Мир, в котором не стало волшебства (СИ) [tinyshadow] (fb2) читать постранично

========== Глава 1. Лёгкая поступь ==========

Поступь Марлин была легка, а нрав тяжел. Об этом знали рыночные торговцы и немногочисленные соседи. Знал всякий рядовой патрульный, отвечавший за безопасность на пропитанных духом анархии улицах. Знал Аластор Грюм, и потому давно забросил попытки навязать ей напарника. Знала, конечно, и сама Марлин. Оттого не сближалась ни с кем, кроме друга детства, привыкшего к её грубой прямолинейности и своеобразному юмору.

Лес охотно впускал Марлин в холодные ноябрьские объятия, а вернуться назад позволял скрепя дикое своё сердце, укрытое в сплетении корней под мерзлой землей. Лес путал поросшие мхом тропинки. Цеплялся колючими ветвями за одежду. Нашептывал звериные колыбельные, желая убаюкать да оставить навсегда в своём плену эту девушку.

Но всякий раз она непременно возвращалась в свой пустой дом, забрав невольно сувенир от лиственного поклонника. То репейник спрячется в складках плаща. То багряный лист приклеится к подошве грубых ботинок. То гроздь волчьих ягод притаится неведомым образом в капюшоне.

В тот раз Марлин шла по следу.

В канун Дня Всех Святых исчезла девушка. Не появилась дома после разбитной вечеринки у реки. Не дала о себе знать на утро. Родители, уверенные в послушности и благоразумии дочери, забили тревогу. Инстинкты подсказывали им: случилось что-то плохое, трагичное, не поддающееся комфортным объяснениям. Сестра пропавшей нерешительно упомянула, что будто бы видела, как блуждали вдоль кромки леса темные фигуры. Точно подсматривали за подростками, но подойти не решались.

Марлин хмурилась. Если девчонка была права, рассчитывать на положительный исход расследования не приходилось. Не так часто непрощенные нарушали запрет на приближение к городу. Но если уж это случалось, беда не заставляла себя долго ждать. Озлобленные, теряющие рассудок в нищете, жаждущие вернуть былое величие, они творили страшные бесчинства и непотребства.

Хрустнула ветка, и Марлин обратилась в слух. Замерла, точно хищница, поглощенная охотой. Повела головой в поисках источника звука. Всмотрелась в рябящую сетку голых деревьев и кустарников. Лишь кисти переспелой рябины горят зимним костром, да белка стремится к дуплу, встревоженная людским присутствием. Тонкая девичья ладонь медленно опустилась на рукоятку ножа.

Из-за раскидистого исполинского дуба вышел молодой мужчина. Худоба его напоминала Марлин о бездомных собаках, костлявых и вечно голодных, рыскающих по свалкам в поисках еды. Поношенная, заштопанная одежда сидела несуразно, придавая гибкому телу сходства с огородным пугалом. Слишком широкое в плечах пальто. Слишком короткие рукава, обнажающие тонкие запястья. Слишком узкие в щиколотках брюки.

От незнакомца исходил едва уловимый запах илистой речной воды. Угольно-черные волосы падали на скулы и лоб неряшливым каскадом, путались кудрявыми колтунами в толстом шарфе. Но, затмевая собой всё отталкивающее в образе, лицо юноши поражало утонченными аристократичными чертами. Скулы – острее верного ножа Марлин. Кожа – белее оставшегося в наследство от бабушки фарфора. Глаза – точно впитали в себя всю глубокую тягостную серость осеннего неба.

- Так-так-так, - протянул он низким бархатным голосом, оглядывая Марлин с головы до пят, хищно и насмешливо. – Разве мама не говорила тебе, что гулять в лесу – опасно?

- Разве мама не говорила тебе, что приближаться к городу – запрещено? – смертельный яд в каждой вибрирующей нотке.

- Так очевидно, что я – «непрощенный»? - чуть горче, чем допускает добротная ирония. Чуть запальчивее, чем предполагает игра в «кошки-мышки». Без малейшего сомнения в волшебном происхождении заносчивой девчонки.

Марлин многозначительно промолчала. Лишь презрительный взгляд медленно поднялся к шее, укрытой шарфом. Туда, где, наверняка, изуродовало тонкую нежную кожу клеймо. Туда, где кто-то из патрульных прижал недрогнувшей рукой каленое железо, выжигая букву «Н». Ребенок, не прощенный за грехи родителей. Марлин внимательнее присмотрелась к его красивому лицу.

Ну, конечно, клеймили ещё ребенком. В эпоху тех страшных событий, за которые некоторых чародеев изгоняли из городов целыми семьями, этот незнакомец ещё даже в школу не пошёл.

- Как твоё имя? – спросить порезче да побыстрее, лишь бы не дать толике сомнения, сдобренной жалостью, проникнуть в несовершенный разум.

- Сириус Блэк, - едкая насмешливая улыбка тронула тонкие губы. В истертое в кровь себялюбие градиентом вписана стыдливая досада.

- Вот как, - Марлин хмыкнула.

Имя это в городе было на слуху не первый год. Девушки болтали, что невероятно красивый молодой человек, обитающий в лесу - потомок сатира, который