Леди и Лис [Келли Линк] (fb2) читать постранично, страница - 2

сосредоточилась на пальто, которое было на незнакомце. Казалось, оно украдено из театра — восемнадцатый век, изящный крой. Это было даже не пальто, а камзол из плотного розового шёлка, расшитый белой нитью — маки и розы, а ниже на зелёном листе красовался жук-олень. Миранда подходила всё ближе, не в силах остановиться; ей очень хотелось потрогать жука.

Ей казалось, что рука пройдёт насквозь. (Разумеется, в Ханивелл-холле водились привидения.) Но этого не случилось. Пальто было настоящим. Миранда сжала ткань между пальцами и сказала:

— Что бы ни случилось, оно не стоит того, чтобы замерзать. Не стойте на улице, пойдёмте в дом.

Ханивелл в камзоле повернулся.

— Я стою именно там, где должен, — сказал он. — То есть здесь. И делаю в точности то, что должен. И у меня нет ни малейшего желания беседовать с маленькими девочками. Так что уходи.

Может, Миранда и в самом деле была маленькой девочкой, но уже довольно неплохо умела противостоять ханивелловским вспышкам ярости, знала, как реагировать на их эмоциональные всплески, бурные проявления радости и горя, милые странности или заскоки. На широком правом кармане камзола она заметила вышитого рыжими и золотыми нитками лиса, застрявшего передней лапой в капкане.

— Меня зовут Миранда, — сказала она. И, поскольку уже овладела некоторыми уловками Ханивеллов, добавила: — Моя мать в тюрьме.

На мгновение взгляд незнакомца стал почти сочувствующим, но он тут же пожал плечами. Разумеется, театрально. И сунул руки в карманы.

— А я тут при чём?

— У всех есть проблемы, только и всего, — ответила Миранда. — Я здесь, потому что Эльспет меня жалеет. А я это ненавижу. Так что вас я нисколечко не жалею. Я даже не знаю, кто вы такой. Просто мне кажется, что не слишком умно стоять здесь и страдать из-за плохого настроения. Но, возможно, вы не очень умны. Моя мать говорила, что красивые люди часто довольно бестолковы. Как вас зовут?

— Если я скажу, ты уйдёшь? — спросил Ханивелл.

— Да, — сказала Миранда. Можно вернуться на кухню, поиграть с котятами. Или принести пользу и помыть посуду. Или попросить, чтобы ей погадали. Или снова забраться с Даниэлем под дерево и сидеть, пока не придёт время ложиться спать. Завтра её посадят в автобус и отправят домой. И скорее всего, до следующего года Эльспет забудет, что у неё есть крестница.

— Я — Фенни, — сказал Ханивелл. — Теперь иди. Мне есть чем заняться, чтобы не сделать того, чего я не должен делать.

— Хорошо, — ответила Миранда. Она похлопала по широким манжетам чудесного пальто Фенни, задумавшись, какая у камзола подкладка и не холодно ли в нём. Каким же нужно быть глупым, чтобы торчать снаружи, когда тебя приглашают в дом. — Счастливого Рождества. Доброй ночи.

Она ещё раз коснулась вышитого лиса и его лапы, застрявшей в капкане. Стебельчатый шов, рассыпной стежок и вышивка «ёлочкой».

— Очень хорошая работа, — сказала она. — Надеюсь, лис освободится.

— Он был слишком глуп, потому и попался, странное надоедливое дитя, — ответил Фенни. И снова повернулся к окну. Что он видел там? Когда Миранда, наконец, вернулась в гостиную, где подвыпившие Ханивеллы вместо рождественских гимнов горланили разухабистые песни, взрывали хлопушки и запускали бумажных журавликов, она вновь посмотрела в окно. Снег закончился. Снаружи никого не было.

* * *

На следующий год Эльспет Ханивелл, как обычно, вспомнила о Миранде. И через год, и через два. И под ёлкой Миранду всегда ждали подарки: то билет на лондонский мюзикл, который она ещё не успела посмотреть, то, когда ей исполнилось тринадцать, набор косметики.

Когда Миранде стукнуло четырнадцать, Даниэль преподнёс ей шахматы и несколько мотков шёлковой пряжи. Под чёрные колготки она надела на лодыжку красный кожаный плетёный браслет, который пришёл по почте из Пхукета (письма в конверте не было). Котята выросли и перестали её узнавать.

В двенадцать лет она искала загадочного Фенни, но его нигде не было. И когда Миранда спрашивала, никто не понимал, о ком она говорит.

Когда ей исполнилось тринадцать, она впервые попробовала шампанское.

Четырнадцатилетняя Миранда чувствовала себя уже достаточно взрослой. Теперь человек в камзоле казался ей сном или историей, которую она выдумала от скуки. В четырнадцать она уже выросла из сказок, Санта-Клауса и рассказов о привидениях. Когда Даниэль обратил её внимание на то, что они стоят под омелой, она расцеловала его в щёки. А потом лизнула в ухо.

На её пятнадцатое Рождество снова шёл снег. Все знали, что будет снег, и он не заставил себя ждать. Разговоры о снегопаде напомнили Миранде о Фенни. О мужчине в заснеженном саду. Конечно, в саду никогда никого не было. Зато был Ханивелл-холл и бесконечные толпы взрослых Ханивеллов, ведущих себя так, будто они снова стали детьми.

Количество веселья, которое требовалось Ханивеллам, было по-олимпийски выматывающим. Миранда не могла решить, здорово это или ужасно.

Ближе к вечеру Ханивеллы