Ряса и кровь [Николай Николаевич Брешко-Брешковский] (fb2) читать постранично, страница - 3

мать какъ то робѣла передъ сыномъ.

….ходить въ епископской митрѣ, въ богатомъ облаченіи, ѣздить въ каретѣ….

Онъ весь ей былъ такой непонятный и странный. Не могла никакъ угадать его мыслей, ничего на могла прочесть на его лицѣ, одутловатомъ, безкостномъ, цвѣта засохшей скульптурной глины,

Отецъ шелъ еще дальше въ безпомощныхъ усиліяхъ разобраться въ этомъ мальчуганѣ. Глядя на Воина, псаломщикъ вспоминалъ одну книжку съ картинками. Попалась какъ то въ руки, онъ ее перелистывалъ и въ памяти навсегда уцѣлѣли изображенія приземистыхъ, узкоглазыхъ и широколицыхъ болванчиковъ. Болванчики эти оказались какими то языческими божками, не то китайскими, не то бурятскими, не то еще какими то.

Да и не важно — какими. Важно, что одного изъ этихъ болванчиковъ напоминалъ Воинъ, удивительно, какъ двѣ капли воды напоминалъ. И глазами, и лицомъ, и какой то несуразной широкостью мягкаго тѣла и вѣчной улыбкою. Странная, какъ и все у него странное — улыбка.

Одна половина лица и одинъ глазъ подергиваются, другая же половина и другой глазъ хранятъ жуткую неподвижность.

Эта улыбка смущала не только отца съ матерью, не только дѣтей— Воинъ внушалъ имъ страхъ, — но и взрослыхъ, чужихъ, постороннихъ людей.

Жила на селѣ молодая красивая вдова Любица. Мужъ ея, усатый жандармъ, убитъ былъ въ горахъ албанцами.

Пріѣхалъ какъ то къ своимъ изъ столицы уже намъ извѣстный солдатъ королевскаго конвоя — Божидаръ Анжелковичъ. И вотъ видѣлъ разъ Воинъ, какъ подъ вечеръ Любица и Анжелковичъ пошли за село, въ сосѣдній лѣсокъ, зеленой волною сбѣгавшій по скату горы. А потомъ вернулись, но уже въ одиночку. Совсѣмъ близко мимо Воина прошелъ Днжелковичъ, звеня въ сумеркахъ шпорами, такой нарядный, ловкій, счастливый.

Воину хотѣлось задержать его, наговорить разныхъ обидныхъ словъ. Хотѣлось, но не посмѣлъ. А вотъ Любицу, томную, разнѣженную, пахнущую лѣсомъ, онъ съ какимъ то особеннымъ удовольствіемъ подкараулилъ у ея хаты. И такъ выскочилъ изъ своей засады, что Любицу въ дрожь кинуло всю.

— Чего испугалась? А я знаю все..? говорилъ онъ тихо, нараспѣвъ, тягуче, такъ улыбаясь одной половиною лица, что молодая женщина и въ самомъ дѣлѣ испугалась и опрометью бросилась къ себѣ, захлопнувъ калитку.

Съ этого вечера она не могла отрѣшиться отъ мысли, что Воинъ слѣдитъ за каждымъ ея шагомъ.

Любица пожаловалась своему возлюбленному.

— Я дрянному мальчишкѣ этому уши выдеру! — пообѣщалъ солдатъ.

— Нѣтъ, нѣтъ! Лучше не трогай его! — замахала руками Любица.

Мальчикъ внушалъ ей что то близкое къ суевѣрному ужасу. Только задѣнь — и на нее, и на Анжелковича того и гляди посыпятся всѣ несчастія…

3. Природа не для него и онъ не для нея

Село Нешаврацъ — типичное большое село для всей той мѣстности, которая, какъ мы уже сказали, отвоевана была княземъ Миланомъ у турокъ.

Единственная, пересѣкающая весь Нешаврацъ довольно прямая широкая улица, мощенная булыжникомъ. Хожденіе по этому булыжнику можно было бы назвать „хожденіемъ по мукамъ". Острые камни, самымъ примитивнымъ образомъ втиснутые въ землю, варварски портили крѣпкую обувь съ подошвами изъ буйволовой кожи.

Но это никого не смущало. Особенно-же тѣхъ, кто и въ лѣто и въ осень и въ зиму ходилъ босикомъ.

Къ главной улицѣ примыкали съ обѣихъ сторонъ узенькіе, кривые тупички съ турецкими и христіанскими домами. Турецкіе — живописные, деревянные, съ рѣзными балконами и съ замазанными бѣлой краскою окнами тѣхъ комнатъ, гдѣ находились женщины. Христіанскіе домики — больше каменные. И турки и христіане жили подъ плоскими черепичными крышами. Издали эта красноватая черепица на фонѣ голубыхъ, чистыхъ небесъ, придавала всему селу нарядный веселый видъ. А высокій минаретъ мечети — самая острая и высокая точка, усугублялъ и безъ того восточный колоритъ Нешавраца.

…Единственная, пересѣкающая весь Нешаврацъ… улица, мощенная булыжникомъ…

Сейчасъ-же, за селомъ съ одной стороны убѣгала тучная равнина полей, съ другой — начинались постепенно растущія горы. Въ ясный день можно было видѣть сіяющуювъ розоватомъ серебрѣ вѣчно снѣговую шапку Ломъ-Планины.

Это едва-ли не самая высокая, самая большая гора во всей странѣ. Верхняя половина вся изъ голыхъ, угрюмыхъ, темносѣроватыхъ скалъ и утесовъ, а нижняя — темно-зеленые лѣса и луга.

Отъ Нешавраца до подножія Ломъ-Планины добрыхъ восемьдесятъ километровъ, а кажется, что она совсѣмъ, совсѣмъ близко. Славилась Ломъ-Планина какими-то цѣлебными травами, а еще болѣе тѣмъ, что лѣтъ восемьсотъ назадъ скрывался на ней королевичъ Марко, спускаясь по ночамъ для набѣговъ на турокъ.

И теперь еще многіе вѣрили, что королевичъ Марко прилетаетъ на Ломъ-Планину разъ въ годъ на гигантскомъ, крылатомъ конѣ. И всадникъ — подстать своему коню. Одной рукою онъ можетъ вырвать вѣковой дубъ и запустить имъ въ самое