— Ты ведь в компьютерах шаришь?
Этот вопрос всегда вызывал у Михаила невыразимую печаль, тоску бессилия, потому что означал любую прихоть или придурь. Было так, что пожилая соседка прицепилась на лестничной площадке и, не отпуская рукав его пальто, дыша удивительным перегаром, похожим на запах ромовой бабы, полчаса выясняла, коварно и вполголоса, можно ли в интернете узнать абсолютно все про кого-нибудь. (Звучали слова «пробить по базе», «я в долгу не останусь», «вот на бумажке написаны имя, фамилия и год рождения»).
А сосед хотел сделать так, чтобы компьютер начал грузиться, интернет прекратил отваливаться, смартфон перестал тупить. Когда Михаил предлагал обратиться к настоящим специалистам, сосед застывал на пару секунд, как при подгрузке видео, а затем снова продолжал просить совета. Насколько Михаил понял, соседу требовалась не столько консультация, а чтобы произнесено было некое условное ахалай-махалай, которое исправило бы не только электронику, но и все в жизни, включая политическую обстановку в стране и на планете.
Михаил не понимал, почему люди в его доме решили, что он гик, ему хотелось проследить путь их логики. Понятно, что они связывали компьютерную грамотность с его внешним видом, поскольку ничем другим руководствоваться не могли, но он одевался в темное, немаркое, как и остальные; две парикмахерские, расположенные неподалеку от дома, корнали его, как и почти всех на районе, — под Рэйфа Файнса из фильма «Список Шиндлера» (в прайс-листе эта стрижка называлась «Модельная»). Может, в его лице было что-то такое отрешенное и задумчивое, несколько безумное, что-то от образов, какими рисовали всяких компьютерщиков в кино, другого объяснения Михаил не в силах был найти. Тем более что он не был таким уж знатоком сложной техники. Он догадывался, что системный блок нужно периодически чистить от пыли, для чего закупал баллончики со сжатым воздухом; если кулер начинал неприятно дребезжать, шел в магазин, приобретал такой же за семьсот рублей; матерясь, пока возился с застежкой, отсоединял старый, стирал термопасту, наносил новую, пристегивал новый вентилятор, при виде лопастей которого, конечно, вспоминал Карлсона. Все. На этом познания Михаила в электронике практически заканчивались.
Ему было за сорок, он работал продавцом в гипермаркете товаров для ремонта, а точнее, в отделе обоев, но про обои его никто из соседей не спрашивал никогда.
И вот очередной сосед поймал Михаила, который стоял майским теплым вечером возле подъезда и потихоньку пил пиво. Хриплым, каким-то пиратским голосом поинтересовался, шарит ли Михаил, и еще уточнил: «Люди говорят, что шаришь».
«А че надо-то?» — спросил Михаил у соседа, пока тот, слегка пошатываясь и попахивая спиртом, жал руку, говорил, что он Артем из тридцатой квартиры, что они оба получат офигительный профит, если все получится. Оказалось, что получиться должна была продажа «тойоты» две тысячи второго года выпуска, слегка осевшей под тяжестью лет. Артем был уверен, что его машина стоит «сто пятьдесят рублей». «Да хоть двести», — щедро сказал Михаил, и они пошли регистрировать Артема на сайты бесплатных объявлений, где требовалось подтверждение телефонного номера, а артемовский кнопочный мобильник неизвестной модели разрядился в самый неподходящий момент, тот бегал за зарядкой в свою тридцатую квартиру, кроме того, обнаружилось, что такие же автомобили, как у него, стоили не больше сотки. Артем поскрипел, покряхтел, попотел от алчности, но все же сбросил десять тысяч от первоначально задуманной им цены.
И вот все вроде бы прошло нормально, можно было расходиться, но Артем все прощался и прощался на пороге, а затем, притворяясь, что ему неловко, попросил хотя бы тридцатку на бутылочку спирта, тут же клятвенно заверил, что вернет на неделе.
Михаил замер, так что могло показаться, что ему жалко этих денег, но дело было совсем не в жадности.
Так сложилось, что все, кому Михаил давал деньги, обычно умирали. Это началось еще в начальной школе. Местный хулиган вытряс из Михаила два пятнадчика на игровые автоматы и в тот же вечер упал в шахту лифта на стройке, другой отобрал двадцать копеек и через несколько дней въехал на мопеде под «КамАЗ». Позже, в училище уже, местный гопник вытребовал у Михаила часть стипендии — и погиб от ножа на дискотеке. Затем наступил период затишья, длившийся чуть ли не полтора десятка лет, но его прервал мужчина с первого этажа, он попросил какую-то полусмешную сумму, что-то вроде тысячи, объяснил это тем, что не хватает до зарплаты, а опохмелиться надо, и уже через несколько месяцев вовсю бомжевал по окрестностям, а затем и вовсе пропал.
Михаил замер, услышав просьбу о деньгах, замялся, не в силах объяснить Артему, в чем, собственно, дело, стал оправдываться тем, что дома нет налички, на что Артем, застряв в
— Ты ведь в компьютерах шаришь?
Этот вопрос всегда вызывал у Михаила невыразимую печаль, тоску бессилия, потому что означал любую прихоть или придурь. Было так, что пожилая соседка прицепилась на лестничной площадке и, не отпуская рукав его пальто, дыша удивительным перегаром, похожим на запах ромовой бабы, полчаса выясняла, коварно и вполголоса, можно ли в интернете узнать абсолютно все про кого-нибудь. (Звучали слова «пробить по базе», «я в долгу не останусь», «вот на бумажке написаны имя, фамилия и год рождения»).
А сосед хотел сделать так, чтобы компьютер начал грузиться, интернет прекратил отваливаться, смартфон перестал тупить. Когда Михаил предлагал обратиться к настоящим специалистам, сосед застывал на пару секунд, как при подгрузке видео, а затем снова продолжал просить совета. Насколько Михаил понял, соседу требовалась не столько консультация, а чтобы произнесено было некое условное ахалай-махалай, которое исправило бы не только электронику, но и все в жизни, включая политическую обстановку в стране и на планете.
Михаил не понимал, почему люди в его доме решили, что он гик, ему хотелось проследить путь их логики. Понятно, что они связывали компьютерную грамотность с его внешним видом, поскольку ничем другим руководствоваться не могли, но он одевался в темное, немаркое, как и остальные; две парикмахерские, расположенные неподалеку от дома, корнали его, как и почти всех на районе, — под Рэйфа Файнса из фильма «Список Шиндлера» (в прайс-листе эта стрижка называлась «Модельная»). Может, в его лице было что-то такое отрешенное и задумчивое, несколько безумное, что-то от образов, какими рисовали всяких компьютерщиков в кино, другого объяснения Михаил не в силах был найти. Тем более что он не был таким уж знатоком сложной техники. Он догадывался, что системный блок нужно периодически чистить от пыли, для чего закупал баллончики со сжатым воздухом; если кулер начинал неприятно дребезжать, шел в магазин, приобретал такой же за семьсот рублей; матерясь, пока возился с застежкой, отсоединял старый, стирал термопасту, наносил новую, пристегивал новый вентилятор, при виде лопастей которого, конечно, вспоминал Карлсона. Все. На этом познания Михаила в электронике практически заканчивались.
Ему было за сорок, он работал продавцом в гипермаркете товаров для ремонта, а точнее, в отделе обоев, но про обои его никто из соседей не спрашивал никогда.
И вот очередной сосед поймал Михаила, который стоял майским теплым вечером возле подъезда и потихоньку пил пиво. Хриплым, каким-то пиратским голосом поинтересовался, шарит ли Михаил, и еще уточнил: «Люди говорят, что шаришь».
«А че надо-то?» — спросил Михаил у соседа, пока тот, слегка пошатываясь и попахивая спиртом, жал руку, говорил, что он Артем из тридцатой квартиры, что они оба получат офигительный профит, если все получится. Оказалось, что получиться должна была продажа «тойоты» две тысячи второго года выпуска, слегка осевшей под тяжестью лет. Артем был уверен, что его машина стоит «сто пятьдесят рублей». «Да хоть двести», — щедро сказал Михаил, и они пошли регистрировать Артема на сайты бесплатных объявлений, где требовалось подтверждение телефонного номера, а артемовский кнопочный мобильник неизвестной модели разрядился в самый неподходящий момент, тот бегал за зарядкой в свою тридцатую квартиру, кроме того, обнаружилось, что такие же автомобили, как у него, стоили не больше сотки. Артем поскрипел, покряхтел, попотел от алчности, но все же сбросил десять тысяч от первоначально задуманной им цены.
И вот все вроде бы прошло нормально, можно было расходиться, но Артем все прощался и прощался на пороге, а затем, притворяясь, что ему неловко, попросил хотя бы тридцатку на бутылочку спирта, тут же клятвенно заверил, что вернет на неделе.
Михаил замер, так что могло показаться, что ему жалко этих денег, но дело было совсем не в жадности.
Так сложилось, что все, кому Михаил давал деньги, обычно умирали. Это началось еще в начальной школе. Местный хулиган вытряс из Михаила два пятнадчика на игровые автоматы и в тот же вечер упал в шахту лифта на стройке, другой отобрал двадцать копеек и через несколько дней въехал на мопеде под «КамАЗ». Позже, в училище уже, местный гопник вытребовал у Михаила часть стипендии — и погиб от ножа на дискотеке. Затем наступил период затишья, длившийся чуть ли не полтора десятка лет, но его прервал мужчина с первого этажа, он попросил какую-то полусмешную сумму, что-то вроде тысячи, объяснил это тем, что не хватает до зарплаты, а опохмелиться надо, и уже через несколько месяцев вовсю бомжевал по окрестностям, а затем и вовсе пропал.
Михаил замер, услышав просьбу о деньгах, замялся, не в силах объяснить Артему, в чем, собственно, дело, стал оправдываться тем, что дома нет налички, на что Артем, застряв в
Последние комментарии
15 часов 58 минут назад
21 часов 2 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад
2 дней 18 часов назад