ЛАБУЛЭ Эдуард Рене
(Edouard René
Lefébvre
Laboulaye,
1811-1883)
двери зала; все придворные на несколько
минут окаменели; король сам пошёл отворять дверь, и в зал вошла фея ночи, которую забыли или не хотели пригласить на
праздник. Она подошла к колыбели принца
и объявила, что дарит ему ум, силу и красоту.
ПРИНЦ-ПУДЕЛЬ
Новая волшебная сказка Лабулэ (1).
– Таково моё мщение, король Ротозеев, –
сказала фея. – Теперь прощай.
PRINCE CANICHE, 1861
И она тотчас же ушла, несмотря на упрашивания короля и его супруги.
I.
Фея дня осталась у колыбели и, взмахнув
над нею жезлом, сказала дрожащим голосом:
В славном королевстве Ротозеев царствовала династия Тюльпанов. У одного из
королей этой династии после пятнадцатилетнего бесплодного супружества родился
сын, которого по заведённому обычаю назвали принцем Гиацинтом. Одна из приятельниц королевской фамилии, фея дня,
согласилась быть крестною матерью ребёнка. Во время празднования великолепных крестин раздался неожиданный стук в
– Гиацинт, чтобы спасти тебя от козней
моей сестры, я хочу, чтобы ты, начиная с
шестнадцатого года твоей жизни, в тот
день и час, который мне угодно будет назначить…
2
– Остановитесь, сударыня, остановитесь,
– закричал король, – сын мой одарён вс
всеми совершенствами, не желайте ему нич
ничего, я вас умоляю.
– Чтобы ты, – продолжала фея, возвывозв
шая голос, – превращался в пуделя.
Окаменевшие придворные не слыхали
ужасных слов феи, но король и королева
закричали от ужаса, заплакали, стали упу
рашивать фею, и всё напрасно. Уходя из
дворца, фея дня объявила родителям
принца, что Гиацинт умрёт, если ему к
когда-либо
либо откроют тайну его превращений.
Отец Гиацинта, после
сле ухода феи, стал
бранить её.
– Я всегда подозревал, – говорил он с
жаром, – что от феи дня нечего ждать добдо
ра. Теперь я в этом уверен. Проклятая
фея…
3
Королева постаралась его успокоить.
Решено было хранить слово феи в строжайшей тайне. Окаменевшие придворные
снова сделались живыми людьми, и пир
окончился благополучно.
II.
Король Ротозеев умер тогда, когда его
сыну и наследнику было только десять лет.
По законам страны королева сделалась
правительницею государства. Придворная
газета «Официальная истина» каждый
день воспевала хвалу королевеправительнице и ставила её выше Семирамиды, Зеновии, Бланки Кастильской, святой королевы Изабеллы и всех женщин,
державших со славою кормило правления.
Но, если можно сказать об этом потихоньку, Ротозеи были недовольны и имели
на то свои основательные причины. Королева была одержима всеми слабостями
женщины и не выкупала их ни одним из
тех блестящих качеств, которые составляют гордость и радость великой нации.
Скромная, расчётливая, миролюбивая,
бедная королева управляла своим государством так, как мещанка ведёт своё хозяй4
ство и присматривает за своим бульоном.
Она жила в мире со всеми соседями, сильсил
ными и слабыми; никому не угрожала; всявс
кому предоставлялась свобода сажать свою
капусту, прясть свою шерсть,
рсть, покупать,
продавать, молиться, действовать и говогов
рить по собственному благоусмотрению. По
П
незаслуженному счастью каждый год доходох
ды значительно превышали расходы и весь
излишек употреблялся самым плоским обо
разом на уплату долгов и на уменьшение
налогов.
в. Удивительно ли, что такая полипол
тика возмущала великодушную нацию РоР
тозеев? Этому благородному коню нужны
звуки труб, раскаты барабанов, суматоха
сражений, пыл цирков, шум и блеск зрезр
лищ, случайности лотереи; он не может
жить презренною работою, как ломовая
ломов
лошадь или рабочий вол. К счастью, ГиаГи
цинт был жив! Гиацинт, кумир народа и
надежда двора!
5
Фея ночи сдержала слово. Гиацинт был
красив как Аполлон и могуч как Геркулес.
Десяти лет от роду он выбросил за окошко
двоих своих наставников. Третий его учитель, маленький аббат, кривой, хромой и
горбатый, ужился с ним благополучно и
успел ему внушить, что умный человек ничем не должен восхищаться и должен
смотреть с сострадательным презрением на
жалкое человечество. Благодаря этому укрепляющему воспитанию, Гиацинт, пятнадцати лет от роду, не знал ни застенчивости, ни сомнений. В придворных салонах
он не давал спуску никому, обнаруживая
самоуверенность философа, заглянувшего
в самою сущность вещей, и развязность
принца, знающего, что ему всё дозволено.
Он говорил о войне с адвокатами, о правосудии – с финансистами, о религии – с медиками, об экономим – с придворными, о
живописи – с красавицами, и всё это таким
серьёзным и в то же время ироническим
тоном, что ставил в тупик самых смелых
людей. Все женщины были от него без ума,
а в стране Ротозеев чего хочет женщина,
того хочет Бог, и что видит женщина,
Последние комментарии
5 часов 36 минут назад
6 часов 13 минут назад
1 день 19 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 12 часов назад
2 дней 12 часов назад