Удача Дьявола (ЛП) [Меган Марч] (fb2) читать онлайн

Меган Марч Удача Дьявола Фордж. Трилогия

Переводчик: Елена Ч.

Редакторы: Екатерина Г.

Обложка: Wolf A.

Вычитка: Настёна К.

1

Фордж

Двадцать пять лет назад

Моя сломанная рука обмякла, когда я прокрадывался через башни грузовых контейнеров, расставленных, словно Лего. Когда мне было шесть лет, я был так глуп, чтобы попросить Санту. Именно тогда дядя Рубен нашёл письмо, которое я написал. Он так сильно рассмеялся, что у него потекли слёзы, зачитывая мои просьбы:

«Ботинки, носки, тёплое пальто и Лего.

А также можешь ли ты дать дяде Рубену что-нибудь хорошее, чтобы он прекратил причинять боль тете Доре?»

Смех дяди Рубена оборвался, его глаза стали злыми, когда он добрался до последней части. Этот момент отчётливо воссоздался в моей памяти, когда я забежал за угол, чтобы спрятаться от одного из работников верфи.

— Ты кому-нибудь показывал это?

Я один раз покачал головой. Его рука замахнулась, и тыльная сторона впечаталась в моё лицо. Я отшатнулся в сторону. Он снова напал, на этот раз ударив кулаком, который повалил меня на пол.

— Никогда, блядь, не спрашивай меня об этих вещах. Миру насрать на таких детей, как ты. Ты пустое место. Грёбаное ничтожество, как твоя шлюха мать. — Он посмотрел вниз на скапливающуюся кровь под моей щекой на линолеуме тёти Доры, который она еженедельно очищала руками, стоя на коленях. — Прибери это дерьмо за собой, пока я не выбил твои грёбаные зубы.

Это был первый раз, когда он ударил меня. Первый, но не последний. Я стал его любимой боксёрской грушей, пока Дора была без сознания каждую ночь.

Но больше такого не будет.

Тётя Дора умерла. Мы похоронили её сегодня днём. И как только вернулись домой, Рубен нашёл бутылку.

Он плакал. Кричал. Проклинал Бога. Затем Рубен вышел на улицу, чтобы найти меня в сарае, где я пытался держаться от него подальше. Теперь, когда мне было четырнадцать, я стал сильнее и, чаще всего, был быстрее него. Но не тогда, когда меня загнали в угол, а он был в ужасной сверхчеловеческой стадии опьянения.

Когда костяшки Рубена ударили по моей челюсти, я поклялся, что это будет в последний раз. Он никогда больше не поднимет на меня руки. Я повторял это обещание про себя, пока он бил, пинал и снова бил меня.

Я лежал, истекая кровью на грязном полу, пытаясь не дышать и не двигаться, надеясь, что он, наконец, уйдёт, если я притворюсь мёртвым. Потеряв интерес к запихиванию своих ботинок в мои рёбра, Рубен вывалился из сарая и вернулся в дом.

Боясь пошевелиться, я остался лежать в течение пятнадцати минут, вдыхая затхлый запах грязи и медный — крови. Потом я медленно встал, стараясь не выблевать еду, принесённую женщинами в церкви, и схватил сумку, которую спрятал две недели назад, зная, что моё время придёт точно также, как у тёти Доры, упокой господь её душу.

Рак Доры съедал её изнутри. Каждый божий день, становясь слабее, она умоляла меня бежать. «Спаси себя, Джерико», — сказала бы она, но я не мог позволить ей умереть наедине с Рубеном. Никто не заслужил этого. Особенно не моя тётя. Дора пахла корицей и крепко обнимала, пока её руки не стали слишком слабыми, чтобы поднять их.

Когда тётя сделала последний вздох, я держал её за руку и говорил, что она собирается в лучшее место. Именно это я имел в виду. Ничто не может быть хуже, чем ад, который она пережила.

Теперь настало время сделать то, что она просила. Спасти себя.

Я просунул свою измученную руку через лямку рюкзака, чуть не плача: моё плечо горело, будто кто-то засунул в него раскалённую кочергу.

Больше никаких слёз. Никогда. Я не доставлю Рубену такого удовольствия.

Когда я крался из сарая, то в последний раз взглянул на дом. Все лампы были включены, но тени не двигались. Рубен, должно быть, валяется в отключке к этому времени.

Больше всего на свете я хотел, чтобы у меня хватило смелости взять баллон с газом из сарая и поджарить этого сученыша, чтобы Рубен мог жариться в аду. Но я не мог. Дора не хотела бы этого.

Тётя была единственным хорошим, что когда-либо было в этом доме. Я не помнил свою маму, но Рубен не пропустил ни одного дня, говоря мне, каким куском дерьма она была, когда оставила меня и уехала.

Может быть, у нас с ней было что-то общее, потому что я исчез в темноте и никогда не возвращался.

Своим телом, кричащим от боли, я совершил четырехмильный поход в доки, где работал Рубен. Я знал, как прокрасться и где спрятаться в рядах грузов, потому что иногда он занимался хреновой контрабандой и заставлял меня помогать.

Вот, где я сейчас был, ожидая, пока охранники заступят на свою смену, чтобы я мог продолжать двигаться.

Луч света пересёк ряд контейнеров, и я снова спрятался в тень.

— Ты что-то там видишь, Сэм?

Я не знал парня, который говорил, но опять же, у Рубена было не так уж много друзей, появляющихся здесь. Он пил в одиночку.

— Не, чувак. Но я только что видел крысу размером с моего шнауцера. Клянусь, сейчас эти ублюдки едят друг друга, чтобы выжить.

— Пиздец как отвратительно.

Гравий хрустел, когда они уходили. Я молился, чтобы они продолжали идти, и мне не пришлось бежать. Я не знал, сможет ли моё тело выдержать это.

Парень, который не был Сэмом, сказал что-то в свою рацию о том, что будет загружаться следующим. Звук металлического крана стал ближе.

— Ты уже погрузил то дерьмо?

— Да, всё там.

Ну. Видишь, дядя Рубен? Ты был не единственным контрабандистским дерьмом, желающим подзаработать.

Я поднял голову и увидел, как к контейнеру, который я использовал для укрытия, спустились когти. Блядь. Моё укрытие вот-вот исчезнет.

— Ты запер его снова? Это дерьмо должно выглядеть идеально. Никто не должен найти его, пока он не будет выгружен, или нам не заплатят.

— Чёрт побери. Крыса отвлекла меня прежде, чем я успел его закрыть. Замок в моём грёбаном кармане.

Дерьмо. Ты, должно быть, шутишь.

Их шаги изменили направление, и звук хрустящего гравия стал громче, по мере продвижения в мою сторону. Я отступил назад и заметил незапертую дверь, к которой они, видимо, направлялись.

У меня было пятнадцать секунд, может, десять, чтобы принять решение.

Если я побегу, они наверняка поймают меня и отправят обратно к Рубену. Так что, на самом деле, выбор был не большой.

Я никогда нахрен не вернусь.

Я проскользнул между открытыми дверями контейнера в кромешную тьму. Внутри воняло гнилыми фруктами и мочой.

Используя свою здоровую руку, я ощупал перед собой. Гладкие закругленные края говорили мне, что он был заполнен пластиковыми бочками. Стиснув зубы от боли, я втиснулся плечом между двумя рядами за секунду до закрытия двери, отсекая любые следы света.

Металл чиркнул об металл, когда парень запер его. Через секунду контейнер затрясся, когда зацепился кран. Как только контейнер поднялся над землей, мой желудок снова взбунтовался.

Я скоро умру.

Контейнер качнулся в воздухе. Я представлял, как кран отпускает его, и он падает на землю.

Я нахрен умру.

Но я не умер. Через несколько минут я больше не раскачивался. Металл поцарапался, контейнер заскрипел, когда остановился.

На корабле. Напраляющемся чёрт знает куда.

Я не собирался таким образом плыть «зайцем», когда проскользнул через забор. Шоколадные батончики и вода, засунутые в сумку, дадут продержаться не больше недели. Один лишь господь ведал куда, чёрт возьми, эта штука идёт и сколько времени потребуется, чтобы туда добраться.

Это означало, я мог оказаться прав. Моя смерть близка.

Я обнял своей здоровой рукой рюкзак, говоря себе, что это лучше, чем позволить Рубену забить меня до смерти.

Один в темноте я потерял счёт времени. От запаха собственного дерьма, добавленного к вони в контейнере, меня сильно тошнило. Я не мог есть.

Мой мозг подшучивал надо мной, показывая картинки, которых здесь не было. Людей, которых здесь тоже не было. Я не мог спать без кошмаров. И было жарко, чёрт… так жарко.

Бутылки с водой у меня давно закончились. Болели почки, я с трудом мог ссать.

Я был прав в ту первую ночь. Я умру здесь, запертый в металлическом ящике, как чёртово животное. Мне стоило остаться. Должен был сопротивляться. Даже тюрьма была бы лучше, чем это. Моё поспешное решение станет моим концом.

Вот, когда я сломался.

Моя обмягшая рука свисала сбоку, когда я подполз к двери, в которую вошёл, кто знал, сколько дней назад. С той небольшой силой, что у меня оставалась, я сжал свою здоровую руку в кулак и ударил по металлу.

— Помогите! Выпусти меня отсюда! Помогите!

Ничего.

Я стучал, пока моя рука не онемела, и голос не пропал.

Я потерял сознание, надеясь, что Бог не будет мучить меня, позволив снова проснуться.

— Иисус, блядь, Христос. Ты говоришь мне, что этот ребёнок был заперт в контейнере в течение десяти чёртовых дней?

— Похоже, что так, капитан.

Голоса разбудили меня, но я думал, что это сон. Конечно, это должен был быть он, потому что подо мной не было горячего металла, только шершавые простыни, и пахло антисептиком, а не дерьмом. Боль в плече сменилась тупой болью, но рёбра, зараза, всё ещё болели, так что, возможно, это был не сон.

— Кому ты об этом рассказал? Кто знает? — разъярённый грубый голос заставил меня задуматься, был ли нашедший меня, таким же плохим или хуже, чем дядя Рубен.

— Только я, Тони и док, капитан. Мы услышали его и принесли прямо сюда, а потом я позвал вас.

Дерьмо. Капитан. Это не могло быть хорошо. Я заставил себя открыть глаза, и ослепительно яркий свет обжёг мои сетчатки. Я поморщился и закрыл глаза.

— Эй, парень. Ты нас слышишь? Открой глаза. — Это был грубый голос капитана.

— Слишком ярко, — пробормотал я, моё пересохшее горло заставило меня заплатить за оба слова.

— Блядь. Я не подумал об этом. Док, выключи верхний свет. Парень жил в темноте больше недели.

Из-за закрытых век я смог заметить, когда свет потускнел.

— Попробуй сейчас. Он не должен убить тебя.

Я прищурился, и, когда свет не причинил мне боли, я открыла глаза немного больше.

Надо мной стояли двое мужчин. Один носил тёмно-синий комбинезон, а другой был в белой рубашке и тёмно-синем галстуке. Не нужно быть гением, чтобы понять, кто был капитаном. Он выглядел старше дяди Рубена с его тёмной с проседью бородой, но он был высоким и широким, у него не было намёка на пивной живот, как у моего дяди.

— Рад, что ты проснулся, парень. Не хочешь объяснить мне, как, чёрт возьми, ты оказался на моём корабле?

— Вода, — прохрипел я.

— Док, — рявкнул капитан.

Блондин в белом халате подошел к кровати с прозрачным пластиковым стаканчиком и поднёс соломинку к моим губам.

— Не пей слишком быстро, парень, — сказал он, но я втянул прохладную свежую жидкость так быстро, как только мог. — Погоди. Тебя вырвет, если выпьешь слишком много. — Он убрал стакан, прежде чем я закончил.

— Итак, что нам теперь с ним делать? — спросил капитан доктора, как будто меня там не было.

— У него поставлена капельница. Как и следовало ожидать, он сильно обезвожен. Его плечо было вывихнуто, но я вправил его, пока он был в отключке. Гуманнее было сделать таким образом. Его тело покрыто зажившими ушибами. Я бы предположил, что у него, вероятно, были синяки или переломаны ребра.

— Я умру? — слова словно были вытянуты из моего горла ржавыми клещами.

Доктор покачал головой.

— Тебе чертовски повезло, что мы нашли тебя. Ещё несколько дней без воды… — он замолчал, но я знал, что он собирался сказать.

Я бы умер.

— Что, чёрт возьми мы будем делать с ним? — спросил мужчина в комбинезоне.

— Доложим о нём властям в Балтиморе, — ответил капитан. — Им придётся разыскать его родителей, а мы посадим его в самолёт домой.

— Нет. — Я дважды покашлял, и мои рёбра запротестовали. — Пожалуйста. Не делайте этого.

Капитан посмотрел на меня вниз, его карие глаза всматривались в моё лицо. Судя по тому, как этот человек изучающе глядел на меня, последствия, оставшиеся от рук дяди Рубена, всё ещё были видны.

— Назови хотя бы одну причину, парень. Я могу потерять свою лицензию, если не сделаю этого. Весь свой грёбаный бизнес.

— Он убьёт меня, если вы отправите меня обратно.

Капитан присел на край койки.

— Кто тебя убьёт?

Я снова кашлянул, пытаясь прочистить горло.

— Мой дядя. Я туда не вернусь. Никогда, чёрт возьми. Мне всё равно, что вы сделаете со мной. Я никогда не вернусь туда.

Капитан поднял взгляд на доктора, а потом снова посмотрел на меня.

— Он часто тебя бил?

Моя гордость проснулась, но голос в моей голове просил сказать ему правду, по крайней мере, об этом.

— Так часто, как мог. Он жалкий пьяница.

— У тебя нет других родственников?

— Нет, сэр. Моя тётя умерла в день моего ухода. Именно тогда он вывихнул мне плечо.

Тёмные брови капитана нахмурились, и на обветренной коже вокруг глаз и рта появились белые линии.

— Сколько тебе лет, парень?

Мой мозг медленно возвращался к жизни. Что-то подсказывало мне, что если я скажу ему свой настоящий возраст, он вытащит меня с этой лодки быстрее, чем я смогу закончить отвечать на его вопросы.

— Семнадцать. Почти восемнадцать. Я могу работать. Я буду стараться. Просто дайте мне шанс. Клянусь, я не подведу вас.

И снова взгляд капитана остановился на докторе и мужчине в комбинезоне.

— Все вышли. Не вздумайте проболтаться об этом, чёрт возьми, или я выкину вас за борт.

Оба мужчины кивнули и вышли из комнаты. Когда мы остались одни, капитан пододвинул стул и сел рядом с моей койкой.

— Сколько тебе на самом деле лет, парень?

— Я говорил вам…

— Нет, ты мне соврал.

Я сжал потрескавшиеся, шелушившиеся губы.

— Вы не можете отправить меня обратно. Я не пойду. Я снова сбегу. Мне всё равно куда.

— Тогда скажи мне правду. Сколько тебе лет?

Я протяжно выдохнул и сжал белую простынь в кулаке.

— Четырнадцать. Почти пятнадцать. Но я умный. Сильный. Я могу работать. Буду работать лучше и быстрее любого мужчины, который у вас есть на этом корабле. Клянусь богом. Просто дайте мне шанс.

— Ты должен учиться в школе. Грузовой корабль не место для ребёнка, — ответил капитан, разбив мою надежду на то, что он позволит мне остаться.

— А как же юнги? Разве они не находятся на корабле? У меня получится. Всё, что потребуется. Мыть полы. Я хорошо убираюсь. Могу работать на кухне. Делать всё, что угодно. Пожалуйста, только не отправляйте меня обратно.

Капитан встал и провёл рукой по тёмным с проседью волосам.

— Как тебя зовут, парень?

— Джерико Фордж.

— Ты смелый, Джерико Фордж. Отдаю тебе должное. — Его челюсть напряглась. Я знал, что он рассматривает возможность того, что может закончиться моим смертным приговором.

— Пожалуйста, просто дайте мне шанс, сэр. Клянусь, вы об этом не пожалеете. — Я сильнее сжал простынь, моя ладонь вспотела.

Когда он погладил свою бороду, я сглотнул, моё сухое горло горело от ещё одного глотка воды, пока я ждал его решения.

— Я пошёл служить в торговый флот, когда мне было восемнадцать. Сразу, как только смог убраться из своего дома. Мой отец тоже любил ликёр. Пришлось несладко, когда он напивался. Если я разрешу остаться, тебе придётся работать и учиться. Мы достанем учебники за среднюю школу, и тебе придётся пройти их, потому что каждому настоящему мужчине нужно хотя бы среднее образование. Сильное тело — дерьмо без сильного ума.

Мой рот открылся.

— Спасибо…

— Рано меня благодарить. — Он скрестил руки на своей широкой груди и поднял подбородок. — Восстановишься, и ты на испытательном сроке. Не справишься, отправим домой. Я напишу письмо с описанием твоего состояния, когда мы нашли тебя, и что твой дядя был виноват. Может, они передадут тебя в службу опеки.

— Я справлюсь. Обещаю. Вы не пожалеете.

Он кивнул.

— Ещё посмотрим. — Капитан протянул свою руку и схватил мою здоровую руку. — Я капитан Исаак Маркос. Это мой корабль, Фортуна. Добро пожаловать на борт, Джерико Фордж.

2

Фордж

Сегодняшний день

Мой бизнес — моя жизнь. Единственное, что никогда не меняется, несмотря ни на что. Но сегодня я позволил себе отвлечься. Из-за неё.

Я никогда не забываю о встречах, особенно о тех, когда один из моих деловых партнеров летел через полмира, чтобы встретиться на моей территории. Но сегодня я это сделал. Из-за неё.

Индия Баптист — нет, Индия Фордж — отвлекающий фактор, которого я не предвидел, но только потому, что я грёбаный идиот. Даже не могу вспомнить, когда в последний раз так старался заставить женщину улыбаться или смеяться, не говоря уже о том, чтобы поменять ради неё свои планы. Но сегодня я сделал это… из-за неё.

Остановка в Сен-Тропе означала срыв моего графика и к тому же, подлив масла в огонь, я забыл про свою встречу с Крейтоном Карасом.

Я бросаю ключи от своего катера служащему на причале.

— Не перемещай его. Не управляй им. Не трогай его, чёрт возьми.

Молодой блондин Брит смотрит на меня с отвисшей челюстью, когда понимает, кто я.

— Да, сэр, мистер Фордж. Не проблем, сэр. Для всех остальных мы будем использовать другой причал.

— Хорошо. Я вернусь менее чем через два часа.

Он снова кивает и поднимает брови, когда я вытаскиваю несколько сотен из своего зажима для денег и передаю их.

— Спасибо, сэр.

Удаляясь от набережной, я уже хочу ослабить галстук на шее и снова отправиться в море. В течение многих лет я провёл на палубах кораблей больше времени, чем на суше. Мне это нравится. На палубе корабля в международных водах слово капитана — закон. Это всё равно, что быть богом. На суше слишком много постоянно меняющихся переменных. Как жена, которая улыбается тебе, словно герою, когда ты готовишь ей ужин.

Уголок моего рта поднимается вверх от улыбки, но я стираю её. Она слишком, блядь, отвлекает.

Приближаясь к Нобу, я отталкиваю это видение, потому что оно мне слишком нравится. Когда захожу в новый отель, который несомненно станет популярным для известных людей на острове, желающих наладить контакт с его знаменитым владельцем, я обнаруживаю, что в холле консьерж заламывает себе руки и поглядывает на часы.

— Мистер Фордж, моё почтение. Мистер Карас просил, чтобы я провёл вас наверх.

Я киваю.

— Показывай дорогу.

Крейтон Карас является одним из моих новых деловых партнеров. Три месяца назад я создал предприятие с ним и Линкольном Рискоффом, наследником крупнейшей деревообрабатывающей компании Америки. Наша цель состояла в том, чтобы вывести на рынок решение по использованию возобновляемых источников энергии, которое кардинальным образом изменит способы ведения бизнеса в мире судоходства. Ещё одна причина, почему мне нужна российская сталь: построить большее количество кораблей для размещения новых электростанций, которые потрясут планету и сделают всех нас очень богатыми людьми.

Мы держим наши планы в полной секретности, потому что знаем, что как только прознают про индустрию ископаемого топлива, промышленный шпионаж выйдет из-под контроля.

Консьерж ведёт меня через вестибюль с выцвевшими от солнца панелями из переработанного дерева в бежевых и синих тонах Средиземноморья, и мы поднимаемся на лифте в пентхаус.

— Фордж. Рад тебя видеть. Я уже решил, что ты передумал встречаться со мной, — говорит Карас, открывая на втором стуке сделанную под старину белую деревянную дверь. Мужчина на пару лет моложе меня, но я всегда его уважал. Я бы не вступил в это партнерство с ним и Рискоффом, если бы не было этого уважения.

Я протягиваю руку к предложенной им руке.

— Прошу меня простить. Меня задержали.

Мы пожимаем друг другу руки, а затем он оборачивается, чтобы протянуть руку потрясающей брюнетке, пересекающей комнату.

— Ты помнишь мою жену, Холли?

— Конечно. Миссис Карас, рад встрече.

— Зови меня Холли. Крэй может действовать совершенно официально, но у меня нет времени на эту ерунду. Я как раз собиралась заказать закуски. Хотите что-нибудь?

Я вспоминаю о рыбе и лобстере, которых оставил несъеденными. Я заглажу свою вину перед Индией.

— Спасибо, но я в порядке.

Она улыбается мне и затем подходит к своему мужу.

— В таком случае я выйду на балкон и послушаю артиста, которого отбираю, позволю вам мальчикам поговорить о делах. — Она подходит к Карасу и целует его в челюсть. — Не задерживайся слишком долго.

— Я и не думал об этом, — отвечает Карас, запустив руку в её волосы, соприкасаясь его губами с её.

Я обратил своё внимание на голубое мерцание воды за балконом, не желая вторгаться в их личный момент.

После того, как Холли выходит из комнаты, Карас идёт к бару и поднимает бутылку виски «Семь грешников».

— Будешь?

— Определённо.

Пока наливает, он сразу переходит прямо к сути дела.

— Как продвигаются переговоры с Фёдоровым?

Ни один из моих деловых партнеров не представляют о том, насколько сложной стала ситуация, или о том, что мне пришлось сделать, чтобы заполучить сотрудничество со старой Россией, чтобы даже обсудить возможность заключения сделки.

— Непросто.

Карас движется ко мне, держа в руке бокалы, и поднимает брови.

— Не хочешь рассказать поподробнее? — спрашивает он, протягивая мне бокал.

— Он скрытный старик. С ним сложнее иметь дело, чем я ожидал.

— Что тебе нужно от меня и Рискоффа? Мы не создавали это партнёрство, сваливая всю работу на твои плечи, Фордж. У нас много рычагов и денег. Что убедит его сотрудничать?

Я делаю глоток виски и позволяю тёплому торфяному вкусу прокатиться по языку.

— У меня есть то, что он хочет. Мне просто нужно выработать стратегию, чтобы осуществить её так, чтобы ничего не поставить под угрозу.

Тёмный взгляд Караса обостряется.

— Что, чёрт возьми хочет русский?

— Свою дочь.

Его брови поднимаются выше.

— А она у тебя?

Я отворачиваюсь от него и подхожу к стене из окон от пола до потолка, где вдалеке виден Исла-дель-Сьело. Парусники, катамараны, гидроциклы и быстроходные катера заполняют воды между островом Исаака и Ибицей, как они делают это каждый день лета.

— Я женился на ней.

Позади меня Карас давится своим напитком.

— Ты, блядь, смеёшься надо мной.

Я поднимаю свой стакан и делаю большой глоток, прежде чем повернуться к нему лицом.

— Нет. Это было средством для достижения цели. Только так я смог добиться её и сделки.

Карас шагает через комнату и останавливается передо мной.

— Ты женился на ней, чтобы заключить сделку? Господи, блядь, Фордж. Нам придётся отвалить тебе больше прибыли за то, что ты пожертвовал собой ради команды, потому что я отчётливо помню, как ты говорил не так давно, что никогда не женишься.

Как я мог забыть такое? Я стоял в калифорнийском особняке Караса на скалистом берегу и зарёкся от брака прямо перед тем, как Рискофф женился.

— Я сделал то, что нужно было сделать. — Я выпиваю остаток своего напитка. — Я не подведу тебя или Рискоффа. Корабли будут строиться из российской стали. Мир будет ошеломлён. И мы будем ещё богаче, чем когда-либо планировали.

Вместо того, чтобы засиять, как я ожидал, выражение лица Караса становится задумчивым.

— А что насчёт твоей жены? Что она думает обо всём этом?

— Я не знаю. Ещё не сказал ей. Она даже не знает, кто она, чёрт возьми, такая на самом деле. — Про себя, добавляя: «И я, блядь, не имею понятия, как рассказать ей».

Мне всегда было насрать на последствия от совершения действий, которые потребуются для закрытия сделки. Но впервые это всё, о чём я могу думать. Из-за неё.

Карас беспокойно смотрит на меня.

— Надеюсь, ты знаешь, что, чёрт возьми, делаешь, Фордж. Потому что сложность даже не начинает охватывать ситуацию, с которой ты имеешь дело. Позволь я принесу тебе ещё один напиток.

Он хватает мой бокал, а я смотрю в окно на остров, где покинул Индию.

Меня не должно волновать, как это повлияет на неё.

Но волнует. И я понятия не имею, что, чёрт возьми, мне теперь с этим делать.

3

Индия

Рука Бастиена обхватывает мои пальцы, как тиски. Я знаю, что совершила ужасную ошибку.

— Нет, я никуда не поеду с тобой. — Я дёргаюсь назад, но он не хочет меня отпускать. — Пусти меня, Бастиен!

— Прости, Инди. Я не могу.

Он втаскивает меня вперёд со всей силы, срывая с ног. Я перелетаю с причала через борт катера. Голова врезается во что-то жёсткое, боль взрывается в моём виске.

— Нет, — бормочу я, когда слышу, как мужчина кричит моё имя на расстоянии.

— Пора, — говорит Бастиен.

Он опускает меня на палубу, когда всё вокруг становится чёрным.

4

Фордж

Карас пробегается по перечню действий, которыми он и Рискоф занимались с их стороны, пока мой телефон беспрестанно гудит в кармане брюк. Максимально долго я не обращаю на него внимания, но он продолжает гудеть. Моя интуиция подсказывает, что что-то не так.

Карас делает паузу, и я достаю телефон.

— Извини, я на минутку. — Я иду к мраморному камину в противоположном конце гостиной от стола, где мы стояли. — Фордж, — бросаю я в приветствии.

— У нас проблема, сэр. — Голос принадлежит Доннигану, одному из моих охранников на острове. — Ваша жена…

Ледяная пелена накрывает меня, когда я готовлюсь к худшему, потому что моя интуиция каким-то образом говорит, что всё так и будет.

— Где она?

— Уехала, сэр.

Я стискиваю камин, и острый край вонзается в мою ладонь.

— Как, чёрт возьми, ей удалось покинуть остров?

— На катере. Она спустилась на причал. Думаю, это был Бастиен де Вир. Я не знаю, была эта встреча организована заранее или нет. Сначала всё казалось добровольным, но потом началась борьба. Сейчас я сажусь в вертолёт. Мы подберём вас на крыше Нобу, сэр.

Борьба. Лёд тает, всё во мне кипит от ярости, когда я представляю, как де Вир лапает её. Этот ублюдок забрал мою жену.

Моя челюсть сжимается, стискивая зубы. Я сильнее сдавливаю каминную полку, нуждаясь в боли, чтобы не пробить чёртову стену.

— Подлетайте сюда. Мы собираемся выследить этот кусок дерьма. Я закончил играть в игры. Мне нужна его грёбаная голова.

Я отключаю звонок и отпускаю камин, когда ярость пронизывает меня. Кровь стучит в голове, когда я смотрю на Караса. Как правило, я обуздываю свои реакции раньше, чем кто-нибудь увидит мой нрав. Но сейчас мне, блядь, всё равно.

— Что случилось?

— Моя жена исчезла.

— Чем я могу помочь? — спрашивает он, вытаскивая телефон, и смотрит на балкон, где его жена сидит в безопасности. — Между нами, мы могли бы купить этот грёбаный остров. Она не могла далеко уехать.

Я уже у двери люкса с рукой на ручке, когда он заканчивает говорить:

— Если ты мне понадобишься, я дам тебе знать.

Я пропустил всё, что он говорит в ответ, потому что уже направляюсь на крышу.

Де Вир умрёт за это.

5

Индия

В моей голове стучит, будто она прижимается в клубе к динамику, в котором звучит постоянный ритм. Кто-то брызгает водой мне в лицо, и я прищуриваюсь одним открытым глазом.

— Какого чёрта? ё я стону, переворачиваясь на что-то мягкое.

— Дерьмо, Инди. Я думал, что твоя голова была крепче. — Голос Бастиена скрипит, словно гвоздь по доске.

— Что, чёрт возьми, ты сделал со мной? — я потянулась, чтобы найти источник боли и нашла шишку под волосами возле виска.

Край матраса проседает, когда Бастиен садится.

— То, что должен был сделать — вытащить тебя от Форджа и его головорезов.

Он дотрагивается до моих волос, и я дёргаюсь назад, не желая его рук на мне. Быстрое движение вызывает ещё одну вспышку взрывов в моей голове.

На мой стон Бастиен встаёт.

— Микки, принеси ей что-нибудь для головы и поторопись, мать твою.

Я дважды моргнула, пытаясь справиться с болью, и открыла глаза. Освещение тусклое и разноцветное. Я не узнаю чёрный, белый и красный современный декор. Подо мной покрывало цвета крови, и я не могу понять, есть ли на нём моя кровь.

Я пытаюсь сесть, но комната вращается, когда поднимаюсь. Руки Бастиена ложатся на мои плечи словно, чтобы успокоить меня, но я отбиваюсь от них, моргая глазами.

— Не прикасайся ко мне, ты, кусок дерьма.

Его руки исчезают, и через пульсирующую боль в голове я пытаюсь вспомнить, что, чёрт возьми, произошло. Бастиен затянул меня на свой катер… после того, как сказал, что Фордж обо всём мне врал. И я не та, кем себя считаю.

Воспоминания обрушиваются в моём сознании, вызывая новую вспышку страданий. Я опускаю голову и сжимаю покрывало в руках, делая длинные глубокие вдохи.

— Ты должна была просто сесть в катер, Инди. И этого всего можно было избежать.

— Да пошел ты, Бастиен. — Я снова открываю глаза, только чтобы пристально посмотреть на его всё ещё размытый образ. — Где я, чёрт возьми?

В комнату входит мужчина в белых шортах и ​​неоново-жёлтой борцовке, которого, я так понимаю, зовут Микки. Его сильно загорелая кожа покрыта татуировками.

— Держи, чувак. — Он протягивает бутылку со знакомым логотипом болеутоляющего. — Это должно помочь.

Бастиен забирает её у него и ждёт, пока Микки уйдёт, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Ответь на мой чёртов вопрос. Где я, чёрт возьми?

Он перекатывает бутылку между руками.

— Ты в безопасности. Фордж не найдёт тебя здесь, по крайней мере, не сразу.

Я осматриваю комнату. Около дюжины серебряных чемоданов находится вдоль одной стены под полкой, на которой стоят бутылки со спиртным. На белом столе в углу стоит проигрыватель, как будто только и ждёт, когда придёт диджей и приступит к работе. Тёмные шторы закрывают, как я предполагаю, большие окна, а красные светодиодные полосы придают жуткое сияние этому месту. Или, может, это сексуальное свечение. Иу. Гадость.

— Ты привёз меня в свой сексодром? Господи. Теперь мне нужен чёртов душ. — Я отпускаю из рук покрывало.

— Успокойся. Всё в порядке.

Моё расплывчатое зрение, наконец, проясняется, и я встречаю взгляд Бастиена. К счастью вижу только его одного. Мы не виделись с ним после Монте-Карло, когда родители перестали его спонсировать, узнав с подачи его сестры, что я была с ним.

— Разве ты не должен был вернуться в Великобританию, умолять мамочку и папочку восстановить твои кредитки и спасти своё наследство?

Со скучающим выражением лица Бастиен лёгким щелчком открывает крышку бутылки и передает её мне.

— Я принесу тебе воды. — Он уходит, не отвечая ни на один из моих вопросов.

Мудак.

Даже если я не хочу принимать от него ни одну чёртову вещь, когда он возвращается к кровати и предлагает мне воды, я выхватываю её, потому что колокол в моей голове убивает меня. Я вытряхиваю три таблетки в руку и закидываю их в рот, потом уже откручиваю крышку, чтобы запить их.

— Ты помнишь что-нибудь из сказанного мной до того, как ты ударилась головой?

Я оскалилась на него, как дикое животное.

— Ты имеешь в виду, когда ты толкнул меня, что я потеряла сознание, и похитил?

— Ты должна быть благодарна мне, а не выглядеть так, будто хочешь содрать с меня шкуру.

— Ни за что, чёрт подери, — выталкиваю я слова. — Теперь расскажи мне всё и не упусти ни единой грёбаной детали. Может, тогда я не сообщу о тебе копам.

Из-за моей угрозы Бастиен хмыкает.

— Полиция не сможет тебе помочь. Если честно, тебе нужно держаться от них подальше. Они пиздец как коррумпированы и, вероятно, Фордж тоже им платит.

Когда я ворчливо произношу его имя, Бастиен качает головой и поднимает руки, будто сдаётся, но мне лучше знать. Он не делает ничего из того, чего не хочет. У него всегда есть своя точка зрения. Я это поняла на горьком опыте.

Прежде чем начать говорить, он кивает Микки, который околачивается недалеко от комнаты.

— Закрой эту чёртову дверь, но дай мне знать, если заметишь кого-то, кого не должно здесь быть.

Приказ Бастиена напоминает мне, что Фордж должен искать меня. Он чертовски ненавидит Бастиена. Я не представляю, что сейчас творится у него в голове.

Что, если он думает, что я уехала добровольно?

Я нарушила своё слово сразу же после визита к Форджу и заключила сделку, направившись прямо к аэродрому и прыгнув в самолет Бастиена.

Вот и вся причина, из-за которой я нахожусь в этой ситуации.

Дверь с щелчком закрывается. Бастиен бродит по комнате.

— Ответь прямо сейчас, или я выйду в эту дверь через шестьдесят секунд, — говорю я ему.

Бастиен поворачивается ко мне лицом.

— Ты так спешишь вернуться к мужчине, который обманом заставил тебя выйти за него замуж? К тому, кто использует тебя и лжёт? Думал, что твои инстинкты лучше, Инди. Я разочарован.

— Кажется, у вас с Форджем много общего, не так ли?

Выражение лица Бастиена искажается от злости. Оно такое же, как и у меня.

— Выкладывай, — говорю я, — или я ухожу.

Он медленно идёт ко мне, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.

— Ты не захочешь возвращаться к нему, когда я закончу.

— Я жду. — Я заставляю себя встать на ноги и скрещиваю руки на груди.

— Похищение твоей сестры было подстроено.

Стук в моей голове поднимается на новый уровень.

— Ты уже это говорил. Это ты сделал?

Голова Бастиена дёргается назад.

— Почему, чёрт возьми, ты спрашиваешь?

— Потому что, как ещё ты об этом узнал?

Одна сторона его рта поднимается в жестокой усмешке.

— Забавно, что ты подвергаешь сомнению всё, что я сейчас говорю, но ты не потрудилась спросить, почему Фордж хотел жениться на тебе.

Я знаю, что он специально меняет тему и держусь стойко. А ещё я знаю, каково это, когда играет Бастиен. Увидев его катер, я должна была бежать в другую сторону.

— Ты блефуешь. Ты нихрена не знаешь. — Я делаю шаг к двери, но Бастиен останавливает меня.

— Я? Похоже, ты теряешь способность читать людей, когда не сидишь за покерным столом.

Мои руки сжимаются в кулаки, когда Бастиен поворачивается ко мне спиной и идёт к бару. Я стискиваю зубы и делаю ещё один шаг к двери.

— Ты никуда не пойдёшь, Инди. Пока ещё нет. — Бастиен бросает на меня взгляд через плечо.

Я не знаю, в чём его выгода, но ему что-то нужно от меня. Иначе он никогда бы не пошёл на все эти сложности. Это не миссия милосердия по спасению меня от большого злого волка.

— Я уверена, что моему мужу будет что сказать, когда он узнает, что ты похитил меня.

Бастиен оборачивается, чтобы пронзить меня своим ледяным взглядом, потом ставит бутылку со спиртным и направляется ко мне.

— Ты думаешь, Фордж здесь чёртов герой, а я — злодей? Блядь, нет. Ты глубоко ошибаешься. Он тот, кто обманом заставил тебя выйти за него замуж, помнишь?

Я делаю ещё один шаг к двери.

— Разве это не то, что ты собирался сделать, если бы я сказала «да»? Или ты забыл то предложение, которое сделал ранее?

— Я ничего не забыл. — Ноздри Бастиена раздулись. — Но я бы не использовал твою сестру в качестве способа воздействия. Ведь так он поступил, верно? Потому что она была у него всё это грёбаное время.

Лобстер и рыба, которую я съела раньше, угрожают вновь появиться на белом плиточном полу.

— Ты лжёшь, — произношу я, мой тон прерывистый, когда скручивает желудок. Я не хочу в это верить. Не могу в это поверить. Кто может быть столь ужасным?

— Ты можешь мне не верить, — с ухмылкой говорит Бастиен. — Можешь сама разобраться в этом дерьме. Всё, что тебе нужно — это думать, Инди.

Я впилась ногтями в ладони, пытаясь прийти в себя. Я знаю, что пытается сделать Бастиен — заставляет сомневаться во всём. И у него получается.

Я вспоминаю о том, как Фордж сказал, что он поможет мне вернуть мою сестру, но только, если я скажу «да» к его не-задавать-вопросы просьбе, и что это будет для него финансово выгодным.

Я помню шок, который испытала, когда вертолёт приземлился на палубу яхты, и вышла Саммер. Я не могла поверить, что она уже здесь и в безопасности. Я была слишком глупа, счастлива и благодарна, чтобы задать миллион вопросов, которые возникли у меня в голове о том, как ему это удалось.

Фордж не похищал её. Это невозможно. Верно?

Когда я не отвечаю, Бастиен продолжает:

— Поступки говорят громче слова, верно? Ты знаешь, что ничего из этого не сходится. Он играет с тобой с первого дня. Чёрт, ещё до него. Ты думаешь, что он случайно попал в ту игру в карты в «Ла Рейна»? — Бастиен постукивает себя по подбородку. — Интересно, кто рассказал ему о ней? Может, Жан Филипп?

Я сглатываю.

— Назови мне хотя бы одну стоящую причину, по которой Фордж мог сделать всё это.

Бастиен хищно улыбнулся.

— Никто просто так ничего не получает.

Разумеется. Естественно, он хочет что-то от меня. Я могу только представить, что это такое.

— Теперь не торопишься задавать вопросы, да? — его самодовольный тон побуждает у меня желание ударом стереть ухмылку с его лица.

Играй с человеком, а не с игрой. Соберись, Инди. Он пытается спровоцировать тебя.

— Это не так, — говорю я ему на этот раз холодным тоном. — Я просто знаю, что ты не ответишь ни на один. Я даже не должна удивляться. Ты всегда нарушаешь своё слово.

Выражение лица Бастиена обостряется.

— Что это, блядь, значит?

— Ты сказал, что всё мне расскажешь, если я поеду с тобой. Мои инстинкты бежать от тебя были абсолютно правильными.

— И остаться с Форджем? Он тот, кто трахнул тебя… — его губы скривились, когда он взглядом проходится вверх и вниз по моему телу. — В прямом и переносном смысле.

У меня в животе появляется мерзкое чувство, и я отступаю к двери.

— Ты хочешь, чтобы я поверила, что в этом сценарии он плохой парень? Докажи.

Бастиен громко смеётся.

— Я никогда не считал, что ты настолько чертовски наивна, Инди. Ответь мне на один вопрос — он заставил тебя подписать брачный договор?

Я замираю. Тот же самый вопрос я задавала себе. Откуда, чёрт возьми, Бастиен знал, что спросить?

— Если бы только твоё лицо было таким выразительным за покерным столом. Ты никогда бы нахрен не выиграла, — с жестокой усмешкой произносит Бастиен. Его указательный палец стучит по краю бокала. — Итак, нет брачного договора… Ты хоть раз задавалась вопросом, зачем миллиардер совершил финансовое самоубийство, женившись без него?

С тем же успехом я могла стать статуей, потому что задавала себе вопрос… и просто оставила всё как есть, как долбанная идиотка.

Постукивание Бастиена прекращается, когда его улыбка становится похожей на акулью.

— Единственный ответ… потому что он может получить больше, чем потерять, женившись на тебе.

— У меня ничего нет, Бастиен. Что, чёрт возьми, рассчитывает получить Фордж?

Раздробленные воспоминания возвращаются, когда Бастиен пересекает комнату, чтобы сесть на кровать.

— Фордж использует тебя, чтобы получить то, что он хочет от твоего отца.

Но у меня нет отца.

Бастиен похлопывает по матрасу рядом с ним.

— Почему бы тебе не присесть, Инди. Это длинная история.

6

Фордж

Плохая идея создавать ему кучу проблем и неприятностей, чтобы отомстить за Исаака. Я должен был убить де Вира. Если бы он умер, я бы не оказался в такой ситуации.

Теперь я собираюсь убить его голыми руками и наплевать, кем он является.

Его отец может кричать на всю Палату лордов. Для меня это не будет иметь абсолютно никакого значения. Де Вир похитил мою жену. Каким-то образом он замешан в этом грёбаном бардаке. Не знаю насколько. Пока что.

— Ты уверен, что она была пьяна? Может, была без сознания? — я требую ответов от блондина двадцати с чем-то лет, который работает на пристани, где пристыкован элегантный красный Донзи (прим. пер. — марка катера) Бастиена.

— Я не знаю. Люди часто выносят других с лодок после того, как те перебрали. Не моё дело задавать вопросы.

Я сжимаю руки в кулаки и борюсь с желанием схватить этого парня и выбросить с дока, потому что это не принесёт мне никакой пользы.

— Он не сказал, куда идёт? — спрашивает Донниган.

— Нет. Он посадил её в машину и уехал. Я не видел куда. У нас была ещё одна лодка на подходе…

Бесполезное ничтожество. Я отворачиваюсь и иду обратно к вертолёту, вокруг которого на набережной собралась толпа.

— Пошли. Мы зря тратим время.

Донниган догоняет меня, когда мы доходим до вертолёта.

— Куда дальше?

— Его вилла. Ему может хватить ума поехать туда.

Как только мы забираемся в вертолёт и надеваем наушники, Донниган снова связывается с вышкой, но они не разрешают нам взлетать после нашей несанкционированной посадки. Донниган смотрит на меня.

Я протягиваю руку и переключаю канал связи, чтобы вышка нас не слышала.

— Взлетаем. Я оплачу их штрафы. Просто избегай чёртовых самолётов.

Кивнув, он взлетает. Через несколько минут мы достигаем большого белого дома, расположенного на холмах. Это дом Бастиена для вечеринок, хотя и ненадолго, если его родители действительно лишили его наследства.

Красный Ламборджини следует по извилистой дороге.

— Приземлись прямо перед ним. Не дай этому ублюдку уйти.

Донниган не ставит под сомнение мои приказы. Когда мы приближаемся к земле, машина ускоряется.

— Сейчас!

Водитель ударяет по тормозам, когда вертолёт приземляется на асфальт. Я снимаю ремни и выпрыгиваю.

— Какого чёрта, — кричит водитель из окна, но замолкает, когда видит меня, бегущего к нему. Он взмахивает руками в машине, и окно закрывается.

Я дёргаю дверь, прежде чем он успевает её запереть.

— Где, блядь, де Вир? Он в доме?

Водитель, темноволосый испанец с толстой золотой цепью, висящей на шее, и эспаньолкой, вскидывает руки.

— Я нихера не знаю, мужик. Я не туда свернул. Неправильный адрес.

— Лживый кусок дерьма. Ты, блядь,расскажешь мне, где сейчас де Вир. — Я хватаю цепочку и оборачиваю её вокруг руки.

— Я всего лишь помогаю. Я ничего не знаю. Клянусь.

Я прищуриваюсь, глядя в его заполненные страхом глаза, когда его руки цепляются за цепочку, сжимающую шею.

— Помогаешь водить Ламбо? Это не вариант. Я спрошу тебя ещё раз. Если не скажешь мне то, что хочу знать, я заберу тебя в этот вертолёт и сброшу посреди грёбаного океана. Понимаешь? Где, чёрт возьми, де Вир?

— Нет! Я не…

Он прекращает говорить, когда я дёргаю за цепочку, чтобы вытащить его из машины. Когда мы приближаемся к вертолёту, Донниган распахивает заднюю дверь, и парень с каждым шагом вырывается всё сильнее.

— Пожалуйста, мужик. Не убивай меня. Его нет дома.

Я толкаю его к открытой двери и смотрю на Доннигана.

— Пойди, проверь дом. Если лжёт, он умрёт.

Парень исправляет себя.

— Его там нет. Клянусь. Он заставил меня забрать кое-какое дерьмо. Я должен встретиться с ним у друга.

— Скажи. Мне. Где, — произношу я слова через стиснутые зубы.

Лопасти вертолёта поднимают пыль, когда мы приземляемся на другую крышу, которая никогда не предназначалась для использования в качестве вертолётной площадки. Благодаря придурку в Ламбо, мы знаем, что один из друзей де Вира арендует весь верхний этаж этого здания для вечеринок и в качестве нелегального места для хранения наркотиков, которые де Вир перевозит на частном самолёте его ничего не подозревающих родителей.

Его посадят, и некому будет его спасти.

Донниган остаётся в вертолёте, когда я спрыгиваю и бегу к двери, отмеченной лестницей. Когда подхожу, она распахивается, и знакомая фигура Голиафа машет мне рукой. Пока бегу за ним вниз по лестничным пролетам, я даю клятву Исааку:

«Скоро ты обретешь покой, мой друг. Я положу этому конец».

Голиаф плечами распахивает дверь, ведущую на уровень пентхауса. Я выхожу за ним с пистолетом в руке. В коридоре пусто, но я замечаю дверь, ближайшую к стороне здания с видом на море, где, как сказала крыса в вертолёте, мы найдём де Вира.

Я киваю на дверь. Голиаф подходит к ней рядом со мной. Мы стоим перед дверью, он движется, словно собирается с ней расправиться, но я поднимаю палец, когда слова Доннигана снова прокручиваются в моей голове.

Сначала всё казалось добровольным, но потом началась борьба.

Накопленная ярость мчится на поверхность, я отступаю назад, а потом тараню подошвой ботинка дверь рядом с ручкой всей своей силой, которую может собрать моё тело ростом в один метр девяносто два сантиметра и весом сто четыре килограмма.

Дверь распахивается и врезается в противоположную стену.

С оружием в руках мы с Голиафом устремляемся внутрь к мужчине, дёрнувшегося с того места, где он склонился над столом со скрученной купюрой около носа.

— Какого хрена! Вы не можете… — его протест обрывается, когда взгляд падает на Глок в моей руке и громилу рядом со мной. — Чего вы хотите? У меня нет наличных.

Ещё одна дверь распахивается, и де Вир прислоняется к раме.

— Он не хочет твоих денег, Микки. Он пришёл кое за чем совсем, совсем другим. — Де Вир смотрит через плечо. — Разве я не прав, Инди?

7

Индия

Он приехал. Фордж уже здесь.

Я встаю со стула, на котором сидела за столом с проигрывателем, чтобы сохранять дистанцию от Бастиена, пока он продолжал опрокидывать в себя стопку за стопкой и говорить гадости о Фордже.

Как только я встаю на ноги, комната качается из стороны в сторону. От удара головой? Я держусь за стол для поддержки и делаю ещё один шаг в сторону голоса Форджа. Всё чувствуется странным, включая гладкую прохладную древесину под кончиками пальцев.

Я несколько раз моргаю, пытаясь заставить комнату прекратить вращаться, но это не помогает. Мои ладони липкие, на лбу выступил пот. Что-то не так.

Я осматриваю комнату, свет режет глаза.

Я облажалась. Что, чёрт возьми, происходит? Я пытаюсь сделать ещё один шаг к двери, но прохладный воздух касается моей кожи, вызывая дрожь.

Мне нужно сесть. Я натыкаюсь на кровать и плюхаюсь на неё, сжимая красное покрывало кулаками, чтобы оставаться в вертикальном положении.

— Прости, Фордж. Твоя жена не спешит покидать мою кровать. — Ленивое растягивание слов Бастиена пропитано подтекстом.

— Убирайся нахрен с моего пути, де Вир. — Голос Форджа углубляется до такой степени, что его почти не слышно.

Моя голова кружится, когда я пытаюсь снова встать. Неа. Я закрываю глаза, надеясь, что это поможет мне восстановить хоть немного равновесия или контроля.

— Не стесняйся оставаться в постели, Инди. Тебе не нужно уходить с ним, если не хочешь. — Теперь тон Бастиена ещё более самодовольный. Мне не нужно видеть его, чтобы понять, как он, должно быть, улыбается, словно кот, получивший сливки.

Что, чёрт возьми, со мной происходит? Я не должна чувствовать себя будто…

Потом я вспоминаю про таблетки, которые вытряхивала из бутылки обезболивающего.

Он накачал меня наркотиками. Бастиен мне что-то подсунул. Снова.

8

Фордж

Прижав пистолет к груди де Вира, я понизил голос.

— Двигайся или я без колебаний нажму на этот грёбаный курок.

Де Вир не показывает страха, что меня удивляет, потому что он всегда был чёртовым слабаком.

— Ты этого не сделаешь. Ты бы убил меня много лет назад, если бы у тебя хватило смелости, но ты этого не сделал.

Несмотря на свои смелые слова, он возвращается в комнату и отходит в сторону, показывая Индию. Она сидит на кровати, медленно раскачиваясь взад-вперёд, словно впала в ступор.

— Какого чёрта ты с ней сделал? — потребовал я.

— Я рассказал ей кое-какую правду. — Де Вир смеётся. Очевидно, он единственный, кто считает эту ситуацию чертовски смешной. — Не так ли, моя дорогая? Почему ты не скажешь Форджу, как расстроилась, узнав, что он соврал о спасении твоей сестры, чтобы заставить тебя выйти за него замуж?

— Почему я должна верить кому-то из вас?

Когда Индия, наконец, смотрит прямо на меня, я понимаю, что что-то не так. Её голубые глаза почти полностью чёрные от расширенных зрачков.

— Что, чёрт возьми, ты ей дал? — я прижимаю пистолет к груди де Вира, где распахнута рубашка.

— Оу… — Индия стоит, вытянув руки для равновесия, и качается взад-вперёд, словно на палубе корабля, плывущего сквозь шторм. Она моргает несколько раз, прежде чем потереть лицо руками. — Я облажалась.

— Голиаф. Следи за де Виром. — Я слышу раздражённое ворчание из гостиной. Надеюсь, это значит, что Микки был связан.

Голиаф наставляет свою пушку на де Вира, а я тянусь к Индии.

— Иди сюда. Я держу тебя. — Я протягиваю левую руку, но она сосредотачивается на пистолете в правой руке.

— Я не люблю оружие. — Её слова выходят невнятными.

Де Вир фыркает от смеха, а затем кряхтит — Голиаф, вероятно, заставил его замолчать.

Как только пистолет исчез из виду, Инди делает ещё один шаг, и я ловлю её в свои объятия. Я делаю быстрый осмотр перед тем, как притянуть ее к своему боку, чтобы поддержать, потому что её ноги неустойчивы.

Покрасневшая. Температура тела выше нормы. Зрачки расширены. Она шатается.

Я смотрю на де Вира.

— Молли (прим. пер. — разновидность экстази)? Экстази? Состряпал какой-то другой лёгкий наркотик?

— Уверен, что не дал ничего такого, чего она не принимала раньше, — отвечает де Вир, насмешливым тоном.

Рука Индии скользит по моей спине, а лицо прижимается к пиджаку.

— Мягкий. Действительно мягкий. — Она трётся щекой по итальянскому льну, как котёнок играет с шелковым одеялом.

— Ей станет лучше через несколько часов, — говорит де Вир. Я пристально смотрю на него. — По крайней мере, пока не начнёт спрашивать тебя, кто её отец и почему ты женился на ней без брачного договора. Когда ты скажешь ей, что она дочь…

— У меня нет отца, — произносит Инди, зарываясь лицом в мой пиджак. — У меня никогда его не было. Никогда не будет. И я не хочу ни черта слышать об этом. Пошёл он. Пошёл ты. Пошли все.

Голиаф прижимает дуло пистолета к виску де Вира.

— Ты её слышал. Она не хочет слышать ни единого чёртового слова от тебя.

Искоса глядя, лицо Де Вира искажается в гримасе.

— Она узнает правду в конце концов. Даже если у тебя есть приспешник, готовый покончить со мной прямо сейчас. Чего ты не сделаешь. Потому что ты даже не можешь отдать приказ нажать на грёбаный курок.

Кровь стучит в виске, челюсть сжимается. Больше всего на свете я хочу вытащить пистолет из того места, куда я его спрятал, и нажать на курок, пока каждая пуля не окажется в теле де Вира. Но в одном он прав — я не дам Голиафу приказ сделать это. Смерть де Вира принадлежит мне. За Исаака. За его отмщение. Для моего спокойствия.

— Я не люблю оружие. — Индия отстраняется от моего тела, и самодовольный смех де Вира отражается от стен комнаты.

Против каждого моего инстинкта я киваю Голиафу, чтобы он опустил оружие. Но это не значит, что он не может контролировать де Вира так же легко и без него.

Я сильнее прижимаю Инди к себе, но она продолжает бороться.

— Его уже нет. Никакого оружия. — Только, когда я говорю эти слова, она перестаёт бороться со мной.

Взгляд Де Вира застывает на том месте, где я держу её в руках.

— Сейчас она может быть у тебя, но ты никогда не сможешь её удержать. — Он делает паузу, чтобы поправить рубашку. — Но, с другой стороны, этого никогда не было в плане, не так ли, Фордж? Ты получишь то, что нужно от богатого отца Инди и неплохо от неё откупишься, чтобы тебе никогда не пришлось снова её видеть. Спорю, что у тебя уже всё спланировано.

— Закрой свой поганый рот.

— Или что? Застрелишь меня? Тебе не хватает мужества. Так же, как тебе не хватает мужества сказать ей правду. Но не переживай. Она сама скоро узнает.

Губы Де Вира растягиваются в насмешливой улыбке.

— Сегодня Инди не хотела слушать. Но когда она сама узнает, то уйдёт и испортит все твои планы. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как она бросит тебя и заберёт твои деньги. Следовало заставить её подписать брачный договор… но мы оба знаем, почему ты этого не сделал.

9

Индия

Брачный договор. Брачный договор. Брачный договор.

Слова крутятся в моей голове. Знаю, что должна спросить, почему его не подписала, но мне слишком интересно тереться лицом о костюм Форджа.

Свет и цвета кружатся в моей голове, когда я снова закрываю глаза.

— Так ярко.

Как только я говорю, Фордж застывает.

— Держи глаза закрытыми. Мы уходим прямо сейчас. Я подниму тебя.

Я делаю, как он говорит, наслаждаясь световым шоу в голове гораздо больше, чем резким солнечным светом из другой комнаты. У меня кружится голова, когда он поднимает меня с пола.

— Оу. Оу. — Я обнимаю его шею для устойчивости.

— Не могу поверить, что ты даже подумала пойти с ним. Это же просто смешно, — говорит Бастиен, звуча как избалованный маленький мальчик, проигравший игру, которую, как он думал, исправил. — Я не лгал тебе, Инди. Это всё, на что он пойдёт. Он никогда не скажет тебе ни грамма правды. Ты его пешка, а не жена.

Фордж сильнее обнимает меня.

— Не смей, чёрт возьми, говорить с ней. — Фордж рявкает команду. Хотя я знаю, что должна потребовать ответы на все вопросы, поднятые Бастиеном, мне сейчас не до этого.

Я хочу злиться, но не могу вызвать эмоции, когда прижимаюсь к шелковому материалу костюма Форджа, вдыхая запах сандалового дерева и свежий мужской аромат. Кончики его пальцев ласкают мою руку снова и снова, успокаивая меня, и я впитываю ощущение. Жаль, что он не может проследовать ими по всему моему телу, а не только по этому небольшому кусочку кожи.

Это наркотики. Раньше я принимала лёгкие наркотики, поэтому я знаю, что происходит. Также знаю, что ничего не могу поделать, кроме как переждать реакцию и, возможно, даже насладиться ей.

Глупая Инди.

Осуждающий голос в моей голове говорит, что я идиотка, и он, вероятно, прав. Но мой мозг просто отказался от каждой капли серотонина, допамина и норадреналина в моём организме, и все ощущения кажутся потрясающими. Прошли годы с тех пор, как я чувствовала себя так невероятно.

Я понюхала шею Форджа, желая получить ещё немного аромата, исходящего от его кожи. Одна рука поднимается, чтобы пройтись по слишком длинным кончикам его чёрных волос. О-ох, мягкие и шелковистые. Я закручиваю локоны вокруг пальцев, и он позволяет мне.

Он такой тёплый, сильный и приятный. По крайней мере, сейчас он такой. Без сомнения, как только наркотик выветрится через несколько часов, весь мой мир разрушится, и Фордж снова станет колючим зверем. Может быть, это делает меня трусихой или идиоткой, но я бы скорее наслаждалась этим одурманенным, счастливым ощущением, чем поспешила бы с неизбежным возвращением к холодной реальности.

И я не хочу быть где-нибудь рядом с Бастиеном, когда отойду, потому что хочу убить его. Следующая волна ощущений накрывает меня. Моя голова и пальцы падают на плечо Форджа.

— Мне нужно прилечь.

Его дыхание ласкает мою щеку, когда он отвечает:

— Мы уходим немедленно. — Его губы касаются моего уха. Когда его голова поднимается, он говорит с Бастиеном.

— Голиаф не даст тебе последовать за нами. Твой друг, который ехал на красном Ламбо, будет стоять на крыше, если ты его ищешь.

10

Фордж

Я никогда не перевозил столь драгоценный груз и никогда так чертовски не переживал о другом человеке, пока добирался до виллы, чтобы направиться прямиком в спальню. Каждую минуту короткого полёта на Исла-дель-Сьело я держал Инди рядом с собой, подавая ей воду и проводя рукой по лбу, чтобы проверить температуру.

За эти годы я видел много людей в её состоянии. Ни разу ни у одного из них не было каких-либо осложнений. Однако, чтобы быть уверенным, и из-за шишки на её голове, Донниган связался с моим личным врачом. Он велел нам наблюдать за ней и стараться не беспокоить её. И если он нам понадобится, он может прибыть где-то в течение тридцати минут.

Инди не подавала никаких признаков, вызывающих беспокойство. Но я не собираюсь рисковать и каждую минуту наблюдаю за ней, будто она у меня под микроскопом.

— Тебе слишком тепло? — спрашиваю я, кладя её на кровать и нажимая кнопку на пульте, чтобы автоматически закрыть все шторы и избавить её глаза от излишнего света.

— Немного, — отвечает Инди, переворачиваясь на спину и подцепляя край рубашки, чтобы стянуть через голову. К счастью, она всё ещё одета в бикини, которое купила в Сен-Тропе. Затем Инди стаскивает свою юбку, а я помогаю распутать от неё её ноги.

— Лучше?

— Я хочу принять душ. Это было бы так хорошо.

Её глаза закрыты, интонация голоса вялая. Знаю, что температуру тела необходимо удержать в пределах нормы, поэтому я согласен с её предложением.

— Можешь уже открыть глаза. Здесь достаточно темно. Я включу душ.

Поднимаюсь, чтобы отойти, но она протягивает руку и хватает меня за запястье. Я смотрю вниз на её большие черные зрачки, вокруг которых слабо просматриваются крапинки синего.

— Я в порядке, Фордж. — Её черты лица становятся серьёзными. — Ты не обязан заботиться обо мне. Я не собираюсь умирать и не испорчу твои планы. Не будь добр ко мне, если просто хочешь прикрыть свою задницу. Тебе я тоже не доверяю.

Её честность, будь то побочный эффект от наркотика или нет, похожа на удар локтем под дых, и мне бы не хотелось заслуживать презрение, которое отражалось в её словах.

— Индия, мне надо кое-что тебе сказать, — говорю я, но она качает головой.

— Не облажайся, Фордж. Возможно, это был не мой выбор, но я буду наслаждаться им, прежде чем столкнусь с реальностью.

11

Индия

Фордж сжал губы, кивнул и направился к широкому дверному проёму, ведущему в ванную комнату. Как только я слышу воду, чувствую себя всесильной.

Я отдала Форджу приказ, и он последовал ему.

Весь путь домой он наблюдал за мной как ястреб, что даже вокруг загорелой кожи его глаз образовались морщины.

Либо Фордж чувствует что-то ко мне, хочет он этого или нет… либо Бастиен прав, и Фордж просто охраняет свой актив, потому что нуждается во мне. Я не знаю, так ли это, но не хочу быть пешкой каждого встречного мужчины.

Всё, чего я хотела — это жизнь, которую нельзя было бы у меня отнять в любой момент. Безопасность. Стабильность. Уверенность в том, что каждую ночь я буду засыпать, положив голову на подушку, которую выбрала, а не где-то, где я была вынуждена быть по необходимости, ради выживания.

У меня действительно есть отец? Вот почему Фордж женился на мне? Он действительно похитил сестру, чтобы манипулировать мной?

Я могла бы предвидеть, что такой план вынашивал Бастиен, но не Фордж. Я не могу так ошибаться в нём.

Или потому, что меня поразил член, и я хочу, по крайней мере, ещё одну поездку на Кракене, прежде чем скажу, что не хочу видеть его снова.

Фордж выходит из ванной, держа пушистый белый халат.

— Душ готов, если ты готова.

Я выбросила все мысли из головы и ухватилась за единственное, что сейчас имеет значение. Этот великолепный мужчина-миллиардер здесь, чтобы выполнить мои приказы.

Я не знаю, почему это знание вызывает у меня такое волнение, но это так, и я собираюсь воспользоваться им так долго, как только смогу. Возможно, это та же самая причина, по которой я люблю выигрывать в покере у богатых и влиятельных людей, которые не подозревают, что у меня есть мастерство и наглость обманывать их удачу.

Да, возможно, у меня проблемы с отцом.

Следующая наркотическая волна поражает меня, когда я перекидываю ноги через край кровати. Когда поднимаюсь на дрожащих ногах, Фордж шагает вперёд.

— Я отнесу тебя.

Я протягиваю руку и, когда он замирает на месте, мне приходится спрятать свою улыбку. Он и впрямь делает то, что я приказываю. Требуется вся моя концентрация, чтобы не захихикать.

— Я могу ходить. — Делаю паузу. — Но я возьму тебя за руку. Для равновесия.

Его покрытая густой щетиной челюсть напряжена, но он кивает. Интересно, насколько тяжело ему обходится выполнение моих поручений.

По-моему, это справедливо.

Я хватаю его за руку правой рукой. С каждым покачиванием бёдер я натыкаюсь на него и даже не буду за это извиняться. Когда мы доходим до ванной, свет приглушен почти до полной темноты, что, несомненно, оценили мои глаза. На каменной столешнице с острыми краями стоит свеча, и я улыбаюсь.

Он на самом деле пытается сделать для меня лучше.

Когда останавливаюсь перед стеклянной душевой кабиной размером с автомойку, я точно знаю, что собираюсь делать дальше.

Фордж тянется к ручке и открывает дверь, выпуская небольшой пар. Я впечатлена его знанием, что воду не следует делать слишком горячей, потому что он не хочет, чтобы у меня была гипертермия и отказали органы. Это является самым большим риском для лёгких наркотиков, подобных тем, что дал мне друг-мудак Бастиена.

Прежде, чем я смогу отчитать себя за то, что была так наивна и приняла какие-то таблетки, которые они мне дали, я напоминаю себе, что, по крайней мере, моя голова совсем не болит, и откладываю реальность, по крайней мере, ещё на шесть часов. Значит, возвращаемся к моей первоначальной идее…

Наслаждаться этим. Потому что, как только я проснусь, уйду. Чтобы ни планировал Фордж, всё сразу закончится.

Я тянусь до завязки на верхней части купальника, и Фордж касается моей руки, чтобы остановить меня.

— Не снимай. — Его голос звучит придушенно, совсем не как у человека, который играл с моим либидо последние несколько дней.

Я смотрю на него искоса и развязываю завязки.

— Если мне плевать, что ты увидишь, почему ты переживаешь?

— Чёрт побери…

— Заткнись, Фордж.

Я отпускаю завязки, и моя грудь освобождается от верха. Но поскольку он человек упрямый, Фордж не смотрит вниз. Он продолжает смотреть прямо в мои глаза.

— Пытаешься игнорировать меня, — говорю я про себя. — Спорим, не сможешь.

Я тянусь за спину и тяну за узел, чтобы полностью развязать верх, а потом снимаю трусики с бёдер. Заживающая рана на моём боку побаливает, но не настолько, чтобы притупить декадентское ощущение прохладного воздуха, касающегося моей кожи. Соски напряглись, и я не могу дождаться, чтобы оказаться под тёплой водой. Обойдя Форджа, который никуда не смотрит, кроме моего лица, я захожу в душ и издаю стон, когда брызги касаются моей кожи.

— Боже, как хорошо! — я постанываю, наклоняю голову назад и позволяю воде падать на волосы. Наслаждаясь ощущением, я раскачиваюсь из стороны в сторону.

— Боже мой. Сядь. Я не допущу ещё одного шанса, чтобы ты упала и сломала шею.

Улыбка становится шире.

— Если ты собираешься отдавать мне приказы, пока я голая, тебе лучше сделать их грязнее. — Я открываю глаза, чтобы увидеть, как сжимается челюсть Форджа и дёргается кадык.

— Инди…

— Только мои друзья зовут меня Инди, а ты не один из них.

12

Фордж

Её заявление снова делает мне больно. Хотя меня не должно волновать, что Инди обо мне думает.

Я напоминаю себе, что она средство для достижения цели, но знаю, что лгу себе. Она была средством для достижения цели. В течение последних сорока восьми часов всё изменилось. Теперь она стала чем-то гораздо более опасным и непредсказуемым.

Инди прикасается кончиками пальцев ко лбу, проводит ими вниз по телу. Невозможно не следовать за ними, когда она скользит ими по лицу, подбородку, груди, а затем по сиськам. Там она задерживается, чтобы обвести жёстко торчащий сосок. Мои зубы стискиваются при мысли о том, чтобы втянуть его в рот и дразнить языком, потом сильно всосать и резко дёрнуть.

Она дразнит меня самым смелым способом.

— Я знаю, ты хочешь меня, — говорит Инди. Её слова походят на мурлыканье, поэтому она разрушает большую часть моего самоконтроля. — Сейчас, может быть, в последний раз, я тоже хочу тебя.

Блядь. Блядь. Блядь.

Я не могу прикоснуться к ней. Не сейчас. Не так.

Но она права, может быть, это мой последний шанс.

Возможно, это моё наказание за то, что я сделал. Единственный шанс на то, чего я не знал, что больше всего хочу, а потом его у меня отнимут навсегда.

Тем не менее, это было бы неправильно. Возможно, я добрался до того места, где являюсь меркантильным мудаком, но что-то в том, чтобы воспользоваться ей в этом состоянии, мне не кажется правильным… независимо от того, насколько я не хочу заботиться о морали или этике в данный момент.

Я качаю головой.

— Ты не сможешь справиться со мной, маленькая девочка.

Её глаза закатились, когда она поворачивает голову из стороны в сторону, выгнув позвоночник. Её пальцы продолжают опускаться, скользя по животу, а затем к выбритому месту прямо над её киской.

— Чушь собачья. Ты тот, кто не сможет справиться со мной. Я точно знаю, о чём прошу. Я хочу, чтобы ты дотронулся до меня, трахнул и заставил кончить, пока я не забуду всю эту хрень. — Её глаза тут же открываются, и Инди смотрит на меня. — Но ты можешь убеждать себя, что являешься мучеником, не пользуясь шансом. Я прикоснусь к себе. Трахну себя. И притворюсь, что это ты.

Да пошло всё.

Как только кончики её пальцев скользят по клитору, мой самоконтроль срывается с цепи, требуя, чтобы я разделся и последовал за ней в воду. Чтобы в последний раз почувствовать вкус земли обетованной. Инди стонет моё имя, когда проталкивает палец между розовыми складочками. Битва окончена, даже не начавшись.

Я срываю галстук, скидываю туфли, снимаю пиджак, рубашку, брюки и следую к ней — как раз перед тем, как она повернулась на носочках и потеряла равновесие. Сердце ушло в пятки. Я наклонился вперёд, вытянув руки, и поймал её скользкое обнаженное тело своим, пока вода лилась на нас обоих.

Ресницы Инди, потемневшие от воды, трепещут, когда она смотрит на меня.

— Ты поймал меня. Значит, ты сможешь оставить меня на ночь.

Её голубые глаза всё ещё большей частью чёрные, но в её взгляде есть что-то, что пробуждает все защитные инстинкты, которые у меня когда-либо были. Я хочу защитить её от суровой реальности мира за этими стенами, от себя, от Бастиена, от её отца, от неё самой.

Я хочу сражаться с грёбаными драконами ради этой женщины, даже если я один из них.

Но прямо сейчас, со скользкой кожей её обнаженного тела, скользящего по моему, и сморщенными бусинками сосков, прижимающихся к моей груди, я отодвигаю всё это в сторону. Она права: завтра настанет достаточно скоро, и на трезвую голову с утра эта милая и голая Инди исчезнет навсегда.

Каким я буду мужиком, если оттолкну то, что является моим последним шансом побыть в раю?

Глупым. А никто давно не обвинял меня в глупости.

Я скольжу руками вниз по её телу, обхватываю за задницу и прижимаю к себе.

— Ты такой твёрдый, — шепчет она. Её глаза снова закрываются, когда она наклоняет голову назад, и вода стекает с её густой копны волос. Её пальцы обвивают мои бицепсы и сжимают, словно проверяя их силу. — И такой сильный. Достаточно сильный, чтобы разорвать меня на части голыми руками.

Так и вертится на кончике языка обещание, что я никогда не причиню ей вреда, но это было бы ложью. Накопленные мной недомолвки разрушат любое доверие, которое она могла оказать мне, уничтожат любые чувства ко мне. Мне ничего не остаётся как пожелать, чтобы она не потеряла их.

— Вместо этого я защищу тебя ими, — говорю я, поднимая её. — Оберни ноги вокруг моей талии. Я хочу обнять тебя.

Я не знаю, откуда взялся этот приказ, потому что никогда не говорил женщине, что хочу её обнять. Вообще-то, я никогда раньше не хотел обнимать такую ​​женщину. Инди подчиняется. Её ноги скрещиваются на моей заднице, прижимая киску прямо напротив члена. Это чёртова пытка самого совершенного вида.

Больше всего на свете я хочу приподнять её и опустить на свой член. Но речь не о том, чего хочу я. Речь о том, чтобы дать ей то, что нужно ей. Может быть, в каком-то скрытом уголке своего разума я надеюсь, что, если сделаю для неё сегодняшний вечер достаточно хорошим, она не потребует развода и не хлопнет дверью завтра.

Маловероятно.

Но всё же, оптимист во мне решает, что стоит попробовать.

— Держи меня под водой. Мне так хорошо.

— Все, что пожелаешь, детка, — говорю я нежно.

Глаза Инди открываются, и она качает головой.

— Не используй это неуместное дерьмо на мне. Никогда. — Она качает бёдрами, потирая клитор о мой член. Это ощущается как самое невероятное наказание, которое она когда-либо могла придумать.

— Я не могу звать тебя Инди, потому что мы не друзья.

— Правильно. — Снова с закрытыми глазами Инди откидывает голову назад и позволяет себе раскачиваться взад-вперёд, попадая волосами под брызги душа. — Я думаю, у тебя есть варианты: жена, приз, пешка, козырь в рукаве… Какая разница? Очень скоро я буду для тебя никем.

Она настолько правильно затрагивает суть дела, что мне интересно, что, чёрт возьми, сказал ей де Вир. Опять же, у де Вира не должно быть никакой информации, чтобы сообщить ей… если только он не связан с русскими. Это значит, что Фёдоров играет со мной, или в его организации утечка.

Но всё это может подождать, пока у меня на руках моя обнажённая жена, которая не даёт мне испортить её покачивание.

— Козырь в рукаве мне нравится больше всего, — рассеянно говорю я ей, поднимая её выше, чтобы, наконец, втянуть один сосок в рот и пососать его.

— О Боже, как же хорошо. — Инди раскачивается, потирая скользкую киску и тот маленький серебряный пирсинг, о мой пресс, когда член прижимается к её заднице. Где она девственна.

Никогда в жизни меня не заводила мысль о том, чтобы лишить девственности женщину — любой девственности. Но с Инди… всё по-другому.

Как только это закончится, она постарается забыть меня и всё, что произошло между нами. У меня такое чувство, что я поступлю наоборот. Я буду держаться за каждое воспоминание, загоняя себя, пытаясь забыть эту женщину.

— Ты кончишь, просто потерев эту маленькую тугую пизду об меня, пока я делаю это. — Я прикусываю сосок, ближайший ко рту, и царапаю его зубами.

— Оу… — стонет Инди, покачиваясь сильнее, как будто уже гонится за оргазмом. — Сильнее.

Я переключаюсь на другой сосок, царапаю, кусаю, тяну и сосу, пока её хныканье не заполняет душевую кабину. Влажность на моём животе не имеет никакого отношения к воде, льющейся из душа.

— Я не могу… — она сопротивляется мне. — Мне нужно больше.

— Я дам то, что тебе нужно, — говорю я, скользя рукой вдоль ягодицы, чтобы прижать подушечку указательного пальца к её анусу.

— О Боже. О Боже. Да.

Я двигаю пальцами дальше, чтобы собрать влажность из её киски и использую её, чтобы смазать сжатые мышцы, не дающие мне попасть внутрь.

— Я собираюсь трахнуть пальцем твою тугую маленькую дырочку. Не пытайся сопротивляться.

— Пожалуйста!

Ещё одна волна крови устремляется к моему члену от её крика. Я проталкиваюсь через сопротивление. Её задница открывается для меня, как грёбаное чудо.

Просьбы Инди превращаются в крики, когда всё её тело сотрясается от удовольствия. Её анус сжимается вокруг моего пальца, сигнализируя о волнах оргазма. Когда её тело наконец обмякает, а ноги падают с моей талии, я вытаскиваю палец и отпускаю её, пока ее ноги не касаются плиточного пола.

— Нет. Не отпускай меня. Я не могу…

Ей не нужно повторять дважды. Я подхватываю её на руки, держу как драгоценную невесту, которую собираюсь перенести через порог.

Но я этого не делал, потому что никогда не должен был чувствовать к ней ничего, кроме удовлетворения, которое получал от достижения своих целей.

С её щекой, прижатой к моей груди, я задаюсь вопросом, возможно ли вообще исправить то, как сильно я облажался в этой ситуации.

— Пора спать.

Она кивает, и я вытаскиваю нас из-под брызг, распахивая дверь.

— Холодно, — протестует Инди, и я хватаю халат, который она не взяла раньше.

В тусклом свете ванной черты её лица выглядят ленивыми и расслабленными, когда я ставлю её на ноги, накидываю халат, засовываю руки в рукава и завязываю пояс.

— Тебе нужна вода.

Она пытается выйти из моих объятий, но я снова поднимаю её, обожая её вес в своих руках, потому что она реальная, крепкая и моя. Даже если это только на сегодня. Часть меня хочет поблагодарить де Вира за его косяк, потому что этот подарок я не упущу.

Я кладу её на огромную кровать и натягиваю покрывало на открытые ноги, потом беру бутылку воды и снимаю крышку. Пока она пьёт, я понимаю, что её волосы мокрые на подушке.

— Не двигайся. Я сейчас вернусь.

Я иду в ванную и беру толстое полотенце, а также свечу, которую зажёг, бог знает по какой причине. Но я видел, как она на неё смотрела, и мне это понравилось.

С безопасно мерцающим огоньком на тумбочке я обернул полотенце вокруг её волос и выжал сколько смог воды.

— Утром будет полный бардак, — бормочет Инди.

— Перестань переживать.

Её глаза открываются, и она смотрит на меня.

— Мы уже знаем, чем это закончится. Ты сопротивляешься и не хочешь мне ничего говорить. Тогда я разозлюсь и уйду. — Её голос звучит так неопровержимо, как будто нет другого выхода.

Брехня. Я найду другой вариант.

— Ты этого не знаешь, — отвечаю я Инди, когда её глаза снова закрываются.

— Да, знаю. Потому что ты никогда не будешь сгибаться или меняться. Ты не знаешь, как это делать, Фордж. Ты всегда добиваешься своего, даже если придётся снести всё, что стоит на твоём пути. — Она двигается, чтобы положить щеку на подушку. — Но мне не очень нравится быть раздавленной. Значит, мне нужно убраться с твоего пути, прежде чем ты меня уничтожишь. — Слеза скользит по гладкой загорелой коже её лица.

Учитывая то, что мне известно об экстази, слова, которые она говорит — то, что она думает на самом деле. И, возможно, она права. Я бульдозер. Я не позволяю ничему и никому помешать мне достичь своих целей. Раньше я никогда не задумывался о человеческих жертвах, но печальная констатация факта Инди заставляет меня слишком ярко представить это.

Заключение сделки стоит того, чтобы уничтожить её?

Прежде чем я смог ответить на этот вопрос, Инди развязывает пояс халата и скидывает одеяло.

— Я вся горю. Хочу, чтобы ты облизал мою киску.

13

Индия

Переворачиваясь, я не контролирую свои слова. Они свободно льются из моих губ, как слеёы, которые я смахиваю с глаз.

Меня не должно волновать, что амбиции Форджа раздавят меня, если я не сбегу со всех ног в другом направлении. Но, очевидно, меня это слишком беспокоит.

Не думай об этом сейчас.

Поэтому вместо того, чтобы думать, я распахиваю халат и раздвигаю ноги, как будто во всём теле нет ни капли стыда или скромности. И сейчас их нет. Я хочу, чтобы он заставил меня снова кончить, как он сделал это в душе.

Когда его палец прижался к моей заднице, я кончила, распадаясь на части. От удовольствия я чуть не упала на пол. И я бы оказалась там, если бы меня не удержали его сильные руки и широкие плечи.

Каково это — всегда знать, что будет кто-то, кто поймает тебя, несмотря ни на что? Что ты никогда не упадёшь? Что ты в безопасности?

Ещё одна слеза скользит по моему лицу, потому что я знаю, что никогда не смогу ответить на эти вопросы.

— Почему слёзы, Козырь? — Фордж ловит одну большим пальцем. Я отталкиваю его руку.

Сказав это прозвище, я пошутила. Но почему-то мне нравится, как оно звучит его грубым голосом.

— Не понимаю, о чём ты, — отвечаю я, но он хватает мои запястья одной рукой и опускает их на мои колени. Одну за другой Фордж вытирает слёзы с моих щек, но вместо того, чтобы остановиться, они льются быстрее.

— Ты убиваешь меня сейчас.

Я зажмуриваюсь и пытаюсь остановить их, но знаю, что это не сработает.

— Вместо этого заставь меня кричать, — выпалила я.

Его прикосновения исчезают с моего лица, и кровать прогибается, когда он сдвигается ниже. Ладони Форджа скользят по моим бёдрам и вызывают мурашки по коже.

— Я могу это сделать. Просто расслабься и наслаждайся.

Как только его горячее дыхание касается моего центра, я открываю глаза и смотрю на тёмные волосы на его голове, находящейся между моих ног. Она движется вперёд, закрывая мне вид, но это не имеет значения. Я прекрасно чувствую, что он со мной делает. Когда его язык скользит по моей киске почти до самого клитора, я зарываюсь пальцами в его волосы и сжимаю их.

— Не дразни меня.

Он поднимает лицо, чтобы встретить мой взгляд.

— Этого я не могу обещать. — Его широкий язык набрасывается и щёлкает по моему клитору. — Но ты будешь кричать моё имя, когда кончишь.

Мы оба знаем, что он прав. Он собирается доказать мне это бесспорным образом. Его язык проталкивается в меня, и он стонет.

— Такая охрененно вкусная. Я мог бы лакомиться тобой всю ночь.

— Мм-м. — Я стону в одобрении, потому что не буду возражать… по крайней мере, пока желала, чтобы он наполнил меня.

Каким-то образом он смог прочитать мои мысли, потому что левой рукой он прижимает толстый палец к моему отверстию, и тот скользит внутрь. Я прижимаюсь к его рту, когда он сильно сосёт мой клитор. Не нужно много времени, прежде чем мой первый оргазм обрушится на меня. Я на грани.

С сильным толчком его палец наполняет меня, и я кричу:

— Я не могу…

— Я ещё не закончил. Ты не выкрикнула моё имя. Я хочу его услышать.

14

Фордж

Не знаю, почему мне это так важно, но у меня есть цель. Я хочу услышать, как Инди скажет его. Не Фордж — а Джерико. И я буду заставлять её кончать снова и снова, пока она не сломается и не даст мне то, что я хочу.

Разве это честно? Да мне, блядь, всё равно. Мне всегда было наплевать на справедливость раньше, и я не начну делать это сейчас, когда завтра потеряю её.

Я смазываю большой палец и возвращаюсь к работе, трахая её киску пальцем, а большим пальцем скольжу в её задницу, пока сосу и кусаю клитор.

Голова Инди мечется туда-сюда на подушке. В сочетании с действием наркотика, удовольствие должно быть более подавляющим, чем то, что она испытывала недавно. Фактически… Я помню, что она сказала ранее. Я единственный мужчина, который прикоснулся к ней за десять лет.

Что бы ни случилось дальше, я точно собираюсь сделать следующее: воспоминание обо мне и о том, что произойдёт сегодня вечером, будет выжжено в её мозгу так, что она никогда его не забудет.

— Фордж! Я не могу…

Я вытаскиваю большой палец и вставляю обратно.

— Скажи моё имя, чёрт побери.

Её крик разрывается, когда её задница напрягается. Инди снова кончает. И тогда она даёт мне то, что я хочу, даже если для начала это всего лишь шепот.

— Джерико.

Я сильно прикусываю её клитор. Все её тело дрожит, когда моё имя становится всё громче в крике. Я поднимаю голову, но её руки зарываются в мои волосы, удерживая лицо между ног.

— Больше.

Ещё один призыв, который я не могу игнорировать. Я знаю, что это чертовски эгоистично, но, если я собираюсь дать ей ещё один оргазм, он произойдёт с моим членом, погрузившемся так глубоко в её тесную маленькую пизду, что я никогда не забуду, как она чувствуется. Я хочу, чтобы воспоминания о ней тоже были выжжены во мне.

Я отстраняюсь, не заботясь о том, что пряди моих волос остаются зажатыми в её пальцах. Копаюсь в ящике тумбочки, глядя на свечу сверху, и раскатываю презерватив по члену. Как только он на мне, я перемещаюсь между её ног и толкаюсь вперёд.

Её внутренние стеночки вздрогнули и сжались, пока слёзы текли из закрытых глаз Инди. Я хочу видеть их, даже когда темнота почти полностью затеняет свечение.

— Посмотри на меня.

Её глаза открываются, мы пристально смотрим друг на друга. Я снова и снова толкаюсь в неё, трахая, чтобы это была лучшая ночь в её жизни.

И, возможно, это так.

Это единственное, что я могу ей дать, ничего не скрывая. Всего меня для неё.

Её веки трепещут, словно она хочет их закрыть, но я нахожу её клитор и надавливаю. Взрыв.

— Да! Джерико! Да!

Мой оргазм изливается из меня, как только она произносит моё имя.

15

Индия

Когда сон рассеивается, тело кажется тяжёлым, будто его придавил грузовик с цементом. Пытаюсь поднять руку, но она прижата неподвижным объектом.

Я открываю глаза, комната в кромешной темноте. Единственный звук — тихое дыхание мужчины рядом со мной. Того, чьё тело обвивается вокруг моего.

Фордж. Или Джерико, как я звала его прошлой ночью, когда он вырвал из моего тела удовольствия больше, чем я когда-либо испытывала.

Как бы я ни хотела обвинить в этом наркотики, знаю, что это будет ложь. Конечно, они могут усилить ощущения, но ничто не может превратить плохого любовника в невероятного.

Фордж больше, чем потрясающий, даже если мне не хватает опыта для сравнения. Он кажется мне человеком безжалостным во всех сферах, особенно, когда дело доходит до того, чтобы порадовать свою партнёршу в постели.

И ты должна перестать быть такой повернутой на его члене, Инди. Уже утро. Реальность сильно ударила меня, даже когда язык прилип к небу.

Я вытащила руку из-под Форджа, перевернулась и увидела на тумбочке бутылку воды. Спасибо, Господи. Но я знаю, что не Господа должна благодарить.

Тихими и осторожными движениями я вылезаю из постели, очень надеясь, что не разбужу спящего зверя. Мне нужно принять душ, поесть, чтобы твёрдо встать на ноги, прежде чем буду готова к предстоящей конфронтации.

Я беру бутылку воды в душ и стараюсь не думать о том, как прошлой ночью отодвинула все запреты и дразнила его, чтобы он присоединился ко мне. Щёки горят от стыда. Я прыгаю в душ по совершенно другой причине — смыть воспоминания.

Чтобы разбудить меня, достаточно небольшого количества холодной воды.

— Дерьмо! — я выпрыгиваю из-под ледяных игл и поворачиваю краны на тёплую воду.

Через минуту я возвращаюсь обратно под душ. Мои волосы — гигантский беспорядок. Я беру шампунь из ниши, встроенной в плитку, и пытаюсь отмыть голову. Кондиционер помогает ещё лучше. К счастью, шишка на виске уменьшилась и больше не болит.

Я тороплюсь, не желая утренней аудитории, но, когда выключаю воду и поворачиваюсь, чтобы дотянуться до дверной ручки, Фордж уже ждёт.

Снова у него в руках халат, и он пристально смотрит на меня.

С горящими щеками я протягиваю руку, чтобы вырвать халат из его рук. Используя его, чтобы прикрыть своё тело, я поворачиваюсь и просовываю мокрые руки в рукава, дёргая, когда они застревают.

Фордж тихо ждёт. Мои эмоции разрушают стены, в которые я их спрятала прошлой ночью. Унижение, предательство и гнев восстают, как феникс из пепла.

— Я хочу развод. — Слова вырвались из моего рта ещё до того, как я поняла, что именно это и планировала сказать. Каменное лицо Форджа не читается. — Ты слышишь меня? Я сказала, что хочу развода.

Ничего. Ни намёка на реакцию. Я жду ответа, но, когда ничего не происходит, киваю.

— Отличный разговор. Рада, что всё улажено, и мы друг друга поняли. — Я обхожу его, как будто меня это не волнует.

Фордж обхватывает меня рукой за предплечье.

— Мы ещё не закончили.

— Да, закончили. Ты врал мне. Играл со мной. Обманул меня. Называй это как хочешь — я закончила. Выхожу. Кончено. Пошел ты. Играй в свои игры с кем-то другим.

— Я не врал тебе.

Мой рот открывается при его заявлении.

— Ты похитил мою сестру, а затем пообещал спасти её, если я выйду за тебя замуж! Хочешь сказать, это была не ложь?

Непримиримая экспрессия Форджа превращается в камень.

— Де Вир полон дерьма. Я не имел никакого отношения к похищению твоей сестры. Ты можешь думать, что я подонок с проклятой земли, но есть границы, которые я отказываюсь переступать. Причинение вреда невинным ради собственной выгоды — одна из них.

Я дёргаю руку, пытаясь вырвать её из его рук, но не получается.

— А что насчёт меня? Я не считаюсь невинной, которой тыделаешь больно ради собственной выгоды?

Фордж резко отпускает меня, как будто я внезапно загорелась.

— Ты заключала или нет со мной сделку, чтобы освободить свою сестру?

Я скрещиваю руки на груди и стискиваю зубы.

— У тебя уже был план, как вернуть её до того, как я её заключила! Своевременная реакция — фигня, Фордж. Скажи мне, что ты не знал, что её похитили, когда я рассказала тебе. Скажи мне, что у тебя не было плана спасения. Только попробуй солгать мне в лицо.

В течение долгих минут я не думаю, что он ответит, но он наконец делает это.

— Я знал, что её похитили, прежде чем оказался в Монте-Карло.

Моя челюсть падает от его признания.

— Видишь? Ты солгал мне!

— Я не лгал. Просто не сказал тебе, что знал, а ты не спросила.

— Так не честно. Это недомолвка. Ты можешь придираться к мелочам сколько хочешь, но это не меняет того факта, что ты обманом заставил меня выйти за тебя замуж.

Его ноздри раздуваются, когда он делает шаг ко мне.

— Никакого обмана не было. Ты согласилась на сделку-не-задавать-вопросов. Я же сказал тебе, что извлеку из неё выгоду. Ты не спрашивала, как, почему, когда. Верно?

— Я была в отчаянии! — кричу я, и мой визг отражается эхом от кафельных стен ванной комнаты. — Я была готова на всё, чтобы спасти её.

— Верно. На всё. Ты только что, блядь, сказала это, так что прекрати притворяться, что я заставил тебя сделать то, чего ты не хотела.

— Только если ты пообещаешь мне, что ты не имеешь ничего общего с похищением Саммер. — Я тыкаю в его грудь пальцем, пока его взгляд пылает от гнева.

Фордж обхватывает рукой мой палец и сжимает его.

— Я клянусь могилой чнловека, который был мне как отец — я не имел никакого отношения к похищению твоей сестры. Возможно, я не очень хороший человек, но я не чёртов дьявол, которым ты меня представляешь.

— Тогда, кто это сделал? — требую я, когда он отпускает меня и отступает назад. — И даже не думай лгать мне. Я расскажу всему гребаному миру свою версию истории, если ты это сделаешь.

Челюсти Форджа напрягаются. Мне интересно, имеет ли моя угроза какое-либо влияние или это всего лишь временное неудобство, и он отмахнется от него, как от мухи. Не встречая моего взгляда, он отвечает:

— У твоего отца есть враги.

Слово пульсирует в моей голове, как сердцебиение. Отец. Отец. Отец. Мой желудок грозит взбунтовать.

— У меня нет отца, — говорю я ему и выбегаю из ванной, желая убежать от этого обсуждения.

— Ты не появилась от непорочного зачатия, Инди. У тебя есть отец, — произносит Фордж, когда я иду к другой двери, за которой, как полагаю, находится шкаф.

Я права, в нём полно мужской одежды. Я дотягиваюсь до первой попавшейся футболки и стягиваю халат, чтобы натянуть её через голову. Рука задевает порез на боку. К счастью, он больше не болит. Как только я одета, выхожу из шкафа и возвращаюсь в ванную, чтобы найти свои вчерашние шорты.

Фордж стоит в спальне, наблюдая, как я хожу туда-сюда. Но я не буду с ним встречаться взглядом, пока полностью не оденусь. Я завязываю футболку с одной стороны, будто пытаюсь модно выглядеть, а не одеться от отчаяния.

— Ты слышала, что я сказал? — спросил он.

— Моя мама сказала, что он умер. Почему, чёрт возьми, я должна верить тебе? — я поворачиваюсь к двери, но Фордж снова протягивает руку, чтобы схватить меня за запястье.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что она могла солгать?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Зачем ей это делать?

Его прекрасные серые глаза изучают моё лицо. Понятия не имею, что он ищет, но я знаю, что не получу от него ответов.

— У меня нет отца. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы заставить меня поверить тебе. Я не хочу тебя слушать. — Я отдёрнула руку назад и рванула к двери.

— Твой отец сказал мне, что твою сестру похитили. Он думает, похитители считали, что поймали тебя.

Я замираю на месте. Нет. Нет. Нет. Это невозможно. Пока я протестую в своей голове против высказывания Форджа, он продолжает:

— Ты когда-нибудь давала Саммер одно из своих удостоверений личности? Она когда-нибудь говорила тебе, что использует твоё имя, чтобы играть в покер?

Мой рот открывается. Чёрт. Не может. Быть.

— Она бы этого не сделала.

— Да. Сделала. Вот почему они думали, что она — это ты.

Я прижимаю руку ко рту, чтобы скрыть свой шок. Как бы сильно мне не хотелось кричать, что он лжёт… я знаю свою сестру. Похоже в точности на то, что Саммер сделала бы. Когда ей было шестнадцать, она крала мои удостоверения личности, чтобы попасть в клубы, и думала, что я не узнаю. Саммер так и не выросла, потому что мы с Аланной слишком избаловали её.

Я посмотрела вниз на сколотый розовый лак на большом пальце ноги, пытаясь всё это осмыслить.

— Ты говоришь мне, что моя сестра притворялась мной, и была похищена врагом какого-то чувака, который утверждает, что он мой отец. — Это утверждение, а не вопрос, потому что я ему уже верю.

— Да.

Мой желудок переворачивается, как будто кто-то бросил его в стиральную машину. Я медленно оборачиваюсь и сталкиваюсь с Форджем.

— И этот мужчина случайно пришёл к тебе за помощью? — мой голос дрожит, когда я задаю вопрос, потому что знаю, что мне не понравится ответ.

— Я бизнесмен. Люди приходят ко мне с просьбами.

— Это ни черта мне не говорит.

Взгляд Форджа сужается на мне.

— Почему я должен говорить тебе сейчас правду, когда в считанные секунды ты планируешь выйти из этой двери?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Чтобы ты мог спать по ночам или смотреть на себя в зеркало?

— Я и так отлично сплю.

С напряжённой челюстью я делаю к нему шаг.

— Я больше не буду играть в твои игры, Фордж. Я выхожу.

— Я сделаю так, что ты не пожалеешь, если останешься.

Я моргнула дважды, будто это поможет мне решить, сказал ли он только что то, что я думаю.

— Ты что, серьёзно прямо сейчас пытаешься торговаться со мной.

— Мне нужно от тебя кое-что, а ты хочешь что-то от меня. Так что, да. Это переговоры.

Я качаю головой и оборачиваюсь, хватаясь за ручку двери.

— Мне не интересно.

— Тебя бы заинтересовали сто миллионов долларов?

Моя рука остаётся на ручке двери, я снова и снова моргаю на деревянную панель. Конечно, я неправильно его расслышала.

— Что ты сказал? — шепчу я.

— Сто миллионов долларов. Я положу их на твой банковский счет через тридцать дней. Всё, что тебе нужно сделать — это не подавать на развод.

Мои пальцы покалывает. Как бы моя гордость не хотела послать его к чертям, сто миллионов долларов — это чертовски много денег… и получается мою гордость можно купить.

Никогда не соглашайтесь на первое же предложение. Играйте с человеком, а не с игрой.

Медленно я оборачиваюсь и скрещиваю руки на груди. Футболка спадает с одного плеча, когда я смотрю на обнаженного мужчину перед собой.

— Мы не подписывали брачный договор. Если я разведусь с тобой, получу гораздо больше, чем сто миллионов.

— Мы женаты двадцать четыре часа. Ни один судья не присудит тебе половину всего. Возьми сто миллионов. Это будут самые легкие деньги, которые ты когда-либо зарабатывала.

Блядь. Возможно, он прав. Миллиардер не женился бы без брачного контракта, несмотря на потенциальную прибыль, которая мне до сих пор не понятна, если это могло стоить ему половины всего. Это было бы глупо. Фордж далеко не такой. Кроме того, я не хочу половину его бизнеса. Я хочу иметь много реальной налички, чтобы никогда не волноваться о деньгах до конца своей жизни.

Я расправляю плечи и поднимаю подбородок.

— Хорошо. Но я хочу двести миллионов и не пенни меньше.

16

Фордж

Требуется вся моя выдержка, чтобы не улыбаться. Инди, блядь, великолепна, не говоря уже о её меркантильности и беспощадности. Одобряю.

— Сто пятьдесят, — отвечаю я.

— Сто семьдесят пять, — бросает она в ответ.

— Договорились. — Я делаю шаг вперёд и протягиваю руку.

Внимание Инди падает на мой член, который полностью проснулся и поднялся, требуя внимания. Её взгляд метнулся к моему лицу.

Хороший день для члена. Что тут скажешь?

— Ты всегда пожимаешь руку при заключении сделок… — она машет рукой в сторону моего члена, — в таком положении?

Не знаю, как это возможно, но я теряю контроль над губами, и они улыбаются. Ничего удивительного. Вот, что Инди делает со мной каждый раз, когда я рядом с ней… по крайней мере, когда не скалюсь, отгоняя кого-то от того, что принадлежит мне.

Я всё ещё жду пожатия с протянутой рукой.

— Редко кто пялится на мой член, когда пожимает мне руку.

— Ты так думаешь. — Инди возвращает своё внимание к моему лицу, затем скользит рукой в мою и пожимает её. — Уверена, есть много людей, которые были поражены Кракеном-членом. Но не волнуйся, я с этим справлюсь. Через тридцать дней он будет просто очередным членом в длинной череде членов, которые я буду познавать всю оставшуюся жизнь.

Моя хватка крепче сжимает её руку, когда ухмылка исчезает. Я тяну её ближе к себе. Инди пытается вырваться, но я пока не собираюсь её отпускать. До тех пор, пока мы предельно ясно не проясним охватившую меня ревность, которая схватила меня словно клещи.

— Я скажу это только один раз. Независимо от обстоятельств, ты моя жена. Я не делюсь. Запомни это или я обещаю, что тебе не понравятся последствия.

Её голубые глаза, теперь снова нормальные, расширяются от моих спокойных, едва слышных слов.

— Я понятно выразился?

— Твой член трётся об меня, пока ты предъявляешь права на свою собственность. Я услышала тебя, Фордж. И просто, чтобы уточнить — я тоже не делюсь. Тронешь другую женщину, и я позабочусь, чтобы Кракен не дожил, чтобы рассказать об этом. Но не потому, что я ревную. — Инди делает паузу, чтобы уточнить. — А потому, что мне не нужно, чтобы ты выставлял меня жалкой, обманутой женой до того, как всё это закончится. У меня есть репутация, которую надо поддерживать.

— Отлично. Согласен.

Инди вырывает руку из моей и отступает назад.

— Есть еще кое-что, что мы должны согласовать.

— Что?

— Нашу историю. Что мы скажем людям. С чего всё началось. Чем всё закончилось.

Мгновение я изучаю её, потом начинаю с правды.

— Я увидел тебя. Ты привлекла меня. Я захотел тебя. Ты вышла замуж за меня из-за моего… — я посмотрел вниз на член. — Очарования.

Ноздри Инди раздуваются. Я знаю, что она хочет поспорить, но не станет. Вероятно, потому что сдерживается, чтобы нанести ещё удар.

— Справедливо. Если только ты согласен, что на публике все узнают, что я та, кто закончил всё.

Я прищуриваюсь, глядя на неё, непонятно почему раздраженный тем, что я должен говорить о том, как всё закончится.

Какого хрена меня это волнует? Рано или поздно всё бы завершилось. Другого варианта не было. Я просто не думал об этом. Теперь, когда узнал её поближе… не хочу обсуждать эту тему.

— Когда придёт время, мы разберёмся с этим способом, который не отразится плохо ни на одном из нас, — говорю я ей самым скучающим деловым тоном.

Инди поднимает свой упрямый чёртов подбородок.

— Отлично, но я всё ещё та, кто заканчивает всё.

Мой телефон вибрирует на тумбочке, спасая от необходимости отвечать.

— Кажется, это сигнал для нас встретить наших гостей.

— Каких гостей? — Инди распахивает глаза от паники.

— Я пригласил твою маму и сестру на бранч. Я рад, что мы прояснили нашу историю. Для Аланны сохраняй её расплывчатой. Ей не нужно знать все детали.

17

Индия

Мне не нравится подчиняться его приказам, особенно когда он голый, а я одетая. Моя концентрация пропала к чертям. Я не могу прекратить подсматривать за его членом.

Серьёзно, для мужчины незаконно быть таким хорошо одарённым, а для члена — таким привлекательным. Он словно магнит. Я сбиваюсь с мыслей из-за пульсирующей боли между ног, напоминающей, как мы провели прошлую ночь.

С этой минуты я должна держать ноги вместе и забыть, что он может сделать с моим телом.

«Забираю свои слова назад. Это из-за наркотиков. Не может быть, чтобы он действительно так хорошо доставлял оргазмы», — убеждаю я себя. Но потом другая часть моего мозга уже вызвалась помочь проверить Форджа как можно скорее, просто чтобы исключить такую вероятность.

— Ты согласна? — Фордж произносит моё имя. В его голосе появляется намёк на улыбку, будто он снова читает мои мысли.

— Согласна? — спрашиваю я, потеряв нить разговора.

— Мои глаза выше.

Я стараюсь игнорировать ухмылку на его лице, когда поднимаю взгляд.

— Тогда спрячь эту чёртову штуку, если не хочешь, чтобы я на него отвлекалась. Это всё равно что, я разденусь догола и буду прыгать, а потом наору на тебя, когда ты не сможешь прекратить пялиться на мои подпрыгивающие сиськи.

Его улыбка становится шире.

— Я готов попробовать, чтобы доказать, что ты не права.

Подожди, он что, подмигнул? Мудак.

— Не дождёшься. И да, я согласна. Я расскажу Аланне всё, что помешает ей задавать слишком много вопросов. Отпущу её с позитивным настроем, вместо осознания, что я продала себя дьяволу, чтобы спасти Саммер, когда ты уже её возвращал.

При моих словах всё легкомыслие покидает комнату.

— Ты согласилась не задавать вопросов, — произносит Фордж. Я перебила его, показав средний палец.

— Подожди, пока тебе не придётся заключать сделку, доведённым до отчаяния, чтобы согласиться на без-вопросов-условия.

Сказав это, я использую свои невероятные способности завершать разговор, обхожу своего огромного обнажённого мужа и направляюсь к двери.

— И надень на себя, чёрт возьми, что-нибудь, пока не распугал всех этим зверем.

Я захлопываю за собой дверь, блокируя смех, который преследует меня в коридоре.

— Мы прилетели на вертолёте! Никогда в жизни не думала увидеть вертолёт, когда можно было добраться на катере.

Голос Аланны полон трепета и волнения, когда я обнимаю её, позволив пройти всё ещё кипевшему во мне небольшому количеству горечи.

— Он забрал нас прямо на набережной, — говорит Аланна, — и все, наверное, подумали, что мы знаменитости.

— Как долетели? — спрашиваю я.

— Удивительно. Он обещал устроить нам экскурсию и облететь всю Ибицу на обратном пути.

Я освобождаюсь из её объятий.

— Я так рада, что тебе понравилось.

Лицо Аланны становится серьёзным, когда она переводит взгляд с меня на белую виллу позади.

— Итак, ты собираешься рассказать мне, как, чёрт возьми, вышла замуж за Джерико Форджа, когда улетела на самолете с Бастиеном де Виром?

Как только она произносит имя Бастиена, я оглянулась, чтобы убедиться, что никто её не услышал.

— Давай не будем говорить о нём. Он здесь тот, кого ты бы назвала персоной нон грата.

Одна седая бровь Аланны поднимается.

— Я оказалась права. Фордж — ревнивец, и когда увидел тебя с Бастиеном, понял, что не собирается позволять этому испорченному ребёнку трастового фонда отобрать тебя, поэтому он вмешался, чтобы забрать тебя себе, а потом спас твою младшую сестру, потому что не мог стоять в стороне от давившей на тебя сложившейся ситуации. — Аланна звучит так, будто только что выдала сюжет одного из любовных романов, которые она пачками проглатывает каждый день.

— Да. Точно. Как ты догадалась? — говорю я ярким и жизнерадостным голосом.

Выражение её лица становится чертовски скептическим.

— Думаешь, я поверю в это?

— Как насчёт того, чтобы мы все притворились, что твоя история — правда, и когда-нибудь, очень, очень нескоро, когда я буду очень богатой разведёнкой, я расскажу тебе, что на самом деле произошло.

— Мне не нравится этот план. Насколько я поняла за последние восемнадцать часов, в этом каким-то образом виновата Саммер.

Никто никогда не мог обвинить Аланну в заторможенности или тупости. Поэтому я должна была ожидать, что она уже допросила Саммер и сделала свои собственные выводы.

Я встречаю знакомый взгляд Аланны и говорю ей как можно больше правды.

— Я не вправе обсуждать детали. Расскажу тебе больше, когда смогу.

Она кивает в понимании, наблюдая за возвращением сестры после того, как она окунула ногу в бассейн. Мы обе впиваемся в неё острым взглядом.

— Что? Что я такого сделала?

К моему большому удивлению глубокий голос отвечает на её вопрос.

— Давай начнём с того, что ты притворяешься своей сестрой, чтобы попасть в подпольные покерные игры. Чего больше не повторится, правда, мисс Баптист? — Фордж останавливается перед длинным столом, накрытым для завтрака во внутреннем дворике. Я наблюдаю за лицом своей сестры.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не делала этого.

— Господи, отличный способ сделать завтрак супернеловким прямо с порога, дорогой брат. — Тон Саммер полон сарказма.

— Саммер! — голос Аланны резкий от волнения. — Ты же говорила мне, что работаешь стажером на модных показах.

Сестра откидывает свои светлые волосы через плечо в её фирменном защитном жесте.

— Это не значит, что Инди не нарушала все чёртовы правила в мире, чтобы попасть на игры в покер, когда только начинала.

Я поднимаю палец, но Фордж говорит первым:

— Дело не в Инди. Она может делать всё, что захочет, чёрт возьми. Дело в тебе, выдающей себя за другого человека и попадающей в ситуации, которые заставляют твою мать и сестру беспокоиться. Ты больше не будешь этим заниматься, правда, Саммер? — Фордж сталкивается с моей сестрой. Нет ни единого намёка, что его жёсткая поза допустит спор.

Саммер выпячивает бедро и опускает на него руку.

— Инди, ты серьёзно собираешься позволить ему так со мной разговаривать?

На мгновение я притворяюсь, что обдумываю, а потом киваю, как болванчик.

— Да, конечно. Он прав. Ты облажалась. И что ещё хуже — ты притворялась мной, когда сжульничала и тебя поймали. Ты хоть на секунду подумала, как это отразится на моей репутации, которой ты торговалась, чтобы войти в игру?

Голова Саммер дёргается назад.

— Какого чёрта ты несешь? Я никогда не обманывала! И если бы я это сделала, точно бы не попалась, потому что ты научила меня всему. Я даже не сыграла в игру!

Над нами нависает молчание, пока мы обдумываем признание Саммер.

Пульс бьётся в ушах, когда понимаю, что они развели меня.

— Они солгали, — шепчу я. — Похитители… они солгали мне.

Не знаю, почему так потрясена. Не то чтобы похитители были источниками правды и честности, но это всё меняет. Тем более, Бастиен утверждал, что похищение было подстроено, и Фордж стоял за этим.

Я оборачиваюсь и смотрю на Форджа, который тоже с удивлением глядел на Саммер.

— Ты знал…

Фордж сжал губы.

— Мы обсудим это позже. — Он смотрит на Саммер. — Тебе нужно записать всё, что помнишь с момента, когда ты узнала об игре, в которую пыталась сыграть, и до того момента, как ты села в мой вертолёт. Поняла?

Саммер кивает. В её светлых голубых глазах наконец-то показывается страх. Моя стойкая, наглая сестра могла сейчас дать нам зацепку, чтобы помочь выяснить, что, чёрт возьми, здесь происходит. Если Фордж не подстроил похищение… это означает, что Бастиен должен был быть замешан.

Я собираюсь всё выяснить, а потом задушить его голыми руками.

— Итак, как насчёт бранча? — говорю я, придавая голосу бодрости.

18

Фордж

— Входи, — зову я. Через несколько часов кто-то стучится в дверь моего кабинета.

Деревянная дверь распахивается, и входит Инди. Её бедра виляют в повседневном коротком зелёном сарафане, который подчёркивает каждый изгиб её тела. На ногах одеты кроссовки Адидас. Похоже, этим утром её сестра привезла ей одежду. Часть меня раздражена. Я бы с радостью держал её голой или одетой в мою одежду как можно дольше. Потом уже не удержался бы и привёз для неё что-нибудь.

Ага. Я облажался.

— Мы упустили ранее очень важную часть нашего разговора, — говорит Инди. Она звучит несколько резко, даже с насмешкой.

Хотя, этот особый тон она оставляет для меня. Должно быть, я ебанутый на всю голову, потому что у меня от него стояк.

— И что же это за часть? — спрашиваю я, притворяясь скучающим, когда откидываюсь на спинку стула, положив лодыжку на колено.

— Мне нужен аванс на те сто семьдесят пять миллионов, которые ты мне должен. — Она приподнимает подбородок, словно вынуждает меня допросить её.

Именно это я и собираюсь сделать.

Я сажусь прямо.

— Зачем, чёрт возьми? У тебя есть кредитка. Что ещё тебе нужно?

Инди подходит к моему столу и плюхается в кресло напротив него. Она откидывается назад, закинув свои белые кроссовки на край стола, и скрещивает руки на груди.

— Ты действительно думаешь, что я собираюсь жить за твой счёт в течение следующего месяца? Прости, Фордж. Я не так устроена. Я работаю ради того, чтобы у меня были деньги. Всегда так было и всегда так будет. Замужество за тобой этого ни черта не изменит.

Ах. Теперь я знаю, чего она хочет.

— Ты спрашиваешь, позволю ли я тебе играть?

Множество эмоций отражает её лицо и только, когда ярость превращается в смех, я понимаю, что ошибся в своих словах.

— Спрашиваю, позволишь ли ты мне? Как мило, Фордж. Очень мило. Я не знаю, как работали твои договоренности с женщинами в прошлом, но я собираюсь обозначить, как всё будет работать между нами.

Её поведение не даёт успокоиться моему члену. На самом деле, всё, что он делает — заставляет меня хотеть наклонить её над столом и вытрахать из неё эту дерзость.

— Вот как?

Она убирает ноги с моего стола и наклоняется вперёд, поставив локти на антикварную древесину.

— Я буду жить своей жизнью, а ты — своей. Ты не мешаешь мне. Я не мешаю тебе.

— А если я не согласен?

— Хреново. Потому что у меня есть игра. Я буду играть в неё и выигрывать. Это значит, что мне нужен от тебя миллион наличных прямо сейчас. Тогда я уберусь с твоих глаз, и ты сможешь заняться своими делами.

Я медленно качаю головой.

— Так не пойдёт, Индия.

19

Индия

— Что значит, так не пойдёт? — мой голос поднимается на октаву. Хоть я и пообещала себе, что буду решительной, спокойной и профессиональной, чтобы получить желаемое, прежде чем убраться от него, я уже проигрываю битву.

— Мы также забыли обсудить ещё один очень важный момент в наших отношениях. — Фордж выпрямляет ноги и наклоняется вперёд, ставя локти на стол. — Потому что я очень сильно хочу тебя отвлечь, особенно когда ты входишь в мой кабинет и дерзишь мне в этом дразнящем платье.

Я смотрю вниз на своё зелёное платье-футболку присобранное по бокам, чтобы скрыть все недостатки.

— Подойди ко мне, — говорит он, и я встречаю его серьёзный серый взгляд.

— Что? Зачем?

Фордж отталкивается от стола, расставляет ноги и указывает на место между ними.

— Ты хочешь свой миллион долларов? Подойди и встань здесь.

Это ловушка. Теперь я это знаю.

Я опускаю ноги на пол и сжимаю подлокотники кресла.

— Это так не работает. Я не собираюсь торговаться. Ты даёшь мне то, что должен.

Морщинки вокруг его глаз углубляются, словно его это забавляет.

— Всё в этой жизни — переговоры.

Мои губы сжимаются. Я не хочу сдаваться. По крайней мере, с этим массивным деревянным столом между нами, у меня есть иллюзия безопасности и расстояния. Я поняла, что, находясь рядом с Форджем, просто проигрываю, когда речь заходит об этом загадочном мужчине, за которого вышла замуж.

— Нет.

Он пожимает плечами.

— Ладно. Удачи в игре без ставки.

— Ты решил заставить меня ненавидеть тебя?

Что-то нечитаемое пронизывает его лицо, когда он поднимает свой подбородок выше, как чёртов паша на троне, ожидая, когда будет представлен новый член его гарема.

Нет, как король пиратов, ожидающий представления девиц, которых он называет своей добычей.

Нет, Инди. Прекрати. Не думай о добыче. Воспоминания о том, как сильно я кончила с его пальцем в моей до этого девственной заднице, поднимаются на поверхность, и бёдра напрягаются по собственной воле.

— Упрямая женщина. Ты не умеешь подчиняться, так ведь? — глубокий голос Форджа, как правило грубый, сглаживается в шёлк и обвивается вокруг меня, как верёвка, затрагивая моё подсознание, чтобы приблизить к выполнению его приказа.

— Ты не хочешь, чтобы я подчинялась, — отвечаю я. — Ты хочешь безмозглую куклу, которая сделает всё, что ты скажешь.

Серые глаза Форджа светятся одновременно хищно и возбуждённо.

— Если бы я хотел слепого послушания, в течение пятнадцати минут у меня было бы любое количество женщин, которые не оспаривают мои приказы.

Я огрызнулась:

— Ты согласился не делиться.

Он улыбнулся понимающей улыбкой.

— Да, действительно. И мне не нужна другая женщина. Ты соврала мне, когда утверждала, что была плохой любовницей. Я хочу снова трахнуть тебя, Индия. И готов заключить сделку, чтобы мы оба получили то, что хотим.

Я вскакиваю со своего кресла.

— Я не шлюха.

— Мы уже говорили об этом. А теперь подойди сюда, если хочешь на совсем покинуть этот остров через тридцать дней.

С яростью я обхожу стол.

— Ты не можешь держать меня здесь против моей воли. Я…

Все мои слова обрываются, когда руки Форджа обхватывают мои бёдра и дергают на его колени.

— Эй! — визжу я, но его ладонь падает на мою задницу с жалящим ударом.

— Твоё поведение делает мой член твёрдым, как камень.

— Да пошел ты…

Другой удар приземляется на другую половину задницы. На месте удара разливается тепло и между ног становится влажно.

Я должна ненавидеть его высокомерное поведение. Должна хотеть убить его. Но моему телу плевать на это. Оно знает только, как чертовски хорошо это чувствуется. Мои бёдра выгибаются против воли, и я приподнимаюсь в поисках следующего удара от его руки.

— Блядь, ты искушаешь меня, Индия.

Приземляется ещё один удар, а затем ещё один. Мне ничего не остаётся, как двигаться к нему, ища контакта на клиторе, чтобы унять напряжение. Широкая рука Форджа поглаживает ткань моего платья, лаская в том месте, где он отшлёпал. Все мои нервные окончания загораются.

Я хочу попросить его продолжить, задрать платье и успокоить меня. Но упрямство заставляет меня молчать.

— Эта задница… — Фордж сжимает руками мои горящие половинки. — Она принадлежит мне. Ты сидишь за столом, играя в игру, и делаешь это, зная, что вернёшься ко мне домой, когда закончишь. Ты поняла?

Я снова толкаюсь к его бёдрам. Вместо того, чтобы удерживать меня в восхитительной ловушке, он помогает мне подняться на ноги рядом с ним.

Он по-прежнему чёртов пещерный человек.

— Если уж собрался возбудить девушку, самое меньшее, что ты можешь сделать, это закончить с ней начатое.

Он качает головой.

— Нет. Я хочу, чтобы ты чётко осознавала, чего именно хочешь от меня, даже если не признаёшься в этом.

Я стискиваю зубы, ненавидя, что он точно знает, как на меня влияет. Я скрещиваю руки на груди и выпячиваю бедро.

— Отлично. Ну, так где мои деньги? Да, кстати, я беру вертолёт. В конце концов, я миссис Фордж, не так ли?

20

Фордж

Через три часа я наблюдаю, как вертолёт парит над голубой водой с тремя самыми доверенными членами моей службы безопасности, и женщиной, которая, вероятно, не станет плакать на моих похоронах, если меня столкнут с обрыва. Вероятнее всего, она была бы той, кто сделает это.

Индия не должна была так на меня влиять. Она не должна была проникать мне под кожу и в мою кровь. Она не должна была дразнить меня и бросать мне вызов.

Мы все знаем, что из этого получилось.

Сейчас она летит на игру на Майорку. Все мои инстинкты говорят мне, что я должен был полететь с ней, но не мог. Через два часа сюда прибудет очень важный посетитель. Индия пока не готова встретиться со своим отцом. Даже и близко нет.

Григорий Фёдоров тоже не будет счастлив, когда поймёт, что дочери, с которой он ожидает воссоединения, здесь нет. Но это моё решение. Я отказываюсь вываливать на неё всё это, пока она не готова. А пока я лучше один встречусь с его гневом.

Особенно, когда он узнает, что я не просто нашёл его дочь…

Я женился на ней.

21

Индия

Эго Форджа не знает границ. Я сидела между тремя огромными мужчинами. Они были похожи на бывших спецназовцев, которые убивают людей ради забавы и в свободное время прячут тела.

Про себя я прозвала их «Бэтмен», «Человек-паук» и «Супермен», потому что, когда Фордж представлял их, я спорила с ним о том, что мне не нужна никакая охрана. Теперь я чувствую себя круглой идиоткой, потому что уже забыла их имена и не хочу спрашивать их снова. Ну, то есть, они должны быть польщены, верно? Это самые лучшие супергерои в комиксах.

Когда мы приближаемся к Майорке, я тянусь за небольшой спортивной сумкой, стоящей у ног, но Супермен, одетый в ярко-синюю рубашку под темным пиджаком, достает её.

— Я понесу её, миссис Фордж.

Слышать, как он обращается ко мне с такой фамилией, чертовски странно. Но что ж, вот кто я теперь. Раз уж я и так купаюсь в роскоши, идущей в комплекте с фамилией, значит буду пользоваться ей.

— В казино мне должен быть предоставлен номер.

Человек-паук, самый молодой из трёх, который излучает вибрации Питера Паркера, кивает:

— Мы обезопасили пентхаус. И мистер Фордж поручил своему помощнику, чтобы по прибытии вас встретили парикмахер, визажист и персональный консультант по покупкам.

Мистер Фордж сделал что?

Я смотрю на Человека-паука так, словно он сошел с ума вместе со своим паучьим инстинктом.

— Простите?

— Мистер Фордж хотел убедиться, чтобы у вас было всё, что нужно.

Это не должно вызывать во мне похоть, но, конечно же, моё предательское тело не слушает.

— Он что, планирует совершить грандиозное появление. Хочет, чтобы рядом с ним я была надлежащим образом одета?

Человек-паук качает головой.

— Нет, мэм. У него деловая встреча. Он не может покинуть остров сегодня вечером.

— С кем он встречается? — мой разум бунтует, думая, что он устроил уютный ужин с этой сучкой Джульеттой.

— Боюсь, я не знаю, но мистер Фордж предпочитает проводить встречи на своей территории.

Конечно же.

Я прикусываю губу и глубоко вздыхаю. Фордж условился не делиться. Он не просто отшлёпал меня, дал мне миллион долларов и отправил в путь, чтобы заполучить кусок задницы. Мне плевать, с кем он встречается. Я не позволю своему мозгу вывести меня из себя. Я здесь по работе.

Я улыбаюсь и говорю:

— Замечательно. Тогда нет никаких шансов, что мне сегодня вечером помешают сосредоточиться. — Я смотрю в лицо каждого мужчины. — А значит… я буду вечно у вас в долгу, если вы сможете придумать, как работать, не создавая впечатление, что вы это делаете.

— Но, миссис Фордж…

Когда Бэтмен, парень со взглядом Брюса Уэйна, одетый во всё чёрное, пытается вмешаться, я затыкаю его поднятым пальцем.

— Клянусь, я не пытаюсь усложнить вам жизнь. Я знаю, что у вас есть приказы. Я понимаю. Но я здесь, чтобы обыграть и раскусить блеф каждого за столом. Я не смогу этого сделать, пока вы стоите над душой. Нужно найти какой-то компромисс, который всех устроит, потому что сегодня вечером мне нужно выиграть.

«Потому что я не хочу выпрашивать у Форджа каждую мелочь, которую хочу потратить», — молча добавляю я про себя.

Все мужчины кивают, но отвечает только Супермен:

— Поняли, миссис Фордж.

— Точно? Потому что я не могу допустить, чтобы кто-нибудь из вас выглядел так, будто вы работаете в команде и посылаете сигналы друг другу или мне. Если вы это сделаете, меня вышвырнут за мошенничество. Моя репутация пойдёт прахом, и меня никогда больше не пустят в приличную игру. Это риск, на который я не могу пойти. Понимаете меня?

На этот раз я получаю в унисон три ответа: «Да, мэм».

— Рада, что мы всё прояснили, — говорю я им с ослепительно яркой улыбкой.

Пилот сигнализирует вышке, что мы приземляемся, и я наблюдаю за этим в окно.

— Пришло время надрать задницу и заработать деньги.

22

Фордж

Григорий Фёдоров прилетает на чёрном вертолете, который с виду кажется гражданским, но выглядит так, как будто легко может превратиться в боевой вертолёт, способный сровнять с землей весь остров.

Возникает вопрос: летит ли он для запугивания или в силу необходимости.

В любом случае, я благодарен, что не являюсь его врагом… по крайней мере, пока. Нет никакой гарантии, что эта встреча закончится тем, что мы оба достигнем одной и той же цели. Но я надеюсь, что его можно убедить принять мою сторону.

Сегодня Инди играет на победу, и я тоже.

Как только вертолёт приземляется на вертолётную площадку, выходит Фёдеров, а за ним двое мужчин в чёрных костюмах. Ветер от лопастей вертолёта треплет его редеющие седые волосы из стороны в сторону, пока он приближается ко мне. Ему семьдесят четыре года, но он выглядит примерно на шестьдесят. Согласно моим источникам, при любой удобной возможности он стреляет по мишеням верхом на лошади, зачастую используя фотографии бизнес-конкурентов в качестве яблочка. Его сшитый на заказ пиджак соответствует его коренастой фигуре, но воротник уже растёгнут и нет галстука. Справедливо, потому что я тоже ненавижу носить галстук.

Когда он останавливается передо мной, его взгляд устремляется через моё плечо, без сомнения, в поисках своей дочери. Мои подозрения подтверждаются его первыми произнесёнными словами:

— Где она?

— Её здесь нет.

— Что значит, её здесь нет? — он хмурится, отчего на его загорелом лице чётче проявляются морщины. — Ты сказал, что нашёл мою дочь. Я прилетел забрать её домой, и теперь ты говоришь, что её здесь нет. Так ты ведёшь дела, Фордж? Ты заманиваешь людей ложными обещаниями? Я хочу её увидеть! — его акцент усиливается по мере возрастания эмоций.

Мне нужно разрядить ситуацию, прежде чем он вернётся к своему вертолёту и никогда больше не ответит на мои звонки или он прикажет своим подручным застрелить меня. Голиаф застрелит их прежде, чем они смогут это сделать, но я очень надеюсь закончить эту встречу без кровопролития.

Так что, я достаю телефон из кармана и нажимаю кнопку, чтобы активизировать его. Экран блокировки — это фотография снятой сверху Индии, стоящей на палубе моей яхты, когда она не знала, что я за ней наблюдаю.

— Вот. Посмотрите. Она в порядке.

Старик с удивительной скоростью протягивает руку, выхватывает у меня телефон и с благоговением смотрит на экран.

— Она очень похожа на мою Ирину. — Ностальгия исчезает из его голубых глаз так же быстро, как появилась. — Где она сейчас? Я хочу забрать её домой.

— Она будет дома завтра утром.

— Это не её дом. — Он размахивает рукой вокруг острова Исаака. — Её дом — Россия.

— Её дом там, где она хочет быть. Вы имеете дело не с ребёнком, мистер Федоров. Ваша дочь — упрямая женщина, которая плохо выполняет приказы.

— Она привыкнет, — упрямо говорит он, словно это указ.

— Нет, Фёдоров, она не привыкнет. Она никуда не пойдёт с вами.

Он смотрит на меня в замешательстве, будто никак не может понять, что я говорю ему, что он не добьётся своего.

Если бы Индия оказалась с нами прямо сейчас, я бы сказал ей, что это важная часть того, почему я женился на ней. Ни один русский не принудит мою жену. Только я могу это сделать.

— Она моя дочь. Она сделает, как я говорю.

Я улыбаюсь ему.

— Она моя жена, Фёдоров. Это значит, что вы имеете дело со мной.

23

Индия

Когда я вхожу в покерную зону с высокими ставками в самом эксклюзивном казино Майорки, чувствую себя иначе. Может быть, потому что я прилетела на вертолёте, меня провели к номеру, где меня встретила глэм-команда, а затем сопроводили вниз с одним телохранителем передо мной, несущим мои фишки, и двумя позади, пытающимися выглядеть безобидными.

Так вот каково это быть миллиардером. Или, по крайней мере, его женой. Грех жаловаться.

Когда я подхожу, стоящие вокруг установленного для нашей игры стола мужчины смотрят на меня. Моё сапфирово-синее платье облегает фигуру и будет идеальным отвлекающим маневром. Интересно, какие приказы Фордж отдал персональному консультанту по покупкам. Почему-то я сомневаюсь, что он сказал: «Купить то, что заставит мужчин смотреть на её сиськи, а не на их карты». Но в этом платье результат будет именно такой. И я на него не жалуюсь.

— Мисс Баптист, приятно видеть вас в нашей игре. — Хулио Галлардо, организатор игры и тот, кто меня пригласил, выходит вперёд и протягивает руку. Я пожимаю её и не могу не думать, что его рука гладкая и женственная по сравнению с сильной, мозолистой хваткой Форджа.

Почему я думаю о нём? Я здесь, чтобы играть. Хотя, ничего не могу с этим поделать.

Я думала о Фордже каждую секунду, пока готовилась, потому что он организовал всё это без моего ведома. Если бы это сделал другой мужчина, я бы сказала, что это было мило и заботливо. Но я всё ещё пытаюсь понять с какой целью действует Фордж. И я не позволю этому отвлекать меня от игры.

— Поверьте, мне тоже очень приятно, — говорю я Хулио, когда он отпускает мою руку. — Спасибо вам за приглашение.

Он отходит, и я замечаю прямо за ним знакомое лицо.

— Мистер Белевич. Не ожидала увидеть вас здесь.

Русский, против которого я играла той ночью, когда проиграла Форджу, смотрит на меня.

— Мисс Баптист. Надеюсь, ваша удача ещё не вернулась.

Я продолжаю улыбаться своей хорошо отрепетированной фальшивой улыбкой.

— Полагаю, мы узнаем это, сэр.

— Как будто у тебя есть шанс победить её даже в её худший день, Белевич.

Я замираю от насмешки за моей спиной. Бастиен. Я медленно поворачиваюсь к нему, отказываясь от желания дотронуться до шишки на голове от его дурацкого катера.

Какого хрена? У него синяк под глазом, и плечи сжаты, словно у него какая-то травма, которую я не вижу.

— Что, чёрт побери, с тобой случилось? — спрашиваю я.

— В дверь врезался, — с невозмутимым видом сказал Бастиен.

Была ли это дверь Форджа? Нет. Не могла быть. Может, Голиаф? Он был всего лишь в минуте позади нас, когда мы сели в вертолёт. Или я так думала.

— Надо быть аккуратнее, — говорю я ему. Мы оба знаем, что я имею в виду держаться от меня подальше.

Один уголок его рта изгибается.

— Может, тебе стоит прислушаться к собственному совету. — Его взгляд падает за мою спину. — Но опять же, полагаю, твои телохранители позаботятся о любых дверях на твоём пути.

Так, теперь этот разговор становится загадочным, а у меня нет времени на отвлечение. Сосредоточься на игре, Инди.

— Я не ожидала увидеть тебя за игрой сегодня вечером, — говорю я осторожно, мой тон уравновешенный и ровный.

— Я не играю. Я здесь просто для развлечения, — отвечает он с самодовольной улыбкой. И я задумываюсь, что чёрт возьми упускаю.

Здесь что-то… не так.

— Тогда наслаждайся развлечением. — Желая оставить побольше расстояния между мной и Бастиеном, я возвращаюсь к Галлардо и прошу представить другого игрока, которого ещё не встречала.

— Конечно, мисс Баптист, я с радостью познакомлю вас с…

— Теперь она миссис Фордж, Галлардо, — перебивает Бастиен. — Ты бы не хотел случайно обидеть своего любимого миллиардера, назвав его жену не тем именем, верно?

Тёмные брови Галлардо поднимаются к залысинам при этом заявлении.

— Мистер Джерико Фордж?

Чёртов Бастиен. Конечно же, он должен был сказать это.

— Да, Фордж женился. Шокирующе, не так ли? — Бастиен широко улыбается. Я надеюсь, что от этого заболит его синяк, потому что теперь Белевич также пристально смотрит на меня.

Потрясающе. Просто великолепно.

— Поздравляю, миссис Фордж. Я попрошу официанта принести бутылку шампанского, чтобы мы могли выпить за ваш брак, — говорит Галлардо. Я ему мило улыбаюсь.

— Вообще-то, я готова играть. — Я указываю в сторону стола. — Джентльмены, начнём?

Мы выбираем стулья, но прежде чем я занимаю свой, Бастиен останавливается рядом со мной. Бэтмен делает шаг ко мне через всю комнату, но я поднимаю палец, чтобы остановить его движение.

Я смотрю на Бастиена.

— На твоём месте, я бы держалась подальше от меня.

— Удачи, Инди, — произносит он загадочно. — Она тебе ещё понадобится. И я говорю не об игре.

24

Фордж

Судя по тому, как строчку за строчкой Фёдоров перечитывает контракт, вычёркивая и набрасывая записи на полях, можно подумать, что он никогда не видел его раньше. А это не так. Страница за страницей, он толкает их по моему столу. Каждая из них претерпела ряд изменений.

Я прочитываю изменения и делаю список встречных предложений в блокноте рядом со мной. Я не вёл так дела годами, может быть, никогда. Но иногда, когда ты достигаешь высшего уровня, миллиардеры могут себе позволить работать по старинке.

Чёрт, если бы я передал Индию Фёдорову, у меня были все шансы, что он согласился бы на мою сделку простым рукопожатием и больше ничем. Его раздражение и количество изменений, которые он вносит, прямо пропорциональны его гневу от того, что сегодня вечером ему не удалось увидеть свою дочь.

Когда он доходит до конца, толкает последний лист бумаги через стол.

— Когда ты согласишься на все эти изменения, я подумаю о подписании твоей сделки.

Я пробегаюсь взглядом оставшийся лист на предмет его возражений, а потом добавляю его в стопку.

— Вы же понимаете, что полностью изменили несколько ранее вами же согласованных позиций.

Фёдоров расслабляется на стуле и скрещивает руки на груди, настолько напоминая мне о своей дочери, что просто поразительно.

— Потому что мы заключили сделку, а потом многое поменялось. Я не позволю тебе манипулировать мной, Фордж.

Я упёрся локтями о подлокотники кресла и сложил пальцы в замок на коленях.

— Сэр, при любых других обстоятельствах для достижения моих целей я бы без колебанийманипулировал вами всеми возможными способами.

Взгляд русского обостряется. Мне повезло, что он оставил своих телохранителей снаружи.

— Для чего ты говоришь мне это?

— Потому что сейчас ситуация совершенно отличается от обычной, и я стараюсь не манипулировать вами больше, чем это необходимо. На самом деле, ваша дочь не хочет ничего о вас знать. Насколько ей известно, вас не существует. Это именно то, что ей внушали с детства.

Ноздри Фёдорова раздуваются, когда он дёргается вперёд и стукает рукой по столу.

— Это не моя вина!

— И не её грёбанная вина, — говорю я, мой голос напоминает рычание. — Я должен принять правильное решение и для неё тоже, потому что она… она… — я замолкаю, пытаясь придумать, как описать самую сложную и интригующую женщину, которую я когда-либо встречал.

Фёдоров поднимает подбородок и прищуривается.

— Почему ты женился на моей дочери, Фордж?

Я опускаю взгляд на бумаги перед собой и складываю их в аккуратную стопку, не зная, как, чёрт возьми, ответить на этот вопрос.

— Потому что это имело смысл.

Фёдоров качает головой, его рот открывается, как будто он только что осознал что-то важное. Он поднимает руку и указывает на меня через стол.

— Ты хотел получить преимущество надо мной и, возможно, даже защитить её, хотя она не нуждается в защите. Но теперь… теперь я думаю, что причина, по которой ты скрываешь её от меня, в другом. Речь уже не только о бизнесе. Теперь это личное.

Я сжал губы, не готовый к этому разговору с Григорием Фёдоровым сейчас… или желательно никогда.

— Что вы хотите услышать, Фёдоров? Что я привязался к ней, и это не имеет ничего общего с бизнесом? Это как-то изменит ваше мнение?

Его бледно-голубые глаза мерцают. Предполагаю, что вероятно такого цвета будут глаза Инди через пятьдесят лет.

Фёдеров выпрямляет руки и откидывается назад, его поза меняется с агрессивной на расслабленную.

— Мне не следовало ожидать чего-то меньшего от дочери — плода чрева моего. Только такая женщина могла испортить могучему Джерико Форджу его хладнокровные переговоры.

Сначала я думаю, что его слова несут нотку насмешки, но это не так. Это гордость.

— Она необыкновенная женщина.

— Конечно, она такая. Она потомок дворянского рода… один из которых был так очарован своей служанкой, что женился на ней. Моя Ульяна могла очаровать и получить от меня всё, что хотела, в три года. Она была моим сердцем. И когда эта лживая шлюха украла её у меня, моё сердце не билось, пока я не услышал, что она всё ещё может быть жива.

Фёдеров делает паузу, его взгляд на мгновение расфокусирован, прежде чем возвращается ко мне.

— Что бы ты ни думал, у меня есть планы на мою дочь, мистер Фордж, и в них нет никакого злого умысла. Я старик. Болею. Мои дни сочтены. Если честно, я бы не выбрал тебя в качестве мужа для Ульяны, потому что говорят, что ты не хочешь ничего, кроме мести.

Фёдоров смотрит на меня в течение нескольких секунд, прежде чем продолжает.

— Но моя Ульяна уже изменила тебя. Возможно… возможно, всё так, как и должно быть. Кто я, даже в этом возрасте, чтобы задаваться вопросом, что приготовила нам судьба?

Я изучаю старика в поисках доказательств болезни, в которой он только что признался, но ничего не вижу. Что бы ни беспокоило его, он всё ещё держится с гордостью. Его быкоподобное телосложение не потеряло много веса, чтобы вызывать беспокойство.

— Сколько человек знают, что вы больны? — спрашиваю я, надеясь, что не оскорбляю мужчину.

— Крайне мало. В моём мире, когда узнают, что ты слаб, в ожидании начинают кружить стервятники, чтобы обглодать твои кости.

Это-то меня и беспокоит.

— Кто выиграет больше всего от вашей смерти?

Взгляд Фёдорова обостряется на мне.

— Моя дочь унаследует всё.

Я ожидал этого ответа, но он не поможет мне защитить её.

— Кто ещё? Если бы её не нашли или она не пережила вас… тогда кто?

Его губы сжимаются, как он считает.

— Я знаю, о чём ты спрашиваешь, но тебе не нужно беспокоиться. С угрозой жизни моей Ульяны разобрались. Личность похитителя установлена, и он устранен.

Я не сомневаюсь, что этого человека не просто опознали и устранили. Его, скорее всего, пытали, пока он не пожелал получить пулю в голову. И всё же я всё ещё не могу успокоиться. У кого-то всегда есть мотив.

— Вы уверены?

Брови русского нахмурились.

— В таких вещах не сомневайся во мне. Я русский. Я разобрался с этим. Угрозы больше нет.

Я провожу костяшками пальцев по щетине.

— Вы готовы поставить на это жизнь своей дочери?

— Ты влюбился в мою дочь, мистер Фордж. Вот почему ты не веришь мне, когда я говорю, что она в полной моей безопасности, хотя её нет рядом со мной. Радуйся, что я не оставляю её сейчас вдовой за то, как ты её защищаешь.

Не угроза смертью, сказанная с такой небрежностью, заставляет меня сесть прямо. Это другое заявление, которое он сделал с такой уверенностью: «Ты влюбился в мою дочь».

Откуда, чёрт возьми, он знает? Что заставило его так подумать?

Когда я не отвечаю, его проницательная улыбка растёт.

— Ты ещё этого не понял, Фордж. Но поймёшь. Доверься мне. Русские чувствуют сильнее, даже если нас учили не показывать этого. Теперь доставай водку. Мы выпьем за продолжение рода Фёдоровых, даже если он будет смешан с твоей американской кровью.

25

Индия

По ходу игры стопки фишек растут и уменьшаются. Сегодня игра Белевича стала хитрее и умнее, но я всё ещё лучше. Я позволила ему думать, что ранее он обманул меня двумя руками, только чтобы внушить ему ложное чувство превосходства. Несколько часов назад другие мужчины за столом были мне незнакомы, но не сейчас.

Что меня всегда восхищало в покере — ты можешь сесть за стол с людьми, которых никогда раньше не видела, а к концу игры узнаёшь некоторых из них ближе, чем большинство людей при жизни. По крайней мере, так происходит у меня.

Читай человека, играй человеком… а потом я заманиваю его и забираю деньги, используя всё, чему научилась. Вот так я и получила дурацкое имя Королева Мидас, когда на самом деле в этом нет ничего волшебного. Это поистине простое вычисление, которое всегда срабатывало, пока я не сыграла с Джерико Форджем.

Если бы существовал настоящий Король Мидас, это был бы он.

Я никогда не позволяла одному лишь мужскому присутствию приводить меня в замешательство так, как это сделал он. Он взбудоражил все мои чувства. В ту ночь я играла так, как будто у меня не было ни капли мастерства или стратегии. Как на меня мог так повлиять мужчина?

Оглядываясь на прошлую неделю, я не должна была удивляться тому, как он повлиял на меня в игре. Джерико Фордж не обычный человек.

Как ещё он мог заставить меня сделать ставку на себя за столом, заставить меня проиграть, соблазнить миллионом долларов, не убить меня, когда я его дважды обманула, а вместо этого жениться на мне, а потом, наконец, сказать, что всё это он сделал, потому что я являюсь средством для достижения цели из-за человека, который привёл меня в этот мир.

Моего отца.

Я отделываюсь от этой мысли, потому что, если провалюсь ещё глубже в эту кроличью нору, моя концентрация пострадает, а сегодня вечером я побеждаю.

Официант обходит, принимая заказы на напитки, но я отмахиваюсь от него. У меня есть вода. Это всё, что мне нужно. Как правило, я никогда не пью во время игры, потому что не хочу рисковать, теряя разум.

Белевич заказывает водку, что характерно для него. Я посчитала сколько он уже выпил сегодня вечером. Это шестая порция. Может, это правда, что говорят о русских и водке: что она похожа на материнское молоко и вообще не влияет на них.

Его игра не особо изменилась, чтобы я подумала, что он пьян. Но с каждым напитком его внимание всё больше и больше сосредотачивается на мне. Как будто он забыл о трёх других мужчинах за столом. Что-то вспыхивает в его ледяных голубых глазах, что я не могу описать. Но я не позволю этому выбить меня из колеи.

Он пытается заставить меня сделать ставку немного больше, чем я обычно делаю на эту руку. Но я больше не поддаюсь такому давлению со стороны других участников. И когда придёт время показывать наши карты… я снова выиграю.

На широком лбу Белевича появляются морщины от разочарования.

— Сегодня с вами дьявольская удача, миссис Фордж. Полагаю, это справедливо, так как вы теперь любовница дьявола.

Я не совсем понимаю, как ответить на этот комментарий, но что бы ни сказал русский, чтобы спасти свою мужскую гордость, я не против.

Я приподнимаюсь со своего стула, чтобы пододвинуть с центра стола стопки фишек к себе.

— Я просто играю как всегда, мистер Белевич.

— В прошлый раз вы так не играли. Полагаю, потому что ваши навыки были омрачены заботой о сестре.

Вздрогнув от неожиданности, я роняю фишки. Они катятся ко мне, когда моя голова дёргается, чтобы встретить взгляд Белевича.

— Что вы сказали?

Он растянулся на стуле, потягивая водку, как будто наконец-то получил преимущество передо мной. И, возможно, это так, потому что он ничего не должен был знать о моей сестре.

— Я слышал, что у Младшей Сестрёнки возникли проблемы, и она нуждалась в том, чтобы Старшая Сестра спасла её с помощью приличной доли холодной твёрдой наличности. Но, очевидно, это уже не проблема.

Кровь ревёт в моих ушах, пока я думаю. Был ли Белевич как-то связан с похищением Саммер? Знал ли он об игре, в которую она собиралась играть? Знал ли он, кто организовал её похищение?

Единственное, что я хочу сделать сейчас, это выпрыгнуть со своего места, пройтись вокруг стола и вытащить его за бороду, чтобы допросить. Но я заставляю себя сесть и расставить фишки, как будто ни о чём не думаю, кроме победы в этой игре. Белевич застал меня врасплох, скинув свою бомбу. Я не позволю ему увидеть, как он выбил меня из колеи больше, чем уже есть.

Всё, что он знает, может подождать, пока мы не будем окружены двумя испанцами и французом, взгляды которых устремляются от меня к Белевичу, как будто мы более интересны, чем карты, которые тасует крупье.

— Давайте продолжим эту дискуссию после игры, сэр?

Белевич салютует мне своим бокалом с водкой.

— Жду с нетерпением, миссис Фордж.

26

Фордж

— Спасибо за твоё гостеприимство.

Мы с Григорием Фёдоровым стоим в нескольких метрах от его вертолёта, когда пилот запускает двигатель. Я протягиваю руку, он крепко сжимает её.

— Вам здесь рады в любое время. Мне просто нужно сообщить Индии…

Он прерывает, чтобы исправить меня.

— Ульяне.

Я хочу сказать ему, что не могу называть её так, потому что ни за что она не отзовётся на это имя, но вместо этого перефразирую.

— Мне нужно сообщить вашей дочери и узнать, согласится ли она встретиться с вами.

— Она согласится или не будет никакой сделки, — говорит Фёдоров, поправляя рубашку, будто не замечая того факта, что отказ от подписания сделки обойдётся ему в сотни миллионов упущенной прибыли. — Утром я возвращаюсь в Санкт-Петербург, чтобы заняться неотложными делами. Я скажу тебе, когда привезти её туда. Она увидит меня там — в своём доме. Это поможет ей вспомнить, кто она такая.

«А Индия выиграет каждую руку, если когда-нибудь сыграет в флеш-рояль», — заканчиваю я в своей голове, потому что вероятность примерно одинакова.

Однако, если ему хочется верить в это, прямо сейчас я не собираюсь разрушать его надежды. Нет, я должен найти способ дать ему желаемое и закрыть сделку… не делая того, за что моя жена будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь. Из этого следует, что я больше не хочу рисковать.

Я киваю Фёдерову.

— Я посмотрю, что могу сделать.

— Ты сделаешь это, Фордж. Я не сомневаюсь. Ты любишь деньги больше всего на свете. Хотя, возможно… возможно, ты начинаешь понимать, что это не всё. Ты не можешь взять их с собой, когда умрёшь. Они приводят к одиночеству, равно как и месть.

Я засунул руки в карманы, наблюдая как скрытное лицо старика приняло довольное выражение.

— Вы уже дважды упоминали месть, Фёдоров. Как много вы знаете обо мне?

Русский улыбается. Это первая настоящая улыбка, которую я увидел на его лице с тех пор, как он ступил на Исла-дель-Сьело.

— Сейчас? Я знаю всё, мистер Фордж. Включая тот факт, что всё не так, как кажется. Будь осторожен. Я бы не хотел видеть свою дочь вдовой, пока ты не доказал, что достоин быть её мужем.

— Я об этом не переживаю, Фёдоров. — Я наклоняю к нему голову, когда он поворачивается к вертолёту. — Берегите себя.

Он салютует мне и затем идёт к открытой двери с высоко поднятым подбородком, прямыми плечами и лёгким намеком на хромоту. Меня совершенно не нужно убеждать, что Инди — его дочь. Разумеется, как и его.

Когда вертолёт отрывается от земли, я наблюдаю, как он улетает в тёмное ночное небо. Огни тускнеют, когда он направляется к материковой части Испании.

Григорий Фёдоров решительно настроен сделать все по-своему. К сожалению для него, я такой же решительный. И самые важные переговоры в моей жизни больше не с ним… а с его дочерью.

27

Индия

— Поздравляю, миссис Фордж. Сегодня вы играли впечатляюще, — говорит Галлардо, пока Бэтмен собирает лотки с фишками.

— Она действительно это сделала. — Белевич встаёт из-за стола и подходит ко мне, когда Бэтмен отходит. — Вот почему я хочу ещё один шанс сыграть с вами.

Я встречаю ледяной взгляд Белевича, по-прежнему острый, даже с водкой, которую он пил всю ночь. Мои мысли всё ещё крутятся вокруг его заявления о моей сестре. Откуда он смог узнать?

Бэтмен останавливается и смотрит на меня.

— Миссис Фордж, вы хотите, чтобы мы проводили вас обратно в ваш номер?

— Дайте мне пять минут, пожалуйста, — произношу я ему с натянутой улыбкой. Я не уйду, пока не услышу, что скажет Белевич. Потому что, если есть шанс, что он причастен к похищению Саммер, мне нужно знать. Я всё ещё не забыла о русских, которые, по словам Мигеля, вынюхивали вокруг моей квартиры.

Когда Бэтмен продолжает ошиваться около края помоста, где проходила игра в покер, я смотрю на него.

— Я скоро присоединюсь к вам у кассы.

— Мэм…

— Большое спасибо.

Я знаю, что скорее всего, ему дан приказ не отходить от меня. Но я отказываюсь, чтобы со мной нянчились, будто я ребёнок, а не взрослая женщина. В этом казино со мной ничего не случится, разве что кто-то попытается украсть мой выигрыш.

Или… Волосы, что стояли дыбом всю ночь, пока Бастиен наблюдал за нашей игрой, сидя за столом в игру в кости, ещё сильнее поднимаются снова. Я поворачиваюсь и вижу, что его больше там нет.

— Де Вир отошел в бар, миссис Фордж, — говорит Белевич. Бросаю пристальный взгляд на него, а потом начинаю искать знакомые светлые волосы в конце бара.

Бастиен возится с сотовым. Он смотрит в него так же пристально, как и на протяжении всей игры, когда я поддавалась своим инстинктам и проверяла его. Бастиен больше не плейбой, пытающийся переспать со мной, чтобы доказать, что он может. Нет, теперь он враг. Я практически вижу, как ярость исходит от него. Разорённый и отчаявшийся — чертовски опасное сочетание на мой взгляд.

— Как вы узнали, кого я искала? — спрашиваю я Белевича напрямую.

Из-за того, как он изучал меня на протяжении игры, словно приколотую бабочку, и намёка, что у него есть информация о моей сестре, я могу сделать только один вывод — у Белевича есть мотивы, которых я ещё не понимаю. Мне нужно относиться к нему с осторожностью.

Бэтмен вышел с моими фишками, но Человек-Паук оставался неподалёку. Супермена нигде не видно. Всё хорошо. Я в безопасности. Никто здесь не сможет добраться до меня. Пока моя самая большая угроза — это человек, стоящий прямо передо мной.

— Де Вир не скрывает своего интереса к вам.

Ответ Белевича ничего нового мне не говорит, но это не та информация, которую я действительно ищу.

— Кто рассказал вам о неприятностях моей сестры? Вы знаете, кто был в этом замешан?

Он игнорирует все мои вопросы и ничего не говорит.

— Серьёзно? — я кладу руку на бедро. — Если бы ваше невозмутимое лицо было таким же хорошим во время игры, Белевич, возможно, я бы не всегда знала, когда вы блефуете.

Насмешка работает, и русский хмурится.

— Вы такая же высокомерная, как и ваш муж. Я удивлён, что он выпустил вас из виду. Он не похож на человека, который бы отпустил свою собственность с поводка, не говоря уже о его маленьком острове.

Я откидываю голову назад, смотрю на люстры и смеюсь.

— Ох, я поняла. Вы всё ещё думаете, что мы живём во времена, когда мужчины владеют женщинами, и они не имеют права голоса. Очень отсталое восприятие с вашей стороны.

Вместо того, чтобы наброситься на меня в ответ, Белевич ухмыляется, небрежно держа стакан с водкой в одной руке.

— Но разве не это они собирались сделать с вашей сестрой? Продать её мужчине, чтобы она стала его собственностью?

Весь юмор испаряется из меня, и я напрягаюсь.

— Какое, к чёрту, вы имеете к этому отношение, Белевич? Клянусь богом, я, блядь, сама убью вас, если вы…

— Ах, миссис Фордж. Инди, — говорит он, его покровительственный тон раздражает меня. — У вас слишком разыгралось воображение. В нашей публике слухи распространяются очень быстро.

Я стискиваю зубы, зная, что не получу от него прямого ответа сегодня вечером.

— Если вы имеете к этому какое-то отношение, знайте — я всё выясню и заставлю вас заплатить.

— У вас горячий нрав. Ваш отец очень гордился бы вами, — произносит он, поднимая стакан к губам. — До тех пор, пока не услышал бы ваш острый язычок.

Это заявление застаёт меня врасплох. У меня нет времени обуздать свою реакцию. Вместо этого я выпаливаю:

— Вы знаете моего отца?

— Все знают Григория Фёдорова, — говорит Белевич над своей водкой.

Григорий Фёдоров. Я молча повторяю имя, прежде чем снова встретиться взглядом с Белевичем.

— Как давно вы знаете, кто я?

Он поджимает губы и вдумывается.

— Достаточно, чтобы у меня появилась гипотеза, которая в конечном итоге оказалась для меня финансово выгодной.

Фраза «финансово выгодной» грозит взорвать мою голову, но я стараюсь не думать об этом и пытаюсь соединить вместе кусочки головоломки.

— Вы были тем, кто сказал ему, что я могу быть давно потерянной дочерью, не так ли?

Белевич пожимает плечами.

— Когда вы отказываетесь от своих уловок и переходите сразу к делу, вы играете, как он. Смело. Агрессивно. Беспощадно. Он был бы горд узнать это.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Его лицо снова становится серьёзным.

— Я хочу отыграть у вас свои деньги.

Резкая смена темы заставляет меня пытаться понять, что, чёрт возьми, он задумал, и что на самом деле хочет от меня.

— Слишком поздно. Игра закончена.

— Не сейчас, — говорит Белевич, качая головой. — На следующей неделе. Гран-при в Праге. Мы снова сыграем за финальным столом.

Я знаю игру, о которой он говорит. Я выиграла её задолго до своих проблем. О ней до сих пор говорят за столами. Она привлекла ко мне внимание нужных людей, и помогла укрепить карьеру профессионального игрока в покер. Мне не нужно играть в неё снова. Мне нечего доказывать.

— Мне не интересно, — отвечаю я ему, поворачиваясь на каблуках, как будто готова уйти.

— Конечно, банк недостаточно большой, чтобы привлечь ваше внимание. Почему бы нам не сделать его более интересным?

— Как?

— Дополнительная ставка на пять миллионов долларов.

Он говорит так, будто только что это придумал. Но я уверена, что Белевич думал об этом на протяжении всей игры. Но почему? Вместо того, чтобы задать вопрос, на который я действительно хочу получить ответ, я насмехаюсь над ним.

— Я замужем за миллиардером. Ваши пять миллионов даже не взбудоражат мою кровь, — говорю я, скучающим голосом.

— Что если я пообещаю, выиграю ли я или проиграю, я дам вам всю информацию, которую слышал о вашей сестре?

Передумав уйти и послать его нахер, я шагаю ближе к Белевичу.

— Почему бы вам просто не сказать мне сейчас, и мы можем пропустить это дерьмо?

Я хочу смахнуть полуулыбку с лица Белевича, когда он говорит:

— Потому что я русский и упрямый. Я хочу получить ещё один шанс вернуть свои деньги.

— Я могу отдать вам каждый грёбаный цент, что выиграла сегодня.

Он качает головой.

— Это не то же самое. Я не хочу, чтобы вы мне что-то давали. Я хочу забрать это у вас.

Я стискиваю зубы, в виске пульсирует вена.

— Почему Прага?

— Потому что все будут смотреть и аплодировать мне, когда я выиграю.

Чёртовы мужчины и их эго. Сегодня вечером я из него ничего не вытащу, кроме, может… может, я могу получить небольшое заверение.

— Я рассмотрю ваше предложение только при одном условии, — говорю я ему.

Он склоняет голову, как будто ожидая продолжения.

— Саммер всё ещё в опасности?

Русский сжимает губы.

— Я бы никогда не стал полагать, что вы или кто-то, кого вы любите, в полной безопасности, особенно сейчас, когда вы вышли замуж за мужчину со множеством врагов, которые хотели бы видеть его униженным. — Он кивает подбородком в направлении за моим правым плечом. — Де Вир — один из таких врагов.

Отлично. Ещё больше загадок.

Я оглядываюсь через плечо туда, где Бастиен по-прежнему возится с телефоном, не спуская глаз с меня и Белевича. Теперь, единственное, чего я хочу больше, чем информацию — убраться отсюда, прямо сейчас.

— Если в моей руке появится приглашение на Гран-при, я подумаю над этим. Ничего не могу обещать.

— Вы получите приглашение. Жду не дождусь увидеть вас там. — Он салютует своей водкой, а затем отходит и исчезает в толпе за помостом.

Бэтмен подходит ко мне, как только Белевич исчезает из поля зрения.

— Миссис Фордж, вы готовы?

— Да, но я не останусь здесь сегодня. Я хочу собрать свои вещи и убраться отсюда.

— Да, мэм. — Бэтмен достаёт свой телефон из кармана. — Я свяжусь с пилотом и заберу ваш выигрыш. — Взглянув на двух других охранников, он говорит: — Они сопроводят вас в ваш номер. Мы организуем отъезд как можно скорее.

— Спасибо.

С двумя телохранителями, я прохожу мимо места в баре, где сидит Бастиен, всё ещё с сотовым телефоном. Он пристально смотрит на меня, от чего мурашки бегут по коже.

Что, чёрт возьми, ты сейчас замышляешь?

28

Индия

Вместо того, чтобы сопроводить меня в гостиничный номер, чтобы упаковать мою сумку, а затем отвезти на вертолётную площадку, Супермен и Человек-паук выводят меня через задний выход казино. Человек-паук возвращает свой телефон в карман.

— В чём дело? — спрашиваю я, когда дверь открывается, и я вижу чёрный внедорожник. — Почему мы не летим на вертолёте? — беспокойство заполняет моё сознание, когда я смотрю на неизвестный автомобиль.

— У нас произошла небольшая механическая проблема с вертолётом во время дозаправки, — произносит Человек-паук. — Механик не сможет проверить его ещё несколько часов. Мистер Фордж принял другие меры, чтобы вернуть вас домой.

Упоминание о моём муже немного успокаивает мои нервы. Независимо от того, доверяю ли я ему, мне не верится, что он подвергнет меня опасности.

— Как мы вернёмся домой? — спрашиваю я, пока Супермен открывает мне дверь.

— У мистера Форджа есть катер в гавани. Будет не так быстро, как на вертолёте, но вы будете дома как можно быстрее.

Я сажусь на среднее сиденье внедорожника, обдумывая ситуацию. Интересно, причастны ли к этому Бастиен и Белевич.

— Вертолёт был поврежден? — спрашиваю я, когда Бэтмен выходит из казино с моей сумкой в руке.

— Нет, мэм. Нет никаких следов чего-то подобного, — отвечает Супермен. — Мы могли бы полететь, но инструкции мистера Форджа состояли в том, чтобы не рисковать вашей безопасностью.

От его заявления тепло разлилось в груди.

— Надеюсь, вы сказали мистеру Форджу, что я к тому же возвращаюсь с большой толстой сумкой денег.

Супермен улыбается.

— Я позволю вам сказать ему это, мэм.

— Резонно. Поехали.

Через несколько часов кто-то касается моей руки.

— Ты дома, — шепчет глубокий голос, прерывая мой сон.

И это был хороший сон. Тот, где пират поднялся на борт моего корабля, унёс меня и сказал, что я принадлежу ему. Я хочу вернуться к этому.

— Устала. Дай мне поспать.

— Хорошо, Туз. Поспишь.

29

Фордж

Я поднимаю жену на руки и несу её с лодки до дома. Она крепко спит и прижимается ко мне, словно не сомневаясь, что я донесу её в целости и сохранности туда, куда ей нужно.

«Ты влюбился в мою дочь».

Я не могу перестать думать об утверждении русского. Я никогда не был влюблён. Никогда не интересовался этим. Но сейчас я не могу не задуматься, что чувствую к Индии нечто большее, чем собственничество и защита.

Неважно.

Но русский… Он, видимо, думает, что это так.

В любом случае, сейчас не время беспокоиться об этом.

Когда мы доходим до дома, Бейтс поднимает спортивную сумку.

— Что бы вы хотели, чтобы я сделал с этим, сэр?

— Что в ней.

— Выигрыш вашей жены.

Я улыбаюсь.

— Положи её на мой стол. Я запру её в сейфе для неё.

— Да сэр. — Он поворачивается, чтобы уйти, а затем останавливается. — Отчёт утром, сэр?

Я смотрю вниз на спящую в руках женщину.

— Да. Всё остальное может подождать.

Он ещё раз кивает и идёт в сторону моего кабинета.

Я вхожу в спальню и кладу Инди на её сторону кровати. Ту, на которую она претендовала. Несмотря на то, что это была моя любимая сторона, я позволил ей спать на ней.

Это не значит, что я влюблён в неё.

Инди плюхается на кровать, борясь с платьем.

Учитывая, что оно обтягивает её тело, словно вторая кожа, я могу представить, почему она хочет от него освободиться. Молния начинается в верхней части спины. Я сдвигаю её вниз, пока ткань не ослабевает. Осторожно стягиваю платье с её тела, только чтобы понять, что под ним ничего не надето.

Когда освобождаю её ноги, она полностью и красиво обнажена. Больше всего я хочу перевернуть её на спину и погрузиться между её ног, трахая нас обоих до безпамятства, где бы я больше не думал о словах её отца.

Но не делаю этого.

Я тянусь за одеялом, чтобы укрыть её и медленно отступаю назад.

30

Индия

Из открытых занавесок струится свет, пробуждая меня от последнего и самого восхитительного сна за всю ночь.

Всё моё тело на мгновение напрягается от паники, когда я вспоминаю, что заснула на катере. Но больше ничего не раскачивается.

Тепло исходит от огромного источника жара рядом со мной. Тяжёлая рука лежит на моем боку, а утренний стояк давит на задницу.

Я оглядываюсь через плечо и прикусываю губу, когда вижу тёмные волосы в беспорядке, закрывающие лицо Форджа. Потом я вспоминаю игру на Майорке. Я привезла домой чуть меньше двух с половиной миллионов долларов. Неплохо для ночной работы.

Я сдвигаюсь, не уверенная, хочу ли прижаться к нему или отодвинуться. Эрекция Форджа прижимается к заднице. Моей голой заднице.

Как?.. Рука напрягается на моём животе и притягивает ближе.

Я уступаю дьяволу на плече и двигаюсь назад, сильнее прижимаясь к нему.

— Чёрт возьми, я надеюсь, что ты не спишь и знаешь, что, чёрт побери, делаешь. — Его голос звучит грубо ото сна, когда он сильнее притягивает меня, посылая мурашки по всему телу и напрягая соски.

— А если нет?

— Ты бы проснулась от совершенно другого типа будильника. — Его член отстраняется и проскальзывает через расстояние между моими бёдрами. — Чёрт, ты уже влажная.

С резким вдохом я сильнее прикусываю губу, чтобы не застонать. Это ощущается так чертовски хорошо. Я знаю, что не должна наклонять бёдра под нужным углом, подталкивая головку члена к отверстию, но не могу удержаться.

— Блядь, Туз…

— Да, трахни меня. Прямо сейчас.

Я не знаю, что имею ввиду прямо в этот момент. Но вдруг кажется, что это самая естественная вещь в мире — проснуться с ним, обнимающим меня, прямо перед тем, как его толстый ствол пронзает меня.

Я хочу этого. Я не буду за это извиняться. Я прижимаюсь к нему, и у меня перехватывает дыхание, когда его размер растягивает меня.

Руки Форджа двигаются: одна накрывает киску, а другая обхватывает грудь, чтобы прокрутить сосок между большим и указательным пальцами. Он стонет, когда входит глубже. Моя голова откидывается назад.

Его губы касаются моей шеи, и он целует меня.

— Просто охрененно, — бормочет он, прежде чем выйти.

Каждый удар возносит меня всё выше и выше, пробуждая каждую частичку тела самым изысканным образом. Он не похож ни на один предыдущий раз. Каким-то образом он более интимный, потому что мы оба стонем и охаем, уничтожая друг друга.

Мой оргазм неуклонно растёт, чему помогают его умелые пальцы, играющие с клитором. Это уже слишком. Я пытаюсь схватить его за запястье, чтобы оттолкнуть, но другая рука мужа удерживает меня на месте. Не могу избежать ослепительного удовольствия — я могу только лежать там, позволяя ему дать мне всё, что я и не знала, мне нужно.

Когда оргазм, наконец, накрыл меня, я простонала его имя:

— Джерико.

Как только последний слог сходит с губ, я словно щёлкнула выключателем, превратив его в ненасытного зверя.

Он крепче прижимает меня к себе и смыкает руки вокруг меня, трахая ещё сильнее, когда я снова падаю через край. Голова мечется из стороны в сторону, когда его зубы скользят по моей шее и впиваются в изгиб плеча.

— Джерико! — я снова выкрикиваю его имя, теряя всякое подобие контроля.

31

Фордж

Когда я выхожу из неё, понимаю, что только что сделал. Я не надел презерватив.

Я всегда надевал презерватив. Всегда. Никогда не хотел давать кому-то надо мной власть, от которой невозможно избавиться. Но с Инди я не раздумывал.

Я уже женился на ней без брачного договора. Какого чёрта я буду беспокоиться о том, что она забеременеет?

Не буду.

Смелая реальность этого шокирует меня до глубины души.

— Подожди. Я принесу тебе полотенце. Минутку, — говорю я ей, вылезая из постели. Как только попадаю в ванную, вспоминаю, что сказал русский перед отъездом:

«Выпьем за продолжение рода Фёдоровых, даже если он будет смешан с твоей американской кровью».

Разве это то, что я хочу? Прежде, я никогда не думал о том, чтобы иметь детей. Они никогда не были целью в масштабе моей дальнейшей жизни.

Внезапно вероятность того, что я мог сделать Инди беременной, кардинально и безповоротно меняет всю картину. Что, если я хочу оставить после себя наследие? Не было бы матери столь же сильной, как Инди. Она уничтожила бы любого, кто попытался бы навредить её ребёнку. Она никогда бы не бросила его.

Я смотрю в зеркало на человека, которым стал. Чёрные волосы, унаследованные от матери, слишком лохматые и нуждающиеся в стрижке, на которую я не могу найти время. Тёмно-серые глаза отца, которого я никогда не знал. Глаза, которые ставят всё под сомнение и пронизывают всех, кого встречаю. Нос, сломанный первым ударом кулака Рубена. Он так и не зажил ровно.

Сквозь жестокого человека, смотрящего на меня, я вижу ребёнка, которым был. Того, кто был готов рискнуть умереть, чтобы получить шанс на что-то лучшее. Так же, как я готов умереть, мстя за Исаака.

Но пламя мести, которое обычно горит так ярко, прямо сейчас ослабло перед перспективой будущего, которое я не мог представить до этого момента.

Могу ли я иметь всё сразу? Или мне придётся выбирать?

Я всем обязан Исааку за жизнь, которой живу. Это никогда не будет оспорено.

Я отбрасываю в сторону яркую картину будущего, о которой не могу позволить себе думать, и отвожу взгляд от зеркала. Я обтираю себя, стягиваю полотенце с вешалки, смачиваю его тёплой водой, затем возвращаюсь в комнату и предлагаю его женщине в моей постели.

Моей жене.

Нет никаких сомнений, что она все изменила. Она меняет меня. И я не знаю, что, чёрт возьми, с этим делать.

Щёки Инди вспыхивают ярко-красным цветом, как только я передаю ей полотенце.

— Хм, спасибо.

Она отводит взгляд, пока обтирается. Я знаю, что должен отвернуться, чтобы дать ей уединение. Но я этого не делаю. Я не отвожу взгляда с её лица.

Когда Инди заканчивает, то оборачивает простыню вокруг себя, передавая мне полотенце. Я беру его и продолжаю смотреть на неё в тишине.

— Я иду в душ.

— Ты принимаешь таблетки? — вопрос возникает из ниоткуда. Я даже не знал, что собирался его задать.

Лицо Инди бледнеет.

— Нет. Не принимаю. Блядь. Я даже не подумала…

— Всё хорошо. Независимо от того, чем всё закончится, мы разберёмся с этим.

Её голубые глаза расширяются.

— Что, чёрт возьми, это значит?

Я пожимаю плечами, как будто это ничего для меня не значит, когда внезапно принимаю идею, что Инди беременна моим ребёнком. Назовите это примитивным мышлением. Назовите это чёртовым безумием. Неважно как. Потому что это просто есть.

— Мы оба принимали участие в том, что только что произошло. Мы вместе разберёмся с последствиями, если они будут.

Когда лоб Инди хмурится, мне хочется заглянуть внутрь её головы и узнать, что, чёрт возьми, она думает, потому что это может изменить то видение, которое только что представил я о том, как может выглядеть моя оставшаяся жизнь. То, о котором я только что сказал себе, что не мог думать. Если она лишит меня этой возможности, то я останусь с тем, что сейчас кажется холодной, бессмысленной дорогой, где единственное, что меня удерживает — это месть.

Во всём виноват русский. Он должен был стать философом. Его слова сказываются на мне против моей воли.

— Я не собираюсь иметь дело с последствиями, Фордж. Если я беременна, я… я не попытаюсь это исправить.

Меня охватывает чувство облегчения.

— Хорошо, потому что это не то, что я предлагал.

Она хмурится от замешательства.

— Подожди. Что?

Я наклоняюсь к ней, пока наши носы почти не соприкоснулись.

— Не беспокойся об этом, пока не будет, о чём беспокоиться. Ладно?

— Тебе легко говорить. — Инди опускает взгляд на зажатую в её руке простыню.

— Единственная причина, по которой это легко — то, что это ты.

Её голова дёргается вверх, от удивления расширяются голубые глаза. Инди изучает моё лицо. Я понятия не имею, что она ищет, но она должна найти это.

— Всё будет в порядке. Спасибо, что не настаиваешь, что это будет моей проблемой, если…

— Конечно, нет. — Я выпрямляюсь и протягиваю руку. — Душ и завтрак?

Прошло несколько секунд, прежде чем Инди взяла её, как будто мы объявили перемирие.

— Было бы здорово. Спасибо. — Её слова тихие и сдержанные, как будто она не уверена, как продолжить наш разговор. Нас таких уже двое.

Я помогаю ей встать с постели. Она тянет с собой простыню, прижимая её к своему телу. Если она чувствует, что ей нужна броня, она может её забрать. На данный момент.

— Как прошла игра? — спрашиваю я, зная, что если и есть какая-то тема, чтобы заставить её говорить уверенно, то это должна быть она, учитывая сумку, которую я запер в своем сейфе.

Выражение лица Инди меняется с осторожности в нечто совершенно иное. В ослепительную радость.

— Я выиграла. Разгромила их. Никто не усомнится снова в том, что я противник, с которым большинство людей не посмеют столкнуться.

Её улыбка такая широкая. От неё в уголках рта и глаз Инди появляются маленькие морщинки. Я никогда не видел ничего более прекрасного в своей жизни.

— Никогда не было сомнений, что ты грозный противник.

Инди пожимает плечами. Её улыбка тускнеет на несколько ватт.

— Когда я играла с тобой, то выглядела как любитель.

— Нет. — Я не соглашаюсь, качая головой. — Ты была кем угодно, но не им. Просто так получилось… Мне повезло той ночью. Возможно, я был удачливее, чем когда-либо в своей жизни.

— Я хочу сыграть с тобой снова. Хочу исправить свои ошибки. Доказать, что я могу победить кого угодно. — Она поднимает подбородок. Её голос приобретает надменные нотки, которые посылают удар похоти в мой член.

Я буду играть с ней снова…

— Для правильной ставки, ты просто могла бы соблазнить меня, — говорю я.

Её взгляд опускается на мою талию. Я понимаю, что она смотрит на мой член.

— Мои глаза выше, мадам.

Инди шагает вперёд, всё ещё прижимая простыню, но её улыбка становится дразнящей.

— Я думаю, что мы можем придумать ставки, которые великолепно соблазнят тебя, Джерико. Но сейчас… Я готова позавтракать и хочу пересчитать свои деньги.

32

Индия

— Твоя алчность может даже превзойти мою, — говорит Фордж, когда я ставлю сумку с деньгами на обеденный стол до того, как вся посуда была убрана.

Я смотрю на него. Спокойное выражение его лица утихомиривает сомнения, которые преследуют меня, с тех пор как он указал на то, что мы сделали — занимались сексом без презерватива.

Учитывая моё прошлое, случайная беременность никогда не была в моём длинном списке вещей, о которых нужно беспокоиться. Но когда Фордж зазвучал так, будто предлагал, что аборт был бы правильным решением, я запаниковала. Мои защитные инстинкты по поводу ребёнка, который, скорее всего, даже не был зачат, сработали на пределе. Я вступлю в войну, чтобы защитить своего ребёнка, независимо от обстоятельств его зачатия. Когда я, наконец, поняла, что это не было его намерением, с моих плеч свалился груз. Я снова смогла дышать спокойно.

Как я и сказала, шансы не в нашу пользу. Но я рада узнать относительно его позиции в этом вопросе. Даже не стану лгать себе и говорить, что не хочу повторять снова и снова то, что случилось этим утром.

Я поражена членом. Вот и всё.

В любом случае, я выбрасываю эту мысль из головы настолько, насколько могу, с полуголым искушением, сидящем передо мной, и сосредотачиваюсь на пачках наличности.

Я парю высоко, наслаждаясь своей победой, плюс сегодня у меня уже были убийственные множественные оргазмы. Так что прямо сейчас буквально ничто не могло отвести ветер от моих парусов.

Я беру пачку из сотен и поднимаю её к носу, вдыхая знакомый запах.

— Я люблю деньги. И не боюсь это сказать. Может быть, это звучит бестактно, но кого волнует? — я положила её обратно на стол и взяла другую, чтобы положить их в стопки. — Помню первый выигранный большой банк. Я даже не удосужилась вернуться домой. Пошла прямиком к Аланне и бросила их на кухонную стойку. Она разрыдалась, потому что думала, я ограбила банк.

Смех Форджа присоединяется к моему.

— Что она тебе сказала?

— Мы должны вывезти тебя из страны.

— Вот, что значит настоящая любовь. — Фордж улыбается. Боже мой, у него есть ямочки. Это не честно. — Она была готова тайно вывезти тебя, чтобы избежать судебного преследования.

Я хватаю другую пачку и пытаюсь стереть его ямочки из головы. Легче сказать, чем сделать. Я сосредоточиваюсь на задаче, стоящей передо мной. И продолжаю лёгкую беседу, потому что моим эмоциям нужен перерыв от удара последних нескольких часов.

— Нет ничего, чтобы она не сделала для меня или Саммер. Мы — её жизнь, которая порой кажется несправедливой. Но я думаю, что этому суждено было случиться.

— Я в этом не сомневаюсь, — говорит он, подталкивая ко мне больше денег. — Я часто думаю, почему Исаак взял меня под своё крыло вместо того, чтобы отправить в социальные службы после того, как я исцелился.

Я снова посмотрела на него.

— Исцелился?

Улыбка Форджа исчезает.

— У меня было тяжёлое детство. Тогда было не лучшее время.

— Твои родители били тебя? — в животе всё жутко скрутило от представления маленького мальчика с грязными чёрными волосами и серьёзными серыми глазами, уклоняющегося от ударов взрослого, который должен любить его.

— Не родители. Я не знал своего отца. Мама оставила меня со своим братом и его женой. Мой дядя любил пить и не любил детей. Это была плохая комбинация.

Он смотрит вниз на деньги в своих руках и пролистывает стопку, как будто считает их. Интересно, чего стоило этому сильному и умному мужчине, которым он сейчас является, признаться в этом мне.

— Мне так жаль.

Он поднимает голову с нейтральным выражением лица.

— Не нужно извиняться. Если бы не это, меня не было бы там, где я сейчас.

Даже если он может легко отмахнуться от этого, я не могу забыть картинку избитого мальчика. Но он не хочет моего сочувствия. Я знаю достаточно об этом мужчине, чтобы догадаться. Так же, как я не хочу его жалости о том, что мне пришлось сделать для Саммер и себя, чтобы выжить. Я горжусь тем, как я боролась с трудностями и выиграла. Никто не сможет отнять у меня это, точно так же, как никто не сможет забрать удары, которые превратили его в мужчину, которым он является сегодня.

— Жизнь как-то складывается странным образом, даже когда мы не понимаем, почему, — произношу я рассеянно. Но мой разум цепляется за слова, как только они покидают мой рот. Должна ли я была выходить замуж за этого человека? Если да, то зачем? И как надолго?

Пока я пытаюсь разобраться с этими вопросами, на которые не могу ответить, Фордж заканчивает складывать деньги и подталкивает их ко мне.

— В какой-то степени я согласен. Но если ты хочешь что-то, ты должен это заслужить. Исаак научил меня этому.

Я киваю в знак согласия.

— Я рано это поняла. Никто в этом мире ничего тебе не должен. По крайней мере, если ты растёшь без родителей, как мы.

Странно осознавать, что у нас есть что-то общее.

— Как долго ты была на улице, заботясь одна о Саммер? — он откидывается на спинку стула и скрещивает пальцы за головой. Его пресс и грудные мышцы перекатываются от этого движения. Я опрокидываю одну из своих стопок.

Смотря вниз, я собираю её и пытаюсь вспомнить вопрос, который он задал: «Как долго мы были на улице?»

— Достаточно долго, чтобы найти кого-то, кто хотел помочь нам. Это было благословением, даже если я не доверяла ей.

— Я немогу себе представить, что ты легко доверяешь кому-то.

Мой взгляд поднимается к Форджу. Я сосредотачиваюсь на его лице, а не на том, как сильно хочу спрыгнуть со стула и почувствовать себя как дома на его коленях.

Прекрати это, Инди. Возьми себя в руки.

— Я спала рядом с Саммер месяцами, опасаясь, что Аланна может оказаться какой-нибудь психопаткой. Хотя каждый мой инстинкт говорил, что она была настоящей находкой.

— Я рад, что ты нашла её.

— Я рада, что ты нашёл Исаака.

Некоторое время мы смотрим друг на друга. Кажется, что между нами возникает какая-то связь. У нас есть общие точки соприкосновения, которых я никогда не замечала. Фордж не высокомерный мудак. Он… настоящий.

И это делает его ещё более опасным для меня.

Я разрываю наш взгляд и возвращаю своё внимание туда, где оно должно быть. На деньги. Это единственное, на что я могу с уверенностью положиться.

Я быстро мысленно подсчитываю.

— Два миллиона триста тысяч. Не так уж плохо.

— Это на самом деле так, — говорит Фордж, освобождая хватку на шее и садясь прямо. — Что ты будешь с ними делать?

Я наклоняю голову в сторону, как будто должна подумать о том, что уже решила.

— Потрачу немного. Слегка повеселюсь. Потому что я люблю красивые вещи так же, как и любая другая девушка. Остальное инвестирую. Сделаю больше денег.

Облокотившись локтями на стол так, что волосы падают на глаза, он кивает.

— Ты — моя родственная душа. У тебя есть какие-нибудь инвестиционные планы?

Я поджимаю губы и притворяюсь, что раздумаю, вместо того, чтобы зацикливаться на комментарии: «Ты — моя родственная душа».

— Мм-м. Я ещё не знаю.

— Если тебе нужен инвестиционный совет, я знаю одного парня, — говорит он, оскалившись.

— Ты про себя?

Он качает головой.

— Нет. Ты мне пока не доверяешь. Но у меня есть хороший друг и деловой партнёр, который находится с женой на острове на отдыхе и по делам. У него есть дар делать деньги, каких я никогда раньше не видел. Иногда я задаюсь вопросом: человек ли он. Но, когда ты встречаешься с его женой и видишь их вместе, понимаешь, что он всего лишь мужчина. — Фордж барабанит пальцами по столу. — Между прочим, они пригласили нас на ужин сегодня вечером, если тебе интересно.

Я пытаюсь скрыть своё удивление. Фордж хочет познакомить меня со своими друзьями? Быть частью его жизни и не прятаться? Что всё это значит?

Осторожно уточняю.

— Ты хочешь пойти со мной на ужин и представить меня своему бизнес партнёру и его жене?

— Да, хотел бы. Очень.

— Почему?

— Потому что думаю, тебе понравится ночь, когда ты не пытаешься понять, что происходит на три шага впереди.

Я глотаю комок, образующийся в моём горле, потому что я вообще не знаю, как ко всему этому относиться. Ужин с друзьями звучит так нормально… и не похоже на то, что наш брак основан на чём-то финансово выгодном для Форджа.

Может быть, я смогу узнать о нем больше. Выяснить, что им движет. Выяснить, как заставить его хотеть меня из-за меня.

Последняя мысль возникает из ниоткуда, но не скажу, что это ложь.

— Ладно. Я пойду.

33

Фордж

Инди семь раз меняет свой наряд. Я знаю, потому что считаю. Она официально исчерпала, как она считает, подходящую одежду для напитков и ужина у бассейна.

— Если ты не определишься, я попрошу своего персонального консультанта по покупкам отправить тебе весь магазин одежды.

Инди оборачивается в спальне и стреляет в меня взглядом, говорящим, что мне бы лучше держать рот на замке. Что-то во всём этом дне ощущается по-домашнему, очень непривычно для меня. Вместо того, чтобы нервничать, не хочу терять это ощущение.

Её угрюмый вид говорит, что у неё всё в порядке.

— Я что-нибудь придумаю. Просто… Не знаю, чего ожидать. Обычно я изучаю людей, прежде чем встречаюсь с ними в реальной жизни.

— Перестань волноваться. Всё будет хорошо. Они хорошие люди. Если бы я думал, что возникнет какая-нибудь проблема, я бы отказался и даже не завёл этот разговор.

Инди морщит нос.

— Я знаю, что всё будет хорошо. И смогу за себя постоять. Я сижу за покерными столами с миллиардерами и шейхами.

— Я знаю, что ты сможешь. Как только поймёшь, что надеть…

Инди показывает мне средний палец.

— Я буду готова через час.

— Хорошо, потому что иначе мы опоздаем. — Я делаю шаг к двери. Инди бросает в мою голову рубашку.

Я останавливаюсь, приподняв вверх бровь.

— Да?

— Просто к твоему сведению, сегодня я плачу за что-нибудь.

Выражение её лица упрямое, но я всё равно настаиваю:

— В этом нет необходимости.

— Для тебя может и нет, но это важно для меня. Мне всё равно, за закуски или десерт, или даже за чёртову розу для его жены. Я за что-нибудь плачу. В конце концов, я миллионерша. Это может быть не так много по сравнению с тем, что есть у тебя…

Я чуть не засмеялся. Потому что формально, пока мы женаты, то, что принадлежит мне, принадлежит ей. Но очевидно, что Инди так не думает. И это в двадцатый раз подтверждает, что она совершенно не похожа ни на одну женщину из моего прошлого.

— Ты мультимиллионерша, Туз. Не прибедняйся. Я прослежу, чтобы сегодня вечером ты смогла потратить немного денег. Даю слово.

Инди упрямо приподнимает подбородок.

— Хорошо. А теперь иди. Я хочу, чтобы, увидев меня, ты был поражён.

С появляющейся улыбкой, я выхожу и закрываю дверь. В пустом коридоре говорю:

— Об этом не волнуйся. Я всегда поражён.

34

Индия

Я его убью. В прямом смысле этого слова. Голыми руками. Может, утоплю его в голубых водах бассейна рядом с нами. Или, может, протащу через пляж и позволю океану навсегда поглотить его.

Как он мог не сказать мне, что люди, с которыми мы встречаемся — знаменитый миллиардер Крейтон Карас и его жена-мегазвезда Холли Уикс?

Я продолжаю фальшиво улыбаться, стоя на территории бассейна, и стараюсь не подавиться собственной слюной, когда женщина, которую я слышала по радио столько раз, что сбилась со счёта, пожимает мне руку.

— Мне так приятно с тобой познакомиться, Индия. Могу я называть тебя Инди? Из того, что Джерико рассказал о тебе, у меня такое чувство, что мы отлично поладим.

На секунду мне интересно, что, чёрт возьми, Фордж рассказал обо мне, но я слишком расстерялась, чтобы спросить.

— Мне тоже очень приятно, мисс Уикс. Или миссис Карас? Как мне вас называть?

Ветер, дующий с океана, развивает позади неё распущенные тёмные волосы, словно она на фотосессии. Женщина ещё более потрясающая в жизни, чем на телевидении.

— Зови меня Холли. Я буду звать тебя Инди. Мне почему-то кажется, что мы станем хорошими подругами.

Южный акцент Холли напоминает мне, что она не всегда была замужем за миллиардером. Она выиграла в телешоу свой первый контракт в студии звукозаписи. Теперь Холли собирает по всему миру стадионы. Я ожидала, что она будет покрыта бриллиантами и одета в модные тряпки, но на ней лёгкий бело-голубой сарафан и серебряные гладиаторские сандалии.

— Холли. — Я называю её по имени как какая-то идиотка, а затем затыкаюсь, когда её муж протягивает руку.

— Приятно познакомиться, Инди. Я Крейтон. Или, если хочешь, Крей. Мы можем быть неформальными из-за того, что ты помогла мне выиграть пари с нашим другом.

— Пари? — выдыхаю я.

— На одной из наших встреч Фордж зарёкся от брака. Мы с другом поставили на то, сколько времени пройдёт, прежде чем он сделает решающий шаг.

Я посмотрела на Форджа, чьи брови приподнялись из-за веселья, в противоположность моих ожиданий от такого дружеского удара.

— К такому жизнь меня не готовила. — Он передвигает руку с моей спины на бедро. — Но ты не сказал мне о пари. Не могу поверить, что Рискофф поддержал тебя.

— Именно он придумал эту идею.

Тело Форджа трясётся от смеха.

— Конечно же, это был он. Мне придётся дать ему знать, как я счастлив доказать, что он неправ.

— Ваш столик готов, мистер Карас. Вы позволите мне принести бутылку шампанского? Я с удовольствием сделаю это, — произносит официант, взмахнув рукой в сторону закрытой зоны, огороженной с трёх сторон модульными бамбуковыми стенами, а с другой бассейном.

— Я никогда не отказывалась от шампанского, кроме времени, когда была беременна, — говорит Холли. Её акцент усиливается. — И сейчас не собираюсь отказываться.

Рука Форджа напрягается на моём бедре, пока мы следуем за официантом к столику.

— Шампанское подходит идеально. Инди готова отпраздновать свою победу прошлой ночью в игре на Майорке. Свыше двух миллионов. Надрала задницу каждому мужику за столом.

Почему-то, услышав, как Фордж хвалится мной, я испытываю шок от удивления.

Мы все сели на свои стулья. Крейтон обращает на меня внимание.

— Впечатляет. Хотя и не удивительно, учитывая, что твоя репутация опережает тебя.

Подождите, он говорит, что слышал обо мне? Кроме того, что рассказал ему Фордж?

— Вы следите за покером, мистер Карас?

— Крейтон, — поправляет он меня, поднося стакан воды к губам. — И не регулярно. Но даже я помню, что, когда работал над проектом в Вегасе, слышал истории о женщине, которую называли Королевой Мидас.

Вау. Совсем не это я ожидала услышать. Но это успокаивает меня и заставляет чувствовать, что я за столом не лишняя.

Официант возвращается с бутылкой шампанского. После того, как Крейтон одобряет его, он наливает каждому из нас бокал.

— Я недолго играл в Вегасе. Слишком много пытающихся что-то доказать озлобленных американцев.

Холли заливается смехом, чуть не опрокинув шампанское, когда тянется к нему.

— Ты прав. Ничто не сравнится со старым добрым высокомерием. Думаю, ты также хорошо знаком с ним, как и я.

Я перевожу взгляд на Форджа поверх своего бокала с шампанским.

— Я сталкивалась с этим.

— Ты не можешь помещать меня в ту же категорию, что и его. — Крейтон машет на Форджа, протестуя своей жене. — Он одичавший. Я даже не смог заставить его покинуть свои чёртовы лодки и сойти на землю, чтобы обсудить моё первое предложение.

— Корабли, а не лодки, чёрт побери. Что я могу сказать? Я предпочитаю океан большинству людей, — говорит Фордж, лениво поднимая подбородок.

— Итак, как вы вместе оказались в бизнесе? — спрашиваю я, а потом делаю глоток шампанского.

Крейтон фыркает и смотрит на меня.

— Я заставил его. Угрожал приземлиться на палубу его корабля, неважно давал он мне разрешение или нет. И когда он, наконец, сказал, что уделит мне час своего времени, этот мужик едва ли сказал два слова во время встречи.

Официант возвращается, Фордж и Крейтон оба заказывают виски.

— И что случилось потом? — интересуюсь я, как только официант исчезает за бамбуковой стеной.

— Я дошел до технической части своего предложения. Он указал в чём я ошибался и объяснил, почему я бы потерял каждый цент, который вложил, если бы придерживался своей первоначальной стратегии, потому что я ни черта не знал о грузоперевозках.

Я перевожу взгляд с одного мужчины на другого. Поза Форджа более расслабленная.

— И он был прав? — спрашиваю Крейтона, уже угадывая ответ. Фордж не похож на человека, высказывающего своё мнение, когда он не уверен.

— Абсолютно. Он даже не тыкал этим мне в лицо. Он просто сказал, как сделать всё правильно. Мы заработали до хрена денег.

— Выпьем за это! — Холли поднимает своё шампанское в воздух. Мы повторяем за ней.

«Мне они нравятся», — решаю я. Но мой муж мне нравится ещё больше.

35

Фордж

Если есть что-то, о чём мне никогда не придётся беспокоиться — это сможет ли Инди взять себя в руки в социальной ситуации. Она великолепная собеседница, остроумная, самокритичная. В общем удивительная.

Инди очаровала Холли и Караса. Я знаю, она не намеревалась этого делать, но она всё равно это сделала.

Стол был убран, и мы допиваем наши напитки. Мне стоит подумать о том, как быстро смогу вернуть Инди домой и раздеть, но я не хочу прерывать нашу встречу. Инди слишком наслаждается ей, чтобы завершить ночь, даже если позади нас садится солнце, и средиземноморский ветер становится прохладнее с каждым часом.

— Ты находишь артиста, который, по твоему мнению, обладает талантом, а потом записываешь под своим лейблом? Просто так? — с выражением благоговения на лице спрашивает Инди Холли.

— Примерно так. Я доверяю своей интуиции. Я могу распознать, кто этого очень хочет, а кто не желает для этого упорно трудиться.

— Я думала, что требовались месяцы и миллион комиссий, прежде чем лейбл запишет кого-то.

Холли ударяет краем своего бокала по бокалу мужа.

— Это так, если только твой муж не решит действовать через твою голову и купить твой лейбл для тебя.

Голубой взгляд Инди мечется между Холли и Карасом.

— Не может быть. Он этого не сделал.

— О, конечно же сделал, — отвечает Холли, когда Карас поднимает бутылку и наливает остатки в бокал своей жены.

— Ты простила меня в итоге. Кажется, ты даже поблагодарила меня.

— Мужчины, — произносит Холли. — Что с ними поделаешь?

Инди наконец поворачивается на стуле лицом ко мне.

— Не думай, что я забыла, как ты сказал, что позволишь мне заплатить за что-нибудь сегодня вечером. Я говорила серьёзно. И не покупай этот дурацкий отель, чтобы использовать в качестве аргумента, что всё уже куплено и оплачено.

С любой другой женщиной я бы сказал, что в этой ситуации шампанское помогло ей чувствовать себя комфортно. Но я знаю, что это не так. У Инди есть с трудом завоёванная в себе уверенность, основанная на том, как ранее ей приходилось выживать. Вижу это, потому что тоже пережил и я.

Я не мог перестать думать о том, что она сказала ранее. Что жизнь складывается так, как предначертано.

Часть меня хочет верить, что между нами всё реально и может продолжиться. Но моя циничная сторона не позволит мне согласиться с этой идеей. Это не то же самое, что купить лейбл за её спиной; я заманил её в брак, не сказав истинной причины. Инди остаётся только из-за денег. Было бы глупо думать, что она не уйдёт, как только будут подписаны документы о разводе и аванс поступит на её счет.

В этом никто не виноват, кроме меня. Отбрасывая в сторону сожаление, я поднимаю стакан виски со стола и делаю последний глоток.

— Обещаю, что не куплю ни ресторан, ни отель, — говорю я и подмигиваю ей, чтобы скрыть свои мрачные мысли.

— И ты определённо не платишь за ужин, — произносит Карас, хлопая рукой по столу.

— Но…

— Он уже внесён на счёт нашего номера. Как насчёт того, чтобы я инвестировал некоторую сумму твоего покерного выигрыша. Мы можем считать это деловым ужином, который я потом спишу. И ты не будешь чувствовать себя неловко, потому что поможешь мне заплатить меньше налогов.

— Как будто ты его уже не списал, — говорит Холли, игриво закатывая глаза.

Карас поднимается и встаёт за стулом своей жены, чтобы выдвинуть его.

— Конечно. Но тебе не нужно было раскрывать все мои секреты.

— Едва ли это секрет. Теперь, я думаю, нам нужно прогуляться. Я хочу увидеть тот замок, о котором мне рассказывали, и я не смогу покинуть остров, не увидев его, — промовляет Холли, подняв подбородок, чтобы взглянуть прямо на него. Карас пользуется возможностью, наклоняется и целует её в губы, прежде чем помочь ей встать со стула.

Глаза Инди загораются.

— Вы его ещё не видели? Он недалеко. В нескольких минутах хотьбы. Позвольте мне быть вашим гидом. К вашему сведению… по пути есть несколько потрясающих магазинов мороженого.

— Я в деле, — говорит Холли, вставая.

— Что скажешь? — спрашивает меня Инди. — Хочешь прогуляться по городу как туристы?

Я выдвигаю ей стул и протягиваю руку. Она кладёт свою руку в мою, и я крепко сжимаю.

— Веди.

36

Индия

Холли в восторге от Кастель-де-Эйвисса. Его потрёпанных каменных стен и их резных надписей. Пока мы бродим по средневековым залам, я понимаю, как мне повезло, что моя мать решила исчезнуть после того, как привезла нас на этот остров. На протяжении многих лет он был моим домом. Я начала воспринимать его красоту как должное. Интересно, делал ли Джерико тоже самое.

Джерико.

Его имя всплывает в моей голове всё чаще и чаще. И каждый раз мне приходится сдерживать себя. В этот раз я спотыкаюсь на мощеной улице. Он придержал меня рукой.

— Ты в порядке? Слишком много шампанского?

— Нет. Нет, я в порядке. Просто споткнулась. — Я не могу сказать ему, что споткнулась из-за него.

Узнав сегодня утром о его детстве, а теперь увидев с друзьями, когда он шутит и смеётся над игривым подтруниванием — он больше не тот неприветливый промышленный титан и безжалостный конкурент. Джерико обычный человек.

Я оглядываюсь через плечо, когда морской ветер развевает его волосы, а тусклый свет отбрасывает тени от острых скул. «Невероятный человек», — исправляюсь я. Тот, с кем мне хочется проводить время.

Может, даже больше, чем хочется. Я начинаю жаждать его забавных комментариев и саркастического остроумия. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но Джерико заставляет меня улыбаться.

Не говоря уже о том, что у него самый невероятный в мире член. И он знает, как им пользоваться.

Возможно, быть миссис Джерико Фордж не самое худшее в мире. Пока он только и делает, что помогает мне. Я знаю, что для него этого достаточно, и он не лгал об этом. Просто не сказал мне всей правды о своих мотивах.

На его месте я бы, наверное, сделала то же самое. Джерико пошёл на огромный риск, когда поставил на меня. Интересно, был ли проигрыш в Ла Рейне на самом деле лучшим, что случилось со мной.

Только время покажет…, и я поставила на это время выполнение своего ультиматума, чтобы он закрыл сделку и отпустил меня.

Слово «развод» звучит уже не так привлекательно, как раньше.

К счастью, прежде чем я могу задуматься глубже о постоянно меняющейся картине своего брака, я замечаю магазин мороженого, в который хожу только тогда, когда действительно хочу похвастаться.

— Ты всё ещё в настроении для десерта? — спрашиваю я Холли, указывая на другую сторону улицы.

— Девочка, я всегда в настроении для него. — Она похлопывает по своему сарафану в районе живота. — Особенно, когда я не в туре.

Я выбираюсь из объятий Форджа и машу пальцем между ним и Крейтоном.

— Я плачу, джентельмены. Даже не пытайтесь меня остановить.

37

Фордж

Женщины всё ещё едят мороженое, когда снова вибрирует мой телефон.

Блядь. Меньше всего я хочу, чтобы эта ночь была прервана из-за бизнеса, поэтому я игнорирую его. Именно тогда Инди достаёт из сумочки свой телефон и встаёт из-за маленького столика в кафе.

— Я отойду на минутку? — она протягивает телефон, чтобы я мог видеть экран. — Это Аланна.

Когда она отходит, я беру в руку телефон. Вижу, что пропустил два звонка от Саммер. Какого чёрта она звонит мне?

Прежде чем я могу перезвонить ей, Инди выбрасывает своё мороженое в мусор и мчится обратно к столу.

— Нам нужно уходить.

Пока она говорила, я встал с места.

— Что случилось?

— Постояльцы квартиры-студии Аланны разносят её в пух и прах. Она напугана, а полиция сказала, что не смогут быть там в течение часа или больше. Саммер грозится попытаться остановить их сама. — Инди хватает мою рубашку за рукав, чтобы потянуть меня.

— Похоже, у вас есть дела поважнее, — говорит Карас, когда Холли ахает.

— Да, идите. Пожалуйста. Разберитесь с этим. Ещё увидимся. Обещаю.

— Я была так рада познакомиться с вами обоими, — произносит Инди. От тревоги её лоб пересекают морщинки. — Мне жаль, что вечер так заканчивается, но…

— Идите, — говорит Карас. — Всё хорошо.

Я хватаю Инди за руку. Мы вместе спешим по тротуару в направлении здания Аланны. Из-за пробок на извилистых улочках на машине мы не сможем добраться туда быстрее, чем пешком. Даже на такси не будет быстрее.

Затем я посмотрел на её туфли с высокими каблуками, из-за которых она может сломать ногу, если попытается бежать.

— Я понесу тебя, — говорю я, но Инди качает головой.

— Это не первый раз, когда мне приходиться бегать в этих «Маноло», и, скорее всего, не последний. Быстрее.

Инди тянет меня за руку. Мы пробегаем между машинами. Своим телом я ограждаю её от встречного движения.

Когда мы доходим до угла, один её каблук застревает между булыжниками. Инди падает вперёд, когда поднимает ногу.

Я протягиваю руку, чтобы удержать её, потом снимаю туфлю и отдаю ей в руки.

— Подержи её, — говорю я, поднимаю её на руки и начинаю пробежку.

— Я могу бегать.

— А я могу бежать быстрее.

Когда я поворачиваю за угол, все дальнейшие протесты исчезают. В поле зрения появляется дом Аланны. Саммер стоит на улице, оглядываясь вокруг в поисках Бог знает, чего. Она сразу же нас замечает.

— Где, чёрт возьми, твой охранник? Я думала, что кто-то дежурит возле дома?

Я оглядываюсь и вижу тёмный седан, припаркованный на улице, и машу рукой. Коба выскакивает из него.

Чёрт, я должен был позвонить ему и сначала отправить его. Но моей единственной мыслью было добраться сюда как можно быстрее.

— Что, чёрт возьми, происходит? — спрашивает он одновременно со мной.

— Точно не знаю, — отвечает Саммер. — Думаю, они обдолбались и подрались. Нам слышно, как разбивается посуда и ломается мебель. Аланна сходит с ума, а от полиции никакого толку.

Я ставлю Инди на ноги, и она одевает туфлю. Мы вчетвером врываемся в фойе, когда лифт закрывается, но я проталкиваю руку между дверями.

— Они ударили тебя или Аланну?

Саммер отрицательно машет головой.

— Нет. Она постучала, а они закричали через дверь. Они бы не открыли её. Я пошла туда, стучала, пока один из них не разбил тарелку о дверь и не обматерил меня. Тогда я позвонила в полицию.

— Мы разберёмся с ними. — В моих жилах зарождается предвкушение, так же, как когда я побежал за парнем, который вырвал сумочку Инди в Сен-Тропе, и потом, когда я вернул её от Бастиена. Никто не наезжает на меня и моё.

— Какая квартира?

— Шесть Б, — отвечают обе женщины в унисон.

— Идите, посидите с Аланной, — говорю я Инди и Саммер, когда лифт открывается на её этаже. — Заверьте её, что всё будет хорошо.

Я не дожидаюсь, когда мои приказы будут выполнены, и с Кобой направляюсь к квартире. На самом деле мне не нужно было спрашивать, какой был номер квартиры, потому что звук дебоша становится всё громче, когда мы приближаемся к двери.

Грёбаные придурки.

Я киваю Кобе и указываю на дверь.

— Один. Два. Три.

Вместе мы ударяем ногами по белому дереву, и дверь распахивается, вырывая замок.

— Какого хрена? — кричит внутри мужик. Коба достаёт свой пистолет, когда переступает через порог. Я следую за ним.

Голос принадлежит двадцатилетнему парню, а не взрослому мужчине. При виде пистолета он замолкает, но его друг бросает разбитую тарелку, словно фрисби, в мою голову.

Я отбиваю её своим предплечьем, и она задевает острым углом мою кожу.

— Ты выбрал не ту квартиру, ублюдок. — Я подхожу к нему, когда он натыкается спиной в стену.

Комната разгромлена. Повсюду битое стекло и разбитая мебель. Даже диванные подушки порезаны. Я не знаю, какого хрена они тут делали, но сейчас всё закончится.

Я хватаю за шею парня, который бросил тарелку, и поднимаю его.

— Что, чёрт возьми, с тобой?

— Отпусти меня! Никто не приглашал тебя на вечеринку.

Вот тогда я вижу двух молодых девушек, прятавшихся на другой стороне комнаты. Твою мать.

— Вы ранены? — выкрикиваю я вопрос. Они качают головами.

Когда я снова переключаю своё внимание на панка, он бьёт ногой мне в пах. Боль пронзает меня до живота.

Этому маленькому ублюдку повезёт, если он переживёт эту ночь.

Я швыряю его на пол, а Коба направляет на него пистолет.

— Двигайся или он просто убьёт тебя.

Глаза паренька расширяются.

Я смотрю на его друга, который отступил, как только мы вошли. Он не может стоять смирно на месте. Его руки дрожат, пока он ковыряется в одежде.

— Что, чёрт возьми, ты принял?

— Мет. Кажется, что они приняли мет, — отвечает одна из девушек. — Мы пытались уйти, но они не отпустили нас.

Боже правый. Эти два куска дерьма кругом неправы.

— Вы можете идти, но напишите свои имена и номера на случай, если полиции понадобятся показания.

— Но… — начинает протестовать девушка, которая заговорила.

— Вы хотите остаться, пока сюда не приедут копы?

Они обе качают головами.

Инди говорит с порога:

— Я позабочусь о них. Девочки, пойдёмте со мной.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как она машет им выйти из комнаты.

— Убедись, что номера правильные, прежде чем отпустишь их.

Инди пробежалась взглядом по обломкам в комнате и гневно посмотрела на двух парней.

— Конечно.

Парень на полу рычит, когда девушки выходят из квартиры, а второй, почти в слезах, начинает умолять:

— Не убивайте нас. Пожалуйста, не убивайте нас. Мы просто хорошо проводили время и делали то, что он сказал.

Какого. Хрена?

— Кто-то сказал вам делать что?

Коба и я приближаемся к пареньку. Я намерен напугать его до усрачки, чтобы заставить всё рассказать.

— Я его не знаю. Он показал нам список. Сказал, чтобы мы арендовали место и повеселились немного, а завтра он заплатит нам наличку.

Наконец-то я чувствую, что не собираюсь выблевать всё, что съел на ужин и десерт, от удара по яйцам. Я присаживаюсь на корточки рядом с разрушенным диваном, нависая над ним, пока мой мозг усиленно работает. Кому нужно нарочно подосрать Аланне?

— Расскажи всё, что знаешь.

Прежде, чем трусливый панк начал раскалываться, другой гавнюк вскочил на ноги и побежал к двери. Коба хватает его, но парень ударяет ногой и выбивает пистолет из его руки. Тот скользит по полу. Пацан дёргается, словно собирается за ним прыгнуть, но Коба опережает его.

Всё это было грёбаным отвлечением. Как только Коба встает с пистолетом в руке, пацан исчезает.

Чёрт возьми.

— Иди за ним!

Коба выбегает в дверь. По коридору раздаются шаги.

Я поворачиваюсь к брошенному им другу.

— Теперь тебя реально кинули. Ты расскажешь мне всю чёртову историю с самого начала.

38

Индия

Две девушки, Келси и Кристал, слегка напуганы, но в полном порядке после того, как ушли от парней, которые не позволили им выйти, пока громили дом Аланны.

Я перезваниваю себе с их мобильных телефонов и фотографирую их водительские права. Потом прошу каждую рассказать, что произошло.

— Они просто спросили нас, хотим ли мы потусить, — говорит Кристал.

Возможно, это будет нечестно с моей стороны, но рассмотрев получше их узкие платья и туфли на каблуках, как у шлюх, я задала провокационный вопрос:

— Они вам заплатили?

Девушки переглядываются, словно пытаясь молча придумать историю.

— Послушайте, мне плевать, если вы на работе. Я нисколько не против. Только хочу убедиться, что не было никакой другой причины, по которой вы связались с ними сегодня вечером, будто знали, что они собираются разгромить это место.

Девушки поворачиваются ко мне, и Келси отвечает:

— Они не платили нам… но кое-кто другой сделал это.

— Кто?

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Я не спрашивала его имя. Только взяла его деньги.

Какого чёрта? В этом нет смысла.

На кухне свистит чайник, и я встаю.

— Аланна заваривает чай. Я скоро вернусь. Пожалуйста, только не уходите. Нам очень нужна ваша помощь.

— У нас будут неприятности? — спрашивает Кристал.

Судя по правам, этим работающим девушкам всего восемнадцать лет. Я не могу представить, что они планировали стать проститутками, когда вырастут. Мне грустно, потому что на их месте могла оказаться я, если бы не научилась играть в карты, чтобы найти способ содержать себя и Саммер.

— У вас не будет проблем. — Я делаю паузу, не додумав толком, что собираюсь сказать, но пофиг. — И если вы хотите не возвращаться к работе на своего сутенёра, я могу помочь вам найти другую работу или вывезти с острова.

Глаза Келси и Кристал становятся больше.

— Серьёзно? — переспрашивает Кристал, смаргивая сдерживаемые слёзы в её карих глазах.

Я киваю.

— Ждите здесь. Я сейчас вернусь.

— А у меня есть превосходный горячий чай для вас, девочки, — произносит Аланна, переходя в режим материнской заботы, чего собственно я и ожидала.

Я покидаю квартиру и возвращаюсь в квартиру-студию, намереваясь рассказать Форджу, что узнала, чтобы он смог выяснить, кто заплатил девушкам. Моя интуиция подсказывает, что вся эта ситуация не случайна, но понятия не имею, почему. Сразу же на ум приходит Бастиен… но что-то тут не сходится. Ничего из этого не сходится.

Когда я заглядываю в разгромленную квартиру, Фордж остался наедине с одним из парней. Коба и второй парень исчезли.

— Джерико. — Не знаю, почему произношу его имя, но оно так легко и естественно соскальзывает с моего языка… Я должна снова контролировать себя. Он Фордж.

Он поворачивает голову.

— Всё в порядке?

— Девочки сказали, что эти двое не платили им. Кто-то другой это сделал.

Парень на полу забивается дальше в угол, как будто боится того, что будет дальше.

— Я ничего не знаю, чувак. — Его взгляд мечется из стороны в сторону, и он дрожит от страха. — Алфи был тем, кто общался с людьми. Я просто приехал поразвлекаться. Он тот, у кого есть связи. Он заставил нас остаться в каком-то огромном доме на холмах до сегодняшнего вечера, а потом сказал, что нам нужно приехать сюда и разъебать это место, чтобы погасить счёт за другое.

— Какого чёрта ты согласился? — спрашивает его мой муж.

— Потому что у меня закончились деньги, а мы вернёмся домой только через три дня. Алфи сказал, что нам не придётся ничего платить, если мы это сделаем, и я даже вернусь с наличкой.

— Откуда ты? — спрашиваю я, хотя его акцент явно указывает на то, что он британец.

— Из Лондона. Мы на отдыхе.

— В чьём доме вы остановились на холмах? — спрашивает Фордж.

— Не знаю. Не спрашивал. Думаю, у парня должно быть много денег.

Фордж смотрит на меня. Я знаю, что мы думаем об одном и том же. Бастиен.

— Там был красный Ламборджини? Кто-то приходил и уходил? — спросил он.

Парень кивает так, что чуть не вытряхивает свой мозг из черепа.

— Да. Это было забавно, потому что он приезжал пару раз в день. Каждый раз он брал только один чемодан, потому что это всё, что влезало в ту сучку. Мы с Алфи ещё пошутили, что ему нужен внедорожник, чтобы сэкономить время.

Фордж отступает и машет пареньку.

— Вставай. Дай мне свой кошелёк.

— Я уже сказал вам, что у меня больше нет денег. Несколько фунтов и всё. Я не смогу заплатить за весь этот ущерб. Я почти ничего не трогал. Алфи сошёл с ума. Я не употреблял мет. Это дерьмо пугает меня.

— Что ты принял? — спрашиваю я его, потому что сейчас он не может быть чистым и трезвым.

Он вытирает нос. Мне даже не нужно, чтобы он отвечал, но он делает это.

— Немного кокса. Потом немного экстази с девочками.

— Куда ты собирался утром? — спрашивает Фордж. — Где твои пожитки?

Паренек указывает на угол, где стоят два чемодана.

— Мы принесли его с собой, но я не знаю, куда мы собирались дальше. Я же сказал — я не строю планов. Просто приехал развлекаться.

— Какой чемодан твой? — спрашиваю я.

— Синий.

Я иду к углу и указываю на серебряный.

— Этот Алфи?

— Да. — Он снова кивает, потом вытирает нос.

— Мне стоит его открывать? — спрашиваю я Джерико. — Или подождём полицию?

— Они испоганят расследование, даже если потрудятся открыть его. Нет смысла ждать.

— Ладно. — Я беру наволочку, приседаю и осторожно переворачиваю чемодан на бок и нахожу молнию, не оставляя на нём своих отпечатков пальцев и, надеюсь, не стирая отпечатки Алфи. Как только он расстегнёт, я открываю, обнаруживая разноцветную одежду. Странный выбор для парня, но…

Моя мысль обрывается, когда я сосредотачиваюсь на герметичных пакетах с таблетками и порошком.

— Бог ты мой. В этом чемодане хватает дерьма, чтобы Алфи арестовали за контрабанду и посадили в тюрьму на годы, если бы он оказался здесь, когда прибыла полиция.

Голова Форджа поворачивается, чтобы осмотреть содержимое, и он ругается себе под нос. Фордж смотрит на парня на полу.

— Вы не собирались оставаться здесь, когда прибудет полиция, не так ли?

— Неа, чувак, мы собирались сбежать, но Алфи захотел сломать как можно больше дерьма, и тут появился ты.

Мой мозг лихорадочно думает. Если бы они сбежали до прибытия полиции, Аланна могла бы быть арестована за это. Кровь стучит в ушах. Интересно, что, чёрт возьми, здесь происходит.

Я закрываю чемодан, и прикрепленная к нему багажная бирка переворачивается… и на ней мое чёртово имя.

39

Фордж

— Не может быть, — шепчет Инди, но звучит словно ругательство.

— Что? — я вскакиваю на ноги. Хочу подойти к ней, но не хочу, чтобы этот засранец сбежал, как тот, которого Коба, надеюсь, вернёт назад прямо сейчас.

Инди стоит и показывает, её рука дрожит.

— На этом чемодане моё имя. Мой адрес. Всё. — Голос Инди дрожит. — Если бы копы добрались сюда раньше нас, они бы арестовали меня.

— Не может быть.

— О мой бог. Подожди. — Она падает на колени, снова открывает чемодан и хватает синий кусок ткани. — Нет. Не может быть… Это… Как? — её голос ломается на последнем слове, пока она держит рубашку. Я её раньше не видел.

— Что?

Инди трясёт материал в своей руке.

— Она моя. Эта рубашка моя.

— Каким образом кто-то получил её?

— Я… Я не знаю.

Она достаёт больше одежды. Нижнее бельё. Купальник. С каждой вещью, которую она вытаскивает, моя потребность убить Бастиена де Вира поднимается ещё на дюжину пунктов.

— Зачем ему это делать? — шепчет Инди. Я не могу дольше оставаться вдалеке от неё.

— Не дёргайся, — говорю я парню на полу, пересекаю комнату и притягиваю к себе дрожащую Инди. — Он пытается доказать, что всё ещё может добраться до тебя, даже если ты моя.

Голубые глаза Инди расширяются от сомнения.

— Это безумие. Он бы запер меня на всю жизнь. Ни в коем случае копы не поверили бы, что это не моё. Мы должны вытащить его отсюда. Сейчас. Всё. Полиция не может войти сюда, пока мы не узнаем, что ничего больше не подброшено и спрятано.

Я прижимаю её сильнее, прежде чем ослабить хватку.

— Я займусь этим. Возвращайся к Аланне. Уведи девушек оттуда.

Инди сглатывает, и я отпускаю её. Она закрывает за собой сломанную дверь, выходя из комнаты, оставляя чемодан со своей чёртовой одеждой на кровати. Вся моя выдержка уходит на то, чтобы подавить свой гнев и не выпустить его на этом тупом засранце.

Сжимая челюсти, я посмотрел на него.

— Как тебя зовут, парень?

— Реджи. — Его голос дрожит, как у Инди. Это меня ещё больше бесит.

— Фамилия?

— Монк.

— А кто, чёрт возьми, твой друг?

— Алфи… Альфред Литтлтон.

Я вздыхаю, сдерживая ярость, даже если она хочет подняться и сокрушить его теперь, когда я знаю его имя.

— У семьи Алфи есть связи? Богатые друзья?

Реджи снова качает головой.

— Алфи вырастил старший брат. Он работает на очень важного парня. Алфи и я окончили вместе школу. Он вернулся со мной домой на каникулы, потому что его брат постоянно работал.

— Ты когда-нибудь слышал о семье де Вир? — спросил я его.

Глаза паренька расширяются.

— Да, но как ты узнал, что это босс его брата?

40

Индия

Когда я возвращаюсь к Аланне, дверь закрыта. Изнутри я слышу стук и крик.

Ах, ты ж, боже мой.

Я толкаю незапертую дверь и обнаруживаю, что кухня пуста, а моя сестра снаружи, рядом с Аланной, стучат в стеклянную дверь, ведущую на террасу.

Я бросаюсь к ней, открываю замок и раздвигаю двери.

— Что, чёрт возьми, произошло?

— Эти маленькие сучки просто кошмар! — раздражённо говорит Саммер, её грудь поднимается и опускается.

— Это я виновата, — поясняет Аланна, похлопывая Саммер по плечу. — Одна из них спросила, могут ли они выпить чаю на террасе, и я ответила «да». Я попросила Саммер помочь мне, и когда мы были снаружи, они заперли дверь и убежали.

— Маленькие шлюшки. Клянусь, я проверю каждый угол на улице, пока не найду их и не преподам урок гостеприимства.

— Они что-нибудь украли? — спрашиваю я, осматривая комнату. — Подбросили что-нибудь?

Саммер качает головой.

— Они не успели. Я отвернулась всего на секунду, когда они задвинули двери, и я поняла, что они делают. Они просто хотели убраться отсюда как можно быстрее. Чёртовы сучки. — Моя сестра скалится, как будто в бешенстве, а Аланна продолжает поглаживать её плечо, чтобы успокоить.

— Это я во всём виновата, — говорю я. — Я думала, что они были невинными жертвами.

Аланна подходит ко мне и обнимает.

— Наверное, так и есть, дорогая, но это не значит, что они потеряли чувство самосохранения. Помнишь, какой была ты?

— Вот почему я так зла на себя. Я должна была догадаться, что они выкинут что-то подобное. Потому что я бы тоже так поступила. — Часть моего гнева исчезает, когда Аланна крепче сжимает меня.

— Очень мило, что ты хотела им помочь. У тебя есть их имена и номера. Может, когда-нибудь ты ещё сможешь… — произносит она, отпуская меня.

— Если только их права не поддельные. Потому что я точно уверена, что не вышла бы на улицу со своими. Ты бы тоже, Инди.

Моя сестра в чём-то права. И хотя у меня есть их номера, они, без сомнения, заблокируют мой.

— Как говорится, ты не можешь помочь людям, которые не хотят, чтобы им помогали, — говорю я печальным голосом.

Аланна нежно мне улыбается.

— Да, ты можешь. Ты должна взять их измором, как я сделала с вами. Пока не отказывайся от них, дорогая. Они нас не тронули. — Она делает паузу и оглядывает комнату. — И я не думаю, что они что-то украли. Они просто испуганные дети, сбежавшие к единственному чувству безопасности, которое у них есть.

Мой живот скручивается при мысли о том, к чему они вернулись. Если каким-то чудом я снова найду этих девушек…

Мысли о спасении двух молодых девушек исчезают, когда Фордж подходит к двери, одна рука обхватывает, как наручник, руку парня, который был в квартире-студии, а другая тащит за собой серебряный чемодан. Я быстро рассказываю ему, что случилось с девушками, и он кивает на парня:

— У Реджи есть двадцать фунтов. Он предложил их, чтобы помочь оплатить ремонт, но я сказал ему использовать их, чтобы убраться с острова. — Фордж смотрит на меня. — Ты отозвала копов?

Блядь.

— Нет ещё. Саммер, можешь позвонить им?

— Почему мы хотим отозвать их? — Саммер хмурит светлые брови, когда выражение лица Джерико меркнет.

— Потому что мы разберёмся с этим сами.

Я благодарна, что он не рассказал им о чемодане. Аланна сойдёт с ума. Моя сестра ищет свой телефон, когда его тёмно-серый взгляд переходит на Аланну.

— Когда начинается ваша следующая аренда?

— Не раньше выходных, но сейчас мне придётся её отменить, — произносит она, сжимая ладони.

— Нет необходимости в отмене. Мои сотрудники позаботятся об этом, включая устранение поврежденной мебели и её замены.

Аланна моргает, словно он говорит на иностранном языке.

— Я не могу себе этого позволить, мистер Фордж. Мне нужно найти что-нибудь используемое…

— Я разберусь с этим. Это то, для чего нужна семья.

Тёплое чувство, которое расцвело в моей груди ранее, возвращается в десятикратном размере.

Глаза Аланны наполняются слезами.

— Огромное спасибо. Вы поистине благословение, сэр.

— Для меня это честь. Вам что-нибудь ещёнужно сегодня вечером?

Она качает головой, и он поворачивается к Саммер.

— Отзови копов. Если они придут, скажи им, что произошло недоразумение, и извинись. Не впускай их в квартиру-студию. Коба останется там ночь, поэтому он будет рядом, если что-нибудь случится, и тебе понадобится помощь.

Я вытягиваю шею, чтобы выглянуть в коридор за Форджем. Конечно же, его светловолосый охранник стоит там, согнувшись и тяжело дыша, словно только что пробежал марафон.

В челюсти Джерико пульсирует вена. Очевидно, он не доволен, что Коба вернулся один.

Он отпускает руку Реджи и толкает его к Кобе, а потом протягивает мне руку.

— Давай проводим Реджи до автобуса по пути к лодке.

41

Фордж

Как только мы выходим на улицу, Реджи хватает свой синий чемодан и сбегает. Как я и думал. Донниган был наготове благодаря моему смс, отправленному, пока мы были в коридоре. И он уже следует за пареньком. Дорси встречает нас у главного входа и забирает у меня серебряный чемодан. Коба возвращается внутрь.

— Остальные? — спрашиваю я её

— На месте или скоро будут, как вы и хотели, сэр.

Инди хмуро смотрит на меня, словно у неё в голове крутятся сотни вопросов.

— Что происходит?

— Ничего. Мы просто хотим убедиться, что выходы из здания заблокированы. Понаблюдаем за теми, кто заходит и выходит из него сегодня вечером.

— Думаешь, кто-то попытается вернуться сегодня? — спрашивает Инди, снова хмуря лоб от беспокойства.

— Я не знаю, какие у них планы, но Аланна и твоя сестра в полной безопасности, не сомневайся. — Я беру её за руку и сжимаю.

Но я не говорю ей, что моя охрана не только наблюдает за её сестрой и Аланной. Они здесь также, чтобы приглядеть за Кобой.

Не доверять одному из своих, особенно тому, чья преданность не вызывала никаких сомнений — это больно, но я больше не хочу рисковать. Коба был на дежурстве, когда в Сен-Тропе ранили Индию и выкрали её сумочку, и когда Бастиен схватил Инди у дока. Сегодня вечером, когда он позволил этому ублюдку Алфи Литтлтону, тому, кто связан с де Виром, уйти… всё слишком складно получается, а я не верю в совпадения.

Если в моей организации есть предатель, я выясню и разберусь с ним соответственно. Когда я закончу, сколькобы де Вир не заплатил ему, этого будет недостаточно, потому что платой за предательство будет его жизнь.

— Вы готовы к отправке, сэр? — спрашивает Дорси, махая в сторону одного из неприметных чёрных седанов, которые я держу на острове.

— Да, мы готовы.

Она загружает чемодан в седан. Я слежу за копами, которым могли, очень кстати, дать наводку для нападения. Чтобы это не было проблемой, я плачу достаточному количеству сотрудников департамента. Но не хочу рисковать.

Я открываю заднюю дверь для Инди и жду, пока Дорси закроет богажник, чтобы сесть в машину.

— За всем этим стоит Де Вир. Я не знаю, каков у него сейчас, блядь, мотив, но он изменил тактику.

— Он был на Майорке прошлой ночью, — говорит Инди, когда Дорси заводит машину. Интересно, почему она так долго не рассказывала мне.

— Я знаю. Бейтс сообщил, что Белевич тоже там был.

Инди откидывается спиной на спинку сиденья и пристально смотрит на меня.

— Мне следовало догадаться, что ты в курсе. Они сказали тебе, что Бастиен подошёл ко мне только один раз, а затем отошел?

Я наклоняю голову.

— Но он наблюдал за тобой всю ночь. Они не смогли определить, кому он звонил.

— Как считаешь, возможно, что всё это подстроил он? — спрашивает она, пока Дорси везёт нас на причал.

— Вполне вероятно. Де Вир не дурак. Если он хотел доставить неприятности, то это был достаточно хороший план. Даже если он был небрежно выполнен.

— Бэтмен рассказал тебе о том, что сказал Белевич? Что он знал о похищении моей сестры?

— Бэтмен? — спрашиваю я, когда Дорси замедляет машину на набережной, где Голиаф ждет у лодки.

— Извини. Бейтс. Хотя Бэтмена легче запомнить. В костюме у него аура Брюса Уэйна.

Я поднимаю бровь, когда на щеках Инди появляется румянец.

— Да, неужели?

— Короче, дело не в этом. Он рассказал тебе, что сказал Белевич?

— Нет, но тебе бы следовало.

Она смотрит вниз.

— Прости, я немного отвлеклась. Я не знаю, о чём, чёрт возьми, думала.

Инди быстро пересказывает всё, что ей сообщил русский, и я с ней согласен: нам нужно выяснить, где он получает свою информацию. У меня есть одна догадка, но я не хочу озвучивать её прямо сейчас. Последнее, что я хочу обсуждать — это отца Инди. Правда, завтра утром… я свяжусь с этим мужиком.

Дорси открывает Инди дверь, и она выходит. Я сам открываю дверь и выхожу из машины.

— Привет, большой игрок. Тебе на вечер не нужна ещё компания?

Две женщины в коротких платьях и на высоких каблуках направляются ко мне.

У Инди перехватывает дыхание. Уверен, она думает о двух девочках, сбежавших из квартиры.

— Простите, леди. Нам не интересно.

Более смелая из двоих подается вперёд, пока её рука не касается моей.

— Но кажется будто ты хочешь по-настоящему повеселиться.

— Нам и так хорошо, — говорит Инди. — Спасибо.

— Ты уверена? — спрашивает её девушка. — Он похож на мужчин, которые могут справится. Мы можем помочь.

— Я сама прекрасно справляюсь со своим мужем. — Инди подчёркивает это слово, обнимая меня и сплетая наши пальцы. Невозможно не заметить ревность в её голосе. Я не стану отрицать того удовольствия, которое она мне приносит.

Я сжимаю её руку.

— В этой женщине есть всё, что мне нужно, леди. Попытайте счастья в другом месте.

Они дуются, но отступают. Инди не отпускает меня. Она крепко держит меня, когда мы подходим к Голиафу и к лодке.

— Я не делюсь, — бормочет она. — И это касается женщин, за которых нужно платить.

Я смотрю на её лицо, всё равно великолепное, даже если губы плотно сжаты.

— Мы уже с этим разобрались ранее. Я был с тобой абсолютно честен. Ты — всё, что мне нужно.

42

Индия

Кирпичик за кирпичиком стена вокруг моего сердца рушится. Я не могу достаточно быстро восстановить её, чтобы удержать себя от ревности, которая пронзила меня при мысли о том, что Джерико примет предложение одной или обеих женщин.

Я никогда такого не чувствовала раньше. Совершенно иррациональное чувство. Ну, за исключением случая с Джульеттой…

Но зеленоглазый монстр, вырвавшийся на наружу в этот раз, был ещё сильнее. Потому что я чувствую то, чего не должна была.

Меня не должно было волновать, что и с кем делает Фордж. Но мне отчаянно не всё равно. И то, с какой скоростью он бросился спасать Аланну и всё уладил… Если бы у меня была возможность потерять голову в такой ситуации, я бы так и сделала.

Это ставит меня в очень опасное положение: наблюдать, как стены, о которых я заботилась, так упорно превращаются в пыль. Когда их не будет, ничто не защитит меня от того, что я безрассудно влюблюсь в этого мужчину. Это был бы самый глупый поступок, который я могла бы сделать, потому что я уже сказала ему, что хочу развестись.

Солёные брызги с океана должны помочь очистить голову, пока мы возвращаемся на Исла-дель-Сьело. Но они не особо помогают. Когда мы причаливаем и Фордж помогает мне выйти из лодки, я всё ещё в полном беспорядке. Я не знаю, хочу ли я отстраниться от него или держаться крепче. Мои инстинкты не работают. Я больше не знаю правильного ответа.

Кто бы мог подумать, что у меня будет с этим проблема?

Я вытаскиваю свою руку из его, пока мы идём к вилле, даже если не хочу. Но должна. Мне нужно сохранить между нами некоторое пространство после этой голокружительной ночи, чтобы разобраться в своих чувствах и отойти от случившегося. Мои эмоции сейчас слишком на пределе. Я не уверена, что хочу столкнуться с ними.

— Пойду приму душ и приготовлюсь ко сну. Я устала. — Я брасаю слова через плечо и пытаюсь сбежать, но Фордж снова хватает меня за руку.

— В чём дело? — морщинки вокруг его глаз становятся глубже, пока он изучает меня.

— Ни в чём, — отвечаю я, но это звучит как ложь, даже для меня. Я дёргаю его за руку, но он усиливает хватку и заставляет меня остановиться.

— Когда женщина говорит, что всё в порядке, что-то как правило совсем не в порядке… Это из-за де Вира и того, что он сделал сегодня вечером? — голос моего мужа становится более резким, когда он произносит имя Бастиена.

— Что? Нет. Конечно нет. — По крайней мере, большая часть моего ответа честна, потому что до этого момента я не думала о следующем уровне попытки предательства Бастиена. Но сейчас целая волна эмоций захлестнула меня.

Бастиен послал людей разрушить квартиру Аланны. Он пытался подстроить мой арест за торговлю наркотиками. Он пытается уничтожить меня, потому что я связана с Джерико. Я ничего не могу с этим поделать.

— Что же тогда? — бледный свет луны отражается от взлохмаченных чёрных волос Джерико. Я не могу заставить себя встретиться с ним взглядом. Он видит меня насквозь.

Я вытаскиваю пальцы из его рук и закрываю лицо обеими руками.

— Я не знаю. Мне нужно немного времени и пространства, чтобы понять, что чёрт возьми происходит, потому что я точно не знаю, как справиться со всем этим. Это уже слишком. Я даже больше не узнаю свою жизнь. Всего этого чертовски много!

Мой голос звучит измотанно, а слёзы жгут глаза. Я не собираюсь плакать перед ним. Я не собираюсь снова ломаться.

Я делаю два шага, чтобы убежать. Мои лёгкие вздымаются, когда я втягиваю воздух за воздухом, голова кружится, но руки Джерико обхватывают меня за талию. Он притягивает меня к себе, затем обхватывает руками мой живот.

— Отпусти меня! — я отталкиваю его руки, даже несмотря на то, что часть меня чувствует себя более уверенно в них.

— Я не отпущу тебя, Инди. Не так.

Мои руки безжизненно опускаются. Я стою спокойно, словно боюсь пошевелиться, потому что разобьюсь на сотни кусочков, как моя жизнь, и я никогда не смогу снова собрать себя.

Джерико крепче обнимает меня, притягивая спиной к себе, пока тепло, исходящее от его тела, не согревает мою кожу. Прижав подбородок к моей макушке, он говорит успокаивающим тоном:

— Я знаю, что тебе долгое время приходилось всё брать на себя. Но ты больше не одна. Тебе не нужно держать всё в себе, потому что ты боишься, что люди, которые полагаются на тебя, не смогут справиться с правдой. Я здесь, рядом. У меня хватит сил, чтобы нести всё твоё бремя. Если бы ты просто доверилась мне, то знала бы, что я помогу тебе. Я не позволю ничему плохому случиться с тобой, твоей сестрой или Аланной. Я обеспечу вашу безопасность. Клянусь.

Он понятия не имеет, насколько соблазнительны эти слова для такой девушки, как я. Той, у кого никогда не было того, на кого можно положиться, не боясь их сломать.

Я выравниваю своё дыхание и делаю два медленных глубоких вдоха.

— Вот так. Просто дыши.

Я хочу верить ему. Хочу избавиться от всего сумасшествия, поселившегося в моей голове. От всех тревог и страхов, и безумных теорий. Я просто хочу забыть об этом на одну грёбаную ночь.

Через секунду я расслабляюсь около тела мужа, впитывая его тепло и силу. Часть моего разума протестует, что я не должна привыкать к этому.

— Такое чувство, что моя жизнь больше мне не принадлежит, — признаюсь я, сделав ещё один нервный вздох. — Я даже, блядь, не узнаю её. Как будто я стою на краю обрыва, и всё рушится подо мной.

Руки Форджа обнимают меня ещё крепче.

— Я не позволю тебе упасть. Мы разберёмся с этим постепенно, хорошо?

Постепенно.

Боже, звучит потрясающе. Я могла бы просто наслаждаться этим моментом, позволить ему забрать мои неприятности и не переживать о каждой мелочи, которая может произойти. Если не попробую, я сойду с ума.

Я делаю ещё один глубокий вдох и представляю себе, что выдыхаю весь стресс и напряженность. В объятиях Форджа, я чувствую, что мне стало легче, чем минуту назад. Я пробую снова и снова, и с каждым вздохом беру себя в руки. Я ещё не до конца пришла в себя, но прямо сейчас я не сломаюсь.

— Спасибо. Думаю, я в порядке. — Я выпрямляюсь, но он не отпускает.

— Я знаю, что тебе нужно.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть через плечо на его лицо.

— Горячий душ и немного сна?

— Почти. Пойдём со мной.

Я лишаюсь его объятий, и на их место приходит холод. Я не настолько гордая, чтобы признать, что мне это не нравится. Вместо этого он берёт меня за руку и ведёт на виллу в свою спальню.

Вместо того, чтобы раздеться или пойти в ванную, чтобы включить душ, он идёт в дальний конец комнаты и отодвигает занавеску, открывая стеклянные двери от пола до потолка. Открывает их и исчезает снаружи.

Мгновение спустя слышен всплеск воды во что-то, и я иду в сторону шума.

— Что это?

— Джакузи под открытым небом. У тебя будет много места для уединения. Ты можешь полежать в ней и просто… расслабиться.

Я иду на голос и заглядываю за развивающуюся занавеску и вижу, как он наклоняется над джакузи и проверяет температуру.

Джерико Фордж готовит мне ванну?

Это кажется совершенно для него не характерно, но опять же… в последнее время мне кажется, что этот мужчина абсолютно непредсказуем.

— Принять ванну?

Он выпрямляется, и звук льющейся воды продолжается.

— Я принесу тебе халат и полотенце. Вода не должна быть слишком горячей, но ты можешь отрегулировать её

Я слежу за ним, когда он проходит мимо меня и возвращается в главную ванную, потом я оборачиваюсь, чтобы осмотреть это тайное место. Небольшая стена окружает открытую площадку для отдыха. Стена достаточно высокая, чтобы придать джакузи немного уединения, но всё же позволяет смотреть на море за пределами кресел. Между ними стоит маленький столик, а на нём в хрустальной пепельнице лежит потушенная сигара.

Он сидит здесь ночью? Я понятия не имела, как он расслаблялся. Очевидно, мне ещё многое нужно узнать о Джерико Фордже.

Он возвращается с полотенцем и халатом.

— Как вода?

Я отхожу от своего мгновенного ступора и протягиваю руку к одному из трёх кранов.

— Идеальная.

Он кивает.

— Она быстро наполнится. Здесь есть пульт для струй, и даже встроены несколько меняющих свет лампочек, если хочешь повеселиться.

— Думаю, сегодня вечером я откажусь от света, — говорю я. Мой голос звучит не так отчаянно, как раньше. Может быть, он прав. Возможно, это именно то, что мне нужно.

Фордж вешает халат и полотенце на крючок и снова исчезает внутри. Я проверяю уровень воды в джакузи и решаю, что её достаточно. Затем быстро снимаю туфли и платье перед тем, как забраться в неё. Ноги оказываются в тёплой воде, она уже почти доходит до пупка.

Абсолютный рай. Я закрываю глаза и наклоняю голову назад, пока джакузи продолжает наполняться.

— У меня есть немного…

Мои глаза резко открываются от звука его голоса.

Широкие плечи Форджа заполняют дверной проем, а его белая льняная рубашка полностью растегнута, обнажая его скульптурную грудь и кубики пресса. Песочного цвета льняные штаны висят на его узких бедрах. Я снова возвращаю свой взгляд к его тлеющему.

Мой первый порыв — прикрыться, но он уже видел меня всю. Чёрт, он уже ко всему прикасался. И я хочу, чтобы он снова прикоснулся ко мне.

— Я не знал, что ты уже… — он говорит медленно, как будто тщательно подбирая слова, прежде чем замолчать.

— Всё в порядке, — отвечаю я, сжимая бедра вместе. — Что у тебя?

Фордж протягивает бутылку.

— Соли для ванн. Я никогда ими не использовался, но подумал, что они тебе понравятся.

У жесткого, как гвоздь, пирата-генерального директора в кабинете есть соли для ванн… и он принёс их для меня. Я не знаю, почему его забота так сильно влияет на меня, но это так.

— Спасибо. Я ценю это. Всё, на самом деле. И сегодняшнее твоё стремление помочь Аланне.

Фордж качает головой. Его тёмные пряди цепляются за воротник, когда он выходит вперёд.

— Это пустяки.

— Вот тут ты ошибаешься. Это не пустяк. Это было всем. Спасибо тебе, Джерико.

— Не стоит благодарить, — произносит он резко, протягивая мне банку. — Тебе нужно что-нибудь ещё, прежде чем я уйду?

«Постепенно», — напоминаю я себе. — «Постепенно». Так, почему бы не закончить сегодня день так, как я хочу, а завтра будь что будет?

— Да.

— Что?

— Ты присоединишься ко мне?

43

Фордж

Я не могу ей отказать. Не тогда, когда её загорелая кожа омывается лунным светом, который делает её похожей на богиню, отдыхающую в своей ванне. И определённо не после того, как я почувствовал ранее, как она дрожит в моих руках. Я бы пообещал всё, чтобы успокоить Инди.

И я не шутил. Я способен нести её бремя. Оно ничто по сравнению с весом, который я нёс все эти годы.

— Ты уверена?

— Пожалуйста.

Блядь. Это слово на её губах убивает меня. Мне нужно посчитать до ста, пока снимаю рубашку и штаны, чтобы не дать члену подняться, как ему хочется.

Хотя я давал ей уединение, чтобы раздеться, она не делает того же самого. Нет. Она следит за каждым моим движением.

Я всегда поддерживал своё тело сильным, подтянутым и здоровым, поэтому не было такой работы, которую я не мог бы выполнить на борту корабля. Дисциплина и рутина стали частью моей жизни. Что значило, я никогда не заводил женщин, потому что они никогда не были проблемой. Но теперь я рад, что Инди нравится то, что она видит.

Она быстро заходит в воду, подняв одну руку, чтобы прикрыть грудь. Я вхожу в джакузи позади неё. Оно достаточно большое для четырёх человек, но я пользовался им только один раз, когда успокаивал ушибленные рёбра после драки.

Я сажусь и прислоняюсь к изогнутому краю спинки. Из-за моего веса повышается уровень воды. Инди пододвигается назад между моих раздвинутых ног, и, словно это самая естественная вещь в мире, я кладу руку под её грудь и притягиваю Инди ближе.

— Откинься назад. Отдыхай.

Её жёсткая осанка расслабляется, следуя моим указаниям. Вместе мы смотрим на звёзды, мерцающие в небе, и луну, отражающуюся на водной ряби Средиземного моря.

Когда джакузи наполнено, я отключаю воду и достаю пульт, чтобы включить струи.

— Оу! — Инди залезает ко мне на колени, когда вода наполняется пузырьками.

— Я могу их отключить.

— Нет, я просто была не готова. Так приятно. Всё это… очень приятно. — Она снова прислоняется ко мне, и я соединяю наши пальцы.

— Согласен.

Несколько минут мы проводим в тишине. Я позволил своему разуму поблуждать. Конечно же, он направляется прямо к женщине, лежащей на мне. Моё собственное тело расслабляется в воде. Чувство удовлетворенности, не похожее ни на что, когда-либо испытанное мною, охватывает меня. Это больше, чем приятно. Это… откровение.

Это могло бы быть моим будущим.

Картинка становится более отчётливой в моей голове. Инди. Я. Строим совместную жизнь. Чёрт, если она беременна, мы уже могли бы двигаться в этом направлении. Она никогда не знала того мира и безопасности, который я мог бы ей дать. Я никогда особо не задумывался о том, чтобы остепениться или иметь другие приоритеты, помимо своего бизнеса. Теперь это тоже изменилось. Всё из-за женщины в моих руках.

Всё могло бы получиться… если бы я мог заслужить её доверие.

Инди сдвигается напротив меня, её позвоночник напрягается. Предполагаю, что началась новая вспышка беспокойства.

— Обещаю, у Саммер и Аланны всё хорошо, — говорю я ей. — Я не позволю, чтобы с ними что-то случилось. Я скажу Голиафу спать в коридоре напротив двери Аланны, если это поможет тебе снова расслабиться.

Инди оборачивается через плечо с полуоткрытым ртом.

— Откуда ты…

— Я начинаю понимать тебя. Возможно, понадобится некоторое время, но начало неплохое.

— Тогда скажи, о чём я сейчас думаю?

— Если честно, я не знаю. Но я знаю, о чём думаю я.

— О чём? — спрашивает она, её брови хмурятся.

— Я так сильно хочу поцеловать тебя. Именно это я сейчас сделаю.

44

Индия

Это просто смешно, но мысль о поцелуе Джерико Форджа сейчас кажется даже более интимной, чем секс. Возможно, потому что у меня нет большого опыта в поцелуях с мужчинами. А он целовал меня всего несколько раз.

Не случайно Джулия Робертс не позволяла целовать себя в «Красотке». Может, я и не понимала этого раньше, но теперь понимаю.

Фордж подносит наши соединённые руки к моей щеке и использует мои пальцы, чтобы повернуть мой подбородок к нему. Двигаясь очень медленно, словно ожидая, что я попытаюсь вырваться, он опускает губы на мои.

Остатки беспокойства и страха, которые владеют мной, исчезают, как только мои губы открываются и его язык проникает внутрь.

Моя рука выскальзывает из его захвата, когда я поворачиваюсь в джакузи, прижимаясь к нему грудью, не выпуская его рта. Его язык сплетается с моим, и я оборачиваю пальцы вокруг его шеи, наполовину плавая, наполовину опираясь на него.

Как будто я парю в альтернативной реальности, где я влюблена в этого мужчину, который выбил двери и сделал всё возможное, чтобы защитить мою семью. Поцелуй становится глубже. Моё тело переполнено желанием к нему. Этот момент настолько совершенен, что я не хочу, чтобы он заканчивался, потому что его, возможно, никогда не удастся повторить.

Я прижимаюсь ближе к Форджу, располагая колени по обе стороны от его бёдер. Мои соски прижимаются к его груди, когда пузырящаяся вода плещется на нас. Я хочу большего.

Его рука скользит по моим волосам, сжимая затылок, словно он не может прижать меня достаточно близко. Его другая рука обхватывает спину, прижимая меня к себе.

— Мне нравится твой вкус, — говорит он мне в рот. Я стону в ответ.

Каким бы ни был его план, я точно знаю, какой план сейчас у меня, особенно с его жёстким и твёрдым членом между нами. Я протягиваю руку, чтобы обхватить его рукой и сжать.

— Блядь… Сделай так снова.

Мой сексуальный опыт небольшой, но я понимаю, что, когда мне говорят, что делать в постели — это обогащает мой познания. Или, может, это просто связано с Форджем. Несмотря на это, я поглаживаю его член в своём крепко сжатом кулаке, и моя киска становится всё влажнее и влажнее с каждым рывком.

Я отрываю свои губы от его.

— Я хочу… Я хочу объездить тебя.

Тёмный взгляд Форджа прикован к моему лицу, когда он наклоняется, чтобы обхватить ладонями мои бёдра, и поднимает меня: очевидное «да, чёрт возьми» — ответ на моё заявление.

Когда он опускает меня — искренне улыбается. Его взгляд теплеет и смягчает резкие черты его лица. Я уже знаю, что Фордж сильный, но этот мужчина, который держит меня с такой заботой, настолько нежен, что разрушает любые оставшиеся барьеры, которые я укрепляла.

Но как только головка его члена прижимается к моему входу, он напрягается. Я теряю улыбку, которую постоянно хотела бы видеть на его лице.

— Блядь, Туз. Нет презерватива.

Это глупо и безрассудно, но я качаю головой.

— Ты сможешь вытащить. Всё будет хорошо.

Мне в голову пришел ужасный план положиться на его надежность. Но, если у меня не будет его прямо здесь, прямо сейчас, я потеряю свой единственный шанс на то, чего я никогда не знала, что хотела. Нет — того, что мне очень нужно. Его.

Это должно быть ужасным осознанием. Но сейчас мне всё равно.

Я отбрасываю мысль обо всех последствиях, и в течение трёх вдохов мой взгляд останавливается на нём. Хотела бы я прочитать мысли за этими штормовыми серыми глазами, но я не могу. Пока нет.

Наконец он снова опускает меня. Я скольжу по его жёсткому члену и прикусываю губу, чтобы громко не застонать, когда он растягивает меня.

Сквозь стиснутые зубы он произносит:

— Просто охуенно. Боже мой. Ты собираешься уничтожить меня, женщина.

«Не больше, чем ты собираешься уничтожить меня», — думаю я. «Потому что сейчас я ничего не скрываю».

Я качаю бедрами, нетерпеливо двигаясь. Фордж крепко сжимает мою талию. Он наклоняется вперёд, чтобы коснуться губами моего подбородка.

— Объезди меня.

45

Фордж

Киска Инди и так уже тугая, но, когда я говорю ей объездить меня, её внутренние мышцы сжимаются ещё крепче. Каким, блядь, образом она так идеально подходит мне? Вплоть до той части, где она возбуждается, когда я беру контроль?

С моей помощью она встаёт на колени, позволяя тёплой воде плескаться о мой член, а потом опускается на меня до самых яиц. Это самая невероятная пытка, которую я когда-либо испытывал. Медленно и спокойно, она трахает меня, пока вода разбрызгивается вокруг нас.

Я нахожусь внутри Индии, и мне это чертовски нравится. Возможно, даже слишком.

Мне не следует брать её без презерватива. Мы оба знаем риски. Но, может быть, какая-то маленькая часть меня надеется, что, если она забеременеет, то я смогу оставить её за рамками сделки.

В любом случае, если бы она хотела меня так же сильно без защиты, как я хотел её, я бы никогда не отказался. Мои инстинкты ревут от необузданной, примитивной потребности, заявляя, что так и должно было быть всегда.

Шаг за шагом я начал её понимать. Сложная и увлекательная головоломка, которой является моя жена, начинает проясняться. В любом случае я до сих пор не знаю, чего она хочет от меня.

Захочет ли она когда-нибудь поменять условия сделки и договориться об изменении тридцатидневного срока? Смогу ли я уговорить её дать мне шанс сделать это реальностью? Неважно, тридцать, триста или три тысячи дней — никакое ограничение времени не удовлетворит меня. От неё я хочу большего.

Твёрдо осознав это, я сжимаю её бёдра и мучаю себя и её медленными, устойчивыми движениями. Она хнычет. Я поднимаю её со своего члена.

— Тебе нужно больше, чтобы кончить. Повернись и схватись за край джакузи. Я дам тебе именно то, что тебе нужно.

Она встаёт на неустойчивые ноги. Я обхватываю талию Инди, чтобы держать её попку прямо перед своим лицом.

Я целую сначала одну половинку, а затем другую.

— Каждая твоя часть так чертовски красива. Однажды я возьму эту тугую маленькую попку и заставлю тебя кончить сильнее, чем прежде.

Жена дрожит. Я отпускаю её, чтобы она могла дотянуться до края джакузи, пока я встаю. Её сиськи свисают, и я прижимаюсь своей грудью к её спине, чтобы дотянуться и поиграть с её сосками.

— Пожалуйста…

Мольба проникает в меня, и я не могу больше ждать. Никакого больше поддразнивания. Мне нужно снова оказаться в ней.

— Держись крепче.

Одной рукой я хватаю свой член и выравниваю его напротив ее входа. Как только я ощущаю тепло её киски, скольжу внутрь. Инди стонет, пока её мышцы сжимают мой член ещё сильнее.

— О Боже мой, — шепчет она. — Больше. Мне нужно…

Мои пальцы скользят на её киску.

— Я знаю, что тебе нужно.

Я выхожу и толкаюсь внутрь снова и снова, пока потираю пальцами её клитор. Вода расплёскивается повсюду. Мне плевать на то, что мы тут устроили. Всё, что меня волнует — это каждое хныканье и мольба с губ Инди.

Она офигенно прекрасна, когда толкается навстречу, принимая меня глубже и сильнее. Её внутренние стеночки трепещут, а затем сжимают мой член, пытаясь удержать в плену, когда она кончает.

Я беру её быстрее, увеличивая свой темп, растягивая её оргазм, поскольку мой угрожает выстрелить мне в позвоночник, словно молния, и вырваться из моих яиц.

Я не готов к тому, чтобы это закончилось. Я трахаю её снова и снова, пока из её рта не доносятся непонятные звуки, и она снова кончает.

Только тогда я вытаскиваю и хватаю свой член. Моя сперма покрывает её задницу.

Я отшатываюсь назад. Мои колени ослабли, и я снова падаю в воду. Моё сердце громко бьётся, словно я проплыл отсюда до берегов Ибицы. Ноги Инди дрожат, и я протягиваю руку, чтобы удержать её и направить обратно ко мне в воду.

— Я держу тебя.

Я прижимаю ладонь к её груди. Её сердце колотится так же сильно, как моё. Когда удары замедляются до нормального ритма, она делает глубокий вздох.

— Похоже, ты правда знал, что мне нужно. — Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня через плечо, как раньше. На этот раз на её лице ленивое удовлетворенное выражение. — Спасибо.

Когда Инди наклоняется ко мне и целует в губы, я понимаю, что нет абсолютно ничего, чего бы я не сделал, чтобы удержать эту женщину в своей жизни.

46

Индия

В сумочке на тумбочке звонит телефон. Я поворачиваюсь. Первое, что замечаю — рядом нет твёрдого тёплого тела. Мне его не хватает, несмотря на болезненные ощущения между ног, напоминающие о прошлой ночи.

Вчерашнее утро началось именно с такого, какой мне нужен, траха. Я бы не возражала повторить его.

Но теперь это неважно, потому что Джерико ушёл.

Я сажусь в постели и тянусь за чёрным клатчем от Валентино, лежащем на тумбочке. Сообщение пришло с неизвестного номера, а не с привычных номеров Саммер или Аланны. Когда я разблокирываю телефон, чтобы прочитать его, спокойствие, с которым я проснулась, смывается, словно вода в ванной.

«Ваше приглашение является официальным. Жду вас в Праге. Принесу свои пять миллионов».

Я сразу же задумываюсь: «Как, чёрт возьми, Белевич получил мой номер?» И тут же возникает второй вопрос: «Хочу ли я вообще пойти?»

После всего, что произошло, знаю, что это рискованно. Но кусочков пазла по-прежнему не хватает, и никто не собирается мне их приносить. Придётся самой их найти.

Ещё есть моя репутация… Белевич получил для меня приглашение на Гран-при. Если я не появлюсь, — как это отразится на мне? Я знаю, что могу найти отговорки. Но после того, как он сделал всё возможное, чтобы получить приглашение, он мог сказать, что я слишком боялась, чтобы появиться. Покер по-прежнему остаётся мужским клубом. И какая-то часть моего эго хочет показать им, что я всё ещё лучший игрок.

В конце концов, это моя работа. Если я перестану играть в покер, мне придётся найти другое занятие, а у меня никогда не было терпения обучать онлайн начинающих игроков.

Дело не только в деньгах. Я не могу жить без цели и задачи. Покер помогает мне оставаться собранной и сконцентрированной. К тому же этот навык удерживается на таком уровне только при постоянной практике. Гран-при — это идеальный способ доказать всему миру, что я не только лучшая женщина-игрок в покер, но и нет мужчины, которого я не смогла бы победить.

Получается… Я должна пойти. Для себя и для того, чтобы узнать, какую информацию утаивает Белевич. Я была бы идиоткой, если бы побоялась рисковать.

Приняв решение, я набираю ответ:

«Встретимся там. Лучше принесите больше пяти миллионов».

Я встаю из постели и замечаю свой халат, лежащий поперёк стула, стоящего у раздвижных стеклянных дверей. Я хватаю его и засовываю руки в длинные рукава, а потом выглядываю за занавеску, чтобы увидеть джакузи. В утреннем свете оно кажется не менее декадентским. Этот опыт определённо нужно включить в мой список повторений.

Бодрым шагом я выхожу из спальни на поиски мужа. Сначала я проверяю кухню — его там нет. И нет сидящим за завтраком во внутреннем дворике.

Куда, чёрт возьми, он делся?

Его кабинет. Я иду обратно по коридору и стучу. Через несколько секунд получаю ответ:

— Войдите.

Внутри Фордж сидит за огромным столом. Сквозь открытые шторы проникает солнечный свет. Он поднимает голову. Первое, что я замечаю — это то, что его волосы в беспорядке, как будто он снова и снова ворошил их пальцами.

— Что-то случилось? — спрашиваю я.

— Ты что-то хотела? — сегодня утром его привычка отвечать вопросом на вопрос цветёт и пахнет.

— Просто интересно, где ты был. Ты завтракал?

— Нет. У меня были дела. — Его тон резок, а осанка жёсткая.

Я подхожу к столу, заваленному папками и документами.

— Что случилось?

Тёмно-серый цвет его глаз похож на облачную стену урагана. Почти чёрный и совершенно зловещий.

— Почему ты считаешь, что что-то случилось?

— Потому что ты не отвечаешь на мой вопрос. Ты уворачиваешься.

От его защитной реакции сжимается горло. Я чувствую, будто стою перед незнакомцем, а не перед мужчиной, который прошлой ночью обещал, что сможет нести бремя моих проблем.

Фордж скрещивает руки на груди и смотрит так, словно только и хочет, что вышвырнуть меня из своего кабинета. Внутри меня вянет то, что только начало расцветать.

— Всегда будут вещи, которые я не смогу тебе рассказать, Индия.

Отходя назад, я имитирую его позу, скрещивая руки на груди. Но в моём случае это защитный жест.

— Я не прошу ключи от замка. Ты выглядел расстроенным. А я вела себя как порядочный человек, спрашивая всё ли в порядке. Не волнуйся, я больше не повторю эту ошибку.

47

Фордж

Сегодня рано утром я не ожидал получить от своего механика вертолётов такое сообщение:

«Вертолёт починили, но нам нужно поговорить. Не думаю, что это произошло случайно».

Я провёл последний час в своём кабинете, пытаясь выяснить, как, чёрт возьми, кто-то мог повредить мой вертолёт.

У меня уже есть подозрения насчёт Кобы. У него был к нему доступ. Но я не стану обвинять его без доказательств. Тем более, что пока он был на острове нет записей с камер наблюдения с ним возле вертолёта.

После допроса пилота у меня по-прежнему нет никаких ответов, за исключением того, что он оставил вертолёт без присмотра только на десять минут после приземления на Майорке, чтобы сходить в туалет.

А значит целью был не я, а Инди.

Моя интуиция подсказывает, что Фёдоров ни черта не позаботился об угрозе, из-за которой похители Саммер. И я не думаю, что де Вир работает один. Он ничего не выиграет, причиняя ей вред, кроме того, что это ударит по мне. Хотя… учитывая мой план «создавать ему кучу мелких неприятностей», который я реализовывал последние десять лет, может, именно это он бы сделал.

В любом случае, у меня нет окончательных ответов на мучавшие меня вопросы. А они мне нужны немедленно. Вернее, ещё вчера, потому что Инди смотрит на меня с болью в глазах. А я ненавижу это.

Двенадцать часов назад она была близка к срыву. И последнее, что я хочу сделать этим утром — это сбросить на неё ещё одну проблему. Но и не могу скрыть от неё что-то подобное.

— Неисправность, которая помешала тебе улететь с Майорки, не была обычной механической проблемой.

Её глаза расширяются.

— Что это значит?

— Кто-то сделал это намеренно. Это не было случайностью или обычной ошибкой.

Инди вздрагивает, как будто её кто-то толкнул.

— Кто-то… кто-то хотел, чтобы мы разбились?

— Возможно. Или они хотели, чтобы ты осталась на месте и не смогла уйти. Но у нас всегда есть план Б. И когда ты заподозрила, что что-то не так, ты была права.

Она опускает руки, медленно идёт к деревянному стулу напротив моего стола и опускается на него.

— Бастиен.

— Возможно. Но он был там до и в течение всей игры, поэтому я не знаю, когда он воспользовался такой возможностью. Но кто-то из тех, кто работает на него, мог это сделать.

— Этот ублюдок. — Её грудь вздымается, раскрывая отвороты халата, когда на её лице отражается гнев. — В чём его чертова проблема?

— Это я и пытаюсь выяснить — выходит ли это за пределы моей мести, или это вызвано чем-то другим.

— Например?

Я хлопаю о стол контрактом, в котором её отец сделал пометки, пока она отсутствовала той ночью.

— Я знаю, что ты не хочешь слышать об этом.

Она глаз с меня не спускает.

— Это связано с моим отцом, не так ли?

— Возможно.

Она закрывает глаза и сжимает губы.

— Тогда просто скажи мне.

— Он — богатый человек. Очень богатый человек.

— И что с того? — спрашивает Индия, когда облака закрывают утреннее солнце, и в комнате становится темно.

— Это делает тебя очень богатой наследницей, потому что ты унаследуешь всё это.

48

Индия

Я ни какая-нибудь глупая дурочка… за исключением случаев, когда дело касается Джерико Форджа.

— Вот почему ты женился на мне без брачного договора. Так ты получишь половину всего, что у него есть, когда он умрёт.

Это не вопрос; это заявление. Он бы ни за что так не поступил, если бы это не было финансово выгодно. Сейчас я ненавижу эти слова даже больше, чем раньше.

— Я думал об этом, но также знал, что была очень маленькая вероятность того, что наш брак продлится так долго. — Он говорит непринужденно, но это похоже на пощёчину.

— Если не это было твоей мотивацией, то какого чёрта ты женился на мне?

— Веришь ты мне или нет, дело не только в финансовом преимуществе. Я сделал это, чтобы защитить тебя.

Поза Форджа излучает уверенность, как будто он знает, что поступил правильно и не чувствует ни капли вины за то, что скрыл это от меня.

«Он пытался рассказать тебе», — раздаётся голос у меня в голове. — «Ты не хотела этого слышать». Я говорю этому голосу заткнуться и впиваюсь взглядом в мужчину передо мной, надеясь, что мои голубые глаза заморозят его на месте.

— От чего защитить меня?

— Что бы ты ни думала обо мне, я не собирался искать тебя для твоего отца и передавать ему, не позаботившись о твоей безопасности. Может я и грёбаный засранец, но даже я не стал бы рисковать чьей-то жизнью.

Кровь стучит в моей голове, как грузовой поезд.

— Ты думал, что он захочет причинить мне вред после того, как он искал меня все эти годы? И тем не менее ты сказал ему, что нашёл меня?

В челюсти Форджа дёргается мышца. Я задела за живое этим вопросом.

— Я не знал, каков его план. Но не собирался жертвовать тобой, чтобы удовлетворить свои амбиции. Это был мой запасной план. Пока ты связана со мной, ты в безопасности.

Сдавленный смех застревает в горле.

— Ты серьёзно? Очевидно, что я не нахожусь в грёбаной безопасности, потому что кто-то испортил твой проклятый вертолёт, и я могла умереть!

Я встаю со стула и мечусь по комнате. Сейчас в моей голове крутится слишком много информации, которую я никогда не хотела знать.

В прошлый раз я не захотела слушать, когда он пытался рассказать мне о моём отце, а не стоило отказываться. Или, может быть, мне хотелось бы вернуться в то время, когда я лежала в постели и ничего этого не знала. В любом случае, я предпочитаю незнание холодной, суровой правде.

Что, если мой отец ужасный человек? Что, если он совершал ужасные вещи? Вот почему Фордж хотел принять дополнительные меры предосторожности?

Кресло Форджа скребётся по напольной плитке.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Если ты не веришь ничему, что я говорю, поверь этому.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Я больше не знаю, во что верить. Всё, что я знаю, что чем скорее ты завершишь эту грёбаную сделку, тем скорее я смогу развестись и вернуться к нормальной жизни.

— Всё не так просто. Теперь ты знаешь, кто ты. Другие люди знают, кто ты. Твоя жизнь никогда не будет такой, как прежде. — Он стоит, как тиран, за своим столом. А мне не нравится, когда мне диктуют.

Я запускаю руки в растрёпанные волосы и хватаюсь за голову, идя в другом направлении.

— И кто в этом виноват? Чем я заслужила это? Я ничего не могу сделать, так почему я должна сдаться и стать пешкой в твоей грёбаной игре?

Когда я снова поворачиваюсь, опускаю руки и использую их, чтобы подчеркнуть каждое последнее слово, которое я должна сказать.

— Нет. К чёрту. Я упакую своё дерьмо и отправлюсь в Прагу. Выиграю кучу долбаных денег в Гран-при, а потом уеду. Ты, блядь, никогда снова не найдёшь меня, Аланну и Саммер.

49

Фордж

Когда Инди говорит, что исчезнет, и её никогда не найдут — это всё равно, что получить удар в грудь.

Я знал, что потеряю её. Знал это с самого начала. Но теперь, столкнувшись лицом с реальностью, я этого не допущу.

Я сую руки в карманы, пытаясь держать себя в руках. И с треском проваливаюсь.

— Что за хрень ты несёшь? Ты никуда не поедешь. Не говоря уже о Праге, чтобы сыграть в какой-то чёртов гран-при.

Инди приближается ко мне, похожая на принцессу воинов, готовую сражаться голыми руками.

— Даже не думай, что сможешь остановить меня. Это не грёбаный Алькатрас. Ты не мой надзиратель. Я ухожу и больше не вернусь.

Миллионы эмоций вспыхнули во мне, как мерцающее пламя, но я затушил их все льдом. Кроме ярости. Я хватаю Инди обеими руками и выдаю:

— Попробуй уйти. И. Посмотришь. Что. Будет. — Я выплёвываю каждое слово, словно проклятие, обхожу стол и нависаю над ней.

Если понадобится, я, блядь, запугаю её, чтобы заставить слушать меня. Я не буду шутить с её безопасностью.

Ярость превращается в лёд, когда я обдумываю последнюю угрозу. Мой голос становится низким и тихим, просто чтобы убедиться, что она всё понимает.

— Если ты попросишь Бастиена прийти и спасти тебя, клянусь Богом, я убью его голыми, блядь, руками.

Рот Инди открывается, а её голубые глаза расширяются от шока.

— Ты думаешь, что в прошлый раз я просила его приехать сюда? Разве ты не понял? Я ненавижу его! Он последний человек, к кому я обращюсь за помощью. — Она так убедительно говорит, но история не лжёт.

Мое самообладание выходит из-под контроля.

— Раньше ты уж точно, блядь, не теряла зря времени, побежав к нему за помощью. Сразу после того, как взяла мой чек на миллион долларов, пообещав, что никогда больше не подойдёшь к нему снова.

Ноздри Инди раздуваются, и она бросает на меня мятежный взгляд.

— У меня не было выбора! И тогда мне было плевать на тебя.

Её почти наверняка непреднамеренное высказывание меня останавливает.

— Что ты сказала?

Губы Инди сжимаются, и она отступает. Но не может забрать обратно то, что сказала. Я, блядь, слышал это.

Тогда ей было плевать на меня. Это означает… теперь ей не плевать.

— Что ты сказала? — я повторяю свой вопрос. Она качает головой, волны светлых волос вьются над её плечом.

— Неважно. Мы заключили сделку. Ты завершаешь сделку и даёшь мне чёртов развод. До тех пор я не хочу видеть тебя или разговаривать с тобой, если ты собираешься обращаться со мной как с ребёнком в лучшем случае или как с заключённой в худшем.

Инди разворачивается на босых ногах и выбегает из моего кабинета. С её губ срывается рыдание, прежде чем она захлопывает за собой дверь.

— Блядь! — я беру стул, на котором она сидела, и запускаю через всю комнату. Древесина трескается при ударе о стену, раскалывается на части и оставляет след.

По коридору раздаются шаги. Кто-то стучится в дверь моего кабинета.

— Сэр, всё в порядке? — это Дорси.

Вместо того, чтобы схватить другой стул, я подхожу к двери и распахиваю её. Сжав руки в кулаки и вдохнув в лёгкие воздух, я отдаю приказ:

— Скажи всем, что моя жена не должна покинуть этот грёбаный остров. Если она это сделает, вы все уволены. Все вы. Поняла?

Дорси отступает на шаг и кивает.

— Да сэр. Поняла, сэр.

Я хлопаю дверью своего кабинета с такой силой, что трескается древесина, затем обхватываю шею руками и издаю яростный рёв.

50

Индия

Моя спортивная сумка набита принесёнными сестрой вещами. Я оделась и готова поскорее свалить с этой, богом забытой, скалы.

Меня не волнует, что говорит Фордж; он не сможет удержать меня здесь. Я украду лодку или спрячусь и уплыву «зайцем». Сделаю всё, что в моих силах. Чёрт, если я окажусь в отчаянном положении — украду водонепроницаемый мешок и спасательный жилет и доплыву до берега по-собачьи.

Я мысленно перебираю список тех, кому могу позвонить, владеющих катером, когда в кармане халата звонит телефон. Я достаю его и смотрю на экран.

Саммер.

— Пожалуйста, скажи, что больше нет плохих новостей, — говорю я вместо приветствия.

— Оу. Похоже ты злишься. Критические дни?

Я закатываю глаза на её предсказуемую реакцию на моё расстройство.

— Нет, но мне нужно грёбаное спасение с этого острова. Фордж сказал, что мне запрещено уезжать.

Саммер хихикает. Мне хочется встряхнуть её за то, что она не воспринимает меня всерьёз.

— Почему он не разрешает тебе уехать?

— Он заботится о моей безопасности, — говорю я ей, хватая случайную пару трусиков, торчащих из ящика.

— Ну, это звучит мило.

— Даже не пытайся встать на его сторону. Я так быстро положу трубку, что у тебя не будет возможности ни слова сказать. У кого-то из твоих друзей есть катер? Можешь попросить об услуге? — мой голос становится резче. Поведение моей сестры сразу меняется.

— Ладно, ладно. Нам нужен катер, чтобы тебя забрать. Поняла.

Затем я вспоминаю, что не звонила Саммер.Она позвонила мне.

— Зачем ты позвонила? Что-то случилось?

— В какой-то степени ты права…

Я жду, пока она расскажет, не в настроении задавать двадцать вопросов.

— Я просто хотела сказать тебе, что они уже выбросили все сломанные вещи. А пока мы говорим уборщики приводят всё в порядок… Я хотела попросить тебя поблагодарить твоего мужа за Аланну… но похоже, ты предпочтёшь скорее его зарезать.

Крошечная часть моего гнева утихает, но только потому, что я не неблагодарная сука.

— Это всё?

— Аланне показалось, что она видела одну из проституток сегодня утром, когда была на рынке. Я сказала ей, что это невозможно. Но она клянётся, что это была одна из них. Ну ты же знаешь, что теперь она наверняка захочет их тоже спасти.

Это было моей первой мыслью, когда я увидела их вчера вечером. Затем я вспоминаю, что сказал Фордж о моей безопасности, и немедленно экстраполирую это на сестру и Аланну.

— У неё была охрана? Кто-нибудь из людей Форджа? — я закусываю губу, ожидая ответа, потому что не могу вынести мысли о том, что Аланна рискует своей безопасностью теперь, когда раскрыта моя личность и возникнет какая-то угроза.

— Да, он настоял. Её это немного возмутило, но она на неё согласилась.

— Хорошо. Это хорошо, — говорю я, кивая, хотя она этого не видит. — Прошу, скажи Аланне, что ей нужно продолжать в том же духе. — «Пока всё это не закончится», — добавляю я себе.

— О, и Джульетта перенесла дату начала работы с понедельника на сегодня. Очевидно, у неё заняло больше времени дела в Сен-Тропе, чем она думала, так что я уезжаю через несколько минут. Пожелаешь мне удачи?

Меньше всего мне сейчас хочется думать о бывшей любовнице Форджа. Но всё же я не неблагодарная сука.

— Конечно. Будь вежливой и профессиональной. Ты знаешь, что справишься со всем, что она тебе поручит. И если она попытается из-за меня создавать тебе сложности…

— Стоп. — Саммер прерывает мою речь ещё до того, как она начинается. — Не волнуйся, Инди. Я поняла. Я позвоню вечером и сообщу все подробности.

Когда моя сестра вешает трубку, я понимаю, что катер за мной не придёт. У Саммер есть более важные дела — например, обезопасить своё будущее, произведя хорошее впечатление на нового босса.

Шлюха.

Джульетта, а не сестра.

В любом случае, с её стороны не будет никакой помощи и спасения. Это означает, как обычно я сама по себе.

Я открываю раздвижную дверь, ведущую из главной спальни во внутренний дворик и к бассейну. И сразу замечаю приметный чёрный катер, который больше похож на военное боевое судно, чем на гражданский катер. Он на высокой скорости отплывает от острова. Но он всё ещё достаточно близко, чтобы я могла разглядеть развеваемые ветром чёрные волосы человека у руля.

Фордж.

О нет, он этого не сделал. Только, он, блядь, это сделал.

Ещё более преисполненная решимости найти способ выбраться с этого острова, я достаю телефон и просматриваю свои контакты. Меня здесь не будет, когда он вернётся.

51

Фордж

— Я не ожидал увидеть тебя до нашего завтрашнего отъезда. Думал, ты сказал, что у тебя всё под контролем? — спрашивает меня Крейтон Карас, открывая дверь в свой номер.

Я оглядываю комнату в поисках Холли. Мне не очень хочется говорить об этом при ней.

— Где твоя жена? — спрашиваю Караса, когда он закрывает за мной дверь.

— Из Милана прилетел дизайнер передать ей платья, которые она отобрала на весь сезон для церемоний награждений. Они в спальне. — Он смотрит на меня с подозрением, приподняв брови. — А теперь скажи мне, что ты пришёл сюда не только для того, чтобы увидеть мою жену, пока я не вмазал тебе.

— Поверь, это последнее, что мне охереть, как нужно сегодня утром.

Карас хмурится на мои натянутые слова.

— В чём дело?

— Сегодня утром Фёдоров прислал мне имейл, в котором заявил, что откажется от всего, что отметил, но только при одном условии. И я ни за что не соглашусь на это условие, если вы с Рискоффом не подпишете его.

— Он готов отказаться от всех внесённых лично исправлений? — бровь Караса приподнимается.

Если бы я был на его месте, я бы спросил то же самое. Когда кто-то, имеющий репутацию невозможного переговорщика, говорит, что во всём уступит, ты не можешь не задаться вопросом, почему он так кардинально cменил своё поведение.

— В обмен на что? — спрашивает Карас.

— Ты в это, блядь, не поверишь.

У меня есть распечатка приложения к письму, которое Фёдоров прислал мне с его «должно восприниматься буквально» дополнением к сделке. Без него он не согласится.

Карас перечитывает его и смотрит на меня, так же удивляясь, как и я.

— Он, блядь, серьёзно?

— Абсолютно.

— Но в этом нет смысла, — произносит Карас, перечитывая формулировку, в которой говорится, что единственный вариант, при котором Федоров согласится подписать контракт — это если он станет полноправным партнёром в организации, созданной Карасом, Рискоффом и мной. А после его смерти его дочь получит его долю и все связанные с ней права.

— Есть, если учесть, что он не доверяет мне, потому что я женился на его дочери за его спиной.

И я отказываюсь чувствовать за это вину. Это было правильно. Я бы сделал так снова. Даже когда я говорю себе это, меня одолевает небольшое сомнение, но я подавляю его. Я сделал то, что должен был сделать.

Карас возвращает мне приложение.

— Чёрт возьми. Это всё меняет. — Он идёт к окнам от пола до потолка, ведущим на террасу. — По сути, если мы согласимся, вы получаете две доли партнёрства.

Из меня выходит сдавленный смех.

— Отнюдь.

Карас оборачивается. Он пристально смотрит мне в лицо.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что, чёрта с два мой брак продолжится после того, как мы подпишем сделку с Фёдоровым. Инди разведётся с моей задницей прежде, чем высохнут чернила, и сбежит от меня как можно дальше.

— Что, чёрт возьми, ты сделал? Вчера она выглядела в порядке.

Я сую руки в карманы.

— Ты решил, что это был я?

Карас запрокидывает голову назад, всё его тело трясётся от смеха.

— Конечно, это был ты. Так поступают мужчины — портят всё, потому что не могут вытащить голову из своих задниц. Особенно мужчины, у которых денег больше, чем у Бога, и которые не подчиняются ничьим приказам.

Я тоже смотрю в окно, не зная, что ответить. И решаю сказать правду.

— Пока мы говорим, она ищет катер, чтобы покинуть остров. Мне пришлось пригрозить увольнением всех сотрудников, если ей удастся сбежать.

— Господи, Фордж. Ты что, совсем ничего не знаешь о женщинах?

Мои руки сжимаются в кулаки.

— Видимо, недостаточно. Я не рассчитывал, что ты поймёшь ситуацию.

Карас пересекает комнату и останавливается перед буфетом.

— Давай, тебе нужно выпить. Я расскажу тебе историю, потому что ты сильно ошибаешься.

После того, как он налил нам по три пальца виски, мы садимся на балконе.

— Я вынудил Холли выйти за меня замуж. Может, это была не та ситуация, в которой оказался ты, но я сделал это по своим эгоистичным причинам. В основном потому, что я увидел её однажды и понял, что она должна быть моей.

Его слова звучат слишком знакомо, поэтому я молчу и позволяю ему продолжить. Мне интересно, к чему приведёт этот разговор. В основном потому, что я надеюсь, что у него хватит мудрости, которая послужит моей панацеей, чтобы исправить то, в чём я явно облажался.

— Она была в сложном положении, — говорит Карас, придерживая пальцами стакан. — Её звукозаписывающий лейбл пытался принудить её к липовой помолвке с бывшим музыкантом, чтобы сохранить его известность. Очевидно, что у него не было шанса сделать чёртово липовое предложение, потому что вмешался я.

— Ты спас её.

Карас поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом.

— В какой-то степени. Но по большей части она меня спасла.

— В каком смысле?

— Ты знаешь, каково это — иметь всё. Больше денег, чем ты можешь потратить за десять жизней. Никогда не нужно беспокоиться о стоимости, когда решаешь, что что-то хочешь. Когда все вокруг целуют тебя в задницу и просят об одолжении. Это надоедает.

Он говорит правду, но опять же, почему бы и нет? Карас был миллиардером, сколотившим состояние своими руками, дольше, чем я. Моё богатство было частично унаследовано, а затем выросло в результате тщательного взращивания моего гнева и плана мести.

— Грёбаные мужики, — говорю я, салютуя виски.

— И тебе известно, каково это — встретить женщину, которая прекращает скучное однообразие всего, что передаётся тебе по первому требованию или даже до того, как ты можешь подумать чего хочешь. Я видел, как ты смотрел на Инди, когда она говорила что-нибудь остроумное или умное. Ты выглядел впечатлённым. Даже гордым. — Карас делает глоток, теперь выражение его лица стало задумчивым, когда он перешёл на неловкую личную тему.

— К чему ты клонишь? — спрашиваю я, когда мои пальцы сжимают бокал в руке так сильно, что он чуть не раскалывается.

— Я хочу сказать, что, когда ты находишь женщину, которая даёт тебе повод проснуться утром, больше, чем просто заработать деньги, которые ты никогда не сможешь потратить — ты, блять, держишься за неё обеими руками.

— Я уже всё испортил. Она не сможет уйти от меня достаточно быстро.

Карас откидывается на спинку стула и кладёт ноги на оттоманку, прежде чем бросить на меня искоса взгляд.

— Если ты думаешь, что я не облажался и не заставил Холли уйти, ты явно меня сильно переоцениваешь. Я сделал это. И сделал это в настоящей эгоцентричной манере миллиардера. Я поставил её в конец списка своих приоритетов. Считал само собой разумеющимся, что она всегда будет ждать, до тех пор, пока будет удобно мне. И ты знаешь, что произошло?

— Что?

— Я, блять, потерял её. — Он делает ещё глоток, пока я пытаюсь собрать воедино его историю.

Учитывая, что Карас и его жена вместе, никогда бы не подумал, что он настолько сильно всё испортил, чтобы потерять её. Это кажется невозможным.

— Но ты вернул её…

Карас садится прямее. На его лице появляется кривая ухмылка.

— Конечно. Я не долбанный идиот.

— Как?

— Я разыскал её и умолял простить меня за то, что я был таким придурком. Я сделал её мечты, цели и желания центром своего мира. Я сделал её центром своего мира. Если бы ты сказал мне, что солнце не встает и не садится над изгибами идеальной задницы моей жены, я бы сказал, что ты чёртов лжец. Плевать, что люди говорят или делают, или какая на кону выгодная сделка. Всё это на втором месте после неё

Я слышу всё, что он говорит, но, похоже, это полностью расходится с тем человеком, которого я знаю.

— Ты хочешь сказать, что я должен отказаться от сделки с Фёдоровым, чтобы что-то доказать?

Карас усмехается над краем стакана.

— Надеюсь, до этого не дойдёт. Но если она собирается уйти, то не из-за этой сделки. А потому, что ты не стал выяснять, что для неё важно. Ты не слышал её слов о том, что ей нужно для счастья.

— Ты знаешь, что звучишь как дурацкая книга «Помоги себе сам», верно? — я опускаю пустой стакан на стол между нами и сдвигаюсь вперёд.

— Отвали, Фордж. Я знаю, о чём говорю. Только один из нас счастлив в браке и имеет самую прекрасную дочь в мире, которая никогда не будет встречаться, пока я не умру и не буду похоронен, потому что ни один мужчина никогда не будет достаточно хорош для моей Розы.

Выражение лица Караса смягчается, когда он говорит о своей дочери. Не могу не думать о том факте, что Инди и я не использовали защиту. Из-за своего дерьмового детства до неё я никогда не думал, что буду не против иметь детей. Но теперь я могу представить Инди с маленькой девочкой, которую она учит блефовать в покере. Или себя с маленьким мальчиком, которому я помогаю научиться ловить рыбу с пирса на острове.

Внезапно я чертовски завидую тому, что Карас имеет. Семью.

Исаак говорил мне, что я его семья, а семья всегда на первом месте. Как я мог забыть о чём-то настолько существенном и важном? Как я так сильно всё испортил?

Я должен всё исправить. У меня нет выбора. Я не могу её так отпустить.

— Что мне делать? Как мне спасти эту ситуацию?

— Во-первых, — произносит Карас, вставая, чтобы войти в пентхаус. — Это не ситуация. Это твой брак. И поздравляю, теперь он твой главный приоритет. Он требует больше усилий, чем всё, что ты делал в своей жизни, включая создание судоходной империи почти с нуля до самой большой в мире.

— Кстати, у тебя прекрасно получается продавать это.

Он исчезает внутри и через минуту возвращается с бутылкой виски. Жестикулируя ею, он говорит:

— Заткнись, блядь, Фордж, и слушай. Ни на минуту не думай, что с ней будет легче вести переговоры, чем с её рассерженным русским отцом. Это твоя первая ошибка. Я не знаю, что, чёрт возьми, произошло между вами, но я точно знаю, что ты, вероятно, как-то причинил ей боль. Теперь ты должен это исправить. Чего она хочет сейчас больше всего на свете?

Спор, который случился у нас с Инди прямо перед тем, как я уехал, гремит в моей голове.

— Развод.

Карас отмахивается от меня, пока наливает виски на два пальца в мой пустой стакан.

— Кроме этого.

— Сыграть на Гран-при в Праге. Но это слишком опасно, чтобы думать о нём после того, что случилось.

Он прищуривается на меня.

— Ты грёбаный миллиардер или нет? Ты мог бы купить чёртову Секретную службу, чтобы защитить её. Так что это просто отговорка. Если она хочет пойти туда, и для неё это настолько важно, ты перевернёшь небо и грёбаную землю, чтобы дать ей это.

Сжав челюсть, я киваю.

— Продолжай.

Карас глубоко вздыхает, наполняя свой стакан.

— Может быть уже и поздно, брат. Ненавижу так говорить, но не думаю, что в твоём теле есть романтическая жилка.

Карас вытаскивает из кармана две сигары и падает в кресло. Он протягивает мне одну. Я беру её.

— Подумай в течение пары секунд обо всём, что ты мог бы для неё сделать. Чтобы это было для неё самым невероятным опытом. Как ты постараешься изо всех сил потрясти её своей внимательностью, потому это то, что тебе нужно сделать — быть чертовски внимательным. Слушать. Думать. Сделать лучше. И иногда… иногда, возможно, придётся пойти на компромисс или пожертвовать значащими для тебя делами, чтобы показать Инди свою искренность. Потому что, если ты неискренен во всём этом, какой тогда смысл?

Я покручиваю сигару в руке, размышляя над его словами, думая обо всём, что я мог бы сделать, чтобы исправить то, в чём я явно облажался.

Очевидно, что моё молчание длится слишком долго для некрепкого терпения Караса.

— Ты собираешься действовать или нет? Мне нужно знать, что, блядь, сказать Рискоффу о сделке. — Он достает гильотину для сигары и отрезает её конец, прежде чем передать гильотину мне. — Мы всегда можем перейти на китайскую сталь или полностью потратить прибыль, покупая североамериканскую.

— Позволь мне сначала вернуть свою жену. А потом уже подумаем о сделке.

Сигара у Караса сдвигается во рту, когда он улыбается.

— Чертовски хороший ответ. Надеюсь, она не убьёт тебя, как только увидит.

52

Индия

Спустя семнадцать телефонных звонков за мной приплывет катер. Должно быть, Фордж, сказал своим работникам, что я собираюсь сбежать, потому что они патрулируют всю территорию и причал, а Дорси прицепилась ко мне, как ракушка на одном из кораблей её босса.

— Вы уверены, что не голодны? Вы сегодня ничего не ели. Я бы с удовольствием приготовила для вас хороший обед.

Учитывая, что она уже в десятый раз делает такое предложение, моё терпение заканчивается.

Я поворачиваюсь и вежливо улыбаюсь.

— Пока не голодна.

Выражение её лица становится безнадёжным, словно она проиграла битву.

— Мы можем поговорить откровенно, миссис Фордж? — Дорси сглатывает и складывает пальцы вместе на уровне талии.

— Прошу, я — Инди. И не стесняйся говорить всё, что хочешь сказать.

— Инди, у вас когда-нибудь была работа, которую вы не готовы потерять?

Понятия не имею, к чему она клонит, но киваю.

— Для меня это эта работа. Работать лично на мистера Форджа — шанс всей моей жизни. Он заботится обо всех людях, которые продвигаются по служебной лестнице в его компании. Даёт им потрясающие возможности, когда они докажут свою преданность и готовность сделать всё, что потребуется, чтобы хорошо выполнить работу.

Я изучаю женщину с её напряжённой осанкой и сжатыми пальцами. Я знаю, на что она намекает, но ещё пытаюсь сосредоточить своё внимание на синих водах, окружающих остров, и на катере, который должен прибыть в любую минуту, чтобы вывезти меня отсюда.

— Дорси, к чему ты клонишь? — спрашиваю я, смотря за неё, но она сдвигается, чтобы оказаться прямо передо мной.

— Если вы покинете этот остров до возвращения мистера Форджа, мы все потеряем работу. Мы все.

Я вскидываю голову.

— Что?

Дорси закусывает губу, прежде чем продолжить:

— Я не пытаюсь заставить вас остаться, но это был приказ вашего мужа. Я не согласна держать человека там, где он не хочет быть. Но если бы вы не садились в тот катер, который, я знаю, вы сейчас ждёте, я была бы очень признательна, как и остальные женщины и мужчины на этом острове.

В её глазах столько эмоций. Все эти надежды и мольбы с таким же успехом могут быть мечом, воткнутым мне в живот.

— Я не знаю, с чем вы имеете дело, но, пожалуйста, прежде чем уйти, просто… учтите, что в ваших руках больше, чем ваша судьба.

Она слабо улыбается мне и поворачивается, чтобы вернуться в дом, оставив меня стоять со спортивной сумкой и моим спасением в поле зрения… но моя совесть поднимает свою уродливую голову.

Блядь.

Приближается белое с центральной консолью рыбацкое судно, и у меня всего несколько минут, чтобы принять решение. Я вешаю спортивную сумку на плечо и пересекаю территорию у бассейна к ступеням, ведущим вниз со скал. Шаги, которые уведут меня далеко отсюда и… будут стоить каждому человеку на этом острове их работы.

Будь ты проклят, Фордж. Это нечестно.

Я пытаюсь ожесточить своё сердце. Дело не в них. Дело во мне и моей жизни.

Мой телефон вибрирует от сообщения Руччо — итальянца, желающего стать профессиональным игроком в покер, у которого был катер и время приехать забрать меня в обмен на час уроков по покеру, чтобы он мог попробовать поучаствовать в профессиональном турнире. Поскольку он уже шесть раз пропустил его, я не думаю, что час моего времени ему поможет. Но это была цена, которую мне пришлось заплатить, чтобы получить то, что мне нужно.

«Пожалуйста, прежде чем уйти, просто… учтите, что в ваших руках больше, чем ваша судьба».

Чёрт возьми, взывание Дорси к чувству вины было сделано слишком эффективно, потому что мои ноги останавливаются.

И тогда я вижу другой катер. Чёрный. Он выглядит как акула, рассекающая воду, словно нож. Он догоняет катер Руччо так быстро, что может просто обогнать его до пристани.

Дорси всего лишь сказала, что они потеряют работу, если я покину остров до того, как вернётся Фордж. Если я уеду после его возвращения, он не сможет выполнить свою угрозу.

Мои ноги отрываются от пола, и я бросаюсь к лестнице. Но с моими глазами что-то не так, потому что их жжёт. И это не от ветра, доносящегося с моря. Нет, их жжёт от нелепого желания плакать.

Потому что мой брак, каким бы фальшивым он ни был, распался.

И снова, каким-то образом, независимо от того, имело ли это значение… эта реальность колет моё сердце. Мой брак не удался. И он был ненастоящим. Он никогда не должен был быть настоящим.

Неважно. Форджу на меня плевать. Всё, что его волнует — это его драгоценная сделка.

Это жестокая правда, и я принимаю её такой, как есть.

Я даю себе обещание — я больше не выйду замуж. Никогда. Этой клятвой я укрепляю стену вокруг своего сердца, мысленно выкладывая кирпичи и нанося на них слой бетона, а потом добавляю листы кевлара.

Моё сердце недоступно.

Голиаф стоит в конце причала. Интересно, ждёт ли он Форджа или они оставили самого большого парня на острове в качестве последней линии обороны, чтобы удержать меня здесь. Если честно, не знаю, что именно из этого, потому что он стоит ко мне спиной, когда я иду к нему по причалу.

Рыжие волосы Руччо развеваются на ветру, и он широко улыбается, когда замечает меня. Он машет рукой. Я поднимаю руку, изображая слабую имитацию радости, потому что я также вижу Форджа.

Его тёмная фигура кажется более угрожающей, чем когда-либо. Несомненно, он точно знает, что я собираюсь сделать. Носовая часть его катера слегка приподнимается, когда он разгоняет его быстрее. Гладкое чёрное судно рассекает воду, как будто нет никакого сопротивления, и опережает Руччо носовой частью. Итальянец не понимает, что это гонка, потому что он сбавляет обороты, когда Фордж жмёт на газ.

Я крепче сжимаю сумку и готовлюсь к предстоящей конфронтации.

53

Фордж

Я ещё не потерял её.

Это единственная мысль, которая приходит мне в голову, пока я задействую каждую из трёх тысяч семисот лошадиных сил, предусмотренных в мощных моторах «Чёрного Трепета». «Бостонский Китобой» направляется к причалу, к Инди со сниспадающими ей на плечи светлыми волосами, но я не позволю ей уйти, не дав себе последнего шанса исправить это.

Говорят, что ты не понимаешь ценности того, что имеешь, пока не потеряешь. До появления в моей жизни Индии Баптист я мог бы поклясться, что был не из тех мужчин, которых можно упрекнуть в этом. Но вот он я. Я не безупречный. Я, блядь, тоже человек.

Я поворачиваю катер, прорываясь сквозь воду, крепко сжимая руль в ладонях. Быстрее. Быстрее.

После беседы по душам с Карасом я знаю, что он прав. Если я хочу сделать этот брак настоящим, мне нужно изменить своё отношение и поступки.

В своей жизни я много раз терпел неудачи, но единственное, чего я никогда не делал — не бросал. Я не отпущу Инди без боя.

Я проплываю мимо «Бостонского Китобоя», когда поворачиваю к доку, в последнюю секунду сбрасывая газ, и плыву вдоль побережья к причалу. При соединении привальные брусья «Трепета» слегка отскакивают от мягких пилонов.

Инди, одетая в обрезанные джинсовые шорты и розовый топ, переводит взгляд с меня на «Бостонского Китобоя», а затем снова на «Трепет». Когда темноволосая женщина встаёт рядом со мной с пассажирского сиденья и впервые становится заметной, глаза Инди распахиваются.

Она стискивает челюсть, и её голубой взгляд становится ледяным.

— Я многого ожидала от тебя, Фордж, но не ожидала, что ты так быстро найдёшь замену. — Её тон ещё холоднее, чем её глаза. Инди качает головой, спортивная сумка на плече покачивается вместе с ней. — Хорошо, что я как раз собиралась уйти с твоего пути.

Голиаф заканчивает привязывать мой катер. Я спрыгиваю на причал, когда приближается её спасательный катер.

— Нет, это не то, чем кажется, — говорю я. Слова звучат грубо.

Инди отворачивается. Её внимание переключается на капитана другого катера, как будто я уже для неё не существую.

— Мне всё равно, что это, — отвечает она, по-прежнему показывая мне боковую сторону своего лица, а не глаза. — Я уеду через две минуты.

Катер приближается к причалу, управляемый каким-то рыжим мудаком.

— Синьорина! Ваш рыцарь в сияющих доспехах здесь!

Он смеётся. Мой первый инстинкт — запрыгнуть в его катер и избить его до полусмерти за то, что осмелился забрать то, что принадлежит мне. Но я знаю, что это не поможет ситуации.

Инди делает шаг к другому катеру, и я встаю у неё на пути.

— Прости. Я облажался. Мне не следовало пытаться тебя останавливать. — Это самое честное и искреннее, что я могу сказать, и абсолютная правда.

Инди упрямо задирает подбородок, и наконец переводит скептический взгляд на моё лицо.

— Это уже не важно. С самого начала всё это было ужасной идеей. Я была в отчаянии. Я бы вышла замуж за любого, чтобы спасти свою сестру. Это моя вина. Неважно, что я была для тебя всего лишь средством для достижения цели. Я делаю то, что нужно сделать. Пора покончить с этим фарсом.

Инди двигается, будто пытается обойти меня, и я сдвигаюсь вместе с ней.

Я тянусь к ней, но останавливаюсь, когда она отпрыгивает. Мои пальцы сжимаются в знак протеста, но я знаю, что заслужил её реакцию, и должен это исправить.

— Дай мне ещё один грёбаный шанс. Пожалуйста.

Её голова наклоняется вниз, её голубые глаза покрасневшие.

Ненавижу, что, блядь, заставил её плакать. Я хочу стереть морщинки на её лбу, показывающие, как ей пришлось тяжело.

— С какой стати? — шепчет она.

— Потому что ты больше не средство для достижения цели. Ты внутри меня. В моей голове. В крови, текущей по моим грёбаным венам. — Я прочищаю горло и делаю небольшой шаг к ней. — Если ты уйдёшь, заберёшь всё это с собой вместе с моим грёбаным рассудком.

Её веки трепещут, а подбородок дрожит. Я молюсь, потому что сказал всё. Но Инди прикусывает губу, когда её взгляд направляется мимо меня на «Трепет».

— Кто она, чёрт возьми, такая?

Я совсем забыл о женщине, которую умолял поехать со мной. Я оборачиваюсь, чтобы представить её.

— Это София Руссо. Она приехала из Милана, чтобы подобрать для тебя платья для Гран-при в Праге. Если, конечно, ты позволишь мне сопровождать тебя.

54

Индия

Мой взгляд перескакивает между Форджем и Софией Руссо. Как только он произнёс имя, я узнала её.

Она не какая-то горячая молодая штучка, которую он привёз, чтобы заменить меня в своей постели, пока та ещё не остыла. Она невероятно известный дизайнер. Саммер всегда с ума сходила от её платьев. Как-то она умоляла меня купить ей одно, но даже я не смогла осилить пятизначную цену за платье. Величайшие звёзды всегда надевают её наряды на красные дорожки.

И Фордж привёз её сюда с платьями для Гран-при.

Здесь должен быть какой-то подвох. Я делаю шаг вперёд, пока мы не встречаемся лицом к лицу.

— Чего ты добиваешься, Фордж? Какой, чёрт возьми, у тебя интерес?

Даже когда задаю вопрос, я знаю, что ответ будет не тот, который хочу услышать — что он сделает всё, чтобы удержать меня. Что он безумно влюблён в меня и не хочет жить без меня. Что он хочет таких же отношений, как у Крейтона и Холли. Партнёрстких отношений. Тех, что выдержат испытание временем.

Это не про нас. Мы не влюблены.

Но, когда я думаю про это, моё сердце неспокойно. Возможно, это не вся правда. Я тоже чувствую к нему то, чего никогда не чувствовала к другому.

— Ты мой интерес, — отвечает он.

Фордж хмурится, и между бровями образуется морщинка в виде галочки. Его серые глаза напоминают мне грозовые тучи, нависающие над морем.

— Я не хочу быть мужчиной, который осознаёт, что у него было, только когда теряет. И это не имеет никакого отношения ни к какой сделке. Я могу купить сталь у других людей. Это не обязательно должен быть твой отец. Если ты никогда не захочешь с ним встречаться, видеть его или разговаривать с ним, это твоё решение. Всё, что я хочу — это шанс всё исправить.

Фордж делает паузу, чтобы перевести дыхание. Мои эмоции бушуют, пока он говорит. Но он ещё не закончил. Фордж протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей челюсти, и мои губы дрожат.

— Ты мне не безразлична, Инди. Трепать языком все горазды, но не я. Я докажу тебе. Я хочу, чтобы ты сияла. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы это произошло. Вот в чём мой интерес.

Моё сердце бешено колотится, но я заставляю себя дышать спокойно, даже когда его слова постепенно разбивают слои бетона и кевлара вокруг моего сердца. Даже когда я говорю себе не верить ему, потому что он юлит и скрывает правду. Но его хриплый голос кричит об искренности.

Он не блефует.

— Инди? — на этот раз меня зовет Руччо.

Я смотрю на рыжего.

— Прости. Я просто…

— Ах, бэлла. — Руччо улыбается. — Ты слушаешь мужчину, который практически признаётся в любви так, что мне хочется, чтобы он говорил вместо этого со мной.

Подняв одну руку, я провожу пальцами через взъерошенные ветром волосы, не зная, что, чёрт возьми, делать. Я чувствую себя так, словно стою в стихотворении Роберта Фроста, но вместо двух дорог, расходящихся в лесу, у меня пришвартованы два катера у причала.

Если я попаду в один из них, я знаю, что потеряю то, к чему у меня никогда не будет возможности вернуться. Но если я решу остаться и поверить в то, что Фордж говорит правду, я рискую сердцем и знаю, что лучше не ставить больше, чем могу позволить себе потерять.

Но если я выиграю… Я сглатываю, прежде чем встретиться с его беспокойным серым взглядом. А может и наоборот.

Однако, я пока не могу потерять бдительность. Я тщательно подбираю слова, чтобы ответить.

— Почему я должна тебе верить? Откуда мне знать, что это не твоя очередная хитрая уловка, чтобы держать меня под контролем? Способ получить то, что ты хочешь?

Фордж вытаскивает из кармана телефон, нажимает на экран и протягивает его перед собой.

— Я прямо сейчас позвоню твоему отцу и скажу ему, что сделка отменяется.

Опять же, это может быть уловкой. Я делаю шаг вперёд и беру телефон у него из рук. На экране отображается контактная информация Григория Фёдорова.

Моего отца.

Я касаюсь экрана, чтобы позвонить. Выражение лица Форджа невозмутимо, пока звонит телефон.

— Это Фёдеров.

Боже мой, это мой отец. Его голос низкий с сильным акцентом.

У меня на руках поднимаются мурашки, и я позволяю им покрыть себя. Без сомнений, он русский. Это так странно, потому что я не чувствую себя русской. Я просто чувствую себя… собой. Комок поднимается в горле, когда Фордж тянется к телефону. Знаю, что, если я позволю ему взять его, он сделает всё сказанное.

— Фордж?

Я касаюсь экрана, чтобы завершить звонок, в тоже время как пальцы Форджа касаются телефона.

— Господи, Инди, ожидание убивает меня. Ты останешься с ним или нет? — спрашивает Руччо.

— Мне это тоже интересно, — произносит София Руссо из чёрного катера, где она держит чехлы для одежды. — И не только потому, что у меня есть для вас мои новейшие образцы.

Телефон в моей руке вибрирует, и мы с Форджем встречаемся глазами. Это перезванивает мой отец. Мой отец. Причина, по которой Фордж женился на мне, но не причина, по которой он хочет, чтобы я осталась. Моя голова кричит мне бежать, но сердце умоляет схватить мужа и никогда не отпускать.

— Что ты хочешь, чтобы я ему сказал, Инди? Тебе решать.

Я делаю глубокий вдох и принимаю решение, чёрт возьми, надеясь, что с ним я смогу жить.

— Извинись за то, что случайно ему позвонил.

Фордж резко выдыхает:

— Ты не пожалеешь об этом. Клянусь могилой Исаака.

55

Фордж

Она всё ещё не доверяет мне. Это становится очевидно, когда самолёт взлетает, направляясь в Прагу.

Инди притворяется, что меня не существует, даже когда сидит напротив меня и просматривает скрепленную стопку бумаг. Она ведёт себя так с тех пор, как поблагодарила друга за то, что тот пришёл ей на помощь, и извинилась за его потраченное время. Когда он уехал, Инди провела Софию Руссо вниз по пирсу с высоко поднятой головой и расправленными плечами, будто она была чёртовой королевой.

Индия Фордж абсолютно невероятна. Близость к тому, чтобы потерять её, преподала мне важный урок. Это то, чем я больше не хочу рисковать.

Хотя я не сильно преуспел в возвращении её расслабленности. Я никогда не сталкивался с такой неловкой тишиной в нашей роскошной обстановке в конце самолёта. Голиаф, Донниган, Бейтс и Коба сидят впереди, несомненно, тоже чувствуя неловкость. Я подумывал оставить Кобу дома, но решил, что лучше буду за ним присматривать, пока не подтвержу или не опровергну свои прежние подозрения.

— Желаете выпить, сэр? Мадам? — вежливо спрашивает бортпроводница. Инди смотрит вверх.

— Кофе. Чёрный.

— Виски. Чистый. Спасибо, Моника.

Стюардесса уходит приготовить напитки, а я сосредотачиваюсь на Инди.

— Чем занимаешься?

Её внимание сфокусировано на лежащих перед ней бумагах.

— Изучаю список игроков. Пытаюсь вспомнить, с кем играла раньше. Обычно у меня больше времени на подготовку, но мне нужно это сделать.

— Я могу помочь.

Наконец-то она смотрит на меня.

— Если у тебя нет списка их бессознательных привычек, то не можешь.

Моника возвращается с нашими напитками, и я взбалтываю в стакане свой любимый винтажный виски.

— Обычно это то, что ты делаешь? Изучаешь игроков?

— Конечно, — отвечает Инди, делая глоток кофе, и вздрагивает, когда кофе попадает ей на язык. — Чёрт. Я делала флеш-карты с фотографиями и записывала всю информацию о них на обороте. Подробная информация об их детях, женах, собаках, напитках и, разумеется, обо всех их сильных и слабых сторонах за столом.

— Играй с человеком, а не в игру, — отвечаю я, поднося стакан к губам.

Когда Инди отстраняет в сторону кофейную кружку, я благодарен за то, что она даёт ему остыть, потому что мне не нравилось видеть даже этот лёгкий дискомфорт на её лице. Ага, вот где я. Ну, полный пиздец, если я не смогу вернуть её.

— Именно. Я не настолько высокомерна, чтобы думать, что у меня есть превосходные навыки в покере, которые волшебным образом создают передо мной нужные карты. Если бы у меня были такие способности, мне бы не нужно было ничего знать о человеке за столом.

Самолёт встряхивает, когда он попадает в зону турбулентности, и я опускаю виски.

— Я знаю многих людей. Испытай меня.

Инди подгибает под себя одну ногу и прикусывает зубами кончик ручки в руке.

— Пока нет. Я собираюсь разобраться с этим и обозначу всех, с кем не знакома. Тогда ты расскажешь мне то, что знаешь.

— Я в твоём распоряжении, миссис Фордж. — Я наклоняюсь вперёд со стаканом, свисающим с кончиков пальцев. — Всегда.

По крайней мере, на этой фразе она внимательно смотрит на меня, а потом полностью игнорирует до конца полёта.

56

Индия

Раньше я бывала в Праге, но при совершенно иных обстоятельствах. Для начала, я не прилетала в неё на частном самолете, который встречал внедорожник с затонированными стеклами и водителем.

Нет, тогда мы пробивались через толпу, спрыгнув с переполненного поезда. Мама сразу заблудилась, потому что не говорила по-чешски. На самом деле, дома она говорила в основном по-английски и по-немецки, но оба были дерьмовыми по сравнению с её русским, на который она переходила только, когда злилась.

Теперь для меня всё обрело смысл. Я не знаю, почему в детстве не спрашивала об этом. Наверное, потому, что я была слишком занята беспокойством о том, где мы достанем нашу следующую еду.

Почему она сбежала от моего отца? Меня мучает этот вопрос, но не время его задавать. Теперь ответ ничего не изменит. Мне нужно беспокоиться о более важных вещах. Например, о предстоящей игре.

Когда мы выезжаем с частного аэродрома на ярко освещённые улицы города, архитектура мне знакома. В детстве она казалась мне такой изысканной и царственной, потому что я не знала ничего, кроме нищенского существования, и быстро научилась выживать благодаря своей смекалке.

То же самое я планирую сделать и в этот раз.

Фордж молча сидит рядом со мной. Не уверена, для кого это лучше: для меня или для него. Любые следы лёгкости, которая существовала между нами до ссоры, полностью исчезли. На её месте появилась неловкая сдержанность, от которой я не знаю, как избавиться, даже если захочу.

Я знаю, что если снова начну впускать его, то это не будет наполовину. Фордж не так устроен. Он придерживается принципа: «всё или ничего». Если честно, это пугает меня. Если я дам ему такой доступ, он сможет уничтожить меня.

Брак не должен быть минным полем. Но у нас он как раз такой.

— Я забронировал пентхаус нам в отеле. Подумал, что ты предпочтёшь удобство, а не остановку в другом более роскошном месте.

Я смотрю на него, сидя с левой стороны машины. Впереди сидит Голиаф с Донниганом, а Коба и Бейтс следуют за нами во втором внедорожнике.

— Спасибо за заботу. Я предпочитаю тратить как можно меньше энергии, когда играю, поэтому проживание в отеле облегчит мне жизнь.

— Если я могу ещё чем-нибудь помочь, тебе нужно только попросить.

Он звучит так… дружелюбно, что меня настораживает. У Форджа чисто выбритое лицо. И мне стало интересно, было ли это сделано ради меня, ведь я никогда раньше не видела его таким. У него всегда был этот заросший щетиной пиратский вид, и, очевидно, я слишком к нему привыкла.

Когда я вытаскиваю себя из мыслей, которые не должны иметь значения, у меня возникает другой вопрос.

— А как же твоя работа и график?

— Какой смысл быть генеральным директором, если ты не можешь проявить гибкость?

Это не совсем «нет ничего важнее, чем ты» ответ, на который я надеялась, но, возможно, он делает его хорошим генеральным директором, а не гавнюком, который желает сбежать от своих обязанностей.

Фордж откидывается на сиденье и продолжает:

— Ещё я делегировал всё, что можно, освобождая своё время, чтобы быть в твоём распоряжении на этом мероприятии. Я позабочусь обо всём, что тебе нужно.

Ладно, может быть, я слишком поспешила с выводами.

— Нет необходимости утруждать себя. Я здесь. Ты позаботился о том, чтобы мой гардероб довольно сильно отвлекал внимание за столом. Всё, что мне нужно, — это сосредоточиться и умно играть.

— Я верю, что ты сделаешь именно это.

Я отворачиваюсь от его пристального взгляда и смотрю в окно.

— Думаю, скоро узнаем, — отвечаю я коротко.

Внедорожник замедляется перед великолепным отелем, и Фордж наклоняется ко мне. Я улавливаю намёк на его одеколон из сандалового дерева. Моё тело слишком хорошо осознаёт его близость и запах. И под «слишком хорошо» я имею в виду, что мне они чертовски сильно нравятся.

Я не знаю, стоит ли доверять этой новой версии мужчины, за которого я вышла замуж. И пока я не разберусь с этим лучше, полна решимости защитить своё разбитое сердце.

Я проверяю время на телефоне и вижу, что до начала приветственного приёма осталось четыре часа. Вполне вероятно, что он является несанкционированным мероприятием. Но организаторы позаботились о том, чтобы в нём было достаточно пафоса и великолепия, чтобы впечатлить участников и заставить их расстаться с огромным вступительным взносом в размере ста тысяч долларов. Взнос является астрономической суммой по сравнению с другими турнирами, проходящими по всему миру.

Турнир также не следует традиционным правилам и не включает предварительную квалификацию, потому что на него вход только по приглашению. Мы будем играть по правилам, установленным организаторами, то есть два дня игр на выбывание, а затем заключительный вечер с лучшими игроками. Неважно, насколько хорош игрок, мы все начинаем с одного и того же положения в борьбе за выживание и за место за финальным столом.

При других обстоятельствах я была бы уверена, что у меня будет один из этих стульев, но у меня не было достаточно времени, чтобы сделать всю обычную для меня домашнюю работу.

У меня всё будет хорошо. Я быстро научусь и выиграю.

Камердинер в красном жакете с золотой тесьмой открывает мою дверь и улыбается.

— Добро пожаловать, миссис Фордж. Мы ждали вашего приезда.

57

Фордж

Не считая часа, который требуется визажисту, чтобы сделать ещё совершеннее красивые от природы черты лица Инди, а стилисту-парикмахеру придать её светлым волосам безупречный вид перед приветственным приёмом, Инди проводит всё время, просматривая на ноутбуке видеозаписи игр разных игроков. Я проверяю свою электронную почту раз в двенадцатый. То, что я ждал, всё ещё не пришло. Но оно придёт или полетят головы.

Инди практически не разговаривала со мной, и меня это бесит.

Когда она исчезает в ванной, чтобы переодеться в платье, я даю себе обещание: «Если не смогу заслужить её полное доверие, я отпущу её».

Это обещание разорвёт меня на куски, но у меня нет другого выбора. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы доказать ей, что она может получить от жизни всё, что захочет, если я на её великолепной стороне.

Это самая долбаная ситуация в мире. Мне никогда не приходилось доказывать кому-то, что я чего-то стою — по крайней мере, с тех первых дней на борту корабля, когда я боялся, что Исаак отправит меня обратно, если я не смогу хорошо работать.

Эта женщина, это сложное, загадочное существо лишает меня почвы под ногами так, как я никогда не думал, что это возможно.

Когда она открывает дверь из ванной комнаты и выходит на очень высоких каблуках, я почти проглотил свой язык. Она была одета в белое. Я сразу представляю, как бы она выглядела невестой, идущей ко мне к алтарю, если бы этот брак начался иначе.

— Боже мой.

Инди смотрит на меня, когда я шепотом произношу эти слова.

— Что? Что случилось? — она оглядывается вокруг, словно ищет угрозу.

Но, конечно же, её нет, если не считать моего желания снять с неё платье и полностью пропустить приветственный приём. Но мы здесь не для этого. Всё для неё.

— Ты выглядишь… великолепно. — Мой голос становится грубым, когда я делаю ей простой комплимент, который и близко не описывает её красоту.

Она чёртова сирена. Богиня. И даже не осознаёт этого.

Инди бросает взгляд на своё платье, а затем поднимает его снова на меня.

— Оно подходит до тех пор, пока заставляет их забыть, как хорошо я играю за столом.

Я не могу не улыбнуться её ответу. Для Инди её убийственно шикарная внешность — это инструмент, используемый в стратегических целях. И должна была стать ещё одной подсказкой, что она единственная женщина, которая может перевернуть весь мой мир с ног на голову.

— Тогда во что бы то ни стало, давай заставим их забыть, насколько ты на самом деле опасна.

Мы входим на приём, который уже идёт полным ходом. Официанты перемещаются с бокалами шампанского «Кристалл» и канапе через игроков и гостей, слоняющихся вокруг голубой воды бассейна олимпийских размеров. Я сразу женачинаю искать игроков из позаимствованного у Инди списка.

После внесения чрезмерного банка и, чтобы показать себя, здесь собралось более сотни карточных игроков, включая всех самых лучших из Европы. Только две из двадцати лучших игроков — женщины, и одна из них — моя жена.

Пока Инди общается со знакомыми людьми, я отхожу и позволяю ей вести. Я здесь ради неё.

— Часть меня задавалась вопросом, позволишь ли ты ей прийти, — говорит голос с русским акцентом рядом со мной. Я поворачиваю голову и вижу Белевича.

— Ты явно не знаешь мою жену, если думаешь, что ей нужно моё разрешение, чтобы сделать что-нибудь. — Как только говорю эти слова, понимаю, что это чистая правда. Если она что-то задумала, я бы не смог остановить её. Я уже попытался и ничего не вышло.

Белевич фыркает, когда Инди делает несколько шагов от меня, чтобы обнять женщину, которую я не узнаю. Я помню, что она говорила о заучивании подробностей жизни противников, вплоть до их жён, детей и собак. Инди не просто использует эту информацию за столом во время игры. Нет. Она использует её, чтобы очаровать всех с большей эффективностью, чем я когда-либо имел дело.

— Вы, американцы, не знаете, как обращаться с женщинами. Тебе нужно держать её на коротком поводке. Кто-нибудь обязательно попытается украсть её у тебя, если не будешь осторожен, — предупреждает Белевич.

Собирая самообладание, я поворачиваюсь к нему лицом, используя большую часть своего тела, чтобы возвышаться над ним.

— Кто-нибудь вроде кого? Тебя?

Он гладит свою блондинистую эспаньолку, маскируя хитрую ухмылку.

— Я не хочу, чтобы меня разоряли по кусочкам, как ты делал с де Виром. Она того не стоит.

Вот, где он чертовски ошибается. Инди стоит всего.

Но я не собираюсь его исправлять. Белевич не нуждается ни в каких дополнительных стимулах, чтобы охотиться за Инди, кроме попыток победить её в покере.

— Но не все думают, как я, Фордж. Не все такие умные. Запомни это.

Белевич сматывается, а я шагаю в толпу и встаю позади Инди.

— Да, да, я вышла замуж. Удивительно, как быстро распространяются новости в узких кругах, не так ли? — Инди оборачивается, словно ищет меня, и её губы складываются в маленькую букву «О», когда она видит меня, стоящим позади неё. — Миссис Бенедетто, это мой муж, Джерико Фордж.

Я киваю головой в сторону пожилой женщины, которая кладёт свою руку на руку коренастого мужчины в смокинге.

— Приятно познакомиться с вами.

— Я слышал о вас, — говорит итальянец. — Вы занимаетесь судами.

— Какой он красавчик. Потрясающая партия. Ты поступила правильно, моя дорогая. — Миссис Бенедетто поднимает бокал с шампанским. — Поздравляю.

Инди чокается с ней бокалом.

— Да, грузовым судоходством, — говорю я, обнимая Инди за талию. — Но потрясающая партия она, а не я. — Инди слегка напрягается в моих руках. — Поверьте мне, я счастлив в этом браке.

— О, он и льстит естественно. Держись крепче за это, Индия.

58

Индия

Мы отходим от Бенедетто. К вечеру моё терпение подошло к концу. Я хочу убраться отсюда и вернуться в наш номер, чтобы посмотреть побольше видеозаписей. Но я понимаю, что не могу уйти раньше времени, не поговорив с людьми. Это как играть в игру, кто раньше струсит. Большинство игроков, умных игроков, предпочли бы не приходить сюда, но никто не хочет уходить первым, потому что это признак слабости.

По крайней мере, так я говорю себе. И это единственная причина, убедившая меня прийти.

Фордж поднимает бокал шампанского с подноса. В смокинге он выглядит невероятно, но вечерний костюм всё равно не делает из него благородного человека. Его длинные чёрные волосы касаются белого воротника, а золотое колечко в ухе блестит, когда на него падает свет. Пятичасовая щетина уже покрывает его сильную челюсть. Каждый раз, когда я мельком смотрю на него, у меня пересыхает во рту, и я напоминаю себе, что под этим платьем на мне ничего нет.

Соски, расслабтесь.

Когда он протягивает мне шампанское, я отмахиваюсь от него.

— Мне не нужно быть навеселе. У меня слишком много работы после того, как мы свалим отсюда.

Фордж всё равно оборачивает мои пальцы вокруг бокала.

— Не пей. Просто держи его. Это часть налаживания контактов. Если у всех в руке есть напиток, без него ты выглядишь подозрительно и заставляешь их задуматься о количестве выпитого. Что прямо противоположно тому, чего ты хочешь добиться. А ты хочешь, чтобы завтра они пришли на игры с раскалывающимися головами и изжогой от слишком большого количества выпивки.

Он говорит правильно о том, что я должна подумать о себе.

— Откуда ты столько знаешь?

— Я живу и дышу стратегией. — Фордж подмигивает мне, и от этого ещё больше становится похож на пирата.

— Знаешь, ты мог бы играть. Уверена, организаторы были бы счастливы удалить кого-нибудь из списка, чтобы добавить твоё имя. Ты и так знаешь, что лучше большинства здесь присутствующих.

Фордж подносит свой бокал к губам и делает глоток.

— Мог бы. Но я здесь не для этого. Это твоя игра. В лучшем случае я просто твой сопровождающий, а в худшем — отвлекающий внимание.

Когда он забавным голосом назвал себя моим сопровождающим — для меня это чересчур. Всё моё тело трясётся от смеха, поднимающегося из самой глубины.

— Так вот кто ты? Мой сопровождающий? — я подношу другую руку к лицу, пытаясь скрыть своё веселье, пока не привлекла к себе слишком много внимания.

Фордж широко улыбается, и эта улыбка угрожает разделить его лицо надвое.

— Чёрт, да. И у меня хорошо получается. А теперь давай убедим этих ребят, что ты не самый опасный игрок, с которым они когда-либо сталкивались.

Час спустя, как минимум полдюжины раз, Фордж доказал мне свою полезность и приверженность цели.

Он позволил мне вести и сыграть роль, которую я поставила перед собой сегодня вечером. Словно по моему сигналу, Фордж очаровывал женщин, обезоруживал мужчин и давал мне чувствовать, что мы неуязвимы как команда.

Мы отходим от ещё одной пары, поздравляющей нас с браком. Звук струнного квартета разносится над нами, пока мы стоим около бассейна.

Я подхожу ближе к нему и поддаюсь желанию вдохнуть запах, к которому быстро пристрастилась.

— Для человека, который, как я думала, ненавидит светские беседы и вежливые разговоры, ты действительно в них хорош.

Фордж кладёт руку мне на поясницу, и это кажется совершенно естественным. На самом деле просто идеально.

— Я бы не сделал этого ни для кого, кроме тебя. — Он поднимает руку и смотрит на часы. — Ты готова уйти? Думаю, мы задержались здесь достаточно надолго, чтобы доказать свою точку зрения.

— Как ты узнал?

Золотое уличное освещение придает теплоту его загорелой коже и блестит на его блестящих чёрных прядях, когда Фордж наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Я начинаю понимать тебя.

Прежде чем я успеваю придумать, что сказать в ответ, в нескольких футах от меня раздаётся звук разбитого о цемент стекла, и официант падает прямо на нас, а его поднос летит мне в голову. Я дёргаюсь в сторону, чтобы избежать попадания, теряю равновесие, и мы с подносом летим в воду.

Руки Форджа обнимают меня, но даже его сила не может преодолеть законы физики. Мы вместе погружаемся под воду в огромном всплеске, к счастью, тёплой воды.

За долю секунды я выныриваю на поверхность и всасываю воздух.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я киваю, вытирая воду с глаз таким образом, что, уверена, буду похожа на тонущего енота.

Фордж хмурится, скользя ладонями вверх и вниз по моим рукам, словно проверяя, не травмирована ли я. Хотя его чёрные волосы прилипли ко лбу и попадают в глаза, он не задумывается о том, чтобы убрать их. Сшитый на заказ смокинг, в который он одет, стоит небольшое состояние, но и о нём он тоже не думает.

Его волную только я.

— Я в порядке. Просто… намокла. — Я осматриваю себя, и мои волосы снова падают на лицо.

Вся толпа широко раскрытыми глазами смотрит на нас в бассейне, и я ничего не могу с этим поделать. Я хохочу. Беспокойство на лице Форджа исчезает, когда мои плечи трясутся, на его лице появляется улыбка, а из его груди исходит глубокий рокот.

— Мы выглядим смешно, — говорю я, пока слёзы текут из глаз, а смех продолжается.

Фордж убирает мои волосы с лица и большими пальцами вытирает мне под глазами.

— Ты по-прежнему прекрасна.

59

Фордж

Я следую за ней по воде к ступеням, ведущим из бассейна. Поблизости стоит мужчина и заламывает руки.

— Сэр, мне очень жаль. Один из официантов споткнулся. Приносим искренние извинения за причиненные неудобства. Кто-нибудь из вас ранен? Мы можем послать за доктором.

— Мы в порядке, спасибо, — отвечает Инди, поднимаясь по ступенькам впереди меня.

Глаза мужчины широко распахиваются от шока, когда он замечает один факт раньше меня. Белое платье Инди теперь полностью прозрачное.

— Есть ли что-то…

— Мы возьмём ваш пиджак, сэр.

Он выпрямляется, а затем кивает, как марионетка.

— Конечно.

Инди смотрит вниз, и я точно угадываю момент, когда она понимает, что выглядит совершенно обнажённой.

— Именно в этот раз я решила надеть белое. — Её голос по-прежнему весёлый.

Я выхватываю пиджак из рук мужчины и оборачиваю его вокруг неё.

— Давай вернёмся в номер, Туз.

— Я потеряла свои туфли.

Я посмотрел на её босые ноги, стоящие на каменной кладке вокруг бассейна.

— Кто-нибудь другой достанет их. Я понесу тебя.

Я поднимаю её на руки, и впервые Инди не протестует. Наверное, потому что она хочет убраться отсюда как можно скорее. И я займусь этим.

Словно Красное море, толпа расступается, и я несу её, закутанную в чужой пиджак. Я бы предложил ей свой, но он был насквозь промокший, и это было бы не самое благородное предложение. Не то чтобы я когда-либо много думал на тему рыцарства.

Когда мы подходим к лифту, она ёрзает у меня на руках.

— Ты можешь меня опустить. Теперь я могу идти.

— Я знаю, но это меньшее, что я могу сделать, потому что не мог спасти тебя от падения.

К счастью, на её губах появляется улыбка.

— Я ценю твою попытку, но тебе не обязательно было тоже падать. По крайней мере, один из нас тогда бы был сухим.

— Куда ты, туда и я. Даже если за борт.

60

Индия

Говорят, поступки куда красноречивее слов, но сегодня вечером и действия, и поступки, и слова Форджа одинаково красноречивы. Я действительно не знаю, что и думать.

Вообще-то это не так. Если честно, я точно знаю, о чём хочу думать — что сказанное на пирсе на острове, правда.

«Трепать языком все могут, но не я. Я докажу тебе. Я хочу, чтобы ты сияла, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы это произошло».

Его слова эхом звучат в моей голове, когда мы приближаемся к номеру и видим Бэтмена и Кобу, стоящих перед дверью. Они оба начинают двигаться по коридору в нашу сторону, но Фордж останавливает их.

— Мы упали в бассейн. Всё хорошо.

Бейтс выпрямляется и быстро кивает.

— Мы слышали, сэр. Туфли миссис Фордж достали.

— Спасибо, — говорю я ему. — Только не думаю, что надену их в ближайшее время.

— Я отправлю их на чистку и ремонт, мэм. Если их удастся спасти, я верну их вам.

Я благодарно ему улыбаюсь.

— Спасибо.

— Мы остаёмся на ночь. Проследите, чтобы нас не беспокоили. — Фордж отдаёт приказ. Бейтс спешит открыть дверь, отходит в сторону, чтобы позволить нам войти. Как только она закрывается за нами, Фордж ставит меня на ноги.

— Давай снимем с тебя эту одежду.

Не могу удержаться от смеха.

— Я смотрю, ты включаешь обаяние, — говорю я, подмигивая.

Уголок рта Форджа поднимается вверх.

— Я не думаю, что в этом мире хватит обаяния, чтобы получить от тебя то, что я хочу, так что заслужу это старым добрым способом.

— И чем это?

— Терпением.

Я задыхаюсь от смеха, срывающегося с моих губ.

— Я не думала, что ты знаешь значение этого слова.

На этот раз Фордж мне подмигивает.

— Я учусь кое-чему. Например, как рассмешить тебя. — К счастью, он исчезает в ванной до того, как поймёт, что я ошарашенно смотрю ему вслед.

«Кто, чёрт возьми, этот мужчина и кто из них настоящий Джерико Фордж?»

Я слышу, как в душе включается вода. Фордж возвращается, помогает мне снять с плеч мокрый пиджак. Я захожу в ванную. Когда он идёт за мной, я не знаю, собирается ли он принять со мной душ или нет.

Мои соски, уже алмазные камушки, твердеют при одной этой мысли, и я не могу игнорировать вспыхнувшее тепло между ног.

Может, я и не знаю, какой настоящий Джерико Фордж, но никогда не возникало никаких вопросов, что в нём меня отчаянно привлекает всё, даже если это было против моей воли. Хотя я больше не против.

— Тебе нужна помощь с платьем? — спрашивает он.

— Да, пожалуйста. — Я поворачиваюсь к зеркалу, чтобы предоставить ему спину, и замечаю, что он смотрит на меня в зеркало. В течение трёх ударов сердца мы оба совершенно неподвижны, пока он смотрит на меня, наблюдающей за ним.

Фордж сглатывает, когда тянется к язычку молнии у меня на спине. Он скользит им вниз достаточно медленно, чтобы быть соблазнительным, но затем отступает.

— Я оставлю тебя принять душ. Позови меня, если тебе что-нибудь понадобится.

Фордж всё ещё смотрит мне в глаза, когда делает ещё один шаг к двери. Дьявол, сидящий на моём плече, побуждает меня заговорить.

— Ты тоже раздеваешься?

— Я подожду, пока ты закончишь.

Я снимаю своё платье и позволяю ему упасть в лужу на полу. Я на мгновение теряю взгляд мужа, когда он следует за моим платьем, а затем скользит по обнаженному телу, оставляя за собой тёплый след.

— Что, если я не хочу, чтобы ты ждал?

Его руки сжимаются в кулаки по бокам, прежде чем он разжимает их. «Он хочет меня так же сильно, как я его.»

— В какую игру ты играешь, Инди?

Я поворачиваюсь к нему, а не к его отражению, и делаю два шага назад, пока моя задница не упирается в край стойки.

— Только в ту, в которую я могу выиграть.

61

Фордж

Инди запрыгивает на стойку совершенно голая, и я помню, что ей сказал. Терпение. Я чертовски терпелив.

Но когда я вижу, как блестит серебряный пирсинг между её скользких губок, мне плевать, что это игра, в которой может выиграть только она. Я в игре.

Я срываю мокрый смокинг, снимаю запонки с манжет рубашки, бросая их на пол со стуком. Сняв рубашку и туфли, я иду к ней. Дверь в душ всё ещё открыта, и ванная комната наполняется паром.

Чёрт возьми, я хочу её.

Я делаю шаг и останавливаюсь.

Этот турнир для неё. А не для того, чтобы я получал удовольствие. Больше всего на свете я хочу погрузиться в эту узкую киску, но это не докажет моих к ней чувств.

— Что такое? — спрашивает она.

— Ничего. — Я выключаю душ, затем сокращаю между нами расстояние, и её ноги оборачиваются вокруг моих бёдер. Инди прижимается ко мне, но вместо этого я поднимаю её на руки и несу в кровать.

— Но зачем…

— Сегодня я не трахну тебя, Индия. Не потому, что я не хочу этого делать, а потому что, если я начну, мы не будем спать всю ночь. А утром ты должна играть с ясной головой, а не недоспавшей.

Между её бровями появляются две морщинки.

— Прости, что?

— Этот турнир для тебя. Пусть так оно и останется.

— Так… ты отказываешь мне? — обида звучит в её голосе, что прямо противоположно моей цели.

— Нет, — отвечаю я, укладывая её на покрывало. — Я собираюсь съесть твою киску, пока ты не кончишь жёстко мне на язык, а потом я отправлю тебя обратно в душ, чтобы ты помылась. А затем ты займёшься работой.

С каждым словом её голубые глаза распахиваются больше.

— У тебя есть с этим проблемы?

Её рот открывается, и Инди смотрит на меня так, как будто я отличаюсь от того мужчины, к которому она привыкла. А может быть так и есть.

— Я… Я не думаю, что у меня с этим проблемы.

— Хорошо, потому что это, блядь, то, что сейчас произойдёт.

С довольной улыбкой на лице я приступаю к тому, что обещал. Использую большие пальцы, чтобы раздвинуть её губки и лижу от основания до клитора, а затем сильно сосу, пока её колени не теряют устойчивость.

Я поедаю её, как будто она самый лучший грёбаный деликатес, который я когда-либо пробовал, потому что она такая и есть. Я сосу, лижу и трахаю её языком, пока она не хватает подушку, чтобы заглушить крики.

Когда я отодвигаюсь, мой член твёрже, чем железный кол, её голубые глаза затуманенные. Я ползу по кровати, чтобы прижаться губами к её губам. Собираюсь отодвинуться, но она обнимает меня за шею и тянет назад, чтобы поцеловать меня сильнее и глубже.

Это самая желанная победа за всю мою грёбаную жизнь.

62

Индия

После того, как мы оба раздельно приняли душ, раздаётся стук в дверь. Сотрудники обслуживания номеров доставили нашу еду.

«Он мой муж. И что с того, что он съел мою киску, а затем отправил меня в душ, чтобы я могла вернуться к работе?»

Тем не менее, я не могу перестать думать о том, как он поставил меня на первое место, отказываясь кончить самому. О том, как он ставил меня на первое место с того момента, как дал клятву доказать мне, что я сделала правильный выбор, не уезжая с Руччо.

Фордж встаёт, отрываясь от своего бифштекса, чтобы открыть дверь. Когда он её открывает, Голиаф что-то ему передает.

— Как вы просили, сэр.

— Спасибо.

Когда он возвращается к столу, я смотрю на планшет в его руках.

— Ты что-то забыл?

Садясь, Фордж качает головой.

— Нет, но я надеялся, что получится быстрее.

— Что это?

Фордж несколько раз касается экрана, а затем передаёт мне планшет через стол.

— Видеозаписи каждого игрока, которого когда-либо снимали. Ещё есть список всех их известных бессознательных привычек, плюс те, которые мои люди заметили, пока собирали материал.

Твою. Мать.

Моё сердце бьется в груди, пока я в шоке на него смотрю.

63

Фордж

Столовые приборы выпадают из застывших пальцев Инди и стукаются о тарелку. Босая, с мокрыми волосами, завернутыми в полотенце, и в гостиничном халате, она выглядит лет на двадцать.

— Ты, блядь, серьёзно?

— Конечно. — Я показываю на айпад в её руках. — В нём есть всё.

Она смотрит вниз и быстро пробегается взглядом по экрану, а потом снова смотрит на меня.

— Как… когда… зачем?

— Потому что ты пришла побеждать, а у меня есть ресурсы, чтобы собрать необходимую для тебя информацию. — Я дотягиваюсь до газированной воды, стоящей между нами, и наполняю стакан Инди.

— Но… как?

— Я очень хорошо плачу многим людям за то, что прошу их сделать.

— Я… Я не знаю, что сказать.

— Не нужно ничего говорить. На самом деле, у тебя чертовски много домашней работы, которую нужно сделать прежде, чем отправиться спать, чтобы утром чувствовать себя отдохнувшей. — Я беру вилку, пока она продолжает на меня смотреть.

— Я не знаю, как тебя за это благодарить.

— Не нужно благодарностей. Я сказал, что заставлю тебя сиять. И я работаю в этом направлении.

64

Индия

Я не знаю, что сказать и что думать. Он меня просто поразил. Это самый заботливый поступок, который кто-либо когда-либо совершал для меня в жизни.

— Ну, всё равно спасибо. Это невероятно. Поистине, невероятно.

Я встаю из-за стола, еда больше не вызывает интереса, и плюхаюсь на один из четырёх диванов в пентхаусе.

Пока стучат столовые приборы Форджа, я нажимаю на первый файл с надписью Мартин Крауз. Он один из главных фаворитов на победу в турнире. Именно тогда я понимаю, что информация об игроках отсортирована не в алфавитном порядке, а пронумерована по списку их побед и уровню мастерства.

Срань господня. Люди Форджа хороши.

Я вникаю в информацию, читая о единственной известной бессознательной привычке Краузе — я никогда не слышала, чтобы о ней кто-то говорил. Он перестаёт двигать зубочистку и оставляет её в правой стороне рта, когда блефует.

Зажав губу в зубах, смотрю первый видеоклип. Ну, чёрт, я бы никогда об этом не догадалась. Мужчина постоянно передвигает зубочистку, из-за чего за ним невозможно уследить. Пауза почти незаметна, но она там есть.

Я запоминаю это. Завтра утром мы всё начнем с нуля. Игроки рассаживаются за столы в случайном порядке, поэтому, вполне возможно, хотя и маловероятно, любой серьёзный игрок может играть за тем же столом в самом первом раунде.

Закрыв файл, открываю следующий.

Чен Ян. Я играла с ним однажды несколько лет назад в подпольном покере. Он переиграл весь стол, а мне едва удалось продержаться всю ночь, удерживая свой вступительный взнос. Мне не удалось заметить ни единой бессознательной привычки.

Но вот они, блядь, здесь, выделены жёлтым цветом передо мной на странице. На мгновение он касается угла рта кончиком языка, прежде чем начать блефовать. Когда у него особенно хороший расклад, он старается как можно дольше не смотреть в карты, а перед тем, как сделать ставку, проверяет их в последний раз.

Это чёртово открытие.

Фордж встаёт, и я смотрю вверх.

— Давай я помогу.

— Ты и так уже сделал достаточно. Не знаю, сколько ты заплатил своим людям, но это же золотая жила. Хотелось бы, чтобы у меня было больше времени, чтобы всё это изучить.

Он смотрит на часы.

— Тебе нужно лечь спать не позже двух. Мне тоже прислали файлы. Мы разделимся и победим. Завтра, перед каждой игрой, я поцелую тебя на удачу и расскажу всё, что ты не знала.

Моё лицо болит от размера улыбки.

— Кажется, ты чёртов гений.

— Не совсем. Это командная работа. Вместе мы непобедимы.

Через несколько часов моя голова опускается, и я теряю хватку на планшете. Когда он плюхается мне на колени, Фордж забирает его.

— На сегодня хватит. Тебе нужно выспаться.

— Ещё несколько минут, — говорю я, пытаясь удержать открытыми глаза, пока зеваю.

— Спи, Инди. Я просмотрю остальных. Завтра ты будешь готова. Обещаю.

Сильные руки скользят под моим телом и поднимают меня.

Я прижимаюсь к его теплу.

— Тебе тоже нужно поспать.

— Я привык обходиться без сна. Со мной всё будет в порядке.

— Но… — всё, что я собиралась сказать, прерывается, когда его губы касаются моих.

— Спи, Туз. У нас всё получится.

65

Фордж

Раньше я испытывал гордость. Например, когда поймал свою первую рыбу. Исаак взъерошил мне волосы и научил чистить и жарить рыбу на ужин. Или, когда я впервые купил грузовой корабль, а Исаак лучезарно смеялся от одобрения. Когда мои активы достигли отметки в миллиард долларов, я знал, что он будет улыбаться мне сверху за то, что я хорошо распорядился его наследием.

Но я никогда не испытывал такой гордости, как сейчас, когда смотрю, как Инди одерживает за столом свою первую победу в игре с печально известным Чен Яном. С каждым раскладом спокойное лицо мужчины напрягается, когда он понимает, что ничего не может сделать, чтобы остановить её Она монстр. Хитрая, но блестящая в своей стратегии делать ставки и подстрекать его, в то же время обращаясь с остальными игроками за столом так, будто они едва ли для неё существуют.

Это мастер-класс по покеру. Толпа вокруг стола выросла до такой степени, что люди толкаются, чтобы лучше рассмотреть Инди. Её атласное платье дерзкого фиолетового цвета больше подходит для вечера, но она носит его как королева.

Когда игра заканчивается, игроки за столом встают и хлопают в ладоши — все, кроме Чен Яна. Он опускает голову от стыда — чувство, с которым он, вероятно, не привык иметь дело.

Инди машет зрителям, собирает свои фишки и отходит. Голиаф мгновенно оказывается рядом с ней, чтобы забрать лотки, и она без вопросов передаёт их, осматривая толпу в моих поисках. Как только она видит меня, стоящего в стороне от толпы, там, где я мог лучше её видеть, ослепительная улыбка расплывается на её губах, когда она быстро бежит ко мне на своих высоких каблуках.

Инди бросается ко мне.

— Я выиграла! У Чена!

Радость, которую я никогда раньше не чувствовал, наполняет всё моё существо, когда я ловлю её с распростёртыми объятиями, поднимая в воздух.

— Ты не просто выиграла, ты так сильно проучила беднягу, что он, возможно, никогда больше не покажется.

Инди визжит, когда я кружу её и уношу подальше от наступающей толпы. Донниган и Голиаф держат их на расстоянии, пока мы отходим за угол.

Я ставлю Инди на ноги, и она прыгает, как ребёнок на Рождество.

— Не могу поверить в то, что только что произошло. Первая игра.

— Ты произвела чёртов фурор. — У меня так сильно болят щёки от улыбки за последние несколько часов, пока Инди уничтожала Чен Яна.

— Я просто разрывалась. Я могла позволить ему выиграть, а самой остаться подающим надежду игроком. Но слишком много людей в этой комнате уже знают меня и мою репутацию. Скорее всего, они изучили меня также, как я изучаю их.

— Так ты просто сказала «пошло оно всё», и сокрушила его?

— Да, и это было невероятно. — Она наклоняется и целует меня в губы. — Спасибо, что сделал это возможным.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, что Инди целует меня без приглашения, но в этот момент я клянусь, что никогда не буду принимать её поцелуи как должное.

— Это твоя заслуга, Туз. — Я обнимаю её за талию. — Давай добудем тебе еду и воду и вернём тебя обратно к следующей игре.

Утро задает тон всему остальному дню. Инди выигрывает за каждым столом. Она выбивает ещё одного фаворита и вычёркивает множество претендентов из середины списка. Никто в комнате не может оторвать от неё глаз, и уж тем более я.

Когда последняя карта, наконец, была сдана, я забираю фишки Инди и передаю их Голиафу.

— К тебе скоро подойдёт куча народу, которые хотят с тобой поговорить, а это не то, что тебе сейчас нужно. — Я шепчу ей на ухо, улавливая лёгкий намёк на цитрусовые в её волосах.

Осанка Инди поникла в последней игре. Я знаю, что однодневное мероприятие сказалось на ней, даже если никто этого не заметил.

— О боже, я не хочу ни с кем говорить. Я так наболталась. У меня в голове каша.

Я киваю головой на Голиафа. Он и Донниган образуют вокруг нас защитный барьер.

— Тогда мы проведём тебя в номер, и ты сможешь расслабиться в ванне.

— Но мне ещё нужно изучить остальных.

— Ты расслабляешься в ванне. Я помогу.

Вместо ответа она благодарит меня ещё одним поцелуем, который я добавляю к своему списку.

66

Индия

Когда Бейтс открывает дверь пентхауса, от запаха еды у меня урчит в животе. Несмотря на то, что Фордж кормил и поил меня весь день, последняя игра казалась бесконечной. Я очень мечтала оказаться в тишине и освободить свои руки от карт и фишек.

Фордж останавливается в дверях, отдаёт приказы мужчинам, а потом закрывает за собой дверь.

Как голодный зверь я накинулась на ужин, и меня не волнует, как это выглядит. Через стол от моей огромной тарелки с пастой Фордж с улыбкой режет свой стейк. Очевидно, он тоже не возражает.

— Чёрт возьми, как вкусно. — Свежие овощи сделаны лёгкими и хрустящими, а соус, политый сверху на курицу и лапшу, восхитителен. Я нанизываю ещё один кусочек, не успев проглотить предыдущий.

— Я заказал тебе два десерта. Не был уверен, любишь ли ты шоколад. Когда мы гуляли с Холли и Карасом, ты выбрала ягодное мороженое, так что я перестраховался, — говорит он прежде, чем засунуть кусок стейка в рот.

— Будет десерт? Я просто могу держать тебя рядом, Фордж, — комментирую я, как будто это шутка, но это не так.

Если эта версия мужчины достаточно близка к его истинному «я», я могу привыкнуть. К нему. К ощущению, что я важна. Как будто он ценит меня. Видит меня такой, какая я есть, и ценит это.

Я боюсь увлечься всеми этими чувствами, которые крутятся в моей голове сейчас, и вместо этого хочу продолжать кайфовать после дня победы. Боюсь, что, если я слишком привяжусь к этому Форджу, он снова исчезнет, когда больше не будет веселья и игр.

Я собираюсь насладиться всем, как если бы это был уникальный жизненный опыт.

Фордж прерывается, его столовые приборы всё ещё находятся над тарелкой. Он смотрит на меня, как будто хочет что-то сказать, но его губы не двигаются.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— Нет. Ничего. Я горжусь тобой, Инди. Ужасно горжусь.

Слова, которые я не ожидала услышать, звучат мягко и искренне. Они вызывают у меня жжение в глазах, которое, я знаю, предвещает слёзы. Я несколько раз моргаю, чтобы сдержать их.

Когда в последний раз кто-нибудь, кроме Аланны или Саммер, говорил, что гордятся мной? Никогда.

— За последние восемнадцать часов я смеялся больше, чем за последние годы. Спасибо тебе за это. За то, что показала мне, что в жизни есть что-то большее, чем мой остров, мои лодки и мой бизнес.

— Корабли, — поправляю я его, как он это сделал, когда разговаривал с Карасом, и подмигиваю ему, чтобы остановить слёзы. — Что, действительно?

Фордж опускает столовые приборы на тарелку и хватается руками за край стола.

— Я никогда не планировал жениться, но думаю, это потому, что я никогда не знал, что существует такая женщина, как ты. Индия, ты — уникальная находка. Я горжусь быть твоим мужем.

Блин. На глаза наворачиваются слёзы, даже если я их не хочу. Я бросаю вилку, чтобы взять для лица салфетку и вытереть их.

— Я не хотел… — он тянется к салфетке, чтобы протянуть её мне.

Я отмахиваюсь от него, прежде чем он успевает извиниться.

— Ты тут не при чём. Я просто… Думаю, потому что это был долгий и трудный день, и мои слёзные протоки решили, что им тоже нужно потренироваться. — Вытираю слезы и опускаю салфетку.

— Меньше всего я хочу заставлять тебя плакать. Веришь ты мне или нет, будь в этом уверена.

Когда мои слёзы высыхают, я кладу салфетку себе на колени.

— В этом я уверена. Возможно, я ещё не поняла тебя до конца, но это я знаю.

67

Индия

Я вхожу в заключительный день Гран-при в золотом платье в стиле русалки от Софии Руссо, которое сидит на мне как вторая кожа.

С тем же успехом на моей спине могла висеть мишень, потому что все смотрят на меня. У меня всегда была тактика оставаться незамеченной, потому что большинство мужчин-игроков в покер недооценивают женщин, а если это не помогает — я отвлекаю внимание.

Однако для этого турнира моя тактика изменилась. Вместо этого я чувствую себя тараном, пробивающим всё на своем пути, за исключением более элегантной и лучшей одежды.

Распределения объявлены. Фордж следует за мной к моему столу, а Донниган и Голиаф идут по обе стороны от нас. Куда бы мы ни пошли, люди смотрят.

До Форджа они свели бы меня с ума, но сейчас меня это едва ли волнует.

Мы не спали до двух часов ночи, просматривая оставшихся игроков и все их бессознательные привычки — всё, что может помочь мне сегодня. Я очень стараюсь держать свои ожидания и своё эго под контролем, но это очень сложно после вчерашних больших побед.

Стол для финала установлен в другой комнате, и сегодня я собираюсь заслужить за ним место. Я кладу руки на спинку стула, который собираюсь взять первым, но, прикрыв глаза, я уже представляю себя встающей победителем и переходящей к следующему раунду. Этому небольшому приёмчику я научилась много лет назад. Я так нервничала ночью в Ла Рейне, что забыла сделать это… и проиграла.

— Надери им задницу, Туз. Ты сможешь. — Фордж наклоняется, чтобы поцеловать меня в щёку, но вместо этого я поворачиваюсь и подставляю ему свой рот.

Может, я не совсем проиграла в ту ночь. Может быть, судьба взяла на себя ответственность и отправила меня по новому пути. Тот, который включает в себя этого мужчину, в которого я больше не боюсь влюбляться. Может… может это действительно сработает.

Когда Фордж отстраняется, у него на губах остается красный след, и я протягиваю руку, чтобы стереть его большим пальцем. Это выглядит так по-домашнему. Что-то в этом делает меня счастливой.

— Спасибо.

— За что? — спрашивает он, целуя подушечку моего большого пальца.

— За всё.

После того, как я выиграла свою полуфинальную игру, Джерико подхватывает меня и поднимает в воздух, как делал каждый раз, когда я выигрывала с тех пор, как мы здесь. Это часть моего нового распорядка в играх, которую я с радостью продолжу.

Мы едим. Сегодня перед вечерним финалом у меня более долгий перерыв, поэтому я возвращаюсь к изучению игроков, которые будут сидеть вместе со мной за столом. Джерико извиняется, чтобы ответить на телефонный звонок, и я размышляю, не мой ли это отец.

Вместо того, чтобы ощущать гнев и негодование, больше всего мне любопытно. Хочу ли я с ним встретиться? Тот ли это вариант, который я готова принять?

Выбросив все мысли из головы, я вернулась к изучению, потому что не хочу отвлекаться от оставшейся игры, стоящей на моём пути к победе. К тому же я не забыла о дополнительной ставке Белевича. Если я продолжу надирать задницы, то выйду отсюда ещё более богатой женщиной. Может, тогда Джерико позволит мне купить ужин.

Да, Джерико снова в моей голове. Что, по всей видимости, бывает только тогда, когда я счастлива и не злюсь на него. Это когда он становится Форджем — звучит также сурово, как и он может выглядеть, когда ведёт себя неразумно.

Фордж возвращается в комнату, сунув телефон в карман своих тёмно-серых костюмных брюк. Я не могу прочитать его сдержанное выражение лица.

— Всё хорошо?

— Всё в порядке.

— Ты заключил сделку?

Джерико продолжает идти ко мне и садится напротив того места, где я свернулась калачиком на диване.

— Говоря это, я не пытаюсь вести себя высокомерно, но не беспокойся об этом прямо сейчас. Сосредоточься на том, что нужно. Мы можем поговорить обо всём остальном сегодня вечером.

Это именно тот ответ, который мне нужен, но я не знала, что мне он нужен, пока муж не произнёс его. И снова, я благодарю его и ценю ещё больше.

68

Фордж

— Ты готова? — спрашиваю я с порога ванной, в которой Инди подкрашивает губы помадой, которая, я знаю, окажется на моих губах или щеке. Но меня это даже не заботит.

На самом деле, если бы на меня надавили, я бы сказал, что мне это чертовски нравится. Потому что я в восторге показывать у всех на глазах, что Инди моя, и мне нравится, что она тоже оставляет на мне свои метки.

Ещё мне нужно купить Карасу ящик его любимого виски. Я чуть полностью не облажался, а он спас мою задницу своими советами и опытом.

Инди с улыбкой поворачивается ко мне. Её светлые волосы волнами спадают на плечи, а красный цвет губ такой же смелый, как и женщина, носящая его.

— Я готова ко всему. Я запомнила каждую деталь их игры, и теперь просто хочу разгромить их, а затем отпраздновать с тобой… и Кракеном. — Она подмигивает, когда называет мой член своим любимым прозвищем. Моя грудь трясётся от смеха.

Я знаю, что сделаю всё, что угодно, чтобы моя жена была так счастлива… потому что я тоже становлюсь чертовски счастливым.

— Кракен и я согласны, что это идеальный план.

Пока Инди идёт ко мне, я вытаскиваю из кармана небольшую коробочку, которую Бейтс принёс сегодня в обед.

— Кстати, это для тебя. — Я протягиваю её. Инди моргает, а потом смотрит вниз на чёрный бархат.

— Что это?

— Подарок.

Она запрокидывает голову и снова смотрит на меня.

— Что еще за подарок?

— Тот, который открывается.

— Умник, — бормочет Инди, прежде чем, наконец, забирает его у меня и открывает крышку, обнаруживая танзанитовые гвоздики, которые идеально сочетаются с цветом индиго её глаз. Она прерывисто вздыхает, и, я надеюсь, что не облажался.

— Очевидным выбором были бы бриллианты, но я подумал, что они тебе понравятся больше.

Её губы дрожат, а потом растягиваются в улыбке.

— Они абсолютно идеальны. Как ты узнал? Потому что они мне определённо нравятся больше.

Я снимаю серьги с подушек, удерживающих их на месте, и протягиваю одну.

— Потому что я изучаю тебя, и это самая увлекательная тема, которую я изучал. — Её рука дрожит, пока она забирает у меня серёжку, и я понимаю, что мне нужно поднять настроение. — Не считая того, что порой она раздражает, но всегда готова трахнуться.

Плечи жены дёргаются от смеха, когда она снимает свои золотые сережки и надевает гвоздики.

Как только Инди закрепляет танзанитовые гвоздики, я провожаю её в комнату, где будут проходить финалы, весь путь игнорируя свой гудящий телефон.

Когда мы подходим к двери, Голиаф хлопает меня по руке. Он смотрит на свой телефон.

— Сэр, вам нужно ответить на звонок.

— Не сейчас. Нет ничего важнее этого.

Инди поворачивается и улыбается мне, подмигивая.

— Ответь на звонок, Джерико. Только не пропусти игру. Я хочу, чтобы ты увидел мою победу.

69

Индия

Я вхожу в комнату, с идущими за мной Голиафом и Бейтсом. Белевич стоит вдоль стены. Я иду к нему, расправив плечи, выставив грудь и чувствуя себя совершенно непобедимой.

— Вы хорошо играли, мистер Белевич.

Русский небрежно потягивает, как я полагаю, стакан его фирменной водки Белуга Нобл.

— Не так хорошо, как ты, миссис Фордж. — Он оглядывается. — Куда пропал твой муж?

Я поднимаю руку к одной из своих новых серёжек и улыбаюсь.

— Он скоро вернётся. Не волнуйтесь.

— Похоже, он твой счастливый талисман. Мне не хотелось бы, чтобы ты сейчас его потеряла.

Что-то в голосе Белевича вызывает у меня тревогу и по спине пробегает холодок.

— Что, чёрт возьми, это значит?

Русский снова отпивает, золотой перстень на его мизинце блестит на свету.

— Ничего. Я просто надеюсь, что у вас обоих всё будет хорошо. Но больше всего я надеюсь, что уйду отсюда победителем нашего пари.

За своей спиной я чувствую порыв воздуха, оборачиваюсь и вижу четырёх мужчин в чёрных костюмах, которые выглядят как частная охрана для другого хайроллера (прим. пер. — игрок, играющий с высокими ставками), вышедшего за дверь. Голиаф следует за ними на небольшом расстоянии, оставив только Бейтса, ожидающего в стороне, пока я закончу разговор с Белевичем. Я ищу Джерико, но не вижу его.

— Не смотри на них так пристально. Тебе не нужно их внимание, — тихо говорит Белевич, и я снова резко перевожу на него взгляд.

— Вы о чем?

— О тех людях, за которыми следит твоя охрана. Он не должен следовать за ними. Ему следует уйти в другую сторону.

Что, чёрт возьми, происходит? Озноб, который я чувствовала несколько минут назад, пробежал по моей коже, когда исчез Голиаф.

— Кто они, чёрт возьми?

— Братва. Один из них играл, но проиграл мне последний раунд. — Белевич ворчит, но выглядит так, будто он этим гордится.

— Разве вы не должны беспокоиться о них больше, чем я или Голиаф?

Белевич оттягивает воротник накрахмаленной белой рубашки настолько, чтобы я могла увидеть контур крыла, вытатуированного у него на шее. Именно тогда я вспоминаю слухи, которые ходили на Ибице о связях Белевича с русской мафией.

— Конечно нет. — Его русский акцент усиливается. — По крайней мере, не из-за этого.

— Куда они идут? — я сглатываю, пытаясь остановить панику, окутывающую меня сильнее.

— Наверное, пить водку. — Он салютует своим бокалом, и я выдавливаю маленькую улыбку.

Он просто издевается надо мной? Пытается выкинуть меня из игры? Конечно, да, и я, блядь, на это попалась.

Я отхожу от Белевича с кивком, который говорит, что: «Я вижу, какого хрена ты делаешь, и это не сработает».

— Увидимся за столом, Белевич.

— Аналогично, королева Мидас.

Я пытаюсь избавиться от тревожного предчувствия, сосредоточившись на дыхании, но оно полностью не утихает. Голиаф возвращается в комнату, но Джерико не видно.

Что-то не так. Но разве тогда Голиаф не был бы с Джерико? Я оглядываюсь через плечо на гиганта с дредами, но он остаётся совершенно неподвижным, ничем мне не помогая.

Я слишком остро реагирую. Ничего не случилось. Джерико просто опаздывает.

Карты розданы, и я сосредотачиваюсь на игре, забывая про всё, кроме других игроков.

70

Индия

Я выиграла. Я выиграла. Блядь, я выиграла!

Я вскакиваю со стула и оборачиваюсь, чтобы броситься в объятия Джерико… но его там нет. Голиаф тоже пропал. Бейтс приближается, чтобы забрать мои фишки, пока вокруг меня собирается толпа, аплодируя и открывая бутылки Дон Периньона.

Напротив меня Белевич слегка приподнимает свой пустой стакан из-под водки. Он сбросил карты в начале финальной раздачи, что тогда меня удивило, но сейчас мне всё равно.

— Где Фордж? — спрашиваю я Бейтса, страх снова скручивается у меня в животе. — Он сказал, что будет здесь. Я его упустила?

Бейтс качает головой.

— Нет. Думаю, у него возникли дела. Голиаф пошёл проверить его минут двадцать назад, чтобы мистер Фордж не пропустил последнюю раздачу. Я не знаю, что с ним случилось тоже.

Теперь страх ползёт по моим венам с каждым ударом сердца.

Я хватаю Бейтса за руку.

— Что-то не так. Он бы не пропустил игру. Не после всего этого.

— Миссис Фордж, я не могу вас оставить. Таков мой приказ.

Я сжимаю его сильнее.

— Сейчас тебе приказываю я. Пойди и найди моего грёбаного мужа, пока я сама тебя не уволила. — Я отпускаю хватку, сдерживаясь, чтобы не подтолкнуть его.

— Миссис Фордж…

— Я в полной безопасности в комнате полной людей, и я собираюсь принять огромный чек, снимаясь на телевидение. — Мой голос резок, потому что я потеряла чёртово терпение. — Со мной ничего не случится, если ты пойдёшь и поищешь его. Вернёшь сюда свою задницу через десять минут. А теперь бери мои фишки и иди.

Бейтс хочет возразить, но организатор Гран-при проталкивается между нами, держа хрустальный бокал пузырящегося шампанского. Комментатор идёт следом с микрофоном и начинает задаватьвопросы о моей игре и как я себя чувствую после победы в таком престижном турнире.

Понятия не имею, что говорю им обоим, потому что мой мозг работает со скоростью миллион миль в час в другом направлении. Я стараюсь говорить коротко и мило, улыбаясь в камеру, пока принимаю гигантский чек. Когда я наконец выхожу из толпы, Бейтс всё ещё не вернулся.

Что, чёрт возьми, происходит?

Я проталкиваюсь сквозь толпу, пожимая руки и используя чек словно щит, пока не добераюсь до лифта и нажимаю кнопку пентхауса.

К счастью, я засунула ключ-карту от номера в свой маленький клатч вместе с помадой, чтобы подправить макияж. Паники не возникает, пока я не выхожу из лифта на уровне пентхауса и не вижу двух мужчин, лежащих на ковре передо мной.

— Нет! — я мчусь по коридору и останавливаюсь рядом с Бейтсом, чья шея повернута под неудобным углом.

О, срань господня. Он мёртв. Он мёртв.

Бегу к следующему телу. Это Донниган. Проверяю пульс. Он тоже мёртв.

Слёзы жгут глаза, когда я прикладываю ключ-карту, чтобы открыть дверь.

— Джерико!

Я осматриваю гостиную. Она полностью разрушена. Столы перевернуты, зеркало над столиком около стены разбито. Осколки разбитого стекла смешаны со следами тёмно-красного цвета.

Голиаф лежит на полу лицом вниз, а на ковре рядом с ним растекается тёмное пятно.

— Нет! Нет!

Я встаю и оборачиваюсь, моя голова поворачивается быстрее, чем моё тело. Я оказываюсь в спальне. В ней тоже беспорядок. Покрывало отсутствует, а на ковре тёмное пятно. По всей комнате разбросаны бумаги, а в моих чемоданах кто-то рылся.

Кровь шумит у меня в ушах, когда я бросаюсь в ванную, но она пуста. Нигде нет никаких признаков Джерико.

«Где же он?» — кричу я про себя.

Я бегу обратно к двери. Мои лёгкие горят, желудок тянет, пока я несусь по коридору. Нажимаю кнопку лифта и бросаюсь к дверям, когда они открываются.

Но лифт не пустой.

Внутри стоит Белевич.

— Ты ушла и даже не забрала остаток своего выигрыша.

Белевич прищуривается, глядя на меня, когда я спотыкаясь отхожу назад до тех пор, пока мои лопатки не ударяются о противоположную стену, крутя головой туда-сюда в поисках какого-либо оружия. Но ничего нет. Даже грёбаной вазы.

— Что, чёрт возьми, с тобой? — на его лице появляется замешательство.

— Держитесь от меня подальше. Отвалите, на хрен, от меня сейчас же.

Двери лифта начинают закрываться, но Белевич останавливает их рукой. Он выходит. Его внимание привлекает огромный чек, который я уронила, как только вышла из лифта.

— Что случилось?

— Это они сделали? Ваши люди сделали это? — мой голос звучит как хриплый крик. Белевич смотрит на меня так, словно я потеряла свой чёртов рассудок.

— Сделали что?

Я указываю в сторону коридора.

— Убили их… — мой голос срывается, прежде чем я успеваю закончить говорить слова. — И забрали моего мужа.

Оглавление

Меган Марч Удача Дьявола Фордж. Трилогия