Плацебо в мягком переплёте [Игорь Владимирович Леонтьев] (fb2) читать онлайн

Часть 1. Крайний пазл

Она сидела на краю кровати, поджав ноги к груди, уткнувшись подбородком в колени, и с интересом смотрела телевизор. Её глаза мелькали в такт смены кадров телепередачи. Нежно-розовая ночнушка выглядела очень привлекательно на её загорелом теле, длинные волосы были забраны в пучёк и одна тонкая прядь паутинкой свисала на плечи. Я лежал, прищурив глаза, делая вид, что ещё сплю, и разглядывал её. На мгновение я задумался: "интересно, смотрит ли она на меня также в такие моменты?"

Глава 1

Уже заканчивался рабочий день, все суматошно передвигались в преддверии выходных. Кто спешил к своим любимым, кто хотел уже поскорее достать из холодильника бутылку вина и идти в гости к друзьям, а я не спеша бродил по улице, слушая музыку. Вакуумные наушники как защитный барьер от окружающего мира, просто видишь, как ездят машины, слепя своими фарами, смеются студенты, одетые в одинаковые смешные шапки, но не вникаешь в происходящее. Выдают только эмоции на лицах людей. Вижу, как женщина отчитывает ребёнка за что‑то, выпучив глаза, широко разевая рот, но мне неважно за что, как, и неважно, кто эта женщина. Это как на пульте нажать кнопку беззвучного режима. Ты вроде как присутствуешь здесь, но мысли заняты чем-то своим. Телефонный звонок прервал мои размышления, беру трубку:

– Привет, ты идёшь сегодня с нами выпить?

Выдержав паузу, отвечаю:

– Да, конечно.

– Тогда в 21.00, как обычно.

– До встречи, – сказал я и положил трубку.

Это был мой приятель. Он старается меня расшевелить, чтобы я не запирался дома, и время от времени зовёт на вечеринки, а я, в свою очередь, то проявляю огромное желание, то говорю, что занят, продолжая лежать на диване и смотреть кино. Я такой человек, мне бывает комфортно как одному, так и в большой компании, просто для этого нужен подходящий настрой.

В назначенное время мы встретились, пожали руки и пошли в бар, где можно и потанцевать, если приспичит. Так оно обычно и бывает: изрядно напившись, все начинают двигаться под музыку. Раньше я не мог представить себя в такого рода заведениях, танцующим под попсовые песни. А сейчас же, чтобы выплеснуть накопившуюся энергию, я отрываюсь на танцполе как в последний раз. Дискошар окрашивает эти тёмные стены своими яркими лучами, и к толпе танцующих присоединяются эти разноцветные светлячки, мигающие под музыку. Вокруг девушки изящно двигаются под дудочку диджея, покачивая головой и улыбаясь незнакомцам. Кому‑то там и правда бывает весело, а кто‑то приходит сюда в надежде на веселье.

Мы с ребятами вышли на улицу подышать свежим воздухом.

– Сегодня много нормальных девочек тут, да? – спрашивает один из приятелей, с кем я пришёл.

Я кивнул, как бы соглашаясь. И правда, девушки, которые без стеснения танцуют и веселятся, выглядят куда интереснее тех, что уже напились и обтираются рядом с компанией парней. Смотришь порой на таких и думаешь: "вот девушки могут спать с кем захотят, а парни спят с теми, с кем могут, но зато девушки выходят замуж за кого могут, а не за кого хотят". Я непроизвольно посмеялся, как плохой персонаж из кинолент. Стало прохладно и мы вернулись внутрь.

Я пошёл к бару и заказал виски с колой. Стоял и разглядывал всё происходящее, думая, почему сегодня так много людей, больше обычного. Я заметил, как одна девушка, поправляя челку, поглядывала в мою сторону. Невысокого роста, на вид немного за двадцать, светлые волосы не ниже плеч, очень тонкая шея, большие зелёные глаза блестели от вспышек света. На ней была рубашка в клетку и тёмно-синие джинсы с высокой талией. Тут же подумал, что она слишком хороша для меня. Я очень застенчивый, так что непроизвольно избегаю зрительного контакта. Всегда так, для меня это как смотреть на солнце – нужны солнцезащитные очки в виде времени. Она вновь посмотрела, но я отвёл взгляд на стакан, что был в моей руке, и, сделав глоток, начал глазами искать своих друзей. Заметив меня, один из них махнул рукой, как бы подзывая.

– Вы опять ходили курить? – спросил я, подходя к ним.

– Да, мы там заболтались, ты нас не потерял случайно?

Я не успел ответить, как он потащил меня на танцпол со словами:

– Это же тот самый трек. Я понятия не имел, что за песня играла, пока не услышал знакомые слова из припева. Несколько минут спустя я заметил, что танцую рядом с той девушкой с зелёными глазами. Мы улыбнулись друг другу. То она подтанцовывала ко мне вплотную, а потом пятилась назад, смотря мне в глаза, то я подходил так близко, что чувствовал её запах. В этот момент я не думал ни о чём, я просто отдавался полностью звукам музыки, а алкоголь делал своё дело. Я уже продумывал план как с ней заговорить, но так ничего в голову и не приходило. Казалось, уже прошло минут двадцать, а я так и не решался сказать и слова. Задавал себе вопрос: "а нужно ли мне это вообще? А что если она не захочет со мной пообщаться и выйдет неловкий момент". Даже прокрутил ситуацию, где она отшивает меня, и я спокойно это воспринимаю, как будто в глубине души желаю этого. Я отвлёкся на друзей, которые уходили к бару.

– Будешь пиво?

– Да, – сказал я и пошёл с ними.

Мы сделали заказ и шарились по своим карманам, доставая купюры и кладя их на стол. Рядом стоял парень с девушкой, которая не могла сдерживаться в желаниях. Они, практически в метре от меня, засовывали друг другу языки в рот и делали это с такими мерзкими звуками, что мне стало смешно. Я взял свою кружку и пошёл обратно на танцпол, хотел угостить свою партнершу по танцам. Начал вертеть головой в разные стороны, но её так и не нашёл, видимо она уже ушла домой. Интересно было только то, ушла ли она одна, или же кто‑то оказался смелее меня. Танцевать как-то уже не хотелось, я всё думал, что мог хотя бы попытаться, но возможность была упущена. Я увидел своего приятеля, который недавно отошел от барной стойки.

– Привет, ты с кем пришёл? – сказал я, пожав ему руку.

– Да я тут с подругами. Вон они там!

Он пальцем показал на двух пьяненьких девушек.

– Они меня сюда утащили, дома им не сидится, – говорил он, как бы выражая своё недовольство.

– Да ладно тебе жаловаться, всё равно потом вместе с ними уедешь.

Он сделал вид, что не слышал этого, стоял и пил свой коктейль.

Я обратил внимание на то, что половина зала ушла, остались самые отчаянные.

– Так поздно тут делать нечего, все остаются в надежде на какое‑то продолжение, но это как собирать грибы на поляне, на которой уже всё собрали.

Я улыбнулся.

– Вот смотри на ту, в чёрном платье.

Стояла девушка, всем своим видом показывающая, что нуждается в том, чтобы её забрали отсюда. Но к ней подкатывали парни, которые не достаточно хороши для неё, вот она и осталась там в гордом одиночестве и надежде, что подойдет кто‑нибудь получше.

– Я понял, что ты имеешь в виду, но меня что-то не тянет на приключения.

Он улыбнулся и сказал:

– Счастливые люди по клубам не ходят, и уж тем более до 4 утра тут не торчат.

Тут подошли его подруги и я удалился. Кажется, начал трезветь. Как же было весело сначала, мы хорошо сегодня провели время. А сейчас стало так скучно, я почувствовал себя как‑то одиноко, хоть и в кругу друзей. Сказал им, что поехал домой. Мы пожали руки, я вышел и направился прямиком к такси. Сел на заднее сидение, чтобы водитель не донимал меня своими разговорами. Я смотрел сквозь стекло на пустые улицы ночного города. Пролетали лишь баннеры с бегущей строкой и фальшивые улыбки с рекламных постеров. Подъезжая к дому, я вспомнил ту зеленоглазую девицу и подумал, может оно и к лучшему, наверняка ничем хорошим это бы не закончилось, ведь до сих пор никто и сравниться не может с той девушкой, что когда-то украла моё сердце. Эм – имя, от которого бросает в дрожь.

Глава 2

Комната наполнялась солнечным светом, будто это большой аквариум, где протянут шланг, из которого струится вода, медленно растекаясь по всем участкам. На дне аквариума лежит рыбка, плескающаяся в этой луже, надеясь, что скоро вода покроет её полностью. Так и я, пытаюсь набраться сил, чтобы встать с постели. Но я только ворочаюсь и думаю о чём-то своём.

Вспомнил слова приятеля: "Счастливые люди в клубы не ходят" и задумался. А счастлив ли я? Если и был, то когда? Сейчас всё неплохо, но точно сказать, что я счастлив, не могу. Кажется, что это чувство кто‑то вытеснил из моей жизни. Я подумал об Эм, хотя обещал себе никогда больше не думать о ней, так проще. Решил, что сейчас подходящее время ответить на все вопросы, которые накопились. Создав себе собеседника – это был я, до того момента, как сломался. Первое, что бросилось в глаза – это взгляд, такой тёплый и спокойный, даже наивный, но не было той тревожности. Эти глаза не искали подвоха, они не были преданы. Представлять её этими глазами было куда легче. Распахнув двери в чертогах разума, я бродил по огромной библиотеке, пытаясь найти подходящее воспоминание.

27 июля. Проходя у своего дома, я вдали заметил девушку. Она стояла лицом к двери, читая объявления. Повернувшись, она улыбнулась, а я был шокирован тем, что принял её за кого‑то другого. Я, как бы отшутившись, сказал:

– Девушка, вы покорили моё сердце. Могу я узнать, как вас зовут?

– Ну ты и придурок, – сказала она, смеясь.

Я взял её за руку, мы поднялись вверх по лестнице и зашли в квартиру.

Общего у нас было немного, но это ничуть не мешало нам часами разговаривать обо всём подряд. Мы теряли счёт времени, и во рту уже всё пересыхало, но не довести разговор до конца не могли. Она всегда внимательно слушает меня, хлопая своими длинными ресницами, и не пытается перебить, когда видно, что я загорелся этой темой. Одна из немногих, кто меня мог понять, и кому интересно было высказывать своё мнение. Она поджигала во мне фитиль и я не видел ничего невозможного. Мотивировала делать то, чего никогда не делал, и, каким‑то образом, понимала, что именно этим мне интересно было бы заняться. Мы дополняли друг друга, я был сдержан и серьёзен, а она – милая шутница, но когда она начинала дурачиться, я как бы заимствовал часть неё и мы дурили вместе. Когда нужно было становиться серьёзной, Эм без проблем это делала, понимала, что такое уважение и как оно важно в отношениях. Я очень тосковал, когда её не было рядом. Достаточно одного присутствия, чтобы я понимал, что всё хорошо.

Я был уверен в этом человеке. И мы верили во все эти сказки про любовь, потому что могли к ней прикоснуться. Казалось бы, какая миленькая девочка, но когда было нужно, она становилась настоящей дьяволицей, вечно придумывая новый сценарий. Как-то она попросила написать что-нибудь про неё, но я сразу же отказался от этой идеи, потому что она бы вечно спрашивала: "ну что, как успехи?". Я и сам хотел бы подчеркнуть её достоинства, нанося чернила на бумагу, но тайком и не торопясь. Итак, все образы брал с неё, но тщательно скрывал. Все эмоции и переживания персонажей были как собственные. Кем, или чем бы, они не восхищались – всё это принадлежало ей.

Она нахмурила лицо, когда услышала отказ, и молча ушла на кухню. Ничего не подозревая, я смотрел телевизор. Через некоторое время она заходит и, смотря мне в глаза, медленно снимает шорты и футболку, аккуратно складывая их на стул. Я же, как ошарашенный, смотрю на её тело. Она продолжала раздеваться, снимая нижнее бельё. Встала на колени, сложив руки на худые и загорелые ноги. Я любовался ей. Мы немало времени были вместе, но я до сих пор не мог привыкнуть к её красоте, всегда находилось что‑то новое, что я начинал в ней любить. Она тяжело дышала. Мне нравилось, как выглядела её ключица, и как подходил ей небольшой размер груди. В ней не было ничего лишнего, она заводилась от того, как я на неё смотрю, и на четвереньках ползла ко мне. Ей не стыдно было показывать своих демонов, она стягивала с меня штаны и просила взять её здесь и сейчас, чтобы отпустить все наши ссоры и разногласия. Эм было противно от одной мысли, что из‑за глупой обиды, мы могли начать отдаляться. Мы занимались этим везде, и не по разу, читали мысли и желания друг друга и воплощали их в реальность. Мне казалось, будь нам по пятьдесят лет, мы бы могли умереть во время акта от остановки сердца. Было бы прикольно, – подумал я. Настолько сильно мы сходили с ума друг от друга.

Однажды я очень испугался, когда она потеряла сознание. Я начал поднимать её голову, посмотрел на лицо, тушь размазалась, розовые опухшие губы еле шевелились, и вдруг, она открыла глаза и начала смеяться.

– Я отключилась, просто не успевала дышать, – сказала она.

– Не пугай меня так больше.

Она обхватила шею своими тонкими руками и притянула к себе. И мы лежали, тяжело дыша, и улыбались.

Всё, хватит, подумал я, сболтну ещё лишнего. Да и завёлся я от таких воспоминаний. Хотел бы я погрузиться в то время, но в реальности всё иначе, и ничего уже не изменить. И вернувшись назад во времени, я бы не раздумывая прожил эти моменты вновь. Даже зная, к чему это приведёт в конечном итоге.

Глава 3

Холодная струя текла по запястьям, набираясь в ладонях. Резким движением омываю лицо, чувствую, как вода стекает по векам. Умывание по утрам как дефибриллятор для мозга, сразу же включаешься. В отражении зеркала вижу незаконченного человека, будто не хватает нескольких основных кусочков пазла в самом центре картины. Пытаясь заполнить эту пустоту, перебираешь каждый фрагмент, но края не совпадают, ломаешь соединительные элементы стоящих рядом деталей, а время увеличивает эту дыру в геометрической прогрессии.

Слишком много мыслей. Я позавтракал, оделся и пошёл прогуляться. Проходя мимо газетной лавки, меня заинтересовал один журнальчик, на нём было написано большими буквами: "Сколько стоит любовь?".

Я постучал в маленькое окошечко, за прилавком сидела бабушка с повязанным на голове платком, в руках она держала какую‑то толстенную книгу, а на шее на цепочке висели очки. Я расплатился за журнал, поблагодарил её и пошёл дальше. Была хорошая, безветренная погода, но я всё равно накинул капюшон на голову. Мне нравилось смотреть из‑под него, потому что обзор был не таким большим, но достаточным, чтобы видеть, что находится передо мной, видеть самое важное. По дороге в парк я обратил внимание на пожилую женщину, она сидела на старом свитере, но выглядела вполне прилично для человека, который просит милостыню. Здесь была широкая аллея с множеством лавочек. Найдя свободную скамейку, я сел, достал из сумки журнал, и подумал: "как же давно я не держал в руках эту вещичку с глянцевой обложкой". Кажется, последний раз это было в прошлом году у одной знакомой. Вспомнилось, как я, пытаясь развеяться, и, так сказать, заполнить в груди пустоту, ходил на свидание с одной девушкой. Всё развивалось куда быстрее, чем я ожидал, и вот мы у неё в постели, предаёмся плотским утехам. Откровенно говоря, я знал, что второго раза не будет, она не такой человек, с кем бы я хотел идти по жизни. Она казалась милой, пока не открыла рот. Часто бывает такое, когда люди ну никак не могут найти общий язык, расходятся взгляды на жизнь и моральные принципы. Но, изрядно выпив, продолжение не заставило себя ждать. Уже в процессе я понял, что не хочу этого, не хочу при случайной встрече вставать в неловкое положение. Зачем раздувать огонь, если я уже сгорел. Разве что погреться. Она была красива, но не могла показать настоящую себя, или вовсе не умела делать это чувственно. На прикроватной тумбочке лежал какой‑то женский журнал, а на обложке была девушка в тёплом домашнем свитере, и улыбка её такая искренняя, что она мне показалась более живой, чем моя выпившая подруга. Продолжая фрикционные движения, я то и дело смотрел на эту девушку с картинки, и по звукам хозяйки журнала было понятно, что она не против (я надеюсь, она не заметила, что мыслями я был не с ней). Проснулся я раньше неё и взял этот журнал в руки, пролистал всё до статьи об этой девушке. Оказалось, она была талантливой пианисткой, занявшей первое место на областных слушаниях. Вот такая забавная история, – подумал я.

На ощупь тот журнал ничем не отличался от того, что куплен мной сегодня. Разве что этот был холоднее, так как читал я его на улице, а не в постели. Нашёл интересную статью, где опрашивали девушек из столицы, задавая один вопрос: "сколько должен зарабатывать ваш потенциальный мужчина?". Прочитав её, мне не хотелось жить в таком мире, где женщины выбирают себе мужчину по его социальному статусу, по тому, сколько он зарабатывает. И суммы там заоблачные. Меня пугали не их запросы, а сам факт, что любовь можно купить. Да я лучше умру в одиночестве, чем буду знать, что моё счастье проплачено. Я не мог понять, когда мир стал таким? Когда все ценности жизни стали проигрывать мешку с деньгами? Я бы хотел, чтобы и следующее поколение хоть немного ощутило на себе те самые искренние чувства и дружбу. Создавать новую жизнь в такое время – крайне опрометчиво. Я не смогу смотреть на ребёнка, который мотивирован купить себе жизнь, потому все идёт к тому, что эти бумажки вытесняют человека в человеке. Возможно, правильным воспитанием получиться развить лучшие качества, но выходя из дома, всё равно этот ребёнок будет прыгать с разбега в кучу дерьма. Я понимаю, что деньги нужны, чтобы ездить отдыхать, кушать и одеваться, но не надо их так возвышать. Сейчас хорошее отношение, уважение и понимание ценятся меньше набитого кошелька.

Глава 4

Я сидел, перелистывая страницы, в надежде найти что‑то хорошее, что‑то более человечное. Мимо проходил исхудавший пёс. На нём был ошейник, но было видно, что хозяев нет рядом уже давно. Так и скитался он по улице, обнюхивая мусорные урны и пакеты проходящих мимо людей. Он подходил всё ближе, и с осторожностью начал принюхиваться к моей сумке. Я же, в свою очередь, совсем забыл, что у меня был с собой аккуратно упакованный бутерброд с ветчиной и сыром, который насильно запихнула мне мама, когда я заходил её проведать. Ну, вы же знаете этих мам, вечно они хотят накормить, будто их дитя должно есть в пять раз больше обычного. Но как‑никак, это проявление заботы, и жаловаться на это, как минимум, странно. Я достал этот бутерброд, освободил от пищевой плёнки, отломил кусочек и протянул его псу. Он своим сырым носом уткнулся в ладонь и, не задумываясь, съел его. Бедняга смотрел прямо в душу. Его глаза были грустными, как и у всякой нормальной собаки, в их уголках стояли слёзы и казалось, что они вот‑вот прорвутся наружу. Я надломил кусочек побольше и он снова съел. Не хотелось отдавать весь бутерброд сразу, просто потому, что другого у меня не было, а так пёс бы растянул удовольствие. Итак, кусочек за кусочком, он съел весь бутерброд и сел рядом, как бы сторожа меня. Я немного поиграл с ним, кидал этот проклятый журнал, а он мне его приносил. Но вдруг, он как с цепи сорвался, залаял и побежал к дороге. Я видел только, как он зашёл за поворот и лай утих. Я взял пожёванный журнал за уцелевший край и выбросил его в урну с мыслью: "кто бы мог подумать, что выйдя на прогулку, я отлично проведу время с незнакомым псом". Ему не важно, сколько я зарабатываю и, несмотря на то, что я покормил его бутербродом, а не куском мяса, он отблагодарил меня, подарив хорошее настроение.

Выходя из парка, я искал глазами своего нового друга, но его нигде не было. Не спеша, я брёл по знакомому маршруту, смотря на жилые дома. Вокруг кипела жизнь. Мужичок в майке курил приоткрыв форточку, пуская дым, который медленно поднимался и растворялся в воздухе. На соседнем балконе молодая девчушка развешивала постельное бельё, было видно, как ей тяжело справляться с огромной влажной простынью. Всё стало ярче, как будто я шёл другой дорогой, словно к старой фотографии применили фильтр и вдохнули в неё новую жизнь. Так настроение влияет на восприятие всего вокруг. Я услышал знакомый лай, это был мой приятель. Он бежал именно ко мне, а за ним шуршал по асфальту поводок. Он стал кружить вокруг меня и скулить. Я сначала не мог понять, что‑то болит у пса? Или он так сильно оголодал? Я осмотрел его лапы, вроде бы всё в порядке. Пёс взял зубами петлю поводка и пытался вставить её мне в руку. В его глазах было отчаяние от того, что он не мог сказать, чего от меня хочет. А у меня понять его не получалось просто потому, что я был в небольшом шоке от того, что собака хочет, чтобы я взял её на поводок. Пёс побежал и потащил меня вместе с собой в обратную сторону, туда, откуда он видимо и пришёл. Он притормаживал, когда чувствовал, что верёвка, связывающая нас с ним, натягивается, потому что я за ним не успевал. Добравшись до места назначения, он сел на задние лапы и издавал один короткий лай с интервалом в 3‑4 секунды. Мы стояли у белой машины, где на пыльной двери были отпечатки собачьих лап. Наверное, он хотел сказать, что его хозяин – владелец этого автомобиля. Мы стояли на парковке и ждали. Я подошёл к женщине, которая садилась в свой Ленд Крузер.

– Извините, вы не знаете владельца этого авто? – спросил я, показывая пальцем в сторону машины. Она видно торопилась и просто сказала:

– Это служебная парковка, владелец работает в том здании.

Хлопнув дверью, она уехала. Я подошёл к псу и сказал ждать меня здесь. Он понял, что я имел ввиду и завилял хвостом. Провожая меня взглядом, он сторожил машину как свою будку, уверенно стоя на лапах. В холле дежурил пожилой охранник и я подошёл к нему с тем же вопросом. Он сказал, что сейчас посмотрит в журнале фамилию владельца. Мне сообщили, в какой кабинет пройти, чтобы найти нужного человека. Я поблагодарил его за помощь и пошёл к лифту. Это был какой‑то бизнес‑центр и этажей, как и кабинетов, тут немало. Найдя нужную дверь, я постучал. Мне открыл седовласый мужчина в очках. Я не знаю, чем он занимался, но был похож на какого‑то учёного или преподавателя.

– Здравствуйте, вы случайно не теряли пса? – спросил я.

Он сразу изменился в лице.

– Да да, пару дней назад мы с псом и внучкой ездили в парк и он убежал. И теперь, под конец моего рабочего дня, она приходит ко мне, и мы ездим по городу, ищем её собаку. Он посмотрел на часы и сказал, что сейчас как раз она должна подойти. Мы спустились на первый этаж и направились к машине. Выйдя на улицу, я вижу девочку лет десяти в розовом комбинезоне, она стоит на коленях и обнимает пса, того самого, моего приятеля. Пёс облизывает ей лицо, а она смеётся. Мы с дедом просто замерли от увиденного. У дедули слёзы стояли в глазах, но он, видимо, до последнего их сдерживал. Он потянулся в карман за кошельком и стал предлагать деньги за помощь. Я, улыбнувшись, отказался, и направился к своему новому другу. Я сел на корточки рядом с девочкой и псом. Он, склонив голову, почесался ей о моё колено. Пёс смотрел мне в глаза, будто благодарил меня. Я погладил его и сказал:

– Ну вот, ты нашёл свою хозяйку.

Дедушка рассказывал внучке, как пёс увидел знакомую машину, вернулся за мной и привёл сюда, чтобы ему помогли. Я уже собрался уходить, как девочка подбежала ко мне и сказала:

– Спасибо.

– Я был рад помочь, и даже подружился с ним, а как его зовут?

– Фил, сказала она, и пёс отозвался лаем.

Глава 5

Придя домой, я поставил чайник и уселся на кухне. Был так рад, что сделал доброе дело. Я уверен, что встреча с Филом была неслучайна. И как символически вышло, что журнал, который вывел меня из себя, был погрызен и выброшен в урну. Странно, что пёс вернул мне веру в людей, ну хотя бы надежду. Ведь любовь есть во всём, просто её нужно увидеть. И сколько бы я не слонялся от одной урны к другой, всегда найдётся человек, который поможет найти дорогу домой, нужно только подождать.

Это был хороший день. Позже, я расправил постель и лёг спать, на душе было спокойно. Я снова почувствовал прикосновение её руки, жар тела. Засыпая, эти образы приходили ко мне и казались совсем реальными.

Мне снился день её выпускного вечера. Я побрился и надел рубашку. Пошёл в цветочный магазин за букетом. Я не люблю дарить цветы, мне не нравится идти с ними по улице, привлекая к себе внимание. Стояла толпа людей у учебного заведения, это были родные и близкие выпускников. Я потерялся в этой толпе и не мог понять, куда вообще идти, где её искать. Я стоял с этим букетом и чувствовал себя не в своей тарелке, но вдруг меня кто‑то потянул за рукав – это была она. Не знаю, как так быстро меня нашла. Увидев букет, она начала пищать, ведь я раньше никогда не дарил цветов. Она была такая счастливая и выглядела шикарно в своём чёрном платье. Непривычно было видеть столько макияжа на её лице, и эта завивка на волосах, но всё смотрелось красиво. Мы стояли, обнявшись, потом Эм сказала, что ещё полчаса и мы уйдём отсюда. Я посмотрел выступление, награждение, а после они отправляли в небо какое‑то нереальное количество воздушных шаров.

Всё закончилось и мы пришли домой, она сняла свои туфли, я помог ей стянуть платье. Она повернулась ко мне и обняла, её пальцы начали скользить по моей груди и животу, она прижималась своими губами с такой силой, будто злилась на меня, но это, опять же, была часть её сценария. Я не хотел, чтобы этот сон заканчивался, но как обычно бывает, всё оборвалось на самом интересном. Я отказывался просыпаться, мне хотелось ещё чуть‑чуть побыть там.

Всегда проще бросить и попытать счастье в другом деле, но если бороться до последнего, то будет ощущение завершённости. Это как научить младшего брата кататься на велосипеде – незабываемая радость, при виде прогресса. Ты вкладываешься и получаешь результат и благодарность. Если человек того стоит, то нужно бороться, этот мир с каждым днём становится всё хуже, его уже не спасти, остаётся искать единомышленников и как‑то выживать, закрываться от всего, не прислушиваться к навязчивому мнению толпы, а просто гнуть свою линию.

Глава 6

Совсем не помню, с чего начался мой день, и каким образом я оказался в этом торговом доме. Только жутко болела голова от всех этих разноцветных вывесок. Проходя по цокольному этажу, я увидел развлекательный центр, где были комнаты с огромными пазлами. Если быть точнее, это был пазл из десяти тысяч деталей. И потом, каждый день я приходил сюда и собирал его в течение часа, меня это успокаивало. Посетителей тут немного, в основном все были у игровых автоматов или на горке, где катались дети, а их родители наблюдали за ними, сидя за столиками, поедая пиццу. Прошло около месяца и все края были собраны, оставалось только самое сложное – передний план картины. Я по нескольку раз прикладывал одну и ту же деталь в разные места, но ничего не выходило. Всё свелось к тому, что я находил один фрагмент в день, но не сдавался, я хотел в полный рост увидеть эту картину с заснеженной горой. Я считал, что собрав пазл, я будто взберусь на её вершину.

Однажды я засиделся допоздна, потерял счёт времени, так тщательно искал деталь, чтобы доделать линию горизонта. Администратор игровой комнаты вежливо попросила меня закругляться, её рабочая смена уже заканчивалась. Я объяснил ситуацию, что я уже все кусочки пазла перебрал и если не найду ту самую деталь сейчас, то день прошёл насмарку. Она посмеялась и сказала, что у меня есть ещё пара минут, пока она одевается. Я был благодарен. Она очень приветливая, и с детьми находит общий язык. Как‑то мальчик потерял свой кед и боялся идти к родителям без него. Девушка же полезла на эту детскую горку и нашла его, а мне посчастливилось это увидеть. Она выглядела моложе своих лет. Белые волосы пепельного оттенка, которые были на несколько сантиметров ниже подбородка. Она убирала их за уши, что выделяло её изящную шею. Одевалась она не вызывающе, как‑то по‑уютному, я бы сказал. Тёплые и, с виду, очень мягкие свободные свитера, но всегда в узких джинсах, подчёркивающих её стройные ноги. Она была невысокого роста, поэтому носила кроссовки на высокой платформе. Мне нравился её стиль, и вообще, я задумался о том, что она действительно хорошая и милая девушка, но почему её никто не встречает с работы.

В зале выключили свет, я поблагодарил за терпение и предложил проводить до служебного транспорта. Она не была против.

В течение следующей недели я специально оставался в зале подольше, чтобы она заходила и напоминала, что пора закругляться. Я провожал её до автобуса и по дороге мы болтали, как будто каждый из нас заранее заготавливал только лучшие вопросы.

Я почти собрал пазл и она знала об этом. В очередной раз, когда она должна была зайти и сказать, что пора уходить, она подошла ко мне и села рядом, с интересом разглядывая оставшиеся детали пазла, и было очевидно, что закончить его можно за пару минут. Она начала собирать его со мной, мы молча соединяли эти маленькие частички одну за другой, и вот, осталась последняя. Я не хотел заканчивать эту картину, потому что повода приходить сюда у меня не будет. Осилить ещё один мне бы не позволило время. Я держал эту деталь, сжимая в кулаке, и почувствовал такое тёплое прикосновение – она своей рукой направляла меня, чтобы вставить последний элемент вместе. Мы встали и смотрели на эти заснеженные горы. Картина действительно была будто в натуральную величину. Я непроизвольно положил свою руку ей на плечо и прижал к себе. Она повернулась ко мне и сказала:

– Давай следующий пазл будем собирать вместе.

Часть 2. На горизонте виден был причал

Эм – имя, от которого бросает в дрожь

Я лежал, прищурив глаза, делая вид, что ещё сплю, и разглядывал её. На мгновение я задумался: «интересно, смотрит ли она на меня также в такие моменты?».

Кажется, она начала подозревать, что я не сплю. Она откинула одеяло и свернулась калачиком, положив голову мне на живот. Было щекотно от её волос, но я, как мог, сдерживался. Я чувствовал запах свежих яблок – с таким ароматом был её шампунь.

Выходной день, поэтому я мог себе позволить спать до обеда, и она это знала, но эта неделя была слишком загруженная, и мы очень мало времени провели друг с другом. Ей хотелось, чтобы я наконец встал, и мы могли начать день вместе. Она приподнялась и, прислонившись своими губами к моему уху, прошептала: «малышка Эм хочет на ручки». Это была наша фишка, будто мы два малыша и сюсюкаемся друг с другом. Я хотел уже ей что-нибудь ответить, но она стала залазить под одеяло и, скрыв за ним голову, начала спускаться вниз, проводя тонкие линии языком, стирая границы. Моё любопытство победило и я отодвинул край одеяла. Она, не отрываясь, подняла глаза на меня и, как бы играясь, продолжала показывать свои фокусы.

Позже мы стояли под струёй тёплой воды, я смотрел, как она стекала по её плечам и спине. Я повернул её лицом к себе, она намылила свои глаза, щёки и лоб и интенсивно умывалась. Выглядело это очень смешно, Эм будто вылизывалась, как маленький зверёк из мультфильма, я не мог сдержать смех. А она, продолжая, спросила:

– Что тут смешного?

– Это очень мило, – отвечал я.

Крепко прижав её к себе, целовал её веки и губы. Я смотрел и не мог найти изъяна – даже маленький шрам под бровью выглядел симпатично на её лице.

Пока мы завтракали, решили, что сегодня отличный день для похода на пляж. Взяли всё необходимое и пошли купаться. В такой жаркий день тёплый ветер был освежающим, как мокрое полотенце, приложенное ко лбу человека с повышенной температурой. По дороге нам встретились такие же парочки, компании студентов, жаждущих искупаться. Они громко рассказывали, как вчера отмечали чей-то день рождения. Мы шли следом за ними по тропинке, укрывшись в тени деревьев. Там было не так жарко идти, нежели по горячему песку чуть выше той тропы.

Среди них был один парень, который выделывался перед остальными. Было понятно, что он нагло врал, рассказывая про толпы девушек, которые хотят ему отдаться. Он был мерзким, и Эм сказала мне: «вот если ты будешь такой же, я от тебя уйду».

Я знал, она не всерьёз, понимая, что никогда не буду таким. Но мне стало обидно. Было трудно дышать от мысли, что она может исчезнуть из моей жизни. Остаток пути мы шли молча.

Она шагала в своих больших солнечных очках, а ветер развевал её длинные тёмные волосы. На пляже была натянута сетка, которая то и дело колыхалась на ветру. Там играла в волейбол одна моя подруга. Увидев нас, она подбежала поздороваться, обняла меня и ушла обратно. Эм это как-то не понравилось, она схватила меня за руку и быстро начала шагать ближе к воде. Мы расстелили большое полотенце, подперев его кедами с четырёх сторон, чтобы оно не улетело. В воздухе стояло какое-то напряжение, мы всё так же молчали. Я смотрел, как больше сотни человек плескаются в воде и капли на их лицах отражают солнечные лучи. Зарыв свои ступни в горячий песок, я чувствовал каждую песчинку, которая двигалась от небольших вибраций, вызванных пробегающими в метре от нас ребятами. Ощутив прикосновение на своих плечах, я повернул голову. Она спросила:

– Ну, пойдём искупаемся?

Я, не задумываясь, снял шорты, взял её за руку и мы пошли к воде. Этот её тёплый взгляд и лицо без капли макияжа на солнечном фоне растопили мою обиду. И напряжение в воздухе исчезло. Чёрный купальник смотрелся гармонично, под стать цвету её волос и лёгкому загару на коже. Эм была чуть ниже меня, и ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть мне в глаза, а солнце заставляло её прищуриваться. Я поцеловал эту милую мордашку, а она смущённо улыбнулась. Сделав ещё пару шагов, наконец, почувствовал влажный песок. Он был таким прохладным в сравнении с тем, по которому мы шли. Вода уже скрывала колени. Через несколько секунд тело привыкло к температуре воды, и было не так холодно, как в начале. Мы решили выйти на берег и с разбега плюхнуться в воду. Странное ощущение, когда за мгновение по всему телу проходит дрожь и кажется, что вот-вот чихнёшь. Она подплыла и обняла, растирая мне плечи, зная, какой я мерзляк. Стало так тепло и спокойно. Буквально через минуту вода казалась приятной температуры для такого жаркого денька.

Мы плескались и игрались как дети. Я знал, что надолго запомню эти моменты – моменты счастья.

Мы и опомниться не успели, как прошёл час. Выходя из воды, шли такие радостные и уставшие, улыбаясь своими синими губами. Хотелось просто лежать на горячем песке и обниматься.

На влажное тело прилипал песок и нас было не отличить от тех маленьких детей, что с ног до головы в грязи бегают у воды. Мы лежали на животе с повернутыми друг на друга головами и разговаривали. Она рассказывала, как в детстве отец водил её на пляж. У неё был нежно-голубой надувной круг в виде дракончика. Я слушал её внимательно, мне хотелось всё знать о ней, хотя итак знал больше, чем кто-либо другой. Вспоминала, как ела это вкусное мороженое у входа на пляж. Там располагалось небольшое и уютное кафе. Перед уходом отец всегда вытирал ей нос и спрашивал: «ты что, носом ешь?» – каждый раз она пачкалась пломбиром. Очень жаль, что сейчас это кафе не работает. Я бы обязательно сводил её туда в надежде увидеть этот её знаменитый мороженый нос.

Вечером мы открыли бутылку вина и смотрели кино. Говорили, какая это приятная боль в мышцах после интенсивного купания. Когда в фильме показывали какой-то захватывающий и опасный момент, она крепко держалась за мою руку, ей было так спокойнее. Мы хотели прокомментировать сцену из кино, повернулись друг к другу и случайно соприкоснулись носами. По её глазам было видно, что вино её расслабило. Мы стали целоваться, она перекинула ногу через меня. Её волосы щекотали мне лицо и она стянула с запястья резинку, чтобы забрать их в пучок. Ей нравилось, как я проводил рукой по её бёдрам. Вдруг мы поняли, что фильм уже кончается. Я взял пульт от телевизора и отмотал на середину. В это время она сняла блузку, облизнула свои влажные и местами красные от вина губы. Мне показалось это настолько интимным жестом, что я непроизвольно закрыл глаза на секунду. Я знал, что она обожает, когда я смотрю на неё с блаженством во взгляде. Зрительный контакт был такой чувственный и особенный, будто мы таким образом передаём лучшие моменты прямиком в душу. Мы были одним целым, как в физическом, так и в эмоциональном плане. Тряслись ноги, стало очень жарко, но всё это уходило на второй план, ведь на первом было желание отдать себя друг другу полностью. Стоя, опираясь о стену, она поворачивала голову и говорила, как сильно любит меня, говорила всякие заводящие слова, и я их не игнорировал, показывая свою благодарность действиями. Мы несколько раз перематывали кино на середину в надежде, что когда закончим, досмотрим фильм до конца. Мы лежали, отодвинувшись друг от друга, нам было невыносимо жарко. Она водила пальцами по моим губам и говорила, что счастлива. Я сказал, что так будет всегда.

Тогда я и подумать не мог о том, что расстояние отдалит нас друг от друга. Спустя пару лет, мы разъехались в разные города. Я до сих пор с трепетом вспоминаю о ней и знаю, что мы ещё встретимся. Пускай это будет незапланированная, мимолётная встреча, но это когда-то случится. По глазам она поймёт всю тяжесть моего рюкзака, набитого опытом и выплёскивающимися наружу эмоциями. Я искренне желаю ей счастья, хоть и не со мной, ведь я знаю, что той, кого я так сильно любил, больше нет. Но мой оптимизм вселяет жизнь в мысли о том, что она всё вспомнит и станет прежней. Я был бы счастлив просто обнять её. Насладиться этим моментом в последний раз. Хотя, мне кажется, ещё прошло недостаточно времени, чтобы всё было так. Сейчас, скорее всего, пряча глаза в пол, пробежали бы мимо друг друга, с сердцем, сжатым в тисках.

Я выкурил сигарету, сильно закашлявшись. Ведь я уже давно бросил курить. И с этим окурком, отправленным в урну, я предал единственного близкого мне человека.

Глава 1

Помню, как меня переполняли эмоции, и казалось, все люди на земле не предназначены для того, чтобы жить вместе. Будто за каждый квадратный метр нужно бороться.

Я любил кино, я смотрел за день по фильму, а то и по два. Но выходя на улицу, в реальный мир, я видел, как всё скудно на самом деле. Учитывая то, что я не ожидал увидеть какие-то космические шаттлы или людей cо сверхсилами, мне хотелось встретить хотя бы взаимопонимание и доброту. Я бы смирился со скучным сюжетом, если бы это было подано от чистого сердца. Но каждый раз я то и дело видел только бессмысленные ссоры молодожёнов, драки во дворе за сигарету или косой взгляд. Если ты выделяешься из серой массы, ты – потенциальная цель для насмешек. Конкретно не помню ситуацию, из-за которой, придя домой, начал излагать свои мысли на клочке бумаги. Это было так давно. Шли годы, и я время от времени записывал интересные сюжеты. Меня тянуло на фантастику, но сама идея оставалась прежней – я хотел напоминать людям, быть людьми.

Помню свой первый короткий рассказ, отправленный в местную издательскую компанию. В один день все записи из тетради я начал перепечатывать в электронный вид. Приглушив свет, я неторопливо клацал пальцами по клавиатуре, набирая текст под названием «Цена прогресса».

В 2062 году искусственный интеллект достиг небывалых высот. При рождении младенцу внедряли чип. Чтобы было понятнее, сравним этот чип с ячейкой сохранения в какой-нибудь компьютерной игре. И любой, не боясь, мог делать всё что угодно, ведь он знал, что всегда может вернуться к точке восстановления. Но, были и те, кто, имея чип, не пользовались ячейками сохранения. Они то и наблюдали за всем происходящим со стороны.

Через две недели Карлу исполнится 14 лет и он сможет впервые активировать свою точку сохранения – до этого времени функция чипа не доступна. 

Карл ходил в среднюю школу, у него были необычные отношения с одноклассниками, ведь он старше всех на год. Но у него был друг Алекс, с которым они вместе гуляли после школы. Они читали старые комиксы про супер героев, им нравилась атмосфера того времени. Алекс очень закрытый мальчик, и единственный, с кем он мог говорить, был Карл. 

В свой день рождения Карл с родителями и с Алексом сидели за столом и ели торт. По традиции задув свечи, Карл загадал желание. Этим желанием было всегда дружить с Алексом, чтобы они никогда не разъехались в разные точки земного шара. Уже стемнело, родители проводили гостя до дома, а вернувшись, разблокировали тот самый чип. Пару недель Карл привыкал ко всему, он делился впечатлениями с Алексом, но так ни разу и не воспользовался сохранением, ведь всегда, они с другом со всем справляются. Всё было хорошо до того момента, пока в столовой Карла не стошнило. Вся школа доставала свои мобильные телефоны и снимала, как бледный паренёк, вытирающий белой рубашкой следы рвоты, ревел взахлёб. Ему было очень стыдно. Он выбежал на улицу и стёр это ужасное для него воспоминание, начав всё с момента, когда проснулся. Родители же имели доступ к этой ячейке сохранения и на следующий день просто взяли сына на пикник, тем самым освободив его от занятий. Спустя ещё пару недель, Карл ежедневно использовал эти сохранения. Он понимал, что можно нахамить родителям, когда те запрещали ему смотреть мультфильмы для взрослых. Он мог попросту не заплатить за обед, мог ударить учительницу, которая ставила ему плохие оценки. Ведь знал, что ему всё сойдёт с рук. Но вот Алекс больше не разделял его интересов, ведь ему было всего 13, и он просто наблюдал за тем, как друг становится беспринципным существом. Первые два месяца он продолжал бороться за него, напоминал ему, что они лучшие друзья, но терпение лопнуло, он опустил руки после того, как Карл при всех унизил его. Карл знал пароль от социальной сети Алекса и мог в любое время зайти под его аккаунтом, читать переписки, смотреть фото. В диалоге с мамой он нашёл интересную фотографию, где Алекс плачет после просмотра мультфильма. Мама сделала этот снимок на память и отправила сыну. Карл же решил воспользоваться этим и выложил фотографию у себя на странице с комментарием: «когда узнал, что всё время сидел за партой с девочкой». Карл уже давно потерял всякий здравый смысл, он хотел лишь одного – быть популярным, а самый простой способ достичь этого – стать плохим парнем. Таких все любят. Но для Алекса это было последней каплей, за полгода он не сказал ему ни слова.

Алекс подружился с одноклассницей и всё время проводил с ней. Он ходил к ней в гости и они вместе смотрели телевизор, он нравился её родителям. Её звали Мила, но первое время он не называл её по имени.

Карлу было непонятно, почему самая красивая девочка в классе общается с таким неудачником, как Алекс. Карл хотел отбить её, но как бы не старался, Мила его игнорировала. Возможно, она понимала, что всё это он делает для показухи, с целью причинить боль старому другу. Как-то Алекс и Мила сидели у неё в гостях, в комнату зашли родители и позвали на день рождения мальчика, ведь завтра Миле исполнялось 14 лет. Алекс встревожился, последний раз он был на таком празднике у Карла, и потом его жизнь здорово изменилась. Из лучшего друга он превратился вчистое зло. Алекс шёл домой и размышлял. Он был спокоен, что Мила не будет пользоваться этим чипом как Карл, ведь их семья, хоть и имеет чипы, не пользуется сохранением. 

Тем же вечером Карл подкараулил Милу, которую отправили в соседнюю лавку выбрать декорации для дня рождения. Уже стемнело, и она шла с фонарём в руках. Карл знал, что у неё завтра день рождения; он подбежал к ней и вонзил охотничий нож ей в шею. Фонарь упал на асфальт и осколки разлетелись в разные стороны. Карл оттащил её за ларёк и с безумной жестокостью принялся отрезать ей голову. Он даже не прикрыл её ничем, просто кинул её в пакет и пошёл к дому Алекса. Карл залез на балкон по пожарной лестнице, постучал в окно и высунул голову из пакета. Алекс же стоял с полными глазами слёз, но не проронил ни одной. Он пытался замылить увиденное мокрой и соленой стеной, но, рухнув на пол, он отказывался дышать, всё вокруг замерло, он просто лежал, открыв рот, пытаясь выдавить из себя хоть один звук. Он уснул только под утро. На следующий день все вели себя, как ни в чём не бывало. А Карл обратился к властям, но не сообщил о том, что показывал отрубленную голову своему старому другу. Никакого наказания не последовало, ведь Миле было 13 лет, а без чипа она не считалась полноценной гражданкой этой страны. Власти замели хвосты, избавились от тела и стёрли воспоминания родителей об их дочери, и только Алекс всё знал. Он пришёл в дом Милы, её мать просто протянула ему пакет с домашним печеньем и сказала: «заходи ещё». Он смотрел с сочувствием, но не видел его в глазах родителей. Они были счастливы. Он хотел рассказать им о том, что произошло, но обратил внимание на камеры, с помощью которых правительство держит всех под контролем с согласия родителей, в целях дополнительной безопасности. Алекс шёл домой, всё вокруг казалось ему бесцветным. Через пару недель у него тоже активируют чип и он думал, как же поступить. Стереть воспоминания или же оставить их, как напоминание о том, что если пользоваться точками сохранения – станешь одним из них.

На свой день рождения Алекс пригласил старого друга Карла. Тот немного удивился. Хоть и начинаешь теряться в реальности, часто используя точки сохранения, но то, что он разделался с его подружкой, он забыть не мог. Карл не чувствовал ответственности за свои действия, он даже не понимал, каким дерьмом он был. Друг принял предложение просто потому, что ему было скучно, и в глубине души не хватало человека, с которым можно почитать и обсудить комиксы, не более. Утром мать с отцом разбудили Алекса и сразу же начали читать ему инструкцию по работе с чипом, чтобы до того как его активируют, он имел представления. Родители были неплохие люди, и использовали чип, только когда его отец проигрывал все свои деньги в покер, а мать спала с молодыми стажёрами на работе. Неплохие по сравнению с остальными, но всё же Алекс не поддерживал их в этом вопросе. К обеду пришёл Карл, принёс в подарок комикс, где на обложке был изображён человек в чёрном плаще, держащий за волосы отрубленную голову. Не знаю, специально он подарил именно этот комикс или нет. Все сидели за столом и ели, Алекс нервничал и постоянно поглядывал на часы, будто ждал кого-то ещё. Внезапно его родители потеряли сознание, отец упал на спину и захлёбывался пеной. Мать упала лицом в тарелку с салатом. Карл начал смеяться, подошёл к Алексу, похлопал его по плечу и сказал: – Вот же ты сделал себе подарочек на день рождения.

Алекс достал из кармана небольшую капсулу с иглой и, воткнув её в шею Карлу, выдавил содержимое. Карла парализовало, он упал на пол и смотрел на своего старого друга. Алекс посадил его на стул и сел напротив. Он начал свой монолог, рассказывая, что родителей он отравил, потому что им бы пришлось жить с тем, что их ребёнок пошёл против правительства, или им бы стёрли память и они и дальше потихоньку разрушали бы свой брак пристрастиями к запретным плодам. Рассказал, что Карла он тоже отравил, но чуть позже, поэтому он всё ещё жив, хоть и парализован. Карл всё понимал, но ничего сделать не мог, он просто слушал и ревел, осознавая, что умрёт сейчас и его жалкое существование закончится. Затем Алекс рассказал об их планах с Милой, что они хотели уехать отсюда, хотели не использовать чип до конца своих дней. Возможно, завели бы семью в другой стране, где не внедряют эти ячейки сохранения в головы. У них был стержень и они готовы плыть против течения. Алексу не нужно было как-то издеваться над Карлом, он просто хотел, чтобы тот понимал, за что он так поступил с ним. Что, даже делая такие отвратительные преступления, как убийство, можно иметь хорошие намерения, ведь тем самым он избавляет мир от одного дьявольского отродья. У Карла начали закрываться глаза и тогда Алекс сказал:

– Чтобы тебе было не так обидно, знай, что я тоже выпил яд. Он просто хотел забыть всё, как страшный сон. Карл перестал дышать. Алекс сел на пол, достал из кармана блокнот и написал в нём:

«Я понимаю, цели прогресса заключаются в том, чтобы спасти наше драгоценное время. И изначально всё задумывалось для того, чтобы это время мы могли проводить с близкими людьми и огораживать себя от плохих воспоминаний, но корень проблемы был не в этом. Проблема была в человечности, которой больше нет в людях». Алекс упал лицом вниз, сжимая в руке помятый блокнот и шариковую ручку.

Я отправил рассказ в издательство, выключил компьютер и лёг спать, почувствовав облегчение. Через две недели со мной связался один из редакторов. Он сказал, что заинтересовался моим рассказом и попросил подойти к ним в офис завтра в первой половине дня. Той ночью я долго не мог уснуть, волновался. Я представлял, что по моему рассказу сделают экранизацию или же предложат числиться у них в штабе, как бы сидеть на окладе и писать подобную фантастику.

Утром я встал, собрался и пошёл в офис. На входе меня встретила девушка и проводила до двери редактора.

– Присаживайтесь, – сказал он. Я поздоровался и сел. Кабинет выглядел довольно пустым. На столе у него была одна толстая папка, в которой он делал какие-то пометки. Всё время поправляя свои очки, он говорил о том, что ему понравился рассказ, но просил дописать его до конца или же выпускать сборник коротких рассказов.

– Мы не хотим упустить такого талантливого молодого писателя, но и публиковать столь сырое произведение мы не можем. Пожалуйста, доработайте рассказ до конца, и мы обязательно опубликуем его. По началу денег это приносить не будет, а дальше всё зависит от вас.

Я поблагодарил за внимание и вышел из кабинета. Шагал и думал, что не так всё просто, может быть, я не готов ещё к этому.

Спустя пару лет, я снова загорелся желанием писать и, как мне и советовал тот редактор, выпустить сборник рассказов. Я писал, но всё время отвлекался на что-то, у меня выходило только записывать интересные идеи, но я не сдавался, я просто копил материал.

Закончив колледж, я начал работать, пережил разлуку с Эм, моей первой любовью. Слонялся по вечерним улочкам в поисках вдохновения. Я много выпивал, ходил на вечеринки, больше года так продолжалось. Потом нашёл себе увлечение – собирал пазл в одном развлекательном центре. Познакомился с администратором зала, приятная девушка по имени Элис. Мы с ней поддерживали дружеское общение на протяжении того времени, что я ходил в этот центр.

Она сделала первый шаг, иначе я бы и дальше просто поглядывал на неё и кроме как заготовленных заранее вопросов не задавал бы, и не поддерживал милую беседу, провожая её до автобуса. Свой первый большой пазл помогла собрать именно она. После чего у нас так всё закрутилось. Мы проводили вместе каждый вечер, рано утром я уходил на работу, укрывая её одеялом. А к ужину она снова приходила и мы смотрели фильмы, разговаривали о жизни. Она любила поэзию и была фотографом. Разглядывая её снимки, мне захотелось написать роман. Что-то не такое фантастическое, а просто реальные истории с добавлением ярких красок.

Глава 2

С Элис у нас начиналось всё так, как должно начинаться. Фундамент строился на понимании и уважении. Медленно, но верно мы тянулись друг к другу, как два магнита через слой сомнений и печального опыта прошлых отношений. Но когда мы стали близки, день проведённый порознь, был настоящей катастрофой.

Я почувствовал влюблённость ещё до того, как залез ей под юбку. Обычно всё происходит иначе. Сначала физическая близость, потом привыкаешь к этому и не хочешь делиться ни с кем другим. Чувство собственности так и кричит запереть её в клетке своих объятий. Я бы не сказал, что это плохо, ведь любовь просыпается по разным причинам. Но есть какой-то шарм в том, когда всё начинается со свиданий, ухаживаний и робких комплиментов. Первый поцелуй у её дома, который поджигает фитиль, и постепенно весь этот жар переносится в постель.

С другой стороны, когда всё так внезапно, необузданная страсть проносится поездом, сбивая на пути все принципы, разрывая одежду, и мы как на ладони, обнажённые и открытые друг для друга. При таком раскладе главное не бояться таких скоростей, не думать, что мы торопимся, ведь если притормозить, то можно сломать этот неудержимый поезд страсти.

В какой-то момент я снова почувствовал себя живым, по-настоящему, но более зрелым, и шрамы на сердце больше не болят. Я знал, что мне сейчас комфортно, хоть и не чувствовал какой-то безумной любви. Было достаточно того, что нам хорошо вместе. Нравятся одни и те же книги и фильмы. Оба не любим часто посещать всякие кафе, так сказать, выходить в люди. Нам ближе вечерняя прогулка по берегу или душевный разговор на кухне под чашечку чая. Но иногда появляется дикое желание идти в самое людное место, держа её за руку, рассказывая что-то смешное, чтобы все видели, какая красивая у неё улыбка. Не ради хвастовства, а для того, чтобы лишний раз доказать себе, что я тот, кто делает её счастливой, а все вокруг становятся свидетелями этого.

Как-то мы ходили в кино и до сеанса решили покушать пиццу. Рядом сидела женщина с уже взрослым сыном. Пока тот был у кассы, она подошла к нам и сказала, как давно не видела таких милых ребят и пожелала, чтобы мы всегда были вместе. Элис поблагодарила её за комплимент и сказала мне, что это всё потому, что мы постоянно вытираем друг другу блестящие уголки губ от жирной пиццы. Я посмотрел на стол – и правда, много салфеток, скомканных в маленькие клубочки, лежали на пустой тарелке.

После сеанса мы шли вниз по дороге и делились впечатлениями о фильме. Она жестикулировала и с кучей эмоций высказывала своё мнение по поводу одного из персонажей. Уже подходя к дому, она крепко обняла меня и сказала спасибо. В ответ я просто улыбнулся, ведь я знал, что она хотела сходить куда-то, чтобы получить новую порцию эмоций, а фильм, как оказалось, задел её до глубины души, вот она и трещала без умолку всю дорогу. Моментами я заглядывался на то, как шевелятся её губы, и как она торопливо сглатывала слюну, чтобы продолжить свой комментарий. Когда я отвлекался на телефон, она ругала, будто не слушаю её.

Со временем, я стал проще относиться ко всем разногласиям, всегда пытаясь понять её недовольство и решить всё мирным путём. Отношения – это работа, слаженный механизм, и в общих интересах следить за его исправностью. Если не держать в себе обиду, а без лишних эмоций говорить обо всём, то можно вовремя смазать нужный подшипник во избежание невыносимого скрипа и возможной поломки.

Мы всё больше и больше старались узнавать друг друга, пытаться понять то, что раньше не могли. Элис часто просила показать ей мои записи в блокноте, а я интересовался её фотографиями. Она хорошо делала снимки прохожих на улице, передавая атмосферу суеты выходного дня. Фотографировала детей, играющих на площадке и родителей, смотрящих на них глазами полными радости. Умела она раскрыть душу, казалось бы, в обыкновенном снимке. На фото я нашёл себя, собирающего большущий пазл в том самом игровом зале. Я и подумать не мог, что она меня щёлкнула, когда мы ещё были едва знакомы. На фотографии я выглядел человеком, который вместе с этим пазлом пытается собрать воедино все мысли и что-то понять для себя.

Возможно, не все бы могли сказать то же, что и я, глядя на этот снимок. Ведь я из тех людей, кто за улыбкой прячет печаль. Всё бы ничего, но глаза всегда выдавали меня. Глаза – зеркало души, а если на ней тяжело, то и взгляд безразличный. Можно ходить на работу одним и тем же маршрутом, видеть каждый день тех же людей, но восприятие всегда разное. Иногда в хорошем настроении можно упустить нечто прекрасное, а в плохом заострить на этом внимание, но не быть готовым это принять. Исход один, хоть и разные пути ведут к нему. Смотря на фото, с грустью вспоминаю прошлое, но представляю фотографа, ту девушку, что за кадром, которой удалось поймать такой тонкий момент. Человек, прочитавший меня как открытую книгу. Принять это как должное или понять, что всегда шёл к этому? Сам выбираешь сторону монеты, забивая голову прошлым или живя настоящим.

Я взял в руки следующую фотографию, на ней был изображён лес, окутанный туманом, и небольшой сарай с прогнившими досками. Я смотрел и чувствовал, как дует ветер через щели сарая, как влажный воздух пробирается в ноздри, и сухость в глазах от густого тумана. Я был восхищён настроением этого снимка и попросил Элис рассказать мне об этом месте, и как она смогла передать эти ощущения через объектив фотоаппарата.

Она говорила, как ездила в деревню к бабушке, и проводила там выходные. Утром помогала по хозяйству, а вот вечер у неё всегда был свободный. То она взяв с собой книгу искала хорошенькое местечко недалеко от дома, чтобы сесть на плед и почитать, пока садится солнце. Или брала фотоаппарат и снимала местную природу. В день, когда был сделан снимок, которым я интересовался, Элис, как обычно, помогала по хозяйству. Они развешивали чистое белье, как вдруг бабушке стало плохо. У неё были проблемы с сердцем – боли в груди, от которых темнело в глазах и поднималось давление. Элис впервые была рядом во время приступа, она не на шутку испугалась. Побежала за аптечкой, споткнулась о ножку стола, встала, как ни в чём не бывало. Через минуту она принесла шкатулку с лекарствами, бабушка нашла нужные, приняла, запив стаканом воды. Через полчаса бабуле полегчало, но привкус страха остался на губах Элис.

Она думала о том, что если бы бабушка не показала ей нужные таблетки, просто не смогла бы. Или попросту она не заметила бы приступ. Тут и рядом-то никого нет. Это нормальная практика, когда человек начинает паниковать в подобном положении. Если ему не всё равно, он до последнего будет искать выход из ситуации.

Чтобы больше такого не повторялось, она оставила нужные лекарства в комнате, попросила бабушку держать при себе телефон, и в случае чего позвонить. Вроде бы всё уже позади, но Элис не могла находиться дома, она хотела избавиться от мыслей потери родного человека. Она шла по дороге, надев капюшон. Сильный ветер развевал волосы, торчащие из-под него. Обратила внимание на сарай, от которого шёл неприятный запах. Запах гнилых досок. Он качался на ветру, скрипел. Был настолько старый, но всё равно выдерживал сильные порывы ветра. В детстве Элис брала из этого сарая грабли и лопату и несла родителям, за что получала разные сладости. Ей нравилось помогать что-нибудь подать или перенести. Этот старый сарай оставлял в памяти такие замечательные моменты, когда ещё родители были вместе, когда им хватало времени на своего ребенка. Элис поднялась выше, достала фотоаппарат из чехла, сняла крышку с объектива и начала фотографировать. С первого же кадра стало понятно, что снимки понравятся бабушке и оставят воспоминания об этом дне, о её счастливых родителях.

Вернувшись в дом, она рассказала, что вспомнила своё детство, увидев этот старый сарай, поделилась, что очень испугалась приступа, но сейчас ей стало намного лучше. Хоть снимок и вышел мрачный, она видела в нём тёплые моменты из детства.

В данный момент, сидя на диване рядом со мной, она вспоминает о том дне с радостью и грустью, точно так же как и я, глядя на фотографию с пазлом.

Глава 3

Прошло два года с момента нашего знакомства с Элис. За это время мы многое приобрели, достигли новых высот в саморазвитии. Благодаря ей я стал писать более позитивные рассказы, что порадовало издательство. Небольшим тиражом вышли две мои книги, всё так же фантастика, но уже с хэппи-эндом.

На одном не малоизвестном сайте сделали статью, проводя разбор моих строк. Как бы расшифровывая для читателей некоторые моменты, объясняя, что именно писатель хотел сказать. Мне понравилось грамотное толкование автора статьи и я остался доволен множественными отзывами о книге.

Элис победила в конкурсе фотографии. У неё брали интервью для местного журнала, в котором она даже упомянула меня, что это именно я посоветовал показать всем этот замечательный снимок.

Она окончила университет и какое-то время отдыхала. Читала книги, смотрела телепередачи, и в один из вечеров она сказала, что хочет в Норвегию. Случайно наткнулась на документальный фильм о норвежских троллях и загорелась желанием туда съездить. Я не сразу её поддержал. В первую очередь задумывался о покупке квартиры побольше, а эта поездка ударила бы по карману. Однозначного ответа от меня не последовало.

Эта мысль всё никак не выходила из головы. Что-то внутри меня звало туда, будто в этом и заключалась моя миссия. На следующий день, я спросил начальника, могу ли я уйти в отпуск через пару месяцев. Он был не против, я расписался в нужной графе за преждевременное получение отпускных. Я решил пока ничего не говорить Элис. Хотел сделать сюрприз. Какое-то время я собирал необходимые документы, прокладывал маршруты, бронировал билеты на самолёт. Я всегда с излишней осторожностью отношусь к новым делам, поэтому хотел всё подготовить идеально.

До поездки оставалось чуть больше недели, а я ещё не знал, как сообщить Элис о том, что мы улетаем. Дома её не было, но она предупреждала, что пойдёт в магазин за продуктами. Я принимал душ и слышал, как открылась входная дверь. В ванную комнату заходит Элис и начинает жаловаться, что полчаса ходила по супермаркету, но так и не придумала, что сегодня приготовить. Её не особо волновало, что я стою с намыленным лицом и через маленькую щёлочку, свободную от пены, смотрю на неё. Я заметил в её руках бумажный пакет, из которого торчала знакомая этикетка от вина. Я засмеялся и сказал:

– Зато у нас есть вино.

– Ещё и большая пицца едет, – продолжила она за мной.

Мы выпили вина и покушали, затем начали играть на музыкальном инструменте в виде скрипучего дивана. Мне нравилось, когда на её немного опухших и влажных губах оставался винный след, как будто он разогревал её кровь, и поцелуи становились ещё жарче.

Этот вечер был особенно нежным и чувственным. Когда занимаешься любовью с одним человеком на протяжении двух лет, не ждёшь чего-то нового, но она могла удивить.

Проснувшись, я сказал, что мы поедем в Норвегию, и то, что я подготовил все документы. У неё то загранпаспорт был готов, но теперь и мой лежал в столе, вместе с билетами, и ждал своего часа. Для меня это впервые, выехать за пределы страны.

Она вскочила, стала прыгать, затем начала целовать всё моё лицо. Я остался доволен её реакцией, зная, что она оценит то, что я не забыл про её желание, которое она изъявила пару месяцев назад. Элис встала закрыть шторы, и в комнате стало темно. Легла рядом и сказала, что очень хочет меня отблагодарить. Элегантным движением забрала волосы за уши и, не торопясь, спускалась ко мне на колени, сопровождая путь поцелуями, и довольно долго не вылезала оттуда. Я лежал, приоткрыв рот, разглядывая еле заметные узоры на белом потолке, микротрещины, которые складывались в целую картину. Я был счастлив, чувствуя нежные прикосновения её губ и языка. Счастье для каждого своё, лично для меня счастье – это видеть, как любимый человек делает всё для тебя. Полностью отдаётся, не потому что так надо, а потому что сам этого хочет.

Казалось, время идёт намного медленнее, чем раньше. Так бывает, когда чего-то очень сильно ждёшь. Собирая чемоданы, Элис постоянно приносила какую-нибудь вещь и спрашивала, нужно ли её брать с собой, а я сторонник того, что в дороге пригодится только самое необходимое, но девушки же не могут в одном и том же платье выходить в люди. Наверняка проще брать напрокат, если всё равно больше его одевать не будут, а так и денег сэкономят и место в шкафу.

Мы выехали заранее, боялись опоздать на рейс. Для меня это был очень волнительный момент. Лететь в другую страну, да ещё и с нулевым знанием местного языка казалось рисковым, но Элис меня успокаивала тем, что норвежцы хорошо знают английский язык, так как все телепередачи у них показывают в оригинальной озвучке с субтитрами. Мы сели на электричку и несколько часов добирались до аэропорта, который находился в городе, где сейчас живет Эм. Я думал, что случайно встречу её. Возможно, желал этого, чтобы она увидела, что я ещё жив и у меня всё прекрасно. Открывая дверь в аэропорт, увидел несколько сотен человек. Кто-то сидел на белоснежных, холодных стульях, кто-то стоял под часами и изучал рейсы, а кто-то был в кафе и набивал брюхо перед отлётом. Мы прошли к свободным сидениям, сложили чемоданы один на другой и ждали своего рейса. В этой толпе людей несколько раз мне виделась Эм. Такие же волосы, походка, стиль одежды и рост. Это как в кошмарах: мы видим то, чего больше всего боимся. Элис положила голову мне на плечо, этим успокоив меня. Стало не по себе от мысли, что Эм мне мерещится.

– Ты в порядке? – спросила Элис.

– Да, просто немного волнуюсь, – ответил я.

Она достала из сумки наушники и один протянула мне. Включила песню, под которую мы несколько раз подряд занимались любовью. Повернула ко мне голову и подмигнула. Я смущенно улыбнулся в ответ. Одна песня в нужный момент может избавить от дурных мыслей, дарить радость и чувствовать свою важность для дорого человека. Я вспомнил тот день, эту песню, играющую на повторе больше двух часов, и мне стало жарко.

По громкоговорителю объявили посадку на наш рейс. Мы взяли чемоданы и быстрым шагом направились к месту проверки билетов. Я всё ещё волновался, поднимаясь по трапу. Элис заметила, что я немного потерялся, и направляла меня. В салоне самолёта напомнила о том, что нужно успеть убрать багаж. Мы сели на свои места, Элис взяла меня за руку и сказала, что попытается поспать. Эта идея мне понравилась, я откинул голову назад и тоже закрыл глаза.

Примерно через три часа мы приземлились в Осло. Огромный и современный аэропорт с множеством просторных и ярких кафешек. Мы шли по указателям к остановке общественного транспорта.

Воздух казался таким чистым, что мы дышали полной грудью, будто до этого мы были под водой и только всплыли на поверхность. Норвежцы борются за экологию. На дорогах можно было увидеть множество электромобилей, на парковках стояли зарядные устройства для них. На улицах Осло очень чисто. Только коллективным трудом можно достичь такого порядка. Уборщики своевременно и ответственно относятся к работе, а прохожие пытаются не добавлять им лишних хлопот. Мимо пробежала девочка, которая выплюнула жевательную резинку в салфетку и положила в карман. В нашей стране такое вряд ли заметишь. Все только и делают, что перекладывают на кого-то ответственность, являясь причастными.

Мы заранее договорились о съёме жилья на пару недель, оставалось только позвонить и сообщить, что мы благополучно приземлились и в скором времени приедем заселяться.

Прибыв по назначенному адресу, нас встретил мужчина в сером костюме. На вид ему было лет сорок пять. Волосы, зализанные назад, а на руке дорогие часы. Он сдавал нам комнату в многоэтажном доме. Элис хорошо знала английский язык, и ей не составило труда узнать о соседях и где поблизости можно выпить местного пива. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, он объяснял условия договора, и посоветовал сходить в бар, находившийся в паре кварталов отсюда. Он любезно предоставил нам два входных билета. Его сын выступал сегодня в том баре, исполняя песни известных музыкантов. Мы поблагодарили его, пожали руки, и он вручил нам ключи.

Комнатка была достаточно просторной из-за отсутствия громоздкой мебели. В глаза бросалось окно от пола до потолка и огромные бордовые шторы, которые были аккуратно собраны в левом углу. Большая кровать застелена и на ней лежали две пары белых тапочек, полотенца и два халата. В правом углу стояла тумбочка с интернет-роутером и пустая ваза. В стену был встроен шкаф-купе, что добавляло свободного пространства. Крохотная кухня с барной стойкой и двумя высокими стульями, но на ней было всё самое нужное для приготовления еды. А у самого входа располагалась ванная комната с душевой кабиной и стиральной машиной. В общем, было всё необходимое для комфортного проживания. Мы разобрали свои вещи, приняли душ, опробовали на прочность нашу новую кровать, и снова сходили освежится. Элис готовила салат из свежих овощей, которые мы купили перед тем, как заехать в комнату. Я записывал в блокнот интересные мысли – в новом месте приходят новые идеи. Мы поужинали, попытались спланировать завтрашний день, но решили, что не будем загадывать наперёд. Ведь у нас ещё вся ночь на раздумье. Оделись и пошли в бар, взяв с собой проходные билеты, подаренные нам владельцем комнаты.

Глава 4

Мы шли по широким улочкам, вдоль которых светились рекламные вывески. Магазинные витрины заставляли засматриваться на продаваемую продукцию. Из ларьков доносился приятный аромат, навеивающий аппетит, хоть мы и были не голодны, но я почти уговорил Элис купить местной выпечки. Она дала понять, что успеем ещё попробовать здесь всё, а пока мы идем, по проложенному маршруту и не будем отвлекаться. Толпы людей общались друг с другом, проходя мимо нас. Не было и намёка на какое-то недовольство в нашу сторону. К туристам норвежцы относились ничуть не хуже, чем к местным жителям.

Я на какое-то время задумался: «чёрт возьми, мы в столице Норвегии и не придумали ничего лучше, чем идти в бар». Утешая себя, что нужно адаптироваться после перелёта, я успокоился. Было прохладно и я прижал Элис поближе к себе. Мы шли в своём вакуумном шаре, излучавшем тепло наших сердец. Сложно не обращать внимания на местных жителей, ведь они вели себя совсем по-другому. Норвежцы обходительны, придерживая двери незнакомым людям, подавая руку выходящим из автобуса девушкам. Они не могли спокойно пройти перед человеком, нуждающимся в помощи. Как будто у норвежцев забота о ближнем, заложена в крови.

Мы подошли к заведению. Обычное здание без ярких вывесок, коричневая деревянная дверь с позолоченной ручкой. Музыка доносилась из зала справа. Невнятные разговоры пьяных людей говорили о том, что там находился бар. Мы прошли к стойке и заказали местного пива. На запястьях были повязаны ленты, подтверждающие, что мы гости музыканта, которые нам одели у входа после того, как мы показали пригласительные билеты. На сцене сидел молодой человек с трёхдневной щетиной и длинными волосами, падающими на плечи. В тёмном свитере и с сигаретой в зубах. Он настраивал гитару, пока за столиками вблизи сцены стоял гул. Как только музыкант попросил минуточку внимания, в зале не было слышно и писка. Лишь еле заметные звуки бармена, наливающего бурбон даме с ярко красными губами. Она села напротив парнишки с гитарой, как будто он выступал именно для неё, хоть и расстояние до сцены было приличное. Взгляд его направлен в её сторону. Робким голосом он начал запевать песни Курта Кобейна, как бы нагоняя волну, всё сильнее ударял медиатором по струнам. К припеву он уже пел громко, хрипота в голосе добавляла шарма музыканту. Все смотрели на него с удивлением. Как и мы с Элис, слышавшие эту песню больше сотни раз в оригинальном исполнении, были в восторге. Добавив частичку своего настроения и разгильдяйской подачи, он дарил людям новые эмоции. Я даже немного приревновал Элис к нему, она была счастлива здесь находиться, чувствовать кожей эту музыку. Но она, как заподозрив моё волнение, положила голову мне на плечо, обхватив мою руку, как змея свою добычу. Мы пили и слушали живую музыку, на замену пареньку вышла та самая дама с красной помадой на губах, сидевшая рядом с нами. Она подняла стойку микрофона, поставила её к краю сцены. Стул, на котором сидел предыдущий музыкант, она отодвинула подальше от себя. Позже вынесли синтезатор и седовласый мужчина начал играть, сверкая пальцами по клавишам, быстро и аккуратно. Девушка запела поразительно высоким и звонким голосом.

Когда Элис ушла в уборную, паренёк с гитарой, исполнявший несколько минут назад, всем известные песни, подошёл к барной стойке и заказал порцию виски. Я похвалил его за выступление и спросил, не его ли отец дал нам пригласительные билеты. Поразузнав побольше, он сказал, что это был его старик. И попросил не устраивать беспорядков дома, так как это комната раньше принадлежала ему. И она дорога ему как память, там он впервые взял в руки гитару и сыграл песню своего кумира. Мы немного поговорили о группе «Нирвана», он предложил мне закурить, но я отказался. Я не заметил, как вернулась Элис, и какое-то время она сидела за моей спиной, смотря на выступление и одним ухом подслушивая наш мужской разговор. Когда мой собеседник пошёл покурить, я повернулся и увидел Элис. Она только спросила:

– Это он? Сын мужичка, сдающего нам квартиру.

– Да, – ответил я.

– Он похож на алкоголика, но как музыкант он вполне не плох, – сказала Элис.

Я посмеялся, пододвинулся к ней и сказал на ухо:

– Извини, что не почувствовал твоего присутствия, не почувствовал запах твоих духов. Она поцеловала меня, прикусив нижнюю губу. Взяла за руку и повела к выходу.

– Уже поздно, может быть, пойдём домой? – спросила она.

Я, соглашаясь, кивнул головой, допивая стакан светлого пива.

Выйдя из бара, мы не торопясь шли в сторону дома. Фонари горели ярко, освещая ночной город. На улицах почти не было людей, и мы могли расслабиться, пошатываясь, передвигая ноги по серым мостовым плиткам. Ужасно клонило в сон после вечерней прогулки и выпитого алкоголя. Мы тихонько поднимались на свой этаж, боясь разбудить соседей. Решили, что нам стоит выспаться, поэтому будильник заводить не стали. Мы легли, Элис попросила её обнять сзади, чтобы спина была в тепле. Я поцеловал Элис в лопатку, сжимая её грудь в руке, и уснул сладким сном младенца.

Каждый день мы занимались любовью в разных уголках комнаты, утром или вечером, днём после обеда, бывало и в туалете понравившегося нам заведения. Ходили завтракать в небольшие кафешки, перекусывали у ларьков, ароматы которых нас манили. Смотрели на достопримечательности, фотографировали Кафедральный собор. Гуляли по Ботаническому саду – это такой цветущий оазис в центре Осло. Посмотрели на Королевский дворец.

Познакомились в баре с парочкой местных жителей, пили скотч и орали любимые песни во всё горло. Я спросил Элис:

– А где же горы, дикая природа? Осло столица Норвегии, но мне кажется, она не показывает всю атмосферу этой страны. Здесь очень красиво: архитектура, улочки, аллеи, много магазинов и кафе. Такая столичная жизнь шикарна, но мне хотелось бы узнать красоту её дикой природы.

– Я тебя понимаю, может быть, возьмём билеты на электричку и уедем в норвежскую деревушку, или спросим у кого-нибудь, куда можно съездить и на что посмотреть, – сказала Элис. Времени у нас ещё достаточно.

– Тогда сегодня пойдём фотографировать людей, может кто-то и подскажет нам место, которое нужно обязательно посетить. Я уверен, ты сможешь передать их настроение на фото.

Глава 5

Мы решили прогуляться по улочке, где нам часто встречались художники и музыканты. Это такая длинная аллея, чтобы пройти которую, понадобится не меньше получаса. Элис снимала людей, рисующих портреты карандашом на улице. Особо заострив внимание на молоденькую девушку с похожей причёской. Да и Элис это было интересно, так как она ходила в художественную школу. Рисовала она очень хорошо, может быть, это и помогало ей видеть лучшее и делать такие отличные снимки. Молодая художница заметила, что Элис её фотографирует. И предложила попозировать ей для портрета. Элис сначала отказалась, но я переубедил её.

– Неужели не интересно, как эта талантливая девушка видит тебя со стороны? Фотография чётко передает изображение, а портрет это, всё-таки, видение художника, – сказал я.

Пока она позировала, я пошёл в магазин купить воды и увидел там знакомые лица. Это были ребята, с которыми мы выпивали в баре. В тот вечер мы сидели за столиком, к нам подошёл молодой человек и спросил разрешения присоединиться к нам со своей девушкой, так как свободных мест больше нет. Мы были не против, познакомились и славно поболтали. Вообще мы с Элис собирались поесть пиццы и выпить по кружке пива, но благодаря нашим новым знакомым мы просидели в баре до закрытия. Нас не смущал языковой барьер, они понимали наши шутки, как и мы их. После позвали нас продолжить веселье дома, они жили неподалеку. Посоветовались с Элис и приняли их предложение. Мы у них выпили добрую половину домашнего мини-бара, играли в карты и смотрели с балкона на ночное Осло. Начало светать и Элис сказала, что хочет спать. Мы обменялись контактами и договорились, что ещё встретимся. Они обещали нам показать лучшие места в Норвегии.

Увидев меня, они подошли и поинтересовались, когда мы уезжаем и почему я без Элис. Я показал пальцем в сторону, где сидела Элис, объяснив, что она позирует для портрета. А вылет у нас через три дня, не считая этого. Нам бы очень хотелось посмотреть на дикую природу, на горы и всю эту норвежскую красоту. Я спросил у них, куда нам съездить. Мы думали завтра сесть на электричку и приехать в какую-нибудь деревню, а вечером вернуться.

– Вы видели «Язык Тролля»? – спросил он.

– Нет, – ответил я. На секунду подумав, что он говорит полную чушь.

– Есть такое место в Норвегии, скала, похожая на огромный язык, многие туристы приезжают в страну, чтобы взобраться на неё. Это как испытание, но оно того стоит. Там очень красиво и вы обязательно должны его посетить.

Я поблагодарил за совет и только хотел спросить, как же туда добраться, как он перебил меня и сказал:

– Мы вечером едем на машине в Одда к своим друзьям. Можем вас подкинуть до места, откуда начинают восхождение к «Языку Тролля». А завтра вечером вернемся в Осло.

Я знал, что Элис будет только «за», поэтому я сразу же согласился и мы тут же назначили время и место, где встретимся. Они ушли на второй этаж магазина, там продавался алкоголь, который они повезут с собой. Я пошёл к Элис поделиться новостью, но не обнаружил её, начал паниковать, спрашивать рядом сидящих уличных музыкантов, не видели ли они мою девушку. Но тут, из-за угла выходит Элис с молодой художницей. Она увидела мой испуганный взгляд и, чтобы долго не объяснять, взяла за руку и завела за угол. Там была небольшая лестница, ведущая к воде. Оттуда открывался великолепный вид на мост. Девчушка, которая её рисовала, рассказала ей об этом незаметном, но очень красивом месте. Та лестница обычно перекрыта полосатой лентой, поэтому мало кто знал об этом месте, но по какой-то причине эту ленту снимают, и сегодня был именно этот день. Сначала я злился на Элис, очень испугался, когда, выйдя из магазина, не увидел её. Но посмотрев на фото, сделанные Элис, и её портрет, нарисованный молодой художницей, я был в восторге и как-то успокоился.

По дороге домой я рассказал Элис, что видел наших норвежских друзей из бара и то, что мы едем в Одда. Говорил, что там лучшие виды дикой природы. Она очень обрадовалась и ускорила шаг, ведь она хотела приготовить нам бутерброды в дорогу.

Вечером мы стояли у входа в гипермаркет и ждали своих новых друзей. На парковку подъехала старенькая иномарка и посигналила нам – это были они. Сели на задние сидения и поехали.

Они рассказывали нам подробности восхождения на скалу. Что это может занять немало времени, но они обязательно нас дождутся. Я был спокоен, так как я уже посмотрел, где находится автобусная остановка, в случае чего. Мы ехали около пяти часов, Элис, свернувшись калачиком, уснула у меня на коленях. Я глядел в окно на мелькающие деревья и тоже вскоре уснул. Мы проснулись и заметили, что машина стоит на месте.

– Мы давно уже приехали, просто в такую рань нас еще нигде не ждут, – негромко сказал водитель.

Было шесть утра, мы потянулись и вышли из машины подышать свежим воздухом. Этот город на первый взгляд показался мне более интересным, чем Осло. Домики у воды, набережная, вдоль которой пришвартованы различные суда. Хотя, такое же ощущение у меня было выходя из аэропорта. Оно возникает, когда видишь что-то впервые. Хотелось походить рядом с лодками, но мы решили, что стоит подкрепиться перед долгой пешей прогулкой. Попрощались с друзьями и пошли искать кафе.

В семь утра мы начали своё восхождение на «Язык Тролля». Шурша кедами по асфальту, поднимались по крутому серпантину, через час уже чувствовалась тяжесть в ногах. По дороге встречались таблички, на которых было указано расстояние до скалы. Мы дошли до отметки 10 километров и решили передохнуть, хоть шли мы и не торопясь, но посидеть и перевести дух очень хотелось. Я достал воду из рюкзака и шоколадный батончик, надломил половину и протянул Элис. Даже забравшись не так высоко, ощущается вся прелесть этих видов. Если закрыть глаза и прислушаться к шёпоту ветра, почувствовать, как вода бежит по скалам и колышется трава, всё кажется таким реальным. Это чудо природы, которое можно пощупать, ощутить холод камня, по нему ступали сотни тысяч людей, восходящих на эту скалу. Я взял Элис за руку и мы пошли вверх. По пути каждая табличка с указателями расстояния была как долгожданный глоток воды в жаркий день. Мы шаг за шагом направлялись к чему-то совершенному, ранее не изведанному. Преодолев отметку в 6 км, мы замедлили шаг, восхищаясь горами и цветовыми гаммами. Было очень много зелёного, белого и голубого. Сквозь небесный фильтр, горы, что виднелись вдали, отражались нежно синим цветом. Небольшие водопады стекали, поблёскивая на солнце. Два километра оставалось до пункта назначения, навстречу попадались люди, завершившие своё восхождение. Я глубоко вдохнул, осмотрелся, Элис немного отставала. Я дождался её и мы, взявшись за руки, пошли дальше. Четыре часа с небольшим нам потребовалось, чтобы взобраться на «Язык Тролля». Мы подошли к краю, я встал позади Элис и закрыл ей глаза.

– Что чувствуешь? – спросил я шёпотом.

– Спокойствие. Я чувствую, как красота этой природы впивается мне в кожу. – ответила Элис.

Я убрал руки с её глаз и она непроизвольно вздохнула от удивления. Дух захватывает этот удивительный пейзаж.

Смотря на всю эту природу, чувствуешь с ней единение. Спадает с глаз пелена, отслаивая возможности, погубленные ленью. Осознание того, что всю жизнь так и не смог ничего довести до конца, действительно важное. Красивые виды дикой природы пробуждают в нас желание что-то менять, ведь разница настолько велика, что её видно невооружённым взглядом. Разница между тем, кто мы есть и кем должны быть. Я крепко обнял Элис. Впервые чувствую, что могу на кого-то рассчитывать кроме себя. Меня так воспитали, и я всегда так жил, не надеясь на помощь со стороны, это загоняло в жёсткие рамки. Во всём искал подвох, стремился к стабильности, чтобы жизнь не преподносила сюрпризов, но сейчас, стоя на «Языке Тролля», прижимаясь к Элис, чувствую прилив решительности. Она мотивирует меня открывать новые горизонты. Все скрытые желания, оставленные на пыльной полке, как недочитанные книги, обваливаются лавиной, будоража моё воображение. Я поделился этим чувством с Элис, мне хотелось кричать, признаваясь ей в любви, на всю округу. Я смотрел в её большие глаза, наполняющиеся слезами радости. Сморщенная улыбка, по которой пробежал ручеёк кристально чистой воды, солёной на вкус и очень тёплой для моего сердца. Элис сняла защитную крышку с фотоаппарата, вытянула руку вверх и сфотографировала нас, стоящих на этой удивительной скале.

Глава 6

Прошло около года, как мы вернулись из места, укравшего наши сердца, как бы банально это не звучало. Я часто вспоминал, как норвежские виды повлияли на меня. Мозг работал на другой частоте, генерируя самые желанные идеи, которые тщательно скрывались под слоем нерешительности и лени.

Первое время я часто говорил, как хочу вернуться туда, а Элис была немногословна. Она с головой ушла в работу, и только в выходные мы целый день проводили вместе.

В будни, вечерами, в ожидании Элис, я писал рассказ, который получался таким сентиментальным, что мне было стыдно всем показывать глубины своей нежности. Но я это делал исключительно для неё, как послание Элис. Прочитав рассказ, она бы поняла, что причастна к этому. Некоторые вещи я не могу сказать в лицо или по телефону. Проще написать письмо не торопясь, подбирая слова, максимально точно передающие всю палитру эмоций. Разговор с глазу на глаз хорош лишь зрительным контактом, и то, что видишь реакцию собеседника, но зачастую мы говорим только то, что первое приходит в голову, и возможно, выразив это более точно, мы бы располагали людей ближе к себе. Стеснение тоже играет большую роль. В шумной компании не все сумеют дослушать до конца твой подробный рассказ. Так мы и начали говорить только по существу, а ведь может здесь есть человек, который хотел бы послушать мои рассуждения, сам того не подозревая.

Я думал закончить рассказ на днях и дописать книгу из фантастической серии, которую так ждёт издательство. Было приятно знать, что многие ждут продолжения. Хорошо, что я не заставляю себя это делать, а просто сажусь и пишу, тем более, сейчас это стало мне приносить хоть какую-то копеечку, а это мотивирует.

Однажды на улице я встретил паренька, своего читателя. Он подошёл и поблагодарил меня, сказал, что мои строки помогли ему выйти из одной непростой ситуации. Мне было интересно узнать подробности и я предложил пропустить по кружке в баре.

Мы взяли тёмного пива. Видно, что он не знал, с чего начать, бормотал что-то под нос. Я его успокоил, сказал, чтобы тот начинал с того, что считает самым важным.

Прочитав первую книгу, он не был в восторге, но дочитал до конца, потому что было интересно, чем всё закончится. Вторую часть оставив на пыльной полке до скучного вечера после университета. Он никогда не был обделён женским вниманием, они всегда сами появлялись перед его дверями. Влюблялся, переживал, всё как у всех, но однажды он понял, что одинок. Несколько месяцев, как в заточении, наедине с самим собой. Любые связи казались бесполезной тратой времени, он находился в глубокой депрессиии был уверен, что его никто не поймёт. Его настроение менялось так часто, что он не успевал этого понять. В гордом одиночестве ждал, что судьба преподнесёт ему того самого, единственного человека, а в другой момент он хотел делить постель, неважно с кем, лишь бы чьи-то руки его обнимали. Выбрав жертву, доведя всё до интима, в нём включался защитный барьер, он снова хотел ждать ту особенную. Жадно глотая солёную воду, утопая в море депрессии. Часто посещали вопросы: «а что изменится, если меня не станет?», «поймут ли близкие причину моего несчастья?», и так день за днём. Он отчаянно мечтал о чём то, что сам до конца не понимал.

В один из вечеров он начал читать мою вторую книгу. Из текста выпадали буквы, откладываясь где-то в памяти, но не рисовали картину перед глазами. В автобусе, дочитывая абзац, он оторвавшись от текста и увидел девушку. Она была очень мила, заметив на себе взгляд – засмущалась. Он пытался понять, стоит ли подойти, попробовать завязать общение, но в голову приходили только банальные заготовки «привет, давай познакомимся?». Боялся он облажаться при всех и просто смотрел на неё. Автобус затормозил, девушка подошла к двери, он стоял рядом. Они ещё раз переглянулись и на следующей остановке она вышла. Дверь закрылась, оборвав возможную связь с человеком, по чьим глазам было понятно, что она сможет утешить его боль. Глаза, полные грусти, часто бывают самыми понимающими. Дома сотню раз прокручивал в голове варианты, где он заговорил с ней, и всё глубже погружался в депрессию. Пару дней он совсем ни с кем не контактировал, выходил на крышу и выкуривал по пол пачки сигарет за вечер. Свесив ноги с края, он думал. Время тянулось, ничего не менялось, давно шла чёрная полоса. А ведь его жизнь была распланирована на пять лет вперёд, но ему хотелось всё закончить здесь и сейчас. Думал, что единственное спасение это прыгнуть с крыши на дорогу, по которой с друзьями они ходили в университет. «Каждый день, проходя по мозгам, они хотя бы запомнят меня», – думал он. Закурив очередную сигарету, он вспомнил строчку из книги. «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах».

В этот момент будто понял, что он не единственный человек, сбившийся с пути. Что у всех бывают непредвиденные проблемы. Начал анализировать, что привело его к этому. В простой строчке он видел ответ, который долго не мог найти самостоятельно.

Затушив сигарету, он спустился домой, достал книгу и стал читать её с самого начала. В этот раз текст растекался по венам, каждая строчка проходила через его сердце. Вдруг он встал на место главного героя. Думал, чувствовал и дышал тем же воздухом, все переживания, описанные в книге стали как собственные. Прочитав рассказ от корки до корки, он вышел на балкон. Глубоко вдохнул – он уже точно знал, каким будет завтрашний день. Сделав для себя выводы о том, что не стоит слепо гнаться за мечтой, не замечая то, что важно именно сейчас, пропуская настоящее.

Он стал общаться с друзьями, завёл подругу, с которой они утоляли жажду и заранее знали, что никакого продолжения не последует, но на данный момент это устраивало их полностью. Стал обращать внимание на случайные встречи, будто они вовсе не случайные. Не упускал из виду ничего, во всём находил послание, и таким образом стал жить настоящим, не планируя своё будущее.

В голове не укладывалась, что человек, сидящий рядом со мной, когда-то хотел покончить жизнь самоубийством. Он выглядел довольно счастливым, немного задумчивым, но в целом обычным парнем со своими проблемами. Я был рад, что кто-то нашел ответ в моих строках.

Я понимал чувства этого паренька, ведь я и сам через это прошёл после расставания с Эм. Я отвлекался от реальной жизни, не заглядывая вперёд, плывя по течению. Не тонул, благодаря случайным встречам и знакомствам. Я испытывал одиночество и стал больше времени проводить вне дома. Такие встречи, когда приходят знакомые у друзей (собиралось довольно много новых людей), помогали.

В шумной компании я обратил внимание на девушку, было достаточно краем уха услышать, что она любит читать одного из моих любимых авторов, чтобы заинтересоваться ей. Всё было так спонтанно, мы перекинулись парой фраз и пошли ко мне домой, по пути заскочив в ларёк за алкоголем. Она похожа на студентку, проходящую практику в какой-нибудь библиотеке, об этом говорили её манера общения и поведение. Свободная блузка с переплетом в декольте, в которое я ненароком погружал свой взгляд, тёмные брюки и очки придавали строгости стилю. Наедине она стала очень скромной, но в компании можно было услышать колкие фразы сексуального характера, в шуточной форме, разумеется. Мы болтали и выпивали, на фоне шумел телевизор, а за окном шёл снег. Зима – время года, когда больше всего не хочется засыпать одному. Хотелось, чтобы она осталась на ночь.

Она была очень эмоциональная, слёзы стояли в глазах, когда я спрашивал что-то об её прошлом. Мечтала быть учителем истории, а на вопрос «почему не стала?» всё-таки решила ответить, предупредив, что может разреветься. Она очень хотела поступить на факультет истории. Подруга, с которой они вместе учились в школе, решила попробовать с ней за компанию. Так вышло, что подруга поступила, а она нет. В дальнейшем упрекая её и говоря, что ненавидит историю и не хочет здесь учиться одна, тем самым, только подливая масла в огонь. Слёзы текли по щекам, она приподнимала очки и вытирала их. Всегда знала, чего хочет, в отличие от многих из нас. Ей хотелось преподавать эту грёбаную историю, но у бога были свои планы на её счёт. Так и родилась идея добавить в книгу фразу: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Она говорила уже о чём-то другом, но я всё ещё думал о том, что она сказала ранее. Смотрел на то, как двигаются её губы, но не слышал, о чём она говорит. Я поправил ей волосы и поцеловал. Было видно, что она в небольшом шоке, но тут же инициативу в поцелуе взяла на себя. Мы были едва знакомы, но того, что знали, было достаточно, чтобы друг друга желать. Такие моменты не планируются заранее, каждый из нас и не подозревал, что так выйдет. В поцелуях чувствовалась жадность, руки сами тянулись к её груди. Она просила трахнуть её, что я и сделал. Мы так устали, и она всё-таки осталась, хоть и хотела лечь спать у себя дома.

Ночью я обнимал её как родную, кончиками пальцев изучая её тело в полной темноте. Но мы оба понимали, что играем в игру, где нет перехода на следующий уровень. Где в один момент, поддавшись своим желаниям, мы только утолили жажду. Утром, провожая её, было неловкое молчание, а в дальнейшем я писал ей, интересовался, как её дела, но ответы были холодны, а я не особо и расстраивался по этому поводу. Возможно, боялся продолжения не меньше её. У многих присутствует страх привязаться к человеку, так как есть шанс, что это будет не взаимно.

Иногда вспоминал её, то, как она поправляет очки, и её обнаженное тело.

Такие тёплые вечера помогают подниматься вверх по лестнице, но оставляют в памяти сомнения. Стоя на краю, будешь думать, был же шанс на другую жизнь. Может быть, стоило побороться за него? Кто знает, повторив этот вечер с ней, возможно, к чему-то это и привело бы.

Странно то, что все девушки, делившие со мной постель, оставляли такие мысли. Наверное, поэтому я никогда не спал с проститутками. Боюсь, что она будет слишком хороша в постели и я смирюсь с её прошлым. Не хватало мне ещё фантазий о том, как я сделаю из неё порядочную девочку, перевоспитаю и направлю на путь истинный.

Как же хорошо, что у меня сейчас есть Элис, не представляю, что бы я без неё делал. Я бесконечно благодарен, что она не оказалась легкомысленной девушкой, и мне не стыдно за её поведение. На таких как Элис женятся, но мы никогда не говорили с ней о женитьбе. Она не считала брак доказательством любви, и зачем давать клятву верности, если и мыслей о других у нас не возникало. Весь мир казался бесцветным, и только мы с Элис были в ярких тонах. Она однажды сказала мне, что пыталась представить, что я ушёл, исчез навсегда, но так и не смогла. И я её прекрасно понимал, такой близости, как у нас, мы не испытывали никогда в жизни, будто по отдельности нас и вовсе не существовало. Умеет она понять, что мне нужно. И подарки от неё были всегда самыми полезными. Иногда я даже сам, не догадывался, насколько сильно мне необходима та или иная вещь. Я и не подозревал, что Элис готовит мне очередной подарок.

Глава 7

У мамы Элис была сестра, владеющая сетью мини ресторанов в Европе. Уютная атмосфера, простые и вкусные блюда, что-то вроде школьной столовой, но высшего уровня. Элис разузнала по поводу ресторана в Норвегии, их там было два. Один в Осло, второй в Олесунне. Ей уже давно предлагали включаться в семейный бизнес, и Элис подумала, почему бы не попробовать уехать по рабочей визе в Норвегию. Она посоветовалась со мной, хотела знать, что я думаю. Да и посмотреть, как я буду прыгать от радости. Раньше от такого предложения я отказался бы, ведь я привык рассчитывать только на себя, но с Элис было всё иначе. Я не переживал, даже если у нас не получится с Норвегией, мы можем вернуться, зная, что вдвоём у нас будет достаточно мотивации жить, а не выживать. Тем более, книги стали приносить небольшие деньги, и можно было рассчитывать на этот дополнительный заработок. Да и местные виды вдохновляли так, что я смог бы выйти на новый творческий уровень. Проблема была только с жильём, так как что в Осло, что в Олесунне, какие-то огромные цены на съём квартиры. Мы перерыли кучу информации в интернете, посчитали примерные расходы на жизнь. Мы нашли вариант, который смогли бы потянуть. В двух часах на электричке от Олесунна находилась небольшая Деревня, она держалась за счёт рыболовного дела. Ещё там был порт и огромное предприятие для сортировки, чистки и упаковки рыбы. Сначала идея казалась сомнительной, пока мы не посмотрели фотографии из этой деревни. Море, горы, небольшие улочки с мостами над водой, старые маяки и лес. Из минусов, там были только продуктовые и хозяйственные магазины. Чтобы купить что-то из одежды и малогабаритной мебели, нужно ехать в Олесунн, так же и все салоны красоты и парикмахерские, без которых Элис не могла обходиться. На первое время это был лучший вариант, мы определись и ждали, когда нам вышлют визы.

Только вновь прилетев в Норвегию, я осознал, что буду здесь жить. Элис воплотила мою мечту в реальность. План был прост, Элис работала управляющей в ресторане, где я числился как кладовщик. Что не придумаешь для получения нужного документа. Кладовщиком я, естественно, не работал, хотя это был хороший вариант, если возникнут проблемы с поиском легких денег. Элис настаивала, чтобы я максимально сосредоточился на писательстве, и это стало бы моим основным заработком, хотела развить мой талант. Но я думал подрабатывать грузчиком в порту за наличные, чтобы не возлагать такие большие надежды на мои книги.

Нам на выбор предоставили два домика одинаковой ценовой категории, один из них был прямо у станции, за минуту до электрички можно будет выходить из дома. Второй находился недалеко от порта. Он стоял на камнях, прямо на воде, а из окна был виден небольшой мост и маяк вдали. Мне больше приглянулся дом у порта, но я понимал, что более практичным будет взять тот, что находился у станции. Всё-таки пять дней в неделю Элис должна будет ездить на работу. Но она не хотела слышать постоянный скрип тормозов скоростных электричек. Поэтому мы выбрали другой вариант, тем более, деревушка не большая, и от порта до станции можно дойти за десять минут.

Мы составили контракт на бумаге, написанный от руки, с владельцем дома. Старый рыбак, когда-то отвечавший, по его рассказам, за все поставки и перевозки в порту, отдал нам ключи и пожелал удачи.

У нас были целые выходные до начала работы Элис, да и я разузнал у владельца про подработку грузчиком в порту. Он объяснил, что когда услышишь гудок приближающегося судна, подходи сразу же туда. Там всегда при разгрузке находится мастер, вот он то и назначает людей на подработку. Оплата наличными после переноса всех контейнеров. Отлынивать от работы не получится, так как все грузчики получают одинаково. Если появляться каждое утро, то доход будет ничуть не меньше средней заработной платы в Олесунне.

Он рассказал, где его найти, если нужна будет другая работа. Ещё предложил чистить рыбу на предприятии, оплата почасовая, или рыбачить вместе с ним. Я поблагодарил его за информацию. Элис думала, что это будет меня отвлекать, но понимала, что совсем без дела я сидеть не смогу. Да и вообще, она хотела, чтобы я ездил в Олесунн вместе с ней и, сидя в ресторанчике, писал свои рассказы. Вариантов так много, и мне это безумно нравилось. Конечно, было не привычно сменить свою хорошую стабильную работу на такие подработки. Мы словно поменялись местами с Элис, ведь раньше это она занимала должности вроде сиделок и продавцов в канцелярском магазине. Ну и, конечно же, администратор игрового зала, где мы, собственно, и познакомились.

Дом совсем небольшой, но двухэтажный. На первом этаже был старый кожаный диван и телевизор в двух метрах от него. Крохотная кухня, где вместо обеденного стола располагалась барная стойка вдоль стены. Холодильник, электроплита, раковина и рядом стеллажи с посудой. В прихожей был вместительный шкаф. И подвал, где находился всякий хлам и рыбацкий инвентарь. Первый и второй этаж разделяла изогнутая лестница, напоминающая серпантин, по которому мы поднимались в Одда, на «Язык Тролля». Большая двуспальная кровать и окно с видом на маяк. Комод и компактный письменный стол, на который я сразу поставил свой ноутбук и положил рядом блокнот с заметками. Ванная комната с туалетом и стиральной машиной находилась у лестницы, там же располагалась выдвижная стремянка на чердак, где были протянуты верёвки для белья и что-то наподобие застеклённого балкона.

Пока осматривали дом и раскладывали вещи, мы открыли бутылку вина, которую подарил владелец, сказав, что она скрасит нам первую ночь в этом доме. Он был чертовски прав, стоило только присесть на диван, как мы с Элис начали целоваться. Мы так долго готовились к этому переезду, столько переживаний и волнений, и наконец-то разложив вещи, мы почувствовали завершённость. Она встала передо мной и начала раздеваться. В приглушённом свете её белое нижнее белье приковывало взгляд. Она, пританцовывая, приближалась ко мне с бутылкой вина в руке. Поставила её рядом с собой на пол и стала стягивать с меня брюки. Я смотрел на её большие глаза и влажные губы, держал её волосы, которые падали мне на живот. Наконец-то расслабившись, я еле заметно вздохнул и закатил глаза. После мы поднялись наверх, занимались любовью на новой кровати, в процессе передавая бутылку друг другу. Иногда стоит так нагрузить себя делами, чтобы понять, насколько сильно чувствуешь облегчение после их завершения.

Она смотрела в окно, положив голову мне на грудь, как вдруг загорелся маяк и осветил всё вокруг. Было очень красиво, будто на огромном торте зажгли свечу, и всё стало волшебным.

Утром, в свой последний выходной, Элис встала раньше меня и пошла в овощную лавку, но вернулась с пустыми руками. Магазины по воскресеньям не работают. Только выпивку и закуски можно было купить у одной женщины, и то по двойной цене. Она у дома выставляла табличку с восклицательным знаком, рассказала мне Элис, узнав это от местных.

С утра я планировал побродить, осмотреться, но так вымотался вчера ночью, что спал до полудня. Днём мы пошли на станцию, хотели замерить, сколько времени займёт путь и кто по дороге нам встретится. Вдоль берега стояли дома на воде. Мёртвая тишина, и только слышны удары моря о камни. Мы прошли через мост и дальше – вверх по тропинке – была станция. Она больше похожа на полицейскую будку. Там едва поместились бы десять человек. На стене висело крупное электронное табло с расписанием поездов и временем прибытия в точку назначения. Обратно мы шли другой дорогой, проходящей через старый маяк, что виден из нашего окна. Мы надеялись встретить смотрителя, но уже давно люди там не работают. Вся система включения света автоматизирована, и лишь иногда приходит специалист проверить рабочее состояние электроприборов. Хотел бы я в старости читать книгу, попивая чай, указывая кораблям дорогу, и смотреть на море из небольшого окошка в маяке. Через годы, оставив свой след, где новый работник, читая книги, видел на некоторых страницах липкий отпечаток пальца, которым случайно я макнул в сладкий чай. Это же целая история, когда старики передают опыт юнцам. И в таком тихом и спокойном месте любая вещь, что заставляет задуматься, отвлечься от работы, будет подарком для смотрителя маяка. Вечером я лежал и глядел на него из окна своего дома.

Той ночью мне снился странный сон. Особенно пугающе было то, что я в подробностях запомнил ключевые моменты. Находясь так высоко над водой, всё равно слышал морское течение. Казалось, я ногами чувствовал эту холодную воду. Всё было таким реалистичным: ветер сдувал капюшон с головы, а я стоял с биноклем в руке, выполняя свою работу. Зайдя внутрь, взяв книгу, я продолжил читать, но буквы казались какими-то раздражающими, бумага была шершавой и волна, ударяющая в основание маяка, жутко отвлекала. Я убрал книгу в сторону, но забыл вложить обертку от конфеты, служащую мне закладкой. Она была довольно потрёпанной, удерживая на себе вес сотни страниц из разных книг.

На стене висело множество фотографий, людей из моей жизни. В основном, это были родители и Элис. Я смотрел на них и понимал, что это лучшие пережитые мной моменты. На каждом снимке я чётко представлял картину того дня, что был изображен. Не только воспоминания, но и запахи, вкус еды, даже щелчок фотоаппарата при нажатии на кнопку. Внезапно всё затряслось, как будто в маяк на большой скорости въехало судно. И фотографии, одна за другой, посыпались на пол. Я пытался поймать их, боясь, что упавшие навсегда исчезнут из моих воспоминаний.

И я буду тосковать по поцелуям, даже никогда не видя её губ. Вырезанные лица на фотографиях не оставят возможности представить себя рядом с ней. Отчаянно напрягая свои извилины в поисках того важного пазла, что вновь покажет её лицо. Я заучу её образ с помощью ассоциаций, чтобы помнить всегда.

Все эти негативные мысли за мгновение зацвели в воображении, а я, как отчаянный садовник, срезаю их газонокосилкой. Крепко сжимая в руке фотографию с Элис, я пытаюсь прийти в себя.

Глубоко вдохнув и досчитав до пяти, я начал перебирать в голове варианты. Что могло вызвать такой удар? Резко стало темнеть, сквозь туман было не разобрать то, что надвигалось прямиком на меня. Лишь свист ветра и шум моря, как нагнетающая мелодия из мрачных кинолент.

Я чувствовал, как земля уходит из-под ног, и сквозь маленькое окошечко видно, что маяк был на гребне волны. Я начал подозревать, что это сон, хотел ущипнуть себя, но тряслись руки, боялся встать, меня как гвоздями прибили к полу. Маяк – одинокая шхуна, которую бросало из стороны в сторону это суровое море. Как моряк, не терявший надежду найти свой причал, вдруг лицом к лицу встретился с белым китом и задрожал от того, что мы парили над пропастью. Я нашёл в себе силы встать и посмотреть в окно. Вокруг ничего, лишь обрыв, край света, где заканчивалось море. Я не понимал, на чём мы держимся, почему маяк не рухнул в бездну. Этот страх перед неизбежностью падения не покидал меня. Дрожь пробегала по всему телу – от холода или испуга, было не так важно. Больше всего я хотел понять, что это за сила удерживает нас над пропастью. И если время замерло, то наверняка оно ждало от меня каких-то действий. Но, как бы я не пытался выбраться, ничего не получалось. Дверь заклинило. Пробовал выйти через окно – оно не разбивалось. Лишившись сил, просто ждал своей смерти, ведь рано или поздно, эта махина должна рухнуть.

Разжав кулак, смотрел на смятое фото. Я знал, что на нём были мы с Элис. Но сейчас я видел только размытые силуэты людей. Я подышал на снимок, вытер его насухо об рукав свитера, но картина не менялась. Я почувствовал, как из меня уходит жизнь, медленно отдавая тепло, слёзы капали, разъедая бумагу, оставляя лишь белые солёные следы. Я хотел в последний раз увидеть её лицо, но в панике не мог сосредоточиться. Решил попробовать снова выбить окно, но тело просто не слушалось. И вот так, сидя на холодном полу, я смотрел в одну точку, в место, где раньше висела та фотография.

Комнату пронзил резкий звук, это был женский крик. Я оттолкнулся от стены и встал, очутившись в нашей постели, в холодном поту. Я очень испугался, когда увидел, что Элис не было рядом, но тут же успокоился, заметив на подушке письмо. Такие записки она оставляла, уходя рано по делам или на работу. Желала доброго утра и говорила, чтобы я без неё не скучал. Я поднёс письмо к губам и почувствовал тонкий аромат духов Элис.

Глава 8

Первую рабочую неделю Элис разбиралась в документах, изучала персонал. Если она что-то делала, то подходила к этому серьёзно, особое внимание, уделяя тонкостям процесса. До неё управляющий рестораном вёл записи в книге, где помечал поставки, смены рабочих и еженедельную выручку. Сейчас Элис должна это делать, много ответственности взвалилось на её плечи. Она делилась со мной опытом, выговаривалась, так сказать. А я всё это время работал над книгой. На новом месте приходят неожиданные образы, такие красочные описания в голове ранее могла подарить мне только Элис и её обнажённое тело и душа. Но здесь, выходя к берегу моря покидать камни в воду, чувствуешь кожей красоту норвежской природы, и это очень вдохновляет. Писать о море, когда никогда его не видел, или чётко представлять прозрачную воду и звуки волн под ногами – разные вещи. Словно в свои строки вдохнул новую жизнь и стал на шаг ближе с читателем.

Месяцы шли один за другим. Иногда я ездил на электричке с Элис, позавтракать у неё на работе, после я гулял по Олесунну. Искал красивые места и уютные бары, чтобы сходить туда с ней. Со временем, я стал хорошо ориентироваться в городе, обзавёлся парочкой приятелей. Как-то прогуливаясь с одним из них в центре, к нам подошли две молодые девушки и попросили проводить их до дома. Какой-то подозрительный мужик следил за ними, говорили они. Нам было по пути и мы согласились прогуляться. Девушки рассказывали о себе, что не местные, а сюда приезжают на каникулах. Мне показалось, что защита от преследований странного мужика была не единственной их целью. Довольно не скромно ведя себя, предлагали как-нибудь встретиться, звали в гости. Невысокая девчушка с розовыми волосами, что шла всю дорогу рядом, поцеловала меня в щеку и поблагодарила, мол проводили их до дома. В то время как её подруга обрабатывала моего приятеля. Он был этому рад, флиртуя открыто с ней. А я вежливо отказался от предложения выпить у них дома. Я изначально не оценивал их, как сексуальный объект, а просто вызвался протянуть руку помощи.

Через какое-то время мы снова встретились вчетвером, случайно. Но всё-таки, мне кажется, что мой товарищ специально устроил эту встречу. Мы сидели с ним в баре и тут заявились они. Все такие нарядные, выделялись из толпы своей яркой внешностью. Особенно та, что с розовыми волосами. С другой девицей мой приятель встречался. Точнее сказать, иногда проводил время. Они часто выпивали втроём, и он рассказывал им обо мне, не специально, а когда была тема подходящая. Что полгода живу здесь и пишу книги, он сам обо мне многого не знал и видимо рассказал всё, что мог. Его девушке это было не особо интересно, а её подруге – наоборот. Она выспрашивала подробности, но вот об Элис он предпочел не говорить.

Мы общались, и как только наша парочка ушла потанцевать, она заговорила со мной. Поделилась, что в интернете нашла мои рассказы и ей очень понравилось. К тому времени язык у неё уже заплетался, видно алкоголь ударил в голову. При беседе она то и дело складывала свои руки на меня. Я отодвинул их, только когда она, якобы случайно, опёрлась ладонью о мою ногу и, не спеша, провела вдоль ширинки брюк. Я думал, как бы это помягче сказать, чтобы больше так не делала. В следующую же секунду она выдала:

– Пойдём ко мне, эти двое ещё пару часов будут здесь, в баре.

Я не знал, как ей сказать, чтобы было понятно, но не грубо, ведь это всё-таки подруга девушки моего приятеля.

Пока бармен обратился к ней, принять очередной заказ, я начал свой мысленный монолог.

Наверняка она думает… «Молодой, симпатичный писатель, с пол-оборота будет заводить меня парой красивых комплиментов. Главное, что занимается искусством и весь такой загадочный. Не важно, добился успеха или нет, ведь подругам можно сказать, что он перспективный, дайте немного времени, и он взойдёт на пьедестал. Отдамся ему, просто потому, что хороших парней, вроде него, мне не попадалось. Может быть, он напишет обо мне книгу?».

Но возможно, я ошибаюсь, и она правда полюбила мои рассуждения, но я всё меньше верю в это. Немало писем я получал от девушек, которые хотят, чтобы о них написали. Как попасть ко мне в книгу? Через постель! Я заулыбался от своих же мыслей. Ведь доля правды присутствует, сложно создавать персонажа, который не напоминает кого-то из твоей жизни. А кто не западает так в памяти, как шальная девица или скромница, каких ещё поискать.

Девушки и так знают, что красивы, но этого им не достаточно. Они хотят, чтобы все вокруг об этом говорили. Видели, что она идёт с необычным парнем, творческая личность. Хоть он гениталии на стене рисует, неважно, может быть, этим он выражает протест, а значит, он не такой как все. Оригинальность всегда была в моде, как бы противоречиво это не звучало.

Да ты хоть знаешь, через что я прошёл, прежде чем встретил Элис? Она была спасательным кругом в этом океане одиночества. Не такого, когда не с кем пообщаться и переспать, а когда, имея это всё, чувствуешь себя одиноким. Ты вроде бы со всеми, но всё равно один. Кажется, что говоришь на непонятном всем языке и ждёшь, когда зайдет переводчик, а его всё нет. Как мальчишка, который потерялся в аэропорту, не зная местного языка, всего лишь хватается за штаны прохожих и плачет, но его не понимают. Только я, в отличие от того мальчугана, – мужчина, и не могу говорить об этом каждому встречному.

Элис с первых дней нашего знакомства понимала меня. Она знала, что я слишком скромный, чтобы делать шаги в её сторону. Лишь зная наверняка, что это интересно объекту моих восхищений, начну действовать. Причём так решительно и быстро, и создаётся ложное впечатление того, что я цепляю девочек постоянно.

Ты правда думаешь, что я когда-то смогу её предать?

Я понимал, всё-таки, нужно что-то ответить и отключиться от этой мозговой конференции мыслителей в моей голове. Хотелось вывести её на чистую воду и я спросил:

– Тебе понравился рассказ? Про болезнь, которую ошибочно считали заразной и, не разобравшись во всём, начали зачистку целого города.

– Конечно, я сразу же поняла, что ты этим хотел показать, обратную сторону монеты, – сказала она.

Тон у неё изменился, поняв, что эта была проверка на вшивость. Она честна со мной и я ответил ей взаимностью, спокойно объяснив, что у меня есть дама сердца.

– Я не против, сидеть в баре такой компанией, но давай ты не будешь нарушать моё личное пространство, это просто неуважительно по отношению к моей девушке, когда ты меня трогаешь.

Она покраснела, кивнула головой бармену, чтобы тот налил нам по рюмашке.

– Выпили и забыли, – сказала она.

Я был рад, что она оказалась не такой, как те дамы, что пишут на почту. Хоть и хотела переспать со мной, но наверняка рассчитывала на какое-то продолжение, а не на разок. Не для своей выгоды, просто потому, что нашла человека, который может её понять. Я на её месте сделал бы то же самое. Если есть шанс на счастье, глупо им не воспользоваться. И лучше попробовать и пожалеть, чем жалеть, что не попробовал.

После того, как всё прояснилось, мы очень хорошо поговорили, я охотно отвечал на вопросы об Элис и о своих книгах, как к этому пришёл и какие планы на будущее. А её я попросил рассказать что-то о себе. Она говорила про учёбу, что поступила на юриста и всё в таком роде. Я постоянно поглядывал на часы, и когда пришло время, я сказал, что мне пора уходить. Она проводила меня до выхода и вернулась к нашим друзьям, а я пошёл на встречу с Элис, которая бродила по магазинам с девочкой с работы.

Мы сидели и смотрели в окно мчащейся на всех парах электрички. Положив голову на плечо, деля на двоих одну пару наушников, она еле заметно шевелила губами, проговаривая слова из песни.

Мы стали ещё ближе, отношения вышли на следующий уровень. Я мечтал о том, что через несколько лет мы купим свой дом, поженимся и будем радоваться, что мы есть друг у друга. Ну а пока, я всеми силами старался сделать её счастливее. Подрабатывал грузчиком в порту, а после шёл с владельцем дома рыбачить. Выходило у меня не очень, зато рядом был хороший наставник, и собеседник неплохой. Всегда старался её удивить, тайком ездил в город за подарками, на которые зарабатывал, таская ящики. Деньги, полученные от продажи книг, я откладывал. К ним я относился более бережно, хотя разницы с теми, что заработал физическим трудом, нет. Но всё же, они имели особую ценность для меня. Как доказательство того, что я всё делаю правильно. И с Элис, и с творчеством, хоть мы и не властвуем над судьбами, и всегда найдётся что-то плохое, от чего мы не можем быть застрахованы.

Элис часто болела, даже ложилась в больницу, очень расстраивалась по этому поводу. У неё были депрессии. Прекрасно понимал, что чувствует человек в таком состоянии, ведь я довольно долго был на её месте. Я всегда находил какой-нибудь способ, расшевелись Элис, но с каждым разом выходило сложнее. Недавно она была на больничном около двух недель. Через пять дней её начало угнетать происходящее, стало скучно в четырех стенах. Я уходил по утрам на подработку, потому что не мог по-другому. Для меня работа в порту была чем-то вроде зарядки по утрам. Я приходил под вечер в надежде, что она соскучится и, посидев рядом со мной, ей станет лучше, но и это не помогло.

Я вспомнил, как в первые месяцы знакомства с Элис мы смотрели юмористическое шоу, где парень пел дурацкие песни под гитару, всячески кривляясь, и Элис смеялась до слёз, держась за живот. Я хорошо это запомнил, потому что каждый раз, когда она так улыбалась, мне хотелось её целовать. Притащив ноутбук, включил ей эту передачу, но она даже не улыбнулась во время просмотра. Тогда я укутал её в одеяло и попросил попробовать поспать. Затем, сказал Элис, что буду к вечеру, и уехал в город.

По объявлениям я нашёл пару человек, продававших гитару. Изначально, у меня появилась идея попробовать её развеселить тупыми шутками. Я встретился с пареньком, давшим объявление, осмотрел инструмент на сколы, зажал пару аккордов. Меня всё устраивало, я даже подумал, может быть, время от времени, буду разбирать любимые песни и освою инструмент. Я расплатился и пошёл в сторону станции, по пути зайдя в аптеку. Дожидаясь электрички, в уме придумывал смешные рифмы и мелодии. Хоть моя игра на гитаре оставляла желать лучшего, я всё же сочинил пару песен, которые смог бы исполнить.

В полном вагоне, где все пассажиры уставшие возвращались домой, мой смех развеял тишину. Я не мог сдерживаться, перебирая шутки, которые порадовали бы её. По приезду домой я сходил в душ, разогрел суп для Элис. Расспрашивал её, чем она занималась, и как себя чувствует. Отвечала она неохотно, хоть и было видно, сама недовольна, что так со мной разговаривает, но ничего поделать с собой не могла. Плохое настроение бывает у всех и с ним очень сложно бороться, мы можем обидеть близких, сами того не желая. Я не пытался её разговорить, просто подошёл к ней и поцеловал в лоб. Убрал пустую тарелку в раковину, а Элис, поблагодарив за ужин, пошла в постель. Дождавшись, когда она уснёт, я вышел к берегу, взяв с собой гитару и блокнот со стихами. Хотелось послушать, будет ли это звучать так же весело, как у меня в голове. Около часа подбирал нужные аккорды, делал акценты на смешных моментах, репетировал дурацкий голос, и вскоре я был готов. Вернулся домой, спрятал гитару, разделся и лёг к Элис. Она не спала и спросила:

– Ты почему такой холодный? Был на улице?

– Да, выходил подышать свежим воздухом, а ты чего не спишь? – спросил я.

– Я весь день дремала, и сейчас совсем не до сна. Может быть, расскажешь мне о своём дне? Где ты был? И почему так странно себя ведёшь? – спрашивала Элис.

Я решил, что лучше покажу, чем буду всё объяснять. Включил свет, принёс гитару и сел на край кровати. Я сначала перебирал одну красивую мелодию, которую научил меня играть мой приятель ещё в школьные годы. Элис сидела, положив на колени подушку, прижав их к груди, и внимательно слушала. Она и подумать не могла, что в следующую секунду я начну кривляться и петь дурацким голосом песни, где строчки рифмуются с матами и пошлыми словечками. Элис была в шоке, сперва широко улыбнулась, а потом начала звонко смеяться, прикрывая рот рукой. Я очень хотел снова увидеть её улыбку, чего бы мне это не стоило. И сработало, думал я про себя, продолжая играть весёлые аккорды. Она подтянула меня к себе и крепко обняла. Её смех был искренний, как у ребёнка. Прижимаясь к её волосам, я почувствовал, как по моей щеке бежит слеза, ещё сильнее обняв её, гладил по спине. Я был рад, что смог поднять ей настроение, а она просто сказала:

– Как же мне с тобой повезло.

Глава 9

Мне нравилась работа в порту. Деля на четверых вес контейнера, экономишь на абонементе в спортзал. Хоть и денег уже было достаточно, чтобы перебраться в Олесунн, но нам с Элис нравилась эта тихая деревушка, да и она видела, с каким удовольствием я занимался разного вида подработками. Сидеть в пыльном офисе или принимать заказы в кафе – работа, которая запирает в клетке, ты не можешь, сложив ноги на монитор, закурить сигарету, а работая на свежем воздухе, дыми как паровоз прямо в процессе, тебе и слова никто не скажет. В общем, чувствуешь свободу и какую-то сплочённость коллектива, которого по сути то и нет, просто приятели, с кем можно выпить и поговорить о женщинах и футболе. После таких посиделок я всегда писал, услышав интересную историю, не мог не вдохнуть в неё новую жизнь. На бумаге можно раскрыть её с другой стороны, и ценитель найдёт философскую составляющую в обычном мужском разговоре.

Так вышло, что первая написанная мной книга в Норвегии очень приглянулась читателю. Её печатную версию сметали с полок. Когда я увидел свой банковский счёт, был приятно удивлён. По этому поводу, купил дорогого виски и закусок, хотелось отпраздновать с Элис, но она всё ещё была на работе. Решил пока посмотреть отзывы на книгу и проверить почту. Вбил в поисковую строку название произведения и так, листая вниз, посещал все веб-страницы. Было много слов благодарности и лести. Я подумал о пареньке, который хотел покончить с собой, но вспомнив фразу из книги, переосмыслил происходящее и нашёл в себе силы идти дальше. Я понял, что выполнил для себя очередное достижение – «достучаться до сотни сердец».

Зайдя на почту, сообщений было не много, но от одного из них меня словно накрыло волной. Это письмо от Эм. Я уставился в одну точку и пытался понять, что она может написать. Последний раз я видел её через запотевшее окно автобуса, когда зимой она приезжала на выходные в родной город. Субботним утром, я ехал с вечеринки с жутким похмельем, и показаться в таком состоянии перед ней было немыслимо. Мне пришлось проехать свою остановку.

Было интересно, и я всё-таки открыл её письмо.

Привет, я недавно пришла в книжный магазин выбрать подарок сестре и увидела на обложке твою фамилию. Сперва сомневалась, что это твоих рук дело. Открыла случайную страницу и начала читать. На несколько минут погрузилась в твой мир, даже запах бумаги напоминал мне тебя. От этого стало немного страшно, но не прочитать её я не могла. Очень смущённо ведя себя на кассе, купила и выбежала из магазина. Я даже забыла про подарок для сестры, поэтому в последний момент пошла в супермаркет, выбирала множество разных конфет и упаковала в подарочную коробку. Но она всё равно была рада такому спонтанному подарку. Хотя, ты ведь знаешь, какая она сладкоежка. 

Дома я прочитала два раза твою книгу, честно сказать, была в восторге. Ты так сильно вырос, казалось, наконец ты смог упорядочить мысли, нашёл себя как в творчестве, так и в жизни. Ведь только соблюдая эту гармонию, можно так душевно писать. Я просто хотела тебе сказать, что ты молодец. Это было сложно для меня, ведь в любую минуту может зайти муж, и ему придётся объяснить, кто ты такой. У нас с ним тяжелая ситуация, но прочитав рассказ, я будто поговорила с тобой, а ты выслушал и дал совет. Я думаю, это нам поможет наладить всё в отношениях. Хоть он и грубый, но надёжный, и я не хочу это терять. Ты помннишь, я не люблю оставаться в долгу, поэтому, если захочешь высказаться, мою почту ты теперь знаешь. Эм.

Смешанные чувства испытывал я после прочтения письма. Я ответил, поблагодарив за тёплые слова. Был не многословен, но написал больше, чем обычно, отвечая на подобные письма от читателей.

До приезда Элис оставалось около трёх часов. Я оделся, взял с собой походный рюкзак и пошёл на небольшую гору севернее от станции. Это была самая высокая точка в деревне. Мне просто хотелось посмотреть на всё с другого ракурса, такие эмоциональные встряски вызывают у меня вдохновение, и таким прекрасным видом я хотел его дополнить. Я поднимался вверх, листва скрипела под ногами, и издалека доносился шум электрички. Свежий воздух после дождя создавал идеальную атмосферу для того, чтобы подумать. С вершины горы я видел этот полюбившийся мне маяк. Грузовик, перевозящий ящики с рыбой в производственные помещения, казался таким маленьким, хотя, находясь рядом с ним, одни только колеса были на уровне моих плеч. Я сел на рюкзак, достал блокнот с ручкой и начал записывать мысли, приходящие в данный момент. Замечая каждый звук и перелив света, я рисовал картину в своём воображении. Это очень важно, написать так, чтобы читателю казалось, что он сидит сейчас рядом со мной.

Посмотрев на часы, я встал и начал выглядывать вдали электричку, в которой должна была ехать Элис. Пошёл дождь, но я всё равно ждал, когда на горизонте появиться красная фигурка, напоминающая гусеницу. Увидев скоростную электричку, я тут же натянул капюшон и, закинув рюкзак за спину на обе лямки, начал спускаться вниз. За пару минут до приезда Элис, я уже стоял под крышей, ожидая её. Сейчас особенно сильно хотелось прижать её к себе.

На этой станции всегда выходило не больше десяти человек, но наверняка, даже из сотни, я бы смог её найти. Она первая увидела меня, мокрого до нитки. Подбежала ко мне и обняла. Она тоже соскучилась и не удивилась, почему я жду её тут, а не дома. Ментальная связь – это точно про нас.

Мы открыли дорогой виски, который по вкусу ничем не отличался от того, что мы обычно берём. Валялись на диване, прижавшись друг к другу, как влюблённые в первые месяцы отношений. Я гладил её шею, а она сидела, засунув мне руку в штаны, до тех пор, пока кровь не начала приливать, вытесняя её ладонь. Стянула мои джинсы и, опираясь локтями о диван, ныряла с головой. Она часто это делала, зная, что я обожаю смотреть на неё в процессе. Это даже вошло в привычку, как почистить зубы. И, что важно, со временем интерес к этому не угасал, как у меня, так и у неё. Когда Элис ложилась в больницу, мы писали друг другу пошлые письма, накапливая лавину, которая обрушится в день её выписки. Давали волю своим демонам и, как животные, совокуплялись в каждом углу дома, где только можно опереться обо что-нибудь. Благодаря этому, мы почти не ссорились с Элис. С оргазмом отпуская все грехи.

Утром выходного дня я проснулся раньше её, заварил чай. Мне хотелось задать Элис один очень важный вопрос, о нашем будущем. Она встала, подошла ко мне, обняв сзади. И сказала, что ей приснилась наша свадьба. Это не то чтобы было странно, просто Элис считала брак бессмысленным, но со временем каждая девушка хочет замуж. Я повернулся к ней и спокойно сказал:

– Ты выйдешь за меня? Когда решим пару вопросов с гражданством и проживанием.

– Да, конечно выйду, мог бы и не спрашивать, и так всё знаешь. Поскорее бы дожить до этого момента, – ответила она. И слёзы бежали ручьём.

Я уже давно мог сделать ей предложение, но хотелось, решить все проблемы до этого момента. Сейчас же, оставалось пару лет, чтобы подать запрос на гражданство, и на счету была половина суммы на покупку квартиры.

Мы прогуливались по набережной, держась за руки, мило беседовали и смотрели на пришвартованные лодки, которые тянулись вдоль берега. Я был так счастлив, что мне хотелось говорить об этом каждому прохожему. Лет через пять я точно напишу о ней роман, и он будет в одном экземпляре, если только сама Элис не скажет мне опубликовать его.

Глава 10

Я сидел у причала недалеко от порта, где обычно ловят рыбу местные мужики. И рыбачил вместе с ними, только по-своему. Пытаясь выловить глубоководную рыбину из океана душевной пустоты, где удочкой мне служила бутылка виски. В последнее время часто приходил сюда, смотрел на море, слушая его шум и разговоры рыбаков. Я пытался писать, но так и не знал, с чего начать, да и жалко пачкать новенький блокнот для записей, подаренный мне Элис. Уставившись в белый лист, я прогонял в голове сотни фраз, но казалось, не было той, которая достойна места на этой бумаге.

Ко мне подошёл один из рыбаков и протянул мне пластиковую тарелку, на ней лежал сочный кусок только что зажаренной трески. Он, ничего не говоря, сел рядом, я передал ему бутылку. Сделав глоток, он закурил сигарету, но даже табачный дым не мог перебить сильный запах рыбы, которым провоняла его куртка. Мы оба молчали, такая тишина похожа на ту, когда ты переспал с девушкой, с которой не о чем говорить, но продолжаешь сидеть, потому что должен. Наверняка ему стало интересно, что это за странный парень каждый вечер приходит сюда и пьёт. Может быть, он и догадывается, ведь за глазами печаль не спрячешь.

Хотелось кричать, высказать всё, что накопилось на душе, но для этого не подойдёт случайный собеседник. Рыбак это понимал и не донимал меня разговорами. Я знал одного человека, с кем я мог поделиться, тем более, она сама мне это предложила два года назад, когда написала мне на почту. Хотелось быть понятым, поэтому я решил послать письмо Эм, всего одно, и хватит с меня.

Уже стемнело, и виски закончился, я и не заметил, как все рыбаки разошлись по домам, и остался только тот, что сидел рядом со мной. Но и он вскоре встал, похлопал меня по плечу, натянул на голову капюшон и пошёл, оставляя дымный след. Я посмотрел на часы, прикинул, сколько времени у меня уйдёт на сообщение для Эм и решил,что пора идти домой. Нужно было учесть разницу в часовых поясах, чтобы она его получила вечером.

Я брёл в темноте, как корабль, который всё никак не причалит к берегу. Знал координаты маяка и смотрел вдаль, но света от прожектора больше не было видно.

Я вспомнил тот странный сон, фотографии, которые пытался спасти. Не знак ли это? Пытаясь собрать всё воедино, было похоже на какой-то сложный ребус. Если Элис освещает мне путь, и я могу уверенно плыть, не боясь удариться о скалы, то она мой маяк?

Только ночью я пришёл домой. Сходил в душ и лёг в постель, хотел выспаться, чтобы завтра голова была чиста. Я лежал, прижимая к груди дорогой мне блокнот, по-прежнему не впитавший в себя ни капли чернил. Взял ручку и сделал первую и последнюю запись в нём: «Под маяком всегда темно».

Проснувшись к обеду, я умылся, сбрил бороду и почистил зубы. Приготовил завтрак, зажарив пару яиц, достал из холодильника банку пива и направился к ноутбуку. Вчерашний вечер помог мне разложить всё по полочкам, и я решил рассказать об этом в письме – всё с самого начала.

Здравствуй, Эм, честно сказать, я не думал, что когда-нибудь воспользуюсь предложением выговориться тебе. Но вчера я понял, это больше не может так продолжаться. Я пристрастился к бутылке в последнее время, хоть ты и знаешь, как я ненавижу алкашей. И сам во всём виноват, нет смысла заострять на этом внимание. Поэтому начну с самого начала.

После того, как ты ушла, я не находил себе места, за два года так и не попробовав с кем-то отношений. Бывало дружил с одной прекрасной девушкой, в которой, казалось бы, есть всё, что нужно мне, но от того, что она такая хорошая, думал не смогу её «потянуть». Да я должен не вылезать из спортзала, водить её в рестораны, веселиться с её друзьями, чтобы заслужить её расположение, но я же не такой, хоть и мог бы стремиться к этому уже в отношениях, стараясь именно для неё. Я люблю побыть в хорошей компании, но чаще хочу проводить время наедине. Писать стихи, добавляя романтики в повседневную жизнь, и она бы точно это оценила, ведь неспроста я говорю, что она идеально мне подошла бы, но я не вижу, что она желает того же. Девушки – они такие скрытные. Сказав бы в лицо, что заинтересована мной, я бы подключил всё своё обаяние и стал её добиваться. Но если есть шанс, что игра идёт в одни ворота – я сдаюсь, всё это из-за тебя Эм, ты сломала меня тогда.

Я бы сума сошёл, если бы периодически в мою жизнь не врывалась какая-нибудь плохая девочка, с которой мы весело проводили время вместе. А потом снова в одиночестве, сижу посреди комнаты, купаясь в море исписанных стихами и рассказами листов, ожидая очередных порывов страсти. Так шло время, но в один момент всё изменилось.

Я встретил Элис и она сразу же меня раскусила. Каждое её действие западало мне прямо в душу, она первая делала шаги, чтобы сблизиться со мной, будто у неё была инструкция по применению к данной модели человека. Я полюбил её, по-настоящему, как когда-то любил тебя. Но в этот раз я знал, насколько ценное это чувство. Пройдя через столько боли, я больше не хотел делать ошибок. Мы полностью открылись друг другу, всё было лучше, чем я мог себе представить. Многому научился, переступил через себя, отказался от стабильной работы, уехал с ней в другую страну, поверил в себя как в писателя, и это дало свои плоды. Я наконец-то мог на кого-то рассчитывать кроме самого себя. Сделал предложение и она согласилась. Два года оставалось, чтобы получить гражданство в Норвегии и жить там своей маленькой семейкой. Но у Бога другие планы.

У Элис были депрессии из-за того, что она стала часто болеть, иммунитет ослаб. Ранее врачи обнаружили у неё ишемическую болезнь сердца, но всё это лечится. Мы оба знали, можно поддерживать стабильное состояние при помощи лекарств. Врач говорил, что лучшее лечение, помимо выписанных таблеток, это не расстраиваться по пустякам. Со временем, я смог избавить её от дурных мыслей, и все наши разговоры были лишь о семье. В преддверии свадьбы, она думала, как может измениться жизнь, даже могла представить себе детишек, бегающих на веранде нашего дома, хотя раньше никогда не было у неё подобных мыслей. Мы смогли увидеть только лучшее, сделав перезагрузку. Я буквально поминутно запомнил последние четыре месяца с Элис, время, проведённое с ней после того, как я сделал предложение руки и сердца. Начиная с её отпуска, мы немного попутешествовали, вместе учили норвежский язык и смеялись над произношением, в общем, радовались жизни. На неделе были радостные, а затем печальные новости. Мою новую книгу хотят презентовать в Осло, должен приехать директор издательства и пожать мне руку. Элис была безумно рада, она считала, что это достижение той точки, с которой меня признали, как хорошего писателя. Мы купили наряды для церемонии, дорогой костюм для меня и элегантное платье для неё. Я смотрел на Элис и думал: «Как же мне повезло с женой». Я бесконечно благодарен тому дню, в который мы встретились с ней взглядом.

И что мне сейчас делать? Как, после всего этого, дальше жить? Я тоже хотел умереть, но тогда, не будет мне места рядом с ней, она возненавидит меня за такой слабый поступок. Последние слова, которые успела сказать перед отлётом:

– Не переживай, завтра твой день. Жаль, что я не буду рядом в этот момент, но знай, я всегда приглядываю из-за твоей широкой спины.

Она села в самолёт и улетела на похороны бабушки. А я пошёл готовиться к презентации книги. После таких хороших новостей последовали такие трагичные, что сейчас испытывает Элис? Сердце у меня так и сжималось, плохое предчувствие, но я не стал ещё больше расстраивать её своей тревогой. Достаточно того, что бабушка, которую она так любила, ушла навсегда. Четыре дня её не будет со мной, я не находил себе места. Уехав, она забрала с собой желание быть здесь. Чтобы как-то сократить расстояние, мы постоянно разговаривали по телефону. Меня жутко бесило, когда у Элис пропадала сеть из-за того, что она добиралась до деревни на поезде, и в пути часто не было сигнала. Она не рыдала взахлёб от плохих вестей, а приняла их как взрослый человек, хоть и с тяжестью на сердце. На похоронах вспомнила все тёплые моменты, проведённые в деревне. Она вложила бабушке в руку фотографию со старым сараем, сделанную в день, когда у неё был приступ. Этот снимок многое для них значил. Тогда впервые они побеседовали с ней по-взрослому.

Этим вечером мы говорили с Элис, в её голосе чувствовался страх, я несколько раз спрашивал, всё ли с ней в порядке, а она утверждала, что когда приедет обратно, обнимет меня и всё станет хорошо. Она хотела провести время на свежем воздухе, и я пообещал сходить с ней к причалу, порыбачить. Предложение я ей сделал, а кольца нет. Вот я и хотел на крючок нацепить его, пряча под маленькой рыбёшкой, которую заранее возьму у рыбаков. Я представил, как она обрадуется такому улову, а увидев «вишенку на торте» начнёт его примерять. Нужно лишь подождать два дня, а точнее день на поезде и несколько часов на самолете.

Я проснулся от звонка, эта была мама Элис. Она говорила медленно и осторожно, рассказывая, как Элис кричала во сне, звала бабушку, но только мама заходила в комнату, та начинала молчать, но всё ворочалась на кровати. Несколько раз за ночь были слышны крики, но последний резко прервался, как будто кто-то зашёл в комнату и прекратил её кошмар, как получалось у её мамы. Это её насторожило, и она пришла проведать, но Элис уже не дышала. Тут же вызвали скорую помощь, врачи объяснили, что у неё был шок, возможно, во сне она пережила нечто ужасное. Остановка сердца, наступившая не вследствие инфаркта миокарда, а из-за электрической нестабильности миокарда. Дальнейшие слова пролетали мимо ушей, я выронил телефон, упал на колени, и начал скулить как пёс. Бился головой о пол, я чувствовал тёплую кровь, что стекала по лбу, слёзы лились ручьём. Слишком больно писать об этом, я раз за разом, проживаю этот день в мыслях и никак не могу смириться. Я до сих пор жду её, когда она позвонит по приезду, чтобы встретить её в аэропорту. Всегда готовлю обед на двоих, выкладываю столовые приборы и тарелки, в надежде, что у неё сломался телефон, и она не смогла предупредить о её прилёте в страну. И сейчас, появившись на пороге, на неё уже будет накрыто.

До сих пор я не был на её могиле. Ведь если я увижу надгробную плиту, я приму её смерть, а так, во мне остаётся светить этот луч надежды. Я не знаю, как мне быть, из моих рук вырвали последнюю возможность на счастливую жизнь. Каждый раз, думая о том, чтобы всё это закончить, прыгнуть в море, держа на груди бетонную плиту, или напиться до состояния беспамятства и надеяться, что моё пьяное альтер эго обо всём позаботится. Но всегда, закрывая глаза, я вижу её нахмуренное лицо, у неё такая милая мордашка, что я не могу представить её злой, но она всё равно продолжает говорить мне, я сильный, я со всем справлюсь. В такие моменты мне становится легче, я чувствую её присутствие, она всё ещё тут, укрывается моим сердцем, как тёплым одеялом. Заставляет меня вставать, но всё, что я делаю, это дышу воздухом, который она больше не может разделить со мной, и пью, чтобы притуплять чувства. Вечером каждого дня я прихожу на этот причал, сжимая в кулаке кольцо, предназначенное Элис, и подаренный ею блокнот. На его лицевой стороне красивым почерком написано: «Пока ты думаешь, что написать в этом блокноте – я думаю о тебе».

Часть 3. Под маяком всегда темно

Глава 1

Если только дождь может соединить разлучённые небо и землю, то я каждый раз буду выходить из дома, мокнуть до нитки, надеясь хотя бы на одно её прикосновение, отражённое в этих каплях, стекающих по губам, шее и груди, как волна поцелуев Элис. Неужели я когда-нибудь забуду вкус её помады, не вспомню лицо и звонкий смех, то, как она поправляет волосы, как прижимается ко мне ночью. Больше всего я боюсь, что время заберёт воспоминания о ней, картина памяти станет размытой, и все мелкие детали исчезнут, сгорят, как пиксель на мониторе. Лёжа на диване, разглядывал её пометки в книгах – она выделяла карандашом красивые фразы и интересные места. Сотню раз перечитывал, пытался уловить магию слов, найти подсказку в этой игре. Она не выходила у меня из головы, и всё вокруг только напоминало мне о ней. На днях ехал в такси и смотрел, как дворники скользят по лобовому стеклу. Вспомнил, как Элис, в машине сидя на переднем, пыталась их ловить своими длинными тонкими пальцами. Мне так не хватает этих тёплых рук.

Только я слышал, как по окну стучит дождь – тут же выбегал на улицу и сливался с ним. Смотрел на воду отскакивающую от куртки, как она хлюпает о холодный асфальт. Проходил у маяка или порта, вдоль станции, запинаясь о рельсы, по набережной, проводя рукой об ограждения, будто играя на кларнете. Но всегда мой путь заканчивался у причала. Я доставал кольцо и смотрел в него как через призму, под разным углом, любя и ненавидя эту вещь. Любил, потому что она предназначалась для девушки, которая, ворвавшись в мою жизнь, вывернула её наизнанку и навсегда осталась в сердце. Ненавидел, потому что так и не успел надеть его на палец Элис. Словно поймав золотую рыбку, был бесконечно рад, но сорвавшись с крючка, она оставила только кусочек своей плоти и крови в виде кольца. Лишь к нему я мог прикоснуться, на что-то большее не было возможности рассчитывать.

Когда дождь заканчивался, я не спеша брёл домой. Очень устал от такой жизни, пряча за маской свои чувства. Приходил в порт, не с целью подзаработать, а исключительно для того, чтобы выпустить пар и к вечеру мышечная боль уже разбавляла душевную. Я вёл себя как обычно, не подавая вида, и возможно, все привыкли к моему хмурому выражению лица. Так время и шло, а я, казалось, замер на месте минутной стрелкой часов, указывающей на самое дно.

Глава 2

Каждое воскресенье я покупал билет до Олесунна. Мне нравилось думать, смотря в окно на смазанные от скорости пейзажи. В электричке всегда были люди, они могли меня отвлечь от повседневности. Я обращал внимание на книги, которые они читают, прислушивался к разговорам, пытался зацепиться за какой-нибудь момент, способный вырвать меня из реальности.

Как в детстве, когда глядя на игрушки, видел в них не просто синтепон, обтянутый красивой и мягкой тканью, со стеклянными глазами. Я представлял их живыми существами со своей историей. В искусственных зрачках отражалась грусть, и каждый раз, они оставались одни, тосковали о том, что не способны жить, когда ими никто не играет.

 Я мог спокойно разговаривать с ними, переживать за них, и даже завидовать, что им не нужно ходить на занятия, кушать по утрам кашу и читать вслух. Мама постоянно пыталась вырвать меня из своего воображаемого островка, напоминая, что это всего лишь игрушки. Время шло, а я всё больше погружался в этот мир иллюзий, мне он нравился больше реального. Дошло до того, что меня начали водить на беседы с детским врачом и психологом. Все пытались избавить от собственных мыслей. Боясь, что суровая реальность будет казаться мне сказкой, что одноклассники начнут дразнить за моё чудаческое поведение.

В начальных классах у меня был небольшой брелок. Сова с маленькой кнопкой на голове, при нажатии на которую горели глаза то красным, то зелёным светодиодом в случайном порядке. Какого-то специального алгоритма при выборе цвета не было. И всякий раз, когда я нуждался в совете, согласиться на что-то или нет, я нажимал эту кнопку. Сова давала подсказку. Красный означал «нет», а зелёный «да». Я слепо подчинялся всем её предсказаниям. Бывало, не делал домашнее задание, объясняя это тем, что сигнал был красного цвета. Воровал из магазина наклейки по просьбе совы. У меня не хватало духу действовать самому, ведь я был очень стеснительным мальчиком. Жизнь зависит от наших решений. В контрольной точке сделав неправильный выбор, можно пустить всё под откос, или подняться на ступень выше. Именно от таких мыслей у меня и не хватало решимости что-то делать. Оставляя всё воле случая, как при споре, в котором каждый по-своему прав, подкидывают монетку, чтобы докопаться до истины, пусть и зависящей целиком и полностью от удачи.

Мама до последнего не рассказывала о моих причудах отцу, знала, что тот не будет церемониться, сразу поставит меня на место. Но в один из вечеров пожаловалась ему на то, что я отказался поступать в музыкальную школу из-за дурацкой игрушки.

Никто не знал, как сблизился я с этой совой. Если опустить все формальности, то брелок был мне как друг, проходил со мной через огонь и воду. Я мог доверять только ему, ведь он всегда выслушает, и не будет осуждать.

Проснувшись утром, я не обнаружил свой брелок, начал переворачивать всё вокруг. Искал под кроватью, в шкафу, на подоконнике, нигде его не было; шарил по карманам, вспоминал, когда последний раз держал игрушку в руке. Точно помню, что перед сном положил его под подушку, но и там пусто. Вскоре в комнату зашла мама и сказала, собирался в школу. Я ей ответил, что никуда не пойду без своего брелка.

– Отец выкинул эту проклятую сову, – крикнула она.

Я помню, как кристально чистые слёзы выступали на глазах. Было так обидно, что единственную вещь, с которой я мог поговорить, спросить совета – забрали у меня.

Я был готов бить в грудь отца кулаками со всей силы, хоть и жутко его боялся. Он всегда очень строг со мной. Выбежав из комнаты, я понял, что папы уже не было дома.

Для меня эта сова живая, пускай только в моем воображении, но всё же её забрали. В ваши мысли же не врывается отряд быстрого реагирования и не крадёт тайны и мечты? Это такое спокойное место с видом на водопад, в которое мы мысленно погружаемся, когда кто-то бесит на работе или дома. Священный остров, у каждого свой, но какого видеть, как к нему причаливает чужой корабль и беспощадно сжигает всё дотла?

Я был шокирован и в истерике наговорил глупостей матери, кричал, что ненавижу отца, уйду из дома. На следующий день меня отвели к психотерапевту и около часа мучали разными вопросами. Когда врач вышла из кабинета, то стала что-то обсуждать с моей мамой, а я наблюдал за ними через дверную щель, пытался прочесть по губам, о чём они говорят. Заметив, что я подглядываю, врач прикрыла дверь, и я сидел один по ту сторону, рассматривающий плакаты на стене. Вместе с мамой они вернулись в кабинет, всё ещё ведя диалог.

– Вы уверены? – спрашивала девушка в белом халате.

– Да, давайте не будем пока ставить никаких диагнозов, но если случай повторится, мы обратимся к вам за помощью.

Мама взяла за руку, и мы вышли. Проходя по длинному коридору, чувствовал, как он душит меня. Тогда я понял, что не хочу больше сюда возвращаться. Это был мой первый приём у психотерапевта, таким я его запомнил.

По громкоговорителю объявили мою остановку. Лёгким движением руки застегнул молнию на куртке, натянув капюшон, вышел на станцию. Брёл сквозь толпу незнакомых мне людей, но чувствовал себя одним целым с ними в этой тесноте. Выйдя в город, я вдохнул полной грудью и неторопливо передвигая ноги, по привычному мне маршруту в ресторан, где работала Элис. Я часто туда прихожу, беру вафли и чай, читаю газету. Персонал всегда смотрит на меня прискорбно, лишний раз стараются не донимать вопросами и не предлагать блюдо дня. А я просто черпал воспоминания, сидя за её любимым столиком.

Глава 3

Мужичка, что рыбачил у причала, с которым мы иногда молча сидели, передавая бутылку друг другу – звали Генри. В один день лёд безмолвия тронулся и я спросил его имя. В тот момент я сидел и думал, какова причина, почему он составляет мне компанию? Почти каждый вечер он, видя моё исхудавшее лицо, подкармливал свежей рыбой, не задавая вопросов, протягивая тарелку в руки.

– Генри, почему ты так добр ко мне? – спрашивал я с дрожащим голосом. Так всегда бывает после долгого молчания.

– Я ничего о тебе не знаю, но по глазам вижу тоску на душе, наверняка скучаешь по дорогому человеку. Прекрасно понимаю эту пустоту во взгляде, у самого такой был, когда от меня ушла жена. Я словно проглотил язык. Он тут же продолжил:

– Юнец, я не прошу тебя рассказывать об этом, давай просто возьмём выпивки, порыбачим, тебе полегчает. Может быть, поделюсь одной из своих баек.

– Хорошо, тогда завтра в это же время.

Я встал и направился к дому. Сильный ветер подгонял меня, дуя в спину, ноги сами волочились в тёплую кровать. Зубами отстукивая ритм, я шёл и оглядывался по сторонам, не хотел, чтобы кто-то услышал этот звук выбивавший мелкую дрожь.

В последнее время у меня не было каких-то планов, а тут я договорился о встрече, даже как-то не по себе стало. Не знаю почему, но я чувствовал какую-то ответственность и не мог опоздать или вовсе не прийти.

Дома я разобрал вещи, достал тёплый свитер и шерстяные носки. В кладовке я нашёл рыбацкий инвентарь, сапоги и дождевик, собрал рюкзак. Взял с собой пару книг на случай, если будет скучно или беседа зайдёт в тупик, и бутылку дешёвого виски, чтобы согреться.

Вечером мы встретились у причала. Генри сказал, что мы пойдём на особое место рядом с маяком, прямо под его тенью. Мне было, в общем-то, всё равно, я кивнул и, забросив рюкзак на плечо, пошёл за ним. За несколько минут добрались до берега и развели небольшой костёр. Закинули удочки, поставив их в рогатку, вкопанную в песок с камнями. Возникло неловкое молчание при подготовке и в ожидании, я открыл книгу и начал бегать глазами по тексту.

– Что читаешь, юнец?

– Моби Дик, – ответил я. Специально взял её, чтобы погрузиться во всё это рыболовное дело с головой. Море, удочка, виски и охота на кита, с подробным описанием деталей, что ещё нужно?

– Читал её раз пятьдесят, хорошая книга. Но неужели тебе интересно? – удивлённо спросил Генри.

– Да, что-то есть необычное в таком повествовании.

Он расхохотался. Говорил, что его отец заставлял её читать, а когда подрос, сам с удовольствием впитывал строки от корки до корки. Мне было интересно послушать, а он заметил, что я весь во внимании. Генри начал рассказывать про своего отца, про свою старую работу, я отложил книгу в сторону, налил нам по стаканчику, опёрся одним локтем о рюкзак и слушал рассказ Генри.

Всю свою жизнь его отец пробатрачил на мебельной фабрике. Ещё пацаном, разгружал фуры с брёвнами. Образования он не имел, поэтому такая работа сейчас устраивала, платили хорошо и своевременно. Однажды его попросили заменить одного рабочего, пока тот был на больничном. Он согласился и стал сортировать доски и заниматься распилом. У него хорошо получалось, и его оставили на этой должности. И так, год за годом, он пробовал что-то новое: лакировал древесину, работал рубанком, успел освоить тонкости деревообработки, постоял на фрезеровочных станках, изготавливая петли и соединительные элементы. И вот, имея за спиной тридцать лет опыта, зная все тонкости процессов, он стал главным мастером. Все его знали и уважали, он решал проблемы по мере их поступления. Нужно кому-то дома заменить крепёж выдвигающегося механизма дверки в шкафу? – Не вопрос. Он тут же шёл к фрезеровщику, давал задание, и тот уже к обеду забирал готовую деталь. Потом он передавал её на следующую операцию, и к вечеру всё было сделано.

Он любил свою работу, выполнял её добросовестно, и со временем занял должность начальника участка по деревообработке. Он всегда об этом мечтал, жил коллективом, работающим точно швейцарские часы. Но время беспощадно. Выйдя на пенсию, ему не разрешалось даже заходить на предприятие, такие правила. Каждый день он жил этой работой и семьёй, но лишившись одного, не смог бы нормально существовать. Что потом и случилось. Он походил на сумасшедшего, приходя к фабрике в семь утра, будучи отработавшим своё. Первое время с ним все здоровались, но спустя год стали сторониться, даже боялись, будто он был одержим. К вечеру, приходя домой, он вёл себя как обычно, разговаривая с детьми и женой, но вот днём он слонялся у забора любимой фабрики. Он вспоминал, как его провожали на пенсию. Не было равнодушного человека, который не пустил бы слезу при прощании с ним. Работники нарисовали плакаты, устроили целый концерт в честь него, обещали заходить в гости и всячески поддерживать общение.

Шли годы и рабочие менялись, многие уволились и переехали в столицу, но не он. Отец устроил Генри, чтобы тот шёл по семейным стопам, но надолго его не хватило. Сыну больно было смотреть на безумие отца, но он понимал, что тот всю свою жизнь находился на этой фабрике, он просто не знал, как существовать по-другому. Что ещё можно делать с семи утра до семи вечера? Ведь автобусы пустые, в магазинах не людно, да и общался он только с коллегами. Даже дома с женой он не мог находиться в это время, казалось, в эти часы они не могли уживаться, и она попросту мозолила ему глаза. Его муки закончились, когда в один день он как обычно обходил кругом фабрику, не торопясь шагал вдоль забора, но вдруг, сорвавшись, побежал к воротам, откуда вывозят древесину. Он увидел, что они открыты. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на производственное помещение, где он проработал всю жизнь. По иронии судьбы, он споткнулся о бордюр и упал под колёса фуры, которая даже сперва не заметила, как переехала старика. Лишь в зеркале заднего вида алый след с рисунком от шин на холодном асфальте заставил обратить внимание на происшествие. Генри уволился сразу же после смерти отца, который «жил работой и умер от её же рук». Но надо отдать ему должное, он всё таки смог собрать большинство старых коллег. Правда, на своих же похоронах. После этого случая, начальство пересмотрело права для ветеранов фабрики. Ведь они не знали другой жизни, зачем лишать их возможности хоть иногда проведать родной цех.

Мы допили бутылку виски, поговорили на более весёлые темы. Он расшевелил меня, разузнал о моём хобби. Мы около часа беседовали о литературе, он сказал, что обязательно прочтёт мои книги. Он оказался очень открытым человеком и мы славно провели время. Рыбалка удалась, хоть и улов у нас был не большой, всего пару рыбёшек. Мы их тут же зажарили и съели. Но Генри был прав, эта рыбалка пойдёт мне на пользу, ведь я пообещал ему, что продолжу писать свои рассказы. Он чётко видел границы и не задавал лишних вопросов, а я и не хотел сейчас говорить об Элис или Эм. Вообще о чём-то, что связано с моими душераздирающими воспоминаниями.

Глава 4

На днях мне написали из издательства, спрашивали, работаю ли я над рассказом. Я признался, что не могу собрать мысли воедино, хоть и наброски уже имеются. После рыбалки с Генри я решил себя перебороть и не глушить боль алкоголем, просто терпеть и стараться с головой уйти в написание рассказа.

На душе паршиво. Я передвигал мебель каждый раз, как привыкал к этой расстановке. Писал во дворе, на крыше дома, и лёжа в постели. Где только она не побывала, именно её чаще всего и передвигал. Очень тяжело было заниматься творчеством в таком состоянии, когда ты пишешь, чтобы излечиться – выплёскивается наружу вся грязь. Так и вышел рассказ мрачноватый, но я всё равно его отправил в издательство.

За закрытыми глазами

Тому 39 лет, он отец двух девочек. Счастлив в браке с Карой, девушкой, в которую по уши влюблён уже семь лет. Он приезжий и буквально в первый год, как переехал в столицу, они встретились. Рассказывали всё друг о друге, снимали жильё, работали вместе – жизнь казалась сказкой, пока он не познакомился с одним человеком, который предложил ему информацию, которую он знать не должен.

Детство Кары, как и студенческие годы, были, мягко сказать, испорчены её матерью, которая была очень строга, запрещала носить юбки и платья, постоянно заставляла её надевать серые водолазки и свободные брюки. Что такое макияж она узнала лет в двадцать, и то тайком от матери, красила губы в университете. В то время все были помешаны на безопасности, в домах стояли датчики движения и распознавания лиц, поэтому даже подруг позвать в гости у Кары возможности не было. Излишний контроль несёт за собой последствия, ведь запретный плод сладок. Тайком от родителей, после универа, она с другом ходила к нему домой. Они разговаривали, занимались учёбой, но когда отец мальчика увидел в гостях девушку, тем же вечером стал читать лекции сыну, чтоб он не связывался с такими тихонями, мол, она от него потом не отлипнет. Так и появилась проблема, где видеться с другом, ведь душа требовала таких встреч.

В то время снять номер в гостинице с молодым человеком было очень страшно, её влиятельной семье обязательно доложили бы. Да и слухи расползлись бы по всему городу. Но они всё таки нашли одно тихое место, такую комнату для бизнес-переговоров с почасовой оплатой. Сюда обычно приходят оформлять документы. Там был стол и шесть стульев, стопка бумаг и графин с водой. Без единого зеркала. Небольшая конура, где они стали часто проводить время. 

Более того, именно там и был её первый секс. Кара бесилась из-за матери, и только в этой комнате со своим другом она надевала платья с декольте, красилась, и хотела нравиться мужчинам. Наряжалась как дорогая шлюха, и вела себя так же. Всё потому, что её мать запрещала говорить с противоположным полом и как-то контактировать с ними.

Ей не хватало этих взглядов и прикосновений. Но в один день она лишилась девственности прямо на этом деревянном столе с парнем из университета. Как обычно сильно накрасившись и надев платье с глубоким декольте, она всячески обтиралась о его плечи грудью. Естественно, он поддался на провокацию, не смотря на предостережения отца. Любой бы на его месте не устоял перед таким напором, ведь каким бы он ни был хорошим парнем, всё равно грязные мысли нахлынули от её вызывающего поведения.

Она как зверь, которого запирали в клетке, вырвавшись наружу, брала от жизни всё. 

Приходила сюда с разными парнями на протяжении пяти лет. Делала одно и то же – трахалась назло своей матери, которая думает, что её дочурка тихоня. Она научилась хорошо оправдываться, где находится эти час-два в день, и никаких сомнений её слова не вызывали. И со временем никто и не подозревал такую милую девушку в чём-то подобном.

Когда её мать потеряла отца, она стала более спокойно относиться ко всему. На своей шкуре почувствовала, как тяжело бывает без мужчины, без опоры. Даже сама начала давать ей советы по соблазнению, чтобы та не проживала зря свою молодость. Так получилось, что её первым парнем в серьёзных отношениях стал Том. Его очень полюбила её мать, она видела в нём такие же качества, как и в покойном муже, и желала им счастья. Всегда приглашала на праздники, всячески поддерживала общение с ними на протяжении семи лет. Как раз на юбилее тёщи Том и познакомился с мужичком, который в дальнейшем открыл ему глаза на происходящее в этой семейке.

День рождения её матери они отмечали в хорошем ресторане. Том тогда очень устал от всех этих светских бесед и удалился к бару в соседнем крыле. Там и познакомился с барменом, который вскоре стал ему хорошим приятелем. Особенно запомнился момент, когда Том представил его своей жене. Не такой реакции от бармена он ожидал. Тот будто призрака увидел вместо Кары, но Том ничего не заподозрил, ему показалось, что его друг просто был в восторге от красоты невесты и проглотил язык.

Через несколько дней он позвонил, требовал встречи, только чтобы Том был один. Говорил, что всё объяснит на месте. Дело важное, подумал он, тут же сел в машину и поехал на встречу. Он стоял у серого здания, похожего на гостиницу. Друзья поздоровались и зашли внутрь.

– То, что я сейчас покажу тебе, совершенно секретно.

Здесь сдаются приватные комнаты для деловых встреч. Проще говоря, бизнесмены обсуждают планы и ведут чёрную бухгалтерию, без лишних глаз. Заказ делается анонимно, поэтому такое место приобрело некую популярность. Но давным-давно, на одной из таких деловых встреч, застрелили человека. Директор – он же мой отец, установил скрытые камеры, но об их существовании не было известно. Никто из персонала не мог просматривать их, доступ только у отца, а сейчас и у меня. 

– Ближе к делу, – сказал Том.

– Хорошо, не перебивай. Память на жёстком диске закончилась, и мне нужно было его очистить, но когда я собирался это сделать, увидел одну старую запись. Там засветилась голая девушка, я открыл файл и был шокирован. На записи видно, как в одном из кабинетов занимаются сексом, прямо на столе. Копнув дальше, я обнаружил более сотни видеозаписей этой же самой девушки. Так вот это видео на жёстком диске. Думаешь, зачем я тебе всё это говорю? Помнишь моё выражение лица, когда я познакомился с твоей женой? Именно она и была запечатлена на эту скрытую камеру.

Том, не проронив и слова, ударил кулаком в стену. Приятель протянул ему жёсткий диск и сказал:

– Хочешь смотри, хочешь выкинь, главное избавься потом от него.

Он оставил сообщение жене, что уезжает на пару дней по работе, а сам поехал в гостиницу, снял номер и заказал море алкоголя. Сидел и крутил в руках этот жёсткий диск, ему пришлось выпить полбутылки, чтобы осмелиться подключить его к компьютеру. Выведя изображение на телевизор, сел и принялся смотреть видеофайлы. Ощущение было – будто разорвали грудную клетку и засыпали раскалённые угли. Том не мог поверить в то, что его обожаемая жена занималась такими делами. Даже с ним она не позволяла себе многого в постели. А если они и пробовали что-то новое, то она утверждала, что делает это впервые. Ложь, наглая ложь. 

Том сидел и смотрел, не перематывая ни вперед, ни назад. В номер приносили еду и выпивку, окидывая неодобрительным взглядом, но сквозь неприязнь молодая девушка улыбалась. Какой профессионализм, не смотря на то, что от него жутко воняло. Он больше походил на бездомного, но платил, поэтому персонал не имеет права не обслуживать клиента.

Досмотрев очередное видео, не стал сразу включать новое. Достал из пачки сигарету, открыл балкон и сел на корточки, опираясь о холодную бетонную стену. Закрыв глаза, он так же слышал эти стоны и шлепки, словно тишина больше никогда не наступит. Зажимая руками уши, зажмурив веки, всё равно кожей чувствовал, мерзкие для него звуки. Будто эту аудиодорожку, ввели ему внутривенно, и та растекается по всем участкам тела. Набрав в лёгкие табачный дым, он тяжело выдохнул и зашёл обратно в номер.

Телефон разрывался от звонков, ведь почти неделю от него не было вестей. Он досмотрел все записи, сходил в душ, оделся, расплатился, оставив хорошие чаевые, и вышел на улицу. Нащупав в кармане ключи от автомобиля, он нажал на брелке кнопку и тишину развеял противный писк сигнализации. Как только сел в машину и закрыл дверь, он заорал во весь голос и схватился за голову. Такой нервный срыв был похож на вопль сумасшедшего в психиатрической лечебнице. 

Приехав домой, он сквозь зубы поцеловал жену и детей, сел ужинать, был молчалив и за вечер сказал лишь пару слов вскользь. 

Ночью жена надела кружевное бельё и легла в постель. Поцеловала страстно и села сверху на него, тот пустыми глазами смотрел сквозь её обнажённое тело. Жена видела, что ничего не получается, списав всё на то, что он с дороги устал, и принялась поднимать ему настроение руками. В конце концов, у неё получилось прилить достаточно крови, чтобы ночь была жаркой.

Том, трахая её, видел те кадры перед глазами, где она с разными мужиками делает точно такие же движения, издаёт те же звуки. Казалось, все те люди стояли рядом и оценивали его действия, держа в руках таблички с баллами. Внезапно Тома стошнило, он ушёл в ванную и закрылся там на пару часов. Вернувшись в спальню, жена уже тихонько сопела, и в комнате пахло освежителем воздуха. Пол ещё не впитал влагу, поскрипывая о голые ступни. Он шёл в свою постель, на которой вместе с Карой лежала сотня мужиков разных сортов. Он лёг, долго думал о семье и о детях. Сперва его раздирала жуткая ненависть, но позже он проглотил всё это дерьмо и уснул.

Том продолжал жить, отвозя девочек в детский сад, ходя на работу и целуя жену. Но всё равно не мог смириться с тем, что увидел, хоть это и было до него и очень давно. Сейчас она совсем не похожа на того человека из видео. День за днём, он подавлял в себе мысли о Каре весьма своеобразным способом. Приходя на работу, много курил и тушил окурки о свои ладони, резал себя канцелярским ножом. Ему не нравился вид крови или болезненный стон, вырывавшийся непроизвольно, но он любил ту сладкую боль, которая отвлекала его от постельных сцен жены. Став одержимым ей, и в один момент перешагнул эту тонкую грань, когда в очередной раз пускал кровь по запястьям. Уборщица, открыв дверь в кабинет универсальным ключом, обнаружила окровавленное тело сотрудника офиса, качающееся в кожаном кресле на трёх колёсиках, окрашенных алым цветом. Особенно пугающе выглядела его улыбка на лице и выпученные от экстаза глаза. Скорая помощь констатировала факт смерти. Перерезав вены и добравшись до артерии, он долго качался в кресле, как маятник на границе жизни. Но когда повеяло холодом, пошёл навстречу. Больше он не видел – за закрытыми глазами – те кадры с женой, перед ним лишь густая тьма, чему он был бесконечно рад.

Всё возвращается на круги своя. Написав рассказ, я не гордился им и считал его посредственным, но мысль я однозначно сумел донести и выговориться текстовому документу.

Продолжал жить, хоть и чувствовал себя опустошённым. Просто сосуд, который нужно кормить, поить и одевать, чтобы оставаться в игре. Быть похожим на человека и ловить на себе женские взгляды. Только ради этого стоит вставать по утрам, бриться и чистить зубы. Ведь я всё ещё на что-то надеялся, хоть и вера моя была утрачена.

Глава 5

Одним вечером, читая книгу, я почувствовал духоту. Не хватало кислорода, будто находился в подлодке на большой глубине. Я оделся и вышел на улицу. Идя вдоль берега, предчувствуя беду. Всё вокруг казалось каким-то подозрительным. Я обратил внимание, что ветер дует как-то сквозь меня, не чувствовался запах моря, и мне по-прежнему было тяжело дышать. Я стоял у маяка, хотя буквально пару минут назад я вышел из дома. Мне не показалось это странным, ведь я часто ухожу в себя и не замечаю течения времени. Мысль порождает во мне интерес и я могу, как с близким другом, её обсудить, не заметив, что потратил на это полчаса.

На горизонте я видел мальчугана с сырой головой и в наспех надетой футболке, впитавшей в себя капли воды или пота. Он пробежал мимо, будто не заметив меня. Вид у него очень испуганный, и было понятно, что он куда-то целенаправленно торопился. Дойдя до места, где мы с Генри рыбачили, увидел нежно-голубые босоножки и платье того же цвета. Я оглянулся, но никого не было видно рядом. Как только я собирался продолжить свою вечернюю прогулку, услышал крик, знакомый мне крик. И первое, что пришло в голову – это Элис. Хотя, как я смог бы отличить его от вопля другой девушки? Возможно, на подсознательном уровне пришёл её образ. Голос доносился из моря, я слышал шлепки о воду, будто рыба, которую только поймали и опускают в ведро с подтаявшим льдом, хаотично бьёт хвостом. Я тут же побежал на крик, нырнул и на несколько секунд погрузился в тишину. Я плыл, раздвигая волны на своём пути. Голос был всё ближе, но я никого не видел, уж очень темно. Поднялся на поверхность, набрал в лёгкие воздуха и нырнул с открытыми глазами. Осмотрелся, где-то на глубине пузырилась вода, казалось, видел очертания человека. Но уходя всё глубже и силуэт отдалялся, словно что-то тянуло его на дно. Чувствуя недостаток кислорода, запаниковал. В эту же секунду понял, что подняться на поверхность уже нет сил. Я грёб руками и ногами, но оставался на месте, будто меня что-то держало. Вода начала заливаться в горло и нос, я осознавал свою беспомощность. Закрыл глаза и почувствовал вибрацию от устремляющихся вверх пузырей. Яркая вспышка света и гул в ушах, от которого, кажется, потерял сознание.

Глава 6

Суета. Чьи-то шаги, как стук капели об алюминиевый козырёк подоконника. Нет сил, чтобы поднять голову и узнать, откуда доносится этот гул. Открыв глаза, я видел лампочку, висящую на проводе без люстры, тут же вспомнив, что такая же была в общежитии у моего друга. Где я? Почему мне всё кажется таким знакомым? Местами пожелтевший потолок вызывал какое-то раздражение и я вновь закрыл глаза. Последнее, что я помню – то, как плыл на чей-то зов, и мне стало не хватать воздуха. Наверное, кто-то увидел, что человек в воде и спас меня? Может быть, тот самый паренёк, который без лица пробежал мимо? Столько вопросов, но их некому задать. Я попытался встать, но тело было будто пришито к постели, начал ёрзать и койка заскрипела. Заходит медсестра в кристально-белом халате. Я вздохнул с облегчением, значит я в больнице.

– Что у вас тут за шум, как себя чувствуете? – спрашивает она.

– Голова болит, пошевелиться не могу. Сестра, где я нахожусь? Кто меня сюда привёз?

– Сейчас только утро субботы, Ваш лечащий врач прибудет в понедельник, так что лежите смирно. Она сказала это на автопилоте и удалилась. Я даже не успел открыть рот, чтобы ещё с ней поговорить.

Полдня, по моим ощущениям, я пролежал в постели, но к вечеру всё-таки смог встать. Выйдя из палаты, дежурная медсестра была удивлена, увидев меня. Я медленно волочил ноги, опираясь о стену. Больничная роба такая же, как и у всех пациентов, сидящих возле телевизора. Отряд бойцов в пижамах в клетку, единственная радость которых это двадцать четыре кадра в секунду на старом кинескопе. Раньше мне приходилось лежать в больницах, и для людей преклонного возраста ТВ было чем-то вроде молитвы перед обедом. Они садились, каждый на своё место, натягивали очки, которые весь день висят на цепочке на шее, и с нетерпением ждали начала передачи. На следующее утро они всегда обсуждали моменты из вчерашней программы, на этом и строилось их общение.

Я встал позади всех. Покрутив головой по сторонам, я понял, что это столовая и по совместительству зал для отдыха. Около десяти столов сдвинуты друг за другом, маленькое окно с подставкой для подноса нежно-голубого цвета, возможно, когда-то это было детское отделение. Я сел на свободный стул и уставился в окно. Одного я не мог понять, почему я чувствую себя не в своей тарелке? Руки и ноги мои, волосы на голове, я их щупаю, но они кажутся чужими. Обратил внимание на ухоженные ногти, хотя не помню, когда в последний раз доставал маникюрные ножницы из пенала Элис. Вспомнив о ней, захотелось домой.

Я вздрогнул от звонка, и тут же медсестра объявила, чтобы все шли на ужин. Заняв своё место в очереди, держал в руках пластмассовый поднос, но столовых приборов я так и не нашёл. Позади меня стоял мужчина, он дышал мне в спину, я обернулся и увидел, как его потрясывает, он будто нервничал или от лихорадки. Это так насторожило, вдруг он чихнёт и заразит меня. Хорошо, что была уже моя очередь у окошечка, я сунул в него свой поднос. Мне дали второе, булочку и стакан молока. Также ложку, завёрнутую в белую салфетку. Но ни вилки, ни ножа не дали. Ну и как мне разделываться с этим кусочком мяса, на вид очень жёстким? Сел за свободный столик и принялся ужинать. Вскоре ко мне подсел тот странный мужчина, стоявший за мной в очереди. Он также дёргался, ложкой ударяя о зубы, криво улыбаясь. Я только собирался встать из-за стола, как он сказал мне:

– А где твоя тетрадь? Не поняв его вопроса, пожал плечами, ушёл в свою палату. Следом шла медсестра с деревянным подносом с отдельными секциями. Догнав меня, протянула таблетки и маленький стаканчик с водой. Когда я выпил, она попросила открыть рот, чтобы убедиться, проглотил ли я их. Меня как-то напрягла эта излишняя забота, или что это было, не знаю. Как только я сел на кровать, у меня стали закрываться глаза, резкая слабость распространялась по всему телу, от макушки до кончиков пальцев. Тяжёлая голова устремилась к подушке, а ноги по-прежнему касались больничного линолеума. Пришлось руками помочь закинуть их на койку. Я лёг на живот и почувствовал, как меня кто-то укрывает сверху одеялом.

Глава 7

Утро воскресенья было пасмурным. Снова ватная голова и мысли, которые я никак не мог привести в порядок. Я её начинаю, но она улетает как воздушный шарик, с которого стянули верёвку. Виляя над головой несколько секунд, уноситься прочь, или как показывают в мультфильмах – лампочка, которая загорается возле макушки, разбивается и осколки исчезают. Я заметил, что на прикроватной тумбочке лежит книга. Взяв её, открыл где-то на середине. Пошуршал пожелтевшую бумагу, провёл рукой по холодной и твёрдой, как мрамор, обложке. С обратной стороны были едва заметные царапины, будто книгу использовали вместо стола и писали на ней. Пытаясь разобрать, что было написано, мне, как и в случае с женским криком, причудилось, что натвёрдой обложке нацарапано «Элис», или что-то очень похожее. Я обратил внимание лишь на самые глубокие вмятины, а которые были ниже, не разобрать. Будто маленький танк прошёлся по ним, оставляя гусеничный след. Я услышал, как женский голос зовёт всех на завтрак. Он был другим, а значит, на смену заступила новая медсестра. Выходя из палаты, я вновь видел удивлённые взгляды, будто у меня на щеке засохла зубная паста. Мне стало не по себе и я тут же принялся осматривать своё лицо в оконном отражении, где через решётку виднелись влажные и замученные глаза.

Перед завтраком я пошёл умыться и заметил, как два мужичка курят самокрутку в туалете.

Так и хотелось выйти на улицу, найти ближайший ларёк с сигаретами и купить им пачку. Уж очень они не хотели делить эту папиросу на двоих. Я похлопал себя по карманам, но понял, что кошелька нет, да и вместо привычных мне брюк, я был одет в какие-то клетчатые шаровары. За завтраком моя голова начала приходить в себя. Я мог закончить свою мысль, смотрел по сторонам, пытаясь уловить больше информации, которую обмозгую в течение дня. В какой-то момент я понял, что все пациенты вокруг говорили на моём родном языке. Подошла медсестра и дала лекарства, как и та, другая, она удалилась только убедившись, что я проглотил таблетки. Позавтракав, отнёс поднос и задумался: «неужели в Норвегии для иностранцев есть отдельные больницы?»

«Вот это страна», – подумал я, и меня снова стало клонить в сон.

Я быстрее пошёл в сторону туалета, сунул два пальца в рот и ошмётки еды с тремя пилюлями вышли обратно. Умылся, обдумал дальнейшие действия, ведь лекарством было какое-то сильное снотворное и меня это насторожило. С каждой минутой я всё чётче соображал и начал замечать разные мелочи, на которые не хватало внимания. Мимо прошла медсестра и спросила:

– Почему ты всё ещё здесь?

– А где я должен быть? – сказал я с недовольством в голосе.

– В постели, – удивлённо ответила она.

– Но ведь ещё утро, почему я не могу походить по отделению?

– Санитары, – крикнула она, повернув голову направо. Я не мог понять в чём дело, ведь я просто после завтрака зашёл в уборную. Тут же забежали двое мужчин крепкого телосложения и держат меня. Медсестра достаёт из кармана больничного халата шприц и вводит его содержимое мне в плечо. Помню только, как моё вялое тело волокут в палату, а ноги – два безжизненных червя – шуршат по больничному линолеуму.

Я проснулся как с похмелья, сильно хотелось пить, страдала координация. У меня жутко чесался кончик носа, но попробовав дотянуться до него, я не смог. Руки и ноги были зафиксированы хомутами. Было страшно, что это за больница такая, где привязывают к кровати. Я же не буйный пациент в психушке. В палату зашла медсестра, сунула в рот таблетку и развязала. Помогла встать и, взяв за руку, вела за собой. Я шёл в полумраке, хотел что-то спросить, но не мог собраться с мыслями. Меня привели в кабинет доктора. Крупный мужчина с усами, круглое лицо казалось мне знакомым, очень знакомым, будто я видел его довольно часто. Он задал мне пару вопросов, на которые я как на автопилоте отвечал, еле поворачивая язык. Я сконцентрировал всё внимание, чтобы понять, что он хочет от меня.

– Как ваша книга? – спрашивал он.

– Откуда вы знаете, что я пишу? Что я вообще здесь делаю? Почему меня привязали к кровати?

Я как-то взбодрился и медсестра хотела дать ещё одну пилюлю, но доктор её остановил, сказав, что может быть так будет лучше, и попросил её оставить нас.

– Я имел виду тетрадь, но вы же её, как книгу читаете. Давайте по порядку. Вы знаете где находитесь? И что вы тут делаете? – спросил доктор.

– Я хотел спасти девушку, она была в воде, но нырнув за ней, я не смог выбраться на поверхность. Видимо кто-то меня достал и привёз в больницу.

Доктор спросил:

– Вы разве не помните, что вас привела мать? Она сильно переживала, что вы всё дома и пьёте от отчаяния. На работе не появлялись две недели, да и вообще запустили себя из-за какой-то там девушки.

– Мама? Причём здесь она? Это невозможно, у неё даже загранпаспорта нет.

– Я думал вы пришли в себя, видимо стоит увеличить дозу. Мне доложили, что вчера утром Вы буянили, и медсестре пришлось вводить успокоительное, – тяжело вздыхая, говорил он.

Тут же мне сделали укол и увели обратно в палату. К вечеру я проснулся, подошёл к пациентам, смотрящим телевизор, и сел рядом. Скоро должен быть ужин. В первый день я заметил, что больные приносят еду с первого этажа. Я попросился помочь, чтобы выйти на улицу. Сестра кивнула головой санитарам и те взяли меня с собой. Спускаясь по лестницам, пытался сосредоточиться. В моем расположении, будет несколько минут на улице, за это время я должен узнать больше о том, где я. Первое, на что я обратил внимание – номера у машины были не норвежские, и регион родного города. Осмотрелся по сторонам, какая-то закрытая забором территория и несколько отделений. В окне здания напротив я увидел молодую девушку, которая была приветлива и помахала мне клетчатым рукавом своей робы. Мне в руки вложили тяжёлую коробку и я поднимался с ней наверх. На нашем этаже, кроме медсестёр девушек не было, а значит, это мужское отделение. Кусочек за кусочком, я собирал полную картину и хотел поскорее всё понять.

За помощь, повара мне дали пару яблок, я поблагодарил и ушёл к себе в палату, положил их под подушку. Пока я был на кухне, раздавали вечерние таблетки. Мне повезло взять их последним, и из-за невнимательности сестры я успел сунуть их в карман и спокойно уйти в палату.

Позже я вышел, медленно шагая. Всем своим актёрским мастерством показывал сонный вид. Сегодня будет вся ночь для того, чтобы подумать, и никакие препараты не собьют меня с толку. Я сел со всеми у телевизора и ненароком поглядывал по сторонам, слушал разговоры, собирал информацию. Ведь я уже догадывался, где я сейчас находился, и первостепенной задачей было убедить врача в том, что я не пытался покончить жизнь самоубийством, утопив себя в море. Выключился свет, все разошлись по палатам. Я лёг на бок и начал размышлять.

Уснул под утро, а когда проснулся, решил отрепетировать свою речь. Лежал и ждал приёма у врача, ведь я уже знал, как буду себя вести при нём. И вот заходит медсестра и говорит эти долгожданные слова. Пока мы шли, собирал волю в кулак. Я должен быть убедительным и уверенным в своей правоте. И зайдя в кабинет, начал искать бейджик на халате доктора. Успел прочитать и поздоровался, назвав его по имени и отчеству. Он удивлённо посмотрел на меня, затем опустил глаза вниз, понял и улыбнулся. На этот раз не было шаблонных вопросов, мы перешли к сути. Он обратил внимание на то, что сегодня я более сосредоточен. Наверняка он понял, что я подготовился к приёму, и сразу же дал мне слово.

– Вам кажется, я пытался совершить суицид, раз меня нашли тонущим в воде, но уверяю вас, это не так. Я понял, что нахожусь в мужском отделении психиатрической лечебницы. И препараты, что мне выписали, что-то вроде сильных успокоительных. Они настолько хорошо действуют, и я не могу сформулировать мысли в голове. Как бы подавляя желания о чём-то вообще думать и расстраиваться. Вы пытаетесь уберечь меня от самого себя, но мне не нужен врач, это недоразумение. Я могу пройти любые тесты, ответить на все ваши вопросы, и вы убедитесь, что я не хочу причинить себе вред. Да, я тяжело переживаю смерть близкого мне человека, но я и не собирался наложить руки на себя.

– А кто у вас умер? – перебил меня врач.

– Моя невеста – Элис, – сказав это, я заметно взгрустнул.

– Вы вроде бы пришли в себя, но до конца не понимаете, что с вами произошло, позвольте я всё объясню.

Ваша мать обратилась к психологу с жалобой на то, что её сын расстался с девушкой, которую безумно любит. Он опустил руки, не выходит из дома, постоянно пьяный и злой. Мать, навещая Вас, часто замечала заплаканное лицо сына и решила обратиться к врачу, чтобы тот побеседовал и назначил антидепрессанты. Но Вы так боялись психотерапевта, что пропали на несколько дней и жили у друга. Мать уговорила Вас на приём у психолога.

Был совершенно обычный визит к врачу, выполнив пару тестов, доктор посоветовала Вам написать несколько страниц о том, что наболело, и о той жизни, которую бы вы хотели прожить. Орудуя шариковой ручкой словно художник кистью, Вы целиком и полностью погрузились в этот рассказ. Перестали реагировать на слова психолога, мать заплакала, ведь раньше такое уже бывало и не раз. В детской карточке есть записи обращения к психотерапевту. Болезненное расставание с игрушками и оживление выдуманных историй. И последний зафиксированный приступ был в школе, на уроке литературы. Вы напугали одноклассников, когда писали сочинение и всем начали утверждать, что ваш рассказ чистая правда. Затем последовали насмешки от ровесников, а в кабинете детского врача вели себя неадекватно. Так же и у психолога, у Вас был приступ. Словно нанося текст на бумагу – стиралась грань между мечтами и реальностью, и Вы, конечно же, выбирали мечты. Вас привезли сюда и вы больше двух недель сидели в комнате с тетрадью и писали что-то. Санитары как-то забрали её и Вы ночами не могли уснуть, а когда удавалось, снились одни кошмары. Мы не знали, что делать, ведь даже успокоительное не помогало. Я решил, Вам стоит дописать всё, что вы хотели. Возможно, выговориться тетради, как своему другу, с помощью письма. И получив желаемое – вернулись в обычное состояние, но эта эмоциональная встряска помогла вам выбраться. Глядя на Вас сейчас, я не могу сказать, что Вы сумасшедший. Просто впечатлительный с весьма необычным приступом помешательства. Возможно, лекарства усугубили состояние, ведь они напрочь дезориентировали Вас и Вы перестали понимать, что только в голове, а что перед глазами. Мы попробуем понаблюдать за Вами без вмешательства препаратов и посмотрим на результаты.

Я слушал его с открытым ртом, точно зная, что это ложь, я помню каждый день, каждую минуту, проведённую с Элис. Но если сейчас начать отпираться, я сделаю только хуже. Я попросил показать записи наблюдения за пациентами, хотелось посмотреть на это с другой стороны. Мне нужно было больше информации, чтобы решить эту задачу. Доктор неохотно, но согласился, сказав, что на следующем приеме даст проигрыватель, чтобы послушать записи сеансов со мной. Задал ещё интересующие вопросы, а после он уже верил мне, что я говорю правду. Он был готов помочь во всём разобраться.

Придя в палату, я уставился в одну точку, пытался принять то, что сегодня услышал. Ведь и правда, у меня раньше бывало такое, что в своём ярком воображении я мог заблудиться. Неужели и сейчас происходит то же самое.

Глава 8

На следующее утро я с нетерпением ждал, когда за мной придёт медсестра и я наконец послушаю записи сеансов. Но время тянулось как жвачка, каждые пять минут я смотрел на часы, вот уже начался завтрак. Сегодня на удивление вкусная каша, наверняка это из-за отсутствия препаратов в крови.

Как обычно, меня привела сестра, постучала в дверь и удалилась. Я зашёл и увидел на столе футляр небольшого размера, доктор протянул его мне. В нём был старый диктофон с затёртыми кнопками. Я сел в кресло, вставил наушники и смотрел на доктора, который делает какую-то бумажную работу. Он сказал, что могу тихонько сидеть здесь до обеда, но все вопросы, возникнувшие при прослушивании, оставить на следующий визит. Нажал кнопку воспроизведения.

15 марта. Состояние пациента нестабильное, он начинает нервничать, когда речь идёт об Эм. Со слов матери, так звали его девушку, уже бывшую девушку. Отчёт медсестры гласит, что пациент не выходит на завтрак и ужин. Нет аппетита. Не отрывается от своей толстенной тетради, пишет и что-то бубнит под нос. 

16 марта. Стал более спокоен, хоть и задавал странные вопросы. Спросил, нравится ли мне имя Элис? Описывал девушку и был в хорошем настроении. Был очень воодушевлен, игнорировал некоторые слова, постоянно о чём-то думая.

17 марта. У пациента появился аппетит, видны заметные улучшения после приёма препаратов. Контакта с другими больными не ведёт, всё также пишет в своей тетради.

18 марта. На приёме рассказывает о Норвегии, о природе и путешествиях.

19 марта. Говорит, что счастлив быть здесь, особенно нравится маяк, что виден из окна. Но его тут нет, и не было. Галлюцинации или сны, пока сложно определить.  

22 марта. Раздражительный и неразговорчивый. Требовал вернуть тетрадь, которую отняли санитары из-за отказа выходить из палаты и смотреть телевизор со всеми.

23 марта. Снились кошмары, не мог успокоиться, пока ему не вернули тетрадь. 

24 марта. Пациент узнавал, есть ли возможность привезти гитару. Был в хорошем настроении. Рассказал очень забавный анекдот, который придумал сам. С другими пациентами до сих пор не контактирует.

25 марта. День посещений и эмоциональная встреча с матерью. Появился румянец на щеках. Пытался что-то рассказать про девушку по имени Элис, но так и не собрался.

26 марта. Не расставался с тетрадью, говорил о встрече с мамой. Обещал, что скоро вернётся домой.

29 марта. На выходных пытался не принимать лекарства, грубил медсестре. Увеличили дозу препарата. На приёме задавал много вопросов, требовал объяснений. Отрицание реальности, дезориентация.  

30 марта. Улучшение психического состояния, пациент начинает здраво рассуждать. Понимает, где находится и почему. Охотно сотрудничает в выявлении причин возникновения приступа.

Потом доктор подошёл и забрал проигрыватель.

– Пора на обед, обдумай услышанное, а завтра на сеансе скажешь, какие сделал выводы.

Я стоял с подносом в руках и задумался. Сзади меня толкнули, чтоб не задерживал очередь своими мыслями. Сегодня подавали жаркое в глиняных горшочках, это местный деликатес, так сказал повар, пожав мне руку через это узенькое окно, и протянул яблоко, и тут же поднёс палец к своим губам и жестом показал, чтобы я взял фрукт незаметно. Один раз помог принести коробки на кухню и такие приятные бонусы, но даже они не могли поднять моё настроение. Я полностью погрузился в мысли, а когда доел, пошёл в комнату искать ту самую тетрадь, о которой я услышал на проигрывателе доктора.

Осмотрев тумбочку и не найдя то, что искал, я подошёл к медсестре и спросил, не знает ли она, где моя тетрадь? Она посоветовала посмотреть под матрасом и за батареей, ведь именно там пациенты что-то прячут. Я заметил удивление в её глазах, будто она стала понимать, что я прихожу в себя. Вернулся в палату, проверил за батареей и откинул матрас. Там лежала толстая тетрадь в мягком переплёте, из которой торчала шариковая ручка. До вечера читал эти записи. Я был так шокирован от прочитанного, что замер на месте. Ведь всё, что я помнил – моменты с Элис, Норвегия, все переживания и радости – я описал в этой тетради. Никак не мог поверить, что всё это было в моей голове, как и в детстве, сочинив историю, я погрузился в неё полностью. Но в какой-то момент я смог выбраться из своего воображения, но каким образом? Я твёрдо решил, что мне нужна встреча с близким человеком, кто поможет мне во всём разобраться. Мама, именно ей я смогу объяснить всё, и надеюсь, она даст мне ответ. Я встал и подошёл к медсестре со своей просьбой, она смотрела на меня ошарашенная, ведь все уже спали, а я посреди ночи решил попросить о посещении. Она черкнула что-то в журнале и сказала, чтобы валил отсюда, пока санитаров не вызвала. Я широко улыбнулся ей и ушел в свою палату, откинул одеяло, укутался в него и уснул.

Глава 9

Сразу же после маминого визита я пошёл к доктору на очередную беседу. Всё стало на свои места и я знал всю правду. Хоть и сложно было принять её, но мама удалось сказать нужные слова, и я увидел себя настоящего. Да, я съехал с катушек, потеряв Эм, ведь мы не могли представить, что когда-то пойдём разными путями. Настолько привязался и не видел очевидного, что я больше не могу дать ей то, чего хотела она. Такова реальность. У каждой девушки был момент, когда она начинала верить в себя, что способна на большее. Такой юношеский максимализм, который в конце концов возвращает всё к переломному моменту. Или же, случается чудо, и она находит себя в чём-то новом, ранее неизведанном. Как бы мы не старались впечатлить двадцатилетнюю девушку, всё равно у неё в голове однажды прозвучит щелчок переключателя, который изменит всё. Как бы мы друг к другу не относились, всегда есть надежда, что бывает лучше, и вот эта жадность и губит всё настоящее. Желание примерить на себя чужую жизнь слишком велико, и порой оно даже перевешивает на чаше весов стабильную и хорошую опору в виде любимого человека. Причина находится всегда, будь то большой город и надежда жить красиво, жажда денег, популярности или проверка себя на прочность. Многие, вернувшись к моменту, когда решили всё изменить, начинают искать именно то, что у них было ранее, но тогда они это не ценили, а принимали как должное. Я был уверен, Эм быстро одумается, поймёт, что это чувство и есть самое важное в жизни, а большой город и амбиции не заполнят пустоту от утраты. Но посмотрите, где мы сейчас? Я – видящий в девушках одноразовое утешение, но искренне желающий настоящих чувств. Перемолотый через мясорубку человек, не способный смириться с тем, что так, как видела меня Эм, не сможет увидеть никто. Остался страх открыться даме, которая по истечению срока актуальности скинет мою шкуру, как со змея, и укутается в объятия нового мужчины, с каким ей сейчас будет удобнее. Я – человек, утерявший веру. Или Она – с новыми друзьями и знакомыми, наверняка даже не вспоминает обо мне, разъезжая по широким дорогам ночного города, живёт в кайф. За ней ухаживает пара мужчин, но она не подпускает слишком близко, удовлетворяя лишь физические потребности и обновляя ленту соц. сетей фотографиями из ресторана. Но в глубине души, она чувствует пустоту. Ведь если всерьёз задуматься об этом, можно понять, что это всего лишь оболочка, сняв которую, она останется голой. Наступит момент и захочется простого человеческого счастья, но взглянув по сторонам, обнаружит, что все они одинаковые, а тот, кто когда-то давал эти эмоции, уже неизвестно где. Умер или уехал, пропал или спился, она этого не узнает. Последнее воспоминание останется из того дня, когда думала, что случись апокалипсис, она всё равно будет счастлива с этим человеком. Даже находясь в картонной коробке из-под холодильника, прижимаясь и согревая друг друга теплом молодых тел. Печально, что ценность приходит в такие моменты, когда уже нечего ценить и остаётся только жалеть об утраченных возможностях.

Мы долго беседовали с Доктором, я делился своими открытиями, наконец-то разложив всё по полочкам. Прочитав записи в тетради, поговорив с матерью, и поняв для себя, где заканчивается реальность и начинается моя фантазия, я испытал сильнейшую боль и пробовал заполнить мечтами эту дыру в груди. Закрыв глаза, я представил милую девушку, которую я случайно встретил, сделал её простой и настоящей. Такой, какая будет не всем по душе, и истинную красоту увижу лишь я один. И за это она меня и полюбит. Мне хотелось раскрыть эту историю, и я буквально проживал её вместе с нанесением чернил на бумагу. Ушёл с головой в этот мир и таблетки притупили моё восприятие реальности, всё было как в тумане, я даже на секунду не сомневался, что это всё взаправду. Мечты помогли пережить мне трудную жизненную ситуацию, но всё равно, через стену воображения пробивалась Эм, такой звоночек из реальности, который окончательно дезориентировал меня. Я начал вспоминать какие-то моменты, которые казались мне сном в том мире, что я создал. Больница была кошмаром, я помню эти таблетки и ужин с тушёной капустой, помню, что меня ничего не волновало здесь, и я не хотел спать, чтобы видеть это всё. Но как оказалось, сон был явью. Воображение смогло отпустить только тогда, когда в этом мире меня уже ничего не держало. Это и радостно и грустно. Одно потрясение сменилось другим. Сначала ушла Эм, потом я придумал себе Элис, и только потеряв её, я смог выбраться из лабиринта. Даже вымышленной, она помогла вернуться в реальность, инсценировав свою смерть, тем самым дав пинок под жопу, который мне был так нужен. И сейчас, осознавая всё это, стало так легко, будто я узнал секрет жизни. Спала с глаз пелена, и я снова хочу попробовать мамины сырники, стоять в пробках, ошибаться и извлекать из этого пользу. Я больше не схожу сума из-за Эм, хоть она и останется для меня кем-то большим, чем все остальные. Но приняв реальность, буду идти не оглядываясь, и с уверенностью могу сказать, что увидев её перед собой, не прятал бы глаза в пол, гордо держа воспоминания о ней под сердцем. Я живу дальше Доктор, выписывайте меня.

Он внимательно слушал, сделав пару записей в журнале, объяснил, что сразу выписать не может, но отменит какую-либо терапию и просто понаблюдает за состоянием без вмешательства препаратов. Впервые он столкнулся с ситуацией, где пациент выходит из депрессии с помощью веры в человека, которого на самом деле нет. Что это лишь безобидный плод воображения. Элис как таблетка, создавшая эффект плацебо, ведь в конце концов ей удалось излечить раны. Без неё я бы не смог балансировать, идя по острию ножа, между мечтами и реальностью.

Глава 10

Через неделю с небольшим я сдал свою клетчатую робу. Попросил друга привезти блок сигарет, оставив его мужичкам из отделения. Я был искренне благодарен врачу, который выслушал и помог выявить очаг приступа. За последнюю неделю я даже полюбил это место, но всё же меня ждали дома.

Мы ехали с другом на машине, опустив стекло. Волосы развевались по ветру и пересыхали глаза. Моя рука постоянно тянулась к магнитоле, а именно к регулятору громкости. Уж очень мне хотелось проникнуться шумом гитар, доносившимся из колонок. По приезду мы договорились, что вечером отпразднуем моё возвращение.

Я, наконец-то, нормально принял ванну и побрился. Нашёл в холодильнике, из чего можно приготовить покушать и ждал маму, которая скоро приедет домой на обед.

Вечером мы сидели у друга, собралось около десяти человек, мы шумели и веселились. Я рассказывал о лечебнице, отшучивался насчёт таблеток, что-то вроде «да я там лежал – кайфовал». Забавно смотреть на это с другой стороны, хоть и частично это было не правдой. В какой-то момент я понял, что все разделились по компашкам. Некоторые сидели в соседней комнате, а кто-то курил на балконе. Рядом со мной остались: я, друг, с кем мы весь вечер разговаривали, и подруга, с которой встречались в школе. Приятель ушёл в уборную, а у нас с ней начался диалог. Она рассказывала про своего бывшего парня, буквально на днях рассталась. Я слушал её, потому что больше некого было слушать. Я прекрасно помню, какая она балаболка. Вернулись друзья, мы дальше сидели и общались, позже моя подруга попросила проводить её. Она жила в двух минутах ходьбы от моего дома. Я посоветовал ей лишь, чтобы она выпустила пар, забыв эту ситуацию с бывшим и ей полегчает, как тут же она вцепилась в меня, стоя у подъезда, и поцеловала. Я чувствовал вкус джин-тоника на её губах, и это было так грязно, на секунду я переместился в студенческие годы.

Когда давно не находился так близко с дамой наедине, чувствуешь всё иначе. Я точно знал, она хочет использовать меня исключительно для того, чтобы почувствовать себя желанной. Девушки после расставания не могут долго находиться без мужского внимания, а если всё же удаётся, то привыкают и становятся чёрствыми. Но она вся горела, тащила меня в комнату за ремень от брюк, толкнула на кровать и стянула с себя блузку. Была настолько дикой, что пробудила во мне какую-то злость. Кусала мои губы до крови, а я обхватил рукой её шею и слегка придушил, что завело её ещё сильнее. Она сказала, тут слишком жарко, и открыла дверь на балкон. Повернулась ко мне и встала на колени. Выпучив свои глаза, жадно и торопливо заглатывала глубоко. В ногах чувствовалась дрожь, опираясь о дверной проём, я оттягивал ей волосы назад и смотрел на распухшие губы. Поднял с колен и прижал к холодному стеклу так, что на нём остался запотевший след. Смотря снизу, открывались лучшие виды, она прижимала мне голову бёдрами, притормаживая меня из-за того, что стеснялась своих конвульсий. Во мне пропал человек и пробудилось животное, будто взошла полная луна. Я поднялся и вошёл в неё сзади. Открыл окно и выставил её голову на улицу, как на показательный аукцион. Нам было наплевать, увидит ли нас кто-то, начнут ли стучать по батареям соседи. Она кусала мою ладонь, которой я пытался заткнуть её стоны. Повернувшись ко мне, потащила в постель, села сверху и ёрзала, как на аттракционе с быком. В порыве страсти она влепила мне пощёчину, и с этим ударом кровь начала приливать к голове. Я вспомнил об Элис, пускай всё это было в моём воображении, но я чувствовал, как предаю её. Я лежал и смотрел в потолок, краем глаза видел влажное и румяное лицо наездницы, но уже ощущал её. Я встал, пошёл в ванную комнату, умылся. Смотрел в зеркало и задумался над тем, зачем я это делаю. Ведь я всё для себя понял и должен жить так, как все, хотя бы попробовать. Не хотелось выделяться на фоне остальных. Я отпил из бутылки три больших глотка и вернулся к своей подруге. Мы продолжили этот бессмысленный марафон.

Проснувшись, я оделся и вышел. Всё, что осталось от меня в её постели – это засохшее пятно на простыни. Но она осталась довольна собой, выпустила пар, и отлично провела время. Именно это и нужно было ей в тот момент. А я, взяв у неё сигарету, шёл по улице и дымил, закашливаясь.

Почти целый год, я примерял чужую жизнь. Это как вспороть брюхо оленю, выпотрошив кишки. Залезть в него и закрыться от самого себя. Духота и жуткая вонь – это всё, что меня окружало последнее время. Я постепенно начал выбираться, шаг за шагом шёл к новому началу. Пускай такая жизнь не приносила боли, и мне стало наплевать на многие вещи, которые раньше беспокоили. Но казалось, что со всем этим я потерял и частичку себя.

Глава 11

Не так давно я встретил Эм, она видимо приезжала к маме в гости. Случайно увидел на парковке, ждущих своё такси. Я стоял у кассы в супермаркете, где продавец бесконечно долго отбивала мне товар. Всё это время я смотрел на неё. Её темные волосы были ещё длиннее, чем раньше. Бежевое пальто элегантно сидело на её теле. Она смеялась, прикрывая рот рукой, было видно, как радовалась встрече с мамой. Перед глазами проносились моменты, проведённые с Эм. Эти воспоминания крепко держали меня, и сколько бы раз я не пытался забыть её, всё без толку. Хоть я и смирился с её уходом и не убиваюсь из-за того, что она не со мной, но всё равно, надежда умирает последней. И первая любовь живёт вечно. Может быть, со временем мы просто всячески заколачиваем её новыми историями, но как только виднеется просвет, разгребаем, и тут же она заполнят всё пространство. Словно сорвали коросту, что защищала мысли от Эм, и алой струёй она выплёскивается наружу. Садясь в машину, она увидела меня, выходящего из магазина. Опустила глаза и захлопнула дверь. Я всё ещё смотрел в это тонированное стекло, но теперь чётко чувствовал на себе её взгляд. Она очень любопытная, скорее всего именно поэтому она и смотрела на меня, пытаясь понять, что со мной сейчас происходит. Пару дней я пробовал с ней связаться, но она наотрез отказывалась видеться. Я думаю, она боялась, что когда увидит меня так близко, услышит нужные слова, снова растает. А она этого не хотела, понимая, что нам не по пути и у неё совсем другие ценности сейчас. Но я как дурак, всё равно надеюсь, что когда-нибудь она вспомнит себя настоящую. Вижу сны с ней и не хочу просыпаться. Лежу, фантазирую зажмурив глаза. Могу целый день придумывать будущее с ней. Во время работы, в ожидании общественного транспорта. Но когда я захожу слишком далеко, хочется ножом выскрести всё связанное с ней. Такое сильное чувство любви и ненависти, сопровождающее изо дня в день. Однажды она свела меня сума, и я еле выбрался из этого капкана. Я продолжаю идти своей дорогой, но всё время оглядываюсь назад. Иногда я думаю, если бы Элис была в этой реальности, смогла бы она навсегда запереть воспоминания о первой любви?

Полгода пролетели незаметно, наступило лето, я решил выйти прогуляться, подышать этим свежим воздухом. Я шёл и прищуривался от палящего в небе солнца, спокойно и уверенно шагая по пыльному асфальту. Мимо проезжала машина, из которой доносилась знакомая песня, будоражащая воспоминания. С каждой секундой звук отдалялся всё больше и больше, но не смотря на это, в голове продолжала играть та мелодия.

В тот день мы сидели с друзьями до утра, выпивали и пели песни Братьев Гримм. Целые сутки не сомкнув глаза. Чувствовалась какая-то эйфория, полусонное состояние, но во мне горел огонь, не дающий заснуть. Пламя, объединяющее нас общей целью. В такой момент я чувствовал себя частью всего этого. Мы не делали ничего сверхъестественного, выпивали, пели и смеялись. В этих простых моментах и кроется настоящее.

Тем днём я пришёл домой и тут же упал на кровать, сомкнул глаза, но в голову, как жучок, закралась эта песня, я улыбнулся и уснул.

После больницы я старался жить иначе, стал обычным, делал всё то же, что и остальные: ходил в спортзал, играл в биллиард, купил машину, остриг волосы и носил одежду серых тонов, пытался не выделяться из толпы. Закрывал глаза на враньё со стороны собеседника, своё мнение держал при себе, перестал самовыражаться. Работал, пил, ел, отдыхал – всё как по шаблону. Но в один миг я понял, что больше так не могу, я далёк от всей этой нормальности, даже в вещах, в которых я видел комфорт, было место серой пустоте. Я чувствовал себя выше других, когда после работы садился в машину, а не со всеми дожидался своего автобуса. Раньше я смотрел на людей, державшихся за поручни, видел знакомые лица, каждый имел какие-то привычки. Кто спал, кто читал, шевеля губами, а кто-то всю дорогу разговаривал по телефону. Были и те, кто замечал, что я пишу, прислонившись к запотевшему стеклу, вдохновляясь ими.

Я понял, что скучаю по тем пальцам, которые в темноте сверкают по клавиатуре, тем горящим глазам и идее донести идею людям. Выговориться листу бумаги как сходить на сеанс к психологу, даже лучше, намного лучше. Шариковая ручка не оставит возможности что-то утаить в мыслях, а находясь в кабинете психолога, выбираешь слова и всегда ждёшь подвоха, ляпни что-то подозрительное и тут же доложат моему психотерапевту. Несмотря на страх и риск вновь уйти с головой в свои рассказы, я хотел писать, иначе жизнь казалась такой пустой, как стержень без пасты. Словно на лекции только царапая тетрадь, не оставляя следа чернил, создаёшь видимость участия в процессе, никаких знаний не получая таким притворством. Я твёрдо решил, что продолжу заниматься тем, что люблю.

Уже спускаясь под мост, ведущий к лодочной станции, я вспоминал, как часто находился здесь в детстве. У нас была старая деревянная лодка, которая протекала, но это никого не останавливало. Соорудив совок из пластиковой бутылки, вычерпывали воду и сплавлялись вдоль берега.

Брёл по знакомой тропинке, помнил каждый куст, за которым когда-то зажимал Эм, по пути к тому пляжу. Столько воспоминаний, связанных с этой рекой, где купался с малых лет. Было приятно подумать обо всём, ведь сейчас я безболезненно для себя воспринимал эту информацию. Я шёл вдоль берега, в руке держа кеды, в шортах чуть выше колен. Майка обхватывала шею, как полотенце на ринге у бойца, когда тот в перерыве выслушивает указания тренера. Дети и их родители плескались у воды, студенты, как обычно, играли в волейбол. Девочки в купальниках улыбались беззаботным парням. Жизнь дельтапланом проносилась над головой, главное держаться и разглядывать всё с высоты, запоминая только лучшие её моменты, а плохое откладывая на пыльную полку в виде книги опыта.

Надев наушники, я включил песню, которую слышал сегодня из проезжающей мимо машины и тихонько пел себе под нос:

Сегодня, и ты после фильма Кустурицы

Шагаешь босиком по улице.

И если никто не простудится,

То всё пренепременно сбудется…

Глава 12

Было приятно вернуться в свою стезю, хоть я и стал меньше проводить времени с людьми. Общаясь только с близкими друзьями, успевал побыть и с собой наедине. Я переехал, избавился от машины и от спортзала. Купил велосипед и ездил на нём на работу. Когда надоедало крутить педали, садился в автобус, слушая музыку и отстукивая ритм на коленях. Я начал писать понемногу, разглядывая людей на остановках, но однажды мне пришла идея создать книгу на основе записей из тетради про Элис. Ведь это было, хоть и у меня в голове. Возможно, кто-то найдёт спасение в этих строках, как сделал это я. Дома я нашёл сумку, в которой была тетрадь в мягком переплёте. Держа её в руках, чувствовал волнение и тепло. Лежал и перечитывал раз за разом. За полгода я смог довести до ума те строки, которые будоражили моё воображение, и издал книгу небольшим тиражом. Пару раз я участвовал в книжных ярмарках, продавая свой роман. Приходили люди, высказывали благодарности, а кто-то критиковал. Главное то, что не оставалось равнодушных, а это очень важно. После одной такой ярмарки мне на почту пришло довольно интересное сообщение. Писала девушка, которая утверждала, что я использовал в тексте её личные записи.

В прошлом году она потеряла свой ежедневник и уверяла, что он у меня, ведь некоторые фразы из книги были нагло списаны из него. На протяжении недели мы вели диалог в свободное от работы время. Я не мог доказать ей, что всё написанное в книге – исключительно моё воображение, разбавленное реальными событиями из жизни, и никаких ежедневников я не находил. Она же в свою очередь цитировала фразы из книги и говорила, что эти строчки принадлежали ей. Дурная баба, думал я про неё.

На следующей неделе будет ярмарка, приходите, я подарю Вам пару книг, тем самым удовлетворю ваше недовольство. Это было последнее сообщение ей.

За неделю я уже и забыл про эту сумасшедшую тётку, или девочку. Кто вообще ведёт ежедневник? Либо слишком занятой взрослый человек, либо студент.

Безветренное и солнечное воскресенье – лучшей погоды для ярмарки и не придумать. Буквально толпы людей бродили как по огромной библиотеке. Глазели на обложи книг, открывали, проверяли на ощупь страницы. К авторам подходили читатели и перекидывались парой фраз. Так и ко мне подошёл один мужчина, всё расспрашивал «настоящая ли эта история?», он не скрывал восторг от книги и выглядел нелепо в свои сорок пять.

В толпе я увидел девушку невысокого роста в чёрных узких джинсах, одетую в мешковатую кофту с капюшоном белого цвета. Её волосы были пепельного оттенка. Даже стало жарко, пот выступил на лбу и блестел на солнце, ведь она напомнила мне её. На секунду отвлёкшись на парня, желающего купить книгу, я потерял её из виду. Пролетела мысль: неужели опять воображение, как яд, растекается по венам, парализуя своими образами. Глубоко вдохнув, я успокоился. Было много клиентов и на эти мысли не оставалось времени.

Я успел проголодаться и хотел уже сделать обеденный перерыв, как передо мной стояла та девушка из толпы, как две капли воды похожая на Элис. Я выронил сумку и с открытым ртом смотрел на неё. Она была чем-то раздражена, но увидев моё глупое выражение лица, спросила:

– Вы в порядке?

Я пытался выдавить хоть слово из себя, но получился какой-то еле заметный писк. Ну вот, похоже, конкретно меня накрыло. Врач предупреждал, что играя с воображением, можно забыть правила и снова уйти с головой в свои истории. Она подошла и сказала:

– Вы будто призрака увидели. Это я, писала Вам на почту, приехала извиниться лично. Нашла всё– таки свой ежедневник, оставила его в старой сумочке. Мне так неудобно перед вами, могу я как-то искупить свою вину? – она продолжала что-то быстро тараторить.

– Вы собрались на обед? Могу я вас угостить? Мне правда очень неловко за ситуацию с ежедневником.

Подошла ещё одна девушка и спросила её:

– Вы покупаете или просто смотрите?

И тут я понял, что это не галлюцинация, это была девушка, очень похожая на Элис, именно такой я её представлял. Пришёл в себя, продал книгу, закрылся на обед и мы пошли в кафе, что находилось неподалёку. Я всё время молчал, просто смотрел на неё. А она улыбалась, шутила что-то вроде: «Я, конечно, читала, как вам тяжело без девушки, но не думала, что настолько». Этим она хотела сказать, что моя реакция на неё была такой, будто я впервые увидел милашку так близко перед собой. Я отвечал на вопросы, но сам задать их не решался. Она заказала кофе и кекс, а я, пока ждал свой гамбургер, набрался смелости и спросил, как её зовут.

– Элизабет, – не спеша, проговорила она. Перекусив, и поняв, что она такой человек, от которого излучается позитив, я раскрылся. Ей удалось меня разговорить. Я начал оправдываться за свою реакцию при виде её, что она очень похожа на девушку из моего романа.

– Честно говоря, для меня это не просто книга, я прожил её, находясь в лечебнице под сильными препаратами.

Рассказал, что с детства была болезнь с крайне редкими приступами. Придумав себе другую жизнь, сам того не заметил, как погрузился в неё с головой. Искренне поверил в то, что нахожусь там, и Элис стала моим спасением из депрессии.

Она слушала внимательно и решила тоже поделиться со мной.

– Когда я начала читать книгу и увидела свои же строчки – психанула. Сразу же принялась искать твою почту. Хотелось выразить своё недовольство, за что я ещё раз извиняюсь. Когда всё-таки нашла свой ежедневник, я прочитала книгу полностью. Мне показалась, что она про меня, такие тонкие мелочи, которые не мог знать никто, были подозрительно точны. Я понимаю, что привычки у людей зачастую одинаковые, но тут прям стопроцентное попадание. Я часто продолжала предложение, зная, чем оно закончится, и всегда угадывала. Это показалось мне очень странным. Честно, мне всё равно, выдумка это или нет. Главный герой это ты сам или вымышленный персонаж – неважно. Важно то, что я узнала тебя, ведь это твои мысли, и сейчас я смотрю и вижу близкого мне человека. Хоть мы и встретились впервые, кажется, что знаю тебя лучше всех.

– А знаешь, что ещё забавно? – спрашивала она, небрежно взяв меня за руку.

Я сидел напротив неё и подумал, что этот жест был более чем уместен в данный момент.

– Моя бабушка не называла меня Элизабет, потому что не выговаривала букву «з» и всегда звала меня Элис. Я знаю, всё выглядит очень странно, пугающе. Но глупо считать, что это простая случайность. Мозг не видит разницы между воображением и реальностью, он одинаково принимает импульсы, и мы не должны сомневаться.

Я доедал свой гамбургер. Она смотрела на меня и ждала ответ, но я перевёл тему, не знал что сказать. Не получалось сдерживать улыбку на лице, кажется она это заметила и тоже начала поднимать уголки губ к небу. Мы вышли из кафе и брели в сторону ярмарки, неторопливо. Казалось, всё вокруг зацвело новыми красками и тени, что отражались на асфальте, будто держались за руки. Повернув голову в её сторону, я понял, что она тоже заметила эти тёмные, вытянутые счастливые силуэты. Вдруг у неё зазвонил телефон, ответив, она сказала, что ей пора уходить. Я замер на несколько секунд, просто смотрел на неё. Она помахала рукой и пошла в сторону автобусной остановки. В голове пролетела куча мыслей, я до сих пор не верил, что всё это взаправду. Будто сейчас выбежит команда операторов со словами «разыграли», и весь мир разрушится по кирпичику.

– Элизабет! – крикнул я в след и побежал к ней. А она повернулась и пошла навстречу, постепенно ускоряя шаг. Наши тени на асфальте соединились, но на этот раз, это были настоящие объятия.

Оглавление

Часть 1. Крайний пазл

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

Часть 2. На горизонте виден был причал

  Эм – имя, от которого бросает в дрожь

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

Часть 3. Под маяком всегда темно

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12