Margo_Poetry (СИ) [Margo_Poetry] (fb2) читать постранично

Входная дверь крохотного магазинчика на окраине тихого городка с громким стуком ударилась о стену; на пороге возник слегка покачивающийся хмурый мужчина, который, не удостоив вниманием разволновавшегося при его появлении кассира, нетвердой походкой направился к стойке с алкоголем. Грязными пальцами он скользил по бутылкам, со звоном передвигая их в поисках самого дешевого пойла. Полненький продавец, обмакнув белоснежным платочком выступивший на лбу пот, нервно сглотнул, начав бубнить себе под нос давно уже заученное правило – продажа спиртного после девяти вечера строго запрещена.

- Зараза, - прохрипел посетитель, едва не уронив одну из бутылок на вычищенный до блеска пол. Небрежно поставив ее в ряд другой тары, он отыскал, наконец, то, что нужно, и двинулся к кассе, сунув одну руку в карман серого пальто. На прилавок посыпалась мелочь, которой в общей сумме не хватало даже на половину содержимого поллитровки, но мужчину это не смущало. Поставив рядом бутылку, он принялся рыскать по другим карманам, еще больше нервируя этим кассира.

- Мы не продаем… Мы… Уже поздно… - залепетал кассир, с каждой запинкой все больше теряя уверенность в себе и в том, что посетитель его послушает.

- Че ты там бубнишь? – не глядя на продавца, грубо поинтересовался мужчина. На миг его лицо озарила улыбка, когда он вытащил из кармана изрядно смятую зеленую купюру. – Тут еще сдача будет, - придирчиво добавил он, вновь хватая бутылку и запихивая ее во внутренний карман пальто.

- Мистер Диксон, по распоряжению мэра мы… В такое время… в общем… не продаем… алкоголь, - заикаясь, пролепетал кассир.

- Какое время? – нахмурился Диксон, крепче прижимая к себе заветную тару.

- После… девяти, - вымолвил продавец, начиная понимать, что и в этот раз мужчина нагло проигнорирует любые его слова. Хорошо еще, если Диксон не попытается бежать, как уже сделал однажды – только сбил стойку с газетами да чуть не разбил стекло на двери. И ведь сколько раз уже с ним разговаривать пытались все, кому не лень – да что толку-то? Если ему выпить припрет, так он и ночью может заявиться, и ничьи распоряжения его волновать не будут.

- У меня сын родился! – отчего-то очень злобно заявил Диксон, отступая к выходу. – Такое событие нельзя не отметить!

Позабыв даже про сдачу, мужчина чуть ли не пулей вылетел из магазина. Продавец издал протяжный стон, в очередной раз зарекаясь как можно скорее завязывать с этой неблагодарной работой. И ведь надо было устроиться именно сюда, в единственное место во всем городе, куда смеет соваться Диксон! Этому мужику еще и тридцати нет, а он уже на все сто процентов оправдывает свою фамилию, идя по стопам отца и дяди. Те двое, даже не справив порог сорокалетия, оставили этот мир по нелепой случайности. Хотя подробностей кончины сразу двух охотников никто не знал, поговаривали, что поубивали они друг друга сами во время очередного своего запоя.

Лачуга Диксонов представляла собой какой-то отдельный мир со своими законами и обычаями. Заросший по самое колено сорняками, каменистый участок за чертой города был тем местом, которое следовало обходить стороной даже при ярком солнечном свете. Единственным постоянным гостем в том месте был местный шериф, который после смерти самых заядлых правонарушителей стал захаживать туда все реже и реже. Бенджамин, как единственный представитель своей фамилии, вел себя на удивление тихо, хотя с бутылкой расставался редко, и в то время, когда это происходило, обязательно ввязывался в какие-нибудь неприятности.

Удивительно, что этот запойный пьяница умудрился обзавестись супругой. Катерина и сама была из неблагополучной семьи – не знавшая никогда семейного уюта и покоя, женщина каким-то неведомым образом столкнулась с Беном, который показался ей весьма хорошим человеком. Возможно, несчастливая юность и стала тем общим, что объединило этих двоих под одной крышей, да только длилось все это совсем недолго.

Катерина к алкоголю не прикладывалась, и даже какое-то время пыталась отучать мужа от столь пагубной привычки. Диксон весьма доходчиво объяснил супруге, что ни от каких привычек он отказываться не собирается, и женщина перестала поднимать эту тему. Все еще сохраняя в своей душе мечты о счастливой семье, большом доме и обыкновенных радостях, не доступных для нее и Бена, Катерина продолжала влачить жалкое существование с Диксоном, так и не решаясь менять что-либо в своей жизни. К тому же, она стала зависима от сигарет, и в доме постоянно витал сизоватый дым, которым пропитались все вещи и даже мебель.

Рождение первенца, да и к тому же мальчика, словно подарило Катерине немного сил, чтобы продолжать цепляться за жизнь и пытаться что-то в ней поменять. Бенджамин вообще не проявлял никаких чувств к ребенку, словно ему было все равно, что это за вечно орущий младенец, и что он