Древо и жертва [Анатолий С. Герасименко] (fb2) читать постранично, страница - 3

остыл, и кот со страхом осознал, что находится теперь еще выше прежнего — а единственная надежда на спасение только что ушла к ларьку врачевать нанесенные раны. Хуже того, сердобольная кормушка под деревом, кряхтя, взвалила на плечи лестницу и вперевалку удалилась прочь, а за ней ушла и другая — та, что «я-вас-умоляла». Василий неуверенно мяукнул, но никто не откликнулся. Он снова принялся орать. Орал долго, устал, охрип. Постепенно становилось темнее, холодало. Очень хотелось есть. Как назло, к дереву вернулась первая кормушка.

— Киса, киса! Спускайся, я тебе рыбки! Кис-кис-кис…

Снизу повеяло запахом жареной рыбы. Василий безошибочно определил камбалу в кляре и озверел от близости жратвы. Он стал орать ещё громче, сглатывая голодную слюну и невольно вытягивая шею вниз, чтобы приблизиться к камбале хотя бы на несколько сантиметров. Кормушка талдычила свое «кис-кис», протягивая к ветвям завернутую в бумажку рыбу. Так продолжалось с четверть часа. Потом кормушка ушла, горестно вздохнув и пробормотав на прощанье: «бедный котик». «Сволочь», — подумал Василий ей вслед, обессилел и задремал.

Проснулся он утром, злой и разбитый. Солнце раздражающе слепило глаза, воробьи чирикали над самым ухом, враг Степан успел наклюкаться и, обосновавшись у ларька, распевал отвратительную пьяную песню. Чтобы заглушить Степана и воробьев, Василий снова начал орать. Оралось с утра громко: за ночь голос отдохнул и набрал силы. Проорав часа два, Василий обнаружил, что ему удалось собрать под деревом публику.

— Давно это он?

— Да второй день. Как скаженный, аж сердце заходится, тьфу…

— Туда надо из шланга полить. Они всегда от воды бегут. Знаю, пробовал.

— Тю! Где вы тот шланг найдете? Сюда ни один шланг…

— Я вч-чера эт-ту с-суку с-снимал. Так он меня р-раз!!

— А надо пожарных вызвать. У них и шланг найдется, и лестница. И вообще, в Америке, как кошка на дерево залезет — сразу вызывают пожарных. Знаю, видел.

— Я вас умоляю. Станут пожарные из-за всякой ерунды приезжать.

— Мальчишек позвать. Пускай слазают.

— Придумаете еще. Я своего сына туда не пущу. Высоко же, убьется.

— Рыбки ему носила — не идет…

— А если дерево спилить?!

— Я еще вчера сказала: жрать захочет — слезет.

— Наплюйте вы. Как-нибудь выкрутится.

— Ага! Наплюйте! Я б на вас поглядела, если б он у вас перед домом вот так сутками вопил!

— Да я чего, я ничего. Надо только найти кого-нибудь, чтоб слазал…

— Й-я эт-ту с-суку вч-чера…

— Пожарных!

— Я вас умоляю…

В конце концов кто-то действительно вызвал пожарных. Взрыкивая дизелем, приехала старая, в облупившейся красно-белой раскраске машина с лестницей на крыше. Лениво вылезли двое мужиков в брезентовых куртках, позадирали головы на ясень, вполуха выслушали коллективные показания собравшихся кормушек. Один забрался в кабину, и наверх медленно, угрожающе стала выдвигаться лестница. Василий остекленевшими глазами следил, как длинношеее чудовище продирается сквозь листву, играючи ломая ветки и распугивая воробьев. Ему очень хотелось врасти в дерево. Когда железная тварь доросла до того места, где он сидел, Василий стряхнул оцепенение и белкой вспорхнул на два метра вверх. Здесь ствол раздваивался, указывая в небеса исполинской буквой «V», и Василий скрючился у подножия этой буквы. Дальше оба ствола росли тонкие, как плети, да вдобавок качались от ветра: лезть по ним было чистым самоубийством. Кот приник к ясеню, поджал дергающийся хвост и, брызгая слюной, зашипел на неумолимо приближавшуюся лестницу…

Раздался хриплый железный лязг. Лестница дрогнула и прекратила расти. Василий корчился в развилке, щурил глаза и непрестанно облизывался от страха, держа одну лапу наготове — отбиваться. Несколько секунд ничего не происходило. Потом внизу хлопнула дверь машины, и снова загомонили голоса:

— Эх, твою дивизию! Опять поломалась!

— Что такое? Сейчас полезете?

— Куда полезем, мать. Не видишь — лестницу заклинило. Петро, давай ты теперь починяй…

— А чо я-то? Чо сразу я-то?

— Я в прошлый раз был… Хорош разговоры разговаривать, починяй давай.

— О! Пожарные называются! Не могут кота снять! А если на пожаре вот так?

— Мать, не шуми…

— Нет, ну посмотрите-ка, а! Вот это да! Я вас умоляю!

— Дайте я. Пустите, дайте. Я гляну, помогу. Знаю, чинил.

— Чо ты чинил… Отец, уйди!

— Т-та-а-ак! Н-ну чего, уже вс-сё? Ухай… да… кали? Технику-то каз-зенну… ю? Ухай-да-ка-ли?

— Степан, гос-споди, да ты-то куда лезешь! Сгинь!

— Надо все-таки из шланга полить. Сам и слезет.

— Да ну, у них ещё и шланг сломается…

— Я вас умоляю!

Василий немного пришел в себя. Железное чудище мертво торчало в листьях. Что-то звякало, под деревом гудел спор. Чуть погодя лестница, подергиваясь и грохоча, стала складываться. Затем люди на земле начали мало-помалу терять к Василию интерес и принялись расходиться. Уехали пожарные — в депо, чинить лестницу, которая, хоть и согласилась