То, что было «До». Книга 1 [Николь Брэдли] (fb2) читать онлайн

От автора

Принято писать в начале книги введение, прологи. Мне хотелось, сказать, что не все персонажи книги вымышленные, как и события. Сны, что описаны, мне действительно приснились, может быть в другом возрасте, не том, что описывается!?! Хотелось рассказать историю, интересную и немного не реальную, ведь порой, так хочется окунуться в увлекательное чтиво, что забыться, хоть ненадолго от проблем, быта и многого другого.

Книга писала вперемешку со снами, порой, казалось, это происходит без моего участия. Будто она просто должна быть! И она есть, быть может еще не о конченная, описан только интервал в целый год и часть лета.

Мне очень хотелось поделиться ею, хотя почти год или чуть больше, казалось, что спрятать ее на листах, где-то в ящике стола будет правильнее. Страх не оконченности, страх, что не понравиться, быть может страх в продолжении?! Всех преследуют страхи и я не исключение! И все же мы их перебарываем, так или иначе!

Надеюсь, вам понравится то, что вы читаете! Спасибо, за то, что дождались окончания первой книги!))) ожидается и вторая! А за второй и третья, за бегая немного вперед. И, хотя вторая, лишь продолжение первой, они все связаны, так как в них жизнь разных людей в один период жизни, в моменте. Надеюсь, что этого многообразия персонажей, не отталкивает, а наоборот привлекает.

Еще раз спасибо, что читаете! Надеюсь, вы прекрасно провели время!) творческих успехов, творцам!

P. S. В книге возможны доработки и дополнения.

Введение о школе

Их привезут сюда после окончания начальной школы, куда входило три класса образования. Этого было достаточно, дети умели писать, считать, читать и многое другое. Попасть в эту школу никогда не было просто. И хотя корпусов у школы было много, как и желающих поступить, места все же были ограничены, не только партами в многочисленных классах или койками в девичьих или мальчишеских спальнях.

Y — образный формы здание, разделенное на несколько отдельных видов, один из которых представлял собой гимназический корпус, где дети были заняты с утра и до наступления полдника; другой — лицей, занимающий у учащихся время с утра и до трех — четырех часов дня, усиливая и нагружая знаниями и дополнительными секциями; а третий средне-образовательный учил детей до обеда, редко задерживая их более. Комнаты учащихся, на верхних этажах здания, скорее напоминали общежитие. Расчитаны комнаты на двух — трех учащихся с индивидуальными шкафами и тумбами, столами для обучения. Длинные, прямые коридоры с не большими просторными залами, для обсуждения, общения, диванами и столами, заканчивались туалетом и душем на этаже.

Библиотека по середине где-то, казалось, по объемам занимала целый ярус, разделенная на различные секции, большая, соединяющая в себе все три корпуса Y- образного здания. Общая столо — вая на нижних этажах. Просторные классы, хранили свои тайны, порой скрывая, дополнительные лаборатории в классе химии или огромную обсерваторию, увлекая учеников по астрономии. Различные портреты висели на стенах и таблицы, в зависимости от специфики того или иного предмета, тая в себе порой подсказки, для тех, кто хотел их разглядеть. Нижние и подвальные этажи отводились под лазарет и прачечную, куда ученики ходили стираться и сушить вещи, согласно графику, не допускающиму путанницы и четко разграничивающему дни недели и часы классов. За каждым отдельным классом, с ограниченным количеством учеников присматривал классный руководитель и пару кураторов, старших учеников назначенных в помощь или провинившихся за какие — то проступки. Порой кураторы менялись, согласно составленным спискам, что позволяло не заводить любимчиков и равноценно обучать младших новоприбывших учеников. Для кураторов это было не только почетно, но и свои поблажки имелись, для тех из них, кто шел добровольно помогать! Для тех, же, кто был вынужден, это было способом загладить вину, отработать тот или иной проступок и поблажек он или она были лишены.

Многие из тех, выпускников, что были сегодня, расправляли свои крылья и улетали из ставшего привычным им на длительные годы — учебного заведения! Освобождая места, для тех, кто очень скоро займет их и будет втискиваться, запоминать специфичные правила данного учреждения. Многие уже выбрали дальнейший путь! Кто-то из них, еще не определился! И лишь единицы, останутся, перейдя в другой корпус, о котором мало кто знает и их не видно и нет на картах местности, для получения совсем другого уровня образования!

Две стороны здания выходили окнами на огромные парки. Что таили в себе помимо деревьем, кустов, скульптур и фонтанов, футбольное поле, большой корт, для тенниса, поле для игр в баскетбол и многое другое.

А был ли эксперимент?!

Этот поток, потом спустя несколько лет назовут "Детьми Индиго!"

— Вечно им нужны эти нелепые названия! — возмущенно пофыркивает не молодой в годах старец.

— Они, по другому и не могут! — ответила в свою очередь моложавая женщина с плоским лицом и светлыми курдяшками, — Там, наверху им необходимо как-то различать подопытных! И никому нет дела до того, что это — дети! Любой, абсолютно любой человек науки, не важно, лаборант ли он?! Или выдающийся гений! Будет обязан маркировать свои труды, чтобы потом, на будущее, знать, ка — кие из них удачны! А какие провальны!..

— Совершенно, согласен с вами! Вспомнить хотя бы тот эксперимент с неудачной прививкой, лет эдак семи назад, до этих?! Когда в разных регионах с детьми стали случаться страшные вещи! И из выдающихся, будущих гениев, они получили поколение… гм… Как бы помягче то?!

— А помягче никак! Овощей! Это была ужасная катастрофа! Кто-то перетикал плавно, как ртуть! Смотреть было невозможно! У кого-то пальцы и все тело в спираль закручивало, и слюни текли! А ка — кая боль то, не выносимая! Но были и те, бедолаги, у которых ходуном ходило все тело! Мы тогда тоже понесли потери, катастрофические! Едва смогли минимум наскребсти! А ведь многие, большинство из них — обычные, даже без изюменки!..

— Это, та, которая мальнькая и сморщенная? — хихикнет старичок.

— Вот и этих, бедолаг, совсем скоро начнут привозить, родители! Совсем скоро разлетятся те, чьи места они займут! Но уже сейчас, с некой уверенностью можно сказать, что вырождается в некоторых… гм… регионах, та, сила, что долгие годы, казалась, неиссякаемым источником жизни… — мысль закончить не удастся женщине, заведующей средне — образовательным звеном, перебили.

— Как ей не иссякнуть то?! — фыркнет, поперхнувшись старичок — Столько разбазарено?! Продано?! Выдрано и уничтожено?! А загажено?! Уж, простите, за откровенность! Не будем переходить на личности, кем именно! Сколько природных родников, было велено — загрязнить, так как чему-то там они мешали?! Шахты открывать… дома возводить…

— Давайте, сейчас не будем! — дверь в учительскую открылась и по разным вопросам потекли ученики. Промолчали и те, что были тут же, не желая вступать на "скользкую" дорогу полемики.

Приезд двух учениц

Она ехала с бабушкой и незнакомой девочкой с соломенными невзрачные волосами, в огромной сине-голубой машине Волге. Девочку незнакомую, бабушка согласилась доставить до школы, еще там, на вокзале. Машина все равно бы привезла ее, а так веселее. Порой она разглядывала местность за окнами, а порой теряя к ней интерес. Мужчина — водитель незапомнится, не обернувшись ни разу за всю долгую дорогу. Если и говорил то, как будто ни к кому не обращаясь. В зеркала смотрел редко.

Бабушка, невысокая, пухленькая, чуть-чуть выше самой девочки, со сросшимися бровями и пышными копной волос, сейчас седыми с возрастом, о чем-то тревожилась. То и дело, закусывала губу, теребила пряжку на сумке и смотрела будто в никуда.

Решение отвезти в это учебное заведение свою любимую и единственную, пока внучку, далось ей нелегко! Но причины на то были! Веские! Конечно и она, и мать девочки смогут навещать её, и даже забирать на лето домой! Если, правильно, угадать, то на целых два месяца из этого места! Но всегда ли удасться угадать?

Ей ещё так много надо узнать!

"Только время, эта бесконечная река, то тянется, так мучительно долго до встречи с ней!" — она посмотрит на неё, улыбнется, своей единственной надежде, на продолжение. Хотя и тут есть сомнения! — "Его ли она всё таки дочь?" — остановится, мысленно она, боясь думать и отвечать на этот вопрос и всё, что следует бесконечными вагонами — вопросов после, вернётся к мысли — "Время, что так быстро летит рядом с ней! Неумолимо!"

Месяц, что они провели с ней вдвоём, вместе на юге. Свет, тепло, покой, что обретала она находясь просто рядом с девочкой. "И челка волной слева, как и у него, её отца, когда-то! Золотом отли — вает макушка, пока ещё видная и доступная мне. Но не похожа ни на кого целиком, вобрав в себя что-то, да от каждого!" — на этой мысли она по вернётся к девочке, увидев её сияющую мордашку и обнимет, и ту, невзрачную девочку, что попросили довезти, с поездом прибывшую. Дорога совсем скоро оборвется тем зданием, что разлучит их на неопределённый срок и всем всегда хочется верить, что это окажется быстро, пролетит пару мгновений, и вот он уже преодоленным отрезком у каждого свой, оборвется новой встречей, тёплой и светлой.

В отличие от многих или даже большинства людей, отправляющих в это учебное заведение своих отпрысков, та, бабушка занимавшая по тем годам определённую должность, знала об этом месте. Сталкиваясь по воле случая с теми, кто окончил и теми, кто всё ещё учится в этом заведении, занимая различные должности на самым высших звеньях. Были и те, что несмотря на солидный возраст и должность, пугали порой, в не очень приятном смысле, и силой, и знаниями, что обладали. Некоторым педагогам была не одна сотня лет, но об этом не догадывались многие, а те, что знали, не могли разглашать, даже в мыслях, эти сведенья!

Но больше всего на свете, сейчас, она боялась, что именно в этой девочке, может пробудится, та, потаенная древняя сила, спящая в их потомках и порой убивающая носителей, что пробуждается бессистемно, и не каждый может принять этот дар! А родовая сила и не спрашивает у многих разрешения! Сила, что убила её сестру — близняшку, рожденную раньше, сильнее и больше неё, тогда при рождении, столько лет назад. Долго — долго выхаживала их обеих бабушка, да не удержала сестру, еле её спасла. Сейчас ей хватило мудрости, но не прозорливости той, что подняла её тогда.

Соломенные волосики, окрасились в рыжий и из прямых, стали курдями. Не нужно было и в лупу смотреть, чтоб понять, что "темненькой" она будет, ярко выраженная наследственность. Глазки средне-русые, невзрачные. Косточка широкая и тяжеловесной будет со временем. Одежонка самошитая, с любовью бабушкой, не особо яркая, потертая. Только тут в машине, когда внучка уснула, хоть и не в удобной позе, девочка у окна преобразилась. Жадно рассматривая пейзаж за окном, редко просматривая на остальных пассажиров и водителя.

Сама же единственная и любимая внучка была черноволосой, черноглазой, с коротко стриженой челкой, что казалась была неровной и ложилась волной, а на солнце — отливала золотом вся макушка. Худенькая, да не худышка. От влаги волосюшки закручивались кудрями. Одета была получше, хотя и с её, бабушкиной, подачи. Что-то удалось с трудом достать, что-то выменять. Сейчас девочка израсталась, неравномерно.

Далее время вновь скакануло вперёд, так внезапно, и вот, она уже одна в машине, что мчит её прочь, увозя от единственной и любимой внучки. Чья любознательность взяла вверх, и наскоро попрощавшись, унесла её с учителем в те, недоступные для многих родителей и взрослых места. Вспоминался не шедший разго — вор с кем-то из педагогов, что пытались убедить ее, что все будет хорошо. Абсолютно не слыша её порой властный голос, что не сочетался с её внешностью. Прокручивался сейчас в машине, как заевшая пластинка, в голове, не давал её покоя.

— Могу ли я навестить её в каникулы? — взволновано страшивала она. "Не навредить бы ей здесь, своей заботой и опекой! Взвешивать каждое слово, надо!"

- Предупредите заранее, — сухо прозвучало в ответ, — когда появится у вас возможность или необходимость! Что-то ещё?

- Её мучают кошмары! Но, — осеклась не надолго, увидев удивленный взгляд, — она не кричит по ночам, не вскакивает, не волнуйтесь! Но и не говорит об этом ни с кем! О том, что её мучает! Нам посоветовали психолога, в общем, она вроде рисует…

— Да, у нас есть секции по рисованию и она может быть зачислена! Места есть! — снова сухой кивок и вопросительный взгляд.

— Её двоюродная сестра, играет на скрипке и вроде она выразила желание…

— Не волнуйтесь, — голос смягчился, делая пометки в чем-то и где-то, — у нас и в этой секции, чудные и чуткие учителя! Если у девочки есть слух и голос, у неё будет и музыкальная секция тоже.

— Не могли бы, — с некоторым опасением начала бабушка и запнулась, помолчала собираясь с мыслями, и все же продолжила, — не могли бы мне, лично, сообщить о результатах её прохождении теста?

— Какого теста? — удивленными глазами — блюдцами уставилась на неё собеседница. — Все тесты уже сданы, когда вы привозили ребёнка на поступление, весной, а мы…

- Теста на способности! Не перебивайте! — тише, выдавливая слова произнесет. Поднимет руку и властным, безапеляционным тоном, не терпящим возражения, добавит — Я знаю, что вы будете их проводить! И не надо меня перебивать и уверять, что это ерунда! И я в чем-то не уверена или не знаю, о чем говорю! Вы пришлете мне, лично, результаты! Пометьте это в своих записях! И будете держать меня в курсе, любых манипуляций и событий, всего, что будет выходить за рамки! Она моя единственная внучка! И не дай Бог, с ней что-то случится!.. — осеклась, но увидет пометки перепуганной собеседницы.

"Не перегнула ли? Не навредила ли? Этим всем?!" — будет терзать себя в машине, до тех самых пор, пока не сядет в поезд. Но и там мысли будут роем диких пчел жалить её и терзать сомнением.

Уникальность случая

— Случай уникальный! — взахлеб рассказывал один из старшеклассников своему руководителю, — Вы себе не представляете! Привезли с потоком девочку, что мучают кошмары!

— И, что вы видете в этом уникального? — удивился руководитель, мужчина лет сорока, высокий, статный, задумчивый. Тёмные волосы, с легкой сединой, костюм и галстук придавали солидность. Очки, помогали разглядеть нюансы и мелочи. — У нас много детей, кому кошмары снятся! Это возрастное и со временем у всех про — ходит! Их же отрывают от семьи, привычного образа жизни, друзей, в конце то концов. Не мудрено, что чего только их фантазия не рисует. — Как-то более назидательно, риторических уходя в проблему, говорил он. — А эта школа в определённом стиле и многое их пугает в первый, да и второй год жизни! Есть и те, кто до выпуска не может привыкнуть к специфическим звукам здания! Здание то старое…

— Так то оно так! — осторожно перебъет старшеклассник, переби — вать руководителя дело не шуточное, и порой бывало даже опасным. Вот и сейчас уловив поблажку, продолжит. — Только кошмары ей снились и до прибытия сюда! Тест способностей не выявил!

- Травма, возможно, была?! — озадаченно как-то, с долей любопытства произнесет и подождет, озадаченно.

— Но, когда к ней при коснулась Феномена, не обнаружила она там ничего! Избавить девочку от кошмаров даже психологу не удалось! Задачка не из лёгких! Толи она Феломену не пустила, но не пустить Феломену, девочке без способностей?! Слабо верится! Вся кафедра психологии кипит! Сама Профессор жаждет взглянуть на нее, сегодня в полуденный сон, собираются они в кабинете психологии, усыпив её!

— Интересно было бы по присутствовать! — задумчиво произнесет мужчина.

Необычная находка

"… Поддалась же я на уговоры! Учеников! Знают, как ко мне подойти и кого просить надо! Не уж то размякла? И уходить то, не так уж и хочется! Но гордость ли мешает?! Уступить?" — комната в ромбик цветочными узорами. Фотографии в рамках выдающихся учеников, её гордость! И только в одном месте, когда она уже собира — лась уйти и закрыть дверь, перечеркнув страницу, от цепкого ее взгляда не утаился провисающий тоненький кожаный ремешок (выдающихся её любимчиков), что провис сам собой, у двери, которая вела в одну из подсобок! "Уход, отменяется!" — скрипнуло что — то ехидное и знакомое.

Размашистыми уверенными шагами она пересечёт пространство от двери до двери. Скрипнут предательски знакомые пословицы. Оставив свой редикюль стоять за порогом. Открыла дверь в подсобное помещение, удивилась, сколько хлама скопилось и пыли внутри него. Полукупол стен отобразит неторопливо, оживленную улицу, перекрёсток и людей. И только от её опытного и зоркого, все ещё привыкающего к свету взора, не укрылась рябь, прохо — дившая по картинке. Медленно, возникает бескрайнее небо с облаками, полоса горизонта и синие бесконечные воды, в которых оказалась одна из учениц, её учениц, что они считали пропавшей, барахталась, утопая. Противный, ехидный голосок уже затянул:

"Воды бескрайние! Облака несёт!

Девочка слабая?! Ветер и песок!..

Что в воде плавает, тратит силы зря!

Воды бескрайние, поглотят тебя!.."

Она шагнет в тот купол, окажется там, хоть и не сразу. Кожаный ремешок в комнате ослабевает и провисая, сползет с ещё одного кольца (железные петли, через которые они всё были продернуты). Хотя собратья собраны и натянуты. Глаза привыкают к свету и новой реальности!.."

— Я не могла и не смогла бы ничего успеть! — кричит в гневе Профессор. Виски ломит, ноги подкашиваются. Эмоции волной захлестнули её, щеки покраснели. Не сразу приходит осознание этой реальности. Эмоции столь сильны, на ее глазах, пока она материлизовалась в той реальности, лучшая ученица, ушла! Сгинула в той бескрайней синеве! И пока её эмоции бушуют, пока она вспоминает эту ужасную недавнюю утрату, до неё с трудом доходит осознание, что сейчас она в разуме девочки первогодки, которой снятся кошмары, и не смогли помочь усилия психолога, и Феломены. Сознание приходило к ней, толчками и рывками. Сейчас же её обуяло безразличие, желание присесть, поспать. Сноровка и выдержка пересилили эту слабость, с трудом пришло осознание, что она стоит Нигде, тут ни тёмно, ни светло, нет предметов или очертаний.

Дрогнуло изображение, как тогда, в куполе, и теперь она увидела:

"…Фонтан или бассейн полный воды. Ослабленную девушку, что выворачивает в воду, водой без рвоты или слюней. Местность бы — ла не знакомая. Как две девушки, одна в тёмной жилетке с надписью "режиссёр" и рупором в руках, и другая в наушниках, с рацией и планшетом, стали уводить её в сторону колонн. Где оказался спрятанным диван и часть стены! Вода, что всюду по полу разливалась. Девушка, что ослабела и никак не могла сделать вдох сразу, а лишь небольшими тяжкими усилиями, выступили слёзы на глазах! Она видела ступени, остановку, людей не обращающих никакого внимания на происходящее. Рухнула на благодатный и знакомый диван, после чего вдохи и выдохи давались ей лучше и вода, хоть и ещё пару раз вывернуло, но стала отпускать её. Капеляры в глазах лопнули многие, горло было почти синим. Из ни откуда сложилась надпись: "Её ищут!" — картинка дрогнула"…

Руки сами собой разжались, мозг лихорадочно цепляясь за мелочи, вспоминал ту, часть стены и обивку спасительного артефакта — дивана. "Ту, на которой сейчас или все ещё?!" — мысль оборвалась вспышкой озорения, что прожгло насквозь и забыв обо всем на свете, она кинулась из кабинета.

Удивленных лиц хватало. Феномена не удержалась от любопытства и прикоснулась к тому месту, где меньше минуты назад были пальцы Профессора.

"…Она увидела фонтан, бассейн с бело-синими водами. Вода под ногами. Съёмки кино. Гламурная девица с чёрными прямыми волосами, треугольной челкой, кукольным личиком, огромными наушниками на шее, в жилетке тёмной и рупором в руках, проследовала к месте у колонн. Вода хлюпала в её высеченных тюфлях на платформе. По ступеням стекала вода. Люди стояли на остановке, не замечая девицу. Она завернула за колонну и увидела лишь магазин и салон чего-то там. Топнула ногой, недовольная и поковыляла искать помошницу…"

Видение завалокло и сейчас Феномена стояла Нигде, ни тёмно, ни светло. Предметов не было, очертаний не было. "Есть ещё время!" — пронеслось у нее в голове. — " Покажи мне! Что-то ещё! Любопытное!" — появилась серенькая девочка без каких-либо примет, в трусах и маечке:

— Меня зовут Крис! Если ты хочешь пройти дальше "Г.Н.Е. (Ф.)", то тебе предстоит пройти испытание! Если ты не пройдешь его сейчас, дальше дороги тебе не будет!

Испытание предстояло — самым неприятным воспоминанием. Эмоции захватили Феломену: ярость, гнев, ненависть, неприязнь, брезгливость. Не смогла она пройти его и заметить различия, подтерты были детали и те, что, и сама она уже давно не помнила. Выкинуло её акурат через десять минут. Руки сами собою разжались. Щеки и уши предательски пылали, от переизбытка эмоций. Вылетела она из кабинета, дернувшись несколько раз, смахивая, как сон то, видение, ещё переживая его снова.

Что-то бесформенное, сливаясь с обоими, развернулось в комнате по психологии, когда девочка проснулась и ушла, а после и кабинет опустел. Оно увидело достаточно, для доклада начальству.

Разговор в кабинете троих

— Почему вы против, проведения ещё одного теста над этой девочкой? — все ещё недоумевала Профессор расхаживая по кабинету, что было непривычно, учитывая её выдержку и редкие проявления эмоций. — Случай, довольно не обычный! Я бы…

— Конечно, вы настаивает на личном его проведении?! И думаете, что оснований достаточно?! — полу вопросом, полу ответом скажет высокий мужчина, что стоял у окна. Казалось, что его нет в этой комнате или как минимум, не особо интересует тема разговора.

— Я, считаю, вы немного торопитесь, моя драгоценная! — выглянет из-под очков, уютно устроившись в кресле, пожилой старичок. — Конечно, вы настаивает, так как, вы думаете, у вас был "контакт!"

— Конечно! Она же открылась! Я твёрдо уверена…

— В вас то я не сомневаюсь, моя дорогая! И проведя тест, под вашим руководством, я думаю — способности окажутся. Возможно, слабые либо слишком эмоциональные! А следующая проверка, проведённая уже кем-то другим, снова подшатнет эти утверждения!

— Что вы хотите этим сказать? — по вернётся с некой долей интереса мужчина.

— Разве это возможно? — медленно успокаиваясь женщина присядет на край стола.

— Случай, — действительно уникальный! Как и все, кто попадает в эти стены, не всегда обычные, как любит выражаться большинство! И я говорю сейчас не только и не столько об учениках! Мне, ка — жется, девочка сама не знает, ответ на данный вопрос! Есть ли в ней дар? И тем более, она не готова даже себе самой признаться, хочет ли она принять его и стать дарованием!

— Интересное убеждение!? — словно катая на языке слова произнёс мужчина, у окна. — Но, как правило, оно либо есть либо нет? По достижению определённого возраста, магия или способности, как мы их называем, проявляются и ставят обладателя, и окружающих, перед, своего рода, фактом! Порой принося неудобства!

— Так то оно так! — согласится собеседник, помедлит, но все же встанет из теплого и уютного кресла. — И, все же "исключения из правил" случаются!

— Крайне редко, из данного! Лично, на моей практике, ни разу! — отрапортует мужчина.

— Мне попадались, мой друг! Но они действительно редки, как люди рожденные с зеркальным расположением органов. Или другими врожденными защитными функциями. Сейчас она в кокане, как бабочка. Думаю мы ещё увидим и сильные волны, и почти потухшее пламя…

— Но как ей удалось? Как вы объясните видение о пропавшей ученице? — совсем успокоившаяся, но все ещё терзаемая вопросами. — Она заблокировала сознание от Феломены, и не только! Первогодка на нашем потоке, пятый класс по обычным меркам! Это нонсенс! Такому никому не удавалось!

— Как, я, и сказал, мои дорогие! Исключения из правил — редки, но существуют! Вопрос лишь в том, одного ли правила или нескольких! Или всех разом? Всё это покажет время. А по поводу ученицы, тут признаться, я немного не уверен! Есть несколько теорий…

— Не поделитесь? — скорее с усмешкой спросит мужчина, заранее зная ответ, — неопределенный кивок, и отрицательный жест, говорили о том, что оппонент не готов сотрясать воздух пустыми теориями.

— Тут нужно понаблюдать! Чего зря оговаривать! Время мудро подскажет и покажет, что есть на самом деле! А каково её поведение в повседневной жизни? Её ведь записали, по настоянию бабушки, и на художественную, и на музыкальную секции? Каковы успехи там? Вы ведь, моя дорогая, своим зорким и чутким взором и это видете?

— На удивление, оказалась бойкая девочка! Дерется с мальчишками сверстниками и тяжеловесов отправляет на лопатки. С дисциплиной проблем нет, слушается старших, порой будто заранее зная, что от неё потребуют. Но вот с поведением на уроках, порой беда, вертится…

— Пытаясь усмерить неугомонных!?! — полушуткой добавит мужчина.

— По работе ИЗО и на секции рисования, — фантазия богатая, многое до мелочей прорисовывает, ничего не забудет. Только цвета, по — правде сказать, меня и не только, немного тревожат, тёмные, насыщенные, мрачные…

— Это израстется, моя драгоценная! Ей нужно время и поменьше потрясений.

— На лепке из глины или пластелина, долго собирается с мыслями, порой случается и не по теме, создаёт творение.

— А как там с цветовой гаммой? — прикрыв глаза, будто вспоминая или собирая перед глазами пазл — картинку из кусочков.

— А там, будто и не она минут сорок назад на белом листе стихию писала! А кто-то за неё.

— Это хорошо! — цокнет довольно расслабленный старец. Он снова был в кресле, уютнее устраиваясь и подстраиваясь под его очертания. — Это просто замечательно! Белый лист бумаги, для неё, будто заставляет выплеснуть на него накопившиеся, своим потоком, волной, требуя. А вот с глиной, там другая ситуация! Там надо представить внутренне, задействовать фантазию, эдакое нечто, что мир ещё не видел! А представив изнутри это детское "нечто", и цвет ложится совсем другой, не омраченный кошмарами и реальностью! Очень хорошо!

— С музыкой, слух у неё есть! Её преподаватель сама выбрала из потока, терпеливая наша, Наталья Петровна! Нареканий нет. Но память уникальна, сыграв однажды и с фальшью в одном месте из всего произведения, будет запинаться на нем все время!

— А картинка то складывается! — довольный, поцокает языком, улыбаясь, видя одну ему известную картину — Хорошая картинка! Интересная! Есть ещё уникальные личности с потока?

— Да, с прошлого года мальчишка, Тарас, что влюбляется в себя всех представительниц прекрасного пола, без разбора и пользуется этим в наглую! — отзоветс мужчина у окна — Нужно что-то делать с ним!?!

— Это тот, у которого погибли родители в прошлом году? И осталась единственной родственницей — бабушка? Чудесная, необычная женщина! — вставит своё слово Профессор.

— Да, он самый! Способностей тест не выявил! Но нужно, что-то делать, не могу же я одних педагогов мужчин к себе поставить?! Да и не наберется столько их!

— Ситуация из ряда вон! Согласен! А, что вы скажете про умственные его способности? Что-то выдающееся?

— Не выше нашего гимназического стандарта! Есть и более выдающийся, талантливый ученик, Георгий, так не понятно, почему они сдружились! Остальные для них лишь приятели!

— Инь всегда тянется к Яню! Внешне выдающийся ученик, мягко говоря, не эталон моды и красоты? — кивок в ответ на вопрос. — Интересно! Любопытно! Скажите, Профессор, а та, девочка, что меняет порой облик и цвет волос, и прибыла… Ммм… Дай Бог, памяти!..

— Да, на моём потоке, тоже с позапрошлого года! Темненькая, со светлыми соломенными волосами, невзрачная девочка, Ася! Хотя её дед, вроде — заглянет в записи, из взявшегося из ниоткуда планшета с папкой, — да, могущественный потомственный колдун! Странно, что именно сейчас ее дар пробудился, набирая силу. Интересен тот факт, что её деду не удалось по заказу навредить бабке другой девочки, хоть и жили они тогда не далеко друг от друга. Расселение было в новый дом и там соседями оказались. Странная история. Все его попытки, поглощал дед по материнской линии. Служивший неким щитом!

— Редчайшая способность отражения, даже не знаю, остались ли они ещё? Их так нагло использовали во время разных боёв и войн, чудом одерживая победу, даже при глобальном перевесе в численности. Что-то увлёкся я немного! А мать девочки, как вы сказали, Ася, вроде? У нас не училась?

— Училась, вы правы! Хоть и унаследовала способность, но очень слабый у неё дар! Не смогла развить его, порой, казалось, что ни — какого дара у неё и нет!

— О, моя дорогая! Носители редких, да и не очень редких способностей, не часто могут преодолеть некий порог, предел если хотите, что ставят себе сами или их близкие им ставят! Причины могут быть разными! Способных учеников много! Талантливых — единицы!

— На моём потоке есть, дарование! Светленькая, способная и гены, и математические наклонности, любимица учителей, подает большие надежды! Ульяна, уже два года с нами! Но удастся ли ей перепрыгнуть этот некий порог, только если чудом!?! — покачает головой Профессор, задумается. Немного помолчат все трое.

— А что у нас с шалостями? Срывы уроков? — озорно улыбнется, подмигнет. — Знаю, что уже были! Доклад на столе лежит!

— Срывы были! — одновременно выдохнул оба и не сговариваясь, продолжат — Исключительно последних уроков!

- На моем потоке, умняшки таки пришли! — гордо заявил мужчина.

- У меня в средней образовательной — никто не пришёл! А в лицее умники и умницы все же пришли! — констатирует Профессор.

- Не страшно, мои дороги! Не страшно! Скоро начнутся каникулы и классы с учениками поедут в Лес, — это их первая поездка. Не мне вам напоминать, Лес — не место для игр и забав, не наш! В этом году! Посему и предлагаю усилить кураторами ваши отряды. Составте списки классов, где нужно или могут понадобится усиление количество надзора. Будьте бдительным и сами! Хотелось бы ободрить вас, но вынужден огорчить! На территории были замечены наблюдатели! Некоторых вы знаете, но есть и те, что вызывают больше вопросов. При всем, при том, что данные они собирают и на тех, в ком нет ничего… Гм… Вообще! Так же обязан информировать вас и о появлении "мертвых" детей, неподалёку, большими скоплениями! Ими уже заинтересованы некоторые…

— Разве у нас такие есть? Их так сложно найти, а уж вычислить заранее…

— Они всегда есть, друг мой! Кому-то нужен всего шаг, а для кого-то это, как воздуха глотнуть. Детей будут пытаться подвести к нужной черте! Наша задача, удержать, как можно большее коли — чество! Психологи будут работать с детьми! Порой вводя их в сон, транс, гипноз, при особой необходимости! Отчёты из других корпусов настараживают!..

Поездка в Лес на каникулах

Первая четверть разлетелась так быстро! Пока дети расформи — ровывались по секциями, комнатам, привыкали к новой жизни вдали от родителей и родственников, привыкая к самостоятель — ной жизни. Комнаты были переполнены. Маршруты заучивались к классам и секциям. Заучивались имена многочисленных учителей и предметов.

Сейчас ученики в бурном потоке, будто рой пчел, по разным мес — там обсуждали поездку в загадочный Лес, на все недельные кани — кулы. У кого были старшие братья или сёстры, пытались узнать у них, что их ждёт, а потом рассказать сверстникам, друзьям и под — ругам, новообретенным и ещё не очень.

После последнего урока в пятницу, всем давалось время на сбо — ры. Кураторы отслеживали учеников по этажам, провожая в авто — бусы, которые должны были доставить к распределенным местам на карте к утру. Участки были поделены и закреплены за каждым классом. Сюда же ехали и другие классы, более старшие, но уже в глубокие и более глухие места.

Про Лес ходило множество легенд, страшилок, баек и все же, сю — да привозили детей весной и осенью, на каникулах. Первогодок не завозили далеко в Лес, предпочитая несколько метров в глубь! Это была необходимая мера. Случалось дети пропадали сами и их выводили обитатели Леса. Случалось же Лес пополнял свои ряды — дарованиями обитателей или детьми Земли! Их помечали осо — бым цветом и срок их обучения, и список предметов сокращался. Первый поход выявлял многое в детях, их отношение не только к себе, но и сущему — живому. Порой показывая и изнанку души, тем, чем он или она ещё не стали, но уже есть задатки.

Обязательные правила выживания, как развести костёр без спи — чек. Как поставить палатку. Как определить, где какое направле — ние. Как не заблудится и выйти в нужную сторону, туда, где есть люди. Формирование обязанностей, чётко разделённых, кто помо — гает готовить, кто собирает хворост (что можно брать!). Какие гри — бы и ягоды съедобны, по два куратора ходили с первогодками по грибы и ягоды. Ориентиры в Лесу, чтоб не заблудиться. Списки бы — ли составлены и неподалёку расположились ещё два класс с пра — вой и левой стороны.

Сейчас те, что утром помогали с завтраком, в обед собирали хво — рост, а к ужину могли быть отправлены в Лес за ягодой и грибами. Вместе с кураторами у реки ловилась рыба без удочки. Ночевка в палатках. Туалет в кустиках. До утра горел костёр и бренчала ги — тара. Кураторы и учителя пели под гитару песни, на решётках жа — рилась рыба, у основания в костре запекался картофель. Ягоды, что доживали до костра, а не оказывались съедиными детьми, уходили на компот или кисель.

Без эксцессов не обходилась ни одна поездка. Даже под приста — льным наблюдением, дети умудрялись попробовать волчью ягоду, вороний глаз или что-то запретное! И для таковых поездка закан — чивалась, их отводили к автобусам и отвозили в лазарет. В луч — шем случае, попровлялись они за каникулы, а в худшем, время тя — нулось дольше…

На завтра было решено натянуть сетку для волейбола и посмот — реть кому из ребят удастся пас. Около примечательных березок, сетка для футбола и просторная площадка для русского бейсбола или лапты. Спортивные игры выявляли будущих игроков. Лес про — буждал инстинкты. Объединение разных классов, повзоляло найти друзей по интересам.

Находка в ельнике

Она проснулась окончательно, мокрая. Уже не раз являлась к ней страшная чёрная женщина, так или иначе требующая уступить ей! Пойти на сделку! Но в чем она заключалась, ей никак не удава — лось вспомнить, так как просыпаясь уже не раз, и снова провали — валась в вязкий кошмар, что казалось крепко держит её за горло. Она видела не раз протянутую черную руку, огромное не суразное тело, бег с опиранием на большие непропорциональные руки или колени. Видела её с близкими, слышала бред, который они гово — рили.

Порой виделась и другая, у которой душа была чёрная в чьей-то власти, и все же это не мешало порой удивлять светлыми поступ — ками, и её саму. Но что это были за поступки, она тоже не помни — ла.

Ноги были мокрые и холодные, как всегда, от чего очень сильно хотелось в туалет. Спина мокрая, волосы взъерошены, майка в районе подмышек, тело ломило от невозможности двигаться в очень огрониченном пространстве, и порой за всю ночь она не ме — няла позы. Соседка и два соседа крепко спали, она уснула раньше остальных. Они поежатся, когда она будет выходит наружу. Утрен — ний туман клубится над небольшой речушкой, сплетаясь в облако у валуна, трава высокая. От нежно-желтого до розоватого с сине — вым, с красивыми переходами, плыло облако. Учителя и кураторы спали как попало, костёр хоть и почти погас, но все ещё тлел. Со — четания взрослых сейчас друг с другом было весьма странным, но ей это было не интересно.

Боковым зрением уловив движение, увидит четверых ребят, что вернулись грязными откуда то из Леса. Кто есть кто, ей не удалось понять, уж слишком грязные и чумазые они были. Говорили они очень тихо, полушепотом и находились далековато от их палатки, у окраины. В какую именно они нурнули было не разобрать.

Нужда пересиливала все остальное, ноги хоть и согревались в обуви от движения, но не слишком быстро. И все же ей показа — лось, всего на мгновение, что мелькнула тень где-то у самых вер — хов деревьев и что-то похожее на волка колыхает верхние ветки. Ветра не было, а верхи двигались, не все. Стоило ей моргнуть и ви — дение исчезло. Мозг в поисках рационального будет отрицать данную аномалию: "Ну, не прыгают волки, как белки по верхушкам ельника, берез и других деревьев! Абсурд же!" — смахнет остатки сна, тряхнув головой.

Она облюбовала для туалета себе место, в траве, недалеко от во — ды, за валуном. Туда и пошла. Её прятали травы и несколько кус — тов, переходящие в Лес. Журчала вода. Ноги в движении согрева — лись быстрее. Трава была в утренней росе. Что-то влекло её в Лес, уже после, возвращаться в палатку не было смысла, но и на поля — не многие ещё спали.

Один из мальчиков, стоя к ней спиной, полусонный — удобрял де — рево, до палатки было недалеко. Она прошла в нескольких метрах от него не особо скрывая своего присутствия, но он не дрогнул и не обернулся на хруст веток. Её внимание привлекла большая стрекоза, сидящая на травинке, рыжая, с прозрачными крыльями и тонким узором на них. Хотелось погладить, прикоснуться, но она не стала. Обернулась, но мальчика не было, а она не слышала, как он ушёл?! Стрекоза, оказалась мёртвой, той, что уже никуда не по — летит. Интерес сменился безразличием, а потом и возмущением, оттого, что всего в паре метров была река. "Жизнь, так несправед — лива!" — мелькнула вспышка и исчезла.

Тропинка вела её в Лес. Пели птички. С ветку на ветку, если при — глядеться можно было увидеть белок, рыжих красавиц. Стуча клювом по дереву, выискивая пропитание, трещал дятел. Тропин — ка была протоптанной, кусты — стражами, что не пропускали кое-где незванных гостей, будто охраняли что-то важное. Утро в Лесу уже во всю началось и у всех обитателей кипела бурная деятель — ность, много работы предстоит им сделать. Каждый занят своим делом.

Она не собиралась сворачивать, хотелось идти ещё по тропинке, и все же в тёмной полоске ельника, дрожа на ветру, не одним ше — девром хитросплетенных пауков — тружеников тонких нитей, её внимание уцепилось за необычную форму ветки, что вот-вот каза — лось поглотят хвоя и листья. Не успев даже подумать о чем-либо, она молниеносно скользнула через кусты стражники, огибая пау — тинки и ветки, даже не понимая, что именно она делает, схватила за часть, похожую на голову, вынимая из хвои и листьев. Нырнула под ель, что показалась ей очень похожей на женщину, задравшую юбку, не оборачиваясь назад, будто нельзя, она бодро зашагала вперёд, даже не осознавая правильность направления. Стряхивая по пути налипшую листву и иголки, выдернув из загибулины даже шишку. А спустя пару-тройку метров она услышала журчание во — ды, вышла к речушку и пошла в примерную сторону к поляне. Страха не было! Птички чирикали. Солнечные лучи грели. Она чувство — вала себя в безопасности.

Когда она вышла к поляне и палаткам, уже мало кто спал. Бурная деятельность кипела вовсю. Готовился завтрак. Натягивали сетки. Разбивались на команды и согласно спискам небольшими отрядами распределялась вся деятельность во главе с учителями и кураторами. Заглянув в палатку, спрятав корягу, она разбудить спящих, что бы узнать, что сегодня предстоит им и в каких списках их имена.

Разгул стихии?! Окончание поездки

Каждый из ребят успел примерить на себя разные роли. И рыба — ка, без удочки, были умельцы у кого — это очень быстро и ловко выходило. Были и приверженцы традиций, и смастерив таки удоч — ку, ловили рыбу по старинке. Грибники — искали полянки с гриба — ми, ходили с корзинками. Это занятие не многим пришлось по ду — ше, особенно отличить порой поганку, что так тщательно прячется и маскируется под другие разновидности грибов. Ягодникам везло чаще, но не многое доходило до костра, превращаясь в компоты или кисели, оседая у любителей полакомиться вкуснятиной. Спор — тивные игры. Подделки из дерева. Сбор материалов для подделок и листья с деревьев, и кустов. Растущий аппетит. Крепкий или не очень сон. Гитарные аккорды. Треск веток у костра. Запах и прек — расные пейзажи для будущих уроков у художников. В лазарет в этот раз попали единицы. Много было порезов и ушибов.

Моросил с утра промозглый мылкий дождь, на день раньше их отъезда. Учителя и кураторы собирались и обсуждали, не вернутся ли на день раньше? Ближе к обеденному часу, пару палаток вы — вернули, раскидав все содержимое. Детей в них не было. Но все сухое стало мокрым. Одна из палаток едва не убежала, удержи — ваемая на одном гвоздей. Её вовремя удалось обнаружить и не дать сбежать в Лес.

Наскоро пришлось разжигать большой костёр, к этому времени дождь закончился. Придумали конкурсы на лучшее платьев из листьев. А вечером с реки потянул туман. Все к этому времени уже вернулись. Конкурсы заставили ребят разбитая на несколько групп: модели, творцы и критики. После долгой работы творцов, модели предстали перед широкой публикой для оценки критиков. Все удалось на славу. Призы, места и шутки.

Когда же шедевры были сняты, некоторые просидев у костра не много, собирались по палатками спать. Неожиданно для всех со стороны реки из Лесу вышли две лошади, белая и серая с пятнами. Подходили они не ко всем ребятам, отворачивая морды. Она была среди тех избранных, кому дикие животные подходили бли — же, но её прошлая встреча с этими животными, там далеко в другом городе, оставила не самые лучшие воспоминания, заставляя быть не слишком близко, более осторожной. Настороже как-то. Лишь небольшая группа детей смогла подойти поближе, запечат — леть на мыльницу снимки с ними. Выпросив лакомство, побыв с ними немного, они ушли к реке. Удивленные несколько кураторов одновременно подметили, что не слышали хлюпанье воды или каких-либо других звуков их присутствия. Но лошадей нигде не было. Туман скрыл их и даже очертания, не поднимаясь выше травы, не подступая к поляне.

Текст на столе у Профессора

"Глупое! Дурацкое! Кто придумал эти испытания? Что за бред?! Не было, ну, не было там, того, за чем нас послали! Хитрая, оказа — лась! А мыслей не прочесть! Вроде простенькая, се… Нет, не се — ренькая! Симпатичная, вроде, даже!

Вон, идиот, чуть все не загубил! Влюбился он на свою и мою го — лову! А глаз зоркий, у мелкой! Как его трепыхало, что будто увиде — ла она его, у верхов то деревьев! Зуб на зуб не попадал! Смотреть страшно было! И этот, болван, долго обернуться не мог, не уж то видела? Чего она могла с нимсделать то?

Кровь у неё как хлынула?! Вроде не сильно, случайно, ударил то! А хлынула, пол лица за секунды не видно! И чего её в ельник, тогда потянуло! Все легко будет, говорил, он нам! Да, где уж там?! И так подобраться и удалось раза два всего. Назначения эти! Все карты путали! Умняшка, никому ни чего не говорит!

Глазом бы одним хоть глянуть, чего у неё на чердаке творится то? Интересно, там и правда, кошмары? И какие они, её кошмары? Прям "Форд-Нокс" какой-то, Он со своим величием и знаниями пробится к ней то не может! Соплячка то зеленая ещё! Не уж то и правда, щитоносная?! Где Ему удалось узнать, про тот случай, с воровкой, что взяла её вещь?! В жизни не подумал бы, что она способна сделать такое, а говорят способностей у неё нет! Ха-ха! Всем бы так, способностей не иметь!

Интересно, а с рыжей у них и правда связь какая-то? Можно ли через неё выйти на эту? Только она, вроде, уже занята? Он вроде уже почти закончил! Там только спичку поднести, а рванет мало никому не покажется!

Вот, блин! Забыл совсем, о правилах пяти поисковых слов! Пусть ищут того, кому это принадлежит! Всех не перечитают! А время есть! Ад-да-аж-жи-ио ин-фан-тум!" — мысль неизвестного медленно, слово за словом проявлялись на бересте, на столе у Профессора, под ворохом бумаг.

Феномена и ее сны или прошлое

…"Феномена безразлично сидела у себя в комнате. Свои сны легко поддавались расшифровки. Но та, девочка из видения, Крис. Бледненькая, серенькая, стоящая нигде. От испытания, вновь передернуло и горечь накатила. Эмоции ещё были, колыхали сознание. "Где-то она уже видела эту девочку?! Но где? И когда?" — протянулась за конфеткой в вазочке, погладила пальцем фарфор, подарок от близких. Конфета выскользнула. Вставая, ударилась ногой о тумбочку, дверца распахнулась и выпал фотоальбом, перелистывая страницами, будто живой, сам собой открыл он ей ту, давно забытую. На ней стояли две девочки, пожелтел снимок, а до этого и вовсе кажется рисунком был?! Хорошо прорисованный, умелой рукой мастера. Вспыло имя первой подруги и инициалы, её собственные "Г.Н.Е" и до рисованная буква "Ф", так как от той девочки со снимка, той, что когда-то любили её родители, сейчас ничего не осталось! Даже воспоминания! Гнев стер всё, тогда, много лет назад, и светлое, и тёмное, и Крис тоже исчезла, как не записанный сон, забывается минут через пятнадцать — двадцать!" — проснулась Феломена всё в том же кресле, открыла дверцу тумбочки, достала "дневник снов!" и стала записывать, припоминая детали. Слова ложились специфичные. А когда закончила стала рыться в составленном ею самой соннике, пока сознание медленно просыпалось и вчитывалось в отдельные слова.

Когда же сон был расшифрован, сознание проснулось, пришло в норму и она перечитала на несколько раз сам сон, кинулась к тумбочки за фотоальбомом, ударила таки ногу о край, взвыла от боли. С трудом удержалась от занесения уровня боли в дневник, измеряя неосознанно по шкале своей. Добралась до нужного фотоальбома, а потом и на снимок, уставилась пустым сознанием. Ничего не приходило, совсем! Огнём выжгло все!

Но мысли роились: "Ведь есть девочка, что должна знать или помнить, как в зеркале, должны быть…" — осеклась, помедлила — "Крис! Она видела Крис своими глазами! И воспоминание! Гадкое и мерзкое! А различия не увидила! Не помнилось! Что если девочка, как артефакт?! Или зеркало — памяти?!" — снова зажглось любопытство, как лампочка. Захотелось вспомнить тепло, хоть что-то из прошлого, машинально проводя пальцами по рельефу вазочки в виде ёжика с зелёным носиком. "Вспомнить Крис! Что-то тёплое и родное!" — не остановило сейчас и поблекшее воспоминание — испытание. Лишь пульсировала мысль о том, что сегодня должны были вернутся дети с каникул из Леса. А это означало, что она непременно должна попытаться совершить вылазку. "Всего разок! Одного раза будет достаточно!" — уверяла она себя. "Я неприменно вспомню! Только, как их усыпить? Она же не одна в комнате! Гениально и просто! Придти, когда они точно будут спать!" — медленно она стала готовится к вечерней вылазке.

Первая вылазка темного

Он все же решится придти к ей, сам. Уснули её соседки и она быстро, измотанные сборами палаток, упаковыванием основных вещей, своих собственных, общественных. Длительностью поезд — ки в автобусе. В комнатах по спискам стирка, разбиранием вещей, шумный спуск в столовую, на ужин.

К его несчастью не все ложились спасть, кто-то ещё шатался, раз — говаривая в коридорах. Пришлось идти через окно. Знания и сло — ва позволили остаться незамеченным. Несколько раз он путался с окнами, попадая не туда. Сколько раз звал он её, встать с кровати, выйти из комнаты, выйти в парк. И никаких результатов. Его закля — тье работало на многих, если не сказать на всех, и все же она бы — ла исключением: "Нарочно не при думаешь, исключение из всех правил!"

Пока он путался в окнах, наметил ещё пару жертв. Одна люто её ненавидела, что-то там про детские обиды, кажется Трин, так она себя звала. Вдаваться особо не стал в детали. Влюбившегося бол — вана с крючка снять не удалось, но немного изменить курс кое — как. Нашёлся и доставучий забияка, что и кличку придумал, и драз — нить будет с утра самого! Нашлась и влюбленная лучшая подруга, что увела того, на кого девчонка глаз положила! Хитро! Да, хитро сплетенная вышла схема, сложная! К зиме готовил он свой ше — девр, подарком ей под елку!

Сейчас же, сидя в нужном окне, что для него не было припятстви — ем, он был крайне озадачен! Комната та, вон она — лежит, рукой подать, да не спрыгнуть, не пролететь! Красными тонкими нитями светилась комната от стены до стены, от пола до потолка. Будто лучи сигнализации высвечивали. Вдоль неё самой, положив морду на ноги, а крыльями на ней, лежал, как верная дворняга, — коричне — вый с переливами дракон, усиливающий её мысли и защиту. Его глаза смотрели немигая ему прямо в грудь! Гость был незванен! И дальше окна не пройти, не смог бы.

"Ай, хитра! Ай, умница! Пепехитрила таки, обыграла! Чертова ко — ряга! Не успел я уничтожить…" — злость его захлестнула, дракон втянул воздух, ощетинился: "Вот- вот плюнет, зараза!"

Дернулась, рукой провела по воздуху, в миллиметрах от дракона, будто гладила кошку или средних размеров собаку. Успокаивала, издавая звуки гортанные. Хищно следил гость за каждым её жес — том с окна: "Сильна интуитивная!" — скрипнет зубами, ещё миг и она проснётся, но уходил он ещё и потому, что услышал, как незван — ные гости у неё сегодня ещё не закончились, а его застать никто не должен. "Даже помыслить, что это его рук!" — пронеслось, а план зрел! Нужно чтоб она сама пришла или привёл кто! — " Не дооценил! Понятно, теперь и про кровь, что течёт сама собой!" — юрким котом, тенью выскользнул он.

Диалог Профессора и старца

Она почти ворвалась в его кабинет, растрепаная и тревожная с берестой в руке, что на неё совсем не походило. Он прошелся по нему глазами, кое-где задерживаясь, задумчиво.

— Я волнуюсь! Что-то происходит! Кто-то ведёт темную игру и при — нуждает девочку! Вот только к чему? — произнесет Профессор.

— Вы, только это, видите, моя дорогая? Я, например, заметил, что обоих она обезоружила! Посмотрите на эпитеты автора, "простень — кая", "симпатичная" или "умняшка", нежные, уменьшительно ласка — тельные…

— А что насчёт испытания? Про ельник? Не было того, зачем пос — лали? — задумчиво, зачитывая из свитка произнесет Профессор.

— С последним, мне кажется, я знаком, если не ошибаюсь, речь идёт о разгроме палаток! Одна была основной, остальные для ви — да! Кто-то не справился с испытанием!

- А как же кровь? У девочки идёт кровь по утрам и на уроках по — рой, из носа!?! Ну, и если ударить, конечно, не сильно!..

— Ах, вы моя хорошая! — вдруг оживился старичок — Ну, конечно же, где это?! Ах, да, вот, "случайно, ударил и не сильно больно то!.." — сейчас, погодите минуточку!..

Он принялся копаться в ворохе бумаг у себя на столе, пробегая глазами по листу, в поисках комбинации определённого сочетания слов, перелистывая различные отчёты. Минут через пять, устало снимет очки.

— Знаете, мне все же противно в этом сознаваться, даже помыс — лить такое! Но, все больше я убеждаюсь, что злоумышленник сре — ди нас, взрослых! Возможно, педагогов! Конечно, это не вы, и не я! И не Феномена, разумеется! Не спорте, моя дорогая, не спорте!…

— Вы думаете этот кто-то — мужчина? Ведь там указано "Он"?! — ос — торожно произнесет женщина.

— Если честно, между нами, я не уверен, что этот кто-то именно мужчина! Моя дорогая, это вполне может оказаться и женщина, ма — ловероятно, но исключать нельзя! Если она отождествляет себя или намеренно ассоциирует в мужском обличие, то тут может сыг — рать свою роль и профессия. Коварная уловка и не более! Напри — мер, если занимаемая должность — доцент, академик, магистр или даже ректор, то эта двойственность до последнего нам не приго — дится. А то, что у девочки идёт кровь, это не хорошо, тут я согла — сен! Но мы не знаем причину, возможно, у неё появился защитник!

— О чем вы?

— О том, что произошло в ельнике! Во всех рапортах этого нет! Как и нет упоминания про оборотня или волка, что она видела! Если не считать странным, появления двух лошадей, что вышли из ниотку — да и ушли в некуда. Как один, кураторы упоминают это, как и то, что не слышали отхода животных! Они просто растворились в ту — мане. Чего в принципе, быть не могло! И на лесных обитателей, это не похоже, не шутят они такими вещами… А это меня насторажива — ет, если честно!

— Я все же могу попытаться? Наладить контакт! Попробовать с де — вочкой!

— Отложите это, моя дорога! Не время пока! Это огромный риск! Не спорте! — снова поднимет руку, отрицая её возражения ещё до того, как она только помыслит об этом. — Сейчас она ослаблена, внутренне! Возможно, питает чьи-то силы! Я уверен, что не злоу — мышленника! Не тревожтесь! Скорей всего, выставляет защиту, раз они считают её неприступным "Форд-Ноксом!", а это там в Ле — су! Прошу вас заметить! — устало пересекет комнату, устраиваясь в кресле. — Если вы попытаетесь войти в контакт, её хрупкого равно — весия может просто не хватить на грубое вмешательство! Даже если оно и нацелено на защиту! Хуже того, если вы все же реши — тесь, а удержать вас буду не в силах даже я! То я боюсь, мы потеря — ем её и её доверие к нам, и отдадим со всем потрахами тому, кто только и ждёт, когда мы оступимся!

— Но она же не знает, кому доверять?! Как она может просить о помощи? — возмутится, внешне спокойная Профессор.

— Сдаётся мне, что интуиция не раз спасёт ей жизнь! И когда будет нужно, она позовет кого-то из нас!

— Я бы не была столь уверенной! — как-то неуверенно произнесет она и оба погрузятся в размышления…

Вторая четверть. Визиты Феломены

За неделей, пролетела ещё одна. Воспоминания о каникулах под — терли серые будни. Царствовал во всю ноябрь, то кружит снег за окном, то барабанил по подоконнику дождь. Так непривычно для многих ребят была такая погода. Темнело рано, но огоньки в окнах зажигались, как в сказке, то в классах ранним утром, то вечерам с наступлением темноты по всему зданию, порой хаотично. Многие тренера готовили к первым состязаниям, изнуряя ребят тренеров — ками. Музыканты готовились к выступлениям, как и в хоре разучи — вались новые песни, то и дело звучащие в коридорах жилых эта — жей. Жизнь бурлила. Срывов уроков до весны не наблюдалось и не предвиделось. Многие готовились к контрольным по разным предметам и различным олимпиадам. Ученики сидели в библио — теке и столовой, по коридорам и комнатам. Кому, где удобнее бы — ло.

Вот уже несколько недель, жадная до любопытства Феномена приходила поздно, за полночь, за ответами. Любую информацию принимала она на веру, уходила и снова приходила, ночь за ночью, с горящими глазами. Порой ей удавалось что-то разглядеть, порой она так и стояла нигде. Бывали моменты и она видела Крис, но далеко как-то и различить слова не удавалось. Все чаще в послед — нее время, было нигде и ничто! Волны ненависть и злости в эти мо — менты переполняли её, поглощаемые — ничем! Но на следующую ночь, как наркоман, — она снова шла с надеждой, выпрашивая и тре — буя, но ничего не давая взамен. Феломена разучилась что-то кому то отдавать! Родителей она так и не увидела за все то время, что приходила. И абсолютно ничего не вспомнила она сама за все вре — мя своих посещений. Слишком много блоков ставила она себе, слишком много болезненного было там. Так много тьмы, пробе — лов. У Феломены и остались лишь её сны, расшифровки, сонники, что дополнялись раз в какой-то период и психология в этом учебном заведении, где многие и в серьёзно то её чудачества не вос — принимали.

Кровь текла по прежнему у девочки по утрам, сукровицей днем. Дразнил докучливый и въедливый мальчишка из соседнего класса. Но в её памяти нет места даже для его имени. Нагрузки, тренировки, музыка, рисование и сопутствующие, такие как хор, лепка и другие. Драки с мальчиками сходили на нет, их становилось все меньше. Сил не оставалось на это совсем. Свой статус здесь она уже выбила себе и никто не посягал на неё и тех, кого она защищала. Подруг лучших или каких-либо ещё не стало. Были две, но одна уехала, так и не пройдя сюда, не сдавая тесты. Её родители переехали куда-то по смене работы или ещё что-то. А другая, что и тес — ты прошла, и была вроде подругой, после поездки в Лес, отошла от неё. Будто и говорить было не о чем?! И не ссорились они, вроде. Но одноклассников хватало и на секциях она общалась, вроде.

Необычное появление ученицы без способностей

Она оказалась в той комнате — кабинете, где обои были в ромбик цветочками, фотографии на стенах лучших учеников. Ей казалось она уже была здесь, когда-то, но её могла вспомнить когда?! Красивая женщина вздрогнула, когда она дернула её за юбку, так по детских, даже не понимая, не осознавая до конца свои жесты.

— П-ро-фе-с-со-р!?! — спросит с большим усилием, тихо-тихо. Кивок, изучающего изумления. Женщина не могла ошибится или заблуждать о той, что стояла сейчас перед ней. Только сейчас она казалась и тоньше, как то ниже, что ли!?!

Девочка поймает её левую руку, развернет ладонью вверх и придерживая её большой пальчик, будет смотреть в центр, где уже неспешно появится подобие куриного, но чуть больше, яйца, покрытое мелкими зеркальными чешуйками, как щиты. Сверху засияет ярко свет, но он скорее отражается и не касается объекта. Снизу, у самого основания ладони, растекется вязкой жижей тьма, что казалось ощутимо разливается, заполняя собой все линии. Сильно было желание одернуть руку, от омерзения. Но девочка терпеливо ждала, пока чувства нахлынувшие уймутся и женщина сама справится с желанием. Чешуйки опадали, с обеих сторон и сейчас несколько упали ни вверх, ни вниз, что привлекло нужное внимание. Зеркальные, как капельки воды. Паучьей сеткой — свет и тьма питали и пускали свои корни — щупальца, казалось, разрушая оболочку снаружи.

Посередине же знакомое лицо Феломены, перекошенное от ярости, казалось, она немало усилий приложила и почти ощутимые физические удары наносила хаотично по чешуйками — капелькам, что хрустели, как стекло тревожно, готовые вот-вот не удержать натиска. В какой то момент голос Феломены разнесся по кабинету:

— Покажи мне! Я, хочу знать! — бам — бум — бум. Колотила кулаками Феломена. — Крис! Где ты, Крис? Я буду приходить, пока ты не покажешь мне! Всё, слышишь! Пока не докопаюсь до дна! Слышишь, ты гадкая?! Крис?! Покажи мне, немедленно, что там случилось? Ты обязана мне! Слышишь?! Мерзкая! Я, нашла тебя! Крис?! Ну, где же ты?! — бам — бом — бум. Хруст. — Хватит с меня твоего морока! Крис?! Я разнесу все здесь в клочья! Моё терпение кончилось! Сколько ты кормишь меня своим нигде?! Мама?! Где вы?! Уже можно показываться! Я, так сильно, хочу увидеть вас! Папа?! Что тогда случилось?! Где же вы?!

Бессильно и беспомощно звучал её голос, но тем мощнее она наносила удары по всему, что могла. Её не смущал хруст стёкла. Трещины, что по середине уже просматривались. Девочка качнулась, выпуская пальчик Профессора и стала падать. Рефлексы сработали и женщина пыталась поймать её в полёте, но руки резанули воздух. А в следующий миг, Профессора увидела, что кроме неё нет никого в кабинете. Брови от удивлению поползли вверх. Рука все ещё ощущала тепло детских пальчиков. "И он утверждает, что у неё нет способностей?! Дара?!" — первое, что промелькнет в её голове. Это потом придёт запоздалое понимание, что это и была просьба о помощи, хоть и не обычайным способом. Вспомнится и о карантине, что в соседнем здании, где болели дети, а Феломена была там частым гостем. Её вызывали туда по необходимости. Но все это пронеслось по инерции, так как она уже вышла из кабинета, скрипнут половицы. Направляясь решительно на поиски не только девочки, гнев и ярость сейчас горели в ней яркими вспышками.

Как оказалось найти Феломену у себя в кабинете, не составило труда. Там же и без сознания была девочка, бледная. В лазарете у неё обнаружат очаги инфекции из того самого соседнего здания и ее поместят в отдельную палату, под капельницу. Феломену тоже осмотрят, инфекции или признаков заражения не обнаружат.

Долго совещались, заслушали и её доводы, после. Но случай был не единичный, Феномена рвалась порой в прошлое, неосознанно, инстинктивно, находя различные возможности, порой в первогодках, что ещё толком и не умели ни чего. Не знали своего дара. Ими проще было в бессознательном состоянии управлять. Приглашен другой психолог, проведён гипносеанс для возврата ей заблокированных воспоминаний, по её желанию и требованию. Под их тяжестью установлено, её дальнейшая непригодность и машина увозила её поздним вечером из школы. На время был оставлен в этом корпусе психолог, на период замещения Феломены, пока не найдут кого-то другого.

Визит темного, ритуал подчинения

Заманчиво для него было и соблазнительно была данная ситуация. Охрану никто и не подумал ставить, явная угроза была якобы устранена. Конечно, это могла быть и ловушка, но он осторожный, перепроверил, что все заинтересованные лица либо заняты, либо спят. Входя в окно, долго осматривался, ощупывая, выискивая — магические ловушки, подвохи, хоть что-то. Даже почти обиделся, что ничего не нашёл.

Конечно, он мог бы сейчас и подслушать то о чем сейчас Профессор вещает старику. "Но, вот она! Лежит спящая! Не приходила в сознание, а значит и защиту не было возможности поставить! Беззащитна ли, учитывая ситуацию, вот в чем вопрос? Охранник не придёт, если не беспокоить, не тревожить, главное, чтоб она не боялась и не просыпалась! А значит, нужно быть спокойным!" — нависая сейчас над ней, вложил в ладонь "подарок", он начнёт произносить слова.

Проводя теплыми руками по её предплечьям вниз до ладоней. Шептал, придерживаясь одному тону. Хотелось взглянуть сейчас глубже, в подсознание беззащитной, но осторожность и расчёт говорили ему, не торопится. Это требовало так много сил и энергии, ритуал занимал несколько часов и был очень сложным. Водил руками над головой, но не перед лицом. Цветок лежал в ладони правой руки, в левой торчала капельница. Окно было за его спиной. Дверь справа, ширма в углу, свет бил из открытой двери. Он был занят и не заметил, когда именно появились два силуэта в пороге.

Незванные гости, прерванный ритуал

— Что он делает с ней? — спросит полноватая высокая девочка у сгустка пересекающей энергии, размером со среднюю собаку, меняющее форму облика, что стояла рядом у её ноги.

"Это сложный ритуал подчинения! Долгий и весьма затратный, но основательный!" — нехотя и немного с ленцой в голосе был ответ. И совсем другими голосами внутри сгустка шёл внутренний диалог, недоступный для девочки:

"Мы можем и не вмешиваться?! Или поглотить обоих? Ведь мы голодны!" — мягкий, вкладчивый, глубинный ответит ему:

"Сейчас наши дороги пересеклись и ей нужна наша помощь! Мы можем проигнорировать все приказы девчонки, но настанет момент и нам будет же лучше, если она останется светлой!" — визгливый, чихающий:

"В чем же наша выгода?" — и снова мягкий и вкрадчивый:

"Настанет день и она освободит нас от оков и цепей, от необходимости служить кому бы то не было!" — из места, где были головы рвались различные формы от мышиных до собакообразных, драконообразных, где шея меняла ширину и толщину. Лапы, хвост, тело перетикая из одной формы в другую за доли секунд, перескакивая из образа в образ, не имея чёткого очертания и формы. Будто множество разных сущностей заключённых в маленькой субстанции никак не могли прорваться из каких-то тёмных мест.

— Что за цветок у неё в руке? — все ещё не зная, вступать в бой ли со взрослым или хватит и внешнего воздействия?! Колеблется она.

"Это не цветок! Это тёмная магия, что станет часть её самой, завладев сначала рукой, позже головой, сердцем и левой рукой. Ну, а остальное — займёт время! Это же некий дар, подарок, задобрить, отвлечь внимание, чтоб пробился через её броню!" — все ещё с ленцой в голосе и тягучестью был ответ, снова переходя во внутренний диалог, предостережет мягкий, глубинный:

"Она видит нас! Насторожилась! Зовёт кого-то?! Нам стоит решится или мы действует, или отступает?! Неизвестно, что или кого она ведёт сюда?!?"

"Нам атаковать?" — вопрос для девочки! Ответом было решительное движение и шаг через порог, ближе к кушетке.

— Покажи ему наши намерения! Только чтоб он замер, остановился! — щелчок хвоста привлек нужное внимание.

Он остановился, замер глядя на незванных гостей. Светлая с аурой более массивной, чем носитель и вполне не мелкий сгусток голодной перетикающие материи на ошейнике с цепью, уходящий куда-то в светлую ауру. Ухмельнется: "Хм, необычное сочетание!?! Вот и их бы в мою коллекцию!?" — почти облизнувшись от своей заманчивой идеи, он.

— Сколько сил он уже потратил? — голоса, как и самого диалога он не слышал, лишь лёгкая дрожь цепи и рябь по ауре. Он догадался, что они общаются, но подстраховки сейчас не было и в голову ничего не лезло.

"Половину уже точно!" — и снова на внутренний диалог переходя:

"Вопрос — захочет ли он рисковать?" — и ответом ехидный, насмешливый:

"Да, пусть попробует! Мы голодны! А его магия на нас, как щелчок по носу!" — визгливый, чихающих согласными:

"ОСтоРоЖный, он, ГаД! Хоть и аПпеТиТный! ОТсТуПиТ!" — в подтверждении слов, оппонент наслешливо поднимет руки вверх, сделает шаг назад к окну.

Говорить не хотелось, придумывать заклинание изменения голоса не было времени и сил, но он не видел ни лица, ни самого носителя. Только светлый комок огромных размеров ауры.

"У нас ещё гости! Окно!" — осторожный, менее ленивый, готовый к прыжку, весь сгусток переминался с ноги на лапу, настороженно рыкнул, все еще щелкая хвостом в нетерпении.

Тенью в свете луны, скользнул к ногам на кушетке, обозревая всех, ошетинился к тому, что у окна стоял, фыркал, вытягивая воздух. Треск тихий, будто ткань рвали, защитный барьер недоброжилателя терпел поражение. "Битва проиграна! Не успел чуть-чуть!" — вихрем, окно распахнется и его вынесет наружу, оставив ботинок, который тут же ополит кислота, это дракончик таки плюнул. А правый бок обожгет, оставив копоть у батареи и отсвёт стоявшего на линии огня.

— Кто это? — удивленная, не увидевшая ранее драконов вблизи, спросила девочка. С интересом наблюдается, как крылатая "не до кошка" топчется по одеялу, вблизи ног хозяйки, явно успокаиваясь. Медленно чешуйки его прилегают к гладкому тельцу, а крылья сложившись вдоль тела, почти не видны. И только мордочка озадаченно втягивает воздух, голова по инерции тянется к руке, для одобрения, но обнаружив что-то инородное, снова ощетинивается, нюхает.

"Древесный или земляной дракон! Редкий вид! Малочисленен среди своих собратьев!" — словно энциклопедическая справка, все ещё настороженный, хоть и размеренный голос.

— А чего он такой… гмм… Маленький?! — как-то даже опешив немного от удивления, не спуская с него глаз, спросила она.

"Не все драконы большие, хотелось бы заметить! Во-первых, он молодой, раз кислота так быстро оплавила ботинок, но ограничилась его пределами! Во-вторых, его… Гм… — вопросительно, с паузами, так как сама ситуация завела всезнающего собеседника в тупик. В энциклопедиях о таких случаях не упоминалось, что и ввело в легкий ступор. — Обычно они не служат людям?!?" — немного недоумевая, будто вопрошая к собратьям за подмогой и не только. Ответ был скрипучим, с большими паузами, будто говорившему не хватало сил на вдох или воздух, но доступный и для девочки тоже. Ей редко, но удавалось прежде слышать его:

"Они… Не… Служат! Они… Благодарят… Того, кто… Спас… Их! И… Порой… Готовы… Объединиться… В уничтожении… Общего… Врага! Он… Не… Сможет… Сам… Убрать… Подарок… Не… Навредив… Если… В данном… Случае… Человек… Важен… Ему!"

— А ты можешь убрать это… С её руки? Без последствий? — озадаченно как-то, спросила она, все ещё не привычно следя за действиями дракончика, больше проходя по повадками на кошку.

"Для неё? Или для нас? О ком именно сейчас, ты, больше заботишься?" — тон был насмешливый, оставив вопросы без ответа, ленно продолжил, как ни в чем не бывало: "Убрать не проблема! Но и тебе придётся прикоснуться к ней, нейтрализовать наше тёмное вмешательство!" — кивок был согласием.

Сгусток приблизился к месту, где лежала ладонь девочки. Дракончик все ещё ощетинившись, фыркал, нервно подпрыгивая, вместо переминания с ноги на ногу. Выглядело это весьма потешно. Его мордочка перемещалась от светлой девочки к сгустку, и обратно. "Будто немного вопросительно! Ему, наверное, не доводилось видеть такой странный союз ранее?!?" — подумается светлой девочке.

— Он не будет тебя атаковать? Он может тебе навредить?

"Он может порядком потрепать нас! Но сейчас тебе не чего боятся! Запомни, после изчесновения подарка, мы отпрянем! Тебе нужно будет вложить свою руку, как при рукопожатие и втолкнуть свет! Не отнимай сразу руку! Минуты две или три, должно хватить, чтоб залатать урон!" — более не терпеливо и менее ленно вышло, голод одолевал. Цветок медленно погружался в ладонь, сливаясь с ней, половину его бутона уже не было видно.

— Почему ты думаешь, что он не будет атаковать? — вопросы роились в её сознании, немного озадаченном и не привычном к таким ситуациям.

"Потому что она смотрит и не знает, чего от нас ждать! Угроза ли мы?! Или друзья?!" — нетерпение нарастало, раздражение от поучения тоже.

— Её глаза закрыты! Как она может видеть нас?! — ещё более глупый вопрос, теперь она с жадностью рассматривала её лицо. Глаза, которые почти не двигались, даже с закрытыми веками.

"Есть разные виды зрения! Не всегда глаза должны быть открытыми! И сердцем, и разумом, и силой своих способностей можно видеть! Картинки во всех случаях будут отличаться от привычных тебе!" — все ещё наставительно, поучительно говорил голос.

Сгусток встал на кушетку, лапами. Приблизил не до морду, втянул воздух вокруг ладони. Внезапный мягкий крик со сталью во внутреннем диалоге, недоступном для девочки, заставил замереть на доли секунд:

"Шершавый! Длинный! Собачий! Используй такую форму языка!" — сгусток медленно разинул пасть, послушно вытягивая длинную субстанцию по форме и размеру схожую с собачим языком, шершавой стороной скользя по ее ладони. Доли секунд и пальцы её сжались, поймав сгусток за язык, позволяя забрать подарок и сотней тысяч игол пронзая материю. Морды заметались, почти в испуге. Хвост забил по полу, в нетерпении и неожиданном для себя самого моменте.

— Что случилось? — для девочки движения были почти не заметны, но она видела и чувствовала дрожь цепи. Молчание. Доли секунд казались вечностью.

"Не… Приближайся… Пока!" — отрывисто прохрипел старческий, скрипучий.

Хвост перестал хаотично метаться и стал бить радостно по собачьи. Внутри сгустка все ликовало от радости! С иголками, поступала комками темная энергия, утоляя бездонный голод. Все ликовало.

"58… 59… 60!" — мерно отсчитывая секунды, говорил во внутреннем диалоге мягкий, глубинный. Ладонь разжалась, но голос с лёгким удивлением продолжил: "Много она накопила в себе тьмы!" — сгусток отпрянул, мягко и ленно опускаясь на пол, ленивой субстанцией катаясь от удовольствия. Немного пьяным голосом, все же не забывая и своих обязанностях:

"Твоя очередь! Две — три минуты! Не больше! Будто коробку впинываешь по гладкому пространству! Запомнила?" — ответа не последовало, она уже шагнула решительно к кушетке, правую руку вложила в ладонь, теплой была её рука. Щипало и кололо немного, мизинец занемел, не сразу.

Как и было велено, она представила, что пинает коробку со светом внутри, по руке вверх до плеча, потом шея и голова, оттуда к левому предплечья вниз, к сердцу и левой руке. Сама не понимая, почему такой маршрут возник сам собой в голове. Тридцать ударов гулкого сердце, чуть медленнее, чем её бьётся. Вспышка.

…Она увидела вспышку света, оказалась на дороге, незнакомой. Позади кусты, словно препятствие для чего-то или кого-то. Дорога упиралась в дом, красный с колоннами, парадной и символикой сверху, не заглядеть то ли мутно, то ли нет её, а следы остались. Справа от дома, если лицом к дороге стоять, дерево шумит кроной и листвой, стол сколочен и лавка, вроде стоит. На столе на четвереньках мужчина, полноватый, глядит то на кусты, где появляются из ниоткуда кони с ногами всадников без торса, не успевают вовремя, больше нужно для полного проявления.

"Погоня!" — мужчина дважды отмахивался от них, не давая времени до головы проявится всадникам, тогда, узнав где он, отбоя от них совсем не будет.

То налево смотри он, дорогу видит, что к цыганам ведёт. Гонца ждёт от них, боится, не успеют. Снова на кусты, обернётся. "Чаще появляться стали! Плохо! Могу не успеть!" — текут медленно мысли, два раза успел уже смахнуть с конями всадников, перенаправив их по другому месту. Как ни вглядывалась, а лицо и контуры размытые у него. Но мысли, как свои слышит и видит его глазами, и со стороны больше ни души!?! Непривычно, для неё все это.

Снова кони, на дыбах, ржут у кустов. Ветер доносит с запозданием. Ноги шевелятся, удержатся в седле пытаются. Смахнул их, тряхнув головой, снова. Радость разлилась по сердцу: "Дождался! Ещё бы чуть-чуть и опоздала!.." — летит на коне девушка лет 15–16. Чёрные кудри вьются по ветру. Хлестала коня по бокам, а за ней пыль столбом, завалакивает деревья и кусты слевой стороны, вдоль дороги. Не видно ничего, будто дрожит картинка.

И, вот какая штука, вроде далеко была, там вначале дороге из-за поворота только вылетела, а стоило моргнуть, и вот она, возле стола стоит уже. Тяжело всхрапывает конь, пышет пылью и она тяжело дышит, запыхалась. Склонился, заискивающе мужчина, кланяется:

— Подарочек, я привёз, к свадебке старшенького то, вашего! Передай, не обессудь! — сунет руку запазуху, вытащит свёрток в тряпицу завернутый. Передал. И, совсем другим голосом, до боли ей знакомым, твердым и уверенным. — Попроси, младшую, к дочке моей, приехать! Одна она там! Переживаю! — и снова сменился голос, кланяется заискивающе. — Адресочек, там черканул! Сделай милость!" — будто током её насквозь прожгло, дернулась…

Отпрянула, отняла руку, а мороком стоит картинка и голос, до боли знакомый. Рябь по ауре ходуном пошла и жгет, и не больно, а руку к груди машинально прижала, и немое изумление. Слёзы брызнули, когда шок не сразу, но прошёл и вспомнился тот, кому голос принадлежит. Картинка со слезой исчезла и морок рассеился. Два шага назад, к проему спасительной двери.

"Не до держала! Рано одернула!" — почти мурлыкающим голосом ленным, пронеслось. Не сразу и до него дошло её состояние, цепь хоть и была, а не прилегала близко. Встревожился сгусток.

Дракончик обнюхав руку и убедившись, что угрозы нет, терся мордочкой вблизи ладошки. Поднялась рука, погладила в долях миллиметров от него, потрепала за шею и перевернулась на левый бок, выдергивая капельницу, как нечто не нужное более. Дракончик увеличился в размерах, потоптался и улегся вдоль её тела, укрывая крылом, будто одеялом или пледом.

Внутренний диалог же пытался понять, что произошло:

"Чего это с ней? Что мы пропустили то?" — встревоженный, но с ленцой.

"Отблагодарили девчонку!" — мягкий и вкрадчивый ответил.

"Так… Радовалась бы!?!" — прохрипел с паузами.

"За живое задела! Ответ дала, а ей не понравилось!" — мягкий, глубинный, заканчивая внутренний диалог.

"Можем идти?!" — немного встревоженный, но все ещё ленный, спросил сгусток.

— А, что это было? — слёзы высохли, она смотрела, как мирно спит дракончик и его хозяйка.

"А, что было?" — будто передразнивая, передергивая вопросом на вопрос.

— То, что она показала? Что я видела? Ты видел? — шаг назад к проему.

"Её благодарность! И нет, мы не видели! Нам это не доступно! А что с рукой?" — как бы невзначай и ответ был, и новый вопрос.

— Было больно! Разве так благодарят? Мы ей жизнь спасли! Она ведь не справилась бы одна?! — все ещё неуверенно как-то.

"Это и был ответ, на терзающий тебя вопрос! Способность у неё сейчас такая! Она не хотела, намеренно, причинить тебе боль!" — все ещё ленно и устало говорил голос.

— Сейчас? А что потом будет другая способность? Разве такое возможно? — все ещё немного озадачено.

"Существует везде и во всем правила, кроме хаоса! Мы — есть хаос! А она — "исключение из всех правил!" Разводить риторику, справилась бы она или нет, без нашего вмешательства, не имеет смысла!"

— Разве такое бывает? Из всех вообще правил? Подожди, — шаг за порог, озарение. — Она, что может быть и светлой, и тёмной? — ещё один беглый взгляд, на прощание и они уже шли по коридору лазарета.

"Очень редкий дар! Но это не вся её способность! В течение всей жизни, она будет делать выбор, принимая одно, но отказываясь от другого! Как мы, в постоянном движении. И пока свет пересиливает или сохраняется некий баланс света и тьмы, ей доступны "светлые" и "нейтральные" способности. Но, поверь, никто не хочет и даже ты, оказаться в момент, когда сердце её станет "чёрным" и черствым. Ибо тогда, даже нас она сможет поглотить, стереть или переписать любую Вселенную и материю! Ибо тёмные знания, как езда на велосипеде, не исчезают бесследно, след останется и будет копиться, обрастая знаниями, мутировать и экспериментировать!" — мягкая уступая по полу, рядом с девочкой в сторону их палаты — "Неудивительно, что тот, кого мы прогнали, жаждет видеть её тёмной и будет вмешиваться в её жизнь! Поддалкивая её на каждом значительном или не очень, перекрестке решений! Ибо вся ваша жизнь — выбор! И от многочисленных выборов складывается ваша личность и окрас способностей! Светлых легко перевести в разряд нейтральных, серых, как их ещё называют. Сейчас мало осталось со слепой верой в свет! Очень много шатающихся, сейчас светлые, а потом тёмные решения. Они наивно полагают, что от того, что пару раз переступили на темную или нейтральную сторону, все равно остались светлыми! Стираются настоящие системы ценностей и по факту, давно идёт перевес не в лучшую сторону!"

— Что-то тебя понесло не в ту степь! Мне, конечно, интересно и не очень! Давай без полемики! Лучше скажи, этот, видел меня?!

"И да, и нет! Он видел ауру! Знаешь, учитывая её размеры, как то сложно её спрятать, когда порой она пол комнаты занимает! А вот с лицом и возрастом, точно не видел!" — более живым и менее ленным, скорее даже бодрым голосом.

— А мы? Мы можем его опознать? Найти?!

"Напомни, а зачем нам это надо?!"

— Как это зачем!?! Я не хочу оказаться на её месте, невзначай или не вовремя! И, мне не приятна мысль, что кто-то из взрослых, пытается подчинить и невесть, что ещё ему в голову тёмную взбредет?!? Так можем или нет?

"И да, и нет! Бок правый у него ополен. И размер ноги, примерно!"

— И это все? А по магии? Ты должен уметь находить на раз-два-три! Или тебя перекормили на сегодня?

"Сегодня уже точно мы ничего не можем! На дворе ночь, глубокая! Все остальное утром!" — властно, но мягко, все так же с ленцой в тоне. Переходя на внутренний диалог:

"Он ведь будет нас искать? Или нашу девчонку светлую?" — робкий, осторожный, подростковый.

"Мы — связаны! Конечно, будет!" — мягкий, глубинный, вкрадчивый.

"А… то… "Исключеньеце"… — Успела… Окольцевать… Нашу… Светленькую! Что-то… Вроде… Связи… На мизинцах!.. Красной… Нитью… Тянется… За ней, пульсирует!.. И… Нами!" — скрипучий с паузами, немного с ехидством.

"Скверно — это! Можно попробовать ослабить эту связь! Но сейчас, она так и будет красной пульсирующий нитью! Только расстояние может ослабить её! — снова мягкий, глубинный.

"И, что нам? Просто ждать? — взрывной, грубый. — Пока он вычеслит её и явится с чем-то, чтоб заарканить и нас? Связь то нерушима! И, кто из нас двоих лёгкая мишень, ещё тот вопросец!"

"Ясное дело, — тонкий, писклявый фальцет, врезался в беседу. — Это светленькая! Вот бы цепь порвать!"

"Все бы тебе рвать! — насмешливый, ехидный. — Мы — есть хаос! Но и у них есть "вещицы", способные, как ослабить нас, так и сковать! Противник то не шуточный, а вполне реален, как угроза! Моё предложение, найти и…"

"Даже это не будет так легко! — мягкий и вкрадчивый, вклинится, прервав. — А договорится все мы, никогда не сможем! В любом случае, противник достойный и вроде не глупый! До запретных ритуалов он врят ли доберётся, там сейчас непосильная для него плата! И у нас есть тут преимущество, а это уже плюс! Он гонится за слишком большим количеством целей! Играя, в якобы, "серого" кардинала, целей становится слишком много, а помощники бестолковые! Растить нужных, у него нет времени!"

"Но нам то, не надо, гнаться за всеми! — азартный, мягкий бас, с нетерпением в голосе. — Он один, ранен, но и на это заживление — потребуется время! Интересно, как он выкрутится?! В лазарет с таким ожогом не явишься!"

"Зданий много! Не разорваться! Если только, — робкий, осторожный, — не поставить некие "метки", чтоб так сказать, на живца и за руку поймать!"

"А ты её попробуй, уговори! — снова насмешливый, ехидный. — Порой и танком не сдвинуть, нашу светленькую то!"

"Так, мы же одну цель преследуем! — задумчиво мягкий, вкрадчивый. — Растянем нити, и та, что зазвенит, выдаст нам его мигом!"

"И, кто сообщит ей, что сон отменяется? — снова насмешливый и ехидный. — Чур не я!"

"Не засыпай! — за время внутреннего диалога, они успели дойти до палаты, где она лежала. Девочка успела забраться в свою постель и даже накрылась одеялом. Железные пружины заскрипели. Она думала обо всем, что произошло сегодня, просчитывая варианты. Пару раз пыталась задать вопрос сгустку, но тот проигнорировал её. Несколько раз смотрела на мизинец, он щипал немного у основания. — Не говори, ничего! Тут есть не спящие! Но мы нашли выход и предстоит ещё одна вылазка. На этот раз, придётся одеться и обуться тоже! Захвати игроку!" — прыжины заскрипели возмущенно. Босыми ногами она оказалась на полу и послушно взяв со стола игроку, которую терпеть не могла, обула ботинки. Ожидая дальнейших объяснений.

Возврат в диалоге к появлению ученицы

— Почему вы непоставили у ее палаты охрану? Феломена ведь не единственная, кто рвётся к ней!.. Рвалась… — она сидела в кресле, но ерзала. Хотелось встать и мерить шагами комнату. Ворох последних событий колыхнул какие-то ассоциации, как листья бумаги на столе, сносит порывом ветра, поднимая вверх и медленно они опадают шурша, будто листва по осени. Ассоциации были, но листьями ещё не опали на пол, в непревзойдённым узоре. Смущал захват детскими пальчиками, то как стояла и дернула за юбку, и не только это. А картинка вертелась, на языке, такая простая и забытая, но все ещё не доступная для полного осознания.

— Простите меня старого, моя дорогая! Но я был и остаюсь уверен, что все обойдётся!

— А я вот, не была! Да, и сейчас не уверена! — в камине потрескивали дрова. На столике между двумя креслами стояли две чашки и вазочка с печеньем. Тревога не уходила.

— Хотел донести до вас, что Феломена доехала до вокзала, но в поезд она так и не села! — немного огорченно произнёс он.

— Сбежала? Или хотела вернутся? — более безразлично, прозвучало, чем хотелось бы.

— Скорее второе, моя дорогая! Да, только не сюда, к несчастью! Призраки прошлого сыграли с ней злую шутку! Я, признаться, боялся за её душевное равновесие, но в этот раз, мы все были — бессильны! А это по настоящему страшно! Вы ведь понимаете?

— Конечно! Порой багаж прошлого и вся его тяжесть, становится не подъёмной! — немного помягче, она добавила. — Пожалуй, и мне стоит признаться, и извиниться!..

— Вы, поделитесь? Но не торопитесь, моя хорошая! Детали — важны!

— О, конечно! Я была в своём кабинете, когда меня дернули за юбку. Я вздрогнула и обернулась. Конечно, я узнала её, но в тот момент, мне показалось, она была ниже и худее, чем в прошлый раз, нашей встречи! Слоги давались ей тяжело. Тихие, словно шелест листвы. Признаться я замерла и, казалось, воздуха не хватит для дыхания…

— Момент! — жест рукой останавливающий ее. — Вы слышали её шаги? — озадаченный взгляд буравил.

— В том то и дело, что нет! Хотя дверь была открыта. Я, уверена! — будто угадывая следующий вопрос, заранее. — Несколько пословиц скрипят и я точно знаю, какие и почему! Мимо них никак не пройти в ту часть, где и была я! Собственно и вздрогнула я, оттого, что скрипа не было. Ни кто не звал меня и она будто из воздуха появилась! Взяла мою руку, вытянула её и ладонью вверх обратила. Ручки тёплые, кое где пульсируют. Большим мальчиком за мой держится и за доли секунд в воздухе, в нескольких миллиметрах от моей ладони — яйцо явила, побольше куриного, но не намного, по форме. Все в мелких ромбиках — чешуйках, зеркальных.

— Припомните, изображение было? Это важно! — где-то с минуту тишина была, Профессор даже глаза закрыла, вспоминая.

— Рябь, по ней, мелкая, шла! Она не давала мне что-либо разглядеть! Точно! Быстрая, потом над яйцом появилось свение, будто и не облако, а пыльца или туман. Он отражался в чешуйках сверху. Немного резал по глазам.

— Вы не видели разрушение, что позже появилось?

— Может и видела, но контраст оказался снизу, когда на ладошке стала расползаться житкая и вязкая тьма! Но контакта с ней не было, хотя, признаться, желание одернуть руку появилось! — все ещё с брезгливостью в голосе, добавила она. Нахлынули ощущения.

— Сконцентрируйтесь! Вернитесь назад! Что помешало вам одернуть руку? — треск дров, молчание.

— Движение — будто озарение, внезапное и молнееносное, но еще не совсем уверенное. — Её большой пальчик оттянул мой, а мизинец будто случайно пришёл в движение, лёгкие, едва ощутимые!

— А визуально? Что было дальше? Подумайте?

— Тьма перестала разливаться и будто вцепилась щупальцами воболочку. Чешуйки стали опадать! — вдруг, все сказанное до неё дошло, картинка и ощущение, от этого на лице у неё появилось удивление и переросло в вопрос — Так, она управляла тьмой? Девочка? Её возраста? Разве это не было всего лишь миражем? Видением? — оппонент молчал, давая время ей самой дойти до ключевой догадки. — Но этого не может быть!?!

— Она не стояла у вас в кабинете, если вы об этом! В этот момент на глазах у некоторых учеников и преподавателя, она уже была без сознания! Тут с ювелирной точностью могу заверить вас, я уточнял и проверял. Из-за частых визитов Феломены, что стала разносчиком инфекции и её маниакальной одержимость девочкой, она просто случайно заразилась ее ослабленную систему. Теперь о другом. Яркое свечение и "жидкую" тьму она действительно контролирует, но не всю! Только то, что может изнутри! А вот то, что приходит извне, ей не подвластной. И тут наш некий "тёмный" и узрел лазейку! Хотя его информированности даже я поражен! Признаю! Возможно, ему или ей повезло с догадкой?! У меня есть предположение, что тьмы стало больше, от этого баланс сил и пошатнулся, что ослабило её!

— Может она увидела бажаг Феломены? Хотя и слабо верится! Первокурсница?! — все ещё с сомнением в голосе, картинка никак не вставала с ощущением и нужно было отвлечься, но назрел другой вопрос. — Продолжим?! Если она уже была без сознания, как ей удалось манипулировать мной? Да, ещё так умело?

— Тут я думаю, сыграли роль и врожденные способности, и приобретенные! Не будем забывать о месте её рождения и последующем… Гм… Вынужденном переезде! Ей пришлось учится приспосабливаться. Добавьте к этому, частные перелеты, эмоциональное давление и прочие факторы! А, основу, что и как нужно сделать, вы дали ей сами! Но это лишь мои догадки!

— Что? Я? Сама? — поперхнувшись от возмущения, закипая от негодования.

— Ваш первый контакт, моя дорогая! Вы стояли на пороге ухода и, признаться, я и не надеялся вас было вернуть! Но и сотней танков не удержишь человека, если он пришел к чему-то и решился на действия! — возмущение сошло на нет, немного помедлив, он добавил. — Знаете, меня немного смущает форма выбранного объекта для демонстрации вам. Я, почти уверен, что и там внутри она проецирует эту же картинку, и зеркальные чешуйки, как многочисленные щиты выставлены на обозрение! Но при этом свет и тьма проникают глубже!?! Вопрос лишь в том, что нам ждать за зеркалом?

— Вы всё ещё не считаете, — осторожно, спросит Профессор, — что у девочки есть способности?

— О, моя дорогая! — улыбчиво и добродушно ответит собеседник. — В данном случае, абсолютно не важно, что считаем мы с вами! Конечно, я могу назначить сотни таких или других тестов! К счастью их не мало существует! Результат, хоть я и колеблюсь в этом признаваться, я все же думаю, будет неизменным! Тут дело в самой девочке, в её эмоциональной борьбе с собой и с даром! Сейчас ей важно, что думают другие! А большая часть из них, к нашему с вами несчастью, обычные, которые и выше этой ступени не поднимутся, опять же к их несчастью! Нам остается лишь ждать и надеяться, когда она поймёт, да и не только она одна, что они "другие" — и это очень хорошо! Даже лучше, чем обычные и в этом отличии, каждого из них, есть чудо! Но, — без особого перехода и как-то внезапно, будто сбился с предыдущей мысли, перескакивая в совсем другую темы, продолжит, как ни в чем не бывало, — я буду вынужден сообщить её близким о её состоянии и тут, признаться, есть сомнения, а не заберут ли они её после всего этого?! Будем надеяться, что обойдётся и в этот раз?! — наступит тишина, каждый будет думать о своём, в тот момент, когда их прервут.

Ее сны или кошмары?!

Ей снился мужчина, высокий, худой, руки лежат на мягких подлокотниках. Он сидит в кресле, смотрит в экран телевизора, слышит недовольное бурчание сварливой жены, что гремит на кухне посудой, ворчит о его несостоятельности, что не понимает его.

Вот он тут, мерцает экран, и вдруг, у себя в кабинете, на столе которого разложены дела с описанием людей, которых ему очень нужно найти. Только папки с бумагами, без фотографии. Описание, приметы, примерные, не точные. Стучит машинка печатная за стенкой. "Опять Зоя сверхъурочно работает!" — мелькнет образ, красиво накрашенной уже немолодой женщины, аккуратно выглаженная блузка, всегда средней длины юбка. Строчит на машинке, порой смакивая палец, чтоб перевернуть еще страницу, отчего пачкается и палец, и лицо. Раз в тридцать — сорок минут непрерывной работы, достанет она зеркало, покачает головой, платком уберет чернила смакнув слюной с пальцев и лица. Никто не увидит, сюда редко кто-то заходит.

Взгляд возвращается к папкам, фокусируется на описании. Среди этого вороха, есть и её описание тоже с многочисленными вопросами. Но он будет водить руками над столом, отыскивая сейчас доступное ему, находит. Оно оказывается поверх остальных. Мелькают буквы, чёрточки, слоги, предложения, и вот, он уже в заброшенном здании, ищет среди облупившихся стен, сломанных дверей, развороченных кушеток, кучи пыли, штукатурки, девушку лет шестнадцати, тут в заброшенной психбольнице, затерявшейся среди призраков, что пугают, появляются, кричат и просто бродят по коридорам всего здания. Этаж за этажом, кроме подвальных помещений, комнату за комнатой обходит он, заглядывая в разные места. Теряет счёт этажам и комнатам. Не боится он призраков, что так навязчивой лезут и мешают ему найти её. Бывшие врачи, пациенты, медсестры и медбраться, обслуживающий персонал.

Найдёт её на предпоследнем этаже, в палате врача у телефона. Держит трясущимися руками трубку, смотрит на него и говорит отчего то мужским голосом:

"Тебе там плохо, доченька, родная! Я заберу тебя скоро!" — мужчину удивленного выкидывает оттуда, но остаётся она, один на один с девушкой, говорящий родным отцовским голосом. Только трубку уже держит она сама, его лица вспомнить не удается и места, где она сейчас. Тёмно, тихо и беспокойного как-то.

Утро бывает разным

Утро для многих наступит по разному. Входя к девочке в палату отдельную, медсестра очень удивиться, обнаружив странный предмет на полу, вернее то, что осталось от ботинка 41–43 размера ноги. Следы копоти у окна слева, очертания, будто кто-то был у окна в этот момент огня из ниоткуда. Не закрытую оконную раму до конца, вывернутые шпингалеты на рамах, отчего у пациентки обнаружат жар. Разлитую жидкость из выдернутой капельницы, непонятную корягу у столика, а медсестра точно помнила, что вчерамее не было. "Но откуда она тогда взялась?! Может кто принёс?! В лазарет часто не бегают, все знают, что могут потом не выйти!" — долг заставит сначала, перевести пациентку в другую палату, позаботиться о её температуре, а уже после сообщать о находках выше стоящему руководству. Раму с трудом закроют.

Через какой-то час весь корпус уже будет гудеть, как улей с пчелами о нападении на лазарет и, как любой испорченный телефон, обрастать новыми немыслимым подробностями, далекими от реальности! Кто-то из любителей фотографии даже успеет пронырнуть и сделать пару снимков. Самые любопытные будут допытывать, кто именно там лежал?! Строить догадки. Фотографии изымут. Работы психологу — с гипносеансами добавиться. Ближе к вечеру об этом забудут многие. Оставшиеся следы тщательно изучать. Всему найдётся рациональное объяснение, далекое от реальности. Все замяли, все забыли, спешка была важна. Никому не нужна была паника!

Охота на темного

Она устало рухнула на кровать в лазарете. Рухнула и вырубилась, не слушая и не разговаривая более со сгустком. Усталая злость в вперемешку с обидой, что измотали её. Догадка или предположение не дали её растущему организму необходимого количества сна. Еда в разных столовых восполнили голод от недосыпа. Разные здания. Но не дали результатов. Пальцы истыканные иголкой, для затягивания нитей, болели и ныли. Пришлось на смотреться на людей, считывая их, вплоть до самих помыслов, от этого рябило в глазах, тошнотой подступах к горлу. Рассматривать пришлось взрослых с кем-то даже разговаривать. Это добавило подозреваемых, от чего становилось ещё более тошно, что их было так много!

"Кто же знал, что так выйдет то?! — во внутреннем диалоге ленный, тягучий. — Что этих "тёмных" с различными проблемами на левом и правом боку, будет так много?! И все лгут о том, что там на самом деле случилось, с каждым?!"

"ЭтО бЫлИ тОлькО тЕ, — продолжит чихающий, визгливый на гласные. — чтО мЫ вИдЕлИ! А бЫлИ и те, кОгО нЕ бЫлО во врЕмЯ ЕдЫ весь день!"

"Может он нас боится? — азартный мягкий бас. — Или увидел и сбежал?"

"Ага, сбежал! Он то? — ехидный насмешливый. — Держи карман шире!"

"Думаю, — азартный, мягкий бас, — ему нужно время! А в столовую мог и шестерок нагнать!"

"Умная, скотина! — взрывной, грубый. — Небось уже план составил и ищет артефакт!"

"Думается, — робкий, осторожный, — он обязан исполнить свои обязанности, что означает, что даже с такой раной, простоять весь день или просидеть, делая вид, что всё в порядке, не так то просто!"

"Если… — проскрипит с большими паузами, — только… Под… Рукой… У него… Нет… Нужных… Зелий… Ожег…Молодого… Дракона… С остатками… Кислоты… Не… Только… Болезнен… Но и… Доставляет… Много… Хлопот… При… Обработки… И нейтрализации…"

"Много данного зелья, не напасешься, — продолжая мысль заговорил мягкий, вкрадчивый. — для него нужен особый ингредиент! А значит…"

"Нам, — азартный, мягкий бас, — есть на чем его ловить!"

"Сачок, не забудь! — ехидный, наслешливый, спешит вставить словечко. — Хах!"

"Нить, одна, звенит — робкий, осторожный, — надо бы проверить!"

"Нашу светленьку, — ответит ехидный, — сейчас не добудиться!"

"Может… — скрипучий с паузами, — разделиться? Но… Не… Буду… Скрывать… Рикс… Есть!"

"Кто-то должен остаться тут, — вступится мягкий, вкрадчивый — с ней!"

"Этот кто-то, конечно, вы?! — встрянет ехидный. — А нам погоня и амбразуры? Слежка, так да?"

"Каждому своё! — мягкий и вкрадчивый. — Охотнику, не стать жертвой охоты! А партизанам, не оплошать!" — не сговариваясь, сгусток просто уменьшился в несколько раз, но все ещё перетикал из одной формы в другую, лёжа в тени под кроватью, не привлекая внимание, насколько это было возможно.

Догадка темного, вылазка за помощью

"Плюнула таки, коряга! Ладно, размер ботинка удалось скрыть, но потратить время и силы все же пришлось, порядком! И ведь стояли, какое-то время! Чего им там понадобилось то? Чего они приперлись не вовремя! Совсем немного оставалось! Столько времени и сил впустую! Еще и ожег, этот! — осекется в мыслях. Зажмурится от боли. Снова обработает рану. Выдержка поможет в этот раз, не заорать от боли. Капли пота выступять, тошнота у горла, в глазах темнеет. Жар, волной прокатиться по телу. Быстрыми движениями сдирая старую повязку и накладывая новую. Зелья немного и решение, принимать необходимо. Сегодня удалось выстоять, но насколько этого хватит?! — "Оно того стоило!" — билось в голове, заставляя его двигаться, терпеть боль и делать необходимое. — "Она ещё слабее, сейчас!"

Он знал о её жаре, от не закрытого окна. Дракончик хоть и грел её всю ночь, но под утро это лишь усугубит борьбу организма с инфекцией. Мелькнет шальная мыслишка, но получится ли осуществить, вот в чем весь вопрос!?!

Прошли почти сутки. День дался ему с большим трудом. "Оно того стоило!" — все ещё билось в голове. Доковылял до кресла, взял плащ, укутался в него, подошёл к кругу, стянул ковёр, что прятал его. Сил хватит туда и обратно. Загорятся свечи. Щелкнет пятками об пол в кругу, саднит рана, концентрируется с трудом. Выступит пот. Один не верный шаг и как не было на этом свете.

"Все есть риск! — придаст решимости, шальная мыслишка, иначе никак, не может себя обнаружить, не сейчас! Зелья хватит ещё на сутки, растянуть не удастся. Боль не даёт работать, частая испарина приведёт его в лазарет или вызовет подозрения в симптомах инфекции. Или сейчас идти на риск, или сдаваться добровольно! — Не соглашусь! Выход есть всегда! Нужно лишь найти его!" — последние метания, выдох сомнений. Появится там в лазарете у её койки. Не одно она в этот раз. Места мало, ни полвздоха нет.

— Помоги мне, пожалуйста! Это важно! Мне больно! Скорее!

Она сонная, слабая, откроет глаза. Сил у неё мало, глаза слезятся, мутное изображение. Перед ней стояла знакомая фигура, но немного плыла. И знакомая вроде, и далекая.

— Что случилось? — еле выговаривая слоги, охрипшим голосом, давно не напрягаемыми связками, прошепчет она, неуверенно садясь.

— Я сильно поранилась! Только ты можешь мне помочь! Приложил руку к больному правому боку, пожалуйста! Убери боль и остатки не нужного! Ты ведь можешь, да? — она кивнет и качнется всем телом, заваливаясь на бок. Собирая силы, снова выпрямится.

Протянет прохладные ладошки обеих рук в указанном направлении. Все плыло перед глазами, ноги мерзли. Хотелось пить и спросить, что дальше, но тепло и жар из головы уже уходил по плечам, поступая в ладони. Рану обожгло прохладной при соприкосновении, потом обдало теплом, даже через повязку, а после и вовсе жаром. У него выступила испарина и его качнуло влево, опорой стала её кровать. Кислота уходила медленнее и более болезненно, отступая от центра к краям раны, в отмирающую плоть. Рана затягивалась, но ей ещё нужен был уход, перевязки, но уже более доступные мази. Взмокшая, как мышь, она еле держалась, её влага поступала и на ладонях, снимала признаки восполнения, не убирая совсем, но ослабляя их.

— Я так хочу спать! — ещё более обессиленный голосом скажет девочка.

— Ещё немного! — рваные края раны выровнялись. Поверхность затенет тонкой пленкой, даже под повязкой.

Он осторожно уложит её горячую в горизонтальное положение. Холодные ноги, свернув один край одеяла в конверт — просунет по одной. Подоткнет вдоль неё одеяло, укутывая по самое горлышко. Жар и простуды снять удастся, пустяки. Ослабить действие инфекции. Как ни странно, силы прибавились, хоть дискомфорт все ещё и присутствует, но уже не такой, как ранее. Без её помощи, он бы ещё не одну неделю промаялся с болью, испариной, вытравливая кислоту, затягивая края раны. Сил на ритуал нет. Вообще сил не так много, как хотелось бы. Лишний шаг он тоже не может сделать здесь у её койки. Он оставил себе здесь лазейку, но на многое не хватило ни времени, ни сил. Совсем небольшая брешь, в которую сейчас он еле умещался.

О том, что сгусток скорей всего будет поджидать его в нескольких местах, он догадался, вернее, случайно услышал разговор. И это спасло его. Везения пока было на его стороне, хотя возможно это и заслуга талисманчика, мелкого и неприметного, что он носил с собой. "Вот и пригодился! Как нельзя кстати!" — надо возвращаться, а сил мало. Особый ингредиент для зелья, мог вывести их на него. О столовой, хоть идея и была заманчивой, не сразу прознал. От тошноты и боли сильно то есть не хотелось. В обед перебился. А к полднику уже нашёл, как обойти и это препятствие. Кинул им пару-тройку "уток", чтоб не зря старались.

— Побудь со мной, немного! — её слова застанут его врасплох. Удивленно поднимутся брови, проверит её дыхание, ровное. Сон — глубокий. Его истинного она не видит!

— Тут, мало места! — с паузами, тихо, удивленный ответит он, слова его, но она слышит другой сейчас и до этого голос.

— На кровати хватит. Мне холодно! — ещё больше удивится, но переместиться, аккуратно. Перепроверит, спит, крепко!

Слева лег и оказался на зеленом лугу. Медленно плывут белые облака. Бабочки порхают. Птички поют. Солнышко сияет. Оглянулся на то место, откуда пришёл, а там проем узкий и тёмная палата. Но её нигде нет. Опушке или луг. Где-то деревья темными пятнами. Трава то высокая, то нет.

— Жар должен уйти! — немного неуверенно, все ещё осматриваясь скажет он.

— Тут нет холода! Но и тепла нет! Только это не привычный мне климат. — Её голова высунется из травы с травинкой во рту. — Так зачем ты здесь? Чего хочешь? Зачем приходить не в первый раз?

— А где мы? — все ещё непривычный и немного будто потерянный, удивленный, что нет боли. Картинка сменилась Лесом, дрожит паутинка, ельники, птички поют, белки в ветвях скачут. Дятла слышно, эхом вторит Лес.

— А есть разница? Ты приходишь, просишь помощи! Проводить ритуалы!?!

— Ты видишь меня? — заинтригованный и недоумевающий — "Меня ли или тот образ, что я создал?"

- Я знаю, что ты уже не первый раз рвешься сюда с темными помыслами! — слова "тёмные помыслы" зацепили и задели.

— Сюда? Это куда? — спросит с усмешкой. Она закатила глаза и исчезла. Как ни искал её, а найти не смог.

— Не люблю эти интриги и слова с двойным дном! Давай по простому! — голос звучал без раздражения, без эмоций. — Я нанесла тебе — эту рану! Я же и подлатала тебя! Только я бы и смогла, не так ли?!

— И не сможешь обратить свой эффект или отменить действие! — детская радость над чужой глупостью прозвучало не очень, но разлилась по его телу весь ощутимо. Он не смог содержаться, хоть и прикусит язык позже. — То, что шло от сердца, необратимо!

— Обратить или забрать не могу! Хоть ты и провёл меня! — она снова показалась где-то не далеко, не близко. — Но подумай, вот над чем, сейчас твоё тело на моей кровати лежит! Вариантов, что с ним сделать у меня много! И ты беззащитен! Ты можешь и дальше "ерничать" и придумать много чего! Но сознание твоё сейчас — НИГДЕ! Если диалога у нас не будет, то и подойти ко мне в следующий раз ни ты, ни твои посыльные тоже не смогут! Все, что будет иметь хоть слово оброненное тобой, будет забыто, а объект — нейтрален! Ты, правда, хочешь ступить на тропу войны? — ровный, серный, спокойный её голос. — Спрошу ещё раз, чего ты хочешь?

— Хочу, чтоб ты стала моей ученицей! — первое, что пришло в голову, то и выпалил, на автомате. "А разве это возможно? Выслеживание по оброненному слову?!" — мысль промелькнет и исчезнет. Задумается над её словами о беспомощности. Узкого проёма нигде не было, как ни искал…

— Я тебе не золотая рыбка! — с усмешкой добавит она. — И ты уверен, что не наоборот получится?! В итоге то?! Ты ведь всего лишь тёмный коллекционер на редкие дары, что не то чтобы удержать, поглотить их не в силах! Жаждешь великих поступков, а у самого мозгов и сил не хватает! Не бывать по твоему! Не буду тёмной! Что-то ещё? — все ещё с усмешкой, подтрунивая вопросительно.

Думал он, а мыслей не было. Хотел обидеться на посредственности, да не выходило.

— Почему?! — голосом плаксивого ребёнка. — И, что со мной?!

— Ты о том, что говоришь, что думаешь? И чувствуешь?

— Да, чёрт возьми! — топнув ногой, решительно, снова попытается вернуть себе контроль.

— Как же ты можешь быть учителем, если мне приходится разъяснять тебе простые, но поучительные истины?! Особенность такая, обезоруживать и в словесном, и в эмоциональном плане. В моём сердце нет тьмы, поэтому ты не сможешь меня чему-то научить. А сам ты не способен изменится и стать, если не светлым, то хотя бы нейтральным. Даже, если очень захочешь, но я сомневаюсь в этом. И все же время тебе всё обдумать, я дам! И спасибо за избавление от простуды и инфекции, они сейчас некстати. Ну, бывай, "учитель!" — последнее было с усмешкой.

И, прежде чем, он что-то успел, его выкинуло. Свет был яркий, а когда глаза привыкли, он стоял посреди своей комнаты, в круге. Обдумать многое у него было время.

Новый кошмар

Ей виделась борьба со страшными существами, что были очень похожи на людей. Их сущность проявлялась по ночам и момент сильной ярости, чернели глаза. Она с другими людьми была где-то в селении, где-то в далёком лесу. И даже не знала, как выглядит в этом сне. Они уже убили беременную афроженщину — лекаря. Это было ужасно.

Ей же удавалось спастись, ночь за ночью, с помощью хитростей. Но и они находили лазейки. Низко-низко, в эту ночь, летел вертолёт, подбитый и большая их часть ушла, по его маршруту, в надежде поживиться. Коптила небо гарь с него.

Им, небольшой группой людей, удалось добраться до города, взбирались они на строения, повыше, чтоб увидеть взрыв вертолета. Трубы с паром от какого-то завода, больше вопросов вызывали. Полуразрушенные дома, да рассвет в этом хаосе. Сгруппироваться или объединиться никак не удавалось! Они так похожи на людей, что не понятно, кто где!?!

Её руки болели от боя, в полном недоумении и вступлении разум. Но в предчувствие чего-то волнительного, стоящего момента, что перевернет всё! И она ждала, сражалась. Отбив несколько волн, чтобы они вошли все же там, где меньше всего ждали их. Они были другими, а её измотала — "обманка!" и эта готовность к худшему сценарию, к чему угодно, но не к диалогу с их стороны?! Удивила! Жаль, что сам диалог, она никак не вспомнит…

Неужели она вернулась домой?!

— Мам? Что случилось? Ты чего? Плачешь? — женщина стояла в темноте у окна, единственного в этой комнате, принадлежавшей бабушке и дедушке. Куда разрешалось редко заходить. Плечи вздрагивали, голова опущена. Окно хоть и было тёмным, в свете люстры не отражало её. Это был инстинкт, что что-то случилось, детский.

— Я… Экзамен… На… Права… Не сдала! — тихо с паузами и всхлипами, сдерживая слёзы, произнесет женщина. Короткая стрижка, светлые волосы, моложавая и очень красивая. Девочка очень гордилась ею, по разному порой радуясь и поглядывая на мать.

— Так, это же ерунда! Мам?! В следующий раз обязательно сдашь! — это детская уверенность, светлая слепая вера в хорошее, вселилась надежду. — Пойдём, чаю попьем!?! Бабушка, блинчики испекла! Хорошо подготовишься и сдашь!

— Ты, иди! Я сейчас! — она кивнет, так и не оборачиваясь, но уже утирая слезы. Детские ножки унесли дочку в кухню, а твердая уверенность и решимость уже волной преодолела сознание: "И ничего, что девушек мало сейчас сдают на права! Ничего, что учить заставляют сложный механизм, которым человек, вне зависимости от пола, будет управлять на дороге! Да, среди женщин она одна из первых! Да, смеются над ней большинство и крутят у виска! Ну и пусть! Она обязательно сможет! Сдаст! И утрет мужчинам нос! Там, вон, в группе тоже есть те, кто не сдал и кому за рулём вообще делать не чего! Нужно подготовиться и учесть то, что уже спрашивали! Дочка права и всё у меня получится! Я смогу!" — вытрет слёзы, пойдёт умрёт лицо и пойдёт есть блинчики на кухню. Сознанье сгладить реальность и она увидит её на кухне, с озорством макающую блинчики в тарелочку со сгущенным молоком. "Я, так, соскучилась по ней! Зря мы отдали её так далеко!" — мелькнет в голове и исчезнет, так как вот она, дочурка, не похожая ни на папу, ни на маму, взявшая от всех по чуть-чуть. Вьющиеся волосики, от дедушки, тёмная макушка, глазки бусинки, носик небольшой и аккуратный. Небольшие ямочки на щечках, что потом исчезнут, израстется. Шкурка загорелся, светлеет с каждым годом, смываемая северным климатом и менее греющим солнцем. И снова глазки у мамы влажные, от радости.

Бабушка для дочки и мама для неё, ловко орудует в плиты, переворачивая ещё один солнечный блинчики. Собрал семейный стол всех членов семьи, за ужином, только прабабушка в своей комнате, ей она сама отнесет чуть позже блинчики и блюдце со сгущеным молоком и чай. Посидит с ней немного, поболтает, она её любимица и та, учит её рукоделию и некоторым знаниям. В папину породу мама пошла. А после ужина поможет убрать со стола и сядет учить правила и строение механизмов, когда все пойдут спать.

Утром ей на работу. Радио включает дедушка, рано встающий, тоже по привычки на работу собирающийся. Тут, в зале на диване она спит. И перед сном снова вспомнится дочка, что так далеко сейчас, одна: "Надо съездить! Обязательно, навестить её! Экзамен сдам! И поеду к ней!"

Кто такой Давид? Вылазка в Лес. Ритуал некромагов

К тому моменту, когда её выпишут из лазарета, в их классе объявится новенький по имени Давид. Влиться в коллектив ему не особо удалось, да он и не стремился к этому, считая, что скоро его тут не будет, а потому и нет смысла заводить друзей и осваиваться. Она услышит случайно разговор кого-то из педагогов, о том, что мальчик приемный, а семья взявшая его и младшую сестру откуда-то с юга, проповедует какую-то веру. Что уже не раз Давид совершал побеги на родину и каждый раз его ловили, и возвращали. Собственно и эта школа была выбрана не случайно. До населенного пункта путь не близкий, да и случаев побегов было зафиксировано мало, если не сказать совсем ничего. Но так ли это было?! Мало кто из учеников знал наверняка, а старшеклассники не упускали возможности попугать первогодок, придумывая небылицы.

Его посадили рядом с ней. Он оказался больше и выше сверстников. Тёмные, вьющиеся волосы, почти чёрные глаза, а кожа светлая. Крупные черты лица, пропорциональные, вызывали восхищение. Держался особняком, хотя если кто подходил, разговаривал на равных и со сверстниками, и с педагогами. Он не подавал вида, но она чувствовала, его изучающий взгляд, невзначай наводил справки о ней. Но она так долго отсутствовала, что пришлось нагонять материал. Узнавать, что пропустила, уточняя у учителей, как и чем можно перекрыть больничные пробелы. Пришлось сидеть в библиотеке за пропущенным материалом, где собственно и оказался Давид, который, как случайно выяснилось, уже проходил ранее и готов был помочь, как бы между прочим. А она в ответную услугу, рассказала ему, что и где находится, как кого зовут и некие порядки, и обязательные пунктики данного заведения.

Весь вечер вертелось на языке желание узнать откуда он родом, и как там сейчас, на юге другой страны?! Уже около лет двух она не была на своей родине! Причин она не знала, только догадывались, что раз взрослые молчат, дело серьёзное!

— Ты, когда-нибудь видела ритуалы некромагов?! — как-то с озорством, спросил он внезапно. Спать не хотелось, как и отпускать её, почему-то. Её обезоруживающая способность на него не срабатывала, как и его харизма на неё. Это немного вводило в удивление его и притягивая одновременно. Он почему-то боялся, что этого момента, с ней в библиотеке, может больше не повторится. На это у него были основания. Оттого и не хотелось отпускать её сейчас куда-то.

— Нет! Ни разу! А разве тут такие есть?! — глазки почти испуганного ребёнка, которому рассказали страшную тайну у него же дома, о чем он не знал.

— О! Тут и не такие есть! Оденешься потеплее?! Я тут нашёл их местечко! Пойдешь? Посмотреть?

— А, разве можно? — ещё более робко с большими от удивления глазами.

— А почему, нет? Они же ходят! И руководит ими взрослый! Ну, пойдём, мне одному скучно! И сна ни в одном глазу!?! Тебе минут двадцати хватит? Девчонки вечно долго одеваются, крутятся перед зеркалом и всё такое!… - немного подтрунивая и закатывая глаза, цепко следит за каждым словом и ждёт реакции.

— Мне и семи хватит! — резко и уверенно, с легкой обидой в голосе.

— Что прям семи?! — все еще не веря, что удалось её уговорить и цепляясь за слова.

— Вполне! Можешь засечь! — с вызовом.

— Ну, хорошо! Семь минут и на лестнице! Договорились?! — полу вопросом, полу утверждением и получив кивок в ответ, он ещё постоит, взглянув на массивные часы на руке, машинально засекая время и провожая её взглядом.

"Думалось, будет сложнее, проходить общение?!" — он весь вечер убил, проделывая разные фокусы, и влюбить пытался, и наговор, и порчу сгоряча, и сглаз, и многое другое, как бы между прочим, пока они были заняты уроками. Даже на слова, произносимые им сами кой-чего делал. А ничего не срабатывало! "Удивительно!" — вихрем поднимется в комнату, переобуется, накинет дубленку и шапку, перчатки схватить и бегом обратно. "Вот, ведь! Первый раз заинтригован! Поймался на девчонку! Ждать поди придётся! Вечно они опаздывают, только говорят, что быстро одеваются! А ведь готов, ждать, её, хоть вечность!" — он считал на её лице вопросы, что мучали её весь вечер, видел, как сражалась с желанием спросить. Прочесть не смог, как ни пытался, ни мысли, ни её саму. "Интересно, что за вопросы её мучали?! А, ведь неспросила! Проглотила их!"

Шесть с половиной минут и она летела по ступенькам, запыхавшаяся с румянцем. "Успела!" — с восхищением и досадой в перемешку, машинально отметят оба не сговаривась, одновременно.

Выйдут из здания молча, выскользнув, думая каждый о своём и отправятся через парк, в небольшую просеку. Снег серебрится и хрустит под ногами. Кое-где тропинка петляет, то попадая вовсе, то снова из неоткуда появляясь. Но в дальней части парка сугробы. Он смастерит лыжи небольшие и палки, у неё изумленной на глазах.

— Как это ты так? Из ничего? — пар изо рта и удивление.

— Ну, прям уж, из ничего! — немного обидевшись и пыхтя от трудов — Ветки стали палками, ну, удленнил чуть-чуть! Сухие листья — проще делать лыжами. Делов то! Вставай давай! Не по пояс же проваливаться! Так мы ничего не увидим и к утру только будем на месте, а они только по ночам свои ритуалы то проводят! А потом еще возвращаться!

Ловко приподнимет её и поставит на самодельные лыжи, дав в руки палки и поправив на ботинках крепежи, чтоб держались. Легонько толкнет её вперёд. И сам поспешить с тем же самым.

Идти ему, все же пришлось впереди. Она падала через каждые три — четыре метра, пыхтела, краснела, вставала и шла упрямо за ним на расстоянии, снова падала. Иной раз улыбалась, счастливая, снова вставала, делая пару запахов ногами и снова падала.

"Синяков у неё будет! По утру! — пронесется у него в голове и вдруг озареньем осветит, — А, что, если с собой её взять? В следующий раз? Упрямства хватит! Сестру уже не смогу вытащить! Промыл он ей мозги, основательно! Пастор этот! — злость закипела, готовая вырваться наружу ища предмет, объект по инерции, по привычке. Осекется и сам удивится, она стоит перед ним, встревоженная, ручонка без перчатки в воздухе зависела около него. — Позади же была?!" — запоздалое мелькнет и исчезнет, как искра.

— Всё хорошо? — и как не было злости, вот так рукой и сняло.

— Одень, руковицу! Холодно! — растеряно как-то, а пар идёт от руки её. "Горячая кровь то! Не уж то южная?! А я думал — евреечка, есть в ней, что-то такое, непонятное! А тут на казашку вроде похожа?! Не уж то край родной — один? Общий?! Может об этом и хотела спросить, там в библиотеке?! Лобик морщила?! Знаю, то ее пару часов?! А стоял бы и смотрел — вечность!" — буркнет что-то вроде, — Нормально, немного осталось.

И себе удивиться, как хотелось поймать ручонку то, без рукавицы, тепло ощутить. Почти поймал себя в движении с нежностью и заботой. Тряхнет, как наваждение, взглянет на неё: "Нет! Стоит! Взволнованная! А перчатку отдела!" — будто в блокнот пометка зоркого глаза. Ещё пару метров пройдут, спрячутся.

Там, впереди, небольшая поляна, в окружении деревьев, в кругу каких-то странных по форме валунов. Стоят в центре три девочки и мальчик. На валунах тельца потревоженных мёртвых животных, у кого белка, а где заяц, дятел и ёж лежат. Пожилая с горбом и крюкой, стоит за кругом, на отдалении, говорит им что-то. Луна полная в облаках прячется, очень редко появляется из-за них, освещая многое, но не поляну, будто не даёт ей что-то, хотя и не мешает, вроде, ничего!?!

— Ты, только не кричи, ладно?! Что бы не увидела!?! — тихо — тихо, почти одними губами, скажет он ей. — Их нельзя прерывать! И нам, быть обнаруженными, тоже нельзя! Быстро убежать не сможем! Понимаешь?! — она кивнет.

Ветер будет доносить обрывки бессвязных слов женщины, не сильный, скорее лёгкий, хоть и морозный. В том кругу, четверо будут проводить свой ритуал. Спиной к спине, бледный и почти синие, говорят они что-то, но от холода, а одеты они легко, стучат зубы и не попадают в слоги и звуки.

Две вылетят из ритуала, одна, та, что с белкой. Взметнет её вихрь вверх и гроб с крышкой уже в воздухе с чем-то внутри, захлопнет её во тьме, с этой же белкой, останется стоять на поляне, за кругом. Слышны будут и стуки, и мольбы, и другой странный звук.

Другая, та, что с дятлом что-то делала, под землю уйдёт по самое — самое. Вот, была, и нет её, как не было. Ни звуков. Не визуализации.

Когда осознание придёт, глаза у незванной гостьи расширятся. Он успеет за доли секунд, преодолев расстояние между ними, зажать ей рот. Слёзы обожгут ему пальцы и защипет. Все остальное потеряет смысл, для него, но не ускользает от цепкого взгляда. Она же будет видеть, продолжать смотреть, будто сквозь него.

У мальчика получится поднять ежа, на доли секунд, а после только пыль рассеиться, но дальше одного валуна не пойдёт. Кто-то стучит и кричит о деревянную крышку. Мольба и плач.

Последняя же, полыхнет рыжими кудрями, завьются прямые соломенные волосики и синим пламенем возьмется заяц, встанет и прыгая с камня на камень, оббежит круг. Задолбит задней лапой по камню, возле рыжей девочки раза четыре, да, громко! Будто дятел по стволу! Откроется крышка гроба, выпуская милостиво, в слезах, испуганную узницу. Из под земли, кашляя и оплевываясь землёй, вернётся вторая.

— На сегодня, цирк окончен! Пока вы вместе, вы — едины! — обернётся, внезапно, пожилая, ощупывая местность. Насторожило её что-то. Щелкнет пальцами и как не было их тут. Только пар от её дыхания, медленно вверх поднимется, пуская луну на поляну, да такую ясную и яркую.

— Ну, всё! Не плачь, хорошая! Всё уже! Не плачь, маленькая! — немного сконфуженный, он не ожидал такой реакции. Не любит слез девчачьих, красные носы. Она кивнет, что старается. — А, ты, заметила, в чем они были одеты?! — с озорством меняя тему. — И, ведь, не было тут ни курток! Ни дубленок или шапок! Заметила, да?!

— Не… — справляясь с душащими её слезами и испугом. — Не… Тут… Будто… Были!..

— Пойдешь, на круг смотреть? Мне интересно! — нехотя разжимает пальцы и шагает задорно в круг, на лыжах, ближе к поляне, протягивая и ей руку.

— А, это — безопасно? — ещё более осторожно, но уже справившись с собой, с интересом.

Подойдут к кругу. Форма валунов неправильная, число чётное. Чуть поодаль стоял огромный, почти монумент, а из укрытия — его не было видно. Ни одежды, ни следов присутствия тут совсем недавно некромагов, только вырытая земля в нескольких местах поодаль, под камнями, следы от пальцев.

— А, как заяц — ожил! Видела? И прыгал, и лапой топотал! — почти с восхищением, озорством и азартом говорил Давид, глаза горели.

— Ты, раньше уже видел нечно, подобное? — не хорошая волна поднималась от увиденного и напоминания о той, что "оживила" зайца, который и исчез со всеми, в неизвестности.

— Да, однажды! Но синего пламени у некромагов, не видел! Ни разу! А как преобразилась она…

— Став — рыжей! — договорила она, шевельнулось нутро и припомнилась девочка ей в машине, когда они ехали сюда с бабушкой. Соломенные прямые волосы, невзрачная. А она так хотела рыжие кудри, как у тети, сёстры её мамы. Как считала она её желание и, кажется, исполнила машинально, желание заветное.

В круг зашла она, но было не уютно ей в нем. Вроде стоит среди валунов на поляне, светло. А шаг лишний сделать опасается. Вышла из круга, обошла его по часовой стрелке. А вот, на месте, где женщина с крюкой стояла, наставница, наверное, всё по-другому как-то, да объяснить не может. Она ощущала его молчаливое вопрощающее удивление, спиной ощущала и что-то ещё.

— А, их ритуал до этого? — как-то неопределенно. — Ты, видел до этого?

— Видел, недавно! Все засыпались! Она у них строгая и гоняет, не хуже любого…

— Тренера или наставника! — все ещё неуверенно, будто и не это хотела сказать, а вырвалось.

— Ты, мысли читаешь? Что ли? Предупредила бы, чтоб я не мучался! — подметив, что она второй раз заканчивает за него предложение и не зная, обидеться ему или удивиться?!

— Не знаю, возможно! Пойдём отсюда!

Дорога обратно, казалось, шла быстрее. Он что-то говорил ей о некромагах, какие они особенные, что умеют, почему и как их выбирают. Но до неё доходило не всё. Она двигалась, вставляла нужные эпитеты, но будто и не здесь была, в прострации. Хотя, как ни странно, отложится все, что он тогда о них говорил. Только будто, она больше знает, а откуда?! Сама не понимает. У парка он уберет листики и ветки — палки, так будто потом еще они ему понадобятся, ей так покажется.

— Ты, давно знаешь о своих способностях?! — вопрос не застал его врасплох, но был немного неожиданным.

— С детства! Мои родители не скрывали от нас, но учили не демонстрировать их всем подряд людям. Они считали, что подготовив нас с сестрой заранее, можно избежать вспышек и нежелательных выбросов, особенно, когда гормоны бушуют. Признаться, я не понимал, зачем нужны ранние браки!

— А, сейчас? Понимаешь? — смотрит ему прямо в глаза, открытая, прямая. Смутился он.

— Да, пришёл уже своими мозгами, что будь спутница со мной, проще было бы и мне, и ей бы помогал, справиться с силой! Знаниями делился бы или приумножали бы их вместе!

— А у тебя была "нареченная"?

— О, ты и слово знаешь?! — удивился, приятно. — Была! Давно! Сёстры ещё не было. Они говорили, что нашли мне подходящую. Но её родители были другой веры, других взглядов. Не знаю, что случилось?! Что-то плохое в их семье и её увезли! Тогда было много приезжих из разных стран…

— Я, знаю! Многие уехали, после некоторых событий. Кто-то вернулся на родину, а те, что не смогли… — голос её стал отрешенным, пустым что ли?! — искали другие места или оставались в ужастных условиях жить.

— А ты о своих? Давно знаешь? — захотелось срочно вывести её, будто из транса какого-то. Казалось и голос стал бесцветным, без эмоциональным и она погружается будто в тьму.

— Ты о чем? — будто вздрогнув, нерешительно встанет посреди тропинки.

— О тебе! — немного запоздалое, понимая, что она слышит, но не воспринимает вопрос. — О силе потаенной, не скрытой! Ты же знаешь, да? Что и в тебе они есть! Да, много и, как "бронированная" ты! — с долей зависти и усмешкой, обернётся, заставляя или подгоняя её.

— У меня?! Они есть?! — полувопросом, полу не уверенным утверждением. — А, как ты понял?

— Я не понял! Я, в этом плане, практик! Испробовал! — снова горда и с озорством.

— Когда? — оторопело немного.

— В библиотеке!

— И, как? Погоди! Сегодня? — недоумевая и пытаясь вспомнить.

— Не пробиваемая! — все еще с гордой усмешкой и немного с завистью ответит Давид. — Я слышал, говорили про щитоносную, но не думал, что это ты! И что встречу такую… Гм… Редкость!

— Щито — чего? — переспросит и запнется.

— Погоди, ты вообще не в курсе?! — все ещё не веря, что она его не разыгрывает, но видя по глазам, полное недоумение, понимает, что правда, не знает всего. — Серьёзно?!

— Абсолютно! Я — обычная! Как всё! — с лёгкой гордостью и небрежностью.

— Это скучно! — с иронией ответит Давид.

— Что именно?! — не понимаю, о чем он вообще?! И акак может быть скучно, быть нормальным. Стояли они уже у входа в парк, ещё немного и здание будет совсем рядом.

— Ну, как же! Быть серой массой! "Нормальных!" или "обычных!" — кавычки он пальцами выделяет, жестикулируя. — Куда интереснее быть со способностями, дарованием! Никогда не знаешь, что вытянешь в ящике Пандоры! Так много возможностей! Всеми цветами играют картинки, красочным и яркие сны!

— Кошмары!

— У кого? — опешит от неожиданности, не веря.

— У меня!

— Так их можно изменить! У нас принято в конце дня, обязательно омывать лицо, прохладной водой и представлять то, что тебе приятно. Кто-то и пирожные представляет, и мороженое. А кто-то более интересные вещи. Есть и те, кто сказки себе на ночь рассказывает и помогает, видеть радужные сны! К тому же во сне, если тебе плохо, ты можешь и остановить, и изменить течение сна, в любое русло!

— Могу? — все ещё озадачено и немного недоверчиво.

— Ну, да! Попробуешь? Сегодня? Просто остановись и представь приятное что-то! — расставаться не хотелось, но сил было мало и на завтра тяжёлый день. Он был рад, что контакт удался и теперь было то приятное, что хотелось вспоминать. Хоть и на доли секунд, но она была в его объятиях, он вдохнул её запах, её тепло. Прикоснулся к ней, хоть и невольно. И была надежда, сегодня ночью, он хотел вызвать родителей во сне и узнать о "намеченной", хотя ему казалось, что он её уже нашёл! Вот она, нехотя идёт в здание, а он за ней. От резонанса, в тепле щеки и лицо покраснеют и стянет кожу. Но прогулка удалась! На лестнице они попрощаются, до завтра.

Обучение контролю сна

Раз пять или семь останавливала она сон, когда чувствовала, что подходит к грани кошмара. Снилась погоня и она была в машине зажатая между кем-то и кем-то, как заложница. В ней грямучая смесь резус — факторов или групп крови. Что-то о непонятных экспериментах. Напротив сидел мужчина в белом халате, возможно, генетик и твердил, что не хватает только I+ группы крови, для завершения какого-то проекта.

Джип, в котором их везли, съехал на обочину. Авария?! Дверца открылась и её вытолкнули в проем, мотивируя на побег. Стреляли. Двое так и остались стоять живыми щитами, там у проёма дверцы. Кого-то из них убили?! Или обоих?!

Она выберется из кювета, перебежит на другую сторону, где её уже будет ждать машина, женщина суетливо спрячет её под пледом на заднем сидении от посторонних глаз и погони. Там же её малыш. И увезет её к себе домой, считая, что там безопаснее до утра, как минимум и где сможет она отдохнуть и поспать. Не сразу дойдёт до нее, что она ранена, в руку, не смертельно, но состояние полуобморочное.

Он явится ночью, перед рассветом, свяжет женщину с мальцом, чудом не найдёт беглянку. В пижаме, босиком она бросится к гаражу за машиной, надеясь, что они ему не нужны и он погонится за ней, шанс сохранить им жизнь все же будет.

Машина поехала, но казалось слишком медленно. "До ближайшей больнице!" — билось в голове. Он погонится за ней, замелькают фары. Больница окажется слева, у входа будет стоять группа молодых людей, часть из которых будет в белых халатах. Небольшой накат — пандус, для подъезда машин скорой помощи к дверям здания.

Бросит машину на подъезде, босая по асфальту, бежит она и реальность по кадрам, почему то. В метре от них и вовсе теряя сознание, и в этой темноте, она все ещё боится. Как обрывки воспоминаний, вот рисует она на руке группу крови, кровью из раны, резус фактор. На другой, удивленно, что мать — одиночка! Чтоб не пустили к ней никого, плюс пулевое ранение в руке. Ей выставят охрану. Замаячит свет, мерцая. Капает что-то. "Переливание сведет на нет, все наши усилия!" — звучит голос мужчины в белом халате, там в машине. Он стоит где-то за стеклом, недалеко. Трель звонка. Перекошенное его лицо, от злости, кажется, даже слышно скрежет зубов. Да, за стеклом он. Он уходит. Страх уходит!.. Ближе к утру, обессиленная, провалилась она во тьму, без снов.

Тревога Давида: "Пойдешь ли ты со мной?"

Как он ни пытался, но вместо родителей, являлась сестренка и звала. Тревожно было, когда онвсе же проснулся, под утро, без будильнков, мокрый.

"Пятница!" — мелькнет где-то осознание. Он знал, что сестра не так далеко, но на сборы уйдёт время. Она редко приходила, только если что-то очень серьёзное или болела, если. На завтра уроков было мало и ничего особо важного, на его взгляд. Но идти до того населенного пункта, не близко. Снегоход не проблема сделать, но силы он потратит и может уснуть, по дороге назад. И все же будет собирать рюкзак в дорогу, машинально.

Первые несколько уроков они и не разговаривали почти и лишь к обеду, немного проснувшись, и закончив сборы до столовой, обнаружит, что собрал на двоих, а не спросил, пойдёт ли с ним?! Надо узнать!

— Как твои сны? Удалось? — глазки красные у неё, но держится.

— Не знаю, может нужно по тренироваться?! И с первого раза не всегда получается? — немного неуверенно.

— Ну, может! Давно это было! Я и не помню уже, когда мне снились кошмары! — немного задумчиво будет припоминать. — Хотел спросить тебя, пойдешь со мной?!

— Да! — скажет на автомате и не поймет, куда именно и почему согласилась.

— Семь минут на сборы?! — снова с озорством и легкостью. Рад, что она согласилась. — Но идти далеко! Теплее оденься!

— У меня… — хотелось сказать "ещё уроки есть!", а выйдет — нет еды и воды, в запасе!

— Не страшно! Я заготовил! На двоих!

— Минут десять нужно! — лихорадочно вспоминая, успеет ли отпроситься и одеться.

Секретная секция в библиотеке

"Провёл, нас, этот тёмный!" — звучал с негодованием ленно и тягуче.

"НаМ, СКоРМиТь уТКу! СКоТиНа, уМНая!" — чихающий, визгливый.

"Столько… Сил, потрачено, в пустую!" — робкий, осторожный.

"За… Двумя… Зайцами! Как… Говорится!" — скрипучий с паузами.

"Ох, попадется он мне, на тёмной дорожке!" — азартный, мягкий бас.

"Ага, сожрем и не подавимся!" — ехидный с усмешкой.

"Тревожит нашу светлую что-то!" — мягкий, вкрадчивый.

"Нить… Натягивается!" — скрипучий, с паузами.

"Самое время, рвать эту связь!" — тоненький, писклявый фальцет.

"Все бы тебе, рвать! Да, на куски! Да, на части!" — ехидный, насмешливый.

"Все бы тебе дразнить и передергивать!" — ответ от тонкой и писклявой.

"Мы не можем, порвать! — мягкий, вкрадчивый. — Лишь бы ослабить!"

Девочку Ульяну выписали из лазарета и сейчас она готовилась к контрольным и олимпиадам, любимица учителей, возлагающих большие надежды. Машинально глянула на мизинец левой руки с внутренней стороны, шипало и немело немного. А вчера вечером — дергало, будто мышцу заклинило. Волной поднималась тревога и унять было сложно. Вот и сейчас что-то происходило! А что? И где? Было не доступно.

В двух местах одновременно сгусток наткнулся на двух "шестерок", что привели к темным, но абсолютно не подходивших, и все же, она оставила на них нечто вроде "жучков", сгусток показывал и учил её хитростям. Не все они были светлыми, но порой выбирать не приходилось.

Уроки, изучение материала и все обучение давалось ей легко. Не часто приезжала бабушка, еще реже мать. Ситуация забавляла и шёл внутренний анализ всего. Она уже научилась различать тёмных и светлых, серых и обычных. Приходилось и общаться со сверстниками, но из-за рассеиности и хороших отметок, быстрого решени простеньких задач, её занесли в разряд "ботаников" и приходили только за решением задач посложнее. Уровень обучения был выше среднего — лицей, но ей и этого было мало, хотелось большего.

Пару раз в столовой, ей, казалось, она чувствует его усмешку, но обводя глазами помещение, не находила. "Что-то сгусток не договаривает! Должен быть способ узнать или найти его! Найти бы нужную литературу?!" — дернулся мизинец и к ней подсел мальчик, изучив его и обнаружив "серость", все ещё смотрела на него с удивлением. Он не совсем ел, чаще промахивался, что-то решая, что она уже с легкостью решила, только взглянув.

— Чего тебе?! — немного грубовато спросит, озадаченно, глядя вникуда и только сейчас заметив её.

— Ответ будет равен… — "нет смысла скрывать от ботаника, такого же, знание и решения задачки по математике!"

— Где? — рассеянно как-то.

— Вот, в задачке под номер 321! Обведеной. А что это за предмет?! — с неким любопытством.

— Как ты решила? — недоверчиво, но не злобно. — А способы расписать можешь? Мне несколько решений нужно! — завалив её вопросами.

— Надо изучить исходные по теме, но думаю смогу! — немного оторопело.

— Давай в библиотеке, встретимся? А, что взамен потребуешь? — ей хотелось сказать: "Ничего! Любопытство!", но вышло:

— Учебник один нужен, но не знаю, где искать! — нехотя как-то.

— А что в нём должно быть? Что интересует? — заинтересовался, глазки заблестели.

— Могу ли я найти какое-то дарование?! — с трудом формулируя эту мысль.

- Это со способностями? Что ли? — переспросит.

- Ну, да! Видела одного такого, а как бы найти его в толпе?

- А зачем? — любопытство уже вовсю выглядывало из под толстых стекол.

— А есть разница? — не желая выдаваться в детали и что-то кому-то рассказывать. Его будто по носу щелкнули.

— Да, собственно, никакой! Есть одна секция, могу глянуть! — не обиделся.

— Может просто покажешь, где она? Эта секция! — взглянет на неё как-то долго не мигая, будто задумался.

"Считывает тебя!" — шевельнется ленно.

— Хорошо! Но сначала реши задачу! — он и не притронется к еде, так и оставит по рассеиности. — В библиотеке, минут через тридцать. Я конспект захвачу.

— Хорошо! — она доест неторопливо, задумается о совпадении или теории вероятности, каковы были шансы, что именно сейчас, когда ей надо было, подсел именно тот, кто может показать то, что ей очень хочется изучить?! Странно все как-то!

Внутренний диалог:

"А нам то выгодно, чтоб она ответ нашла? " — немного встревоженно ленный произнесет.

"А ты теорию вероятности просчитай!" — с усмешкой мягкий и вкрадчивый.

"Странно, как некстати, этот серенький материлизовался!?!" — робкий, осторожный.

"Для кого как! — ответит глубинный мягкий. — Для нас ни кстати! А для её очень даже! И тут дело, в нити связывающей!"

"Мимо что ли — писклявый фальцет, — это "исключеньеце" пролетало?! Мы не видели!"

"Глянуть бы на неё — азартный, мягкий бас, — под всеми щитами?! Фортуна она что ли?"

"Рыбка золотая! — ехидный, насмешливый. — Что желания исполняет! Фортуна — отдыхает!"

"Она может перестать нам доверять!" — мягкий и вкрадчивый.

"С чего это, — ехидный, насмешливый. — вдруг? Мы её учим!"

"Пока… Выгода… От… Сотрудничества… — скрипучий с паузами, — Перевешивает… Наша… С ней… Связь… Нерушима… Баланс… Доверия… Может… И… Пошатнутся… Но… Она… Тут… Не первый… Год… И… Все… Же… Мы… Нужны… Ей… И… Можем… Ещё… Многому… Её… Научить!"

"А, может, — ехидный, насмешливый, — найдём ей, темненького этого?! Или исключеньеце?! Чтоб силы объединить?"

"Есть один способ, — мягкий и вкрадчивый, — но больно много сил её и наших будет затрачено! Она будет беззащитна, пока не восстановится! И нет никакой гарантии, что нашу связь это не повлияет!"

"И, что? — азартный, мягкий бас. — Подождем, пока она сама чего-нибудь не учудит? Без нас?" — заканчивая внутренний диалог.

"Есть один тёмный способ выловить того, гм… Кого ты желаешь! Даже не выловить, скорее найти! Но ритуал, не из приятных и ты долго будешь обессилена!" — немного с тревогой заговорит ленный.

— Ага, сейчас способ появился?! А до этой секции в библиотеке, его не было? Ты меня, за дуру совсем, держишь?! — она уже вышла из столовой и сейчас шла в библиотеку.

"Ты, не понимаешь, мы сможем провести тебя, но есть вероятность, что какое-то время ты будешь без нас! И восстанавливая силы, в общем, мы можем на время утратить связь! И не успеть помочь, если там будут ловушки! И все время, что ты будешь после, ты не сможешь защититься, если вдруг он найдёт тебя! Там типа зеркального эффект, ты смотришь, но и тебя видят! Поэтому мы и не говорили тебе об этом! Осторожничали!"

— А мы не можем объединиться с этой, которую спасли?!

" Было бы не плохо, только её нет в здании! И не совсем известно, когда она вернётся!"

— Так значит, ты знаешь, где она?

"Она тебя типа окольцевала, это как мы с тобой нить натягивали, только вместо капли крови, петля на твоём мизинце!"

— И, поэтому его дергает? — немного недоумевая.

"Его дергает… В моменты…" — нехотя, оттягивая слова, ленно.

— Говори! — почти приказывая, понимая, что или сейчас, или никогда.

"Хорошо! Дергает его в минуты опасности, и волна тревоги в моменте, когда ей страшно!" — извиняясь.

— Подожди, так это угроза ей? Не мне? Меня тревожит? — второе, как озарение пришло.

"Да, угрозу её жизни ты чувствуешь!"

— Если я чувствую её, то какая мне выгода?! Она меня тоже чувствует?

"А ты думаешь этот серый, просто так подсел? Сам собой именно сейчас? Нет. Он был тебе нужен!" — опуская второй вопрос, ехидненько отвечая на удобный.

— А, как это работает? — настороженно как-то.

"Закономерностей нет и не жди! Что-то будет срабатывать, а что-то нет! Как в рулетке!"

Она уже вошла в библиотеку, где её ждал серенький, которого звали Сергей. "Вот, так, неожиданно!" — она поможет ему в нескольких действиях решить и не одну задачу, разобравшись с темой. А он отведет её в нужную секцию, только книг там будет очень много и заведует ею отдельный библиотекарь.

— Вход сюда для обычных закрыт! Они видят тут типа кладовой! — полущепотом гордым будет делится он.

— С питомцами нельзя! — рявкнет, да громко высокий огромный увалень за стойкой. Все вздрогнут. Сгусток её не сможет пройти за определённую черту, поскуливая будет смотреть, как она перешагивает невидимый барьер, останется. Она же дорвавшись до нужных книг с жадностью придётся изучать обложки. — Больше трех не даем! За не возврат, своевременно, хи-хи, сами узнаете, впрочем, что бывает!

При бежит весь красный с ползающими по нему насекомыми, запыхавшийся ученик. Будет трестись и заикаться, умолять, забрать у него просроченные книги и снять с него последствия.

— Третий курс? — гаркнет увалень. — Учитесь прилежнее и справляйтесь сами с последствиями своих проступков! — книги он заберет, новых не даст, пока "последствия" ползают по нему. — Есть читальный зал! Для ознакомления!

— С некоторыми нужно быть осторожным! Стихийные, к примеру, могут вырваться за пределы страниц и в зависимости от стихии разрушения нанести! Тёмные — сглазы и порчи, там, обернулся против того, кто их произнесет. Вообще произношения, даже шепотом, нужно быть предельно осторожным!

— Ты поможешь мне по существу? — он кивнет и начнёт хватать с разных полок разные вещи. Усадит её в читальный зал, объясняя правила чтения и переписывания. И будет сидеть с ней выискивая нужное. "Время течёт тут иначе!" — пронесется у неё в голове, погружаясь в новый мир неизведанного.

Давид едет через Лес к сестре

Он смастерит снегоход, там же у дальней части парка, те же листья, ветки, палки. Можно было бы и из снега, но холодно, ехать далеко и долго. Ехать будут без мотора, хоть и не очень быстро. От него не укрылась её мимика на лице, при попытке сесть, каждый раз. Виду не показывала, что больно или не приятно. Вспомнилась приёмная жена пастора, что называла сестренку "гордячкой!" и менее приятными эпитетами, за аналогичное поведение. Сестренка не любила показывать слабость, их иначе растили родители! "Слабость, могут использовать против тебя и близких, любой, кто их увидит!" — только он знал, что это не гордость, это внутряняя сила, борьба, что есть не у каждого!

Его рюкзак уйдёт ей за спину. Она взяла с собой только корягу и хотя его это удивибы немного, но приглядевшись чуть позже, поймёт её выбор.

— Можно было бы разогнать наш транспорт, но Лес не безопасен и хотелось бы не привлекать ненужное внимание. Итак, ночью, скорей всего, мы не успеем к месту ночлега и придётся ехать с факелом. Твоя коряга пригодится ближе к ночи. Береги и копи пока силы! — кивок. Они уже сидели, она держалась за него, он оттолкнулся и снегоход поехал, не проваливаясь, легко и не быстро, но главное не на лыжах и не пешком.

— Запомнился, не давай мне уснуть! Мои силы заставляют его ехать и держат конструкцию!

— Тебе нравится путешествовать? — она кивнет и запомнить, но захочется отвлечься.

— Очень! Это такой непередаваемый глоток энергии от движения, новых мест, городов с их непредсказуемым узором улиц и домов, людей. По сути, казахи — кочевой народ и мне приятно, продолжать древние традиции и изучать места! Новые горизонты, перевалы, степи или горы! — он говорил с такой радостью. — Поймёт меня, только такой же кочевник! Простым обывателям это просто слова. А вот, для такого же, как я, это не просто эмоции, драйв, мечта поехать ещё куда-нибудь, это волнение, нетерпение…

— А на самолетах ты летал? — глядя в синее бескрайнее, безоблачное небо, где белой чертой и небольшой точкой чертяжей в небе линию, высоко летел самолёт.

— Однажды, мне не очень понравилось! А может делл в том, что я человек земли?! Ты бывала в небе?

— Да, много раз, если не считать взлета и посадки, то там, в небе, когда смотришь на землю, все кажется таким не реальным. Люди — муравьями, здания, поезда — игрушечными, но больше всего земля красивая, разноцветная, на холмах и полях, порой в красивых пропорциях. — Немного задумчиво. — Почему мы туда едем?!

— Мне, — как-то не хотя, — сестренка снилась! Понимаешь, она редко меня тревожит и…

— Не спокойно на душе?! — угадывая, интуитивно его слова и чувства.

— Всё, не привыкнут к твоей телепатии! — с усмешкой, немного помедлив, скажет.

— А какой он? Твой приемный отец?

— Так то, вроде ничего, знаешь! Не обижал нас! В семью принял, крышу дал над головой, вещи покупал, книги, образование вот! Интересный он, если б по другому мы встретились!

— Но, что-то не так? Да?

— Другой он! И не плохой, и не хороший! У нас с ним не сложилось, с первого дня, да ещё и в веру свою обращать пытался! Все таки пастор! Да, искоренить то, чему родители учили! Наверное, стоит предупредить тебя, мы сталкивались несколько раз и, как бы помягче, в общем, не контакт у нас, но и не открытый конфликт. Сестра то и сдерживает меня! Всё равно волнуюсь о ней. Она, конечно отпустила, понимая, что ссор и скандалов много, а мира нет. И мне спокойнее, что заботятся о ней, под присмотром она, накормлена. Что могу я ей дать?! Кочуя, по миру? Без жилья, без денег, без ничего?! Я уходил с ней пару раз, да находили нас, она требовательна, тяжелее с ней.

Завыл ветер, они выехали на небольшую равнину. Слова исчезали не долетая до адресата. Снег с ветром падал, кружился. Неслись мимо редкие кусты, темными пятнами кое-где одинокие деревья, прятались вдали. Полоска горизонта. Ещё немного, каких-то пару часов и стемнеет, зимой темнее рано. Несколько раз, почти засыпал он, тормашила она его. А когда сумерки опустятся, солнце скроется, снова в проплешинах леса они будут ехать.

— Доставай, свою корягу! — скажет он, устало.

— Зачем?

— Дадим ему вольную! — остальные слова ветер унесет. Остановится перекусить, он покажет ей, как запустить в него энергию, давая дракончику нужную силы. Ночь пройдёт в движении, преодолении расстояния. Ближе к четырем — пяти утра, она уснет у него за спиной, особым заклинанием он обматает, будто веревкой себя и её, чтоб в дороге, если упадёт один, не потерялся другой. Беда в том, что если сам отключится, оборвется веревка. На одном отрезке появится в расссветных лучах большая круглая сфера. Ему придётся разбудить ее.

— Смотри, это зыбучие синего! Тот, кто в них окажется, там в середине — погибнет! Движение внутри сферы, идёт по спирали, но выбраться практически невозможно! — её сон, как рукой сняло. Глаза испуганные, но зачарованные завихрениями, как медленно будто в котловане уходит в неизвестность снег и падает новый. — Она, зараза, перемещается, для путников абсолютно непредсказуема! Нужно быть бдительным и осторожным! Края сферы будто искажают и без того морозную реальность, только так её и можно увидеть!

Встреча с сестрой Давида и пастором

Через пару тройку километров в лесистой местности, он почти вздрогнет и полушепотом, поманит её, остановив снегоход.

— Смотри, там мёртвые дети! Их зовёт к себе и обращает дух один! — тёмной серой массой, будто пингвинчики, голые дети, нехотя двигаются и ленно, в одном им известном направлении, разных возрастов. — Не прикасайся к ним, ни в коем случае! Или станешь такой же, как они! И та, что зовёт их, страшная сущность, придёт. Оборонительного нет заклинания. Но там, где они, там и она, хоть и на отдалении. Всегда! Мы сторонимся их, там, где они случается что-то плохое!

Немного понаблюдав за ними, за их движениями, шолохнется, что-то неприятное у обоих и понесутся они дальше, быстрее, отгоняя плохое ощущение.

Прибыв к месту назначения уже через пару — тройку часов, к дому на окраине, на отдалении от остальных, серому и невзрачному, дойдут они пешком. Не привлекая сейчас не нужного внимания. У ступеней будет стоять небольшая, будто фарфоровая, нарядные, пышные платья с огромным количеством рюшей и воланов, красиво одетая девочка, младше их на четыре или пять лет. Глазки её загорятся, когда она увидит брата, но не шагнет к нему навстречу, с места ни сдвинется.

Спутник её был высоким, красивым, интересным мужчиной с тёмными волосами и европейскими чертами лица. И не близко, и не далеко стоит от неё. "Красивый, будто модель!?!" — мелькнет. Отметит лишь машинально, что он в пальто, несмотря на морозное утро, а не в дубленке.

Давид кинется к сестре, но нежно лишь обнимет ее. "Ни кружит?! От земли не оторвет?! Суховатое объятие? А рвался к ней, как на пожар?! Может она и правда, такая хрупкая?!" — подумается. Она не услышит их разговора, даже интонации, хотя они в трёх или четырёх шагах стояли. "Нас ждали! Но в дом, очевидно, не пустят?!" — снова сухая заметка. Мужчина подаст ей руку, из вежливости (?!), правую.

— Здравствуйте! — её маленькая ручонка утонет в его большой, один из пальцев скользнет к её пульсу и подстраиваясь под ритм будет говорить в такт, будто вводя её в транс. Говорить, как ни странно, гадости о Давиде, о его ненадёжности, о частных побегах, что-то ещё не приятное такое и руки не отнять, цепко держит.

Если бы мизинец не обожгло, может, все, это и осталось бы в ней. Да, только в глаза она ему смотрела, и как то странно, вдруг, для себя скользнула в его сознание, где было много интересного. Оказалось, дом — это портал и они часто перемещаются, есть причины, отчего надолго нигде они не задерживаются. Сам он, страж, защитник для девочки! А сама девочка или "фарфоровая" — провидица, что может в разные направления смотреть, будущее там, прошлое, преимущественно во сне. Сейчас она увидела её совсем другими глазами, которыми видит её страж, и картинка сильно разнилась. Только одного, как ни смотрела, а найти не смогла, упоминания о жене стража, о которой говорил Давид, пару раз. Её нигде не было! И это удивило! Но помимо всего этого, она увидела и причину, частых побегов и перемещений, — тёмный опасный наемник, что уже не первый год, мешая им, перегоняет их с место на место, идёт по следу с чем-то не совсем "живым"…

— Ты не будешь говорить о нем, так! — скажет внезапно и для себя тоже, ледянным тоном. — Или хорошо, или никак! Слышишь?!

— Слушаюсь! — буркнет тихо он. Что-то встревожит "фарфоровую", это волной отразилось и на страже. — Она зовёт тебя!

Руки разожмутся и связь оборвется. Пару раз тряхнет он головой и улыбнется, сконфуженному Давиду. Только руки не подаст.

— Веревку возьми! — и это всё, что услышит она, глядя на них. Испугавшись повторения, смотреть в глаза ей не будет, но голос и внешний облик, увиденный уже встанет. Она будет чувствовать волны исходящие от неё, неприязни к ней. Руки не подаст, только губы подожмет "фарфоровая".

— Слушай, меня, внимательно! — властным голосом, без прилюдий и вежливости, будет говорить слова, что отпечатаются на уровне рефлексов. — Когда ты увидешь протянутую руку, падай правую, не медли! Левую же береги! Цепь справа от тебя будет, поймай её, перехвати в движении и тряхни немного! Доли секунд, промедлишь, погибнешь! Запомнила?! Иди!

И, как и не было их тут, и будто, и дом уже давно не жилой. "Нет цветастых тюлей на окнах, что мешали рассмотреть, обстановку!" — снова мелькнет в голове. Ступени будто вот-вот разрушатся — "Как странно, веревка у него в руках?! Да, не было её, минуту назад!" — удивится.

— Пойдём! Перекусим?! — как-то немного отрешенно он скажет, а голод у ее жуткий, да не было его?! Зайдут в тепло. — Надо прогреться! Да, в обратку! Может успеем дотемна!?!

Закажет еду горячую. Оплатить. Вот глянула на него, пока оплачивал, и не скажешь, что сверстник стоит, вовсе. Измотан. Сутулится. А надо ещё обратно идти. "Как будто на эшафот возвращаться ему надо!?! Странно, как-то!" — снова возникнет из ниоткуда мысль и исчезнет в никуда.

— Как сест…тра?! — не поворачивается язык, называть ее иначе, запиналась при произношении и для себя сама. Не приятное оставила она впечатление. Утоляли голод. Тепло разливается по телу, с поступлением пищи. Шумно немного, несмотря на ранний час.

— А?! — будто и не здесь он. — Сестра? Все хорошо! — будто и нет его за столом, и не он просил её поехать с ним.

— Тревога прошла?

- Ага! — не глядя на неё. "Врёт! Будто обуза я ему сейчас?! Но так ли это?" — подумается, но обиды не будет! Волнение, заворочается предчувствие, сдавливая грудь, да перехватывая дыхание.

Поедят и пойдут пешком, от глаз любопытных в просеку, где оставил он ветки, листики, что приводятся ещё на раз. Молчание не мешает, хотя пару раз и хотел он заговорить, но тревога на её лице и пульсирующая жилка говорила, ярче слов.

"Расстроила сестра! Не уж то опять бежать?!" — устал он, не хочет возвращаться в исходную. "И ничего она ему не обуза! Вон, как пастора обработала! Трещал бойко и радужно!" — не привычно даже как-то! Не было такого с ним раньше, чтоб и молчание не тяготило, и распросами не доставала его, будто чувствуя. "Сколько людей повидал! Где только не был! А чтоб так, ни разу!" — усмехнется даже. Соберёт снегоход. Обматает обычной веревкой, скрепить и как до этого оттолкнеься легонько и помчит обратно их снегоход. "Полдень скоро! Должны успеть до ночи!"

Диалог троих в кабинете

— Двоих, не до считались с вечера! К утру не объявились на уроках! — вкрадчиво говорит Профессор, присутствующим. — Побег у нас! Нонсенс!

— Не стоит сеять панику, моя дорогая! Авось, вернутся сегодня, к ночи!

— Зачем было брать на себя ответственность за этого… Гм… "Бегунка?!" — мужчина стоял у окна, глядя в никуда. — Не раз он уже сбегал! Насколько известено, до этого, кроме сёстры, он не уводил с собой других учеников!?! — насмешливо, оглянулся. — Пардон! Профессор! Учениц! — волна её раздражения уже почти через край, плескалась.

— Его приемный отец просил! — ответил старец, сидя в кресле. — Собственно и не только он! Не могли мы отказать! Есть у них влиятельные друзья, свыше!

— Даже, если отказать не могли, зачем отправлять его к первогодкам? — снова глядя в пространство между рам. — В скольких школах, аналогичных нашей, он уже посетил?! И сбегал?! Он же и по годам старше, первогодок!

— Так то оно так! Любезнейший! Но первый год обучения, ему так и не удалось закончить! Его приемный отец, настаивал именно на том классе, куда он и был зачислен! — немного мягче. — Не мне вам рассказывать, друг мой, как убедительными порой бывают люди сверху нас с вами! И, как они умеют убеждать!

Усмешка мужчины, объяснений не требовалось.

— Постарайтесь, мои дорогие! — как-то более встревоженно добавит старец. — Сегодня особенно быть начеку! Уж очень много по близости скопилось наблюдателей и все они за пределами зданий! Не нравится мне это, если быть откровенным!

Наёмник с питомцем взял след

Стемнело. В комнате Давида тень отделилась от окна. Силует высокого неопределенного человека, лицо скрыто. Много восточных одежд, руки в тонких перчатках. Высокие кожаные сапоги, бесшумно вступали по пространству. По-левую руку чутко слушаясь команд хозяина, отделяясь от тени, поступала, щетинилась, собранная из нескольких разных диковинных животин, по размеру не больше бассета — собаки с вытянутым телом, что больше таксы. Приблизилась к койке нужной, будто и не существовало других тут, обнюхивая предметы, одеяло, подушку, тумбочку. За держится на подушку немного. Нырнет под койку, вынернет с чем-то.

Умелыми движениями, оскалится наемник под маской, вытащил из подкладки иглу с бусиной и вонзил в подушку посередине, отозвав питомца от койки, подальше. Бесцветная бусина, будто клоп, начнёт пульсировать и с середины наливаться красным, будто кровью. Расползается по контуру и заполняя пространство, бусины.

— Выключайся, друг мой, бесценный! — прошелестит по комнате — След! — скомандует питомцу и раствориться во тьме.

Битва с наемником. Встреча черной женщины

Они ехали на снегоходе. Лес сгущался. Дракончик летает, озаряя пространство. Сумерки недавно совсем опустились, выключив солнечный диск. Луна была видна, но не слишком яркая. Факел горел в руке. Интуиция переворачивала ее изнутри, пульсируя. Ветер не сильный свистел.

Вот, они ехали и вдруг заваливаться он стал, как ни толкала его и не окликала его, бестолку все, еще миг и по пояс в снегу оба, она и рюкзак, что где-то в стороне. Факел потух. Снег белый вокруг и ни души.

Он тянет ее массой тела назад, но и оглядываться ей некогда, итак, чувствует, что закручивает его по спирали. И, нет смысла, кричать! Слишком далеко еще до населенного пункта.

"Щитоносная, так вроде он говорил?!" — представит себя щитом, онемели, одеревенели ноги, но руки по инерции загрубают снег, удерживая их обоих от снегов зыбучих, позади, хоть и кружит его, веревка сдавит грудь, отчего дышать еще сложнее.

Идут бесшумно по снегу, толкая друг дружку голыши "мертвые", полукругом встают не касаясь сферы зыбучих снегов и жмутся к ней ближе. Да, много их, все ближе и ближе к рукам, что загребают снег, еще чуть-чуть и не избежать прикосновения. Хоть дракончик и старается, плюется и дышит огнем, ополяя некоторых из них, но их больше и они прибывают.

Длинными размашистыми шагами с непропорционально большими руками бежит опираясь порой на эти руки, та, что обращает и зовет их.

"Учуяла добычу!" — промелькнет. Еле держится она, силы теряет в этой неравной борьбе.

Подлетит она и встанет. Толкаются голыши, расступаясь. Руку протягивает ей сухая черная женщина, говорит что-то. Пот струится. Тело ломит, ног не чувствует, руки болят.

И, вспомнятся, на уровне рефлексов, слова сестры Давида и хватанет ее руку она правой, а левой цепь справа перехватит. Нет времени на размышления. Образуется из ниоткуда сгусьок голодной темной материи на другом конце цепи.

— Семь ударов сердца! Максимум на один больше! — слышется голос "фарфоровой", тьма толчками уже входила в кисть руки.

"Один!" — упадет ошейник и сгусток обретет свободу.

"Два!" — от кисти к локтю за короткий рывок вверх поднимается. Метнется в два огромных прыжка к "питомцу", спешащего темного охотника.

"Три!" — от локтя до плеча поднимается, не чувствует она полностью руку, только рывки тьмы вверх. Немеет плечо и веревка уже не так давит, не чувствуется этого. Миг и нет "питомца", к наемнику кинется по одной траектории.

"Четыре!" — от плеча до шеи, выше поднимается, туманится часть головы. Брызнет кровь на белый снег второй, огромной лужей, не оставляя от "питомца" и темного наемника ничего, кроме этого красного пятна на белом снегу. Метается дракончик сбивая наблюдателей и голышей, целей, так много, что он просто не успевает плеваться и выдыхать огонь.

"Пять!" — тьма заволакивает сознание и всю голову, до шеи левой стороны добралась, рывками, толчками быстро заполняя все. Кинется сгусток в обратку, на ходу разворачиваясь.

Помощь идёт

Она не знает, как оказалась в кабинете в ромбик с цветочным узором и стоит женщина, но Ульяна не помнит, знает ли её имя? Или отчество? "Не удобно, как-то! Но сгусток пропал, внезапно и не отвечает на зов! Не пульсирует и пальчик, не дергает его больше, плохо, совсем!" — ситуация неоднозначная. Решительным шагом преодолеет пространство, скрипнут половицы. Бровь приподнимается у Профессора.

— Слушаю вас?! — но вместо слов, она покажет палец, мизинец левой руки, где чёрной полосой у основания, отравляя весь палец, который уже темнеет, почти заканчивая полный оборот, спустилась тьма. Отрывисто и тихо как-то:

— Она в беде! — молниеносно, взяв её за руку, не касаясь мизинца, кинется с ней в дверь со сферой и поднимет её ручонку, заставляя материлизоваться изображению. Сразу из черноты в тёмный Лес и прежде, чем шагнет туда с девочкой, успеет отправить тревогу всем, кому доверяет, оставив дверь открытой. Посторонний все равно не войдёт!

Так, кто же такая сестра Давида

"Шесть!" — нависает тьма над сердцем, спускаясь медленно и мерно по левой руке. Темнее щит и дракончик до почти чёрного, меняя и облик, и форму. Прыжок в два огромных промежутка, послушно заглатывая её правую, все ещё протянутую руку, целиком с пальцами, кроме большого. Исчезла, та, что управляла и желала обратить её в "мертвую", защелкнется ошейник, пока мерно отсчитывая удары по новой сердца, и тьма перемещается в голодную пасть, счастливо повиливая разнообразными формами хвоста сгусток.

Толкаются голыши недоумевая, куда делась та, что звала их. Щелчок пальцев, это Профессор переместила "зыбучие снега", что почуяв отсутствие добычи, в этот же миг, сами переместятся в пространстве в другое место.

"Поторопись, светлая! Ей помощь нужна, твоя!" — так не привычно снова слышать голос, что резко оборвался на полслове. Метнется она тараном, не страшны её ауре "мёртвые". Толкаются беспомощно, окружая её они, замыкая круг. Коснется светлая руки, когда сгусток отпрянет и лениво разляжется, катаясь по снегу. Приподет перед ней, она — щитоносная от усталости, на колено одно, ног совсем не чувствует. Пройдёт и Профессор в круг чтоб переместить их всех в свою сферу в кладовую, что расширется до комнаты, вмещая их всех. Так и не придёт в сознание Давид. В последний момент успеет заскочит и дракончик в сферу, а вынернет уже в кабинете, вернув себе былой свет.

Ждут их уже в кабинете Профессора, знакомые и встревоженные, уводя толпу голышей разных возрастов, толкаются, а уходить не хотят. Три минуты, так быстро пролетели. Но глаз стоя на колене не откроет щитоносная, за секунд тридцать до истечения трёх минут, и светлая увидит, очень красивую женщину, что была чёрной, а стала светлой, яркой и обычной. В старомодных одеждах и пышной каштановой копной, пару раз обернётся она, будто в танце кружась. Стала счастливой и улыбается. Одними губами скажет: "Спасибо!" и расстаётся в ослепительно вспышке. Разомкнутся руки. Откроет она глаза, посмотрит она на светлую, и скажет, устало:

— Спасибо! — дракончик, что бесцельно летал, трепыхаясь, увидит хозяйку и опустится ей на плечо, дунув на веревку, что истлеет и Давид опустится на пол, а она сможет, наконец, вздохнуть свободнее. Но сил встать у неё нет, ноги будто и не её, не слушались.

— Думается мне, вы бы хотели, сейчас, оказаться без сознания, моя дорогая?! — лукаво посмотрит на неё старичок. — Али я не прав?!

— Это была бы роскошь! — тихо скажет.

Профессор ускользнет, уводя голышей. Потом незаметно попадёт в спальню к Давиду и уничтожит игроку, хотя на её нахождение и уйдёт время. Давид только после очнется, ошалелый и растерянных, его проводят в лазарет для осмотра.

— Интересного защитника вы выбрали себе! — все ещё глядя лукаво на неё с дракончиком. — О, дорогая, вы не по можете ей сесть?! Кажется мышцы у неё совсем одеревенели! — спахватываясь, обращаясь уже к светлой, которая будто очнется ото сна и послушно подаст руку и подвинет стул. — Я, слышал, как милейшая благодарила… Гм… Думается, что уже не в первый раз, выручают вас?! Я прав?!

Они переглянулись. Щитоносная переместится на стул.

— Да, вы правы! — начнет, немного не уверенно. — Хотелось бы поспать, дорога измотала! В прошлый раз, мне не удалось поблагодарить их за помощь, словами. Вы не знаете, что случилось с Давидом?! Дело рук того наемника, да?

— А вы и про наемника знаете? — закивает головой, как болванчик, причмокивая языком, помедлит, пока Профессор не вернётся в кабинет. Растекается сгусток по полу, счастливый и свободы вкусил, и наелся, хоть и ненадолго. — К несчастью должен вас огорчить, — начнёт и сам немного не уверенно, двигаясь скорее по инерции, чем обдуманно. — Вы избавились именно от наемника!

— Но не оттого, кто его нанял! — договориться она за него. Помолчит немного. Осмотрите присутствующих, задержится на мужчине на долю секунд дольше. — А вы не знаете?! — запнется.

— Кто его нанял? — лукаво закончит старец, забавляясь. — Тут, такое дело…

— Не знаете! А того, кто знал, уже нет! — и снова закончит за него. А он кивнет.

— Только это не вся правда, моя дорогая! Вам удалось избавится от лучшего из лучших! И, прежде, чем отправлять кого-то ещё, наниматель хорошенько подумает, надеюсь, что дважды! — посмотрит на женщину, задумчиво. — А, откуда вы узнали, позвольте спросить?

— От пастора, что охраняет сест…ру Давида! Мне, тогда показалось, что она знает, ну, сестр…а и ещё Давид говорил о жене стражника, но я не нашла её… Гм… В его сознании или куда я там, заглянула?!

— Очень интересно! — снова задумчиво, двигаясь по инерции и что-то причмокивая, будто говорил сам с собой, только на понятном ему одном языке.

— А чего охраняет пастор то? — вставил свои пять копеек мужчина.

— Ну, как же, — растерянности как-то, собираясь с мыслями, — так эту "фарфоровую", которая провидица! Я не знаю, от чего их охраняют?!

— Кто провидица? Сестра этого…. Мальчика?! — кивок. Много значительная пауза и переглянутся взрослые.

— А что за жена? — спросит Профессор. — Пастора?!

— Давид говорил несколько раз о жене пастора, что она третировала, якобы сест…ру Давида. Но не совсем было понятно его отношение к этой женщине и, как она относилась к нему.

— Дорогая, — обращаясь уже к Профессору, — а сколько лет они на попечении? — возникнет из ниоткуда папка планшетом у не в руках, сверяя данные и немного задумчиво, будто подсчитывая.

— Около четырёх неполных лет! — старец подойдеттк девочке, что на стуле сидит.

— Вы, позволите? — протянет ей обе руки, улыбчиво и добродушно. — Я не причиню вам зла, моя хорошая! Но мне нужно, чтобы вы сосредоточились на том, что видели там у пастора… Хм… В сознании. Возможно, невольно, вы уже нашли занимающую особу!

Она вложить правую, рефлекторно, но прежде чем начать, он вытащит клинообразную будто золотую с гравировкой и надписями, похожую на иголку, но больше и длиньше, из линий на ладони. Все ещё очень осторожно передаст её Профессору, та протянет папки, чтоб не соприкасаться с ней лично.

— Думается, это тот самый артефакт, что укажет на того, кто донимал вас, подталкивая вас к тёмному?! Интересно, что он или она хотели добиться этим?!

— Чтобы я стала ученицей, якобы его, а я видела еготв этом образе! — немного удивленно и для себя. Они, взрослые, снова переглянутся.

— Позвольте узнать ваш ответ ему? — осторожно спросит Профессор.

— В моём сердце нет места для тьмы, поэтому ты и не сможешь меня чему-то научить! Ты ведь всего лишь тёмный коллекционер, на редкие дары, чтотне то чтобы удержать, поглотить не в силах! Жаждешь великих поступков, а у самого мозгов и силтне хватает! — будто и не она говорила, без эмоционально, отрешенно.

— И, что прям слово в слово? — оживился мужчина, глаза выдавали любопытство.

— Кажется, да! — все ещё не уверенно.

— Если все так, как вы сказали, мы найдём… И тёмного! — много значительно глянет Профессор на светлую, рябь по ауре так и ходит ходуном.

Защекотит и встанут дыбом мелкие волосики на голове, это прикосновение рук двух старца и ее одной. Взметнется дракончик с плеча, шумно хлопая крыльями.

"Три! Два! Раз!" — и окажется снова она у дома того, серого, на окраине селения. Фарфоровая стоит и Давид, сухое объятие, только сейчас слышит она их речь, удивленная.

— Наемник вышел на тебя! Бежать бы надо! Мы с ним через три минуты уходим! Слышишь?! Беги сейчас, спасайся! — дрожит от страха голос фарфоровой, не узнать. — Брось ты её! Проблемы с ней одни!

— Я, не брошу, сказал! Устал, как заяц трусливый, от шорохов вздрагивать и колесить, бороздить просторы! "Нареченную" нашёл! Не хочу более, не брошу! — говорит и горбится.

— Не нареченная она тебе! — вспыхнет, зашипит тихо-тихо, угрожающе. — Не бывать тому! Тебя охранять меня и мой дар, обрекли!

— У тебя есть пастор и он, вроде, неплохо пока справляется! Не сдвинусь более! Иди! Обрекли охранять тебя, сколько сил хватит! Кончились силы то! — сутулится и будто взрослеет, и стареет на глазах у них.

— Не посмеешь, ослушаться! — гневно шипит, ноздри раздувается, злое лицо, перекошенное. — Одумайся! Убьёт тебя и до меня доберётся! Меня хоть пожалей!?!

— Сказал не побегу! И точка! — от вернётся от сёстры и не них с пастором смотрит, не отрываясь. — Я решил, что "нареченная", так тому и быть! — твёрдо и решительно, как сплеча рубанул.

— Готов умереть с этой жалкой пародией?! В лесочке-то?! И не найдут же вас! Мёртвых, вон, сколько по лесу бродят! По твою душу явится "княжна!" и по её. Только и ждёт момента, по удобнее! — все шипит, гневаясь и не узнать её лицо в этой страшной гримасе. — Не нареченная она! Слышишь! Откажись от слов своих! Не даю своё согласие на то! Никогда! Не с ней!

— И не с тобой! — зло как-то глянет на неё и продолжит, властно, статно. — Али, думала не знаю?! Уходи! Где и с кем умирать, сам — выберут! Моё дело! Беги и оглядывайся, во снах своих и на яву. Я — решил! Все! Кончено разговор!

— Да, что ты такое… — поперхнется, опешив, онемеет, а сказать больше не чего. Помедлит, но все же, скажет ему, да так, чтоб все услышали. — Веревку возьми! — вот и весь разговор.

А параллельно образы мелькают, это она в сознании у пастора — защитника, цветные обрывки, чередой события.

"Щелк!" и как в замедленном кадре, совсем ненадолго возникнет момент, когда он слышит и видит другой образ женщины, маленькой, мельком совсем, говорит ей что-то будто оправдывается и будто туманом его заволакивает. "Защищается, от посторонних глаз, любопытно!" — так не привычно слышать чужие мысли у себя в голове. — "Где-то должно быть… Упоминание, хоть что-то, что подскажет нам…" — прервется мысль.

Рисунок или обложка в книге, улыбается защитник — пастор. "Щекл!" и потекут другие образы, интерьер дома, как он заботится о ней, готовит, убирает. Вот, записывает что-то "фарфоровая" и подглядывает пастор порой в записи, пока она в душе или в туалете. И пометки свои делает, плывут буквы не прочитать, будто язык иной, быстро пишет. Остальное быстро движущимися слайдами, мелькнет очень спешно. Разжались руки, отступил пастор, сконфуженный. — Она зовёт тебя!

Вот, подходит она к провидице, в глаза смотреть не хочет. Волны неприязни и негодования.

— Не достойна рук моих!" — мысли ли из ниоткуда "фарфоровой", слова ли говорит?! Поджаты губы, перекошенное лицо от злости, гневом пышет. — Не нареченная ты, Давиду, слышишь! Никогда! Рожденная чернь! — брезгливо как-то, но делая усилия, глубокими вдохами, успокаиваясь и все же выдаёт волнение голос. — Да, не могу я потерять его! Важен он! Не ты! Не для меня! — вдох. — Хорошо, хоть место своё знаешь и в глаза мне не смотришь! Так и быть, начнём, а там, как будет!

"Слушай, меня, внимательно! — зазвучит её голос властный и гипнотический. — Слушай и возведи в уровень рефлексов все, что сейчас скажу тебе! На промедление не будет у тебя времени, ни дюйма, ни меньше секунды! Когда ты увидеть протянутую руку "чёрной" женщины, подай правую ей! Правую подай! Впуская ее на семь ударов твоего сердца! Семь ударов! Слышишь! Поглотила её всю, до основания и "мертвыми" управлять будешь! Не медли! Левой перехвати цепь, она справа от тебя, появится из ниоткуда! Но ты точно знаешь, её вибрацию! Ты точно знаешь, где её нужно поймать! Не думай! Не задавай вопросов! Нет времени! Тряхни цепью легонько и дай команду тому, что появится, на восемь ударов твоего сердца! Запомнила? Восемь ударов, не бойся один пропустить! Я не лгу тебе! Я на твоей стороне! Нет времени думать! Не времени спрашивать! Вокруг ни души не будет! Твоё дыхание ровное и ты спокойна, внутренне и внешне! Восемь ударов твоего сердца! С первым из них, ты отдашь команду появившемуся хаосу и упадёт цепь к ногам твоим, и свободным будут они, служить верой и правдой тебе! Впускай толчками тьму, что "княжна" — жидкой жижей будет растекаться от пальцев, от ладони вверх к кисти, далее к локтю. Как преодолёет локоть со вторым ударом, выше подпускай к предплечью и шее — третьим ударом будет! Не бойся, не больно ведь! На четыре голову окутает, хоть и не сразу. Картинка изменится, то, что видишь! Пустяки! Ерунда то! Временный эффект, он пройдёт, вот увидишь! Слышишь!?! Не думай! Безопасно все! Жди! Стой и жди! Дыши ровно и спокойно! На пятый удар левое плечо и рука левая! Все хорошо! Время ещё есть! Не бойся! На шесть — нависнет тьма над сердцем твоим и с седьмым ударом, толчком завладеет им полностью, без остатка! Копи силы! Не волнуйся! Запомнила?! К восьмому растекается тьма по телу и все будет хорошо! Давида не трожь! Уходи! Забери, что твоё голышей, хаос сгустком поглотить можешь! Оставь Давида! Но убей, уничтожь того, что навстречу идёт! Убить тебя хочет и голышей убить жаждет! Нанести удар первой! Питомец опасен и для тебя, и для всех кто рядом! И наемника убей! Уничтожь! Разорви неприятелей и стань сама "княжной!" только Давида оставь! Слышишь!?! Безопасно все, что говорю тебе! Верь мне! Я не причиню тебе вреда! До новой встречи! Видишь! Я верю, что мы встретимся! Слышишь!?! Веришь! Безопасно! Спокойно!

— Уходим! — глянет на Давида в последний раз, головой качнет. Подойдёт пастор, на руки её возьмёт и ступит на две ступени, и как не было их тут.

Очнется и она от гипнотического сна, когда он за плечо её тронет. Усталый, сгорбленный, раздавленный и будто страрец перед ней. "Куда они на этот раз?! Ах, да! Не должен, я знать, чтоб не выдать секретов этих! Совсем "промыл" он ей мозги, религией своей!" — "Стоп!" — так резко прозвучало, пока мысли Давида текли, до прикосновения к ее плечу.

"Интересно!" — почти хихикнув, чужие мысли, промелькнули.

"Умру, значит! Провидица же сказала! — улыбается мыслям. — Хоть не один буду! Да жаль её! Совсем ещё несмышленое, дарование то! Сил своих не ведает ещё! Даже не верит в них, а силища, дай Бог каждомутакую! — немного зависливо, почти причмокнет. — Поди решила сестренка, что из низших слоёв она! Не сомневаюсь в ней! В рабы записала и на смерть окольцевав, отправила! Многое видит, а не чувствует знания свои и чужие! Это так легко, "оп" и переместились они! А попробовала бы, да хоть раз на поезде, с людьми, как всё!?! Обрекли же и ведь не родители! Они бы так никогда! Счастья всем детям хотели…"

— Пойдем?! Перекусим? — тронув за плечо и давая время ей в себя придти. "Голод то зверский, после, да даже от нахождения рядом с теми, кто прыгает во времени и пространстве! Устал я смертельно боятся! От всего устаешь со временем! Жаль, времени то у нас и нет, почти! А хотелось бы взглянуть на её способности! Помочь! — они шли в тепло. — Как там, в кругу, где некроманты упражнялись, подхлестнула она одну, будто глоток воздуха с балона дала. Синим пламенем заяц тогда ожил, да лихо так препятствия преодолел. А волосы, что из блеклых соломенных, рыжими густыми курдями стали?! А сама то испугалась в тот момент! Вот она силищу явила! Тёмная аура, что в кругу том, след хранится ещё долго после, а как перевернуло её, только шаг едва сделала!" — "Стоп!" — снова, как щелкок.

— Надо прогреться! Да, в обратку! Может успеем до темна! — и пойдёт скорее еду заказывать. "Нареченная! Выбрал и не отступлю! Не устоим в лесу, значит так тому и быть! Ах, если бы больше времени!.."

Отдернула она руку. Долго не могла в себя придти. Зайчики перед глазами, образы разные, будто не кино посмотрела, а внутри каждого побывала. Только в себя вернутся плохо и слишком медленно удаётся. Нервно хлопает крыльями дракончик. Положит машинально одну руку на плечо и он туда же усядется, успокаиваясь. Нежно в руки его возьмёт, на колени перместит, убаюкивая, измотанная.

— Мне бы поспать! — глазки болят, силы на исходе. — Мы же можем завтра продолжит?!

— Конечно — конечно! — суетливо и с озорством неким, живо переместиться старец. — Вас обеих проводят до комнат! Но вопросы у меня ещё остались! И про некромагов, да?! О которых вы, моя дорогая, что-то знаете!?

— Некромаги?! — поднимется бровь возмущенно у Профессора. — У нас?! Тут?!

— Мы, были на одном ритуале!.. — ещё более сонливо, почти бубня.

— Завтра! Все подождет, до завтра! — спешно, с блеском в глазах.

- Но скоро уже утро! И возможно… — осекется Профессор.

- Да, я уверен! Теперь уже точно! — он щелкнет пальцами, понимая, что она уже никуда не дойдёт сама, так как организм её просто выключился. Переместить её в кровать, заботливо оставив дракончика с ней и накрыв их, даже на почтительное расстоянии, не проникая в девчачьи покои, одеялом.

"Дайте, мне, вашу ручку, нюансы посмотреть!"

— А, куда она?! — спросит светлая, про которую многие уже забыли.

— Спать! И, вам тоже следует! — ухмыляясь сам себе, скажет добродушного.

— Так, самое интересное же! — с возмущением. — "Тёмного!" же ловить нужно!

— Да, куда он дерётся, с подводной лодки! — фыркнет мужчина у окна.

— Хотя, — начнёт старец, хитро глянув на светлую девочку, — если позволительно, гм… Для уточнения, некоторых фактов и вашу ручку?! — немного спохватившись, просияет озорно, протягивая обе своих руки.

— Тоже спать отправите?! — беззлобно, скорее немного ворчливо.

— А, там, как пойдёт!?! — подмигнет Профессору, озорно. — Если не возражаете, левую, пожалуйста!

"Нюансы уточнять будет! — ленно скажет сгусток. — И на место некромагов, если ему удастся через тебя взглянуть! Вашу связь то есть! Ценный опыт приобретешь! Но решать тебе!"

— Интересная у вас форма общения! Он ведь говорит с вами, сейчас?! Дорогая?!

— Да! — нехотя, будто врасплох застали, покраснеет, но подаст руку.

— А вы про "тёмного" откуда знаете, любезнейшая?! Литературу брали почитать, интересную! — вспыхнет, уличенная, но ответить не успеет, сомкнутся две тёплые стариковские, будто капканом на её руке.

В ту ночь переместиться, быстро-быстро. Порой замедляются момент, наиболее интересные, будто в стоп-кадре. Вот стоял гость незванный в палате лазарета. Они впроеме двери. Ритуал он проводил сложный.

"Ага, случайный свидетель! Гм… Как вовремя и некстати для него! Интересненько! — текут у нее в голове его мысли, мелькая. — А, как точно и умело… Кхм… Да, полсилы успел оставить, а атаковать не решился! Как и говорить, чтоб голоса не выдать! Да, вот тут медлить, говорит таки стандартное заклинание, на размер ботинка, не определённый! Ага и пропускает от этого струю! Да, все верно, у окна левый, а у него, значит, правый бок! Спиной к окну ведь стоял! Ах, как эффектно вылетел из окна!" — пронесутся чужие мысли электричкой, без остановок.

"Ага, вот оно! — из ниоткуда, внезапно, и она уже видит совсем другую картинку. — И, вы дорогая не спали! Вот, волны интуиции и вам мешают! Поляна, дальняя часть парка, петляли! Но зачем так сложно?! Гм? Валуны и монумент, не видимый с их места обзора! Луна, преломляет лучи, в тени поляна, будто что-то мешает! Наставница с горбом… Очень необычно… Крюка! Интересный образ! Очень — очень плохо слышно, что именно они им говорит! Да, четверо в кругу, стандартно, мальчик и три девочки! Необычный набор по способностям и животным… Мда… Белка, заяц, ёж и дятел!?! Кхм… — приостановит, будто замедляя видение. — Гроб из ниоткуда с собой одну спрячет то с белкой и чем-то ещё?! Интересно! С дятлом под землю уходит. Эффектно, но жестоко, на мой взгляд! Ага, испугалась сильно! Очень необычно! Не за двоих тех, а за эту… В круге с соломенными, что рыжими кудрями полыхает, силы от испуга ей добавила… Как Давид и говорил. Зоркий глаз у мальчика то! Подпитала её, хватило сил зайца оживить, да огнём синим полыхнуть! Силища то да! Древняя связь, мда… не рвется, натягивается. — Светлая сама опешила, от увиденного. — Ощетинилась, ага, наставница то! Ну, ещё бы, такой внезапный порыв энергии, да мощный! Сама испугалась полыхнуть то… Да, да, синим гореть то не очень! Уж я то… Мда! Связь там, да не рушимая! Вон, крышку, как откинуло! Трещины то видны! А вторую, значит, из земли, выкинуло… Эффектно! Вовремя, главное! Как пробку из бутылки! Уходили в спешке! Не удивительно! Есть над чем поразмыслить то! Уговаривает в круг, значит, её войти, а сам следит зорко за ней! Ногу только занесло, а уже выворачивает! И вас милейшая, хоть и расстояние… А, все едино… Мда… Любопытно, как, а на отдалении, где наставница, значит, стояла, комфортнее… Очень интересно! Необычно! Не уж то знакомое что-то?! Но вопросы его избежала, не ответила… — обо всем произошедшем на поляне, не просто увидит, светлая, прочувствует почти все на себе. Но поймёт, что что-то все же осталось за кадром, там глубоко в ней не сформированное, в этой незнакомой, но близкой девочке, что даже сейчас старец не достал, не дотянулся даже через их связь, с его то уровнем.

"Боролась с кошмарами! Учится, старается! Ага, серенького вам, милейшая, покинула! Раз вы, так просили! Значит, значит, чувствует и ваши нужды… И этой, тоже… В библиотеку отведет он вас, секцию покажет! Молодец! Хоть и шатается между — между, прочим! Вот тебе и обошла тест на способности! Ай, интересно! Спала плохо накануне!"

"Ну, да, ладно! Едем дальше! Ох, и не завидую я вашей связи, милейшая! Переворачивает её изнутри, пульсирует, беду чувствует! Ага, вот, выключился он, заваливается! По пояс в снегу! Его магия с сознанием связана! Эх, некстати "зыбучие" возникли, будто по наводке, закручивает его, по спирали! Далеко! Кричать бесполезно, это да! В стойку встала, хоть и не удобно ей! Так и думал, что она интуит! Щитом себя представила, шатает её! Ох, и денек же выдался у них! Веревка?! Ну, конечно, грудь то сдавила, дышать сложнее! А, вот и голыши, полукругом уже встают, к барьеру теснят её. Загребают по инерции руки снег, а устойчивости не дают. Да, не мало их и только прибывают же! А, вот, собственно и "чёрная", по другому и не скажешь: "Учуяла добычу!" или в другом дело?! Говорит что-то?! Но что?!"

"Щелчок! — и ещё раз, — "щелк!" Что-то о сделке из сна?! Интересно о чем это она?! Устала. Слова провидицы — правую подает… И, впускает! А левой цепь пепехватывает! Ай, умница! Семь, семь ударов сердца, максимум на один больше! Так, а хватило?! Шести?! Ну, веревка, тяжесть замедлили, плюс стойка и равновесие! Ага, сгустку скормила тьму?! По инерции? Не похоже? Ага, а вот, собственно и ваше рукопожатие! Да, мощные совместные усилия! Главное вовремя. Не все? Княжна, как же я сразу то не сообразил, ну, конечно, Ольга Романова, собственной персоной! Гм… Не ожиданно. И, благодарит, ведь! Чудеса! Уж не об этой сделке была речь?!" — вспышка!

— Мда! Не густо на сегодня! — и выпустят его руки, её детскую.

Она немного качнется, ибо все это видела, вместе с ним. Не все слышала! Никаких её мыслей, даже редких! Так странно было побывать в чужом сознании и только порой, едва уловимые движения, будто она кольцо попровляет или переворачивает, — это отпечатолось и там на ритуале некромагов, и потом в лесу. Тепло какое-то не привычное разлилось внутри.

— Более или менее картинка встала! Но, вопросы, мои дороги, ещё есть! — много значительно посмотрит на всех по очереди и в раздумьях покинет комнату. Мужчина уйдёт следом, будто ему все безразлично.

— Как ты?! Чужое сознание не всегда легко даётся? — со знанием дела приговорит и посмотрит на неё женщина, усталая.

— Она так много держит в себе?! — полувопросом, полуответом скажет.

— А ты сама? Все мы, когда не можем или не знаем, кому доверять, молчим и копим это в себе! Порой обретая союзников и выговариваясь! А, порой, молчим и ждём, зная, что плотину прорвет, однажды, но не сегодня! Проживаем день и надеемся, что и не завтра! Походи к психологу, когда будешь готова, ладно?

— Я уже ходу, когда не в лазарете!

— Вот, как!?! Хорошо! А к кому ты обратилась?

— Наталья Андреевна Чернец!

— Так, она же не с этого корпуса? — поднимется бровь у профессора.

— А мне не сложно! Я как-то лежала в том корпусе, а она навещала ученицу, только та была старше.

— А как звали ученицу?! — екнет внезапно что-то внутри, не хорошее.

— У меня плохо с именами! Но вон она, та, девочка, в рамке у вас висит.

— Эта девочка?! Лера Морозова?! — кивок в ответ. — А когда это было?

— Конец августа, кажется! Тут не было моего врача, а там был и мне помогли. Отпуска были. С вами все в порядке?! Вы какая-то… Бледная!?! Мне позвать кого-то?

— Нет! Ты иди! Хм, пока спать не отправили! — поднимется резко и выпроводив, быстро покинет кабинет.

Примирение с Давидом по утру

Она проснулась от ощущения, что на неё смотрят. Открыла глаза, так и есть! Смутится немного. По комнате, нервно меряя шагами пространство, ходил взад — вперёд Давид, то и дело просматривая, не проснулась ли она. Сосёдок не было. На тумбочке прикроватной стоял поднос с едой. Увидев, что она, наконец, проснулась, подсядет к ней на кровать, устало.

— Ты, наверное, никогда меня не простишь? — тяжело вздохнув начал он.

— За что? — полусонная, не до конца проснувшаяся, и не всего понимающая ещё.

— Ну, как же?! — встанет с её кровати. — Я знал, что нам беда грозит и ничего не сказал! Столько раз хотел…

— Главное не бросил, там, у дома, где твоя эта… — от воспоминания перевернуло. Он оторопел, немного помолчал, пряча глаза.

— Ты все знаешь, да?! — присядет, поднимет глаза, большие и извиняющиеся.

— Пришлось вернутся, в тот момент! — нехотя, извиняющимся тоном.

— Ты то чего извиняешься?! — снова резко встанет. — Это мне надо! Да, до конца жизни не искупить всего!…

— Не надо так! Ладно?! Главное сил хватило и мы живы! — тяжело вздохнет.

— Я, не все помню! — снова опустится по инерции, припоминая. — Вот, мы ехали, а потом… — запнется.

— А потом выключился ты, снегоход и факел следом. Остальное ерунда!

— А, наемник?! — не решительно, не доверчиво. — И с ним питомец был?!

— Этих точно можешь не опасаться. От питомца, правда, ничего не осталось, даже упоминания. А наемник — брыги на белом снег, теперь уже красном, там недалеко от места, где ты включился! — скажет и добавит. — Суть в том, что, кажется, общими усилиями удалось найти заказчика. И что-то подсказывает мне, что ты не цель, а твоя эта… Кому-то очень мешает!

— Почему ты так думаешь? И кому она могла помешать?!

— Я не все еще знаю! Скажи, а что твоя сест…ра записывает в блокнотик?!

— Ты и про это знаешь?! Свои провидения! Но их нужно ещё расшифровывать, каждый раз. А какие-то итак поддаются…

— Их можно изменить?! То, что она видит?! Хоть раз можно было?

— Ни разу! С ювелирной точностью, они сбываются! Можно не все правильно расшифровать, но от этого ничего не меняется!

— Ну, можешь передать ей привет и добавить, что все бывает, видимо, в первый раз! Только не думаю, что она обращается, твоим словам! — его глаза расширяется от удивления, картинка и смысл всего начнёт доходить и все же:

— Ты сейчас о чем? — уже сложив один плюс два.

— Ни о чем! Просто передай! Она поймёт!

— Погоди! Она хотела навредить? Тебе? — возмущение волной уже поднимется и он снова встанет с кровати. — Как? Я должен знать!

— Все уже позади! Я не держу зла! И ты не должен! — мягко поймав его за руку скажет и от её взгляда, гнев и злость уйдут, он опустится на кровать, сново. — Она ведь твоя младшая и все, что у тебя осталось! От твоей семьи! Все позади, все хорошо! Ты целью и здоров? Здоров ведь? — кивнет запоздало. — Вот и хорошо! Ты голоден?! Тогда помогай, мне одной не одолеть! Все равно на двоих принёс! Запасливый!

Так, вот, кто такой "темный!"

— Вы были правы! — врываясь к нему в кабинет воскликнет Профессор, задумчивый старец оторвется от вороха бумаг, посмотрит сквозь толстые стёкла очков. — Это она, женщина, — " тёмный", которого мы ищем! Психолог с другого корпуса.

— Очень интересно! Любопытно, я бы даже сказал! — отодвинет бумаги, скрестит руки на животе и задумчиво как-то, будто немного отрешенно, все же спросит. — А, почему вы так решили, моя любезнейшая?!

— Девочка светлая со сгустком, Ульяна, кажется, сказала, что ходит к ней на консультации! А познакомились они, когда психолог ходила к Лере Морозовой, незадолго до её исчезновения.

— Ещё, любопытные! А, давайте, — щелкая пальцами, появится из ниоткуда мужчина у окна. — мы к ней отправим кого-нибудь?!

— Может Тараса?! Что влюбляется в себя все представительниц женского пола?! Это мы можем, невзначай, организовать!

— А, если не сработает?! — неуверенно спросит Профессор.

— Тогда и придумаем, ещё что-нибудь! — подмигнет им старец. — Только это займёт время и нужен кто-то, кто верные вопросы будет задавать… Вы, ведь не будете против, мой друг?! Проконтролировать?!

— Не откажусь, поучаствовать! — ещё более безразлично скажет мужчина.

Оглавление

От автора

Введение о школе

А был ли эксперимент?!

Приезд двух учениц

Уникальность случая

Необычная находка

Разговор в кабинете троих

Поездка в Лес на каникулах

Находка в ельнике

Разгул стихии?! Окончание поездки

Текст на столе у Профессора

Феномена и ее сны или прошлое

Первая вылазка темного

Диалог Профессора и старца

Вторая четверть. Визиты Феломены

Необычное появление ученицы без способностей

Визит темного, ритуал подчинения

Незванные гости, прерванный ритуал

Возврат в диалоге к появлению ученицы

Ее сны или кошмары?!

Утро бывает разным

Охота на темного

Догадка темного, вылазка за помощью

Новый кошмар

Неужели она вернулась домой?!

Кто такой Давид? Вылазка в Лес. Ритуал некромагов

Обучение контролю сна

Тревога Давида: "Пойдешь ли ты со мной?"

Секретная секция в библиотеке

Давид едет через Лес к сестре

Встреча с сестрой Давида и пастором

Диалог троих в кабинете

Наёмник с питомцем взял след

Битва с наемником. Встреча черной женщины

Помощь идёт

Так, кто же такая сестра Давида

"Дайте, мне, вашу ручку, нюансы посмотреть!"

Примирение с Давидом по утру

Так, вот, кто такой "темный!"