Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
====== Фаворит ======
- Если ты любишь меня по-настоящему, то согласишься стать моим Фаворитом, и мне не придется делать глупости.
- Я люблю, – прошептал не 20-летний безалаберный мальчишка, но Князь де Сильва-Веласкес, перед которым в скором времени официально склонят головы правители ста тридцати планет, и ударил своего Императора кинжалом в спину.
Пролог. Метрополия. Миранда. Императорский дворец
— Арман, пожалуйста, соглашайся! Ты же теперь Князь, и должен меня понять! У меня нет выбора.
— Вот именно, дорогой мой теперь уже Император, я Князь — глава целого рода. И у меня тоже нет выбора. Я не могу стать твоим Фаворитом, не опозорив честь великого рода Веласкесов. Отныне мы можем быть только друзьями.
— Бред. Даже я в нашу дружбу не верю, что уж говорить про остальных.
— Наверное, ты прав. Или любовь, или ненависть.
Два совсем еще молодых парня стояли посреди разгромленного тронного зала, обхватив друг друга за шеи, и никак не могли смириться с неизбежным.
Еще вчера они были уверены в том, что никто и никогда не сможет их разлучить: младшие сыновья двух самых влиятельных родов Вселенной — императорского и княжеского. Кому до них было дело? Кто посмеет сказать им хоть слово поперёк? Их братья и сестры только порадовались такому, стопроцентно бездетному, союзу. Богатые, свободные от всего и вся парни позволили себе слабость полюбить друг друга всем сердцем, навсегда прощаясь с интригами, борьбой за власть и отцовством.
Увы. Вселенная отвела им на счастье меньше полугода: бангалоры, четырёхрукие зелёные отморозки, штурмом взяли Амадею — планету-столицу владений рода де Сильва-Веласкес, и вырезали половину ее населения, включая княжеское семейство, сея хаос и панику на всем Порубежье, а старшие братья Генриха, воспользовавшись тем, что на помощь Князю были брошены лучшие из лучших, в том числе Личная Гвардия Императора, устроили дворцовый переворот, в ходе которого умудрились не только убить отца, но и отравить друг друга.
— Я не могу отпустить тебя, Арман. Это выше моих сил!
— А я не могу остаться. Кто отомстит бангалорам, если не я? Кто восстановит справедливость и вернет отнятое? Я не хотел быть Князем, так же, как ты — Императором, но Вселенная решила все за нас.
— Я не верю во Вселенную, — жестоко поцеловал в губы любимого Генрих. — Я верю в человеческую жадность и глупость. И я верю в нашу любовь, за которую буду сражаться всеми возможными способами до конца наших дней! Ты принадлежишь мне так же, как я тебе, какую бы ерунду ни нес сейчас.
— Мы не принадлежим даже себе, что уж говорить друг о друге. Отныне долг и ответственность перед людьми решают все за нас.
— Если я запру тебя в Башне, объявлю вне закона и конфискую все твои планеты, тебе не о чем будет переживать.
— Если ты любишь меня по-настоящему, то никогда так не сделаешь.
— Если ты любишь меня по-настоящему, то согласишься стать моим Фаворитом, и мне не придется делать глупости.
— Я люблю, — прошептал не 20-летний безалаберный мальчишка, но Князь де Сильва-Веласкес, перед которым в скором времени официально склонят головы правители ста тридцати планет и двадцати двух галактик.
Поцеловал своего пусть и не коронованного, но все равно Императора в губы… и вонзил кинжал ему в спину. Как еще он мог выиграть время для побега?! Обнял изо всех сил, пряча наворачивающиеся на глаза слезы в темных шелковых волосах, и сполз вместе с ним на пол:
— Помогите! Кто-нибудь! Скорее!!!
— Ваше Высочество! Князь! Что случилось?! — ворвалась в зал кучка придворных.
— Покушение на последнего Наследника. Ему в спину вонзили кинжал с ядом Агуаны, — поднял на них глаза Арман. Вытер мокрые ресницы рукавом. — Спасите вашего теперь уже Императора, чего бы это ни стоило! А мне надо разобраться с тем, кто посмел поднять на него руку.
— Вам нужно сопровождение?
— Я справлюсь сам.
Он успел стартовать с планеты за миг до того, как Генрих пришёл в себя и объявил его мятежником, тем самым повергая единую больше трех тысяч лет Империю в хаос.
…
Десять лет спустя. Метрополия. Миранда. Форт Нокс.
Атмосфера в тюрьме для военных преступников не располагала к задушевным разговорам, однако в день, когда два солнца слились в небе Миранды в одно, а очередной шпион, подосланный Императором к мятежному Князю Веласкесу, был отправлен им на тот свет, такой разговор в одной из самых дальних и замшелых камер тюремного подземелья все-таки состоялся.
— Лучший выпускник Академии Генерального Штаба, аристократ, перспективный офицер, талантливый, умный, находчивый… Идеальный. Какого черта вы забыли в этой тюрьме, Стефан фон Цвейг?
— Ваше Величество, давайте сразу перейдем к делу. Я уважаю вас настолько же сильно, насколько ненавижу своего тупого карьериста-начальника, и не хочу тратить ваше драгоценное время попусту.
— Ты нравишься мне, Стефан, — улыбнулся взъерошенному, воинственно настроенному парню Император, откладывая его досье в сторону. — Поэтому я хочу предложить тебе кое-что особенное.
— Ваше Величество, вы привлекательный мужчина, и я не прочь с вами переспать, — заметно смутился Стефан. — Но на роль вашего любовника не гожусь. Я же военный! Дворцовые змеюки сотрут меня в порошок так быстро, что вы мною даже насладиться как следует не успеете!
— Спасибо за комплимент и предложение заняться сексом, но я не об этом, — с ласковой насмешкой в голосе сказал Генрих.
— Тогда о чем? — сделал вид, что ничего не было, парень. Подобрался, сосредоточился.
— Как ты относишься к мятежному Князю Веласкесу, Стефан?
— Никак. Слышал о нем и его победах над бангалорами из новостей, не более того.
— Не стоит врать Императору в лицо, — посуровел Генрих. — Это может плохо для тебя кончиться.
— Простите, Ваше Величество, — повесил голову Стефан. — Я ни в коем случае не хотел вас обидеть, но правда для меня может обернуться еще худшими последствиями.
— Что может быть хуже моего к тебе личного визита?
— Действительно…
— Итак?
— Я восхищаюсь Князем и мечтаю на пару с ним рвать глотки бангалорам, которые три года назад вырезали всю мою семью и отобрали у меня планету. Я слежу за его успехами и негодую по поводу того, что вы, мой Император, не делаете ничего, чтобы ему в этом праведном деле помочь. Он ведь был вашим лучшим другом!
— Князь был мне больше, чем другом, но однажды воткнул кинжал мне в спину в прямом смысле слова и сбежал без каких-либо объяснений.
— Ох ты ж… Я не знал.
— Вообще-то, это государственная тайна. Я рассказал тебе о ней не столько для того, чтобы очернить Князя, сколько для того, чтобы на его фоне выглядеть чуточку белее и пушистее, чем я есть на самом деле.
— Вам это удалось, — улыбнулся Стефан. — Чего вы от меня хотите?
— Много чего, и все это имеет непосредственное отношение к Князю. Ты — тот человек, который поможет мне получить желаемое, и именно поэтому я пришёл к тебе лично.
— К вашим услугам, мой Император.
— Как ты понимаешь, нож в спину я Князю простить не смогу никогда, однако его роль в войне с бангалорами трудно переоценить — он тянет ее практически в одного. Меня устраивало текущее положение дел до тех пор, пока Князь не стал испытывать серьезные финансовые и кадровые затруднения, чем воспользовались вездесущие бангалоры. За последние несколько месяцев он окончательно потерял контроль над одной из своих галактик, упустил из рук обоз с оружием и отступил к границам Метрополии, а это недопустимо. Я не могу помочь ему официально, ведь он мятежник и предатель, но это не значит, что я буду сидеть сложа руки и смотреть на то, как зеленые ублюдки вырезают моих, хоть и весьма формальных на данный момент, подданных.
— Вы хотите, чтобы я присоединился к Князю?
— Да, но это не главное. Блестящий военный стратег, на ровном месте оклеветанный карьеристом-начальником и осужденный за преступление, которого не совершал, ненавидящий Империю, потерявший родных и близких в стычке с бангалорами… Понимаешь, к чему я веду?
— Вы хотите, чтобы я стал его правой рукой?
— Ты по праву считаешься лучшим из лучших, Стефан, — одобрительно кивнул Император. — Однако одного тебя будет недостаточно. Князь потерял в боях слишком много хороших кадров.
— Мне нужен месяц, чтобы собрать команду отчаянных храбрецов, жаждущих надрать задницы бангалорам.
— Где именно ты будешь их набирать?
— В Академии Генерального Штаба и Летном Училище.
— Составь список. Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы их желание покинуть Столицу разгорелось со страшной силой.
— А еще мне понадобится самый лучший звездолет нашего флота.
— Самый лучший?
— Да. И самый мощный.
— Ты на мой новый флагман намекаешь? Его строили пятнадцать лет лучшие умы человечества, и стоит он не одно состояние. Как я могу отдать его врагу?!
— Враг моего врага — мой друг. Подумайте не о деньгах или мести, а о кровожадных бангалорах, с которыми Князь сражается, и о ваших, пусть и формальных, подданных.
— Совесть у тебя есть, юное, но не в меру наглое дарование?
— Нет. Я ее во втором классе на старинный бластер из коллекции моего дядюшки променял.
— Теперь я понимаю, почему ты в этой камере оказался, — усмехнулся Император.
— Ваше Величество! Князю без «Летучего Голландца» войну не выиграть. Его флагман… Это же едва управляемая нейронная развалина, которая может рвануть в любой момент! Если Князь нужен вам живым хотя бы до конца войны, позвольте угнать ваш флагман.
— Уговорил, — поморщился Император. Задумался на мгновение, а потом окатил Стефана нечитаемым взглядом и добавил: — Может, зря я отдаю ему тебя? Такие, как ты, на дороге не валяются.
— Ваше Величество, не стоит сомневаться в моей преданности, — посмотрел Императору в глаза Стефан. — Вы дали мне возможность стать тем, кем я никогда бы не стал в Столице, в тот момент, когда я поставил на себе и своей военной карьере крест. Я не забуду этого.
— Да уж постарайся, — сухо кивнул Генрих. — Вернемся к Князю, а точнее к его финансовым проблемам. Разведка на пару с полицией работают слишком хорошо, чтобы он мог позволить себе новые звездолеты, сколько-нибудь серьезную армию или масштабные военные операции. Поэтому я, на время (!), закрою глаза и позволю ему основательно обосноваться на пяти исконно принадлежащих его роду планетах Дальнего Порубежья, при условии их освобождения от бангалоров и скоропостижной свадьбе Князя на графине Свяжской.
— Я понимаю, зачем вы отдаете Князю планеты, но свадьба…
— Магрит — первостатейная стерва: амбициозная, умная, наглая и красивая. Ее связям может позавидовать даже мой министр иностранных дел, а недавно умершие отец и муж оставили ей в наследство неприлично много денег и парочку заводов, специализирующихся на производстве оружия. Я не могу позволить ей выбирать очередного жениха среди моей свиты: она наверняка сведет мужа с ума и заставит поднять против меня мятеж. Пусть запускает свои прекрасные щупальца в того, кого мне совершенно не жалко, там, откуда до Столицы меньше, чем за месяц, не доберешься.
— Да уж, кинжал в спину вы Князю точно не простили, — не удержался от понимающей улыбки Стефан.
— Если бы не бангалоры, я бы загнал Армана в угол и отрубил ему голову самолично, а так… Пусть живет и разбирается с моей головной болью вместо меня.
— Война с бангалорами, стерва-жена, создание непобедимой армии под носом у не в меру бдительного Императора — не слишком ли много для одного человека?
— Он будет не один, забыл?
— Ах да, я же должен стать его правой рукой. Это очень ответственное задание, но я вас не подведу.
— Еще бы ты меня подвел. Я приказал вживить тебе под кожу передатчик, через который ты сможешь связываться со мной или с тем, кому я доверю тебя контролировать. Если что-то пойдет не так, если ты поддашься безмерному обаянию Князя и встанешь на его сторону тогда, когда будешь нужен мне, я разнесу твою слишком умную голову на куски, не задумываясь ни на секунду.
Стефан встал со скамьи и преклонил перед Генрихом колено.
— Вам нет и не будет равных, мой Император. За десять минут разговора вы преподали мне столько бесценных уроков, что и не сосчитать. Я восхищаюсь вами до глубины души! Не важно, что случится с нами дальше, вам лично я буду верен до конца моих дней.
— Вот и договорились, — встал на ноги Император. Поднял с пола Стефана и вручил ему капсулу с информацией. — Не затягивай с побегом, предатель. Бангалоры не дремлют.
…
Флагман императорского космического флота, гордость кораблестроителей, ученых и военных, непостижимым образом исчезнувший с орбиты Фаты Морганы, порождая страх в сердцах жителей Империи и вполне обоснованные подозрения у Личной Гвардии Императора, был замечен на днях возле планеты 5-4 Ипсилон Дальнего Порубежья, принадлежащей мятежному Князю де Сильва-Веласкесу.
«Летучий Голландец» вступил в бой с бангалорами, вероломно напавшими на мирную планету, уничтожил три звездолета противника, сжег шаттлы десанта, не позволив захватчикам начать бои на поверхности, и исчез так же внезапно, как и появился. Командующий войсками Князя Веласкеса, отвечавшими за оборону планеты, сэр Элтон Джон-Сильвер, рассказал нашему корреспонденту, что командовал исчезнувшим флагманом Императора барон Стефан фон Цвейг.
Расследование, которое мы провели собственными силами…
Диктор новостей в плазме, висящей на стене императорского кабинета, разливался соловьем, но Генриху было достаточно того, что он уже слышал.
— Сэр?
— Рад тебя слышать, Стефан, — коснулся изумруда тяжелой серьги в ухе Император.
— «Летучий Голландец»… У меня нет слов, чтобы описать восторг и благоговение…
— Не дави на больную мозоль, капитан. Я оплакиваю его, как родное дитя.
— Его не надо оплакивать, им надо гордиться! Мы опробовали корабль в бою, и могу со всей ответственностью заявить, что ему нет и еще очень долгое время не будет равных.
— Значит, вы разобрались с управлением и вооружением?
— На 80%.
— Этого хватит, чтобы заняться настоящим делом.
— Что случилось?
— Бангалоры заперли Князя Веласкеса в секторе 234-С Дальнего Порубежья возле планеты Феррата, и его силы на исходе.
— Мы будем там через несколько часов и исправим положение.
— Поторопись. Если Князь умрет, ты мне больше будешь не нужен.
— Я помню, Ваше Величество.
— Еще кое-что. Я сделал для тебя все, что мог, и с этого момента ты уходишь в самостоятельное плавание. Проследи за тем, чтобы «Голландец» стал для Князя родным домом и не позволяй ему оставаться на поверхности освобожденных планет дольше суток. Он нужен мне целым и невредимым до тех пор, пока не выиграет эту чертову войну.
— Я позабочусь о нем, как о себе самом. Клянусь.
Дальнее Порубежье. Феррата.
Надо сказать, когда на орбите планеты появился флагман императорского космического флота, Арман был готов принять в союзники хоть черта лысого, что уж об Императоре и его цепных псах говорить. Каково же было его удивление, когда вместо опытного военачальника, адмирала в третьем поколении, герцога и практически небожителя Улина фон Шпигеля на связь вышел белобрысый юнец в мундире адъютанта Генерального Штаба.
— С кем имею честь?
— Барон Стефан фон Цвейг, капитан «Летучего Голландца». Мы готовы выступить с вами единым фронтом, Ваше Сиятельство.
— Об остальном позже поговорим, — кивнул Князь.
Взял новичков в оборот, их орудиями выводя из строя те звездолеты противника, которые не успели отстыковать шаттлы с десантом, и обращая в пепел шаттлы, что не успели приземлиться. Бангалоры, уверовавшие в численное и техническое превосходство, а с ними и в победу, растерялись, засуетились и нарушили боевые порядки перестроениями, чем наземные войска Князя и воспользовались, переходя в наступление по всем фронтам. «Голландец» не оставил этот маневр без внимания, прикрыл пехоту шквальным огнем и смел с лица планеты самоходные крепости бангалоров, в которые превратились севшие шаттлы, невиданной доселе ракетой, поразившей их, словно цепной молнией, одну за другой. А потом на поверхность планеты рухнули остатки пяти звездолетов.
Известие о том, что бангалорам некуда бежать и неоткуда ждать подкрепление, подняло моральный дух бойцов на небывалую высоту, что и привело к быстрой и безоговорочной победе, которую отпраздновали лишь местные жители да небольшой гарнизон, оставленный Князем не столько для обороны планеты, сколько для подачи сигнала о вторжении. Всех остальных, включая «Бессмертный» (флагман княжеского космического флота), два звездолета-разведчика и грузовую субмарину тыловиков поглотил «Летучий Голландец», исчезнувший с орбиты Ферраты в неизвестном направлении сразу после окончания сражения.
…
Арман стоял на капитанском мостике «Летучего Голландца», смотрел на звезды и не мог отделаться от мысли, что своевременное появление этого сногсшибательного звездолета с фантастически талантливым, хоть и совершенно неопытным экипажем, — дело рук Императора. Не мог Генрих прошляпить свой флагман без веских на то причин.
— Князь, о чем задумались? — спросил непонятно когда присоединившийся к стоянию возле панорамного экрана штурманов Стефан — парень, поразивший Армана неприкрытой ненавистью к имперским военным и крайне неоднозначным отношением к самому Императору.
В том, что они виделись лично, сомневаться не приходилось, другое дело причина, по которой это произошло. Внятного ответа на прямой вопрос Арман так и не получил, однако отказываться от щедрого подарка Вселенной (если Император, что маловероятно, ни при чем) не стал. Как и от вороха новостей из Метрополии, которые помогли принять сразу несколько важных решений. Еще бы казну пополнить — и все стало бы более-менее терпимо.
— О деньгах я думаю, — ответил Арман.
— В чем проблема? Ваш род — один из богатейших во Вселенной.
— Был богатейшим. Я не могу собирать налоги с разграбленных или находящихся под пятой бангалоров планет, а то, что мои люди добывают в Глубоком Космосе, едва покрывает текущие расходы.
— Как начет свадьбы? Богатая невеста, и все такое, — покосился на него Стефан. Увидел, как перекосилось в отвращении красивое лицо, и поспешил добавить: — В наших кругах это обычное дело, разве нет?
— Для меня женитьба — это… Непросто.
— Почему?
— Начать с того, что однажды, давным-давно, я был отчаянно влюблен в мужчину.
— Насколько отчаянно?
— Была назначена дата свадьбы.
— Но?
— Вселенная решила все за нас, и свадьба не состоялась по независящим от нас причинам, — свернул тему Арман. Вспоминать было больно. Очень больно. Нестерпимо!
— Вы все еще любите его?
— Дело не в этом, — ушел от ответа Арман.
— А в чем? Вы же не гей!
— Переспать с женщиной — для меня не проблема, а вот жениться и завести детей… Это ведь ответственность. Ладно жена, но дети! Они же Наследники, их нужно любить, учить и уделять им время.
— Меня родители отправили в кадетский корпус в столице, посчитав свою миссию по моему воспитанию оконченной.
— И каково тебе было? Мои родители, может, в пику императорскому семейству, может, потому что действительно любили нас, а может, потому что не хотели получить в спину кинжал, уделяли нам время, тепло и внимание. Мы любили их, даже когда грызли глотки друг другу.
— Вам с ними повезло.
— Да. Я знаю, что должен позаботиться о продолжении рода, но слово «долг» — не синоним слову «желание», поэтому я который год тяну кота за хвост.
— Простите мою настойчивость, Князь, но «Летучий Голландец» — крайне прожорливый товарищ. Не в плане потребляемой энергии — его двигатели будут работать вечность без внешней подзарядки, другое дело команда, боеприпасы и вспомогательный персонал. Это больше тысячи человек, которых нужно кормить, обувать и обучать.
— Сейчас у тебя под началом не больше двухсот, и вы отлично справляетесь. Может, на время оставим все, как есть?
— Мы наваляли бангалорам, используя лишь десятую часть того, на что этот потрясающий образчик инженерной мысли на самом деле способен. Мне нужны опытные люди, инженеры, ученые и технические специалисты, чтобы разобраться, что здесь к чему, ведь у нас на хвосте не только бангалоры, но и Император.
— Забудь про Императора.
— Почему?
— Потому что он знает, на что его флагман на самом деле способен, и не будет рисковать людьми попусту. Подождет пару десятков лет, в течение которых ты, безденежный, но пылающий праведным гневом дон, основательно потреплешь корабль в боях с бангалорами, построит новый флагман и отберет у тебя «Голландец» без шума и пыли.
— Да, я безденежный дон, — согласился Стефан. Скосил глаза на стоящего рядом безмерно обаятельного мужчину, который обладал властью — той самой силой, что двигала горы, однако совершенно очевидно не хотел пользоваться теми преимуществами, которые она давала. — Но я не один, не так ли? Я с вами, а вы Князь де Сильва-Веласкес, глава древнего рода, равного Императорскому.
— Лизнул. Зачет, — рассмеялся Арман. Приобнял Стефана за плечи и, помолчав, сказал: — Я не знаю, кто ты и что ты на самом деле, но беру тебя в свою команду на равных, парень.
— Спасибо, сэр, но равен вам только Император, поэтому я, как барон, пожалуй, соглашусь на адмиральские эполеты и звание вашей правой руки.
— Адмирал всего моего флота? Ну, ты и наглец.
— Я оптимистичный реалист, закончивший Академию Генерального Штаба Миранды с отличием и умеющий обращаться с самым крутым космическим крейсером во Вселенной. А еще я знаю способ быстро добыть деньги на содержание нашей армии.
— Не дави на меня, Стефан.
— А что прикажете делать? Я бы с удовольствием женился по расчету сам, но на безденежного дона по-настоящему богатая невеста не клюнет, а другая нас не спасет. Хватит сопротивляться неизбежному, Князь, вы ведь уже не мальчик! Кто знает, что с нами будет завтра? Вы хотите, чтобы Император после вашей смерти начал раздавать Порубежье столичным прихвостням?
— Сдаюсь, — тяжело вздохнул Арман.
— Я подготовлю список подходящих кандидаток, — повеселел Стефан. — Благодаря неуемной жадности моей матушки, у меня есть контакты знающей всех и вся свахи из Столицы.
— Ты всегда такой настырный, быстрый и жадный?
— Только когда выбора нет, а по жизни я покладистый, белый и пушистый.
— То-то я смотрю, яд с клыков капает.
— Я прожил большую часть жизни в банке с пауками, стоящей в серпентарии, и слегка мутировал. Не обращайте внимания, это пройдет.
— Искренне на это надеюсь.
Метрополия. Миранда. Беверли Холл
— Филипп, к тебе гости.
Ослепительно красивый юноша, больше похожий на сказочного эльфа, чем на реального человека, сидевший у окна, на вошедших в палату людей не отреагировал.
— Филипп! — повысил голос заметно нервничающий заведующий больницей.
Еще бы ему не нервничать, ведь внезапный утренний визит Императора мог стоить погрязшему в незаконных делишках доктору головы. Какого черта Императору надо? Ладно бы с финансовой проверкой нагрянул, так нет! Вынь да положь ему виконта Филиппа де Губертена, внебрачного отпрыска графа де ла Фонтена, на закате дней впавшего в старческий маразм и завещавшего большую часть своего состояния не законным детям, а прекрасному голубому эльфу, сводить с ума которого любящие родственники начали сразу после смерти подлого папочки.
Джордано Брун, дальний родственник графа, врач-психиатр и заведующий самым известным сумасшедшим домом во Вселенной, пришел им на помощь после того, как они убили любовника Филиппа у него на глазах и едва не прикончили его самого. Они бы прикончили, если бы не пункт в завещании, который после насильственной смерти завещателя отправлял все его деньги в Императорский благотворительный фонд.
— Филипп!!!
— Оставьте нас, — нахмурился Император.
— Как пожелаете, Ваше Величество, — склонился в поклоне Брун и поспешил в каморку охранников, дабы не пропустить ни слова из беседы, наблюдая за происходящим через глазок видеокамеры.
— Филипп, ты в состоянии разговаривать осмысленно? — спросил Император, подходя к красавцу.
— Я не хочу ни с кем… — начал говорить парень, обернулся, увидел, кто перед ним стоит, и изменился до неузнаваемости. — Ваше Величество!!!
— Да, это я. Собственной персоной.
— Чем могу быть вам полезен? — вскочил на ноги и склонился в поклоне Филипп.
— Много чем, — разогнул его рукой на плече Генрих. Подвинулся к нему вплотную, опустил вторую руку на крепкое бедро и сказал в ухо едва слышным шепотом: — Где мы можем поговорить без свидетелей?
— В парке, — понятливо обнял его за талию Филипп. — Идите за мной.
— Мы пойдем вместе, — прошептал Император и крепко поцеловал красавца в губы.
Филипп не сопротивлялся: ответил на поцелуй, развернулся лицом к двери, безропотно повинуясь властной руке на ягодице и, в обнимку с кумиром, проследовал по длинному больничному коридору на выход. Они шли в молчании до тех пор, пока не забрели в самый дальний и заброшенный уголок парка.
— Начнем сначала? Чем могу быть вам полезен, господин? — остановился под кроной развесистого дуба Филипп. Попытался отстраниться, но Генрих ему не позволил.
— Ты очень красивый молодой человек, мальчик мой.
— Ваш мальчик? Я?
— Да. Ты.
— Ваше Величество, если речь идет о том, чтобы сделать меня вашим Фаворитом, то…
— Что?
— Это не очень хорошая идея. Я психически неустойчив, у меня разбито сердце, а в затылок мне дышит толпа кровожадно-жадных родственников.
— Если тебе в затылок буду дышать я, все у тебя наладится, — ласково улыбнулся несчастному красавцу Генрих. Поцеловал его в губы, обнимая, погладил по спине и ягодицам.
— Я бы очень хотел, чтобы так было, — поднял на него печальные изумрудные глаза Филипп. — Но я не смогу отдать вам свое сердце. Тот, кого я буду любить до конца моих дней, умер у меня на руках меньше месяца назад.
— Я понимаю и не буду на тебя давить. Дам все, что захочешь: время, неограниченные возможности и безопасность.
— Что вы хотите получить взамен? Я ведь даже сексом сейчас заниматься не в состоянии.
— Взамен мне нужна твоя полная и безоговорочная преданность, — сказал Генрих, меняя тон с тягуче-сексуального на деловой. Филипп вздрогнул и сосредоточился. — Я устал от интриганов, лезущих ко мне в постель ради денег, почестей или славы. Мало того, я не хочу заниматься с ними сексом или слушать их признания в любви, потому что однажды, как и ты, любил и потерял. Но я не хочу никому ничего объяснять. Ты — тот, кто мне нужен. Тебе плевать на деньги, потому что ты богат, и плевать на секс, любовь, власть и интриги, потому что твое сердце разбито.
— Вы знаете меня куда лучше, чем я сам, — после минутного молчания сказал Филипп. — А это значит, что ваше нежелание заниматься сексом с парнями — лишь предлог. Чего вы от меня хотите на самом деле?
— До того, как на тебя набросилась стая крыс, ты учился на финансовом факультете Университета, мечтал открыть свое дело и подавал большие надежды. Мне нужен тот, кто будет незримо следить, а иногда и управлять финансами моего врага, ежеминутно будучи у меня под рукой, своей красотой и неприступностью отводя от себя любые подозрения, отвлекая от меня внимание и сливая нужную мне информацию в нужные уши.
— Двойной агент? Ваше Величество, все это как-то… вы уж простите, слишком подло для меня.
— Речь идет о финансах Князя Веласкеса.
— Армана де Сильва-Веласкеса?! Вашего жениха?! — переменился в лице Филипп. Захлопал глазами, засиял, заулыбался. — Я знал, что ваше расставание лишь уловка! Я знал, что вы не оставите его в беде! Я верил…
— Филипп, — грустно улыбнулся Генрих, затыкая восторженный вопль парня плечом. — Романтический ты придурок. Между нами давно уже все кончено. Арман — мятежный Князь и мой главный враг. Мне нужен контроль над его финансами, чтобы после войны с бангалорами взять его за яйца без долгих дипломатических расшаркиваний. Чем больше к тому времени будет его состояние, тем лучше для меня.
— Да, да, как скажете! — не веря ни единому слову Императора, замычал Филипп и вырвал голову.
Генрих, увидев сияющие восторгом и обожанием глаза, с трудом удержался от желания матерно выругаться. Вот она — обратная сторона фанатизма. Хорошо хоть, парень был яростным фанатом их обоих!
— Так ты согласен стать моим Фаворитом, мой сладкий мальчик?
— Вы еще спрашиваете! Конечно!!!
Дальнее Порубежье. Галактика Трех сестер.
— Стефан, меня зовут Филипп. Император предупреждал тебя обо мне. Удобно говорить?
— Не очень. Князь занят случайным спасением графини Свяжской из рук вездесущих бангалоров, а я на подхвате. На кой хрен Император сдал местонахождение ее корабля капитану Бороде? Что, бангалоров попроще не нашлось? Под началом зеленого отморозка больше тридцати тысяч наемников!
— Вы же в космосе. Какая разница, сколько у него народу на борту?
— На борту? На шести бортах класса А+ с орудиями, которые могут превратить среднего размера звездолет в Черную дыру за пару минут! Это не десантные звездолеты. Это, черт побери, монстры, способные завалить даже «Летучий Голландец»!
— Стефан, ты что, очкуешь?
— Да! Очкую! У нас нет ни денег, ни технической возможности «Голландец» после битвы с ними восстанавливать! Это при условии, что они на абордаж не ринутся. Тридцать тысяч четырехруких двухметровых психов против пяти тысяч человек, пятая часть которых гражданские.
— А Князь что по этому поводу думает?
— Он спокоен, как слон, и молча прет напролом. Мне от его молчания еще тошнотнее.
— Император верит в него, поверь и ты.
— Толку от моей веры…
— Тогда перестань очковать и займись делом. Тебе одного из главных бангалорских военачальников на блюдечке с голубой каемочкой принесли, а ты недоволен. Тоже мне, бесстрашный угонщик императорского флагмана.
— Так, все, хватит меня гнобить. Ты чего хотел-то?
— Доступ к мобильному банковскому терминалу Князя получить до того, как до него доберется будущая Княгиня. Император приказал контролировать все ее финансовые махинации, чтобы главный борец с бангалорами во Вселенной и его великая армия случайно без гроша не остались.
— Сейчас?! Нашел время!
— Сейчас самое что ни на есть подходящее время. Если очкуешь ты, то остальные и подавно. Вопросы задавать не будут.
— Филипп, я тебя первый раз в жизни слышу, но уже ненавижу.
— Шевели мозгами и булками, любовь моя. У нас мало времени.
Метрополия. Миранда. Императорский дворец.
Вчера вечером на границе Метрополии и Порубежья произошло сразу несколько чрезвычайно важных для Вселенной событий.
— У киношников даже застрявшая в моем носу козявка — событие Вселенской Важности, — пробурчал Император, протирая глаза, чтобы посмотреть на экран плазмы на стене, который ни свет, ни заря включил бесцеремонный Фаворит. — Филипп, если ты разбудил меня зря, я тебя побью. Тапком. Не больно, но очень обидно.
— Вам понравится, — улыбнулся Филипп и протянул Генриху влажное полотенце.
Все они связаны с легендарным мятежным Князем де Сильва-Веласкесом, который в неравном бою сумел уничтожить больше пятидесяти тысяч бангалоров во главе с известным своей нечеловеческой жестокостью капитаном Бородой, имея за спиной всего двести человек команды.
— Сколько-сколько бангалоров он уничтожил?
— На самом деле расклад был тридцать тысяч против четырех, но это звучит не так эффектно, как пятьдесят тысяч против двухсот.
— Действительно.
Но это еще не все, потому что главной целью благородного Князя было спасение прекрасной графини Магрит Свяжской, входящей в ТОП 50 самых богатых людей Вселенной, звездолет которой бангалоры захватили несколько дней назад с целью получения баснословного выкупа. Князь вырвал графиню из лап разъяренных потерей капитана Бороды террористов, лично вырезав охрану у дверей ее каюты.
— Филипп, насчет личного участия Князя в освобождении звездолета графини. Киношники опять преувеличили его заслуги?
— Преуменьшили. Он лично повел в атаку на флагманский звездолет бангалоров десять истребителей класса С, подбил выпускающее сопло его субатомных двигателей и запустил цепную реакцию, которая в итоге и разнесла крейсер к чертям.
— А потом кинулся спасать попавшую в беду даму? — приложил полотенце к лицу Император.
— Да. Опуская грязные подробности скажу, что пострадал он не сильно. Парочка шрамов там, парочка сям… Ничего страшного.
— Парочка? Парочка?! — убрал полотенце от лица Генрих. Бешенство хлынуло от него с такой силой, что Филипп попятился к двери. — Где был Стефан?!
— Прикрывал его огнем и уничтожал остальные корабли противника.
— Сидя на капитанском мостике «Голландца»?! В безопасности?! Так он выполняет свои обязанности телохранителя?! Если еще хоть раз Князь столкнется лицом к лицу с опасностью, а Стефана рядом не будет, я взорву его тупую белобрысую башку! Ясно?! Всегда рядом чтоб был!
— Ваше Величество, Стефан пытался Князя остановить, но…
— Армана невозможно остановить! И именно поэтому я отправил к нему телохранителем не кисейную барышню, а парня со стальными яйцами, которые тот, видимо, где-то потерял! Мне нужен живой Князь, а не жалкие оправдания на его похоронах!!! Где я вам еще одного героя-на-всю-голову-ушибленного-победителя-драконов найду?!
— Да, мой Император. Я все передам. Дословно. И от себя добавлю.
— Иди и передавай! Чтоб глаз с Князя не спускал! Мало ли, чем он сейчас занимается!
— Сейчас Князь занят свадьбой с графиней Свяжской, воспылавшей к нему неистовой страстью.
— А эту сучку пусть отдаст под круглосуточное наблюдение своего самого верного человека. Она может быть опаснее всех бангалоров вместе взятых. Передай Стефану последние данные разведки, пусть сразу после свадьбы сольет информацию службе безопасности Князя. Он должен знать, на какой гадюке женился.
— Да, мой господин.
— Иди.
Филипп немедленно покинул спальню, а Император без сил упал на постель, накрывая лицо полотенцем, чтобы скрыть эмоции, неподобающие хладнокровному правителю и бесчувственному интригану вселенских масштабов.
Дальнее Порубежье. Галактика Трех сестер. Петра.
Небольшая церквушка, спрятанная глубоко в горах, утопала в цветах. Народ, собравшийся на церемонию, равной по значению которой не случалось уже давно, стоял на улице в ожидании выхода из высоких кованых ворот самой красивой, богатой и знатной пары Вселенной, и заметно нервничал.
— Князь и Княгиня де Сильва-Веласкес. Долгие лета!
— Долгие лета! Счастья! Благополучия! — разразилась приветственными криками толпа.
Однако весьма бледного на вид Стефана, как и большую часть гостей, свадебная церемония интересовала в самую последнюю очередь. Бангалоры, узнав о побоище, выслали на расправу с наглым Князем десять звездолетов класса А+ с межгалактическими истребителями на борту, так что свадебная церемония на Петре — планете всех влюбленных, находящейся всего в паре парсеков от места сражения, была форменным самоубийством, но обычно весьма покладистого в житейских делах Князя, возжелавшего провести церемонию именно здесь, никто переубедить так и не смог.
— Я не просто так выбрал Петру местом своей свадьбы, — сказал он, втайне от графини и ее свиты собрав в актовом зале «Голландца» большую часть своей армии. — Бангалоры хотят задавить нас мощью своих кораблей и бесчисленными полчищами пехоты, но я хочу показать им и всей Вселенной заодно, что войну выигрывает не столько грубая сила, сколько мозги. У меня есть План, и если он сработает, мы основательно проредим ряды наших врагов и заставим их отступить на время, достаточное для того, чтобы собрать ресурсы и армию, способную избавить от них Вселенную раз и навсегда. Я устал убегать и прятаться за спинами моих подданных!
Что можно на это возразить? Все присутствующие в зале люди люто ненавидели бангалоров по личным причинам, а потому отговорить Князя попытался только Первый Советник — самый осторожный, практичный и жадный мужик на всем белом свете, да Стефан, который страшно не хотел оставлять «Летучий Голландец» только для того, чтобы стать беспомощным куском мяса на планетке, которую десяти звездолетам класса А+ разнести на атомы — раз плюнуть. Он бы с удовольствием поддержал самоубийственный план Князя, сидя в капитанской рубке флагмана, но испытывать терпение Императора было чревато, так что пришлось Стефану собрать волю в кулак и проявить безумную храбрость, влившись в ряды добровольных добровольцев, сопровождающих будущих молодоженов на Петре.
Небо над головами собравшихся возле церкви людей расцвело первыми черными точками десантных шаттлов, и Стефан тронул воркующего с Княгиней Князя за рукав:
— Пора, мой господин. Гости прибыли.
— Гости? Какие гости? — насторожилась Княгиня. — Мы не ждем никаких гостей!
— Это сюрприз, — остановился на небольшом возвышении Князь, обнял ее за талию. — Смотри в небо, дорогая. Я приготовил незабываемый салют в честь нашей свадьбы.
— Ключ на старт! Полная мощность силового Х-ZB поля по команде! — шепнул в поднесенный к губам кулак Стефан и постарался перестать думать о бесчисленных шаттлах бангалоров, несущихся к поверхности планеты со всех сторон; о десяти гигантских военных звездолетах, замерших на орбите, направив все свои орудия на розово-голубой шарик, и о том, чтобы плана отхода в случае неудачи не существовало. Все будет хорошо. Все будет… Будет же?
— Начинай, Стефан, — милостиво кивнул бледному, как смерть, парню Князь, когда небо над головами собравшихся возле церкви людей полностью почернело.
— Пуск! — разжал кулак Стефан.
И неожиданно понял, что страх уходит, уступая место железной решимости и бездонной вере в себя и свои силы. Он лично проверял расчёты ученых. Князь проверял! Все у них получится.
— Адмирал? Смотрю, ты порозовел. Отпустило? — покосился на него Князь.
— Раз и навсегда, — благодарно улыбнулся ему Стефан, отныне вовсе не из учебников зная, что такое непоколебимая храбрость и вера в победу. — Спасибо за бесценный урок, я его никогда не забуду.
— Да завсегда пожалуйста.
…
Фейерверк, который устроил Князь Арман де Сильва-Веласкес в день своей свадьбы, вошел во все учебники по стратегии ведения боевых действий в припланетной зоне и возвел Князя в разряд гениальнейших военных стратегов человечества.
«Летучий Голландец» вышел из тени второй в небольшой звездной системе планеты и направленной силовой волной буквально смел звездолеты противника с орбиты Петры, отправляя потерявшие управление громоздкие посудины с придавленным к полу десятикратной перегрузкой экипажем в жадную пасть непростой звезды, чье нетипичное силовое поле было использовано в качестве катализатора и привело к необратимым для звездолетов бангалоров последствиям. Шаттлы, которым силовая волна придала ускорение, втрое превышающее расчетное, сгорали в атмосфере, не долетая до поверхности, и раскрашивали фиолетово-желтый горизонт сияющими ярко-алыми вспышками.
— Очень красиво, дорогой, но голова почему-то кружится, — прошептала Княгиня, тряпкой оседая на руках Князя, покачнувшегося от накрывшей планету перегрузки.
— Отбой! — захрипел Стефан, у которого подкосились ноги, а буйные цвета зелени вокруг превратились в смазанный серый пейзаж, наливающийся отчаянно черным. Да, они установили наспех собранный блокиратор силового поля на крыше церкви, но его оказалось недостаточно. — Отбой…
И только десять человек из двухсот, присутствующих на церемонии и перенесших многократную перегрузку относительно спокойно, смогли насладиться фейерверком до конца. Одним из них был Князь, вскинувший кулак к небу и кричавший во всю глотку до тех пор, пока не погасли последние искры внебе:
— Я не сделаю больше ни шагу назад, суки четырехрукие! Ни шагу!!! Ваше время кончилось, ублюдки!!!
Видеозапись княжеской свадьбы облетела Вселенную в рекордные сроки и сделала свое дело: орды добровольцев со всех концов мира устремились на помощь бесстрашному мятежнику, уничтожившему десять бангалорских звездолетов и сто тысяч бангалоров силой мысли.
Дальнее Порубежье. «Летучий Голландец»
Княгиня лежала на постели и смотрела на то, как раздевается муж. Все-таки Арман Веласкес — красивый мужчина. Очень красивый. Сильный. Благородный. Богатый. Знатный. Безупречный во всех отношениях. Но… слишком властный, своевольный и независимый для нее. Такому, как он, не место рядом с такой, как она. Княгиня — это хорошо, но Богиня — это просто великолепно. Нужно просто немного подождать.
— Дорогая, ты любишь детей? — скользнул в супружескую постель Князь.
— Обожаю, — расцвела насквозь фальшивой улыбкой Княгиня, думая о том, кто уже больше четырёх недель жил в ее животе.
— Сделаем парочку?
— Непременно.
…
Князь лежал в разоренной постели и напряженно пялился в потолок. Он перепробовал почти все из своего богатого арсенала, но так и не смог заставить жену кончить, в конце концов, принимая очередной фальшивый оргазм за настоящий и отпуская уставшую Княгиню в личные покои. Когда в дверь постучали, Арман размышлял о себе. О женщинах. И о мужчинах, с которыми после Генриха сексом не занимался. Он бы, может, и позанимался, но едва касался мужских губ поцелуем, как желание исчезало в неизвестном направлении безвозвратно. Хотя… Кого он обманывает? Направление было очень даже известно. Как выворачивало Армана, когда Генрих сделал своим Фаворитом умницу и красавца Филиппа де Губертена, лучше не вспоминать. Понятное дело, после удара кинжалом в спину он не имел никакого права ревновать, желать и тосковать, но сердцу ведь не прикажешь.
— Князь, вы должны прочитать это. Строго конфиденциально, — просочился в спальню мрачный донельзя Первый Советник.
— Фредерик, я только что женился и разнес в пух и прах десятую часть бангалорского космического флота. Мне полагается отпуск!
— Это дело касается лично вас и ждать не может.
— Хорошо, давай сюда свои… Это что, бумага?!
— Я уничтожу документы сразу после того, как вы их прочитаете.
— Заинтриговал, — уселся на постели удобнее Арман. — Так, что тут у нас? Досье на графиню? Какого…
— Потом можете меня хоть линчевать, но сначала прочитайте, — упрямо нахмурился Фредерик.
— Ладно.
…
Звук ударов по боксерской груше гулко разносился по пустому в четыре часа ночи спортивному залу Князя, чем Стефан и хотел воспользоваться, чтобы подкрасться к нему незаметно, скрутить и вколоть в шею снотворное. Смотреть на то, как он зверски мочалит несчастные манекены, груши и снаряды второй час подряд, было непросто. Стефан не отличался повышенной чувствительностью, да и чувствительностью вообще, но даже его жуткое зрелище пробрало до печенок.
— Уходи, — зарычал Князь за секунду до того, как он на него бросился.
— Арман, так нельзя.
— Убирайся!
— Не рычите на меня.
— Хочу и рычу!!!
— Возьмите себя в руки, — не отставал Стефан. — Или я вас успокою. Что вы, как истеричная девка? Подумаешь, свадьба и секс с женщиной!
— С женщиной? Магрит — змея, а не женщина! Какого черта я поддался на твои уговоры?!
— Да что случилось-то?
— Я прочитал досье, собранное службой безопасности на мою теперь уже жену. А там…
— Что? — приобнял спустившего пар Князя за плечи Стефан. Потянул вниз, усадил на маты и преданно посмотрел ему в глаза. — Она бедна, как церковная мышь, и вы зря на ней женились?
— Нет, она куда богаче, чем мы думали.
— Фух, меня прям отпустило!
— Почему я не такой алчный и бессердечный, как ты? — поморщился Арман. — Мне было бы куда проще переварить то, что я узнал. Не думал, что женщины способны на такое коварство.
— Какое «такое»?
— Магрит — вовсе не несчастная сиротка, которую некому защитить. Она подстроила нашу свадьбу!
— Что?! Не может этого быть! — растерялся Стефан. — С чего вы взяли?
— Слишком много совпадений, включая то, что бангалоры держали ее в плену в галактике, к которой приковано мое самое пристальное внимание. Кто-то знал, что я найду ее и спасу, и этот кто-то — она. Больше просто некому!
— Логично, — поспешил согласиться Стефан, мысленно вытирая пот со лба. — В конце концов, вы же жених, практически равный Императору. Есть ради чего рисковать жизнью.
— Вряд ли Магрит рисковала своей жизнью, ведь при желании с бангалорами всегда можно договориться. Знать не желаю, сколько людей было им за меня отдано!
— Но вывело из себя вас не это, так?
— Да. Моя жена — хладнокровный убийца, для которого нет ничего святого.
— С чего вы взяли?
— Не так давно Магрит влюбилась в проходимца, такого же сволочного типа, как она, и решила выйти за него замуж, в надежде с его помощью довести своего отца до нервного срыва и самоубийства. Отец об этом узнал и немедленно объявил о ее помолвке с известным на всю галактику сексуальным извращенцем-аристократом. Граф Свяжский с удовольствием бы заточил дочь в монастырь, а не выдал замуж, но Магрит — его единственная наследница. Ему нужны были внуки.
— Обычные склоки богатого аристократического семейства, при чем здесь убийца?
— Финал этой склоки необычен, Стефан, — мрачно посмотрел на него Арман. — Вечером после свадьбы произошла свара, переросшая в поножовщину, в результате которой любовник Магрит убил ее отца, муж — любовника, а телохранитель Магрит — её мужа. Догадайся с трех раз, кто вышел сухим из воды, замял скандал и объединил два крупных состояния недрогнувшей рукой?
— Вы хотите сказать, что бойня была спланирована Магрит?
— Ты же не думаешь, что столько смертей могут быть совпадением? К слову, телохранитель, убивший ее мужа, покончил с собой в камере следственного изолятора до того, как его успели допросить.
— И теперь вы боитесь, что она зарежет вас во сне? Полноте, Князь. Магрит станет опасна, только когда у нее будет уверенность в завтрашнем дне: мир в Порубежье, несметные богатства в ваших руках и общие дети. До этого момента переживать не о чем. Кроме того, мы всегда можем отправить ее на одну из ваших планет ради ее же безопасности.
— Ты мудр не по годам, Стефан, — потер виски руками Арман. Голова гудела на холостом ходу и мозги на полную мощность запускать отказывалась.
— Я аристократ, Князь. Если я не верну родную планету и не заработаю на службе у вас состояние, меня ждет ваша участь, — мрачно сказал Стефан, проклиная настойчивый голос Императора в голове. Чуть не спалились!!!
— Ты хороший парень, Стефан. Я этого не допущу.
Год спустя. Метрополия. Миранда. Императорский дворец.
Город под ногами стоящего на балконе супружеской спальни Генриха бурлил.
Еще бы он не бурлил, ведь сегодня женился Император. Да на ком! На дочери окраинного графа, имя которого при дворе за последние пятьдесят лет ни разу не упоминалось. Слухи один другого фантастичнее ходили по Вселенной, богатые и знатные невесты, чьи родители опутывали Императора брачными тенетами с самого их рождения, рвали на себе и окружающих волосы, а братья Элизабет Свон, прилетевшие на Миранду вместе с сестрой, в срочном порядке вызывали из родных далей подкрепление. В том, что неугодную никому, кроме Императора, Императрицу попытаются устранить, сомневаться не приходилось.
— Генрих? — коснулась широкой спины Императора Элизабет. Обняла его за талию и прижалась щекой к лопатке. — Почему ты выбрал меня в жены?
— Может, влюбился?
— В мужеподобную плоскогрудую бой-бабу из захолустья? Ну да. Конечно.
— Ты единственная женщина, с которой я когда-либо смогу заняться сексом, — развернулся к жене лицом Генрих. Провел по мускулистым плечам ладонями. — Я любитель мужчин, и ничего с этим поделать не могу.
— А меня легко с мужиком перепутать, — понимающе протянула Элизабет.
— Не легко, но возможно. Я не буду тебе докучать.
— Вернешь в свою постель Фаворита?
— Да.
— А мне что делать? Я же не бревно бесчувственное! Мне понравилось заниматься сексом, Генрих.
— Родишь трех Наследников, закупоришь матку — и делай, что душа пожелает. В рамках приличий, разумеется.
— Это как?
— Официально я тебе любовника завести не дам, а неофициально… Закрою на твоих прихвостней глаза, при условии безусловной мне верности во всем остальном.
— Получается, шансов завоевать твое сердце нет? — прижалась к широкой груди мужа Элизабет.
— С некоторых пор у меня нет сердца, — ответил Генрих, обнимая ее так, чтобы она не могла видеть его лицо.
— Его разбил твой жених, Князь Веласкес? Ты все еще его любишь?
— Я его ненавижу. Хватит вопросов, дорогая. Иди в постель, я скоро приду.
Генрих повернулся лицом к городу и коснулся изумруда серьги в ухе.
— Стефан?
— Да, мой господин.
— Как у вас дела?
— Если не считать того, что Князь после просмотра вашей свадебной церемонии напился вдрызг, угнал межгалактический истребитель и разнес к чертям собачьим половину астероидного облака блуждающей звезды?
— Да.
— Хорошо. Княгиня занята своим сыном и игрой на Галактической бирже, Филипп постепенно прибирает к рукам финансы Князя, я собираю армию. Все и вся под контролем.
— Кроме Армана.
— Ваше Величество, если кто и сможет его контролировать, то только вы.
— Он вернулся на «Голландец»?
— Да. Я укладывал его в постель лично.
— Он объяснил свою идиотскую выходку?
— Да.
— Стефан! Что я из тебя клещами информацию вытаскиваю!
— Это слишком личное, и я бы не хотел…
— Да мне плевать на то, что ты хотел или не хотел! Что он сказал?!
— Слишком больно.
— И все?
— А разве надо говорить что-то еще? Ваша свадьба подкосила Князя куда больше собственной, и если это — часть изощренного плана мести за его прошлые прегрешения, то можете быть довольны — вы своего добились.
— Моя, как и его, свадьба — неизбежность. То, что он так тяжело это воспринял, — не моя вина.
— Как и то, что он все еще вас любит?
— Ты что, романтичный идиот? Арман воткнул мне кинжал в спину! Предал тогда, когда был нужен больше всего на свете! Это, по-твоему, любовь?!
— Может, вы просто не оставили ему выбора и вынудили сбежать от вас так, чтобы он этот побег никогда в жизни не забыл?
— Выбор есть всегда, Стефан. И сейчас я настоятельно рекомендую тебе сделать правильный.
— Я сделал его много лет назад, Император. С тех пор ничего не изменилось.
— Рад это слышать. Если хочешь адмиральствовать и дальше, приведи Князя в нормальное состояние и срочно займи делом. Он умеет воевать как никто другой, вот пусть этим и занимается.
— Да, сэр.
— И еще. Проследи, чтобы настоящие дети Князя родились как можно быстрее. Я должен быть уверен в том, что великий аристократический род продолжат истинные его представители.
— Будет исполнено.
Двадцать лет спустя.
Дальнее Порубежье. Орбита Амадеи. «Летучий Голландец»
Флагман космического флота Князя Веласкеса завораживал не только запредельной, почти нечеловеческой красотой, но и боевой мощью. Мало кто мог противостоять ему в открытом бою или межгалактической погоне. Для самого Князя он стал родным домом: здесь родились дети, отсюда, не выдержав постоянной военной суеты, улетела жена, и только тут Князь чувствовал себя в безопасности.
Арман сидел в кресле адмирала на капитанском мостике и думал о былом, когда Первый Советник принес весть о победе.
— Амадея за нами! Последние очаги сопротивления подавлены, жители помогают добивать бангалоров, сопровождая штурмовые группы. Это победа, Светлейший!!!
Князь сохранил на лице каменную невозмутимость человека, который все знает наперед, а потому даже таким важным событиям, как это, радуется не особо.
— Дворец готов к приему княжеской семьи? Корона Веласкесов в сокровищнице?
— Сейчас узнаю, Ваше Сиятельство, — стушевался под его строгим взглядом Фредерик.
Вроде без малого тридцать лет рядом, а все равно страшно. Впрочем, от пронизывающего, вечно хмурого взгляда господина не выворачивало нутро разве что у Адмирала фон Цвейга, который сам кого хочешь наизнанку вывернет, и у Княгини, от которой даже бывалые вояки старались держаться подальше.
— Не торопитесь с коронацией, Фредерик, и сделайте все, как полагается, ведь она — тот рубеж, что отделяет нас от войны, куда более тяжёлой, чем предыдущая.
— Кто или что может быть хуже войны с бангалорами?!
Князь помолчал, собираясь с духом, а потом голосом приговоренного к смертной казни сказал:
— Император.
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.
Вечер обещал быть долгим. Празднование дня рождения Персиваля, среднего сына Императора, шло своим чередом, постепенно набирая обороты, музыка становилась все громче, шутки Распорядителя пошлее, а гости разнузданней.
— Повелитель, граф Фурье бросает на вас крайне многозначительные взгляды. Мне стоит беспокоиться?
Генрих милостиво погладил Фаворита, стоящего от него по левую руку, по эффектно упакованной в облегающие синие бриджи заднице.
— Не стоит.
— Вы уверены? — не унимался тот.
— Ты сомневаешься в словах своего Императора? — строго посмотрела на красивого наглеца Императрица, разрываясь от разнонаправленных желаний на части. То ли убить его, то ли разлюбить, то ли зареветь от безысходности, то ли плюнуть на все и затащить в постель, то ли поговорить с мужем и сослать Филиппа куда подальше, чтобы перестал сводить с ума красотой и неприступной верностью Императору.
Последнего Элизабет не понимала. Генрих, конечно, видный мужчина, и когда-то давно она сама была не прочь хранить ему верность, но то было давно. Как выяснилось некоторое время спустя, оно того не стоило, ведь на самом деле любовником он был никаким, да и до красавца ему ох как далеко (хорошо прокачанное тело не в счет). Все его время занимали дела и интриги, и в последнее время спал он со своим Фаворитом крайне редко, однако Филипп ни разу за все то время, что она его знала (а это без малого 20 лет), так ему и не изменил. Не то, что она.
Впрочем, в своих изменах Императрица раскаиваться не собиралась. Тогда, в первую брачную ночь, Генрих сам ей это разрешил. Уговор есть уговор: она родила ему трех здоровых, умных сыновей, а он закрыл глаза на ее молодых и красивых любовников, которых она скопом, не задумываясь ни на секунду, променяла бы на одну ночь с Филиппом. Иногда ей казалось, что она кончит от одного только поцелуя с ним. Но он на случайно-неслучайные прикосновения, откровенные взгляды и двусмысленные беседы не велся, чем выводил Императрицу из себя все чаще.
— Я разберусь сам, — вежливо улыбнулся жене Генрих.
Кивнул толпившимся вокруг вельможам, подхватил Фаворита под локоть так, что тот не смог сдержать болезненную гримасу, и вышел в боковую дверь.
— Император, простите, я не хотел, — торопливо затараторил Филипп, едва они оказались в узком каменном коридоре потайного хода, и рванул по нему едва ли не бегом. — Но вы сами…
— По делу говори, — поморщился Генрих, ускоряя шаги.
— Церемония принятия Князем короны начнется с минуты на минуту.
— Стефан все время будет находиться рядом с ним?
— Как всегда, — скрипнул рычагом выхода в кабинет Императора Филипп. Включил плазму, занимающую практически всю стену. — Готово. Канал закодирован.
— Хорошо, — забрал у него пульт управления Император. Протянул руку. — Жучок отдай.
— Но, Ваше…
— Я что сказал?
— Простите, — виновато понурился Филипп и протянул изумруд серьги Императору.
— Свободен, — не отрывая глаз от плазмы, сказал Генрих.
Филипп недовольно, но очень тихо бубня что-то не слишком для Императора лестное, испарился, оставляя его один на один с изображением того, кто в скором времени доставит ему немало беспокойства. Организованная по всем правилам церемония не оставляла в этом никаких сомнений.
Торжественная музыка заполнила высокие своды тронного зала на Амадее, толпа вдоль красной дорожки встрепенулась, камера скользнула вперёд, а Генрих неосознанно расправил плечи.
— Я не видел тебя во всей красе тридцать лет, Арман. Удиви меня.
Парадные двери распахнулись, и на дорожку ступил не победитель бангалоров, не мятежник, не стратег, не воин, не отец и не муж, а государь.
— Я представить не мог, что ты станешь таким, — провел по седине на висках медленно идущего по красной дорожке вызывающе красивого мужчины Генрих, не давая себе труда задуматься, когда успел подойти к плазме вплотную. Все его внимание было приковано к тому, о ком он и не думал забывать. — Ты достойный представитель своих великих предков, Арман. Если бы ты только знал, как я сейчас горжусь тобой!
— Филипп? — ворвался в мысли Императора голос Стефана.
— Это я, — коснулся серьги в ухе Генрих. — Говори.
— Император? Собственной персоной?
— Да. Ты скучал? — не удержался от ядовитой шпильки Генрих. Неподдельное изумление и опасение в голосе Стефана и льстили, и бесили.
— Ни в коем случае! То есть… Это…
— Судя по всему, я застал тебя врасплох.
— С нашего последнего разговора прошло почти двадцать лет. Почему вы решили поговорить со мной именно сегодня?
— Потому что сегодня — день, когда многое поставлено на карту.
— Вы о покушении на Князя? Наемные убийцы ждут его на ступеньках лестницы, ведущих к трону. Вероятность того, что они воткнут ему кинжал в спину, когда он преклонит колено перед священником, 99%.
— Ты выяснил, кто стоит за покушением?
— Княгиня и ее старший сын, но вы это и без меня знали, не так ли? Поэтому сейчас лично со мной разговариваете?
— Не отвлекайся. Надеюсь, добрые люди просветили Князя насчёт его мнимого отцовства?
— Да, сэр. Он давно знает, что Антонио не его сын.
— Отлично.
— Какие будут указания?
— Стефан, если я с тобой лично двадцать лет не разговаривал, это вовсе не значит, что что-то в моих приказах относительно Князя, переданных тебе Филиппом вчера, изменилось.
— Обеспечить безопасность, устранить непосредственную угрозу и организаторов покушения? Все правильно?
— Да. Ты обо всем позаботился?
— Конечно. Жизни Князя ничто не угрожает, мои люди держат ситуацию под контролем.
— Сделай все красиво. Честь Князя превыше всего.
— Княгиня и Антонио умрут первыми, став невинными и крайне молчаливыми жертвами неудавшегося покушения, если вы об этом.
— Об этом.
— Ваше Величество, раз уж сегодня мне выпал случай поговорить с вами лично, я им воспользуюсь.
— Слушаю.
— Работать рука об руку с Князем, не зная ваших дальнейших на него планов, — задача не из легких. Война закончена, и в качестве карающего меча правосудия он вам больше не нужен. Что дальше?
— Ты боишься, что рано или поздно я заставлю тебя его убить?
— Да.
— Не заставлю. Князь по-прежнему нужен мне живым.
— Это радует меня, как ничто на свете, но усложняет мою работу в разы. Я хотел бы кое-что изменить.
— Говори.
— Огромный дворцовый гадюшник Амадеи — это не подконтрольный мне звездолет. В качестве Адмирала в мирное время я буду не так близко к Князю, как хотелось бы, а он ни черта не смыслит в интригах и гражданской безопасности. Если бы я стал его первым и единственным Фаворитом…
— Нет.
— Почему нет? Вы же знаете, как он красив. Я хочу заняться с ним сексом до дрожи в коленях!
— Арман — мой Фаворит, Стефан! Был и однажды снова им будет. Ясно?! — замерз едва ли не насмерть Генрих. — Не смей прикасаться к нему с желанием! Хватит с тебя его дружбы!
— Ах, вон оно что… Это многое объясняет, — после секундной паузы сказал Стефан. — Да что там, это объясняет абсолютно все. Сэр, клянусь, я не буду форсировать события, но если Князь на правах старого друга позволит себе со мной лишнее, я от секса с ним не откажусь.
— Стефан!
— Ваше Величество, вы, как никто, можете меня понять. Двадцать лет я работаю с ходячим искушением рука об руку, и мое терпение на исходе. Арман это знает, поэтому либо вы примете мой изменившийся статус как должное, либо предпримете более решительные шаги по возвращению Князя в вашу постель.
— Я тебя услышал, — проглотил все, что хотел сказать Генрих.
Он разберется с жертвой безмерного обаяния Армана позже. Гораздо позже. После того, как все закончится.
— Полагаю, вы будете только за, если я уберу подальше от Князя тех, кто желает забраться к нему в спальню. Вы, наверное, не в курсе, но он в последнее время страшно нервничает и меняет любовниц едва ли не раз в неделю. Лучше уж в его постели поселюсь я, чем какая-нибудь подколодная змея.
— Делай, что считаешь нужным, только не влюбляйся в него без памяти, — буркнул Генрих, остывая. — Он принадлежит мне, и скоро я его у тебя заберу.
— Ваше Величество, я похотливый кролик, а не сумасшедший самоубийца, чтобы стоять на пути вашего бронепоезда.
— Сосредоточься на церемонии, кролик, — против воли улыбнулся Генрих.
— Да, сэр. Самое время упокоить главную гадюку княжеского дома с миром. И еще…
— Да?
— Спасибо за откровенность, терпение и понимание.
Голос в голове пропал, Император вынул серьгу из уха и уставился на экран в ожидании кровавого шоу.
Порубежье. Амадея. Тронный зал.
Арман понял, что дело пахнет керосином, до того, как дошёл до середины пути. Стефан, которого на возвышении возле трона не должно было быть по определению, стоял там с отсутствующим видом и явно общался с кем-то по внутренней связи. Это могло означать только одно — покушение, о котором Адмирал узнал в последнюю минуту.
Полный ненависти взгляд Княгини и презрение на лице маменькиного сыночка Антонио подсказали Князю правильный ответ на вопрос: «А кому моя смерть на данный момент выгодна?». Судя по всему, Магрит, которая всю жизнь разгребала жар чужими руками, теперь, когда большая часть планет вернулась под власть рода Веласкесов, решила показать Вселенной, кто в доме Князя хозяин.
Арман на секунду приостановил движение, переключая силовую защиту в боевой режим, активировал глазной сканер и обшарил людей вокруг с ног до головы. Оружие было у многих, другое дело, что под рукой его держали только трое: несколько парней в мундирах военной полиции, Антонио и Стефан. Арман поймал предостерегающий взгляд друга и, фальшиво улыбаясь направо и налево, ему подмигнул, в который раз убеждаясь в том, что лучшего кандидата на роль Начальника службы безопасности не сыскать.
Стефан нахмурился и поджал губы, предупреждая о том, что жертв среди не очень мирного населения не избежать. Хорошо хоть дочь и младший сын остались на «Голландце». Спасибо Стефану, настоял.
— Хочешь, чтобы я остался безутешным вдовцом с ангельскими крыльями? Да не вопрос, друг мой. Не вопрос, — подумал Князь и отправился в руки убийц в прекрасном расположении духа.
…
Шум. Гам. Крики. Истерика фрейлин. Кровь на руках и камзоле. Корона Князей де Сильва-Веласкесов на голове. Трупы наемных убийц. Врачи, суетящиеся возле безнадежно мертвой Княгини и едва живого Антонио, которого они, зная дотошность Стефана, наверняка не смогут спасти.
— Князь, вы в порядке?
— Да, Стефан. Это кровь моей жены, — поднял на него полные муки глаза Арман. Понял, что переигрывает, и посуровел. — Найди тех, кто это сделал! Подними на уши всех и каждого! Объяви вознаграждение за любые сведения об убийцах! Что угодно!
— Конечно, мой господин, я все сделаю. Пойдемте, нужно привести вас в порядок.
— Ты прав, — оторвался от обнимания жены Князь.
В том, что она мертва, он хотел убедиться лично. Больше двадцати лет она делала все, чтобы прибрать власть над его подданными к рукам, но так ничего и не добилась. Люди, прошедшие вместе с ним огонь, воду и медные трубы, не желали ее слушать и посылали далеко и надолго, а те влюбленные дурачки, кто слушали и велись, пропадали бесследно до того, как успевали хоть как-то навредить Князю, за безопасностью которого не бдил разве что самый ленивый. Он был кумиром, идолом и почти что богом. Знал это, но оставался человеком, и за это люди любили его еще больше.
Другое дело Княгиня. Если бы не прямой приказ Адмирала фон Цвейга, ее давно зарезал бы какой-нибудь фанатик, но Вселенная справедлива и мудра, а потому сама решает, кому, когда и как умереть. Подданные Князя де Сильва-Веласкеса, следящие за церемонией, порадовались за своего господина, неожиданно обретшего свободу, и в очередной раз убедились в том, что он действительно любимчик Вселенной.
Князь встал на ноги и сказал так, чтобы услышали все, скидывая концы в мутную воду, ведь обвинение недоказуемо:
— Если мы не найдем ни единой зацепки, я буду знать, что за этим чудовищным преступлением стоит Император. Ненавижу его за это!
Мертвая тишина повисла в огромном зале. Потрясенное понимание озарило лица придворных. Нечитаемый взгляд Стефана остановился на телах Магрит и ее незаконного сына. В свете последних откровений Императора это покушение на Князя (а было ли покушение?) вполне могло быть итогом интриги, затеянной им много лет назад. Не зря, ох, не зря Император впервые за двадцать лет снова лично со Стефаном разговаривал.
— Ты никогда не умел врать, Арман, — насмешливо-ласково сказал Император, следящий за происходящим с другого конца Вселенной, выключая плазму и вдевая в ухо изумрудную серьгу. — Я знаю, что за это шоу ты мне безмерно благодарен.
Порубежье. Амадея. Покои Князя де Сильва-Веласкеса.
— Стефан, дружище, я свободен. Ты понимаешь? Понимаешь?! Свободен!!! Это надо отметить. Выпьем по чарке… или по две…
— Арман, такими темпами ты уйдешь в закат до того, как доберешься до постели.
— А ты на что? Поможешь.
— Помогу, — согласился Стефан, подхватывая пьяного Князя за талию. До вожделенной кровати оставалось всего ничего. — Давай, двигай булками.
— Стеф, ты такой…
— Какой?
— Классный. Если бы ты занимался сексом с парнями, я бы тебя соблазнил, — упал на постель Арман и утащил за собой Стефана. — Я не могу спать с мужиками, но ты… Ты бы смог это изменить.
— Если бы я и занялся сексом с парнем, то это был бы ты, — сказал Стефан, отбирая бутылку с виски у Армана.
Глотнул из горлышка от души, теряя голову от шастающих по телу жадных рук. Перевернулся на живот, в надежде сползти с кровати, но Князь накрыл его собой, и он застонал от возбуждения, пряча лицо в покрывале.
— Хочешь меня? — стянул с него парадный мундир Арман.
Сел на крепкие ягодицы верхом. Разрезал кортиком, вынутым из портупеи на бедре Стефана, рубашку от шеи до пояса, обнажая спину. Склонился и поцеловал его в плечо, запуская руку под грудь.
— Хочу, — выгнулся Стефан.
Перевернулся на спину, повинуясь властным рукам своего господина. Посмотрел в его полные дикой тоски глаза, завязал их оторванным рукавом рубашки и поцеловал в губы.
— Не думай о прошлом, Арман. Сегодня твой день. Думай о будущем, слышишь?
— Слышу.
Метрополия. Миранда. Императорский дворец.
— Филипп, сладкий мой мальчик, иди сюда. Давай, раздевайся, ложись рядом.
Филипп снял камзол, рубашку и бриджи, скрывая накативший озноб и дрожь пальцев за суетой с одеждой, и послушно скользнул в кровать к пьяному в зюзю Императору. Таким он видел его всего пару раз, и ничем хорошим это не заканчивалось.
— Ты чертовски красив, умненький мой эльфенок, — невнятно сказал Генрих, устраиваясь рядом с ним на боку и подпирая голову рукой. — Но я это тебе уже говорил, да?
— Да, — настороженно улыбнулся Филипп, не зная, чего ждать.
— Мы провели бок о бок почти двадцать лет. Ты мой официальный любовник, но мы с тобой так ни разу и не переспали.
Филипп немедленно повернул голову к Императору и впервые коснулся его обнаженной груди рукой. Провел по идеально вылепленным мышцам пальцами, плутая в треугольнике курчавых темных волос, не получил за это по шее и обнаглел: толкнул легонько, укладывая господина на спину, лизнул темно-коричневый сосок и спустил руку по кубикам пресса вниз, к гладко выбритому паху.
— Знающий слишком много, — запустил в его волосы руку Генрих. Вздрогнул от пальцев в паху, взявшихся за самое ценное. — Красивый. Преданный. Преданный же?
— Душой и телом, — и не подумал лукавить Филипп, изучая отданное на растерзание могучее тело губами, руками и языком.
— Напомни, сладкий мой мальчик, почему мы не спали друг с другом? — потянулся к красивым губам Фаворита Генрих. Поцеловал, путая мысли и зажигая тело желанием.
— Потому что думали, что я все еще скорблю по любимому? — предположил очевидную глупость Филипп, дурея от властных рук на спине и ягодицах.
— Конечно же, нет, — уронил его на спину Генрих. Лизнул, куснул, зацеловал шею под ухом, спустился к кадыку губами.
— Тогда почему? — зажмурился от удовольствия Филипп. Царапнул мощную спину ногтями в нетерпении, притягивая к себе ближе, чтобы почувствовать тяжесть императорского тела.
— Потому что я дурак, — уперся лбом ему в плечо Император. — Однолюб, долбоеб, импотент и чокнутый на всю голову маньяк.
— Самоедство вам не к лицу, мой господин. Вы просто чуток перебрали.
— Чуток перебрал? Хах! Я перебрал не чуток, Филипп. Я нажрался в говно!
— Что-то случилось?
— Случилось. Сегодня мой любимый пустил в свою постель мужчину. Впервые за тридцать лет! Ты понимаешь, что это значит?
— Что?
— Все, что я делал ради нашей любви, в итоге может обернуться ничем. Пшиком. Дыркой от бублика. Мыльным пузырем.
— Ваш любимый был далеко от вас слишком долго. Простите его, — прошептал Филипп, понимая, что речь может идти только об одном человеке — Князе де Сильва-Веласкесе, свадьба которого с Генрихом не состоялась только потому, что мир погрузился в хаос.
Филипп, тогда совсем еще ребёнок, считал этих потрясающих парней своими кумирами, а их любовь — вечной. Не так уж он и ошибался, как выяснилось.
— Простить?! Да я…
— И вернуть, — перебил Императора Филипп, успокаивающе гладя его по донельзя напряженной спине и шее. — Он не будет сопротивляться слишком уж сильно, ведь перед вами невозможно устоять, если вы того захотите.
— Тоже верно, — перестал скрипеть зубами Генрих. Задышал ровнее, опаляя горячим дыханием ключицу Филиппа и сбивая его с мысли. Расслабился, наваливаясь всем телом. Зашептал неразборчиво: — Мне нужен новый план, куда короче предыдущего. Арман будет моим… Моим…
— Супругом? — подсказал Филипп, улыбаясь. Целуя своего несчастного кумира в шелковые волосы. Лаская могучее тело. В первый и последний раз. — Князь ни за что не согласится стать вашим Фаворитом.
— Стал бы я заваривать всю эту кашу, если бы он согласился, — сонно зашебуршался Генрих, сползая половиной тела на постель. — Я хотел избавиться от Элизабет через пять-шесть лет, но, кажется, так долго без него я не протяну.
— Мы подумаем об этом завтра, — погладил его по плечу Филипп. Поцеловал. Обнял и укрыл обоих одеялом. — Спите, мой господин. Утро вечера мудренее.
…
— Что я вчера тебе наговорил?
Филипп малодушно перевернулся на живот и сунул голову под подушку, за что получил звонкую плямбу по голой заднице.
— Я с тобой переспал?
Филипп прихватил подушку двумя руками и не ответил. Схлопотал по заднице снова, понял, что возбуждается, и в опасные игры играть прекратил. Какой смысл? Все равно ничего ему в этой постели не светит.
— Отвечай, сладкий мой мальчик, не то пожалеешь, — с силой провел по его спине ладонью Генрих и предупреждающе куснул за лопатку.
— Вы признались в любви к Князю Веласкесу, довели меня до ручки и кинули, — высунул голову из-под подушки Филипп. Потер заспанные глаза руками.
— Ты великолепен, — тяжело вздохнул Генрих, приглаживая воронье гнездо на темноволосой голове парня ладонью. — Если кто и смог бы вылечить меня от несчастной любви, так это ты.
— Вы мой кумир, Император, — смог, наконец, нормально разлепить глаза Филипп. — Как и Князь. Тридцать лет назад я готов был отца родного продать за возможность побывать на вашей свадьбе. И даже вам свою просьбу изложил. В письме. В стихотворной форме. Как вспомню, так вздрогну.
— Как ты думаешь, почему я выбрал Фаворитом именно тебя? — не сумел спрятать улыбку в голосе Генрих.
— Так вы знали, что я ваш с Князем самый преданный на свете фанат? И ничего мне не сказали?! Ах, вы, коварное чудовище! — кинул в него подушкой Филипп.
— Я не мог оставить такого истового поклонника без внимания, — рассмеялся Генрих. Лег на спину и мечтательно уставился в полоток. — Я помню, как нас с Арманом после твоего послания таращило. Мы из постели сутки не вылезали!
— Вчера вы сказали, что у вас есть план по его возвращению.
— У меня был план, но после того, как он совратил Стефана, его больше нет.
— Я сильно сомневаюсь, что они любят друг друга, — сказал Филипп, нагло устраиваясь головой на широком императорском плече. — Двадцать лет бок о бок — и ничего, а тут раз — и любовь? Так не бывает. Их нужно отвлечь друг от друга, и наваждение пройдет, а вы успокоитесь и придумаете новый план.
— Возьмешь Стефана на себя? — приобнял его Генрих. — За столько лет общения вы не могли не подружиться. Заставь его обратить на тебя внимание. Соблазни. Сведи с ума. А еще лучше влюбись в него сам. Я, так и быть, не буду сносить ему голову из ревности.
— Ваша забота меня погубит, — рассмеялся Филипп, нежась в сильных руках кумира восторженным кутенком. — Но я согласен. Влюбиться в Стефана после того, как последняя надежда соблазнить вас умерла, легче легкого.
— Не торопись с этим. Прежде, чем ты воспылаешь к военному преступнику и мятежному Адмиралу неистовой страстью, тебе придется сыграть влюбленного в другой пьесе.
— Императрица?
— Да. В последнее время ее одержимость тобой выходит за рамки приличия. Чем не повод убрать ее из моей жизни раз и навсегда?
— Надеюсь, речь идет не о физическом уничтожении? Элизабет — хорошая женщина, мой господин, просто ей не повезло с мужем.
— Думай, что говоришь, мальчишка!
— Но это правда.
— Брак был заключен по расчету. Она знала, на что шла!
— Это не важно. Я бы на ее месте вас регулярно насиловал, — гнул свое Филипп.
— Вместо этого она регулярно насилует любовников.
— Спали бы с ней два раза в неделю, не было бы никаких любовников.
— Не любил бы Армана — спал бы! Ты знаешь, каково это — заниматься сексом, не открывая глаз, чтобы не облажаться? Представлять его во всех подробностях, чтобы член работал, как полагается?!
— Знать не желаю, — передернулся всем телом Филипп.
— Я не собираюсь ее убивать, — погладил его по плечу Генрих. — Элизабет этого не заслужила, но свобода будет стоить ей чести.
— Почему-то мне кажется, что она против не будет.
Порубежье. Амадея. Личные покои Князя де Сильва-Веласкеса.
— Стефан, дружище, проснись. Новости важные есть.
— Филипп? А попозже нельзя? Я кайф ловлю. Арман сегодня дал такого жару, что я несколько раз кончил, прежде чем он успокоился.
— Избавь меня от подробностей, я ревную.
— Ревнуешь? — немедленно проснулся Стефан. — С каких это пор ты меня ревнуешь?
— С тех самых, как ты переспал с мужиком, а я перестал быть Фаворитом Императора.
— Что?!
— Я переспал с Императрицей, а он меня с ней застукал. В самый ответственный момент.
— Охренеть — не встать. Ты что натворил, придурок?!
— Стефан, это ты придурок, если поверил в то, что я смог переспать с женщиной.
— Тогда какого… Хотя, постой, Император постарался?
— Да.
— Зачем?
— Хотел избавиться от жены и постоянного любовника, чтобы обрести свободу перед приездом некоего господина, мысли о котором не дают ему жить спокойно вот уже тридцать лет. К слову, сразу после моей отставки Император выбрал себе нового Фаворита — мальчишку 19-ти лет, похожего на некоего господина в молодости как две капли воды. Утром их покажут по всем новостям без исключения. Чтобы этот самый господин не смог об этом не узнать.
— Ах, вон оно что… Смотрю, Генрих настроен серьезнее некуда.
— Не то слово. Вряд ли Князь вернется в свою жопу мира хоть когда-нибудь.
— Скажу тебе по секрету, вряд ли он даже попытается сюда вернуться.
— Откуда знаешь?
— Его «Генри» сквозь стиснутые зубы во время каждого оргазма выворачивает мою душу наизнанку.
— Однако… Слушай, Стефан, а зачем ты с ним спишь, если знаешь, что он любит другого?
— Затем, что Князь — очень красивый мужик и офигенный любовник. Секс с ним — это изысканное…
— Все, я понял, можешь не продолжать.
— Опять ревнуешь? — заулыбался Стефан.
— Да. И вообще, я тоже офигенно красивый мужик и секс со мной — запредельное удовольствие.
— Это намек?
— Это приказ, — взял быка за рога Филипп. — Мы трахаем друг другу мозги так долго, что ни в какие ворота! Пора переходить к телам, тебе не кажется?
— Кажется. И как скоро мы к ним перейдем?
— Император сослал меня в ссылку на планету 2-4 Ипсилон, а это окраина Метрополии. Перехватите меня по пути на Миранду, и тогда мы с тобой займемся сексом уже через три дня.
— Сдается мне, не все так просто в твоем неожиданном мною увлечении, но я не буду сопротивляться. Ты действительно очень красивый мужик, а с остальным мы по ходу дела разберемся.
— Это ты мне сейчас что, одолжение сделал? А не пойти бы тебе лесом, уважаемый.
— Не пойти. Я адмирал звездного флота. Масштабы, знаешь ли, другие.
— Мне на твои масштабы плевать с высокой башни, вояка. Я вас всех за яйца держу, потому что все ваши финансовые потоки контролирую!
— Не заводись, Филипп, — сбавил обороты Стефан. — Я не хотел тебя обидеть, просто…
— Что?
— Подумал о том, что увижу тебя вживую, мало того, смогу обнять и даже поцеловать, и испугался. Ты же часть меня, понимаешь? Голос в моей голове, без которого я свою жизнь не представляю. Не хотелось бы в придачу к мозгам потерять еще и сердце.
— Не переживай за свое сердце, глупый. Я о нем позабочусь.
…
— Нет, вы только гляньте на него! Скотина самодовольная! Кролик похотливый!
— Арман…
— От жены избавился, Фаворита в изгнание отправил и все, можно в разнос? Размечтался! Я этого так не оставлю. Хуй тебе, а не новый любовник! Ты бы еще себе жену новую, из детского сада, не дожидаясь официального развода, выписал!
— Арман.
— Ты у меня попляшешь, даром, что Император. Возомнил о себе невесть что! На молодое мясцо потянуло? Нечем заняться? Так я займу. Прилечу через пару месяцев и займу так, что вздохнуть некогда будет, не то что с новыми пассиями развлекаться!
— Арман!
— Пора нам встретиться лицом к лицу и поговорить. О прошлом. И о будущем. Не захочешь говорить — заставлю. Начнешь сопротивляться — нагну и выебу! Не первый раз, чай, — шипел шарахающийся бешеной кошкой по кабинету Князь.
Утренние новости выбили его из колеи напрочь. Много лет он не позволял себе даже мысли о том, чтобы затащить любимого человека в постель, ведь их разделяли непреодолимые преграды: ответственность перед подданными и короной, бесконечная война, жены и статус мятежника, не имеющего ни гроша за душой. И вот, сегодня, ситуация изменилась в корне: они оба холосты, у них есть Наследники, деньги,власть и сила. Они абсолютно равны, а это значит, что у него появился шанс снова стать счастливым. В том, что Генрих не сможет ему долго сопротивляться, он не сомневался ни секунды. Некоторые вещи, чувства и люди даже с годами не меняются.
— Арман!!!
— Что? — очнулся Князь.
— Филиппа, говорю, бывшего Фаворита Императора, в ссылку отправленного, давай в плен возьмем, а? Он нам пригодится.
— Отличная мысль, — нехорошо прищурился Арман. — Этому смазливому поганцу я давно хотел яйца отрезать. И глаза выколоть. И ручонки его загребущие отру…
— Не-не-не, не для этого! — поспешил заступиться за будущего любовника Стефан. — Он поможет нам узнать слабые стороны Императора, которыми можно будет воспользоваться в личных целях.
— Когда-то давно слабой стороной Генриха был я, — упал в кресло за рабочим столом Арман. Обхватил голову руками, скрывая лицо. — Прости за истерику. Нервы сдают.
— Ты все еще его любишь? — спросил Стефан, зная ответ.
— Кого? Похотливого растлителя малолетних? Старикашку, возомнившего себя пупом Вселенной? Да я его ненавижу!
— Я так и понял.
— Готовь «Голландец», понятливый ты мой. Мы летим в гости к Императору.
— А повод?
— Придумаем по дороге.
Метрополия. Миранда. Императорский дворец.
— Что ты сказал?!
— Ваше Величество, я…
— Князь похитил моего Фаворита?!
— Фактически Филипп уже больше месяца не ваш Фа…
— Да как он посмел?! Я, как мудрый правитель и добрый человек, решил дать ему шанс исправить прошлые ошибки, а он! Опять воткнул кинжал мне в спину!!!
— Фактически Князь сделал доброе дело: спас поврежденный в результате попадания астероида имперский звездолет, перевозивший ссыльного, и его экипаж от неминуемой гибели.
— А где в это время был ты, Улин? Тоже мне, Адмирал в третьем поколении! Где твои хваленые Звёздные спасатели? Я трачу на их содержание бесчисленное количество денег, а что получаю в итоге? Полный беспредел и беззаконие! Да еще и на моей территории.
— Фактически окраины Метрополии контролирует Князь. Мы можем оперативно реагировать на призывы о помощи только в центральных районах Метрополии.
— Ты что мне пытаешься сейчас сказать? Что Князь, при желании, успеет войти в мой тронный зал победителем, пока вы отреагировать на его появление соизволите?!
— Фак…
— Фон Шпигель, еще раз скажешь «фактически», и я вырву тебе глотку вот этими вот руками!
— Ваше Величество, я лучше промолчу.
— Убирайся с глаз моих долой! И позови Министра финансов. Я Князю эту возмутительную выходку прощать не собираюсь!
Окраина Метрополии. «Летучий Голландец».
— Что Император сделал?!
— Заблокировал 2/3 ваших межгалактических счетов, — сказал Первый Советник, отступая к дверям кабинета. — Это не смертельно, но крайне оскорбительно. Мы разблокируем их, но на это уйдёт время. И деньги. Много денег. Большая часть того, что сейчас заблокировано.
— Вот так, значит, да? Паук многолапчатый. Сороконожка головастая! Я те руки-ноги-то пообрываю! Мое терпение кончилось!!!
Метрополия. Миранда. Императорский дворец
— Это вообще что?
— «Летучий Голландец».
— Адмирал, ты надо мной издеваешься? Думаешь, я свой бывший флагман не узнаю? Какого хрена он на орбите Миранды делает?!
— Ваше Величество, Князь внезапно прибыл к вам с дружественным неофициальным визитом. Наши министры и его Советники вели переговоры о вашей встрече последние несколько месяцев, но…
— Ситуация вышла из-под контроля, и Князь взял все в свои солдафонские грабли.
— Император, я, как профессиональный военный, прошу вас! Поговорите с ним по-человечески. Его сила и ваши деньги могут вернуть мир и процветание в Империю. Приберите народного героя к рукам без шума и пыли, и ваши подданные по всей Вселенной, как в Метрополии, так и в Порубежье, будут на вас молиться.
— Полагаю, ты сейчас озвучил не только свою точку зрения, — прищурился Император, разглядывая Улина фон Шпигеля так, чтобы тому было крайне неуютно.
— Вы правильно полагаете, — виновато опустил седую голову Адмирал. — Совет министров без разговоров поддержит любое ваше мирное решение.
— Надеюсь, они понимают, что бравого вояку, красивого холостого кобеля и наделенного реальной властью аристократа придётся контролировать круглосуточно?
— Если кто и знает, как держать его на привязи без ущерба для Империи, то только вы.
— На то я и Император, — надменно кивнул фон Шпигелю Генрих. — Пригласите Князя во дворец. Я поговорю с ним один на один в моем кабинете. Никакие другие варианты переговоров даже не обсуждаются.
…
Генрих успел глотнуть виски для храбрости за минуту до того, как Князь вошел в кабинет. Вытер вспотевшие руки о брюки, благо стол позволял, и кивнул на кресло напротив.
— Давно не виделись. Присаживайся.
Князь подошел к креслу, но не задержался возле него, потому что увидел того, кого любил так долго, и слегка потерялся во времени: подошел к нему вплотную, запустил руку в шелк темных волос и поцеловал в губы, касаясь пальцами другой руки бешено бьющейся жилки на его горле. Оторвался на секунду:
— Опять пил для храбрости?
— Немножко, — как в давние времена смутился Генрих, затягивая любимого на колени.
— По жопе дам, алкоголик начинающий, — притворно нахмурился Арман, обнимая его за шею и поднимая лицо к своему, чтобы исцеловать легкими, коварными поцелуями.
— Дай.
— Ты сдаешься без боя? — с трудом вернулся в настоящее Князь.
— Я милостиво тебя прощаю и предлагаю разделить со мной мои покои, — сказал Император, не слишком правильно формулируя предложение руки и сердца, за что и поплатился.
— Что?! Опять?! Тебя что, жизнь ничему не учит? — слетел с его колен Арман.
— А тебя? Ты любишь меня и принадлежишь мне. Во всех смыслах этого слова! Какой смысл это отрицать?
— Это ты любишь меня и принадлежишь мне!
— Я держу тебя за горло, потому что все твои деньги — мои! — вскочил на ноги Генрих. — Делай, что говорю!
— Я держу тебя за яйца, потому что твой жалкий флот ни за что не справится с моим! Чем тебе помогут деньги, когда у твоего горла будет мой кинжал?
— Тупик, тебе не кажется?
— Не кажется.
— Хорошо. Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю тебе разделить со мной мои покои! — сказал Арман.
— Как ты себе это представляешь? — насмешливо посмотрел на него Генрих и попер танком, загоняя в угол между окном и шкафом. — Станем друг другу Фаворитами?
— Может, лучше мужьями? — уперся спиной в шкаф с книгами Князь. Посмотрел на любимого жалостливо. — Выходи за меня замуж, а?
— Да я, в общем, не против, — прижался к нему всем телом Император. — Но где гарантия того, что ты не воткнешь мне кинжал в спину, пока я сплю?
— Не загоняй меня в угол, не будет тебе кинжалов, — сказал Арман и обрушил на голову Генриха несколько тяжеленных томов.
— Вот так, да? — помрачнел Генрих, стягивая с полки галактический словарь весом в шесть кило.
Прицелился им в отступающего за рабочий стол Князя. Бросил и кинулся следом, сбивая с ног. Схватил за руки, уселся верхом. Прижал к полу.
— Отпусти, а то наваляю!
— Арман, я люблю тебя, — склонился к нему Генрих, отпуская его руки. — Я ждал тридцать лет, чтобы сказать тебе это, и не хочу тратить время на всякую ерунду. Я сделал все для того, чтобы наши подданные, Советники и Министры хотели только одного — чтобы мы решили дело миром. Единственный вариант это сделать — стать Соправителями.
— То есть замуж выходить придется мне, да? — взялся за пуговицы на его камзоле Арман.
— От тебя не убудет, если ты немного прогнешься, — принялся целовать безумно красивое лицо любимого Генрих, раздевая и раздеваясь.
— А если ты прогнешься, от тебя убудет? — уложил его животом на ковер Арман.
Потерся щекой о мощное плечо, а пахом о крепкую задницу. Покусал ласково за шею. Обхватил под горло рукой. Зарылся лицом в шелковые волосы.
— Мне только прибудет, ведь я обожаю под тобой прогибаться, — не контролируя язык, сказал Генрих.
Понял, что ляпнул, но исправляться не стал. Какой смысл? Он тридцать лет ждал этого момента!
— Я люблю тебя, Генри, — вбил его в пол Арман. Исцеловал всего. Облапал. — Всегда любил. Ты же знал это, правда?
— Правда.
Эпилог
В императорской опочивальне царил утренний полумрак, который, может, и хотел бы скрыть бардак, но солнце его желания в расчёт не принимало, любопытными лучами подкрадываясь к лежащим на постели мужчинам, перепутавшимся телами так, что разобрать, где один, а где второй, было невозможно.
— Генри, я тут подумал… — поерзал тот, что был покрыт шрамами в самых неожиданных местах.
— Зачем? — сонно отозвался тот, на котором не было даже царапины.
— Что «зачем»?
— Подумал зачем? Вчера ты вышел за меня замуж. Отныне за тебя думаю я, сладкая моя девочка.
— Охренел?! — навалился на него первый. Ткнул носом в подушку, загнул руку за спину и цапнул за плечо зубами на полном серьёзе.
— Ай! Арман, отпусти руку, сломаешь! Я же пошутил!
— Шуточки у тебя дурацкие.
— Прости. Так о чем ты подумал?
— Помнишь тот день, когда наш мир рухнул?
— Ты имеешь в виду тот день, когда подло пырнул меня ножом в спину и сбежал? — сумел высвободить руку Император.
— Да, — выдохнул ему в затылок Князь и невыносимо медленно пополз руками и губами по валикам мышц сильной спины, не пропуская даже сантиметра.
— Конечно, помню. А что? — приподнялся на локтях Генрих, прогибая поясницу так провокационно, что Арман его немедленно за это покусал, заставляя маскировать стон удовольствия за недовольством. — Ай! Больно!
— Тебе сейчас будет еще больнее, — довел влажную дорожку до копчика Генриха Арман. Прихватил его бедра руками покрепче. Лизнул в ложбинку между полупопиями. — Если ты не объяснишь мне, недоумку доверчивому, почему у тебя на спине нет шрама от моего кинжала!
— Пластические хирурги постарались, — ответил Император, терзая руками подушку, в которую уткнулся лбом, в такт жадному языку, орудующему в анусе.
Заработал звонкий, весьма чувствительный удар по заднице ладонью, но сумел заглушить довольный стон подушкой. В каком-то смысле он эту порку заслужил.
— Не ври мне, дорогой, — толкнулся в желанную глубину членом Арман. Втиснулся до конца, притерся пахом к ягодицам, обхватил покорно прогнувшегося мужчину под собой локтевым захватом под горло и укусил в стык плеча и шеи: — Шрам от удара кинжалом с ядом Агуаны невозможно стереть с тела, даже вырезав мышцы до кости!
— Мне удалось, — вцепился в неумолимую руку на своём горле Император. Застонал довольно от ритмичных движений в заднице и бесславно поплыл в рассвет.
— А может, ты знал, что я попытаюсь тебя ударить, и надел защиту? — спросил Арман, терзая его ухо губами. — Может, ты просто развел меня, как последнего лоха, вынуждая бежать из Столицы, в чем мать родила, в свои владения? Не ври мне хотя бы сейчас!
— Я был вынужден так поступить. Если бы я не обидел тебя, предложив место Фаворита, ты бы не нашел сил оставить меня, а я бы тебя не отпустил, и это стало бы концом всего.
— Почему ты не поговорил со мной? Не объяснил? Не предложил переждать? — пропустил под грудью Генриха вторую руку Арман. Замедлил движение бедрами. — Тридцать лет я жил с мыслью, что оставил тебя тогда, когда был нужен больше всего на свете, а ты все подстроил! Как ты мог так поступить со мной?
— Ты воин, и совершенно не умеешь ждать и притворяться, поэтому я сослал тебя в твои же владения делать то, что ты и должен был делать.
— Какой же ты все-таки интриган, — зарылся носом в шелковые волосы на затылке Генриха Арман. — Сделал меня своим врагом, инсценировав покушение на убийство. Изгнал из Метрополии, обрекая на войну с бангалорами.
— А в итоге сделал своим Соправителем, собрав осколки былого величия Империи в единый кулак, — прошептал Генрих, лаская руку на своём горле пальцами, а потом, когда хватка ослабла, и губами. — Арман, я делал все это не ради власти, мира во всем мире или справедливости. Я делал это ради нас, любимый, и я не сомневаюсь в том, что в глубине души ты всегда это знал.
— Я не знал, — сжал его в руках Арман. Спохватился, услышав сдавленный ох, ослабил хватку. — Но подозревал.
Солнце развеяло утренний сумрак без следа, сияя в безоблачном небе счастливой апельсиновой звездой, ветер всколыхнул занавески, а мужчины на постели перестали шептаться и занялись безудержным, безоглядным и всепоглощающим сексом, забывая об интригах, войнах, наследниках и нерешенных проблемах напрочь, ведь им снова было всего 19, они любили друг друга всем сердцем и верили в то, что ничто на свете не сможет их разлучить.
Пы.Сы.
Императорская спальня. Утренний полумрак. Смятая постель и двое, перепутанными нитями собравшиеся в клубок ровно посередине.
— Генри?
— Да?
— Я тут подумал…
— Только не это!
— Скажи-ка мне, дорогой, а переворот во дворце, который сделал тебя Императором, не ты ли случайно замутил?
— Арман, давай лучше сексом займемся, а? Ой-ой-ой, ладно-ладно, я понял! Да, переворот был моих рук делом.
— Зачем ты все это заварил, болван?
— Ты не оставил мне выбора!
— Я?!
— Ты! И бангалоры, будь они прокляты. Мы были счастливы, пока в один ужасный день не пришло сообщение о гибели твоих родных. Я понял, что если не придумаю что-нибудь немедленно, то потеряю тебя навсегда.
— И наворотил такого, что черт ногу сломит. Уму непостижимо! Неужели нельзя было просто уйти со мной…
— Фаворитом? — перебил Армана Генрих. — Ты был последним из великого рода, а я любил тебя больше всего на свете и ревновал даже к собственной тени! Ты серьезно думаешь, что я согласился бы стать твоей пешкой-игрушкой и позволил бы тебе трахаться с женой?
— Ну…
— Баранки гну! Вспомни, я предлагал тебе стать моим Фаворитом и что получил в итоге? Кинжал в спину!
— Ну…
— Арман, любимый мой, не надо больше думать. Люби меня и не задавай вопросы, на которые тебе лучше не знать ответы.
Пы. Пы. Сы.
Императорская спальня. Утренний сумрак. Смятая постель и двое в хитросплетении тел, разорвать которые кажется кощунством.
— Генри?
— Да?
— Я тут… ммммффмммм… поду… ммммм-твою-ж-мать-что-ты-твориииэээх!
— Люблю тебя, что же еще? Не задавай глупых вопросов, я же просил!
Пы.Пы.Пы.Сы
Императорский дворец. Предрассветный сумрак. Длинный коридор. Незапертая дверь в покои придворного. Полуголый мужчина ныряет в нее тенью.
— Стефан? Оу, Филипп. Вместе в одной постели. Удачно я заглянул. Вижу, что не вовремя, но у меня есть парочка вопросов, на которые вам стоит ответить максимально быстро и честно. Во избежание поломки ваших стоящих колом жизненно важных конечностей.
— Если вопросы касаются моего эффектного на императорском флагмане появления и твоей скоропалительной женитьбы на графине, то задавай их Императору. У меня в голове жучок-передатчик. Если что-то пойдет не так, Генрих снесет мне ее к чертям за долю секунды.
— Ах, вон оно что! Ты все эти годы на него работал!
— Император умеет уговаривать. Кроме того, я знал, что он тебя любит и ничего плохого не сделает.
— Молчи, предатель.
— Да ладно те…
— Я кому сказал?!
— Нем как могила.
— Филипп, твоя очередь. Как наш с Генрихом фанатичный фанат стал Фаворитом Императора и сумел продержаться на этом скользком посту почти двадцать лет? Ты безумно хорош в постели?
— Князь, я с Императором только прилюдно ради конспирации целовался и все. Клянусь!
— Почему в постель не полез?
— Полез, только без толку. Подумал, что он кроме вас ни с одним мужиком переспать больше не сможет, и перестал о сексе с ним думать.
— Тогда зачем Император держал тебя возле себя?
— Князь, может, не…
— Отвечай!!!
— Филипп, Арман в ярости. Лучше ответь.
— Стефан прав, Филипп. Слушайся его, и доживешь до утра целым и невредимым.
— Я был координатором Стефана и сливал информацию по выгодным финансовым делам вашим Советникам.
— Так это ты в итоге спер все мои деньги?
— Император не мог больше ждать, Князь. Он хотел, чтобы вы вернулись как мож…
Скрип двери. Сквозняк, всколыхнувший занавеси балдахина у кровати. Взъерошенный, злой и полуголый Император.
— Филипп? Стефан?! Оу. Князь. В одних трусах. В пять утра. Возле постели с двумя голыми красавчиками, один из которых его бывший любовник. Глупо спрашивать, что ты здесь делаешь, не так ли?
— Ваше Величество, ничего не было и быть не могло! — на два голоса взвыли парни. Такими своих властителей они не видели никогда. — Он просто задавал воп…
— Заткнитесь, придурки! — рявкнул Арман, предусмотрительно отступая в коридор.
Злость на любимого сменилась щемящей нежностью и желанием затискать заботливого интригана до полусмерти. Вот только с ревностью бы разобраться…
— Далеко собрался, милый? — двинулся следом за ним Генрих.
— В нашу с тобой кроватку, — ускорил шаги Князь.
— Какой хороший мальчик, — кинулся в погоню Император. — Вот только поздно уже. Наказания тебе не избежать!
— Это кто еще кого наказывать должен! Я тебе тайно оружием и бесценными кадрами не помогал и жену богатую, но пиздец на голову ебнутую не подсовывал! — влетел в спальню Арман.
Ловким финтом скрутил не ожидавшего подвоха Генриха и уложил на ковер носом. Вздернул на колени. Приложил по ягодице ладонью и надрал ему задницу так, что после обоюдного оргазма они даже с пола встать не сумели: переплелись телами и, кажется, даже душами, притихли…
— Генри?
— Твою ж мать, Арман! — глухо простонал в шею непрошибаемого упрямца Генрих. — Хватит! Пожалуйста! У меня больше нет от тебя секретов, клянусь! Да, я отправил к тебе Стефана в качестве телохранителя и будущего адмирала. Да, я подсунул тебе графиню, зная, что она беременна от другого и мечтает стать Княгиней как минимум, а потом убил ее. Да, я сделал своим Фаворитом Филиппа, чтобы он держал меня в курсе всех дел Стефана, и нет, я с ним не спал.
— Почему?
— Потому что тридцать два года назад ты украл мое сердце, тупой солдафон! Потому что мне не нужны власть, деньги или любовники, если у меня нет тебя! Потому что ты мой Фаворит, мой муж, мое чудо, моя жизнь и мои потрепанные нервы!
— Не думал, что ты умеешь так громко и истерично орать.
— Это ты во всем виноват! Вывел меня из себя!
— Зато теперь я тебе верю.
— Ну ты и засранец.
Пы.Пы.Пы.Пы.Сы
Императорская спальня. Утренний полумрак…
— Генри?
— Если ты задашь мне сейчас вопрос, я тебя убью.
— Я не буду задавать тебе вопросы.
— Хорошо, тогда что ты хотел?
— Сказать, что люблю тебя. Очень давно. Со школы еще. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы тебя соблазнить.
— Арман, не льсти себе, — уронил на спину любимого Генрих. Устроился между покорно распахнутых ног. — Я заметил тебя первым, и это я тебя соблазнил.
— Я сделал все, чтобы ты так подумал, — смеющимися поцелуями покрыл все сильнее вытягивающееся в понимании лицо любимого Арман. — Тебе же так важно было во всем быть первым.
— Этого не может быть!
— Может.
— Ты хочешь сказать, что все это время я был твоим Фаворитом?!
— Угумммхх! Ох. К черту все это, Генри!
…
Пы…
Императорская библиотека. Полночь. Мертвую тишину огромного помещения нарушают быстрые шаги человека, которому не все равно.
— Генри! Ты здесь?
— Да. В зале с видеотекой.
Шаги обрываются возле отгороженной от остального пространства комнаты с уютными креслами и мониторами. Император сидит в одном из них и со странным выражением на лице смотрит в экран.
— Что ты здесь забыл? — садится к нему на колени Князь.
— Смотри.
Зал родильного отделения. Толпа народу суетится возле двух богато одетых женщин — Императрицы и Княгини, чьи дети родились с разницей едва ли в сутки. Стол с прозрачными высокими бортами, в котором хлопают на мир голубыми глазами два младенца, завернутые в черно-золотые и серебряно-синие пеленки. Им не больше месяца.
— Ваше Величество! Ваше Сиятельство! Пожалуйста, секундочку внимания. Последние приготовления перед фотосессией.
Толпа удваивает суету возле женщин, а младенцы на столике остаются без присмотра. Тот, что в синих цветах Князя, морщит нос в недовольстве от проплывающей в воздухе пушинки и, извиваясь червяком, вытаскивает из пеленок руки в попытке ее поймать. Тот, что в черных цветах Императора, следит за возней соседа с каким-то совершенно не младенческим интересом. Пушинка мечется туда-сюда в поднятой ручонками младенца воздушной буре и падает на стол между детьми. Они поворачивают за ней следом головы и сталкиваются носами.
— Фпппппп? — пускает пузыри парень в синем и машет ручкой в опасной близости от уха товарища по столу.
— Гу! — решительно шлепает губами парень в черном и ерзает гусеницей, придвигаясь к соседу ближе.
— Фппфп, — соглашается будущий Князь де Сильва-Веласкес и обнимает счастливо улыбающегося будущего Императора Генриха ХХXV за шею негнущейся толком ручкой.
Монитор гаснет, оставляя мужчин один на один со Вселенной. Генрих обнимает любимого и скрывает лицо на его широкой груди, с трудом признавая очевидное.
— Ты не верил в Судьбу и Вселенную зря, — говорит Арман, рассеянно играя с прядями волос на голове Генриха. — Мы были предназначены друг другу с самого рождения.
— Может, если я напьюсь, то забуду об этом?
— Почему тебе так сложно принять тот факт, что Вселенная позаботилась о нас до того, как мы смогли сделать это сами?
— Я не хочу быть пешкой в чужих руках! — вскинул голову Генрих. Хотел продолжить, да так с открытым ртом и замер. — Смотри!
Едва заметная в свете двух полных лун пушинка медленно кружилась над их головами вопреки всем законам и правилам, подтверждая то, что отныне было понятно обоим:
— Мы не пешки, Генрих. Мы Фавориты, которым позволено куда больше, чем простым смертным.
— Черт, как много управленцев на мою императорскую голову.
— Заткнись и не гневи Вселенную, придурок. Давай я тебя лучше поцелую.
— Ммммхххм!
— Угуммм.
— Мммм-да-что-же-мммм-ох…хорошо-хорошо, я согласен со всем, только не переставай…ммммм-ох… Любимый…
19.06.17
====== Судья Дредд ======
Комментарий к Судья Дредд Я обещал сагу? Нате вам)
15 лет спустя
Метрополия. Миранда. Императорский дворец
— Гарольд, глянь, кто, наконец, пожаловал.
Гарольд поставил бокал с шампанским на столик, прежде чем обернулся. Императорский бал по случаю дня рождения Персиваля был в самом разгаре, сам Перси основательно поднабрался, а потому его вспыхнувшие похотью глаза сулили неприятности, к которым следовало подготовиться. Кто бы ни вошел сейчас в бальный зал, разбираться с ним придется Гарольду на правах Наследника Императора, старшего брата и самого разумного из принцев, не признающих слова «нет». Кто осмелится им возразить? Залепить пощечину на официальном мероприятии? Да просто послать на задворки Вселенной! Никто. С тех пор, как Князь Арман де Сильва-Веласкес стал мужем Императора Генриха XXXV, желающих возражать императорскому семейству не осталось по определению.
Гарольд обернулся и ослепленно-растеряно прищурился, потому что парень, разделивший толпу надвое и раздаривающий надменные улыбки направо и налево, был мужественен, презрителен и безукоризненно красив.
— Сыночек Армана обскакал, — подал голос пьяный Персиваль. — Раздеть бы его. Рассмотреть. Облизать. Вдруг где изъян отыщется? Ну там… Мышцы пресса не симметричны… Анус некраси…
— Заткнись, — поморщился очнувшийся Гарольд, которому слушать грязные откровения брата осточертело много лет назад.
— Не хочу я затыкаться. Я хочу трахнуть этого парня!
— Это не просто парень. Остынь. Нам неприятности не нужны.
Персиваль Гарольда не услышал. Обошел длинный стол с едой, возле которого они стояли, запнулся о боковую ножку, но устоял на ногах и решительно двинулся к Артуру, который с видимым раздражением отбивался от стаи придворных девиц, ждавших его появления в Императорском дворце как манну небесную. Если бы не очередная подлянка Императора, убедившего Армана перестать опекать детей и таскаться к ним на Амадею по поводу и без, он бы сюда никогда не прилетел, но пришлось. Соскучился по отцу страшно, да и проверить, как у него на самом деле дела, не помешает. Видеосвязь — это одно, а личное общение — совсем другое.
Персиваль споткнулся о девиц буквально через пару шагов и притормозил, как-то вдруг обнаружив, что получить желаемое с лету не получится. Его это не остановило.
— Эй! Веласкес! Хватит тискать моих девочек! Иди ко мне, я тебя сам потискаю!
Голос пьяного Персиваля разнесся по зале, ударился о стены и накрыл изумленным молчанием большую часть гостей.
— Брысь с дороги, стервятницы. Я иду!
Гарольд едва не зарычал вслух от досады и двинулся за братом настолько быстро, насколько возможно. Правила приличия, мать их за ногу, не позволяли Наследнику Великой Империи бегать за идиотом-братом сломя голову. Он бы ему в башку подносом запустил, но это, к сожалению, тоже было категорически невозможно. Оставалось надеяться на то, что княжич ситуацию спасет. В конце концов, это же его первый выход в столичное общество. Должен же он…
Как понял Гарольд минуту спустя, Артур де Сильва-Веласкес никому и ничего должен не был.
— О-о-о! М-м-м! Ты охрененный, — обошел княжича кругом Персиваль. Положил руку на его широкую грудь. — Из тебя получится лучший Фаворит всех времен и народов.
— Ты кто такой, клоун? — ледяным голосом спросил Артур, замирая под его рукой статуей.
— Я Его Высочество, принц Персиваль, — шагнул к нему Перси, не обращая внимания на решительные шаги брата за спиной. — У меня сегодня день рождения, поэтому этой же ночью ты станешь моим Фаворитом, подарочек.
— Хуя тебе лысого, а не подарок, — рявкнул Артур и схватил принца за руку, ломая кисть и роняя на пол так, чтобы по дороге тот встретился лицом с его коленом.
— Ау-у-у!!! — взвыл Персиваль, зажимая разбитый нос уцелевшей рукой и падая сломанной куклой у ног подошедшего Гарольда.
— А-а-х! — дружно выдохнули придворные.
— Зря вы с ним так, Ваше Сиятельство, — сказал Гарольд, перешагивая через брата, чтобы встать с Артуром нос к носу. То есть губами ко лбу — Наследник Князя оказался ниже его на полголовы.
— Наследник Императора, полагаю, — вздернул подбородок Артур.
Заценил ум, светящийся в темно-зеленых глазах, волевую складку на краю губ, и сбавил обороты. Такому морду бить не стоит. Не простит ведь никогда.
— Правильно полагаете.
— Если вы ждете извинений, то не дождетесь. Ваш брат — мудак, каких поискать, — буркнул Артур и немедленно о своих неосторожных словах пожалел. Вечно у него так: сначала сказал, потом подумал. В бою такая тактика самая правильная, но не балу же!
Гарольд задумался, подыскивая наиболее подходящий вариант выхода из тупика, и рассеянно уставился на княжича, краем сознания замечая забавную родинку над левым краешком его идеальной верхней губы. Отвлекся на нее и неожиданно для самого себя сказал вслух то, что вертелось в голове, поднимая руку и касаясь родинки большим пальцем:
— Эта родинка… Она превращает вас из ангела в человека.
— Что? — отшатнулся Артур.
— Я приглашаю вас на ужин, — очнулся Гарольд. — Обсудим произошедшее наедине и…
Договорить ему княжич не дал. Боднул головой в грудь, уронил спиной на пол, прижал к нему коленом, склонился к самому лицу и прошипел едва слышно:
— Я не баба, чтобы с тобой наедине чаи распивать!
Увидел бушующий шторм в растерянных бездонных глазах… почему-то растерялся сам, но почувствовал руку на своем бедре и вскочил, как ужаленный.
— Ноги моей в этом вертепе больше не будет!
Гарольд смотрел вслед уходящему княжичу до последнего и встал, только когда за ним захлопнулась дверь.
— Ваше Высочество, мне кажется или Его Сиятельство только что ответил весьма невежливым отказом прийти на свидание сразу двум принцам? — нарушил тишину один из прихвостней младшего принца Эдварда, пользовавшегося любой возможностью насолить братьям.
— Тебе не кажется, — отозвался с пола принявший сидячее положение Персиваль. Стер кровь с лица рукавом рубашки и посмотрел на Гарольда с нескрываемой ненавистью: — Жаль, что этот воинственный мальчик не приложил тебе так же сильно, как мне.
— Замолчи.
— Не замолчу! Не лезь в мой огород, сволочь, и не смей отбивать у меня добычу!
Гарольд открыл рот. Закрыл. Приложил Персивалю коленом в висок и покинул бальную залу в абсолютной тишине.
…
— За то, что произошло на балу, ты будешь наказан очень жестоко, Гарольд. И за себя, и за Персиваля, и за Артура.
— Это несправедливо.
Гарольд вскинул на отца глаза, увидел в них грозу и пререкаться передумал, по опыту зная, что любые слова будут восприняты как жалкие попытки оправдаться и лишь усугубят ситуацию.
— Несправедливо? — подошел к нему вплотную Генрих. — А по-моему очень даже справедливо. Ты Наследник огромной Империи и должен уметь отвечать за последствия не только своих поступков. Ты позволил члену императорской семьи затеять потасовку с Наследником второго по важности рода во Вселенной на глазах у всех. Мало того! Не только ему за брата не отомстил, но буквально через минуту позвал на свидание, получил отказ и позволил вытереть о себя ноги в прямом смысле слова. Ты выставил императорскую семью на посмешище! Как ты мог допустить такое?
Гарольд виновато повесил голову. В устах отца произошедшее казалось не досадным инцидентом, а Концом Света и Самым Страшным Преступлением. Как он умеет переворачивать все с ног на голову, а? Уму непостижимо! Все ведь было совсем не так! Гарольд всего лишь хотел исправить ситуацию, а в итоге унизил императорский род и выставил себя полным дураком. Если с потасовкой еще можно было как-то разобраться, то с остальным мало что можно было поделать. Само по себе приглашение на ужин в частном порядке не значило ничего, но вот слова про родинку… Кто его за язык дернул?
— Много лет назад ты единственный был категорически против моей свадьбы с Арманом и не побоялся об этом заявить. Помнишь свой главный аргумент?
— Два мужика в одной постели — это издевательство над природой, — ответил Гарольд и поднял голову, попутно расправляя плечи. То, что он позволил унизить себя один раз, вовсе не значит, что это случится и во второй. — За эти годы кое-что изменилось.
— Кое-что? — переспросил Генрих, вынуждая пояснять.
— Я покинул ряды воинственных гомофобов, но по-прежнему не желаю пускать в свою постель мужика. Мне вполне хватает женщин.
Генрих отошел от сына и сел за стол. Постучал старинной шариковой ручкой по столешнице и решил добиться ответа на свой самый главный вопрос. Он должен знать, что у Гарольда в голове, особенно после того, что увидел на видеозаписи.
— Тогда какого дьявола ты пригласил Веласкеса на свидание?
— Не знаю, как это получилось, — виновато повел плечами Гарольд. — Я хотел переговорить с ним без свидетелей и уладить дело, вот и все.
— Не все. Я смотрел видеозапись. Ты разглядывал его лицо, лапал руками и сыпал сомнительными комплиментами! О каком деловом ужине речь?
— Мне Артур нафиг не нужен! Я его первый раз в жизни видел! Бред какой-то…
Император посмотрел на несчастно-потерянного сына и решил быть с ним честным. Зная правду, он сможет побороться за себя сам. Кто знает, вдруг победит?
— К сожалению, это не бред.
— А что это? — нахмурился Гарольд.
— Любовь с первого взгляда.
Вытянувшееся в непритворном изумлении лицо сына весьма Императора позабавило.
— Что за чушь! Какая еще любовь? Это же сказки для доверчивых барышень!
— Это не сказки. При желании любовь может своротить горы. Не стоит недооценивать ее силу.
— Да что ты в ней понимаешь!
— Все.
— Ты интриган и расчетливый сукин сын. Какое…
— Мы с Арманом любим друг друга больше пятидесяти лет и сделаем что угодно, чтобы по-прежнему быть вместе.
Гарольд от такого невероятного заявления словами подавился. Откашлялся… И вдруг осознал всю глубину отцовской интриги, уходившей корнями во времена, когда его в помине не было. Уставился на Генриха в изумлении.
— Так вы все подстроили! Мятеж во дворце, который сделал тебя Императором, изгнание Князя, войну с бангалорами, наращивание военной мощи Веласкесов и его шокирующее появление на нашей орбите, после которого вся Вселенная умоляла вас решить дело миром.
— Насчет бангалоров ты, конечно, преувеличил, но в остальном… Да. Я организовал все это, чтобы однажды Арман смог быть со мной рядом.
— Ты организовал?
— Я. Князь — солдафон и всегда им был. Слишком добрый, прямолинейный, честный и ни черта не понимающий в интригах. Ты похож на него, а это не дело.
— Я похож? С чего ты взял?!
— С твоим подходом к делу братья сожрут тебя через год после моей смерти.
— Они не посмеют.
— Еще как посмеют! Ты решаешь их проблемы, вытираешь им сопли и убираешь за ними дерьмо вместо того, чтобы заставить их прекратить создавать проблемы в принципе.
— Тебе не кажется, что это твоя работа? — сжал челюсти Гарольд.
— Она была моей, пока ты добровольно меня от нее не избавил, — пожал плечами Генрих. — Если находится дурак, разгребающий дерьмо, какой резон ему мешать?
— Даже если этот дурак — твой Наследник?
— Дурак никогда не будет моим Наследником.
Гарольд сжал зубы, унимая обиду и негодование, а Генрих принял одному ему ведомое решение, поднялся на ноги и оперся руками на стол. Эту его позу знали все, как и то, что ничего хорошего после этого не происходило.
— Я лишаю тебя всех привилегий, титула Наследника и изгоняю из Метрополии на тридцать лет. Решение не окончательное и может быть изменено, но для этого тебе придется сильно постараться.
— Да пошел ты на ху… — вспылил было Гарольд, но вспомнил, что отец женат на мужике, и переобулся на лету: — В Черную дыру в Дальнем Порубежье!
— Туда пойдешь ты, — усмехнулся Генрих. — Подумаешь о своем поведении и о жизни, принося пользу Империи на задворках Вселенной. Повзрослеешь, опыта наберешься опять же.
— О чем ты…
— Я подыскал тебе работу. В конце концов, ты же мой сын, а сыну Императора искать работу неприлично. Да и светить лицом не стоит. У нашего рода много врагов, которые с удовольствием оторвут тебе голову просто за то, что ты — это ты.
— Что за херь ты несе…
— Ты будешь Судьей, — в очередной раз оборвал Гарольда Император. Набрал код на панели стола, открывая потайной ящик, из которого достал небольшую капсулу, странного вида то ли автомат, то ли пистолет, и сверкающий золотом, внушительный на вид треугольный жетон. — В Дальнем Порубежье все еще бардак, Звездный Патруль не справляется с жалобами на произвол местных властей, да и не его это забота, а потому мы с Арманом придумали новый способ улаживать конфликты законно, но при этом оперативно. Имперские Судьи — дознаватели, судьи и палачи в одном лице показались нам отличным решением проблемы. Ты будешь седьмым Судьей, Дредд.
— Какой еще Дредд?!
— Новая жизнь — новая личность. У Судей удостоверение личности никто спрашивать не будет, но подстраховаться не помешает.
Император вышел из-за стола и с размаху влепил капсулу в шею не ожидавшего такого Гарольда.
— О-о-у-у!
— Как ты уже догадался, в капсулу вшит детонатор. Не пытайся ее нейтрализовать или извлечь. Не приближайся ко мне или к Миранде слишком близко без моего разрешения. Не буди во мне зверя и не пытайся мстить. Вернешься во дворец после изгнания, тогда и поговорим.
Генрих вручил потерявшемуся в происходящем Гарольду пистолет и значок и мощным тычком в спину направил в сторону дверей.
— Ах да, еще кое-что. Шлем Судьи — защита не только от пули, но и от желающих пристрелить тебя во сне, а таких, поверь мне, будет без счету. Не снимай его без надобности.
— Какой еще шлем?!
— Не свети лицом, сын мой, и все у тебя будет шоколадно.
— В жопу себе засунь свое «шоколадно», — выругался Гарольд, беря себя в руки и вылетая из кабинета разъяренной ракетой.
В глазах двоилось от унижения и обиды, горло и предплечье рвала болью осваивающаяся в организме капсула, а в сердце расцветала ненависть. Ко всем! К брату, к отцу и к Артуру де Сильва-Веласкесу, который своей нереальной красотой и полным отсутствием инстинкта самосохранения всю эту кашу заварил.
— Ты пожалеешь о том, что натворил, отец, но будет поздно! Вы все пожалеете!
Он бы, может, еще чего пообещал, но на его пути возник монументального вида мужик, который с ходу залепил ему жуткого вида шлемом в лицо. Убедился, что Гарольд потерял сознание, нацепил шлем ему на голову, закинул его на левое плечо и, чеканя шаг, понес опального Наследника Великой Империи в неизвестность.
…
— Жестоко ты с ним.
Император подпрыгнул от неожиданности, обернулся, увидел сидящего в своем кресле Армана и облегченно выругался:
— Напугал, поганец!
— Тебя хрен напугаешь, — и не подумал извиняться Арман, отодвигая кресло так, чтобы было удобно смотреть на присевшего на край стола Генриха. Взял его руку в свою. — Ты уверен в том, что делаешь?
— Как много ты слышал? — прищурился Император.
— Все.
— Значит, ты знаешь, что Гарольд пригласил твоего сына на свидание.
— Знаю, но, думаю, ты преувеличиваешь значимость этого события. Они — не мы. Гарольд видел Артура один раз в жизни и огреб люлей за разговор с ним ото всех сразу. Они не знают друг о друге ничего, у них нет общих тем, друзей или интересов. Артуру на Гарольда наплевать. Кроме того, он любит женщин, как и твой сын. Нет причин для паники.
— Есть.
— Назови хоть одну.
Генрих склонился к Арману, поцеловал в губы и только после этого ответил:
— Когда Гарольд коснулся лица Артура рукой, то посмотрел на него так же, как я смотрел на тебя за неделю до нашей несостоявшейся свадьбы.
— Ты уверен?
— Я сто раз просмотрел видео потасовки. Хочешь, можем посмотреть вместе.
— Не хочу.
— Тогда поверь мне на слово. Я своего сына знаю.
— Генрих, я не могу позволить Артуру стать Фаворитом Гарольда, — жалостливо посмотрел на любимого Арман. — На кого я Княжество оставлю? Не на мужа же дочери!
— А я не могу позволить Гарольду жениться на мужике. На любом мужике, если уж на то пошло. Если он сделает это, его заставят отречься от престола, а он единственный, кто с моим беспокойным хозяйством сможет совладать. Без него Великой Империи настанет конец. Я не могу этого допустить!
— Насчет «единственного, кто сможет» ты прав. Персиваль и Эдвард кто угодно, только не государственные деятели.
— Поэтому я сослал Гарольда в Дальнее Порубежье на целых тридцать лет, которые мы все сможем спать спокойно. Там ему будет не до мужиков.
— Мне кажется, ты своего сына недооцениваешь. Если он влюбился в Артура по-настоящему, его ничто не остановит.
— Если Артур будет вне зоны его досягаемости, все может повернуться иначе. Любовь — это ведь не драгоценный камень, это цветок. Если его не поливать, он засохнет и умрет.
— Держать Артура под контролем. Оставим его в Столице, назначим на высокую должность и загрузим работой.
Арман посмотрел на Генриха с подозрением.
— Сдается мне, ты чего-то недоговариваешь.
— Я всегда чего-то недоговариваю, это мое нормальное состояние.
— Знаешь, в этот раз я не буду давить на тебя. Делай, что считаешь нужным.
— Что-то ты какой-то больно покладистый, — настала очередь Генриха подозрительно смотреть на Армана.
— Мой сын снова будет рядом со мной. Я мечтал об этом с тех пор, как в твоих покоях поселился. На ближайшие тридцать лет мне этого вполне достаточно.
— А дальше?
— Посмотрим.
— На что?
— На наших сыновей, конечно, — ответил Арман, поднимая руку, чтобы коснуться медленно опускающейся на стол пушинки. — Если они предназначены друг другу судьбой, я сделаю все, чтобы они жили долго и счастливо. Вместе.
Генрих проводил взглядом зловредную пушинку, капнул слюной на задумчиво улыбающегося Армана и внес корректировки в свои злодейские планы. Вселенские пушинки и любимые… Они такие… упрямые! Любые планы порушить могут.
…
Артур брел по длинному коридору в никуда. Вообще, он хотел попасть в свои покои, но заблудился. Стоять на одном месте было глупо, звонить друзьям стыдно, вот он и шел вперед в надежде встретить живую душу, которая выведет его из бесконечного красно-золотого лабиринта. Увы, души появляться не спешили, через две лестницы и десять минут ходьбы стены коридора обрели стальное покрытие, а еще через пять минут перед глазами уставшего Артура предстал огромный ангар, в котором копошилось бесчисленное количество народу, возившегося с семью супер современными малогабаритными звездолетами.
— Какие интересные птички.
Всякой разной летающей и не очень техники за свою недолгую, но богатую на военные события жизнь он насмотрелся достаточно, однако таких стремительных, хищных, но при этом монументально-неприступных кораблей ему встречать не приходилось.
— Осматриваетесь, Ваше Сиятельство?
Раздавшийся за спиной голос Артура не напугал — он услышал шаги почти неслышно идущего человека давно.
— Не поверите, я заблудился.
— Поверю. Императорский дворец — тот еще лабиринт, — хмыкнул новоприбывший и встал рядом с Артуром, сложив руки за спиной. — Красивые машинки, не правда ли?
— Очень, — покосился на него Артур.
Мундир внутренних войск Императора, нашивки генерала и военная выправка. Движения выверены и точны. Непростой мужик, ох, непростой. Один шрам на виске чего стоит. Специально, наверное, оставлен, в назидание окружающим, чтоб не забывали, с кем разговаривают.
— Вы меня не знаете, — отследил его взгляд тот. — Генерал Джозеф Рико. Я участвовал в войне с бангалорами далеко от вас.
— Усмиряя непокорные планеты?
— Наводя порядок в Метрополии, — с легким укором в голосе поправил генерал. — Мародеры, контрабандисты, кровавые секты разных мастей, преступники и маньяки — вот мои клиенты. Покорность или непокорность планет — это компетенция Императора.
— Можно осмотреть ваши машинки изнутри? Жуть как интересно.
— Вам можно все, — склонился в придворном поклоне генерал. — Прошу за мной.
Они прошли больше половины длинной узкой лестницы вниз, прежде чем Артур задал очевидный всем и каждому вопрос:
— А почему мне можно все?
— Потому что пять минут назад вы были назначены начальником моего начальника, — ответил генерал. — Какие от вас могут быть секреты?
— Кто отдал распоряжение?
— Император.
Артур благоразумно проглотил все, что хотел сказать, отвлекся на монументальных мужиков в странных мундирах (магнитные сапоги космопехов с вычурными передними накладками, черной сталью облегающее тело трико, на плечах и груди дополнительная навесная броня, на правом плече которой золотой императорский орел, а на левой части грудной клетки стильный, легко читаемый знак в виде щита с надписью: «Имперский Судья», на голове глухой шлем, оставляющий на виду только губы и подбородок) и не стал скрывать восторг, разглядев всю эту красоту вблизи, пощупав ее руками и даже поковыряв клинком, вытащенным из сапога.
— Судья Марвел, покажите Его Сиятельству ваше оружие.
— Да, сэр, — ответил мужик, которого бесцеремонно ощупывал Артур, и вытащил из кобуры чудо чудное, диво дивное — новейший пистолет. — Голосовое управление, шесть видов оружия в одном, лазерный резак, огнемет, шокер и… еще кое-что.
— Бангалоры вас раздери! Хочу себе такой!
— Не получится, — улыбнулся восторгу Артура генерал. — Это личное оружие Судей, в него заложен их генный код и получают они его из рук Императора. Любой, попытавшийся им воспользоваться, с разрешения Судьи или без оного, умрет мгновенно.
— Ладно, оставим в покое пистолет и Судей. Идем смотреть машинку.
— Какую именно вы хотите осмотреть?
Артур обратил внимание на легкую насмешку в голосе генерала, но реагировать на нее не стал. На первый взгляд все звездолеты выглядели одинаково, но это только на первый взгляд. Он столько времени провел за штурвалом истребителя, столько раз наблюдал за боями с мостика «Летучего Голландца», что обмануть его было невозможно. Семь звездолетов, и только один — само совершенство. Артур ткнул в него пальцем:
— Мне нужен вон тот.
— Как скажете, — склонился в уважительном поклоне генерал, добавляя плюс к карме родовитого юнца. Если он разбирается в людях так же, как в звездолетах, то им всем крупно повезло. — Он принадлежит Судье Дредду, вступившему в наши ряды сегодня.
— М-м-м. Новье, да? Все самое лучшее?
— Да. Мы надеемся на то, что в самое ближайшее время имя этого Судьи прогремит по всей Вселенной.
— Почему?
— Его направил к нам в отдел сам Император.
— Очень интересно, — пропустил слова генерала мимо ушей Артур и ступил на трап звездолета.
Проскользнул вглубь, заглянул во все отсеки, и вскоре устроился в кресле капитана, изнемогая от желания опробовать фантастическую машину в деле. Он так скучал по гонкам, которые они с отцом устраивали, едва выдавалась свободная минута! Словами не передать как сильно.
— Я жду вас снаружи, — прислушался к звукам в ангаре генерал и покинул звездолет, оставляя Артура наедине с непреодолимым искушением.
— Если очень хочется, то ведь можно, — сказал сам себе Артур, разобравшись в пульте управления за считанные минуты. Положил ладонь на виртуальный ключ пуска и обломался, потому что на его плечо опустилась рука.
— Далеко собрался?
— Не очень, — поник Артур, поворачиваясь лицом к говорившему. Как он и думал — Судья. В шлеме, в сапогах и в трико, но без брони и значка. — Хотел вокруг планеты мотануть и обратно.
— «Закон» и «порядок» для тебя пустые слова?
— Нет, но…
— Что не запрещено, то разрешено? — насмешливо закончил за него Судья. Сложил руки на груди, щеголяя проступившей сквозь ткань мускулатурой.
— Ты — тот новенький, кого прислал Император?
— Угадал.
— Тогда тебе позволено чуть больше, чем остальным.
— И?
— Дай мне прокатиться, — сказал Артур, делая ангельское лицо, перед которым не могли устоять даже прожженные вояки.
— Что мне за это будет? — дрогнул Судья, делая шаг назад.
— Чего ты хочешь?
— Мне нужно подумать.
— Ну что же, думай. А пока ты думаешь, мы полетаем. Идет?
— Ты всегда такой… бесцеремонный?
— Не люблю тянуть бангалора за яйца.
— Я это уже понял. Ладно, летим. Цену назову, когда вернемся.
— Договорились, — согласился Артур, разворачиваясь к пульту управления. — Чумовая птичка! Тут столько всего! Обкончаться!
— Разберешься?
— А то! Я среди таких штуковин родился и вырос.
— Нехилые у тебя игрушки.
— Держись, Судья, — оглянулся на него Артур. — Сейчас я покажу тебе высший пилотаж.
— Звучит угрожающе, — взялся за поручень над головой Судья. — Может, мне лучше посмотреть на твои выкрутасы со стороны?
— Поздно, — рассмеялся Артур и испарился из ангара гиперпрыжком, который до этого дня считался невозможным.
…
Гарольд глотал подступающую рвоту все то время, что княжич издевался над звездолетом. Невесомость, конечно, хорошо, но не тогда, когда за штурвалом психованный пилот, а твои ноги прикованы к полу магнитными подковами.
— Смотри, смотри! Трубы! И заслонка! Щас мы через нее прошмыгнем!
— Угу.
— О! Давай на маневренность проверим. Где тут у нас астероидный пояс? А! Вот он, лапулечка. Щас мы туда нырнем. О-о-оп!
— Бл-у-гу.
— Отлично! А теперь камешки мимо. Мимо, говорю! Черт, Судья. Судья!
— А?
— Можешь помочь? Чет как-то многовато тут камешков. Надо бы их огнем подразогнать, вот тут панель управления оружием, видишь?
— Угу.
Разнесенные в пыль астероиды успокоили бушующие в Гарольде эмоции и включили разум. Идея выкинуть виновника всех бед в открытый космос благополучно сгинула в никуда, а ее место заняли куда более опасные раздумья и… восторги. Как ни крути, а пилотом Артур был от бога.
— Спасибо, что поддержал, напарник, — улыбнулся Гарольду Артур, выводя звездолет из астероидного пояса целым и невредимым.
— У Судей нет напарников.
— Жаль. Мы бы сработались.
— Нам пора домой, — свернул тему Гарольд.
Напарники, друзья… Все это было возможным в прошлой жизни, возврата к которой нет, и виноват в этом был он сам и его дурацкий язык. Это следовало учесть в новой жизни, чтобы не испоганить и ее тоже.
— Не будь занудой, мы ж только вылетели.
— Домой я сказал!
— Ладно. Но вокруг планеты все-таки навернем.
— Медленно.
— Уговорил.
Гарольд выдохнул, прислонился спиной к переборке и отпустил поручень.
— Ты в порядке? — покосился на него Артур.
— Угу.
В звездолете воцарилась тишина, Миранда поплыла внизу красно-синим шариком и Артур уставился на нее, как завороженный. А Гарольд уставился на него, безуспешно изгоняя из головы жестокие слова отца. И вовсе не те, что про изгнание и ответственность, а те, что про бред и любовь. Как Артур оказался в ангаре? Почему зашел в его новый дом? И какого черта показал себя во всей красе?! В азарте, в опасности и в любви. То, как он смотрел на все, что окружало его сейчас, кричало о том, как он все это любит: звездолеты, планеты, космос, жизнь и свободу.
Гарольд и хотел бы ему позавидовать, но не смог. Его удел — порядок, ответственность и закон. Ненависть к отцу, накатившая на него в кабинете, испарилась, обнажая правду: он был недостаточно хорошим Наследником, чтобы стать Императором. А еще он ничего не знал о выборе и о любви — тех самых вещах, что скручивают внутренности и жгут душу кислотой. Он смеялся над теми, кто рассказывал ему об этом, и считал их идиотами, а теперь оказался в их рядах вопреки себе и всем своим установкам.
Оставалось понять, что для него Артур — наказание или награда? Он решил подумать об этом, когда будет от него вдалеке. Может быть, не все еще потеряно, и наваждение пройдет?
— Обожаю это все, — отмер Артур, завидев сторожевую башню ангара, из которого началось их путешествие.
— Я заметил.
— Спасибо, что дал прокатиться. Эта машинка — всем машинкам машинка. Береги ее. Дай ей имя.
— Зачем?
— Ну ты даешь, — посмотрел на него круглыми глазами Артур. — Она же живая! Она же как… как лошадь!
— Лошадь?
— Только не говори, что не умеешь ездить на лошади.
— Не умею. Мало того, я их живьем ни разу в жизни не видел.
— Ну ты и лопух!
Гарольд прикусил язык, обрывая объяснения. Кому они нужны? Другое дело имя для звездолета, который отныне будет его домом. Это ведь не бесконечно меняющиеся тачки из Императорского гаража. Но сначала извинения — никто не смеет называть Имперского Судью лопухом! Гарольд сжал губы в узкую полоску, демонстрируя глубочайшую обиду. Артур виновато заерзал в кресле, помолчал немного, а потом протянул руку и погладил Судью по тому, до чего дотянулся:
— Прости за лопуха.
Гарольд медленно переступил с ноги на ногу, убирая ладонь со своего колена. Неважно, что прикосновение обжигало, важно не облажаться во второй раз. Хватит с него и первого.
— Я не хотел тебя обидеть. Ты очень хороший человек.
— Ты меня совсем не знаешь.
— Отец говорит, для того, чтобы разбираться в жизни и в людях, необязательно что-то знать. Иногда достаточно чувствовать, и тогда правда явит себя миру сама.
— И что ты чувствуешь?
— Что мы могли бы стать… друзьями, — ответил Артур, переводя взгляд на неумолимо приближающийся ангар.
Ему не хотелось туда возвращаться. Здесь, в этом маленьком звездолете, рядом с незнакомым парнем, чьего лица он так и не увидел, все было так… Так, как надо.
— Ты сделал паузу перед словом «друзьями», — сказал Гарольд, уступая дурацкому желанию услышать другое слово.
Бред бредовый и безумие! Но… Первый раз в жизни он действительно чего-то хотел, и это дорогого стоило.
— Ты слишком много слышишь, — ушел от ответа Артур. Он не знал, почему запнулся перед этим словом, и думать об этом не хотел.
— Сменим тему. Сколько тебе лет?
— Двадцать пять.
— Да ты ж совсем еще ребенок! — охнул Гарольд.
— Я не ребенок! — нахмурился Артур.
— Я почти в два раза тебя старше, так что для меня ты навеки-вечные дите малое, неразумное, одна штука.
— Не пошел бы ты… к бангалорам, дедуля?
— Не пойду, — рассмеялся Гарольд.
— Какое тебе дело до моего возраста?
— Хочу знать больше о первом пилоте моего звездолета.
— Ты можешь гордиться, — улыбнулся Артур, выпрямляя спину. Гарольд от его улыбки аж заморгал. — Я Артур де Сильва-Веласкес, Наследник древнего рода…
— Я понял, понял. Не продолжай, у тебя титулов — грузовой корабль и спасательная капсула.
— Где твое почтение, уважаемый? Круче меня всего трое во всей Вселенной.
— Польщен. Целую ваши ноги, руки и другие выступающие части тела.
— Да ну тебя!
— Не выделывайся — и будет тебе счастье.
— Я не выделываюсь, а гордо несу прославленное имя…
— Лучше дай прославленное имя моему звездолету. Вы, аристократы, в таких делах наипервейшие специалисты.
— У меня легкая рука, — сверкнул глазами Артур, почесал коротко стриженный затылок и освободил кресло пилота. — Иди сюда, садись. Машинка должна знать своего капитана.
— Глупости это все, — проворчал Гарольд, но в кресло сел. Артур встал за его спиной и положил руки на плечи. Сжал легонько. — Дальше что?
— Мы дадим машинке имя.
— Какое?
Артур прижался к Судье плотнее. Постоял, подумал, а потом наклонился, обнял за шею одной рукой, постучал по шлему другой и сказал с легкой грустинкой в голосе:
— Эсперанса. На одном из древних языков это значит…
— Надежда.
— Ты знаешь испанский? Интересно. Его преподают лишь…
— Почему ты выбрал именно это имя? — перебил его Гарольд.
— Мне показалось, что надежда — это то, чего тебе сейчас не хватает, — пожал плечами Артур. — Я угадал?
— Да. Только вот…
— Что?
— Я слышал, что Артур де Сильва-Веласкес — солдафон, грубиян и драчун, а это имя — одна сплошная романтика.
— Я такой и есть, — выпрямился Артур. Почесал затылок. — Не знаю, что на меня нашло.
— Ясно.
— Что тебе ясно? — нахмурился Артур, увидев растянувшиеся в улыбке губы Судьи.
— На самом деле ничего мне не ясно, — глубоко вздохнул Гарольд, пристраивая звездолет в хвост очереди на посадку в ангар. — Я просто так сказал.
— Лучше б промолчал.
— Больше ни слова.
Артур не выдержал и минуты. Ему вдруг отчаянно захотелось услышать низкий, с хрипотцой голос Судьи еще раз.
— Я передумал. Скажи, ты решил, что хочешь получить от меня в благодарность за прогулку?
— Да.
— И что это?
Гарольд ответил, только когда припарковал Эсперансу и выключил двигатели.
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.
— Ну уж нет! — Артур отступил в коридор от поднявшегося с кресла Гарольда. — Я не целуюсь с мужиками!
— А я не пускаю за штурвал своего звездолета чужаков.
— Это нечестно, — сделал шаг назад Артур.
— Честно, — ступил вперед Гарольд.
— Придумай что-то другое.
— Нет.
— Хочешь денег?
— Нет.
— Женщин? Много! Или мужчин. Каких и где угодно!
— Нет, — загнал Артура в угол перед закрытым трапом Гарольд.
— Ладно, — решил уступить Артур.
В конце концов, он целовался с парнями только в школе. Может, с тех пор что-то изменилось, и ему понравится? Это здорово облегчило бы ему жизнь, ведь с парнями о сексе договариваться куда проще, чем с дамами, да и возни с ранеными чувствами в разы меньше. И вообще — во всем надо видеть плюсы.
Артур посмотрел на Судью и ехидно прищурился:
— Чтобы мы могли нормально целоваться, тебе придется снять шлем.
— Верно, — согласился Гарольд, протягивая руку к аптечке, висящей рядом с головой княжича. Достал оттуда прозрачную капсулу. — Я закрою тебе глаза лечебной нашлепкой на пару минут. Не переживай, это абсолютно безопасно.
— Моего обещания не подглядывать недостаточно?
— Судья не имеет права верить словам, — сказал Гарольд. Увидел обиду в синих глазах Артура и добавил на порядок тише и ласковее: — Даже если с ним разговаривает ангел.
— Я не ангел, Дредд, но твоим словам верю, — положил руку на его плечо Артур и закрыл глаза. — Приступай.
— Я тебя казнить не собираюсь, не делай такое героически-мужественное лицо.
— Ты всегда так много болтаешь?
— Только когда нервничаю.
— А ты нервничаешь?
Отвечать Гарольд не стал: вдавил капсулу в переносицу Артура, дождался, когда вязкая серая масса накроет его глаза наподобие плотной повязки, снял шлем и поцеловал жутковато выглядящего парня в губы. Насладился долгим ответным поцелуем, коснулся большим пальцем родинки над губой, чмокнул в нос, глубоко вздохнул и нацепил на голову шлем в тот момент, когда повязка с тихим хлопком исчезла.
— Вот и все.
Артур открыл глаза, помялся, а потом выпрямил спину и посмотрел Судье в лицо. Поморщился, ничего не разглядев за непроницаемым забралом, но все равно сказал то, что рвалось наружу:
— Мне понравилось с тобой целоваться, Дредд.
— Рад знакомству, — протянул ему руку Гарольд, открывая трап. — Всего вам хорошего, Ваше Сиятельство.
— И тебе не хворать, — пожал протянутую руку Артур, меняясь в лице и обретая ту самую княжескую надменность, что старила его лет на двадцать.
— Судья Дредд, Ваше Сиятельство, вам пора по делам, — ступил на трап настороженный донельзя генерал.
— Вы правы, — кивнул ему Артур и покинул звездолет, твердо зная одно: где-то далеко, на задворках Вселенной, отныне у него есть… друг.
…
Метрополия. Орбита Миранды. 5 лет спустя
Артур убрал руки с панели управления звездолетом, глубоко вдохнул и смог, наконец, расправить сведенные судорогой усталости плечи. Расстегнул пуговицы сюртука, развалился в кресле пилота развязным отморозком.
— Свобода…
Слово прозвучало в абсолютной тишине Великого космоса и вернулось к Артуру насмешкой. Быть высокопоставленным чиновником тяжело, но быть Канцлером Великой Империи просто невыносимо. Артур сбегал с Миранды на с боем выбитом у Судей звездолете, когда становилось совсем невмоготу. Болтался на орбите планеты куском усталого дерьма, глазел на красно-синие очертания материков, слушал тишину и, о чудо, не боялся за свою жизнь.
Он был не против с кем-нибудь поболтать, но это было невозможно. Слишком много тайн — слишком много ушей. Никому нельзя верить, если ты — доверенное лицо Императора. Это было одной из причин, по которой Артур выбрал себе в качестве места для релаксации капитанский мостик Судейского звездолета — ни в одном из них не был установлен электронный помощник. Его не было там по определению: никто не должен знать, как выглядит Имперский Судья без шлема, о чем думает и чем занимается в свободное от работы время.
— Сегодня Император поставил мне ультиматум, — сказал в пустоту панорамного экрана Артур, разглядывая формирующийся на поверхности Миранды циклон с нездоровым интересом того, кто страшно хотел обрушить всю силу матушки-природы на Императорский дворец, чтобы сровнять образчик архитектурного искусства и всех его обитателей с землей на веки вечные. — Я должен сделать выбор и назвать дату свадьбы. Казалось бы, что в этом сложного? Три кандидатки в жены, одна другой краше, родовитее и богаче. Выбирай — не хочу. Особенно, если тебе все равно, на ком жениться. Но нет. Не все так просто, как кажется на первый взгляд, потому что оценивать мой выбор будет Император. Я, Канцлер Великой Империи, Наследник Князя де Сильва-Веласкеса, не могу допустить ошибку и провалить очередной экзамен на профпригодность. Как же мне все это надоело!
Автопилот пискнул, предупреждая о маневре, обошел спутник и вернулся на заданную траекторию. Артур покрутился на кресле пилота, встал, сел, покрутился снова.
— Раз Генрих отправил Армана на Амадею, значит, с ним мне один на один поговорить не позволят. Впрочем, то, что он мне скажет, я знаю и так: слушай свое сердце. Эх, отец! Неладно что-то с моим сердцем. Молчит оно, словно каменное.
Автопилот пискнул, уводя корабль из-под брюха тормозящего в авральном режиме Судейского звездолета. Артур сложил руки на пульт и уткнулся в него лбом.
— Я не могу принять решение сам. Мне нужен совет! Старые друзья покинули меня, новым я не верю. Неужели мой удел — одиночество?
Автопилот пискнул, возвращая корабль на заданную траекторию. Артур поднял голову, проводил звездолет Судьи глазами, выпрямился в кресле и набрал на панели связи семизначный код.
— Я не вынесу одиночества. Мне нужен… друг! И он у меня есть.
…
Дальнее Порубежье. Планета Каконотам.
— Уложение Межгалактического Свода Законов за номером пять. Статья четыреста тридцать восьмая. Мошенничество в особо крупных размерах. Статья пятьсот шестьдесят шестая. Вымогательство и шантаж, повлекшие за собой смерть группы невинных людей. Приговор: смертная казнь.
— Не может быть! Вы не посмеете!
— Наместник Высвист, у вас есть право на последнее слово.
— У тебя нет доказательств, Судья! Это беспредел и беззаконие!
Гарольд вытащил пистолет из кобуры и приставил его ко лбу брызгающего слюной в подступающей истерике человека.
— Разрывной одиночный.
— Принято, — отозвался пистолет.
— Я, Судья Дредд, привожу приговор в исполнение немедленно.
— Нет! — взвизгнул Наместник.
— Да, — сказал Гарольд, спуская курок.
— Бэнг! — разлетелись по стене человеческие мозги.
Гарольд убрал пистолет в кобуру и вышел на балкон. Люди, собравшиеся на площади перед особняком Наместника, взорвались ликованием. Они не верили в то, что он доберется до властителя Каконотама живым и призовет его к ответу. Они ошибались. Пять лет полного погружения в Ад превратили добродушного избалованного принца в неумолимое чудовище, остановить которое невозможно.
— Наместник Высвист казнен.
— Су-дья Дре-дд супер-дед! — проскандировала толпа. — Ура!
Гарольд поднял руку и в воцарившейся тишине сказал то, что не полагалось по Уставу, но то, что они хотели от него услышать:
— Следующим Наместником Каконотама назначается граф Загребун.
Гарольд выяснил о любимце толпы все от и до, прежде чем пустился в путешествие за головой Наместника Высвиста, и в кои веки был с народом согласен: лучше чем Загребун кандидатов на роль Наместника на планете не было.
— Ура!!! Слава Судье Дредду!
Гарольд прикрыл глаза, впитывая восторг толпы всеми фибрами души. Мгновение славы, обожания и поклонения он мог себе позволить. Он все это заслужил! Увы, счастье длилось недолго.
— Центр Судье Дредду, прием.
— Слушаю.
— Планета Триксион. Захват заложников на межпланетном саммите. В руках террористов главы пяти планет звездной системы, в которой вы сейчас находитесь. Звездный патруль прибудет через три часа, но у них недостаточно полномочий для взятия ситуации под контроль.
— Принял. Буду на Триксионе через два часа.
Вот и все. Ни тебе здрасте, ни насрать. Гарольд привычно сжал зубы и, чеканя шаг, направился к звездолету, не отвечая на вопросы, не раздавая автографы и не останавливаясь для красивых фоток. Одиночество — второе я Имперского Судьи с безупречной репутацией… Он ненавидел его лютой ненавистью!
Трап за спиной вошедшего в звездолет Судьи закрылся, звуки шагов затихли и в кабине управления повисла мертвая тишина… которую нарушил любопытный женский голос:
— Как прошло?
— Безупречно, — ответил Гарольд, падая в кресло пилота.
— Назначив Наместником графа Загребуна, ты превысил полномочия.
— Не ворчи, Эспи, тебе это не идет.
— А что мне идет? — кокетливо поправила ожерелье на шее девчушка лет десяти, возникая возле пульта управления бесплотным призраком.
Если бы Гарольда спросили, какого черта на его корабле делает электронный помощник, выглядящий как малолетняя школьница, он бы внятного ответа не дал. Захотелось ему — и все тут.
— Об этом мы потом поговорим. Курс на планету Триксион. Старт по готовности.
— Курс проложен. Обратный отсчет. Десять. Девять. Кстати, тебе только что звонили с неизвестного номера. Шесть. Пять.
— Кто звонил?
— Три. Какой-то Артур. Один.
— Стоп! — рявкнул Гарольд за мгновение до гиперпрыжка.
— Ээээх! — вздрогнула всем корпусом Эспи. — Дредд, у тебя совесть есть?! Больно же!
— Ты сказала, мне звонил Артур?
— Да.
— И чего он хотел?
— Просил перезвонить в течение получаса.
— Так звони!
— Набираю номер, — отозвалась Эспи и нахмурилась: — Твое сердце бьется слишком часто. Так быть не должно. Ты уверен, что хочешь с ним поговорить?
— Уверен, — ответил Гарольд и отключил Эспи за миг до того, как в кабине управления раздался усталый голос Артура.
— Алло! Кто это?
— Судья Дредд.
— Дредд! Бангалор тебя разбери! Как же я рад тебя слышать!
Звук приземлившегося на пол человеческого тела и заковыристая брань заставили Гарольда рассмеяться впервые за долгие годы.
— Артур, ты живой?
— Да! Погоди, видеосвязь включу.
Гарольд сжал зубы, дабы не наговорить лишнего, но все равно не смог сдержать удивленное: «Паршиво выглядишь», — когда увидел Артура на экране: повзрослевшего, растерявшего веру в светлое будущее и смертельно уставшего.
— Совсем паршиво? — сложил руки на пульт, а на руки подбородок Артур, разглядывая Судью в оба глаза.
Казалось бы, чего разглядывать? Шлем все тот же, широкие плечи, затянутые в бронированное трико, те же… Только вот… Аура совсем другая: заматерел, помрачнел и обрел монументальную монолитность. Складка возле губ жестокая появилась, да и сами губы словно из камня вырезаны. Нелегко ему пять лет службы дались, ох, как нелегко. Это только по визору у него всегда все пучком, а на деле ему доставалось по самое не балуйся. Как Артур и предполагал.
— Совсем. По тебе что — рота космопехов маршировала?
— Хуже. Император собственной персоной.
— Этот может, — усмехнулся Гарольд. — Но ты сам виноват. Не надо было соглашаться на должность Канцлера.
— Это был вызов, и я его принял.
— Жалеешь?
— Все чаще и чаще, — вздохнул Артур. Выпрямился, крутанулся в кресле.
— Судя по всему, сейчас именно такой момент. Ты поэтому мне позвонил? — спросил Гарольд, пожирая его глазами и мечтая только об одном: обнять, наврать про то, что все наладится, и стереть усталость с прекрасного лица поцелуями.
— Мне нужен совет… друга.
— Друга? — скривил губы в печальной усмешке Гарольд. — Какой я тебе… друг? Мы едва знакомы.
— Мы целовались, Дредд. Считай, это было посвящением.
— Уговорил, — обмяк в кресле Гарольд. Артур помнит про поцелуй. Помнит! — Так что стряслось?
— Император настаивает на моей свадьбе. Отец предлагает слушать сердце и не делать резких телодвижений. Сердце молчит, а Император теряет терпение.
— Что должен сделать я? — дернул уголком рта Гарольд, не сумев полностью скрыть накатившую волну недовольства. — Уговорить тебя жениться?
Не время поддаваться эмоциям! Время включать мозги и думать о будущем, как когда-то сделал это Император. Пять лет назад Гарольд дал зарок не искать встречи с Артуром, не звонить ему и не напоминать о себе, похоронив влюбленность на самом дне души в надежде, что она задохнется и умрет, но сегодняшний звонок напомнил Гарольду о второй части зарока: если Артур найдет его сам, то он позволит своей душе расправить крылья и сделает все, чтобы больше ей их складывать не пришлось.
— Других вариантов нет? — сложил руки на пульт, а на них голову Артур. — Мне всего тридцать! Почему я должен жениться так рано?
— Потому что ты — Наследник Великого Княжества, единством которого никто не хочет рисковать. Ты знаешь это не хуже меня.
— А как же любовь?
— Если ты не влюбился до сих пор, значит, она придет к тебе в самое неподходящее время и спутает все карты, — сказал Гарольд, прилагая максимум усилий, чтобы голос звучал ровно.
— И что я буду с этой непрошенной любовью делать?
— Наслаждаться. Сделаешь любимую Фавориткой — и всего делов. Ты же аристократ, у вас такое в порядке вещей.
— Я лучше сделаю Фаворитом любимого, — провел пальцем по пульту Артур.
— Ты же вроде не любитель мужчин.
— Да, но тебя я бы в постель затащить не отказался.
— Оу…
— Шучу, — пошел на попятную Артур, увидев, как сильно растерялся Судья.
Не надо было, наверное, на него так набрасываться. Подумаешь, целовались когда-то. Это же не повод для романтических глупостей и жаркого секса! Или повод? Артур почесал затылок и решил, что все-таки повод, и не стоит сдаваться, не начав сражения. Особенно, если поцелуй был особенным. Парни, с которыми он за эти годы перепихнулся, то ли целоваться не умели, то ли трахаться… Не понравилось ему с ними, в общем. А женщины… Это совсем другое. С ними ты всегда главный, а ему отчаянно хотелось хотя бы ненадолго побыть беззаботным, безмозглым, сексуально озабоченным мальчишкой, все проблемы которого решает кто-то другой. Тот, рядом с которым все у него в жизни становится так, как надо.
— Шуточки у тебя дурацкие, — буркнул Гарольд.
— Я такой не один, так что не делай вид, что к грязным приставаниям не привык.
— Не привык!
— Странно.
— Почему странно?
— Только не говори, что не знаешь про ставки, которые делают на тебя в подпольных казино по всей Вселенной, — округлил глаза Артур.
— Какие еще ставки?!
— Кто первый с тобой переспит и предоставит неопровержимые сего действа доказательства, тот сорвет куш в сто тысяч имперских реалов. К слову, мои пять тысяч там тоже есть. Я поставил… на себя. Подумал, раз с тобой целовался, значит, на данный момент в этой великой гонке фаворит.
— Твою ж…
— Видел бы ты сейчас свою отвисшую челюсть! — рассмеялся Артур.
— У меня не только челюсть отвисла, — проворчал Гарольд. — Ну погоди, припомню я тебе твои дурацкие пари!
— Прости, это все нервы.
— А что не так с твоими нервами?
— Сдают.
— Почему?
Артур перестал веселиться, выпрямился в кресле и посмотрел на Судью в упор. Дурацкий шлем скрывал почти все лицо, но ему хватит и этого «почти», чтобы не чувствовать себя идиотом, разговаривающим о наболевшем с самим собой.
— Потому что одиночество — это не для меня. Я хочу любить и быть любимым. Хочу дружить, верить тому, что говорят мне люди, и не хочу шарахаться от собственной тени. Я хочу стать таким, как мой отец, который остался Человеком с большой буквы, несмотря на то, что у него есть все, чего только можно пожелать, и невыносимый Император в придачу.
— Ты получишь все, что хочешь, — сказал Гарольд и коснулся изображения Артура пальцами. — Я об этом позабочусь.
— Меня прям отпустило, — заулыбался тот.
— Не расслабляйся. Я от тебя далеко.
— Но ты же будешь близко?
— Когда-нибудь… Может быть.
— Это не тот ответ, который я хотел услышать, — нахмурился Артур.
— Пока ты будешь женат (а ты будешь женат), другого ответа у меня не будет.
— При таком раскладе твое «когда-нибудь» превращается в «никогда». ТАК ты собираешься обо мне заботиться?
— Я позабочусь о тебе… позже. Пока ты неплохо справляешься сам.
— Насколько позже?
— По большей части это зависит от тебя и твоей жены.
Артур расплылся в такой многообещающей улыбке, что у Гарольда щека дернулась в предчувствии неожиданностей.
— На данный момент у меня нет жены, Дредд, так что твое «когда-нибудь» только что превратилось в «сегодня».
— И как именно я должен о тебе «сегодня» позаботиться?
— Я готов начать принимать твою заботу в постели, а дальше как пойдет, — махнул виртуальной шашкой Артур. К бангалорам расшаркивания! Они ему за пять лет осточертели.
Гарольд с ответом подзавис, потому что аргументов против такого завлекательного предложения не находилось. Ни одного! Если они переспят, многое может измениться. Вдруг наваждение пройдет? Вдруг он ошибается и то, что сжимает его сердце сейчас, — это не любовь, а похоть и желание взять реванш за тот день, когда все перевернулось с ног на голову?
— Ну же, соглашайся, — склонился к экрану Артур. — Мне, как и тебе, нужна передышка. Всего на сутки! А потом…
— Потом каждый из нас снова пойдет своей дорогой, — закончил за него Гарольд.
— Договорились, — заулыбался Артур.
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы объяснить Императору твое суточное отсутствие и оказаться на орбите планеты Триксион?
— Часов восемь, если постараться, — сверился с навигатором Артур.
Два часа на разгон всех и вся, час на избавление от слежки и пять часов изнурительных гиперпрыжков, чтобы срезать даже то, что срезать не следовало. Звездная система, в которой находилась нужная планета, была теми еще задворками.
— Встретимся у Птичьей головы на темной стороне луны Триксиона, — сказал Гарольд. — Опоздаешь — сделка отменяется.
— Почему?
— Мы не сумеем уйти незамеченными, когда суматоха уляжется.
— Какая суматоха? — нахмурился Артур, но в ответ получил лишь оборванный решительной рукой звонок. — Бангалор тебя раздери! В кого ты такая сволочь?
…
Дальнее Порубежье. Планета Триксион. 7 часов 49 минут спустя.
Артур вынырнул из вселенских потоков за десять минут до времени Х и едва не врезался в кучу мусора, которая в недавнем прошлом была космическим кораблем. Увернулся от нее, огляделся по сторонам и с детским восторгом врубился в битву, кипевшую вокруг, на стороне изрядно помятого штурмовика Звездного патруля, которого теснили к скалам на поверхности луны Триксиона пять разномастных, побитых временем и жизнью, ощетинившихся всеми известными видами оружия пиратских кораблей и несметное количество истребителей.
— Мочи гадов! Смерть пиратам! Да здравствует свобода!
Артур орал во всю глотку, смеялся как сумасшедший и палил изо всех орудий, сея хаос и разрушение в рядах пиратов, не ожидавших нападения с тыла. Веселье кончилось, когда два из пяти кораблей превратились в огненные шары, а сквозь багровую завесу облаков в космос вынырнул звездолет Имперского Судьи, следом за которым неслись два десантных шаттла Звездного патруля. Штурмовик перестал дымить и притворяться ни на что не годной развалиной, скинул маскировку и устроил пиратам Армагеддон.
— Нафиг-нафиг, — сдернул в лунную тень Артур, не желая попадать под горячую руку рейнджеров, известных крутым нравом на всю Вселенную. Приземлился возле приметной скалы в форме птичьей головы и облегченно выдохнул: — Я и без вашей благодарности прекрасно проживу.
— Разумное решение, — раздался за его спиной голос, от которого по телу Артура пробежали предательские мурашки предвкушения.
— Как ты умудрился попасть на мой корабль незамеченным? — не стал поворачиваться к Судье лицом он.
— То, что у тебя звездолет Имперского Судьи, вовсе не означает, что ты знаешь все его фишки, — легли на его плечи тяжелые руки. Прогулялись в волосы, размяли шею и исчезли.
— Да и бангалор с ними. Я хочу знать твои.
— Ты веришь мне?
— Больше, чем себе, — не задумываясь, ответил Артур.
— Польщен, — без тени иронии сказал Судья и шлепнул на его переносицу какую-то капсулу, через мнгновение залившую глаза Артура серой мглой. — Тс-с. Не трепыхайся. Это лечебная повязка, почти такая же, как в прошлый раз. Она растает через восемнадцать часов.
— Ну ты и… засранец, — поник Артур. — Я так хотел увидеть твое лицо! Всего тебя! Как я с тобой любовью заниматься буду?
— На ощупь, — рассмеялся в белобрысый стриженый затылок Дредд и обнял Артура за плечи, поднимая на ноги. — Идем. Чем быстрее попадем на Эсперансу, тем больше времени останется на отдых.
— Отдых? За то, что ты со мной сотворил, я тебе такой отдых устрою, что устанешь, — пообещал Артур и слово свое сдержал.
…
Дальнее Порубежье. «Эсперанса».
Артур спал, раскинувшись поперек кровати на животе, а Гарольд сидел рядом, смотрел на него бангалор знает сколько времени и пытался утихомирить бурю в душе, в сердце и в голове. Словами не описать то чувство беспомощного восхищения, которое обрушилось на Гарольда в тот момент, когда ни черта не видящий Артур взял его за руку и сделал шаг за ним следом: без колебаний, сомнений и вопросов. Просто встал и пошел бангалор знает куда! Как такое возможно? У него врагов и завистников — каждый первый. Как можно верить незнакомцу, которого видишь второй раз в жизни? Но Артур верил, подчинялся и уступал. Даже в постели!
Гарольд провел пальцем по щиколотке Артура и положил ладони на его ноги, чтобы медленно, сантиметр за сантиметром начать подниматься по ним вверх, касаясь губами кожи следом за руками. Он хотел запомнить каждую косточку, мышцу и изъян на его безупречном теле.
— М-м-ых! Щекотно, — сонно зашевелился Артур.
Гарольд поцеловал синюю жилку вены под левым коленом и пополз дальше. Созвездие родинок на внутренней стороне бедра. Упругие ягодицы. Ямочки на пояснице. Треугольник мышц от копчика вверх. Ниточка позвоночника. Лопатки. Косточка ключицы. Беззащитный позвонок на шее.
— Я горжусь собой, — довольно прошептал Артур, когда Гарольд добрался губами до его уха. — Слюны, которой ты капаешь на меня, хватило, чтобы облизать всего меня.
— И еще осталось, — рассмеялся ему в висок Гарольд.
Потерся пахом о его ягодицы, устраивая изнывающий в нетерпении член удобнее. Прошвырнулся руками по крепкому телу, уступил невнятной ругани уткнувшегося носом в подушку Артура и потерялся в нем надолго.
…
В очередной раз Артур проснулся от того, что ему приспичило. Зашебуршался под тяжелой рукой, выбираясь на свободу, сел на постели… и понял, что понятия не имеет, куда идти. Зрения-то ведь нет!
— Далеко собрался? — коснулись его поясницы сначала теплые пальцы, а потом губы и колючая щетина.
Артур повернулся к Дредду боком, нащупал его голову и взлохматил ему волосы: недлинные, не короткие, невесомо-весомые. Шелковые. Не то что наждак щетины на лице или проволочные дебри на груди. Интересно, какого они цвета?
— В туалет.
— Я провожу, — промялась по весом Судьи постель.
— Мы ведь на Эсперансе? — остановил его рукой на ноге… нет… на плече Артур.
— Да.
— Тогда я найду дорогу сам, — встал на ноги Артур.
Протянул руку и, щупая ногой пол, медленно двинулся вперед. Наткнулся на препятствие, ощупал руками…
— Я не могу на это смотреть! — возник за его спиной Гарольд. Обнял, поцеловал в шею и повел в нужном направлении. — Если ты хотел наказать меня за свою слепоту, у тебя получилось. Никогда больше не буду залеплять тебе глаза повязкой. Клянусь!
— Не любишь беспомощных?
— Люблю тебя, — сказал Гарольд первое, что пришло на ум. Спохватился, но слово, как известно, не воробей.
— Любишь? — остановился Артур.
— Вожделею, — втолкнул его в туалетную каюту Гарольд. — Так будет правильнее.
— Первый вариант мне понравился больше.
— Если бы ты мне в любви признался, мне бы тоже понравилось.
— Не признаюсь.
— Никогда? — отступил от него Гарольд. Недалеко отступил. Только чтобы дыхание выровнять.
— Может быть когда-нибудь… Если зацепишь по-настоящему.
— Ну ты и… засранец, — шлепнул его по ягоднице Гарольд. По-настоящему шлепнул! Чтоб не издевался над… болтливым идиотом.
— Еще нет, но скоро буду, — принялся осваиваться в помещении Артур, быстро ощупывая все вокруг — подпирало изнутри нещадно.
Душевая. Писсуар. Унитаз. Славный. Драгоценный. Жизненно необходимый! Счастье-то какое! Артур плюхнулся на горшок и замахал руками на Дредда, чей взгляд чувствовал подкоркой.
— Оставь меня одного.
— Ты же не любишь одиночество.
В ответ Артур запустил в него тем, что попалось под руку.
— Не попал, — рассмеялся Гарольд, но дверь в туалетную комнату закрыл.
Прислонился к ней спиной, дождался чертыханий и стука упавших на пол вещей, зашел внутрь, запихнул Артура в душевую кабинку… и уступил виновато-решительному:
— Теперь моя очередь, Дредд. Пожалуйста!
Насладился прелюдией, сжался от проникновения, расслабился, не получил удовольствие сам, но доставил его Артуру, на чем и успокоился.
— Тебе не понравилось то, что произошло в душе, да? — спросил Артур, когда они вернулись в постель.
— Ты первый, кого я пустил в свою задницу, — ответил Гарольд, бездумно пялясь в потолок. — Она до сих пор в шоке.
— Я единственный, — перевернулся на живот Артур. Заполз на грудь Дредда грозным львенком. — Не вздумай подставлять ее кому-либо еще.
— Я же не мазохист. Если мне с тобой не понравилось, то с другими и подавно.
— Ладно, ладно, не ворчи. Я все исправлю в следующий раз.
Гарольд хотел было сказать, что следующего раза не будет, но передумал. Кого он обманывает? В какой-то момент он отчетливо понял, что готов вытерпеть любую боль, ради возможности видеть Артура каждый день: любить его, опекать и просто быть с ним рядом.
— Сколько времени у нас осталось?
— Меньше часа.
— Давай проведем его за разговорами, — предложил Артур. — Я расскажу тебе мои страшные тайны, а ты мне свои.
— На разговоры согласен, на страшные тайны — нет. Мне их по сто раз на дню рассказывают, — открестился Гарольд. — Надоело!
— Ладно. Тогда давай притворимся, что мы — это не мы, а парочка бедных, не слишком родовитых аристократов, которым по счастливой случайности досталась в наследство захолустная планетка. Чем бы ты занялся?
— Если ты ждешь от меня что-то вроде «начну выращивать фиалки», то не дождешься. Я найду то, на чем можно заработать, и стану богатым, знаменитым и очень уважаемым. Таким уважаемым, что Император вынужден будет явиться ко мне с дружеским визитом.
— Умеет Генрих заводить себе друзей, — рассмеялся Артур.
— Не то слово, — потер шею в том месте, где жила капсула, Гарольд. — Подозреваю, тебе он тоже тот еще друг.
— Я не знаю, кто он мне. Его любит мой отец. Раньше я не понимал за что и ненавидел Императора всей душой, но со временем мое отношение к нему изменилось в лучшую сторону.
— Он подкупил тебя, сделав Канцлером?
— Он заставил меня стать тем, кем я бы никогда не стал добровольно. Показал мир и людей с другой стороны. Превратил солдафона в интригана. Наверное, это к лучшему.
— Умение выворачивать наизнанку — фирменная фишка коварного вселенского паука.
— Ты хорошо его знаешь, — Артур погладил Дредда по груди ладонью, успокаивая его зачастившее сердце.
— Как выяснилось — не очень, — обнял Артура покрепче Гарольд. — Вернемся к аристократам и планетке. Чем бы занялся ты?
— При условии богатого и знаменитого тебя рядом?
— Да.
— Я бы начал разводить лошадей.
— Тварей, которые норовят скинуть тебя на землю и врезать копытом между ног? Ты нормальный? Да им всем место в консервных банках!
— Ты учился ездить верхом? — рассмеялся Артур.
— Я научился ездить верхом. Знал бы ты, чего мне это стоило! Вспоминать страшно.
— Если все было так плохо, почему не бросил?
— Я должен уметь все, что умеешь ты, плюс куча дополнительных плюшек сверху, — насупился Гарольд.
— Ты не хочешь быть вторым, да?
— Да.
— Могу тебя огорчить, — потерся щекой о широкую грудь Артур. Чихнул, избавляясь от попавшей в нос пушинки. — Я вторым тоже быть не хочу. Мне по статусу не положено.
— Значит, у нас нет будущего.
— Ничего подобного! Это значит, что кто-то должен уступить.
— Почему этим «кем-то» должен стать я? — начал заводиться Гарольд.
— Потому что я — будущий Князь де Сильва-Веласкес, а кто ты, Дредд? Когда ты снимешь свой чертов шлем и сдашь значок, то станешь человеком без прошлого. С новым именем, без роду и племени, чтобы никто и никогда не догадался, кем ты был раньше. Что я смогу тебе предложить? Место Фаворита в лучшем случае!
— Если ты полюбишь меня всем сердцем, то тебе будет наплевать на мои имена, титулы или родственные связи.
— На что это ты намекаешь?
— Если я полюблю тебя всем сердцем, то сделаю своим мужем, даже если для этого мне придется расколоть Империю пополам, — сказал Гарольд таким голосом, что это прозвучало клятвой. Впрочем, это и была клятва, просто Артур об этом не знал.
— Смелое заявление. Император и мой отец, тебе, значит, по боку?
— Нет. Но им придется с моим выбором смириться.
— Смириться? С твоим выбором? Да кто ты такой?! — сел на постели Артур.
— Я тот, без кого твоя жизнь станет бесполезной тратой времени.
— Самоуверенный засранец — вот ты кто! Я забуду о тебе через неделю!
— Ты не забудешь обо мне даже через десять лет! — рявкнул Гарольд.
— Посмотрим, — процедил Артур, сползая с кровати. — Свидание окончено. Верните меня на мой корабль, Судья.
— Как пожелаете, Ваше Сиятельство, — встал по другую сторону кровати Гарольд.
Артур зашарил руками в поисках одежды, мысленно продолжая костерить упрямого мужика на чем свет стоит. Фаворитом он быть не хочет, гляньте на него! Мужа ему подавай! Обнаглел совсем!
— Твоя одежда слева от тебя, — сказал Гарольд, не в силах молча смотреть на щемяще-беззащитно, беспомощного и злого на весь мир ангела.
— Сам справлюсь! — отрезал Артур, поворачиваясь. Споткнулся обо что-то, взмахнул руками, чтобы не упасть, стукнулся локтем о какую-то железку и… утонул в объятиях подоспевшего на помощь Дредда. — Отвали!
— Нет.
— Убери руки!
— Нет.
Артур попытался завалить его на пол фирменной подножкой, но не преуспел. Потрепыхался немного и затих, уткнувшись лбом в сильное плечо. Он не хотел, чтобы все закончилось вот так. Ничего ведь толком даже не начиналось!
— Прости за глупый скандал, — прошептал Гарольд в его волосы. — Я не могу рассказать о себе, но хочу, чтобы ты знал: у меня есть имя, титул, прошлое и будущее. Они никуда не денутся в тот день, когда я сдам значок.
— В этом твоя проблема? В титуле? Ты в таком же положении, что и я? — понимающе протянул Артур и в каком-то смысле выдохнул.
Гораздо проще жить со знанием, что в твоей заднице хозяйничал не безродный нищеброд, а человек из уважаемого семейства. Он, конечно, подозревал, но уверенность куда лучше догадок.
— Не спрашивай. Я не отвечу.
— Знаешь, я рад, что ты из аристократов. Если бы ты был простолюдином, все было бы в разы хуже.
— Я в этом сильно сомневаюсь, — поцеловал Артура в висок Гарольд и усадил на кровать. — Наше время подходит к концу. Разреши мне позаботиться о тебе напоследок.
— Как именно?
— Я хочу одеть тебя.
— Зачем тебе это?
— Ты будешь беспомощным и покорным, а я всемогущим и самым главным. Первым в нашем тандеме.
— Ну ты и…
— Шучу, — опустился на колени перед Артуром Гарольд. Взял его руки в свои. — Последние восемнадцать часов были лучшими в моей жизни, и я готов на все, чтобы их повторить, но обстоятельства складываются таким образом, что я смогу позволить себе это очень нескоро. Как и ты. Долг и честь для нас обоих не пустые слова.
— Так витиевато меня на хуй никто не посылал, — задумчиво протянул Артур.
С одной стороны ему хотелось разбить Дредду лицо, а с другой — похитить, поселить в своей спальне и никуда оттуда не выпускать.
— Не передергивай. Тебя в принципе никто на хуй не посылал, и я в том числе.
— А что ты только что сделал? Ты не хочешь быть моим Фаворитом — ладно, это я понимаю. Но я не понимаю, почему мы не можем быть любовниками! Почему не можем встречаться тайно?
— Потому что любое тайное рано или поздно становится явным.
— Дредд, давай без этой вот хуеты, а?
— Хорошо, — помолчав, согласился Гарольд и начал потихоньку Артура одевать. Трусы (поцеловав пупок). Штаны (облапав задницу). — Ты должен знать обо мне главное. Пять лет назад Император под страхом смертной казни заставил меня стать Судьей сроком на тридцать лет. В моей шее живет капсула, которая оторвет мне голову, если я появлюсь в Метрополии, если перестану выполнять возложенные на меня обязанности, раскрою тайну своей личности или попытаюсь поднять мятеж.
— А ты пытался поднять мятеж? — нахмурился Артур. — Вместе с его старшим сыном? Поэтому вас обоих так жестоко наказали?
— Гарольд не поднимал мятеж! Все эти слухи — ложь! — с полтычка завелся Гарольд, аккуратно поправляя на Артуре едва надетый джемпер.
Черт бы побрал отца и его неизлечимое интриганство! Он очень эффективно позаботился о том, чтобы желающих задавать вопросы или возвращать внезапно исчезнувшего из дворца опального принца не оказалось: Сант-Кевентин был темницей для аристократов со времен сотворения мира, и добровольно туда носа не сунет ни один из них. Да и зачем? Есть ведь еще два принца — любимых и вовсе не таких проницательных и упрямых, как первый. Ими при желании можно вертеть как угодно, а придворным интриганам того и надо.
— Тогда какого черта Император лишил его всего и отправил на планету-тюрьму для проклятых?
— Генриха спроси! — буркнул Гарольд, сворачивая тему и поднимая Артура на ноги.
Обсуждать нелегкую жизнь своего двойника (а был ли двойник?) на Сант-Кевентине у него не было никакого желания. Не он придумал всю эту… хуету, не ему и отвечать. У него, знаете ли, жизнь тоже не сахар.
— Я спрашивал. Он наорал на меня так, что я чуть не оглох. А в конце добавил, что если бы я приглашение Гарольда на ужин принял, он бы и меня черт знает куда сослал. При чем здесь это, я так и не понял.
— Это же очевидно. Если бы вы с Гарольдом пошли по стопам своих отцов, влюбились друг в друга и решили пожениться, это стало бы началом конца Великой Империи. Миллионы лет традиций — единственное, что держит вместе огромное количество планет. Нарушишь главную заповедь — камня на камне не останется от остальных.
— Наследство передается от отца к старшему сыну первой законной жены, никаких клонов, суррогатных матерей или инкубаторов, — выдал Артур заученное с детства. Подчинился руке на плече, усаживаясь в необыкновенно мягкое кресло, к которому привел его Дредд. — Пожалуй, хорошо, что мы с Гарольдом познакомились так, а не иначе.
— Почему?
— У него невероятные глаза. Зеленые, как море на Амадее. Если бы он посмотрел на меня так, как тогда, сейчас, я бы в них утонул.
— Надо тебе почаще глаза лечебными нашлепками заляпывать, — буркнул Гарольд. — Чтоб не тонул в ком ни попадя.
— Ревнуешь? — повернул голову на звук его голоса Артур.
Что-то тихо щелкнуло. Желудок прилип к горлу, но тут же ухнул в пятки. Поболтался там пару секунд и вернулся на свое законное место.
— Ревную, — поцеловал Артура в губы Гарольд и потянул на выход из отсека. — И это еще одна причина, по которой я не буду твоим любовником. Через пару лет тайных свиданий я не выдержу и убью твою жену. Или тебя. Ты должен принадлежать мне целиком!
— Это ты мне должен!
— Что именно?
— Вескую причину, по которой я буду помнить о тебе и твоих обещаниях вопреки здравому смыслу, обстоятельствам и предназначению.
Гарольд усадил Артура в кресло пилота, поцеловал в макушку, смахнув с волос неведомо откуда взявшуюся там пушинку, прошептал тихо-тихо:
— У меня ее нет, любимый.
И исчез с корабля за миг до того, как Артур обрел зрение.
— Бангалор тебя раздери, Дредд! Я слышал признания в любви бесчисленное количество раз, но мне на них было наплевать, — сложил руки на пульт, а голову на руки Артур. Помолчал, а потом добавил едва слышно: — Почему же не наплевать сейчас?
…
Дальнее Порубежье. Эсперанса. 6 месяцев спустя.
Свадьба Наследника Князя де Сильва-Веласкеса далась Гарольду нелегко, потому что все пошло наперекосяк накануне означенной даты и началось с утреннего звонка Артура, к которому он оказался не готов.
— Ты знаешь, что я женюсь завтра?
— Знаю, — ответил Гарольд, салютуя ему початой бутылкой рома, которую не допил с вечера. — Мои соболезнования. Твоя невеста — главная стерва всея Метрополии. Как ты умудрился заделать ей ребенка до свадьбы?
— После встречи с тобой, последующего изучения всех видеоматериалов, какие о тебе нашлись, и долгих размышлений я решил предоставить Вселенной право выбора мне жены и переспал со всеми потенциальными кандидатками, не предохраняясь. Только Женевер оказалась настолько умна, что меня на этом подловила.
— Почему ты так циничен, Артур? Неужели нельзя было выбрать ту, которая влюблена в тебя по уши? Она бы заботилась о тебе и…
— Серьезно облегчала жизнь твоей совести? Ну уж нет. Я хочу, чтобы ты знал, что я НЕ счастлив в браке, что по-прежнему одинок и что твое обещание заботиться обо мне не выполнено ни в одном месте. Я хочу, чтобы соблазн дать мне передышку и утешить меня в постели не давал тебе покоя ни днем, ни ночью.
— Ты жестокий сукин сын.
— А ты не жестокий? Я не хочу ждать двадцать пять лет, чтобы обнять тебя снова.
— Средняя продолжительность жизни мужчины голубых кровей составляет двести лет. Что такое двадцать…
— Да мне полгода хватило, чтобы научиться кончать на твою башку в шлеме глядючи! Что со мной будет через год?
— Замолчи, пожалуйста!
— Нет. Я не закончил, — нахмурился Артур. — Я помню про твои ограничения, а потому готов отказаться от должности Канцлера и уехать с семьей на Амадею, где до меня никому не будет дела, а ты сможешь заботиться обо мне в любое время дня и ночи.
— Не делай этого, — охрип Гарольд. — Не искушай меня!
— Ты сказал, что любишь меня. Докажи это! Я хочу, чтобы ты стал моим любовником. Нет, я требую!
— Я… я не смогу.
— Почему?!
— Я же говорил! Делить тебя с кем-то выше моих сил. Когда ты далеко — я спокоен, но если ты будешь близко, я сорвусь и наделаю глупостей.
— Ты — Судья, Дредд. Непрошибаемый, неумолимый, бездушный палач. У тебя нет нервов.
— У меня нервов нет?! — взорвался Гарольд, вскакивая на ноги и со всей дури швыряя бутылку в пульт управления. — С того дня на Эсперансе я один больной нерв! Ты что думаешь, я не хочу быть с тобой рядом? Да я мечтаю об этом каждый божий день! Но я не могу! На мне лежит ответственность еще большая, чем на тебе!
— Еще большая? Кем ты себя возомнил?! — возмутился Артур, но ухватил пролетающую мимо мысль и осекся: — Не может быть…
— Чего не может быть? — мигом потух Гарольд.
— Какого цвета у тебя глаза?
— Это неваж…
— Какого! Цвета! У тебя! Глаза?! — заорал Артур, стремительно теряя контроль над ситуацией. Не может быть. Этого просто не может быть!
— Зеленые, — ответил Гарольд. Плюхнулся в кресло пилота. Помолчал и добавил едва слышно: — Как море на Амадее.
— Катастрофа, — схватился за голову Артур, складывая кусочки паззлов в правильный узор.
Дредд — это Гарольд, опальный Наследник Императора, которого отправили в ссылку не на Сант-Кевентин, а в Дальнее Порубежье. Слухи о заточении в тюрьму — это всего лишь слухи! Генрих ведь так и не ответил на вопросы, сведя разговор к инциденту на балу и своему по этому поводу недовольству.
Артур нервно почесал затылок, спохватился и снова сжал голову в руках. Бангалор всех раздери! Он умудрился влюбиться в будущего Императора — единственного человека во Вселенной, для которого брак с мужиком невозможен по определению. Да, Император Генрих женат на Князе де Сильва-Веласкесе, но их брак — исключение, на которое правящую элиту в крайне непростых обстоятельствах вынудили пойти две легендарные личности, у которых к этому времени были дети и, по уважительным причинам, не было жен. Другое дело Наследники — жалкие тени великих отцов. Их удел — продолжение традиций. Его удел! Жена, дети, Амадея и Дальнее Порубежье. Поездки в Столицу на балы и совещания. Беспрекословное подчинение сюзерена государю, у которого тоже будут жена, дети и… Фавориты.
Мысль стать Фаворитом Гарольда сгорела в огне ревности и унижения, даже не вылупившись толком, и оставила Артура в растерянности. Если не Фаворит, то кто? Никто? Эта мысль прожила чуть дольше, но была раздавлена взбунтовавшимся сердцем. Князья де Сильва-Веласкес бьются за то, что им дорого, до последнего вздоха! А уж за любимых (любимых? любимых! точно? точно!) тем более.
Артур принял решение, сложил руки на пульт и расправил плечи.
— Теперь ты возьмешь свои слова обратно? — спросил Гарольд, наблюдая за Артуром так, будто от этого зависела его жизнь. Впрочем, она и зависела.
— Да.
— Не спеши… Может… Да. Я понял, — оборвал сам себя Гарольд, сжимая зубы, чтобы не наговорить глупостей.
— Ничего ты не понял, — покачал головой Артур. — Мое предложение больше не актуально, поэтому…
— Поэтому?
— Я принимаю твое.
— Какое именно? — растерялся Гарольд.
— То, которое про «им придется с моим выбором смириться».
— Оу…
— Ты передумал? — наклонился к экрану Артур.
— Нет, конечно!
— У тебя есть план?
— Да. То есть нет. То есть…
— Так есть или нет?
— Притормози! Дай сориентироваться! Ты так быстро принимаешь судьбоносные решения, что я за тобой не успеваю! — возмутился Гарольд.
— Привыкай, — рассмеялся Артур, глядя на растерянного Судью по-новому. Крутить тайный роман с равным по положению — это одно, а бороться за руку и сердце Наследника Великой Империи — совсем другое! — Моими любимым игрушками в детстве были истребители, для пилотов которых мгновение промедления оборачивается смертью.
— Это многое объясняет, но пять последних лет ты занимал должность Канцлера Империи. Неужели за это время так ничему и не научился?
— Научился, но строить козни, врать и выжидать — это не мое.
— Теперь я понимаю, почему Генрих вынудил твоего отца сбежать из дворца и провернул всю свою многоходовую интригу в одного, — проворчал Гарольд, нашаривая в ящике возле пульта еще одну бутылку с ромом. Не каждый день любимый человек соглашается стать твоим мужем… когда-нибудь.
— Ты это о чем?
— О тебе и наших планах на будущее.
— И?
— План у меня есть, но тебе я о нем не расскажу.
— Почему?!
— Ты сможешь соврать, глядя Императору в глаза?
— Это вряд ли, — опечалился Артур. Покрутился в кресле задумчиво. — Скажи хотя бы, сколько лет запланировано на его выполнение?
— Плюс-минус тридцать.
— Если все это время мы будем любовниками, то норм…
— Мы НЕ будем любовниками, — приложился к бутылке Гарольд. — Только не после того, как ты мне в любви признался.
— Я не признавался, — крутанулся в кресле Артур. — Поняв, кто ты на самом деле, я согласился стать твоим мужем корысти ради.
— Ну ты и… засранец.
— Хочешь услышать правду — встретимся через шесть часов на орбите планеты… планеты… Эмейзин. Да. Точно. Эмейзин.
— У тебя же свадьба завтра!
— Именно поэтому я назначаю тебе свидание сегодня. Только подумай, ты сможешь посмотреть мне в глаза, когда мы будем заниматься любовью. Тебе будет о чем вспоминать одинокими ночами в те тридцать лет разлуки, на которые ты нас обрекаешь.
— Бангалор тебя раздери, Артур! — выругался Гарольд. Приложился к бутылке и уступил неистовому желанию поцеловать любимого снова: — Я буду на орбите Эмейзин через семь часов.
— Как видишь, кое-чему на должности Канцлера я все-таки научился.
…
Граница Метрополии и Дальнего Порубежья. Орбита планеты Эмейзин. Эсперанса. 7 часов спустя.
— Только Судья может снять шлем Судьи.
— Ладно, — убрал руки от Дредда Артур. Отступил на шаг назад, а потом и вовсе сел на кровать. — Раздевайся сам, я с удовольствием на это посмотрю.
— Мне неловко, — смутился Гарольд. — За эти годы я привык раздеваться в одиночестве.
— Хочешь, я разденусь первым? — улыбнулся Артур и положил руку на молнию-невидимку своего элегантного джемпера.
— Нет! — упал рядом с ним на колени Гарольд. Остановил его руку своей. — Нет…
— Почему?
— Я хочу раздеть тебя сам.
— Но сначала ты избавишься от своего дурацкого шлема.
— Я ненавижу его, но без него Судьей быть невозможно. Огромное количество информации храни…
— Заткнись и снимай шлем, — повысил голос Артур. — Чего ты бангалора за яйца тянешь?
— Легко тебе говорить, — буркнул Гарольд, берясь за шлем. — У тебя в шее смертельной капсулы нет!
— Ты при мне его уже снимал. Все прошло нормально.
— Ты был слеп, и…
— Гарольд!
— Ладно-ладно, не злись, — щелкнул креплением бронекостюма Гарольд.
— Не переживай, если что-то пойдет не так, я за твою смерть отомщу, — сказал Артур и уставился на медленно снимающего шлем мужчину, не моргая. Если он не утонет в его глазах, едва в них посмотрит, то…
— Наверное, я сильно изменился за эти годы, — оставил шпильку без ответа Гарольд. Отложил в сторону шлем и посмотрел Артуру в лицо. — Быть Судьей нелегко.
— Твои глаза остались прежними, — захлебнулся эмоциями Артур и утонул в них с головой.
…
Гарольд спал, вытянувшись во фрунт, на правой половине кровати, а Артур сидел рядом и смотрел на него бангалор знает сколько времени. Разглядывал. Наслаждался увиденным. Запоминал. Думал. Про разлуку длиной в тридцать лет в том числе. Им обоим нужно время, чтобы жениться, настрогать детей, вырастить их и убедиться, что с головами у них все в порядке. Избавиться от жен и… После этого мысль Артура терялась в Глубоком Космосе, потому что он прекрасно понимал: Гарольд — единственный, кому можно доверить Империю, так что ни о каком отречении от титула ради любви речи идти не может. Как и о Князе де Сильва-Веласкесе в качестве Фаворита. Оставалось брать пример с отцов: становиться легендами и создавать обстоятельства, при которых брак Наследников Императора и Князя будет принят правящей верхушкой на ура. Непростая задачка в мирное время.
Гарольд зашевелился, просыпаясь, зевнул, протер глаза… и заметно смутился под пристальным взглядом Артура.
— Что-то не так?
— Все так, — склонился к нему Артур. Поцеловал в лоб, накрыл губами веки. — Я ждал, когда ты откроешь глаза. Тебя сложно назвать красивым, но твои глаза… Они превращают тебя в ангела.
— Ангелом был бы ты, — улыбнулся Гарольд, роняя его на спину. Навалился сверху, поцеловал в губы.
— Если бы не родинка над губой?
— Да.
— Она не дает покоя только тебе.
— Она стала причиной моего падения в бездну, из которой не возвращаются.
— Ты считаешь свою любовь ко мне наказанием? — перестал исследовать руками и губами мощное тело Гарольда Артур. Завалил на спину, придушил локтевым захватом.
— Я ответил на этот вопрос отрицательно, когда ты без колебаний позволил залепить себе глаза, — выкрутился из захвата Гарольд. Прижал Артура к постели животом, навалился сверху.
— Не знаю почему, но тебе я верю больше, чем себе, — перестал сопротивляться Артур.
— Может, потому что любишь меня?
— Может быть.
— Это не тот ответ, который я хотел услышать, — куснул его за плечо Гарольд.
— Пока ты будешь от меня далеко (а ты будешь), другого ответа у меня не будет.
— Ну ты и… засранец!
— Не нравится, да? — рассмеялся в подушку Артур. — Вот и мне тогда не понравилось.
— Но сейчас-то я рядом, — уткнулся лбом в его шею Гарольд. Повел бедрами, наблюдая за скольжением своего члена меж упругих ягодиц с запредельным удовольствием.
— Рядом.
— И?
— Мне с тобой хорошо.
— Артур!
— Что?
— Ты специально треплешь мне нервы?
— Да.
— Зачем?
— Хочу вычислить лимит твоего терпения.
— Оно безлимитно, — принялся целовать шею и плечи Артура Гарольд. — Я могу вспылить, наорать или послать к бангалорам, но глубоко в душе я все равно буду контролировать себя и ситуацию до последнего.
— То есть про «им придется смириться» и «еще большую, чем у меня, ответственность» ты сказал специально? — вынырнул из волны накатившего от поцелуев удовольствия Артур.
— Да. Хотел, чтобы ты сам догадался, кто я такой. Ты меня не подвел.
— Ну ты и хитрец.
— Я Судья. Правильное трактование Закона, разного рода договоров и сделок — моя прямая обязанность.
— Тебе нравится быть Судьей, — перевернулся на спину Артур. Прихватил за затылок накрывшего его собой Гарольда. Взлохматил иссиня-черные волосы, среди которых то и дело проблескивали серебряные нити седины.
— Да.
— Тогда почему у тебя такой вид, будто ты из Преисподней сбежал.
— Потому что я не только Судья, но и Палач. Убивать людей непросто, но убивать их ежедневно, глядя им в глаза перед смертью, — это из ряда вон. Как и хранить невозмутимость при виде мозгов на стенах, оседающих безголовых тел и блюющих свидетелей.
— Однажды это сведет тебя с ума.
— Я должен стать легендой до того, как это произойдет, — сказал Гарольд, щекоча носом любимую родинку на лице Артура.
— Олицетворение Закона и Порядка. Беспощадный Меч Правосудия, для которого звания, титулы и деньги не имеют никакого значения. В этом есть смысл, — задумался Артур. — Император всемогущ, но даже он подчиняется Закону. Если ты умудришься подмять под себя судебную систему, тебе мало кто осмелится…
Вввииуу! Ххххряк! Бах!!! Парни слетели с кровати на пол, откуда выбрались наполовину одетыми.
— Эспи, какого черта происходит? — рявкнул Гарольд, надевая шлем и застегивая молнию-невидимку на костюме.
— Мы попали в зону боевых действий. Звездный патруль преследует эскадру пиратских кораблей.
— Артур, твоих рук дело?
— Ты в своем уме? Я сюда любовью прилетел заниматься, а не войной, — возмутился Артур, опрометью выметаясь в коридор, где налетел на внезапно остановившегося Судью. — Уй!
— Уходи на свой корабль немедленно, — подхватил его Гарольд. Коснулся пальцем родинки над губой. — Засранец ты все-таки. Так мне в любви и не признался.
— В следующий раз — обязательно, — перехватил его руку Артур.
Поцеловал в раскрытую ладонь и успел покинуть Эсперансу до того, как очередным взрывом корабли разметало в разные стороны.
К великому сожалению Артура, принять участие в потасовке ему не удалось. При виде возникшего прямо посреди битвы звездолета Имперского Судьи пираты немедленно сдались на его милость, чем немало огорчили не только Артура, но и Звездных рейнджеров, которые не собирались с ними церемониться.
…
Граница Метрополии и Дальнего Порубежья. Планета Эмейзин. 2 часа спустя.
Капитан «Форсажа» Брайн Уокер рвал и метал. Вежливо и очень политкорректно. Он бы с удовольствием разнес тут все к чертям собачьим, но, увы, главным в этом шоу теперь был не он, а Судья Дредд — полномочия Звездного патруля не распространялись на планеты, принадлежащие аристократам и Святой Церкви. Они в принципе на планеты не распространялись, если уж на то пошло, но об этом мало кто из простых обывателей знал.
— Судья, обвинения капитана Уокера беспочвенны и унизительны! Мы не имеем никакого отношения к пиратам, которых вы взяли в плен на орбите нашей планеты, — сложил губки бантиком, а толстые короткие ручонки на огромный живот Наместник Пузэйн (он же Епископ Святой Церкви, он же Бог и Царь на этой богом забытой планете), стоящий слева от Судьи Дредда, возвышавшегося над ним безмолвным памятником Смерти, весьма эффектно вписавшимся в величественный неф местной церкви.
— Стреляющие по штурмовику Звездного патруля пушки защитной системы Эмейзин тоже к вам отношения не имеют?
— Да как вы смеете! Мы хотели помочь…
— Нам умереть? Пробоины в резерваурах системы снабжения воздухом и дыра в корпусе напротив ионного двигателя говорят о том, что огонь велся максимально прицельно!
— Зачем нам желать вашей смерти?
— Хороший вопрос! — пошел в наступление капитан. — Давайте спросим у пиратов, раз уж они остались в живых, почему их тянуло сюда как магнитом.
— Не хватало еще слушать вранье космического отребья! — суетливо затеребил ручонками Наместник Пузэйн. — Зачем вы притащили их на нашу планету?
— Мы не тащили. Они сами притащились.
— Наши тюрьмы переполнены. Избавьте нас от этих никчемных людишек немедленно! В противном случае я выставлю вам счет за их содержание.
— Это я вам за ремонт корабля счет выставлю!
— Счета здесь выставляю я, — оборвал споры Судья. — Наместник, почему ваши тюрьмы переполнены?
— В чем вы меня обвиняете? — покраснел Наместник, превращаясь из раскормленного поросенка в помидор.
— Я задал вам вопрос, извольте на него ответить. Предупреждаю: попытка обмануть Имперского Судью карается смертной казнью.
— Если вы задаете вопросы без повода, я на них отвечать отказываюсь!
— Так и запишем, — кивнул Судья. — Дело номер один восемь шесть пять ноль три четыре. Наместник Пузэйн отказался сотрудничать с Судьей и представителями Звездного патруля, вследствие чего будет отстранен от должности и помещен под арест до выяснения всех обстоятельств.
— Вы не имеете права! — взвизгнул Наместник. — Я буду жаловаться Канцлеру Императора и Верховному Жрецу!
— Давай уж сразу Императору, че! — не удержался капитан Уокер.
— И пожаловался бы! Но несколько часов назад он подарил планету Артуру де Сильва-Веласкесу на свадьбу. Так не вовремя!
— Вот уж не думал, что наш Император такой скупердяй. Здесь же кроме пыли и гейзеров нет ничего.
— На этой планете добывают лучшие изумруды во Вселенной, болван! — сложил губы в презрительный бантик Наместник.
— Капитан, отправьте Наместника на ваш корабль и поместите в VIP-камеру. Проследите, чтобы он не имел возможности отдавать приказы. Никакие. Никому!
— Да, сэр, — перестал язвить капитан. Передал истерящего Наместника в руки своего лейтенанта и вернулся к замершему истуканом Судье. — Что-нибудь еще?
— Отправьте вашего эксперта по экономическим преступлениям в бухгалтерию рудников с проверкой.
— Да, сэр.
— Приведите ко мне главаря пиратов.
— Да, сэр.
— И держите рот на замке до тех пор, пока я не разрешу вам его открыть. Вы напортачили достаточно для того, чтобы подвесить вашу карьеру за яйца.
Капитан Уокер благоразумно проглотил все, что накипело, и молчал весь тот час, что Судья Дредд потратил на «выяснение всех обстоятельств», которые превратили пиратов в простых жителей планеты, отправленных Наместником продавать украденные с рудников изумруды на черном рынке; преступников, сидящих в переполненных тюрьмах, в заложников, а самого капитана в человека, который пролил кровь двадцати ни в чем неповинных человек и едва не добавил к ним еще пять сотен.
Капитал Уокер молчал, когда Судья Дредд казнил Наместника выстрелом в голову. Молчал, когда выпускал людей из тюрьмы и даже когда обнимал плачущих от счастья женщин, побоявшихся излить свою благодарность на монументально-неприступного Судью, сумевшего разглядеть в рядовой битве с пиратами преступный замысел куда большего размаха.
— Вам есть что сказать в свое оправдание, капитан? — спросил его Судья, когда страсти улеглись, и они остались вдвоем.
— Нет, сэр, — ответил Уокер и склонил перед ним колено. Это было не по Уставу, но за проделанную работу и преподанный урок Судья заслуживал Императорских почестей. — Я был глуп, слеп и самонадеян.
— Верно.
— Я должен понести за это наказание.
— Верно.
— Каким оно будет?
— Его не будет.
— Сэр? — вскинул голову капитан.
Увидел печальную усмешку на губах Судьи и понял, что двадцать человек, погибших при обстреле пиратского звездолета, будут терзать его совесть долгие годы. Никаких разбирательств, служебных комиссий, понижений в должности или штрафов. Никакого обмена. Никакого прощения. Один на один с теми, кто просто хотел вернуться домой живым, чтобы спасти любимых.
— Вы хороший человек, капитан, и как человек имеете право на ошибку. На одну ошибку. Сегодня свой лимит вы исчерпали.
— Я понимаю.
— Миссия Звездного патруля спасать, а не убивать. Помните об этом. Судить и казнить — прерогатива Имперских Судей.
— Отлично сказано, Судья Дредд.
Голос, разнесшийся по церкви холодным ветром, заставил вздрогнуть даже Судью. Мало кто из простых смертных видел Императора живьем, но не узнать его было невозможно. Он вошел в церковь и наполнил ее собой до краев, придавив Уокера к полу тяжеленной аурой властелина.
— Вы свободны, капитан, — сказал Император, останавливаясь возле Судьи, который, казалось, окаменел насмерть. — Настоятельно рекомендую написать в отчете командующему, что в ходе этой операции жертв среди мирного населения не было.
— Да, Ваше Величество, — склонил голову Уокер и поспешил покинуть церковь.
Ну этих аристократов нафиг. Многие знания — многие печали, особенно, если дело касается Великих, а в том, что Судья Дредд из Великих, он больше не сомневался.
…
Гарольд проводил удирающего из зала капитана тоскливыми глазами и приготовился к битве, в неизбежности которой не сомневался. Знать бы еще, что ее спровоцировало!
— Я прилетел сюда, чтобы поговорить с тобой без свидетелей, — после долгого молчания сказал, наконец, Генрих.
— Я лучше послушаю, — склонился в придворном поклоне Гарольд.
— Тебе нечего мне сказать?
— Меня в детстве учили, что старших перебивать нельзя.
— Упрямый! — выругался Генрих. Скинул плащ, в который был укутан с ног до головы, на ближайшую скамью и расстегнул верхнюю пуговицу камзола. — Сядь. Хватит надо мной нависать. И сними свой дурацкий шлем.
Гарольд послушно сел на соседнюю скамью, снял шлем и опустил голову. Читать по лицу сына Генрих умел в совершенстве, а потому не стоило давать ему преимущество.
— Я хочу знать, какого черта происходит.
— Не мог бы ты поточнее сформулировать вопрос?
— Хочешь, чтобы я раскрыл карты? Ладно! Ты думаешь, я не знаю, что Артур разговаривал с тобой, прежде чем пошел вразнос и переспал со всеми дворцовыми шлюхами, какие попались ему под руку? Что ты ему наговорил?
— Я имею право разговаривать с кем хочу и о чем хочу, — ушел от ответа Гарольд.
— Нет у тебя никаких прав! Я подобрал Артуру в жены отличных кандидаток, и что получил в итоге? Ебнутую на всю голову потаскушку, которая спит и видит себя Великой Княгиней. Она убьет его лет через двадцать максимум, покусится на Армана и устроит вселенский переполох, в котором ты будешь виноват.
— Артур де Сильва-Веласкес — взрослый человек, который сам принимает решения и заботится о своей безопасности.
— Артур де Сильва-Веласкес — безответственный мальчишка, который приходит ко мне за день до свадьбы, просит в подарок планету, на которой добывают драгоценности, и летит на нее, бросив все дела, чтобы удивить будущую жену подарком. Изумруды, видите ли, подходят к цвету ее глаз, и ему позарез нужен самый красивый. Даже Арман от него такого не ожидал!
— Я тут при чем? — спросил Гарольд, поднимая голову, и вздрогнул, увидев, как меняется в лице отец.
— Твои глаза…
— Что не так с моими глазами?
— Они зеленые, как у Элизабет! Так вот зачем Артуру понадобилась эта планета! Чтобы безнаказанно дарить подарки тебе!
— Отец, ты сам-то понял, что сказал? — сотворил на лице насмешливую мину Гарольд, в глубине души впадая то в идиотскую радость, то в безудержное бешенство. Ну Артур. Ну отмочил! Романтичный безголовый придурок! — Я для него — Судья Дредд, мрачный мужик в шлеме и бронированном трико. Какие глаза? Какие подарки? С какого перепугу?
— Скажи еще, что твое появление на этой планете через несколько часов после отъезда Артура — это совпадение.
— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Я не нарушал твои правила, никому не звонил и никого ни о чем не просил. Если у тебя есть вопросы к Артуру, задавай их ему!
— Мы пойдем другим путем, — мрачно посмотрел на Гарольда Император. — Если тебе на него наплевать, то ты без колебаний согласишься оказать мне услугу.
— Какую?
— Имперские Судьи имеют право проводить брачные церемонии, вот ты ее и проведешь.
— Позволь уточнить: ты хочешь, чтобы я прилетел на Миранду, занял место Верховного Жреца и провел свадебную церемонию Наследника Князя де Сильва-Веласкеса?
— Именно.
— Смерти моей желаешь? — многозначительно потирая шею, откинулся на спинку скамьи Гарольд.
— Если ты о капсуле в твоей шее, то насчет взрывчатки я пошутил. Там просто маячок, который позволяет мне за тобой следить.
— Ах ты, мерзк…
— Так ты согласен? — перебил сына Генрих.
— Нет! Я не собираюсь занимать место Верховного Жреца. У меня врагов — грузовой корабль и спасательная капсула. Клириков мне только не хватало!
— Справишься.
— Ах вон оно что, — протянул Гарольд, мысленно смахивая капли пота со лба. Артур и его свадьба были всего лишь поводом для начала очередной интриги, которая ни к Гарольду, ни к Артуру отношения не имела. Просто они удачно под руку подвернулись. — Верховный Жрец сосредоточил в своих руках слишком много власти, стал опасен, ты хочешь от него избавиться, но не можешь сделать этого сам?
— Ты всегда был умнее, чем казался, и это радует меня, как ничто другое, — сел на скамью рядом с сыном Император.
— Расскажи мне все, как есть, и, если это не выходит за рамки Закона, я тебе помогу.
— А если выходит?
— Я — Имперский Судья, отец. Если я не буду соблюдать Закон, то никто не будет, — уперся Гарольд,зная привычку Генриха откусывать не только палец, руку и ногу, но и голову.
— Прячешься за буквой Закона? Ну что же. Имеешь право. Вот только речь идет не о личных счетах, а попытке государственного переворота.
— Поясни.
— Пока я боролся с Князем и бангалорами за целостность Империи, наша обожаемая Церковь тихой сапой прибирала к рукам оставшиеся без хозяев планеты. Я не осознавал масштаб проблемы до тех пор, пока однажды Арман не вернулся из поездки по своим владениям в тихом бешенстве: на нескольких планетах священники умудрились отобрать власть у военных полузаконнными способами и успели вывезти с них чертову кучу добра, включая новейшее оружие и боеприпасы, до того, как он об этом узнал. На землях Веласкесов Закон — это слово Князя. С тех пор туда священникам вход заказан, другое дело Метрополия — сотни планет, десятки аристократических родов и нескончаемый поток идиотов, желающих сменить нашу династию на троне Империи. При поддержке Святой Церкви эта мечта может воплотиться в реальность.
— Кто в этой гонке фаворит?
— Фаворита нет и не будет. Верховный Жрец, он же твой двоюродный брат Леопольд, если ты вдруг забыл, хочет стать Императором сам, но при этом подкармливает как минимум четырех безголовых юнцов с разных концов Метрополии, каждый из которых мнит себя спасителем человечества. Твое изгнание всех только подстегнуло.
— Как ты и планировал, — невесело усмехнулся Гарольд. — У тебя сердце есть, паук? Я не марионетка. Я твой сын!
— Ты мой Наследник, и это усложняет твою жизнь в разы, — сказал Генрих. — Когда придет твое время, ты должен быть готов ко всему.
— До этого момента можно оставить меня в покое?
— Даже не мечтай. И об Артуре де Сильва-Веласкесе тоже не мечтай. У тебя должна быть жена с ангельской репутацией.
— Еще раз про Артура скажешь, я женюсь на нем назло тебе, — не выдержал Гарольд. — Даю слово!
— Я не могу о нем не говорить. Своей глупой выходкой он поломал все мои планы!
— Так тебе и надо.
— Ты ведешь себя как мальчишка.
— Я палач с пятилетним стажем, — поднялся на ноги Гарольд. — От мальчишки во мне ничего не осталось.
— Ты выполнишь мою просьбу?
— При одном условии.
— Каком?
— Мой двойник на Сант-Кевентине. Он существует?
— Да. Я отправил туда твоего клона.
— Клона?!
— Ни слова про «запрещено», «безответственно», «чрезвычайно опасно» и прочую ересь, — оборвал его Император. — Я сделал то, что считал нужным, для обеспечения твоей безопасности. Лучше мысль свою закончи.
— Я хочу, чтобы ты помог ему сбежать и растворил его в просторах Вселенной без следа, — сказал Гарольд, кипя от негодования.
Генриху крепко не поздоровится, если Верховный Жрец узнает про клона — их производство было запрещено Законом сотни тысяч лет назад, и нарушать запрет не рисковали даже самые отмороженные: дурная привычка клонов рано или поздно убивать своего заказчика, создателя и оригинал, а также развязывать крупномасштабные войны была известна всем и каждому.
— Не хотел тебя огорчать, но неделю назад он сбежал сам. Мои люди ищут его, но пока безуспешно, так что в «растворить без следа» тебе, возможно, тоже придется поучаствовать.
— Чем еще ты меня огорчать не хотел?
— Мне кажется, на сегодня тебе хватит, — сказал Генрих, наблюдая за сыном с гордостью.
За те пять лет, что они не виделись, он возмужал, поумнел и научился вести беседы таким образом, чтобы оставлять все вопросы собеседника без ответа. Очень полезный навык для будущего Императора.
— И то верно, — согласился Гарольд. — Где и когда будет проходить свадебная церемония?
— С учетом изменившихся обстоятельств — в Императорском Дворце неделей позже. Мне нужно время, чтобы уладить формальности и насладиться унижением Леопольда сполна.
— Надеюсь, Артура об изменениях ты уведомишь лично.
— Обязательно. Имей в виду: я ему тебе на шею броситься не позволю.
— Ты опять за свое?
— Я просто предупредил.
— Точно женюсь.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. 7 дней спустя.
— Властью, данной мне Императором и Законом, объявляю вас мужем и женой, — мрачно сказал Гарольд и захлопнул старинный гроссбух, лежащий перед ним на пюпитре, намекая на то, что «можете поцеловать невесту» молодожены от него не услышат. — Поздравляю.
— Спасибо за блестяще проведенную церемонию, Судья Дредд, — радостно ответил Артур, подхватывая жену на руки. Сделал лихой разворот, поставил ее на ноги и поцеловал в губы. — Ты ж моя прелесть!
— Золотце мое, — отозвалась сияющая от счастья Женевер. — Идем принимать поздравления и подарки?
— Идем.
— Долгие лета! Счастья! Достатка! — разразились приветственными криками придворные и осыпали молодоженов первой партией лепестков.
Артур и Женевер отправились в долгий путь к выходу из Парадной залы, гости двинулись за ними следом, а к Судье Дредду, оставшемуся на подиуме в одиночестве, подошел Князь де Сильва-Веласкес.
— Всегда знал, что актер из моего сына никудышный. Эта свадьба — очередное тому подтверждение.
— Простите, не понял?
— Ни для кого не секрет, почему Артур сегодня женился, так что радость на его лице выглядит слегка неуместно.
— Мне показалось, что он радуется искренне, — покосился на Князя Гарольд, разжимая пальцы на гроссбухе так же медленно, как его отпускало.
Отдавать любимого в чужие руки лично — это высшая форма издевательства! Да еще Артур, чтоб его, со своей счастливой моськой! Неужели ему все равно, что церемонию проводит Гарольд?
— Вам не показалось, просто причина для радости у него совсем другая, — подхватил его под локоть Князь и потянул в сторону бокового выхода из залы. — Я просил его быть серьезнее, но что ему мои просьбы?
— Дети редко слушаются своих родителей, — поддержал светскую болтовню Гарольд, послушно следуя за Князем. Лучше идти с ним, чем смотреть на Артура, обнимающего жену.
— Еще реже родители слушаются своих детей. По странному стечению обстоятельств сегодня именно такой день.
— Раз мы идем с вами под руку в противоположную сторону от праздничной вечеринки, логично предположить, что эти обстоятельства имеют отношение ко мне.
— Вы очень проницательны, Судья, — открыл дверь в свой кабинет Князь. Пропустил Гарольда и закрыл за ним дверь на замок. — Я должен передать вам то, что так сильно радовало сегодня моего сына.
— Почему это не может сделать он сам?
— Потому что не хочет злить Императора, — ответил Князь, проходя к своему рабочему столу, на котором лежала прямоугольная деревянная шкатулка, испещренная искусно вырезанными узорами. Подвинул ее в сторону подошедшего следом Гарольда. — Это ваше. Официально — в благодарность от меня за быстрое и справедливое возмездие вору и шантажисту, занимавшему должность Наместника на планете Эмейзин, принадлежавшей моему мужу, а теперь сыну.
— А неофициально?
— Вам виднее, — улыбнулся Князь.
Гарольд открыл шкатулку и не сумел удержать восторженный стон мальчишки, голубая мечта которого неожиданно исполнилась, потому что на подушке из черного бархата переливалась изумрудами рукоять твердотельного лазерного меча — роскошной, смертельно опасной игрушки Ордена Святого Грааля. И неважно, что от Ордена остались жалкие останки, сгинувшие в глубинах Вселенной, важно то, что по легенде их оружием можно было творить невероятные вещи.
— Я думал, технология производства этих мечей утеряна, — взял в руку бесценное сокровище Гарольд. Нажал на камень у основания рукояти, включая меч, не сдержал очередного восторженного стона при виде материализовавшегося изумрудного лезвия и сделал пару пробных движений. — Потрясающе!
— Я сумел воссоздать технологию несколько лет назад, но не стал это афишировать. При желании вы сможете трасформировать меч в любой удобный для вас вид оружия: сабля, шпага, катана… Не важно. Рукоять выполнит любую вашу прихоть.
— Она бесценна!
— И уязвима. Сердце рукояти — изумительной чистоты изумруд, с которым следует обращаться с уважением, как и с любым сердцем, которое вам дарят.
Гарольд выключил меч, положил рукоять в шкатулку, закрыл ее и только после этого посмотрел Князю в лицо:
— Сердце Артура в надежных руках.
— Не сомневаюсь.
— Что вы знаете обо мне?
— Все, что знает Император, — ответил Арман. После откровенного разговора с Артуром, вернувшимся с Эмейзин помятым, испещренным засосами и безнадежно счастливым, у него не осталось выбора. — Но это не помешает мне выступить на вашей стороне, когда придет время. Счастье моего сына куда важнее моего собственного.
— Ему с вами чертовски повезло, — склонил голову в непритворном уважении Гарольд.
— Мой вам совет, Судья: не поддавайтесь на его провокации, не соглашайтесь на встречи и не отвечайте на звонки до тех пор, пока не выполните задуманное хотя бы наполовину. Артур принимает решения слишком быстро, а потому не всегда верно.
— Это я уже заметил, — взял в руки шкатулку Гарольд. Прижал к сердцу. — Позаботьтесь о нем, пока меня рядом с ним не будет.
— Вряд ли он мне это позволит, — двинулся на выход Князь. Открыл дверь, посторонился, пропуская Гарольда, и добавил негромко: — Рад был… увидеться снова.
— Рад был… узнать вас лучше. Мне жаль того времени, что я потратил на ненависть к вам.
— Мудрость приходит с годами, — сказал Князь, выходя в коридор и надевая привычную маску человека, у которого дел по горло. — Не смею вас больше задерживать.
— Спасибо за уделенное время, — склонился в поклоне Гарольд, уведомил Центр о том, что уходит в отпуск, и растворился в необъятных просторах Вселенной без следа. С подарком Артура следовало разобраться в первую очередь.
…
Дальнее Порубежье. Планета Тсарьград. Левадия. 5 лет спустя.
Осень на побережье Южного океана в этом году выдалась на редкость безмятежной: роскошь желтеющей листвы, чистая теплая вода, белоснежный песок, легкий бриз и абсолютная релаксация. Казалось бы, чего еще желать? Элизабет тронула ногой песок, задавая движение креслу-качалке, в котором последние несколько месяцев проводила большую часть своего времени. Когда нечем заняться, смотри на океан, с ним скучно не будет. Отчасти это было правдой, но лишь отчасти.
Опальной Императрице — умной, любвеобильной и сексуальной женщине было чего желать, о чем вспоминать и по кому скучать. С тех пор как Генрих развелся с ней и отправил в ссылку, ее жизнь превратилась в подобие сладкого желе, в тепле и сладости которого вязнешь по уши, даже если сопротивляешься изо всех сил. Никаких разбитых сердец, потрясений, интриг, кинжалов в спину и подлянок. Ни слова поперек. Ни единого недовольного лица. Всеобщая любовь, беспрекословное подчинение, искреннее обожание в глазах красивых, умелых и страстных любовников…
Элизабет обменяла бы все это на месяц в столичном гадюшнике. На неделю с сыновьями. На день в обществе Генриха. Или хотя бы на час в постели вечной занозы ее сердца — Филиппа де Губертена.
— Ваше Величество, к вам посетитель, — прервал безмятежное существование Элизабет Дживс — личный камердинер, величайший в мире сноб и язвительная заноза в ее прекрасной заднице.
— Имя у него есть?
— У всех есть имена, но этот свое называть не стал.
— Забыл?
— Хуже. В ответ на предложение представиться, он сказал, что вы ждете его с тех пор, как ваш старший сын сбежал с Сант-Кевентина.
— А, очередной кандидат в опальные Наследники Императора, — оживилась Элизабет. — Как он выглядит?
— Почти так же, как предыдущие десять, — неодобрительно поджал губы Дживс. — Высокий могучий мужик в черном плаще с капюшоном.
— Ты сказал «почти так же». В чем отличие?
— В умении получать то, за чем пришел, — ответил за камердинера тот, кого обсуждали, бросая под ноги Элизабет охранника одной рукой и приставляя к ее виску пистолет другой. — Прикажи своим людям отойти подальше. Они не должны слышать то, о чем мы будем говорить, иначе мне придется их убить, а я не люблю убивать без веских на то оснований.
— Это что-то новенькое, — взяла бокал с красным вином со столика безмятежная, как океан в полный штиль, Элизабет. — Дживс, будьте любезны очистить периметр от любопытных ушей. И нет, вам оставаться не нужно. Я справлюсь с воинственным посетителем сама. Ему нет резона меня убивать, я же его любимая мамочка!
— Да, Ваше Величество, — склонился в поклоне камердинер.
Помог подняться на ноги охраннику, оглушенному железной рукой незваного гостя и, поддерживая его под локоть, двинулся в сторону особняка, царящего над побережьем ажурным памятником мастерству каменщиков далекого прошлого.
— Вы можете убрать пистолет и снять капюшон. Здесь вам ничто не угрожает, — сказала Элизабет, когда слуги удалились на достаточное расстояние.
— Капюшон снять я всегда успею, — опустил руку Гарольд. Покопался в складках плаща, меняя пистолет на компактную мощную глушилку, поставил ее на стол и с довольным вздохом устроился в соседнем кресле. — Поговорим?
— Поговорим. Отчего бы не поговорить?
— Камердинер сказал, что я не первый Гарольд, который к тебе приходит. Сколько их было?
— Десять. Если считать с тобой, то одинадцать.
— Надо же. Я популярен.
— Мой сын популярен, — поправила гостя Элизабет, пряча за бокалом с вином разгорающийся в душе огонек надежды.
Неужели она дождалась?! Много лет утекло с тех пор, как она последний раз видела Гарольда, но ни один из предыдущих кандидатов не смог ее обмануть. Не было в них того, что было в Императоре и его Наследнике — ауры человека, которому подчиняются все и вся, вне зависимости от своего желания. В них не было, а в этом человеке она была помножена на монументальность.
— Да как скажешь.
— Я ему за побег очень благодарна. Лжегарольды меня порядком повеселили рассказами о том, как им все это время тяжело жилось.
— Жаль, я не слышал. Посмеялись бы вместе. У меня в последние годы с весельем беда.
— Ты прилетел ко мне, чтобы повеселиться?
— Если мою свадьбу можно назвать весельем, то да.
— Твою свадьбу? — удивилась Элизабет. С такими речами к ней еще никто не подкатывал. — С кем?
— Я надеялся, что жену мне найдешь ты.
— Я тебе кто — сваха?
— Ты — моя мать, — сказал Гарольд и добавил в голос щепотку застарелого гнева и обиды: — И вовсе не «любимая мамочка», а бездушная стерва, которая не обернулась на мой крик, когда улетала из Императорского Дворца. Я любил тебя, а ты даже не попыталась забрать меня с собой!
— Столько лет прошло, а ты…
— Все еще тебя за это не простил.
Бокал едва не выпал из дрогнувшей руки Элизабет, а воспоминания больно сдавили сердце. Она была не права тогда, забыв о детях и сосредоточившись на своих проблемах, обидах и разочарованиях. Только вот поняла это слишком поздно. Никто из принцев на ее звонки за все эти годы так и не ответил.
— Ты пришел, чтобы дать мне шанс все исправить?
— Можно сказать и так, — взял бутылку вина в руки Гарольд. Повертел, принюхался, сделал пробный глоток, хмыкнул одобрительно, а потом за несколько глотков опустошил ее до дна.
— Лучше скажи как есть, — поморщилась плебейским манерам гостя Элизабет. Неужели опять мимо? Гарольд бы никогда себе такого не позволил!
— Я пришел, чтобы вернуть тебя в Ад, по которому ты отчаянно скучаешь, и добавить каплю нового: интриги, подставы, космические погони, оружие, адреналин и мужики, которым плевать на то, кем ты была раньше. Для начала.
— А потом?
— А потом у тебя снова появится выбор.
— Твое предложение расплывчато и неопределенно.
— Знаю, но тебе этого вполне достаточно, чтобы согласиться, — сказал Гарольд, наблюдая за матерью с отвлеченным интересом дьявола-искусителя.
Сорок лет, что они не виделись, из жизни не выкинешь, как и детские обиды. Когда Генрих развелся с Элизабет и с позором выкинул ее из дворца, ему было очень больно, потому что она была единственным человеком, кто всегда был искренне рад его видеть. Во всяком случае, тогда он так думал. Гарольд окинул взглядом сидящую напротив женщину и мысленно ей поаплодировал. Нисколько с тех пор не изменилась!
— Я хочу, чтобы ты повторил свое предложение, глядя мне в глаза, — поставила бокал на столик Элизабет.
Все, что творилось в душе Гарольда, отражалось не на его лице, а в его невероятных глазах. Если этот человек действительно ее сын, она поймет это, едва в них посмотрит.
— Дались вам мои глаза, — проворчал Гарольд.
— Нам?
— Тебе.
— Ты сказал «вам». Кто еще знает о… твоем слабом месте?
— Да есть один… любитель.
— Любитель? Или любимый? — подалась вперед Элизабет.
— Не меняй тему разговора.
— Я поймала тебя на слове, изволь объясниться! Мой сын — известный…
— Гомофоб? — закончил за Элизабет Гарольд, открывая очередную бутылку с вином.
— Да. Он ненавидел Фаворита Императора и устроил скандал в Палате Лордов, когда узнал, что Император и Князь собираются пожениться.
— Было дело. Давно. С тех пор многое изменилось.
— Что именно?
— Если бы я предложил тебе эффективный способ разлюбить Филиппа де Губертена — самого известного гея во Вселенной, с которым тебе ничего не светит, что бы ты мне ответила? — зашел с другой стороны Гарольд.
— При чем здесь…
— Отвечай!
— Я бы отказалась, — после продолжительного молчания сказала Элизабет. Посмотрела на гостя, опустошающего вторую бутылку вина так же, как и первую — в несколько глотков, и преисполнилась понимания: — Ты влюбился в мужчину, да? По уши. Как последний дурак. Наплевав на всех и вся. Получил желаемое, а теперь пытаешься усидеть на двух стульях: и будущий трон терять не хочешь, и любимого.
— С фантазией у тебя всегда был полный порядок, — насмешливо хмыкнул Гарольд, скрывая досаду и запуская пустую бутылку в мусорную корзину на дальнем конце пляжа.
— Кто он? — не сдавалась Элизабет. — Почему не хочет быть твоим Фаворитом?
— Я совсем забыл, какой ужасной липучкой ты можешь быть.
— Слишком гордый, богатый и знатный, да? Лучший среди равных. Таких по пальцам пересчитать можно.
— У тебя на правой руке большой палец ненастоящий, так что ничего не выйдет.
— Мне и одной руки хватит, а если подумать как следует, то и без нее обойтись можно.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— И кто же мой гипотетический несговорчивый любимый?
— Артур де Сильва-Веласкес.
— Эк тебя занесло, — после долгой (слишком долгой, черт побери!) паузы сказал Гарольд. Качнулся в кресле.
— Так вот почему Генрих отправил тебя на Сант-Кевентин сразу после бала, на котором Артур выставил вас с братом посмешищами, — протянула Элизабет. — Он понял, насколько Артур опасен, и хотел тебя уберечь, но нисколько в этом не преуспел.
— На Сант-Кевентин Генрих отправил моего клона. Я в это время работал на благо Империи совсем в другом месте.
— Клона? Генрих создал твоего клона?! — ахнула Элизабет. — Чем он только думал!
— Не знаю, — пожал плечами Гарольд. — Но разбираться с ним придется не ему, а мне. Пять лет назад клон сбежал из тюрьмы и начал самостоятельное существование. Думаю, к тебе в гости он заявился одним из первых.
— Ты поэтому не снял капюшон? Думал, что я откажусь с тобой разговаривать, увидев знакомое с прошлого раза лицо?
— Да.
— Тебя бы это остановило?
— За те десять лет, что я провел в изгнании, со мной столько всего произошло, что остановить меня не сможет даже Император.
— Ты хочешь отомстить ему? — качнула кресло Элизабет.
— А ты? — открыл новую бутылку Гарольд.
— Нет. Он был со мной честен.
— Вот и я нет. Со мной он тоже был честен. Не до конца, конечно, но в его случае даже пятьдесят процентов от правды считается перебором.
— Верно подмечено, — рассмеялась Элизабет.
— Я ответил на твои вопросы?
— Да.
— Ты согласна на мое предложение?
Элизабет взяла со столика бокал с вином, тронула ногой песок, раскачивая кресло, вспомнила о своих славных предках и впервые за долгие годы почувствовала себя живой:
— Да.
— Рад это слышать, — с явным облегчением в голосе сказал Гарольд, скидывая капюшон. — Я было подумал, что ты сдалась.
— В моих жилах течет кровь Свонов. Мы гнемся, но не ломаемся.
— Наверное, поэтому отец и выбрал тебя в жены. Интриганам из Императорского рода не хватало толики здорового авантюризма.
— Судя по всему, в твоем лице он получил, что хотел, — сказала Элизабет, пересаживаясь из своего кресла на колени гостя. Приложила руку к его щеке, вгляделась в зеленые штормовые глаза и захлюпала носом, смывая слезами последние крохи сомнений: — Гарольд… это и правда ты…
— На слезы у тебя есть ровно пять минут, — обнял ее Гарольд. Уложил щекой на свое плечо, качнул кресло.
— Почему не десять? — улыбнулась Элизабет, смахивая слезинки с глаз.
— Потому что через шесть минут здесь будет Дживс.
— Откуда ты знаешь?
— Он наблюдал за нами в бинокль, увидел твои слезы и спешит к тебе на помощь. Он любит тебя?
— Дживс любит мужчин и свою работу. Точнее наоборот, если правильно расставлять приоритеты.
— Надеюсь, ты сможешь без него обойтись? Звездному рейнджеру камердинер не полагается.
— Звездному рейнджеру?
— Мне нужна помощь в уничтожении моего клона. Я не могу охотиться на него сам, а чужим это дело доверять нельзя. Кто знает, что он им наплетет?
— Для того чтобы вспомнить себя прежнюю, мне понадобится время, — предупредила Элизабет, возвращаясь в свое кресло.
— Оно у тебя есть, — сказал Гарольд, прикладываясь к бутылке. — Пока жену мне найдешь, пока дети родятся… Лет десять пройдет.
— А Артур?
— Что Артур?
— Ты уверен в нем? В его чувствах?
— Я уверен в своих.
…
Дальнее Порубежье. Орбита планеты Дельтагам. Эсперанса. Год спустя.
Гарольд сидел за пультом управления и старался ни о чем не думать, но удавалось ему это из рук вон плохо. Шесть лет прошло с тех пор, как он видел Артура в последний раз, и каждый прожитый вдали от него день камнем ложился на сердце. Иногда Гарольду казалось, что еще чуть-чуть — и эта гора погребет его под собой. Алкоголь, еще полгода назад приносивший облегчение, не помогал. Возвращение к работе Судьей, тренировки, встречи с Элизабет, планы на будущее… Ничто не помогало. Какая, к черту разница, что там будет, в этом будущем, если здесь и сейчас так плохо, что хоть волком вой!
— Дредд, вернувшись с рейда, ты не сказал мне ни слова и сидишь здесь уже десять минут, не двигаясь и даже не моргая. Это ненормально, — присела на уголок пульта управления Эспи.
— Нормальность — понятие относительное, — буркнул Гарольд.
— Иди лучше в спальню.
— Ты хочешь, чтобы вместо звезд я рассматривал потолок каюты?
— В спальне тебе будет не до потолка.
— Почему? Ты опять там все переделала?
— Это сюрприз, — рассмеялась Эспи. Кивнула в сторону коридора. — Иди. Не теряй время даром. Благодарить потом будешь.
— Позволь напомнить, что за прошлый сюрприз я тебя ругал, — буркнул Гарольд, но с кресла встал. Встряхнулся, дошел до спальни, открыл дверь и…
— У тебя один стук сердца, чтобы… — начал сидящий на постели Артур, но договорить ему Гарольд не дал: налетел ураганом, разорвал одежду, овладел и только после этого смог разжать сведенные судорогой челюсти для поцелуя.
— Соскучился… Я хотел убедиться в этом лично, — прошептал, улыбаясь, Артур. Погладил по затянутому в броню плечу. — Раздевайся. В ближайшие двадцать четыре часа одежда тебе не понадобится.
— Можно я… закончу… начатое? Не смогу сейчас… тебя отпустить, — повел бедрами Гарольд. Спрятал лицо на виске любимого в безуспешной попытке взять себя в руки.
— Можно, — рассмеялся Артур, обхватил Гарольда ногами и поцеловал в губы, отправляя в полет его и так пошаливающую крышу.
…
— Артур?
— М-м-м?
— Ты спишь?
— М-м-м.
— Давай ты потом поспишь. Я так давно не видел тебя. Не прикасался. Не…
— Говорил всяких романтических глупостей? Говори.
— Может, ты мне скажешь…
— Э нет. Ты же хотел быть первым, вот и будь.
— Ну ты и… засранец. Нисколько не изменился!
— Незачет. Так и быть, я тебе помогу. Можешь начать с благодарностей.
— За что?
— За меч, например.
— Это да. Он занял третье почетное место в моем списке жизненных ценностей.
— На первом, надеюсь, я?
— Да.
— А что на втором?
— Империя. Раньше она для меня была чем-то абстрактным, идущим в довесок к весьма реальному трону в Императорском Дворце, теперь все иначе. Она как многорукое и многоногое тело, чей мозг — я. То есть мой отец. Это великая честь, но вместе с тем, это и ответственность.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, но для меня княжество — это обуза, слишком уж у нас все правильно, четко и благолепно. Плюнуть некуда — в отцовского фаната попадешь. Если будет хоть малейшая возможность всем этим райским царством не управлять, я ею воспользуюсь. Учти это в своих далеко идущих планах, будущий Император.
— Я думал об этом. Если Арман согласится передать титул твоему очень умному и прекрасно образованному сыну лет так через восемьдесят, проблема будет решена.
— Я работаю над этим. Весьма продуктивно, надо сказать. За шесть лет двое мальчиков и одна девочка.
— Судя по твоему тону, останавливаться ты не собираешься.
— Судя по твоему тону, ты этим недоволен.
— Я ревную. Не хочу делить тебя ни с кем!
— Даже с детьми?
— Да!
— Это перебор.
— Я предупреждал.
— Если я так дорог тебе, то почему за шесть лет ты ни разу мне не позвонил, не говоря уже о свидании?
— Я же объяснял. Когда ты далеко — я спокоен, когда ты рядом — я схожу с ума от ревности и готов делать глупости. Не провоцируй меня, пожалуйста. Не подстрекай! Еще не время!
— Тут ты прав. Раз ты не готов говорить о моих детях, поговорим о твоих. Ты собираешься жениться?
— Да.
— Когда?
— Скоро.
— Как скоро?
— Как только Элизабет найдет мне подходящую жену.
— Гарольд, ты доверил выбор жены своей матери? Ушам не верю!
— Если бы я не влюбился в тебя, то, вернув себе титул Наследника, выбрал бы жену сам.
— Но ты влюбился.
— Поэтому важна не она, а мои дети и их безопасность.
— Я бы на твоем месте с этим поторопился.
— Почему?
— Потому что я — не ты. Тебе придется учитывать тот факт, что я тебя в покое не оставлю. В этот раз меня хватило на шесть лет. Кто знает, насколько хватит в следующий?
— Самое страшное, что я вряд ли смогу тебе отказать.
— Даже не пытайся.
…
Дальнее Порубежье. Амадея. Год спустя.
Бал по случаю дня рождения Арабеллы, княжны де Сильва-Веласкес набирал обороты. Главная зала княжеского дворца давно уже переполнилась, а потому веселье перетекло во все смежные помещения и, большей частью, на городскую площадь, где приобрело невиданных доселе размах.
Арман наблюдал за происходящим из окна своего кабинета и мечтал о том дне, когда Артур избавится от жены, вручит ему детей и отправится в поход за рукой и сердцем любимого. Он бы занялся внуками лично и вырастил из них достойных продолжателей семейных традиций великого рода де Сильва-Веласкес. В том, что из Артура отец и правитель получился не ахти, была его вина, и он это прекрасно понимал. Война с бангалорами, семейные дрязги и разбитое сердце не оправдание.
— Ваше Сиятельство, извините, что без приглашения.
Арман обернулся и не сумел скрыть удивление.
— Судья Дредд? Какими судьбами?
— Я к вам по личному делу.
— Это я уже понял, — кивнул Арман, подходя к столу. — Чем могу быть полезен?
— Через неделю на одной из ваших планет пройдет церемония бракосочетания, — сказал Судья, усаживаясь в кресло. — Я бы очень хотел, чтобы ее провели вы, а запись о ней сохранилась во всех официальных документах, дабы ни у кого во всей Вселенной не нашлось ни малейшего повода признать ее недействительной.
— Полагаю, ваше желание в данном случае означает приказ.
— Я бы не был столь категоричен.
— То есть я могу отказаться?
— Нет.
— Почему? Есть ведь куда более достойные и опытные бракосочетатели.
— Дело не в опыте проведения церемонии. Дело в вас.
— Вы боитесь, что мой сын узнает об этой свадьбе и начнет делать глупости, а я единственный, кто может его остановить?
— Я боюсь, что жених, увидев вашего сына на своей свадьбе, начнет делать глупости, — ответил Судья. — А вы единственный, кто может остановить их обоих.
— Вы понимаете, что я расскажу об этой свадьбе Императору сразу, как вернусь в Столицу?
— Понимаю.
— Последствий не боитесь?
— Вас Император простит, а жениху его гнев давно уже безразличен. Да и поздно будет. После драки кулаками не машут.
— Где будет проходить церемония?
— Здесь. Если вы не против.
— Я против, но у меня нет выбора, — тяжело вздохнул Арман. — Эта церемония слишком важна, чтобы проводить ее в какой-нибудь приграничной дыре.
— Молодожены прилетят сюда ровно в полдень.
— Одни?
— Да. Для невесты место проведения церемонии — сюрприз. Как и то, за кого она выходит замуж.
— Надеюсь…
Разговор прервала распахнувшаяся дверь, в которую влетел весьма нетрезвый, но крайне решительно настроеный Артур.
— Отец! Мне сказали, что к тебе явился Судья Дредд… О! А вот и он.
— Добрый вечер, Ваше Сиятельство, — попытался встать с кресла Гарольд, но не успел: Артур плюхнулся к нему на колени.
— Артур, что ты вытворяешь? — возмутился Князь. — Встань немедленно!
— Если я встану, он ляжет. Ты этого хочешь? — спросил Артур, запуская руку под нагрудную броню Судьи.
— Князь, я разберусь, — сказал Гарольд, прижимая наглую руку к своей груди ладонью.
— У вас есть полчаса, — неодобрительно покачал головой Арман, направляясь к дверям.
— Час, — на два голоса поправили его парни.
— Даже не надейтесь!
Арман вернулся через пятьдесят минут: зашел внутрь, обнаружил сына, сидящего на диванчике возле библиотечных шкафов в одиночестве, сел с ним рядом, обнял и вспомнил тот день, когда вонзил кинжал в спину любимого. Никому такого не пожелаешь, а уж сыну тем более.
— Десять лет, отец. Он попросил у меня десять лет, в течении которых собирается хранить верность своей жене.
— Гарольд переложил ответственность на тебя, зная, что если ты придешь к нему, он перед тобой не устоит?
— Да.
— Умно.
— Я не смог ему отказать, но… Это выше моих сил!
— Ты справишься.
— Только если буду занят настоящим делом, — сказал Артур, в отчаянии обхватывая голову руками.
— Что для тебя «настоящее дело»?
— Война. Космос. Корабли.
— Это осталось только в Звездном патруле, — погладил его по плечу Арман. — Хочешь его возглавить?
— Стефан нам этого не простит. Должность Командора — его единственная отдушина.
— Верно. Он, как и ты, не умеет притворяться. Если бы не Филипп, он давно бы угнал «Летучий Голландец» и отправился исследовать Глубокий Космос.
— Какая интересная мысль, — поднял голову Артур.
— Под исследованиями подразумевается вторжение во владения бангалоров, — поправился Арман. — Мы с Генрихом категорически против. В нашей части Вселенной несколько десятков планет полностью опустошены, мы не можем позволить себе очередное кровопускание.
— Ты говоришь о планетах Содружества, до которых в ходе войны ни тебе, ни Генриху дела не было?
— Да. Нам и сейчас дела нет. То отребье, что все чаще делает их своими базами, не представляет угрозы нашим владениям. Мы не можем пройтись по ним военной метлой из политических соображений, а возиться с каждой планетой по отдельности нет ни сил, ни желания.
— Они не представляют угрозы сейчас, но в будущем этот рассадник порока может доставить всем немало неприятностей.
— Это станет отличным поводом ввести туда войска.
— У тебя на все есть ответы, легенда всех времен и народов! — с досадой сказал Артур.
— Что в этом плохого?
— Ничего, за исключением того, что я твой сын — бледная, ни на что не годная тень великого полководца, властителя и всеобщего любимца. Когда ты умрешь, наши подданные будут повиноваться мне в память о тебе. Это унизительно!
— Не говори так, — нахмурился Арман. — Это неправда! Ты — Канцлер Великой Империи. Представители нашего рода не удостаивались чести…
— Быть официальной марионеткой Императора? Никто в Столице не воспринимает меня всерьез. Никто! А я не хочу быть никем. Во мне течет кровь князей де Сильва-Веласкесов, черт возьми! Что я скажу Гарольду, когда увижу в следующий раз? Привет, дорогой, пока ты подминал под себя судебную систему Империи и выносил мозги людям изо дня в день в прямом смысле этого слова, я занимался перекладыванием планшетов на столе Императора. Вот такой я молодец. Думаешь, он этого от меня ждет?
— Артур, ты сгущаешь краски. Он любит тебя таким, какой ты есть.
— Тот, кем я являюсь сейчас, достоин статуса Фаворита Императора, но никак не мужа.
— Это твои слова. Не его. И не мои.
— Это моя жизнь. Не его и не твоя.
— К чему ты ведешь?
— Я хочу заняться Содружеством, — расправил плечи Артур. — Сколько в него входит планет?
— Пятьдесят шесть, инфраструктура на тридцати из которых полностью уничтожена.
— Неплохо. Если я подомну их под себя, то стану третьей силой на политической арене Вселенной.
— Только не в качестве Наследника Князя де Сильва-Веласкеса.
— Кто помешает мне заняться Содружеством инкогнито? У нас в роду столько титулов, что про самый простой никто и не вспомнит, — покосился на отца Артур.
— Ты на титул короля Пендрагона намекаешь? Который нам по линии моей тетушки случайно достался? — подсказал Арман, уступая.
Может, сын и прав. Король Артур Пендрагон звучит куда лучше Наследника Князя Веласкеса, которому до титула еще дожить надо. Да и с политической точки зрения дело весьма выгодное. Если Артур обзаведется собственным (весьма немалым) королевством, то княжество можно будет передать его старшему сыну. А королевство младшему. Или все это дело объединить, чтобы ни у кого даже мысли не возникло могущественному роду Веласкесов перечить. И вообще… Столько вариантов!
— Если это тот, чье королевство умещается на одиноком острове в океане Пограничной планетки, у которой даже имени нет, то да, — почесал затылок в раздумьях Артур.
Прибрать к рукам пятьдесят шесть планет за десять лет — это вам не столичное дерьмо в бочке лопатой изо дня в день перемешивать. Это дело для настоящего мужчины. Это вызов, черт побери! То, что надо, чтобы забыть о воющем сердце, иначе… Иначе грош цена его обещанию.
— Имени у планетки нет, это верно, но рубины на ней добывают знатные, и прибыль она приносит немалую.
— Не жадничай, — ткнул отца в бок локтем Артур. — Надо же мне с чего-то начинать.
— Если уж на то пошло, начни с команды, которая не побоится угнать из ангаров Звездного патруля парочку новейших штурмовиков. Без них тебе среди знаменитых своими слишком шустрыми кораблями контрабандистов делать нечего. Засмеют.
— Как думаешь, «Летучий Голландец» для них серьезный аргумент?
— Не зарывайся, — ткнул сына в бок локтем Арман. — Хватит с тебя штурмовиков. Они, между прочим, тоже Стефановские, а он очень не любит делиться имуществом, даже если формально оно и не его.
— Согласен. Остается решить один маленький, но очень важный вопрос.
— Какой?
— Моя жена и дети.
— Это действительно важный вопрос, — сложил руки на груди Арман. — Что предлагаешь?
— Что посоветуешь?
— Ничего.
— Ничего? — покосился на отца Артур.
— Ты же хотел быть самостоятельным, так будь им.
— Ну что же… С Женевер я не хочу иметь ничего общего, так что пусть делает, что хочет, и дает как можно больше поводов для развода.
— А дети?
Артур замолчал, но Князь его с ответом не торопил, понимая, что на карту поставлено будущее целого рода. Ну как поставлено… В случае, если результаты раздумий сына его не устроят, переговоры, угрозы и шантаж никто не отменял.
— Я оставлю старшего сына тебе, — сказал, наконец, Артур. — Он не виноват в том, что его отец — тот еще авантюрист. Из Александра получится отличный Князь де Сильва-Веласкес. С ним за компанию тебе достается Катарина.
— Ричард поедет с тобой?
— Если захочет.
— Захочет, — улыбнулся Арман. — Вы с ним одного поля ягоды.
— Тот, кого носит во чреве Женевер, останется с ней до тех пор, пока мы не разведемся.
— Из нее мать, как из «Летучего Голландца» истребитель! Ты в своем уме? — возмутился Князь.
— Это должно быть очевидно всем и каждому, — виновато почесал затылок Артур. — Иначе у тебя не будет оснований воспитывать моего Наследника.
— Верно, но имей в виду: я отберу у нее мелкого, если увижу, что дело зашло слишком далеко!
— Уверен, ты примешь верное решение.
— Ты уверен во мне, но я не уверен, что ты уверен в себе.
— Я уверен только в одном, — поднял голову Артур.
— В чем?
— В моей любви к Гарольду. Она поможет мне справиться со всем остальным.
— А еще тебе поможет справиться со всем остальным меч. Я сделаю его для тебя, если ты привезешь мне самый лучший рубин со своей ничкемной планетки. В конце концов, ты же король Пендрагон, которому принадлежит…
— Меч, выкованный богами. Я помню эту часть истории с детства, потому что меч королю вручала обнаженная Дева Озера. В старинной бумажной книге по этому поводу была нарисована замечательная картинка.
— Ты мужик до мозга костей, — рассмеялся Арман. — С детства только об оружии и девках думаешь.
— С тех пор много воды утекло.
— Не так уж и много. Какие твои годы?
— Ты прав. Как всегда, — поднялся на ноги Артур. — Пойдем к гостям, а то Арабелла обидится.
— Не обидится. Она все прекрасно понимает.
— Вот из кого получился бы отличный Князь. Жаль, что она родилась женщиной.
— Не жаль. Я горжусь тобой и хочу, чтобы ты это знал. Если твоя авантюра удастся, то мои владения расширятся на целую треть. Не каждый отец может похвастаться таким выгодным вложением капитала.
— Как же мне с тобой повезло, — рассмеялся Артур.
— Гарольд сказал то же самое, — улыбнулся Князь. Поцеловал Артура в лоб и отступил. — Я пойду к гостям, а ты лети в Столицу. С этого дня у тебя действительно много дел и времени в обрез. Усмирить пятьдесят шесть планет за десять лет под силу только легенде.
…
Дальнее Порубежье. Недалеко от планеты Эсцион. «Аврора». 2 года спустя
— Да ты ж крыса недобитая! Кто ж у тебя за штурвалом шустрый такой?
— Капитан, скорее! Чего вы медлите? Он же уйдет! Разрешите стрелкам стрелять на поражение!
— Рипли, сдурела?! Там будущий Император!
— Там преступник, сбежавший с Сант-Кевентина. Действующий Император разрешил использовать силу при его поимке.
— Это не значит, что мы можем безнаказанно его убивать.
Фьють! Вспышка гиперпрыжка, ложные следы в Подпространстве — и штурмовик Звездного патруля остался ни с чем.
— Твою ж мать! Лучше бы мы его убили, — в сердцах выругалась Рипли. — Ищи его теперь по всей Вселенной!
— Мы принца Гарольда искать не будем, — отмахнулся от новенькой капитан Гризен.
Глупая, не понимает, что стоять на пути Великих чревато. Сегодня принц в опале, завтра в тронном зале, а штурмовик Звездного патруля как был в дерьме по уши, так и остался. Не стоит добавлять к текущим неприятностям новые.
— Но, сэр…
— Я похож на самоубийцу?
— Нет, сэр, но Император…
— Императору плевать на то, что все, кого он отправлял ловить беглого Наследника, мертвы. Гарольд — мстительная коварная тварь, и я не собираюсь стоять на его пути к трону. Пусть им занимаются Охотники за головами, ряды которых, к слову, он основательно проредил.
— Но, сэр…
— Рипли, я все сказал! Будешь перечить — отправлю на гауптвахту. Мы НЕ будем задерживать принца Гарольда, даже если он нам в руки свалится. Тебе все ясно?
— Но, сэр…
— Сутки на гауптвахте.
— Но, сэр!
— Двое суток на гауптвахте.
— Да пошли вы к чертовой матери, трусливое дерьмо! Тоже мне, Звездный рейнджер!
— Гауптвахта до возвращения на Базу — это раз. Трибунал — это два. Еще слово — и я пристрелю тебя здесь и сейчас за бунт на корабле. Это три. Вопросы? Нет? Я так и думал.
Элизабет проглотила рвущиеся наружу ругательства и отправилась на гауптвахту добровольно, дабы не позорить себя наручниками и унизительной потасовкой с низшими чинами.
— Лейтенант, на этом штурмовике вам не место, — сочувственно посмотрел на нее сержант Тодд, тайком подсовывая под символическое одеяло, лежащее на голом пластике доски, заменяющей наказанному кровать, пакет с сухпайком.
— А где мне место? — опустилась на доску Элизабет, мысленно проклиная себя и свою императорскую привычку получать все и сразу.
Гарольд же предупреждал! Клон до сих пор бороздит просторы Вселенной именно потому, что никто не хочет портить отношения с будущим Императором. И уж тем более это не нужно Звездным рейнджерам, у которых и без опального принца дел по горло.
— Вам нужен «Форсаж» и капитан Уокер. Он из тех, кто всегда доводит дело до конца, каким бы сложным или опасным оно ни было.
— Почему вы помогаете мне, Тодд? — погладила одеяло в том месте, где лежал сухпаек, Элизабет. Без него ей до Базы не дотянуть.
— Потому что бывших Императриц не бывает, — одними губами ответил сержант. Подмигнул, ухмыльнулся, увидев изумление на красивом лице женщины, которую боготворил с детства, и добавил чуть громче: — Не забудьте забрать меня с собой, когда будете улетать с Базы. Мне в этом гадюшнике без вас делать нечего.
…
Территория Содружества. Планета Эль Корасон. 2 года спустя.
Ричард болтался в могучей руке Судьи побитым жизнью щенком и лихорадочно придумывал способы побега, но все они разбивались об один непреложный факт: от Судьи Дредда никто и никогда не убегал. Каким ветром его занесло на эту планету — неизвестно, однако шороху он здесь навел изрядного.
Ричард попытался вывернуться, получил леща и временно успокоился. Скоро будет развилка, улица из относительно широкой превратится в три узких, заставленных лотками со всяким барахлом, вот там он и сбежит. То есть попытается. Эх! Ричард печально шмыгнул носом. Вот бы с Дреддом подружиться… Он бы всех врагов отца одной левой уложил! И они бы вернулись на Миранду, а там… Не жизнь, а мечта: слуги, шикарная еда, дорогие шмотки, безделье, завистливые взгляды менее родовитых и богатых… Хотя… тут, в общем, тоже было неплохо, когда отца делами не заваливали.
— Куда дальше? — встряхнул его Судья.
— Направо, — клацнул зубами Ричард. Честно клацнул. Дредду врать даже глупцы не осмеливались. А что, если начать канючить? Десять лет — это вам не двадцать один. Вдруг отпустит? — Отпустите меня, дяденька! Я больше не буду!
— Чего не будешь?
— Того, за что вы меня арестовали, — обтекаемо ответил Ричард.
Судья схватил его за руку на базаре, поэтому вариантов было полно, начиная с кражи яблок и заканчивая продажей спертого из отцовской шкатулки рубина. Не так уж ему нужны были деньги, просто Артур третий день ругался с местными политиками и не уделял сыну ни капли внимания. Эх! Теперь-то он на него внимание обратит, да еще какое. Ричард потер левый филей, которому вечно доставалось, в тоскливом предчувствии скорой расправы в том числе и за непрезентабельный внешний вид: дырявые башмаки, оборванные штаны и грязная рубашка превратили его из принца в первостатейного нищеброда. Он же не дурак, чтобы разгуливать в мундире по улицам пиратской планеты! Его столько раз похитить пытались, что он считать устал. И сбегать от удачливых похитителей тоже. О том, что в их руки он попадал по собственной глупости, Ричард предпочитал не вспоминать.
— Я тебя не арестовывал. Я просил оказать содействие в поисках нужного мне человека, однако попытка побега и твой ответ наводят на мысль, что тебе есть что скрывать.
— Мне? Скрывать? Да я сама честность!
— Еще раз соврешь — и я буду вынужден тебя убить, — посуровел Судья.
— Я же несовершеннолетний! — посерел от ужаса Ричард.
— Закон един для всех.
— Не буду врать.
— Вот и молодец, — притормозил на очередной развилке Судья. — Дальше куда?
— Налево двести метров, прямо сто и вверх по лестнице белого особняка с красными колоннами. Артур в главном зале, с местными главарями ругается.
— Ты хорошо знаешь короля Пендрагона, да?
— С чего вы взяли?
— Ты назвал его Артуром.
— Мало ли кто, кого и как называет, — заюлил Ричард. — Отпустите меня, а? Я же показал вам дорогу!
— Кем ты ему приходишься?
Металл в голосе Судьи прожег в мозгу Ричи больнючую дыру и заставил ответить однозначно:
— Я его сын.
— Ричард?! — ахнул Судья, поднимая его на уровень шлема. — Почему ты так безобразно выглядишь?!
— Вы же меня задушите! — захрипел Ричард, тщетно отдирая железные пальцы с горла.
— Прости, — разжал руку Судья. Повернул голову в сторону особняка, а потом направился туда с таким видом, что Ричарду, больно приложившемуся о камни мостовой копчиком, окончательно поплохело. — Да что он себе позволяет! Я ему шею сверну!
— Стойте! Судья Дредд! Отец ни в чем не виноват!
Дредд на его вопль внимания не обратил, так что пришлось Ричарду вставать и бежать за ним следом. Он успел прошмыгнуть в двери особняка, но дальше началась такая катавасия, что ему оставалось только одно — прятаться и уворачиваться от пуль, от тел, от разбитой мебели и желающих прикрыться им от стреляющих с обеих рук Судьи и отца. Ричи полегчало, когда поток желающих умереть почти иссяк, а Дредд с Артуром взялись за мечи. Он так увлекся наблюдением за мастерски фехтующими воинами, что едва не застонал от досады вслух, когда битва закончилась.
— Есть кто живой? — спросил Дредд, опуская свой изумрудный меч, но не выключая его.
Ричард поспешно прикрылся мертвецом. Раз про него забыли, не стоило и напоминать.
— В радиусе ста метров никого, — отключил глазной сканер Артур. Опустил меч, но выключать не стал. Дредд излучал такое бешенство, что подпускать его к себе на расстояние вытянутой руки не хотелось. — Как ты здесь оказался?
— Это ты мне скажи, как ты здесь оказался! — рявкнул Судья. — Три года я искал тебя по всей Вселенной, и что?
— Что?
— Я нашел тебя в змеином логове за миг до того, как тебе пустили пулю в затылок!
— Ничего подобного! — возмутился Артур и случайно взмахнул мечом. — Все шло так, как и было задумано.
— Ты подвергаешь свою жизнь опасности! — отбил рубиновое лезвие Дредд и попер на Артура космопехом.
— Я делаю то, что считаю нужным! — отмахнулся от изумрудного лезвия Артур, уклонился, сделал обманный финт, нанес удар.
— Ты! Должен! Жить! В Столице! — сделал серию ударов Дредд. — Под присмотром!
— Тогда твоя совесть была бы чиста, да? — отбил удары Артур и пошел в контратаку.
— Да!
— Хрена тебе лысого! Я не собираюсь жить в тени великих и в твоей в том числе, понятно?!
— Рано или поздно ты будешь жить со мной, и плевать мне на чьи-то там тени!
— Зато мне не плевать, — неожиданно опустил меч Артур.
Дредд, не ожидавший такого, не успел остановить удар, но успел выключить меч за мгновение до того, как стало слишком поздно. Вдавил Артура в стену, попытался обнять, но броня на груди этого сделать не позволила, и ему пришлось сделать шаг назад.
— Что ты творишь, безумец? Зачем ты так со мной?
— Плохо тебе, да? — сполз на пол Артур.
— Хуже неизвестности нет ничего, — рухнул рядом с ним Судья. Взял его руку в свою. — Я столько всякого дерьма напридумывал, что вспоминать тошно.
— Теперь ты знаешь, каково мне было, когда ты после моей свадьбы пропал.
— Прости.
— Ты просил дать тебе десять лет, прошло всего четыре. Что-то изменилось?
— Нет, но я… Должен был убедиться, что с тобой все в порядке.
— Теперь каждый снова пойдет своей дорогой?
— Я хотел… может… Давай сделаем так, чтобы наши дороги изредка пересекались. На людях. На мгновение! Мне хватит и этого.
— Зато мне не хватит, — привалился к броне плеча Судьи виском Артур. — Я мечтаю о том дне, когда нам не нужно будет скрываться и считать каждый час, проведенный вместе.
— И переживать за нашу безопасность. Прошу тебя, вернись в Столицу.
— Вернусь, но позже.
— Насколько позже?
— Дай мне закончить начатое. Я должен собрать все планеты Содружества в единый кулак. В мой кулак! В мое королевство!
— Зачем оно тебе?
— Я хочу добиться всего сам — это раз.
— А два?
— Пока я вожусь с контрабандистами, времени на тоску по тебе не остается.
— Весомый аргумент.
— Вот и я так подумал. Я не провоцирую тебя, ты выполняешь не мне обещанное, все довольны и счастливы.
— Я буду счастлив только с тобой, Артур.
— Рад, что ты это понимаешь.
— А ты понимаешь, что на «добиться всего сам» у тебя осталось всего шесть лет?
— Понимаю, и работы у меня — непочатый край. На данный момент мне принадлежат двенадцать планет из пятидесяти шести. Если бы мы не перебили всех в этом зале, сегодня я прибрал бы к рукам еще три.
— Здесь было слишком много народу для трех планет.
— Здесь были представители пятнадцати.
— Значит, пришло время быть тираном, — сложил губы в жестокую усмешку Судья. — Воры и пираты не понимают языка дипломатии, им подавай кровавые разборки, и эта — одна из них. Используй случившееся в своих интересах.
— Я не хочу опускаться до их уровня, — поморщился Артур.
— Если не успеешь сделать то, что хотел, вовремя, я тебе помогу.
— Каким образом?
— Я Имперский Судья. Догадайся с трех раз, сколько твоих потенциальных подданных останется в живых после моего прилета на любую из планет Содружества с проверкой.
— Не надо проверок, — содрогнулся Артур. — Я сам со всем разберусь. Вовремя. Даю слово!
— Вот и договорились, — закопошился, поднимаясь, Судья.
— Уже уходишь? — легко вскочил на ноги Артур. Остановил его рукой на плече брони.
— Если не уйду сейчас, то сниму шлем, поцелую тебя и займусь с тобой любовью, — коснулся пальцем бороды на лице любимого Гарольд.
Казалось бы, что в ней такого? Борода как борода, не длинная, не короткая, аккуратная, но вкупе с волосами до плеч и шрамом на правой брови она меняла Артура до неузнаваемости. Может, оно и к лучшему? Если он смог его узнать, только потому что искал, смотрел и сравнивал, то остальные и подавно не догадаются, где проводит свое время Наследник Князя де Сильва-Веласкеса, разругавшийся с Императором, Князем и женой до кучи. То, что скандалы, последовавшие один за другим, были Артуром срежиссированы, Гарольд догадался, едва услышал подробности, но вот зачем они ему понадобились, он понять не смог. Князь, взявший на себя воспитание двух старших детей сына, на эту тему разговаривать отказался.
— Неплохой вариант.
— Не искушай меня, Артур! Лучше признайся в любви и отпусти.
— Я тут подумал…
— И?
— И решил, что признаюсь тебе в любви на нашей свадьбе. Это тебе в качестве дополнительной мотивации, чтобы время зря не тянул.
— Ну ты и… засранец, — выругался Судья, развернулся и решительно направился к выходу.
Артур проводил его взглядом, а потом дошел до кучи трупов в одном из углов и вытащил оттуда сына за ухо.
— Какого черта ты тут делаешь? Да еще в таком виде!
— Отееец! Ты влюбил в себя Судью Дредда!!! — восторженно простонал Ричи. — Офигеть!
— Только не говори, что ты его фанат.
— Шутишь? Конечно, я его фанат! Он же самый крутой чувак во Вселенной!
— Круче Императора и Князя де Сильва-Веласкеса?
— Ай, да брось. Император никому не интересен, а Князь свое отвоевал и теперь наслаждается покоем. У них ничего не происходит, а людям нужны новые герои.
— Новые герои нужны, говоришь? Экшн тебе подавай?
— Ага.
— Ну что же, — расправил плечи Артур. — Будет тебе и герой, и экшн.
…
Дальнее Порубежье. Планета Годвинсон. Владения герцогов Кнютлингов. 5 лет спустя.
Гарольд медленно ехал по дорожке и наслаждался: скрипом седла, шуршанием гравия под копытами коней, шепотом листвы аккуратно подстриженных деревьев безупречно-вычурного парка и ласковым осенним солнцем. Серая громада готического замка на горизонте нисколько не портила ему настроение. Наоборот! Он проникся этим поместьем и его обитателями с первого взгляда. Герцог Кнютлинг и его жена давным-давно выпали из светской жизни, но их манеры, умение держать себя и энциклопедическая образованность заставляли относиться к ним с превеликим уважением. Как и к их дочери, на которой Гарольд женился, согласившись на все, о чем они его попросили, и открыв им свое настоящее имя.
Он блестяще играл роль любящего, заботливого, поглощенного домашними делами (три дня из семи) мужа и отца все то время, что проводил в замке, и изо всех сил старался не воспринимать это всерьез. Жанет — короткий эпизод в его долгой, насыщенной событиями жизни, и привязываться к ней нельзя. К детям — да (не сильно), а к ней — нет. Он скоро ее потеряет. К чему лишние переживания?
— О чем задумался, дорогой?
— О твоих родителях, — ответил Гарольд, придерживая коня, чтобы поравняться с женой. — Они у тебя замечательные.
— Заедем к ним на чашку чая? — предложила Жанет, железным усилием воли сохраняя на лице улыбку.
Она не хотела расстраивать любимого человека гримасами боли, отчаянием или тоскливым ожиданием скорого конца. Он этого не заслужил.
— Желание дамы — закон для меня.
Жанет улыбнулась снова, теперь уже с облегчением. До правого крыла замка, в котором жили родители, было рукой подать, а там… Там мама и волшебное лекарство, которое ее спасет. Ненадолго, к сожалению. И к еще большему сожалению, об этом знала не только она, но и Гарольд. Когда он предложил ей руку и сердце, она рассказала ему о своей болезни, но его это не остановило.
— Десять лет — это целая жизнь, Жанет. Обещаю, она будет счастливой, — сказал тогда Гарольд и слово свое сдержал.
Он сдержал, а вот она… Она родила ему трех замечательных мальчиков и сломалась раньше срока. Девять лет вместо десяти. Неделю назад доктор Коновал назвал время ее смерти с точностью до минуты и начал обратный отсчет. Если в твоих генах заложена мина замедленного действия, тебя не спасут никакие лекарства Вселенной.
— Жанет, дорогая, ты не против, если я пойду пешком? — коснулся ее локтя Гарольд. — Хочу быть к тебе ближе.
— Буду рада доставить тебе удовольствие, — ответила Жанет и соскользнула с седла в руки мужа в глубоком обмороке.
…
Церковь во владениях герцога Кнютлинга была настолько старой, что в нее приходилось спускаться по ступенькам. Гарольд сидел на одной из скамей, закинув голову на спинку, и рассеянно пялился в высокие своды. Жанет умерла. У-мер-ла. Его жена умерла, как Элизабет и обещала. У него есть Наследники, которым он, как и планировал, показал наглядный пример того, что идеальные семьи существуют. Никаких измен, Фаворитов, скандалов и разводов. Любящие друг друга и детей супруги, безмятежность спокойного существования и всеобщее обожание. Смертельная болезнь, от которой нет лекарств, и тихий, светлый и смиренный уход матери из жизни в окружении родных и близких. На этом поучительный спектакль можно было заканчивать. Он свободен и волен поступать так, как велит ему сердце.
Долой расслоение личности, которое едва не свело его с ума! Да здравствует неумолимый и бездушный Судья Дредд, жестокий и коварный Наследник Императора, а также ревнивый и влюбленный по уши мужик, объект воздыхания которого живет на полную катушку, черт бы его побрал! За девять лет — сорок девять рубинов в короне на белобрысой голове, семь отстроенных заново торговых космопортов на орбитах стратегически важных планет, военная эксадра из пяти звездолетов класса А+, самая модная планета-казино в мире и бесчисленное количество фанатов по всей Вселенной.
И все это — своими силами. Ни копейки в кредит, ни слова о помощи, ни одного богатого аристократа в команде. Только он сам — хитрый, мудрый, щедрый, обожаемый и непредсказуемый король Артур Пендрагон, при виде которого женщины падали в обморок (прямо ему под ноги и сразу голыми), а мужчины снимали шляпы (пиджаки и даже штаны).
Гарольд и злился, и гордился, и завидовал сам себе. Ни у кого не будет такого потрясающего мужа, как у него (предки не в счет), когда он со всеми своими проблемами разберется. Жаль, что его проблемы — не чета Артуровским. Или не жаль? Хоть каким ты будешь королем, все равно склонишь голову перед Императором. Другой уровень, знаете ли. Дорасти бы до него еще…
— Гарольд, можно с вами поговорить?
— Я к вашим услугам, сэр, — отозвался Гарольд, не меняя позы.
То, что скажет ему герцог Кнютлинг, он знал наперед и хотел покончить с этим как можно скорее. Дети — это не его от слова совсем. Пусть ими занимаются те, кто в этом разумеет.
— Вы выполнили все ваши обещания, — сказал герцог, присаживаясь на соседнюю скамью. — Настал черед выполнять мои.
— Вы мне ничего не обещали.
— Я обещал моей дочери позаботиться о внуках.
— Она знала, о чем вас просить.
— Вы оставите их здесь? Пожалуйста, Гарольд!
— До определенного момента… Да.
— Вы доверите мне их воспитание?
— Вам будет помогать Дживс, камердинер Ее Величества Элизабет, и учителя, которых я буду присылать вам из Столицы.
— О каких предметах идет речь?
— В основном о военных и финансовых.
— В основном?
— Наследнику и принцам придется нелегко, если не подготовить их к жизни в Императорском Дворце заранее.
— С этим не поспоришь, — печально скрипнул скамейкой герцог.
— Я ответил на все ваши вопросы?
— Кроме одного: сколько времени в моем распоряжении?
— Сколько пожелаете, — сказал Гарольд, со странно тяжелым сердцем перекладывая ответственность за своих детей на чужие плечи. — Чем дальше они от меня будут, тем лучше для всех.
Он — не Веласкес. В Императорском роду с Наследниками сюсюкаться не принято, да и некогда ему с ними возиться. И незачем. Из Имперского Судьи отец, как из космопеха девственница.
— Такого я от вас не ожидал, — растерялся герцог. — Вы же любите своих детей!
— Безопасность превыше всего. Чем чаще я сюда прилетаю, тем большей опасности их подвергаю. Мои братья спят и видят себя Императорами, но им ничего не светит, пока есть я и мои Наследники, как бы ни злился на меня отец. Однако они — не самое страшное зло, что ждет меня на пути к трону.
— Кто может быть опаснее ваших братьев? Не считая Императора, разумеется.
— Мой клон.
…
Территория Содружества. Ториандр. Государственная дума. 2 месяца спустя.
Брифинг, посвященный присоединению к королевству Пендрагона пятидесятой планеты, подходил к концу. Новый премьер-министр лучился оптимизмом и желанием воротить горы, новое правительство преданно смотрело Артуру в рот, а простой народ, пробравшийся в зал поглазеть на легендарного короля, толкался локтями на галерке и водил носом в предчувствии золотых водопадов, которые, по слухам, льются в карманы жителей тех планет, которые добровольно Артуру отдались. Торианд отдался не совсем добровольно, но они предпочитали думать, что легкомысленная девка Удача этого «не совсем» не заметит.
— Ну что же, вроде бы я ничего не забыл, — сделал вид, что задумался, Артур, стоящий в самом центре подиума, давая время представителям телевидения задать вопросы, но их деловое жужжание прекратила слетевшая с петель центральная дверь, рухнувшая в проход между сиденьями с диким грохотом.
— Вы забыли, что вы, как и ваше королевство, подчиняетесь Законам Империи.
— Судья Дредд?! — растерялся Артур. — Какого черта!
Сказать, что многотысячный зал быстро опустел, значит не сказать ничего, — он опустел мгновенно, оставляя короля контрабандистов с неумолимым Имперским Судьей наедине (журналисты, в экстазе скачущие возле своих операторов, перетаскивающих камеры на безопасное расстояние, не в счет).
— Я пристально следил за вашим карьерным ростом, король Пендрагон, — сказал Судья, чеканя шаг по проходу в направлении подиума. — К моему сожалению, в деле присоединения планет к своим владениям вы действовали в соответствии с Законом Империи, что лишает меня права провести проверку и зачистку ваших подданых, среди которых каждый второй вор, пират или контрабандист.
— Если это официальное обвинение, то извольте предоставить доказательства, — вскипел Артур, меняя радость встречи на злость собственника. Никто не сможет отобрать у него королевство или лишить его подданных!
— Это предположение, основанное на фактах, однако, если вы хотите получить доказательства, то позвольте представителям Звездного патруля провести тотальное сканирование жителей… да хотя бы этой планеты.
— Не позволю! Мои подданные под моей защитой, а я ни в чем не виноват.
— Это утверждение неверно, — отрешенно сказал Судья, подходя к ступеням, ведущим на сцену, вплотную и кладя руку на рукоять своего легендарного меча, в котором, по слухам, томились души всех, кого он казнил. — Артур Пендрагон, вы обвиняетесь в уклонении от уплаты налогов за владение космическим имуществом.
— Этого не может быть! Все мои корабли и орбитальные…
— Меня не интересуют ваши игрушки, я говорю о планетном налоге.
— Месяц назад налоговая инспекция, отправленная в мои владения Императором, провела проверку и предоставила отчет, в котором черным по белому написано, что все налоги, касающиеся принадлежащих мне на тот момент сорока девяти планет, заплачены. Его Величество лично поздравил меня с успешным окончанием проверки, — сказал Артур и добавил в голос полтонны яда: — Или его мнение вам не указ?
— Не указ.
— О-о-ох! — дружно заохали содрогнувшиеся в адреналиновом ужасе журналисты.
Такие заявления Император никогда без ответа не оставлял, и гнев его будет ужасен. Это с одной стороны, а с другой — Судья Дредд слов на ветер не бросает и власть в своих руках сосредоточил нешуточную, ведь за его спиной и правда стоит Закон. Ну и заваруха получается!
— Надеюсь, Император ваше безответственное заявление услышит.
— Закон един для всех, — согнул спины присутствующих мощью гранитного монолита Правосудия Судья. — И для вас в том числе. Согласно статье пять семь ноль восемь Всепланетного Налогового кодекса вы обязаны заплатить налог на владение планетой, а также пени за просрочку платежа и штрафы за нарушение кодекса в полном объеме в течение десяти дней с момента предъявления соответствующего требования.
— Я не понимаю…
— Я говорю о том рубине, которого в вашей короне нет, Ваше Величество. С него вы ни разу за все время владения не заплатили ни реала. Маленькая Пограничная планетка, у которой нет даже имени, только кадастровый номер.
— Вот же… Бангалор вас раздери, Судья! Откуда вы о ней узнали?
— Не перебивайте меня. Я не закончил.
— Ну что еще!
— Помимо пени и штрафов, вы приговариваетесь к исправительным работам в течение тридцати календарных дней.
— Исправительные работы? Вы что — издеваетесь?! — возмутился Артур, кладя руку на рукоять меча. — С грязью меня мешать не позволю!
— Статья три пять, том четыре восемь семь девять, Уголовный кодекс Империи. Сопротивление Имперскому Судье…
— Засунь свой кодекс себе в задницу! — вскипел Артур, включая меч. — Я тебе добровольно не сдамся!
— Опрометчивое решение, — пожал плечами Судья и включил свой меч. — Даю вам шанс…
Артур напал первым, выпуская пар и кипевшие в душе эмоции. Нет, вы посмотрите на него! Явился раньше положенного и опять лезет не в свое дело. Что за привычка такая дурацкая?! Да еще в нарушении Закона обвиняет. Он из кожи вон лез все эти годы, чтобы своих беззаконных подданных приручить и налоги заставить платить, и что? На тебе, Ваше Величество, штраф и исправительные работы. Надо же было до такого додуматься!
Настропалив себя такими мыслями, Артур настолько увлекся фехтованием (боем то, что они с Дреддом вытанцовывали, изощряясь в технике, назвать было сложно, хотя со стороны казалось, что сражаются они не на жизнь, а насмерть), что едва не снес ему голову. Остановил рубиновое лезвие возле шеи… и почувствовал дуло пистолета у своего виска.
— Это нечестно! — обиделся Артур, выключая меч.
— Это законно, — насмешливо хмыкнул Судья.
— Ну ты и… засранец.
— Попридержите язык, Ваше Величество, — одернул его Судья, заковывая ему руки за спиной и подталкивая к выходу из зала. — Он вам еще пригодится.
— Судья Дредд! Судья! Постойте! — бросились за ним журналисты. — Куда вы ведете короля Пендрагона? Какое наказание ему грозит? Вы его казните? Ответьте! Общественность желает знать…
— Всему свое время.
— Вы не можете увезти Его Величество с принадлежащей ему планеты без каких-либо комментариев! Это незаконно!
Дредд, услышав это заявление, остановился, развернулся, придерживая выглядевшего не слишком расстроенным Артура за рукав камзола, и, после тяжелой минутной паузы, в течение которой журналисты успели раскаяться во всех своих грехах, сказал:
— Ничего страшного с вашим обожаемым королем не случится. Я заинтересован в том, чтобы он жил долго и счастливо, больше вас всех, вместе взятых.
— Неожиданное заявление, — опустил голову скрывая счастливую улыбку Артур. — С этого момента можно поподробнее?
— Нельзя, — обломал его Гарольд и потащил на выход, теряя жалкие крохи самообладания с каждым шагом. Еще чуть-чуть — и он прикоснется к любимому.
Сто шагов. Обнимет его. Разденет.
Восемьдесят шагов. Исцелует с ног до головы.
Шестьдесят шагов. Овладеет им. Расскажет все, что накипело.
Сорок шагов. Послушает сонное дыхание. Разбудит неприличными ласками.
Двадцать шагов. Уступит, если понадобится, но добьется своего.
Открыть люк. Подтолкнуть Артура внутрь. Закрыть люк. Включить автопилот. И услышит, наконец, заветное…
— Я так по тебе скучал, любимый!
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.
— Только этого мне и не хватало! — нахмурился Генрих. — Они что — сговорились?
— Нет. Ты видел лицо Артура. Он не знал, что Дредд придет.
— Тогда какого черта он приперся?
Арман потянул на себя кипящего недовольством любимого, обнял и сказал в седую макушку, зная, что немедленно за это огребет:
— Наверное, потому что освободился.
— Не понял? — вскинул голову Генрих. Увидел налет вины на красивом лице и взорвался пониманием: — Жена Гарольда умерла!
— Несколько месяцев назад.
— Ты знал и ничего мне не сказал! Как ты мог?!
— Прости, но я должен был дать парням фору, — поежился под мрачным взглядом Генриха Арман.
— Ты на их стороне, да?
— Да.
— Ладно, — процедил Генрих, выбираясь из сильных рук, бесконечного одеяла и горы подушек в нарастающем бешенстве, направленном скорее на себя, чем на Армана. Как он мог прошляпить такое важное событие? Уму непостижимо! — Хорошо хоть это скрывать не стал.
— Ты не имеешь права на меня обижаться.
— Это еще почему?
— Потому что ты от меня важные вещи постоянно скрываешь.
— Я берегу твои нервы!
— Вот и я твои берег.
— Спасибо за заботу, — капнул ядом Генрих и покинул спальню в препаршивейшем расположении духа.
Арман полежал минут пять, подумал о жизни, о детях… и пошел успокаивать любимого, которого беспокойные Наследники в очередной раз выбили из колеи. Зашел в кабинет, отобрал планшет, с боем занял место на его коленях и прижал седую голову к своей надежной груди.
— Я устал вносить корректировки в мои планы, Арман, — обнял его Генрих. — Кто воткнул шило в задницы наших Наследников, скажи? Кому мы дорогу перешли?
— Допустим, дорогу мы перешли абсолютно всем, но вряд ли это повлияло на поведение наших детей.
— Они непредсказуемы! Казалось бы, живи и радуйся, но нет. То им не так, это не этак. Чем Артура должность Канцлера не устраивала? За нее люди десятилетиями насмерть сражаются, а он! Бангалор неблагодарный!
— Его не только должность Канцлер не устроила, его титул Князя де Сильва-Веласкеса не устроил.
— Шутишь…
— Нет. Прежде чем он пустился в авантюру с Содружеством, я с ним поговорил. Он сказал, что княжество ему не нужно, потому что в нем живут мои фанаты, которые будут повиноваться ему в память обо мне, а его это унижает. Поэтому он решил обзавестись собственным королевством.
— Надо же, какой гордый, — задумчиво протянул Генрих. — Кто бы мог подумать.
— К слову, на авантюру Артура я согласился еще и потому, что ссылка, в которую ты отправил Гарольда, пошла ему на пользу. Я против твоих методов воспитания, но в данном случае твоя жестокость сыграла ему на руку: заставила снять маску добродушного рохли и обнажила истинную природу государя. Я решил, что и Артуру такой опыт не помешает.
— И оказался прав. То, как он тасует карты в своей колоде, вызывает восхищение даже у меня.
— Так, может, позволим нашим детям самим строить планы на будущее, дорогой мой паучок? — предложил Арман. — Мне кажется, тебе пора смириться с тем, что эти две неугомонные мухи тебе не по зубам.
— Если я не буду плести интриги, то умру от скуки, — проворчал Генрих.
— Ты же хотел приструнить Верховного Жреца и Святую Церковь.
— Хотел, но для этого мне нужен Гарольд, которого я собирался притащить в Столицу и назначить Главным Имперским Судьей.
— Вряд ли он от этого завлекательного предложения откажется.
— Думаешь?
— Уверен.
— Почему?
— Потому что в данном случае ваши интересы совпадают, — ответил после долгой паузы Арман.
— Ты хотел сказать, что только так Гарольд сможет получить разрешение на брак с Артуром? — после еще более продолжительного молчания уточнил Генрих.
— Именно.
— Ну что же, не будем ему мешать.
…
Дальнее Порубежье. Туманность Гениона. «Эсперанса».
Гарольд смотрел на жующего сухпаек Артура и не мог наглядеться. И не важно, что лицо у него было ни слишком довольное, важно, что впервые в жизни им обоим некуда торопиться — тридцать суток исправительных работ плюс наказание за сопротивление при аресте… Этими отговорками можно было пользоваться вечность. Теоретически.
— Что это за дерьмо, Гарольд? Император решил уморить своих драгоценных Судей голодом?
— Ничего подобного. Это очень полезная смесь…
— Ой, вот только не надо мне на уши лапшу вешать, — скривился Артур. Пожевал задумчиво нечто, весьма отдаленно напоминающее шоколадный батончик, сплюнул недоеденное на тарелку и вытер рот ладонью. — Это же есть невозможно!
— Я и не ем, — пожал плечами Гарольд, сдерживая рвущийся на волю смех.
Когда он пришел в кают-компанию, Артур с таким хищно-голодным видом ковырялся в НЗ, который бесцеремонно вытащил из аварийного блока на стене, что грех было его не подколоть.
— Не ешь?
— Нет. Эспи готовит мне блюда из императорского меню. Изгнание — не повод отказываться от любимых привычек.
— Ах, ты! — бросился на Гарольда Артур. — Засранец! Смотрел, как я давлюсь этой дрянью, и не остановил! Прибью!
— Сам виноват, — рассмеялся Гарольд, выворачиваясь из цепких рук и опрометью выметаясь в коридор. — Если бы ты спросил меня про еду, то получил бы лучшее из возможного, но ты же самостоятельный мужик. Король! Все знаешь, слушать никого не желаешь и никто тебе не указ.
— Верно подмечено, — загнал его в угол у трапа Артур. Увидел, как заштормили воспоминаниями бездонные глаза Гарольда, и поспешил поцеловать его в губы, подчиняясь неумолимой руке и обтекая каменное тело любимого раскаленной лавой. — Но, в отличие от тебя, со мной всегда можно договориться.
…
Артур сидел на постели, смотрел на спящего Гарольда и думал обо всем и ни о чем сразу. Так много вопросов и так мало ответов!
— Артур, хватит так страшно сопеть! — открыл глаза Гарольд. Погладил его по колену. — Что стряслось?
— Ничего.
— Врать Имперскому Судье…
— Я не вру!
— Ты просто недоговариваешь.
— Ну… я… слегка переживаю.
— По поводу?
— Мы так мало знаем друг о друге, так долго ждали встречи, так много всего пережили по одиночке. За эти годы мы сильно изменились, понимаешь? Что, если наша любовь — обман? Сказка, в которую мы верили, чтобы спастись от одиночества? — выдохнул свои страхи Артур. В своей любви к Гарольду он не сомневался ни секунды, а вот в его… — Реальность — та еще стерва: разбивает розовые мечты с превеликим удовольствием.
— Помнишь, однажды мы поссорились из-за того, кто в нашем тандеме будет первым? — притянул его к себе Гарольд. Уложил ухом на свою грудь, поцеловал в макушку.
— Конечно, помню.
— Сейчас это для тебя важно?
— Нет.
— Вот и мне нет, — погладил Артура по плечу Гарольд. — Раз мы готовы уступать, у нас есть будущее. Я верю тебе и готов ради тебя на все, в том числе и потому, что знаю: ты никогда не попросишь меня о невозможном, не подведешь и не разочаруешь.
— Твоя уверенность поражает воображение.
— Это моя суть. Имперский Судья не имеет права говорить вслух то, в чем не уверен.
— Ты понимаешь, что жить в одном доме с таким человеком практически невозможно? — подколол Гарольда Артур.
— Справишься.
— Ты непоколебим!
— А ты быстр, решителен и свободолюбив. Не самые хорошие качества для семьянина, — хмыкнул Гарольд, укладывая любимого на спину и сползая по его телу губами вниз. К тому, что давно уже требовало самого пристально внимания их обоих. Лизнул головку напряженного члена.
— Скучно нам точно не будет, — довольно простонал Артур, разводя ноги шире и путая пальцы в шелковых волосах любимого.
— Мало того — нам понравится.
…
— Артур, я бы многое отдал, чтобы не выпускать тебя из постели вечность, но есть дела, которые не терпят отлагательства.
— Согласен. С чего начнем?
— Исправим то, что натворили раньше.
— Ты говоришь о моей свадьбе?
— Да. Все эти годы она снилась мне в кошмарах.
— А мне все эти годы снился ты.
— Зачем ты это сказал, Артур?! У меня в голове ни одной мысли не осталось!
— Ни одной? Вот прям совсем ни одной? О! Кажется, за тебя теперь думает твой член.
— Замолчи или я тебя заткну!
— Я разве проти… омг… хлюп… хлюп…
— Если так пойдет и дальше, я до нашей свадьбы не доживу.
— Чмок… Мммням… Ох-ох-ооох! Куда ты денешься…
…
— Артур, пришло время поговорить об исправительных работах.
— У тебя такой вид, будто ты всерьез решил меня на них отправить.
— Именно так, и не делай такое лицо. Ты нарушил закон, я тебя на этом поймал. Ты должен понести наказание.
— Ну ты и… засранец!
— Ничего подобного. Ты ведь не знаешь, на какие именно исправительные работы я тебя отправлю, — зарылся лицом в пах Артура Гарольд.
— М-м-м, — выгнулся котом Артур. — Целый месяц я буду твоим сексуальным рабом?
— Увы.
— Тогда чем ты меня порадуешь?
— Сбором космического мусора.
— Что?! Издеваешься?! — взвился Артур, скидывая Гарольда на постель.
— Нет. Тридцать дней ты будешь капитаном мусоровоза, который курсирует по маршруту Туманность Галопеи — орбита планеты Фасадол, где расположен самый крупный в этой части Вселенной мусороперерабатывающий завод.
— Хм. Туманность Галопеи, говоришь?
— Да.
— Та самая, в которой скрываются последние шесть планет Содружества?
— Ты знаешь, что они принадлежат Святой Церкви?
— Догадываюсь.
— Для того, чтобы отобрать планеты у Верховного Жреца, догадок маловато, поэтому я даю тебе шанс узнать все, что нужно, как бы ненароком. Будь осторожен, не лезь на рожон и придумай способ постоянно быть на виду у всех твоих фанатов.
— Это еще зачем?
— Клирики умны, хорошо вооружены и очень опасны. Я хочу быть уверен в том, что им в голову не придет устраивать на тебя покушения.
— Такой способ есть, — сказал Артур. Почесал затылок в предчувствии будущих оплеух, но от гениальной мысли отказываться не стал. На развод уйдет не больше полугода, если заняться им прямо сейчас, а значит, пора готовить плацдарм для новой свадьбы. — Но тебе он не понравится.
— Что это за способ? — напрягся Гарольд.
— Не скажу. Потом сюрприз будет.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.
Арман смотрел на полуголого, помятого, но второй раз в жизни безмерно счастливого Артура, сидящего в кресле пилота звездолета Имперского Судьи, на стоящего за его спиной Судью Дредда, безуспешно пытавшегося за полным обмундированием скрыть следы бурных дней и ночей, и думал о том, что их с Генрихом размеренное бытие закончилось. Оставалось надеяться, что не навсегда.
— Отец, я подписал прошение о разводе и все необходимые документы. Ричард привезет их тебе, а ты, будь добр, выступи моим представителем.
— Тебе не кажется, что просить меня и сына развести тебя с женой — это безответственно, трусливо и неблагородно?
— Кажется, — виновато почесал затылок Артур, — но выбора нет: Судья Дредд отправляет меня на исправительные работы, после которых мне придется в срочном порядке присоединять к моему королевству еще шесть планет. Это полгода минимум, а я тянуть с разводом не хочу, не могу и не буду!
— Исправительные работы? Для аристократа? — ошарашенно переспросил Арман. Перевел взгляд на Судью. — Дредд, вы в своем уме?!
— Закон един для всех, — сказал Гарольд, опуская руки на плечи Артура. Погладил их неосознанно. Придвинулся к любимому ближе. — Не переживайте за Артура, Князь. С ним все будет в порядке.
— Если не будет, я сделаю все, чтобы вина за содеянное свела тебя с ума и сожрала с потрохами, — помрачнел Арман.
— Отец, не нагнетай, — поморщился Артур, кладя ладонь на руку Гарольда на своем плече. — Чем быстрее я закончу с Содружеством, тем быстрее вернусь на Миранду.
— Ты собираешься жить на Миранде? А как же королевство?
— Я оставлю его Ричарду. Рыцари ему помогут.
— Ричардучетырнадцать лет! Королевства детям не игрушки!
— Иногда мне кажется, что он старше меня. Поговори с ним без оглядки на возраст, и ты поймешь, что мое решение не такое уж и безумное.
— Хорошо, я поговорю, но прежде ответь мне на один вопрос, авантюрист ты мой безголовый. Чем займешься ты?
— Он займется мной, — ответил за Артура Гарольд. — Ему придется привыкать к жизни в Столице, потому что в данном конкретном случае выбора нет у меня. Мое место в Императорском Дворце, и вы это прекрасно знаете.
— Артур, ты собираешься стать мужем тирана, на фоне которого Генрих — Святая Агнесса Пацифисская. Ты уверен в своем выборе? Еще не поздно передумать, — не удержался Арман.
Ответ был известен заранее, но он должен был снять с себя всякую ответственность за этот брак. Искрить там будет не по-детски. Если они с Генрихом то и дело цапались (не всерьез и больше по мелочам, но тем не менее), то эти двое в запале Императорский Дворец дотла спалят и не остановятся. Упрямые, умные, гордые, добившиеся всего сами…
— Поздно, — улыбнулся Артур.
Князь от его улыбки заморгал, перевел взгляд на Судью и с удивлением увидел, что тот снимает шлем. Вгляделся в невероятно выразительные глаза Гарольда, склонившегося к экрану, обнаружил в них знакомое до боли выражение и успокоился. Раз Гарольд любит Артура так же, как Генрих любит его, все у Артура будет в полном порядке.
— Я сделаю его счастливым. Даю слово! И как Имперский Судья, и как будущий Император, и как человек, который любит вашего сына больше жизни.
— Я тебе в этом нелегком деле помогу, — помолчав, сказал Арман, тем самым давая свое благословение.
Свернул переговоры, вытащил Генриха с очередного совещания под дурацким предлогом, затащил в первую попавшуюся комнату и залюбил до изнеможения.
— Что на тебя нашло? — спросил Генрих после того, как пришел в себя.
— Любовь, — ответил Арман и взялся за него снова.
В тот день Император на людях так и не появился.
…
Метрополия. Орбита Миранды. «Летучий Голландец». 2 недели спустя.
Гарольд сделал глубокий вдох, прежде чем открыл дверь в каюту адмирала фон Цвейга. Разговор предстоял нелегкий, предсказать поведение Стефана не представлялось возможным, а потому придется импровизировать. Гарольд импровизировать не любил. Точнее ненавидел — результат должен быть известен заранее и достигнут максимально эффективным способом, а тут… Сплошной бардак, неучтенные составляющие и непроверенные исходные данные. Как в такой обстановке работать?
— Ваша Честь, проходите. Я был удивлен просьбой о встрече, — поднялся ему навстречу адмирал. Пожал руку и вернулся в кресло у небольшого столика. — Присаживайтесь.
— Неделю назад я сменил Судью Мерфи на посту Верховного Судьи Империи, что налагает на меня определенные обязательства. В частности — поговорить со всеми влиятельными людьми Империи лично.
— Это я понимаю, — разлил по бокалам виски Стефан. — Но я не понимаю, почему мы встречаемся на «Летучем Голландце».
— Здесь мы сможем поговорить о важных вещах, не опасаясь быть подслушанными, прерванными или пойманными папарацци.
— Достали они вас, да?
— Не то слово, — приложился к виски Гарольд. — Носятся за мной толпами, вопросы задают дурацкие! Из последних перлов: как я чешу лоб, если на мне шлем. Да кому это интересно!
— Мне, — сказал Стефан. Увидел, как поперхнулся Судья, и рассмеялся: — Нет, ну правда. Как вы чешете что-то под шлемом?
— Адмирал, и вы…
— Откройте страшную тайну, и я сделаю для вас все, что угодно.
— Ловлю на слове, — тяжело вздохнул Гарольд. Ну что за детский сад, а? Тоже мне великий полководец, герой войны и Командор. — В шлем встроена функция легкого массажа головы.
— Бангалор вас раздери! Гениальная идея. Почему военные до этого не додумались?
— Может, потому что голова для солдата не главное?
— Вам палец в рот не клади, — хмыкнул Стефан. — Боюсь даже думать, что вы с меня теперь потребуете.
— Ничего сверхъестественного, но начну я издалека. Двадцать лет назад с Сант-Кевентина сбежал узник. Очень непростой узник.
— Я понимаю, о ком вы говорите, но тюрьмы — это не моя юрисдикция.
— Тюрьмы — не ваша, а беглецы — ваша. Вы в курсе, что при встрече с кораблем, на котором находится этот непростой беглец, Звездные рейнджеры в ста процентах случаев пасуют? Дают ему уйти, уходят сами или тянут время, пускаясь в бессмысленные переговоры?
— Их можно понять. Никто не хочет вставать на пути будущего Императора.
— Их понять можно, а как понимать вас, адмирал? Ныне здравствующий Император отдал приказ о поимке беглеца двадцать лет назад. Вдумайтесь! Двадцать. Лет. Назад. И что получил в итоге?
— Ничего, — вынужден был ответить Стефан.
— Какие выводы я, как Главный Имперский Судья, должен сделать? Раз вы знаете, что происходит во вверенных вам подразделениях, и ничего не делаете, значит, вы — тот самый человек, который покрывает преступника. И не просто преступника, а человека, который имеет все основания устроить государственный переворот. Ваше бездействие в данном случае равносильно прямой помощи. Значит, самое время обвинить вас в государственной измене.
— Формально вы правы, — аккуратно поставил стакан с виски на столик Стефан.
Порадовался тому, что ни рука не дрогнула, ни голос. Прилетевшая оплеуха была унизительной и очень болезненной, но… Годы, проведенные в столичном гадюшнике, приучили Стефана выполнять приказы не торопясь, ведь ситуация может измениться. Зачем делать лишнюю работу? А в случае с Гарольдом и вовсе. Он же Наследник! И самый адекватный мужик, какого Стефан встречал во Дворце. Подумаешь, с отцом поссорился. С кем не бывает? Помирится.
— Вам был отдан прямой приказ: доставить беглеца к Императору живым или мертвым. Вы его проигнорировали.
— И сделаю это снова! Я не собираюсь марать руки в крови Наследника без веских на то оснований и своим людям этого делать не позволю.
— Скажите, адмирал, Князь де Сильва-Веласкес отдавал вам приказы, которые шли вразрез с вашими установками?
— Да.
— Вы их игнорировали?
— Нет, — после долгой паузы ответил Стефан.
— Так почему вы позволяете себе игнорировать приказы Императора? — спросил Гарольд, пристально наблюдая за невозмутимым, как скала, адмиралом. Он должен быть в нем уверен!
— Я не выполнил только этот приказ, Судья, и готов понести за это наказание, — посмотрел ему в лицо Стефан. То есть в шлем посмотрел. Жуткое ощущение!
— За наказанием по этому делу — к Императору. Я вас просто предупредил.
— Спасибо, вы очень любезны, — взял бокал с виски Стефан, не спеша облегченно выдыхать. Что у этого монстра на уме?! — Так чем я могу быть вам полезен?
— Отдайте в мое распоряжение один из ваших штурмовиков. Я возьму поимку беглеца под свой личный контроль.
— Вы понимаете, что далеко не все капитаны возьмутся за это дело с должным рвением? Хоть какие вы им будете отдавать приказы.
— Понимаю, поэтому мне нужен только один: капитан Уокер и его «Форсаж».
— Тот самый, на котором под видом простолюдинки служит лейтенантом Ее Величество Императрица? — уточнил Стефан.
Глотнул виски. Какого черта тут творится? Что он пропустил? И почему Судья ни разу не назвал «непростого беглеца» ни принцем, ни Наследником?
— Да. Элизабет — гарантия того, что беглец не запудрит мозги охотникам сказками про великое будущее при новом Императоре.
— Я отдам в ваше распоряжение «Форсаж» при условии, что капитан Уокер согласится на это задание добровольно.
— Он согласится, — одним глотком выпил виски Судья. — Рад был познакомиться, адмирал.
— Рад бы сказать то же самое, да не могу.
— Думаю, мы сработаемся, — неожиданно для Стефана искренне улыбнулся Судья и покинул «Летучий Голландец», оставляя адмирала в полнейшем недоумении.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.
Стефан ввалился в покои Императора без стука — в это время Генрих с Арманом обычно или ужинали, или разбирали дневную текучку, так что ничему особо важному он помешать не мог.
— Стефан? Почему у тебя такой жуткий вид? — первым заметил неладное Арман.
— Сегодня я разговаривал с Дреддом один на один. Он меня укатал. Ваше Величество! Где вы откопали этого монстра?!
— Я его лично вырастил, — откинулся на спинку кресла Генрих. — Он обвинил тебя в государственной измене?
— Да. Откуда вы зна… — начал было Стефан, но вовремя прикусил язык. — Так это была проверка? Ваше Величество, простите, но от вас я такого не ожидал. Гарольд — единственный, кто сможет управлять Империей после того, как вас не станет! Разве можно его убивать?!
— Твоя верность Империи заслуживает всяческих похвал, вот только привести ко мне живым или мертвым я просил не принца Гарольда, а его клона.
— Клона?! С Сант-Кевентина сбежал клон?! Твою ж… Почему вы мне сразу не сказали?!
— Ты бы мне не поверил.
— Да я и сейчас с трудом верю. Клон Наследника… Только этого нам и не хватало!
— Теперь ты понимаешь, чем для всех нас может обернуться твое бездействие?
— Войной, — печально кивнул Стефан, но тут же повеселел. — Наконец-то я займусь настоящим делом!
— Ты неисправим, — неодобрительно покачал головой Князь.
— Больше тебя в этой истории ничто не смущает? — отложил в сторону планшет Генрих.
— Смущает. Если из тюрьмы сбежал клон, то где тогда принц Гарольд?
— Ты с ним сегодня разговаривал.
— А… ээээ… Дредд?!
— Да.
— Твою ж… Надеюсь, он по достоинству оценил мой категорический отказ убивать его без веских на то причин.
— Его оценил я, — многозначительно посмотрел на смутившегося Стефана Генрих. Капсулу со взрывчаткой из его головы он так и не убрал (из мести за секс с Арманом в том числе), а потому в его верности не сомневался, однако слышать о том, что вмешиваться в разборки императорского семейства адмирал не собирается, было не очень-то приятно. Мог бы хотя бы вид сделать, что целиком и полностью на стороне Генриха! — Что Судья сказал про наказание за проступок?
— На усмотрение Императора.
— Слился, значит.
— Наверное, он просто не захотел убивать Стефана без веских на то причин, — поправил Императора Князь. — Стефан, никогда больше не давай ему повода приходить к тебе с такими разговорами. Репутация Судьи Дредда — не пустые слова. Если он приговорит тебя к смертной казни, ни я, ни Генрих не сможем тебя спасти.
— Ни-ни! Я все понимаю с первого раза.
…
Метрополия. Миранда. Резиденция Князя де Сильва-Веласкеса.
Ричард медленно брел по дорожке, что вилась среди тщательно подстриженных кустов к особняку, и думал тяжкие думы. Он так давно не был здесь, что решил прогуляться по парку, прежде чем в дом заходить. Нервы успокоить, ко встрече с братом и сестрой подготовиться. Он их по визору частенько видел: надменные стали, важные, слуг строят почем зря. Не дай бог его построить попытаются. Он им такое устроит! Ух!
Ричард зябко потер руки. Осень на Миранде. Холодно. Отвык он от этого, ведь на Эль Корасоне вечное лето, а на звездолетах так и вовсе круглый год одна и та же погода.
— Псс! Эй, парень! Стой! Дело есть.
Ричард остановился, но выражение на лице не сменил и озираться по сторонам не стал. Опыт — великая вещь. Сначала надо узнать, что за дело, а потом или бежать сломя голову, или торговаться.
— Говори.
— Тебе вперед далеко видно?
— До самого особняка, а что?
— Есть там кто-то? У дверей?
— М-м-м, — вытянул голову Ричард, пригляделся внимательно, никого не обнаружил и принялся торговаться. Он — не отец, у которого деньги из рук в два счета уплывали. Он всему цену знает: и настоящую, и краденую, и даже заряженную фантиками для снобов-аристократов. — Если я скажу, что мне за это будет?
— А чего ты хочешь?
— А что ты можешь?
— Много чего… то есть мало чего… то есть… — запутался в показаниях вопрошатель. — Короче… Я передумал. Иди куда шел, я сам разберусь.
— Э нет, так дело не пойдет, — сунул руку в кусты справа от себя Ричард и вытащил на дорожку прилично одетого темноволосого пацана лет десяти. — Негоже непонятным личностям по парку моего деда без спросу лазать!
— Князь — твой дед? — округлил глаза пацан. — Быть того не может! Я всех его внуков и внучек знаю!
— Выходит не всех.
— Лицо у тебя знакомое, — скорчил задумивую рожицу пацан. — Где-то я тебя уже видел… А! По визору! Точно! Ты сын короля Пендрагона! Ой. Это что получается: если Князь — твой дед, то твой отец его сын, что ли?! Ой-ой-ой.
— Ой-ой, — повторил за пацаном Ричард, не ожидавший такого поворота в разговоре, и крепко взял его за воротник. — Кому скажешь — шею сверну и тебе, и тому, кому рассказал, понял?
— Ничего ты мне не свернешь, — и не подумал пугаться пацан.
— Почему это?
— Я твой брат, которого ты никогда не видел, потому что уехал с отцом и потерялся.
— Эрнесто? — ахнул Ричард, отпуская пацана. — Надо же… Вот так встреча!
— Неожиданно, что и говорить, — согласился Эрнесто.
— Если ты мой брат, то какого черта крадешься в особняк деда как вор?
— Так я это… нельзя мне здесь быть.
— Почему?!
— Мать запретила после того, как Александр с Катариной с ней разговаривать перестали. Дед и хотел бы меня к себе забрать, да не может. Не по закону это, представляешь? Если он меня начнет отбирать, она начнет отбирать у него брата с сестрой и устроит грандиозный скандал.
— Который мужу Императора нафиг не нужен, — закончил за брата Ричард. — Как тут у вас все сложно, а? Ну да ничего, скоро это закончится, и ты сможешь тусить в доме Князя столько, сколько захочешь. Я документы от отца привез. Он с матерью разводиться будет.
— Хорошо, что я тебя сегодня встретил, а то бы не знал ничего еще полгода.
— Почему?
— Завтра в ссылку улетаю.
— В ссылку?!
— Мать в жопу мира в спортивный лагерь отправляет, чтоб к деду не шастал, — посмурнел Эрнесто.
— Может, это и к лучшему? Вернешься — а тебе покои в этом особняке приготовлены. Здорово же?
— Здорово, — повеселел Эрнесто. Схватил его за руку и потащил к особняку. — Надо остальных обрадовать. И тебя показать. Ты такая дылда! Выше Александра!
— Сам ты дылда, — рассмеялся Ричард. Подхватил мелкого на закорки и рванул по дорожке бегом.
…
Арман сидел в кабинете особняка и бессовестно подсматривал за внуками, которые закрылись в покоях Александра и делились страшными секретами. Такие разные, но при этом такие похожие! Александр — благородный дон до мозга костей: рассудительный, основательный и щедрый. Катарина — любимица публики: веселая, добродушная и порывистая. Эрнесто — обаятельнейший обманщик: актер, позер и ловелас, даром, что из пеленек еще толком не выпутался! Ричард… темная лошадка. Ох, темная! Умный, решительный и расчетливый. Очень умный. И очень расчетливый. Этим он явно пошел в мать. Как выяснилось из разговора, который состоялся несколькими часами ранее, за финансами Артура бдил именно Ричард: деньгами отцу сорить не давал, работникам воровать не позволял и при покупке чего бы то ни было с продавцами сам торговался.
Князь набрал номер сына на визоре, дождался ответа и повернул экран так, чтобы ему стали видны дети в комнате, с восторгом разглядывающие медальоны, которые только что подарил им Ричард — изящные серебрянные безделушки, внутри которых был спрятан миниатюрный рубиновый меч. Произведение искусства, если разобраться. Где он их взял?
— Посмотри на своих детей, Артур.
— Взрослые совсем, — невесело улыбнулся Артур. — Красивые.
— И только один из четырех знает, любит и понимает тебя.
— Думаешь, они не простят меня, когда я вернусь?
— Не знаю. Смотря что ты им скажешь, — пожал плечами Князь. — Ричард сделал часть работы за тебя и поведал им историю короля Пендрагона. Александр сказал, что давно уже сам догадался, Катарина была в восторге, а Эрнесто предложил смотреть видео, которые ты выкладываешь с исправительных работ, всем вместе.
— Кажется, все не так уж и плохо, — вопросительно посмотрел на отца Артур. — Или мне только кажется?
— Поживем — увидим. Чем быстрее ты вернешься в Столицу, тем лучше будет для всех. Сегодня я передал прошение о твоем разводе Главному Имперскому Судье и уведомил об этом Женевер. Дредд обещал сделать все максимально быстро, твоя жена обещала, что ты об этом решении пожалееешь, и мы с Генрихом заодно.
— Смелое заявление. Кто у нее в любовниках на данный момент?
— Принц Эдвард.
— Ты поэтому мне позвонил?
— Да, хотел тебя предупредить. Женевер опасна. Она потеряет все, как только решение о разводе вступит в силу.
— Не преувеличивай. У нее было довольно приличное состояние. Не чета нашему, конечно, но жить можно.
— Несколько планет, доставшихся Женевер от родителей, на грани банкротства, потому что ими никто толком не занимался; от состояния Веласкесов и твоего личного ей не перепадет ни реала, потому что факт ее измен зафиксирован, запротоколирован и подтвержден свидетельскими показаниями — Судья Дредд позаботился о том, чтобы этот пункт был внесен в брачный договор одним из первых.
— Как-то это не по-человечески, — поерзал в кресле Артур. — Женевер мне ничего плохого не сделала. Может, если я предложу приличные отступные, мы сможем решить дело миром?
— Бесперспективняк, как сказал бы Эрнесто.
— Она в любом случае попытается меня убить?
— У нее нет другого выхода. Если ты умрешь до развода, она автоматически получит большую часть твоего состояния, детей, которыми будет шантажировать меня, и титул Вдовствующей Княгини де Сильва-Веласкес, когда я умру.
— Я поговорю с ней, когда вернусь на Эль Корасон с исправительных работ, — уперся Артур, — и сообщу тебе о результатах.
— Хорошо, — не стал настаивать Князь и сменил тему: — Тебе ведь осталось две недели?
— Да.
— Ты узнал все, что хотел?
— Почти. И я безмерно благодарен Дредду за помощь. Святая церковь основательно окопалась на этих планетах и сосредоточила в своих руках нешуточную силу. Они бы наваляли мне в два счета!
— Наваляли ТЕБЕ? Все настолько серьезно? — нахмурился Князь.
— О да. Не могу понять, зачем им такая мощная армия. Фрегаты А+, штурмовики, десантные боты и бесчисленные орды космопехов. Бред какой-то. Кому в наше время нужны космопехи?
— Верховному Жрецу, полагаю.
— Зачем?
— Чтобы захватить Миранду и устроить государственный переворот.
— Отец, я тебя умоляю! Чтобы стать Императором, мало сровнять Столицу с землей и убить Генриха. У мятежника должно быть право на трон. Какое отношение к семье Императора имеет Верховный Жрец?
— К сожалению, прямое, — постучал пальцами по столу Князь. — Генрих, как и я, был младшим сыном в семье. Леопольд — старший сын старшего брата Генриха.
— У-у-у! Как же я ненавижу генеалогию, — уткнулся лбом в сложенные на панели управления руки Артур.
— Проще говоря, Верховный Жрец сейчас был бы Наследником Императора, если бы не заварушка, в которой погиб его отец.
— Ого!
— Ага.
— Мда…
— Боюсь, твой развод станет спусковым крючком для целой серии выстрелов. Будь осторожен Артур. Пожалуйста! Женевер — та еще сука, но Леопольд… Как только он поймет, что ты готов отобрать у него главную военную базу, тебе крепко не поздоровится.
— Вам с Генрихом тоже, — пристально посмотрел на отца Артур. — Женевер не просто так трахается с принцем Эдвардом. Если об этом знают все, кому ни попадя, то и Жрец знает. Он наверняка использует их, чтобы навредить и тебе, и Императору.
— Мы разберемся, — вложил в голос максимум уверенности Арман и выключил все визоры разом.
Внуки… дети… Это важно, да. Но еще важнее любимый, за жизнь которого…
— Арман, все под контролем, — обнял его Генрих.
— Бангалор тебя раздери! — охнул Князь. — Напугал!
— Прости, не хотел. Тебя не было во Дворце слишком долго, я пришел сюда, ну и… не стал тебе мешать.
— Ты просто подслушивал, — проворчал Арман, поднимаясь на ноги. Подождал, пока Генрих устроится в кресле, и сел к нему на колени. — Много чего услышал?
— Все.
— И?
— В который раз поразился проницательности Артура. Он очень быстро понял, что Женевер с Эдвардом планируют убить и тебя, и меня.
— Ты так спокойно говоришь об этом! Ты знаешь о готовящемся покушении, но ничего не предпринимаешь. Почему?
— Ай, да брось. Меня то и дело пытаются убить всякие долбанутые отморозки. Если буду за всеми бегать, на важные дела времени не останется.
— Хорошо, что я этого не знал, — выдохнул в седые волосы любимого Арман.
— Видишь, какой я хороший мальчик? Не зря берег твои нервы.
— Не зря, но с сегодняшнего дня и на неопределенное время ты обязан перестать их беречь. Если Женевер, Эдвард и Жрец ударят одновременно, нам мало не покажется.
— Я это прекрасно понимаю, — погладил Армана по спине Генрих. — Поэтому и вернул во Дворец Гарольда. Его новая должность дает ему практически безграничную власть и возможность казнить любого человека без долгих судебных разбирательств. Если Эдвард или Леопольд поднимут на меня руку, то умрут мгновенно. Я по этому поводу переживать не буду.
— Ах вон оно что, — протянул Арман. — Ты решил убрать коварных родственников чужими руками, а я-то думал, ты проникся моей речью про любовь и неугомонных мух, чертов паук!
— Я проникся! Просто одно другому не мешает.
— Если бы я не любил тебя, то убил бы сам. Всю романтику мне испортил!
— Но ты же меня любишь, — жалобно посмотрел на Армана Генрих.
— Люблю, — тяжело вздохнул тот.
— Вот и не переживай не по делу. Будет тебе романтика. Когда-нибудь.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.
Ричард брел по красно-золотому коридору и проклинал свою дырявую память. Он же в бытность свою ребенком весь Дворец вдоль и поперек излазил! Как его угораздило заблудиться? Вроде знакомое все, а в какое крыло забрел — фиг разберешь. Веерная застройка ансамбля, отсутствие окон в бесконечных коридорах и абсолютная тишина многих доводили до безумия, но Ричард в их ряды попадать не торопился.
— Мы пойдем другим путем, — сказал он сам себе, останавливаясь возле смутно знакомых парадных дверей в очередные аппартаменты.
Приложил руку к замку и, нисколько не удивившись гостеприимно открывшейся двери, вошел внутрь. После того, как он в три года сбежал из своих покоев и в сотый раз во Дворце потерялся, его генетические данные ввели во входные датчики всех жилых покоев без исключения. Надо же его было как-то ловить!
— Что тут у нас? — огляделся Ричард.
Серебро на темно-синем, вычурная деревянная мебель, повсюду музыкальные инструменты и старинные бумажные книги всех форм, цветов и размеров.
— А! Покои принца Персиваля! Замечательно. Если кто и знает, как найти мою мать во Дворце, так это он, — повеселел Ричард и, решив во что бы то ни стало принца отыскать, отправился в путешествие по бесчисленным комнатам. — Персиваль! Пе-е-рси-и-и! Ты где?
— Уом? — донеслось до него невнятное, когда он заглянул в банные палаты.
— Как же я сразу не догадался! Ты ж без утреннего лежания в бассейне на пару с бутылкой шампанского — не ты вовсе.
— Уом, — согласился Персиваль, поворачивая голову на звук и попутно теряя бутылку в бурлящей воде огромного джакузи, больше похожего на бассейн. — Черт побери… Она была почти полной!
— Ты нисколько не изменился, — склонился над бестолково барахтающимся в воде весьма нетрезвым мужчиной Ричард. — На сегодня с тебя хватит. Давай, выбирайся.
— Думаешь надо? — усомнился Персиваль.
— Я в этом на сто процентов уверен, — попытался вытащить его из воды Ричард. Подхватил под руки, поднапрягся, но поскользнулся на гладком кафеле пола и рухнул в джакузи, подняв тучу брызг.
— Стоило так напрягаться? Нырнул бы ко мне сразу — и всего делов, — проурчал Персиваль, укладываясь так, чтобы незваный гость оказался лежащим на нем сверху. — Кто тебя прислал?
— Я сам пришел.
— Зачем?
— Вылезешь из джакузи — скажу.
— Мне и здесь хорошо.
— Не здесь тебе будет еще лучше.
— Если мы займемся сексом, то да.
— Мы? Сексом? Аха-ха-ха! — рассмеялся Ричард.
— Что смешного? — заворчал Персиваль, поглаживая гостя по спине и попе в некотором сомнении.
Он, конечно, любил свежее мясцо, но этот парень… Да какой там парень — пацан — был слишком молод для любовных утех. Вдруг его прислали враги, чтобы потом сдать чудовищному Судье Дредду, который за совращение малолетнего прострелит ему башку на законном основании?
— Мы не можем заняться сексом, Перси.
— Почему?
— Помнишь малыша, который десять лет назад таскался за тобой хвостом и частенько спал в твоей постели?
— Доставучий Ричи Веласкес?! — мигом протрезвел Персиваль. Отодвинул его от себя, обвел пальцем овал лица, покачал в изумлении головой. — Надо же… Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Я от тебя такого не ожидал.
— Ха! У меня великие предки, я не мог их подвести.
— Что ты делаешь в моих покоях?
— Догадайся с трех раз, — закопошился, поднимаясь, Ричард. — Вот же… дерьмо бангалорье!
Вздохнул тяжело и начал раздеваться. Не ходить же мокрым! Снял камзол, кинул его на бортик джакузи. Стянул рубашку, завозился со штанами.
— Заблудился? — затаив дыхание, посмотрел на него снизу вверх Персиваль.
Десять лет назад он позволил мелкому прилипале тусоваться в своих покоях не по доброте душевной, а из мелкой мести Артуру, который принципиально его игнорировал. Впрочем, спустя короткое время мысли о мести ушли, а странная смесь раздражения, умиления и уважения к отважному малышу осталась.
— Заблудился, — кивнул Ричард, скидывая трусы. Огляделся по сторонам в поисках полотенца, обнаружил стопку на столике в паре метров от джакузи и решительно туда направился. — Так стыдно! Думал, уж я-то во Дворце никогда не потеряюсь.
Персиваль попытался отвести глаза от вытирающего ноги пацана: гибкого, атлетичного, прекрасно сложенного, но не смог — так и смотрел на него в немом восхищении до тех пор, пока он в полотенце не завернулся. Спохватился, утонул в джакузи с головой, проклиная себя за глупость, и вынырнул другим человеком. С него шкуру спустят за одни только мысли о сексе с Ричардом! Ну этих воинственных Веласкесов к бангалорам.
— Так куда ты шел, Ричи?
— Мать искал.
— Зачем?
— Перси, что за глупый вопрос. Она же моя мать! Я не видел ее десять лет!
— Ричи, что за глупый ответ! — передразнил Ричарда Персиваль, выбираясь из джакузи и краем глаза обнаруживая одобрение в синих глазах незваного гостя, который, не стесняясь, рассматривал его в упор. Предательский ветерок прошуршал мягкими тапками по выгоревшей до тла душе принца, взметнул пепел разбившихся мечтаний и обнажил клочок земли, на котором вспучилось нечто, похожее на недожеванный кактус. Персиваль поспешил вылить на это безобразие полтонны яду. Нахер-нахер! Ему и так неплохо живется. — Твоя так называемая мать ни разу в жизни не участвовала в твоих поисках, когда ты у меня ошивался. Думаешь, она помнит, как тебя зовут?
— И ты туда же, — поник головой Ричард. — Алекс с Кэт таких историй про нее понарассказывали, что верить не хочется.
— А ты поверь. Твой старший брат — зануда, каких поискать, и врать не будет.
— Ну уж нет, — уперся Ричард, закидывая вещи в сушилку. — Если бы я верил всему, что мне говорят, давно бы на том свете обретался. Хочу с ней поговорить и свое мнение составить.
— Ишь ты какой, северный олень, — покачал головой Персиваль, завязывая пояс халата.
— Кто?
— Зверь такой был. В древних легендах про него вычитал. Говорят, царь зверей: трахаться любил — страсть как: один на целую толпу самок, огромный, волосатый, грива вокруг морды развевается, клыки — во! , лапы — во! , рычал так, что остальные животины от страха на землю падали, а на кончике хвоста — кисточка.
— Мимими, — рассмеялся Ричард, подталкивая Персиваля в сторону столовой. — Ты мне зубы не заговаривай. Идем мою мать искать. Я больше чем уверен, что ты знаешь, где она сейчас находится.
— Я не знаю. Я подозреваю. Но сначала мы позавтракаем. Потом хапнем шампусика…
— Шампусик — это тема.
— Я хапну, — поправился Персиваль, отвешивая Ричи невесомый подзатыльник. — Оденемся и только потом пойдем искать твою мать.
— А раньше никак?
— Никак. У меня от Женевер несварение желудка. Не хочу портить себе день больше необходимого.
— Классный ты все-таки мужик, Персиваль, — прижался к нему на секунду перед входом в столовую Ричард. — Я по тебе скучал.
— Странный ты все-таки парень, Ричи, — шлепнул его по заднице принц. — Радуйся, что я про тебя вспомнил.
— Мы с тобой точно подружимся, — рассмеялся Ричард и уселся ждать завтрак в прекрасном расположении духа.
…
Территория Содружества. Туманность Галопеи. Мусорщик «Валли».
— Дамы и господа! И снова мы ведем репортаж с мусорщика, на котором Его Величество Пендрагон отбывает наказание…
— Я работаю на общественных работах, не сгущай краски, — поправил журналиста Артур, помахал в камеру рукой. — Всем привет!
— На этот раз мы решили провести в этой летающей тюрьме несколько дней, чтобы почувствовать весь ужас того, на что обрек нашего любимого короля жестокий (но справедливый) Судья Дредд. И, чтобы не дать себе шанса передумать, приказали нашему пилоту ждать нас на мусороперерабатывающем заводе, куда направляется разваливающийся на глазах корабль короля Артура, — и не подумал отклоняться от намеченного курса Гоглл.
— Чему я очень рад, — вклинился Артур. — Одному здесь чертовски скучно.
— Ваше Величество, поведайте о том, что с вами произошло за ту неделю, что нас не было.
— И не подумаю. Кому интересно слушать о том, сколько космического мусора я насобирал в этой бесконечной Туманности? Да никому! Давайте лучше поговорим о жестоком (но справедливом) Судье Дредде. В прошлый ваш прилет я обещал, что мы вернемся к этой животрепещущей теме.
— Замечательная идея, — потер птичьи лапки в предвкушении пикантных подробностей Гоглл. — Но про ужасы пребывания на этой старой развалине мы тоже поговорим.
— Обещаю, — кивнул Артур и перешел к тому, что его интересовало куда больше. Зря, что ли, он терпел эту безумную рыбу-прилипалу и отвечал на его заковыристые вопросы? — Итак, Гоглл, что ты знаешь о Судье Дредде? Только не надо на него досье выкладывать. Меня интересует он сам: его привычки, повседневная жизнь, любовники или любовницы.
— Ваше Величество, когда я собирался к вам в гости, то предпринял титанические усилия, чтобы подготовиться к этому разговору, однако, как ни печально это признавать, меня ждало жестокое разочарование.
— Почему?
— Потому что я не нашел никакой информации о том, что нас интересует, — понурился Гоглл и принялся жаловаться: — Он не обедает в ресторанах, не ходит на концерты или благотворительные собрания, не участвует в общественной жизни, не совершает покупки, не встречается с друзьями или врагами… Он как дьявольское привидение — появляется в домах преступников, выносит приговор, приводит его в исполнение и исчезает без следа.
— Значит, вы все будете моими должниками, потому что за время пребывания на звездолете Имперского Судьи, я узнал о нем кучу интереснейшей информации и готов ее рассказать, — подмигнул в камеру Артур и уселся на подраном в нескольких местах диване удобнее.
— Дамы и господа! — возликовал Гоггл. — Наш ждет незабываемый вечер! Ваше Величество, я изнываю от нетерпения!
— Что ты хочешь узнать в первую очередь?
— Вы видели лицо Судьи?
— Я видел его тело и, скажу тебе, оно совершенно.
— Как это случилось?
— Дредд держал меня в камере для преступников, но что для короля контрабандистов замки на решетке? Я их вскрыл и решил прогуляться по кораблю. Мне было жутко интересно, как там все устроено.
— Про корабль потом расскажете. Вы пошли по нему гулять и…?
— Заглянув в очередную каюту, я обнаружил мывшегося в душе Судью. У него там дверь поперечными полосками разрисована — часть прозрачная, часть черная. Голова и ноги закрыты, зато все остальное на виду.
— И-и? — засверкал глазами Гоглл.
— Грудь и спина у Судьи — обкончаешься, — закатил глаза к облезлому потолку кают-компании Артур, вспоминая тело любимого, при виде которого всегда сбивался с мысли и впадал в эйфорию. — Такие, знаешь, брутальные, мускулами перевитые; кожа светлая, гладкая-гладкая! Про задницу и говорить нечего: крепкая, не большая и не маленькая, самое оно, чтобы за нее руками держаться. И место, чтобы покусать, останется.
— А передница?
— Гоглл, ты действительно хочешь знать, какого размера у него член? — рассмеялся Артур.
— Не только я! Триллионы зрителей замерли у визоров в предвкушении. Не разбивайте им сердца, Ваше Величество!
— Я скажу так: для Судьи — в самый раз, но у меня больше.
— Это нечестно! Ваши любовники и любовницы точно знают, о чем вы говорите, но я-то в вашей постели не был!
— Ничего страшного, после окончания эфира в комментариях прочитаете, — подмигнул в камеру Артур. — Но я тогда не о размере передницы Дредда думал, а о том, сколько в нем сексуальной энергии скопилось. Понимаешь, о чем я? Кто первый с ним переспит, тот весь пыл и загребет.
— Что-то мне уже жарковато, — вытер пот со лба Гоглл.
Артур так смачно рассказывал о Судье, что не думать о сексе было категорически невозможно. Не с Дреддом, понятное дело, а в общем и целом. У Гоглла тоже много чего в переднице накопилось.
— А я про что? Руки чешутся раздеть и полапать. И в губы поцеловать, — продолжил гнуть свое Артур и повернул планшет, стоящий на столике, к камере, показывая фотографию Судьи, сделанную одним из случайных свидетелей его суда над каким-то преступником. — Взгляните на его губы, Гоглл. Они же созданы для поцелуев!
— Дредд вам ничего такого-этакого не позволит.
— Он уже позволил.
— На что это вы намекаете?!
— В тот вечер в душе мы договорились так: я не смотрю ему в лицо, а за это он целует меня в губы.
— И-и?
— Я отвернулся, он вышел из душа, завязал мне глаза полотенцем и поцеловал.
— И-и-и?!
— Целоваться он умеет, — мечтательно протянул Артур, накаляя обстановку в кают-компании до предела. — Я не прочь повторить, расширить и углубить.
— Ваше Величество, вы невероятный человек, но секс с Судьей Дреддом — это же невозможно! За ним толпы народу двадцать лет по всему миру носятся, а вы…
— А я сорвал с его губ поцелуй, проведя в камере его звездолета всего неделю, так что спать ему в моей постели в самом ближайшем будущем, — добрался до сути разговора Артур. Посмотрел в камеру и добавил провокационно: — Дредд, а, Дредд? Будешь моим любовником?
— Дамы и господа, нам понадобится некоторое время, чтобы связаться с Судьей Дреддом и услышать его ответ на дерзкое предложение нашего непредсказуемого, жизнерадостного и любвеобильного короля, — сказал Гоглл и оператор выключил камеру. — Ваше Величество, вы настоящий провокатор!
— Звони коллегам в Столице, — рассмеялся Артур. — Судья Дредд не сможет мой вызов не принять.
— Это станет сенсацией, — засверкал глазами Гоглл и ударился в переговоры.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Покои принца Эдварда.
— Она мертва. Моя мать мертва!
— Уом…
Ричард убрал руку с шеи Женевер, вскочил на ноги и посмотрел на Персиваля, лежащего у стены с помятым подносом в руках, дикими глазами:
— Черт-черт-черт! Куда убежал принц Эдвард? Что он будет делать дальше?
— Ты меня спрашиваешь? — закопошился, приподнимаясь, Персиваль. Уронил поднос, схватился за голову, унимая звон в голове и шторм в желудке. Плюхнулся обратно. — Откуда я знаю?!
— А кто знает? Ты же принц! Сто лет во Дворце!
— Не сто, а шестьдесят.
— Да какая разница!
— Большая! Кроме того, я против отца заговоры не плету. Я ж не сумасшедший.
— Зато он сумасшедший, и у него нет пути назад: или он убьет Императора, или умрет сам.
— Логично предположить, что сейчас он бежит к отцу с оравой своих шмакодявок…
— С кем?
— В старину так воинов личной гвардии короля называли.
— Звучит не очень-то по-воински, — помог Персивалю встать на ноги Ричард. — Отец своих помощников рыцарями назвал — мне нравится, а у Эдварда… какие-то шмакодявки.
— Какой король, такие и шмакодявки.
— Да и фиг с ними, меня больше Император интересует. Моему деду без него ой как плохо будет.
— Это да. Арман с Генрихом не разлей вода.
— Надо их предупредить!
— Я кристаллами связи не пользуюсь, — развел руками Персиваль.
— А я свой у тебя в джакузи утопил, — пнул стену ногой Ричард. — Нам срочно надо попасть в Императорские покои!
— Дай карту, я посмотрю, куда потайной ход дальше ведет. Если идти по-нормальному, минут десять понадобится, а у нас и пяти нет. Эдвард — та еще черепаха.
— Кто?
— На нашей давно исчезнувшей родине так называли самое быстрое существо на планете.
— Вот, держи, — сунул в руки Персивалю помятый, сложенный в несколько раз лист бумаги Ричард. — И хватит меня путать! Шмакодявки, черепахи, олени северные… Хрень полная!
— Не нуди, тебе это не идет.
— Карту смотри быстрее, умник!
— Ага. Так. Это сюда… Это не то… Отсюда можно попасть в покои принца Гарольда, они к отцовским ближе всего, — сказал, наконец, Персиваль. — Но там сейчас живет Судья Дредд, так что…
— Он-то нам и нужен! — воспрял духом Ричард. — Бежим!
— Ты беги, а я медленно пойду, чего-то меня штормит, — открыл потайную дверь Персиваль. — На первой развилке — направо и по прямой. Упрешься в стену — ищи на уровне твоих глаз рычаг.
— Понял!
Ричард исчез в стене, а Персиваль закрыл дверь, сел в первое попавшееся кресло и коснулся кристалла связи в ухе рукой, вызывая камердинера. Нечего ему возле отца делать. Поди докажи, что спасать пришел, а не убивать. И вообще, если все друг друга перебьют, он останется за главного. Пока Гарольд не вернется и власть не отберет, конечно.
— Брут?
— Да, Ваше Высочество.
— Я в покоях принц Эдварда. На полу рядом со мной мертвая Женевер де Сильва-Веласкес. Я ее случайно убил.
— Принца Эдварда вы тоже убили?
— Нет. Он убежал убивать Императора.
— Никуда не уходите. Ничего не трогайте. Я все решу.
— Жду.
Брут отключился, а Персиваль откинулся на спинку кресла и попытался обдумать произошедшее. Если бы не пара литров шампусика, ему бы это удалось, а так…
По большому счету он так толком и не понял, что произошло. Они с Ричардом тихо-мирно позавтракали, он хапнул шампусика (пару бутылок), насладился одевающимся пацаном, а потом они пошли искать его мать. Через потайной ход. Мелкому хождение в потемках по древним коридорам он объяснил тем, что, подглядывая в чужие покои, они смогут найти Женевер гораздо быстрее. На самом деле ему было лень идти к брату в обход. Да и подставляться не хотелось. Пусть Ричи со своей мамашей сам разбирается. Он тут при чем?
Они благополучно дошли до нужного места, увидели Женевер в постели Эдварда, а потом… Потом все как-то завертелось, закрутилось… Сначала он был вынужден спеленать шипящего от ярости Ричарда, которому категорически непонравилось то, что его мать изменяет его отцу. Пока они боролись, Женевер развела Эдварда на откровенный разговор, в котором он признался, что готов совершить настоящий мужской поступок и в скором времени убьет Императора. Ричард затих, они навострили уши и услышали от Женевер, что это замечательная мысль, но прежде надо убить Артура, чтобы Князь занялся похоронами сына и у Эдварда под ногами во время убийства Генриха не путался.
Вот тут-то и началось то самое, что пьяный Персиваль никак в стройную цепочку собрать не мог. То ли Ричард не выдержал, то ли Эдвард что-то услышал, но потайная дверь открылась, и они выпали в спальню. Ругань поднялась несусветная, все толкались и вели себя безобразно. А потом откуда-то взялся пистолет, который Женевер на них и наставила.
— Ты не сможешь убить меня, — вытянулся во весь рост Ричард. — Ты моя мать!
— Чтобы получить Княжество, мне хватит и одного сына, — усмехнулась Женевер.
— Покончи с ними, — сказал Эдвард, одеваясь и снимая со стены старинную саблю. — А я сделаю то, что должен был сделать давным-давно. Прав был Верховный Жрец, мое место в других покоях!
Эдвард убежал, а Персиваль чуток протрезвел — ровно настолько, чтобы броситься с кулаками на проводившую принца взглядом Женевер. Она выстрелила, но промахнулась. Они покатились по полу в борьбе за пистолет. Персиваль выпал из потасовки, когда к ним присоединился Ричард. Женевер добралась до улетевшего под диван пистолета и выстрелила в Ричарда, но попала в летящего в прыжке Персиваля, держащего перед собой сдернутый со стола поднос, который пуля не пробила. Мало того, она от него отрикошетила! И попала Женевер в лоб. Персиваль рухнул на пол вместе с ней и отключился. Вроде бы. Но он не уверен.
— Ну и денек, — потер раскалывающуюся голову Персиваль. — А все мелкий, чтоб ему! Вернулся во Дворец — и понеслось. Шило в заднице, а не ребенок!
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Покои принца Гарольда.
— Дредд, а Дредд, ты будешь моим любовником?
Экран планшета погас, Гарольд завис, проныра-журналист Рамблё сунул ему под нос микрофон, а оператор наставил на него камеру.
— Ваша Честь, на вас с замиранием сердца смотрят триллионы зрителей. Что вы ответите?
— Времени на раздумья у меня, конечно же, нет? — спросил, отмирая Гарольд.
Ну Артур, ну учудил! Чего он добивается? Впрочем, вопрос был риторическим. Артур добивался права любить его когда захочет, где захочет и как угодно долго. Он не собирался ему мешать, ведь впереди маячила белая полоска свадебного финиша. Развод Артура и разрешение на брак от Палаты Лордов теперь оставались делом техники: он ведь поговорил со всеми значимыми людьми Империи лично и донес до них понимание того, что их маленькие (или не очень) тайны для Судьи Дредда тайнами не являются, а потому совать ему палки в колеса стоит с превеликой осторожностью. А отец… с отцом он поговорит в последнюю очередь. Если понадобится. Гарольд искренне надеялся, что не понадобится.
— Разве над таким потрясающе завлекательным предложением надо думать?! — воскликнул Рамблё.
— Вы правы, думать тут не о чем.
— Так вы согласны?!
— Я не могу ответить на этот вопрос вам, Рамблё, но я могу ответить Артуру, — сложил руки на груди Гарольд и добавил, чтобы бангалора за яйца не тянуть: — Хоть сейчас.
— Это мы мигом организуем, — засуетился Рамблё.
Коснулся кристалла связи, вызывая Гоггла, зашипел на оператора и установил на высоком старинном секретере планшет с изображением Артура, сидящего в кабине управления стареньким звездолетом, так, чтобы его видел и Гарольд, и оператор с камерой.
— М-м-м, Судья Дредд! — заулыбался при виде любимого Артур. — Я смотрю, коллеги господина Гоггла сумели пробиться сквозь щит твоего нежелания разговаривать не по делу с кем бы то ни было.
— Мой щит нежелания пробил ты, когда принялся разгуливать по моему кораблю обнаженным, — сказал Гарольд. Увидел пламя, полыхнувшее в синих глазах Артура, и, сам того не желая, вспыхнул сам.
— А-ах! — покраснел вареным раком Рамблё, увидев, как красиво вырисовался в паху у Судьи Дредда весьма приличный по размерам член.
— Ты ведь не думал, что отсутствие одежды остановит мои несанкционированные вылазки?
— Думал, но теперь знаю, что тебя, если ты действительно чего-то хочешь, ничто не остановит.
— Верно подмечено, — расстегнул пуговицу щегольского жилета Артур.
Одну, вторую, третью. Снял его, аккуратно положил на край панели управления и взялся за тесемки на груди рубашки, наблюдая за губами Гарольда, изогнувшимися в попытке погасить накатившее желание, с тайным удовольствием того, кто имеет над ним абсолютную власть.
— Чего ты хочешь сейчас, Артур?
— Услышать положительный ответ на свой вопрос.
— Ты его не услышишь
— Струсил?! — отпрянул от планшета Гоглла не ожидавший такого Артур.
— Это ты струсил, раз предложил мне жалкую роль любовника. Я согласен только на любимого! — бросил монетку в ионный двигатель общественного мнения и зрительского терпения Гарольд. После этого спора половина обитаемой Вселенной будет переживать за их счастье, а им того и надо.
— О-о-ох!!! — побледнел впечатлительный Рамблё.
— Ты слишком много хочешь! — вскочил на ноги Артур.
— Я. Хочу. Тебя! Но я — не ты, и не признаю полумер. Или ты станешь моим мужем, или…
Хххрых! Бряк. Бзденьк! Что-то рухнуло в соседней комнате, с оглушительным звоном разлетелись по полу осколки фарфора и прочего декоративного мусора, а на пороге возник вымазанный в паутине и пыли парень.
— Судья Дредд! Принц Эдвард хочет убить Императора!
— Ричард?!
…
Леопольд шел по одному из коридоров Дворца, смиряя желание бежать со всех ног серьезным усилием воли. Он ни в чем не виноват. То, что он увидел в покоях принца Эдварда благодаря тайным следилкам, еще никто не видел. Не нужно привлекать к себе внимание. Все под контролем. Все…
Черт бы побрал Женевер и Эдварда! И Персиваля с его мелким прихвостнем до кучи! Чтоб у них глаза остекленели и языки отсохли! Хотел же убрать с дороги младших принцев еще много лет назад! Но не стал ворошить осиное гнездо, ведь скрыться от зорких глаз Императора невозможно. Ни тени недоверия, ни пятнышка крови не должно быть на безупречной репутации Верховного Жреца Святой Церкви. А потому — долгий, трудный и полный разочарований путь к трону чужими руками.
Леопольд воздел глаза к небу, споткнулся о ступеньку, с Богом о насущном разговаривать передумал, но выпускать пар не перестал, опасаясь взорваться и натворить дел, за которые потом придется дорого расплачиваться.
Чужие руки… Как жаль, что они принадлежат людям, а не терминаторам. Вырождается человеческая раса, не выжить ей без очищения, но он готов взяться за это нелегкое дело и довести его до конца. А пока приходится работать с тем, что есть, и дай Бог ему терпения.
Леопольд свернул налево на очередной развилке, прошел до следующей, понял, что пошел не туда, и вернулся обратно. Нельзя отвлекаться, когда идешь по коридорам Императорского Дворца, можно из них и не выйти, но…
Он так долго внушал трусливому до безобразия Эдварду мысль об Императорской короне, что почти отчаялся добиться нужного результата. И вот, когда принц, наконец, созрел, к нему в постель завалилась Женевер, и план, который обсуждали годами, превратился в мыльный пузырь. Безумие какое-то! Женщины — это отродья Дьявола. Он знал это, но сегодня лишний раз в этом убедился.
— Вряд ли у Эдварда что-то получится, так что лучше наблюдать за его потугами со стороны, — не замечая, что заговорил вслух (была у него такая вредная привычка, когда волновался чересчур сильно), продолжил исходить ненавистью Леопольд. Заметил указатель и теперь уже уверенно зашагал в сторону причала для космических яхт. — Сделанного не воротишь, но если подумать как следует, то смерть принца сыграет мне на руку. Пока Император занят мятежным сыном и его сворой, я приберу к рукам королевство Пендрагона, которое он любезно для меня собрал. Кому какое дело, что там, на границе Метрополии, происходит, если в Столице государственный переворот! А когда народ спохватится, будет поздно. Люди становятся кроткими, как овечки, если их некому защищать, а об этом я позабочусь в первую очередь. Когда кардинал Жозеф станет во главе Содружества, все необходимые документы будут подписаны и ратифицированы, и даже Судья Дредд не сможет оспорить право Святой Церкви управлять новым, очищенным от скверны контрабандистов, воров и расточителей, королевством.
Красно-золотой коридор сменился стальными переходами технических помещений, и Леопольд позволил нетерпению прорваться сквозь годами взращиваемую осторожность, вызывая кардинала Жозефа. Пока рыцари короля Артура флот соберут, пока к месту битвы приползут — вечность пройдет, а Император на расправу скор — у него теперь Судья Дредд есть, чтобы людей без суда и следствия убивать.
— Господь сказал мне сегодня, что пришло время нести Свет Истины нечестивцам, Жозеф.
— Да славится имя его, — сложил руки в молитве кардинал.
— Но не со слов начнется наш крестовый поход, а с великих дел. Отправьте к пратцам дьявольского приспешника — короля Артура Пендрагона. Немедленно! И пусть все его подданные узрят гнев Божий. Соберите наш флот в единый кулак, дождитесь тех, кто рискнет отомстить за смерть своего короля, и не оставьте от них даже пылинки! А потом…
— Ах ты ж гнида! Я те устрою гнев божий, морда ты чернорясочная! — рявкнул взявшийся из ниоткуда Князь де Сильва-Веласкес и выбил из уха Жреца кристал связи кулаком.
Леопольд выжил только благодаря тому, что каждый день тридцать лет подряд по два часа кряду занимался всеми видами единоборств, какие только были во Вселенной: ушел от очередного удара, запутал руки Князя в своей длинной рясе и, не глядя, ударил стилетом в живот: подло, глубоко и наверняка, распарывая внутренности до грудины. Никто его уже не спасет. Проверено. И не раз.
— Генрих за меня отомстит, — осел на пол Князь.
— Да-да, конечно, — вытер стилет о его камзол Леопольд, огляделся по сторонам, не нашел ни души и возвел глаза к небу, преисполнившись безмерной благодарности: — Спасибо тебе, Господи, за такой бесценный подарок.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Покои Императора.
К тому, что средь бела дня к нему в кабинет ворвется махающий старинной саблей сын, Генрих, как и его незримая охрана, оказался не готов, и виной тому был Князь де Сильва-Веласкес, потому что с тех пор, как он в императорских покоях поселился, караул у дверей убрали (мы что — в тюрьме?), терминаторов деактивировали (где ты откопал это старье? у них же через одного центральный процессор глючит!), сканеры холодного оружия отключили (сколько можно выть! выключи ты эту сирену! подумаешь, пара кинжалов и старинный меч, я же находками похвастаться пришел! и не опять, а снова!), защитные экраны с окон сняли (любимый, я с ума сойду, если по ночам небо звездное видеть не буду) и, в общем и целом, расслабились (сканеры-подавители на все остальные виды оружия, яды, газы и прочие прелести остались, ну и Князь в постоянной охране).
Понятное дело, желающие убить Императора не перевелись, но сильно измельчали. Умные в пасть сразу двум драконам соваться не желали, а глупые совались так, что об их приходе служба безопасности знала заранее, путь им ковровой дорожкой выстилала и вела прямо в руки Императора. О том, что Верховный Жрец подзуживает принца Эдварда сменить отца на троне, Генрих знал давно, но в ближайшие годы никаких подлянок от младшего сына в отношении себя не ожидал. Сначала ему надо было разделаться с братьями. Что же его спровоцировало?
— Не ждал, да? — взмахнул старинной саблей Эдвард.
— Не ждал.
Генрих увернулся, отбил удар планшетом и отступил за гостевое кресло, касаясь изумруда серьги в ухе и мысленно отдавая матерные указания Стефану. Если бы Эдвард застал его сидящим за столом, все бы давно было кончено, но он хряснул дверьми кабинета, когда Генрих был от спрятанного в тайнике оружия далеко, и теперь планомерно загонял отца в угол между окном и шкафом. Спохватившаяся охрана ринулась на помощь Императору, но на их пути встали приспешники принца, и в коридоре закипела кровавая битва.
— Непредсказуемость — залог успеха, — нанес удар Эдвард и разрубил планшет, которым отбивался отец, пополам.
— Глупости не говори! — разбил локтем стекло шкафа Генрих. — Не сын, а сплошное разочарование!
Увернулся от колющего в живот, выхватил толстенный том и успел прикрыться им от очередного рубящего удара. Бросил книгу в голову Эдварда, выхватил следующую. Где же… где же… в какой книге он спрятал кинжал?! Самое время его найти!!!
— У тебя все — сплошное разочарование! — заорал Эдвард, теряя над собой контроль и на мгновение переставая орудовать саблей. — Ты достал меня своими придирками, издевками и презрением! Ты всех нас достал, мразь! Я тебя ненавижу!
Звук битвы в коридоре внезапно усилися, хрипы умирающих перекрыли звон оружия… Виииу — бабах!!! Что-то грохнуло с такой силой, что с потолка рухнула люстра, а дверь в кабинет слетела с петель. Эдвард отпрыгнул в сторону, Генрих вспомнил, в какой книге кинжал, и рванулся к соседнему шкафу, а в кабинете материализовался Судья Дредд, после чего Императорские покои накрыла могильная тишина.
— Принц Эдвард, вы обвиняетесь в покушении на жизнь Императора и приговариветесь к смертной казни.
— Да пошел тххррр…кха…кха… — рухнул на колени Эдвард. Схватился за клинок своей сабли, торчащий из груди, и завалился на бок. Какого черта?! Как Дредд умудрился убить его его же оружием?! — Хрр… Хррр…
— Теперь ты не будешь создавать проблемы в принципе, братишка, — склонился над ним Гарольд.
— Гахххр…льт? — прохрипел Эдвард. — За…ххр…чтххр?!
— Закон един для всех.
— Если бы ты пришел на пару минут позже, то стал бы Императором, — выдохнул Генрих, облокачиваясь спиной и затылком на книжный шкаф. Закрыл глаза, успокаивая бешено стучащее сердце. Все ведь могло обернуться иначе.
— Зачем мне это… сейчас?
— Я все еще против твоей свадьбы с Артуром.
— У тебя все еще есть время передумать, — выпрямился Гарольд и положил руку на рукоять меча, которым так и не воспользовался.
— Если я скажу «нет», ты убьешь меня?
— Нет, — покачал головой Гарольд. — Ты — тот еще говнюк, но тебя любит Князь, а для меня и Артура он…
— Арман! Где Арман?! — задохнулся нахлынувшей паникой Генрих и схлопотал сердечный приступ от рева вымазанного в крови и слезах пацана, возникшего в развороченном взрывом дверном проеме:
— Ваше Величество! Судья Дредд! Дедушка умирает, а на отца напали священники! А-а-а!!! Спа-сии-тееее!
— Ричард?!
…
Территория Содружества. Туманность Галопеи. Мусорщик «Валли».
Артур понял, что мятежники добрались и до него, когда увидел на экране капитанского визора выходящий из Подпространства фрегат класса А+.
— Это еще кто? — сунул нос в экран Гоглл.
— Священники нашей безгрешной Святой Церкви, полагаю, — ответил Артур, планомерно проверяя все системы мусорщика в поисках того, что хотя бы отдаленно напоминало оружие.
— Самое время открыть на них глаза, — занял красивую позу Гоглл, вцепился в микрофон, щелкнул пальцами оператору и принялся вещать: — Дорогие зрители, в одном из моих репортажей я рассказывал о том, что Туманность Галопеи скрывает в своих глубинах шесть обитаемых планет. Как выяснилось в ходе расследования, на данный момент все они принадлежат Святой Церкви. Законно это или нет? Хороший вопрос! До войны с бангалорами эти планеты имели статус независимых поселений и входили в состав Содружества, после войны Имперское управление планетными ресурсами не обрабатывало никаких запросов о смене статуса или владельца, а Налоговое управление не получило ни реала планетного налога за последние двадцать лет. Так что же получается, дамы и господа? Святая Церковь, разместившая на планетах свои военные базы и гражданские поселения, эксплуатирует местное население и использует ресурсы на правах захватчиков? Да! Не платит за это налоги в Имперскую казну? Да! Не…
— Бабах! Шууурх! Виу-виу-виу! Тревога! Тревога! Возможна разгерметизация. Экипажу надеть скафандры! — взорвался взрывами, шипением поврежденных коммуникаций и визгливым голосом системы безопасности корабль.
— В нас стреляли?! — соизволил обратить внимание на происходящее вокруг Гоглл. — Ваше Величество, сделайте же что-нибудь!
— Я делаю! — отмахнулся от него Артур, разворачивая мусорщик к фрегату грузовыми люками правого борта.
Нагнал максимальное давление, рванул рычаг сброса и запулил по суперсовременному звездолету мусором. Не навредит, так хоть измажет. Увы, мусор не одолел даже трети пути и растекся между кораблями дерьмовым облаком.
— Вы точно знаете, что делаете?
Гоглл скептически посмотрел на Артура, залезающего в скафандр. А еще на него посмотрела его чертова камера и триллионы зрителей. Вот же, дьявол! Он не имеет права на ошибку. До конца жизни ведь припоминать будут.
— Скафандр надевай, умник, — огрызнулся Артур и ускорился, заметив, что фрегат открывает пусковые шахты орудий.
Надежда на то, что священники хотели напугать его перед переговорами, испарилась, а ситуация из опасной превратилась в смертельную. Бангалор их всех раздери! Артур подготовил мусорщик к практически невыполнимому для такой посудины маневру и начал обратный отсчет вслух, краем глаза наблюдая за пыхтящими в нишах со скафандрами журналистами. Оставалось надеяться, что с одеванием они справятся самостоятельно. Если не убьются при маневрах, конечно.
— Десять. Девять.
— Не нравится мне ваша считалочка, Ваше Величество! Что вы задумали?
— Шесть. Пять. Жить хотите, Гоглл?
— Конечно!
— Два. Один. Держитесь крепче!
Десять залпов сотрясли фрегат клириков и разнесли в мелкую крошку астероид, возле которого находился мусорщик, но не его самого, потому что за мгновение до столкновения невероятным кульбитом Артур сумел вывести свой корабль из зоны поражения.
— Ааааа! — на два голоса взвыли журналисты, улетая в дальний угол капитанской рубки. — Нам конец!!!
— Еще нет, но скоро будет, — оборвал их дружный вопль Артур, включая экстренную связь, которой оборудовал корабль в первый же день на нем пребывания. Если поблизости никого нет, она бесполезна. У него не больше пяти минут на поиск выхода из тупика! — Есть кто живой? Прием! Прием! Это король Пендрагон! На меня напали в секторе два бис весьм три зеро брит!
— Звездный патруль, капитан Уокер, — возник на экране визора суровый на вид рейнджер. — Мы на орбите Ариадны. Кто на вас напал?
— Мятежники, поднявшие руку на Императора и Князя де Сильва-Веласкеса.
— Тип звездолета нападающих?
— Фрегат А+, а у меня мусорщик «Валли» второго поколения.
— И вы до сих пор живы? — удивился капитан.
— Мне повезло. Фрегатом командует полный идиот, учившийся воевать на симуляторах.
— На вашем корабле есть оружие? Впрочем, о чем я? Фрегат так просто не завалить. Мы не успеем прийти на помощь, а это значит, что вам нужно стартовать к нам. Немедленно! Здесь мы вас прикроем.
— Согласен, — кивнул Артур, уводя корабль из зоны обстрела мелкокалиберных лазерных пушек. — Но вся проблема в том, что на этой старой развалине очень слабый гипердвигатель, у которого, к тому же, нет системы управления. И святоши об этом знают.
— То есть как нет системы управления?!
— Ее вырвали с корнем, когда передавали мусорщик во владение Службы судебных приставов.
— Это катастрофа, — замельтешил по капитанскому мостику Уокер. Заорал на команду, отдавая приказы, но толку от них было мало. Чтобы уйти в гиперпрыжок, им нужно минимум шесть минут, а у короля не больше четырех! — Ваше Величество, электронный помощник показал стандартную военную схему, по которой действует капитан фрегата. У вас не больше трех минут, после чего, как ни уворачивайся, они вас накроют.
— У меня не осталось вариантов, — сжал руки на пульте управления Артур. — Я должен уходить к вам гиперпрыжком.
— Управляя двигателем и системой навигации вручную? — замер на одном месте Уокер. — Сэр, при всем уважении… Это самоубийство! На такое способны единицы!
— Это точно, — почесал затылок Артур.
Бангалор всех раздери! Неужели он никогда больше не увидит Гарольда? Не исполнит свою главную мечту? Не придумает сто тысяч новых? Не обнимет детей и отца, в конце-то концов!
Фрегат за панорамным экраном капитанской рубки ощерился всеми видами оружия, что на нем были, перекрывая зону вокруг мусорщика полностью, и перестал палить из лазеров. Уокер начал двухминутный обратный отсчет. Артур глубоко вздохнул и с головой зарылся в развороченный, топорщащийся проводами блок управления гипердвигателем, в котором от скуки ковырялся десятый день подряд:
— Гоглл, вы ведете трансляцию в прямом эфире?
— Да, но… Ваше Величество, я не хочу героически умирать во время своего лучшего репортажа!
— Не ссы, прорвемся! Мой отец любил повторять одну присказку: даже если вас сожрали, у вас есть два выхода. В один из них мы сейчас и направимся.
— Но капитан Уокер сказал, что совершить удачный гиперпрыжок на этой развалине невозможно!
— Капитан Уокер сказал, что совершить такой прыжок могут единицы. Так вот, я — та самая единица.
— Вы уверены? — усомнился Гоглл. — Для этого нужен большой опыт.
— У короля Пендрагона такого опыта нет, согласен, а вот у Наследника Князя де Сильва-Веласкеса его завались, — выпрямился Артур.
Защелкал тумблерами, скрытыми в панели, замыкая ионный двигатель на привод ожившего гипердвижка, а навигационную систему на ручное управление. Завозился на сенсорной панели, перестраивая цепи подачи энергии и опуская защитные экраны на все панорамные визоры кроме одного — того, в который он будет смотреть до тех пор, пока не ослепнет. Уокер ведь не зря про самоубийство говорил. Нырнуть в Подпространство можно без проблем, а вот выйти из него в нужном месте… Стремительно меняющиеся координаты на экране и вспыхнувший сверхновой горизонт — последнее, что останется в его зрительной памяти, если световой удар не выжгет ему мозги до тла.
— Вы — Артур де Сильва-Веласкес?! — ахнул Гоглл. — Невероятно! Дамы и господа! Вы слышали?! Король Пендрагон и Наследник великого Князя де Сильва-Веласкеса — это одно лицо! Это же сенсация!
— Угомонись, — оборвал разошедшегося журналиста Артур, синхронизируя остатки мозгов блока управления гипердвигателем с координатами штурмовика Звездного Патруля. — Уокер, я постараюсь гипнуть прямо к вам. Будьте готовы к спасательной операции. Боюсь, эта старая калоша не выдержит перегрузки и развалится на выходе из Подпространства.
— Мы будем готовы, сэр, — кивнул Уокер.
— Не смей умирать, Артур! — вынырнула из-за его спины красивая, нервно кусающая губы женщина в форме лейтенанта, в которой Артур с удивлением узнал Императрицу. — Дредд этого не переживет!
— Переживет, — Артур положил правую руку на россыпь сенсорных клавиш, а левую запустил в развороченное гнездо блока управления гипердвигателем, прихватывая юркий переключатель двумя пальцам сразу. — Но я его от этого меньше любить не стану.
— Вы с Судьей Дреддом любите друг друга? — ахнул Гоглл. — Так вот почему вы с ним ТАК разговаривали!
— Брысь под панель управления, придурок! — рявкнул на него Артур. — И глаза закрой чем-нибудь поплотнее!
Журналистов смело под панель, Артур развернул корабль в нужное положение, дождался последней секунды отсчета Уокера и ухнул в Подпространство на смертельной волне боеголовок фрегата, давших мощный пинок под зад старой калоши, никогда за свою долгую жизнь не перемещавшейся в пространстве с такой невероятной скоростью.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.
— Уничтожу! Сотру с лица Вселенной всех, кто хоть краем глаза причастен к нападению, — рычал Гарольд, глотая ругательства, панику, страх за жизнь Артура и кучу всего прочего, несясь осколком астероида по коридорам Дворца к Эсперансе.
Планшет дрожал в руке, изображение пестрило помехами, а звук прерывался, но то, что говорил Артур, он слышал от и до. И про гипердвигатель, и про старую калошу, и про ручное управление. И про «меньше любить не стану».
— Ты справишься. Только ты и справишься, Артур. Ты же пилот от бога. Я видел тебя в деле!
Планшет погас. Гарольд в ярости разбил его о стену и вызвал адмирала фон Цвейга.
— Я в курсе ситуации с Артуром, — ответил на вызов адмирал. — Уокер спасет его, если он выйдет из Подпространства даже на обломке обшивки.
— Я знаю. Император и Князь сейчас не в состоянии отдавать приказы и следить за ситуацией на другом конце Вселенной, но это могу делать я.
— Я в вашем распоряжении, Судья.
— Верховный Жрец покинул Миранду в неизвестном направлении на своей навороченной яхте, но сейчас мы не будем за ним гоняться. Как только он узнает, что Арман жив, а Артур его сын, то заляжет на дно. У нас есть дела поважнее поиска горошины в императорской перине.
— Чем займемся?
— Не позволим ему спасти то, что он так долго собирал.
— Сотрем с лица Вселенной те шесть планет, что ему принадлежат? — предложил Стефан, кровожадно потирая руки.
— Мы не можем уничтожить планеты, — осадил адмирала Гарольд, подбегая к Эсперансе. — Святая Церковь торговала рабами, которых перед отправкой очередной партии покупателю держали в Туманности Галопеи.
— Люди-рабы?! Судья, да кому они нужны, если есть терминаторы?!
— Бангалорам.
— Ублюдки! Живодеры! Надо было пройтись по ним огнем и мечом! Зачем я поддался на уговоры Князя и Императора?! — понесло Стефана. — Кровью залить их планеты! Вырезать всех, чтобы никогда больше людей не трогали!
— Адмирал!
— Простите, Ваше Высочество, — опомнился Стефан.
Не до конца опомнился, раз назвал Дредда Высочеством. Проклял себя последними словами. Ненависть к бангалорам прорывалась сквозь его спокойствие не редко, но это ведь не повод молоть языком!
— Хм, так вы в курсе, — протянул Судья после паузы. — И давно?
— После нашего разговора я пришел с повинной к Императору, ну и… Был введен в курс дела.
— Ясно. Вернемся к Святой Церкви и их планетам.
— Жду ваших указаний.
— Жду вас в Туманности Галопеи на «Летучем Голландце» в кратчайшие сроки. Шесть фрегатов А+ в одном парсеке от каждой из планет тоже не помешают. Полная блокада. Всех впускать, никого не выпускать. Ничего до моего приказа не предпринимать.
— Почему?
— Если Артур жив — а он жив! — это его война, — ответил Гарольд, запуская двигатели. — Мы поможем ему, если он не справится.
— Артур из рода Веласкесов, Судья. Он справится, — уверенно сказал Стефан, не давая упадническим настроениям заползать в душу. — Пока вы еще на связи, можно кое-что уточнить?
— Слушаю.
— «Форсаж» оказался на орбите Ариадны не случайно. Уокер не смог связаться с вами и сообщил последние новости мне.
— Ближе к делу!
— Капитан обнаружил следы присутствия нашего беглеца в одном из монастырей Святой Церкви на Ариадне.
— Ради всеобщего блага мы должны покончить с ним до того, как он присоединится к Верховному Жрецу, который наверняка считает его тем, кем он не является.
— Да, сэр, — и не подумал спорить Стефан. Клоны — это от Лукавого. Тем, у кого нет души, в нашей Вселенной не место.
— Если беглец попытается покинуть планету до моего прибытия на «Форсаж», пусть рейнджеры действуют по своему усмотрению. И помните: главной на финальной стадии операции должна быть Элизабет. Она получила четкие инструкции, от которых отступать нельзя. Мы должны быть уверены в том, что нейтрализовали того, кого искали, а не очередного Лжегарольда.
— Я за этим прослежу.
…
Территория Содружества. Туманность Галопеи. Орбита Ариадны. «Форсаж»
Мусорщик вынырнул из Подпространства не просто рядом с «Форсажем», а в зоне его видимости, чем поразил рейнджеров до глубины души. Такой прыжок под силу лишь исключительно талантливому пилоту! Это понимали абсолютно все, а потому репутация Артура в очередной раз взлетела до небес.
— Лейтенант Рипли, десантный шаттл к мусорщику! Док, подготовить реанимацию! Живо-живо-живо!
— Есть, сэр, — ринулась из капитанской рубки Рипли.
Уокер пальцы искусал в нетерпении, пока людей из разваливающегося на глазах корабля в шаттл перетаскивали. Не дай бог они короля не спасут! За это рейнджеров в полном составе казнит Судья Дредд. Или линчуют подданные Пендрагона. Или Князь де Сильва-Веласкес, чьим сыном Артур оказался. Черт бы побрал этих аристократов! Насобирают хренову кучу титулов, а потом берут самый захудалый, прикидываются простофилями и развлекаются почем зря, а ему за их жизнь отвечай! В гробу он такую работу видал и в белых тапочках!
— Сэр, король Пендрагон жив, — наконец, вернулась в рубку бледная как смерть Рипли.
— Тогда почему у тебя такой вид, будто он умер? — налился подозрениями Уокер.
— Потому что его зрение осталось за горизонтом этой планеты.
— Лучше бы он умер, — передернулся Уокер.
Один из самых крутых пилотов Вселенной, богатейший и влиятельнейший аристократ — слепец на все оставшиеся до конца жизни сто пятьдесят лет… Худшего наказания не придумаешь!
— Артур наверняка подумает так же, когда узнает.
…
— Ваше Величество, у меня для вас плохие новости, — присел рядом с Артуром Док. — Я починил ваши внутренности, но вот ваши глаза… При внешней целостности они уничтожены безвозвратно. Если бы вы были обычным человеком, я бы вырастил вам новые, но вы аристократ, а с вами такие фокусы не проходят. Впрочем, вы это и без меня знаете.
Артур промолчал. Что он мог сказать? Вселенная непостижима в своих капризах. Ты можешь заменить хоть все части своего тела на новые (Дорого. Очень дорого. Настолько дорого, что не каждый аристократ смог бы себе такое позволить), но если ты простолюдин, то жить тебе восемьдесят лет и ни минутой больше. Но если ты аристократ, и в твоих генах сияет божественная искра, то жить тебе двести лет в одном-единственном теле, ни одну из частей которого заменить невозможно.
— Я сделал все, что мог, — виновато зашуршал пластиковой оберткой от лечебной капсулы Док.
— Спасибо, — сказал Артур, прилагая неимоверные усилия, чтобы голос звучал ровно. — Оповестите меня, когда на корабль прибудет Судья Дредд.
— Да, конечно! — закивал Док, приложил к его безвольной руке капсулу со снотворным и покинул медицинский отсек, предварительно убрав под замок все режущие и колющие предметы. Слепота суициду не помеха.
…
Уокер навернул круг по рубке. Под ложечкой чесало предчувствием скорых неприятностей, и он не собирался это игнорировать. То, что они спрятались на одном из спутников Ариадны, вовсе не гарантировало их безопасность, ведь всего в половине парсека намечалась грандиозная вечеринка: Туманность Галопеи была заблокирована военными крейсерами Императора так, что мышь не проскользнет, а экран наблюдения пестрел разнокалиберными точками слетающихся в галактику кораблей. Рыцари Содружества не собирались прощать Святой Церкви покушение на своего обожаемого короля, а священники собирались превратить их в пепел и принести в королевство безбожников свет Истинного Бога, о чем и заявили во всеуслышание. Говнюки лицемерные! Уокер столько раз сталкивался с ними, когда речь заходила о пропавших людях, что и не сосчитать!
— Капитан Уокер, на связи адмирал фон Цвейг, — прервал мрачные мысли капитана сержант Тодд, включая центральный визор.
— Сэр, — поспешил принять отрешенно-почтительный вид Уокер.
— Артур жив?
— Да, сэр.
— Вы по-прежнему находитесь на орбите планеты, на которой находится беглец, чья поимка является вашей основной задачей. Верно?
— Да, сэр. Мы хотели взять монастырь штурмом, но нас отвлекли.
— Беглец знает о том, что вы его обнаружили?
— Вряд ли, — покосился на один из визоров Уокер. — Ни один звездолет базу не покинул, хотя суматоха там царит изрядная. Самое время нагрянуть туда с визитом.
— Вы читаете мои мысли, капитан. Не дайте беглецу ускользнуть — его появление в рядах мятежников вернет им боевой дух и надежду на победу.
— Беглеца надо доставить к Императору живым? — вмешалась в разговор Рипли, но Уокер не стал ее прерывать. Потом оплеух навешает, когда вся эта суета закончится. — Или можно пристрелить на месте?
— Лейтенант, давайте так договоримся, — недовольно поморщился адмирал. — Если у вас будет возможность допросить беглеца, получить неопровержимые доказательства его вины и записать все это на видео, то я разрешаю поступить так, как велит ваше сердце.
— Какое еще сердце? У нее сердца нет! — возмутился Уокер, над неловкими ухаживаниями которого Рипли поначалу прикалывалась со страшной силой.
Он ухаживать перестал, она взялась за него сама. Он понял, что она не шутила, только после того, как она обиделась. Он позвал ее на свидание, она на него не пришла (по уважительным причинам, но об этом он узнал гораздо позже). Он плюнул и решил вылечить разбитое сердце шлюхами. Сердце, он, конечно, не вылечил, но удовольствие получил. Она закатила ему грандиозный скандал и переспала с сержантом. Он устроил скандал ей, но не убил ни ее, ни сержанта, хоть и очень хотел. Она пришла к нему той же ночью, сказала, что с сержантом не спала, и свела с ума. Он любил ее до самого утра, а потом позвал замуж. Она разревелась и убежала. Он ни хрена не понял и решил с этим безнадежным делом завязывать. Не было у него жены — и слава богу, что не будет. К херам это все!
— У меня сердца нет? — уперла руки в бока Рипли. — Да это у…
— Лейтенант, если вы продолжите нарушать субординацию, я посажу вас под арест! — рявкнул Стефан. — Что за люди пошли? Никакого уважения!
— Простите, сэр, — покаялась Рипли, виновато опуская голову. — Больше такого не повторится.
— Сразу так нельзя было? — успокоился Стефан. — Капитан, Судья Дредд настаивал на том, чтобы Рипли возглавила операцию по поимке беглеца, и привел веские аргументы, с которыми я был вынужден согласиться. Считайте это приказом.
— Да, сэр, — не моргнув глазом, соврал Уокер.
Никуда Рипли не отправится. Будет сидеть под замком, в безопасности. Сердечная, мать ее за ногу, женщина. Вечно лезет на рожон, а ему переживай. Сам справится, не маленький.
— А вы останетесь на корабле, — обломал Уокера адмирал. — Не вздумайте выключать связь! Мой помощник будет за вами присматривать до тех пор, пока Судья Дредд до вас не доберется.
— Да, сэр, — не скрывая недовольства, отрапортовал Уокер. Дождался, пока адмирала на экране сменит один из помощников, и повернулся к Рипли. — Возьми десантный шаттл, сержанта Тодда и его команду, а также…
— Капитан! На базе готовится к старту скоростная космическая яхта, — перебил его сержант Тодд. — Если на ней стоят гипердвигатели новейшего поколения, то блокада Имперского флота может и не сработать. Как и наша. Единственная возможность поймать беглеца — это не дать ему взлететь.
— Да что ж сегодня за день-то за такой! — сложив руки за спиной, принялся шагать туда-обратно Уокер. — Раскинуть сеть подавителя ионных двигателей! Заставить выйти на связь, как только они попытаются стартануть с планеты!
Суета на капитанском мостике оборвалась буквально через пару минут и сменилась настороженной тишиной, потому что на связь с рейнджерами вышел принц Гарольд собственной персоной. Элизабет, увидев его, за сердце схватилась, настолько он был на настоящего Гарольда похож, а вездесущий, непотопляемый и в Подпространстве не исчезающий Гоглл схватил микрофон, пнул оператора и влез в кадр с комментариями, которые оборвал Лжегарольд:
— Господа, я знаю, что сегодня на Императора было совершено покушение. Мой младший брат совершил непозволительную глупость, напав на него…
— По указке Верховного Жреца, в монастыре которого ты сейчас находишься? — подсказала Элизабет, собираясь с духом.
Клон был куда опаснее, чем она думала, а потому его существование надо было немедленно прекращать. За Гарольда, который за эти годы занял в ее сердце очень много места, Элизабет собиралась сражаться не на жизнь, а насмерть.
— Мама? Вот уж не думал увидеть тебя в таком виде, — заметно напрягся Лжегарольд.
— Мама? — переспросил Уокер на пару с Гогллом.
— Ты им не сказала, да? — насмешливо-неодобрительно покачал головой Лжегарольд. — Господа, позвольте представить вам Ее Величество Императрицу Элизабет.
— Охренеть, — рухнул в кресло Уокер.
— Потрясающе! — возликовал Гоглл.
— Гарольд, мы можем поговорить нормально? — поморщилась Элизабет. — Без этого… всего…
— Можем, — хищно прищурился Лжегарольд. — Я буду ждать тебя на взлетной полосе. Одну.
— Ну уж нет. От тебя можно ожидать чего угодно! Я возьму с собой… да вот хоть этих двоих.
— Каких двоих? — завертел головой Гоглл. Понял, что речь идем о нем и его операторе, и возликовал в камеру: — Дамы и господа! Эксклюзивное интервью ждет вас…
— Заткнись, — оборвал его увесистым подзатыльником капитан Уокер.
— Независимой журналистике силой рот не заткнешь! — выпятил тощую грудь Гоглл.
— Р-р-р!!!
— Молчу-молчу.
— Ты хочешь, чтобы при нашем разговоре присутствовали журналисты? — поднял бровь в насмешливом непонимании Лжегарольд, не обращая внимания на перепалку.
— Мне скрывать нечего, а тебе? — подначила его Элизабет.
— Мне тем более, — принял надменный вид Лжегарольд. — Отец обвинил меня в том, чего я не совершал. Моя совесть чиста!
— Поговорим об этом внизу, — махнула на него рукой Элизабет и вышла из рубки.
…
На поверхности планеты шел дождь. Мерзкий, нескончаемый, холодный и ветренный. Самое то, чтобы кого-нибудь пристрелить или самому застрелиться. Гоглл с оператором деловито суетились вокруг, а Элизабет смотрела на Лжегарольда и ужасалась. Если бы не бездушные глаза и полное отсутствие ауры властелина, она бы ни за что клона от настоящего Гарольда не отличила.
— С чего начнем разговор? — спросил Лжегарольд и сам на свой вопрос ответил: — Много лет назад я прилетал к тебе с просьбой о помощи. Помнишь, что ты мне тогда сказала?
— Что ты не мой сын.
— Ты по-прежнему так считаешь?
— На данным момент у меня нет причин считать иначе.
— Тогда зачем ты здесь?
— Ты знаешь, сколько двойников Гарольда приходило ко мне с просьбой о помощи? Десятки! И все они были полукровками или простолюдинами. Я не могу позволить им разгуливать по Вселенной и смущать умы обывателей.
— Опять! Ты опять за свое! Мне плевать на остальных! Я — это я! Это же очевидно!
— Цена моей ошибки — трон Империи! — повысила голос Элизабет. — Я должна быть уверена в том, кому помогаю!
— Верховный Жрец провел генетический тест лично! — рявкнул Лжегарольд. — Это было главным условием предоставления мне помощи!
— Ваше Высочество, о какой именно помощи идет речь? — влез в разговор Гоггл. — В свете последних событий…
— Не смей перебивать члена императорской семьи! — снес его на землю хорошо поставленным ударом Лжегарольд. Откинул в сторону ногой в живот и подошел вплотную к Элизабет. — Посмотри на этот второсортный кусок говорливого дерьма. Простолюдины — грязь под ногами аристократии! Неужели ты думаешь, что я такой же, как они?!
— Нет, я так не думаю, — не сделала и шага назад Элизабет.
Вскинула голову, чтобы посмотреть Лжегарольду прямо в лицо, и молниеностным движением воткнула ему в шею шприц, который прятала в рукаве формы. Выдернула и воткнула в свою шею, вливая вторую половину жидкости не столько для того, чтобы потянуть время и не дать клону завязать потасовку, в которой она проиграет, сколько для того, чтобы успокоить зрителей, наблюдающих за спектаклем со стороны. Скажут потом, что в шприце был яд. Кому это надо?
— Какого… — отступил от нее Лжегарольд, хватаясь за шею. — Что ты намвколола, стерва?!
— Препарат по уничтожению клонов, — ответила Элизабет, аккуратно упаковывая шприц в ваккумный пакет для вещдоков. — Для человека он безвреден, а для клона смертелен. Раритет, между прочим. Не знаю, где его Судья Дредд раздобыл, но большое ему за это спасибо.
— Ваше Величество, вы действительно думаете, что стоящий перед вами человек не ваш сын, а его клон? — взвился с земли несгибаемый Гоглл. Стер кровь из разбитой губы рукавом куртки, пошатнулся, схватился за бок, но устоял на ногах. — Это же невозможно!
— Все возможно, если есть серьезный мотив и нет правильных моральных установок, — сказала Элизабет, отступая от замершего в нелепой позе Лжегарольда подальше, и добавила, путая следы: — А у Верховного Жреца, как мы сегодня узнали, с моральными установками беда.
— Шшшшихххх, — рассыпался черным песком под ноги людей Лжегарольд.
— Это сенсация! — ахнул Гоггл. — Ваше Величество, вы были правы! Это был клон!!!
— Что и требовалось доказать.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.
Генрих сидел возле лежащего на постели Армана, которому вкатили лошадиную дозу снотворного, гладил его руку какой-то там час подряд и переживал. Не за его жизнь (привычка Князя ходить в скрытой силовой защите и регенерирующая капсула новейшего поколения, которую он успел воткнуть себе в живот, серьезно облегчили врачам работу), а за его будущую безопасность. Кровь любимого на руках Генриха проткнула мыльный пузырь безосновательной уверенности в его неуязвимости и погрузила в панику. На теле Армана было бесчисленное количество шрамов! А если бы одна из этих ран оказалась смертельной? Он бы никогда не женился на нем, не прожил десятки счастливых лет, не…
— Генри… — завозился на постели Арман.
— Я здесь. Лежи спокойно. Все в порядке.
— Если все в порядке, почему ты сидишь рядом со мной, а не лежишь?
— Я только что пришел, — соврал Генрих, немедленно раздеваясь и укладываясь в постель. — Рассказать последние новости?
— Расскажи, — согласился Арман, устраивая его на себе удобнее.
— Эдвард мертв, его убил Дредд. Женевер тоже мертва, ее случайно убил Персиваль спасая Ричарда. Верховный Жрец сбежал, его поиски приостановлены в связи с нападением клириков на Артура.
— Он в порядке?
— Он жив, — ответил Генрих, уходя от печальных подробностей. Об этом они поговорят позже. Спешить-то уже некуда. — Сумел уйти от фрегата А+, сейчас находится на одном из кораблей Звездного патруля, к нему летит Дредд.
— Я бы хотел с Артуром поговорить.
— Позже поговоришь, ему сейчас не до тебя: его армия скоро схлестнется с армией Верховного Жреца, и он присоединит к своему королевству оставшиеся шесть планет.
— Мы ведь будем за этим наблюдать?
— Конечно! — выкопал из тумбочки кристалл управления визором Генрих. Включил огромный экран, разделил его на сектора, передающие изображение с разных точек наблюдения. — Наш флот держит ситуацию под контролем, но Дредд запретил Стефану вмешиваться.
— Он мудр не по годам, — преисполнился благодарности к Гарольду Арман.
— Это да. Не то, что его клон.
— А что не так с его клоном?
— Элизабет его уничтожила.
— Как-то ты не очень этим доволен.
— Я разочарован, — проворчал Генрих. — Какой-то он получился… никакой. Ни тебе толп приверженцев, ни мятежа, ни подлянок. Бегал по Вселенной бестолково, суету сеял, а толку — ноль. И Элизабет подставился, как последний дурак.
— Он сделал то, чего ты от него хотел — отвлек внимание Верховного Жреца от настоящего Гарольда, так что не надо тут тень на плетень наводить.
— Тень на плетень… Арман, а ты знаешь, что такое плетень? — сменил тему Генрих.
— Персиваль сказал, что наши далекие предки так раствор называли, из которого здания возводили. Если нарушить технологию, наведя тень на плетень в процессе стройки, то дома рушились.
— Надо же… И охота Персивалю в древних фолиантах копаться? Не сын, а ходячая энциклопедия. Занялся бы чем-нибудь полезным!
— Мне кажется, ты к нему несправедлив, — задумчиво сказал Арман. — Он не правитель, не воин и не финансист, но все это есть в Гарольде, так почему бы не позволить ему заниматься чем-то другим? На должности Главного Казначея он совершенно бесполезен.
— Как и на десяти предыдущих.
— Отдай в его распоряжение Министерство Культуры.
— Шутишь? Персиваль — блядун, каких поискать! Чему он нашу молодежь учить будет? Камасутре? — возмутился Генрих.
— Кстати о камасутре, — промурчал Арман, распуская руки. — На какой странице мы остановились?
— Ну ее нафиг, любимый. Персиваль эту древнюю книженцию нашел? Вот пусть сам над ней кости и ломает.
…
Территория Содружества. Туманность Галопеи. Орбита Ариадны. «Форсаж».
— Артур, я выгнал всех. У нас очень мало времени на то, чтобы обсудить очень серьезные вещи, — бросил шлем на пол Гарольд.
Упал на колени рядом с любимым. Живой! Господи ты боже мой, живой! Вселенной здорово повезло, потому что за то время, что он летел сюда, его накрыло понимание: если Артура рядом с ним не будет, то Судья Дредд рано или поздно похоронит в своих бездушных глубинах человека по имени Гарольд. Что ждет народ, если им управляет кусок камня, для которого Закон и Порядок — святыня? Репрессии, тюрьмы и смерть, ведь безгрешных людей не бывает, а настоящая жизнь, как ни крути, это вечный Хаос.
Гарольд исцеловал порезанное осколками лицо, коснулся заветной родинки большим пальцем и залепил капсулой в переносицу, накрывая неподвижные глаза Артура регенерирующей повязкой. Если остался хоть один живой атом, она рано или поздно восстановит все. Десять лет, двадцать, пятьдесят… Какая разница? Главное — не терять надежду.
— Что ты хочешь обсудить? — прошептал Артур, не двигаясь, не отвечая чутким пальцам, не реагируя на ласковые губы и не веря в то, что Гарольд будет любить его таким. — Мою слепоту? Мою никчемность? Или мое унизительное будущее в четырех стенах вдали от тебя?
— Я никогда и никуда одного тебя больше не отпущу. Ты понял меня? Мы всегда будем вместе.
— Что за бред ты несешь? — взорвался Артур. Рванулся с больничной кровати черт знает куда, но упал обратно, придавленный неумолимой рукой Гарольда. — На хера будущему Императору муж-слепец?! Это же святотатство! Ладно бы мне ноги оторвало, но глаза! Их невозможно восстановить! Это конец всему.
— Любимый, возьми себя в руки…
— Я лучше эти самые руки на себя наложу!
— Хрясь! — отвесил Артуру жестокую затрещину Гарольд.
Смахнул слезы со своих глаз. Сжал зубы, глотая эмоции. Им нельзя поддаваться! Только не сейчас! Кто будет сражаться за Артура, если не он?
— Не понял, это что сейчас такое было? — после секундного замешательства спросил Артур. — Ты что — меня ударил?!
— Да.
— Охренел?! — зарычал Артур, на этот раз успешно подрываясь с лежанки. — Я лежу тут, слепой, несчастный и опустошенный, а ты мне оплеухи отвешиваешь?!
— Да.
— Убью нахрен, ублюдок бесчувственный!
Гарольд позволил скользнуть первому удару в корпус по касательной, подставил под кулак плечо и пропустил чувствительный хук слева в челюсть, после которого Артур взвыл, схватился за руку и рухнул обратно на кровать.
— Бангалор тебя раздери, Гарольд! У тебя даже челюсть каменная!
— Зато сердце у меня не каменное, — встал на колени между его ног Гарольд. Обхватил голову Артура руками, коснулся родинки губами. — Не время психовать и жалеть себя, король Пендрагон. Время мстить врагам и отбирать у них планеты. Если ты найдешь в себе силы обратиться к своим подданным с речью прямо сейчас, то станешь легендой не только для нашего поколения. За своего короля — слепого, покалеченного, но ни на минуту не усомнившегося ни в своих силах, ни в друзьях, ни в решениях, они порвут на клочки всех.
— Наверное, так оно и будет, но я… Я во мраке, Гарольд. Ты не представляешь, каково это, когда в голове абсолютный мрак. Он поглощает меня!
— Потерпи чуть-чуть — и тебя поглощу я.
— Нашел время думать о постели, — не сдержал усталую улыбку Артур.
Запустил руки в шелковые волосы любимого. Может, он прав, и все не так страшно, как казалось? Да, зрения нет, но ведь есть остальное: мозги чтобы думать, сердце чтобы чувствовать и тело чтобы получать удовольствие.
— Помнишь, однажды я сказал, что верю в то, что ты никогда не подведешь меня и не разочаруешь? — поцеловал его в губы Гарольд.
— Помню.
— Самое время доказать Вселенной, что Имперские Судьи не ошибаются.
— Знаешь, за что я люблю тебя? — после долгого молчания спросил Артур.
— Нет. За что?
— За то, что ты хитрый, упрямый и жестокий сукин сын, который никогда не сдается.
— Я такой, да, но есть одно маленькое, но очень важное уточнение: я сдамся, если потеряю тебя, так что в твоих руках не только мое сердце, но и будущее целой Вселенной.
— Эй! Не смей перевешивать на меня ответственность!
— Поздно. Скоро ты станешь моим мужем и разделишь ее со мной официально. К слову, глаза тебе для этого не понадобятся.
— Ну ты и… засранец.
…
Esivanhempien maa. Последняя граница. Планета 43++. Сторожевой пост.
— Они разделали тебя под орех, Жрец.
Двухметровый бангалор, увешанный цацками на манер новогодней елки, ухмылялся так злорадно, что Леопольд был в одном вздохе от того, чтобы порвать ему глотку зубами. Наверное, он и порвет, потому что крах подпольной империи Леопольда и его вселенское унижение они наблюдали вместе. Со всех ракурсов. После пламенной речи короля Артура, вернувшегося живым оттуда, откуда не возвращаются, журналисты постарались и сунули нос во все дыры полномасштабного показательного побоища, которое оставило Леопольда практически ни с чем. В нем умудрились поучаствовать едва ли не все граждане Содружества, имевшие в своем распоряжении звездолеты и оружие, чего он даже предполагать не мог. Это же неуправляемая свора бешеных собак, а не люди!
Тем не менее те, у кого были приличные военные корабли, присоединились к военному флоту Артура, а те, у кого были жалкие посудины, высадились на поверхности планет Галопеи и с невероятной жестокостью перебили всех священников до единого, освобождая из подземных тюрем тысячи рабов. А чего он хотел от воров, пиратов и контрабандистов, в большинстве своем прошедших войну с бангалорами? Милосердия? Они знать не знали, что это за слово. Его люди тоже этого слова не знали, но в живых их больше не было.
Леопольд подавил приступ гнева. У него теперь вообще мало что было — жалкая треть от расчетного. Власть, богатство, военная мощь, фанатичные последователи, рабы… Все это испарилось благодаря одному-единственному человеку, на котором сошелся клином весь белый свет. Артур де Сильва-Веласкес. Фаворит Вселенной, чтоб его мозги глазам уподобились!
Он умудрился выбрать себе в жены стерву, которая портила все, до чего дотрагивалась, и влюбил в себя всех, включая бездушную тварь по имени Дредд! Даже гребаные журналисты лизали ему руки. А уж после того, как он вышел к народу слепым, но по-прежнему уверенным в себе и запредельно аристократичным, так и вовсе. Легенда, чтоб ему внутренности перекрутило! Да он, наверное, даже Князя переплюнул, и теперь его чумовая речь, как и история его королевства, попадут во все учебники и исторические хроники.
— Победа!!! — вскинул кулак над головой Артур, когда один из его рыцарей отрапортовал о том, что последняя планета полностью взята под контроль Содружества, а флот Святой Церкви разгромлен.
Рейнджеры на пару с журналистами возликовали. Судья Дредд положил руку на плечо Артура, стоящего рядом с капитаном штурмовика Звездного патруля, слонился к его уху и сказал что-то такое, после чего Артур накрыл его руку своей и ослепительно улыбнулся, сводя весь мир и Леопольда заодно с ума.
— На его месте должен был быть я! — зарычал Леопольд и взорвался яростью берсерка, разнося в пух и прах все на своем пути. За исключением бангалора, увернувшегося от его стилета с невероятной грацией двухсоткилограммовой балерины.
— Ты же хотел быть на месте Императора, — сказал бангалор, когда Леопольд перестал препарировать мебель в комнате и чуток успокоился. — Мельчаешь на глазах.
— Заткнись, тварь болотная! Тебя не спросили!
— Ты бы поосторожнее с оскорблениями, — перестал прикалываться бангалор, кладя нижние руки на рукояти внушительного вида мечей на поясе.
— А то что?
— Укорочу на голову.
— Не посмеешь!
— Еще как посмею. Я хевдинг. Сам себе закон и правило, а ты теперь — никто. То, что я тут с тобой вошкаюсь…
Леопольд метнулся к нему неуловимой тенью профессионального убийцы и вспорол горло от уха до уха. Грузное тело рухнуло на пол, в помещение ворвались охранники, но куда им тягаться с лучшим учеником прославленных Мастеров Империи? Он перерезал их, как свиней на бойне, невзирая на нечеловеческую силу и четыре руки. Брезгливо вытер стилет о куцую одежду последнего бангалора, спрятал оружие в глубинах черной мантии и вышел из дома, оставляя на деревянном полу взрывчатку с таймером на двадцать минут обратного отсчета.
Не получилось с бангалорами сработаться. Но это было предсказуемо, а потому — план С. Ему есть куда возвращаться. Империя большая, места для всех хватит, если с умом к делу подойти.
— Ваше Высокопреосвященство, — подбежал к нему фанатик. Один из тех, кто был с ним во Дворце. Всего лишь рядовой монах, но кто сказал, что из него не получится епископ? — Вы в порядке?
— Не совсем, — печально покачал головой Леопольд. — Сегодня Дьявол помог врагам победить наших славных воинов, но не сломил наш дух. Однажды, я верю в это, мы отомстим им: принесем Божественную Искру погрязшим в ереси людям и освободим их от власти нечестивцев.
— Для этого нам понадобится время, — преданно посмотрел на него фанатик.
— Оно у меня есть. Скажи, где сейчас наши золотые, забывшие все, что знали раньше, детки?
— Ждут отправки к ярлу… Eiríkr, — споткнулся на имени знатного бангалора фанатик.
— Пожалуй, мы не будем их к нему отправлять. Верни деньги и извинись. Я займусь детишками сам.
Стоит ли мелочиться, если сто пятьдесят лет впереди? Ему понадобятся верные, долгоживущие помощники. Вот будет потеха, если Эрнесто де Сильва-Веласкес заколет своего отца! Не «если», а «когда», поправил себя Леопольд и окончательно успокоился. Будет и на его улице праздник.
— Ах да, перегони летающую тарелку бангалоров на наш корабль. Им она больше не понадобится.
…
Метрополия. Миранда. Ангар Звездного патруля. «Форсаж». Неделю спустя.
Уокер стоял, прислонившись плечом к переборке каюты Рипли, и смотрел, как она собирает вещи. Молча. Что он мог ей сказать? Что любит? Что готов жизнь ради нее отдать? Она таких речей за свою долгую жизнь наслушалась до отвращения. Императрица… У него в голове не укладывалось, что он… занимался… любовью… с Императрицей!!! Это как с луной в небе целоваться! А он ее замуж позвал. Дурак, ой, дурак… Бывших Императриц не бывает. Не важно, сколько у Императора после нее жен будет, она первая и единственная. Мать будущего Императора. Все остальные — всего лишь супруги, не имеющие и трети того, что полагается ей.
Элизабет закончила сборы, подошла к люку и остановилась возле Уокера, касаясь его плеча своим. Нахрен ей эти жалкие обноски не сдались! Она пришла сюда ради того, кто заставил ее забыть о Филиппе де Губертене раз и навсегда. Плевать, что полукровка. Плевать, что беден, как церковная мышь. Плевать, что работа для него превыше всего. Плевать, что ни черта в ухаживаниях не разумеет и в постельных утехах не силен. На все плевать, кроме него самого: сильного духом, ершистого, отходчивого, честного, ворчливого, своевольного … настоящего!
— Так ничего мне и не скажешь?
— Простите, если что не так, Ваше Величество, — выдавил Уокер, опуская голову. — Если бы я знал, кто вы, то никогда не позволил бы себе лишнего, как бы мне того ни хотелось.
— Трус, — хлюпнула носом Элизабет и, приняв самый величественный вид из всех возможных, пошла на выход.
Уокер смотрел… молчал… скрипел зубами… терзал побелевшими пальцами переборку…
— Прощайте, капитан, — обернулась на пороге главного коридора Элизабет, сквозь набегающие слезы бросая последний взгляд на… стоящего в шаге Уокера.
— Не плачь. Пожалуйста, только не плачь! — подхватил ее в объятия он. Зашептал в тщательно уложенные волосы, сбиваясь, теряясь, находясь и снова теряясь: — Я люблю тебя. Не уходи! Мы же команда… Останься со мной! Я недостоин Императрицы, но достоин тебя, Эл. Той тебя, которую звездные рейнджеры считают своей.
— Если ты станешь моим Фаворитом, ни одна тварь не посмеет сказать тебе, что ты меня недостоин!
— Мне нечего делать во Дворце, но зато тебе есть чем заняться в Звездном патруле, — поцеловал ее в лоб Уокер. Вытер слезы из прекрасных глаз и отступил: — Подумай об этом, когда все уляжется.
— Не о чем думать, — глубоко вздохнула Элизабет. — Моя миссия окончена. Император предложил мне вернуться в Столицу и заняться подобающими Императрице обязанностями, которые не может выполнять Князь. Мое место рядом с ними.
— Так оно и есть, — опустил голову Уокер, но тут же вскинул ее обратно: — Но я все равно буду ждать тебя, лейтенант Эллен Рипли. До конца моих дней.
— Ты упрямый осел, Уокер, но я оставляю тебе шанс передумать.
Уокер смотрел вслед любимой женщине до последнего, но так и не смог заставить себя пойти за ней. Его место в Звездном патруле. Фавориты, особняки, золотые ложки, слуги, пуховые перины и абсолютная бесполезность… В гробу он видал такую жизнь и в белых тапочках.
— Капитан? Вы в порядке? — окликнул его сержант Тодд, выглядывая из капитанской рубки. — Тут это. Дело есть.
— Говори, — откинул в сторону эмоции Уокер.
— Судья Дредд приказал заняться поисками пропавших детей аристократов, среди которых младший сын короля Артура.
— Почему их поисками должны заниматься мы? — нахмурился Уокер, заходя в рубку.
— Родителям сказали, что детей отправили в спортивный лагерь на планету Пинтерест в системе Малой Медузицы, но такой планеты в принципе не существует. Дети на связь не выходят.
— Надо же… Как интересно. Сколько детей пропало?
— Пятьдесят. Судья Дредд полагает, что в их похищении замешан Верховный Жрец. Вся информация по делу передана нашему электронному помощнику.
— Зацепки есть?
— Следы детей обрываются в одном из космопортов на окраине Метрополии.
— Туда мы и отправимся. Общий сбор! Учитывая, что мы в Столице, даю на все про все два часа.
— За два часа мы не успеем получить в ваше распоряжение нового лейтенанта, — посмотрел на не слишком счастливого на вид капитана сержант Тодд.
Жаль, что все так обернулось. За его бурным романом с Рипли не следил разве что ленивый. Весело было. Всем, включая главных действующих лиц. Особенно, когда Рипли в капитана по-настоящему втюрилась. Или не по-настоящему? Императрицы в простолюдинов не втюриваются, это всем известный факт. С другой стороны, капитан на три четверти полукровка… Вот был бы фокус, если бы Императрица на его уговоры поддалась и на «Форсаж» лейтенантом вернулась! Он бы тогда в Санта Мороза поверил и в Белую Шапочку до кучи.
— По дороге догонит, — отрезал капитан.
— Да, сэр, — кивнул сержант, перестал думать о всякой фигне и занялся делом.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Палата Лордов.
— Господа, сегодня я бы хотел закончить наше собрание хорошей новостью.
— Ни разу не слышал от вас хороших новостей, Судья, — насторожился герцог Нордклифф, десять лет назад сменивший Артура на посту Канцлера Империи.
— Имею честь пригласить вас на церемонию моего бракосочетания с Наследником Князя де Сильва-Веласкеса, которая состоится в Императорском Дворце через две недели.
— Вашу — что?! Уму непостижимо! Во дает мужик! Когда успел? Вы же не всерьез! — разразились комментариями лорды.
— Церемония одобрена Императором и Князем де Сильва-Веласкесом, однако, согласно Закону как Верховный Судья Империи я обязан прокомментировать вам мое решение. Одной из причин, по которой я женюсь на Артуре де Сильва-Веласкесе, является его законно-незаконное королевство, которым в связи с временной потерей трудоспособности короля управляет его несовершеннолетний сын Ричард. Мы не можем бросить на произвол ребенка пятьдесят шесть планет, для жителей которых слово «закон» мало что значит. К сожалению, кроме брака с их повелителем законных способов управлять королевством не существует.
— Мы поддерживаем ваше решение, — высказал общее мнение герцог Нордклифф. В кои веки контрабандистов и пиратов взяли под контроль, а на звездных трассах воцарилось спокойствие. Какой дурак будет это шаткое равновесие раскачивать? Да и бездетным Судью Дредда оставить не помешает. Кому нужна толпа детишек, знающих самые страшные тайны аристократии? — Но есть один важный нюанс.
— Какой?
— Вы не можете жениться на Наследнике Великого рода, не доказав своей принадлежности к рядам высшей аристократии.
— Одобрения Императора и Князя вам недостаточно?
— Его недостаточно вам, Судья, — усмехнулся герцог Нордклифф. — Вы прекрасно знаете, что в исключительных случаях, а сейчас случай именно такой, одобрение на брак должна дать Палата Лордов.
— Я предоставлю доказательства моего высокого происхождения на церемонии. Уверяю вас, господа, претензий к нему не будет.
— Тогда и у нас к вашему браку претензий не будет.
— В данном случае ваше слово — закон.
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Две недели спустя.
Город бурлил. Да что там! Империя бурлила, ведь буквально через несколько минут Главный Имперский Судья, таинственный, неумолимый и беспощадный, снимет шлем и раскроет тайну своей личности! И все это ради Артура де Сильва-Веласкеса, Наследника Великого Княжества, бывшего Канцлера Империи и легендарного короля Пендрагона, всего за десять лет умудрившегося собрать в свой железный кулак пятьдесят шесть планет и вернувшегося с Того Света живым.
Конечно, официальная версия гласила, что эта свадьба всего лишь политический маневр, но разве можно обмануть триллионы зрителей, наблюдавших за развитием отношений Судьи Дредда и короля Пендрагона он-лайн? Да никогда!
— Итак, дамы и господа! Все внимание на экран! — исчез из поля зрения камеры вездесущий Гоглл.
— Судья Дредд, настало время назвать ваше настоящее имя и титул. Вы уверены в том, что хотите раскрыть тайну вашей личности? — спросил Генрих, решивший провести эту церемонию лично, а то нечестно получается. Арман его сына женил? Женил. Вот и он его сына женит.
— Уверен, — ответил Судья.
Поцеловал руку стоящего рядом Артура, шепнул ему в висок (но все, конечно же, услышали):
— Все будет хорошо, любимый.
Отстегнул шлем и начал о-че-нь ме-дле-нно стягивать его с головы. Первым не выдержал Император:
— Гарольд, ты специально всем нервы треплешь?
— Гарольд? — пронеслось по Вселенной неверящее. — Принц Гарольд?!
— Он самый, — снял шлем Гарольд. Откинул его в сторону, обнял Артура и повернулся к представителям Палаты Лордов лицом. — Полагаю, вопрос о моем благородном происхождении снят.
— Но… но вы не можете жениться на мужчине! — растерянно возмутился герцог Нордклифф. Такого развития событий он не ожидал. — Вы же Наследник Императора!
— Я его в правах Наследника еще не восстановил, — ангельским голоском сказал давно уже смирившийся с неизбежным Генрих.
— Но вы же восстановите!
— Да. Сразу после свадьбы.
— Это нечестно!
— Это законно, — развел руками Генрих. — Даже я здесь бессилен.
— Это заговор! Судья Дредд, вы нас обманули! Вы должны были раскрыть нам тайну своей личности раньше!
— У вас была возможность заставить меня это сделать, но вы ее упустили, — усмехнулся Гарольд, обнимая Артура крепче.
— Кто продолжит Императорский род, принц Гарольд? Вы об этом подумали?
— Я не только подумал об этом, я об этом позаботился: у меня есть три замечательных сына, рожденных в законном браке.
— А где сейчас ваша жена?
— Дочь всеми уважаемого герцога Кнютлинга умерла в имении своих родителей от неизлеимой генетической болезни несколько месяцев назад.
— На это мне сказать нечего, — развел руками герцог Нордклифф. Покачал головой, смиряясь, усмехнулся и добавил: — Вы — сын своего отца, принц Гарольд. Вас ждет блестящее будущее.
— Судья Дредд — супер дед!!! Ура королю Пендрагону!!! — взорвались восторженными криками бесцеремонные подданные короля Пендрагона, которых пустили на церемонию лишь благодаря личному вмешательству Императора.
— Принц Гарольд, Артур де Сильва-Веласкес, объявляю вас мужьями и, так и быть, даю вам свое благословение, — коснулся макушек стоящих перед собой парней Император: одной белобрысой, а второй — абсолютно седой. Может, и хорошо, что Артур зрение потерял и не видит, что его любимый принц теперь старше отца выглядит.
— Мы добились своего, Гарольд, — обнял законного мужа Артур. — Победа!!!
Теперь у него все будет так, как надо. Поднял лицо, получил долгий поцелуй в губы и облегченно выдохнул, незаметно проворачивая обручальное кольцо на безымянном пальце. Жаль, что он не может увидеть изумрудно-рубиновую россыпь по ободку, ну да ничего. Может быть, когда-нибудь, чудо и случится.
— Я же обещал, — прижал его голову к своему плечу Гарольд. — Даже Империю пополам пилить не пришлось.
— Это что еще за разговорчики? — насторожился Генрих.
— Эти разговорчики больше не актуальны, — посмотрел ему в глаза Гарольд. Обнял Артура крепко-крепко и произнес над его головой одними губами: — Спасибо за помощь, отец.
— Пожалуйста, — смахнул с лица неведомо откуда прикатившие эмоции Император, а заодно отогнал подальше от себя настырную пушинку. Летают тут всякие, понимаешь. В глаза лезут. Тьфу!
— Не вздумай реветь, — незаметно погладил его по спине лучезарно улыбающийся Князь. — Подданные не поймут.
— Не дождешься! — буркнул Генрих, подхватывая его под руку. — Я от пушинки отмахивался.
— Я так и понял.
… … …
Пы.Сы.
Окраина Метрополии. Планета 4356993. Грузовой космопорт. Четыре месяца спустя.
— Капитан, тут это… новый лейтенант…
— Позже, сержант.
Уокер склонился над подозреваемым в помощи похитителям, хряснул по дребезжащему железному столу кулаком, оставляя на нем внушительную вмятину, и спросил в третий раз, повышая голос так, чтобы заполнить маленькую комнатушку подсобного персонала до краев. Надо же было на ком-то плохое настроение срывать:
— Кто заплатил тебе за заправку двигателей?!
— Я не знаю, как его зовут! — заверещал щуплый, вихлястый парень. — Он сунул мне пакет с деньгами и ушел! Я че, дурак вопросы задавать?!
— Капитан, он же не знает ни фига. Дохлый номер. Вы бы лучше на лейтенанта взглянули…
— Позже, я сказал!
— Сэр, — остановил его рукой на рукаве сержант Тодд. — Сейчас. Лейтенант ждет вас в коридоре. Здесь я сам закончу.
— Ладно, — выпрямился капитан. — Посмотрим, что там за «новый лейтенант». Надеюсь, не такой придурок, как три предыдущих. Присылают всяких отморозков, а я виноват, что у них руки из жопы и мозгов нет.
Рванул дверь, шагнул в коридор и застыл на пороге, потому что в нескольких метрах от него стояла и все громче хлюпала носом…
— Элизабет!
…
Пы.Пы.Сы:
Содружество. Планета-казино Лост-Веган. Полгода спустя.
Ричард вошел в главный зал казино «Рицца» в сопровождении пяти рыцарей, десяти охранников и Персиваля, тащившего за собой на веревочке приличного размера воздушную тележку.
— Ваше Высочество, какими судьбами? — возник перед ним управляющий казино, которого Ричард мечтал придушить с тех пор, как он выгнал его из зала с игральными автоматами, обвинив в мошенничестве и так и не отдав честно сорванный джек-пот. И не важно, что в тот день Ричард косил под залетного поселенца, важен сам факт!
— Я пришел к вам по поручению моего отца.
— Все, что угодно, для нашего любимого короля, — расплылся в угодливой улыбке отодвинувший управляющего с пути принца владелец казино, господин Поцц.
— Двадцать пять лет назад Артур де Сильва-Веласкес поставил на себя в споре на то, кто переспит с Судьей Дреддом. Вы были тем человеком, кто принимал ставки, — сказал Ричард и с удовлетворением увидел, как вытянулось лицо величайшего в мире жулика, сколотившего состояние на одном-единственном пари. — Напоминаю условия спора: тот, кто предоставит доказательства секса с Судьей Дреддом, забирает все. Как вы понимаете, свадьба моего отца является самым что ни на есть серьезным доказательством того, что он спор выиграл.
— Да-да, конечно, — заюлил господин Поцц. — Но, видите ли, дело в том, что ставок было не так уж и много…
— Я пришел сюда не с пустыми руками, — оборвал его Ричард. — Судья Дредд провел тщательное расследование, установил точную сумму и просил передать вам следующее. Цитирую. Попытка обмануть Имперского Судью карается смертью.
— Хорошо, хорошо, — посерел господин Поцц. — Я отдам все до последнего реала! Клянусь! Но для этого мне придется продать это казино.
— Не будем суетиться. Можете переписать казино на имя Артура Пендрагона, и закроем тему, — смилостивился над жуликом Ричард и сделал незаметный знак рукой. Рыцари сомкнули строй вокруг господина Поцца и положили руки на рукояти пистолетов. — Для этого вам не понадобится много времени. У нас в королевстве законы простые, сделки — быстрые. Все для людей, не так ли?
— Так, — позеленел господин Поцц.
— Присаживайтесь. Вот ваш планшет. Не будем тянуть бангалора за яйца. Мне скоро с Дреддом разговаривать, а он не любит получать плохие вести.
Господин Поцц послушно застрочил коды доступа к секретным документам и банковским счетам. Жалко отдавать украденное, но жизнь дороже. Знать бы еще, кто его Судье сдал! Убил бы, не задумываясь, да поздно уже.
— А вы, господин управляющий, будьте любезны выдать джек-пот, сорванный неприметным парнем на игральных автоматах пять лет, восемь месяцев и шесть дней назад. Вот в ту тележечку, — ткнул пальцем за спину Персиваля Ричард.
— Да-да, конечно, простите, Ваше Высочество, неувязочка вышла, — засуетился управляющий.
Персиваль только головой покачал, на все это действо глядючи. Так вдохновенно врать не умел даже он, а ведь за его плечами столичный гадюшник, десятки лет подковерной возни, курсы актерского мастерства и даже съемки в кино. Потрясающий мальчишка. И ведь не корысти ради он сейчас казино у местного жулика отбирает, а справедливости для. Спор был? Был. Банк был? Был. Изволь отдать победителю. Ну и что, что Артур про этот спор забыл, важен сам факт.
— Отцу расскажешь? — спросил Ричарда Персиваль, когда они покинули казино владельцами. — Или Гарольду.
— А надо?
— Ну так… похвастаться. Своим невероятным блефом ты только что заработал столько денег, что на них можно купить целую планету.
— Я не заработал, а вернул в отцовскую казну то, что там должно было быть.
— Артур бы тобой гордился.
— Он и так гордится, — улыбнулся Ричард. Знаком отпустил рыцарей, отобрал веревочку от тележки, доверху наполненной деньгами, у Персиваля и добавил: — А вот это — мое. Я эти деньги честно выиграл.
— Что ты будешь с ними делать?
— Мы.
— Что «мы»? — не понял Персиваль.
— Что мы будем с ними делать, — поправил его Ричард.
— И что?
— Мы их прогуляем!
— Мне нравится ход твоих мыслей, Ричи, — рассмеялся Персиваль. — Не зря я на твое предложение улететь на Эль Корасон согласился. Помню, Артур с Гарольдом меня тогда удивили. Думал, возражать будут, а они удачи пожелали и слились.
— Еще бы они не слились, — хмыкнул Ричард. — Я им перед разговором с тобой такой скандал закатил, что они меня на два голоса успокаивали.
— Уом…
…
Пы.Пы.Пы.Сы.
Содружество. Эль Корасон. Королевский Дворец. Покои рыцаря Персиваля. Год спустя.
Ричи занырнул в спальню Персиваля как тень: бесшумно и незаметно. Фиг бы он сюда приперся, если бы не прилипчивые, непристойные и крайне аморальные фантазии, которые не давали ему спать ночами черт знает сколько времени. Он боролся с ними, как северный олень, но проиграл, а значит, пора начинать новую игру. На двоих. Ричи не без основания полагал, что ему понравится — слава за имперским принцем давным-давно закрепилась весьма определенная, в постели у него побывали толпы, так что… Пора. Пора брать уроки секса у настоящего гуру.
— Перси?
— Уом? — проснулся Персиваль.
Обнаружил перед собой полуголого Ричарда и зарылся в подушки с головой. Если он его сейчас изнасилует, то завтра ему прострелят башку сразу трое. Незавидная участь!
— Я тут подумал… можно я рядом с тобой посплю? Как в детстве?
— Тебе месяц назад шестнадцать исполнилось. Какое еще детство?
— Не будь занудой.
— Буду.
— Перси, перестань, — лег на постель Ричард и принялся вытаскивать из-под Персиваля одеяло. — Или я тебе прикажу!
— Чего ты сделаешь? — вытащил голову из подушек Персиваль.
Окатил горящим взглядом парня, располосованного светом и тьмой на соблазнительные половинки, и утонул в подушках снова. Черт! Черт! Черт! Да что ж он за извращенец-то за такой?! Пятьдесят лет разницы, ну!
— Прикажу, — отвоевал одеяло Ричи, скинул его на пол, обнажая вожделенное тело принца полностью: стройное, но не худое; широкоплечее, но не треугольное; крепкое, но не мускулистое. В нем, наверное, нежиться — самое оно! Сел на узкие бедра верхом. Огладил ладонями спину, поднялся по лопаткам к шее и волосам. — Ты мой рыцарь. Имею право.
— Слезь с меня, придурок! — зашипел Персиваль, с ужасом понимая, что еще секунда — и его терпению настанет конец. — Проваливай из моей спальни на хрен, а то…
— Что? — склонился к нему Ричард. Повел бедрами, поцеловал в плечо.
— Выебу.
— А рядышком полежать, не? — лизнул его в стык шеи и плеча Ричард, запустил пальцы в темные волосы и неумолимо потянул голову Персиваля наверх.
— Выебу.
— А по плечу погладить, не? — прихватил его второй рукой за подбородок Ричард и заставил прогнуться, чтобы лучше видеть лицо, искаженное мучительной борьбой.
— Выебу.
— А любовью со мной заняться, не? — перестал прикалываться Ричард и добавил тихо-тихо: — Пожалуйста…
— Завтра по мою пропащую душу явятся сразу трое: твой отец, твой дед и мой брат, который казнит меня на месте, — прошептал в ответ Персиваль. — Думаешь, одна ночь с тобой стоит целой жизни?
— А ты как думаешь? — спросил Ричард и поцеловал желанного мужчину в перевернутые губы.
На этом Персиваль голову потерял и сопротивление прекратил, но зато обрел юного любовника, кучу проблем с родственниками и пышный темно-синий цветок, распустившийся на корявом колючем нечто, в душе.
06.11.2019
Последние комментарии
20 часов 40 минут назад
21 часов 16 минут назад
22 часов 9 минут назад
22 часов 13 минут назад
22 часов 25 минут назад
22 часов 38 минут назад