя, треснуться башкой о сваю

И стрекалами медузы исколоть святое пузо.

Вынырнуть со стоном-охом, вывалить слова горохом

Искренне и от души, тело пряча в голыши.

Камни вроде сердоликов утоляют боль и крики, Только бы не лечь на краба, не испортить кайфа дабы!

А потом из-под ладони высмотреть русалку Тоню

В трусиках и без хвоста, свистнуть ей: плыви сюда!

Мазать кремом от загара ей поверхность полушарий

Выше-ниже поясницы, напрягаясь нервной спицей!

Встать потом с камней и рядом с нею плыть не в Баден-Баден, А на дальний островок, чтобы налюбиться впрок.

Солнце рухнет с небосклона морю синему в ладони, Мы хлебнём с устатку пива: жизнь прекрасна и красива!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Июль на исходе, сгорела любовь,

Истаяли белые ночи.

Согласен ли я на прощанье с тобой?

Согласен, да только не очень.

Продлить бы ещё на неделю, на три,

До следующих полнолуний

Улыбки дождями умытой зари

И шёпот ромашек-колдуний.

У города масляный каменный дух,

Асфальт и пластичен и зноен,

И ты отыграла считалку до двух,

А было участников трое.

Согласен ли я? А куда себя деть!

Вопрос сам собою нелепый,

Он катится, катится, катится в день

И тает в безоблачном небе.

И белые ночи истаяли в нём,

Размазались по июлю,

Другому парнишке теперь под окном

В почётном стоять карауле...

«»»»»»»»»»

Как реален мой мир, как реален!..

И сказал бы лукавый поэт:

в бытовых ежедневных скандалах

ничего романтичного нет.

Не в семейных, в общественных...

ЗвОнок

телевизор, пугая страну

пустотою своей обнажённой

с прославленьем чернух и порнух.

До романтики ли человеку,

если занят он поиском дня,

где не попусту бы кукарекать,

а пахать, никого не черня?

Получать соответственно долю

от угла приложения сил,

а не бросовым полистиролом

улетать, чёрт возьми, в небеси?

Не бросайся в меня помидором

тот, кто прочно в кормушке сидит,

я пока не растрачивал порох,

это так, накипело в груди...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЛЮБВИ.

Уплотнённое время не гвоздь, не шуруп,

Не затиснешь насильно в расщелину губ,

Леденцово не хрустнет оно на зубах,

То, что было, прошло и развеяно в прах.

Прах-то прахом, да память за время горой,

Ей полжизни не кажется чёрной дырой!

Это личная жизнь, а не чья-то ничья,

Это, может быть, лучшая книга моя.

Со страницы романтика машет платком:

Разве ты с каравеллой моей не знаком?

Разве мы не вели свой отчаянный бой

С наседавшей на нас сволочною гурьбой?

Это так, но иначе развился сюжет,

Каравелл и штормов в нём, романтика, нет!

Есть обычная жизнь от звонка до звонка

И не нужно искать у винтовки курка.

Циферблат у часов не качает волна,

Даже ржавчины в нём не найти ни хрена!

Электроны мелькают в окошечке дня,

Всё равно им, что рядом грызня-болтовня

Или тесных объятий горячечный круг

Не насильственных, а романтичных услуг.

Ты мне пальцем и я тебе пальцем в листок:

Посмотри, юбилей подкатился не в срок:

Может, путает что-то у нас календарь,

Двадцать пять этих не было! Не было, Дарь?

Было! -- ты говоришь и, обиду смахнув,

Протираешь салфеткою пористый туф,

Отшлифованный другом с одной стороны

До зеркального блеска севанской волны.

Знаю, было! И друг был у нас не один,

Но не каждый смахнул с обнаглевших брючин

Дни-ледышки, упавшие в пропасть комком

Вместе с пористым туфом и лучшим дружком...

Белый иней трамвайные гнёт провода,

Стрелки и циферблат не идут никуда,

Но упрямы до ужаса календари,

Равнодушно на сердце давя изнутри.

Дарь, не думай, пожалуйста, я не раскис,

Я давно уже лапу в капкане отгрыз

И шагаю по жизни, натужно хрипя...

Что бы делал я в ней без тебя, без тебя!

«»»»»»»»»»»

Оглушающе громко скрипит тишина,

Так бывало и будет во все времена,

И не нужно меня укорять в нелюбви,

Я не лживенький Демон и не Сатана.

На коротких дорогах короткие дни,

Почему же тебя напугали они?

Если душу накрыла осевшая пыль,

Ты её у обочин дорог отряхни.

Без неё в нашем доме полно пустоты!

Две луны на полу разметали хвосты,

Отраженья зеркал криводушнее нас:

Это я молодой и вчерашняя ты.

Если верить стеклу, то в начале пути

Можем встретиться мы и спокойно идти.

У нехоженых дней пыли нет за спиной,

Там не нужно невинную душу трясти.

Только в мире фантазии мы не живём,

Не наполнить добром замирающий дом,

Он по самую крышу набит тишиной,

По-хозяйски скрипящей дубовым столом.

Я не лживенький Демон и не Сатана!

Скоро утро и с глаз упадёт пелена.

Отраженья зеркал прямодушнее нас:

Здесь морщинки твои, здесь моя седина…

++++++++++++++++++++++++++++

... как будто когда-то и где-то

Под шорох баньянов чужих

Родился я по трафарету

В сорочке из правды и лжи.

Нить с нитью единой холстиной,

Ни шва, ни просвета нигде –

И жаждущая пуповина,

Мечтающая о еде.

Ей только нажраться бы вволю,

Раздуться бы как барабан,

И шариком откарамболить

Себя в благодатность нирван.

Ха-ха!

А зачем ей заботы?

И мне не нужон ни хрена

Под рёбра сующийся дротик

С общественным званьем Страна.

Ведь всё же рождён-то не здесь я,

Где люди друг друга грызут,

А там, где на кромочке леса

Пережидают грозу.

Светло там и пушки не стрелют

В приятную рожицу дня,

И какает прямо в постели

Безпамперсная малышня.

Рождённая кем-то и как-то,

Она не в ответе за то,

Что миру грозит катаракта

Под маской его золотой...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А я опять живой,

Во сне летаю птицей,

И дым пороховой

Мне ни хрена не снится.

Сияют небеса

И звёзды переливом,

Алмазная роса

Загадочно стыдлива.

Над городом лечу,

Лечу над морем синем

К заветному ключу

В театр Буратино!

Я тоже скоморох,

Побитый той же молью,

И чем, скажите, плох

В труде я и в застолье?

И девушек люблю

И бабушек жалею,

И радуюсь шмелю,

Не жалуя злодеев!

Ну вот, опять не то,

Опять споткнулось лето

И вертолёт винтом,

И пламя по рассвету.

Трещат в огне сердца,

Товарищей не стало,

Ключи лежат в ларцах,

И слёзы у вокзала.

Я с ними в унисон,

Я жив наполовину,

Какой тут, к чёрту, сон,

Какие Буратино…

«»»»»»»»»»

Умер человек хороший,

Давший искорку добра

Обществу людей и кошек

У вселенского костра.

Не сектант и не толстовец,

Не маньяк и не садист,

Был он ярым острословом,

Но не лип, как банный лист,

С обязательной насмешкой

К неудачнику в делах,

Если проходною пешкой

Тот не стал, увы и ах.

Выпал человек хороший

За пороги бытия –

Незаметнейший из сошек

Тех же самых, что и я.

Безмятежное пространство

И суглинная земля

Примут дух его без чванства,

Равнодушием пыля.

Не могу за всех ответить,

Сам скажу не сгоряча:

Хорошо, что у поэта

Были шутки мягче света

И теплее, чем рассветы

У холодного плеча...

«»»»»»»»»»»»»»

Вдаль глядящее население

Упирается в воскресение,

Отдыхает по мере сил

Как упившийся альгвасил

Не в таверне, а на природе –

Жёстко вроде и мягко вроде...

Киллер смазывает машинку,

Сластолюбец гнетёт ширинку,

Дева юная принца ждёт

У кастрированных ворот,

То-есть в тёмной подъездной нише –

Дождь не в дождь, над любовью крыша...

Завтра скучится понедельник,

Но об этом уже отдельно,

А пока бабье лето льёт

Над рябинами антидот,

Сберегая листву и кисти

От холодных ветров-садистов...

Сколько света и сколько вымысла

День воскресный настроил-вымостил,

Убегая куда-то вдаль

За республику Трансвааль,

За эпоху, что до Веспуччи

Не сгущала над Киром тучи;

За Христа и кресты у Газы,

За смертельный бросок спецназа...

Впрочем, что это я плету,

Сея образы в пустоту –

Население, между прочим,

Жить желает в спокойной ночи...

Ххххххххххххххххххххххх

Сознание вздрючив до степени пятой,

Вторую бутылку держу на подхвате,

Пытаясь извлечь непосредственность истин

Не только в ходьбе по порогам нечистых.

Такое, брат, дело, когда опечален

Своим неудовлетворённым началом,

Хрипатым воздействием друга-соседа,

Юриста бомжового и правоведа!

Сто десять инстанций паркетного глянца

По сизым носам и по жгучим румянцам,

Сто подписей на любопытных бумажках

И масса конвертов – детишкам на кашку!

Пришибленной истине своды законов,

Что мне развалиться по центру газона

И ждать, когда мент демократором тронет

Меня и жиреющего Аполлона.

Нет-нет, не запил я, пары выпускаю,

Петрушкою выполз на сцену Ла-Скала,

Хриплю одуревшим от жизни солистом,

В овациях зала не чувствуя истин…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2011

Свидетельство о публикации №111082902265

Хранилище 17. Стихи о любви

Игорь Белкин

Вам не понять мои печали,

Мои тревоги не понять,

И Вы мне встреч не назначали

В ладонях замершего дня.

Я Вам случайность и попутчик,

Вы мне случайность и беда,

И было бы гораздо лучше

Мне Вас не видеть никогда;

Не тосковать о несвершённом,

Не замирать, когда по мне

Скользнёте взглядом отрешённым

Вы – словно отсвет по стене!

Нет, я не трус и не бездарность,

И не занудливый сверчок,

И пусть идущий рядом парень

Хозяйски нежит Вам плечо.

Он Ваш герой и Ваш советчик,

А я никто по-существу,

Но мне от этого не легче,

Я Вас ревную наяву...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Назови меня красивым – не обижусь,

Назови меня весёлым – рассмеюсь!..

День скользит по склонам гор на мягких лыжах, Синий вечер обволакивает Русь.

Это здесь, а запад в солнце под завязку,

Это здесь, а на востоке тьма царит...

Расскажи мне, если хочешь, на ночь сказку,

Распушённую, как в холод снегири.

Будет грустно – я на сказку не обижусь,

Будет весело – потешимся вдвоём!

Посмотри, какой закат сегодня рыжий,

Облака не отливают серебром.

Это здесь, где нам с тобой дано любиться,

Это здесь, где сыновей растить дано!

Вот и сумрак вполз нахохлившейся птицей

к нам в открытое для всех ветров окно...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Как странен мир полуденного солнца,

настоянный на травах и любви,

и я в него безудержным гасконцем

врываюсь, хоть зови, хоть не зови!

Несчастен тот, в ком кровь не горячится,

счастливец тот, в ком бьёт она ключом,

выплескивая чувства за ресницы

безумственным лирическим огнём!

И я безумен...

не пугайся очень,

лицо не отворачивай, прошу,

любой костёр у жизни не бессрочен

и я д,Артаньяном отгрешу!

Ну, а пока бубенчиком над лугом

звенит твой голос в суете мирской

и я тебе услугой за услугу --

ты мне любовь, а я навеки твой!

Опять дергач у кромки поля

(научно если – коростель)

Скрипит смычком по канифоли

Иль старой жестью об метель.

Вчера таким же точно криком

Он нервно дёргал тишину

За безответственные блики

От звёзд, стекающих в луну.

Всему своё, как говорится,

Кому кричать, кому молчать...

Я не тревожу эту птицу,

Не рву винтовочку с плеча.

Мелкокалиберная штука,

Игрушка для стрельбы в мишень,

Она живому что базука,

А не пустая дребедень...

Всё, философию по боку!

Ты извини меня, дергач,

Тебе молчанье лыком в строку,

А мне что к молоку калач.

К опушке вывалясь неспешно,

Спиной облагородив тень,

Начну расстреливать безгрешный

Весь в щупальцах дубовый пень.

Замолкнет лес, истают звуки,

Свинец расплещется у пня,

Отдача выхлестнет «Разлуку»,

Заполонившую меня...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Берёза белая пророчит

Шуршаньем девственных ветвей:

Не удалить цветные ночи

Из глупой памяти моей!

А я согласен на виденья,

Танцующие в снах моих,

На сожаленья и томленья –

Жизнь пресной кажется без них!

И пусть подушка будет комом,

А одеяло жестяным –

Ты на руках моих весома,

Хоть и растаяла, как дым.

Был я мальчишески нескромен

И ты смущалась за окном...

Берёза белая, ты помнишь,

Как время выжгло этот дом;

Звенели клавиши ступеней

И ксилофонили полы,

А вслед за НЕЙ тянулись тени

И возвращались вновь в углы...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

За цельность чувства не ручаюсь

И отторгаюсь от него,

Неся две жизни за плечами

Из Ничего и в Ничего.

Сплин для любого вроде клея,

Когда над бренностью своей

Задумавшись, благоговеешь,

Как пред нещадностью плетей…

А молодые мимо, мимо,

Что им седые мужики

В окошке над горшками примул,

Пустивших свежие ростки!

И всё же юный бесенёнок,

Пихаясь рожками в пупок,

Ворчит, кричит и даже стонет:

Не кисни, действуй, мужичок!

И, воздух растолкав плечами,

Идёшь и действуешь всерьёз,

За силу чувства не ручаясь,

Но жалуя его до слёз…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ты меня не бойся, я не страшный,

И не вою волком по ночам

О своём несбывшемся вчерашнем,

Отгоревшим стоном у плеча.

Говорят, что мужику негоже

Расслабляться…

Говорят, мужик

На кремень обязан быть похожим,

Не на хилый василёк во ржи.

Это всё пустое…

Разговоры,

Бытовая болтовня-возня!..

Женщина из прошлого с укором

И с печалью смотрит на меня.

Не смотри, прошу тебя, не надо!

Я не тот и ты давно не та,

Не допустит время пересадок

Действия и чувства «красота».

Видишь, по вискам гуляет осень,

Первая пороша сединой

По закату…

Отыграли плёсы

Ласковой и солнечной волной…

Ты меня не бойся, не обижу,

Не взорву твой мир первооснов

С поиском Мальчиша-Кибальчиша

Из цветных и постоянных снов…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Крутые всплески меланхолий

Зеркальность чувства обороли

И разливаются по телу

Волной слепой и ошалелой.

Прощайте, милая, прощайте,

Плывите гордо на Крещатик,

На Дерибасовскую тоже –

И да Христос Вам жить поможет!

А я, хлебнув рассола кружку,

Ловлю весёлую подружку

Не на Тверской, а там, где дворик

Прошедшим сладостен и горек.

Срываясь обоюдно с башни,

Мы с ней припомним день вчерашний,

Зарывшись в облако густое

Из молодого травостоя.

И да срастутся пятки с шеей

Пусть у неё, не Лорелеи,

Воспетой Шиллером и Гейне

Лилейно и благоговейно!

Жжёт иван-чай в бетонных плитах

На пустыре трамвай разбитый

И полыхающее небо

Глядится в наш любовный ребус.

Но всё ж, как близ другой не грейся,

Не то тепло идёт от рельса,

А я козёл у старой шпалы,

Где Вы Алёнушкой вздыхали…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Время кануло то ли в пропасть,

То ли просто взяло и кануло

За развалистость из сугробов,

За константу непостоянную.

Парадокс… ну, а как же иначе

Под дождями себя не вымочить

И не спрятать под лопухами

Надоевшую мини-память?

Ах, да что эти макро-микро,

Если чьё-то больное сердце

Леденеет в случайных играх

И не может никак согреться…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сквозь озоновые дыры,

Очевидно, неспроста

Льют изящный свет по миру

Звёзды Южного Креста.

Это там, где Антарктида,

Аргентина и т.д.,

Где бушменка без обиды

На отсутствие биде.

А у нас над головами

Ковш Медведицы Большой

В чаши мая разливает

Удивительный настой!

А ещё Плеяд охапка

И, конечно, Млечный Путь,

И под ними ты, царапка,

Мне упёршаяся в грудь!

Не дотронуться до платья,

Не коснуться ничего…

Это что за неприятье,

Это что за баловство?

Я к тебе с любовью жаркой,

Чтобы штемпелем её

Нецелованную марку

Приукрасить, ё-моё!

Если в рёбра колотиться

Будет мне твоя рука,

Перелётной, дикой птицей

Улечу я на югА!

Сквозь озоновые дыры

Выжжет солнце среди дня

Ласковый осколок мира –

Нелюбимого меня…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я морщинки твои переглажу,

Одиночества час прокляну,

Для чего тебе эту поклажу

Проносить через нашу весну?

Что – грехи?!

Это горькая небыль,

Отстранение тела от мук

Или просто людская потребность

В обращеньях к своим «почему».

Почему? – ты опять не со мною…

Почему? – ты с другой вдалеке…

Почему? – твоё сердце шальное

Не в моей полыхает руке…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Снова ты, ненаглядная,

Считаешь мои грехи…

А мальвы в саду громадные,

Прямо как лопухи!

А травы под ними сорные,

Пригляда за садом нет,

Не быть ему, безнадзорному,

Примером грядущих лет…

Глянь, у соседей чистенько,

Любо смотреть глазам,

И гладиолус хлыстиком

Тянется к небесам.

Ну и…

Не нужно вскрикивать!

Засучиваю рукава,

В сражении с повиликою

Отстаиваю права.

А мальвы что сосны спелые,

Цветы на них что зонты

С отверстиями-прострелами

Обыденной суеты.

И всё же им легче дышится,

Соседствуя с лопухом,

Чем нам под одною крышею

С наросшим зелёным мхом…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Звёзды белым толокном

Облепили нам окно,

Млечный Путь мотает пряжу

На своё веретено.

Август бродит по Москве,

Зажигает-тушит свет,

Создаёт и гасит тени

На асфальте и траве.

На влюблённых и повес

Искры сыплются с небес,

Разделившись в атмосфере

На лиричность и на стресс...

Что ты, милая, не спишь,

Затаилась, словно мышь,

И ресницами во мраке

Еле слышно шелестишь?

Чем, скажи, тебе помочь?..

Я прошу, не обесточь

Опахалами своими

Электрическую ночь!

Прижимайся поплотней,

Впереди немало дней

И ночей, не очень звёздных,

И, тем более, теней...

В синем омуте тоска,

Дно уныло и песчано...

Полмгновенья до броска

Из обманов да в туманы.

Полмгновенья можно ждать

Окрика: постой, не надо! –

И скользить с любимым вспять

В перепады-водопады!

В синем омуте лучи

Голубые, золотые...

Ты кричи, Любовь, кричи,

Чтобы солнце не остыло;

Чтоб туманы не сплелись

В жгут, передавивший Слово...

До чего сложна ты, Жизнь!

Впрочем, это всё не ново...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Отложив на время рондо и сонеты,

Сочинил я песню, песенку о лете,

Ты её не слышишь, даже не читаешь,

Оттого мне грустно очень, Золотая!

Жаль, что я не гений, не артист речистый,

Жаль, что не певец я, не гожусь в солисты

И радиоволны в космос не уносят

Оду, что сложил я Золотоволосой...

Зелена рябина, кисти не созрели,

В сердце твоё целясь, не достиг я цели,

Затаились строки, словно листовёртки,

На глазах зелёных вытемнились шторки.

Я по поднебесью больше не витаю,

Подрубила крылья ты мне, Золотая!..

Видно, есть на свете кто-то лишний третий,

Складно сочинивший песенку о лете...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Понимаю одиночество,

Уважаю одиночество,

Только мне совсем не хочется

И фамилией, и отчеством

Быть пришпиленным к нему

Очень личными неврозами

На листах с житейской прозою,

Где петит не по уму.

Мне бы шрифтом нонпарелевым

В месяцах между апрелями

На верже зелёно-белое

Настучать твоё лицо!

Но опять бездумно осени

Густо синь накупоросили

На непроходимость просеки

Между Овном и Стрельцом...

Ваше Хамское Высочество,

Пожилое Одиночество,

Мне воздать бы снова почести

Той, которой рядом нет!

И нельзя ли за терпение

Дать способность мне во времени

Перекрашивать мгновение

В белый-белый-белый цвет???

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Четыре стороны Любви

Угасли звуки…

И рояль

Шопеном больше не минорит,

Кому нужна моя печаль

В мажорном полутрезвом хоре!

А я, простите, не тапёр,

Не исполнитель, а любитель,

И непосредственный укор

Я не приму от Вас, простите.

Вам по душе моя игра,

Звучанье струн медноголосых,

Несущих тысячи вопросов

Из незабытого «вчера»…

У обнажённого плеча

В благонадёжно милой позе

Флиртует бархатная роза

С тем, кто ей встреч не назначал…

Как бледен воздух над лицом

В лучах искусственного света!..

И шведский стол полукольцом

С крикливой вязью этикеток.

Вам грустно…

Понимаю Вас,

Вы на балу получужая,

И полумуж полуслова

В лицо Вам бросил…

Запятая…

Нет, многоточие!..

Сейчас

Я Вам Огинского открою,

Я тоже втиснут напоказ

Сюда супругой деловою!

Пусть пробежится полонез

Осенним ветром по берёзам

С чужими чувствами вразрез,

Но в унисон с печальной розой!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Говаривал один поэт:

Не спится мне…

Такая лунность!

И я за тем поэтом вслед

Тянусь продрогшим Гамаюном.

Не спится!

Дремлет тишина

В огнях инертного неона –

Рассыпанные семена

Обескураженного клёна

Вдоль ирреальности газона.

А я реален!

Кровь и плоть,

Дыханье,

Живость,

Нетерпенье,

Желанье

Вновь перебороть

Всесильный камень преткновенья

И рухнуть в мягкую постель,

Перестрогав дневные звуки

В расслабленную канитель

Невстреч,

Незнаний,

Неразлуки,

Недоумений и

Нескуки.

Не спится!

Девушка Весна

Вплетает в косы постоянность

Из недолюбленности в снах

И в жизни…

И ничуть не странно,

Что лунный отсвет по ковру

Не гамаюнит поутру,

А так, нащупывает что-то

Из вседозволенности струн,

Стригущих сердце неполётом…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ах, ты, май, зелёный май,

Травы бросивший под ноги,

«Кого хочешь, выбирай»

Остаётся без итога!

Я то выбрал, а она

Мне ответила отказом…

И зачем тогда нужна

Утверждающая фраза?

Распускается листва,

Расправляется крылато,

А любовь во всём права,

А любовь не виновата!

Ведь её не приковать

И не нацепить наручник,

У неё такая стать –

Выбирать из лучших лучших…

Хорошо, что намело

Столько зелени по маю,

От неё в душе тепло,

Я и Вам тепла желаю!

И пригоршню доброты,

И на грудь любовный бантик

Чувств естественных, простых,

В то же время элегантных.

Ну, а я уже уплыл,

Улетел в другие дали,

Зацепляясь за углы

Из непрошеной печали…

«»»»»»»»»»»»»»»»

… Луна – посыпушка с лимонною цедрой,

Обкатанный до баскетбольности камень,

И с моря приходят патлатые ветры,

Чтобы пошелестеть тростниками.

А я разве против?

Да нет, ни в какую!

Я тоже участник-свидетель событий

И даже в них мраморной крошкой бликую

Близ тонких шедевров, что создал Пракситель…

… А ночь отступает с мелодией сольной,

В минорные ноты влетает движенье –

Торжественный миг возвращения солнца –

И ветры меняют своё направленье!

А я разве против?

Да нет, ни в какую!

Вплетаясь в единое таинство мира,

Скачу в нём праксителевским сатиром,

О чистой любви по-мальчишьи тоскуя…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Какая тревожная грустность

За нежные страсти свои

В сверкающем облаке чувства,

В блестящей полоске любви!

И я, убелённый годами,

Ходивший сто лет по ножу,

Боюсь прикоснуться руками

К цветному её миражу.

Боюсь, и скрываю от света,

На шаг отступив в темноту,

Поношенные эполеты,

Просроченную мечту.

И, неустремлённый к победе,

Шепчу, не срываясь на крик:

Не нужно влюбляться, миледи,

В того, кто к потерям привык!

Погасим взаимное пламя,

Спланируем с гулких высот

На Землю, любимую нами

За этот безумный полёт!

И мягкое доброе Время

КрылА упакует в чехлы,

Детали любовных полемик

Легко раздробив об углы…

Любовь…

До чего же мне грустно!

Миледи, и Вам тяжело,

Но Время советует чувства

Упрятать за бронестекло…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А двести лет тому назад

Во времена Наполеона

Я был Историей зачат

Под сенью трепетного клёна.

А, может, тысяча пятьсот

Стремительно бегущих вёсен

Несли в себе запретный плод

С неординарностью вопросов.

Неважно это… важно то,

Что я живу на белом свете

И наслаждаюсь простотой

Мной лично найденных ответов.

Неважно, сложно или нет

Мне было истины добиться,

Ловя в конце тоннеля свет

В нетерпеливые глазницы.

И вообще, сказал бы я,

Что жизнь штуковина простая,

Когда есть истина своя,

А не насильная, чужая!

И потому, слепив строку,

Пристроив к ней ещё десяток,

Опять готовишься к броску

В мелькающие мимо даты…

И вдруг, подрезаный крылом

Ненужности, непониманья,

Себя сворачиваешь в ком

И ускользаешь колобком

По мысли, вздёрнутой торчком,

В пластичность старого преданья.

Там хорошо!..

Кряжистый люд

Не философствовал, а сеял,

И землю защищал свою,

Не зная мифа об Антее…

Так ведь и я же плод земной,

Способный зримо возродиться!..

И снова время за строкой

Следит и бережной рукой

Чуть-чуть подкрашивает лица…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Гуляют кошки по душе…

А я сижу, читаю книгу

И вижу простенькую фигу

В словесно-буквенном клише.

Прихлопнул томик, зарычал:

Несоответствие какое

Меж виртуалом и тоскою,

Заполонившию реал!

Не вижу букв, не вижу строк,

Одни абзацы кирпичами,

Да точки бряцают ключами,

Закрыв проходы в эпилог!..

Гуляют кошки по душе…

Луна серебряною фишкой,

А я опять сегодня лишний,

Как среди рюмочек фужер!

Вернее, словно абажур

Среди огней на некой сцене,

Где рыцарь щупает колени

Моей маркизе Помпадур.

Я с удивлением смотрю

Начала актов и финалы,

И книга падает в развалы

Дней, лунных по календарю…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мы не кометы, два земных огня,

Плывущие по плоскости единой!

Стреляешь ты спокойствием в меня,

Я превращаюсь в плавленую глину.

Лепи, что хочешь, я всецело твой!

Моё тепло ничто перед твоею

Горячей обнажённостью, живой,

Без холодка священных скарабеев.

Лепи меня с начального листа!

Возможно, так назначено Судьбою –

Мне возносить тебя на пьедестал,

Чтоб самому тянуться за тобою!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Но, может быть, мы вовсе не огни,

А пара сгустков радужных эмоций,

Затиснутых эпохой «как придётся»

В бегущие пространственные дни?

И, чтобы я нигде не растерял

Свою недооформленную радость,

Ты ненадёжный мой потенциал

Подпитываешь собственным зарядом?

Согласен!

Переполненый тобой,

Когда-нибудь взорвусь я ошалело

И воспою в стихах нагое тело,

Владеющее Разумом и мной!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По тонкому рвётся, по тонкому,

По самым нестойким местам,

Где время разбито воронками

От взрывов былых мелодрам!

А я не хирург, чтоб залатывать

Чужие саднящие швы,

Свои ещё ноют, проклятые,

Рождая желание выть.

Повою!

И к чёрту стеснение,

Плевать, что я взрослый мужик,

И можно ль принять оскорблением

Стремленье красиво пожить?

Живи!

Я с клубка перепрелого

Сам нитку твою оборвал –

Ищи своё чистое-белое

За грубой реальностью шва!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из поэмы Не люблю...

Это было там, где сосны шли по розовым снегам

Или там, где льнуло море к обнажённым берегам, И наваливалось небо кучей звёзд на города.

Это было, это было…

Я не помню, где, когда!

Знаю, ты грустила рядом, разбавляя грусть мою

Очень честным-честным словом из поэмы «Не люблю», Только я не верил строкам стихотворной ерунды, Слишком много в них солёной, несиропленой воды!

Пересохли в поле росы, перетаяли снежки,

Крутят годы непрерывно разноцветные волчки

То ли стансов и сонетов, то ли простеньких стишков, Переложеных на песни для друзей-холостяков.

Это там, где сосны те же на вершинах бывших дюн

Или там, где то же море плещет волнами в июнь, И различия не видно между прошлою тобой

И другой, лежащей рядом на подушке болевой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Миледи, я прощаю Вам

Всё то, что мимо нас блеснуло,

И не закатываю в дуло

Сухую горечь эпиграмм.

Пыжом бумажным из страниц,

Исписанных моей рукою,

Я ту непулю не прикрою

И не бабахну в чушь границ.

Вы где-то там, я где-то здесь,

Мне легче, я пропитан жизнью,

А Вы по-девичьи капризны

И каждый день у Вас то стресс,

То к личной жизни интерес,

То вытрясанье из перины

Нестойких запахов мужчины,

То дел по горло, позарез!

Миледи, общие слова!

Вы мне никто, и я Вам тоже

Не подарю волшебной дрожи

Из нынешнего рукава…

Перо не ржавый пистолет,

Оно не выстрелит случайно

В мою ночную полутайну

И в Ваш дневной полусекрет.

За тонкой стопочкой стихов

Скупая лампа прячет тени

От неволнений, неявлений

Фантома с именем «Любовь»…

Миледи, я прощаю Вам

Всё то, что с нами не случилось,

Не сказанное Вами «милый»

И собственные трын-слова…

«»»»»»»»»»»»»

Я открываю чистый лист,

Карандашом бросаю строчки,

Перед собой я снова чист

До синих вен на оболочке!

До глаз, протёртых изнутри

Махровой тряпочкой сомнений,

В них синим пламенем горит

Поток сегодняшних явлений.

Явленье первое не ты,

Тебе на заднем плане легче

Читать вчерашние листы

С пронзительным напором женщин.

Явленье первое она,

Уже шагнувшая на поле,

Где я посеял семена

Своей ненастоящей боли.

Ну, что поделать мне с собой?

Мне постоянная подпитка

Нужна, чтоб рваться за прибой,

А не ползти к нему улиткой.

Ты понимаешь, ты не зла,

Ты просто руки опустила…

Но слово пошлое «была»

На чистый лист не отразилось.

И как бы я не рисковал,

Другой сдаваясь на сожженье,

Ты остаёшься, ты жива

Во мне единственным явленьем!

«»»»»»»»»»

... Из наважденья в наважденье,

Из лап романтики в пургу

Неоткровенья-нецветенья

И оскорбительного мненья,

Что я опять тебе солгу!

А я давно отсеял прятки

И в жмурки тоже отыграл,

И у бровей морщину-складку

Растёр для вящего порядка,

Зачем мне этот интеграл...

Взасос попыхивая «Примой»,

Держась всё время наплаву,

Замкнусь бессловно в пантомиме,

Не назову тебя любимой,

Ромашкою не назову.

И пусть глухое нетерпенье

Звенит хрусталиком в пургу,

Я наважденьем в наважденье

Сквозь недоверие-сомненье

Любовь протиснуть не смогу...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Загнать себя в рассерженность минут,

Часов и дней, простёганных ветрами,

И выступать актёром в мелодраме,

Трагическую дёргая струну?

Прости меня, ноэто не по мне,

Я скоморох по сути и по духу,

А мелодрама действиями в шлюху

Не по своей, общественной вине...

Искусственность, фальшивость голосов,

Наборы жестов трёхсотлетней школы

И двойственная чувственность подолов,

Согласных быть разбитым колесом...

Нет-нет, я за раскрытые глаза,

Впитавшие в зрачки бездонность мая

Без вечного насилия нормалей,

Нависших, как опричный протазан!

На сцене жизни двое нас, пойми,

Всё остальное выбрось из расчётов,

Мы можем без моральных эхолотов

Быть на Земле счастливыми людьми!

Клубок из чувств навстречу мне катни,

Не обрывай надежды тонкой нити!..

Что, Вы уже уходите?..

Простите

Мне полчаса невнятной болтовни!

Я ветрогон, бессмысленный чудак

С личиной и натурой скомороха,

Привыкший высевать слова горохом

Под ноги всем за «просто-просто» так...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вы посмотрите, нравственные люди,

Как солнце кувыркается в запруде,

Перетекая бликами на лица,

Чтобы в глазах любимых раствориться!

Я принимаю истину за сказку,

Включаюсь сам в немую свистопляску,

Где отражённый полдень, без сомненья,

Не победит в борьбе с полночной тенью!

Иначе для чего в июле знойном

Ведутся нами ласковые войны

И белый пляж величиной с бикини

К запруде приторочен узким клином?

Ах, это так, мои иносказанья,

В них нравственность сгорает ожиданьем,

И не судите, люди, строго очень

Нас за желанье день приблизить к ночи!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

… А золотистая кайма

окантовала май из ночи

и тополя сошли с ума,

в рассвет бабахая из почек.

Прислушайтесь, коль не глухи

и не зашорены сомненьем,

как выпеваются стихи

зелёного столпотворенья!

Крича своё «кукареку»

в распахнутое поднебесье,

трава вливается в строку

и в ноты зарождённой песни.

По центру мира…

это здесь,

среди морщинок и улыбок,

живёшь ты чудом из чудес,

а я тебя до дна не выпил!

А я тобой не дострадал,

не напечалился досыта!..

Весна приходит в города…

Ну, вот, опять слова избиты…

Но всё ж строку из этих слов

прими не пошлым трафаретом,

а утверждающим Любовь

весенним, праздничным букетом!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не по лезвию ножа,

Не по бритвинкам печалей

Я из февраля сбежал

Под апрельские начала!

На речушке ледоход,

Берега строгают льдины…

Не пора ли строить плот

Из сосны да из осины?

Не пора ли мне с утра

Зарядить себя весельем,

Впиться клювом топора

В тело сухостойной ели?

Без единого гвоздя

Увязать бревёшки лыком,

Плыть под шорохи дождя

К Волге-матушке великой?..

А в низовьях благодать,

Не найти клочочка суши,

Только голубая гладь

Да вода бормочет клушей.

Я плоту: не промахнись,

Подплывай бодрей к причалу,

Там совсем иная жизнь

Без надуманых печалей!

А на пойменном лугу,

Конопушки сдвинув к носу,

Ждёт девчоночка в стогу…

Впрочем, это под вопросом!

Ах, да ну его, вопрос,

Я уже деру мочало,

Не на шутку, а всерьёз

Ты меня, Весна, достала!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Случается, случается –

Константа изгибается,

А острые углы

Втыкаются в полы;

На лысоватой просеке

Безвестные грибы

Проклёвывают носиком

Ухабы и горбы…

Случается, случается,

Что двое не встречаются --

Уходит параллель

В смятеньи за апрель;

Меридианы тужатся

Вернуть её назад,

Но там феврально крУжится

Разлучный снегопад…

Случается, случается,

Что и весна печалится,

Стуча дождями влёт

В рассветы и восход;

И катятся горошками

Напрасные слова:

Весна моя хорошая,

Ах, как ты не права!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Шёпот моря, шорох струн,

Нервной птицы причитанья –

Улетает Гамаюн

Из ничьих в ничьи преданья.

До свидания! – кричу

В бесконечность, не во встречу…

По скрипичному ключу

Вытанцовывает вечер.

По спирали звездопад,

Синие лучи с изгибом

В корпус лаковый стучат

Яростной иглою-рыбой.

И взрывает бытиё

Невозвратностью утраты

Сумасшествие моё

Из несложеной сонаты;

Из непройденных стихов,

Из дорог, венком не свитых,

Из моих-твоих грехов

Не забытых, не забытых…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Гитара трень, гитара брень,

Парнишка в кепке набекрень,

А рядом девица-краса,

Как виноградная лоза.

Не посчитаешь ли за труд

Пройтись со мною, милый друг?

Вот два билетика в кино –

В мир приоткрытое окно...

А в майском сквере тополя

Живут, снежинками пыля,

На клумбе бархатцы плетут

Земного чувства простоту...

Тот мир далёк...

Калейдоскоп

Распался на пластинки, чтоб

Не отражать звук «Рио-рит»,

Но не забыт он, не забыт!

Иного времени шаги,

На стёклах радужных круги

От солнца, бьющего в упор...

Давай продолжим разговор!

Гитара трень, гитара брень,

И полдень не бросает тень,

А то, что впереди закат,

Так в том никто не виноват...

Ещё храню аккордеон,

В нём запечатан вальс-бостон

И два билетика в кино –

Ты отказала мне...

Смешно!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

А я давно не проходил

Вдоль полевого танкодрома

С глубокой раной на груди

От стали с примесями хрома.

День не застит моторный гул

И траки землю не порочат,

Вгоняя травы на бегу

Из были в небыль серой ночи.

Всему своё, таков закон...

А в заболоченных траншеях

Вспухает комариный звон

Для интервенции в аллеи...

Сгорая в солнечных лучах,

Теряя лепестки до срока,

Там грезит пыльный иванчай

О лёгком дождике с востока.

Цепляясь памятью за жизнь,

Былому давшую отмашку,

Невольно грустное растишь

Под свежестираной рубашкой.

Мне б окунуться в иванчай,

Следы от гусениц погладить

И комара прогнать с плеча:

Живи в тиши, ей люди рады!

И вновь уйти за танкодром

В мир, шелестящий беспокойно,

Шоссе пробивший напролом

Сквозь неслучившиеся войны...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Миру явится пророк...

Знаешь, время-аксакал,

Я нашёл, чего искал,

В плазменной красе небес

С белым солнцем или без,

В постоянности людской

Вышибать из них покой!

Суть макушки теребя,

В днях я вычислил себя,

На подрамник новых лет

Собственный нанёс портрет

С виду лаковый вполне...

Но не нравится он мне!

Перед сильным лебезя,

Жить в спокойствии нельзя,

Перед слабым грудь бугром –

Это тоже не хитро!

Подскажи мне, чёрт возьми,

Уживаться как с людьми?

Шутка!..

Я живу давно,

Трезво глядя на руно,

На каштаны из огня –

Это всё не для меня!

Это сильным, это тем,

Кто владеет вся и всем!

Знаешь, время-старичок,

Я насажен на крючок

Лет, текущих сквозь меня

То елозя, то звеня –

И согласен быть таким,

Что я есть...

И хрен-то с ним!

Может быть, настанет срок,

Миру явится пророк,

Равенство провозгласит,

Зарыдаю я навзрыд:

Мне всё это не нужнО,

Прах я, тлен давным давно!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Зажги над нашим изголовьем

свечей весёлые огни

и одари меня любовью,

моих надежд не обмани!

Волшебный трепет обладанья,

томленье губ, стремленья рук...

Я выпью все твои желанья

и напою тебя, мой друг!

И хрустнут простыни крахмально,

и вскрикнет ветер за окном

о чём-то прошлом и печальном...

Неважно, милая, о чём!

Вино колышется в бокалах

и пузырьки бегут со дна...

Давай утопим все морали

в задорных искорках вина!

Чего нам прятать друг от друга

или от пламени свечей?

У заколдованного круга

нет выхода, и он ничей.

Пусть будет так!

Зачем нам выход,

мы в центре радостей живём,

где ты постанываешь тихо,

рассыпав пряди серебром!

ххххххххххххххххххххх

Ушло чарующее лето,

Звоня во все колокола

Над отцветающим букетом,

Букетом Вашего тепла!

По сентябрю согнуло травы

Холодной неживой росой

Там, где осокорь шепелявит

Над тростниковой полосой.

Нет-нет, я Вас не возвращаю!..

Тревожно всматриваясь в след,

Вчерашний день лелеет щавель

С надеждой втиснуться в букет.

А я, растрёпанный сомненьем,

В другую сторону смотрю,

Там тучи начали движенье

По золотому сентябрю.

Сейчас приречные Бродвеи

Дожди отмоют добела

И окончательно развеют

Остатки Вашего тепла...

ххххххххххххххххххххх

Суббота сегодня.

Хрустящие тени

на стёклах витрин не смыкают колени,

врезаются в стены.

Исчезли.

Пропали,

и вновь проявляются в горизонталях.

Ах, тени людские!

Я с вами, я рядом

не киллером гнусным скрываюсь в засаде,

а тоже ломаюсь на стёклах и гранях

под диском луны из предутренней рани!

В полуденном солнце отвесности резче!

Короткие тени округлее женщин,

квадратней мужчин...

Но и это не лечит

больную надежду на нынешний вечер.

Суббота сегодня!

А ты уезжаешь --

так пискнуло мне телефонное жало,

сорочку прорезав до глупой аорты

с набором словесным "ла морте де форте".

А мне бы мажорить и сглаживать тени,

не только сидеть на гранитных ступенях,

фонтан легкоструйный с печальной наядой

зомбируя остановившимся взглядом...

хххххххххххххххххххххххххххх

Уехала ты...

Нет, не рухнуло небо,

И город не стал пирамидою щебня,

На звонкие ноты людских отголосков

Заря не легла утомлённой полоской.

Над морем колышется даль голубая,

Заметна на тропке травинка любая,

Подружка шипит подколодной змеёю...

Уехала ты, не простившись со мною!

Нет-нет, я насиловать сердце не стану,

Его не тревожит глубокая рана,

Но всё же скольжение рук по запястью

Изъяло из вен относительность счастья.

Частицу изъяло!..

Конечно, частицу,

Перо, так сказать, у сомнительной птицы,

Желающей чувства и женщин удвоить,

И биться в две жизни дурной головою...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Над развилками и тропками,

Над гранитной балюстрадой

Снегопады нынче тёплые,

Ласковые снегопады!

Я сто лет таких не видывал,

Проходя с тобой по свету –

Сундучок невесты с приданым –

Так оцениваю это!

Затаённое и чистое,

Сердцу и душе обнова,

Переложенное листьями

От растенья неземного...

Море дышит успокоенно,

Пульс ритмичен, еле слышен,

Снегопадами зашторены

Стены древние и крыши.

Если грянет Апокалипсис,

Гончие пойдут по следу,

Не пугайся их, пожалуйста,

Мы сбежим с тобою в лето!

Там созвездья не потушены

Над крылами белых чаек,

Сумрак мягкий, сумрак плюшевый

Снегопад не заметает...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Милая, не разрушай согласие

Между мною, миром и тобой,

Мы ещё пристенки не докрасили,

И замок не вставили в пробой;

Не закрылись от неодолимого,

От обычных не волшебных чар

Выращенной комнатною примулой

Или скрипом нового ключа.

По сырому легче краской пишется,

В новой книге чистые листы,

Я тебе в кириллице за ижицу,

Фитою утерянною ты.

Не волнуйся, я готов на разное,

Мне бы только вычленить себя

Из обыкновенного и праздного,

Где сердца непразднично трубят...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не замай меня, не замай,

Не раскручивай на любовь,

Я морознее, чем зима,

Расколовшая сто дубов.

Да и сам я похож на дуб

С тёмной трещиной на боку,

И роняю словечки с губ

Пеной жёлтою на скаку.

Между старых безлистых ив

Бродят сумерки в тишине...

До чего же нетерпелив

Мой герой, что живёт во мне!

Слушай, я же не жеребец,

Не могу я лететь во мрак

На биенье чужих сердец,

Растопырив по ветру фрак.

У меня перебор в груди,

У меня недобор из дней!

Я прошу тебя: не чуди,

Придержи до весны коней...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Родившись в облачной тишине,

Белыми хлопьями в невесомость

Падает,

Падает,

Падает снег,

Налипая на голые ветви черёмух;

На светлые окна, на каменный дом,

На непричастность мою к слиянью

Двух фигур за глухим стеклом,

Не слышащих отзвуков мирозданья.

Любитесь, как нравится, без помех,

Целуйте друг друга, молодожёны,

А я отвернусь, я же родом из тех,

Кто не завидует счастью чужому...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я повторяю сотню раз:

Как странен мир в полночный час,

Когда запаздывают звуки,

Дань отдающие разлуке!

За светлой шторою окно

Бесчувственно напряжено

И жёлтый месяц на подушке

Сны перемалывает в стружки.

Чёрт побери, что за печаль,

Бессонница, горячий чай

И обнажённые нейроны

Для тетивы у Купидона?

Я зарекался сотню раз

Не утопать в глубинах глаз,

Но всё напрасно... это омут

С непредугаданной истомой!

А результат всегда один

И рвётся сердце из груди,

И снова выплывают звуки,

Дань отдающие разлуке...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Солнце вытянуло плети лучей,

Рассекая у снегов белизну,

Заструился по рассвету ручей

Из моей страны в чужую страну.

Из бумаги я кораблик свернул,

Рябь ему зашелестела в корму,

Сердце тронуло у грусти струну,

Для чего мне этот звук, не пойму.

Ты плыви, фрегат бумажный, плыви,

Рассыпай газетным шрифтом слова,

Есть причина у Любви к нелюбви,

Для неё чужой рассвет трын-трава...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

... А я ни в чём не виноват

И на вопросы отвечаю,

Что у любви есть сто преград,

А у разлуки сто печалей.

И что кричи и не кричи,

Мне не вернуть былого света –

На это тысячи причин

И холод одного ответа.

Опять распят я на стене –

Смешное граффити из дыма –

Одна из множества теней,

Скользнувших мимо глаз любимой...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Пришла любовь ко мне, пришла

По заповедным тропам лета,

Чиста, прохладна и светла –

Источник неги для поэта!

Да-да, я нежусь, но боюсь

Её взаимностью коснуться,

И привередливую грусть

Сжигаю, как Сцевола Муций.

Любовь моя, зачем тебе

Герой, простреленный навылет

Сарказмом к собственной судьбе

С неоперённостью надкрылий?

По буеракам прошагав

Сто долгих лет, а, может, двести,

Познал я тысячи забав,

Но перед искренностью честен.

И потому прости-прощай,

Не дай расслабиться поэту,

Иначе вновь любви праща

Пробьёт мне сердце по рассвету!

И лето звучною струной

Заголосит, ломая деку:

Как много нужно человеку

В его обители земной!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Свою вину отвергнуть мне позвольте,

Не принуждал к любви ковбойским кольтом

Ни Вас я, ни другую сеньориту

С обыкновенным русским колоритом.

Эпитеты мне вешая как цацки,

Прошу не выставлять меня дурацки

В строю блондинов до упора рыжим –

Я по ночам не бегал к Вам на лыжах;

Ни на трамвае, ни в такси, ни в ступе

Живым или с похмелья полутрупом,

И с парой строк в лирическом разрезе,

Поймите, для любви я бесполезен.

Слова не порох, не посыл с амвона,

И виртуал с холодным перезвоном

Разносит их в надуманном реале:

Я Вас любил, и Вы мне отдавались...

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053104128

Хранилище 18. Стихи о любви

Игорь Белкин

Да будет вам! – всё проще:

луна в реке полощет

беззвучно и легко

холстинки облаков;

ползёт ручейник в трубке

и чертятся беззубкой

короткие штрихи,

и пишет ночь стихи!

Да-да, вы их читали,

баюкая печали

и беззащитность скрыв

под вечный шелест ив;

а ночь, слагая строки,

упрёки за упрёком

предназначала нам,

героям мелодрам.

Всё, что легко даётся –

триумф для полководца,

и снова дон Жуан

уводит вас в туман;

обыденно и просто

река полощет звёзды,

рифмуя без помех:

любовь не грех, не грех!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Полуфразу, полукрик,

Полуоторопь скандала

То ли насвистел кулик,

То ли выпь набормотала.

Облака бегут гурьбой,

Светел путь у них и лёгок...

Не томи меня собой,

Недоверием не трогай!

Хрустнул в пальцах карандаш,

День закутался в метели,

Вместо радуги плюмаж

У пушистых свиристелей...

Это не полузима

В стыке дня с холодной ночью,

Это мир сошёл с ума,

Расставание пророча...

«»»»»»»»»»»»»»»»

А если сны запараллелить?..

Нет, заплести в одну струну

И мчаться рядом по апрелю

Вдвоём в реальную страну?

Там незабудки не в почёте,

Там хризантемы не в цвету,

А майка просолилась потом,

Хрустя в дневную суету.

Там сто гребков не расстоянье,

Неделя жизни – целый том,

И не венком плетут желанья,

И правят стресс не оселком...

Не бойся!

Я не хитрый леший,

Не увлеку, не заманю,

Мне б сны цветные видеть реже

В ночном пространственном меню;

И не скакать по параллели

На чёрном взмыленном коне

Без планомерности и цели

Навстречу призрачной весне...

А ты случайное виденье,

Ты отзвук сердца, а не звон,

И сам я не реальней тени,

И по-земному упрощён...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Хорошо-то как на свете

Жить у солнышка в горсти,

И не хочется в ракете

В небо за мечтой ползти.

Ну вас, Альфа Эридана

И кровавая Алголь!..

Жаль, что мне не по карману

Романтичная Ассоль.

Денег нет на звёздный парус

И на вёсла для челна,

Кроме пенсии на старость,

Чтоб не сдохнуть ни хрена...

А душа чего-то просит,

А в штанинах егозит,

Будто осень и не осень,

А безвременный транзит.

Ух, ты, ах, ты, я на вахте

Манну жду, разинув пасть!..

Может, обойдусь без фрахта,

Женщину земную всласть

Здесь любя, не улетая

На наёмном корабле

К звёздной равнодушной стае

В бесконечной синей мгле?..

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В отлучённой от сознанья идеальной тишине,

В ошалелых снегопадах на крутых изломах дней

Голос твой навек потерян и давно не слышен мне –

То ли вёрсты удлинились, то ли воздух стал плотней.

На дубу или на дубе, или на высоком пне

Совушка сидит и дремлет, крови выпитой пьяней –

Вот такой портрет мне виден, нарисованный вчерне...

Хорошо, что я не жертва в обручах её когтей.

Это присказка, а сказка колобком скатилась в тьму: Что хотелось, не сложилось, то, что есть, не по уму!..

Ах, да ладно, я не Маус, не паду слезою в грязь, Прилетит сова другая, той же кровью опьянясь...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Как ни смотри пристально,

Как ни беги берегом –

Лёд закуёт пристани

В белое недоверие!

Соком нальётся паника,

Высветится лежалое –

Ты не цветочек аленький,

Чудище я усталое.

Как ни ласкай новое,

Чуждым оно останется,

Сладость моя кленовая,

Ставшая горькой странницей...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В рубашке клетчатой, расхристанный,

Недоцелованный Весной,

Я снова жду тебя у пристани:

Делись, чем станется, со мной!

Делись, любимая, не жадничай,

Не будь суровою в быту

Нижегородскою посадницей,

В цепь заковавшей красоту!

Тебе навстречу тоже брошусь я,

Вздохнув свободно и легко:

Я не варяжский гость из прошлого,

А твой возлюбленный Садко!..

Сечёт ладья волну речистую,

Ты белой птицей на борту

И удаляешься от пристани

В чужую, не в мою, мечту...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Резким вектором инерций

Полоснуло мне по сердцу,

Затуманилось оно,

Как осеннее окно.

Жёлто-красные метели

С клёнов бархатно слетели,

Покружились и легли

Трепетно на грудь Земли.

По ковру из хрупких листьев

Вы идёте девой чистой –

Светлый зонтик, лёгкий грим –

Образ Ваш неповторим.

Хорошо бы рядом с Вами

Побезумствовать стихами,

Уводя под руку Вас

От мужских горячих глаз.

Но на мой любовный сполох

Напускаете Вы холод

И по осени идти

Вам со мной не по пути.

Сердце бьётся часто-часто,

Наши векторы угласты,

Жёлтой осени сродни --

Не пересеклись они...

«»»»»»»»»»»»»»»

Свеча догорает...

Ночные божки

Расплавленный воск раздирают в комки

И лепят подобие женщины той,

Что мир покорит неземной красотой.

Какая фигурка!

Глаза – фиолет,

Точёные ножки и ауры свет,

Её бы хранить за музейным стеклом,

Сердца насыщая нездешним теплом.

О, бронзоволикое чудо моё,

Тебе не удастся войти в бытиё

Плебея, живущего в краткости лет,

Летящих быстрее, чем всплески комет!

Свеча догорела...

Последняя тень

Покорно стекла с равнодушия стен,

Я трогаю пальцем – не воск, стеарин,

Он хрупок, не лепится, хоть ты умри...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не терзай меня напрасно полупьяного,

Никуда любовь вчерашняя не канула,

Не метнулась в родниковость серым омулем,

А таится белорыбицею в омуте!

Поделив себя с тобой и тою, прежнею,

Разбегусь сейчас и ахнусь в Неизбежное,

Захлестнёт волна пески левобережные:

С возвращением, бродяга, в чувства нежные!

Во хмелю любая драма мелководием,

Тишина переливается в рапсодию,

Что-то будет, что-то станет, что-то сдвинется...

Я не знаю, кто пробьётся в именинницы!

Поясок из белых лилий утешением,

Жёлтый месяц и кувшинок мельтешение,

В ежевичнике густом правобережие,

Там обрыв, водовороты, омут бешеный...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У Снегурочки глаза-бирюза,

У Снегурочки коса-чудеса,

У Снегурочки шнурок-поясок,

Распустить его я так и не смог.

А какой-то Берендей-лиходей

Потянул его за кончик чуть-чуть

И увёл её от светлых людей

В непролазную таёжную жуть.

Серым волком я метнулся вдогон

За хрустальный белоснежный трезвон,

Проморозился и выжил едва

В диком царстве колдовства-волшебства.

А Снегурочка не знает о том,

У Снегурочки забот полон рот,

Берендею холодит она дом

И романсы ледяные поёт.

Вот оттаю я, и буду опять

Серым волком по апрелю бежать,

Разморожу сердце ей, уведу

В человечью суету-чехарду...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Четверг сегодня, ветренный четверг,

Не ветрено-лукавый, не манящий,

А с воплями озлобленных мегер

На ритуальной пляске в настоящем.

А с парапета сорванная жесть

Летит на землю СУ двадцать девятым,

Оставленным пилотом, перемятым,

Но сохранившим воинскую честь.

Волна морская бьётся о бетон,

Паромы-чайки в гавани застряли,

Пегас крылатый, голый, без пальто,

Ко мне стремится влезть под одеяло.

Идите на фиг, сэр, я не один,

Меня сегодня Муза посетила,

Мы с ней всю ночь писали новым стилем

Любовный стих под шорохи гардин.

Где результат?

Об этом умолчу,

И пусть четверг голодным зверем воет,

Он не погасит белую свечу

Поэзии, когда в постели двое...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда-то, путая слова,

Мы пролетели мимо цели –

Вы не ко мне, а я не к вам –

И даже вслед не посмотрели.

Какие знойные ветра,

Какие волны нас качали!

Но это было не вчера,

А где-то ТАМ, в другом начале.

Там мир был до изнанки прост

И без претензий на фальшивость,

В нём крачки падали на плёс

Уверенно, неторопливо.

Ещё акация цвела

Там в палисаднике по краю

И сладким соком со ствола

Клён истекал в безумье мая...

Года наматывают жизнь

На шпульку времени неспешно,

У крачек те же виражи,

А клёны постарели внешне.

И жаль, что я опять не к Вам,

Что из весны шагаю в лето,

Роняя грустные слова

На подорожник у кювета...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Хотелось бы до безграничности верить

Изящному небу из облачных перьев

И синей бездонности над головой,

Отдав на хранение лук боевой.

Копьё в арсенал, и шелом, и кольчугу,

Коня расседлать – пусть гуляет по лугу,

От хриплого рёва зовущей трубы

На травы не капая пеной с губы.

На пахнущей потом потёртой попоне

Лежать и поглаживать томность ладоней,

Привыкших холстиной повязывать мне

Зарубки, полученные на войне.

Пахать бы, забыв о недружеских кознях,

Вдыхая тепло или воздух морозный,

Но вновь на границу чужие полки

Пришли, чтоб Россию посечь на куски.

А небо затянуто креповым дымом,

Колчан подаётся руками любимой,

И корпию молча готовит она,

Ей больше меня эта вера нужна...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

То, что я вас люблю, ни для кого не новоcть, Но говорить о том не приглашу другого,

И не прячьте глаза под нарочитой чёлкой,

В них всё равно горят солнечные осколки!

То, что я вам скажу, искренне и банально,

Поздних цветов букет – это сентиментальность, Ваше право принять или отвергнуть астры,

Купленные с лотка – я выбирать не Мастер.

Падает дождь в сентябрь, солнце плывёт на запад, Трогает бес ребро нетерпеливой лапой:

Поторопись, чудак, не прозевай мгновенье,

Выданное тебе к новому Возрожденью!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я скажу тебе: не сетуй,

И за чистую монету

Жизнь мою не принимай,

Я давно живу враздрай!

Это значит, что контрастно

Сердце разделив на части,

Растирая чувства в прах,

Обитаю в двух мирах.

Первый мир трещит сорокой

С учащённым кровотоком,

Ограничивая срок

Быть в кольце его дорог.

В нём любови и печали,

Тернии да молочаи,

Лавры или ковыли,

То есть то, к чему пришли.

Мир второй надуман мною,

Он за каменной стеною,

Отделяющей меня

От перипетии дня.

Это там, где ирреальность

Многоцветна, не банальна,

Где любой эритроцит

О любви твоей твердит...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Всё не так, и апрель не тот,

Тот в подспудных мыслях живёт,

Тот у сердца камнем лежит --

Бесприютное ностальжи.

Безответный куклёнок мой,

Затянул тебя триолет,

Заманили тебя игрой,

От которой спасенья нет.

Впрочем, это уже не здесь,

Это там, у чужой двери –

Отозвавшаяся на лесть

Закрывается изнутри.

Не волнуйся, я не приду,

Слишком много минуло зим,

Чтоб искать былую звезду

За апрельскими жалюзи.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я не спец по малахиту, не Данила,

Не сумею чашу вырубить для милой,

Ихтиандром не добуду жемчуга я,

В глубь морскую с колоколенки сигая.

Где-то в детстве я носил косоворотку,

Цыкал зубом, и матросскою походкой

Шёл бульваром в мятой кепке-шестиклинке,

Форс держа почище фраера с Неглинки.

Там дожди погуще были и отвесней,

Выпевались разухабистее песни,

А цветы не покупали никогда мы –

Рвали с клумб для упоительнейшей дамы...

Что-то сердце мне щекочет виноватость...

Если хочешь, малахитовый осколок

Я тебе достану с пыльных антресолей,

Мне его Данила выделил когда-то...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не по полю, не по склону,

А по жизненной струне

Время бросилось в погоню,

Чтобы дать подножку мне;

Чтобы я на ровном месте

Клапаном сердечным треснул,

Задыхаясь на бегу:

Всё, я больше не могу!

Но, едрить меня в галошу,

Как же не поймёт оно,

Что недоклевал я крошек

И недопилил бревно,

И не раскурил сто трубок

Рядом с бочкою вина,

По-казацки клеясь чубом

К бабе с именем «жена»!

Вот такие параллели

Через перпендикуляр!

Под рябиной свиристели,

В небе огоньки Стожар;

Я бегу меридианом

За лирическим туманом:

Время, сердце мне не рви,

Дай понежиться в любви!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В белом сумраке черёмух за цветным чертополохом

Ночи майские звенели комариною струной,

Я любил тебя несмело, наслаждаясь каждым вдохом, И минуты пролетали непрерывною волной.

Что минуты! Дни летели, словно стрелки циферблата, У черёмух белоцветных наземь пали лепестки,

Ягоды собрались в кучки, как футбольные фанаты, Листьями отгородившись от недружеской руки…

По тропе очарованья ты ушла, а я остался…

Третий лишний!..это было…только мне не всё равно, Кто тебя целует дома и задёргивает пальцем

Занавеску там, где в спальне одинокое окно.

Не согласен я с часами! Вы куда метнулись, стрелки?

Счастье было рядом, рядом, здесь сидело на пеньке, Где грустит сегодня Белкин, одинокий тихий Белкин

С кистью спелых чёрных ягод, бьющих соком по руке…

«»»»»»»»»»»»»»

Яблоки падают мелкие

Под заморозки ранние,

Ходит графиня Белкина,

Собирает их со старанием.

С лопатою между грядками

Я, затаив дыхание,

Смотрю на кое-что гладкое,

Имеющее название.

Не для посторонних зрителей,

Мне оно предназначено,

Но в череду событий я

Не буду себя выпячивать.

Вскопаю грядку чесночную,

Обобью лопату постылую

И, не дождавшись ноченьки,

Обниму её, свою милую.

Окна завешу бежевым,

Дверь не оставлю щелкою,

Буду любить её, нежную,

Графиню свою Белкину...

«»»»»»»»»»

Читал я Ваши натюрморты –

Вы Афродитой из волны

С мужчиной плыли по курорту

В колье из камешков цветных.

Простые, мелкие, рябые,

Их под ногами сотни, но

Они лирически трубили

О чувственности неземной.

Ах, леди, я мужик подбитый

Семью ветрами на бегу

И вижу, что александриты

Остались там, на берегу!

И турмалины, и топазы

Недостижимы, как и даль,

Не подтолкнувшая ни разу

К ногам обкатанный хрусталь…

Роман курортный сам собою

И скоротечен и красив,

И сердце плавится в прибое

Из ресторанов и такси,

Из лёгких – вдоль – прикосновений,

Из грубых – вглубь – проникновений,

Но это всё одной искрой,

Погасла спичка – и домой.

Хранит ладонь авантюрины…

Ах, леди, не уверен я,

Что Вы такая героиня,

А не Алёнка у ручья!

Все эти камешки – подделки

И Вы придумали себя,

Чтоб стих писал Вам Игорь Белкин,

Вас не целованной любя!

«»»»»»»»»»»»»

По стене гуляют тени

От неведомых растений,

Заселяющих горшки,

А не в Африке пески.

Тут и кактусы и пальмы,

И японский дуб опальный –

Карлик ростом с ноготок,

Сиротлив и одинок.

А вот я не одинокий,

У тебя лежу под боком,

Телом впитываю дрожь:

Ой, не трожь меня, не трожь!

Говоришь, а руки ищут

Для сердечных стуков пищу,

Гладя брови мне и лоб:

Я рабыня, ты холоп...

Вот, опять не короли мы,

И любовь у нас без дыма,

От тебя идёт тепло...

Боже, как мне повезло!

По стене гуляют тени

От настойчивых движений,

Кактус ёжится в горшке:

Что за люди, бре-ке-ке...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Чтя замысловатую эклогу

По вопросам этики людской,

Я тебе поглаживаю ногу

Вялой нерешительной рукой.

Вечером.

Под одеялом лёжа.

При волшебном свете ночника.

Ах, какая бархатная кожа!

Знаешь это ты наверняка.

Потому молчишь, подмышкой млея,

Отслоив бретельку от плеча,

Словно шар земной от Галилея

По приказу церкви-палача.

Дети заигрались у порога,

Бьют мячом в застенчивую дверь...

Милая, а как же быть с эклогой,

Ежели во мне проснулся зверь?

Зарычал...

Таинственное око

Ночнику он выключил давно,

Чтоб во тьме втянуть меня в пороки

И тебя со мною заодно!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Зацвёл боярышник у дома нашего,

Большое дерево в один обхват...

А о любви меня не нужно спрашивать,

Я в расставании не виноват.

Май мимо катится, сухой и ветреный,

Всё розоцветное уносит вдаль...

Любовь не связана тугими петлями

И покартиннее, чем пастораль.

Направо лестница, налево изгородь –

Штакетник крашеный в один зубец...

Из сердца Вашего навеки изгнанный,

Мечусь во времени, как сорванец.

Луна кувшинкою в небесной заводи,

По многострочию плывут слова,

Грустит черёмуха зелёной завязью –

Я не бросал её под ноги Вам...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не моя ты, я не твой,

Оба мы чужие,

Шелестят над головой

Струи дождевые.

А ещё снега метут,

А ещё в минутах

Мы не ценим теплоту

Общего уюта.

Пошептались за столом,

Посидели рядом,

Ты оставила мой дом

С нерасцветшим садом.

По туману силуэт,

По ветру забвенье –

То ли будет, то ли нет

Наше воскресенье.

Мир сердечный на бегу

Молнией расколот –

И погода ни в дугу,

И взаимный холод...

«»»»»»»»»»»»

Снова промах, снова промах,

Не попал опять я в цель,

И грустит во чреве дома

Одинокая постель.

Нет, не ставил я задачу,

Чтобы воином апачей

Птицу искалечить зря,

Совершив над ней обряд.

По согласию – и только,

Не натягивая лук,

Не пронзив стрелою колкой

Беззащитность глаз и рук.

Нет, не рыцарь я, но всё же

Уступать не расположен

Самому себе ни в чём –

Не рождён я палачом...

«»»»»»»»»»»»»»

Далёких звёзд щемящие названья,

Лихих комет пылящие хвосты

И я, живущий в центре мирозданья

Среди земной привычной суеты!

Ага, живущий, пьющий и курящий,

И любящий… да так, что напролом

Из прошлого врубаюсь в настоящее,

Кичась неугомонным сентябрём!

Любовь сияет ярче Бетельгейзе!..

Но всё ж меня, романтика, прости,

Что я заполыхал в последнем рейсе,

Чужое сердце сжав в своей горсти.

Верней, не сжав, а крошечным ребёнком

Баюкаю в руках и ночь и день,

Не в силах прицепить его иконкой

В свой личный неустойчивый складЕнь...

И чёрт возьми кометы или звёзды,

Мне б вывернуть себя в закаты те,

Где был впервые я зачат и создан

В полощущейся страстью темноте!

И снова пролететь лихой кометой

К обветренным губам весенних зорь,

И быть весёлым чувственным поэтом

В руках звезды с названьем тёплым Сол!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У июня глаза зелёные...

А на озере утки крякают

И лини теребят камыши,

Их движения одинаковы,

Их стремления хороши –

Самку сжать да себя молоками

Обессиленно вниз свалить…

И стрекозами над осокою

Утро мечется у земли.

У июня глаза зелёные,

У июня рассвет рывком,

Суматошно кричит воронами

Он над тополем-стариком.

Заворочались, заелозили

Тростники на другой стороне…

Я шагаю, иду над озером

В необузданной тишине.

Это кажется, что шуршание,

Да и карканье тоже сон,

И любовь у нас не закланием

Для расклинившихсясторон.

Ты за берегом, ты за городом,

Я у озера, где лини

Жизнь высеивают под шорохи,

Не прошедшие в наши дни.

Ах, июнь, бесконечно пламенный,

Оглушающий, озорной!

Захотел бы ты, между нами бы

Не протиснулся тот, другой.

И вороны над старым тополем

Не кричали бы без конца,

Что мы счастье своё прохлопали,

Пропустив через два кольца…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я поддаюсь на уговоры,

Я жалостлив до немоты

И не считаю ссору ссорой

В домашнем круге суеты.

Ты вспыхнула и вновь остыла,

А я гранитней валуна,

С меня слова стекают мылом,

Во рту не пенится слюна.

Что брызгать текстом понапрасну,

В нём злость минутная живёт,

И руки не взметнутся в брассе

Для вывиха в другой восход!

Вот-вот, и я такого мненья,

Что петушись, не петушись,

Мы всё равно в одном деленье

На ласковом отрезке «жизнь»!

«»»»»»»»»»

Видишь, осень во дворе,

Снег по снегу в ноябре,

Я тебе не подарю

Ни рассвет и ни зарю,

Голоси или кричи,

Где их взять среди ночи?

Если хочешь, ветра свист

И сухой кленовый лист,

Прилепившийся к стеклу,

Снега жёсткую золу –

Это можно, хоть сейчас

В шелестящий снами час.

Но они тебе что ложь!..

Сухо плечиком пожмёшь

Ты в ответ на мой призыв

И уйдёшь листать азы

Тёплых пушкинских поэм,

И останусь я ни с чем.

Только ветер-костолом,

Лист кленовый за стеклом,

Вечер, перетекший в ночь,

Спящая в кроватке дочь

И застрявшая стрела

Возле сердца…

Вот делааа…

“””””””””””””

Свободен я, как в баночке герань!

Сейчас я там, где ампулы и клизмы

Настраивают струны организма,

Сдирая накопившуюся дрянь.

Приходишь ты, и разговор идёт

О том и сём, о детях и знакомых,

Кто совершил необратимый промах,

Как самый распоследний идиот.

Увязло время в ложечке варенья,

Бананы почернели на глазах.

Ты понимаешь, мне не нужен прах

Вчерашнего, дурного настроенья!

Не понимаешь... ну, да бог с тобой!

Я проглочу твоё словореченье

Пилюлей безконтактного леченья,

Запив необязательной водой.

Уходишь ты, а я в раздумья брошен

Пределом относительных свобод

И колет спину, чуть ли не грызёт

Одна из не сметённых в руку крошек...

У меня глаза как плошки,

Сердце ящеркой в груди –

У Любви такие ножки,

Хоть на выставку веди!

И показывай за деньги,

Вдруг подкинет гринов сто

Мне какой-нибудь бездельник

Вроде жеребца в пальто.

Предложил Любви я сделку,

А она мне по щеке

Хлестанула: гад ты, Белкин!

И рыдает в уголке.

Я рассыпался, конечно,

В извиненьях: да, я хам,

Я тупица бессердечный!

И припал к её ногам.

Что же, коль чужому взгляду

Не желаешь подставлять,

Я один их буду гладить

И коленки целовать!

«»»»»»»»»»»»»»

Гудит над миром колокол рассвета,

Как рында двухсотлетнего корвета,

И, чувствами высокими согрета,

Исходит паром вешняя земля,

Берёзы вечным бризом шевеля!

Степенен мир в пространственном покое,

Его терминологией морскою

Не удивить...

И что сказать такое,

И зазвучать с рассветом в унисон,

Не нарушая колокольный звон?

А, может, промолчать, благоговея

Перед волшебной песней Лорелеи

И шёлковыми парусами Грэя,

Вобравшими в полотнища свои

Торжественность и музыку любви?

Молчу, молчу, не запятнаю лета

Из вытканного праздничного цвета

Условно неразборчивым сонетом –

Мне всё равно вовек не перепеть

Рождённую в земном горниле медь...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Независимые звуки,

Каждый в личной шелухе,

Просятся, скорбя, на руки,

Исповедаться в грехе.

Время прячется за скобки,

Их открыть бы мне пора,

Не призвав на помощь стопку

Из литого серебра...

Это что, убогость духа

Или ген твоей любви

Мне нашептывает в ухо:

Я чужая, не зови?

Не зову, не вою зверем,

Руки в брюки, и молчу –

Если пламени не верят,

То не жечь ему свечу...

Были песни, были сказки,

Был сиреневый компот,

Выплеснутый в свистопляску

Из надуманных забот.

По квартире звуки бродят,

Тычутся во все углы,

Независимые вроде,

Словно Гордия узлы...

«»»»»»»»»»»»»»»

... А жизнь течёт, как родничок по скалам,

Себя не пряча в таинства глубин,

Где ты меня ещё недоласкала,

А я тебя ещё недолюбил.

Я не сторонник яви парниковой!

Но боже мой, плетя любви венок,

Ты не желаешь повторяться снова

И я тебя теряю между строк...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Приходи ко мне по времени

Вдоль бумажного листа...

Пироги сегодня с ревенем –

Кисло-сладкая мечта!

И окрошка приземлённая:

Хлебный квас, редис и лук,

И луна столетней бонною

Перекрашивает луг.

Жёлтым цветом по зелёному,

Медным звоном по цветам –

Унисонное-синхронное,

Что и требуется нам...

Ах ты, чудо сарафанное,

Сто ромашек на ветру!..

Сердце дробью барабанною:

Ускользнула ты из рук...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

О чём грущу?

Да вовсе ни о чём!

Сижу и жду, когда заря плечом

Раздвинет полусумрак белой ночи

И люстру наважденья обесточит;

Когда дождём промытая ольха

Листвой коснётся шелеста стиха,

Разглаживая звенья многоточий,

Путь к сердцу выбирая покороче...

Какая грусть?!?!

О, боже, что за чушь!

Я зол на то, что слог мой неуклюж

И не способен ослепить томленьем

Игривое моё воображенье...

Молчу, молчу!

Приветствую зарю,

И даже ни на йоту не хитрю,

Что попросил лиричного героя

Быть увлечённым Вашею игрою...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

... А мне совсем не нужно,

Чтоб времечко моё

Стекало за окружность,

За наше бытиё;

Чтоб таяли надежды

На радиусе лет,

Ведь я отнюдь не грешник,

И не отступник, нет!

У мельницы не лопасть,

Рогожа и доска,

А я шагаю в пропасть:

Пока, любовь, пока!

И мне совсем не трудно

Исчезнуть, не поняв

Сиреневые будни

Без праздничного дня...

Смеёшься?

Да, конечно!

Я счастлив, что живу

Не воробьём беспечным,

Не дубом наплаву,

Что думаю о чём-то

И к женщине тянусь –

Обнять её в потёмках,

Утихомирив грусть!

Весенние разливы,

Осенняя тоска...

Какой же я красивый,

И как же ты легка!

Окружность обращаю

В развёрнутую нить,

По ней нам, дорогая,

Ещё сто лет ходить!

«»»»»»»»»»»»»»

Неуловима, неповторима,

Ты пролетаешь всё время мимо,

Не привечая, не замечая

Мои печали, мои печали!

Смешно кому-то, а мне не очень,

Я рифмой бурною кровоточу,

Весь напряжённый, взрывоопасный,

Но всё напрасно, но всё напрасно!

Ночь утомительна и ужасна,

На дачной крыше сова ушаста,

Мне сны прокалывают, как спицы,

Твои ресницы, твои ресницы!

Сейчас я встану, хрустя, с кушетки,

Сбегу на волю из пыльной клетки,

И за тобою помчусь вприпрыжку

Седым мальчишкой, седым мальчишкой!

Ну, подожди же, куда, куда ты!..

Ах, да, ты помнишь мою женатость

И пролетаешь по тропке мимо,

Неуловима, неповторима!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мельница времени мелет зерно

Дней фантастических...

И всё равно,

Что совершается, и почему

Нам не догнать горизонта кайму.

У мегаполиса тысяча лиц,

То он похож на несвежий кулич,

То на звенящий весенний ручей

С нотой весёлой в скрипичном ключе.

Руку подай мне, и молча гляди

На шелестящие рядом дожди,

В них упрощённость и наша судьба,

И ни к чему городить короба...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ожерелья облаков,

Плащаница неба,

Хор лирических сверчков,

Под ногами щебень.

Вьётся, вьётся колея

Тысячью парабол,

Где-то ты, а где-то я,

Словно гриб-обабок.

Нам бы встретиться пора

И украсть у лета

Пламя звёздного костра –

Вечность для дуэта...

«»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2011

Свидетельство о публикации №111082502066

Хранилище 19

Игорь Белкин

Разливы и Красную Пресню

Отбросило время назад,

Наш поезд идёт в неизвестность,

Колёса на стыках стучат.

А воздух и дымен и плотен,

Насыщен полынностью дней,

Поросших безгрешным осотом

На ликах вчерашних полей.

Под пенье невидимой ржанки

Я с поезда молча сойду,

На бывшем родном полустанке

Поглажу траву-лебеду:

Когда-то ты нас выручала –

Твою пересохшую стать

В муку добавляла с печалью

Моя богоданная мать…

А дальше тропа вдоль оврага

И клёны в прыжке затяжном,

И речки звенящая шпага

В массиве зелёном лесном;

Осокорь стоит комиссаром,

Отлавливает воронят,

Чтоб в солнечно-грушевом взваре

Всех гребнем одним уравнять.

Киот в деревенской церквушке

В глазницах пустых без икон,

Разграбленный при заварушках

Под шелест багряных знамён…

Стоп!

Что-то меня замотало,

Не в ту кутерьму занесло,

И мой полустанок, пожалуй,

Исчез, как исчезло село;

А несколько старцев речистых

На лавках у древних ворот

Не верят давно в машинистов,

Ни в поезд, что мимо пройдёт.

Когда-то и где-то и как-то…

Но ныне в одной борозде

Миллионы больных артефактов

С излишеством сытых людей!..

Наш поезд идёт в неизвестность,

Колёса на стыках стучат,

Скальпируя искренность песни

у хриплых горластых грачат...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А вот и май нагрянул,

Листвою шелестя,

А я от солнца пьяный

И весел, как дитя!

Иду тропой ольховой

В заброшенный карьер

Ловить для рифмы Слово

Из поднебесных сфер.

Весна же, а не осень

С дождями по венцу,

Расцвет многоголосий

Весне всегда к лицу!

Пусть листья, словно клоны,

По одному клише,

Я рад за мир зелёный,

Что я в нём атташе –

Посланник от живого,

От сердца, от любви,

И утверждаю догму:

Живи, мой мир, живи!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я убит на левом фланге,

С офицером ты живёшь.

Вы вкушаете баранки,

Я кормлю собою рожь,

Не терзает сердце дрожь:

Что ещё с меня возьмёшь?

Надо мной ветра и грозы,

Крепдешинчик на тебе,

Ты лежишь в изящной позе,

Я с окурком на губе

Вмят в суглинок, позабыт,

Как чужой метеорит.

У судьбы такое жало,

Ткнуло – дырочка в груди...

Ты ни разу не рожала,

Я прошу тебя: роди,

Для защиты от врагов

Нужно много мужиков.

День Победы, май зелёный,

Песни, марши и вино...

Я упал в земное лоно,

Здесь прохладно и темно,

Но зато вы на Земле

Проживаете в тепле...

«»»»»»»»»»»»»»»

Хмари-тучи, тучи-хмари,

Сапоги с чужой ноги...

Наизнаночку, товарищ,

Выворачивай мозги!

Гонобобель и брусника,

И подлесок до пупка...

Но, пожалуйста, без крика,

Без картечи и курка!

Лист ольховый по осоке,

Сочно хлюпает сапог...

Жизнь, я перепутал сроки

И от финиша далёк.

Перезрела клюква что-то,

Давится, а не звенит...

Выхожу я из болота:

Жить охота, извини!

«»»»»»»»»»»»»»»

Просто так, ни с того, ни с сего

Напекла мне жена пирогов,

Да на запах слетелась родня

И объела до корки меня.

Всё подчистили!

Выпили чай

И ушли, возбуждённо крича

И целуя жену от души:

До чего пироги хороши!

Разъедрить меня в корень и глаз,

Мне б кусок отложить про запас,

Да в кладовке умять втихаря

Без присутствия брата-хмыря.

И без тёщи со сталью зубов,

Без племянничьих выпуклых лбов,

Без любимой жены, наконец,

Им скормившей свиной холодец.

Только это мечты, брат, мечты,

Так сказать, от своей простоты,

Согласившейся корки жевать...

А жена ставит тесто опять!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Если чётко всмотреться в жизнь,

Не сгибаясь наперелом,

И не просто взглядом пройтись,

То увидишь, что наша жизнь –

Треугольник с прямым углом.

На свету молодых чудес

С бодрым кличем наперевес

Я по катету бодро лез

И не знал (в этом явный плюс!)

О коварстве гипотенуз.

Я для общества не изгой

И для неба не херувим,

Зацепился за зло ногой,

Вниз скатился… и хрен-то с ним,

Катет есть у меня другой!

Обозначу себя на нём,

Зубы стисну и снова ввысь,

Мы живём ни единым днём,

Если вновь соскользну я вниз,

В сотый раз повторю подъём!

“””””””””””””””

В рассвет войти с привычною прострацией,

День прослужить, проесть и недоделать,

И выпасть в ночь пустышной облигацией

С нулями глаз, зауженых до стрелок.

Сны суматошны.

В них восторг и жжение.

Хмель иногда явленьем заурядным.

Опять рассвет, кофейника пыхтение

С кусочком торта в маске шоколадной.

Привычка, брат!

И уз нерасторжение.

Жена и дети, солнце над вигвамом –

И вновь глаза квадратными нулями

К очередному перенапряжению…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Да, где-то умирают, матерясь,

А мы живём и материмся тоже,

Втирая непосредственную грязь

В свои неотвратительные рожи.

Сегодня я на взбешеном коне,

Назавтра ты седалище мозолишь,

И жизнь не ипподромом в полусне,

А настоящей, откровенной болью!

Бывает!

От себя не убежать,

Не в каждом человеке деликатность

Отцеживает внутреннее «ммать»

На внешние, заманчивые пятна.

Тебе словцо, и мне в ответ словцо,

Я обижаюсь, ты в обиде тоже,

Но почему конкретное лицо

Не наградить мне ореолом «рожи»?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Пыхтят нормально снегоочистители,

Театр драмы покидают зрители,

Их меньше, чем хотелось бы актёрам –

Такое время, не спектакль вздором…

Такое время, мать его и мачеху!

В свои скорлупы каждый нынче прячется,

Иначе пьётся, не поётся хором.

В том не виновны зрители-актёры…

Я тоже не глобальнее, чем прочие,

Мне тоже механизм перекурочили,

Не грею сам, не требую, чтоб грели,

Перегорев икрою у форели.

Такое время, мать его по вымени!

Забудешь скоро, как тебя по имени –

Или кликухой, или вниз по списку:

Да, был…да, есть…да, предъявляли иски…

А я давно живу-хожу отчитанным,

Не раздуваясь скулами пробритыми,

Я сам актёр, и что мне эти драмы,

Когда желанье нужно остограммить!

Потом с похмелья искренне поругивать

Правительство с бюджетными потугами:

Всю жизнь пахал, как снегоочиститель,

А вы мне кукиш при моём гастрите!

«»»»»»»»»»»»»»»»

В зелёный мир, как на разведку,

Я вышел в розовых пинетках,

Потом сменил их на сандалии,

Чтоб шествовать куда подалее.

Потом кроссовки и штиблеты,

А там и марш-броски в рассветы,

«Шрапнель», портянки с кирзачами

И суходрочие ночами.

Ах, не понять вам, не прошедшим

Три года по Земле без женщин,

Что значит быть раскрепощённым,

Забыв о бязевых кальсонах!

Крадётся время по ступеням

Земных и прочих тяготений,

Бесшумны туфельки от Гуччи –

Нет ничего на свете лучше!

Но в туфлях тех чужие ноги,

А я, как выполз из берлоги,

Так и брожу в российских чунях

По марту или по июню.

И ни на что не намекаю,

И не держу у сердца камень,

И буду жить до белых тапок

Для стёртых, мать бы их, культяпок…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А я не здесь, а я не тот

Со зреющей обидой –

Увёл экскурсию вперёд

Тот, кто назвался гидом.

Гондолы, гондольер, весло,

Маркизы и Джульетты...

Мне в плоскодоночке тепло,

Не граф же я в карете!

Купюры, бартер и транзит,

Рантье, проценты, дожи...

Скрипит уключина, скрипит,

Зелёный мир тревожа.

Шуршит ондатра в камыше,

Ла фамм, конечно, ищет,

Я тоже с нею бы шерше,

Взалкав любовной пищи.

Но я не тот, но я не здесь,

Во мне обида шкваркой

На тех, сменивших край чудес

На тень Святого Марка!

Рогулька месяца блестит,

Плывёт в иное время,

А я не выплатил кредит

На уровне со всеми.

Упаковав личину в труд,

Пашу со всею силой...

На самом деле здесь я, тут –

По шляпку вбит в Россию!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Подвижки века нечистоплотны,

В любую обложку ряди слова,

У истин разнообразна плотность,

Это же ясно как дважды два.

Упала бомба на Хиросиму...

Акт милосердия, говорят

Те, не мыслящие о схиме

За сожжённый ими уклад.

Я обыватель осторожный,

Больше мыслящий о себе,

Ночью вздрагиваю тревожно,

Прикоснувшись к чужой судьбе.

Полыхнула она, исчезла,

Растворилась в небытие,

Не успев осудить сверхтрезвых

Сэров, лордов и шевалье.

Мир политиков агрессивен,

Им народы – трава под скос –

И в Америке и в России...

Вот ответ на любой вопрос!

И, размахивая триколором

Или многозвёздным флажком,

Погрязающий в диких ссорах

Не считается дураком.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я немного поэт, чуть поболее я хулиган,

Разделяющий мир на себя и на всё остальное:

Это чей-то туман,

Это мой персональный обман,

Не набивший карман,

Ибо не посчитался со мною.

Слишком призрачен я, чтобы кто-то считался со мной!

Туповатому жить, всё равно что сажать корнеплоды: Взмах за взмахом, следи за лопатой стальной, Матеря непогоду

Уставшему телу в угоду.

Тягомотина, брат!

Разумеется, это она!

Разве я виноват,

Что родился не тем Леонардо

И последний трактат

О сомнительной пользе вина

Проиграл Сатане, передёрнувшем нужные карты!

Ты, братишка, смотри,

Чтобы я не завис на игле,

Мир, который внутри,

Омерзительно чувственно хрупок,

Он осколками брызнет по выхоленной Земле

И понизит мой ранг до сомнительного полутрупа.

Разглагольствуй, браток,

В философии мало вреда!

Твой последний виток

Равновесия дней не нарушит,

Не хлестнёт никогда

Растворившая тело вода

По тобой отделённым от личного времени душам.

Если ты, брат, поэт и слова уминаешь в пирог, От которого зубы дичайшей оскоминой ломит,

Может, мир остальной ты пропустишь к себе за порог, Хватанув предварительно добрую порцию брома?

Нет! кричу и свищу, - не поэт я, простой хулиган!

Мне не нравится миг стопроцентного непониманья, Где один человек заслоняет другому экран

Ради острых желаний и пошлого невоздержанья!

Я границу рублю: это я, это мир остальной!

Там стреляются, брат, подрывают себя аммоналом, Для чего ему нужно общаться с тупицей -- со мной, Сохранившим в душе абсолютно никчёмную жалость?

"""""""

Тридцать три неразберихи в доме на краю Земли: Очень плохо тянет печка, трубы сажей заросли; Проглотил козлёнок Гришка днями швейную иглу

И теперь от боли блеет, распластавшись на полу.

Тут ещё сосед, зараза, лейтенантик молодой,

Подбивает к мамке клинья, завлекает ерундой, Из мехов аккордеона высыпает в лето он

То безумствие фокстрота, то печальный вальс-бостон.

Все соседские девчонки босиком по мураве

Мчатся вечером к воротам, где сидит он в галифе –

Выбирай, какую хочешь, заплетай с любой роман! –

Нет, он глаз на мамку косит, как пьянчуга на стакан.

Только батя мой не промах, а разведчик полковой, В тыл к врагу ходил рискуя распатлатой головой, Лейтенантику глаза-то вправил он... недели две

На полатях тот проохал, позабыв о мураве.

Тридцать три неразберихи, Гришка умер, ёлы медь; Печь дымит, за вьюшкой сажи накопилось – озвереть!

Мать бунтует, ибо батя зачастил ходить в сельмаг, Видно, продавщица Тонька перед ним спустила флаг...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не плачьте, бабы, я живой

И бьюсь об стенку головой,

Когда шагну куда не так

Бездумно и вперекосяк!

Ну, что поделаешь, мужик

Углы срезает, напрямик

Себе прокладывая путь,

Потом надеясь отдохнуть.

А тут дорога, ёлы медь,

Изрыта ямами на треть,

На треть в грязи, и в остальном

Отнюдь не блещет серебром.

А как хотелось бы шагать

Сквозь тишь и гладь и благодать,

Грешить умеренно, незло,

Даря душевное тепло!

Но, ёлы палы, человек

Прижал мне пятки к голове,

И я калачиком качусь,

Вокруг рассеивая грусть.

И снова в стенку головой:

Я независим, я не твой,

Не для тебя спрямлял я путь –

Для добрых сердцем хоть чуть-чуть!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А вот и времечко настало

Принять стакан на посошок

За трагедийные начала

И за счастливый эпилог!

Без извинительных фортелей,

Без капель масла от сардин

Отметить то, что пролетело,

И то, что будет впереди.

У строгих мыслей слог шеренгой,

А у весёлых разнобой,

А мы не выгорели гренкой,

Не пали лицами в прибой!

И всё же времечко настало

Покинуть благодатный дом,

Запасть в сияние астрала

Мельчайшим звёздным порошком.

Но перед этим (не в нагрузку,

Не в знак провинности какой)

Доцеловать взахлёб по-русски

Недоцелованых тобой!

Тогда иначе мысли лягут,

Слова иначе побегут

Не на какую-то бумагу –

На воскресительность минут!

Что – посошок?!

Пошёл он… к богу!

У повседневной суеты

Незавершённые эклоги,

Дел неоконченых пласты!!!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Говорят, что первого апреля

Можно, пасть разинув до ушей,

Хохотать и с целью и без цели

Над чужой глупцою и своей.

Да, я глуп, и этого не скроешь,

Ты умён – я снова хохочу

И над бутербродиком с икрою

(Химия!) зубёнками стучу.

А куда деваться?..

Впрочем, что я,

Паюсная мне не по нутру,

От неё зачатки геморроя

Зацветут ромашкой поутру.

Вам смешно?

И мне смешно, ей богу!

Это ж надо, сотню лет прожить

И встречать в зачуханой берлоге

Те же, что и раньше, миражи!

Вот они, в стакан с индийским чаем

Добавляют сахар, смех и соль,

Ну, а я шлепками отлучаю

От издёвок их – здесь я король!

Захочу, и высолоню в меру,

Захочу, добавлю сахарку,

Сохраняя в доме атмосферу

С миражом, уснувшим на боку…

Но сегодня первое апреля,

Можно посмеяться над судьбой,

И к тому же водка перегрелась

В рюмочке с каёмкой голубой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Разевая беззвучно рот,

тишина по пескам ползёт,

чёрный вереск моей души

разобижено в ней шуршит.

Затуманился волнолом,

тучи серые ходуном,

а вчера здесь буянил град,

валуны обстучав подряд.

Я бреду, словно Эдгар По,

фантастическою тропой

по окраинам тех болот,

где живущее не живёт.

Конандойлевский Баскервилль,

перетёртый столетьем в пыль,

не разносит рычанье пса

в задубевшие небеса.

Я один, никого вокруг,

не матросов и не фелюг,

застеклившись, лежит волна...

Ну и сволочь ты, тишина!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не то лицо у шапито –

дождями битый купол

и перемятый суетой

факир с тарелкой супа;

ещё мартышка при очках,

ещё смиренный пони,

служитель, пьяненький слегка,

с прокушенной ладонью.

В тельняшках тигры,

и слоны

из экзотической страны

с пытливостью во взгляде:

а что вам, дети, надо?

Аплодисменты ваши нам

не пробуждают сытость,

а яблок лишний килограмм

нам не дают, простите...

И у меня лицо не то,

но это тайна, дети,

не догадается никто

в быту и в интернете,

что не во всём я скоморох

с трагическою маской,

вносящий свой весёлый вдох

в сценическую сказку.

Под самый купол вознеслись

воздушные гимнасты,

у них совсем иная жизнь,

они вверху – и баста!

А я внизу, я клоун-шут

для заполненья пауз,

и не гуляю по ножу,

и в славе не купаюсь...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вот и «куриный бог»,

Камень с округлой дыркой...

Сможет ли перечиркать

Он временной порог

И потянуть за хвост

Пьяненького пиита,

Что до мозгов пропитан

Нервным бальзамом роз?

Кажется, так легко

Шествовать по ступеням,

Вытолкнув косяком

Холод электротени

И пропустить вперёд

Собственную значимость,

Скрыв за слоями грима

Лоб и щербатый рот...

Бережно укачав

Шрам от давнишней драки,

Авторски переплакать

Миг с героиней глав,

И под звучанье строк

Снова упасть в провалы

Мира, где жил усталый

Камень «куриный бог».

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Изобразить болванчиком экранным

Себя, и утаить от глаз людских

Высокую любовь и постоянность,

Переливаясь в ироничный стих.

Стандартность не присуща тем, кто мыслит,

Им ни к чему прадедовский сундук,

Где фразы однозначно перекисли

И шепчущ, а не громогласен звук.

Но кто поймёт присущее поэту,

Не рифмачу, стригущему стихи

Привычными словами по рассвету,

Безликими, как пыль и лопухи?..

Безудержные страсти не смущая

Дождём ругательств или похвалы,

Шагаю по обрывистому краю

Поэзии, и создаю углы...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В чужой душе поковыряться пальцем,

Перетряхнуть нечистое бельё,

И снова по Судьбе помчаться дальше

Переживать мгновение своё.

Быть равнодушным и скучать по людям,

Бессонницу баюкать по ночам,

Чтоб нервы, словно гусли-перегуды,

Не лопались, встревожено звуча...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Растекаясь мыслями по древу,

Не приняв стопарик для сугреву,

Чтоб мозги не захлестнуло ядом,

Я пишу о том, о чём не надо.

Да, пишу, и хрен мне не затычка,

И пошли бы в… Катманду (кавычки),

Если можно прямо и открыто

Гнать себя по дружеской орбите.

Братаны, вы пели – ну и пойте

Кто о чём, хоть о чужом Вестпойнте

И о кукурузе в Цинциннати –

Я пою о женщине в кровати!

О любви простой и настоящей,

О паскудной и вовсю гулящей,

И о звёздах в небе над Россией

Со своей восторженностью синей

И с пурпурной или с голубою –

В этом я не властен над собою,

И причём здесь тухлая попсовость,

Если у меня такое слово?

Братаны, вы не перегибайте,

Если есть желание отречься –

Вот он я в рубашке или в майке,

Вот он я – и сердце человечье!

Отрекайтесь! – я мужик пока что,

Не какая шлюха-завалюха,

Не срублю по урагану мачты,

Выплыву, я жить хочу по духу!

По тому, что видится, что знаю,

По тому, что помню и лелею,

И желаю в центре, а не с краю

Танцевать и нежить Лорелею!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Смешная жизнь, смешные люди.

Элементарного героя

Слепив из личности своей,

Шагаем мы по Домострою

В раскаты заурядных дней.

Бывает, дальнего полюбишь,

Бывает, ближних оттолкнёшь,

Борясь за содержанку в ступе –

За жизнь, ценимую не в грош...

Нет-нет, я не оговорился,

Не лезу словом на рожон,

Не предлагаю шильце-мыльце

Менять на звон внутри кальсон!

Но как же мы несправедливы

В обидах на привычный быт,

Искусственно вводя красивость

В его затёртый колорит!

Смешная жизнь, смешные люди!..

Замкнув все клеммы на себя,

Мы о соседях мелко судим,

Свои достоинства любя,

Не замечая, что тускнеет

В трюмо морщинистый портрет

Без ленты с «Анною» на шее

За выслугу минувших лет...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ты прости меня за это

И за то меня прости,

У российского поэта

Только омуты в пути!

Если сердце вечно ноет,

Колошматится в груди,

И чужая боль стеною

Беспросветной впереди...

Голова своя от роду,

Но совсем её не жаль,

И не ищет в жизни брода

Прирождённая печаль.

Ты прости меня за это,

Я иначе не могу,

Я всегда встречал рассветы

Рыбаком на берегу!

Солнце розовой катушкой,

Словно струны комары…

Жизнь, родная, не игрушка,

Наши дни не осетры!

Ловишь, ловишь и не знаешь,

Что таится в глубине,

Боль земная-неземная

Расширяется во мне.

А иначе слово мимо

В пустоту и в дребедень

Равнодушием налима,

Отвергающего день!

«»»»»»»»»»»

Нет, не напрягайте лбы

Ради умственной борьбы

С перекосами судьбы –

Фита, альфа и омега

Породили человека!

У кого мозги вразнос?

У меня?

Да что вы, братцы!

Это я себе под нос

Декларирую вопрос,

Чтобы вместе посмеяться!

Не смешно?

Возможно, да!

Юмор штука не простая,

Рогом он не вырастает

Сам собою никогда…

Всё, об этом ни гу-гу!

Альфу перезапрягу

И омегу с фитой цугом

Ради дружеской услуги

Оппоненту, не врагу!

Слышь, забавный мужичок,

Не эстет, а с дуба фига,

Как ты смотришь на интригу,

Где поношеный стручок

Будет жеребёнком прыгать?

Знаю, знаю, что никак!

Потому я рогом в землю:

Я тебя, брат, не приемлю,

Потому что я, мудак,

Понимаю мир не так!

Для меня он вширь и внутрь,

Для тебя дублёнки вроде,

Мне беззубки – перламутр,

А тебе они уроды!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Муж ушёл…

И хрен с ним, ну и мать его!!!

Не погибну, горлицей крича!..

Двое ребятишек, Ленка с братиком,

Мордочками трутся у плеча.

Не рыдайте, миленькие, я у вас

Посильнее, чем гиппопотам,

Лимпопо взмутивший нервной кляузой

На неверность толстокожих дам!

Это там, где жёлтое скольжение

Тихих вод в далёкий океан…

Но у нас семья, не фирма к веникам,

Что нам Лимпопо и Дон Жуан!

Будем жить…

И перестаньте всхлипывать,

А не то собаки во дворе

В унисон заголосят под липами,

Как и вы, грассируя на «ре»…

День добрёл до пасмурного вечера,

На столе притихли буквари…

До чего же худенькие плечики

Под рукой, воробышки мои!..

Муж ушёл…

Из лампы Алладиновой

Ничего, увы, не вытряс он,

Кроме скрипа старыми пружинами

Да похмельной рвоты за балкон;

Да улётов с Таньками и Тоньками

В мир непостижимый, мир не мой…

Всё, окончен бал, и потихоньку мы

В распорядок впишемся иной.

Школа вам, мне офисные строгости,

Лёгкий флирт с бессмысленным «пока!»

И не дай нам, господи, убогости

Повторенья горе-мужика!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053104089

Хранилище 20. Стихи о любви

Игорь Белкин

Слова, рифмованные мною,

Вам никогда не донесёт

Ни ветер осенью шальною,

Ни реактивный самолёт!

Они осядут ровной строчкой

На нелинованном листе

И что Вам эти заморочки

Без наложения на те

Давнишние, льняные, пряные,

Чуть колдовские, чуть туманные,

Но улетевшие давно

Бескрылой ласточкой в окно!..

Сейчас сердечность не в почёте,

Любовь сменилась словом «секс»,

Не Лада ты и я не котик,

Ты ель в лесу, я дровосек,

Ты жаждешь пламени познанья,

Я жажду обладать тобой

И к чёрту рыцарей Бретани

С турнирным грохотом преданий

И шарф расцветки голубой!..

Простите, сбился я, пожалуй…

А, впрочем, в письменном столе

Полно рифмовок залежалых,

Как снега в белом феврале,

Одной строкою больше, меньше,

Лист в урну или снова в стол –

К словам не прирастает венчик

Из мыслей, сжатых в ореол!

Спирали времени всевластны…

Вы помните, кричал поэт:

Горит костёр рябины красной!

Но мы не донесли тот цвет

До ошалевшего незнанья,

До опустелости в груди,

А лист бумажный оправданья

Не признаёт, не ерундит

Ни высотою самомненья,

Ни расстоянием до Вас,

И что ему до нецветенья

Любовью выплаканных глаз!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Я Вам пишу…

У Вас возможен выбор

Открыть письмо или оставить так

Пурпурной маркой вверх, где город Выборг

Спит крепостными башнями в кустах

Воспетой или прОклятой сирени,

Не принимавшей ядерный чугун

И гневности Петровских повелений,

Не признававших слова «не могу»…

Я Вам пишу…

Здесь, в Таллинне, каштаны

Несут пирамидальные цветы

До выхлопа дверей кафешантана,

До правоты людской и чистоты,

До урны со стотысячным окурком,

Упавшим на презрительное дно,

Сыгравшим с ним и в прятушки, и в жмурки,

Но Вам, конечно, это всё равно.

Когда-то мы здесь тоже побывали,

Коктейли и влюблённости деля…

Рядилась ночь в цыганистые шали

И полыхали пухом тополя;

Над миром арлекинила певица,

Под звёздами тревожилась луна

За то, что мы могли уединиться

И был я нежен, да и ты нежна…

Простите – ВЫ…

Я выронил мгновенье

Под перестук изящных каблучков,

Когда заметил перевоплощенье

Всех наших «близко» в очень «далеко»

И, заурядность съёженного быта

Безжалостно карая палачом,

Ушёл под скрип паркетного артрита,

А Вы за мною звякнули ключом.

Сегодня ночь бела и прозаична.

Малыш в кроватке чмокает во сне.

Я, впавший в мотыльковую лиричность,

Ищу себя в промчавшейся весне.

Не нахожу…

Там тени от каштанов

Луна перегибает пополам…

На марке Выборг канул за диваном,

И я письмо не отправляю Вам…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Прощай, прощай! – обычною поэмой,

Вокзал, перрон, горячий чай в купе

И поезда неумолимый лемех

Располовинил время на тропе.

Я никуда, а, может быть, куда-то,

Ты будешь там, где клёны сквозь окно

Проталкивают памятные даты,

Тобою позабытые давно.

Не огорчай кленовые пристрастья,

У них своя размеренная жизнь,

Скажи им извинительное: здрассьте!

И, как всегда, Незнайкой притворись.

А можно створкой хлопнуть по запястьям

Кленовых рук, похожих на мои,

И выплеснуть себя, хотя б отчасти,

Словами не лирической струи.

В поэмах проще, там, на удивленье,

Все вежливы, воспитаны, не злы,

Ни разу не впитавшие мгновенья

Пронзительности сломанной иглы…

Прощай, прощай!..

Не лживы повороты

И проводник действителен в купе,

И рот платком прикрыла от икоты

Соседка, словно трещину в судьбе…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В принципе, по поводу дождя,

Что идёт сегодня, бороздя

То ли небо струями косыми,

То ли сердце с болями своими.

И не закричишь, не запретишь

Молотить ему по гребням крыш,

По зонтам, по шляпам и по спинам,

По отцветшим яблоням-рябинам.

Лето, лето, ты с ума сошло,

Нет бы в небе радугу светло

Распоясать, выплеснуть, раскинуть,

Чтобы всем по яркой половине!

Ну да ладно, вдруг на всех не хватит

Многоцветья радужных каратов,

Можно у огня чужого греться,

Что мне это собственное сердце…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда луна медально отразится

В заросшем ряской нежинском пруду,

Ты прилетишь ко мне бесшумной птицей

И я тебяторжественно введу

В мир отвлечённо-жизненных понятий,

Где каждый час заполнен волшебством,

А ночь по струнам скрипки Сарасате

Проводит очарованным смычком.

Ах, город Нежин, до чего ты нежен

Невидимо пьянящей стариной

И воздух твой рябинами процежен

Над первозданной русской тишиной;

И томный пруд, кустами окаймлённый,

Несёт в себе до самого утра

Без напряжений, выкриков и стонов

Плетенье звёзд из неги и добра!

А ты входи, сударушка-княгиня,

В мой светлый мир, рождённый наяву,

Пока рассвет лучами не раздвинул

Звездчатую ночную синеву

И не увёл за горбчатые крыши

Округлую красавицу луну

Туда, где время и пространство дышат,

Перетекая из страны в страну...

Мы тоже можем мысленно промчаться

По зазеркалью судеб и дорог,

Не проникая в сущность деклараций

Грядущих дней и будущих тревог,

И, что бы нам не грезилось с тобою,

Какие бы не виделись пути,

По нежинскому тихому прибою

Я на руках хочу тебя нести…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Надежда комом, вера узелком,

Любовь разбилась брошенным снежком

На тысячи игольчатых осколков,

Их невозможно снова втихомолку

Слепить единой гроздью винограда

К успокоенью собственного взгляда…

Высокий слог?

Ну, а куда деваться

Без пышно разветвлённых деклараций

В посредственной среде из чаепитий,

Из ординарных, в общем-то, событий,

От истеричных мыльных пузырей

Дней-близнецов в своём календаре?

Спокоен тот, кто потерял чутьё,

Размерено листая бытиё

И находя ответы на любые

Противодействия свои или чужие,

Но, боже мой, как неспокойно мне

Без подогрева чувствами извне!

Да-да, ты есть, другие тоже здесь,

Бывают в жизни проблески чудес,

Но мало, мало, почему так мало?

Или надежда с верою устали

Быть шаровидно-круглой ипостасью

При сложной человечьей биомассе?

Молчу, молчу…

Схоластика, пустышка --

На допотопном «Газике» покрышку

Рвануло неким внутренним давленьем,

Оно волной ударило по венам,

В которых, как душою не криви,

Не слышится пульсация любви…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Глоток надежды, веры горсть,

Любви хорошей строчка –

Я ваш хозяин, а не гость,

Случайный одиночка!

Мгновений жёсткие щелчки,

Явившихся к постою,

Я изгоняю – пустяки! –

Не мановением руки,

А вашей добротою.

И, перечищеный дождём,

Обласканый вниманьем,

Живу в неведенье простом

О собственных деяньях.

Но всё же иногда душа,

Замкнувшись, закатавшись в шар,

Раскрылиться не хочет,

Глотнув невежества угар

Из чьих-то оболочек.

Конкретно?

Нет, я промолчу,

Любовь оберегая,

И вере боль не по плечу,

Тем более, людская…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Из Зазеркалья, из обычной яви,

Из грустных сказок, из весёлых снов

Влетает в жизнь сверкающим расплавом

Во всём великолепии Любовь.

Глухие платья полоснув разрезом,

Расширив до предела декольте,

Она сметает веником из стрессов

Любое небреженье к красоте.

Я тоже влип в её сироп тягучий,

Мне сон не в сон, а маета и блажь!

Шурша модельной обувью от Гуччи,

Я мучаю в ладони карандаш.

Вплетаю строки торопливой вязью

В блокнот, забывший натиски извне,

И, оборвав стихи на полуфразе,

Прислушиваюсь к летней тишине.

Нет, звуков море, город дышит с хрипом,

Но мне б поймать дыхание твоё,

Объединив его с зацветшей липой

У входа в холостяцкое жильё!..

Любовь, Любовь!..

Я отвергаю прозу,

Сплетая золотую канитель

Извечностью ответов и вопросов,

Направленых в тревожащую цель!..

А ты не покидаешь Зазеркалья,

Теплом и неизвестностью маня,

И я ищу следы от туфель бальных

В неистовстве сегодняшнего дня!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

У Красоты фарфоровые лица,

Застывшие навеки образа…

Я не умею истово молиться

И целовать Ей строгие глаза,

И на коленях отбивать поклоны,

Отмаливая грех чужой и свой –

Я жизнь люблю неистово-зелёной

И стены в ней проламывать собой!

И в то же время яркого павлина

Не уважать за бранный голосок,

Ломающий эдемскую картину

До выпада мурашек на песок;

И не хочу страдающим пророком

В розариях колоться о шипы

И из себя выплескивать упрёки

О лживости превратностей судьбы!..

У Красоты живое обаянье,

Под ручку с Ней приятственно пройтись

По стриженой идиллии с названьем

Библейским «утопическая жизнь»,

И падать в травы росные, густые,

И руки омывать от дрязг былых,

Но это там, где ветер дует с тыла,

Шлифуя наспех встречные углы!

Реалии Эдему недоступны

И я в них окунулся с головой,

Поставив Красоту на снегоступы

На уровне с ромашкой полевой.

Когда Она, бессильно сделав выдох,

Не закричит, а улыбнётся мне,

Я буду знать: Она имеет выбор

Светить иль нет мне звёздочкой в окне!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Поэты не живут, поэты погибают,

Проталкивая в жизнь чужие голоса,

Их за душу берёт оскомина любая

И прожигает грудь трагичная слеза!

Иначе для чего вести строку дрожаще

По сердцу своему, стремящемуся в дни

Историей любви таинственно манящей

И болью за страну, посмешищу сродни?

Конечно, день придёт, иначе быть не может,

Мир будет слушать звон её колоколов,

А не тянуть к себе куски блестящей кожи

От прошлого Руси со всех пяти углов!

Не в смысле пентаграмм, какие пентаграммы?!

Не в смысле блеска звёзд московского Кремля, А в том, что ищем мы тот пятый угол самый,

Где спрятан гардероб с одеждой короля…

Пиши, поэт, пиши, минуя близорукость,

Вчерашний день опять сквозь сердце продави!..

Мгновения любви отраднее разлуки,

Но ты и в ней живи мгновением любви!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В том королевстве ненормальном,

Где женщины верны мужьям,

Любовь обыденна, банальна –

Не выстрел гулкий из ружья.

Скорей всего, хлопок негромкий

Без эха рябью на ручьи,

Без риска оборвать постромки

Уравновешеной семьи.

Завидовать бы им пристало

И записаться в дураки,

Оставив сполохи скандалов

И слов нелестные крючки!

Да разве бросишь эти руки,

Мне подарившие тепло,

Ради устойчивости звуков,

Не бьющих в нервное стекло???

Нет-нет, я человек нормальный,

Мне женщины близки, как тень,

И для чего мне мир астральный

Людей с мозгами набекрень?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Войти в тебя и замереть от счастья,

Зажмуриться и не смотреть в глаза,

Меняющие на виду контрастность,

Плывущие из быта в чудеса;

И в такт тебе пройтись по ряду клавиш,

К диезу повышаясь от бемоль,

И зная – ты ответно не слукавишь,

Светясь звездой по имени Алголь!

А, может, Вегой, изумрудной Вегой,

Единственной по выбору звездой --

И вскрикнуть вдруг, распахивая веки,

Сгорев в тебе свечою восковой!

“””””””””””””””””””

Ты мгновение,

Я движение,

Ты страдание,

Я желание,

Ты кудесница, я зеро,

Ты Мальвина, а я Пьеро.

Вот такие ассоциации,

Если хочется прикасаться мне

К мыслям, к телу,

К ладоням белым,

К блузке шёлковой с аппликацией...

Ты явление,

Я сомнение,

Ты изящество,

Я за ящера,

Но с гипюра цветную брошь

Без боязни ты отстегнёшь.

Нет, не выкрикнет мир «брависсимо!»

Не нарушится независимость –

Гаснет пламя

Перед глазами,

Если чувства вперёд осмысливать...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Над пеленою января

Не прорезается заря,

Ложится блеклый свет на клёны

Обыденно и утомлённо.

Ни розовый, ни золотой,

С тяжёлой липкой простотой,

Он не раскрасит нам с тобою

Альбом сердечных перебоев.

Ты где-то там, я где-то здесь,

И никаких вокруг чудес,

И под обложкою из наста

Хрустит разлука пенопластом...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Отвергается каждая фраза

И тускнеют любые слова…

Да, усталость такая зараза,

Трудно с ней по душам толковать!

Но, приклеив улыбочку штатно,

Обряжённую в макияж,

Возвращаешь себя безвозвратно

Вновь в обыденный антураж…

Чем помочь тебе?

Знаю, что нечем,

Потому всепрощающе я

Положу тебе руки на плечи

Без нахрапистости соловья,

Не тревожа ни криком, ни пеньем

Отчуждённые мысли твои,

Не ответившие вожделеньем

На призывные ласки любви…

Ладно, ладно, не трону морозность,

Залетевшую в твой полусон!..

А пока мне обкуривать звёздный,

Выпирающий в город балкон,

Перелистывать дни и недели,

И вопросы себе задавать –

Почему у тебя потускнели,

Не звеня бубенцами, слова…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Облака что невод, ветер лиходеем,

А луна лучиной еле-еле тлеет,

Август, непогода, далее по Блоку,

Я в ночи аптеку подпираю боком.

Не пришла… ну, что же, из твоей вуали

Я себе сплетаю новые печали

И не обрываю крылышки ромашке,

«Любит» и «не любит – это всё фисташки!

Мелкие орешки, клюква, барбариски,

Всё пережуётся без тревожных писков!

Алексан Лексаныч, незнакомке-даме

Улица до фени, скажем прямо-прямо.

Я не буду строить грандиозность планов,

Сотовый не терпит никаких обманов,

Ты не позвонила – веская причина,

Чтоб фонарь хихикал кавалеру в спину…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А по солнцу дожди курносы!

По рассвету росинки алы,

А по солнцу дожди курносы –

Словно Золушка пробежалась,

Вся в хрусталинках, по берёзам.

Дождь слепой до предела вежлив,

Не гремит он, не барабанит

По твоим и моим надеждам

Из нечитанных книг желаний.

Лист берёзовый малахитом,

Капли светятся аметистом,

Я богат, словно Монте-Кристо,

Только ты от меня закрыта!

Но хрусталинки отзвенели,

Солнце выпило дождь горстями,

И не принцу, а менестрелю

Славить Золушку с башмачками!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Любому дню в противовес

Любая ночь. Но это было,

Когда Вы ночевали здесь.

Облокотившись на перила,

Курили на балконе мы,

А дым медузой невесомой

Заглатывал кусочки тьмы

В скрипящих лабиринтах дома.

Сейчас двенадцать этажей,

Квартир бессчисленные соты

Подмяли тяжестью своей

Чердак, ступени, повороты,

Сосновый старенький балкон

С топчаном жертвенным и плоским,

Глушившим Ваш последний стон

Моей настойчивостью жёсткой.

Шуршали яблони в саду,

Бежал ручей под хлипкий мостик,

Играли листья в чехарду

У скособоченных киосков,

И приползал на лапах сон,

И плюшем трогал Ваши губы,

И звёзды ткали небосклон,

И осень уходила в убыль…

Сейчас зима. Любому дню,

Способному на ложь и святость,

Я занести готов в меню

Лукавость Ваших плеч покатых,

Звучавших в унисон со мной

И надо мной…но те мгновенья

Давно изъяты тишиной

С претензией на огорченья…

Да, я грущу!..Бесспорно, да!

Но и тебе, я вижу, жалко

Не слышать утром перепалку

Ворон в любые холода,

Не видеть тополя с гнездом

И домика с печной трубою --

Их не заменит новый дом,

В котором мы на ТЫ с тобою…

«»»»»»»»»»»»»»

Игра, игра…

Все годы из игры,

Когда-то не казавшейся забавой,

А примой выходившею по-праву

На сцену жизни в блеске мишуры,

Что тоже мишурою не казалась,

Благодаря аплодисментам зала…

И всё же я готов благодарить

Все Ваши маски с искренней расцветкой,

Увиденые мной во сне, в беседке,

В совместной милой кухне три на три –

В том мире, отгороженном от прочих,

Где Ваши маски ускользали к ночи…

Там выгорало Ваше «домино»,

Там обнажённость Ваша полыхала

Не на виду восторженного зала,

А на моих ладонях…

И со мной

Происходило то же, что и с Вами –

Мы не были в том действе игроками…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мне на тебя не наглядеться

И не испить тебя до дна,

Не погасить пожары в сердце

Весёлой каплею вина!

Стуча по жизненным порядкам

И сузив брови до крыла,

Спешишь ты ласточкой-касаткой

Вершить обычные дела.

А я всегда с тобою рядом,

Не за три-тридевять земель,

Моя любовь тебе наградой,

Мне счастьем общая постель,

И я тебя целую в щёчку,

Касаюсь бровушку рукой –

И мы выписываем ночку

Единой, выпуклой строкой!

Мне на тебя не намолиться,

Поклоном истовым не сжечь,

Ты удивительная птица

И я порой теряю речь,

Скоблю послушную посуду,

Луплю за промахи ковёр,

И это вечно длиться будет,

Ты мой наставник, я стажёр!

У нас печали между делом,

Они бессильны и легки,

Сердца бесцельно не сгорели,

Не вяжут руки пустяки,

И я ношу тебя по дому –

Живую сказку наяву,

И опрокидываюсь в омут

Любви, которой я живу!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Нет, ты меня не отвергала

И, дверью хлопнув, не ушла,

И под пикейным покрывалом

В меня не целилась стрела

Из горьких фраз и необъятий,

И отрицанья естества,

И я на уговор не тратил

Давно увядшие слова…

Всё совершалось оборотно,

Восходы предвещал закат,

И кофе зельем приворотным

Входило в утренний расклад.

Театр и дружеские сходки

Твоих подруг, моих друзей

Ложились нужною колодкой

При сшивке наших общих дней.

И – на тебе! – прохладность речи

И по обязанности ночь,

Бретельки мраморность калечат

И не отскакивают прочь,

И придыханья стали глуше,

И губы жёстче, чем всегда,

И мир закашлялся, простужен…

Какие, к чёрту, холода?

По скверу август холит астры,

На клумбах бархатцы горят,

Фонтан и две девчушки в ластах

В него, как звёзды в водопад…

Жара…

Ты слышишь?

Слышишь, слышишь

И улыбаешься, но так,

Что я готов сбежать в Камышин,

Грызя в неистовстве кулак!

А в остальном всё мило-чинно,

Претензий нет, зачем они?

Зачем выискивать причины,

Вздувать оплывшие огни?

Года не высвистать свирелью,

Чем дальше, тем тусклее звук,

И ты не радужной форелью,

И я не соловьём, мой друг…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сегодня шторм.

Волна на валуны

Швыряет пену полными горстями,

На сером небе звёзды не видны,

И не шипит рассерженное пламя

В груди моей, упрятанной под свитер…

В кулак я собран – хоть бросайся в бой,

Ломай сицилианскую защиту,

Построеную некогда тобой

И до сих пор не вскрытую ладьёю

Напора моего…

Пусть будет так,

Я не способен выступать судьёю,

Следя за бесполезностью атак…

Сегодня шторм.

А мы на берегу.

Песок и камни, и тростник неломкий.

Морские кони носятся в кругу,

Натягивая пенные постромки;

В порту кричит встревоженный паром.

Час ожиданья кончился.

Сейчас он

Свою волну неутолённой страсти

Накатит на бетонный волнолом…

А ты молчишь.

И я под свитер спрятал

Словесные, бесцельные огни –

Ты всё равно не примешь их оплатой

За прошлые безрадостные дни…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мне с любовью бы сраститься

Где-нибудь и как-нибудь,

Запахи шелков и ситца

Полной грудью бы вдохнуть,

Вызвать встречное свеченье

Невозможно синих глаз

И кричать: я пленник, пленник

Ваш навеки, мисс Экстаз!

А она со звездопадом

В жизнь проходит наравне,

А она со мною рядом

Бабочкою на плетне;

Светлым камешком в прибое,

Вишней спелою во рту:

Я живу одним тобою,

Раздели со мной мечту!

Разделю!

Я весь вниманье,

Я Спартак, Ваш верный раб,

Я морскою солью в ванне,

Я Ваш коврик до утра!

Белоснежные колени,

Обопритесь на меня,

Буду бархатною тенью

Я у вас в расцветках дня!..

Вот такая вот задача,

Вот такие ох и ах,

Я себя на мысли трачу,

Я запутался в словах

И не вижу леди Ладу –

Боже, я совсем ослеп! –

Что живёт со мною рядом,

Преломляя тот же хлеб…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда блеснёт звезда на пологе небесном,

Лучами озарив затихший листопад,

Я Вам спою одну прекраснейшую песню,

Вы подпевайте мне, я буду очень рад!

Восторги снизойдут на вечер тёмносиний

А я вплету в него волшебные слова,

Волшебные слова на музыку Россини…

Ах, как от них у Вас кружится голова!

На обнажённость плеч тепло руки примите,

Направьте на меня заворожённость глаз,

Я странник и певец, и преданный воитель,

И жизнь готов отдать, любимая, за Вас!

Но говорить о том прилюдно не посмею,

Пока я Вам никто, не рыцарь и не паж,

Не ближняя звезда созвездья Водолея

И, может, вообще я идеал не Ваш…

А вечер шелестит опавшею листвою,

И близок, близок миг паденья божества,

Не зря слагал поэт над призрачной Невою

Пленяющие Вас волшебные слова!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Струись, печаль, по жёлобу рассудка,

Пока играет осень с ноябрём!

Мороз ударит, время первопутком

Слезу твою скатает в снежный ком

И унесёт по дребезгу рассвета

Как перекати-поля полый шар,

Не раскрываясь ближнему секретом…

По прошлому печалуйся, душа!

Цвели в нём очарованные розы,

Заигрывая с летом и со мной,

И лилии бабахали на плёсах

Любви навстречу нервной белизной;

И комары вели борьбу предвзято,

Вгрызаясь в кожу жгучим хоботком,

И гибли без «за Родину, ребята!»

От хлёсткого удара лопухом…

Струись, печаль, и разомкни контакты,

Нет связи с прошлым, как не барабань!

Ноябрь прищурил глазки-катаракты,

Сковать стремясь предутреннюю рань.

А что пугать, она и так затихла,

Осмысливая, будет или нет

Зима трепать мальчишеские вихри,

По-русски именуемые «снег»…

Да ладно, сыпь прохладу в первопуток,

Его избороздят следы машин,

Им дела нет, что горестно кому-то

До глубины растрёпанной души;

До тёмного свечения в глазницах,

Опустошённых временем и ТОЙ,

Что никогда не сможет возвратиться

В хрустальность мира прежней красотой!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Свет катится офонарелый

В ночную,

Земную,

Больную

Окаменелость

Моих недодёрганных нитей

Ушедших событий.

Углов у пространства

Что лунок на поле для гольфа,

Любовные танцы

Снуют в дисбалансе

И катятся в угол безвольно.

Летят из ладоней

Не вопли, не стоны –

Мухрастые кони

Бунтуют в загоне,

Им хочется гладить былое,

А время шальное

Вращает минуты,

К оси прикреплённые круто,

И нет мне прощенья

За ломкое пенье

Твоих надорвавшихся суток…

“””””””””””””””

Завершилась осень снегопадом.

Переплёт захлопнут.

Открываю

Новый том с декабрьскою прохладой,

Нервный, словно точка болевая.

Положи на первую страницу

Лёгкие изящные ладони

Крыльями от невесомой птицы,

Эндемичной, с острова влюблённых.

Очерчу их грифелем по белу,

Упакую в бережную память –

Ты мне песнь осеннюю не спела,

Даже не дотронулась руками!

Что же, я не жалуюсь на это,

Свой колибри каждому бутону…

Ах, как мало у зимы рассветов,

Ах, какие нервные ладони!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Привет тебе, пушистое созданье

Из дней чужих, назначенных не мне,

Как жаль, что не разрушить межэкранье,

Ползущее по временнОй стене!

Здесь декабри теплы и гололёдны,

У вас морозы к минус двадцати,

Но я не проклинаю безысходность

Невстречи на заснеженом пути.

Пусть будет так, не шатко и не валко,

Твоё дыханье пусть не для меня,

Мне греет чай своя провинциалка,

А у тебя в Москве своя родня.

Сегодня снег по оттепели тает,

Страна себя готовит к Рождеству…

У каждого народа есть Святая

И я своей российскою живу.

Живу, живу – не маскою наскальной,

Не днями, убежавшими в Ничто!..

Позволь мне хоть однажды виртуально

Надеть тебе на плечики пальто…

И только…

Всё равно не дотянуться

Из призрачных рождественских огней

Букетиками крокусов и фуксий

До яркой семицветности твоей!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ветра на набережной стонут,

Метут в глаза колючий снег…

А ты согрей свои ладони

В моих, любимый человек!

Не бойся, грей, я не остыну,

Во мне достаточно тепла

Для укрощения снежинок,

Для выжиганья их дотла!

И, осознав бессилье, ветер

Скатился вниз на валуны…

Ты знаешь, нам не нужен третий,

Чужие вздохи не нужны!..

Они в прибрежной дымке тонут,

А перетаявший огонь

С ресницы каплею простою

Упал мне в тёплую ладонь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не пускал я стрелу за луг,

Ты сама прискакала вдруг,

Обжигая мою ладонь

О бессовестный свой огонь!

Бесподобный зелёный взгляд,

Шелестящий в траве наряд,

Ночью фея, а днём… нет-нет,

В этом, собственно, весь секрет!

Не раскроются до поры

Створки тонкой чужой игры,

Задыхающейся к утру

На холодном сыром ветру…

Не подруга и не жена,

Ты одна у меня, одна,

Но нельзя в заточенье жить,

Мы же люди, не миражи!

С беломраморных милых плеч

Снять бы платье твоё да сжечь –

На подобный решился шаг

В русской сказке Иван-дурак.

Но к чему это приведёт?

Ты исчезнешь, и небосвод

Бросит в ноги мне сто дорог,

По которым я не ходок.

Потому что десяток ран

Не протиснут меня в буран,

Перекрывший твой лёгкий след –

Это будет второй секрет…

Ах, сверкающий идол мой,

Мы с тобой на одной прямой,

Я люблю тебя по любви…

Время, чувствами не криви!..

Солнце катится по реке,

Ветер мечется вдалеке,

Ты прижмёшься к моей груди…

Жди, лягушечка, верь и жди!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ушла Любовь за тридевять земель,

За нею нервно вскинулась метель,

Затачивая тонкий голосок

Шершавостью непройденных дорог.

Ушла, ушла – и бог тебя храни!

Закрылась дверь в утерянные дни,

Замкнувшиеся звеньями тревог,

Перехлестнувших чувства за порог…

Я не кричу, Любовь, тебе вослед,

Как темен без тебя любой рассвет,

Ведь всё равно ворчливая метель

Дверь не сорвёт со ржавчины петель…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не отвечаю на вопросы,

А ухожу, себя кляня,

За бытовые перекосы

По центру и по краю дня.

Смешная жизнь, смешные люди,

Любовь, как истина, смешна…

За одиночество не судят,

В мир возвращается весна…

Не задохнётся город в смоге,

Не вымрет к чёрту род людской,

На перекрещенных дорогах

Не будет властвовать покой…

Не знаю, где пылают свечи,

Теряя запах восковой,

Но Вы богинею навстречу,

Неся их свет над головой!

А я смиренней ангелочка

Из «да» Вам приношу букет,

Чтобы прикрыть им оболочку

Высоконравственного «нет»…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Там, в безответственной дали,

Давно размыты силуэты

Дней, уходящих в ковыли

И в ломкий шорох бересклета –

Мы проживали там, слова

Друг другу доверяя слушать,

Лелея старенький диван

Со скрипом кожаных подушек.

Ещё там нежилась река,

Лаская камни переката,

И кучевые облака

Сгорали в пламени заката;

И сны, крылами шевеля,

Обогревали нам постели,

Когда дыханье февраля

Тепло вытягивало в щели.

Там, в безответственной дали,

Под непосредственность мелодий

Принцессы юные цвели,

И молодые короли

Их обольщали в хороводе,

И гулко лопались сердца,

Когда скамейку у крыльца

Делило чувственным разводьем…

Ах, простота и суета,

И замороченные взгляды!

На равнодушие листа

Вы падаете не разрядом,

Не треском молний шаровых,

А бесконечно грустным словом,

Но слов я не ищу других,

Касаясь времени былого…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

…А снежинки падали на брови

И ледком похрустывал февраль,

Предлагая сказочной Любови

Серую обыденную шаль.

Гордая, она не отказалась,

Милая, она не отреклась,

Перекрасив искренностью шалой

В семицветье бытовую грязь…

Это здесь, не в дальнем Лукоморье,

Это здесь, где сосны и пески,

Где снега рассеяны по взгорью

И по льду шагают тростники.

Чудеса…

А я не возражаю,

Среди них живу, боготворя

Нежные любовные скрижали

На сыпучих днях календаря!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сегодня кончится февраль,

Назавтра солнечное чудо

Весну нам поднесёт на блюде

Волшебной чашею Грааль!

И я, словесною струной

Хлестнув свою же непробритость,

Хлебну божественный напиток

С небесною голубизной.

И ты губами прикоснись

К игре таинственного света,

Вновь возвратившего планете

Звенящую капелью жизнь!

Не бойся!

И сочтём за честь

Быть приобщёнными к слиянью

Громадной массы мирозданья

С тем малым, что мы в Жизни есть!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Был февраль таким коверкотовым,

Мягкотелым был и мохеровым,

И не баловал эхолотами

Над глубинами с нашей верою.

За тобою я русачишкою,

Под рукою ты рыжей белочкой,

Что-то падало сверху шишками…

Это мелочи, недоделочки!

Остальное всё как положено,

Всё утоптано, всё пришпилено,

Не принцесса ты на горошинах,

Да и я не принц обессиленный!

Завтра март пойдёт переулками,

Будет в дверь звонить очарованно:

Не желаете ль дней с сосульками

И коней других, перекованных?

Ах, да ну тебя! – скажем хором мы,

Пригласим к столу – чай с конфетами,

И баян вздохнёт с переборами,

На прошедшие дни не сетуя!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Слова любви, рифмованные мной,

Не льются ошалелым звездопадом,

И Вы опять идёте стороной,

Не выражая радость и не радость.

Храни Вас Бог и не суди, судья,

У Вас другой избранник на примете,

И плавится беззвёздочность моя

Снежинкой мокрой в мартовском кювете…

“””””””””””””””””

Не слушай никого на свете,

Я человек не ледяной,

Мне ветер жизненный пометил

Причёску ранней сединой!

Прощая эту неизбежность

Себе и времени, опять

Хочу восторженно и нежно

Тебя любимой называть.

Не восстанавливая даты,

Шагнувшие в небытиё,

В холодном пламени закатов

Ловлю дыхание твоё.

Войдёшь ли в жизнь мою, не знаю,

Но снова мыслю я о том,

Как ты врываешься, шальная,

В мой дом неистовым огнём;

Как пламя отблеском горячим

Седины перекрасит вдруг,

А это значит… это значит,

Что ты нужна мне, милый друг!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А вот не стану будоражить мир

Своим отказом от последних вздохов,

Жизнь вколочу в расслабленность эпохи

Тотемом вечным, чёрт меня возьми!

И никаких моделей хвастовства,

И никакого самолюбованья –

Я должен жить, пока Любовь жива

Во мне, в тебе и в нашем мирозданье!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

О дождях пропеты миллионы строк

С разным отношеньем к переплясу капель,

К сине-светлым лужам по краям дорог,

Под колёса жизни лезущих с нахрапом.

Мама дорогая!..

Ноги журавлём,

На плечах плащишко, битый непогодой –

Я шагаю бодро за ушедшим днём,

Наискось срезая зебры-переходы.

Где-то за каштаном светится окно,

У настольной лампы хмурая Жаннетта

Крутит в нежных пальцах слов веретено,

Отделяя ими рыцаря от лета;

От подъезда с кошкой на сыром полу,

От свиданий кратких с нервной перегрузкой,

От сосны, случайно жёлтую смолу

Уронившей сверху на цветную блузку…

Я Айвенго бравый, что тут говорить,

И тебя забуду, погрустив немного,

Не порву, не трону пряденую нить

Из дождей и слова, павшую мне в ноги…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Горделивый белый лебедь

Ночь проводит на пруду,

С нетерпеньем глядя в небо

На Полярную Звезду.

Я не знаю, что случилось,

Не ведун я, не пророк,

Мне не выяснить причину,

Почему он одинок.

Может, выстрел браконьера,

Может, сети рыбака...

Это так я, для примера,

Вроде ножен для клинка...

Под сверкающим Денебом,

Под созвездием Орла

Тоже одинок я в небе,

Выгорающий дотла.

Нет, не в небе, на Земле я!

Это ты сквозь ночь и мрак

Ускользнула к Водолею,

Обманула Зодиак...

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053103847

Хранилище 21

Игорь Белкин

Конь храпит у коновязи,

Волга входит в берега...

Никого-то я не сглазил,

ничего не оболгал!

Под кольчугой -- холстяное,

сверху -- плотный душегрей –

что моё, всегда со мною,

за чужим тянуться – грех.

Неказистая попона,

перемётная сума...

Русь от ворога не стонет,

Русь сама сошла с ума!

У бояр подклети ломит

от нажитого добра,

смерды рушатся соломой

без косы и топора.

Стыло сердцу и тревожно,

задыхается оно,

прикипел мечишко к ножнам,

скукой ржавится давно...

Конь храпит у коновязи,

в торбе сладостен ячмень,

осыпает время наземь

белоснежную сирень.

Тетива у лука преет,

полон стрелами колчан,

спит моя Гиперборея,

погружается в туман...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Последняя сгоревшая звезда

Истаяла среди сосновых веток…

Как странен мир, плывущий в Никуда

На волнах приозёрного рассвета!

Безмерный и внушительный покой,

И резкие стремительные птицы,

Прорезавшие чёткою строкой

Блестящую зелёную страницу.

Вновь тишина.

Ни шороха в кустах.

И я застыл струною незвучаний,

Чтоб вслушаться, как с нового листа

Жизнь начинает бесконечный танец…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Январь, январь!..

У зимней сказки,

Шурша, словесная листва

Не хочет поменять окраску

На серый цвет.

Она права.

Я тоже за хрустальность мига,

За лунный отсвет: я люблю!

За вьюгу, схожую с расстригой

В хрипато-воющем хмелю!

Веду строку под перекрестье

Настольной лампы и луны...

Январь, ты искренен и честен,

Мне помыслы твои нужны!

Они не призрачно нелепы

И не окрашены в цвета

Угля, агата или крепа

У поминального креста...

Ах, мне бы эту непорочность

И чистоту ушедших дней

Затребовать под оболочку

Души издёрганной моей;

И синей пастою по белу

На лист выталкивать Слова,

А не лежалость-перепрелость,

Заметную едва-едва...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Возрадуйтесь, братие и сёстры

во Христе, Магомете и Шиве --

в нашей жизни, довольно пёстрой,

открылись новые перспективы.

Можно увидеть в микроскопе

семя, проникшее в яйцеклетку

или дверью стальною в лобик

получить от разгневанной соседки.

Это шутка.

А если всерьёз,

то за определённую сумму "зелёных"

можно добраться до синих звёзд,

минуя собственные похороны.

В пространстве время не так течёт,

там день в космическом исчисленье

равен году земному.

Вот...

И прошу не спорить с господином Эйнштейном!

Возрадуйтесь, братие и сёстры --

когда вам приестся эта жизнь

или наступят времена холокоста --

садись в ракету и к звёздам мчись!

Лет через десять, скучая очень,

проведать Землю -- и вот те на! --

дни как прежде сменяют ночи,

а человечества нет ни хрена.

Надорвавшаяся от перегрузок,

Земля не выдержала его,

вернув мастодонтов с отвисшим пузом

из чрева выпуклого своего...

Прошу прощенья у Вселенной

За личную несовершенность,

За непостигнутые в целом

Её глубины и пределы!

По независимым причинам

Чужой я в обществе дельфинов

И буревестник нежеланный

Над кораблями Магеллана.

О, да, я не теряю марку,

Конкистадоров в мир накаркал,

И стол у короля Артура

Сжёг кислотой, не политурой.

Доисторическая фраза:

Порочность выпуклее глаза,

Но, если глаз насильно выжечь,

Мир не избавится от выжиг!

По тропам времени кочуя,

Не дую ни на чью свечу я,

Костром на берегу маячным

Не полыхаю однозначно.

Смиряюсь!

Требую прощенья

Не за своё самосожженье

И остро чувствую неловкость

За жизнь не в центре, а на бровке...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

На жёстком ложе Прокруста,

Выбранным мной давно,

Я углубляюсь в чувства,

Раскручивая веретено

И сматывая клубками

Терпкие строки слов

Всечеловечьей драмы

С разностями полов.

Не заполняю нишу,

Предоставляю другим

Летать покруче и выше,

Чем белый морозный дым;

Не занимаю графы

Те, где звучит мажор,

И благородный пафос

Режет глаза в упор.

Искренне поминорить

Тоже нужно уметь,

Не опуская шторы

Перед лицом примет,

И проходить по душам

Ласково, словно кот,

Слову не дав разрушить

То, чем оно живёт...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Прожевав чужую блажь,

Проглотив чужое мненье,

Вновь срываю я бандаж

С озорного вдохновенья.

Посылаю по пути,

Проходимому повсюду,

Неврастеника-паскуду,

Сдерживая «мать ети».

Я пишу о том, что знал,

И о том, что видел-слышал,

Уходя за перевал

Волком от норушек-мышек.

Рёбер хрупкое кольцо

Жгло мне там, не виноватясь,

Переплавленным свинцом

Из чужого автомата.

Ну, а дальше… суп с котом

И колючая завеса

Ста спиралей на пустом

Месте вынужденных стрессов.

Зубы в глину… конвоир…

Люди буковки-букашки…

Ну, а ты чем смотришь в мир,

Интригующая пташка?

Исковерканный язык,

Чувства вымучены скукой…

Что тебе простой мужик,

Жизни сданный на поруки?..

Лопнет сердце просто так,

Скажешь ты, кривясь надменно:

Сдох ещё один дурак

Из спасителей Вселенной…

Промолчат, возможно, все,

Не вдаваясь в суть поэта,

Протоптавшего в росе

Путь не плазменного цвета…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Судьба, возьмите пистолет,

Стреляться будем, право слово,

За возвращение былого

В свой постоянный квалитет!

Какая чушь и ерунда!

Зачем мне вырываться снизу

И разрушать свои капризы

Из ассорти тепла и льда?

Судьба, приятно быть собой,

В столпотвореньи неурядиц

Шагать то спереди, то сзади,

То под прибой, то за прибой.

Взлетевшему -- короткий срок!

Чем ярче он и неподдельней,

Тем тяжелее понедельник,

Ломающийся поперёк.

Судьба, я жить хочу, как есть!

И потому из пистолета

Вам целюсь в лоб и жду ответа,

А выбор Ваш…

Какой?

Бог весть…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А я согласен на любое

class="book">Непроявленье торжества

И небо подпирать собою,

С Атлантом уравняв права;

И гладить травы на откосах,

И речку в губы целовать,

Любимой задавать вопросы,

Ловя ответные слова!

А я согласен на торнадо,

На грозовые витражи!

Земной привычный беспорядок,

Узлом вяжи меня, вяжи!

Со смехом выплюнув обломки

Не то забот, не то зубов,

Согласен я влачить постромки

Любви по имени «Любовь»!

А мне цунами по кастрюле,

Давно проеденой бытьём,

И, коль придётся, буду пуле

И ночью кланяться и днём!

Вопить встревоженно и гулко,

Когда она коснётся лба,

И падать грудью в закоулки

Судьбы по имени «Судьба»!

Вздыхая под небесной кровлей

О радостном и о больном,

Я к чудесам не подготовлен

И прорываюсь напролом

К причинам связанности звуков

И неявленья света в тьму,

И снова получаю плюхи

По любопытству своему!

А я согласен и на это,

И да храни меня, мечта,

Не дай упасть в лицо рассвету

С кровавой пеною у рта;

Без откровения в глазницах,

Без всежеланья за ребром

И дай мне, бог, всегда светиться

Живым и жарким угольком!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Шарик земной покатав на ладонях,

Не расплескав озорства океанов,

Может, я чувствами забелладонюсь,

Может, я сердцем замарихуанюсь.

Трезвый, не трезвый, и пьяный, не пьяный,

Сумрачный, но не в коллапсе инферно,

Выпущу заново в космос стеклянный,

Жидкий, по сути, комочек из нервов.

Зримое, ты ощутимо сегодня,

Дальнее завтра окажется рядом…

Мне бы сто лет… нет, ещё бы две сотни

Вёсен и лун, торжества и прохлады!

Кто я?

Да ТОТ, безответственно ждущий!

Где я?

Да здесь на назначенном месте,

Осознающий, гребущий, жующий,

Смертный до вопля из глотки, хоть тресни!..

Не обладаю несметною силой,

Не понимаю предвидений лживых!..

Шар на ладонях, какой ты красивый

С лентами рек и гористых прожилок…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Берёза в белом танце

С кленёнком-оборванцем,

А я к ним третьим лишним,

Да ничего не вышло!

Они почти раздеты,

На них листочки крапом,

А я в пальто из драпа

И пахну винегретом.

Ах, белая берёза,

Я от мороза розов,

А ты снежинкой-льдинкой

Без летней пелеринки!

Смешная ты какая,

Какой я непутёвый

С горячими руками

И с песнею не новой!

А вежливый кленёнок

По-юношески тонок,

Обвешан снегирями

И грудь целует даме…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Что ты, город, творишь с непоседой?

Я серебряной ложкой к обеду,

Ты горбушкою хлебной черствелой

Хочешь смять меня и переделать!

Я непротив, чтоб суп сухарями

Загустить…

Мне надкушеный пряник

Что-то в горло ползёт неохотно,

Словно сон после бани субботней.

Мне сейчас бы две кружки хмельного,

Да устойчивость выплеснуть снова

На расхристанный к дьяволу остов,

Не желающий врезаться в простынь!

На подушке и тени и мраки,

День за днём как всегда одинаков,

И, конечно, опять мне не спится,

И луна надоедливой спицей

Прорывается через ресницы,

Не желая от глаз отразиться…

Что ты делаешь, город, с поэтом,

Нахватавшимся кордебалетов

И шагнувшим за сотни изгибов

Алкогольно-тряпичных улыбок?

Медный звон от разбитых нейронов

Снежным комом по белому склону

Седины или первой пороши –

Это я, мой последний хороший!

Был ли первый?

А кто меня знает,

Если с возрастом ширится наледь,

Охлаждая притихшие чувства

Балаганного в прошлом искусства!

Впрочем, я и сейчас скоморошу,

Выдираю себя из пороши,

Подаю уходящему руку:

Будь здоров и приветик супруге! –

Загрузив его капелькой боли,

Растворённой внутри алкоголя…

Знаешь, город, я, кажется, вспомнил –

Ты не утро, ты лишняя полночь,

Я – грустящий по вере паломник

И певец,

Но не в хоре,

А сольный!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Я кому-то причинил много боли!

Где-то как-то и зачем почему-то

Отшагал я эту жизнь шалопутом,

Отлетал над голубицами кречет,

Не деля себя на чет и на нечет!

Я кому-то причинил много боли!

Вьётся серое перо по-над полем,

Белый пух туманит лико рассвета…

Я прошу у всех прощенья за это!

Кто-то точит на меня злое жало,

Ухожу я по асфальтам к вокзалу,

Дрогнут шпалы, скорый поезд умчится,

Не догнать меня израненым птицам!

Да и нужен ли я им, перемятый,

Опушёный по вискам белой ватой,

Принимающий разлуку без боли,

Как актёр, уже ушедший из роли?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ветер ууу кричит в отдушине-трубе,

Сигарета зацепилась за губу,

Дым прокашлял серой струйкой по судьбе

И уполз на встречу с этим ветром УУУ.

Ванной комнате разруха не грозит,

Кафель чист и кран не падает в отруб.

Проживавший до меня здесь индивид

Был хозяйствен, но ушёл в песчаник вглубь.

Треснул сердцем… ну, да пух ему в пески!

Он туда, а я сюда душою всей

То ли греть себя у ласковой руки,

То ли жечь её горячностью своей.

Будь, что будет… размышляю и курю.

Дым клубочком – и в отдушину клубок.

А снаружи лёд хрустит по ноябрю.

Задымлю я, видно, белый потолок…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В просвете между днями,

Меж Завтра и Вчера

Я проживаю с вами,

Носители добра;

Ценители портвейна,

Любители борщей

И подвигов семейных

На пене простыней.

На часиках двенадцать,

Чёт-нечет при нуле,

Есть время посмеяться

Тем, кто навеселе,

И поделиться шуткой

С тем, кто от жизни пьян

В дрезину, в сиську, в дудку,

В галошу, в драбадан!

Итак, застыло время,

Кукушка ни ку-ку,

И стрелки, словно лемех,

Пространство не секут.

Страна на переломе,

По графику подъём,

И – не срывайся в омут,

Мой всероссийский дом!

Ага! – воскликнет недруг, --

Нашёлся патриот

За тыщи километров

От нашенских забот;

Донашивая хлопок

От брежневских времён,

Молчал бы там в Европах,

Не нужен твой трезвон!

А я и не трезвоню –

Обозреваю даль –

И бьётся в подоконник

Привычная печаль:

Мне в Завтра бы с тобою

Войти,

И по росе

Пить небо голубое,

Единое для всех!

«»»»»»»»»»»»»»»

Март шагает по асфальту,

В лужах лёд дробит на смальту,

Частокол сосулек влёт

Обратив в хаос из нот.

Кап-кап-кап, стекают ноты,

Обнажаясь при полёте:

До чего же чистый он,

Наш хрустальный перезвон!

Поэтические руки

Отфильтровывают звуки,

Превращая их букет

В удивительный сонет.

Дальше -- больше и цветнее –

Ломкой сказочной камеей

Первоцвет на грудь Земли

Ляжет.

А потом шмели

Май-апрель снесут дуплетом

В обязательное лето,

Расхохочется весна:

До чего же я смешна!

Ой, смешна ли?

Не поверю,

Ты не выглядишь тетерей,

Ты не бережёшь себя,

Жизнь рождая и любя!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я по жизни пробежал напролом,

Спотыкаясь и крича в небеса,

Стрелки времени углом да углом –

Чёрно-белая моя полоса...

Разнобокое моё житиё,

И такому несказанно я рад,

Ничего, что выстывает бельё,

Если в мире снегопад или град.

Перемелются года на муку,

По любви не проскрипят жернова,

Не накатит ей разлуку в строку

Заполошная моя голова...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Нужно уметь говорить слова,

Чтобы они дошли до людей

Безо всякого торжества

И насильственности идей;

Необязательно светочем быть,

Праведником или Христом –

На примере своей судьбы

И доходчивым языком

Объясни непонятливому, зачем

И почему в этом мире мы

Гасим клинышек на свече

Перед натиском полутьмы...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Испытывая жизнь на прогиб,

Набросив звёздные плащи,

Воюют сумрачные боги...

Трещи, Вселенная, трещи!

Стекают искрами кометы

С беззвучных пламенных мечей

И наблюдает кто-то Третий

За поединком силачей.

Регулировщик он, Вершитель,

Хранитель истины и лжи,

Ему до ятя и до фиты

Букашки, люди и стрижи.

Бог Зла не выдержит сраженья,

Уйдёт в туманность на века –

Земля очистится от тленья,

Вздохнёт легко наверняка.

А если бог Добра, изранен,

Сбежит в зазвёздную юдоль,

Нас будут новые тираны

Лопатить поперёк и вдоль.

Вершитель холоден, бесстрастен,

Ему Вселенная – кино,

А мы -- колода карт в две масти,

Или костяшки домино...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Травостой густой в июле,

Пчёлы тяжкие, как пули

На излёте...

Мёда в них

Под завязку.

А в тени

Улья вытянулись в ряд...

Жизнь, тебе я очень рад!

Щедро радости транжиря,

Поскитаться бы по миру,

Отмахнувшись от забот:

Время, это подождёт,

Пусть лиричная строка

Фета вьёт из мужика!

В лёгкой куртке на подкладе

Из рулад одной наяды,

Певшей песни тет-а-тет,

Вместе с ветром пролететь

Мне бы по крестам дорог

Вдоль и даже поперёк.

Честным людям поклониться,

Сердцем вклиниться в зарницы,

Рядом с ними вспыхнуть вдруг

И упасть на спелый луг

Жаркою дневной звездой,

Невозможно молодой...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Да будет литься свет из глаз,

Пронзая нестабильность ночи,

Пока в аорте кровь клокочет

Не театрально напоказ!

Да будут внуки нас ценить

За жизнь, подаренную нами,

Да расцветут под их руками

Любые сумрачные дни!

Да пусть в банальности сует

С обыденною трын-травою

Мы похороним неживое,

Живому дав зелёный свет!

Да пусть трагичностью людской

Не затуманится планета,

Признав любовь приоритетом,

В скрижали вбив её строкой!

Я всё сказал, что пожелал,

Да будут замкнуты вокзалы

Для отъезжающих в Усталость...

А жизнь по-прежнему светла!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вплетая в облачно-кружевное

Благополучие неземное,

Безгрешный ангел, скольжу над миром

Зла не познавшим добрейшим Лиром.

А где-то фразы жуёт и мямлит

Принявший схиму бедняга Гамлет

И щурит глазки чудак Йорик,

Хлебнувший вдосталь чужого горя.

Привет вам, люди, привет вам, тени

Неразрешений и вожделений,

Вас примирила сама Гекуба,

Листая годы, целуя в губы!

Шумят протоны, развёрсты латы,

Пояшет Землю ремнём экватор,

Следит за спутниками локатор…

Всё это было уже когда-то!

Всё было, было, я помню точно,

Я тоже слеплен из прошлых точек,

Светло сиявших на небосклоне,

Который проклял старик Полоний.

Я белый ангел, я серый демон,

Я – отвергавший судьбу и время,

И прожевавший совместно с вами

Смешинки арте и горечь драмы…

“””””””””””””””””

Из цикла СЕГОДНЯ О СЕБЕ.

Что-то с памятью не так,

Ничего почти не помню,

Пульс грохочет как отбойник

Или Разина кулак.

Брысь, разбойник, я не князь,

Нет ни сЕребра, ни злата,

На словечки я богатый

И могу шутить, смеясь!

Никого не стрелю влёт

Ни направо, ни налево,

Мысли сыплются на древо

Новых праведных забот.

И печальною княжной

Не пугаю волжский стрежень,

Я с красою женской нежен

И она нежна со мной.

Мне и память ни к чему,

Ибо я вступаю в осень,

Что в неё швырять вопросы

Не по сердцу –

По уму???

«»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла СЕГОДНЯ О СЕБЕ.

Я не ваш, я ничей,

Не болванка для мечей,

Не мишень для Робин Гудов,

Не топор для палачей!

Сам себе по себе

Я не прыщик на губе,

Не горшок с разбитым днищем

На всемирной городьбе.

Голова босиком,

Брюки мятые мешком,

Нос не как у Аполлона,

Баклажаном, не крючком.

Дамы мимо скользят,

Оттопыривая зад,

И отлавливают в сети

Олигарховых внучат.

А меня хоть убей,

Не орёл я, воробей,

Супротив роскошных «мерсов»

«Жигулёнок» мой – плебей.

Но зато я ничей,

Не мука для калачей,

Не рулончик в туалете,

Не брелочек для ключей...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сидим мы с Дарвиным.

Втроём –

Ещё тут Брэм подсел к нам,

Стаканы с водкой – на подъём! –

И огурцы в тарелке.

Хрустим.

Дымим.

Табак хорош,

Турецкий, не иначе,

Не самосад, едрёна вошь,

Подсушенный на даче.

Три литра водки на троих –

Забава, слёзы, мелочь! –

И Дарвин мне ногой под дых –

Добавить захотелось.

А тут по телеку: война! –

Грузины прут на наших! –

И «Грады» сеют семена

Крупней любых фисташек.

Кровь, танки, взрывы и бинты,

Разрушенный Цхинвали...

Брэм чисто говорит: кранты,

Пипец пришёл моралям!

Учёный ведь, а нате вам,

По-русски чешет резво,

Не то, что европейский хам

ООНского Совбеза.

За водкой сбегал я, слетал

Быстрей Гаруна с ланью,

Иначе Дарвин бы фингал

Впаял мне со стараньем...

Старик занюхивал кинзой,

А Брэм пытался рьяно

Нам доказать, что в мезозой

Проникли обезьяны.

А я вопил, что неолит

Сейчас, и хрен не репка,

За что учёными побит

Был очень-очень крепко.

Мораль???

Какая здесь мораль,

Мне россиян погибших жаль

И стареньких учёных,

Поверивших в законы,

Что человека сделал труд

Из обезьян...

Законы лгут,

Сегодня всё наоборот –

Здесь мезозой.

Война идёт.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Причина нелюбви во мне самом!

Возможно, ржавчина разъела клапан

Или забило выходы дерьмом,

Которым я по жизни был обляпан.

Улыбка не уходит за лицо.

Чем шире нос, тем проще быть задетым

Ежовой рукавицей и яйцом,

Летящим сквозь запреты-незапреты.

Я слишком прост для всяческих табу,

И вы просты, шагающие рядом

В одну единомерную судьбу

С финалом у кладбищенской ограды.

Там все равны и вдоль и поперёк,

Из-под креста ручонку не просунешь…

Типун бы мне за эту пару строк,

Но я пока не встретил Гамаюна.

В мозгу гвоздём: я не люблю тебя.

В плечах вопрос: а отчего бы это?

Другие чёрт те что вокруг столбят,

А им любовь авоськой и в пакетах!

Иду за стол. Но не в пивную, нет!

За грубый стол, оставшийся от деда.

Дед был мудрец, он мог бы дать совет,

Да прах его изъеден бересклетом.

Он где-то там, в одной из тех могил,

Что вроде общежитья для солдата,

А я со строчкой мучаюсь, дебил,

Любовь пытаясь выжать из собрата...

«»»»»»»»»»»»»»

Поскрипывает Смерть:

Ты прыть свою умерь,

И не дразни гусей,

Похоронив друзей!

А я и не дразню,

Оставьте болтовню,

Друзья самосожглись,

Подпитывая жизнь.

Был жар от них такой,

Что не коснись рукой,

Жаль, у шальных огней

В запасе меньше дней.

И тысячи тревог

Не сбили бы их с ног,

Но порвала сердца

Неистовость свинца.

Стреляли...

В том краю

Им стопку не нальют,

А здесь им всё равно,

Кто пьёт за них вино...

Что прыть моя, что – прыть?..

Друзьям бы жить и жить,

Чтоб перелить в меня

Хотя бы часть огня...

«»»»»»»»»»»»»»»

Я сочинил сегодня стих

О том, что солнце пало с неба

В большую кучу ширпотреба,

В людскую, господи прости.

Я сочинял ещё о том,

Что скрыло вязкой небылицей

Посмертно съёженные лица

И чувств немой металлолом.

Я мог ещё бы ковырять

Метафорическую массу,

Но время рядовым запаса

Поднять велело якоря.

Мой броненосец устарел –

Мишень для скорострельных пушек,

Но я ему как винтик нужен

В его тактической игре.

Торпеда...

Палуба торчком...

Кого-то крабам на кормёжку,

Кого-то соскребали ложкой,

А мне без ног – в металлолом.

Зато опять пишу стихи

О человечьем ширпотребе,

А мир, почёсывая репу,

Чтить не желает чепухи...

«»»»»»»»»»»»»»»

Мчится поезд мимо просек

Из весны по лету в осень,

И постукивают стыки

Однозначно и безлико.

Лист кленовый парашютом

Прилепился на минуту

На стекло в моём вагоне –

Слепок с праведной ладони.

Но на первой остановке

Соскользнул с него неловко,

Сгинул там, где снизу шпалы

Серым мохом обметало.

Ах, ты, красочное лето,

Сто репейников в кювете,

Сто дождей одной стеною,

Что ты делаешь со мною?

Ничего оно не слышит,

Увлекает поезд в нишу,

Где задумчивая осень

Отражает звёзды в росах...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Облокотилось солнце на сосну,

К ветвям прилипло.

День морозный вязок,

Туман холодный тянется к окну,

На стёклах нарезая метастазы.

Букет из пальм.

Ещё один букет.

Сплошные джунгли, хоть бери мачете

И вырубай во времени просвет –

Тропу для заблудившегося света...

А можно полусумрак разогнать,

Кричать: люблю! и выбежать наружу...

Но, боже мой, я стоик и стагнат,

Устойчивой морали мне не рушить!

Не выбегу, останусь за окном,

Семейный быт не взбудоражу вздором,

И буду сердце согревать вином,

Вид на декабрь задёргивая шторой...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

...овражком стекало

в подойник рассвета

молочно-туманное лето,

последние грозы ворчали устало,

туман нарезая в брикеты.

Брикет на запруду,

на омут бездонный,

брикет в камышовую заводь,

где сонный

мальчишка карасиков удит

и плещутся утки-купавы.

Свистящее время росистую осень

на медленный вальс приглашало

и кутали в снежные шали

у просек

берёзы отцветшие косы.

Вы знаете, это моё представленье,

я главный герой, а не зритель,

и жаль, что мгновенья –

смотрите, смотрите! –

Истаяли где-то в зените.

Остался туман

и рассветная сырость,

гусей караван

на полотнище неба,

берёзовый лист, пометавшийся слепо,

и павший мне в руки из прошлого мира...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Поцвинькайте, синицы, за окном,

Я рад, приобретя путёвку в осень,

Услышать перехлёст разноголосий

На розовом, багряном, золотом!

Расслаблен и ленив субботний день

Без дальнего прицела на суетность,

Штрихи забот легки и незаметны

Ни мне, ни вам, усеявшим сирень.

Приятен миг рождения стиха,

Когда глубины сердца или неба

Ласкает первородный птичий щебет

Без переосмысления греха.

Есть ощущенье жизни – не фантом,

Не зомби я в ладонях мирозданья,

А человек, имеющий желанья...

Поцвинькайте, синицы, за окном!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Прямолинейность солнечных лучей

Дана не для нанизыванья жизней

На грубые булавки палачей

Во времена духовных катаклизмов.

Сжигали ведьм на медленных кострах,

На гильотинах головы срубали...

А я иной эпохою пропах

С чудовищною верой в пасторали!

Там было всё, что надобно душе

Кричащей или выгоревшей молча

Под звучные газетные клише,

Где каждый лозунг праведно игольчат.

Я повторюсь бездумным какаду:

Сейчас не та, сейчас не та эпоха!

И в личное спокойствие уйду,

Нырнув поглубже, словно утка-крохаль.

Устал, устал я вывернутым жить,

Выплескивая сердце на матрасик,

Где люди, куражи и витражи

Слились в одну пластическую массу...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Гляжу в пространство, там созвездья скачут

Быстрее, чем секунды у часов,

И разве мне на всероссийской кляче

Догнать Орла и тройку Гончих Псов?

Да никогда!

С моим менталитетом,

С моим желаньем зайцем оседлать

Запятки у общественной кареты

Иль на халяву выпить литров пять???

Какой пассаж!

Деревню истребили,

Мустангов извели на колбасу,

А всё равно из рога изобилий

То истекает, что я сам нассу.

Прошу простить за искреннее слово,

Оно правдиво, ибо сам живу

Не дачником у берега чужого,

А при своей России наплаву...

Гляжу в пространство, где созвездья скачут,

Путь Млечный изливается рекой...

Наверное, там всё у них иначе,

Наверное, менталитет другой.

На ближнего никто не точит шашку,

Патрон не оснащается пыжом,

Сосед соседу не стреляет в ляжку

За то, что он купил себе «Пежо»...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Кривясь крылом, просчитывая влёт

Восход один, потом другой восход,

Летит романтик над страною грёз,

Себя не увлекая под откос.

Озлобленному жизнью не помочь,

Надеющимся свет не обесточь,

Влюблённому дорогу не засти! –

И сколько аксиом ещё в пути...

Добро и зло размешаны в одном

Флаконе...

Он романтику знаком,

Ему любое резкое ребро

Дано перезатачивать в добро.

А я не тот, я всё храню в себе,

Хриплю вороной на печной трубе,

И потому обочины дорог

Приветствуют меня: ты наш, сынок!..

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Приглушая арбитраж сорочий,

Луч закатный пробежал по клёнам,

Не калёный,

А уставший очень

На пороге у прохладной ночи.

Бабье лето календарно сникло,

Треугольник журавлей в полёте –

У природы замкнутые циклы

И сейчас и в Оно Геродота.

Травы снегом белым подкосило,

Слишком рано холода настали...

Я заложник у тебя, Россия,

Журавлёнок из летящей стаи!

Пересечь простор земной несложно,

Да тревожно

Что-то сердце бьётся –

Проще в жизни быть канатоходцем,

Чем в Эдеме

На далёких тропах

Вычесть время

И сорваться в пропасть...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Стихи мои для многих устарели,

Наверное, в них очень много прели

И горечи за битые дороги,

Уложенные в Русь не по эклоге.

Я их прошёл любя, надеясь, веруя,

Не мысля, что на уровне с химерами

Искусственно вращён в соборность века,

Где Квазимодо слыл за человека.

Быть равным среди равных – это просто,

И не переходить за утлый мостик,

Закрыв глаза на прегрешенья князя,

Зачатого моей страной в экстазе...

О чём бишь я курлычу над строкою,

На время отрешившись от покоя?

Ах, да, о том, что стал я мухомором

И не желаю с молодёжью спорить.

Рискуя повседневно головою,

Она спешит прочувствовать живое,

Не совершая в прошлое демарши,

И повторяет вновь ошибки старших.

Молчу, молчу...

Погасшему созвездью

Не заливать космическую бездну

Огнями, пережёванными тьмою

Над новою дорогой не прямою...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Сгорела звезда за небесным кюветом,

Погасла...

Никто на Земле не заметил

Последнего света от камня на перстне

Создателя дней со стократностью версий.

А я подсмотрел, я увидел, запомнил:

За длинною лентою аэродромных

Слепящих огней та звезда промелькнула

И канула блицем в тревожащем гуле.

Моя ли она?

Я не знаю, простите!

Обычный земной и посредственный житель,

Я разве гожусь для прочтенья загадок

И действий, меняющих сущий порядок?

Ревёт самолёт, и кострами-глазами

Набухшую ночь истерично пронзает,

Чтоб снова вернуться в земное мгновенье

Глиссадною ниткою по тяготенью.

Сгорела звезда...

Понимаешь, Создатель,

Я тоже у жизни повис на канате,

Лепя что-то новое...

Ты постарайся

Канат не задеть нечувствительным пальцем...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Родившийся в киновари

Заката,

Из-за морей

В ночь заморозок ударил

По шелесту снегирей.

Теряя последнюю влагу,

Заиндевела ольха,

Застыла на полушаге

К спасительной шубке мха.

Попыхивая сигаретой,

Похрустывая тропой,

Касаюсь пушистых веток:

Я вижу, я не слепой –

Тебе не по нраву холод,

Но всё же терпи, ольха,

Тем более что ты к боли

По сути своей глуха!

А утро уже пугает

Грудастого солнца шар...

Не протестуй, нагая

Оттаявшая душа!

Прислушайся к суматохе

Проснувшихся снегирей

И мысли, что жить неплохо

За пазухой ноябрей...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Новый день, закат-восход...

Руки-крылья растопырив,

Совершаю я облёт

Удивительного мира.

Он не создан на заказ!

Вообще его создатель

Где-то прячется от нас

За пространства и за даты.

Две смешинки на губе,

Шар земной ему за глобус,

Ноль внимания к судьбе

Мировых междоусобиц.

Прорываю неба хмарь,

Вверх кричу испитым басом:

Эй, создатель, ты дикарь,

Птеродактиль из триаса!

Разве можно быть таким

Равнодушным до печёнок –

Люди гибнут, словно дым,

В битвах новоиспечённых!

Вдруг разверзлась тишина

Непотребными словами:

А пошёл-ка ты бы НА,

Гулко хлопая ушами!

Новый день, закат-восход,

Гололёд, в квартире сырость,

Ничего не дал полёт

Мне над симпатичным миром...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2011

Свидетельство о публикации №111082300067

Хранилище 22

Игорь Белкин

Фронтально или с фланга левого

Через биение сердечное

Вползает время с перегревами

В аорту тела подопечного;

И по-хозяйски регулирует

Шкалу страстей и лимб у жалости,

Уравнивая дебоширами

Потухших с цветом побежалости.

А я и в ту, и в эту сторону,

И даже где-то с упреждением

Навстречу раскрываюсь створами,

Шлюзуя веру и сомнения;

И ноль внимания на тромбы и

На то, что полыхнёт петардою,

Распавшись на углы и ромбики,

Моё явленье миокардное...

«»»»»»»»»»»»»»»

Не намекайте мне на вечность,

Себя в неё не протолкнуть, --

И ляжет стервой поперечной

Тень от надгробия на грудь.

В тяжёлом чудится безмолвье,

А в невесомом чистый звон,

А я насыщенной любовью

Доныне удовлетворён.

Просвищет горлица чего-то,

О чём-то иволга споёт,

Под плоский круг солнцеворота

Всплывёт иное бытиё.

Оно поглаже, помоложе,

Оно вписалось в тему дня,

И у крыльца не потревожит

Разбитый временем плитняк.

А, впрочем, что мне артефакты,

Когда меня на свете нет,

Когда дыхание Галактик

Развеяло мой силуэт?

И до чего же юный Встречный

Не прав, читая жизнь с листа:

У приземлённого навечно

В груди не сердце –

Пустота...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Кому-то кажется мир бардаком,

Кому-то ландышей перегоревшим букетом,

А кому-то мчаться бы босиком

По его прохладным рассветам;

В тишине настраивать альт,

Пальцами перечувствовать деку

И вертикали дождей,

Ломающихся об асфальт

В унисон гудящему веку.

Можно звуки рубить кайлом

Из гранитно-красной породы

И жить не за музейным стеклом,

А подобием громоотвода...

Собственно, патетика вся,

Я не спартанец в Фермопилах,

Погибший при исполненье присяг

Ради незащищённого тыла.

Мне грозы не вытеснить со страниц

Жизненной книги, читаемой всеми,

Но всё же, мир, в глаза загляни

Человеку, внесшему лепту во Время –

Угластому, с матерком-ветерком

Бегущему по прохладным рассветам,

Не признающему мир бардаком

Любой из многомиллиардных клеток...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Перекликнусь со стерхами

Очень личной рапсодией,

У давления верхнего

Снизив планку тоски по Родине.

Монотонная звонница

Раскачала душевный мостик:

Кто в России сейчас поклонится

Родительскому погосту?

Перекликнусь с грачами я,

По-весеннему шалыми,

И своими печалями

Зимний западный ветер пожалую.

Это было бы здорово –

Будто сам улетаю по-птичьи я

На восточную сторону

Недоступного мне заграничия...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не судите дядю строго

За неколокольный звон,

У него одна дорога,

А у жизни миллион!

Он учился и работал,

Целовал Любви цветок,

Жизнь плела ему заботы

Словно девица венок.

Где-то ТАМ гремели пушки,

Загоняя кривду в тьму,

А она пекла ватрушки

Непосредственно ему.

Иногда свинец под чёлку

Дяде тоже залетал

И хирург сшивал иголкой

Дяде разные места…

То, что было, мимо птицей,

То, что есть, лежит в руке,

Можно Жизни поклониться:

Ты со мной накоротке!

Я тебя целую в щёчку,

Ты мне в быт слезу не льёшь!..

Всё, на этом ставлю точку,

Дядя на меня похож…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мимо острова Буяна

Мчат фрегаты в океаны,

Чтобы выжечь на пути

Злобу, господи прости.

Основательно и щедро

Паруса набиты ветром,

Словно груди у девиц.

Пушки смотрят из бойниц.

Я сижу на ржавой кочке,

Пользую нужду листочком,

Полирую дочиста

Разные свои места.

Не грызут меня заботы,

Если где-то и кого-то

Ахнут жареным ядром

Сквозь грудину напролом.

Очень нужно, ёлы палы,

Чтобы в воздухе свистала

Непрерывная картечь,

Изводя чужую речь!

А иначе.... а иначе

ТОТ придёт и нам всобачит

Пулю в глаз иль вилы в бок,

Иль подвесит за свисток...

Я на острове Буяне

Струйку выпустил фонтаном

И, деянье завершив,

Записал его в актив.

Эй, ребята на фрегатах,

Бейте в гриву супостата,

Надерите хвост ему!

Добрый ветер вам в корму!

Собственно, своё я сделал,

Душу облегчил и тело,

Можно вновь к пивной шагать

Пиво пить, едрёна мать.

А кораблики, из пушек

Сбив с кого-то сто веснушек,

Может быть, вернутся, иль

Разлетятся сами в пыль...

«»»»»»»»»»»»»»»»

Светло пространство бороздя,

Летят соломинки дождя

На землю липкую,

И лужи вздрагивают цыпками.

Ещё цветёт чертополох,

Багряно рдея,

В углу аллеи,

Где присох

К ограде прошлогодний мох

Седой бородкой Берендея.

Ещё к чугунному литью

Прилипли нити паутины,

С несозревающей рябиной

Связав настойчивость свою.

А в целом осень в сентябре

Ползёт лавиной по горе,

Стирая гранью

Все нереальности сознанья,

Что фантастичностью своей

Плетут полотна из дождей

По Заэкранью...

Опять рябиновые гроздья,

стократно повторяя трюк,

в туман закатывают звёзды,

ревнуя лето к сентябрю!

Резные белые вуали

под птичье робкое фью-ю

стекают по горизонтали

в лощину к тонкому ручью.

А тот, дробя на кольца света

недошлифованный восход,

разочарованному лету

романсы грустные поёт...

хххххххххххххххххххх

Не грезят в клетках попугаи

О дальней родине своей,

Лежащей за Лазурным краем

Или за тридевять морей.

А я живу незастеклённым,

Не за каким-то витражом,

И достаю рукой с балкона

До ветви благостного клёна

В пространстве тоже не чужом.

На этом ставлю многоточье,

Оно уложится в столбец

Бессонниц, порождённых ночью

Под знаком Овен и Стрелец.

Рассвет.

Собаки гулко лают –

Три припомоечные пса,

Они здесь с детства проживают,

И что им в клетке попугаи –

Так, безголосая попса...

Ххххххххххххххххххххх

Синица у меня в руках,

Журавль в небе недоступен...

Мой мир таится в сосняках

И в сапожищах-мокроступах.

Носки потолще натяну,

Корзинку в руки, и неспешно

Уйду в знакомую страну,

Страну покоя и безгрешья.

А там во мху боровики

И гонобобель сизый-сизый,

И вдоль дороги козляки

Не требуют въездную визу.

Ребята, среди вас я свой

От серых брюк на грузном теле

И до извилины кривой,

Единственной у менестреля!

А было б их хотя бы две,

Я пел бы песни не такие,

Не нёс синицу в рукаве

И не искал места грибные!

Но для чего о журавле

Вести с извилиной дебаты,

Бродя по собственной Земле

Не приживальщиком, а братом?

И, выпятив крутые лбы,

Под неумолчный треск сороки

Ко мне торопятся грибы,

В корзинку втискиваясь боком...

Ххххххххххххххххх

А вот и Рождество Христово,

За ним и Новый Год, и Старый,

И вновь в работе пивовары

И потребители хмельного!

Кому кагор, кому покрепче,

Кому чаёк в семейной кружке,

А мне любовь со старой клюшкой,

Но самой лучшею из женщин!

Не обижайся, дорогая,

На произвольность аллегорий –

В перенасыщенном растворе

Кристаллы веселей играют!

У атеиста, между прочим,

Как у любого богомольца,

В груди горячим светом солнце

Перебивает мраки ночи.

Да будут радостны мгновенья,

Да ляжет самобранкой скатерть –

Нам праздники любые кстати,

Когда мы пьём за Возрожденье!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мчится жизнь, стучат колёса,

Вымерзает в зимы осень,

День опять не стоеросов –

Нет вопросов у матросов.

Дуб стоит, ни стар, ни молод,

Съел кабан упавший жёлудь,

А народ без произвола

В Иордань сигает голым.

Вот такие вот расклады!..

Надо вам или не надо,

Но грохочут водопады

В ожерельях тёплых радуг!

Будь гурман ты иль дистрофик,

Или хитрый Мефистофель –

Всё равно ты ешь картофель

И бытуешь на Голгофе.

Что там завтра, непонятно,

Почему на Солнце пятна,

Почему лицеотвратна

Ложь на фабуле плакатной?

У матросов нет вопросов,

Да и день не стоеросов,

Да и жизнь шагнула в осень

Без особых перекосов...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не пишется.

Болеется чего-то

обилием гриппозных метастаз...

Сейчас взлететь бы юнгою на клотик

и рухнуть телом в обнажённость фраз,

и выплыть на волне температуры

в иную озорную ипостась

не плоскою потливой офиурой,

а Тариэлем, рыцарством гордясь;

и победить не барса в снежных скалах,

а иноземца, вторгшегося из

пределов дальних, где недоласкала

заря цветистость христианских риз.

Не пишется!

Звучание метафор

клубком свернулось – тронуть не моги!..

Луна блестит опаловым аграфом

сквозь прорези прерывистой пурги;

тускнеет мир, и паутина бреда

невидимо опутала виски,

и Муза жить перебралась к соседу,

на память не оставив ни строки...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не странствуй, если веришь в обречённость,

Не жди добра, рассеивая зло,

Не выдавай за нимб у Аполлона

Своё несовершенное гало!

У демократий слабая защита,

У диктатуры жёсткое лицо,

К вершине власти движется политик,

Отплёвываясь словом и свинцом.

У истины ранимый микроклимат,

Агрессор стратегичен и ершист,

А ближнему любовь необходима

Для очищенья мыслей и души.

Не совместить у диспута начала,

Клеёные из антивещества,

Твой оппонент с опущенным забралом,

Да и твоя секира не мертва.

Не утверждай себя напирамиде

Жрецом среди обугленных ягнят,

Чтоб не могло в калейдоскоп обиды

Смотреть на это Будущее, брат!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Есть потребность

Чокнуться с мужиками,

К чаше хлебной

С вытертыми краями

Присоседив

Парочку поллитровок –

Дух не вреден

И для знакомства повод.

Зреют вишни

Близ молодильных яблок...

Я не лишний

И на лицо не дряблый,

Я в горниле

Жжён и не раз прокован –

В этом стиле

Первое будет слово.

Лук зелёный

В соль и на зуб хрустяще...

С лёгким стоном

Жаждущий да обрящет!

Пей вторую

И не забудь о третьей,

Боль земную

Высыпав междометьем.

Стол дощатый

Выскоблен, не ущербен...

После пятой

Всё вообще до вербы –

Хоть по ямам

К выцветшему погосту

В гости к маме,

Спящей легко и просто.

Но, простите,

Вёрсты не всем покорны,

Да и шито

Белое нитью чёрной,

Не приткнуться

К Родине левым боком –

Сто обструкций,

Как недоступный локоть...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Я побывал в краю, где росы

Ценили общество моё,

Июльским утром без вопросов

Входя в мальчишечье житьё.

Здесь всё не так, всё изменилось,

Асфальт разлёгся полосой

Там, где соседская кобыла

Губами мяла травостой.

Жужжанье пчёл смело куда-то

И палисадник у окна

Уплыл в невидимую святость,

Что мной сегодня рождена.

Я трогаю рукою время,

В котором безвозмездно рос,

И нежно-белые сирени

Мне отвечают на вопрос:

О, да, невозвратимо это,

Но ты не очень-то грусти,

Все палисадники на свете

Однажды говорят «прости»!

«»»»»»»»»»»»

По дорогам, перечёсанным

Серыми ветрами осени,

Мелко сеяные дождики

Бродят, забивая гвоздики:

Гвоздик в жёлтый лист берёзовый,

Гвоздик в камень стоеросовый,

Гвоздик в душу субконкретную,

Не весеннюю, не летнюю…

«»»»»»»»»»»»

… А день как день, с изнанки серый он

и затуманенный слегка,

и в небе мечутся галерами

испуганные облака.

Чего боитесь, пышногрудые,

я здесь под пологом дождей

давно ужился с пересудами

и с неприятием людей

безрадостного цвета времени,

вдруг искажённого не мной,

а нерешёнными проблемами

из той же памяти людской…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

... а мир блажен, а люди это строчки,

в них одиночки

сцеплены в цепочки,

бегущие по чистому листу,

и дай им, Бог, земную красоту!

Вам никогда не догадаться,

Что мне сегодня восемнадцать,

Что я родился на заре

В том, довоенном, январе!

Стегали белые снега

Стога, деревню, берега,

А я весёлою струёй

Мир покорял перед собой!

И покорил…

Живу сейчас

Не для себя, для синих глаз,

Несущих мне ответный свет

Сквозь слов ромашковый букет.

Мне восемнадцать…

В мир входя

Под плеск всезвёздного дождя,

Я руки к солнцу протянул

Без боли за свою страну.

А боль пришла потом, потом,

Она не миновала дом,

Глядящий в судороги дней

Подсолнухами у плетней.

Но это в прошлом…

А сегодня

Я юн, как праздник новогодний,

Уткнувшийся в моё плечо

Бенгальской яркою свечой!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я по галактикам не спец,

Свою-то Землю знаю еле,

В её неспешные метели

Входя, как с девой под венец.

Ещё июльские дожди

Мне заменяют страсть по звёздам,

Смывая горечь и коросту

С дорог и жаждущей груди…

Фонтан на площади шумит,

В дневную толчею вплетая

Не гурий из Бахчисарая,

А малой радуги визит.

Я в многоцветье погружён

Не созерцательно, а строго,

Мне обивать ещё пороги

У странствий или у времён.

И что галактики и дрожь

Планет незнаемых и дальних,

Когда своя Земля медальна

Зовущей свежестью порош?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По Эстонии рассветы

Те же, что и по Руси...

Паруси, прибрежный ветер,

Мне рубаху паруси!

Хлебный запах из пекарен,

Опьяняюща ваниль...

Вдалеке плывут драккары,

Разбивая волны в пыль.

Светлый Рюрик, рыжий Эрик,

Сто берсеркеров-бойцов,

Не считающих потери,

Не теряющих лицо...

Здравствуй, мир нерусских хроник

Из готических углов!

Вновь тебе бессмертный Хронос

Отдаёт своё тепло.

Солнце режется драккаром

На частицы зла-добра,

А земля исходит паром,

А у моря детвора.

Что ей викинги и русич,

Что ей времени канва

И рунические бусы,

И славянские слова?

«»»»»»»»»»»»»»»

В светлой памяти снегов

Млеют капли дождевые,

Удивительно живые

С радугою в сто тонов.

Ах ты, радуга-свеча!..

Я по жизни мчал за нею,

От бессилия немея,

От всесилия крича…

Испаряется вода,

Выпадает вновь дождями,

Годы выплетены днями

Без разрыва, навсегда.

Вьюжно мечется февраль,

Баламутит снег и сердце,

Чтоб в сознание втереться…

Ничего ему не жаль!

Ни весну и ни ольху

В белой вымокшей панамке,

Мчащейся в закатной рамке

К счастью или ко греху…

ххххххххххххххххххх

Ревут на Севере белухи,

Рыдают в Африке слоны,

Цингу излечивают луком,

Ангины с гландами дружны.

Рассветы движутся к закатам,

Павлины – те же петухи,

А Данте спит на круге пятом,

Простив Вергилию грехи.

Скучает рядом Беатриче,

Перегоревшая звезда,

Ей по душе оркестр птичий,

А философия чужда…

Забот насущных не проклюнув,

Побегав белкой в колесе,

Цветные сны уходят в юность

По чёрно-белой полосе.

Прощайте!

Мне без вас попроще

Самим собой быть наяву

И по-простецки ставить росчерк

В недоплетённую главу.

И молча всматриваться в лица,

Не заходя за ту черту,

Где обрывается страница,

По сути дела, в пустоту…

ххххххххххххххххххххххххх

.Неоконченная поэма.

Фрегат тяжёл

как баба на сносях

и произвол

творит

бискайский ветер

свистит

в снастях

предупрежденьем третьим

пыля

на марселя

солёной

пеной

крутые волны разметая в прах

презрительно надменно

неуклонно

вперёд фрегат

к Мартинике

в Карибы

здесь дни смердят

непотрошёной рыбой

сангвиники

потеют на дуэлях

их цель

постель

и дама на постели

я оптимист холерик

многоженец

я двери

в мир распахиваю сам

камзол

не душит и подол

не держит

я верю

что смирится громовержец

и отведёт от молний паруса

там впереди

раскатистое небо

и на груди

зелёных островов

монахи

перечитывают требник

готовя плахи

душам непотребным

чтоб в рай их переправить без голов

друзья вперёд

и обрасопьте реи

на батареях

пороха сухи

нас ждёт

Весёлый Роджер и грехи

проросшие в Арденнах в Пиренеях

и в скандинавских зарослях ольхи

как утверждал

весёлый Кампанелла

когда лежал

с маркизою дебелой

у городов

где солнца до отвала

он ждать готов

чтоб ты сто лет лежала

потягиваясь томно

на лежанке

и слушать утверждающие склянки

несущие с фрегата

в мир огромный

любовь солдата

и твою нескромность

нам в этот город

а монахов к богу

топор и плаху

в мрачную купель

убогих

инквизиторских разборок

плодящих страхи

как благую цель

святой старик

сорвался в крик

и сгинул

повоевав и с богом и в миру

а нам Бискай несёт на парусину

звенящей пены злую мишуру

вперёд вперёд

там солнце в бочках рома

плывёт

восход

мозаикой любви

и город солнца светлый и огромный

построенный как церковь на крови

Фрегат до дыр

Атлантикой

избит

зелёный мир

романтикой

заполнен

неторопливы ласковые волны

и кулеврины в пушечные порты

глядятся на индейские эскорты

без дымных и надуманных обид

привет тебе

мой первобытный рай

твоей судьбе

я доверяю сердце

ты принимай

его единоверцем

кайенским перцем

не пересыпай

мерило бед не грань цивилизаций

Европой молодой и деловитой

не ставятся изломы декораций

за авансцену фактов и событий

она со шпагой

выпад и туше

упал бедняга

с дырочкой в душе

никто не вспомнит

ни один паломник

не переломит

корку на корже

Европа дальней

кажется звездой

привет прощальный

был давно отыгран

пороховые клубы над водой

ветра одним касанием состригли

""""""

Незакончено, автор ленив и сыт свободой.

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053103822

Хранилище 23. Стихи о любви

Игорь Белкин

В любви не устают богини

И боги тоже любят так,

Что мне, простому гражданину,

Уже давно б снесло чердак!

Но всё ж я нежно колупаюсь

В бессчётных прорезях ночей,

Растя поблагородней завязь

Из утомлённости своей.

Из утомлённости???

Конечно,

Не назовёшь иначе прыть

Желанья встречных-поперечных

В себя, любимого, влюбить!

Ага, влюбить!

Потом вживую

На расстоянии страдать

И отвергать любовь чужую

Без сожаленья иногда!

Без сожаленья???

Ладно, ладно,

Мне больно, чёрт меня возьми!..

А у богов любовь парадна,

Не уравняться им с людьми!

Ххххххххххххххххххххххх

А в чёрной памяти людской

Гораздо более, чем в белой,

Следов, оставленных клюкой

Извечно русского «что делать?».

А выемки прошедших лет

Ни грейдер времени, ни скрепер

Не превращает в плац побед

Для триумфаторов нелепых.

А мы живём, мой милый друг,

Деля сознание на части –

В одной мы гнёмся на ветру,

В другой надеемся на счастье...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Давай соединим в одно

Цепочки ярких многоточий

И на земное полотно

Скопируем и дни и ночи;

И неконкретные дела,

И то, что отражает память

Куском зеркального стекла,

Слепя серьёзными делами!

Вот ночь твоя, а вот мой день,

А между ними два провала,

Пустяк, по сути, дребедень,

Прыжок – и начинай сначала

Плести цветное макраме

Местоимений и наречий

На диораму перемен,

Где встречи более, чем встречи!

Где плечи белые рябят

От света лунного по тюлю,

Где я источник для тебя,

А ты мне родничок в июле;

Где и соседи и друзья

Улыбки сеют нам навстречу,

Где я шепчу: любовь моя! –

А ты мне словом не перечишь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ГРУСТНЫЕ СТРОКИ.

Случается, накатывает грусть,

Такая грусть, с которою не сладить,

И начинает сердце-златоуст

Делить себя на клюкву в шоколаде;

На мелкое горчичное зерно,

На шорохи мышиные в запечье –

И всё равно в груди моей оно

Обязано стучать по-человечьи!

Любая боль, что временная дробь –

Скользнула, поцарапала, исчезла,

Ледянкой опрокинулась в сугроб,

Молочным дымом излилась в созвездья.

У проходящих веки тяжелы,

У шествующих рядом приоткрыты,

Наверное, надежда есть доплыть

Не одному до портов Атлантиды.

Храни любовь, таинственная ложь,

Живущая в быту и в Зазеркалье,

Податливей меня ты не найдёшь

Для разговоров с фантастичной далью!

И выплесни коктейли нелюбви

Из хрусталя на жостовском подносе –

Зачем себя печалями травить,

Когда у жизни есть ко мне вопросы?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ГРУСТНЫЕ СТРОКИ.

Облака белёсыми клиньями

Дождь несут в кувшинки да лилии...

Мне тебя назвать бы по имени,

А не по казённой фамилии;

На гранитно-мраморной лестнице

Рядом в книгу Жизни заглядывать –

Небо по-иному засветится,

Осень отшумит водопадами.

Над рекою время не мечется,

Тополя стоят кирасирами,

Не расправить крылья мне кречетом

И к ногам твоим не спланировать.

На любовь любовь мне не выменять,

Лопнет сердце от изобилия...

Называю Вас не по имени,

Только по казённой фамилии...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Это было где и нигде,

То ли на далёкой звезде,

То ли там, где жил Амадей,

Утомляя скрипкой людей.

Если говорить ни о чём,

От всего закрыться плечом

И струну терзать не смычком –

Это было там, где мой дом.

Нет, не этот новый, а тот,

Где сейчас никто не живёт,

Где пластина старых ворот

Бессердечно-ржаво поёт.

Иней там обсел провода,

И бегут они никуда,

И звенят скрипичной струной...

Это было всё не со мной!

Не в меня влюблялась звезда,

И не мной велась борозда,

И не ныл щенком под рукой

Ветер детства, милый такой...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я снова Ваш по две макушки,

Владейте ими, инженю,

Пока на сцене я Петрушкой

Вплетён в свою же болтовню!

Согласно воле сценариста

Спектаклю предрешён исход –

Я буду зрителем освистан,

А Вам осанну он споёт.

Актёру не всегда дан выбор,

И отрицательную роль

Играют не ослы, не рыбы

С индифферентностью на боль,

А тот, кто был вчера героем

С извечным «быть или не быть?»

При очень личном неустрое

Отнюдь не кукольной судьбы.

Я снова Ваш, моя миледи!

Просунув голову в петлю,

Я относительно безвреден

И неуспех перетерплю.

Но, ради бога, табуретку

Не выбивайте из-под ног --

Я должен БЫТЬ в гримёрке-клетке,

Где даже веер одинок!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я не знаю, где точно созвездие Девы

В кучной массе далёких и праздных светил,

А у нас весь газон белошапочный клевер

Целомудренно взял да и заполонил.

По июлю дождей бесконечные нити

Вяжут небо и Землю в единый клубок...

Неужели Вы мне никогда не простите

Отвлечённости вроде вчерашних дорог?

Я прошёл их, шутя, душу не исковеркав,

А наружные раны закрылись давно –

Цитадель не лишилась надёжных кронверков,

Можно пробовать вновь молодое вино.

Отлучённость слепа.

Клевер выстоит лето.

Безысходность мотива – причуда для глаз.

Тени прошлых метафор волнуют поэта,

Очень жаль, что они недоступны для Вас...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Солнце вытянуло плети лучей,

Рассекая у снегов белизну,

Заструился по рассвету ручей

Из моей страны в чужую страну.

Из бумаги я кораблик свернул,

Рябь ему зашелестела в корму,

Сердце тронуло у грусти струну,

Для чего мне этот звук, не пойму.

Ты плыви, фрегат бумажный, плыви,

Рассыпай газетным шрифтом слова,

Есть причина у Любви к нелюбви,

Для неё чужой рассвет трын-трава...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мы с Вами патроны в обойме,

Но оба не ищем войны,

Я Вами на завтра не пойман,

А Вы мне вчера не нужны!

Сегодня я реверс включаю,

Вживаясь в исчадие дня,

А Вы, пожимая плечами,

Седлаете сами коня;

Гарцуете в дробном аллюре,

Смущая завидущий глаз...

О, боже, какая натура!

Я делаю Гойе заказ.

Он всё исказит несусветно

Фантазией буйной своей...

А, впрочем, нужна ли конкретность

Заказчику смутных идей?

Мы оба патроны в обойме,

Стреляйте скорее мне в лоб,

Пока под шатром из черёмух

Я Вам не подрезал галоп!

А вялотекущее завтра

Не то, что былое вчера,

И как не похожа на правду

Сегодняшних дней мишура!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Повесив на грудь объявленье,

По городу делаю круг:

Прекрасное предложенье! –

Бюро сексуальных услуг.

Вступайте без тени сомнений

В процесс виртуальной любви,

На миг разожмите колени:

Мужчина, меня позови...

А к тем, у которых бородка

И клювом ноздря над губой,

Иною стелюсь я походкой

И текст объявленья другой:

Мужик, ты чего, блин, в натуре

Пыхтишь, упираясь в экран?

Надень, блин, тигровую шкуру,

Иди, Тариэл, на таран!

Любовь промедлений не любит,

Ей всё подавай свежачком,

Трубите, осенние трубы,

Аорта, кипи кипятком!

Дерзайте, девицы и парни,

Ловите друг друга за чуб

И сбросьте скорей накомарник

С моралью истерзанных губ!

Ага! – сам себя за смешинку

Ловлю я свободной рукой, --

Да чтоб тебе коклюш и свинку

Наслал Всевершитель какой;

Да чтоб тебе дырку в любовях,

Да чтоб тебе вечный облом,

Да чтоб подавился ты словом,

Трактуя разврат и Содом!

Кричу, объявление скомкав

И бросив на кучу тряпья:

Прошу вас не верить, потомки,

В циничность вторичного Я!

Я тоже сижу у экрана,

Беседуя ласково с той,

Что в душу вошла без обмана

Лиричной своей красотой!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Нет, не серое, а цветное

Накатилось и заискрилось

Угловатою стороною,

Непохожею на немилость!

Остальное за кадром светлым,

Постороннему непонятным,

Я щеглёнком пою на ветке

Дифирамбы тебе стократно.

Обихоженный и умытый,

Обнажаю тебя и слово:

Извини за мою не сытость!

И несу на руках к алькову.

Неуёмное распласталось

И пространство свернулось в точку,

Меркнут звёзды в глазах усталых...

Ненадолго!

Я знаю точно!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Храни любовь мою, Создатель,

Её восторженность храни,

Вдыхай торжественность и святость

В неповторимые огни!

Не соверши, земное небо,

Невразумительный подлог,

Да не обрушится нелепость

Холодным градом на тепло!

У согревающего струны

Свои мелодии в душе,

Сегодня я, парнишка юный,

Рисую строки на верже.

Не разлинованные звуки

Доступны только нам двоим...

Создатель, трудно друг без друга

В земном театре пантомим!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ни слова, ни подковы, ни зачатья,

Туннель надежды совершенно пуст,

Бог не скрепил сургучною печатью

Бесполые страницы наших чувств.

Ты в космосе молчащею кометой,

Я спутником на привязи планет,

И как перехватить потоки света,

Скользящие по тяготенью лет?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

По насту шагается грузно,

Он ломится коркой арбузной,

И лыжи скользят на подъёме,

Срываясь в заснеженный омут.

На бровке кустарники, ивы,

И ветер сухим абразивом,

И смёрзшаяся лыжня

От вечера в сторону дня.

По нраву я огнеупорный,

Идти мне всю ночь не зазорно,

Была бы изюминка цели

В морозном глухом беспределе,

Да сердце бы не торопилось

Вздувать мне венозные жилы,

Приняв относительный знак

За вечный любовный маяк...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Объял берёзы цвирк синичий,

Чего-то склёвывает там...

Да не покинет нас обычай

Быть вежливым к своим гостям!

Да не разрушится доверье

Из-за не стоящих причин,

Да не повыдергают перья

Из привередливых мужчин!

Я тоже привередлив очень,

Совою ухаю, когда

Любовь язвительно хохочет:

Ещё немного пострадай!

Страдаю!

Гостья зазеркалья,

Твой смех, что едкий купорос...

А вечер накрывает шалью

Макушки призрачных берёз.

Синицы скрылись в неизвестность,

Пластина света из окна

Легла обыденно и пресно

На мир с названьем «тишина».

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Нет, это не та увертюра,

Мне клавиши не рассказали,

Зачем умирала Лаура,

Оставив Петрарке печали.

Фальшиво звучит пианино,

Сейчас бы настройщика вызвать,

Пусть он камертоном старинным

Вернёт, что утеряно в жизни.

Отринув вражду и нечестность,

Я с помощью музыки света

Лауру вернул бы Франческо

Живою на ложе сонетов...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не оставляй!

Холодком от чёрно-белых клавиш

Разогреться сердце не заставишь

На планете с именем Земля!

Не оставляй!

Парусом зеркального рояля

Помани в загадочные дали,

Подари мне имя «Баттерфляй»!

Не оставляй!

Звуками возвратного крещендо

Заглуши печальную легенду

О невозвращеньи корабля!

Не оставляй!

Крылья у отчаянья резные,

Неужели радости земные

Недоступны деве Баттерфляй?

«»»»»»»»»»»»»»»»»

В шрифте или в алфавите

эту букву не ищите,

в толще правил и законов

не найти её ни сонной,

ни кричащей, ни вопящей

о деяньях в настоящем!

Что она изображает

недоступная, чужая,

что за тень она наводит

год от года, год от года?

Что за бедствие такое,

не даёт она покоя

обессоленному чувству

вроде мраморного бюста?

Не омега и не бета...

Ах, да что твердить об этом,

убеждайся снова, Игорь,

у неё такие игры,

вечность темы не закрыта...

Может, это буква фита

с индульгенцией вернулась

из столетнего отгула?

Нет, не то!

Сижу, объятый

недовериями к ятям,

к многим-многим прочим-прочим

из твоей прощальной ночи

с нарисованной луною

и с игрушкой заводною,

и с алфавитом старинным,

сокращённым вполовину

по веленью твоему...

Значит, так и быть тому!

Вылетела джинном из кувшина,

По аорте выстрелила влёт,

Капля крови ягодой рябины

Выкатилась, вмёрзла в гололёд.

Странная, смешная, озорная,

Для чего смешинки мне твои?

Это вроде стенок между нами

Из непонимания любви!

Не смешно быть раненым и хмурым,

Да и я не хитрый Аладдин,

Не смогу прочесть заветной суры

Для возврата дьявола в кувшин!

На сервант поставить, и рукою

Гладить по-хозяйски медный бок,

И вернуться к прежнему покою

В колее исхоженных дорог!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из ошибок дом построить,

изрубить слова в дрова,

шар поставить на ребро и

обесточить рукава;

расклонировать Шекспира

вместе с Гамлетом и Лиром,

и острить, тупя народ

в гололёд и ледоход,

и в канаве придорожной –

это просто и несложно!

Высечь друга за рюмашку,

одарить себя рубашкой

из чужого гардероба,

в эллипс переплюснуть глобус;

из натужных Домостроев

вышибить мораль соплёю,

подпоясаться лекалом –

этого, скажите, мало,

чтоб дурному мужику

разогнать печаль-тоску?

Да, ещё рукой лукавой

вынуть деву из оправы,

рядом положить на ложе

и всю ночь её тревожить,

и окутываться дымом:

милая, ты мной любима,

на тебе готов я биться

райскою бездумной птицей

и взлетать с тобой до звёзд,

распушив павлиний хвост!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053103794

Хранилище 24

Игорь Белкин

В ручье отображаясь облаками,

Скользит судьба по камешкам рябым,

Я, как струну, настраиваю память

Быть благосклонной к вывертам былым.

Какой пейзаж, какие акварели!

Мне жаль, что выцветающи они,

И заново не вспыхнут по апрелю

На них любви увядшие огни.

Бродить мне век вблизи воспоминаний,

Сломав тростинку, в дудку выпевать

Несхожести характеров и граней,

Подыскивая ноты и слова.

Ручей шуршит, размалывая солнце

На тысячи и более зеркал,

И просит: до меня рукой дотронься,

Не замутнён я временем пока!

Дотронусь, друг, мне ничего не стоит

Ласкать живое, пепел смыв с руки –

И небо, невозможно голубое,

И памяти рябые островки!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла СВЕРНУЛСЯ В КОКОН.

«Враздрай» -- специфичное слово, техничное,

но можно его приспособить

всегда

к обоюдному чувству лиричному,

целуя любимую в лобик

прохладно,

в ответ получая прохладность

безмолвного прикосновенья

губами,

когда-то желавшими жадно –

до крика и до исступленья...

Желавшими, а не такими скользящими!

Желавшими, а не шершаво

на лбу прочертившими нить нисходящую

бестрепетно слева направо...

Враздрай! – застучали сердца лихорадочно...

Враздрай! – так у нас получилось –

два ребуса заново впали в загадочность

за центр

приложения силы.

А мы не умеем, а мы не настроены

обратно в желания вжиться,

и плещется время в ледовой промоине,

крича обессиленной птицей...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла СВЕРНУЛСЯ В КОКОН.

Много вопросов и мало ответов,

Я не желаю хрустящей галетой

Быть на болтливом чужом языке

Или безвольною куклой в руке!

То, что во мне, это вето для прочих!

Не собираясь кого-то морочить,

Я откровенность глушу на корню,

Выплеск эмоций пустых не ценю.

Временный миг не успех, а удача –

В руки метнулся резиновый мячик –

Сдулся, в ладони опять пустота,

В сердце осадок: не та ты, не та...

Что мне дебаты о чём-то неясном,

Поиски недостижимого счастья?

Проще молчать или краткий ответ

Выдать: я здесь, но меня как бы нет...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не трезв я и не пьян,

А так, наполовину!..

Идёт мой караван

И ветер дует в спину.

Герой я или нет,

Кому какое дело –

Есть кожа и скелет,

А не окаменелость.

Есть ноша на спине,

Есть Слово откровенья,

Есть Родина в огне

И в обручах терпенья…

Идёт мой караван

К закату ли, к рассвету –

Но я же полупьян,

Не думаю об этом…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Птицею бездомною

Пролетает жизнь…

Джокер карта тёмная,

С нею не борись.

Глубь тоннеля факелом

Не осветишь враз…

Ходят буераками

Лучшие из нас.

Потому что скромные

И не напролом…

Птицами бездомными

Так и проживём.

«»»»»»»»»»»»»»»

Смешны ли мы всеблагостью слепой,

Незрячестью в минуту откровенья,

Привычкою в трюмо перед собой

Обматываться цепью самомненья?

Смешны, смешны!

Но подвергать себя

Своим же обличениям не стоит!..

А журавли по-прежнему трубят

И радуги бредут по травостою.

Роскошна жизнь невинностью полей

Под солнечным и звёздным подогревом,

И быть бы век служителем при ней,

Не Гамлетом при датской королеве.

И не смотреть в проклятое трюмо,

В обиженность своей зеркальной сути,

Заполненной нелепой кутерьмой

Из откровенья пролетевших суток...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Примите угловатость круга

За тень, сломавшуюся вдруг,

И окажите ей услугу,

Вернув опять в заветный круг!

Не говорите: не желаю! –

Когда желаете всегда

Бежать нетерпеливой ланью

К теплу, минуя холода!

И не оспаривайте истин,

Вращённых навсегда в судьбу,

И правок у стенографиста

В речах философов с трибун!

Условна сеть меридианов,

Сходящихся на полюсах,

И мрачен лик мой над стаканом,

Опустошившим чудеса…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Если брать статистику

В целом и всерьёз,

То сравнимы с мистикой

Выводы её.

Среднею зарплатою

Хвастаюсь, друзья:

Особь я богатая,

Денег до… очень много!

А на рынок выбегу

Кое-что купить –

Нависают глыбами

Цены, мать итить!

Рядом хрен с наколками

Всё подряд гребёт,

Ну, а я кошёлкою

Раскрываю рот.

И зубами щёлкаю:

Это ж надо, сколько их,

Денег в мужике,

То есть в кошельке???

Покупаю сущее,

Больше ни фига…

Зенки завидущие

У меня, ага!

И чего я ахаю,

Глядя на других --

Мною мало пахано

Посреди пурги;

Мною мало копано

Посреди степи…

Были мы холопами,

Так и есть.

Терпи.

«»»»»»»»»»»»»»»

Это просто – быть человеком,

Отдавать больше, чем брать,

И не равняться ростом с Казбеком

Или ценностью с горой Благодать.

Никогда не выдуешь вторичность

Из мыльного пузыря,

И до чего же порой неэтична

Скорость календаря!

Был-жил, поседел, сдался,

На четвереньках пополз вперёд –

И не нужно гадать на пальцах,

Что ползущего ждёт.

И не нужно глушить соседа

Болтовнёю длиной с версту,

Жди, пока он тебя не предал

В темноте или на свету.

Всё простил – человеком числись,

Не простишь, не осудит тебя никто…

Вот такие сегодня мысли

У меня –

Я, как и все, не святой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Бьются тени на мечах,

Тень моя и тень чужая,

Жаль, её не удержали

Ни лампада, ни свеча.

Искры в стороны летят,

Никого не обжигают,

Время движется кругами,

Падая на циферблат.

Нет, не жду победы я,

Ибо сам не верю в силу

Тени той, что накрутилась

На катушку бытия.

Солнце выше – звук плотней,

Резче грани у дебатов,

И на иссечённых латах

Стынет сукровица дней.

Ночь приходит – гаснет свет,

На холстине перемирий

Тень чужая не вампирит,

И меня с ней рядом нет…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Позёмку выметает дворник

И вырубает гололёд,

А вьюга воет непокорно,

И все труды его не в счёт.

Морозом стянуты ресницы

В одну заплавленную нить…

Упасть бы и не шевелиться

Без рассуждений «быть, не быть»;

Плыть без истерик и сомненья,

Отдавшись лживому теплу,

По океану сновиденья,

Подсаженного на иглу…

Шучу.

За жизнь бороться надо

Хотя бы в этих мелочах,

Когда душа морозный ладан

Вдохнёт, и корчится, крича…

А на табло почти что сорок,

А дворник скрылся, бросив лом,

А мне шагать в холодный город

По гололёду напролом…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не рождаются мысли в огне,

И конвертер не выплавит тоже

Те слова, что роятся во мне,

Беспокоя, печаля, тревожа.

И в сегодняшней штольне души,

Освещённой для поиска истин,

Я задачи по быту решил

И аорты у сердца прочистил.

Свистнет время в лихую трубу,

Пыль взметнётся по старому шляху –

Не держать мне ответ за гульбу,

Всё, что было, развеялось прахом.

Эти мысли давно не новы,

Ими в книгах забиты страницы,

Жаль, что нет обо мне там главы,

Не с кем опытом прошлым делиться.

Не спугнуть бы мне эти слова,

Не растечься по древу познаний

И не выплеснуть кровь-киноварь

Бесполезностью в смертные длани…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вы знаете, лежачего не бьют,

Но лёжа жить мужчине не годится

И унижать героику свою

Бесчестием в ежовых рукавицах.

По принужденью строится режим,

Мозг забивают ежедневной ложью,

Да мы и сами, впрочем, хороши,

Лжеобещанья впитывая кожей.

Зерно ни к севу, щуплое оно,

Не вырастить элиту из такого…

Сказал поэт: грядущее – темно,

Его слова я повторяю снова.

Да ну вас к чёрту, я не говорун,

И не хочу представиться кликушей,

И лошадей зашоренных табун

Мне оттоптал давно язык и уши…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вижу сон.

Зубные пломбы

В страхе мечутся во рту –

Налетели люди-зомби,

Кожу рвут как бересту

С тела высохшей берёзы...

Для чего им нужен я –

Не бубновый туз, не козырь

И не лепет соловья?

Сам собою весь приличный,

Справа ухо, слева тож,

Воспеваю я лирично

Фантастическую дрожь

От касания руками,

От улыбок тет-а-тет

Или – стон косы о камень,

Искажающий сюжет.

Зомбо-люди оловянны

И глаза у них пусты,

Но наносят сердцу раны

Так, что рушатся мосты

К пониманию друг друга,

К чистоте обычных слов,

Выжигая, словно уголь,

В душах чувства и любовь.

Кто они?

Да, боже правый,

Оглянись и посмотри –

Наяву тебе лукавят

От зари и до зари

Те, что снов цветных не видят

И клевещут на других

За неясные обиды

Из безмозглостей своих...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не астроном, не визажист,

А так, наследье глаукомы,

Опережу тебя на жизнь,

Мой не родившийся потомок!

Ага, я радужно смотрю

И чуточку подслеповато

На праздник по календарю,

На думские политдебаты!

Что проку в шуме пустоты,

Что толку в столкновенье партий,

У них одни и те черты,

Зады одной протёрты партой!

И это вовсе не смешно,

Не хочется в ладоши хлопать,

Когда мне вешают ...но

На уши эти полит.опы.

Потомок, ты не торопись

Голосовать за что-то как-то,

Сначала перещупай жизнь

За передёрнутые факты.

Потом ответствуй на призыв:

Не астроном я, и не вижу,

Чтоб лучше стали жить низы

С нажитою столетней грыжей!

И, в новый век переходя,

Плюнь за меня в нелепость слога

Из уст случайного вождя,

Опять поправшего эклогу!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Огни раздаривая людям,

В глаза не глядя, глядя в лица,

Сам Прометей мог ошибиться,

Но мы судить его не будем.

И пусть потрескивает пламя,

Отбрасывая ночь за даты,

Не уравняться нам с богами,

Не проклявшими Герострата.

Ведь мы живые, не из мифа,

Наш век и мал и скоротечен!..

Не повториться бы Сизифом

Или орлом, клюющим печень…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Да, этот мир не прост,

И в глубине колодца

Не видится ни солнца,

Ни белых-белых звёзд!

Невидимая дверь

Со сказочной подковой

Скрипит надеждой новой

И отвергает смерть.

А я не златоуст,

Мне смерть давно не тайной,

И что мне яд Ногайны

И яростный мангуст?

В колодце тишина,

Замшелость и прохлада,

И что ещё мне надо

Для длительного сна?

Так нет, труба зовёт

В глухие дебри слова

И звякает подкова,

И солнце плавит лёд!

«»»»»»»»»»»»»»»

Здравствуйте, люди!

Вы слышите, как

Новые звёзды танцуют гопак

И сотрясается сцена ночная

С Млечной рекою по самому краю?

А по июню летят поезда

Из Никуда и опять в Никуда,

Из равновесия в неповторимость

Белых ночей и другую незримость.

Можно немым и глухим и слепцом

Жизнь покатать по планете яйцом,

Крашеным к Пасхе искусной рукою

И не понять, что же это такое…

Здравствуйте, люди!

Пустые слова

Льют мониторы…

И сохнет трава,

Не будоражатся клетки грудные,

Наши сердца бессердечностью выев.

Это несложно – шагнуть за порог,

Перетоптать испытательный срок,

От непонятного отгородиться

Не принимающей мысли частицей.

Можно и так…

И без воли богов

Из Ничего создавать Ничего,

Руки не мыть и потом удивляться

Миру без чувства, искусству без Граций…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Грейдерскребёт грунтовку,

Глина, вода, песок…

Господи, как неловко

Автору этих строк!

Господи, как ты нища,

Розовая страна

С брошеным городищем –

С умыслом, не с пьяна!

Солнце калёной спицей

Жжёт васильки в овсе

И позабыл гнездиться

Аист на колесе…

Я не пришелец с Веги,

Я здесь от корня свой,

Ездивший на телеге

В замяти полевой!

А вот, поди ж ты, вишь ты,

Выгляжу чужаком

Близ одичавшей вишни,

Крепенькой на излом…

И, покидая тропку,

Вспоротую хвощом,

Молча тянусь за стопкой,

Чтоб повторить ещё…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В глазах людских приливы и отливы...

А звёзды гаснут в синей глубине,

Когда четвёрка лжи нетерпеливо

Промчится по накатанной волне.

И догмы, нанесённые на скалы,

Вдруг превратятся просто в письмена,

Исчезнувшие за девятым валом,

Как Атлантида, странная страна.

На зимней белизне не серый пепел

И на листе бумаги не слова,

И предъявляет святости нелепость

Фальшивостью рождённые права…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Коллекцию находок отправлю под сукно,

Потери тоже спрячу, кому они нужны?

Приму стакан перцовки, абсента иль перно –

Чем горче, тем понятней душа со стороны.

Ей ностальгия в тягость и мне она ядром…

По мутному рассвету скитается луна…

Сейчас бы зацепиться за что-нибудь багром

И сладостно втянуться в былые времена.

В плену мистификаций прожить не мудрено,

А бытиё не шёлком – стальные кандалы…

На папке для находок заглавие СМЕШНО,

Потери обгрызают у времени углы…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Синий ветер...

Боже правый,

обойди меня, лукавый,

той и этой стороной,

не здоровайся со мной!

Я, идущий по планете,

просто так живу на свете,

делаю, что суждено,

мне иного не дано.

Белый ветер...

Я строкою

чьи-то души беспокою

или приношу покой,

гладя чувственность рукой.

И, ни в чём не виноватый,

игнорирую дебаты,

каждый волен быть лжецом

иль наивным мудрецом.

Чёрный ветер...

Боже правый,

неуютная держава,

за тебя бы жизнь отдать,

ты же мне родная мать!

И отдал бы троекратно,

если б было мне понятно,

от каких границ идёт

недосол и недород...

ххххххххххххххххххххх

То ли распаялись клеммы,

То ль возник из ада Демон,

Разрывая злобно грудь,

Чтоб изъять чего-нибудь...

А чего в груди моей

Кроме сколков прошлых дней?

Впрочем, там печали роем,

Что не смог я стать героем

И за Родину не пал,

И не смёл девятый вал

С корабля меня на дно...

Это, право, не смешно!

Вообще-то не пристало

Провоцировать скандалы,

Ставить во главу угла:

Совесть, где же ты была?

Здесь она под боком, здесь,

Совесть, а не вздор и спесь!

Вот такое бичеванье

Собственного мирозданья,

Демон вовсе не при чём,

Если сам я палачом

Солью смачиваю плеть,

Чтоб, казнясь, хотя бы тлеть...

ххххххххххххххххххххххххххх

Конечно, если принципиально,

Гиперболично и радикально,

то вряд ли я нужен здесь

с мненьем наперевес.

Не красные же на белых,

не коммунист на фашиста –

это перегорело,

как память о декабристах.

Честностью бы гордиться,

а не нажитым скарбом,

из вечности медуницы

с жадностью пить нектар бы;

не пыжиться величаво,

не проклинать державу

за шаг строевой раз-два-три,

чёрт меня побери!

Среди миллионов мнений

не я один неврастеник,

нас миллионы душ,

запавших на ложь кликуш.

Но неизменны в цуге

супонь, хомуты и дуги,

и неотвратима стрельба –

такая у всех судьба.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053103770

Хранилище 25

Игорь Белкин

Может быть, вечное нужно тревожить

Буром алмазным из собственной кожи

И постигать непонятное ЧТО-ТО

Здесь на Земле, а не где-то в полёте?

Злая волна золотистых барханов

Сыплет песок в незажившие раны,

Опережая итоги событий –

Сверху красиво, внутри ядовито.

Не поленюсь и сейчас зарифмую

Истину не из бесплодности мула,

А из шелковинки, что пуповину

Вяжет рождённому в муках мужчине.

Что это – выплеск лирической сути

Или фантазии тонкие путы

Для отторжения сердца и слова

От ординарного тела земного?..

Сыплется время песчаной струёю,

Раны-барханы меняют покрои,

Жёлтый подклад остаётся атласным –

Это не догма, а вечная частность…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Человеку нужно много:

Не пылящую дорогу,

Безмятежные колёса,

Наводящие вопросы,

Неба синь и моря гладь,

И товарищей подстать.

Вот, и мне того желалось –

Чтоб не мучила усталость,

Чтоб не заслонял мне лИца

Чей-то бицепс или трицепс

И не вешали плакат

Мне на лоб: дегенерат.

Ясно дело, я не гений,

Не герой, пугаюсь тени;

На кресте судьбы распятый,

Игнорирую дебаты,

И глотаю по жаре

Пива терпкое амбре.

А ещё люблю к девице

Деловито подкатиться,

С непредвзятым восхищеньем

Сделать ей рацпредложенье:

Трали-вали, лю-лю-лю,

Можно, я Вас отлюблю?

Много этого?

Да, много,

Хоть и выглядит убого

Для вселенских измерений...

Ну да мне до фени-бени,

Что там Вечность обо мне

Мыслит в синей глубине!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

За строкой бежит строка

Не в далёкие века,

А в сегодняшние дни...

Господи, её храни!

Может быть, она из тех,

Чем фальшивит на листе

Сердце глупое моё,

Погрузившись в бытиё?

Может быть, она зовёт

В идиллический полёт

Над неведомой страной

Тёплой, а не ледяной?

Может быть, напряжена

Беспределами она,

Что творятся рядом с ней

В кутерьме бегущих дней?

Ах, какая здесь печаль,

Мне строку свою не жаль

Что на солнце, что в тени...

Господи, её храни!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Дождь-художник поутру

Пробежался по двору,

Из любви, не из корысти,

Расписал берёзы кистью,

Капли падают с берёз –

Не жалел художник слёз.

Вырываясь из петли

Транса, времени и места,

Тучи серые вдали

Без подручного Гефеста

Злые молнии куют

На головушку мою.

Заявляю им всерьёз:

Тучи, это не вопрос,

В ироничном организме

Столько жажды к этой жизни,

Что угрозы ваши – тьху!

Я приму за чепуху!

А художник краски льёт

В листопад-листоворот,

А берёзы полусонны

И печальны, как Мадонны,

И протягивают мне

Руки в гулкой тишине...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

А что там впереди?

Обыденная сырость,

Лишайники и мхи, и поздние грибы,

И непонятно мне, то ль я немного вырос,

То ль в землю вбил себя под натиском судьбы.

А что же позади?

Зарницы ожиданья,

Веселье и любовь, и радужный рассвет,

Бокал моей мечты с не нанесённой сканью

И поступь тяжело идущих в бездну лет.

Посередине что?

А в центре Я шурупом!

Мне мил фасад Земли и хрупкий ломкий тыл –

Я знаю, что назад оглядываться глупо,

Но всё же оглянусь на то, что позабыл...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Пустая риторика и болтовня!

Мир не ополчился пока на меня,

Да и тебя он, дружище, не хлещет,

Ему интереснее новые вещи,

Чем каждую личность мутузить по скулам

За совершённые раньше прогулы.

Ошибки случайны у нас, но на них

Основано мировоззренье других

Ушедших вперёд, не идущих по следу

Застывших в металле со стягом Победы,

И нас, отграниченных...

Впрочем, не будем

Себя выдирать из оконченных судеб...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Нарезал фантазии так я, что брови сошлись пучком: Я с вами, слова мои, вроде не очень-то и знаком, Откуда берётесь такие восторженные и без

Наигранности привычной, как надпись на городьбе?

Молчание... пышным цветом бездумное по листу.

Переплетенье строчек загадочней, чем батут –

Подрагивают метафоры, гиперболы шелестят,

А я не хочу укладывать капризное в стройный ряд.

Мир с вами, я ископаемый, пусть будет всё так, как есть!

Пишу, ожидая воронов с окрестных знакомых мест, Они по моим фантазиям пройдутся и до черна

Затопчут метафор буйственность: какого, мол, ты рожна?..

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

С неба капает вода,

Из песков сочится тоже,

В плед закуталась звезда,

Отсырев на синем ложе.

Сумрак сер, похож на мышь...

Что ж ты каплями шуршишь,

Почему иные звуки

Мне не бабочками в руки?

За вопросы извини,

Это всё сентиментальность,

Сердцем врезанная в дни

Не для прихотей банальных!

В светлом хочется побыть,

Солнца луч ловить губами,

Не закатывая в память

Серость шорохов судьбы...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Миг, замешанный на крови,

Никуда меня не зови,

Я желаю, чтоб птичий щебет

Заполнял голубое небо!

Простодушие – мой конёк!

Я, надеюсь, не одинок

Для желаний бежать вприпрыжку

За лирическою интрижкой.

Не тяните очки на нос,

Это вовсе не перекос,

А недобранность в закулисье

Чувств надежды, любви, и мыслей!

Это там, где любой полёт

Ограничивал круг забот

С равнодушно свистящей плетью

В искалеченности столетья.

Не кричу, не рублю сплеча,

А бегу по росе, шепча:

Миг, замешанный на любви,

Силу веры восстанови!

«»»»»»»»»»»»»»»» 14.08.08.

Беззвучно солнце, песок не пища,

Парадность слова при духе нищем,

В трюмо с похмелья смотреться стыдно –

Мы голосуем за пирамидность!

У фараонов была привычка

Вглубь саркофагов сложить яички

И закопаться аж под фундамент,

Чтоб не касались его руками.

А в наше время включили реверс,

Все фараоны поверху плевел,

И под фундамент кладут народец,

Он помощнее, бетона вроде.

Слова не порох, законы – крыша,

Их исполняет не тот, кто пишет,

А тот, кто пашет, вбивает гвозди

За ради пищи, а не за звёзды.

Базальты вечны, граниты тоже,

Пророки бреют прохожим рожи,

А я небритым хочу остаться

В суконном мире без девальваций!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Просто так куда-нибудь

я отправлюсь в дальний путь

по хрустящей глади луж,

забреду в такую глушь,

где гнездятся горностаев

не распуганные стаи,

где грызут осины лоси

между елей, между сосен.

В стылом теле ноября

не колышется заря,

не засветит огонёк

мне надежду между строк;

не поддержат хлебом-солью

то, что я зову юдолью,

не найти в осенней чаще

человека с винной чашей.

Задаю себе вопрос:

почему наперекос

жизнь в краю моём течёт

там, где солнечен восход,

там, где месяца кораблик

выпивает дни по каплям,

а ночами бледным светом

заливает всю планету?

Делаю за шагом шаг,

мне в пути никто не враг,

пустота разбитых душ

затаилась в хрусте луж;

я их склеить не сумею,

ибо сам за лицедея

улыбаюсь саркастично:

где ты, праведная личность?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Кто бы спорил, а я не буду,

зачем надрывать голосовые связки,

если не читают люди

мои передёрнутые по смыслу сказки?

К тому же не связанные ничем

с городским смогом и туманами,

с непониманием всех проблем

в среде всеобщего понимания.

Смысл их вполне естествен,

это вроде желания

подняться вверх по ступеням лестниц,

минуя служебное противостояние.

Они похожи на воздушный шар,

заполненный не гелием и не водородом,

можно ими свободно дышать

кислородной подушки вроде...

Или это совсем не сказки,

а истины, сотканные из сомнений

по поводу половецкой пляски

общественных разночтений

одних и тех же событий и явлений?

Спорьте, спорьте со мной,

я отмолчусь, наверное,

или отгорожусь стеной

СлОва,

чтоб не мараться скверною;

это же не единичный случай,

когда

неопределённость мучает,

а определенность недостижима

и пролетает мимо,

словно мерцающая звезда!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

К вечернему костру больного сердца

Слетелись мысли то ли отогреться,

А то ли поменять ему повязку

На новый бинт из молодильной сказки.

Был день прохладен, будет ночь горячей,

Судьбу ничью нельзя переиначить,

Мне кажется, что мысли тоже сгинут

В костре сердечном около камина.

Конечно, мне хотелось бы понежить

Всех ищущих покоя и убежищ,

Но напряжённость всхлипов миокарда

По-своему разбрасывает карты.

Кому король, кому валет бубновый,

Кому принцесса в красочной обнове,

Кому дорога без обратных вешек,

Будь он хоть семипядево безгрешен...

По венам кровь пульсирует с откатом,

Аорта тонким клапаном-заплатой

Похлопывает глухо,

И с натугой

Жизнь снова циркулирует по кругу...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053103725

Document Outline

Хранилище 2. Стихи о любви

Хранилище 3. Стихи о любви

Хранилище 4. Стихи о любви

Хранилище 6

Хранилище 7. Стихи о любви

Хранилище 8. Стихи о любви

Хранилище 18. Стихи о любви

Хранилище 19

Хранилище 20. Стихи о любви

Хранилище 21

Хранилище 22

Хранилище 23. Стихи о любви

Хранилище 24

Хранилище 25