С голубого ручейка [Николай Владимиров Atta] (fb2) читать постранично, страница - 10

герои Бажовских сказов…

— Может, вам нашей слабенькой налить? — предложила мама, показывая на стоящую тут же бутылку с домашним красным вином.

— Толик, пожалуйста! — продолжала шептать Полина. — Ты не знаешь, как папа своим самогоном гордится. Почему, ну почему ты такой?

— Марина Сергеевна! — ответил я. — Ещё раз вам говорю: я не употребляю спиртного…

— Да вы гляньте на него! — впервые подала голос кругленькая тётушка. — Футы-нуты, барин гладкий, штучка-дрючка столичная. Где ему простого-то, рабочего человека уважить!..

Снова поднялся папа. Я уже приготовился к новой серии уговоров. Но вместо этого, небрежно махнув рукой, папа выбрался из-за стола. Вид у него при этом был… Словно воздушный шар, из которого воздух выпустили.

— Обидел! — заверещала на всю комнату кругленькая тётушка. — Такого хорошего человека взял и обидел.

Следом из-за стола выбралась мама. Не успела закрыться дверь, как сидевшая рядом Полина вскочила, будто ужаленная. Понятно, что одному мне тоже не захотелось оставаться с тётушкой и обоими братьями. Старший явно раздумывал, не ввязаться ли в драку — хочется постоять за честь семьи, да боязно связываться со мной, взрослым человеком. Выхожу в коридор — и тут откуда-то выскакивает Полина, раскрасневшаяся, с заплаканными глазами.

— Убирайся!

— Полина!..

— Я же сказала: убирайся! — снова мне в грудь упёрлись маленькие кулачки. — И никогда, слышишь, никогда больше не подходи ко мне…

— Послушай-ка, принцесса! Я ни коим образом не собирался обижать или оскорблять твоего отца. Я просто не пью эту пакость, сто раз тебе говорил.

— Это не пакость! — буквально выкрикнула в ответ Полина. — Знаешь, с какой любовью папа всё это делает?..

— Анатолий! — вмешалась незаметно подошедшая мама. — Думаю, вам и в самом деле лучше уйти…

Вот и вышло, что поздним вечером я оказался один на погружённой в полумрак улице. Спешили по делам редкие прохожие, мимо неторопливо проехал трамвай, пустой, ярко освещённый. Где-то во дворе верещал приёмник, слышались девичьи голоса и громкий смех. А я, ничего не видя, брёл и брёл вперёд, и только в голове крутилось, словно заевшая пластинка: «вот и всё, конец событьям, вот и всё…».

Не помню, сколько я тогда прошагал. На широкой улице, рядом с трамвайными путями стояла высокая белая башня на трёх опорах, похожая на стилизованную водонапорную. Именно здесь я каким-то чудом едва не угодил под грузовик. Визг покрышек вернул к действительности. Но как же удивился, должно быть, водитель, услышав в ответ на яростные матюги:

— Отец! А где у вас тут хорошая гостиница?

Утро следующего дня застало меня на лавочке, на берегу Городского пруда, неподалёку от Плотинки — я уже немного разбирался в местных топонимах. На невысокой волне плавали и ныряли утки — самые обыкновенные кряквы, ничем не отличающиеся от московских. На другом берегу торчала огромная тёмно-синяя башня. Глядя на неё, я размышлял, какое громадьё планов было у нас с Полиной на эту поездку. И познакомиться с родителями — да уж, познакомились. И погулять по городу. И съездить на легендарную Чусовую — ту самую, из Бажовских сказов, увидеть если не сам Урал, то хотя бы его предгорья. А вышло, что я сижу один, размышляя, как быть дальше.

Чёрт высунул рогатую голову из-под пучка плававших на тёмной воде водорослей. Небольшой такой чёрт, классический — примерно в половину человеческого роста, со свиным рыльцем-пятачком, длинными ушками и маленькими, аккуратными рожками, выглядывающими из спутанных, похожих на пук мокрой соломы волос. Устроившись против меня на парапете, чёрт удобно закинул ногу на ногу, покачивая лакированным копытом. И, оправив узкие чёрные брючки, стряхнув мелкие капельки воды со светло-жёлтого с искрой жилета, отбросил в сторону длинный — длиннее его самого, тонкий хвост с пушистой шерстяной кисточкой.

«Ну что, приятель? — насмешливо спросил чёрт. — Добился, всё-таки, своего? И чего, спрашивается, ты всем этим добился? Как будто мало тебе неприятностей было прежде, мало тебя предупреждали?».

«Я защищал себя, — отвечал я угрюмо. — Себя и свою ясную голову. Неужели и тебе нужно объяснять, что трезвым быть лучше, чем пьяным?».

«Ах, себя он защищал!.. — рассмеялся чёрт, показывая длинные кошачьи клычки. — Скажи на милость, цаца какая? И в результате?».

«Что в результате?» — переспросил я.

«Объяснить? — спросил чёрт. — Изволь. С родителями поссорился. Восемь лет скитался по съёмным квартирам. С первой работы ушёл. Вторую по счёту квартиру сменил со скандалом — отверг предложение хозяев поучаствовать в семейном торжестве. На работе в корпоративах не участвуешь, к друзьям не ходишь, сам ничего не празднуешь, к себе не приглашаешь. Тысячу раз права твоя Полина: ты — один. Сам себя отгородил от людей — а теперь сидишь и страдаешь…».

«А что делать? — ответил я вопросом на вопрос. — Я не хочу одурманивать себя…».

«Ха-ха-ха! — рассмеялся чёрт, едва не свалившись с