0
Автор благодарит всех работников железной дороги, поделившихся откровениями о тонкостях и трудностях своей работы в специальных группах и пабликах в сети.
И на всякий случай предупреждает: все события и персонажи в книге вымышленные.
1
Ту-ту, ту-ду, ту-ту, ту-ду, ту-ту, ту-ду…
Поезд несётся сквозь бескрайнюю тайгу. В купе полумрак, но в открытом окне периодически проносятся яркие фонари. В их свете я вижу его лицо. Сосредоточенное. Непослушными пальцами он расстёгивает пуговки моей рубашки. Одну за другой. Покончив с последней, медленно приспускает ткань с плеч. Смотрит в глаза. Целует в губы. Сладко. Но слишком нежно.
Хочу сильнее. Ускоряюсь, приноравливаясь к ритму колес. Ту-ту, ту-ду, ту-ту, ту-ду… Теперь уже я расстёгиваю его рубашку, а он придерживает меня за талию. Поезд несётся, нас качает. Продолжаем целоваться. Верхние преграды сорваны, и я опускаю руки к поясу его форменных брюк. Невозможно терпеть. Скоро всё случится…
И вдруг откуда-то снизу громкий писклявый голос:
– Мама, я пить хочу!
******
Боже, как же медленно тянется время! Ещё только десять вечера, а мой поезд в 23:45. Клюю носом, сидя в неудобном кресле зала ожидания. Засыпать не рискую, могут украсть вещи. Но я так устала! Целый день в дороге. Сначала на пригородном автобусе из бабушкиной богом забытой деревеньки. В небольшой райцентр. Подождать полтора часа. Потом междугородний автобус до Москвы. Четыре часа. Потом в метро, две пересадки. И вот уже час я жду на Ярославском вокзале, прижимая к груди рюкзачок и касаясь ногами задвинутых под сиденье дорожной сумки и небольшого чемоданчика.
Я всегда боялась вокзалов. Этого шума, гама, толкучки… Бездомных на лестнице, прилипчивых таксистов, строгих охранников, мелких карманников, которых тут должно быть пруд пруди. Боялась не успеть на поезд, упасть на пути, потерять вещи, отравиться чем-нибудь в привокзальной кафешке. И этот страх шёл с самого детства. Сейчас мне уже двадцать четыре, а боюсь всё так же и даже сильнее. Ведь я совсем одна, а на часах уже почти ночь.
«Уважаемые пассажиры! Начинается посадка на фирменный поезд номер два «Россия» Москва-Владивосток. Поезд находится на третьем пути. Нумерация вагонов начинается с хвоста состава. Просим пассажиров занять свои места и проверить наличие проездных документов. Счастливого вам пути!»
Подрываюсь с места и ошарашенно оглядываюсь по сторонам в поисках выхода к поездам. Хватаю багаж и, спотыкаясь и зевая, двигаю к дверям. Руки просто отваливаются от тяжеленной сумки, которую я таскаю с собой целый день.
Съездила, называется, к бабушке. Приезжала с рюкзаком и маленьким чемоданчиком, а уезжаю… Вот считайте: рюкзак, чемодан в руки, сумка на колёсиках и ещё одна дорожная сумка, перекинутая через плечо. И пакет с провизией в дорогу: котлетки с гречкой, вареные яйца, свежие овощи и фрукты, заварная лапша, на всякий случай, конфетки, печеньки. Как будто я тот Робин Бобин Барабек из детского стишка, который всё никак не мог наесться. А угадайте, что в самой тяжёлой сумке? Та-дам! Банки! Литровые, пол-литровые и даже одна полторашка с солёными огурцами. Вот спрашивается, зачем мне эти соленья-варенья? Если захочется, куплю себе баночку в магазине или на фермерском рынке. И я ведь пыталась объяснить это бабуле! Но старушке уже восемьдесят, она плохо слышит и совсем не принимает возражений. По её мнению я худенькая, кожа да кости, и меня надо откармливать. А таких огурчиков-помидорчиков у нас во Владивостоке, ясное дело, не растёт, да и варенье малиновое зимой пригодится – от гриппа спасаться. В общем, насобирала мне целую сумку, да ещё и подарков надарила. Я не посмела отказать ей, и так вон плачет всё время. А мне совсем не хочется обижать любимую бабулю, которую получается увидеть лишь раз в пару лет. Но вот честное слово, да простит меня Господи, хотелось бросить эти сумки, как только я приехала в Москву. Или кому-нибудь из бездомных отдать. Но, во-первых, так меня могут принять за террористку, а во-вторых, ну не могу я так с бабушкой, она ведь от всей души.
Вот и волоку эту сумку, обливаясь семью потами и пытаясь никого не толкнуть. По закону подлости мой вагон один из последних. У дверей уже стоят проводники: симпатичная девушка и довольно приятный молодой мужчина.
– Добрый вечер! Билет и документы, пожалуйста, – проводница явно не в духе, смерила меня колючим взглядом и уставилась в паспорт.
– Место 12, проходите.
Отдала мне документы и обратилась к следующему. А я подтянула свой багаж к краю платформы и недоумённо уставилась на высокие ступеньки. Чёрт! Я по ним не поднимусь. На глазах выступили слёзы. Боже, как же я устала уже сегодня…
– Давайте я вам помогу? – донёсся до меня мужской голос, и я слабо кивнула.
Сначала наверх забросили мой чемодан и пакет, а потом настал черёд тяжеленной сумки. Так, будто она совсем ничего не весила, он поднял и опустил её на пол тамбура. И в этот момент в сумке звякнуло стекло. Проводник удивлённо поднял брови и посмотрел на меня. О боже, он наверное подумал, что там бутылки!
– Там банки… С огурцами … – поспешно пролепетала я. Он удивился ещё больше, но подал мне руку и помог подняться.
Я поблагодарила и потащилась к своему месту. Ещё немного, ещё чуть-чуть…
В купе пока никого не было, я спокойно распихала свои сумки под нижней полкой, застелила постель на своей верхней и сразу завалилась на неё, раздевшись под одеялом.
Пассажиры постепенно заполняли вагон. А я вдруг подумала, что ненавижу поезда. Вот прям как в песне Павла Воли: «
если сразу уснул – то да, а если не хочется и что-то типа одиночества» – это страшное тягучее мучение. Особенно если ты едешь по одному из самых длинных маршрутов России – Москва-Владивосток. Шесть дней мерного стука колёс, душного вагона и полной невозможности помыться. Сама не замечаю, как засыпаю…
Просыпаюсь от того, что кто-то мягко трогает моё плечо. С трудом открываю глаза: в нескольких сантиметрах от моего лица тот приятный проводник. Он смотрит на меня виновато и что-то говорит. А я, всё ещё окончательно не проснувшись, просто любуюсь красивым и мужественным лицом, смотрю, как двигаются губы, и думаю, какие они на ощупь – мягкие или жёсткие?
– Девушка! Девушка! – снова тормошит он меня за плечо.
Я, наконец, понимаю, что ему что-то нужно, быстро моргаю и пытаюсь сосредоточиться.
– Простите, что разбудил. Мне нужен ваш билет.
– Да, да, сейчас, – лепечу я.
Чёрт, где же он? Я специально не убирала его далеко, зная, что проверять будут. Но в руках его нет, на полочке тоже. В панике откидываю одеяло и тут же понимаю свою ошибку. Я же в одном белье! Парень переводит взгляд на мою грудь, потом опускается к животу, скользит глазами по ногам и на мгновение замирает. Потом берёт себя в руки и улыбается:
– Тут его, очевидно, нет.
Чувствую себя полной дурой, возвращая одеяло на место. Наконец догадываюсь посмотреть под подушкой. Бинго! Протягиваю билет, и проводник отрывает от него листок.
– Ещё раз извините, что разбудил. Доброй ночи! – снова одаривает меня виноватой улыбкой и направляется в соседнее купе.
– А… – растерянно начинаю я.
– Да? – он тут же оборачивается.
– Вы завтра тут будете? – блин, да что это такое я несу?
– Непременно! – уже широко ухмыляется он. А потом добавляет, хитро подмигнув: – Мы с вами будем вместе до самого Владивостока!
2
Уснула я сразу и крепко проспала аж до четырёх утра – рекорд для меня. Обычно в поезде я долго спать не могу, только короткими урывками, и больше ворочаюсь, ощущая злость и головную боль. А тут даже выспалась и чувствую себя отдохнувшей.
Вокруг все ещё спят. Я свесилась с полки и осмотрела соседей. Да уж, не повезло так не повезло. На нижних полках две мамаши с детьми детсадовского возраста. Дети, естественно, развалились на всю ширину полки, а мамы ютятся на самом краешке, рискуя упасть. На соседней верхней похрапывает мужик, на боковушках какие-то бабки.
Всё-таки спустилась и сходила умыться. Свободных столиков по вагону нет, нигде не присядешь, придётся валяться сверху. Зато углядела розетку в своём купе – можно смело пользоваться телефоном! Хоть какая-то радость.
Завалившись на полку, захожу в наш чатик:
«Всем привет! Я уже еду домой!!!!!»
Во Владике уже одиннадцать утра, так что я не боюсь никого разбудить.
Катька: «Круто!!!! Дашка, я так соскучилась!!!!»
Алина: «Неа, я больше! :-*:-*:-*:-*:-* Физкульт-привет! Мы с мамкой едем в теннис играть!»
Катька: «Как дорога? Нормально устроилась?»
Алина: «Парни по соседству есть?»
Я вздыхаю и начинаю писать:
«Жопа((( Еду на верхней полке, вокруг дети, мамаши и бабки(((»
Катька: «И все тоже до Владика едут? Капец…»
Я: «Не знаю пока. Мы ночью сели, и я сразу спать легла»
Алина: «Пройдись по вагону, присмотри себе нормальную компашку и познакомься с ними! Я всегда так делаю! Вместе веселее, да и бухнуть чуть-чуть можно :)))»
Катька: «Ага, а потом с поезда ссадят»
Я: «Пройдусь позже, когда встанут все. Пока известно только, что проводник – красавчик :)))»
Алина: «Оуууу!»
Алина: «Молодой? Холостой?»
Катя: «А он нормальный?»
Я: «Девочки! Я не знаю! Я его видела пару раз всего и то в полусонном состоянии! Улыбается потрясающе и лицо приятное, больше ничего не знаю»
Алинка: «Ну так поди и узнай! Ну не знаю, кофе там купи себе»
Я: «Есть у меня с собой и кофе, и чай в пакетиках, и кружки…»
Алинка: «Фи, запасливая какая! Не жмоться давай, им тоже план по продажам выполнять надо. Давай, дуй на разведку. Потом расскажешь»
Катя: «Вы уверены, что стоит?»
Алинка: «А чего ей шесть суток там делать? Развлечётся хоть. Может, этот проводник ей по блату какие-нибудь плюшки устроит. Ну там помыться разрешит в служебном душе или ещё чего…»
Я: «Ладно, пойду посмотрю на него. Всё равно лежать неохота, а соседи мои спят ещё»
Катя: «Напиши потом, как сходила!»
Дверца в служебное купе чуть приоткрыта. Я постучала и сразу же вошла внутрь. Проводник сидел при полном параде за столом и что-то делал в навороченном ноутбуке. Как-то испуганно вскинул на меня глаза, но тут же улыбнулся.
– Доброе утро! Я бы хотела купить кофе, – произнесла я, вглядываясь в бейджик. О, его зовут Дмитрий.
– Доброе! Конечно, сейчас, – он тут же засуетился, доставая мне стакан с подстаканником и прочее.
Я заплатила тридцать рублей и вышла к титану. Набрала воды, раздумывая, где же мне теперь этот кофе пить. А, была не была! Включим природную наглость.
– Простите, Дмитрий, – снова зашла я к нему. – Можно я здесь у вас кофе попью, мои соседи спят, и свободных мест в вагоне больше нет.
– Не думаю, что можно сюда кого-то пускать, – задумчиво протянул он. – Ладно, садись, не будут же меня проверять в четыре утра.
Пока он говорил, я осматривала купе. Вот же дура! Тут даже присесть негде! Узенькое пространство, все стены в шкафчиках и каких-то кнопках, холодильник, микроволновка, раковина, маленький столик и всего одно сидячее место! Я уже собиралась давать заднюю, но проводник протянул руку и откинул мне сидушку с другой стороны стола. Однако, как у них всё продумано!
Я присела на свободное место и собиралась уже начать светскую беседу, но этот Дмитрий опять уткнулся в свой ноутбук, что-то быстро в нём печатая. Вот же гад! Я почувствовала себя неловко, но не убегать же теперь. Медленно пила кофе, прожигая взглядом дыру в его лбу и мысленно умоляя обратить на меня внимание. Но он так увлёкся, что, по-моему, совсем про меня забыл. Через пару минут мне это надоело.
– Кхм, – нарочито громко произнесла я.
Он поднял голову, виновато улыбнулся и сказал:
– Ещё пару сек.
Я терпеливо ждала, прихлебывая кофе маленькими глотками, чтобы на подольше хватило. Ещё через две минуты он закрыл ноутбук и обратил на меня свой усталый взор. А парень-то не спал всю ночь, бедняга!
– Теперь я весь твой, – снова улыбнулся он, на этот раз тепло и приветливо.
– А меня Даша зовут, – почему-то засмущалась я. Как-то он быстро на «ты» перешёл.
– А я помню. Дарья Синицына, родилась 3 мая 1997 года, едешь до Владивостока, место 12, – он рассмеялся, увидев мою реакцию. – У меня память просто хорошая. А я Дима, но ты, наверное, прочитала уже.
– Ты так всех пассажиров помнишь?
– Нет, только особенных, – он опустил глаза и начал тереть рукой подбородок, а я смотрела на его пальцы – и что-то в них было не так. Совсем не грубые, даже с маникюром, будто он физической работой и не занимался никогда. Странно. И ноутбук у него навороченный, вряд ли зарплата проводника позволяет. Кстати, нет ни кольца, ни следа от него. Дима заметил, куда я смотрю, и пояснил:
– Не привык ещё. Раньше бороду носил, а тут побриться заставили. В компании строгие правила к внешнему виду.
– Ты первый раз проводником едешь?
– Ну да.
– А почему? Мне всегда казалось, что это жутко сложная работа. Зачем ты сюда пошёл?
– Какая любопытная девочка! – он снова потёр подбородок, взгляд стал какой-то задумчивый. – Вот ты бывала когда-нибудь на вокзале просто так? Когда не надо спешить на поезд или с поезда домой? Я раньше часто приходил. Наблюдал за людьми. Знаешь, как это интересно? Они встречаются, прощаются, расстаются на время или навсегда. Влюбленные, супруги, друзья, родители с детьми. И за каждым стоит целая история! Ты подумай только! Сотни историй происходят вокруг тебя, эмоции брызжут: счастье, радость, печаль, страх… Это нечто! Я стоял, смотрел, впитывал, пытался разгадать очередную судьбу…
– И ты пошел в проводники, чтобы видеть эти истории? – восхитилась я. – А я никогда не задумывалась даже. Здорово!
Я смотрела на него уже совсем другими глазами. Красивый, милый и такой романтик! Вдруг раздался сигнал будильника на мобильном, и Дима сокрушённо вздохнул:
– Прости, Даш, мне пора Нижний Новгород будить.
3
Вернувшись на своё место, я отстучала девчонкам:
«Дима, лет 26-27, кольца нет, очень милый. И кажется, я ему нравлюсь))) Только какой-то он странный»
Отвечать мне никто не спешил, и я задремала. Проснулась от громких голосов, которые настойчиво уговаривали съесть вкусную кашку, и других, ещё более громких, которые вопили: «Не будю!» Попыталась снова уснуть, но не получилось. Обменялись понимающими взглядами с соседом напротив, мужик тоже был не в восторге от перспективы слушать это всю дорогу. Я вздохнула и полезла в телефон.
Алина: «Почему странный??????»
Алина: «Дашка, ау!»
Я: «Потому что у него ноутбук навороченный и айфон последней модели, а ещё ухоженные руки с маникюром. И он любит наблюдать за людьми и их эмоциями, прямо тащится от этого».
Чтобы не скучать в ожидании ответа, я открыла новый роман своего любимого автора – Саши Мэй. Девчонка пишет о мажористых студентах, очень интересно и забавно. Мне нравится сравнивать их проблемы со своими, да и просто проживать чужую жизнь и любовь. Хотя пару раз у меня возникали сомнения в том, что это именно девушка пишет, когда она отвечала читателям в мужском роде, но это вполне могла быть и опечатка. Да всё равно на пол, вообще-то, пишет она классно и я готова читать у неё что угодно.
Алина: «Ух ты! Интересненько))) Слушай, а может он какой-нибудь миллионер? Я читала, они любят чудить и прикидываться простыми людьми. Но всегда прокалываются на мелочах»
Я: «И что миллионеру делать в простом плацкарте? Сомнительное удовольствие – туалеты мыть»
Алина: «А ты видела, чтоб он мыл? Может, у него есть специально нанятые для этого люди. Видела кого-нибудь рядом?»
Я: «Ну вчера ещё проводница была… Алин, да это бред»
Алина: «А вдруг не бред? Вдруг это сынок какого-нибудь олигарха? Он плохо себя вел – и папочка отправил его на перевоспитание тяжёлым трудом. Смотрела же сериал «Вечный отпуск»? Там дочка накуролесила – и папа отправил её на лайнер горничной работать, чтоб серьёзней стала и к людям научилась нормально относиться. Вдруг и этот тоже?»
Я: «Да ну тебя. Это же кино. На самом деле не бывает так»
Я лежала и тихонько посмеивалась над Алинкиными фантазиями, а потом объявилась Катька:
«А вот у меня другой вариант. Может, он гомик? Вот смотрите: за собой ухаживает, ужасно милый и интересуется чувствами. 90 процентов даю, что он того»
Тут уж я просто захрюкала от смеха: «Во дают!»
С нижней полки поднялась одна мамаша и обратилась ко мне:
– Девушка, вы спускайтесь, позавтракайте. Мы вас к столу пустим.
– Хорошо, спасибо, я сейчас.
«Ладно, фантазёрки, я пошла завтракать. Придумайте пока ещё варианты. Весело с вами)))»
Я прошмыгнула к титану и налила себя кипятка в кружку. Купе проводников было закрыто. Вернулась и быстренько слопала пару котлеток, бутерброд, булочку и три конфетки. И только потом подумала, что надо бы следить за фигурой. А то «лежать и есть» – прямой путь к толстой попе. Ладно, один раз можно. Я вчера кучу калорий потратила, а сейчас вообще чего-то волнуюсь из-за этого Димы. А когда волнуюсь, я всегда много кушаю.
Пока я ела, дети лазили туда-сюда и требовали себе раскраски. Мамаши отвечали им, типа, сейчас тётя покушает и будете рисовать. Я поела и опять забралась на верхнюю полку, подальше от этих маленьких козявок. Открыла чатик. Катька с Алиной еще поспорили немного, чья версия лучше и постановили:
Катя: «В общем, рядовая Синицына, отправляйся в разведку. Боевая задача: собрать всю информацию об объекте. Особенно уточнив ориентацию и предыдущее место работы»
Я: «Спятили?)) И как предлагаете ориентацию уточнять? Да он пошлёт меня за такие вопросы!»
Алинка: «Зачем спрашивать? Ты проверь! Блин, Синицына, учить тебя, что ли? Поцелуй его! Если с отвращением отшатнётся – точно гей! Кстати, ты, надеюсь, там не в растянутых спортивках и бесформенной футболке ходишь?»
Я: «Леггинсы и футболка, да. Вполне нормальная»
Катя: «Рядовая Синицына, слушай мою команду! На задание отправляться в шортах и обтягивающей майке либо майке с большим вырезом. Боевой раскрас обязателен»
Я: «:)))) Может, ещё босоножки на шпильке одеть? Что-то вас совсем понесло…»
Хотя, в чём-то они правы. Если я хочу привлечь внимание, надо бы переодеться. Покопалась в рюкзаке и вытащила футболку с крупным вырезом. Она может красиво так спадать с плеча и оголять грудь почти до бюстика. Схватила футболку и косметичку и пошла в туалет.
Через пять минут уже отправила девочкам фото в этой футболке и с лёгким макияжем, подчёркивающим глаза и делающим губы естественно пухлыми. Даже духами брызнулась. Они одобрили.
Немного неловко было возвращаться в купе. Будто все сразу поймут, для кого я вырядилась. Но там стоял ор, детки что-то не поделили, и все, включая бабок с боковушек, пытались их помирить.
Так что я отправилась прямиком к Диме. Но в служебном купе оказалась только девушка-проводница. Крашеная блондинка с хорошей фигуркой и симпатичным лицом. Она в специальном фартуке мыла стаканы, но при виде меня выключила воду и дежурно улыбнулась.
– Ааа… где Дмитрий? – сдуру спросила я у неё.
Она тут же пришурилась и внимательно оглядела меня с ног до головы.
– А зачем вам Дмитрий? Уверена, что смогу решить любую вашу проблему касательно пребывания в нашем поезде.
– Спасибо, но мне Дмитрий нужен. Когда он придёт?
– Сейчас моя смена, – уже жёстче сказала Лариса, как было написано на бейджике. – Чай, кофе, пресса? Желаете чего-нибудь?
– Нет, спасибо.
Мне ясно дали понять: покупай или вали, больше ничего не скажу. Я вздохнула и потащилась на своё место. И зачем только красилась? Пока буду лежать, всё осыпется или размажется… Да и чёрт с ним!
4
Я не знаю, как так получилось. Я честно не хотела ничего такого делать. Оно само!
Целый день лежала и маялась. Читала, болтала с девчонками, даже музыку послушала. Дима не появлялся. Лариса сновала туда-сюда, убирала вагон, разбиралась с пассажирами. Бабки на боковушках обсудили, кажется, половину своего села: кто с кем когда и зачем и какие они все. Мужик читал толстенную книжку с космическими кораблями на обложке. Дети бесились и через каждые пять минут просили кушать. Иногда даже тихо рисовали – и тогда было слышно их мамаш, обсуждающих детские болезни, какашки и воспитателей в детском саду. Я пыталась абстрагироваться от этого ада, но получалось плохо. Наконец наелась всякой фигни и сыто-довольная уснула.
Снилась мне почему-то эта Лариса. Она была в красивом вечернем платье с уложенными волосами и кого-то ждала, стоя на железнодорожной платформе. Потом к ней подошёл Дима в смокинге и с большим букетом, она взяла его под ручку и стала уводить в сторону вокзала с большой надписью ЗАГС. Я во сне моментально озверела, бросилась вслед, схватила её за руку и оттащила от него. Царапала лицо, таскала за волосы, била ногами и вдруг… очень явно ощутила, как моя ступня прилетает по теплой коже. Сразу стало ужасно больно и я мигом проснулась. В проходе стоял Дима и зажимал нос. Чёрт! Я наверно как-то сместилась на полке ближе к проходу и ударила его по лицу, когда резко разогнула ногу.
– Ой, простите, пожалуйста! Я случайно!
Он молча помотал головой, показал рукой, что всё нормально, и быстро ушёл. А я в панике заметалась по полке, не зная, что предпринять. Все женщины тут же принялись громко жалеть парня и осуждать меня, мол, должна быть поаккуратнее и следить за собой во сне, а то ещё весь вагон покалечит. И только мужик с соседней верхней пытался меня успокоить:
– Да не переживай ты так, не сахарный он, не развалится!
Я решила, что самым правильным сейчас будет сходить к Диме и удостовериться, что всё нормально. И ещё миллион раз извиниться. Два миллиона раз. Глянула на всякий случай в зеркало и ужаснулась – под глазами размазалась тушь, волосы всклокочены. Быстро побежала умываться и расчёсываться. А потом, пусть и запоздало – оказывать помощь пострадавшему.
Потерпевший сидел за ноутбуком и опять что-то печатал.
– Добить пришла? – строго спросил он, едва я вошла в служебное купе. Но глаза его при этом смеялись, и я облегчённо выдохнула: вроде не злится.
– Прости, пожалуйста! Мне сон снился… очень бурный. Ты как?
– Нормально. Нос не сломала, если тебя это интересует. Но могла! Удар у тебя – будь здоров!
Блин, да он потешается надо мной!
– Надо бы холод приложить. Дай я посмотрю.
Я подошла ближе, и он быстро захлопнул крышку ноутбука. Наклонилась к его лицу. Нежно провела пальцами по носу и щекам. Чуть-чуть красноты осталось, но синяка быть не должно. Слава богу! Я бы себе не простила. Он опустил глаза и замер, позволяя мне себя щупать. Будь он котом, замурчал бы от удовольствия. А я водила пальцами по гладко выбритому подбородку и почему-то не могла оторвать глаз от его губ. И вдруг поняла, куда он смотрит! Мой широченный вырез ведь наклонился вместе со мной!
И вовсе Дима не гей! Чтобы закрепить свое мнение, я уже потянулась к его губам, как вдруг в дверь купе постучали. Я тут же отпрыгнула, а Дима подскочил с места. Заглянул какой-то мужик и попросил два чая.
– Сейчас, секунду, девушке ложку дам, – тут же нашёлся проводник. Протянул мне столовую ложку и строго напомнил: – Только обязательно верните!
– Конечно! – смущённо пробормотала я и спешно ретировалась.
«Опытным путём установлено, что красавчик не гей!» – написала я своим девочкам. И они сразу оживились:
Алина: «Ваууу! Круто!!!»
Катя: «Целовались, что ли?»
Я: «Ну, сначала я его ногой ударила…»
Алина: «Чтоооо?»
Катя: «Заслужил?»
Я: «Случайно! Во сне. А он мимо проходил. Потом пошла извиняться. И как-то так получилось, что мы почти поцеловались. Но нам помешали((((»
Алина: «Вот гады! Никакой личной жизни! Ну ничего, всё ещё будет. Дашка, ты молодец! Так держать!»
Катя: «Чего тебе такое хоть снилось, что драться начала?»
«Не помню(((» – соврала я. Как-то стыдно признаваться в том, что во сне я жестоко расправилась с воображаемой соперницей. Сама от себя такого не ожидала. Я, вообще-то, девушка мирная и спокойная.
Катя: «Ты там смотри, больше ногами не махай. А то заденешь придурка какого-нибудь, он тебя с полки за ту же ногу и скинет. Знаешь, всякие ушлёпки бывают, и не посмотрит, что ты девушка»
Алина: «Катька, не нагнетай! Всё пучком – это самый оригинальный способ привлечь внимание на моей памяти)))»
Катя: «Предупредила просто. Ладно, чего дальше делать будем? Я так понимаю, его смена началась?»
Я: «Видимо, да»
Алина: «Как чего? Идти на штурм!!! И без поцелуя не возвращаться!!!»
Я: «Думаете?»
Катя: «Не, навязываться тоже нехорошо. Надо немного выждать. Чтобы он сам проявил интерес и на контакт вышел»
Алина: «Может, ты и права. Ладно, подождём немного»
Катя: «Рядовая Синицына! Слушать мою команду: сидеть в окопах и наблюдать! Обо всех проявлениях объекта докладывать в рубку!»
«Есть, товарищ полковник!!!» – ответила рядовая Синицына и тихонько засмеялась. Ну и подружки у меня – с ними не соскучишься!
Больше в этот день нам даже поговорить не удалось. Дима был постоянно занят. То к нему приходили какие-то начальники, то пассажиры отвлекали, то уборка, то ещё какие-то дела. Иногда он пробегал мимо и каждый раз ловил мой взгляд и чуть улыбался краем губ. Но не больше. Я ждала, ждала – сама не знаю чего, а потом нашла в интернете новую книжку и стала читать. Сюжет так увлёк, что даже перестала выглядывать в коридор в сторону купе проводников. А когда выключили свет, легла спать.
Проснулась я от того, что кто-то легонько теребил моё плечо. Открыла глаза и увидела Диму.
– Через десять минут стоянка в Екатеринбурге, – прошептал он. – Пойдёшь со мной гулять?
Ну конечно я согласилась!
5
На часах три утра. Поезд прибывает на станцию Екатеринбург Пассажирский.
В дверях стоит несколько человек, но Димы я среди них не вижу. Он меня разбудил и ушёл, давая возможность одеться. Глаза всё ещё слипаются, хоть я и брызгала в лицо холодной водой, я стою и зябко кутаюсь в тоненькую ветровку. Вдруг кто-то хватает меня сзади за талию, и я испуганно подпрыгиваю. Оборачиваюсь – и замираю. Да, кстати, моя челюсть где-то там на полу валяется, не наступите. Потому что передо мной не проводник в форме, которого я ожидала увидеть, а стильный и ужасно потрясный парень! В серых джинсах, жакете с подвёрнутыми рукавами и чёрном поло с расстёгнутой пуговкой. Волосы слегка взъерошены, на губах хитрющая улыбка, он явно доволен произведённым эффектом. И от него так пахнет! Свежестью, морем, с лёгкими нотками лимона и ещё чего-то там. Кажется, я прибалдела и зависла, а тем временем поезд остановился. Дима сам развернул меня к выходу и мягко подтолкнул в спину:
– Давай-давай, а то не успеем. Стоянка двадцать восемь минут.
У самого выхода он властно отодвинул меня в сторону, первым спрыгнул на платформу и подал мне руку. Там внизу уже стояла Лариса, и я на секунду поймала её взгляд. Неожиданно обожгло такой лютой ненавистью, что я споткнулась и точно упала бы, не будь Димы рядом. Он подхватил меня за талию и, пару раз покружив по платформе, опустил на землю. Подальше от этой мегеры и других пассажиров.
– Дашуля, просыпайся, – как-то одновременно нежно и строго сказал он, – надо бежать, а то поезд без нас уедет.
Я затрясла головой, сбрасывая с себя наваждение от его сильных объятий и безумно дурманящего аромата. А Дима уже схватил меня за руку и потащил, почему-то в другую сторону от основного движения людей.
– Нет времени на тоннели, – пояснил он, спрыгивая прямо на рельсы и помогая мне.
Мы напрямую пересекли несколько путей, хорошо, что платформы были не высокие, и оказались чуть в стороне от вокзала. Парень тащил меня по безлюдным, плохо освещённым подворотням, не оглядываясь, и в какой-то момент я испугалась. А вдруг он всё-таки разозлился за тот удар и теперь решил отомстить? Вот заведёт меня куда-нибудь и оставит, или по голове чем-нибудь даст. И никто ведь не найдёт потом! До места назначения не доехала, куда выходила – только Лариса и видела, но она будет молчать. Я резко остановилась и дёрнула Диму за руку:
– Я же извинилась! Я, правда, случайно тебя ударила! Не надо мне мстить, ты же хороший парень! Да и люди видели нас вместе!
А он… заржал! Да так громко и заразительно, что через несколько секунд я тоже присоединилась, вдруг поняв, как же глупо прозвучало это обвинение.
– Дурашка, – ласково сказал он, обхватывая ладонями моё лицо и заглядывая в глаза. А потом легонько чмокнул в губы. – Мы идём за мороженым, тут круглосуточный супермаркет рядом с площадью. Не знаю, как ты, а я дико хочу эскимо. Нет, целых два эскимо! Побежали!
Димка, конечно, сумасшедший, но идея мне очень понравилась. И мы побежали. Через семь минут, в 03:12, были уже в Пятёрочке. Взяли себе сразу по три разных эскимо, особо не выбирая, и пришли на кассу. Женщина за ней сидела полусонная, она внимательно разглядывала каждую мороженку и тщательно расправляла складки, чтобы считать штрих-код. Мы посмотрели на время и переглянулись – 03:18, у нас десять минут.
– Четыреста девяносто три рубля. Карта или наличные?
– Карта, – ответил Дима и быстро протянул к терминалу чёрную и красивую Визу Платинум.
Мы уже собрались бежать, как услышали:
– Недостаточно средств. Попробуйте другую карту .
– Не может быть! – Дима приложил её ещё раз, но результат был тот же.
Я запаниковала на долю секунды, но быстро взяла себя в руки:
– Тогда наличные, – бросила кассиру пятьсот рублей, схватила растерянно выворачивающего карманы парня за руку и потянула к выходу.
– Дашка, прости, я не знаю, там точно были деньги, – оправдывался он.
– Некогда, на поезд опаздываем, – отмахнулась я, и мы снова побежали.
Ох! Это было… круто, несмотря ни на что. Мы неслись к поезду как угорелые, перескакивая рельсы и стараясь сильно не размахивать пакетом с мороженым. Хотелось хохотать от смеси паники и восторга, скорости и сильной теплой ладони, что тянула меня за собой. Запрыгнули в вагон за несколько секунд до отправления, и пока Лариса закрывала двери, Дима затащил меня в своё купе.
Оно было совсем маленькое, в половину обычного. У одной стены – полки: нижняя застелена, верхняя завалена тюками и коробками. Небольшой столик – и всё. Да, и ещё вешалки с формой на стене и большое зеркало.
Закрытая дверь и приглушённый свет. И мы, раскрасневшиеся, запыхавшиеся, стоим друг напротив друга и пытаемся отдышаться, не переставая улыбаться.
– Ты чокнутый! Мы ведь могли не успеть!
– Ты такая же, – он снова улыбался своей потрясающей улыбкой. – Зато мы добыли мороженое!!! – и тут же заметно сник. – У меня даже и наличных с собой нет, думал, уже везде карточки принимают и не стал снимать. А на карте деньги точно были…
– Да ладно тебе! Давай лучше есть, – ну да, ситуация не слишком приятная, но не зацикливаться же на ней. Я раскрыла пакет и протянула ему эскимо…
– Кажется, я переоценила свои силы, – с сожалением сказала спустя некоторое время, разглядывая третью пачку в своей руке.
– Могу помочь, – поиграл бровями Дима.
Он уже залопал все три и улыбался как сытый кот. Поистине сладости улучшают настроение и поднимают дух. А сладости, поедаемые в приятной компании в маленькой полутёмной комнатушке под мерный стук колес, приводят в вообще потрясающее состояние.
– О да, спаси меня! – засмеялась я, протягивая ему эскимошку.
– Как это эротично прозвучало, – сказал Дима, принимая её из моих рук. На меня он при этом не смотрел, но я всё равно смутилась.
Парень, как ни в чём не бывало, развернул лакомство и стал медленно и с наслаждением его есть. И как же это было красиво! Эти губы, обхватывающие мороженое, породили во мне совсем уж неприличные фантазии, и я не могла оторвать от него взгляда.
– Ты так смотришь, будто тоже хочешь, – заметил парень.
– Хочу, – ответила я, не уточняя чего именно.
Он посмотрел на меня таким особенным и пронизывающим взглядом, что я с силой втянула носом воздух. Дима слегка улыбнулся и протянул мне уже подтаявшую половинку. И теперь уже он внимательно смотрел, как я ем. Кажется, весь мир вокруг нас перестал существовать. Мы по очереди откусывали губами мороженое, не отрывая взгляда друг от друга, и что-то нарастало внутри, непонятное и томительное. Он снял губами последний кусочек шоколада с палочки и отбросил её на стол. А потом поцеловал меня. Холодными губами со вкусом шоколада и мороженого. И это был самый сладкий поцелуй в моей жизни…
Но очень уж короткий. Дверь купе резко открылась – и мы отпрянули друг от друга.
– Дмитрий, что здесь происходит? – взвизгнула Лариса. – Девушка, выйдите, вам нельзя здесь находиться. Это купе только для сотрудников.
Дима посмотрел на меня с сожалением и пожал плечами. А я встала, красная от смущения, и еле сдерживая слёзы, вышла. Слишком быстро кончилась эта сказка.
6
Наверное мне было обидно. Что он ничего не сказал, не заступился. И очень неприятно. Я свернулась в комочек под одеялом и немного поплакала. А потом пригрелась и задремала. Мне снился – ну конечно, Дима. И наш поцелуй со вкусом мороженого. И во сне все фантазии, возникшие тогда, реализовались в полной мере. А когда всё закончилось, я ощутила такой очень мягкий и нежный поцелуй в губы.
Утро второго дня пути началось для меня с улыбки. Потому что под подушкой я нашла батончик Сникерса и сложенную вдвое бумажку с подписью: «Прекрасной и обиженной».
Развернула. На листке, явно вырванном из небольшого блокнота, очень аккуратным, почти каллиграфическим почерком было написано:
«Прости. Лорка у нас старшая, а я ещё не все правила знаю. Приходи на чай сегодня ночью? Это моя смена, Лариса точно будет спать и нам никто не помешает. Ещё я буду дежурить с 8:00 до 16:00. Дел очень много, но ты всё равно забегай»
Я, конечно, разомлела и тут же забыла все обиды, но не побежала к нему в ту же секунду. Надо было обсудить с девочками всё случившееся:
«Вести с фронта. Ночью на стоянке бегали за мороженым, потом ели у него в купе и целовались)))) А потом явилась эта Лариса-крыса и выгнала меня(((((»
Алинка: «Вот змея подколодная! Наверное, она его себе прибрать хотела»
Катя: «А на каком основании выгнала? Что Дима сказал?»
Я: «Сказала, что купе только для сотрудников. А Дима промолчал. Правда, ночью принес мне записку с извинениями. И на чай пригласил))»
Алина: «Куда? В вагон-ресторан?))»
Я: «Не знаю. Вряд ли, у него на это денег нет»
Катя: «С чего взяла?»
Ну в общем, я всё им рассказала. И что одет он стильно в какие-то незнакомые мне марки. И что карта крутая, но денег на ней не оказалось.
Алинка: «А я вам говорила! Теперь всё сходится: он – наказанный сынок олигарха! Вот и карточку папенька заблокировал, чтоб он сам себе на жизнь зарабатывал»
Катя: «Или у парня реально проблемы с деньгами, а мороженое он с самого начала за твой счёт поесть хотел»
Алинка: «А одежда?»
Катя: «Не знаю, может, на распродаже взял. Да и вообще, если марки незнакомые – они не обязательно дорогие…»
Я: «Да не, там прям классно пошито было. И материал офигенный»
Но я призадумалась. Могла ли быть права Катька? Как-то не очень верилось. Дима был хороший, я чувствовала это. Правда, со своими тайнами.
Я: «Надо узнать о нем побольше»
Алина: «Поищи в Контакте или в Одноклассниках»
Я: «Точно! Только я фамилию забыла. Там, вроде, на двери табличка была»
Поляков Дмитрий Олегович. Так его звали. В Контакте было больше двух с половиной тысяч человек с таким именем. Я выбрала из них парней от 22 до 30 лет – шестьсот семьдесят один! Неженатых – восемьдесят пять. Некоторые без фотографий. Начала просматривать: никого даже похожего нет. Чёрт, я так до вечера провожусь, ещё и интернет подтормаживает.
«Не могу найти в Контакте((( Сеть плохая((»
Катя: «Скинь нам фотку и фамилию, я поищу. Может, он в других соцсетях есть»
Алинка: «Или в новостях))) Я пока светскую хронику полистаю))) Гони фотку своего олигарха!»
Так-с, а вот с этим проблема. Не могу же я просто пойти и сфотографировать его. Придётся выжидать.
Случай представился довольно скоро. Дима проходил мимо и завернул в наше купе. Типа поправить одеяло, лежавшее на третьей полке. А поправляя, посмотрел на меня и спросил одними губами: «Не сердишься?» Я мило улыбнулась, помотала головой и… в ту же секунду незаметно его щёлкнула, телефон-то в руках держала. Он тоже улыбнулся и пошёл дальше. А я передала данные разведки в штаб и спустилась завтракать. Пусть сами проводят свои розыскные мероприятия, мне снова хорошо и тепло и в парне я не сомневаюсь.
Катя: «Его нет ни в каких соцсетях. И Яндекс про него ничего не знает. Либо он принципиально ими не пользуется, либо не тот, за кого себя выдаёт»
Алинка: «В списках Форбс и светских сплетнях я его тоже не нашла. Искала по фотке, ведь имя мог изменить»
Я: «И что это значит?»
Катя: «Что твой Дима какой-то мутный тип»
Алинка: «Или его служба безопасности всё подчищает, чтобы скандалов не было!»
Я: «Или мы просто плохо искали. Девочки, он мне нравится!»
Алинка: «Я за допрос с пристрастием!»
Я: «Сейчас не могу. Он занят всё время. Да и не буду же я при всех его спрашивать. Подожду ночи»
Вечером я легла спать, чтобы ночью быть свежим огурчиком. Худо-бедно выспалась, освежилась, как смогла, в туалете, подкрасилась, даже другую одежду надела. И в половине первого тихонько постучалась в служебное купе. В вагоне почти все уже спали.
– Заходи! Я проспал немного и ещё не успел поесть. Будешь со мной?
Перед Димой стояла заваренная пачка Доширака и кетчуп.
– Не, спасибо, я этого добра сегодня уже два раза поела, – засмеялась я. – Если добавить ещё бутерброд с плавленым сыром, будет очень вкусно. Ну и хоть немного разнообразия.
Димка задумался, а я предложила:
– У меня есть. Хочешь, принесу?
Он радостно закивал и я отправилась за припасами. Осторожно достала свой пакет из-под полки, пытаясь сильно не шелестеть, и весь притащила туда.
– Ого, ты запасливая, – парень без всякого стеснения засунул нос в пакет, из которого я доставала хлеб и пачку Хохланда.
– Это не я, а бабуля, – вздохнула я. – Была ещё гречка с котлетами, но её я вчера съела. Зато яйца ещё живые и, если хочешь, есть помидоры с огурцами. И колбасной нарезки целый контейнер.
– А я только лапши набрал и готовых обедов. И хлеба булку. Зато кетчупа целых два пакета, – как-то грустно засмеялся парень.
– Ну так ешь, не стесняйся! Мне всё равно одной с этой кучей не справиться, – и я стала выкладывать ему на стол всё, что могло сочетаться с лапшой.
А потом просто сидела и грызла огурец, глядя, как парень с аппетитом кушает. И так приятно было на душе от того, что я смогла его хорошенько накормить, что… ну я не знаю. Просто хорошо мне было. А потом мы попили вместе чаю с булочками и конфетами. Стоянки в ту ночь были, но из нашего вагона никто не выходил и не входил, так что Диме даже двери можно было не открывать и не выходить на перрон.
До шести утра мы сидели и миловались, как сказала бы моя бабуля. Много болтали, целовались и в какой-то момент я пересела к Диме на коленки. Было тесновато и его форме грозило стать окончательно измятой, но его это не волновало. Он гладил меня, и целовал, и шептал всякие нежности на ушко. А ближе к шести Дима пошел будить выходящих в Мариинске, а я отправилась спать, убаюканная в его тёплых руках.
И только закрывая глаза, я поняла вдруг, что говорили мы только обо мне. На все мои вопросы Дима как-то ловко отвечал пару слов и тут же переводил стрелки. Зато я рассказала ему всё: где живу, где учусь, с кем дружу, чем занимаюсь, о чём мечтала в детстве. Было конечно приятно, что парень так мной интересуется, но внутри свербило ощущение, что он что-то пытается скрыть о себе.
7
Алинка: «Дашка, хватит дрыхнуть! Колись давай, что показал допрос!»
После такой ночи я блаженно улыбалась, но подружки вмиг вернули меня с небес на землю.
«Допрос показал, что следователь – тупица)) Теперь подозреваемый знает о нём всё! А сам остался такой же тёмной лошадкой((( Но безумно милой лошадкой и невероятно нежной))»
Катя: «Ты там влюбилась, что ли?»
Я: «Кажется, да…»
Девчонки надолго замолчали, а может, сеть не ловила. А я задумалась. Я им не соврала. Я действительно влюбилась в этого парня. Вот прям по самые уши. При мыслях о нём на моих губах расцветала улыбка и становилось очень тепло внутри. Я даже пару раз ловила себя на том, что рисую пальцем сердечки на стене. А ещё – вот об этом я никому не буду рассказывать – мне снились эротические сны. Уже несколько раз. Не знаю, то ли это от постоянной качки, то ли у меня давно не было парня. Но в снах всё было так реально, что я просыпалась в тот самый момент и чувствовала кульминацию прямо по-настоящему. Потом в страхе оглядывалась на соседей, боясь, что кто-нибудь догадается о моих снах или услышит чего, но они не подавали виду.
А потом случилось счастье! Мамаши с детьми вышли на станции Красноярск. Дима мне говорил вчера, что потом следующие пассажиры на эти места зайдут через сутки, так что я спокойно уселась внизу. Бока и спина от постоянного лежания уже болели. И я получила, наконец, возможность смотреть в окно и грызть семечки. Это было блаженство! Пей чай, когда хочешь, читай сидя, да в конце концов расчесаться, поправить одежду и знать, что выгляжу нормально, а не тёпой-растрёпой, как говорит моя сестрёнка. Так что пока Дима отсыпался перед следующей сменой, я наслаждалась дорогой. И думала, что такого приятного путешествия на поезде у меня ещё не было.
Мужик со второй верхней тоже перебрался вниз. Он читал уже второй том своей космической саги и иногда задумывался, глядя в пустоту где-то рядом со мной. А потом он заметил, что я тоже читаю – свою любимую Сашу Мэй – и мы с ним мило поспорили о достоинствах и недостатках бумажных и электронных книг. И остались каждый при своём мнении, снова углубившись в чтение.
Девчонки поохали-поахали, но оставили меня в покое и больше не смущали своими домыслами и подозрениями.
Димка проснулся и снова принялся за работу. Я даже его пожалела – носился по всему вагону то к одним, то к другим, то чай, то бельё, то высадка-посадка. Но каждый раз проходя мимо, он улыбался мне своей особенной (только для меня!) улыбкой, а я улыбалась в ответ. Один раз он даже притащил мне стакан с горячим чаем и шоколадку – Риттер Спорт с марципаном. Кажется, я вчера проговорилась, что люблю его больше всего. И откуда взял только? Сосед заметил это и широко заулыбался нам, ничего не говоря.
На крупных остановках я выходила подышать и исподтишка наблюдала за тем, как работает Дима. Он провожал и встречал пассажиров с неизменной вежливостью и улыбкой, и я даже немного ревновала его ко всем этим женщинам и девушкам, которым он помогал забираться в вагон и вылезать из него.
А ночью… мне обещали душ!!! Как оказалось, помыться в душе может любой пассажир, заплатив сто пятьдесят рублей. Только нужно предварительно записаться у начальника поезда. Продвинутые люди так и сделали в первый день, записавшись не по одному разу. И теперь всё время до Владивостока было занято. Но Дима обещал сводить меня в свою очередь – у проводников тоже был свой график помывки, ведь они всегда должны быть свежие и опрятные. Так что я с нетерпением
ждала ночи.
Сдав смену, Дима зашёл за мной и повёл в штабной вагон. По пути никого не встретилось, и мы быстренько прошмыгнули в санитарную комнату. Она была довольно просторная, с непрозрачной душевой кабиной, гладильной доской, сидушкой и полочкой для вещей.
– Я тебя тут подожду, потом тоже помоюсь, – сказал Дима и отвернулся к стене, давая мне возможность раздеться и зайти в душ.
Внутри было тесновато и не слишком приятно, но зато вода – в меру горячая и с хорошим напором. Так что я наконец-то хорошенько помылась. Но… это было волнительно. За тонкой перегородкой стоял Дима, и я не могла не думать о нём. Особенно когда скользила намыленной губкой по своему телу. Неприличные фантазии так и роились в голове.
Закончив, я приоткрыла дверь и высунула руку за полотенцем, а Дима тут же поймал её в свою ладонь, поглаживая большим пальцем. Пока другой рукой тянулся к полочке и подавал мне полотенце.
Я вытерлась и, обмотав его вокруг головы, резко отодвинула дверцу. Дима отпрянул так, будто стоял, прижавшись к ней лбом. И посмотрел мне в глаза. Мы явно думали об одном и том же. И отрывисто дышали в унисон. И тогда я шагнула в его руки и… пропала.
А потом принимал душ парень, а я сушила волосы и разглаживала его форму. Наверное, у поездов какая-то особенная качка, пробуждающая желание, потому что одного раза мне явно было мало. И когда он вышел ко мне в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер, я еле слышно застонала и снова кинулась в его объятья.
Мы всё-таки вышли из санитарной комнаты, когда полностью насладились друг другом. Кажется, кто-то пару раз дёргал ручку двери, но в коридоре никого не оказалось. Димка с облегчением выдохнул и мы вернулись в свой вагон.
Сидели тихонько в моём купе на свободной нижней полке и слушали музыку. Из одной пары наушников на двоих. Я лежала головой у него на коленях, а Дима гладил мне волосы, чесал за ушком и улыбался. Сейчас он был в обычной одежде – и Ларисе при всём желании не к чему было придраться. Соседи спали и нашему счастью никто не мешал.
А потом Дима помог мне забраться наверх, нежно поцеловал в кончик носа и ушёл к себе.
8
В этот день я проспала аж до девяти часов. Никто не мешал, дети не вопили (как в предыдущие дни), сосед мирно читал, а бабки с боковушек вышли ещё ночью. И хоть Дима и не лежал рядом со мной, я всё ещё чувствовала тепло его губ и рук и улыбалась как счастливая дурочка. И первым делом, конечно же, побежала к нему – пожелать доброго утра и поцеловать.
Дима сидел и заполнял какие-то служебные бланки, но при виде меня тут же поднялся и улыбнулся:
– Привет, засонька!
А потом обнял крепко-крепко и поцеловал – очень долго и нежно. Я потёрлась носом о его рубашку и прижалась ещё сильнее, совсем не желая выпускать из рук. Но рядом с купе раздались голоса, и пришлось отстраниться.
– Ты уже завтракал? Принести тебе бутербродов?
Мне очень хотелось позавтракать вместе с ним, побыть рядом подольше, хоть я и понимала, что парень на работе и моё присутствие рядом с ним нежелательно. Но вдруг он мне разрешит? Вторая проводница наверняка спит сейчас, а другие пассажиры поймут, наверное…
– Нет, спасибо, – помотал головой Дима. – Я уже поел. Лорка на двоих приготовила. Представляешь, оказывается на нашей печке можно готовить! Такие вкусные макароны по-флотски получились!
Он восторженно рассказывал и совсем не замечал, как улыбка сползает с моих губ. Вот значит как? Лорка на двоих приготовила?
– Как-нибудь я тоже попробую что-нибудь сварганить и тебя угощу. Рискнёшь мою стряпню есть? – он засмеялся и чмокнул меня в губы.
– Угу, – натянула улыбку я. – Пойду тогда одна завтракать.
– Давай! – Дима снова меня поцеловал и вернулся к своим бумажкам.
А я прошла в своё купе, села у окна и долго смотрела на проносящиеся мимо леса, не замечая ничего…
Спустя некоторое время вдруг очнулась и затрясла головой. Да что это я, в конце концов? Обиделась на какую-то ерунду. Ну накормила она его, и что? Нормальные человеческие отношения между напарниками – мы вон тоже с девчонками по очереди готовим. Так удобнее, чем каждый сам себе.
Но всё равно было немного неприятно. Наверное, женский инстинкт включился: мой мужчина – я его и кормлю. Посмеялась от своего открытия, потом позавтракала и уселась поудобнее – читать сегодняшнюю главу у Саши Мэй.
А там… Главный герой вдруг оказался настоящим гадом! Как выяснилось, он никогда и не верил в любовь, и только притворялся нежным и обаятельным, окучивая очередную девушку. А когда добивался от неё того самого, ему тут же становилось неинтересно и он уходил в поисках новой подруги. Я даже плечами передёрнула – так неожиданно всё это было. И так совпало с моими глубинными опасениями о том, что и Диме я теперь стану не нужна. А он, как назло, несколько раз проносился мимо купе, даже не глядя на меня.
В общем, здравый смысл меня покинул, обида не на шутку разыгралась, и я отвернулась к окну. Сидела и грызла семечки, а если иногда шелуха и падала на пол, я только отодвигала её ногой поближе к углам и всё. Пусть потом эта Лариса из щелей выковыривает. Или сам Дима – мне всё равно.
А потом в наше купе сели парни. Сразу четверо, на все свободные места. Они были весёлые и классные, и мы сразу разговорились. Ребята тоже ехали во Владик, на конференцию по робототехнике. Они даже достали и продемонстрировали мне своего робота. Такой смешной чудик из кубиков Лего, он был похож на большого паучка с антенной на спине. Забавно поднимал лапки и сверкал единственным глазом. Мы все дружно с ним поиграли, даже сосед с верхней полки заинтересовался. А потом вместе пили чай со сладостями. Моих запасов хватило на всю компанию, ещё и осталось.
Всё бы хорошо, но Дима слишком часто стал проходить мимо. Может, у него и в самом деле были дела. Каждый раз он бросал на меня быстрые, но пристальные взгляды, в которых читалось недовольство. Или мне это показалось. А я неизменно ему улыбалась. Ну а что? Он же занят, а я просто общаюсь с соседями по купе.
В четыре началась смена Ларисы. Она тоже часто проходила мимо, но смотрела не на меня, а на ребят. Несколько раз предлагала им чай или кофе, или ещё чего-нибудь.
Ближе к вечеру парни захотели ещё чаю и пошли покупать. Но проводницы на месте не оказалось. Я играла в телефоне и особо не обращала на них внимания. Но когда они уже в четвёртый раз вернулись недовольные и стали ворчать, где же ходит эта «милая» девушка, когда должна находиться на рабочем месте, – я насторожилась.
Медленно обулась и пошла в туалет, находящийся в начале вагоне. И тут же встала как вкопанная посреди коридора. Из купе отдыха проводников (где должен сейчас отдыхать Дима перед ночной сменой) выходила Лариса, поправляя на ходу одежду и приглаживая волосы. Она увидела меня, победоносно так усмехнулась и завернула в служебное купе.
А я продолжала стоять посреди прохода с бешено колотящимся сердцем. Потом очнулась – и убежала в туалет в другом конце вагона. И долго плакала там, размазывая по щекам слёзы. А ещё… так больно было где-то внутри…
9
Снаружи дверь несколько раз дёрнули. Наверное, нехорошо было так надолго занимать туалет. Я умылась, растрепала волосы и вышла, поворачивая к тамбуру. И только закрыв за собой дверь в вагон, я заметила Диму, стоявшего у внешней двери. Он был помятый и растрёпанный со сна и держал между пальцев незажжённую сигарету, задумчиво на неё глядя.
Я тут же развернулась, намереваясь сбежать, но он успел поймать меня за руку:
– Даш, что случилось?
Я замотала головой, прячась в волосах. А он выбросил сигарету и второй рукой поднял мою голову за подбородок, вглядываясь в глаза.
– Ты плакала?
При звуках такого ласкового и невозможно заботливого голоса мои слёзы вернулись. А Дима притянул меня к себе и обнял, позволяя выплакаться. И я, как дура, разрыдалась. Почему как дура? Да потому что только полная дура будет плакать в жилетку обидчику, позволяя гладить себя по спине, целовать в макушку и успокаивать тихим ласковым голосом.
– Расскажешь, кто тебя обидел? – спросил Дима, когда я успокоилась. – Соседи по купе что-то сказали или сделали?
– Ты! – выдохнула я, глядя на него снизу вверх.
Парень прикрыл глаза и виновато дёрнул уголком губ. А потом сказал тихо, будто сам себе:
– Что за день сегодня? Сразу двух красивых девушек обидел… – а потом обратился ко мне: – Что бы я там ни натворил, Даш, я не хотел. И если честно, даже не представляю, что я такого мог сделать или не сделать, чтобы ты обиделась.
– В смысле, сразу двух? – спросила я то, что смутило меня больше всего.
Дима задумался, будто решая, стоит ли говорить, но всё же признался:
– Лариса приходила сегодня, пока я спал. Разделась и залезла ко мне под одеяло… Я отказал, рассказал ей про тебя, и она очень расстроилась. Я видел, что нравлюсь ей, но даже не думал, что она решится на такое. Даже не знаю, как мы теперь вместе работать будем… А с тобой что?
– А я увидела, как она выходит из твоего купе и подумала… А ещё ты целый день мне не улыбался! – осознав, как же глупо прозвучало это обвинение, я снова уткнулась носом ему в футболку.
– Дурашка моя, – тихонько засмеялся Дима. – Ну хочешь, я сейчас тебе за целый день наулыбаюсь?
Я кивнула и подняла на него влажные глаза. А он широко улыбнулся и сладко-сладко меня поцеловал. А потом добавил очень серьёзно:
– Даш, я не такой. И не понимаю парней, которые могут сразу с двумя. По-моему, это настоящее предательство.
В этом я была с ним согласна.
– Ты куришь, что ли? – вспомнила я вдруг про сигарету.
– Бросил… год назад, – потом вздохнул и продолжил: – Просто из-за Ларисы так распереживался сейчас, что рука сама потянулась. В тамбуре вчера убирался и нашёл пачку, почему-то решил не выкидывать и отнёс себе в купе. Пойду сейчас выкину, ни к чему мне это.
– Ты бы поспал ещё, а то опять всю ночь носом клевать будешь, – я потрепала его по щеке. – Не волнуйся, с Ларисой утрясётся. Если она умная девушка, просто сделает вид, что ничего не произошло.
– Надеюсь. Придёшь ко мне ночью? Вместе веселей дежурить.
– Конечно!
Умной девушкой Лариса не была. Вот прям от слова совсем. Потому что она решила отомстить. Естественно, мне.
Очень грамотно подгадала момент – когда Дима отсыпался с ночи, а парни из моего купе вышли в тамбур покурить. Я уже выспалась и сидела на нижней полке у прохода, читала книжку и совсем не смотрела по сторонам.
А Лариса взяла да и вылила на меня стакан чая. Типа шла мимо и споткнулась. Тут же принялась суетиться вокруг меня, извиняться и причитать о своей неуклюжести и накопившейся усталости от тяжёлой работы. Но это всё на публику. Я видела, что она сделала это специально. И она видела, что я всё поняла.
Конечно, было дико больно. Чай попал на ногу и кисть руки. Хорошо хоть вода в титане не совсем кипяток, а градусов восемьдесят. Мне Дима рассказывал, что так положено. Но всё равно обожгло очень. Я как-то смогла сдержать слёзы и улыбалась, тоже на публику, типа – да нормально всё, с кем не бывает. Она тут же сбегала к себе и притащила мне в качестве извинения плитку шоколада. Просроченную, как потом оказалось. Но это неважно.
Я сразу намазала ожоги специальным кремом. В моей дорожной аптечке, благодаря бабуле, были средства на все случаи жизни. И просто молча терпела, невидящим взглядом пялясь в окно. А в голове в это время проносились сотни нехороших слов и планов мести. Но потом я остыла и вспомнила гуляющую по сети картинку: «Вы так спокойны. Что вы принимаете? – Всё. Как есть» Вот и я приняла этот ожог как расплату за шикарного парня. Надеюсь, Лариса этим удовлетворится и оставит теперь меня в покое.
Диме я ничего рассказывать не собиралась. Это не его война – как сказали мои девчонки. Но я всё-таки надеялась, что войны не будет.
Это был уже пятый день пути. Нам осталось ещё две ночи и один целый день. Ничтожно мало… Сегодняшний уже потерян, Димина смена начнется в 16:00, и вечером они обычно очень заняты. Но нам надо поговорить. Потому что я не знаю, что будет дальше. Неужели я просто выйду из поезда и всё закончится? Я не хочу, я не готова. Я влюбилась в этого парня по уши и хочу быть рядом с ним. Но у него работа, а меня ждут дома. Нужно хотя бы телефонами обменяться, что ли…
Раза три я ходила к нему за чаем. Каждый раз пыталась начать разговор, но никак не получалось: то мешал кто-то, то он сразу начинал целовать меня, пока поблизости никого не было.
А вечером возникла ещё одна неприятность. Мои соседи-парни заскучали, вышли в магазин на большой стоянке и затарились пивом. Даже на меня взяли. Но я пиво не люблю, меня воротит даже от запаха. Поэтому я просто завалилась к себе на верхнюю полку, отвернулась к стене и стала дышать через сложенную вдвое простыню. Так было чуть легче. А они долго шумели, хохотали, вели всякие непристойные разговоры.
Ближе к ночи они угомонились и уснули. А я продолжала задыхаться, думая о том, что можно предпринять. Потому что к утру этот аромат станет ещё неприятнее. Побродила по вагону, отыскивая свободное местечко, но его не было. Уже в первом часу ночи я решила, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и разработала хитрый план. Я в кино такое видела.
Как только заступившая на ночную смену Лариса двинулась в сторону туалетов для уборки, я тихонько соскочила и выложила на полке свой силуэт из одежды и дополнительного одеяла. Накрыла сверху простыней – типа это я сплю. А сама прошмыгнула в купе к Диме, пока никто не видит.
Он испуганно подскочил, со сна решив, что это Лариса опять к нему лезет, но потом признал меня, сгрёб в охапку и продолжил спать дальше.
Так мы и проспали вместе всю ночь – в тесных объятиях, на узенькой полке поезда. А проснувшись в семь утра от поцелуя, я почувствовала себя абсолютно счастливой.
10
И конечно, тут же решила всё испортить:
– Дим, а что дальше?
Он сразу понял, о чём я спрашиваю, и отвернулся к окну.
– Мне нужно вернуться в Москву со следующим рейсом, – сказал наконец парень. – Обязательно.
– Давай хоть перезваниваться будем? – еле выдавила из себя я.
– Прости, Даш, я временно не пользуюсь телефоном. Но ты оставь мне свой номер, я…
– Как это не пользуешься? – возмущённо перебила я. – Сто раз твой айфон видела!!! Чего ты врёшь-то мне теперь???
Парень покачал головой и потянулся к карману форменных брюк.
– Там нет симок. Ни одной. Я только как будильник его использую. Ну и играю иногда в игры…
Дима протянул мне свой телефон, и я убедилась, что он говорит правду. Сим-карт не было.
– Ну хоть в Контакте тогда можно переписываться… Или ещё где-то… – растерянно пробормотала я, всё ещё не веря, что он просто не хочет со мной больше общаться.
– Я не оставляю свои личные данные в интернете. И не пользуюсь соцсетями, электронной почтой или чем-либо ещё.
Он говорил всё это глухо, отвернувшись к окну. Я глубоко дышала, пытаясь сдержать слёзы. Ну понятно же всё? Для него это была только приятная интрижка, которую нет смысла продолжать. Встала, пытаясь попасть ногами в тапочки. Не видела ничего сквозь застилающие глаза слёзы. И всё-таки громко всхлипнула, не сдержавшись.
Дима тут же развернулся, будто очнулся от раздумий. Подскочил ко мне, схватил за плечи и отчаянно зашептал:
– Ты же не так всё поняла! Даш, ты мне нравишься, очень! Но у меня сейчас такое в жизни творится! Я не могу пользоваться никакими средствами связи. И рассказать тебе тоже ничего не могу. Пожалуйста, поверь мне! Я вернусь в Москву, разберусь со всем и когда хоть немного что-то устаканится, обязательно позвоню тебе или сразу приеду. Дашка…
Он прислонился к моему лбу своим и замер так, кусая губы. Видно было, что ему нелегко далось это признание. А я не знала, верить ему или нет. Отстранилась, заглядывая в глаза. А слёзы, уже не сдерживаясь, бежали по щекам. Он тоже смотрел мне в глаза:
– Мы не потеряемся, обещаю. Я обязательно найду тебя потом.
Наш поцелуй был горячим и ужасно солёным от моих слёз. А ещё отчаянным, страстным, будто последним. И он естественно перерос во что-то большее. Тоже отчаянное, резкое, как будто мы хотели впечататься друг в друга и остаться единым целым навеки…
А потом я написала в его блокноте все свои телефоны и электронную почту. И он при мне вырвал листок, сфотографировал его на всякий случай и спрятал в паспорт под корочку.
И начался новый день. Наши последние сутки в этом поезде.
«Срочное донесение в штаб: рядовая Синицына полюбила объект всем сердцем и не сможет пережить ни дня разлуки с ним. Девочки, что делать???»
Катя: «Всё прям так серьёзно?»
Я: «Прямо по-настоящему…»
Алина: «Главное: сохранять спокойствие! Мы что-нибудь придумаем!»
И мы придумали. Полдня ушло на разработку плана. И девочкам там, во Владике, пришлось изрядно побегать, подготавливая всё. Теперь дело оставалось только за мной. И я пока не знала, как лучше его провернуть.
В четыре дня Дима сменился, переоделся в обычную одежду и мы с ним весь вечер были вместе. На стоянке в Хабаровске сбегали в супермаркет и купили продуктов для ужина – Дима всё-таки хотел сам попробовать приготовить на печке и накормить меня. В этот раз у него уже были с собой наличные, но я не стала спрашивать, откуда он их взял.
В одном из купе были свободны все четыре полки и мы разместились там. Играли в шахматы, слушали музыку, грызли орешки… Большего себе позволить не могли – на боковушках сидели люди, да и мимо постоянно кто-то сновал. Но нам и так было очень хорошо. Дима пару раз спрашивал, чего это я сверкаю как медный таз с хитрющими глазами, но я не стала ему ничего рассказывать. Во-первых, главную часть операции я могла и запороть, из-за чего весь план бы провалился. Ну а во-вторых, он бы точно не одобрил и даже попытался помешать. Так что я просто улыбалась и наслаждалась вечером. Мы даже поспали немножко до ночного дежурства. Правда, на соседних полках, как обычные пассажиры.
А когда Лариса ушла спать в купе отдыха, переместились в служебное купе. Димка готовил ужин, а я сидела в уголке, исподтишка любовалась им и думала о том, какая красивая у проводников форма и как здорово она на нём сидит…
Гречка получилась отменная! Она долго томилась в кастрюльке вместе с сардельками и полностью пропиталась их ароматом. А может, мы просто соскучились по нормальной еде. Лично у меня этот Доширак уже из ушей лез. Дима разделил приготовленное на три порции и убрал одну для Ларисы. Он говорил мне, что так сделает в благодарность за тот раз, когда она его угощала. Я была не против и даже надеялась на это.
Мы наелись до отвала и дружно боролись со сном. Щекотали друг друга, целовались, травили байки. Оба делали вид, что всё хорошо и это не последнее наше свидание в обозримом будущем.
В ту ночь остановки были каждый час, и на каждой хотя бы один человек да входил или выходил. Дима постоянно ходил то будить, то провожать – но уже не выгонял меня из служебного купе. Просто прикрывал двери, чтобы никто меня не видел.
И в одну из таких остановок, когда парень вышел на перрон, я сделала то, что сделала. Это не был хороший поступок. Но от него зависела моя судьба и моя любовь. Я не собиралась терять Диму. И не собиралась ждать, пока он решит свои дела и вернется. Да и, в конце концов, Лариса сама напросилась. Будем считать это местью.
За час до прибытия во Владивосток Дима поцеловал меня и сказал:
– Обратно мы выезжаем в семь вечера. У меня будет несколько свободных часов. Давай погуляем по городу? Или съездим куда-нибудь, где нам никто не будет мешать или торопить? Ты как раз успеешь домой съездить и отдохнуть, пока я тут вагон сдавать буду.
Парень с такой надеждой вглядывался в мои глаза, предлагая это, но я вынуждена была сказать:
– Прости, Дим, я не смогу сегодня. Меня ждут очень важные дела, которые просто невозможно перенести.
Сказала – и смотрела, как он сникает на глазах. Как надежда покидает его, а уголки губ опускаются. Быстро чмокнула парня и убежала. Нельзя ему пока говорить.
Они провожали пассажиров вместе с Ларисой. Вежливо улыбались каждому, помогали спуститься, желали всего хорошего. Дима смотрел сквозь меня – был обижен. Натянуто улыбался одними губами, помог спуститься, но в глазах его я видела боль и страх.
Я тоже боялась, что вижу его в последний раз, но заставляла себя улыбаться и надеяться на лучшее. Если судьба на моей стороне, уже вечером мы увидимся снова.
11
Это определённо была самая безумная авантюра в моей жизни. Потому что, если бы мне кто-то сказал, что после четвертого курса юрфака я пойду работать на железную дорогу проводником, я бы точно покрутила пальцем у виска. Не так я представляла себе успешную карьеру. Но во-первых, долго я там работать не собиралась, а во-вторых, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. И вообще, я же не Ассоль какая-нибудь, чтобы незнамо сколько ждать принца на корабле с алыми парусами (а в моём случае – проводника на поезде-триколоре, ха-ха).
А началось всё с сообщения Алинки вчера утром:
«Короче, я щас у тётки. Ну той, которая в кадрах Транспортной Компании работает. Она у меня замуж скоро выходит и ляльку ждёт. Какого-то бизнесмена подцепила и только о нём и говорит. В общем, она щас сентиментальная до ужаса и сочувствует всем влюбленным. Я ей про тебя рассказала, и она обещает помочь. Устроим тебя проводницей! На Димин поезд!»
Конечно, купить билет обратно до Москвы было бы проще. Постараться попасть в тот же вагон и так далее… Но! Уже за два дня до его отправления все места были раскуплены. Девчонки всё равно мониторили сайт РЖД, надеясь, что кто-то вернёт билет, или новый вагон прицепят, или ещё какая удача случится. Даже обещали помочь собрать денег на билет, если всё-таки повезёт, сумма-то немалая, а я почти на нуле. Но мы оставили это как запасной вариант и начали прорабатывать основной.
Кристина (та самая тётя Алины) оформила меня как стажёра. Типа я уже окончила курсы и имею «Свидетельство о получении квалификации проводника», которое она приняла у меня вместе с остальными документами. А если спросят вдруг – она не помнит, куда его положила. И вообще, она беременная, месяц до декрета, ей простительно всё забывать и ошибаться. Меня немножко смутило такое её отношение к работе. Ну да ладно, мне же лучше.
Теперь, по идее, я должна съездить в стажировочную поездку, а после неё сдать несколько экзаменов – и тогда смогу стать полноценным проводником третьего разряда. Но так далеко, я надеюсь, не зайдёт.
Времени катастрофически не хватало, и если бы ни мои золотые подружки, ничего бы не получилось. Мама Алины работала ЛОРом в железнодорожной поликлинике. Ещё вчера они завели мне медицинскую книжку и начали за меня проходить медкомиссию. То есть просто обошли всех не особо важных врачей и проставили подписи. А Катька нашла своих одноклассников, которые учились в Железнодорожном техникуме, и выпросила у них самые важные методички, презентации и инструкции. И отправила мне по электронке. Так что я каждую свободную секундочку изучала тонкости профессии. Ещё Катя сходила и получила за меня форму. Мы с ней немного похожи, а тётка-кладовщик в документы особо не вглядывалась. Девочки за ночь даже мне всё выстирали и выгладили. И собрали сумку с чистой одеждой и другими нужными вещами.
И вот последний день. Уходя от Димы по перрону, я была решительно настроена вернуться на этот поезд вечером. Но предстояла ещё целая куча дел.
Забросив домой вещи и помывшись со скоростью метеора, мы с Алинкой поехали в платную поликлинику сдавать необходимые анализы (там результат быстрее), а потом – в железнодорожную, где уже вместе с её мамой бегать по оставшимся врачам, минуя очереди, внеплановые перерывы и прочее. Тётю Таню в поликлинике все знали и уважали, а потому получилось всё довольно быстро.
Катя в это время проходила за меня психологическое тестирование, без которого в рейс не допустят. Она училась на психолога-конфликтолога, и этот тест был для неё – раз плюнуть. А ещё сдавала санминимум. Она вообще у нас самая умная и начитанная, так что такие сложные задачи мы оставили ей.
В общем, каким-то чудом успев всё сделать и оформить к четырём дня, мы стояли у дверей в здание резерва проводников и прощались. В последнюю секунду подбежала моя мамуля. Я звонила ей с утра и всё рассказала. Она поохала-поахала немного, но потом сказала: «Молодец, доча, за любовь надо бороться!» – и благословила на эту авантюру. И сейчас она привезла мне целую сумку припасов в дорогу, о которых мы с девочками и подумать даже не успели.
И так, повесив на сгиб руки чехлы с выглаженной формой и взяв в руки дорожные сумки, я вошла в новую жизнь. Показала тётке в окошечке свою медицинскую книжку – и она поставила мне печать о допуске в рейс. Да ещё и удачи пожелала, с сочувствием окинув меня почти материнским взглядом. Я ощутила лёгкую панику, но гордо подняла голову и отправилась на инструктаж.
Я сильная. Я со всем справлюсь. Дима поможет, если что. Ведь он же будет рад меня видеть?
12
Комната была похожа на студенческую аудиторию. За партами попарно сидели мои будущие коллеги, а на столах перед ними лежали какие-то бумаги. Впереди за сдвинутыми вместе столами сидело трое, будто экзаменаторы. Холодок пронёсся по моей спине. Чёрт, я не успела прочитать все возможные вопросы и ответы. Катька давала мне список того, что могут спросить.
– Здравствуйте! – наконец опомнилась я.
– Проходите скорее, нам пора начинать, – буркнула суровая тётка, из тех трёх главных за столом.
Свободное место было как раз рядом с Димой. Я шла к нему, смотрела, как изумление в его глазах сменяется радостью, и улыбалась. Он тоже улыбнулся в ответ и незаметно подвинул второй стул поближе к своему. А когда я уселась рядом и обратила свой взор на выступающих, Дима взял мою руку и крепко сжал её.
– Ну что, дорогие коллеги, – начал говорить добродушный мужичок лет пятидесяти с тремя звёздочками на плечах. – Надеюсь, вы успели отдохнуть и помыться, и набраться свежих сил и улыбок (на этих словах коллеги оживились: одни кивали, другие посмеивались, третьи сокрушенно качали головой). Потому что нам пора отправляться в обратный путь и вести наш славный поезд на Москву. Но прежде о небольших изменениях в нашей бригаде. Лариса Иванчикова неожиданно ушла на больничный. А ведь я сто раз говорил вам, не покупайте пирожки у бабушек на вокзале! Теперь вот мучается. И на её место нам выделили стажёрку – Дарью Синицыну, – на этих словах он указал на меня и я смутилась. – Дашенька только после курсов, ещё не всё знает. И я очень вас прошу оказывать ей всяческую поддержку и понимание. Надеюсь, ты отлично впишешься в наш дружный коллектив, – напоследок ободряюще улыбнулся он мне.
После речи начальника поезда (я догадалась, что это был он) начали задавать вопросы. Вроде бы несложные, и женщины с передних парт отвечали на них своими словами. Некоторые просто отмалчивались, а я всё пыталась слушать и удержать внимание, но Дима ужасно отвлекал меня тем, что гладил большим пальцем мою ладошку, и это невинное, в общем-то, движение почему-то отдавалось у меня в низу живота и будило разные фантазии.
– А теперь вопрос новенькой, – на этих словах я чуть ли не подпрыгнула от неожиданности. – Что делать, если вам попался пьяный и неадекватный пассажир, который не реагирует на вежливые просьбы угомониться?
Все замолкли, ожидая ответа от меня. А я выпалила то, что было универсальным ответом на большинство подобных вопросов:
– Звать начальника поезда!
Коллеги одобрительно засмеялись, а я невольно выдохнула. Пронесло.
А потом мы вместе с сумками стояли на перроне и ждали, когда подадут наши вагоны. Дима молчал, но временами поглядывал на меня очень странно. А я вдруг начала сомневаться. Правильно ли я поступила? Может, он действительно попрощался со мной утром. И не собирался искать меня или звонить. Может, это была для него легкая интрижка, этакое развлечение в пути. А я тут такая навязываюсь на продолжение…
Спустя полчаса поезд подъехал. Едва мы зашли в свой вагон и закрыли двери, Дима резко схватил меня за плечи и прижал к стене:
– Лоркины весёлые неприятности – твои проделки?
Я кивнула и опустила глаза.
– Чёрт, Дашка, а я думал, это я виноват! Неправильно приготовил или купил несвежее. Я целый день переживал за тебя, думал, тебе тоже досталось!
– Мне нужно было попасть на поезд, – упрямо подняв подбородок, ответила я.
Ну да, это я подсыпала в её порцию гречки слабительного. Оно тоже было в моей аптечке на все случаи жизни. Дозу мы с Алиной рассчитали так, чтобы одним разом у неё не ограничилось, но особого вреда организму не принесло. Подумаешь, побегает сутки-двое, решит, что пищевое отравление – а это уже причина для больничного. В конце концов, ей же лучше, отдохнёт хорошенько перед следующей поездкой, выспится. Зато нам с Димой мешать не будет. И меня точно возьмут на поезд. Такой был расчёт. Только вот я не ожидала, что Дима догадается. И что он теперь обо мне подумает?
– А ты опасная штучка, – вдруг как-то хрипло засмеялся парень, – надо запомнить, что вставать у тебя на пути не рекомендуется.
Сказал – и в ту же секунду набросился на меня прямо в тамбуре. Будто не видел сотню лет. Я сама не заметила, как он уже затащил меня в купе и раздел ниже пояса. А через несколько минут все мои сомнения бесследно испарились. Он тоже рад, что я тут. Я нужна ему так же сильно, как и он мне.
А потом мы получали постельное бельё, туалетную бумагу и моющие средства, чайную и сувенирную продукцию, журналы. Всё тщательно пересчитывали, за всё расписывались, оттаскивали в свой вагон и раскладывали по местам. В жуткой спешке, пытаясь всё успеть до посадки. И только за десять минут до подачи на перрон начали переодеваться в форму и приводить себя в порядок.
– Как я выгляжу? – спросила Диму, одевшись.
Блузка была мне широковата, но под жилеткой этого не заметно. А вот юбка – в самый раз. Девчонки даже несколько упаковок капронок мне догадались положить.
– Даш, волосы нужно прибрать. Ты что, служебную инструкцию вообще не читала?
– Прости, у меня сегодня ни секунды свободной не было. Я даже поела только с утра, пару бутербродов и то в лифте дожёвывала.
– Бедняга! Ну потерпи ещё часок, людей запустим, слипы соберём и потом поедим.
Пока он это говорил, я искала какую-нибудь резинку или заколку, чтобы собрать волосы. Боковой карман сумки чуть ли не по швам трещал. Я осторожно потянула молнию, замок открылся, и тут на пол выпало сразу три пачки презервативов! Обычные, клубничные и с пупырышками. Дима замер, глядя на всё это богатство и раскрыв рот. А я покраснела. До самых корней волос. Чёрт, наверное, девчонки их в самый последний момент запихивали и не догадались поглубже спрятать.
– Даш, а ты работать-то вообще собиралась? – с ехидной улыбочкой спросил парень.
– Мне подружки сумку собирали, – буркнула я в ответ. Не удивлюсь, если от моих волос уже дым валит от смущения. – Я их не просила!!!
Он поднял моё лицо за подбородок и сказал уже ласково, перемежая слова поцелуями:
– Нимфоманочка моя! Передавай подружкам большое спасибо. Нам это всё точно пригодится!
13
Как рассказал мне Дима, плацкарт считается самым сложным вагоном. Пятьдесят четыре пассажира и каждый со своим характером, привычками и даже запахом. У них разные распорядок дня, вкусовые пристрастия и ожидания от поездки. И задача проводника – найти подход к каждому пассажиру. Сделать так, чтобы всем было спокойно и комфортно, погашать зарождающиеся конфликты, обращать внимание на состояние здоровья, решать все возникающие проблемы. А помимо этого: следить за чистотой и исправностью туалетов, чтобы в титане всегда была горячая вода и чтобы всем всего хватало. В общем, на посту надо бдить за всем. И даже прислушиваться к стуку колес и скрежету механизмов вагона, чтобы вовремя заметить неисправность и сообщить механику поезда.
Мы стояли на перроне и встречали пассажиров. Дима проверял документы и билеты, а я улыбалась и помогала подняться пассажирам с детьми и пожилым людям. Во Владике к нам должны были сесть тридцать человек, но в вагон зашло все пятьдесят. За семь минут до отправления Дима пошёл выгонять провожающих, а я осталась встречать опаздывающих.
Подошли мама и взрослая дочка, лет восемнадцати. Все такие расфуфыренные, с наращенными ресницами и шикарным маникюром, этакие королевы красоты местного масштаба. Протягивают мне паспорт и билет: дочка едет в Читу. Внимательно проверяю данные, не сходится. Проверяю ещё раз.
– У вас в билете ошибка. Номер паспорта не тот.
– Не может быть! – визгливо вскрикивает мамаша, выхватывает у меня билет и перепроверяет. Дочка заглядывает ей через плечо.
– Вот же дура крашеная! – снова вскрикивает женщина и, заметив шок на моем лице, поясняет: – Да кассирша эта невнимательная. Девушка, ну вы же видите, это её билет, остальные данные-то сходятся, а циферку мы подрисуем!
– Извините, я не могу вас посадить. Попробуйте поменять билет.
– Да когда ж мы успеем! Четыре минуты осталось! Девушка, ну войдите в положение! Мы же купили билет, место забронировано…
Она продолжает уговаривать, дочка строит умоляющие глазки, а я уже начинаю сомневаться. Ну в самом деле, ошиблась кассир, что такого-то, место за ними. Но тут вышел Дима и нахмурил брови. Дочка тут же оценила, кто здесь главный, и бросилась к нему, повисла на руке и, заглядывая в глаза, начала умолять пустить её в вагон и обещая хорошенько отблагодарить. Я была в шоке, если честно. Да и Дима тоже. Мягко отстранился и обратился ко мне:
– Даш, что такое?
– В билете номер паспорта другой, одна цифра не совпадает.
– Простите, дамы, ничем не могу помочь. Пришли бы чуть раньше – успели бы поменять билет. А так – считаетесь безбилетными пассажирами – мы не можем вас взять. Даш, залезаем.
– Да что ж вы за нелюди такие! Я буду жаловаться! В министерство напишу!
И это самое мягкое, что мы услышали, пока поезд отъезжал, а мы стояли в открытых дверях. Было ужасно неприятно и мерзко на душе, столько оскорблений на нас вылили за то, что сами не перепроверили билет. Да и кассир тоже, получается, накосячила. А отдуваемся-то мы с Димой!
– Не переживай, – ободряюще улыбнулся парень. – Мы всё правильно сделали. Это их проблемы и их ошибка. Посадили бы безбилетника – схлопотали штраф, или сами бы ему билет оплачивали. У нас с этим строго.
А потом мы вместе прошли по вагону и собрали слипы – это такие листочки, которые проводник отрывает от билета. Рассказали пассажирам, что они могут приходить к нам за чаем, кофе и сладостями, кому нужно – помогли достать матрасы и одеяла с верхних полок, а потом с чистой совестью отправились кушать.
Мамуля собрала мне целую сумку: несколько контейнеров, фрукты, сладости, даже пирожков напекла. Я достала верхний контейнер с пловом, засунула его в микроволновку и продолжила изучать наши припасы.
– Что-то твои подружки никак не угомонятся, – со смехом заметил Дима, когда я неожиданно извлекла с низа сумки ещё одну пачку презервативов.
– Это не подружки, – смущённо сообщила я. – Эту сумку мама привезла, по собственному почину.
– Твоя мама явно не хочет внуков, – хмыкнул парень.
– Она говорит, что сначала выучиться надо и поработать немного, чтобы тылы себе обеспечить.
– Вот это правильно! Я тоже так считаю.
А когда мы уже наелись и не спеша пили чай, Дима вдруг начал что-то сосредоточенно подсчитывать:
– Так, четыре по двенадцать – сорок восемь, да у меня штук восемь осталось. Всего – пятьдесят шесть, едем семь суток, значит, получается по восемь штук в сутки… Даш, я не справлюсь.
Я сидела и из последних сил боролась со сном. Не вникала даже, чего это он считает. Но услышав, что боится не справиться, решила поддержать:
– Не переживай! Я тебе помогу!
И тут Дима вот натурально заржал! А я смотрела на него, хлопала глазами и не могла понять, что же такого смешного я сказала.
– Не сомневаюсь, что поможешь! Но восемь раз в сутки – это слишком, раза на два-три можешь рассчитывать, если в вагоне без форс-мажоров будет, но больше я физически не смогу, я ведь живой человек, а не робот для… хм, удовлетворения потребностей.
И тут до меня дошло! Как до утки, на вторые сутки. Он же презервативы распределяет! И опять невесть что обо мне подумал! Наверное, считает меня какой-то ненасытной самкой, которой через каждые полчаса то самое требуется.
– И вовсе не обязательно все сразу, – пробурчала я в ответ. – Нам потом ещё обратно ехать. А может, и снова на Москву. Мне сказали, оборот может и по двадцать суток длиться… Вдруг у нас с тобой не будет времени по магазинам бегать, эти штуки разыскивать…
Дима как-то странно взглянул на меня и тут же перевёл тему:
– Иди-ка ты спать, красавица! Уже совсем никакая сидишь. Я подежурю ночью. Утром сменимся.
– Хорошо, – едва подавив зевок, согласилась я.
Прикрыла двери и завалилась спать в пустом купе на единственной нижней полке. И так, в тишине и спокойствии, проспала до трёх утра. А потом вспомнила про Диму и пошла его проверить.
14
Парень спал сидя, положив голову на стол рядом с раскрытым ноутбуком. Я подкралась поближе и осторожно коснулась тачпада, чтобы вывести ноут из спящего режима. Ну интересно же, чем он там занимается. Экран включился, и Дима тут же поднял голову, увидел меня и резко захлопнул крышку. Я успела увидеть только открытый вордовский файл. Мило улыбнулась, типа я тут ни при чём и мне вообще не интересно.
– Дим, иди поспи нормально. А я уже выспалась. Подежурю.
– Ага, – ответил парень, зевая и прикрывая рот рукой, – не забудь в шесть пятьдесят разбудить Хабаровск. У нас три человека выходят. Кстати, мужик с 24 места спит на 21, я ему разрешил. Я отметил там в бумагах, если забудешь. И одень куртку на посадку. Там стоять полчаса, а утром ещё холодно.
Парень чмокнул меня в нос и, забрав свой ноутбук, удалился. А я сделала себе кофе. Вода, кстати, не слишком горячая, надо исправить, а то утром пассажиры проснутся – и всем завтракать надо. Я выпила кофе с шоколадкой и принялась за работу. Проверила уровень воды в титане, засунула брикет в топку и отправилась посмотреть туалеты. Прибрала там, добавила мыла и полотенец, даже пепельницы в тамбуре опустошила. На обратном пути через вагон поправила пару сползших одеял у пассажиров. Было так приятно ощущать себя заботливой мамашей, которая заботится о таком количестве «детишек».
Вовремя разбудила выходящих в Хабаровске, проверила температуру в титане и снова уселась читать книжку. В 7:50 мы прибыли на станцию. С дверями из вагона я справилась не сразу, там надо было приложить некоторую силу, чтобы открыть люк. Говорила мне мама кашу кушать, чтоб силы были, а я не слушалась. Ну ничего, привыкну.
И только стоя на посадке и запуская уже десятого пассажира, я поняла вдруг, что выходящие не сдали мне постельное белье. Они, вообще-то, и не обязаны были, но лично я всегда сама собирала и приносила проводнику. Нет, самой мне собрать его не лень будет, но в вагон я смогу зайти только через двадцать минут, и поэтому те, кто сейчас заходят, будут сидеть на чьих-то использованных постелях, а это, наверное, не слишком приятно.
А ещё я вдруг вспомнила, что на долгих стоянках проводник должен заглядывать под вагон и проверять, всё ли там в порядке. Коллеги из других вагонов так и делали, когда рядом не было пассажиров. Но я даже не представляла себе, на что именно там нужно смотреть. Так, ладно. Сделала умный вид и прошла вдоль вагона, разглядывая разные железяки. Кивнула сама себе, типа, всё в порядке (на случай если за мной кто наблюдает) и вернулась к дверям.
Так, в Хабаровске к нам сели семнадцать человек. Сейчас провожу вокзал и пойду собирать слипы. Потом разносить постельное бельё. А потом уже придёт время предлагать чай-кофе. Это тоже по определённым часам делается.
Ступеньки были высокие и, забираясь в вагон, я услышала характерный треск. Вот чёрт! Юбка по шву порвалась, слишком высоко я ногу задрала. Вроде немного, но всё равно видно, если приглядываться. Интересно, догадались ли мне девочки иголку с ниткой в сумку положить.
Оказалось, что Дима уже встал. Собрал использованное постельное, раздал комплекты прибывшим пассажирам, собрал слипы и даже налил нам кофе.
– Значит так, вчера я был замотанный и слишком радостный, но вот сегодня нам нужно серьёзно поговорить, – строго сказал Дима, устроившись напротив меня со стаканом.
Я внутренне сжалась, но задрала нос и твёрдо сказала:
– Слушаю.
– У меня это просто в голове не укладывается. Ты реально из-за меня здесь оказалась?
– Угу, – буркнула я.
– Знаешь, с одной стороны, это безумно приятно, а с другой – получается, ты не поверила, что я потом вернусь и найду тебя. То есть ты мне не доверяешь?
– Я просто не могла так долго ждать, – попыталась выкрутиться я. Обвинение в отсутствии доверия – это серьёзно.
– Ладно, отчаянная и нетерпеливая, следующий вопрос. Как ты умудрилась за один день получить корочки и сдать медкомиссию? Лично я учился три месяца, а комиссию проходил недели две, не меньше.
Чёрт, какой-то он совсем сердитый. Ещё вчера так горячо целовал, а теперь допрашивает как преступницу. Ладно, отступать всё равно некуда, придётся признаваться.
– Девочки помогли. У Алинки мама и тетя в этой компании работают.
– Понятно. Значит, документы твои поддельные и к работе ты совершенно не готова. Правильно я понимаю?
– Ну как поддельные… не совсем… Ладно, да, к работе я не готова! Но я буду стараться! Я быстро освоюсь, вот увидишь! – горячо воскликнула я под конец. Ведь он же не сдаст меня начальнику поезда, да? Ведь тогда попадёт и мне, и Кристине, и тёте Тане.
– Посмотрим-посмотрим. Ладно, давай выясним, что ты вообще знаешь о работе проводника.
– Я читала кое-что… – нехотя призналась я. – Знаю, сколько раз в сутки и где убираться, что говорить пассажирам и всякое такое. Но в устройстве вагона так и не разобралась и эти кнопочки и лампочки на стене мне совсем ничего не говорят.
– Понятно. Ладно, всё-таки основную часть времени занимает уборка и посадка-высадка. А остальное я возьму на себя. Только запомни, Даш. Здесь халтурить и филонить не получится: от действий одного зависит весь состав. Если хоть один человек позвонит на горячую линию или жалобу накатает, что у тебя был грязный туалет или ему нагрубили, – премии лишат всю бригаду. И особо разбираться не будут, кто виноват. Я, кстати, видел, что ты уже прибралась в туалетах, молодец.
Я расцвела. С первым я провозилась довольно долго, вспоминая, что и как открывается и как удобнее мыть, зато со вторым разобралась быстро. А Дима продолжил:
– И вторая важная вещь, которую нужно пытаться избегать – это недостача. По приезду в Москву мы с тобой будем отчитываться за каждое полотенце, каждую ложку, веник, ёршик и прочее. Поэтому запоминай, кому и что давала, и следи, чтобы всё приносили обратно или сама ходи собирай. Тут часто воруют. И
пассажиры, которым хочется иметь дома красивый подстаканник, и коллеги, у которых не хватило одеяла и они могут утащить в соседнем вагоне, да и много чего такого может случиться. Бывает, ради шутки кто-нибудь выкидывает туалетный ёршик из окна, а нам потом за него платить.
Я сидела и хлопала глазами. Вот это попала. За всем следи, всё успевай, иначе попадешь на деньги.
– Ну что, напугал тебя? Домой сбежать не захотелось? – насмешливо спросил Дима, увидев моё состояние.
– Нет, – помотала я головой и улыбнулась: – Я справлюсь!
– Хорошо. Ещё нам нужно договориться о графике. Мы с Лоркой по восемь часов работали, получалось нормально отдохнуть и ночи чередовались. Но с тобой – не знаю. Боюсь я пока тебя одну на вагон оставлять. Давай так, в бланке будем отмечать, что по восемь часов работаем, а на самом деле будем вместе всё время. На более спокойных участках пути будешь давать мне поспать пару-тройку часиков, ну и я тебе, соответственно…
– Блин, Дашка, нафига ты вообще сюда попёрлась? – вдруг будто сорвался Дима. До этого говорил хоть и строго, но спокойно. А тут даже голос повысил. – Ты хоть представляешь, насколько это тяжёлая работа? Да я бы никогда не пустил сюда свою девушку!
– А сам-то тогда чего тут делаешь? – спросила я, еле сдерживая слёзы. Хотела добавить, мол, я за тобой пришла, но не стала. Это он и так понял.
– У меня другая ситуация, – попытался взять себя в руки Дима. – Было свободное время, были деньги, была детская мечта о поездах и взрослая необходимость.
– Какая необходимость?
– Этого я тебе не могу рассказать, – твёрдо ответил парень и вышел из купе.
А я сидела, шмыгая носом и допивая остывший кофе. Вот вам и первая ссора. И суток не прошло.
15
Но в чём-то Дима был прав. Я сунулась на ответственную должность совершенно не подготовленной. Но это ничего. Я всему научусь. Не зря же мне Катька методички скидывала. Почитаю внимательно, а если чего не пойму – попрошу Диму объяснить. Я буду очень-очень стараться, чтобы он мог мной гордиться и не боялся оставлять на меня вагон. Мы ещё будем самой слаженной командой проводников, вот увидите!
С таким вот боевым настроем я заглянула в служебное купе. Дима сидел за столом с бумагами.
– Пойду вагон мыть, – предупредила парня.
– Давай, а я бланки заполняю, скоро Андрей Евгеньевич с проверкой придёт.
– С какой проверкой? – вдруг испугалась я.
– С обычной. Он дважды в день ходит. Проверяет отчётность, чистоту в вагоне, опрашивает пару-тройку пассажиров. Не волнуйся, это не страшно, Евгеньич – нормальный мужик. Если что, пожурит немного. Вот ревизоры – это серьёзно. Те к каждой соринке и криво повешенной занавеске прикопаются. Но нас предупредить должны, если они в поезд сядут.
Ох, час от часу не легче. Ничего, прорвёмся! Я надела специальный халат для уборки, взяла швабру и пошла. Блин, даже полы мыть непросто. На полу чего только нет: и тапки, и сумки, и даже машинка на пульте управления катается. Хорошо, если некоторые с ногами на полку залезают, не мешая мне мыть. А то просто ноги поднимут – и смотрят нетерпеливо. А мне не то что помыть под этим лесом ног надо, так ещё и не ударить никого.
В седьмом купе какая-то бабулька даже ног не подняла, ну да ладно. В её возрасте всё непросто. Помыла аккуратно вокруг и пошла дальше.
Но что-то мне не давало покоя, будто свербило изнутри. Я поскорее закончила с полами, убрала инвентарь, сняла халат и вернулась в седьмое купе.
– Бабушка, вы нормально себя чувствуете?
Она не ответила. Сидела, прислонившись к стене, с полуприкрытыми глазами и тяжело дышала. Я тронула её за руку и испугалась – рука ледянющая!
– Бабушка, бабушка, как вы себя чувствуете? – повторила уже громче, легонько тормоша старушку.
Она чуть приоткрыла глаза и снова закрыла. Я проверила пульс – кажется, слишком высокий. В панике оглянулась на соседей:
– Давно она так сидит?
Два парня напротив играли в карты:
– Да почти час уже. Ворчала на нас всё утро, что шумим и выражаемся. А потом задремала.
– Парни, ей плохо!
– А-а, ну она тут всё давление меряла…
Вот же придурки! Я заглянула в стоящую у окна сумку. Сверху лежал тонометр.
– Так, бабушка, я вам сейчас давление померяю, не бойтесь.
Она слабо кивнула. А я принялась за дело. Давление я измерять умела, моя бабуля с ним постоянно мучилась. Проверила на обоих руках. 180 на 90. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Это очень много. А в её возрасте и очень опасно.
– Бабушка, корвалол с собой есть?
Пришлось прокричать два раза, потом она снова приоткрыла глаза и показала рукой на сумку:
– Т-там…
Нашла в аптечке нужный флакончик, схватила чью-то бутылку воды со стола, налила в стакан и собралась капать. И тут машинально проверила срок годности, привычка у меня такая – всегда у лекарства его проверять. Кончился две недели назад!
– Она уже с утра себе два раза капала, – просветил меня один из парней.
Ну, понятно, срок кончился, оно и не подействовало. Старенькие редко за сроком следят, он мелко написан, да ещё и фиг найдёшь.
– Помогите её уложить.
Парни с готовностью подскочили.
Мы положили бабушку повыше, сразу на три подушки, и укрыли одеялом.
– Потерпите немножко, я вам корвалол поищу. Ваш испортился. Парни, следите за ней и не шумите, ладно?
И я бросилась к Диме. Должна же у нас быть аптечка в вагоне.
В служебном купе начальник поезда расписывался в каких-то документах, и я в растерянности остановилась.
– Что случилось, Даш? – Дима сразу же заметил моё состояние, близкое к панике.
– Там бабушке плохо. Я измерила давление, 180 на 90, нужно срочно корвалол дать, а у неё просроченный. У нас в аптечке есть? – протараторила я на одном дыхании.
– Есть, конечно. Сейчас дам.
– Уверена? – спросил у меня начальник поезда.
– Да, на двух руках измеряла. Она в полуобмороке сидит, руки холодные и говорить не может.
– Держи. Сколько капать знаешь? – Дима уже протягивал мне пузырёк.
– Да. Тридцать капель, – я схватила лекарство и собралась бежать.
– Дарья! Окно сбоку открой, чтоб свежий воздух был и не отходи от неё. Я с Биробиджаном свяжусь, чтоб бригаду прислали, – Андрей Евгеньевич был на удивление спокоен, я же почти тряслась от страха.
Помогла бабушке выпить корвалола, открыла окно и двадцать минут до станции сидела рядом и держала её за руку. Было очень страшно. Она старенькая совсем, лет восемьдесят, мало ли что случится. И кто догадался её одну на поезде отпустить? Ведь за ней присмотр постоянный нужен. А тут понятное дело – качка, обстановка нервная, да и парни по соседству не самые спокойные. Перенервничала – вот и давление подскочило. Да ещё и лекарства просроченные. Я сидела и пыталась её успокоить, что-то тихонько приговаривала и грела руки, стараясь не показывать, что мне тоже страшно.
На станции в поезд зашла бригада врачей. Внимательно меня выслушали, измерили давление – не понизилось нисколько – и сказали:
– Гипертонический криз, ссаживаем. Нужна госпитализация. Соберите её вещи.
Бабушку подняли и увели. А мы с соседями быстренько собрали её котомки, и я вынесла их следом. Положила в скорую, пожелала бабуле скорее поправляться и бросилась обратно в вагон. Дима запускал пассажиров. Мы переглянулись, и он ободряюще мне улыбнулся.
А я собрала оставшуюся после бабушки постель, занесла в своё купе грязное постельное и прислонилась к стене. Меня сильно потряхивало, а из глаз лились слёзы. Я ведь очень испугалась и только сейчас позволила себе расслабиться.
Через пару минут вошёл Дима и прикрыл за собой дверь. Протянул руки, и я бросилась к нему в объятия. А парень гладил меня по спине, шептал, какая я молодец и что всё теперь хорошо будет, и от его голоса и тепла я потихоньку успокаивалась.
А когда успокоилась, почувствовала что-то ещё. Руки Димы уже вытащили рубашку из-за пояса моей юбки и расстёгивали молнию, поглаживая меня через ткань. Стало вдруг очень-очень жарко. Я подняла голову и заглянула ему в глаза.
– Я знаю отличный способ успокоиться и забыть обо всём, – прошептал парень, утягивая меня взглядом в тёмную бездну. – Доставай клубничные, для них сейчас самое время.
Последние слова прямо выдохнул мне в лицо, потом развернул и нагнул к сумке. И пока я непослушными руками искала и открывала нужную пачку, парень уже снимал с меня одежду. Нетерпеливо, но очень аккуратно. Ведь проводник – это лицо компании, и его форма всегда должна быть выглажена и опрятна…
16
– Дим, ты не знаешь, где можно иголку с ниткой взять? У меня юбка разошлась, когда по ступенькам поднималась, – спросила я немного погодя.
– А что, твои запасливые подружки не положили? – подколол меня парень.
– Видно, не догадались.
– Сходи в соседний вагон, там у Ритки спросишь. Это Лоркина подруга, она точно с собой брала швейный набор.
Маргарита Крыгина была довольно крупной тёткой лет тридцати пяти, даже странно, что Дима назвал её Ларисиной подружкой. Сложно было представить их рядом, сплетничающих за стаканчиком чая в подстаканнике. Лариска была моложе, стройнее и симпатичнее. А Рита походила на базарную тётку, которая шла по вагону и выкрикивала: «Чай, кофе, шоколад! Налетай! Разбирай!»
– Чего тебе? – спросила у меня, неприязненно покосившись на бейджик с именем.
– Дайте, пожалуйста, иголку с ниткой, Дима сказал, что у вас есть. Шов на юбке разошёлся, когда по ступенькам поднималась.
– Не надо ноги широко раздвигать, – с неприятной усмешкой ответила она, но всё-таки достала из шкафчика небольшую шкатулочку и протянула мне. – Бери всю, потом принесёшь.
Я поблагодарила и уже развернулась уходить, как услышала ехидное:
– Лариска просила тебе привет передавать. И сказать, что у неё уже всё хорошо, но она посидит на больничном до возвращения поезда, чтобы вернуться в свой вагон. Соскучилась уже по Димке своему, хоть и звонит ему по десять раз на дню.
Это «свой вагон» и «свой Димка» неприятно кольнули, но было понятно, что Рита просто хочет меня уязвить. Я-то знаю, что Лариса Диме не звонит, у него и телефон-то без симки… Или уже нет? Может, он уже купил себе сим-карту, а мне не сказал? Да и рядом с ним я редко бываю, может, они и вправду общаются…
С такими тревожными мыслями я дошла до своего купе и сняла юбку. Так, пару сантиметров прошить и готово. Нашла в шкатулке подходящий оттенок нитки и принялась за дело. Как вдруг меня резко прижало к стене, и послышалось яростное шипение выбрасываемого пара. Я поняла, что поезд тормозит, и очень испугалась. Мы ехали через тайгу, и станций в ближайший час точно не было. А значит, что-то случилось. Примерно через минуту меня отпустило, а поезд окончательно остановился. Острая иголка больно впилась в палец. Почему-то я только сейчас это почувствовала.
А в вагоне было очень шумно. В панике я выскочила в коридор в чём была, засунув пострадавший палец в рот. Дима уже шёл в середине вагона, проверяя пассажиров. Я бросилась к нему и только напротив третьего купе остановилась, услышав восхищённое присвистывание. Обернулась. Трое взрослых мужиков смотрели на меня ниже пояса. Вот чёрт! Я же выскочила босиком и без юбки, а короткая блузка не прикрывала ничего! И теперь они с явным интересом разглядывали мои кружевные стринги под прозрачными капронками! И ещё этот палец во рту, представляю, как я выглядела!
Бросилась обратно в своё купе, надела так и не зашитую юбку и туфли и снова выбежала в коридор. Дима уже возвращался.
– Что случилось?
– Похоже, стоп-кран сорвали. В другом вагоне. У нас все пломбы на месте, пассажиры не пострадали, только дети немного испугались. Ты как?
Дима говорил спокойно, будто это было обычное дело, я же перепугалась до чёртиков. В голове пронеслась тысяча картинок, почему поезд мог резко затормозить. От бросившейся под колёса женщины до пожара или террориста в вагоне.
– Нормально. И что теперь будет? – я пыталась показать, что тоже совершенно спокойна.
– Постоим немного, пока во всём разберутся и проверят колёса. Не волнуйся. Я пойду, узнаю подробности. Пройдись по вагону ещё раз. Говори, что всё в порядке, скоро поедем. И не выпускай никого покурить.
– Хорошо.
Парень ушёл, а я несколько раз выдохнула, нацепила улыбку и пошла к пассажирам. Все шумно обсуждали остановку, причитали, радовались, что в этот момент не лежали на верхней полке и не упали. Задавали мне вопросы. А что я могла ответить?
– Всё хорошо. Не волнуйтесь. Скоро поедем. Нет, выходить из вагона не рекомендуется.
Дима вернулся минут через десять, когда поезд уже тронулся.
– В третьем вагоне один придурок решил пошутить и сорвал стоп-кран. Его заметила другая пассажирка и сдала. Парню теперь штраф в несколько тысяч выпишут, и Михалычу по шапке настучат, что не уследил. Хорошо ещё, никто не пострадал, а то бы шутнику ещё и уголовную статью нарисовали. Вообще головой не думают!
– Я испугалась. И часто такое бывает?
– Не слишком. Вообще-то стоп-кран только проводник может дёргать и только в экстренных случаях, угрожающих жизни. И на каждый такой случай кучу бумаг писать надо, протоколов, объяснительных и прочего.
– То есть, если поезд тормозит, скорее всего, случилось что-то страшное? – высказала свои опасения я.
– Всё возможно, Даш. Но мы должны сохранять спокойствие и успокаивать пассажиров, пока начальник поезда во всём разбирается. Ты иди, поспи немного. После Белогорска будешь дежурить.
– Хорошо.
Почему-то я взяла и просто ушла в купе отдыха. Хотя хотелось обнять его и поцеловать. Но Дима сразу отвернулся, проверяя датчики на стене. Какой-то он странный, что ли. То нежный, то будто чужой… А может, это я просто устала и перенервничала сегодня. Надо зашить юбку и поспать, я ведь с трёх утра на ногах.
Но сначала – написать девчонкам, а то телефон с утра пиликает, а мне всё ответить некогда.
«Жива–здорова. Дима вроде бы рад мне, хоть и поругался немного. Он всё ещё не хочет ничего о себе рассказывать(( А вообще, девочки, тут сложно(( Всего полдня прошло, а столько всего случилось, что я почти без сил…»
Алина: «Так, Дашунька, не раскисать! Ты со всем справишься! Ты же у нас умничка!!! :-*:-*:-*»
Катя: «Первый день всегда самый сложный. Даже первый месяц)) Это просто нужно перетерпеть!»
Алина: «Так что давай, красавица, отдыхай при первой же возможности и больше улыбайся. Всё хорошо будет!»
А потом зашёл Дима.
– Прости, я за ноутбуком. Ты почему ещё не спишь? – спросил меня с шутливой строгостью в голосе. – Давай-давай, баиньки!
Сам уложил меня на подушку, укрыл одеялом, заботливо подоткнув его со всех сторон, а потом поцеловал в губы.
– Отчаянной девчонке надо подзарядить батарейки, – нежно прошептал, а потом лукаво улыбнулся: – И не вздумай больше скакать по вагону без юбки!
Я попыталась объясниться, но Дима приложил палец к моим губам, чмокнул в нос и ушёл. А я ещё долго лежала и улыбалась. И ничего он не странный! Он милый и очень хороший!
17
Если подсчитать, то окажется, что я уже восемь суток не спала на нормальной кровати. Сначала ехала туда, потом обратно. И всё это время прожила без определённого режима: спи, когда хочешь или когда можешь, да ещё и постоянная смена часовых поясов. Сейчас, например, мы снова пересекли границу пояса, и теперь +6 часов по Москве. Кажется, я привыкаю высыпаться в поезде всего за несколько часов и даже под стук колёс. Потому что сейчас чувствую себя просто замечательно, свежей и отдохнувшей.
Привела себя в порядок и села пить кофе в купе проводников у окошка, разглядывая угол Белогорского вокзала. Небольшое желтоватое здание, ничего особенного. Много путей, много людей. Димка стоит прямо возле окна и я им любуюсь. Серый костюм сидит на нём чуть мешковато, но смотреть на парня безумно приятно. Он улыбается, шутит с пассажирами, помогает поднять сумки. И не скажешь даже, что устал. Интересно, он ел? Мои запасы подходят к концу, уже завтра придётся что-то готовить. Да ещё и в почти походных условиях. Эх, не люблю я это дело.
Достала из сумки пирожок и снова аккуратно выглянула за шторку. Странно. К Диме подошли четыре парня, одетые совсем по-простому, и окружили так, будто хотели прикрыть от посторонних глаз. Но я-то была, получается, за спиной парня, да ещё и смотрела сверху, так как платформа тут совсем низенькая. Поэтому мне было хорошо видно, как парни протягивали Диме небольшой свёрток. Как будто коробка, замотанная в обычный пакет из супермаркета. Дима свёрток взял и вошёл в вагон. Вскоре снова вышел и что-то сказал парням. Они развернулись и быстро потопали к вокзалу.
А я сидела и понемногу холодела от страха. Что он взял у тех парней? И зачем он это сделал? Передачки и даже просто письма нам принимать запрещено категорически! Угроза терроризма и так далее. На инструктаже несколько раз это повторили, и мы все потом ещё и расписались, что всё поняли. Дима не может не знать, как это серьёзно! Получается, он осознанно подвергает нас всех опасности. Если это кто-нибудь заметил, ох, я даже и не представляю, что тогда будет…
Еле дождалась отправления поезда и тут же выскочила в коридор, схватила парня за руку и затащила в наше купе.
– Эй, Дашулька, полегче! – засмеялся Дима, пока я закрывала двери. – Я не против повторить клубничный забег, но давай я сначала с пассажирами разберусь, а потом зайду?
– Я сейчас с тобой разберусь! – злобно зашипела ему в лицо. – Что за коробку ты у тех парней взял?
– О чём ты? Я ничего не брал. Нам запрещено, ты же знаешь, – парень говорил очень уверенно, но вот в глаза мне не смотрел, делая вид, что что-то там в окне выглядывает.
– Дима, блин! Не ври мне! – дёрнула я его за руку, заставляя посмотреть на меня. – Отсюда очень хорошо видно было! Маленькая коробка, замотанная в белый пакет! Ты её в вагон занёс!
Дима помолчал, явно обдумывая, что бы мне сказать.
– Окей. Я взял передачку. Но это нормальные парни, а никакие не террористы. Я их знаю. Передали подарок для девушки из Читы. У неё день рождения завтра. А они только сегодня спохватились. По почте бы долго шло, вот я и согласился помочь. Девушку я, кстати, даже видел пару раз на фото. Её тоже Дашей зовут.
– И как их зовут? И откуда ты их знаешь? – слишком гладко стелет, не верилось мне в эту легенду.
– Ванька, Стас, Руслан и, кажется, Игорь. Ванька со Стасом на параллельном потоке учились, Руслан с кем-то из них в общаге жил, а Игоря я сегодня впервые видел.
Я прищурилась, вглядываясь в лицо парня. Теперь смело смотрит в глаза, говорит уверенно и складно.
– Ладно, прости. Я перепугалась просто. На инструктаже такие ужасы про сибирскую язву в письме рассказывали…
– Какая ты у меня бдительная, – уже заулыбался Дима, привлекая меня к себе и целуя в висок. – Не все же поголовно террористы. Иногда людям надо верить. Но этих я, и правда, знаю.
– Надеюсь, ты эту коробку хорошо спрятал? – вдруг забеспокоилась я. Всё же, если её у нас найдут, одним штрафом не отделаешься.
– Пока в отсек для угля положил. Чуть позже сюда принесу. Не волнуйся! Ты готова уже к дежурству?
– Ага, только причёску сделаю и выхожу.
– Окей, я пойду соберу билеты и раздам бельё, а потом твоя вахта до двенадцати ночи. Спать хочу жуть как!
Парень широко зевнул в подтверждение, улыбнулся мне своей особенной улыбкой и вышел. Придётся ему верить, вряд ли он рискнёт подставлять нас обоих. А меня ждёт куча работы. Влажная уборка вагона, вечерний чай, да ещё и остановки каждый час. Так что эти шесть часов пролетят незаметно. А ночью может быть получится нам побыть вместе.
Заходить со шваброй в третье купе было неудобно. Наверняка эти мужики запомнили моё дефиле без юбки в первой половине дня. Правда, сейчас на мне длинный халат для уборки, но всё же.
– Привет, красавица! Как отдохнула? – тут же обратился ко мне один из пассажиров, пропитый мужик лет сорока.
– Спасибо, хорошо. Поднимите тапочки, пожалуйста.
Они дружно подняли свои тапки и ноги, и я быстро завозила шваброй.
– Как закончишь, приходи к нам! У нас винцо в запасе есть, посидим душевненько, пообщаемся, – это уже второй, помоложе, с неприятной куцей бородкой.
– Нет, спасибо, я на работе и вообще вино не люблю.
– Может, тогда чаю? С коньячком? – заговорщически зашептал первый.
– Ну не упрямься, душечка! Удели внимание трём красавцам в самом расцвете сил! – от смеха куцая бородка затряслась и напомнила мне одно не очень приятное животное породы парнокопытных.
– У меня парень есть. Он не одобрит, – сказала твёрдо и направилась в соседнее купе. Но от последней фразы остановилась:
– А напарник твой сказал, что нет у тебя никого, – ехидно протянул третий мужик со второй полки.
– Он просто не знал. Я без двух недель замужняя женщина. Рейс отработаю и на свадьбу, – отчаянно вру, надеясь, что они не заметят под загаром румянца на щеках.
– Ох, ну прости тогда, – примирительно сказал второй, и я ушла.
Но эти его слова не давали мне покоя весь вечер. Почему Дима сказал, что я свободна? Неужели он не воспринимает меня как свою девушку? Конечно, официального предложения встречаться не было, но ведь у нас и так всё понятно? По крайней мере, я так думала. А он, видимо, не думал.
Да и вообще-то, откуда он узнал про юбку? Ведь в тот момент был занят в другом конце вагона, а я очень быстро убежала одеваться. Получается, эти же мужики ему и сказали. Видимо, тогда и спросили, свободна ли эта девица, что бегает полуголая по вагону. Понятно ведь, с какими намерениями спрашивали. Да даже чисто по-дружески он должен был сказать им что-нибудь такое, чтобы оградить меня от приставаний. Вряд ли я произвожу впечатление девушки, которая согласится иметь дело с таким контингентом. М-да… Ситуация…
Решено! Дождусь, пока Дима выспится, и спрошу в лоб, что за игры он со мной ведёт.
18
– Дим, скажи, я свободная девушка?
– Конечно, Даш. Все мы свободны поступать так, как мы хотим.
Он уже выспался и успел помыться. И сейчас стоял напротив меня, гладко выбритый, обалденно пахнущий, с влажными чуть растрёпанными волосами. Хотелось прижаться и вдохнуть глубже запах его кожи, утонуть в нём и забыть про всё. Но я держалась, потому что должна была выяснить. Я же разумная девушка и не собираюсь обижаться на парня, так и не разобравшись во всём.
– То есть, ты изначально был за свободные отношения? А зачем тогда убеждал меня, что не такой?
– Какой – не такой? Даш, о чём ты? Я не понимаю. Наверное, не проснулся ещё. Давай перекусим, а потом поговорим, ладно? Сейчас я вообще не врубаюсь, чего ты хочешь от меня…
– Нет, Димочка, мы поговорим сейчас. Ладно, начнём по порядку.
Парень вздохнул и прислонился спиной к стене, приготовившись меня слушать. И вид у него был такой растерянный, будто он, и правда, не понимает, о чём речь.
– Помнишь мужиков из третьего купе?
– Запитая быдловатая троица? Помню, и что? Напились и буянить стали?
– Хуже. Что ты сказал им обо мне?
– Я? О тебе? С какой стати я буду им что-то про тебя рассказывать?
Играет в дурочка? Отлично. Я уже начала сердиться и чувствовала, что всё моё самообладание скоро испарится и тогда криков не избежать:
– Они тебя спросили, есть ли у меня кто-нибудь, и ты ответил, что никого нет. А я, наверное, полная дура, раз думала, что у меня есть ты?
Поморщила нос, пытаясь сдержать слёзы, которые вот-вот готовы были хлынуть.
– Дашка, ты чего выдумываешь? – ласково сказал парень и притянул меня к себе. Крепко сжал в объятиях и чётко сказал прямо в ухо: – Я бы никогда такого не сказал. Ты – моя, и точка. Я не знаю, зачем они это выдумали, но меня никто о тебе не спрашивал. А если бы спросили, я бы ответил, что у тебя есть я, и больше никому приближаться к моей девушке не позволено.
– А как же тогда ты узнал про юбку? – спросила я, уже всхлипывая. Слёзы радости и облегчения всё же полились из глаз, оставляя на его пиджаке мокрые пятна.
– Видел, как ты забегала обратно в купе. Сначала не понял ничего, но потом сообразил, что запаниковала и выскочила, не одевшись. Получается, пассажиры тоже видели тебя в таком виде?
Я закивала, не поднимая головы, и почувствовала вдруг, как кулаки на моей спине сжались.
– Я не буду больше, – слабо пискнула и Дима рассмеялся.
– Да уж надеюсь. Маленькая провокаторша! Ты поосторожнее, а то придётся мне всегда рядом ходить и охранять тебя, – а потом вдруг резко оторвал меня от себя и глухо спросил, глядя в глаза: – Они к тебе приставали, что ли? Пойти поговорить?
– Не надо, я сама справилась, – мне даже не по себе стало от его гневно сверкнувших глаз. – Сказала, что замуж выхожу через две недели, а ты не знал просто.
– А ты выходишь замуж?
Ну вот, приплыли. Теперь уже он меня подозревает во всех смертных грехах.
– Ага, десять раз. Не выдумывай, я соврала просто, чтобы отстали. Ладно, оставайся, пойду тоже помоюсь.
И я сбежала в штабной вагон, чтобы помыться. А когда спустя полчаса заглянула к Диме, он неожиданно предложил:
– Давай фильм посмотрим? Ты сильно спать хочешь? Остановок у нас до трёх не будет, да и там никто не выходит.
– Давай! – спать мне совсем не хотелось. – А что смотреть будем?
– Тебе понравится! Один из моих любимых фильмов.
Мы устроились рядышком на нижней полке в купе проводников, расположив ноутбук на коленях. Взяли наушники, одни на двоих, и погрузились в фильм. Смотрели, кстати, не из интернета, а из папки films. Кроме неё ещё были жёлтенькие папки music, books и work на фоне красивого морского заката. Это всё, что я успела разглядеть. Ничего необычного. Хотя в папку work не мешало бы заглянуть. Кстати, пароля на входе не стоит. Я решила как-нибудь улучить момент и пошариться в его компьютере. Должна же я всё-таки знать, кто такой мой парень, раз он сам ничего не рассказывает.
Фильм назывался «Жизнь Пи» и был просто невероятно красив. И сюжет его был такой. Грузовое судно, на котором перевозили, в том числе, животных из индийского зоопарка, потерпело крушение в Тихом океане. В спасательной шлюпке оказались вместе: сын владельца зоопарка, зебра со сломанной ногой, старая обезьяна, гиена и тигр. Гиена загрызла раненную зебру и убила обезьяну на глазах у паренька. Тигр убил гиену. И на лодке остались только человек и тигр. Много дней они плыли вместе. Человек пытался дрессировать тигра, чтобы они могли сосуществовать вместе. Ловил для него рыбу, чтобы самому не стать его едой. Тигр постоянно рычал и кидался, но паренёк не сдавался. И до берега они добрались вместе, где тигр ушёл и даже не попрощался, что разбило сердце человеку, который уже считал его другом.
В больнице к пареньку пришли представители судоходной компании, чтобы узнать причины кораблекрушения. Парень рассказал им свою историю, но они не поверили и потребовали другую. Такую, которую можно записать в отчёт. И Пи рассказал им другую историю. На лодке оказались раненный моряк-буддист, герой со старой матерью и мерзкий кок. Кок убил моряка и использовал его мясо как наживку для ловли рыбы, а потом и в пищу. Потом наорал и ударил паренька. Мать пыталась защитить сына – и кок её убил. На следующий день обозлённый сын зарезал кока и сделал с ним то же, что тот сделал с моряком, то есть съел. И так паренёк выжил. Получилось две версии одних и тех же событий. Но какая из них правильная, осталось непонятно. Но мне этот фильм очень понравился. Шикарно снят, красиво прорисован. Я даже поплакала немножко в конце, когда тигр уходил, а парень смотрел ему вслед.
– А какую версию событий бы выбрала ты? – неожиданно спросил Дима, закрывая крышку ноутбука.
– Первую, где человек и тигр, – ответила, даже не задумываясь.
– Молодец! – сказал парень и поцеловал меня в кончик носа. – Понимаешь, Даш, это не просто фильм. Это настоящий тест на веру в человека. И должен тебе признаться, до недавнего времени я неизменно выбирал вторую версию… А теперь ложись отдыхать.
Дима укрыл меня одеялом и ушёл. А я ещё долго лежала и думала, что же он хотел мне этим сказать. Что надо верить в людей? Верить в то хорошее, что в них есть? И не подозревать всех подряд в подлых и мерзких поступках? Просил верить ему и его словам? Ведь я сегодня целый день его подозреваю: то в одном, то в другом. Наверняка, он чувствует это. И конечно, это неприятно. Но мне-то как быть? Я ведь ничегошеньки о нём не знаю! Чувствую, что он хороший человек, с правильными жизненными установками, но достаточно ли мне этого? Вот-вот. И я не знаю.
19
– Доброе утро! – когда я зашла в служебку, Дима оторвался от бланка и улыбнулся: – Знаешь, какой сегодня праздник?
– Неа, – помотала я головой и потянулась за поцелуем.
– День Железнодорожника! Первое воскресенье августа. Поздравляю!
– И я тебя! Как отмечать будем?
– Днём посидим в штабном вагоне с бригадой, а ночью устроим что-нибудь особенное, – парень лукаво подмигнул.
– Ладно. Моя помощь в организации нужна?
– Я думаю, нет. Девчонки в штабном сами стол накроют и всех позовут. Можешь стишок приготовить или песенку с поздравлениями, они такое любят. Мы на прошлой неделе день рождения Широкова отмечали, так они целую поэму в его честь зачитывали. Даже пассажиры собрались и слушали.
– Да ну, детский сад, – поморщилась я.
– Зря ты так, бригада у нас дружная и весёлая. А работа тяжёлая – вот они и развлекаются, когда могут. Ну, не хочешь – как хочешь. Заставлять никто не будет. Хорошо поспала?
– Нормально. Сейчас позавтракаю и хотя бы часик инструкции почитаю, ладно? А то неуверенно себя чувствую от того, что не знаю, что это за кнопки и рычажки на щитке. Вдруг чего случиться, а тебя рядом не будет.
Вообще-то, я ещё вчера собиралась это сделать, но не получилось, день был забит событиями под завязку. Дима явно удивился моим словам, но потом кивнул:
– Если что непонятно будет, спрашивай – не стесняйся.
– Хорошо, – ответила я, а про себя подумала, что постараюсь этого не делать и разобраться сама.
Но непонятно было всё. Какие-то инструкции для поездных механиков, методички с кучей чёрно-белых схем по устройству вагонов, огромный список того, чего можно и чего нельзя делать при таком-то сигнале лампочки или пищании прибора. Сам чёрт ногу сломит. Пробовала поискать видео по устройству щита в служебном купе, которое чаще называлось щитовой. Нашла, но этот самый щит там показывали другой, видимо, из старых вагонов, а наш был гораздо новее. На нём было меньше кнопочек и рычажков (правильно – тумблеров) и даже имелся сенсорный экран. Но вот обучающих видео по этому новому щиту я не нашла. Пришлось идти к Диме и просить помощи.
– На самом деле всё довольно просто. Вот смотри – все кнопки подписаны.
В щитовой было тесно. Дима развернул меня к управляющей панели, а сам стоял сзади. Левой рукой обнимал за талию, а правой показывал на кнопки. При этом его дыхание щекотало моё ухо, а еле уловимый аромат одеколона проникал в ноздри и не на шутку волновал тело. Сложно было сосредоточиться на том, что парень говорит, но я героическим усилием пыталась это сделать.
– Как регулируется освещение – ты уже освоила. Вот тут переключается титан – с электрического обогрева на печное. На эти кнопки не смотри, это всё только зимой нужно. Везде, где написано про магистраль – может трогать только ПЭМ – поездной электромеханик. Так, здесь показывается заряд аккумулятора, вот за ним надо следить.
– Зачем?
– Потому что на станциях и на скорости до сорока километров в час питание от локомотива не идёт, и все электроприборы работают от аккумулятора. Его заряд не бесконечен, поэтому кондиционер на станциях выключен, розетки тоже отключаем, а при частых и долгих стоянках титан нужно подтапливать вручную.
– Ясно. А если что-то случилось?
– Хороший вопрос. При любой неисправности: что-то пищит, мигает, давление скачет, запахло дымом, пожар – в первую очередь нужно обесточить вагон – вот тут нажимаешь. А потом сразу вызываешь поездного механика.
– А стоп-кран? Разве при пожаре не нужно в первую очередь его дёргать?
– Понимаешь, Даш, стоп-кран – сложная штука. Любое его срабатывание портит колёса и может привести к неприятным последствиям. И хотя существует много ситуаций, при которых мы должны остановить поезд для проверки, на деле – не всегда это делаем. Потому что система часто глючит, и на каждый чих, скажем так, реагировать не стоит – просто сообщить ПЭМу. Но вот конкретно пожар – это да, серьёзное дело. Тут нужно обесточить вагон и сорвать стоп-кран.
– Ох… – протянула я, стало немного страшно от таких откровений.
– Не бойся, я всегда рядом, – прошептал Дима и развернул меня к себе, чтобы поцеловать. – Отпустишь меня поспать часиков до двух?
– Конечно. А когда в штабной пойдём?
– В три вроде бы собирались. Подумай всё-таки про песенку. Я бы послушал, как ты поёшь или стихи читаешь…
Несколько часов моего одиночного дежурства были очень приятными. В одиннадцать по радио Андрей Евгеньевич поздравил всех работников железной дороги с праздником, напомнил пассажирам о том, как важно в пути понимание и доброжелательное отношение друг к другу, а потом в течение получаса мы наслаждались песнями про поезда, проводников и романтику железной дороги. Может и не все наслаждались, ведь играл в основном шансон, но лично у меня настроение было приподнятое. Пассажиры подходили и тепло поздравляли, требовали книгу отзывов, а кто-то даже дарил шоколадки.
На поездной корпоратив мы ходили по отдельности. Сначала праздновала одна половина бригады, потом другая. Оно и правильно. Нельзя было оставлять весь поезд без проводников, да и места в свободном купе штабного вагона было мало, десять человек-то еле помещались. Сначала сходил Дима. Вернулся через полчаса немного смущённый, как мне показалось. А потом пошла и я.
Из всех присутствующих я знала только Риту из соседнего вагона, да начальника поезда. Но встретили меня тепло, усадили на правую полку между двумя весьма крупными тётеньками, а в уголке притулился щуплый мужичок. Напротив сидела Ритка, неприязненно на меня поглядывающая, сухопарая блондинка средних лет, толстушка-хохотушка и два молодых парня, похожих на ботаников. А на столе стояла гвардия стаканов, вазочка с конфетами, большая коробка пирожных и фрукты.
– Ну что, Дарья, как работается? Справляешься? – спросила хохотушка, которую звали Людмилой, как только я уселась.
– Да вроде бы справляюсь, – ответила я смущённо.
– Да у неё такой напарник, грех не справиться, – едко произнесла Рита. – Лариска всё на него нахвалиться не могла. И в свою смену пашет и в чужую помогает.
– Ну, такой красавице грех не помочь, – засмеялся щуплый мужичок. – Я б её вообще на руках носил.
– Ах ты, козлина двуногая! – визгливо закричала толстая тётка рядом со мной, а я вытаращила глаза. Честное слово, у неё был такой вид, что если бы в руках была сковородка, она бы точно его огрела. Да и мне бы, наверное, перепало.
Все вокруг засмеялись, а мужичок погладил тётку по коленке и нежно так сказал:
– Ну, ладно-ладно, я же пошутил просто. Ревнивица ты моя!
– Женаты они. Второй год уже. На одном вагоне работают, – пояснила мне Людмила, пока эти чокнутые ворковали, не замечая окружающих. – Не обращай внимания, они часто так шутят, нервишки друг другу щекотят.
– Ага, хороши шуточки, – буркнула я.
– Ну что, мои хорошие! Поздравляться будем! – в купе зашёл улыбающийся Андрей Евгеньевич.
Раздался хлопок, и по стаканам полилось шампанское, пока все обсуждали мастерство настоящего мужчины в открывании бутылок. А потом начальник взял стакан в руки и двинул речь:
– Работа наша трудная, и нервная, и вообще для здоровья вредная, – раздалось хихинье, а кое-кто одобрительно закивал, – но вы все настоящие профессионалы, и я очень рад и горд, что могу на вас во всём положиться. Желаю нам всем новеньких исправных вагонов, понимающих и щедрых на покупки и отзывы пассажиров, заботливых вагонных и сговорчивых ревизоров. Здоровья, счастья и терпения вашим родным и любимым. И пусть наш поезд мчится вперёд без ЧП и задержек, и дальше соединяя людей и города нашей великой страны!
– Ура!
– Хорошо сказал, Евгеньич!
– С праздником!
Глаза людей блестели, а на губах были улыбки. Позвякивали стаканы в подстаканниках, может не так тонко и звонко, как бокалы, но очень по-железнодорожному. Шампанского в них было буквально по паре глоточков, чистая формальность, но выглядело всё это как настоящий праздник.
Потом слушали стихи и анекдоты про проводников и машинистов, которые травили ботаники, которые оказались вовсе и не ботаниками, а вполне компанейскими ребятами. Насмеявшись вдоволь, стали потихоньку расходиться. А я задала сидевшей рядом со мной Валентине Степановне вопрос, который не давал мне покоя последние минут пятнадцать:
– А кто такие вагонные?
– Ооо, я пошёл, – тут же подскочил мужичок, а его жена рассмеялась.
Маргарита тоже хмыкнула и ушла, а я осталась в купе с Валентиной Степановной, Катериной Ивановной, которая была женой мужичка, и хохотушкой Людмилой.
– Ну тогда надо чаю налить, – подскочила Катерина Ивановна.
А дальше в течение часа я слушала такую увлекательную бредятину, что даже забыла, что мне работать надо. Оказывается, в каждом вагоне есть свой домовой – его называют вагонным. И он, как всякий приличный домовой, может помогать, а может и мешать. Поэтому его полагается задабривать – оставлять в укромном уголке что-нибудь вкусненькое, а при распитии спиртных напитков первым бокалом обязательно чокаться с вагоном. А если сильно уж мешает – неприятности сыпятся одна за другой – можно положить для вагонного, например, колоду карт со словами: «Займись делом, не скучай». У каждой проводницы была куча случаев, когда она видела или чувствовала что-то потустороннее, или слышала странные звуки. Помимо этого мне рассказали о призраках умерших на железной дороге людей, которые бродят по ночам по пустым вагонам, белом проводнике и даже о старинном двухвагонном поезде, который проносится иногда за окном. И о криках, которые слышатся из него. Жути нагнали такой, что я решила никогда и ни при каких обстоятельствах не оставаться одной в вагоне. На всякий случай.
Хотя в разных духов и домовых я не верила. Но эти взрослые и дородные тётки на полном серьёзе рассказывали мне свои истории. Некоторые байки были такие складные и высокохудожественные, что сразу становилось ясно, они бродят по свету не один год, и каждый сказитель волен добавить свою интересную деталь. В общем – бред, но бред безумно интересный.
В конце концов я пообещала завести икону в своем купе – от нечисти, положить монетки в углах щитовой – для успешной продажи чайки (чайной продукции), никогда не класть ключи на стол – от ревизоров, и всегда запускать в вагон первым мужчину – для удачного рейса. Пообещала – и свалила подальше от этих сказителей, а то ещё кадилом дважды в день махать по вагону заставят. Вот на это я точно не готова.
20
– Дим, а ты веришь в вагонных?
– Ага, я их видел, – ответил парень, дожёвывая бутерброд. – Ну, то есть слышал.
– Да ладно! Ты шутишь!
– У-у, – помотал головой парень. – Чай будешь?
– И где же ты их видел? И почему их?
– Да в Москве перед рейсом в вагоне один ночевал и слышал, как по коридору тапочками шаркали. Один взрослый был, медленный и тяжёлый, а другие шаги – лёгкие и быстрые, будто детские. Дошли до двери в моё купе, постояли немного и обратно пошли. Жутковато было, но интересно. Правда, я так и не осмелился за дверь выглянуть, чтобы их увидеть. До сих пор жалею.
– Что-то не верю я, тебе показалось, наверное. А почему ты вообще в вагоне ночевал? Ты же сам из Москвы.
– Нет, Даш, не показалось. Я уверен. Посмотри за вон той дверцей, кстати, я туда кексик в начале рейса положил. Исчез?
Я заглянула за указанную дверцу, кекса не было. Всё равно не верю! Но на главный вопрос Дима мне не ответил:
– Исчез-исчез. Так почему ты в вагоне ночевал?
– Так получилось, Даш. Неудобно было домой возвращаться.
– А где ты в Москве живёшь? – может, получится из него хоть что-то вытянуть.
– Не важно. Где жил, там меня уже нет, – парень говорил весело, но видно было, что моим вопросам не рад. – Теперь я живу в поезде. И ты, кстати, тоже. Так что давай, пошли заботиться о нашем доме. Время уборки.
Ну, уборка так уборка. Вместе мы сделали это быстро. А потом Димка отпустил меня спать, чтобы ночью я была свежая, как огурчик. Прямо так и сказал. Обещал устроить что-то незабываемое.
Я немного поспала, а потом смотрела в окно. Мы прибывали в Читу. Я помнила, что здесь должна была прийти девушка, у которой день рождения, за той подозрительной посылкой. Так что сидела и подглядывала за Димой из-за шторки.
Он запускал пассажиров, как всегда улыбался и выглядел бодрячком. Когда очередь из желающих ехать в нашем вагоне закончилась, к Диме действительно подошла какая-то девушка, без билета и паспорта. Они зашли вместе в вагон, а чуть погодя вместе вышли. У девушки в руках уже был тот пакет из супермаркета. Я с облегчением выдохнула. Ну слава богу! Он мне не соврал.
Как только поезд тронулся, Дима заглянул в купе отдыха:
– Проснулась уже? А у меня есть для тебя подарок!
Парень достал из-под тюка с бельём на верхней полке чёрный бумажный пакет и протянул мне:
– Надень, пожалуйста, под форму и жди меня тут. Я приду, когда все спать улягутся.
Заговорщически подмигнул и убежал. А я с любопытством открыла пакет. Бельё!!! Там было красное кружевное бельё и чёрные чулки с поясом! Странное сочетание, ну да ладно. Красный полупрозрачный корсет и низ, состоящий из маленького треугольника и верёвочек. Ещё в пакете была чёрная карточка интим-магазина. И когда он успел только это купить? Вряд ли вёз из самой Москвы в надежде, что когда-нибудь пригодится. Да и размер мой. Правда фигура у меня стандартная – эска, но всё же. Так, ладно! Нужно сбегать в душ, а потом буду исполнять чудные фантазии своего кавалера. Интересно, что он задумал?
Рубашку я надевать не стала, только юбку и пиджак. А под горло шарфик повязала, чтобы голая шея в глаза не бросалась. Волосы собрала в пучок, а сверху нацепила свою форменную шапочку-пирожок. Подкрасила губы и уселась на стол лицом к двери в ожидании Димы.
Он зашёл в купе и ухмыльнулся при виде меня. Поцеловал в губы и пересадил на полку. А на столе поставил бутылку шампанского, стаканы, коробку с конфетным ассорти и ноутбук. Включил негромкую музыку и обернулся ко мне:
– Я хочу, чтобы ты запомнила меня и свой первый День Железнодорожника. Поэтому мы сделаем кое-что особенное. Вместе. Будет немножко неудобно сначала, но ты должна мне подыграть, иначе ничего не получится, согласна?
Парень говорил так сладко и проникновенно, что хотелось на всё соглашаться. Поэтому я охотно закивала. Он довольно заулыбался и прикусил нижнюю губу.
– Но сначала мы выпьем шампанского! Сегодня наша ночь!
Он открыл бутылку и разлил по стаканам шампанское. Холодное шампанское! И не пару глоточков, как днём на корпоративе, а щедро, до самых краёв, будто решил меня напоить. Шампанским, ага.
На ноутбуке играли песни… про поезда, естественно. Но не шансон,
который включал начальник поезда, а лёгкая и приятная попса. Мы пили небольшими глоточками, сидя рядом в полутёмном купе, и смотрели друг на друга. Взгляд Димы был загадочным, он часто соскальзывал с моих губ на шарфик и опускался по пиджаку к юбке. Иногда парень чуть заметно облизывался, наверняка представляя меня в том бельё, что подарил. А я была одновременно и смущена и безумно довольна, а ещё, кажется, быстро захмелела. В голову проник лёгкий туман и я без конца улыбалась. Мы сидели молча, а когда шампанского в стаканах не осталось, Дима прошептал:
– А теперь мы станцуем железнодорожный стриптиз! Вместе!
И поднял ошарашенную меня с полки, поставил в полуметре от себя, больше просто размеры купе не позволяли, и начал двигаться.
Это было волнующе… и забавно. Парень явно прикалывался, при этом расстёгивая пуговки рубашки и двигая бёдрами. Я хихикала и повторяла его движения, только на женский лад. Ноутбук рассвечивал нас и стенки купе разноцветными огоньками, было красиво, весело и прикольно. И этот туман в моей голове, которого в какой-то момент стало слишком много.
А дальше я смутно помню. Вспышки фотоаппарата на разных стадиях раздевания, нежные руки и страстный шёпот… Музыка, огоньки, ещё пузырьки шампанского…
Честно признаться, в ту ночь мы вообще забыли про пассажиров. А они забыли про нас. Наверное. Потому что в дверь никто не стучался и на единственной остановке никто не выходил.
А когда я проснулась утром, Димы в купе уже не было. Поезд стоял в Улан Удэ, и мой ночной стриптизёр (наверняка всё ещё в тех трусах с паровозиком) уже при полном параде встречал пассажиров. Чуть припухший со сна, но безумно довольный.
21
– А-а, чёрт подери! И вы туда же! – зарычал начальник поезда, запуская обе пятёрни в волосы. – В Слюдянке ревизоры сядут, а у меня вся бригада с бодуна! Во всех вагонах свинарник!
Судя по лицу, Андрей Евгеньевич тоже отмечал ночью праздник. Мы с Димой переглянулись и еле сдержали улыбки. Начальник сердится, а мы и в самом деле виноваты, негоже улыбаться.
– Точно ревизоры будут? – уточнил Дима.
– Да, по сигналке передали. Я попробую договориться, но обещать не могу. Готовьте как всегда. И чтоб в документах порядок был!
Начальник умчался дальше, а на меня вдруг напала тревога:
– Дим, насколько всё серьёзно? Я про ревизоров и не слышала даже раньше.
– Ну как сказать, серьёзно. Даже если в вагоне и в документах идеальный порядок, эти товарищи найдут, к чему прикопаться. И тогда – пиши объяснительные и оставайся без премии или даже штрафы плати. Другое дело, что по поезду они редко ходят. Обычно начальник стол накрывает и откупается. Так что нам проще собрать по пятьсот рублей с вагона и не переживать. Но порядок навести всё равно нужно, иногда ревизоры очень принципиальные попадаются.
– Ага, – грустно протянула я.
Было уже десять утра, а мы ещё только завтракали. Кое-кто после бурной ночи спал почти до девяти и только-только начинал раскачиваться. Я даже форму ещё не одела, сидела в спортивном костюме со стаканом кофе в руках и мучительно вспоминала ночное веселье. Что-то не давало покоя, но что именно, я вспомнить не могла.
Зато другой кое-кто уже бодренько принял на борт восемнадцать бабушек и одного дедушку с баяном в чехле, какой-то ансамбль ехал на фестиваль в город Новосибирск. Они заняли четыре купе подряд – почти полвагона – и сейчас шумно и весело раскладывали свои вещи.
– Дашка, просыпайте скорее! Слюдянка через три часа, а работы у нас много. Как назло, я вчера на бумаги забил, а лушку надо обязательно заполнить. Ещё и этот ансамбль песни и пляски вписать. (*лушка – бланк Лу-72, один из главных документов отчётности проводников)
– Тогда я пошла убираться, – вздохнула грустно, – пять минут и буду готова.
– Отлично, – Дима чмокнул меня в нос и ушёл в служебное купе.
Было такое впечатление, будто мы реально перевозили свиней. Потому что шкафы для мусора не закрывались и из них свисали банановые шкурки и торчали пакеты, а на полу были рассыпаны крошки. Конечно, тут мы с Димой тоже виноваты. Если бы опустошили их пару раз за ночь, как и положено, такого бы не было. Ну ничего, заменила пакеты и заглянула в левый туалет. Мама дорогая! Такое ощущение, что кто-то выливал Доширак в унитаз прямо с порога и очень хорошо промазал. Потому что жирные волнистые червячки лапши расползлись по всей комнатке, а кое-где свисали со стен. Это ж надо догадаться, а? Я машинально заглянула в зеркало и увидела там своё очень шокированное выражение лица. Сглотнула и осторожно открыла дверь во второй туалет. Уф! Тут Доширака не было. И выглядело не так плохо. Только заполненная доверху мусорка, несколько клочков бумаги на полу и разводы на зеркале и стенах. Видимо, все пользовались именно этим туалетом, не рискуя заходить во второй. Странно, что никто не приходил и не жаловался лично нам. Так, ладно, нет времени раздумывать. Быстренько прибрала и помыла, заменила рулоны бумаги на полные и вышла в тамбур. А тут, видимо, всю ночь курили толпами. Эх…
К двенадцати со всем этим ужасом было покончено, и я сняла халат для уборки.
А Диму в это время осаждали бабушки. В служебном купе и коридорчике рядом толпилось человек пять, и пока он готовил им целую гвардию стаканов для чая, они засыпали его вопросами:
– А какая следующая остановка?
– А мы там долго стоять будем?
– А вы частушки любите? Хотите наши послушать?
– А в поезде вагон-ресторан есть?
– А там не сильно дорого?..
Мне было всё это отлично слышно в купе отдыха, и выходить оттуда я не решалась. Решила подождать, пока любопытные старушки разойдутся, чтобы не толкаться там. Вдруг заметила, что из Диминого рюкзака торчит уголок ноутбука. Сердце тут же забилось быстрее, и я оглянулась на дверь: прикрыта плотно, а Дима там занят и точно сейчас не войдёт. Это мой шанс! Трясущимися от волнения руками достала ноутбук, раскрыла крышку и, затаив дыхание, нажала кнопку включения. Несколько секунд ничего не происходило, но кнопка подсветилась, так что я просто ждала, слушая громкий стук своего сердца. Вдруг раздался звонкий «Плим!» и на экране показалась надпись: «А любопытной варваре на базаре нос оторвали!» – и смайлик с высунутым языком. Я тут же захлопнула крышку и сунула ноутбук на место, вытирая об юбку потные руки. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Попалась!!!
Пару минут глубоко подышала, пытаясь совладать с паникой. Ну вообще-то, ничего страшного не произошло. Я попыталась – и потерпела неудачу. Диме вовсе не обязательно об этом знать. Снова достала ноутбук и открыла крышку. Экран был чёрным, но кнопка включения горела, значит, компьютер уснул. Разбудила его нажатием энтера, а потом выключила совсем. Аккуратно засунула в рюкзак. Всё!
Натянула улыбку на лицо и вышла в коридор. Дима наливал чай в стаканы.
– Поможешь? Тут последний остался, – парень показал взглядом на один из подносов с пятью полными стаканами, – этот в пятое купе, а я в шестое понесу.
Я кивнула, взяла поднос и осторожно пошла по проходу.
– Пожалуйста. Приятного аппетита!
У бабусек намечался пир. Стол был завален конфетами, пряниками и румяными пирожками.
– Спасибо, Дашенька! – ласково сказала одна из бабушек, посмотрев на мой бейджик. – Угощайся пирожками! Таких ты точно не ела! С морковочкой, по старинному рецепту.
– Спасибо, не стоит, – засмущалась я.
– Бери-бери, не тушуйся! А то вон худенькая какая! На работе вас поди и не кормят нормально!
– Да кто ж нас тут кормить будет? – улыбнулась я. – Сами с усами. Спасибо большое.
Взяла один пирожок и убежала. Знаем мы их, кормилиц этих. Моя бабуля такая же. Сначала пирожочек, потом второй, потом супчику, потом котлетку, потом салатика, потом пирог с мясом. А потом изумлённо: «Да ты ж не съела ничего! Давай-давай, наедайся! Мужики – не собаки, на кости не бросаются!» И не переспоришь ведь!
Через пару минут в служебку зашёл Дима с таким же румяным пирожком в руках. Видимо, его тоже худеньким посчитали. Увидел меня с полным ртом и ухмыльнулся:
– Пирожки – это хорошо, – а потом добавил строго: – но мало. Женщина, ты меня кормить вообще собираешься?
22
– Чего? – притворно возмутилась я. – Вообще-то это ты у нас главный поездной повар! Или кок? Как правильней будет?
– Ты мне зубы не заговаривай! Когда готовить будешь? У меня там целая сумка продуктов! – парень говорил строго, но глаза при этом улыбались и смотрели на меня с нежностью.
– Не люблю готовить, – вздохнув, призналась я. – А у тебя в тот раз такая гречка вкусная получилась, просто пальчики оближешь! Может, побалуешь меня ещё своей стряпней?
Правильная доза лести всегда помогает уговорить, а если ещё сдобрить её нежным поцелуем, у вас будут все шансы на успех. Вот и Дима размяк от поцелуя, а потом, глядя в мои умоляющие глаза, согласился покашеварить. Правда, не просто так.
– Ладно уж, обед за мной. А с тебя тогда – массаж! Спинку мне разомнешь хорошенько, согласна?
– И не только спинку! – хитро улыбнулась я. – Только ты меня накорми сначала.
А вот и Слюдянка. Пока Дима возился с гречкой, я вышла на платформу. Просто стояла и наблюдала за людьми. В наш вагон посадки не было, но люди выходили. Кто-то покурить, кто-то размять ноги, а кто-то спешил до ларька за чем-то жизненно необходимым. За две минуты до отправления я предложила пассажирам заходить.
Машинально пересчитала входящих – восемь человек. Странно. Выходило вроде бы шестеро. Билеты мне никто не показывал, все вошли уверенно. Я запаниковала. Зайцы!!! Сейчас поезд тронется, и они останутся в вагоне. Придут ревизоры – и нам конец!
Что же делать? Отмахнувшись от Димы, быстро прошла по вагону. Все на местах, но в туалетах занято.
Ещё раз прошла по вагону, теперь уже медленно. Так и есть, все места заняты. Кто тогда в туалете? Поезд дернулся и медленно покатился. Метнулась обратно к туалетам – оба свободны. Ну не бывает так! Я же видела!
Возле служебки меня перехватил Дима:
– Эй, ты чего как полоумная по вагону бегаешь? – спросил ласково, заглядывая в глаза.
Ну правильно, с полоумными именно так и надо разговаривать – промелькнуло в голове. И будто специально, чтобы подтвердить его подозрения, я вытаращила глаза и зашептала:
– У нас в вагоне зайцы!!!
– Да ну! – не поверил парень. – Белые? Или серые?
– Иди ты! – обиделась я. Ещё и потешается надо мной. Но дело-то серьёзное, надо рассказать: – Зашло два лишних мужика. Лица я не разглядела, потом только поняла, что выходило шестеро, а зашло восемь. Пошла проверять, а они в туалете заперлись. А потом исчезли!
Выпалила всё шепотом на одном дыхании, а Дима слушал меня, старательно пытаясь сохранить серьёзный вид. Но не смог и всё-таки расхохотался, прижимая меня к себе.
– За бдительность тебе пятёрка, а вот за панику – двойка! Надо было сразу у меня спросить. Они сказали, что из соседнего вагона, зашли вместе с приятелями, ну а в туалет по пути завернули.
– А ты их билеты проверял? – не унималась я.
– Нет, конечно. В любом случае, у нас в вагоне никого лишнего нет, а остальные пусть сами разбираются.
– А если ревизоры найдут?
– О, кстати, я в штабной пошёл, документы отнесу. Евгеньич на лайтовый вариант проверки договорился. Так что не придут к нам, не волнуйся!
Стоило Диме уйти, как в вагоне начался беспредел. Старушки решили устроить репетицию. Дедок достал из чехла свой аккордеон, уселся поудобнее на боковушке, а бабульки расселись вокруг него. И запели. Громко, звонко, задорно! На весь вагон звенели веселые народные частушки, через одну похабные или матершинные. Некоторым просто сидеть и петь показалось недостаточно, и они пустились по вагону в пляс.
А я в ужасе смотрела на это и не знала, что делать. Ансамбль репетировал – дело нужное, старички веселились – дело хорошее. Но всё это было ужасно громко и наверняка мешало кому-то из пассажиров. Не все ведь любители народного пения.
Кто-то смеялся, кто-то хлопал, а одна мамочка зажимала руками ушки пятилетнему ребёнку и смотрела на меня очень укоризненно: типа разберись с этим и побыстрее.
Я честно попыталась! Но меня тут же захватили в пляс и закружили в узком пространстве коридорчика. Бойкая сухонькая старушка улыбалась мне так, будто не видела сотню лет и неимоверно счастлива. И мне очень неловко было просить её перестать, да и вряд ли бы меня услышали.
Минут через двадцать вернулся Дима и в шоке застыл в начале вагона. Быстро оценил ситуацию, протиснулся к деду и положил ему руку на плечо. Музыка тут же кончилась, бабули подтянулись в кучку и молча воззрились на Диму.
– Начальник пришёл, – хитро шепнула мне одна из них.
– Так, дорогие дамы и господа! Я всё понимаю, вы хотите поделиться с нами своим творчеством, но здесь не подходящее место. Некоторым пассажирам вы мешаете отдыхать, поэтому я вынужден просить вас закончить концерт и разойтись по своим купе. Думаю, все согласятся, что артисты вы замечательные, и мы дружно поблагодарим вас за выступление!
Дима захлопал, остальные пассажиры присоединились. Ансамбль разочарованно раскланялся и вернулся к своим занятиям – картам, вязанию и семечкам. А я наконец выдохнула. Ну какой же Дима молодец! Когда-нибудь и я тоже так смогу!
23
– Здравствуйте! А можно с вами документы до Красноярска передать? Там мама встретит.
– Извините, нам передачи принимать запрещено, – ответила я как можно строже и оглянулась.
Основной поток иркутских пассажиров уже прошёл, несколько человек вышли покурить и стояли довольно далеко. Видимо, девушка специально дождалась, когда рядом со мной никого не будет.
– Ну пожалуйста! Тут очень важные справки, маме их завтра в соцзащиту надо отдать, а то ничего не получится и потом их по-новой придётся выписывать!
Она чуть не плакала, и мне стало её жаль. Красный пластиковый конверт размером с тетрадку в её руках выглядел вполне безобидно. Да и девушка была совсем обычная. Но правила есть правила, я не могу подвергать опасности пассажиров.
– Девушка, я вам очень сочувствую, но ничем помочь не могу. Извините, мне нельзя.
– Ну это же всего лишь бумажки! Вот, смотрите, я вам покажу! – она трясущимися от волнения руками стала вытаскивать из папки белые листки.
Теперь уже и я занервничала. Что ж она не поймёт никак? К нам уже направлялась пара мужчин с паспортами, нужно их места проверить, а эта девушка тычет мне в нос своими справками.
– Здравствуйте! Что-то случилось?
Ух, слава богу, Дима вышел, сейчас он со всем разберётся.
– Девушка просит передать в Красноярск документы, а я ей объясняю, что нам запрещено принимать передачи, – объяснила ему.
– Ясно. Давайте чуть в сторону отойдём, не будем мешать пассажирам, – Дима взял девушку под локоть и отвёл в сторонку.
А она, глядя на него с надеждой, стала опять показывать свои справки и что-то объяснять. Я пыталась подслушивать, но подошли пассажиры, а потом ещё и ещё, и я отвлеклась. Краем глаза заметила, как девушка направилась к вокзалу, а Дима зашёл в вагон.
Следующие два часа прошли спокойно. Бабуськи дружной толпой ушли в вагон-ресторан и не дёргали нас, задавая по миллиону вопросов. А остальные пассажиры занимались своими делами. Мы перекусили и Дима пошёл спать, оставив вагон на мне до полуночи.
– Надеюсь, в вашем вагоне есть кондиционер, я не собираюсь трое суток вонючие носки нюхать.
– И вам здравствуйте! – попыталась улыбнуться я. – Кондиционер есть, не волнуйтесь.
Девушка напротив скривила губы и протянула мне свой паспорт. Королёва Виталина Геннадьевна, угу. Я еле сдержала улыбку:
– Место 27, проходите, пожалуйста!
Ручка с шикарным маникюром на длинных ногтях забрала паспорт. Девушка развернулась, взметнув белые волосы с чуть розоватым оттенком, и покатила свой белый чемоданчик к вагону, а я обратилась к следующему пассажиру. Пожилая женщина качала головой, протягивая мне паспорт:
– И где только таких делают!
– Помогите мне! – раздался капризный голос. – Тут высоко, я не подниму чемодан!
Я оглянулась. Мужчин рядом с нами не было, значит, она обращалась ко мне. Блин. И не откажешь, нажалуется ещё. Я вздохнула и подняла чемодан на ступеньки. Тяжёлый, собака.
– Пожалуйста! – оставаться вежливой становилось всё труднее.
Девушка пошла в вагон, цокая своими шпильками, и даже не поблагодарила. А я пожала плечами и вернулась к пожилой женщине.
– Бедненькая, не просто вам тут работается. Люди всякие бывают.
– Ничего, я привыкла, – улыбнулась я, хотя ситуация и правда была неприятная.
Десять минут до отправления. Я стояла, разглядывая вокзал, и думала о том, что сделаю в первую очередь, когда поезд тронется. Дима уже спит, а ночью буду спать я. Так что все вечерние дела сейчас на мне одной. И тут в голове стукнуло: место 27, там ехал мужик, бельё мне не сдал, спал до последнего, а значит – там ещё всё застелено! Чёрт! Сейчас эта девка ещё и ругаться будет, что место не готово! Королева, блин! Снежная. А что – точно ведь! Блондинка с манией величия, села на станции Зима. Да ещё и одета во всё белое – джинсы, плащ, туфли. Только шейный платочек был голубой, под цвет глаз. Да и фамилия – Королёва. Мне вдруг стало весело: снежная королева в нашем вагоне, надо будет Диме рассказать.
Когда поезд тронулся, я первым делом побежала к месту 27 с новым комплектом белья. И остановилась в недоумении. Девушка уже легла спать. Видимо, решила, что это уже для неё застелено. И что делать? Я переглянулась с пассажирами. На соседнем месте сидела молодая приятная женщина, она подмигнула мне и махнула рукой. Типа. да пусть так спит. Видимо, Королёва не слишком приветливо себя повела с соседями, и они не стали ей рассказывать, что постельное использованное. Да уж, дилемма. Если её разбудить и объяснить ситуацию, боюсь, она разорётся, и тогда попадёт всем. Может быть, лучше промолчать? Не буди лихо, пока спит тихо.
Я кивнула молодой женщине и посмотрела на мужика с верхней полки. Он тоже выразил согласие на обман. И тогда я со спокойной совестью ушла. Так ей и надо.
Следующие три часа были ужасно суматошными. Сначала наш ансамбль песни и пляски захотел попить чаю. А это девятнадцать стаканов с кипятком, которые нужно было разнести по купе, и ещё целый поднос сладостей. Вдобавок ещё оказалось, что круассаны у нас кончились, и четырёх штук не хватает. Я заглянула к Диме, чтобы спросить что делать, но парень так крепко спал, что я не решилась его будить. Предложить бабушкам альтернативу я тоже не могла, остались только сникерсы и заварные каши. Побежала к девочкам в соседний вагон. На дежурстве была Маргарита:
– Привет! А скажи, пожалуйста, что делать, если у меня чайка закончилась, а пассажиры просят?
– Не бывает такого, – хмыкнула Рита. – Чего хотела?
– Бывает. У нас полвагона бабусек, они командировочные тратят. Мне четыре круассана не хватило. Я пообещала им, что принесу.
– Везучая ты, – завистливо буркнула Рита и залезла в свой шкаф. – У меня есть круассаны. Могу продать.
– Ой, спасибо!
– Деньги только сразу принеси. А потом в штабной сходи и ещё чайки возьми, у них должен быть запас.
Я схватила круассаны и побежала к себе, потом опять к Рите с деньгами, а потом, повесив на дверь записку, что вернусь через пятнадцать минут, побежала в штабной вагон.
Там нас с Димой похвалили за хорошие продажи, вручили ещё пакет сладостей и посоветовали продолжать в том же духе. Было очень приятно, и я поняла вдруг, как нам повезло с этим ансамблем. Пусть и шумные они, и внимания много требуют, но зато с их помощью мы план по продажам выполнили.
И такая довольная жизнью, пусть и немножко взмыленная от беготни, я приступила к уборке. Скоро все начнут спать укладываться, надо спешить.
А в туалете меня ждал сюрприз. Очень неприятный и очень знакомый. Снова кто-то прямо с порога выплескивал лапшу. В бешенстве я собирала со стен и унитаза этих червячков и не могла понять: ну как на такое могло мозгов-то хватить? Что за свинья-то такая с нами едет? Вроде бы почти все пассажиры со вчерашнего дня поменялись. Те, кто остался – выглядят приличными людьми. А может, кто-то сознательно мне гадит? Но за что? Я же стараюсь, вежлива со всеми, всё, что надо, делаю… Так обидно стало, что я чуть не расплакалась, но взяла себя в руки и закончила уборку.
Скоро Нижнеудинск. Надо заранее бельё собрать и разложить новое. Двенадцать ночи, все входящие сразу захотят спать лечь, а мне на стоянке до самого отправления стоять. А завтра поговорю с Димой. Может, получится этого поросёнка вычислить и серьёзно с ним поговорить.
24
Проснулась я от женского смеха в соседнем купе. Прислушалась и сразу узнала голос снежной королевы. И тут же подскочила: снежная королева заигрывает с моим парнем, а он ей что-то там отвечает, смешит – и это всего лишь через тоненькую стеночку от меня!
– Представляешь, сами написали! Нашли мои фотки в Инстаграме и связались со мной. Квартиру предоставят и аванс, сделают портфолио и будут готовить к показу. Я ж почти из деревни, ходить по подиуму пока не умею. Но думаю, быстро научусь, так-то я часто на двенадцати сантиметровых каблуках гуляю, не устаю даже, – жеманно рассказывала эта девица, пока я спешно надевала форму и причёсывалась.
– Не боишься сразу вот так в столицу переезжать? Вдруг обманут или ничего не получится? – спросил Дима. Я даже заботу в его голосе услышала!
– Не боюсь. Знаешь, это мой шанс. Я всегда знала, что не останусь в этой дыре. Среди этих скучных людишек, ничего не понимающих в жизни и в моде. Так что если даже и не получится, я устроюсь в Москве. Мне часто говорят: «Виталина, внутренний стержень у тебя есть, ты любые трудности выдержишь».
Боже мой, она это так самодовольно говорила, что меня чуть не стошнило.
– А ты из какого города? Давно на поездах катаешься?
– А я как раз из Москвы. Сбежал от шума и спешки.
– Ой, правда? – в её голосе послышался явный интерес. – А откуда конкретно? Хороший район? Я города-то не знаю почти, слышала только про Красную Площадь и Рублёвку.
Я уже собиралась выходить, но на этих словах остановилась и прислушалась, может, ей Дима что-то про себя расскажет.
– А меня мама учила не говорить свой адрес малознакомым девушкам, – отшутился Дима.
– Так давай поближе познакомимся, – сказала Королёва так тихо, что я еле услышала.
Рванула дверь в сторону и заглянула в соседнее купе.
– Доброе утро! – сказала нарочито громко.
Блондинка отпрянула от стола, за которым сидел Дима. Сегодня она была в коротком розовом халатике и тех же белых туфлях на шпильках. Смерила меня злобным взглядом и вышла. Дима остался, смущённо потирая лоб.
– Вовремя ты пришла, – сказал мне парень с благодарной улыбкой, – я уж и не знал, как отделаться от этой восходящей звезды всех модных показов.
Парень выбрался из кресла, обнял меня за талию и потянулся к губам. Но увидев мой прищуренный взгляд, остановился. Я же смотрела на его губы – следов поцелуя не было, значит, мне просто показалось. Ревность такая штука: я в две секунды представила, как они тут целовались, не ожидая моего прихода.
Парень вгляделся в мои глаза и всё понял.
– Глупенькая! – прошептал нежно. – Ну зачем мне эта кукла? Ты её ресницы видела? «Хлопай и взлетай» называется.
Я улыбнулась на такое определение и разрешила себя поцеловать. Долго и очень нежно. А потом всё-таки спросила:
– Точно не нужна? Она красивая! – не то чтобы я так думала, но хотела уточнить.
– Ты гораздо лучше, – снова прошептал Дима. – А у неё и волосы крашенные, и ногти накладные. Ничего настоящего, да и мозгов похоже нет, рвётся в столицу, где никто никого не ждёт.
– Ладно, я тебе верю. Давай завтракать?
После завтрака я пошла чистить зубы и угадайте, что я увидела? Та же картина маслом – туалетная комната, разрисованная Дошираком. Мне кажется, в этот момент я стала похожа на бизона из мультика, у которого из ноздрей повалил дым от злости. Рванула за Димой в служебку, схватила его за руку и потащила обратно.
– Гляди! Третий раз одно и тоже! Утром и вечером, примерно через двенадцать часов. Я уже задолбалась это собирать!!!
Парень хмыкнул, но, бросив на меня взгляд, осёкся.
– Первый раз такое вижу. Как думаешь, кто это мог сделать?
– Я не знаю! Такое ощущение, что это лично для меня устраивают!
– Ну да, очень похоже на месть. Признавайся, кому насолила? Может, чай холодный принесла? Или сказку на ночь не рассказала? – боже мой, этот парень вообще серьёзным бывает?
– Дима, это не смешно! Я уже два раза этот натюрморт убирала!
– Ладно-ладно, прости. Ну симпатично же смотрится? – он снова посмотрел на меня с улыбкой, но я продолжала пыхтеть от злости.
Парень понял, что сейчас и ему попадёт под горячую руку, затолкал меня в туалет и прикрыл двери. А потом прижал меня к стенке и заглянул в глаза:
– Дашуля, успокойся. Мы найдем заразу, и я с ним поговорю, обещаю. Не стоит портить настроение из-за такой ерунды. Смотри на мир позитивнее, забавно же, они на весёлых червячков похожи!
– Вот сам и убирай этих червячков, раз они тебе так нравятся! – буркнула я.
– Не вопрос, – улыбнулся парень. – А ты иди стаканы готовь, там наш ансамбль просыпается, сейчас кофе захотят.
Чуть позже мы просматривали списки пассажиров и отмечали тех, кто едет с нами уже два дня.
Десять человек: мама с пятилетним мальчиком, три мужика, две пожилых женщины, семейная пара и один дед.
– Слушай, ну я не знаю даже. Женщина с ребёнком обычно каши заваривает, мужики в вагон-ресторан четыре раза в день вместе ходят, у этих женщин с собой готовая еда в контейнерах, они сюда греть приносят, а дед ест чёрный хлеб с салом, – перечислял Дима.
– Ты что, всех пассажиров в лицо знаешь? – я была в шоке, сама я только мамочку запомнила, слишком часто она подходила то с одной просьбой, то с другой. Ну может, деда ещё, его сало на полвагона пахло специями.
– Ага, а что тут такого? Мне интересно за людьми наблюдать. Я смотрю, что едят, чем занимаются, какой у них режим дня – и пытаюсь представить, а как они живут там, вне поезда, где работают, как развлекаются. Вот Пётр Сидчихин, например, военный или бывший военный. У него всё строго по режиму: встаёт в пять тридцать, постель заправляет ровно, чтоб ни единой складочки не было, выходит в тамбур и делает небольшую разминку. А Валентин Крылов – холостяк, у него штаны подшиты грубыми мужскими стежками, жена там или мать бы аккуратнее сделала. Да много чего можно о людях сказать, если понаблюдать чуть-чуть.
– Ну ты даёшь! – этот парень восхищал меня всё больше. Интересно, а что он скажет обо мне? И только я собиралась спросить, как вошла Королёва:
– Димуля, где у вас тут поесть нормально можно? Только я на диете, мне жирного нельзя!
– Вагон-ресторан в ту сторону, через два вагона, – вежливо сказал парень.
– Спасибки, – ответила она и послала ему воздушный поцелуй, нисколько меня не стесняясь.
– Димуля, – передразнила я её, когда девушка ушла.
А Димка рассмеялся и чмокнул меня в нос:
– Девушка, вы когда сердитесь, вы такая красивая! – передразнил он известного киногероя и теперь уже засмеялась я.
25
Так как конкретного подозреваемого у нас не было, решено было понаблюдать за всеми. Дима даже взял у начальника поезда журнал и подошёл к этим девятерым пассажирам (не считая ребёнка) и попросил их оставить отзывы, чтобы выявить недовольных.
– Не, Даш, вряд ли это кто-то из них. Нормальные отзывы оставили, даже хвалили нас за профессионализм.
– А может, кто-то из них специально соврал, чтобы его не заподозрили? – предположила я.
– Вряд ли. Я бы заметил ложь, я в людях хорошо разбираюсь. Ты лучше вспомни, кого ты обидеть могла.
– А может, это вообще тебе мстят, а попадают на меня! – возмутилась я. – Может, ты какой-нибудь даме внимания недостаточно уделил!
– Это тоже вряд ли, – широко ухмыльнулся парень. – Я со всеми милый и пушистый, никому не отказываю.
И смотрел на меня при этом так хитро, что сразу становилось понятно – провоцирует. И если честно, у него получалось, потому что я еле сдержала желание запустить в него чем-нибудь. Но это бы делу не помогло.
– А ко мне только те мужики из третьего купе и приставали, но они ещё в Ангарске вышли…
– Ты так сказала, будто тебе обидно, что только трое. Ну хочешь, я к тебе попристаю? – предложил парень и тут же принялся за дело.
Средь бела дня затащил меня в купе отдыха и начал нашептывать в ушко разные непристойные вещи, пуская в ход руки. Я шутливо сопротивлялась, но надолго моего терпения не хватило.
А в самый интересный момент в нашу дверь постучали. Я испугалась и дёрнулась, но Дима крепко прижал меня к себе и крикнул:
– Подходите через десять минут, у нас перерыв!
И продолжил как ни в чём не бывало, совершенно никуда не торопясь.
К восьми часам Дима успел поспать, а я успела проводить наш ансамбль, который прибыл на место назначения – станцию Новосибирск. Без них стало очень тихо и даже пусто. Из новеньких к нам зашло всего двое, итого получилось – двадцать восемь пассажиров, чуть больше половины вагона.
Мы делали вечерние дела и постоянно поглядывали в сторону туалетов. Но ничего не происходило, и никто из наших подозреваемых лапшу не ел.
На получасовой стоянке в Барабинске Дима вышел на перрон, а я присела с книжкой на нижнюю полку последнего купе, там было свободно. Минут пятнадцать сидела и скучала, в туалет никто не ходил. Я даже успела залезть на любимый сайт и проверить обновления в библиотеке. Книжка Саши Мэй уже неделю не пополнялась, даже странно, обычно она каждый день новые главы выкладывает. Жаль, если бросит историю. Другие авторы так делают и это всегда грустно, остаётся где-то внутри ужасное чувство незаконченности. А этот её главный герой так и останется в памяти читателей последним гадом, который не упускает ни одной юбки. Хотя он наверняка должен был измениться и полюбить… А с другой стороны, может, у неё в жизни что-то поменялось, и пока нет времени сочинять новые главы. Я ведь тоже с этой работой уже три дня в Контакте не появлялась и подружкам своим ничего не писала.
И вдруг я услышала, как закрылась дверь ближайшего тамбура. Кто-то зашёл в наш вагон. Тут же подскочила и увидела, как из туалета выходит Рита и шмыгает обратно в тамбур. Не веря своим глазам, я зашла в туалет – точно. Это сделала она, потому что ручейки жёлтой жидкости ещё стекали по стене и запах стоял очень явный. Вот же гадина такая!
Первым желанием было догнать, схватить за космы, притащить в туалет и натыкать носом как котёнка. Но во-первых, она крупнее меня, в лучшем случае драка завяжется, что нежелательно на глазах у посторонних. А во-вторых, мы с Димой этот вариант обговорили, и в случае чего я должна закрыть туалет и пойти рассказать всё ему. Я так и сделала, повесив табличку «Временно не работает».
Дима стоял на перроне, а рядом с ним была Снежная Королёва. Опять во всем белом. Курила тонкую сигарету и смешно выпячивала свои увеличенные блеском губы, выдыхая дым. Явно пыталась произвести на парня впечатление. Он же встретил меня тоскливым взглядом, и я ободряюще улыбнулась: сейчас я тебя спасу.
– Девушка, извините, пожалуйста, мне надо с коллегой поговорить, – видимо, в моём голосе ещё клокотала злость, потому что она зыркнула на меня и отошла подальше.
– Поймала? – только и спросил Дима.
– Рита. Наверное, за Ларису мстит, а ни на что оригинальнее ума не хватило, – высказала свою версию я.
– Ну да, очень на неё похоже. Да и на Ларису тоже, – задумчиво проговорил парень.
Тут подошли пассажиры, семейная пара с дочкой, и Дима на них отвлёкся.
– Даш, не волнуйся, я разберусь, – твёрдо сказал мне, когда мы снова остались одни.
– Вот уж! – злобно хмыкнула я. – Это наша война, ты тут ни при чём… Хотя, вообще-то при чём, но я сама что-нибудь придумаю и отомщу!
– Нет, Дашка, услышь меня, – Дима держал меня за предплечья и заглядывал в глаза. – Ты отомстишь, тебе отомстят – и это не закончится. А от вашего конфликта пострадают пассажиры и, может быть, остальные коллеги, если скандал дойдёт до начальника или до руководства в резерве. Ты слишком эмоциональная, позволь мне всё решить так, чтобы все остались довольны.
Я смотрела на него, поджав губы. Я и сама могу всё решить, и я уж точно останусь довольна.
– Воительница моя, – прошептал Дима и поцеловал меня прямо на перроне при всех. – Иди-ка ты спать ложись, целый день сегодня на ногах. Я разберусь, обещаю, она нам сама всё вымоет.
– Ладно, – кивнула я и поплелась в вагон.
Сегодня я действительно устала. Впрочем, как и вчера, и позавчера… Работа проводника оказалась очень сложной, и даже не физически, а морально. Столько людей, и каждому надо улыбаться, отвечать на вопросы, помогать – то в одном, то в другом. Если бы ни Димина нежность и поддержка, я бы давно уже сбежала, наверное.
Но уснуть сразу я не смогла. Всё придумывала, какую бы пакость этой Рите сделать, даже собиралась девчонок своих на военный совет созвать. Но во Владике была уже ночь, и они скорее всего спали. Примерно через час заглянул Дима:
– Это действительно была Рита. Она призналась и раскаялась, и уже вымыла нам оба туалета.
– Но как тебе удалось? Я бы на её месте до последнего отнекивалась!
– А я сказал ей, что у меня есть видео, на котором её ясно видно. И если она будет артачиться, покажу его начальнику поезда. Лично перед тобой она извиниться не согласилась, такая же упрямая, но больше пакостить не будет.
– Не будет она пакостить, – проворчала я. – Теперь, вообще-то, моя очередь! Мне от них больше досталось! Сначала чай этот, горячий между прочим был, потом туалет два раза отмывала…
– А по-моему, ты со своим слабительным уделала их обоих! И с рейса сняла, и неприятных ощущений на сутки почти обеспечила. Всё-таки ты страшная женщина, Дарья Синицына!
Ага, неприкрытая лесть и на меня действует. Я разулыбалась от Диминых комплиментов и позволила себя целовать и ласкать. А потом вся злость куда-то улетучилась и, уже засыпая, я подумала: да и чёрт с ними! Дима со мной, и он самый лучший, и понимающий, и заботливый парень в мире!
26
Проснулась я около шести утра и поняла, что выспалась. Оделась, причесалась и заглянула в служебное купе. Дима спал, положив голову на бланк отчётности и стопку билетов, и между его пальцев была зажата ручка. А меня будто ударило чем-то, я дёрнулась, выскочила в коридор и уставилась в окно невидящим взглядом. Сегодня пятый день пути. И все эти дни Дима спал по четыре-пять часов в сутки, в основном днём, оставляя мне ночи и разрешая спать столько, сколько захочется. И ни разу не разбудил раньше и даже не намекнул на то, что нужно бы соблюдать график! Всегда был рядом, брал на себя основную часть работы, шутил и развлекал меня, а последние два дня ещё и готовил! А я… просто пользовалась всем этим, да ещё и постоянно обвиняла его во всех грехах.
Мне стало вдруг очень стыдно и отчего-то больно внутри. Я вернулась в купе и, еле сдерживая слёзы, погладила парня по голове:
– Дим, иди нормально поспи, я уже встала.
– Доброе утро! – он попытался улыбнуться, потирая глаза. – Точно, пойду спать. Разбуди в двенадцать, пожалуйста, обед за мной сегодня!
Поцеловал меня в щёчку и, пошатываясь, побрёл в купе отдыха. А я присела на его место и немного поплакала от осознания того, какая же я эгоистка. Навязалась парню и так бессовестно пользуюсь его заботой. Вдруг пиликнуло сообщение на телефоне.
Алина: «Доброе утро, мать! Ты там жива ещё? Не звонишь – не пишешь, а я ж переживаю!!!»
Я: «Жива-здорова, работы много, извини. Потом напишу»
Не хочу пока ни с кем разговаривать. А работы тут всегда много. Проверила бланк – за ночь к нам зашло семь человек, Дима вписал шестерых, а потом, наверное, заснул. Я просмотрела его записи и точно так же вписала седьмого. Ничего сложного, и чего он раньше меня к документам не допускал?
Заварила себя овсянки в стаканчике, заодно и запасы наши проверила – не густо. Интересно, из чего Дима готовить собрался. Гречка была в порционных пакетиках, и она закончилась. Три банки тушенки мы тоже использовали. Овощи съели вприкуску. Осталось четыре пачки лапши, ещё две каши, нераспакованные хлебцы, пакет печенья, две шоколадки и восемь пакетиков чая. Мда, даже кофе на сегодня нет. А ещё хочется булочку или бутерброд, надо бы в магазин сбегать, когда Дима встанет. Надоело уже всё, хочу нормальной еды!
Я сидела и жевала эту приторную овсянку, обильно запивая чаем, и думала, что обратный путь до Владивостока не выдержу. Да и Дима не выдержит ещё шесть дней меня опекать.
– Ой, а где Димуля? – захлопала своим ресницами Королёва, заглядывая в служебку.
Вот как ей это удаётся? Половина седьмого утра, а она уже при параде. Волосы уложены, лицо раскрашено, даже блеск на губах. Вылитая барби! И опять пришла моего парня соблазнять! Голубая туника ещё короче вчерашнего халатика и ноги голые и жутко длинные.
– Спит, Димуля, сейчас моя смена, – буркнула я в ответ.
– Ой, а это там, да? – показала она наманикюренным пальчиком в сторону купе отдыха. – Мне у него кое-что спросить нужно.
У меня прямо глаза на лоб полезли от такой наглости. Она что, в купе к нему идти собралась? Сразу в кроватку прыгать? Я подскочила, схватила эту барби за руку и прошипела:
– Дайте поспать человеку. И у него вообще-то девушка есть!
– Ничего страшного, я не жадная, – приторно-сладко улыбнулась она.
Вот это уже я не смогла вытерпеть. Дёрнула её руку вниз, больно впиваясь ногтями:
– Зато я жадная! Ещё раз к нему сунешься, расцарапаю лицо так, что ни в одно модельное агентство не возьмут!
Королёва скривилась от боли и попыталась разжать мою руку.
– Вау, а тут никак меня делят? – притворно зевая, произнёс Дима, заглядывая в служебку. – А чего главный приз не позвали?
Мы тут же расцепились и опустили глаза, как две школьницы. Вот надо было ему именно сейчас просыпаться? Я уже примерялась у неё клок волос выдрать, боевой трофей, так сказать, после схватки со снежной королевой. Девчонкам бы потом показала.
– Виталина Геннадьевна, – так же лениво продолжал Дима, – крайне неразумно было с вашей стороны злить мою девушку. Дарья в гневе страшнее чёрта, да и я всегда рядом. Шли бы вы отсюда… Да, и предупрежу на всякий случай: пожалуетесь кому, вам же дороже. У меня есть репортёр знакомый, а в вагоне камеры, мы всю историю так повернём, что ваша ещё даже не начавшаяся карьера модели вмиг закончится.
Я смотрела на Диму и не узнавала его. Даже мне стало страшно от этого ленивого и уверенного тона. Лицо Королёвой покрылось красными пятнами, она злобно фыркнула, толкнула Диму плечом и унеслась на своё место, цокая шпильками.
А Дима вздохнул и укоризненно посмотрел на меня.
– Прости, я не сдержалась, – пролепетала чуть слышно, глядя в пол.
А парень обнял меня и тихонько сказал прямо в ухо:
– Клёво я роль сыграл, да? Аж сам собой горжусь!
Я в недоумении посмотрела на Диму и увидела всё того же милого парня, жутко довольного собой и ситуацией в целом. Шумно вдохнула воздух и всё-таки не сдержалась, треснула его по плечу:
– Напугал, придурок!
– Эй, я же тебя спас! – притворно возмутился он и снова сжал в объятиях.
А я уткнулась ему в плечо, пошмыгала немножко носом и успокоилась. Правда ведь, спас.
– Спасибо, мой герой! – поцеловала в губы и сказала: – Иди уже спать, я обещаю больше ни с кем сегодня не драться.
Дима тепло улыбнулся:
– Смотри у меня, я чутко сплю! – потрепал по волосам и ушёл.
А я рассматривала следы от королевиных ногтей на своей руке и думала, как же я до такого дожила. Ведь реально готова была в неё вцепиться из-за парня. Первый раз в жизни! Ох, любовь-любовь… Кажется, всё ещё серьёзнее, чем я думала.
27
В двенадцать я Диму будить не стала, пусть спит, сколько хочет, а я тут и одна справлюсь. Хотела и будильник у него на телефоне отключить, но там стоял пароль. Поэтому я просто утащила мобильник из-под носа спящего парня и спрятала в верхнем шкафчике щитовой, завернув в полотенца.
Но когда я зашла в вагон после Екатеринбурга, Дима уже ждал меня в служебке при полном параде.
– Привет, симпатичная проводница! Не знаешь, куда мой телефон делся? – спросил парень вполне добродушно.
Уф, не сердится. Я потянулась к верхнему шкафчику и вручила ему в руки белый свёрток:
– Я его унесла, чтобы будильник тебе спать не мешал. Ты и так мало отдыхаешь.
Кажется, парень был тронут моей заботой. Развернул телефон и сунул его в карман, а потом обнял меня и поцеловал:
– Спасибо, Даш! Теперь я выспался. И кстати, уже два часа. Надеюсь, ты ещё не обедала?
– Нет, тебя ждала, – помотала я головой. – Только у нас одна лапша осталась, надо будет в Перми в магазин за чем-нибудь ещё сбегать.
– Отставить лапшу! – громко провозгласил парень. – Сегодня мы с тобой идём в ресторан! Ну, в вагон-ресторан.
– Дим, там дорого, наверное. У меня с собой столько денег нет.
– Даш, ну какие с тебя деньги? Я же приглашаю. Только нам надо будет быстренько туда и обратно. Поэтому я сейчас сбегаю и закажу, а минут через тридцать, как приготовят, пойдём есть. Хорошо?
– Ладно, уговорил, – улыбнулась я.
Дима ушёл, а я отправилась собирать билеты и раздавать постельное бельё вновь вошедшим. А сама всё думала, откуда у него вдруг появились деньги? Дальше пяти шагов он от вагона уже несколько суток не отходил, а если они у него есть с самого Владивостока, то почему тогда он раньше меня не приглашал? В конце концов я решила, что парень тоже захотел нормальной еды и устал сам готовить, поэтому и позвал меня в ресторан.
Мы оставили на двери записку, что скоро вернёмся, и отправились вместе на обед.
– Наконец-то в нормальных условиях поедим, – сказал парень, усаживаясь за стол. И я была с ним полностью согласна. В обоих наших купе было тесно, и чтобы поесть за столом сразу двоим, приходилось усаживаться очень компактно. А тут – нормальный широкий стол, белоснежная скатерть, цветочки в вазе.
– Прямо человеком себя чувствую, – пошутила я, а Дима только улыбнулся.
А потом принесли еду и у меня даже глаза разбежались. Грибной суп-пюре, красная рыба с овощами, запечённая на гриле, с гарниром из риса, и невероятно красивый десерт с мороженым и ягодами.
– Вау! – не сдержала я восторженного возгласа.
– Угу! – согласился Дима, – надеюсь, ты не против, что я сам за тебя выбрал? Попросил у девочек самое вкусное, они мне и посоветовали это.
– Не против. Только, наверное, всё это жутко дорогое, – смущённо произнесла я. Даже неудобно немного стало.
– Вот потому на нашем столе и нет меню! – весело сказал Дима. – Не парься, Даш, всё нормально, – а потом добавил пафосно: – Давай лучше вкушать пищу богов! Скоро опять возвращаться на бренную землю и мыть туалеты!
Вот как у него получается вечно меня смешить? Все переживания сразу на задний план отходят, и хочется просто быть с ним рядом и радоваться жизни, ни о чём не думая.
Оставшийся день пролетел незаметно, как и всегда – в мелких заботах и бесконечных вопросах от пассажиров. Спать я легла
довольно рано, в одиннадцать вечера. А после Кирова, в два ночи, ко мне пришёл Дима и разбудил для более интересных дел. И в этот раз мы не спешили, потому что весь вагон спал, а до следующей станции оставалось ещё целых шесть часов.
А потом я ещё долго не могла уснуть, лежала у Димы на груди и слушала, как бьётся его сильное сердце. Тик-так, тик-так, порой мне казалось, что я слышу настоящие часы и они стоят где-то совсем рядом. Но я почти спала и плохо соображала, поэтому просто вслушивалась и вдыхала запах чистой мужской кожи с едва уловимым ароматом геля для душа.
Вроде бы даже ненадолго уснула, а когда проснулась – снова услышала шум. Теперь я соображала лучше и подняла голову, прислушиваясь. Странный стук доносился из-за стены. В купе уже светлело, а значит, было часов пять. Снова раздался стук, потом скрип, потом шуршание пакетов. И будь я суеверной, подумала бы, что это наш вагонный дух развлекается. Но суеверной я не была. Единственное, что пришло мне в голову, так это то, что в нашей кладовой кто-то шарится. В кладовой, которая должна быть закрыта на специальный ключ!
Осознав это, я быстро подскочила и натянула спортивные штаны с футболкой. А в голове за это время пролетела куча мыслей: от заблудившегося пассажира, ищущего туалет, до Ритки, которая не оставила свои козни и теперь пакостит мне в кладовке.
Я осторожно открыла дверь и выглянула. В коридоре пусто, дверь в вагон закрыта, в кладовку тоже. Приложилась ухом к двери: ну там явно кто-то есть! При закрытых дверях!
Принесла ключ, потихоньку провернула его в замке, открыла дверь и в ту же секунду включила свет. Не знаю, как я в тот же миг не заорала. Наверное, всё же в моей испуганной голове промелькнула мысль о том, что всех перебужу да напугаю, поэтому я просто прикрыла рот рукой и в шоке смотрела на… мышь! Серую ушастую мышь, которая сидела на куче грязного белья, сваленного в углу кладовой. Сидела, смотрела на меня и хлопала глазёнками.
Я тихонько прикрыла дверь и всё ещё в шоке медленно вернулась в купе, присела к Диме на полку и потрясла его за плечо. Он почти сразу открыл глаза, увидел моё лицо и сел.
– Что случилось, Даш?
– У нас в вагоне мыши! – кажется, от шока я вся застыла, шевелились только губы. Просто сидела и смотрела на Димину реакцию. Сначала он не понял, потом его глаза забегали, а руки смяли одеяло. А потом парень взял себя в руки и попытался пошутить:
– У тебя то зайцы, то мыши. А курицы там случайно не пробегали? Было бы очень кстати найти несколько яиц на завтрак.
– У-у, – замотала я головой. – Это была настоящая мышь. Ушастая. Или всё-таки заяц. Но очень маленький. В общем, какой-то непонятный грызун сидит у нас на куче грязного белья! – к концу речи я повысила голос, и это возымело действие: Дима окончательно проснулся и виновато покачал головой:
– Вот же чертяки, выбрались! Не волнуйся, я сейчас их всех поймаю, – он встал и потянулся за штанами.
– Их? – переспросила я, схватив парня за руку.
Дима посмотрел на меня, вздохнул и признался:
– Их, Даша. Всех троих. Поймаю, а потом всё тебе объясню.
28
Полчаса из кладовки доносились звуки охоты: шуршание, шлепки, стуки, шорохи, а иногда и неприличные слова. Потом оттуда вышел Дима, раскрасневшийся, но безумно довольный.
– Пойдём, покажу, – с улыбкой взял меня за руку и потянул в кладовку. Я принялась упираться и бурчать, что не хочу крыс разглядывать, но он всё равно затащил меня туда.
На шкафчике стояла клетка-переноска, а в ней сидело три мышки: довольно крупные, ушастые, лохматые, с красивой жемчужно-серой шерсткой.
– Эти шиншиллы, – пояснил Дима. – Едут в Нижний Новгород к новым хозяевам. Из Ишима.
Я в шоке переводила взгляд с парня на грызунов и пыталась переварить эту новость.
– То есть?
– То есть, меня попросили перевезти клетку из пункта А в пункт Б, и я согласился.
– А, ну всё понятно, – сказала я будто чужим голосом, развернулась и вышла.
Молча налила себе кофе, уселась за стол и медленно пила, глядя в окно. Дима стоял, прислонившись к стене, и просто ждал.
– И часто ты так соглашался перевезти что-нибудь из пункта А в пункт Б? Ну, кроме того подарка для девушки знакомого, – спросила я наконец, сглатывая непонятный ком в горле.
– Несколько раз. И я тебе соврал. Я не знаю тех парней, они подошли на вокзале и просто попросили помочь. Прости.
– Ага, – только и смогла сказать я.
– Я проверял ту коробку, – добавил Дима немного погодя. – Внутри был букет в стеклянном аквариуме. Я всегда всё проверяю. И неплохо разбираюсь в людях. У подозрительных личностей просто отказывался брать передачи. Такое тоже было. Пару раз.
Я почти не слушала его оправдания. Это не важно. Важно было другое. Во-первых, он сознательно меня обманул. А во-вторых, я ощутила острый укол разочарования. Ведь он был для меня примером – идеальным проводником, который всё знает и следует всем правилам. А оказалось, что на самое главное правило он наплевал – и подверг опасности меня и всех пассажиров. Пусть и мифической опасности, но ведь всякое могло случиться.
– Зачем, Дим? Тебе острых ощущений захотелось? Или ты просто такой добренький, что не можешь никому отказать? – я подняла на него глаза и заметила опущенные плечи и абсолютно потерянный взгляд.
– Даш, мне банально нужны были деньги, – вздохнул парень. – Может помнишь, когда мы с тобой за мороженым ходили, ещё в Екатеринбурге, моя единственная карта оказалась заблокированной? А наличные перед рейсом я снять не догадался. И оказался совсем на нуле. Приедем в Москву, пойду в банк разбираться. Но, блин, надо же мне было как-то эти десять дней жить? Просил у Лорки взаймы, а она рассказала мне, как можно на железке зарабатывать. Вот и… – Дима запустил руки в волосы и опустился на корточки, а потом посмотрел на меня: – Прости, что не рассказал сразу. Думал, ты не поймёшь. Да и стыдно было после того магазина, я не привык, чтобы меня девушки кормили.
– Я и сейчас не понимаю, – зачем-то сказала я и прошла мимо него в купе отдыха. Пора одеваться, скоро на станцию приедем.
Блузка была уже несвежая, и это вторая, юбку с жакетом тоже не мешало бы постирать. Интересно, где проводники это делают между рейсами. Машинально проверила сумку: бельё тоже кончается, капронок осталась одна пачка. Три пары я уже порвала, четвертая на мне. Надо будет ещё докупить. И наверное, цвет чуть темнее взять. На ногах появились синяки, потому что тут вечно на что-нибудь натыкаешься. И ещё не забыть хороший крем для рук, а то кожа грубеть начинает.
У Димы за стенкой уже кто-то покупал кофе. Пассажиры просыпаются, а я всё ещё не знаю, как относиться к случившемуся. Наверное, его можно понять. Даже не знаю, что я бы делала, оказавшись вдруг совсем без денег. Но было ужасно неприятно от того, что он меня обманывал. Ведь если обманул один раз, не факт, что не обманет во второй. И вот как теперь ему верить?
Ужасно хотелось проветрить голову. Я сказала Диме, что сама буду встречать пассажиров в Нижнем, и вышла в тамбур, не дожидаясь ответа. Стояла и смотрела в окошко на город и приближающийся вокзал. А потом улыбалась через силу, провожая выходящих и приветствуя новых пассажиров.
Последней была крупная женщина с большой, но будто бы пустой сумкой.
– Здравствуйте, девушка! Я за мохнатыми пассажирами, – негромко сказала она, наклонившись ко мне.
Я не сразу поняла, о чём она, а потом кивнула в сторону двери:
– Зайдите ко второму проводнику в вагоне, я в этом не участвую.
Через несколько минут она вышла довольная, а сумка её теперь выглядела полной. Я вздохнула с облегчением и пошла вдоль вагона, чтобы немного размять ноги. Поезд будет ещё пять минут стоять, и все пассажиры уже внутри.
От штабного вагона в мою сторону семенила Валентина Степановна.
– Слышала, что у нас творится? – взволнованно начала женщина, когда мы встретились на середине. И не дожидаясь ответа, начала рассказывать: – В туалете эсвэшки видеокамеру нашли! Представляешь, какие-то имбецилы снимали всех пассажиров, как они дела свои делают! А потом, наверное, в интернет выкладывать будут. Вот же ж извращенцы! Евгеньич службу безопасности вызвал, сейчас весь поезд обыскивать будут!
– Ого! – только и смогла выдавить я.
– Ты там у себя никого подозрительного не видела?
Я помотала головой. Вот это новости! Хорошо, что мышей забрали, а то бы нам точно влетело.
– А кто камеру нашел? – спросила у Валентины.
– Так пэм наш и нашёл. Его позвали что-то там подремонтировать, он и углядел подозрительную штучку на потолке. Расковырял – а там камера. Сразу к начальнику и пошёл. Ладно, побежали по вагонам, сейчас трогаться будем.
Я залетела в вагон и сразу к Диме. Закрыла дверь в купе, а потом выпалила в лицо:
– Сейчас служба безопасности весь поезд обыскивать будет! Надеюсь, у тебя больше ничего постороннего не припрятано?
Несколько секунд он молча смотрел мне в глаза, а потом обхватил лицо ладонями и сказал очень серьёзно:
– Шиншилл я отдал, а больше ничего нет. Пожалуйста, Даш, не надо меня теперь во всех грехах подозревать. Прости, что обманул. Я обещаю, что больше никогда так не поступлю. Пожалуйста, поверь мне.
У меня на глаза навернулись слёзы, и я закивала в знак того, что прощаю. А потом бросилась к Диме на шею и прижалась крепко-крепко. А потом мы целовались, долго и горячо, позабыв обо всём на свете.
Пока к нам в купе не стали долбиться пассажиры. Пришлось оторваться друг от друга и вернуться к работе. Чай, кофе, уборка… За которыми я совсем позабыла рассказать Диме о том, что узнала от Степановны. Но на душе стало снова тепло и легко, и думать о неприятном совсем не хотелось.
29
Они пришли в полдесятого, двое мужчин в форме. Зашли в туалет и несколько минут там что-то делали. А я тем временем рассказала Диме последние новости. Он очень удивился и почти сразу же о чём-то задумался.
– Кто старший? – строго спросил один из безопасников, когда они закончили.
– Я, – Дима чуть вышел вперёд и ободряюще сжал мою руку.
– В штабной на допрос. А ты следующая, – обратился уже ко мне.
– Нашли там что-нибудь? – спросил Дима.
Первый дядька уже развернулся и уходил, а второй, чуть моложе и на вид добродушнее, громко вздохнул:
– Нашли. Уже четвёртую.
Дима пошёл вслед за ними и вернулся только через двадцать минут. И всё это время я не находила себе места от волнения. А ещё в голове никак не мог уложиться тот факт, что нас снимали! Всех! И меня тоже! Да ещё в таком месте! Боже, ну что там может быть любопытного? Как люди штаны снимают и на унитаз забираются? Умываются и корчат рожицы в зеркало? Переодеваются? Как же это мерзко!
А потом мимо прошла Рита Крыгина. Остановилась напротив открытой двери служебки, смерила меня высокомерным взглядом и громко фыркнула:
– Извращенцы!
И тут меня как громом ударило:
«А я сказал ей, что у меня есть видео, на котором её ясно видно. И если она будет артачиться, покажу его начальнику поезда». Это Димины слова. Он пугал Риту как раз таки видео, на котором она выплёскивает Доширак в наш туалет. Получается, он знал про камеры? Нет, нет, я не верю!
Я металась в узком пространстве щитовой и неосознанно кусала костяшки пальцев. Внутри была сплошная паника, и я не знала, как взять себя в руки.
Вернулся Дима и сразу понял моё состояние. Ну или он думал, что понял. Крепко меня обнял и попытался успокоить:
– Не волнуйся, Даш! Они вряд ли успели эти видео в интернет выложить. Скорее всего, всё заснятое где-то в поезде на диске копится. Его найдут. Конечно, ситуация неприятная, но ведь всякое бывает. Это просто пережить надо. Давай иди, тебя уже ждут.
Дима поцеловал меня в висок и разжал руки. Кажется, он не заметил даже, что я его не обнимаю и вообще никак не реагирую на близость.
– Что ты им сказал? – отрешённо спросила я, одёргивая жакет.
– Что не видел никого и ничего подозрительного, – пожал плечами парень. – Не переживай, там простые вопросы, чисто для галочки. Они уже просматривают основные камеры в кабине машиниста. Там эти установщики наверняка засветились.
– Ага, – только и сказала я и поплелась в штабной вагон…
Из купе для допросов вышла девушка, которую я видела в вагоне-ресторане. Странно так на меня посмотрела и пробежала мимо. А я внутренне собралась и зашла внутрь.
– Имя, фамилия, стаж? – сухо спросил суровый дядька, сидящий за столиком у окна.
– Дарья Синицына, стаж – шесть дней, – тихо сказала я.
Безопасник поднял на меня голову и внимательно посмотрел в глаза:
– Зачем пошли в проводники?
– Эм… – я замялась, не зная, стоит ли рассказывать ему истинные причины. – Я люблю поезда. И хотела подработать на каникулах. Я учусь на четвертом курсе юридического. То есть, теперь уже на пятом.
– Юридический? Хорошо… – протянул мужчина, снова опуская голову и продолжая писать в свой блокнот. – Значит, вы знаете, что бывает за использование фото и видео физических лиц без их разрешения?
– Уголовная ответственность, – кивнула я.
– Угу, – промычал безопасник и снова посмотрел на меня: – Подозрительное что-то замечали в своём вагоне? Людей, предметы? Может, кто-то слишком часто в туалет ходил или в другие вагоны?
– Нет, всё нормально было, – помотала я головой, а в мозгу пронеслась вдруг та ситуация с зайцами, когда к нам зашло два лишних мужчины. И ведь точно же, они сначала в туалет зашли, а потом исчезли. Но ведь Дима сказал же, что они из соседнего вагона. Стоит ли об этом рассказать? Если это были те извращенцы и я беспрепятственно пустила их в поезд, мне влетит. Но ещё больше влетит Диме, потому что я только стажёрка, а он за всё отвечает. И ведь это он уверял меня, что не стоит беспокоиться. А если он с ними заодно? Как далеко он мог зайти в своём желании заработать?
Я пыталась сохранять внешнее спокойствие, а в голове на огромной скорости проносились разные мысли, одна другой ужаснее. Мужчина отвлёкся на телефонный разговор, а я пробовала привести свои мысли в порядок. Так. Доказательств Диминого участия в этом у меня нет, только подозрения, ни на чём конкретно не основанные. И если я сейчас их выскажу, поступлю ужасно некрасиво, и Дима меня никогда не простит. Я и сама себя не прошу, если сдам любимого. Даже если окажется, что он в этом замешан. Ведь он просил меня ему верить и обещал больше не обманывать. Значит, я постараюсь ему верить. Как бы тяжело это ни было.
– И последний вопрос, – снова вернулся ко мне безопасник. – Это правда, что вы с напарником вчера обедали в вагоне-ресторане и потратили на двоих около двух тысяч рублей?
– Я не знаю, сколько мы потратили, меня парень пригласил. Но да, мы там обедали.
А это-то тут причём? Неужели проводникам запрещается в вагоне-ресторане обедать?
– Спасибо. Можете возвращаться на рабочее место.
Я вышла из купе и чуть не столкнулась с Ритой. Она зашла следом и прикрыла дверь.
А я вернулась в свой вагон. Сразу же бросилась к Диме и крепко-крепко прижалась, вдыхая такой уже родной аромат. Наш поцелуй был долгим и каким-то отчаянным. Наверное, я с ним прощалась. Наверное, интуиция подсказала мне, что стоит поторопиться…
Потому что буквально через пять минут за ним пришли.
– Личные вещи показывайте, – холодно сказал безопасник, вставая в дверях купе. Мы отпрянули друг от друга и я увидела испуг в Диминых глазах. А может, это отразился мой. Вместе потянулись за своими сумками, а потом услышали: – Девушка, к вам это не относится. В сторону отойдите.
Я сглотнула, вжалась в стену и просто смотрела, как Дима выкладывает свои вещи из сумки и рюкзака.
– Непростая вещица, – указал на ноутбук своему напарнику мужчина. – Забираем. И телефон тоже. Дмитрий, пройдёмте с нами для дальнейшего разбирательства. Документы возьмите.
И они просто ушли. Дима обеспокоенно хмурил брови, но не возражал. Я безотчётно шла за ними почти до конца вагона, а потом парень обернулся и посмотрел на меня так холодно, что я резко остановилась, а сам пошел дальше.
– Дарья, а что случилось?
– Да, что это за люди сегодня целый день тут ходят?
Со всех сторон посыпались вопросы от пассажиров, я взяла себя в руки и улыбнулась:
– Не волнуйтесь, всё в порядке. Обычная проверка в конце рейса.
Повторила это раз десять, пока возвращалась в наше купе. Не знаю как пассажиров, но себя мне убедить не удалось. Димина одежда так и осталась разбросанная на постели. Медленно и аккуратно я всё сложила обратно в сумку. В голове было пусто. Так же пусто, как и в Димином блокноте. Ни одной записи, только мохрушки от вырванных листков. Под косметичкой с принадлежностями для душа лежала бумажка с моими номерами телефона и адресом электронной почты. Зачем-то Дима достал её из-под обложки паспорта. Паспорт забрал с собой, а мои контакты – нет.
Мимо прошли девушки с сумками. А я и не заметила, что поезд тормозит. Владимир. Стоянка – тридцать минут. Нужно идти провожать пассажиров, улыбаться и желать им всего доброго. А потом встречать новых. Теперь уже одной.
30
Приходила Валентина Степановна. Долго сокрушалась о том, что такой хороший и вежливый мальчик был, все на него нахвалиться не могли – и вот на тебе! Такую пакость учинил. В тихом омуте черти водятся и всё прочее. Я спросила у неё, а почему решили, что это именно Дима, и услышала шокирующий ответ:
– Так Ритка Крыгина его и сдала. Он ей обмолвился, что нашёл способ хорошенько подзаработать, и посоветовал в ваш вагон в туалет не ходить, если она не хочет потом в интернете про себя кино смотреть. Она сначала и не поняла толком, чего это он выдумал такое, а потом, когда камеры нашли, и сложила дважды два. Видно, неплохо им за такое платят, раз Димка после этого стал в нашем ресторане питаться. Это уж девочки-официантки подтвердили. Так что его сейчас под стражей держат, а потом в Москве ментам сдадут для разбирательств.
Я промолчала. Ну а что я могла сказать? Что Ритка нашла способ отомстить, не подставляя себя? Что девочки-официантки просто мне позавидовали? Это прозвучало бы жалко и неубедительно. Как ни крути, а виновата прежде всего я. Это меня он защищал, и это меня хотел порадовать вкусной едой. Парень просто стал жертвой обстоятельств.
Где-то внутри ещё сидел маленький червячок сомнения, что Дима может быть замешан в этом деле. Но я его безжалостно давила и запрещала себе сомневаться, снова и снова. Хотелось побежать к безопасникам и рассказать им про Риткины козни, но я боялась, что только хуже сделаю. Ведь может выясниться и про передачи, и про то, что тех мужчин мы запустили без проверки. А это уже явные и серьёзные нарушения.
– Ох, слава богу, Москва скоро, – вернула меня на землю Валентина Степановна, а потом продолжила мечтательно: – К вечеру сдадимся, да домой поедем.
– Как домой? – вдруг испугалась я. – А обратно во Владивосток?
– Э, нет, – засмеялась вдруг женщина, – Мы своё отработали! Туда и обратно съездили. Теперь четырнадцать дней отпуска. А тебя в другую бригаду определят, чтоб в родной резерв вернулась. Тебе надо свою стажировку завершить. Ты, кстати, знаешь, как вагон сдавать нужно? Одной ведь теперь придётся, – женщина снова тяжело вздохнула.
– Ничего я не знаю, – всхлипнула я, едва сдерживая слёзы.
– Эй-эй, девочка, ну-ка не расклеиваться! – легонько потрясла меня за плечи Валентина, заглядывая в глаза. – Работа у нас такая, надо держаться и постоянно находить в себе силы продолжать улыбаться. Это поезд и с него никуда не сбежишь, пока рейс не завершится. А если не можешь, нечего было тогда и в проводники идти!
– Я выдержу, – заверила я пожилую проводницу сквозь слёзы. – Вы только подскажите, как сдавать надо, пожалуйста.
Следующие часы прошли для меня будто в тумане. Машинально я делала всё, что нужно. Но совершенно не помню о том, что в это время думала или чувствовала.
Пересчитала и сдала всю оставшуюся чайную продукцию. Собрала бельё. Проводила пассажиров. Пересчитала все простыни, наволочки и полотенца, сложила в мешки. Красиво свернула и правильно разложила матрасы, одеяла и подушки. Вынесла мусор. Помыла весь вагон. Собрала свои и Димины вещи. Потом пришла Валентина Степановна с приёмщиками. Вместе мы сдали вагон и подписали документы, а потом я пошла в резерв.
Про Диму никто ничего не слышал. Я оставила его вещи в отделе кадров, не таскать же мне их с собой. Туда он точно должен будет зайти, чтобы записаться на следующий рейс или уволиться и забрать свои документы.
Меня записали на вечерний рейс на том же поезде и сказали явиться в девятнадцать ноль-ноль на инструктаж. Оставалось ещё два часа. Я сходила поесть в столовую, а потом пошла в супермаркет и закупилась всем необходимым на обратный путь. Теперь уж я точно представляла, что мне может пригодиться в пути, не забыла даже про иголку с ниткой и мазь от синяков и ушибов.
В коридоре перед планёркой неожиданно встретила двух парней из нашей бригады. Тех самых «ботаников», с которыми мы тогда День Железнодорожника в штабном отмечали. С большим трудом вспомнила, как их зовут.
– Привет! А вы тут чего делаете? – удивилась я.
– Да мы на следующий рейс попросились. Как раз ещё до сентября туда-обратно скататься успеем, а потом всё – учёба начнётся, – ответил мне, кажется, Костя. – А ты?
– А я во Владике живу, тоже с сентября в универ. Вы про Диму Полякова ничего не слышали? – спросила, а у самой сердце замерло.
– Так отпустили его, – сказал Никита, – почти сразу, как в Москву приехали. И банду эту задержали уже. Двое к нам во Владимире зашли и пошли во всем вагонным туалетам своё оборудование забирать, их по нашим камерам заметили. А ещё двоих, тех, кто устанавливал, поймали в следующем за нами поезде, тоже с поличным. Вот тогда и выяснилось, что Димка наш ни при делах.
– Слава богу! – выдохнула я вслух, а с души будто камень свалился.
– Да уж, не повезло парню, обвинили почём зря, – добавил Костя. – Но он ничего, вроде, ни на кого не в обиде. Мы его тут в резерве пару часов назад встретили.
– И что? – сердце снова забилось в безотчётной надежде.
– Да ничего, встретили, поболтали и по своим делам разошлись. Кость, пошли покурим.
Парни ушли, а я стояла и снова не находила себе места. Где он? Как он? Вернётся ли? Постоянно оглядывалась, заслышав шаги, казалось, что вот сейчас пойдёт мне навстречу со своей особенной улыбкой, крепко прижмёт к себе и всё снова станет хорошо. Мы ведь не говорили об этом. Мне казалось само собой разумеющимся, что мы и обратно поедем вместе, а потом ещё и ещё, и никогда уже не расстанемся. А что казалось ему?..
Но ведь он же знает, что я буду тут. Он придёт. Обязательно.
Начался инструктаж, а Димы всё не было. Я подумала, что его задержали в банке, но он придёт. Всё ждала и оборачивалась на каждый шорох.
Начальником поезда был крупный мужчина лет сорока. Почти вся бригада – тётки. Из молодых – только мы с парнями и ещё две девушки. Много говорили о безопасности, о том, что нельзя принимать передачи, и обо всех подозрительных людях докладывать начальнику поезда для усиленного наблюдения. Он кратко рассказал о случившемся в нашей бригаде и ещё раз призвал всех проводников быть бдительными.
Мы расписались везде, где нужно. Узнали, что нас с Костей и Никитой поставили в тройку – это значит работать втроём на два вагона. И пошли принимать свои вагоны. До подачи поезда на пассажирскую платформу оставалось два с половиной часа.
Парни были весёлые и часто шутили, но мне улыбаться было трудно. Я всё ждала, что Дима вот-вот зайдёт. Но его не было. Ни в качестве проводника, ни в качестве пассажира. Да, я ждала и этого. Вглядывалась в лица десятков людей, идущих по платформе, и искала его, пока парни встречали пассажиров.
Но поезд тронулся и медленно покатился по рельсам. Я сидела, закрывшись в купе отдыха проводников, а по моим щекам бежали слёзы.
Он просто ушёл и не вернулся. А я снова еду домой.
31
На следующее утро я проснулась с опухшими от слёз глазами, но на душе стало легче. Пол ночи проплакала, а потом всё-таки поняла, что насильно мил не будешь. И если Дима просто ушёл и даже не взял с собой мои контакты, значит, поддерживать со мной отношения он больше не намерен. Приятно провёл время в рейсе, поиграл в любовь с наивной девочкой и вернулся в свою жизнь. О которой, кстати, так ни слова мне и не рассказал. Не посчитал нужным. Ну и ладно. Мне остаётся только смириться и жить дальше. И быть благодарной за то время, что мы провели вместе, и за то, что он помогал и поддерживал меня в работе. И работа эта – тоже хороший опыт. В жизни пригодится. Так что не о чем жалеть.
– Доброе утро! – сказала я, зевая и заворачивая в служебное купе. – А что это ты делаешь?
Костя сидел за столом, в руках у него была колода карт, а перед глазами лежала какая-то книжечка.
– Привет! Фокусы разучиваю. Зацени! – и парень в мгновение ока распустил из карт красивый веер.
– Ух ты! – восхитилась я.
– Мне показалось, или кто-то сегодня ревел до трёх ночи? – спросил вдруг Костя, внимательно на меня глядя.
– Что, так хорошо слышно было? – смутилась я. Блин, не подумала даже, что стенка между купе такая тонкая.
– Угу, – подтвердил парень. – Поговорить хочешь? У меня вот тут даже платочек есть, специально, чтобы слёзки подтирать.
И он действительно достал из кармана брюк большой носовой платок! Только почему-то красный. И картинно так взмахнул им перед моим носом.
– И много слёзок ты этим платочком уже подтёр? – шутливо спросила я. Всё смущение и тревогу как рукой сняло.
– Я его каждый раз стираю! – притворно-обиженно возмутился парень.
– Спасибо, но не надо. Уже всё нормально, – улыбнулась я. – Но я запомню, что у тебя специальный платочек есть.
– Ага! Обращайся в любое время, – подмигнул мне Костя.
А он милый. И даже симпатичный. Русые волосы чуть вьются, а на носу сидит несколько веснушек. Я махнула парню рукой и отправилась совершать утренние процедуры.
До восьми часов успела даже простирнуть бельё и одну блузку, и развесить их на просушку в купе отдыха. Так как вагона у нас два, и купе проводников тоже два, одно парни отдали мне, а в другом поселились сами. Им не привыкать, они уже второе лето в паре работают. Так что я спокойно раскладывала и развешивала свои вещи, зная, что больше никто сюда не войдёт.
Смены между собой мы распределили так. Я дежурю в четвёртом вагоне каждый день с восьми утра до двенадцати ночи. На ночь сюда приходит Костя, а в восемь утра он идёт в пятый вагон и сменяет Никиту. Никита отдыхает до четырёх дня, а потом дежурит с шестнадцати до восьми утра в пятом вагоне. Костя отдыхает с шестнадцати до полуночи. А я сплю ночью. Каждый дежурит шестнадцать часов подряд и отдыхает восемь. Так как я девочка, парни выделили мне на отдых самое удобное и спокойное время, а сами они, по их же признанию, уже привыкли спать где угодно и как угодно.
Так что в восемь утра я заступила на свою первую длительную самостоятельную смену.
День пролетел довольно быстро, работы было много. Пассажиры постоянно отвлекали, несколько раз прибегал из соседнего вагона Костя. Зачем прибегал, я так и не поняла. Постоит, расскажет что-то забавное, спросит какую-нибудь мелочь и уходит к себе. Про себя я стала называть его Костик. И мне реально становилось чуть легче после его набегов. Потому что как бы я ни старалась отвлечься работой, мысли о Диме постоянно вертелись где-то рядом, и стоило мне расслабиться, заползали в голову и снова заставляли страдать.
В одну из свободных минуток я написала девочкам в наш чатик:
«Еду во Владивосток, через шесть дней буду дома. Любовь накрылась медным тазом»
Они не стали задавать вопросов и бередить рану, и за это я была им очень благодарна.
«Ты как?» – только и спросила Катя.
«Убить кого-нибудь надо?» – поинтересовалась Алинка.
«Не надо)) Пусть живёт. И я тоже буду»
Мы поболтали ещё немного, и я узнала все последние новости. Очень сильно захотелось домой, и я поняла вдруг, как соскучилась по своим подружкам. И мамочку захотелось обнять. Мы перезванивались с ней иногда, но слишком редко…
После Перми пассажиры стали укладываться спать. Я приглушила свет в вагоне, налила себе чаю и открыла свою любимую онлайн-библиотеку. Нужно отвлечься и занять голову. К сожалению, продолжение своего романа Саша Мэй так и не выложила, зато начала публиковать новую книгу. Жалко. Я бы почитала дальше про того гада, который только притворялся нежным и обаятельным, уламывая очередную девушку на близость, а потом просто бросал и переключался на следующую. И сейчас бы меня очень устроил тот вариант развития событий, при котором этому подонку бы настучали по башке или жизнь наказала бы его каким-нибудь другим способом! Уф, чего-то я разошлась, даже кулаком по столу стукнула. Посмеялась сама над собой и открыла посмотреть, что там за новая книжка такая.
Обложка была простенькая – белая роза с капелькой росы, лежащая на синем бархате. Имени автора нет, только название – «Для тебя». Красиво, но как-то непривычно для Саши Мэй. Обычно у неё на обложках молодые и красивые парочки. Интересно. Опубликовано сегодня и всего три страницы.
Читаю аннотацию: «Это не обычная история. Да это вообще не история. Так было на самом деле. Он встретил девушку и полюбил всем сердцем. Но жизнь разлучила их. Как рассказать ей всё? Признаться в том, что когда-то пришлось скрыть? Может быть, в этих письмах она найдёт все ответы и… простит?»
Я дёрнулась и выключила телефон. Нет-нет, не хочу я сейчас читать про чужую любовь! Даже головой замотала, промокая пальцами уголки глаз.
– О, я вижу, мой волшебный платочек требуется? – весело сказал Костя, заходя в служебку. А я даже не слышала, как закрылась дверь тамбура.
– Нет, всё нормально, – через силу улыбнулась я, вставая из-за стола. – Ты уже пришёл на смену?
– Пора уже, – парень поймал меня за плечи и заглянул в глаза: – Опять всю ночь плакать будешь?
– Не буду, – помотала я головой, – спать очень хочу. Устала сегодня.
Или буду. Но постараюсь делать это как можно тише…
32
Время летело стремительно, как и наш поезд по рельсам. В делах, в заботах, в разговорах с пассажирами. Я его не замечала, делала то, что должна была, привычно улыбалась, старалась не злиться. Хотя это становилось всё сложнее. Любой проводник согласится, что самое раздражающее – это постоянно одни и те же вопросы пассажиров:
– А какая следующая станция?
– Девушка, ну когда уже стоянка будет? Мы покурить хотим.
– А мы здесь долго стоять будем?
Иной раз так и хотелось заорать:
– Да блин, разуйте уже глаза: расписание – на стене, я его наизусть не знаю!!!
Может, и должна была бы, но не знаю. Или примерно за час до остановки начинают подходить с ещё более нелепым вопросом:
– Дарья, а на какой путь мы приедем? Мне надо мужу/жене/детям/друзьям сказать, где встречать.
А я знаю? Это решают перед самым прибытием на станции, они распределяют, куда удобнее кого поставить, а потом сообщают машинисту. Но не проводнику!
Иногда люди просто подходят к служебке или останавливают меня посреди вагона поболтать. И я всё понимаю, им скучно, но ведь я-то на работе, и дел невпроворот. Или все основные дела я уже сделала и собираюсь перекусить, а он стоит и не спеша так мне рассказывает, что вот в прошлом месяце он ездил туда-то, и там вагон был такоой, а проводница такаая! А два года назад на железной дороге всё совсем по-другому было…
А с другой стороны, все эти пассажиры отвлекали меня от мыслей о Диме. Его очень не хватало. Подбадривающей улыбки, поцелуев украдкой, будто бы случайных касаний, когда мы пытались разойтись в узких коридорах. Всё это выглядело невинно, но меня каждый раз бросало в дрожь от удовольствия, когда он легонько проводил рукой по моему бедру или задевал запястье. И эти чёртовы презервативы! Осталось ещё две пачки, и они постоянно попадались мне под руки, когда я доставала что-то из сумки. Попадались и напоминали, как хорошо нам было вместе… под стук колёс, в тесном купе, на узенькой полке вдвоем. Теперь мне везде было слишком много места, слишком пусто.
Постоянно ломалось что-то в вагоне. То сигнализация срабатывала, то туалет засорялся, то свет мигал. Приходилось вызывать ПЭМа и потом стоять с ним рядом, подавать инструменты, помогать, отгонять любопытных пассажиров. Напарники смеялись, что зря я не положила печенюху вагонному, что это он мстит. Я упрямилась и доказывала им, что это всё выдумки, а неприятности продолжались.
На третий день случился вообще кошмар: с верхней полки свалился мужик. В девять утра ко мне в служебку прибежала напуганная девушка и позвала разобраться в ситуации. Я протиснулась через образовавшуюся толпу и застыла. На полу лежал абсолютно голый мужик, спиной кверху, и негромко так похрапывал. А вокруг стоял характерный запах перегара.
– Да что ж творится-то! Среди бела дня! Совсем совесть потеряли! – причитала старушка на боковом сиденье.
– Да он в дупель пьяный, упал и не проснулся даже, – пояснял щуплый мужичок.
– Как его в поезд-то пустили в таком виде, вчера на этом месте никого не было!
На последний словах все воззрились на меня, и я поняла, что нужно срочно что-то делать. Схватила простыню с верхней полки и прикрыла массивную тушу. А потом попыталась аккуратно разбудить.
– Сейчас разберёмся! – уверенно сказала пассажирам и побежала в соседний вагон.
Ворвалась к Костику и закрыла дверь изнутри.
– Вау! – взметнулись брови парня вверх. – И что это значит?
– Ты кого ночью в мой вагон запустил? Разве не видел, что он пьяный совсем?! – набросилась на парня.
– Да ладно тебе, Даш, проспится и всё нормально будет!
– Ага, проспится! Он там голый на полу лежит посреди вагона, говорят, сверху упал.
– Почему голый? – удивился парень.
– Да я-то откуда знаю! – ну что за глупые вопросы! – Разделся, наверное, перед тем, как спать лечь. Иди теперь сам и разбирайся, я его ни разбудить, ни поднять не смогу.
А кода мы вдвоём прибежали в четвёртый вагон, на месте происшествия уже был начальник поезда. Вот надо было ему именно сейчас обход делать?
– Это что у нас тут за кордебалет? – сурово спросил он нас, как котят нашкодивших.
– Ночью в Тайге сел, выглядел нормально, – невозмутимо ответил Костик.
– Меня позвали, когда с полки упал, разбудить не смогла, только простынкой прикрыла, – пискнула я.
Пассажиры вокруг начали галдеть, я отошла в сторонку, а Костик с начальником разбудили мужика, пригрозили ссадить с поезда и заставили одеться. Он долго пьяно извинялся, обещал, что больше не будет, и снова полез спать.
– Запиши мой номер, – вдруг сказал Костик, когда начальник ушёл. – Если что-то ещё случится, просто звони сразу, не бегай.
– Хорошо, – улыбнулась я, – очень разумное предложение.
И мы обменялись телефонами.
Как вскоре оказалось, мой телефон Костик узнавал не только для форс-мажоров. Потому что он тут же написал мне в Телеграм какую-то чушь. И не давал покоя до четырех дня, конца своей смены. Не знаю, когда он делал свои дела, но каждый раз, когда я брала в руки телефон между уборкой, вокзалами и пассажирами, меня ждало по нескольку сообщений. Смешные картинки, анекдоты, ролики – парень будто поставил себе цель рассмешить меня до колик в животе. И параллельно задавал кучу вопросов о моей жизни и много чего рассказал о своей. Оказалось, что они с Никитой из Тулы, учатся вместе на машиностроительном факультете в московском вузе, а летом подрабатывают на железке. Парень слушает рок-н-ролл, изучает карточные фокусы, мечтает забраться на Эверест и поет в группе. К вечеру я знала о нём, кажется, всё и была немного очарована. Его лёгкостью, открытостью, умению находить забавное буквально во всём.
А когда его смена кончилась, и Костик лёг спать, снова стало очень пусто. Кучерявый парень заполнял собой мою голову, и это спасало от тоски по Диме. Теперь придётся спасаться самой.
Голый мужик проспался и сбегал на Иланской до магазина. Притащил мне коробку конфет в качестве извинения, другую купил для соседей по купе, и ещё попросил принести чаю на всех за его счёт. Так приятно от этого стало. Накосячил – извинился и сделал приятное тем, кого до этого как минимум смутил, а как максимум жутко напугал. Молодец, мужик.
Вечер пролетел в обычной рутине. Сегодня я устала ещё больше. Третий день пути, куча проблем и поломок, и слишком много эмоций… Уже лёжа в постели я открыла онлайн-библиотеку. Книжку про гада Саша Мэй не продолжает, но зато добавила ещё одну главу новой истории «Для тебя». Вздохнула и решила заглянуть, дать книжке ещё один шанс меня зацепить. Костик за стенкой напевал что-то весёлое на английском, его приятный голос ужасно отвлекал, но я всё-таки просмотрела первую главу:
«Письмо первое
Даже не знаю, с чего начать…
Но раз уж это письмо, начну совсем банально:
Привет!
Прости меня, милая, ведь я дурак. Просил тебя верить мне, говорил о том, что нужно верить в людей и в то хорошее, что в них есть, а сам…
А сам не поверил тебе. Дурацкая ситуация там сложилась. Меня все обвиняли в том, чего я не делал, приводили какие-то доказательства… Было очень неприятно. Казалось, что весь мир на меня обрушился. А ещё я подумал, что это ты рассказала им про мои сомнительные делишки. Знаю, что тебе непросто было принять их, ведь ты за то, чтобы всё было по инструкции. Но в жизни так не бывает. Всегда случается что-то, что заставляет нас выходить за рамки. Вопрос лишь в том, как далеко мы выйдем за эти рамки и что себе позволим. Я бы никогда не сделал того, в чём меня обвиняли. Это слишком мерзко и низко. Но мне показалось, что ты засомневалась. И тот отчаянный последний поцелуй – как будто ты знала, что за мной скоро придут…
Я был зол на тебя. Выбросил тот листок с твоим номером, чтобы показать тебе это. Зря… Ты же помнишь, я делал себе фотокопию. Но мой телефон случайно разбили и ничего не осталось. В общем, я больше не знаю, где тебя искать…
Надеюсь, что ты читаешь это…»
Да ну, ерунда какая-то непонятная. И совсем не похоже на Сашу. Не захватывает с первого раза. Пока я думала, убрать эту нелепицу из библиотеки или нет, пиликнуло сообщение:
«Спокойной ночи, красавица! Спешиал фо ю исполняется хит всех времён и народов. Прижимай ушки к стене и засыпай!»
«Спасибо!» – ответила и выключила телефон. Повернулась к стене и прислушалась.
Парень начал негромко петь колыбельную из «Спокойной ночи малыши», и это было ужасно мило. И уже на последней «баю-бай» я заснула с довольной улыбкой на губах.
33
На четвёртый день парни уговорили меня на пиво. Как оказалось, согласилась я зря. Но я ведь не могла предугадать…
День выдался просто кошмарным. К шести вечера я уже безучастно сидела в служебке, уронив голову на стол.
Сегодня вышли из строя биотуалеты. Оба, с интервалом в два часа. Поездной электромеханик починить не смог. Ближайшая станция, где есть подходящие специалисты и оборудование, будет только ночью. Поэтому весь день все сорок девять пассажиров ходили в туалет в соседние вагоны, создавая там очереди. А я, естественно, была козлом отпущения. Потому что весь негатив от этой ситуации сваливали на меня. Как будто я проектировала эти туалеты и ставила в современные вагоны. Как будто я должна стоять у дверей и предупреждать каждого входящего: «Не бросайте посторонние предметы в унитаз! Для туалетной бумаги есть мусорка! Пожалуйста, не создавайте проблем себе и остальным пассажирам!» Как будто я должна быть супер-пупер человеком, который решит любую проблему и починит любой унитаз. А я просто хочу домой, прижаться к маме и поплакать…
– О-о, последняя стадия многооборотного синдрома, Дарью Синицыну пора спасать! – весело протянул Никита, заглядывая в служебку.
– Спаси меня, пожалуйста, – жалостливо отозвалась я, поднимая на него глаза.
Парень покачал головой, а потом щёлкнул пальцами:
– Есть одно верное средство! Нам всегда помогает! Только придётся потерпеть немножко. Заканчивай свои дела к одиннадцати и приходи к нам. Не забудь табличку на дверь повесить, что вернёшься через пятнадцать минут, на всякий случай.
– Ладно, – мне вообще всё равно было, куда и зачем идти…
Купе отдыха пятого вагона отличалось от моего только в два раза большим количеством сумок. Там было наглухо закрыто окно и витал аромат приятного мужского одеколона. А на столе лежала куча пакетиков с чипсами и сухариками.
– Оригинальное у вас лекарство, – устало сказала я. – Только я сейчас даже грызть не в силах.
– Не, это не лекарство, это закусон, – подмигнул мне Костик. – Лекарство сейчас Никита из холодильника принесёт. Садись.
– Пиво, что ли? Нет, ребята, это без меня. Я даже запах его не переношу.
Я встала, собираясь тут же уйти, но Костя взял меня за руку и усадил обратно, приобняв, чтобы не убежала.
– Ты просто не пробовала, – мягко сказал он. – Уже через пару минут ты забудешь о запахе. Поверь, это именно то, что тебе сейчас нужно. Лучшее лекарство в долгом рейсе.
– И что же в нём такого особенного? – спросила я, мягко отстраняясь. Как-то неловко мне стало от этой близости и проникновенного почти шёпота прямо в ухо.
В этот момент зашёл Никита с пакетом, в котором угадывалось несколько бутылок.
– А я скажу, что в нём такого особенного, – весело начал он.
Ну откуда у парней берётся эта энергия – шутить и веселиться после тяжелого дня? Я тоже так хочу!
– Сначала ты полночи смакуешь божественный напиток и он постепенно освобождает тебя от усталости и стресса тяжёлых будней… – парень сделал театральную паузу и продолжил: – Потом у тебя целый день дико болит голова и тебе плевать на работу, пассажиров и абсолютно на всё…
– Сомнительное какое-то счастье, – поморщилась я на последних словах.
– Погоди, – снова театрально погрозил мне пальцем Никита. – На третий день тебе очень стыдно, ты обещаешь себе исправиться и пашешь без отдыху, чтобы переделать всё, что не сделал вчера…
Я уже не хотела следить за его странной логикой, но парень молчал, ожидая от меня хоть какой-нибудь реакции. Пришлось вопросительно поднять брови:
– И-и?
– А на четвёртый день ты неожиданно приезжаешь в пункт назначения! Вуаля! Последние и самые тяжёлые два-три дня пути пролетели незаметно!
Глядя на моё шокированное лицо, парни заржали и потянулись за пивом. Костя открыл вторую бутылку и протянул мне:
– Точно работает! Попробуй!
– Да чёрт с вами! – устало махнула я рукой и взяла лекарство.
Кажется, дозы были лошадиными, я даже точно не помню, сколько бутылок мы опустошили. Парни болтали и шутили, я вроде бы слушала и даже отвечала. Глаза фиксировали разные детали, но смысл их до мозга доходил не сразу. Никита часто выходил, говорил, что проверял мой вагон и там всё спокойно. Я только кивала. В последний раз он ушёл совсем надолго, зачем-то перед этим подмигнув Костику. А мне ужасно хотелось спать. Мысленно я уже вставала и прокладывала маршрут до своей кроватки, как вдруг почувствовала прикосновение мужских губ. Почему-то мне показалось, что это
Дима вернулся, и я обвила его шею руками, не собираясь больше никуда отпускать.
Постепенно до меня стало доходить, что происходит что-то совсем не то. Губы слишком мокрые и тонкие, язык слишком назойливый, а руки, скользящие по обнажённой коже, слишком грубые и шершавые. В мозгу вдруг стрельнуло, что Димы тут нет и быть не может, и я испуганно отпрянула, с силой оттолкнув парня.
– Эй, ты чего? – возмущённо протянул Костя.
– Прости, прости, я перепутала, – начала оправдываться я, обхватывая горящее лицо руками.
– Ну и что? – спросил вдруг парень. – Путай дальше! Дашка, хватит ломаться, я тебя три дня окучивал!
И он снова потянул ко мне свои грубые руки. Не знаю, откуда вдруг взялись силы, но я подскочила, ударила его по щеке и убежала. Нет, вру, пошатываясь побрела в свой вагон. Закрыла дверь в купе и на всякий случай забаррикадировала её сумками и тюками с бельём.
А потом долго-долго плакала в подушку. Так стыдно и больно мне ещё не было.
34
Как ни странно, парни оказались правы. Лекарство было отменное. Весь следующий день я мучилась головной болью и сгорала от стыда.
Костя больше не забегал и не писал. Молча вышел из служебки ровно в восемь утра и ушёл в другой вагон. Ну и пусть. Сам виноват.
Делать ничего не хотелось, голова была будто квадратная. Я бродила по вагону как сонамбула и делала только самое-самое необходимое. К счастью, стоянки на станциях были долгие. Там хотя бы было свежо и ветрено. Не знаю как, но я пережила этот день.
Шестой день пути. Остановки почти каждый час, люди уходят и приходят. В промежутках я носилась по вагону, разнося чай, собирая бельё, опустошая мусорные ящики, которые почему-то к концу пути наполнялись просто с чудовищной скоростью.
Парни со мной общаться перестали. Костя – понятно почему, а Никита, видимо, за компанию. Только по рабочим вопросам, сухо и немного презрительно. Ничего, переживу.
Тоска по Диме, усиленная чувством вины, не оставляла меня ни на минуту. В последнюю ночь я даже спать не могла. Что-то тянуло за сердце и никак не хотело отпускать. Помаявшись с полчаса, я открыла онлайн-библиотеку и замерла: у книги «Для тебя» поменялась обложка! Теперь там была… я бы сказала, что это я, но это было бы слишком невероятно. В общем, там была фотография стройной девушки, от груди до бёдер, в красном кружевном белье. Точь-в-точь таком же, как дарил мне Дима. Мне даже не нужно доставать его из сумки и сравнивать, это оно.
Моё сердце бешено колотилось, когда я снова перечитывала аннотацию и открывала книжку. Перечитывала первую главу и продолжала дальше:
«Письмо второе
Теперь всё окончательно выяснилось. Я узнал, что ты ни при чём. И даже больше – ты скрыла ото всех то, что могло бы меня хоть чуть-чуть скомпрометировать. Спасибо! Мне очень стыдно за то, что я в тебе сомневался…
А вот у тебя были все причины сомневаться во мне.
И, пожалуй, настало время рассказать о себе. С чего бы начать?
Двадцать шесть лет жизни меня звали Деметриус. Не смейся, пожалуйста, ведь имя выбирал не я. Мой отец – чистокровный грек, в девяностых приехал в Москву и занялся предпринимательством. Довольно успешно. Встретил мою маму, она была учительницей русского языка и литературы. Они поженились, и родились мы – я и моя младшая сестрёнка. Я обязательно познакомлю тебя с ней, ты будешь удивлена.
Бизнес отца разрастался, и он вошёл в сотку богачей журнала «Форбс». Дом в элитном посёлке, пара квартир в Москве, отдых на самых модных курортах, лучшие университеты для детей. Звучит красиво, а на деле…
А на деле золотая клетка, из которой очень хотелось улететь и глотнуть свободы. Посмотреть, как живут обычные люди, которым не надо поддерживать статус и делать всё как положено.
Однако же я получил высшее образование, как того и требовал отец. А потом – взбунтовался. Не буду рассказывать о том, что я делал, чтобы доказать свою самостоятельность. Но результат это принесло.
Мы с отцом заключили договор. Пять лет я делаю, что хочу и как хочу. Сам зарабатываю на жизнь, сам отвечаю за свои поступки. А потом включаюсь в семейный бизнес и делаю всё, как того требуют традиции нашей семьи.
Мой срок истекает через год, а я ещё многого не успел. Но это уже не важно, ведь я встретил тебя.
Письмо третье
Мы встретились с тобой, когда я исполнял детскую мечту номер пять. Попутно находясь ближе всего к обычным людям, живя их обычной жизнью. Ты не поверишь, но двадцать шесть лет жизни я перемещался только на самолётах и машинах. И всегда мечтал попробовать этот старый, добрый и очень романтичный способ.
Мечта номер один была, как и водится, самая главная. Я хотел написать книгу. Хорошую и добрую книжку для детей, которую бы читали во всём мире. Год я отработал в зоопарке в одном сибирском городе подсобным рабочим. Знаю, это выглядит странно. Но я наблюдал за животными, их повадками и особенностями взаимодействия с людьми. Они стали моими героями – эти маленькие хитрые обезьянки, надменные кошки и тоскующие белые медведи. Я написал книжку.
С помощью прежних друзей и связей мы эту книжку издали и грамотно распиарили. Были проданы десятки тысяч экземпляров. По ней даже собирались снимать мультфильм.
И вот тут начинается грустная часть истории.
Письмо четвёртое
Как это часто и бывает, нашлись люди, которым есть дело до чужого успеха. Один умник из движения «Научи хорошему» написал разгромную рецензию на мою книжку. Я не буду пересказывать тебе, в чём меня обвинили. Это слишком мерзко. Я не знаю, каким нужно быть больным человеком, чтобы отыскать в детской сказке такие смыслы. Но он их «нашёл» и «раскрыл глаза» таким же больным на голову людям.
А вот тут должен признать, что я сам допустил ошибку. Я никогда не скрывал, кто я. Имел странички в соцсетях, общался с читателями. Мне было приятно читать восторженные отзывы от мам и школьников, пишущих с ошибками, но от всего сердца.
В общем, получить информацию обо мне и моей жизни до книжки не составляло труда. Возможно, ты слышала, какой скандал разразился почти год назад. Мою книжку призывали запретить, потому что не может такой «аморальный тип» научить детей хорошему и доброму. Стали нападать на мои странички в интернете и писать там всякие гадости и обвинения, поэтому мне пришлось всё закрыть и уйти в тень. Но особо фанатичные мамаши, прозомбированные «экспертами», узнали мои телефоны и домашний адрес и продолжали посылать проклятия. И мне пришлось исчезнуть. Сменить имя и документы, сменить адрес. И в Москве я больше находиться не мог. Как и в любом городе. Поэтому стал кататься на поездах. И постепенно всё случившееся забылось.
Я продолжаю писать книжки. Но больше нигде их не публикую. Не общаюсь с читателями. Не брожу по интернету, опасаясь снова встретить проклятия в свой адрес. И пользуюсь телефоном только в случае крайней необходимости.
Я не рассказал тебе этого раньше, потому что не знал, как ты отреагируешь. Я и сейчас не знаю. Ужасно боюсь, что ты не поймёшь и больше не поверишь в меня.
Но ещё больше боюсь, что ты не увидишь этих писем и не прочитаешь их. Поэтому, прости, я использую твою фотографию. Мне нужно привлечь твоё внимание хотя бы таким способом. Я ведь знаю, что Саша Мэй – твой любимый автор.
Пожалуйста, дай мне знать, что ты это читаешь…»
Больше глав не было. Я вернулась на главную страничку книги. Нет, это не я. Просто фигурка – такая же, как у многих, и похожее бельё. Машинально поставила лайк и убрала телефон. Всё-таки я ошиблась и книжка не так уж плоха. Просто раскрывается не с первой главы. Буду и дальше читать.
А теперь надо поспать. Уже два ночи, очередная стоянка. В семь прибываем во Владивосток, а значит, в шесть я должна проснуться. Четыре часа – это так мало для моего физически и морально вымотанного организма.
35
Сон облегчения не принёс. До самого утра я ворочалась в полубредовом состоянии, а в голове проносились странные видения, причудливо переплетённые с реальностью. Мне казалось, что этот Деметриус – это Дима, а я его возлюбленная. Во сне я звонко смеялась над его именем и всё спрашивала: «Ну почему тебя назвали как богиню плодородия?» А он смешно разводил руками и говорил, что не знает, но он совсем не против, чтобы ему приносили жертвы.
Такая чушь. Потом, уже убираясь в вагоне, я всё думала об этом полусне и прочитанных главах. Слишком уж невероятная история там была описана. Мне было жаль парня, и в то же время я была горда за него, за то, что добился своего и живёт так, как он сам хочет, пусть и срок его ограничен. И ещё я немножко завидовала той девушке, для которой он пишет. Интересно, как Саша Мэй введёт её в повествование? Ведь это же ЕГО письма. А мне хотелось бы узнать, что думает обо всём этом она. И чем закончится эта история.
А вообще, удивительное свойство есть у книг – ты читаешь их и постоянно примеряешь на себя. Настолько вживаешься в историю, что кажется, что главная героиня – это ты, а герой – твоя вторая половинка. И ты живёшь вместе с ними, страдаешь и любишь. И очень здорово, когда книжка заканчивается хэппи-эндом.
К сожалению, в жизни так бывает не всегда. И рано или поздно ты отпускаешь счастливых героев и возвращаешься к скучной и не такой богатой на события реальности…
Но одно важное событие сегодня меня всё-таки ждало. Я решила, что приду в резерв, заберу свои документы и больше никогда не вернусь на железную дорогу. Не за чем теперь мне это.
В таком странном состоянии, абсолютно не выспавшаяся и с головой, занятой той историей, я вымыла вагон. В одиночку, потому что парни трудились в пятом и про меня будто забыли. А потом мы сдали грязное бельё и весь инвентарь. Кажется, много чего не хватало, но мне было всё равно. Пока ждала приёмщиков, заглянула в интернет и увидела, что новый кусочек истории уже опубликован. Сразу прочитать его мне не дали, но эта книжка всё не выходила из моей головы. И как только я закончила все дела и забрала свои документы, присела тут же, на подоконник в коридоре резерва, и открыла онлайн-библиотеку.
Сегодняшняя глава была очень короткой, всего несколько предложений:
«Письмо пятое
Когда ты выйдешь из здания офиса, я буду тебя ждать. В мятом костюме и неначищенных ботинках, с недельной щетиной на щеках. Прости, мне некогда было приводить себя в порядок. Я спешил к тебе. Автобусами, поездами, самолётами. Я пришел наконец.
В моих руках ты увидишь букет красных роз и маленькую бархатную коробочку. Ты ведь знаешь, что я у тебя спрошу?
Интересно, а что ты мне ответишь?»
А дальше были черные буковки:
Продолжение следует… Ну вот, как всегда, на самом интересном месте! Я шмыгнула носом, по-белому завидуя героине этой книжки, выключила телефон и вышла из здания резерва. Со скамейки тут же соскочили Алинка и Катька и бросились ко мне с криками:
– Дашка!!!
Но я смотрела не на них. Я смотрела на парня в мятом синем костюме и нечищенных ботинках. Уставшего, заросшего, с какой-то дикой радостью и надеждой в глазах. В его руках был букет роз, алых, и белая коробочка, зажатая в опущенном кулаке.
В голове пронеслась, наверное, тысяча мыслей. Я снова увидела перед глазами весь текст прочитанной книжки и поняла вдруг, что это всё было про нас. Десятки слов и картинок, которым вдруг всем разом нашлось объяснение. Наверное с минуту я просто стояла, приоткрыв рот и не смея поверить в случившееся.
На негнущихся ногах я пошла к Диме. А по щекам моим текли слёзы. Наверное, это были слёзы счастья. Девочки, да и весь мир вокруг замолкли, будто замерли.
– Теперь настал твой черёд, – сказал мне Дима. – Закончи эту историю, Даш. Так, как ты сама хочешь.
Прошло ещё несколько мучительно долгих секунд. В голове резко стало пусто, а парень терпеливо стоял и ждал моего ответа.
– А я уволилась, – почему-то вдруг произнесла я.
– Ну и правильно! – улыбнулся Дима, пытаясь скрыть разочарование, а его рука в это время засовывала коробочку обратно в карман брюк.
– Эй, куда? – вдруг опомнилась я. – Я согласна!
Улыбка парня в один миг из вымученной стала невероятно счастливой, а глаза чуть-чуть заблестели.
– Только тебя ещё мои девочки должны одобрить! – выдала я главное условие.
– А мы одобряем! – раздался совсем рядом Катькин голос.
– Всецело одобряем! – поддакнула Алинка. – Ну, целуйтесь уже!
И мы поцеловались. Не знаю, куда делись цветы и коробочка из Диминых рук, но он обнял меня и прижал к себе крепко-крепко. Я целовала любимого мужчину, который нашёл меня, как и обещал. И мы пробовали на вкус слёзы счастья, которые вовсе не были солёными. Они были просто мокрыми и какими-то чистыми, что ли…
– Меня никто не спрашивал, но я тоже одобряю!
Услышали мы с Димой, когда наконец оторвались друг от друга. Рядом стояла симпатичная девушка, в узких джинсах и откровенной маечке, с большими модными очками, затерявшимися в пышной русой шевелюре. Дима усмехнулся и притянул её за руку поближе к нам.
– Даш, познакомься! Это Саша Мэй, моя сестра. Не знаю, что бы я делал без её помощи.
Кажется, моя челюсть от шока упала прямо на асфальт. А она, вдоволь насладившись моим потрясением и надув при этом огромный розовый пузырь из жвачки, шумно его лопнула и широко улыбнулась:
– Ну привет, невероятная девушка с верхней полки! Мне про тебя уже все уши прожжужали!
Оглавление
0
1
2
3
4
5
7
8
9
10
11
12
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
Последние комментарии
4 часов 12 минут назад
5 часов 59 минут назад
7 часов 13 минут назад
8 часов 19 минут назад
9 часов 28 минут назад
21 часов 26 минут назад