Спорим (не) влюблюсь [Кайя Сэнд] (fb2) читать онлайн

Спорим (не) влюблюсь Кайя Сэнд

Глава 1

Маргарита, трасса М-11

— Спорим, что ты влюбишься в меня, морковка?

Есть три неопровержимых факта обо мне.

Первый — я люблю спорить. Очень сильно, очень часто. Папа постоянно качал головой, говоря, что я когда-то проспорю саму себя. А мама только улыбалась и подсказывала, как вылезти из очередной ж… жаркой истории, в которую я попадала.

Второй — я до безобразия наивная и влюблённая второкурсница. И нет бы выбрать себе в избранники мальчика с группы или симпатичного аспиранта с кафедры психологии. Я решила шагнуть на мину и подарить сердце Никите Исаеву. Популярному мальчику с первого курса магистратуры, в которого была влюблена половина потока. Вторая половина пыталась скрывать свою любовь, но получалось плохо. Потому что он красивый и забавный, с очаровательными ямочками и милой улыбкой.

Третий — каждой клеточкой тела я ненавижу Романа Исаева, брата Ника. Он наглый, беспринципный чудак, у которого одна цель в жизни — сделать меня седой в двадцать лет.

— Спорим, что не влюблюсь?

Но мой спуск в Ад начинается не с этой фразы. И даже не в тот момент, когда парни начинают нахваливать свои любовные похождение. Всё происходит, когда автобус ломается. Посреди трассы, когда у меня совсем немного времени до вылета. Водитель разводит руками, выгоняя всех к ближайшей заправке.

И такси вызвать не получается, потому что таких как я — сорок пассажиров. Опаздывающих на свои рейсы и готовых заплатить намного больше, чем позволяет мой бюджет. И всё, что мне остаётся — обновлять приложение и ловить попутку.

Я отписалась куратору об опоздании и знакомым, чтобы наверняка всех предупредили. Наша группа журналистов должна была встречаться возле входа и вместе проходить паспортный контроль. Но я ужасно опаздываю, а ждать меня никто не будет. Поэтому прошу оставить билеты где-то на стойке и надеюсь, что успею.

От ветра рыжие волосы всё лезут в глаза, закрывая обзор. Кое-как приглаживаю их, стянув в высокий хвост.

— Потерялась, морковка?

Знакомый голос заставляет вздрогнуть и обернуться на его владельца. Исаев передо мной во всей красе. С взлохмаченными тёмными волосами, дьявольской улыбкой. На нём одна футболка, хотя раннее утро и мне приходится кутаться в тёплую кофту, чтобы не замерзнуть. А ему хоть бы хны, зато красуется накачанными руками и татуировкой молота на бицепсе.

У него в руках стаканчик с горячим кофе, который так соблазнительно пахнет. Лучше, чем пыль после дождя и свежеиспеченные круассаны. И в сто раз лучше, чем этот обволакивающий парфюм парня.

Даже не удивлена, что Рома так спокоен, хотя осталось двадцать минут до прохождения паспортного контроля. Этот всегда действовал вальяжно и медленно. Не спешил, уверенный, что его подождут. Вот и сейчас облокотился на капот своей ярко-лимонной машины и медленно пьёт напиток. Не спеша скользит по мне взглядом, а мне кажется, что юбка до колена вдруг стала слишком короткой.

— Попросишь подбросить или гордо пропустишь каникулы в Париже?

Вот ещё одно доказательство того, что Рома гад. Другой бы уже предложил и не улыбался так широко. Все в группе знали, насколько важна была для меня эта поездка. И пока большинство получали донаты от родителей, я свою поездку оплачивала сама.

— Подвезёшь меня? — выдаю тихо. Просить о чём-то Исаева себе дороже.

— Не расслышал, морковка. Добавь просьбы в свой тон.

— О, великий Роман, не соблаговолите ли вы подвезти меня до аэропорта. Чтобы я, обычная смертная, не пропустила свой великий шанс.

— Простого «пожалуйста» было бы достаточно, — парень насмехается надо мной, но открывает пассажирскую дверь. — Залезай. Сейчас Ник скупится и поедем.

— Ник?

Я буквально падаю на заднее сиденье, ошарашенная этим фактом. Конечно, многие из группы ехали с друзьями или братьями-сестрами. Но у меня мысли не возникало, что Никита тоже поедет. Он старше на три года, студент магистратуры и вечно занятой идол моей подростковой влюблённости. Только подростковый возраст закончился год назад, а любовь — нет.

Рядом с ним я теряла возможность говорить и мыслить. Просто смотрела, как и… индивидуум без мозгов и думала, как привлечь его внимание. Я даже на бег записалась, чтобы заниматься с ним в одной секции. Надеялась, что разговоримся и найдём общие темы.

Садись, Власова, неуд.

— Ага. Решил перед выпуском развеяться. Летом вообще в Ниццу рванёт. Во все тяжкие перед тем, как отец втянет его в семейный бизнес.

А я уже думаю, каков шанс, что я тоже смогу слетать на юг Франции. Там жила моя лучшая подруга и вполне логично будет, что я побуду у неё. Найду подработку в кафе или баре. И совершенно случайно столкнусь с Ником пару раз.

Господи, я сталкер и даже не стыжусь этого.

— Привет, Гош.

Ник улыбается и улыбка у него совсем другая, светлая и яркая. Такая ослепить может, а я совсем не против. И радость от того, что он знает моё имя перекрывает осадок, что все в университете сокращают моё имя именно так. Была красавица Маргарита, стала невидимка Гоша.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Привет, Ник, — мой голос не дрожит и я мысленно ставлю себя пятерку за это. Расправляю край юбки и усаживаюсь посредине, чтобы попадать в область обзора парня. — Как дела?

— Не выспался. Лучше расскажи, как ты застряла на трассе?

— Ну…

— Ник, Гоша же у нас приличная, — Рома вытягивает последнее слово, посматривая на меня через зеркало заднего вида. — Приличные девочки по трассе не гуляют. Они влюбляются в плохих мальчиков и вздыхают украдкой.

Кровь приливает к щекам от мысли, что Рома знает о моей влюблённости в его брата. Это никогда не было секретом, я не играла равнодушную. Но и не кричала о своих чувствах. Они просто у меня были и согревали по вечерам. А сейчас Исаев озвучивает их, ни капли не стесняясь.

— Не переживай, Ром. В таких плохих мальчиков, как ты, я точно не влюблюсь. Ты же сплошные клише.

— Чего? — парень даже оборачивается, не смотря на дорогу. Меня взглядом прожигает, пока Ник его пихает в бок. — Ты со злости так говоришь, морковка. А на деле легко бы в мою кроватку прыгнула.

— Я в кобелей не влюбляюсь, Исаев. Тем более таких банальных. Что у тебя там? Сделать комплимент, ужин и «поехали ко мне, детка»?

— Ещё могу цветы подарить. Но даже от таких банальных вещей ты бы поплыла.

Фыркаю, закатывая глаза. Рома часто на университетские вечеринки заявлялся с разными девушками. Не было секрета в том, что он жуткий бабник и ловелас. Матушка наградила меня умом не влюбляться в подобных. Так что ни цветы, ни глупое обращение «детка» не заставят меня повестись на Исаева-младшего. Тем более, что моё сердце уже занято.

И когда я облокачиваюсь на кожаное сидение, желая поспать хотя бы десять минут после ночной смены в ресторане, Рома решает испортить наши каникулы в Париже:

— Спорим, что ты влюбишься в меня, морковка?

На секунду я в ступоре от предложения Ромы. Потом начинаю смеяться над очевидной глупостью. А после понимаю, что парень не шутит. Он оборачивается на меня и смотрит уверенно. С прищуром своих карих глаз, таких же, как у Ника. И верой, что у него действительно получится влюбить меня.

Меня.

В себя!

Видимо Исаев не знает, что нельзя влюбить ту, кто уже влюблена. И далеко не в него. Рома прав, хорошие девочки вроде меня влюбляются в плохих мальчиков. Только мой плохой мальчик сидит на пассажирском сидении, делает каждый месяц новую татуировку и с интересом следит за моей реакцией.

Смотрит на меня.

Долго, неотрывно, с очаровательной улыбкой. Господи, да если всё что нужно для его внимания, это перепалка с Ромой, так я в этом успела стать профи.

— Не бери на себя слишком много, Исаев. Пока у меня есть хоть капелька разума, твои приемчики не сработают.

— Пустые разговоры, морковка. Готов поспорить, что пару комплиментов и ты будешь видеть розовые сны с моим участием.

Я уже говорила, что люблю спорить? До чертиков и азарта в крови. Это моя личная пагубная привычка от которой нет спасения. Поэтому я подаюсь вперед, опираясь ладонями в передние сидения, и уверенно смотрю на Исаева.

— Спорим, что не влюблюсь?

— Ты заранее проиграла.

— Давай свои пару комплиментов и готовься проиграть.

— Неделя, — произносит парень, заезжая на территорию аэропорта. — Пока будем в Париже ты влюбишься.

— Какие условия и приз? Просто так терпеть тебя не в моих интересах.

Но где Рома, там будет и Ник. А в моей рыжей головушке уже строятся планы. Целая неделя вместе! У меня будет шанс узнать его лучше и показать себя во всей красе. А даже общество второго Исаева не портит перспективу. Как-нибудь переживу его.

— Если влюбишься — признаешься об этом на весь университет. В столовой, во время большой перемены. Слабо, морковка?

— Не слабо, потому что не влюблюсь. Тогда ты… — хочу предложить подобный позор, но вовремя замолкаю. — Будешь моим личным водителем в университет, весь остаток мая.

— Таскаться через весь город за тобой?

— Тогда просто дашь ключи, — все знали, насколько Рома любит свою машину ядовитого цвета. Даже не все девочки-на-раз удостаивались чести прокатиться на ней. — Или не уверен в своей победе?

— Легко. Неделю будешь следовать моим указаниям.

— Что значит «всем»?

— На свидания будешь ходить без споров, — перечисляет Исаев. Пока всё не так страшно. — И если скажу надеть платье, значит будешь в платье. В общем, смиренно принимаешь мои способы ухаживания.

— Без поцелуев и прочего!

— Ты просто ещё не целовалась со мной, морковка.

— Ничего интимного! Или боишься, что по-другому не сможешь?

— Легко.

Мы выбираемся из машины. Пока Ник достаёт сумки из багажника, Рома протягивает мне руку. Без раздумий жму её, потому что… Да потому что не умею я думать, когда на кону спор. Ну и возможность подобраться к Нику. Правда не уверена, какая причина важнее.

Ладонь у Ромы горячая и огромная. Пальцы длинные, как у пианиста. Он не спешит отпускать меня, вцепившись. А я не спешу выдёргивать первой. Потому что замерзла и греюсь так, исключительно поэтому.

— Ник, разбей.

— Как ребёнок, — парень закатывает глаза, но делает, что просил Рома. У него, в отличии от брата, кожа холодная. Вздрагиваю от касания и с радостью освобождаюсь от захвата. — Удачи, Гош.

— Я твой брат, ты должен быть за меня!

— Я за выигрышную сторону.

Меня топит радостью. Ник только что поддержал меня и сказал, что верит в меня. Ну, не совсем так, но это мелочи. Или он догадался о моих чувствах и знает, что не влюблюсь?

Пфф, мужская психология слишком сложная штука. Это папа хорошо разбирался в людях, а я чувствовала себя слепым котёнком. Но теперь у меня будет время обо всём подумать.

Возле входа уже никого из группы нет, все давно прошли контроль. Забираем наши билеты и отправляемся на регистрацию. У меня не предусмотрен багаж, поэтому вещей брала по минимуму. Точнее, по максимуму того, что позволяли условия ручной клади. А если кто-то скажет за перевес, то могу нацепить половину кофт на себя.

Но Рома договаривается за то, чтобы и мою сумку сдать в багаж. Моих возражений никто не слушает. Просто отбирает и отдаёт на стойку, решая всё самостоятельно. Так и правда лучше, не нужно будет таскать за собой и можно спокойно побродить по магазинчикам.

Я вижу знакомых на диванчиках и спешу к ним, но меня хватают за руку. Рома останавливает и тянет за собой в сторону кафе. Лиля, одногруппница и хорошая знакомая, вопросительно смотрит на меня. Но я лишь жму плечами. Сама не знаю, что задумал парень.

— Неделя начинается сейчас и заканчивается, когда мы прилетим обратно.

Киваю, потому что мне, в целом всё равно. Мы возвращаемся обратно ночью с субботы на воскресенье. Получается даже не семь дней, а шесть. Чем быстрее закончу с Исаевым и получу ключи от его машины, тем лучше.

— Готовься, морковка, эту неделю ты запомнишь.

Глава 2

Рома, аэропорт

Я и сам не знаю, чем затеял этот спор. Ник и Макс, мои старшие братья, любили это дело. Чуть ли баталии не устраивали, пока отец не разгонял их. Но Маргоша так уверено говорила о том, что не влюбится, что я не сдержался.

Я — Исаев, в нас невозможно не влюбиться. Что мама сдалась под напором отца, хотя он иногда вёл себя как му… мужчина с наглостью вместо крови и без принципов. А уж одногруппница точно сдастся. В этом я постараюсь.

Во-первых, я люблю доказывать свою правоту. Макс ржал, что нужно было идти с ним на юриста, но мне реально нравилось искать факты и доказательства того, что я прав.

Во-вторых, отдавать ключи от своей ласточки не хотелось. Только из сервиса, с новыми фарами и подвеской. А вставать в шесть утра, чтобы забрать Марго, было лень.

В-третьих, с морковкой может быть интересно. Особенно, когда она супится и фыркает. Но при этом смирно идёт за мной, не пытаясь вырваться.

— Какое кофе хочешь? — пытаюсь включить режим обаятельного парня. Точнее, этот режим всегда на максимуме, но иногда с Марго срывает тормоза.

— Какой, — поправляет девушка, кусая пухлую губу. — Латте со сливками.

— Это гадость, а не кофе.

— Осуждать вкусы худший способ влюбить её, Исаев.

— Латте со сливками и американо, — заказываю, решив не спорить. Будет она мне ещё рассказывать, как с девушками себя вести. — Итак, это твоя первая поездка в Париж?

— Двадцатая, — закатывает глаза, когда присаживаемся за столик возле окна. — Да, первая. Там я ещё не была.

— А где была?

— Польша, Чехия. В Турцию летала пару раз. Моя подруга живёт во Франции, но всё никак не доберусь.

— Значит хорошо, что ты со мной. Тётя долгое время жила в Париже, я всё там знаю. Покажу самые интересные места.

— Меня вполне устраивает экскурсионная программа.

— Свидания со мной, морковка, идут дополнительно.

Маргоша вспыхивает на моё обращение и поджимает губы. Второй год так её зову, а она всё привыкнуть не может. Действительно ведь как морковка. С огненными волосами и зеленым оттенком глаз. Не рыжей-конопатой же зову, нечего обижаться.

— Ты же не думала, что я буду тебя соблазнять пешей прогулкой с остальной группой?

— А как ты будешь соблазнять?

Спрашивает и проходиться язычком по губам. Таким пухлым и розовым, манящим. Они отлично бы для другого подошли. Например, чтобы пить этот приторно-сладкий кофе, а не просто крутить трубочку.

— Ммм, Исаев?

— Может все карты тебе раскрыть? Узнаешь, морковка, когда будешь влюблена в меня.

— Ты слишком самоуверен, Ром.

— А уверенность это плохо? — двигаю свой стул, чтобы оказаться ближе к девушке. — Я знаю, на что способен и просто хочу получить то, чего хочу. Вот ты хочешь получить стажировку во французской школе. Разве это не самоуверенно?

— Откуда ты знаешь?

Хлопает длиннющими ресницами и смотрит внимательно. Как легко с неё сбить наглость. Наша поездка, с пропуском трёх учебных дней, гордо именовалась образовательной. Тур по университетам и высшим школам Парижа для поступления на магистратуру или семестра по обмену. На самом деле всем было плевать.

Кто хотел учиться во Франции, уехал сразу после школы. А если вдруг задумался, то просто подал бы документы. Поездка ничего не решала. Зато была отличной возможность повеселиться и достаточным оправданиям для предков. Мои лишь рукой махнули, покупая билеты. Но у некоторых с этим дела обстояли строже. А тут такой повод.

Маргоша же редко участвовала в подобных развлечениях. Почти не захаживала на вечеринки, которые устраивала ребята, и не ездила на экскурсии просто так. Сама их оплачивала, о чём знали все, и не тратила деньги впустую. А одна из программ, о которой нам собирались рассказать, предлагала стипендию. Так что цель поездки Марго не была тайной. По крайне мере, для меня.

— Секрет, морковка. Свои источники не сдаю. Я тоже думаю туда податься. Будем вместе магистратуру получать, что скажешь?

По взгляду понятно, что такого соседа по парте она не хочет. Но ничего, неделя у меня есть. И за эти дни всё поменяется. И я буду не я, если сегодня не окажусь в одной постели с Маргошей.

Исаев собрался учиться в Париже? Это худше-лучшая новость в моей жизни. Если кто-то из университета тоже подастся на магистратуру, родители без проблем отпустят в другую страну. Плевать, что парень так себе гарант моей безопасности. Это плюс.

Минус — это Исаев.

Я надеюсь, моя победа хоть немного собьёт его спесь. Но это глыба, что ростом и мышцами, что чувствами. У Ромы всегда будут поводы меня доставать. По крайне мере, пока волосы не перекрашу.

— Почему хмуришься?

— Представила, что придётся видеть тебя ещё четыре года. Дурно стало.

— Моё личико, морковка, многие мечтают видеть так долго.

— Лично я мечтаю, чтобы ты перестал быть таким самовлюблённым.

— Именно за самовлюблённость ты меня и полюбишь.

— Пфф, удачи с этим.

Исаев только улыбается нагло. Уверенный, что ему не понадобится удача. А может, он решил, что я уже в него влюблена. Ха! Во-первых, нельзя влюбить ту, что любит другого. Во-вторых, если вдруг я стукнусь головой и мне понравится Рома, то я ведь не признаюсь!

В любом случае, ключики от его машины уже почти в моём кармане.

Я допиваю сладкий кофе в одиночестве. Рому отозвал Ник, а я любуюсь на взлетающие самолеты. Зеваю, стараясь не вырубиться прямо за столиком. Мама убеждала, что мне нужно отдохнуть. Но ночная смена была по двойному окладу. А значит я смогу купить себе духи в столице Франции!

— Какая радость, ты вовремя! — Лиза притворно охает, хотя я вижу её насквозь.

Моя бывшая лучшая подруга скалится, отрываясь от своей стайки. Когда-то мы делились всем, а сейчас я её с трудом узнаю. Мы так долго дружили втроём — я, Лиза и Ника. Вместе собирались поступать на дурналистику, вместе планировали столько всего.

А потом у Ники произошел скандал в школе. Жесткий розыгрыш от одного старшеклассника. И мы разделились, я поддержала Нику, а не Лизу. А та затаила жутчайшую обиду, хотя была неправа. Из лучших подруг мы превратились в заклятых.

— А ты так переживала за меня? Приятно.

— Очень. Какие неприятности случаются, когда катаешься на общественном транспорте… Так жаль.

Я лишь пожимаю плечами. Мой отец не был депутатом, а мать не владела рестораном, как у Лизы. Но я никогда не видела в этом особых проблем. Вот если бы девушка сама добилась успеха, то я бы вдохновлялась. Ну, может немножко бы завидовала. Как например с Никой, которая выиграла грант и уедет в Шотландию на целый год!

Вот это круто. А банковская карта — сегодня полная, а завтра ноль на балансе.

— Без твоей заботы я бы спать не могла.

Эти перепалки забавны и на секунду Лиза теряет свой образ су… сущего ангела, превращаясь в ту девушку, с которой мы вместе ели пиццу по ночам и обсуждали мальчиков. Никакого гламурного лоска, наращённых ресниц и привычки хмурить брови.

Лиза не плохая, просто своеобразная. А ещё считает, что только она бывает правой. Впрочем, как и Рома. Они бы были чудесной парочкой. Может спихнуть их в этой поездке, чтобы не лезли? Рома спор проиграет, а Лиза на нём свой сарказм потренирует.

А в выигрыше я окажусь.

— Смогла поймать попутку, Гош? А то все были уверены, что ты пропустишь самолет.

— Зачем попутка, если у Марго есть я?

Я не успеваю ни отреагировать, ни возмутиться. Просто один наглец прижимается ко мне. Обвивает длиннющими руками талию, а острым подбородком упирается в моё хрупкое плечо. И этот студент-переросток выглядит так, словно ничего такого не делает.

Ага. Просто на виду у всех пристает. Ещё и впечатывается всем телом, так, чтобы никто за случайное прикосновение не принял. Его руки сжимаются, дыхание щекочет шею. Весь такой довольный, хотя причин нет. Жутко горячий весь, ещё и губами прижимается к щеке.

Это так…

Господи, шибани в меня молнией за то, что в голове появилось слово «волнительно».

— Я же говорил, Маргошенька, что нужно сразу было забрать тебя. После бурной ночи нельзя по автобусам шастать.

Исаев только что при всех сделал пошлый намек. И никто же не подумает о том, что я коктейли разносила. Припишут нам с парнем несуществующий роман. А он только этого и добивается.

— Маргошенька? — Лиза переспрашивает, наблюдая за этой картиной с другими студентами.

— Руки, — шиплю, стараясь освободиться. — Исаев!

— Хватит своего парня по фамилии называть, морковка.

— Хватит меня морковкой называть.

Минуточку…

Парня?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, аэропорт

— А ты не…

— Ша, морковка. Ты обещала меня слушаться, — он шепчет, чтобы остальные не услышали. Касается губами кожи, и я чувствую его улыбку. Вечно широкую, вечно наглую. — А это — часть моего соблазнения. Улыбайся и терпи.

— Исаев!

— Так вы вместе? — спрашивает кто-то из незнакомых мне парней. Чей-то друг или парень. Эта поездка даже близко не напоминала учебную, но все в университете закрыли на это глаза. Какая разница, что там на майские праздники творят студенты. — Серьезно?

Рома, видимо, хорошо знает этого парня. Они переговариваются, обсуждают и меня, словно я не стою рядом! А ещё Исаев не отступает и не прекращает меня зажимать. То проведёт носом по шее, то руками сползёт ниже позволенного. То в мою филейную часть вожмётся, случайно якобы. Его даже кураторша не смущает, которая косится на нас. Всё ему нипочем.

— Морковка, хватит вертеться.

— Зайчик, — передразниваю, видя, как сужаются глаза на такое обращения. — Отпусти меня, мне ещё кофе нужно.

— Много кофеина вредно. Лучше в самолете поспишь, нам лететь четыре часа.

— Исаев, я сама буду решать, что мне делать.

— Не-а, — он улыбается, разворачивая меня лицом к себе. — Согласно нашей договоренности, ты делаешь то, что я скажу.

— И как связан кофе и влюбленность в тебя?

— Забота о твоем здоровье, морковка, должна подкупать.

— Пока только бесит.

— Это пока.

Рома от спора спасает только то, что объявляют посадку. Наша огромная компания занимает большую часть очереди. А ещё родители с сонными детьми, две пожилых пары, несколько бизнесменов, которые постоянно разговаривают по телефону. И ещё одна компания таких же студентов, только без сопровождающих.

Я понимаю, что мы полным составом вряд ли даже к первому университету доберемся. Все разбредутся по Парижу и его окрестностям. Сама бы с радостью сбежала на выступление в Мулен Руж или азиатское кафе, которое так нахваливала Ника. Но сначала мне нужно было узнать всё о стипендиях и магистратуре, а потом уже развлекаться. Да и ночную жизнь столицы никто не отменял.

Мама иногда шутила, что я зомби. Потому что я действительно мало спала, если на то были причины. Могла завалиться спать после учебы на три часа, а потом всю ночь работать, с утра — на пары. И в таком бесконечном круге, как белка в колесе.

Зато теперь я лечу в Париж!

Едва не топаю от радости, оказавшись в кресле возле окна. Даже то, что Рома усаживается рядом, не мешает мне наслаждаться. Смотрю в иллюминатор, как поднимаются остальные, вдалеке катаются автобусы. Сами мы прошли по "рукаву", хотя мне хотелось прокатиться. Ничего, может во время обратного пути так и будет.

— Ты сейчас кого-то убьешь, — резюмирует Рома, когда я стараюсь пристегнуться. Забирает у меня ремни и сам всё легко проделывает. — Ты же летала, морковка.

— Давно и не правда. То, что было в детстве, не считается.

— А Польша и Чехия?

— На автобусе ездила. Так было…

Не понимаю, от чего так неловко было сказать, что дешевле. Ну не было у меня денег на авиабилеты, разве это кого-то касалось. Рома родился в семье Исаевых, у которых своя Империя была. В прямом смысле, фирма его отца занималась строительством и имела в названии слово «Эмпайр». У меня с деньгами было хуже, но это не значило, что именно я была хуже.

Никогда и никому не позволяла тыкать на мое финансовое положение. Лиза всё порывалась, но у неё получалось из рук вон плохо. Не задевало.

Но именно сейчас, почему-то, запинаюсь.

— Так было интереснее?

— Ага. А мы только вдвоем будем лететь, никого третьего не будет?

— Меня уже недостаточно? Разбиваешь мне сердце своей жестокостью.

— Кстати о сердце. Так как ты собрался меня соблазнять?

— Ты же говорила, что у меня всё банально и скучно. Зачем тогда спрашиваешь?

Банально и заранее проигрышно. Но мне жжёт любопытство, как Исаев собрался это проворачивать. Он же не может действительно считать, что от одной улыбки или букета цветов я сразу влюблюсь? Особенно зная, зачем он всё это делает.

— Предлагаю ещё спор, морковка. Или игру, называй как хочешь. Перечисли семь способов, которыми я буду тебя соблазнять. Если угадаешь, то получишь желание. Если я удивляю — исполнишь моё.

* * *

— Спор на желание, какое клише, — ехидничаю, но достаю из рюкзака блокнот. Ловлю удивлённый взгляд парня. — Если просто назову, то ты всё поменяешь и останешься в выигрыше.

— А если я не увижу, то ты запишешь туда уже потом.

— Пфф, ладно. Тогда в конверт вложим.

Я пыталась использовать метод конвертов для экономии денег, но это получалось так себе. Ещё в начале — да, когда только разложила всё по сумам и придерживаюсь. А потом уже забивалось. Поэтому перекладываю деньги в кошелёк и получаю как раз семь пустых конвертов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— В каждый по варианту. Запечатаем, а потом будем смотреть, что я угадала. Согласен?

— Ну давай, морковка. Я уверен, что ты не отгадаешь ни одного способа. Только расписывай длинно, минимум пять слов. А то будет что-то вроде «роза», а потом трактуй это всеми способами.

Этот самодовольный тон заставляет усиленно корпеть над листом бумаги. Я и не угадаю. Да у Исаева, как и его дружков, всё просто и банально. Ресторан, букет цветов. Может комплименты и парочка пустых обещаний. А так — ничего нового и удивительного. Я подобное на работе наблюдаю каждую смену. А иногда и на себе чувствую, когда настырные клиенты переключаются на меня.

Так-с, что же мог придумать Рома?

1. Ужин в ресторане с музыкантами.

Пять слов? Пять. А это самое банальное и простое, что возможно. Клише из клише. И сомневаюсь, что Исаев будет от него уходить.

2. Ухаживания на Эйфелевой башне.

Тут тоже можно сказать за двоякую трактовку, но кто знает, что придёт парню в голову. Может просто букет цветов, а может начнёт приставать и губами наглыми лезть к моему лицу. Кстати о цветах.

3. Большой букет красных роз.

Так, не хватает одного слова. Значит будет очень большой букет. На следующих листочках пишу о прогулке по речке Сена и поездке на арендованной машине. Обсуждения последнего я слышала ещё в университете, что Исаев хочет снять какой-то спорткар.

— Не подглядывай, — пытаюсь дать Роме подзатыльник, когда он лезет в блокнот, но парень перехватывает мою ладонь и мягко сжимает. — Пусти.

— Не-а. Я как-то не замечал, что ты левша.

— Так случайно получилось.

— Как можно случайно стать левшой?

— Я сломала руку в детстве, как раз в первом классе. Три месяца гипса, училась писать левой. А потом как-то всё было лень переучиваться.

— Морковка, всё у тебя, как не у людей. Много ещё? В конце поездке покажешь, насколько ошибалась во мне. Ни на один пункт не окажешься права, я тебе обещаю.

Шестой пункт легко угадывается. Прогулка по ночному городу, с романтикой, музыкантами и атмосферой. А вот последний способ все не идёт в голову. Вроде уже всё перечислила. Но всё таки записываю самое банальное, что Рома может провернуть, если поймёт, что проигрывает. Уверена, что даже он не опуститься до такого, но всё может быть.

— Готово? Давай я заклею. Теперь, морковка, ты должна мне уйму желаний. И я даже знаю, как потратить парочку. Очень-очень хороших и отличных желаний, тебе они понравятся.

— Ага, — зеваю, наблюдая за тем, как самолет набирает высоту. — Бегу и падаю выполнять.

— Падать нужно будет только в постель. Хотя, кажется, ты бы не прочь там сейчас оказаться.

Рома поднимает подлокотники и двигается на пустующее место возле прохода. Удивительно, самолет почти заполнен, а именно нам повезло сидеть вдвоём. Пока не поняла, хорошо это или плохо, но никто не станет свидетелем нашего спора. Это когда-то всплывёт, но сейчас пускай будет только между нами.

Тем более Лизу так перекосило, когда Рома солгал об наших отношениях. Бывшая лучшая подруга была из того фан-клуба, который любил Исаева-младшего. Бывают люди с плохим вкусом, их только жалеть остаётся. И меньше претендентов на (не)моего Ника, так что я не в обиде.

Но я плохой человек, потому что почувствовала себя немного лучше, когда Лиза потеряла дар речи. Не задевала меня хоть пару минут и уже хорошо. А мнимые отношения с Ромой закончатся через недельку.

Парень ловит моё запястье и тянет на себя, пытаясь уложить мою голову на свои колени.

— Ты чего творишь?

— Ложись спать, морковка?

— На тебя? Ещё чего!

— По-другому шея затечет, будешь мучаться. А я забочусь о той, кто влюбится в меня.

Точно! Нужно было мнимую заботу прописать, точно бы выиграла.

Рома, видя мой настрой, забирает портфель и укладывает замочками вниз. Сооружает своеобразную подушку.

— Так лучше? Не люби мне мозги, морковка, ложись спать.

Глава 3

Рома, где-то в небе

Маргоша засыпает быстро, практически мгновенно. Сопит тихонько, в мышку из морковки превращаясь. Не просыпается, когда самолёт встряхивает легко. И даже когда опускаю ладонь ей на талию, придерживая. В конце концов, нужно же мне куда-то руку на четыре часа деть. Да и прикосновения отличный способ расположить её к себе.

Думаю о том, как незаметно портфель отобрать. Залезть в конверты и посмотреть, что Маргоша там начертила. Быть предсказуемым я не люблю. Да ещё и желание выиграю.

Ну а кто говорил, что я собираюсь играть честно?

Особенно, если девушка будет должна мне желания. Уж как их использовать я придумаю, не беда.

— Ух, какие перемены, — брат рядом тормозит, посмеиваясь. — Точно любовь.

— Хватит ржать, Ник, разбудишь.

— Смотри, ещё капля заботы, и это ты в неё втрескаешься. Зачем вообще спор затеял? В нашей семье я по спорам, не отбирай хлеб.

— Ну ты слышал, что она заявила? Будто я банальный.

— И ты затеял такой «оригинальный» спор.

Сам знаю, что ситуация такой себе получилась. И думай теперь, куда Маргошу сводить. Прогулку по Сене отметаю, а вот ресторанчик хороший можно найти. В конце концов, мы летим в город влюблённых. Уж в Париже я как-то окручу девушку.

— Набери Лизу, она знает все злачные места, — Ник в наглую усаживается посреди прохода. — Быстро сориентирует.

— Ага, и позвонит родителям. Не впутывай сюда тётю и остальных. Мама начнёт рассказывать, что нельзя спорить на девушек.

— А отец делать вид, что самый приличный среди всех. Плавали, знаем. Но тогда будешь должен.

— Да звони, — киваю, зная, что брат только для остальных такой тихий и приличный. — А я чисто случайно расскажу, кто утопил ноутбук сестры с её готовой курсовой.

— Не расскажешь, ты слово давал.

— Случайно же.

— Муд… Мудрая идея. Но у меня для шантажа тоже хватает знаний.

— Поэтому мы друг друга и не сдаем.

Ник пропускает тележку с едой, втискиваясь межу мной с Маргошей и передним сидением. Откидывает столик возле окна, чтобы туда сгрузить всё, что заказали. Выбор в авиакомпаниях совсем скудным стал. Только воду бесплатно предлагают. Но хорошо, что мы ещё при покупке билетов включили обед. Я терпеть не мог есть с утра, а пока доберемся до города — можно будет умереть с голода.

Вообще, мы должны были лететь вдвоём с братом, места рядом бронировали изначально. Но ради спора он легко пересел дальше. Кажется, что мы с Маргошей теперь его любимое шоу.

— Аккуратней.

Ник почти заваливается, когда ставит на столик две баночки колы. Там уже ждёт две порции лазаньи, орешки и бутылка минералки. Картошки фри, которую я просил, не оказалось. Поэтому заменяют на картофельные дипы, и получаю черничный кекс в подарок.

— А ещё что-то есть по нормальной еде? — останавливаю стюардессу, когда та собирается двигаться дальше.

— Салат только, с оливками и фетой.

— Шик, давайте.

Расплачиваюсь и моя «добыча» отправляется на переполненный столик.

— Тебе еды мало? — Ник возвращается на своё облюбленное место. Пол самолета. Открывает лазанью, которая просто офигенски пахнет, и начинает завтракать. — И с каких пор ты оливки ешь?

— Захотелось, не нуди. Так мы сегодня в клуб? Что наши решили?

— Пока думают. А тебя Гоша отпустит-то? Почти семейный человек уже.

— Пускай поволнуется и поревнует. Это тоже пойдёт на пользу.

— Какой у тебя вообще план?

— Свидания, природное обаяние. Этот спор я легко выиграю, не переживай. А заодно ещё и желания получу. Двойной выигрыш.

— Желания же не обсуждали.

Я пересказываю очередной спор и думаю, что походу, их будет ещё тьма. С Маргошей постоянно хочется спорить. Она же не из тех, кто просто молча будет всё терпеть. Влезет и свои условия поставит.

— Так, погоди. То есть, она свои желания сразу получает, если угадает. А ты только в конце?

— Плюс минус так. Ничего, в последний день воспользуюсь своими желаниями. Буду не прочь идей для свиданий. Морковку надо как-то удивлять.

— Всё равно же не влюбится, Ром. Да ладно тебе, все в курсе, что Гоша по мне сохнет. Это очевидно.

— Не каждая девушка в универе в тебя влюблена.

— Не каждая. Но Гоша — да.

Сжимаю челюсть, потому что Ник наслаждается моей реакцией. Брат имел славу «хорошего парня» в университете, да и дома тоже. Мало кто знал, что у него характер полностью в отца. Наглый и с сомнительной жалостью к окружающим.

— Ну вот и увидим через неделю, Ник, кто из нас прав.

— Готов поспорить?

Я же говорил, что это брат любитель спорить. Но почему-то именно я затеваю третий спор за пару часов. Обсуждаю условия и думаю с каким самодовольством докажу, что Маргоша именно в меня влюбится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Усилено за план берусь, не чувствуя вкуса еды. Нахожу интересные места Парижа, подключившись к интернету самолета. Все советы простые и до ужаса банальные. Особенно про Эйфелеву башню. Ну кто в здравом уме будет там устраивать романтик, чтобы удивить?

Мне бы хоть глазочком посмотреть на варианты Маргоши. Проще было бы. А так вроде придумал, а после сомневаюсь. Конечно, девушка вряд ли загадает что-то выходящее за рамки приличия, но сам факт!

Исаевы удивляют на свиданиях, а не скатываются в банальщину.

Задумавшись, перебираю пряди девушки. Шелковые и мягкие. И ярко-рыжие, реально как морковка. Ну или цвета заката солнца летним вечером. Это если к романтикам обращаться.

А у меня, надо признать, с романтикой бывают проблемы.

— Прилетели уже? — Маргоша сонно хлопает ресницами, едва улыбаясь. А после поднимается резко. — Какие облака! Нам долго ещё лететь?

— Часа два точно.

— Отлично. Так, это твоё добро.

Девушка откидывает столик на среднем сидении, отрезая меня. Переставляет орешки и воду, активничая. Забирает портфель, хотя я почти придумал, как конверты достать.

— Салат возьми, позавтракаешь.

— Обойдусь, — фыркает, сдувая короткие пряди с лица. — Если бы хотела — заказала бы себя обед сама.

— Если ты не съешь, то пропадет. Мой заказ перепутали, оливки добавили. Я их не ем.

— А… Ну тогда ладно, спасибо. Сколько я должна?

— Нисколько, морковка. Приятного аппетита. Девушка, которая в меня влюбится, не может ходить голодной.

— В тебя половина универа влюблена, всех кормить будешь? Не самая умная половина, конечно, но что поделать.

Ага. Половина влюблена в меня, другая — в моего брата.

К какой половине ты будешь относиться, Маргоша?

Марго, где-то в небе

Салат с оливками и фетой кажется самым вкусным, что я ела в своей жизни. Конечно, это не так. Но я голодная и, все ещё, немного уставшая.

— Вкусно? — даже Рома не портит ничего, хотя поднимает столик и пересаживается на среднее сидение. Поближе ко мне.

— Угу. Ты чего делаешь? — пытаюсь отобрать вилку назад, пока парень накалывает листья салата. — Исаев!

— Считай это первыми ухаживаниями. Давай, открывай ротик.

И подносит пластиковую вилку к моему лицу, ждёт реакции. Будто это совсем не странной. А ещё щеки горят от его фразы, в какой ещё ситуации он мог бы это сказать.

Дурная я, о чём только думаю.

— Ром.

— Может это мой коронный способ влюблять девушек?

— Дурацкий способ.

Но очень вкусный. Фета тает во рту, а любимые зеленые оливки отдают лёгкой кислинкой. Идеальное сочетание. Ну пускай и кормит. Меня такой мелочью не пронять, а споры лучше приберечь на другое время. Кто знает, что ещё ему в голову придёт.

Я поправляю ремень, когда объявляют посадку, и смотрю в окно. Днём ничего захватывающего нет. Но когда будем лететь назад, ночью, наделаю десятки фотографий.

Всегда мечтала вести блог о путешествиях и жизни за границей. Если получится поступить в Париж на магистратуру, то мечта воплотится. Даже если будет с десяток подписчиков — не важно.

Мне нравится подбирать кадр, наряды и делать необычные снимки. А ещё писать небольшие посты, которые пока не ушли дальше заметок. Мне не важен чужой отклик, как сам факт, что я это делаю.

— Сделать фото? — Рома замечает, как кручу в руках телефон. — Давай, я хорош в этом. Пришлось научиться. Ты знаешь сколько у меня сестёр?

Я знала только то, что у Ромы и Ника большая семья. Действительно огромная, а не трое детей и собака. А ещё очень запутанная, как обсуждали девочки. Там у них или братья, или дяди — не разобрать. Нет, некоторые особы из университета, которые планировали знакомство с парнями и отношения, даже строили схемы, чтобы впечатлить.

Но если бы кто-то копался в моей родословной, я бы бежала подальше от подобных сталкеров.

— Без понятия.

— Я тоже, — шепчет, наклонившись слишком близко. Смеётся, опаляя кожу на лице. — Только им не говори.

— Обойдусь без фото.

— Да ладно, морковка, обещаю не подкалывать.

— Ты-то?

— Между прочим, дёргать за косички — лучший способ показать свою любовь. Наслаждайся.

Я закатываю глаза, но всё-таки вручаю телефон Исаеву. Хуже не будет, а папа будет рад фотоотчёту. Мама — если я не попаду в неприятности и полицейский участок.

Спойлер в том, что она окажется права.

Но пока я взбиваю волосы и нахожу в портфеле блеск для губ. Убираю всё лишнее, и Рому в том числе. Заставляю его выйти в проход и снимать там. Подлокотники с трудом поднимаются, но я выстраиваю свой кадр.

Облокачиваюсь на столик, подпирая подбородок, и со скучающим выражением смотрю на парня. Ещё и ещё, меняя только позу рук.

— Никакого взгляда в окно? — Рома издевается, хотя обещал этого не делать. Но верить Исаеву — себе дороже. — Журнальчика в руках или выражения «ой, я в самолете»?

— Могу показать средний палец.

Но вместо этого кривляюсь и высовываю язык. Что Рома, конечно же, снимает на телефон. И быстренько усаживается на место, когда к нам направляется стюардесса. Сама невинность.

— Отдай мою мобилку.

— Сначала себе скину, на последнем фото ты просто прелесть.

— Рома!

Я уже представляю, что там могут быть за фотографии. И не представляю, как парень может их использовать. Поэтому тянусь за телефоном, но получаю шлепок по ладони.

— Это плата за услуги, морковка.

— Мы так не договаривались, зайчик. Я не хочу, чтобы у тебя были мои снимки. Удаляй давай.

— Поздно.

Ладно, выдыхаю и успокаиваюсь, чтобы не начать глупую борьбу за телефон. Вот Рома сделает что-то банальное и первым же желанием будет удалить всё. Не люблю, когда у других людей есть мои фото, особенно неудачные.

При посадке самолёт встряхивает и я сжимаю подлокотники. Жмурюсь, пока всё не заканчивается. Большинство катастроф происходит при взлёте или посадке. И шанс погибнуть при перелете равен одному к двадцати миллионам, плюс минус миллион.

Статистику я изучила при покупке билетов. А ещё посмотрела пару ужастиков на эту тему. Чтобы точно не было страшно.

Логика не мой конёк.

— Не бойся, морковка, мы уже сели.

— Я не боюсь, Исаев.

— Глазки для начала открой.

Фыркаю, но перестаю жмуриться. И во всю рассматриваю взлётные полосы и здание аэропорта. Хочу уже поскорее добраться к городу и отправиться гулять. Сегодня по программе у нас пешая прогулка и осмотр главных достопримечательностей. И уйма свободного времени после.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы, на удивление, быстро проходим паспортный контроль. Первой идёт куратор, который объясняет цель поездки. А после нашу группу приглашают по одному, чтобы проверить визы и поставить отметки о прибытии.

Главные приключения начинаются в момент, когда мы пытаемся добраться до метро. А точнее получить проездной и пополнить его. Организаторы оставили это на усмотрение студентов. И все, конечно же, благополучно забыли об этом.

А теперь начался хаос с разбором, как лучше поступить. Большинство были за то, чтобы купить одноразовый билет и не заморачиваться. Но это значило, что толкучка повториться завтра или уже сегодня.

— Балаган, — Ник, который остановился рядом со мной, только покачал головой. — Пошли, Гош.

Исаев взял меня за руку и потащил за собой. Тот Исаев, который последние года занимал часть моих мыслей. Большую часть. Особенно перед сном. А теперь Ник держал мою ладонь и уводил куда-то от остальных студентов.

Может, я всё же пострадала при посадке и попала в Рай? Даже если так, то это очень хорошая версия Рая, мне нравится. Потому даже не задумываюсь, когда парень отводит меня к автоматам.

— Навиго* пополним и всё? — Ник обращался к подошедшему Роме.

Конечно, куда уж без него.

Кыш, проклятый, это моё время с твоим братом.

В слух я такого сказать не могла, к сожалению. Поэтому пришлось терпеть присутствие парня и их разговор, в котором я ничего не понимала. Кажется, Рома говорил, что их тётя живёт в Париже. Или жила, не важно.Логично, что они разбирались во всех тонкостях.

— Думаю у морковки нет карты Навиго, да? Давай сегодня проездной на день, завтра возьмём молодежный. А с понедельника пополним нормально.

— Без «б».

Ник начал ловко что-то нажимать на автомате, даже не выбирая английский язык. Спустя две минуты и оплату картой, у нас на руках были билеты.

— Не теряй, морковка, он будет действовать весь день. Ладно, погнали?

— А остальные? Вы не хотите подсказать им?

— И ещё час толпиться в аэропорту? Спасибо, обойдёмся. Давай, с ними Анна Викторовна и интернет, разберутся. Кураторшу я предупредил. Закинем вещи в отель раньше всех и пойдём гулять.

— Но…

— Всё что я скажу, морковка, мы договаривались. Считай, что я похищаю тебя для первого свидания.

— Я, вообще-то, ещё тут, — Ник улыбнулся и подхватил мой багаж, направляясь к лифту.

— А тебя, вообще-то, я планирую потерять где-то по дороге.

У меня была похожая цель.

Потерять где-то Ромчика и остаться вдвоём с Ником.

*Навиго — проездная карта в Париже) Можно пополнять на неделю или месяц.

Глава 4

Марго, где-то в метро Парижа

Не знаю, что задумали парни, но это выглядит смешно. Словно действительно соревнование, кто кого потеряет. Потому что Рома очень долго думает, заходить ли в электричку или нет. А после резко двигается, ухватив меня под локоть.

Ник реагирует быстро, не отставая. Только вместо того, чтобы заскочить в вагон, дёргает меня на себя. Чувствую себя канатом, который перетягивают, и мне это совсем не нравится.

В конце, не выдерживаю и захожу первой, усаживаясь на свободное сидение возле кона. Парни устраиваются напротив, недовольно смотря друг на друга. Не знаю что у них за игры, но мне это не нравится. Мне либо не участвовать в таком, либо возглавлять. А не теряться в догадках.

Но в этих попытках потерять друг друга происходит то, чего я не ожидала. Хотя зная себя — нужно было.

В итоге теряюсь я.

Просто во время пересадки с электрички на метро сворачиваю куда-то не туда. Или просто отстаю. Но не вижу ни одной знакомой макушки, сплошные французы вокруг. И я одна.

Жду несколько минут в надежде, что парни вернутся за мной. Бесполезная трата времени, если честно. Стою, перекатываясь с носка на пятку, и слушаю уличных музыкантов. Можно, конечно, выйти на улицу и там начать разбираться, но никуда не спешу.

Мама в детстве повторяла, чтобы я не двигалась, если потеряюсь. Ждала её и она обязательно найдёт. Но то мама, а это Исаевы. Они могут вспомнить о любимой кафешке и не вспомнить обо мне.

Переход с рекламой, снующими туристами и горожанами это ведь тоже часть Парижа. Своеобразная атмосфера, разбавляемая мелодией саксофона. Да и заодно пытаюсь построить маршрут к отелю по карте. Если не встречусь с парнями там, так дождусь свою группу.

Метро города это маленький филиал ада, честно. Куча линий, веток и одинаковые названия станций! То есть на несчастной станции Опера целых три разных ветки, и найти платформу для каждой из них — сущее наказание!

Москва это другое, город, в котором я с закрытыми глазами ориентировалась. Ну и с закрытыми глазами иногда теряла пол дня на кольцевой, когда засыпала.

— Морковка, блин, — Исаев подкрадывается внезапно. Смотрю на плакат с рекламой мультфильма и вдруг оказываюсь в объятиях наглеца. — Я все станции уже облазил.

— Вы куда-то убежали и меня бросили!

Стараюсь звучать сердито, но понимаю, что меня отпускает. Вроде не страшно потеряться, даже в незнакомом городе. Интернет никто не отменял и приставание к сотрудникам метро тоже. Но приятно, что за мной вернулись. Самую малость.

— Мы обернулись, а тебя уже нигде нет. И не поняли, где последний раз видели. Ник поехал в отель с сумками, а я пошел свой багаж искать.

— Я не багаж!

— Ага, на багаж хоть трекер можно повесить. Переживала?

— Что отдыху от тебя? Ни капли.

Рома притворно вздыхает и прикладывает ладонь к сердцу. И смотрит так, словно я его котёнка похитила. Или что похуже сделала.

— Разбиваешь мне сердце, морковка.

— Не только же тебе этим заниматься.

— Значит, я разбил твое сердечко? Была влюблена в меня? Признавайся.

— Исаев, влюбиться в тебя — мазохизм. Я подобным не страдаю.

Ага, зато втрескаться в твоего брата самое то. Совсем не мазохизм и не страдания. Так, любование издалека и постоянные тренировки с бегом, на который я подалась только из-за Ника.

— Это пока. У меня неделя, не забывай.

Шесть дней, но это мелочи. Днём больше или меньше — парню не поможет. Только Рома не теряет времени. Берёт меня за руку и не даёт вырваться.

— Чтобы больше не терялась. Так, пошли, выход в той стороне.

— Зачем нам на выход?

— Буду поить тебя кофе и снимать стресс. Испуг лечится выпечкой и Парижем.

— Я не испугалась.

— Ага, морковка, рассказывай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома, на улицах Парижа

— Твое подобие кофе, — мы с Маргошей уселись в небольшой кафушке. На улице стояли маленькие столики, как раз на двоих. Что позволило сесть рядом с девушкой и прижать к себе. — Сильно испугалась?

— Господи, Исаев, ты де… девушек испуганный не видел? Постояла немного в метро, прям шок на всю жизнь, — фыркает, стягивая рыжую копну в хвост. Открывая доступ к длинной шее. — Ник нас не потеряет?

— Сейчас наши подъедут, найдёт чем себя занять.

А ещё, желательно, подальше от Маргоши. Потому что брат решил влезть со своим спором туда, куда лезть не нужно. У нас свои разборки с девушкой и третий лишний тут вообще не нежен. Ник пускай и дальше верит в свою неотразимость, но я знаю, о ком будет мечтать девушка к концу поездки.

Не сложно ведь. Пару свиданий, комплиментов. Не впервой. Да, Маргоша знает о споре, сама же и участвует. Будет чуть сложнее покорить её, но не невозможно. Тем более план уже начинает выстраиваться в голове. И, коль мы уже в Париже, могу перейти к исполнению.

— Ты чего творишь? — девушка вскидывается, стоит уронить руку на спинку её стула. — Ром, грабли убери.

— Ша, не мешай наслаждаться отдыхом.

Она вздыхает так, словно я её бюджетное место украл. И котёнка, и честь, и многое другое. Обхватывает длинными пальцами кружку, а лучше бы что-то другое так обхватывала. Но это ещё успеется.

Исаев я или кто?

— Так какой у тебя план? Я уже записала всё в конверты, не перезагадаю, можешь рассказывать.

— Нет, морковка, будет тебе сюрприз. Ты реально собралась поступать в Париж?

— Может быть. Ещё Краков и Берлин, как варианты. Летом на курсы запишусь, когда выберу страну.

— Мне Германия тоже нравится.

С удовольствием замечаю, как девушка кривится. Походу, не прельщает мысль учиться вместе. Но нам ещё два года в одной группе быть. А потом, может, тоже рвану во Францию. Мама давно предлагала, зная, как мне нравится Париж. В детстве, когда тётя жила здесь, всё лето проводил.

Но как-то не срослось. Сначала отец приболел, не хотелось бросать мать одну. Ясно, что у нас хватает надсмотрщиков. Если в старости каждый по стакану воды принесет, им на два года хватит. Но всё равно решил остаться. А после завертелось.

Жаль два года обучения бросать и заново всё начинать. Легче уже сразу на магистратуру поехать.

— Исаев, ты собираешься поступать только ради того, чтобы меня бесить своим присутствием?

— Нет, конечно. Чтобы ты каждый день могла любоваться объектом влюбленности.

— Ты-то своей самовлюбленностью каждый день наслаждаешься.

— А теперь и ты будешь.

— Безмерно счастлива.

— Видишь? Уже счастлива моему присутствую.

Маргоша закатывает глаза, а после пытается ударить меня ладонью. Даже не успевает к телу прикоснуться, как я перехватываю руку. Сжимаю едва заметно, притягивая к себе.

— Пусти.

— Нет, морковка. Насилие — это плохо. Так что будет тебе уроком.

Удобнее устраиваюсь, опустив на свое бедро ладонь девушки. Сверху припечатываю своей, чтобы не вырвалась. У неё горячая кожа, приятная. И мурашками покрывается, стоит немного погладить пальцами.

Ох, Маргоша, ты ещё не подозреваешь, что тебя ждёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У нас скоро экскурсия начинается, — Маргоша в очередной раз пытается вскочить и выдернуть руку. Предсказуемо, как и то, что у неё ничего не получается. — Ром, я не хочу пропустить прогулку по Парижу.

— Я тебе устрою личную прогулку.

— Признай, всё это ради того, чтобы испортить мне поездку, да?

— Конечно, только ради этого и ехал за тобой на заправку.

— В смысле, ехал за мной?

Моргает часто, взмахивая длинными ресницами. Ещё немного и взлетит. А я понимаю, что лишнего сказанул. Раньше времени этот козырь разыграл. Хотя вообще не планировал об этом говорить.

— Вы разве не просто ехали в аэропорт?

— Анна Викторовна сказала, что ты застряла и опаздываешь. Я был на машине, поэтому решил тебя подбросить. Тем более, время было. А Ник хотел солёные орешки и прочие закуски. Сложились все факторы. И я ещё не получил свою благодарность за помощь.

— Крайне признательна. Правда, спасибо, — заметно смягчает тон, опуская свои колючки. — Из-за сломанного автобуса не хотелось бы опоздать. Я очень хотела увидеть Париж.

Намек прозрачней некуда, поэтому я поднимаюсь. Экскурсия обещает быть унылой и скучной, вряд ли хоть половина группы соберётся. Но если Маргоша так рвётся, то можно и потерпеть.

До точки сбора мы добираемся без происшествий. Когда брат не путается под ногами, всё намного проще. Я держу девушку за руку, чтобы больше не потерять во время переходов. А та даже не спорит, вцепившись в меня. Не испугалась, как же.

— Думал посылать спасательную бригаду.

Ник отыгрывает роль прилежного студента, и не пропускает первый совместный поход. А ещё хочет выиграть свой дурацкий спор. Брат, конечно, тоже Исаев, но я собираюсь получить победу в этот раз.

— Рад, что ты нашлась, Гош.

— Я тоже рада, что не сгинула в парижском метро. Какая же она большая!

Маргоша с восхищением смотрит на Эйфелеву башню. Как по мне — ничего особенного. Груда металла, которая чудом простояла больше ста лет. Прав был Эмиль Золя, недолюбливая «железную леди». Странная конструкция, которая портит красивый город.

Зато подниматься туда и наслаждаться видом — одно удовольствие, ведь башни-то не видно.

— Башня была построена в конце девятнадцатого века и задумывалась как временное сооружение, служившее входной аркой парижской Всемирной выставки, — эту часть истории я знаю назубок. Лучше бы рассказали, как её пытались продать на металлолом и хотели перенести. В шутку, конечно, но гораздо интереснее сухих фактов. — Высота составляет…

— Ты же не боишься высоты? — спрашиваю Маргошу, чтобы понимать, в каком направлении двигаться. В Париже сотня мест с отличным видом, где можно поужинать. — А, морковка? Или, как с метро, будешь врать?

— Да не врал никто! Я не боюсь высоты. И только попробуй лишить меня подъему на башню. Исаев, ты нежилец в этом случае, понял?

— Понял. Но, в любом случае, сегодня в программе подъема нет. А так поднимемся, конечно.

— Ты не собираешься от меня вообще отходить?

Ещё чего, у меня шесть дней на соблазнение. И я собираюсь использовать их на максимум.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, вдоль Сены

Исаев невыносим. Это я всегда знала, за два года было сложно не заметить. Но сегодня он бьёт все рекорды. Постоянно прижимает за талию и шепчет на ухо всякий бред. Или действительно верит, что сможет пронять меня такой банальщиной. Или отыгрывает роль парня, не понятно зачем.

Рома редкостный и… индивидуум, поэтому возможны оба варианты.

Но сейчас у меня нет желания думать об этом. Я в Париже, городе, в котором хотела побывать с самого детства. Погода чудесная, весна в самом расцвете, а мы проходимся вдоль Сены.

Ладно, я могу признать, что программа так себе. Сухие факты, которые не остаются в голове. Но это мелочи. Я делаю сотни фотографий, нагло эксплуатируя Рому. Если он сам предложил, то теперь не отвертится.

— Я тебе откушу руку, если сейчас упрешься ею в бок.

— Не откусишь.

Хихикаю под недовольным взглядом остальной группы. Немного пользы от внимания Ромы есть. Неправильного удовольствия, что Лиза кривится и закатывает глаза.

Я не очень хорошо получаюсь на фотографиях, это факт. Особенно случайных и тех, что сняты под влиянием момента. Постановочные мы с Никой могли выстраивать очень долго, ради одного кадра. Который я после никуда не выкладывала.

— Тогда заставлю отрабатывать каждый кадр.

По смешку парней ясно, какой способ отработки они представили. Но каждый думает в меру своей распущенности. Рома, максимум, получит «спасибо» и не получит подзатыльника. Второе — под вопросом.

— Давай, морковка. Мы на самом красивом мосту Парижа, а ты хмуришься.

— Я не хмурюсь, просто ты раздражаешь.

— Да? Ну тогда я пошел?

— Ну и иди.

Он действительно разворачивается, догоняя остальных. Даже не оглядывается, оставляя меня одну. В этом нет ничего нормального, и я только сильнее хмурюсь.

Что за показательная обида?

— Эй, Ром, верни телефон.

— Не могу, я же ушел.

— Исаев блин.

Я, подобно многим другим девушка, бегаю за парнем. Только у них с боевой раскраской и планом по захвату, а у меня желание вернуть телефон. Рома же поднимает руку над головой.

— Не смешно. Я не ребёнок, чтобы прыгать за мобилкой.

— Не смешно, а больно, морковка. Вот тут, — притворно прикладывает свободную ладонь к области сердца. — Твоя злость просто убивает меня.

— Сейчас я убью тебя.

— Что я говорил тебе о насилии?

Рома легко перехватывает меня и разворачивает в руках, прижимаясь со спины. Его ладони на моём животе, подбородок упирается в плечо. Дёргаюсь, но безрезультатно. Парень держит крепко и не собирается отпускать.

— Ром!

— Я предупреждал, морковка. За всё нужно платит.

Шепчет и прикасается губами к мочке уха. Просто берёт, блин, и прикусывает зубами. Словно это нормально и совсем не странно. Как и то, что я вздрагиваю, а по телу бежит тепло. Лёгкая волна, которая кажется сплошной стеной цунами.

Страшной и уничтожающей.

Потому что я не должна так реагировать на Исаева. Точнее должна, но на совсем другого. Ника, который сейчас смотрит с другой стороны моста и о чём-то переговаривается с друзьями.

А я зажата в объятиях Ромы и не знаю, как выбраться. Поэтому стою истуканом в ожидании, когда ему надоест. Только он тоже не двигается, застыв. Стоим как два деб… действительно влюбленных человека.

— Ром, все уходят.

— Вот и хорошо. Хватит дёргаться, морковка. Просто постой со мной и полюбуйся на город.

— А я могу постоять без риска, что ты мне сломаешь ребра?

— Колючка ты, а не морковка, — Рома разворачивает меня в своих руках и внимательно смотрит сверху-вниз.

— Ты чего?

— Ничего.

Улыбается и вдруг начинает наклоняться ко мне, касаясь губ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, мост Александра III

У Ромы тёплые и сухие губы. Это факт, который я не хотела знать. Как и то, что от него едва пахнет ментолом и табаком. Парень нежно касается, ведёт ладонями по спине и прижимает ближе.

Пальцы сминают толстовку парня, а в голове какой-то хаос. Рома не наглеет, не опускает руки ниже талии, не пытается использовать язык. Просто прижимается и обжигает дыханием.

Мне бы ударить за такое. Я так и делаю, отвесив подзатыльник.

— Опять бьешься, — парень рычит, сжимая пальцы на талии. — Ты невыносима. О, я понял. Морквока, да ты просто хочешь, чтобы я тебя наказывал. Так ты только попроси.

— Фу, Исаев, держи свои грязные мысли при себе.

— Я лучше буду тебя держать при себе.

Ух, ладно, будь у меня чуть меньше мозгов, я бы могла влюбиться в парня. Это если адекватно оценивать ситуацию. Он красивый и обаятельный, из тех плохих мальчиков, которые нравятся наивным девочкам.

Но я, спасибо генам мамы, наивной не была. И не собираюсь покупаться на этот внимательный взгляд и соблазняющий шепот.

— Ты зачем с поцелуями полез?

— Я не могу поцеловать свою девушку?

— Палку не перегибай, Исаев. Я пока не твоя девушка.

— Пока? Кажется, ты уже веришь в мой успех.

— Ты невыносим!

— Видишь? Мы идеально подходим друг другу.

Пфф.

Отступаю на шаг от парня, не находясь с ответом. Он одной линии придерживается, я — совсем другой. Да и зачем с ним соприть дальше? Пускай будет уверен в своей победе. Можно даже подыграть с этими «отношениями», если ему так хочется.

А после получить свои ключики от машины и поставить Рому на место.

Не все будут влюбляться в его ямочки и озорной взгляд.

— Мы идём? — спрашиваю, когда пауза затягивается. Без проблем забираю свой телефон и жду ответа. — Ром?

— Идём, морковка. Всю романтику портишь.

— Я?

— Ну а кто же ещё. Такой момент — мост Александра III, Париж, мы вдвоем. А ты…

А я бы предпочла другого парня для «мы вдвоем». Но признаваться в подобном не хочу. Рома точно просто так не забудет, и об этом факте узнают все. Не то, чтобы я сильно скрывала свою влюбленность в Ника, но и не выставляла её напоказ.

Есть и есть, чего обсуждать-то?

Я трезво оценивала свои шансы. У Ника куча поклонниц, и я не самая красивая и яркая среди них. Шансы маленькие и это, скорее, просто моя тайная влюбленность. Можно ведь и издалека любить?

Как-то пыталась и платье с каблуками надевать, и краситься эффектно, чтобы внимание привлечь. Но поняла, что это не для меня.

— Кстати, ты знала, что мост специально таким низким построили? — Рома устраивает свою экскурсию, и она заметно интереснее того, что рассказывает гид. — Это для того, чтобы не закрывать панораму Елисейских Полей. Кстати, мы с тобой отлично последовали примете.

— Какой ещё примете?

— Если пара влюблённых поцелуется на этом мосту, то их отношения навсегда останутся крепкими. Всё, морковка, ты попала.

— Я не влюблена в тебя, Исаев. Так что смысла не было.

— Значит, придется повторить в конце поездки.

— Никаких повторений, Исаев! Понял меня? Лезь со своими губами к кому-то другому.

— Не ревнуй, морковка, я весь твой на эту неделю.

— Прости, зайчик, временная аренда меня не интересует.

— Всё-таки хочешь быть со мной дольше недели? Уже влюбляешься, значит.

Господи, до чего же невыносимый!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, где-то на улицах Парижа

— Анна Викторовна, мы в кафе, — Лиза пользуется заминкой гида. — Мы устали ходить. Можно же?

— Конечно.

Куратор кивает, без особого энтузиазма. Нас и так осталось меньше половины. Многие просто не пришли на экскурсию, найдя занятие поинтереснее. Часть группы уже отвалилась, пойдя молча в другую сторону. И вот, самые стойкие, тоже хотели уйти.

— Гоша, ты с нами? — неожиданно предлагает бывшая подруга и я не знаю, чего ждать от этого. Мы не общались нормально столько времени, а теперь вдруг… — Давай, устроим девчачьи посиделки.

— К сожалению, Маргоша ходит только со мной, — Рома, конечно же, влезает. А я уже была готова уйти с Лизой, чтобы отдохнуть от него. — Такие дела.

— Ну тогда и ты с нами, без проблем.

Ах, вот и разгадка. Лиза решила пойти самым банальным способом, чтобы завлечь Исаевых в свою компанию. Даже немного разочарована. Ожидала подстав или колких фраз. Так не интересно, слишком просто.

Нет бы, попытаться снова завести со мной дружбу. Больше узнать о Роме и его увлечениях, найти слабые точки. А потом уже уводить парня у лучшей подруги. Мы ведь столько подростковых мелодрам просмотрели вместе, можно было что-то запомнить.

Я, правда, тоже не особо много полезного оттуда взяла. Не прошу Рому свести меня с братом или помочь измениться. Не пришла эффектно с новой стрижкой и в обтягивающем платье, чтобы наверняка сразить Ника. Пока из всех тех сюжетов я умудрилась попасть в спор с Ромой.

Никто не говорил, что я сильно умная.

— Отдохнём или дальше пойдём? — Рома разворачивается ко мне в ожидании.

— Отдыхай, а я хочу закончить экскурсию.

— Ну конечно, — парень закатывает глаза, явно желая другого ответа. — Тогда в следующий раз, девочки. Ник?

— Не, я люблю прогулки, но не сегодня. Мы ж ещё вечером в клуб хотели.

— Слабак.

Наблюдаю за перепалкой братьев и думаю, как бы намекнуть Роме, что он спокойно может пойти в кафе. Я не обижусь, ни разу. Зато смогу спокойно слушать гида и не отвлекаться на наглую ладонь, которая прижимает меня за талию.

— Объяснишь, зачем соврал, что мы встречаемся? — спрашиваю, когда все желающие отправляются в другую сторону.

— Потому что ты приличная девушка и не будешь целоваться с посторонним. Расслабься, морковка, у меня свои причины.

— Только не говори, что ты пытаешься так кого-то заставить ревновать? Это банально и вряд ли сработает с нормальными людьми.

— Скажем так, мне скорее отвадить кого-то нужно.

— Настырная бывшая?

Сразу пытаюсь вспомнить, с кем из девочек мог встречаться Исаев? Или это просто фанатка? Так их не спугнешь девушкой и даже другой ориентацией. Мои чувства к Нику не меняли ни его девушки, ни понимание, что два года я бегаю в команде и ещё ни разу даже на тренировках не пересеклись.

Сталкеры они такие.

— Что-то вроде. Просто подыграй мне немного, морковка. Сложно разве?

— И что мне за это будет?

— Так, ты обещала слушаться меня, — морщусь, потому что он прав. — С меня билеты в Лувр. Договорились?

— И по музею мы будем гулять столько, сколько я хочу.

— Скрепим сделку поцелуем?

— Когда-нибудь никогда.

— Жестокая.

— Именно.

Делаю в мыслях пометку ещё раз вернуться в сад Тюильри, когда будет свободное время. Вокруг всё пестрит зеленью и туристами. Особенно возле небольшого фонтана. Там стоят стульчики, на которых удобно отдохнуть и перекусить.

Кстати о перекусах, я жутко голодная. Салат, съеденный в самолете, спасает не очень хорошо. А часть закусок, которые забросила в портфель, была стащена Ромой. Хожу и озираюсь в поисках фаст фуда.

Можно ненадолго сбежать к булочной, которая слева от парка. Только не уверена, что смогу вернуться вовремя. Потеряться я не потеряюсь, но проверять не хочется.

— Лучше вечером сюда заедем, — Рома кивает на толпу туристов возле Лувра. — Сегодня бесплатный вход*, не протолкнуться. А вечером пирамида будет светиться.

Ага, значит вечером. Не подготовил ли Исаев мне прогулку по ночному городу? Если так, то одно желание уже у меня в кармане.

*В первое воскресенье месяца во многие музеи Парижа вход бесплатный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 5

Марго, сад Тюильри

— Как умру, похороните, — Рома вздыхает и тащит меня в сторону лавочек. Эскурсия только закончилась, и я тоже выдохлась. — Выройте могилу посреди широкой степи.

— Там совсем не так было*.

Падаю на стульчик возле фонтана, вытягивая ноги. Мышцы болят после долгой ходьбы, а кроссовки растерли кожу, хотя не в первый раз их надеваю. Мы намотали больше десяти километров, а ещё даже темнеть не начало.

Анна Викторовна, громко вздохнув, отпустила нас на все стороны. Казалось, она меньше всех хотела таскаться по городу и слушать в сотый раз эти рассказы. Куратор каждый год каталась в подобные поездки, не за свой счет и то хорошо. Я бы, наверное, не смогла выдерживать студентов столько времени. Ещё и ответственность за них брать.

В детстве я хотела стать учителем химии. Я даже не понимала, что это за предмет такой. Но звучало солидно и очень по-взрослому. Смешивала мамины шампуни и духи, добавляла пластилин и всё это добро валялось по дому. К общему счастью, я решила, что писать статьи интереснее, чем переводить косметику.

— Поделиться интернетом? — предлагает Рома, видя мои безуспешные попытки поймать вай фай. Есть всего одна сеть, но слабенькая. — У меня есть французская сим-карта, тут на пятьдесят гигабайт.

— Зачем тебе столько?

— А ты меньше используешь?

— Серьезно?

У меня даже дома уходило от силы два гига, не больше. Дома интернет, на работе тоже. Только в дороге нужен был, да в университете немного. И то, я подружилась с аспирантом и узнала пароль к преподавательской сети. Так что в двух корпусах тоже был бесплатный интернет.

— Так дешевле, чем покупать симку с другим тарифом. Мне кажется, у французов проблемы с экономией. Отцу они объем подняли на тридцать гигабайт, а при этом тариф остался прежним. Обращайся, буду твоим гидом в жизни французов. Если решишь поступать.

— Увидим.

Жму плечами, не затрагивая эту тему. Я уже всё просчитала, на жизнь нужно будет около шести сотен евро, каждый месяц. Если я пойду работать в какое-то кафе, то со скрипом покрою расходы. А ещё есть обучение, которое либо будет почти бесплатным, либо ударит по карману так, что нужно будет искать несколько работ.

Так что я корыстный студент — кто больше стипендии предложит, к тому и пойду. Ну или, на крайний случай, у кого дешевле будет обучение.

А, может, за два года я найду интересную работу в столице и вообще не захочу переезжать. Для начала бы хоть месяц пожить в другой стране. Николь обожает Францию, но спустя полтора месяца в Германии сбежала обратно.

— Вдвоем снимать квартиру дешевле.

— Я не буду с тобой жить.

Фыркаю, хотя понимаю, что Ромчик просто меня достает. Он может спокойно снять квартиру в центре и не переживать. Сосед ему точно не нужен. Понимаю, а всё равно ведусь и влезаю в спор.

— Только представь. Ты готовишь нам ужин, а я приношу макаруны.

— Макарон, Ром. Оригинально они называются «макарон».

— А вот и нет, зазнайка.

— Я не зазнайка!

— Ага, «кофе» мужской род, — передразнивает, развалившись в зеленом стуле. — Десерты так, это так. Учительницей не думала стать? Десерт «макарун» тоже есть, американская штукенция. Может я ими собирался тебя кормить?

— Не нужно меня вообще кормить!

Только желудок, предатель, начинает урчать. Втягиваю живот и кашляю, чтобы замаскировать звуки. Но не сильно получается, судя по улыбке Ромы.

— Мама не учила, что лгать не хорошо? Пошли, найдём какое-то кафе.

— Не хочу. Бросай меня, спасайся сам, — облокачиваюсь на спинку и закидываю ноги на бортик фонтана. Все вокруг так сидят, чем я хуже? — Не хочу двигаться.

— Ладно. Как знаешь, — парень поднимается. Видимо, решил последовать моей просьбе про «спасаться самому». Ну и ладно. — Тебе кофе брать?

— Лучше чай.

— Ок. Только никуда не уходи. Через пять минут вернусь.

Может, не так и плохо, что Исаев крутится рядом. Как минимум всегда будет кому добыть обед. Вот только шкодливая часть меня очень хочет, как раз-таки, куда-то уйти. Пускай ищет.

Жутко некрасиво, учитывая, что это я голодная.

Но я ведь не обещала ждать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рома, улицы Парижа

Марогоша, зараза рыжая, сбегает.

И это при том, что я реально просил никуда не отходить. Меня не было полчаса, но это не оправдание. Пока вышел из парка, пока попытался найти нормальную кафешку. Но сегодня воскресенье, а в Европе плохо с магазинами в этот день. Всё закрыто, разве что булочные со свежим хлебом работают до обеда. А обед давно прошел.

Кажется, что у французов политика — Голодные Игры для приезжих туристов, которые вечером воскресенья пытаются найти что-то по еде.

Хорошо что по карте смог найти работающий супермаркет, который закрывался через пятнадцать минут. Пришлось включать скорость и нестись скупаться. Вот тут бы брат пригодился, занимался бегом с детством. Маргоша, кстати, тоже.

Не раз видел её яркую макушку, когда встречались с Ником после тренировок. Я себе выбрал проще занятие, таскался в бассейн и не особо страдал. Да и тренер мировой мужик, всегда можно было договориться о пропущенных занятиях.

А вот теперь бег бы пригодился. Я сгребаю в корзинку всё, что вижу. Сладости, какой-то сыр. Кто знает, что там Маргоша ест. Да и, походу, нужно что-то найти на ужин.

Интересно, какой там клуб ребята откопали, чтобы в ночь на понедельник работал.

В общем, со всеми этими поисками, я теряю девушку. Возвращаюсь в парк конкретно зае… Да фиг с ним, в мыслях даже не могу придумать приличное описание моему состоянию. Мама с детства вбивала в голову, чтобы нецензурную речь не употребляли. Отцу больше всего за это доставалось. Особенно, когда он спотыкался о наши игрушки.

— Все слова нужно знать, — мамина любимая поговорка. — Но не все нужно использовать. Хорошо?

Хорошо, мам, конечно. Только как теперь описать то, что я стою с пакетами посреди парка, а девушка просто слиняла. Сама же и хотела есть, а теперь неизвестно где ловить.

Можно и не ловить, конечно. В любом случае, завтра вместе по университетам поедем. Но покорять её-то нужно сейчас.

— Исаев! — оборачиваюсь на крик. Маргоша машет мне, улыбаясь. — Тебя только за смертью посылать.

— Воскресенье, всё закрыто. Что нашел…

Падает обратно на стульчик, подтягивая под себя ноги. Пересела просто, развернувшись к Лувру. А я уже готов был спасательную бригаду вызывать.

— О, крем-сыр? А ты знаешь, как влюблять девушку.

Едой, блин? Да я ей пол Лидла* скуплю, если это поможет. Выстроил себе планы, с крутой шоу-программой и соблазнением. А ей-то намного меньше нужно.

— Шучу, Ром. Мой желудок тебе благодарен, но о любви и не мечтай.

— Я не мечтаю, я добиваюсь, — кривлюсь от того, насколько пафосно прозвучало. А Маргоша веселится. — Давай, осуждай мыслителей и гениев.

— Гений мой, тебе багет оставлять? И ты чай не купил?

— Не было открытой кафешки.

— Отстой.

— Там есть холодный чай, с лимоном. Отдыхаем или в отель?

— К тебе или ко мне?

Маргоша исчадие Ада, словно бесенок вселился, пока я в магазин сгонялся. Смеётся, запрокидывая голову. Вытирает блестящие уголки глаз, не скрывая улыбки.

Сдерживаюсь, чтобы какой-то гадостью незапланированной не испортить ей настроение. То ли она отдохнула и зарядилась позитивом, то ли что-то просто в голову стрельнуло. Пускай радуется, всё ведь для этого.

Мы в Париже, рядом такой лапочка как я (Маргоша бы точно дала подзатыльник за такое вслух) и в самом разгаре весна. Совсем не хочется ни в отель, ни в душный клуб.

Люблю Париж за атмосферу. Кто-то называет жутко грязным городом, и это так. А ещё толпы туристов и торгашей. Но если смотреть глубже, то город идеальный. С крутой архитектурой, уютными кафе и мелочами, которые при первом посещении не всегда замечаешь.

— Ты не додумался купить одноразовую посуду, да? — Маргоша хмурится, а потом сворачивает фольгу от баночки в своеобразное подобие ложки. — Всему учить тебя нужно.

— Морковка, в следующий раз сама за едой пойдёшь.

— Прости-прости, ты у нас добытчик.

Это «у нас» звучит так, будто мы уже давно парочка. Не просто лживая история для остальных студентов, а по-настоящему. Хах, может Маргоша уже поплыла, ещё давно, а сейчас просто держится и не признается?

Не зря же она краснела и теряла слова в моем присутствии? Редко, конечно, пару раз всего было, когда после тренировок Ника сталкивались. Но было же!

— Я потом хочу ещё прогуляться к собору, сходим?

— Сходим, морковка, без проблем.

А у меня, как раз, будет время подумать, когда ещё ты стеснялась в моем присутствии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, отель

— Я вареная кукурузка, — жалуюсь маме, падая на кровать в номере. Телефон упирается в подушку с включенным видео, но я лижу лицом в матрас. — У меня нет сил.

— Устала? Я же говорила, не нужно брать смену перед отлетом.

— Это не спасло бы. Исаев монстр, он меня протащил лишних пять километров, чтобы показать уличное творчество.

— Исаев это тот мальчик, который тебе нравится?

— То Ник, — смело говорю имя старшего из братьев, ведь пока я в номере одна. Не знаю, кто должен стать моей соседкой по огромной кровати, но свою правую сторону я отдавать не собираюсь. — А надо мной издевался его брат, Рома.

— Но тебе же понравилось?

— Да! Я потом пришлю фотографии, просто замечательно. Как вы там?

Поднимаю голову только для того, чтобы убедиться, мама улыбается и всё нормально. Родители встречались ещё со школы, но первый ребёнок — я — появился у них довольно поздно. Так что, теперь я за них вечно переживала. У отца сдавало сердце, а мама начинала жаловаться на погоду.

С другой стороны, круто было, что они у меня такие взрослые. Сначала натренировались на куче моих двоюродных братьях и сестрах, а потом взялись за моё воспитания. У нас никогда не было комендантского часа или ограничений по кругу моих знакомых.

Мама только просила всегда отчитываться, с кем я и где. А папа добавлял, что так проще будет вытаскивать меня из неприятностей. Никакой веры в то, что я сущий ангел.

— Милая, — в кадр влезает обеспокоенное лицо отца. — Всё хорошо же? Этот Рома тебя не обижал?

— Я его обижала.

— А, ну тогда всё нормально. Ты расстроенная.

— Я уставшая. Мы сегодня прошли половину Парижа.

— Денег хватает? Ты не дала нам вложить в поездку, но…

— Я сама на неё зарабатывала, — гордо поправляю. Они уже вышли на пенсию. И хоть мама иногда подрабатывала няней, а папа вёл свой бизнес с бухгалтерскими консультациями, я не хотела брать у них лишних денег. — И на всё хватает. Тем более, билеты в Лувр мне будет покупать Рома.

— Так ты встречаться начала с ним или что?

Я не рассказываю родителям о споре и тем более, о факте, что я теперь считаюсь его девушкой для всей группы. У меня особо не было секретов от них, но это не секрет даже, а мелочь. К концу поездки всё уляжется.

Только нужно будет придумать, как объяснить крутую машину, на которой я буду кататься в мае. Потому что Рома уже давно проиграл.

— Обязательно скидывай фотографии!

— Ага.

Сначала нужно посмотреть, что там наснимал Исаев. Во время прогулки на это не было времени, а сейчас сил. Завтра, пока будем ездить по университетам, можно будет проверить. Нам, кажется, даже выделили автобус для этих целей.

Наш ректор раскошелился, чтобы впечатлить зарубежных партнеров. Ну, такое себе впечатление, но хоть что-то.

— Люблю, целую, ложусь спать.

— Точно спать? Ты в Париже и не собираешься гулять по ночному городу? Клубы, выступления, свидания?

— Мариша, — папа ласково обрывает её. — Не подавай ей идей. У неё и так твой склад ума.

— Я не поняла. А чем это тебе не нравится мой ум?

Отключаюсь, оставляя родителей наедине с их спорами. Папа ни капли не был авантюрным и постоянно спорил с мамой об этом. Мы все знали правду — именно за её характер без ограничителей он и влюбился в неё. Но споры в нашей семье любили все, чего уж скрывать.

Ручка двери поворачивается, но не хочу смотреть на свою соседку. Это точно не Лиза, у той отдельный номер. Вряд ли кто-то из её подруг, но всякое бывает. И пока меня не трогают, можно притвориться спящей.

Кровать рядом прогибается по чьим-то весом. А в волосы зарывается наглая ладонь. Нет, ну нет. Я уже с первых секунд знаю, кто пришел. Давать ключи от номера левым парням — ну я и устрою своей соседке.

— Приветик, морковка.

— Господи, Исаев, ты совсем не успокаиваешься? — переворачиваюсь, смотря на парня. — Я спать хочу, и отдыхать. Сейчас я никуда с тобой не пойду, хоть силком тащи.

— Я и не тащу. Пришел, как и ты, отдыхать.

— Отдыхай в своем номере.

— Так я в нём. Оказывается, легко поменять отдельный номер на часть твоей кровати. Таня даже не спорила.

— Не поняла…

— Мы теперь живём вместе, ты рада?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома, отель

Я ведь говорил, что уже сегодня Маргоша окажется в моей постели. Ну, немного не так, как хотелось бы. Но факт остается фактом. Лежит рядом, закутавшись в два одеяла, и сопит недовольно.

— Даже скандала не устроишь?

Сдаюсь первым, потому что её молчание нервирует. Не вспылила, не послала на три веселых буквы. Закрылась в ванной на полчаса, а когда я вернулся из душа — сгребла все одеяла в номере и отвернулась к окну.

Пришлось звонить администратору и просить дополнительное покрывало. Маргоша была не намерена делится, жадина мелкая.

— Есть шанс, что после скандала ты уйдешь? — спрашивает в итоге, разворачиваясь ко мне личиком.

— Нулевой.

— Ну вот и смысл? Исаев, я устала и не могу двигаться. Завтра съедешь, а сейчас не хочу спорить.

— Никуда я не съеду.

— Пожалуюсь Анне Викторовне.

Кураторше было откровенно плевать на такое. Пока студенты отмечались до комендантского часа и не устраивали драки, всё было нормально. Даже если потом компания сваливала на всю ночь, а разборки устраивались в городе — Анну Викторовну это мало волновало.

Условности соблюдены и то хорошо.

— Все парочки ночуют вместе. Больше восемнадцати, значит всё можно.

— Нажалуюсь родителям.

— Моим или твоим?

— Своим.

— И заставишь их волноваться и переживать. Не-а, не будешь ты жаловаться, морковка. А врать не хорошо.

— Тогда твоим.

— Удачи с этим. Мама будет закатывать глаза и говорить, что все сыновья пошли в отца. Ну и скажет, что с девушками так себе не ведут. А папа… Поверь, морковка, ты не хочешь, чтобы отец давал мне советов. Тебе же хуже.

Маргоша рычит и сильнее заворачивается в одеяло. Так, что только рыжая макушка торчит и глаза видно. Смотрит недовольно, хмурится, но утихает.

Видать, действительно устала за сегодняшний день. Слабачка. Ну, чуть заблудились среди улочек, пока искал статую современно искусства. Ну, может, и специально, чтобы в отель не возвращаться.

Погода хорошая, да и в той части центра мало туристов было. Почти идеальное место для соблазнения. Только Маргоша соблазняться не хотела. Ловко уходила от всех прикосновений и уносилась вперёд. Будто лучше меня знала дорогу.

— Ты мою честь опорочишь, — выдает в итоге. — Слухи пойдут, потом никто замуж не возьмёт. Не жалко меня?

— А зачем тебе замуж аз нелюбимого выходить?

— Почему это? За любимого.

— Ну, проблема решена. Ты же в меня влюблена будешь, а раз я твою репутацию опорочил, то я замуж и возьму.

— Щедрое предложение, Исаев, но я обойдусь. Мне твоя фамилия не нравится.

Откровенно смеюсь над этим заявление. Ага, половина города пытается под венец старших братьев затащить, а этой не нравится. Там, конечно, ещё деньги роль играют, но это мелочи.

— Нормальная фамилия.

— Маргарита Исаева не звучит, прости.

— Вообще-то, очень даже звучит.

— А знаешь? Ты прав. Маргарита Исаева, — повторяет, растягивая фамилию. — Хорошо, что у тебя братьев полно.

Вот же зараза мелкая! Улыбается нагло, меня на крючок поймав. Сама того не понимая, подливает масло в огонь. Сильнее теперь у Ника выиграть хочется, доказать, что девушка не в него влюблена. Они ведь не общались, почти…

Ну, может на тренировках пару раз, и то, мужская команда по бегу отдельно занималась. А так не было, где им пересечься. Вот пускай брат лишнего и не думает.

Меня полюбить у Маргоши больше шансов.

— Так ты скоро уходить будешь?

— Мы, вроде, решили уже, что я здесь жить буду.

— Вы в клуб собирались. Вот и иди. Топ-топ, Ром, топ-топ. Могу даже сама за тобой дверь закрыть.

— Это Ник с компанией собирался.

Я в списках желающих тоже был. Ещё дома обсуждали, как в Париже развлекаться будем. Но за день выдохся. Да и зачем мне душный клуб, когда можно Маргошу доставать?

— Я весь твой на эту ночь.

— Какое счастье. Тогда свет выключай, я спать собираюсь.

— Вот так, морковка? Жертвую ради тебя встречей с друзьями, а ты не ценишь.

— Друзей ты ещё догнать можешь.

Упрямая и не пробивная. Приходиться реально вставать и топать выключать свет. Через окно пробивается свет других домов и фонарей. Достаточно, чтобы не убиться по дороге обратно. Но мало, чтобы реакцию девушки считать, когда к себе притягиваю.

— Руки убрал.

— Не могу, а вдруг ты сбежишь? Не, морковка, только так.

Фыркает, пытаясь вырваться из захвата. Только не для этого я номер совместный выбивал, чтобы Маргоша от меня подальше оказалась. В итоге прижимаюсь к ней со спины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Девушка ещё бурчит недолго, а после затихает. Мою руку вместо подушки использует. И просто вырубается, уставшая. Даже неожиданно просто получилось. Но не значит, что проблем не создает.

Такую, одну конкретную, ниже пояса. Маргоша прижимается своими бёдрами к моим, что немного напрягает. Я, блин, молодой парень и реакция на девушку у меня соответственная может быть.

Так, дружок, давай без всяких подстав. Маргоша почувствует и устроит очередные разборки. Пока спит, на рыжего ангела похожа. Проснётся — будет демоницей. Лежит спокойно в моих руках, и пускай лежит.

Тёплая, мягкая. Приятная, черт возьми.

А завтра уже можно активней взяться за соблазнение. Исаевы всегда получают желаемое.

*Оригинал — стихотворение Тараса Шевченко "Завещание".

*Лидл — сеть супермаркетов в Европе.

Глава 6

Марго, отель

Спать с Исаевым — сущее наказание. Он огромный, горячий и распускает руки. Ну, не лапает и на том спасибо. Но прижал своими лапищами к кровати, ещё и собой припечатал. Под двумя одеялами и парнем получается настоящая печка. Он ещё и своё покрывало на двоих поделил.

— Слезь, окаянный.

Будить, когда ещё ночь на улице, жестоко. Но Рома тожеособо своей милостью не славился. Поэтому пихаю парня в бок, без особого результата. Верчусь, пока он не начинает ворочаться.

Одной секунды хватает, чтобы сползти на пол. Нахожу телефон, уменьшая яркость экрана. Исаев, конечно, зараза, но пускай спит, раз меня выпустил из своих объятий.

Пять утра. Кошмарно рано, даже для меня. Но вроде выспалась и спать вечным сном больше хочется. Нахожу в неразобранной сумке спортивный костюм и иду переодеваться.

Если вчера сил не было, то сегодня я готова к новым свершениям. А бег перед учебой уже вошел в привычку. Натягиваю разношенные кроссовки и стягиваю волосы в хвост.

На улице слякоть и прохлада, а я в спортивном топе и легкой майке сверху. Но стоит немного пробежаться, как кровь разгоняется и греет.

Я не была чемпионкой области или даже университета. Не брала первые места, да и вторые тоже редко. Но мне нравилось бегать. Когда ветер свистит, а мышцы начинают гореть от усталости. Сначала люто ненавидела, ну вот зачем бегать? Бессмысленно и беспощадно. Но ко всему привыкаешь. А тем более, это так круто нестись по улочкам Парижа, соревнуясь с такими же бегунами.

— Ой блин.

В мыслях совсем другие слова, когда лечу на асфальт. Но за них бы отец по губам надавал, и плевать, что мне уже двадцать. Поэтому лишь ойкаю, сдирая кожу с ладоней. Чертов парижанин, который резко выбежал из-за угла.

Потираю ушибленную кожу и часто моргаю, прогоняя слёзы. Не то, чтобы было очень больно, но реакция организма не менялась с годами. Когда-то в школе я разрыдалась из-за пореза о бумагу. Мелочь, косметику вытирала дольше, чем болело. Но ничего не могла с собой поделать.

— Капец, Гош, прости.

Меня поднимаю с земли, парень же присаживается на корточки возле меня. Ник, а это именно он, стряхивает грязь с моих легинсов.

— Не ушибла колени?

— Нет.

Да я могла ногу сломать, не заметила бы. Потому что Исаев касается меня. Ведёт ладонью по голени, сжимает слегка. Конечно, он профессиональный спортсмен, он знает всё о травмах. Но это такой пустяк. У него горячие ладони, и взгляд пронзительный.

— Точно? Пошевели стопой. Ты хорошо свалилась.

— И из-за кого же?

— Виновен, признаю, — Ник улыбается так широко, что обижаться на него просто невозможно. — Точно всё нормально?

— Точно.

Блин. Надо было соврать. Разыграть сцену умирающей спортсменки на три акта. Чтобы помог добраться к отелю, пожалел. А там бы поговорили о всяких мелочах. Может ещё не поздно? Свалюсь ещё разок, соврав о головокружении. В идеале, ещё и на ручках бы поносили.

Так, Маргоша, стоп.

Вдох. Выдох. Не веди себе как влюбленная ду… душечка. Ником всегда можно было любоваться издалека. Красивый, милый, чертовски обаятельный. Не зря же вокруг него всегда крутились девушки.

— Блин, все аптеки закрыты.

— А зачем тебе туда?

— Не мне. Одной морковке нужно руки обработать.

— Господи, только не ты, — стону, запрокинув голову. Конечно, Ник не так издевательски произносит, как его брат. Но всё равно раздражает. — У меня имя есть. Мар-га-ри-та.

— Так тебя и называть? Слушай, я за эти года так и не спросил. Тебя лучше Марго звать, Маргаритой, Ритой? Все Гошей называют, вот я…

Какой же он милый. Ладно, теперь окончательно простила за свое падение. Остальные называли Гошей, не спрашивая и не реагируя. Повелось и ладно. Мужское имя получалось, но и я никогда девочкой-девочкой не была.

— Лучше Марго.

— Тогда извини, что называл неправильно. Так ты решила выйти на пробежку?

— Ага, нельзя пропускать тренировки.

— Да ладно, Михалыч не узнает.

— Я же для себя, а не для тренера бегаю. И ты тоже бегать вышел.

Прохожу по подкачанной фигуре парня. Весь в черном, начиная от кроссовок с эмблемой Найки и заканчивая наушниками, висящими на шее. Говорят, что девочки обычно влюбляются в плохих парней. Ник — типичный сын маминой подруги, но при этом восторг вызывает бешеный.

— Вышел. Так, хочешь пробежаться вместе к Триумфальной арка?

Я, конечно, не самая умная девочка университета, но даже я понимаю, что отказывать будет самым неправильным решением в моей жизни.

Киваю, разминая мышцы, и бегу вперёд, пока Ник меня не догоняет.

— Кто первым к арке? — у него не сбивается дыхание, словно все ещё на месте стоим.

— А что победившему?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Потом решим, Марго.

И легко обгоняет меня, увеличивая дистанцию.

Ну держись Ник, я собираюсь выиграть. А попутно и придумаю, чтобы такого загадать.

Марго, улицы Парижа

— Зеленый чай с клубникой, — Ник протягивает мне стаканчик, усаживаясь рядом. — Ты хорошо бегаешь.

— Спасибо.

Не говорить же ему, что у меня был отличный стимул в виде желания. А так, у меня не всегда получалось нестись со скоростью света, уворачиваясь от препятствий. Возможно, будь Ник на каждом соревновании — я бы брала только первые места.

— Где ты научилась паркуру?

— В детстве по стройкам лазили с друзьями, вот и…

Вот и отлично перепрыгивала через заборы, чтобы сократить расстояние и обогнать Ника. Тот бегал очень хорошо и явно был в лучшей форме, чем я. Но об условиях забега никто не говорил. А я не обещала бежать рядом и по намеченному пути.

— Уже придумала, что мне загадаешь, Марго?

— Страшно? Нет, но я придумаю.

Я. Обогнала. Ника.

Это очень круто и уморительно. Наверное, можно даже сказать спасибо Ромчику за то, что втянул в свой спор. Ник обратил на меня внимание и теперь могу загадать любое желание. Только идей особо нет.

Просто спустить на какую-то мелочь — глупо. А загадывать что-то серьезное тоже не хочется, тогда он сразу поймёт о моих чувствах. Так что нужно придумать что-то легкое, но приятное.

— Кстати, а что там по поводу спора с моим братом. Я немного не понял. То ты говоришь, что никогда в него не влюбишься, то он представляет тебя, как свою девушку. В чем суть?

— Хах, это сложно.

Ну спасибо, Исаев, удружил. Теперь Ник либо будет считать меня чокнутой, либо девушкой брата, что априори ставит на меня табу. Наверное, есть же какой-то братский кодекс, который запрещает приглашать на свидания девушку Ромы?

Ну, по правде, никто меня ещё не приглашал на свидание. Но всякое могло случиться. У меня ведь целая неделя на это была. Показать Нику себя во всей красе, заинтересовать. И кто знает, как всё могло бы сложиться. Но…

— Спроси у Ромы лучше.

Улыбаюсь и отвечаю уклончиво. Я пообещала Исаеву, что поддержу его ложь, непонятно зачем. И даже если Ник был в курсе его плана, рушить обещание не собиралась. Пускай разбираются между собой. Почему-то, подставлять Ромчика мне не хотелось.

— То есть, ты не знаешь, встречаетесь вы или нет?

— Ник, ты же слышал Рому. Он назвал меня своей девушкой, я не отрицала. Но на эту тему лучше говори с братом.

Молодец, Марго, умничка.

Рушу все шансы своими же руками. В крайнем случае, через недельку, когда псевдо отношения с Ромчиком закончатся, я смогу всё объяснить. А до тех пор если влезла в непонятную аферу, то нужно играть до конца.

— Ты поедешь по университетам сегодня? — пытаюсь увести тему, чтобы Ник не задавал ещё больше вопросов. — Или будешь Париж изучать?

— Париж я изучил, но не особо хочу учиться тут. Так что я пас. Система образования Франции меня убьёт, а я слишком молод, чтобы погибать от знаний.

— А что не так с системой?

— Ты не изучала этот вопрос? Да это полный кошмар. Нет, скорее тут всё правильно и интересно, но для меня — кошмар. Ты знала, что для экзаменов они нанимают людей с одной целью — доказать, что ты списываешь? Ну, точнее, они следят за порядком и соблюдением правил, но смотрят, чтобы не было шпор и прочего. И что-то уточнить на экзамене, как в нашем ВУЗе, нельзя. Почитай отзывы наших студентов, поймешь, насколько тут сложно.

О таком я не знала. Даже не задумывалась. Ну, система оценивания другая, это я знала. И что строже во многом, и пары длятся дольше. Но это казалось пустяками.

Я не говорю, Нику, что и так почти не списываю. Мне легко давались теоретические предметы, вроде философии или конфликтологии. Там всё просто. А вот история и любые предметы, где появлялись циферки… Вот с этого момента начинались проблемы.

Поднимаюсь с лавочки, потому что время поджимает. Может, я бы и хотела провести это утро в компании Ника, но пропускать поездку не планировала. Мама бы назвала меня глупенькой, из-за любви терять возможности. А я старалась глупой не быть. Так, по праздникам и в особых случаях.

— Мне нужно в отель, переодеться и собраться.

— Пошли, — Ник кивает. А мое сердце, только успокоившееся после забега, снова начинает трепыхать. Он идёт со мной, а значит ещё минут десять у меня на разговор есть. — Ты реально хочешь поступать в Париж?

— Возможно. Посмотрим, как получится. А какие у тебя планы после окончания универа?

— Спроси что-то попроще. Наверное, пойду работать в фирму отца. Может, возьму небольшой перерыв для путешествий и чтобы определиться, как быть дальше. Завидую тем, у кого есть планы на ближайшие десять лет.

— Ну так сам и построй, Ник.

Обернуться на голос не получается из-за наглых рук, оплетающих мою талию. Даже смотреть не нужно, чтобы понять, кто может себе такое позволить.

— Доброе утро, морковка. Проснулся, а тебя в постели нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Давай, Ром, рушь мои последние шансы на отношения с твоим братом.

Рома, улицы Парижа

Просыпаться одному было вообще не в кайф. Думал, прижму к себе Маргошу, брошу пару слов и достану где-то завтрак. Начну покорение с первых же минут.

Только меня ждало разочарование. Девушки и след простыл. Ни записки, ни объяснений. Просто пропала, а мне её ищи. Конечно, она мне не была обязана отчитываться о своих передвижениях. Но хоть как-то сообщить, чтобы я не волновался, можно же было.

Ещё и на сообщения не отвечала, игнорируя. Ну ладно, Маргош, вернёшься и получишь своё наказание.

Если идея с соблазнением в постели провалилась, то можно хоть завтрак организовать. Сладости и ужасный кофе, который так обожала девушка. Хочет переводить кофеин, её право.

Но стоило выйти из отеля, как увидел занимательную картину. Ник вовсю крутился вокруг девушки. Решил, значит, выиграть наш спор. Но там точно не было условий, что он должен был её соблазнять! Это моя работа, а он пускай прогуляется в район аэропорта и не возвращается до отлета.

— Доброе утро, морковка. Проснулся, а тебя в постели нет.

Маргоша вспыхивают румянцем и пытается ударить меня локтем. Но за вчерашний день у меня была тренировка. Перехватываю руку девушки до того, как получу удар, и мягко сжимаю ладонь.

— Побереги силы, морковка.

— Ничего, на тебя можно потратить, зайчик.

Каждый раз выделяет это обращение, стараясь задеть. Дурацкое, но пускай. Если я зайчик, то просто обязан заполучить свою морковку. Маргоша просто ещё не поняла этого.

Но у меня есть несколько дней и множество идей в запасе, чтобы это донести. Было бы проще, если бы девушка не знала о моих намерениях. Но так — честнее. Она знает, что я буду её соблазняться, я знаю — легко не будет. Но с Маргошей никогда просто не бывает. Это смесь прекрасной Мерлин Монро и Безумного Шляпника. А ещё щепотка дьяволицы, милой улыбки и дурного характера. Но с этим я найду способ справиться.

Отец повторял, что не было ещё ни одной девушки, которая справилась бы с настойчивостью Исаевых. Мама тому прямое подтверждение. Хотя, что-то подсказывало мне, что это как раз отец поддался её чарам. Не зря же она сменила фамилию ещё до того, как начала встречаться с отцом.

Эх, прекрасная неразбериха нашего семейства. Сплошное развлечение для нас, и горькие слезы для того несчастного, который пытался разобраться в нашем семейном древе.

— Пошли, морковка, скоро автобус будет, нужно собираться.

И, заодно, держать тебя подальше от моего брата. Ник умеет не вовремя включаться в игру и портить все планы. Хотя я сам хорош, надо было его в самолёте отвадить, закрыв тему. А я ввязался в спор, а теперь самом и разгребать всё это.

Но Ник точно не потратить день в Париже на то, чтобы кататься по разным универам. Ему это не нужно, ещё одну магистратуру он явно не хочет. Не то, чтобы я умирал желанием учиться в Париже, летних каникул тут вполне хватает. Но чего не сделаешь ради морковки.

— Я в душ.

— Это приглашение?

— Это предупреждение, Исаев. Сунешься в ванную — никуда больше сунуться не сможешь.

— Жестокая.

— Какая есть. Не нравлюсь — можем закончить спор уже сейчас.

— Нравишься, морковка, очень нравишься.

Маргоша хлопает дверью, бурча что-то себе под нос. Наверняка, очередные проклятия в мой адрес. Но это я смогу пережить, пока у неё ведьмовские способности не проснулись — всё нормально, жить буду.

И заодно подумаю, насколько ей может нравиться мой брат. Это ведь бред. Маргоша не из тех, кто поведётся на красивую обёртку приличного мальчика. Потому что в Нике, кроме обертки и пары милых улыбок, от хорошего парня было мало. А девушка ведь не покупается на такое.

Да?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 7

Марго, отель

— Морковка, через пять минут автобус уезжает.

Исаев не прекращает меня доставать. Стучит в дверь в который раз, стараясь меня выгнать. Может, ему тоже нужно в душ и привести себя в порядок. Но об этом нужно было думать до того, как рушить мое утро с Ником. Пускай теперь страдает и едет в университеты неопрятным.

А я пока стараюсь справиться со своей рыжей копной на голове. После бега и душа наспех они стали совсем неуправляемыми. Пришлось мыть голову и пытаться высушить феном из отеля. Сомнительное удовольствие. Майское солнце греет сильнее, чем это устройство.

Но другого выхода нет. Хорошо хоть утюжок с дома взяла, чтобы вытянуть пряди и убрать пушистость. Едва не стягиваю волосы в хвост, но после оставляю распущенными. Не зря ведь страдала над ними.

— Я сейчас дверь выломаю, морковка.

— Сил не хватит, Ром. В следующий раз думай, прежде чем заселяться вместе со мной. Пожалуйста, ванная в твоём распоряжении.

Понимаю, что на мне одно полотенце, слишком поздно. Парень осматривает меня и улыбается так, словно сейчас белая махровая вещица улетит далеко.

— Не подходи ко мне, Исаев. Даже не рыпайся!

— Ты же моя девушка, морковка. Я не могу к тебе прикоснуться?

Делаю рывок вправо, но Рома легко перехватывает меня. Всего один толчок, и я лежу на кровати под парнем. Ну что за наглец? Ещё и улыбается так широко, что появляются заметные ямочки.

— Слезь с меня!

— Не хочу, Маргош.

Не хочу. Вот так просто. Он себе что-то решил, а я должна просто терпеть. И ведь его не сбросишь, гора мышц и самовлюблённости. И ногу мою перехватывает до того, как успеваю заехать коленом.

Сжимает мягко, проводя по голой коже. А после, выбивая из меня разумные слова, забрасывает мою ногу на себя, удерживая за бедро.

— Ты что творишь?

— Нахожу твоим ножкам правильно применение. Вместо того, чтобы биться, лучше бы охватила меня.

— Лучше для кого? Исаев, я говорила, что наглецы меня не привлекают. Отстань. Это неприлично!

— Что неприличного в том, что мы лежим на кровати? Тебе давно не шестнадцать, морковка. Ты красивая, и нет ничего плохого, что я хочу поваляться с тобой в постели. Тем более, что ты сбежала от меня с утра. О. Или боялась не устоять?

— Боялась травмировать тебя.

— Злюка.

Он наклоняется ко мне. Без промедления и шансов, что я смогу что-то придумать. Касается губами, слава Богу, щеки. Но и этого невинного движения хватает, чтобы внутри что-то сжалось. Обдало теплом и мятным дыханием мужчины.

А после он меня кусает. Действительно кусает, прихватывая кончик носа. Я многого ожидала от Исаева, но явно не этого.

— Одевайся, морковка. Иначе вместе учебы будем чем-то другим заниматься.

Не собираюсь я ни чем с ним заниматься! Но парень уже уходит, оставляя меня в одиночестве. Как раз успеваю отыскать в своих вещах немнущееся розовое платье и пояс. На улице тепло, не смотря на затянувшееся небо. Поэтому накидываю сверху джинсовую куртку и натягиваю на запястье несколько резинок для волос.

Мы живём на третьем этаже, куда ведёт старая винтовая лестница. Рискую упасть и повредить себе что-то, перепрыгивая через одну ступеньку. Слишком долго провозилась. И хотелось бы обвинить во всём Исаева, но и без него была виновата.

— Держи, морковка, и не хмурься.

Перед лицом возникает букет. Не огромный, и не роз. Рома разочаровывает. Нет, конечно, удивляет. Но это совсем не то, что я загадывала. Поэтому желания придётся отложить. А ведь самое время, чтобы попросить его съехать в другой номер.

— Нравятся?

Рома выглядит так, словно другого ответа не ожидает. И ведь цветы действительно красивые. С нежно-белыми лепестками и яркими розовыми вкраплениями. Очень нравятся. Но парню об этом знать не обязательно.

— Спасибо, но не вовремя. Мне с ними таскаться по всему Парижу не хочется. Поэтому нужно было дарить раньше или уже вечером.

Звучу как с… самая капризная девушка. И ведь не могу вспомнить, когда последний раз получала цветы. Папа не в счет, и двоюродный брат тоже. А так… Давно, действительно давно.

Букет потрясающе смотрелся бы светлом номере, но у меня нет времени возвращаться. Да и в автобусе он точно завянет. Грустно расставаться, но ловлю случайную женщину. Ей явно за шестьдесят, но парижанка выглядит потрясающе. Ухоженная и в милом цветочном платье.

Жестами и на ломаном французском пытаюсь объяснить, что цветы бесплатны и просто так. Женщина смотрит на меня удивлённо, но после улыбается и рассыпается в благодарностях. Наверное, это благодарность, потому что из её слов я могу понять только «трежоли» и всё.

— Не ценишь ты меня, морковка, — Рома не выглядит удивлённым. Кажется, просчитал мою реакцию лучше, чем я сама. — Она назвала тебя очень милой и хорошенькой. А ещё добавила, что я лучший вариант для тебя.

— Такого она точно не говорила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кто знает, морковка. Но старших нужно слушаться. Пошли, пока без нас не уехали.

Господи, дай мне сил на сегодняшний день.

Марго, улицы Парижа

— У тебя свободно?

С удивлением смотрю на Лизу, которую не ожидала увидеть в туре по университете. Не думала, что она действительно заинтересована в таком, а не просто использует возможность увидеть Париж и пропустить занятия. Её обычной компании подруг нет. Видимо, они не осилили такой сложный выбор — гульки или учеба.

— И? — Лиза приподнимает идеально выкрашенную бровь, смотря на меня без особо интереса. — Половина автобуса свободна.

— Не против поехать вместе?

— А Исаев?

— Исаев любит кататься в одиночестве.

Без разрешения усаживаюсь рядом, хотя люблю ездить у окна. Рома точно решит усесться со мной, если будет возможность. А я не желаю давать ему лишнее время на соблазнение. Провальное в любом случае, но он бывает приставучим. А мне нужно немного отдыха.

Лиза лишь жмёт плечами, ничего не говоря. Косится, но даже не подкалывается. Что-то смотрит в телефоне, отвечает на комментарии. У неё был свой блог и, в отличии от меня, девушка не боялась позировать перед камерой. Кажется, что-то о стиле или косметике.

— У тебя стена поплыла, — стараюсь скрыть смех за кашлем, когда Лиза пытается в редакторе убрать лишние предметы. — И талия тоже.

— Талия из-за полосок на пиджаке, — бывшая подруга раздраженно взмахивает светлыми волосами, блокируя телефон. — Зачем ты вообще села рядом со мной? Мешать?

— Просто пыталась дать совет.

— А я его просила? Гош, совет на будущее, не лезь туда, куда не просят. Мне всё равно, а кого-то обидишь. И, кажется, твой парень не против ездить с кем-то.

Лиза кивает на Рому, который сел впереди с какой-то девчонкой из группы. Смеётся над её фразами и ни разу не оборачивается. И это после того, как он при всех заявил, что мы встречаемся.

Даже ведь не попытался сесть рядом и уговорить. Просто сел к другой и делает вид, что так и нужно. Мне даже лучше, если он переключится на кого-то другого и проиграет спор.

Но почему тогда я так злюсь и сжимаю подлокотник?

— Поссорились? — елейным голоском уточняет Лиза.

А я сдерживаюсь, чтобы не наговорить ей гадостей. Она ведь специально выводит меня из себя, стараясь задеть. Самой ведь нравился Исаев, а он начал встречаться со мной, её заклятым врагом. И Лиза не упустит шанса подколоть.

— Ничего подобного.

— Тогда почему ты села со мной, а не с ним? Или на любое другое свободное место?

— Потому что захотела. Соскучилась по тебе, Лиз.

— Ну-ну.

Девушка хмыкает и возвращает всё внимание телефону, едва передёргивая плечами. А судорожно пытаюсь найти наушники в сумке. Потому что смех брюнетки, которая сидит рядом с моим фейковым парнем, жутко бесит.

Тонкий такой, громкий. Фу.

Зато могу разобрать фотографии, которые наснимал Рома. Половина из них просто ужасна: где-то я не смотрю в камеру, а там смазанный фокус. Выбираю парочку приличных и отправляю родителям, чтобы не волновались. Надо будет сделать несколько счастливых селфи с запасом, чтобы было что сбрасывать.

У меня ведь на телефоне была даже специальная папка, с разными заготовками. Где мы вместе с Никой, пьём какой-то кофе, я в постели, чтобы родители не волновались о ночных прогулках. Тысяча разных вариаций для любого случая жизни. Вот и с Парижем нужно так же поступать. А то попаду в неприятности, и родители начнут волноваться.

Хорошо хоть они не знали и трети тех проблем, которые я создавала сама себе. И о споре с Исаевым тоже не узнают. Потому что он, очевидно, уже забыл за него.

Мы приезжаем к бизнес-школе, где хороший уровень знаний и возможность выбрать обучение на английском. Нам проводят небольшую экскурсию, рассказывают больше о программах обмена и магистратуре, раздавая сотню брошюр. Красивых и ярких, пока не долистаешь до цен на обучение.

К средине поездки эти рекламки не помещаются в рюкзак. Оставляю их в кармашке сидения, надеясь, что не забуду. В автобусе душно, а кондиционер не работает. Радует только то, что ещё один университет, а после нас отпустят пообедать.

Только к несчастью, это оказывается именно тот ВУЗ, куда я хотела подавать документы. Но, конечно же, именно в нём нам всё объясняют на французском. Том самом языке, который я не знаю.

Остальных это не сильно волнует. Кто-то поехал на экскурсию потому, что нужно. А кто был заинтересован в учебе — давно начал изучение языка. Только я маялась, выбирая для начала страну поступления.

— Excusez-moi, pouvez-vous parler anglais? Je ne parle pas français et je ne comprends pas bien vos mots*.

Лиза щебечет что-то на своем идеальном французском, поглядывая на меня. Не представляю, что она сказала, кроме слов о конференции, но профессор переходит на английский.

— Что ты ему сказала?

— Что некоторые не удосужились выучить язык страны, в котором хотят обучаться. Всегда пожалуйста.

Как же мне иногда хочется вцепиться в её наращённые волосы и… И признать, что они настоящие, просто некоторым везёт с идеальными светлыми волосами. А не моей рыжей копной, которую каждое утро нужно вытягивать утюжком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Неожиданно, но Лиза с интересом слушает о всех программах. Не сидит в телефоне, как другие, не перешёптывается на задних партах. Делает пометки в блокноте и смотри на меня раздраженно:

— Что?

— Ничего. Не знала, что хочешь поступать в Париж.

— Отец хочет, моё мнение не особо спрашивается. Не отвлекай.

Господи, мир точно сходит с ума. Где-то поменялись настройки, а меня предупредить забыли. Потому что Исаев вообще не обращает на меня внимания, Лиза ведёт себя адекватно, Анна Викторовна, незаметно, подливает себе что-то в чашку кофе.

— У вас полтора часа на обед. Встречаемся здесь же, поедем по высшим школам Парижа.

— Слушай, морковка…

— Морковка занята, — Лиза вдруг подхватывает меня под руку до того, как я успеваю что-то ответить Роме. Подготовится к следующим дебатам. — Мы идём на обед.

— Отлично, — парень широко улыбается. — Как раз знаю отличное кафе.

— Нет, Ром, у нас девичьи разговоры. Пообедаем без тебя.

И утягивает меня за собой. Не знаю, что шокирует меня больше всего: растерянное выражение лица Ромы или то, что бывшая подруга лезет в мои отношения. Ненастоящие, но всё же.

— Отойдём от него, и можешь идти куда хочешь.

— И что это было?

— Да ладно, даже ты не можешь быть настолько наивной, — она растягивает губы в су… сумасшедше широкой улыбке. — Это же классика. Игнорировать, а потом снова обратить внимание. Исаев заставляет тебя ревновать, а ты ведёшься.

— Я его не ревную, больно надо.

Не ревную же?

Но если Рома решил играть так, то я ведь могу и ответить.

Рома, улицы Парижа

Я использовал не самый оригинальный прием, но кто меня будет винить? И всё вроде шло неплохо. Слышал, как Маргоша раздражено сопит за спиной. Даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять её реакцию. Не оценила, что сел с другой девушкой. И это мне безумно нравилось.

Значит, у девушки есть какие-то чувства ко мне. Будь чисто ненависть или равнодушие — обрадовалась бы свободе. Хорошо ведь, когда раздражающий фактор скрылся с горизонта. Вот как Ник, который не поехал на экскурсию, а отправился куда-то тусить с ребятами. Не поехал и мне хорошо.

А Маргоша бесится. Ревнует. Ревность вообще не очень хорошая штука, но я же Исаев. Вместе с фамилией нам сразу достается ревность и упрямство. Мама тоже, взяв фамилию отца, ну не совсем его изначально, но тоже получила эти качества.

Так что с ревностью мы на «ты». Особенно после того, как я узнал, что Маргоша бегала вместе с Ником с утра. Мелочь, но неприятная. Ещё и от букета отказалась.

Своенравная и гордая.

Хорошенькая.

Так что хотел лишь немного вывести её на эмоции, игнорируя. А после пригласить на обед. И заняться соблазнением с двойной силой. Но всё портит Лиза.

— Морковка занята. Мы идём на обед.

И это мне говорит та, у которой были свои проблемы с Маргошей. Вечно припирались и устраивали разборки. Можно бесконечно любоваться Парижем, пенящимся чешским пивом и как Марго использует свой сарказм на максимум с другими людьми.

— Отлично, — не собираюсь просто так сдаваться. — Как раз знаю отличное кафе.

— Нет, Ром, у нас девичьи разговоры. Пообедаем без тебя.

И они просто уходят. Нет, ну это совсем не так, как я планировал. Я не рассчитывал, что будет просто. Маргоша могла обидеться, показательно уйти одна. Но на этот случай у меня была заготовлена широкая улыбка и пару комплиментов.

Лизу комплиментами не возьмешь. И не отправишь куда подальше.

— Девичник это хорошо. Жаль, что у меня планы со своей девушкой.

— Думаю, ты можешь построить планы с той брюнеткой.

Вау. Я залипаю на том, как Маргоша поджимает губы и сверкает огнём в глазках. Настоящая фурия, гордая и строгая. Мгновенно возникает желание притянуть девушку к себе, запустив руки в рыжие волосы, и попросить прощение правильно.

Поцелуем. Долгим, нежным. Хотя знаю наверняка, что девушка будет кусаться и противиться. Зато как приятно потом будет чувствовать её слабеющий напор и ловкие пальчики на печах. Или чуть ниже.

Так, пора прекращать, пока мои мысли не стали понятны всем.

— Обиделась? — делаю крошечный шаг, решая всё-таки начать с поцелуя. И готовлюсь ловить шаловливые руки Маргоши, зная её привычку биться.

— Ещё чего. Просто хочу пообедать без тебя.

— Уверена? — притягиваю девушку за талию, наклоняясь к уху. Так, чтобы только она услышала. — Всё, что я загадаю, помнишь? Совместный обед верный способ соблазнения. Или ты испугалась, что всё-таки влюбишься?

— Ещё чего.

Маргоша так стремительно хватает меня за руку, что лишь поспеваю за ней. Предсказуемая и очаровательная в этом. Так легко ведётся на провокацию и так ошеломительно сопит, закатывая глаза.

— Пока, Лиз. Был рад встрече. Морковка, не ревнуй, я весь твой.

А самому хочется добавить — конечно ревнуй, Маргош. Меня, а не моего брата. И пускай тот идёт в сторону Москвы, а не к тебе со своими приставаниями.

— Исаев, я ведь не сумасшедшая, чтобы ревновать тебя. Счастья, любви, смятой постели и всякое такое.

— Всё пожелала, что хотела? Отлично, радо воспользуюсь этим предложением. Совместно с тобой. Особенно частью про постель и всякое такое.

Легкий разворот, чтобы прижать Маргошу к кирпичной кладке старого дома и коснуться лица. Провести кониками пальцев по вздёрнутому подбородку и зарыться ладонью в волосы.

— Ты с ума сошел? Ром…

— Тише, морковка. Я ведь ничего не делаю. Просто продолжаем играть парочку, вдруг кто-то наблюдает.

— Улица пустая. Некому наблюдать. Отойди и не пострадаешь.

— Дикая.

Улыбаюсь, но делаю шаг назад. С Маргоши станется повредить моё главное достоинство. И я говорю совсем не о губах или остром подбородке. Та сразу ниже бить начнёт, если раньше временить постараться прижать.

— Не дуйся, морковка. Я накормлю тебя лучшим луковым супом во всем городе.

— Фу, — девушка морщится, но идёт за мной. — Не тем ты меня соблазняешь, Исаев.

— А чем нужно? Круассанами, жабьими лапками, устрицами?

— Да, нет, фу.

— Доверься, я устрою тебе лучший гастро-тур по городу.

— Разоришься.

— Ради тебя, морковка, ничего не жалко.

Тем более, кто сказал, что только к сердцу мужчины лежит путь через желудок? Уверен, что к Маргоше такой же подход можно подобрать. Разморить вкусным супом, добить сладким десертом. А после пропустить бизнес школы, всё равно они без стипендий, и закончить прогулкой и лёгкой закуской на берегу Сены.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И всё-таки поцеловать эту рыжую бестию.

Марго, кафе

Исаев это воплощение мечты и кошмара любой девушки. Всё зависит от того, как к нему относиться. Если быть влюбленной ду… девушкой, то каждое его действие — просто шик. Он придерживает меня за талию, не опуская руку ниже положенного. А ещё оплачивает обед и улыбается, широко и заразительно.

Но это если быть влюблённой, а если быть мной — Рома раздражает. Делает заказ за меня, повторяя за доверие и соблазнение. Видимо, это его оправдание на ближайшие несколько дней. Решать всё одному, прикрываясь спором. А ещё постоянно подкалывает и называет этим ужасным «морковка».

— Вот покрашусь в другой цвет, и как тогда звать будешь? — не выдерживаю, когда нам приносят луковый суп.

— Зачем? — Исаев настолько искренен в своем удивлении, что улыбаюсь. — Рыжий цвет тебе идёт.

— Зато не будешь звать меня «морковкой».

— Буду. Ты же останешься всё такой же рыжей бестией в душе. Так что черный цвет волос это не исправит.

— Я думала в блондинку, как Лиза.

Не думала, на самом деле. Вообще не собиралась трогать натуральный цвет волос, зная, как потом портятся волосы. Вот Ника выкрасилась в платиновый блонд, и уже год мается с кондиционерами и масками. Ей безумно идёт, особенно со стилем рок-девочки. Но я к такому, пока, не готова.

Не знаю, зачем вообще вспоминаю за Лизу. Поездка с ней выбила из колеи. Она вела себя как обычно, огрызалась и использовала мой любимый сарказм. Но при этом Лиза была такой и в дружбе. Думала одно, говорила другое, а делала четвертое. Куда девалось «третье» — не знала даже она сама.

Поэтому я не представляю, что задумала девушка. Подобраться ближе к Роме через меня? Он ей нравится или нет? Или просто хочет как-то подставить, задеть больнее.

С тех пор, как я поддержала Нику, а не Лизу, мы почти и не общались. Так, спорили, задевали друг друга и расходились. Лиза не смогла принять, что я выбрала не её, а я не особо старалась наладить отношения. Откровенные фотографии Ники слили в общие чаты, все обсуждали это. И ей нужна была поддержка, а не разговоры о том насколько у неё отсутствует разум.

— Никакой краски, — авторитетно заявляет Рома, будто он что-то решает. — Ты и так очень красивая. Давай, попробуй луковый суп.

Рома уселся на плетенную софу рядом со мной, хотя было прекрасное место напротив. Мы расположились на улице, где пасмурно, но очень тепло. А Исаев ещё и клетчатый плед нашел, набрасывая на меня.

— А разве это должен быть суп-пюре?

— У каждого повара свой рецепт. Но так ты будешь меньше думать, что там лук, а насладишься вкусом.

— Ты фанат еды, да? Не думал сменить специальность?

— Мой старший брат повар, а тренировался на нас. Братьев и сестер у него же много, не жалко. Меня к кухне лучше не подпускать.

— Отравишь?

— Если сначала сам выживу в пожаре. Так как тебе? Скажи, что я был прав.

Не скажу, хоть действительно неплохо. Вкус нежный, лёгкий. Немного чем-то напоминает грибной крем-суп, но более насыщенный. Исаев бесит, но умеет выбить блюда.

— Эй! — возмущаюсь, когда парень берёт чистую ложку и ворует часть моего обеда. — Себе закажи.

— Вообще-то, я заказал на двоих. Ещё будет Буйабес, суп с морепродуктами. И несколько закусок, то, что обязательно нужно попробовать в Париже. Так что не наедайся раньше времени.

— Ты решил меня откормить? Я столько не бегаю, поправлюсь и будешь мне гардероб обновлять.

— Поверь, морковка, я знаю отличный способ сжечь калории. И бегать не нужно. Разве что в сторону кровати.

— Пошляк!

Бросаю в парня салфетку, отворачиваясь. Я не была совсем невинной, но и один парень опыта не прибавляет. Все эти откровенные намеки для Исаева были в порядке вещей. Может, и не предлагал ничего такого на самом деле, но дразнил и заставлял смущаться.

— Зато честный.

— Ты меня убьёшь.

Заявляю, когда этот деспот заказывает ещё и второе блюдо. Суп из морепродуктов — просто бомба. Даже не хочу думать, сколько он стоит, учитывая мидии, креветки, угорь, молюски и прочую морская живность.

Я обожала Том Ям, но Буйабес уверенно вытолкнул его с первого места. Ладно, если Исаев будет меня так кормить эту неделю в Париже — я смогу пережить его общество. Сытой и до безобразия довольной.

— Крок-мадам и Крок-месье, — Рома двигает ко мне одну тарелку, где на сэндвиче лежит глазунья. — Тебе обязательно понравится.

— Ты обо всём так говоришь.

— И везде прав. Да ладно, морковка, не выпускай колючки. Просто, когда я что-то рекомендую, то мне важно, чтобы людям это понравилось. Знаешь, как какую-то ответственность чувствую.

— Ну, не твоя же вина, если приготовят что-то плохо.

— Не моя, но это не помогает. Так что пробуй и хвали.

И я пробую, и хвалю. Мне не сложно, и если уж гренка немного горчит, то парню знать не обязательно. Потому что Рома улыбается так широко и довольно, что даже его рука, заброшенная на спинку дивана и касающаяся моего плеча, не мешает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Касается и касается, мне не жалко. Я сыта, подставляю лицо майскому солнцу, и, немножко, счастлива. И Исаев удивительно гармонично вписывается в эту картину.

Марго, улочки Парижа

— Ты меня убить решил.

Уверена, что в этом план Исаева. Понял, что я в него не влюблюсь, вот и пошел нечестным путем. Потому что другой причины того, что он закармливает меня до смерти, я не нахожу.

— Это самое важное в Париже, морковка.

— Ага, важнее Эйфелевой башни и Диснейленда. Ты прав, жаренные каштаны самое главное.

— Рад, что ты со мной согласна.

Он не выносим. Прекрасно знает же, что это сарказм, но так искренне подыгрывает, что мне хочется его чему-то ударить. Но могу лишь взять протянутый стаканчик.

— Ты решил уместить весь гастро-тур в один день?

— Ну да, — Рома ерошит русые волосы, улыбаясь. — Завтра буду тебя другими способами соблазнять.

— Пока не очень получается.

— Зато оригинально. Спорим, в твоих конвертах не было такого?

— Спорить с тобой, Исаев, себе дороже.

Но ведь он прав. Я, кажется, писала что-то о ужине и ресторане. Но явно не представляла себе такого. Что вторую половину дня проведу с парнем, пробуя разные вкусности. После обеда я уже выкатывалась с кафе, решив не ехать дальше на экскурсию.

Под настойчивыми уговорами Исаева, конечно же. Но он был прав. Стипендий в тех высших школах не дают, максимум занижают цену в связи с финансовым положением учеников. А мне что пятнадцать тысяч платить за семестр, что десять…

Поэтому я и соблазнилась. Не на Рому, пускай даже не мечтает, а на прогулку по Парижу. С дегустацией. И даже с бокальчиком белового вина, маленьким таким. О котором никому не признаюсь, потому что обычно являюсь противником алкоголя.

Но зато сейчас мне тепло и хорошо, хотя на город медленно опускается ночь. Всё загорается разноцветными огнями, оживая. Мелкие торговцы сувенирами сворачиваются, туристы гуляют по улочкам. Такая потрясающая атмосфера, что я едва не подпрыгиваю от нетерпения. И с сомнением поглядываю на упаковку каштанов.

— Давай, морковка, попробуй. Тебе понравится. Их нужно есть, пока горячие. Потом вкус не тот.

Я не раз читала, что в Европе продаются жаренные каштаны. Но ощущение, что Рома просто разводит меня, не покидало. В детстве на спор мы как-то пытались есть каштаны, и они были совсем невкусными. Пока не появилась Лиза и не сказала, что это другие можно есть, а не наши. Но к тому времени я уже плевалась дальше, чем видела.

Но Исаев ловко расправляется со своей порцией, и вроде как, жив. Но я подхожу ещё пару минут, прежде чем самой соглашаться на такую авантюру. Мне ещё магистратуру заканчивать, семью заводить, а его не жалко.

— Правда так вкусно? — с сомнением смотрю на парня и на жаренные каштаны, от которые исходит заманчивый аромат. — Если я умру, то ты автоматом проиграешь, ясно?

— Если ты умрешь, то станешь призраком и будешь до конца жизни изводить меня. Давай, морковка, — Рома сам расправляется с кожурой и протягивает мне. — Может это именно то, что заставит тебя влюбиться.

Решаю, на свой страх и риск, довериться парню. Всё то, что он советовал до этого, мне действительно понравилось. Так что, включаем презумпцию невиновности и открывает рот.

— Ммм.

Странный, совсем непонятный вкус. Легкая сладость, похож на орех, только горячий. И действительно очень неплохо. И, судя по довольному взгляду Исаева, он это прекрасно понял. Даже не спорю, принимая ещё один каштан.

— Ладно, — бурчу недовольно, не желая признавать правоту парня. — Сносно.

— Сносно?! — Рома оскорбляется так искренне, словно он сам готовил эти орехи. — Ну-ка.

Парень толкает меня в сторону парапета, самостоятельно усаживая. Я даже пикнуть не успеваю, как его руки оказываются на мне. Сжимают бёдра, не давая спрыгнуть и оттолкнуть.

Едва успеваю сжать край платья, чтобы оно не разлетелось от прохладного ветра с речки.

— Ты что творишь, Исаев?

— Собираюсь разобраться с одной врушкой. Не понравились, значит? Давай-ка, морковка, открывай ротик. Будем тебя переубеждать.

— Ладно-ладно!

Сдаюсь, когда понимаю, что Рома не собирается останавливаться. Скармливает мне половину своего стаканчика, обиженно сопя. Кто бы знал, что его так легко вывести из себя?

Может за эту неделю собрать досье на Исаева, а потом продавать всем ду… девушкам, влюблённых в него? Сколочу свой бизнес, перееду жить на остров.

— Они вкусные, ты прав.

— Нет, ты сказала — сносно. Так что теперь не отвертишься.

Рома протягивает ещё один каштан, последний в его упаковке, и я думаю, как незаметно отодвинуть свой стаканчик подальше. Во избежание всякого…

Но послушно открываю рот, потому Исаева не переубедишь. Всего на секунду он задевает пальцами мои губы, а меня словно простреливает. И хоть Рома меня больше не касается, но ощущение остается со мной. Таким лёгким, ненавязчивым теплом.

— Итак, раз я оказался прав… Я заслуживаю награду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И какую награду ты хочешь?

— Поцелуй, — парень стучит указательным пальцем по своей щеке. — Давай, морковка, это ведь не так страшно.

Не страшно. Поцелуй в щечку это самое малое, что мог придумать парень вроде Исаева. Поэтому упираюсь в плечи Ромы и наклоняюсь вперёд, чтобы дотянуться. И забываю, что он — наглец и самый бесящий парень во все Вселенной.

Потому что стоит коснуться кожи, как он разворачивается, накрывая мои губы поцелуем.

*Excusez-moi, pouvez-vous parler anglais? Je ne parle pas français et je ne comprends pas bien vos mots — Извините, вы не можете говорить на английском? Я не говорю на французском и плохо понимаю ваши слова.

Глава 8

Рома, улочки Парижа

Маргоша на вкус лучше всяких каштанов и профитролей. Сладкая, а губы невероятно мягкие. Такая нежная девочка, что не хочется выпускать из объятий. Её бы целовать и целовать, пока она окончательно не влюбится в меня.

А тогда можно будет не только целовать, а и запустить руки под развивающийся край юбки. Но пока мне нравится даже сжимать её талию.

Я знаю, что жив лишь благодаря тому, что Маргоша ещё не пришла в себя и, возможно, выпила немного вина. А может еда её всё-таки задобрила. Но с дикой неохотой отрываюсь от розовых губ до того, как в меня что-то врежется.

— Ты… — девушка хватает ртом воздух и хмурится. — Ты!

— Я, морковка.

— Так нечестно! — Маргоша спрыгивает с парапета и тычет пальцем в мою грудную клетку. — Ты не имел права так делать!

— Я ведь не говорил, что поцелуй в щёку.

— Исаев, ты такой у… уникум. Не смей так делать.

Перехватываю ладошки девушки до того, как она пустит их в ход. Разворачиваю её к себе спиной, скрещивая руки на животе. Так, что бы могла лишь немного трепыхаться, но не вырвалась.

— Извини, морковка, не сдержался. Больше так не буду, — пытаюсь скрестить пальцы так, чтобы Маргоша не почувствовала. — Смотри, какой красивый Париж. Не злись, а любуйся.

Сейчас, когда девушка так близко, могу уткнуться подбородком в её плечо и почувствовать запах цветочныхдухов. Лёгкий, ненавязчивый. Маргоша всегда им пахла, и только по праздникам использовала другой. Тяжелее, с острым оттенком ванили. А у меня на ваниль была аллергия.

Вот влюбится в меня Маргоша, и будет возможность пробраться в квартиру и выбросить те ужасные духи. Ну и чем-то интереснее заняться, чем смотреть на проплывающие по Сене кораблики.

— Хочешь на них покататься? — спрашиваю невпопад, сильнее сжимая в своих объятиях. — Есть отличные прогулки по Сене.

— Хорошо, — Маргоша неожиданно быстро соглашается, и даже больше не вырывается. — Можно. И может ты меня уже отпустишь?

— Нет. Не рыпайся, морковка, и получай удовольствие. Ты ведь завтра едешь в Диснейленд? Или пойдешь покорять Сорбонну?

— В Сорбонне слишком высокий бал для поступления. Так что поеду в парк аттракционов.

— Не разочаровывай меня, и скажи, что ты в любом случае собиралась. Иначе мне придётся заняться твоим воспитанием.

— Себя воспитывай, Исаев!

— Разве ты не знала, морковка? В паре воспитывают друг друга.

— Мы пока не пара.

— Ах, это прекрасное «пока».

Маргоша фыркает, словно я сказал несусветную глупость. Ну это она пока так реагирует, а у меня впереди ещё пять полных дней, чтобы заставить девушку передумывать. И начать можно как раз с Диснейленда. Идеально ведь место.

— Предлагаю сбежать в парк раньше.

— Зачем?

— Чтобы ты успела сделать сотню фотографий на фоне парка. Потом там толпа. Мы с семьей всегда приезжали за час до открытия, минимум.

— Ну вас же толпа. Ром, — девушка вдруг разворачивается в моих руках, оказываясь запредельно близко. — А сколько вас всего в семье? А то я слышала, что там много и сложно.

— Много и сложно. Да, это точно про нашу семью. Так…

Наверное, мне бы влетело от отца за то, что я сейчас стою и действительно вспоминаю всю свою семью. Но блин, пускай радуются, что имена почти не путаю. Там такое сборище, что ад для любого, кто станет рисовать семейный портрет.

— Ну, от первого брака у мамы четверо. И от моего отца ещё девять. Счастливая тринадцатка.

— Ох… Ого. Это, — Маргоша так забавно хлопает ресницами, кусая губы. — Это дох… Очень много. Ого. А ты их не путаешь?

— Сохранишь мою тайну? — наклоняюсь ниже, едва сдерживаясь, чтобы снова не поцеловать. — В детстве я записывал всех, чтобы заучить. Мне кажется, под конец родители просто генератор имен, не заморачиваясь с выбором.

— Тринадцать! Я одна в семье и то, мне кажется, иногда слишком много детей для родителей.

— Ну, у мамы было правило пяти минут. Она могла спрятаться, и никто её не трогал это время, даже мелкие. А когда мы стали взрослее, отец просто начал похищать её на пару дней из нашего дома. Хотя мы любили за ними следовать.

— Вы — деспоты. Господи, у вас же наверняка замок, а не дом, чтобы всех уместить.

— Ну, старшие ужа давно разъехались, но я нарисую тебе карту, чтобы не запуталась.

— Зачем мне карта твоего дома?

— Ну как, чтобы не заблудиться, когда ко мне приедешь. Ты в меня любишься, а я, как порядочный парень, просто обязан познакомить тебя с моими родителями. Не переживай, мои детские заметки сохранились.

Маргоша продолжает прогулку, выбрасывая пустые стаканчики в урну. И так задумчиво хмурится, что сомнений не остаётся — всё ещё прикидывает число детей в моей семье.

Я помню, как в детском саду мне рассказывали, как правильно рисовать семью. Что я слишком много персонажей добавляю, а надо лишь реальных людей. Ух, какую я тогда детскую истерику закатил маме, что на следующий день она притащила свидетельства о рождении всех детей, чтобы воспитатели не придирались. А в школе сделала фотографии моей комнаты, когда у меня не приняли контрольную. Видите ли, нужно было нарисовать столько квадратов, сколько углов в спальне. А я виноват что ли, что у меня шесть углов?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тринадцать!

— Да не переживай, Маргош, мы с тобой побьём этот рекорд.

Марго, отель

— Соберись, тряпка.

Приказываю своему отражению в зеркале, умываясь холодной водой. Немного бью себя по щекам, чтобы собраться. Потому что после наглого, непозволительного поступка Ромы, моё лицо пылало.

Удивлена, как ещё парень не сделал ни одного замечания по этому поводу. Может, боялся за свою жизнь. Я ведь так и не отреагировала но то, что он меня поцеловал.

А что я могла сделать, если все мои мозги превратились в сладкую вату. Воздушную такую, розовенькую и невероятно сладкую. Хорошо, конечно, но совсем не с тем парнем.

Уф. Ну что я, с парнями не целовалась? Целовалась. Так что реакция организма — просто досадное недоразумение. Сбой в программе по нелюбви к Исаеву.

Может, поэтому в него влюблено столько девочек с университета? Целовал каждую из них, а они плыли? Потому что уже больше часа прошло, а губы до сих пор покалывает.

Он что-то подмешал в каштаны. Точно. Это, наверняка, афродизиак какой-то. Раз так среагировала на невинный поцелуй.

Понимаю, что у меня не мысли, а бред. Просто пытаюсь найти оправдания самой себе. И как-то не получается.

— Морковка, ты утонула там?

Лучше бы тебя утопила, Исаев. Потому что мне совершенно не нравится то, что происходит. Ладно, правило номер один. Никаких поцелуев с Исаевым. А то, не приведи Господь, он ещё подумает, что я к нему что-то чувствую.

Просто реакция организма на то, что у меня давно не было парня. Рома хорошо целуется, только и всего.

— Маргош, я начинаю волноваться.

— Сейчас.

Натягиваю любимую футболку, длиной до колена, и жалею, что не взяла с собой нормальную пижаму. А лучше какой-то зимний комплект, чтобы совсем не чувствовать касаний парня.

Где-то в Париже продаются скафандры? Я приплачу.

— Значит, любительница занимать ванную на полчаса?

— Вот не нужно было меняться номерами. Всё было бы в твоём распоряжении.

— В моём номере не было вида на твои ноги.

— В этом номере у тебя не будет глаз, если продолжишь пялиться.

— Злая ты, морковка. Я к тебе со всей душой, а ты…

— А у рыжих нет души. Разве ты не знал?

— Могу поделиться. Через поцелуй передается частичка души. Мне не жалко.

— Если так, то у тебя уже нет души. Со всеми поделился, щедрый же.

— Это ревность? Не переживай, морковка, теперь буду целовать только тебя.

Фыркаю. Нужны мне его поцелуи, как же. Мало ли какие болячки можно подхватить. Он на университетских посиделках появлялся не с самыми благонадежными девушками.

И это не ревность. Просто факт.

Рома заваливается на кровать. Но вместо того, чтобы просто занять свою половину, укладывает голову на мои вытянутые ноги. Улыбается так, словно это самый нормальный поступок.

За что едва не получает телефоном по лицу.

— Биться, морковка, плохо. Ещё немного, и я начну тебя наказывать за это.

— Ты меня уже наказываешь, не давая продуху.

— Сама согласилась на спор. Никто не тянул тебя за язык говорить те ужасные слова.

— Ужасные это какие?

— Что никогда не влюбишься в меня. Я был просто вынужден вступиться за свою честь. Ну, и просветить тебя, что ты ошибаешься. Это был мой святой долг.

— Ага. Конечно. Ты просто не можешь пережить, что кто-то не влюблён в тебя.

— Не могу, морковка, если этот кто-то — ты.

Картинно закатывает глаза и прикладывает ладонь к сердцу. Даже не двигается, когда пытаюсь сбросить его с бёдер. Ловко держится, ещё и переворачивается. Просовывает одну руку едва ли не под мои ягодицы, другую укладывает поверху. Держит меня в странных объятиях, не планируя двигаться.

Ладно, пускай.

Хочется ему так — мне не жалко.

Как раз скидываю фотографии папе с изобилием еды. Тот вечно переживает, что я голодаю, и искренне верит, что я живу в каком-то притоне, чтобы сэкономить.

Жила бы, но все из группы должны были находиться в одном отеле.

Господи, мы с Никой когда-то спали на пляже, потому что не хватало денег на отель. А ещё спали на одной кровати в хостеле, пока никто не видел. Так что это всё такие мелочи, что давно не волнует.

— Я забрал наши билеты у Анны Викторовны, чтобы выехать раньше.

— И она просто так их отдала? Вдруг ты меня подставить решил?

— Тогда ты бы напечатала новые или показала с телефона. И за кого ты меня принимаешь? Зачем мне лишать тебя поездки в Диснейленд?

— Кто тебя знает. Всё равно не благоразумно с её стороны.

— Господи, морковка, она знает, что мы живём вместе, встречаемся. С чего бы ей не давать мне твои билеты?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Якобы, — поправляю парня, блокируя телефон. — Якобы встречаемся.

— Ну, ей же это не известно. Кстати, Ник сегодня спрашивал за наши отношения. Ты ему не сказала, что всё постанова?

— Ну, кто знает, зачем тебе эта ложь. Твой брат — тебе и разбираться.

И цени, Исаев, моё самопожертвование. Потому что, возможно, я сегодня потеряла единственный шанс на отношения с Ником. Потому что не хотела подставлять тебя.

Почему-то.

— Ещё пять минуточек. Нельзя издеваться над девушкой, которую хочешь соблазнить, Исаев.

— Морковка, пять минут было полчаса назад.

— Полседьмого только, — проверяю время и падаю обратно на подушку. Если вчера у меня были силы на пробежку и жизнь, то сейчас дышу через раз. — Ну Ром!

— Я вынесу тебя из номера через пять минут в том, во что будешь одета. Лучше чтобы это была удобная одежда, а не твоя футболка.

Мне хватает три минуты, чтобы натянуть джинсы и кофту с рукавами в три четверти. А ещё успеваю бросать злобные взгляды на парня, пока расчёсываю волосы и собираю их в хвост.

— Давай, морковка, поспишь в метро.

И я сплю. Раз Исаев наглый, то и я могу быть такой. Укладываю голову на его плечо, и отключаюсь. Смирно следую за ним по переходу, меняя станцию, и снова проваливаюсь в сон. Долгий и крепкий, пока электричка несёт нас к парку развлечений.

— Где твой Навиго? Надо приложить, чтобы выйти.

— Ненаю.

Бормочу, едва стоя на ногах. Меня действительно вырубает и я не могу понять причину. Хотя нет, причина бесцеремонно лезет своими лапами в карманы мои джинсов, выискивая проездной.

Не знаю, как получилось, но мы с Исаевым препирались до глубокой ночи. Ну и обсуждали всякие мелочи. И парень не давал мне уснуть, потому что стоило сказать колкую фразу и прикрыть глаза, как он тут же отвечал мне. А я же не могла оставить последнее слово за ним.

Вот так и получилось, что сейчас стою возле турникетов и даже не противлюсь, когда Рома лезет в задний карман, слишком откровенно касаясь моей пятой точки.

— Нашел. Просыпайся, морковка. Нас ждут приключения.

Ждут они через час, когда откроется парк. А пока вокруг пусто и почти нет народа. Всего парочка туристов, которые, как и мы, приехали раньше. Рассматриваю витрины местных магазинов, ещё закрытых, и подхожу к главному месту, с которого делают фотографии на фоне Диснейленда.

Дожидаюсь своей очереди, чтобы сделать несколько снимков. Или сотню, раз Рома не умеет фотографировать. В итоге психую и пытаюсь сделать селфи, а парень постоянно влезает.

— У меня руки длиннее, — заявляет, обнимая меня за плечо. — Улыбайся, морковка.

Вместо этого показываю язык в камеру, пока не вспоминаю, что телефон Ромин. И он, конечно же, сохранит все неудачные кадры, чтобы потом издеваться надо мной.

— Насколько ты боишься крутых горок? Чтобы я понимал, куда вести тебя в первую очередь. Ну, или есть те, что ты хочешь посетить в первую очередь?

— Пираты Карбиского моря, Индиана Джонс и тот, который про Питера Пэна.

— Понял. Принял. Пошли. Начнём тогда с Индианы Джонса, он подальше. И можно будет прокатиться пару раз, пока народ не доберётся. Мы с семьёй придумали свою схему, как быстрее всего кататься на горках.

Пару раз в исполнении Исаева оказывается тринадцать. Ну да, сколько детей в его семье, столько и раз. Если на первом круге я жмурюсь во время мёртвой петли и отказываюсь садиться на самое первое место, то на последний чувствую себя королевой положения.

В плане, даже на фото, которое делается во время катания и выводится после на экран, у меня самое спокойное выражение из всех. Ну, желудок немного переворачивается, а так нормально.

— Жива?

— Не избавишься от меня, Исаев.

— Тогда в сторону Питера Пэна? Там больше всего очередей.

Значит туда. Любуюсь картинками из моей любимой детской сказки, пока мы ждём входа на аттракцион. Народа хватает, хотя это средина недели и совсем не каникулы. Боюсь представить, что происходит на выходных.

Нас усаживают в подобие волшебной лодки, и мы с Ромой пропускаем два заезда, чтобы попасть на первые места.

— Морковка, аттракцион очень страшный, так что держи меня за руку и не бойся.

Протягивает мне ладонь с самым честным выражением лица. Только вряд ли бы на «очень страшный» пускали маленьких детей. Исаев пытается развести меня. А я, почему-то, развожусь, хотя знаю правду.

И вкладываю свою руку в его горячую ладонь.

От одной поездки с держанием за руки ведь ничего не случится. Так?

Рома, Диснейленд

Ладонь у Маргоши горячая, приятная. И девушка не выдёргивает её всю поездку. Хотя с первых секунд становится ясно, что ничего страшного в этом аттракционе нет. Забава для детей.

Но девушка явно наслаждается, и я ей не мешаю. Только рассматриваю без утайки. Как улыбается и забавно реагирует на новые повороты. Наслаждается происходящим. И хорошо, что я решил не ехать с остальной группой. Уверен, что при них бы Маргоша не позволяла так много.

А так даже без возражений принимает руку, когда выбирается из вагонетки. Если Диснейленда достаточно, чтобы она перестала выпускать колючки, то я готов таскаться сюда оставшиеся дни.

— Ты хотела на пиратов, да?

— Ага. Только давай позже. Или можешь сам сходить, а после где-то встретимся. Я хочу просто прогуляться, отдохнуть от поездок.

— Гулять так гулять.

Я ведь не дурак, чтобы терять время с девушкой. Мало ли какого француза она подцепит за это время. Я, конечно, не сомневался в своём обаянии, но лучше не рисковать.

Поэтому веду девушку в сторону лабиринта. По моим подсчетам, остальные уже как раз должны были подъехать. И вряд ли кто из них пойдёт в лабиринт, который находится на другом конце парка.

Вроде ничего такого, что мы будем с другими ребятами. Но это мое время с Маргошой, и я собираюсь использовать его на полную. Тем более, раз она сегодня такая мягка и податливая.

— Это по сказке Алисы в Стране чудес, да? — хмурится, рассматривая появляющуюся фигуру королевы. — Ты знал, что существует синдром названный в честь сказки?

— Не знал. Что за синдром?

Тот самый, о котором я сам с удовольствием рассказывал семье, когда кто-то опять включал фильм или мультик по этой сказке. Но пускай Маргоша рассказывает, мне не жалко.

Я заметил, что иногда она безумно любит поумничать. Это не плохо и не хорошо, просто её особенность. Которая то бесила, то наоборот нравилась. Сейчас как раз второй случай.

— Дезориентация в пространстве. Когда мир кажется перевёрнутым с ног на голову. Или странные ощущения своего тела. Сказки в этом плане совсем не так безобидны. Русалочка, например, вообще стала морской пеной из-за неразделённой любви.

— А в истории Золушки, птицы преследовали её сводных сестёр и всё закончилось не очень хорошо.

Прости, Маргош, но этот бой я не дам тебе выиграть. Слишком люблю теории и всякие заговоры, спрятанные в сказках или фильмах. Так что победитель известен заранее.

— А в Красной Шапочке никаких охотников не было. И никто её не спас, — девушка не сдаётся. — А в Спящей Красавице…

— Принц не будил её поцелуем, а был настоящим мерзавцем. Знаю.

Девушка фыркает, раздосадованная моими познаниями. Поджимает губы и отводит глаза в сторону, явно вспоминая новые факты. Мы почти выбираемся из лабиринта к тому времени, как Маргоша продолжает:

— В Белоснежке, она надела на мачеху раскалённые туфельки.

— В трёх медведях Маше не удалось сбежать.

— Исаев, блин, не беси!

— Что такое? — разворачиваясь, прижимая к себе девушку. — Не можешь смириться, что в нашей паре не ты самая заумная?

— Я не заумная!

Ага, значит по поводу «пары» больше не спорит. Уже какой-то прогресс. Я понимал, что шансов на победу в споре мало. В плане, это же Маргоша. Она никогда не признается, что проиграла. Но у меня другие намерения в этом плане. Плевать на её правду, главное, что на самом деле будет чувствовать.

А чувствовать она, определённо, что-то начинает. Даже не пытается вырваться из объятий, а просто кусает нижнюю губу. Такую притягательную, что хочется поцеловать. Но лучше отложить до вечера, когда девушка будет разморенной и подуставшей, чтобы не билась и не возникала без повода.

— Зайдём в магазин? — предлагаю, когда молчание затягивается. Я ведь тоже не железный, стоять в обнимку с красивой Маргошей и не целовать. — Надо тебе ушки Микки Мауса организовать.

— Зачем?

— А как же тонна фотографий на фоне замка?

— Ты всё равно плохо фотографируешь.

— Ах так? — щипаю девушку за бедро, от чего та забавно вскрикивает. — Конечно, обидеть художника может каждый.

— Художник, ты не делаешь фокусировку и захватываешь слишком много асфальта для кадра.

— Не любишь ты меня, морковка.

Но ничего. Это я ещё исправлю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, Диснейленд

— Убери эту гадость от меня!

— Морковка, это всего лишь ушки Мини Мауса.

— С розовым бантом. Нет. Мне классические черные ушки, без ничего.

Машу головой, может так быстрее дойдёт до Исаева. Сочетать мои рыжие волосы и розовый бант — так себе удовольствие. С красным бантом, который тоже есть, ещё хуже.

Брожу между сувенирных пололок, наслаждаясь разными мелочами. Папа называл нас с мамой воронами и цыганками, тащили постоянно всякие сувениры в дом. И это он ещё не знал, что на шкафу припрятана целая коробка с брелоками. От глаз подальше, меньше криков будет.

Папа в этом плане был педантом и минималистом. Только самое нужно, чтобы не складировать и пыль не собирать. А оно нужно, очень нужно. Да, семь почти одинаковых подсвечников в доме, где никогда не найдёшь свечей. Ну и что?

— Выбрала что-то? Или весь стенд хочешь?

— Весь стенд.

Давай Исаев, скажи что-то и взбеси меня. Слишком он хороший сегодня, что нагоняет подозрений. Словно задумал какую-то пакость. Кто знает, может опять со своими ужасными поцелуями полезет.

Ну, не совсем ужасными. Самую малость приятными. И тёплыми. От которых по вену словно электричество спускается, в ответ на прикосновения. А ещё в низу живота…

Так, стоп. Маргарита, возьмите себя в руки.

— Я тоже скупщик ещё тот. Весь в отца пошел.

Вздыхаю, потому что Рома не даёт повода. Сказал бы, что не понимает всей это тонны сувениров. Я бы возразила и добавила, что нам не по пути. Быстренько и с удовольствием поставила точку. А так…

— Ну что, берём ушки с бантом?

— Исаев. Я надену их только в том случае, если ты будешь рядом идти в обычных. Если нет, то не доводи меня до греха.

— Смотря до какого греха, морковка. До прелюбодеяния и блуда я бы с удовольствием тебя довёл.

— Не сомневаюсь. Мечтай об этом, но руки держи при себе.

— А тебя я тогда могу держать при себе?

Закатываю глаза, отдавая покупки на кассу. Не собираюсь отвечать на такие вопросы, которые ставят в тупик. Нет, стопроцентное нет. Но точно нет? Вот прям совсем-совсем?

Исаев вместо того, чтобы бесить меня всё время, изредка этого не делает. И в такие моменты похож на нормального парня, на которого я реагирую совсем ненормально.

И надо что-то с этим делать. Ладно спор, никто не запретит мне вылезти на стол и признаться в любви к Роме. Мелочь, все же поймут, что спор проиграла. С этим я разберусь.

А вот что делать, если что-то начну чувствовать к Исаеву — без понятия. У меня был прекрасный ориентир в виде Ника. Наблюдать со стороны, ни к чему не стремясь. Есть эти чувства и есть, что с них взять? Но почему-то казалось, что с Ромой так просто не получится.

— Морковка, ты хмуришься. Устала?

— Нет, всё нормально.

Но хмурюсь сильнее, когда Рома сам расплачивается за мои покупки. И никак не реагирует на попытки вернуть деньги. Может, для него это мелкая сумма, но я не привыкла быть должно.

— Исаев, блин!

— Ну что? Я просто хочу порадовать тебя, это плохо? Считай моим способом соблазнения, если так легче. И не бурчи, пошли к Пиратам, пока там маленькая очередь.

«Маленькая» это значит простоять полчаса, медленно передвигаясь. Вроде радуешься, что скоро попадешь, а когда поворачиваешь, понимаешь, что внизу ещё огромная очередь. Настроили так, что никогда сразу не поймёшь сколько людей перед тобой.

Немного зябко, чем ближе к воде, тем прохладней. Остаётся надеяться, что мне не придётся сушить джинсы в ближайшей уборной. Ника скидывала фотографии с парка в Барселоне, когда на водной горке полностью влетела в воду, и красные штаны мокрой тканью обтянули её ноги. Сейчас май и не хотелось бы подобного.

— Мы же не намокнем? — шепотом спрашиваю Рому, не желая показаться глупой. — То что он водный…

— Максимум пару брызг попадёт. Не переживай, морковка. Если что — я найду способ тебя согреть.

Щёки моментально вспыхивают, обдавая жаром. Я говорила, что тут прохладно? Жарко и душно, особенно от вариантов, которые подбрасывает мой мозг.

— Я говорил о чае. А ты о чём подумала?

— О чае, естественно. Другие способы меня не интересуют.

— Ну естественно.

Но Рома улыбается так нагло, что никаких сомнений: он подумал о том же. Ну и ладно, пускай думает. Всё равно ничего от меня получит. Ну разве что прижмусь чуть ближе, когда сядем в лодку.

— Тут всего один резкий спуск, в остальном спокойно.

Мне кажется или он пытается меня успокоить? А нет, пытается умереть смертью храбрых. Потому что Рома держится одной рукой за поручень впереди, а вторую закидывает на мои плечи, так, чтобы невзначай касаться шеи и лица.

— Не сопи так громко, Маргош. Это мой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Способ соблазнения?

— Ага. Работает?

— Ни капли.

Возможно.

Глава 9

Марго, Диснейленд

Ладонь у Ромы горячая и совсем немного шершавая. Он, то и дело, проводит пальцами по шее или линии подбородка. И мурашки по телу реагируют совсем не так, как надо.

Не могу даже в мыслях найти себе оправдания. Почему вместо того, чтобы во всю рассматривать аниматронику в виде пиратов, я зацикливаюсь на прикосновениях парня. Приятных, от которых появляются те самые злополучные бабочки в животе.

И где найти дихловос, чтобы их потравить?

— Это был капитан Джей Воробей? — наконец, я отмираю и начинаю понимать, что происходит вокруг.

— Ага. Ты знала, что парк в США вдохновил на создание фильма? А потом уже были добавлены мелочи на аттракционы, вроде Джека Воробья?

— Капитана Джека Воробья!

Смеюсь над Ромой, который недовольно хмурится. Такую известную фразу забыл, что не могла не подколоть. А этот наглец наклоняется ко мне и кусает. Совсем по-настоящему, прикусывая зубами мочку уха.

— Капитана, да.

Так близко, в тишине, разбиваемой шумом воды, голос Исаева звучит ниже, хрипло. И мне страшно повернуть голову к нему. Потому что кажется, что тогда пострадает не только ухо. А что-то, отчаянно выстукивающее в груди.

— Ром…

— Ммм?

Он всё ещё так близко, неприлично. Вокруг куча народ, которые рассматривают пещеры. А я смотрю только на Исаева, его широкую улыбку и блеск в глазах.

Необдуманно облизываю губы, которые внезапно пересохли. И замечаю, что Рома отслеживает это движение. Наклоняется ближе, вжимает в борт корабля.

— Ой!

Сама отскакиваю, влетая в парня, жмусь и недовольно морщусь, оборачиваясь. Робот пирата продолжает равномерно переворачивать свою бутылку, выливая воду.

— Сильно попало?

— Нет, просто неприятно.

А ещё магия момента разрушена, и я поспешно отворачиваюсь в другую сторону. Вдруг Исаев надумает продолжить? Но он больше ничего не делает, сжимая ладонь на моём предплечье.

Прикрываю глаза, когда лодка резко спускается вниз. Брызги ледяной воды летят в лицо. И я самым логичным вариантом нахожу спрятаться на плече парня. Втянуть едва заметный аромат парфюма, пока опасность не миновала.

— Куда дальше, морковка? — Рома протягивает ладонь, помогая выбраться на берег. — Страшные или обычные аттракционы? Или сначала пообедаем?

— Какой обед? Сейчас только… двенадцать. Ого.

— Да, в парке время быстро летит, особенно в очередях.

— Тогда лучше на какие-то страшные, пока желудок пустой.

— Желание морковки закон.

Закатываю глаза в очередной раз, чтобы не опуститься до насилия. Биться плохо, Рома прав. Но иногда ему хочется двинуть очень сильно, чтобы прекратил быть… таким!

Парк просто огромный. И хотя я люблю ходить пешком, это уже начинает побдешивать. Конечно, если бы мы, как нормальные люди, построили свою карту и шли от одного места к другому — было бы нормально. А мы с Ромой носимся от одного конца в другой.

Пару раз встречаем ребят из поездки, перебрасываясь короткими разговорами. А ещё те странно косятся на то, что Исаев держит меня за руку. Тот заявил, что это в целях безопасности. Я ведь могу снова потеряться, как в метро. А у меня не нашлось аргументов «против».

— Звёздные войны?

— Да, мой самый любимый аттракцион. С отличной графикой и музыкой. Тебе понравится.

И мне действительно нравится. Красивое оформление внутри здания и подобие космического корабля вместо вагонеток. Всё очень нравится, пока мы не начинаем заезжать в туннель. И я не понимаю, что будем ехать в кромешной тьме. Свет нарисованных на экранах звёзд не очень спасает.

— Надо бы сказать! — сжимаю ладонь Ромы на поручне, словно это поможет спасти меня от смерти. — Исаев!

Крик тонет в общем хоре, когда мы летим вниз. Мелькает графика комет и обломков кораблей, но мне от этого не легче. Ощущение, что таким обломком можем стать и мы.

— Ну прости, — улыбка не спасёт Рому от мучительной смерти. — Я не знал, что ты боишься темноты.

— Не боюсь.

Отхожу в сторону от толпы, упираясь в колени. Стараюсь отдышаться и насладиться солнечным светом. Меня всё ещё потряхивает и две минуты на горке казались самыми длинными.

— Просто предпочитаю видеть, что меня ждёт. И понимать, что всё не так страшно. А там… А вдруг рельсы отошли или ещё что-то? Предупреждать надо!

— Я не хотел пугать.

Рома, словно у него нет инстинкта самосохранения, притягивает меня к себе. Не обращает внимания на попытки выбраться, только сильнее надавливает на талию и зарывается ладонью в волосы, разрушая мой хвост.

— Ты вся дрожишь.

— Не дрожу!

Дрожь это что-то мелкое, а меня просто колотит. И не могу объяснить реакцию. Темнота никогда не пугала, но этот аттракцион словно вынул из меня душу, перекрутил и сунул обратно. Страшно, когда не знаешь, что ждёт через секунду, а музыка только нагнетает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Правда, прости, морковка. Я бы не тащила сюда, если бы знал, что тебе так не понравится. Всё, выдыхай. Больше такого не будет.

Рома обхватывает моё лицо ладонями, оставляя короткий поцелуй на лбу. И это, до безумия, приятно. Эта его забота и неподдельный страх за меня.

— Давай найдём место в кафе и отдохнём. И закажем твой не-кофе с молоком и сахаром. Хочешь?

— Хочу.

— О, вы обедать? Я с вами.

Рядом, засунув ладони в карманы джинсов, стоит Никита.

Рома, Диснейленд

Сваливай, мы тебя не ждали.

Но после этого меня точно ждёт курс от мамы о братских отношениях и что в семье нечего разводить ссоры. А как тут не разводить, если Ник наглым образом прерывает наш момент с Маргошей?

Отличный такой момент. Сжать чуть сильнее, наклониться и поцеловать. К черту вечер и весь план, сейчас хотелось. Ещё на аттракционе этих Пиратов собирался, и девушка была явно не против. Помешала случайность, а теперь мой брат рушит всё!

— Так вы куда собрались? — Ник перекачивается с пятки на носок.

— Ближайшее кафе, где будет свободное место. А ты чего не со всеми?

— Да отказались идти на этот аттракцион, пришлось в одиночестве кататься. Марго, всё хорошо? Ты бледная. Может найти медпункт?

— Всё нормально.

Маргоша отмахивается, делая шаг в сторону от меня. Поправляет рыжие волосы, собирая их в тугой хвост. Часто дышит, стараясь улыбнуться. Только явно видно, что ничего у неё не «нормально».

Не хотел пугать, на самом деле. Думал, раз спокойно перенесла другие горки, то Звёздные войны её точно не возьмут. А оказалось, что темнота худший враг. Видел, как её колотило в моих руках. Всю поездку сжимала мою ладонь и жмурилась. Если бы можно было выйти посреди аттракциона, то так бы и сделал.

Пришлось успокаивать после, убеждаясь, что не поломал Маргоше психику такими развлечения. Но кто же знал?

— Уверена? — переспрашиваю, не зная, как обычно поступают в таких ситуациях. — Может сходим?

— Уверена. Сейчас немного отойду и сможем дальше кататься. Только не здесь.

Добавляет тихо, себе под нос. Конечно, чтобы Маргоша и показывала свои слабости. Единственный ориентир это то, что нет привычного сарказма и сверкающего взгляда.

Совсем невзначай посматриваю на асфальт. Вдруг, где-то есть открытый люк, куда можно спихнуть Ника. Невзначай так, абсолютно случайно. Но быстро заставляю себе переключиться. Не из-за великой любви. Просто после этого Маргоша точно никуда не пойдёт, а будет помогать Нику выбраться.

Ладно, самому себе хочется дать подзатыльник. Непонятная реакция с ревностью в новинку. Глупое чувство, тем более, что Маргоша ведь влюбится именно в меня. У брата нет шансов.

Уверен в этом, но внимательней слежу за девушкой и её поведением. Нет же никаких признаков. Ни взгляда украдкой, ни покрасневших щёк. Не похожа на тех девушек, который влюблённо смотрели на Ника.

Даже Лиза и то чаще смотрела на него. Но у них своя история. Немного мутная и непонятная, но не мне туда лезть. Хочет брат играть в примерного мальчика, пускай так и делает. Просто подальше от Маргоши.

— На улице сядем?

Предлагаю, видя, что в первом кафе всё забито. Как раз обеденное время. Обычно мы семьёй ели раньше, а в самый солнцепёк многие с детьми уходили в отель или прятались в ресторанах, обедая. И очередей на горки было намного больше.

Но сейчас тащить куда-то девушку — верх садизма. Мне нужна она влюблённой, а не перепуганной и седой. Тем более, что её рыжий цвет волос мне очень нравится.

Натуральный, яркий. Настоящая ведьма из сказок. Ну или бестия из Ада, что, зная характер девушки, более вероятно.

— Я нашла.

Маргоша указывает на свободный столик в тени и спешит туда. Спринтер, а не девушка, едва успеваю поспевать за ней. Зато получаем хорошее место.

— Ник, посторожи столик, мы возьмём еду и вернёмся.

Кафе со самообслуживанием, а оставлять девушку одну не хочется. Это как в загадке про волка, козу и капусту. Кто-то кого-то обязательно сожрёт. А мне этого не нужно.

— Возьми колы! — выкрик Ника летит в спину. — Холодной.

— Возьму.

Этому лишь бы какие-то закуски в виде орешков и колы, какая там другая еда. Мама на это постоянно ворчала, но закрывала глаза, молча выкидывая обёртки от сухариков в мусорное ведро. Потом мы, конечно, стали умнее и сами избавлялись от улик.

— А ты что будешь? — обращаюсь к Маргоше, которая рассматривает табло с меню. — Или на диете?

— Намекаешь, что я жирная, Исаев?

— Даже в мыслях не было.

— А звучало именно так.

Ох, эти женщины. Спроси у них что-то, а они сразу накрутят тысячу вариантов.

— Морковка, если ты напрашиваешься на комплимент, то так и скажи. У тебя прекрасная фигура, хотя без одежды я бы оценил лучше.

— Мечтай.

— О, поверь, ты не хочешь узнать о чём я мечтаю. Хотя я с радостью продемонстрирую это вечером.

— Пошляк! Держи свои мысли и руки при себе.

Очередь двигается быстро, благодаря многочисленному персоналу. Заказ фаст-фуда готов через две минуты, и мы с едой возвращаемся за столик к Нику. Который тут же откладывает телефон, блокируя.

— Твоя кола, — девушка расставляет всю еду на столе, относя поднос обратно.

— Спасибо, Марго.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да не за что.

И посылает ему улыбку. Лёгкую такую, едва заметную. Но с вполне очевидным посылом.

Нет, Маргош. Ну нет же. Ты же на могла повестись на моего брата, правда?

Марго, Диснейленд

Пытаюсь незаметно поправить волосы и одёргиваю рукава на кофте. Сбежать в уборную и наводить макияж будет совсем странно. Тем более, что у меня только блеск в рюкзаке валяется.

Поэтому заставляю себя расслабиться и откидываюсь на спинку железного стульчика. Не конец света, что Ник увидел меня растрёпанную. В конце концов, мы с ним даже забег устраивали вчера. Так что он видел меня раскрасневшуюся и потную. Хуже уже не будет.

— Вы давно приехали? — спрашиваю, замечая, что Рома непривычно хмурится.

— К десяти примерно. Пока все собрались, разобрались с метро и пересадками. Ну и очередь на вход просто гигантская собралась. А вы с самого открытия?

— Даже раньше были. Хотя я бы не прочь поспать ещё немного.

— Бурная ночь?

Ник спрашивает с невинной улыбкой, а мне становится не по себе. Он же в курсе, наверняка, что я сплю в одном номере с его братом. И мы ещё якобы парочка.

Господи, Исаев, ты же на корню загубил мои отношения с твоим братом. Вот полностью и окончательно. Не то чтобы у меня было действительно много шансов. Так, маленький проблеск надежды. Как у любой девчонки, влюблённой в популярного парня.

А теперь и этого проблеска не осталось. Во-первых, пока мы с Ромой «встречаемся» и ведём этот глупый спор, то Ник вряд ли обратит на меня внимание. Не в том плане, каком бы мне хотелось.

Да и кем он меня теперь считает? Распутной девицей, которая легко попала в постель к Роме? Не самая лучшая репутация, хотя мне было не особо важно общественное мнение.

К тому же, я и сама вела себя не лучше. Целовалась с Исаевым, даже когда никого рядом не было. И мне нравилось это! Дьявол знает почему, но нравилось.

— Предположения свои попридержи, — Рома огрызается, закидывая руку на спинку моего стула. — Мы болтали.

— Ну конечно.

— Ник.

— Да я ж ничего не говорю. Болтали значит болтали. Хотя я думал, что вы свалили в какой-то клуб или просто гуляли по ночному Парижу. Подсветку вечерней пирамиды Лувра нужно обязательно увидеть.

Киваю, чувствуя, что сворачиваем со скользкой темы. Кажется, за пирамиду и Рома что-то говорил. Но пока не было времени к ней добраться. Хотя вечерняя прогулка у нас была вчера. Нельзя приписать к свиданию, но я обязательно дождусь, когда Рома совершит ошибку.

Не может же он быть настолько оригинальным, что я не угадаю ни одного его подката. Ладно, Исаев определённо старается и не так банален, как я думала. Но всё равно проигрывать не хотелось.

— Не трогай! — бью Рому по руке, когда тот тянется к моей картошке фри. — Закажи себе свою.

— В паре, морковка, принято делиться.

— В паре, зайчик, принято не лезть к голодной девушке.

— Надеюсь, — Рома понижает голос и наклоняется так, чтобы только я слышала его слова. — Что ты не о еде? Потому, что этот твой голод я с радостью утолю.

— Исаев!

— Насилие это плохо.

Рома легко перехватывает мою ладонь, заранее зная, что я собираюсь сделать. А что я могу поделать, если только насилием можно заставить его прекратить пошлить и говорить всякие гадости.

Ну, не совсем гадости. Так, слова, от которых у меня бегут мурашки по спине. Потому что фантазия сразу подсовывает, как именно Рома будет утолять мой «голод» и там сплошные картинки с рейтингом для взрослых.

Хорошо хоть не краснею, выдавая себя и неприличные мысли. Ещё не хватало, чтобы Исаев действительно уверился в своей привлекательности и вечером полез ко мне.

Нет и ещё раз нет. Этому не бывать.

— Так какой у вас план дальше? — ощущение, что Ник обращается только ко мне, и это приятно. — Обратно на горки? Или во второй парк пойдёте?

— Я покупала только сюда. Итак ещё не увидела даже половины. А ты?

— Я пока не знаю. Можем вместе покататься, а после решим. Если ты, Марго, не против.

— С чего бы это? Диснейленд общий, я не могу запретить.

— Ну, может я лезу в ваше свидание.

— Нет.

— Лезешь!

Одновременный ответ вместе с Исаевым, который сводит брови на переносице. Недовольно смотрит на меня, но больше ничего не добавляет. Конечно, Ник ведь мешает его «гениальному» плану соблазнения.

А мне, наоборот, лучше, чтобы он пошел с нами. Меньше приставаний и меньше соблазнов поддаться на обаяние Ромы. Я не собиралась, но…

Да кого я обманываю?

После странного выпада Ромы, что его брат нам мешает, обед происходит почти в тишине. Ник не спешит уходить, а значит не обратил внимания на слова брата. Или намеренно решил побесить. Мне любой вариант подходит.

Оставаться вдвоём с Исаевым — рискованно. Первая половина дня была прекрасной. Лёгкой и забавной, с перепалками и горками. Но чем больше времени мы проводили вместе, тем сильнее наглел парень. У него появлялась тысяча возможностей меня поцеловать. И уверенна, когда-то Рома воспользуется этой возможностью.

А мне этого не нужно. И правда, кто знает, кого он целовал этими губами до меня? Тем более, что наш спор точно не включал подобное. Я бы от такого «счастья» отказалась сразу.

Наверное.

Такая неразбериха происходит в голове, что без карты не разобраться. Да и где есть методички с подобными? Явно подростковые драмы не помогут с тем, как разобраться в своих чувствах. Там всё всегда заканчивается счастливым финалом и влюблённой парой.

Только ведь с Исаевым такой вариант не прокатит. Когда закончится спор, закончится и его внимание. Не важно даже, кто именно победит. Он ни разу за два года совместного обучения не был таким внимательным. Бесил, поддевал, комментировал мои рыжие волосы. И даже сейчас не избавился от привычки называть меня «морковкой».

Глупо было бы ожидать, что он продолжит вести себя как обычно. Раз не влюбилась за столько времени, то нужно менять тактику. Вот он и поменял, стал заботливым и не отходит ни на шаг.

— Пойдём на аттракцион, где мир кукол? — предлагаю, потому что тишина меня просто убивает. — Как раз после обеда, чтобы плохо не стало.

— Давай сначала на Базза Лайтера. Чтобы не возвращаться. А то так и будем бегать по всему парку туда-обратно.

— Хорошо.

Соглашаюсь с предложением Ромы. Он ведь лучше знает Диснейленд, чем я. Да и почти всё, что я хотела увидеть, мы уже посетили. Осталось лишь немного аттракционов, которые к вечеру точно пройдём.

Но коварный план Исаева заключался в том, что машинки тут двухместные. И естественно, именно Ник оказывается третьим лишним. Пытаюсь отправить их вдвоём, но мне никто не позволяет.

— Одному же не интересно будет.

— Вон Лиза, — Рома кивает на блондинку, привлекая её внимание. — Самойлова, хочешь с нами?

— И в чём подвох?

— Нику не с кем ехать. Составишь ему компанию? Заодно обыграешь в стрелялках.

— Я с Олей прокатаюсь.

— Нет, без меня, — одна из новых подружек Лизы качает головой. — Это развлечение для детей. Я лучше найду место, где можно подымить. А вы наслаждайтесь.

Лиза закатывает глаза, но соглашается, не добавляя больше ничего. Она в последнее время совсем не своя, но это давно не моя забота. Когда дружишь с кем-то много лет, то сложно потом перестать волноваться об этом человеке. Всё равно остаются ниточки, которые связывают.

Но бывшая лучшая подруга сама оборвала всё, так что не мне интересоваться, что с ней происходит. Оставляем их с Ником, усаживаясь в небольшое подобие машинки. Или межгалактического корабля, если точнее.

— Твоё оружие, — Рома подаёт мне пистолет. — Прицеливаешься и стреляешь по фигуркам, пока будем ехать. Кто больше наберёт, тот и победил. Твои баллы высвечиваются тут.

Парень указывает на небольшой экран, где пока светится красный ноль. Киваю, показывая, что всё поняла. Оля была права, действительно развлечение для детей. Как и весь Диснейленд, если не брать в расчёт американские горки. Но мне нравится.

— Готова ещё к одному спору, морковка? Кто выиграет, тот и загадывает желание.

— Слишком много споров на одну меня.

— Испугалась?

— Ещё чего, — как же легко меня взять на слабо. — Готовься проиграть, Исаев.

Не так уж и сложно. Прицелиться в красный круг на какой-то фигуре и выстрелить инфракрасным лучом. Как минимум, баллы на экране говорят, что я справляюсь неплохо. Но хуже Ромы, что неимоверно бесит.

— Отстаешь, морковка. Знала бы ты, сколько у меня разных желаний для тебя заготовлено.

— Обойдёшься.

Заставляю себя не смотреть на результат Ромы, чтобы не отвлекаться. Полностью сосредотачиваюсь на своём задании, пока нас медленно уносит вперёд. В другой раз я бы обязательно любовалась интересными роботами и обстановкой, но сейчас на кону моя победа.

Да, я люблю спорить. И с этим, к сожалению, ничего не поделать. У каждого свои слабости. Но ведь так приятно оказываться правой или выигрывать желание.

Кстати, Ник же мне должен за победу в нашем забеге. Вот только никаких идей нет, что ему загадать. Всё слишком банально и очевидно, чтобы действительно о таком думать. Ну и не загадать же ему свидание, когда для всех я встречаюсь с Ромой.

Хм. Ник же должен знать французский, раз его тётя тут жила. Ну или не должен, но вполне может. Можно загадать, чтобы он помог мне с изучением языка, хотя бы несколько уроков. А там проведу вместе с ним время, узнаю лучше.

И кто знает, что может получиться?

— Не отвлекайся, морковка.

Рома специально стреляет в монстра с моей стороны, тем самым не давая заполучить нужные баллы. Ещё и улыбается довольно, понимая, что выигрывает. Но я ведь тоже могу ответить таким же.

Оказывается, что мешать Исаеву ещё интересней, чем стрелять. Перехватывать пистолет в последний момент, опуская вниз. Ловить правую руку, чтобы хуже прицеливался.Особенно забавно ворчание парня, когда он пытается отомстить.

— Жульничать плохо.

— Сам так делаешь.

Сдерживаюсь, чтобы не показать парню язык. Вместо этого прижимаюсь губами к щеке Ромы, где едва пробивается щетина. Наверное, если бы он не брился каждое утро, то мог бы отрастить бороду. Ему пошло бы такое. Добавило ещё больше брутальности.

Не о том думаешь, Маргарита.

Зато детский манёвр отвлекает Исаева на насколько секунд, позволяя обезвредить мишени с его стороны. Не так интересует желание, как получить саму победу.

Но всё не так просто, когда Рома опускает свой пистолет и обхватывает меня руками. Прижимает так, чтобы не могла ни стрелять, ни двигаться. Только замереть от чужого тепла.

— Что ты делаешь?

— Мешаю тебе выиграть, конечно же.

— Ром!

Имя застревает в горле от близости парня. Дыхание касается кожи, звуки бластеров затихают. Словно всё сужается только до лица Исаева и его широкой улыбки.

Сглатываю вязкую слюну, стараюсь найти хоть какие-то слова. Причины, чтобы оттолкнуть парня и продолжить игру. Причин тысяча ведь, но все они как-то быстро разлетаются. Остаётся лишь одна бьющаяся в голове мысль.

Он сейчас поцелует. Точно поцелует. Словно завороженная слежу за тем, как медленно исчезает улыбка. А его губы всё ближе и ближе. Мне нужно отвернуться, прямо сейчас.

Но вместо этого лишь моргаю, чувствуя лёгкое прикосновение. Которое тут же отзывается жаром внутри тела. Таким приятным и неправильным, и я ничего не могу с этим поделать.

Только списать на майское солнце, чьи лучи не пробиваются в зданием.

Резко выбираюсь из кабины, стоит подъехать к финальной точке. Сжимаю ручки портфеля, смотря в сторону выхода. Не думать о том, что только что произошло. Секунда ведь не считается, значит, и обращать внимания на неё не нужно.

— Я выиграла, — произношу хрипло, видя разрыв в несколько сотен баллов. — Ты должен мне желание.

— Ага, должен, — голос у парня такой же хриплый и низкий. Волнующий. — Уже придумала, что загадаешь? Я открыт к любым предложением.

— Ну что? — Ник, мой спаситель, избавляет от неловкости. — С каким разгромным счётом победил Рома?

— В плане?

Мы выходим на улицу, вчетвером, и я стараюсь оказаться как можно дальше от Исаева. Просто на несколько минут, чтобы успокоить трепыхающееся сердце.

— Рома лучший на этом аттракционе. Отец занимается стрельбой, а всё равно проигрывает ему. Разрыв минимум в два раза, да? Главное, Марго, не расстраивайся. Ездить с ним — гиблое дело.

— Вообще-то, победила я.

И это, видимо, странно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 10

Марго, отель

— Я в домике.

Заявляю, падая на кровать. Прямо по серединке, не оставляя места для Ромы. Ноги гудят, словно я весь день бегала марафон. Хотя так и было. Конечно же, никто так и не добрался спланировать маршрут. Сначала в одном направлении, потом к аттракциону совсем в другой части парка.

Салют над Диснеевским замком я уже встречала с последних сил. Была готова опуститься прямо на пол, но тогда бы за толпой ничего не увидела. И так, благодаря Ромчимку, мы пробились как можно ближе.

Дорога назад прошла в тумане. Не помнила, о чём говорила с ребятами, что отвечала на подколы Лизы. И уж точно не остался момент, как из метро оказалась в номере.

А нет, помню, что Исаев покупал поздний ужин в закрывающемся ларьке. Есть хотелось жутко, но спать ещё больше. И это слишком сложный выбор. Кажется, я завтра даже не встану с постели. А у нас прогулка по городу.

Пятьдесят тысяч шагов это не шутки. Простите уважаемый тренер, я в ближайшие два года не смогу бегать. У меня ножки не работают. И голова тоже, а ещё всё остальное тело.

Тотальный сбой.

— Поднимайся, морковка, нужно в душ.

— Не нужно.

Нужно. Я в уличной одежде, потная, пыльная. Надо всё смыть. Как минимум, чтобы не ложиться грязной в одну постель с Исаевым. Если я спала бы одна, то плюнула на это. Но это совсем негигиенично тащить все микробы в чужую постель.

Надо только найти в себе силы перевернуться и слезть с кровати. Вот прямо сейчас, всего одну секундочку. И позвонить маме нужно было бы, а то я ограничилась одной лишь фразой, что жива.

А похитители ведь тоже могли такое написать.

— Морковка, так не пойдёт. Давай, — чувствую наглые ладони на талии, но никак не реагирую. — Тогда хоть двигайся.

— Поищи другой номер.

— Нарываешься, Маргош. Двигайся добровольно.

— Делай со мной что хочешь, но я не двинусь. У меня лапки.

— Ух, какой простор для фантазии.

Знаю, что Рома может расценить это как приглашение. Но у меня даже сил спорить нет. И реагировать на его прикосновения тоже. Ну и пусть парень проталкивает ладони под моё тело, цепляя пуговицы джинсов.

Никакой реакции, только немного щекотно. И тепло. И, мизерную чуточку, приятно. Как скользят пальцы по коже, едва надавливая. Проходятся, ласкают.

— Ром.

— В грязной одежде я тебя точно не пущу в кровать. Хотя бы в пижаму переоденемся, да?

— Угу.

Если Исаеву так хочется посмотреть на меня в нижнем белье, то пусть. В конце концов, купальник у меня не самый закрытый. Никакого отличия. А зайти дальше положенного он не посмеет.

Ну или я не позволю.

Как пойдёт.

— Не трожь! — вскрикиваю, когда пальцы цепляют застёжку лифчика. — Ром, не надо…

— Просто проверяю твою реакцию, морковка. Где твоя пижама?

— Где-то.

— Ты такая милая, Маргош, когда без сил. Прелесть.

Я прелесть. Хи.

Господи, усталость забивает голову сильнее алкоголя. Потому что слова Ромчика каким-то приятным сиропом растекаются по душе. Пускай просто так сказано, и совсем не от того мужчины, но это такие мелочи.

Едва вздыхаю, когда меня придавливает тяжелым весом. От Исаева пахнет гелем для душа, а кожа у его едва влажная. На шею капает вода, которую парень тут же стирает пальцами.

— Ты заняла всю кровать, морковка. Мне некуда деваться, — оправдывается до того, как я начинаю возмущаться. — Придётся спать так.

Не страшно, одну ночь я переживу. Ну и что, что ночь страшна и полна наглых парней?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома, отель

Ни капли ведь не соврал. Маргоша в таком состоянии — сущая прелесть. Мягкая, послушная, без колкостей и бесполезных споров. Податливая и ничего не говорит, стоит улечься на неё.

Споит тихо, пока удерживаю вес на руках, и даже не двигается. Наверное, пользоваться сейчас случаем всё равно, что тащить пьяную девчонку в постель.

На да, я подлец и негодяй, поэтому лишь укладываю ладонь на шею Маргоши, убирая волосы с лица. Красивая, зараза, особенно когда прикрыла глаза и тихонько себя ведёт.

Спокойная и умиротворённая. А вот в моих джинсах совсем не спокойно. Когда перед тобой девочка по имени Марго, да ещё и в одном нижнем белье, сложно себя сдержать.

— Ты должен был найти мою пижаму, — выдаёт в итоге, елозит, вжимаясь в меня бёдрами. — И где она?

— Потерялась. Моя футболка подойдёт?

Меньше всего мне хочется сейчас вставать и искать пижаму по всему номеру. Это такая шаткая тишина от Маргоши, что непривычно. И в один момент всё может просто рухнуть.

Поэтому достаю из чемодана свою чистую футболку, которую ещё не успел закинуть в шкаф. С этой поездкой вообще ни на что времени не хватало. Но не то чтобы я особо жаловался.

Девушка лёгкая, без трудов опрокинуть на спину и натянуть футболку. Хотя, если честно, натянуть хотелось что-то другое. Или кого-то. Но мне за такое влетит до того, как успею озвучить.

— На сколько ставить будильник?

Отворачиваюсь, чтобы не смотреть, как ткань завернулась до талии. Блин, либо Маргоша очень круто издевается надо мной, либо совершенно не понимает, насколько соблазнительно выглядит.

— Во сколько экскурсия?

— В десять сбор внизу.

— Тогда на девять пятьдесят.

— Ага.

Знаем мы, как «быстро» собирается девушка. Поэтому ставлю пару будильников на восемь и девять утра. Главное вовремя сыграть непонимание.

Отправляю телефон на зарядку, вместе с другой техникой. В другой раз я бы забил на экскурсию. Чего я там не видел? Но, опять же, во всём виновата Маргоша. Время летит вперёд, а мне нужно её как-то осблазнять. Особенно после сегодняшних открытий.

Я был уверен, что девушка не настолько банальна, чтобы повестись на образ Ник. Пай-мальчики ведь давно не в моде, да? Но, судя по всему, некоторым они ещё нравились. Половине универа и Маргоше.

Ладно, пусть. Ника будет согревать мысль, что он когда-то нравился девушке. А вот меня будет согревать сама Маргоша.

Так, надо тормозить со своими мыслями. Что-то они заходят совсем не в ту степь. Вроде так сильно не пошлил никогда, даже в голове. А тут сказывается присутствие одной языкатой занозы.

— Прекращай свои игры.

Девушка хмурится, стоит вернутся на кровать. Всю в ту же позу, нависая над ней сверху. Упираюсь локтями по бокам от разметавшихся рыжей прядей, и внимательно смотрю на девушку.

— Что?

— Ничего. Ты красивая.

Ох, святые Боги, никогда не думал, что меня может покорить румянец. Но Маргоша так забавно краснеет, от кончика носа и до самых ушей, что удержаться сложно.

Наклоняюсь, прижимаясь губами к алой полоске на щеке, чувствуя, как девушка замирает подо мной. Превращается в нерушимую фигуру, но не отталкивает. А это уже маленькая победа.

Спускаюсь чуть ниже, выкладывая себе путь к губам. Пухлым и сладким, это я хорошо запомнил. Но освежить память никогда не бывает лишним. Поэтому прощаюсь с жизнью и целую девушку.

— Ром.

Бормочет сквозь поцелуй, приоткрывая губы. И это прекрасная возможность двинуться дальше. Насладиться её горячим дыханием, касающимся кожи. Как вздрагивает, едва заметно, но не отталкивает.

А после запускает свои длинные пальчики в мои волосы. Сжимает, почти до боли, но отвечает на поцелуй. И это приятней многого.

— Ром.

Повторяет тише, но сама тянется за поцелуем. Моя личная победа, которая растекается адреналином по крови. Кружит голову, заставляя почти лечь на девушку. Придавить, чтобы не могла сбежать. И целую снова и снова, наслаждаясь.

Мажу губами по подбородку, возвращаясь к губам. Касаюсь пальцами нежной кожи, очерчивая родинки возле уха. Господи, кажется, что не могу ею насытиться. Ею и реакцией, скрытой в тихом дыхании и как сжимается подо мной.

— Ты упираешься в меня.

Полностью краснеет, до начала длинной шеи. Отворачивается, прикрывая глаза.

А то я, блин, не знаю, чем и как упираюсь.

— Нам лучше прекратить, Ром.

— Не лучше.

Почти рычу от досады. Небольшой конфуз, ладно. А с другой стороны, что она хотела от парня, которому нравится? Ну явно не гробовой тишины ниже пояса.

— Тогда двигайся.

Маргошу даже не останавливает факт, что придавил её. Легко перекатывается на край кровати. Натягивает одеяло, но без вопросов пускает меня под него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Спокойной ночи, Исаев.

Да какая спокойная ночь после такого?

Марго, отель

Никто ещё не тратил желание так бесполезно. Но когда в восемь утра Рома пытается меня разбудить и стащить с кровати, это кажется гениальным. Поэтому я загадываю парню раздобыть завтрак и кофе, а сама проваливаюсь обратно в сон.

Не думала, что поездка в город моей мечты может так выматывать. Да я всегда просыпалась легко, не важно, отработала в ресторане ночную смену, всю ночь болтала с Никой или сладко спала.

А тут — сплошная усталость. И нет, днём нормально и полна сил. Но открыть глаза утром кажется невозможным. Легче за пару часов написать курсовую, чем вот это всё.

— Давай, морковка, поднимайся, — матрас рядом прогибается и я вдыхаю запах парня. Выпечки, парфюма, даже немного пыли. И этот прекрасный аромат кофе. — Знала бы ты, как соблазнительно выглядишь в постели.

— Исаев, блин. Дай мне еду и уходи. Есть куча других дурочек, который поведутся на это.

— Мне нужно, чтобы одна конкретная дурочка повелась.

— Я не дурочка!

Поднимаю, наконец, голову с подушки и смотрю на широкую улыбку этого наглеца. И сразу вспоминаю, что мы творили ночью. Ничего криминального, но мне и за это стыдно.

А ещё за то тепло, которое я чувствовала тогда. Прижатая мужским весом, с руками на теле. Просто поцелуи, но Исаев мне соврал. Он не делился душой через поцелуй, а нагло забирал мою.

— Ну конечно нет. Ты умная. И как умная девушка признаешь, что я лучший кандидат на твоё сердце.

— Круассаны и на выход.

— Для начала хоть встань, чтобы получить свой завтрак.

Меня хватает лишь на то, чтобы перевернуться на живот, упираясь локтями. Это ужасно, есть в постели. Крошки, риск вылить сладкий кофе на белые простыни. Но какая разница, когда совсем не хочется двигаться?

— Ты разбудил меня раньше, чем мы договаривались.

— Абсолютная случайность. Даже не знаю, как это получилось. Давай, у нас подъем на твою обожаемую башню.

— Ты говоришь так, будто она ужасна.

— Она ужасна.

А вот это будет меня окончательно, заставляя подскочить на кровати. Я собираюсь спорить, потому что что Эйфелева башня, пусть и не сильно оригинальна в стиле архитектуре, но по-своему прекрасна. Сумевшая стать символом Парижа.

Но несчастный злополучный стаканчик с кофе опрокидывается, обжигая. Футболка пропитывается мгновенно, прилипая к телу. Наружу вырываются все нецензурные слова из моего лексикона, пока я оттягивая влажную ткань. Горячо и больно.

— Блин, Маргоша!

Это происходит на эмоциях и от желания скорее избавиться от неприятных чувств. Поэтому футболка слетает с тела при помощи рук Ромы. Касаюсь покрасневшей кожи, а потом лишь понимаю, что произошло.

Я голая.

Перед Исаевым.

На мне только трусики, но это не сильно спасает ситуацию. И вместо того, чтобы прикрыться руками или найти другую одежду, я стою смирно. Просто замерла на несколько секунд.

А Рома не терял времени зря. Скользнул взглядом по телу и, конечно же, остановился на моей груди. Ни чем не прикрытой.

— Отвернись!

И сама выполняю свой же приказ, чувствуя, как краснеют не только щёки, но и всё тело. Господи, какой позор.

— Ты… Ты…

— Я, морковка. Дальше что?

Голос раздаётся слишком близко, заставляя вздрогнуть. Я бы обязательно ещё и ударилась головой о шкаф, если бы ладони парня не прижали меня к их обладателю.

— Ром…

— Ну что?

— Мне нужно одеться.

— Не нужно.

С поцелуями вчера он так же говорил. Но есть тонкая грань, за которую не стоит переходить. А то действительно можно потерять остатки сопротивления и поддаться Исаеву.

А мне этого не нужно.

Спасибо, нет желания становиться его очередной победой в споре. И ладно, где-то в глубине души я признаю, что у него неплохо получается. Раз всего пару дней, а на мне нет лишней одежды и мозгов тоже нет.

— Мы опаздываем, Ром. И… Хватит меня лапать! Иначе ты узнаешь, что такое настоящее насилие в моём исполнении. И в твоей семье станет на одного члена меньше. То есть…

Я не собиралась пошлить, фигура речи же такая. Но парень смеётся, принимая другой смысл фразы. Мажет губами по шее, прихватывая кожу. Так, что ноги подгибаются.

— Будешь жалеть потом, морковка, — и ощущение такое, что действительно буду. — У тебя десять минут на сборы.

Он неожиданно отступает, а я ретируюсь с поля боя.

Сбегаю в ванную, стараясь отдышаться и прийти в себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стыдно то как.

Вроде ничего не произошло. Ну увидел меня Исаев голой, не конец же света. Уверена, что он уже насмотрелся с другими девочками. И я тоже не из тех, кто оказывается впервые обнаженной перед парнем.

Но не перед Ромой же!

Стою в душе, касаясь кожи на животе. Слегка красновата, но ничего страшного. Ожога как такого нет, футболка спасла. Говорила же, что глупая затея — завтракать в постели.

Ну вот что мне стоило подняться и нормально поесть? Или не так реагировать на слова Исаева. Хотела поспорить о красоте Эйфелевой башни, а в итоге показала всю свою «красоту».

Я никогда не была критична к своей фигуре. Грудь не нулевая, талия есть. Красива, вроде как. Нормальная. И ничего запредельного не произошло. Так, маленький конфуз.

А выйти из ванной всё равно не могу. Сейчас Рома что-то скажет, я снова буду краснеть и смущаться. И неприятный осадок только сильнее растечётся в душе.

— Морковка, тебе одежда не нужна?

Точно, вещи. Так бежала в ванную, что даже не подумала о том, что несусь-то голая. И крошечное полотенце прикрывает лишь совсем немного. А мне сейчас нужно два слоя одежды, сверху паранджа и сразу билет в страну без Исаева.

— Нужна.

— Ну так выходи и забирай.

Конечно, чтобы Рома и упустил возможность — это не про него. Но не могу же я всё время прятаться в ванной? Можно, конечно, подождать. Парень уйдёт и тогда заберу всё, что мне нужно.

Только Рома вряд ли просто уйдёт, будет ждать до последнего, чтобы не уступать мне. И он, в отличии от меня, был в Париже уже много раз. Может спокойно пропустить экскурсию.

— Ну Ром! Тебе разве жалко?

— Не жалко, — его голос звучит близко, словно нас разделяет только дверь. — А тебе жалко, чтобы я снова любовался?

— Исаев, блин!

— Открой дверь, морковка.

Пальцы крепко сжимают ручку. Ощущение, что та раскалена до предела. В ванной душно, клубы пара поднимаются к потолку. А я стою, замерев, и не могу решиться.

Он видел уже меня голой, всё, самое страшное произошло. И вряд ли Рома из тех, кто попытается силой меня завалить на кровать и сделать что-то против воли. Против разума — да, в этом он мастак. Но ничего больше.

Понимаю, что надо просто выйти и забрать одежду. Всё. А повернуть ключ в замочной скважине кажется чем-то невыполнимым. Сложным, опасным.

— Ты же не трусишка, морковка?

Трусиха, ещё какая. Но убеждать в этом Рому не собираюсь. Наоборот, его слова подстёгивают распахнуть дверь, прижимая к груди полотенце. И впиться глазами в улыбающегося парня.

— Твоё.

В моих руках оказывает комплект одежды, а после Рома сам закрывает дверь. Скользнув напоследок взглядом по моему телу, но закрывает.

Господи, он ещё и в моём белье копался. И, конечно, выбрал тот комплект, который я бросила просто так. Красный, яркий. Подходящий для чего-то большего, чем прогулка по Парижу.

Наверняка француженки относились к этому по-другому. Мол, красивое бельё просто так, без повода. Не потому, что собираешься провести ночь с парнем, а чтобы самой нравилось.

Я когда-то зачитывалась записями парижанок, их философией, подходу к красоте и любви к себе. Там было больше о диетах и питании, но и одежде тоже.

Только я не парижанка, пока что. С поступлением всё туманно, будущее неопределенно. Единственно, что знаю — надо быстрее надевать красное платье на запах, которое выбрал Рома.

И вот куда оно к красным волосам?

Его подарил дядя, и оно мирно кочевало со мной в сумке, чтобы не обижать.

Но делать нечего. И если собрать волосы в хвост, то не так уж страшно. Или заплести две тугих косички, чтобы ничего не лезло в глаза. На башне ведь будет ветрено, а я хочу насладиться каждым мгновением.

— Без одежды тебе лучше, морковка, — Рома встречает меня очередной пошлостью. — Но так ты тоже очень красивая.

— Спасибо.

Отвожу взгляд в сторону, чтобы не показывать, что смущаюсь.

Ещё чего! Исаев такой реакции не добьётся.

Рома, отель

Я сомневаюсь в своих умственных способностях с тех самых пор, как увидел обнаженную Маргошу. Потому что ни один умный человек не отпустит девушку в ванную.

А я мало того, что дал сбежать, так сам и принёс одежду. Дурак? Дурак. Но лучше так, чем девушка просто запрётся в ванной, проводя там всю жизнь. А Маргоша на такое способна, я не сомневаюсь.

Убеждаю себя, что шанс ещё будет. И не потому, что опять опрокинется стаканчик с кофе, а потом, что девушка захочет. Сама скинет футболку с себя и мне поможет.

Нужно лишь немного подождать. И дожать.

Сжимаю кулаки, потому что сжать хочется Маргошу. Наплевать на поход с группой, просто утащить в постель. Закончить то, что начали вчера.

Она ведь дрожала в моих руках далеко не от страха. Охотно отвечала на поцелуи, прижималась. Была уставшей, такой мягкой и податливой. А с утра снова бестия, которая не подпускает к себе.

— Кофе на столе. Я взял тебе новое.

— Новый, — поправляет в привычной манере, улыбаясь. — Спасибо, Ром.

— Просто «спасибо»? А как же броситься на шею, поцеловать? Ради тебя такие подвиги совершаю, а ты…

— А я рыжая и бездушная.

Крутится в красном платье, которое так прекрасно очерчивает изгибы фигуры. Надо было что-то скромнее подобрать, закрытее. Но, в конце концов, я же не отец, который постоянно маму прячет.

Столько лет с ним живёт, выбрала же из двух Исаевых того, кто больше понравился. А отец всё не унимается. Бурчит, когда та в коротких платьях ходит. Ну как в коротких, до колена.

Ржал всегда с этого, глупость же. А вот, гены дают о себе знать, вырываясь недовольным взглядом на Маргошу. Но платье-то действительно коротковатое, до средины бедра.

— Ну ты чего?

Замечаю, как девушка хмурится и отворачивается. Усердно терзает несчастный круассан, запивая сладким кофе. Таким, что зубы сводит. Пытался сделать пару глотков, но не смог. И что Маргоша в этом нашла?

— Ничего.

Бурчит, скидывая вещи в сумку. И всё ещё не смотрит на меня, кусая губы. Мне такое совершенно не нравится. Хочется отмотать время назад, когда она сама подставляла губы и широко улыбалась.

— Морковка, не хмурься. Морщинки появятся раньше времени.

— Ну появятся, тебе какое дело?

— Беспокоюсь за тебя. Ну-ка.

Получается перехватить девушку у шкафа, вжимая в дверцу. Наслаждаюсь и злостью, и как полыхает огонь в её глазках. Лучше, чем простой игнор.

— И что не так?

— Всё так. Пусти, мне телефон нужно взять. Исаев!

— С рождения Исаев, дальше что? Ты что… — да ладно, не может быть. Чтобы Маргоша и смущалась? — Тебе неловко из-за того, что случилось? Если так важно, то я ничего не рассмотрел. Больше переживал, чтобы ты не обожглась.

— Правда?

— Ну конечно.

Совершенно ничего не увидел. Ни соблазнительных изгибов талии, ни такой очаровательной родинки прямо на груди. И то, как часто дышала девушка, я тоже не заметил.

Совершенное ничего, которое хотелось увидеть ещё раз.

Распустить пальцами этот глупый бант на боку, снимая платье. Скользнуть руками по нежной коже, наслаждаясь жаром. И ещё поцеловать, несколько раз. Миллион, например, очень хорошая цифра.

От девушки пахнет гелем для душе и цветочными духами. Приятно так, легко. Понимаю, что могу получить, но ничего не поделать. Наклоняюсь ниже, задевая носом щеку.

Маргоша это смесь невыносимого и желанного. Вроде иногда хочется прибить за все глупости, а при этом вообще никуда от себя не отпускать.

— Нам уже пора, да?

— Пора. Ладно, у меня есть для тебя задание, в рамках спора.

О споре вообще лучше не напоминать, он действует на Маргошу, как красная тряпка на быка. Сразу вскидывается, поджимает губы. И, уверен, в сотый раз думает, как не дать мне победить.

Но девушка может сколько угодно сопротивляться. Но я уверен, что процесс уже запущен. И моему брату ничегошеньки не светит.

— И что это?

— Всё просто, — отступаю на шаг, но протягиваю девушке ладонь. — Всю прогулку держать меня за руку.

Глава 11

Рома, Эйфелева башня

Маргоша так забавно смотрит на наши переплетённые пальцы, что не получается сдержать смех. Будто бомбу ей всунули, а не просто мою ладонь. Дурацкая идея, да и за руки мы уже держались.

Вообще, как для школоты придумка, не отпускать руки. Ещё бы попросил за коленку подержаться и портфель понести. Прекрасная идея, гениальная. Семья оборжётся, когда узнает.

А в том, что Ник уже всё разбазарил им, я даже не сомневался.

— Нет, Ром, ты правда считаешь, что башня ужасна?

Маргоша тормозит перед очередью возле входа, смотря на меня так, словно я заявил что реинкарнация Гитлера. И этот факт её бы расстроил намного меньше, очевидно же.

— Бесполезная железная постройка, — отвечаю честно. — Случайно появилась, случайно осталась. Есть же куча ТЦ, где можно посмотреть на Париж почти с той же высоты. В ней нет ничего особенного, чтобы все так рвались к ней.

— А разве в архитектуре всегда должен быть смысл? Тебе же нравится Триумфальная арка, да?

— Там есть смысл, морковка. Она возведена в честь побед Наполеона. Как и та арка, что перед дворцом Тюильри. Там высечены имена военачальников, есть история. А башня…

— Была входом на выставку, отделяла обычный Париж от искусства. Как переход между двумя мирами. Ну, это моё мнение.

Девушка прерывается, бросая портфель на ленту и проходит через рамку. Охрана тут такая, словно на верхушке нас ждёт президент. Или даже три, раз на то пошло. Ну вот что я сделаю с башней, если пронесу с собой ножик? Ну или даже бутылку вина?

Если захочу побуянить, то могу вполне напиться в самом ресторане на первом уровне. И куплю в сувенирных лавках что-то острое, без проблем. Как и в аэропорту. Психов это не остановит, а нормальным людям даже в голову не пройдёт.

— Морковка, я куплю тебе билет с лифтом, честно, — прошу, когда девушка снова сжимает мою ладонь и тянет к кассам, где нужно подниматься по лестнице. — Без проблем.

— Тут очереди почти нет. А там и в кассу, и на лифт. Мы быстрее будем.

— Ни разу.

Ник, конечно, никуда не делся. Но сегодня он воспринимается как-то проще. Вчера бесило от мысли, что он может нравиться Маргоше, пусть и своим фальшивым налётом правильности.

После ночи и утра уже не так коробит. Ну, он мог нравиться девушке, ладно. Но целовалась она со мной, прижималась ко мне. И именно мою ладонь сейчас сжимает, пускай и в рамках спора.

— Очередь длинная, но лифт за минуту завезёт до пункта назначения. А по лестнице три часа подниматься.

— Готов поспорить? — так, видимо мою девушку нужно тормозить иногда, а то это у неё уже ответ на любой вопрос. — Ник, либо проиграешь ещё одно желание, либо нейтрализуешь своё.

— Да легко.

Брат кивает, направляясь к другой очереди. Оглядываясь, подмигивая мне. Конечно, мы оба знаем, что на лифте быстрее. Всегда. И о никаком желании для Ника я не знал. Но даже лучше, пускай Маргоша прекращает о нём думать.

— Ты что-то говорила о башне, — привлекаю внимание девушки. — Переход между мирами и всё такое.

— Мне нравится думать, что в этом есть какой-то скрытый смысл. И каждый определяет его для себя. И по поводу вида на Париж, думаю, раньше же не было ТЦ. И это было словно возможность увидеть мир с нового ракурса. Давай, смейся. Я знаю, что это глупо.

— Да нет, мне нравится твой подход. Намного лучше, чем просто «символ Парижа». Я не знал, что ты фанатка искусства.

— Не обязательно быть фанаткой чего-либо, чтобы этим наслаждаться.

Твоя правда, Маргоша. Ты абсолютно права.

Только мне уже кажется, что я и фанат, и наслаждаюсь.

И хочется тебя такой же фанаткой сделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, Эйфелева башня

— Бросай меня и спасайся сам.

Прошу, хватаясь за поручни. В лёгких не осталось ни грамма кислорода, а ноги уже начинает жечь. Дикое желание спуститься обратно и купить новые билеты, с лифтом.

Исаев, гад такой, улыбается. Стоит на две ступеньки выше, наблюдая за моими мучениями. Как пытаюсь отдышаться и не свалиться в обморок. А мы только прошли первый этаж.

— Сама захотела, морковка.

— А ты не мог меня отговорить? Знал же, сколько тут ступенек. Будто на двадцатый этаж поднимаюсь.

— Выше, на сороковой, наверное.

— Сороковой?! Ром, ты же специально!

— Кто я такой, чтобы с тобой спорить? Ты решила, что по лестнице будет быстрее. Ещё и спор с Ником затеяла. Я не мог ничего сделать.

Конечно не мог! Ведь до этого ничего ни разу не делал, идя мне наперекор. Каждый раз слушал только себя и прикрывался нашим с ним спором. А теперь, внезапно, решил послушаться.

Именно в тот момент, когда я, признаю, решила несусветную глупость. Преодолеть больше двухсот метров вверх по ступенькам. Это ведь ни капли не интересно и не забавно.

Только хочется лечь поперёк и не двигаться. Или крикнуть вниз, чтобы люди не повторяли моих ошибок. Но их же куча. Постоянно мимо проходят другие туристы. Кто-то, как и я, останавливается и что-то говорит на незнакомом языке. Уверена, проклинает подъем.

Я люблю башню, очень. Но в этот момент могу легко согласиться с Исаевым, что она ужасна. Худшее, что могли придумать парижане.

— Если бы пытки ещё были разрешены, уверена, всех бы посылали сюда. Вверх и вниз.

— Хорошо, что во времена Сизифа* не было Эйфелевой башни, да? Давай руку, морковка, — Рома протягивает мне ладонь, ожидая. — Осталось совсем немного. А там — шикарный вид, фотографии, сувениры. И победа над Ником.

— Он давно уже поднялся.

— Никогда не узнаешь, если сейчас не продолжишь.

Рома просто задевает струны моей любви к спорами и победам. Удачно так задевает, зная все тонкости. Так что хватаюсь за его руку, продолжая двигаться.

В конце концов, от того, что я отдохну на пять минут больше, ничего не поменяется. Всё равно нужно добраться до вершины. А потом разобраться с Ромой за подставу.

Удивительно, но возможность загадать желание Нику — совсем не мотивирует. У меня вон ещё одно есть, которое может пропасть, если парень окажется проворнее.

Столько об этом думала, строила планы. Что лучше загадать, как больше времени провести вместе. А сейчас совсем не волнует. Приятно ожидание победы, но больше ничего.

— Почти пришли, — обещает Рома, оборачивается. Натягивает руку, заставляя не отставать. — Пару шагов и ты выиграла.

— Или проиграла.

Ник встречает нас возле конца лестницы. Спокойный, полный сил. Ни капли тахикардии, которая сейчас душит меня. Отхожу в сторону, сжимая ледяные поручни.

— Мог, ради приличия, притвориться.

Рома ещё что-то говорит брату, но я не слушаю. Просто вспоминаю, как вообще люди дышат. И любуюсь видом. Стальная сетка портит впечатление, но от мер безопасности никуда не деться.

Наверное, до этого было лучше. Любоваться Парижем не через клеточку, а в полной мере. Замечать мелкие детали, как народ снуёт по улочкам. Сейчас немного складывается впечатление, что я за решёткой.

Нет, можно подвинуть камеру телефона ближе, чтобы снять город без помех. Но смотреть в живую я, ведь, хочу тоже без сетки.

— Разочарована, морковка? — парень останавливается за мной, укладывая ладони сверху моих. Так, чтобы зажать в капкан своим телом, и мне не было куда деваться. — Потом съездим в ТЦ, там открытая площадка.

— Ты можешь быть хоть немного менее самодовольным?

— А ты можешь хоть иногда прислушиваться к моему авторитетному мнению?

— Авторитет, — смеюсь, позволяя себя невиданное. Откидываюсь на парня, упираясь спиной в его грудную клетку. — Мы никуда не поедем, пока я не увижу тут каждый уголок.

— Даже не сомневался.

Мы так и стоим, не двигаясь. Рома только перехватывает мои ладони, согревая. И подвигается чуть ближе, наклоняясь, и задевает лицом мою шею. Которая покрывается гусиной кожей от непонятных ощущений.

— Ром…

— Что?

— Ничего.

Абсолютное ничего. Вакуум в голове, такой приятный и лёгкий.

— Пошли, тут можно подняться чуть выше.

Рома тянет меня за собой, а я доверяюсь ему. Он ведь знает башню намного лучше меня, поэтому можно и не спорить. В исключительном случае, только сейчас.

Не знаю, сколько мы простояли у перил, но меня начало потряхивать от холода. Ветер, хоть и майский, но деляной. И сильный, треплющий волосы, даже косички не спасали.

Было бы странно ожидать другого, находясь на высоте почти триста метров. Ещё был третий этаж, но на него было страшно подниматься. Там, наверное, уже температура в минус ушла.

Ну, образно говоря. Если уж на втором этаже было зябко, то выше должно быть ещё хуже.

Следую за парнем, который уводит меня подальше от края башни. Вокруг носятся дети, едва не сбивая с ног. Когда я была маленькая — всегда сторонилась старших. Особенно в школе, была же какая-то иерархия. Одиннадцатиклассники казались вообще чем-то святым и ужасным, с кем не стоит связываться.

Когда я была одиннадцатиклассницей, я опасалась пятиклашек. Дикие люди, без стоп-крана в голове.

— Вот тут будет лучше.

И ладно, не согласиться с Ромой нельзя. Сетка вдали все ещё перекрывает обзор, но не так страшно. И ветра нет, и даже туристов. Закоулок, в котором мы вдвоём с Исаевым, тихий и спокойный.

— Ну что, морковка, теперь будешь меня слушаться?

— Ещё чего. Ты слишком высокого о себе мнения.

— Но это не значит, что я не прав. Подняться на лифте было бы намного быстрее и проще. И сейчас нашел лучше место. Пока сплошные плюсы, разве нет?

— Нет.

Да, но не собираюсь признаваться в этом парню. У меня хватает проигрышей перед ним. Включая те жаркие поцелуи на кровати и постыдное желание, чтобы сейчас они повторились.

— У тебя в генах заложено спорить, Маргош? Можешь хоть раз со мной согласиться?

— Не могу. Видишь, это действительно заложено во мне. Так и прописано в моем генетическом коде — не соглашаться с Исаевым.

— Язва.

Не знаю, что видит на моем лице Рома, но когда я оборачиваюсь к нему — парень начинает улыбаться. Словно заметил что-то, что я ещё не поняла. А я и не хочу понимать!

Вот этого всего мне не надо, спасибо.

Я не самоубийца, чтобы влюбляться в Исаева. Ну, точно не младшего, с именем Рома. Который слишком близко, чего раньше я не замечала.

— Дистанция, слышал о таком?

— Нет, — просто жмёт плачами, даже не стараясь оправдаться. — Расскажешь?

— Легко, дистанция это расстояние…

«Между» и «людьми» тонут в поцелуи. Исаев, конечно же, не дослушивает. А пользуется тем, что мой рот открыт, и я не могу его ударить.

Могу, на самом деле. Но ладони сами по себе укладываются его плечи, едва сжимая. Удерживают от падения, когда ноги подкашивают. Они превращаются в вату от того, как касается парень.

Рома обхватывает ладонями лицо, притягивая к себе. Надавливает, усиливая поцелуй. Чтобы всё внутри переворачивалось, раз за разом, с жалким интервалом в секунду.

У него горячие руки, слишком. И плавят меня подобно тому, как пламя расправляется с несчастным воском. Опускаются на шею, обнимают за талию. Касаются, постоянно и везде.

А я ничуть не лучше. Так же спускаюсь по рукам, ныряю за ткань расстёгнутой худи.

И целую, целую, целую. Пока не заканчиваются последние капли кислорода в крови, пока не начинают раздаваться тёмные вспышки перед глазами.

Мне так хорошо, как не должно быть с Исаевым.

Жарко, тепло, хорошо.

И это дурацкое желание, чтобы поцелуи не заканчивались. Ни длинные, которые словно к самой душе пробираются. Ни короткие, рваные, когда парень на мгновение отрывается от меня.

— Ты почти заставила меня полюбить Эйфлеву башню, морковка.

Рома, Эйфелева башня

— Три тысячи или четыре? — спрашиваю у Маргоши, когда та начинает вырываться из моих объятий. — Сколько тебе фотографий нужно?

— Не так много, — смеётся легко.

Кажется, истерики от неё за поцелуй не будет. И полного игнора тоже. Новая реакция, которой ещё не было. Лёгкий румянец, блеск в глазах. Маргоша невероятно красивая.

Ещё бы так сильно не кусалась взглядами и словами, цены бы ей не было. Особенно когда она без этого ванильного запаха духов. С первого дня раздражал тот парфюм. И Маргоша тоже. Но если с отношением к девушке что-то менялось, то точно не к запаху ванили.

— Так, ты хотела покататься на Сене? — спрашиваю, когда с фотографиями закончено. — На корабликах, да?

— Ну, если ты приглашаешь…

Не могу понять с чего такие перепады настроения. Маргоша обычно не смущалась и не позволяла мне решать. А тут сплошная смиренность с опущенным взглядом в пол.

И не скажу, что мне такой вид не нравится. Особенно, если бы где-то в спальне, без лишних людей. А ещё никаких платьев и прочей мишуры. Только мы вдвоём, наедине. И эта покорность…

— Кхм, — прокашливаюсь, надеясь, что никто не видит моего состояния. — Да, идём тогда на кораблики. Тебе должно понравиться.

Маргоша кивает, вызывая новый виток вопросов. Ладно, со всем остальным буду разбираться потом. Сейчас главное затащить девушку на свидание и, может, повторить наши поцелуи.

Вниз спускаться легче, лечу, перепрыгивая ступеньки. А Маргоша, наоборот, всё медленнее переступает, хвататься за поручни. И совсем забывает за то, что мы должны держаться за руки.

Вижу на первом ярусе Анну Викторовну и предупреждаю, что дальше без нас. Даже не интересно, уда ещё нас хотели завести. Всё самое нужное я сам покажу Маргоше. Без лишних людей. Особенно, Ника.

— Не беги так, — девушка просит, спускаясь за мной. — Убьёшься, а мне потом доказывать полиции, что я ни при чём.

— То есть, меня тебе не жалко?

— Ни капли, вот совсем. Извини, Исаев, я себе дороже.

— Да?

Маргоша визжит, когда я ловлю её за талию и поднимаю в воздух. Делаю резкий поворот, от чего края красного платья разлетаются, как у Мерлин Монро. Ребёнком я фантел от неё, а теперь меня другой цвет волос интересует, а вот любовь к букве «М» осталась.

— Поставить, ид… Исаев!

— Ставлю.

Улыбаюсь во все тридцать один (минус один зуб мудрости два года назад) и опускаю девушку на землю. Только продолжаю прижимать к себе. Откидываю её косички за спину, провожу пальцами по затылку и поправляю ворот.

— Видишь, так быстрее спустились.

— Во-первых, я тяжелая, не нужно так меня таскать. Во-вторых, не нужно так меня таскать! Я тебе не мешок с картошкой и не твоя девушка.

— Ну, по факту, все считают тебя моей девушкой. Так что я могу так делать. И буду, потому что хочу.

— Перехочешь.

А вот в этом Маргоша очень сильно ошибается. Если бы можно просто было бы щёлкнуть, было бы легче. А так вертись вокруг неё, уговаривай, придумывай каким образом заинтересовать. И чтобы ей действительно понравилось, а не разбилось об ироничное выражение лица.

— Ты такая злюка, морковка. Совсем меня не любишь, совсем не приголубишь. А могла бы.

— После того, как солнце встанет на западе и опустится на востоке.

— Может, хотя бы сговоримся на то, что высохнут моря и ветер унесёт горы?

Не могу поверить в то, что Маргоша видела сериал «Игра Престолов». Слишком много пошлостей и крови, жестокости. Даже для меня. Просмотрел пару серий и захлопнул крышку ноутбука, отказываясь.

Но эти фразу Кхалиси, или как там ту блонди, растащили по всем пабликам. Сотни мемов и цитат, так что многое запомнил. И интересно, что из этого касается Маргоши — реально фанатка или случайно.

— Предлагаю тогда сегодня воплотить одну сцену из сериала.

— Ту, где я тебя столкну с обрыва?

— Я предполагал что-то более горячее.

— Расплавленное золото на голову?

— Жестокая-жестокая Марго.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

*Сизиф — в мифологии был приговорённый богами катить на гору тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз.

Глава 12

Марго, небережная Сены

Всё время держаться с Ромой за руки — несусветная глупость. Ну не растает моё сердце от того, что я рядом с ним. И от того, что парень вырисовывает большим пальцем узоры на моих костяшках.

Приятно и тепло, но не более. Особенно после того, как хорошо было с ощущением его губ на моих. Куда там равняться невинным переплетённым пальцам?

Я прихожу к гениальному решению. Если целоваться с Исаевым настолько приятно, то я ведь могу это делать. Просто так, без подоплёки и смысла. Это не дарует ему победу, а я перестану себя корить за подобное.

Хотя, конечно же, стану. У меня хватает причин осуждать саму себя. Этому спору пару дней, а Исаев уже целует меня, спит в одной кровати. Да даже видел меня голой!

Так что, видимо, вопрос времени, когда он действительно пойдёт дальше. Не просто на словах с издёвкой, а будет настойчиво подталкивать в нужном ему направлении.

И я не собираюсь переходить эту грань. Вот ни капли, спасибо. Поцелуй с Ромой уже мой максимум, которого изначально не должно было быть. У меня тут вовсе свой план был, который ничего не допускал из того, что мы уже делали.

— У тебя ведь нет морской болезни, да? — Рома уточняет, подходя к кассе. — Или…?

— Сена не море.

— Ты же поняла о чём я. Тебя не укачивает на воде?

— Без понятия. Вроде не должно. Но если что — будешь меня спасать.

— С искусственным дыханием? Тогда я только «за», морковка.

— Держи свои губы при себе.

— Ауч, а я думал, что тебе понравился поцелуй. Не роняй моё эго.

— Оно такое огромное, Ром, его просто так не уронишь. Поэтому я даже не пытаюсь.

Ежусь от порывов ветра, возле реки намного прохладней. Да и небо снова заволакивает тучами. Ощущение, что я не в Париж приехала, а в центр туманного Лондона попала.

— Неверное, не самая лучшее время идти на катер. А если дождь пойдёт?

— Там есть навесы, без проблем спрячемся. Я отвоюю нам место у той парочки немцев.

Рома кивает на двух пенсионеров, которые о чём-то шепчутся. Выглядят такими счастливыми и милыми. До тех пора, пока бабулька что-то громко не выкрикивает и не бьёт старичка сумкой по голове. А тот лишь вздыхает, обнимая, когда его жена оттаивает.

Мило и забавно. Слишком увлекаюсь той парой, даже не замечая, как рука Исаева опускается на моё бедро. Притягивает к себе и ведёт к трапу подошедшего кораблика.

— Это точно ты в старости, морковка. Такая же боевая и жестокая!

— Я не жестокая! Просто ты меня бесишь.

— Ты просто злишься, что я тебе нравлюсь. И никак не можешь этого принять. Но не переживай, я тебе помогу с этим.

— Ничего подобного. Ты наглый, своенравный и упёртый. А ещё меняешь девочек, как перчатки. Мне такие точно не нравятся.

Гордо вскидываю подбородок, уходя на нос корабля. Хватаюсь за ограду, рассматривая город. Честно ведь сказала, но самой неловко, что в настолько грубой форме.

Я злая,до одури. Гнев ведь третья ступенька принятия? И сколько их там всего? Что мне ещё ожидать, чтобы избавиться от неуместного влечения к Исаеву. Это бред влюблённой дурочки, а я такой быть не хочу.

Уж точно не с Исаевым.

Потому что ведь Рома в чём-то прав, а я такого допускать не собираюсь. Чтобы такой му… мужчина и нравился мне? Нет, ни капельки.

А вот тот, кто добывает завтрак с утра или приносит новое кофе — да.

Или кто поддаётся мне на аттракционах, чтобы я выиграл приз — тоже немного.

И, несомненно, моё сердце не может пропустить мимо того, кто любит спорить даже больше меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, речка Сена

— Ты злишься, морковка.

Этот наглец даже не спрашивает, не предполагает. А сразу рубит фактом, припечатывая мне к полу корабля. Прекрасно ведь понимает мои эмоции. И страшно, что он сможет понять, от чего меня так кроет гневом.

Потому что при всём желании Исаев не такой плохой, каким я всегда его видела. У него нет репутации хорошего мальчика, как у Ника. Он часто бросает глупые фразы и с первого дня нашего знакомства выводил меня из себя.

Я тогда так волновалась в первый день учёбы. Боялась, что не потяну. Что вот сейчас войду в красный корпус, а меня развернут. Скажут, что ошиблись, и я просто никак не могу быть студенткой университета.

Без конца поправляя край белой блузки, затягивала волосы в хвост. Казалось, что если буду выглядеть идеально, то точно будет легче учиться. Тогда я уже знала, что Лиза учится со мной. Но ещё не подозревала, что нас запихнут в одну группу.

— Прости! — я налетела на Рому случайно, пытаясь разобраться в длинных коридорах университета. Кто знал, что 302 и 303 кабинет находятся в разных концах этажа? — Триста третий там?

— Да.

Рома, конечно, тогда я не знала его имени, улыбнулся едва. Той самой нахальной улыбкой, которую я наблюдаю всё время. А потом подошла Лиза, не давая поблагодарить. Кинула пару колких фраз, получила такие же в ответ.

А Исаев, этот гад, едва скривился, когда я проходила мимо него. Ну и пусть, мне ни капли не было обидно. Просто бесил своими понтами и лёгким пренебрежением к другим.

Или мне просто хотелось таким его видеть, чтобы была причина моему раздражению?

— И какая муха тебя укусила? — Рома едва толкает меня бедром, стараясь привлечь внимание. — Ты ещё ни разу так не реагировала.

— Всё нормально. Просто ты меня… Я не собираюсь в тебя влюбляться, не надейся. Выигрыш в споре тебе не светит. Никто в моём лице не будет на весь университет кричать о любви к тебе.

— А зря. Это было бы намного проще, с явным желанием. Но я ведь вижу тебя насквозь, морковка. Я тебе нравлюсь и это лишь вопрос времени, как быстро ты в этом признаешься.

— Ладно. Ты мне нравишься.

Я жму плечами, не собираясь делать из своего признания большой тайны. Легче сразу выпалить, чем бояться сказать что-то слишком личное в каком-то разговоре.

А вот Рома явно не ожидает от меня таких слов. Сжимает пальцами плечи, разворачивая к себе. Впивается взглядом в лицо, ища смысл шутки или причину подобного признания.

— Ты мне нравишься. Не такой ид… индивидуум, каким я тебя считала. Вот. Но мы ведь спорили на признание в любви, а не симпатии. А большего ты не получишь, Ром. Даже не надейся.

— Надежда, морковка, умирает последней. А теперь — любуйся Парижем.

Исаев приказывает, а я выполняю это. Не потому, что вдруг стала смирной и послушной. Просто мне все ещё неловко после своих слов. Постаралась всё обесценить, но дело ведь в том, что действительно испытываю что-то к Роме.

Внезапно и неправильно.

Мне ведь столько времени нравился Ник, с его милой улыбкой, красивым бегом на соревнованием. Я узнала о том, что они братья, далеко не сразу. Настолько противоположные личности.

Но, наверное, я просто не знала ни Ника, ни Рому. Каждый из нас что-то скрывает в себе. Рома начался открываться с другой стороны, а узнать настоящего Ника у меня просто пока не было времени.

Исаев прижимает меня к перилам, накрывая своим телом. Касается ладонями моих рук, которые начинают гореть от этого движения. Невесомое касание пальцев вверх-вниз заставляет меня дрожать.

— Ты дрожишь, — шепот обжигает, заставляя дрожать сильнее, чем от холодных порывов ветра. — Сильно замерзла?

— Нет. Не сильно.

— Кто же надевает такие короткие платья к реке?

— Это ты вибирал!

— А ты не могла сказать, что я неправ? Ты любишь это дело.

Рома тяжело вздыхает, специально ведь. Чтобы каждым движением показать, насколько не согласен с моим поведением. Хотя во всём виноват именно он. Выбирал мне короткое платье и на кораблики тоже он предложил сходить.

На плечи попускается тёплая кофта, пропитанная запахом мужчины. Исаев даже не даёт ничем насладиться. Резким движением застёгивает замок так, чтобы мои руки оказались прижаты к телу. А вся я превращаюсь в непонятный кокон.

— Замерзнешь ведь, — единственное, что могу сказать, когда Рома разворачивает меня лицом к нему. — Ты в одной футболке.

— Тогда тебе, морковка, придётся меня греть. И раз теперь ты без возможности драться…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, улочки Парижа

Мы вваливаемся в номер не прекращая поцелуев. Одежда летит ненужной тряпкой, кожи касается горячее дыхание. Руки везде, желания спорить больше не остаётся….

Или.

Мы ругаемся с Исаевым, он в очередной раз выводит меня из себя. Предлагаю переехать в другой номер, пытаюсь выставить. А он перехватывает меня и целует….

Или.

Мы спокойно возвращаемся домой после прекрасной прогулки. Я завалюсь на постель, пока мужчина в душе, после добираюсь сама. Мечтаю вообще не просыпаться ближайшую вечность. И когда засыпаю, чувствую поцелуй Ромы…

Да блин, почему все мои фантазии о том, как я проведу этот вечер, заканчивается поцелуями с Ромой? Каждый вариант, без исключений.

В общем, идей у меня было действительно много. Одна краше другой, разнообразные и яркие. Но как-то я пропустила тот исход, где Исаев просто бросает меня посреди города.

Нагло, без объяснений, не прощаясь. Ему звонила мама, пытался поймать лучшую связь. А я отправилась покупать нам кофе. И когда вернулась — никого не было. То есть, конечно, туристы всё так же снували мимо, без остановки.

Но Ромы нигде не было.

И это бесило.

Даже если случилось что-то срочное, то ведь можно было дождаться. Меня не было всего пять минут. Специально перепрыгивала ступеньки, чтобы быстрее добраться до закрывающейся кофейни.

Ну и катись.

Бурчу себе под нос, усаживаясь на ступеньки возле какого-то здания архитектуры. Ставлю стаканчики с кофе и пару штучек макарон в праздничной упаковке.

Ну и пусть валит и мёрзнет где-то. На мне всё ещё его кофта. Длинная, невероятная тёплая. Закатываю рукава, что бы так не болтались. Вытягиваю ноги, рассматривая место.

Его показал всё тот же Исаев. Тихое, хоть людей и много, с бежевыми домами, в старой части Парижа. Красиво и невероятно атмосферно. В фильмах именно на таких ступеньках случаются самые значительные события.

Встреча героев или момент, когда он догоняет её, чтобы вернуть. А может, место для самого первого поцелуя, когда герои понимают, что их безудержно тянет друг к другу.

Будь это моим кино, то это тот момент, где главный герой расстаётся во второстепенным персонажем, чтобы отправиться навстречу новой любви.

Нет, я не думаю, что Рома просто сбежал с первой попавшейся француженкой. Но всё равно неприятно. Не собираюсь с ним больше говорить, никогда.

Ещё сижу минуту или две, делая глоток восхитительного сладкого кофе, а после медленно поднимаюсь. На телефоне интернета нет, но отчаянно пытаюсь поймать бесплатный интернет. Либо получить сообщение от Исаева, куда он сбежал. Либо высказать всё ему.

Либо просто забить.

Да, отличный вариант. Сдерживаю себя от того, что выбросить кофе парня в мусорку. Лучше выпью с макароном.

— Эй, морковка.

Только слышу голос, как отворачиваюсь в другую сторону. Веду себя как истеричка, но ничего не могу поделать. Не хочу ничего знать, просто двигаюсь вперёд.

— Стоять.

Ладонь парня обвивается вокруг моего запястья, дёргая на себя. Рома прижимается, не отпуская. Держит намного сильнее, чем того требует ситуация. Толкает вперёд, пока я не впечатываюсь в стену. А меня накрывает, не давая сдвинуться.

— Какого чёрта, морковка?!

— Пусти меня, Исаев. Или получишь горячий кофе в лицо.

— Переживу. Что это был за показательный игнор?

— Я иду в отель. А ты гуляй где хочешь. Пусти меня, Исаев, пока я не начала кричать на всю улицу.

— Дурная ты, Маргош. Объяснишь что случилось? Или у тебя сегодня просто настроение плохое? Так это ведь поправимо.

— Ой, иди со своими пошлост…

Обрываюсь, когда мне в лицо буквально тычут букет цветов, параллельно забирая подставку с кофе. Персиковые ирисы жутко сладко пахнут обволакивая. Сжимаю тонкие стебельки, касаюсь бутонов.

— Раз мы идём в отель, теперь примешь цветы?

Отступает на шаг, перекатываясь на носках. Если бы я не знала Рому, то решила бы, что ему неловко. С такой силой он сжимает стаканчики, ещё и роняет упаковку макарон.

— Спасибо, они красивые. Ты из-за этого бросил меня в подворотне Парижа?

— Я не бросал, морковка. Я же не му… мужчина такого поведения. Отошел за цветами, а когда вернулся — ты уже сбегаешь. Давай прогуляемся к отелю пешком? Вдоль набережной и можешь даже не объяснять свой побег.

Честная сделка. Поэтому киваю и без споров вкладываю свою руку в протянутую ладонь парня.

Рома, улочки Парижа

— Предлагаю следовать за ними.

Шепчу на ухо Маргоше, ловя её ладонь. Отшатывается, смотрит зло своими красивыми глазками — слишком типичная реакция, никакого разнообразия. И чуточку приятно, что девушка реагирует так на мою близость.

А ещё у меня прекрасный способ её притягивать больше. Хрупкая ладошка, которая практически приклеена к моей. Не собираюсь её вообще отпускать. А то Маргоша прекрасно умеет сбегать от меня и отталкивать.

— Ты серьезно? — девушка шепчет, но улыбается. Кивает на экскурсионную группу русских туристов, которая двигается обратно к Эйфелевой башне. — Нас поймают.

— И что тогда? Попросят уйти? Какой кошмар…

Смеюсь, потому что Маргоша хмурится и действительно задумывается. А после кивает, поспешая за гидом. Тому лет тридцать и он фонтанирует скучными и банальными загадками. Сколько высота, а продавал ли кто-то…

Первая страничка гугла, с первой по третью ссылки. Ничего нового, но девушке, кажется, нравится. Я уже понял, что Маргоше лишь бы что-то узнать интересное, а ещё лучше блеснуть знаниями.

— Эмиль Золя любил завтракать именно на этой башне.

Распинается в скучнейшей шутке, которую знает каждый первый, кто хоть раз гуглил информацию о Эйфелевой башне. Лучше бы уже за «вход в другой мир» рассказывал, вроде того, что придумала Маргоша. Намного интересней.

Мы стоит в самом конце, не слишком близко. Притворяемся иностранцами, чтобы получить бесплатную экскурсию. Хотя я сам мог такое девушке устроить. Намного лучше.

А ещё гид бесит, потому что периодически посматривает в сторону Маргоши. Ненавязчиво так, между делом. Словно осматривает всех, чтобы никто не отбился, а потом на несколько секунд задерживает взгляд на моей девушкой.

Нет, конечно, его можно понять. Маргоша красива, без преувеличений. Рыжие волосы, а с этим красным платьем она словно произведение искусства. А её улыбка — финальный в голову.

Что для меня, что для этого несчастного гида, который даже запинается в каком-то моменте, когда ветер развивает юбку Маргоши. Притягиваю её ближе, посылая красноречивый взгляд гиду.

Девочка занята, проваливай.

— Раз никто не знает, почему он тут завтракал…

— Потому что единственное место, где не видно Эйфелеву башню — сама башня. Писатель терпеть её не мог. Согласно записям, но это может быть и выдумка.

Маргоша, конечно, не может промолчать. Ей не нужен ни сон, ни еда, ни сладкий кофе. Главное поумничать и поставить кого-то на место. И это выглядит шикарно, особенно когда направлено не на меня.

— Да, — гид улыбается. И зубов у него слишком много. — Верно. У нас пять минут на фотографии, после будет подъем.

— С нас хватит подъемов, морковка. Да?

— Точно не пешком. На метро и домой?

Домой бы я не против с Маргошей. Хотя нет, лучше сначала договориться с одним из старших братьев, чтобы освободил мне квартиру на недельку. И туда я бы поехал с девушкой, без вопросов.

А отель… Тоже неплохо, но сомнительно. Спать с Маргошей в одной кровати хорошо, но не так волнительно, как не спать.

— Извините, вы, кажется, вне группы, — этот гид подходит ближе. Так, а вырез у морковки я до этого не замечал. Чего это у неё ключицы видно? — Я без претензий, если что. Просто тогда хотел переговорить.

— Мы не заинтересованы в экскурсиях.

— Спасибо, — Маргоша пытается сгладить мой резкий тон. Ещё и улыбается этому гиду. — Мы просто шли мимо.

— Я понял. Тогда спрошу прямо. Могу пригласить тебя на кофе?

— О, я…

— Не можешь! Она занята, мной. Все, свободен.

— Вообще-то, — Маргоша смотрит на меня и улыбается. — Я абсолютно свободна. Так что, можешь записать мой номер.

Глава 13

Рома, отель

Её. Чертов. Контакт.

У этого наглого гида.

Который ничего из себя не представляет. Не потрудился составить интересную экскурсию, ничего не видит. Так, глобальная статья из Википедии.

А Маргоша согласилась пойти с ним на свидание! Ну, не согласилась. Дала только номер, чтобы связаться в мессенджерах и договорилась списаться. Но этого хватает, чтобы я злился.

Пыхчу, стараясь ничего не сказать девушке. Ладно, очевидно, что это было для ревности. Я провернул это с ней на днях, с той брюнеткой из автобуса. Или блондинкой? Точно не рыжая, а у меня теперь в любимчиках только рыжий.

И этот конкретный любимчик решила довести меня до нервного тика. От мысли, что завтра она сбежит пить кофе с этим годом. Да-ни. Гадость, а не имя. Я тут только с Ником разобрался, уже гид нарисовался.

Как мне успевать соблазнять морковку, если вокруг неё крутятся разные парни? Пока одного отгоню, уже другой крутится. Слетаются на неё, как пчёлы на цветы.

— Ты с ним не пойдёшь никуда.

Не выдерживаю, заталкиваю девушку в отель. Та смеётся, прижимая к себе букет ирисов. Букет от меня, а свидание перепадает другому. Тому пацану, который даже не смазливый.

— Ром…

— Нет, не идёшь. Поняла меня? Никуда ты с ним не пойдёшь, морковка. До конца каникул — ты моя девушка. И обещала делать всё, что мне нужно для спора. Помнишь? Вот, одно из правил, не ходить с сомнительными парнями на встречу.

— Боишься, что кто-то окажется лучше тебя?

Маргоша, зараза такая, улыбается. Поправляет косички, направляясь к окну. Распахивает настежь, впуская в номер шум города. Опускает цветы в маленькую вазу, которую я выпросил на рецепшне. И ставит возле кровати, пока сладкий аромат распространяется по комнате.

— Не дразни меня, морковка. Иначе я восприму это как приглашение.

— Какой же ты!

Маргоша вскрикивает, а после бьёт по плечу, видимо, пытаясь выплеснуть эмоции. Дуется и смахивает короткие волосики с лица. Смотрит так, словно я ей свадьбу сорвал.

Но эту тему любил мой старший брат, а мне было достаточно просто не дать состояться этому свиданию. Мелочь. Гид себе другую туристку найдёт, а Маргоша только для меня.

— Я не фанатка ревности, Ром. Поэтому если это попытка меня соблазнить, то провальная. Не впечатлена. Я считаю, что в паре должно быть доверие. Прекращай улыбаться! Я на тебя злая, Исаев!

— Во-первых, ты уже говоришь о нашей паре без «пока что». Сдалась, морковка? Во-вторых, поверь, это было только для меня.

Три широких шага, которые я отсчитываю, чтобы прижать Маргошу к стене. Та смотрит растерянно, медленно моргая. Она явно подобного не ожидала от меня.

Цепляю правую косичку, стягиваю тонкую резинку. Глупость, но начинаю расплетать волосы. Если сейчас не отвлеку себя, то начну что-то другое трогать. А за такое от Маргоши можно схлопотать, без вопросов.

У неё мягкие пряди, приятные. Сквозь пальцы легко скользят, оказываясь едва волнистыми после косичек. Расправляюсь с одной и принимаюсь за другую.

— И что ты делаешь, Исаев?

— Ухаживаю за тобой, морковка. Разве не понятно?

— Я и сама могу…

— Можешь помолчать и не выводить меня. На свидание с этим Дани ты не пойдёшь. Вопрос закрыт.

Говорю, стараясь звучать весело. Но понимаю, что с девушкой так говорить нельзя. Она сейчас взорвётся, уже закипает, и мне к ней ближайшую вечность не подойти.

Если не фанатка ревности, то чужой контроль тоже не примет.

— То есть… Зачем тебе куда-то с ним идти, морковка? Меня позлить?

— А тебе какое дело?

— Никакого, — очень даже какое, мою ревность с космоса заметно, всю Китайскую стену затмевает. — Но ты тратишь отведённое для меня время на другого. Нечестно.

— Хорошо, скажи, когда у меня будет свободное время.

— Не будет. Со мной двадцать четыре на семь.

Зарываюсь пальцами в рыже кудри, взбивая их. А затем притягиваю к себе Маргошу, планируя доказать, что я намного лучше гидов и Ников.

И первым делом толкаю её к кровати.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, улочки Парижа

— Рома, не смей!

Я задыхаюсь, верчусь в его руках. А парень только улыбается, прижимая меня к кровати. Его не берут ни мои уговоры, ни попытки вырваться. Остаётся равнодушным.

— Ну пожалуйста-а-ахах. Ну Исаев!

Давлюсь собственным смехом, когда его пальцы касаются талии и шеи, продолжая меня щекотать. Послал же мне Господь такого парня, который на кровати с девушкой занимается детской игрой.

— Ничего не знаю, — Рома сильнее сжимает, вдавливая своим весом в матрас. — Ты нарывалась, морковка. С самого начала.

— Всё-всё, обещаю, — выдавливаю сквозь истерику. — Больше не бу-у-ду.

— Да?

Парень останавливается, отдаляясь всего на сантиметр. Мы лежим поперек кровати, мои запястья прижаты к постели ладонью Ромы, пока его свободная рука покоится на талии.

— Не пойдёшь с тем гидом?

— Дани обещал мне хорошую экскурсию. Ладно-ладно, — клятвенно обещаю, видя недобрый блеск в глазах Исаева. — Никаких свиданий с Дани, честно.

Я и не собиралась, на самом деле. Но Роме этого знать не обязательно. А лишний контакт в Париже мне не помешает, если я действительно решу поступать сюда. Вот пускай Дани и побудет моим консультантом.

А то, как реагирует Исаев, рождает миллионы вопросов. Которые кусают нервы, подталкивая разные варианты. Что за показательная ревность? К чему она была?

— Вот так бы сразу, морковка. Я ведь лучше Дани, а?

Смеётся, интерпретируя слова из мультфильма про Карлсона. Скатывается в сторону, но не отпускает. Тащит к себе, пока я растираю запястья. Позволяю уложить себя на его плечо, свешивая ноги с кровати.

— Ты ужасный человек, — бью его по прессу, стараясь отомстить. — Ясно тебе?

— Легче, а то у меня теперь есть способ тебе мстить. Будешь биться — буду тебя щекотать. Рискнёшь?

— Пожалуюсь!

— И кому?

Жму плечами. Разве что Нику, но тот, догадываюсь, прекрасно знает, какой его брат. А так остаётся лишь бороться с этим парнем и находить другой способ шантажа.

— Достань конверты! — подскакиваю, усаживаясь удобнее. — Помнишь про спор? Доставай из моего портфеля конверты, с циферкой два и четыре. Давай-давай, у меня желания созрели.

— Серьёзно? И где я прокололся?

Парень с интересом рыскает внутри, пока на кровать не летят две белых бумажки. Я уже почти и забыла об этом споре. Потому что один наглый парень оказался слишком оригинальным.

— Романтическая прогулка по речке Сена, — зачитываю с удовольствием, видя, как расширяются зрачки Ромы. — Один есть.

— Ты сама хотела на них. Играешь подло, морковка.

— Ты спросил, хочу ли я. Хочу. Но это ведь был твой способ соблазнения. Так что не отверчивайся. Моё первое желание — никакой щекотки больше!

— Ладно. А что на втором листке? Ухаживания на Эйфелевой башне. Вот и всё, я выиграл.

— Поцелуи ведь тоже ухаживания!

Очень приятные, которые я, скрипя душой, не против повторить. Несколько миллионов раз. До тех пор, пока губы не опухнут и не начнут отдавать болезненной пульсацией.

— Да, но только мы договаривались на пять слов. А здесь четыре. Поэтому, фактически, ты проиграла.

Господи! Он действительно прицепился к этому? Я совсем забыла тогда о таком условии, просто записывая самые банальные вещи. Надо было добавить что-то за обнимашки, но кто знал, что мы с Ромой зайдём так далеко?

— Ну и? — спрашиваю, опуская голову.

Была рада, что обыграла Исаева. Хотя бы в нескольких моментах, парочка желаний. И пускай вариантов того, что загадать, у меня было немного, всё равно это приятное чувство.

— Завтра, до полуночи, ты мне будешь говорить на всё «да».

— Исаев!

— Поверь, ничего выходящего за рамки «шестнадцать плюс». Обещаю.

— Верить тебе — себе дороже.

— Привыкай, морковка. На сутки — ты в моём полном распоряжении.

Марго, отель

— Морковка, я же могу тебя обнять, а?

— Да.

Отвечаю сквозь стиснутые губы, стараясь не выдавать всего раздражения. Ну хочет Рома издеваться, пускай издевается. А я пока оказываюсь прижатой к мужскому телу, самостоятельно обвивая его талию руками.

— Как приятно, когда ты такая послушная, — Рома упирается губами в мой затылок, шепчет. — Сущая прелесть.

— Ну дождись полуночи, Исаев. После тебе достанется за все твои грехи! Понял меня?

— Уже предвкушаю. Но ведь у меня есть почти двадцать часов на все свои фантазии. Тебе понравится, морковка.

— Ой, сомневаюсь. Но ладно, карточный долг — дело святое. Только вечером нам надо будет разойтись.

— Не понял!

Рома супится, приподнимаясь. Прижимает ладонью моё плечо, чтобы я не могла сопротивляться. Смотрит внимательно, словно изучает каждую веснушку на моём лице.

— Решила с Дани прогуляться?

— Нет, у меня встреча с Никой. У неё как раз завтра только лекции будут, она прогуляет. Вот, так что мы планируем прогулку по Парижу.

— Ник-а?

— Да, моя лучшая подруга. Она тут учится, и мы хотим устроить тур по ночному городу. Или хотя бы немного погулять.

— Маргош, — Рома растягивает моё имя так, что ничего хорошего я не жду. — А я ведь могу пойти с вами?

— Да. Ну Ром! Я её сто лет не видела, ты не можешь так поступать со мной!

— Я не буду мешать или что-то подстраивать. Просто прогуляемся, чтобы всяких Дани с тобой не было. Ну и заодно переговорю с Никой, как тебя добиваться.

— Ника никогда не пройдёт против меня.

— Ну посмотрим.

Рома смотрит так, словно уверен в своей правоте. И стоит ему встретиться с моей подругой, то сразу узнает все тайны. Только Ника из тех, кого можно посылать в разведку и никому ничего не расскажет даже под угрозой стрижки волос.

Ника боролась за каждый сантиметр, но этим готова пожертвовать.

— Моркова, — Рома наклоняется надо мной, упираясь ладонями по бокам. — А я ведь могу тебя поцеловать?

— Ну ты и… Гад!

Восклицаю, но киваю, обвивая его шею. Тянусь, не ища себе оправданий. Пускай так, под гнётом желания. А не задумываться, от чего его дыхание так приятно щекочет кожу.

Губы у него мягкие, сухие. И такие жаркие, что внутри оживает собственное солнце. Палящее и приятное, которое затапливает теплом всё тело.

Я отвечаю на поцелуй и каждой клеточкой этого желаю. Наслаждаюсь тем, как его пальцы скользят по телу. Рассекают шею, очерчивают ключицы, едва надавливая.

Пускают ядовитые мурашки, вызывают тихий вдох. У меня нет сил сдерживать его внутри, когда любое касание превращает меня в желе.

— Ром, — шепчу, горло сжимает невидимыми лапами. — Я не…

— Тише, морковка. Я не пойду дальше.

Обещание ложится сладкой карамелью на душе. Словно Исаев понимает лучше меня все мои страхи. И то, какую грань я сейчас не готова переступать. Не с ним, не в отеле номера, когда нас ждут для похода в Лувр.

— Обещаю.

Он говорит тихо, на гране слышимости. И вибрация его голоса расползается по всему телу. Рома позволяет мне перевернуть его, усаживаясь сверху. Упираться пальчиками в вздымающуюся грудь.

— Прекращай отталкивать меня, морковка. Мы оба знаем, что ты этого хочешь.

— Не сейчас.

Молодец, Маргарита, лучший ответ.

Вместо того, чтобы отрезать Исаева и сказать, что о подобном я совсем не мечтаю, то говорю совсем не то. Признаю, что хочу, но только не сейчас. Вопрос времени, а не человека и места.

И ведь Рома это прекрасно понимает. Видно по блеску в глазах, улыбке, как его пальцы сильнее сжимаются на моих коленях. Кобель, который знает, как цеплять девушек.

А я цепляюсь.

— Давай, морковка, пора собираться и ехать в Лувр. А после я придумаю ещё прекрасные вопросы, на которые получу «да».

Хотя кажется мне, это те вопросы, на которые он бы получил согласие и без желания.

Потому что я — дурында, а он — Исаев.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома, отель

Мне точно надо идти покупать лотерейный билет. Потому что это бомба. Случайное желание, которое открывает мне полный доступ к девушке. И обнять, и прижать к себе.

И даже поцеловать при всех.

Маргоша недовольно пыхтит, сверкая глазками. Но не отталкивает. Такими темпами, к вечеру я сделаю грандиозный прорыв в своём гениальном плане по завоеванию девушки.

Правда гениальности там ноль. И содержание простое — один я и моё обаяние. А дальше будем разбираться по обстоятельствам. В крайнем случае, в горизонтальном положении Маргоша очень сговорчивая.

В Лувр мы едем отдельно от группы, снова. А то лишние свидетели мне не сильно нужны. Позавтракали со всеми, а дальше — пока-пока. Девушка наверняка сцепится с кем-то, чтобы провести со мной меньше времени.

А я категорически против такого.

Добраться до музея я мог бы даже с закрытыми глазами, не сверяясь с картой метро. Тут где угодной выйди в центре и пару минут прогуляйся. Париж огромный, но по факту — сплошная деревня. Всё самое важное находится в одном месте, только успевай осмотреть.

— Билеты с тебя, — напоминает Маргоша, пытаясь незаметно выдернуть ладонь из моей хватки. — О, это Лиза?

— Не мешай.

Рядом с ней какой-т парень, оживлённо разговаривают. И подходить к ним не нужно. На это у меня даже три причины.

Первая — я бы убил кого-то, кто влезает в наши разговоры с Маргошей. Вон, старший брат уже ходит по тонкой грани, рискуя жизнью. И другим тоже мешать не нужно.

Вторая — они стоят возле самого популярного входа, огромные очереди, толпа народа. Я же веду девушку торговому центру, через который намного быстрее попасть внутрь.

Третья…

Третьею забыл, пока размышлял о других, но это и не важно. Главное, что Маргоша не стала приставать к парочке, а смирно идёт за мной.

— Лувр тебе тоже не нравится? — спрашивает таким тоном, словно я весь Париж оскорбил, а не одну башню. — Что за пирамиду скажешь?

— Лувр я люблю, морковка. Больше, чем что-либо другое в городе. Особенно картины.

— Только не Мона Лизу, правда? Ты не можешь любить эту картину и презирать любовь к Эйфелевой башне.

— Вообще-то, могу. Чем тебе не нравится картина?

Маргоша тяжело вздыхает, поправляя рыжие волосы. Набирает побольше воздуха, а я уже готовлюсь к очередному с пору с ней. Мнение девушки всегда удивительно расходится с моим.

Постоянно.

Но вот так — обсуждать всё с ней, даже оставаясь при своем мнении — приятно. Что она не просто отстаивает свои убеждения, а при этом приводит аргументы. И иногда довольно убедительные.

— Я не понимаю этого ажиотажа. Работа хорошая, да. И художник знаменитый. Но на этом всё.

— А как же её пристальный взгляд?

— Исаев, ты много картин в своей жизни видел? Да почти все изображения следят за тобой, если нарисовать правильно. Мы можем даже посчитать, если хочешь, сколько подобного встретим в Лувре.

— Готова поспорить, что не так уж много?

— О нет. Хватит мне споров с тобой. Я все ещё прошлые разгребаю.

— Может, наконец-то, поймёшь, что я просто всегда прав?

— Ты просто всегда находишь способ извернуться.

Ясно. Все ещё дуется за свой прокол со свиданием. Если бы Маргоша добавила хоть одно слово в записку с угадыванием, как я буду её соблазнять, то выиграла бы. А так я оказался проворнее.

И девушка может что угодно говорить о моем упрямстве, но сама такая. И любит оказываться победительницей в любом разговоре. И то, что я могу дать ей отпор, точно не нравится.

Но Маргоша ещё научится, что старших нужно слушаться. Особенно своего парня. Тем более, если это — я.

— То есть, — переспрашиваю, желая понять девушку. — Ты осуждаешь любовь к Мона Лизе?

— Просто не понимаю, зачем делать из этой картины такой шедевр.

— Напоминает что-то, кхм, — кашляю в кулак добавляя: — Башня.

— Башня это уникальная постройка, без подобных. Как и Пизанская башня, Биг Бен. А таких картин даже в этом музее — сотни. А все придут, посмотрят на работу Леонардо да Винчи и, может, статую Венеры Милосской. И на этом всё.

— А, тебе обидно за другие картины?

Прижимаю к себе девушку, утыкаясь лицом в макушку. Перед нами в очереди ещё два человека, можно спокойно пообнимать Маргошу, пока есть возможность.

— Это просто как-то… неправильно. Удилять внимание одной картине, хотя есть не менее потрясающие работы.

— Запомни эту мысль, морковка. И возвращайся к ней, когда захочешь променять меня на очередного Дани.

— Прости, но я думала, что ты, скорее, Мона Лиза.

— Не заслуживаю интереса? Ауч, морковка, ты умеешь делать комплименты.

— Нет. В плане, ты привлекаешь всеобщее внимание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Маргоша улыбается, пытаясь сгладить свой ответ. А я думаю, что она права. Возможно, в какой-то степени я аналог Моно Лизы. Хотя часто кажется, что одна из работ Паоло Веронезе*. Его картины занимают половину залы, где находится Мона Лиза. А все смотрят только на неё, не замечая других работ.

Ту же «Веницианку», где изображена молодая девушка.

И не уверен, какой вариант аналогии мне нравится больше.

*Паоло Кальяри, более известный как Веронезе — итальянский художник 16 века.

Глава 14

Марго, Лувр

— Ром, ты же не обиделся, правда?

Переспрашиваю, потому что злюсь сама на себя. Даже я понимаю, что слова звучали грубо. Глупая привычка сначала говорить, а потом уже думать. И понимать, что нужно было тормозить несколько фраз назад.

— Я не обиделся, морковка, — парень протягивает наши билеты на входе в основной зал. — Я бы уже сказал.

— Нет, ты бы пошутил, что обиделся и потребовал компенсации. А ты молчишь.

— Маргош, я не пятилетка, чтобы обижаться на каждую фразу. Тем более сравнение с великой работой Леонардо да Винчи.

И замолкает. Чертов парень, который сейчас доводит мои эмоции до края. Я бы верила, что сравнение ему понравилось, если бы не сам контекст. А так получается, что я действительно назвала его недостойным внимания.

Не хотела, само так получилось. И это ведь не правда, на самом деле. Он красивый, потому что не просто за улыбку девочки университета влюблены в него. И обаятельный, те же доказательства.

А ещё, черт бы его побрал, заботливый. Может, конечно, это лишь часть его плана по завоеванию. Принести кофе, накинуть свою толстовку на меня, чтобы согреть.

Я бы лучше сравнила Рому с каким-то старым полотном. На котором была картина, а её после замазали. Нарисовали что-то обычное, встречающееся на каждом углу. А потом кто-то начал снимать слой за слоем и добрался до первоначального варианта. Интересного, завораживающего.

Проглатываю слова, чтобы не сказать этого Роме. Тогда он точно решит, что я в него влюблена. А если уж я себе в этом не признаюсь, то и ему подавно.

То есть, не не признаюсь. Не о чем говорить, он мне нравится. Но не более того.

— Будем брать аудио гид или послушаешь экскурсию в моём исполнении?

— А как лучше?

Вчерашний день показал, что Исаев больше меня смыслит во всём, что касается Парижа. Ноги до сих пор тянет после подъема на Эйфелеву башню и прогулки после.

— Возьмём аудиогид, — кивает мне Рома, подводя к нужной стойке. — И послушаешь, если что-то заинтересует. Использовать его всё время — не очень.

— Ладно.

— Какая ты сегодня сговорчивая.

Исаев едва не мурлычет, подталкивая меня в сторону к лестнице. Его наглая ладонь перестала сжимать мою, а просто перебралась на талию. Нас точно выгонят из Лувра за неприемлемое поведение.

— Есть что-то, с чего бы ты хотела начать?

— Нет. Ну, разве что, не бегать по всему музею, как мы делали в Диснейленде. Начать с верхнего или нижнего этажа.

— Тогда пошли на второй, там картины. В египетской секции мы застрянем на долгие года.

— Не застрянем, я не сильная фанатка этой темы.

Ну, разве что раз двести пересмотрела фильм ужасов «Мумия» и две части-продолжения. После этого мне было как-то не по себе лететь в Египет. Обсуждали это с Никой, планировали когда-то съездить отдохнуть вместе.

И, конечно, я знала, что сюжет фильма — глупая выдумка. Но в сторону Африки теперь посматривала с опаской. Кто знает, какие книги я там могу прочитать*.

— Как ты ориентируешься тут? — придерживаю пальцами край карты музея, потому что Рома отказывается отпускать меня. А одной рукой не получается. — Сущие лабиринты.

— Не могу же упасть в грязь лицом перед тобой. Приходится импровизировать. Вот мы уже трижды пошли по одному залу, а ты даже не заметила.

— Не правда, не прошли.

Но на всякий случай оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться в своей правоте. Уверена, если бы мы уже прошли по коридору с огромными картинами, я бы запомнила.

Скорее всего.

— Не правда, но могли бы. Так, тут должна быть лестница на второй этаж. Ага, вот она. Пошли, пока нас не снесла волна туристов. Все первым делом бегут к Мона Лизе.

— А разве не лучше позже или вечером? Ну, когда народа будет меньше.

— Лучше, да. Поэтому туда мы пойдём в последнюю очередь, чтобы не толкаться. Так, а теперь очень важный вопрос, — Рома останавливается посреди лестничного полёта, разворачивая меня к себе. — Я ведь могу тебя поцеловать?

— Исаев!

— Будем считать, что это согласие.

Ничего подобного. Я уж точно не соглашалась, чтобы парень прижимался к моим губам. Так медленно и правильно, что тепло венах не заставляет себя ждать.

Рома опускает руки на мою поясницу, двигается ниже. Запускает ладони в задние карманы моих джинсов, притягивая к себе. Сжимает, от чего я начинаю неконтролируемо дрожать.

— Я же могу так делать, да, морковка?

— Да.

И соглашаюсь я, конечно же, только из-за желания Исаева.

Ничего более.

Люблю свою склонность к самообману.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома, Лувр

— Ты красивая, морковка. Особенно, когда краснеешь.

Отрываюсь от девушки вечность спустя. И не отрывался бы, да организму нужен кислород. Вон как Маргоша часто дышит и поджимает припухшие губы. И никакой гиалуронки не нужно, только мои поцелуи.

— Я не краснею! Разве что от злости.

— Ну да, именно так.

— Исаев, давай договоримся. Поцелуи не дольше пяти секунд, а то так я ничего из-за тебя не увижу.

— Хорошо. Но за каждый раз, как позовёшь меня по фамилии, счёт будет увеличиваться на пять секунд.

Зная любовь девушки к моей фамилии, прибавляя после это очаровательное «блин», то совсем скоро у нас не хватит секунд в дне, чтобы отсчитать нужное для поцелуя время.

Преодолеваем оставшиеся ступеньки, чтобы попасть на второй этаж Лувра. Народа тут почти нет. Ещё никто не добрался, да и вряд ли доберётся. Тут Маргоша права. Большинство приходит сделать селфи на фоне Мона Лизы и статуи Венеры, а после этого бродят немного и покидают Лувр.

— Мы здесь на целый день? — спрашиваю у Маргоши, уже зная ответ. И убеждаюсь, получая кивок в ответ. — Хорошо, значит начнём с дальнего зала.

Даже не сомневался, что девушка из тех, кто от открытия до закрытия будет бродить по музею. Рассматривать каждый элемент. Хотя ведь, наверное, ничего не зная об искусстве. Просто наслаждаясь.

— Ты же тут бывал уже много раз?

— Очень много, каждое лето, которое проводил у тёти. Ну и по несколько раз, на самом деле. Она фанатка искусства и нас приучала к этому. Не уверен, что отличу Моне от Мане, но экскурсию тебе организую без проблем.

— Я к тому, что если тебе не интересно со мной ходить по всем залам, то мы можем встретиться потом.

— Попытка не засчитана, морковка. Так просто ты от меня не избавишься.

— Да я не о том, — Маргоша двигается быстрее, заставляя сжать её ладонь. — В плане, ты всё время проводишь со мной. Уверена, у вас с друзьями были другие планы до нашего спора.

— Все ещё провальная попытка отправить меня куда-то.

— Ой, короче, думай что хочешь. Хочешь на меня тратить своё время в Париже…

— Хочу.

Маргоша поджимает губы, отворачиваясь к картине. Подобие «Тайная вечеря», но не Леонардо да Винчи и со своими деталями. Рассматривает долго, а у меня есть время рассмотреть саму девушку.

Я ведь ей не солгал. Действительно хочу. В Париже я уже был, с друзьями тусил. Ничего нового мы тут не откроем. А прогулки меня устраивают и с Маргошей. Намного лучше, чем зависать в каком-то кафе.

Это тоже можно, но потом.

У меня не так много времени осталось, на самом-то деле. Сегодня и завтра, а потом самолёт домой и надежда, что этих дней хватит. А Маргоша ещё и решила встретиться с подругой.

Отбирая у меня законное время на поцелуи!

— Так, а тут где-то должна быть временная выставка, — Маргоша показывает на указатель. — Сходим?

— Пошли, морковка, будем тебя культурно просвящать.

Верчу в руках уже смятую карту и даже спрашиваю у охранников путь, но не могу найти маленький зал. По сути, ничего важного там нет. И Маргоша даже не поймёт, что что-то упустили. Но я настойчив.

Хотя тут можно потратить часы, петляя между разными залами. И глупость же в том, что в некоторые просто так не добраться.

Сюда бы отца, он отлично разбирался в картах. Да и в самом Лувре ориентироваться начал после того, как потерял двоих детей в лабиринте залов. Рисковал жизнью, если бы мама узнала. Она, конечно, узнала…

Нет, отца сюда точно не нужно. Иначе он бы тут же доложил маме, что я с какой-то девушкой и она примчалась. Устроила бы допрос с пристрастием, уверенная, что я обижаю несчастную девочку. «Как и все среди Исаевых». Отец бы, конечно, возмутился. И их любимая перепалка гарантирована. А Маргоша бы сгорала от неловкости, прижимаясь ко мне.

Да, морковка идеально впишется в эту атмосферу безумия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Признайся, что ты просто не разбираешься в картах!

Девушка хихикает над тем, как я верчу кусок в бумаги в руках. Была бы возможность, поджег бы прямо тут. Избавляться от свидетельств того, как я позорно не могу найти нужное место. А с оставшейся свидетельницей — Маргошей — я бы нашел как разобраться.

— Я бы предложил тебе самой попробовать.

— Но?

— Но тогда мы точно заблудимся.

— Эй!

Маргоша бьёт меня в плечо, недовольно сопя. Разворачивается спиной, что высматривая впереди. И не реагирует даже на то, что я прижимаюсь к ней со спины.

— Теперь ты обижаешься?

— Я не обижаюсь, Рома. Просто не такая глупая, какой ты меня считаешь.

— Воу, как мы пришли к этому? Я лишь сказал, что с ориентацией на местности у тебя не лучше моего. Я помню, как кто-то не мог найти триста третий кабинет в университете.

— Помнишь?

Разворачивается, суживая глаза. Нет, серьёзно, из Ада точно сбежала рыжая бестия. А я только сильнее сжимаю девушку в своих объятиях. Скольжу ладонями к животу, чтобы перехватить её ладони.

Конечно помню, как впервые встретил Маргошу. Такая забавная, с высоким хвостом, в белой блузке. Будь хоть чуточку старше, легко бы принял её за преподавательницу.

Так чудно вертела голой, что едва не врезала мне своими локонами, когда подошел ближе. С удовольствием отметил тогда, что она ищет мой же кабинет. Рыжая девочка должна была учиться со мной и я собирался воспользоваться этим.

Не помню, что мне даже говорила Лиза, с который мы познакомились на подготовительных курсах. Пару фраз, которые вылетели из головы через секунду. А вот то, какие приторно ванильные духи были у Маргоши — помню.

Вечно этот раздражающий запах она использовала по всем праздникам.

— О, смотри, — девушка кивает в сторону одного из поворотов. — Там мы ещё не были. Если честно, я уже не очень хочу на эту выставку.

— Нет уж, морковка, если мы её ищем двадцать минут, то мы туда попадём.

А ещё у меня прекрасный коварный план, на этот раз — действительно гениальный. Если этот зал никто не может найти, даже сама охрана, то никто нам не помешает.

Я даю девушке ровно пять минут полюбоваться картинами, а потом толкаю к небольшой нише, которую просто так не заметишь. Надеюсь, что нас не выгонят с позором, усаживая девушку на старый подоконник.

— Ром, это же Лувр! Штраф за сломанное окно будешь сам платить.

— Буду, без проблем. Поцелуи с тобой того стоят.

Добиваюсь желанного эффекта. Щёки девушки розовеют, что ещё сильнее подчёркивает россыпь веснушек на носу. Не преувеличивал, говоря, что с румянцем она очень красивая.

Хотя лучше любовался бы этим в отеле, а не в старом музее. Среди картин, которые, казалось, неодобрительно посматривают за такое своеволие. Конечно, нарисованы то люди прошлых веков, там даже держать девушку за руку было нельзя.

А я тут сжимаю её колени, устраиваясь между разведённых ног. Ещё и касаюсь лица и шеи, опускаюсь пальцы на бёдра, пробираюсь под край кремовой кофты. Наслаждаюсь теплом голой кожи, вывожу неясные узоры.

Сущее безобразие, но я кайфую.

— Пять секунд.

Маргоша произносит это так, словно кого-то из нас это волнует. Самая глупая идея, ограничивать наши поцелуи. Но если девушка так хочет, то я могу и поиграть.

— Пять секунд, я помню. Раз, — начинают отсчёт, прижимаясь к её губам.

На «два» Маргоша оживает, отвечая на поцелуй. Вздрагивает в моих руках, когда кусаю её и надавливаю пальцами на талию, стараясь удержать. Ощущение, что сейчас девушка опять постарается куда-то сбежать. А отпускать её я не намерен.

Три и четыре смешиваются, пролетая слишком быстро. Пальцы Маргоши в моих волосах, коленями она сжимает мои бёдра. Удерживает так же, как и я её. Тихо вздыхает, не прерывая поцелуй. И так прекрасно вздрагивает, напрягаясь всем тело.

— Пять, — шепчу в приоткрытые губы, которые блестят. — А теперь, морковка… Раз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, Лувр

— Пять.

Голос садится, а кожу губ щиплет от долгих поцелуев. Не знаю, сколько мы уже времени вот так стоим. Точнее, стоит Исаев, а я сижу на старом подоконнике. В центре Лувра.

— Ты портишь меня, — заявляю, спрыгивая на пол.

— И почему это?

— Мы в музее, а ты… Ты…

— Ну что я, морковка? Поцеловал тебя? Это я планирую делать всегда и везде.

— У тебя всего два дня.

Напоминаю самой себе. Ночью на субботу мы отправимся домой и всё закончится. Исаев проиграет свой спор, а получу личного водителя. Ну, или его машину во временное пользование.

И, на самом деле, мне не хочется ни того, ни другого. Сама уже не понимаю, что мне нужно по окончанию поездки в Париж. Точно не Ника. Моя любовь к нему как-то медленно и незаметно угасает.

Легко любить человека на расстоянии. Но когда появляется кто-то другой, ближе, то прошлые чувства медленно растворяются. Так и со мной. И не представляю, как быть с этим дальше.

Мне нравится Исаева.

Но не тот, который интересовал по прилёту в Париж.

— Два прекрасных и долгих дня, морковка. И я собираюсь воспользоваться ими на все сто процентов.

— Даже не сомневалась.

Улыбаюсь, уже думая, что придумал Рома. И надеясь, что он сделает что-то такое, что написано в моём списке. Всего два попадания — слишком мало. Да и одно из них не засчитано.

Парень умеет удивлять. Если бы я знала, что он настолько хорош в соблазнении…

То нет, не стала бы сдерживать себя в самом начале и не соглашаться на спор. Просто Исаев слишком хорошо целуется, чтобы отказывать себе в этом.

— Так твоя подруга будет с нами целых два дня? — Рома заметно морщится, недовольно поджимая губы. — Нечестно, морковка.

— Я не видела её сто лет. Прости, Исаев, но я выбираю подругу, а не дать тебе шанс на очередные приставания.

— Плюс пять.

— Что?

— Плюс пять секунд к поцелуям, потому что ты назвала меня по фамилии. А с подругой твоей я познакомлюсь, она меня полюбит.

— Отлично, значит, следующий спор на любовь будет с ней? Только на кораблики её не веди, она такое не любит.

Улыбаюсь, переходя от экспоната к экспонату. Только когда парень меня не видит, поджимаю губы, мысленно выдыхая. Банальная фраза, но что-то меня от неё очень сильно ведёт.

Сама сказала, сама обиделась. Не обиделась даже, а что-то неприятненькое царапнуло в душе. Собираюсь списать всё на чувство голод, потому что реальную причину не хочу озвучивать.

Ника ему бы, конечно, понравилась. Такие не могут не привлекать внимание. Черная шевелюра, с которой подруга боролась, стройная фигура. Действительно стройная, Лиза шутила вечно, что Нику унесёт ветром и брала под руку.

Чтобы не потерять.

А как-то в итоге всё потерялось и рассыпалось.

Глупо и ужасно, на самом деле. Так давно было, хотя кажется, что вот только с Лизой спорили до хрипоты в горле, кто из на действительно прав. И буквально вчера Ника уезжала во Францию к отцу, сбегая от неприятных слухов.

— За кораблики запомню.

Рома кивает серьёзно, а мне хочется его стукнуть чем-то. Например этой старинной безобразной статуэткой. Тяжелая, наверняка, и никто не будет по ней плакать.

— Тогда, Маргоша, свадьбу не будем на воде устраивать. Чтобы твоей подруге не стало плохо.

— Какая свадьба? Ты перегрелся? — прислоняю ладонь ко лбу парня, поднимаясь на носочки. — Точно, кто-то бредит.

— Думаешь, лучше просто расписаться и ничего не устраивать? Отец расстроится, морковка.

— Тогда хорошо, что у нас с тобой будут отдельные свадьбы. У меня своя, у тебя — своя. И никто расстраиваться не будет.

— Нет, я многое слышал, но чтобы жених и невеста праздновали отдельно — такого не бывает.

Закатываю глаза. Исаев просто невыносим. Говорит глупости, а с таким серьёзным лицом, словно у меня на пальце уже блестит кольцо и регистратор занесла печать над паспортом.

Позволяю Роме взять меня за ладонь, снова. Это движение кажется уже привычным и родным. Как и то, что парень тащит меня за собой в другой зал. Мы совершенно одни, ощущение, что никто до второго этажа и не доберётся.

Только пенсионеры, которые засели перед старыми картинами и переносят их на альбомный лист. Мы усаживаемся на свободный красный пуфик, перед огромной картиной во всю высоту стены.

— За свадьбу мы с тобой ещё поговорим, морковка.

— Ну конечно, прибери этот спор для кого-то другого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ах вы негодники. Такое устраивать посреди священного Лувра!

Слышу возмущённый женский голос в момент, когда Исаев в очередной раз меня целует. Отсчитывает в пятый раз десять секунд, а у меня тело плавится от умелых движений его языка.

Парень с недовольным видом отрывается от меня, разворачиваясь. Загораживает собой, отрезая от любых нападок. В любой другой момент я бы только сильнее прижалась к нему и позволила разбираться с проблемой, но сейчас выглядываю из-за широкой спины.

— Дамочка, идите куда шли.

— Дамочка?! — подруга натурально задыхается, прикладывая руку к груди. — И на вот это ты променяла моего брата?!

Теперь очередь Ромы давиться воздухом и разворачиваться ко мне. В его глазах полыхает натуральный огонь с вопросом, с кем это я там могла быть и кого променять.

А подруга только пользуется моментом, бросаясь ко мне. Виснет на шее, смеясь. Лёгкая то она лгкая, но ощущения, что на меня бросили мешок картошки. Но такого говорить ей я, конечно, не буду.

— Я так скучала по тебе, рыженькая, — Ника крепче меня обнимает, а после поправляет свой хвост. — Так что за парень?

— Это Рома, мой…

— Парень, — Исаев улыбается в тот момент, когда с моих губ почти срывается «друг». Да, его определение лучше подходит для нашей ситуации. — А ты Ника, да?

— Ага. С каких пор у тебя парень, Марго? И почему я об этом не знаю?

— Потому что он якобы парень, на пару дней.

— Вообще-то, — Ника переходит на едва различимый шёпот. — Об этом никто не говорит так открыто.

— Просто Маргоша злится на меня, вот и придумывает обидные истории. Мы вон недавно свадьбу обсуждали, так что не на пару дней.

Обсуждал он, и нёс всякий бред. А я подумывала не стоит ли мне вызвать врачей. Вдруг его безумие заразно, а мне такого не надо. Потому что…

А что если я поведусь? Я не самая умная девочка, и случаются проколы. Как например поверить в то, что действительно интересна Исаеву. А потом буду разбираться со своим разбитым сердцем.

Никиту любить было проще и безопаснее. Он не обращал на меня внимания, был милым и недостижимым. И конечно, никаких обещаний. А Рома обещает, рассыпается в комплиментах и словах, которые были бы приятны любой девушке.

И я не слепая, я знаю, что нравлюсь Исаеву. Об этом свидетельствуют и его поступки и тот «явно не телефон в кармане», которым парень в меня упирается довольно часто. Да, этого не отнять. Но насколько это серьёзно? Какая степень этого «нравлюсь»?

На одну ночь?

На пару недель?

— Свадьбу? — Ника приподнимает одну бровь. Так изящно, как у меня никогда не получалось. И её взгляд значит одно из двух. Какого лешего я ещё не знаю о твоей свадьбе? Или, что вероятнее, ты с ума сошла в двадцать за кого-то замуж выходить? — Это интересные новости. Я жду подробностей.

— О, это…

— Замолчи, Исаев!

— Пятнадцать.

— Да хоть двадцать. Бесишь, Исаев.

— Вот теперь двадцать.

— О чём вы?

Никак выглядит немного растерянной и смущённой. Она явно не этого ожидала, пока искала меня по Лувру. И точно не думала, что я могу целоваться с каким-то парнем, а потом с ним спорить.

— Ладно, не важно. Я жутко по тебе скучала, рыженькая.

— Я по тебе тоже, тёмненькая.

— Как в группе ВИА Гра? — Исаев слишком проницательный, когда это не нужно. — Вам только светленькой не хватает.

— Лиза пока временно отсутствует, — Ника закатывает глаза. — Группа распалась и все дела. Так, вы уже были у Мона Лизы? Думаю, сейчас там должно быть меньше народа.

— Идём. Самойлова Лиза? — Рома переспрашивает шёпотом, пропуская подругу вперёд. — О ней разговор? Не знал, что вы дружили.

— Мы вместе учились. И дружили, да. Неважно.

— Морковка, ты ведь мне расскажешь о том, что произошло?

— Да, — выдавливаю сквозь сжатые зубы. — Ты бессовестно пользуешься своим желанием.

— Даже не отрицаю. Но раз уж наглеть, то в полной мере. Ты ведь берёшь свои слова обратно и соглашаешься, что у нас будет свадьба?

— Да.

— И ты, конечно, очень хочешь этой свадьбы?

Я хочу дать парню подзатыльник и никогда не говорить об этом снова. Но ведь проигрыш в споре есть проигрыш в споре. А правил я всегда придерживалась.

— Да.

— Я так и знал, морковка.

Рома хохочет, а мне совсем не до смеха.

Потому что где-то в глубине души я ведь понимаю, что он попадает в точку.

Я хочу Исаева и то, что он мне предложить не может.

*Основные события фильма «Мумия» начинаются после того, как главная героиня прочла заклинание из Книги Мёртвых.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 15

Рома, Лувр

Подруга Маргоши забавная. Говорят, друзья либо полная противоположность, либо точная копия. В случае этих двоих — что-то среднее. Ника намного активнее моей рыжей бестии. Едва не несётся по длинному залу, чтобы попасть к Мона Лизе.

А может дело в том, что я держу Маргошу за руку и никуда не отпускаю? В любом случае, они похожи. И своими фразочками, и лёгким характером. Это чувствуется в брюнетке всего за несколько минут закомства.

— Серьёзно? — Маргоша застывает на входе в зал. — А что тогда толпа?

— Когда сюда даже не войдёшь.

Понимаю реакцию девушки. Потому что перед нами скопления народа, людей под сотню. И все начинают фотографировать очередь и картину издалека. Я уже привык к этому, заходя перед самым закрытием.

Тогда тут уже почти никого нет, только те, кто заскочил на пару минут в музей. Или, как и я, решили оттянуть поход сюда.

Вроде, все двигаются быстро. Фото и отошли в сторону. Но всё равно время тянется жвачкой, убивая. Пока стоим в очереди, могли бы половину первого этажа обойти.

Это в Париже всегда бесило. Сам турист, но толпы убивали. На каждую достопримечательность, независимо от того выходной или будний день. Летом ведь все катаются кто куда может. А в этот город половина Европы стягивается.

И мы с семьёй тоже, да. Странно косится на других, когда сам приезжаешь к тёте на несколько недель. А то и всё лето, как пойдёт. Зависимо от того, где были у Макса, сына тёти, соревнования. Боец ММА, так-то.

Старше меня на несколько лет, всё детство обучал интересным приёмам. А мама за сердце хваталась, когда заговаривал с ней о том, чтобы пойти на единоборство. И ладно же, у неё сыновей хватает, если один пострадает, то не так жалко. Но звучало категорическое «нет».

А отец в такие моменты спорить с мамой не решал. Себе дороже, а с инстинктом самосохранения у него было всё в порядке. И это при том, что при их знакомстве он её выводил каждую секунду. Пока не схлопотал сковородкой по голове.

Это тётя рассказывала тайком, посмеиваясь над историей любви моих родителей. Там так всё запутанно, что чёрт ногу сломит. В плане, я даже не понимаю, кто мне Макс. Если по крови — совсем левый чувак. А так, вроде двоюродный брат, а вроде и племянник.

Нет, своё семейное древо я точно не буду рисовать.

Ну разве что начиная именно с меня самого, и погнали дальше по детям. Которых точно не будет больше двух. А то семейные встречи превратятся в ад, если каждый из братьев и сестёр организуют такое же количество детей, как и мама.

— Мы почти, — Ника постукивает ногой от нетерпения. — Мы сбежим дальше из Лувра или всё будем исследовать?

— Ты ведь только пришла, — Маргоша закатывает глаза в излюбленной манере, улыбаясь. — Если не жалко потраченных денег, то можем тогда куда-то сбежать.

— Морковка, а ты ведь возьмёшь меня с собой, да?

— Да.

Вроде улыбается, но я вижу в глазах всю бурю. И что завтра, как только закончится время моего желания, мне влетит. За каждое слово и просьбу. Но у меня ещё осталось чуть больше десяти часов.

— Простите, меня там ждут. Простите, извините, — знакомый голос на французском раздаётся за спиной. — Фух, добрался до вас.

— Думал, ты уже посмотрел на Мона Лизу.

Я, вообще-то, думал что брат где-то зависает в городе. А не топчется по переполненному музею, ещё и рядом с вами.

— Да не собирался, так, прогулялся по любимой секции Египта. А тут увидел знакомую рыжую макушку, и решил присоединится.

— Марго?

Ника, отчего-то, странно косится на подругу. Они словно ведут молчаливый разговор, пока Маргоша не выдерживает:

— Да, я терплю от них обсуждение своего цвета волос. Просто ещё не придумала, как оправдать их исчезновение.

— Погоди, а что не так с твоим цветом?

Реально не понимаю. Когда Маргоша говорила, что перекрасится, думал, что девушка просто утрирует Отвечает мне с привычным сарказмом, а теперь кажется, что она говорила вполне серьёзно.

— У тебя красивые волосы, морковка.

— Да, — девушка вздыхает, сжимая челюсть. — Настолько, что ты постоянно зовёшь меня «морковкой».

— Ну, — чешу затылок, пытаясь подобрать слова. — Тебе ведь подходит.

— Ага, и про рыжую-конопатую мне тоже подходило. В детстве с головой хватило. Ладно, неважно, забудь.

Маргоша перестраивается моментально, словно ничего такого не было. Разговаривает с Никой о всяких мелочах, обсуждают планы на вечер. Слушаю в полуха, подталкивая девушку вперёд, когда люди расступаются.

Селфи и пару фото меньше чем за минуту весь итог нашего ожидания. Притягиваю к себе девушку, чтобы сделать совместный снимок, и не сдерживаюсь. Оставляю короткий поцелуй, сохраняя это в памяти.

Своей и телефона.

— Теперь куда? На выход?

Мы пробираемся вдоль народа, выбираясь из очереди. Ник знакомится с Никой, сошлись две тёзки, что-то впаривая. А подруга Маргоши смотрит так, словно видит всю суть брата.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ну хоть кто-то.

— Я сейчас, тут же ещё картины.

Маргоша общается к нам, когда все собираются уже валить. Отходит к правой стене, рассматривая работы других художников. Следую за ней, пускай Ники сами разбираются между собой. Брат уже очаровывает, Ника успешно выписывает отворот-поворот.

— Красиво как.

Маргоша кивает на портрет Веницианки, едва склонив голову.

Рассматривает каждую деталь, не спеша двигаться дальше.

И кажется, что эта картина нравится ей намного больше Моны Лизы.

Марго, улочки Парижа

— Нет, серьёзно, Марго. Я мечтаю жить с тобой вместе, но никакой учёбы во Франции.

Ника смеётся и тычет в меня пальцем, словно так я сразу поверю в её слова. Конечно, подруга учится здесь уже давно, ещё школу заканчивала, жалуясь на то, насколько слабее учебная программа во Франции.

— Переезжай просто так, как угодно. Но универы… Жуть.

— Да ладно, — Ник, который присоединился к нашей прогулке, не упускает возможности поспорить. — Не так уж и плохо. Я узнавал за всю систему.

— Во-первых, бакалавр тут практически весь состоит из теории. Нельзя, как у нас, просто закончить пару курсов и пойти работать без магистратуры. Разве что только поступать в… Короче, тут это аналог училища или техникума, но намного престижнее. Вот. И тогда уже можно работать. Но там либо специфические профессии — вроде электрика и прочего, либо связанное с отелями или ресторанным делом. Всё остальное — пять лет обучения. Простите, оговорилась, пять лет пыток.

Я смеюсь, потому что подруга никогда не устаёт рассказывать, как ей не нравится обучение во Франции. И для этого есть причины, я согласна. как минимум тот факт, что отличница-Ника тут едва дотягивает до проходного бала. И дело не в знании языка или нежелании учится.

Просто подход совсем другой, который с нашим менталитетом не словишь с ходу. В плане, ей какую-то практическую работу сделал профессор экономике из российского ВУЗа, а тут это задание оценили на одиннадцать баллов. Из двадцати возможных, при том что ниже десяти — незачет.

И я не представляю, как смогу тут учиться. Но с этим буду разбираться позже. Первым делом стипендия, а потом другие вопросы. В крайнем случае, проучиться полгода в Париже и снимать с Никой квартиру на двоих — прекрасный вариант.

— Ты просто не словила суть, — Рома словно желает ещё больше распалить подругу, чтобы завязалась настоящая перепалка. — Остальные же как-то учатся.

— Потому что они тут с детства и знают все нюансы. Хочешь прикол, Ром? Их в школе заставляют минимально сокращать пересказы, рефераты и прочее. Ну, учат коротко высказывать свою мысль. А в университете, наоборот, надо растягивать всё что знаешь на экзаменах.

— Ладно, я сдаюсь! — Ник поднимает руки в шутливом жесте. — Давайте сменим тему на что-то интереснее. Можем вернутся к прошлому обсуждению кинофильмов.

Я киваю, переключаясь. Потому что сомневаться в учебе заграницей не хочу. Всегда хотела, ещё когда-то с Лизой и Никой это всё обсуждали вместе. Смотрели квартиры, как будем жить вместе. И закупаться в местных супермаркетах, и гулять по ночным улочкам.

Ну, хоть одно сбылось. Не по ночным, но по улочкам мы бродим. Болтаем о всяких глупостях, которые сто раз обсуждали с Никой. Но для главных сплетен нужно остаться наедине.

А пока ни один из Исаевых не собирается уходить. С Ромой понятно, я даже не надеялась особо. Ник же удивляет. Думала, что он пройдётся с нами пару минут и уйдёт к другой части группы. У которых сегодня гастро-тур. Но нет, даже не думает сворачивать в другую сторону.

Раньше мне бы нравилось такое, лишний шанс с Ником. Вдруг именно сейчас он меня заметит? Зацепится за какую-то остроумную фразу, завяжется разговор.

А сейчас…

Я теперь совсем не могу думать о Нике, будто отрезало. И причина даже не в том, что он может считать меня девушкой его брата.

Во всём виноват Рома с его поцелуями.

— Не отставай, — Исаев ловит меня за талию, вжимая в свой бок. — Париж большой, а если потеряешься — время желания продлится.

— Это нечестно. Мы так не договаривались.

— Поэтому не теряйся и не отходи. Ты пропадёшь, я умру без тебе. И всё, как будешь жить без меня?

— Спокойно и без споров?

— Без споров? — Рома бессовестно смеётся, прижимаясь губами к моему виску. — Это вряд ли. Но лучше спорь со мной, Маргоша, так безопасней. И приятней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я усталь.

Произношу, падая на первую попавшуюся лавку. Вытягиваю ноги и радуюсь, что не стала искать в вещах балетки. Родименькие кроссовки спасают лучше всего. Хотя сдаётся мне, что после Парижа им прямой путь на свалку.

— Усталь?

Переспрашивает Рома, присаживаясь рядом. Двигает к себе, чтобы Нику и Нике было где сесть. Хотя, уверена, в этом движении не было ни капли заботы об остальных.

— Очень. Всё, радуйся, Исаев, ты меня умотал. Ни шагу не сделаю дальше.

— Тридцать пять.

Господи, как мне хочется дать ему подзатыльник. Потому что если в предыдущие разы остальные просто косились на нас, то теперь проявляют открытый интерес.

— Так что за отсчёт? — первым не выдерживает Ник. — Колись, Ром, интересно же.

— Это наши с Маргошей дела.

— Теперь ещё интересней, — Ника подключатся, буравя меня взглядом. «Потом» — шепчу ей губами, и подруга кивает. — Но личное, значит, личное. Не лезь Ник, сами разберутся.

— Да просто ты за Марго, потому что она потом тебе всё расскажет. Девушки же всегда сплетничают.

— А парни на разу. Ну расскажи мне эту сказку.

— Они как престарелая парочка, — Рома шепчет, пока эти двое увлечены спором, какой из полов больше любит посплетничать. — Ники если не убьют друг друга, то будут вместе.

— Ники?

— Ник и Ника. Надо же дать их парочке название?

— А у нас какое тогда?

Спрашиваю и с силой впиваюсь в язык. Ну кто меня просил задавать такие глупости Роме? Одно дело мимолётно признаться, что он мне нравится. А совсем другое вот так открыто называть нас парой.

Мы ведь не вместе, так? Непонятно для чего придуманная Ромой ложь и спор. Скоро всё закончится и я не представляю, что буду делать дальше. Можно было бы попробовать…

Но это ведь Исаев. Он точно не будет строить со мной долгих отношений. Сейчас он милый, накручивает на палец прядь моих волосы, жжёт дыханием щеку. А через пару недель найдёт себе другую девушку.

— Роша, — выдаёт вдруг, когда я отвлекаюсь на пробегающих мимо спортсменов. — Рома и Маргоша. Устраивает?

— Мне всё равно.

— Ну конечно, тебя бы больше устроило «чета Исаевых».

— Ох, иди ты.

— Ладно, морковка, ты ведь сама призналась, что хочешь свадьбу со мной. А от своих слов отказываться нельзя. Кстати, тебе действительно так не нравится, что я зову тебя морковкой? Не понимаю, почему ты комплексуешь из-за цвета волос. Он у тебя шикарный и уникальный.

Я не знаю, собирался ли Рома делать мне комплимент или говорит от чистого сердца, но чувствую, что румянец пробивается даже через слой пудры. Такое слушать приятно.

Тем более, когда сказано просто и без ожидания какой-либо реакции. Не чтобы покорить, а просто фактом. Который растекается по телу теплом, лучше, чем это делает сладкий кофе.

— И согласись, я выделяюсь. Никто больше так тебя не называет.

— Ни у кого смелости не хватает, Ром.

— Ну, это тоже. Не отрицаю. Видишь, какой тебе смелый достался парень.

Смеюсь, мотая головой. Он невыносим и непредсказуем. Вроде серьёзно что-то спрашивает, а после срывается на шутки и веселье. И как с таким подходом понять, что действительно думает парень?

А может, ничего и не думает. Просто делает так, как ему хочется в этот момент. Вот и я так делаю, облокачиваясь головой на его плечо. Просто прикрываю глаза, отдыхая.

Мышцы тянет, очередной день пешего марафона окончательно добивает организм. Хорошо хоть я взяла на работе пару выходных на эти дни. Завалюсь спать до понедельника, а может и его пропущу.

Спать, отдыхать, никаких споров и Исаевых поблизости.

Зеваю, пряча лицо в кофту Ромы. Он такой тёплый, что можно заснуть прямо сейчас. Так и не дойдя до китайского ресторанчика, что так нахваливала Ника.

Нам туда ещё минут пятнадцать подниматься вверх, а потом занимать место поближе к шведскому столу и наедаться от души. Безлимитный доступ к разным блюдам и воде.

Звучит хорошо, но для этого нужно подняться и двигаться дальше. А наша четвёрка уже облюбовала это место. И я лежу на Исаеве, тот сцепляет руки замком на моём животе. А Ники, до чего же забавное название, обсуждают погоду в Ницце весной.

Нет, не обсуждают. Спорят из-за разных мнений.

— Мы так же выглядим? — спрашиваю у Ромы, снова зевая.

— Бесящими для окружающих? Нет, морковка, Роша идеальная пара. Так что всё, никуда не денешься от меня.

Я и не сильно-то хочу.

Проигрывать в споре нужно с достоинством.

Исаев оказывается прав. Ему не составит труда влюбить в себя любую девушку, даже не особо бросаясь комплиментами. Моя капелька разума, которая не должна была позволить Роминым приемчика сработать, улетучивается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И кажется, что возвращаться не собирается.

Рома, ресторан

— Я лопну, — Маргоша пинает меня локтём, когда я возвращаюсь за стол с креветками, жаренными на гриле. — Умру из-за того, что переела.

— Тога это я забираю себе.

— Не трожь!

Маргоша бьётся в своей излюбленной манере, забирая у меня тарелку с морепродуктами. Если бы со стола не убирали официанты пустые тарелки, тут бы уже была гора грязной посуды.

И мне ни капельки не стыдно. Дело даже не в том, что заплатив за выход фиксированную сумму, я теперь могу есть всё, что душе угодно и сколько захочу. Просто еда реально вкусная.

Вроде ресторан рассчитан на туристов или редких парижан, которые заглянут по праздникам, но всё сделано с любовью, как говорил один из старших братьев. Еда на шведском столе постоянно пополнялась, горячая и манящая запахами.

Там было всё, что угодно. И бананы жаренные в тесте, и запеченная сёмга, и даже неплохие устрицы, которые Маргоша отказывалась пробовать. И слишком много другой еды, чтобы можно было удержаться.

А гриль, где готовили прямо при тебе и то, что хочешь — выше всяких похвал. По факту, в каком-то другом кафе можно было вложиться в эту же сумму, тем боле что цены на напитки тут зашкаливали. Но не с таким изобилием выбора.

— Ника, место улётное, — киваю подруге Маргоши, которая устроилась напротив. — Как ты узнала о нём?

— Ну, если коротко, то мы с подругой с университета, она полячка, познакомились с двумя русскими парнями. Ну и они решили нас сводить сюда на свидание.

— Серьёзно? — Маргоша хмурится и выглядит расстроенное. — Бедняжка. Сложно было?

— Да вообще, думала сплавить их как-то быстрее.

— О чём вы? — брат хмурится, так же не понимая темы разговора. Словно у девушек своя радиоволна. — Расшифровка будет?

— Они были на свидании.

— Я понял, Марго, дальше.

— А это значит, что съели максимум немного мидий и жалкую порцию десерта, — девушка кивает на пиалу, где не больше двадцати грамм тирамису. На один укус. — Нет. Нет, Ник, скажи что…

— Да, даже без десерта. Потому что, мальчики, на первом свидании девушки не обжираются. Хотя мы очень хотим. В общем, на следующий день мы сюда пришли с подругой вдвоём, на обед. Ну и отвели душу.

— А в чём была проблема поесть нормально сразу?

Я реально не понимал это девичей фишки закатать мини-порцию салата и растягивать её на весь вечер. Маргоша так, кстати, ни разу не делала. Немного отнекивалась, когда заказывал нам еду, но не скромничала.

Или это потому, что она не воспринимала наши прогулки, как свидания?

— Потому что так не делают, Ром, — Ника просто жмёт плачами. — Ну, обычно. Я, например, всегда на салатах. Потому что вот это всё, — кивает на тарелки, где когда-то были суши. — Отложится лишним весом. И не в плане, расскажите, что я очень худая. А в плане, что мне реально придётся бегать недели две, чтобы избавиться от всех последствий.

— Ника ненавидит бегать, — Маргоша пьёт воду и подвигает ко мне стакан, чтобы я налил ещё. — Худшее наказание для неё.

— Это же глупо. В плане, ты не бежишь от опасности или за новыми туфлями. Ты просто бегаешь ради бега.

Смеюсь в кулак, потому что вижу, как Ник закипает. Да, наш фанат спорта и лёгкой атлетики не может оставить это без внимания. Кажется, что эти двое просто созданы для того, чтобы спорить с друг другом.

А Маргоша облокачивается на меня, вместо спинки дивана. Она делает так весь вечер и это до чёртиков приятно. То, как сама тянется и позволяет намного больше, чем до этого.

Бери и пользуйся.

Будь на моём месте кто-то благородный и правильный, он бы сделал вид, что ничего не замечает. Но во мне ни капли благородства. Я собираюсь наслаждаться каждым моментом близости девушки.

Ловлю её ладонь, сжимая под столом. И девушка даже не пытается вырваться, что сильнее подпитывает мою надежду. Сегодня вечером мы не просто вернёмся в отель.

У меня грандиозные планы на Маргошу и эту ночь.

По факту, последнюю совместную ночь. И плевать как-то на то, признается она мне в любви по прилёту домой или гордо протянет ладонь, забирая ключи от машины.

Меня волнует, чтобы она вообще что-то почувствовала. А с остальным я уже буду разбираться постепенно. Не было бы ещё такой задачи, с которым Исаев не справился бы.

И глупо, наверное, сравнивать чувства ко мне с любовью к картинам. Но Маргоша кривилась на Мону Лизу, которую окружали все, и обратила внимание на Веницианку. Ту картину, что была на виду, но скрыта ото всех.

И ладно, у меня никогда не было проблем с самооценкой. Спасибо генам и отражению в зеркале. А ещё, не самому лучшему, характеру. Это сёстры иногда хмурились и крутились, требуя подтвердить, что они хорошо выглядят.

Я же знал, то половина универа влюблена в меня. Ну, ладно, не влюблена, но заинтересована точно. По разным причинам, но факт оставался фактом. И я не какая-то там девочка-подросток, чтобы плакать в подушку, что кому-то не нравлюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но мне нравится мысль, что Маргоша любит смотреть глубже, а не просто покупаться на красивую обёртку. С Ником у неё мог выйти просчёт, если она что-то действительно к нему что-то испытывала.

И пусть она любовалась на Мона Лизу, но потом отошла к Веницианке.

Так что выкуси, Ник, наш с тобой спор выиграю я.

Глава 16

Рома, улички Парижа

— Надо было взять судочки и утащить с собой, — Маргоша хихикает, наваливаясь на меня. Мы пили только кофе перед уходом, но кажется, что девушка нашла что-то покрепче. — Так было бы интереснее.

— И нас бы выставили с позором, — Ника кивает не с меньшим азартом. — Блин, вернёмся завтра и возьмём всё, что можно.

— Чумные.

Брат закатывает глаза, когда девушки отрываются чуть вперёд. Мы медленно бродим по улочкам Парижа, не желая спускаться в метро. А зачем? Погода шикарная для начала мая, тепло. Только наслаждаться вечерним воздухом и тем, что туристов становится всё меньше.

— Так что у вас с Марго? — Ник спрашивает, когда девушки не в зоне слышимости. — Я вообще не понял.

— Не твое дело, Ник. Вот серьёзно, сейчас не лезь в наши отношения, ладно?

— Да без проблем. Просто, она то спорит, что никогда в тебя не влюбится, то через пару минут ты представляешь всем как свою девушку. И сама Марго ничего не говорит. Я лишь стараюсь всё понять, Ром.

— Зачем?

— Чтобы понять, она табу теперь или можно к ней подкатить.

Руки непроизвольно сжимаются в кулаки и бьёт мысль, что мама не обрадуется нашей драке с Ником. Часто в детстве устраивали потасовки, и каждый раз доставалось.

Но нам больше не по пять лет, чтобы делить паравозик. Сейчас вопрос идёт о Маргоше, и брату пора отваливать. Уверен, что девушка не отреагирует на его подкаты, но нечего вообще лезть к моей девушке.

— Да я шучу, Господи Боже, — брат толкает меня кулаком в плечо, бессовестно насмехаясь. — Нет, в плане, Марго реально интересная. И забавная. Я как-то раньше в ней этого не замечал. Мы и не общались толком, чтобы понять. И чисто теоритически, я бы не прочь пригласить её на свидание…

— Ник!

— В теории и другой жизни. Она твоя девушка, ну или не девушка, а я в чужие отношения не лезу. Ты же знаешь. Мне своей драмы хватает.

— У тебя драма, когда назначаешь свидание сразу двум на одно время.

— Это было всего раз и случайно. Не приписывай мне лишнего, Ром. И мы не мою жизнь обсуждаем. Так что с Марго?

— Да всё нормально. Она уже не огрызается на каждое слово, что можно считать победой.

— Значит, в нашем споре на Марго ты таки победишь?

— Споре на кого?

Увлёкшись мыслью, что моя морковка может понравиться брату и завяжется Санта-Барбара, я упускаю Нику и Маргошу из виду. А нужно было лучше смотреть.

Во-первых, Париж город опасный, тем более поздним вечером. Хватает всяких воришек и дебоширов, которые способны пристать к одиноким девушкам.

А во-вторых, так бы я заметил, что девушки облокотились о перила, наблюдая за редкими корабликами. И, конечно же, прекрасно слышали слова брата.

Спасибо, блин, удружил.

— Так что за спор? — Маргоша морщит носик, а я понимаю, что влип. И после такого девушка меня к себе больше не подпустит. — Ну, Исаев, я жду. И рискни сейчас время прибавить.

— Мы с Ником поспорили, в самолёте, — засовываю ладони в карманы джинсов, видя как Ники переглядываются между собой. — По факту, это ничего такого.

— Ну? На что именно? Сколько дней, чтобы затащить в постель или на поцелуй?

— На то, что ты в меня не влюбишься.

— Эм. Это наш с тобой спор.

Магоша хмурится ещё сильнее. Не верит, как дать, не верит в мои слова. Придумала уже себе что-то и сейчас сама себя накрутить. А я даже не могу придумать достойного оправдания.

Я привык лгать и изворачиваться, это не так сложно, как кажется в детстве. И кто в наше время честный сильно? Но вот сейчас лгать Маргоше и сочинять на ходу какие-то более логичные отмазки — не хотелось.

— В общем, Ник был уверен, что ты в меня не влюбишься, потому что тебе нравится другой, — говорить имя Ника не хотелось. — Ну и мы поспорили, что ты не влюбишься. Морковка, прости, это не…

— Это не оригинально. Я надеялась на что-то не такое банальное. Уж лучше бы с постелью, правда.

Девушка сдувает с лица пряди и просто жмёт плечами. А затем разворачивается, размеренно продолжая шагать по мосту. Но ощущение такое, что сейчас с моста Александра III я полечу в грязную Сену.

— Маргоша, тормози.

Оставляю позади подругу девушку и брата. Пускай Ник чем-то её займёт, пока я разбираюсь с морковкой. С другой девушкой бы забил, бегать за кем-то не особо планировал.

Но планирую я одно, а Маргоша, как обычно, всё меняет. И мне теперь нужно быстро реабилитироваться, пока меня не отправили в вечный бан. Ловлю девушку за плечи, разворачивая к себе.

Ожидаю удара или подрагивающих губ, слёз. Но Маргоша смотрит с интересом, словно не слышала ничего.

— Ну?

— Слушай, это похоже на сюжет мелодрамы. Когда девочка узнаёт о споре, обижается. Минут двадцать герои страдают, ходят вокруг да около, а потом всё возвращается на свои места. Давай пропусти эти двадцать минут, а?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ром. Я не собираюсь играть в эти двадцать минут.

Точно, Маргоша же не из тех глупышек, которые ведутся на каждое слово. И если что-то решила для себя, то будет упрямо переть, чего бы это не стоило. Как и я, в принципе.

— Морковка…

— Господи, ты ведь правда… — Маргоша вдруг цепляет язычок молнии на моей толстовки. Играется с ним и тянет вниз. — Ты действительно сейчас ожидаешь, что я тебя пошлю куда-то.

— А ты не пошлёшь?

— Ром, ты спорил с Ником по той же схеме, что и со мной. Я как бы была в курсе твоего плана — влюбить меня в себя. Это не новость, вообще-то.

— Да, но я спорил за твоей спиной и….

— Если там было что-то за поцелуи или…

— Не было, честно. Просто о том, что я не смогу тебя покорить. Способы и доказательства не обсуждались. В плане, я выигрывал спор с Ником, если выигрывал его с тобой. Вот.

— Тогда я не понимаю, почему я должна обижаться. Ну, это тоже самое, просто с другим человеком. Меня не задело, правда.

И я чувствую это. Потому что Маргоша, наконец, справляется с замком кофты и запускает свои ладони под неё. Обнимает меня, прижимаясь щекой к грудной клетке.

Дышит спокойно, никаких истерик. И рассуждает не как второкурсница, а взрослая девушка. Хотя могла дать мне волчий билет и больше не подпускать. А нет, едва ли не ближе, чем когда-либо было.

Маргоша оказывается ещё более идеальна, чем я себе представлял.

Марго, отель

— Я устала, — заявляю, когда мы возвращаемся в отель. — Фух, когда мы там уже домой?

— Я думал, что тебя нужно будет силком с Парижа увозить.

— Нет, всё, я готова. Не думала, что тут будет настолько интенсивно. Я уже люблю этот город, но просто… Слишком.

Сбрасываю кроссовки, отправляя телефон на зарядку. Раньше я бы первой сбежала в номер Ники, этажом ниже. Она специально выбирала этот же отель, чтобы мы провели больше времени вместе.

Но сейчас я просто выжатый лимон, который закинули в блендер. И реальность кружится вокруг меня, набирая стремительные обороты.

— Я в душ.

Потому что мне нужно освежиться и прийти в себя. Холодная вода отрезвит и немного взбодрит. Хотя бы для того, чтобы хватило сил доползти до кровати.

— Морковка, а я ведь могу пойти с тобой?

— Ром…

— Шучу, я не собираюсь давить на тебя.

Киваю, потому что благодарность тут явно лишняя. Да и даже не смотря на желание, я бы не запустила его так далеко. Между нами существует та тонкая грань, которую я не решаюсь переступить.

Пока мы только обнимаемся и целуемся, то я могу делать вид, что ничего в этом нет. Просто реакция организма, просто я давно ни с кем не встречалась. А Исаев, очевидно, умеет ухаживать за девушками. Но на этом всё.

А если я позволю хоть чуточку больше, то придётся признать, что это не просто физиология. Что мне нравится его улыбка и как парень ерошит свои волосы. Как его губы растягиваются в довольной улыбке, отдаваясь пропущенным ударом моего сердца.

Признаваться я не хотела.

Поэтому стою под потоком воды, не двигаясь. Думаю и думаю, пока окончательно не запутываюсь в собственных чувствах. Почему в школе не учат, как понять влюблена ли ты? Зачем мне дискриминант или писать сочинение по какому-то роману на пять страниц, если сейчас я такая потерянная?

Мою волосы, долго рассматриваю себя в зеркале. Всеми способами оттягивая возвращение в спальню, где меня ждёт Рома. Словно если я ещё одну минутку постою посреди ванной, то он забудет о моём существовании.

Ну, амнезия в раннем возрасте, со всеми же случается.

Вытираю волосы полотенцем, натягиваю пижаму. Мне кажется, что я уже жутко поправилась. Не то, чтобы когда-то сильно заморачивалась по поводу лишнего веса, но Ника права. После похода в этот китайский ресторанчик можно набрать миллион килограмм.

Ух, вернусь из Парижа колобком и даже жалеть не буду.

Кажется, что наелась на всю жизнь вперёд. Хотя прогулка по ночному городу помогла. Нет больше тяжести, никакого чувства переедания. Удивительная лёгкость.

А ещё, совсем неправильно, стало даже легче, когда узнала о споре Ника и Ромы. Я же чего-то подобного ожидала. Не знаю почему, просто складывалось ощущение, что что-то не так.

И не раз парни замолкали, когда я оказывалась рядом. Наверное, обсуждали это же. Может, мне стоило обидеться. Закатить скандал, уйти ночевать к Нике.

Но я сказала Роме правду. Я не обиделась за этот спор, по сути, это ведь тоже самое, что и между нами. Просто уверенность Исаева в том, что он выиграет. И больше ничего.

— Морковка, если ты утонула там, то я готов идти к тебе на помощь. Искусственное дыхание — первым делом.

— Выхожу. Сам захотел со мной жить, — бросаю в лицо, возвращаясь в комнату. — Привыкай, Ром, что некоторые полжизни проводят в ванной.

— Ничего, я к тебе уже привык. Хотя не против проводить полжизни вместе.

— Ой, иди уже.

Отмахиваюсь на его очередной подкат, отправляя в душ. Исаев мастер говорить всякие глупости, которые удивительно образом находят отклик в моей душе.

Созваниваюсь с мамой, рассказывая всё-всё о сегодняшнем дне. В очередной раз убеждаю, что денег у меня хватает и всё хорошо. Тем более, что Рома не дал мне заплатить за ужин. Посмотрел так, что даже спорить не могла.

— На свиданиях я плачу, — сказал как отрезал, отодвигая меня от кассы возле входа.

Тогда мне оставалось лишь согласиться. А сейчас подскакиваю на кровати, забираясь в сумку, где хранятся конверты. Достаю под номером шесть, довольно улыбаясь.

— Что ты уже задумала? — Рома справляется быстро. — Очередную пакость?

— Я ни одной пакости тебе ещё не сделала. Но — открывай.

— И где я прокололся?

— Свидание-прогулка по ночному городу. У нас же было свидание, ты сам сказал. Ну и прогулка, и ночной город. Так что попадание по всем пунктам. Я выиграла.

— Хорошо. Только загадаешь твое желание завтра? Потому что я очень хочу воспользоваться последними минутами своего. Я ведь могу, да?

— Да.

Потому что мне тоже нужны эти последние минуты, чтобы оправдывать собственную тягу к Исаеву.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я ожидаю, что Рома в ту же секунду что-то сделает. Я буквально дала ему полный доступ к желаниям, не стала ничего менять. А он просто ложится рядом, утыкаясь в телефон.

Серьёзно? Это снова попытка заинтересовать меня своим игнором или просто уже не интересно. Ну, заметил, что я совсем не против очередных поцелуев, и как-то отпало желание.

— Две минутки, морковка, — вдруг произносит Рома, вырывая меня из мыслей. — Тут мама… В общем Ник, чтоб его, скинул наши фотки в семейный чат. И всем интересно, что за рыжую девчонку я обнимаю.

— Семейный чат?

Делаю вид, что меня заинтересовало только это. Хотя хочется узнать, что его мама сказала обо мне. Она часто видит девушек Ромы или это уникальный случай? А ещё больше интересно — что именно Исаев там пишет.

— Пятнадцать людей в семье, тут по личным сообщениям не набегаешься. Иди ко мне, — тянет за запястье, заставляя упасть на его грудь. — Сейчас отпишусь в этом балагане и продолжим.

— Нечего продолжать.

— Тогда начнём, не вопрос. Я на любое предложение согласен. Видишь, какой я безотказный, пользуйся.

— Ага.

Лежу на парне, упираясь ладошкой его плечо. Веду выше, задеваю пальцами кадык. Просто касаюсь, без объяснений самой себе, что это значит. Ведь всё и так понятно.

Мне нравится его касаться, и лежать вот так — тоже нравится. Просто и спокойно, без лишних движений. Словно всю жизнь так делала, а не всего пару днейпровожу вместе с Ромой.

— Тут отец спрашивает, когда я тебя с ним познакомлю.

— Что?

— Лежи, — надавливает на талию, когда я подскакиваю. Оставляет поцелуй в волосах, улыбается, подлец. — Так, без точной даты. Я сказал, что сначала мы договоримся за свадьбу, а потом уже приведу тебя домой.

— Исаев, блин!

— Уже сколько, морковка, минута?

— Сорок секунд, не перегибай.

— Тогда я просто обязан ими воспользоваться.

Всё происходит так быстро, что я не успеваю понять. Вот парень цепляет мой подбородок двумя пальцами, а вот мы уже целуемся. Долго, явно больше, чем отведённое время.

Но у меня не получается связать мысли воедино. Слишком хорошо и правильно сейчас. Никаких оправданий и побегов, только чистое наслаждение, которое бежит по венам.

И я растворяюсь в этом чувстве, в самом парне. Его близость греет кожу, ладони гладят спину. Я сама сжимаю пальцами край его футболки, словно хватаюсь за единственный ориентир в жизни.

Рома мягко надавливает на меня, опуская на кровать. Нависает сверху, прижимает своим телом. Наши ноги переплетаются, дыхание смешивается.

— Морковка, я ведь могу снять твою футболку, да?

— Да.

Отвечаю привычно, не обращая внимания, что уже десять минут идёт новый день. И в моих словах ни капли слепого согласия, потому что так просто надо.

Хотя да, нужно. Мне кажется, что я просто взорвусь, если сейчас заставлю Рому остановиться. Слишком много чувств меня переполняет, чтобы всё отмотать назад.

— Маргоша, ты очень красивая.

И это его «Маргоша» смущает намного больше, чем сам комплимент. Когда парень называет меня морковкой, это всё так просто и с лёгкой издёвкой. А сейчас — в его голосе звучит нежность, восхищение.

— Маргоша.

Повторяет, добивая меня. Шепчет моё имя, словно я забыла его, в перерывах между поцелуями. Они становятся всё настойчивее, я всё сильнее дрожу в чужих объятиях.

— Я не давлю, — произносит вдруг, хотя как раз таки давит. И своим весом, и касаниями. И тем, как всего за несколько дней сделал это со мной. — Не давлю, Маргош.

— Не давишь.

Мне не хватает воздуха, и очень хорошо. Всё остальное становится неважно, сейчас существуем только мы. В этой комнате, на этих простынях. Чувство единения, когда всё сужается до нас двоих.

Бешено колотящееся сердце, приятная расслабленность.

— Красивая.

Повторяет, будто знает, что мне важно это услышать. Особенно сейчас, когда ожидание становится невыносимым. Мне просто нужен он рядом. Почувствовать твёрдые мышцы плеч, и всю остальную твёрдость тоже.

— Ром…

Мой голос срывается, я сама словно лечу.

— Сейчас, Маргош. Не представляешь, что со мной делаешь.

Представляю, потому что парень делает всё это самое со мной. Полностью лишает разума и чувств, последние клетки мозга работают лишь для того, чтобы я запомнила этот момент.

Между нами оставалась лишь тонкая грань.

И Исаев её перепрыгнул.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рома, отель

В это сложнее поверить, чем кажется на самом деле. Маргоша в моих руках, сладко сопит, прижимаясь. Я могу её касаться, без проблем. По факту, девушка дала мне карт-бланш на всё.

И я подлец, так что собираюсь этим воспользоваться.

— Спишь, морковка?

— Исаев, не приставай. Какой же ты…

— Какой?

Догадаюсь, что она сейчас ответит. Но мне остро необходимо слышать её голос. И это «Исаев, блин», много других колких слов. Просто чтобы убедиться — Маргоша не жалеет о том, что между нами произошло.

Потому что с неё не убудет просто свариться в каких-то своих переживаниях и мыслях. А мне сейчас совсем другое нужно. Уткнуться носом в рыжую макушку, вдохнуть запах шампуня и меня самого.

Надеялся, но не ожидал, что всё так закончится. Был готов к очередным битвам с девушкой и приставаниям, которые ничего не дадут. Но это уже привычка, никаких слепых надежд.

Но вот. Маргоша в моих руках. Сама жмётся, укладывая ладошку на мою грудь. Шпарит дыханием, чувствую улыбку на губах, когда целует куда-то в область ребра.

— Так какой я, морковка?

— Невозможный.

— Так это хорошо или плохо?

— Это просто ты. Всегда добиваешься своего, да?

— О, я рад, что мы прояснили тот момент, что ты моя.

— Исаев, блин.

Толкает в бок, запрокидывает голову, чтобы встретиться со мной глазами. Хмурится и стреляет молниями в глазах. Как легко вывести эту бестию из себя. Не нужно никаких дополнительных усилий.

— Ну так что, морковка, кажется, я выиграл спор.

Произношу, а потом понимаю, что зря вообще открыл рот. Сейчас она вскинется и мне прилетит. И никакой спокойной ночи с Маргошей под боком не будет.

Ожидал такой реакции, когда рассказал о споре с Ником. Что сейчас отправит меня подальше и скроется до самого отлёта домой. Но тогда она спокойно отреагировала, и сейчас должна.

— Ром, ну ты ведь не маленький, — поднимается, улыбаясь. Добирается до края кровати, закутываясь в одеяло. — То, что у нас что-то было, ещё не значит, что я влюблена.

Вау.

Маргоша умеет ранить словами ещё лучше, чем я. То есть, я-то не хотел ничего такого, а девушка — явно. Ну или просто рубит правду, пожимая плечами.

И правда ведь, для некоторых совместная ночь не повод даже для знакомства. А уж любви и подавно.

Но у нас же всё было с ней. И прогулки, и свидания. И миллион всевозможных поцелуев, от которых всё тело превращалось в кремень. Не верю, что для Маргоши это было просто на раз.

Она ведь не из тех, кто просто так прыгает к кому-то в кровать, да даже поцелуи позволяет. А мне позволила, всё. Не сразу, но ведь сдалась. Дрожала в моих руках, а теперь смотрит так, словно это ничего не значило.

И, неверное, впервые чувствую себя той девчонкой, которую сейчас попросят уйти и больше не звонить.

Оказывается, это обидно.

— Так что, Ром, если ты надеялся на признание — прости. Ты проиграл.

— Не вопрос, буду твоим личным водителем. На сколько мы там договаривались? На неделю?

— Или на месяц. Не помню. Нужно будет у Ника спросить, он же выступал нашим свидетелем. Ладно, я в душ. Одна.

Улетает так легко и просто, прикрывая за собой дверь ванной комнаты. Невозможная девчонка, так реагирует на любую мою ошибку. Словно вовсе их не замечает.

Да, отцу Маргоша точно понравится. Он-то любитель лажать в отношениях, это у нас семейное. Мама никогда не закрывает на подобное глаза, указывая на любую мелочь. Это их своеобразная игра. Ну и любовь мамы подтрунивать над отцом, словно месть за то, что он творил в дни их знакомства.

Подумываю, что можно отвезти девушку сразу к себе. А чего тянуть? Нет, за такое мне точно влетит, не успею даже ладошку перехватить. Поэтому сначала свидание, после займу квартиру одного из братьев. Хорошо иметь большую семью, кто-то да свалит в отпуск.

А дальше разберёмся.

Маргоши долго нет, ничего удивительного. Кажется, если её не поторапливать, то девушка действительно может оттуда вообще не выходит.

Жду её, но медленно проваливаюсь в сон. Шарю ладонью по постели, убеждаясь, что девушка ещё не вернулась. Как только ляжет — сразу притяну её к себе. И повторю, что ничего плохого не имел ввиду.

Если бы спорили, что влюблюсь я — я бы сразу признал поражение.

Оказывается, я всё-таки заснул. Просто отрубился, а теперь подскакиваю вместе с хлопком двери. Оборачиваюсь к ванной, но Маргоши там нет.

Как и её вещей в номере.

Глава 17

Марго, отель

Я не истеричная девочка, я умею думать и анализировать. Иногда, не сейчас. Просто убеждаюсь, что Рома уснул, и скидываю все вещи в сумку. Забираю телефон, натягиваю кроссовки. И вылетаю из номера.

Мне нужно пару минут, чтобы подумать. И сознать то, что между нами произошло. Я же… Я с Ромой…

Уф, я молодец, однако. Так просчитаться надо уметь. И ладно, я понимаю, что его слова о споре были брошены случайно. Не подразумевал этого, не хотел портить наш момент.

Но Исаев это сказал. И словно в грудь ударили, выбивая воздух. Просто нужно было немного времени, чтобы прийти в себя. А находиться рядом с ним — смертельно сейчас.

И дело даже не в этой фразе за спор или том, что мы сделали с ним. Мы поговорим, конечно, всё обсудим. И я не собираюсь истерить на пустом месте, что меня обидели.

Мне просто нужно капелька свободного пространства, пару минут на подумать. А с этим парнем у меня ничего не получается нормально. Только забываться в поцелуях.

— Я же сказала тебе уйти, — Лиза застывает на пороге, часто моргая. — Гоша? Что ты тут делаешь?

— Я могу побыть у тебя немного? Эм, номеров нет свободных. Точнее те, что есть — за космическую сумму.

Я знаю, что Лиза сейчас меня пошлёт. Но я не настолько безумна, чтобы гулять по ночному городу одной, проветривая мозги. И уж точно не буду ждать в холле гостиницы, когда Рома проснётся и пойдёт на мои поиски.

Почему-то в этом я не сомневалась, что не даст мне побыть одной. А Ники меня слишком просто будет найти. Как и у Ника. Да и заваливаться к брату Ромы посреди ночи — плохая идея.

— Ну ты даешь. Обычно от муж съезжают к маме, а не к бывшей подруге. О, или ты пока ещё не разобралась в этих тонкостях?

— Я поняла.

— Проходи, — Лиза, неожиданно, отступает. — Давай, Марго, меня сейчас протянет на сквозняке. И что у вас с Ромой случилось? Сказал очередную глупость?

— Откуда ты знаешь?

— Ну, во-первых, просто так ты бы ко мне не пришла. Во-вторых, это же Исаев. Все они несут околесицу.

Номер Лизы ничем не отличается от моего. Но я всё равно осматриваюсь, останавливаюсь возле дешевой картины на стене. Это всё от нервов, потому что не знаю, как вести себя с бывшей подругой.

То есть, мы же переругивались всё время. Но сейчас даже не возникло вопросов к кому мне пойти, чтобы пережить бурю в душе. Просто немного спокойствия.

— Так ты пришла посплетничать или просто спрятаться?

— Рома не будет….

— Искать тебе здесь? Ага. Только ты хоть сказала несчастному, что в порядке? Он же будет тебя искать, рыженькая. Пожалела бы парня. Набери ему, хоть сообщи, что ты ушла погулять.

— Не хочу с ним говорить. Я напишу Нике, если он придёт к ней, то та всё скажет.

— Ника в городе?

Лиза заметно напрягается, усаживаясь на кровать. Вертит в руках телефон, делает вид, что ничего не происходит. Но я-то знаю её, как облупленную. И кто-то сейчас нервничает.

— Неважно. Так что у вас произошло с Исаевым? Ты была слишком грубой с мальчиком?

— Лиза.

Коротко смеюсь, но выпаливаю всё. И за спор, и за наши фальшивые отношения. Даже если девушка решит всё завтра рассказать в университете, то доказательств никаких нет.

А с Лизой мы много раз уже спорили на глазах у всех. Так что даже если девушка решит подставить меня, то ей просто никто не поверит. Наверное. На самом деле, это уже не так и важно. У меня другие переживания, с которыми не так просто справиться.

Поэтому просто забираюсь на кровать и говорю, не останавливаясь. Сейчас так легко поверить в то, что ничего не менялось. Нам снова пятнадцать, пижамная вечеринка. Не хватает только Ники для полного комплекта.

Вздрагиваю, когда в дверь настойчиво стучат.

— Меня нет.

— Расслабляйся, это доставка. Я заказала нам кофе.

Курьером оказывается Ника. Которая просто скидывает балетки, усаживаясь рядом. Протягивает мне стаканчик с ароматным напитком, бросает на одеяло упаковку сладостей. Даже не хочу знать, где она всё это достала среди ночи.

— Эм… Ника? А ты…?

— У тебя в жизни любовная драма, я не могу её пропустить.

— Но как… Не знала, что вы общаетесь.

— Не общаемся, — Лиза закатывает глаза, фыркая. — Но я хотела кофе.

Не хотела, даже не прикасается. У Лизы удивительная привычка казаться стервой даже в те моменты, когда это не нужно. Особенно, если это касается важных ей людей. В какой-то момент она может превратиться просто в гарпию, лишь бы никто не понял, что её что-то волнует.

— Так, — Ника машет руками, выслушивая мой рассказ. — Давай определимся. Тебя волнует, что это только на один раз или просто обидели слова Ромы? Это разные вещи.

— И то, и другое.

Попиваю свой кофе, потому что разбираться в своих чувствах — худшее занятие. Правда, почему нет какой-то кнопочки. Нажала и оп, всё очистилось. Можно попробовать заново.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нет, всё, я не могу, — Лиза подскакивает в какой-то момент. — Мы в Париже, а вы тут развели сырость и драму. Нет, я планирую сходить в клуб. Или какой-то ночной бар. Или ещё куда угодно.

— Может, чуточку больше сочувствия? — Ника закатывает глаза, но тоже встаёт. — Знаешь, что это такое?

— Нет, прости, пропустила этот курс в университете. Скинешь мне конспект, я нагоню.

— Лиз…

— Так, всё. Хотите, оставайтесь. Но мне самой нужно куда-то выйти. Потому что не только вы тут двое замутили отношения с неподходящими людьми.

— У меня нет отношений!

— С кем ты…?

Вырывается одновременно с Никой, смотрим друга на друга, и на Лизу.

— Я расскажу вне отеля. А ты, тёмненькая, точно с кем-то была сегодня. Прости, но это явно не синяк на шее.

— Ты и Ник?!

Вскрикиваю до того, как успеваю всё обдумать. Но это же… Они весь вечер ругались и сорились, а потом после пошли в чей-то номер? И сразу жалею, что пришлось вытаскивать подругу.

Может, там как раз всё начиналось, а я…

— Исаев? — Лиза хмурится. — Круто что, уводить у меня бывших входит в твою привычку, Ника. Если хочешь, могу ещё одним контактом поделиться. Ну а что такого?

— Ты встречалась с Исаевым?

— Одна ночь, неважно. В любом случае, ни на что больше с Ником рассчитывать нельзя.

— Одна ночь? — Ника переспрашивает, и мне хочется отругать Лизу за грубость. — Отлично. Потому что я не знала, как намекнуть парню, чтобы он свалил с моего номера.

Мы хохочем.

И собираемся на улицу.

И в этом веселье как-то становится легче.

А с Ромой я поговорю потом, конечно. Нельзя просто сбежать и больше никогда не видеться. Нам предстоит серьёзный разговор, если я решусь задать самый главный вопрос.

Но это будет утром.

А пока я наслаждаюсь ночным Парижем.

Рома, отель

— Я придушу морковку, — делюсь с братом, будто он не видит моего состояния. — Ты уверен, что она к Нике не приходила?

— Да я уверен, Ром. Знаешь, меня ещё никогда так не отшивали. В плане, она собралась и бросила, чтобы захлопнул дверь. А сама пошла на рецепшен покупать себе кофе. Ну видел её потом, когда уходил. Вернулась к себе, одна.

Черт.

Знал же, что нельзя просто так вестись на прекрасное поведение Маргоши. Это же бестия, дьяволица. Если она не сразу закатывает скандал, значит потом ещё будет хуже.

А я как-то расслабился и поверил. Ну, всё же хорошо было, нормально. Никаких проблем, чтобы сильно нервничать. Ага, теперь только у меня сплошная голова седых волос.

Кинулся искать Маргошу, а её нигде нет. Вообще. Даже к Лизе заглянул, ну мало ли. Они ведь дружили когда-то, кто знает, что сводит бывших друзей. Но Лизы в номере не было.

И Ники тоже потом.

И Маргоши.

Отлично, я схлопочу инфаркт в двадцать лет. Вот уж мама обрадуется.

А ещё тошно от мысли, что Маргоша сбежала от меня в ванную плакать. Вдруг я действительно сделал больно ей своими словами? Как обычно, ляпнул не подумав, а она должна была, привычно, огрызнуться. И всё.

Только в этот раз, кажется, сильно обидел свою Маргошу. Не хочу даже думать, чего ей стоило сохранять улыбку в номере, шутить о том, что спят не только по влюблённости.

Какой же я му….

— Слушай, ну Марго же не глупая, она никуда не влипнет. Пару часов где-то погуляет и вернётся.

— Ночью погуляет?! Ник, не беси меня.

— Уже, фактически, утро. Так что всё нормально. Уверен, она где-то с девчонками засела. Или поехала гулять по Парижу. Что с ней могло случиться?

— Тебе все варианты перечислить? У меня ни одного хорошего. Я так же над тобой поиздеваюсь, когда какая-то девушка тебя зацепит. Что, кстати, у вас с Никой?

— Да ничего. Нормально всё. Как обычно, отличная ночь и разошлись. Никак понимала, что это не предложение руки и сердца было.

Ага, а Маргоша, похоже, пришла к таким же выводам. Только неправильно поняла, накрутила себя. Ух, найду её, за всё достанется. И за то, что всю ночь не спал, и что сейчас руки начнут дрожать из-за четвертой кружки кофе.

— Анна Викторовна, — Ник подходит к кураторше. — А вы не видели Марго? Мы собирались вместе сегодня погулять, а она что-то не отвечает.

— А, так она с Самойловой сказали, что не поедут на экскурсию.

— Когда они сказали?

— Да с утра набрали. Куда-то сами поехали. А что?

— Ничего.

Сжимаю кулаки, злясь. И на девушку, и на самого себя. И на Лизу тоже, вот сложно было ей ответить и сказать, куда увезла мою рыженькую? Это ведь не так сложно.

Весь день как на иголках. Оставляю администратору отеля свой номер телефона, чтобы набрала, если вдруг появится Лиза или Марго. Или, на крайний случай, Ника. Кто угодно из этой ВИА Гры, которая невовремя решила воссоединиться.

Нет, я понимаю, что сказал не то. И виноват, да. Но можно же было сразу выяснить, на берегу. А не ждать, пока я засну, и сбегать из номера. В крайнем случае, ночью я девушку перехвачу в самолете. Но к тому времени совсем сойду с ума.

— Пошли, они наверняка где-то в центре.

Ник даже шуточек не бросает, видя моё состояние. Только предлагает варианты. Даже отслеживает соц. сети Лизы, вдруг что-то выложит. Но там ничего из того, что можно было бы использовать. Только фотографии из Лувра, сделанные вчера.

— Не они? — Ник кивает на нашу троицу возле Собора Парижской Богоматери. — Стоять.

— Пусти. Там её чертов Дани.

Экскурсовод, с которым девушка мило общается. И это при том, что клятвенно обещала — никакого Дани. Знала, что разозлит меня или просто так сделала, это уже не важно.

— И что, если налетишь на бедного паренька, лучше станет? Это не поможет, Ром. Выдохни, успокойся, потом спокойно поговори.

— Ладно, я уже не злюсь.

Я в бешенстве.

Шагаю по мостику, направляясь к этой компании. На языке вертится много чего нехорошего. Но делаю глубокий вдох, держу эмоции под контролем. Не сдерживаюсь, дёргая к себе Маргошу.

Пускай этот гид видит, с кем она.

— Ты что…! Исаев! — пихает меня в плечо, когда сжимая руки на талии. — Что за дикое поведение?

— Прости, ночь без сна делает немного невменяемым. Знаешь, искал одну девушку. Не скажешь, где была?

— А я тебе не жена, чтобы отчитываться. Выиграл бы спор, получил бы свои ответы. А так…

— Марго, — впервые, кажется, называю её именно так. Ещё и резко, на переделе. И девушка это видит.

— Мы пошли гулять с девочками, а потом решили съездить в Версаль. Но в четыре утра не работает метро, так что…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вы втроем шли пешком?!

— Нет, в семь утра всё заработало. Но километров десять мы прошли, да.

— Ты…

Выдыхаю. Вспоминаю все дыхательные практики, которым пользовался отец, когда мама его доводила. Забавно было наблюдать, а теперь вот ни капельки не смешно.

Теперь я прекрасно понимаю, каких усилий папе стоило не срываться. И адекватно разговаривать. Потому что хоть на тон повысить голос — что мама, что Маргоша устроят скандал невиданных размеров.

Удивительно, как хорошо я успел изучить эту чертовку.

— Маргош, я же тогда сказал не с целью… Не, моей целью было не затащить тебя в постель ради спора. Ты мне нравишься, морковка.

— Ага, я в курсе. Ну, вряд ли бы ты стал проводить ночь с той, кто тебе не нравится. Так? Так.

— Не так… То есть. Уф. Короче, морковка. Ты мне нравишься, без всяких споров. Хочешь, припишем победу тебе, не проблема. Но не смей так больше исчезать. Я испугался за тебя.

— Почему?

— Да потому что ты мне нравишься, нет? Я, блин, кручусь ужом перед тобой, чтобы привлечь внимание. В университете ты меня игнорируешь или бесишься, нормально не подойти. Так что спор был отличным поводом провести с тобой время. Ну и доказать, что я не такой уж плохой, каким ты меня считаешь. Мне казалось, что я добился этого.

— То есть, я тебе всё время нравилась? Ещё до поездки в Париж? — дожидается моего кивка, а затем её лицо мрачнеет. Не такой реакции я ожидал. — Жаль.

Копается в своём безразмерном портфеле, вздыхает. Мне даже всё равно, что Ники и Лиза собрались возле нас, на фоне маячит гид. Меня волнует то, что сейчас скажет девушка.

Перед вступительным итак не волновался, как сейчас.

— Ещё одно желание выиграла, кстати. И вот оно — не беспокой меня до возвращения домой. Не говори со мной, не подходи. Просто не надо.

Уходит, пока я разрываю конверт. Пытаюсь понять, что сказал или сделал не так. Надо было покупать букет цветов или признаться наедине? Слишком поспешно, слишком затянул?

Признаешься, что влюблён давно и до спора.

Банально, Исаев, я не поведусь.

Перечитываю написанное почерком Маргоши. Цифра семь раздражает взгляд. Последний конверт, последняя уловка, которой, как думала девушка, я собираюсь её соблазнять.

Конечно, Маргоша не верит мне именно тогда, когда я предельно откровенен с ней.

Марго, улочки Парижа

— Нет, ты точно дурная, — Ника ловит меня, разворачивая к себе. — Зачем ты это сказала? Он явно не просто так тебе признался. А ты…

— Я не хочу об этом говорить.

Правда не хочу. У меня тут душевная травма, сердце болит, а ещё кляну себя всеми бранными словами в моем арсенале. Но я просто не знаю, как себя вести. И что говорить.

И как реагировать на слова Исаева.

Это ведь такая банальность. Такая глупость. Надеяться, что я поверю в его ложь. Как же, нравилась ещё до поездки да. И кривился, и хмурился в мою сторону из-за великой любви.

Болван.

— Марго, он едва взглядом не испепелил Дани, — Лиза посмеивается. А потом сжимает виски. — Господи, почему у меня одной болит голова? Кому вы продали душу? Я тоже хочу. Неважно. Слушай сюда, рыженькая. Исаев трепался о тебе всё время. Ну, не в открытую. Но он спрашивал у меня — будешь ли ты в Париже. Так что я бы развернулась и шла догонять.

— Да? Ты бы так и сделала?

Смотрю на Лизу, потому что знаю её. И то, что девушка бы в жизни не сделала первый шаг. В этом мы с ней похожи. И в своей неуверенности тоже, хотя девушка скрывает её намного лучше моего.

— Ну, я не ты, — Лиза жмёт плечами. — И я не встречаюсь с Исаевым.

— Мы не встречались.

— Свидания, живёте в одном номере, — показательно загибает пальцы, раздражая меня. — Ходите в рестораны, он покупает тебе кофе. Держались за ручки всё время. Кажется, вы определённо встречаетесь.

Ведь во взрослой жизни так легко понять, когда начинаются отношения. Тут ведь действительно никто не скажет, как пятиклассник: «Давай встречаться». Сама ходи и догадывайся.

Ну или спрашивай напрямую, борясь со своим смущением и волнением. Потому то это ведь неловко. Говорить напрямую обо всём.

— В любом случае, — вздыхаю, попивая клубничный чай. — Я сказала ему не говорить со мной. Рома ведь специально сделает всё на зло.

— Слушай, ну ты не перегибай. Он конечно му… мудрый в редких моментах. Но не станет так себя вести. Я готова поспорить.

— Споров мне достаточно.

— Ты просто знаешь, что проиграешь. Стоп, это Ник?

Ника кивает в сторону Исаева, который приближается к нам с какой-то кучей разных цветов. Там и розы, и ромашки, и небольшие пионы. И всё это кажется таким странным коктейлем, что режет глаза.

— Тебе.

Я ожидаю, что Ник сейчас попытается подкатить к подруге. Взрывоопасная парочка, за которой приятно наблюдать. Но всё это цветочное безобразие вручается мне.

— Что ты…?

— Это тебе, от Ромы. Раз ты запретила ему приближаться. И это только первая партия, поэтому побереги меня, а. Поговори с ним, разберитесь. А то как дети малый.

— Главное, что кто-то другой очень взрослый, — Лиза язвит.

— Это ведь не от Ромы, — произношу сипло, когда хочется громко вздохнуть, но нельзя. — Он уже дарил мне цветы и запомнил, что я не люблю такое в городе. Их некуда деть. И зачем ты влез?

— Да потому что вы два упрямых барана.

— Так это ещё Марго виновата? — Ника, которая пару минут назад толкала меня к Исаеву, теперь взрывается. — Ну знаешь ли…

Я отхожу подальше, оставляя Ника разбираться с его бывшими. Если их так можно называть. Иду вдоль набережной. Господи, Париж весь огромный, а я снова на мосту Александра. Красивом, с золотыми вставками.

Останавливаюсь в центе, опираясь на перилла. Смотрю на водную гладь, медленно дышу. И в этот момент на меня накатывает сожаление. Надо было вообще не спорить. Надо было не подпускать Рому близком.

Надо было просто ответить взаимностью, а не отходить.

Я не знаю.

Растираю лицо, на котором сегодня нет косметики. Волосы путаются, лезут. Пытаюсь всё разложить в голове. В конце концов, девочки правы. Ну вот даже если я признаюсь Исаеву и проиграю спор — это не конец жизни.

Ну, предположим, он издевался надо мной. И заставит признаться при всех. Все же и поймут, что это спор. Никакого реального унижения (кроме разбитого сердца).

И нельзя понять серьёзные намерения или нет, перед этим не попробовав. Мне нужно что-то сделать и рискнуть. Или не рисковать и послать Рому далеко-далеко.

А лучше близко-близко.

— Если бы тут был кто-то с кем я мог поговорит, — я вижу Рому в нескольких шагах. Смотрит куда-то в сторону, будто не ко мне шел. — Я бы извинился. Сказал ночью глупость и это было неправильно.

— Ты сделал мне больно.

— И я этого не хотел. Я… Маргош, ты же постоянно реагируешь непредсказуемо. Я привык к тому, что ты язвочка, и не обращаешь внимания на мои слова. Я не… Тот вопрос был не ради победы в споре.

— А для чего?

— Ради самого условия. Если я выигрываю, то ты…

— Влюблена в тебя… И это так важно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рома вздыхает, смотрит на меня из-подо лба. Хмурится, но улыбка с его с губ не уходит. Так смотрят на нерадивых детей, когда те спрашивают глупости.

— Морковка, я не шутил. Ты мне нравишься с первого дня. Такая растрёпанная была, забавная.

— Ты скривился и смотрел на меня так… Не только тогда.

— Ты пользуешься духами с ванилью. Так что у меня на неё аллергия. На тебя у меня аллергии нет, только ломка.

— Врёшь ты всё.

Отворачиваюсь от него, не желая продолжать этот разговор. Много можно чего сказать. Но факт одни: я могу лишь принять его слова или не принимать.

На этом всё.

— Вру. Ваниль на тебе я готов терпеть. Хотя с радостью бы вбросил те духи.

— Они мои любимые.

— Каплю другие. Или нет. Разберёмся, морковка. Так я могу тебя обнять?

— В желании не было запрета на это.

Но Рома стоит на месте, сохраняя три шага между нами. Три шага, которые кажутся километрами. А потом я улыбаюсь, и парень срывается с места. Не обнимает, а обхватывает моё лицо, прижимаясь поцелуем.

Улыбается, конечно же. Подлец, который получает то, что хочет. Так легко и просто, словно нет ничего невозможного. Я вздрагиваю от холодного ветра, вжимаюсь в парня.

— Я прощён?

— Не знаю, — ко мне возвращается хорошее настроение. — Мне надо подумать…

— Думай, — Рома кивает, а затем разворачивает меня в своих руках. Прижимает к перилам, обнимает за талию. — Ты думай, а я пока делами поинтересней займусь.

И занимается. Перекидывает мои волосы на одну сторону, упираясь подбородком в моё плечо. А я откидываюсь на него, расслабляясь.

— Ром… Если серьёзно, я не знаю. Просто… Я не хочу, чтобы мне было больно.

— И я постараюсь не делать тебе больно. Я не могу обещать, что всё будет идеально. Или что мы всю жизнь проведём вместе. Но могу сказать, что я настроен серьёзно. А дальше разберёмся. Спорим, что ты струсишь?

— Какой же ты гад, Исаев.

Но киваю.

Ничего я не струшу.

Эпилог

Марго

Вот и всё.

Я облажалась.

Смотрю на результат теста.

Сжимаю пальцами рукава, натягивая на ладони. Вспоминаю, как вообще люди дышат. Возвращаюсь на кухню, наливая себе воды. Меня чуточку колотит, но скоро я превращусь в сплошную дрожь.

Стараюсь себя отвлечь. Рома просил приготовить на ужин лазанью, и я этим занимаюсь. Не так сложно, и пока выкладываю начинку на лист теста, перестаю паниковать.

Ладно. Это же не так страшно, да?

Ну двойка. Двойка же не страшно, да?

Я не знаю, как сказать Роме. Господи, мы только начали жизнь вместе постоянно. Выпускной год, скоро должна была быть магистратура. А теперь… Никакой учёбы.

Фух.

Резко выдыхаю. Сейчас вернётся Рома, ставший любимчиком одного журнала. Пишет дурацкую колонку с советами для девушек, но всем нравится. Особенно нам с его отцом, когда мы подтруниваем над разными моментами.

Нельзя смеяться над своим парнем, ага. Но Исаев знает, пока он продолжает называть меня морковкой, тихую девушку он себе не получит. В любом случае не получит, но зачем расстраивать Рому раньше времени?

— Морковка, пахнет шикарно, — оказываюсь в родных объятиях и все страхи как-то отпадают. — Я скучал.

— Ммм, — наклоняю голову вбок, когда его губы касаются местечка на шее. Словно кнопка, которая запускает жар по телу. — Я тоже. Как работа?

— Да нормально. Отец бесится. Он надеялся переманить меня в семейный бизнес, а я тут журналистом решил стать. Непорядок.

— Твой отец переманил меня.

При чём так ненавязчиво и легко, что я даже не поняла. Просто по просьбе написала один пост в соц. сети. Потом ещё один, после занялась таргетом. В общем, сейчас на мне полностью висят связи с общественность от имени «Эмпайр ИСВ». Без понятия, что значило «ИСВ», но спрашивать было глупо.

— Так что не подсиживай меня, Ром.

— Радуйся. В Париже у тебя будет удалённая работа, а я буду нищим студентом. Будешь меня содержать.

— Нет, уйду к твоему брату. Одному из, хорошо, что выбор большой. Исаев!

Взвизгиваю, когда меня поднимают на руки, утаскивая в спальню. Рома действует самым привычным способом — затыкает мою болтовню поцелуем. И так нагло и умело, что у меня нет сил спорить.

— Кстати, о Париже…

— Я поступил, морковка. Пришли результаты, я теперь студент.

— Поздравляю!

Обнимаю его за шею, тяну на себя. Проглатываю все слова, что хотела сказать. Рома загорелся поездкой в Париж едва ли не больше меня. Узнавал всё детально за программы обучения, находил интересные варианты. Даже с Никой консультировался, чтобы учесть.

А я что?

Как мне ему сейчас сказать, что поездки может не быть?

То есть, если я скажу Роме о тесте, он ведь откажется. Я его знаю, хорошо выучила. И то, что на самом деле, в нём нет двойного дна. Парень всегда такой: наглый, заискивающий, со своим мнением, заботливый. В нём уживается миллион качеств, которые удивительным образом делают его моим Исаевым.

Когда мы вернулись с Парижа, два года назад, всё казалось зыбким. Непонятно, как мы будем встречаться. Что между нами будет. Через сколько Роме надоест?

Давала нам две недели, потом два месяца. Два года будет через пару дней. А я… Господи, а мы всё ещё вместе. И мне так удивительно хорошо с ним. Бесит, но всё равно люблю.

— Люблю тебя, Ром.

— Ооо, — парень растягивает звуки, падая на кровать рядом. Тащит меня к себе. — И что случилось, морковка? То есть, я тебя тоже очень люблю, Маргош. Но первой ты признаешься редко. Дважды всего. Когда разбила мою машину…

— Мелкая царапина!

— И когда я застал тебя с моим братом.

— Там была его невеста, чертов ревнивец! А я просто помогала с галстуком.

— Неважно. Так что на этот раз случилось?

— Я… В общем, наверное, нам надо будет разъехаться… То есть, это всё равно случится через месяц и зачем переплачивать за квартиру?

— Так, морковка, быстренько выложила все свои мысли. Потому что у меня одни плохие варианты крутятся. Я их скажу, ты обидишься, а мне потом с седыми волосами тебя среди ночи искать. Ну?

— Я не поеду в Париж, — бурчу, уткнувшись в его шее. Лежу на парне, и это уже так привычно, что моё тело помнит его изгибы. Куда положить ладонь, как забросить ногу на его бедро. — Не еду.

— И почему?

— Потому что я не поступила. У меня двойка за мотивационное. Так что, ты едешь, а я нет. И два года на расстоянии…

— Есть простое решение, я никуда не еду. Всё, нашла из-за чего переживать!

Вот об этом я и говорила. Легко отметает свой шанс учиться в Европе из-за того, что я облажалась. Не смогла придумать нормальное письмо, не привела достаточно аргументов. Мне кажется, там два балла дали только за имя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И не то, чтобы я сильно старалась. Я была увлечена работой, Ромой, что скоро Ника обзаведётся своим ребеночком. Столько всего, что я просто разрывалась.

И теперь разорвалась.

— Нет. Ты же хотел поехать. Я не позволю тебе остаться из-за того, что я провалила вступительные. Попробую через год, всё нормально.

— Маргош, при всей любви к Парижу, я не собираюсь там учиться. То есть, с тобой — да. Было бы интересно и никаких навязчивых родственников в городе, что заявляются к нам среди ночи. Но так… Меня волнуешь только ты.

Исаев возится подо мной, сбрасывая пиджак, который так и не снял. Гладит меня по волосам, шепчет глупости. И я как-то уже знаю, что у нас будет дальше. Ужин, приставания это наглеца, А после главное доказательство, что наши с ним ночи — как раз таки по любви.

— В общем, у меня есть причина не ехать без тебя, — целует в висок, и я чувствую его улыбку. — Вот.

Он опускает ладонь на свою грудь. Рядом с местечком, где я лежу. А когда убирает руку, вижу черную коробочку. Пытаюсь подскочить, но хватка парня сильнее.

— Я же говорил, морковка, что тебе пойдёт фамилия Исаева.

— Ром…

— Дыши, морковка, я ничего не говорю. Ты можешь подумать. Хотя мне бы не хотелось этого…

— Да.

— Да, тебе нужно подумать?

— Ты же прекрасно знаешь, на что я соглашаюсь! Хотя я не слышала вопроса, и так предложение не делают!

— Выйдешь за меня, Маргоша? Я собирался, и с цветами, и с рем. Но н могу думать о том, что ты ещё пару дней будешь не Исаевой.

— Я ещё и пару месяцев буду, пока не оформим всё официально.

— Детали.

Действительно детали, неважные, пустые. Рома надевает на мой безымянный палец кольцо. Красивое, яркое, но недостаточно в сравнении с тем, как широко и ярко улыбается мужчина.

Опрокидывает на кровать, снова. целует, обнимает. Тянет ненужную футболку. Его же футболку, которую я оккупировала. В ней было удобно ходить по дому, а ещё каждый раз у Исаева горели глаза, когда он видел меня только в ней.

Соглашаясь на отношения с ним я боялась, что всё закончится. Рома был прав. Мы не могли были быть уверены, что у нас всё получится. Но сейчас я смотрю на обручальное кольцо на пальце, как оно оттеняет тёмные волосы парня, когда я зарываюсь в них пальцами…

И уверена, что у нас всё получается.

— Эй, морковка, — Рома шепчет, спускаясь поцелуями вниз по коже. — А спорим, что через год родишь мне сына?

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 5

Глава 6

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 7

Глава 8

Глава 9

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог