Лодка [Кирилл Станиславович Бенедиктов] (fb2) читать постранично

Кирилл Бенедиктов «Лодка» (2018)

Пётр сидел на веранде кафе «Тритон» и ждал, когда ему принесут рыбу.

Заказ он сделал уже довольно давно, но обслуживали в «Тритоне» медленно, а официанты казались томными и неторопливыми — возможно, потому, что сезон уже закончился, туристов было мало, и уровень конкуренции резко снизился. Пётр не был туристом — он жил в городке уже третий месяц, и его хорошо знали и на набережной, и в харчевнях выше и ниже по побережью, но это ничего не меняло.

Пётр знал повара — толстого усатого Марко — знал трёх официантов — Славко, Горана и ещё одного Марко — не раз болтал с ними, пил кофе (утром) и ракию (вечером) — и примерно представлял себе ход их мыслей. Не нужно оскорблять человека спешкой, рассуждали повара и официанты, — если человек здесь живёт, он ни за что не станет торопиться. Это безумные туристы приезжают сюда на огромных автобусах, бегают, как ошпаренные, по изумительно красивой набережной, быстро едят и пьют, не чувствуя вкуса, делают обязательные селфи на фоне залива, потом, как овцы в стойло, забиваются в катер и плывут на один из двух островов, украшающих залив. Туристам можно подать недожаренную или пережаренную рыбу — они всё равно не заметят. А человек, поселившийся в городке, всё население которого по последней переписи триста двадцать пять жителей — заслуживает того, чтобы рыбу ему готовили вдумчиво, с соблюдением всех требующихся ритуалов.

Пётр уже привык к этой трогательной неспешности, так непохожей — да что там непохожей, прямо противоположной московской бестолковой суете — и научился её ценить. Он сидел, вытянув длинные ноги, и крутил в пальцах бокал с лёгким белым вином. Вино было местное, дешёвое, но очень ему нравилось. Дома у него стояли четыре литровые бутылки такого вина — в жару оно прекрасно утоляло жажду, в ночную прохладу согревало. Ещё оно совсем не туманило восприятие — а для Петра, который работал преимущественно по ночам, это было важно. Сначала он пробовал пить местное красное — плотное, тягучее, фиолетовое с отливом в черноту — но очень быстро понял, что после трёх-четырёх бокалов, выпитых днём, к ночи превращается в расхлябанную размазню. И вместо мускулистого, напряжённого, как струна, текста, у него выходит какой-то кисель.

Он приехал в городок, чтобы написать книгу. Это было чистой воды пижонство — так поступали великие писатели прошлого, причём не просто великие, но ещё и обеспеченные. Пётр всегда мечтал уехать подальше от Москвы, поселиться где-нибудь в глуши и полностью посвятить себя работе над книгой — и всегда понимал, что это невозможно. Книгу он планировал написать за полгода, и всё это время ему нельзя было отвлекаться на поденный труд, кормивший его — колонки, статьи, обзоры и прочую белибердистику, как выражался, кажется, Чехов. И он, конечно, никогда не осуществил бы свою мечту, если бы не премия от удивительного Общества любителей девяти муз — он никогда о нём не слышал вплоть до того дня, когда любители позвонили Петру и поздравили с вхождением в шорт-лист.

В шорт-лист, кроме Петра, вошли ещё четверо — Быков, Славникова, Шаргунов и какой-то драматург-самородок с Урала по фамилии Гресь. Пётр понимал, что в такой компании шансов у него нет, и даже не поехал на церемонию вручения премии, которая проходила в небольшом и довольно скромном арт-салоне около Курской. А утром ему позвонил приятель, которого на эту церемонию занесло алкогольным ветром (у приятеля был нюх на халявные фуршеты) и сообщил, что Петра разыскивают: любители муз, чтобы вручить ему миллион, а уральский самородок Гресь — чтобы набить морду.

Пётр забрал премию, ловко увернулся от бешеного самородка и уехал на Адриатику, в маленький средневековый городок, помнивший и расцвет Венецианской республики, и владычество жестоких османов. Снял там крошечную комнатушку в мансарде, из которой открывался великолепный вид на залив, купил в универсальном магазине белый пластиковый стол, придвинул его к круглому, как иллюминатор, окошку и принялся воплощать мечту в реальность.

Подошёл официант Марко и поставил перед Петром набор — зелёное оливковое масло, уксус, соль и перец. Развернул жёсткую накрахмаленную салфетку, аккуратно разложил на ней столовые приборы. Добродушно улыбнулся Петру и показал на залив.

— Хорошо сегодня, а? Вода как зеркало, бриться можно.

Пётр рассеянно кивнул. В заливе почти никогда не бывало сильных волн. Вода, прозрачная и прохладная, иногда собиралась серыми складками под порывами налетавшего с гор ветра, и тогда казалось, что вот-вот начнётся шторм. Но за все три месяца, что Пётр провел в городке, шторма так и не случилось. Порой он об этом жалел — было бы уютно сидеть у своего иллюминатора и смотреть сверху на беснующиеся волны.

— Кто-то плывёт, — сказал Пётр, чтобы поддержать разговор. От острова Правой руки шла к берегу белая, с красной полосой вдоль борта, лодка. Лодка была ещё далеко, но слабое «чух-чух-чух» мотора уже