Восточный вопрос (СИ) [Веллет] (fb2) читать постранично, страница - 4

вызывало у него желание добиться не меньшего, а лучше — большего.

— Ричарду наверняка несладко, — попытался Джон утешить сестру. — Отец оставил его присмотреть за Норгберри, а это унылая и скучная работа.

О том, что отец наверняка оставил брата потому, что тот уже был ассасином и занимался в том числе и делами Братства, Джон старался не думать.

— Ему обязательно понравится, — убежденно заявила Августина. — Он и сам унылый.

Джон был отчасти с ней в этом согласен, но только отчасти. Ричард и впрямь был педантом, однако отец часто ставил его младшему в пример, так что, наверное, тот был полезен Братству. Сам Джон, пожалуй, скорее радовался, что брата здесь нет. Хотя тоже скучал.

Но вопрос сестры, так и не получивший ответа, словно висел в воздухе, и Джон со вздохом покорился:

— Пойдем, сестрица, и впрямь погуляем. Погода…

— Как всегда отвратительная, — мигом пришла в чудесное расположение духа Августина. — У меня краснеет кожа, а потом шелушится. И еще эти веснушки! Я извожу на них столько сметаны, что мне почти стыдно перед индусскими ребятишками, а всё равно видно! Как ты думаешь, от этого солнца можно почернеть?

Джон вспомнил пожилого раджу, нередкого гостя в их доме, у которого была бронзовая от загара кожа и темные заломы морщин, но сестру расстраивать не стал:

— Вряд ли, — он даже усмехнулся. — Но если бы ты носила перчатки и позаботилась о том, чтобы шляпка сидела ровно, тебе, возможно, не пришлось мучиться от ожогов.

— Фу, — Августина сморщила очаровательный чуть вздернутый носик. — Перчатки! Мне кожу хочется содрать, а не надеть лишнюю тряпку! Рубашки приходится менять чуть ли не каждый час! А ты? Тебе не жарко в этом во всем? У тебя щеки пылают, как костер. Лучше бы ты переоделся, на улице еще жарче.

Джон кивнул. Дома не так жарко, хоть и гораздо более душно. На улице солнце будет жарить, но зато будет, чем дышать. И никуда-то здесь не деться, как ни крути.

— Я переоденусь, — заверил он сестру и стрельнул взглядом в сторону окна. — Скоро наступит вечер, станет прохладнее.

— Тогда иди, — Августина отошла на шаг. — Я дождусь тебя здесь и попрошу, чтобы нам подали освежающей воды из погреба. Лишним точно не будет.

Джон кивнул и торопливо направился в коридор. Там было почти темно, свечи не горели — никто не хотел их зажигать и еще больше прогревать раскаленный воздух. После ярко освещенной гостиной Джон плохо видел, но знал дом отлично, что позволяло ему шагать так, как будто он был слеп. С каждым шагом мундир ощущался всё более отвратительным. Джону казалось, что он больше и секунды в нем не выдержит, хотя до того был готов сопровождать отца и философски терпеть неудобства. Но рядом с непосредственной сестрой все благие мысли чаще всего отправлялись к черту. Она умела ценить свободу так, как не ценил ее, наверное, ни один ассасин.

Раздеваться Джон начал еще на ходу. Расстегнул и содрал портупею, а потом распахнул и короткий китель, и рубаху под ним, ощущая, как влажную грудь, наконец, холодит воздухом. Окружающая среда едва ли была прохладнее, чем температура тела, но от широкого шага вокруг возникал ветерок — и это немного примиряло Джона с жизнью.

Отец уехал, а это означало, что можно плюнуть на любые условности и одеться так, как будет удобнее всего. Местные слуги не имели привычки обо всем докладывать полковнику Бэрроузу-старшему — знали, что встревать в господские дела себе дороже. И заходя в собственную комнату, Джон уже знал, что наденет.

Отец, конечно, такого бы не дозволил. Несмотря на всю его демократичность, он часто повторял, что от внешнего вида зависит слишком многое, что встречают по одежке — и только поэтому Джон изнывал в плотном мундире. Теперь он глубоко зарылся в шкаф, игнорируя стук в дверь индусского слуги, и выудил фривольную тонкую рубаху и легкие полотняные штаны, которые ему пошили несколько лет назад во время путешествия с отцом в Италию. С тех пор Джон несколько разросся, штаны облегали слишком плотно, но ткань была тоненькой, и если нужно было выйти не голышом, то это был самый лучший выбор. Сестрица, конечно, поднимет его на смех — особенно после речей о том, что ей следует носить перчатки… Ну и пусть. Вот уж кто понимает его с полуслова, и даже без слов — так это сестра.

Стук не прекращался. Слуги-туземцы были не только до отвращения вежливы и предупредительны, но и терпеливы, а потому Джон распахнул дверь, представая перед индусом в своем новом наряде, и грозно выдал:

— Ну?

Индус попятился, на ходу отвешивая поклоны, и прошепелявил:

— У господина всё хорошо? Я могу помочь господину.

На английском туземцы говорили весьма скверно, но обычно всё понимали, а потому Джон махнул рукой:

— Я собираюсь прогуляться с леди Августиной.