Повесть о Жестоком Тиране (СИ) [Аквитанская] (fb2) читать онлайн

В плане Ауриэля дни всегда летели быстрее, чем в обители смертных, и, возможно, поэтому я с самого своего рождения ощущал себя стариком. Слова Алдуина о том, что он не чувствует себя старшим братом, только подтверждали это.

Алдуин долгое время был одинок, но даже с моим появлением тень одиночества не покинула его. Порой мне казалось, я сам олицетворяю ту боль, что всегда можно было увидеть в его взгляде. Он был идеальным, а я же - неудавшимся экземпляром в коллекции бога. У меня не было судьбы, не было выбора, мне оставалось лишь вечно следовать за моим предводителем, за моим братом, за Первенцем Акатоша.

Мне хотелось верить, что он дорожил мной хотя бы как советником.

- Ты знаешь, почему отец запрещает нам принимать свой истинный облик в Нирне, брат? - он стоял ко мне спиной, но я знал, что горькая усмешка появилась на его лице.

- Потому что смертные боятся нас… Алдуин, - меня передернуло. Я бы никогда не стал считать его братом, а Акатоша - своим отцом. Я не был зависим от кровных уз, и шел за Алдуином не из страха перед ним, нет, пусть и называли меня трусом. Это было восхищение в высшей его степени. Может быть, даже любовь.

Я смотрел на то, как его плечи чуть вздрагивают, и не мог отвести взгляда. Даже в такой несовершенной оболочке он был венцом творения.

- Наши братья погибают на Акавире! - я хорошо знал этот его тон, в котором слышалась обида на всю несправедливость мира. Алдуин всегда видел ситуацию лишь в одном свете. - Но отец даже и не думает отправлять нас в Нирн, - его рука сжалась в кулак, а черные чешуйки, покрывающие местами его кожу, блеснули золотом.

- Ты же знаешь, - я терпеливо вздохнул, - знаешь, что еще не время.

Алдуин молчал, и я знал, что он сдерживает себя, чтобы не накричать на меня. Когда дело касалось безопасности дов, он всегда забывал о сдержанности.

А я не забывал никогда.

- Я их предводитель, Партурнакс, - он повернул голову в мою сторону.

- Но это не твоя судьба, - как можно успокаивающе произнес я.

Алдуин скривился - он никогда не любил это слово. Он ненавидел свою судьбу, ему хотелось другого. Хотелось вести дов за собой, а не разрушать мир в отведенное ему время.

И вновь молчание - оно часто возникало между нами. Нам не о чем было говорить, все уже давно было сказано.

- Давай сбежим. Вместе, - он вновь не смотрел на меня, а мне только и оставалось, что смотреть. Вокруг ничего не было, только мы вдвоем. Ауриэль заточил нас в пустоте, в белоснежной, наполненной потоками времени - так он учил нас чему-то, но на самом деле мы лишь сходили с ума. Уверен, Алдуину, когда он еще был один, приходилось намного хуже. Но он всегда был сильнее меня и никогда не показывал своих роковых слабостей.

- В Нирн? - я устало усмехнулся.

Он неожиданно развернулся ко мне полностью. Его алые глаза вспыхнули безумным пламенем.

- Мы станем богами для смертных! - уверенность в его голосе пугала.

Я всегда боялся, что подобное наступит. Я знал его лучше других. Знал больше, чем знал сам Ауриэль. При желании я мог управлять им, но эта мысль вызывала во мне слишком много противоречий. Я боялся своего стремления к управлению чужими чувствами и с ужасом ждал того момента, когда мое имя захватит мою личность полностью. Партурнакс. Амбициозный Жестокий Тиран…

- Акатош узнает. Эльфы под его защитой, - неуверенно ответил я. На секунду перспектива стать для кого-то богом прельстила меня.

Я вздрогнул от странной улыбки, появившейся вдруг на лице Алдуина.

- Ты когда-нибудь слышал о континенте Атмора? - он принялся медленно ходить из стороны в сторону, заложив руки за спину. Какое-то время я только и делал, что смотрел на его идеальную осанку, которую не скрыла даже мешковатая темная мантия, волочившаяся вслед за хозяином по полу.

- Так ты в свободное время изучаешь географию Нирна? - мне хотелось поскорее отвести от него мысли сбежать. Пусть я и не считал Ауриэля своим отцом, его гнев навлекать совершенно не было желания.

Алдуин нахмурился.

- Я думал, ты будешь серьезнее, брат.

- Я не… - начал я, но, наткнувшись на тяжелый взгляд Пожирателя Мира, замолчал.

И вновь повисла давящая тишина.

Алдуин все так же хмурился, закусив губу, и изредка поглядывал на меня, пытаясь что-то сказать.

- Я знаю о твоей мечте, Партурнакс, - он подошел ближе, и мне захотелось отступить, но я понимал, что Алдуин заметит это. - Там, на Атморе, живут смертные, которым нужно во что-то верить. Неужели ты никогда не мечтал возглавить культ?

- Это цель, не мечта, - пытаясь не смотреть ему в глаза, невозмутимо ответил я. - И я не буду добиваться ее кровью невинных людей. Я не бог, и ты тоже, Алдуин…

Не дав договорить, он резко схватил меня за подбородок и заставил смотреть в глаза. Я не любил, когда он так делал. Его взгляд всегда пугал в такие моменты.

- Мы дети бога, - прошипел Пожиратель Мира. - И мы гнием здесь вместо того, чтобы отстаивать свое право властвовать над Нирном.

«Уж я-то знаю, кто из нас на самом деле Жестокий Тиран», - такие мысли посещали меня во времена, когда слепая ярость охватывала Алдуина.

Меня всегда спасало лишь то, что я не боялся его. Для меня он, как и все довы, был открытой книгой. Возможно ли, что именно это было моим предназначением - вести за собой дов, дергая за нити их чувств? Я не знал. Единственное, что было ведомо мне - этот дар не вечен.

- Ты забываешь о смысле слова бог, брат, - особенно выделив последнее слово, твердо произнес я. Алдуин убрал руку от моего лица и вновь отвернулся. - Нирн не принадлежит никому. Или ты собрался делить его с даэдра? А, может быть, и с Акатошем тоже?!

- Оставь свои наставления! - не выдержав, закричал Алдуин и принялся стремительно отходить от меня прочь. Он остановился в десяти шагах, все так же не оборачиваясь. - Ты знаешь, что я имел в виду. Почему мы не можем основать малочисленный культ? Разве мы не заслуживаем этого?!

Я молчал, понимая, что каждое мое слово он воспримет в штыки. И Алдуин молчал тоже. Я надеялся, что смог отвести от него эту безумную мечту, но, как оказалось позже, все мои попытки были тщетны. Я… я сам хотел увидеть Нирн.

Ступая по бесконечным коридорам дворца Ауриэля, я и не подозревал, что вижу все это в последний раз. Я собирался вернуться, когда придет время, когда я смогу сбросить груз амбиций Алдуина, что тянули за собой и меня. Но смерть свою в итоге я встретил в обители смертных.

Мы жили во дворце, отведенном лишь нам, детям Акатоша. Нам двоим. И пути отсюда не было, но Алдуина это не останавливало.

Время шло, и он старательно готовил побег, а я лишь наблюдал за ним, не смея ни противиться, ни помогать. И его раздражало мое безразличие.

В один момент я понял, что вот она - черта, преступив которую, я навсегда изменю свою жизнь. Алдуин звал меня за собой, почти приказывал, но за властным тоном я слышал невероятную заботу. Никто из дов не обладал привязанностями. Никто, кроме Алдуина. Мы все для него были младшими братьями, которых он должен оберегать ценой своей жизни. Возможно ли, что именно это восхищало меня в нем?

- Идем, - он протягивал мне руку, а перед нами, распустив свои объятья, раскинулся портал - вход в столь желанный Нирн.

Я колебался, но Алдуин терпеливо ждал, никак не показывая своего раздражения.

Его кожа почти полностью покрылась чешуей - в Нирне он предстанет уже в своем истинном облике. Я видел, как он сгорает от нетерпения. Пламя, называемое молодостью, горело в нем, зовя за собой, а я жалел, что мне не довелось испытать то же самое - я слишком рано понял, насколько опасен этот огонь.

Я вновь чувствовал себя старым мудрецом, запертым в юной оболочке.

- Ты ведь знаешь, Партурнакс, я не оставлю тебя, - Алдуин улыбался, и мне, наверное, тоже стоило улыбаться, видя, как он счастлив. Его мечты сбывались, и мне на секунду даже показалось, что я могу разделить его радость… Но я не улыбался. Лишь смотрел пустым взглядом на вихри воздуха в портале и думал о том, что пора оставить прошлое, каким бы оно не было. Наступало время менять все, менять себя… и других.

- Я буду верен тебе… брат, - после долгих сомнений кивнул я и сжал протянутую мне руку.

После этого, на какое-то время, я и правда ощутил себя счастливым. Казалось, мои мечты становились явью - я был наставником для людей, ко мне приходили за знаниями. Алдуин недолго сомневался перед тем, как даровать силу людям, которых я назначил в жрецы. Я уверял его, что они достойны быть сильнее обычных смертных. Вместе с получением масок, наделенных древней магией, они так же подписывали договор о том, что будут служить довам даже после смерти. Я был счастлив и за своей эйфорией совершенно не замечал, во что превращался культ, созданный изначально, чтобы уберечь тех, кто верил в Алдуина. Мое имя брало верх надо мной, и я, не осознавая всего того ужаса, что творился на Атморе, а потом и в Скайриме, продолжал давать жрецам как можно больше власти. Чтобы только видеть, как ко мне приходят за советами и познаниями. Сам того не понимая, я превращался в тирана, пусть и оставался лишь тенью Первенца Акатоша.

А потом наступила война. И она стала для меня олицетворением всех тех вещей, что я сотворил за время существования культа. Я сражался на стороне Алдуина, но каждый раз, когда он, в порыве ярости, кричал об уничтожении Нирна, моя преданность к нему давала еле заметную трещину. И в один день случилось то, чего я со страхом ждал - Пожиратель Мира выбрал себе другое правое крыло, ссылаясь на то, что я слишком мягок по отношению к слабым нордам.

В тот же день я умолял Акатоша остановить все это, я был готов отдать свою жизнь, чтобы только прекратить кровавую бойню. Люди не могли защищаться. Ни единого довы не погибло в те времена. Лишь норды, потомки тех, кто присягал мне в верности.

Акатош молчал, и тогда я окончательно понял, что никаких кровных уз нет. Мы были созданиями бога, но не его детьми. Алдуин лгал самому себе, называя бога времени своим отцом.

На мой зов откликнулся далеко не Ауриэль, а та, от которой помощи я ожидал в самый последний момент - аэдра Кинарет, богиня воздуха, которую многие из дов считали своей матерью.

Ее помощь я вспоминаю до сих пор. Тогда, пусть и шла война, я впервые ощутил себя нужным кому-то. Нужным этим людям. Пусть культ драконов и был разрушен, и пусть я знал, что в случае победы людей меня не станут превозносить, как Алдуина… Я все равно помогал. Помогал всеми силами, искренне радуясь успехам нордов, которых я обучал силе ту’ума. Они не были похожи на моих жрецов, и я был свято уверен в том, что их дух намного сильнее тех, кому я прежде доверял власть. Они не правили. Они сражались, полагаясь лишь на себя. А я помогал, пусть они и не просили этой помощи.

И все закончилось быстрее, чем я ожидал. И обо мне забыли после той победы, а я ждал все там же, на Глотке Мира. Ждал, когда вернется Алдуин. Он, несомненно, знал, что это именно я тот предатель, из-за которого он потерпел поражение. Мой брат возненавидел меня больше, чем всех жителей Нирна, я был уверен в этом.

А потом было много всего, и я жил и ждал многие столетия. Я видел множество людей, изменивших ход истории. Ко мне приходили за знанием ту’ума и юный Хъялти, тогда еще не ставший императором Тайбером Септимом, и Ульфрик, еще не прозванный Буревестником. И тогда я думал, что вот она, моя судьба, - помогать людям постигать Путь Голоса. Наверное, это и правда было так.

И когда Алдуин вернулся, я понял, что я должен вновь помогать одолеть его. Я снова должен оставаться лишь наставником, тенью героя, потому что я сам - не герой и никогда не собирался становиться им. Даже предавая Алдуина, я не думал о своей будущей выгоде, мне лишь хотелось сбежать подальше от обезумевших дов. Меня не зря называли трусом.

И после уже второй победы Довакин спрашивал меня, вернется ли Алдуин снова. Я знал, что вернется. И продолжал ждать.

Я встречал Закат Времени все там же, на вершине Глотки Мира. Все, что строилось у меня на глазах, сейчас давно было в руинах, и уже ничего не напоминало о былом величии Тамриэля. Наступал Конец Времен, о котором так часто говорили, но в который совсем не верили.

- Здравствуй, брат.

И я знал, что Алдуин придет, когда настанет время разрушить прежний мир, чтобы начать новый.