Мадлен Олбрайт [Эдуард Александрович Иванян] (fb2) читать онлайн

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

ЦЕНТР НАУЧНО-ИНФОРМАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ГЛОБАЛЬНЫХ И РЕГИОНАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ ОТДЕЛ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ И АМЕРИКИ

Ответственный редактор — д-р ист. наук Б. С. Орлов

Редактор — Н.В. Михайлова

Компьютерная правка — Т.В. Белякова

Иванян Э. А. Мадлен Олбрайт / РАН ИНИОН. Центр научноинформационных исследований глобальных и региональных проблем. Отдел Западной Европы и Америки; Отв. ред. Б. С. Орлов. — М., 2000. - 56 с. — Сер: (Полит. Портреты; 2000; 2000, N1.

Данная работа не может быть переиздана или воспроизведена любым другим способом без письменного разрешения ИНИОН РАН (но нам пофиг, мы пираты))))

ИНИОН РАН. 2000 г.

«Детство предопределяет человека, подобно тому как утро предопределяет весь день».

Джон Мильтон (1608–1674), «Возвращенный рай»

Короткое предисловие

Случаи появления на высших государственных должностях в той или иной стране лиц малоизвестных, а то и вовсе не известных в национальном масштабе и тем более за пределами государства, отнюдь не редки. Каждый из таких случаев дает пищу политическим аналитикам и журналистам для исследования очевидных обстоятельств или скрытых пружин появления этих лиц в элитарной группе властей предержащих. Как правило, в конце концов дотошные исследователи добираются до истины, хотя и оставляют после себя груды информационного мусора, сквозь завалы которого предстоит продираться исследователям следующего поколения.

И в нашем случае стояла задача разобраться на основе имеющихся сведений, в силу каких обстоятельств государственный пост, некогда занимаемый Томасом Джефферсоном, Джеймсом Мэдисоном, Джеймсом Монро, Джоном Куинси Адамсом, Джоном Ф. Даллесом, Генри Киссинджером (при всей их несхожести между собой и противоречивости оставленного ими наследия людьми явно неординарными), достался личности, до недавнего времени известной лишь в узких кругах вашингтонского «высшего света» как гостеприимная хозяйка престижного «внешнеполитического салона Демократической партии в эмиграции».

Повышенный интерес к личности Мадлен Олбрайт в отличие от личности ее предшественника Уоррена Кристофера объясняется и тем обстоятельством, что она завершает серию политических назначенцев — кураторов американской внешней политики последней трети XX столетия (Генри Киссинджер, Збигнев Бжезинский), обладавших в силу особенностей их биографий крайне развитым и, пожалуй даже гипертрофированным, чувством неприятия всего, что было связано с Советским Союзом и коммунизмом, и, как мне представляется, перенесших это негативное отношение на Россию.

Неординарность политической биографии Мадлен Олбрайт заключается не только в обстоятельствах ее появления на американской политической арене в 1993 г. Нельзя назвать ординарными и обстоятельства появления в 1948 г. в США 11-летней «беженки из коммунистической Чехословакии» Марии Яны Кёрбеловой. Ознакомление со всеми этими обстоятельствами дает все основания согласиться с высказыванием анонимнного сотрудника государственного департамента США, процитированным в газете «Вашингтон пост» после назначения Мадлен Олбрайт государственным секретарем: «Мадлен Олбрайт движима ее собственной биографией в большей степени, чем кто-либо другой из членов администрации Клинтона»^[1].

«Я пыталась подражать ему во всем»

До появления Мадлен Олбрайт на посту руководителя внешнеполитического ведомства США о ее отце, чешском дипломате Йозефе Кёрбеле, а позднее профессоре Денверского университета, к тому времени уже именовавшем себя Джозефом Корбелом, было известно в основном лишь со слов самой Олбрайт — постоянный представитель США при Организации Объединенных Наций была слишком малозначительной фигурой в политической иерархии страны, чтобы ее генеалогическое древо заслуживало внимания падких на сенсации представителей американской прессы. Но совсем иной стала ситуация с момента назначения Мадлен Олбрайт госсекретарем США, и многое из того, о чем пойдет речь ниже стало известно лишь после ее появления в январе 1997 г. в «Фогги боттом» («Туманное дно» — район американской столицы, где расположен государственный департамент).

Йозеф Кёрбел мог считать себя достаточно информированным о прошлом своей семьи. Ему-то было хорошо известно, что в небольшом городке Нови Биджов в некогда австро-венгерской Богемии, на старом и давно заросшем еврейском кладбище, под рухнувшей каменной плитой с надписями на немецком языке и на иврите покоятся его дед Йозеф Кёрбел, обер-контролер одной из железнодорожных станций австрийской северо-западной железнодорожной компании, скончавшийся в 1906 г. в возрасте 61 года, и его жена Аугуста Кёрбел, урожденная Лустига, в нескольких метрах от них — его отец — Арношт Кёрбел. Если верить тому, что утверждают Мадлен Олбрайт и ее родные брат Джон и сестра Кэти, ни отец, ни мать никогда не обмолвились ни единым словом о своих еврейских корнях.

Как отмечал репортер газеты "Вашингтон пост" Майкл Доббс, один из наиболее дотошных современных исследователей семейной истории Мадлен Олбрайт, решение ее отца не было чем-то необычным или тем более преступным — многие из его известных соотечественников-евреев, подданных Габсбургской империи, изменили вере своих отцов. Среди них называются философ Людвиг Витгенштейн, композитор Густав Малер, писатель Франц Кафка, психоаналитик Зигмунд Фрейд и другие широко известные в мире австрийцы, движимые понятным стремлением основательнее вписаться в христианское большинство своего общества. После краха Габсбургской империи и образования Чехословацкого государства это стремление трансформировалось для многих чешских евреев в императив, хотя Чехословакия не выделялась слишком уж откровенным антисемитизмом по сравнению с некоторыми другими восточно-европейскими государствами. Предпринятые Йозефом Кёрбелом шаги по «коррекции» доставшегося от предков наследия обеспечивали устранение препятствий к реализации его намерений получить высшее образование и стать дипломатом, журналистом или политиком. К началу 1930-х годов он уже владел помимо чешского немецким и французским языками, причем последнему он обучался в 1928–1929 гг. в одном из парижских высших учебных заведений. В 1935 г. Йозеф Кёрбел окончил пражский Карлов университет, получив степень доктора права, и по прошествии двухлетнего срока службы в армии и непродолжительного периода работы в адвокатской конторе поступил на дипломатическую службу. В начале 1937 г. он был направлен в свою первую зарубежную командировку в качестве пресс-атташе чехословацкого посольства в Белграде.

Мюнхенский сговор Англии и Франции с гитлеровской Германией и последовавшее за ним расчленение Чехословакии поставили под вопрос дальнейшую дипломатическую карьеру Й.Кёрбела. В октябре 1938 г. чехословацкое министерство обороны потребовало от министерства иностранных дел его увольнения, так как «доктор Кёрбел и его жена являются евреями».

После занятия Праги немецкими войсками положение семьи Кёрбел осложнилось в еще большей степени, хотя в ту пору гитлеровцы пока еще не приступали к планомерному уничтожению еврейского населения и до поры до времени предпочитали избавляться от нежелательного элемента, охотно выдавая выездные визы. Проблема заключалась лишь в том, чтобы найти страну, согласную принять массовый исход евреев из Центральной Европы. Даже Палестина, тогда еще территория, подмандатная Великобритании, соглашалась принимать не более 10 тысяч еврейских беженцев в год. С помощью старых связей в Праге и Белграде семья Кёрбел получила выездные визы и, покинув страну с парой наспех собранных небольших чемоданов, направилась в Белград. Затем они отправились дальше, в Северную Европу.

Практически все военные годы семья Кёрбел провела в Лондоне, где отец М. Олбрайт, став ответственным чиновником чехословацкого правительства в изгнании, руководил радиовещанием на оккупированную немцами Чехословакию, В Лондоне Кёрбелы испытывали те же сложности и были вынуждены жить опасаясь ежедневных немецких бомбардировок, как и все остальные лондонцы. Сам Йозеф Кёрбел получал двойное материальное вознаграждение за свои труды — как сотрудник Би-Би-Си и как сотрудник чехословацкого правительства в эмиграции. Что же касается самой Мадлен, то в мае 1943, после очередного переезда семьи в довольно зажиточный городок Уолтон-на-Темзе, она стала посещать лучшую местную частную школу, куда ее каждое утро водил отец.

Сведения о жизни Кёрбелов того периода говорят о том, что глава семьи пользовался уважением в чехословацкой эмигрантской среде как неутомимый работник. Ему удалось установить прочные рабочие и личные отношения с руководителями эмиграционного правительства — президентом Эдуардом Бенешем, будущими министрами иностранных дел Яном Масариком (сыном первого президента Чехословакии Томаша Масарика) и Владимиром Клементисом и даже с эмигрантами-коммунистами. По свидетельству современников, большинство работников чехословацкого радиовещания Би-Би-Сибыли подобно Йозефу Кёрбелу чешскими евреями, что было вполне естественным — преобладающее число эмигрантов, осевших в Лондоне, были евреями, бежавшими от гитлеровцев. Но в случае с Йозефом Кёрбелом дело обстояло иначе — согласно воспоминаниям его коллег, «он делал все возможное для того, чтобы скрыть свое еврейское происхождение», которое было для него как красная тряпка для быка. Неизбежным следствием такого отношения к своим корням стало осложнение отношений с коллегами еврейского происхождения, которые усмотрели в позиции Кёрбела нечто большее, чем понятное стремление ассимилироваться: «Его честолюбие не было ни для кого секретом… он считал, что его еврейство препятствовало реализации его амбиций»5. Именно здесь, в Англии, в мае 1941 г. Йозеф Кёрбел, его жена и дочь Мадлен официально приняли католичество.

В годы жизни в Англии Йозеф Кёрбел разделял точку зрения многих чехословацких эмигрантов тех лет о том, что будущее его страны самым тесным образом связано с СССР — ведь Чехословакия была отдана на съедение Гитлеру Западом, а не Советским Союзом. Его личные взаимоотношения с коммунистами в эмигрантской среде были вполне нормальными, если не дружелюбными.

После освобождения Праги советскими войсками, ставшего заключительным победным аккордом в войне в Европе, было восстановлено государство Чехословакия во главе с президентом Э. Бенешем и сформировано правительство. Министром иностранных дел страны стал близкий Кёрбелу человек — Ян Масарик. Именно тогда, по возвращении в послевоенную Прагу и перед тем как восстановиться на работе в министерстве иностранных дел, Йозеф Кёрбел перестал быть Кёрбелом и стал Корбелом, убрав из своей фамилии немецкий «умлаут» — две точки над буквой «о», после чего его фамилия стала походить на чешскую — «Коrbеl» (в переводе с чешского — деревянный ковш для питья). В июле 1945 г. его новая фамилия была официально зарегистрирована в отделе кадров министерства. Функции, которые выполнял Корбел в министерстве, позволяли считать его человеком, близким как к министру Масарику, так и к его заместителю, коммунисту Владимиру Клементису.

Разместилась семья Корбел в особняке на Градчанской площади (именно в нем много десятилетий спустя снимал свой всемирно известный фильм «Амадей» Милош Форман). Особняк принадлежал до мая 1945 г. семье австрийского промышленника-миллионера Небрича. После бегства Небричей из Праги в особняке оставалась богатая коллекция произведений искусства XVIII–XIX вв., столовое серебро, антикварная мебель и восточные ковры. В результате допроса с пристрастием, которому подверглась горничная семейства Небричей, Корбелу удалось узнать, куда были перевезены картины, ранее висевшие на стенах особняка, и они были возвращены на прежнее место. Были ли все эти ценности официально национализированы правительством Чехословакии и переданы лишь во временное пользование семье Корбел или же попросту присвоены ею, остается спорным по сей день. (По утверждению самого Корбела, он имел все права на эти ценности, поскольку его семья потеряла все в годы гитлеровской оккупации, а его родители и родители его жены погибли в концентрационных лагерях.)

В сентябре 1945 г. 36-летний Йозеф Корбел получил назначение послом Чехословакии в Югославии, и семья выехала в Белград. Вплоть до прихода к власти в Праге коммунистов ему удавалось балансировать на тонкой грани, позволявшей сохранять доверительные отношения с президентом-демократом Эдуардом Бенешем, первым председателем правительства социал-демократом Зденеком Фирлингером и министром иностранных дел демократом Яном Масариком, а с 1946 г. не вызывать неприязни и у премьер-министра коммуниста Клемента Готвальда. После февральских событий 1948 г. в Праге, именовавшихся в СССР попыткой контрреволюционного переворота, а по сути дела являвшихся захватом комунистами всей полноты власти в стране, ситуация изменилась коренным образом, потребовав от посла четко заявленной позиции. Йозеф Корбел связался с послом Великобритании в Белграде Чарльзом Пиком на предмет получения политического убежища в Англии. Двумя днями позже английские въездные визы семье Йозефа Корбела были выданы; виза была предусмотрена и для обучавшейся в Швейцарии Мадлен.

По совету своего старого коллеги по Лондону Владимира Клементиса, сменившего на посту министра иностранных дел Масарика, погибшего в Праге в марте 1948 г. при невыясненных обстоятельствах, Йозеф Корбел стал склоняться к мысли принять предложенный ему пост представителя Чехословакии в комиссии ООН по переговорам между Индией и Пакистаном по вопросу о Кашмире, что позволило бы ему, по его словам, «выбраться за железный занавес». Корбелы покинули Белград, успев посетить накоротке Швейцарию и известить о своих планах на будущее старшую дочь, и прибыли в Лондон. Вскоре приехала туда и Мадлен.

В ноябре 1948 г. семья Корбела прошла контроль иммиграционных властей США на Эллис-Айленд. Йозеф Корбел присоединился к семье спустя немногим больше месяца, завершив официально свою ооновскую миссию и службу в министерстве иностранных дел Чехословакии.

Необходимость столь подробного изложения жизненного пути и особенностей личной жизни Йозеф Корбел вызывается тем, что он обладал, по мнению Доббса, «сильно развитым пониманием того, кто может оказаться ему полезным, а кто — нет.

Он передал эту способность по наследству своей дочери»^[2]. (Последнее замечание Доббса может служить ключом к пониманию личности самой Мадлен Олбрайт, целью чего и является настоящее исследование.) Влияние Йозефа Корбела на старшую дочь не исчерпывалось, однако, передачей по наследству этой способности. Многочисленные биографии, вышедшие в свет после того как М. Олбрайт стала первой в истории США женщиной — государственным секретарем, свидетельствуют о том, что в юные годы для нее не было большего авторитета, чем ее отец." Значительную часть того, что я делала в жизни, я делала потому, что хотела быть похожей на своего отца", — вспоминает Олбрайт.

По тонкому замечанию одного американского миллионера, процитированного М. Доббсом, «Йозеф Корбел стал еще большим патриотом Америки, чем даже прямые потомки первых поселенцев, сошедших в 1620 г. с корабля «Мейфлауэр» на американскую землю.

Свой суперпатриотизм в отношении Соединенных Штатов в одном из интервью, опубликованных в денверской газете в 1954 г., он пояснил так: «Когда я жил во Франции, я не мог найти себе работу. Когда я жил в Англии, местное общество меня не приняло. Ни одна страна не достигла такого уровня духа и полноты демократии, какого достигли Соединенные Штаты. Ни одна страна не может сравниться с Америкой»^[3]. В своем стремлении засвидетельствовать особое почтение стране, принявшей его и его семью в свое лоно, Йозеф Корбел не уточнял, что во Франции он был студентом и всего лишь один учебный год, что в Англии он был высокооплачиваемым сотрудником Би-Би-Си и ответственным чиновником эмиграционного правительства Чехословакии, а что до признания местным обществом, то измученным немецкими бомбардировками и лишениями военного времени лондонцам было просто не до того, чтобы признавать или отвергать кого-то. Делая подобные заявления, Йозеф Корбел добивался одного — чтобы американцы и, в частности, те официальные лица и ведомства, от которых зависело предоставление семье гражданства США, поняли масштабы его благодарности, лояльности и готовности услужить. Эти чувства Йозеф Корбел на протяжении всей жизни в Америке пытался привить и своим детям.

Коллеги Й. Корбеля по Денверскому университету вспоминают, что профессор был одним из наиболее убежденных сторонников войны во Вьетнаме, поддерживал эскалацию американского военного присутствия в Юго-Восточной Азии и не одобрял антивоенного движения в стране, в котором участвовали не только студенты, но и его коллеги по Университету. Как они могли быть так несправедливы к такой великодушной стране как США, было выше его понимания. К тому же, как он считал, они оказались настолько политически близорукими, что не видели никакой аналогии между Вьетнамом и Мюнхеном — фашистов в свое время не остановили в Мюнхене, и если не остановить коммунистов во Вьетнаме, в Юго-Восточной Азии произойдет нечто подобное гитлеровскому аншлюсу. Лишь много лет спустя после бесславного окончания войны он признал, что, поддерживая войну, он, возможно, кое в чем ошибался. Вслед за отцом и Мадлен согласилась, что война во Вьетнаме была ошибкой, но, как подчеркнула она, ошибкой, совершенной оплотом мира и демократии из благородных побуждений по имя защиты свободы всех народов мира.

«Она носит свою биографию как брошь»[4]

Мария Яна Кёрбелова родилась 15 мая 1937 г. в Праге. Как свидетельствует семейная легенда, в тот год большой популярностью пользовался снятый в Чехословакии фильм «Мадла с кирпичного завода». Нравился этот фильм и молодым супругам Кёрбел, которые нашли нечто общее в героине фильма и своей маленькой дочери и стали называть ее Мадленкой. Уже после того, как Мадлен Олбрайт стала государственным секретарем США, ее биографы стали писать, что с самого раннего детства она отличалась целеустремленностью, решительностью и врожденным стремлением к лидерству, находя подтверждение этому в фотографии, на которой годовалая Мадленка напряженно вцепилась в ручки детской коляски.

«Хотя Мадлен исполнился всего лишь один год, когда Гитлер вознамерился уничтожить ее родину, события последующих нескольких месяцев сформировали ее внешнеполитические воззрения на всю оставшуюся жизнь», — пишет Майкл Доббс^{[4] [5]}. Детская память не могла, понятно, сохранить личных впечатлений от мюнхенского сговора, расчленения Чехословакии, захвата гитлеровцами Судетов и образования германского протектората Богемии и Моравии. Однако сама Мадлен Олбрайт полагает: «Моя точки зрения сложилась под влиянием Мюнхена… я видела, что произошло, когда диктатору разрешили захватить часть страны и страна развалилась». Вину за происшедшее с его страной Йозеф Корбел возлагал на англичан и французов; не удивительно, что такой же точки зрения придерживается до сих пор и его дочь, но всю вину за послевоенную судьбу Чехословакии она приписывает СССР и коммунистам. Некоторые исследователи современного американского внешнеполитического курса склонны объяснять занятую Соединенными Штатами позицию в ходе кризиса на Балканах именно тем, что Мадлен Олбрайт нашла убедительные для себя доводы, позволившие ей провести параллель между постмюнхенскими событиями в Центральной Европе, приведшими в марте 1939 г. к оккупации и расчленению Чехословакии, преданной европейскими державами, и ситуацией в Югославии в 1990-х гг.

К влиянию событий европейской истории на формирование внешнеполитических взглядов и позиций государственного секретаря США мы еще вернемся, а пока доскажем некоторые детали ее детской биографии, сыгравшие хотя и менее существенную роль в формировании ее взглядов, но имевшие более важное значение при формировании ее личности.

Сама Мадлен Олбрайт говорила, что, вспоминая о своем детстве, она думает прежде всего о постоянных переездах. Действительно, прежде чем осесть на постоянное местожительство в Соединенных Штатах 11-летняя девочка успела пожить в Чехословакии, Югославии, Англии и Швейцарии, нередко по несколько раз переезжая из одной страны в другую и из одного города в другой по мере возникновения такой необходимости, вызванной дипломатическими обязанностями ее отца или другими обстоятельствами. Когда Йозеф Корбел получил назначение на пост посла Чехословакии в Югославии и выехал в

Белград с семьей, его старшей дочери Мадленке было 8 лет; через два года, осенью 1947 г., она была направлена на учебу в частную школу в Швейцарии.

Старшая дочь была любимицей Йозефа Корбела, и не просто любимицей — его надеждой. В ней он признал свое продолжение и развитие, хотя и не говорил ей об этом; проявлял особое внимание к ее учебе. В свою очередь она интересовалась тем же, что интересовало отца, в своих ранних школьных работах писала о том же, что занимало ум отца. И, конечно же, не меньше отца, а порой даже больше него (но явно под влиянием услышанного от него) стремилась вписаться в американское общество, забыть о том, что она «чешка», и говорить, вести себя и думать так, как истинная американка. В стремлении дать дочери американское образование Йозеф Корбел перепробовал несколько средних государственных и частных женских школ в США. Ученицей она была хоть и не блестящей, но достаточно серьезно относившейся к своим занятиям, прославившись однажды тем, что запомнила в алфавитном порядке весь список государств-членов ООН. Не удивительно, что Йозеф Корбел не мог пустить на самотек и личные привязанности дочери, строго контролируя, с кем она дружит, с кем ходит на первые свидания. Школьные поклонники Мадлен особого энтузиазма у него не вызывали — их родители явно уступали в статусе университетскому профессору Корбелу.

В 1955 г. 17-летняя Мадлен поступила в одно из престижных женских учебных заведений США — Уэллсли-колледж. По свидетельству ее сокурсников, у нее всегда можно было переписать пропущенную лекцию. И она неизменно старалась поддерживать со всеми хорошие отношения — в жизни все могло пригодиться. Ее выпускное сочинение было написано на тему подавления чехословацкой демократии коммунистами в феврале 1948 г. А посвящалось оно родителям, научившим ее говорить по-чешски, и молодому человеку по имени Джозеф Олбрайт.

Джозеф Медилл Олбрайт был старше Мадлен всего лишь на месяц и не отличался сколько-нибудь впечатляющими достоинствами или внешними данными, если бы не одна деталь — он был отпрыском сразу нескольких известнейших семей Соединенных Штатов, одно перечисление фамилий которых могло вызвать трепет у любого исследователя династических генеалогических древ Америки — Маккормики, Медиллы, Паттерсоны, Гугенхеймы — издатели, промышленники, владельцы крупнейших коллекций произведений искусства. И этот молодой человек обратил внимание на Мадлен Корбел. Это случилось в редакции денверской газеты «Пост», в которой Мадлен проходила летом 1957 г. стажировку. Стажировка заключалась в сборе газетных вырезок и сортировании их по каталожным ящикам. Джо Олбрайт, учившийся в Уильямс-колледже, тоже проходил стажировку в газете, но в качестве репортера отдела происшествий. Его была организована по просьбе его тети Алисии Паттерсон, издателя и основателя выходившей на нью-йоркском Лонг-Айленде газеты «Ньюсдей». Мужем тети был Гарри Гугенхейм, крупный американский промышленник и мультмиллионер. Перед Джо маячила блестящая карьера наследника огромной газетно-издательской империи, к которой принадлежали помимо «Ньюсдей» такие крупные газеты США, как «Чикаго Трибюн», «Нью-Йорк дейли ньюс» и «Вашингтон таймс-геральд», позднее слившаяся с «Вашингтон пост».

После нескольких свиданий с Джо Мадлен решила представить его своим родителям. Молодой человек не произвел никакого впечатления на Й. Корбела, но лишь до тех пор пока он не узнал, что его дочь встречается с «наследным принцем». Позднее, когда брак Джо и Мадлен распался, родственники Джо откровенно высказывались по поводу того, что именно Йозеф Корбел сделал все, что было в его силах, чтобы женить Джо Олбрайта на своей дочери.

В июне 1961 г. в семье Олбрайтов родились девочки-близнецы, что сняло вопрос о трудоустройстве Мадлен с повестки дня. Для того, чтобы делать хотя бы что-то, Мадлен поступила на курсы русского языка, и в один из очередных приездов отца в гости удивила его приветствием на русском языке. Русский считается с тех пор ее пятым языком — после английского, чешского, французского и польского. Е.М. Примаков, встречавшийся с М. Олбрайт десятки раз, причем в различных, как официальных, так и неофициальных обстоятельствах, пишет в своих мемуарах, что она понимает русский язык.

Мадлен удовольствовалась какое-то время ролью домохозяйки, внимательной жены и матери, но неудовлетворенное самолюбие искало выхода. После переезда в Нью-Йорк Мадлен стала посещать семинар по коммунизму при Колумбийском университете, руководимый Збигневом Бжезинским, директором Исследовательского института по международным проблемам, специализирующимся на исследовании процессов в странах советского блока. Никаких особых способностей в своей студентке Мадлен Олбрайт Бжезинский не приметил. Единственное, чем она выделялась из группы студентов, работавших над магистрской диссертацией, было восточноевропейское происхождение Мадлен и то, что Бжезинский слышал о ее отце. Была еще одна деталь, сближающая таких разных людей, как Бжезинский и Мадлен Олбрайт — Збигнев Бжезинский женат на внучатой племяннице Эдуарда Бенеша, который хорошо знал Йозефа Кёрбела по Праге и Лондону.

Полученное Мадлен в Уэллсли-колледж общее образование не сделало ее специалистом ни в одной из областей человеческих знаний; попытки устроиться на работу в редакцию какой-либо газеты ни к чему не привели — в газете, где работал Джо, работать было неэтично, а поступать на работу в конкурирующую газету представительнице семейства Олбрайтов было не с руки. Впрочем, особой необходимости в дополнительном источнике финансов семья не испытывала.

Политика, политическая деятельность всегда привлекала Мадлен: еще в 1956 г. она стала активисткой студенческого движения в поддержку Эдлая Стивенсона, дважды безуспешно пытавшегося стать президентом США, и в последующие годы оставалась верна Демократической партии, с 1930-х годов традиционно пользовавшейся поддержкой практически всех выходцев из Восточной Европы.

В 1967 г. у Олбрайтов родилась третья дочь. Именно в этом году Мадлен и Джо посетили несколько стран Восточной Европы, включая Чехословакию, где Мадлен, впервые после эмиграции, встречалась со своим родственниками, адреса которых получила от отца. И ни слова о еврейских корнях семьи, о судьбе погибших в гитлеровских концлагерях еврейских родственниках. Рассказывая сопровождавшим их американским друзьям о состоявшихся встречах с родней, Мадлен говорила, что ее родственники подвергались преследованиям со стороны гитлеровцев и были ими репрессированы потому, что были «чешскими патриотами».

В 1968 г. «вечная студентка» Мадлен (так ее называл муж) все еще продолжала числиться при Колумбийском университете, работая над докторской^[6] диссертацией на тему о роли чешской прессы в событиях «пражской весны». То был год студенческих волнений в Америке, но Мадлен в них не участвовала. Ее пассивность можно было объяснить, с одной стороны, возрастом — в отличие от большинства студентов ей исполнился 31 год. С другой стороны — она просто не разделяла взглядов бунтующей молодежи, да и не представляла себе, как можно было бунтовать ей, всего лишь десятью годами ранее удостоившейся высшей чести стать американской гражданкой.

Соединение с семьей «голубых кровей», к которой принадлежал Джо Олбрайт, открыло перед Мадлен путь в столичное «высшее общество». Вскоре после переезда в Вашингтон осенью 1968 г. Мадлен Олбрайт была кооптирована в Совет попечителей престижной частной школы, в которую поступили учиться ее дети.

В 1968 г. Мадлен Олбрайт была включена (по рекомендации одного из знакомых) в группу помощников сенатора Эдмунда Маски. Это было своего рода признанием ее способностей добиваться поставленной цели, сыгравших свою роль и в определении порученного ей участка работы — ей предложили заняться сбором средств на избирательную кампанию Маски, решившего выдвинуть свою кандидатуру на пост президента США. Опыт оказался полезным в ее дальнейшей карьере — она осознала чего можно ожидать от политических соперников и как избегать подводных камней. И, прежде всего, она хорошо усвоила главный урок — подключение сил, способных содействовать реализации поставленной цели, является абсолютно необходимым условием успеха. Как пишет М.Доббс, «власть влекла к себе Мадлен подобно тому, как вода влечет к себе лебедя. Она обладала инстинктивным чувством того, что ей было необходимо, чтобы сделать следующий шаг»^[7].

Она защитила свою диссертацию лишь в 1976 г., получив, наконец, формальное право именоваться "доктор Олбрайт", но могла похвастать лишь крайне коротким, в несколько месяцев, стажем оплачиваемой работы в редакции справочного издания «Энциклопедия Британника», что, естественно, вряд ли могло считаться опытом практической работы, тем более на внешнеполитическом поприще.

В марте 1978 г., прежде всего с учетом приобретенного ею в период работы на сенатора Маски опыта и контактов на Капитолийском холме среди сенаторов и конгрессменов, М.Олбрайт была приглашена в аппарат сотрудников Совета национальной безопасности Збигневом Бжезинским, который стал годом раньше помощником президента Дж. Картера по вопросам национальной безопасности^[8]. Бжезинский никогда не интересовался соображениями М. Олбрайт по проблемам внешней политики и не ожидал от нее никаких рекомендаций, как, впрочем, не ожидали их от нее и другие сотрудники СНБ: недавний соискатель докторской ученой степени в области международных отношений могла представить интерес лишь с точки зрения ее личных контактов среди политических деятелей. Сам З. Бжезинский признавал за ней лишь одну способность — умение устанавливать контакты и «убеждать людей в их собственной значимости». Близость к аппарату Бжезинского оказывалась полезной (прежде всего для нее самой) для установлении необходимых контактов, тем более если Мадлен удавалось (правда, крайне редко) заручиться согласием Бжезинского лично присутствовать на том или ином «мероприятии», организуемом ею, будь то посещение концерта в Кеннеди-центр, теннисного корта или ужина у нее дома в Джорджтауне. Многолетнее общение с Бжезинским не могло не оставить отпечатка и на политических взглядах М. Олбрайт, хотя, как пишет в своих воспоминаниях Е.М. Примаков, "Олбрайт нельзя назвать, как Бжезинского, антироссийски настроенным человеком"^[9].

Поражение Дж. Картера на выборах 1980 г. оставило Мадлен не у дел, и если бы не временная работа, предложенная ей Бжезинским и предусматривавшая участие в подготовке к изданию его мемуаров, Мадлен вновь оказалась бы в ситуации, когда ей было нечего делать. А это было выше ее сил.

«Я не верю в случайности»

Работа в аппаратах сначала сенатора Э. Маски, а затем и Совета национальной безопасности отнимала у М. Олбрайт все больше времени, оставляя все меньше времени на общение с мужем и детьми. Часто встречавшиеся с Олбрайтами лица стали обращать внимание на то, что во время становившихся все более частыми и целенаправленными социальных «мероприятий» в джорджтаунском особняке Мадлен активно общалась с приглашенными, циркулируя между «сильными мира сего», тогда как Джо отводилась роль бармена, проводившего большую часть времени на кухне и занятого приготовлением коктейлей. Неудовлетворенность Джо Олбрайта складывающейся в семье ситуацией стала одной из главных причин того, что у него появилась любовница, 32-летняя журналистка из «Атланта джорнэл», а в январе 1982 г. Джо известил жену о том, что он влюблен в другую женщину и намерен возбудить дело о разводе. Мадлен было 45 лет когда развод состоялся. Джо Олбрайт, правда, смягчил нанесенный удар, великодушно согласившись выделить оставляемой семье весьма солидную сумму денег помимо дома в Джорджтауне (оцениваемого в 1996 г. в 800 с лишним тысяч долларов), участка земли, расположенного близ столичного аэропорта им. Даллеса (площадью в 370 акров, т. е. около 150 га, и стоимостью в более чем 1,4 млн. долл.) и крупного пакета акций (на сумму порядка 3,5 млн. долл.), не считая нескольких весьма ценных произведений искусства. К тому времени, когда Мадлен Олбрайт стала государственным секретарем США ее состояние оценивалось приблизительно в 10 млн. долларов^[10].

Развод поставил Мадлен перед альтернативой — удовлетвориться жизнью богатой дамы или использовать всю свою энергию для того, чтобы заняться собственной карьерой. По убеждению Бжезинского, Мадлен Олбрайт нацелилась на высокий дипломатический пост сразу же после развода, поставив себе целью стать государственным секретарем США. Об этом настрое М. Олбрайт свидетельствуют и многие близкие к ней люди, считавшие, что работая, на демократический тандем Уолтера Мондейла — Джеральдин Ферраро в президентской избирательной кампании 1984 г., она рассчитывала в случае их победы получить в качестве признания своих заслуг именно пост руководителя внешнеполитического ведомства США. Тогда ожиданиям Мадлен Олбрайт не суждено было сбыться, но она не теряла надежды: в ходе президентской избирательной кампании 1988 г. она была столь активным членом предвыборного штаба кандидата демократов Майкла Дукакиса, что даже ее дочери стали обращаться к ней "мадам Секретарь".

Вскоре после поражения демократов и их кандидата Джимми Картера на президентских выборах 1980 г. роскошный особняк Мадлен Олбрайт в Джорджтауне, доставшийся ей после развода с Джо Олбрайтом, был превращен хозяйкой в «Мекку» вашингтонской интеллектуальной и политической элиты (прежде всего ассоциируемой с Демократической партией). По словам одного из аналитиков, «между 1980 и 1992 все, кому предстояло руководить демократами в их сражениях за возвращение в Белый дом, неизбежно проходили в дом Мадлен Олбрайт. Там они, поднимая стакан со спиртным, делились своими взглядами на мир с женщиной, которой предстояло символизировать американскую внешнюю политику»^[11]. Когда президент Клинтон сформировал свою первую внешнеполитическую команду после победы на президентских выборах 1992 г., дочь М.Олбрайт Кэтрин не удержалась от восклицания: «Мам, но они же все сидели за нашим столом!».

На протяжении десятилетия в «салоне мадам Олбрайт», ставшем своего рода «теневым» государственным департаментом Демократической партии в условиях пребывания у власти республиканской администрации, состоялось не менее тысячи

фуршетов и коктейлей, рабочих обедов и ужинов и церемониальных банкетов, в которых приняли участие все сколько-нибудь значительные фигуры политического, интеллектуального, академического, журналистского и культурного мира столицы — действующие члены правительства, кандидаты в президенты и вице-президенты США прошлых лет, иностранные и американские дипломаты, всемирно известные деятели культуры и науки. У Мадлен Олбрайт гостили премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер (практически в каждый свой приезд в США), чешский президент Вацлав Гавел (в 1989 и 1993 гг.), премьер-министр Израиля Шимон Перес, руководитель Национального симфонического оркестра США виолончелист Мстислав Ростропович с супругой Галиной Вишневской, внучка президента Д. Эйзенхауэра Сьюзан с мужем, российским академиком Роальдом Сагдеевым.

Гостил у Олбрайт и губернатор небольшого южного штата Арканзас Билл Клинтон, напросившийся как-то через общих знакомых в гости к хозяйке модного вашингтонского салона, где, как ему говорили, можно было встретить «очень интересных и полезных людей». (Клинтон произвел неизгладимое впечатление на Олбрайт, когда он, уединившись с газетой в одном из углов гостиной, стал щелкать, как семечки напечатанный в ней кроссворд.) Именно у Олбрайт Клинтон выпросил позднее рекомендацию, требовавшуюся для того, чтобы быть принятым в престижный Совет по внешним сношениям: ему пришлось, правда, изложить в письменном виде свои внешнеполитические воззрения и представить их на суд Олбрайт.

Мадам Посол

Женщины как часть американского электората сыграли весьма существенную роль в обеспечении победы Билла Клинтона на президентских выборах 1992 г. Уже в ходе избирательной кампании сформировалась группа активисток Демократической партии, настойчиво использовавшая в качестве предвыборного лозунга Клинтона тезис о возросшей роли женщин в политической жизни страны.

Этот тезис уже не раз использовался демократами и ранее. 'Кульминационным моментом применения этого лозунга на практике стало окончившееся поражением выдвижение демократами на пост президента Уолтера Мондейла в паре с Джеральдин Ферраро, первой в истории страны женщиной, выдвинутой одной из двух ведущих политических партий США на пост вице-президента страны^[12]. В ближайшем окружении Ферраро, как известно, была и Мадлен Олбрайт, консультировавшая кандидатку по внешнеполитическим вопросам. Несколько внешнеполитических «ляпов», допущенных Ферраро в ходе пресс-конференций и интервью, сыграли определенную роль в подрыве авторитета демократической пары на выборах 1984 г. Но поражение Ферраро на выборах не помешало двум женщинам сохранить самые тесные взаимоотношения в будущем.

Мадлен Олбрайт сопровождала Дж. Ферраро в поездке в СССР в октябре 1986 г., когда обе женщины побывали в Москве и Ленинграде и покинули страну, пораженные бытовой неустроенностью и низким уровнем жизни ее населения. В последующие годы круг ближайших подруг М. Олбрайт пополнился еще несколькими хорошо известными в Соединенных Штатах людьми — сенатором Барбарой Микулски, членом палаты представителей Барбарой Кеннелли, голливудской и эстрадной звездой Барброй Стрейзанд^[13] (у этих политически и общественно активных дам были как минимум две общие черты — они выросли в иммигрантских итальянских, ирландских или польских семьях и были католичками. Исключение составляла лишь Барбра Стрейзанд).

В декабре 1992 г. несколькими неделями раньше избранный 42-м президентом США Уильям Джефферсон Клинтон сообщил стране о том, что Мадлен Олбрайт является его выбором на пост постоянного представителя США при ООН. Спустя еще несколько недель, в январе 1993 г., ее кандидатуру поддержал сенатский комитет по иностранным делам, что было расценено как ее личная крупная победа, имея в виду, что в состав этого комитета входили несколько республиканских политических деятелей, известных своим неприятием всего, так или иначе связанного с Организацией Объединенных Наций. Заслушав программное заявление Олбрайт, даже самый непримиримый противник ООН сенатор-республиканец Джесси Хелмс поделился с приятелем своими впечатлениями о кандидате: "Олбрайт воспринимает мир как беженка, как знающий много языков и принадлежащий ко многим культурам борец за гражданские права и демократические принципы". Ни один другой представитель Демократической партии, тем более претендующий на роль представителя США в ненавистной Хелмсу международной организации, никогда не удостаивался прежде столь высокого одобрения и вряд ли когда-нибудь может рассчитывать на что-либо подобное когда-либо в будущем^[14]. 27 января 1993 г. Сенат США единогласно утвердил Мадлен Олбрайт постоянным представителем страны в ООН. Но это еще не все: президентским решением она была утверждена членом кабинета министров и введена в состав Совета национальной безопасности США в качестве его полноправного члена. К 1 февраля 1993 г. — дню официального представления Генеральной Ассамблее ООН в своем новом качестве она обладала самыми широкими полномочиями из всех американских дипломатов, когда-либо ранее занимавших этот пост.

Первое, что сделала Мадлен Олбрайт, въехав в свой кабинет в здании миссии США при ООН, расположенный на противоположной от здания Секретариата Организации стороне Первой авеню, — поставила портрет своего отца во время пребывания его на посту члена комиссии ООН по Кашмиру и поместила на видном месте бюст Эдлая Стивенсона, на голову которого водрузила с очевидным подтекстом голубую каску ооновского миротворца и зеленый берет спецподразделений США. Все это, по всей видимости, было призвано символизировать преемственность позиции США в отношении ООН^[15].

Последующее развитие взаимоотношений представителя США с генеральным секретарем ООН поставило под вопрос обоснованность ожиданий руководства этой международной организации на нормализацию отношений с Вашингтоном, далеко не самой главной, но тем не менее крайне важной для выживания организации проблемой которых был огромный долг США, достигший в 1999 г. без малого 1,2 млрд. долл.

Надо сказать, что за все годы существования Организации Объединенных Наций генеральными секретарями организации могли стать лишь лица, чьи взгляды, если не совпадали с внешнеполитическим курсом США, то уж во всяком случае не вызывали при их избрании серьезных нареканий со стороны американского руководства. Именно на такой основе появились и отслужили полные два срока генеральные секретари ООН норвежец Трюгве Ли и швед Даг Хаммаршельд (погибший в авиакатастрофе в сентябре 1961 г.), сменившие их бирманец У Тан и даже австриец Курт Вальдхайм, если не при всех обстоятельствах полностью удовлетворявшие Соединенные Штаты, то уж во всяком случае не вызывавшие в Вашингтоне однозначно негативных чувств. Появление опытнейшегоегипетского дипломата, бывшего заместителя министра иностранных дел Египта Бутроса Бутроса Гали на посту генерального секретаря ООН стало возможным лишь в результате компромисса, достигнутого поддержавшими его кандидатуру странами с США, предпочитавшими видеть на этом посту бывшего канадского премьер-министра Брайана Малруни. До поры до времени новый руководитель ООН, которому в соответствии с компромиссом предстояло занимать этот пост лишь один четырехлетний срок, поддерживал достаточно продуктивные рабочие отношения с представителями США, хотя и поднимал время от времени вопрос о необходимости погашения Соединенными Штатами их долга ООН.

Серьезные проблемы во взаимоотношениях американской администрации с Организацией Объединенных Наций начались с приходом на пост постоянного представителя США при ООН Мадлен Олбрайт, при этом на начальном этапе и в личном плане она даже выражала свое восхищение "исключительной проницательностью и дальновидностью" Бутроса Гали. "Медовый" период их взаимоотношений длился, однако, недолго.

Обострению этих отношений косвенным образом способствовало то, что в качестве постоянного представителя Мадлен Олбрайт чувствовала себя на первых порах крайне неуверенно и считала необходимым консультироваться со своим вашингтонским руководством при возникновении каждого мало-мальски важного вопроса, для чего чуть ли не ежедневно, а бывало и дважды в день летала в столицу. Ее частые отлучки дали основание многим иностранным дипломатам сделать вывод об абсолютной несамостоятельности Мадлен Олбрайт, нуждающейся чуть ли не в ежедневных консультациях со своим вашингтонским начальством. Сама Олбрайт объясняла свои частые поездки в Вашингтон тем, что, входя в ограниченный круг близких к президенту лиц, она была обязана участвовать во всех заседаниях, на которых решались вопросы государственной важности.

Мадлен Олбрайт интуитивно чувствовала, что Бутрос Гали, зная ей истинную цену, не принимает ее всерьез как специалиста, и считает "политической назначенкой", хотя, конечно, опытный египетский дипломат никогда и ничем не выдавал своего неуважительного отношения к ней. Более того, он пользовался любой возможностью, чтобы очаровать ее своим "приятным обхождением", целуя ей ручку и обращаясь к ней "милочка" в неформальной обстановке. О действительном отношении генерального секретаря ООН Олбрайт хорошо знали его помощники — американские сотрудники ООН и, следовательно, это не было секретом ни для американского правительства, ни для государственного департамента США. "Он считал ее выскочкой, а не дипломатом, прошедшим через все ступени карьеры", — вспоминает Чарлз Хилл, некогда писавший тексты речей ооновского руководителя. По его свидетельству, Бутрос Гали говорил: "Она новичок в дипломатии. Люди полагают, что любой может быть дипломатом. Это неправда. Быть дипломатом столь же сложно, как быть врачом. На это может уйти двадцать лет"^[16].

Прошло немного времени, и, освоившись со своей новой ролью и приобретя опыт более регулярного общения с Бутросом Гали, Мадлен Олбрайт, в свою очередь, увидела в нем человека, жаждущего неограниченной власти в международном масштабе, неудовлетворенного тем, что он имеет право говорить лишь от имени ООН, а не всего мирового сообщества.

Ее заявление, что США играли и будут продолжать играть двойную роль по отношению к ООН — "роль первого друга и первого критика" было встречено с одобрением республиканским большинством в обеих палатах конгресса США. Однако сенатор Дж. Хелмс, изначально отрицавший возможность возникновения ситуации, когда США смогут выступить в качестве "первого друга" ООН, и при любых обстоятельствах готовый быть ее "первым критиком", требовал от Мадлен Олбрайт еще более жесткой позиции в отношении ООН.

Не удивительно, что выбранная М. Олбрайт конфронтационная линия поведения в отношении Бутроса Гали встретила восторженную поддержку сенатора и его единомышленников в конгрессе США, избравших в 1993 г. на роль "мальчика для битья" не организацию в целом, хотя и на ее долю доставалась значительная часть критики, а ее руководителя — Бутроса Гали.

Оглядываясь сегодня назад, нет оснований утверждать, что Совет Безопасности ООН пошел на поводу у США, поддержав их позицию в отношении Бутроса Гали, хотя четырнадцать мужчин — представителей государств-членов Совета Безопасности стали остерегаться острого языка Мадлен Олбрайт чуть ли не с первых дней ее появления в ООН. Единственная женщина в составе членов Совета Безопасности не особенно утруждала себя выбором выражений при характеристике не только международной ситуации, но и личных качеств иностранных дипломатов, не устраивавших Соединенные Штаты по тем или иным параметрам. Многие помнили, как она предложила руководящим сотрудникам Секретариата ООН, решившимся покритиковать политику США, всегда помнить, кто им платит жалованье (проигнорировав при этом, что от США уже давно не поступает в ООН полагающихся ежегодных взносов, из которых, помимо всего прочего, выплачивается зарплата международных чиновников).

Впрочем, она бывала резкой и в ситуациях, не требовавших проявления ее принципиальности — так она могла одернуть слишком уж разошедшихся гостей у нее дома: "А ну, хватит, ребята. Кончайте болтать и ведите себя прилично!" или обрезать вконец обнаглевших журналистов. Она могла использовать выражения, которые никогда бы не простили мужчине, тем более мужчине-дипломату. Вместе с тем при необходимости, она могла пользоваться своим статусом единственной женщины в составе Совета Безопасности ООН для демонстрации чисто "женских" знаков внимания к своим коллегам, типа раздачи сувенирных мешочков с конфетами в день Св. Валентина "четырнадцати симпатичным молодым людям" или шутливого обещания написать со временем мемуары под названием "Четырнадцать пиджаков и одна юбка".

Ее неоспоримое умение сочетать резкость с тем, что она считала "женственностью", оказалось весьма полезным при необходимости обработать того или иного, а то и большинство своих коллег по Совету Безопасности, как это имело место, в частности, в 1994 г. при обсуждении вопроса о снятии некоторых экономических санкций, объявленных против Ирака. В тот раз Мадлен Олбрайт преуспела в убеждении 11 своих коллег в необходимости поддержки всех санкций, сведя на нет усилия России, Франции и Китая, пытавшихся добиться смягчения позиции международной организации. Ее действительно незаурядная способность приспосабливаться к требованиям конкретной ситуации не раз проявлялась и находила применение позднее, после того как она стала государственным секретарем США — в частности, при установлении личных взаимоотношений с первым президентом России Б.Н. Ельциным (который, по утверждению американской прессы, чуть ли не обожал ее. Да и согласно воспоминаниям Е.М. Примакова, "она несомненно ему [Ельцину] импонировала"), министрами иностранных дел Российской Федерации — от Андрея Козырева до Игоря Иванова^[17].

Гибель восемнадцати американских рейнджеров из состава ооновского контингента по поддержанию мира в Сомали в ходе проведенной там в октябре 1993 г. операции ООН предельно накалила взаимоотношения Бутроса Гали с Белым домом, обвинившим генерального секретаря ООН в фиаско миротворческой миссии. Между тем американские солдаты были посланы в Сомали при полной поддержке этой идеи со стороны Мадлен Олбрайт, т. е. с благословения правительства и президента США. При этом, самой операцией ООН в Сомали руководил в качестве специального представителя генерального секретаря ООН американец, адмирал в отставке Джонатан Хау. Изначальная позиция США в этом вопросе была решительно заявлена еще в августе 1993 г., когда М.Олбрайт опубликовала в газете "Нью-Йорк таймс" статью, в которой подчеркнула необходимость для Соединенных Штатов решить "следует ли позволить Сомали рухнуть в пропасть или же надо помочь стране и ее народу подняться на ноги и перестать быть страной-неудачницей и стать страной развивающейся демократии". Постоянный представитель США при ООН тогда вполне определенно заключала: "Ради будущего Сомали и ради нашего собственного будущего мы должны настойчиво продолжать нашу работу".

В гибели американских рейнджеров ни ООН, ни тем более ее генеральный секретарь не были виноваты, но в предвидении неизбежного расследования в конгрессе США не только самого факта гибели американцев, но и причин провала всей "миссии по принуждению к миру" в Сомали М. Олбрайт обвинила Бутроса Гали в том, что именно он был основным и чуть ли не единственным виновником происшедшего. Фиаско в Сомали предоставило Соединенным Штатам уникальную возможность продемонстрировать международному сообществу в условиях складывавшейся после окончания холодной войны многополярности свою готовность самостоятельно и независимо от кого бы то ни было определять впредь, когда следует применять силу в целях "наведения порядка в мире".

Свою решимость обращаться к применению силы будь то в Сомали, Гаити, Ираке, Руанде или Боснии М. Олбрайт провозгласила уже в первый год пребывания на посту постоянного представителя своей страны в ООН.

Расхождения с Бутросом Гали по вопросу о вмешательстве ООН в межплеменные "разборки" между народностями хуту и тутси в Руанде и инициирование активной роли ООН и НАТО во время кризиса в Боснии стали очередными этапами развития идеи американской "однополярности" в складывающемся многополярном мире. Идея необходимости решительного вмешательства США, да и Запада в целом, в решение боснийского кризиса была недвусмысленно поддержана Мадлен Олбрайт, заявившей, что она теперь поняла, каково было ее семье в Чехословакии в 1938 г., когда Запад "умыл руки" и оставил эту страну лицом к лицу с нацистской агрессией.

Для Олбрайт характерно восклицание, вырвавшееся у нее при обсуждении вопроса о Боснии на одной из сессий Генеральной ассамблеи ООН. Согласно воспоминаниям генерала Колина Пауэлла, опытного военного, всегда отличавшегося решительностью и жесткой позицией по вопросам, затрагивающим интересы национальной безопасности США, и имевшего за спиной опыт вьетнамской войны, он пришел к выводу о необходимости определить прежде всего четко сформулированную цель намечаемой акции, затем эффективно применить требуемую обстоятельствами силу и "быстро убраться" (как это произошло, в частности, в ходе операции "Буря в пустыне" в регионе Персидского залива). Как пишет Пауэлл, его позиция вызвала негодование представителя США при ООН Мадлен Олбрайт: «Для чего же в таком случае нужна эта превосходящая военная мощь, на которую Вы ссылаетесь, если мы не можем ее использовать?». «Я думал, со мной случится сердечный удар», — признался Пауэлл. А Энтони Лейк, президентский помощник по вопросам национальной безопасности, служивший в Совете национальной безопасности еще в годы вьетнамской войны, был вынужден сказать Олбрайт: "Знаешь, Мадлен, Колин задает такие вопросы, которые военные никогда не задавали во времена Вьетнама", явно предлагая постоянному представителю США при ООН припомнить, к чему в конечном счете привело безответственное верхоглядство и шапкозакидательские настроения^[18].

К августу 1993 г. Олбрайт преодолела испытываемый ею на первых порах комплекс неполноценности перед военными и представила президенту Клинтону меморандум, озаглавленный "Почему Америке следует проявить инициативу" (Why America Should Take the Lead). В этом меморандуме, посвященном в основном Боснии, М. Олбрайт отстаивала необходимость интервенции на Гаити и в Руанде и как истый "ястреб" рекомендовала, чтобы США взяли на себя инициативу, выступив с угрозой применения силы, а в случае необходимости и применив ее в полной мере. В этом же меморандуме она высказала и обосновала свое убеждение, что именно Боснийский кризис стал главным вопросом всего внешнеполитического курса клинтоновской администрации и что боснийские сербы понимают лишь язык силы. Для достижения мира в регионе, настаивала Олбрайт, следовало предпринять бомбардировку, чтобы вынудить боснийских сербов сесть за стол переговоров. Ее непосредственный руководитель, государственный секретарь США Уоррен Кристофер, был сторонником более осторожной политики и сдержанных действий в этом регионе. Не находя поддержки в своем собственном внешнеполитическом ведомстве и среди военных, Мадлен Олбрайт принялась за реализацию персональной политики на Балканах. В марте 1994 г. она посетила боснийскую столицу Сараево и, явно копируя президента Дж. Кеннеди, произнесшего во время посещения Западного Берлина в июне 1963 г. одну из своих самых известных фраз — "Ich bin ein Berliner" ("Я берлинец"), заявила "Я сараевка", допустив при этом лингвистическую ошибку. Однако одинаково звучащее на всех славянских языках и имеющее однозначно оскорбительный смысл слово, которым ее встретили сербы, М. Олбрайт поняла правильно, предпочтя сократить до минимума пребывание в столь негостеприимной стране.

По настоятельному требованию Олбрайт ЦРУ предоставило в ее распоряжение фотоматериалы, свидетельствующие о геноциде, практикующемся сербскими властями в отношении хорватов и албанцев. Тоби Гати, руководитель разведки госдепартамента США, утверждала, что руководство ЦРУ якобы было недовольно тем, что их секретные материалы передавались в прессу, но оно не могло найти контрдоводов против утверждений Олбрайт, что нежелание США "возглавить попытку разрешения военного кризиса в сердце Европы поставило под угрозу наше лидерство в мире после окончания холодной войны". Как выяснилось позже, многие из опубликованных в тот период "достоверных" фото и иных материалов американской и английской разведок оказались фальшивками, но свое дело в вопросе мобилизации европейского и американского общественного мнения они сделали.

Босния сыграла решающую роль в борьбе Мадлен Олбрайт против Бутроса Бутроса Гали, не скрывавшего своего отрицательного отношения к военному решению кризиса и к авиабомбардировкам территории, контролируемой боснийскими сербами. Усилиями Мадлен Олбрайт и при энергичной поддержке ставшего главой сенатского комитета по иностранным делам Джесси Хелмса в Белом доме и в государственном департаменте крепло убеждение в необходимости замены Бутроса Гали после окончания в конце 1996 г. первого срока его пребывания на посту генерального секретаря ООН. С подачи ближайшего помощника и пресс-атташе Олбрайт Джеймса Рубина в американской прессе все чаще стали появляться критические материалы против Бутроса Гали. Спустя две недели после победы Билла Клинтона на президентских выборах 1996 г. Мадлен Олбрайт наложила вето на переизбрание Бутроса Гали на второй срок, проигнорировав точку зрения всех остальных членов Совета Безопасности ООН.

Так уж получилось, что закончившаяся отставкой Бутроса Гали борьба сыграла не столько на руку Клинтону, сколько Мадлен Олбрайт, ставшей любимицей не только Джесси Хелмса, но и всего правого крыла республиканского большинства в сенате США. После победы Клинтона на президентских выборах 1996 г. и через месяц после устранения Бутроса Гали Мадлен Олбрайт была утверждена государственным секретарем США.

Мадам Государственный Секретарь

Ближайшее окружение М. Олбрайт, состоявшее, как уже отмечалось выше, из политически и общественно активных дам, в буквальном смысле «зациклилось» на необходимости протолкнуть женщину на самый ответственный внешнеполитический пост в стране в качестве платы женщинам за оказанную Клинтону поддержку в ходе его второй президентской избирательной кампании. Каждой из этих дам отводилась четко определенная роль в обработке конкретного контингента влиятельных лиц столичного политического, академического и культурного истеблишмента. Даже Джин Киркпатрик, еще одна «железная леди» американской внешней политики, сама считавшаяся одним из реальных претендентов на пост государственного секретаря США в случае победы республиканца Роберта Доула, заявила, что желала бы видеть Мадлен Олбрайт на этом посту, если победит Клинтон. Когда пронесся слух, что кандидатура Мадлен Олбрайт отодвинута в резервный список, на Белый дом обрушился шквал телефонных звонков от американских феминисток, возмущенных тем, что на пути "достойной женщины" к высокой государственной должности ставит препоны окружающая президента "мафия" из белых мужчин.

Подготовка почвы для важного для женщин президентского решения шла тем временем по нескольким направлениям, и одним из основных было культивирование тесных личных отношений Мадлен Олбрайт с Хиллари Клинтон. Когда супруга президента США посетила конференцию ООН в Пекине в сентябре 1995 г., Олбрайт специально прилетела в китайскую столицу на один день, продемонстрировала себе рядом с почетной гостьей конференции, а затем исчезла из поля зрения. В июле 1996 г. во время посещения супругой президента чешской столицы и организованной Мадлен Олбрайт встречи Хиллари Клинтон с президентом Гавелом (по утверждению самой Олбрайт, ее "близким другом", хотя никаких свидетельств ее общения с Гавелом до 90-х годов нет) именно Олбрайт предложила свои услуги в качестве гида и переводчицы Хиллари Клинтон. Не удивительно, что в американской прессе ее называли в те дни «крупнейшим американским специалистом по Чехословакии» — начиная с истории страны и кончая достойными посещения ресторанами чешской столицы. Утверждалось, что она знает все о Восточной Европе — от Братиславы до Киева. Но Мадлен Олбрайт не удовлетворилась и этим.

«Она [Мадлен Олбрайт] консультирует ее [Хиллари Клинтон] по международным вопросам, готовит для нее записки и справки. Госпожа Клинтон была одной из самых активных сторонниц назначения Мадлен на этот пост. Зная об этом, я никогда не сомневался в том, что она получит этот пост», — так прокомментировал назначение М. Олбрайт госсекретарем США один из хорошо знающих ее людей^[19]. Действительно, Х. Клинтон удалось убедить своего мужа, что именно Олбрайт является наиболее умелым интерпретатором внешнеполитического курса его администрации. (Кстати говоря, супруга президента также окончила Уэллсли-колледж, правда, десятью годами позднее Маддлен Олбрайт, и это обстоятельство придавало их общению особое чувство корпоративности.)

Постоянный представитель США при ООН продолжала использовать любую возможность, чтобы вылететь в Вашингтон и почтить своим присутствием заседания палаты представителей и Сената, часами выслушивать выступления конгрессменов, занимавших жесткую позицию по широкому спектру внешнеполитических, военно-политических и сугубо военных вопросов, и выискивала удобный момент для выражения своего восхищения их непримиримостью и решительностью в защите американских национальных интересов. Круг политических и общественных деятелей страны, склонявшихся к поддержке кандидатуры М. Олбрайт, продолжал расти.

Вместе с тем идее назначения Олбрайт государственным секретарем США с самого начала энергично противодействовала группа политиков, чей внешнеполитический опыт не шел ни в какое сравнение с маловнушительными успехами на этом поприще постоянного представителя США при ООН. Сюда входили вице-президент США Альберт Гор, министр финансов Роберт Рубин, близкий советник президента Вернон Джордан, генерал Колин Пауэлл, предпочитавшие видеть на этом посту бывшего председателя сенатского комитета по делам вооруженных сил Сэма Нанна, бывшего сенатора и лидера сенатского большинства Джорджа Митчелла или посла по особым поручениям Ричарда Холбрука. Члены этой группы могли симпатизировать тому или иному кандидату из числа названных выше, но все они сходились в абсолютном неприятии кандидатуры М. Олбрайт (прагматик Гор отдавал на первых порах явное предпочтение поднаторевшему в переговорах по боснийской проблеме Р. Холбруку, а затем поддержал кандидатуру генерала Колина Пауэлла, но убедившись в отсутствии у тех каких-либо шансов на утверждение сенатом, перешел в лагерь сторонников Олбрайт). Противники назначения Олбрайт настаивали на том, что в условиях, когда основные внешнеполитические проблемы, стоящие перед Соединенными Штатами, связаны в той или иной степени с исламским миром, назначение женщины на пост госсекретаря США осложнит взаимоотношения со многими странами третьего мира. По мере приближения даты представления президентом Клинтоном новых членов кабинета министров на утверждение сената крепло убеждение, что президент уже весьма основательно "обработан" сторонниками Олбрайт, включая Хиллари Клинтон.

Список возможных кандидатов пополнился фамилиями первого заместителя госсекретаря Строуба Тэлбота, бывшего вице-президента США и посла США в Японии Уолтера Мондейла и бывшего председателя Комитета начальников штабов генерала Колина Пауэлла. Однако противники Олбрайт явно недооценили ее энергию, а главное то, что уже сделано ею для реализации своего намерения. К этому времени было уже известно, что Клинтон считает Олбрайт "лучшим публичным выразителем" внешнеполитической линии его администрации. Не исключено, что он пришел к такому выводу под влиянием сенатора Барбары Микулски, которая сформулировала свою позицию до примитивности просто и понятно: "Многие дипломаты могут усвоить все сложные проблемы, связанные с Боснией, но лишь Олбрайт в состоянии объяснить причины нашего присутствия там так, чтобы это понял соседский бакалейщик"^[20]. По словам одного из сотрудников Совета национальной безопасности, "Клинтона не интересовала суть. Его интересовали лишь заголовки газет следующим утром, а также то, чтобы никто [из американцев] не был убит до 6 ноября [т. е. до дня президентских выборов 1996 г. — Э.И.]". По замечанию журнала "Тайм", "Олбрайт разделяет клинтоновскую одержимость газетными заголовками следующего утра, и частично именно по этой причине она и получила этот пост [государственного секретаря США]."^[21]

Здесь было бы уместным отметить, что мастерство Олбрайт разъяснять внешнеполитическую линию США проявлялось лишь в устной форме, так как "доктору Олбрайт" не принадлежит ни одного печатного труда, за исключением той самой диссертации о роли чешской прессы в ходе "бархатной революции" 1968 г., за которую она была удостоена докторской ученой степени, и конкурсной работы, посвященной роли польской прессы в событиях начала 1980-х годов, представленной в 1983 г. на соискание стипендии Международного центра при Смитсоновском институте. Так что, и дипломатический опыт или убедительный внешнеполитический кругозор, и особые заслуги в выработке и формулировании внешнеполитической линии американского государства и даже и упорное и многолетнее восхождение по карьерной лестнице американского внешнеполитического ведомства были названы в качестве решающих факторов ее назначения, а умение доходчиво изложить выработанные другими императивы внешней политики США.

Атмосфера и антураж, сложившиеся вокруг постоянного представителя США при ООН Мадлен Олбрайт, создали довольно веские основания для сделанного ею еще летом 1996 г. лишь внешне казавшегося излишне самоуверенным заявления о том, что она вполне созрела для роли государственного секретаря США, поскольку является наиболее влиятельной из всех женщин, когда-либо занимавших этот пост в правительстве страны^[22].

Оглядываясь назад на 1997 г. и пытаясь понять соображения, которыми руководствовался президент Клинтон, поддержав явно малопопулярную в кругу профессиональных политиков страны кандидатуру Мадлен Олбрайт на пост государственного секретаря США, можно согласиться с следующими доводами. Помимо влияния, оказанного на президента ее сторонниками, Клинтон пришел к выводу, что в условиях сложной внешнеполитической ситуации на Балканах и вообще в Восточной Европе, в период, когда ряд стран этого региона стучался в двери расширяющейся на восток НАТО, чешское происхождение Мадлен Олбрайт, официально известная история ее семьи (напоминаем, что тогда в Вашингтоне еще не знали всех деталей, что, возможно, могло бы воспрепятствовать благополучному для Олбрайт исходу подковерной борьбы за пост госсекретаря) стали решающими факторами президентского решения. "Любителя символов" Билла Клинтон могла соблазнить представившаяся возможность подчеркнуть то значение, которое его администрация намеревалась уделять в ее второй срок вопросам, связанным с Центральной и Восточной Европой, а лучшего "символа", чем Мадлен Олбрайт, придумать было трудно. Нельзя не признать и роли, сыгранной извечным оппонентом внешнеполитического курса США, непримиримым "ястребом" американского внешнеполитического истеблишмента, председателем сенатского комитета по иностранным делам, сенатором от Северной Каролины Джесси Хелмсом, с которым М. Олбрайт удалось установить дружеские отношения в годы пребывания на посту постоянного представителя США при ООН. Хелмс просто поставил в известность Белый дом, что в качестве председателя сенатского комитета по иностранным делам он может гарантировать прохождение через Сенат лишь одной кандидатуры — Мадлен Олбрайт, завоевавшей его восхищение своей непримиримой "антикоммунистической" позицией и его благодарность за жесткую позицию в кубинском вопросе и в вопросе об удалении Бутроса Бутроса Гали с поста генерального секретаря ООН.

Накануне президентских выборов 1996 г. сенатор Патрик Лихи обедал вместе с представителем США при ООН Мадлен Олбрайт в ее номере в гостинице «Уолдорф тауэрс», служившем ее постоянной резиденцией в Нью-Йорке и обходившемся американским налогоплательщикам в 27 тыс. долл. ежемесячно, и обсуждал с ней ставшую им обоим известной информацию о намерении государственного секретаря Уоррена Кристофера подать в отставку в случае переизбрания Клинтона президентом США на новый срок. Лихи затеял своеобразную игру для выяснения точек зрения Олбрайт на наиболее насущные внешнеполитические проблемы, стоявшие перед США: «А что бы сделали Вы, если бы Вам довелось решать этот вопрос?», полагая, что Олбрайт, скорее всего, уйдет от ответа, сославшись на несвоевременность такой постановки вопроса накануне дня выборов. Но Мадлен Олбрайт отнеслась к вопросам со всей серьезностью, продемонстрировав, что ее не застали врасплох. Красной нитью через ее видение внешнеполитического курса США на ближайшие четыре года проходила мысль о необходимости обеспечения "незаменимости" Соединенных Штатов в мировом раскладе сил. Возвратившись домой, сенатор записал в своем дневнике: «Это будет отвечать интересам страны, если она станет следующим государственным секретарем»^[23].

В изложении Томаса Блада обстоятельства, при которых Мадлен Олбрайт была извещена лично президентом Клинтоном о предстоящем внесении ее кандидатуры на утверждение Сената, выглядели следующим образом.

Пригласив Мадлен Олбрайт в Белый дом, президент, явно шутя, припомнил как она презрительно отозвалась о кастровских летчиках, сбивших в феврале 1996 г. два небольших гражданских самолета, которые пилотировали обосновавшиеся в США противники Ф. Кастро, как о мужиках, лишенных мужских достоинств. (Олбрайт прибегла тогда к вульгарному испанскому слову «cojones», хорошо, впрочем известному в США несмотря на иностранное звучание, вместо столь же вульгарного английского "balls"^[24].) Олбрайт тут же подхватила предложенный президентом тон: "Вы же знаете, господин Президент, как говорится, вы не можете их лишиться, если у вас их нет". "Так что же, — отреагировал Клинтон, — Вы действительно думаете, что справитесь с людьми, подобными Асаду?". "Вы шутите, господин Президент, — последовал ответ Олбрайт, — по сравнению с Джесси Хелмсом, этот парень просто щенок". Вот на таком легкомысленном уровне обсуждения внешнеполитических проблем и состоялось судьбоносное для Мадлен Олбрайт решение^[25] Как писали тогда в американской прессе, в условиях, когда оставались на своих постах такие испытанные специалисты в области внешней политики, как помощник президента по вопросам национальной безопасности Сэм Бергер, первый заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлбот, министр финансов Роберт Рубин, заместитель госсекретаря и посол по особым поручениям Ричард Холбрук, пользующиеся безграничным доверием президента, Клинтон, спокойный за свои "тылы", мог решиться на назначение государственным секретарем США Мадлен Олбрайт.

Перед голосованием по вопросу об утверждении кандидатуры Олбрайт в контролируемом республиканцами сенате она уже могла быть практически уверена в своей победе. Сам Джесси Хелмс, принципиальный противник большинства внешнеполитических инициатив клинтоновской администрации в Сенате, был непривычно благосклонен к кандидатуре, представленной Белым домом. Характерно, что после объявления результатов голосования — из 100 сенаторов за утверждение Олбрайт на пост госсекретаря проголосовало 99 — она поинтересовалась, кто же был тем единственным сенатором, отсутствовавшим при голосовании. Мысль о том, что кто-то мог проголосовать против, ей в голову даже не пришла.

В своей речи по поводу вступления в должность государственного секретаря США Мадлен Олбрайт не преминула обратиться к своему прошлому: "Мы прибыли в Америку, будучи дважды изгнанными из своего дома в Чехословакии — сначала Гитлером, затем Сталиным. Благодаря доброму расположению Соединенных Штатов нам было предоставлено политическое убежище и я получила возможность жить своей собственной жизнью среди самого щедрого и отважного народа на земле".

Заняв кабинет государственного секретаря США, не уступающая своему президенту в любви к символам Мадлен Олбрайт сняла со стен портреты Дина Ачесона и Сайруса Вэнса — кумиров своего предшественника Уоррена Кристофера, заменив их портретами таких разных по всем мыслимым параметрам государственных деятелей США, как Томас Джефферсон, Джордж Маршалл и Эдмунд Маски.

Майкл Доббс пишет: «Америка нуждается в героях и героинях. Но поскольку мы живем в негероическое время, и труменов и ачесонов явно не хватает, существует тенденция создавать искусственных героев. В результате чаще всего возникает целый ряд покрытых штукатуркой манекенов, которые в конечном счете так или иначе теряют авторитет… Мадлен Корбел Олбрайт героиня, но героиня, отличающаяся от примитивного шаблона, одинаково любимого журналистами и авторами длинных и запутанных историй. Она может быть понята только в контексте того, откуда она пришла, и ее борьбы за то, чтобы попасть туда, где она сейчас находится»^[26]. С этим утверждением нельзя не согласиться, и именно по этой причине предлагаемый читателю политический портрет Мадлен Олбрайт включил по возможности весь доступный на сегодняшний день биографический материал о ней самой и ее корнях.

Взгляд на Россию

До ухода Мадлен Олбрайт с официальной политической арены (вместе с завершающей второй срок администрацией Билла Клинтона) достаточно времени, чтобы успеть внести как позитивные, так и негативные коррективы в то, что было наработано или недоработано за эти годы как правительством США, так и самой Олбрайт. Хотя, как считает Е.М. Примаков, Мадлен Олбрайт нельзя считать "антироссиянкой" и человеком, который "по любому поводу хватается за эфес сабли" и, тем более, который "не спешит ее вновь вернуть в ножны"[27], в годы ее пребывания на посту госсекретаря США в российско-американские отношения была внесена заметная доля напряженности. И, как представляется, не только потому, что она жестко и напористо проводит внешнеполитическую линию США, но и потому, что в силу упомянутых М. Доббсом обстоятельств, она более восприимчива к давлению той части внешнеполитического истеблишмента своей страны, которая настаивает на необходимости обеспечить непререкаемость авторитета США на международной арене за счет ослабления влияния на развитие международной ситуации других стран, пусть даже связанных с США тесными узами дружбы и союзничества.

То, что Соединенные Штаты решили проигнорировать позицию России в вопросе о расширении НАТО на восток, стало ясно еще во время пребывания Уоррена Кристофера на посту государственного секретаря США, т. е. задолго до того как на этот пост заступила Мадлен Олбрайт^{[27] [28]}. Но если кто-то из американских союзников по НАТО или стучащихся в дверь этого блока стран бывшего социалистического лагеря на каком-то этапе международных дебатов по этому вопросу мог еще сомневаться в непреклонности линии США, то с приходом в "Фогги боттом" Мадлен Олбрайт (с учетом ее "бэкграунда", т. е. особенностей происхождения, жизненного опыта и формирования взглядов) для подобных сомнений (как, возможно, и рассчитывал Клинтон) не осталось никаких оснований, тем более, что в одном из своих первых заявлений она подтвердила, что "видит свою задачу в скорейшем подключении стран Центральной и Восточной Европы к евроатлантическим структурам". Е.М. Примаков по этому поводу задает риторический вопрос: "Не сказываются ли здесь и чувства эмигрантки из Праги?"^[29] несомненно зная ответ на него. Конечно, сказываются.

Приехавший в январе 1997 г. в очередной раз в Москву на переговоры с российским министром иностранных дел Е.М. Примаковым главный американский "спец" по России, первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлбот информировал главу российского внешнеполитического ведомства, что перед своим отъездом из Вашингтона он встречался с только что получившей назначение на пост государственного секретаря США Мадлен Олбрайт, которая просила передать Примакову, что "будет добиваться дальнейшего продвижения наших отношений". А выступая в сенате США в апреле 1997 г. она заявила, что "невозможно построить неразделенную и свободную Европу, если демократическая Россия не будет ее полноценным участником". Подобные заявления легко сочетаются в ее официальных выступлениях с утверждениями о том, что НАТО перестала быть военный блоком, целью которого было обеспечение обороны против Советского Союза, и что речь в настоящее время идет о "новом альянсе", не направленном против России.

Сложность проблем, стоящих перед обоими государствами в области двухсторонних и международных отношений, общеизвестна. Отрицать это могут лишь политически наивные либо изначально заангажированные люди. В отличие от Соединенных Штатов, в России найдется не столь уж внушительное число граждан, разделяющих точку зрения бывшего министра иностранных дел России Андрея Козырева, поддержавшего унаследованный Мадлен Олбрайт и более активно ею продолженный внешнеполитический курс США на продвижение Северо-атлантического союза на восток. Тогда Козырев счел необходимым успокоить Мадлен Олбрайт, предупредив, чтобы она не придавала особого уж значения шумихе в его стране вокруг этой проблемы. По его убеждению, антинатовские настроения играют на руку врагам демократии и "красным директорам национальной экономики", заинтересованным в росте военных расходов. Эти люди, в число которых, по его словам, попали и "отдельные московские интеллектуалы", не удовлетворятся любой дипломатической инициативой, поскольку "без НАТО в образе врага им не останется места в мире"^[30]. Скорее всего, статья бывшего российского министра пришлась М.Олбрайт по вкусу, хотя будучи явно неглупой женщиной она должна была признать это заявление "медвежьей услугой", попыткой выдать желаемое за действительное.

Внешнеполитические результаты, с которыми администрация Клинтона вступила в последний год своего пребывания у власти, несут на себе некий отпечаток промежуточности. Остается нерешенным, повисшим в воздухе множество внешнеполитических проблем первостепенного значения как для самих Соединенных Штатов, так и для всего мира. Более того, есть основания утверждать, что утеряно или растрачено без какой-либо пользы для страны многое достигнутого в предшествующие 1970-е и 1980-е годы, и даже то, чего администрации Клинтона удалось добиться в первое четырехлетие ее пребывания у власти. Нельзя же отнести к числу внешнеполитических побед сомнительный по способам решения и конечным результатам исход боснийского кризиса, заметное охлаждение российско-американских и китайско-американских отношений, так и не ослабшую, а кое-где и растущую напряженность на Ближнем Востоке, в палестино-израильских отношениях, продолжающуюся конфронтацию США с Ираком. Остается нерешенным вопрос о задолженности США Организации Объединенных Наций, возникла опасность серьезных последствий возможного пересмотра американской стороной Договора по ПРО. Поэтому, говорить о впечатляющем послужном списке Мадлен Олбрайт на посту государственного секретаря США вряд ли оправданно.

Мадлен Олбрайт признает, что "в прошлом для улучшения отношений с Россией были возможности, но они оказались упущенными", и призывает "не упускать их сейчас", хотя на практике эти возможности по-прежнему упускаются уже с ее непосредственным участием, вернее, безучастием. Не исключено, что именно это осознание малой результативности, а подчас и непредсказуемых последствий пребывания М.Олбрайт на посту руководителя внешнеполитического ведомства США породило распространившиеся в стране в сентябре 1999 г. слухи о предстоящей отставке государственного секретаря. В качестве причин, якобы вызвавших ее прошение об отставке, назывались расхождения между государственным департаментом и Белым домом (что следовало понимать как расхождения между Мадлен Олбрайт и Сэмом Бергером) по вопросам как политического, так и кадрового характера. В США сейчас признают, что действия НАТО в Сербии "часто и вполне обоснованно рассматриваются как победы интервенционистской позиции Олбрайт над более осторожными взглядами таких ее коллег как, президентский советник по вопросам национальной безопасности Сэмюел Бергер и его предшественник Энтони Лейк"^[31]. По утверждению обозревателя газеты "Нью-Йорк таймс" Стивена Эрлангера, президент Клинтон далеко не полностью разделял взгляды Мадлен Олбрайт по таким важнейшим вопросам, как политика на Ближнем Востоке и в отношении Косово.

К распространяющейся в правительственных и политических кругах США неудовлетворенности результатами пребывания Олбрайт на посту госсекретаря добавляется и явное охлаждение личных отношений между ней и Клинтоном, вызванное в известной степени скандалом с Моникой Левински. Помимо того, что, поверив своему президенту на слово, Олбрайт с пеной у рта публично отстаивала его целомудренность, а после признания им своей вины оскорбленная в своих лучших чувствах за подругу Хиллари Клинтон да и (исходя из своего собственного печального опыта) за себя и вообще всех преданных жен, Мадлен Олбрайт не смогла скрыть своего отношения к президентской неверности. Это привело к тому, что она была в известной степени отлучена от близкого общения с президентом, что заметили и соответствующим образом прокомментировали в Вашингтоне. Но Олбрайт опровергла распространившиеся слухи, заявив, что работа на посту государственного секретаря ей нравится и она намерена ее продолжать.

Отставка президента Б.Н. Ельцина, появление на российской политической авансцене практически незнакомого Соединенным Штатам В.В. Путина, вовсе не исключаемые серьезные кадровые изменения в правительстве России после мартовских президентских выборов, в том числе, возможно, и на ключевых постах российского внешнеполитического ведомства, не способствуют оперативному рассмотрению и решению важнейших проблем российско-американских отношений, которых хотела бы добиться администрация Клинтона, да и лично Олбрайт в преддверии предстоящего в начале 2001 г. ухода. Кому же может импонировать перспектива бесславного завершения внешнеполитической деятельности администрации 42-го президента Соединенных Штатов?

Лишь неуверенностью в будущем и в том, какую линию займет Россия в вопросах, представляющих особую важность для США, объясняются участившиеся с начала 2000 г. "пробные шары", запускаемые государственным департаментом с целью выяснения стратегического пути, избираемого новым российским руководством. В преддверии первого в 2000 г. январского визита в Москву Мадлен Олбрайт сочла необходимым сделать несколько комплиментарных В.В. Путину заявлений, призванных продемонстрировать России готовность США к новому раунду переговоров по волнующим обе стороны проблемам и свидетельствующих о надеждах американцев на готовность россиян к продолжению реформ. В 1998 г. Олбрайт заявила: "Для меня важно, что будут думать обо всем этом люди в последующие годы. Будут ли они считать, что я использовала этот

четырехлетний период для максимально эффективного достижения намеченных мной целей: создания условий для упрочения роли Америки в будущем столетии при одновременном принятии необходимых мер для решения проблем". Понять Мадлен Олбрайт можно — в случае, если россияне продемонстрируют отсутствие готовности к решению проблем на американских условиях итоги внешнеполитической деятельности администрации Билла Клинтона и ее основного выразителя Мадлен Олбрайт могут оказаться плачевными, а с ними может оказаться исторически малоубедительным и некомпетентным и весь внешнеполитический курс последних четырех, а то и всех восьми лет. Видимо, пониманием такой нежелательной перспективы и объясняется заявление Мадлен Олбрайт в сенатском комитете по иностранным делам, что лучший способ начать работу в 2000 г. — закончить то, что осталось от старого. Для этого у М. Олбрайт остается не так-то много времени.

К сведению читателей

С 1999 г. после большого перерыва, связанного с финансовотехническими затруднениями, Центр научно-информационных исследований глобальных и региональных проблем ИНИОН РАН возобновил издание серии «Политические портреты», в которой будут представлены портреты деятелей современности, играющих заметную роль в политической, общественной и культурной жизни.

В 1999 г. в свет вышли три выпуска:

№ 1 Орлов Б. С. Политический портрет Герхарда Шрёдера. — М., 1999. - 55 с.

№ 2 Перегудов С. П. Тони Блэр. — М., 1999. - 103 с.

№ 3 Рубинский Ю. И. Лионель Жоспен. — М., 1999. - 103 с.

Ранее ИНИОНРАН были опубликованы следующие работы.

1972 г.: Орлов Б. С. Общественно-политические взгляды Вилли Брандта: Аналит. Обзор. — М., 1972. - 61 с.;

1973 г.: Общественно-политические взгляды Вилли Брандта: Реф: сб. — М., 1973. - 199 с.;

1974 г.: Орлов Б. С. Общественно-политические взгляды Гельмута Шмидта. — М., 1974. - 61 с.;

1975 г.: Рубинский Ю. И. Валери Жискар д’ Эстен: биография, взгляды, деятельность. — М., 1975. - 95 с.;

1976 г.: Общественно-политические взгляды Жискар д’ Эстена: Реф. Сб. — М., 1976. - 267 с.;

1978 г.: Истягин Л. Г. Общественно-политические взгляды Курта Биденкопфа. — М., 1978. - 57 с.; Рубинский Ю. И. Франсуа Миттеран: политическая биография. — М., 1978. - 87 с.; Цитрин П. С. Общественно-политические взгляды У. Пальме. — М., 1978. - 47 с.; Швейцер В. Я. Общественно-политические взгляды Бруно Крайского. — М., 1978. - 103 с.;

1979 г.: Салмин А. М. Джеймс Каллаген: политический портрет. — М., 1979. - 62 с.; Общественно-политические взгляды Андреаса Папандреу: Реф. Сб. — М., 1979. - 97 с.;

1980 г.: Истягин Л. Г. Общественно-политические взгляды Ф.-Й. Штрауса. — М., 1980. - 93 с.;

1981 г.: Кулешова В. В. Общественно-политические взгляды Фелипе Гонсалеса. — М., 1981. - 76 с.; Ястржембский С. В. Общественно-политические взгляды Мариу Соареша. — М., 1981. -94 с.;

1982 г.: Салмин А. М. Политический портрет Маргарет Тэтчер. — М., 1982. - 121 с.;

1983 г.: Карлсен А. В. Общественно-политические взгляды Анкера Йоргенсена. — М., 1983. - 66 с.; Любин В. П. Общественнополитические взгляды Беттино Кракси. — М., 1983. - 111 с.; Новоженова И. С. Общественно-политические взгляды М. Рокара. — М., 1983. - 83 с.;

1984 г.: Гаджиев К. С. Общественно-политические взгляды Майкла Харрингтона. — М., 1984. - 70 с.; Салмин А. М. Общественно-политические взгляды Ральфа Дарендорфа. — М.,

1984. - 69 с.; Чернецкий С. А. Политический портрет Н. Киннока. — М., 1984. - 50 с.;

1985 г.: Айвазова С. Г. Идейно-политические взгляды Андре Горца. — М., 1985. - 73 с.; Истягин Л. Г. Политический портрет Гельмута Коля. — М., 1985. - 69 с.; Новоженова И. С. Общественно-политические взгляды Жан-Пьера Шевенмана. — М.,

1985. - 84 с.; Пивоваров Ю. С. Общественно-политические взгляды О. Фон Нелль-Бройнинга. — М., 1985. - 87 с.;

1986 г.: Васин В. Г. Общественно-политические взгляды Эрхарда Эплера. — М., 1986. - 104 с.; Галкина Л. А. Идейно-политические взгляды А. Бенна. — М., 1986. - 104 с.; Пивоваров Ю. С. Общественно-политические взгляды Р. фон Вайцзеккера. — М., 1986. - 55с.;

1987 г.: Бунин И. М. Ле Пен и Национальный фронт во Франции. — М., 1987. - 57 с.; Филиппов Б. А. Общественно-политические взгляды Иоанна Павла II. — М., 1987. - 79 с.;

1988 г.: Бунин И. М. Общественно-политические взгляды Раймона Барра. — М., 1988. - 50 с.; Истягин Л. Г. Политический портрет Х.Д. Геншера. — М., 1988. - 71 с.; Колосов Г. В. Политический портрет П. Каррингтона. — М., 1988. - 50 с.;

1989 г: Карлсен А. В. Политический портрет Гру Харлем Брундтланд. — М., 1989. - 39 с.; Колосов Г. В. Политический портрет Дж. Хау. — М., 1989. - 41.; Малых В. Н. Политический портрет Каваку Силвы. — М., 1989. - 48 с.; Мацонашвилли Т. Н. Общественно-политические взгляды Оскара Лафонтена. — М., 1989. - 67 с.;

1990 г.: Денискина В. Я. Политический портрет М. Тэтчер. — М.,

1990. - 70 с.; Дудникова Т. Политический портрет Эгона Бара. — М., 1990. - 45 с.; Новоженова И. С. Пьер Мендес-Франс и его идейное наследие. — М., 1990. - 46 с.;

1991 г.: Любин В. П. Общественно-политические взгляды Норберто Боббио. — М., 1991. - 78 с.;

1992 г.: Вацлав Гавел: Литературный портрет. — М., 1992. - 76 с.; Филиппов Б. А. Общественно-политические взгляды Л. Валенсы. — М., 1992. - 51 с.;

1993 г.: Мацонашвилли Т. Н. Общественно-политические взгляды Вилли Айхлера. — М., 1993. - 46

Примечания

1

Цит. по: http:// www.slate.com/assessment

(обратно)

2

M. Dobbs. Op. cit, p. 260.

(обратно)

3

Цит. по: М. Dobbs. Op. cit., p. 130–131.

(обратно)

4

Nancy Gibbs. The Many Lives of Madeleine. «Time», February 17, 1997, p. 30.

(обратно)

5

M. Dobbs. Op. cit., p. 34.

(обратно)

6

Кандидатской, с точки зрения принятой в России градации ученых степеней.

(обратно)

7

M. Dobbs. Op. cit., p. 240.

(обратно)

8

Оба американских политических деятеля, с которыми связывают имя Мадлен Олбрайт ее биографы, были поляками. Правда, Эдмунд Маски (Марцижевский) был американцем по рождению, тогда как Бзежинский родился в Варшаве и стал натурализованным гражданином США лишь в 1958 г. Помимо польского происхождения между ними не было ничего общего ни с точки зрения деталей биографии, ни в политических взглядах, да и личные отношения между ними были далекими от дружеских. Эти отношения осложнились еще в большей степени после назначения Э. Маски в 1980 г. государственным секретарем США в администрации президента Дж. Картера, в которой Бзежинский был помощником президента по вопросам национальной безопасности. Бзежинский считал Маски «неполноценным поляком», особенно, когда речь шла об отношении последнего к Советскому Союзу. Биогрфы М. Олбрайт утверждают, что ей приходилось иногда служить в качестве «амортизатора» внешнеполитических разногласий этих сложных по характеру людей, однако такого рода утверждения основываются, прежде всего, на том, что говорит сама Олбрайт, чего явно недостаточно для признания их неоспоримости.

(обратно)

9

Е. Примаков. Годы в большой политике. М., 1999 г., с. 273.

(обратно)

10

На протяжении последующих нескольких лет Мадлен остро переживала «предательство» мужа. Одним из условий своего согласия на развод, которое она поставила пред Джо, было требование немедленно покинуть Вашингтон вместе с молодой женой, и он был вынужден подчиниться. Спустя много лет Мадлен Олбрайт, скрепя сердце, пригласила чету Олбрайтов на торжественный обед, по случаю ее назначения на пост постоянного представителя США при ООН, но вовсе не потому, что простила ему измену (к тому времени у 54-летней Мадлен Олбрайт начался бурный, но непродолжительный роман с профессором Джорджтаунского университета 50-летним Барри Картером.) «Я покажу этому сукину сыну», — заявила она, посвятив уйму времени на парикмахера, визажиста и кутюрье. Перед бывшим мужем и разлучницей она предстала «ягодкой опять», полностью затмив, по свидетельству очевидцев, скромно выглядевшую и столь же скромно одетую жену Джо Олбрайта. (Согласно сведениям, опубликованным в журнале «Тайм» и в других американских периодических изданиях, в момент назначения Мадлен Олбрайт государственным секретарем США ее бывший муж Джо Олбрайт работал в Москве репортером газетного концерна Кокса.)

(обратно)

11

Th. Blood. Op. cit., p. 52.

(обратно)

12

Аналогичные попытки, хотя и заранее обреченные на неуспех, предпринимались в США и ранее, но второстепенными политическими партиями — три раза в XIX в. и не менее двух десятков раз в XX в., в том числе и Коммунистической партией США (Анжела Дэвис).

(обратно)

13

Говоря о своих близких личных отношениях с М. Олбрайт, Б. Стрейзанд ссылалась на то, что они с Олбрайт часто обсуждают широкий спектр вопросов, касающихся любви, взаимоотношений людей и политики.

(обратно)

14

Цит. по: Т. Blood. Po. cit., p. 87.

(обратно)

15

Несколько позднее в кабинете появилась метла, преподнесенная Мадлен Олбрайт одним из арабских дипломатов, назвавших ее «злобной ведьмой» и предложивших ей пользоваться именно этим видом транспорта в своих поездках в Вашингтон. Ей нельзя отказать в чувстве юмора: после того, как иракская пресса назвала ее «змеей», М. Олбрайт стала с гордостью носить брошь, изображающую змею и, как говорят, в зависимости от наличия или отсутствия этой броши на костюме можно было предсказывать исход предстоящих переговоров с ней.

(обратно)

16

M. Dobbs. Op. cit., p. 354.

(обратно)

17

Особенно дружелюбные, во всяком случае внешне, отношения сложились у М. Олбрайт с Е. М. Примаковым. Во время работы форума АСЕАН по безопасности в Джакарте в 1996 г. в неформальной обстановке они даже приняли участие в своего рода традиционном международном «капустнике», исполнив на пару дует из мюзикла Л. Бернстайна «Вест-Истсайдская история». Характерно, что уже после первой встречи с Мадлен Олбрайт в качестве госсекретаря США в феврале 1997 г. Е. М. Примаков пришеел в выводу, что «говорить с ней надо напрямую, без двусмысленностей, топтания на месте, стремления обойти острые углы». Такой стиль деловых отношений, по словам Примакова, сохранился и в будущем.

(обратно)

18

Colin Powell (with Joseph E. Persio). My Amerikan Journey. N. Y., 1995, p. 576–577.

(обратно)

19

M. Dobbs. Op. cit., p. 33.

(обратно)

20

T. Blood. Op. cit., p. 28.

(обратно)

21

«Time», February 17, 1997, p. 39.

(обратно)

22

Джин Киркпатрик, занимавшая пост постоянного представителя США при ООН в годы президентства Рональда Рейгана, не являлась ни членом кабинета министров, ни членом Совета национальной Безопасности.

(обратно)

23

«Time», February 17, 1997, p. 32.

(обратно)

24

Именно это непечатное выражение М. Олбрайт сделало ее любимицей не только кубинского, но и всего испаноязычного электората США, голоса которого Клинтон до тех пор безуспешно пытался заполучить в ходе начавшейся предвыборной кампании.

(обратно)

25

См. T. Blood. Op. cit., p. 34.

(обратно)

26

M. Dobbs. Op. cit., p. 411–412..

(обратно)

27

Е. Примаков. Указ. Соч., с. 272..

(обратно)

28

См., в частности: Е. Примаков. Указ. Соч., с. 242.

(обратно)

29

Там же, с. 273.

(обратно)

30

Andrey Kozyrev. NATO Is Not Our Enemy. «Newsweek», February 10, 1997, p. 17.

(обратно)

31

См., в частности: htpp:// www. sate.com/assesment

(обратно)

Оглавление

Короткое предисловие

«Я пыталась подражать ему во всем»

«Она носит свою биографию как брошь»[4]

«Я не верю в случайности»

Мадам Посол

Мадам Государственный Секретарь

Взгляд на Россию

К сведению читателей

*** Примечания ***