Собака на качелях [Елена Малышева] (fb2) читать постранично

Елена Малышева Собака на качелях

Я с шести лет просил у родителей собаку. Год просил, два просил, три просил… Каждый день и чуть ли не каждый час. Я им всё-всё обещал – и что гулять с ней буду, и кормить, и учить. И сам буду хорошо учиться, и дома буду убираться…

И вот, когда мне исполнилось девять лет, папа купил мне собачку. Маленького французского бульдога. И хотя я три года мечтал о собаке, все равно вышло как-то неожиданно. Я вообще заметил, что самые заветные желания всегда исполняются, когда не ждешь.

Мы с папой просто ходили по птичьему рынку и смотрели собак. Уговор был такой – только посмотрим, а брать не будем… Вдруг папа куда-то в сторону меня потащил и говорит:

– Смотри, смотри, какой забавный!

Я посмотрел – стоит дедушка, а у него в руках – два щенка. И один правда – такой забавный… Весь черненький, грудка белая, уши и голова большие, а туловище маленькое. Не красавец, но очень симпатичный. А главное – глазенки такие живые, выразительные…

Я папу дергаю:

– Пап, давай купим!

Дергать-то дергаю, а сам знаю – не купит. Ни за что. И тут папа отвечает:

– А давай купим! Была – не была!

Я своим ушам не поверил! И от радости плохо соображать стал. Совсем не помню, как папа расплатился, как щенка домой несли. А вот что дома было запомнил хорошо… Потому что радость как рукой сняло.

У нас мама болела. А мы с папой как-то подзабыли об этом немного. Пришли со щенком радостные, а мама кричать стала:

– Вы зачем купили? Не видите – мне плохо… Кто сейчас за ним ухаживать будет? Даже поболеть не дадите спокойно, эгоисты!

И расплакалась. Мне её жалко стало. Я говорю:

– Мама, мамочка, не расстраивайся! Болей себе на здоровье! Я все сам делать буду, мы тебя не потревожим.

Мама рукой махнула и больше ничего не сказала. А у меня как-то радость прошла. Потом мама выздоровела, но продолжала обижаться на меня, и, главное, на папу. И на щенка тоже. Не подходила к нему, не гладила, не кормила.

А щеночек у нас был – загляденье. Любопытный, хорошенький. Мы его Рок-н-ролл назвали, а сокращенно – Рокочка. Только огорчало, что слишком много он луж и кучек делал. Утром, как проснешься – так просто ступить некуда. Везде лужи. Я прямо устал их подтирать.

И ещё одно плохо было – не тявкал он совсем. Только иногда скулил тихонечко. Наверное, по своей маме тосковал. Всё-таки он не привык к нам ещё.

Но постепенно он осваивался в нашей квартире. Это можно было заметить по оборванным обоям, изгрызенным тапочкам, истрепанным мягким игрушкам. А однажды он решил исследовать щель между стеной и шкафом, просунул туда голову и застрял. Как он заверещал, бедный! Испугался! И мы за него испугались.

Я и папа его всё больше любили. А потом и мама полюбила. Случилось это так: папа сидел на полу, на коврике, и делал зарядку. Он всегда по утрам зарядку делает, не то, что я. У него воля сильная, а у меня нет. Но когда вырасту, тоже, наверно, будет.

Так вот, папа делал зарядку, а Рокки ему мешал. Подходил со всех сторон, прыгал, тянул за майку… Папа рассердился и посадил его на диван. А диван для нашего бульдога – всё равно, что для нас аэродром какой-нибудь. Широкий, длинный… И высоко, не спрыгнешь… Удивился щенок, подумал, что в какое-то незнакомое царство попал и, видимо, струхнул немного. И от страха давай туда-сюда бегать и лаять. Да, да, он залаял!

Оказалось, что у него голос очень приятный. Низкий такой, густой. И лает он с расстановкой, неспешно. Это вам не какой-нибудь пинчер… На этот лай мама из кухни прибежала. Обрадовалась! И давай Рокки ласкать, гладить. С тех пор они и подружились.

Так мы и жили, привыкая к собаке, как к новому члену семьи. А потом произошло несчастье.

У нас во дворе, около помойки, живут уличные собаки. Живут они большой стаей и год от года их всё больше. Собаки эти злые, голодные, страшные. Раньше они жили на стройке, и строители их подкармливали. А потом стройка закончилась, строители ушли на другой объект, а собаки остались.

В тот год у этих собак родились щенки. Щенки эти были возрастом, как и мой Рокочка, только по виду и характеру совсем не такие. Они чем-то напоминали мне тех оборванных детей, которые околачиваются в магазинах и на базарах, попрошайничая и приворовывая. Такие дети обычно хитрые и задиристые, потому что им приходится выживать в тяжелых условиях, – так мне объяснила мама.

Уличные щенки тоже были задиристые и хитрые. Они стали лаять на Рокки, а когда он тоже несколько раз гавкнул в ответ, то они убежали. Я думал, что они больше не вернутся, и отпустил Рокки с поводка. Мы хотели поиграть в игру «принеси мне палочку».

Я довольно далеко закинул эту палку, а Рокки побежал за ней. И он уже добежал, и схватил её зубами… И вот тут вернулись щенки…

Только вернулись они не одни. С ними было шесть или восемь собак. А может, десять. Во главе стаи бежала огромная беспризорная овчарка, черная и страшная. Другие собаки были чуть поменьше, но не менее злые. Морды у всех были оскалены, и они большими скачками приближались к моему