Режь пуповину. Разрезай [Воль] (fb2) читать онлайн

Воль Режь пуповину. Разрезай

Действие I

– Ну что ты, милая Элли, плачешь? Нужно хорошо есть и нужно прилежно спать, – подносит мать ложку к плачущему ребёнку. Мать лениво отводит взгляд и утыкается в окно, из которого льётся солнечный свет. Её взгляд цепляется за то, что находится за окном. – Милая Элли, – вздыхает мать, отворачиваясь от улицы, и натягивает дружелюбную улыбку, – помни, – заталкивает ложку в рот дитя, – лишь я тебя не отравлю. Лишь я тебя накормлю.

С улице доносятся звуки. Других детей. И их родителей.

– Этот мир поразительно сложен, дитя, – встаёт мать из-за стула и берёт накормленного и уже счастливого ребёнка. – Он полон опасностей и лжи, но лишь я, твоя верная мама, спасу тебя от них. Так протяни же мне руки, дитя! Так улыбнись же мне! – поёт женщина старше тридцати лет. – Я одна во всей Вселенной буду любить тебя, – проводит тыльной сторон руки мать и дожидается, пока ребёнок не чмокнет её. Мать заливается смехом. Она кладёт дитя в манеж и идёт к закрытому окну, чтобы повесить новые шторы. – Ты пришла в этот мир во имя меня. Ты проникла сюда по желанию моему. Так живи ради меня, а я защищу тебя. Ты ведь знаешь, Элли, как ужасны люди? – вешает новые шторы мать и изредка поглядывает на ребёнка, что смотрит на то, что делает мать, и держит игрушку. – У них есть клыки и ядовитые сердца, они когтями рвут кожу, а языком лживым шепчут лесть на уши. Лишь я, твоя мама, милая Элли, не имею клыков, лишь моя кожа нежная, мягкая, лишь я могу касаться тебя. Любить тебя, Элли. Никто нам не нужен. В этом страшном мире, – мать спрыгивает с лестнички и обводит просторную квартиру из нескольких комнат, – эти стены – наша защита. Не уходи из-под их надзора, иначе домой не вернёшься. Нам хватит любви на двоих, свою же полностью мне отдай. Не уводи свой взор на другое, – выхватывает мать игрушку и сжимает в своих руках. Глаза дочери наполняются слезами, но мать непреклонна. – Не привязывай к другим сердце своё, для тебя – есть я, для меня существуешь лишь ты.

Идут года. Квартира номер семьдесят пять с каждым годом становилась холодней и темней. В квартире, в которой отсутствовали двери, кроме одной, входной, вся жизнь была на виду. Окна – мерзкие ока драконов ждали, когда невинные души, как Элли, посмотрят в них и свой Ад увлекут. Девочка в ситцевых скромных одеждах на цыпочках ходила по дому, чтобы нижние твари не поднимались и в дверь не бились, не стояла у батарей, чтобы ни нижние, ни верхние существа не могли по голосу выследить их.

Перебирает маленькая Элли на полочках длинным ровные ряды книжек. «Чтение – тихое занятие», – говорила мама и лишь книгу в месяц убеждала читать, чтобы думы не наполнялись бредом из них. Сначала мать весь месяц читала желанную Эллой историю: вырвала мать страницы гнилые, каждую строчку читала, чтобы невинный ум девочки не извратили чудовища, умеющие слова слагать.

– Послушай, детка, милая Элли, что требует твоё строптивое тело? – то ли пела, то ли читала мать, исследуя очередную книгу. – Читать? Картинки в голове смотреть? А ты знала, так чудовища душу похищают? Будет больно-больно, когда ты просыпаешься, а глаз нет. Милая Элли, укрощай своё тело, а меня восхищай. Встань на табуреточку, спой мне песенку лучше, – мать помогает взобраться девочке в платьице на стульчик. – Спой мне, милая девочка, послушная девочка.

– Пусть всегда будет солнце,

Пусть всегда будет мама…

– Умница, Элли. Ещё раз повтори. Давай вместе? Пусть всегда-а будет мама-а, а о солнце не думай. Ещё раз! Пусть всегда будет мама, пусть всегда будет мама и, конечно, её славная дочка.

– Пусть всегда будет мама, славная мама, – начинает петь Элли.

– А теперь не сходи с табуретки. Тихонько сиди. Мне нужно прорваться в тот страшный мир, чтоб еду принести, – целует в лоб темноокую Элли мать, – когда меня нет, небезопасно даже на пол ступать. Я люблю тебя!

– Я жду тебя. Не могу без тебя! – отвечает Элли и закрывает глаза, чтобы не видеть, как мать выскакивает за одну единственную дверь: «Мама придёт. Мама услышит. Она вездесущая, она со мной, я – в ней. Я должна быть покорна. Я рождена, чтоб её дыхания считать. Мы связаны, она во мне, я – в ней, а этот ми-ир против нас. Ты себя береги, ко мне иди, за тёмными занавесками огненное море растекается. Без тебя нет меня, ты иди ко мне. Я твой маяк, поэтому должна стоять на табуретке».

Во входную дверь постучали. Элли присела на стульчик, закрыла глаза, уши заткнула пальчиками.

– Ты знаешь Элли историю о девочке одной. Мама ей сказала незнакомым свои косы на сбрасывать, но она была любопытной. Она бросила их. По ним залез чудовище в облике матери. Оно коснулось её щеки, занесло кинжал и горло порезало. И оступилась девочка! Её выпала она из окна на куст шипящих роз! И умирала она на них без глаз, дожидаясь опечаленную мать. А потому не верь, Элли, всем тем тварям, что стучат по двери – они хотят погубить тебя. Они хотят опечалить твою мать, о-том-стить. Она храбра, она бьётся с ними из-за меня. Она кровь окропляет, чтоб накормить меня. Благодари и жди мать, она уже идёт. Не слышь ничего, – пела Элли тихо, с дрожащим голоском.

Повернулся ключ. В квартиру входит мать с пакетом продуктов. Её пальто распорото. Женщина тянет свободную руку и ожидает поцелуя дочери в неё. Дочь послушна, она целует ладонь со слезами на глазах.

– Ранена, снова? Как мир жесток. Как страдаешь, из-за меня, неблагодарной.

– Смотри, – показывает мать на царапину у ключиц, собственноручно иссечённую, – из-за тебя! Будь благодарна мне.

Мать раскладывает продукты и идёт в свою комнату, переодеваться. Элли гуляет по детской, которую освещает лишь несколько прорезей занавесок в пол, почти у самого потолка.

После ужина мать выдаёт книжку изодранную со словами: «Читай при мне. Я должна видеть, если вдруг твоя душа в книгу пойдёт. Я спасу тебя». Девочка кивает. Она берёт вещь и садится в креслице. Она старается держать лицо примерным, боится, как бы мама случайно не обозналась: ведь ещё никогда Элли не отдавала душу книге. Но мама знает всё и даже больше.

Но чем дольше читает Элли книгу, тем больше сужается свет. Вскоре она видит лишь себя, а за собой тьму. Элли вздрагивает, думает, что настала ночь, но на самом деле в мире осталась лишь она одна.

– Мамочка, ты была права! – раздаётся слабенький голосок девочки. – Я потеряла… душу. Я осталась одна, не могу найти тебя, я разорвала с тобой взгляд. Где я? Сила книг – я перестану читать… навсегда. Раз. Два. Три. Не могу пробудить себя, – девочка сходит с кресла. Она начинает бежать внутри круга света, не решаясь прыгнуть во мрак. – А там… сидят монстры, они хотят меня порвать. Раз. Два. Три. Не могу найти тебя. Мама! Найди меня, я зову тебя. Мама, прости, я не слушала тебя. Там была принцесса, она во дворце мрачном. Она не слушала мать и теперь навсегда одна. Там гудят ветры, там трясётся земля и все злые мерзкие люди хотят смерти её, но я… Я!… Моё сердце заболело с грусти, она – как я, я – как она. Мы обе были непослушны. Раз. Два. Три. Не могу пробудить себя, – встаёт напротив тьмы. – Нужно выбежать туда, чтоб найти тебя, мама? – обрывается голосок. Девочка заливает слезами.

Резкая темнота.

Девочка открывает глаза. Её обнимает мать: она обжимает её, гладит и шепчет:

– Я спасла тебя. Ещё немного и не проснулась бы. Вот как, – со злостью смотрит на изодранную книгу мать, – опасны книги.

– Я не буду читать! – девочка в кроватке. Она искренне говорит и также со злобой смотрит на книжку. – Я буду смотреть на тебя.

– На меня… Неразрывная связь – о большем не могу и мечтать. Дитя моё, нам хватит обеих. Ты и я. Я и ты. Всё было кошмаром, я спасла и не отдам. Ты моя, – обнимает мать Элли.

Действие II

Элли стоит у окна и прислушивается. Оно занавешено. Девочка не знает, что за ним. Она бледна, слаба, но полностью здорова.

– Элли, я в тот мир! – говорит громко мать, чтобы уйти на долгий десяток часов. Элли делает несколько шагов от окна и идёт быстрым лёгким шагом к новому стулу, чтобы встать на него и послушно дождаться маму. Мать надевает новое пальто, заходит в коридор и уходит на несколько часов. Так было часто. И изо день в день стояла Элли на стуле и считала минуты разлуки.

– Я знаю, – шепчет Элли, – страшно на пол спускаться без мамы, но я много раз ходила по нему. Но мама говорила также, что без неё лишь на табуретке безопасно.

Элли садится на табуретку, подхватывает сиденье и, осторожно перебирая ногами, идёт к кухонному окну. Она оказывается у него и начинает слышать звуки того страшного мира.

– Я знаю, как ветер поднимает занавески, из-под них пробивается электрический свет злобных ведьм и драконов. Я знаю, как бьют мечом и молотом по стенам нашим защитным, они оглушают, и после них под занавесами может быть мокро. Мама сказала это – слёзы её, ведь она нас защищала. Но я читала в книгах когда-то, что есть много непослушных детей – значит, и другие дети бывают в опасности и их тоже нужно спасать, но где они? Могут ли стать наши стены их защитою? Иногда я слышала отблеск огня – поджигали подножия нашего дома и заставляли вдыхать гарь. Я плакала, но мать приходила и мокрыми тряпками обвешивала занавесы. Так было много раз, но мы не горели, тогда, возможно, там горели другие – и им нужны другие стены. Мать защищала меня, но в защите нуждались другие! – голос Элли становится громче. Девочка встаёт на цыпочки. Одной рукой она проводит по мрачным занавесками, а второй держится за стул. – Прошло так много лет и опасностей, мы остались живы, наши стены сильны и ничему не по чём их снести, может, пора другим дать приют? Наши стены так сильны, может, пора открыть занавесы и заколоть всё зло, что рвёт раз за разом мою мать, что поджигает чужие стены и заставляет меня плакать? Я знаю, как ветер поднимает занавески, а под ними свет. И иногда я слышу из-под оставленных щелей крик людей – их там много, а я всё здесь.

На лестничной площадке становится шумно. Элли резко одёргивает руку и поспешно со стулом добирается до гостиной, чтобы там дождаться маму. Мама заходит, улыбается, у неё снова порвано пальто, как и много лет назад, Элли подходит к женщине и целует её руки, но в этот раз она не останавливает взгляд на лице матери, а уводит… Мать замечает печаль дочурки:

– Милая девочка, ты меня дождалась. Я принесла из того мира клубнику, ты ведь любишь её?

– Не люблю. Я люблю лишь тебя, мамочка!

И каждый раз, отныне, когда уходит мать, девочка пробирается к окнам. И слушает. Пару раз она оступалась, оказывалась на полу и не держала ладонь на стуле – девочка начинала плакать и звать маму, но затем, видя, как никто и ничто не желало её похитить, она успокаивалась. Вставала. И шла к окну.

И уже через пару месяцев она находилась у окна без своего стула.

– Вчера они было теплее, – говорит Элли, проводя ладонями по занавесками. – Я давно хотела и думала об этом. Нет, Элли. Мама запретила открывать их: иначе сердце сойдёт с ума, а кожа покроется волдырями. Но ты уже непослушная дочь, Элли! Ты ступила на пол и стала Рапунцель, – девушка ухватилась за край занавески и, как делала мама, слегка отодвинула занавеску влево. Затем ещё немного. И солнечный свет лучом пробил кухню. Замирает Элли: смотрит за вражеским лучом глаз, как по ним летят пылинки, готовые погубить с дыханием. А ладони становится теплее. – Это глаза злых и кровожадных драконов? Но мне тепло. Впервые телу стало так тепло, это не так, как с одеялом. – Глаза Элли зажигаются, а изо рта слышится несмелый смех. – Это глаза – ну и что же? Пусть смотрит. А мне станет тепло, и буду я так полная тепла, что, обняв маму, я подарю ей его.

Элли крутится у окна и не старается смотреть в глубину его, чтоб ещё больше не искушать душу. Одна рука держит занавеску и наполняется теплом, как и часть плеча.

Слышится шум на лестничной площадке. Элли задёргивает занавеску и бежит к стулу. С трудом успевает.

Мать входит, дожидается поцелуя. Элли спрыгивает со стула и несётся к матери. Она берёт руку матери и хочет уже чмокнуть руку, как женщина отдёргивает от себя дочь. Она резко хватает тоненькую руку:

– И почему? – кричит женщина. – Я тебя защищала, оберегала, а ты? Твои руки согреты не мной, на них я вижу след – ты покорилась оку, и оно сожгло твою кожу. Я вижу всё, моё сердце предчувствовало муку. А ты вонзила в меня кол! Предала! – женщина напирает вперёд, пока дочь пытается вытянуть свою руку. Элли встряхивают. Она падает на пол, но её продолжают тянуть вверх мамины руки.

– Мама, не надо. Я больше не буду! Прости неразумную дочь. Я опечалила тебя.

– Ты!.. Маленькая глупая дура, – воет мать в лицо дочери. По детским щекам текут слёзы. Вторая ладонь женщины поднимается и проходится по серой щёчке. – Я должна оградить тебя от дурного влияния ока драконов. Каждый день выхожу, воюю с соседними тварями, пока твою душу, здесь, похищают дьяволы. Закрой же свой рот, милая Элли, или хочешь, чтоб они пришли за тобой? – крик превращается в шёпот. Хныкающей дочери мать показывает палец у сомкнутого рта. – Ты думаешь солнце светит всем, что его тепло не опасно? Ты родилась такой слабой и наивной. Не уберегла – и оно пожгло тебя. Ты моя нежность, ну почему ты не слушаешь мать свою? Я вынуждена идти туда, чтоб прокормить тебя.

– Мамочка, я больше не буду.

– Они безжалостны и только ждут, когда такие как ты заглянут за занавесы.

– А как же ты? Кто научил тебя туда идти?

– Я была сильна, я не подкупна, я не покоряюсь солнцу и слову. А ты – дурна и навечно будешь оберегаться здесь, или не помнишь, что случилось со златокосой и слепой девицей? Матушку не послушала и умерла на розах.

– А что такое розы, мама?

– Ах, твоё сердце привязано, как мне его уберечь!? – мать садится на колени к дочери и берёт в свои ладони личико Элли. Заглядывает в нежные красные глаза. – Как мне тебя защитить, пока вокруг бушуют войны, злоба и предательство? Мы связаны – я сразу почуяла тебя в опасности-и-и. Мы связаны – ты была рождена из меня. Ты так хотела знать солнце и дала себя разить, посмотри на кожу – оно опасно для тебя. Слушай меня, свою маму, лишь я могу защитить тебя. Лишь я твою душу способна уберечь. Ни солнцу, не демонам, никому не отдам, ты будешь здесь и будешь навсегда.

Действие III

Мать уходит за дверь. После неё в гостиной остаётся Элли. Она сидит в кресле, её рука связана плотной верёвкой, что была привязана к батарее. Больше чем на метр от кресла Элли не могла уйти.

Элли сидит и смотрит в стеклянный шкаф, в котором находится хрустальная посуда. Преломляется её отражение – видит Элли себя, сложенную в несколько частей. А на щеке горит синий ожог. Переводит девица взгляд с хрусталя да стекла в коридор, а оттуда – на кухню, где окно было заколочено досками и имелась лишь щель, через которую только мать могла смотреть.

– Что там дальше, кроме света ока драконов? Льётся ли лава, летают дьяволы и смотрят на меня? Я была непослушна: мать хотела сберечь меня. Оно хотела, что б я поняла, как поступают дьяволы, поэтому поцеловала меня жёстко, но почему… я хочу оказаться там, за деревянным занавесом? Почему… будто сердце плачет. Почему слёзы продолжают стекать по щекам, если я должна быть счастливой? Я в безопасности, и больше солнце не обожжёт меня. Вот таково имя дракона, что поджидает меня? Солнце. Солнце светит каждый день. Солнце даёт тепло, обманывая им, чтоб душу украсть. И снова я одна. Мама идёт биться с ним, чтоб Солнца не стало. И тогда оно перестанет светит и будет мне не опасно, но… почему? Будто сердце плачет, а я хочу туда? Я. Хочу. Туда, – Элли дёргает рукой, верёвка не рвётся. Элли опускает голову. – Я не хочу – это всё обман. Происки дьяволов!

Элли считает, сколько минут нет матери. Луч Солнца, из щели, становится всё меньше. Элли включает торшер и берёт в книге отобранную мамой книгу. Она начинает читать вслух, по слогам.

– В од-ной стра-не жи-ла ко-ро-ле-ва, пропуск, и бы-ла у неё дочь. Од-наж-ды зла-я ведь-ма, и снова пропуск. Пропуск. Пропуск! – девочка скребёт по жёлтым листам пальчиком. – Какой смысл читать, если всё пропуск? Мама на каждой странице оставляет линии, вычёркивает ими слова. Что за ними? Ещё один занавес, что не даёт узнать форму Солнца. Раньше не задавалась вопросами, считала, что так надо. Но помню её, как в ночи стучала мама молотком. Она забивала занавес досками, но вся комната ночью, пока доски не стали стеной, была озарена электрическим светом. Мама не погибла, свет не обжёг. В полной ночи свет электрический! Я хотела встать на цыпочки, но не успела. Так что там за чертой? Какой свет, какой был монстр? Почему на множестве слов мать приставляла к концу буквы «а» и зачёркивала «и»? Комод был, стена была, солнце было – в чём различие слов, если для каждого буква своя? Ещё одна стена, за который следует перелезть. Ещё одна стена. Если я стану сильней, смогу ли долг матери облегчить? Тогда мы обе будем биться с оком драконов и никто не будет её одежду рвать? Я буду храброй дочерью её.

Мать заходит в квартиру и вешает пальто на вешалку. Затем она цыпочках заходит в зал и снимает путы с руки дочери, целует в макушку и уходит готовить ужин.

– Ты пришла поздно, мама.

– Меня задержали драконы, милая. Потише будь, их рёв до сих пор слышу! – просит мать и ставит кастрюли на плиту.

Девица послушно оставляет мать и начинает ходить по квартире: в туалет, в свою комнату, по залу. Танцевать, играть с кубиками разных форм, заглядывать на кухню, чтобы насладиться ароматами домашней еды. После того, как мать вновь попросила покоя, Элли решает поиграть.

– И в два прыжка я доберусь до коридора, в пять – гостиной. Раз, – прыгает. – Два. – прыгает. – Раз! – Элли хочет прыгнуть, как замечает нечто странное лежащее на полу, прямиком у входной двери. Элли подходит к двери и видит оранжевый лист, который по обыкновению имеются на деревьях – так говорилось в книжках. Элли берёт его в руки и обнюхивает.

– Влажный. Сырой. Затхлый как в антресолях… – Элли поднимает аккуратно лист над собой и смотрит, как свет из кухни пронзает осенний лист с пятью зубьями, как ладошка человека.

– Элли, что ты там делаешь? – кричит мама с кухни. Элли прячет лист за спиной и делает прыжок.

– Ничего, мамочка. Я просто устала прыгать.

– И не прыгай. Твои ножки слабые. Лучше иди ко мне!

Элли в кровати. Она смотрит на лист в ночи, крутит его в руках.

– Я хочу знать, откуда ты пришёл. Как от драконов спасся. Тебя принесла спина мать – она защитила тебя. И через тебя проходит электрический свет – таких много, как ты. Я видела лишь в книге, на обложке, дерева лист, но он совсем не похож на тебя, не ведьма ли ты? На тоненькой ножке, как решето, пахнешь сырой землёй, как немытая влажная клубника или картофель. Но мой нос почуял сладость и холод приятный, ты похитил сердце моё. Хочу увидеть твоих друзей, лист! Что там за стеной? Так что там за чертой? Если имеются такие покорные листья, так разве всё несёт опасность? Как… как появляются листья? Вы рождаетесь из других листьев? Вы так слабы как я, на тоненькой ножке, я могу подуть – и ты поднимешься вверх. Так что там за чертой? Если будет вас много, сойду ли я с ума от запаха вашего? – Элли кладёт в книгу лист и прячет её под подушкой. – Я хочу знать.

Элли смотрит на себя в зеркале. Бледна, стройна, похожая на лист, так же слаба и бесполезна.

– Как мне сильней стать, чтоб храбрей быть?

Мать кличет дочь, чтоб привязать.

Дочь послушно садится в кресло, а рядом с ней новая книга. Мать уходит, дочь – читать. Искать занавесы в строках.

– Боль – прошла, страх – обнял, душа – вышла. У королевы дочь родилась. Она была непослушна. Мать и дочь – как я и мама. И здесь всё неизменно. Хоть тысячи историй я прочту, всегда я буду неразумной. И каждой из историй только мать права, сильна, тогда… как мне мамой стать? В нашем доме когда-то тараканы завелись. Были маленькие и большие. Большие – мамы, маленькие – дети. Но некоторые большие будто были колпачком и ручкой. Мама, увидев их, давить стала и мне запретила видеть. А я помню. Всего их было трое.

Элли закрывает от усталости глаза. Тело её размокает. Книга выпадает из рук. И слышится в мрачной комнате, как эхо, голос мамин: «В книгах много упоминаний о Солнце. Да, это имя дракона. Оно яркого жёлтого цвета, слепит глаза, разжигает кожу, сжигает дома. Спастись лишь можно, если пальто надеть. Что ещё хочешь знать, Элли? Неужели перестала бояться драконов? Ты просишь такое же пальто, зачем? Зачем?».

– Мам, – отвечает голос Элли. – Ты давила маму-таракана. Она больше не придёт домой, чтоб накормить своих детей. Если тебя спалит дракон, я не хочу этого, это правда, но… тогда кто накормит меня?

– Что за вздор? – визг. Гам. На пол попадали тарелки, ломались стулья. В грохоте раздаётся детский плач, который резко затыкают женской ладонью.

– Я не умру! Я буду всегда с тобой, Элли. Ты поняла меня?… Дорогая… Прости меня, я напугала тебя? Прости, дорогая, свою пугливу-у-ую маму-у. Она так боится за тебя. Она так любит тебя. Больше всего на свете.

– Я тоже, мама. Я люблю тебя.

После долгой паузы звучит новый вопрос.

– Мам, – шепчет Элли, – а у меня есть вторая мама, как у малюток-тараканов?

И крик Элли. Элли падает на пол. Слышится, как она ползёт от топающего человека, заползает на кресло и в страхе роняет торшер.

– Мама одна, Элли, – мягко, приторно, сладко отвечает мама. Ласково. Включается свет. Мать гладит ладонью по жидким волоскам Элли. Освещены лишь они, от плеч до макушек головы. – Откуда ты выдумала этот бред, глупая девочка? Откуда эта мысль пришла в эту больную головушку? Элли, – улыбается мама. – Есть только я. Ты услышала меня? А теперь вставай в угол.

– Но мамочка…

– Сегодня ты очень меня расстроила. Глупыми вопросами, уродливыми фантазиями. Ты стала слишком бесстрашной, коль захотела увидеть дракона, – мама помогает спуститься дочери с кресла и ждёт, когда она уйдёт в угол коридора, чтобы из кухни было удобней смотреть за глупенькой Элли. Элли молча идёт к углу, а из под платьица падает на пол кленовый лист. Мать опускает взор на лист. Она прямая и холодная как стена, всё тело её напряжено, а глаза сверкают и блещут тихой яростью. – Лист кленовый – запретный плод. Весть из мира пришла к тебе. Как бы ни была упорна в защите тебя, ты всё постигаешь страх и становишься ему сладкой добычей. Как защитить тебя, если растёшь? Ты становишься сильней, мне не сломить тебя. Если бы меня так любила мать – я бы всю жизнь пела и танцевала ей. Улыбнись же мне, Элли, посмотри. Твоя бедная мать хочет защитить бедную дурочку, но ты её предаёшь. Все эти вопросы, Солнце и теперь кленовый лист. Лучше не знать, как жесток мир. Твоё бедное сердечко – они съедят их и не взглянут, они используют тебя! Я защищу тебя и будем жить вечно!.. Милая Элли, я всегда с тобой. Только подожди и ты всё это перерастёшь. Я буду всегда рядом с тобой. Но только слушайся, чтобы не расстраивать меня. Прости, но только так я обрублю желание постигать тот мир. Лучше не знать, лучше не думать о нём. Все эти тараканы, солнце и вторые мамы… Милая Элли, ты стоишь там и плачешь из-за меня, так улыбнись! – поднимает в сторону дочери мать и плачет сама. По её щеке стекает крупная слеза. Мать поднимает лист и сжимает его в своих руках. – Нет, кленовый лист – всего лишь бред. Я больше не потревожу душу. Я получше заколочу окна. И мы будем одни, во всём мире одни. Нет! Нас никто не потревожит. Нас никто не обидит. Нет, никто не предаст больше. Мы будем на виду, обнажены душой и сердцем. Да, это выход один. Так… я защищу тебя. Один на один взгляд. Неразрывная связь меж нами. Одна пуповина на двоих. Нет, ещё больше любить нельзя. Я люблю тебя! – лампочка в торшере перегорает, и комната погружается в полный мрак.

– Пройдут года. Пройдут, – поёт в своём углу Элли: «Я стану старше и тогда я буду похоже на мать. Её улыбка, её глаза, её руки. Я… как она. Пройдут года, года… Только подожди, мама, я стану храбрей. Мертва. Мертва. Сердце замерло, я перестала дышать, когда ты в очередной раз поцеловала меня жёстко. Мама, я захотела жить. Тогда я увидела, как ты меня, как тогда, придавила тапком мать и дочь, и ещё одну мать. Я захотела жить. Жить и гореть под солнечным теплом».

Действие IV

Элла в лучшем платье. По квартире пахнет сладким пирогом. Из кухни доносится голосок поющей матери:

– День Рождения настал. Тебе восемнадцать лет. Восемнадцать долгих лет, тяжёлых лет. Ты стала выше и краше. Пожелаю милой дочке здоровье и долгих лет её маме. Восемнадцать Элли. Моя дочка! – женщина зовёт дочь к столу. Дочь медленно присаживается, начинает есть кусок пирога, пока мама ласково смотрит на именинницу и улыбается. На лице дочери, не смотря на сладость вишнёвого пирога, печаль и решимость.

– Мама, кто такой король? – откладывает вилку Элла и смотрит на замершую мать, которая в мгновение ока приготовилась к прыжку. – Почему он всегда идёт с королевой? И почему у них обязательно рождается принцесса? А ещё… Есть два таракана. И у них есть дети. Ответь, мама. Я долго думала об этом. Ответь мама. Ответь мама. И не целуй меня, я не хочу это. Я долго просидела над книгой. Я смотрела каждое слово. Я каждую черту просвечивала над светом, электрическим светом. Ответь, мама. Ответь, мама. Сегодня я стала той, кто тоже мамой может стать. Ты говорила, что только ты можешь пересечь дверь и посмотреть в щель. Так как ты мама, я тоже хочу быть мамой. Ответь, мама. Ответь, мама. Не целуй меня! Не целуй меня! Не хочу это. Не хочу это. Не хочу… Ответь мне. Я жду ответы.

– Ты никогда не познаешь муку эту.

– Муку? Ты каждый день говорила об опасности мира, но я была всегда лишь здесь. Я никогда не видела, что за занавесом. Каждое слово – ложь. Это слово я тоже узнала книг.

– Ложь? Как ты смеешь так матери говорить? Совсем облезла с этими книгами. Я их сожгу и утоплю, и ты будешь моей.

– Нет, мама! – Элла встаёт изо стола и идёт в зал, за ней мама. – Ты говорила не ступать на пол, когда уходишь, там растекается лава и там похищают души. Мои ноги затекали, кружилась голова, я считала каждый час и часто падала со стула. Я считала, меня похищают волки или дьяволы – они проникли через щели, чтоб убить, но я всегда была в порядке! Меня никто не трогал, будь я в кресле или на стуле, никто не похищал. Значит, это была ложь.

– Я хотела уберечь тебя!

– И от чего? Скажи же, мама! Что такого страшного в мире, что даже не провела меня с собой по нём? Я помню твои объятия и поцелуи, от них болело тело. Моё сердце обливалось кровью – так убивают на розах. Мама не научила Рапунцель отличать мать от ведьмы, она её убила. Может, ты тоже ведьма и пришла прихлопнуть меня так, как таракана?

– Что за вздор!? Опомнись, Элли!

– Не руки мне нужны, а ответы. Ответь мне. Ответь, мама. Я всё ещё жду ответы. Без прикрас и всякой лжи, не о королях, не о ведьмах, а о других людей, что писали книги и о птицах, о листах деревьев. О тех, кто строил нашу крепость-дом, а также тех кто сумки еды тебе дают, а также о твоих мастерах, которым ты служишь подмастерьем. Мы не одни – я знаю. Как они все живут, если дракон всех жрёт, а дьяволы душу похищают? Зачем они тогда книги пишут, а ты сама читаешь их и не боишься ловцов душ? Я стала храбрей, чем ты. Я сражусь с Солнцем, если ты сама боишься. Так дай мне ответ, мама. Так ответь же мне наконец!

– Милая дочь моя, ты стала взрослой.

– Мамочка моя, я жду ответ. Я терпелива.

– Я скажу тебя. Да, скажу! Подойди ко мне – правда нуждается в тишине, – поёт мама и подзывает взрослую высокую дочь. Дочь послушно подходит к матери. Мать запускает ладонь в своё карман и вытаскивает одурманенный платок. – Прости! – она резко кладёт отравленный платок на нос и бросается на дочь. Дочь падает в объятия матери. – Я знала, придёт тот день, когда мне дьявола не удержать. Он проник с листом или же оком дракона, что руку обожгло? Может, меня часто не было, чтоб следить за ней? Доченька моя, ты во всём права, я была слаба, чтоб справиться и с Солнцем, и королём, а потому смогла сразить лишь короля насмерть. Так я уберегла тебя, меня… А потому никто предательством не спалит наши мирные сердца. Я уберегу тебя, доченька моя. Мне придётся сделать это, чтоб зажить с тобой счастливо. Я готова застелить дверь. Никто не удержит нас. Никто не тронет нас. И нужды не будет в этом. И этот мир не тронет. И когда-нибудь, когда лихорадка спадёт и душа вернётся в тело белое, ты поймёшь меня. Ты поймёшь меня. И простишь! А эти нужно сжечь – они растлители душ! Я соблазнилась на слова, на сказки, что должны были защищать тебя. Я не увидела врага в собственном доме! Элли, ты слышишь меня? Мне пришлось сделать это. Ты простишь меня? Ну, спи, спи, дорогая. Когда проснёшься – ничего не будет. Это будет сон. Это будет сон. Всё будет сон!

Действие V

– Ты рада дорогая? Теперь мы будет всегда с тобой, – стоят лотки под фитолампами. Там растут овощи. Элла на кухне и смотрит на мать, готовящую еду. – Вот мой подарок тебе на День Рождения!

– День Рождения? – переспрашивает Элла и прикасается к шее. – Я уснула и мне снился такой сон…

– Какой же сон?

– А что было вчера?

– Такой же день как и позавчера. А почему ты не в праздничной одежде? Я думала, ты очень хотела пирог на восемнадцатилетние. Прости, но мука закончилась, а потому я могу приготовить лишь сладкий суп.

Элла кивает и идёт в зал.

– Ничего не понимаю.

Элла смотрит на одной единственную дверь. Она была заколочена как и все окна.

– Теперь мы будем всегда вместе, – доносится из кухни голос мамин.

– Подарок… на День Рождения? – Элла касается досок. – Почему? Это сон или правда?

Элла идёт в свою комнату, включает свет в ней и смотрит на забитое, как на кухне, окно.

– Считать всё сном или нет? Страшным сном… Не сном! – кричит Элла и подлетает к окну. И ударяет в доски кулаком. Она опускается на колени, ногти застревают в дереве. Из голоса доносится взволнованный голос мамы. – Со мной… всё хорошо! – через силу говорит Элла. – Просто то было сном, – и переходит на шёпот: «Только даже там ты ничего не сказала мне. Ни на один вопрос не дала ответ».

В квартире тихо. Мама спит. Из кухни в детскую идёт Элли, в её руках кухонные приборы для готовки: ножи, половники, щипцы. Она заходит в комнату, подходит к окну:

– Всего шаг или сон. Всего шаг – и всё будет сном. Восемнадцать лет я дрожала. Всего шаг или сон – что выберешь, Элли… нет, Элла? Это твой выбор. Останешься с мамой или сразишься с драконом? – поёт Элла. – Восемнадцать лет я ждала этот день! Я могу сделать выбор, как делала каждая принцесса: спустить косы или простить ложь мамы. Умереть от её руки или в чудовище признать лжеца и самого его убить? Решай, Элла. Настал тот день, когда нет никаких преград и никаких черт на листах книг. Только чистый лист впереди, чтоб написать свою собственную сказку. Всего шаг или вечный сон? Так пусть сожжёт меня! А там впереди… лист, кленовый лист! Я узнала!

Элла поддевает ножом доски и начинает их распарывать. Она давит на ручки, она поддевает доски пальцами в них и начинает тянуть на себя, разрывая связь между стеной и деревом. Она дёргает, ломает доску за доской и кладёт их на пол как можно тише. Остались верхние доски, а за ними старые трухлявые занавески, через дыры которых проникал белый свет шариков на чёрном потолке.

– Не замирай. Ещё посмотришь! – торопит себя Элла, пододвигая к подоконнику стол, стулья и даже кровать. Она забирается на них и отрывает последнюю доску. Затем срывает занавес и бросает его на пол. И перед глазами Элла возник страшный тихий мир домов под белыми шарами – звёздами, которые совсем не походили на те, что были нарисованы в старой книжке.

Элла открывает окно и оказывается перед свежим незнакомым ветром. В мгновение ока аромат листьев клёна, что росли во дворах домов, неба и незаметных драконов наполняет квартиру. Элла делает вздох и улыбается. Её одежду, её волосы, её тело – всё обнимает ветер. И он же проникает в лёгкие.

– Вот мир драконов, ведьм и дьяволов. Вот он, напротив меня. И в каждом вижу свет, электрический свет, – говорит она о свете в окнах многоэтажных домов. – Во-от он мир, в который каждый день ходила мама. Ми-и-ир, которого боялась. И вот дракон-Солнце, – шепчет, замечая, как чёрное небо начинало отдавать оранжево-фиолетовым. – Вот тот мир, который скрывали занавесы! Всего шаг – и это не будет сном. Всего шаг! – во весь голос поёт Элла.

– Элли, что ты там делаешь? – кричит мать, забегая в комнату дочери. Дочь стоит на подоконнике, а у него пишущий стол, стулья и кровать, чтоб было удобно снести деревянную завесу.

– Собираюсь сразиться с драконом! – храбро отвечает Элла. Она берёт со стола нож. – Ты со мной? Или нет, мама?

– Спускайся! – мать несётся к дочери, взбирается на стол. – Вернёмся назад. Ты подумала, что произойдёт, если выпрыгнешь из окна? Я всю жизнь берегла тебя. Я боялась за тебя и вот ты здесь!

– Отпусти на подвиг меня. Я лучше умру на розах, чем от твоего тапка.

– Сколько глупости в голове! – хватает мать за руку дочь, второй отбивает нож. Он падает. Мать пинает его, тот скатывается на пол. – Дракон уже твою душу забрал, – мать хватает за плечи дочь, смотрит в её глаза. – Посмотри на меня. Я же так люблю тебя. Ты выбираешь дракона, а не свою любимую болеющую маму? Элли вспомни, как нам было хорошо! Мы пели песенки, помнишь? Пусть всегда будет мама, пусть всегда будет мама! А ещё разглядывали картинки, рисовали и играли с тобой. Я помню твой первый вздох, твоё первое слово – «мама», как ты пошла, как ты впервые заплакала. Каждый твой день, сколько у тебя волосков, твоя любимая еда и твой цвет – я знаю всё. Мы связаны полностью, одной пуповиной. Я люблю тебя больше всего на свете.

– Я тоже люблю тебя, мама, – улыбается со слезами на глазах Элла. Мама уже готова увести её с площадки, как внезапно Элла вырывается и хочет прыгнуть из окна, как мать отталкивает дочь, поскальзывается и успевает схватиться лишь за карниз, перед тем как совсем вывалиться. Элла вскрикивает, подлетает к матери и хватает её за руку, а второй держится за окно, чтобы не выпасть. – Мама! Мама!

– Не бросай меня. Как только я заползу, больше не будет никаких геройств. Я обниму тебя. Я прижму к себе. И мы обе будем спасены, Элли! Элли! – зовёт, плачет и шепчет мать. Элла смотрит на маму, и у самой текут слёзы. – Мы всегда будем с тобой. Всегда. И даже умрём вместе!

Карниз из-под матери сваливается. Мать виснет лишь на руке дочери. Дочь поднимает на мгновение голову и в её лицо ударяется луч рассветного Солнца. Элла делает вздох и снова обращается к матери. Девушка делает рывок и выдыхает:

– Но себя я люблю больше. Прости. Чтобы я жила, тебя придётся отрезать.

Элла разжимает руку и отворачивается. Женщина летит вниз и разбивается.

***

Элла встаёт и смотрит на сияющее Солнце, что начинает извергать тепло и наполнять им тонкую фигуру.

– Режь пуповину. Разрезай.

И тогда обретёшь крылья и улетишь, куда захочешь.

Режь пуповину. Разрезай.

Сначала она была символом жизни, а затем стала ядовитой связью.

Режь пуповину. Разрезай.

Каждый должен отделиться, чтобы свою жизнь прожить.

И как бы ни было мучительно больно – режь пуповину. Разрезай…

Тогда только стены рухнут и на их обломках выстроятся новые.

Режь! Режь! Тогда постигнешь Солнце!

Оглавление

Действие I

Действие II

Действие III

Действие IV

Действие V