Южный ветер, великан и остров фей (СИ) [Krasnich] (fb2) читать онлайн

Мара была небольшим великаном. Ее рост едва превышал пятнадцать футов, а самые высокие из сородичей могли достигать всех семидесяти. Мара знала, что это неспроста, ее род шел от самого великого Оро, проклятого когда-то богом за неповиновение. Ее род чтили, к нему относились с уважением, как и ко всем остальным собратьям, только рост Мары от этого не изменялся. Ей было нелегко управиться с обычной работой сородичей, она не поспевала за ними, и потому ее освободили от тяжелого бремени зашивания земных разломов и переноса гор. Ей оставили самую несложную работу, которую только смогли найти: Мара выкладывала холодные берега ледяного океана камнями, чтобы сдержать поглощение суши водами. Непростое бремя для нее, требовавшее много сил, но Мара была упорным великаном и не сдавалась. Ей нравилось ее занятие, оно приносило умиротворение, а еще водную гладь можно было созерцать часами, всматриваясь в тяжелые низкие облака. Изредка мимо проплывали острые куски льдин, цепляясь холодными выступами за горизонт, и тогда Мара загадывала желание. Она хотела, чтобы у нее появился друг.

В один день, когда небо было хмурым, а дождь все никак не начинался, волны принесли к суровым северным берегам неожиданного гостя. Его тело было прозрачным, как у медузы, а сам он не весил ничего. И только бесформенные изредка двигавшиеся части тела могли сказать о том, что это существо было живым. Мара с трудом заметила его, чуть не накатив сверху огромный камень, но вовремя остановилась. Она подняла существо на широкую мозолистую ладонь и всмотрелась ближе. Казалось, оно тяжело дышало, будто вот-вот собиралось испустить дух. Мара осторожно прикрыла его второй ладонью и громко свистнула. Будто из ниоткуда из-под камней начали вылезать ожившие маленькие кусочки травы и мха. Перебрав паучьими лапами, они резво вскарабкались вверх по телу Мары, плотно облепили ее ладони, сложенные ковшом. Их черные глаза-бусинки с интересом уставились на неизвестное существо в ожидании очередного вздоха. Когда безвольное тело слегка приподнялось, они свалились к нему вниз, прижавшись теплыми спинами к прозрачной коже. Маленькие теплые шарики окружили незнакомца, окутав нитями красной энергии. Именно в этих неприглядных на вид существах крылся секрет долголетия великанов, которых в нужный момент всегда могли подлатать и вернуть в прежнее состояние. Жизненная сила словно ток наполнила прозрачное тело, заструилась по его венам. Постепенно формы существа стали осязаемы, внутренности наполнились мягким золотым свечением. Прошло несколько часов, прежде чем лечение принесло плоды. За это время Мара ни разу не шевельнулась, не дав прервать волшебное действо. Когда дело было сделано, маленькие помощники рассыпались прахом. Их век был недолог, они отдавали самих себя в услужение другим, для этого они и рождались. Существо в ладонях, теперь напоминавшее маленького принца фей открыло прозрачно-серые глаза.

— Где я?

Оно село, свесив прозрачные ноги сквозь толстые пальцы. Мара беззвучно открыла рот, с ее языка слетело несколько громких неразборчивых звуков. Великаны не умели общаться на стандартном наречии, им это и не требовалось. Между собой они понимали друг друга без слов. Мара осторожно поднесла гостя к своему лицу, внимательно разглядев почти незаметные прозрачные крылья, после медленно и аккуратно ссадила его на плечо, чтобы лучше слышать.

— Как я здесь оказался? — запричитал он, а после заплакал: — Я хочу домой!

Мара подошла к самой кромке воды, заметив мелькнувший вдалеке знакомый хвост. Опустившись в воду по грудь, она остановилась у скальных обломков, торчавших уступом над синей гладью. На них вскарабкалась русалка, чей хвост до пояса покрывала рыбья чешуя, а на человеческих руках между пальцами имелись пупырчатые перепонки. Ее длинные темные волосы прилипли к голой спине, а голову украшал коралловый венец.

— Мара, — небесный голос был приятен уху, — у тебя занятный гость? Дай мне поглядеть на него, подойди ближе, дитя атлантов.

Русалки любили теплые воды, но эта была исключением. Она часто приплывала к северным берегам, чтобы составить Маре компанию. Так Мара узнала свое имя: при рождении имена великанов отпечатывались на их теле, но они не умели читать или писать, как и говорить. Русалка же стала называть Мару по имени, и это было приятно.

— Какая милая крошка, — проворковала русалка, — как тебя зовут?

Прозрачное существо на плече оживилось, подпрыгнуло, гордо расправив небольшие крылья.

— Я Ютер, южный ветер, — гордо заявил, но после поник. — И я не знаю, где я.

Русалка в задумчивости хлестнула плавником по набежавшей на камень волне.

— Южный, говоришь? Ты далеко от дома, нежный цветок солнца. Что произошло?

Незваный гость нахохлился будто встрепанный воробей.

— Это все мой отвратительный братец, Джонни, северный ветер, — с досадой вскрикнул в ответ. — Он пригласил меня сыграть в прятки, и я отлично спрятался, а он меня не нашел! А когда я пошел его искать, то наткнулся на остров, затерянный в морской тиши, — помолчал и растерянно добавил: — А дальше ничего не помню.

В длинных волосах затерялась тина и ил, русалка принялась вычесывать их тонкой косточкой, которую до этого держала припрятанной за ухом.

— Ох, бедняжка. Тебя пленил Авалон, вот уж непоседливые фейри, не дают близко подойти к их дому. Еще и воспоминания забрали. Ты дорогу домой помнишь?

Ютер открыл рот, чтобы уверенно выпалить ответ, но вдруг передумал и грустно покачал головой. Прекрасные переливающиеся в солнечных лучах крылья опечаленно поникли вниз.

— Не выживешь ты здесь.

Русалка томно обмахнулась плавником, замолчав. Маре стало жалко несчастное создание, она потянулась к русалке, подняв руку вверх и промычав невнятный призыв о помощи.

— Что? Доплыть до Авалона? Ты что, они же всех нас одурманят, эти гадкие порождения природы.

Мара стояла на своем, и русалка сдалась, хлестко откинув волосы назад.

— Но мы должны быть осторожны, дитя атлантов. Я проведу тебя по верхним слоям, но внизу, на самом океанском дне, ты будешь в одиночестве. Тело мое не способно выдержать плаванья там.

Ютер порхнул с плеча, Мара медленно согласно кивнула и ступила следом за русалкой. Холодные морские воды объяли могучее тело. По мере погружения становилось темнее, русалка махнула хвостом, поднявшись выше, дальше плыть она не могла. Мара и Ютер отправились вперед вдвоем по морскому дну, полному странной живности. Их вел мягкий свет забытых воспоминаний, тонкой золотой нитью тянувшийся вперед. Поначалу его след терялся и плутал в пучине, но по мере движения нить становилась толще. Под ногами дыбился песок, поднимался пыльными облаками вверх, застывая причудливыми формами. Он налипал на ледяные мышцы, сливался с ними и смывался под гнетом давления нового песка. Спустя время впереди показался слабо различимый свет. Ютер с любопытством выглянул из-за плеча великана, но потом вновь спрятался за широкой спиной. Мара не сбавила шага, одинокий огонек начал приближаться. На расстоянии вытянутой руки за ним прорисовалась огромная чешуйчатая морда. Большая приплюснутая рыбина открыла рот, с намерением сожрать путников. Мара преградила ей путь рукой, ухватившись за светящийся шарик. Рыба взбрыкнула, подняв толстый слой песка, хлестнула хвостом так, что Ютер чуть не слетел с плеча и только в последний момент успел зацепиться за шею, и рванула назад, развернувшись. Мара очутилась на длинной плоской спине, держась за шарик на толстом отростке. Руки скользнули к основанию отростка, у лба, и огонек вновь упал перед мордой метавшейся рыбины. Она попыталась стряхнуть со спины незваных гостей, но ничего не получилось, и она успокоилась, снова двинувшись за фонариком. Если качнуть отросток в сторону, огонек смещался, и чудовище меняло направление, им можно было управлять. Мара всмотрелась в черноту кругом, с трудом различив золотистую нить и направив рыбу в ее сторону. Плавно и тягуче чудовище поплыло вперед, держась над самой кромкой песка. Если рядом и были другие обитатели моря, то они в страхе прятались от знакомого им огонька.

Постепенно песок начал меняться, стали попадаться растения. Подплыв к шлейфу, чудовище замерло, не смев двинуться вперед. Мара со всей силы потянула отросток-жгут назад, перекинув огонек в другую сторону. Рыбина взвилась вверх, стряхнув непрошенных попутчиков с себя, развернулась и умчалась в темные глубины. Ютер беспокойно заерзал на плече, светящийся след стал виден отчетливо, будто был только недавно проложен. Когда они прошли еще немного вперед и начало светлеть, их встретила недовольная русалка. Весь ее вид показывал, что она ждала слишком долго. Она развлекалась тем, что ловила в ладони и вновь отпускала на волю маленьких головастиков, сновавших среди кораллов и полипов. В ее волосах запуталось несколько косточек, явно намекавших, что у русалки недавно был обед. Завидев Мару, она махнула рукой и поплыла вперед, показывая дорогу. Впрочем, в этом не было необходимости. Следы висели сквозь толщу воды золотыми веревками, надежно проложив путь. У выступавшего из воды камня остановились, русалка поднесла палец к губам, призвав к молчанию, и указала на берег. Там, резвясь, плясали веселые феи, каждая едва по три фута ростом. Чуть поодаль пасся одинокий конь, щипля зеленую траву.

— Дальше не могу. Потерянную память сможет вернуть только королева Титания. Но смотрите, не сверните не на тот путь! Попадете к Оберону — пощады не ждите.

Русалка хлестнула хвостом по морским волнам и нырнула. Ютер с любопытством огляделся, взмахнул прозрачными крыльями, поднявшись в воздух и зависнув в неподвижности. Мара медленно вышла из воды, маленькие крионы со смехом бросились в разные стороны, стремясь сомкнуть хоровод вокруг. Но стоило Маре чуть не придавить одного из них, как они упорхнули в испуге в лес. Деревья на Авалоне были высокие, на большой земле таких уже почти не осталось, а здесь они сохранили в себе отпечаток волшебной вечности. Не удивительно, что таинственный остров фейри до сих пор оставался единственным свободным от новой Империи местом. Фейри заплатили за то большую цену, спрятавшись от других народов за пеленой магической защиты и оборвав с ними большинство связей. Случайных путников одурманивали и лишали жизни, и это должно было произойти с ветром, но на него управы не нашлось. Ютер беззаботно подлетел к одинокому коню.

— Мара, сюда! — крикнул ветер. — Узнаем дорогу здесь. Друг, скажи, как нам найти королеву Титанию?

Конь задумчиво поднял голову, повертел гибкой шеей, удостоверившись, что заговорили с ним. Перебрал копытами, подойдя, с интересом посмотрел на незнакомцев.

— Друзья мои, вы впервые на Авалоне? Какие дивные гости хотят поприветствовать саму королеву! Конечно, пойдемте, я провожу вас.

Он развернулся и важно поцокал по неприметной тропинке вдоль русла зеленой реки. Мара направилась следом, рядом парил Ютер, придерживаясь за ухо великана подобно назойливой мухе. Речка петляла мимо небольших деревенек с соломенными крышами, обширных посевных полей и красивых садов. Но чем дальше они шли, тем реже начинали встречаться дома и тем гуще становился лес. Русло разделилось на несколько ручьев, начало петлять и, в конце концов, высохло, бесследно исчезнув под горой острых камней. Мара сбавила шаг, ветви почерневших деревьев аркой нависли сверху, оставив лишь один путь вперед. Беспокойный ветер ничего не заметил, он беззаботно насвистывал под нос задорную и прилипчивую мелодию. Наконец, когда чаща стала непроходимой, на тропинке забрезжил свет. Одинокая свеча, дрожавшая на ветру, горела в подсвечнике у деревянной двери. Большой, но недостаточно, чтобы в нее могла пройти Мара. Конь обернулся невысоким фейри, зычно стукнул два раза тяжелым дверным молотком с изображением ворона. Провожатый склонился в поклоне, сняв с головы черный котелок, и жестом пригласил гостей пройти. Ютер порхнул внутрь, Маре пришлось опуститься на колени и ползком протиснуться в узкое для нее отверстие. На той стороне их встретил величественный черный замок, усыпанный снегом и льдом, острые пики пронзали ночное небо. Его окружали безжизненные деревья, спящие в ожидании весны.

— Добро пожаловать к Неблагому Двору!

За спиной расхохотался двуличный фейри — и дверь захлопнулась, отрезав путь к отступлению. Мара навалилась на створку, попробовав открыть, но только истошно закаркал ворон-молоток с другой стороны, посмеявшись над ее наивностью.

— Мы на месте? — спросил Ютер, сев на плечо.

Мара нечленораздельно и отрицательно погудела.

— Что нам делать?

У них не было другого выбора, кроме как продолжить путь. Замок казался темным и безжизненным. Над пропастью, усеянной причудливыми ледяными осколками, протянулся навесной мост. Путники прошли к арке внутренних ворот, открывшихся навстречу, словно их ждали. В высоких залах почти отсутствовал свет, а стены украшали зеркала, в которых изредка пробегали неясные тени. В тронном зале играла музыка, танцевали фейри, одетые в черно-белые костюмы. Мара подошла так близко, как смогла, присела, перекатившись внутрь, заставив танцующих потесниться. За ними на костяном троне восседал маленький король. Его мутные глаза смотрели на гроб, стоявший прямо перед ним. В гробу, выполненном из чистого хрусталя, на снежных цветах лежала худая темноволосая женщина. Завидев незнакомцев, Оберон вскочил, опершись на неустойчивую трость с костяным набалдашником.

— Кто вы? Что вам надо? Кто их сюда пустил? — прокряхтел он, и Ютер поспешил склонить голову в поклоне.

— Ваше Величество! — молвил он. — Я всего лишь бедный южный ветер, у которого ваши слуги забрали память. А это моя подруга из детей атлантов. Мы пришли просить Ваше Величество вернуть мою память, пожалуйста! Без нее я не могу отправиться домой.

Фейри покраснел, затрясся от злобы, из его острых ушей пошел пар.

— Вы! — вскрик. — Да как вы посмели явиться предо мною во время похорон моей прекрасной королевы? Наказать!

Тут же откуда ни возьмись из-под земли возникли стеклянные воины, схватившие Ютера под руки. Мара толкнула одного — и бедняга отлетел прямо в сторону, рассыпавшись на тысячи снежинок. Король разозлился, призвав новых слуг, они облепили великана, навалившись вместе. С третьей попытки им удалось повалить Мару, она неосторожно задела гроб, его крышка съехала и обрушилась на пол, развалившись на куски.

— Да вы! Память хотите вернуть, значит? — вспылил король от неслыханной наглости, топнув ножкой и со злостью указав тростью в сторону гостей. — Принести призрачное зеркало!

Мара скинула с себя набросившихся воинов, с трудом поднялась. Со стороны закричал Ютер, которого стеклянные слуги схватили за пояс и потащили за трон. Маре удалось высвободить его, отбившись солдат. Слуги падали, дробились крошкой, снова собирались вместе, принимая осязаемую форму. Но как только прозвучал приказ короля, солдаты выстроились квадратом, заключив гостей в клетку из тел и отделив от основной толпы. Музыка прекратилась, залу накрыла тишина, только топот маленьких ножек слышался по паркету. Ютер прижался к широкому плечу Мары, надежно обхватив его руками, как мог. Через некоторое время раздался скрежет — прислужники принесли огромное зеркало в тяжелой металлической раме. Настолько большое, что Мара отражалась в нем целиком. Толпа придворных пугливо расступилась, прижавшись к стенкам. Гладь зеркала не была чистой, по ней то и дело пробегала рябь, окружающее расплывалось мутной картинкой.

— Вы хотели вернуть память, — хрипло проговорил Оберон, после чего шутливо взмахнул рукой и ткнул пальцем в сторону зеркала. — Вперед! Память целого мира хранится в омуте грез, если сможете отыскать свою, так тому и быть.

Ютер пугливо вздрогнул, громко сглотнув.

— А если не сможем?

Король не ответил, только мерзко захихикал в кулак. Мара шагнула к зеркалу, без колебаний переступив туманную и вязкую раму. Мир преобразился, его затянуло розово-серой дымкой, растворило в пустоте, а потом собрало заново. Он стал шире и больше, Мара с удивлением посмотрела на свои руки — маленькие и розовые, как у детенышей богов. Рядом с ней стоял Ютер, утративший свою прозрачность, его длинные рыжие волосы развевались за спиной как крылья. Он огляделся кругом, потом взглянул на Мару — их глаза оказались на одном уровне.

— Ничего себе! — удивился он. — Ты совсем другая стала!

Мара приложила ладонь к груди: кожа наполнилась податливой мягкостью, само тело — хрупкостью и легкостью. Новые ощущения заполнили сознание, переплавили его во что-то неясное. Ютер схватил ее руку, ладонь обдало непривычным теплом. Великаны не чувствовали перепада температур, все в этой реальности казалось странным. Кругом простиралось цветочное поле, позади него за обрывом возвышался заснеженный пик. Невдалеке стоял уже знакомый гроб, чья крышка была сдвинута в сторону. В нем лежала фейри невиданной красоты, ее руки были аккуратно сложены на животе, а глаза закрыты.

— Это чужое воспоминание, — Ютер с любопытством облокотился на стенку гроба, — интересно, чье?

Мара потянулась к каменному цветку, который украшал ладони фейри. При прикосновении холодные лепестки затрепетали и налились красками, оттаяв. Лицо незнакомки налилось свежестью и жизнью. Она глубоко вздохнула и села, размежив веки. Мара могла бы сказать, что в жизни не видела более прекрасного существа. Фейри отложила цветок в сторону, ее взгляд скользнул сквозь странников, не задержавшись на них.

— Она не видит нас! — Ютер взбудоражено сжал запястье Мары. — Пойдем за ней!

Фейри поднялась, легко порхнула вниз и спокойным шагом направилась к обрыву. У него остановилась, посмотрев в пропасть. Внизу плавали облака, а за ними на другой стороне красовалась величественная ледяная гора.

— Я знаю, вы здесь, — ее голос оказался негромким и приятным, — вы пахнете как иноземцы. Зачем вы разбудили меня? Мой дом уничтожен, король мой в безвестной печали. Ход времени для меня остановился, так зачем вы пришли ко мне?

Ютер встрепенулся, забыв, что королева не могла их слышать.

— Титания! — пронзительно выдохнул он. — Помоги мне вернуть память, только ты это можешь.

Фейри развернулась, на ее лице заиграла печальная улыбка. Тонкие пальцы сжали медальон в форме прозрачных крыльев. Королева сняла его с шеи, сжала в ладонях ковшом, а потом подбросила в воздух. Золотистая стрекоза со стрекотом взвилась, облетела путников и рванула к обрыву. Ютер, крепко держа Мару за руку, потянул ее за подарком королевы. Когда стрекоза нырнула вниз к облакам, он не раздумывая прыгнул следом, утянув за собой и Мару. Сердце предательски екнуло в груди, тугой воздух ударил в лицо, уши заложило. Мара крепко вцепилась в предплечье нового друга, силясь удержаться рядом.

— Не бойся, — перекрикнул шум Ютер, с трудом убрав с лица налипшие волосы. — Я же южный ветер, я умею летать!

Они упали в мягкую перину облаков. Молочная ткань напоминала вязкие северные топи, в которых часто застревали олени. Мара помогала им выбираться, выкладывала рядом камни и доски. Сейчас же знакомая трясина затягивала, но не мешала дышать и давала возможность двигаться. Они медленно погружались в нее, крепко обнявшись, чтобы не потеряться. Золотая пыльца, слетавшая со стрекозиных крыльев, оставалась мерцающим светом, подтверждая правильность пути. Падение замедлилось, став почти не ощутимым, звуки доходили будто через толщу воды. Когда последний слой облаков истончился, внизу показалась зеленая земля, падение вновь ускорилось. Ютер раскинул руки-крылья в стороны, подняв ладони вверх.

— Приземляемся, — громко возвестил он, а после с силой взмахнул. Поднявшийся ветер затормозил прыжок; в густую траву странники рухнули, перекатившись несколько раз, но почти безболезненно. Цветочное море всколыхнулось, над ним взвились бабочки, на секунду затмив небо, но после вновь стало ясно. Посреди поля обнаружилась статуя лягушки из розовых лепестков. Странники поднялись, отряхнувшись, на простом платье Мары намертво осела оранжевая пыльца. Она прилипла и к одежде Ютера, задержалась даже на его щеках.

— О, где-то я тебя видел. Только где?

Беспечный ветер принялся осматривать лягушку со всех сторон. Мара поспешила следом. Она чувствовала себя неудобно из-за маленького и слабого тела, потому при ходьбе слегка пошатывалась, теряла равновесие и не рассчитывала силу и ширину шага. У подножья статуи сияла вытянутая медная табличка, поросшая мхом, разглядеть выбитую надпись было сложно. Ютер присел на корточки и протер ее рукавом льняной рубашки.

— За-га-…и. Загаи? Что это? — пробормотал он. — Загамаи, загадаи, загадки?

При последнем произнесенном слове статуя встрепенулась, из широкого рта вырвался язык, ловко схватил пролетавшего мимо мотылька и заглотил его прямо в цветочное брюхо. Сквозь щели между лепестками можно было увидеть, как мотылек пугливо заметался, пока не нашел выход на груди.

— Интересно, чье это воспоминание. Загадки… Наверное, он любит играть в загадки. Знаешь их? — Мара покачала головой, Ютер задумчиво почесал подбородок, промычав что-то неясное. — Мой несуразный братец Джонни любит говорить загадками. Один раз он спросил меня, что будет, если воздух станет прозрачным?

Два ярких голубых цветка, заменявшие лягушке глаза, заинтересованно сомкнули и разомкнули лепестки. Из горла послышался глухой и протяжный звук.

— Что? — прогудела лягушка. Ютер хитро сощурился и не ответил. — Но ведь воздух и так прозрачный. Что будет?

Лягушка в нетерпении подпрыгнула, вновь вспорхнули в воздух с насиженных мест бабочки. Ютер засмеялся и заложил руки за спину.

— А вот покажи, где мои воспоминания, мистер Лягушка, тогда скажу!

— Ква-а, — обиженно отозвалась лягушка, скосив глаза-цветки вниз. Но после тяжело развернулась, размяла лапы и высоко подпрыгнула, сотряся землю. Ютер схватил Мару за руку и потянул вперед, понесшись по цветочному полю.

— Быстрее, нельзя опаздывать.

Мара с трудом поспела за ним. Новое тело чудилось слишком легким и неудобным, она спотыкалась и медлила, пока они не оказались у поросшего мхом путевого камня.

— Потерялись, — разочарованно протянул Ютер, оглянувшись.

Их окружали корни высоченных деревьев, на них подобно нахохлившимся птицам важно восседали маленькие светящиеся духовички. Они были круглые и пушистые, их глаза-блюдца смотрели с интересом. Ютер подошел к одному из них и предложил ладонь, духовичок, перевалившись с лапки на лапку, царственно забрался на локоть.

— Ах, кажется, я начинаю вспоминать, — рассеянно проговорил ветер, — там, где я жил, в ночное небо запускали фонарики. Я любил играться с ними, словно они мои друзья. Они быстро перегорали, но как красивы были…

В его голосе послышалась грусть. Духовичок сочувственно заурчал и перепрыгнул на голову, зацепившись лапками за длинные волосы. Его собрат медленно переполз с ветки на плечо Ютера, а потом еще один пристроился у уха.

— Джонни подшутил надо мной, но не со зла, — продолжил Ютер. — Мы потеряли нашу сестру, он расстроился. Мы давно не слышали от нее вестей… Мы решили развеяться и сыграть в прятки. Кажется, я выиграл. Он же меня не нашел?

Пока Ютер говорил, на него садилось все больше и больше духовичков. Наконец, они облепили его с ног до головы, урча и переступая маленькими лапками по телу. В один момент ветер замолчал, а духовички, словно только этого и ждали, раздулись и подпрыгнули. Ютер удивленно вскрикнул, раскинув руки, духовички подкинули его в воздух, играясь с ним как с мячиком. Мара попыталась ухватить ветер за ногу, но ступня выскользнула, оставив в ладони только коричневый ботинок, покрытый цветочной пылью.

— Мара!

Ютер почти ухватился за ее руку, но духовички вновь подпрыгнули, заставив подняться еще выше в воздух. Попеременно ойкая и зовя на помощь, ветер улетел куда-то высоко вверх, исчезнув в верхушках деревьев. Мара побежала следом, не разбирая дороги, она старалась не потерять его из виду, но это все равно случилось. Она остановилась, когда переставлять ноги стало тяжело. Земля под цветами была податливая, она засасывала под себя. Мара потянула ногу вверх, но освободиться не вышло, ухватилась за торчавшую корягу, постаравшись выбраться. Под рукой резко дернулась в сторону ветка, испугавшись неожиданного гостя. Старое дерево крякнуло и подняло веки, уставившись прямо на Мару.

— Дитя, — проскрипело оно, — что ты здесь забыло?

Мара не ответила, продолжив попытки освобождения. Она крепко обхватила ветку, все еще держа в пальцах ботинок Ютера, и потянулась. Это ни к чему не привело. Пронаблюдав за тщетными попытками вырваться из земляного плена, дерево сжалилось и подняло ветку выше. Мара повисла на ней, болтая ногами в воздухе; из-под цветов наружу поднялся толстый корень, на который ее поставили.

— Потерялось?

Их окружала непроглядная черная чаща, а на толстых сухих деревьях бабочками расположились синие цветы. Тусклый свет излучали лишь маленькие золотые песчинки, порхавшие над лепестками. Мара отрицательно покачала головой.

— Ты в Лесу Забвения. Это сердце прошлого, здесь хранятся воспоминания, которых больше нигде не найти. Те, которые все желают забыть. Дитя, ты помнишь, кто ты?

Мара посмотрела на свои руки в задумчивости. На ум ничего не приходило, только где-то в сознании отпечаталось, что ботинок в ладони очень важен. Он принадлежал кому-то, кого необходимо было найти. Но зачем? В Лесу было хорошо, кора дерева согревала теплом, уходить не хотелось. Старое дерево обернуло ветку вокруг пояса Мары, пощекотав листвой, подняло ее в воздух, поднеся к морщинистому лицу.

— Ты нездешнее, дитя мое, — проговорило оно, вглядевшись внимательнее узкими прорезями глаз, — я не вижу в тебе воспоминаний, которые ты хотело бы забыть. Так что привело тебя сюда?

Мара в растерянности протянула вперед ботинок, указав на него. Тонкий побег дерева тронул запыленный носок, качнув в сторону. Из кроны вниз сбежал духовичок, обхватив ботинок лапками. Мара не отпустила, цепко держась за подошву.

— У меня есть воспоминания, которые принадлежат хозяину ботинка. Хочешь их?

Мара закивала. Она не знала, чьи они, но очень хотела их вернуть. Дерево скосило взгляд на духовичка.

— Эти маленькие негодники не дают жизни, копошатся так, что мочи нет. Щекотно мне от них, дитя. Если бы ты могло принести мне талого снега из мертвого озера и омыть им мою кору. Духовички не любят запах этой воды, они бы оставили меня в покое. Взамен я дам тебе память, которая у меня есть.

Мару вновь подняли над болотом, гигантская ветвь бережно перенесла ее на другую сторону, где земля была тверже, а деревья — старше. Мара спрятала ботинок в объемный карман простого платья. Среди дубов начали попадаться хвойные ели и сосны, их насыщенный запах заполнил воздух. Мара без страха пошла вперед к озеру, видневшемуся за ними, укутанному легкой дымкой розового тумана. Она ступила в воду по колено, потом по пояс. Идти стало сложнее, наконец, она с головой нырнула в кристально-чистую воду. На дне кружили золотые рыбки, в переливистых пузырьках плавали яркие лепестки цветов. Когда идти стало невозможно, Мара толкнулась от ила и песка и поплыла вперед. В самой середине неглубокого озера сиял огромный розовый коралл. Его верхушка возвышалась над гладью воды, припорошенная чистым и пушистым снег. Мара уцепилась за твердые ветки коралла, потянулась вверх. Острые чешуйки жесткой губкой расцарапали кожу. На поверхности Мара зачерпнула в ладони снег, но он тут же растаял. Тогда она нагнулась, чтобы собрать один лист кувшинки с воды, но сверху обнаружился важный лупоглазый хозяин. Лягушонок из лепестков квакнул, больно щелкнув языком по пальцам. Мара в изумлении одернула руку и протянула ее вновь, снова получив щелчок. Она с неодобрением посмотрела на лягушонка и легонько стукнула его по широкому носу. Лягушонок разлетелся ароматной пылью. Мара осторожно вытащила лист из воды, оторвав от длинного стебля, соскребла внутрь немного снега и бережливо завернула его в кулек. Вместе с этим воздух наполнился насыщенным сладким запахом. Вода осколками взлетела вверх, цветочные лепестки сложились вихрем в одну большую лягушку, смутно знакомую. Лягушка вспрыгнула на вершину коралла, упершись в нее двумя сильными лапами, и скосила синие глаза-блюдца вниз.

— Что, — прохрипела она, — что будет, если воздух станет прозрачным?

Мара пошатнулась, чтобы не упасть в воду пришлось схватиться за толстую цветочную лапу. Лягушка взбрыкнула, набрала воздуха в легкие и открыла широкую пасть, громко квакнув. От резкого звука по водной глади пробежала рябь диких волн, взбаламутив мирное население озера. Вода выплеснулась из берегов, высоко поднялась и с огромной скоростью устремилась обратно, в середину озера. Когда кольца сомкнулись вокруг коралла, лягушку, а вместе с ней и Мару, подбросило ввысь. Розовый вихрь вытолкнул их под ватные облака и вновь опустил на хвойную землю, свалив в кучу цветы и иголки. Мара поднялась на ноги, аккуратно удержав заботливо сложенный кулек, поспешила к старому древу, пока снег не растаял. Она заботливо втерла в потрескавшуюся кору остатки снега, и хранитель Леса вздохнул с облегчением, довольно сощурив старческие глаза.

— Воспоминания… возьми их дитя. Дай мне ту вещь, которая так дорога тебе.

Мара опасливо достала ботинок из кармашка. Тонкий зеленый побег, оторвавшись от могучей ветви, ссыпал в него светящийся песок и шустро ускользнул обратно, спрятавшись меж листвы. Мара прижала ботинок к груди.

— Дитя, у меня есть и твои воспоминания. Хочешь ли ты их вернуть?

Голос дерева стал тише, оно посмотрело на Мару с сожалением. На ее плечо сел маленький духовичок, ласково качнув круглой головой.

— Я видел твои воспоминания, и в них нет счастья или тепла, горести или радости, грусти или желаний. Дитя, ты можешь остаться с нами, стоит лишь пожелать. Мы будем тебе рады, ты сможешь бродить по нашим странам и континентам, летать под нашими облаками и чувствовать дыхание цветочных фей на своем лице. Останешься ли ты с нами?

Мара задумалась. Ей было хорошо здесь, все казалось родным и знакомым, цветочная лягушка — верным другом, а духовички — любимыми соратниками. Но от нее ускользала какая-то важная деталь; что-то, связанное с памятью в старом ботинке, не давало спокойно принять щедрое предложение. Мара покачала головой.

— Как пожелаешь, дитя.

Молодой побег опрокинул на голову Мары золотую пыльцу, и окружение стало меняться, отдаляться. Руки и ноги выросли, а ботинок — уменьшился. Кожа загрубела, налилась тяжестью, голова поднялась к кронам деревьев. Мара посмотрела вниз. Пришло воспоминание, что она — великан, который нашел потерянные воспоминания Ютера, ее друга. Они попали в страну грез, чтобы вернуть ему утраченное. Но лягушка из лепестков разделила их, а духовички унесли Ютера в небеса. На плече Мары задержалось несколько лепестков, из них сложилась маленькая лягушка с синими глазами. Лягушка вспрыгнула на ботинок и крепко уцепилась за его бортики лапами.

— Если, — тоненько пискнула она, — если в-воздух…

Мара огляделась. Лес дышал мимолетным шумом и летающими насекомыми. Лепестками, духовичками, запахами и каплями росы. Могучими деревьями и кусочками плотных облаков, уцепившихся за корявые ветви.

— …станет прозрачным…

Вверху не было чистого неба. Мара посмотрела под ноги, землю скрывали цветы и болота. Впереди — за лесами не видно горизонта. «Если воздух станет прозрачным», — подумала она, — «мы сможем увидеть друг друга». Лишь одно во всей картине цепляло взгляд своей непохожестью — высокий заснеженный пик на горизонте пронзал небосвод, уходя в вышину. Мара бережно спрятала ботинок с воспоминаниями в ладони и зашагала к своей единственной надежде. Цветочная лягушка поддержала ее протяжным кваканьем.

На пути попадались прекрасные водопады, неземной красоты олени, сотканные из света; печальные пузатые рыбы-удильщики, которых на приманки из лепестков ловили, развлекаясь, духовички. Мара не останавливалась, чтобы не попасть в новую ловушку сознания. Она брела вперед, пересекая неглубокие озера и вязкие поля, и надеялась, что Ютер сможет ее найти.

Заснеженный пик напоминал дом. Его погребли камень и лед, надежно скрыв от чужих глаз. Остроугольные снежинки, засыпавшие гору, были разных размеров и форм, от треугольных до восьмиугольных. Многие из них казались обычным снегом, но некоторые приходилось отодвигать в сторону, чтобы пройти через них. Извилистая тропинка петляла между скал и заводила все дальше сквозь ущелья и морозные арки. Чем выше они поднимались, тем отчетливее Мара осознавала, что это не гора, а подходы к невероятно огромному ледяному замку. Он казался давно заброшенным, снег плотно орошал его пути. Узорные башенки и подвесные мосты украсили гирляндами сосульки, кристальные шары. Постепенно начали встречаться заледеневшие статуи. Сначала это были маленькие духовички, потом их сменили феи и человекоподобные, в конце — великаны, похожие на Мару. Внутренний двор замка усеяло множество застывших фигур; завидев их, цветочный лягушонок испуганно заметался в ладони. Мара пересекла внутренние врата, длинный коридор, вышла в тронный зал. Посреди него стоял гроб, по бокам жались испуганно придворные, а сверху склонился в печали король фейри. Позади стояло высокое темное зеркало.

— Мара?

Из-за трона выглянул встревоженный и растрепанный Ютер, все такой же рыжеволосый и отчаянный. Он недоверчиво протер глаза, из-за его спины выпрыгнул продрогший духовичок, пушок которого был покрыт инеем.

— Это действительно ты! — обрадованно заключил Ютер, подбежав. Он легко запрыгнул на плечо Мары, прижавшись к ее шее. — Я уже боялся, что ты не придешь. Они просто подхватили меня и подкинули обратно в облака! А я и не знал, как спуститься. Когда смог, то оказался неподалеку. Подумал, тебе так будет проще меня найти. Пришел, а они здесь. — Он обвел рукой всех замерших. — Замерз, жуть.

В подтверждение своих слов Ютер громко хлюпнул носом. Мара поднесла к нему ладонь, раскрыв ее и показав ботинок.

— Что это? Ах да, я совсем забыл. — Ветер подхватил ботинок, стряхнув золотую пыль на себя. Да так и застыл, пока пытался его надеть. Внезапное осознание накрыло его с головой. — Я… вспомнил. — Медленно опустил ногу, так и не зашнуровав. — Вспомнил, Мара. Мой дом в Вавилоне, далеко на юге. Я смогу найти его по звездам. Когда-то там было весело, тепло, но после злой бог выгнал меня. Он считал, что я несу тепло и свет, а в Вавилоне воцарился вечный мрак. Тогда-то я и связался с моим братцем, Джонни. Это все только моя вина, никогда мне не следовало покидать окрестностей Вавилона…

Ютер загрустил. Цветочная лягушка подпрыгнула вверх, преобразившись в радужную стрекозу. Ту самую, которую им подарила королева в начале пути. Стрекоза сделала круг над головой Мары и порхнула в темное зеркало, растворившись в нем без следа. Мара шагнула следом.

Они вновь оказались на балу у короля, только сейчас время остановилось. Стрекоза, взмахнув тонкими крыльями, вылетела в высокий арочный проход, путники поспешили за ней. Словно путеводная звезда она вывела их к берегу острова, оставив на попечение русалки. Перед тем, как исчезнуть в лесной глуши, стрекоза одарила их серебряной пыльцой, а после пропала, устремившись обратно в замок Оберона.

— Несчастная, — прокомментировала русалка, — совсем не подвластна своей воле. — А потом обратилась к Ютеру: — Ну что, ты вспомнил?

Ютер необычно молчаливо кивнул, русалка поманила за собой, отметив, что нужно убираться отсюда побыстрее. Они поспешили нырнуть в синие воды океана, становившегося с каждым шагом все темнее и темнее. Когда большая часть пути была пройдена, Ютер печально обхватил Мару за шею и что-то булькнул. Мара не поняла, что он сказал, но после этого ветер отпрянул в сторону. Мара развернулась, чтобы найти его, только тонкий светящийся след испарился в момент. Она подождала на месте, но Ютер не вернулся, прошла кругом, но не смогла его найти. Тогда Мара решила поступить так, как сделала в стране грез — найти ветер на месте. Она продолжила свой путь на север, следуя зову родного сердца, и когда вышла на берег, обнаружила там взбудораженную русалку.

— Дитя атлантов, ты знаешь, что произошло? — затараторила давняя знакомая. — Наш маленький ветер решил остаться на севере! Но он ведь слишком теплый для нас, понимаешь, слишком горячий. Он бы не выжил здесь сам… И тогда он удумал сменить форму. Вон, посмотри.

Русалка нервно хлестнула хвостом по волнам, подняв пенные брызги вокруг. Мара посмотрела в указанную сторону. Под низкими тучами и среди темных вод резвился Ютер. Его прекрасные прозрачные крылья сменились длинными плавниками, помогавшими скользить по бесконечным волнам. От него веяло теплом, и горячее течение баламутило глубины океана, наполняя их жаром и силой. Мара подняла руку вверх в знак приветствия, и Ютер весело отозвался в ответ, ненадолго вспрыгнув над водной гладью.

— Течение из бездны морской, — улыбнулась русалка. — Я думаю, ему подойдет его новое имя.

Мара, принявшаяся раскладывать камни у берега в нужном порядке, остановилась, с интересом прислушавшись. Она еще не знала нового имени Ютера, но полагала, что оно будет чудесным и замечательно ему подойдет. А еще она была немного рада, что он решил остаться. Холодным берегам было необходимо получить хоть немного тепла.

Суровые северные земли не оттаяли, но смягчились и стали терпимее к тем, кто не принадлежал к роду великанов. Мара полюбила заниматься своей работой с раннего утра, по ночам же она стала заходить в океан, чтобы встретиться со своим старым другом. Он познакомил ее с множеством новых существ, и Мара помогла многим из них освоиться у новых земель. Сквозь годы имя Ютера стерлось из памяти и забылось в веках. Зато осталось другое, его новое, закрепилось надолго в сердцах и умах звучным и ярким словом, символизирующим настоящую и волшебную силу глубин. Имя, которое он сам себе выбрал. Имя, которое позволило ей быть ближе к нему. Имя, которое скрепило вечную дружбу. Гольфстрим.