Часы для королевы [Евгения Эш] (fb2) читать постранично, страница - 2

Флурхан-бале. Беатрис очень любила проходить мимо него и еще больше любила бывать внутри – воспитанников приюта водили туда каждую осень, на праздник Саунь. Там внутри все было отделано деревом и пахло дубом и ясенем. Стены украшала резьба, изображающая цветы и листья, воронов и оленей. В восточной части храма резьба резко обрывалась, уступая место росписи. Нарисованные густыми, жирными мазками картины изображали путешествие Святой Хелен, которая, как гласили сказания, по поручению Создателя обошла весь мир и каждому животному и насекомому, каждому дереву и цветку, каждому небесному телу и водоему – иными словами, каждому творению Создателя – назвала его божественное имя. Первыми ей встретились Олень и Ворон, которые решили сопровождать ее. Еще в этой истории был как-то замешан Боярышник, но Беатрис уже не помнила, как именно, – она знала только, что он тоже связан со Святой Хелен и именно поэтому на Саунь залы храма украшаются ветками боярышника в толстых глиняных горшках. Наверное, странно было, что Беатрис так любила это место, ведь она не верила в Создателя, что сотворил мир, и живет в каждой, даже самой маленькой его частице, являясь иногда в обличии шепота листьев, или плывущих по небу облаков, или плачущих птиц. Она верила в силы, что движут миром, которые описал Уильям Гласский, алхимик, живший в самые далекие времена, еще при Джоне Освободителе. Упрощенный пересказ его сочинения «В поисках Белой Дамы» хранился в библиотеке Старого Особняка, и Беатрис читала и перечитывала его, пока не выучила наизусть. В отличие от единого и понятного Создателя, который, как считалось, требует от людей только соблюдения вполне определенных правил и щедро награждает за это, силы, с которыми сталкивалась Беатрис, воплощались в многочисленных, капризных и крайне непредсказуемых духах. Впрочем, Беатрис, скорее, чувствовала это глубоко внутри, чем ясно осознавала. Она редко задумывалась об устройстве мира, ее больше волновали вопросы менее возвышенные, зато имеющие практическое значение. Но несмотря ни на что Беатрис любила Храм Святой Хелен. От его могучей и дышащей умиротворением фигуры веяло покоем и светом, а сама Святая Хелен казалась знакомой и родной. Уильям Гласский предполагал, что образ Святой Хелен на самом деле пришел из тьмы древних веков, из времен, когда люди еще не уверовали в Создателя, и поэтому сохранил черты не то духа, не то мага, не то обоих сразу. Может, именно эти черты в ней и манили Беатрис. А может, дело было вовсе и не в них – об этом Беатрис тоже не задумывалась.

До дома миссис Смит они добрались быстро. Стоило им зайти на территорию ее садика, как Беатрис напряглась, а взгляд ее застыл. Элен погладила ее по руке.

– Что случилось? – спросила она.

– Этот сад… – прошептала Беатрис. – Какая тоска…

Даррел ничего интересного не почувствовал, зато первым увидел миссис Смит. Худощавая улыбчивая старушка появилась на пороге и приветливо помахала рукой.

– Пойдем. – Даррел подхватил обеих своих спутниц за руки и потащил к дому.

– Показывайте пациента! – распорядился он, едва они оказались в тесной от всяческого хлама гостиной.

Беатрис, все такая же оцепеневшая, устроилась на краешке дивана. Элен примостилась рядом и взяла ее за руку. Даррел хотел бы спросить, что ее напугало, но миссис Смит такие вещи слышать не стоило. Пока же суетливая старушка подозрительной молчаливости Беатрис не замечала и увлеченно рылась в бескрайнем океане вещей. В конце концов она отыскала сломанные настенные часы, с трудом дотащила их до стола и передала в заботливые руки Даррела.

– Упали, – пожаловалась она. – А все-таки семейная реликвия. Жалко.

Даррел осмотрел часы, цокнул языком и закатал рукава. Из необъятных карманов его штанов возникла отвертка, а следом еще несколько непонятных инструментов. Он осторожно снял крышку корпуса и начал ремонт. Даррел провозился с часами почти четверть часа.

– Будут бегать, как новенькие, – заверил он, прилаживая на место последние детали. – Только вы их больше не роняйте. Ведь «семейная реликвия» – это то же старье, только названное красиво, «с пафосом» как сказал бы наш учитель литературы. Если они снова сломаются, боюсь, даже я не смогу вернуть их к жизни.

– Золотые у тебя руки, – вздохнула миссис Смит, наблюдая, как ловко управляется с часами этот вечно растрепанный и похожий на сонного рыжего воробья юноша. – Сколько тебе лет? Пятнадцать?

– Шестнадцать.

– Скоро начнешь взрослую жизнь, да? – миссис Смит улыбнулась. Здесь останешься или уедешь куда-нибудь?

– Посмотрим, – туманно ответил Даррел и собрал рассыпанные по столу инструменты. – Сколько заплатите? – деловито осведомился он.

Миссис Смит хитро прищурилась.

– Пройдоха, – ласково пожурила она. – Двенадцать лаун.

– Двенадцать?! – Беатрис наконец напомнила миру о своем существовании. – Двенадцать лаун за семейную реликвию?

– Возвращенную практически из Страны мертвых, – согласился