— Мяукаешь, мурлыкаешь, а кто-то сам себя убеждает, что ты ему отвечаешь.
— Но я вам отвечаю!
— Странный диалог…
— … Он вовсе не странный.., — почти прошептала Гермиона. — Я понимаю всё, что вы говорите, профессор…
От чуткости рук, гладивших её, хотелось вытянуться и мурлыкать, мурлыкать, мурлыкать…
Прогоняя наваждение, Гермиона осторожно попятилась, сползая со Снейповских коленей. Не удержавшись, она провалилась между его ног, уткнувшись носом в какой-то бугор.
— А-яй! — зашипев, Гермиона подскочила, как ошпаренная. Мерлин и Моргана! Это, что — … ?!
— Что такое? — встревоженный голос Снейпа догнал её уже у первой ступеньки лестницы. — Неужели блохи? Я же их вывел!
Блохи?! Какие могут быть блохи у Гермионы Грейнджер?! А вот то, что студентка Хогвартса восседала на коленях собственно учителя, едва не положив голову ему на… на… — это факт!
Сгорая от стыда, Гермиона рванула наверх, потом спустилась вниз, забежала на кухню и забилась под буфет с абсолютной уверенностью, что после пережитого позора уже никогда не сможет посмотреть профессору зельеварения в глаза.
====== День шестой, седьмой, восьмой, девятый и десятый, ну и кое-что чуть позже. ======
Снейп ушёл. Накинул мантию, сказал Гермионе: «Веди себя хорошо», вышел за дверь и аппарировал.
Оставшись за хозяйку, Гермиона обошла периметр, заглянула под шкафы, проверила нет ли где ещё каких потайных дверей, кроме той, что вела в лабораторию — дверей не было. На обед съела оставленное ей молоко и мясной гуляш. Потом поспала. Проснувшись к файв-о-клок, вновь заглянула на кухню и перекусила сосиской, заботливо нарезанной для неё хозяином.
Ближе к семи, вместе с надвигающимися сумерками, Гермиону начали одолевать тоска и грустные мысли — а что, если она так и останется кошкой?!
Решительно встав на все четыре лапы, она оглядела гостиную. Книги, кресло, камин, незажженная лампа и журнальный столик с пером, чернильницей и бумагой.
Какая же она глупая! Нужно написать Снейпу письмо, и он всё поймёт!
Запрыгнув на столик, Гермиона аккуратно сдвинула крышку с чернильницы.
Первая попытка потерпела неудачу — перо никак не хотело ложиться в лапы и, тем более, не желало что-то писать.
Вторая оказалась не лучше — коготь был не предназначен для письма, а чернила, мгновенно расползаясь по шерсти и подушечкам, тут же отпечатывались на свитке, превращаясь в кошачьи цветочки.
Хвост, опущенный в чернильницу, тоже не оправдал ожиданий — результат больше напоминал корявые потуги в японской каллиграфии, нежели английский алфавит.
Отчаявшись, Гермиона спрыгнула со стола, по пути смахнув бутылку с виски. Бутылка, не встретив препятствий, в свободном падении отправилась вниз. От удара об пол фигурная пробка выскочила и открыла путь любимому профессорскому напитку на не самый любимый им ковёр.
— Мерлин! — шипела Гермиона, в попытке запихать пробку обратно. Пробка не поддавалась. Бутылка скользила по ковру, расширяя зону «подтопления». Резкий запах ударил Гермионе в нос. Чихая, она воевала с бутылкой, а бутылка воевала с ней, поливая всё вокруг и саму Гермиону янтарной жидкостью 30-летней выдержки.
Вконец одурев от алкогольных паров, Гермиона уселась на задние лапы — пятьдесят очков с Гриффендора, не иначе! И ещё столько же за стойкое напоминание о содеянном, которое не выветрится ещё лет пять.
Пустая бутылка, издевательски брякнув, ударилась о ножку стола.
— Ну и валяйся там! — резюмировала Гермиона.
Положение было хуже не куда — после этого Снейп точно выставит её за дверь!
Решительно поднявшись, Гермиона направилась в сторону лестницы. До сих пор она избегала спальни профессора, считая её личной, запретной территорией, но страх навсегда остаться кошкой, смешавшись с алкоголем, напрочь снёс усвоенные с детства правила приличия.
Спальня профессора была столь же мрачной, как и весь дом. И ещё более аскетичной — идеально заправленная узкая кровать, стол, стул и шкаф. На столе стояли какие-то флаконы.
Запрыгнув на стол, Гермиона принялась обнюхивать пузырьки.
«Сон без сновидений», кровеостанавливающее, болеутоляющее, бодроперцовое, костерост, ранозаживляющее — кошачье обоняние не подвело её. Пять зелий из десяти были ей незнакомы — четыре пахло отвратно, а вот пятое… Пятое было просто восхитительно! Волшебно! Невероятно! От ушей до хвоста побежала тёплая волна. Потянувшись, Гермиона втянула воздух ещё, ещё и ещё… Неожиданно раздалось характерное бряк и дзинь — флакон опрокинулся, оставляя лужицу на столе. Пары валерианы ударили Гермионе в нос. Ощущение невесомости и бесконечного восторга накрыло
Последние комментарии
4 часов 41 минут назад
12 часов 41 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад