В начале было сло… [Кристиан Бэд] (fb2) читать постранично, страница - 2

прикоснетесь вы к пламени, чтобы хотя бы… гренки себе поджарить? Создающий не способен и часа прожить, не пользуясь силой слова. Руки наши слабы, тела — не вынесут холода, если силою слова не создадим мы себе одежды, расстояния покажутся огромными, если не будем переноситься куда желаем со скоростью озвученной мысли… Другое дело — красота и уродство. Многие спорят, возможно ли совместить их в едином творении?

Профессор задумался вдруг так глубоко, что тело его заколебалось над кафедрой. О чём он думал? О жизнеспособности ли сотворённого самыми лучшими словами? О трудностях ли, которые выпадут на долю новым слабым и ещё не обученным говорить? А может быть он провидел уже в недоговорённом Иепушовцем что-то нелепое и странное? Так или иначе, сомнений своих он не озвучил.

— И всё-таки… дерзайте, мой мальчик… — произнёс Тёёосифат Йозибопьевич, и движением ресниц верхней головы завершил аудирование.

Какие-то слова так и не смогли сорваться с его губ и с нежнейшим шелестом утекли в окружающее пространство. Когда-то они отразятся от границ мироздания и, может быть, всё-таки облекутся в образы. Ведь Вселенная — это сфера, огромная вибрирующая сфера.

* * *

С физической точки зрения все живые существа на восемьдесят процентов состоят из воды. Но в разных существах эта вода всё-таки несколько разного качества.

Студент Иепушовец состоял из воды предприимчивой и насыщенной авантюрными флюидами. Процессы миротворчества не давали ему спать.

Он ворочался в удобнейшей ванне, не находя места конечностям. И не мог забыть, что прямо в потоковой аудитории, в мыслеклетке, запертой надёжным профессорским словом, вращалась почти законченная планетная система маленькой и горячей золотистой звезды.

Иепушовец ещё поворочался на водяной постели и включил слив. Мысли одолевали обе его головы и дополнительный желудочный мозг.

Двумя поспешными словами он облёк тело в одежды, и медленно направил себя вниз, на учебный этаж. Шепот его дрожал.

Учебная часть пребывала в первозданной тьме — кто-то выключил на ночь не только освещение, но и небо за окнами. Лишь солнечная система переливалась в мыслеклетке под потолком волшебным многоцветием планет.

Такой теплой, бархатной темноты Иепушовец сам не сумел бы создать — не те обертона голоса.

— Све… — прошептал он.

Тьма качнулась, и он уловил чьё-то испуганное ойканье!

— Свет! — пробасил студиозус чуть громче и огляделся.

Тонкой тенью прижалась к стене… Ященька! Ященина Иопунуайна из группы ксеноузориев. Милая, вся покрытая нежным синим рисунком девичьего смущения.

— Что… — начал басом студент и тут же осип. — … ты тут делаешь?

Неловкое звучание исказило зрительный образ, залив неумелого оратора краской.

Ященька сделала два робких шага из своего укрытия, улыбнулась, и…

Молодо-зелено, скажете вы, и я не буду спорить. Но студент забыл на время и о цели своего путешествия, и о своём великом, как ему казалось, открытии.

Впрочем, время смущения и биения сердец в унисон быстро прошло, и Иепушовец, воодушевлённый восторженными сиреневыми глазами, начал объяснять девушке суть ночных блужданий по институту Миропостроения.

А суть была такова. Зная, что чистая водная среда уже сама по себе имеет гармоничную структуру, студент загорелся идеей отбалансировать новый мир, разместив между говорительным органом и мыслеклеткой для новых миров хрустальную сферу с чистейшей жидкостью, которая висела в аудитории и вдохновляла к творчеству профессуру. Музыкой воды называли они ласковое ее искрение в шарообразном сосуде. Вот через эту музыку студент и задумал завершить творение всей кафедры.

Ященька, конечно же, никаких особых планов не имела, а просто прокралась послушать перед сном симфонию скольжения новорожденных миров. Сердечки её забились, ресницы стали влажными от волнения, но разве могла она, глядя в четыре горящих глаза Иепушовеца, усомниться в силе его слов?

Огромный хрустальный шар с кристально чистой водной средой был шепотом похищен со своего места, вознесён над головами речепреступников и аккуратно подвешен тончайшими звуками напротив мыслеклетки с недостроенной планетной системой.

Никто не знает, что мечтал сказать Иепушовец, эти слова не были произнесены. Взволнованная Ященька так нервно переминалась на тонких конечностях, что нечаянно наступила студенту на руконогу, и вместо заготовленного Слова раздалось…

Переведём это, как «БЛИН!»

Звучание было сильным и чистым. Оно единым штрихом завершило многодневное творение всего профессорского состава, мыслеклетка разомкнулась, и новорождённый мир отправился в путешествие по Вселенной.

Студенты, конечно, признались. Ведь они жили в возвышенном и культурном сообществе.

— Удивительный исход, — сказал декан института, профессор Самооф Зевоюппович. — Ведь известно, что вибрации хороших слов оказывают положительное воздействие на мир, в то