====== Захват ======
Джаелл Василеску занималась починкой своей машины. Вообще, ее машиной должен был заниматься автомеханик, однако девушка вообще не очень хотела доверять свою «малышку», тем более новенькую, купленную с трудом даже не в кредит, кому бы то ни было еще, пусть даже опытному человеку. Она считала, что раз уж она имеет опыт в механике, то и с машиной справится.
В целом, в ее новой машине — Dacia Sport 1410 — не было каких-то критических поломок, она работала исправно, лишь иногда что-то было с двигателем. То ли производитель был некачественный, то ли еще что-то, но поскольку сама машина была из новой серии, а Джаелл занималась косвенно автопроизводством, то ей дали эту машину как одной из первых, «протестировать». Так что да, машина сначала была казенной, а потом девушка ее выкупила, «прогорбатившись» несколько лет на работе, даже иногда проводя махинации с начальством… Нет, не сексуального характера, Джаелл не могла себе позволить кому-либо трахать ее без ее прямого согласия. Скорее, у нее язык был хорошо подвешен.
И теперь она «ругалась» с автомобилем. Она давно уже могла было все сделать, просто ей нравилось копаться непосредственно в машинах, изучая на практике их строение. Вообще, ее увлечение было практически маниакальным. Ненормальным для хрупкой, казалось бы, на вид девушки, которой стоило бы пойти работать официанткой в какое-нибудь рок-кафе с диско-автоматом.
— Ну вот. Родненькая моя, ну теперь заведись, пожалуйста… Иначе я тебя просто ударю… — сказала Джаелл, вытерев пот со лба и сев в салон.
Она взялась за блестящий руль, погладив его словно котенка. Этот руль был еще и очень гладким, прям как будто лакированным специальным высококачественным лаком. А сиденья были обиты мягкой тканью, почти бархатом. В общем, не машина, а полный люкс. Такую вообще не каждый мог себе позволить, тем более, что эту серию только-только начали выпускать. А тут — инженер-автомеханик, женщина, которой доверили эту «малышку», да еще потом и отдали пользоваться навсегда. И это в то время, когда молодые люди считали девушек за рулем «обезьянами с гранатой».
При мысли о парнях Джаелл только фыркнула. Ей был тридцать один год, и она до сих пор не нашла себе «достойного кандидата» в спутники жизни. Но вообще они были ей по большому счету не нужны. Нрав у нее был очень тяжелый, ни один парень с «нормальным» воспитанием не хотел видеть рядом с собой сильную во всех смыслах девушку с независимым мнением, да еще и не самым модельным видом. Им только красоток подавай, да таких, чтобы были красивые, как Мерилин Монро, девушки из Гоу-Гоус, Бананарама или Экспосе, но при этом скромных. И чтобы любили они только мужчину, который их выбрал. А, ну и чтобы готовила отменно, лучше чем в ресторанах.
«Гадость… — думала Василеску. — Как можно угробить свою жизнь на какого-то одного человека, который еще может оказаться несамостоятельным, или тираном? Еще руку на меня будет поднимать, будто это нормально… Лучше уж я сама проживу эту жизнь». С этими словами она повернула ключ в замке зажигания. Машина сначала сопротивлялась, а потом заурчала, включив свои двигатели.
— Ну вот, а ты не хотела… — улыбнулась девушка, чуть-чуть нажимая на газ, проверяя «строптивость» своей машины. — Можешь же, когда хочешь. И я тебя люблю, ты прекрасна…
Тут внезапно зазвонил мобильный телефон Джаелл. Вообще, это тоже был не ее телефон, а по работе. Но ей, как ценному сотруднику, дали его для связи, чтобы ее могли выцепить из дома в любой день в любое время суток. И сейчас как раз начальству вдруг что-то потребовалось от нее. Немного закатив глаза, девушка взяла телефон с пассажирского сидения и ответила на звонок.
— Компания Dacia, офис информационной службы.
— Василеску! — услышала она голос своего начальника. — Как хорошо, что ты ответила! У нас тут есть кое-какие неполадки в договоре между городами… Не буду называть людей, но они потеряли информацию о нашей новой линейке Dacia Sport, как раз модель которой ты владеешь. Нужно направить копию документов с информацией о новой модели в Сибиу. Хорошо? Можешь поехать, срочно? Ты же как раз на машине…
— Да, господин Петраке, я сделаю. — вздохнула Джаелл, прикидывая, что ей сейчас нужно сделать. — Я уже выезжаю.
— Спасибо! Если ты это сделаешь, то тебя ждет повышение! — начальник звучал облегченно, будто бы сейчас решалась судьба его семьи, не иначе. — До связи! Звони, как доберешься до офиса Dacia в Сибиу!
И в телефоне послышались гудки. Слава богу, разговор был коротким, счетчик не намотает сильно. Джаелл только вздохнула, бросив мобильник обратно на пассажирское сидение. «Так, значит, надо собрать немного пожиток, а также денег на то, чтобы дозаправиться и доехать до места. Всего пара часов туда, переговоры, передача документов, и пара часов назад. Что может быть проще, как раз успею к вечеру приехать и сходить в клуб. Может, хоть с кем-то познакомлюсь…» — рассудила она, поднимаясь в свою квартиру, чтобы собраться и привести себя в порядок после починки машины.
Погода была крайне не располагающей к поездке. Вроде бы по прогнозу на радио обещали вполне себе спокойную переменную облачность, но вот конкретно в случае нынешней дороги все заволокло промозглым туманом. Приходилось включать противотуманные фары, чтобы осветить себе путь. Впрочем, Джаелл не смущало это, тем более, что это Трансильвания, тут вообще все погружалось в мистику. И это привлекало туристов — мистическая природа данного района Румынии, да еще и эти россказни о вампирах, которые все больше и больше стали привлекать девушек…
Василеску останавливалась лишь один раз на заправке на шоссе в Фэгэраш. Там она также перекусила и познакомилась с парочкой автостопщиков, которые ехали куда-то в деревню.
Это была пара, парень и девушка моложе Джаелл. Им было лет около двадцати. Они хотели устроить себе романтическое путешествие перед свадьбой, небольшое приключение, в котором они случайно пошатались бы по всей Трансильвании, посетили бы самые «привлекательные» на их взгляд места, а потом, вернувшись, организовали бы свадьбу с историческим экскурсом. В общем, «золотая молодежь», которая готова была рисковать. Звали пару Альма и Михаил.
После рассказа Альмы о том, как они собираются запечатлеть данное путешествие, Джаелл заинтересовалась, захотела пообщаться с ними побольше. И поэтому она предложила им подвезти до нужного населенного пункта, как раз им было по пути, а заодно и пообщаться. Михаил сначала отнесся скептически, но потом согласился, а вот Альма была в восторге, когда увидела, на какой машине они поедут. Правда, случилась проблема — в Dacia Sport было только одно пассажирское кресло. Но Альма предложила выход из ситуации — она бы села на колени к Михаилу, тем более она была очень миниатюрной девушкой. На том и порешили.
Когда попутчики тронулись, Альма начала рассказывать, что она художница по эскизам, и она хочет запечатлеть новые места в своем собственном альбоме, а потом показывать детям зарисовки. Причем, что интересно, детей она планировала завести ровно двоих, не больше и не меньше. Михаил, конечно, пытался возразить, что им бы одного ребенка потянуть, но его девушка была непреклонна — двое, и все тут. Впрочем, Василеску было не до семейных распрей, ей хотелось больше узнать о профессии новых знакомых.
Тем временем дорога все ухудшалась. Становилось как будто темнее, туман сгущался, и даже противотуманки не особо спасали. Было понятно, что надо ехать аккуратнее, неровен час на дорогу выбежала бы какая-нибудь зверюга.
— Боже, как же плохо видно… — пробурчала Джаэлл, снижая скорость. — Хоть глаз выколи, а ведь по радио ничего не обещали такого…
— Да, это странно. Да и запах тут становится каким-то затхлым… — произнес Михаил, глядя в окно. — А вообще, у меня не самое хорошее предчувствие… Что-то случится, я в этом уверен. Трансильвания славится особенно готическими замками и вампирами.
— Ой, Миша, ну хватит накручивать себя! — засмеялась Альма, обнимая спутника за шею. — Ты просто вечно хандришь! Зато представь, как будет классно наткнуться на какой-нибудь замок! Может, мы даже увидим самого Дракулу!
— Дракула давно мертв… — фыркнул парень. — Максимум мы увидим иссохшие трупы. А если мы найдем их еще и свежими, тогда совсем будет невесело…
— У-у-у-у-у, мистика! — глаза девушки-автостопщицы прямо загорелись. — Я обожаю мистику! Сейчас ведь это самый писк моды! Я вот рисую, но хочу попробовать себя в писательском творчестве!
— И о чем же ты хочешь написать? — спросила Джаелл, поворачивая в сторону и следя за дорогой.
— Ну, например, грустную историю о вампире, который был влюблен в приезжую девушку, а она восстанавливала картины и при этом погружалась в воспоминания древних времен! О, связь вампира и османского военнопленного XIV века!
— Какой-то сюрреализм получается. — скептически заметила Василеску, слегка улыбнувшись. — Но тем не менее можешь попробовать! Тут главное знать историю Османской Империи.
— Да-да-да, я знаю, знаю. Ты, например, знал, Миша, что в Османской Империи до некоторых пор было запрещено рисовать людей? Считалось это преступлением. Именно поэтому нигде не сохранились портреты султанов того времени. Нет, конечно, были какие-то художники, которые пытались рисовать людей Османской Империи, но вот их чаще всего казнили, а портреты либо замазывались, либо сжигались.
— Вау. — Михаил поднял брови. — Нет, не знал. И не знал, что ты это знаешь… Нет, конечно, я понимал, что ты очень сильно увлечена искусством, но чтобы настолько…
И Альма с Михаилом начали беседовать о чем-то своем. Джаелл же сосредоточилась на дороге. Вообще, ей нравилась идея книги о связи пленного Османской Империи с вампиром современности. Ведь и правда, тогда румынские люди, особенно благородных кровей, отправлялись на обучение военному искусству в Османскую Империю, к захватчикам. Но это было все, что знала Василеску, она не особо интересовалась историей Румынии, она была больше склонна к техническим и точным наукам.
Сейчас же ее самое главное внимание привлекали странные звуки, исходившие откуда-то издалека. Они были похожи на рычание и вой. Такое чувство, что где-то неподалеку основались гигантские монстры, готовые вот-вот напасть. «Ну вот, теперь и у меня плохое предчувствие… — подумала инженер, сжимая в руках руль до белых костяшек. — Черт, и как назло вообще ничего не видно… Только деревья и горная местность. Где я вообще… Я что, не туда свернула?». Туман был совсем густой и белый, да к тому же еще и холодный, что пробирало аж до костей. Джаелл врубила обогреватель своей машины, чтобы хотя бы ее попутчики не замерзли.
Внезапно рык послышался где-то совсем рядом. Даже не рык, а скорее дикий рев вперемешку с человеческими воплями. Это был совсем неестественный звук. Тут же справа послышались звуки приближающегося тела.
— Твою мать… — Джаелл испугалась. — Ребята, мы ускоряемся. Кажется, на нас бежит волк или медведь! Все пристегнулись? Просто пристегнитесь! — немедленно она отдала команду и вдавила педаль газа в пол.
Машина резко ускорилась, вдавив испуганных автостопщиков в пассажирское кресло. Монстр, едва не врезавшийся в Dacia Sport, промахнулся, а потом, грозно и обиженно рыкнув, начал нагонять беглецов. Инженер посмотрела на зеркало заднего вида, но смогла лишь разглядеть, что тело было огромным и очень волосатым… Похожим на человека на четвереньках? Но мысли улетели куда-то вглубь сознания, и сейчас в голове мелькала только одна — выбраться из этого тумана и найти уже дорогу до Сибиу.
Тут неожиданно что-то ударило машину влево очень сильным ударом. Автомобиль крякнул и чуть не перевернулся набок. Взвизгнули шины, а Джаелл начала вращать руль, чтобы выровнять свой транспорт.
— Блядь! — выругалась она, пытаясь сохранять спокойствие. — Оползень, что ли?
— Мамочки! — взвизгнула Альма, прижимаясь к Михаилу. — Что это такое?! Мне страшно!
Тут последовал второй удар в левый бок, на этот раз сильнее. Сразу был исключен вариант с оползнем, так как это было что-то живое, что методично пыталось перевернуть машину и достать оттуда пассажиров. Водительница запаниковала. Еще ни разу она не попадала в подобные ситуации, да к тому же монстр имел неизвестный вид и происхождение. Все это походило на какой-то фильм ужасов…
— Джаелл! Осторожно!!! — взвопил парень, хватая ее за рукав и указывая вперед.
— Да сука!
Что-то огромное стояло на пути машины. Объехать было практически нереально, но Василеску решила все же рискнуть. Она в первую очередь хотела спасти жизнь автостопщиков, а уж потом позаботиться о своей машине. Она начала выруливать в сторону, пытаясь отвлечь монстра впереди, одновременно уворачиваясь от ударов со стороны. Рык и вопли оглушали ее, сбивали с толку. «Сейчас или никогда…» — и с такими мыслями Джаелл поехала вправо, на обгон.
Но ее ждала неудача. Откуда-то у впередистоящего монстра появился огромный молот, которым он не преминул воспользоваться. Размахнувшись, он ударил по капоту машины, полностью выводя ее из строя. Из-под капота полетел пар, автомобиль от резкого торможения вообще чуть ли не пополам сложился, а Альма, будучи маленькой, вылетела из ремня безопасности головой вперед на лобовой триплекс, пробив его головой. Михаил смог удержать ее лишь от полного вылетания из салона.
— Альма! — только и крикнул он, держа подругу за туловище.
Джаелл ударилась головой о руль, отчего прозвучал гудок. Тут же сработала подушка безопасности с ее стороны, и она мало того, что сильно ударилась, так еще и оказалась зажатой опустившейся приборной панелью — ей прижало ноги. Голова закружилась, из носа потекла кровь, все гудело…
И где-то вдалеке слышались вопли парочки и рык монстров. Джаелл пыталась выбраться и помочь спутникам, да только монстры все сильнее били по машине, а подушка безопасности не сразу сдувалась. Через некоторое время от шока и многочисленных ударов девушка отрубилась.
Когда она проснулась, подушка безопасности уже сдулась, а на улице было темно и промозгло. А также… Подозрительно тихо. Все тело ныло от самой разной боли. Ноги свело и зажало примявшейся приборной панелью, руки были все исцарапаны и разорваны, а голова гудела, словно по ней обухом ударили. Чувствовалась, как кровь теплой струйкой стекала по раненной руке вниз.
— Твою ж мать… — сказала Джаелл, попытавшись освободиться. — Что произошло… Какого черта вообще здесь творится… Альма! Михаил! Вы!..
Но их не было. Вместо них повсюду были ошметки мяса, а также очень много крови. Судя по всему, монстры вытащили автостопщиков из машины и куда-то поволокли… Кажется, на съедение. «Боже правый… — с ужасом подумала Джаелл. — Если здесь и вправду живут монстры… То скоро я тоже стану их добычей? И останусь у них на съедении?!». Ее охватила паника. Она не хотела оставаться одной.
— На помощь! Кто-нибудь!!! Помогите!!! — заорала она, дергаясь в машине и пытаясь освободить свои ноги.
Одну ногу ей все же удалось вытащить кое-как, а вот вторая застряла очень сильно, да к тому же еще и сильно болела. Слава богу хоть, что ноги были не сломаны, иначе она была бы обречена на гибель. Что самое странное, сейчас вообще была полная тишина, лишь где-то слышались птицы. И ни одной машины не проезжало… «Видимо, я свернула не туда из-за тумана… Черт, из-за меня погибло два человека! А машина сломана вдребезги!» — думала инженер.
Тут она вспомнила про телефон, который лежал у нее в бардачке. «Конечно! Я же могу позвонить в полицию! В скорую помощь! И в спасательные службы, думаю, этих двоих еще не успели съесть, и их еще можно спасти!» Повернувшись в другую сторону, она дотянулась до бардачка и открыла его. Но тут ее ждало разочарование и отчаяние — мобильник из-за аварии был разбит напрочь. Восстановлению он не подлежал.
— Да что б вам вампиры отсосали!!! — выругалась Джаелл, едва не плача от досады и от осознания своей беспомощности.
Освободив вторую ногу, девушка упала на дорогу, поранив руку об осколок выбитого стекла. Она была одна на дороге. Сейчас монстров не было, но ничто не гарантировало того, что они не вернутся за ней как за добавкой. Надо было делать хоть что-то, если она хотела остаться в живых. Прежде всего — успокоиться. Паника, страх и ужас сильно мешали плану самоспасения. Во-вторых, надо было отыскать карту, ну или поискать указатель с ближайшим населенным пунктом, а уж там добираться до поселения своими ногами.
Пролежав на асфальте какое-то время и с трудом поднявшись, Джаелл начала искать карту в своей машине. Она была немного порвана, но каким-то чудом уцелела. Правда… Толку от нее было немного, ведь девушка не знала, куда она попала, где она не туда свернула. Так что пришлось отбросить идею поиска города по карте. Взяв кое-какие вещи из машины, а также нож (который Джаелл носила с собой до того времени непонятно зачем, из-за ощущения мнимой опасности), она двинулась вперед по дороге. Туман уже был не таким густым, но все равно было мало что видно в радиусе десяти метров.
Василеску брела по дороге полчаса, пока не увидела где-то в стороне, в горном перевале проход с тропинкой. Проход был большим, туда свободно могла проехать машина — значит, неподалеку есть поселение, пусть и, возможно, не обозначенное на карте. Значит, у Джаелл появился шанс на спасение.
Тут девушка заметила какую-то странную фигуру… Слишком человеческую, чтобы она походила на монстра. Она стояла где-то вдалеке. У нее на плече был какой-то странный инструмент, больше похожий на молот. Похоже, человек наблюдал за ней.
— Эй! — крикнула Василеску, замахав руками и привлекая внимание. — Вы местный?! Пожалуйста, помогите мне! На нас напали дикие животные!!! Мне нужна помощь! — и тут фигура исчезла в тени деревьев. — Эй? Эй! Вы куда!!! Стойте! Не оставляйте меня здесь одну! Пожалуйста!
Тщетно. Никто не отозвался на зов о помощи. Джаелл выругалась про себя и пошла уже в сторону тропинки, ведшей в деревню. Запахло каким-то затхлым, гнилым запахом, будто повсюду рос какой-то грибок… Запах был похож на плесень. «Что ж, наверное, тут все заброшено… — подумала она, ковыляя по дороге и хватаясь за выступы скал. — Если это так, то мне конец… Я умру здесь… Черт, а ведь моя жизнь только началась…».
Удивительно, но деревня оказалась вполне себе ухоженной, не заброшенной. Кое-где горели светильники, но не во всех домах. Было понятно, что здесь живут простые люди, сильно оторванные от жизни городов. Впрочем, как и в любой другой деревне. Просить помощи сейчас было практически бесполезно, ибо все жители спали, а на любое проявление шума реагировали очень негативно, грозясь выйти с ружьем. И лишь вдалеке, в центре где-то мелькали огоньки. Возможно, там кто-то что-то праздновал… Стоило проверить, терять Джаелл было все равно нечего.
Тут она услышала где-то рядом какой-то рык… И дыхание. Тяжелое дыхание. «Господи… — затряслась девушка. — Это же те самые монстры… Они нашли меня… А я натравила их на жителей деревни… Надо бежать!». Схватив нож покрепче, она как могла побежала в сторону менее людной части деревни, ближе к лесу. Монстр находился где-то рядом и выслеживал свою добычу, это было понятно. Надо было хотя бы увести его в другое место.
Добежав до какого-то мостка в крепость, девушка обернулась, чтобы посмотреть, кто ее преследовал. Монстр не заставил себя долго ждать. Он выскочил и тут же напал на нее, пытаясь укусить. Джаелл взмахнула ножом и стала удерживать его. Тогда она смогла разглядеть его получше.
Это был человек. Настоящий человек, только… Сильно измененный, поросший каким-то грибком, плесенью. Его кожа была неоднородной, островками виднелась то ли известь, то ли еще что-то, но это было мягкое и очень противное на ощупь. Зубы и глаза были ближе к монструозной форме. Само чудовище рычало и сильно смыкало свою челюсть, пытаясь достать до лица своей добычи.
Но Джаелл не зря раньше занималась тяжелой работой в автомастерской. Кое-как пересилив боль, она оттолкнула монстра ногами от себя, после чего встала и, прицелившись, вонзила нож глубоко ему в глаз. Тот взвопил и рассвирепел, взмахнув топором и начав нападение на жертву. Но и тут она не растерялась — поймала руки чудища с топором и начала тянуть оружие на себя, чтобы перехватить и отсечь ему голову. Сцепка была ожесточенной, монстр рычал и вопил, и тут он подался резко вперед и укусил девушку за плечо, сильно и глубоко.
— А-а-а-а-а-а-а-а!!! Блядь!!! — заорала она, от злости отпихнув хищника и с трудом отняв топор.
Сейчас был самый удобный момент. Монстр отвлекся, и если Василеску замедлится хоть на секунду — ей конец. Она замахнулась левой здоровой рукой и одним движением отсекла голову чудищу с громким воплем.
Голова покатилась в сторону, разбрызгивая кровь. Девушка тяжело дышала, приходя в себя после схватки. Укус страшно болел, правая рука еле-еле двигалась, поднять ее было выше сил. Приходилось действовать только левой рукой. Да еще и неизвестно, вдруг эта гадина занесла ей какую-то заразу, учитывая, что он был чем-то похож на зараженного вирусом человека… Вроде как зомби. Только вот уж очень разумный был зомби…
Вытащив свой нож из глаза монстра и взяв его в раненную руку — на всякий случай — Джаелл направилась внутрь крепости. Она оказалась в пещере, уставленной бочками. «Это что, винный погреб? — пронеслась в голове мысль. — Почему он здесь? Они поставляют вино? Я что-то не видела в окрестностях виноградника…». Рассуждать было некогда, нужно было скорее звать на помощь. И просить достать телефон для экстренного вызова… Надежда билась в голове инженера слабой струйкой.
Она дошла до ворот. Они были заперты, а рычаг не поддавался даже под здоровой рукой. Видимо, заржавел… Свет горел где-то сверху, там доносился звонкий женский смех.
— Эй! Помогите мне, пожалуйста! — крикнула девушка, глядя внутрь.
— Ну и ну. — услышала она вдруг мужской голос позади себя.
Она резко обернулась, выставив топор вперед на случай атаки. И столкнулась лицом к лицу с мужчиной средних лет… Он выглядел как-то… Неопределенно. Вроде бы и не молодой, но и не старый, хотя были видны и седина, и морщины на лице, да и вообще было как-то странно — казалось, что ему было гораздо больше лет, чем изначально выглядело внешне. Правой рукой этот мужчина придерживал огромный молот, сделанный из разного металлолома. Сам он был одет в рубашку, брюки с поясом и фонариком, длинный плащ и какую-то мятую шляпу. Глаза были скрыты под очками.
Этот мужчина с улыбкой прикуривал сигару и разглядывал гостью. Было непонятно, то ли он просто ее рассматривал, то ли оценивал как жертву. В любом случае, доверия он не вызывал от слова совсем. Джаелл не хотела связываться именно с ним. Она чувствовала от него какую-то угрозу, но не могла объяснить, какую.
— Я думал, ты не выживешь против этой твари. Но ты, как я погляжу, крепкая девчонка. — сказал мужчина, подходя все ближе.
— Кто Вы? — Василеску подняла топор выше, обозначая дистанцию. — И… Что Вы знаете о монстрах?
— Ха-ха-ха… Я немного груб, прости. Но ты к этому привыкай. Я — Карл Гейзенберг, местный инженер и ученый. — девушка обратила внимание, что у него был немецкий акцент. — Я один из Лордов этой деревни. Я вообще думал, что тебя, как и твоих друзей, съедят. Но ты очень, очень сильная…
— Так Вы знаете об этих монстрах! — рыкнула Джаелл, стараясь держать себя в руках и не показывать страх. — Вы их на нас натравили?!
— Боже правый, как ты могла так подумать. — засмеялся Гейзенберг, отклоняя топор в сторону. — И я бы не советовал такой девушке размахивать ржавым оружием. А то еще подцепишь столбняк, и придется тебя усиленно лечить…
— Либо Вы поможете мне дозвониться до экстренной помощи, либо я!..
— Либо что? Хах, а у тебя есть кишки, чтобы мне угрожать. Но боюсь, что тебе придется забыть о помощи.
Внезапно послышался какой-то странный звон, будто кто-то волок цепь. Да и все металлические предметы, в том числе нож и топор, начали вести себя как-то странно, неестественно. Они начали будто летать и перемещаться в воздухе сами по себе. Джаелл пыталась удержать топор в руке, но ей это давалось с трудом. В конце концов, ее оружие было резко выдернуто из ладони и выброшено в сторону. А вокруг ее тела обернулась довольно толстая и крепкая цепь.
Девушка оказалась в западне. Она задергалась, пытаясь освободиться, но чем сильнее она ерзала, тем сильнее цепь сжималась вокруг ее тела, словно змея. Было невыносимо больно, плечо ныло и саднило, а ноги начали сдавать от усталости и потери крови.
— Отпустите меня! Маньяк! — закричала Джаелл.
— Я должен по идее показать тебя Матери Миранде… — как будто просто рассуждал вслух Карл, вращая некоторые металлические предметы в воздухе. — Но знаешь… Я уже больше сорока лет нахожусь в одиночестве. Одни конструкции да эксперименты…
— Да о чем Вы говорите! Я Вас порежу, отпустите меня! — Василеску схватила нож, но тот сразу же вылетел из ее руки, а цепь резко потянула вниз, заставив пленницу встать на колени.
— Дорогая моя, ты разве еще не усекла? — Гейзенберг смотрел на нее сверху вниз, подойдя совсем близко. — Разве не видишь, что я управляю всеми металлическими штуками? Или ты хочешь неприятностей? — тут же у лица Джаелл оказалась какая-то острая арматура, целившаяся прямо в глаз. — Но мне нравится твой настрой. Так будет даже еще лучше, хоть что-то интересное будет в моей жизни, помимо этих трех уродов, особенно этой мисс гигантской суки с ее сумасшедшими дочерьми…
Он чуть наклонился, взяв девушку за подбородок, разглядывая ее лицо. Оно было все в крови, но Гейзенберг все же нашел его привлекательным и вполне себе милым для городской девушки. Да к тому же ее прыть, ее сила, как физическая, так и моральная, сильно заводили мужчину. Он решил посмотреть, сколько еще она будет ему сопротивляться, прежде чем она сдастся хотя бы на данном этапе и не взмолится о помощи или о пощаде.
— Грх! Не трогайте меня, мудак! — девушка отняла лицо и попыталась встать на ноги, но цепь сильнее стала сдавливать ее, обвиваясь большими витками. — Больно! Больно, больно, больно! Прекратите!
Гейзенберг, разумеется, не хотел доводить дело до сломанных ребер. Он хотел сохранить девушку в целости и сохранности как можно дольше. Но ему уже нравилось наблюдать, как его новая пленница трепыхается, словно бабочка в паутине. «Что же она из себя представляет, раз смогла выжить в аварии и победить монстра в одиночку?» — думал он. Тем временем, Джаелл начала задыхаться — цепь обернулась вокруг ее шеи.
— Я… Не могу… Дышать… Кха… Хватит… — голос срывался и сипел. — Пожалуйста… Хватит… На… На помощь…
Не выдержав такого напора, девушка упала в обморок. Слава богу, всего лишь от удушья. Карл уж знал, как ему управлять силой, чтобы ненароком не убить кого-то.
Сопротивление до последнего… Совсем хорошо.
Лорд деревни обвязал цепь вокруг девушки еще раз, после чего он поднял ее над землей, управляя металлом, и понес на свою фабрику окольными путями, хотя в этом не было особой необходимости. Он уже предвкушал, как он отыграется на своей новенькой игрушке за все годы одиночества и недостатка внимания со стороны женщин. Местных жительниц он вообще не брал в расчет, во-первых, они были не слишком привлекательны, во-вторых, они вообще были расходным материалом. А тут — горожанка, не замужем скорее всего, явно сильная духом и телом.
Такую мучить, использовать и истязать будет одно удовольствие…
====== Цепь ======
Комментарий к Цепь Короче тут будет дикий ООС, тем более, что по части женщин Карл не раскрыт как персонаж. Тут скорее мое видение его поведения с девушками, особенно в части моей задумки, что он слишком долго был без женского внимания и тела, можно сказать, практически ни разу ни с одной женщиной не имел дела.
Девушка открыла глаза, глядя в небо, затянутое серыми облаками. Кажется, шел снег, и было как-то слишком уж холодно. «Зима? Уже? Но ведь… — думала Джаелл, двигая глазами по сторонам. — Сейчас ведь только сентябрь… Неужели уже снег пошел? Но ведь не обещали…». Тем не менее, вот они, белые хлопья, которые изредка оседали на лице девушки, отдаваясь легким холодком.
Плечо очень ныло и болело. Еще бы, такой укус монстра… Будет неудивительно, если после того случая у Василеску останется глубокий шрам на всю жизнь. И слава богу, что это пока плечо, а если бы он ее за лицо укусил? Как она бы дальше скрывала это уродство? Как она вышла бы в свет перед людьми? А плечо можно скрыть. Вот только сначала надо показаться нормальному врачу, чтобы тот вытащил всю заразу и зашил правильно рану… Ох, и долго же будет проходить реабилитация…
С трудом поднявшись на ноги, Джаелл обнаружила себя на какой-то поляне рядом с горами. Получалось такое маленькое плато, больше похожее на местную арену. Рядом лежал топор, тот самый, которым она отрубила голову тому монстру. Он был окровавлен, а при ближайшем рассмотрении — ржавым и сильно потрепанным. «Если бы он задел меня этим топором… И я бы выжила… — подумала девушка, разглядывая свое оружие. — Тогда я бы заразилась столбняком… И тогда умирала бы мучительно и долго. Хах… Тогда мне повезло, что я смогла отнять топор и отсечь ему голову».
Тут она услышала рев неподалеку. Оглядевшись, она увидела, как из-за скал вокруг нее собираются монстры, похожие друг на друга — зараженные, злые и, по видимому, голодные. Разные существа были вооружены разным оружием. Кто-то копьем, кто-то топором, кто-то даже мечом. Но были и те, кто просто с голыми руками пришел, видимо, они были низшего порядка, но все же они тоже жаждали кусок аппетитной для них жертвы.
— Ублюдки… Сколько же вас тут… — Джаелл сглотнула, держа в руках топор для защиты. — Я… Ик… Я не дамся вам, уроды! Ни за что! Я лучше сдохну!!!
А чудовища зарычали на нее. Конечно, о чем она только думала, провоцируя их… Выхода у нее не было. Она была окружена, у нее было всего лишь одно оружие, идти и бежать ей было некуда. Сейчас ее растерзают и сожрут, как и во всех фильмах ужасов, которые она успела тогда посмотреть. Из глаз потекли слезы. Девушка вспомнила свою единственную маму, которой она когда-то обещала прийти на ее День Рождения вот прям совсем скоро… Или просто в гости прийти… А теперь что? Бедной матери придется хоронить своего ребенка…
— Мама… Пожалуйста, прости… — и Джаелл ринулась на монстров, отсекая головы.
Уж если умирать, то только в бою, думала она. Так хотя бы она приложит максимально усилий, чтобы не погибнуть. Прямо как самурай или камикадзе, которые бросаются в смертельный бой, зная, что погибнут… Это даже было в какой-то степени романтично. Монстры вокруг нее кидались из стороны в сторону, кто-то царапал ее, кусал, были и раны топором.
Тут — свист! — и грудь резко пронзила боль. В глазах потемнело, сердце сильно ударило…
Джаелл громко вздохнула и резко распахнула глаза, дернувшись всем телом. Ее грудь болела, сердце бешено колотилось, перегоняя кровь по всему организму. Что странно… На ней не было ран. Вернее, не было тех ран, которые она получила в битве с чудищами на той горной арене… «Что за черт… — подумала девушка, пытаясь привыкнуть к темноте. — Я что, все это время спала? Нгх… Почему так холодно рукам? И почему я…».
Тут она начала ощущать, что находится в очень странном и невыгодном положении. Вокруг ее рук, ее предплечий, были намотаны цепи. И руки в разные стороны были привязаны куда-то сверху, так что Джаелл немного висела на цепях. Сама же она ощутила, что была… Почти без одежды. На ней остались только трусы. Верхняя часть торса и руки были еще обмотаны бинтами, а боль в плече была уже не такой сильной, как раньше. Казалось, что его зашили…
«Почему я подвешена?! Почему я без одежды?! Что со мной?! И где я?!» — в панике закачалась Джаелл, пытаясь осмотреться по сторонам. Тщетно, в помещении было очень темно, лишь где-то в стороне было видно, что горела лампа настольная. Пахло железом и маслом — похоже, это была мастерская… Пол был очень холодным, бетонным, пленница ощущала это своими босыми ногами. Снизу поддувал ветерок из-под щели двери. Цепь, на которой висела Василеску, немного звенела.
— Твою мать… — вслух сказала девушка. — Я должна… Я должна выбраться отсюда! Нгх… Я… Я вспомнила… Тот мужик! Это он… Он меня схватил!
Поняв, что скорее всего ее ждет очень плохое время с пленившим ее мужчиной, Джаелл предприняла попытку освободиться от цепей, сковывавших ее. Но безрезультатно, оковы были сделаны на совесть. Даже если бы Василеску попыталась бы сломать кисти рук, то ничего не получилось бы, так как цепи ведь были обмотаны на все предплечье. Надо было тогда вообще все суставы переворачивать и наизнанку выворачивать. А это было сильно невыгодно…
Джаелл начала тогда раскачиваться из стороны в сторону, чтобы понять, как она закреплена. Была вероятность, что цепи от раскачки ослабнут, и тогда она сможет спуститься и освободиться. Но и тут ее ждала неудача — точно так же цепи были хорошо обвязаны к балкам и арматурам на потолке.
Создалась абсолютно безвыходная ситуация, так еще и сильно унижающая. Голая девушка в холодном темном помещении, на цепи, пусть и вылеченная неизвестными врачами. Не было никаких сомнений, что тот мужчина собирается делать с пленницей. Джаелл начала представлять себе все самые худшие варианты, один страшнее другого. В основном дело касалось расчленения и физической расправы, пыток. Фантазия у девушки была довольно богатой в этом плане. И чем больше она думала о своей судьбе, тем сильнее ее бросало в дрожь.
— Я не хочу умирать… Я не хочу умирать… — голос почти пищал и постоянно срывался. — Я хочу жить… Я должна найти способ выбраться отсюда! Нгах!
Джаелл сильно дернулась, чем спровоцировала серьезный шум. Ей уже было все равно, ею овладела ярость и страх за свою жизнь. Она не была готова просто так отдаться судьбе, она хотела бороться до конца.
Тут дверь в комнату открылась, и в проеме показалась мужская фигура. Та самая, которую она видела в том винном погребе, только на этот раз без плаща… Запахло сигарами. Это был Карл Гейзенберг. Он вошел в комнату и включил свет, после чего закрыл и запер за собой дверь. Как только глаза Василеску привыкли к свету, она смогла разглядеть помещение, в котором она находилась.
Это была настоящая инженерная мастерская. Но похоже, больше оружейная. Тут были всякие металлические предметы, винтики-шпунтики, шестеренки… Но также была и различная оружейная техника, как и техника военная, вроде пропеллеров, моторов, а также пистолетов, дрелей и бензопил. Где-то на столе слева валялись реакторы, горевшие красноватым цветом, издалека похожие на сердце. На стене рядом со столом располагалась огромная доска с чертежами различного характера. Причем, на первом плане были чертежи… Людей? С дрелями вместо рук? И назывались эти проекты «Soldat Eins» и «Soldat Zwei». Похоже, что… Гейзенберг ставил опыты над людьми…
От такой мысли девушке стало совсем не по себе. Он что же, хочет и над ней поставить эксперименты, превратив в своего послушного солдата?
— А, вижу, ты очнулась. — услышала она голос мужчины и подняла голову. — Добро пожаловать в мою мастерскую! Теперь это будет твоим домом!
— Я не останусь здесь! Ни за что! — Джаелл стала говорить твердо, хотя внутри все похолодело. — Отпустите меня сейчас же! На каком основании Вы сняли с меня одежду?!
Карл ответил не сразу. Он лишь прикурил сигару, разглядывая пленницу. Сейчас, когда она была отмыта от крови и залечена от укусов и осколочных ранений, она выглядела даже лучше, чем ожидалось. Не идеал женской красоты, однако по средним параметрам — вполне себе неплохая классическая румынка. Типичные черты лица, немного развитая мускулатура, в меру стройное тело… Немного диспропорциональное, но в целом она выглядела очень даже недурно. Было похоже, что она занималась каким-то видом спорта.
— Вы слышите меня?! — Джаелл прервала мысли Карла, повышая голос. — Отпустите меня! Развяжите! Верните мне мою одежду!
— Она же вся испорчена. — улыбнулся Гейзенберг, притушив сигару о стол и подходя к девушке ближе. — Да и к тому же тебе она больше не понадобится.
— Да что Вы говорите?! Хватит загадок и намеков! — пленница задергалась, пытаясь отойти от мужчины подальше. — Что Вы от меня хотите?!
Как только Карл приблизился к Джаелл, то сразу стало заметно, что несмотря на все свои параметры роста и телосложения, она явно уступала ему в этом плане. Ну конечно, он столько лет тренировался, поддерживал себя в форме, тем более, что воевал… А сейчас так вообще он бог в небольшом мирке этой загнившей деревни. Однако все же стоило отдать должное, девушка держалась достаточно стойко под его взглядом и напором. Он снял очки и посмотрел девушке прямо в глаза.
— Я и не говорю намеками, девочка. Я лишь констатирую факт. — он снова взял ее за подбородок, держа ее лицо ближе к себе. — Ты теперь моя. Моя добыча. Игрушка. Вещь. И я с тобой могу делать все, что захочу.
— Вы… — тут голос девушки впервые перед Гейзенбергом сорвался. — Вы хотите меня п-пытать? В-вы хотите превратить меня в своего солдата?
Карл промолчал. Он хотел насладиться видом испуганной и затравленной девушки, которая сейчас отчетливо понимала, что участь ее не завидна. Даже несмотря на свою гордость, было видно, пленница испытывает дикий страх. Впрочем, как и многие жители деревни испытывали животный страх перед мутантами. Но тут несколько иной случай. И другие обстоятельства.
— Боже, нет. — засмеялся мужчина, опуская руку с подбородка девушки на ее шею. — Для этого у меня есть целая деревня в распоряжении. Матерь Миранда мне не запрещает экспериментировать над местными людишками. С тобой же все будет по-другому. Понимаешь… — ладонь его спустилась на ключицу. — Просто я сорок с лишним лет был один. Я ведь сначала сидел у себя в этой мастерской и конструировал солдат для одной цели. Все из-за этой Миранды, главы нашей деревни…
Джаелл вообще не понимала, о чем шла речь. Какая Матерь Миранда? Почему сорок с лишним лет? И раз прошло столько времени — как он вообще так хорошо сохранился, не потеряв ни силы, ни молодости, ни харизмы? И зачем он трогает ее везде, все грубее и грубее зажимая ее телеса в свою ладонь?! Рука его была в перчатке, что впрочем не лишала ощущения теплоты. Это играло на контрасте с холодным помещением. От каждого прикосновения Василеску дергалась и напрягалась.
— Она похитила меня еще когда я был пацаном. — голос Гейзенберга становился все грубее. — И она провела на мне эксперимент с вирусом и паразитом… Сделала меня частью своей семьи. Но я-то знаю, что она хотела меня использовать в качестве сосуда для ее погибшей дочки. Как и других уродов нашей деревни. Она не просто использовала меня… Она оскорбила меня, лишила чести и достоинства! — он стал все грубее лапать девушку уже двумя руками.
— Х-хватит!!! — крикнула она, дергаясь в цепях. — Какое я имею к этому отношение?! Зачем Вы мне все это рассказываете?!
— Хах… Ты не понимаешь. — разочарованно сказал Карл, глядя в карие глаза Джаелл. — Я столько лет был один… Без женщины. Меня лишили возможности насладиться женщиной. А я хотел построить семью. Завести детей. И сделать из них новых Эйнштейнов.
— Мне плевать на Ваши личные проблемы!!! Уберите от меня свои руки, маньяк! — пленница попыталась отпихнуть от себя мучителя ногами, но тут он взмахнул рукой, и цепи обвились вокруг ее икр и приковали к земле, фактически поставив ее в позу звезды.
— Не стоит меня так называть. — Карл звучал страшно, хоть он и не угрожал. — Хотя, впрочем, это не важно. Ты такая строптивая… Мне это нравится. Посмотрим, какая ты внутри.
Он снял перчатки. Его руки были почти все в ранах, шрамах и швах. Одну ладонь он положил на шею Джаелл, поглаживая большим пальцем по подбородку, а другой рукой тут же опустился к ее паху, начиная поглаживать между ног поверх трусов. От таких прикосновений девушка дернулась, понимая, к чему это ведет. Она пыталась свести ноги, но как и в случае поимки, чем больше она сопротивлялась Карлу, тем сильнее цепи разводили ее руки и ноги, сильнее сжимаясь и закручиваясь.
— Нгх… Прекратите… — рыкнула Василеску, глубоко дыша и стараясь держать себя в руках. — Я не хочу…
— А тебя никто и не спрашивает. Как я уже сказал… — правая рука мужчины грубо оттянула резинку трусов и погрузилась вниз, проникая пальцами в самое нутро. — Ты моя вещь. И я буду делать с тобой все, что захочу, хочешь ли ты того или нет. А теперь заткнись.
Карл грубо впился губами в губы пленницы, заставляя ее принять свой поцелуй. Она почувствовала, как щетина его усов и бороды колет ей лицо. От него несло перегаром, а также металлом и еще чем-то противным. Румынка попыталась отвернуться, но левая рука, до того бывшая на ее шее, резко схватила ее за волосы и прижала ее лицо к лицу мужчины, не давая той и шанса на прерывание поцелуя. Язык лорда изучал рот девушки, грубо, властно, беспощадно.
О да, поцелуй с женщиной, полностью доминируя над ней… Власть над ней одурманивала. Гейзенберг хотел большего и большего. Он рычал и прижимал пленницу к себе, правой рукой уже как следует разрабатывая ее снизу. Он чувствовал, какот девушки исходил жар, а в лоно было тепло и влажно. Похоже, что несмотря на свое плачевное положение, девушка возбудилась. Карл прервал поцелуй, глядя в лицо своей добыче.
Джаелл, как только поцелуй был разорван, начала громко дышать. Тело все ее было напряжено, дыхание сбилось, а сердце билось бешеным ритмом. Этот мужик, этот мудак решил использовать ее по полной программе. Она не могла сдаться. Она с ненавистью смотрела на мучителя и дергалась в безуспешных попытках освободиться.
— Ха-ха-ха, забавно смотреть, как ты пытаешься вырваться из моих оков, постоянно забывая, что я тут контролирую весь металлолом. — с хищным азартом сказал мужчина. — Знаешь, а мне это нравится. Я бы даже с тобой поиграл. По-своему. Но сейчас я хочу, чтобы ты была послушной, иначе тебе не понравится то, что будет с тобой потом.
— Грр-р-р-р-р-р, я Вас удавлю! — рыкнула девушка, тяжело и горячо дыша.
— Ну-ну, твое тело говорит мне об обратном. Сейчас и узнаем, хочешь ли ты на самом деле меня удавить, или же ты пиздишь.
В этот самый момент он с помощью своих способностей заставил ножик рядом летать. Сначала он просто водил холодным лезвием по телу жертвы, как бы изучая ее. А затем нож просто разрезал нижнее белье в клочья, оставив Джаелл совершенно голую.
— Ублюдок! — завопила она, внезапно дернувшись руками и ослабив цепи. — Не смейте меня трогать! — она дернула головой вперед и смогла толкнуть лбом Карла в грудь от себя.
Гейзенберг немного пошатнулся. А потом, немного подумав, он сильно ударил Джаелл по лицу, да так, что та аж упала с цепями вниз на пол. На щеке показалось красное горящее пятно. Цепи лежали вокруг пленницы безжизненными железками, словно ожидая команды от хозяина. А вот Василеску, поняв, что сейчас она на свободе, тут же резко встала и попыталась оттолкнуть пленившего ее мужчину, чтобы выбежать из мастерской. Но положение ее было слишком не выигрышным.
Цепи снова ожили, и одна из них обвилась вокруг шеи пленницы, сжимая горло. Джаелл захрипела и стала судорожно пытаться разжать тиски, однако импровизированный ошейник лишь сильнее давил. Карл взял за другой конец цепи, притянул девушку к себе и тихо проговорил:
— Ты слишком много говоришь и сопротивляешься. Я, конечно, люблю дерзких и строптивых сучек, однако тебе лучше завалить свое ебло и делать все, что я скажу, если ты вообще хочешь остаться в живых.
Василеску слышала, что он говорил, но все поплыло и стало словно как в тумане. Кислород не поступал в достаточном количестве в мозг, и начались какие-то слуховые галлюцинации. Перед глазами поплыли круги и другие фигуры, и среди всего этого великолепия было где-то лицо Гейзенберга, такое… Такое правильное, такое… С бородой и длинными волосами…
Между тем мужчина повалил девушку на матрас, и цепи привязали ее руки над ее головой к одной из арматур, но при этом на шее остался «ошейник», сдавливавший и душивший жертву. Та лишь трепыхалась, но слабо и неуверенно — действовала асфиксия. Для первого раза очень даже сойдет, сейчас ему было не до игр и нежностей каких-то. Карл расстегнул ширинку своих штанов и приспустил их, освобождая свой агрегат, который уже стоял по стойке «смирно».
— Будь хорошей девчонкой, сучка. — сказал мужчина, прижимая девушку одной рукой к матрасу. — Поверь, так будет даже лучше для тебя.
И он резко вошел в Джаелл, не церемонясь. Он хотел избавиться от своего напряжения здесь и сейчас. И начал грубо, размашисто двигаться, вторую руку положив на грудь пленницы и жестко разминая ее. От таких действий девушка пищала и стонала, жмуря свои глаза и вращая головой. Но ему было плевать, сейчас перед его глазами было лишь тело.
Так близко он видел лишь мужские тела, которые он пускал на опыты и эксперименты по созданию идеального солдата. А тут женское тело, причем такое нежное, но такое теплое, приятное… Внутренний голод начал брать над ним верх, и Карл двигался все сильнее и сильнее, грубее и жестче, одновременно играясь с левым соском, который уже встал колом.
— Вот так. Тебе же хорошо, и ты этого не сможешь отрицать! — сказал Гейзенберг, продолжая движения, а потом прильнув губами к соску девушки, начав играть с ним языком.
— Нгх! Нет! Пожалуйста… П-перестаньте… — Джаелл сипела, держась руками за сковавшие ее цепи, которые жили своей жизнью. — Вы просто монстр! Чудовище!
— Хех, да, пожалуй, я такой. — отвлекся от игр с соском Карл, поднимая голову. — Но знаешь, в этом есть и свои плюсы. По крайней мере, я почти бессмертен, и я могу жить очень и очень долго!
И снова он провел языком по торчащему соску, продолжая двигаться. Вот-вот близилась разрядка этого действа, но Карлу было слишком мало того, что он сейчас делал. Да, он с самого начала обозначил, что Джаелл теперь была его игрушкой, но он и подозревать не мог, насколько мало ему будет даже вот такого грубого секса с ней в обычном его виде, в традиционном. Он хотел все больше и больше. Ему вскружил голову такой уровень власти над человеческой жизнью.
Толчки стали сильнее, пока в какой-то момент Карл не вогнал свой член полностью в тело девушки и не кончил в нее, издав громкий хриплый стон удовлетворения. Нет, сексом он занимался не впервые, просто это был первый секс за сорок с лишним лет его жизни в деревне. И сейчас ему было плевать, что с ним будет, если вдруг Матерь Миранда узнает о его пленнице и игрушке. Возможно, она вообще ничего не скажет, а может, она велит ему избавиться от не местной…
Джаелл, получив внутрь разрядку от своего мучителя, громко застонала и обмякла на матрасе. Сейчас она чувствовала себя униженной, использованной. Цепи на шее ослабли, но выбраться все равно не было никакой возможности, ибо руки были все еще скованы. Да к тому же поблизости летал нож, который был готов вонзиться ей в тело, если вдруг она начнет вести себя как-то не так, как хочет Карл Гейзенберг. Она тяжело дышала, по щекам катились слезы, а прокушенная до крови во время изнасилования губа болела.
Карл сел на матрас спиной к пленнице, подтянув свои штаны, после чего обернулся и наклонился к лицу Василеску:
— Не нужно плакать. В конце концов, у тебя слез не хватит на все время твоего пребывания здесь. Привыкай, ведь ты отсюда никуда не денешься. А попытаешься уйти, тебя ждут не самые приятные последствия…
И он слизнул слезы девушки, пройдясь языком еще и по щеке, скуле и виску. Солоноватый вкус слез и кожи его очень сильно возбуждал. Он хотел еще, но ему надо было обойти сейчас деревню, а заодно предоставить жителям новые технологии, как он и обещал. Но теперь, когда в его распоряжении было целое женское тело, он был бодр и полон сил делать вид, что покорен и благодарен Матери Миранде.
— Вы мудак… Урод… Скотина… Я Вас ненавижу… — услышал он тихий голос девушки, когда он встал.
— Как скажешь, куколка. — он мыслью заставил цепи двигаться, чуть подвешивая верхнюю часть пленницы над матрасом, а также связывая ноги к другой стороне его холостяцкой «кровати». — Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
Он рассмеялся, надевая свой плащ, после чего закрыл шторкой «кровать», оставив девушку смотреть на старую затхлую ткань, взял молот, выключил свет и вышел из мастерской, заперев дверь. Послышались его торопливые шаги, которые вскоре и вовсе стихли, оставив пленницу в одиночестве слушать только тихий звон цепей и редкие крики ворон где-то снаружи.
Джаелл наполовину лежала на матрасе Карла Гейзенберга, абсолютно голая, обмотанная цепями и привязанная. Сейчас над ней очень жестко надругались, лишив чести и достоинства. Жизнь складывалась у девушки как нельзя хуже. Да, она была жива, но разве это вообще сейчас можно назвать жизнью? Это было намного хуже, чем если бы ее просто ударили и ограбили… Или сожрали бы заживо.
Потому что тогда у нее была бы определенность, что она погибнет. Что она не выживет. Да, было бы больно, но потом она бы отмучилась и покинула бы этот мир. Но сейчас у нее было такое положение, что было непонятно, останется ли она в живых в итоге, или ее все же убьют. Неизвестность угнетала и пугала намного хуже того, что Гейзенберг собирался с ней делать.
В паху болело. Этот сукин сын был совсем бесцеремонен, он думал только о себе и о своем удовольствии. Было странно, как он в таком возрасте вообще сохранил свое либидо, да еще и в таком бешеном его виде… И чем ему местные жительницы не угодили? Чем она стала лучше них? Что такого нашел в ней этот ублюдок, что теперь она стала его «игрушкой»?
По щекам вновь потекли слезы. Нет, Джаелл не ревела, просто она осознавала свое положение. В носу заложило, в глазах защипало. Да еще и тот след от языка остался на ее лице, что было вдвойне противно и мерзко. Но тут она вспомнила слова Карла перед уходом:
— Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
И его веселый задорный смех, будто это смех того, кто уже победил. Василеску только рыкнула и сжала руки в кулаки. Ну уж нет. Она — сильная девушка, и многие называли ее независимой. Она смогла стать тем, кем она хотела всю жизнь стать, несмотря ни на что. Она сумела добиться самостоятельности и высокого статуса в обществе благодаря упорному труду и очень твердому характеру, практически не прогибаемому. Она смогла добиться высокой должности упрямством.
И сейчас она не могла позволить какому-то выскочке из деревни заставить ее склониться перед ним и, фигурально говоря, отсасывать ему, только чтобы остаться в живых и иметь его благосклонность. Она не рабыня!
— Ну я Вам покажу, сукин сын, чего я стою. Вы еще пожалеете, что схватили меня в плен и решили мною воспользоваться. Не с той связались… Это еще не конец. Я не сдамся!
====== Разговор ======
Карл был в очень приподнятом настроении. Еще бы, он впервые за всю свою жизнь смог свободно воплотить свои грязные и недобрые мысли на человека другим способом. Если раньше он искал удовлетворение своему гневу в конструировании солдат-болванок и управлении ненасытных оборотней, то теперь он по-настоящему «вкусил» плоть девушки. Вспоминая свой первый неловкий секс в годы старшей школы, было удивительно, как он сейчас смог так опытно себя удовлетворить.
Но была проблема — ему хотелось еще. Секс с девушкой, да еще и в таком бурном ключе, вызывал у Гейзенберга все новые фантазии, как он мог бы с ней «поиграть». Зная свои силы, он стал придумывать способы ублажения тела. Нож… Да-а, можно было заводить девушку и себя приятными поглаживаниями лезвия острого ножа по коже. Это создавало ощущение опасности — не для него, естественно, для пленницы, — а также просто играл контраст чувств. Разгоряченное тело мужчины и холодный металл, мягкие ладони с легкими шрамами и идеально гладкая острота.
А еще, вот уж Карл никак о себе так не думал, ему хотелось очень сильно укусить свою жертву. Можно до крови, но оставляя все же приличные следы. При таких мыслях он облизнул себе губы и чуть прикусил щеку — настолько завораживала его мысль, что это тело в его распоряжении целиком и полностью, и что оно может быть покрыто кровью, укусами и засосами, а также следами его грубых хваток.
Его совершенно сейчас не волновало, как при этом будет чувствовать себя пленница. Она — его игрушка, можно сказать, «подушка для секса и гнева». И она должна слушаться только его, выполнять все его прихоти. Ему было по большому счету плевать, что в момент секса испытывала его жертва. Он больше заботился о том, как ему удовлетворить самого себя как можно более изощренными способами. Но что бы он ни придумал, все было мало. Ему все казалось, что это недостаточно жестко.
«Время покажет» — подумал Гейзенберг, заходя в зал совещаний Лордов деревни. Он ненавидел это место, особенно он ненавидел своих «братьев» по статусу. Все они были уродливы, все они были высокомерны… И все без исключения лизали зад этой Миранды, самозабвенно добиваясь ее благосклонности. Господи, они больше походили на каких-то гадких червей, пресмыкавшихся под ногами большого человека. И как они не понимали, что Матерь Миранда их просто использовала? Что для нее понятия «эксперимент» и «семья» — одно и то же?
— И все же ты пришел, мелкий. — услышал он голос Альсины, когда он сел на скамейку. — Я думала, ты как обычно проигнорируешь собрание.
— Не сегодня. — загадочно улыбнулся Карл, прокручивая над рукой нож и обдумывая купить новый, более острый.
— Что-то ты… Сегодня более веселый, чем обычно… — Сальваторе уже стоял рядом с его скамьей, по-прежнему испуская отвратительный запах рыбы.
— Ну что я могу сказать. Сегодня просто хороший для меня день! Настроение хорошее, вот и веселый! — мужчина не собирался раскрывать то, что он поймал девушку из города. — Я ведь должен был показать новую технологию, которую я немного позаимствовал у внешнего мира. Разве не так?
— Планы изменились. — Альсина прикурила свою сигару. — Технологию свою можешь внедрять хоть сегодня, всем плевать. Нам надо как-то делать вид, что мы покровительствуем этим жителям. Матерь Миранда узнала что-то важное недавно. И это как-то связано с дорогой у входа в нашу деревню.
Гейзенберг напрягся. Там ведь как раз и проезжала машина его пленницы. И там же охотились его оборотни… Вдруг Матерь Миранда, перевоплотившись опять в кого-то, все же видела, что он сделал? Оставалось лишь надеяться, что она не знает о судьбе той девчонки-румынки. Иначе ему придется отвечать и выдавать ее для общего суда. А он хотел владеть ею единолично. И без обязательства устраивать развлечение для своих монстров. Тем более, отдавать девку этой огромной суке с ее дочерьми. Они опять бы пустили ее на вино.
— Спасибо, что собрались. — Матерь Миранда вошла в зал, привычно скрытая своими крыльями и маской. — Я хотела лишь узнать, что случилось на шоссе рядом со входом в нашу деревню. Насколько мне стало известно, там произошла охота на людей. Гейзенберг, это ведь были твои монстры, что напали на путников.
— Да, Матерь Миранда. Они почуяли запах свежей человечины из города и напали на машину. Я самолично наблюдал, как они преследовали транспорт.
— Сколько людей там было, Карл? — Матерь говорила спокойно, будто произошло что-то обыденное.
— Трое. Хотя машина, судя по всему, была не предназначена для троих пассажиров. — мужчина, положил молот, продолжая вращать нож в воздухе. — Двоих из них твари утащили сразу же, поскольку у них не сработала подушка безопасности. Третья застряла в машине, и ее не смогли достать сразу.
— Она жива?
— Не думаю, Матерь Миранда. Мои монстры готовы были достать ее как угодно, даже оторвав ноги и руки. Скорее всего, она уже мертва и съедена.
— Кажется, все же она выжила. — при этих словах Альсины нож у Карла замер в вертикальном положении. — Я слышала зов о помощи пару дней назад из своего винного погреба в замке. Голос был женский, явно молодой. Похоже, что чужеземка все же смогла выбраться из машины и добраться до нашей деревни. Потом, правда, когда мои дочери спустились вниз, они никого не обнаружили. Значит, ее кто-то нашел. И я подозреваю, что это был Гейзенберг.
Карл фыркнул. Он понимал, что Альсина могла его выдать своими предположениями. Но в последнее время у него было маленькое преимущество — он был более убедителен в глазах Миранды благодаря его актерской игре и умению манипулировать данными и сознанием. Надо было давить до конца на ложь о том, что девчонку съели монстры. Либо же «прикинуться шлангом» и сделать вид, что, возможно, он просто упустил ее из виду. Тогда он мог получить отсрочку в ее «поимке».
— Получается, что в нашей деревне появилась новая кровь. — Миранда, осмотрев присутствующих, сделала вывод. — Она вполне может стать новым телом для экспериментов. Но она также может посеять смуту в нашей деревне. Нельзя допустить, чтобы она заставила жителей пойти против нас абсолютно всей толпой. И заставить их сомневаться в нас. Лорды! — она подняла голову и повысила голос, чтобы все слышали. — Перед вами стоит задача поймать беглянку и привести сюда для суда! Я приму решение о том, что с ней делать.
— Матерь Миранда! — Димитреску встала со скамьи во весь рост. — Позвольте мне и моим дочерям использовать чужеземку для нашего вина. У нас заканчивается товар, и нам нужна свежая кровь. К тому же, я подозреваю, что это Карл ее нашел. Стоит проверить его фабрику.
— Если хочешь копаться в моих железках среди кучи других монстров и моих солдат — вперед, я понаблюдаю за тем, как ты вместишь свою задницу хотя бы в одной из моих комнат. — насмешливо произнес Карл, откинувшись и принимая расслабленный вид.
— А ну-ка тихо, дитя! Взрослые разговаривают. Ты снова возьмешь беглянку как игрушку-конструктор. Вечно ты этим занимаешься, никакой пользы обществу.
— Как будто твое вино приносит невъебенную пользу. Ты его даже не экспортируешь во внешний мир! — Гейзенберг рыкнул, сжимая руку в кулак и заставляя нож вращаться вокруг своей оси.
— У-у-у-у-у-у-у, драка, драка, драка, драка! — тоненький голосок куклы Донны раздался по залу. — Подеритесь уже! А вообще, может, отдадите ту новенькую мне? Мне нужен новый материал для кукол и для некоторых ритуалов. Я хочу узнать этого человека получше!
— Молчать! — Миранда быстро потеряла терпение. — Сейчас не время дискутировать. Обсудите свои отношения снаружи. Сейчас же вам нужно поймать человека, прежде чем он натворит дел. И вы принесете его сюда. Это не обсуждается.
— Да, Матерь Миранда. — согласились все Лорды.
Собрание было окончено, и монстры с Лордами начали расходиться. Только Альсина и Карл стояли в зале, сверля друг друга недоверчивыми и дерзкими взглядами. Напряжение между ними все нарастало.
— Не думай, что я не знаю о том, что ты скрываешь. И я знаю, что ты не верен нашей Матери. — прошипела Димитреску, сжимая мундштук в руках. — Я рано или поздно все равно узнаю.
— Лучше для начала сядь на диету и похудей, а уж потом лезь ко мне со своими сомнениями. — Карл ухмыльнулся. — Можешь рыскать сколько хочешь.
— Щенок. — женщина обнажила свои когти. — Я однажды тебя разрежу на несколько частей. И ты еще пожалеешь, что посмел мне возражать.
Мужчина только плечами пожал. Он давно не боялся Альсины, и он считал ее манерность и высокомерие не более чем элементами показухи. Конечно же, она не посмеет зайти к нему на фабрику. Она вообще ненавидела то место, не любила копаться в механизмах. Не говоря уж о том, что она считала дико пошлым — превращать людей в киборгов. Она предпочитала просто играться со своими жертвами, заставляя их испытывать страх, а потом высасывать кровь и пускать на это дурацкое безвкусное вино. «Ей бы стоило попробовать производить коньяк… — думал Карл, направляясь к выходу. — А то это вино уже всем осточертело. Так, а теперь вернемся к той девчонке. Главное, чтобы она не сбежала…».
Дорога домой сопровождалась новыми планами на пленницу. И тут он понял, что вообще не знает ее имени. За все время ее пребывания у него в мастерской, он не узнал имени румынки. Конечно, это не несло никакой информации, но все же стало любопытно, что за фрукт ему попался. Кто она, кем она была по жизни… Может, она такая же, как и он? Уж очень она на него походила своим упрямством.
Джаелл лежала на матрасе, связанная цепями и слегка подвешенная над кроватью своего пленителя. Пах все еще пульсировал и болел, а нагота давала ощущение униженности, деморализации. Ей хотелось немного приодеться, чтобы не чувствовать себя уязвимой. Этот мужик… Он использовал ее, как последнюю шлюху. Или даже хуже — как секс-куклу без души и без воли к жизни. Это было омерзительно осознавать, и это пробуждало в ней ярость и обиду. Ей хотелось отомстить Карлу, ей хотелось убить его, истерзать.
Она вспоминала, как раньше отваживала некоторых парней. Те тоже не брезговали поднимать на нее руку, чуть что было не по их. Они считали, что могут абсолютно безнаказанно бить девушку, оправдываясь тем, что «воспитывали» ее под себя. Переделывали в «правильную». Поэтому в свое время девушка стала… Ну, допустим, феминисткой. Она боролась конкретно за свою жизнь, за то, чтобы иметь равные права вместе с мужчинами-коллегами по работе.
Именно поэтому она пошла работать автомехаником и инженером. Во-первых, она считала, что докажет всем, и матери в том числе (которая была старой закалки), что способна на нечто большее, чем «варить борщи и рожать детей». Что она может принести этому миру что-то особенное. А во-вторых, она в принципе интересовалась техникой и машинами, считая данное изобретение в области транспорта исключительным прорывом в науке и технике. Она также много читала фантастики, где машины в итоге сами летали. Не самолеты, а машины. И ей хотелось хоть ненамного приблизить мечту человечества.
Но сейчас у нее было очень… Дурацкое положение. Скорее, безвыходное. Джаелл была изранена, на нее напали какие-то жуткие монстры-мутанты, сожрав ее попутчиков… А сама она попала в плен… Нет, в сексуальное рабство к этому мужлану. Надо было что-то делать. В голове все еще мелькала та фраза:
— Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
— Не дождешься, урод… — прошипела Василеску, начиная раскачиваться и пытаться высвободить руки из-под оков. — Я не сломаюсь. Я сделаю все, чтобы спастись. Ты зря решил, что победил… Ты еще не знаешь, с кем связался.
Цепь звенела, но не особо поддавалась. Не говоря уже о ногах, скованных достаточно сильно. Тем не менее, девушка не сдавалась и продолжала свои попытки. Где-то рядом с дверью был слышен рык монстра. Может, он ее вынюхал и теперь выжидает момента, когда она выберется… Сейчас надо решить проблему со свободой. А уже потом решать проблемы по мере их поступления. Надо только найти в этой комнате что-то не металлическое, ну или что-то, что не могло управляться магнитным полем — пленница уже догадалась, что Карл управлял им для перемещения металла по воздуху.
— Что ты тут делаешь, тварь? — услышала она вдруг голос мужчины. — А ну завали пасть и проваливай отсюда! — послышалось недовольное рычание.
Дверь открылась с железным скрежетом. Джаелл поняла, что стоит выиграть время, иначе он опять ее затрахает. Она обмякла в цепях и притворилась глубоко спящей. Но при этом прислушивалась к звукам.
Вроде бы какие-то шаги. Шорох ткани плаща, человек раздевался и скидывал свою одежду на стул. И все стихло… Было как-то слишком тихо, подозрительно. Даже шторки не открывались. «Чего он ждет? — думала Василеску, выравнивая дыхание. — Что он хочет сделать? Что он задумал? Я должна держать образ…». Наконец, занавеска все же открылась, и девушка почувствовала опять запах сигары. Неприятный, но дурманящий. Она четко ощущала, что мужчина стоит прямо над ней и смотрит на нее. Разглядывает? Прикидывает, куда бы еще ей присунуть? Не важно. Надо показать, что она устала, и ей требуется сон.
Снова шаги, только уже в другую сторону. Небольшой шорох, звон, будто что-то Карл брал в руки с полки. Тихие щелчки, да и вообще какие-то странные звуки работы над механизмом. Гейзенберг пытался занять свои руки, пока его пленница спала? Джаелл слегка приоткрыла глаза. Тот стоял к ней спиной и что-то вращал в руках, но разглядеть было невозможно. Было больше похоже на пистолет, только вот непонятно, какого калибра.
— Знаешь, девочка, тебе стоит поучиться притворяться спящей. — услышала она вдруг голос, и сердце ее забилось. — У тебя очень плохо получается. Впрочем, я бы тебе все равно дал отдохнуть, я же не такое чудовище, как те монстры, окружающие мою фабрику.
Джаелл не ответила. Она решила попробовать убедить все же его, что она спит. Но вот сердце предательски колотилось от страха и адреналина. Девушка едва не дрожала, пытаясь сделать вид, что ее тело неподвижно. Однако сразу же ее попытка была прервана тем, что Карл, сев на матрас, уселся на ее колени и очень близко наклонился к ее лицу.
— Хватит. Открывай глаза. Сейчас можешь расслабиться, я тебя не укушу… Пока что. — он улыбнулся. — Я с тобой поговорить хочу. В конце концов, ты еще долго здесь будешь находиться.
— Что… Что ты от меня хочешь? — Джаелл открыла глаза и встретилась со взглядом пленителя, слегка дрожа. — Что ты хочешь?
— Оу, мы теперь перешли на «ты»… Довольно быстро. — рука Гейзенберга легла на щеку девушки, поглаживая большим пальцем по ней. — Знаешь, ты довольно красива, когда злишься и пытаешься делать вид, что ты сильная, что ты меня не боишься. Но я прекрасно вижу, что ты меня опасаешься.
— Я тебя не боюсь. Ублюдок. И убери от меня свою граблю! — рыкнула Джаелл, пытаясь стряхнуть с себя ладонь, но тот только сильнее прижался к девушке, совсем лишая ее подвижности. — Развяжи меня.
— Зачем? Мне нравится смотреть на тебя связанную. — немец пожал плечами, уткнувшись носом в волосы пленницы. — Это в какой-то мере очень даже возбуждает. Знаешь, я вообще ни разу так не развлекался с женщинами. — он глубоко вдохнул. — Твои волосы очень хорошо пахнут…
— Извращенец… — Василеску рыкнула. — Ты мог найти себе любую проститутку, которая удовлетворила бы все твои больные фантазии. И то вышло бы дешевле и менее затратно. Хотя бы на добровольной основе все было…
— Это слишком просто. — мужчина пристально посмотрел ей в глаза, снимая свою шляпу и небрежно бросая ее в сторону. — Проститутка не стала бы сопротивляться и показывать свои зубки. А мне хочется поиграть со строптивой. Посмотреть, из какого теста ты сделана. Как я уже сказал, сейчас я хочу с тобой поговорить.
Джаелл отвернула свою голову, лишь бы не видеть лицо своего мучителя. Он начинал ее порядком раздражать. Его грузное тело слишком сильно давило ей на ноги, да к тому же он еще и нагло к ней прижимался, словно пытаясь согреться, либо прочувствовать ту внутреннюю дрожь девушки. Да еще его горячее дыхание вперемешку с перегаром и металлическим запахом был уже невыносим. Но Карл взял ее за лицо и заставил ее смотреть на него. Впервые девушка рассмотрела его так близко.
На его лице проглядывались многочисленные морщины, придававшие ему какую-то старину… Усы и борода были относительно короткими, но щетина уже все равно была заметной, неаккуратной, плохо выбритой. Волосы кое-как были уложены, они больше походили на копну соломы серого цвета. Ясное дело, что этот ублюдок не моет голову и элементарно не следит за собой должным образом. Вечно ходит в этих обносках, наверное, работает днями и ночами над своими изобретениями… Типичный холостяк, только вот переросший возраст, когда за него вышла бы какая-никакая девушка.
— Что тебе надо? — тихо спросила Джаелл, пытаясь вырвать лицо, но оказываясь в еще более сильных тисках.
— Ну, я просто хочу узнать, кто ты такая. Давай… Начнем с начала. Познакомимся заново. Как тебя зовут? Только давай договоримся, что если мне ответ не понравится, то я буду тебя… — он прикусил жадно губу. — Ну, ты сама понимаешь.
— Нгх… Джаелл. Джаелл Василеску…
— Надо же, твоя фамилия очень похожа на фамилию моей шизанутой сестренки. — рассмеялся Карл, чуть откинувшись назад. — А Джаелл… Интересное имя для девчонки твоего вида. А чем ты занимаешься? Просто твое тело довольно сильное, несмотря на полученные раны.
— Не скажу. — отрезала Василеску, заерзав и зазвенев цепями. — Пока не отпустишь — я больше ничего не скажу.
Тут же она почувствовала, как ее бока коснулось что-то тонкое, явно острое и очень холодное. «Нож!» — мелькнуло у нее в голове, и она начала сильно ерзать и извиваться, пытаясь избежать наказания. Но цепи на руках только сильнее натянулись, вытянув верхнюю часть торса пленницы и полностью ее обездвиживая.
— Хороший ножик, правда? — Карл хищно улыбнулся. — А ответ мне не нравится. — нож начал «гулять» по телу пленницы, иногда надавливая на чувствительные места. — Давай попробуем еще раз. Чем ты занимаешься в этой жизни?
— Нгх… Я… Я инженер-автомеханик… Убери этот нож! Убери! — девушка запаниковала, как только лезвие оказалось у нее на шее рядом с сонной артерией.
— Надо же, девушка — и автомеханик. — мужчина положил обе ладони ей на ребра под грудью, чуть сжимая и надавливая. — Значит, ты хорошо разбираешься в машинах. Небось, и тот драндулет, который уничтожили мои монстры, сконструировала ты сама, не так ли?
— Д… Да… Я была одним из главных инженеров. — Джаелл поняла, что лучше подыграть маньяку, пока тот в «хорошем» настроении. — Это Dacia Sport 1410. В ней 54 лошадиные силы…
— Какая резвая машинка. Удивлен, что такой девушке, как ты, дали эту машину на личное пользование. Скажи-ка, а что ты делала на той дороге?
— Я… Я заблудилась в тумане. Я подвозила автостопщиков…
— Ага, вот этих двоих. Думаю, они стали хорошей закуской.
— Монстр! Ты просто монстр! — вскрикнула девушка, проигнорировав прошедший по шее нож. — Это ты виноват в их смерти! Они на твоей совести! Мудак! Рр-р-ргх! Развяжи меня уже!
И девушка предприняла отчаянный и необдуманный до конца шаг — резко согнула колени, задев пах мужчины. Тот немного простонал от боли и отсел назад, прикусив щеку. Снова этот характер, снова прыть и желание спастись. «А она совсем неугомонная… — подумал Гейзенберг, подняв в воздух множество металлических деталей, создавая атмосферу опасности для пленной. — Сколько же в ней желания жить, что она готова даже в самой проигрышной ситуации сражаться за свободу?». Нож рядом чуть резко пролетел мимо тела девушки, свистнув в воздухе. Не сразу, но Джаелл почувствовала, как под грудью у нее начала течь кровь из открывшейся раны.
— Ай, тс-с-с-с-с! — зашипела она, выгибаясь.
— Тц-тц-тц-тц-тц, я ведь предупреждал, что буду наказывать за непослушание. — цепь на руках девушки спустилась, расслабилась и освободила кисти рук, но только чтобы развести их в стороны и создать подобие распятия. — Смотри, ты так можешь много крови потерять.
И он прильнул губами к ранке, вылизывая вытекающую кровь и даже отсасывая ее. Солоноватый привкус железа, да к тому же кровь не сворачивалась сразу… Так вот каково Альсине, когда она высасывала кровь у своих жертв. Что же, стоит признать, что вампиризм не такая уж и противная штука, если, конечно, оставлять при этом жертву в живых. Руками Карл царапал спину пленницы и сильно прижимал к себе это хрупкое тело.
Василеску стонала. Она снова почувствовала возбуждение, ее тело и дыхание стали горячим, сердце забилось, а между ног стало очень тепло и влажно. «Черт… Мое тело… Оно хочет его! — думала девушка, терпя через силу боль на спине. — Я его ненавижу! Он заставляет меня хотеть его!». Язык Гейзенберга возбуждал ее, а щиплющая боль от высасывания крови только подливала масла в огонь страсти.
Тут Карл поднялся, вытерев небрежно свои окровавленные усы и бороду. Теперь он походил на какого-то очень уж нетипичного вампира. Престарелого вампира, поймавшего в свои руки юную деву. Он странно смотрел на пленницу, словно что-то прикидывая. А потом он внезапно уткнулся ей в шею и очень сильно укусил, застонав и зарычав. Теперь он будто собирался откусить от нее кусок мяса.
— Ай! Больно! Прекрати! Прекрати! — заверещала Джаелл, затрепыхавшись под его грузным телом.
Но он не слышал. Да, он как раз об этом и мечтал по пути обратно на фабрику. Он хотел попробовать ее плоть, он хотел ее искусать. Зубы впивались в кожу, а язык облизывал захваченное. Ох, кожа была такой нежной и в какой-то мере даже сладкой… Словно свежеиспеченный хлеб. Стоны и крики девушки лишь сильнее заводили его, заставляя его кусать и другие места со страстной ожесточенностью.
Вот она, власть над жизнью девушки. Та, которой у него не было. Та, которую он презирал у Матери Миранды. Та самая власть, когда жертва не просто становится объектом твоих экспериментов, но и ощущает свою беспомощность, зависимость от мучителя. Карл упивался этой властью, продолжая кусать Джаелл в плечи и шею, едва не прокусывая кожу до крови. На месте укусов оставались очень заметные следы от зубов, а также сильные засосы.
— Хех… Прости, что вспылил. — наконец, сказал он, отстранившись от тела. — Так значит, ты заблудилась в тумане, когда ехала с теми двумя. А куда ты ехала, и зачем?
— Нгх… Ха… Ха… Я… Я ехала в Сибиу. Надо было по работе заехать из Брашова, начальство попросило…
— Хорошо. А у тебя есть родственники? — как бы между прочим спросил Карл, снова изучая ножом тело Василеску, заставляя ее извиваться.
— Т… Только мама… — на этих воспоминаниях девушка не выдержала и заплакала в голос. — Она… Она одна… Я ей финансово п-по-по… Помога-га-гаю…
Похоже, она очень переживала за свою мать. Это было ее больное воспоминание. Карл это понимал, но ему было все равно. Главное, что он нашел одно из слабых мест своей жертвы, и теперь он мог бы ею манипулировать, чтобы заставить ее слушаться и выполнять его фантазии. Главное не переборщить, а то вся прыть исчезнет, и будет уже неинтересно ее трахать.
— Ну-ну-ну. — он наклонился и лизнул слезы Джаелл, вновь ощущая сладкий вкус страха своей жертвы. — О твоей маме обязательно кто-нибудь позаботится. А о тебе теперь забочусь я.
— Да?! И твоя забота заключается в том, чтобы трахать меня каждый день?! Или в том, что ты будешь использовать меня, как свою рабыню во всех смыслах этого слова?!
— Ну, по крайней мере, ты останешься жива. Не забывай это. А уж кормить и «выгуливать» — об этом не переживай. Ты не умрешь от истощения. Ты мне даже стала интересна, будет жаль потерять тебя от банального голода.
— Я не стану жрать твою баланду. — прервала его пленница, вновь став злой. — Я сдохну, но не поддамся тебе.
— Вот это настрой! — Карл хлопнул несколько раз в ладоши, как бы подбадривая Джаелл в ее стремлении. — Однажды ты, наверное, все же сможешь победить. Но я в этом сильно сомневаюсь.
— Ты… Ты… Ты грязный урод! Мудак!
— Спасибо, сочту за комплимент. Что ж, думаю, пока сегодня достаточно разговоров. Да и я слишком уж возбудился.
Он приподнялся и начал расстегивать пояс, снимая с себя поясную сумку. Василеску резко дернулась, и цепи вдруг спали с ее конечностей. Наконец-то она почувствовала свободу. Оттолкнув Гейзенберга ногами от себя, девушка свалилась с матраса, кое-как встав на ноги и держась за рану под грудью. Карл немного отшатнулся, но с весельем наблюдал, как его игрушка, словно затравленный волчонок, бегает по мастерской в поисках путей отхода.
— Ты же понимаешь, что тебе отсюда не сбежать? Тебе здесь негде прятаться. Это моя территория. — он встал и направился к девушке, полностью сняв пояс и начав расстегивать ширинку.
— Отвали! — она схватила стул и подняла его, наставив на грудь Гейзенберга. На лице читалась скорее паника. — Иначе я отхерачу тебя этим стулом!
Но импровизированное оружие вылетело из рук пленницы, и Карл поставил мебель между ними.
— Садись. Быстро. Лучше по-хорошему сделай это. — приказным тоном сказал он. — И все тогда обойдется для тебя хорошо.
— Нет… Я не стану!
— Какая же ты упрямая. Хоть раз подумала бы своей башкой… — Карл снова обвязал цепь вокруг шеи Джаелл и притянул к себе, заставив сесть на стул.
«Поводок» обвязался к спинке стула, и девушка более не могла встать. Да и к тому же «ошейник» снова начал давить ей на шею, заставляя сипеть и жадно ловить ртом воздух. Сейчас она была беззащитна, впрочем, ничто не гарантировало, что она снова не взбрыкнется. Карл обнажил свой стоящий член и принял удобное положение, приставив головку к влагалищу пленницы. Он почувствовал влагу и улыбнулся.
— Деточка, да ты сама меня хочешь. Чего же ты тогда сопротивляешься?
Он начал входить, одной рукой опираясь на спинку стула, а другой хватая девушку за волосы и прижимая ее лицо к своему в грубом поцелуе. И снова его язык изучал ротовую полость Джаелл, иногда встречаясь с ее языком и захватывая в тиски. Бедрами он начал двигаться, отчего стул начал тихонько скрипеть.
Василеску стонала и пыталась руками оттолкнуть мужчину от себя. Со временем ему это надоело, и наручники сковали ей руки за спинку, лишая возможности сопротивляться. Цепь вокруг ее шеи довольно сильно сжимала глотку, оставляя характерный синюшный след на коже, иногда даже где-то проступала кровь от трения. Девушка чувствовала член немца внутри себя и жмурилась, дыша жадно носом.
Карл прервал поцелуй, продолжая двигаться, но уже быстрее. В этот раз как-то уж очень быстро ощущалось приближение разрядки, и он решил воспользоваться этим моментом по полной. Он снова укусил девушку за шею, но с другой стороны, где еще не было засоса. Чем больше он двигался и кусался, тем громче он рычал, чем походил на дикого зверя в брачный период. Джаелл даже на секунду подумала, что он вдруг стал как-то больше и сильнее, и вот-вот ее раздавит.
«Пожалуйста, кончи уже… Я сейчас… Нгх… Почему мне так хорошо?».
Дальше она уже не особо помнила, как ее кусали и царапали, но вот вскоре наступила разрядка. Она громко простонала, закинув голову назад, а Гейзенберг, издав утробный рык, кончил в нее, войдя по самые яйца. Джаелл тяжело дышала, изо рта немного текли слюни, которые она жадно сглатывала. Карл вылез из нее, оделся, после чего снял свою рубашку, оголив торс. Оковы, удерживавшие девушку на стуле, спали, и она упала на пол без сил.
— Ты будешь спать со мной. — четко обозначил мужчина, доставая что-то наподобие пледа. — И это не обсуждается. Иначе еще захочешь убежать, а связывать тебя на ночь чревато некоторыми последствиями.
— Мы не муж и жена… Кха… Чтобы спать в одной постели… — прохрипела Василеску, едва опираясь на локти.
— Ты будешь спать со мной, я сказал! — рыкнул Карл уже раздраженно. — А теперь давай, укладывайся к стенке.
Джаелл попыталась встать, но силы покинули ее. Этот секс на стуле был слишком утомительным, у нее опять болели пах и бедра, а руки, затекшие от многочасовых оков, просто не слушались. Было страшно представить, как теперь она будет жить под его руководством, если он настолько ненасытный…
Лорд устало цыкнул. Он поднял девушку на руки и немного небрежно бросил на матрас в сторону к стене, после чего сам, сняв свои боты и оставшись в одних штанах, улегся рядом. От его грузного тела пленница попыталась совсем вжаться в стену, но его сильные руки обхватили талию и торс и прижали к его телу, не давая возможности выбраться. Он уткнулся носом в затылок Джаелл, вдыхая запах ее волос. Глубоко внутри он желал снова ее укусить, но усталость взяла свое. Нужно было отдохнуть как ему, так и ей, иначе она совсем истощится, и он не сможет осуществить свои фантазии в жизнь.
Василеску больше не сопротивлялась. Она понимала, что теперь ее судьба почти полностью зависела от настроения и желания пленителя. Да и сейчас ее голова гудела, требовала отдыха. «Завтра… Я завтра убегу…» — думала она, ерзая в руках Гейзенберга.
Через некоторое время они оба уснули.
====== Прогулка ======
Сон у Джаелл выдался очень беспокойный. Она ворочалась из стороны в сторону первую половину ночи, чем довольно сильно раздражала Карла, который пытался выспаться за все то время, что он не спал сутками. Однажды он даже проснулся и сильно тряхнул Василеску, прижимая к стене. Он был не совсем в адеквате в тот момент, он скорее хотел угомонить свою пленницу. В голове мелькнула у него тогда маленькая крамольная мысль посадить девушку в импровизированную клетку, как собаку, но мысль тут же была отброшена.
— Хватит ерзать уже! А то придушу нахуй… — рыкнул он на нее, глядя прямо в лицо.
Он заметил, что сейчас Джаелл была сильно напугана, и она не скрывала свой страх перед ним. Похоже, сейчас ей снился кошмар, и она думала, что и сейчас все это сон. Дыхание сбивалось, грудь постоянно вздымалась, оттуда доносились всхлипы и стоны ужаса. «Как же этот страх прекрасен в своем первозданном виде… — по-философски заметил Гейзенберг, ослабляя хватку на ее плече. — Побуждает делать необдуманные поступки… Может, она пытается вырваться не из-за гордости, а из-за страха? Надо немного дать ей завтра ощущение безопасности…». Он зевнул, перевернул девушку к себе лицом и прижал к своему телу, укрывшись пледом.
Василеску уткнулась носом ему в шею, почувствовав жар от него и какое-то странное тепло, такое обволакивающее и успокаивающее. Это было совершенно не похоже на Карла, такое чувство, что он спросонья посчитал ее своей сестрой или подругой, которую нужно привести в порядок. Будто она не его пленница и секс-игрушка за бесплатно. Что же он опять задумал? Попытается ее успокоить, а потом снова начнет над ней издеваться, заставляя делать все, что он захочет?
— Лучше… Лучше убей меня… — проговорила она, съеживаясь в позу эмбриона, отчего ее ноги невольно переплелись с ногами мужчины. — Или пусти на опыты…
— Мгх… То есть теперь ты не хочешь сражаться за свою жизнь…? — бормоча под нос, спросил Карл, положив руку ей на затылок и зарываясь пальцами в ее непослушные растрепанные волосы. — Хочешь сказать, что ты «сломалась»?
— Я… Я не… Р-р-р-р… — девушка не нашлась что сказать. — Я устала…
— Вот и отдыхай. Нечего ныть и мозги мне ебать посреди ночи. Ей-богу, не заставляй меня ухудшать тебе условия жизни,потому что… — тут он зевнул. — Я сам не хочу делать тебе хуже.
— Чего ты хочешь от меня, в конце концов…? — утирая слезы спросила Джаелл, унимая дрожь.
— Я уже говорил. Сколько раз… Повторять — я хочу развлечься. Я хочу, чтобы ты была моей игрушкой. Что тут сложного-то, я не пойму… Спи давай, а то выебу…
И пленница покорно смолкла, услышав через некоторое время храп мужчины. Его грудь вибрировала от храпа, а сам он становился, похоже, все горячее и горячее, согревая жертву своим теплом и создавая ощущение безопасности. Будто они муж и жена… Ну или отец и дочка — судя по возрасту, Джаелл ему в дочери годилась, если не во внучки. Получается, что это в каком-то роде секс с огромной разницей в возрасте… «Как же он так сохранился… — размышляла она, ощущая на своей щеке его щетину. — Неужели тот вирус, который в нем обитает, придает ему такие способности? А если… Он заразит этим меня…?».
Домыслить она не смогла, так как ее начало клонить в сон. Боль, унижение, бесконечные попытки сбежать и постоянный провал, сопровождавшийся живыми цепями и укусами… Все это ушло на второй план. Наконец-то Василеску уснула крепким сном.
Она открыла глаза и очутилась на своей собственной кровати. «Так это все было большим кошмарным сном? — подумала она на радостях, приподнимаясь на локтях. — Кому расскажешь, так не поверя-…». Тут она осмотрела комнату. Она была совершенно другой. Из всей мебели тут находилась только ее кровать да стул в середине. Стены были голые, бетонные, как и пол. С потолка свисали цепи разного вида и диаметра, и они медленно раскачивались и звенели, словно музыка ветров…
— Твою мать… Что за хрень тут творится! — девушка встала и попыталась найти выход.
Но ни дверного проема, ни оконной рамы в комнате не было. Непонятно, как циркулировал здесь воздух, да и откуда поступал свет. Тут просто было полу-темно, да еще и запах тюрьмы, сырости, хотя воздух был даже сухой. Противоречиво, но девушка не обратила на это внимания. Она стала изучать стены на предмет секретного прохода, а иногда просто дергала за цепи с потолка, полагая, что какая-то из них подключена к рычагу.
— Ищешь выход отсюда? — услышала она уже такой знакомый и такой осточертевший голос. — Напрасно, тут ты останешься навсегда. Ха-ха-ха-ха-ха, это будет и твой склеп, и твоя спальня. Скоро я к тебе приду.
— Ублюдок чертов, отвали! — закричала Джаелл, оборачиваясь. — Где ты прячешься?!
— Я везде. — после заливистого смеха сказал Карл. — И я скоро стану частью тебя… Или же, наоборот, ты станешь моей частью. Смотря как на это посмотреть.
Цепи на потолке ожили и начали медленно спускаться к жертве, норовя обвиться вокруг ее тела и начать душить. Пленница отбивалась как могла, ища пути к отступлению и место, куда эти железные змеи не доберутся. Но комната, кажется, начала сжиматься и проталкивать ее в середину, заставляя сжаться в комок и принять кару Карла Гейзенберга, принять его игру и подчиниться. Вот одна цепь обхватила ее руку и крепко сжала, вторая сделала то же самое с другой рукой. Опять та ситуация с подвешенным состоянием…
— Я! Не! Сдамся!!! — заорала девушка, дергаясь и извиваясь в цепях, несмотря на невыгодное состояние.
— Уверена в этом? — тут же перед ней оказался Карл, с оголенным торсом и в одних брюках. — Потому что все, с кем я имел дело, потом ломались и сдавались моей воле.
— Ты не на ту напал… Мудак. — она плюнула Гейзенбергу в лицо.
Тот отстранился, вытерев рукой плевок с лица. Глаза его скрылись в тени волос, казалось, что он был в ярости. Тут же цепи начали буквально тянуть конечности девушки в разные стороны, причем это было не просто обездвиживание — это было намеренное отрывание конечностей от тела. Даже голову начали отрывать от тела.
— А-а-а-а-а! Больно, больно, больно! Хватит! — Джаелл чувствовала, как мышцы растягиваются и агонизируют, вот уже кожа начала рваться.
— Тебе не победить мой характер. — спокойно, но в то же время страшно произнес Карл, равнодушно глядя на то, как умирает его игрушка. — Ты на моей территории. И тебе никогда не понять, через что мне пришлось пройти… Не хочешь по-хорошему со мной сотрудничать и делать все, что я скажу — то что уж, я убью тебя. Медленно и жестоко. И раз ты не хочешь достаться мне целиком и полностью — так не доставайся же ты никому.
Он сел на стул, закурил сигару и стал наблюдать, как жертва кричала и визжала от боли, как руки постепенно отрывались от тела. Да уж, импровизированная дыба выглядела не совсем эффектно, но Карл знал, какую боль он причиняет Василеску. Вот показалась кость правой руки, сочленение плеча и грудной клетки. Осталось совсем немного подтянуть цепи, и тогда…
— Остановись! Пожалуйста! Хватит! — из глаз девушки лились слезы.
— Поздновато схватилась, надо было раньше думать своей упрямой башкой. Думала, случится чудо? Я же сказал, у тебя со мной обязательно что-нибудь сломается. Либо кость, либо дух. Очевидно, дух мне не сломить… Ну хоть кости поломаю.
И рука оторвалась, кровь полилась из раны ручьем, а Джаелл почувствовала головокружение. Перед глазами все поплыло, и она отрубилась под тихий смешок Карла Гейзенберга…
Проснулась девушка с большим трудом. Она обнаружила, что сама цела, и при этом она находилась в крепких объятиях немца, а ее ноги переплелись с его мускулистыми ногами. «Значит, я не умерла… Да что же такое, что же из всего этого сон, а что — кошмар? — задумалась Василеску, пытаясь встать с матраса. — Я уже ничего не понимаю… Я хочу домой…».
Карл слабо опустил руки. Видимо, он спал слишком крепко, чтобы уследить за своими объятиями. Он просто храпел, слегка приоткрыв рот. Эти губы… Они были надтреснутыми, сухими, явно старыми. Но они привлекали, манили. Хотелось хотя бы чуть-чуть коснуться этих губ. Джаелл провела пальцем по верхней губе Гейзенберга, осторожно касаясь кожи. Она почувствовала не только трещинки, но и заусенцы, отшелушившуюся кожицу. Карл совсем за собой не следил, если посмотреть на него поближе…
— Черт. — она отдернула руку и встала. — Этот мудак начинает мне нравиться… Не хватало еще и того синдрома, как в Красавице и Чудовище… Надо валить, пока он еще спит…
Проблема была в том, что Джаелл была прижата к стене телом Карла. Тот явно знал, что она, возможно, попытается сбежать, поэтому усложнил ей задачу. Но девушка была не из робкого десятка. Она раньше славилась своей бесшумностью, как у кошки. Аккуратно встав ногами на матрас, она прокралась к задней его стороне и спрыгнула на пол, оставив мужчину без своей игрушки. Первая задача была выполнена. Теперь надо было найти хотя бы какую-нибудь одежду, чтобы не бегать голой по улице…
Покопавшись в мастерской, Василеску с досадой обнаружила, что тут не было ничего, что было бы похоже на одежду. Только рубашка и плащ Карла, да его ботинки рядом с матрасом. Положение дурацкое, но сдаваться так просто она была не намерена. Прикинув размер рубашки, она накинула ее на себя. И правда — Карл был хоть и не намного больше пленницы, все же его одежда в сухом остатке могла прикрыть не только торс, но и немного бедра.
— Хотя бы не буду выглядеть, словно дура с купания, у которой вещи на берегу украли… — проговорила она для себя, одергивая рубашку, чтобы сильнее прикрыться.
Теперь — оружие. На улице она отчетливо слышала шумы, характерные для передвижения хищников. Нож был слишком ненадежен, надо было что-то более весомое. Она обратила внимание на молот, стоявший рядом со стеллажом. «Дурацкая мысль, но может сработать…» — подумала она и, взявшись за рукоятку, попробовала поднять сие самодельное оружие. Но чуть не отдавила себе ногу, насколько тяжелым оно было.
— Да как он его носит, блядь?! — ругнулась девушка. — Он что, робот, что ли?!
— Ну допустим, что я немного робот. — услышала она его голос за спиной.
Она закатила глаза и начала ругаться матом, проклиная весь мир. Ей не хотелось сейчас оборачиваться. Она знала, что этот хмырь смотрел на нее с усмешкой, а то и вовсе с голодной искрой. Неловкая ситуация, но сейчас она хотя бы не чувствовала себя уязвимой, будучи в его рубашке.
— Хотела оставить меня без одежды, дорогая моя? — Карл сидел на матрасе, разглядывая пленницу, точнее, ее аппетитный задний вид. — Да еще и мой любимый молот украсть. Ай-яй-яй, да ты, оказывается, воровка. Не стыдно пиздить у своего благодетеля вещи? И что же ты собиралась со всем этим сделать?
— Во-первых, ты мне не благодетель. Ты грязный, уродливый мужлан, который даже не знает, что такое мыть голову хотя бы раз в три дня. — она повернулась к мужчине, придерживая нижнюю часть рубашки. — Во-вторых, я собиралась валить отсюда. Через деревню, пробивая путь через твоих… Монстров. Я собиралась выйти на дорогу и поймать попутку. И убраться отсюда как можно подальше.
— Хм. — Карл задумался, вертя в воздухе рядом с собой небольшой металлолом. — Выйти на улицу, говоришь? Не думаю, конечно, что если даже твой побег увенчался бы успехом, то ты смогла бы без потерь выбраться из деревни. Матерь Миранда, в конце концов, следит тут за всеми передвижениями, и тебе вообще не удастся незаметной выбраться. К тому же, тебя поймал бы кто-нибудь из тех уродов. И неизвестно, что для тебя стало бы хуже.
— Что… Что ты имеешь в виду? — девушка встала ровно, глядя в лицо похитителю.
— Ну, знаешь, я тебе так скажу. Димитреску высосала бы из тебя всю кровь и пустила бы на вино, а тело отдала бы на растерзание своим дочерям. А они очень любят издеваться над тушками. Они те еще пизданутые каннибалы. Моро вообще просто всосал бы тебя в свои стены, и ты там заживо бы переварилась. Не знаю, как это по ощущениям, но мне кажется, что ничего хорошего. Насчет же куколки… Думаю, она сделала бы из тебя свою куклу, а потом замучила бы твои мозги галлюцинациями. Так что выбирай, что тебе приятнее.
Карл закурил, а Джаелл замерла. Она никогда не задумывалась о том, что с ней будет. Да она еще и забыла на тот момент, что в деревне как бы есть еще и те уродливые Лорды. Нет, она подозревала, что они все больные на голову, но чтобы до такой степени… Тут как ни крути, но в любом случае она погибла бы страшной мучительной смертью. А сейчас ее ситуация была намного лучше. Хотя бы потому, что Карл держал ее в живых, в здравом рассудке… Хотя с последним можно было бы поспорить, тут уже скорее просто титаническая выдержка Василеску играла роль. К тому же, Гейзенберг явно заботился о благополучии своей пленницы, пусть и не показывал этого напрямую. Да, она была его игрушкой, но он ей давал свободу мысли (относительную), а также разговаривал с ней почти на равных.
— Я… Нгх… Я не хочу умирать… — тихо прошептала девушка, и челюсть у нее задрожала.
— Что ты там говоришь, куколка? — Карл привстал, подходя к ней ближе. — Повтори, я не расслышал.
— Я не хочу умирать. — повторила Джаелл, опуская голову и глядя в пол.
— Так я и думал. — рука мужчины опустилась на плечо пленной, поглаживая и успокаивая ее. — Знаешь, я подумал. Раз уж ты так рвешься на улицу — то почему бы нам не устроить прогулку? На моих условиях, разумеется. Я могу показать тебе некоторые интересные места.
— А… А тебя разве не застанут врасплох с тем, что я тут нахожусь с тобой? — девушка подняла глаза. — Вроде бы, по твоим словам, всех чужеземцев надо показывать вашей этой… Миранде, да? А ты ускользаешь от ответственности.
— Да плевать я на нее хотел. Да и она за мной не следит. Она мне доверяет, так что я могу носить тебя с собой куда угодно, главное, чтобы ты от меня не отходила ни на шаг. Поняла? — он сурово посмотрел ей в глаза, слегка наклонившись.
— А если я попытаюсь сбежать во время прогулки?
— Ну ты сначала попробуй преодолеть мою силу управления металлом. Не переживай, я подготовлю тебя к этой прогулке. Но сначала… Знаешь, я хочу, чтобы ты сделала мне хорошо с утра.
— Что… Что ты…? — Джаелл опешила, нахмурив брови, а когда поняла, то замотала головой и отступила назад. — Нет. Я не… Я не стану этого делать. Не сейчас!
— Если бы ты не пыталась сбежать сейчас, да еще и в моей рубашке, с моим молотом — то я бы просто дал тебе поесть, а потом одел бы. Но ты сейчас выглядишь чертовски сексуально… Ты виновата — ты и исправляй свою оплошность. Давай, вперед. Сделай все как следует.
Он взял стул, поставил перед девушкой и сел на него, облокотившись и расставив ноги в стороны. Было понятно, чего он хочет в итоге, но пленница от этой мысли чуть не блеванула прямо ему под ноги. Ей была противна сама мысль взять в рот чужой орган, да даже его палец она не стала бы облизывать, если бы он ей предложил. Но что делать? Дать ему в пах и выиграть таким образом время для побега? А вдруг он ей из-за этого ногу сломает? Вдруг он вообще выйдет из себя и убьет ее? Тогда ее судьба будет ничем не лучше той, которая последовала бы при поимке одним из остальных Лордов.
— Я жду, Джаелл. — впервые Карл обратился к ней по имени. — Знаешь ли, мужчины не любят, когда девушки отказывают им. Думаю, ты это понимаешь.
— Нгх… Ты омерзителен… Ты… Тебя убить мало… — Василеску подошла к нему, присела, чтобы ее лицо было на уровне его груди.
Гейзенберг рассматривал девчушку. Черт, как же она хорошо смотрелась в этой рубашке… Прям какая-то модель с обложки Плейбоя, который он когда-то покупал у Герцога. Ей бы только чуть-чуть поправить черты лица, да и сделать парочку операций на скелете — было бы вообще идеально. Складки одежды подчеркивали ее фигуру, скрывая ее настоящее телосложение. Было похоже, что это какая-то старшеклассница, которая после бурной вечеринки просто проснулась в одежде парня, где-то растеряв свою.
Между тем Джаелл начала выполнять свою задачу. Сначала она робко коснулась губами его шеи, а потом стала спускаться вниз по его торсу, поглаживая руками его бока. Дыхание Карла было горячим, а сам он начал урчать словно кот, которому чешут спину. Его соски встали торчком, и девушка немного провела пальцем по ним, надавливая и вызывая тем самым еще более громкое урчание мужчины. Если честно, то девушка как могла оттягивала момент с финальной точкой этого утреннего «секс-завтрака», но разум впервые за все время плена говорил ей быстрее с этим покончить и не сопротивляться.
— А ты молодец, умеешь делать мужчине хорошо… — довольно проговорил Карл, закуривая сигару и наблюдая за движениями пленницы. — Скажи, ты уже когда-то это делала?
— Хм… Какая разница уже… — девушка проводила языком по животу Гейзенберга, одной рукой поглаживая его по спине и слегка царапая — ей хотелось хоть как-то отыграться.
Немец только вытянулся от подобного и рыкнул предупредительно, мол, «Не расходись, куколка, а то плохо будет только тебе». Возбуждение в нем нарастало, ему уже не терпелось ощутить ее ротик на своем дружке, поэтому он положил свободную руку ей на голову и стал настойчиво, но не сильно опускать ее вниз, намекая на развязку. Прелюдии — это, конечно, заебись, но он сейчас был на пределе.
Джаелл, подавив в себе рвотный рефлекс, расстегнула ширинку и приспустила его штаны, оголяя член. Тот стоял колом и был достаточно большим. Девушка боялась, что полностью поглотить его она будет не в состоянии, но тем не менее она, пройдясь языком по стволу, начала поглощение. Сначала верхнюю часть конца, а затем все глубже и глубже, работая языком и стараясь сделать все, лишь бы мучитель скорее закончил.
— Нгх, о да, детка, продолжай… Только смотри на меня. Не отворачивайся. — он похлопал девушку по щеке, как бы ободряя ее.
— М-м-мх… — лишь простонала она в ответ, но стала смотреть ему в глаза.
Там читалось удовольствие вперемешку с животной страстью, в то время как Карл видел ненависть и злобу во взоре румынки. И это его еще больше заводило — да, она его ненавидит, но теперь она делает что он хочет, переступая свои принципы. Частично она «надломилась», но не до конца. Есть в ней еще огонек, и надо было его хранить как следует.
Изнывая от удовольствия, мужчина схватил девушку за волосы и начал насаживать ее на свой член до конца, отчего она начала кашлять и задыхаться. Ему плевать, он хочет ее больше и больше. Он чувствовал это тепло, этот маленький шершавенький язычок. Он не верил, что она делает это впервые, слишком уж она хорошо справлялась с поставленной задачей. От избытка чувств весь металлолом вокруг заходил ходуном, летая и вращаясь в воздухе.
Наконец, Карл двинулся бедрами вперед и кончил в девушку, заливая ей глотку своим семенем. Та лишь громко застонала, а когда он ее отпустил, начала кашлять и сплевывать. Похоже, что ее сейчас могло стошнить.
— Да ладно тебе, не все так плохо. — он притушил сигару, поднимаясь со стула и застегивая брюки. — Ты уже начинаешь хорошо справляться. Молодец. А теперь верни-ка мне мою рубашку, Джаелл. Я тебе другую одежду подыщу.
Василеску с неохотой сняла одежду и протянула ее Гейзенбергу, вновь оставшись голой. Мужчина заметил, как на ее теле все еще сверкали следы его вчерашних укусов, где-то были даже внутренние кровоподтеки. От этого она выглядела еще более сексуально и привлекательно. Карл уже придумал, что он с ней собирался сделать на прогулке в лесу, но сначала ему надо было подготовиться и сделать все так, чтобы прошло идеально в рамках возможного.
Сначала — одежда. Ее старая, в которой она прибыла из города, была испорчена теми монстрами, да и он ее потом сжег, не предполагая, что когда-нибудь ему понадобится выводить пленницу на улицу. Потом надо было сделать так, чтобы она не убежала, только вот тащить на цепи постоянно было не вариант. Надо было придумать более компактный способ заставить ее слушаться и следовать четко за ним. Впрочем, была у него одна мыслишка, которая могла сработать. Но сперва надо зайти к Герцогу и прикупить нужные вещички.
Лес был густой, и в нем царствовал туман, тот самый, что вылился на дорогу в первый день знакомства Джаелл с монстрами. Она шла за Гейзенбергом вглубь леса, периодически пытаясь снять со своих запястий браслеты, а с шеи — новенький ошейник с металлическими пластинами. На ней была новая свежая одежда, больше мужская, но ей было сейчас все равно.
Да, Карл выполнил свое обещание, вывел ее на «прогулку». Только вот чуяло сердце девушки, что что-то он задумал. В таком положении, в каком она была сейчас, людей так просто не отпускают, даже под присмотром. Да и Гейзенберг четко обозначил ей после минета, что он не будет ограничиваться одним половым актом в день, и что он будет трахаться столько, сколько он захочет. Это не нравилось девушке. Она выжидала момент, когда он ослабит бдительность, и тогда можно будет убежать.
Чем глубже они уходили в лес, тем меньше там было оборотней, хоть и слышались рыки и вопли. Начали появляться ловушки для диких животных, а также висячие дохлые вороны, подвешенные за лапы колючей проволокой. Было противно проходить через все это, чувствовался резкий запах трупов. В один момент какая-то ворона вдруг очнулась и начала пытаться вырваться из западни. Джаелл испугалась и хотела было спасти птицу, но Карл взял ее за руку и потянул на себя.
— Мы почти пришли. Не отвлекайся.
— Куда мы идем? Мы зашли слишком далеко от деревни… — спросила Василеску, оглядываясь по сторонам.
— Раньше, когда я был сильно моложе, это было мое любимое место. — Карл шел вперед, огибая некоторые ловушки. — Иногда я его и сейчас посещаю, просто сейчас особенный повод появился. Возможно, кое-что я там попробую.
Что именно он хотел попробовать, пленница гадать не стала — и так было понятно, что с высокой вероятностью он ее опять трахнет. Она отогнала от себя эти мысли, сосредоточившись на запоминании пути и поиска дорожек для отхода. Это было сложно, ведь ловушек становилось все больше, они выглядели очень опасно, к тому же — они все были металлические, то есть в любом случае при неосторожном обращении Карл использует свои силы, чтобы активировать их преждевременно.
Тут Гейзенберг поднял руку в жесте с приказом остановиться. Он пошел вперед, а девушка осталась стоять у поваленного бревна. Сейчас был ее шанс, пока ученый что-то искал, положив свой молот рядом. Либо она убежит сейчас, либо больше она никогда не увидит свободы.
Осторожно шагнув в сторону, она начала красться влево, где виднелась тропинка, уходящая в горный перевал. Кажется, там был выход из всей этой гряды на дорогу. По крайней мере, выглядело очень похоже на ту дорогу, по которой она вошла в эту проклятую деревню. Шаг. Другой. Карл, похоже, был слишком увлечен поисками, чтобы заметить подобные манипуляции. «Была не была!» — подумала Джаелл, и осторожно, чтобы ни одна ветка не хрустнула, максимально быстро ушла от него вглубь леса, старательно избегая капканов.
Вот уже Гейзенберг скрылся из виду за холмом, и девушка почувствовала облегчение. Она попыталась снять с себя браслеты и ошейник, но те были довольно крепко сжаты у нее на теле, требовались инструменты. Но задерживаться было нельзя, надо было уходить как можно дальше от мужчины в намеченную сторону, а потом уже будь что будет. Вряд ли другие Лорды ходили сюда, так что риск попасться им в руки был минимален. Когда расстояние между Джаелл и Карлом оказалось приличное, девушка припустила бегом.
— Твою мать! Где ты, сука?! Куда ты делась?! — услышала она рев вдалеке. — Сука, я тебя сейчас найду!!! А ну живо вернись, тварь!!!
«Боже, да он в ярости! — запульсировало у девушки в голове. — Если он меня нагонит, то мне пиздец… Надо бежать!». Она припустила еще быстрее, не оглядываясь назад, глядя себе под ноги. Сзади послышались громкие немецкие ругательства, а также мощные удары о землю — кажется, Гейзенберг бил по земле своим молотом. Браслеты на руках очень сильно заболели и немного потянули назад, но девушка пересилила эту тягу, съезжая по склону на тропинку, которую она видела вдалеке.
К ее сожалению, это была совершенно другая дорога. Но, тем не менее, она все равно куда-то вела. Не важно, куда именно, надо было спрятаться и переждать ярость Карла, дождаться, когда он уйдет ни с чем. Джаелл это отчетливо понимала. Она шла вперед, переводя дыхание после бега. Где-то все еще слышались яростные крики, ругательства и страшные звуки поваленных деревьев. Потом все стихло, и девушка предположила, что мужчина просто плюнул на все это дело и решил пойти домой.
Внезапно ее ногу пронзила страшная боль, и в ее левую икру вонзилось что-то очень острое.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а! Блядь! — взвопила она, тут же закрыв себе рот рукой и посмотрев вниз.
Это был старинный медвежий капкан. Немного покрытый ржавчиной, он крепко сжал ногу девушки, прорубая мясо. По ноге начала стекать кровь обильным ручьем. Девушка орала в руку и кусала ладонь, лишь бы заглушить боль и не выдать себя — ведь Карл мог быть еще рядом. Она села на траву и попыталась разжать капкан, но тот был очень крепким, да и лезвия больно резали пальцы. Вырваться было невозможно, а даже если бы она смогла снять с себя ловушку, то она бы скончалась от потери крови.
Тут она услышала шаги справа, с той стороны, откуда она бежала. Запаниковав, девушка нашла неподалеку яму, в которую она тут же нырнула, прикрывшись листьями и ветками как можно сильнее. Изнутри обзор стал хуже некуда, но сейчас она рассчитывала скорее на то, что ее тут не найдут.
На тропинке появился Карл. Его лицо было скошено от злости, а сам он внимательно смотрел на землю. Тут он остановился неподалеку, опустился на корточки и взял несколько листьев. Они были испачканы кровью — значит, беглянка где-то рядом. Стоило попробовать использовать свои силы, чтобы притянуть ее к себе. А раз тут есть кровь — значит, однозначно попалась в одну из охотничьих ловушек.
Взмахнув рукой, он стал ждать. Буквально через пару секунд кучка листьев и веток рядом ожила, и оттуда вылетела Джаелл. Браслеты притянули ее к немцу. Оглядев ее с головы до пят, он убедился в догадке — на ноге девушки красовался капкан. Медвежий. Сама пленница тяжело дышала и стонала от боли, жмурилась и всхлипывала то ли от боли, то ли от страха последующего наказания.
— Вот же ж ты сучка… — тихо и пугающе произнес Карл, сжимая пластины на ошейнике. — Я же тебе сказал, чтобы ты не убегала. Но нет, ты же у нас самая умная, самая хитрая, да? Я уж хотел было тебе сделать облегчение, хотел дать тебе чувство безопасности. Но теперь ты меня достала, вывела из себя.
— Больно! Больно! П… Прекрати! — сипела Джаелл. — Прекрати! Т… Ты же знал, что я попытаюсь это сделать! Т-ты чего ожидал? Что я подчинюсь тебе? Да хер тебе!
— Дерзкая скотина! — Карл резко швырнул девушку в дерево, и та, ударившись спиной о ствол, обмякла и упала на землю. — Знаешь, одно дело, когда ты у меня в мастерской пытаешься предпринять план побега. Потому что я знаю, что ты не денешься никуда. Другое дело — тут, в лесу. — он опустился на колено, глядя на девчонку злым взглядом. — Ты просто мерзкая сволочь. Забудь уже о свободе! Ты — моя! Моя, слышишь?! — он схватил ее за лицо. — И ты будешь ублажать меня столько, сколько я захочу, пока мне не надоест!
— И… Что же ты… Сделаешь со мной… П… По-том…? — ошейник слишком сильно давил Василеску на шею, и она начала терять сознание.
— Ха-ха-ха-ха, потом уж я отдам тебя кому угодно из Лордов, пусть делают с тобой что хотят. — Карл улыбнулся, глядя на то, как закатываются глаза пленницы и наливаются кровью.
Да уж, первая прогулка не удалась. Они снова вернулись к той точке, при которой Гейзенбергу было вообще плевать на чувства и благополучие пленницы. Сейчас он хотел ее измучить в физическом плане, дать ей уже наконец понять, что с ним шутки плохи. Как только Джаелл потеряла сознание и поникла, мужчина поднял ее над землей с помощью цепи, обмотав туловище, и потащил к себе домой.
А ведь он правда хотел ей сделать на этот раз парочку нежностей. Но она все испортила своим строптивым характером…
====== Покушение ======
Девушка стояла где-то в пустом пространстве, ощущая абсолютное спокойствие. Вернее, все вокруг было слишком спокойным, даже пустым. Ничего и никого не было, только она сама и бесконечная белизна без конца и края. Звуков тоже не было, кроме странного завывающего ветра, воздух вокруг странно циркулировал, дул то в одну, то в другую сторону, развевая растрепавшиеся от той прогулки волосы.
Джаелл, несмотря на полученную ранее боль от Гейзенберга и возможную смерть, была чистой и абсолютно здоровой… Не считая боли в левой ноге после капкана. Однако она не хромала, просто шла и чувствовала ноющую боль, пульсировавшую словно сосуды в мышцах и где-то еще глубже.
— Я… Умерла…? — вслух спросила она, глядя вокруг и пытаясь выцепить хоть что-то кроме слепящей белизны. — Хах… Ну и ну. Похоже, он сильно перестарался, пытаясь усмирить меня…
— Дочка? — тут она услышала немного скрипучий голос впереди.
Перед Василеску показалась старая женщина, которая, тем не менее, выглядела вполне здоровой, стройной. Морщины ее даже красили, создавая такую особенную эстетику старины. «Не то, что этот мужлан. — всплыло у девушки в голове. — Он вообще за собой не следит, считая, что и так хорошо выглядит…». Она сначала стояла, вглядываясь в фигуру своей матери, а потом, убедившись, что это не морок — побежала к ней.
— Мама! — со слезами на глазах она обняла старушку, прижимая к себе. — Мама… Я так по тебе скучала! Прошу… Прости меня… Я виновата, что не предупредила тебя о поездке в Сибиу… Я… Я должна была тебе позвонить!
— Да. — холод в голосе заставил девушку чуть отстраниться. — Ты должна была позвонить. А лучше бы ты вообще не ехала…
Девушка не понимала, что происходит. Мать у нее, конечно, так выражалась, когда Джаелл только-только поступила в техникум, но в последние десять лет она была самой доброй и поддерживающей женщиной на свете. Дочь всегда могла обратиться к ней за советом, либо за эмоциональным и психологическим утешением. Она вместе с ней чувствовала поддержку и подбадривающие слова в спину, которые двигали ее вперед. А сейчас… Лицо матери было холодным и очень отстраненным.
— Джаелл… Что же ты натворила. У тебя же было все. Да и ты не глупая девочка моя… Ты должна была знать, что дороги опасны. Но ты теперь невесть где… — глаза женщины скрылись в тени волос. — Я очень в тебе разочарована. Ты сама испортила себе жизнь своей самонадеянностью.
— Мама… Да что ты говоришь, мама! Ты никогда так со мной не разговаривала! Ты не моя мама!
Старушка вдруг преобразилась, превратившись в странную бабку с шестом, на котором висели всякие амулеты и ловцы снов. Она смотрела на девушку и улыбалась недоброй улыбкой. Василеску отшатнулась. Почему-то она вдруг поняла, что это та самая властительница деревни, в которую она попала. Бабка хихикала и тряслась, отчего ее амулеты тихо звякали. Вокруг стало как-то даже темнее.
— Вы… Вы кто? Вы старейшина этой деревни?! — Джаелл пыталась держать себя в руках.
— Хи-хи-хи… А ведь тебя предупреждали не убегать от своего господина. — сказала старушка, утыкая свой шест ей в грудь. — Но ты, видимо, слишком глупая, чтобы понять. С этим мужчиной шутки плохи…
— Мне плевать! Я не собиралась ему сдаваться! Пусть обломится, тварь!
— Хи-хи-хи-хи… — за спиной у бабки появились черные крылья. — Это будет интересное зрелище. Кто же из вас победит?
— Что вы… Что вы имеете в виду?
Тут земля ушла у Василеску из-под ног, и она полетела вниз, размахивая руками и смотря на все еще стоящую сверху в воздухе старуху. Вот ее силуэт удалялся, а вокруг становилось все темнее и темнее. Нога стала болеть еще сильнее, уже невыносимо. А в голове пульсировала чужая мысль: «Просыпайся! Просыпайся! Просыпайся, тварь!».
— Никто к тебе не придет. Чуда не будет. — послышался голос матери Джаелл. — Ты должна сама о себе позаботиться…
Открыв глаза, Джаелл в первую очередь почувствовала ноющую боль в левой ноге. Не привыкнув к темноте, она все же смогла осознать, что ее больная нога висит, подвешенная на цепь, к тому же, судя по ощущениям, она была забинтована. Сама девушка лежала на матрасе. Нетрудно было догадаться, что она снова находится в его мастерской, только вот где же сам хозяин этого места? Куда он ушел? Или же…
Матрас был завешан шторой, а из дырочек и щелей виднелся тусклый свет лампы. Совсем рядом слышалось ворчание Гейзенберга, а также звуки черчения и копания в механизмах. Похоже, мужчина занимался какими-то своими проектами, решив дождаться, когда его пленница очнется.
— Эта сучка еще будет послушно стоять у меня на коленях… — говорил он, спаивая некоторые детали нового реактора для солдата. — Хех… Она чуть не исчезла… Она могла выйти к замку этой огромной туши. Хмф. Да что же она так много спит?! Неужели она сдохла совсем?!
Тут занавеска одернулась, и Джаелл закрыла лицо от лампы, так как она светила ей прямо в лицо. Тихий стон вырвался у нее из груди, а потом послышался тихий маниакальный смешок.
— А нет, все-таки ты живучая тварь. — Карл подошел к матрасу и сел, наклоняясь к пленнице лицом. — Зря ты от меня убежала в лесу. Знаешь, я ведь хотел тебе сделать приятное…
— Опять трахнуть меня в самой странной позе? — Василеску сжала руку в кулак, с презрением глядя на мучителя.
— Не перебивай меня! — он влепил ей пощечину. — Не забывай, в каком ты сейчас положении! Ты меня и так вывела из себя, тебе лучше помалкивать, если жить хочешь… Ты даже не представляешь, чего ты сейчас добилась.
— Лучше уж приступи к действию, чем чесать языком… — Джаелл сказала это тихо, но Лорд все же расслышал.
— Что, тебе так не терпится ощутить больше боли и страданий, да? Слушай, а ты, случаем, не мазохистка? Больше похоже на то, что тебе нравится, когда тебе причиняют боль. — он отцепил левую ногу девушки, сев прямо над ней и нависая. — Что ж, желание девушки — закон.
И он стал грубовато расстегивать рубашку на теле пленницы, оголяя тело. Он видел укусы, он видел, как грудь девчонки вздымается от постоянных вздохов. Нет, все же она не мазохистка, она его все-таки боится, и она не хочет, чтобы он ее трогал. Но ему похуй, он был в ярости от ее непослушания. Он должен был ее наказать по полной программе, выплеснуть на нее всю свою злость. Хватит нежностей и прелюдий, он ее сожрет с потрохами, если так будет надо. Ему начинала надоедать ее упертость… Даже тупость в какой-то мере.
Как только девушка оказалась без верха, Гейзенберг снова припал лицом к ее шее и начал кусать, прокусывая кожу до крови. О, раньше он никогда не думал о вампиризме, но теперь… Это было прекрасное ощущение, как жизнь уходит мелкими каплями из тела этой придурошной девчонки. Альсина явно извращенно понимала сам момент наслаждения кровью, делала какое-то вино, явно лишая свежую кровь жертвы некоторых вкусовых параметров.
— Не надо… Нгх… Хватит… — стонала девушка, жмурясь от боли и чувствуя, как грубый язык облизывает рану. — Пожалуйста…
— Ты же не хотела думать своей головой, когда мы с тобой шли в лес. Теперь терпи, а лучше попробуй получить удовольствие. — рыкнул Карл, продолжая оставлять сильные засосы и болезненные укусы.
Девушка только слабо трепыхалась. Ей было очень больно, о каком-то странном извращенном удовольствии и речи быть не могло. Нога ныла и отдавалась жуткой тянущей болью, так еще и ее мучитель уселся так, что она не могла пошевелить нижними конечностями. Фактически, он полностью ее прижал, и теперь словно стервятник пытался откусить от нее куски плоти. В данный момент он еще чем-то напоминал волка, поймавшего крупного кролика. В голове у девушки мелькали разные мысли, пока одна из них не застряла в подкорке.
Джаелл поняла, что теперь уже ей нечего терять. Ее все равно убьют, а так она хотя бы сможет на нем отыграться. Поэтому она, извернувшись, схватила Карла одной рукой за шею удушающим захватом, а зубами впилась ему в плечо, со всей силы сжимая челюсть. Если уж он прокусывает ее кожу до крови, то она это сделает во сто крат сильнее, до мяса и кости. От такого поворота с ее стороны немец только зарычал и начал попытки вырваться из захвата:
— Ах ты мерзкая тварь! Живо отпусти меня! Грх! — он бил кулаками по плечу своей жертвы, дергая головой, но хватка была достаточно сильной.
— Если уж я умру, то я заставлю тебя испытать ту самую боль, которую ты мне причинил… — с трудом выговорила девушка, схватив взлетевший нож и пронзив спину Карла в районе почек.
Тот взвыл от боли, словно раненный хищник, после чего ему все же удалось вырваться из захвата. Он схватился за рану, вытащив нож своей силой, и оттуда сразу же потекла кровь. Гейзенберг стонал от боли. Конечно, он был бессмертен (относительно), но он не был лишен боли и уязвимости. Его можно было взять пулями или холодным оружием, хоть и надо было приложить гораздо больше усилий, чтобы хотя бы его обезвредить и ослабить. Мужчина встал и отскочил от матраса, держась за раненную спину. Потом он посмотрел на ладонь и увидел кровь. Это его вывело из себя еще сильнее, чем когда Джаелл от него убежала в лесу.
— Мерзкая тварь… — он второй рукой притянул девушку к себе за ошейник. — Ты меня уже порядком достала. Ты действительно так хочешь сдохнуть?
— Нгх! Получил свое, да? Что, не ожидал, что жертва тоже может кусаться? — на лице пленницы появилась самодовольная улыбка. — Я же сказала, что хер тебе я поддамся. Ты не в моем вкусе, мужик. Ищи себе проститутку, вот она тебе точно даст.
— Да я тебя!.. — и Гейзенберг с силой швырнул ее об стену рядом со столом.
Джаелл больно ударилась не только телом, но и головой о бетонную стену. По всему телу разнеслась дикая боль, казалось, что она себе что-то сломала в черепе, настолько было больно. Перед глазами все поплыло. «Черт… Он мне черепно-мозговую травму нанес, кажется… — думала она, падая на пол. — Больно… Как же больно… Я должна… Я должна сопротивляться. Он меня не достанет… Он не заставит…».
Карл выдохнул. Ему очень, очень не хотелось убивать свою игрушку. Она выглядела слишком сексуальной и желанной, чтобы вот так из-за ее характера избавляться от нее после нескольких неудачных попыток подчинить ее себе. Но ее упертость и нрав дикой козочки начинал уже бесить ученого. Он хотел ее наказать. Он хотел дать ей понять, что с ней будет в случае неповиновения. Но, похоже, на нее почти ничего не действовало. Эх, была бы тут сейчас ее мамаша, он бы смог шантажировать ею. Например, грозился бы убить единственную родственницу… Это был бы хороший ход. Но поскольку такого «ключа» у него не было, надо придумать что-то другое, что заставит кровь у дерзкой девки застыть в жилах.
Тут он вспомнил что-то, и его лицо скривилось от очень злой ухмылки.
— Ну-ка вставай. Пойдем. — приказал он Василеску, ожидая, когда та поднимется.
Та лишь фыркнула и с трудом подняла голову, глядя на Карла. Ей очень не понравилась его ухмылка, которая последовала слишком уж резко за его озлобленной реакцией. Он как-то слишком веселился сейчас, несмотря на рану на спине, кажется, он задумал что-то такое, что явно будет угрожать ее жизни. Тем не менее, сопротивляться сейчас было не выгодно, да и голова не варила особо после того удара об стену. Джаелл встала и, держась за затылок, посмотрела на мужчину.
— Думаю, я знаю, что научит тебя слушаться меня. — сказал он, прицепляя к ошейнику пленной цепь, словно поводок, а руки ее сводя вместе с помощью браслетов и мини-цепочки. — Идем. Ты еще будешь умолять меня о пощаде.
— Не дождешься… — прошипела девушка, следуя за ним, хромая на левую ногу.
Они вышли из мастерской, и на Джаелл пахнуло снова свежим воздухом. Была, к слову, глубокая ночь, и где-то слышались звуки ухающей совы. «Странно… — подумала румынка, оглядываясь по сторонам и немного отставая от пленителя. — Разве тут обитают совы? Не помню, чтобы мы на биологии это проходили…». Фабрика гремела какими-то инструментами в глубоких подземельях. И все так же, уже привычно, повсюду доносились вопли и рыки оборотней, гулявших на территории своего Лорда. Уже даже как-то не сжималось сердце от страха перед монстрами. Ведь… Они же не сделают ей того же, что и этот сумасшедший садист, верно?
— Ты куда меня ведешь? — спросила девушка, когда заметила, что они начали спускаться куда-то в подвальное помещение.
— Посмотрим, сможешь ли ты вынести присутствие рядом с тобой более агрессивного альфа-самца. — Карл рассмеялся, открыл дверь и втолкнул пленницу внутрь.
Сразу же послышалось громкое рычание. В темноте сверкнули два желтых глаза, а потом оттуда выскочил огромный монстр, который был гораздо больше предыдущих тварей, с которыми Василеску имела дело в деревне. Но он не смог добежать до жертвы, ибо его сковало цепями, и Карл стал удерживать зверя на почтительном расстоянии. Но Джаелл уже поняла, что это был, похоже, самый агрессивный монстр, самый голодный и самый неприятный. От него несло кровью и гнилью, мясом и даже в какой-то мере псиной.
— Что ты… Что ты делаешь?! — она вскрикнула и тут же схватилась за разболевшуюся голову. — Что это за тварь?!
— Всего лишь самый агрессивный и непослушный ликан. Он был ранее альфа-самцом в стае и мешал мне подчинить остальных монстров. К слову, он часто нападал на местных девушек, особенно когда у него был гон. — спокойно говорил Карл, глядя на то, как Джаелл начало трясти. — Так что ты понимаешь, что если он до тебя доберется, то, полагаю, в лучшем случае ты ему выносишь маленького волчонка. В худшем же тебя потом съедят заживо. А теперь…
Он отпустил цепь, не снимая привязь, а сам отступил в дверной проем, да так, чтобы его «игрушка» не смогла выбраться наружу. Ликан, почувствовав свободу, тут же ринулся к девушке, протягивая свои лапы. Та, в свою очередь, завизжала и забегала по комнате, пока не нашла безопасный угол — туда цепь оборотня не дотягивала, хотя он был на опасном, слишком близком расстоянии. Девушка вжалась в угол, поджав колени и стараясь поменьше дышать и вдыхать этот омерзительный запах животного и мертвечины.
— Теперь это твой карцер. — Гейзенберг потер раненную спину, убеждаясь, что регенерация началась. — Будешь сидеть здесь и думать над своим поведением. Хочешь жить — я бы советовал сидеть тебе в этом углу и не высовываться. Этот альфа-самец слишком долго ничего не ел и никого не трахал. Только вот он не будет с тобой церемониться и играться. Надеюсь, усекла. Бывай.
— Нет… Нет-нет-нет-нет-нет, постой! — Джаелл хотела было рвануть за своим пленителем, но монстр преградил ей путь, и та снова вжалась в «островок спасения». — Пожалуйста, я все поняла! Я сделаю все, я буду послушной!
— Поздно, детка. Ты вечно слишком поздно осознаешь свои ошибки. Пора бы тебе научиться нести ответственность за свои проступки.
Дверь закрылась, оставив девушку в темноте. Лишь одна тусклая лампа светила с потолка, освещая середину комнаты. Можно было лишь разглядеть силуэт монстра, который, поняв, что добычу он не достанет, начал наматывать круги по помещению, рыча и иногда пытаясь порвать цепь. Джаелл с ужасом смотрела на этого самца ликанов, из глаз потекли слезы.
— Неужели это мой конец…? — всхлипнула она.
Карл Гейзенберг решил прогуляться по территории деревни, чтобы отвлечься после той неудачной прогулки. Он правда хотел выместить всю свою злость на пленницу, воттолько она оказалась слишком строптивой. И сейчас он не мог деть свою злобную энергию, а также возбуждение. Как можно было выразиться — «шишка горела» у мужчины, ему срочно надо было развеяться. Возможно, он мог бы поругаться немного с Альсиной, ведь он всегда чувствовал облегчение, когда высказывал этой суке свои какие-то претензии. А может, он просто над ней чуть поглумится, все равно она ему ничего сделать не сможет. С этими мыслями он направился к замку Димитреску.
Дорога была неблизкой. Повсюду мелькали ликаны, похоже, у них был какой-то брачный период. Значит, и тот альфа-самец в «карцере» будет особенно возбужденным, а значит, девчонку ожидают страшные муки в его лапах. Карл улыбался от представленных сцен. Да, конечно, он хотел, чтобы девка досталась только ему, но что-то в этот раз он был даже не против, если ее как-нибудь истерзает другой питомец. «Если эта девка все же умна, как ей кажется, то она по моему приходу сразу сделает все, что я придумаю» — с наслаждением думал он, приближаясь к крепости.
Тут он услышал жужжание мух. Ну конечно, дочери Димитреску. Они были весьма странными и припизднутыми, но в отношении к Карлу они испытывали особые чувства. Может, страсть, может, желание вкусить такой особенной мужской крови… В любом случае, они его не трогали особо, лишь называли «дядей Карлом» (что не очень-то и нравилось самому Карлу), заигрывали с ним и пытались вывести на какую-то активность.
— Пришел поругаться с нашей мамой? — это была Кассандра. — Сегодня она не в духе. Да и к тому же сейчас она тебя не жалует. А это правда, что ты поймал какую-то девушку на дороге через горный перевал? И не сказал Матери Миранде?
— Хех, еще чего… Была бы эта девка у меня, то я бы представил ее Миранде. — Гейзенберг фыркнул, глядя на то, как из мух формируется красивое женское тело. — Ты же знаешь правила этой деревни. Хотя, думаю, я бы все же ее присвоил — мне нужны интересные экземпляры для конструирования новых солдат. Может, женская версия была бы лучшей.
— Фи! Из женщины делать робота? Как это противно! Злюка ты! — рассмеялась бледноволосая, подойдя к мужчине вплотную. — Может, ты все же отдашь чужеземку к нам? Мы так любим смотреть на женские тела, особенно когда мы их мучаем…
— Себя лучше изучайте, вас вон сколько баб в этой гигантской богадельне. — немец смотрел на Кассандру не отрываясь, чтобы та ничего ему не сделала. — Особенно вашу мамашу.
— Ха-ха-ха! О, у тебя кровь на спине… — девушка коснулась пальцами его раны через одежду, отчего тот только шикнул. — И что же с тобой случилось такое? Неужели тебя предали твои же собственные оборотни?
— Еще чего. Просто неудачный эксперимент с очередным солдатом. Пройдет, ты же сама знаешь. Где твоя мать, кстати? Я хотел бы с ней пообщаться.
— Я уже сказала, она тебя не жалует. — вампирша принюхалась к шее Карла. — М-м-м-м, пахнет свежей плотью… Не твоей. Неужели у тебя все же есть кто-то на твоей фабрике? И ты это скрываешь ото всех?
— Никого я не скрываю, извращенка. Хватит меня обнюхивать, словно собака кусок мяса. И вообще, что ты приебалась? Тебе делать больше нечего, кроме как изучать меня и пытаться отсосать мою кровь?
— И снова ты здесь… — наконец-то в дверном проеме у входа показалась леди Димитреску, держа в руках сигару в мундштуке. — Кассандра, отойди от Лорда Гейзенберга.
Девушка отлетела от мужчины, послушно встав позади своей названной матери. Оппоненты стояли друг напротив друга, изучая взглядами. Альсина была очень сильно раздражена, что этот «ребенок» вновь пришел к ней излить свою душу или просто поиздеваться над ее ростом. Она давно уже привыкла к его нападкам, просто ей хотелось, чтобы Карл держался от нее и ее дочерей подальше. Лучше бы он копался и дальше в своих железяках, чем шлялся где-то по округе. Гейзенберг же сильнее убеждался, насколько лицемерна и высокомерна эта дама. Ему бы сейчас встать на какую-то опору, чтобы их лица были на одном уровне. Но гордость не позволила бы ему так сделать, он предпочитал с высоты собственного роста смотреть на Альсину так, чтобы она видела его презрение.
— И зачем же ты опять пришел? — Димитреску положила свободную руку на бок. — Что тебе на этот раз надо от нашей семьи?
— Хуевая у тебя семейка. — съязвил Карл, перекладывая молот на другое плечо. — Я просто мимо шел, дай, думаю, зайду, погощу у тебя, может, выпью твое дрянное вино.
— Я тебе что, пошлый похабный паб? — женщина-мутантка сжала мундштук в руках. — Чтобы ты у меня тут пил вино и потом устраивал пьяные дебоши, который надо будет убирать моим прислужницам?
— Клянусь, сегодня не буду ебать тебе мозги. Мне просто надо расслабиться. Работа в цехе, знаешь ли, заебывает прилично. Хочется хоть как-то расслабиться, а заодно и поговорить. Давай на короткое время устроим перемирие?
— С чего я должна тебе верить? — леди подняла бровь, выразительно показывая свой скепсис. — Ты вечно говоришь о том, как бесит тебя Матерь Миранда, хоть при ней ты свое презрение не показываешь. Ты еще и постоянно что-то придумываешь. Тебе напомнить, как ты в молодости бегал и дразнил меня мухобойкой? — Карл только хихикнул, обнажив свои зубы. — Я уж не говорю о том, что ты учишь моих дочерей неизвестно чему, и мне приходится исправлять твои воспитательные потуги. А теперь еще и эта ситуация с беглянкой с внешней дороги. Я подозреваю, что она находится у тебя. Но ты же не станешь раскрывать нам.
— Подозревалка не отсохнет? — Гейзенберг вздохнул, как будто его достала вся эта речь. — Я же тогда сказал, что не знаю, где она. Должно быть, она хорошо прячется. Не удивлюсь, если она засланный агент, который пытается достать до Миранды. Я ж обещал, что расскажу всем о поимке, если она окажется у меня. Пока ничего нет, как видишь, я гол как щегол. Не волнуйся, я сегодня реально не в том настрое, чтобы ссориться и ругаться с тобой.
Димитреску пристально смотрела на своего врага. Он ее дико раздражал одним лишь своим видом. Но доказать его вранье она не могла. Для этого ей надо было обыскать его фабрику, которую она точно так же терпеть не могла. Выгнать его она тоже не могла — он бы все равно настоял на гостеприимстве. Да и Кассандра сейчас выглядела так, что она хотела видеть «дядю Карла» в замке. Наверняка по пьяни он ей и Беле с Даниелой расскажет какую-нибудь очередную байку из своей жизни. Тяжело вздохнув, Альсина затянулась и сказала:
— Хорошо. Входи. Но если я увижу, что ты портишь мне мебель или интерьер — я тебе все лицо покромсаю, ясно?
— Как скажешь, леди. — Карл опустил немного голову в легком поклоне и вошел в замок вслед за его хозяйкой.
Кассандра радостно захихикала, начав кружиться вокруг мужчины и изучая его. Потом она побежала вперед, зазывая своих сестер, которые тоже «любили» Гейзенберга своей извращенной любовью. Намечалась небольшая вечеринка, как минимум для вампирш.
Прошло бог знает сколько времени. Карл проснулся на диване в гостевой комнате замка Димитреску. Все остальные вроде как еще спали, а вот мужчина чувствовал себя бодрым. Видимо, он сдержал свое слово и выпил не так уж и много, да еще и его целостность показывала, что он и правда ничего не устроил. Так, тихо и мирно посидели, выпили вина, коньяка, а потом, кажется, рассказали друг другу истории. Ну или он сам рассказал что-то из молодости, когда он еще не был заражен Кадоу. В любом случае, не важно.
— О-о-о-ох, хорошо посидели… — он встал и надел шляпу, плащ, поправляя свои амулеты. — Никогда бы не подумал, что с этими сумасшедшими можно хорошо посидеть…
Тишина в замке. Было раннее утро. Тут Гейзенберг вспомнил о Джаелл. Вспомнил, как она ему чуть не уничтожила почку и чуть не откусила кусок от шеи. И как он ее потом поместил в карцер к альфа-самцу ликана. Его лицо скривила ухмылка. «Интересно, как она там сейчас… — подумал он, поднимая молот и направляясь к выходу. — Небось, уже истерзана монстром. Ну или она просидела все это время в том углу. Жаль, конечно, будет, если она погибла. А ведь такая хорошая игрушка была…».
Он легкой походкой направился к своей фабрике через деревню. По дороге ему встречались местные жители, работавшие на своих угодьях. При виде Лорда они склонялись почтительно и называли его имя. Это вызывало чувство гордости, хоть он и считал этих людей пустым местом, кусками мяса без права на свободную жизнь. Сейчас бы натравить на них монстров, чтобы в очередной раз вспугнуть и заставить работать усерднее. Но у Карла было слишком хорошее настроение, чтобы устраивать очередную резню.
Вот и его фабрика. Железные ворота открылись, а мужчина направился сразу в сторону «карцера». Идти было недалеко, но он решил растянуть прогулку до конца, представляя в своей голове, как его пленница будет умолять и просить прощения за все свои поступки. Когда же он дошел до двери, он заметил, что было как-то уж слишком тихо. Не было слышно даже привычного голодного рыка ликана. «Странно… Она его там что, грохнула? — задумался он, открывая дверь и спускаясь по лестнице вниз. — Да нет, бред какой-то…». Он прислушался.
— Джа… Елл… — вдруг услышал он тихий хриплый низкий голос. — Джа… Елл…
— Что за нахуй…? — ругнулся ученый и резко открыл дверь. — Что тут вообще происхо-…
Он увидел то, чего никак не ожидал. Альфа-самец лежал покорной собакой в середине комнаты и смотрел в угол, где сидела истощенная и изможденная девушка. Он не проявлял никаких признаков агрессии, животной ярости. Наоборот, в нем как будто стало больше человеческого. Глаза смотрели на жертву осмысленно и с жалостью. Казалось, что он теперь осознавал, кто он такой, у него было самосознание. А вот Джаелл лежала в углу и глубоко дышала. Она была истощена — еще бы, больше суток не есть ничего, да еще и потеря крови, больная голова…
— Что здесь произошло, твою мать? — Карл был в шоке. — Почему ты сидишь, словно прирученный дрессированный пес?! Что ты с ним сделала?! — он подбежал к девушке и схватил ее за воротник, поднимая над землей.
— Не… Трогай!.. — услышал он рык позади себя, чуть сверху.
Он обернулся и увидел, как монстр встал во весь свой рост, отбрасывая на мужчину тень. В глазах читалась ярость, но не животная, а человеческая. Хотя его руки выдвинули когти, готовые разорвать Карла на части.
— А ну завали ебло! Я твой хозяин! — мыслью тот заставил цепи сильнее сжаться на теле альфа-самца. — Что за херня здесь происходит… Какого хера ты ее защищаешь?! Ты должен был ее сожрать!
— Она… Страдает… Рр-р-ргх… — ликан говорил медленно, подбирая слова, давно забытые им, но все же он мог выразить свою мысль.
— Да тебе должно быть плевать, что она страдает! Она твоя добыча, она могла быть твоим ужином! — немец был в недоумении, а от того раздражен.
— Оставь его… Оставь его в покое… — услышал он слабый голос Джаелл и повернулся к ней.
— Как ты… Что… Мы еще с тобой поговорим. А ну пошла! — он снова нацепил цепь ей на ошейник и сковал руки, потащив к выходу из карцера.
— Она… Не идет… Никуда! — оборотень попытался было что-то сделать, чтобы «спасти» девушку, но Карл так зыркнул на него, что тот съежился и отступил назад.
Мужчина вытащил Василеску из помещения и повел в сторону своей мастерской. В мыслях царила смута. Он не мог предположить, что дело примет такой оборот. Чтобы ликан — и защищал предоставленную ему жертву… Что-то тут не сходилось. Да еще и сама Джаелл была почти не тронута. Она явно обладала какой-то скрытой силой. Он должен был выяснить… Не выдержав мыслей, он внезапно прижал девушку к стене, уперевшись коленом между ее ног, чтобы она не смогла сбежать.
— Признавайся, сучка, что ты сделала с этой тварью? — он дышал ей в лицо.
— Я… Я не знаю… — тихо ответила пленница, пытаясь не дышать перегаром и алкоголем. — Я правда не знаю…
— Врешь. Ты что-то умеешь. — нож пролетел мимо щеки девушки, оставив ей приличную царапину под правым глазом, откуда сразу же потекла кровь.
— Я не знаю! Пожалуйста, прекрати… Я… Я сделаю все, что ты скажешь! Только пожалуйста, не делай мне больно… — из ее глаз потекли слезы, а дыхание стало горячим и сбивчивым. — Я устала… Я просто хочу домой…
Гейзенберг понял, что сейчас он мало чего сможет добиться от девчонки. Она выглядела сильно уставшей и истощенной, а также напуганной до смерти. В принципе, он этого и добивался, однако все же та ситуация с приручившимся монстром заставила его задуматься, что девушка не так проста, как она кажется на первый взгляд. Да, характер у нее был дрянной, требовал дисциплины. Но вот что-то в ней было такое… Что заставляло усомниться в ее обыкновенности. Тут явно была какая-то сила, как у него был металлокинез.
Он прильнул губами к ране на щеке, снова начал отсасывать кровь у жертвы. Почувствовал сразу на лице ее разгоряченное возбужденное дыхание с редкими всхлипами. Ох, это снова его возбуждало. Возможно, сейчас девка сама была не прочь слиться с ним воедино… А может, она просто начала сдаваться под его напором. «Неужели все же она поняла свое место? — подумал Карл, отстраняясь от ее лица и облизывая губы. — Что ж… Думаю, она усвоила урок. Надо ей дать отдохнуть и накормить. А то еще сдохнет…».
— Идем. — приказал он, потянув снова за «поводок».
Девушка послушно пошла следом, вытирая щеку от следов языка и от крови. Ей было сейчас все равно. Она хотела домой. Ей хотелось есть. Ей требовался отдых. Она осознавала, что, возможно, ей стоит принять свою судьбу. Ей стоит все же стать той самой послушной «игрушкой» в его сильных руках. Возможно… Возможно…
— Я… Я все еще буду… Сопротивляться… — сказала она вслух, забыв, что такое лучше не говорить.
— Да-да, как скажешь. Только ты не расходись очень сильно. И тогда уж я подумаю о том, чтобы пощадить тебя и сделать твою жизнь лучше.
Они вошли в мастерскую. Карл небрежно бросил цепь, отпустив пленницу, а сам пошел куда-то вглубь своего дома. Джаелл устало легла на матрас, глядя на потолок. А ведь то, что произошло с ней в карцере, было слишком уж необычным. Она сама не поняла еще, что она сделала такого, но тоже подозревала, что у нее есть особый дар усмирения…
Она закрыла глаза и стала ждать.
====== Колыбельная ======
Следующие сутки прошли относительно спокойно для Джаелл. Карл Гейзенберг, несмотря на то, что все еще злился на девушку за ее непослушание, решил дать ей передышку. А заодно привести в порядок, чтобы она не умерла раньше времени от травм и потери крови. Он купил какую-то странную жидкость у Герцога, которой поливал все раны пленницы. Той было очень больно, лекарство очень щипало, однако нельзя было сопротивляться, иначе она получила бы больше ран. Что удивительно, Карл намеренно избегал лечения укусов и некоторых царапин, откуда он высасывал кровь в сексуальном порыве. Только те травмы и увечья, которые были нанесены монстрами, либо в порыве гнева.
Также Гейзенберг кое-как смог устроить питание девушки. Сам он готовил так себе, он не был кулинаром, в конце концов. Но и так сошло, тем более что Джаелл сейчас была не в том состоянии, чтобы противиться и требовать более приемлемого обслуживания. Она сейчас следовала принципу: «Дают — бери, бьют — беги!». Василеску просто устала, хоть внутри она все еще негодовала и придумывала план по побегу вновь.
Теперь она решила действовать менее импульсивно. Ей надо было втереться к мужчине в доверие… Усыпить его бдительность. Это представлялось практически невозможным. Джаелл понимала, что Карл не настолько глуп. Что он будет за ней следить постоянно. Еще неизвестно, может, он вживит ей на всякий случай датчик слежения… Либо же что еще похуже. Но все же попытаться стоит. Она не собиралась сдаваться. Хотя все чаще у нее возникала мысль, что все это бесполезно, что лучше уж сдаться и подчиниться.
Это подтверждалось одним диалогом, который состоялся через пару часов после инцидента с ликаном. Когда Карл бросил тело девушки на матрас, закурив задумчиво свою кубинскую сигару, он сначала просто стоял и смотрел на свою доску с фотографиями. А потом, повернувшись к девушке, спросил:
— И все же, что это было? Как ты смогла приручить эту тварь? Он даже меня не слушался и не боялся, постоянно угрожая откусить мне все части тела. А тут ты… У тебя даже оружия не было, я уж не говорю о физической силе.
— Я же сказала… Я не знаю. — Василеску фыркнула, держась за голову. — Я сама не понимаю, как это случилось. Он просто в какой-то момент перестал пытаться меня съесть…
— И при этом ты ничего не делала? — Гейзенберг встал рядом с матрасом, возвышаясь над жертвой. — Не верю. Ты точно что-то сделала с ним. Что ты делала, пока я ходил по делам?
— Ничего. Я пыталась себя успокоить! Я пыталась не сдохнуть! — пленница начала повышать голос на своего мучителя, яростно глядя ему в глаза и одновременно плача. — Ты же меня там бросил! Ты же хотел меня «воспитать»!
— Ну да, хотел. Но я думал, что ты будешь как минимум вся искусана. Конечно, я не хотел, чтобы он тебя трахнул и съел, но…
— Но ты бросил меня к нему! Ты… Ты вообще чего хочешь… Определись уже, ты хочешь. чтобы я сдохла, или ты хочешь, чтобы я тебя слушалась… — девушка отвернулась, не в силах выносить этот взгляд его голубоватых глаз.
Карл тогда задумался как следует. А ведь действительно, а чего он сейчас хотел от этой девушки? Да, изначально он хотел, чтобы она стала вещью, игрушкой, которую он мог бы истязать постоянно, когда он этого захочет. Черт, да он и сейчас хотел ею воспользоваться, пока она была обессилена, а значит, не могла бы сильно сопротивляться. Вот только как раз это слабое сопротивление было не то, чего он хотел. Он вдруг понял, что ему нравится, когда эта строптивая девчонка пытается сохранять остатки рассудка и здравого смысла, когда она отвечает ему на грубость дерзостью и непреклонностью. Ему нравилось, что игрушка брыкается и дерется с ним, хоть он и был сильнее ее.
И что ему сейчас сказать? Что он хочет, чтобы она и дальше с ним боролась? Бессмысленно, тогда она попросту применит новую тактику. Придется немного приврать, следуя старой задумке:
— Знаешь, я не думал, что ты настолько тупая. — он затянулся и дыхнул на девушку дымом, отчего та закашлялась. — Я же говорил, что ты мне нужна в качестве бесплатной игрушки. Я здесь давно живу один. Ты даже не представляешь, насколько это хуево — жить в одиночестве, без кого-либо на твоей стороне, при этом когда вокруг тебя одни кретины да сумасшедшие люди. Попробуй пожить с мое, каждый чертов день ставя опыты на людях, натравливая на жителей монстров и изнывая от недостатка ласки, от внутреннего сексуального и психологического напряжения. Да еще и мои планы по свержению Матери Миранды… Знаешь ли, ярость накапливается. Поэтому я и хочу, чтобы ты меня ублажала.
— То есть… Я должна быть для тебя что-то типа антистресса, да? — девушка обхватила себя за плечи. — А что ж ты своих «детей» не трахаешь? И почему именно я? Почему не какая-нибудь жительница этой деревни? Я не вижу логики, м… Карл!
— Ого, ты меня назвала по имени. — улыбнулся Гейзенберг, потирая затекшую шею. — Почему не девушку из деревни? Не знаю. Они мне не нравятся. Они… Пустые. В них нет какой-то искры. Да и с ними очень скучно, они сразу же сдаются. — тут он ругнулся про себя, потому что Джаелл могла догадаться о его истинных желаниях на нее. — А ты совсем другая. Ты бойкая. И в какой-то степени интересная. Я с тобой хочу провести еще парочку опросов. Но пока, вижу, с тебя хватит. Знаешь, я сделаю все же то, что я хотел с тобой сделать в лесу. Если, конечно, ты за время передышки не дашь повод тебя вновь наказать. Что скажешь? Согласна?
Джаелл не ответила. Она очень устала морально отвечать Карлу. Но она не хотела с ним соглашаться. Даже если это означало ее временную безопасность. Внутри нее разгорался конфликт интересов. Одна сторона убеждала продолжать борьбу, но вот другая тихо шептала, что стоило бы сейчас притормозить, что стоило бы немного отдохнуть и дать Гейзенбергу позаботиться о пленнице, пусть и, возможно, он это сделает по-своему, в своей грубой и жесткой манере.
В конце концов, вторая сторона победила. Василеску, тяжело вздохнув, снова взглянула в лицо мучителю.
— Да. Я согласна. Но только на этот раз! — она подняла палец, тыкая ему в грудь.
— Вот и хорошо. А теперь ложись отдыхай. Я сейчас вернусь.
И он, одевшись, ушел из мастерской, заперев дверь на ключ. Он направился к Герцогу, чтобы купить все необходимое для уходом за своей «игрушкой».
Немец не обманул — он действительно дал Джаелл отдохнуть от всех этих сексуальных нападок, а также от ран. Да, он поливал раны небрежно спиртовым раствором с травяной настойкой, он грубо обрабатывал порезы, он оставлял укусы нетронутыми, «как предупреждение о дальнейших событиях». Но все же он проявлял себя уже с более неожиданной стороны. Василеску никогда не видела его таким… Сочувствующим? Хотя, возможно, ей это казалось после того удара головой об стенку, и ей хотелось верить, что все же Карл не настолько мразотный, каким он показался ей при первой встрече.
Девушка начинала осознавать, что привыкает к такой жизни. И ее это пугало. Она не хотела привыкать к этому, она не собиралась принимать такую свою судьбу. И все же усталость, накопленная за все эти два дня пребывания здесь, ощутимо ударили по ее психике. Мало того, что она в один миг потеряла все, так теперь она начала терять свой характер. Она начала терять себя.
— Я ни за что ему не поддамся… — как-то она сказала сама себе, когда Карла не было в мастерской. — Ни за что. Он мною манипулирует… Он создает мне иллюзию безопасности. Он просто ждет, когда я склонюсь перед ним… Хах… Как иронично, что это напоминает мне Андрея… Такой же гад был. Только он еще и деньгами пытался привлечь.
Девушка погрузилась в воспоминания о своем предыдущем парне, как раз одном из первых в ее жизни. Да, она с Андреем училась в техникуме, она как раз доучивалась последний курс. Она раньше подвергалась нападкам со стороны парней, вот только она сразу дала понять, что она не лыком шита. Со временем от нее отстали… Кроме Андрея Янку. Тот считал себя самым крутым не только в техникуме, но и вообще во всем городе. Еще бы, у него папа был крупным бизнесменом, который, кстати, был связан с продажей и сбытом автомобилей разных марок, в том числе и Dacia. Соответственно, у парня в распоряжении были большие деньги. И вечно повторял, что его отец может купить вообще все, и поставить на место преподавателей других, более сговорчивых людей.
И вот этот упырь почему-то запал на Джаелл. Он вечно к ней приставал, отпуская колкие и пошлые комментарии, по типу «Вот машину ты себе явно насосешь!» или «Что, готовишься к судьбе обезьяны с гранатой?». Он откровенно бесил, но Василеску упорно его игнорировала, пока однажды она не сорвалась и при всех не ответила ему очень грубо, унижая его на глазах у удивленной толпы. Андрей тогда был в бешенстве и несколько раз пытался силой заставить ее извиниться перед ним, угрожая расправой «бандой».
Слава богу, что все закончилось благополучно. Во многом в этом конфликте девушке помогла ее мама. Вот уж неизвестно, что она там ему сказала такого, но после этого Янку-младший обходил Василеску десятой дорогой, словно ошпаренный и загипнотизированный.
Сейчас Карл Гейзенберг очень напоминал Андрея. С той лишь разницей, что теперь Джаелл была сама по себе. Одна, без возможности обратиться за помощью. «Никто не придет. Чуда не будет» — вспомнились сразу слова из последнего бредового сна. И это была правда… Никто не придет к ней помочь. И какого-то чуда не ожидалось ближайшее время. Хотя…
Тот случай с оборотнем альфа-самцом заставил пленницу задуматься. Она теперь реально думала, что же такого случилось в камере, из-за чего ликан вдруг стал более человечным и даже заговорил. Хотя… Тогда на «допросе» девушка слукавила. Она кое-что не договаривала Карлу. На самом деле она подозревала, что тут было не так, просто это было слишком невероятно, чтобы в это поверить, Гейзенберг просто стал бы ее мучить и пытать, лишь бы добиться какой-то своей правды.
В камере с альфа-оборотнем, 10 часов тому назад…
Джаелл съежилась от боли и страха. Ликан рычал и пытался порвать удерживавшую его цепь, лишь бы добраться до добычи. От него несло мертвечиной и гнилью, а также каким-то грибком. Он был страшен. Челюсть была сильно растянута, отчего ликан больше походил на волка, чем другие подобные твари, разгуливавшие в деревне. Похоже, он реально когда-то был среди них вожаком, до того, как Карл поймал его и посадил в этот карцер. Чем же только он кормил его? Неужели воронами и трупами животных?
Монстр рычал и капал слюной совсем рядом с жертвой, дыша на нее своим отвратным дыханием. Он был совсем близко, еще бы чуть-чуть — и Василеску могла попрощаться с жизнью. «Этот урод знал… Он знал, насколько близок он будет ко мне… Господи… Я хочу жить! Я не хочу умирать! Я слишком молода, чтобы сдохнуть!» — мелькали мысли у нее в голове. Она пыталась успокоиться, но адреналин предательски проливался в кровь. И похоже, что тварь чувствовала этот страх на каком-то своем особом уровне. Надо было срочно что-то делать. Сидеть так и надеяться на то, что пронесет…
Девушка закрыла глаза и попыталась вспомнить свою маму. Ту, которую она помнила — добрую, понимающую, поддерживающую и мудрую. В какой-то момент ей удалось вызвать из памяти образ женщины, одетой достаточно современно, несмотря на свой почтенный возраст. Та смотрела и улыбалась своей дочери.
— Мама… — сказала в мыслях девушка, протягивая руку вперед. — Что мне делать? Пожалуйста, помоги мне… Я без тебя не могу…
— Помнишь нашу любимую песню, милая? — услышала она смутно в ответ, и образ начал расплываться. — Которая всегда нам помогала и успокаивала…?
— Мама! Не уходи, пожалуйста! Не оставляй меня одну!
Но было поздно. Образ, такой мимолетный, такой желанный, полностью исчез, уступив место силуэту Карла с молотом. Тот ухмылялся, глядя на свою жертву. В голове прям эхом раздавался его злорадный смех, он излучал волны победителя ситуации.
— Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
Эти слова молотом ударили по мозгам пленницы, и она, открыв глаза, начала глубоко дышать. Монстр стоял рядом с ней, разглядывая ее и изучая голодным взглядом. Он не рычал, видимо, устал. Но был готов в случае чего растерзать тушку. «Надо… Успокоиться… Песня… Какую песню я любила? Какую мы пели с мамой?». Воспоминания путались, словно нарочно не желая складываться воедино. Отрочество, юность… Там были разные песни. Разных групп, разных исполнителей. Все они были ее любимые — она была меломаном. Но вот что именно нравилось ей и маме?
Тут она вспомнила свое глубокое детство. Она вдруг вспомнила, как по ночам, когда ей, маленькой девчушке, было страшно из-за темноты, мама приходила, садилась рядом и начинала петь одну колыбельную. Ее уж она никогда не забывала. И какое-то время она напевала себе, когда ей было грустно или страшно. Может, это сработает и сейчас…? Стоит попробовать.
Карл снова ушел куда-то по своим делам. Кажется, он решил навестить одного из Лордов деревни. Он вроде что-то говорил про новую одежду для Джаелл, которую ему может пошить только какая-то Донна, но девушка не слушала его. Ей было по большому счету плевать, куда он уходит. Главное, что не трогает, уже хорошо. Ее тело потихоньку восстанавливалось, хотя кое-что все же на коже оставалось — это укусы и засосы. Они почему-то все никак не проходили. А когда она касалась их пальцами, они начинали отдавать ноющей болью.
Когда Гейзенберг ушел, привычно закрыв дверь на замок, девушка решила впервые осмотреть все вещи в мастерской. Ей хотелось найти хоть что-то не магнитное. Она начала с изучения стола, который стоял рядом с матрасом.
Стол как стол, обычный такой письменно-чертежный стол. На нем валялись самые разные чертежи разных деталей, но среди них особенно выделялись схемы сердечных реакторов. Джаелл стала вчитываться в терминологию, пытаясь понять, как подобный гаджет работал в принципе. Из всего прочитанного было понятно только, что в сердце подавался электрический импульс определенного напряжения, при этом сам реактор имел некоторые механизмы, создающие собственные командные импульсы. При этом внизу была пометка, что при установке реактора необходимо было извлечь головной мозг из жертвы. Получалось, что реактор заменял «солдату» мозг, только вот он отдавал команды, нужные Гейзенбергу, превращая труп в послушную марионетку.
Передернувшись от ужаса, девушка посмотрела на доску, висевшую над столом. Там были крупным планом фотографии и картины всех Лордов деревни, а в центре возвышалась Матерь Миранда в некоем подобие иконы. Похоже, именно ей поклонялись жители этой местности, полагая, что именно она защищает их от ликанов. Карл говорил, что это полный бред, и что на самом деле она ими управляет, сама организовывая периодические нападения на жителей. «Что же ты из себя представляешь, Миранда? Раз тебя ненавидит твой названный сын…» — в мыслях спросила Василеску, проведя рукой по портрету. Рядом с фото Лордов были фотографии каких-то местных. А в углу… В углу девушка увидела свою машину в момент нападения ликанов. Она сняла карточку и увидела момент, когда чудища вытаскивали из машины Михаила и Альму.
— Тварь… Ты все это видел собственными глазами… — на глаза инженера навернулись слезы. — И ты решил еще это сфотографировать. Какой же ты… Урод. Я ненавижу тебя!
Она со злостью порвала фотокарточку на несколько частей, раскидав обрывки по всей мастерской. В ней кипела ярость вперемешку с отчаянием. Она не смогла защитить Альму и Михаила. Она подвергла их опасности. Она не смогла их спасти, и теперь… Отчасти их смерть лежит на ее совести. А ведь у них были семьи… У них были родные и близкие. Наверняка родственников больше, чем у нее сейчас. И теперь они там, наверное, с ума сходят… Или оплакивают.
Чтобы не думать о погибших попутчиках, Джаелл подошла к полкам, на которых лежал всякий хлам. Не было возможности разобрать порядок размещения всех предметов на стеллаже. То тут, то там лежали пули разного калибра, а также детали оружия, где-то валялись шестерни и прочий металлолом. До верхней полки Василеску не доставала, но ее любопытство побудило все же посмотреть, что там лежит. Она поставила стул, забралась на него и стала ощупывать рукой полку, пока не нащупала что-то небольшое, гладкое и явно кристаллическое. Схватив его пальцами, девушка поднесла его к глазам, спускаясь со стула.
Это был небольшой медальон в виде кристалла то ли кварца, то ли хрусталя. Он был достаточно большим. А когда пленная поднесла камень к лампе, то свет, отраженный в гранях кристалла, начал плясать радужными «зайчиками» по стене. Это сразу же погрузило Джаелл в воспоминания о детстве, когда она вот так же «разгоняла темноту» ночью вместе с мамой, когда ей было пять лет. Тогда они называли эти блики «Стражниками света и добра».
— Мама, а стражники будут меня охранять всегда?
— Конечно, доченька, если ты им споешь песенку, которую они любят.
— А какую они любят?
— Сейчас я тебе ее спою. Запомни ее хорошенько, она будет помогать тебе справляться с любыми страшилками. Когда тебе будет плохо, и ты будешь чего-то бояться, просто спой эту песенку. И тогда страх уйдет…
Девушка снова вспомнила песню, которую она с мамой распевала по ночам. С тех пор много времени прошло… Маленькая девочка выросла, и она перестала бояться чего бы то ни было. Никакая трудность не пугала ее, она с уверенностью шла вперед, навстречу своей мечте. И даже если мама не очень одобряла увлечение дочери автомеханикой — она все равно училась в техникуме.
Но сейчас, особенно после ситуации с оборотнем в подвале… Страх снова захлестнул девушку с ног до головы. Судьба стала очень неопределенной. Неизвестность давила. Ведь нельзя было предугадать, в каком настроении будет Карл в следующий раз. Вдруг он захочет снова ее трахнуть, а вдруг он решит, что «игрушка» ему надоела? Надо было прогнать этот страх. Вздохнув глубоко и начав вращать кристалл, чтобы «зайчики» заплясали по стенам и потолку, Джаелл начала петь тихо, чисто и ясно:
Twinkle, twinkle, little star,
How we wonder what you are.
Up above the world so high,
Like a diamond in the sky.
Внутри все сжалось. Песня переливалась в мастерской, а акустика создавала легкое эхо, отчего казалось, будто эту колыбельную поет кто-то другой рядом. Затем сердце начало биться ровно, с определенным ритмом. Сначала это было несколько быстро, словно шел какой-то разгон. А затем…
When the glorious sun has set,
And the grass with dew is wet,
Then you show your little light,
Twinkle, twinkle, all the night.
Внутри все потеплело, словно от объятий матери. Казалось, что она сейчас совсем рядом, что она тебя подхватит, если вдруг упадешь. Укроет одеялом. А потом поцелует в лоб, пожелав спокойной ночи и приятных снов. Джаелл улыбнулась, вспоминая то сладкое время детства. Когда все было так просто и понятно, не было никаких забот, кроме детского садика да того, кто же из детишек спрятал игрушку, а кто пожадничал конфеты и съел лишнюю.
When the golden sun doth rise,
Fills with shining light the skies,
Then you fade away from sight,
Shine no more ‘till comes the night.
Эта короткая версия песни была любимой для девушки. О да, она хорошо знала английский язык еще с самого детства, так что она полностью понимала значение этих строк. Открыв глаза, она смотрела на радужных «зайчиков». Медальон приятными текстурами лежал в ее ладони, как будто это было что-то прям ее. Как будто она нашла давно потерянную вещь. «Все будет хорошо… — подумала она, рассматривая медальон и грани камней. — Я выберусь отсюда. И никакая магия металла меня не остановит…».
Тут она почувствовала что-то неладное. Что-то тут было не так. Тут кто-то был. Повернув голову к двери, она увидела в проеме Карла Гейзенберга. Тот стоял неподвижно, держа в руках бутыль с коньяком. Похоже, он собирался выпить из горла еще пару глотков, да только он остановился. Он… Его лицо скрылось в тени под полами шляпы. Стоял как изваяние статуи. Будто само время замерло, и лишь Джаелл осталась двигаться вместе с медальоном.
— Мама… — услышала она его голос. — Мама… Прости меня… Я не хотел. Прости меня. Я не хотел, чтобы это случилось…
«О чем он говорит? Какая мама? — испуганно взметнулась Василеску, вставая со стула и отодвигаясь в угол. — Он что, вспомнил свою семью?! Раньше он никогда о ней не упоминал… Я думала, что он вообще уже давно забыл о ней…». Карл, тем временем, вошел внутрь грузными шагами, бросив молот на пол, а коньяк грубо поставив на стол. Он оперся руками о столешницу и смотрел вниз. Снял очки. И тут же послышались звуки капель — это… Капали слезы? Он что, плакал?
— Я не хотел… Тебя надо отдать Матери Миранде… Она тебя… Она тебя вылечит… — он явно бредил, предавшись воспоминаниям. — Нет… Матерь Миранда… Почему Вы ее не вылечили?! — он начал исступленно кричать. — Что Вы собрались со мной сделать?! Я не стану Вашим подопытным!!! Слышите?! Никогда!!! Вы обманули меня! — вокруг него начали летать куски металла, создавая ураган. — Вы использовали мою мать, чтобы заманить меня в ловушку! Нет! Уберите от меня свои руки! Я знаю, чего вы добиваетесь! Верните мне мою маму!!!
Гвозди и прочие острые предметы вонзались в стены, а стены дрожали — кажется, внутри арматура ходила ходуном, норовя вылезти из бетона и разнести мастерскую к чертям. Карл стоял в середине всего этого действия, а вот Джаелл пыталась спрятаться от летающего металлолома. Это было слишком странно — впервые она видела Карла в таком состоянии. Пьяный угар? Галлюцинации? До сих пор даже если он был выпившим, он был в здравом рассудке… А тут мгновенное преображение. Надо было его остановить, пока он тут все не уничтожил.
— К… Карл! — крикнула она, хватая его за рукав у плеча. — Карл, очнись! Ты у себя в мастерской! Здесь нет никакой матери!.. Карл!!!
Последний возглас получился слишком громким. Но, что удивительно, это подействовало. Гейзенберг остановился, резко обернувшись на кричавшую на него девушку. Сначала он ее не узнавал, смотрел сквозь нее. Но когда его взгляд упал на сжатый в ее руке медальон, он проморгался и осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что он находится у себя дома, в мастерской, на своей фабрике. Сразу же все летавшие винтики и ножи опустились на пол со звоном. «Пронесло…» — облегченно выдохнула Джаелл, отпустив руку мужчины и отступая назад.
Но тот что-то вдруг понял и начал надвигаться на девушку с очень недобрым лицом. Даже в какой-то момент появилась ухмылка.
— Теперь я понял, как ты заставила того ликана подчиниться тебе и защищать тебя от меня… — он прижал пленницу к стене, снова уперевшись коленом между ее ног, а руки подняв с помощью браслетов вверх. — У тебя точно есть дар. Я слышал, как ты поешь… Я сначала думал, что тут нет ничего особенного, но… Хах, ловко. Браво, Джаелл Василеску…
— Что… Что ты имеешь в виду? — сглотнула девушка, задергавшись и глубоко задышав, почувствовав слишком близко дыхание немца. — Я не понимаю, о чем ты…
— Хватит притворяться тупицей! — рявкнул он, совсем прижимая девку к стене своим телом. — Ты же сама поняла еще тогда, что ты сделала! Ты своим пением пробудила в том альфа-самце человечность! Ты всполошила в нем остатки воспоминаний о его прежней жизни! А теперь… Теперь ты сделала это со мной. Сучка… Хе-хе-хе-хе…
— Я не… Я не знаю, откуда у меня это! Я не знаю, как это работает! — запаниковала Василеску, вытягивая шею. — Пожалуйста, не надо… Что бы ты ни придумал, пожалуйста, не делай мне больно…
— Ничего не обещаю. Я как-то уж долговато был без секса. Мне снова хочется тебя. — он перекинул руки пленницы через свою шею, создавая иллюзию объятий, а сам подхватил ее за талию, голодно улыбаясь и облизывая губы. — Как ты хочешь, чтобы я тобой воспользовался?
— Не… Не трогай меня… — тело девушки задрожало, а рука, державшая медальон, разжалась, и камушек упал со звоном на пол, на что Карл обратил внимание.
— О, так ты еще и в моих вещах тут копалась. Нашла мой старый амулет счастья… — он поднял вещицу. — Ну уж такое я простить не могу. Кто тебе вообще разрешал рыскать тут?
— А как я, по-твоему, должна проводить время здесь, когда ты меня постоянно запираешь одну?! — Джаелл раздраженно проворчала. — Мне скучно, и мне хочется вообще-то знать о тебе столько же, сколько и ты обо мне хочешь знать!
— Многого хочешь, куколка. — мужчина сильнее прижал к себе тельце, опустив голову к уху жертвы и укусив за мочку. — Мммм… Вот это я еще не пробовал делать с тобой.
— Ай! Нет! Не трогай ухо! Оно чувствительное! Мерзавец! — заверещала та, начав снова дергаться, как в первый раз.
— Вот оно что. Еще одно слабое местечко в копилку. А теперь…
Он грубо расцепил руки девушки, толкнув ее на стол, отчего та неуклюже упала, распластавшись по горизонтальной поверхности. Лицо было все бледное от страха, но потом оно быстро покраснело от злости. Карл начал грубо расстегивать рубашку девочки, едва не отрывая пуговицы, оголяя торс. Он провел руками по ее животу и груди, особенно пощекотав ту рану, из которой он недавно высасывал кровь.
— Тс-с-с-с-с, больно! — зажмурилась девушка, пытаясь оттолкнуть от себя мучителя. — Прекрати так делать!
— Смотри-ка, а игрушка-то снова взбрыкнулась. Видимо, ты уже достаточно отдохнула… — Карл самодовольно улыбнулся, вздергивая верхнюю одежду, частично сковывая руки пленницы над ее головой.
Цепи, лежавшие под столом, ожили и связали кисти девушки и вытягивая ее тело по всему столу. Под кожей показались ребра, которые Гейзенберг начал поглаживать и слегка надавливать, особенно в чувствительных эрогенных зонах. Ох, какое же это тело было прекрасным и манящим… Опустившись лицом, он начал оставлять горячие поцелуи и легкие засосы на груди, разминая молочные железы своими руками в перчатках. Ощущения были не те, и он снял перчатки, выбросив их далеко в сторону.
— Нгх! Ублюдок! Ты же обещал, что сделаешь что-то менее жесткое, как и хотел тогда в лесу! — Джаелл взбрыкнулась, извиваясь под мужчиной. — Я тебе повода не давала! Я делала все, что ты говорил мне! Я вела себя смирно!
— Я слово дал — я могу это слово и забрать обратно. — нагло усмехнулся мужчина, опускаясь все ниже, сжимая пальцами соски. — В конце концов, кто здесь господин? Я или ты?
— Ты просто гад! — рыкнула Василеску, глубоко дыша и поджимая ноги. — Я тебя ненавижу! Больной ублюдок!
— Тогда что же ты так ножки-то свои миленькие поджимаешь? — и Карл начал стягивать с девушки брюки, а после и трусы. — Признайся, что тебе меня хочется. Скажешь это сейчас — и все пройдет быстро.
— Ни за что!!! — голос девушки внезапно стал слишком громким, показалось, что аж стены затряслись.
— Воу-воу-воу, детка, не ори ты так. Иначе я вынужден тебя заткнуть… — Гейзенберг хищно наклонился к лицу девушки, лизнув едва зажившую царапину на щеке. — Ну или я высосу из тебя всю кровь…
— Как твоя нелюбимая сестра, что ли?
— Нет. Я не стану же тебя пускать на вино. Я просто высосу твою кровь до капли. Хотя я бы хотел еще вкусить твоей плоти… Ты ведь не возражаешь?
Ион впился зубами в щеку девушки. Да, обычно кусают в шею, плечо, руку, а то и в ногу, но вот в щеку… Мужчина хотел попробовать что-то новенькое. Причем, он куснул именно ту щеку, которая была ранена, отчего совсем скоро он снова почувствовал солоноватый привкус крови. Пленница только заскулила и зашипела, не в силах сопротивляться еще сильнее. Тут же ученый расстегнул пояс и оголил член, резко вставляя его в нутро девушки.
Стол от такого жалобно скрипнул, послышались звуки металла. Но мужчине было плевать, он кусал щеку «игрушки», одновременно вылизывая кровь, и двигался бедрами. Руки гуляли по телу жертвы, грубо схватывая отдельные участки кожи и царапая ее нещадно, оставляя такие же кровавые следы. Голод говорил сам за себя, и надо было как-то разрядить свое тело.
— Хватит! Иначе… Иначе я буду драться! — эти слова очень не соответствовали пошлому голосу девушки, сопровождаясь стонами. — Нгх… Ты мерзкий, противный!..
— Кто я? — не прекращая движений бедрами, спросил немец. — Договаривай, я хочу слышать твои ругательства. Ты становишься такой забавной и сексуальной, когда злишься…
— Ненавижу тебя! — голос вдруг опять стал громким.
— Хех, это мы уже проходили. Ну, раз у тебя нет ничего нового, придется тебе пару минут помолчать.
И Карл впился в губы Джаелл, захватывая ее язык и вдыхая запах кожи ее лица. Пленная застонала еще громче, пытаясь освободить свой рот и дыша носом, но он был непреклонен. Да еще и толчки усилились, заставляя стол ходить ходуном. «Блядь! — девушка едва улавливала нить реальности. — Опять началось! Он заебал уже! Я ему хуй откушу!!!». Но в глубине души она хотела еще… И это странное чувство противоречия захлестнули мысли с новой силой, создавая двоякую ситуацию.
К счастью для Василеску, Карл заканчивал. Он рычал, не прерывая поцелуй, а потом, ускорившись до предела, вновь вогнал себя целиком и кончил. Только на этот раз он не спешил вытаскивать своего дружка. Он даже поцелуй закончил не сразу, только когда он окончательно насладился вкусом девушки. Когда он поднялся, он еще немного подвигался, прежде чем окончательно освободить внутренность девушки. Довольно проурчав, мужчина взмахнул рукой, подняв пленницу над столом.
— Тебе ж нравится это. Можешь не признавать это вслух, я уже и так знаю, что ты все больше хочешь меня. — с видом победителя сказал он, ставя девушку на ноги и снимая цепи. — Мы оба прекрасно понимаем, что теперь ты принимаешь свое положение.
— Не дождешься… — поджав ноги, по которым стекала белесая жидкость, сказала инженер-автомеханик. — И только в твоих влажных мечтах я буду хотеть тебя. Я найду способ отсюда сбежать. Слышишь меня?! Я это сделаю!
— С нетерпением буду ждать. А теперь раздевайся и ложись к стене… Хотя нет, сначала разденься, а потом встань передо мной. Хочу посмотреть еще раз на результаты…
Джаелл только рыкнула. С неохотой она сняла с себя всю одежду, демонстративно кидая ее в сторону и стоя прямо, уверенно. На ее теле виднелись следы от царапин, которые слегка кровоточили. Также те ранения от ножа вновь открылись, и из них тоже текла кровь. Не говоря уже о левой ноге, на которой виднелась большая, все еще не зажившая рана от медвежьего капкана. Карл с жадностью и хищным голодом смотрел на такое. Он хотел присосаться к этим ранкам, словно пиявка, и высасывать кровь всю ночь. Сняв с себя плащ и рубашку, а также скинув боты, он приблизился к девушке вплотную, заставив ее только сильнее выпрямиться, гордо выпятив грудь.
— Какая горделивая ты сучка… — он взял ее за подбородок, кратко поцеловав в губы. — Пожалуй, мне все же нравится твоя строптивость.
— Смотри, не обожгись, мудак. — язвительно заметила девушка, сжимая руки в кулаки.
— Ха-ха-ха, детка, я работал с такими высокими температурами, что ты даже себе представить не можешь. А теперь…
Цепи начали обвязывать тело девушки, создавая своеобразный бондаж. Словно веревки, только железные. Руки, связанные в локте, перевязанная крестообразно грудь, продетая между ногами цепь — все это возбуждало мужчину. Толкнув сильно девку на кровать, он также связал ей ноги, лишив возможности убежать. Затем он лег рядом, обхватил пленницу своими руками и прижал к себе, даже как-то слишком крепко сжимая. Джаелл взбрыкнулась и укусила Карла за плечо, зарычав.
— Ах, ну ты и кусачка… Не заставляй меня надевать на тебя кляп. — он поднял лицо девушки к себе, опять лизнув кровоточащую ранку на щеке. — Мелкая строптивая игрушка…
Молчание. Только лишь взгляд, полный ненависти.
— Ну, не хочешь говорить, завтра поболтаем. У нас с тобой целая вечность впереди… — и, обняв «игрушку» покрепче, он, не обращая внимания на ее сопротивление и легкие укусы, уснул.
====== Кровь ======
Комментарий к Кровь ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Если раньше все ограничивалось изнасилованиями и легкими травмами, то в этой главе вы впервые увидите жестокость и увечия, опасные для жизни! Дальше будет только хуже!
Пленница долго лежала в объятиях мучителя. Будучи связанная цепями, она ощущала этот холодный металл на своем теле, в особенности на причинном месте, и этот холодок вызывал у нее ну уж слишком неправильные мысли и чувства. Да к тому же еще и поза была дико неудобной, но повернуться и лечь нормально девушка не могла — Карл не отпускал ее от себя, прижимая к себе и иногда ворча себе что-то под нос. Видимо, ему что-то снилось… Не самое лучшее.
— Ублюдок… — сказала Джаелл, в очередной раз пытаясь убрать от себя его грудь. — Теперь мне не удастся вот так же сбежать… Блядь. Я заставлю его поплатиться… Он…
— Да хорош уже… — Гейзенберг открыл глаза, привстав на локте, чтобы возвышаться над Василеску. — Что ты там бормочешь, задрала уже. Ты все же хочешь, чтобы я на тебя кляп надел?
— Мне, блядь, спать невозможно из-за этих цепей. — рыкнула та в ответ, наконец, перевернувшись на спину и заерзав. — Сам бы попробовал так полежать несколько часов подряд…
— А я не могу же тебя развязать. Во-первых, твой видок слишком уж хорош в таком виде… — при этих словах Карл взял девушку за подбородок и повернул лицом к себе. — А во-вторых, ты же с утра опять попробуешь убежать, мне же надо как-то тебя удерживать.
— Мгм. Великолепный план, Карл. Просто охуенный. Надежный, блядь, как швейцарские часы. — Джаелл тряхнула головой, смахнув свои черные волосы со лба. — Что еще скажешь?
— Да ничего. Только вот если ты сейчас не угомонишься, тебе же хуже будет. — Гейзенберг протер глаза, ложась обратно на спину и укладывая девушку себе на грудь. — Так хоть тебе удобно?
Девушка не ответила. Она не хотела сейчас с ним иметь дело, даже если он делает что-то ради ее удобства. Внутри все кипело от злости, но так же она чувствовала усталость и холод от металла, который создавал неприятный озноб. А вот тело мужчины было очень теплым, даже, можно сказать, горячим. Джаелл невольно задрожала от такого колебания температур, чем вызвала ехидную улыбку у пленителя:
— Ха-ха-ха, неужели тебе так холодно? — он подтянул «игрушку», чтобы ее лицо было на уровне глаз. — Или ты так сильно меня хочешь?
В ответ девушка только рыкнула, а потом, не найдя ничего лучше, укусила его за шею. Тот лишь тихонько простонал, зарылся пальцами в ее волосы, а другой рукой царапнул ее спину, как бы обозначая, чтобы та все же не расходилась. Пленница не обратила даже внимания на предупреждающий намек, сильнее впиваясь зубами в его кожу и оттягивая слегка назад. Карл сначала благосклонно наблюдал, как она пытается ему насолить, после чего с помощью цепей снял ее с себя, привстал и достал какую-то тряпку, выпачканную в масле.
— Извини, куколка, но ты сама напросилась. — и он продел тряпку через рот девушки, делая невозможным смыкание челюсти, а затем завязал на затылке. — Но ты мне подала хорошую идею к завтрашнему допросу. С утра узнаешь, что это. А пока — лучше бы тебе поспать и восстановить силы.
Джаелл зарычала, сжимая челюстями тряпку. Она на вкус была омерзительной, чувствовалось масло и что-то еще, больше похожее на кровь. Ярость от осознания собственной беспомощности бурлила у нее в мозгу. Ей хотелось рвать и метать, но она понимала, что Гейзенберг будет только усугублять ей положение, пока она совсем не превратится… Да хрен знает во что. Так что девушка решила сделать вид, что она смирилась. Она лишь отвернулась к стене лицом, лишь бы не видеть эту самодовольную ухмылку на старческом лице.
— Нет-нет-нет, ты не будешь от меня отворачиваться. — Карл повернул пленную к себе и снова уткнул ее лицо в свою широкую грудь. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Не противься лучше.
От беспомощности Василеску только простонала, но ничего не сделала. В голове пульсировала мысль: «Успокойся, с утра он наверняка тебя развяжет и даст размяться… Просто потерпи до утра, потерпи, потерпи, потерпи!». Девушка выдохнула и закрыла глаза, начав думать о чем-то отвлеченном. Но мысли постоянно возвращались к Карлу и к тому, как он ею пользовался. А также к тому, что он озвучил свои планы на нее… В какой-то момент в ней даже проснулся страх.
Она услышала храп. «Скотина… Ему хорошо… — Джаелл съежилась, кое-как отыскав удобную позу. — Я убью его. Я… Я ему все лицо искромсаю…». С такими мыслями она тоже уснула, погрузившись в очень беспокойный сон, во время которого Карл лишь один раз услышал, когда ненадолго проснулся:
— Ми… Хаил…
Гейзенберг проснулся первым. Он чувствовал легкую боль в шее после того укуса своей пленницы. Да уж, если бы он не завязал ей рот своей рабочей тряпкой, пожалуй, она бы ему за ночь прокусила бы сонную артерию. А так… Ну, полежала немного обездвиженной. Он не видел в этом ничего такого. Наоборот, он даже находил это чертовски привлекательным. А уж то, что он собирался с ней сделать сегодня, вообще заставляло его тело нагреваться от возбуждения.
Только вот надо было дать Джаелл ощущение свободы. Ненадолго. Да и посмотреть, как она будет сопротивляться. Карл заметил, что девушка начала сдавать свои позиции. Она уже не так рьяно рвалась на свободу, не пыталась порезать ему тело или прострелить колено. По крайней мере, за все время передышки она практически ни разу на него не покусилась, а ведь она вполне могла это сделать. Хотя… Возможно, это было затишье перед бурей. Мужчина не был настолько глуп, чтобы верить в быстрые перемены своих жертв. Ведь даже некоторые его жертвы экспериментов зачастую плевались в него и не сдавались до последнего. Нет, были люди слабохарактерные, которые принимали свою судьбу. Но Василеску была явно не из таких.
— Вот же строптивая сучка… — сказал он, снимая с ее рта тряпку и начав тихонько снимать с нее оковы, стараясь не разбудить раньше времени.
Девушка лишь иногда переворачивалась с боку на бок, когда цепь с нее слезала. Когда же она была полностью освобождена, она съежилась в позу эмбриона, обхватив себя за плечи и прижав колени к груди. В таком виде она очень уж напоминала те противные эмбрионы с Кадоу… Только вот она выглядела намного красивее этих зародышей. Да еще ее образ дополняли засосы и следы от укусов, которые уже не кровоточили, но все же давали о себе знать.
При мысли об укусах и о крови у Карла в голове вновь мелькнули его жутковатые фантазии. Он привстал и размялся, подумывая о том, как бы ему начать осуществлять задуманное, когда Джаелл проснется. Напугать ее? Дать возможность снова взбрыкнуться, да еще и нагнать напряжения и адреналину? Хм, да, второй вариант получше будет, она хотя бы будет более возбужденной, а также более упертой. Он сам это с удивлением признавал, но ему хотелось, чтобы пленница посылала его и строила из себя гордую героиню. Это придавало ему чувство азарта и интереса. Как он говорил девушке:
— Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
Конечно, Карл хотел, чтобы у Василеску дух вообще не сломался. Но ведь как все у него круто поменялось в желаниях… Если раньше он видел в этой румынке всего лишь свою игрушку, и его не интересовала личность и характер, то теперь он как-то проникался к ней своеобразной извращенной симпатией. Нет, он не хотел за ней ухаживать — еще бы ему ухаживать за своей бесплатной «игрушкой», это ж тратиться на всякие предметы. Хватит и того, что он ее обеспечивает жизненно-необходимыми вещами, по типу еды, воды и одежды, а также медикаментов.
Не-е-е-ет, ему хотелось изучить все ее тело, от волос до пальцев на ноге. Во всех смыслах слова «изучить», как с медицинской, так и с сексуальной. А также ему хотелось играть с ней, как кот с загнанной мышкой. Карл видел, что Джаелл вот-вот проявит свой истинный потенциал. Она выглядела словно кролик в состоянии берсеркера, когда жертву загнали в угол, и она проявляет максимальную агрессию. С Василеску сейчас было то же самое. И чуял мужчина, что она еще покажет свои силы.
Это умение с помощью песни деморализовать противника… Немец присел на стул за свой рабочий стол и стал писать что-то в своем дневнике, попутно бросая взгляд на девушку. Та лежала и дрожала, видимо, от холода. На туловище появились следы от цепей, такие правильные, текстурные… «Ох ты ж ублюдина… — Карл откинулся на спинку, доставая сигару. — Если ты сейчас же не проснешься, я выебу тебя так, во сне…». Он закурил, пытаясь унять свое напряжение. Но оно нарастало все больше, мужчина чувствовал зуд и невыносимый сексуальный голод.
К счастью, ждать ему долго не пришлось, и Джаелл проснулась, привстав на матрасе. Она заметила с удивлением, что свободна, а потом резко обернулась, чтобы встретиться с похитителем лицом к лицу. Когда она увидела его глаза, то тут же выругалась.
— Тц-тц-тц-тц, нехорошо ругаться матом. — заметил Карл, затягиваясь сигаретой. — Ты же девушка. У тебя должны быть манеры!
— Иди нахуй… — тихо проговорила Василеску, поднимаясь с матраса и ища одежду. — Ты заебал уже. Я уже поняла, что ты меня не убьешь. Но знаешь, бесит неизвестность.
— Понимаю. — ученый выдохнул дым, наполняя комнату характерным запахом и недобро улыбаясь. — Да, ты правильно понимаешь, я тебя не убью. Уж слишком мне нравятся твои потуги спастись. Хоть иногда ты меня и выбешиваешь, но знаешь, это даже добавляет какого-то азарта.
— Хочешь азарта — поиграй в карты на деньги. Или на раздевание. — девушка заглянула туда, куда Гейзенберг при очередном изнасиловании бросил ее одежду. — Думаю, твоим людям понравился бы видок вечно стоящего хуя. Сразу бы вопросы пошли.
Гейзенберг только ухмыльнулся. Он-то спрятал одеяния, чтобы полюбоваться на тело пленницы с разных ракурсов. А вот насчет карт… Он раньше увлекался азартными играми. Но вскоре он стал выигрывать у всех, кто с ним имел дело, и в конце концов все Лорды и жители перестали с ним играть. Банально потому, что это было не интересно ни им, ни ему. Так что сейчас замечание было несколько неуместным.
— Твою мать… Карл. Куда ты дел мою одежду? Я не собираюсь тут сверкать перед тобой своими телесами. — Джаелл явно была раздражена, сжимая руки в кулаки. — Или ты опять что-то задумал?
— Проницательная куколка. — цепь, лежавшая на полу, обхватила талию Василеску и притянула ее к Карлу, заставляя встать перед ним на колени между его бедер. — Я хочу узнать о тебе как можно больше. Поиграем в допрос?
— Я не собираюсь с тобой играть. — жертва попыталась встать, но цепь сильнее сдавила ей талию, заставив ее простонать. — Ты зря решил, что я тебе поддамся только потому, что у меня затекло все тело, и что я у тебя уже три дня нахожусь.
— Ну-ну, как хочешь. — Карл наклонился, взмахнув рукой и приставив свой любимый нож к шее девушки. — Но ты никуда не денешься сейчас. И ты будешь со мной играть. Нравится тебе это или нет. Попробуем провести полноценный опрос. — притянув ее к себе поближе, чтобы ее лицо было на уровне его груди, он провел лезвием по ее губам. — Ты любишь выпивать?
Джаелл аж поперхнулась от такого вопроса. Серьезно? Он мог спросить ее о чем угодно в рамках сексуального подтекста. О прошлых отношениях, например. Расспрашивать про парней, а также про то, почему она решила остаться одна на всю свою жизнь. Но вместо этого он спрашивает ее про… Алкоголь? Последовала легкая заминка, и она сказала, стараясь скрыть неуверенность:
— Я ничего не пью. Потому что мне не… Не нравится алкоголь.
— Врешь. — нож свистнул и порезал ей плечо достаточно глубоко, вызвав закономерную реакцию. — Вот не умеешь ты ни врать, ни притворяться. Зачем ты пытаешься скрыть от меня такую простую деталь? Вот что я бы тебе сказал, узнай я, что ты бухаешь как последняя скотина? Я и сам люблю выпить, если это, конечно, не кровавое вино Альсины Димитреску.
Он поднял пленницу к себе и прильнул губами к свежей ране, облизывая ее края и выпивая кровь. Соленый вкус с нотками железа, да к тому же эта кровь лилась очень обильно из царапины. Карл решил разойтись по полной, поэтому, пока он высасывал кровь из одного места, медленно и очень садистски вонзил нож жертве между ребрами, стараясь не задевать жизненно-важные органы.
— А-а-а-а-а! Сука! Прекрати, еб твою мать! — закричала девушка, пытаясь остановить проникающее в ее тело лезвие. — Мне больно! Прекрати! Аа-а-а-а-а!
Ох, эти крики боли, это страдание… Это тело, трепыхающееся в надежде спасти свои внутренности. Карл начал очень небрежно вертеть оружие в боку у Джаелл, расковыривая рану и заставляя кровь брызнуть рекой. О да, он собирался вымазать девушку в крови. «Хах, я начинаю рассуждать как моя тупая большезадая коллега… — подумал Гейзенберг, глядя на потекшие по лицу девушки слезы. — Скоро сам буду выкачивать из этой девчонки кровь и пить словно изысканное вино…». Он резко вытащил нож из бока жертвы, отчего та еще громче вскрикнула и заплакала, хватаясь за бок. Но Карл завел ее руки за спину с помощью браслетов.
— Как же сладко ты плачешь… — садистски заметил он, усаживая пленницу на колени и облизнув глубокую рану. — М-м-м-м… Кровь такая прекрасная…
С этими словами он засунул палец в дырку на боку, собирая кровь у себя на ладони. При таких манипуляциях Джаелл очень громко стонала и плакала, сжимая зубы и глубоко дыша. Ей было ужасно больно, внутри все горело и болело, все скручивалось в агонии. И этот мужчина заставлял ее испытывать это у него на коленях, ощущая своим причинным местом его нарастающую эрекцию.
— Ты просто!.. Аа-а-а-а-а! Хватит, пожалуйста! Прекрати! — Василеску плакала и очень глубоко дышала, пропуская воздух через зубы. — Ты невыносим!
— Я знаю. — Гейзенберг испытывал удовлетворение, растирая кровь по своим пальцам, после чего он приложил их к губам девушки. — Попробуй-ка свою кровь.
— Убери от меня свои пальцы, маньяк! — крикнула она так, что Карл аж чуть оглох. — Я тебя ненавижу! Чтоб ты сдох мучительной смертью!!!
— Умру. Когда-нибудь я умру. Но не ранее, чем ты, куколка! — и мужчина грубо протолкнул свои окровавленные пальцы в рот пленницы.
Та только застонала и попыталась было уйти от контакта, но ошейник потянул ее шею в сторону лица мучителя, заставляя ее полностью заглотнуть чужие грубые пальцы. Она чувствовала вкус своей крови, и она была готова блевануть, настолько ей было противно и страшно. Бок болел, в мозгу пульсировала мысль паники, что надо спасаться, надо делать что-то. Но ограниченное состояние не позволяло ей предпринять хоть какие-то действия, и потому, не находя других способов, Джаелл начала облизывать пальцы Карла.
— Вот так, детка, хорошо… — одобрительно произнес немец, захватывая пальцами ее язык. — Не так уж и плохо, верно? Говорят, капля крови содержит в себе жизнь!
— М-м-м-мх! — кое-как вырвавшись и выплюнув пальцы, Джаелл с плачем и всхлипами произнесла. — Да, только не тогда, когда ты пьешь свою собственную кровь! Обычно вампиры пьют чужую кровь!
— А кто тебе сказал, что я дам выпить твою кровь тебе же? Это же приводит к нулевому КПД. Я просто дал тебе возможность узнать, из какого ты «теста» слеплена… Джаелл Василеску. А теперь, если не возражаешь…
И он припал снова губами к ране на боку, нарочито медленно облизывая края. Он уже чувствовал вкус не только крови, но и мяса, свежего мяса. Раньше он в подобном ключе ел только мясо какой-то крысы, когда в деревне был голод. Но сейчас была совсем другая ситуация. Ему не надо было поглощать это мясо, он просто получал особое извращенное удовольствие во вкушении плоти девушки в буквальном смысле. Кровь сочилась и пачкала его усы и бороду, он не успевал перехватывать эту «сладкую» жидкость. Он чувствовал, как грудь у девушки дрожит.
— Прекрати… Пожалуйста… Я… Все как в тумане… — Джаелл глубоко дышала и всхлипывала, уже даже не вскрикивая. — Ха… Ха… Прекрати… Чертова пиявка…
Карл не отрывался. Он растирал кровь по всему телу девушки, да и сам немного оставлял на себе следы, словно желая дополнительно впитать внутреннюю «силу» жертвы через кожу. Но все же он поднял лицо и посмотрел на Василеску. Та дергалась, но уже скорее в припадке от боли, чем от осознанного сопротивления. Лицо все было бледное, словно мел, глаза немного впали в глазницы, под ними показались синяки.
— Так… Так странно… — сказала девушка, глядя на испачканное в крови лицо Гейзенберга и как-то странно улыбаясь. — Это даже как-то… Приятно…
— Приятно, говоришь? — улыбнулся Карл, прижимая к ране свою рабочую тряпку. — Хочешь, я сделаю тебе еще лучше?
— Нгх… Больно… Пожалуйста, останови… Это…
И Джаелл уткнулась в шею мучителя, обдавая его кожу горячим дыханием и как-то даже странно к нему прижимаясь. Мужчина, привязав ремнем тряпку к зияющей ране на боку, посмотрел еще раз на лицо девушки, пытаясь понять, что она задумала на этот раз. Слишком уж серьезная была перемена настроения в этот раз, а ведь он только начал играться с ее кровью и телом. Или же он перестарался, высасывая столько «жизненной эссенции»? В любом случае, он чувствовал также и возбуждение.
Приподняв пленницу, он расстегнул ремень, приспустил штаны и насадил Джаелл на свой горячий ствол. Та выгнулась и застонала, прикусив губу, а потом задергавшись и опять начав сопротивляться. «Нет, все же я не перестарался. — с удовольствием отметил Лорд, сжимая ее бедра и заставляя сесть как следует. — Притворяется, чтобы я ее пощадил… Вот же ж сучка хитрая!».
Джаелл чувствовала боль. Во всем теле. А также легкость и какую-то даже беспечность. Все было как в тумане, голос Карла отдавался где-то далеко. Она слышала его, она даже понимала, что он говорит. Но вот нормально сопротивляться его… «Сладкой» речи она уже не могла. В теле была слабость, лишь иногда проскакивали какие-то вспышки силы и даже как будто электричества. Холодный металл цепи, обвязанной вокруг ее талии, теплое дыхание Карла, наполненность в нижней части тела, а также грубость его рук на бедрах, боль в теле — весь этот букет ощущений вызывал большую путаницу в ее голове, различные ощущения, которые перекликались между собой.
Ей хотелось кричать — но силы покидали ее с каждой каплей крови. Ей хотелось кусаться — но Гейзенберг был наготове, и он был готов сделать ей еще больнее. Поэтому оставалось только сдаться и поддаться его действиям. Она начала сама двигать бедрами, чтобы закончить все как можно скорее, чем вызвала маниакальную улыбку у своего мучителя и даже хриплый смешок.
— Ха-ха-ха, решила пойти на опережение? — он сжал ее бедра, заставляя пискнуть и остановиться. — Мы еще не закончили опрос. А то как-то не интересно, каждый раз я задаю всего один вопрос. Ну-ка, скажи-ка мне, у тебя есть кто-то еще, помимо матери? Друзья, например?
— Нгх… Отвали, мудила… Отпусти меня… — Джаелл слабо говорила, словно затухая, но стараясь держаться в здравом рассудке. — Дай мне кончить…
— Не раньше, чем я услышу ответ на вопрос. — сладко протянул мужчина, вновь заставляя нож пройтись по ее лицу. — Ну так? Друзья есть? Или знакомые, связи какие-то?
— Только коллеги по работе в компании Dacia… — девушка зажмурилась. — И они мне не друзья. Они просто коллеги…
— Неужели так-то вообще никаких связей? А как же ты тогда в таком юном возрасте смогла пробиться на такую высокую должность? — лезвие чуть порезало щеку, и на ранке опять проступили капли крови. — Или ты хочешь сказать, что ты…
— Нет! — отрезала пленница, шикнув от царапины. — Я… Я слишком хорошо умела убеждать! Я просто… Нгх… Пожалуйста, прекрати мои мучения! Отпусти меня!
— Убеждения, это хорошо. Жалко только, что я вот уже третьи сутки непреклонен к тебе, и я не поддаюсь на твои уговоры. — мужчина погладил кровь на лице девушки и чуть размазал, создавая маленькую «раскраску». — Что-то в твоем методе убеждения не работает. Есть какой-то сбой.
— Урод… Дай мне кончить!
— Вот как ты заговорила. А раньше сопротивлялась. Знаешь, даже как-то не интересно стало. Но тебе повезло, что я слишком голоден…
И он впился в губы девушки, заставляя ту пошло и сладко стонать. Его бедра начали двигаться вверх-вниз, встречая ответные движения. Похоже, что из-за большой потери крови и болевого шока девушка немного потеряла рассудок и стала более покладистой. Это было интересное наблюдение для Гейзенберга, и он, пока трахал пленницу, сделал себе пометку быть впредь более аккуратным с подобными экспериментами. И это еще повезло, что он знал анатомию, а потому мог спокойно сделать так, чтобы не задеть жизненно-важные органы.
Джаелл плакала, но не прекращала двигаться. Ей было омерзительно, ей было ужасно больно. Она ненавидела Карла всеми фибрами своей души. Она также ненавидела свою беспомощность перед ним. Она была слабее его по всем параметрам. И это ее бесило. В какой-то момент она даже взяла и укусила мужчину за нижнюю губу, прокусив ее до крови и начав точно так же отсасывать кровь у него, как он это делал с ней и с ее ранами. Тот только рыкнул и оцарапал ее спину одной рукой, а другой схватил за волосы, отклоняя голову назад.
— Дерзкая сучка… — сказал он низким голосом, лизнув прокушенную губу.
Василеску не ответила, она лишь с усилием снова наклонила голову и припала к ранке на лице Карла. Ей хотелось отомстить ему, хотя бы немного. Дать ему почувствовать себя на ее месте. Да и вкус крови уже ее одурманил, тем более что он был необычный. Помимо типичного привкуса металла чувствовалась какая-то странная нотка… Чего-то прогорклого. Как будто сгнившего или прокисшего. Ей было все равно. Она присосалась к нижней губе Лорда и стала проводить языком по местам истечения.
Так продолжалось несколько минут, пока Карл не начал ускоряться в движениях. Он чувствовал нарастающую эйфорию не только внизу, но и вообще везде, особенно из-за того, что его «игрушка» стала упорно отсасывать уже его кровь. Это было слишком возбуждающе — осознание того факта, что они теперь будут высасывать друг друга «жизненный сок». Игра с кровью зашла слишком далеко, и это даже с учетом того, что изначальная задумка игры не была осуществлена — мужчина все еще не расспросил девушку о ее жизни. Ну, лишь самую малость. «Черт… Она слишком многое скрывает… — думал он, начиная усиливать толчки в нутро пленницы. — Но так будет даже интереснее…».
Тут он заметил одну странную вещь. Вокруг того места, куда он нанес серьезную рану, на левом боку, вокруг тряпки на коже девушки появились странные ветвящиеся пятна иссиня-черного неестественного цвета. Чуть коснувшись этого места рукой, Карл почувствовал, будто на коже вздулись какие-то сосуды. «Кровеносные сосуды? — подумал он, отдернув пальцы и подняв глаза на лицо девушки. — Что за черт происходит?». Он опустил глаза обратно — но уже у раны ничего не было, обычная чистая слегка смуглая кожа. «Кажется, показалось» — мелькнуло у него в голове.
Наконец, он кончил в Джаелл, сжав в своих руках ее бедра. По всему телу прошелся разряд кайфа и эйфории, Гейзенберг рыкнул и откинул голову назад. Василеску, наконец, оторвавшись от его нижней губы, лишь слабо пискнула, вновь ощутив семя в своем нутро.
— Хах, деточка… А ты умеешь мстить. — сняв с себя пленницу и бросив ее на матрас, Карл поднялся со стула и стал одеваться, одновременно ища способ остановить кровотечение из раны. — Вот как резво ты сосала мою кровь. Хочешь сыграть со мной в эту игру? Я готов! Посмотрим, кто из нас сильнее страдает вампиризмом!
— Пошел ты… — девушка тоже встала, держась рукой за раненный бок.
Карл посмотрел на гордячку и на ее рану. Тут он заметил, что кровь больше не идет, остались лишь сухие следы. В голове мелькнула мятежная мысль, что, возможно, ему все же не показалось, что что-то на коже у нее возникло. Только вот что это было? И связано ли это как-то с ее способностью с помощью пения выводить мысли людей далеко в прошлое? Гейзенберг очень сильно заинтересовался. Ему хотелось расспросить пленницу напрямую, но в таком состоянии она вряд ли что-либо ему сказала сейчас. Надо было найти способ узнать о ней информацию как-то косвенно.
Хотя сначала стоит подлечить и дать ей прийти в себя после болевого шока. Вот эта перемена настроения была не совсем обычна для нее, и Карл это прекрасно осознавал. Он чувствовал, что переборщил. Однако все же он чувствовал огромное удовлетворение от своей задумки, и ему захотелось сделать так еще, только не так сильно… Хотя кто знает, может, он не сможет себя вновь сдержать.
— Оставайся здесь. — он небрежно бросил девушке ее одежду. — Я скоро приду, и мы залечим тебе твою рану.
— Снова польешь ее своей дрянью? Лучше я сдохну… — Джаелл надела брюки, а вот поднять руки, чтобы надеть рубаху, она уже не смогла.
— Только когда я сам этого захочу!
Карл надел плащ, взял в руки свой молот и вышел из мастерской, заперев дверь на замок. Настроение у него вновь было приподнято, и он направился в сторону центра деревни, где обычно находился Герцог с его товарами. Этот толстяк наверняка что-то знал о Джаелл, поскольку однажды он сказал довольно странную фразу:
— Удивительная добыча сегодня попалась голодному волку. Ведь своим кличем она способна позвать саму Природу на помощь…
Комментарий к Кровь Короче, прежде чем написать эту главу, я решила нарисовать пару Карл/Джаелл. Получилось вроде неплохо, хотя внешность Джаелл Василеску будет меняться еще на протяжении всего моего пути создания своей истории о ней и Карле Гейзенберге.
Сам арт: https://vk.com/wall-69735834_3282
Кстати, подписывайтесь на мою группу, я там много чего еще рисую, но сейчас я сосредоточена на этом проекте, который я хочу полностью довести до ума (хотя, скорее всего, это займет еще несколько месяцев)
====== Надежда ======
Два дня назад…
Было очень холодно и сыро. По руке стекала холодная вода а также что-то теплое и немного вязкое. Все тело изнывало. Где-то чувствовались укусы. А также этот запах… Невыносимый, очень противный запах мертвой плоти. Ощущение такое, будто ты находишься на скотобойне, которую к тому же давно забросили. Не хватало только мух, летающих туда-сюда и противно жужжащих. Впрочем, нынешний звук тоже был не из самых приятных — где-то вдалеке слышались хлюпания и чавканья.
Молодой парень открыл с трудом глаза, продирая засохшую пленку крови с век и ресниц. Ощущения были хуже некуда. Да к тому же его еще и чем-то придавили тяжелым, лишая доступа к нормальному дыханию. Вокруг было темновато, нельзя было что-либо разглядеть. Лишь какая-то странная текстура камней на потолке. Сырой воздух циркулировался достаточно странно, чувствовалось, что он поступал откуда-то из одного места, описывая круг и возвращаясь к своему источнику.
Человек стал ощупывать вокруг себя пространство, пока его руки не наткнулись на чье-то тело, лежавшее прямо на нем. Было похоже, что это тело было без сознания — невозможно было уловить дыхание. С трудом оттолкнув от себя тушу, парень поднялся, опираясь раненными руками о каменную стену.
— Нгх… Что произошло… — спросил он, потирая лицо и висок. — Мх… Как же все болит… Как же так… Альма! Черт! Альма!!!
Михаил — коим и оказался оживший молодой человек — резко вскочил с места, но его ноги очень сильно заболели, пульсируя кровью. Парень охнул и грузно встал на колени. Он был далеко не в лучшем состоянии. Одежда вся изорвана в клочья и пропитана кровью, раны уже хоть и покрылись корочкой, но все же отдавали болью. Казалось, что на него напал гигантский горный медведь, замял лапами, пытался сожрать, и лишь чудом автостопщик смог спастись в… Собственно, а где он был?
Оглядевшись, Михаил пришел в тихий ужас. Вокруг него находилось очень много трупов людей. И мало было просто лежащих мертвых тел — многие из них были обглоданы. Какие-то до костей, какие-то просто наполовину, раскрывая этому миру все нутро человеческое. Поэтому в пещере так отвратно пахло. Увидев данное зрелище, парень не выдержал и блеванул на каменный пол пещеры. Живот крутило, голова гудела. Слава богу, что внутри пещеры кроме него из живых больше никого не было.
— Черт… Альма… Альма! — Михаил стал судорожно искать тело своей подруги среди других жертв оборотней, попутно вспоминая, как он вообще потерял сознание.
Но признаков его девушки не было нигде. Тревога в сердце нарастала, переходя в панику. Автостопщик не хотел верить, что все может так и закончиться. Он не хотел допускать даже мысли о том, что Альму уже могли сожрать те монстры, которые атаковали машину. Однако…
Тут он увидел лоскуток со знакомой текстурой ткани, тоже весь окровавленный. Он лежал неподалеку от входа в пещеру. Кое-как поднявшись снова на ноги, Михаил направился к нему, стараясь привыкнуть к свету. Он не мог разглядеть ничего, но когда он вышел, то увидел небольшое плато, полностью испачканное кровью в виде отпечатков ладоней и стоп. А в середине этого плато, словно на каменном столе, лежало раскуроченное и почти полностью обглоданное тело. Лишь одна деталь оставалась у этой туши…
Светлые волосы. Такие приятные, немного волнистые…
— Нет… Альма… Нет! Нет, нет, нет… Не-е-е-е-ет!!! — парень подбежал к тому, что осталось от его спутницы, и попытался найти лицо.
Но нашел он лишь то, что даже от лица автостопщицы остались только куски мяса и оголенные кости черепа. Зрелище было ужасающим. Ребра торчали наружу, словно ножи. Кишки были немного разбросаны в разные стороны от туловища. А на лице, помимо голых мышц, можно было увидеть выпавшее глазное яблоко, державшееся на «ниточке» нерва. И лишь волосы напоминали о том, кем была эта жертва голода монстров.
Михаил стоял на коленях рядом с уже навсегда погибшей девушкой и пытался осознать происходящее. Слезы навернулись на глаза, а в горле встал ком. Его жизнь потеряла теперь весь смысл. Когда он проснулся, в нем еще теплилась надежда, что его подруга тоже выжила после нападения чудовищ. Но теперь-то что. Теперь уже все потеряно. Он потерял любовь своей жизни, с которой он хотел обвенчаться… Слезы текли по щекам, больно обжигая раны на лице и вызывая сильный зуд, но парень не обращал на это внимание. Он понял, что его судьба будет точно такой же.
— Почему… Почему я не умер сразу?! — крикнул он, стукнув кулаком по земле. — Почему они меня не сожрали сразу?! А-а-а-а-а! За что, господи?! Чем я это заслужил?!
Он вспомнил ту поездку на машине. Девушка, подвозившая их, пыталась спасти попутчиков. Как он пытался вырваться из лап чудищ, как он сражался с ними… Но эти существа были намного сильнее него, и он тогда еще потерял сознание от серьезной кровопотери. Но почему сейчас он все еще жив? Сколько времени прошло, пока он лежал в отключке? И…
Стоп. Девушка, которая их подвозила. Она же осталась в машине тогда… Значит, она могла выбраться потом и позвонить в экстренную службу спасения, так? А может быть, она сама пошла его искать…
— Я должен идти… — Михаил последний раз посмотрел на то, что осталось от Альмы, сглотнул, поднялся на ноги. — Прощай… Надеюсь, теперь ты в раю…
И парень поковылял прочь от пещеры, осторожно спускаясь по склону вниз, в видневшуюся там деревню. В нем зародилась надежда, что возможно ему тут помогут, а также он может найти ту девушку, с которой он ехал. Уж она-то могла…
С той кровавой игры прошло несколько часов. Карл как обычно очень грубо и бесцеремонно лечил раны Джаелл, намазывая их и обливая спиртовым раствором. От такого обращения девушка лишь шипела, словно взбесившийся ликан или дикий волчонок. Гейзенбергу было плевать, он просто делал все, как хотел, да еще и так, чтобы пленница не умерла, но знала, что если она не послушается, то ей будет плохо.
Однако его не покидала мысль о той странности, которая произошла вокруг раны в левом боку. Что-то подобное он видел у некоторых зараженных мутамицелием жителей деревни. Правда, они тогда потом превращались в оборотней, теряя остатки мозгов и лишь выполняя команды Лордов. А тут прям совсем какой-то другой случай. И когда ему казалось, что все это было легким бредом — рана-то зажила быстрее, чем ожидалось. «Неужели у нее тоже есть мутамицелий в крови? Или Кадоу? — задумался как Карл, записывая что-то в дневнике и зарисовывая тело Джаелл схематично. — Да нет, бред… Она же из другого города! Она не могла подцепить эту заразу…».
Между тем приближалось время очередного собрания Лордов в ратуше. На этот раз причиной была Альсина Димитреску. Ну конечно, она же специально попытается при Матери Миранде обвинить его опять в неверности, а также попытается спровоцировать его проболтаться по поводу его «игрушки». Ну или там скажет, что почуяла у него свежую кровь… Или просто опять пожалуется на отсутствие таковой для ее вина. Жителей ведь становится все меньше с каждым разом…
Собравшись с мыслями, Карл начал одеваться. Ему немного поднадоел этот плащ, который он вечно носил, и он начал подумывать о легкой смене гардероба, однако сейчас об этом думать не следовало бы. Матерь Миранда не очень любит, когда кто-то опаздывает на собрания. Гейзенберг посмотрел на свою пленницу. Та безучастно сидела на матрасе, держась за бок и тихо скуля.
— Чего ты ноешь-то? — небрежно бросил мужчина. — У тебя же все раны почти прошли.
— Может, они и затянулись. Но знаешь, как все еще мне больно? Сам бы попробовал себя проткнуть ножом и расковырять глубоко рану…
— Ну, благодаря тебе я знаю, каково это. Ты же меня тогда ударила в почку. — усмехнулся немец, поглаживая то место, где пришелся удар. — Знаешь ли, тоже неприятно. По крайней мере, я тебе ничего важного не повредил. Жить будешь. Я пошел. Надеюсь, что скоро вернусь. И знаешь, тебе бы лучше не пытаться отсюда выбраться, а то неровен час попадешь в лапы к тем уродцам.
Джаелл хотела было послать своего похитителя, но боль в боку только усилилась от ее злобы, и она глухо простонала. Карл, посчитав, что девушка приняла его предложение, положил портсигар к себе в карман, взял оружие и вышел из комнаты, опять заперев его на ключ, после чего направился в сторону ратуши, немного присвистывая на ходу. По дороге он обдумывал речь, которую он будет толкать Миранде, чтобы убедить ее в своей «чистоте». Ибо он слишком уж часто стал пропадать на фабрике, даже нападения ликанов как-то уменьшились…
Михаил как мог добрался до деревни в тот злополучный день. Его тут же приняла под свою опеку семья лекарей, которая, едва увидев за окном своего дома измученного и истощенного человека, тут же бросилась ему помогать. Они сделали ему какое-то странное обертывание с травами и дали поесть. Парень благодарил их как мог, даже пытался дать семье деньги, какие у него остались после той аварии. Но лекари отказались и сказали, что они считают просто правильным — помогать нуждающимся.
Весь следующий день автостопщик провел под крышей у этого семейства, узнавая все тонкости жизни в этой деревушке. От этой семьи, а в особенности от молодой девушки Надьи, он узнал о монстрах, которые его атаковали, а также о том, что они регулярно «зачищают» местность на окраине и вокруг поселения.
— Значит, мы попали в очень неудачный период… — констатировал Михаил, выпивая чай с лечебным эффектом. — Но… Откуда они взялись?
— Мы этого сами не знаем. — говорила девушка, что-то готовя в ступке. — Но Матерь Миранда и Лорды защищают нас от этих чудовищ.
— Матерь Миранда? Лорды? Так… Это уже интересно. Расскажи, пожалуйста, о них поподробнее.
— Ну… Даже не знаю, с чего бы начать.
И Надья рассказала гостю, что их деревня контролируется пятью людьми очень влиятельного характера и особых сил. Матерь Миранда является самой ключевой фигурой во всем поселении, она же обладает некоей божественной силой возвращать людей к жизни и дарить им особенные силы, какими она наделила как раз четырех Лордов — Сальваторе Моро, Донна Беневиенто, Альсина Димитреску и Карл Гейзенберг. Каждый из Лордов контролирует определенную область территории, а также инфраструктуру. Например, Сальваторе правит болотной местностью, а сам он считается хорошим лекарем и химиком.
Слушая весь этот рассказ, Михаил приходил к выводу, что он попал в слишком уж волшебное место. Иначе… Как объяснить божественную сущность некоей Матери Миранды? Все это походило слишком сильно на предсмертный бред. Однако окружающее было слишком реально. И даже этому было какое-то смутное объяснение, мол, Миранда в пещере однажды нашла какое-то растение, которое и наделило ее божественной силой.
Тутон вновь вспомнил о своей задаче. Взяв себя в руки, он, выслушав Надью целиком, задал вопрос:
— Послушайте, а вы в деревне случайно не видели одну девушку? Ей около тридцати лет, среднего роста, волосы черные с редкими седыми прядями… Она просто была моей попутчицей, когда на нас напали оборотни.
— Я… — Надья опустила голову, пытаясь вспомнить. — Я не… Хотя подожди. Кажется, я слышала недавно зов о помощи, а также звуки борьбы. Голос был женский. — целительница посмотрела на Михаила. — Я тогда еще выглянула в окно и видела, как чья-то фигура входила в замок Альсины Димитреску. А потом следом за ней вошел Лорд Гейзенберг. Я думала, это кто-то из местных…
— Кажется, это была она… — Михаил почесал затылок. — Но что этот ваш Лорд делал там столь поздней ночью?
— Я не знаю. — девушка пожала плечами. — Я тогда ушла спать.
— Хорошо… Наверное, тогда мне придется искать у этого Гейзенберга. А где я могу его найти?
— Ну… Он живет на своей фабрике и почти оттуда не выходит. Он оттуда поставляет нам новые технологии, которые, по его утверждению, лучше и более продвинутые, чем техника внешнего мира.
— Понятно. — допив чай, парень начал собираться. — Надья, спасибо за все. Я должен идти.
— Подожди! — целительница взяла его за рукав. — Скоро стемнеет, и ты не найдешь дорогу до фабрики. Тебе лучше дождаться утра, когда будет светлее. Да и раны у тебя еще не полностью зажили… Лучше наберись сил сейчас.
Михаил задумался. Он в глубине своего сознания понимал, что Джаелл — теперь он вспомнил имя своей попутчицы — может быть сейчас в серьезной опасности. Он видел в углу дома изображение того мужчины, Гейзенберга. И честно, доверия он не внушал. Как, впрочем, и остальные ключевые фигуры деревни. Вполне возможно, что этот ученый-инженер шел следом за девушкой с недобрыми намерениями. Однако Надья была права — сейчас он все еще чувствовал свою слабость. Поэтому он принял самое разумное решение.
— Хорошо, Надья. Я останусь, но завтра с утра я пойду на эту фабрику. К слову, скажи, у вас есть оружие?
— З… Зачем? — девушка удивилась.
— На всякий случай. Не хочу попасться случайно этим тварям, которые так меня покромсали. Я так понимаю, что они ведь и на вас нападают…
— Ах, это… Да, у нас есть ружья и пистолеты, но мы их редко используем. Однако, если хочешь, мы выдадим тебе амуницию.
— Договорились.
Джаелл лежала на матрасе, держась за раненный бок. Глубокая проникающая рана, так «заботливо» расковыренная Карлом, ныла невыносимо. Думать ни о чем не хотелось, кроме как об исцелении и скорейшем прекращении боли. Воздух в мастерской стал для нее ужасно спертым, она жадно глотала каждую молекулу. Самое обидное, что в помещении не было окон, а единственная циркуляция воздуха осуществлялась через узкую щель под дверью, а также через маленькую вентиляцию.
Тут она услышала шаги. «Неужели он так рано вернулся? — подумала девушка, вставая на ноги, чтобы встретить мужчину. — Что-то он слишком быстро… Или собрание отменили? Я должна… Больно, как же больно!». Девушка громко застонала, держась за бок, но с трудом стала одевать рубашку, думая, как бы Гейзенберг не «спровоцировался» на ее голую грудь.
— Кто здесь? — услышала она вдруг до боли знакомый голос.
Джаелл встала, как вкопанная. Она реально где-то слышала этот голос, причем совсем недавно. Но кто это мог бы быть? Почему она не может вспомнить обладателя этого голоса? И почему ей вдруг показалось, что сейчас у нее есть шанс на побег?
— Что… А Вы кто? — спросила она, подойдя к двери.
— Д… Джаелл? — произнесенное незнакомцем имя снова ввело пленницу в ступор. — Ты здесь? Ты правда здесь?
— Кто Вы, черт возьми? — Василеску отпрянула. — Я Вас не знаю!
— Ты меня не узнаешь? Это я, Михаил!
— М… Михаил?! — глаза у девушки расширились. — Но… Но как?! Я думала, ты погиб от лап чудовищ несколько дней назад! Я думала, я единственная выжившая!
— Потом объясню. Выйди, пожалуйста!
— Я не могу! Я тут заперта! И у меня нет инструментов, чтобы взломать замок… Пожалуйста, беги отсюда! Иначе он придет и убьет тебя!
— Ты про этого Лорда? — послышались щелчки в районе замка. — Я так и знал, что ему нельзя доверять… Несмотря на все слова Надьи.
Тут замок открылся, и дверь распахнулась. Джаелл увидела Михаила собственной персоной. Он был весь помятый, явно видно, что он только-только вылечился, но все же, возможно, до этого он выглядел совсем уж худо. По сравнению с ним увечья, полученные Василеску, были вообще сущим пустяком. Ведь Михаил пережил куда более тяжелое испытание.
— Ты… У тебя другая одежда. И… Что с тобой? — парень осмотрел девушку странным взглядом. — Тебя так покусали, но… Следы как человеческие. Это кто тебя так?
— Нгх… Это он. Гейзенберг… — Джаелл поежилась, потирая одно из мест укуса. — Он… Он… Он превратил меня в свою рабыню.
— Ублюдок… Просто больной человек. И кажется, этим он не ограничился. — пальцы Михаила осторожно коснулись раны на боку, отчего Василеску дернулась.
— Ты почему сюда пришел? Ты должен был убежать, пока тебя никто не нашел! Здесь вообще тебя убьют!
— Ну как видишь, я пока жив. — парень достал два пистолета Беретта. — Я пришел хотя бы спасти тебя.
— А как же Альма?
— Она… — лицо автостопщика потемнело, а голос стих. — Ее съели. Сожрали эти твари, которые на нас напали. А меня почему-то оставили про запас… Вместе с другими трупами…
— Какой ужас… Я знала, что они сжирают людей… Но… Господи… — Джаелл схватилась за голову.
— Поэтому я пришел хотя бы за тобой. Я не могу тебя здесь оставить умирать или что там еще. Хотя бы для нас с тобой будет надежда на побег из этой сумасшедшей деревни. Идем, пока эти гады опять меня не засекли.
Василеску кивнула головой. А ведь правда, это был уникальный шанс, один из ста. Она должна была им воспользоваться. Быстро надев ботинки, а также накинув на голову плащ, который она нашла в каком-то мусоре, она взяла нож для самообороны и вышла из мастерской. На нее дохнуло свежим воздухом, и она вдохнула полной грудью, игнорируя боль между ребрами слева.
Михаил взял девушку за руку и, придерживая одну Беретту в руке, повел прочь из фабрики. Он хорошо ориентировался на местности, а потому быстро запомнил дорогу, которая вела из фабрики в деревню, а уже оттуда — прочь, к главной дороге. Нужно было лишь не попасться никому из ликанов и Лордов на глаза. Задача, казалось, простая, но парочка прекрасно понимала, что за ними могут следить как угодно, и что у любого камня здесь есть уши.
Они двигались окольными путями, всякий раз прячась, когда даже издалека слышался неприятный рыкающий звук. Также они скрывались, когда слышали какие-то шаги — Джаелл подозревала всякий раз, что это Карл возвращался с собрания.
— Нам осталось совсем немного до деревни. — сказал Михаил, как только они добрались до мостка. — Оттуда мы выйдем на… Твою мать.
— Что, что такое? — Василеску остановилась за спиной парня и посмотрела ему через плечо. — Ебать его в рот…
Дорогу им преградила армия монстров, которая занималась охотой и мародерством на деревню. Они бегали туда-сюда, заглядывая в дома и вытаскивая оттуда напуганных людей. Происходила самая настоящая бойня, где люди явно были в невыгодном положении. Кто-то кричал, кто-то отбивался. Но зачастую все они получали серьезные укусы, порой несовместимые с жизнью. А кому-то просто отсекали голову с концами. В общем… Было ужасно смотреть, как люди, сражаясь изо всех сил за свою спокойную жизнь, умирали как мухи.
— Твою ж мать. — повторил Михаил. — Когда они успели так размножиться! Надо им всем помочь и увести этих чудищ из деревни…
— Михаил, нет! — Джаелл схватила парня за рукав и потянула назад, в укрытие. — Подумай сам, если ты уведешь этих монстров, то ты сам уже никогда не спасешься! Ты хочешь сдохнуть ради незнакомых людей? Нам бы самим спастись!
— Ты… Ты что? — парень ошалело посмотрел на свою спутницу. — Ты хочешь бросить их здесь умирать?
— Нгх… В этой деревне никому не спастись, если каждый будет думать о других! — девушка сжала кулаки. — И ты попросту не сможешь отбиться от этого монструозного полчища. Они тебя сожрут, как твою Альму! А потом вернутся в деревню, и добьют остальных. И кому ты лучше сделаешь? Оставь, нам надо подумать о себе!
Михаил был в шоке от услышанного. Он не мог… Он просто не мог бросить людей умирать, даже если они ему были не знакомы. Ведь среди них была Надья, та, которая спасла ему жизнь и вытащила из забытья. Как он мог вообще? А Джаелл сейчас говорила как эгоистка. Что же с ней сделал этот Карл, раз она стала думать только о себе? Но тут голос в его голове начал говорить об обратном — а ведь правда, кому они сделают лучше, если они отвлекут стаю хищников? Они все равно вернутся… А они могут погибнуть. Погибнут все… Риск слишком велик.
Не желая мириться с правотой девушки, Михаил начал оглядываться по сторонам в поисках решения. Тут он заметил перевал, где находились какие-то странные бочки, похоже, с горючим. Кто их туда поставил — вопрос риторический, ибо все равно было не до этого. Наверное, их туда поставили, чтобы никто случайно не задел, а потом при возможности можно было воспользоваться запасами.
— Я знаю, что делать. — парень схватил Джаелл за руку. — Идем, быстрее! Мы сможем их спасти!
— К-куда ты?! — Василеску побежала вслед за автостопщиком. — Что ты задумал? Ты меня вообще слушал, или как?!
— Слышал. Но я все равно не могу бросить невинных людей. Нам надо максимально им помочь!
— Да какого хрена у тебя такое повышенное чувство справедливости? Ты что, коп?
— Не совсем, но я проходил стажировку в полицейской академии.
И парень привел девушку к перевалу. Там он показал ей бочки с горючим и объяснил план действий. Джаелл сначала отнеслась к этому плану как к крайне безумному, но, поняв, что Михаила ей не переубедить, все же согласилась. Будущий коп спрятался за камнем, прицелился на бочки, чтобы пошла цепная реакция, а потом дал сигнал девушке-беглянке. Та кивнула и, выйдя на открытую местность, закричала во весь свой голос:
— Эй! Твари ебучие! Сюда! — ликаны не отреагировали, тогда она взяла огромный булыжник и кинула, кажется, в их главаря. — Смотрите сюда, уроды!!! Вы же знаете, кто я, верно?! Я игрушка вашего господина! Я вещь Карла Гейзенберга, которую он запретил вам жрать!
При этих словах монстры только громче зарычали и ринулись в сторону Джаелл. Та пискнула от страха и с криком «Это была плохая идея!» рванула в сторону ловушки. Твари ее нагоняли слишком быстро, и та испугалась, что может не добежать до нужного места. Но ей повезло — все же она смогла дойти до другого валуна, стоявшего дальше от укрытия Михаила, и спрятаться за него. Как только ликаны поравнялись с бочками, парень выстрелил.
Тут же произошел взрыв первой бочки, а затем и всех остальных по цепочке. Вспыхнуло очень жаркое пламя вместе с копотью, а монстры, оказавшись в эпицентре, загорелись, некоторых из них, особенно неудачливых, разорвало в клочья. Ликаны орали и бились в конвульсиях, пытаясь потушить огонь. Они кричали и агрессивно бегали туда-сюда в поисках снега или хотя бы чего-то холодного. Но тщетно, разлившиеся остатки горючего только сильнее усугубили для них ситуацию. Кожа на них облезла, обнажая мышцы и кости. У некоторых из них лопались глазные яблоки. Зрелище, в общем, было жуткое. Оставшиеся же в живых твари, завидев то, что случилось с большинством их стаи, спешно ретировались, игнорируя жителей деревни.
Прошло где-то десять минут, пока не упал последний горящий ликан. Михаил, выйдя из укрытия, посмотрел на кучу трупов гнилых монстров. Он тяжело дышал. Тут его лицо расползлось в улыбке, и он засмеялся:
— Ха-ха-ха-ха-ха! Джаелл! Это же сработало! Ты это видела?! Это сработало! — он схватил девушку за плечи и начал трясти ее в эйфории. — А ты говорила, что нам надо спасаться самим и не вмешиваться! Мы смогли! Слышишь? Мы смогли!
— Хех, да… — смущенно сказала Василеску, поправляя плащ. — Мы справи-…
— Ну и бардак же вы тут устроили, ребятушки. — послышался с другой стороны перевала низкий голос.
Беглянка замерла в ужасе, а Михаил резко повернулся, выставив вперед обе Беретты. Он впервые увидел Карла Гейзенберга вживую. Мужчина… Средних лет. И выглядел он еще хуже, чем на тех фотографиях в углу каждого дома деревни. Он реально выглядел опасно, он источал садизм.
— Так-так. Я так понимаю, что ты и есть один из спутников моей «игрушки». — Карл выдохнул в лицо парню дым кубинской сигареты, отчего тот поморщился. — Я думал, что ты сдох в тот день. Но и ты оказался не лыком шит, как она. Слушай, а мне нужно будет искать твою подружку? Просто как бы я не очень хочу лишней работы. Тем более что и так на меня ложатся все подозрения о сокрытии чужеземцев.
— Ты и есть Карл Гейзенберг? Ублюдок! — Михаил бесстрашно приставил дуло одной Беретты ко лбу мужчины. — Ты заставил Джаелл страдать! И из-за твоих монстров погибла моя девушка!
— Значит, все же сдохла. — невозмутимо продолжил тот, не обращая внимания на оружие. — Еще лучше. Знаешь, я только вернулся с собрания у Матери Миранды, а созывать новый только ради тебя — много чести. Да еще и ты украл у меня мою любимую вещицу.
— Джаелл — не вещь! И ты больше ее не тронешь! — палец парня лег на спусковой крючок и слегка нажал, готовясь выстрелить.
— Сколько бравады, сколько смелости в твоем лице. — заметил Гейзенберг, подняв одну руку. — Но знаешь, ты не с тем связался. Скажите, вы все, городские, такие недальновидные? Одна вечно пытается сдриснуть, второй тут играет героя нашего времени… Впрочем, я заболтался.
Браслеты на руках у Джаелл немедленно потянули ее к Карлу, заставив ее встать у него за спиной и прижаться к скале, словно цепями прикованная. А Михаила тем временем окружила еще большая толпа ликанов, с оружием. Парень, заметив, какой оборот принимает дело, стал кружиться и искать выход, одновременно целясь одной Береттой в голову Карлу, а другой ища самого «жирного» монстра. Но и тут не повезло: оба пистолета вылетели у него из рук и были помещены в карманы плаща немца.
— Ты больной ублюдок! — закричал Михаил. — Ты когда-нибудь заплатишь за то, что ты сделал!
— Всенепременнейше. — Гейзенберг улыбнулся, а потом крикнул. — Ну что, ликаны и джентльмены, наступил час вашей трапезы! Смотрите какой сочный и аппетитный мужчина вам попался! Приятного аппетита!
И монстры набросились на парня, начиная рубить его топорами и другим холодным оружием. Тот кричал и пытался отбиться, но врагов было слишком много. Все они впивались зубами в его плоть, отнимали друг у друга и тянули каждый в свою сторону. Вся эта сцена походила на фильм ужасов, где героя съедает заживо стая волков. Только это все приходилось лицезреть вживую, со всеми еще большими ужасами.
Джаелл зажмурила глаза и старалась не смотреть. Но Карл, будто бы зная это, схватил девушку за подбородок и повернул ее лицо в сторону зрелища.
— Смотри. Смотри, что бывает с теми, кто встает у меня на пути.
И Василеску смотрела. Она видела, как из ран Михаила струей вырывалась кровь. Она слышала его отчаянные вопли и крики о помощи. Она ощущала, как от подобного ее выворачивало наизнанку. Сердце бешено колотилось.
Между тем оборотни схватили парня за все конечности и стали откусывать от его слабо трепыхающегося тела куски плоти. Все это сопровождалось чавкающими и хлюпающими звуками, обильным кровотечением и хрустом костей в некоторых местах. Михаил пытался что-то сделать, но силы покинули его. Он в последний раз посмотрел на Джаелл, одними губами сказал: «Прости меня…» — и испустил последний вздох. Его глаза стали стеклянными, взгляд пустым. Впрочем, эти глаза вскоре тоже были изъяты и съедены.
Карл смотрел на эту сцену с абсолютным спокойствием. За всю свою жизнь в этой дыре он повидал слишком многое, чтобы воспринимать подобные казни слишком уж серьезно. Так, обычное дело, человека разорвали на части и теперь пожирают. Что уж тут. Он бы и не смотрел, спокойно уйдя по своим делам. Но он хотел преподать своей «игрушке» урок, чтобы она усвоила свое положение.
Тут он вдруг почувствовал какую-то странную вибрацию в своей груди. Нахмурившись, он повернулся и увидел на лице Джаелл очень странное выражение лица. Глаза скрылись в тени от волос, а вид ее был потерянный и… Угрожающий? От такого Карл немного вздрогнул, но решил не подавать виду.
— Ну что, куколка, ты усвоила урок? — спросил он, когда монстры покончили с добычей и разбежались.
— Ты… Ты монстр. — тихо сказала та, сжимая руки в кулаки.
— Что ты там бормочешь? — Гейзенберг нарочито прочистил свое правое ухо пальцем. — Ну-ка повтори, я не расслышал.
— Ты монстр!!! — последнее слово было сказано с такой громкостью, что аж земля вокруг задрожала. — Ты бесчеловечный и бессердечный ублюдок!!! Таких как ты нужно уничтожать на корню, чтобы и мокрого места не осталось!!!
Голос девушки становился все громче и сильнее. А вокруг все заходило ходуном, будто сами скалы были сделаны из легкой бумаги. Карл с удивлением посмотрел на девушку — раньше он никогда не видел ее в такой ярости. И он заметил, как склера в глазах стала иссиня-черной… Прямо как тогда пятна вокруг раны. Под глазами также наблюдались ветвления сосудов. «Твою мать, она что, тоже мутант? — испугался Карл. — Надо ее срочно обезвредить!». Он поднял руку и начал душить пленницу с помощью ошейника. Но случилось то, чего он совсем не мог ожидать.
Джаелл, даже практически не почувствовав давления на шею, расплакалась в истеричном плаче, а потом заорала в небо. Тут же земля содрогнулась, а скалы треснули. Сверху на тропинку перевала посыпались камни и оползни, сокрушенные огромной ударной волной, последовавшей за криком Джаелл. Это стало роковым для Карла — он отбежал назад, на безопасное расстояние, не успев использовать свою силу на беглянке. А та, оказавшись в эпицентре всего камнепада, сначала неистово смеялась, сотрясая воздух, а потом сверзлась вниз со скалы, получив несколько тяжелых ударов булыжниками о тело и исчезнув в тумане неподалеку от рва замка Димитреску.
Как только шум улегся, и Карл смог выбраться из укрытия (не без усилий отодвинув камни), он увидел масштаб трагедии. Камни перегородили тропинку, а также образовалась огромная гряда, тянувшаяся вплоть до стены крепости. На воде во рву была видна рябь.
— Ебаный в рот… — с шоком в голосе сказал он, поправляя шляпу. — Вот это голос у нее… Она точно не человек. Она такой же мутант, как и все мы…
====== Тайна ======
Комментарий к Тайна Отдых? Что такое отдых? Разве вообще можно отдыхать при написании подобных историй? Нет! Отдых для слабаков! Как и сон, но у сна есть одно преимущество – там можно увидеть Карлушу “вживую” и ринуться к нему в объятия (что со мной и было день назад)
Голова у девушки гудела, мысли путались и сбивались, накладываясь одна на другую. Вот тут образ Карла, который собирается порезать лицо девушки… А здесь образ Михаила, такого доброго молодого человека, храброго и отчаянного… Где-то вдалеке мелькал образ матери, которая устало улыбалась и просто смотрела на девушку своими серыми глазами. А потом все три человека слились в одно жуткое чудовище… Оно было бесформенным, оно было ужасным. Оно тянуло к Джаелл свои щупальца, говоря неестественным строенным голосом:
— Ты меня разочаровала… Ты думаешь только о себе! — голос сотрясал воздух вокруг, и голова Василеску от этого гудела еще больше. — Тебя нужно наказать! Ты заслуживаешь боли и крови! — чудовище засмеялось голосом Карла, хватая девушку за горло.
Та задергалась и попыталась снять с себя щупальце, но оно сжималось все сильнее, а монстр принимал вновь образ Гейзенберга, только у него было больше рук, из его тела исходили цепи, а сам он был крупнее в два раза, вот-вот раздавит своей массой. Слезы покатились по щекам Джаелл, и та отчаянно попыталась закричать, но голос утонул в вязком воздухе, а лицо мужчины исказила кровожадная ухмылка.
— Что такое, куколка? Не можешь кричать? — он прижал девушку к себе, и та почувствовала, как его тело превратилось во что-то вязкое. — Ты останешься моей… И ты станешь частью меня!
Мутировавшее тело чудища-Гейзенберга начало медленно и болезненно поглощать тело жертвы. Она трепыхалась и билась в попытках освободиться, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее она вязла в этой жиже, и тем больше она ее разжигала. В рот и глаза уже проникала эта жижа, лишая возможности крикнуть или посмотреть на лицо монстра. Джаелл как могла сопротивлялась и кричала, но были слышны лишь булькающие звуки. Из последних сил она вытянула руку из жижи, схватившись за цепь, но это был необдуманный поступок…
— Хочешь поиграться с моими цепями? — в последний раз она услышала голос Карла, который смешался с Михаэлем и матерью Василеску. — Не волнуйся… Внутри меня их очень много. И они изголодались по плоти…
И Джаелл полностью погрузилась в обжигающую черноту, а жижа проникла в ее глотку и залила легкие, уничтожая изнутри…
Закашлявшись водой, которая немного попала в легкие девушки, пока та без сознания лежала на берегу, Джаелл перевернулась на другой бок и стала выплевывать из своего организма почти все, что у нее было. Дошло до того, что не только легкие изрыгнули грязную воду, но еще и желудок решил «прочиститься», вывернув наполовину переваренную кашицу. Даже нашлось немного место для крови, и как результат этого невероятного экспириенса — горло у девушки стало саднить и очень болеть.
Тот громкий крик, когда она сорвалась с катушек… И это странное явление, когда все вокруг содрогнулось от ее истерики, и она сама вызвала своей невероятной силой голоса оползень и камнепад. Как она вообще смогла выжить после нескольких приличных ударов камней о ее голову и тело? Впрочем, она все равно была помятой и сильно израненной. По лицу стекала кровь, рана на левом боку вновь вскрылась и закровоточила. Одежда порвалась, оголяя нежное тело девушки.
— Твою мать… — просипела девушка, с трудом вставая на ноги. — Я… Я снова выжила…? Я… Где я вообще?
Она осмотрелась по сторонам. Справа от нее находился ров с водой, и частично вода переливалась на «берег». К слову, если бы Джаелл упала бы чуть-чуть правее, и ее голова немного глубже погрузилась бы под воду — скорее всего она бы утонула, наглотавшись воды в легкие. Так что ей еще повезло в какой-то мере. С другой же стороны валялись валуны, образуя приличный завал. Посмотрев чуть наверх, в ту сторону, откуда падали камни, девушка увидела очень приличную гряду из упавших оползней, которые по пути смяли деревья под собой.
— Боже… Как же это… Как это произошло…? — Джаелл держалась за голову, пытаясь вспомнить, что с ней было до отключки. — И как долго я лежала без сознания?
Уже было темно. Из света были только луна, еле-еле освещавшая крепость сквозь облака, а также свет свечей из окон замка, под стенами которого оказалась беглянка. Было удивительно лишь одно — почему Карл Гейзенберг не спустился вниз за своей «игрушкой», раз прошло столько времени? Это было на него не похоже. Обычно он делал все возможное, чтобы вернуть ее в свой дом… А потом наказывать по-своему, садистски вгоняя нож ей в кожу и «пожирая» ее плоть в буквальном смысле…
При таких мыслях Джаелл сильно передернуло. Она не хотела даже думать о том, что с ней было бы, если бы Гейзенберг все же ее поймал и вернул. Да и сейчас ей лучше бы не медлить и попытаться выбраться из этого сумасшедшего места, пока все затихло. Главное никому на глаза не попасться… Глянув на замок, девушка сглотнула. А ведь тут жила, по словам ее мучителя, та, которая пускает людей на вино. К тому же что-то он там говорил про сумасшедших дочерей.
— Господи… Да когда же это закончится… — Василеску запахнула наполовину мокрый плащ, надела капюшон, наплевав на его влажность, и пошла вдоль рва, избегая угла обзора у окон.
Было холодно. Туман сгустился рядом с лесом у стены, ухудшая видимость. Видимо, этот туман был частью проклятья этой деревни. Тут все было ужасно. Ликаны, сумасшедшие лорды, да еще и эта странная зараза, туман… Всего этого было слишком много за несколько дней пребывания в этой местности. Джаелл с трудом держала себя в руках, держа в голове четкую мысль о том, что ей нужно как можно скорее выбраться из поселения и забыть все как страшный сон. «Мне понадобится психотерапевт… — думала беглянка, проходя мимо мостка у того самого входа, где впервые встретилась с Гейзенбергом. — Профессиональный. Самый лучший… И, наверное, мне придется начать принимать препараты…».
Тут она почувствовала, как сквозь руку у нее что-то больно просочилось и откусило часть мяса. Шикнув, она дернула рукой. Но ощущение повторилось, только теперь в другой части ладони. Казалось, будто в ней зарождались мушки, которые пожирали ее изнутри. Тут же она услышала жужжание целого роя насекомых, а также омерзительный запах застоявшейся крови. А потом — женский смех… Даже не так — смех трех девушек.
— Надо же, какая интересная персона разгуливает после комендантского часа! — проговорила одна девушка, встав прямо перед Джаелл, пока остальные сделали круг и взяли ее в кольцо. — Да еще и в таком потрепанном виде…
— Как вы думаете, это та самая чужеземка, которая проникла к нам и долгое время пряталась? — послышался другой голос, чуть более высокий. — О которой нам мама рассказывала после собраний?
— А ведь запах у нее знакомый… — третий голос звучал спокойнее всех. — Я такой чуяла, когда к нам приходил Карлуша на тихие посиделки.
Из полчища мух начали вырисовываться три одинаковые женские фигурки, которые были по росту даже выше Карла Гейзенберга. Они были очень красивы внешне, носили какие-то готические наряды и легкие воздушные плащи. Лица их скрывались частично под капюшонами. И вроде бы они могли бы и не внушать страха, если бы… Если бы у каждой из девушек нижняя часть лица не была бы испачкана запекшейся кровью, а в руках не были бы серпы. Девушки также маниакально улыбались, обходя вокруг Джаелл.
Беглянка замерла и стала пристально следить за своими новыми «знакомыми». Они были для нее ужасны. Она уже поняла, что это те самые дочери гигантской владелицы замка. И они теперь изучали ее, словно прикидывая, куда воткнуть свои серпы. Джаелл подняла свои израненные руки, сжав их в кулаки, приняла боевую стойку и сказала тихим сиплым голосом:
— Только троньте меня… Я буду драться.
Девушки-мушки только переглянулись, а потом весело рассмеялись. Им было весело наблюдать, как их новая жертва пытается строить из себя сильную и способную дать отпор, несмотря на свой бледный и уставший, изможденный вид. Даниэла, подойдя сзади к Василеску, положила руку ей на плечо, погладила по шее и приложилась носом к одной из ран.
— М-м-м-м-м… Свежая кровь! — сказала она, облизнувшись жадно. — Наша мама будет очень рада новой добыче! А уж мы-то как будем рады новой зверушке…
— Хватит… Хватит игр. Хватит играть со мной, будто я не личность! — Джаелл на секунду повысила голос, но горло заболело, и она схватилась за шею, зажмурившись. — Твою мать… Как же больно…
— Ха-ха-ха, а ты дикая козочка, не так ли? — сказала блондинка. — Ну укрощать тебя нам смысла нет, однако попробовать твое «молочко»… Девочки, понесли!
Не успела Василеску сообразить, в чем тело, как девицы повалили ее на землю и вонзили свои серпы ей в ноги. Она прокричала как могла, сильно раздирая больную глотку, попыталась вырваться, но чем больше она дергалась, тем сильнее лезвия уходили под кожу прямо в мясо. В таком состоянии вампирши быстро потащили свою жертву в замок, периодически превращаясь в рой мух, которые иногда садились на лицо девушки. Вот тот самый погреб, а вот какие-то красивые комнаты с очень богатым убранством… Наконец, хищницы сбавили темп шага и бросили Джаелл посередине какого-то кабинета, грубо вытащив свое оружие из ног.
— Мать. — сказала рыжеволосая, подходя к фигуре, сидевшей на стуле спиной к Василеску. — У нас для тебя добыча!
— Вы такие хорошие мои, дочери. — послышался бархатный вкрадчивый, но тем не менее относительно громкий голос. — Давненько мы не находили свежую кровь. А она нам так нужна. — огромная женщина закрыла книгу, которую она читала, отложила в сторону. — А теперь посмотрим на жертву.
Женщина встала во весь рост. Удивительно, как в этом помещении она вообще умещалась, учитывая ее почти трехметровый рост… Слава богу для нее, что хоть потолки были высокие, и она могла встать прямо. «Альсина Димитреску! — мелькнуло в голове у Джаелл, которая пыталась встать на ноги. — Она… Это она! Вот почему Карл называл ее мисс гигантской сукой…». Димитреску, увидев девушку, остановилась, а потом улыбнулась, начиная приближаться.
— Ну и ну… — сказала она вкрадчиво. — Это же та самая чужеземка, о которой говорила Матерь Миранда. Все же ты не у этого матерящегося дитя. Хотя вполне возможно, что ты была у него все эти дни. — она засмеялась. — Впрочем, теперь это уже не важно. Теперь ты в моем замке. А это значит, что Матерь Миранда наконец-то узнает о тебе.
— Мать, может, мы с ней сможем поиграться, как мы любим? — сказала черноволосая. — Нам так скучно в последнее время, служанки почти кончились…
— Да, мамочка, у нас давно не было чужеземок в деревне! — кажется, блондинка, которая, судя по голосу, была старшей. — Мы хотим развлечься.
— Так-так, дочки! — леди Димитреску подняла руки в жесте тишины. — Для начала нам нужно сообщить Матери Миранде. Она должна знать о вторжении на нашу территорию. Ах да… — она чуть махнула пальцем.
— Да, мама. — почти синхронно ответили дочери.
Джаелл начала пятиться назад, отталкиваясь от пола больными ногами. Но Кассандра и Даниэла схватили ее за руки, а младшая, раскрыв ладонь жертвы, порезала ее глубоко, да так, что кровь хлынула и немного капнула на пол. Василеску сжала зубы и вдохнула, попыталась было отнять раненную руку, но ее тут же схватила большая дама. Она припала к ране губами и начала вылизывать кровь. «Сука, она ничем не лучше этого мудака! — румынка стонала, чувствуя уходящую «жизненную эссенцию». — Или же он тупо ей подражает! Скотина! Как же больно!». Димитреску же, распробовав кровь, немного сморщила губы.
— У нее слишком необычный вкус. — сказала она слегка удивленно. — Не такой, как у обычный людей. Возможно, она и правда имеет какую-то особенность. Но мы разберемся с этим потом. А пока… Подвесить ее!
Дочери опять схватили бедную девушку за руки и воткнули в ладони крюки, привязанные к цепям. Джаелл глубоко дышала и пыталась кричать, но горло саднило, оно еще не зажило после того случая. Между тем цепи подтянулись, и пленница повисла над полом на приличной высоте, да так, что ее лицо оказалось на уровне лица Альсины. Та улыбалась.
— Думаю, Матерь Миранда будет очень довольна. — та хищно облизнула свои клыки. — И я полагаю, что она наконец-то накажет этого упрямого мальчика.
— Пожалуйста… Прекратите… Сука! — выругалась жертва, дернувшись на цепях. — Сволочь! Вы все в этой деревне больные ублюдки!.. Кхе-кхе-кхе-кхе! — она глубоко закашляла, харкаясь кровью.
— Не надорвись, деточка. А то потеряешь всю свою свежесть. — ласково сказала гигантская леди, вытерев рот платочком, который ей протянула Бела. — Немного отдохнешь тут. Тебе ведь пришлось многое пережить, судя по тому, насколько ты потрепанная. Наверняка попала под горячую лапу этих оборотней.
Она улыбнулась и вышла из комнаты, сильно наклонившись, чтобы поместиться в проеме. Дочери Димитреску последовали за своей матерью, со смехом глядя на изможденную и уставшую Джаелл. Они испытывали уже сильно предвкушение сладких «игр», где они гоняли бы пленницу как крысу по лабиринту, периодически нанося ей раны и питаясь ее кровью. Как они будут слушать ее крики и мольбы о пощаде…
Дверь закрылась, оставив Джаелл висеть под потолком в одиночестве под звуки горящего камина и слегка завывающего ветра за окном.
В деревне было спокойно, особенно после того нападения стаи ликанов на жителей. Люди, оставшиеся в живых, кое-как собирали раненных, скидывали трупы в определенное место для кремации, и восстанавливали свою работу. Им было не привыкать к такому, они уже даже выработали схему выживания. Правда, с каждым разом нападения были все более жестокими, организованными. Казалось, будто эти оборотни, несмотря на скудность мозговой деятельности, все же как-то умнели и просчитывали ходы для следующей атаки.
Надья смогла выжить после того случая. И она видела краем глаза двух чужаков, которые тогда отвлекли монстров на себя и взорвали эту стаю с помощью горючего. И хотя некоторые жители ругались, что теперь они остались без бензина, все же девушка осознавала, что если бы не эти двое, тогда вообще никому не поздоровилось бы. Она хотела было найти тех двоих, но тогда она услышала жуткие мужские вопли агонии и поняла, что на помощь тем погибшим пришла другая стая ликанов и загрызла бедного парня насмерть.
А потом… Потом она услышала нечто невероятное. Земля задрожала, а воздух пронзил невероятный крик, который вызвал у всех жителей смятение, а также злость, отчаяние и, в какой-то мере, безумство. Некоторые особенно активные схватили ружья и попытались покинуть деревню, уйдя в лес на охоту за чудовищами. Еле-еле их удалось остановить тогда… Лишь когда смех из-за гор прекратился, а земля вновь стала незыблемой, люди успокоились.
— Надья… — как-то вечером после церемонии кремации сказал Николае, убирая лекарственные средства. — Как ты думаешь, что это было? Неужели небеса услышали наши молитвы?
— Не знаю. — девушка пожала плечами. — Если это так… То почему они раньше нас не слышали? Почему Матерь Миранда позволяла нашим людям умирать?
— Ну, Матерь Миранда, несмотря на свою силу, все же человек. А я говорю про другую силу. Более высокую. Мне показалось, что это был… «Глас Природы».
— Ты… Ты все еще веришь в эту легенду? — хмыкнула целительница, повернувшись лицом к брату. — Ты думаешь, что «Глас Природы» существует на самом деле?
— Он существует, Надья. — послышался строгий голос отца, лекаря Георга Марку. — Когда ты с Николае была маленькой, в нашей деревне жила одна женщина, которая обладала «Гласом Природы».
— Да? — девушка удивленно вскинула брови. — И… Что же это за глас такой?
— Я давно хотел рассказать эту историю… Садитесь, дети.
Николае и Надья переглянулись. Они раньше никогда не видели своего отца таким серьезным. Обычно он просто был спокойным и даже в какой-то мере веселым. Видимо, он очень трепетно относился к легенде о «Гласе Природы». Молодые люди уселись за стол, а Грегор зажег свечу, поставил на середину, сам сел с другой стороны. Он какое-то время молчал, словно подбирая слова, а затем начал свое повествование:
Когда Матерь Миранда только получила свою силу и стала править нашей деревней, ей нужны были помощники. И таким образом она создала Лордов, которые контролировали инфраструктуру нашего поселения и территорию. Однако… Природа обрушилась на нас своими напастями в лице этих оборотней. Поговаривали даже, что когда люди погибали в нашей деревне, некая неведомая сила природы обращала их в подобных чудовищ. И Матери Миранде пришлось искать такую силу, которая могла бы контролировать силу природы, держать тех тварей в узде.
Тогда она стала искать эту силу среди нас, жителей. И нашла… Молодую девушку, с сильным голосом, по имени Кантек. Она могла петь, говорили, что до обретения своего истинного потенциала она уже могла приручать животных своим пением, даже разговаривала с ними. И Миранда решила помочь Кантек усилить свои возможности, чтобы та могла воздействовать своим голосом не только на обычных животных, но и на оборотней. В конце концов, ей это удалось — красавица Кантек получила тот самый Глас Природы, удивительный дар.
Когда оборотни нападали на деревню, Кантек могла своим Гласом позвать все силы мироздания, и те отступали перед ней, благоговейно преклоняясь перед ее могуществом. Поначалу все было хорошо, девушка контролировала оборотней и помогала Матери Миранде в охране нашей деревни от всех напастей. Но со временем…
Со временем Матерь Миранда стала понимать, что Глас Природы у Кантек стал слишком могущественным. Он стал влиять и на живых людей, пробуждая в них воспоминания и какие-то тайные таланты и силы. Эти люди становились заметно сильнее. Они получали знания, доступные только нашей Матери Миранде. Та видела в этом грех. Великий грех. И она решила забрать Глас Природы у Кантек. Однако… Случилось невероятное. Я сам видел это собственными глазами.
Миранда стояла неподалеку от деревни вместе с Кантек. И чтобы все видели ее силу и могущество, она коснулась плеча девушки и проговорила следующие слова: «Твой дар стал твоим проклятьем. Я породила его, я же его и забираю». Кантек тогда упала на колени, покорно опустив голову, ее силы покидали… Но вдруг она гордо подняла лицо, посмотрела Матери Миранде в глаза и сказала то, чего никто не ожидал: «Ты никогда не была настоящей богиней! Ты пошла против самой Природы! И ты преследуешь корыстные цели!». Какие только это были цели — она не сказала, а лишь рассмеялась и…
Прозвучал громогласный зов. Из-за гор и леса вокруг Матери Миранды собрались ликаны, окружая Кантек и будто бы защищая ее от нашей властительницы. Миранда отшатнулась, а вокруг все заходило ходуном. Оборотни напали на женщину с божественной силой, собираясь разорвать ее крылья и ее саму в клочья. Сама же Кантек стояла спокойно, будто планировала это с самого начала. Казалось, что Миранде наступит конец, но… Тогда в дело вступили Лорды. Началось побоище, но преимущество было у наших властителей. Казалось, что они за время существования Кантек в деревне накопили силы и стали могущественнее, чем когда-либо.
Когда же твари, поняв, что им не победить, разбежались, самой девушки уже не было. Долгое время ее искали по всей округе, но все было тщетно. Она словно сквозь землю провалилась. С того момента Матерь Миранда более не делала никого своим приближенным и не наделяла никаким даром. Она сказала, что ее дары начали дурманить голову людям и склонять их к греху. И только Лорды чисты душой.
Но среди нас, стариков, ходят все еще легенды, что вернется человек с Гласом Природы, и тогда оборотни навсегда покинут нашу территорию. Хотя, может, они просто лелеют надежду на лучшее…
Когда рассказ закончился, а Грегор взял в зубы травинку мяты, Надья и Николае сидели еще очень долго в раздумьях. Они раньше никогда не слышали эту легенду. Они искренне верили, что Матерь Миранда и Лорды были самыми сильными в их деревне, и что никто и никогда не покушался на их место. И они раньше как-то не задумывались о том, что может быть сила гораздо мощнее оживления мертвых и передачи воспоминаний об усопших. «Глас Природы»… Уже сам этот термин говорил о сильной связи носителя с мирозданием.
Надья вспомнила тот недавний случай на перевале. Мощный голос и истерический смех, вызвавший оползень и камнепад… Толпа ликанов, вдруг всполошившихся и убежавших прочь из деревни, забыв о своей жажде крови. Все это слишком походило на ситуацию из рассказа отца. «Неужели Кантек вернулась в деревню? Но ведь столько лет прошло с ее исчезновения… — подумала девушка, вертя в руках пустую глиняную чашку. — Или же, может быть…».
— Отец. — она подняла голову на Грегора. — А может ли быть так, что… Существуют еще люди с «Гласом Природы»?
— Этого никто не знает. — мужчина прожевал мяту и налил себе настойку, погрузившись в свои мысли. — В нашем мире слишком много необъяснимого и мистического. И мы, наверное, никогда не узнаем истинную сущность самой Природы. Это не значит, что я отрицаю существование других людей с подобным даром. Просто каков был шанс, что такой человек окажется именно в нашей деревне?
И он залпом выпил настойку, слегка поморщившись. У него на душе стало легче от того, что он рассказал эту историю своим детям.
Прошел час с того момента, как Джаелл была подвешена за руки к потолку. Она просто висела и думала. Она вспоминала все те ужасы, которые с ней произошли за последние несколько дней. В груди щемило, на душе скреблись кошки, к горлу подкатил горький ком.
Особенно из ее головы не вылетала та сцена с убийством Михаила. Боже… Его отчаянные крики. Его вопли, крики о помощи… Она будто снова видела воочию, как монстры разрывают парня на части, пожирая свежую плоть вместе с одеждой. Как автостопщик защищался до последнего и пытался спасти хотя бы Василеску. «Хах… Вот они, качества настоящего копа… — подумала про себя девушка, поднимая голову. — Никогда не сдаваться и делать все возможное, чтобы спасти кого только можно…».
Тут она почувствовала, как кожа на ее руках начала рваться. Похоже, во время увлеченного подвешивания те сумасшедшие вампирши неправильно закрепили крюки. И теперь из-за обильного кровотечения, а также слабости кожи девушка рискнулаупасть на пол. Впрочем, это и случилось — сначала порвалась связка на правой руке, и Джаелл стала раскачиваться, а потом и левая рука тоже «иссякла». Пленница мешком упала на пол, едва не подвернув себе лодыжку.
— Твою мать… — слабо проговорила она, на локтях поднимаясь с пола. — Как же… Как же больно… Мне нужно спрятаться и переждать… Я… Я…
Она увидела на комоде бутылочку, очень похожую на ту, из которой Карл поливал ее раны. Подойдя поближе и прочитав чуть потертую этикетку, Джаелл убедилась, что это было именно лекарственное средство. Недолго думая она схватила сосуд и обильно полила порванные связки на руках, шипя от невыносимой боли. Она заметила, как по краям ран показались иссиня-черные ветви сосудов, но ей было плевать — перед глазами все плыло, сознание путалось. Единственной мыслью сейчас у девушки было найти спокойное тайное место в этом замке, где ее не будут искать. И переждать. Набраться сил…
Прихватив с собой бутылку с лекарством, Василеску, еле перебирая ногами, вышла с той двери, через которую ее приволокли сюда. Ей открылся вид на небольшую столовую, где в вазе лежали самые разнообразные фрукты. В животе предательски заурчало, но Василеску вдруг начала думать, что все в этом замке отравлено, либо имеет абсолютно несъедобную консистенцию. Да и она предположила, что если она тут задержится, то тогда ее точно убьют.
Начались ее плутания по замку. Бесконечные коридоры, выполненные в стиле позднего барокко, обрамленные всякой утварью, от которой глаза разбегались. Они постоянно поворачивали в разные стороны и заводили девушку в неожиданные места. Так, например, она случайно нашла целую ванную комнату… Наполненную кровью. «Твою мать… Сумасшедшая семейка… Что один безумный ученый, что эти четверо, пожирающие плоть и кровь людей… Боюсь себе представить, каковы остальные два фрика-Лорда в этом месте…» — думала Джаелл, продвигаясь дальше.
Силы ее покидали. Она тяжело дышала, вот-вот готовая упасть без сознания. Вот тут лестница, с которой она чуть не навернулась, едва успев уцепиться за перила. Множество дверей, и все вели в разные комнаты. Пока вдруг одна дверь не открылась, и не послышался спокойный и довольно веселый мужской голос:
— Хо-хо. Какая встреча. Я уж не чаял увидеть Вас, госпожа.
Джаелл вздрогнула и пискнула, все же оступившись и упав на спину. Меньше всего она ожидала увидеть здесь обитателя замка. Ей хотелось срочно драпануть отсюда, однако паника сковала все тело, мышцы свело судорогой, и ее парализовало. В голове пульсировали сосуды, девушка могла слышать свое дыхание, как что-то самое громкое в ее жизни.
— Ха-ха, не нужно так пугаться, госпожа Джаелл Василеску. — продолжил голос. — У меня нет желания причинять Вам вред. В конце концов, полагаю, Вы и так вынесли слишком много непосильных испытаний?
Только сейчас девушка смогла разглядеть обладателя голоса. Это был… Очень крупный, тучный мужчина неопределенного возраста. Таких людей она когда-то видела по телевидению в реалити-шоу о самых толстых людях, которые достигали нормальной фигуры только через хирургические операции. Правда вот этот субъект явно жил себе хорошо. Было только непонятно, как он здесь оказался вообще… Жил ли он тут всю жизнь? Но как он тогда не умер от вечно сидячего образа жизни?
Мужчина носил большой пиджак и рубаху под ним, а на ноги была наброшена красная ткань. На толстых руках виднелись какие-то украшения, кажется, какие-то реликвии. Сам толстяк курил сигару и выглядел вполне умиротворенным, словно он видел в этой жизни столько всего, что его уже ничего не удивляло. Вокруг него располагались всякие снасти, от еды до оружия. Что странно, около него висели связки чеснока, создавая какой-то странноватый антураж и источая характерный запах.
— Кто Вы…? — беглянка с трудом поднялась на ноги и закрыла дверь. — И… Откуда Вы знаете мое имя?
— Я знаю об этой деревне все. — улыбнулся мужчина. — Да и Лорд Гейзенберг не может вечно скрывать Ваше присутствие в этой местности.
— Вы… Вы меня сдадите этой Матери Миранде…? — на глаза Джаелл навернулись слезы, она начала терять самообладание.
— Помилуйте. Я уже говорил, что мне нет выгоды причинять Вам вред, не говоря уже о том, чтобы отдавать Вас в руки Миранде. Я всего лишь скромный торговец. К тому же, госпожа Василеску, я вижу, что Вам нужен покой.
Тут девушка не выдержала и расплакалась. У нее уже не было никаких сил. Ей было голодно и холодно. Тело дрожало, а зубы стучали. Вскоре плач перешел в настоящие рыдания. Толстяк же спокойно за всем этим наблюдал, будто ожидал такой реакции своей новой знакомой на ситуацию.
— Я все потеряла… — говорила Джаелл, стуча раненными кулаками по полу. — Сначала я чуть не погибла в аварии из-за монстров! И-и-и-и я д-думала, что мои попутчики погибли! А по-по-потом меня схватили и лишили свободы и достоинства, пре-превратив в секс-игрушку! — голос сипел, срывался и скакал с одной ноты на другую. — Я три… Три дня бы-была у него в руках! А когда пришел Ми-Михаил, я думала, что я смогу уйти! Убежать вместе с ни-и-и-им! Но… Этот мудак, этот бес-бес-бессердечный монстр убил его у меня на глазах!
— И Вы призвали Природу на помощь. — сказал торговец, выпуская дым изо рта. — Ваш дух воспрянул, и само мироздание вокруг вступилось за Вас, спасая от Карла Гейзенберга.
— О чем Вы говорите?! — девушка подняла голову и посмотрела на него. — Какая Природа, какой дух к чертям собачьим?! Или вы… Или вы про тот камнепад…? Из-за моего крика? Это… Это все я сделала…
Толстый человек кивнул и улыбнулся. Джаелл, все еще всхлипывая, задумалась. А ведь… Правда, все, что произошло с ней несколько часов назад, было результатом ее голоса. Она начала складывать события воедино… Пение, которое очеловечило монстра в «карцере»… Колыбельная, заставившая Карла расплакаться и вспомнить свою мать, наверняка давно погибшую… А теперь еще и ее мощь, вызвавшая природный катаклизм и отрезавшая ее от мучителя, правда, приведшая к другой, не менее опасной особе.
— Вы обладаете уникальным даром «Гласа Природы». — словно продолжая ее мысли сказал торговец. — И эта сила вскоре поможет Вам. Но Вам нужно научиться ее контролировать, иначе это может привести к весьма печальным последствиям.
— Мне… — Василеску опустила голову. — Мне хотя бы отдохнуть… Я не могу больше бороться. Я устала. Я хочу есть…
— Что ж, поскольку мы с Вами встретились впервые, а также поскольку я Вас давно ожидал, то я предоставлю вам кров и покой. — улыбнулся мужчина.
— Здесь? В этой комнате? У этой сумасшедшей? — девушка вскинула недоверчиво бровь. — А нас разве не найдут?
— Нет. Уверяю Вас, госпожа Василеску, хозяйка замка не станет Вас здесь искать. Эта комната полностью принадлежит мне, хоть я здесь бываю и не часто. Она доверяет мне, так что для Вас не будет проблем, пока вы находитесь под моим кровом. Прошу, не стесняйтесь, берите все, что Вы посчитаете необходимым.
Беглянка подошла поближе к мужчине. Какие только яства она не увидела — у нее слюнки текли. От приятного запаха внутри нее все ненадолго всколыхнулось, и она жадно схватила первое попавшееся мясо и стала с упоением его поглощать. В тот момент ей показалось, что ничего вкуснее в своей жизни она не ела. Даже простая вода, и та казалась изысканным напитком, лучше всякого вина или виски Jack Daniels. Внутри все теплело, а дрожь унималась.
Когда девушка наелась и отставила от себя все столовые приборы, она привстала, но поняла, что больше ей не получится куда-либо двигаться. Тело слабо ее слушалось, а в глазах все еще было туманно.
— Я бы советовал Вам отдохнуть, госпожа. — заметил торговец. — Ведь впереди Вас ждет еще очень много испытаний. И кто знает, чем все обернется в итоге.
— Нгх… Пожалуй, Вы правы… — Василеску зевнула и упала на подушки сбоку от лежбища толстяка. — Но… Кто же Вы такой? И почему Вы мне помогаете?
— О, зовите меня просто Герцог. — улыбнулся тот, а потом загадочно прищурил глаза. — Почему помогаю? Считайте это моим высококлассным обслуживанием для важной персоны.
Джаелл скептически поморщилась, но думать ей уже больше не хотелось. Упав на подушки и сжавшись в комок, она закрыла глаза. В мозгу мелькали какие-то человеческие силуэты, но вскоре они унимались и успокаивались, уступая место приятной обволакивающей пустоте. Еще никогда девушке не было радостно от того, что она ни о чем не думала. Ей просто хотелось выспаться. Без страха за свою жизнь. Без опасения, что утром ее разбудит маньяк-извращенец и потребует очередного совокупления. Без ожидания новых увечий и новой порции боли. Через некоторое время она уже мирно сопела, слабо улыбаясь.
— Природа еще услышит Ваш зов, госпожа. — сказал Герцог, приглушая свет. — Нужно только дать правильное направление Вашему дару.
Комментарий к Тайна Yay, спасибо за 200+ лайков к этому фанфику! Я постараюсь порадовать вас еще сильнее, описывая продолжение! Думаю, мы с вами и до 250, и до 300 дойдем такими темпами!
====== Месть ======
Комментарий к Месть Так-так, чувачки, чет вы снизили активность. Так не пойдет. Хотите я вам верну Газировыча? Держите Газировыча! Наш Карлуша навек в наших сердцах!
Карл Гейзенберг сидел у себя на фабрике и пытался осознать некоторые вещи, которые произошли с ним за эти несколько последних дней. В голове кое-что не стыковалось, не укладывалось. По крайней мере, догадки были слишком уж невероятны, чтобы в это можно было поверить. Не хотелось принимать это за чистую монету.
Да, сначала ведь казалось все так просто: Джаелл Василеску попалась в его цепи, как чужеземка. Вроде бы типичная румынка, не без изъянов внешности и характера, но все-таки хорошая бесплатная «игрушка», на которой Карл собирался выплеснуть всю свою ярость. Он хотел превратить ее в свою «подушку для злости», и плевать было ему, что девушке может быть больно и неприятно. Как будто ему так не было, тем более, что, по сравнению с ней, он пережил намного худшую участь, да еще и затянувшуюся на полвека. Он знал, что он мерзавец. Он понимал, что он поступает аморально. Но разве можно было поступить как-то иначе с его-то состоянием?
Но потом с этой девчонкой начались странности. В особенности ее голос… Тут явно что-то было не так. Не может быть, чтобы у человека просто так из ниоткуда взялись почти что божественные силы управления тварями и природой с помощью пения и голоса. Гейзенберг потер виски в напряженных воспоминаниях. Он точно ведь встречался уже с подобным. Но воспоминания путались, и когда казалось, что он нашел ответ — этот расплывчатый образ ускользал и вновь погружал мужчину в пучину мучительных воспоминаний.
Голос, способный управлять природой и заставлять ее вмешиваться в события. Пение, способное пробудить самые тайные и подавленные некогда нежелательные воспоминания. Он все еще хорошо помнил тот случай с колыбельной, который пробудил его воспоминания о похищении Матерью Мирандой и заражении Кадоу, будь оно проклято… К слову!
Те странные метаморфозы на теле тоже вызывали смущение. Такое было очень похоже на дрянные выросты на теле Сальваторе Моро. Правда, тот дебил не мог их контролировать и жил пришибленным горбуном, не имея собственной выдержки и самообладания, а вот в случае с Джаелл… Эти темные сосуды, появляющиеся вокруг ран, а потом быстрое прекращение кровоизлияния. Ну слишком очевидно, что внутри нее тоже сидит какая-то дрянь, которая усиливает регенерацию. Может ли быть, что она тоже носительница мутамицелия? Но как она тогда его получила?
Размышления прервал телефонный звонок. Обычно ему звонили либо Матерь Миранда, либо Димитреску, причем последняя часто звонила, чтобы поиздеваться. Выругавшись про себя, немец снял трубку и сказал:
— Да, я слушаю.
— Карл Гейзенберг. — он услышал привычный спокойный голос властительницы. — Мне недавно звонила Альсина Димитреску и сообщала, что ее дочери видели тебя неподалеку от того места, где произошел катаклизм.
— Да, я случайно там оказался. — Карл выматерился вновь, проклиная сумасшедших ведьм. — Я контролировал ликанов и их атаку на деревню для новых экспериментов.
— Значит, ты не знаешь ту, что стала источником Гла… Сильного аномального голоса? — заминка в речи Миранды заинтересовала мужчину.
— Нет, Матерь Миранда. Я впервые видел ту девушку. А она теперь у Альсины Димитереску, я так понимаю? Снова будет суд?
— К сожалению, Гейзенберг, я не намерена в ближайшее время проводить собрания. И к тому же я решила отдать чужеземку в руки леди Димитреску. Она точно сможет разобраться, в чем дело, да и та незнакомка не сможет сбежать из ее замка.
— Тогда… Зачем Вы мне звоните? — крамольная мысль закралась в голову мужчины.
— Я лишь хочу убедиться, что ты не имеешь к той девушке никакого отношения. Потому что дочери Альсины утверждают также, что чуяли ее кровь на твоем теле.
— Вы верите этим психопаткам, Матерь Миранда? Они что угодно могут наплести в своем пьяном угаре, они вечно ищут кровь. И они даже хвастаются, что стали различать группы крови по запаху. — фыркнул Карл, вертя в руках нож. — Я не знаю об этой чужеземке ничего такого интересного. Знал бы — сообщил сразу. Хотя меня тоже заинтересовал ее голос, вызвавший катаклизм.
— В любом случае, Альсина присмотрит за ней. А я уже приму окончательное решение. Спасибо за ответ, Карл. И извини за беспокойство.
Послышались гудки. Гейзенберг медленно положил трубку на место, после чего встал со стула и начал описывать круги в мастерской. Все-таки эта гигантская сука перехватила его добычу. И ведь он чуть не спалился, что она когда-то принадлежала ему. А раз теперь Василеску находится в замке… То, во-первых, сама она оттуда никогда не выберется без помощи, во-вторых, Димитреску его не пустит, пока не «развлечется» с пленницей. От ярости он воткнул нож в доску с какой-то схемой, после чего сделал несколько взмахов рукой — и бумага с чертежом разрезалась на несколько крупных кусков.
— Твою мать! — рыкнул он, вдыхая глубоко носом. — Эта сука… Теперь она будет меня унижать. Снова. Как же я ее ненавижу!
Джаелл проснулась и медленно открыла глаза. В голове было пусто, а на душе было удивительно легко. После той истерики, а также после обильной трапезы она чувствовала в себе прилив новых сил. Она была будто бы готова свернуть горы, совершить невозможное. Казалось, что теперь-то ей все будет по плечу. И что она победит всех негодяев, прямо как в детских книжках про рыцарей и драконов, охраняющих принцесс.
Встав с подушек, девушка заметила рядом с собой новую свежую одежду. Она была сдержанной, но элегантной, в духе времен двадцатых годов. Правда, вместо юбки ей были представлены удобные черные брюки из плотной ткани — как раз для бега и для активных действий. В общем, обычный костюм, в котором можно было ходить чуть ли не куда угодно. Подняв голову, она увидела все того же толстого торговца, который раскладывал оружие и патроны.
— Рад видеть Вас в добром здравии и хорошем расположении духа, госпожа Василеску. — сказал он, не отрываясь от своего занятия. — Похоже, Вы уже воспрянули и готовы идти в бой.
— Да уж… — девушка встала, потирая немного болящие раны. — Спасибо Вам, Герцог. Не знаю… Я не знаю, что со мной было бы, если бы Вы не оказались на моем пути.
— Ха-ха-ха, полно Вам, госпожа. — улыбнулся толстяк. — Я всего лишь дал Вам возможность пережить ситуацию и не сойти окончательно с ума. Но я полагаю, что Вы справились бы сами, ведь Ваш дух необычайно силен даже без ваших особенностей.
— И что же тогда это за моя «особенность»? — гостья выделила слово кавычками. — Голос, что ли?
— Пожалуй, так. Но Вы же понимаете, что «Глас Природы» вам достался неспроста, верно?
— Эм… Я не понимаю, о чем Вы. Вы хотите сказать, что когда меня первый раз укусила та тварь у замка, он занес мне заразу, пробудившую способность?
Герцог не ответил. Он лишь таинственно улыбался и всем видом давал понять, что истина в этом вопросе кроется где-то намного глубже, чем Джаелл сейчас казалось. Ведь если бы это был результат мутации из-за укуса, пожалуй, все было бы слишком просто. И тут у девушки начали всплывать воспоминания о похожих случаях в ее жизни. И в особенности она вспомнила ситуацию из раннего детства…
Маленькая девочка лет четырех сидела у себя в комнате и напевала под нос песенку, играясь с куклами. Их у нее было не очень много, но она их всех любила, берегла как зеницу ока. Конечно, у ее друзей во дворе были другие, более «крутые» и дорогие игрушки, но девочка была твердо уверена в том, что ее — самые лучшие. Потому что они жили своей жизнью, у них были очень захватывающие приключения, они сражались с самыми «негодяйскими негодяями». В общем, не жизнь у них была, а сказка.
Мама сидела на кухне и пила чай, тихонько наблюдая за малышкой. Ее лицо было приятно украшено любящей улыбкой. Женщина только вернулась с работы, ей вот-вот должны были дать отпуск. Она была готова провести всю неделю со своей любимой дочкой, и в первую очередь — повезти ее в цирк. Маленькая давно упрашивала маму пойти посмотреть на цирковых животных, которые вытворяют всякие крутые и захватывающие трюки.
Тут в дверь позвонили. «Кто это может быть… — подумала мать, удивленно поднимаясь и шагая к входной двери. — Сегодня я ничего не заказывала… И я никого не жду…». Она посмотрела в глазок. За дверью стояли какие-то странные люди в униформе, а на плечах у них красовался… Символ. В виде красно-белого зонта. Завидев этот символ, женщина запаниковала — это была корпорация Umbrella. Она знала о внутренней «изнанке» этой компании, и она не могла допустить даже мысли о том, чтобы кто-либо из этих «монстров» ее нашел. К слову, вместе с людьми в форме стоял особняком какой-то мужчина… Видимо, он был тут главный.
— Госпожа Василеску! — услышала она его голос. — Пожалуйста, откройте дверь. Нам нужно с Вами поговорить.
Собравшись с мыслями и взяв себя в руки, женщина открыла дверь. Мужчина и люди — кажется, силовики — сразу же вошли в дом, как будто им приглашения были ни к чему. Похоже, они были настроены очень серьезно, и отказов они не собирались принимать. Мать сжала руки в кулаки, но выдала спокойным голосом лишь:
— Добрый вечер. Я могу Вам чем-то помочь?
— Да, госпожа Василеску. Меня зовут Дракул Мареш. — мужчина показал женщине свою визитку. — Я представитель Брашовского филиала корпорации Umbrella, но, я полагаю, Вы и сами прекрасно нас знаете. Поэтому перейдем сразу к делу.
Тут из-за двери в детской показалась фигурка маленькой девочки. Она с удивлением смотрела на толпу дядек в странной одежде и со странными «игрушками» в руках, которые окружили маму. Ей стало страшно, она подсознательно чувствовала, что эти дяди «плохие», и что они сейчас будут матери делать «плохо». Она прижимала к себе игрушку, словно ища в ней поддержку и защиту. Дракул же, увидев малышку, посмотрел на женщину и сказал:
— Вы поедете с нами, вместе с Вашей дочерью.
— Мы никуда не поедем. — строго сказала госпожа Василеску, глядя мужчине в глаза так, что тот немного вспотел. — И Вы не тронете и пальцем мою дочь.
— Вы хоть понимаете, что Вы скрываете от Umbrella и от науки? — Мареш пытался сохранять лицо и выглядеть максимально отстраненным. — Вы должны…
— Я ничего не должна никому. Я не для того переехала в другой город, я не для того пыталась устроить свою нормальную жизнь, чтобы Вы лезли в мою семью со своими шприцами. И моя маленькая Джаелл вырастет свободным ребенком.
— Думаю, Вы неправильно поняли. — ученый поправил воротник. — Вас никто не будет держать в…
— Я все это знаю прекрасно! — голос женщины стал угрожающим, и все присутствующие на кухне почувствовали, как их сердца всколыхнулись и чуть не остановились. — Я знаю Вашу компанию. И я знаю, как она появилась. Благодаря какой сумасшедшей. И я сказала, что Вы нас не тронете. Я не собираюсь проводить остаток своей жизни в стенах вашей лаборатории. И Вы. Не тронете. Мою. Дочь.
— Мама… — тонкий голосок испуганно вмешался в разговор. — А что они от нас хотят? Мне страшно…
— Доченька, Джаелл… — мать подошла к девочке и взяла ее на руки. — Ты же помнишь, что когда тебе страшно, что ты должна делать?
— П… Петь песенку? — Джаелл вопросительно глянула на маму, прижимаясь к ней.
— Конечно! Тебе страшно, спой песенку.
Мать знала, на что шла. И она была готова сделать этот отчаянный шаг и рискнуть. Она поклялась себе, что сохранит свою свободу. Что она не станет такой же, как и женщина, которая ее мучила. И она поклялась, что сделает все возможное, чтобы Джаелл прожила нормальную жизнь абсолютно обычного человека.
Девочка, испуганно посмотрев на «злых дядь», начала петь колыбельную, достаточно громко, чтобы все это услышали — она не умела петь тише. Дракул понял, к чему это идет, он резко встал и сказал:
— Немедленно надеть всем акустическую защиту! Живо! — и сам он потянулся в карман за наушниками, но…
Но в его голове начали мелькать странные воспоминания, полностью сбивающие из колеи. Мать, которая болела, и ради которой он вступил в ряды Umbrella… Сестра, которая погибла после нападения каких-то уродов… Несколько очень травмирующих случаев в лаборатории, где он сам чуть не погиб. И все это было под песню маленькой девочки, чей голос звучал у него уже в голове, словно из наушников.
— Дракул Мареш, доложите обстановку! — внезапно послышалось из рации одного из силовиков. — Объект захвачен?
Мать девочки взяла рацию у замершего солдата, нажала кнопку и подставила рядом с Джаелл. Она хотела как можно сильнее повлиять на «захватчиков» и заставить их оставить ее в покое. В глубине души она понимала, что использовать дочь крайне неправильно, и она ведь когда-то клялась, что ее девочка никогда не использует свой дар, но сейчас была такая ситуация, когда надо было «сыграть грязно». А малышка обладала намного более могущественным даром, нежели мать…
Джаелл вскоре перестала петь. Солдаты и Дракул стояли на кухне не шевелясь, предаваясь воспоминаниям и нахожясь в состоянии транса. То, что было нужно… Опустив дочку на пол и ласково сказав ей подождать в детской, женщина повернулась к ученому и максимально проникновенно сказала, одновременно придерживая рацию:
— Вы отдадите мне все данные, которые вы храните о нас с Джаелл. Удалите все упоминания о нас в ваших серверах. Сожжете все документы. И навсегда забудете о нас, а если вы там будете встречать о нас упоминания — вы будете испытывать страх и избегать любого контакта с нашим даром.
— Так точно… Госпожа… — сказал Дракул, доставая из сумки дискету с надписью «Совершенно секретно» и протягивая женщине. — Простите за беспокойство. Доброй ночи.
И ученый, махнув рукой силовикам и сказав что-то по рации, засобирался. Вроде бы он действовал как обычно, как будто и не было всего этого представления с Джаелл и подчинением разума. Вот только он морщился и потирал виски, словно его голова болела, или он пытался что-то вспомнить. Рука одна его дрожала, а на щеках виднелись следы от слез, но он явно не помнил, что плакал.
Все «гости» вскоре покинули дом. Мать осталась одна, а когда она убедилась, что представители Umbrella уехали восвояси, она налила себе водку и выпила залпом. Она не подозревала, что ее так скоро найдут. Она надеялась до последнего, что ее забыли или потеряли с концами. И эта ситуация выбила ее из колеи. Выпив еще одну рюмку водки, женщина вошла в детскую и села на кровать рядом с малышкой Джаелл.
— Мам… — робко спросила она. — А плохие дяди ушли? Почему они такие страшные?
Мать посмотрела на дочку. Ее чистое невинное личико, маленькие изъяны и несовершенства, за которые другие детишки дразнили ее… Волосы, такие колючие и непослушные, так что ни один парикмахер не мог справиться с этой копной. А также карие глаза, полные детской наивности и любопытства. Девочка была слишком невинна, и ей столько в этой жизни предстояло увидеть… Нельзя допустить, чтобы ее поместили «под колпак». Женщина обняла девочку, прижала к себе и сказала:
— Моя маленькая Джаелл… Запомни, что бы ни случилось — никогда не сдавайся. Если тебя попытаются лишить свободы — борись до конца. Если кто-то захочет обидеть тебя — кричи как можно громче. И пусть враги тебя испугаются… И если тебе будет страшно — спой себе колыбельную.
Джаелл не совсем поняла, что имела в виду мама, но запомнила это, прижалась и засопела. А женщина бросила мимолетный взгляд на дискету, где кроме подписи о секретности виднелась надпись:
Кантек Памела Василеску. Глас Природы.
— Моя мама… Она тоже обладала таким даром? — девушка подняла голову на Герцога. — И она передала его мне…? Но… Как вообще возможно? Откуда у нее был этот дар?
— Возможно лишь то, что Ваша мать имела какое-то отношение к этой деревне. — мужчина повертел в руках кольцо. — В конце концов, в нашем мире подобные дары даются неспроста. Хотя, возможно, я чего-то не знаю о божественной сущности, и все же существуют сверх-люди без каких-либо побочных дополнений в организме.
— Ка… Какие «побочные дополнения»? — Джаелл удивилась, изогнув бровь. — Все же Вы хотите намекнуть, что во мне сидит какая-то зараза?
— Все может быть. — торговец развел руками. — Думаю, Вам стоит сейчас разобраться со всеми возникшими проблемами. Полагаю, Вы уже придумали, что хотите сделать сейчас?
— А… Да. Да, я придумала. — румынка посмотрела на оружие, потом на свои руки и сжала кулаки, преисполнившись какой-то странной уверенности. — Я хочу убить Карла Гейзенберга.
Повисла тишина. Василеску не ожидала, что ей в ответ ничего не последует — все же Герцог ей казался рассудительным и очень спокойным человеком, хоть и очень странным, вызывающим больше вопросов, чем ответов. Она подумала, что она удивила торговца, подняла глаза — и встретилась все с той же улыбкой, спокойной и очень уверенной. Похоже, тот просто оценивал слова девушки, а также давал ей «распробовать» свою идею о мести. Через несколько минут после короткого смешка он заговорил:
— Вы уверены, что хотите это сделать?
— Я… Да. — немного запнувшись, сказала беглянка. — Он отнял у меня свободу. Он лишил меня всего… А самое главное — он лишил меня чувства собственного достоинства. Он унизил меня. И он заставил меня видеть смерть человека! Который пытался мне помочь! — ее голос нарастал, отчего стены слегка вибрировали. — И он упивался своей силой надо мной! По-Вашему, он не заслуживает смерти?
— Ха-ха… Я, конечно, не оправдываю никого в этой деревне. Однако стоит ли дикой козочке пытаться проткнуть рогами и без того израненного и измученного волка?
— Я… Я не… Что? — девушка явно была в шоке. — Вы про то, что он типа под контролем той самой Матери Миранде? Да мне насрать на его проблемы! Это никак не оправдывает его! Если бы он реально был измучен, если бы он хотел помощи — он бы сказал! Но он превратил меня в секс-игрушку! Нгх… Я убью его. Я его ненавижу.
— Воля Ваша. В конце концов, клиент всегда прав.
Джаелл выдохнула. Она спряталась за ширму, чтобы переодеться в новые одеяния, предоставленные ей Герцогом. Она в голове обдумывала, как застать Карла врасплох. Гнев и ненависть затмили ей голову, и она с холодным отчуждением представляла себе, как этот извращенец будет пытаться ей помешать, но она его все же убьет. Надо только сделать так, чтобы он вообще не смог все же помешать. А это было тяжело, ведь он мог перехватить почти любое оружие… Пистолеты, пули, ножи, все, что угодно.
Тут в голове девушки мелькнула мысль — забить Гейзенберга до смерти битой по голове. Размозжить ему голову. Однако она отмела эту мысль, потому что тогда это заняло бы слишком много времени, да и надо было в этом случае искать момента, чтобы напасть неожиданно. А Карл же не отличался беспечностью, исходя из опыта взаимодействия с ним — он всегда был настороже. Да и тем более он всегда носил с собой молот, которым он успел бы воспользоваться еще до того, как Василеску замахнулась бы на него. Было слишком рискованно.
Надо что-то быстрое. Вроде пули. Но такой, которую этот немец не сможет перехватить своей магией. И Джаелл начала вспоминать, какие виды металлов не магнитятся и не поддаются магнитному полю. На ум пришло только серебро. «Хах… Реально как в тех историях про вампиров и оборотней. — ухмыльнулась она, выходя из-за ширмы в новой одежде. — Их типа только серебром можно убить». Она стала рассматривать оружие.
— Я возьму вот этот нож. — она взяла серебряный нож с орнаментом в виде волчицы. — А еще… Вот это. И дайте мне, пожалуйста, серебряные пули.
— Хорошо. А что же с Вашими браслетами и ошейником? — Герцог стал перебирать выбранную девушкой амуницию. — Может быть, Вы хотите от них избавиться?
— А… — Джаелл посмотрела на свои запястья и на щиколотки, потрогала шею. — Да. Я хочу избавиться. Я… Мх. Избавьте меня от этого. Он не должен меня поймать с помощью этих вещей. Хотя бы не так. И я не хочу больше чувствовать себя его вещью.
— Будь по-Вашему. — и толстяк подманил девушку к себе, доставая какие-то инструменты.
Вскоре Василеску была свободна от оков. Она тут же почувствовала облегчение, как будто с нее сняли какой-то тяжелый груз. Внутри нее как будто что-то воспарило, а за спиной выросли «крылья». Девушка твердо убедилась в своем намерении отомстить Карлу Гейзенбергу за все унижения и убить его. И ей было плевать, что, возможно, ей самой придется умереть. Если уж она умрет — то она заберет этого мерзавца с собой в ад.
— Я… У меня нет денег, чтобы отблагодарить Вас. — грустно сказала она, поворачиваясь к Герцогу и собираясь на выход. — Вы столько всего для меня сделали… А я совершенно без средств.
— Мы еще с Вами сочтемся, госпожа Василеску. — толстяк махнул рукой.
— Вы… Я… Ха. Я не уверена, что мы с Вами еще встретимся. В любом случае, спасибо.
И Джаелл вышла из комнаты внутрь замка, ища путь выхода из него. Оставшись наедине со своими товарами, торговец вновь закурил сигару и улыбнулся. Он явно что-то знал. И он как будто предрешил все наперед, как будто просчитал, что произойдет в дальнейшем. Посмотрев на браслеты и ошейник, которые он снял с беглянки, он сказал скорее сам себе:
— Месть ослепляет и снимает ограничения разума. Но она губительна для всех. А с Вами, Джаелл Василеску, мы еще не раз встретимся.
Немалых усилий потребовалось девушке, чтобы выбраться из замка. Самой большой проблемой было избежать столкновения с дочерьми Альсины, которые как-то уж очень много раз встречались ей на пути. Да, конечно, они наверняка обнаружили пропажу своей пленницы, однако не могло же быть такое, что едва Джаелл убегала от одной из них, как эта девушка вновь оказывалась впереди. Хотя, возможно, беглянка просто не могла отличить Белу, Кассандру и Даниелу друг от друга — выглядели они очень одинаково, прям тройняшки. Вдаваться в подробности ей не хотелось.
Наконец, она дошла до главных ворот с мостом через ров. То самое место, где ее поймали и привели к вампирше-великанше. Сейчас было светло, солнце светило сквозь облака, и даже, кажется, шел небольшой снег. Было прохладно, и девушка немного пожалела, что не взяла ничего теплого с собой от Герцога, теплее, чем обычный короткий плащ с капюшоном. Осмотревшись назад, она кинула прощальный взгляд на обитель сумасшедших ведьм. В какой-то мере тут было даже романтично, она вспомнила слова своей попутчицы Альмы, которая с восторгом расписывала замки Румынии, сравнивая их с обителями Дракулы. «Думаю, ей бы понравилось… — с грустью подумала Василеску. — Если, конечно, люди тут были бы нормальными, а не такими как… Они…».
Опустив взгляд на выданную амуницию, девушка взяла пули, заправила их в магазин и вставила в Glock 17. Обойма была только одна, а пули — три. Хотя у торговца их явно было больше, просто почему-то он дал именно столько. Бог троицу любит? Впрочем, не важно. Джаелл была твердо намерена убить Карла с помощью одного выстрела точно в голову. Оставалось лишь найти его и подкрасться сзади.
Посмотрев вокруг, румынка увидела далеко поднимающийся столб дыма. Такой был характерен для труб фабрики, а подобное заведение в деревне было в единственном экземпляре. Именно там и было решено ждать свою цель. Глубоко выдохнув, инженер закинула капюшон на голову, убрала пистолет и нож за пояс и направилась на ориентир, попутно избегая чужих взглядов и возможной атаки оборотней.
Но, что странно, все было очень спокойно. Жители деревни продолжали работать и приводить себя в порядок после того нападения, будто бы это происходило у них на такой постоянной основе, как профилактика перенаселения. Кратко бросив взгляд на дома, Джаелл увидела через окно одного из них девушку, которая лечила чью-то ногу. Она выглядела самой обыкновенной деревенской красавицей. К такой наверняка бы сваталось множество мужчин. «Почему Карл не взял в плен хотя бы ее? — подумала горожанка, продолжая путь. — Ведь тут наверняка множество красавиц. Тем более что она целительница. Извращенец чертов… Все ему адреналин надо искать…».
Дорога заняла довольно длительное время. И по пути не встретилось ни одного монстра. Видимо, сейчас была передышка между атаками, и Лорды приказали ликанам пока не трогать никого. Внутри девушки нарастало нехорошее предчувствие. Слишком все было тихо. Даже обхода не наблюдалось. А когда уж она дошла до ворот фабрики и пролезла через щель внутрь — ее никто не окликнул, и ничто не преградило ей дорогу. Но ведь она точно видела камеры на вышках, территория наверняка просматривалась самим Карлом. Что-то тут было не так…
— Либо он ушел по делам… — рассуждала Джаелл вслух, заходя в деревянный дом. — Либо он ждет меня, чтобы внезапно напасть. Хах… Если второе, то он разочаруется в своей «игрушке». Фух…
Она достала из-за пояса свой пистолет, проверила наличие в магазине патронов, дернула затвор и, выдохнув, зашла внутрь. Это было похоже на какой-то склад барахла. Стояли какие-то непонятные приборы, где-то даже Василеску увидела самогонный аппарат, правда, разобранный. Видимо, некоторое время назад Гейзенберг использовал эту машину, чтобы производить свой собственный алкоголь. Обойдя помещение, девушка нашла дверь, которая привела на лестницу вниз. И никакого звука, кроме капающей воды с потолка.
В душе опять что-то всколыхнулось. Джаелл как могла успокаивала себя мыслями о том, что, возможно, сейчас у нее уникальный шанс устроить засаду мужчине. Держа пистолет наготове в обеих ладонях, она спустилась вниз и пошла по коридору, пока не наткнулась на большую комнату, чем-то похожу на мастерскую, только вот там были в основном каменные обломки и строительный мусор. А у дальней стены что-то было занавешено холщовой тканью.
Выяснять, что под ней скрыто, мстительница не собиралась. Ей было плевать, даже если это были какие-то планы на Матерь Миранду. Ощущение превосходства в ситуации затмевала разум, жажда мести только усилилась.
— Ха-ха-ха… Ты действительно сильная девушка. — услышала она знакомый до боли голос. — Пережить камнепад, будучи в его эпицентре, а также сбежать от тех ебанутых сучек… Неплохо, Джаелл. Ты очень упертая.
Не говоря ни слова, девушка развернулась и наставила оружие на лоб Карла. Она крепко сжимала рукоять, положив палец на спусковой крючок. Дыхание ее стало шумным, а внутри все клокотало от злости, в ней будто бы горел огонь, который случайно разожгли, пролив высокооктановый бензин. Мужчина же спокойно стоял и улыбался, считая себя все еще хозяином положения.
— Деточка… Ты ведь уже пыталась меня убить. — сказал он тихо, даже покровительственно. — Думаешь, что-то сейчас изменилось? Ты просто обзавелась более крутой игрушкой. Ха-ха-ха… — он отодвинул ствол рукой, но Джаелл вернула в исходное положение, угрожающе вздохнув. — Оу, да ты прям не шутишь. И ты готова сделать это? Ты же знаешь, что я остановлю любую пулю.
— Вот эту — не остановишь! — рыкнула девушка, снимая с предохранителя и заводя курок. — Сейчас ты поплатишься за все унижение, которое ты мне причинил. Ха-ха… — она безумно улыбнулась. — Ты отправишься в Ад.
— Сколько бравады, сколько пафоса. Ты сейчас слишком походишь на эту гигантскую суку. — вздохнул Карл, а потом хищно улыбнулся. — Много говоришь, не находишь? Может, лучше поработаешь ротиком для чего-то другого? Как тогда перед нашей прогулкой? Если ты это сделаешь, я готов тебя простить и принять обратно.
— Заткнись! Завали ебло! — крикнула девушка, и стены содрогнулись, даже где-то штукатурка посыпалась. — Ты просто мерзкий отвратительный урод! Монстр! Из-за тебя я лишилась всего! Так ты еще на моих глазах убил единственную надежду на спасение, человека!!! Сдохни!!!
И она внезапно размахнулась, ударив обоймой мужчину по лицу. В ней кипела ярость, она уже забыла о том, что хотела просто выстрелить ему в голову. Ей хотелось увидеть страдания мужчины, в ней вскипело желание заставить его изнывать от боли и еще большего унижения. Сделать так, чтобы он стоял перед ней на коленях. Она вытащила нож из-за пояса со спины и замахнулась, издавая клич ярости.
Карл Гейзенберг не ожидал такого поворота. Вернее, он знал, что рано или поздно Джаелл ему попытается отомстить, вот только он не был готов к такому приливу ярости и силы. Он поднял руку, пытаясь обезвредить девушку, но с досадой обнаружил, что, во-первых, у девушки больше не было оков ни на шее, ни на руках, ни на ногах, а во-вторых, нож не поддавался его магнитным силам. Впрочем, пистолет все-таки вылетел у нее из рук и упал где-то в сторону. «Чертова сука, ничем не лучше всех остальных! — в гневе подумал он, призвав свой другой нож. — Надо ее усмирить как можно скорее!». И в то же время в нем вдруг взыграл азарт — он захотел посмотреть, на что способна его «игрушка», прежде чем вновь подчинить ее своей воле и своей сексуальной энергии.
— Дикая козочка решила стать хищницей? — улыбнулся он, сжимая рукоять. — Что ж, раз так — сыграем по-честному. Я готов не использовать свою силу, мы будем драться только на ножах. Как я погляжу, ты подготовилась перед этой битвой и взяла тот металл, который мне не подчиняется. Сыграем?
Джаелл только громко крикнула и бросилась на Карла, метясь в его сердце. Она более ничего не видела вокруг, только его фигуру и его самодовольную ухмылку на все лицо. Она была в бешенстве. Логически мыслить у нее не получалось, в голове пульсировала лишь одна мысль: «Убить! Убить! Убить! Убить!!!». Размахивая оружием, она пыталась проткнуть его плоть. Удары ее были размашистыми, амплитудными, явно не отточенными. Банально Василеску никогда на ножах не дралась, это был ее первый случай.
Карл же, напротив, очень точно отражал удары, а иногда парировал, отмахиваясь и отклоняя нож девушки в сторону. В отличие от нее, он собирался просто схватить ее в свои тиски и заставить ее сдаться. Но поскольку он обещал не использовать свою «магию», он решил придерживаться до конца. Ведь еще ни разу ему не приходилось «играть честно». А тут хоть какое-то развлечение и снятие стресса. Возможно, так он даже сможет подготовиться к восстанию и победить Миранду без необходимости мутировать и превращаться в кибернетическое нечто.
Битва продолжалась довольно долго. Девушка не сдавала позиции вообще. Наоборот, казалось, что с каждым новым ударом у нее только прибавлялись силы. Так что тактика изматывания была откинута где-то через несколько минут, когда Гейзенберг понял, что так просто ему «козочку» не одолеть. Да и нож ее стал пролетать слишком уж близко от его лица. Она явно напирала, заставляя его вжаться в угол. Так продолжаться не могло. Вот мужчина точно начал уставать, хотя казалось бы, в нем сидит паразит Кадоу…
В очередной свой удар девушка схватила его за воротник, дернула на себя и сделала выпад, немного оцарапав щеку немцу. Кровь маленькими шариками показалась на ранке.
— Твою мать… Ты меня уже достала! — крикнул Карл. — Все! Плевать я хотел на честность! Ты моя сучка!
Цепи и металлические предметы ожили в помещении, заходили ходуном. Одна такая цепь, тонкая, ржавая, юркой змеей обвилась вокруг ног Джаелл и дернула назад. Та с рыком упала и выпустила нож из рук. Ее начало тащить в сторону от Карла, а тело облепляло металлолом, сковывая движения. «Черт! Я не могу ему проиграть! Он должен сдохнуть!» — думала Василеску. Тут она заметила рядом с собой отобранный ранее пистолет. «Сейчас или никогда!» — мелькнула мысль. Она потянулась рукой к оружию, схватила его…
— Ты знатно потрепала всем нервы, а мне — в особенности. Но теперь я не буду с тобой так снисходителен. — Гейзенберг поднял девушку над полом, продолжая облеплять металлом. — Стоило с самого начала…
Выстрел. Все стихло. Капли крови тихонько упали на пол…
Комментарий к Месть А, ой... Ой... О-о-о-о-ой... А че, подождите, а?
Джаелл, ты что наделала...?
====== Боль ======
Комментарий к Боль Так, вроде бы поспали, отдохнули, так что теперь можно продолжать издеваться над Джаелл! Вы готовы, детишки?
Выстрел. Все стихло. Капли крови тихонько упали на пол…
Все произошло слишком быстро. Джаелл даже не ожидала,что она сможет выстрелить. Она вообще не могла ожидать подобного исхода. Конечно, она готовила себя к тому, что она убьет человека. Но в ее голове это происходило как-то совершенно иначе… Ей казалось, что Гейзенберг просто возьмет и исчезнет, едва только прогремит выстрел. Ну, как в фильмах и комиксах, просто упадет наземь, и невидимая «камера» просто «забудет» о его теле, и больше его никто не увидит, даже сама убийца. Но тут… Тут все же реальность. Суровая реальность.
Металлические предметы, облепившие тело девушки, ослабили хватку и начали потихоньку падать на пол, отдаваясь неприятным звоном. Цепь на ногах тоже спала, давая свободу перемещениям. Вскоре девушка оказалась полностью свободна. Но она не могла пошевелиться. Она почти ничего не видела вокруг. Лишь когда она посмотрела на свою руку, крепко сжимавшую пистолет, она стала осознавать, что произошло вообще.
Из ствола Glock 17 тонкой струйкой шел дым. А сама рукоять обжигала, больно обжигала. Что уж говорить об отдаче, которая последовала вместе с выстрелом — из-за нее рука сильно ныла, как будто ее дернули, попытавшись оторвать. Василеску выронила свое оружие, и оно упало на пол вместе с металлом. Она подняла голову, чтобы посмотреть, куда именно попала пуля.
Карл стоял перед ней. На его лице было очень странное выражение. Удивление вперемежку с яростью и… Легким страхом? Он смотрел прямо на свою «игрушку», будто бы не понимая тоже, что произошло. А потом он посмотрел на свое правое плечо. В районе ключицы виднелось большое кровавое пятно, расползавшееся вниз по рубахе, а кровь, просачиваясь сквозь ткань, падала на пол. Но казалось, что это самый громкий звук во всей фабрике. Мужчина поднес руку к ране, осторожно ее коснулся, сделал несколько движений — и его лицо скривилось от боли.
— Да уж… — сказал он как-то неожиданно тихо. — И все же ты смогла это сделать. Да даже подготовилась, чтобы я не смог забрать преимущество… — он поднял глаза на Джаелл.
Та вздрогнула от его взгляда. Он был… Непонятным. В нем не читалось ничего вообще. Вернее, тут было всего понамешано сразу. И злоба — Карл, похоже, был готов убить свою «игрушку» на месте за эту шальную пулю у него в плече. И растерянность — все же он не ожидал, что она это сделает. И интерес — мужчина думал, что еще сможет выдать эта девчонка, желая ему отомстить? И даже что-то… Еще… Что-то неуловимое. То ли уважение, то ли гордость, то ли даже влюбленность.
Василеску не собиралась узнавать, что он с ней сделает. Тут и ежу было понятно, что ничего хорошего сейчас не будет. А пытаться сейчас добить не имело смысла, нужно было воспользоваться моментом и бежать. Бежать без оглядки и искать выход. «Какая же я дура! — подумала девушка, пятясь назад, не отрывая взгляда от немца. — Герцог был прав… Какого хрена я на него поперла! Надо было просто уйти из деревни… Бежать! Бежать! Бежать!!!». Она развернулась и сделала было шаг…
— Ну и что же ты так? — вкрадчиво и как-то хищно заговорил Карл, стоя на месте. — Неужели это все, что ты можешь со мной сделать? Это все, на что ты способна? Всего лишь ранить в плечо, пусть и серебром? — выход девушке заблокировали несколько арматур, создавая своеобразную решетку. — А я думал, что у тебя все же кишка не тонка. Ты ведь хотела мне отомстить…
И он начал приближаться к девушке, медленно, наблюдая за тем, как его жертва пытается пробиться через блок. Он чувствовал ее страх. И на этот раз он был уже даже не осознанным. Скорее животным, способным заставить человека совершать что-то невероятное. Джаелл билась и трепыхалась, даже в какой-то момент начала пытаться пролезть через дырку. Это выглядело так забавно, и девушка слишком сильно в данный момент походила на напуганного кролика.
Плечо у Карла болело, пуля проникла достаточно глубоко, едва не сломав ему ключицу. Без помощи инструментов, а также без вмешательства знающего человека ему не обойтись. Хотя он не собирался обращаться к Матери Миранде, решив самостоятельно избавиться от пули. Но сейчас его это не волновало. В конце концов, он был мутантом, и ему даже такие раны были не страшны… Ну, конечно, было неприятно, но все же он смог бы восстановиться. Вот если бы Василеску попала бы ему в голову… Или ниже, в область сердца… Тогда, наверное, он бы не выжил.
— Ты слишком быстро сдалась. — подойдя к Джаелл вплотную, он положил левую руку ей на плечо, сжимая очень сильно. — Зря ты так. Я уж понадеялся, что увижу в тебе силу, помимо твоего голоса. Хотя, может, боль пробудит в тебе твою силу духа? Посмотрим, сколько ты сможешь выдержать…
— Не-не-не трогай меня!!! — девушка развернулась и смахнула с себя руку Гейзенберга, панически дрожа и мечась из стороны в сторону. — Я… Я не так себе это представляла, ясно?! Я не ожидала, что так все произойдет! Я не… Я не!.. Да, я не смогла! Пожалуйста, не трогай меня!
— Поздно, куколка. — Карл совсем маниакально улыбнулся, захватывая девушку в тиски из цепей и очень сильно сдавливая. — Если уж ты за что-то взялась — то иди до конца. А не бросай все на полпути, потому что, видите ли, испугалась последствий. Ну, теперь у тебя будут гораздо худшая участь. Сама напросилась…
Он сдавил пленницу в цепях, отчего та завизжала и затрепыхалась. В ней все горело, все сдавливалось. Она чувствовала, как ее внутренности сжимаются в опасный фарш, как ребра едва сдерживаются, чтобы не лопнуть. Дышать становилось невозможно. Джаелл кричала, но ее голос уже не сотрясал все вокруг. Это были скорее просто истерика и отчаянный плач.
— Прекрати! Прекрати! Умоляю, хватит! — она пищала, смотря на Карла заплаканными глазами. — Отпусти меня! Пожалуйста! Я не хочу умирать!
— Ты не умрешь. — мужчина положил руку ей на посиневшее лицо и погладил по щеке. — Но тебя ждет кое-что очень и очень интересное. А теперь пойдем. У меня уже созрел на тебя план.
И он потащил Джаелл, обмотав конец цепи вокруг здоровой руки — правой он двигать не мог из-за раненного плеча. Пленница сначала упиралась, однако цепь сдавила ее еще больше. Василеску понимала, что наступил ее конец. Что она обрекла себя на что-то жуткое… Что-то гораздо хуже, чем было с ней все это время. И что она вряд ли вообще после всего этого выживет. Она рвалась как могла, пуская на сопротивление последние свои силы.
Но тут у нее что-то все же щелкнуло с задней стороны груди, все тело пронзила страшная боль, и ноги сразу же отнялись, отчего девушка упала на пол мешком. «Он… Он сломал мне позвоночник… — мелькнуло в голове у нее, прежде чем она потеряла сознание. — Он… Мне все кости… Сломает…».
— Твою мать… — проворчал Карл, заметив, что произошло. — Все же я перестарался. Ргх… Сама напросилась, нехуй было вообще сюда идти…
Он ослабил цепь и поднял тело жертвы над полом. Поза была довольно неестественной, согнутая сильно пополам в районе груди, будто сломанная палочка. Ноги висели безвольными макаронинами, ни на какие рефлексы уже не реагировали. Планы у Карла слегка изменились, но все же они не сильно отходили от изначального. Ему не нужна была калека, и он решил сделать кое-что интересное с этой девушкой. Немного модификаций…
— Ну что? Ты все же выстрелила… — голос доносился в голове. — Но чего ты добилась?
Джаелл открыла глаза. Она лежала на пустом пространстве, не в состоянии пошевелить даже пальцем. Непонятно было, то ли она лежала горизонтально, то ли все же висела на вертикальной поверхности — чувство гравитации отсутствовало напрочь. Также отсутствовало ощущение света и цвета. Ну просто… Было по большому счету ничего. Как-то слишком абстрактно, непонятно. Лишь голос, такой знакомый, осуждал девушку и звучал у нее в голове.
— Чего ты добилась своей жаждой мести? — говорил этот внутренний глас. — Ты промахнулась. И ведь ты могла сделать еще один выстрел, у тебя были патроны. Еще как минимум две пули.
— Я… Я не… — Джаелл тихо пробормотала. — Я не ожидала, что все так и будет… Я не… Я не думала, что все произойдет так быстро…
— Хватит себя обманывать! — голос заставил девушку поморщиться. — Ты просто испугалась, ты побоялась довершить дело до конца, как только поняла, что его кровь будет у тебя на руках! Ты просто струсила! Прав Карл, у тебя все же кишка тонка!!!
— Она не тонка! — Василеску зажмурилась и закричала с истерикой, едва сдерживая плач. — Я не трусиха! Просто это было слишком неожиданно! Я не планировала подобного! Я не!..
— Дура! Ты просто дура! — перед девушкой начало что-то формироваться, пока что в виде дымки. — Герцог был прав, когда сказал, что месть твоя ничего не решит. Он ведь тебя предупреждал. Ты могла просто уйти из деревни своей дорогой. Но не-е-ет, ты решила поиграть в мстителя! Хуителя, блядь! Куда ты поперла вообще! Совсем уже головой думать перестала…
— Отвали! И без тебя плохо! — Джаелл заплакала. — Я хотела заставить его почувствовать боль! И то же унижение, что он заставил испытать меня! Он должен был отплатить мне сполна! Он!..
— Ты бы не смогла жить с таким грузом. Даже если бы ты как-то сумела убить его. — дымка стала обретать знакомые черты, а голос сформировался окончательно. — Теперь же ты обрекла себя на страдания… Знаешь, если сравнивать, то до этого момента у тебя все еще было неплохо. По крайней мере, ты могла получать удовольствие, а также какую-никакую защиту и заботу. Но теперь…
И перед Джаелл возникла… Она сама. Только выглядела она очень странно, как будто чужая. Не родное отражение. Лицо было полностью осунувшимся, эмоции отсутствовали, несмотря на весь спектр, который выдавал ее голос. И что-то в ней, в этой копии, было не то… Что-то чужеродное. Приглядевшись, Василеску с ужасом осознала, что так она, возможно, будет выглядеть в будущем…
Руки, а именно предплечья, были почти целиком иссиня-черные, граница обозначалась странными и пугающими ветвлениями сосудов. Как будто в них сидела зараза. Ладони были значительно крупнее, из пальцев росли когти, которые могли разорвать любую плоть. В районе сердца под рубашкой было видно странное красноватое свечение, похожее на тот самый реактор, который Джаелл видела на схемах. На груди виднелся динамик с уходящими в глотку трубками. Ноги двойника были усилены какими-то металлическими деталями. А еще…
Глаза. Они были черные с красными точками, от них исходили такие же ветвления сосудов. И взгляд был абсолютно пустой, безжизненный. Он один как будто высасывал всю энергию и радость из всех присутствующих, в данном случае — из Джаелл.
— Кто… Кто ты? — сглотнула девушка, испытывая неподдельный страх.
— Такая участь ждет тебя… Ты сама себе все испортила. — дымка обволокла двойника, скрывая его ужасные детали и оставляя лишь пустые глаза. — Ты могла спастись. Ты могла вернуться к нормальной жизни. Но ты все испортила…
— Нет… Я не верю! Ты не можешь быть мной из будущего! — крикнула Василеску, погружаясь в забытье. — Я не стану такой!
— Ты уверена в этом…?
И сознание девушки полностью погрузилось во тьму и пустоту…
Противный запах горелой кожи щекотал нос, заставляя проснуться. Джаелл медленно открыла глаза, пытаясь вернуть себе ощущение всего тела. Вот только… Она не чувствовала ничего ниже груди. Как будто у нее оторвало пол-тела, и она даже не заметила, не испытала боли. Потихоньку вспоминая, что с ней произошло накануне, еще не сфокусировав взгляд, она с ужасом осознала свое положение. По крайней мере то, что она еще жива, она у Карла где-то на фабрике, и она стала паралитиком.
— Наконец-то ты очнулась, сучка… — фыркнул Карл, сидя за столом где-то в стороне и пристально глядя на пленницу. — Ты изрядно заставила меня повозиться с той пулей, которую ты шальным образом всадила в меня. Ну, теперь я хотя бы не один буду страдать.
Девушка наконец-то смогла полностью собраться с мыслями и посмотреть вокруг, насколько это было возможно в ее положении. Гейзенберг был в одной майке, его волосы были завязаны в небрежный хвостик, а правое плечо было обмотано бинтами. На столе рядом с ним лежала та самая серебряная пуля, только вся окровавленная. Мужчина как-то даже презрительно смотрел на девушку, оценивая, что он с ней будет делать. Но что удивительно… Он был сейчас меньше всего похож на извращенца-садиста. Он скорее в данный момент выглядел уставшим от жизни человеком, который пережил слишком много дерьма, и теперь пытался хоть на ком-то отыграться.
Джаелл попыталась подняться, но обнаружила, что ее руки были привязаны к металлической поверхности тугими ремнями. Сама она лежала на животе, а голову она повернула набок, хотя от такого шея сильно затекала. Она попыталась двинуть ногами, но убедилась в том, что она их банально не чувствует. Все, что было ниже ее груди, она не чувствовала более.
— Что ты… Что ты со мной сделал…? — тихо спросила она, глядя на мужчину.
— Пока что ничего. — Карл безразлично пожал здоровым плечом. — Ну, если не считать того, что до того, как ты отрубилась, я сломал тебе грудной позвонок и повредил тебе спинной мозг. Ну и теперь ты не сможешь ходить. Никогда.
— Я… Я… — на глаза девушки навернулись слезы. — Я не хочу умирать… Пожалуйста…
— Я еще даже не начал ничего с тобой делать, а ты уже ноешь! — мужчину это немного раздражало. — Знаешь, я ненавижу у своих жертв несколько вещей: физическую слабость, трусость и, самое главное, их нытье. Я таких людей считаю отбросами. Они не достойны жить в этом мире. Выживает сильнейший — так работает этот мир.
— Пожалуйста… Хватит… — Джаелл тихо скулила, сглатывая подкатывающий к горлу ком. — Я не сильная, я не…
— Не перебивай меня! — рявкнул ученый, ударив кулаком рядом с лицом девушки. — Грх… Еще я не люблю, когда мне не дают закончить мысль. — он взял ящик с инструментами и подошел к рабочему месту, на котором лежала пленница. — Поначалу я думал, что ты сильная девка. Так сильно мне сопротивляться с самой первой встречи… Да еще и до этого в одиночку грохнуть оборотня. А потом, когда ты начала «кусаться» во всех смыслах, я решил, что нашел идеальную «игрушку». Но теперь что? Ты просто трусиха. Ты только и можешь, что убегать. Я разочарован… Теперь же ты станешь полноценно моей вещью.
— Не надо… Пожалуйста… Я хочу домой… Я просто хочу домой…
Но ответа не последовало. Карл Гейзенберг начал что-то там делать своей магией, подготавливать инструменты. Джаелл дернулась руками, но просто уже по привычке, умом-то она понимала, что она сейчас абсолютно в безвыходном положении. Что сейчас, как и тогда, ее судьба в руках этого маньяка. Правда, теперь она ничего не сможет сделать. А умолять о пощаде не имело смысла.
Она вдруг почувствовала что-то странное. Поначалу это было просто чувство давления некоторых инструментов на спину в районе груди, как раз там, где и был перелом. Но потом… Кожа раскрылась, а всю спину пронзила невероятная боль, скручивавшая все чувства в агонии. Пленница, не выдержав, закричала, громко и надрывно. Но инструменты продолжали копаться в ее позвоночнике. Хотя казалось, что этот садист просто медленно разбирает ее на части, отрывая кусок за куском.
— Больно! больно, больно, больно! А-а-а-а-а, блядь! — кричала Джаелл, дергая головой и рыдая. — Мне больно! Не надо! Пожалуйста!
Карл молчал. Ему, по большому счету, надоели разговоры с девушкой. Он попросту устал. Однако он не мог бросить свою «игрушку» в таком состоянии, до которого он ее довел. Ему не нужна была калека. Он чертыхался про себя, что сломал ей позвоночник, но все же он прекрасно знал, как исправить эту ситуацию, чтобы Василеску вновь стала полноценным человеком. С собой он проделывал примерно такие же вещи. Поэтому он просто работал над телом.
Да, он мог сделать все эти процедуры значительно раньше. Когда она еще была в отключке. Но… Он хотел, чтобы она страдала от боли. Он хотел заставить ее испытывать ужас, страх, агонию. Карл при этом ощущал некое… Удовлетворение. Как если бы он препарировал лягушку на уроке биологии. Только вот жертва кричала, дергала верхнюю часть тела и о чем-то там его просила. Точнее, просто повторяла несколько слов.
Джаелл поначалу долго кричала, чувствуя, как чужие руки ковыряют у нее в спине и глужбе, наглым образом что-то передвигая и исправляя. Но силы кричать уходили с каждой минутой. А боль не прекращалась. Вот уже что-то холодное погрузилось внутрь спины, и Гейзенберг начал вкручивать это что-то винтами, причиняя новую боль. Она пульсировала, разгоняя кровь по сосудам и создавая ощущение, что сейчас эти самые сосуды порвутся к чертям собачьим, и вся кровь выльется в телесную полость.
— Мне больно… Карл… Прекрати… — с трудом говорила подопытная, царапая себе ладони в кровь.
— Ну сама виновата, что довела до такого. Нехуй было пытаться меня убить серебром. — Карл завинтил все, что хотел, а потом достал степлер. — Вот слушалась бы ты меня хоть иногда — сейчас была бы цела, жива и невредима. Я бы даже тебе улучшил условия жизни.
И он начал сшивать рану на спине. Резко входящие в кожу скрепки заставляли Джаелл дергаться и биться лбом об стол, чтобы хоть как-то заглушить эту боль. Она едва держалась на грани сознания, вот-вот готовая снова отрубиться. В голове мелькали образы матери, Михаила, даже Альмы… Даже тех людей, с которыми она работала. Она вспоминала, как жила себе без забот, лишь продвигаясь по карьерной лестнице… Как она иногда проводила свободное время в клубах или на концертах знаменитых певцов. И теперь у нее всего этого не было.
— Вот так. — Карл закончил сшивать рану, после чего отложил степлер и достал какой-то пульт. — Посмотрим…
Он нажал кнопку. По всему телу Василеску прошелся электрический разряд, такой же болезненный, как и вся процедура. Но пленница уже почти не дергалась. Она все думала, когда же это закончится… Но все только началось. Потому что после разряда она почувствовала, наконец, свои ноги. И они у нее дико заныли, как будто их жгло изнутри кислотой.
— А-а-а-а, блядь! — Джаелл стиснула зубы. — Что ты сделал с моими ногами?! Мне так больно!
— Хм. Видимо в твоих ногах уже пошел процесс гниения. Ну или нет, я в душе не ебу. — Гейзенберг пожал плечами, щупая ноги девушки, чем вызывал у нее все больший крик. — Хотя я чувствую там что-то странное. Как будто там что-то живет. — он кинул мимолетный взгляд на зашитую рану. — Опять это самое…
Он снял ремни с рук пленницы и небрежно перевернул ее на спину, совершенно не заботясь о ее комфорте. Он хотел сделать кое-что еще с ней, и надо было осуществить свой план прямо сейчас, пока она в сознании. Карл достал свой улучшенный реактор, новейшей модели. От этого реактора исходили трубочки с проводами, которые извивались сами по себе… Магия Карла? Или это все же они сами искали свою жертву?
Мужчина достал острый нож, которым он обычно резал трупы, и приложил лезвие к груди девушки, собираясь сделать глубокий надрез в области сердца. Тут же его запястье обхватили руки Джаелл, остановив его и удерживая из последних сил. Только сейчас немец обратил внимание, что ручки у девушки, несмотря на силу, были маловаты. Пальцы у нее были с грубоватой кожей — сразу читалось, что она работала с механизмами, и много раз ей приходилось лечить кожу.
— Прошу… Умоляю… Хватит… — она с мольбой смотрела ему в глаза. — Мне больно… Я не хочу… Прекрати… Я не… Я не вы… Держу…
— Не теряй сознание. — фыркнул Карл, высвобождая свою руку с ножом. — Еще немного осталось. Но это необходимая процедура. По крайней мере, для меня так точно необходимая.
— Прекрати… Мое сердце не выдержит…
— Выдержит. И я даже больше скажу — оно заработает гораздо лучше. А теперь лучше приготовься. Потому что будет еще больнее, чем со спиной.
И он, откинув ослабевшие руки девушки в стороны, вонзил нож в грудь. Джаелл вскрикнула, вот только это уже было не так громко, как при операции на позвоночник. Было видно, что силы ее покидали, и она еле-еле соображала, что происходит. Возможно, ему уже не удастся получить ту толику удовольствия, которое он испытывал во время первой процедуры. А вещества, чтобы усилить Василеску чувства и просто заставить ее бодрствовать больше, у него под рукой не было. Как-то раньше он об этом не задумывался.
Сделав надрез, он раскрыл рану, открыв перед собой грудную клетку пленницы. Кровь хлынула из тела, заливая весь стол и пачкая ему руки. Сама грудь то вздымалась, то опускалась, а Джаелл уже просто стонала, прикусывая губу, кусая щеки изнутри и вообще пытаясь как-то перебить боль чем-то менее существенным. Мужчина цыкнул и засунул руку с реактором прямо в рану, углубляясь сильнее и ища сердце жертвы. К счастью, он уже достаточно хорошо знал анатомию, чтобы найти искомый орган и не повредить сильно остальные.
Реактор вдруг ожил в его руках, он вытянул свои щупальца и впился проводами в сердце Джаелл, словно какой-то паразит. Сердце от такого сначала дернулось, а потом, в последний раз перегнав кровь, остановилось. Василеску почувствовала это и бессильно опустила голову на стол, глядя в потолок. Она прощалась с жизнью, зная, что через несколько минут ее мозг погибнет… Хотя неизвестно, что раньше убьет, обильная потеря крови, болевой шок или же остановка сердца и кислородное голодание.
— Мама… Прости меня… Я не смогла… — тихо сказала она. — Ты говорила мне бороться до конца… Я не смогла… Я не смогла победить…
— Эй, эй, эй! — Карл ударил девушку по щеке, вновь доставая тот самый пульт, которым он запустил механизм в спине. — Я разве тебе разрешал умирать?
Секунда — и грудь пронзила жуткая боль. Сердце было вновь запущено, только на этот раз его сердцебиение контролировалось механическим реактором, словно кардиостимулятором… Впрочем, эта приблуда исполняла роль не только энергопоставщика, но также контролировала центральный орган, при желании усиливая частоту сердцебиения, либо замедляя его. А также этот реактор обладал небольшим программным обеспечением, выполнявшим определенные команды… И этим Гейзенберг собирался воспользоваться в дальнейшем.
Данный реактор стал теперь «пультом управления» Джаелл Василеску. Теперь немец мог при желании буквально заставить свою девушку делать, что он захочет. Конечно, он мог бы сделать это раньше, однако он все же хотел себе обычного человека в плане «игрушки», со своей волей. Нет, у пленницы воля своя сейчас также имелась, просто появился «триггер», который смог бы в нужный момент укротить ее нрав.
— Нгх… Мне больно… — она жмурилась и стонала. — Пожалуйста… Прекрати… Мне больно… Я хочу умереть…
Мужчина взял степлер и зашил рану на груди тем же способом. Да, теперь у девушки красовался приличный такой шрам. Но это даже в какой-то мере ее красило. Она была теперь похожа на солдата, проткнутого насквозь мощной арматурой. Карл наклонился к лицу девушки, глядя ей прямо в глаза и пытаясь привлечь к себе внимание. Но та смотрела отрешенно, как бы сквозь все пространство… Можно даже сказать, внутрь себя.
— Теперь ты усовершенствована. И знаешь… Это только начало. Я подумал и решил, что сделаю из тебя идеального человека. Гораздо лучше, чем все мои предыдущие проекты.
Джаелл его уже не слушала. Она провалилась в небытие, хотя глаза ее остались открытыми…
— Карл! Карл! — женский голос донесся из-за окна дома. — Иди домой ужинать!
— Иду, мама!
Маленький мальчик со светлыми волосами, игравший в этот момент с железными обломками, бросил свою постройку и побежал внутрь. Он уже чувствовал запах мититей, которых он очень любил. Мать готовила их не часто, и каждый раз подобный ужин был праздником для юного изобретателя. Вбежав на кухню, пацан быстро уселся за стол и уже было схватил вилку, как женщина с улыбкой спросила:
— Молодой человек, а Вы руки помыли?
— Ну ма-а-а-ам! — заныл Карл, приняв максимально страдальческое лицо. — Ну вода там очень холодная! Я простужусь и не смогу есть мититей!
— А если ты съешь все это грязными руками, то ты заболеешь сильнее, чем при простуде! — мать скрестила руки на груди. — Так что ну-ка быстренько иди и помой руки.
— Ну ладно…
Мальчик слез со стула и направился в ванную комнату. По дороге он услышал, как мать вдруг закашлялась. Но не обратив на это внимание, он пожал плечами и стал обмывать свои грязные от земли ладони, тщательно споласкивая это мылом. Так-то он не любил чистоту, считая наведение оной пустой тратой времени. В его детском сознании еще не сформировались правила гигиены, да и он вообще логики не видел между мытьем рук и заболеваниями. Пока ему еще никто не объяснил толком, как это работает.
Наконец, управившись с процедурой, мальчик вернулся на кухню и сел за стол, теперь уже уверенный, что его не выгонят. На тарелке лежали его любимые колбаски, которые испускали пар с очень вкусным запахом, от которого слюнки текли. Мальчик уже хотел было начать есть, но мама взяла его нежно за руку… Или слабо? И сказала тихим голосом:
— Карл, нам нужно сначала помолиться. Забыл? — она улыбнулась, закрыла глаза и начала что-то говорить.
Маленький Карл посмотрел на маму, желая ей что-то сказать, но тут он увидел, как она осунулась, побледнела… Ее вид был очень нездоровым, хотя всего несколько минут назад она выглядела как обычно. Опустив взгляд, мальчик увидел на руке у матери странные выросты, похожие на бородавки, которые стремительно росли вверх по руке в сторону сердца.
— Мам… — с тревогой и страхом начал было он, но не успел и слова сказать.
Женщина, внезапно открыв глаза, посмотрела на Карла очень странным взглядом. Во взгляде не было ничего от прежней любящей матери, лишь голод и ярость хищника. Карл вскочил из-за стола, и вовремя — обезумевшая женщина с неимоверной силой отодвинула дубовый стол и побежала на мальца, собираясь укусить его. Пацан бежал по всему дому, но быстро оказался зажатым в угол. Он не знал, что делать, ему было страшно. А мать наступала, издавая неестественные звуки.
— Мама! Пожалуйста, проснись! Это я, Карл! — крикнул мальчик, жмурясь от страха и готовясь к худшему исходу.
Рычание тут прекратилось. Послышался короткий вздох испуга. Карл открыл глаза и увидел свою мать сидящей на полу и держащейся за голову обеими руками. Подойдя поближе, мальчик убедился в том, что теперь она на него не нападет. Но было очевидно, что это не останется единичным случаем. Надо было что-то предпринять.
— Мама… — сказал Карл, беря женщину за руки и пытаясь поднять. — Скорее, идем к Матери Миранде! Она должна нам помочь! Она тебя спасет! Она ведь всех спасала, правда?
— Да… Да, сынок… Конечно, правда… — тихо произнесла та в ответ, вставая на ноги.
И они оба пошли в сторону центра деревни, там где обычно находилась Матерь Миранда. Карл еще тогда не знал, к чему все это может привести. Он лишь хотел спасти свою внезапно заболевшую мать. Он был напуган. Но он верил, что их местная богиня сможет исцелить мать и вернуть ей нормальную жизнь…
Прошли сутки со времени внедрения в Джаелл ее первых механизмов в организм. Она снова смогла ходить, как будто у нее ничего в спине не ломалось. Да и она уже не ощущала неприятного щемящего чувства в груди, словно реактора там не было вообще. Лишь шрамы, не очень аккуратно зашитые степлером, напоминали о пережитой боли, о страданиях, которые она вынесла.
Все это время она лежала на матрасе в мастерской Гейзенберга. Такой уже привычной, почти домашней. Она лежала и не двигалась, пялясь в одну точку на стене. Ни на какие звуки она не обращала внимания. Даже если где-то вдалеке внизу что-то жужжало, что-то гремело или взрывалось — она и глазом не дергала. Ни один мускул за все это время у девушки не дрогнул.
Она более ничего не чувствовала. В ней как будто что-то потухло после того случая. Если раньше она была готова бороться, несмотря на все унижения и на все издевательства со стороны мучителя, то теперь она не видела смысла дальше биться с ним. Все равно он был сильнее нее в разы. Он мог воспользоваться своими суперспособностями, обмотать ее в цепи, а потом выебать ее как вздумается. Гейзенберг был хозяином положения.
— Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
Что ж. Вот и ответ. У нее сломалось все одновременно…
Тут она почувствовала, как сильные руки обнимают ее сзади, прижимая к оголенному торсу Карла Гейзенберга. Одна ладонь аккуратно легла на грудь, а другая стала медленно гладить живот. В затылок Джаелл уткнулся нос мужчины, выдыхая ей на кожу под волосами теплый воздух. Это было удивительно, но Карл не собирался с ней делать ничего плохого. Он просто ее обнимал… Как будто пытался проявить нежность.
Василеску промолчала и даже не шелохнулась. Ей уже было плевать.
Комментарий к Боль Писать главу было даже тяжелее, чем когда я 6 лет назад писал главу с пытками антропоморфной кошки обезумевшим вьетнамским ветераном... Хер его знает, почему. То ли отвык, то ли мне просто слишком жалко свою непутевую румынку, которая просто хотела вернуться домой к своей матери...
====== Алкоголь ======
Комментарий к Алкоголь Перед началом этой главы хочу выразить благодарность всем людям, кто донатит мне деньги! Правда, спасибо вам большое, вы даете мне большой пинок для продолжения творчества, и я очень рада, что вам мой фанфик нравится вот настолько сильно!
Люблю вас, надеюсь, мы с вами еще долго просидим в этом прекрасном загадочном фандоме, а также я смогу вам преподнести Карла Гейзенберга в самом интересном ключе!
Карл прижимал девушку к себе и тихонько гладил ее живот, впервые ощущая ее мягкую кожу. До этого момента он вообще как-то не особо изучал ее тело, лишь кусался и бесцеремонно ее использовал для разрядки собственного напряжения, как физического, так и сексуального. Ему было тогда плевать. Вообще. Ну девушка и девушка, таких в мире тысячи, миллионы. Просто вот эта удачно под руку попалась, тем более будучи приезжей из другого города. Да и к тому же лишь с одной родственницей за спиной и почти полным отсутствием друзей, которые бы стали ее искать. Идеальная «игрушка» для собственных утех. Можно даже вообще не интересоваться ее «глубоким внутренним миром».
Но вот прошло какое-то время с тех пор, как они вместе. Вроде бы неделя прошла, хотя казалось, что целый месяц, а то и больше. Столько событий произошло за этот короткий промежуток времени… Гейзенберг поражался тому, насколько круто может измениться личность человека в условиях дикого стресса и резкой смены привычного уклада жизни. Да, он понимал и догадывался, что его пленница до встречи с ним была самым обычным человеком, которая стремилась к успеху, шла навстречу мечте семимильными шагами, учитывая ее пристрастие к автомеханике, а также ее должность на работе в столь юном возрасте. Он видел, как в ней прорастал огромный потенциал. Она явно была не из робкого десятка, раз так долго и упорно боролась с ним ради собственной свободы.
Вот только сейчас в ней… Все «потухло». Она даже не отреагировала на его жест. Она даже не шелохнулась сейчас, когда он оказался слишком близко к ней. Обычно она бы его отталкивала, шипела, рычала и посылала бы в пешее эротическое, пытаясь вырваться и дистанцироваться. А он, как обычно, применял бы свои способности по усмирению. Но теперь… Теперь девушка лежала словно неживая кукла, ее выдавало лишь медленное размерное дыхание и сердцебиение, усиленное вставленным реактором.
Неужели она все-таки сломалась?
Карл не очень хотел терять «игрушку». Вернее, он вообще-то рассчитывал на более длительное развлечение с ней. Неизвестно, насколько долго, но вот чтобы она всегда была с ним, и чтобы она была похожа на взрослую не прирученную кошку, которая царапается и кусается, даже если к ней относиться хорошо. Да, он слишком извращенно понимал слово «развлечение», да, он признавал, что хотел причинять ей боль и страдания. Но он не рассчитывал на такое скорое отрешение от реальности. И это…
Это напоминало ему его же, когда Матерь Миранда похитила его и превратила в того, кем он сейчас являлся.
Вспомнив прошлое, мужчина нахмурился и отпустил Джаелл, встав с матраса и начав рыться в своем небольшом тайничке. Он вспомнил, как дико ненавидит эту чокнутую женщину с крыльями. И он вспомнил свой план по отмщению за свое унижение. За лишение чувства собственного достоинства. Достав из своего тайника несколько бутылок с жидкостями разных цветов — не подписанных, — а также два стакана, он поставил все это на стол, предварительно небрежно стряхнув все схемы и мелкие гайки с шурупами.
— Джаелл… — сказал он тихо, садясь на стул и открывая бутылку с коньяком. — Выпей. Полегчает.
Звучало не как приглашение, но по-другому Гейзенберг не умел. Он вообще в своей жизни практически не знал нежности и ласки, особенно с тех пор, как Миранда сделала его чудовищем с человеческой оболочкой. Он налил себе в стопку коньяк, отставил бутыль и… Замер. Он рассматривал, как золотистая жидкость отражает свет его лампы, создавая определенные блики. Один из таких бликов упал на шрам на спине Василеску.
Девушка практически не прореагировала на сказанные слова. Она лишь немного поерзала на матрасе, сжимаясь сильнее в позу эмбриона и тихо постановая от боли. Она все думала о том, что с ней произошло. Теперь можно считать, что она — полноценная «вещь»? И что теперь у нее есть более мощные предметы, которые будут заставлять ее исполнять волю мучителя? Вот этот реактор теперь… Он будет ее источником воли? Или же она все-таки может сделать что-то самостоятельно?
— Джаелл. — услышала она вновь голос Гейзенберга, осточертевший и уже бесивший.
— Отвали. — сказала она без эмоций. — Сам бухай свою дрянь. А меня оставь уже в покое…
Карл умолк. Ну вот что он мог противопоставить своей «вещи»? Что он мог ей сейчас сказать? Он сам устал от всего этого, он устал злиться вообще. Ему вот сейчас просто хотелось провести с кем-то время. И с кем-то — это не с Альсиной Димитреску, которая вечно его пытается воспитывать, даже за личность не особо считает, а воспринимает исключительно как ребенка. С тем водяным дебилом и стремной куколкой так вообще не было смысла сидеть, так как они вообще не понимают его чувств и боли, да и если им рассказать все, что он думает о Миранде — он рисковал потерять их доверие и лояльность.
Поняв, что все-таки он будет пить один, он выпил залпом коньяк из стопки. Сразу же по груди разошлось приятное теплое чувство спирта, который также немного омывал металлические конструкции в его теле, вызывая легкий приятный разряд тока. Немного рыкнув от удовольствия, мужчина налил еще коньяку, собираясь выпить уже не так резко.
Тут он заметил, что Василеску уже не лежала, а сидела на матрасе, безучастно наблюдая за ним. Она смотрела будто бы и на него, и сквозь него одновременно. Карие глаза вообще не отражали никаких признаков упорства и целеустремленности, но все же они были очень привлекательны. Рубашка девушки была расстегнута, она не прикрывала у нее ничего, и Карл мог видеть свою работу. Между грудями в районе сердца был такой же некрасивый шрам, выше которого можно было увидеть слабое красноватое свечение — реактор работал. Сама Джаелл была бледна — еще бы, столько крови она потеряла за время операции.
Где-то десять минут она сидела и пристально смотрела на Карла, вызывая в нем некий дискомфорт и ощущение, будто она прощупывает взглядом каждый фибр его души. Затем она встала, подошла к столу, взяла бутыль с самогоном и открыла его. Сразу же в мастерской пахнуло сильным запахом спирта. Карл сначала немного не понял, чего задумала пленница, но потом он немного поперхнулся — девушка, выдохнув и задумчиво рассмотрев бутыль, приложила губы к горлу и начала пить прямо так.
— Воу, куколка, остановись! — удивленно воскликнул мужчина. — Самогон слишком крепкий, да еще и!..
Но было поздно — Джаелл стукнула бутылью о стол и стала глубоко дышать и кашлять, жмуриться и дергаться. Так-то ее здорово вставило от самогона, который оказался не просто крепчайшим напитком, но еще и не самой первой свежести, то есть забродившим. На глазах показались слезы, а сама девушка начала стучать себя на груди, чем провоцировала еще больший кашель, да и вообще как-то она начала вести себя неадекватно. Реактор внутри нее всполошился и начал усиленно работать, чем вызвал у Василеску приступ боли и стонов.
— Твою мать, сука… Как же больно… — проговорила она, скрипя зубами и садясь на другой стул. — Блядь… Господи, как же хочется сдохнуть…
Карл был немного в шоке. А потом он начал громко смеяться. Ему действительно было смешно наблюдать, как девушка делает вот такие глупости, а потом еще и ругается то ли сама на себя, то ли на всех вокруг. Вспоминая все ее дурные поступки, было удивительно, как он раньше не находил это смешным. Налив во вторую стопку коньяк, он словно бармен отдал его девушке и сказал с веселыми нотками:
— Ну ты даешь, Василеску. Слушай, ты мне скажи, у вас в городе принято вести себя так тупо? Или это ты такая уникальная особа, которая сначала делает, а потом только думает? — он налил также и себе. — Вечно ты пытаешься как-то повыебываться. Даже сейчас, когда, как мне кажется, тебе уже нечего терять, и ты уже полностью забила на себя — ты даже в таком состоянии умудряешься вытворить какую-то херню.
Он выпил и посмотрел на девушку. Та же смотрела на него таким же пустым взглядом, в котором даже не читалось: «Иди нахуй!». Просто пустота, отсутствие каких-либо эмоций. Джаелл вздохнула и отвернулась, глядя на противоположную стену в мастерской. Однако ее рука уже лежала на стопке с коньяком, и пальцы немного гуляли по стеклу. Было похоже, будто она все-таки о чем-то думала, будто она раздумывала. О сущности бытия ли, о своем поведении ли… Карл этого не мог знать.
Он вздохнул и немного потрогал свое больное плечо. Удивительно, но на этот раз регенерация шла гораздо медленнее, чем если бы в него выстрелили обычными пулями. Видимо, серебро как-то влияло на деятельность паразита Кадоу в нем, подавляя процессы в месте ранения. «Сучка… — рыкнул Гейзенберг, чуть морщась от боли. — У Герцога этого жирного купила такие вещи… Наверняка. Больше не у кого вообще… И ведь ничего не скажешь этому торгашу. Скажет лишь, что у нее были деньги, а у него чисто коммерческий интерес…». Он выпил коньяк и поморщился от спирта.
Джаелл тоже начала пить алкоголь, отпивая маленькими глотками. Иногда она дергалась от приливающих чувств опьянения, но это было несущественно. Реактор внутри нее горел и переливался разными цветами — Карл предусмотрел это, чтобы понимать, в каком сейчас состоянии его пленница. И сейчас она явно пьянела. Да и он сам как-то тоже становился навеселе и подшофе.
Просидели они так примерно полчаса, молча, ничего друг другу не говоря. Они пили коньяк, причем мужчина делал это с большими перерывами между залпами, а девушка мелкими частыми глотками. И как результат — «обновлялись» они одновременно. Василеску даже после третьей выпитой стопки выглядела подавленной и безэмоциональной, но было видно, что все-таки в ней что-то сдерживается. Если она заговорит — то она выплеснет все эмоции наружу. И немец, уже подвыпивший, решил действовать:
— Слушай, Джаелл, а у тебя вообще кто-нибудь был до меня? Вот серьезно, был? — как бы невзначай спросил он, вертя в руках стакан.
— Было. Трое. — сказала та, не поворачивая головы. — Ик!.. Ох… Они были. Трое парней. Уроды, каких только свет не видывал. Чем-то даже похожи на тебя.
— Хочешь сказать, тоже тебя насиловали и делали все, что делал я?
— Нет. У них в этом плане хотя бы была толика морали. — Василеску фыркнула, сжимая в руке бокал. — Они просто пытались словами меня «воспитать». Сделать тоже… Своей хозяюшкой, которая будет дома сидеть, рожать детей и варить борщи.
— Пхех. Ну вот, их же ты смогла одолеть своим строптивым характером. — Карл махнул рукой. — А что же ты со мной так не сделала? Я думал, у тебя хватит сил противостоять мне дольше.
На этих словах Джаелл только посмотрела на Гейзенберга своим пустым взглядом. И мужчина понял, что он как-то сгоряча ей это все сказал. Да и… Слишком уж неправильно сравнил ситуацию с собой и с теми бывшими. Ну конечно, они ведь, как она сказала, не насиловали ее. А просто пытались промыть мозги. Да и не держали в плену, в заложницах. А когда ты свободен и можешь спокойно уйти — такой «промывке» сопротивляться значительно легче. Карл видел в подобной ситуации самого себя. Его опять накрыли воспоминания о прошлом, он опять вспомнил, как стал таким…
Он сжал в руке бокал, отчего тот слегка треснул…
— Матерь Миранда! — крикнул мальчик, заводя в помещение свою ослабевшую маму. — Матерь Миранда! Прошу, не откажите нам в помощи! Услышьте нашу мольбу!
Крылатая женщина прервалась от каких-то своих дел и повернулась к пришедшим. Выглядела она чрезмерно спокойно… Ну еще бы, она же богиня. Ей не привыкать видеть подобные явления, она стольким людям помогала. По крайней мере, так говорили люди, сам Карл не особо видел результат такой помощи, но все равно верил. Миранда посмотрела на паренька, а потом на его мать, рука которой совсем покрылась наростами.
— Твоя мать больна. — сказала она тихим голосом. — Я вижу, как проказа проникает в нее все глубже.
— Пожалуйста… Пожалуйста, помогите ей! — Карл чуть неплакал, он был очень напуган. — Пожалуйста, не дайте ей погибнуть! Я не хочу, чтобы она умерла!
— Да, сын мой, конечно. — Матерь Миранда приняла женщину, беря ее за руки и отводя в одну из комнат. — Тебе придется подождать тут.
И они обе ушли, скрывшись за дверями. Карл, волнуясь и утирая слезы, сел на лавочку неподалеку, пытаясь унять свое дрожащее тело. Он был слишком напуган сложившейся ситуацией. Он никак не хотел верить, что его мать может погибнуть навсегда, и тогда, возможно, он останется один… Ведь его отец полгода назад точно так же заболел неизвестной заразой. Правда, тогда он не смог дойти до Матери Миранды. Не успел позвать на помощь…
Он поднял голову и посмотрел на стол, за которым стояла их богиня. Там стояли какие-то склянки, колбочки — и все они были наполнены всякой интересностью. В особенности мальчика привлекла одна банка, где находилось какое-то живое существо… Очень похожее на человека. Только маленького, очень некрасивого, да еще и с какими-то выростами и огромной головой. Любопытство взяло над мальчиком верх, и он, подойдя к столу, взял в руки эту банку, рассматривая существо внутри. На сосуд была наклеена бумажка с надписью «Cadou».
— Тебя разве не учили, что чужие вещи трогать нельзя? — услышал он внезапно голос Матери Миранды.
Карл вздрогнул и чуть не уронил банку, едва держа ее в руках. Тут же он поставил ее на место и резко обернулся, встретившись лицом к лицу с богиней, которая стояла над ним высокой фигурой, покрытой одеянием из крыльев. Она выглядела весьма внушительно, и юный Гейзенберг невольно сглотнул, начав заламывать себе руки.
— П-п-простите, Матерь Миранда, я не хотел… — сказал он стыдливо, отворачивая лицо. — П-просто… Я просто…
— Главное, что ты не разбил ничего. — спокойно и почти без эмоций ответила женщина, наклоняясь к мальчику. — А ты знаешь, что делает эта вещь?
— Н… Нет…
— Это мое личное медицинское изобретение. — Матерь Миранда улыбнулась и взяла банку с Кадоу. — По идее оно должно превращать любого, кто его примет в свой организм, в сверхчеловека. По крайней мере, ты знаешь о леди Димитреску, верно?
— Э… Да… Но я думал, что она просто большая, да и у нее какая-то болезнь… — Карл удивленно посмотрел на богиню. — Значит, это правда из-за этого?
Миранда промолчала. Она не смотрела на мальчика, а обдумывала, что с ним делать сейчас. По большому счету, она не собиралась лечить его мать, тем более, что она уже давно заразилась, и как-то избавлять ее от заразы не было смысла. А предыдущие опыты с Кадоу провалились, ни один из успешных исходов все равно не стал сосудом для ее покойной дочери. А тут — чистая кровь, тем более довольно молодая… Чистое сердце, чистый разум. Вполне возможно, что ей стоило бы взять кого-то моложе. И она решила действовать прямо сейчас.
— Карл Гейзенберг. — она повернулась к мальчику. — Твоей матери очень тяжело, и не исключено, что, возможно, она не выживет. Но… Я хочу тебе помочь. Чтобы ты не заболел точно так же, я хочу дать тебе возможность стать сверхчеловеком.
— Правда? — паренек удивился, но тут он заметил нечто странное.
Вокруг него начали собираться какие-то твари. Они тихо рычали, но они все, тем не менее, были людьми… Во всяком случае, так казалось мальчику. Он резко обернулся, но не смог ничего успеть сделать, как его что-то больно ударило по голове. Карл упал наземь, и его тут же прижали.
— Отпустите меня! — закричал мальчик, пытаясь выбраться. — Матерь Миранда, что Вы делаете?! Что происходит? Помогите мне, Матерь Миранда! Помогите!!! Мама! Мама, на помощь!
— Успокойся, Карл. — женщина держала в руках банку с Кадоу. — Это будет не больно. Ты даже не заметишь ничего.
— Вы же обещали вылечить мою мать! Почему Вы ее не вылечили?! — мальчик снова начал плакать. — Что вы собираетесь со мной сделать?! Я не буду Вашим подопытным!!! Слышите?! Никогда!!! Вы обманули меня!!!
Матерь Миранда только хмыкнула и сделала какой-то жест. Монстры тут же подняли мальчика, удерживая его за руки и ноги, чтобы тот не мог лягнуть кого-либо. Карл дергался, извивался, но было слишком поздно. Тут он среди монстров заметил свою родную мать… Она была ужасна. Одежда на ней порвалась, и она стала самым настоящим чудовищем. Она голодным взглядом смотрела на своего сына, видя в нем лишь кусок мяса.
— Мама! — Карл крикнул, плача в голос. — Матерь Миранда, умоляю, помогите ей! Вы же обещали!
— Да, сынок, я обещала. — спокойно ответила женщина, доставая шприц. — Я просто хочу подарить тебе новую, лучшую семью. А о твоей матери я позабочусь. Я сделаю все возможное, чтобы она не мучилась.
И Миранда вонзила иглу шприца в плечо мальчику, вводя препарат. Тот еще несколько минут брыкался, а потом стал затихать и уставать, пока полностью не отключился. Крылатой было все равно насчет своего «обещания». Но она давно наблюдала за семьей Гейзенбергов, поскольку все члены этого семейства были сильными духом и личностью, да и стоило бы попробовать найти «сосуд» для ее покойной дочери и у этой семьи тоже. И вот, случай подвернулся, к ней самолично пришел потенциальный кандидат.
Она махнула рукой, и монстры потащили мальчика в лабораторию, аккуратно придерживая его тельце. Они положили Карла на операционный стол, и Миранда, придерживая в руках сосуд с Кадоу, достала необходимые инструменты. Юный Гейзенберг немного беспокойно поворочался, но вскоре все же успокоился. Богиня вздохнула и начала свою операцию.
— Возможно, я наконец-то смогу получить сосуд для моей Евы… — сказала она, делая первый надрез.
Прервавшись от воспоминаний, мужчина протер лицо рукой, смахивая пот и слезы, чтобы Джаелл не видела его таким. Он должен был быть сильным в глазах у посторонних. По крайней мере, он считал недопустимым показать свою слабость перед кем бы то ни было, даже перед той, которая вряд ли бы стала разбалтывать его секреты, хоть он вообще ее не собирался отпускать из своей мастерской.
Он налил себе остатки коньяка и стал задумчиво рассматривать жидкость, иногда поглядывая на помещение сквозь искажение. Голова слегка кружилась уже, однако вот пить хотелось еще больше, поэтому, вздохнув, Карл залпом выпил коньяк и чуть-чуть кашлянул.
Джаелл на это не реагировала. Она тоже допивала коньяк, но ей хотелось в этот момент совсем уж забыться. А то и вовсе погибнуть от передозировки спиртом. Поэтому, как только она допила свою стопку, она вновь взяла бутыль с самогоном и хотела было приложить к губами, как опять услышала голос Гейзенберга, только на этот раз более строгий:
— Слушай, ну ты совсем, что ли, дура? Хули ты опять прикладываешься к этому самогону? Тебе жить надоело или как? Реактор-то может и не выдержать…
— Какая уже разница… — тихо сказала Василеску, продолжив задуманное.
Она опрокинула голову назад и начала пить. Внутри у нее все начало гореть и скручиваться, как будто иссыхая. Самогон очень сильно бил в голову не только вкусом, но и сильным запахом спирта. Реактор в ее груди начал очень продуктивно работать, заставляя сердце биться совсем уж неестественно быстро. От такого скачка давления у автомеханика голова загудела, все внутри начало еще и распирать — вот-вот у нее бы лопнул какой-то сосуд, и тогда случилось бы кровоизлияние. Но ей было плевать.
Тут бутылку резко потянули и отняли у пленницы, а по щеке ударила крепкая мужская ладонь. Было больно, но Джаелл только потерла место удара и подняла свои уже туманные глаза на Карла. Тот был не то, чтобы в ярости, он просто был крайне раздражен поведением своей «игрушки».
— Блядь, ты вообще хоть кого-нибудь слушаешь? Я ж тебе ясно сказал, что реактор твой не выдержит такого напитка, причем в таких количествах. — он взял ее за подбородок, заставляя ее смотреть в свои глаза. — Ты правда так хочешь умереть, скажи мне?
— Мне все равно. — грустно сказала девушка, опуская взгляд вниз. — Ты все равно уже все у меня отнял… Даже мое стремление к свободе. Доволен?
— Нгх… Дерзкая сучка…
Карл выругался, поставил бутыль с самогоном подальше на полку, а сам присел рядом с девушкой, впервые глядя на нее снизу вверх, как на Димитреску. Он впервые видел лицо пленницы в таком ракурсе. Подбородок у нее был островат, а лицо имело типичные румынские черты, которые, тем не менее, выглядели даже необычно с такого угла обзора. Точные, приятные… Если бы ее голова сидела на шее ровно и не отклонялась бы чуть-чуть влево, возможно, было бы вообще идеально. Но в этом недостатке была и своя изюминка…
Гейзенберг осторожно положил свои руки ей на бедра, чуть поглаживая их и как бы проверяя реакцию. Но ее не последовало, лишь пустой безразличный взгляд наблюдал за мужчиной. Даже банального любопытства не было, хотя, казалось бы, впервые за все это время немец проявлял нежность к ней, не собираясь ее насиловать. Ну, или хотя бы сделать ей что-нибудь приятное. Хотя… Возможно ли, что во всем виноват выпитый алкоголь?
Голова у Карла гудела от пьянства, и он не совсем соображал, что сейчас делает. Впрочем, у него всегда так было, когда он выпьет. Правда, до нежностей дело не доходило, лишь до каких-то дебошей и пьяных выходок, типа распевания песен, стоя на столе и крича в столовые приборы, словно микрофон. Да уж, поэтому Альсина его и не любит пускать в свой замок. Как минимум это была одна из причин, вообще Димитреску держала зуб на Гейзенберга не только из-за его выходок.
Но думать об этом сейчас не хотелось. Мужчина, погладив бедра девушки, обнял ее за талию и прижался лицом к ее животу, чуть вдыхая запах кожи. Удивительно, но румынка пахла чем-то особенным, приятным… Нельзя было описать чувства, которые Карл испытывал при такой манипуляции. Он просто вдыхал запах и ощущал себя умиротворенным. Руки же гуляли по талии Джаелл, иногда залезая под рубашку и щупая кожу там.
Василеску же сидела и смотрела на Карла странным взглядом. Вообще, по большому счету ей было плевать, она была готова даже к жесткому изнасилованию. Все равно это было бы очевидно. Но тут прям что-то в мужчине изменилось… Да, он точно перебрал с алкоголем, и теперь он вел себя как… Ну, как тиран, который добреет от высокого уровня спирта. Она раньше наблюдала примерно такое же поведение у своих парней, которые после выпитого становились более сговорчивыми и покладистыми, даже готовы были разделять мнение и точку зрения девушки. Вот и тут наблюдалась примерно такая же ситуация. Жаль только, что ей было плевать.
Тем временем Карл начал тихонько целовать живот пленницы, проводя по нему языком и оставляя характерные следы. Нет, не засосы, просто следы от его языка. И он почувствовал такой же интересный вкус у кожи. Немного солоноватый, но в то же время очень… Приятный, даже нежный. «Вот они какие — городские… — подумал он, поднимаясь выше к груди, избегая того шрама, сшитого степлером. — Не то что местные девки с их вечно сальной кожей…». Немного икнув, мужчина поднялся совсем близко к лицу девушки и посмотрел ей в глаза.
Там не читалось ничего. Джаелл как будто стала какой-то бездушной куклой, которую можно использовать как только вздумается. Не было видно даже намека на возбуждение, дыхание оставалось таким же ровным и относительно теплым, но не горячим, а мышцы — расслабленными. Лишь изредка девушка глядела на Карла, встречаясь с ним глазами.
— Тебе бы голову помыть… — сказала она вдруг отрешенно. — А то ты похож на чрезмерно набитого соломой чучело.
Гейзенберг немного опешил от такого заявления. Он-то ожидал от нее чего угодно, но только не такого заявления. Помыть голову? Волосы как солома? Серьезно? И это единственное, что пришло ей сейчас в голову? Видимо, она и вправду сломалась характером, раз во время таких нежностей она даже не стала как-то нормально реагировать. Да мало этого — она даже не реагировала на реактор, который взбесился после выпитого самогона и потому вибрировал.
— Ха-ха… Вот когда захочу, тогда и помою голову. — фыркнул Карл, снимая с девушки рубашку. — Но вообще-то у меня плохо обустроен душ. Все никак руки не дойдут его отремонтировать.
— Понятно. Ик!.. — икнула Джаелл, не сопротивляясь раздеванию.
Она оказалась перед ним полуголой. Впрочем, условия сейчас были равны, на них обоих не было верхней одежды. Вот только Василеску вообще не хотела что-либо делать, она отрешенно вздохнула и повернула голову в сторону, иногда икая. А Гейзенберг же решил воспользоваться ситуацией, а потому стал нежно и очень аккуратно целовать ее везде, аккуратно облизывая места, где раньше он ее кусал до крови и оставлял засосы.
— Твой безмен царапается… — услышал он тихий голос.
— А тебе не все равно? — спросил мужчина, тем не менее, снимая со своей шеи все цепочки, даже жетон. — Я думал, ты вообще на все хуй положила.
— Все равно неприятно. Он задевал мой шрам.
Джаелл вздохнула. Карл тихонько продолжил, пользуясь случаем. И чем больше он целовал девушку и гладил ее по телу, тем сильнее у него кружилась голова — казалось, что она сама была пропитана насквозь спиртом. Хотя возможно, что это ее необычный организм так выводит токсины с самогона… Плевать. Гейзенберг почувствовал, как хочет эту девчонку, поэтому он встал, подхватил ее на руки и уложил на матрас. Ему хотелось ее здесь и сейчас, мыслей других уже не было. Он навис над пленницей, разглядывая ее лицо.
Василеску, оказавшись на кровати под мужчиной, только тихо вздохнула. Она ждала, когда же он снова использует свою «магию», чтобы сковать ее цепями и обездвижить, чтобы воспользоваться ею. Для нее это стало таким обыденным… Но никакие металлические штуки не летали вокруг. Только немец стал ее усиленно целовать и иногда даже кусаться, как-то странно избегая шрамов, нанесенных им ранее, в особенности в левом боку, откуда он пил кровь, а также у сердца. «Совсем пьяный стал, урод… — подумала Джаелл, глядя на потолок. — Завтра наверняка снова грубым станет…».
Ученый все сильнее впивался зубами в кожу пленницы, пока не дошел до ее брюк. Небрежно сняв их и бросив в сторону, он взял ногу девушки и тоже начал осыпать поцелуями и укусами, отчего услышал писк, впервые за все эти сутки:
— Карл, блядь… Извращенец долбаный…
Гейзенберг улыбнулся. Да, он ждал примерно такой реакции, пусть и очень слабой. Он сжал в руке ее бедро, впиваясь ногтями в кожу и слегка царапая ее. Тело было у нее очень податливым, несмотря на неплохо развитую мускулатуру. От таких новых ощущений доступности пленной голова у мужчины закружилась еще сильнее, и он перестал понимать, где он находится. Вокруг него комната закружилась, вроде бы даже менялась гравитация, он чувствовал легкость и одновременно тяжесть.
От таких ощущений Карл даже не сразу сообразил, как вновь нацепил на руки Джаелл цепочки в виде браслетов, а потом заставил ее обнять его за шею, прижаться к телу своей грудью. Потом он сам стиснул девушку в своих сильных руках, поцеловал ее в губы, после чего уткнулся ей в волосы и сказал:
— Короче, завтра я тебе устрою «хорошее время»… Ик!.. А пока спать давай. Дура…
И он захрапел почти сразу, как только его голова опустилась на подушку. Василеску же просто смотрела ему в лицо, разглядывая каждый шрам на нем. Как они появились вообще? Неудачно управлял инструментами, и они ему оцарапали кожу? Думать как-то не очень хотелось, просто стало любопытно…
Через некоторое время Джаелл тоже закрыла глаза и уснула, погрузившись в пустоту.
Комментарий к Алкоголь Спокойная такая глава. Ненавязчивая :3
Развивает отношения персонажей в интересное русло, хотя все может вернуться на круги своя, как только оба протрезвеют и победят сушняк
====== Виселица ======
Комментарий к Виселица Короче, эту главу я хотела написать сильно раньше, но я также хотела поиграть с вами на стриме в официальную копию Resident Evil: Village. Но, к великой моей обиде, во время стрима обнаружились очень серьезные проблемы с самой игрой – как оказалось, она пипец какая требовательная к видеокарте, а у меня моя карточка не предназначена для такого...
Пришлось найти не самую лучшую альтернативу – облачные сервера, типа PlayKey. И о стриме пришлось позабыть. Так что если кто-то хочет посмотреть, как я прохожу восьмой Резидент, пишите мне в личку, я кину инвайт в Дискорд, там я и буду показывать свой стримец!
Карл проснулся с легкой головной болью. Он тихо стонал, держась за свои волосы и потирая макушку. Да уж, выпил он вчера знатно, даже у Альсины Димитреску он никогда так не напивался. А тут прям… Тихонько рыкнув, он заметил, что его за шею обнимает Джаелл. Сначала он подумал, что она его добровольно так стиснула, но потом он вспомнил, что сам в пьяном порыве заставил ее прижаться к его телу. И тем не менее он почувствовал, как его щеки вспыхнули. «Твою мать, смущаюсь как мальчишка какой-то… — подумал он, снимая с себя девушку и вставая с матраса. — Как будто мне шестнадцать…».
Он начал надевать на себя рубаху, но как только он бросил взгляд на пленницу, то замер. Да, он и раньше рассматривал ее, но лишь как сексуальный объект. А сейчас… Он видел в ней что-то иное: неуловимое, странное. Впервые он видел перед собой не девушку юношеского возраста. А скорее маленькую девочку, которой максимум было лет четырнадцать. Она вся сжималась в комок то ли от холода, то ли от страха. И эти шрамы на груди, на теле от нанесенных им ранее ран… Они отражали ее израненную душу, отражали ее боль как физическую, так и душевную.
— Ебаный в рот… — проворчал Гейзенберг, доставая бутылку воды. — Какого хрена я вижу в ней личность? Да и вообще, что это я перед ней стелюсь…? Она вообще для меня никто. — однако он снова почувствовал вспыхнувшие щеки. — Да никто она мне! Какого хера я чувствую жар?! Наверняка еще не отошел от похмелья просто…
Голова все еще болела, и, чтобы как-то унять гудение, мужчина стал рыскать по столу в поисках таблеток, пока запивая сухое горло водой. Ему вдруг стало интересно, а насколько же сейчас плохо будет девушке, когда она проснется. И проснется ли она вообще, судя по тому, сколько она выдула самогона — почти пол-бутылки. Реактор при таком раскладе мог вообще не выдержать, закоротить и вызвать инфаркт сердечной мышцы… Как-то было бы глупо потерять ее из-за простых пьяных посиделок.
Тут он услышал ее тихий стон. Обернувшись, он заметил, как Джаелл сильнее сжалась, прижимая руки к своей груди и жмурясь от чего-то неприятного. Было видно, что ей больно. Не так сильно, конечно, как при операции и после нее, но все же шрам и реактор на сердце давали о себе знать. Да и тут наверняка примешивалась боль от похмелья. Василеску приоткрыла губы и что-то пробормотала. Сначала Карл не услышал, но потом, присев рядом с ней, смог различить:
— Мама… Прости… Дяди ушли… Им понравилось… Мое пение…
«Какие дяди? — подумал немец, застегивая до конца рубашку и нацепляя свои жетоны, компас и безмен. — О чем она вообще говорит? Это типа к ней кто-то приходил в детстве? Черт… И почему меня это вообще волнует?». Он вдруг понял, что хочет узнать ее тайну происхождения до конца. Что-то в ее природе явно не сходилось, что-то было ему сильно знакомо. Он сел за стол, достал один из старых дневников и стал пролистывать в поисках ответа — наверняка он записал что-то об этом.
Через несколько минут усердных поисков он нашел очень интересную запись:
12 мая 1947 года
Эта девка решила поднять восстание против Матери Миранды. Черт, ее Глас Природы действительно мощен… Мне стоило заметить это раньше и объединиться с ней, чтобы свергнуть эту крылатую суку раз и навсегда. Однако она тогда вообще отказывалась контактировать со мной, демонстрируя якобы преданность нашей главе… Вообще не подавала никаких знаков. Прямо как я. Такой потенциал упущен…
Чтобы не вызвать подозрений, мне пришлось убить всех этих блядских мутантов. Опять же, пропадает материал. И армия. Придется потом заново приручать этих ликанов и пытаться наладить с ними контакт. Хотя наши паразиты Кадоу так же сильны, как и паразит в Кантек. Так что возвращение авторитета над тварями — всего лишь вопрос времени. Но вот… Кантек. Ее надо было устранить, прежде чем она устроила бы бунт раньше времени. Хотя я лично собирался уже было переметнуться к ней…
Жаль, конечно, что, когда мы закончили зачистку, ее уже не было. Каким-то образом она смогла улизнуть от всех нас. Она исчезла с концами. Матерь Миранда была просто в бешенстве. От потери бесценного материала, а также от опасения, что эта Кантек Василеску вернется потом в деревню с новой армией, и тогда ее власти придет конец. Что ж…
Я подготовлю ее к этому моменту. Нужно лишь уличить подходящий момент…
Запись была очень старая и потрепанная, потертая, чернила сильно въелись в бумагу, хоть и были кое-где стерты. И все бы ничего, но вот имя «Кантек Василеску» привлекло внимание Карла. Он вгляделся и убедился в том, что не ошибся — именно такая фамилия красовалась у Кантек. Но ведь… Если у той девушки с Гласом Природы была такая же фамилия, как и у его нынешней «игрушки», то получается с большой долей вероятности, что…
— Пить… Я хочу пить… — услышал он ее хриплый скрипучий голос. — Твою мать… Как же все болит…
— Нечего было пить самогон в таком большом объеме за раз. — не сразу ответил ей мужчина, протягивая стакан с водой. — Сама же себе яму вырыла. И только попробуй мне сейчас сказать, что это я тебя спровоцировал.
Но в ответ послышались только шумные глотки. Джаелл припала губами к стакану, иногда проливая воду на матрас. Буквально за один залп она выпила жидкость, стукнув дном о стол и кое-как вставая с лежбища. Лицо у нее было хуже некуда, даже, пожалуй, намного хуже, чем после того акта вампиризма со стороны Карла. Глаза впали, под ними показались синяки, даже более того — частично ее лицо было покрыто иссиня-черными сосудами.
— Ну ты и дура… — вздохнул Гейзенберг, наливая еще воды и доставая, наконец, таблетки, которые он искал. — Хоть бы о себе подумала своей башкой. А не лезла бы на рожон как обычно.
— Ну извините, господин, блядь, Магнето, Вас спросить забыли… — рыкнула Василеску, запивая предложенную таблетку.
Карл фыркнул, но незаметно улыбнулся — колкость возвращалась к его пленнице, и она снова пыталась ему противостоять хотя бы словесно, хамством. «Это хороший знак! — подумал он, поправляя волосы на голове. — Значит, она сможет мне сегодня сопротивляться в моем домике! И снова она вернет интерес в наши взаимоотношения!». Хищно осклабившись, мужчина достал одежду Джаелл, кинул ей прямо в руки, а сам начал одевать свой плащ.
— Собирайся, сучка. — сказал он, повернувшись к жертве спиной. — Мы все же выйдем в то место, куда я тебя изначально когда-то хотел привести.
— Да пошел ты… — та фыркнула, но все же стала одеваться, не видя смысла что-либо ему говорить.
Вскоре они оба были разодеты и готовы к выходу. Карл повернулся к своей пленнице и подошел к ней вплотную, взяв за подбородок. О да, он снова чувствовал свое желание как следует ее трахнуть. Только вот он хотел сделать это на природе, в своем секретном месте. Да и, возможно, дать… Ну, или правильнее будет, заставить ее обустроиться там. На всякий случай, чтобы никто посторонний ее не нашел раньше времени. Да и там ей будет… «Комфортнее» в понимании Гейзенберга. Он взял ее за подбородок и приблизился к ее лицу совсем близко.
Джаелл почти никак не отреагировала на этот жест. Ей было по большому счету уже плевать. Хотя в голове снова вдруг ни с того ни с сего зрел план побега… Возможно, стоило бы дать Карлу ощущение полного контроля над ней. И потом воспользоваться своим «даром», ведь вроде бы Герцог намекал ей на это. Вроде бы тот толстяк говорил, что она должна развить свою способность в нужное русло…
Она почувствовала грубый поцелуй в губы, и чужой язык стал гулять в ее рту, изучая каждый миллиметр пространства. Вот сейчас это было явно некстати, так как от такого жеста голова разболелась только сильнее. Василеску застонала и зажмурилась, положив руки на грудь Лорду, но тот только сильнее углубил поцелуй, явно намекая на свой вновь выросший авторитет. Девушке пришлось сдаться и даже поддаться.
— Хех, а я уж было решил, что в тебе вернулась твоя строптивость. — сказал мужчина, обматывая цепочки вокруг рук своей пленницы сильнее. — Ну что ж, видимо, я немного тороплю события. Не важно. Идем!
И он, обхватив запястья Джаелл большей цепью, взял за другой конец, и они пошли из мастерской в ту же сторону, куда они некогда пошли, и где девушка пыталась совершить свой побег.
Домик стоял где-то глубоко в лесу, спрятанный не столько в деревьях, сколько в пещере. Выглядел он как хижина, потрепанная временем. Складывалось ощущение, что она тут стояла несколько сотен лет, задолго до основания самой деревни. Впрочем, истина была недалека от предположения — эта хижина действительно была построена одной из первых, и раньше она принадлежала некоей ведьме-ведунье, которая гадала путникам на своих принадлежностях, в частности на картах Таро. А потом та колдунья пропала, и этот дом пустовал долгое время…
Пока в нем не поселилась другая женщина. С особым даром…
Карл открыл дверь в дом и затащил туда Джаелл. Та фыркнула немного раздраженно, мол, «Не нужно вообще-то так тащить, я и так за тобой иду…», и вошла внутрь, немного оглядываясь по сторонам. Все внутреннее убранство вызывало в ней странные ощущения чего-то знакомого, как будто она раньше видела это место… Как будто она даже тут жила. Или не она…
— Тут что-то странное… — сказала она, немного переминаясь с ноги на ногу. — Я как будто чувствую… Знакомое…
— Хех, ну, может, ты когда-то отдыхала в домике на дереве. В любом случае, это место ранее принадлежало одной женщине. Думаю, тебе она знакома под неким именем… Кантек Василеску.
Джаелл тут же раскрыла глаза нараспашку и посмотрела на своего пленителя. Она прекрасно знала, о ком он говорил. Но она не думала, что он-то знает ее имя. Она вообще не думала, что ее мать кому-либо известна в этой деревне…
— Откуда… Откуда ты ее знаешь? — тихо спросила Василеску-младшая, пятясь назад.
— Ну, знаешь… — Карл потянул пленницу к себе, прижимая к опорному столбу и поднимая ее руки вверх своей цепью. — Она ведь когда-то жила тут. И у нее был исключительный дар… Прямо как у тебя. А я все думал, почему мне твоя ситуация так знакома. А тут вон как, твоя мамаша все же умудрилась уйти от нас.
— От… От вас? Нгх! — девушка задергалась, как только мучитель оказался на «опасно» близком расстоянии от нее. — Что ты имеешь в виду? Она что… Но как?! Как у нее могли появиться такие способности?!
— Так же, как и у меня появился мой дар с металлом, как и у того водяного дебила с ферментами и кислотой… Или как у тупой психопатки дар создавать иллюзии и оживлять куколок. Я уж молчу о мисс гигантской суке.
Мужчина подвесил свою пленницу за руки так, что она почти полностью висела, прижавшись к столбу. Зрелище для него было очень красивым. Но чего-то не хватало. Немного подумав, Гейзенберг обмотал часть цепи вокруг шеи девушки и столба, натягивая ее наверх, чтобы Джаелл оказалась слегка повешенной и начала немного задыхаться. Да, как тогда, в первые разы — он ее начал слегка душить. Он пожелал снова добиться от нее большей страсти.
— Нгх… Я не могу дышать… — прохрипела Василеску. — Пожалуйста… Прекрати…
— Ну уж нет. — сказал тот, залезая своими руками под ее рубашку. — Я что-то давно этого с тобой не делал… Да и, я уверен, тебе понравится в дальнейшем. Знаешь, я уверен, ты сможешь меня возбудить еще сильнее, если будешь умолять меня о пощаде…
— Да пошел ты нахуй… — румынка рыкнула, зажмурившись.
— Ну, ну, ершистая ты сучка. — Карл хищно улыбнулся, снимая свои перчатки и очки, беря жертву за подбородок. — Ты не отворачивайся, а лучше смотри-ка мне в глаза. Я хочу видеть твои, они такие красивые… — молчание послужило ему ответом. — Ну как знаешь, Джаелл.
И он снова впился в ее губы, только на этот раз еще больше кровожадно, начиная уже кусать ее нижнюю губу и пытаясь прокусить до крови. Он вновь чувствовал это почти животное возбуждение, но ему хотелось довести себя до пика сексуальной озабоченности. Сыграть с ней, заставить ее испытать ту же ненависть. Пробудить в ней те самые чувства, и тем самым вновь создав условия «хозяин-игрушка». Да уж, то утреннее смущение все же явно было последствием похмелья.
Джаелл только стонала, чувствуя на себе зубы Гейзенберга, которые больно впивались в ее кожу. Причем в губу он кусал ну уж слишком напористо и болезненно, в отличие от укусов в кожу на плечах и руках. Еще немного — и оттуда польется кровь… Девушка начала задыхаться от поцелуя, она попыталась убрать голову, но петелька на шее мешала это сделать, да к тому же еще и затягивалась всякий раз, когда пленница пыталась сопротивляться.
«Больно… Мне тяжело дышать… — думала она, дыша носом. — Надо что-то делать… Иначе он задушит меня прежде, чем я вообще смогу хоть как-нибудь ему помешать! Я… Я словно висельник на… О! Идея!». И тихонько из груди девушки начали доноситься мелодичные ноты, складывающиеся в песню. Карл, услышав это, немедленно оторвался от жертвы, смотря ей в лицо. Он хотел было заткнуть ей рот ладонью, но та лишь продолжила петь:
Не жди, не жди,
Путь тебя ведет
К дубу, где в петле
Убийца мертвый ждет.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой…
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Гейзенберг почувствовал какую-то странную легкость. Он вдруг почувствовал, как вокруг его шеи что-то обернулось… Что-то жесткое, похожее на пеньковую веревку. Да и окружение в его глазах изменилось. Теперь они вдвоем находились не в хижине… А в глубоком летнем лесу, не похожем на оный из деревни Лорда. Птицы щебетали вдалеке, создавая ощущение умиротворенности.
Не жди, не жди,
К дубу приходи.
Где мертвец кричал:
— Милая, беги!
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Джаелл в этом пейзаже стояла где-то вдалеке, одетая в одну лишь рубашку, причем эта принадлежала, кажется, самому Гейзенбергу — он узнал ее по некоторым пятнам, а также по фактуре ткани. Эта рубашка едва прикрывала бедра Василеску. Также на шее у нее виднелась петля, только вот она была не из пеньковой веревки, а из цепей, как он и делал перед тем, как погрузиться в этот морок.
Сам Карл чувствовал, что сдвинуться с места и побежать за своей добычей не может — он был на привязи. Пощупав свою шею, он убедился в том, что он был в пеньковой петле, а она, в свою очередь, была закреплена на крепкой ветви на высоте более трех метров. И чем больше девушка пела, тем сильнее эта петля затягивалась, заставляя пленника почувствовать легкое удушье.
Не жди, не жди,
Приходи скорей
К дубу, где мертвец
Звал на бунт людей.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Позади Джаелл появилась Матерь Миранда и другие Лорды, которые смотрели на Карла странным взглядом. Он почувствовал, как хочет крикнуть своим «братьям и сестрам» что-то вроде призыва сражаться против Миранды. Но его голос застыл в глотке, он лишь размахивал руками. Он ощущал, что что-то говорит, но он себя попросту не слышал. Вроде бы он говорил: «Димитреску! Моро! Беневиенто! Вы должны мне помочь! Миранда нас просто использует!».
Но те лишь ухмыльнулись, и петля вокруг шеи Карла затянулась сильнее. Тот начал терять нить реальности даже в таком мороке. Но… Он за спиной почувствовал толпу. Которая была вооружена всяким хламом, типа мечей, вил, а также ружей и пистолетов. Они стояли позади висельника, глядя на своих господ с ненавистью и жаждой отомстить за «все хорошее», чего они натерпелись.
Не жди, не жди.
Поскорей иди
К дубу, люди там
Кричали: «Победим!».
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Джаелл появилась рядом с Гейзенбергом. Петля вокруг ее шеи точно так же затянулась, но голос почему-то продолжал быть чистым, не затуманенным. Он уже звучал у него в голове, обволакивая мозг и заглушая посторонние звуки, будь то пение птиц в мороке или крик ворон где-то в реальности. Мужчина смотрел на девушку и чувствовал от нее какую-то странную энергию…
Василеску сама вдруг почувствовала морок. Песня заставляла ее делать не самые обдуманные поступки, она не до конца осознавала, что с ней происходит. Да, она пела, чтобы отвлечь мучителя от очередного изнасилования, но вот она уже видела перед собой не извращенца с одной лишь похотью, но измученного жизнью мужчину, который стал таким далеко не по своей воле. И ей вдруг захотелось ему… Помочь?
Не жди, не жди,
Дуб тебя ждет там.
Ты сплети петлю,
Дай молчать устам.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Ноты немного повысились, становясь более эмоциональными. Из глаз Джаелл потекли слезы, а она взяла Карла за шею и начала слегка давить на сонные артерии, вызывая асфиксию. «Ты вызывал у меня подобное — теперь моя очередь» — думала она, глядя на то, как лицо немца изменяется с каждой секундой. Сначала он рычал и сопротивлялся, но потом он стих и даже принялся глубоко и горячо дышать. Его тело чуть дернулось… А руки его схватили девушку за петлю и за талию, прижимая к себе и давая ей почувствовать нарастающую эрекцию.
Гейзенберг рычал. Он чувствовал слишком странное, чтобы объяснить, что это именно такое. Песня слишком сильно погрузила его в транс… Да и, по его наблюдениям, его пленница тоже попала под свои же чары. Иначе как объяснить, что она сама идет к нему в руки и начинает с ним те же сексуальные игры, что он с ней проводил в первые дни заточения?
Не жди, не жди,
К дубу приходи.
Где та «милая»
На петле висит.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Теперь они уже оба были висельниками. Василеску висела на петле из цепи, а Гейзенберг — в пеньковой веревке. Они оба испытывали недостаток кислорода, но они и не умирали. Они были на пике своих ощущений. Карл чувствовал, как девушка его ласкает, одаривая уже каким-то образом оголенное тело поцелуями, такими горячими, даже жгучими. «Черт… Сучка… — думал он, пытаясь продеть пальцы под веревку. — Она самая настоящая ведьма… Вот точно дочь этой Кантек… Только ее дар еще сильнее!». Он рычал словно голодный зверь, как бы намекая «игрушке», что она должна сделать дальше.
Джаелл не понимала ничего. Она все так же видела в висельнике не Карла. Не своего мучителя. А только какого-то мужчину, который кричал ей: «Милая, беги!». Она была бы и рада убежать, да только вот она понимала, что если она это сделает, то бросит его один на один с судьбой, с системой, против которой он сражался. Она не могла так поступить. Ей хотелось дать висельнику хоть сколько-нибудь любви и ощущения того, что он не один. Она чувствовала, что этот мужчина еще жив, и что он не до конца потерял сознание. Впрочем, она сама была в таком же положении…
— Я сделаю все, чтобы ты не был одинок… — сказала она тихо, опускаясь в поцелуях ниже и ниже, иногда кусая кожу. — Ты не будешь один. Ты сможешь… Им противостоять.
И она положила руку на пах поверх брюк Карла, глядя ему в глаза туманным взглядом. Тот прикусил губу и удовлетворенно прорычал, словно довольный кот. Он и сам уже не видел перед собой Джаелл, а лишь какую-то случайную красавицу, девушку-брюнетку с идеальными чертами лица. Да и характером она была намного лучше, чем его пленница. А руки… Какие у нее были руки…
Не жди, не жди.
Путь тебя ведет
К дубу, где в петле
Убийца мертвый ждет.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
«Убийца» дернулся в петле из пеньковой веревки, желая схватить свою «милую» и упасть на траву, однако та лишь сильнее затянулась вокруг шеи и даже подтянула вверх, заставляя его чуть ли не на цыпочки вставать. «Твою мать… — подумал он, ощущая прилив приятных ощущений. — Меня повесят… Ну хоть смогу насладиться сексом перед своей смертью…».
Рука девушки расстегнула ширинку и приспустила штаны, оголяя член Карла. Нежные пальцы аккуратно погладили головку, то нажимая, то отпуская. Затем ладонь обхватила ствол и начала… Специфически массировать его, проводя туда-сюда и иногда сдавливая «дружка» — начался полноценный эротический массаж. Мужчина почувствовал сильное напряжение и прилив крови туда, отчего его мозг совсем «улетел», погружаясь в сильнейшую эйфорию.
— Да что ж ты нежничаешь, сука! — прохрипел он, глядя на фигуру девушки в его же рубашке. — Сильнее, давай! Сделай это уже! Что ты со мной как писаной торбой, ты же знаешь, что я все вынесу! А-а-а-а-а, блядь!
Похоже, что она его услышала, потому что он почувствовал другое тепло, чуть влажное и скользящее. Пока еще просто это тепло проводило по поверхности члена, видимо, поза была все же не самая удобная. Но тут он почувствовал, как его снимают с ветки дуба, при этом все еще затягивая петлю, укладывают на мягкую траву и прижимают его руки к земле, чтобы он не смог сопротивляться.
Не жди, не жди,
К дубу приходи.
Где мертвец кричал:
— Милая, беги!
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
«Милая», ставшая уже почти совсем расплывчатым очертанием, уткнулась носом в его шею, обдавая горячим дыханием. Сама она все еще терлась половыми губами о его член, как бы дразня его и подготавливая его чувства к высочайшему пику.
— Хватит, блядь, издеваться надо мной! — чуть не крикнул Гейзенберг, чуть дернувшись. — Давай! Трахни меня! Иначе я тебя заставлю!
Ни слова не говоря, «милая» чуть подняла бедра — и мужчина наконец-то почувствовал долгожданное тепло вокруг его достоинства. Оно медленно поглощало его, пока они полностью не «слились». Ученый начал двигать бедрами, желая все же перехватить инициативу в свои руки и как-то доминировать в ситуации, несмотря на асфиксию. Его ощущения были на пределе, кожа чувствовала слишком многое, все вокруг его обжигало — но ему было плевать.
Джаелл же смотрела на «мертвеца» и продолжала сама подниматься и опускаться, чувствуя тоже тепло внутри себя. Впервые за всю свою жизнь она хотела этого секса. И впервые она видела перед собой не быдло-мужлана, который пытается ее «воспитать», и не того извращенца, который ее похитил. Она видела… Ну, очертания были расплывчатыми, словно она сама еще не знала, какой у нее идеал. Но точно он был бы сильным и мускулистым, как Карл… Только вот без этой мании ее насиловать, а скорее с установкой, что все равны.
Она двигалась и ощущала, как асфиксия прибавляла ей в ощущениях. То же самое чувствовал и Карл. Они оба двигались навстречу друг другу, не видя друг перед другом самих себя. Мелодия тихим пианино звучала у них в голове, отдаваясь странным эхом. Вокруг лишь лес, трава… Но самое странное, что этого не чувствовалось. Оба страждущих чувствовали лишь самих себя.
— Ну давай, сучка! Р-р-р-ргх! — рычал Гейзенберг, обхватив «милую» за бедра и ускорившись до предела. — Ты знаешь, как меня завести!
— Да… Я знаю… — услышал он тихий голос, знакомый до боли.
Он не обратил на это внимания, ему требовалось как можно сильнее разрядится. Вот, пошли финальные толчки, и Карл, вогнав свой член глубже в девушку, кончил в нее. По всему его телу прошелся разряд дофаминов и даже легкого адреналина. Прорычав довольно громко, мужчина почувствовал, как петля на его шее исчезает, освобождая шею от плена и оставляя характерный след.
Тут же вокруг него стал распадаться морок. Лес темнел, вокруг обнаружились стены хижины той ведьмы-ведуньи и Кантек Василеску. Вместо «милой», той идеальной милфочки, которая не имела четких черт лица, он увидел Джаелл, всю красную лицом. На ее коже показались отметины со старых укусов — видимо, они стали ее новыми эрогенными, чувствительными зонами.
Василеску-младшая тоже очнулась от морока, как только секс закончился. Она тоже обнаружила, как она сама осуществила с лежащим на полу похитителем половой акт. Сама. Без вынуждения. Сердце ударило в ее груди очень сильно, а потом стихло, будто остановилось от осознания того, что… Девушка тут же попыталась было вскочить, но сильные руки сильнее обхватили ее бедра, а Гейзенберг повалил ее на пол, теперь уже сам нависая над ней.
— Ну ты и ведьма. — сказал он с хищной улыбкой. — Вся в мать пошла… Только, кажется, ее голос был не настолько мощным, чтобы даже саму себя дурачить. Похоже, что паразит, которого она тебе передала, как-то усовершенствовался.
— Твою мать, я… Я не… — пленница заметалась под телом Карла, а глаза забегали в поисках чего-нибудь. — Я не хотела такого! Я не… Что… Как? Я сама этого не понимаю… Не вздумай! Ничего этого не было! Я была в мороке! Это несчитается!
— Ну-ну, как скажешь, куколка. Только вот тебя это сейчас не спасет…
Он магией поднял нож и поднес его к рубашке Джаелл, немного поднимая ее и оголяя грудь. Да, он снова почувствовал напряжение между ног. Ему хотелось уже трахнуть не «милую», которую он видел в бреду от песни, а именно саму свою пленницу. Зажав ей рот своей ладонью, он опустился к ее телу и начал кусать те самые пятна «эрогенных» зон, вызывая у девушки тихий писк и стоны. Он чувствовал ее беззащитность. И он этим упивался.
Василеску понимала, что она натворила. И она отказывалась верить тому, что она сама, на добровольной основе занялась с этим мужчиной сексом. Ведь, в конце концов, она видела перед собой не его, а кого-то другого, кого-то идеального, но недостижимого. А раз так, то ведь не считается! Не считается же, верно? Она согласилась на секс не с Карлом. А с другим, абстрактным образом…
Нож гулял по ее телу, вызывая вскрики и дергания тела. Шрамы отдавались потенциальной болью. Ею овладел страх вперемежку с возбуждением и возмущением, смущением. Она вдыхала запах металла с ладони Гейзенберга, зажимавшей ей рот. Ей хотелось его укусить, но она понимала, что так сделает только хуже. Поэтому она лишь тихо стонала, когда лезвие в очередной раз опасно гладило ее бока и нажимало на очень чувствительные места.
— «Игрушка» моя… — услышала она голос где-то снизу. — Не думал я, что все зайдет настолько далеко. Но ты меня продолжаешь удивлять…
И Джаелл ощутила, как вокруг ее правого соска начал гулять большой шероховатый язык, а пах начала гладить его вторая рука. Все почти как в первый раз… Только на этот раз грубее и напористее…
Комментарий к Виселица Да-да-да-да, я знаю, что песня The Hanging Tree была написана специально для “Голодных Игр”. И она вообще не могла быть известна в 80-х. Но она слишком идеально подходит для этой главы, поэтому я решила сделать небольшую вольность, дав этой песне жизнь, пусть и сделав ее малоизвестной...
И да, прежде чем вы напишете комментарий, задумайтесь: они ведь занялись сексом, не видя друг друга. Они видели вместо друг друга расплывчатые образы некоего идеала. Действительно ли они в таком случае любят именно друг друга?
====== Слезы ======
Комментарий к Слезы Я сделала контент для главы “Виселица”. Это кавер на песню The Hanging Tree в “вариации” Джаелл Василеску (https://www.youtube.com/watch?v=UWwjh4J_en0)
Естественно, что мой голос не может быть “каноничным” для Джаелл, у нее чуть более низкий голос, более мелодичный в отличие от моего. Но просто я решила сделать еще один сторонний контент! Так сказать, для развития моей вселенной Vocea Naturii (так называется общая канва вселенной о Карле и Джаелл). Надеюсь, вам понравится, и вы сохраните себе в избранное!
Тот второй секс в доме прошел немного болезненно. Во всяком случае, у Джаелл начало снова болеть между ног, особенно в области влагалища, ибо толчки мужчины были слишком грубые. И это не говоря о синяках и засосах, оставленных им после укусов. Слава богу, что Гейзенберг решил пока обойтись без вампиризма, иначе, пожалуй, у Василеску совсем «слетела бы кукуха», и она снова потеряла бы большую часть своих сил. Карл реально стал совсем грубым мужчиной… Или просто девушка отвыкла от его «ласки»… Кто ж его знает.
Сидя на раскладушке в хижине, она безразлично смотрела на Карла, который сидел и покуривал где-то в глубине дома. Складывалось ощущение не самое уютное. Пленница все еще была в цепях, несмотря на то, что они уже просто свободно на ней лежали и никак не сковывали ее движения. Тем не менее, она чувствовала себя будто на привязи. Она знала, что в любой момент этот мужчина возьмет ее на «поводок» и куда-нибудь повезет… Лишь попробует сделать ее не только своей «игрушкой», но и «питомцем», который выполняет любые команды.
Карл же просто сидел и думал о чем-то своем. Она вспоминал вот тот секс с мороком и галлюцинациями. Причем эти ощущения были даже сверх-реальными. На какое-то время ему казалось, что он по-настоящему является тем самым «убийцей мертвым», висельником. Да еще и эти ощущения петли из пеньковой веревки на шее… Даже сейчас он ощущал следы этой петли. Немного проведя по коже шеи немец с удивлением убедился, что та была слегка промята и имела характерный след… «Неужели она может создавать даже материальные галлюцинации своим пением? — подумал он, щупая кожу. — То есть она могла меня с легкостью задушить, и никто бы не подумал, что это она меня убила… Что я сам повесился…».
Данное открытие его несколько напугало. С какой же силой он сейчас имеет дело? Насколько на самом деле Джаелл для него опасна? Что еще она может сделать, если догадается о том, насколько велик ее дар Гласа Природы? Да и вообще, что с ее организмом, раз она способна даже саму себя ненароком ввести в состояние транса и дать себе возможность узреть нужные галлюцинации? Связано ли это как-то с паразитом Кадоу у ее матери? А если связано — может ли быть, что Кадоу все же может размножаться каким-то неведомым путем?
Столько вопросов, но так мало ответов…
Тут Карл услышал тихие всхлипы. Обернувшись, он увидел, как девушка сидит у окна, смотрит в него и постоянно утирает слезы со своего лица. При этом было видно, что она старалась вообще не плакать, однако что-то внутри нее все же «надломилось», и она таким образом выплескивала весь свой негатив. Реактор внутри ее груди горел желтоватым цветом, что явно символизировало о надломленном состоянии пленницы. Гейзенберг только фыркнул и затянулся сигарой, ворча скорее про себя:
— Ну вот опять ты разнылась… Что ты опять плачешь, вроде бы уже совсем смирилась с тем, в каком ты положении сейчас. — он посмотрел на Джаелл и вдруг встретился с ней лицом к лицу. — Твою мать… Ну и хули ты так смотришь? Пытаешься из меня выудить какую-то толику совести?
— Нет. Я просто хочу понять, что тобою движет на самом деле… — чуть всхлипывая, но удивительно спокойно сказала та, разглядывая лицо мужчины. — Не может быть, чтобы ты банально хотел секса с девушкой. Иначе не было бы всей этой жестокости ко мне…
— А тебе-то откуда знать? Ты что, психолог?
Василеску не ответила. Она просто пристально смотрела на своего похитителя, вглядываясь в его лицо. Смотрела на каждый его шрам. Ей хотелось узнать, чем же он себя так калечил. И нарочно ли он это делал с собой, или же это просто были ранки от неопытности владения своей силой. Привстав с раскладушки, она подошла к сидящему мужчине совсем близко и стала пристально смотреть ему в глаза — голубоватые с золотистым центром. Для нее они были по-своему прекрасны… Вот только они явно что-то скрывали. Что-то во взгляде Карла выдавало его скрытую боль, скрытые эмоции, которые он подавлял долгое время.
Гейзенберг же несколько удивился такому шагу со стороны своей пленницы. Обычно она от него пыталась убежать, пыталась вломить ему в челюсть или пыталась пристрелить его. Но вот теперь она стояла совсем близко от него, смотря ему в глаза. Словно что-то ища. Мужчина чуть поерзал на стуле и приготовился к тому, что девушка его атакует как-нибудь внезапно. Он чуть-чуть двинул пальцем свободной от сигары руки, поднимая слегка над землей металлические обломки, разбросанные по всей хижине. На всякий случай.
Однако Джаелл сидела и не дергалась. Лишь иногда, когда слез на глазах становилось слишком много, она вытирала их рукавом и всхлипывала. Больше было похоже, что она не плакала, а просто подвергалась какой-то аллергии. Гейзенберг смотрел в ее карие глаза и видел какую-то странную глубину… Он видел не только ее глаза, он как будто на краткий момент увидел перед собой Кантек, их бывшую властительницу ликанов…
— Ты говорил в начале про Матерь Миранду… — тихо сказала девушка, садясь на свободный стул. — Что она на тебе провела некий эксперимент, перед этим похитив.
— Нгх… Нашла, что вспомнить. — пробухтел Карл, затягиваясь сильнее кубинским табаком. — Ну похитила она меня, ну ввела меня этого гребаного паразита Кадоу. Так она сделала это со всеми жителями в деревне. И с Димитреску, и Беневиенто, и с Моро. Только вот разница в том, что…
— Ты не разделяешь точку зрения Матери Миранды. И ты на нее злишься. Ты хочешь ей отомстить… Я ведь права?
— Ну и что с того, что я хочу отомстить этой крылатой суке? Да и тем более — боже мой, какое открытие ты совершила! — последнее предложение было сказано мужчиной с очень большой долей сарказма. — И как ты только догадалась о таком! Хех, да, я сказал тебе о том, что Матерь Миранда сделала из меня того, кем я сейчас являюсь. Превратила во фрика. Но к тебе это какое имеет отношение? Ты всего лишь моя игрушка, и я с тобой делаю все, что захочу.
Девушка вздохнула. Она уже поняла, что ее пение как-то помогает ей… Проникнуть к людям глубже в сознание. Она решила хотя бы посмотреть, что движет Карлом. Нет, она не собиралась ему помогать. Василеску была противна сама мысль о том, чтобы после стольких унижений протягивать этому извращенцу руку помощи. Ей просто стало любопытно, что же он скрывает ото всех. И каковы его истинные мотивы поступать с ней так. Она положила свои руки к нему на щеки и начала тихо петь:
La la lu, La la lu!
Oh, my little star sweeper,
I’ll sweep the stardust for you…
Карл сначала не понял, что происходит. Он был крайней удивлен, что его жертва сама к нему приблизилась, да еще и положила свои ладони на его лицо, словно желая дать ему свой кроткий поцелуй. Но когда он услышал песню, он сразу догадался, к чему это идет. И махнув свободной рукой, попытался было заткнуть ее, немного придушить, чтобы ее голос затих. Однако он с удивлением обнаружил, что металлические предметы как-то уж очень слабо летают по помещению, как будто они его не слушаются.
— Слышь, ведьма, завали-ка свое ебло! — рыкнул Карл, глядя в лицо девушке. — Опять меня решила погрузить в транс?
Он дернул рукой, пытаясь зажать пленнице рот, но та лишь увернулась и совсем приблизилась лицом к его лику, глядя ему прямо в глаза. Ее дыхание обдавало губы мужчины, и тот почувствовал себя крайне неуютно. Впервые за столько времени он почувствовал себя слабым, как… Как когда-то очень давно, еще будучи ребенком. Он закрыл глаза и попытался было закрыть свои уши, но голос Джаелл уже звучал у него в голове.
La la lu, La la lu!
Little soft fluffy sleeper,
Here comes a pink cloud for you…
Разум Карла потихоньку начал уходить вглубь. В какой-то момент мужчина почувствовал странную легкость, и, открыв глаза, он увидел перед собой словно какой-то экран, откуда транслировался вид от его лица. Он видел крупным планом лицо Джаелл, все в слезах, но в то же время очень спокойное, будто знающее, что надо делать. Немец протянул руку вперед, но тут же осознал, что он летит куда-то вниз, и «экран» стал от него стремительно отдаляться. И лишь голос он слышал в данный момент, женский, мелодичный…
La la lu, La la lu!
Little wandering angel,
Fold up your wings for tonight…
Вокруг начали проявляться какие-то неясные очертания старой части деревни. В особенности его дома. Он видел, как вокруг образовывались дома соседей, а также излюбленная площадка, где он раньше любил из металлолома своими руками конструировать животных, либо другие игрушки. Вот и люди появлялись тут и там, а сам он словно уменьшался, превращаясь в мальчишку с дыркой в зубах в районе правого верхнего клыка.
La la lu, La la lu!
And may love be your keeper,
La la lu, La la lu, La la lu…
Тут он увидел дом Матери Миранды. И он начал вспоминать тот злополучный день…
— Да, сынок, я обещала. — женщина с крыльями, доставая шприц, наклонилась к юному Гейзенбергу. — Я просто хочу подарить тебе новую, лучшую семью. А о твоей матери я позабочусь. Я сделаю все возможное, чтобы она не мучилась.
После введения лекарства мальчишка полностью поник в руках у оборотней, и лишь на секунду он увидел среди чудовищ свою мать. Та стояла и как-то безразлично смотрела на своего сына, будто бы он был ей чужим человеком. На ее лице отсутствовали вообще любые эмоции. Как будто… Она умерла духовно. Карл протянул к ней свою ослабевшую руку и что-то пробормотал, но та даже не обратила на это внимания. И мальчик полностью отключился.
Однако, когда он вновь открыл глаза, он обнаружил себя на столе. Он чувствовал боль в голове и боль в груди… Все болело. И казалось, будто в его теле что-то живое пряталось и развивались. Это что-то было большое. От этого мальчику хотелось блевать, и он, резко поднявшись, прижал руку ко рту. Но тут чья-то рука протянула ему горшок, куда он немедленно справил свой рвотный позыв. В нем все крутилось, все сжималось, да еще и эта ерунда, которая как-то неуютно в нем расположилась и даже шевелилась…
— Все хорошо, Карл. — услышал он знакомый женский голос. — Это нормальная реакция после операции. Я бы даже сказала, что ты крепче всех держишься.
Мальчик поднял голову и увидел перед собой Матерь Миранду. Та сняла маску и смотрела на юнца вроде бы добрым и понимающим взглядом, как у местной деревенской целительницы… Вот только он прочел в этом взгляде также холод и равнодушие. Он понимал разницу между дежурной дружелюбностью и искренностью. Внутри у юного Карла все вскипело, он отставил горшок, встал со стола и закричал:
— Вы! Вы обещали спасти мою мать! — он ткнул пальцем в грудь женщины. — Вы говорили, что сделаете все возможное, чтобы она не мучилась! Почему Вы меня похитили?! Что я Вам сделал?!
— Мальчик мой… — Матерь Миранда говорила спокойно. — Это важно для твоего здоровья. Ты мог заразиться тем же самым. Ты мог бы и не выжить потом… А насчет матери… Она ждет тебя.
— Г… Где? — Гейзенберг побежал к выходу и стал искать свою маму. — Мама! Мама! Где ты?! Отзовись! Мам…?
Тут он увидел перед собой огромное чудовище, больше него в два раза. Оно стояло на четвереньках и рычало, вот-вот готовое напасть на незадачливого юношу. От этого монстра исходило отвратное дыхание, которое вызывало новые приступы рвоты. Мальчик аж замер от такой картины. По сравнению с этим ликаном те, что его схватили и доставили на стол были еще миловидными зверями. Он начал отступать назад, пытаясь найти пути к отступлению, но монстр нарочно заводил его в угол.
При таком повороте событий Карл тихонько плакал. Он не хотел умирать, ни от болезни, ни от зубов какого-то непонятного чудища. Он хотел жить дальше, да и он хотел увидеть свою мать. Он все еще верил, что его мама вдруг выздоровела, пока он был в отключке.
Тут он почувствовал, как уперся спиной о стену, а рукой задел что-то… Болезненное — по всему его телу прошелся неприятный разряд тока. Отдернув руку от оголенного провода, он прижал горящую ладонь к груди и посмотрел заплаканными глазами на монстра. Тот осклабился, выпустил когти и напрыгнул на Карла. Поняв, что это конец, юнец закрыл глаза и сжался в комочек, вытянув здоровую руку вперед инстинктивно.
Секунда. Послышался громкий вопль монстра, а на лицо мальчику что-то брызнуло… Теплое. С привкусом железа. А потом он услышал искаженный голос матери:
— Карл… Мальчик мой…
Гейзенберг открыл глаза и посмотрел на монстра… Но увидел вместе ужасной зубастой морды лицо матери. А приглядевшись, он ужаснулся — все тело было утыкано арматурами. Фактически, женщина-оборотень была нанизана на них как на шампуры. И она висела таким образом над полом, кашляя кровью и протягивая свою больную руку к руке пацана. Было ясно видно, что она из последних сил держится в своем рассудке. Не понимая, что произошло, Карл подбежал к матери и попытался снять с нее хоть одну арматуру.
— Мама! Мама, пожалуйста… — но железки очень прочно вошли в тело, и паренек заплакал. — Пожалуйста, не умирай! Не бросай меня… Я… Пожалуйста! Ты мне нужна!
— Карл… Мальчик мой… — повторила женщина, кладя руку на щеку своему сыну. — Б… Береги себя… Будь сильным…
И взгляд матери потух, а сама женщина бессильно упала вниз, сильнее нанизавшись на арматуру. При виде смерти своей матери Карл сначала стоял шокированный. Он еще не до конца осознал, что это он виноват в ее гибели. В голове все еще теплилась надежда, что ее можно спасти, можно вернуть к жизни. Что все будет хорошо… Или же что все это окажется всего лишь кошмарным сном, и он сейчас проснется, увидит свою маму, расскажет ей это, они посмеются — и вся жизнь пойдет своим чередом.
— Прости меня, Карл… — немного испуганно сказала Матерь Миранда, появившись рядом с мальчиком. — Это… Это моя вина. Я… Я не думала, что мой Кадоу вызовет в тебе такую реакцию организма…
— Что Вы наделали…? — плача и всхлипывая спросил юный Гейзенберг. — Что Вы со мной сделали?!
— Я… Я всего лишь хотела сделать тебя сильнее. Чтобы ты никогда не болел. — женщина с крыльями встала на колено рядом с юнцом, кладя ему руку на плечо. — Но… Ты стал слишком сильным. Настолько, что теперь управляешь металлом…
— Я… Управляю металлом? — Карл посмотрел на женщину, почувствовав прилив гнева и ярости. — Так… Это Вы сделали это со мной! Вы вкачали мне внутрь какую-то дрянь! Это все Вы виноваты!!!
Вокруг него заплясали металлические обломки, даже, казалось, стены заходили ходуном, так как в порыве злости Карл призывал неосознанно железные перекладины внутри бетонных стен. Юный Гейзенберг рычал, даже опустив обожженную руку и сжав ее в кулак. Он чувствовал обиду, он хотел отомстить этой крылатой сволочи за то, что она с ним сделала, а также за то, что та не спасла его мать, как и обещала, а только подстроила все так, чтобы сын сам убил женщину.
— Карл Гейзенберг! — строго сказала Матерь Миранда, раскрыв свои крылья и став намного внушительнее. — Я дала тебе эту силу, я же могу ее у тебя отнять! Не вынуждай меня убивать и тебя тоже. — Карл сначала что-то хотел крикнуть, но потом он стих, и металл вокруг начал медленно ложиться на пол. — Поверь, Карл, мне очень жаль, что так вышло. И я готова загладить свою вину. Ты станешь самым сильным в деревне. Ты сможешь стать во главе нашего общества. У тебя будет семья…
— Какая семья может быть у меня, если из-за Вас я лишился своей настоящей? — всхлипнул мальчик, вытирая слезы.
— Возможно, Димитреску, Беневиенто и Моро не заменят тебе родную мать, но… У тебя будет много возможностей. И ты сможешь помочь мне в моих исследованиях! Кто знает, может, ты найдешь лекарство от той болезни, которой заражаются жители…
Карл задумался. Сейчас у него не было другого выхода. Да и он умирать-то тоже не хотел. Он ведь строил планы на жизнь, у него были большие амбиции. Он хотел стать известным изобретателем. Но все разрушилось у него на глазах… А может, у него и вправду появились какие-то невероятные возможности? Может быть, сейчас он станет сильнейшим, а потом сможет сделать что-то невероятное, чего доселе никто не делал? В голове у юнца поселились смутные сомнения. Он засомневался в том, что Матерь Миранда все же виновата в произошедшем. В конце концов, это ведь… Он погубил свою мать.
Гейзенберг еще раз посмотрел на женщину с крыльями. Она ему улыбалась, и на этот раз, кажется, улыбка была искренней, доброжелательной. Было похоже на то, что Миранда действительно хотела помочь мальчику всем, чем могла. Поэтому паренек опустил руки, перестав контролировать металл вокруг себя и сказал тихо:
— Помогите мне, пожалуйста, Матерь Миранда. И я… И я сделаю все, чтобы помочь Вам.
— Хорошо, Карл. — та улыбнулась и взяла его за руку. — Давай посмотрим, насколько ты стал силен.
И они вышли из комнаты, оставив весь этот беспорядок с погибшей женщиной-оборотнем на потом. Карл был почти полностью сломлен. Но внутри него все еще горела надежда. Надежда на то, что он все же сможет сделать что-то важное…
Или надежда на то, что он все-таки отомстит Матери Миранде за причиненную боль и за то, что та заставила его убить собственную мать…
Видение исчезло. Мужчина открыл глаза и огляделся вокруг. Да, он все еще был в той самой хижине в лесу. Только вот воспоминания бурлили в его голове, заставляя переживать вновь и вновь тот ужас, который он испытал в день своего обращения в Лорда. В чудовище с человеческим обличьем. В того, кто потом стал безжалостно убивать людей, которых Матерь Миранда назвала «вторым сортом», «расходным материалом». Из глаз Карла полились слезы.
— Матерь Миранда тебя обманула… — услышал он голос Джаелл где-то справа, у окна. — Она превратила тебя в то, кем ты сейчас являешься. И теперь ты хочешь ей отомстить…
— Да ладно, блядь, как ты догадалась! — крикнул Гейзенберг, вытирая подступающие слезы. — Ты же сама, сука, копалась в моих воспоминаниях! Тебе совсем жить надоело?!
— Я просто хотела понять, что тобою движет. — спокойно ответила девушка, даже не оборачиваясь на него. — Ведь человек не может быть плохим просто потому, что он плохой. У каждого человека есть какие-то мотивы…
— Тебя вообще разве это ебет? — мужчина был в бешенстве. — Ты ж то хочешь от меня сбежать без каких-либо вопросов, либо пытаешься убить меня серебряными ножами и пулями! С хера ли тебя вдруг заинтересовало мое прошлое?
На этот вопрос Василеску только плечами пожала. Она и сама не понимала, что ею в тот момент двигало, когда она решила использовать свой дар, чтобы посмотреть воспоминания своего мучителя. Ведь, по факту, она не психолог. Она даже никогда не интересовалась этой наукой. А тут… Как будто что-то изнутри сказало ей изучить поведение мужчины. Она вдруг почувствовала, что таким образом она… Она сможет, наконец, ускользнуть от него. Зная его слабости, она могла бы ими воспользоваться.
Из ее глаз также текли слезы. Только вот было непонятно, отчего плакала сама девушка. Вроде бы осознание беспомощности и бессилия уже не так сильно бьет по психике. Да и воспоминания о матери не могут вечно выдавливать из нее плач. Тут было что-то другое. Что-то… Похожее на чувство эмпатии и жалости к другому человеку. Она как будто переживала за Карла. «Не может быть! — сразу же всколыхнулось в голове у румынки. — Я не могу его жалеть! Мне вообще на него плевать! Я просто ищу его слабые места… Я ж потом все это использую! Так почему внутри я ощущаю, что его надо обнять?».
Додумать она не успела, так как цепочки на ее руках начали тянуть ее к Гейзенбергу. Она подошла к нему, и он ее заставил встать перед ним на колени, опускаясь лицом на уровень его живота. Джаелл тут же рыкнула, ощутив снова себя униженной. Но она решила продавить эту тему до конца, пощупать, так сказать, больную рану:
— Так вот почему ты меня унизил, вот почему ты… Делал со мной такие вещи. — она подняла глаза. — Чтобы самоутвердиться. А еще, чтобы на ком-то выплеснуть свой гнев, да? И при этом ты боишься реализовать свою месть на самой Матери Миранде, вер-…
— Заткнись! Ты вообще не понимаешь, что ты говоришь! И ты, блядь, никогда не поймешь, каково мне сейчас!
И тут цепь, которая до этого висела на шее у пленницы, взметнулась, рассекла воздух и ударила плашмя по спине девушки, словно плеть. От такого удара Джаелл закричала, выгнулась и задергалась, из глаз ручьем хлынули слезы боли. Но на этом все не закончилось — цепь затянулась вокруг шеи автомеханика, фиксируя на одном месте, а другой конец начал хлестать ее по спине, оставляя приличные следы. По всей хижине стоял свист цепи, звуки хлестких ударов и громкие крики боли.
Карл был невероятно взбешен. Такое с ним тоже случалось впервые после того случая с гибелью его матери. Только на этот раз он вполне мог заставить своего «обидчика» страдать самыми сильными муками. Он сжимал руку в кулак и размахивал ею сильнее, словно прикладывая настоящие усилия и самолично расправляясь со своей пленницей. Он чувствовал к ней презрение. Теперь он видел в ней тот самый «второй сорт», который можно было пустить на расход.
— Ты даже не осознаешь, через что мне пришлось пройти! Ты вообще не знаешь, каково мне жить в компании уродцев, которые только и могут, что лизать задницу этой Матери Миранде! Да они готовы мне глотку разодрать, если я хоть что-нибудь сделаю против нашей властительницы! Ты понимаешь, что я один против этой всей оравы?! Я — не твоя тупая мамаша! Во мне нет такого огромного дара, чтобы противостоять сразу всем Лордам! Да и мне некуда идти, некуда бежать!!!
— Больно! Больно, прекрати! — кричала Василеску, изгибаясь каждый раз от боли. — Мне больно!
— Задумайся над тем, как мне было больно осознавать, что я теперь — вещь Матери Миранды, да к тому же еще и результат неудачного эксперимента! И мне приходится стелиться перед всеми ними, изображая преданность!!! Якобы разделяя их идеи!!!
В какой-то момент мужчина не выдержал и пнул девушку ногой в живот, отчего та скрючилась в три погибели и закашляла. Она бессильно упала на пол, держась за место удара и дрожа то ли от боли, то ли от страха. Дыхание у нее сперло, она едва дышала, улавливая ртом каждую молекулу воздуха. Карл же, тяжело дыша, сел обратно на стул. Вернее, он на него буквально упал. Из его глаз текли слезы пережитой обиды, злости. Он чувствовал в себе такую палитру эмоций, которой он не испытывал ранее.
Он одновременно ненавидел Джаелл Василеску за то, что она вызвала в нем воспоминания о его детстве, но и… Как-то испытывал перед ней вину за сорванную на ней ярость. В то же время он злился на себя за тогдашнюю проявленную слабость перед Матерью Мирандой. Ведь он тогда еще, в момент открытия своих способностей, мог прикончить эту женщину за обман. Он мог это сделать, но почему-то испугался за собственную жизнь и решил использовать тактику выжидания. А теперь что? Он срывает накопленную обиду на совершенно чужом человеке.
— Я… Кха… Я понимаю… Нгх… — услышал он хриплый голос пленницы. — Думаю, мне самой было бы нелегко… Но почему именно я? Почему ты на предыдущих не срывался? И почему деревенские… Кхе-кхе… Девушки для тебя менее рентабельны… Кха… Чем я?
Карл задумался. А ведь и вправду, почему деревенские девушки для него не являются достойным вариантом для секса и вот таких вот практик? В конце концов, существуют гораздо более красивые девушки… Даже у некоторых людей бытовало мнение, будто бы деревенские девушки намного покладистее, чем городские, которые в последнее время радели за свободу выбора и слова. Но…
Как раз в этом крылся ответ. Ему нужен был кто-то, кто был бы похож на него характером. Тот, кто точно так же будет сопротивляться его воле, как он сопротивляется втихую приказам Матери Миранде. Он хотел видеть рядом с собой кого-то сильного. Сильного духом. Он этого не осознавал в начале, однако сейчас он это четко понимал. Да, возможно, он иногда слишком сильно давит на Джаелл, заставляет ее пережить, пожалуй, даже большую боль, чем он сам в свое время пережил… Да и сама Василеску уже вела себя так, будто сдалась.
Но он почему-то верил, что в этой девушке дремлет великий потенциал силы. Не только силы Гласа Природы, унаследованной от матери, но и сила духовная. Даже физическая…
— Хм… Знаешь, ты сильно похожа на свою мать. — он встал со стула и вновь закурил сигару, обойдя лежавшее тело.
— С… Своим даром голоса? Кхе-кхе-кхе! — девушка закашлялась, пытаясь подняться с пола.
— Нет. Не этим. Твоя мать была… Такой же строптивой. Она точно так же противилась чужой воле, чужому авторитету. Фактически, Матерь Миранда была для нее не более, чем зазнавшимся человеком. Кантек Василеску… Она знала, что делать. Она ничего не боялась. И она была, пожалуй, первым человеком, что поднял восстание против Матери Миранды. В одиночку. — мужчина посмотрел в окно, разглядывая, как где-то вдалеке пробегает волк. — Ты на нее очень похожа. Ты меня не ставишь в авторитет. И ты постоянно сражаешься за свою свободу. Даже сейчас. Ты же не станешь отрицать того, что ты готова вновь и вновь пытаться улизнуть от меня?
— Кхе… Больно… Ты просто мудак… — отозвалась девушка, сжимая руки в кулаки. — Так ударить беззащитную девушку, которая слабее тебя…?
— Вот это, к слову, меня и привлекает в тебе. Как «игрушку». — тут же поправился Карл, затягиваясь и выдыхая дым в сторону пленной. — Даже несмотря на мое явное преимущество перед тобой, ты готова сжать свои ручки в кулачки и попытаться отметелить меня.
— Я уже не уверена… Кхе… В том, что я хочу это делать… В конце концов, у меня ведь нет выхода отсюда, верно? Ты ведь всегда сможешь меня найти… От тебя ведь… Кхе-кхе… Никто не убегал…
— Ну это уже другой вопрос. В конце концов, зачем мне лишаться бесплатного секса и развлечения? — немец поднял Василеску над полом с помощью цепей и притянул к себе. — Тем более такого интересного, более захватывающего, чем превращение людей в оборотней или в моих железных солдат. Только вот, на будущее… — он опасно наклонился, дыша своим перегаром в нос Джаелл. — Еще раз ты попытаешься покопаться в моих воспоминаниях, если еще раз ты вызовешь у меня подобный приступ ярости — может так случиться, что ты не обойдешься ударами цепью по спине и пинком в живот. Считай, ты еще легко отделалась.
Джаелл только рыкнула. Сейчас у нее все ныло от нанесенных ударов. И уж точно ближайшие несколько дней она не сможет нормально двигаться, страдая не только от синяков, но и от перенесенного секса. В общем, положение у девушки было несколько невыгодным. Она посмотрела в глаза Карлу, но не увидела там ничего хорошего. Вернее, она не увидела тех эмоций, которые она наблюдала ранее, до пения своей колыбельной, а также до того, как он начал ее избивать.
Она вздохнула, стиснув зубы, и отвернула лицо, как бы показывая, что она принимает данные условия. Гейзенберг только хищно улыбнулся и заковал руки своей пленницы в импровизированные кандалы из цепей. Шею он не спешил освобождать, тем более, что он хотел с ней еще немного «поиграться», а возможно даже заставить сделать ему минет ближе к вечеру, как несколько дней назад. Тем более он уже нашел новый способ ее «наказывать», так что в целом…
— Идем назад, куколка. — сказал он немного игриво. — Ты сделаешь то, что я скажу. И лучше тебе хотя бы до завтра вести себя прилично. Я надеюсь на парочку приятностей от тебя.
И оба двинулись из хижины в сторону фабрики Карла. Сам мужчина уже не чувствовал ничего отрицательного, хотя глубинные воспоминания нет-нет да и всплывали в голове после того случая. Но он пытался об этом не думать вообще. Он не зря подавлял эти воспоминания, не зря он строил свою личность вокруг дерзости, мрачности и грубости. По крайней мере, он тогда вообще не рассчитывал кому-либо раскрываться. Но теперь в нем вновь взыграл азарт — а получится ли у него выпытать какие-то еще секретики из жизни Джаелл? Раз уж она узнала о его происхождении, то будет, пожалуй, честнее узнать что-либо «грязное» и тайное о ней.
Сама Василеску плелась позади, иногда подтягиваемая за кандалы. Она чувствовала боль, иногда сплевывала маленькими капельками крови. А один раз, когда она поднесла руки, чтобы вытереть губы, она заметила, как кончики ее пальцев стали иссиня-черными, и вглубь пальцев шли какие-то черные ветвления сосудов. «Что… Что со мной происходит? — подумала она, разглядывая преображение. — Это… Это из-за песни?». Она тут же вспомнила свой сон, где видела себя, но измененную. И сердце ее дрогнуло от страха.
Она не только стала обретать благодаря Гейзенбергу металлические «запчасти», но и сама стала… Мутировать. Обретать черты монстра…
Комментарий к Слезы К слову, если вы хотите мне как-то выразить свою благодарность за фанфик, не только рублем, но и словом, или же просто чем-то фанатским – то у меня есть группа в ВК (https://vk.com/km_dig), там же вы найдете мою страничку. Пишите мне смело, отвечаю абсолютно всем! Я буду рада любому вашему отклику, обсудим некоторые моменты... И кто знает, может быть, именно вы будете тем счастливчиком, что узнает все мои планы на данную мини-вселенную Vocea Naturii.
К слову, в группе вы можете также найти и планы на другие проекты по Резиденту, типа аниматиков или трейлеров. В общем, контента будет еще больше!
====== Раны ======
Прибыв в мастерскую, Карл грубовато приволок девушку и втащил к себе. Джаелл особо даже не сопротивлялась, лишь жмурилась от боли. Мужчина сначала хотел было забить на подобные эмоции со стороны «игрушки», однако он вспомнил, что он с ней делал тогда, в той хижине. И вдруг он немного поежился, представив себе, как его самого хлестают цепью по спине. Больно и методично. Закрыв за собой дверь мастерской, а также приказав Василеску сесть на матрас, он задумался.
А ведь прошло чуть больше недели с момента «приватизации» девушки на роль «игрушки» для Карла. Хотя казалось, что прошел месяц или больше. Столько событий произошло… И почти постоянный секс, и открытие дара у пленницы, и ее побег, и возвращение от Димитреску… Да еще и ее полное раскрытие потенциала ее «Гласа Природы». Ну и, опять же, секс, секс, секс. В разных позах, в разных местах. Как будто все это походило на эротический роман, где основной упор идет на половой акт.
Сам Карл-то был не против такого постоянного развлечения. Да и какой бы мужчина отказался бы от наличия девушки, с которой можно заниматься «любовью» каждый день? Но он вдруг почувствовал, что это все как-то не то. Да и девушка для него стала чем-то большим, чем бесплатный аксессуар, который можно будет пустить в расход. Как будто она проникла к нему в сердце. Как будто теперь она стала… Частью его жизни?
И это всего-то за неделю проживания с ним на фабрике.
Повернувшись к девушке, Гейзенберг достал с этажерки какие-то колбочки, а также, на удивление, чистую тряпку, не испачканную ничем. Похоже, что эту тряпку он использовал ранее на себе для прижигания ран от неудачных экспериментов. Сев за стол, он начал замачивать тряпку в этих жидкостях, которые тут же начали пахнуть резким запахом спирта и чего-то еще, похожего на травы. От такого амбре сам Карл даже немного поморщился. Он повернулся к Джаелл и сказал строго, но без злости:
— Раздевайся. До трусов.
— Нгх… Хочешь, чтобы я сама исполнила тебе тут стриптиз? — фыркнула девушка, обнимая себя за плечи. — Потому что, знаешь ли…
— Нет. Не для этого. — Карл немного нетерпеливо сжал тряпку. — Просто раздевайся. Потом сама поймешь.
Василеску решила все же не сопротивляться. Тем более, последствия от избиения все еще давали о себе знать сильной болью. Она встала и медленно сняла с себя рубашку, жмурясь от боли и шикая всякий раз, когда, казалось, она принимала не самую удачную позу. Затем она так же медленно сняла с себя брюки и ботинки, оставшись в одном нижнем белье. Она сложила одежду и аккуратно положила на пол рядом с кроватью, встав перед мужчиной и раскинув руки в стороны, как бы показывая, что готова к новым связываниям. Но следующая фраза ее удивила:
— Сядь на матрас, повернись спиной.
Василеску только сейчас обратила внимание на запах спирта, а также на влажную тряпку, которую держал в руке Гейзенберг. «Он… Он собрался меня лечить? — мелькнуло у нее в голове крамольной мыслью. — С чего бы ему это делать вообще? Ему ж раньше на меня и на мои болячки было совершенно плевать…». Тем не менее, она села и чуть согнула спину, оголяя ее и представляя взору мужчины уже посиневшие продолговатые гематомы.
— Нормально же я тебя приложил. — Карл немного усмехнулся. — Хотя, впрочем, ты это заслужила.
— Спасибо большое, мудак… — девушка опустила голову, разминая пальцы и как-то странно смотря на них…
— Всегда пожалуйста. Была бы у меня плеть-девятихвостка, думаю, ты бы так легко не отделалась. Ну, теперь готовься.
И он грубовато приложил тряпку к одной из гематом, которая, к тому же, еще и потекла немного кровью во внешнюю среду. Это вызвало закономерную реакцию у жертвы избиения, она зашипела и застонала благим матом, сжимая руки на простыни и стискивая зубы. Мужчина только ухмыльнулся, но все же внутри него что-то кольнуло, заставив слегка устыдиться своей кровожадности. «А ведь мне с этой сучкой теперь жить и жить… — подумал он, растирая настойку по всей гематоме. — Заварил же я себе проблем…».
— Да больно! — рыкнула Джаелл в определенный момент, выгнувшись. — Ты так и будешь мне тут растирать по больному?
— Ну уж простите, госпожа Василеску, за нашу хуевую медицину. — с сарказмом ответил немец, замачивая заново тряпку. — Я же не могу отдать тебя Моро или Матери Миранде, иначе мне начнут задавать неудобные вопросы. И уж тогда тебе вообще придется распрощаться с жизнью как таковой.
— Ты… Ты о чем? — спросила девушка, но когда она вновь почувствовала тряпку со спиртом на спине, тут же рыкнула. — Да сука! Больно!
— Я к тому веду, что если о тебе узнает Матерь Миранда — вернее, если она тебя найдет и поймает, — то она пустит тебя на свои эксперименты. Ты уже знаешь, что она сделала со мной. Ну вот с тобой она сделает примерно то же самое. Только вариантов исхода у тебя не так уж и много.
— Нгх… И что же со мной может произойти?
— По-разному. Либо ты станешь одной из тех безмозглых тварей, что шастают по деревне, либо ты станешь мутантом вроде меня или любого другого Лорда… Ну или ты сдохнешь. Последнее вероятнее всего. — все это Карл говорил с безразличием.
В мастерской воцарило молчание. Мужчина продолжал растирать лекарство по свежим ранам Джаелл, одновременно прикладывая к ним холодные куски металла как компресс, а та, в свою очередь, издавая болезненные стоны, задумалась о том, насколько же серьезна ее ситуация сейчас. Нет, она догадывалась об этом, в частности, о смерти. Но чтобы превратиться в подобного мутанта, как Карл или Димитреску… Или, что еще хуже, стать плотоядным монстром-зомби… Это было крайне неприятно осознавать.
Тут у девушки встал один вопрос, который при размышлении как-то не укладывался в голове. Она повернула голову к Карлу и спросила:
— Подожди, но если… Если моя мама обладала даром, появившимся благодаря какому-то паразиту, Ка… Кадэ…
— Кадоу. — поправил ее ученый.
— Ну да, оно. Если моя мама имела этого паразита, а я унаследовала от нее дар голоса… Значит ли это, что во мне тоже есть этот паразит Кадоу?
Тут уже пришла очередь Гейзенбергу задуматься. А ведь правда, если Кантек Василеску была заражена Кадоу искусственно и смогла при этом родить дочь, то с учетом того, что та переняла «Глас Природы», может ли быть, что в ней точно так же обитает паразит, только улучшенного вида? Допустим, что Кадоу эволюционировал и превратился в полноценную часть организма Джаелл, превращая ее в подобие супергероя из книг и комиксов из внешнего мира…
Мужчина настолько сильно задумался, что даже перестал растирать настойку по спине девушки, прикрыв рот свободной рукой. Ведь эта загадка могла бы объяснить некоторые вещи в плане медицины и обретения сверх-сил. Но она также ставила множество других вопросов, среди которых был такой: «А если от человека с паразитом Кадоу, посаженным искусственно, родится потомок и унаследует паразита, а также дар и силу, то будут ли у него какие-то слабости или недостатки?». Он решил прощупать этот вопрос, а потому он спросил у Джаелл прямо:
— Знаешь, возможно, в тебе Кадоу и есть. Но меня интересует кое-что другое… У тебя врачи не находили ничего странного? Ну, проблем со здоровьем?
— Эм… Я не понимаю, к чему ты это… — Василеску повернулась к нему боком. — На что ты намекаешь?
— Всего лишь одно небольшое предположение касательно твоего дара. Так вот, не находили ли у тебя врачи чего-то странного или ненормального? Какой-то патологии?
— Э-э-э-э… Ну, наверное… Не по-… А, нет, помню! Я помню, как-то я ходила к женскому врачу на плановый осмотр. И мне… Мне сказали, что у меня никогда не будет детей. Они находили странным, что у здоровой девушки вроде меня есть аномалия в… А вообще, еще раз, какой это имеет смысл?
Карл не ответил. Он сам не особо понимал, к чему он спросил такое. Но разговор зашел сам собой, поэтому надо было что-то сказать. Да и это размышление о Кадоу и наследстве заставило его как следует призадуматься. Как передается этот паразит? Он почкуется, или же создается внутри организма отдельный генетический код? И как сильно этот паразит во втором случае должен вжиться в организм, чтобы передать свой геном в организм носителя, особенно в репродуктивные органы?
Вздохнув и чуть поворчав от шквала новых вопросов, ответов на которые он найти не мог, он встал с матраса, оставив на пленнице металлический холодный компресс, сам достал бутылку с виски и налил себе в стакан. Такие размышления на трезвую голову не воспринимались, как он сам считал. Поэтому, чтобы как-то подумать, он выпил залпом виски и, поморщившись, погрузился в свои мысли.
— Так какой это все имеет смысл? — Джаелл повторила свой вопрос после некоторого молчания. — К чему все эти подводки про мои аномалии в организме?
— В этом мире ничего не дается безвозмездно. — начал Карл, покручивая бокал в руке. — У нас, у Лордов, есть сила благодаря Кадоу. Только вот… Каждый из нас претерпел метаморфозы. Кто-то лучше, кто-то хуже. Например, Моро вообще превратился в водяного урода с гротескно-ужасным телом. У Донны на пол-лица разросся гриб — потому она ходит, прикрывая лицо и общаясь со всеми через свою чокнутую куклу. Ну а гигантская сука… Ну, выросла она. Вымахала как танк. — мужчина снова выпил. — Я, считай, самый удачный эксперимент с этим паразитом. Однако и у меня подобное внедрение не прошло без следа. Правда, это проявилось не внешне.
— Ага, так я тебе и сказал, в чем же у меня дело. — Гейзенберг рыкнул, стукнув бокалом о стол. — Просто прими к сведению, что у меня тоже не все гладко прошло.
— Знаешь, вообще-то как-то не честно, что я тебе рассказала о своей патологии, а ты умалчиваешь. Не заставляй меня снова пе-… — но встретив многозначительный взгляд ученого, девушка остановилась. — Кхм. Ладно. Хорошо. Хозяин барин, как говорится. Ну и что дальше по твоей логике?
— Если уж у вынужденных носителей Кадоу что-то отнимает, чтобы дать сверх-силу… То и у тебя, будучи отпрыском подобного носителя, обязательно будет какая-то аномалия. Чего-то у тебя будет не хватать во благо твоему «Гласу Природы». Ну вот, собственно, и вся цепочка. Правда я не понимаю, каким образом ты все-таки умудрилась унаследовать Кадоу. Да и как вообще понять, есть ли он у тебя или нет…
Снова в мастерской воцарилось молчание. Джаелл обдумывала слова Карла. Да и вообще она раздумывала над нынешней ситуацией. Ведь… Это было впервые, когда они друг с другом разговаривали как человек с человеком, на равных. При этом не напившись, как в прошлый раз. В этом была какая-то тонкая грань между бесчеловечным собственничеством и нормальным отношением. «Только бы не спугнуть, только бы не спугнуть!» — решила девушка. Она прижала металлические обломки к своей спине, тихо шипя от боли.
Карл же сам не особо заметил этого разговора. Для него это было чем-то вроде размышления вслух с комментариями от его пленницы. Ведь румынка являлась уникальным случаем ношения в организме Кадоу с грибком. Его многое смущало в этом плане — и то, что она все же рождена с ним, и то, что ни один врач, ни один ученый не обнаружил подобное в ее организме… Да и вообще, если он не ошибался, то Миранда основала даже какую-то компанию, которая занималась созданием подобных организмов с дрянью внутри, делающая своих носителей практически богами. И вот такая девушка прошла мимо взора этой компании?
— Ты прям ходячая загадка. — сказал он, выпив еще одну стопку виски и наливая второй бокал для Джаелл. — А казалось при первой нашей встрече, что ты обычная девка. С характером, конечно, но все же…
— Мх. Ну прости, какую воспитало общество. — Василеску взяла бокал и отхлебнула. — О, это же… Это же Jack Daniels?
— Мгм.
— А, ну, да, тебе все равно… Просто это мои любимые виски… — и девушка просто стихла, иногда выпивая алкоголь.
Эти посиделки становились уже почти той же обязаловкой, что и половые акты. Из-за этого отношения у них со стороны выглядели… Ну, как у типичной семьи, где мужчина главный, и где он же является тираном, от которого партнер не может убежать в силу разных причин. Обыденно, скучно, но в то же время все же пугающе, ведь под пленкой таких историй, которых она слышала достаточно в своей жизни, крылись порой и более жестокие и животрепещущие подробности, более мерзкие детали.
Так что Джаелл еще в какой-то мере повезло, поскольку все эти события, произошедшие с ней за неделю, хоть и изрядно потрепали ей нервы, доведя вплоть до полного безразличия, но все же они не вызывали такого ужаса, как, например, истории семейных пар, где парень забивал свою подругу статуэткой в порыве ревности или каких-то более «возвышенных» чувств.
— Карл… — сказала она, пытаясь разбавить давящую тишину. — Я… Я думаю, нам нужно поговорить.
— О чем ты хочешь говорить со мной? — удивительно спокойно спросил мужчина, поворачивая к ней голову. — Что, хочешь попросить прощения за свои попытки управлять моим сознанием?
— Я не… Я не об этом. — девушка встала, придерживая одну из пластин у самой большой гематомы. — Ты ведь мог меня неоднократно убить в порыве своей ярости на меня. Ты мог превратить меня в своего солдата, как на тех схемах и чертежах. Но… Но ты этого не сделал. Как будто ты сдерживался. Но ты же мне столько раз говорил, что я для тебя «игрушка». — Джаелл чувствовала себя крайне неловко, говоря подобное, словно героиня из ширпотребной литературы. — Так почему ты тогда оставляешь меня в живых и всякий раз лечишь?
Гейзенберг не сразу ответил. Ведь вопрос хоть и был наполнен каким-то пафосом и даже какой-то банальностью из детских или подростковых книжек, но все же заставил задуматься. Мужчина сел на матрас и оперся спиной к стене, прихватив с собой бокал и бутылку. Посмотрел на противоположную стену и прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. Вот что-то начало всплывать в его голове смутным образом. Да и воспоминания появились, хоть и неясные пока, но все же достаточные, чтобы начать свой рассказ:
Я ж ведь не всегда был таким вот мутантом с паразитом Кадоу. До семнадцати лет я был самым обычным пацаном, даже, можно сказать, чересчур мелким по габаритам. У меня была, пожалуй, такая же обычная жизнь, как и у тебя, разве что у меня никакого сверхъестественного дара не было. Так вот, я обычно помогал своему бате, когда он еще был жив, на фабрике, поднося в его мастерскую какие-либо инструменты, либо придерживая бумагу, чтобы он мог чертить свои схемы. А в свободное время я играл с металлоломом, который находил повсюду, и конструировал свои игрушки.
Хех… Детство было счастливым. Да и в школу я ходил тогда в обычную, деревенскую. Там нас учили всему, правда, я уже и не помню половины из школьной программы. Да и устарело это все… В общем, у меня также были какие-никакие друзья. Наша семья не отличалась зазнайством, несмотря на свой высокий статус. Наоборот, нам надлежало быть ближе к народу, ведь именно мы поставляли им новые технологии и обеспечивали их приборами и электричеством.
Так вот, среди всех прочих ребят была одна девушка… Которая буквально затмила мне разум. Ее звали вроде бы Аннель. В любом случае, она была тогда красавицей. Мы, парни, и вообразить себе о таком не могли. В общем, что характерно, за ней ухлестывали и другие мальчики, привлекая ее внимание к себе. Но она вечно всем отказывала, постоянно говоря, что может быть с парнями только друзьями, и не более. Но… Мне повезло — я смог отличиться перед ней необычными подарками. Как оказалось, она тоже любила всякие механизмы. Только вот она любила их не конструировать, а просто… Изучать.
Ну мы как-то разговорились, начали общаться друг с другом, даже ходить друг к другу в гости. А потом… Хех… Глупо об этом вспоминать, но в какой-то момент мы решили, что мы достаточно взрослые, чтобы развивать свои отношения дальше. Причем, настолько взрослые, что мы можешь сделать это друг с другом без чьей-либо помощи и благословения. Никого не спросясь, так сказать.
Короче, как ты поняла, мы занялись с Аннель сексом.
Еб твою мать, даже вспоминать об этом стыдно… Самое интересное, что инициатором была она. Она меня подначивала это сделать. Такое чувство, что она давно этим занималась с другими пацанами, ну или сама чем-то там баловалась. Я даже в определенный момент испугался, как бы чем не заразиться… Но вроде все прошло гладко. Аннель игриво со мной еще провела какое-то время, но потом… Ргх… Честно, прибил бы эту суку самолично, да судьба сама распределилась.
Вскоре обо мне в школе и в окрестностях пошли слухи, что я вроде как больной, и что я даже в том плане полный неудачник. И вообще, что я заразный, и лучше со мной не контактировать. Догадаться было нетрудно, кто развел все эти слухи. Тогда во мне вскипела такая ярость, я так был разозлен, что хотел самолично придушить эту шлюху. Я ее нашел тогда, прижал к стенке, но она ж не настолько тупая была, чтобы держаться в одиночку. На ее защиту встали ее самые преданные поклонники, которые тогда еще не познали всего яду этой змее. Меня знатно так избили… Так и появилась пара шрамов.
Конечно, потом я встречался с другими девушками, но после того неудачного опыта с Аннель я вообще как-то не решался нормально с ними сближаться. Да и те девчонки были либо самовлюбленными мымрами, либо забитыми и скромными серыми мышками. Ни у одной из них я не видел чего-то особенного…
А потом со мной случилась Матерь Миранда. И у меня появились силы, а также власть. И тогда у меня созрел план…
Мне было далеко тягаться с силой с Мирандой. Поэтому я решил потренироваться, научиться использовать свою силу как чем-то естественным. Ну и конечно, первой целью стала Аннель. Я хотел посмотреть на нее, в ее глаза, когда она поймет, что моя месть ей свершилась.
Нашел я ее быстро. Она поначалу надо мной смеялась, но когда я ей от злости поцарапал щеку ножом, она сначала охуела, а потом знатно испугалась. Хотела было убежать, но я ей не дал. Я ее тогда увел на фабрику, все равно она теперь пустовала, принадлежала лишь мне одному. Там я уж… Оттянулся по полной. Правда, я хотел оставить Аннель в живых как можно долгое время, слушая ее мольбы о прощении и пощаде. Но что-то перестарался… И буквально через пару часов у меня был на руках уже первый труп, не считая матери. Правда, во время мести я еще и знатно себе лицо поцарапал, но это уже было не важно…
Тогда я понял, что раскрывать перед всеми свою сущность, а также выбрасывать труп куда-либо за пределы деревни рискованно. Могут найти. Так что… В свои семнадцать-восемнадцать лет я решил попробовать поставить свои собственные эксперименты. И создать целую армию киборгов. Которые были бы сильнее, быстрее, живучее.
Поэтому я особо тут в деревне никого за людей не считаю. Они просто расходники…
Закончив историю, Карл налил виски в бокал и выпил, прислонив потом к носу тыльную сторону ладони. Было видно, что эта история открыла его «старые раны». Да и сам он не очень любил подобное вспоминать. Удивительно, что мужчина вообще об этом заговорил, учитывая, что Джаелл для него была «игрушкой», как он без конца утверждал. А тут… Тут как будто они примерили на себя роли пациента и психотерапевта. Гейзенберг задумался о чем-то своем.
Василеску же тоже была немало удивлена подобным. Она впервые видела искренние чувства у немца. Да и вообще впервые ей удалось поговорить с ним как с нормальным человеком, а не как с психопатом-садистом. Хотя она прекрасно понимала, что это было ненадолго, и что рано или поздно все вернется на круги своя, просто это был тот редкий краткий момент, когда ее не мучали и не истязали. И если бы не ноющие и кровоточащие гематомы на спине, пожалуй, это можно было бы счесть типичной посиделкой пары, которая только начала узнавать друг о друге.
Нельзя сказать, что Карл открылся ей с какого-то нового ракурса. Она подозревала, что его психопатия существовала в нем еще с самого начала. Просто тут была довольно серьезная причина к подобному формированию личности. Только вот к чему теперь ей эта информация? Ну узнала она о нем еще что-то из прошлого. На этот раз без последствий для своего организма и тела. Однако… Что ей делать с этими знаниями?
Давить на жалость? Не получится, Гейзенберг, как уже было ясно, с самого начала не отличался к кому-либо чувством эмпатии. И вряд ли она сможет изменить его отношение к ней. Это ж не сказка о Красавице и Чудовище. Да и разглядывать в Карле «внутреннюю красоту» Джаелл не собиралась. Пусть он будет хоть самым ранимым человеком на свете, пусть у него будет хоть самая тонкая душевная организация, пусть он будет самым непонятым — ей было плевать.
— Садись. — услышала она голос мужчины.
Подняв глаза, она заметила, как он похлопал перед собой, как бы приглашая ее пристроиться впереди него. Сняв в себя компресс, девушка, тяжело вздохнув, села и прислонилась к похитителю спиной, тихо постанывая от боли.
— Ну и хули ты себе больно делаешь? — его тихий голос звучал прямо над ее ухом. — Можешь лицом ко мне лечь.
— Мгм. Чтобы ты меня утянул в свой поцелуй?
— Ты что, мазохистка, что ли? Тебе нравится, когда тебе больно? Не, если так, то…
— Ладно, ладно!
Василеску фыркнула и немного неуклюже перевернулась, улегшись грудью на грудь Карла. Спина все еще ныла, а синяки жгли после обработки лекарством. Лежать в таком состоянии расслабленной было практически невозможно, и все, чего сейчас хотела девушка — провалиться в сон и забыться. Было бы идеально, конечно, если бы она потом проснулась и обнаружила бы себя в комнате… Но с каждым разом такая мечта становилась все более несбыточной. Поэтому сейчас она просто лежала и тихонько стонала, ерзая на теле мучителя.
Немец тут взял ее за подборок и поднял ее лицо к своему, разглядывая каждую черту. В особенности ее темные карие глаза. Их глубина завораживала. Он вспомнил, как когда-то общался с Кантек Василеску, иногда сталкиваясь с ней в цитадели Матери Миранды. И ведь у той девушки с «Гласом Природы» были такие же глубокие, темные карие глаза. Казалось, что они заглядывали человеку в самую душу. «Ну вся в мать пошла… — подумал он, притягивая лицо пленницы к себе поближе. — Разве что более наглая и дерзкая… И не скрывает этого».
Он коснулся губами ее губ, вдруг почувствовав себя будто снова семнадцатилетним мелким пацаном, и будто он целуется не с жертвой и «игрушкой», а с такой желанной и недосягаемой девушкой, своей любовью. При таких воспоминаниях мужчина невольно дернулся и отстранился от Джаелл, чуть ускорив свое дыхание от нахлынувшей обиды. Прошлое его все еще не отпускало, а вскрытые «раны» отдавались сильной болью.
Но тут он почувствовал, как Василеску сама положила руки ему на щеки и осторожно поцеловала его. Ее жест был больше похож на поцелуй матери в лоб своего сына — такой нежный, ни к чему не обязывающий, дающий ясно понять, что уж она-то точно позаботится о его психическом благополучии и сделает все, чтобы его жизнь была счастливой и как можно менее болезненной. Губы девушки были треснутыми, но от этого поцелуй был лишь слаще. Карл было хотел углубить его…
Но пленница как-то вдруг резко отстранилась, удивленно вздохнув. Похоже, она сама не ожидала такого со своей стороны. Ее глаза бегали, грудь вздымалась, а реактор внутри горел красным цветом более интенсивно, чем обычно. Она приложила руку к своим губам, и тут Гейзенберг заметил ее кончики пальцев.
— Что с твоими пальцами? — он нахмурился, хватая ее за запястья. — Почему они иссиня-черные?
— Я… Я не знаю… — тихо и испуганно ответила Джаелл, ее пальцы дрожали. — Это появилось после моей последней колыбельной… Мне кажется, что мой дар меня меняет…
— То есть… Хочешь сказать, что ты мутируешь? — мужчина поднял голову, глядя румынке в лицо.
— Н… Наверное… Я не знаю! Раньше такого не было никогда! — паника у девушки нарастала, она чувствовала себя вновь загнанной в угол.
— А ты часто пела?
— Нет… Только в детстве, и то, когда мне было страшно… И один раз, когда… Когда к нам какие-то мужчины пришли… И они пытались нас с мамой куда-то забрать…
— Кажется, я знаю, что это были за люди. В любом случае, сейчас не об этом. Получается, что ты… Ты мутируешь. И это вряд ли обратимо.
— То есть… Ты хочешь сказать, что…
— Если ты сейчас продолжишь бездумно петь и тратить на меня или на что-либо еще свой дар, то ты превратишься в ту самую тварь, а может, даже еще хуже. Поэтому лучше тебе пока забыть об этом.
— Нгх… Как будто тебе не все-…
— Нет, мне не все равно! — рявкнул вдруг слишком громко Гейзенберг, сжимая запястья пленницы. — Мне, блядь, не все равно, понятно?!
Джаелл удивленно посмотрела ему в лицо. Впервые она слышала в его голосе прямую обеспокоенность ее состоянием. Причем это было не какая-то извращенная его форма, а самая, что ни на есть, искренняя. Или же ей за неделю пребывания с ним теперь только так казалось, чтобы продлить себе ощущение безопасности и хоть какой-то надежды на выживание и спасение? Впрочем, ответ пришел незамедлительно — заметив ее взгляд, мужчина выдохнул и, отпустив ее руки, безразлично сказал:
— Имей в виду, что я беспокоюсь в первую очередь не потому, что ты мне якобы дорога, ценна и так далее. Не строй иллюзий. В любовном плане ты мне и даром не нужна. Я всего лишь не хочу терять такой ценный материал почем зря. Я могу тебе улучшить организм, я могу сделать из тебя непобедимого солдата для своей армии. Но, опять же, не лелей надежду, что это делается ради тебя. Ты, считай, мой уникальный эксперимент.
Девушка даже вздохнула с облегчением, услышав подобные слова. «Слава богу, это не любовь… — подумала она, чуть отсаживаясь от Карла. — Да и какая тут может быть любовь? У него ж все равно были неудачные опыты в этом плане. Вряд ли он сможет кому-либо еще довериться после всего того, что с ним сделали. Черт, а я уж было сама решила, что он мне нравится… Чушь какая!». На лице у нее даже появилась улыбка, которую тут же заметил Гейзенберг.
— Ну и чего ты улыбаешься? Не думай, что все будет как-то легко. — он наклонился к пленнице. — Все будет примерно так же, как с операцией на спину и с внедрением реактора тебе на сердце. Только, пожалуй, гораздо больнее. Не думаю, что ты готова вынести это. Но посмотрим, из какого ты теста… Джаелл Василеску.
Последние слова немного испугали девушку, и она сглотнула, сжавшись в комок. Сердце билось нещадно, адреналин хлынул в кровь, только усугубляя чувство страха. Все как-то наложилось большим комом, и румынка, икнув, упала на бок на матрас, сжавшись в позу эмбриона. Ей сейчас очень хотелось уснуть. Она закрыла глаза и начала упорные попытки погрузиться в сон. Дошло до того, что она начала шепотом считать овец. И хотя ее шепот был тихий, Карл все же слышал.
Он вздохнул. Вот ему лично спать не хотелось. Его руки требовали какой-никакой работы. Поэтому, взяв плед и укрыв девушку им, он сел за стол, закурил сигару и достал дневник с набросками. На одной из страниц была обозначена какая-то фигура, явно женская. Датировался этот эскиз месячной давности. Окинув его взглядом, мужчина достал карандаш и стал подрисовывать и дорабатывать набросок, иногда поднимая голову и что-то вспоминая.
Вот уже в чертах проглядывается Джаелл Василеску, ее удлиненные руки, ее неправильно посаженная голова… Но помимо всего прочего на ее теле начали появляться металлические детали. Сначала в районе сердца, затем на ногах, на шее… В общем, чем больше Карл рисовал, тем больше набросок походил на схему очередного солдата из его безумных экспериментов.
Он не просто хотел изучить патологическую природу паразита Кадоу в своей пленнице. Он также хотел сделать ее своей «идеальной куколкой».
Комментарий к Раны Дорогие читатели, если вас что-то в моем фанфике не устраивает, то у меня для вас есть парочка хороших опций, чтобы в дальнейшем не разводить бессмысленную полемику в отзывах:
1. Вы можете написать мне в личку либо здесь, на сайте, либо в ВК (https://vk.com/kross_kitsune), что вам именно не нравится. Я открыта для разговора напрямую, я готова с вами обсудить все, что вам не нравится. Возможно, мы придем к компромиссу.
2. Если же вы не готовы со мной говорить об этом лично, тет-а-тет, то я попрошу вас не разводить полемику. Если вы впервые пишете отрицательный коммент – отпишите один раз. Если же вы не впервые тут сидите, и вам не нравится – то при отсутствии желания говорить со мной лично просто уйдите. Потому что скорее всего того, чего вы ищете, не будет в моем фанфике. Уже все продумано наперед, и менять что-либо в угоду кому бы то ни было я не собираюсь. Простите.
====== Эксперименты ======
Комментарий к Эксперименты Снова благодарю людей за донат! Вы делаете мою работу еще более приятной!
Ну и как говорится: “Автор покушоит”
Следующие пару дней Карл и Джаелл практически никак друг с другом не контактировали. Вернее, они жили словно соседи по общежитию, только вот Гейзенберг был на правах владельца комнаты, а потому он же хозяйничал, готовил еду… Ну, как готовил, он приносил из местных пунктов питания уже готовую пищу, слегка ее разогревал в своих приборах и подавал Василеску, питаясь так же и самим. Еда была крайне простой, и жизнь серьезно стала походить на проживание на государственные деньги с ограничениями в пищеблоке. Но Джаелл было все равно, ибо она и без того была довольно голодной.
Сам Гейзенберг углубился в исследование своей «игрушки», пытаясь найти ответы. Только вот вопросов было столько, что мужчина в них невольно путался. Поэтому он выделил для себя самые основные тезисы, на которые надо было найти исчерпывающий ответ:
1. Чем для Джаелл Василеску является Кадоу: паразитом или частью организма?
2. Насколько силен ее дар «Гласа Природы» по характеристикам (каков радиус действия, насколько сильно влияние на разум ликана, обратимы ли изменения сознания)?
3. Раз у Джаелл Василеску образуются изменения и мутации — являются ли они необратимыми, или их можно контролировать?
Первый вопрос требовал хирургического вмешательства. Тем более, что надо было взять какие-то анализы… Но проблема в том, что Карл не мог вообще предположить, как должен выглядеть Кадоу в организме, будучи единым с ним целым. Возможно ли, что вся нервная система имеет ткани этого паразита? Или же он находится где-то в одном месте, концентрируя все свои действия? Получается тогда, что надо вскрыть мозг. А это было невозможно без риска нанести непоправимый вред самой Джаелл, чтобы она не стала овощем.
Второй вопрос тоже немного усложнялся тем, что был высок риск ухудшения мутации у пленницы. Гейзенберг понимал, что если он заставит ее петь и как-либо использовать свой дар на тварях, то вполне возможно, что она сама станет гораздо более ужасным монстром, процесс которого обратить будет практически невозможно. Это не он сам, способный превращаться в почти бесформенную массу из железа и плоти, а потом перевоплощаться обратно в нормального человека. Василеску еще сама не осознавала свою мощь…
Вот как раз третий вопрос должен был решить предыдущий. Он являлся следствием, а соответственно, с него нужно и начинать. У немца была еще теория о том, что мутация ускорялась при повышенной регенерации от ран, которые Джаелл получала от его «игр» с ней и ее телом. Он не раз вспоминал, как вокруг раны на левом боку появлялись те самые ветвления иссиня-черного цвета, как раны после такого переставали в момент кровоточить и заживали. В целом, это можно было объяснить наличием Кадоу, просто, опять же, не было известно, как этот паразит в ней жил, где он находился и какие еще функции он исполнял.
— Н-да… — размышлял Карл вслух один раз ночью, рисуя схему «модернизации» Василеску и добавляя какие-то новые детали. — Задача… Придется ставить эксперименты. И рисковать. Не хочется так-то, но с другой стороны, а что я потеряю от такого? Она же все равно будет со мной.
И мужчина решил начать действовать. Он стал конструировать механизмы, которые он начертил в своей схеме Джаелл: сначала он собрал все металлические предметы, которые могли подойти для конструирования, в том числе и шестеренки, а также какой-то металлолом, который с первого взгляда казался абсолютно непригодным. Затем он в тот же день сел за стол и начал что-то собирать, сверяясь со схемой и иногда внося какие-то коррективы. При этом он достал маленький кассетный диктофон, который он включил и начал что-то записывать:
19 сентября 1986 года. Создание механизма «Усилитель Гласа Природы». Я решил провести несколько экспериментов над… Пациенткой Джаелл Василеску, чтобы изучить силу и влияние ее дара «Глас Природы». Передо мной стоит задача не только изучить естественную силу этого дара, но также по возможности усилить его, чтобы в дальнейшем использовать для различных целей. Первая и основная — подчинение как можно большего числа людей и тварей, чтобы затем пойти против Матери Миранды.
Остановив запись, Карл стал собирать «усилитель» с нуля, делая спайки проводов и подгоняя некоторые детали, чтобы выглядело удобно и практично. О да, хоть Гейзенберг и был по большей части инженером и механиком, все же ему было не отнять дизайнерской составляющей. Он прекрасно понимал, как должен выглядеть механизм, чтобы не вызывать отторжения у публики, да и у него самого. Поэтому он сопоставлял эти две вещи, создавая в меру красивый «усилитель».
Однако ему могла бы помешать Джаелл, постоянно спрашивая, что он делает, а также интересуясь по поводу записей. Не то, чтобы саму Василеску было любопытно, просто она могла узнать о своей судьбе слишком рано, а мужчине этого было не нужно. Так что, чтобы не создавать себе лишних проблем, он решил на некоторое время давать Василеску прогуляться «на свежем воздухе», то есть вокруг фабрики, но не выходя с его территории. Он предупредил свою пленницу, что его сила имеет достаточно широкий ореол действия, и что он почувствует, если она попытается улизнуть.
— Мог бы уж на меня датчик слежения поставить… Раз боишься, что я удеру от тебя… — фыркнула девушка, одеваясь, чтобы выйти из мастерской.
— А ты думаешь, что мой реактор в твоей груди не имеет такой штучки? — Карл усмехнулся. — Ошибаешься. Все мои творения имеют подобный реактор, а заодно и датчик слежения. Я знаю, где находится каждый из моих солдат. Просто твой немного более мощный. Так что считай я уже за тобой слежу! — и он показал на какой-то старый экран рядом со столом, на котором отображались разные точки, среди которых выделялась одна красная. — Красная — это ты. И ореол охвата этого датчика — примерно километр. А теперь иди, не мешай мне работать…
— Хмф… Мудак… — рыкнула Джаелл, выйдя из мастерской.
Как только она вышла за порог, она встала у двери и глубоко вдохнула. Воздух был в этой местности пропитан заводским дымом. Такое было очень похоже на промышленный район в Брашове, где раньше она работала простым сборщиком на конвейере. Спертый, вонючий, но в то же время как будто бы родной. Девушка даже раньше шутила, что курить начала как раз потому, что очень скучала по дымку у себя в легких. «Эх, сейчас бы мне закурить… — подумала она, пойдя по тропинке чуть ниже по холму. — Даже вот ту отвратительную сигару этого мужлана…». Присев на какую-то металлическую балку из кучи металлолома, девушка стала смотреть на природу.
Ей открылся удивительный вид на обширное плато, окруженное горами. Тут можно было бы построить целый район деревни, но, по сути, все было занято фабрикой, и неизвестно, сколько тут было подземных уровней, учитывая, что над землей возвышались одноэтажные здания да какие-то сараи. Вокруг самой девушки росла высокая трава с семенами, которую при желании можно было бы гладить рукой. В целом, если бы не нынешнее положение Джаелл, то тут можно было бы устроить романтику с полежанками в высокой траве. Хотя… Наверное, груды металлолома портили бы атмосферу.
Василеску взяла из кучи какую-то деталь, которая очень сильно напоминала жесть для покрытия автомобиля. И сразу же ее воспоминания унеслись куда-то в прошлое, а именно в моменты, когда она работала в частной автомастерской. Там у нее были знакомые… Даже, наверное, все же друзья, с которыми она разделяла вечера… Они там пили пиво или еще что-то, а вот Джаелл выпивала только виски Jack Daniels, считая его благородным напитком. И эти вечера нередко заканчивались какими-то глупостями, типа прогулок по улице с магнитофоном и проигрыванием музыки на полную громкость. Ночью.
Улыбка сама собой образовалась на лице пленницы. Она с теплотой вспоминала те времена, когда она помогала матери, а также просто сидела с ней и пила чай на балконе. И мать ей рассказывала какие-то истории из своей жизни… Правда вот, теперь, когда было выяснено, кем на самом деле она являлась… Все эти истории оказались неправдой. «Только вот что было на самом деле правдой? — подумала автомеханик, крутя в руках железку. — Что же она от меня еще скрывала? Может, отец тоже ее не бросал, а просто… Исчез? Если я когда-нибудь выберусь, возможно, я задам своей матери кучу неудобных вопросов. Правда, если это, конечно, случится… Потому что…».
Но додумать она не успела, так как позади себя она услышала рык монстра. Она узнала этот рык, голос походил на того самого альфа-самца, с которым Карл ее сажал, чтобы заставить ее слушаться его. Резко обернувшись и спрыгнув с насиженного места, она увидела этого оборотня. Тот ходил и что-то вынюхивал. Очевидно, что он искал себе жертву, и, кажется, он обладал исключительным обонянием, так как едва он вышел из своей западни, он сразу же направился к Джаелл.
Та пригляделась и поняла, что эффект действия ее песни на нем прекратился. Непонятно только, как давно он стал вновь тварью голодной. Но надо было срочно что-то делать. Да и разбираться, как он выбрался оттуда, было не к спеху. Румынка начала довольно быстро и уверенно взбираться на груду металлических деталей, чтобы сверху ей было удобнее отбиваться от чудища. Затем она, чуть откашлявшись, начала петь свою колыбельную:
Twinkle, twinkle, little star,
How we wonder what you are.
Up above the world so high,
Like a diamond in the sky.
Монстр, завидев девушку, сначала зарычал, словно созывая других в округе, либо обозначая свою территорию, после чего он побежал к груде. Однако, едва он услышал первые строчки песни, он резко остановился, даже не добежав до цели. Стоял он в метрах ста от Джаелл, внимательно слушая ее пение. Больше казалось, что он был оглушен ударом по голове, или же ему посвистели в особый свисток, типа собачьего. Между тем, пение продолжилось:
When the glorious sun has set,
And the grass with dew is wet,
Then you show your little light,
Twinkle, twinkle, all the night.
Вдалеке послышались рычания других монстров — видимо, этот альфа-самец все же кого-то призвал. И эти твари направлялись прямо к фабрике Гейзенберга, как будто они все обладали коллективным разумом. Василеску поняла, что дело дрянь, но у нее не было другого выхода, кроме как петь свою колыбельную. И судя по тому, как быстро эти монстры передвигались — некоторые из них вообще были на лошадях, — девушка смекнула, что петь надо громче и эмоциональнее. Мысль дикая, но по идее должно было сработать.
When the golden sun doth rise,
Fills with shining light the skies,
Then you fade away from sight,
Shine no more ‘till comes the night.
Поначалу ликаны только рычали, но как только они оказались в радиусе 500 метров от девушки, едва-едва доходя до забора, окружавшего завод Карла, они замерли и стали прислушиваться. Они вертелись, качались из стороны в сторону, потихоньку проникаясь колыбельной. Кто-то из монстров даже присел, словно пес, которого надрессировали на это.
Главный же ликан отступил от кучи и поднялся на ноги, встав прямо, словно обычный человек. В его глазах более не читались нотки голода и животной ярости. Более того, монстр пытался сформировать звуки, которые он издавал, в осознанную речь. Поначалу у него не получалось, но вдруг он произнес, как тогда, в карцере:
— Джа… Елл…
Василеску удивленно посмотрела на альфа-самца. Тот стоял и смотрел на нее, как человек на человека, причем как жертва на своего спасителя. «Господи… Да он же, как и тогда, возвращается в сознание! — вспомнила она, держа равновесие на одной из балок. — Получается, что мое пение не только погружает в воспоминания, но и возвращает мутантов в сознание…?». Додумать она не успела — в груди что-то очень сильно заболело, сердце начало очень сильно стучать, грудную клетку как будто сильно сдавило. Она потеряла равновесие и вот-вот должна была упасть на обломки, но тут ее поймали сильные, но гниловатые руки ликана.
— Джа-елл! — рыкнул он полу-человеческим голосом. — Боль-но?
— Ты… Откуда… Знаешь мое имя? Нгх! Больно!!! — девушка закричала, свертываясь в комок.
— Ты… Поешь… Я… Чувс-твую… — сказал ликан, пытаясь поднять румынку.
— Так и знал, что это сработает снова. И интересная же у тебя реакция на свое собственное пение…
Услышав знакомый голос, альфа-самец лишь рыкнул и повернулся в пол-оборота, доставая из металлолома оружие. Карл стоял, натягивая свои перчатки. Что примечательно, он был не в своем плаще, а в фартуке, в карманах которого находились самые различные инструменты. А также вместо шляпы на голове у мужчины виделись большие наушники…
— Ты знал… Ты знал, что я использую свою способность, чтобы избавиться от монстров! — девушка повысила голос, выступая вперед. — Значит, ты выпустил этого монстра, чтобы… Но зачем?!
— Знаешь, я как-то задумался над парой вопросов касательно твоего дара. Но отдавать при этом Матери Миранде я не собираюсь, иначе она заберет тебя у меня, и я останусь без уникальнейшего материала. Так что я решил самолично изучить твои способности от и до. И в первую очередь я хочу понять, насколько он вообще силен. — при этих словах он достал диктофон и начал записывать, нажав на кнопку:
Пациентка Джаелл Василеску показала на опыте, что способна с помощью достаточно громкого и эмоционального пения «поразить» монстров-ликанов на расстоянии чуть больше пятисот метров в радиусе. Все оборотни, услышав ее голос, сразу же парализуются и погружаются в состояние глубинных воспоминаний о своем прошлом. Их сознания при этом формируются в обратном направлении. Ликаны, по сути, «возвращаются» к своему первоначальному состоянию, превращаясь в обычных людей. Остается лишь выяснить, как долго продлится этот эффект.
— Урод! — крикнула девушка, перехватывая оружие у альфа-самца. — Мало того, что ты меня изнасиловал!.. Э… Бог знает, сколько раз, так теперь еще ты решил на мне опыты ставить?! — ее голос стал намного громче, и земля немного задрожала; сама же Джаелл начала плакать и истерить. — Да пошел ты нахуй!!! Я тебя ненавижу!!! Лучше бы я реально прострелила бы тебе башку тогда!
И она замахнулась, собираясь было нанести решающий удар. Грудь все еще болела, но ярость как-то заглушала страдания, заставляя пленницу совершить фатальный поступок. Однако Гейзенберг очень спокойно поднял руку и выхватил топорик из ее рук, выбрасывая куда-то в сторону. Альфа-самец, правда, хотел было зарычать и наброситься на мужчину, но тот лишь посмотрел на монстра и обмотал его цепью, сдавливая шею и грудную клетку, отчего тот болезненно охнул и упал на землю, пытаясь освободиться.
— Ну вот, ты упустила свой единственный шанс меня прикончить. — с легкой ноткой игривости сказал Карл, притягивая к себе Василеску за браслеты на ее руках. — А ведь все могло закончиться иначе. В любом случае, кое-что я все-таки узнал. Твой голос достаточно силен, чтобы даже будучи на пару децибелов больше — по-простому, когда ты просто немного повышаешь голос, — ты вызывала бы легкие землетрясения и катаклизмы.
— Нгх… Я ненавижу тебя… — Джаелл плакала, пытаясь вытереть слезы руками.
— Ну-ну, не нужно плакать заранее. — мужчина одной рукой смахнул слезы и чуть-чуть погладил пленницу по щеке. — В конце концов, ты совсем выдохнешься, когда я улучшу тебе кое-какие данные.
— Что… Что ты собираешься сделать? — девушка испугалась.
— Ну… Просто небольшая модернизация. Эксперимент. Если ты вынесешь его с достоинством, то потом тебя ждет заслуженный отдых. А теперь идем.
И Гейзенберг потащил как альфа-ликана, так и Джаелл в сторону своей мастерской. Румынка лишь тихо плакала и пыталась понять, что с ней сейчас собираются сделать. А вот оборотень глухо стонал и издавал страдальческие рыки, как будто избитый школьниками-садистами пес.
Через некоторое время Карл уже привязывал свою подопытную к столу с помощью ремней. За грудь, за живот, за ноги в двух местах, ну и самое главное — за голову. Полностью фиксируя ее в таком положении, мужчина с некоторым упоением наблюдал, как его «игрушка» дергается и испытывает животный страх, гадая, что же с ней будет происходить. Грудь у нее вздымалась и опускалась, несмотря на ремни.
— Черт, ты так хороша, когда ты боишься… — говорил Карл, завязывая волосы в хвостик и доставая какую-то только что собранную деталь. — Даже немного жалко, что у меня нет при себе сейчас обезболивающего.
— Ты… Ты хочешь сделать это на мне без наркоза?! — Джаелл вскрикнула, отчего стены слегка завибрировали.
— Ну вообще сначала я хотел сделать все с анестезией, одолжив ее у водяного дебила. — мужчина безразлично достал медицинские инструменты, раскладывая из на соседнем столе. — Но потом подумал, что раз уж ты являешься сильным духом девчонкой, то ты вытерпишь и это. Тем более, тебе ж не привыкать, ты вынесла мои операции на сердце и на твою спину. Готовься, это будет очень больно… И весело, ха-ха-ха-ха!
И он, взяв скальпель, приложил к шее. Кожа натянулась, пока после некоторого нажима из нее не потекла кровь. Первый надрез сделан, и мужчина продолжил резать горло. Девушка, почувствовав это, застонала и заплакала, попытавшись вырваться или хотя бы отвернуть голову. Но ремни очень крепко сдерживали ее голову, поэтому все, что она могла сделать — это громко стонать от боли, часто дышать и плакать. Между тем, Карл сделал еще несколько надрезов и раскрыл глотку своей пленницы, словно «сундучок», после чего он взял диктофон и произнес:
Тело пациентки в приемлемом состоянии. Впервые погружаюсь в ее внутренности. Предыдущие операции были сделаны почти вслепую, поэтому сейчас мне предоставляется уникальная возможность узнать, в каком состоянии у нее находится паразит Кадоу. Это… Моя первая попытка. Права на ошибку у меня нет, если я хочу оставить пациентку в живых.
Василеску плакала и пыталась успокоить себя, однако воздух слишком сильно сушил ее внутренние органы, которые были так варварски раскрыты. Она чувствовала это своими оголенными мышцами. И ведь Гейзенберг на этом не остановился. Он своими пальцами в перчатках раздвинул мышцы, почти никак не заботясь об их нервных окончаниях. «Он же мне занесет заразу, и я умру! — подумала Джаелл, глубоко вдыхая сквозь стиснутые зубы. — Я погибну… Я не хочу умирать…».
— Мне больно… Карл, пожалуйста, прекрати! Я не хочу умирать!
— Ты не умрешь. Я столько проводил операций как на трупах, так и на живых людях. И знаешь… Все они сейчас живы. Хотя как-то с разумом у них не все хорошо. Лучше ты молчи, а то собьешь свои голосовые связки. — ученый немного погладил девушку по щеке. — Ты еще пока хорошо держишься. Я, признаться, удивлен твоей стойкостью.
— Нгх… Сам себе такое сделай без анестезии, урод!
— Куколка, ты даже не представляешь, что я с собой делал. — мужчина ухмыльнулся, показывая несколько глубоких шрамов на груди и руках. — Так, как я и сказал — лучше сейчас помолчи.
И он пальцем начал щупать глотку своей пленницы, нащупывая голосовые связки. От такого девушка только громче стонала и плакала, и слезы попадали иногда на вскрытое горло, вызывая еще большую боль. Джаелл попыталась смотреть не на своего мучителя, но его голова, как минимум макушка, попадала в поле зрения, и она мало того, что страдала, так еще и пропитывалась ненавистью к нему.
Карл же, в свою очередь, все-таки смог найти голосовые связки и чуть-чуть смять их, чтобы совсем точно их себе обозначить. Немного поковыряв их, он своей магией достал тот самый механизм, он же «Усилитель Гласа Природы», и начал обвязывать провода вокруг глотки. Его задачей было обустроить механизм так, чтобы динамик находился прямо на коже у горла, чуть ниже шеи, а провода и трубки, при этом, могли бы подавать сигнал звука и воздух прямо в этот самый динамик, пропуская через транзисторы вибрации.
Вот уже провода прочно соединены с нервными окончаниями самих связок, трубки пропущены сквозь нужные щели. Повезло, что приблизительно в этот момент Василеску громко всхлипнула и почти впала в истерику, отчего сами створки связок ненадолго открылись. Осталось только поместить динамик на нужное место, чтобы при сшивании он не выпадал бы. «Так… Вроде бы еще надо что-то подвести… — Карл аж потом покрылся. — Я не могу допустить ошибку, иначе эта девка умрет…». Он достал диктофон и немного усталым голосом записал:
Операция проходит пока успешно. Джаелл Василеску, как и ожидалось, очень сильно страдает, испытывая боль. Хотя, возможно, ее больше гнетет не от того, что я ворошу ее глотку — ведь, насколько мне известно, у большинства внутренних органов нет болевых рецепторов, — а от самого факта осознания, что я ей тут все вскрываю. К тому же ее слезы попадают на раны. Стоило догадаться об этом раньше и накрыть ее глаза тряпкой… Ну что уж тут поделать. Вот, завершающий этап. Пока приводить «Усилитель Гласа Природы» в финальный вид.
Отложив записывающее устройство, мужчина, вытерев пот со лба, завершил процесс вживления механизма, после чего, как следует устроив динамик чуть выше ключиц, он взял медицинскую нить с иглой и начал сшивать «створки» кожи, перед этим не забыв вернуть мышцы в первоначальный вид, хотя это было довольно сложно. Но, наконец, операция была завершена. Получился не самый аккуратный, но все же в какой-то мере даже симпатичный шов. Завязав узелок и положив на место иглу с нитками, Карл записал на диктофон:
Операция завершена. Начинается период адаптации, а также после нее я начну ставить эксперименты по изучению «Гласа Природы» у Джаелл Василеску на монстрах-ликанах, а также на простых жителях. Также стоит посмотреть на реакцию организма на данное внесенное изменение. Хотя исходя от предыдущих сделанных мною операций на пациентке, высока вероятность, что подобные изменения пройдут практически без последствий. Конец записи.
И Гейзенберг начал отвязывать девушку от стола. Вот уже голова освобождена, а Василеску никак не двигалась с места. Она просто лежала и плакала, глядя на потолок. Казалось, что от потерянной крови и пережитого болевого шока онасейчас потеряет сознание. Ну или просто опять впадет в состояние полного безразличия и апатии.
— Эй, Джаелл. — мужчина наклонился к ее лицу и похлопал по щекам. — Вставай, я уже закончил. Ты довольно неплохо продержалась. Даже не закричала в полный голос. Как я и обещал, ты…
Но взглянув в глаза девушки, он немало так струхнул. Ее белки стали иссиня-черными, а вокруг показались ветвления сосудов. Те же ветвления вдруг облепили зашитую рану, как бы заставляя ее заживать быстрее. Что более интересно, немец обнаружил, что кровь, которая осталась на теле девушки, начала даже как будто всасываться внутрь, пока еще сама рана не зажила. «Интересное наблюдение… — подумал он, чуть отходя от пленницы. — Получается, что кровь частично возвращается в ее организм, чтобы не тратить лишних ресурсов на гемопоэз…».
Джаелл села на стол, приподнявшись на локтях. Она очень аккуратно, дрожащей рукой пощупала динамик, который очень органично вплелся в кожу, как влитой. Он был так-то небольшой, но все же девушке казалось, что он занимает половину ее груди. И от этого ей стало еще хуже в моральном плане…
После операции прошло несколько часов. Рана уже, как ни странно, зажила, оставив лишь красноватую «линию» раны и окровавленные нитки. Выглядело это все очень страшно и необычно. Василеску даже умудрилась найти среди бардака Карла металлический кругляш с зеркальной поверхностью и разглядеть себя, посмотреть, что же Карл с ней сделал. Увидев результат его операции, она снова заплакала.
— Теперь я похожа на монстра Франкенштейна… Только еще хуже… — тихо прошептала она.
Горло все еще болело, особенно его внешняя часть. Динамик как будто весил тонну и тянул румынку вниз, на землю. Казалось, что еще немного — и придется совсем уже лежать на полу и ползать, корчиться от боли. Говорить было сейчас невозможно, только хрипеть, и то очень глухо. Видимо, нужно было адаптироваться для начала к новому механическому устройству.
Дверь открылась, и в мастерскую зашел Карл. Он был на обходе по всей деревне, что-то там выискивая — он пришел с каким-то пакетом, наполненным всякой всячиной. Поставив пакет на стол, он стал разбирать его содержимое, доставая оттуда… На удивление, бутылки с алкоголем и какие-то еще ингредиенты. Сахар вот тут был, пожалуй, вообще некстати, однако Василеску вскоре поняла, что это, скорее всего, для самогона, потому что она в свое время выпила всю бутылку.
Повисло молчание. Джаелл, решив, что сейчас мужчине вообще нет дела до него, села на матрас и прижала колени к груди. Ей хотелось одновременно кричать и плакать, но в обоих случаях пришлось бы использовать свои голосовые связки, которые были все еще испорчены, они не приспособились. Внезапно Карл сел рядом с ней и протянул стакан, уже наполненный виски:
— Выпей. Я же говорил, что если ты вытерпишь эту операцию и не потеряешь сознание, то ты заслужишь отдых. Вот твоя первая часть.
Девушка подняла голову и посмотрела мужчине в глаза. Она хотела увидеть в нем хоть что-нибудь, что могло бы означать его заботу или какую-нибудь искренность. Но видела лишь одну игривость и небольшую пошлость. Словно Гейзенберг после выпивки рассчитывал на что-то еще… Тут она заметила в его кармане портсигар. Недолго думая схватила его вместе с зажигалкой, достала сигару и закурила его, втягивая в себя дым.
От такого поворота немец был слегка шокирован, а потом засмеялся и произнес:
— Дура, ты не с той стороны сигару прикуриваешь. Вот реально, ты прям тупая горожанка… Ха-ха-ха-ха, да еще ты с таким пафосным ебалом это делаешь!
— Отвали… — безразлично сказала Джаелл, тем не менее отложив сигару в сторону.
— Ой, смотрите, какие мы нежные. А тебе вообще-то лучше не курить, потому что мне не хватало еще, чтобы ты себе совсем голосовые связки посадила. Да и такую ядреную смесь ты вообще никогда не курила, зуб даю. Короче, лучше пей.
И Карл настойчиво протянул девушке бокал с виски. Девушка, фыркнув, взяла, почти выхватила предложенный стакан и оглушила полностью, даже не поперхнувшись ни разу, лишь поморщившись. «И снова мы выпиваем… Скоро я стану совсем алкоголичкой… А ведь раньше я пила раз в три месяца, по особенно важным поводам… На праздниках, на корпоративе…» — думала она, глядя пустым взором на дно стакана.
— Тебе еще налить? — спросил мужчина.
— Нет. И вообще… Оставь меня в покое. Хотя бы… На несколько часов…
— Э-э-э, нет, тебя я не оставлю. А то еще убежать решишь, воспользовавшись своим новым преимуществом. Да и вообще, я хотел, чтобы ты мне сделала хоть сколько-нибудь приятно.
— Опять…?
— Можешь не до самого конца. Но немного ласки не помешает. — хищная улыбка расползлась по лицу ученого.
Он убрал алкоголь в свой «тайничок» и сел на матрас так, что почти полностью его занял, оттеснив сильно Джаелл. Та, поняв, что он от нее не отстанет, вздохнула и перелегла прямо на Гейзенберга. Ей вдруг самой захотелось какого-то странного тепла, и не просто от батареи теплого воздуха, а тактильного, от которого сердце бьется как сумасшедшее. «Блядь… Опять это из-за потери крови и алкоголя…» — подумала она, кладя руки мужчине на грудь поверх рубашки.
Тот лишь довольно улыбнулся, взял одну ее руку и опустил ее на уровень живота, намекая, чтобы та начала проникать под одежду. Что, собственно, она и сделала, поглаживая район пупка и кубики пресса, мышцы. Сама же девушка опустила свое лицо ему в шею и тихонько поцеловала. В голове творилась каша, образы расплывались, все вокруг слегка кружило, но она не останавливалась. Она продолжала ласкать своего мучителя, думая о том, чтобы поскорее это все закончилось для нее. Чтобы она хотя бы потом смогла еще немного отдохнуть, прийти в себя…
Ей хотелось кричать. Позвать на помощь. Даже, несмотря на свои взгляды на религию, молиться всем известным богам. Чтобы они появились и избавили ее от страданий.
Но ведь все равно никто не придет… И она так и будет совершенно одна…
Комментарий к Эксперименты Простите за задержку этой главы – автор сдавал зачеты, да еще и чуть инсульт жопы не схватил. Но кому это вообще интересно... Тут статистика падает, нельзя этого допустить!
====== Кристалл ======
Комментарий к Кристалл Иллюстрация: https://vk.com/doc-69735834_604597281
После того случая с операцией Джаелл лежала на кровати, будучи подавленной и вновь сломленной. Горло болело, не говоря уже о спине, которая еле-еле зажила после избиения цепью. Все говорило о том, что организм девушки вот-вот не выдержит, что уж там вспоминать о психике. Было непонятно, каким образом Василеску все еще мыслила в здравом рассудке и даже подумывала о побеге, когда…
Все было против нее сейчас. Ни в одной ситуации у нее не было и шанса на спасение. Надежда на освобождение в лице постороннего человека — Михаила — умерла у нее на глазах мучительной смертью. Попытка убить Лорда провалилась из-за психической неспособности самой девушки довести такое дело до конца. Даже самый простой побег тогда не удался. Потому что Джаелл была мало того, что сильно глупа, раз рассчитывала незаметно скрыться, так еще и попала в ловушку, не глядя под ноги. Фактически, как бы она ни хотела удрать и вырваться из оков, Карл Гейзенберг на любую ее попытку только сильнее сдавливал ее «цепями», приковывая к себе.
— Надо же, какие метафоры у меня в голове возникают… — сказала себе однажды девушка, глядя в зеркало и рассматривая результаты операции вновь.
Удивительно, что рана через несколько часов после манипуляций с горлом почти полностью превратилась в шрам. Уродливый, бросающийся в глаза шрам. Такой скрыть под рубашкой было невозможно. Оставался лишь вариант носить на шее косынку, причем постоянно. Жаль только, что у Карла таковой не было. Еще бы, он же мужчина, да еще и в отличной форме даже несмотря на свой возраст. Зачем ему вообще что-либо скрывать, когда он может показывать…
Джаелл встала перед зеркалом на колени, руки ее обреченно упали перед ногами, и из глаз полились слезы бессилия и осознания собственной беспомощности. Но из груди даже всхлипов не последовало, настолько обессиленной сейчас чувствовала себя девушка. Лишь иногда она шмыгала носом и жмурилась, чтобы слезы быстрее вытекали. Ей было больно не физически — такую боль можно перетерпеть. Ей было плохо в моральном плане.
Лишь сейчас, после операции на горле, она почувствовала себя в полном одиночестве. Никому не нужной. Слабой во всех аспектах…
Ей хотелось кричать, как тогда при ласках Карлу. Но ее голос все еще не восстановился, да и вряд ли он станет таким, каким был прежде, ведь в ее глотке находились трубки, которые не особо способствовали естественному выходу воздуха и формированию голоса.
Ей хотелось бить и крушить все вокруг. Но была высока вероятность, что Гейзенберг, когда увидит, какой беспорядок наведет Джаелл в его мастерской, сделает ей намного хуже, больнее… Возможно даже, что он ее трахнет чем-нибудь из металлических инструментов, как в самых худших книгах с ужасами.
Ей хотелось все же завершить свое дело по убийству мужчины. Но для начала надо было бы найти нож и пистолет с серебром, а они лежали где-то внизу. И то не факт, что они там лежат, ибо мучитель мог их спокойно найти сам и спрятать где-нибудь в укромном месте. То есть сам план был вроде не плохой, но все же он был неосуществим по разным причинам.
Ей хотелось… Ей хотелось…
— Хе-хе-хе… Хи-хи… Хи-хи-хи-хи-хи, хи-хи-хи-ха-ха-ха, ах-ха-ха-ха-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!
В какой-то момент ее плач перешел в истерический непрекращающийся смех. И даже несмотря на болеющее горло, несмотря на все сделанные модернизации для него, девушка стала громко смеяться, и даже в какой-то момент показалось, что заработал динамик, усиливая звучание смеха и создавая новые звуковые волны, гораздо более мощные, чем когда Джаелл смеялась на том горном перевале после гибели Михаила у нее на глазах.
От такого смеха стены в мастерской задрожали и даже в какой-то момент начали трескаться, на пол посыпалась очень мелкая крошка. Казалось, что кто-то вдалеке что-то монтировал, да еще и с огромной силой. Слышался даже какой-то характерный гул, который был похож на подобный еще на горном перевале. Как будто что-то вот-вот рухнет и раздавит мастерскую к чертям собачьим.
Девушка смеялась, несмотря на боль в горле, несмотря ни на что вообще. Она ходила и шаталась по комнате из стороны в сторону, не особо соображая, куда идет. Вот она спустилась в ту самую комнату, где чуть не пристрелила Карла, найдя там пистолет. При виде своего оружия несостоявшегося убийства, девушка только сильнее расхохоталась, схватившись за лицо и оцарапав себе наполовину. При этом на пол-лица осталась очень приличная рана, даже кое-где она закровоточила. Однако Джаелл сейчас это волновало меньше всего.
— Ха-ха-ха-ха, я такая идиотка! Я даже не смогла убить этого мудака! Я поддалась ему! И теперь что?! Я хожу, ха-ха-ха-ха-ха, с железками в моем теле! Ах-ха-ха-ха-ха! А ведь все могло закончиться прямо здесь!!!
Внезапно она услышала торопливые шаги, которые приближались прямо к этому месту. Все еще истерично смеясь, Василеску уверенно подняла руку с пистолетом, в другой зажимая нож, который она также нашла. Ей было плевать, что с ней сделает Гейзенберг, если она опять провалится. Она была готова к любому исходу, лишь бы это не была очередная операция без наркоза. Глаз с раненной стороны лица начал дергаться. Вбежал мужчина, и он явно был рассержен, но и испуган тоже.
— Твою мать… Джаелл! Опять ты зде-… Оу, я вижу, ты вернулась за своим оружием. Так, только… Ты же понимаешь, что это провальная идея?
— Хи-хи-хи… Ха-ха-ха, мне все равно! — хихикая, сказала пленница, уверенно держа пистолет, направляя ствол прямо мужчине в голову. — Мне уже плевать! Ты мне, сука, всю жизнь испортил! Ха-ха!
— Еб твою… Так, ну, голос ты смогла восстановить себе, и даже начала пользоваться моими улучшениями. — немец понял, что его «игрушка» сейчас в неадекватном состоянии. — Брось пистолет. Ты же даже им пользоваться не умеешь…
— Заткнись, шваль немецкая! Таких, как ты, советские войска должны были еще в 45-м расстрелять у стенки! Ты должен был сдохнуть еще тогда! Ха-ха… Ха-ха-ха, а еще лучше если бы ты стал безмозглым монстром после внедрения того паразита!
На это Карл ничего не ответил. Он опустил голову, скрывая свои глаза под полами шляпы. Его дыхание замедлилось, но были слышны шумные вдохи. Его руки сжались в кулаки, а на лице и шее, казалось, вздулись вены. Он был взбешен словами своей пленницы. Да, он воевал за Вермахт. Да, он выступал не совсем на той стороне… «Чтобы какая-то сучка подзаборная желала мне расстрела? — думал он, скрипя зубами. — Многого же она захотела. Видать, борзая стала». И он медленно начал приближаться к девушке.
Та, в свою очередь, только сильнее захихикала и сделала сама шаг вперед, прислонив дуло пистолета ко лбу мучителя. Ей было плевать, что с ней будет. Вернее, она была скорее готова умереть от очередного сдавливания цепями, либо же от потери крови, чем в очередной раз испытывать унижение и позор. Уткнув оружие в лоб Карлу, она взвела курок и положила палец на спусковой крючок.
— Ха-ха-ха, смотри, мудак, сейчас-то я уж точно не промахнусь! И что ты мне сделаешь? А? А? А?! Что ты сделаешь?!
Ответа не последовало, лишь парочка ножей взлетела и оказалась рядом с шеей девушки, чуть-чуть надавливая на кожу, угрожая вонзиться в плоть. Однако… От такого Джаелл лишь сильнее рассмеялась, выкатывая свои глаза на орбиту. Казалось, что ей уже воздуха не хватает, чтобы смеяться, но она не прекращала, отчего становилось ну слишком уж жутко. Карл невольно сглотнул, но медлить было нельзя — пленница уже была готова нажать на спусковой крючок. Мыслить нужно было в доли секунды. Он резко поднял руку и толкнул оружие в сторону.
Буквально через миллисекунду прогремел выстрел. Пуля на этот раз пролетела в миллиметре от щеки и уха Гейзенберга, слегка поцарапав их. От такой ранки у него пошла кровь. Мужчина опешил немного и, не рассчитав силы, толкнул пленницу назад, отчего та споткнулась о провода, лежавшие на полу, и упала прямо в открытый люк, приземлившись мешком на более низкий уровень фабрики. Тело тут же заныло, особенно спина, куда пришлась большая часть удара об пол, особенно в области груди, где находился механизм.
— Твою мать… — прекратив смеяться, сказала Василеску, с трудом поднимаясь с пола. — Как же больно… И опять я не смогла его победить… Я не смогла его завалить… Блядь! Снова!
Тут она почувствовала, как браслеты начали тянуть ее вверх, к люку. Было больно, потому что мышцы рук натягивались. Ощущения были похожи на оные, когда девушка пыталась провисеть на турнике хотя бы тридцать секунд. «Ну уж нет! Я ему не дамся! — подумала Джаелл, раскачиваясь и убегая от действия магнитного поля. — Я закопаюсь тут, умру от истощения на этой фабрике! Но я ему не дамся!». Немного пробежав вперед, девушка смогла, наконец, преодолеть силу тяготения, отчего услышала яростный вопль:
— Ну и куда ты собралась, дура? Ты потеряешься на моей фабрике быстрее, чем найдешь хоть что-нибудь полезное!
Но она его уже не слушала. Она бежала вперед по фабрике, пролезая под трубами и в разные уголки, ища хоть какой-нибудь выход. Грудь болела от долгого смеха, собственно, как и щеки. Да и вообще все тело болело и ныло, было практически невозможно передвигаться нормальным шагом — ноги от боли не разгибались полностью. «Сука… — думала Василеску, пробираясь глубже в недра фабрики. — Нашла себе приключений на голову… Ну, может, здесь я и погибну от руки его созданий… Какая жалкая смерть…».
Тут она зашла в один проход, но тут же наткнулась за закрытую дверь. Тупик. Идти назад не имело смысла, тем более, что где-то вдалеке румынка отчетливо слышала шаги и… Даже какой-то грохот мотора. То ли это Гейзенберг решил достать бензопилу, то ли он ведет за собой какое-то существо с мотором вместо головы. Рассуждать тут не было времени, а попадаться в лапы человеку с маньячными наклонностями пленнице не хотелось. Поэтому, не придумав ничего лучше, она нырнула головой вперед в мусоропровод справа от себя. Сразу же она почувствовала неприятную боль от столкновения со швами трубы, даже в какой-то момент ей показалось, что она порвала кожу на животе.
«Еб твою… Я же сейчас!..» — не успела она додумать свои мысли, как тут же вылетела с другого конца мусоропровода и крайне неудачно приземлилась почти на голову на какую-то металлическую плиту. Удар получился слишком сильным, и Джаелл, попытавшись встать, обмякла и потеряла сознание.
Автомастерская была сегодня заполнена машинами. Буквально час-пик, пять машин за один заход. И у каждой машины был свой мастер. В основном работали мужчины, будучи «более опытными», а на деле — более доверенными лицами. Почему-то многие водители больше доверяли именно мужчинам, считая, что они априори разбираются в машинах. И даже не сильно ругались, когда они выдавали: «Я не знаю» или «Мне непонятно что-то».
Но в коллективе выделялась одна особа, которая могла, образно говоря, положить всех мужчин на лопатки. Это была Джаелл Василеску, молодая специалистка, автомеханик, которая могла с точностью до миллиметра выяснить, в чем проблема у данной машины, а также дать наиболее точные рекомендации по поводу того, как можно исправить ошибку, как можно поменять ремень или как сменить свечу зажигания. Не было ни одной проблемы, которую она не могла бы решить. Только вот никто из водителей не решался или не хотел обращаться к ней.
Но сегодня не тот случай. Одна машина точно была под «руководством» Джаелл, поскольку остальные мастера были либо на обеде (и не собирались возвращаться раньше срока), либо заняты другими автомобилями. Так что водителю в лице бородатого и усатого мужчины пятидесяти лет пришлось смириться с тем фактом, что его пикап ремонтирует девушка, да еще и не такого уж и крепкого телосложения.
— Только давай быстрее уже выясняй, что там. А то вы ж, девушки, любите копаться подолгу. — проворчал он, когда та погрузилась в капот практически с головой.
— Да-да, господин, сейчас! — отозвалась автомеханик, прощупывая все детали. — О-о-о-ой, подождите, а ведь у Вас ремень совсем износился, вот-вот порвется.
— В смысле «износился»? — удивился мужик, едва не отпихивая специалиста от пикапа. — Я же недавно покупал новый! Какого хера он мог износиться за полгода использования?!
— Позвольте полюбопытствовать, а где Вы покупали-то, собственно, ремень? — Джаелл поднялась, вытирая руки от масла тряпкой. — Это важная информация, потому что от нее зависит диагностика.
— Хмф… У одного перекупщика по дешевке купил…
— Я так понимаю, Вам было… Не нужно ездить в другой конец города к проверенным мастерам. То есть, Вы не были готовы стоять в очереди за новым ремнем у мастера. — девушка вздохнула. — Все понятно. У перекупщиков ведь всегда б/у вещи, да и взяли вы наверняка не по дешевке, а втридорога. Сколько ремень стоил?
— Ну… Вроде бы 750 лей вместе с заменой… — мужик явно стушевался, поняв, какую ошибку он совершил.
— Понятно. В нашей мастерской новый ремень ГРМ с заменой стоит до 500 лей. И мы покупаем ремни у проверенного поставщика. Что ж… Не зря говорят, что «Скупой платит дважды». — Василеску немного саркастично улыбнулась. — Мы пойдем на небольшие уступки Вам, и мы специально закажем новый ремень, обойдя очередь. И мы Вам заменим этот ремень в течение рабочей недели.
— Недели?! — тут клиент вскипел. — И что ты мне прикажешь делать целую рабочую неделю без моей тачки?! С какого хера я должен оставлять ее где-то не пойми где!
— Ну, я ничем помочь не могу, если Вы продолжите пользоваться своим пикапом, то велика вероятность, что ремень порвется, а также повредится что-либо еще. — Джаелл была очень спокойна, хотя внутри она хотела также по-хамски ответить. — И тогда уже мы не сможем Вам вообще ничем помочь. Только эвакуация на стоянку, которая не в нашей компетенции.
— Р-р-р-р-ргх… Ладно. Я готов заплатить. Но не тебе! Ты, считай, вообще ничего не сделала!
— Как угодно. Можете пройти к стойке и рассчитаться.
Мужик только что-то проворчал и быстрым шагом направился к стойке, у которой стоял администратор станции техобслуживания. Василеску же, оставшись стоять рядом с пикапом, стала размышлять о смысле своей жизни и о том, когда ее уже повысят. Потому что сложность заключалась в том, что даже несмотря на идеальную статистику и послужной список, практически ни один клиент, который был ею обслужен, не оставлял никаких положительных отзывов, только сухую констатацию факта о проделанной ею работе.
Ее никто из клиентов не уважал на СТО, потому что она, фактически, являлась единственной работающей девушкой. То есть, она была единственной, которая занималась непосредственно с автомобилями, а не в бухгалтерии, как это может показаться с первого взгляда. Ее часто пытались отогнать от машин, а когда понимали, что других вариантов нет — постоянно ворчали под ее рукой. Что странно, даже девушки-автомобилистки проявляли свою внутреннюю мизогинию, хотя сами же потом жаловались на то, что их называют «обезьянами с гранатой». И Джаелл приходилось добиваться хоть какого-то уважения, когда она оказывалась права. И то это уважение давалось ей с трудом.
Но ей было плевать. Она занималась любимым делом, и этого ей было достаточно. Она была готова вытерпеть абсолютно что угодно… Если, конечно, это были не сексуальные домогательства от особо «горячих» клиентов. Обычно эти люди приходили потом пьяными и предлагали «лучшие условия» для нее, мол: «Зачем ты работаешь на автомастерской, ты всегда можешь разделить со мной быт! И стать настоящей женщиной, да еще и обеспеченной моими деньгами!». Такие парни наивно верили, что она работает там исключительно для того, чтобы «подцепить богатый кошелек».
От размышлений ее прервал голос начальника, который подошел к пикапу и стал самолично проверять причину поломки. Клиент же стоял рядом и постоянно ворчал, поглядывая недовольно на Василеску, явно давая понять, что он ее ни в грош не ставит. Но тут он услышал то, чего никак не мог ожидать:
— Да, госпожа Василеску Вас не обманула, господин Ионеску. У Вас действительно очень сильно износился ремень, и требуется срочная замена. Вы можете оставить свой автомобиль у нас на стоянке, где мы в течение рабочей недели купим и сменим его.
— Вы издеваетесь… И как, еще раз, я буду на работу добираться?! — похоже, что клиент явно был недоволен, и признавать правоту он до конца не желал.
— Ничем помочь не можем. — сказал главный. — В нашем городе хорошо развит общественный транспорт, так что можете пока пользоваться им. Не волнуйтесь, это временная мера. Пойдемте, рассчитаемся за покупку ремня вне очереди у поставщика и моментальное проведение работ.
Ионеску — такова была фамилия у бородача — только рыкнул, но, не посмотрев даже на Джаелл, пошел следом. Девушка осталась у пикапа, и она решила немного отдохнуть, покопавшись в капоте машины. Ей хотелось изучить досконально данный вид, поскольку хоть она и разобралась в этой модели, но все же ей нечасто приходилось иметь с такими экземплярами дело. Да и пока этот мужик все решит, пройдет достаточно времени. К тому же, учитывая, что скорее всего автомобиль будет отправлен на стоянку для ремонта, у нее будет еще прекрасная возможность провести дополнительные работы.
Наконец, ее позвали к начальнику. Она незамедлительно пошла в кабинет, обойдя все остальные машины и с завистью наблюдая, как ее коллеги управляются с красивыми тачками. Зайдя внутрь служебного помещения, Джаелл направилась к нужной двери, и как только она зашла, то тут же главный ей с улыбкой сказал:
— Я тебя поздравляю, Джаелл Василеску. Учитывая твой идеальный послужной список, я повышаю тебя до инженер-технолога.
— Но, господин Поэнару, мои отзывы же самые сухие. В них нет ничего положительного…
— Это не важно. Ты же у меня всегда на виду, и я вижу, что ты выкладываешься на полную, в отличие от других моих работников. Ты заслуживаешь своего места на СТО. И я замолвлю за тебя словечко в компании Dacia, возможно, там рассмотрят твою кандидатуру на инженера.
И начальник протянул руку девушке в знак соглашения. Та собиралась было пожать ее, но тут у нее перед глазами все поплыло…
Джаелл очнулась в непонятном месте. Вокруг был слышен шум работающих механизмов, а также каких-то поршней. Где-то даже были слышны рыки каких-то монстров… Но однозначно не ликанов, рык был больше похож на человеческие вопли. Левая сторона лица болела довольно сильно, даже чувствовалось, как из царапин текла кровь… Или не текла. Что удивительно, девушка не могла видеть ничего левым глазом, будто бы его закрыли какой-то повязкой.
— Бедная госпожа Василеску… — услышала она вдруг знакомый мужской голос. — Перенести столько мучений и операций… Полагаю, не каждый человек бы вынес такое даже в данном состоянии. Да и вообще не выжил бы.
— М-м-м-м-мх…
Заложница фабрики глухо простонала и попыталась встать, однако грудь свело болью, и ей удалось лишь перевернуться на спину и чуть-чуть повернуть голову. Как и оказалось, рядом с ней сидел Герцог, правда только было непонятно, как он оказался в самом низу фабрики без своей колесницы… Да еще в таком-то состоянии, когда он сам явно не мог ходить. Вокруг него, как обычно, находились оружие, амуниция, а также припасы и съестное. Казалось, что этот мужчина кого-либо ждал для торговли.
Но кого…?
— Гер… Цог… — с трудом произнесла Джаелл, поднимаясь на локтях и притрагиваясь к левой половине лица. — Что… Что Вы здесь… Делаете…?
— Важнее знать, что Вы здесь делаете. — сказал толстяк, закуривая сигару. — Я полагаю, Вы не планировали здесь оказаться изначально. Вы ведь хотели убить Гейзенберга.
— Я… Я… — девушка встала, держась руками за бока. — Я не смогла… Ни в первый, ни во второй раз… Вы же видите, во что это вылилось! — она показала на себя, как бы демонстрируя свою уродливость. — Я теперь как монстр Франкенштейна!
— Понимаю. Вам нужно сейчас успокоиться. — улыбнулся торговец. — У Вас настали очень тяжелые времена. И сейчас вынести их — только в Ваших руках. Хотя, возможно, Вам придется принять судьбу…
— Я ни за что не стану больше его подопытной… — рыкнула румынка, сжимая руки в кулаки. — Он начал ставить на мне свои эксперименты… Он делал на мне операции без наркоза! Он… Он!.. Он сделал меня окончательно своей крысой! Над которой можно издеваться как угодно! Ха-ха-ха… Ха-ха-ха! Он лишил меня всего! Даже личности!
— Так ли это? Ваша личность была отнята у Вас? Потому что я четко вижу перед собой хоть и надломленную, но все же индивидуальность.
На это Джаелл не смогла возразить ничего. Она лишь посмотрела на свои руки — и с ужасом обнаружила, что черная зараза распространилась до середины ладоней, покрывая все большие участки кожи. Причем, чувствительность полностью сохранялась, не было никаких странных ощущений. Лишь слегка изменилось строение — появились большие не убирающиеся когти. Возможно, именно ими девушка себе расцарапала лицо, которое сейчас было замотано бинтами.
Она менялась все сильнее и сильнее. И надо было что-то с этим делать…
— А, вижу, у Вас начали происходить метаморфозы. — подал голос Герцог. — Интересная вещь — ваш Кадоу.
— Откуда… Откуда Вы знаете, что во мне есть Кадоу?
— Ха-ха-ха, а Вы думали, что я предположу, будто Ваш дар появился просто так? Ничто в этой природе не дается просто так. Ваша мать была такой же обладательницей…
— Да-да, она была заражена паразитом Кадоу, и у нее появился этот дар… Да, я знаю… — грубо прервала его Василеску. — Только вот… Хах… Как этот Кадоу появился во мне изначально? Это же паразит, он не мог переместиться через сосуды в мой организм во время беременности.
— Может быть, не он сам туда переместился? А всего лишь поделился своими частичками?
— Ха… А ведь это может быть и так…
Тут девушка бросила взгляд на товары, которые были у Герцога. Ей захотелось узнать, что же такого он продает. Конечно, денег у нее не было от слова совсем, но все же любопытство дало о себе знать. Но вдруг она обнаружила одну странную вещичку, которая привлекла ее внимание. Кристалл.
Он был очень похож на тот самый кристалл с медальона Карла, который она находила несколько дней назад в его мастерской. Только вот этот кристалл как-то странно светился. И очень завораживал, отвлекая Джаелл от всех забот и тревог. Она погружалась в своеобразный транс. Протянув руку, девушка почувствовала тепло, исходящее от медальона, такое приятное, словно бы ее в этот момент обнимала родная мать и напевала на ухо колыбельную…
Twinkle, twinkle, little star,
How we wonder what you are.
Up above the world so high,
Like a diamond in the sky…
Тихая песня разлилась по помещению, создавая иллюзию уютной комнаты, обставленной мебелью. По ощущениям было похоже, что Василеску сейчас находилась в собственной детской. И так красиво все вокруг, так приятно, так хорошо… Девушка чувствовала себя маленьким ребенком, которая сидит и «отпугивает тьму» от себя по наставлению матери. Посмотрев на свои руки, она обнаружила, что чернота отступила до первых фаланг пальцев…
— Подождите… Что?! — румынка выронила кристалл на пол, посмотрев на свои руки. — Господи… Почему все так… Почему все так странно?!
— Хо-хо-хо, этот кристалл связан со многими местными зараженными. И он хранит в себе силу мегамицелия… — толстый человек говорил весьма загадочно. — А мегамицелий способен заживлять любые раны. Видимо, это для Вас будет дополнительный бонус. Похоже, что мегамицелий в этом кристалле способен на какое-то время обращать процесс мутации в вашем организме. При должных условиях, разумеется.
— Да откуда… Откуда Вы все это знаете?! — Джаелл крикнула на торговца, совсем путаясь в догадках. — Ладно Вы знаете про мою мать, ладно догадываетесь, что я, будучи ее дочкой, обладаю даром из-за паразита Кадоу… Но откуда вы знаете вот про это?! Вы не можете знать все!!! Кто Вы вообще такой?!
— Если бы я знал ответ, возможно, меня бы здесь уже давно не было, ха-ха-ха… — Герцог затянулся сигарой. — В конце концов, зачем мне быть здесь, когда я знаю свое предназначение? Или, возможно… Впрочем, не важно. Думаю, Вам стоит взять с собой этот медальон с кристаллом.
Василеску еще раз посмотрела на медальон. Сейчас от него не исходило никаких волн. От него не чувствовалось тепло. Но в то же время создавалось ощущение, что эта побрякушка, вроде бы незначительная, но все же сыграет свою роль в будущем. Только вот… В каком будущем? Если она не сможет отсюда выбраться, то по сути медальон вообще будет бесполезен, всего лишь глупый подарок загадочного торговца.
Но выбора особо не было. Да и как-то было бы невежливо не принимать подарок Герцога. Однако все же вставал вопрос, как пленница фабрики будет с ним расплачиваться за все припасы, амуницию и еду. Сам толстяк утверждал в предыдущую встречу, что они рано или поздно сочтутся… Только вот… Возможно ли, что такое когда-нибудь произойдет? Ведь после того, как Джаелл выберется с фабрики, она наверняка больше никогда с ним не встретится. Да даже эта встреча была лишь случайным чудом.
— Хорошо. Я возьму его. — Василеску повесила медальон у себя на шее, и кристалл чуть-чуть засветился. — Магия какая-то… Тут все какое-то чудесатое… Как будто я в Страну Чудес попала, только жестокую и беспощадную…
— Вам стоит набраться сил. Ведь, как я погляжу, Вы наверняка захотите взять финальный реванш в Вашей битве с Гейзенбергом.
— Я… Я не знаю… Я потеряла оружие там, на свалке. — Джаелл села за стол, глядя на еду. — Я все потеряла. А брать что-либо у Вас за бесплатно я не решусь. Да и кто знает, когда мы с Вами вновь встретимся…
— Ну, к прежней жизни Вы уже не сможете вернуться, это факт. — торговец достал какое-то оружие. — Но все же Вы же должны испытать свой шанс? Разве Вы не так жили?
— Нгх… Хм. — девушка фыркнула. — Да, я опираюсь на это, но какой смысл, если в итоге все равно Карл меня победит и снова что-то сделает со мной?
— Воля Ваша. Клиент всегда прав!
Джаелл только вздохнула. Но действительно, что могло бы быть хуже, чем сейчас? Хотя сейчас так думать нельзя было, ведь всякий раз, когда румынке казалось, что хуже уже быть не может, становилось по определению хуже. Поэтому, решив все же взять себя в руки, девушка попросила у Герцога пистолет Макарова, еще несколько серебряных пуль, а затем села с ним обедать, восполняя свои силы перед боем.
Карл Гейзенберг заклеивал рану на щеке и кое-как пытался нащупать то место на ухе, где прошлась пуля. И также он с некоторым ужасом вспоминал, что произошло здесь, в мастерской. Он тогда еще слышал истерический смех своей пленницы и понял, что дело дрянь. Он подумал, что своим смехом она попытается ему разрушить всю фабрику, похоронив как себя, так и его под обломками. Лишая его всей цели в жизни и всей работы над людишками из деревни.
Нет, он не хотел ее убивать или калечить. Гейзенберг лишь хотел ее успокоить и привести в себя. Хотя, исходя из того безумного взгляда девушки, он уже начал сомневаться, что когда-нибудь сможет вернуть ее в нормальное состояние… Даже такие сильные личности, как Джаелл, ломаются под его ножом и его руками, во время его экспериментов. Неудивительно, что она сорвалась и попыталась его убить снова, уже даже не совсем осознанно.
— Твою мать… Натворил я делов. Да еще потом ее искать, пока она мне тут все не поломала… — говорил Карл, глядя на себя в зеркало.
Он планировал было включить отслеживание датчика, который был в реакторе у пленницы, чтобы быстрее найти ее на фабрике. Но заключалась одна загвоздка — он сам давно не был на своей территории, и какие-то вещи он мог и позабыть. Обычно там автоматически происходило производство всяких монстров, каких он сконструировал за все те годы пребывания под колпаком Матери Миранды. Да и к тому же цель его могла передвигаться постоянно, убегая от него и прячась в закоулках.
Тем не менее, нужно было действовать. Скорее всего у Джаелл не было никакого оружия при себе, не считая того пистолета с серебряными пулями. Но, разумеется, она же не могла сделать больше пуль, у нее не было ни опыта, ни рецепта для этого. Так что нужно было привести «игрушку» обратно до того момента, когда ее найдут его же солдаты.
— Ты меня собирался искать, Карл?
Он резко обернулся на голос, но тут же у его горла оказался серебряный нож. Не смея шевельнуться, мужчина посмотрел на обладателя голоса — и увидел свою «крыску». Она стояла очень уверенно, несмотря на многочисленные раны и завязанное наполовину лицо. На лице читалась отрешенность и безразличие. На этот раз у Василеску не было причин медлить или сомневаться. Одно ловкое движение руки — и Карл тут же упадет на пол, истекая кровью.
Он опустил глаза и увидел на шее девушки медальон с кристаллом. Который излучал что-то странное, больше похожее на холод, почти мороз. Немцу стало так холодно, как никогда еще не становилось во время зимы в их деревне. Он вдруг почувствовал себя совсем одиноким, брошенным и никому не нужным.
— Ты ведь одинок, верно, Карл? — спросила его пленница, подходя ближе. — У тебя нет ни друзей, ни семьи… Ты стал бесполезным. — голос ее был как будто другой, будто ею что-то овладело; об этом также свидетельствовали ее глаза, почерневшие. — Матерь Миранда хочет от тебя избавиться, как и ото всех…
— И чего ты сейчас этим добиваешься? — усмехнулся мужчина, пытаясь придумать план спасения своей шеи.
— Просто… Посмотреть на тебя. Насколько ты наглый, когда твоя смерть неизбежна…
Удар. Тело глухо падает на пол…
====== Истина ======
Комментарий к Истина Ой, а это, ой, это самое... Неужели идет повтор ситуации?
Ой, а, нет, вроде что-то другое... И кажется, это кульминация...
Ну и да, тут будет еще одна песня, которая не соответствует периоду 80-х, но, опять же, как “Древо Висельника”, очень подходит под ситуацию. Это K/DA – Villain в переводе от [m19]. Простите, но иначе никак
Голова гудела, а телом ощущалось, что кто-то тащит по полу, не особо заботясь о благополучии жертвы. Руки сводило, ибо они были скованы цепями, а также тело тянули прямо за руки. Ноги тоже были связаны. Тело крутило, а одежда цеплялась за железки и некоторые каменные выступы.
Карл не мог понять, что с ним происходит. По голове немного стекала кровь, пачкая и без того грязные волосы, а также попадая на лицо и на глаза — аж ресницы слиплись от застывшей крови. Он кое-как смог открыть веки и увидеть перед собой… Девушку. Она тащила его за цепь куда-то вглубь фабрики. Причем шла она достаточно уверенно, будто она знала это место от и до. Вот она повернула направо, заходя в небольшой склад с металлоломом. Казалось бы, удачное место для того, чтобы контратаковать.
Но Гейзенберг не мог сейчас думать о чем бы то ни было. В глазах был туман, и он еле-еле вообще различил силуэт девушки. Да и он не особо помнил, что произошло накануне… Вроде бы вот он стоял перед девушкой, которая направила в сторону шеи свой нож. Ситуация была патовая, потому что он не мог отодвинуть нож в сторону никак без риска порезать себе вену. Да и сама та девушка явно была не такой, какой он помнил ее при первой встрече…
Джаелл сильно изменилась. Теперь уже не она, а он был жертвой.
Снова погрузившись в забытье, мужчина стал проноситься воспоминаниями по всем моментам с его «игрушкой». Вот он ее захватывает в плен после того, как она убила какого-то рядового монстра. Вот он несколько раз с ней трахается, испытывая девушку на прочность и на достоинство… Пожалуй, это были лучшие моменты с ней. Ощущение власти над ней, контроля всей ситуации… Но через какое-то время он как будто потерял к ней сексуальный интерес…
А потом в определенный момент все пошло по пизде. Просто девушка стала как будто бы сильнее его… И наконец-то дала ему отпор.
— Просыпайся, мудак. — услышал он сквозь пелену обморока грубый женский голос.
Его шея начала неприятно болеть, как будто он наклонил сильно вперед голову. Да и руки и ноги начали довольно сильно болеть, ведь на них натянули очень сильно не то веревки, не то цепи, хотя последнее было более очевидно. Да еще и голова не переставала гудеть, будто налитая наглухо свинцом. Однако, кажется, девушка не намеревалась ждать, когда же Карл соизволит проснуться. Поэтому он с трудом поднял голову и открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Надо же, заставлять не пришлось. Все же ты можешь, когда хочешь, слушаться хоть кого-нибудь. Кроме твоей Матери Миранды. — голос продолжал говорить низко и грубо. — Правда вот, оказывается, ты врал не только ей и Альсине Димитреску… Но и мне. И даже самому себе…
— Что… Что ты несешь… — Гейзенберг кое-как смог сосредоточиться и прийти в себя окончательно, глядя на девушку, сидевшую перед ним.
Это была Джаелл. Собственной персоной. Только вот… Многое в ней изменилось. Вместо той хрупкой и беззащитной девушки, но с колким характером и строптивым нравом, перед ним сидела… Даже не девушка, а какое-то странное существо. От обычной девчонки осталась только оболочка, и то она стала покрываться странными ветвлениями сосудов иссиня-черного цвета. Глаза были черными с красноватыми зрачками, как при засветке фотографии. Рубашка была расстегнута, обнажая грудь и показывая мужчине результат его работы — швы на груди и на шее, причем на шее выступали трубки и динамик.
— Ты что несешь, Джаелл? — спросил второй раз Карл, пытаясь подняться, но тут же осознавая, что он привязан к стулу. — Черт… Ты чего сделала?!
— Теперь ты на моем месте. Мне бы тебя подвесить и оставить в одних трусах, но я не настолько жестокая, как ты. — спокойно сказала Василеску, хотя голос явно был не ее обычный. — Ты врал всем подряд. И самому себе тоже…
— О чем ты говоришь?! Скажи уже наконец!!!
— Разве это не очевидно? — серебряный нож подцепил жетон и натянул цепочку. — Я тут задалась недавно вопросом, пока убегала от тебя. Вот в твоих воспоминаниях тебе было где-то 17-18 лет, когда Миранда заразила тебя этим Кадоу и мутамицелием. Но при этом ты сам же утверждаешь, что воевал. Хотя война случилась уже после твоего заражения. А учитывая, что Матерь Миранда очень сильно изолировала деревню… Возникает логический парадокс. Как ты мог уйти на войну, если тебя никто бы не пустил? А если бы ты и смог отсюда сбежать на фронт, то… Зачем ты тогда вернулся сюда, в это ненавистное тебе место? Как-то не состыковывается, правда? Может быть, ты сам себя в этом убедил?
Карл хотел было возразить, но тут задумался. Положение у него было явно невыгодным. Да и Джаелл была права — тут что-то не сходилось. К тому же он сам как-то не особо задумывался о своем прошлом, учитывая, что прошло слишком много лет. Он раньше был свято уверен, что он воевал. Он ведь был уверен, что он убивал солдат противника… Но сейчас он засомневался. Ведь правда, что-то было не так. Ему было семнадцать лет на момент заражения Кадоу. А на войну он точно не мог бы пойти из-за изоляции деревни и строгого запретапокидать его территорию…
Джаелл в этот момент порвала ножом цепочку от жетона и подхватила его второй рукой. Она решила взглянуть на надписи жетона, чтобы хоть как-то понять, в чем дело. Беглый взгляд — и улыбка наползла на ее лицо.
— Так и есть. Не ты воевал. А некий Вольфганг Гейзенберг.
Мужчина раскрыл широко глаза. Его голова начала сильно болеть при упоминании этого имени — это ведь был его отец. Ушедший в армию и не вернувшийся назад после того, как сам сын стал мутантом. Причем его пожитки и некоторые вещи принесли в саму деревню, чтобы почтить его память, хотя ходили слухи, что Вольфганг Гейзенберг просто пропал без вести — во всяком случае, тело так и не нашли и не привезли для захоронения, поэтому жетон не был разломан. Это Карл четко помнил… Но вот чего он не мог понять — так это того, как он смог убедить себя в том, что именно он и воевал…
Хотя в какой-то момент, глядя на жетон в руке девушки, он начал вспоминать те дни, когда ему сообщили о пропаже отца…
В тот день Карл, как обычно, конструировал какие-то механизмы для внедрения в человеческие тела. Он только-только готовился к созданию идеальных солдат. Разумеется, тогда он еще не мог в лучшей степени хранить подобные эксперименты в тайне. Однако какие-никакие результаты его опыты приносили — вот уже были первые реакторы, которые по идее должны управлять сознанием людей и заставлять их делать все, что он захочет.
В один момент он услышал, что в деревне происходит какое-то движение. Жители были очень взволнованы. Они окружили какую-то небольшую телегу которая, как оказалось, была пустой. Пройдя сквозь толпу, Карл увидел, что процессия сопровождала… Кого-то погибшего, уж точно. Правда слухи ползли по толпе самые разные.
— Что тут вообще может находиться? — говорила одна девушка.
— Да вестимо кто. Один из жителей нашей деревни, а именно — один из главных семейств. — ответила старушка, придерживая клюку.
— Моро?
— Нет, они коренные наши жители. Это, скорее, семья, которая у нас тут недавно обосновалась со своими технологиями.
— Вы про Гейзенбергов?
— Они самые. О, а вот и сыночек пожаловал из этого семейства. — бабушка положила руку на плечо парню и сказала сочувственно. — Соболезную, сынок… Видимо, ты остался совсем один.
Карл сначала ничего не понял. Приблизившись к телеге, он стал рассматривать ее, пытаться забраться внутрь. Все жители почтенно разошлись, давая ему право узнать всю правду. Юный ученый достал изнутри какой-то ящик, подписанный какими-то цифрами и украшенная символикой Нацистской Германии. Что-то в душе у парня встрепенулось, и он решил открыть эту коробку. Подняв крышку, он увидел несколько вещей, и сердце его екнуло…
Внутри лежали медальон с именем и номером, а также несколько знаковых вещей, вроде папки с надписью «Sache N 2017», именной фляги с гравировкой на боковине, а заодно и нож-кортик в довольно недешевых кожаных ножнах. Неуверенно, дрожащими руками достав папку с делом, юный Гейзенберг открыл его… И увидел фотографию своего отца, а также немецкие надписи, среди которых выделялось имя:
Вольфганг Вернер Гейзенберг
Не было никаких сомнений, что колесница привезла все личные вещи его отца. Только вот стоял вопрос… Что же стало с ним самим?
— Что… Что с ним стало? — беспомощно спросил Карл, оборачиваясь на жителей.
— Говорят, без вести пропал на этой войне. — сказал извозчик, слезая с помоста. — По крайней мере, мне так сказали. Его давно ищут, но все никак не могут отыскать. Его потеряли во время одной из бомбардировок.
— Нет… Нет! Не может быть! Он не мог пропасть! Да, он ушел служить, но он… Он не мог! — от неверия вокруг юноши начали летать небольшие металлические предметы. — Я вам всем не верю! Он… Он вернется!!!
С этими словами Карл подхватил все предметы из телеги и убежал в сторону фабрики под грустные взгляды жителей деревни. Тогда он еще не заслужил какой-то определенной славы одного из Лордов деревни, и все относились к нему скорее как к брошенному мальчику. Но вот объяснить эту странность с металлом они пока не могли — они впервые видели такую «магию». Поэтому, плюнув через левое плечо, они вскоре разошлись по своим делам, лишь иногда судача о судьбе мальчика.
Гейзенберг же, тем временем, прибежал домой и бросил вещи на стол мастерской, сметя все чертежи к черту на пол. Он все еще не мог поверить, что его отец, единственный оставшийся родственник, мог погибнуть или пропасть навсегда. Он не хотел осознавать, что он теперь уж точно останется один…
Взяв жетон в свои руки, он провел пальцем по выгравированной надписи имени с номером. На глаза навернулись слезы, а потом… У него заболела голова. Перед глазами все поплыло, а внутри своего черепа, где-то в подкорке он услышал голос, как будто бы его, но в то же время…
— Беги, Уве! Я тебя прикрою!
— Но, ▉ ▒ ░ ▄ ▒, как ты собираешься отбиться от всех этих людей?
— Я сказал, беги! Ты должен донести рапорт до нашего командира!
— Я не могу бросить тебя здесь одного! Мы всегда вместе сражались!
— Если ты сейчас же не пойдешь и не донесешь рапорт и данные, то мы вдвоем погибнем, и наши проиграют! И тогда наши усилия, получается, были напрасными?! Не трусь, иди уже!!!
— Хорошо… Но я еще вернусь за тобой, ▓ ▋ ▧ ▓ ◇!
Перед глазами проплывали какие-то образы, и что удивительно — все от первого лица. Мальчик видел перед собой какого-то мужчину средних лет, с небольшой сединой в волосах и в усах. Сам Уве был весь в грязи и копоти, а также его руки были забинтованы. Он держал какую-то бумажку, свернутую в трубку — кажется, это был тот самый рапорт с данными, которые надо было доставить. «Я должен… Я должен прикрыть его… — подумал Карл, ощущая на руках оружие. — Он должен бежать…».
— Да беги уже скорее, Уве! Они приближаются!
С этими словами юный Гейзенберг пнул друга под задницу, как бы заставляя того уйти. Тот скатился по склону, потеряв равновесие, но в целом оставшийся невредимый, лишь слегка голова закружилась у него. Уве, бросив прощальный взгляд на парня, побежал вглубь леса, зигзагами перемещаясь. Тут же послышались выстрелы и чьи-то яростные вопли… Кажется, это сам боец Карл кричал, отражая удары и привлекая на себя все больше внимания, чтобы враги сосредоточились исключительно на нем.
В этот момент воспоминания прервались, и мальчик оказался вновь в своей мастерской. Он уже не особо что-либо воспринимал, но вдруг в нем поселилась твердая уверенность, что это именно он спас своего друга от расстрела. И именно он вернулся с войны в телеге. Даже не глядя на жетон, он надел его, прислонив к груди. Сразу же он почувствовал какое-то странное тепло, немного жгучее. Как будто этот медальон был раскален…
Теперь его уже не заботила судьба его отца. Потому что в воспоминаниях он сам был на месте отца. А вот настоящие воспоминания закрылись в подсознании…
— Твою мать… — застонал Карл, жмурясь от боли. — Это же мой отец…
— Интересно. Получается, этот ваш мегамицелий способен на многое, в том числе и проецировать воспоминания. Особенно тех, кто имел дело с этим грибком. Получается, твой отец раньше имел дело с этой заразой, просто не говорил об этом никому. Хотя, возможно, он сам об этом не догадывался. — Джаелл очень спокойно вертела медальон в руках. — Что ж, одной тайной меньше.
И она, отбросив жетон в сторону, подошла к Карлу, разрывая ножом пуговицы на его рубашке и открывая своему взору его голую, накаченную грудь. Она была в шрамах, какие-то были мелкие, а какие-то все же сильнов выделялись. Проблема была в том, что эти шрамы были уж слишком зажившими и старыми. Как будто раны сами по себе были неглубокими, поверхностными. Но Василеску, помутненная рассудком из-за стресса, а также вдруг неведомым образом познавшая всю мощь своего внутреннего мутамицелия, знала точно, что мужчина сам себе делал эти раны.
— Ты хотел сделать себя лучше… — говорила она, все дальше теряя свои эмоции. — Ты внедрял в себя механизмы, которые могли бы искусственно продлить тебе жизнь, хотя та плесень справлялась с этим ничуть не хуже.
— Тебя это вообще как касается? — немец попытался было освободить себя от цепей, но тут же к его виску был прижал пистолет, послышался звук курка. — Нгх… Да ты, я смотрю, подготовилась, ведьма…
— Напоминает что-то, да? — румынка отрешенно посмотрела Карлу в лицо. — Как будто мы с тобой это проходили… Правда, все было зеркально наоборот. Что ж, мне, конечно, не потягаться с тобой в силе и ловкости, а также в знании всей психологии. Да и этого места я не так хорошо знаю, как ты. Ну, и металлом я не управляю. Но возможно, мне удастся…
Она не договорила, наклоняясь лицом к лицу своего пленника. Пистолет все еще стоял у виска, как бы предупреждая «Не делай глупостей, и тогда ты выживешь. Возможно…». Гейзенберг от такого расклада чувствовал себя крайне неуютно, да и вообще — впервые его пленила какая-то обыкновенная девка с дремлющими способностями, да еще и унижает его по полной программе. «Как хорошо, что этого всего не видит никто… — подумал он, пытаясь отклонить лицо. — Иначе они бы меня засмеяли, особенно гигантская сучара…».
Внезапно он почувствовал, как его укусили за ухо. Причем зубы были… Явно не человеческие, а очень острые, как у хищника или пираньи. Казалось, что если Джаелл приложит больше усилий, она попросту откусит мочку его уха, прожевав и не поперхнувшись. Мужчина стиснул зубы, но в остальном решил не подавать виду, будто бы ему хоть сколько-нибудь больно или неприятно. Он понял, к чему ведет игра у этой девушки.
Она решила заставить его почувствовать то же унижение, которое почувствовала она сама, будучи его пленницей, «игрушкой», вещью. Она решила отзеркалить всю ситуацию.
— Не думай, что я тебе поддамся, куколка… — рыкнул он, пытаясь держать себя в руках. — Даже Миранде не удавалось полностью поставить меня на колени, а ты-ы-ы-а-а-а-а-а-а-А-А-А-А!!! Ты что творишь?! Откуда у тебя вообще зубы такие?!
Он почувствовал, как в его левое плечо вонзились такие же острые зубы, было даже ощущение, что клыки сильно выпирали. Кожа не выдержала такого напора, и из укуса потекла кровь, такая теплая, но девушка не давала ей пролиться вниз — она его пила, как вампир, только намного хуже, нежели Альсина. Казалось, что Джаелл наслаждалась этой кровью… Нет, даже не так — она питалась этой кровью как чем-то базовым, как будто ей грозила бы смерть. Она пила кровь по-животному, совершенно не заботясь о том, как себя чувствовала его жертва.
Наконец, она перестала сосать кровь, убрав лицо. Карл посмотрел — и обомлел. Василеску хоть и была внешне прежней девчонкой с растрепанными непослушными черными волосами с редкой сединой… Вроде бы и нос был такой же, и пухловатые губы, да и глаза, без учета черноты в них, были такие же… Но сам ее вид, само ее поведение было совершенно другим. От нее будто исходила какая-то странная злобная энергия. И эта энергия полностью перекрывала злобу Гейзенберга на Матерь Миранду и на его «товарищей по несчастью». Как будто в девушке поселилось вселенское зло, и теперь оно отыгрывалось на пусть и не самом простом, но все же смертном. Зубы казались нормальными, но все же в них скрывалась бритвенная острота.
Не совру,
Я люблю себя одну…
К смерти, словно тень, веду,
Холодом своим прожгу
Песня звучала у Карла в голове, голос Джаелл звучал прямо в его мозгу, а не снаружи. Он как будто надел наушники и врубил определенные частоты. Хотя до этого у него не было настолько чистого звука… Без каких-то помех. А тут… Взгляд расфокусировался, перед глазами все поплыло, остался только образ девушки, сидевшей перед ним на его же коленях. Она положила свои руки ему на лицо, и он почувствовал жесткость кожи и острые длинные когти…
Тишина,
Сердце укрывает тьма,
Сразу кусаю, знай –
Я люблю врасплох застать!
Рука девушки поползла ниже по его груди, ключице, ребрам, животу… Гейзенберг с трудом понимал, что сейчас происходит, но чувствовал странное возбуждение. И в то же время когти царапали его кожу беспощадно, оставляя ранки, которые кровоточили и которые тут же покрывались чем-то черноватым. «Твою мать… — мужчина пытался прийти в себя и сопротивляться мороку. — Она меня сейчас… Я должен ей сопротивляться и сделать что-нибудь!».
Что-то в комнате начало двигаться, но все это было слишком незаметно, чтобы Джаелл могла бы засечь своим взглядом. Да и, кажется, она была тоже в своеобразном трансе, чтобы на что-то реагировать…
В твой мозг проникну глубоко,
Во мрак уносит далеко…
Что-то звякнуло и упало вниз. Все же Карл был не способен управлять металлом, когда он был в трансе и в полностью расслабленном состоянии. А меж тем рука его захватчицы медленно опустилась ниже пупка и стала проникать пальцами под ремень и под ткань штанов. Сразу же там почувствовалось напряжение, а также то, как кровь хлынула из головы в то место. «Нет… Она же мне сделает… Черт!» — Гейзенберг все еще сопротивлялся, пытаясь дернуться. Однако тело Василеску только сильнее прижало его к стулу, а грудь ее почти уткнулась ему в лицо, перекрывая доступ к воздуху.
Дай решить костям,
Так привыкла я –
Жизнью рисковать,
Смерти не боясь,
Плакать заставлять,
Цену выставлять…
Платишь головой,
Следуй же за мной!
Цепи начали ослабляться на его руках и ногах, но дышать все равно было практически невозможно из-за груди Джаелл. Рука же ее, когтистая, полностью проникла в брюки и стала поверх трусов мять его член, вызывая еще большую эрекцию. Вот только чувствовались эти ногти, как они неприятно вонзались в его плоть, да и движения были очень грубыми, размашистыми — такое ощущение, что она была готова оторвать причинный орган у своего пленника.
— А ведь ты то же самое делал со мной… — тихо сказала Джаелл. — Я ненавижу вас, мужчин… Вечно лезете своими похотливыми руками «под юбку» девушкам, пытаясь нащупать у них сокровенную «розочку»…
— Это… Нгх… Из-за твоих предыдущих опытов? — Карл тут попытался съязвить. — Ну знаешь, тут удивляться не приходится, потому что ты та еще стерва… Ай-ай-ай-ай!!! Сука!
При этих словах девушка только сильнее сжала его лицо и причиндал, вонзая в кожу когти. Шутить с ней было не лучшей идеей, и мужчина это сейчас понял. Однако он не мог позволить себе раскисать под ее руками, дав ей унизить его. Опять же, ему уже хватило подобного от Матери Миранды, когда он чувствовал себя перед ней беззащитным мальчишкой с нераскрытым потенциалом силы.
Видишь, я злодейка,
Я злодейка,
Да, без сердца,
Да, без сердца!
Я злодейка,
Я злодейка,
Да, без сердца,
Да, без сердца!
— Да, из-за предыдущих отношений. — продолжила мучительница, царапая всего Карла. — Вечно вы, мужики, думаете, что мы созданы для вашего ублажения. А еще вы не принимаете нас на нормальную работу… Думаете, что мы годимся только как кухарки и домохозяйки на вашей кухне. Либо как секс-игрушки, которых можно трахать во все дырки. Вот ты… Ты вообще превратил меня в свою вещь. А ты хоть понимаешь, чего я могла добиться в этой жизни?! — ее голос начал повышаться. — Я могла стать управляющей компании по производству автомобилей! Я могла достичь своей мечты! Я могла стать значимой! Я выполнила бы свое предназначение! Но тут появились твои ебаные ликаны!
— Да срать я хотел на твой потенциал! Если я что-то хочу — я это получаю! Единственное, чего я пока не смог получить — это свободы в своей собственной жизни! И этого я и добиваюсь!
— Тогда я тебе зачем нужна была, блядь?! — стены задрожали, заглушая вибрацией звуки чего-то металлического. — Ты мог бы использовать меня в борьбе с Мирандой, заставить меня оглушить ее моим голосом, как когда-то сделала моя мать!!! Но ты… Ты!..
— Тогда я лишился бы единственной возможности заиметь себе хоть какие-то отношения!!! — вырвалось вдруг из уст мужчины. — Возможно, тебе уже плевать на свою личную жизнь, возможно, ты уже давно забила на противоположный пол! Но вот я не могу вечно быть один!!! Мне тоже нужен человек, с которым я бы провел остаток своей жизни, с которым мы могли бы, я не знаю, жрать пиво и смотреть бы тупые передачи по телевизору!!! Я хочу себе спутника не только в сексе!!!
Сразу как-то все стихло. Джаелл даже остановилась, удивленно раскрыв глаза. Она от него отсела, встав на ноги и отойдя на пару шагов назад. Пистолет и нож, которые она держала в руках, упали на пол с характерным звоном. Девушка пыталась осознать, что сейчас ей сказал ее пленник. Правда ли это, или же он схитрил, пытаясь выбить ее из колеи? Чему верить? Что вообще можно принять за чистую монету?
— Ты хочешь спутника жизни, да? — спросила она тихо, кладя руку на кристальный медальон. — Тогда зачем все эти мучения, унижения? Ты сам себе противоречишь даже в этом. Ты насиловал меня. Ты превратил меня в монстра. Из-за тебя я… Я мутирую! — она подняла одну руку, показывая распространяющуюся черноту. — А ты говоришь, что не хочешь лишаться меня как потенциального партнера?! Да что за бред ты несешь вообще!!!
С этими словами она схватила пистолет с пола и прицелилась, чтобы выстрелить в голову Карлу и навсегда покончить с ним. Но тот вдруг резко встал со стула, освободившись от цепей, призвал к себе молот, который так удачно стоял рядом, и сделал мощный удар.
Хруст костей, хлюпающий звук.
— А-а-а-а-а-а-а!!! — возопила Василеску, падая на единственное оставшееся здоровое колено. — Больно! Да я тебя уничтожу!!!
Она сделала пару выстрелов из пистолета. Одна пуля пролетела мимо, а вот вторая могла бы попасть Гейзенбергу прямо в глаз, но тот успел отразить ее с помощью рукояти молота — возникла короткая, но яркая искра. Девушка от ярости вдруг выдала нечеловеческий рык и встала на здоровую ногу, пытаясь также опереться на сломанную. Попутно она схватила нож и метнула его точно в лоб мужчине, но и тут ее ждала неудача — другой нож, магнитный, пролетел и отклонил траекторию серебряного ножа, лишая таким образом девушку возможности порезать немца или вонзить в него что-то.
— Знаешь, что? — сказал Карл, готовя молот для нового удара. — Мне уже плевать, какие планы я на тебя имел ранее. Да, поначалу ты была для меня хорошенькой такой секс-игрушкой, я собирался воплотить на тебе все свои желания. Но, понимаешь, чем больше я с тобой контактировал, тем больше понимал, что именно с такой девушкой я бы и хотел провести тихую спокойную жизнь. Ты ведь тоже инженер, поэтому наверняка должна была бы разделить со мной радость от создания нового изобретения, новых механизмов! Но ты… Ты слишком упертая сука!!! Ты вечно думаешь, как от меня уйти!!! И теперь, глядя на то, до чего ты себя довела…
— Я себя довела?! — переспросила Василеску, держа пистолет двумя руками и с трудом удерживая равновесие. — Это из-за тебя моя жизнь сломалась!!! Ты должен прекрасно понимать, каково это — потерять все и стать кому-то просто экспериментом! Тебя же Матерь Миранда сделала таким!!! Но ты решил лицемерно забыть о своих же чувствах! Ну конечно, это же так просто и удобно: вот тебя никто не должен трогать и лишать тебя свободы, а вот как других захватывать в плен и делать из них своих рабов — каких бы то ни было, — вот тут да, вот тут можно, совесть совсем не колышет! Лицемер ебаный!!!
Карл разозлился от таких слов. В нем, как и в Джаелл, вскипала ярость. Они были в таком состоянии, что готовы были друг друга разорвать в клочья. Стояли друг напротив друга, чем-то напоминая вестерновский боевик, когда противники должны вот-вот выстрелить. Василеску держала пистолет, стараясь не упасть, а Гейзенберг, весь в царапинах и в крови, сжимал рукоять молота, готовый ударить вновь. Где-то минуту они стояли, иногда дергаясь, чтобы запутать друг друга.
И все же девушка не выдержала первой и набросилась на мужчину, оттолкнувшись здоровой ногой и попыталась его повалить, одновременно прикладывая к нему свой пистолет. Тот от неожиданности отступил назад и огородился молотом, пока вдруг не прогремел выстрел. Пуля на этот раз попала в правую руку Карла, прямо в его ладонь. Боль тут же пронзила всю руку ученого, и он, ослепленный яростью, махнул молотом почти вслепую.
Еще один хруст, и снова хлюпающий звук. Тело девушки упало на пол, послышался громкий плачущий крик.
— Сука… Размахиваешь тут своим пистолетом, не зная, как с ним обращаться. — мужчина снял перчатку с правой руки, рассматривая рану; пуля прошла навылет, оттого раза сильно кровоточила и ныла. — С меня хватит. Ты доигралась.
Он медленно подошел к девушке. Она начала было отползать от него, одновременно держа мучителя на мушке, но тот выпнул оружие из ее руки, схватил раненной рукой за грудки, поднял к своему лицу. Джаелл явно испытывала ужасную боль от обеих сломанных ног, а также страх — она оказалась вновь зажатой в угол, загнанной в ловушку. Теперь уже вновь она стала жертвой безумного маньяка. Слезы покатились из глаз.
— Я… Я не должна была проиграть… — сказала она в панике, шмыгая носом. — Я должна была заставить тебя… Так не честно! Так не честно!!!
Удар здоровым кулаком по лицу — и Василеску вырубилась, а из ее носа потекла кровь. Впрочем, это было меньшее, что можно было потерять. Обвязав цепь вокруг груди девушки, Карл, ругаясь про себя, потащил пленницу в свою инженерную. Он был вне себя от гнева, но глубоко внутри он все еще не хотел ее убивать. Вернее, он хотел выплеснуть на ней свою злость, пока она еще была жива. Если бы она умерла, он бы поступил с ней так же, как и с его предыдущими опытами.
А ему хотелось посмотреть, какой же выносливостью обладала его «игрушка».
Комментарий к Истина Дамы и господа, мы подходим к финалу истории. Почти финальная предыстория Карла, раскрывающая некоторые нестыковки, которые я, казалось бы, допустила по оплошности, но на самом деле они так и были задуманы!
Вам кажется, что это филлерный эпизод, и, возможно, так оно и есть, но в целом это создает новые черты образа Карла, который точно так же подвержен некоторым путаницам в воспоминаниях из-за мутамицелия в его организме... Как, впрочем, и Джаелл.
Ой, а это же ружье Чехова про путаницу воспоминаний из-за мутамицелия... Только когда же оно выстрелит? Узнаете сами вскоре :3
(Ну и я решил добавить парочку ООС-моментов про Карла~ Не быть же ему прям совсем отбитым садистом)
====== Мутация ======
Комментарий к Мутация Иллюстрация: https://vk.com/doc312719210_599162700
Карл стоял рядом со столом, на которой лежала бессознательная Джаелл. Он смотрел на свою руку, которая была ранена шальной серебряной пулей, и немного шипел от боли. Опять ему придется бинтовать, да и заживление займет чуть больше времени, чем если бы его ранили самой обычной пулей. Все-таки серебро действительно пагубно влияет на носителей паразита Кадоу… «Интересно, а на других это так же будет влиять? — подумал Карл, снимая перчатку и обрабатывая рану. — Было бы неплохо, возможно, уничтожить Миранду чем-нибудь серебряным прямо в голову… Только вот этот жирдяй вряд ли мне продаст серебряные пули…».
Он смотрел на ноги девушки. Они были очень сильно сломаны, причем на правой ноге наблюдался открытый перелом — кость буквально торчала из икроножной мышцы, отчего нога неестественно выгнулась, показывая миру некоторые части ноги. Но чтобы провести операцию по восстановлению ног, нужно было снять как-то одежду, нужно было как-то освободить их от ткани брюк. Тут был лишь один выход — надо было к черту разрезать брюки, либо превратив их в шорты, либо совсем от них избавиться, изрезав их на кучу лоскутков. Впрочем, все равно эти брюки уже испорчены…
Гейзенберг достал очень остро заточенный нож и стал подрезать ткань, избегая кожи. Больной рукой ему было тяжеловато работать, поэтому приходилось делать это левой, нерабочей рукой. Иногда он все же задевал кожу и царапал ее, нанося неглубокие, но кровоточащие раны. «Твою мать… Как будто знала, куда стрелять… — проворчал мужчина, разрезая штанину у открытого перелома. — Так ведь еще и теперь надо будет ей ноги чинить…».
Наконец, штаны были полностью изрезаны и сняты с ног Джаелл. Та все еще лежала неподвижно, находясь в фазе глубокого обморока. Лишь иногда она морщилась и тихо стонала, пытаясь что-то произнести. Грудь ее иногда дрожала, а также было слышно биение сердца, простимулированное реактором.
— Я бы попытался дождаться, когда ты проснешься… — вслух сказал ученый, подготовив инструменты. — Но ты скорее умрешь от потери крови. Придется так делать.
И он опять, как и в случае с динамиком, стал создавать новые приборы, на этот раз — «Сшиватели и Усилители Ног». Тут ему даже схема не потребовалась — он делал что-то подобное с одним из мертвых тел, правда, тогда это оказалось бесполезным — ни один из мертвецов не обладал достаточными навыками, чтобы бить ногами по противнику. Но тут был иной случай.
Соорудив улучшенные усилители и сшиватели, Карл отложил их в сторону и начал выправлять кости девушке. А чтобы узнать, как сильно он их сломал, ему пришлось разрезать сильно кожу ног и буквально раскрывать кости, чтобы посмотреть, где пришелся конкретно удар, а также насколько все плачевно стало с ногами жертвы. Про себя Карл немного молился, чтобы переломы оказались не дробящими, чтобы кости не раздробились полностью.
К счастью для него, все обошлось обычными переломами, даже осколков нигде не было. Что в левой, что в правой ногах кости сломались словно палки. Немец даже немного закурил, чтобы расслабиться и успокоиться от волнения. Нет, раньше ему было плевать на тела, которые он оперировал, потому что в основном они были мертвые, и вряд ли могли бы испытать боль. Но сейчас был совершенно другой случай. Джаелл была жива, и она могла в любой момент очнуться и начать опять орать и драть глотку в агонии. Да и неизвестно вообще, как она переживет очередную операцию наживую без наркоза.
— Не дай бог она еще раз потеряет волю к жизни… А то и насовсем… — прикурив, сказал про себя Карл, ковыряясь в мышцах ног пленницы. — Да еще и этот Кадоу в ее… Блядь, что это?!
Из разрезов ног у девушки показались небольшие щупальца, которые начали попытку «сшить» ноги, обволакиваясь вокруг костей и пытаясь их как-то собрать. Причем издавало все это очень противные звуки. Какие-то склизкие, хлюпающие… Гораздо хуже, чем звуки при сексе или при опускании руки в слизь. Гейзенберг попытался потрогать неизвестные выросты, но те лишь «испуганно» скрылись в толщу мышц, будто какие-то морские щупальцевидные обитатели, которых случайно коснулся человек.
— Еб твою мать… — он почесал затылок, задумавшись. — У нее уже полноценная мутация пошла… А если она потеряет рассудок из-за этого? Черт… Твою мать, натворил же я делов… Впервые вижу такую мутацию…
Тем не менее, нужно было продолжать работу. Да и он не хотел уступать эти кости каким-то там не самым обычным организмам, он хотел уж до конца модернизировать девушку, да и, возможно, если он помешает сейчас произойти заживлению с помощью Кадоу, то вполне вероятно, что он приостановит мутацию. Неизвестно, как вообще изменится Василеску в этом плане… Станет ли она такой же безмозглой, как и все твари, которые подчиняются Лордам? Или будет наполовину разумной, обладая собственной волей и мировоззрением, желая не только убивать людей?
— Мне… Мне больно… — тихо сказала девушка, открывая глаза, в которых на секунду мелькнула чернота. — Мои ноги… Я опять их не чувствую…
Карл только вздохнул. Ну вот, он еще толком не начал операцию, как она опять очнулась. Хотя, стоит признать, что на этот раз ее пробуждение заняло гораздо больше времени, чем раньше, потому что сам мужчина долго не начинал операцию. Поэтому на высказывания жертвы он только хмыкнул и все же начал внедрять механизмы внутрь мышц, выправляя кости. Послышался очень неприятный хруст и хлюпающий звук.
— Ай… — тихо и почти безэмоционально простонала Джаелл, поднимая голову. — Что ты делаешь…? Ты опять лечишь меня…? Но ради чего?
— Не хочу потерять такой уникальный экземпляр. — ответил Гейзенберг, вставляя в правую ногу механизм и «вшивая» его в ткани. — Я раньше не особо экспериментировал с живыми людьми, потому считай, что ты первая такая счастливица. Да и я… Все же рассчитываю на то, что ты, в конце концов, начнешь хоть немного слушаться меня.
— А… Понятно… — из глаз девушки покатились слезы, но она даже не всхлипывала. — Мне неприятно, Карл… Может, правда, найдешь себе кого получше? Я ж ведь еще и некрасивая…
— Все это легко поправить. — ученый закончил с левой ногой, приступил к правой. — Мне просто хочется посмотреть, на сколько тебя еще хватит. Попытаешься ли ты меня убить снова. Я даже пистолет не стал искать там, где ты его оставила. Мало ли, вдруг захочешь совсем меня укокошить.
— Я устала. Мне хочется домой… Я хочу увидеть свою маму… Своих коллег…
— Ну, считай, ты уже мертва, и тебя привезли туда, где жила Кантек Василеску. А теперь лучше помолчи и не отвлекай меня.
Карл сосредоточенно стал внедрять механизм в открытый перелом. Проблема заключалась в том, что перелом был слишком сильно сдвинут в сторону. Был риск при неправильном сращивании костей сделать девушку хромой на всю оставшуюся жизнь. Либо тут он укоротит ногу, либо удлинит ее ненароком, либо просто она будет уходить в сторону под углом. В общем, нужно было сделать правильный расчет. А мужчина не был профессиональным хирургом, хоть и за столько лет познал почти всю анатомию.
Немного вспотев и вытерев пот со лба рабочей тряпкой, Гейзенберг сначала аккуратно выправил ногу, чтобы она лежала прямо. От таких манипуляций Джаелл стонала и жмурилась, сжимая руки в кулаки. Но крика не было, как и слез, и проклятий. «Должно быть, она и вправду заебалась все это терпеть… — подумал немец, внедряя механизм в толщи мышц. — Ну или у нее просто болевой шок…». Времени на раздумья не было, и он вкрутил винтики, одновременно подводя какие-то трубки не самого понятного простому обывателю назначения.
— Мне больно, Карл… Пожалуйста, хватит… — Василеску стонала, пытаясь встать, но всякий раз мужчина ее удерживал одной рукой.
— Лежи уже, раз не можешь кричать и дергаться. Скоро я закончу.
И действительно, примерно через двадцать минут после внедрения всех механизмов и возвращения ног в обычный вид, Карл начал сшивать разрезы степлерами. Получилось очень… Некрасиво, пугающе даже в какой-то мере. Все ноги были как будто прожеваны каким-то монстром и собраны по кусочкам, даже из неродных кусков кожи и мяса. Из ног торчали небольшие трубочки, а также на поверхности были закреплены гибкие пластинки из алюминия, чтобы компенсировать некоторые дыры, которые зашить не удалось.
Закончив работу, ученый поднял девушку на ноги и заставил ее встать на них. От этого девушка только охнула и бессильно упала на пол, опираясь только на руки. Лицо ее осунулось, побледнело, под глазами были видны очень яркие синяки, а плечи дрожали. Волосы спутались, скрывая пол-лица. В общем, видок у пленницы был крайне неважный.
— Эх, вот ты ж дура несусветная… — мучитель потер переносицу своей окровавленной рукой. — Ну, теперь тебе придется пока лежать у меня где-то в мастерской. Только я тебе другое место постелю, не хочу, чтобы ты мне тут испачкала матрас. Или пролежала его.
— Да… Да… Какая разница уже… — произнесла Джаелл, глядя отрешенно на свои ноги.
Теперь она выглядела почти точь-в-точь как в видении будущего. Только она еще не мутировала… Но все было впереди.
Карл не соврал — он действительно постелил для Василеску другое спальное место в своей мастерской, чтобы она лежала и выправлялась. Сам он рассчитывал на то, что пройдет примерно три дня, чтобы она смогла вновь ходить и пытаться от него сбежать, ну или просто уже начала бы делать то, что он хочет. Хотя…
В сущности, если так подумать, что он хоть и хотел секса, но уже явно не с Джаелл. По крайней мере, не в таком ее виде. Не в таком ее состоянии, когда она даже эмоционально ни на что не может среагировать нормально, когда ее эмоции стали абсолютно неадекватными. В такой момент он жалел. Жалел о многом. Но в основном о том, что девчонка попалась ему чрезмерно упертой и недальновидной, которая не может просчитать хотя бы на пару шагов вперед, что с ней может случиться какая-нибудь херня. Еще он жалел, что из-за ее характера ему пришлось сделать ей вот такие не самые красивые изменения в теле, превращая ее в одного из своих солдат, только со своей волей. Хотя кто знает, чем все обернется…
Джаелл тоже жалела о многом. Она жалела, что попалась именно Карлу с его извращенскими наклонностями, а не какому-нибудь другому Лорду, которые наверняка просто посадили бы ее в темницу, из которой она бы сбежала, как тогда в случае леди Димитреску. Она жалела, что вообще после побега от Димитреску пошла мстить Гейзенбергу, ведь она могла бы просто уйти из деревни. Она жалела, что вообще поехала тогда в Сибиу, а не осталась дома. «Если бы я не поехала… — рассуждала она. — Пожалуй, я бы обошлась намного меньшими потерями. Ну не получила бы надбавку, ну не стала бы сразу главным инженером компании… Всяко лучше…».
Карл и Джаелл друг с другом не разговаривали несколько дней. Они всего лишь как-то жили друг с другом. Девушка лежала на втором спальном месте, иногда пытаясь встать на ноги, а Карл обеспечивал всем остальным, да и к тому же разрабатывал новую модель солдат, чертя что-то у себя в тетради. В мастерской было очень тихо, лишь иногда слышалась работа фабрики в подвальных помещениях и отдаленный рев мотора какого-то одного из солдат мужчины. Тот на подобные звуки только рычал недовольно.
Наконец, Василеску все же смогла встать на ноги и сделать несколько не самых твердых шагов, неуверенно пройдя вперед. Ей походка давалась с трудом в психологическом плане, поскольку она боялась, что теперь шаги будут отдаваться ей огромной болью, как у Русалочки из сказки Ганса Христиана Андерсена. Однако пластины и механизмы — «Сшиватели и Усилители» — исправно выполняли свою работу, иногда даже заставляя девушку подпрыгнуть на месте, когда она этого не ожидала.
— Хах… Такими ногами можно кого-нибудь прибить… — сказала она, пытаясь пройтись круг по помещению. — Ой, ой, воа-а-а-а! Да что ж такое-то?!
Она неуклюже пошатнулась и упала, едва успев ухватиться за спинку стула, на котором сидел Карл. При этом она подалась вперед и случайно уткнулась носом в его затылок. Сразу же на нее пахнуло чем-то сальным и, в то же время, сильно металлическим. Невольно девушка задержалась, принюхиваясь к этому запаху — она впервые могла почувствовать буквально запах своего похитителя. Она глубоко вдохнула, но, кажется, ее вдох был слишком шумный, либо же она слишком долго находилась в таком положении, потому что она услышала чуть прокуренный голос:
— Хей, ты чего это? Неужели тебе нравится запах моих волос? — Гейзенберг повернулся к Джаелл, а та сползла вниз на пол. — А ты недавно говорила, что мне бы стоило помыть голову.
— Э… Я… Эм… Э-это не то, о чем ты подумал! — та лишь покраснела, пытаясь отвернуться. — Я просто упала!
— Ну да, ну да, как скажешь. — мужчина ухмыльнулся, откладывая чертежи, встал со стула. — Просто упала и в это же время решила тайно понюхать мои волосы, воспользовавшись случаем.
— Иди нахуй, понял? — Василеску с трудом поднялась, отказавшись от помощи мужчины. — Просто иди нахуй. Считай этого не бы-… Аргх… Ай! Черт!
В этот момент девушка схватилась за сердце и встала на колени снова, сгибаясь в три погибели. Карл забеспокоился и подошел ближе к своей пленнице, пытаясь разглядеть, что с ней не так. Он заметил, как под кожей ее рук начало что-то ползти, похожее… На те самые щупальца, которые были во время операции ног. Сами руки начали чернеть от кончиков пальцев. Сосуды заполняли пространство и росли по рукам выше, как ветки деревьев.
— Твою мать… Джаелл! — крикнул он, поднимая ее лицо к своему. — Джаелл, ты что-…
Но не успел он что-либо сказать, как девушка с почерневшими глазами вдруг рыкнула на него нечеловеческим ревом, обнажая свои острые зубы, вот-вот готовая откусить ему лицо. Было понятно, что она мутирует, и что Кадоу, не выдерживая нагрузки на организм, решил создать что-то новое, более устойчивое к потере крови и психологической нагрузке. Василеску явно была не в себе, она подняла одну руку, собираясь ударить мужчину своими когтями, но в какой-то момент она остановилась и будто бы проснулась.
— А… Что… Что произошло…? — непонимающим взглядом она посмотрела на свои руки и ужаснулась. — Нет… Я не… Нет! Не-е-е-ет!!! — ее голос из динамика сотряс стены. — Я… Я мутирую… Я становлюсь такой же… Я не хочу! Я не хочу становиться монстром! Ха-ха… Ха-ха-ха-ха-ха!
— Прекрати истерить! — Карл влепил ей сильную пощечину, приводя в чувства. — Ты… Ты не станешь монстром! Я… Ргх… Я найду способ вернуть тебя хотя бы в нормальное состояние. Я сейчас приду. Лежи здесь и не высовывайся. Хотя бы чтобы не попасться этим тварям.
С этими словами он начал одеваться, накидывая на себя свой плащ. Джаелл только потерла горящую щеку и легла на второе спальное место, поджав ноги к себе. Она чувствовала, как внутри нее нарастает паника. Она знала, что Карл все равно ничего не найдет. И что она станет таким же чудовищем. Только вот ей в этом случае хотелось умереть хотя бы в сознании и собственном самоопределении, а не будучи уже чудовищем, которое только и хочет, что жрать. Но делать было нечего. Она лишь покорно смотрела на мужчину.
Тот же оделся, взял свой молот и некоторые предметы, после чего, посмотрев на Джаелл и чуть поморщившись, вышел из мастерской, на всякий случай заперев дверь. Единственный верный способ узнать, как можно было унять мутацию у девушки — это Герцог. Он наверняка что-то знал, ведь он здесь самый старый житель деревни, и, пожалуй, самый первый зараженный Кадоу. А этот паразит дал ему какие-то неимоверные знания…
— Что значит «возможны побочные эффекты»? — рявкнул Карл, покупая рецепт лекарства и закупаясь ингредиентами. — Так оно поможет или нет?!
— Я не могу с совершенной точностью утверждать. Учитывая, что Ваш эксперимент имеет не самое обычное строение организма, да еще и такие силы…
— Да о каких силах ты говоришь, просто обычная девка, которую надо было протестировать на реакцию на Кадоу. — глаза у мужчины забегали, выдавая некоторое вранье.
— Бросьте, Лорд, думаете, я бы кому-нибудь рассказал про Вашу «игрушку», учитывая, что она сама со мной разговаривала? Глупо отрицать, что она со мной торговалась, глупо также отрицать, что она является Вашим экспериментом и «вещью». — толстяк лишь улыбнулся. — Поверьте, я не имею к этому никакого интереса, кроме коммерческого. Я всего лишь скромный наблюдатель, а также продавец. Зачем мне сеять смуту в деревне и интригу, когда я могу вам обоим продать все, что можно, а также получить взамен справедливую мзду?
Карл немного опешил от такого. Хотя с другой стороны этот торговец был прав. Что уж скрывать тот факт, что Джаелл ходила к нему торговаться, да и откуда она вообще могла достать серебряный нож и пистолет с серебряными пулями? Тут только один вариант — она торговалась с Герцогом. Так что вообще-то глупо пытаться скрыть хотя бы от него, что они вместе живут, и Гейзенберг творит с Василеску всякие действия, которые даже самому отпетому ученому и не снились.
— Ргх… Ладно. Похеру. Значит, ты говоришь, что может вызвать какие-то побочные эффекты? Какие, например? — сказал он, оплачивая покупки.
— Этого я сказать не могу. — усмехнулся торговец. — Потому что ее строение организма слишком уникальное в своем роде, неизведанное наукой. Что уж говорить о скромном торгаше вроде меня. Я ж не всевидящий.
— Ну и… Ну и хрен с тобой. Тоже мне, нашел чем угрожать…
— Однако я бы советовал все же быть осторожным с этим лекарством. Последствия могут быть необратимыми. Вряд ли вы уже когда-нибудь сможете пообщаться на нормальном языке.
Гейзенберг только плюнул, запахнул куртку, чтобы лекарства никто особо не заметил, и направился обратно в мастерскую, пытаясь избежать посторонних взглядов. Ему не нужны были свидетели. Особенно со стороны замка, мимо которого он все время проходил. Альсина Димитреску давно подозревала его в том, что он «украл» чужеземку себе, и в последнее время на собраниях она его часто пыталась вывести на чистую воду, задавая каверзные вопросы, на которые он едва ли не отвечал честно.
Альсина, в свою очередь, рассказывала Матери Миранде о своей поимке той чужеземки и о том, насколько та была изранена. Также она рассказывала, что слышала неестественно громкий смех со стороны фабрики Гейзенберга, и это не было похоже на звуки динамиков, когда тот напьется в очередной раз вдрызг, чтобы устроить пьяный дебош. Так что у нее были предположения, что мужчина что-то скрывал ото всех. Однако когда дело доходило до проверки его складов и помещений, сама леди привычно отмахивалась — ей был противен сам факт присутствия в этих «грязных трущобах, где толькомертвому будет все равно, как там жить». Так что дело не сдвигалось с мертвой точки.
Герцог, когда Гейзенберг ушел, достал какую-то книжку и посмотрел в нее, странно улыбаясь. Там были его какие-то небольшие заметки, которые он вносил при наблюдениях. Внеся заметку, он загадочно произнес:
— Это удивительно, но в итоге вы сможете спасти друг другу жизнь… Правда, вам придется пройти через множество страданий.
Джаелл сидела в мастерской, раздумывая над тем, что же с ней произошло тогда. Она чувствовала, как внутри нее что-то шевелится, и это были не механизмы и не реактор у сердца, к которым она уже привыкла. Нет, тут было что-то другое, что-то, доселе дремавшее в ее теле, а теперь решившее создать из нее чудовище. Сомнений не было — это был тот самый паразит Кадоу, который она переняла у своей матери. Только вот все еще было непонятно, почему именно сейчас он решил ее изменить. Что послужило тому причиной. Возможно, что песни, но ведь у нее был медальон с кристаллом, который, по идее, должен блокировать подобные метаморфозы.
Сердце болело. Все скручивалось в непонятную кашу, в организме, особенно в руках, шевелились какие-то то ли черви, то ли щупальца. Они норовили проникнуть в самую голову и разорвать все к чертям. Хотелось все опрокидывать, хотелось все разрушать. Также возникало непреодолимое желание сожрать чью-то плоть, именно человеческую. Разум затуманивался, перед глазами у Василеску возникал только образ Гейзенберга, особенно того, как он выглядит сочно и аппетитно.
— Хе-хе-хе… Я сожру его… А потом, выбравшись отсюда, я сожру всех остальных… — говорила она низким хриплым голосом, вставая на ноги и будто бы нарочно опрокидывая все вокруг себя. — Как же мне хочется жрать… Я хочу съесть всех людей! Карл… Карл Гейзенберг… Такой… Аппетитный… Его запах… Хе-хе-хе-хе…
Руки ее покрылись чернотой почти до локтей, и ладони стали сильнее и больше в размерах. Джаелл уже не соображала, и она просто ходила по кругу в мастерской, периодически хватая что-либо и роняя на пол, создавая беспорядок. Ожидание было невыносимым, и вскоре девушка начала все крушить и ломать, она даже попыталась взломать дверь, но она была достаточно крепкой, особенно замок. Издав противный вопль, Василеску вообще стала вести себя как тот альфа-самец из карцера.
Но тут, к ее «счастью», дверь распахнулась, и на пороге показался сам Карл. Он сначала не заметил ничего, доставая лекарства из своего плаща, но потом он заметил, что произошло. Ничего не понимая, он снял было очки, но тут же подвергся нападению со стороны мутантки. Она его повалила на пол, пытаясь откусить часть его шеи, рыча на него и проливая немного слюней. Выглядело это теперь, будто львица пыталась сожрать крупную добычу живьем.
— Твою мать! Джаелл! Ты охуела?! — Гейзенберг кое-как вырвался из-под нее, заглядывая в глаза. — Ты чего?!
— Жрать… Я хочу жрать… А ты такой сочный, хе-хе-хе-хе! — произнесла та своим страшным голосом. — В тебе столько мяса-а-а-а… Ты моя добыча!!!
— Ебать, дело дрянь!
И мужчина, едва успев увернуться от нового прыжка пленной, успел обхватить ее цепями и обездвижить, привязывая у одного и углов мастерской. Он понял, что мутация пошла уж слишком быстро, и если он сейчас что-нибудь не сделает, то, вполне возможно, он потеряет ее, разумную, навсегда. Удостоверившись, что мутантка не вырвется раньше времени, он сел за стол и начал смешивать ингредиенты в одно целое лекарство, расфасовывая его по колбочкам для инъекций. Получились четыре колбочки, значит, четыре дозы.
В это время Джаелл сначала рычала и пыталась вырваться из цепей, щелкая зубами, но потом начала смеяться и говорить всякую чушь по поводу того, какими же вкусными окажутся все жители деревни, и что теперь она станет королевой всех оборотней, поведя за собой ораву, чтобы уничтожить Лордов, а уж затем она станет планомерно превращать всех жителей в своих послушных пешек. «Ебать ее накрыло… — думал Карл, доставая шприц и вводя инъекцию. — Что ж… Либо сработает, либо нет!».
Он подошел к девушке, пытаясь примериться, куда вводить иглу. Та посмотрела на шприц в его руке и засмеялась, а потом начала рычать:
— Карл… Ты проиграл… Теперь я сильнее тебя! Ты просто трусишь меня отпустить и сразиться в честном бою!
— Заткнись! — рявкнул мужчина, хватая ее за горло.
Он не совсем аккуратно ввел инъекцию прямо в сонную артерию, так как подумал, что это будет самое верное место. Место укола чуть вздулось, но потом быстро рассосалось, а вот Джаелл внезапно притихла и опустила голову. Дыхание ее замедлилось, казалось, что все в ней замедлилось, все ее физиологические процессы. Наконец, она подняла голову, и в этот момент Гейзенберг увидел неподдельный ужас и страх за свою жизнь у Василеску в нормальных глазах. Она плакала. Она подползла к нему на коленях и начала шептать:
— Пожалуйста, Карл… Прошу, убей меня… Оно делает из меня чудовище… Пожалуйста! Помоги! Убей меня! Пожалуйста, я не хочу быть монстром! Оно шевелится внутри меня! — было больше похоже, что она была в бреду. — Пожалуйста… Умоляю, убей… Меня… У… Бей… Ме… Ня…
И она упала на пол со звоном цепей, что сковывали ее. Больше она не сделала ни единого движения, ее глаза закатились, а потом закрылись. Казалось, что она просто умерла от разрыва сердца или еще чего-то, в общем — она банально не выдержала нагрузки на организм ни мутагена, ни лекарства.
Гейзенберг от такого совсем опешил, впал в состояние шока. Он встал на колени рядом с телом девушки и начал ее трясти в слепой надежде, что она просто в обмороке. Но когда она не издала ни единого звука, мужчина даже запаниковал. Он снял перчатки и стал замерять пульс и слушать ее дыхание. К его облегчению все же он смог прочувствовать сердцебиение и дыхание — скорее всего, реактор в сердце предотвратил необратимые последствия лекарства. Однако факт оставался фактом — лекарство ввело девушку в какое-то состояние, больше похожее на кому или летаргический сон.
— Твою мать… — рыкнул он, глядя на все еще мутировавшие руки и круги ветвлений вокруг ее глаз. — И что теперь делать…?
На улице было темно. Вороны летали туда-сюда и каркали, словно предвещая какую-то беду. Они летали кругами и словно кого-то преследовали. Иногда в их криках можно было даже расслышать какие-то слова, то ли проклятье, то ли просто какие-то несвязные сочетания.
По лесу в столь темное время шла какая-то фигура, больше похожая на мужскую. Она была в плаще и шляпе, а на руках фигура несла сверток, очень большой сверток. Это был Карл Гейзенберг, и он шел по направлению к тому дому, где раньше жила Кантек Василеску, и где он некоторое время назад занимался с Джаелл сексом под ее песни о висельнике. Он нес большой сверток, скрытый под балахоном. Почему он выбрал такое время? Впрочем, он и сам не мог ответить на свой вопрос.
Дойдя до дома, он аккуратно положил ношу на кровать, снимая укрывавшее ее покрывало. И оказалось, что он нес с собой тело Джаелл Василеску. Она выглядела по-своему очаровательно и одновременно жутко. Руки, мутировавшие частично из-за Кадоу, тело, содержавшее в себе отдельные модификации, оковы на руках и ногах, которые… Технически, уже были не нужны. Одета девушка была в ту самую мужскую одежду, которую она носила в первый раз после нескольких первых дней плена. А на шее у Василеску красовался медальон с кристаллом, который слабо светился белым светом.
Она лежала в позе покойника, однако, если приглядеться, можно было увидеть, что она все же дышала, а на шее виднелись бившиеся сосуды. Так что технически она лежала в коме, только вот ей не нужны были питательные вещества — по крайней мере, так думал Карл. Он полагал, что Кадоу даст ей все необходимое. Руки сложены на груди, голова умостилась на подушку. Мужчина накрыл девушку одеялом, а сам сел на пол рядом с кроватью.
Он не мог в свое время предположить, что побочный эффект от инъекции с лекарством может быть именно таким. Он думал, что скорее всего девушка просто останется с некоторыми изменениями в организме, или что она… Хотя, наверное, это был лучший исход, ведь кто знает, может, она стала бы такой же уродливой, как Моро, или превратилась бы в абсолютное нечто с щупальцами и огромным зубастым ртом. И он побоялся ввести еще дозу лекарства, опасаясь, что это ее только убьет. Риски были колоссальными, а результат — неизвестный.
— Твою же ж мать… Вот тебе и Кадоу, вот тебе и дар…
Гейзенберг достал недокуренную сигару и прикурил ее, выдыхая дым. По легким разошелся такой сладкий, но такой терпкий дым кубинских трав. В этот момент мужчина чувствовал себя умиротворенным, хоть и опустошенным. Все эти собрания, все это «приключение» с его пленницей, вся эта морока, боль, попытка Джаелл его унизить и заставить почувствовать то, что чувствовала она… Ее неоднократный слом психики, ранения от серебряных пуль.
В этот момент он почувствовал, что все-таки он мудак и чудовище намного хуже, чем ликаны в деревне. Хотя бы потому, что все свои преступления против совести и морали он делал осознанно.
Он осознанно похитил девушку, заставив ее почувствовать еще больший страх, чем после победы над оборотнем. Он осознанно трахал ее и заставлял ее делать ему минет, заставляя почувствовать унижение. Он осознанно делал ей «модернизации», заставив ее чувствовать неимоверную боль. Он осознанно игнорировал ее слом и срыв, пытаясь ее сделать своей «игрушкой». В общем, он делал все, чтобы все в итоге пришло именно к такому исходу.
Он сам во всем виноват. И теперь он прекрасно это осознавал. А все почему он это делал? Ну, в первую очередь он ведь хотел выплеснуть на ком-то свою ярость. Но ведь он прекрасно мог это сделать на каком-нибудь жителе деревни… Или на мертвом теле, создавая уникального солдата, каких он создал тысячи.
Тогда почему именно она?
Чуть обернувшись, он посмотрел на Джаелл. Ее лицо выражало полное спокойствие, отсутствие каких-либо эмоций. Морщины даже разгладились, и лицо стало будто фарфоровое, вручную расписанное каким-нибудь мастером-художником. И это создавало поразительный контраст между ликом и всем остальным телом — таким измученным, таким покалеченным. Что удивительно, но механизмы и шрамы тоже начали «приживаться» и заживать, будто становясь частью организма. Теперь динамик не выглядел вставленным искусственно, теперь он был больше похож на странную, но естественную часть организма. Как в каком-нибудь фантастическом фильме о будущем, только вживую.
— Хех… Красотка. По-своему ты красотка. — сказал Гейзенберг, поглаживая щеку девушки. — Возможно, у нас бы что-то да получилось… Ты просто идеальное тело для экспериментов. Но теперь-то что…
Он затянулся как следует сигарой. Вдалеке слышались рыки ликанов, крики ворон и даже вой волков из-за гор. Ночная природа пугала, да к тому же еще и насылала промозглый туман, который был в тот злополучный для Джаелл Василеску день, когда она впервые попала к мужчине в плен. Становилось очень мерзко, все тело пронизывало жутким холодом, так что укрыться плащом было бы невозможно. Да и сигара как-то потухла, более не прикуриваясь.
Выбросив табачное изделие из окна куда-то в траву, Карл встал, накрыл тело девушки одеялом, после чего оделся и пошел вон из домика. Нет, он не хоронил девушку там. Скорее, он придерживался слабой надежды, что…
Что однажды Джаелл все же проснется. В своем рассудке, со своей волей.
Комментарий к Мутация Это пред-финал, самый финал будет впереди! Надеюсь, вы не уроните актив головой вниз, потому что это важно! Ждите, скоро будет сам финал!
====== Начало ======
Итан Уинтерс прошелся по мосту на фабрику. Он уже был морально готов сражаться с еще одним Лордом, хотя тот факт, что Гейзенберг добровольно отдал ему колбу с частичкой Розы. Это выглядело слишком подозрительно с учетом того, что в первую встречу этот мудак попытался убить любящего отца с помощью арматуры, а потом превратил его похождения по лабиринту с оборотнями и ловушками в шоу. Явно тут что-то было не так.
— А, Итан Уинтерс! Входи.
Ворота перед молодым мужчиной открылись, как бы приглашая Итана войти в обитель сумасшедшего ученого, в его мастерскую, туда, где творился еще больший хаос, чем у предыдущих убитых им Лордов. Замок, заводь и дом с куклами выглядели хоть и страшно, но все же как-то вписывались в общий антураж деревни, да и казались более-менее жилыми местами, а вот фабрика… Несмотря на валящий из труб дым, было понятно, что там никто не работал из людей, кроме Карла Гейзенберга. Итан проверил несколько пистолетов и дробовиков из своей амуниции, как вдруг услышал продолжение:
— Не думал, что ты справишься с Донной и Моро. Но ведь тебе в Америке пришлось гораздо хуже, верно? — Уинтерс удивился немного, откуда Карл знал о его злоключениях в Луизиане. — Ты мне нравишься. Я хочу поговорить с тобой о Розе… И Миранде. Да входи же! Это не ловушка.
— Что же ты задумал…
Итан не верил ни одному слову этого мужчины. Он ясно понимал — что бы этот мудень ни предложил, он не станет соглашаться на эту сделку. В конце концов, рано или поздно он может предать Итана, он может засадить ему нож в спину или превратить в какую-нибудь свою игрушку — судя по словам Герцога, он творил с людьми нечто более страшное, чем просто убивал. Хотя каждый из этих чучел был по-своему страшен…
Что Альсина Димитреску с ее дочерьми, которые буквально питались чужой кровью, словно вампиры, а потом, кажется, из крови жертв делали свое «изысканное» вино, которое Итан как-то нашел в одном из подвалов. А ведь он сам мог попасть к ней в руки, если бы Матерь Миранда не решила все в пользу Карла.
Что Донна Беневиенто с ее сумасшедшей живой куклой… Только вот было непонятно, эта кукла на самом деле была живая и говорящая, или это у всех были массовые галлюцинации, впрочем, в последнее верилось с трудом. Было больше похоже, что кукла реально была живая, и что именно через нее Донна общалась с другими людьми.
Что Сальваторе Моро, какой-то рыбообразный дебил, который так легко упустил Итана и свою колбу с руками Розы. Этот омерзительный кусок непонятно чего… Который к тому же еще и жалость вызывал. Честно, его было больше всего жалко, учитывая, насколько он был предан Матери Миранде, раз считал ее своей настоящей матерью.
Теперь Карл… Вроде бы с виду нормальный мужчина, ничего необычного — если бы не его способность управлять металлическими предметами, да еще и передавать свое вещание через телевизоры. В этой деревне могло быть абсолютно что угодно. И, честно говоря, этот мудак слишком напоминал собой Магнето из комиксов, которые Итан когда-то читал. Правда, этот вариант супергероя был более жестоким и садистическим.
Пройдя чуть дальше по поляне и посмотрев на лежавшие вокруг кучи металлолома, Уинтерс вдруг услышал звон, а также заметил, что двери в дом открываются, снова приглашая его внутрь. Все это выглядело очень подозрительно, и прямо смахивало на ловушку. Но делать было нечего, стоять на месте было не вариант. Поэтому, подготовив пистолет, мужчина вошел и стал изучать все вокруг. Вроде какое-то складское помещение, стоял трактор, бочки и еще какие-то предметы. Большие ворота не открывались, а вот небольшая дверца открылась сразу же, проводя отца вниз по ступенькам. Тот, не раздумывая, спустился вниз и оказался через некоторое время в странном помещении, где что-то было занавешено холщовой тканью. Также Итан обратил внимание на пистолет и серебряный нож, лежавшие на одной из полок этажерки, но больше его интересовало то, что же висело за тканью. Сдернув его, он обомлел.
— Какого хрена? — он присмотрелся и увидел фотографии Мии, Криса и Розы. — Миа?
— Правда глаза колет, верно? — услышал он позади себя голос, обернулся и наставил пистолет. — Дай угадаю… Ты хочешь убить меня, как и всех. А потом уже пойти спасти Розу, так?
— Я верну свою дочь! — Уинтерс решительно был настроен.
— Слушай, ты… Ты все неправильно понял!.. — тут откуда-то снизу послышался рев мотора. — Черт, я как бы тут говорю… — Карл открыл люк и рявкнул. — А ну завалил ебло! Кхм, прости за это. — он взял стул и поставил рядом с люком. — Лучше присядь. Послушай, Итан… Ты — всего лишь часть игры.
— Да о чем ты говоришь? — сказал мужчина, отойдя в сторону от стола. — Может, уже хватит игр?!
Карл явно был не в очень хорошем расположении духа. Правда, он тщательно скрывал некоторую свою грусть. Он подошел к столу и затушил свою сигару, а потом схватил нож, в сердцах бросил его в портрет леди Димитреску и сказал на повышенных тонах:
— А ну сядь, я сказал! — после чего он насильно усадил Итана на стул. — Послушай сюда… Мисс гигантская сука. Стремная куколка. И водяной дебил. — при этих словах он своей «магией» протыкал каждый портрет своим ножом. — Ты так и не понял? Это все был большой тест. Чтобы узнать, достоин ли ты стать частью семьи Миранды!
— Я не хочу быть частью вашей семейки!
— Будто я этого хотел, но так вышло! И что теперь, я следующий?! То есть, ты меня убьешь, спасешь свою дочь, станешь героем… А вот хуй тебе!!! — нож прошелся по всей доске, оставляя глубокий след.
— Да мне насрать на твои личные проблемы! Я хочу спасти дочь!
— Хе-хе-хе… Ну так и я этого хочу! — это заставило Уинтерса удивиться в некоторой степени. — Ты хоть представляешь, насколько сильная эта девочка? Даже Миранда ее боится… — тут опять послышался рев мотора, и Гейзенберг, будучи совсем раздраженным, подошел к люку. — В последний раз тебе повторяю, заткнись, урод!!! Богом клянусь!!!
Итан Уинтерс понимал в какой-то степени, что с этим немцем лучше не особо спорить. Однако все же мужчина осознавал, что он не хочет иметь дела с этим прокуренным ученым. Он почти закончил свое дело, осталось совсем немного. Да и… Внутренне он ощущал, что многочисленные раны, несмотря на примененные лекарства, его убивают. Медленно и мучительно, Итан чувствовал боль внутри. Он боялся, что может не дожить до «воскрешения» Розы, и тогда… Либо Роза останется сиротой, либо семья Уинтерсов навсегда исчезнет с лица земли.
— Ты и я, Итан. — сказал Карл, снимая очки. — Вместе мы спасем Розу, а затем можем использовать ее, чтобы стереть Миранду в порошок!
От такого предложения Уинтерс только впал в какую-то внутреннюю отцовскую ярость. Использовать Розу в качестве какого-то оружия, чтобы убить другого человека?! Да все равно, что она там обладала какой-то силой, что она до сих пор якобы не погибла при разделении ее тела на части! Она не должна быть вовлечена во всю эту вакханалию с самого начала!
— Послушай сюда, мудень. Моя дочь — не оружие! Иди нахуй! — он аж наклонился вперед, будто плюя ему слова в лицо.
Гейзенберг отошел чуть назад. Он-то понимал, что сказал немного не те слова, чтобы убедить Уинтерса встать на его сторону. Однако он устал. Он устал уже ждать момента, когда можно будет уничтожить Миранду. Предыдущий человек с уникальным даром просто перестал функционировать, так тут еще и проблема нарисовалась в виде чересчур заботливого папаши. Он мог помешать. Поэтому он решил пойти на самые крайние методы — на шантаж.
Он выпнул стул из-под Итана, а когда тот начал падать, схватил за руку, как бы создавая единственный способ для него спастись.
— Последний шанс, Итан. — сказал он, после чего указал на дыру в полу. — Тебе явно не захочется узнать, что находится там, внизу.
— Что ж… Я рискну! — и папаша нарочно, демонстративно отпустил руку, заставляя Карла усомниться в адекватности молодого человека.
— Ну… Сам же себя похоронил.
И он отпустил руку. Решив, что с Итаном покончено, он, не заглядывая вниз, пошел куда-то в сторону. Он лишь слышал, как тот парень пытался отстреляться от Штурма и начал куда-то бежать.
Домик в лесу основательно потрепался. Однако он все еще довольно крепко стоял на своем месте. И ведь никто его еще не нашел, никто раньше туда не забредал, соответственно, никто не знал, что там находится. И Карл, воспользовавшись тем, что у него было немного времени перед подготовкой бунта против Миранды, перед церемонией «воскрешения», решил посетить этот домик в последний раз.
Он переживал. В конце концов, столько времени прошло, он столько лет готовился к такому, но все равно оказался морально не в состоянии преодолеть некоторый страх перед Мирандой. Еще бы, она была слишком сильной женщиной, в одиночку против нее было бы глупо выступать. Тем более без силы этой мелкой девочки, Розмари Уинтерс. Хотя…
В последнее время с 1986 года Карл думал о том, что он был тем еще дебилом. Ведь у него тогда в руках была такая же огромная сила, которая могла бы заставить Матерь Миранду отступить. Которая могла бы уничтожить эту сумасшедшую. И ведь не требовалось притворяться, будто он в деле, будто он подчиняется, нужно было просто сделать все максимально аккуратно, без каких-то там садистских тонкостей. Но вот… Все сложилось как сложилось. Теперь уже ничего не изменить.
Тело Джаелл Василеску лежало все там же, на той же кровати. Что удивительно, за все тридцать пять лет, пока она лежала в состоянии летаргического сна, она не похудела, не осунулась. Она выглядела словно румынская версия Белоснежки или Спящей Красавицы, не хватало только принца на белом коне, чтобы поцелуем любви расколдовать эту красоту и пробудить ото сна. Впрочем, тут была не сказка. Девушка не проснется от таких вещей.
Карл присел рядом с ней у кровати. Что ж… Пожалуй, он видит ее в последний раз перед тем, как стать тоже мутантом, только осознанным. Он собирался превратиться в нечто из металла и плоти. И с помощью Розы, а также своей армии победить Матерь Миранду. И теперь он должен был попрощаться со своей привычной жизнью, и с тем, что для него было в какой-то мере дорого. И эта девица, его «строптивая игрушка» — одна из дорогих ему вещей.
Чем больше Гейзенберг ее посещал, тем больше он сожалел о том, что он с ней сделал. Ведь все могло сложиться гораздо иначе. Все могло получиться намного лучше. Если бы, конечно, не строптивый характер девушки, да и если бы она не открыла бы свои способности. Вот уж лучше бы у нее не было этих сверхспособностей, тогда, наверное, Карл бы устроил свою жизнь как хотел — завел бы семью даже…
— Вот ты же дура. — сказал мужчина, закуривая сигару. — Обычно девушки смиряются со своим положением, тем более в восьмидесятых они смирялись… Одна ты такая феминистка, блин. Гордая и независимая. Хмф. Сама же все себе испортила. Теперь ты кто… Мутантка.
Тут он заметил, как дыхание девушки слегка участилось, а правая рука чуть сжалась, словно собиралась сжаться в кулак. Это вызвало у него интерес. «Она же что… Она слышит меня? Или это, наконец, подействовало лекарство? — подумал он, прислушиваясь к пульсу. — Хотя… Какая разница, все равно уже это не имеет значения. Она все равно проснется только после того, как я все закончу. А может быть… Хех. Нет. Я выиграю эту войну. Я уничтожу эту сучару!».
Становилось темно, а на небе собирались тучи. Нужно было идти назад и готовиться к битве. Но… Уйти так просто что-то Карлу не позволяло. Он посмотрел на лицо Джаелл. Оно было все таким же «фарфоровым» и спокойным, гладким и приятным. Мужчина вздохнул и со словами: «Когда я еще это смогу сделать?» — наклонился к ее губам и поцеловал их. Коротко, не углубляя, словно целовал свою подружку на ночь.
После поцелуя он спешно вышел из хижины, закрыв дверь и немного укрыв крышу металлической пластиной, чтобы ни одна капля дождя не попала внутрь. Когда он почти бегом ушел на свою фабрику, Василеску чуть поморщилась и тихо произнесла:
— Карл…
Пережив все ужасы фабрики и насмотревшись на всех чудовищ, которых Карл создал во время своих экспериментов с Кадоу, Итан смог, наконец, подняться на верхний уровень с помощью подъемного крана. Надо было быстрее валить их этой фабрики и бежать спасать Розу, пока этого не сделал сам Карл Гейзенберг. Уинтерс понимал, что времени у него сильно в обрез, да и велика вероятность, что тот мужик уже все сделал, и теперь использует его дочь ради уничтожения Миранды.
Поднявшись наверх и оказавшись, кажется, в том самом доме, куда он изначально заходил при первом исследовании фабрики, Итан попытался открыть железные ворота, но тут он заметил, что болты и балки решетки начали неестественно двигаться, что означало только одно…
— Что происходит… — риторически спросил Итан, пригибаясь, чтобы его не задели металлические запчасти.
Все вокруг закружилось, даже, казалось, стены и земля задрожали. Все выглядело как будто в большую стиральную машину загрузили не соответствующие вещи, и та начала буквально беситься, создавая такую вот центрифугу.
— Неплохо! Неплохо, Уинтерс. — услышал мужчина голос и хлопки, а потом увидел и самого Гейзенберга, спускавшегося по импровизированной лестнице из металла. — Ты очень упорный. Однако я подготавливаю бунт. Так что лучше не лезь!
Итан навел пистолет на Карла и попытался было выстрелить, но все пули улетали в молоко и пропадали среди металлических частей, которые начали потихоньку облеплять немца. Нельзя было что-либо разобрать, но больше походило на то, что… Он становился монстром по своей собственной воле? В отличие от Димитреску и Моро, он реально делал себя чудовищем на добровольной основе. Тут вид перегородили какие-то металлические балки, загоняя отца на подъемный кран. Слышались рыки, а потом преграду распилила огромная циркулярная пила. Перед ним предстало буквально нечто с едва выделяющейся головой и руками-пилами…
— И. Не. Возвращайся! — рявкнуло это чудовище, спиливая кран.
Итан полетел вниз с криком и осознанием того, что сейчас, возможно, его раздавил металлической конструкцией, да и он сам может разбиться. Повернувшись вниз, он увидел, что внизу была вода, поэтому он принял позу для погружения в вертикальной позиции и прижав руки к телу. Погрузился он достаточно удачно, а кран плюхнулся опасно близко, но тем не менее не задев мужчину. Тот с трудом вылез из сточных вод, отплевываясь от мусора.
— Сволочь… — выдохнул Уинтерс, вставая на ноги. — Блядь! Опять?!
Делать было нечего, он снова оказался в самом низу фабрики, и ему предстояло вновь подниматься вверх. Оставалось лишь надеяться, что лифт все же остался рабочим, и ему не придется снова проходить каждый этаж и заливать всякие формы, доставать ключи и сражаться с мутантами. Найдя проход с решеткой, Итан снял преграду и прополз в следующую комнату, которая оказалась свалкой. Но и тут его ждал неприятный сюрприз — Крис Редфилд.
— Я же просил тебя не лезть, Итан! — и мужчина оттолкнул отца ногой, отнимая пистолет. — Ты мне мешаешь.
— Что тебе нужно, Крис?! Ты, сука, убил мою жену!
— Ты жил не с ней. Ты жил вместе с Мирандой. Правда, она не умерла от пуль, поэтому я здесь, чтобы закончить начатое. — спецназовец включил свет на свалке, представляя взору какой-то танк.
— Не пизди! А сразу сказать, блядь, нельзя было?! — Уинтерс был в бешенстве. — Почему мы, Крис?
— Ладно. Ладно, Итан. — после недолгого молчания сказал темноволосый мужчина. — Думаю, тебе стоило сказать об этом с самого начала.
Беседа с Крисом состоялась не самая приятная. Итан тут узнал, что он жил почти все время в Румынии не с Мией, а с этой Мирандой, которая потом и похитила Розу. Да, он уже понимал, что женщина хотела использовать его дочь, чтобы воскресить свою малышку, некую Еву. Только вот… Почему именно Роза? Почему не кто-либо другой? Неужели все дело в плесени? Только все равно, при чем тут Роза, Итан и Мия?
Крис, рассказав немного того, что он сам знал, сообщил отцу, что нужно делать. На этот раз Итану придется немного посотрудничать с организацией B.S.A.A., чтобы уже вместе с ними покончить со всем этим ужасом деревни. Правда… Возможно ли, что от взрывчатки погибнут все оставшиеся жители? И не будет ли это лицемерием? Хотя Уинтерс понимал, что жизнь небольшой группы людей ничто по сравнению с жизнью, возможно, всего мира. Как говорится «Жертвуй сотнями во имя спасения тысячей». Поэтому, когда Крис ушел, он сел в машину из метал-полимерного материала. Слава богу, все же лифт работал, и ему не придется мучиться с подъемом.
— Роза, я иду. — сказал он решительно, заехав на танке в лифт.
Поездка была не очень долгой, гораздо быстрее, чем когда Итан поднимался своими силами. Все же большая разница была… Да и, видимо, сам Карл давно не пользовался своей фабрикой, раз лифт приходилось поднимать с этажа на этаж и переключать электропитание. Уинтерс, оказавшись наверху, выбил дверь взрывным зарядом, и на него сразу пахнуло сырым воздухом. Было очевидно, что шел дождь. Но времени терять было не к спеху. И Итан выехал наружу.
— Да ты просто надоедливый живучий таракан! — услышал он полу-металлический хриплый бас. — Решил, что ты сможешь меня одолеть?! — на поляну перед фабрикой выпрыгнул тот самый мутант. — Ладно! Разомнусь перед тем, как убить эту сучару! Сразимся как мужик с мужиком!
«Ага, только этот второй мужик явно сильнее меня, и имеет передо мной преимущество! — подумал Итан, блокируя удар Гейзенберга пилой. — Немного несправедливо!». Началась битва. Даже выглядело как-то патетично, пафосно — герой на танке и огромный металлический робот-мутант сражаются под дождем. Не хватало только нужной музыки. Каждый раз Карл выкрикивал какие-то фразы, смеялся над человеком и пытался вывести его из равновесия, используя свое преимущество в размерах.
Уинтерс немного паниковал. Конечно, Крис ему сказал не лезть на рожон, но ведь тут обратная ситуация — Карл сам напал на отца, заставляя его сразиться с ним. Тут трудно было вообще куда-то убежать, да и альтернативы не было, Гейзенберг начал бы преследовать Итана до самого конца, превратив его в кусок отборного фарша с костями. Вот и приходилось стрелять по его слабым точкам и использовать хитрости, чтобы избежать каких-то очень мощных атак.
Внезапно Гейзенберг, используя свои металлические силы, поднял танк в воздух над своей головой. Было непонятно, то ли он злился, то ли он так игрался:
— Хватит корчить из себя не пойми кого! Задолбал нахер!
Итану пришлось стрелять прямо в голову мутанту, пока еще была возможность. Но гравитация тянула его вниз, и он едва не сваливался из сиденья. Было трудно, ноги сводило от напряжения, впрочем, как и руки. Наконец, он смог перезарядить пушку и выстрелить разрывным, чем вызвал ярость у противника. Тот отбросил танк в сторону, разрушил его и чуть не распилил Итана пополам. Но тут прогремел взрыв всей фабрики, и Карл, повернув свою «голову» туда, немного злобно, немного испуганно сказал:
— Нет… Мои роботы! Хорошо, я прикончу этого сраного камнеборца, как только я покончу с тобой!
Начался новый раунд, и Уинтерсу пришлось действовать самому, без своего импровизированного оружия. Однако это осложнялось тем, что он не видел слабых мест. Только голова, где очень слабо виднелось лицо Гейзенберга. Сам он что-то там говорил про сравнение с Давидом и Голиафом, вот только сейчас американцу было как-то насрать. Несколько раз прострелив голову противнику, Итан почувствовал, как его начало тянуть вверх, в воронку из металлических частей.
— Зря ты отверг мое предложение, Уинтерс! Встретишься с Розой на том свете! Сила Розы станет моей! Как только я уничтожу эту сучару Миранду!
Тут мужчина заметил, как рядом с ним летает танк. Правда, было непонятно, как Гейзенберг его поднял, учитывая, что это был метал-полимер, но раздумывать времени не было. Кое-как соорентировавшись в воздухе, молодой человек успел сесть в сиденье, ухватиться за курок разрывного оружия и выстрелить в вентилятор на спине мутанта, крикнув:
— Сам виноват!
Прогремел взрыв. И тут же послышался отчаянный болезненный вопль. Было понятно, что чудище пострадало фатально, и что сейчас он испытывал агонию… Интересно, а когда он такой большой, он испытывает больше боли, чем будучи человеком?
— Нет! Нет!!! Это не может быть концом для меня!!! — вопил Карл, пытаясь «встать», опираясь на свои руки. — Я… Должен!.. Убить ее!!!
Всю конструкцию разорвало. Голос Гейзенберга потонул в этом взрыве, а осколки разлетелись в разные стороны. Похоже, что Карл, последний Лорд деревни, все-таки погиб. Чуть подойдя к этой куче, Итан заметил, что в ней валялась статуэтка в виде какого-то организма из металла и плоти, даже кишка какая-то свисала. А вокруг располагались кристаллы мутамицелия. Такое можно было точно так же отдать Герцогу, если, конечно, ему удастся встретиться с ним…
Зазвонил телефон.
Да уж, битва с Мирандой была очень напряженной. А учитывая, что у Итана не было сердца как такового… Он не совсем понимал, что он чувствует. Вроде бы он должен был испытывать адреналин в крови, вот только… Что он теперь вообще такое? Он теперь целиком состоит из плесени, имея остатки какого-то сознания? Этого никак нельзя было понять.
Вот миранда рассыпается в прах, вдруг освобождая маленькую Розу. Та плакала и, как и любой младенец, не понимала, что происходит. Такое невинное дитя… Она уже в маленьком возрасте втянута в весь этот хаос и бред, который даже взрослый не смог бы осилить. Остается лишь надеяться, что она все это забудет, будучи младенцем, и когда она вырастет — то она никогда не узнает, что же с ней на самом деле произошло.
— Роза! Тише, тише… Роза, все хорошо. — Уинтерс взял свою дочь на руки, и девочка почти сразу успокоилась, смотря своими маленькими глазами на отца.
Тут Итан почувствовал себя нехорошо. Он посмотрел на свою правую руку и понял, что он сам начинает распадаться. «Это… Это мой конец…» — подумал мужчина, становясь на колени и опуская голову. Ему не хотелось умирать. Он хотел жить как нормальный человек, не будучи вовлеченным в эту хуйню с вирусами и заразами, которые уничтожают организм.
— Итан! — услышал он голос Криса. — Итан! Ну же, Итан, очнись… — послышался гул. — О, Боже… Итан, все, вставай! Ты выжил! Все хорошо, все кончено.
— Кажется, все кончено и для меня. — безэмоционально сказал отец, не поднимая головы.
— Так, Итан, нам надо идти. Быстрее!
Оперативник поднял Итана и потащил за собой в сторону выхода из деревни, туда, где находился вертолет B.S.A.A. Там их ждала Мия и все остальные оперативники, которые уже подготовили все для взрыва самого центрального органа мутамицелия. Нужно было спешить, иначе этот гриб мог вырасти и захватить все прилегающие вокруг территории. Однако Уинтерс почему-то еле-еле волочился, будто бы он совсем потерял волю к жизни. Крис не мог понять, что происходит в его другом-гражданским, поэтому, чтобы подбодрить его, он сказал:
— Черт. Тебя ждет Мия! Она жива! Слышишь? Жива!
— Мия? — чуть поднял голову Итан, а потом сказал. — Я люблю тебя… Прости… Береги Розу, Крис.
— Эй-эй-эй-эй!
Отец начал падать, и оперативнику пришлось перехватить малышку, чтобы та не упала. Итан начал отступать, словно собираясь потонуть в грибе, который разрастался. Крис не собирался отпускать ни Итана, ни Розу. Он собирался довести дело до конца.
— Сам ей скажешь. — произнес он. — Ну же, идем! Мы уже близко!
— Не бросай ее… — Итан снял с себя куртку и накрыл ею Розу, показывая свою раненную руку, покрытую грибком. — Пусть растет сильной.
Внезапно из-под земли рядом с мостом выросли еще выросты гриба мегамицелия, и Итан оттолкнул от себя Криса, одновременно выхватывая у него детонатор. Стволы гриба тут же разделили обоих мужчин, оставив Уинтерса внутри западни. Похоже, что он как-то это спланировал, будто он знал, что произойдет. А потому он так и поступил.
— Прощай, моя девочка. — сказал он и направился внутрь деревни, в заросли.
— Итан… — Крис понял, что тут уже ничего не сделать, и ему надо бежать.
Итан же, пройдя глубже внутрь, кое-как держался на ногах. Вот он спас дочь… И теперь он знает, что его жена жива. А значит, Роза не вырастет круглой сиротой. Ей будет кто рассказывать сказки на ночь. Давать слушать любимые песни. Играть в игрушки, покупать куклы или лошадки. А потом девочка пойдет в школу, подружиться с кем-нибудь. Остается лишь надеяться, что Крис ей расскажет о нем. Утаит некоторые детали. И не станет вовлекать Розу ни во что, связанное с Umbrella. Она вырастет нормальной сильной девочкой, будет лучшей в своем деле.
Подняв глаза на выросшее сердце мутамицелия, Итан поднял детонатор, зажал спускаемый рычаг и активировал его.
После взрыва прошло некоторое количество времени. Вся деревня была уничтожена не только взрывом, но и позднее была проведена бомбардировка, чтобы уничтожить остатки мутамицелия. Нельзя было допустить, чтобы эта зараза распространилась на кого-либо. Деревня превратилась в огромный кратер, безжизненная выжженная пустыня. Все дороги туда были перекрыты оперативниками B.S.A.A. Все свидетельства о существовании Матери Миранды были задокументированы и помечены как «строго секретное».
Лишь одно местечко было нетронутым — это был домик в глубине леса, который чуть-чуть заходил в пещерку в горе. Этот домик, правда, был немного потрепан временем и чуть-чуть взрывной волной — но, в остальном, он был в нормальном состоянии. Если бы кто-то нашел это место, и обустроил его — то вполне мог бы жить как лесничий, да и если бы он знал историю этого места, то, пожалуй, рассказывал бы ее путникам, как страшилку на ночь.
В доме лежало тело. Женское, немного неправильное в строении. Это было тело типичной румынской девушки, и трудно было понять, сколько этой девушке сейчас было лет — оно лежало тут довольно давно. Хронологически ему было даже больше семидесяти лет, но вот биологически оно не старело вообще. Даже больше можно сказать, оно в какой-то мере сохранилось, не сгнив и не покрывшись морщинами, не истощившись. Тело находилось в состоянии комы, летаргического сна — все процессы внутри организма были сильно замедлены.
К домику подъехала какая-то крытая телега, больше похожая на дом на колесах. Кони-тяжеловозы чуть пыхтели. Внутрь дома зашла какая-то огромная туша. Она подошла к телу девушки, наклоняясь и вводя ей в шею какую-то инъекцию. В организме сначала ничего не происходило, но потом вдруг лицо коматозницы поморщилось, и она сжала руки в кулаки. Что-то в ней дернулось в области груди на спине, и девушка открыла широко свои глаза, глубоко вздохнув.
Она осмотрелась вокруг не совсем хорошо различающим взглядом, как бы знакомясь с окружением. Она подняла руку к своему лицу и безэмоционально посмотрела на нее, изучая уже свое тело. Когда же она полностью ощутила саму себя, она встала с кровати и встала на ноги, не обращая внимания на упавшее одеяло. Тут она встретилась взглядом с тем толстяком, который ее пробудил — тот уже каким-то образом сидел у дома в своей карете.
— Рад снова видеть Вас, госпожа Джаелл Василеску. — послышался его хрипловатый голос.
— Джаел… Василеску…? — спросила девушка, не понимая сказанного. — Кто я?
— Хо-хо, видимо, Вам нужно потом будет ввести еще несколько доз лекарства. — Герцог — он был тем толстяком — улыбнулся и закурил. — Гейзенбергу стоило все же рискнуть и дать Вам больше дозы лекарства, и тогда, наверняка, Вы бы были в добром здравии.
— Гейзенберг. — Джаелл поморщилась. — Я помню это имя. Карл. Карл Гейзенберг. Он тот, кто… — она осмотрела себя и пощупала грудь, трогая динамик. — Он сделал мне это. Он… Создал меня.
— Вполне возможно. — торговец не стал этого отрицать. — Он создал для Вас эти улучшения. Фактически, сделав Вас почти непобедимой.
— Где Карл? — эмоций у девушки не было на лице, но в голосе различались какие-то нотки, скорее просто дежурные.
— К сожалению, он погиб в битве с Итаном Уинтерсом. От него осталось только это.
И Герцог протянул девушке кристаллическую фигурку с плотью и металлом. Та взяла его в руки осторожно, будто бы она держала бесценный артефакт. Она его рассматривала очень внимательно. И тут кристалл на ее медальоне засветился, словно разговаривая с кристаллическим Гейзенбергом. Сама девушка почувствовала странную вибрацию в своей груди, но не придала этому значения.
— Похоже, что душа у Гейзенберга, как и у всех Лордов, все еще цела. Удивительное свойство у мутамицелия, скажу так. — сказал Герцог.
— Значит, я могу его воскресить. — сказала Джаелл, прижимая артефакт к своей груди. — Создание должно быть с создателем.
— Воля Ваша, госпожа Джаелл. Но Вам нужно приготовиться к этому путешествию, ведь прошло очень много времени с момента вашей спячки.
Джаелл кивнула безэмоционально, не меняя свое выражение лица. Она не помнила, кем она была когда-то, но она точно помнила лицо и вид Карла Гейзенберга. Она знала, кем он является — уже благодаря своему кристаллу на медальоне. Она уже даже знала, что, возможно, она сможет его возродить в лаборатории с помощью некоторых манипуляций.
Джаелл Василеску готовилась возродить того, кого она считала единственным близким человеком.
Комментарий к Начало Продолжение следует... Не переключайтесь...
P.S.: Если у вас остались какие-то вопросы ко мне, то переходите ко мне в группу (https://vk.com/km_dig), где вы под закрепленным постом сможете задать мне вопросы касательно сюжета проекта Vocea Naturii! Каждыйможет задать несколько вопросов, я отвечу на все! Может, даже видео сделаю!
====== Душа ======
Ты просыпаешься в странном месте. Вокруг тебя практически ничего нет, кроме какого-то странного света. Ты рьяно пытаешься вспомнить, кем ты был до этого момента. Но твое воспоминание ускользает из твоей хватки. Ты слышишь лишь обрывки твоих слов…
Решил, что ты сможешь меня одолеть?!
Первое, что приходит тебе в голову. Ты не помнишь, когда ты это сказал. Однако ты четко осознаешь, что это было сказано тобой вроде для кого-то другого. Ты чувствуешь себя огромным. Величественным, хоть и неизвестной формы. Твои руки уже не руки, а огромные калечащие инструменты. Ты готов ими рвать и метать любого, кто встанет на твоем пути.
Ярость ослепила тебя. Ты идешь напролом, несмотря на боль, которую тебе кто-то причиняет. Тебе уже плевать, ты хочешь добиться своей цели, несмотря ни на что. Ты слишком многое потерял в своей жизни, ты слишком долго ждал, чтобы тянуть еще дольше. Да и нельзя было тянуть, иначе ты бы потерял свой единственный шанс на спасение…
Хватит корчить из себя не пойми кого! Задолбал нахер!
Ты чувствуешь боль в голове. Ты смотришь в лицо своей смерти, как бы плюя ей туда. Издеваясь над ней, хотя скорее это она над тобой издевалась, давая надежду на то, что выйдешь из этой ситуации победителем. Но все оборачивается против тебя. У тебя больше нет подмоги. У тебя больше ничего нет, кроме тебя самого и того, что таится в твоем теле.
Зря ты отверг мое предложение, У̷̙͇̓̄̇и̴̖͔̭̐̒͠н̴̨̡̼͚͐т̷̨̢͙̥̌е̵͇̂̇̓͠р̴͕̞̮̹́͝с̶̛̦̥̤͍̑̎̈́! Встретишься с Розой на том свете! Сила Розы станет моей! Как только я уничтожу эту сучару Миранду!
Ты не можешь понять, чье имя ты произнес, но тебе уже не важно. Ты просто кричишь, собирая вокруг себя еще больше силы. Но тут тебя в грудь пронзает адская боль, и ты чувствуешь, как мощь покидает тебя. Ты встаешь на колени в этом пространстве, ты не хочешь умирать. Ты борешься за свою жизнь…
Нет! Нет!!! Это не может быть концом для меня!!! Я… Должен!.. Убить ее!!!
Но все равно ничего не происходит. Видение перед тобой плывет еще сильнее, все темнеет, и ты остаешься совсем один. Грудь болит, все тело скручивается и застывает, будто каменея. Ты чувствуешь, как ты съеживаешься, превращаясь в неодушевленный предмет. И что-то берет тебя в руки. Ты не можешь понять, друг это или враг.
Тебе уже плевать. Ты остался совсем один.
Твоя надежда угасает. Ты хочешь кричать, но тебя никто не услышит. Ты хочешь плакать, но это бесполезно. Ты хочешь что-то сделать, но твое тело тебя уже не слушается… Да и вообще, твое ли это тело? Тело ли это вообще?
Что ты такое?
Ты не знаешь. Ты даже не помнишь, кто ты. Человек? Монстр? Вещь? Ты чувствуешь лишь пустоту. Она начинает поглощать тебя и то, что осталось от твоего разума. Ты уже даже не хочешь вспоминать. Тебе ничего не хочется, ты просто ждешь, когда ты окончательно исчезнешь из этой реальности. Какие-то звуки, какой-то плач…
Ты что-то еще чувствуешь. Словно что-то внутри тебя сопротивляется этой пустоте. Но ты же не хочешь больше сопротивляться. Ты же хочешь уже покоя! Так что же тебя держит? Что пытается тебя спасти? Почему твоя душа все еще борется? За что она борется? За какие чувства?
Ты давно утратил любовь и сострадание. Ты ни перед кем не испытывал стыда. Потому что тебя использовали точно так же, без зазрения совести. Ты никого не любил. Ведь тебя же никто не любил. Ты никого не жалел. Ведь тебя не жалели.
Так ради чего твоя душа борется?
Внезапно ты слышишь голос. Такой отчетливый, такой знакомый…
— Карл Гейзенберг.
Ты, наконец, вспоминаешь свое имя. Ты — Карл Гейзенберг. Воспоминания медленно приходят в твое сознание. Ты сражался с Итаном Уинтерсом, будучи мутантом… Ты пытался уничтожить Матерь Миранду. Она превратила тебя в то чудовище, которым ты стал в последние минуты своей жизни. И теперь ты…
А кто ты сейчас?
Ты чувствуешь чьи-то руки. Они сильные, но осторожные. Они как будто обнимают тебя, пытаясь удержать на краю пропасти забвения. Удерживают настолько, насколько это возможно. А перед взором всплывает образ. Нечеткий, очень расплывчатый. Дыхание у твоего лица, свечение издалека. Что-то пытается установить связь с тобой.
— Значит, я смогу его воскресить. Создание должно быть с создателем.
Воскресить? Создание? Создатель? Ты не понимаешь. Но ты чувствуешь, что не можешь оставить это просто так. Ты пытаешься установить связь с внешним источником. И ты пытаешься вспомнить, кто с тобой разговаривает — голос слишком знаком. Он будто бы пришел издалека, из далекого прошлого. Ты напрягаешь остатки своего разума…
— Джаелл.
Последние комментарии
6 часов 29 минут назад
14 часов 29 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад