Дневник (СИ) [L.Luft] (fb2) читать постранично

========== 1. ==========

«Какое, однако, занимательное творение книги! Сотни мыслей, различные взгляды, связь с прошлым – все это хранят в себе эти скромные листы бумаги, скрепленные воедино нитями. Я полюбила книги недавно. Раньше на них не было времени: вечная спешка, задания, бездушная система, которой либо подчиняешься, либо, признав свою слабость, отступаешь. Да и в братстве было двоякое отношение к этим «кусочкам знаний»: одни наставники не разрешали погружаться в творчество, считая, что дальние миры и философия расшатывают военную дисциплину и отвлекают молодых бойцов, другие же вели постоянные споры с первыми и порой, по принужденно-добровольному характеру, настаивали на прочтении какой-либо литературы. Только почему-то мы не сомневались, что эта книженция уже прошла «необходимые проверки». Но, несмотря на усилия «наставников Просвещения», мы не очень стремились в те далекие миры тайн и фантазий, бесконечных споров. К тому же…Кому какое дело до этих «кусочков пергамента», когда штатный изобретатель показывает новый образец оружия? То-то же!

Теперь, после того, как в братстве новое поколение сменило старое, как появились рослые, крепкие «орлята», необходимость в бойцах, набиравшихся руководством из нужды, отпала. Нет, нет, конечно, были такие мастера, которые, сохранив свое место, становились учителями или просто продолжали служить братству. Однако были и такие, которые, не подходив под «новые критерии», вынуждены были уходить на ранний покой (посвящать свое время семье, детям или вести разгульную жизнь, рассказывая байки и играя в карты в каком-нибудь заведении) или заведовать лечебницами, приводить в порядок все документы, становиться главами бюро. Конечно, я и не думаю гневиться на руководство. Нет, даже не в этом плане. Гневиться… Это было бы как-то неправильно. Наверное, обидно. Да-да, именно обидно! Обидно, что в самом начале твоего пути, когда тебе и страшно идти в бой, и так радостно от того, что именно тебе, да-да, именно тебе, а не ненавистному задаваке-сверстнику, дали ответственное задание! А потом вдруг, так совершенно неожиданно, ты - глава бюро, который находится в окружении истории, строгих (до безобразия!) данных, вдалеке от сражений, от разгульных вечеров. И негде душе дать волю! Но все-таки, вынуждена признать, времени появилось чуточку больше, хотя бы на чтение ненавистных ранее книг, которых в бюро было не так много (большая часть места занимали карты, журналы, сводки)»

Так гласила надпись в дневнике главы одного из окружных бюро Парижа, точное местоположение не представлялось возможным установить, однако была известна дата – 1780 год. Девять лет до начала революции.

***

«После неурожайного года, казалось, и начались все беспорядки. Многочисленные нападения бедняков, неимущих. Цены росли.

Налоги и привилегии. Торговцы поговаривают, что королю недостает средств, чтобы содержать верхние слои нашего общества. Говорят еще, что тот надумал поднимать налоги, на что старый буржуа всегда угрюмо отвечает: «Не видать этому паршивцу ни гроша!» А что, если не торговля способствует поднятию всеобщего духа и благосостояния страны? И если буржуа не поддержат эту политику (а по своему наглому предположению, могу судить, что они так и поступят), то начнется что-то еще более страшное, нежели сейчас. Правда, чур-чур…

Вот все, что удалось узнать. В остальном мужчины сразу замолкают о делах короля и городских, когда видят в своих кругах женщину. Все-таки, они гордые создания, считающие, что представительница слабого пола должна не высовывать своего носа за пределы дома. Однако этот слабый пол, попрошу, столько раз вытаскивал гордецов из опасностей. Это я еще помню по историям, которые нам рассказывал наставник. Он, каждый раз, заметив, как задаваки подтрунивают надо мной или другими девушками, подходил к нам и рассказывал «поучительные» истории о подвигах женщин-ассасинов. Однако мальчишки с некоторой долей недоверия слушали. Это было видно по их глазам. А вот девушки всегда брали на вооружение такие истории, стремились стать такими же. Даже я таила в себе эти мечты, как однажды мне удастся подхватить знамя и устремиться в бой, где непременно буду награждена «тулупом». Эх, мечты, мечты.

1782 год»

========== 2. ==========

Франция. Неурожай, голод, разруха. Словно один из предшественников Апокалипсиса спустился на просторы страны. И, казалось, этот приход был не только предупреждением, будто кто-то сверху запустил механизм отсчета. Голод не приходил один…

Необходимо было спасать население, в особенности бедняков, стариков и сирот. Но власть не считала нужным вести политику «спасения», им как будто закрыли глаза и уши. Они не слышали и не хотели слышать.

В такие моменты у третьего сословия, у людей без привилегий было два выхода: сплотиться, помогать друг другу, или