Должок! (СИ) [Юлия Морозова] (fb2) читать онлайн

Должок! Юлия F Морозова

Глава 1

Август-2017

“Так, размазня, взял себя в руки: встал, умылся, оделся – и на работу! Мало ли что болит! В войну вон даже раненые сражались. Прадед твой, Пётр Андреич, после ранения семь лет ходить не мог, а потом научился и ещё в колхозе работал. А ты разнюнился! Баба!”

Как вы думаете, кто автор сего проникновенного монолога? Я автор! А кто адресат данного послания? Я же и адресат. Это я себя на работу бужу. Не-е, не каждый день — только сегодня. Потому что вчера я третий раз в своей жизни упился в хлам. В первый раз — это когда мы с Максом получили аттестаты за девятый класс. Ко второму аттестату мы уже были матёрыми выпивохами и знали меру.

Вы не думайте, что я синяк какой! Наоборот, почти не пью, занимаюсь в тренажёрке три раза в неделю, отдыхать люблю на природе. А не так, как вчера. Что, спросите, было вчера? Да ничего особенного: подписали контракт на строительство животноводческого комплекса. Но главное — с кем подписали! С немцами! Они инвестируют в наше сельское хозяйство. А потом пошли отмечать. За успех нашего предприятия выпить надо? Как без этого! За дружбу народов? Святое дело! А потом уже и азарт попёр: как можно позволить немцам перепить русских?! Да дед Петя (так я зову прадеда) со мной знаться не захочет, сам-то он в День Победы до сих пор боевую соточку принимает, не гляди, что ему девяносто четыре года.

Немец, и правда, интересный попался: один его дед был военным инженером у фашистов и после войны даже получил какой-то срок, а другой — в сопротивлении и в сорок пятом был освобождён из концлагеря советскими войсками. Интересно бы посмотреть, как эти двое общались на свадьбе у своих детей!

Короче, “Катюшу” мы спели дуэтом, потом повторили на “бис”. Потом Дитрих по-русски запел “Бухенвальдский набат”, а я, б.., слов не знаю. Стыдно стало. Расстроился. Накатил. Но зато я ему спел два куплета “Лорелеи” — немец расплакался. Пока вспоминал третий (всё-таки в восьмом классе учил-то!), мой партнёр заснул прямо за столом. Хорошо ещё, что праздновали в VIP-зоне. Его шофёр с охранником клуба вдвоём в машину погрузили и отвезли в гостиницу. Кто и как грузил меня, не помню.

Проснулся я вроде бы дома (приоткрыл один глаз, проверил – и сразу закрыл). А вот подняться – проблема. Интересно, как там Дитрих? Хорошо, что его самолёт только вечером. А вот мне к девяти надо быть в офисе. До него всего два квартала, но и времени-то уже восемь!

В борьбе с ленью я победил, а вот похмелье меня обставило с сухим счётом. Настолько сухим, что пришлось минералку брать с собой в машину. Водитель посмотрел на меня и выразительно покачал головой. Скажете, какого он себе позволяет? Я бы тоже так сказал, если бы дядя Слава меня ещё в садик не возил. Мне, по сути, водитель и не нужен, но после смерти отца мне даже в голову не пришло его уволить.

- Держи, – на колени мне упала коробочка с обезболивающим. О счастье! Ради одного этого момента стоило целый год платить зарплату этому святому человеку!

Принял сразу две таблетки, запил минералкой. Прокашлялся.

- Кхм… Это … вчера кто…

Я.

- Угу…

Дальше ехали молча. Ну что тут скажешь? В последний раз он видел меня в таком состоянии на втором курсе. Привёз к себе домой, чтобы отец не спалил, а утром поговорил «по-мужски». С тех пор я не то чтобы совсем не выпивал, но о-очень аккуратно. До вчерашнего вечера.

Секретарша Марина приветствовала меня лучезарной улыбкой, я даже зажмурился от этого сияния. Она всегда меня так встречает. В прошлом году мелькнула было мысль за ней приударить, но почему-то стало лень. Это же надо ухаживать, цветы дарить, водить куда-то. Ещё и на работе будет мозг выносить. Короче… лень. Лучше уж с кем-нибудь в клубе… э-э-э… В клубе! Что было вчера в клубе? Кажется, я клеился к какой-то девице. Б…!

- Марина, позови ко мне Вячеслава Михайловича, – проговорил я, нажав кнопку.

Через пару минут дядя Слава был у меня в кабинете.

- Чего? – он один позволяет себе так принимать распоряжения босса. Правда, только наедине.

- Там, в клубе, вчера была девушка…

- Ну, была, – скрестил он на груди руки.

- Ну и… чего там?

- Да ничего особенного, – хмыкнул он. – Ты дал ей визитку, пригласил сегодня к десяти в офис, обещал решить все её проблемы… если она выйдет за тебя замуж.

- Твою ж…

- Так что жди через сорок минут свою синичку.

- Какую синичку? – не врубился я.

Дядя Слава объяснил:

- Она была в жёлтом платье, и ты всю дорогу бубнил, что без ума от своей синички.

Я вздохнул и взъерошил волосы двумя руками. Сейчас сюда заявится эта клубная «Синичка». Ну, скажем, жениться-то я не собираюсь – это какой дурой надо быть, чтобы поверить в лабуду пьяного парня в клубе. Но мозг она мне повыносит не хуже Мариночки. А он, бедненький, и так нынче не в форме.

Водитель ушёл. Голову постепенно отпускало, но настроение от этого ничуть не улучшилось. Хотелось сделать что-нибудь хорошее, чтобы почувствовать себя человеком.

- Марина, пошлите в гостиницу герру Дитриху Штайну две бутылки хорошей водки. Нет, лучше три.

«Одну – на опохмел, – подумал я, – а литр можно везти через границу». Ну вот, доброе дело сделал.

Не полегчало.

Вошла Мариночка с расписанием на день. Внутреннее совещание в десять – сказал переставить на полчаса позже. Зачем, спрашивается? У меня осталось двадцать минут, чтобы придумать, как повести разговор и побыстрее избавиться от неудобной гостьи.

Глава 2

Нет, и на что я, блин, рассчитывала, когда сюда попёрлась?! Если в клубе пьяный мужик дал тебе визитку, это ещё не значит, что он готов выложить нехилую такую сумму просто так. С другой стороны, забрать документы я смогу и после бесполезной беседы, но буду знать, что использовала все возможности.

Строительную фирму «Зодчий» я отыскала на девятнадцатом этаже бизнес-центра. Вывеска с логотипом занимала полстены прямо напротив лифта. Спросила у проходившего мимо молодого человека, где офис «Зодчего». Оказалось, что фирма занимает весь этаж. Неплохо так…

Конечно, к генеральному директору и по совместительству владельцу этого нехилого предприятия пробиться непросто. Но оказалось, что меня ждут. Не может быть! Я была уверена, что господин Стадник Иван Антонович и не вспомнит обо мне, после того как надрался вчера в дрова.

Я прекрасно понимаю, что своё предложение руки и сердца он сегодня не подтвердит, но, надеюсь, хотя бы пошлёт не очень грубо. Всё-таки даже в пьяном виде он вёл себя, хоть и чуднО, но довольно галантно: вон, даже замуж позвал, а не просто в койку, как сделал бы любой мажор. Да, пить мужик не умеет. Если вчерашний его отрыв не единичный случай, то удивительно, как он умудрился не раздарить по доброте душевной отцовскую фирму. Смешно было наблюдать, как он и его гость болтали на невероятной смеси русского и немецкого и, что удивительно, отлично друг друга понимали. Когда эта парочка явилась к нам на танцпол, от них веяло таким позитивом, что я не смогла отказать себе в удовольствии погреться в лучах их солнечного настроения. Тем более что моё было на нуле. Мы много танцевали, говорили (насколько это возможно в таком шуме), Иван и Дитрих засыпали меня и Нику комплиментами. Эх, сейчас не время и не место вспоминать, как этот мужчина просил называть его Ваней и какие глупости он шептал мне на ухо во время медленного танца. Я разрывалась между желанием поверить во всё это и пониманием того, что завтра он не вспомнит даже моего имени. Хотя в последний момент, когда я помогала водителю запихивать его на заднее сиденье «Мерседеса», он вложил мне в руку визитку и настойчиво попросил прийти в его офис к десяти. Только когда осталась одна на стоянке у клуба, я заглянула в карточку и обалдела: оказывается, это знаменитый Иван Стадник – гендиректор оной из двух крупнейших строительных фирм региона.

«Это судьба!» – заявила Ника и с утра позвонила мне два раза, чтобы убедиться, что я не передумала идти. А что я ему сейчас скажу? «Здравствуй, Ванечка! Я тут подумала и решила согласиться на твоё предложение. Женись на мне. Кстати, мне срочно нужна сотня тысяч рублей, но для тебя же это пустяк, верно?» Нахрена ж меня сюда принесло?!

Но передумывать было уже поздно, потому что красивая и приветливая секретарша, пока я раздумывала, обратилась ко мне: «Доброе утро! Вам назначено в десять? Иван Антонович ждёт Вас. Как доложить?»

Я запнулась на своём имени, потому что не видела смысла называть его: всё равно ведь он его не помнит, иначе бы секретарша не спрашивала. Но девушка вежливо ожидала ответа, поэтому пришлось представиться:

Алиса. Алиса Жарикова.

Секретарша кивнула и прошла в кабинет босса. Через десять секунд вышла оттуда и молча открыла передо мной дверь. Как только я переступила порог, за спиной послышался лёгкий щелчок, и мне пришлось осматривать просторное помещение в поисках затерявшегося в нём хозяина.

О, а вот и грозный босс! Совсем не похожий на вчерашнего очаровашку Ваню. Стоит у окна и внимательно рассматривает меня. Взгляд настороженный, цепкий, изучающий.

Вчера он обещал решить все мои проблемы. Я не рассчитывала, что он сможет, но тому человеку хотелось довериться, просто откровенно всё рассказать и поплакаться. Казалось, что он сумеет понять и хотя бы утешить добрым словом.

Сейчас же передо мной возвышается господин Стадник. Точнее, это я перед ним стою, как школьница перед директором. Чувствую себя так, будто собираюсь отпроситься с уроков под предлогом сбора макулатуры и сбежать в кино. А он всё понимает, но ждёт, когда я заврусь окончательно, чтобы сполна насладиться моим унижением. Хрен Вам, Иван Антонович! Такого удовольствия я Вам не доставлю, даже если буду знать точно, что получу после этого заветные сто тысяч.

Собираюсь с духом, конструирую вежливую мордаху и заговариваю первой:

- Доброе утро, господин Стадник!

Глава 3

Да твою ж… Ей хоть восемнадцать-то есть? Я надеялся, что «синичка» прилетела, чтобы поживиться в чужом огороде. Турнул бы её отсюда и забыл бы в тот же день. К огромным наивным глазищам за стёклами очков я как-то не подготовился. И к испугу в них – тоже.

Нет, сначала она выглядела, хоть и напряжённой, но вполне уверенной и готовой к общению. Но после десятисекундного разглядывания моей физиономии сразу закрылась. Не узнала меня что ли? Во взгляде девчонки засветилось красными буквами с тремя восклицательными знаками: «Бежать!!!» Как будто около своего дома неожиданно вместо игривого соседского щенка встретила клыкастого серого хищника. Я, б.., что, такой страшный? Аж потянуло в зеркало посмотреться.

Хотя нет, берёт себя в руки и начинает изображать светскую леди.

- Доброе утро, господин Стадник!

Смешная какая! Ну, поиграем!

- Здравствуйте, Алиса! Очень рад снова Вас видеть. Простите мою невнимательность: нужно было пригласить Вас на вторую половину дня и дать выспаться.

- Спасибо, но я привыкла вставать рано.

Господи! О чём же с ней говорить? Вспомнить бы хоть одну тему, ведь общались же мы вчера как-то! И дядя Слава говорит, что она мне понравилась. Знать бы, чем. Фигура – как у подростка. Впрочем, сверху кое-что так имеется – на «двоечку» потянет. Может, даже на «трёшечку»… нет, всё-таки «номер два». Да и джинсам есть что обтянуть. Но мне нравятся повыше, поярче, погламурней. Да и ум в этих глазюках никакими очками не замаскируешь. Мне это надо?! Некоторые, наоборот, пытаются таким способом имитировать интеллект. Это бесполезно: ум с очками никак не связан – это моё личное открытие, ставшее для меня аксиомой.

И как теперь от неё избавляться? Я, конечно, далеко не ангел, но обижать детей пока не доводилось.

- Как себя чувствуете после вчерашнего вечера?

- Так же, как и до него. А Вы? – она бросает взгляд на бутылку минералки, которую я почти осушил за утро. Ах, ты ж, язва малолетняя! Ладно…

- Предлагаю перейти к цели Вашего визита, – ага! Съела! – У Вас ведь ко мне какое-то дело?

- Разумеется, – отвечает она, как мне кажется, с облегчением. – Я пришла дать Вам ответ, как и обещала. Я привыкла отвечать за свои слова.

- Похвально, – ни черта не понимаю я, – и каков же он?

Нет.

- И всё?

Девочка, умоляю тебя, вопрос мне хоть напомни! Она, словно слышит мою безмолвную мольбу.

- Вчера Вы и Ваш приятель немного… э-э… увлеклись борьбой за мир во всём мире и на радостях, любя всё живое на Земле, Вы предложили мне стать Вашей женой со всеми приложениями.

- Кх-м… Напомните-ка о приложениях.

- Ничего особенного: рука, сердце и сильное мужское плечо.

- А-ах-м… – хорошо хоть о кошельке речь не идёт, – и что из этого Вас не устраивает?

Она оценивающе (оценивающе! На МЕНЯ!) смотрит и качает головой:

- Абсолютно всё устраивает.

То-то же!

- А в чём же тогда дело?

- Думаю, Вы вчера поторопились со своим лестным предложением, поэтому я не имею права воспользоваться этим обстоятельством.

Фу-ух! Пронесло! А девчонка-то, и вправду, ничего, адекватная такая. Можно уже заканчивать игры и говорить с ней нормально.

- Ладно, Алис, – я подхожу и, взяв её за руку, усаживаю в кресло. – Извини меня. Я нечасто выпиваю, вот и не рассчитал. Спасибо за понимание.

Она кивает. Похоже, ей тоже надоел этот цирк.

- Я вообще не помню окончания вечера, но, кажется, я обещал тебе решить какие-то проблемы. Рассказывай.

Несколько секунд я наблюдаю, как в девушке происходит внутренняя борьба. Потом она всё-таки что-то решает и отвечает:

- Спасибо, Иван Антонович, но мне ничего не нужно. Проблема не такая уж серьёзная, вполне могу решить сама.

- Ладно, – я не настаиваю, – тогда позволь хотя бы моему шофёру отвезти тебя. В качестве извинений.

Она широко улыбается и снова кивает головой:

- Мне как раз в институт надо, – и добавляет. – Не обижайтесь, но я Вам кое-что скажу: фальшивили Вы вчера ужасно. Но Дитриху понравилось.

- Хорошо, что я этого не помню, – я не могу удержаться от ответной улыбки. – Моё авто к твоим услугам.

Когда она уже выходит из кабинета, я окликаю её:

- Алиса, неужели мы так и общались вчера на «Вы»?

- Нет, – она как-то грустно улыбается, – вчера ты был Ваней…

И уходит.

Твою ж мать, Синичка! Что ты со мной делаешь?! Я, б…, акула бизнеса, а не плюшевый медвежонок! Меня подчинённые боятся, а конкуренты ненавидят. А ты – Ваня!

Но желание узнать, что там у неё за проблемы, оказывается сильнее, чем здравый смысл. Набираю шофёра:

- Дядь Слав, отвези Синичку, куда скажет. И узнай, что у неё стряслось.

- Я и так знаю, – удивляет он. – У неё брат в деревне попал в аварию. Все деньги семья тратит на лечение, а на её учёбу не хватает. Ей остался год магистратуры. Сказала, что заберёт документы и пойдёт искать работу. Вчера её подружка вытащила в клуб, чтоб развеять маленько.

- И откуда ты всё это знаешь?

- От подружки. Я сначала тебя домой отвёз, а потом мы с Синичкой грузили её Нику и отвозили к ним в общежитие. Если уйдёт из института, то ей придётся ещё и квартиру искать, – рассказывает этот кладезь информации. А я-то думал, ни за что ему зарплату плачу! Если бы не вчерашняя пьянка, так бы и не оценил незаменимого сотрудника.

- А где она учится?

- В строительном.

Следующим набираю декана архитектурного факультета нашего «строяка».

- Какие люди о нас вспомнили! – стебётся Мишка. – Не ожидал! Обычно я тебе звоню, когда надо что-нибудь проспонсировать.

- Решил вот сам предложить, чтоб тебе просить не пришлось – однокашники всё-таки, – включаюсь в студенческий трёп. – А что, есть проблемы?

- Ты же знаешь, деньги лишними не бывают. Всегда найдём куда пристроить. А у тебя что?

- Мне как раз надо пристроить на хорошее дело сотенку тысяч рубликов. Может, у тебя там есть студенты одарённые или нуждающиеся? И им хорошо, и мой нимб ярче.

- Ванёк, ты мне послан Небом! – кричит Миха. – У меня тут одна студентка сегодня заявление написала, обходной взяла – нечем платить за последний курс. А у меня, как назло, ни одного бюджетного места в магистратуре. Ей-богу, чуть сам не заплакал, глядя на неё: голова у девчонки золотая. Как раз сотня ей и нужна. А чтоб не просто так деньги вкладывать, составим с ней контракт на отработку.

- Ну, это необязательно, – щедрую я, – хотя умные головы мне не помешают. А если не найдётся ей места через год, то можно великодушно отпустить на вольные хлеба.

- Таких не отпускают, – смеётся декан. – Хотя, как знаешь: она без работы не останется.

В половине шестого, когда Марина уже собирается покинуть свой пост в приёмной, раздаётся звонок.

- Иван Антонович, – слышу взволнованный голос Синички, – я… я всё отработаю, обещаю. Спасибо огромное!

- Алиса, – улыбаюсь в трубку, – не ты одна умеешь держать своё слово. Конечно, отработаешь, девочка. Учись хорошо.

Не дожидаясь ответа, кладу трубку на рычаг. Выхожу в приёмную. Сбоку, у стола Марины, есть небольшое зеркало. Вижу в нём свою улыбающуюся рожу и подмигиваю ей:

- Здравствуй, Дедушка Мороз!

Глава 4

Июнь-2018

Свершилось! Ещё каких-то дней десять – и я дипломированный архитектор. Шесть лет каторжного труда, и столько же – удовольствия от него.

Сегодня – защита дипломного проекта, в следующую пятницу – вручение дипломов. И – до свидания, дорогой «строяк»! Прощайте, бессонные ночи за отметку – здравствуйте, бессонные ночи за зарплату! Ух, как не терпится увидеть свой первый объект! Или хотя бы реализовать уже готовый, дипломный проект. Декан обещал предложить его владельцу здания.

Руки слегка дрожат, но я уверенными движениями развешиваю на демонстрационной доске чертежи, Ника настраивает проектор для презентации. Я защищаюсь первой, потом буду помогать ей. Мы так привыкли страховать друг друга, что трудно представить, как теперь будем работать в разных местах. Мало того – у конкурентов.

Нику пригласили на небольшую, но перспективную должность в строительную компанию «Максимовский и партнёры», а я… Я пойду отрабатывать «должок» у Стадника.

За все месяцы учёбы я больше ни разу с ним не виделась и не говорила, кроме того звонка. Своим «конечно, отработаешь» и «учись хорошо, девочка» он чётко определил наши отношения. Точнее, их отсутствие. Я, честно говоря, не очень-то и рассчитывала, особенно после того, как увидела его настоящего в шикарном кабинете. Но это не отменяет моей самой искренней благодарности к этому человеку, давшему мне возможность доучиться и начать работать по специальности.

Теперь я смогу и долг выплачивать, и помогать родителям ставить на ноги брата. Дима уже начинает понемногу ходить; врачи говорят, что он сможет полноценно жить, иметь семью. Его это поддерживает, он старается хорошо учиться, ведь к окончанию школы он будет практически здоров. Меньше чем за год он перенёс четыре операции на ногах и две – на внутренних органах. Очень переживал, что из-за его глупого увлечения мотоциклами я лишилась родительской поддержки в учёбе. Как ему ни объясняли, что его жизнь и здоровье важнее всего, он всё равно чувствовал себя виноватым, пока я не объявила, что за хорошую учёбу получила грант на оплату последнего курса. И пусть это не совсем точная информация, но её в той ситуации было достаточно. Как бы я объяснила родителям, что обучение мне оплатил мужчина, с которым я познакомилась в ночном клубе?

Я, конечно, порылась в сети и нашла кое-какую информацию. Иван Стадник окончил тот же факультет, что и я, унаследовал от отца крупную строительную фирму, которой владеет единолично. Этот факт автоматически сделал его богатым человеком, завидным женихом и неисправимым трудоголиком. С женщинами его видят регулярно, но всегда с разными; постоянная подруга у него была в последний раз ещё в студенческие годы. А было это… постойте! Он всего на пять лет старше меня?! А мне показалось, что ему слегка за тридцать. Эй, парень, это ж надо так себя не любить!

Вот как-то так я немного посокрушалась в прошлом году над нелёгкой судьбинушкой большого босса и с головой погрузилась в последний год учёбы. И только вчера, когда декан (он же – мой научный руководитель) намекнул, что мой дипломный проект возможно реализовать, я вспомнила, что не принадлежу сама себе, пока господин Стадник не сочтёт мой долг уплаченным. Ладно, в любом случае, по счетам надо платить. Если бы не он, я бы сейчас со своим дипломом бакалавра, в лучшем случае, где-нибудь на побегушках была. Так что, Алиса, как только возьмёшь в руки диплом, сразу же дуй в офис «Зодчего» и работай, работай, работай…

О, а вот и комиссия пожаловала. Первыми вошли заведующие кафедрами, потом проректор по научной работе и, наконец, наш декан в сопровождении… нет! Только не он! Боженька! Ну, зачем сейчас?! Я бы к нему и так пошла с дипломом.

Но никто меня не услышал, или проигнорировали мою мольбу наверху, потому что Михаил Вячеславович представил студентам членов государственной комиссии, а также почётного гостя и постоянного спонсора Стадника Ивана Антоновича. Всё, сейчас я завалю защиту!

Глава 5

Не завалила…

Молодец, девочка! Сумела взять себя в руки и отбарабанила просто блестяще. Сначала, видя, как она побледнела при виде меня, я хотел пожалеть и не задавать вопросов. Но эти поджатые губы, вздёрнутый подбородок, строгий взгляд так и провоцировали зацепить чем-нибудь, смутить или разозлить. Не вышло: девочка – скала. Чётким ледяным голосом ответила на всё. Даже придраться не к чему.

Вчера у меня состоялся любопытный телефонный разговор. Звонил Мишка, мой сокурсник и самый молодой декан всех вузов города. Сразу выдал в лоб:

- Поздравляю!

- Спасибо. С чем, позволь полюбопытствовать?

- Ты что, забыл, что было девять месяцев назад?! – искренне удивился ОН.

- Я стал отцом?! – искренне удивился Я.

- Хохмишь? Да тебя не так-то просто обрюхатить! – рассмеялся Мишка, счастливый муж и отец ещё со студенческой скамьи. – Я говорю про девочку, которой ты оплатил обучение.

- Ну, да, припоминаю что-то. А что с девочкой?

- Завтра она защищает диплом. Ты должен быть обязательно.

- Прямо-таки обязательно? – усмехнулся я.

- Конечно! Ты что, забыл, что она теперь будет работать у тебя?

Вот тут я, признаюсь, завис.

- А с чего это у меня?

- Вот память! Я ж тебе контракт присылал, что она отработает всю сумму с процентами.

- Мих, да это необязательно: мы через благотворительные расходы оформляли, – начал я отнекиваться.

- Ну, как знаешь! Я бы на твоём месте такими кадрами не разбрасывался. Максимовский её уже сватал к себе, а она отказалась, думала, что тебе должна. Так он её подругу на работу взял. Но раз ты не заинтересован…

- Погоди, что это за кадр такой ценный, что её прямо тёпленькую из аудитории на работу зовут?

- Завтра в десять она защищается. Приходи – увидишь. Кстати, тема её проекта тебе тоже понравится.

Мишка отключился, а я стал вспоминать события девятимесячной давности. И первое, что мне пришло в голову, – «Синичка». Вспомнил, как было неловко перед молоденькой девчушкой за свои пьяные бредни, как она зацепила меня заявлением о том, что всегда отвечает за свои слова, как хитрил перед приятелем, пытаясь представить случайностью своё участие в её судьбе. Интересно, она по-прежнему так грозно зыркает своими наивными глазищами из-под очков? Кстати! А где очки? В офис она приходила в них, в джинсах и бежевой рубашке «сафари». Надо же – запомнил! А в клубе была в приталенном жёлтом платье с белой полосой по подолу, с завитыми волосами и без очков. Вот ведь: на следующий день не мог вспомнить о ней ничего, а спустя столько времени она встала перед моими глазами, как будто видел её вчера. Вспомнил Дитриха, целующего руку её подруге, вспомнил, как танцевали вчетвером, как пахли её каштановые волосы, когда я что-то шептал ей на ухо в медленном танце. Как впервые за семь лет чувствовал себя счастливым, прижимая к себе тёплое девичье тело.

Интересно, есть у неё сейчас парень? Хотел бы я взглянуть на счастливчика, которому так повезло.

За три часа, пока защищались другие студенты, я столько всего передумал! И все мои мысли вертелись вокруг вон той девочки (хотя нет, теперь-то я знаю, что ей двадцать три), которая ни разу не повернула голову в мою сторону, но это не помешало мне рассмотреть, как горят её щёки и уши. А во время защиты была белая, почти как её блузка. Я осмотрел четверых присутствующих парней: кто же из них тот гадёныш, который заставляет пылать мою девочку? Мою?! Успокойся, Иван! Не твоя, и никогда твоей не будет. Лучше о проекте подумай: Мишка тебе за свою любимую студентку такой подарок преподнёс!

Наконец, раздаются последние аплодисменты, и студенты выходят из аудитории ждать решения комиссии. Я присутствую на заседании, но в обсуждении не участвую. Мишку поздравляют: три студентки – две «пятёрки». Ну, да, у него чутьё на таланты. Он и сам вундеркинд.

После объявления оценок и поздравлений Мишка подводит ко мне Синичку.

- Вот она, моя гордость, – он, действительно, чуть не лопается, – и ты, Иван Антонович, тоже к этому руку приложил. Это Алиса, лучшая студентка выпуска. Алиса, это Иван Антонович Стадник, твой ангел-хранитель и мой давний приятель.

Синичка вежливо сообщает, как ей приятно познакомиться, выдаёт дежурные слова благодарности. Да не людоед же я, в самом деле! Мишка добивает её ещё одной новостью:

- Кстати, Алиса, Иван Антонович и есть владелец старого здания кинотеатра, реставрацию которого ты спроектировала.

А вот и искорка интереса. О, как реснички взлетели!

- Алиса, – обращаюсь теперь сам, – приходите в офис завтра, обсудим Ваш проект и работу в моей фирме.

- У меня ещё нет диплома, – еле слышно отвечает она.

- Это формальности. Когда у вас вручение?

- Двадцать девятого.

- Будете отмечать?

- Наверное. Пока ничего не решили.

Ещё несколько незначащих фраз – и мы прощаемся и расходимся по своим делам. Завтра она снова войдёт в дверь моего кабинета, и снова – в десять. Я сам назначил это время. Похоже, у меня едет крыша.

Глава 6

Двадцать девятого мы будем отмечать вручение дипломов всей группой. Но кто осудит нас с Никой за то, что мы отметим защиту сегодня и вдвоём?! Мы обе получили «отлично», умницы и красавицы с красными дипломами. Самое место нам… в нашей комнате в общежитии. Здесь мы прожили вдвоём шесть лет! Здесь мы впервые попробовали вино. Здесь вытирали слёзы и сопли друг другу, когда на нас сваливались непоправимые (с точки зрения восемнадцати-двадцатилетних девчонок) несчастья. Здесь до выпученных глаз колдовали над чертежами. Здесь вместе сочиняли остроумные ответы на сообщения парней, пытавшихся познакомиться в соцсетях. Здесь же в августе прошлого года у подруги родилась гениальная мысль: «Утро вечера мудренее. Пойдём-ка мы в клуб, развеем тебя хоть на вечер».

В итоге развеялась она сама: напилась, закадрила пьяного немца, который весь вечер шпрехал нам комплименты, целовал подруге руки и сокрушался, что с ним сейчас нет его сына, и отпрыск не имеет возможности познакомиться с прекрасными русскими девушками. Но в следующий раз он обязательно привезёт кровиночку с собой, потому что во всей Германии не найдётся невесты, более достойной, чем Вероника Погодина. Вот с этим последним утверждением герра… «не помню как его там» я абсолютно согласна. Вероника – моё сокровище, человек, которому я доверяю как себе.

И сейчас за бутылочкой белого вина мы обсуждаем события сегодняшнего дня. Ну как обсуждаем… кивать я иногда успеваю. А если в поток её речи удастся вставить пару междометий, то это будет большая удача. Выглядит это примерно так:

- Нет ты видела как он на тебя смотрел это же ясно как божий день он на тебя запал ещё в прошлом году в клубе иначе бы стал мужик такие деньги тратить на неизвестно кого чего ты мычишь дело тебе говорю он ради тебя явился на защиту причём тут декан и вопросы задавал только тебе да пофиг кинотеатр думаешь он не нашёл бы опытного архитектора кроме тебя короче со стороны видней не зевай и мужик твой а что и красавчик и богатый и не жлоб а что кобелина так влюбится и перевоспитается.

Примерно к середине этого словесного шквала я отчаялась что-либо доказать. Ника придумала себе сюжет и не отступит от него, даже если всё будет выглядеть совершенно нереальным. Вот такой она романтик. За это её и люблю.

Мы с Вероникой – противоположности. Я шатенка, небольшого роста, сдержанная и аккуратная. Подруга – светловолосая нимфа, высокая, но никто бы не сравнил её с моделью. Есть в ней что-то аристократичное. Но только во внешности, потому что по темпераменту – это вихрь, смерч, тайфун и все подобные катаклизмы в одном организме. Парни всегда сначала замечают её, восхищаются, но далеко не каждый способен справиться с этой страстной натурой, не потеряться рядом с ней, став её бледной тенью. На меня обращают внимание во вторую очередь, но почему-то через некоторое время большинство Никиных поклонников становятся её преданными друзьями, и первая просьба, с которой они по-дружески к ней обращаются – посодействовать в сближении со мной. Эта ситуация повторялась уже столько раз, что назвать её случайностью практически невозможно.

Через несколько дней мы обе станем обладательницами дипломов «с отличием», хотя по поведению Ники никто бы об этом не догадался.

Завтра мне идти в офис Стадника, в очередной раз благодарить его за помощь (а я, реально, очень ему благодарна) и отрабатывать свой долг. Значит, пора завязывать с нашими посиделками и ложиться спать.

Вроде бы и не много я выпила (прикончить бутылку мы так и не смогли), но мне всю ночь снилась какая-то ерунда. То привиделось, будто я проваливаюсь на защите диплома, хотя даже во сне я помню, что уже защитилась. То я каталась на огромном добродушном дельфине. Под утро я запомнила сон, в котором в распахнутую дверь нашей комнаты в общаге влетела удивительной красоты бабочка и стала виться вокруг моей головы, а потом села на раскрытую ладонь.

Ника, как всегда, озадачилась поиском ответов. А точнее – полезла в интернет читать сонники. Наверное, нашла там что-то интересное, потому как время от времени довольно ухмылялась и потирала руки. Даже мне, не верящей в подобную чепуху, стало любопытно.

- Ну, и чего ты там нарыла?

- А вот по всем статьям получается, что ждут тебя прочные отношения, скорее всего, семейные. И любовь, любовь…

- Знаешь, – фыркнула я,- ты мне напоминаешь цыганку на рынке: дашь денежку – нагадает счастье, не дашь – увидит порчу, предложит снять, и в результате всё равно что-нибудь у тебя выцыганит.

Какая тут любовь? Какие отношения? Я сегодня отдаюсь в рабство.

В этот раз я решила опоздать. А что? Вдруг разозлится и не возьмёт на работу? Куда лучше зарабатывать деньги где-нибудь в другом месте и отдавать ему, чем видеть его снисходительную рожу каждый день. Столько времени прошло, а мне так и вспоминается тот, клубный, Ваня, такой весёлый, добродушный, бесхитростный и озорной. А те два раза, когда я видела его с заморженной «офисной» физиономией, отзывались в моём сердце постоянной тупой, давящей болью.

Не повезло. Точнее, не прокатило. Несмотря на моё пятнадцатиминутное опоздание, секретарша, та же, что и в прошлый раз, и виду не подала, что что-то не так, и с приветливой улыбкой проводила в кабинет шефа. Он стоял у того же окна в той же позе. Меня накрыло ощущение дежавю. Сделав несколько неуверенных шагов, я остановилась. После небольшой паузы Стадник наконец произнёс:

- Ну, здравствуй, Синичка…

- Здравствуйте, Иван Антонович, – начала, было, я, но он перебил.

- Прекрати! Мне твоего официоза и вчера хватило.

Я растерялась. Не понятно, как себя с ним вести.

- Люди, которые пили на брудершафт, не должны строить из себя незнакомцев, – продолжал между тем Стадник. – Или уже забыла?

- А Вы-то помните? – не удержалась я.

- Ну вот, теперь узнаю свою Синичку! – он улыбнулся так искренне, что у меня сердце подпрыгнуло и застучало где-то в горле: Ваня! – Сейчас я помню всё, до слова.

Я почувствовала, как мои щёки и уши заливает тепло. Я надеялась, что алкогольная амнезия не позволит ему восстановить в памяти всё то, что он тогда говорил, а главное – что я ему отвечала. Ведь он наутро не помнил даже моего имени. Но тут мне снова не повезло.

- Замки вдоль Рейна стояли много веков – пусть подождут ещё чуть-чуть, – выдаёт он с самодовольной улыбкой, и я понимаю, что, действительно, помнит. – А навигация там до первого ноября.

Заинтересовала история  Синички и Стадника? Хотите следить за их испытаниями, грустить и радоваться вместе с ними? Добавляйте книгу в библиотеку и подписывайтесь на автора. И не пожалейте сердечка, чтобы порадовать автора. Авторы – они такие... как дети!

Глава 7

«Иван! Куда тебя понесло?!» – надрывается внутренний голос. Думаю, это Разум. И обычно я к нему прислушиваюсь. Но не сегодня.

Девчонка смущается, краснеет, но продолжает хорохориться, и меня это ужасно смешит и… возбуждает. Усаживаюсь за стол, чтобы не спалиться, поправляю брюки, пока не лопнули. Алиса решила бросить мне вызов! Намеренно опоздала и вошла с таким плохо скрываемым предвкушением, что я мгновенно решил не поддаваться на провокации и насладиться её замешательством. Да-да, Синичка, я вспомнил, как горели твои глаза, когда Дитрих расхваливал красоты легендарной Германской реки и окрестных замков. Вспомнил, как спросил, хотела бы ты поплыть на теплоходе по Рейну, и ты ответила: «Только с тобой». Сказала и смутилась, заговорила на другую тему. Но я помню, как в ответ на эти слова крепче прижал тебя к себе, и ты не отстранилась. Помню, как мы танцевали, как вдыхал аромат твоих волос, шептал тебе, как ты прекрасна, допытывался, почему такая грустная. Всё это мне хочется ей напомнить, но боюсь, она решит, что я клеюсь, и больше в моём кабинете не появится. Ладно, поговорим о делах.

- Алиса, давай по-простому, – снисходительно предлагаю я. – Михаил – мой приятель ещё со студенчества. Талантливый парень и наследник Остапа Бендера.

Замечаю её вопросительный взгляд и поясняю:

- То есть Великий Комбинатор. Схватывает и просчитывает всё мгновенно. И тут же строит план. Нам с тобой посчастливилось стать частью одного из его планов. Поэтому располагайся поудобней и смирись со своей судьбой.

- Михаил Вячеславович не причинит мне вреда, – с абсолютной уверенностью заявляет Алиса и на самом деле удобно устраивается в офисном кресле напротив меня.

- В этом я не сомневаюсь, – соглашаюсь с ней. – Но и мне он не навредит. Миха…ил убил одним ударом несколько зайцев. Я позвонил ему и предложил адресную спонсорскую помощь, зная, что ты в ней нуждаешься. А дальше уже действовал он. Во-первых, назвал именно тебя: ты в этот день написала заявление. Во-вторых, обставил всё так, чтобы в будущем у тебя гарантированно была работа в не самой маленькой фирме. В-третьих, предложил тебе тему дипломного проекта (это же он? Я так и знал!), связанную с перестройкой старого кинотеатра. Реставрация и модернизация – сложный процесс. Представляешь сама, как выгодно смотрелась его лучшая студентка с таким сложным проектом? А если учесть, что именно он за месяц до этого посоветовал мне выкупить с торгов этот самый кинотеатр, то комбинация его достойна восхищения. Проект твой просто отличный – я бы его взял почти без доработок. Если согласишься его реализовать, то будешь в шоколаде. Не каждому новичку так везёт.

Я вылил на девушку поток информации и, не дав опомниться, подытожил:

- Ну что, согласна у нас работать?

- А у меня есть выбор?

Б..! она что, хочет отказаться?! Не отпущу!

- Вряд ли, – припечатываю очевидным, – у тебя же контракт.

- Тогда к чему эти вопросы? – произносит ледяным тоном. – Но мне после получения диплома нужно съездить к родителям.

- На какое время и куда?

- Хотя бы на несколько дней, – и она называет большую деревню на юге области.

- Это же почти двести километров! – удивляюсь я.

- Двести сорок, – уточняет Алиса. – Целый день добираться на двух электричках и автобусе.

- Когда собираешься ехать?

- Первого июля.

- Я третьего еду в Ростов на четыре дня. Могу завезти и потом обратно забрать.

- Ну… это же крюк от трассы…

Да! Она почти согласилась!

- Поверь мне: пятьдесят километров для «Мерса» не крюк.

- Потом мне нужно будет пройти комиссию и снять квартиру: нам с Никой разрешили пожить в общежитии до августа.

- Это не проблема. Как только подпишешь контракт, тебе выплатят аванс, на квартиру хватит на несколько месяцев.

- Ничего себе аванс! – Алиса прищурилась. – У вас всем начинающим такую зарплату платят?

- Аванс не из зарплаты, – пояснил я. – Это за проект. А он стоит немало. Кстати, не обижайся, но руководить стройкой будешь под присмотром начальника архитектурного отдела. Он толковый специалист, без крайней надобности вмешиваться не будет. Просто мужики-строители – это тебе не институт благородных девиц – нужен человек с крепкими нервами.

Конечно, я не позволю никому ослушаться Синичку. Пусть попробует кто-нибудь косо взглянуть – вылетит в один час. То, что она талантливый архитектор, я понял ещё на защите. Проект – просто бомба! Продумано всё, вплоть до парковки и подсветки. Единственное, что Алиса не могла знать, что на прошлой неделе я выкупил небольшой участок земли рядом с кинотеатром и теперь нужно спроектировать на нём оригинальную детскую площадку с кафе. Но для неё это не будет проблемой. А то, что она готова работать, видно по её горящим глазам. Хоть она и пытается оттолкнуть меня своими условиями и холодным тоном, но прекрасно понимает, что получить предложение о самостоятельной работе в день защиты диплома – голубая мечта архитектора. Ай да Миха!

- Значит, договорились?

Она помедлила и, вздохнув, ответила:

- Договорились.

Одного не пойму: почему девушка, таявшая в моих руках в клубе, теперь ведёт себя так, будто меня дерьмом намазали? Вроде бы не хамит, со всем соглашается, но как-то через силу что ли! И почему меня это волнует?

- Алиса, – спрашиваю, уже не скрывая досады,- что не так?

Она смотрит на меня с какой-то тоской в глазах и отрицательно крутит головой.

- Тебе не нравится моё предложение?

- Нравится. Я же не глупая.

- Тогда в чём дело?

- Я… не знаю, – еле слышно говорит она, и в глазах её блестят слёзы. Она наклоняет голову, чтобы скрыть их, но они падают против её воли, оставляя тёмные точки на подоле синего сарафана. Я вижу, что она не понимает и пугается своих эмоций, злится, что не может их контролировать.

Я тоже не могу совладать с желанием утешить её, защитить ото всех, даже от себя самого. Не замечаю, как оказываюсь перед её креслом на корточках, как начинаю поглаживать её сцепленные добела кисти, вытирать ладонями заплаканные щёки. Не помню, как потянул её к себе, и мы оказались друг перед другом на коленях около кресла, как зарылся руками в её волосы и зашептал что-то ласковое, как начал покрывать поцелуями мокрое лицо, шею, губы… Как почувствовал её ответ и сошёл с ума…

Ох, Синичка-Синичка! В прошлом году я не пустил тебя в свою жизнь, побоялся эмоций, которые ты во мне будила. Просто похабно откупился от тебя и радовался свободе, считая себя благодетелем. Почти год я мог вот так прижимать тебя к себе, целовать твои розовые губы, вдыхать запах твоих волос! А я… струсил, разменял это огромное счастье на десяток пошленьких связей, главной прелестью которых была их краткость. Я мог бы быть твоим любимым, а стал… работодателем.

Мысль о том, что Алиса теперь фактически моя подчинённая, наёмный работник, мгновенно отрезвила меня. После такого собеседования начинающий архитектор Жарикова седьмой дорогой будет обегать мою фирму. Ведь намного проще устроиться к конкурентам и просто выплачивать мне долг. Но проблема в том, что деньги интересуют меня в последнюю очередь, вернее, не интересуют совсем. Мало того, я вполне могу обойтись без ещё одного архитектора, даже такого талантливого. А вот отпустить от себя мою Синичку я уже не смогу. И мне плевать, если у неё есть парень: значит, ему не повезло. Она и сама ещё не знает, но она МОЯ! ТОЛЬКО МОЯ!

Глава 8

Когда выхожу в приёмную, секретарша участливо интересуется:

- Взял?

Молча киваю и выскакиваю из приёмной.

Да, взял. Похитил, отнял. Забрал моё сердце и душу одним поцелуем, несколькими бессвязными словами. Завладел каждой клеточкой моего тела, которое теперь ждёт его прикосновений, хочет большего, чем этот разбойник успел сделать за несколько минут в кабинете.

Не знаю, что остановило его, но я очнулась при словах: «Моя! Не отпущу!» Холодной волной накрыло осознание моей зависимости. Да, я связана контрактом, но и без него мне совесть не позволила бы остаться в должниках у постороннего человека. Он это понимает и заявляет свои права не только на мои знания и рабочее время, но и на меня лично. В другой ситуации поставила бы хама на место, ушла бы, хлопнув дверью так, что штукатурка бы посыпалась, пригрозила бы заявить о домогательствах. Но что делать, если я на седьмом небе от этих домогательств? Да и, честно говоря, ничего больше поцелуя он себе и не позволил. Усадил меня обратно в кресло, сообщил, что нужно заполнить анкету у Марины, напомнил, что заедет за мной в общежитие третьего июля в половине шестого утра.

Встать рано и отправиться в путь на комфортабельном автомобиле – это не проблема. Проблема – водитель, который будет рядом со мной почти три часа. Это он ещё не знаком с нашими сельскими дорогами, если думает, что его «Мерседес» слизнёт эти километры, как корова языком. Есть там один участок у реки – кошмар водителя. Но я Стадника за язык не тянула, сам вызвался да ещё и настаивал. Хорошо, что всё это время он будет рулить и ругать дороги: всё мне меньше внимания. Потому что, если он хоть раз так на меня посмотрит, скажет что-нибудь своим завораживающим шёпотом, прикоснётся, а уж тем более поцелует… я за себя не в ответе. Боюсь, что тут же забуду, что он таким способом взыскивает должок. Просто потеряюсь в нём, сдамся в добровольное рабство, а когда он наиграется, умру, как оранжерейный цветок на ярком солнце. Единственный способ остаться, хоть и с разбитым сердцем, но с не до конца растоптанной гордостью – это не подпускать его к себе, ограничиваться только деловым общением. Иначе потом я себя по пылинкам не соберу.

Старательно вывожу в анкете «Жарикова Алиса Романовна», а сама не могу думать ни о чём, крометого, что было в кабинете. Однако через пятнадцать минут всё заполнено и я, попрощавшись с дружелюбной Мариной, выхожу в коридор. Передвигаюсь «по приборам», потому что в глазах снова слёзы. Да что это со мной?! Никогда ведь плаксой сентиментальной не была. С чего вдруг разревелась при постороннем человеке? Сама ведь не поняла, от чего плакала: то ли от радости, что так удачно складывается с работой, то ли от благодарности за всё, что он для меня сделал, то ли от горького понимания, что этот мужчина, о котором я столько времени запрещала себе даже думать, сейчас так близко и так далеко. «Начальник», «шеф», «босс» – как тут принято его называть? Мне всё равно, потому что у меня в голове он Ваня, Ванечка. Какими бы миллионами он тут ни ворочал, перед моими глазами он весёлый, озорной парень, распевающий «Катюшу» в обнимку с немцем.

Останавливаюсь посреди коридора, чтобы вытереть слёзы. Дверь справа открывается, и оттуда кто-то выходит. Сначала мужчина проходит мимо, но, заметив моё состояние, возвращается:

- Девушка, я могу Вам чем-нибудь помочь?

Я мотаю головой и не смотрю на него: не хочу, чтобы будущие коллеги видели меня в таком состоянии. Но чувствую, как он берёт меня за запястье и буквально втаскивает в кабинет, из которого только что вышел.

- Алиса! Что случилось? Что ты тут делаешь?

Я поднимаю голову и узнаю человека. Господи! Вот ещё этого сюрприза мне не хватало для полного счастья! Почему сегодня судьба решила меня добить окончательно?

- Привет, Матвей. Ничего не случилось. На собеседование приходила.

- Не прошла? – сочувствует он.

- Прошла. С середины июля буду работать в архитектурном отделе.

- Вот как… – по-моему, он слегка растерялся, – значит, будем работать вместе. Я начальник архитектурного. А плачешь-то отчего?

- От счастья! – огрызаюсь я и выбегаю из кабинета с такой скоростью, будто боюсь упустить последний шанс выбраться на свежий воздух.

Боженька! Сегодня у тебя совсем хреновое чувство юмора!

Глава 9

Июль-2018

Я узнал, в каком клубе архитекторы «обмывали» дипломы. Два раза проехал мимо, но справился с собой и не вошёл. Зачем мне показываться ей на глаза? Подумает ещё, что я её преследую. «А что же ты сейчас делаешь?» – ехидно спрашиваю сам у себя и, чертыхнувшись, отправляюсь домой. Чтобы уснуть, мне понадобится немного коньяка. Но взглянув на бутылку, закрываю дверцу бара и вздыхаю: даже пить нет настроения. Почему я не вошёл в клуб? А что бы я там делал? Смотрел, как Алиса веселится со своими сокурсниками, выпивает «за будущее», за студенческие годы, за дружбу… Погодите! Этих трёх тостов уже достаточно, чтобы свалить с ног мою Синичку! А если она ещё и за здоровье преподов выпьет, то кто её домой отвезёт?! А вдруг кто-то воспользуется беспомощностью подгулявшей девушки! Нет, надо срочно спасать!

«Угомонись, придурок! – осаживаю сам себя. – Думаешь, у такой девчонки нет парня? И даже если нет, то всё равно кто-нибудь из друзей не бросит её. Хотя бы и подружка Ника». Но тут я вспомнил, что в тот раз в клубе именно Ника нализалась вдрызг со мной и Дитрихом, а Алиса помогала дяде Славе всех загружать и развозить по койкам. Как же она справится с этим одна?

Короче, полчаса мне хватило, чтобы убедить себя, что я не имею никакого морального права спокойно находиться дома, когда беспомощной девушке, моему будущему сотруднику, угрожает такая немыслимая опасность. Ещё через две минуты я выруливаю из подземного гаража своей новенькой высотки.

Да-да, я живу не во дворце и даже не в особняке, хотя могу позволить себе построить что угодно. В нашем доме за городом живёт папина сестра тётя Лена, которая ухаживает за бабушкой Верой. Больше родственников у меня нет: ни двоюродных, ни троюродных – никого. Возможно, где-то обитает родня по матери, но я этого не знаю: мама приехала учиться в наш город из Белоруссии, вышла за папу и через шесть лет умерла от тяжёлой болезни сердца. Мне тогда было четыре. Отец говорил, что у неё кто-то остался на родине, но не близкие родственники, иначе бы она не поехала искать свою судьбу в такую даль. Тётя Лена замуж не вышла, потому что её жених погиб в Афганистане, а другого полюбить так и не смогла. Вот и живёт теперь с матерью, помогает всем соседским старичкам и старушкам, никогда не унывает, говорит, что у каждого своя дорога в жизни. Собственно, она-то и заменила мне мать.

Около клуба я разглядел небольшую группку молодых людей, похоже, студентов. Припарковался и подошёл к входу. Охранник молча кивнул мне и посторонился, пропуская внутрь.

У бара никого из знакомых я не обнаружил. На танцполе – тоже. Неужели вчерашние студенты решили гульнуть в VIP-зоне? Хотя… почему бы и нет? Большинство выпускников архитектурного факультета могут себе это позволить. Но не Алиса. И не Вероника. Просто так они что ли жили в общежитии? Значит, у подружек есть богатенькие парни-мажоры, которые за них платят и наслаждаются сладкой красотой хорошеньких девчонок. «Убью!» – пронеслось в голове. Правда, я не решил ещё, кого именно, но это детали.

VIP-зона – это отдельные кабинеты. Как понять, где именно тусуются свежеиспечённые бармы и постники*? Спросил у администратора. Тот ответил, что около получаса тому назад ушли, кажется, собирались кататься по набережной. Та-а-ак… А давненько я нашим водохранилищем не любовался.

Следующие два часа стали кошмарной погоней. На набережной компании не оказалось, поспрашивал у молодёжи – выяснил, что говорили что-то о гонках. У нас в городе стритрейсеры собираются только в одном месте, туда я и отправился. Но неугомонные студенты и там долго не задержались. И где их теперь искать в три часа ночи?

Остаётся только одно: подождать у общаги и убедиться, что с девчонками всё в порядке. Стал в стороне от главного входа и принялся терпеливо ждать.

К пяти утра, когда они так и не появились, не знал, что и думать: не то с ними случилось что-то, не то просто заночевали у своих парней. Меня не устраивали оба варианта.

В половине шестого я через телефон вошёл в базу данных своего рабочего компьютера. Но Алису туда Мариночка ещё не внесла, потому что у неё ещё не было диплома, да и заявление она пока не писала. Всё на уровне устных договорённостей. Диплом Алиса должна принести в понедельник, а во вторник мы вместе едем: я – в Ростов, она – к родителям. Если, конечно, я сдержусь и не оторву ей голову за то, что не ночевала дома.

Пока я распалял себя кровожадными мыслями, дверь общежития широко раскрылась и на пороге появилась Синичка собственной персоной. В белой футболке, удлинённых шортах, и в кроссовках, явно видавших лучшие времена. Значит, постоянно бегает? А когда же она домой явилась, если я тут с трёх дежурю? Ответ один: «Ваня, ты идиот!» Пока я носился по городу и охранял двери общаги, Синичка мирно спала в своей кроватке, а в шесть вышла на пробежку.

Хорошо, что сегодня суббота, можно не ехать в офис. «Спать иди, сталкер недоделанный!» – дал я себе дружеский совет и тут же им воспользовался.

*Барма и Постник – русские зодчие. По́стник Яковлев — русский зодчий из Пскова, создавший в 1555—1560 годы совместно с зодчим Бармой храм Василия Блаженного, или Покровский собор «что на рву», на Красной площади в Москве, а также Благовещенский собор Казанского кремля. Существует также версия, что это одно лицо.

Глава 10

В понедельник я просыпаюсь немного позже обычного. У меня нет привычки долго валяться в постели, но именно сегодня я тщетно ищу повод, чтобы не ходить в «Зодчий». С мужчиной, который в будущем станет занозой в моём сердце, я уже почти смирилась. Куда мне деваться: должок! А вот занозу из прошлого в непосредственных начальниках я как-то не ожидала.

Я была на втором курсе, он – на последнем. В сентябре мы устраивали «посвят» для первокурсников: подготовили программу, арендовали два автобуса и недорогую турбазу и отправились посвящать новичков в прелести студенческой жизни. Деревянные домики были разбросаны в хаотичном порядке по всей территории базы. Первокурсницы сначала жались друг к дружке, как испуганные котята, потом разыгрались, причём даже те, кто совсем не выпивал. Нам, пятёрке организаторов, пришлось не ложиться до последнего гуляки, составлять компанию каждому, желающему выпить. А таковые находились даже в два часа ночи. Мне, хорошо подвыпившему «жаворонку», это было очень тяжело, голова сама клонилась к любой поверхности, причём не только горизонтальной. Как-то так незаметно она и оказалась на плече у Матвея. Я смутно помнила, как мы начали целоваться, как он нёс меня на руках в один из домиков, как тяжело дышал над ухом, расправляясь с моей одеждой.

До этого у меня никого не было. Не совсем, конечно, но дальше поцелуев и стыдливого рукоблудия не заходило. Поэтому когда утром я проснулась и обнаружила себя на узкой кровати не одну, а с главным ловеласом факультета, да ещё и раздетыми, вариантов объяснения данного факта было болезненно мало. Самое обидное, что я не помнила, как всё происходило, что я чувствовала, ведь парень умный, красивый и, как говорили, очень опытный. Ещё обидней стало, когда он проснулся. Я, понятно, после первого раза стеснялась, не знала, что сказать. А он как-то подозрительно покосился, пробурчал что-то невнятное и ушёл в домик к парням. После возвращения с базы Матвей некоторое время избегал меня, что я объясняла вполне банальной причиной: пьяный донжуан затащил в постель такую же пьяную девственницу, которая ничего не умеет, а утром протрезвел, побоялся, что она напридумывает с ним своё глупое «долго и счастливо», и постарался держаться от неё подальше. Всё просто.

До разговора со мной он снизошёл только через неделю. Увидел меня с мороженым в сквере у института, где я поджидала Нику, и подошёл.

- Привет, Алис.

- Привет.

- Хорошо, что ты сегодня одна. Хочу с тобой поговорить.

- О чём говорить, Матвей? И так всё ясно.

- Ты никому об этом не рассказывала?

- Нет. Нечем хвастаться.

- Да уж… нечем. Я прошу тебя: давай всё, что произошло, останется между нами.

- А что произошло, Матвей? Ничего не произошло! Подумаешь! С кем не бывает, когда столько выпьешь?!

- Спасибо.

Он ещё немного потоптался около скамейки и ушёл. Я по-прежнему молчала, не говорила об этом даже Нике. Но Матвей, который раньше подходил поболтать и даже пофлиртовать немного, тот весёлый Матвей стал каким-то замкнутым, задумчивым и избегал нашей компании. На меня поглядывал настороженно, хотя своих связей, даже мимолётных, до этого случая никогда не скрывал. Да и девственница я у него, по слухам, была не первая.

Я голову сломала, что его так могло во мне оттолкнуть. Неопытность? Или я сказала что-то не так? Или от меня противно пахнет? Так и не докопавшись до реальной причины, я придумывала себе одну невероятней другой, обрастала комплексами, отталкивала от себя вполне симпатичных мне парней. Очень боялась повторения того кошмара. За пять лет, прошедших с тех пор, я так и не повторила свой сексуальный опыт. На факультете меня стали считать заучкой, а в другие места я не ходила, избегая любой возможности познакомиться с кем-нибудь. Так продолжалось до того дня, когда Ника почти силой приволокла меня в ночной клуб, чтобы развеять тоску по накрывшейся медным тазом мечте о дипломе магистра.

И вот теперь, когда я увидела пусть не любовь, но хотя бы желание в глазах другого мужчины, Матвей снова встал на моём пути. А ведь мы не виделись четыре года, с самого его выпуска. Мало того – он мой начальник, тот самый, о котором говорил Стадник. И все комплексы, с которыми я успешно, как мне казалось, боролась весь последний год, в одно мгновение подняли головы и начали отравлять своим ядом мою жизнь. Даже в день вручения дипломов, когда все из клуба собрались на набережную, я попрощалась с ребятами, придумав важную раннюю поездку, вызвала такси и сбежала спать. Ника явилась только к обеду, рассказала, что гуляли до утра, а потом отсыпались на квартире у старосты.

Матвей теперь уважаемый человек, глава отдела в крупной строительной фирме. А я, со своими комплексами, буду работать под его началом и каждый день проклинать тот злосчастный «посвят», который перевернул мою самооценку стрелкой вниз. И уже не получится избегать друг друга, а работать будет просто невыносимо.

Гоняя в голове эти мысли, я добралась-таки до бизнес-центра и неуверенно нажала кнопку лифта с цифрой 19. Марина встретила меня, как старую знакомую, скопировала все нужные документы и выдала направление в поликлинику.

- У нас договор с частной клиникой, поэтому медкомиссию пройдёте там за счёт фирмы, – радостно сообщила девушка.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что она радуется всему и всем. Я прихожу сюда в третий раз, и ни разу не видала на её лице хмурого или хотя бы озабоченного выражения. Как будто она любит весь мир и уверена, что мир отвечает ей взаимностью.

- А почему этим занимаетесь Вы? – поинтересовалась я.

- Люба из отдела кадров беременная и сейчас проходит какое-то обследование, – радостно сообщила Марина. – А мне просто нетрудно.

Вот так. Всё, на самом деле, просто: живи, радуйся жизни, не мешай жить другим. Подозреваю, что эту Мариночку, с её радостной улыбкой и бесконечным щебетанием, многие воспринимают не совсем серьёзно. Но на месте мужчин я бы не прошла мимо такой девушки. Это же счастье – постоянно жить с солнцем!

Марина между тем продолжала:

- Люба вышла замуж примерно два года назад, и теперь они ждут дочку. Её муж просто в восторге. Он тоже у нас работает. Иван Антонович сейчас на объекте, Вас просил проводить к Матвею Александровичу, начальнику архитектурного. Он уже в курсе.

Вот тут бы я, конечно, приглушила радостный тон сообщения, но Марине-то это не известно. Приходится благодарно кивать и идти на моральную пытку – «знакомиться» с Матвеем.

Как ни странно, Лебедев встретил меня почти такой же приветливой улыбкой, как у Марины.

- Привет, Алиса! Проходи, я сегодня весь твой.

Вот счастье-то привалило! Весь мой! А мне оно надо?! Но бдительная секретарша мгновенно сообразила:

- Ой! Вы знакомы? Давно? Со студенчества?! Какое совпадение! Значит, сработаетесь! Ну, я пошла.

- До обеда у меня ничего не запланировано, поэтому буду вводить тебя в курс дела, – с места в карьер взял мой будущий начальник. – Стадник сказал, что у тебя красный диплом – я и не сомневался. А как так удачно с кинотеатром вышло?

- Наш декан постарался.

- Портнов? Сейчас же он декан? – уточнил Матвей.

- Он. И он мой руководитель. Предложил этот проект, помог с доступом на объект, а на защиту пригласил Стадника.

Матвей от души расхохотался:

- Знаешь, как Стадник зовёт Портнова?

- Великий Комбинатор?

- Ага.

И без всякого перехода добавил:

- Алиска, я даже не подозревал, что когда-нибудь буду так рад тебя видеть!

Вот это поворот! Честно, не ожидала. Ни такого радушного приёма, ни того, что почти не испытываю неловкости, общаясь с ним.

- Ты клёвая девчонка. Я долго ещё жалел, что тогда у нас ничего не вышло. Потом всё-таки нашёл своё счастье. Теперь у меня всё охренеть как замечательно! А ты как?

- Я над этим работаю, – уклончиво отвечаю, начиная слегка раздражаться. Замечательно у него всё! А я чем заслужила, чтобы по мне так проехаться? Но годы, видать, берут своё, поэтому я замечаю, что боль от той давней истории уже не такая острая, а на мужчину, который так искренне, как с близким человеком, делится своей радостью, злиться, как раньше, не могу.

Следующие два с половиной часа – мозговой штурм. Я, как известно, далеко не последняя студентка, но даже мне вынес мозг тот поток информации, который обрушил на меня Матвей. К полудню он, заметив, что глаза мои собрались в пучок, предложил отдохнуть и пообедать в ресторанчике на первом этаже.

- Я угощаю: отметим твой первый рабочий день.

- Я ещё не оформилась, – вяло возражаю я.

- Это вообще не имеет значения. Считай, что ты уже в команде. Здесь всё происходит с такой скоростью, что только успевай поворачиваться. У нас сейчас два объекта в городе (твой будет третьим), шесть – по области, и ещё три в других регионах. Сейчас Стадник ведёт переговоры с индийскими заказчиками, им завод нужен. А ещё в планах – освоить строительство мостов.

Я впечатлилась. Ничего себе размах! Это сколько ж людей! Сколько техники!

- Стадник не зацикливается на чём-то одном, – продолжает Матвей, пока мы ждём заказ и едим. – В прошлом году, например, целый сельскохозяйственный комплекс отгрохали за четыре месяца. Работали почти без выходных, но зато и заплатил немец – не пожлобился. И культурные объекты строим, и спортивные, и промышленные, и жилые. У шефа политика: не брезговать ни дворцами, ни частными особняками. Во всё вникает сам. И не дай бог где-то схалтурить! Он за репутацию трясётся больше, чем за своё здоровье. О! смотри, завтра дождь с брёвнами пойдёт: шеф решил пообедать.

Я невольно оглянулась в ту сторону, куда указал вилкой Матвей. И увидела шефа. ОЧЕНЬ недовольного шефа! Неужели на объекте что-то не в порядке? Но судя по тому, что рассказал Лебедев, в этом случае Стадник даже и не подумал бы о еде. Значит, что-то ещё.

Глава 11

Марина сообщила, что Алису почти оформила, к Лебедеву проводила. Не забыла упомянуть, что эти двое, оказывается, знакомы ещё с института и очень обрадовались новой встрече. Всю первую половину дня Лебедев вводил новенькую в курс дел, а теперь они спустились пообедать. «Спустились» – это значит, в ресторан.

Да и мне бы пообедать не помешало…

Вхожу в почти заполненный зал. Мне это на руку. Прошу администратора подсадить меня к коллегам. Конечно, они не откажут. Пусть только попробуют! А то – ишь! – Лебедев размахался крыльями перед новой сотрудницей. А она чего так лыбится, каждое слово его ловит?! Кивает ещё, б…, соглашается. С чем? А ты вообще, Синичка, знаешь хоть, что этот крылатый гусь счастливо женатый и глубоко беременный? Не хотелось бы, чтобы Любаша Синичке пёрышки поощипала: мне они нравятся.

Администратор спрашивает у моих работников позволения посадить с ними ещё одного гостя, и они, узнав, что это я, охотно соглашаются. Настолько искренне, что моя злость начинает медленно остывать. Здороваюсь с Алисой. С Лебедевым уже виделись утром. Делаю заказ и начинаю разговор.

- Ну что, много сегодня успели?

Лебедев довольно кивает:

- Алиса – молодец. Это было видно, ещё когда я выпускался. Вникает во всё быстро. Мы сегодня изучили половину адаптационной папки.

- Не круто ты взялся? – усмехнулся я. – Так нагрузишь, что она сбежит от нас, не успев приступить к работе.

- Я ещё ни разу не сбегала от трудностей, – холодно заявляет Алиса.

Что? Синичка злится? Ну, хоть какие-то эмоции.

- Вы успели обсудить проект?

- Успели, – отвечает Алиса. – Матвей дал мне план нового участка и объяснил, что от меня требуется. Как только приеду от родителей, набросаю общий вид. Если Вас устроит, буду прорабатывать детали.

- Матвей? – я вопросительно приподнимаю бровь.

- Матвей, – с нажимом подтверждает Алиса. – Мы давно знакомы.

- А Люба знает о вашем знакомстве?

Я понимаю, что несу чушь, но не могу остановиться: она называет его по имени, а меня Иваном Антоновичем. Меня бы устроило всё наоборот.

- А Любу не стоит беспокоить чужими фантазиями, – предупреждающе отвечает Лебедев.

Да, б…, я фантазёр грёбаный. Идиот, который не может даже на минуту скрыть свою ревность. Если я её с Лебедевым, безумно влюблённым в свою Любашу, не могу видеть, то как отпущу на стройку?! Там же пять женщин на сто мужиков! Ох, Синичка, в кого ты меня превращаешь? Может, посадить её в дизайнерский? Там всего два мужика: одному пятьдесят три, а второй гей. Так не согласится же – вон как глазюками сверкает.

Принесли мой заказ, пришлось есть. Алиса с Лебедевым тоже принялись за десерт. Что там она любит? Фруктовый салат.

Доели мы вроде бы мирно, но когда Лебедев расплатился за Алису, у меня чуть крышу не сорвало. Еле сдержался. Похоже, этот обед у меня поперёк горла станет. Ну, ничего, завтра в машине мы будем одни. И пока я буду в Ростове, пускай сидит себе возле родителей и брата – мне так спокойней.

На свой этаж поднимаемся втроём, и я вынужден отпустить Алису в её отдел. Скорей бы завтра.

Глава 12

Он подъехал ровно в 5-30 – поразительная пунктуальность! Вышел из своего «Мерседеса» и, кивнув, молча протянул руку за моей сумкой. Примостил её в багажнике, а мне открыл дверь пассажира. Я на разговорах не настаиваю, поэтому меня всё устраивает, просто интересно, чего он сегодня такой пасмурный.

Движение уже было довольно оживлённое, поэтому мы выбрались из города только через час. Несмотря на вторник, поток транспорта в сторону юга впечатлял: то тут, то там образовывались заторы, правда, пока небольшие. Для автомобиля, который разгоняется до сотни за считанные секунды, это пытка.

Преодолев первые сто километров, мы оказались на относительно свободной трассе. Стадник немного расслабился и уже не пыхтел так недовольно, как в начале пути. Скоро нам съезжать с трассы, чтобы сделать крюк и завезти меня домой. Я решилась, наконец, нарушить молчание:

- Иван Антонович, может, кофе хотите? У меня термос…

Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и ничего не ответил. Я тоже больше рта не раскрывала. Но через несколько минут он нашёл место для остановки и лихо зарулил на стоянку.

- Ты чего раньше не сказала про кофе? – спросил он, резко повернувшись ко мне.

- Не знаю. Вы вроде как не в настроении, – объяснила я.

- Откуда может взяться настроение в шесть утра! У тебя бывает?

- Да, я рано встаю.

- Бегаешь?

- Откуда Вы знаете?

- Догадался, – буркнул он. – Доставай свой термос.

Шеф выдул полтермоса кофе. Боюсь, скоро нам понадобится ещё пара остановок. Зато настроение его резко пошло в гору. Слава богу, а то я думала, что это я на него так действую. Он включил навигатор, чтобы добраться до моего дома, и вскоре мы, покинув оживлённую трассу, свободно колесили по асфальтированным дорогам между маленькими и не очень сёлами.

- А можно за мостом остановиться? – попросила я.

- Может, до посадки дотянем? – улыбнулся Стадник, думая, наверное, что меня тоже кофе подпирает. Но я-то выпила всего маленький стаканчик. Приходится объяснять:

- Здесь родник есть, говорят, целебный.

- Заболела? – усмехнулся он.

- Это для брата.

- Извини, я забыл.

- Вы про него знаете?

- Знаю.

Вот так, и никаких объяснений. А ведь я ему о Димке не рассказывала.

У источника, заботливо оборудованного и стилизованного под колодец, я набрала воды в пятилитровую бутыль, пока мой водитель гулял по прибрежным камышам.

- Ничего себе! – присвистнул он. – И где ты эту посудину взяла?

- В сумке.

- Я думал, там одежда.

- Мне много одежды не надо, – возразила я. И не услышала, а прочитала по губам, как он беззвучно ответил: «Согласен». Он взял у меня бутыль, а мне пришлось тоже спуститься к реке, умыться прохладной водой, чтобы не было заметно, как запылало моё лицо от одного его слова.

Село у нас большое, но асфальт имеется только на одной улице, увы, не нашей. Зато у нас тихо, и речка рядом. Подъехали к дому уже около девяти часов. Вышли из машины, размяли конечности. Я здесь четыре месяца не была – соскучилась. Босс достал из багажника мою почти пустую теперь сумку, бутыль с водой, огляделся.

- А чего это тебя никто не встречает?

- Папа на работе, а мама Димку на массаж повезла, – объясняю я, открывая калитку. Стаднику пришлось идти с моими вещами следом.

- Привет, Алёшка! – помахала я рукой темноволосому соседу четырёх лет, который, стоя на бочке, подкармливал через забор нашего петуха. Алёшка улыбнулся и помахал мне в ответ, не забывая при этом рассматривать незнакомого мужчину.

- Мама с папой тоже приехали? – допытываюсь я. На это он кивает головой и старательно выговаривает:

- Пр-р-риехали.

- Ого! Да ты тетерь рычать умеешь! – восхитилась я. – Скажи родителям, что вечером зайду к ним.

Мальчишка спрыгнул со своего излюбленного места и рванул сообщать о моём приезде.

- Дружите с соседями? – прокомментировал шеф.

- Дружим. А с прошлого года вообще как одна семья. У Егора с Ксюшей как раз свадьба была, когда Димка с другом разбились. Гостям объявили, что невесту украли, а жених пошёл на поиски. Все думали, что это игра такая, веселились, а жених с невестой в это время помогали моего брата спасать, – я поёжилась: это сейчас всё кажется таким романтичным, а тогда… – Представляете себе картину: невеста в белом платье, перепачканная кровью, накладывает шины, а жених и свидетель прямо на свадебной украшенной машине везут их в больницу.

- А что, больше некому было помощь оказывать?

- Димкин друг встречается с сестрой Ильи, свидетеля. Когда он понял, что дело плохо и Диме нужна помощь, то побоялся беспокоить взрослых и позвонил Ленке, а та – брату. А брат – свидетель на свадьбе будущего хирурга и бывшего маньяка.

- О! Всё интересней становится. А маньяк откуда взялся?

- Так это Егор. В общем, история длинная. Если интересно, то я как-нибудь Вам расскажу. А сейчас мы будем завтракать.

- Спасибо, но мне уже ехать надо, – начал отказываться Стадник. Но я его перебила:

- Так, Иван Антонович! В этом доме начальник не Вы и даже не я, а моя мама. И если она сказала накормить, значит, не сопротивляйтесь. Если я отпущу Вас голодным, то мама меня запилит, и Вы лишитесь ценного работника, а город – обновлённого кинотеатра. Руки мыть в ванной.

Шеф проникся и послушно потопал в ванную. А потом мы перепробовали всё, что наготовила мама. Через полчаса праздника живота Стадник откинулся на спинку стула и спросил:

- Как ты думаешь, мне теперь хочется ехать куда-то, даже если это прекрасный Ростов-на-Дону?

- А придётся, – заявила я. – Так что, не рассиживайтесь здесь, господин Стадник, а то Вам ещё четыреста километров пиликать.

Шеф встаёт из-за стола и подходит сзади ко мне, сидящей на стуле. Кладёт руки на… блин! на спинку стула. Наклоняется к самому уху, так, что чувствуется его дыхание на волосах, шее и ключице, и вполголоса произносит:

- Седьмого вечером буду ехать обратно – будь готова. Расскажешь мне по дороге и про хирурга, и про маньяка. Маме от меня ручку поцелуй, скажи, что я такого завтрака в жизни не пробовал.

И прежде чем я успела согнать с себя табун мурашек и выйти за ним следом, он завёл машину и стартанул от моего дома.

Глава 13

Три дня нудных переговоров закончились подписанием контракта на кругленькую сумму. Не зря съездил. Но даже если бы ничего не вышло, наверное, я бы не расстроился. Несколько раз мне хотелось плюнуть на всё и уехать в деревню… как её? Семёновку. Современный деревенский дом мало отличается от городской квартиры по удобствам. А если и отличается, то в лучшую сторону. В доме Жариковых было и просторно, и современно, и по-деревенски уютно. Ухоженный двор, обкошенная территория вокруг дома и двора. Кормёжка – зашибись. Да ещё и речка под боком.

Когда отец был жив, я ещё позволял себе время от времени выбраться на природу. Но за последний год не удалось ни разу. Тренажёрный зал заменял мне активный отдых, и я не парился из-за отсутствия свежего воздуха. А тут вдруг захотелось просто побездельничать, поваляться на песочке, поиграть в «царя горы» или прыгнуть с «тарзанки». Прямо представлял себе, как вместо утончённой ресторанной еды срываю с грядки пупырчатый огурец и, ополоснув его из шланга ледяной водой, смачно схрумкиваю вместе с хвостиком. А ещё бы в речку бултыхнуться вместе с Синичкой…

Мысли мои переключились на Алису. Что мне делать с этой девчонкой? Завести с ней интрижку на пару-тройку месяцев? Не тот она человек: на таких девушках женятся и заводят с ними кучу детишек. Я же о женитьбе и не помышляю на ближайшие лет десять. Но и находиться рядом с ней спокойно не могу: хочу её постоянно. И ревную по-чёрному. Значит, надо держать её от себя подальше, и поближе к Лебедеву. Главный архитектор – гарантия железобетонная, потому как любит жену. И работой её надо загрузить, чтобы не до мужиков было. А компенсировать – хорошей зарплатой: пускай брату помогает.

Ну вот, всё для себя решил.

Принять такое решение было трудно. Ещё труднее оказалось следовать этому решению. И доказательство тому – две пятилитровые баклаги с водой из какого-то «Кислого» источника у меня в багажнике. Если Алиса верит в целебные свойства воды, то почему бы не набрать немного? Увидев указатель, остановился на ближайшей заправке, купил обычную питьевую воду, полил ею какой-то придорожный куст и вернулся ещё на сорок километров, чтобы зачерпнуть из колодцев у небольшой ростовской деревни. Не знаю, насколько это поможет её брату, но пусть девочка порадуется.

Около её дома в этот раз стоял трактор. Мой «мерин» выглядел рядом с ним немного… неорганично. Из калитки показался высокий мосластый парень лет шестнадцати и, бросив мне вежливое «здрасьте», заорал во всю мощь своих юношеских лёгких:

- Алиска! За тобой приехали!

На его рёв вышла женщина лет сорока пяти, слегка полноватая, но миловидная.

- Чего орёшь, труба Иерихонская?! – беззлобно отчитала сына и улыбнулась мне. – Здравствуйте! Вы Иван Антонович?

- Иван, – представился я. – Здравствуйте. Я за Алисой.

- Виктория Николаевна. Без обеда не отпущу, – предупредила женщина.

- Это я ещё по Вашему завтраку понял, – смирился я и вошёл во двор за хозяевами.

Крепкий мужик без рубахи в углу двора умывался под уличным рукомойником по самый пояс. Увидев меня, снял с сука яблони полотенце, вытерся и протянул руку:

- Роман Михалыч.

- Иван, – повторил я.

- А это Димка, – представил он сына, и я подал руку пацану.

- Алиска пошла с Воркунами прощаться, – сообщил этот здоровила. – Ща позову.

- Не надо, сама придёт, – остановил я его. – Пойдём пока воду достанем.

- Какую воду?

- Ну… в каком-то целебном источнике набрал, под Ростовом.

Парень понимающе улыбнулся и затопал к машине впереди меня. Только теперь я заметил, что его походка тяжеловата для его возраста и телосложения. Он наступает на обе ноги с осторожностью, как будто пробует сначала, не провалится ли под ним земля. Грузить на него десять литров воды, я думаю, преждевременно.

- Закрой багажник, – попросил я, вытаскивая воду.

Ну да… Ключи он мне отдавал с таким видом, будто сам на «Мерседесе» приехал. Неужели я тоже таким был в шестнадцать? Наверное, был. Тогда я ещё не относился к дорогим вещам как к должному, умел радоваться подаркам. А чем меня удивишь сейчас? Потому никто ничего и не дарит. Да, кстати, гостинцы!

Вторым рейсом я притащил ящик с персиками и айвой.

- Там уже вовсю спеют, – объяснил свой порыв.

- Куда же нам столько? – оторопела мама Алисы и Димки.

- Не знаю. Соседей угостите, у них там пацан, вроде.

- Ага, и второй намечается, – встрял Димка. – Ксюха, как колобок, катается. Пускай лопает. Всё равно уже на бочку не может влезть.

Мне даже любопытно стало посмотреть на эту Ксюху, которая лазает по бочкам вместе с сыном кормить соседского петуха. И тут меня осенило:

- Алиса говорила, что у них свадьба была прошлым летом…

- Алёшка – сын Егора, – пояснила Виктория Николаевна. Стало ещё интересней.

Хозяйка между разговорами успела накрыть стол во дворе под раскидистой грушей. А тут и Алиса явилась, как раз вовремя.

Глава 14

Первые километры я молчал. Не могу сказать, что занят был глубокими размышлениями, но всё же… В голове вертелись два слова: «Это семья». Впервые за свою жизнь я увидел самую обыкновенную нормальную семью. С обедом во дворе, с подколками и шутками, понятными только им. С друзьями детей, которых принимают, как родных. С шутливым мамкиным подзатыльником для не в меру развеселившегося сынишки. А сынишка-то на полголовы выше отца, и на полторы – матери.

Из задумчивости меня вывел гулкий раскат грома. Алиса тоже посмотрела на небо, потом на меня.

- Не бойся: мы под крышей, – успокоил я. Но она почему-то не успокоилась.

- Нам бы на асфальт успеть выехать. А то у нас чернозём.

Уже через пару минут после того, как хлынул июльский ливень, мне стали понятны слова Алисы. Жирный мокрый чернозём стал похож на глину. Колёса пробуксовывали на одном месте, а при спуске к мосту машина и вовсе пошла юзом. Я выкрутил руль, чтобы развернуть её поперёк скольжения, но сделал ещё хуже: нас занесло с дороги прямо в рыхлую вспаханную землю, на пшеничное поле. Одно колесо зарылось почти по самую ось, и мне пришлось остановиться и заглушить двигатель.

- Приехали, – сообщил я. Но Алиса поняла это ещё раньше. Я ждал, когда она скажет традиционное «я же говорила!», но она спросила только:

- Бензина много?

- Литров двенадцать есть.

Я проверил по навигатору: до ближайшей заправки сорок три километра, значит, бензин жечь нельзя. В такую погоду вытаскивать нас тоже никто не поедет. Остаётся только ждать утра и вызывать «аварийку».

Услышав о моих планах, Алиса возразила:

- Какая аварийка?! Здесь трактор нужен. Сейчас позвоню отцу.

На переговоры уходит минута: Роман Михайлович всё сразу понял и обещал подъехать, как только закончится дождь. А он прекращаться не собирается. Ливневый шквал уже поутих, но небо, затянутое серыми тучами, продолжает щедро поливать землю водой. И хотя сейчас начало июля, но стемнело быстро, как осенью.

- Похоже, нам тут ночевать придётся, – вздыхает Алиса.

А мне вдруг становится даже весело: завтра воскресенье, всё равно как-нибудь мы отсюда выбреемся, а вот целая (ну, или как повезёт) ночь с Синичкой – это же удача.

- Тепло терять нельзя: ночью похолодает, – со знанием дела заявляю я и выхожу из машины. Минуты, пока я достаю из багажника свой походный чемодан и её спортивную сумку, хватает, чтобы сделать из моих футболки и брюк не пойми что. Складываю багаж на водительское сиденье, а сам забираюсь на заднее.

- Ты с ума сошёл?! – встревоженно возмущается Алиса, незаметно для себя переходя на «ты». – В мокром быстрей замёрзнешь.

- Открывай чемодан, там у меня куча одежды на все случаи жизни, – командую я, но девушка не спешит выполнять моё распоряжение. – Ну, давай, а то холодно.

- Может, Вы сами? – неуверенно возражает она. И снова «Вы»!

Я к этому времени уже стянул мокрую футболку и расстегнул ремень на брюках. Ну, сам – значит, сам. Так даже интересней. С трудом протискиваю между спинками передних сидений свой торс и открываю чемодан. Мне не надо видеть её лица, чтобы понять, что моя голая спина у неё перед глазами не оставила Синичку равнодушной. Мне кажется, или она перестала дышать? Я не спешу с выбором (а куда мне спешить?), медленно перебираю стопку одежды в чемодане, нахожу рубашку с длинными рукавами, джинсы. Трусы, слава богу, промокнуть не успели. А вот туфли придётся выбросить. Но попозже: нам ещё машину вытаскивать. Но в ближайшее время ни обувь, ни носки мне не понадобятся. На самом дне нахожу тёплый свитер и, развернувшись, протягиваю его Алисе:

- Надевай.

- Мне не холодно, – отмирает она. На лице её столько эмоций, что мне хочется так и остаться в скрюченном положении между сиденьями, чтобы только подольше любоваться этими порозовевшими щеками и сверкающими в полумраке глазами, которые не могут определить, на чём им остановиться: на моей груди или на каплях воды, стекающих с моих волос на лицо и шею. Я не уговариваю, но свитер продолжаю держать так долго, что она вынуждена взять его, чтобы избавиться от меня в такой близости. Для меня это тоже пытка, недаром сердце начинает колотиться так, что его не может заглушить даже стук дождя по кузову автомобиля.

Я возвращаюсь на заднее сиденье и стягиваю прилипшие брюки. Пару минут надо посидеть так, чтобы обсохла кожа, иначе джинсы не натянешь. Алиса возится со свитером – он для неё слишком длинный, но это хорошо: теплей будет.

Наконец мы закончили с переодеванием, и я позвал:

- Перебирайся сюда. Здесь просторней.

- Ничего, сиденье широкое, – возражает она.

- И то правда, – соглашаюсь я и перелезаю прямо к ней, сдвигая её ближе к двери, и откидываю спинку кресла.

- Вы что делаете? – пугается Синичка.

- Греюсь, – объясняю. – Ты же не хочешь, чтоб я заболел? Или хочешь?

Ей на это возразить нечего, поэтому она благоразумно молчит. Умная девочка. Подгребаю её к себе под бок, чувствую, как она носом утыкается мне в шею и замирает. Шепчу на ухо:

- Расслабься, мы просто греемся.

Она прерывисто вздыхает, согревая мою шею и ключицу жаром своего дыхания. Поэтому сам я расслабиться не могу. Надо чем-нибудь отвлечься.

- Расскажи мне про своих героических соседей.

Алиса сразу же отвлекается и оживляется:

- Они не героические. Просто очень хорошие ребята.

- Но не совсем обычные?

- Не совсем, – соглашается она. И дальше я слышу удивительную историю Егора, Ксюши и Алёшки. Удивительная она не потому, что волшебная, а потому, что эти люди прошли свой трудный путь к счастью, помогая друг другу, окружающим и сохранили в себе внутренний свет и любовь к людям.

- Я думал, таких уже не бывает, – признаюсь я.

- Просто Вы не с теми общались. Или не присматривались к ним. На самом деле в мире очень много хороших людей. А этим двоим никогда не будет скучно.

- Откуда такая уверенность?

- Они не равнодушные. Именно поэтому в их жизни будет ещё много приключений.

Алиса замолкает, задумавшись о чём-то своём. Я тоже не знаю, что сказать. Соседи, конечно, интересные, но меня больше волнует девушка, которую я сейчас держу в своих руках.

Если я её поцелую, как она отреагирует? В прошлый раз, в моём кабинете, она плакала, и я не удержался. Она ответила, но как-то неуверенно, робко и, я бы сказал, удивлённо. Я немного опускаю голову, теперь её макушка прямо под моим подбородком. Поворачиваю лицо и прижимаюсь щекой к её волосам, начинаю слегка тереться о них. Чувствую, как Алиса напрягается, совсем чуть-чуть. Не сжимая, просто напрягаю мышцы рук – слышу её участившийся пульс, напрягаю ноги и пресс – шевельнулась, будто ища более удобное положение. Больше всего мне хочется, подмять её под себя, навалиться всем телом, чтобы Синичка не могла упорхнуть от меня. Но я делаю всё наоборот: сжимаю обеими руками, оплетаю ногами и переворачиваюсь на спину, укладывая её на себя сверху. Пускай у неё будет выбор. Она вся сжалась, замерла, но не сопротивляется. Я начинаю лёгонько гладить её по спине, одной рукой поднимаюсь к шее – никакого ответного движения, только участившееся дыхание. Значит, её это тоже заводит. Добираюсь до затылка, расстёгиваю заколку, и волосы, до этого скрученные в тугой жгут, обретя свободу, рассыпаются по её плечам. Она поднимает голову от моей шеи и сдавленным шёпотом спрашивает:

- Ты что де…

Я не даю ей договорить. Не могу больше ждать, когда её губы так близко от моих. Зарываюсь рукой в её волосы и чуть надавливаю на затылок, одновременно приподнимая свою голову. Наши губы встречаются на полпути, и меня уносит…

Глава 15

Наши губы встречаются на полпути, и меня уносит. Мне уже не страшно и не хочется спросить, что он делает. Я знаю, что. Мне не пятнадцать. Если бы не работа у него, я бы и вовсе не задумывалась. До сих пор меня сдерживало только это. Но раз судьбе было угодно запереть нас на всю ночь в застрявшем автомобиле, посреди полевой дороги, то кто я такая, чтобы сопротивляться провидению?!

Я не романтическая дурочка, прекрасно понимаю, что его интерес ненадолго. Но от этого короткого времени хочу взять всё, что смогу. Пьяный детский «недосекс» с Матвеем, который я даже не запомнила, не в счёт. Я хочу, чтобы моим первым МУЖЧИНОЙ стал именно он, Ваня…

- Ваня… – выдыхаю ему в губы, как только он прерывает поцелуй. В ответ слышу: «Си-ни-ичка…» – и он снова набрасывается на мои губы, теперь уже требовательно, властно, с полным правом исследуя языком мой рот. Я позволяю ему это. Да что я говорю: я позволю ему всё, что он захочет!

Кровь стучит в ушах громче дождя. Ладонью я чувствую, как бешено колотится сердце Вани. Хоть он и лежит на спине, но инициатива явно в его руках: он гладит меня везде, докуда может дотянуться, стягивает с меня свой свитер, потом майку и бюстгалтер, с моей помощью освобождается от рубашки. Какой он красивый! Не мощный, даже худощавый, но весь рельефный и твёрдый.

Он прерывает следующий поцелуй, берёт в ладони моё лицо и, глядя в глаза, спрашивает:

- Не передумаешь?

Я кручу головой:

- Ни за что.

- Ты предохраняешься?

- Нет.

- Почему?

- У меня сейчас никого нет.

- Теперь есть, – уверяет он. – Я не вожу с собой презервативы, но я здоров и знаю, что делать. Ты согласна?

- Да.

Моё «да» становится для него сигналом к старту. А стартует он мощно: уже через десять секунд на нём не остаётся никакой одежды. А ещё через три – на мне. Как? А вот так: с громким треском и словами «с меня шорты». Я про такое только в книжках читала, но там это казалось мне излишеством, а здесь – в самый раз. Мой Ваня всё делает правильно. Мой? Не важно: сегодня МОЙ!

Он оставляет мне свободу, позволяя быть сверху, но, несмотря на неопытность, я прекрасно понимаю, что главный здесь он. Поэтому, упиваясь его ласками, покорно жду момента, когда он ворвётся в меня. И когда это происходит, когда я принимаю его, а он резким толчком подаётся вверх, чувствую долгожданную невероятную… БОЛЬ?!!!

Господи! Что это?! Такого просто не может быть. Там что, заросло всё за пять лет? Похоже, мне придётся кое-кому устроить небольшой допрос с пристрастием. Но сейчас мне не до прошлого. Вот он, мой нынешний «кое-кто», замер во мне и смотрит ТАКИМИ глазами! Не ожидал, да? Да я и сама… Но раз это, действительно, мой первый раз, то я хочу, чтобы он был незабываемым, в отличие от того, нулевого.

- Пожалуйста, – вздыхаю я, чувствуя, что боль начинает утихать, – поговорим об этом потом.

Ваня судорожно втягивает воздух сквозь зубы и прижимает меня к себе для нового поцелуя. А когда я снова завожусь и таю, начинает медленные, осторожные толчки. Но через некоторое время, убедившись, что мне уже не больно, наращивает темп, и я начинаю ему помогать.

Нет, это совсем не так, как в романах, когда герои не помнят себя от страсти. Мы смотрим в глаза друг другу, осознаём всё, что с нами происходит, и даже если бы не было этих волн удовольствия, которые через меня прокатываются, я всё равно была бы счастлива этим единением, этим восхищением в его глазах, этой взаимной нежностью, от которой всёвнутри сжимается, сжимается и… Ваня с явной неохотой выскальзывает из меня, оставляя ощущение пустоты и незавершённости. Разряжается себе на живот и, быстро стерев всё скомканной рубашкой, блаженно закрывает глаза. Но через несколько секунд открывает их и берёт в ладони моё лицо.

- Прости, Синичка, в следующий раз будет лучше, – шепчет он.

- Будет ещё и следующий? – уточняю я.

- Обязательно будет. И ты будешь кричать так, что услышат птицы за окном.

- Мне было хорошо, – уверяю его.

Но он качает головой и возражает:

- Это ты ещё не знаешь, как это – «хорошо».

Я понимаю, что он говорит об оргазме, который я так и не испытала. Но я не обманываю, мне, действительно, было хорошо. И даже болезненные ощущения этому не мешают. Теперь-то я понимаю, что, если бы у меня с Матвеем что-то было пять лет назад, то я бы точно об этом знала.

- Откуда ты взялась такая? – спрашивает он, снова укладывая меня себе на грудь.

- Из Семёновки, – усмехаюсь я.

- Ваша Семёновка полна сюрпризов.

Дальше мы болтаем обо всём подряд, перескакивая с одной темы на другую. Я рассказываю ему о Димке, о том, как тяжело дался моей семье этот год. Снова благодарю за помощь и уверяю, что верну всё до копейки. Он хмурится и переводит разговор на другую тему.

Примерно через час мы понимаем, что дождь стихает, а мы начинаем замерзать. Приходится одеваться. Я смеюсь, когда из походного чемодана появляется ещё одна рубашка, носки и влажные салфетки.

- Давай я помогу стереть кровь, – предлагает Ваня, но я вдруг смущаюсь и отказываюсь. Кроме этой фразы он ничего больше не говорит по поводу моей почившей в его «Мерседесе» девственности. Мне кажется, что он ещё не решил, как на это реагировать. Честно говоря, я тоже. Потому что сюрприз сегодня получил не только он. Пять лет избегания вечеринок, мужчин и даже гинекологов! Пять лет взращивания комплексов. Что же тогда произошло в том злосчастном деревянном домике? Ну, держись, Матвей! Теперь мне не восемнадцать, и я добуду из тебя информацию, даже если придётся привязать тебя к строительному крану головой вниз и поднять до высоты шестнадцатого этажа!

Какие есть предположения о событиях пятилетней давности? Если нравится история, порадуйте автора сердечком, комментарием или репостом. А также приглашаю подписаться на автора, чтобы не пропустить продолжения этого романа и начала следующего.

Глава 16

Никогда не привозил женщин домой. Зачем? Если нельзя было поехать к ней, то в городе есть прекрасные гостиницы. Откуда утром можно просто выписаться. И никто не будет хозяйничать на твоей кухне, с любопытством рассматривать семейные фотографии на комоде и спрашивать: «Милый, а где твой кабинет?»

Но этой ночью мне даже в голову не пришло отвезти Алису в её общежитие: во-первых, в такое время не пустят, а во-вторых… Не знаю, что «во-вторых», но как-то сразу отправились ко мне.

Её отец подъехал к нашей ловушке в первом часу ночи, умело прицепил трос и в две минуты выволок моего «мерина» на дорогу. Потом ещё сопровождал нас через мост до конца грунтовой дороги. Оказавшись на асфальте, мы распрощались. По-моему, автострада М-4 «Дон» никогда ещё не видала одновременно такой дорогой и такой грязной машины. Но дождь накрапывал всю ночь, поэтому ко времени въезда в город самые большие куски чернозёма размякли и отвалились. Короче, воскресный день я проведу на мойке, потому что иначе дядя Слава меня расстреляет взглядом, когда увидит в подземном гараже ЭТО.

Уже в квартире я почувствовал, что проголодался: ужин-то мы пропустили.

- Надо было в супермаркет заехать, а то у меня продуктов никаких, – делюсь соображениями с Синичкой. – Ты пока располагайся, а я мотнусь.

Алиса со смехом поднимает свою спортивную сумку, которую я только что поставил на диван в гостиной:

- Вот тебе и супермаркет, и ресторан. Думаешь, мама отпустит деточку голодать без своих плюшек?

Мы не заморачиваемся выяснением, как называется еда в три часа ночи – всё ещё ужин или уже завтрак. Нормальные люди в такое время не едят, потому и названия не придумали. А нам ничего так, зашло. Быстренько сбегали в душ, переоделись и разложили мамкины гостинцы прямо на журнальном столике, сидя перед ним на полу.

Насытившись, Алиса прислоняется спиной к дивану, да так и засыпает. Мне не спать всю ночь не в новинку, и сейчас, честно говоря, я бы продолжил наше общение вне «полевых» условий. Но ей, после первого раза, желательно сегодня воздержаться. Я специально не пошёл с ней в душ, чтобы она могла спокойно привести себя в порядок. Готовлю Алисе постель в гостевой спальне, но в последний момент передумываю и несу её к себе. Спи, Синичка.

Она смешно сворачивается клубочком и оказывается полностью запрятанной внутри одеяла. Осторожно извлекаю её из этой «кучи-малы» и укладываю голову себе на грудь. Она тут же обхватывает меня рукой за талию, а ногу забрасывает сверху и успокаивается. Чего не скажешь обо мне. Просыпаться со стояком – дело привычное, а вот засыпать…

Зато у меня появилось время обдумать то, что произошло сегодня. А произошло, надо сказать, что-то редкостное: красивая современная девушка двадцати трёх лет оказалась невинной. Может, это её принципиальная позиция? Тогда почему она передумала именно на мне? Влюбилась? Но мы общались-то всего ничего. Правда, мне это не помешало понять, что Алиса – это не девушка на неделю, которой можно купить что-нибудь в ювелирном и сделать ручкой. Хоть ты ей бриллиант подари размером с булыжник, она тебя этим же булыжником да по темечку… Нет, эта девушка в моей жизни надолго, с ней я испытаю страшившее меня до сих пор понятие – «отношения». И это не потому, что я у неё первый, хотя этот факт стал приятным сюрпризом, вишенкой на торте.

Окончательно убеждаюсь, что сегодня мне поспать – не судьба, и осторожно выбираюсь из-под Алисы – она тут же снова превращает одеяло в холмик посередине кровати. Хоть бы не задохнулась под ним. Сам над собой смеюсь: выжила же она как-то все эти годы. Пока она выспится после стольких испытаний, я успею и за продуктами съездить, и на мойку.

Возвращаюсь около девяти, потихоньку вхожу в квартиру, чтобы не разбудить Алису, и натыкаюсь прямо на неё. Уже одетую, причёсанную, с собранной сумкой. Заношу пакеты на кухню – ну конечно! Посуда помыта, раковина сияет, и никаких следов присутствия здесь остатков ночного пиршества. Она бы ещё, б…, ковёр в гостиной пропылесосила и постель постирала!

- А куда это ты намылилась? – подозрительно спрашиваю.

- Домой, – отвечает, а глаза такие честные-честные.

- А с чего это ты взяла, что я тебя отпущу? Тебя ведь там никто не ждёт.

- Ника.

- Ника дрыхнет без задних ног и думает, что ты ещё у родителей.

- Ну, у тебя тоже дела… наверное.

Вот неугомонная!

- Нет у меня никаких дел: сегодня воскресенье. И у тебя никаких, – предупреждаю её новые возражения.

- Ну… не могу же я … у тебя…

- А почему не можешь?

На это она не находит что возразить, поэтому обречённо вздыхает и ставит сумку обратно.

- Что будем делать?

- Завтракать, – бодро откликаюсь я, довольный, что так быстро с ней договорился.

- А что тогда было, когда мы приехали?

- А хрен его знает, что это было! Но если ты умеешь готовить хотя бы на четверть так вкусно, как твоя мама, то я на тебе женюсь.

Алиса улыбается:

- Можно уже начинать блистать кулинарными способностями?

- Угу. Только сначала кофе, потому что я не ложился.

- Так, может, я домой, а ты поспишь?

- Да нет, я лучше с тобой посплю, – отвечаю вслух, а про себя думаю: «Если не взорвусь».

Алиса некоторое время изучает содержимое пакетов, потом задумчиво спрашивает:

- А для какого меню эти продукты?

- Набросал, что под руку попалось, – честно признаюсь я.

- Интересно, – глубокомысленно замечает она, – полного набора нет ни для одного блюда. Ладно, будем экспериментировать. Но испытывать будем на тебе.

- На мне нельзя: я цвет Российского бизнеса, – возражаю я.

- А я – надежда русского зодчества, – подхватывает она. – Может, у тебя кот есть?

- В моей квартире может выжить только нарисованный.

- Тогда рискуем вместе, – приходит она к выводу и ловко принимается за дело. Кофе, я так понимаю, с меня.

Глава 17

Ну вот, Алиска, и получила ты свой кусочек счастья. Огромного, но такого короткого. Ночь в машине и день в квартире Стадника вспоминаются как одно яркое мгновение.

Мы готовили, ели, смотрели телевизор, снова готовили и снова ели. Всё не по режиму. А какой может быть режим, если мы постоянно отвлекались, чтобы вцепиться друг в друга руками, впиться губами, обвиться ногами…

Ну, со мной ясно: дорвалась, наконец, до секса в мои-то преклонные годы! А он чего? Вроде бы не пацан озабоченный, а тоже как с цепи сорвался. Может, он всегда такой? А может, просто в командировке своей так оголодал: с дорогой ведь почти неделя вышла? Не знаю. Но вечером, когда он высадил меня около общежития, я еле ноги переставляла. Ника всё время говорила мне, что недотрах до добра не доведёт, а что же она меня от ПЕРЕтраха не предостерегла?! Хорошо, что её в комнате не было. Рассказывать, как съездила к родителям, я была не в состоянии. Еле-еле смогла раздеться и плюхнуться в кровать. Ослабевшей рукой дотянулась до телефона и завела будильник на половину шестого: завтра мне медкомиссию проходить – надо приготовиться. И с мыслями: «Всё, теперь я Белоснежка!» – провалилась в мёртвый сон.

В клинике выяснилось, что перед работой в «Зодчем» персонал проверяют тщательней, чем перед полётом в космос, примерно в два целых четыре десятых раза. Это куда же столько кабинетов, врачей, анализов и исследований?! Сразу стало ясно, что на здоровье сотрудников Стадник не экономит. Короче, обследование займёт всю неделю, потому что результатов некоторых анализов придётся ждать несколько дней.

Позвонила секретарше Марине, объяснила, что смогу выйти на работу только в следующий понедельник. Она не удивилась (видно, тоже комиссию проходила), сказала, что всё передаст в отдел кадров. Так что теперь у меня почти свободная неделя, и можно заняться поиском квартиры.

С Никой мы увиделись только вечером, потому что, когда я уходила, она ещё спала. Жильё решили снимать вместе, но с двумя комнатами, на случай «личной жизни», как выразилась подруга. Раньше я бы только пожала плечами, а теперь прекрасно её понимаю. Только вот, вспоминая наши с Ваней вчерашние забавы, я сильно сомневаюсь, что позволила бы себе вытворять подобное, когда в квартире кто-то есть, пусть даже в другой комнате. Он всё-таки выполнил своё обещание распугать птиц за окном моим «хорошо». Грех жаловаться.

Теперь главное – не уподобиться прилипчивым девицам, которые после ночи секса звонят мужчинам, надоедая: «Дорогой, когда мы ещё увидимся? Милый, ты меня совсем забыл!» Придётся твердить себе, как мантру: «Он мне ничего не должен. Это я ему должна». Мне хочется сбежать из его фирмы, хотя я ещё не начала отрабатывать свой долг. Или уже начала? От этой мысли стало вообще противно. Ну что ж, я от его взыскания долга тоже в накладе не осталась: такого внимательного, нежного любовника ещё поискать надо. А теперь просто держись, Алиска, и постарайся не таять при одном взгляде на него. Он босс, господин Стадник, а ты его сотрудница. Никакого Вани нет – это просто счастливое воспоминание.

Квартиру нашли хорошую, правда, от работы далековато, но кому сейчас легко! Переезд занял один день: что там перевозить студенткам из общаги? Комнаты мы с Никой разделили легко. Я сразу попросила ту, что поменьше, потому что из неё, как и из кухни, был выход на балкон. Подруга сразу согласилась: она любительница простора. И всю неделю мы с ней по вечерам обустраивали свои комнатки, два раза ходили в торговый центр, накупили всякой посуды, тряпочек, губочек, фартучков-прихваточек и тому подобной мелочёвки, просто необходимой на новом месте.

Во всех этих хлопотах был только один неприятный момент: я потеряла телефон. Вроде бы был тут, квакал, требуя подзарядки, а потом просто исчез – и всё. Денег на новый пока не было. Всё, что дали родители, ушло на оплату и обустройство жилья. Осталась кое-какая мелочь, но уж точно не на телефон. Мне ещё как-то до зарплаты дотянуть надо, а учитывая, что я ещё не приступила… В общем, без телефона пока обойдусь.

В пятницу занесла медицинскую справку в отдел кадров и подтвердила, что с понедельника выхожу. Люба, та самая, которой Марина помогала меня оформлять, оказалась красивой, уставшей и, действительно, беременной. Видно было, что последние рабочие недели даются ей с трудом. Мы разговорились, и я попросила её записать телефонный номер на чём-нибудь, потому что телефона нет. Она быстро черкнула и отдала мне листочек. «Лебедева Люба», – прочла я, удивившись, как легко общаться с некоторыми людьми. Постой-ка! Лебедева?

- Так ты жена Матвея Лебедева?

- Ну да. Ты с ним уже познакомилась? – видно было, с каким теплом она о нём говорила.

- Мы с ним ещё с института знакомы, – поясняю я. – Только он постарше. Выпустился, и мы несколько лет не пересекались, а теперь оказалось, что он мой начальник. Стадник о нём очень хорошо отзывался.

Люба расцвела от этих слов. Теперь-то я сложила два и два и по-новому услышала и каверзный вопрос Стадника в ресторане, и заявление Лебедева о том, что он нашёл своё счастье. И если до этого я порадовалась за него, но радость подтачивалась червячком обиды за свою бедовую головушку, то теперь в полной уверенности могу сказать, что от чистого сердца желаю счастья и этой милой Любе, и её когда-то непутёвому, а теперь такому влюблённому Матвею. И обязательно скажу ему об этом… после того, как задам парочку вопросов.

Выписав теперь уже постоянный пропуск, Люба проводила меня до лифта, а сама поспешила к заработавшемуся мужу, чтобы вытащить его из кабинета и отвести на обед, пока перерыв ещё не кончился.

Глава 18

К понедельнику я готов разнести всё вокруг к ё… матери! Неделя! Целая неделя поисков, и – ничего, пусто. Она как сквозь землю провалилась! Телефон недоступен, из общаги съехала, в клинике появляется, но только не одновременно со мной. Секретарше звонила, в отдел кадров наведывалась, даже пропуск получила. И только я не могу увидеться с ней ровно семь дней. Это судьба, б…, такая? Или эта девчонка издевается надо мной?

Мы провели вместе сутки. Самые ванильные сутки за всю историю моего общения с женщинами. Я, мужик, который больше недели с одной тёлкой не трахался, да и то – только в удобное для меня время, забыл о важных делах, превратился в розового слоника, разомлел, размяк от этих невинных глазищ, от этого неподдельного отклика на самые простые ласки, от хриплого «Ва-аня-я!», срывающегося с её губ в момент наслаждения…

Мало того – ко мне в голову закралась вовсе уж зефирная мыслишка: «Интересно, а понравится моя Синичка бабушке и тёте Лене?» И ведь, сука, я ни на минуту не сомневался, что понравится. Не может не понравиться.

А уж как мне-то понравилась! Это же такой кайф – целовать её, ласкать такое отзывчивое тело. И ни капли притворства! Не скажу, что в последние годы хоть одна женщина в постели со мной осталась неудовлетворённой, но всё-таки элемент игры я ощущал почти всегда. И я не мог не заметить разницу между тем, как большинство из них после оргазма принимались расточать комплименты моему умению доставить женщине удовольствие, и тем, как она с трогательным вздохом молча прижималась к моему боку и затихала, легонько поглаживая по руке от запястья к локтю.

А этот взгляд, которым она провожала меня, когда я привёз её к общежитию? Такая в нём была безнадёга… Тогда я самонадеянно подумал, что она просто не может дождаться завтрашнего дня. Теперь понимаю, что этим взглядом она прощалась со мной. Навсегда прощалась, как бы странно это ни звучало в условиях, когда она становится моей сотрудницей. И почему до меня дошло только через неделю?!

Расплатилась! Она просто расплатилась со мной за то, что помог ей доучиться, взял на работу, свозил к родителям. А теперь извините, мол, Иван Антонович, у меня своя жизнь, а денежки я верну. Видал я её благодарность…

Что ей опять не так? Секс был – зашибись. Денег у меня – немеряно. Другая бы вцепилась когтями и зубами и не выпустила бы добычу, а эта нос воротит! Радовалась бы, что на неё такой мужик запал…

А ведь, и правда, запал. Твою ж мать!

Да когда же наступит эта грёбаная половина девятого?! Уже? Наконец-то можно пойти в малый конференц-зал, где каждый понедельник проходят планёрки с начальниками отделов.

На двадцать минут отвлекаюсь на рабочие вопросы, а потом снова приходится думать об Алисе.

- Жарикова уже явилась? – спрашиваю у Лебедева, единственного, кто не поторопился смыться поскорей из помещения, где сегодня с утра лютует дракон, то есть я.

- Ещё часов в семь пришла, до меня, – доложил начальник отдела, известный тем, что раньше всех приступает к работе. Половину своих дневных дел он успевает сделать ещё до десяти утра – ярко выраженный «жаворонок». Значит, теперь их у меня два? Будут щебетать в своём отделе с утра пораньше?!

- Зачёт по адаптации принимать буду в пятницу, после обеда.

- Да она к среде уже будет готова.

- В пятницу, я сказал, – рычу я. – Контракт она подписала?

- На той неделе ещё.

Вот не надо мне про ту неделю!

- Кстати, пусть в отделе кадров оставит новый адрес. И телефон у неё не отвечает.

- Телефон она посеяла при переезде и только вчера нашла в каких-то вещах. А адрес новый Люба знает: она его в контракт вписывала.

Зашибись! Все всё знают, кроме меня!

Это мне показалось, или на Лебедевской роже улыбка? И какого хера он так ехидно ухмыляется?!

- Проследи, чтоб ей аванс выплатили, – снова включаю делового человека.

- Уже? – удивляется он.

- За проект обычно премия полагается. Она могла бы полгода проектировать и получать зарплату, а пришла с уже готовым. Утрясём бумаги, и можно приступать.

- Справедливо. Кстати, она уже и кафе с площадкой набросала. Смотреть будешь?

Я еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать: полчаса ищу повод вызвать Жарикову к себе, а этот идиот молчит о самом главном. Как издевается! Издевается? Судя по выражению на физиономии, так оно и есть. Уволю к чертям!

- Давай её ко мне… с набросками, – распоряжаюсь и почти бегом направляюсь в свой кабинет.

Уже через десять минут Марина сообщает по селектору:

- К Вам Жарикова из архитектурного.

- Пригласите.

Как себя с ней вести? Зацеловать с порога или сделать вид, что обиделся? Нет времени думать, потому что Алиса уже вошла и стоит у двери в ожидании приглашения пройти.

- Доброе утро, Иван Антонович, – произносит совершенно отстранённым тоном. Моя ж ты затейница!

- Здравствуйте, Алиса Романовна, – вторю ей. – Как проходит первый рабочий день?

- Хорошо проходит, – бесстрастно отвечает она. – Вот с утра уже генеральный к себе вызвал.

- Зачем это? – мне нравится её игра.

- Сейчас занимаюсь выяснением этого вопроса.

- И что Вы мне принесли?

- Я обещала набросать предложения по прилегающему к кинотеатру участку, – она раскрывает папку и один за другим начинает выкладывать рисунки и чертежи, подробно объясняет концепцию, и в глазах у неё ни одной игривой искорки, словно она действительно пришла к большому боссу в первый рабочий день. Словно не грелась у меня под боком полночи, не разгуливала по моей квартире в моей же футболке, не кричала от наслаждения в моих объятиях. Это каким же актёрским талантом надо обладать, чтобы так сыграть!

И вдруг до меня доходит: а ведь она не играет! Она всерьёз считает, что дальше наши отношения будут «начальник – подчинённый». Она действительно думает, что я её отпущу после того, что у нас было? И я говорю сейчас вовсе не о сексе: мало ли с кем я в своей жизни спал. Я имею в виду то доверчивое и нежное, что между нами зародилось за эти два выходных дня. И она собирается вычеркнуть это из жизни? Не угадала!

- Вижу, Вы хорошо поработали, – выношу свой вердикт. – Особенно мне понравилось, что ни одно дерево не пойдёт на сруб. Это важно для центра города. Но есть ещё одна деталь, которую следует учесть.

Алиса задумывается, морщит лоб в попытке осознать, что она могла упустить. Но не находит ответа и обращает на меня вопросительный взгляд.

- Вы не раз бывали на объекте, – объясняю я. – В какое время суток?

- Утром: или совсем рано, или в первой половине дня.

- Так я и знал, – удовлетворённо заключаю я. – Тогда Вам придётся поработать сверхурочно и съездить туда вечером.

- Что изменится? – не понимает она.

- Увидите. Вы талантливый архитектор, но совершенно не имеете опыта. Я не просто буду пользоваться Вашей умной головушкой, но и сам в неё кое-что вложу. У меня есть чему поучиться. Хотите?

- Вы ещё спрашиваете?

Вот вижу, что заинтриговал её. Всё-таки в строительный она попала не случайно. И её наработки просто кричат об этом. Такой фантазии в сочетании с дотошностью и осторожностью я ещё не встречал. Мой первый проект отец возвращал мне на доработку четыре раза, хотя я был не из последних студентов. И теперь тем, чему он научил меня, я готов поделиться с Синичкой.

- Значит, я заеду за Вами в девять, и мы посмотрим объект, – делаю я вывод.

- В девять? – удивляется она.

- Раньше там делать нечего, – уверяю я. – Иначе не поймёте.

- Хорошо, – нехотя соглашается Алиса.

Я мысленно потираю руки. Оказывается, чтобы завоевать эту девушку, недостаточно даже уложить её в постель. Как там в старом фильме поётся? «Нормальные герои всегда идут в обход»!

Глава 19

Не могу поверить, что моя первая рабочая неделя подходит к концу. Сегодня будет зачёт по адаптации. Папочка, конечно, внушительная, но я справилась с ней за три дня. Очень уж хотелось приступить к настоящей работе.

Когда в первый день Стадник вызвал меня к себе, я просто умирала от волнения, не зная, как себя с ним вести. Перед этим мы неделю не виделись: наверное, у него накопилось много дел после командировки. Да и никто не обещал мне звезду с неба. Я не маленькая девочка, прекрасно понимаю, что мужчина просто не привык себе ни в чём отказывать. А тут подходящая, почти романтическая обстановка, а потом мне поздно было возвращаться в общагу, а потом воскресенье свободное – почему бы не расслабиться после напряжённой поездки! И девушка не против. А девушка, честно говоря, очень даже «за». Главное – не забывать, что это не любовь, а взыскание долгов. А ещё важнее – суметь собрать себя в кучку, когда он переключится на другой объект. Чувствую, что легко не будет.

Хорошо, что шеф сразу принял в общении со мной официальный тон. Мне так легче. А то я подумала было, что он зовёт меня пофлиртовать, а может, и ещё чего… Мало ли какие фантазии у больших начальников! Мне такой зверь впервые встречается. Повадки не изучены. Знаю только, чем кормить можно. Ну и как приласкать знаю… немножко. А тут он сам помог.

А потом предложил вечером съездить на объект. Думала, что теперь точно заговорит о том, что было у него дома. Но нет, был вежлив, деловит. И действительно, как и обещал, указал мне на деталь, которую я не учла при планировании. А деталь существенная. Дело в том, что старый кинотеатр находится недалеко от водохранилища, и со второго этажа открывается красивый вид. Но вечером, когда садится солнце, от пейзажа просто захватывает дух. Как только я увидела это, сразу поняла, что хотел мне сказать Ва.. Стадник.

- Окна! – воскликнула я. – Нужна другая форма. А ещё лучше – стеклянная стена. И перед ней разместить обеденный зал ресторана. Небольшого, чтобы было тихо и уютно.

Шеф удовлетворённо кивнул и первый раз за весь день улыбнулся.

- Схватываете всё на лету. Как только сдадите зачёт, приступайте. Советоваться по всем вопросам можете с Лебедевым или лично со мной. По окончании представите на утверждение, а дальше – по отделам: дизайнеры, сметчики, юристы, инженеры… Объект принадлежит нам, поэтому со сроками не тороплю.

- Я постараюсь сделать как можно быстрее, – заверила я.

Но он возразил:

- Постарайтесь сделать как можно лучше. Пусть все, кто будет приходить сюда отдыхать, восхищаются и спрашивают: «Кому же в голову пришло создать такую красоту?!»

- Думаете, у нас всё получится? – неуверенно спросила я, разглядывая закатное небо. И сзади над ухом услышала тихое:

- Обязательно…

Только в машине я поняла двусмысленность и своего вопроса, и его ответа. Хотя удивительно, что, сидя на переднем сидении того самого «Мерседеса», могла вообще хоть что-то соображать. Всю дорогу Стадник ехал молча, только изредка внимательно посматривал на меня, и тогда я делала вид, что впервые вижу улицы нашего города. У подъезда нашего с Никой нового дома он остановился и, глядя мне в глаза, сказал:

- Алиса, я очень надеюсь на наше дальнейшее плодотворное сотрудничество. Во всех сферах.

Я не нашлась, что ответить, и просто вышла из автомобиля, коротко кивнув. Если я правильно его поняла, то он рассчитывает на продолжение наших свиданий. Возможно, по выходным. Помилуй меня, Боже! Я готова задолжать этому мужчине миллион и расплачиваться всю жизнь!

Но сегодня он для меня – строгий экзаменатор. И гоняет по всем документам похлеще Михаила Вячеславовича. Только экзамен у декана можно было, если что, пересдать, а вот Стадник второго шанса не даст – это я поняла с первого вопроса. Год назад он поверил в меня, а Михаил Вячеславович за меня поручился, и теперь я просто не имею права подвести их обоих.

Сначала я думала, что собеседование будет проводить Матвей, но шеф, наверное, решил протестировать меня ещё и на стрессоустойчивость. И это точно не Ваня – это ШЕФ! Требовательный и жёсткий. Именно сегодня я начинаю понимать, что это ОН руководит всей этой махиной с изящным историческим названием «Зодчий».

Мой экзамен длится почти час и заканчивается неожиданно. Только я отвечаю на очередной вопрос и собираюсь выслушать следующий, как Стадник резко встаёт со своего места во главе стола и протягивает руку Матвею:

- Поздравляю с ценным приобретением для отдела.

Затем разворачивается ко мне:

- А Вас, Алиса Романовна, с окончанием испытательного срока.

- Так быстро… – растерялась я.

- Я же предупреждал, что у нас не засидишься, – напомнил Матвей.

- Вы первая осилили эту папку за неделю, – хвалит шеф.

- Уверяю: она осилила её за три дня, – Матвей радуется так, будто его первенец сдал ЕГЭ на сто баллов!

- Поживём – увидим, – охлаждает его пыл Стадник.

Но Лебедев улыбается ещё шире и под локоток уводит меня из малого конференц-зала в наш отдел.

Помещение, которое занимают архитекторы, устроено с «изюминкой»: шесть рабочих мест расположены по периметру большой комнаты, которую с помощью мебели и различных шкафчиков и стеллажей превратили из квадратной в круглую. Сотрудники работают спиной друг к другу, чтобы не отвлекаться. В центре расположен большой круглый стол, за которым можно занять места, просто развернувшись на колёсиках офисного кресла. Таким образом, в одно мгновение можно собрать всех на совещание. «Или банкет», – пошутил Матвей. Кстати, дверь в его кабинет находится прямо у входа и никак не нарушает колорита этого офиса. На первый взгляд – это просто ещё один шкаф, но за его дверью скрывается небольшая приёмная с хранительницей Лебедевского покоя Татьяной Серафимовной и собственно кабинет начальника архитектурного отдела. Именно в эту приёмную и затащил меня Матвей, встретив зарёванную в коридоре. Оказывается, Татьяна Серафимовна тогда была здесь же, но я её не заметила. Зато теперь эта женщина предпенсионного возраста принялась опекать «девочку», как родное дитя. Ну, или, по крайней мере, двоюродное.

Среди архитекторов уже есть одна женщина – Тося – милая, кудрявая и смешливая барышня лет тридцати. Когда я поделилась своим наблюдением с соседом по столу Денисом, тот усмехнулся в ответ:

- Это ты её на объекте не видела. Прорабы крестятся, когда к стройплощадке подъезжает её «Ока». У неё даже кликуха “М-500”. Она не орёт только на таджиков: те делают вид, что по-русски не понимают. Зато нашим достаётся.

(*М-500 – марка цемента. Цемент марки М500 используется там, где от конструкций требуется повышенная прочность для сопротивления серьезным нагрузкам. А хорошая скорость схватывания позволяет применять его в аварийно-ремонтных работах.

Источник: http://stroitel-list.ru/cement/osobennosti-cementa-marki-m500.html#nav1)

Денису двадцать шесть, и он ближе всех ко мне по возрасту. Уже на второй день я поняла, что он безответно влюблён в Тосю. А на третий – что не безответно. Просто её смущает, что она старше и имеет четырёхлетнего сынишку от распавшегося брака. Но Денис не теряет надежды. Удачи ему!

Ещё три коллеги – мужчины от сорока до шестидесяти лет – приняли меня по-отечески доброжелательно, предложили обращаться за помощью и благополучно обо мне забыли, потому что за пять рабочих дней я видела их не больше двух раз: очень занятые архитекторы!

Тося часто уезжает на свой объект в городе, и в офисе остаёмся только мы с Денисом, да Татьяна Серафимовна с Матвеем в своём «шкафу». Денис сейчас в стадии творения очередного архитектурного шедевра (он специализируется на элитных коттеджах), а я, горемыка, всю неделю то зубрила материалы из адаптационной папки, то правила свой проект, то мечтала «продолжить плодотворное сотрудничество во всех сферах» с хозяином фирмы.

Сейчас конец рабочего дня. Через полчаса все разойдутся до понедельника. Матвей сообщает коллегам новость о моём экзамене, и все присутствующие, в том числе и два молоденьких инженера из соседнего кабинета, начинают меня бурно поздравлять. Один из инженеров, Олег, предлагает отметить это в ночном клубе. Ну нет! Больше меня туда никакими пряниками не заманишь! Отшучиваюсь и со смехом выпроваживаю ребят на их рабочие места: всё-таки нам ещё полчаса трудиться.

И вовремя. Только я сажусь за свой компьютер, как в кабинет входит шеф. Явно с намерением уличить в безделье. А мы что? Мы работаем. Вон даже Денис успел развернуть файл с проектом и закрыть очередную «стрелялку». Окинув всех нас орлиным взором, Стадник толкает дверь к Лебедеву.

- Фу-ух! – выдыхает Денис. – Чуть не спалился.

- А что это тебе сегодня не работается? – спрашиваю я обычно сосредоточенного коллегу.

- Застрял на фронтоне, – жалуется он. – Не идёт. Что ни сделаю, всё пошлость и безвкусица. Вот глянь.

Он поворачивает ко мне свой монитор. Я рассматриваю рисунок, прошу повернуть его по часовой стрелке.

- Мне узор нравится, – возражаю я. – А если попробовать сделать его уже и растянуть в длину? Он будет смотреться легче и изящней.

Денис возвращает монитор на место, делает несколько движений мышкой и расцветает в улыбке:

- Алиска, ты гений! Я над этим целый день бился, аж запсиховал. С меня обед в понедельник… о… до свидания, Иван Антонович.

Я оглянулась туда, куда были направлены глаза Дениса, и встретилась взглядом с шефом. Айсберг, блин. Не хотелось бы мне стать «Титаником» на его пути.

- До свидания, – цедит в ответ и выходит.

- Алис, ты точно хорошо отвечала? – задумчиво спрашивает Денис.

Глава 20

Там, б…, что, мёдом намазано?! Какого хрена инженеры повадились бегать к архитекторам? Что-то раньше я такой горячей дружбы не замечал. Кхм… Может, и правда, просто не замечал? И этот ещё собирается её обедом кормить. Да отвалите вы все от МОЕЙ девочки! Всё! Запру нахер в своей квартире и ключей не дам. Только сбежит ведь. Её насильно не удержишь – не тот характер. Но попытаться стоит.

Выхожу из офиса как никогда рано: на часах только десять минут шестого. Сотрудники начинают расходиться, но Алисы пока не видно. Нет и Лебедева, и его жены. И Денис этот тоже не появлялся.

А вот и они: весь отдел кадров в составе трёх человек и половина архитектурного: Лебедев, Денис Хорошилов, Антонина и Алиса. А также моя прелестная секретарша Мариночка. И куда это они все вместе собираются? Вся честная компания направляется прямо в кафе, куда обычно бегают сотрудники нашего бизнес-центра обедать. Что они там забыли? Ответ приходит, когда я вижу, что Хорошилов, юркнув по пути в цветочный киоск, появляется оттуда с красивым букетом, вручает его Любе, и все начинают её обнимать, расцеловывать, а Лебедев – гладить по животу. Етить! Я совсем свихнулся, если забыл даже, что у неё сегодня последний рабочий день перед декретным отпуском. Обычно в таких случаях Марина выручает меня, посылая сотрудницам цветы и подарки, но это же Люба! Девочка, с которой мы росли в соседних квартирах, пока жизнь не разбросала нас по разным местам. Крестница моего отца.

Набираю номер дяди Славы и прошу его забрать машину от бизнес-центра.

- Во сколько за тобой потом заехать и куда? – спрашивает он.

- Я сам доберусь.

Через десять минут вхожу в кафе с букетом садовых ромашек – любимых Любиных цветов.

- И что этот колобок собирается праздновать без меня? – возмущаюсь, а в ответ получаю радостную улыбку и благодарный поцелуй в щёку.

Лебедев пододвигает мне стул от соседнего столика, и я оказываюсь прямо напротив Алисы. Сотрудники все молодые, поэтому ведут себя раскованно, не заморачиваясь тем, что с ними за одним столом босс: сейчас мы все – гости Любаши. Около часа длится веселье с проводами, поздравлениями и пожеланиями, но виновница торжества явно уже устала, и Антонина, как единственная, кто понимает её состояние, предлагает заканчивать сабантуй. Марина и девочки из отдела кадров договариваются встретиться вечером, зовут с собой Алису, но она не хочет. Хорошилов переминается с ноги на ногу, потом сообщает, что он на машине и может всех подвезти. Алиса снова отказывается, говорит, что живёт в другой стороне, а сама прячет хитрющую улыбку. Что бы это значило?

- Тося? – неуверенно предлагает парень. Антонина легонько вздыхает и, попрощавшись, уходит с ним, сопровождаемая понимающими взглядами коллег. Ого! А я многого не знаю. За столом остаются Лебедевы и мы с Алисой.

- Давай мы тебя довезём, – предлагает Люба Алисе. Та отрицательно крутит головой.

- Вези жену отдыхать, – встреваю я. – Я сам доставлю Алису Романовну.

Ещё через минуту мы остаёмся вдвоём. Я не знаю, как начать разговор. Молчим несколько минут, допивая кофе. Потом я беру её за руку. Если она будет сопротивляться, я утащу её силой. Но Синичка послушно идёт за мной, садится в такси на стоянке и выжидающе смотрит прямо мне в глаза. Я медлю, потом решаюсь и сажусь рядом, называю свой адрес.

За дорогу не сказано ни единого слова. В лифте – тоже. Да и в квартире я разговаривать не собираюсь. Подхватываю её на руки и, едва дав ей сбросить босоножки, несу в свою спальню. Синичка доверчиво прижимается ко мне, обвивает руками шею. Нам не нужны возбуждающие ласки – мы и так на пределе. Юбку можно просто задрать, блузку снимаем через голову – некогда возиться с пуговицами, бюстгалтер – в сторону. Пиджак мне мешает, ремень – тоже. Всё остальное подождёт. Разворачиваю её в своих руках и легонько подталкиваю к кровати, она не понимает, противится. Тогда я просто поднимаю и бросаю её на середину лицом вниз и накрываю собой. Всё, никуда теперь не денется. Её кисти прижаты к постели моими ладонями, и я могу делать всё, что хочу. А хочу я многого. И это – только начало.

Всё происходит бурно и быстро. Так быстро, что я не успеваю сообразить, что сегодня уже второй раз не использую презерватив. А ещё я не использую голову – она у меня так, для завершения композиции. Синичка ещё не успела понять, что произошло, лежит, уткнувшись носом в одеяло, и пытается отдышаться. Но у меня опыта намного больше, поэтому в голове начинает маячить ехидненькая мыслишка: «Попался, голубчик!» И, что интересно, она не вызывает у меня ни паники, ни раздражения. Я вспоминаю, с каким трепетом сегодня Матвей гладил круглое пузико своей Любаши, и мне хочется увидеть такое же у Алисы. Я переворачиваю её на спину, целую её плоский пока живот чуть ниже пупка. Десять секунд назад я проклинал свою беспечность, а теперь надеюсь, что только что посеял семена урожая, который собирают через девять месяцев. Пусть это будет девочка, или две. Но я и на пацана согласен.

- У меня сегодня безопасный день, – раздаётся мне в макушку голос Алисы.

- Это хорошо, – отзываюсь я, а самому хочется орать в приступе бешенства: «Верните моего ребёнка!» Я ведь его уже люблю! И его мамочку – тоже…

Глава 21

За две недели я убедилась, что не испытываю никакой неловкости по отношению к Матвею, и он тоже ведёт себя так же, как до нашей памятной ночи на «посвяте». Меня вполне устроило, что между нами не было секса. Но что-то всё-таки было, раз мы проснулись вместе и практически голые! И поведение его после той ночи говорит, что есть что-то, чего я не помню.

В четверг, когда все коллеги распрощались и покинули офис, я постучалась в дверь его кабинета.

- Ещё не ушла? – удивился Матвей. – Служебное рвение – это хорошо, но без фанатизма.

Я улыбкой согласилась с ним и присела перед столом в кресло для посетителя.

- Хочу с тобой поговорить об одном важном для меня деле, – начала я не очень уверенно.

- Выкладывай.

Решившись, я вздохнула и выпалила:

- Ты помнишь о нашей с тобой ночи?

Матвей поднял голову от бумаг и… перестал дышать. Его глаза резко расширились. Я не сразу поняла, что случилось. Только когда услышала шумный вздох у себя за спиной. Повернулась. Господи, только не это! В дверях стояла перепуганная Люба.

Я вскочила:

- Любаша! Подожди! Ты… Я…

- Успокойся, – окликнул меня Матвей. – Люба об этом знает.

- Как?! – растерялась я.

- А вот так, – заулыбалась она. – Можно сказать, благодаря тебе мы и поженились.

Я хватала ртом воздух, не зная, как реагировать на такое заявление. Матвей усадил меня обратно в кресло, потом поцеловал в макушку жену.

- Алис, – начал он, – почему ты решила поговорить об этом только сейчас, почему не пять лет назад?

- Потому что… – замялась я, но решила, что терять уже нечего. – Потому что тогда я подумала, что ты воспользовался ситуацией, а потом пожалел об этом и бросил меня. Ты же сам просил никому не говорить, что между нами был секс.

- Я просил тебя никому не говорить, что между нами НЕ БЫЛО секса, – поправил Матвей.

- В смысле?

- Разве ты ничего не помнишь?

- Ну… только до определённого момента. Я пять лет жила с мыслью, что чем-то оттолкнула от себя парня, который мне был, в принципе, симпатичен. А потом обнаружила, что была девственницей… до недавнего времени.

- О! – воскликнула Люба. – Так вы с Ванькой уже успели поладить. Вот жук какой шустрый! То-то он подорвался как ужаленный, когда услышал про вашу с Матвеем ночь!

Мне реально поплохело от её слов:

- Он тоже слышал?!

- Ну да. Мы шли спросить у Матвея, сможем ли мы в этот выходной поехать все вместе в деревню к Ваниным тётке и бабушке. Он сказал, что приготовил для всех сюрприз. А когда услышал твои слова, аж побелел весь и рванул из кабинета.

- Хоть бы за руль не сел, – встревожился Матвей, набрал номер и предупредил. – Вячеслав Михайлович, с Вами Люба поговорить хочет.

Люба схватила телефон мужа и затараторила:

-Дядь Слав! Ванька сейчас спустится – не пускай его за руль ни в коем случае. Он не в себе… да хоть связывай, хоть морду бей! Только отвези его сам.

- Ну вот, – заключил Матвей, – теперь, я так понимаю, моя очередь рассказывать?

- Давай-давай, мачо! – рассмеялась Любаша.

- Ты мне тогда очень нравилась, – начал Матвей. – Хотел предложить тебе встречаться, особенно когда разглядел тебя, пока «посвят» готовили. А тут выпили хорошо, даже слишком, и ты сама мне голову на плечо положила. Я словил момент, целоваться начали, потом в домик перебрались…

Я не могла пошевелиться – так было стыдно слушать всё это в присутствии Любы.

- А потом… в общем, наверное, я всерьёз перебрал, и ничего не вышло…

- Как это?

- Ну, у мужчин иногда так бывает… по разным причинам. Но благодаря этому я женился на Любе.

- Погоди, – не врубилась я. – Из-за того, что у тебя не получилось со мной, ты женился на Любе?

- Выходит так, – подтвердил он. – До этого у меня, сама знаешь, какая была репутация. Я в девчонках рассматривал только красивую мордашку и фигуру. А после того облома начал бояться, что снова облажаюсь. Плюс ещё к тебе не мог подойти, чтоб не вспомнить о своём позоре. Но ты вроде никому не рассказала, а потом ещё и пообещала, что и дальше будешь молчать. Потом случайно познакомился с Любой: мы были два трезвых человека в компании, потому что пить я тоже бросил. Разговорились, стали общаться, но в постель я её не тянул – страшно было. Постепенно рассмотрел и… полюбил.

- Представляешь, – задорно добавила Люба, – какой королевой я себя чувствовала? Известный мачо пылинки с меня сдувает и даже не пытается затащить в постель! Как не потерять голову?! А потом, уже почти через полгода, всё как-то само получилось. Вот и поженились.

- Офигеть! – выдала я в конце этой исповеди. – А я пять лет к себе ни одного мужика не подпускала, думала, что это я ущербная, раз парень сбежал после одной ночи.

- Прости, Алис… – растерянно пробормотал Матвей. – Если б я знал…

- Нет худа без добра! – воскликнула наша оптимистка Любаша. – Зато Ваньке целёхонькая досталась. А то соблазнил бы какой-нибудь козёл по пьяни…

«Козёл» яростно стрельнул в неё глазами, но промолчал.

- Короче, Ваньке эту историю, чур, рассказываю я, – засуетилась Люба. – Вас он сейчас слушать не станет. А я прикинусь такой несчастной овечкой, которой нужна психологическая помощь, и всё подробненько поведаю.

Люба набрала номер Стадника, но он не ответил. Тогда она наклацала сообщение: «Ваня, мне нужна помощь. Прошу: ответь мне!» Он тут же перезвонил. Люба победно взглянула на нас с Матвеем и приняла вызов. В мгновение из цветущей жизнерадостной женщины она превратилась в несчастнейшее создание, которое срывающимся голосом простонало в телефон:

- Ваня, я не знаю, что делать. Мне надо с кем-нибудь поговорить об этом. Я знаю, что тебе тоже больно, и ты единственный, кому я могу довериться. Не бросай меня, Вань… Я здесь, в офисе. Они ушли. Нет, никого. Спасибо, родной!

Матвей давился от смеха. Я не знала, смеяться мне или плакать. Люба отключилась и потребовала от нас освободить территорию. Действительно, сейчас сюда явится разъярённый босс и вряд ли он заключит нас в тёплые дружеские объятья. Договорились, что Матвей отвезётдомой меня, а Ване деваться будет некуда, и он отвезёт Любу.

- Он тебя не прибьёт? – волновалась я за неё.

- Не-а! У меня есть защитный тотем, – эта выдающаяся актриса погладила себя по круглому животику.

Мы быстро собрались и, пока не явился хозяин, скрылись с глаз долой.

- Ты как? – спросил меня Матвей около моего дома.

- Чувствую себя полной дурой, – призналась я. – Пять лет молчала. Вот кто меня сегодня за язык потянул?!

- Алис, прости меня. Я тогда был в такой панике из-за этого срыва, что и не подумал даже о тебе. Казалось, что у меня самая большая проблема, просто катастрофа. Боялся, что высмеешь перед всеми. А ты, оказывается, даже не помнишь ничего.

- Что теперь об этом говорить, – вздохнула я. – А Люба давно знает?

- Перед свадьбой рассказал. А когда ты к нам пришла работать, она обрадовалась. Она первая заметила, что Иван к тебе неровно дышит.

- Надолго ли?

- Кто может поручиться? – пожал плечами Матвей. – Рожа у него была зверская. Но ты и фразочку, конечно, подобрала шикарную.

- Ты же понял, а на зрителей я не рассчитывала. Как же перед Любой стыдно!

- За неё не переживай: она относится к этому с юмором. По-моему, её эта ситуация просто забавляет. Представляю, как она сейчас Ваньке мозги полощет!

- А она не актриса по образованию? – вспомнила я Любино выступление.

- Психолог.

- Ну, это всё объясняет.

Мы не выдержали и расхохотались, уже не нервно, а с облегчением и надеждой на счастливый исход.

Распрощавшись с Матвеем, я поднялась в квартиру. Ника была уже дома.

- Что-то я не поняла: то на «Мерседесе» тебя доставляют, то на «Тойоте»! – налетела подруга прямо с порога. – Ты, мать, в разнос пошла?

- Вроде того, – буркнула я.

- Ну наконец-то!

Возмутиться по поводу её замечания я не успела, потому что в эту секунду раздался звонок в дверь. Да нет, не звонок – сирена! Потому что трезвонили без остановки и так требовательно, что Ника чуть тапки по дороге не растеряла, пока бежала к двери. «Что за идиотина там надрывается!» – это облагороженный вариант её попутных слов.

Потом наступила тишина. Я уже подумала, что подругу инопланетяне украли, и поднялась с кресла искать, но в комнате появился не кто иной как мой драгоценный работодатель собственной персоной.

Видеть его просто невыносимо. И вообще, вся эта ситуация какая-то ненормальная. Двое выходных мы отрывались у него дома так, будто хотели надышаться перед смертью. Две рабочих недели я добросовестно трудилась в его фирме, а он был моим строгим и недосягаемым боссом. Кто мы друг другу – непонятно. Единственный вариант, который приходит в голову, звучит пошло и никак не соответствует тем чувствам, которые я испытываю к этому человеку. Он восхищает меня как руководитель и сводит с ума как мужчина. И я не знаю, зачем ему понадобилась я, неумеха и в архитектуре, и в постели. Может, человеку просто нравится роль наставника?

Дорогие мои читатели! Спасибо за сердечки и комментарии. Каждый ваш знак внимания греет душу и помогает работать.

Глава 22

А Ника у неё понятливая: сразу за хлебом помчалась в пекарню, что в центре города. Настоящая подруга! Нам с Синичкой давно пора поговорить, а то или работаем, или трахаемся. Конечно, и то и другое с ней делать – одно удовольствие. Она такая понятливая ученица!

Но вот с чего начать серьёзный разговор? Как объяснить ей, что сам не понимаю, что со мной происходит? Что до чёртиков боюсь того почти забытого чувства, когда дышать без неё трудно, а при ней – забываешь. Стою, как дурак, в двери кухни. И она вскочила с кресла и молчит. Не ожидала?

Подхожу молча и прижимаю её к себе обеими руками. Она никак не реагирует. За плечи отстраняю её от себя и смотрю в лицо:

- Мне Люба всё рассказала. Не переживай.

- А должна? – как-то вкрадчиво спрашивает она.

- Не знаю, – я даже растерялся и опустил руки.

- Послушай, Иван…(Ой-ё-ёй! Мне больше нравится «Ва-аня») Ты действительно думаешь, что я до тебя жила в лесу и общалась только с природой? Серьёзно?

- Да нет…

- Тогда с чего ты взял, что у меня никогда не было парня?

- Знаю, – ну, уж на этот вопрос я отвечу точно.

- Ты имеешь в виду, что ты у меня первый мужчина, я правильно поняла?

- Я ЗНАЮ, что я у тебя первый.

- А ты знаешь, сколько мне лет?

Я киваю, не понимая, к чему она ведёт. Но подозреваю, что её вывод мне не понравится.

- То есть, по-твоему, получается, что я, дожив до двадцати трёх лет девственницей, попробовала секса и сразу же начала прыгать из одной постели в другую, менять мужиков?

- Я ничего подобного не говорил и не думал даже! – испугался я. Да-да, испугался: кто знает, что придумает женщина в гневе. А моя Синичка, похоже, не просто в гневе, а в ярости. И сейчас она обрушит её на меня.

- Тогда почему ты умчался из офиса, как в ж… ужаленный?! Что случилось? Ты о чём подумал?

- Да ни о чём я не успел подумать! Услышал про вашу ночь и взбесился. Я же не знал, что это случилось пять лет назад и что у вас тогда ничего не было.

- А если бы было? Что тогда?

- Не знаю, – честно признаюсь я. – У меня давно не было отношений. Я не знаю, как вести себя со своей девушкой. В последние семь лет у меня были только мимолётные связи. С женщинами, которым я ничего не должен.

- Как удобно! – ехидничает она.

- Как безопасно! – перебиваю я. – Когда у тебя столько денег, никогда в точности не знаешь, что от тебя человеку нужно, неважно: мужчине или женщине.

- В таком случае я не хочу, чтобы у меня когда-нибудь появились ТАКИЕ деньги. Которые не позволяют ни дружить, ни любить! – категорично заявляет Алиса и усаживается обратно в кресло. – Мы с Никой шесть лет прожили в одной комнате в общаге. Неделями сидели на макаронах, одеждой обменивались, чтоб было хоть какое-то разнообразие. Да у нас до сих пор даже зонтик один на двоих, зато огромный, чтоб вдвоём под него помещаться. И ни одной из нас ни разу в голову не пришло, что другая её использует. Мы подрабатывали по вечерам и в выходные и складывали деньги в одну коробку, но никто не запоминал, кто сколько положил и сколько взял. А сентябрь после Димкиной аварии мы с ней у меня в деревне жили, вместе хозяйством занимались, а потом долги по семинарам отрабатывали. Ради тебя кто-то бросит всё? Или ты ради кого-то?

Она пришибла меня этими словами. Хочется крикнуть: «Нет!!! Нет у меня такого человека!» Но был. И любовь была, первая, чистая. А потом в одночасье всё исчезло. Остался отец. Суровый, но надёжный. Остались бабушка и тётя, которые меня беззаветно любят. Дед Петя, упёртый, как танк, на котором он прошёл войну. Дядя Слава, на которого всегда можно положиться. Любашка – егоза и заноза в заднице из моего детства, почти сестрёнка. Но единственный друг и первая любовь просто исчезли с лица земли. В прямом значении этого слова.

Столько лет я старался заглушить в себе эти воспоминания! А сейчас захотелось рассказать Алисе, выплеснуть всю боль, которая сырой кожей обернулась вокруг сердца. И сохнет, и давит. И слёзы близко, как в тот день, когда я узнал об их смерти, предательстве, недоверии. Но я взрослый, сильный мужик, я не могу показать их этой маленькой, но такой отважной девочке. Поэтому разворачиваюсь на месте и со словами: «Увидимся на работе», – выхожу из квартиры.

В тот раз я напился, но сегодня понимаю, что не поможет. Тогда ведь не помогло. Доезжаю до ближайшего парка, усаживаюсь на скамейку в самом отдалённом его углу и несколько часов просто сижу. Иногда разговариваю сам с собой, иногда – с ними, с отцом. Иногда замечаю, что лицо мокрое, и вытираю слёзы тыльной стороной ладони.

Ближе к полуночи вдруг осознаю, что стало легче, как будто нарыв вскрыли. Хочется увидеть мою Синичку, поговорить с ней. Рассказать, как предательство близких и большие деньги сделали из меня морального урода, не способного на доверие, дружбу, любовь. Но Алиса сейчас спит, да и Ника в соседней комнате. А ведь я так и не пригласил её на выходные к своим в деревню.

Глава 23

Сегодня в отделе аншлаг, то есть на месте все: шесть архитекторов, начальник и его секретарша. За две недели такое во второй раз. Что бы это значило?

Ответ находится в виде дородной тётеньки из бухгалтерии, которая своим появлением в дверях сразу оживляет обстановку. Оказывается, сегодня – день аванса. Деньги, конечно, будут перечислены на карту, а вот расчетные листки разносят по отделам (чтоб не толпились) сами представители бухгалтерии. И хотя аванс – сумма фиксированная, но в листке можно посмотреть и будущую зарплату, помечтать, попланировать.

Я беру в руки заветный листочек, но заглянуть в него не решаюсь, прижимаю к груди и закрываю глаза.

- Ты чего на него молишься? – поддевает меня Денис. – Смотри, давай.

- Это первые деньги, заработанные по специальности, – объясняю я. – Оклад мне известен, так что сюрприза не будет.

Но, оказывается, что я поторопилась с выводами: сюрприз есть.

- Подождите! – окликаю бухгалтера. – Мне кажется, тут ошибка.

Женщина смотрит на меня так, словно я обвинила её в том, что она два и два не сложит.

- Что там тебе не нравится?

- Мне-то как раз очень нравится, – возражаю я, – только у меня не может быть такой зарплаты.

Тётенька вздыхает с видом «как вы все меня задолбали» и берёт у меня из рук листок.

- Ну, вот, всё правильно, – тычет маникюром в бумажку, – это аванс по окладу, а это премиальные.

- Я всего две недели работаю – откуда у меня премия?

- Проект закончила?

- Я пришла с готовым.

- Тогда чего удивляешься? За готовый проект полагается премия. Твой пока не утвердили, поэтому – часть премии.

- Хотите сказать, что это ещё не всё? – зависаю я.

- Хочу сказать, что тем, кто хорошо работает, в нашей фирме так же хорошо платят, – добродушно заканчивает беседу женщина, должно быть, проникнувшись моим ошалелым видом.

- Ни фига себе… – рассматриваю листок с такими цифрами, о которых даже мечтать не смела. Это ж я могу на пару месяцев вперёд на квартиру отложить. Да на такие деньги мы с Никой могли три месяца прожить, и ещё на балетки хватило бы.

Из раздумий меня выводит тот же Денис:

- Алё-о! Красавица, ты домой собираешься? Сегодня задерживаться нельзя.

- Почему?

- Ну, во-первых, ровно в пять деньги поступят на карту. А во-вторых, дождь собирается, сегодня грозу обещали.

Парень тычет в монитор своего компьютера, где высвечивается прогноз погоды по часам. На восемнадцать часов, действительно, передают дождь с грозой и сильным ветром. Так что задерживаться – себе дороже, особенно с учётом моего места жительства.

Коллеги поспешно прощаются до понедельника, выключают ПК, собирают бумаги и канцелярию. Через пару минут в отделе остаёмся только я, Матвей и Татьяна Серафимовна. Женщина живёт через дорогу, поэтому и не торопится, а Лебедев всегда покидает свой пост последним.

- Так, Алиса! А ну-ка выметайся отсюда! Не хватало ещё под дождь попасть.

- Так ещё без пяти, – указываю я глазами на стенные часы.

- А ты что, не слышала? Из-за штормового предупреждения генеральный на полчаса сократил рабочий день, чтоб люди домой успели до начала.

- Не слышала, – признаюсь я.- Я в наушниках работаю.

- Ясно. Ну, я помчал, а то меня мой пузан дома заждался.

- Привет ей, – улыбаюсь я.

- А вы с Ванькой-то поговорили? Помирились?

- Поговорили, но не помирились, – вздыхаю.

- Странно, а со мной нормально разговаривал.

- Боюсь, что дело всё-таки не в тебе. Ладно, сложно это. Потом разберёмся.

- Ну, удачи, – расстраивается Матвей. – Он, конечно, мужик непростой.

- Очень непростой, – бурчу про себя.

Следом за Матвеем рабочее место покидает его секретарша.

- Деточка, ключи на вахту сдашь?

- Сдам. До свидания, Татьяна Серафимовна.

Несколько минут сижу, опустив голову перед собой на руки. Не понимаю, почему вдруг настроение стало таким кислым. Вроде бы и зарплате порадовалась. А вот факт, что с Иваном мы в подвешенных отношениях, не даёт радоваться жизни.

- Лучше бы я к Максимовскому пошла… – вздыхаю я вслух.

- И чем лучше? – спрашивает меня спокойный голос над головой.

Поднимаю глаза и встречаюсь с взглядом того, о ком только что вздыхала. Пожимаю плечами и продолжаю так же сидеть, не отрывая от него глаз. Шеф присаживается на стол рядом со мной, гладит по волосам. А мне от этого ещё больше хочется плакать.

- Поехали, – зовёт он тихо.

- Куда?

- К тебе. Возьмёшь вещи на два дня, а потом ко мне.

- Нет, – отвечаю я так же тихо.

- Почему?

- Не хочу больше проводить с тобой выходные.

- Тебе не хорошо со мной?

- Очень хорошо, – признаюсь я. – Но потом без тебя плохо.

- У меня был друг, – он неожиданно переводит тему, – и девушка. На четвёртом курсе я поехал в Германию по обмену. Через полгода вернулся, как раз в конце декабря. Они меня встречали, я был счастлив. Большой компанией отмечали Новый год. Потом она сказала, что на Рождество должна поехать с родителями в другой город к родственникам. А утром восьмого января машину друга нашли сгоревшую под мостом по дороге с загородной турбазы: не справился с управлением на скользкой дороге. В машине два обгоревших трупа – моего друга и девушки. Они прятались от меня, от родных. Я не понимал, зачем. Почему не признались мне, я бы всё понял. Потом её брат рассказал мне, что она встречалась с нами обоими с самого начала. Он был любимым, а я… перспективным.

Я прерывисто вздыхаю, закрываю и снова открываю глаза. Не знаю, что на это можно сказать.

- Больше у меня не было ни друзей, ни девушек. До тебя.

Он поднимает меня со стула за руку, привлекает к себе. Обхватывает моё лицо ладонями, гладит большими пальцами по щекам, скулам, губам, бровям.

- Синичка моя, – шепчет мне в лицо, – я хочу, чтобы у нас с тобой был один зонтик на двоих…

Глава 24

Он не сказал, что любит. Он сказал больше: что доверяет. Что готов снова впустить в свою жизнь другого человека, и этот человек – я.

А я влюбилась. Но не безоглядно. Просто смирилась с тем, что наша связь будет недолгой, и отвела себе роль жертвы. Приготовилась к тому, что через некоторое время босс наиграется и найдёт новое развлечение, а я буду тайком зализывать раны и лелеять в памяти каждую проведённую с ним минуту, каждое сказанное им слово. Но не была готова к тому, что он вот так раскроет передо мной душу, обнажит самое сокровенное. Что мне нужно будет не защищаться от него, а, наоборот, бережно охранять его сердце, оказавшееся неожиданно таким хрупким и ранимым. И это огромная ответственность.

Мы целовались в опустевшем офисе так долго, что успел сбыться прогноз синоптиков: июльский ливень набирал обороты, отыгрываясь за две недели зноя. Ваня сам закрыл кабинет нашего отдела и отнёс ключи на вахту. Выходить по такой погоде на улицу, даже просто до парковки, – немыслимо. Поэтому мы уютно расположились у него в кабинете. На корпоративной кухне нашёлся чай, а в моей запасливой сумке – пачка вафель, которые я купила в обеденный перерыв, но, заболтавшись с Тосей, забыла съесть. А теперь мы с удовольствием хрустели ими, смеясь, убирали крошки друг у друга с губ. Конечно, не руками – язык нам на что?! Это было весело, возбуждающе, интимно. Но почему-то никому из нас не пришло в голову заняться сексом в офисе. Просто целовались, ласкали друг друга через одежду, как школьники, и завелись так, что не заметили окончания дождя.

Около девяти вечера спустились на первый этаж и обнаружили в холле ещё нескольких человек, не успевших покинуть свои рабочие места из-за непогоды. Лица у них, в отличие от наших, были хмурые и озабоченные. Их ждали дома родные и дела. А всё, что сейчас нужно было нам, находилось здесь, поэтому нам с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не расплыться в глупой счастливой улыбке.

До его дома рукой подать, а ко мне пиликать через полгорода. Но я знала, что мы снова зависнем на двое суток, поэтому настояла заехать за моими вещами.

Ника понимающе улыбнулась и подмигнула мне, показывая через открытую дверь ванной свои таблетки. Меня осенило: сегодня же должны начаться месячные! Я сразу скисла, но, прислушавшись к своим ощущениям, понадеялась, что это случится хотя бы завтра.

Ваня всё это время топтался у порога, отказавшись от приглашения пройти, и с нетерпением наблюдал за моими сборами. Ника попрощалась со мной до вечера понедельника, потому что собиралась на выходные к родителям и на работу хотела поехать прямо от них. Ваня подхватил мою сумку, и мы погрузились в его авто.

В этот раз в его квартире даже оказались продукты: видимо, готовился. На скорую руку мы сообразили немудрёный ужин. Я сначала стеснялась, думала, что такой богатый парень привык к более изысканным блюдам, но потом заметила, что домашнюю простую еду он наворачивает с аппетитом десантника и ещё добавки просит. Оказывается, ресторанные шедевры тоже надоедают.

После ужина он, хитро прищурившись, спросил:

- И что теперь будем делать?

Я прикинулась шлангом и ради шутки предложила:

- Играть в настольные игры.

И Ваня научил меня одной захватывающей настольной игре, про которую детям рассказывать не принято.

А потом достал… шашки. После четырёх партий, которые он продул мне всухую, шеф, надутый, предложил сыграть в «Чапая». Теперь уже он меня обставил и в наказание заставил собирать шашки, разлетевшиеся по всей гостиной. Одну из них обнаружила далеко под диваном, взяла на кухне веник и полезла её доставать. Ваня решил помочь и опустился на колени на ковёр рядом со мной… В общем, шашка там до сих пор лежит.

Потом мы в три часа ночи ели мороженое, решали наперегонки судоку, к четырём заснули.

А в шесть начался кошмар.

За десять лет моего девичества я не припомню случая, когда бы меня так крутило в женские дни. Низ живота стал каменным, пульсирующая боль отдавалась во всём теле, меня подташнивало, бросало в холодный липкий пот.

Я попросила Ваню отвезти меня домой, потому что аптечки у этого здоровяка не оказалось. На что он, вытаращив глаза, ответил:

- Чтоб ты там умерла в одиночестве?!

Пришлось объяснять ему, что от месячных ещё никто не умирал, но его это не убедило.

- Если ТАКОЕ происходит с женщинами каждый месяц, то я готов им в эти дни давать выходные.

Несмотря на боль, его слова вызвали у меня улыбку умиления: какой же он добрый! Моё состояние повергло его в панику, ведь он привык видеть женщин при параде, в полном боевом раскрасе и прекрасном самочувствии. Действительно, какая мамзель потащится в клуб искать приключений в такие дни! А тут я, растрёпанная, ненакрашенная, с запекшимися губами и желтовато-зелёным цветом лица – то ещё зрелище! Явно не для нежной психики современного Российского олигарха.

К семи часам он не выдержал созерцания моих страданий и вызвал «скорую», при этом так красочно описал по телефону моё состояние, что я, признаться, удивилась, увидев у своей постели только женщину-доктора вместо экипированной до зубов реанимационной бригады. Спасибо понятливому диспетчеру!

Заметив моё смущение, женщина попросила Ивана оставить нас наедине и подробно расспросила меня о моём женском здоровье. Потом успокоила, объяснив, что при начале половой жизни случаются и задержки, и вот такие «сюрпризы». Сделала мне укол, измерила температуру и давление, велела Ване напоить меня чаем и закрыла свой кофр. К этому времени меня, действительно, стало отпускать, о чём я поспешила доложить присутствующим. Ваня обрадовался, стал благодарить доктора, сначала на словах, а потом и положенной в карман форменного костюмчика купюрой. Женщина вопросительно взглянула на меня – я, еле сдерживая смех, кивнула ей: мол, берите, с него не убудет. На лице её было написано удивление: видно, не часто пациенты так горячо благодарят за две ампулы «Но-шпы». Напоследок посоветовала:

- В восемь откроются аптеки – купите что-нибудь обезболивающее для девушки и успокоительное для себя.

Когда за спасительницей закрылась дверь, мой рыцарь сел рядом со мной на постель и, взъерошив пальцами волосы, спросил:

- Я паникёр, да?

- Да, – подтвердила я, прижавшись щекой к его груди и обвив корпус обеими руками, – мой любимый паникёр.

Глава 25

Сентябрь-2018

Говорят, что счастье невозможно чувствовать постоянно, что ощущение эйфории притупляется и накатывает реальность. Может, и так, но на меня пока не накатила. Два месяца я живу в каком-то другом мире: мире, где погода – замечательная, неприятности – мелкие, люди – хорошие, а сам я – сильный и добрый великан, готовый защищать моё сокровище даже ценой собственной жизни.

Моё богатство хранится в сейфе на окраине города, пять дней в неделю дразнит своим сиянием мою душу, да и тело тоже, не позволяя к нему приближаться, а затем дарит два дня безграничного счастья, когда я сполна получаю свою дозу заботы, нежности, доверия, восхищения. Любви.

В тот день, когда Синичка заболела и попросила отвезти её домой, потому что в ближайшие дни она не сможет заниматься со мной сексом, я почувствовал обиду, как маленький мальчик, которого уличили в чём-то недостойном, постыдном. Она подумала, что я с ней только из-за секса! Что в «нетоварном» виде я готов отложить её, как сломанную игрушку, на дальнюю полку, пока не починят. Но глядя на её заострившееся лицо, на бледные губы, сжатые и прикушенные от боли, забыл про свою обиду и бросился спасать. Оказывается, это так страшно, когда ты не можешь ничем помочь близкому человеку, взять на себя его боль! И деньги здесь бессильны.

До этого дня я жил, ожидая наших встреч по выходным в предвкушении приятного времяпрепровождения. А теперь стал ловить себя на мысли, что стараюсь несколько раз за день хоть издали увидеть Алису, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.

Каждое воскресенье, с неохотой прощаясь с ней, спрашиваю, когда она, наконец, согласится ко мне переехать. Её ответ заставляет меня скрипеть зубами: «Когда ничего не буду тебе должна». Сто раз говорил ей, чтобы забыла нахер про эти деньги: они из специальной благотворительной статьи расходов, их всё равно кто-нибудь бы получил. Почему не она, лучшая студентка выпускного курса, оказавшаяся в затруднительной ситуации? Но девчонка вбила себе в голову, что обязательно должна оправдать мои вложения в неё. Каким образом? Самым действенным: она днюет и ночует на стройке.

Её проект приняли, согласовали с городским управлением: хоть это и не памятник архитектуры, но всё же обновлённое здание в центре влияет на общий городской облик. Опубликовали проект в местной газете и получили восторженные отзывы горожан. Алиса сразу стала знаменитостью местного масштаба, даже интервью у неё брали.

И вот теперь я расхлёбываю кашу, которую сам и заварил год назад. Нет бы дать ей какую-никакую должность в отделе, вроде «старшего помощника младшего конюха», чтоб сидела и не высовывалась, чтоб радовала только мой глаз. Нет, я, как последний лох, похвастался, мол, посмотрите, какое сокровище себе отхватил! А ей ещё в двух местах работу предложили, не считая того, что Максимовский тоже своё приглашение повторил. Но она заявила мне, что ни за что не уйдёт из моей фирмы, не отплатит мне чёрной неблагодарностью. Б…! Лучше бы я тогда дал ей уйти к Максимовскому. Сейчас бы, по крайней мере, знал, что она со мной не из-за этой долбаной благодарности!

Работы в кинотеатре идут полным ходом. Теперь это будет целый культурно-досуговый комплекс для взрослых и детей с множеством уютных уголков для отдыха и развлечений. А кусок земли с двумя десятками чахлых саженцев, гордо именовавшийся сквером, быстро превращается в детскую площадку и кафе, стилизованные под таинственный лес из русских народных сказок. Здесь уже побывали наши дизайнеры и флористы, разработали целый комплекс мер по реанимации местной растительности и, конечно, от себя ещё добавили.

Представляя, во что превратится к маю это типовое здание советских времён, я и сам мечтаю завалиться в это кафе, облизываясь на горку разноцветных шариков мороженого. Но для этого надо снова стать ребёнком…или прийти сюда с ребёнком… Эта мысль не даёт мне покоя второй месяц. Я всё чаще и чаще представляю, как приведу сюда маленькую девчушку с каштановыми, как у Алисы, косичками. Ну, или белобрысую, как я в детстве. Но чтобы непременно такую же бойкую и языкастую, как моя Синичка. Но для этого надо сделать две вещи: отреставрировать уже этот кинотеатр и разобраться, что на самом деле чувствует ко мне Алиса.

В фирме уже ни для кого не секрет, что мы встречаемся. Сначала некоторые посматривали на неё косо, и понятно, какие мысли были у них в головах. Но я давно привык никого не подпускать к своей личной жизни на пушечный выстрел. Пошепчутся – и замолчат. Привыкнут. Кто бы ни оказался на месте Алисы, завистницы всегда найдут недостатки у той, что их опередила в вопросе завоевания доселе неприступного миллионера. Те, кто ломает голову, почему именно ей так повезло, не понимают, что на самом деле повезло мне.

Трижды я порывался свозить её за город к бабушке и тёте, и, конечно, познакомить с прадедом. Он живёт в той же деревне, но в отдельном доме. По его словам, не желает находиться в «бабьем царстве» своей же дочери и внучки. Это не мешает ему со спокойным величием принимать от них гостинцы и некоторые услуги по дому, но командовать собой старый танкист не позволяет. Отца моего он всю жизнь воспитывал серьёзными разговорами, теперь воспитывает меня. Он никогда не намекает, как женщины, что время идёт, что пора бы детишками обзаводиться, что вон сколько хороших девчат незамужних и тому подобное. Он просто спрашивает: «Один?» – и на мой кивок молча вздыхает.

Когда я приеду вдвоём с Синичкой, все будут рады. Но пока не получается, всё время какие-то непредвиденные обстоятельства вмешиваются в эти планы. В эту субботу, например, один из деловых партнёров пригласил на юбилей. И приглашение, естественно, «один плюс», то есть нужно явиться с дамой. Вопроса, с какой, у меня не возникло. Только почему-то мне не хочется показывать мою девушку всей этой тусовке. Но вариантов нет – придётся.

Со второй части премии за проект, Алиса позволила себе купить пару нарядов, но надевать их пока было некуда. Вот и представился случай. Я попросил, чтобы она не надевала ничего обтягивающего, потому что не хочу, чтобы на мою девочку пялились. Но когда увидел её в бордовом платье с пышной фатиновой юбкой до колена и в туфлях на высоченном каблуке, у меня перехватило дыхание.

- Алиска, это ты? – спросил, обходя вокруг неё и рассматривая со всех сторон.

- Нет, это пугало огородное, – рассмеялась она.

- Если на огороде поставить такое пугало, то воробьи урожай не склюют, а потопчут: будут стадами приходить полюбоваться.

- Может, стаями?

- Не-а, именно стадами, как бараны.

- Тогда отарами.

- Какая мне умная девушка досталась! – обнял её за талию, осторожно целуя в кончик носа, чтоб не испортить макияж. – Что-то мне и идти никуда не хочется…

- А мне и подавно. Я там никого не знаю, – тут же согласилась Алиса.

- Э-эх, а надо, к сожалению, – вздохнул я. – Ну что, выдвигаемся?

Я заметил, что ради случая она сделала маникюр. Из украшений на ней были маленькие золотыё серёжки, цепочка с подвеской в виде знака зодиака Весы и такой же тонкий браслет. Для такого платья скудновато, но, по-видимому, это всё, что у неё есть. Решил, что надо это срочно исправить, и заехал по пути в торговый центр.

Мне приглянулось тоненькое изящное колье с рубином и такие же серьги, удлинённые, в самый раз для открытой шеи. Подходящего браслета не оказалось, а искать не было времени, поэтому решил ограничиться тем, что есть.

Я часто дарил женщинам украшения, в основном, на прощанье. Своего рода откуп. Они с самого начала понимали, что к чему, поэтому принимали подарки с благодарностью, а меня отпускали с миром. Не все, конечно, были и такие, что готовы вцепиться в богатого парня и не выпускать из своих рук. Даже пытались истерики устраивать, но быстро соображали, что могут вообще ни с чем остаться, и соглашались на утешительный приз.

уселся в машину и попросил Алису закрыть глаза.

- Зачем это? – спросила она.

- Просто закрой и не шевелись.

Она подчинилась. Я легонько провёл кончиками пальцев по её руке от запястья к локтю и выше, обвёл ключицу, другую, затем шею, коснулся ушка. Синичка замерла от моей ласки, дыхание стало чаще и глубже. Грудь, приподнятая корсетом, была так близко от моих глаз и губ, что я побоялся и в самом деле не доехать до намеченного мероприятия. Осторожно расстегнул её цепочку и спрятал к себе в карман.

- Верни на место! – шутливо-строго потребовала она, но я в ответ снял с неё серьги и положил в её клатч.

- Вань, второй раз я причёску не смогу сделать, – предупредила Алиса. Я огорчённо вздохнул, шепнул: «Так и быть», – и начал ловко «возвращать» украшения на их законные места.

- Всё, вернул, – сообщил я, предвкушая, как загорятся её глаза, когда она увидит, как драгоценности сочетаются с её платьем, причёской, лицом. – Открывай.

Я ожидал чего угодно, только не застывшего побледневшего лица девушки.

- Что это? – ледяным голосом спросила Алиса.

- Рубины, – объяснил я, не до конца понимая её реакцию.

- Мне из машины выйти сейчас или этот вечер я ещё должна отработать?

Я не понял, что за хрень она несёт!

- Алис, это подарок. Они отлично подходят к твоему платью.

- Надо же! – язвительно хохотнула она. – Как я прогадала с платьем! К другому бы, глядишь, и бриллианты пошли!

Она быстро вынула из ушей серёжки, сняла колье и небрежно швырнула их мне на колени.

- А я ведь поверила, что ты любишь… – с этими словами Алиса выскочила из салона и хлопнула дверью так, как, наверное, её отец не хлопает в своём тракторе.

Я смотрел вслед любимой девушке, не понимая, что сделал не так. Слова о том, что драгоценности не достаточно дорогие, совершенно не вязались с образом моей ласковой, бескорыстной трудяжки. Она не позволяла мне покупать ей одежду, даже обещанные взамен разорванных шорты. Чего она взбеленилась?!

За два месяца, что мы встречаемся, это первый подарок – уровень мероприятия обязывает. И я не могу его пропустить, и явиться один не могу. А Алиса уже пересекла парковку и поймала такси. Да и разборки могут затянуться надолго. Ладно, разберёмся потом, а сейчас мне надо срочно найти себе попутчицу на этот вечер.

Глава 26

Не верила! До последнего не верила! Дура! Думала, любит! Думала, судьба! Растеклась, как мороженка по тарелочке: хочешь – слижи, не хочешь – смой в канализацию. И смыл!

Ведь предупреждала сама себя: не верь, скоро наиграется. Держалась отстранённо, не позволяла влезть в душу. А он просочился, обезоружил своей заботой, лаской, ранимостью. И – сдалась, раскрылась, обнажила все болевые точки.

И ведь никуда не денусь теперь: за разрыв контракта при несданном объекте такая неустойка прописана, что я и за десять лет не расплачусь. Да и кто возьмёт безответственного сотрудника, который слился в разгар работы!

Сама виновата: ведь по всему этажу шептались, что «эта» не в его вкусе. А Маргарита, специалист по закупкам стройматериалов, прямо мне это заявила. Тогда я решила: змея, завистница. Теперь понимаю, что это единственный человек, который осмелился сказать правду не бывшей подружке, а действующей фаворитке. Это ценить надо!

- Ох, девочка ты моя наивная! – пропела она сочувствующим тоном. – Наслаждайся пока, но близко к сердцу не бери. У него ещё ни одна больше недели не задержалась.

- Мы полтора месяца вместе, – возразила я самоуверенно.

- А ты с ним куда-нибудь ходила?

- Нет ещё. А причём здесь это?

- Стадник на людях больше одного раза с женщиной не появляется. Если надоела, то выводит в свет, дарит что-нибудь из драгоценностей и прощается навсегда. Так что запомни: когда подарит цацку, значит всё, ты отработанный материал. Правда, говорят, не жадничает, брюлики дарит. Так что в накладе не останешься.

Но мне-то и рубины сошли – небось, не королева, и не модель даже, чтоб на брюлики раскошеливаться. Господи! Да я бы в рубище ходила, только бы рядом с ним! Ведь я влюбилась ещё тогда, в клубе, когда не знала, что он не просто Ваня, который позволил себе гульнуть с зарубежным приятелем, а миллионер, единоличный хозяин огромного предприятия. И даже наличие шофёра меня не смутило, ведь он его дядей Славой называл – думала, что родственник. А потом смотрела на визитку, перечитывала много раз и не могла поверить. И целый год запрещала себе думать о нём. Но как не думать, если я ему деньги должна?!

Почему он не оказался простым служащим, как Матвей, или – ещё лучше – как Денис?! Насколько бы всё было проще! Но ведь успокоил, убедил. Не рисовался своим богатством, еду вон мою, простую, уплетал, как сирота голодная. Да и где ещё, кроме бабушки и тётки, он мог поесть чего-то домашнего? Я и давай стараться!

А теперь всё, наигрался в сиротинушку бесприютную, коварными предателями в спину ударенную! Надоело быть простым Ваней – вернулся блестящий господин Стадник. Рубины, как пирожки горячие, по дороге покупает. Просто потому, что они к платью подходят. И действительно: красненькое к красненькому – отчего бы не взять! Ими ещё и откупиться можно. Как в детстве, когда мы с одноклассницей Димку конфетами прикармливали, чтоб не вязался за нами гулять.

Главное, и не скрывал никогда, что у него много женщин было. Сам говорил мне, что никого не обманывал, сразу чётко определял границы отношений, чтоб потом обид не было. Почему же со мной-то так? Зачем мне в душу влез и корни пустил? Почему?! Да потому что меня не устроили бы его границы. Я же попыталась вначале – не смогла. Мне или всё, или ничего. «Всё» мне никто не предлагал, да я и не рассчитывала. Вот и пыталась сделать так, чтобы «ничего». Потому ему и пришлось другую тактику применить. Даже переехать к нему предлагал. И чуть было не согласилась, хотела только кинотеатр закончить, чтобы хоть немного приблизиться к его уровню, чтобы не чувствовать себя пустышкой, которая без мужчины ничего из себя не представляет. Хорошо, что не успела.

Сижу сейчас в своём убежище и горе своё маникюром за полторы тысячи заедаю. Со старших классов ногти не грызла – и на тебе. А что делать, если реветь не получается? Сейчас бы порыдать всласть, истерику закатить – глядишь, и полегчало бы. Но нет, как назло, ни слезинки не выдавливается. Только бьётся в голове вечный вопрос всех обманутых: «Почему?!» И универсальный ответ на него: «Потому что ДУРА!»

Через несколько часов начинается откат. Теперь уже костерю себя за то, что не дала ему слова сказать, объясниться. И из машины его выскочила, как последняя истеричка. Через парковку неслась на каблуках так, что чуть ноги не переломала. А чего истерила? Может, он ничего подобного и не имел в виду. А я вспомнила слова Маргариты и напридумывала себе невесть что. И как теперь ему в глаза смотреть? Как оправдываться? Надо позвонить.

Набираю номер и с замиранием сердца жду ответа. А вот и он: «Абонент временно недоступен». Ладно, утром поеду, повинюсь, расскажу, какая дура, и попрошу прощения. А он вздохнёт, улыбнётся и простит. Простит ведь, да?..

Ещё и восьми нет, а я уже поднимаюсь в лифте на Ванин этаж и звоню в дверь. Заранее сколотила виноватую мордаху, чтоб скорей растаял. Дверь долго не открывает, спит, как сурок. Без двух чашек кофе с утра он себя не помнит – пока раскачается!

Но вот слышатся шаги, и дверь открывается. Зажмуриваюсь, опускаю повинную голову и тараторю:

- Прости-прости-прости! Вожжа под хвост попала. Я всё тебе объясню.

- Да не нужно уже, – слышу насмешливый женский голос… Женский?!!

Открываю глаза и вижу перед собой ноги в МОИХ тапках, скольжу взглядом вверх по МОЕМУ халату, и вижу лицо, но НЕ МОЁ!

- Маргарита?

- Тише, Ваня ещё не проснулся. Мы только под утро легли, – как ни в чём не бывало предупреждает она. – Ты чего так рано пришла? За вещами? Он их ещё с вечера собрал. Держи.

В руке у меня оказывается моя спортивная сумка, а перед носом – закрытая дверь. Дверь, за которой осталась моя первая любовь.

Глава 27

Меня достал уже этот грёбаный квест! Второй раз она заставляет его проходить. Называется «Поймай Синичку!» Да эта Синичка по неуловимости уделает стаю журавлей! Такое ощущение, что это не я руковожу фирмой, а она: вся в делах, вся в заботах, «аки пчела».

Что за муха её грызанула, я так и не понял. Ладно, в тот вечер в машине психнула из-за драгоценностей, но ведь и до этого я ей пытался что-то купить, она наотрез отказывалась, однако ж так странно не реагировала. Не просто странно – абсурдно. Ну, пообижалась пару дней, можно же потом и выслушать, и высказать, и простить в конце концов! А она от меня шарахается, как чёрт от ладана, глаз не поднимает, наедине старается не оставаться. На объекте вообще скоро раскладушку поставит и ночевать будет. Я понимаю, конечно, что это её первый проект, что хочет всё сделать как надо, что боится что-то упустить или ошибиться. Но присутствовать при разгрузке цемента должен прораб, а не архитектор. И с саженцами для сквера флористы и без неё бы справились. А главное, что меня поражает – когда она успевает работать с документами? К ним не подкопаешься – сам проверял. Она хоть есть и спать успевает? Про отдых я вообще молчу.

Тут ещё Маргарита из отдела закупок пригласила на день рождения. Не хочу никуда идти, но придётся: она меня выручила на юбилее две недели назад, когда Алиса сбежала. Так что у меня перед ней должок. Надо сказать Марине, пусть подберёт какой-нибудь нейтральный подарок и букет закажет. Праздновать Маргарита собирается в клубе. Это хорошо: оттуда легче свалить, чем из дома. Отмечусь на часок, поздравлю – и дёру.

Двое выходных без Алисы – это пытка. Я так быстро привык к тому, что она рядом, что сопит где-то под боком, что хозяйничает на моей кухне. Что её вещи висят в шкафу вперемежку с моими… Вещи! Я ведь, кроме халата, больше ничего из её вещей не вижу. Бросаюсь обшаривать квартиру: нахожу тапочки у входа, и больше ничего. В гардеробной стояла её сумка – теперь нет. Из ванной исчезли её туалетные принадлежности. Как? У неё же нет ключей! Я приготовил ей комплект, надеясь, что она всё-таки переедет ко мне, но он так и висит в ключнице у двери. Ну да, висит. Она что, сквозь стенку просочилась?

Всю дорогу до офиса ломаю голову над этим вопросом. Около приёмной задерживаюсь в раздумье: зайти сначала в свой кабинет или сразу пойти требовать объяснений у Алисы. Но тут слышу свою фамилию.

- Стадник будет у Ритки на днюхе?! С чего бы это? – впервые за два года наблюдаю недовольство в голосе своей секретарши.

- Она всем уши прожужжала об этом, – отвечает другой женский голос. – Думаешь, почему она столько народа позвала? Хоть и потратится, зато всем продемонстрирует, что шеф к ней по-особенному относится.

- По-особенному он относится не к ней, – возражает Марина.

- Ты про Жарикову? Ну, не знаю… Шеф обычно на работе не крутит.

- А он с Алиской и не крутит: по-моему, там всё серьёзно.

- Ритка говорит, что они уже расстались. Она даже свои вещи из его квартиры забрала.

- А ей-то откуда известно?! – возмущается моя верная помощница.

- Говорит, сама ей помогала их собирать.

- Не пойму, у него в квартире что, проходной двор?!

А вот это уже интересно! Бодрым шагом захожу в приёмную.

- Доброе утро, коллеги! Сплетничаете, пока шефа нет?

Девушка из отдела кадров – Валерия, кажется – смущённо здоровается и быстренько испаряется. А моя солнечная Мариночка мне не рада: вежливое «Здравствуйте, Иван Антонович» – и ни одной улыбочки!

- По ком траур? – пытаюсь её растормошить.

- Ваше расписание на сегодня, – ого! Да я в опале у собственной секретарши! Вот я попал!

- Марина, – начинаю я привлекать союзников, – а Вы тоже приглашены на день рождения Маргариты Ушаковой?

- Кто ж туда не приглашён! – сухо отвечает девушка. – Если только подсобники со стройки. Всё начальство там будет. А я ближе всех к телу босса – как меня не позвать!

- Мариночка, никогда не замечал в Вас столько язвительности, – проникновенно говорю ей, а самому рассмеяться хочется.

- Не было повода язвить.

- А сейчас появился?

- Извините, Иван Антонович, можно я пойду отчёты прошивать? Боюсь наговорить лишнего и остаться без работы.

- Я Вас чем-то обидел? – спрашиваю уже серьёзно.

Она крутит головой.

- Марина, я хочу услышать ответ.

- Вы меня разочаровали, – вздыхает она. – Половина сотрудниц спит и видит, что Вы обратите на них внимание. Меня постоянно спрашивают, не клеится ли босс. Я всегда с гордостью отвечала, что Вы не водите шашни на работе. А теперь…

- Вы же сами сказали, что это больше, чем шашни, – напоминаю я.

- Тогда почему Ритка всем рассказывает, что вы пригласили её на приём, и что она провела ночь с Вами?! – практически выкрикивает Марина и тут же осекается. – Простите, Иван Антонович! Это вообще не моё дело. Каждый спит, с кем хочет.

- Да не спал я с ней! – охренеть! Отчитываюсь перед секретаршей! – Просто мы с Алисой поссорились немного, а мне надо было на приём прийти с дамой. У Вас телефон был недоступен, вот я и позвонил первой попавшейся незамужней сотруднице. У меня её номер в телефоне забит, потому что мы когда-то в командировку вместе ездили. Подвёз её до дома, а тут выяснилось, что она в спешке ключи не взяла и дверь захлопнула. Не вызывать же слесаря в час ночи. Пришлось её к себе переночевать пригласить.

- А утром, – продолжает мой монолог Марина, – Алиса приходит мириться, а ей открывает дверь Ушакова в неглиже. Как же ловко у неё ключи забылись!

- Твою ж мать! – доходит до меня. – Простите! Мариночка, Вы гений!

- Я женщина, – пожимает она плечами, – если Вы ещё этого не заметили.

- Вы потрясающая женщина, – соглашаюсь я и припечатываю её щёку крепким дружеским поцелуем.

Отрываюсь от Мариночки и…встречаюсь с глазами Алисы. В них нет ни злости, ни боли – просто пустота.

- Извините, я позже зайду, – ровным голосом говорит она и уходит, оставив на столе в приёмной папку с отчётом.

Я растерянно молчу, хватаясь за Марину взглядом утопающего.

- Косяк за косяком, – вздыхает помощница.

- И что теперь делать?

- Идти на днюху к Ритке, – как само собой разумеющееся, отвечает Марина. – Теперь Алиса там точно будет.

Девушка подходит к своему столу и берёт принесённую Алисой папку:

- Отчёт смотреть будете? А я пока закажу презент и цветочки для Ушаковой.

Дорогие мои читатели! Спасибо за ваши звёздочкии сердечки, ккомментарии и добавления в библиотеку. Очень радуюсь каждому комментарию.Приглашаю вас подписаться на автора, чтобы не пропустить старт новой книги в начале августа. Даже если не закончу эту, то буду выкладывать параллельно. Я обещала выкладывать продолжения через день, но пока есть возможность делать это ежедневно. Всех люблю. Ваша Юля

Глава 28

Маргарита показалась в дверях клуба, сказала что-то охранникам, и нас с девчонками тут же пропустили. Похоже, она тут своя. Коллеги уже начали собираться, а вот обещанного босса пока не было. Сначала я озиралась, надеюсь, незаметно, а потом решила, что ничто и никто не помешает мне повеселиться. Компания собралась приличная: уже прибыло около двадцати человек. Она свадьбу тут замутила что ли?

В клуб я приехала вместе с девочками из отдела кадров: Лерой, Катей и Снежаной – и с Мариной, личной помощницей нашего глубокоуважаемого шефа. Марина мне нравится, и плевать, что она целовалась с Стадником. Сегодня она, вчера – Рита, позавчера – я. Свинья лужу найдёт. Девчонок я понимаю: как не запасть на такого самца. Я и сама не устояла. А у Маришки он два года перед глазами маячит – весь идеальный такой. Посочувствовать надо девчонке. В общем, тему босса мы не затрагивали. Здесь и других мужчин достаточно: экономисты, юристы, инженеры, программисты – столько тестостерона, что моё обтягивающее тёмно-зелёное платье с тонкими бретельками и длиной на грани приличий не осталось незамеченным. И как только все эти мачо поймут, что девушка свободна, без внимания я точно не останусь.

А босс всё не появлялся. Маргариту поздравляли с вопросительными взглядами, звучали тосты, весёлые разговоры, смех. Некоторые уже собрались на танцпол. Но тут появился дядя Слава, ну, то есть Вячеслав Михайлович. Поздравил именинницу от себя, вручил огромный букет и коробочку с подарком от шефа, объяснил что шеф «дико извиняется» и обещает прибыть в течение часа. Маргарита расслабилась, заулыбалась, победно глядя на недавних скептиков. Ну что ж, значит, у меня есть целый час, чтобы оторваться.

Марина осмотрела всех прицельным взглядом и выдала:

- А пойдёмте-ка мы потанцуем! – ну, прямо с языка сняла!

С нами пошли два инженера, Олег и Саня, начальник экономистов Павел Станиславович и айтишник Игорь, который ну никак не походил на среднестатистического компьютерщика – скорее, на хоккеиста. Музыка гремела так, что разговаривать было просто бесполезно, оставалось только танцевать. И мы ушли в отрыв! Олег, как приклеенный, болтался около Марины, Игорь не отходил от меня, да и другие девчонки не были обделены. Через некоторое время я так увлеклась, что потеряла из виду Марину. Нашлась она у барной стойки, где активно переписывалась с кем-то и не замечала никого вокруг. Я тихонько подкралась к ней сзади и крикнула на ухо: «Бу!» Маришка подскочила, схватившись за сердце, и чуть не запустила в меня своим айфоном:

- Сдурела так пугать?! Вот, теперь я пИсать хочу, и ты обязана составить мне компанию!

Ну, обязана – значит обязана. Виноватой рожицы у меня не получилось, потому что было жуть как смешно.

- Пойдём, бедолага, пока беды не случилось, – и я потащила её за руку в туалет. Мужская туалетная комната в этом клубе была одна, а вот женских – две. Очень умно! Никаких очередей.

- Ты пойдёшь? – спросила Марина.

- Нет.

Но пока она там была, мне тоже захотелось посетить это заведение. Вошла и через дверь единственной закрытой кабинки сообщила:

- Я тоже пришла. Подожди меня у входа.

Ждать ей пришлось долго, потому что я обнаружила, что у меня от жары немного размазалась тушь. Помыла руки, посушила, подправила макияж с помощью бумажного полотенца. Выхожу – а моей попутчицы и след простыл. Зато прямо у двери стоит ШЕФ! Рванула обратно в дамскую комнату. Ага! Держи карман шире! С чего я вдруг взяла, что он постесняется туда за мной войти? Вломился, как к себе домой, и дверь подпёр зад… спиной, короче.

- Добегалась?

- Кхм… Молодой человек, – выкручиваюсь, как могу, – на соседней двери нарисован треугольничек вершинкой вниз – так Вам туда.

- А мне интересно, – вкрадчиво поясняет он, – какой такой хрени ты надумала СВОЕЙ вершинкой, что две недели я тебя выловить не могу. А я, между прочим, человек весьма занятой.

- Так я это… отвлекать не хотела.

- Да ты что! У-ти, скромность какая!

- Меня там девчонки ждут, – сделала я ещё одну бессмысленную попытку.

- Девчонки с парнями зажигают.

- Ну, и я бы с ними…

- Щ-ЩА-З! Со мной пойдёшь.

- Куда?

- Ну, знаешь, это только во второсортных романах пишут, что трахаться в общественном туалете жуть как романтично.

- Я не собираюсь с тобой трахаться! – заверещала я, а у самой дыхание перехватило от того, как он это сказал. Такого Ваню я ещё не знала. Стоит, блин, руки на груди скрестил, а рукава рубашки подвёрнуты… И это заводит больше, чем если бы совсем был раздет.

Так, о чём это я?! Прекрати, Алиса! Иначе ты из этого дерьма никогда не выберешься.

- А я собираюсь, – отрезал он и перекинул меня через плечо. Ну да: мужик сказал – мужик сделал!

- Куда ты меня тащишь, придурок?! – я вопила громко, но в таком грохоте это всё равно, что комариный писк.

- В пещеру, б…! – ответил он, направляясь к VIP-зоне.

Справедливости ради надо сказать, что один охранник всё же заинтересовался таким способом транспортировки девушки по клубу и заступил нам дорогу.

- Куда идёте?

- В четвёртый кабинет, – как ни в чём не бывало ответил этот кретин.

- А девушка согласна?

- Конечно. Это у нас игра такая: в пещерного человека. Она у меня такая затейница – ни дня без фантазии!

Я его точно убью, когда окажусь на твёрдой поверхности! Но охранник оказался дотошный:

- Девушка, кто Вам этот мужчина?

- Помогите! Это мой… – и тут я получила ощутимый щипок за задницу и возмущённо заверещала, – Ваня!

Нет, я хотела сказать, что это мой шеф и что он меня домогается, но парень понял по-своему, улыбнулся и отступил со словами:

- Думаю, Ваш Ваня обойдётся и без моей помощи. Приятного вечера.

И где набирают в охрану таких идиотов?! Неужели не понятно, что меня похищают?

Через минуту мы были на втором этаже в отдельном кабинете, где похититель соизволил опустить меня на пол. Но тоже оригинальным способом: не отрывая своих ладоней от моих ног. В итоге он облапал мои конечности от коленок до самого верха, задрав до пояса и без того минимальное платье.

- Так ты ещё и в чулках… – выдохнул мне в шею, исследуя мои «экзаменационные» чулочки. Ну да, у меня красный диплом. Но покажите в любом вузе хоть одного профессора, который бы знал на «отлично» все дисциплины за шесть лет обучения. То-то же! К таким чулкам даже пояс не нужен, а под резинку очень удобно прятать шпоры: чётные вопросы на правой ноге, нечётные – на левой. Но не буду же я объяснять сейчас, что, бегая по стройке в брюках, совсем забыла, что я девочка, и не закупила к осени капроновых колготок. Так что пришлось «дежурные» чулки надевать. Да ему сейчас и не до объяснений… Да и мне тоже…

Никогда не видела его таким диким, а себя не ощущала такой развратной! Такой пьяной! А ведь бокал вина, который я растянула на четыре тоста, давным-давно выветрился. Неужели это мои руки взлохматили его волосы?! И они же расстегнули все пуговицы на рубашке?! Да отпилить их за это! Но это завтра. Сейчас они нужны мне, чтобы стянуть и отбросить в сторону ту самую рубашку, чтобы гладить его лицо, руки, спину, чтобы вцепиться в его плечи, когда его пальцы начали вытворять такое… Я же запретила себе близко к нему подходить и его к себе подпускать. Так я и сделаю. Но это завтра. А сейчас я не хозяйка себе: не могу отказаться от его запаха, от его рук, от его губ, от его ласк, от его дикого напора и мощных толчков. От срывающегося голоса, шепчущего моё имя… от оглушающей волны восторга, которая накрывает нас обоих, отгораживает ото всего остального мира, заставляет забыть, что существует ещё кто-то, кроме нас, и вжиматься друг в друга, дышать одной грудью, стучать одним пульсом. И какое имеет значение, что мы не добрались не то что до дивана, но и до ближайшего кресла, что не успели снять с себя и половины одежды, что моя спина так плотно впечатана в стену, что я и без поддержки могла бы остаться висеть на ней, как портрет в полный рост, как пришпиленная булавкой бабочка.

Да, я лишь один из экспонатов в его разноцветной крылатой коллекции, к тому же не самый ценный. И я буду всем сердцем ненавидеть себя за сегодняшнюю слабость. Но это завтра…

Глава 29

Я, честно, собирался только поговорить. Именно для этого мы с Мариной списывались, разрабатывая план с похищением. Моя помощница была в восторге от своей роли Купидона и с удовольствием участвовала в этой авантюре. Ей бы брачное агентство открыть!

Я снял кабинет в клубе, чтобы можно было остаться наедине и выяснить, что происходит. Но Синичка в этом, с позволения сказать, платье – вообще не вариант для разговоров. И наш компьютерный гений тёрся возле неё, кубиками своими играл. У меня тоже есть, но я ж их так не обтягиваю! Короче, когда я говорил о пещерном человеке, я не так уж и преувеличивал. В клубе было полно народа, но я видел только гибкую фигурку в зелёном лоскутке, и она меня и злила, и возбуждала.

Показываться коллегам было нельзя, поэтому я наблюдал за нею издалека, пока Марина не сообщила, что они идут в дамскую комнату. Вот тут-то я её и поймал. Пытался дезориентировать своим неандертальским поведением в коридоре и кабинете, но увидел на ней чулочки, и крышу сорвало безвозвратно. Да, мне нравятся чулки – я не оригинален в своих вкусах. А чулки на Алискиных ножках напрочь лишили меня интеллекта, остались только инстинкты. Я рычал, как дикий зверь, вбиваясь в неё до конца, распластал её по стене и не давал даже глотнуть воздуха. Но, б…, ей тоже это нравилось! Её накрыло первую, меня – через секунду, и это был самый мощный оргазм в истории наших отношений. Да и в моей жизни, а в её – и подавно.

Несколько минут мы приходили в себя у той же стены, выравнивали дыхание, укрощали сердцебиение. Алиса попыталась что-то сказать, но я закрыл ей рот ладонью:

- Помолчи, – и она подчинилась, обняла меня за шею и позволила отнести на диван, усадить к себе на колени и прижать её голову к моему плечу. Она, как обычно, гладила мою руку от запястья до локтя. Я уже не представляю нашу близость без этой привычной ласки, без её протяжного «Ва-аня-а!» в конце, когда она выгибается в моих руках и с такой силой сжимает мои запястья, что я всякий раз удивляюсь, откуда она берётся в этих маленьких ладошках.

- Поехали домой, – шепчу ей на ухо, целуя висок.

Она вздыхает и отстраняется от меня, гладит по лицу, смотрит так грустно. Ещё раз вздыхает и говорит:

- Вань, пожалуйста, не мучай меня. Можно же как-то по-человечески разойтись…

Я не понимаю, о чём это она. Но точно не о том, что только что было.

- Расскажи мне, что случилось, почему ты снова от меня бегаешь?

- А ты как будто не знаешь?

- Знаю, – подтверждаю я. – Но только с сегодняшнего утра. И то случайно услышал.

- Ты случайно узнал, с кем провёл ночь? – усмехается она.

- Если ты о Маргарите, то она просто переночевала в моей квартире, потому что забыла ключи и захлопнула дверь. И ночевала в гостевой спальне.

- Мои халат и тапочки были не в гостевой. Как она их умудрилась надеть?

- Понятия не имею. Я не разрешал. Ты же знаешь, как я сплю утром. Когда проснулся, она была в своей одежде. И ничего не сказала о том, что ты приходила.

- Она даже на порог меня не пустила, вручила сумку, сказала, что ты её ещё вечером собрал.

- Я её уволю, – обещаю я. Мне с трудом удаётся сдержаться, чтобы не бросить эту новость в лживое лицо своей сотрудницы прямо сейчас, пока она сидит за именинным столом.

- Что ещё она тебе говорила?

Алиса виновато отводит взгляд, но отвечает:

- Что, когда ты собираешься расстаться с женщиной, ты выводишь её в свет и даришь драгоценности.

Твою ж мать! Вот это славу я себе заработал! Давай, Ваня, расхлёбывай теперь.

- Во-первых, я не расстаюсь с женщинами, потому что с ними не встречаюсь. Не встречался. Во-вторых, это, действительно, были три-четыре ночи, выход, подарок, прощание без слёз. Всё изначально так обговаривалось. Это не было отношениями. А в-третьих…

- Что?

- Если бы я хотел от тебя откупиться, то купил бы огромный до пошлости бриллиант, такой, что ты бы его даже носить стеснялась. А не подбирал бы украшения под твоё новое платье.

Алиса улыбается, заглядывает мне в глаза и притворно-виновато спрашивает:

- И как там поживают мои рубинчики?

- Скучают, – делаю я скорбную мину. – И они, и платье остались невыгулянными.

- И маникюр я съела, – признаётся она.

- А теперь, – предлагаю я, – пора поздравить нашу дорогую именинницу.

- Как-то ты это зловеще сказал, – хмурится Алиса.

- Я не собираюсь устраивать шоу с увольнением перед всеми сотрудниками. А вот о наших с тобой отношениях пора заявить открыто, чтобы больше таких провокаций не было.

Синичка смущается, отнекивается, но я и слушать ничего не хочу: поправляю на ней платье, отворачиваюсь, позволяя привести себя в порядок. И снова в моей голове мысль, что я не предохранялся. Когда мы встречались дома, то я пользовался презервативами, а сегодня в клубе ни на что подобное не рассчитывал. Да и вряд ли вспомнил бы о них в тот момент. Я ругаю себя за неосмотрительность, но не очень искренне. Наверное, втайне я всё-таки надеюсь, что сегодня мы с Синичкой заделали птенчика. Тогда бы она точно перестала отгораживаться от меня кинотеатром, и мы бы свили гнёздышко.

Я много лет опасался женщин с матримониальными намерениями, а когда встретил ту, что не имеет таких планов, то захотел быть именно с ней. Нашим отношениям без году неделя, и меня пугает такое желание. Но если бы ребёнок «случайно» появился, то всё бы за нас решил. Думаю, я легко бы подчинился такому обстоятельству.

От этих мыслей мне немножко (совсем немножко) стыдно. Алиса ведь молоденькая, ещё ничего в жизни не видела и не успела. Но я боюсь её потерять, вот и ищу подсознательно способ удержать её рядом. Понимаю, что это нечестно. Парадокс заключается в том, что обычно таким образом женщины пытаются удержать мужчин, а у нас наоборот.

- Налейте шефу штрафную! – громко требует Марина, увидев нас с Алисой, приближающихся к столу. Маргарита поворачивается встречать меня с самой ослепительной улыбкой, на которую способна. Хорошо, что только мы вдвоём видим, как искажается её лицо, всего на одно мгновенье, и снова она навешивает на себя приветливую маску.

- Простите за опоздание, Маргарита Артуровна, – я целую имениннице руку. – Мои искренние поздравления! Надеюсь, Вячеслав Михайлович передал мой подарок и цветы?

- Да, конечно. Спасибо: это мои любимые, – продолжает любезничать эта лицемерка. – Как Вы узнали?

- Сердце подсказало, – картинно признаюсь я. Не говорить же, что их Марина покупала. Меня пытаются усадить во главе стола рядом с хозяйкой, но в результате хитрых манипуляций той же Марины, я оказываюсь в середине, как раз напротив Синички.

Все видели, что я держал её за руку, когда мы подошли, но никто не смеет комментировать этот факт. Приходится произнести тост, пригубить шампанское и ещё некоторое время посидеть за столом, в то время как больше всего на свете хотелось оказаться в своей квартире с Синичкой. Необязательно даже заниматься любовью – с ней и просто проводить время приятно и интересно.

Мы танцуем немного, ещё раз желаем здоровья и удачи Маргарите (на новой работе это всё ей пригодится), и я встаю из-за стола, обходя его вокруг и поднимая за руку Синичку.

- Прошу простить, что мы так рано вас покидаем, – обращаюсь я к виновнице торжества так, чтобы слышали все. – Но завтра утром мы едем в деревню.

- Вместе?! – «удивлённо» восклицает Марина.

- Да, хочу познакомить Алису со своей семьёй.

- О-о-о! – хлопают в ладоши девушки.

- У-у-у… – разочарованно тянет Игорь, – Босс увёл девушку, а мне она самому нравилась.

- Расторопней надо быть! Не то всех разберут, – добродушно советую я айтишнику, обводя рукой группку девушек за столом.

- Ты целовался с Мариной! – напоминает Алиса, когда мы, обнявшись, выходим из клуба.

- Я её и сейчас готов расцеловать, – признаюсь я без зазрения совести. – Это ж она придумала план, как заманить тебя в мои лапы.

- Я её убью, – обещает она.

- Попробуй только! Такие секретарши – одна на миллион.

Ну вот, с этим недоразумением разобрались. Но разве это последнее? Нет, это только начало...

Спасибо всем, кто добавил книгу в библиотеку, подписался на автора и порадовал меня звёздочками и комментариями! Я ОЧЕНЬ стараюсь, чтобы вам не было скучно! Юля

Глава 30

Сегодня Ваня первый раз ночевал у меня. Мы приехали, когда ещё не было двенадцати, уселись на кухне, я заварила чай. Скоро явилась Ника и присоединилась к нашей компании. Болтали обо всём подряд, угощали друг друга байками о студенческой жизни, о знакомых преподавателях. В два Ваня засобирался домой, но Ника, подмигнув мне, заявила:

- Вообще-то, я ОЧЕНЬ крепко сплю, так что можешь и остаться.

Он заколебался, глядя то на неё, то на меня. А мне жуть как хотелось проснуться рядом с любимым, будить его десять минут, «оживлять» с помощью кофе.

- Оставайся, – улыбнулась я ему, и наши посиделки затянулись ещё часа на два.

Как только мы оказались в моей спальне, Ваня окинул взглядом кровать и спросил:

- Ты привыкла с краю или у стенки?

- Я привыкла посередине, – засмеялась я, – а иногда и поперёк.

- А иногда и ноги на подушку, – добавил он. – Или домик из одеяла сооружаешь: профессиональная привычка.

Немного повозившись на узкой для двоих постели, мы всё-таки нашли более-менее удобное положение и тут же вырубились.

Когда я около семи часов вернулась с пробежки, он ещё спал. А вот у меня не получается: во сколько бы ни легла, всё равно в шесть просыпаюсь бодрая и активная, только часов с одиннадцати начинаю зевать. Поэтому стараюсь не нарушать режим. Пока я была одна, мне это прекрасно удавалось, а теперь у меня есть «совушка», и приходится считаться с его биологическими часами.

В восемь у Ники запел будильник. Ну, как запел… Заорал он, как бешеный! Если бы я не просыпалась раньше, то дивные мелодии хард-рока давно бы посеребрили сединой мои волосы. А что? Сэкономила бы на мелировании. Подруга выползла на кухню в маечке и спальных шортах, плюхнулась на табуретку, пригладила пальцами взъерошенные «а ля ведьмочка» волосы и, приоткрыв один глаз, спросила:

- Кофе варишь?

- Ага, – бодренько отвечаю. – Будешь? Ванька ещё не проснулся.

Секунд десять информация плавно анализируется её сонным мозгом, потом её глаза резко расширяются, она вскакивает со стула и начинает метаться по кухне:

- Блин! У нас же твой шеф ночует! А я тут в таком виде.

Через десять минут я пью кофе с прилично одетой, умытой и причёсанной подругой.

- Ну ты и подорвалась! – подкалываю я её.

Ставлю вариться новую порцию… и зависаю. Дежавю! Потому что в эту минуту плетётся ещё одно чудо с одним приоткрытым на четверть глазом (чтобы дорогу было видно), босиком, в брюках и наполовину застёгнутой не на те пуговицы рубашке, со вчерашней щетиной и всклокоченными волосами. Это создание точно так же роняет себя на тот же стул, проводит пятернёй по волосам и задаёт сакраментальный вопрос:

- Кофе варишь?

Бедные соседи! Такой гогот за стенами воскресным утром они не заслужили! А вот Ваня на это только второй глаз приоткрыл. Увидел Нику. Завис. Обработал информацию. Отвис. Вздохнул.

- Пойду умоюсь, – кивнул и, не глядя на нас, отправился в ванную.

- Видишь, – говорю подруге, указывая ему вслед прихваткой, – и незачем было метаться.

- Алиска! Он шикарный! – шепчет она. – Офигительный мужик!

- Даже в таком состоянии?

- ОСОБЕННО в таком состоянии! Оказывается, этот галстук прикрывал такие кубики!

- Кубики каждый накачать может, – отмахиваюсь я. – Вот с мозгами – уже сложнее.

- Плюсую. А тут и кубики, и мозги! А мой Денис худющий, как велосипед, и твёрдый такой же.

- Ну, твёрдость – это для мужчины положительное качество. И, так сказать, моральная, и физическая. И с мозгами у него тоже порядок.

- Это точно. Я его Эйнштейном зову.

- Понятно: как ещё звать гениального физика?

- Да я не из-за физики. Просто он такой же рассеянный. Вчера прихожу к нему, а он уборку затеял. Спрашиваю: «Как успехи?» Он, такой счастливый, сообщает: «Продуктивно: два из пяти носков-одиночек обрели пару». Да он, когда свою кандидатскую защитил, и то так не радовался.

- Что поделаешь! Трудно любить гения! – философски вздыхаю я.

- Да нет, не трудно, – мечтательно улыбается подруга. – Я согласна даже сама деньги зарабатывать, только бы видеть, как у него глаза горят.

- Не думаю, что физик-ядерщик в наше время останется без денег, – возражаю я. – Просто надо немного подождать и попасть в струю.

- Ой, эта струя где-то в другом измерении бьёт, а ему к ней перемещаться некогда.

- А умная жена на что?

- А нету у него умной жены…

- Значит, надо ему намекнуть, чтоб завёл.

- Думаешь, я должна ему сделать предложение? – смеётся Ника.

- Возможно, не сейчас…

Вероника третий год встречается с Денисом. Познакомились, когда он был ещё аспирантом, а теперь он кандидат физических наук. Живёт, как и раньше, в студенческом общежитии, только комната у него теперь отдельная. Парень просто повёрнут на ядерной физике, забывает есть и спать. И только Ника способна вывести его из состояния «умственного экстаза»: накормить, причесать, выгулять. Тогда он свою «ядерную энергию» направляет на другие «физические» упражнения, и они по двое суток не вылезают из постели. А потом он снова всю неделю зависает со своими студентами в лаборатории, а Ника сначала училась, а теперь вот делает карьеру. Недавно начальник похвалил её и намекнул на возможное повышение. Ей, конечно повезло не так, как мне, но тоже неплохо, если учесть, что некоторые наши за эти три месяца вообще пока работу не нашли.

Пока мы сплетничаем о её парне, в кухне появляется облагороженный вариант моего. Глазками, полными благодарности, встречает большущую кружку с кофе и начинает прихлёбывать из неё, жмурясь от удовольствия. Кот!

- Вещи собрала? – спрашивает между глотками.

- А я куда-то иду? – удивляюсь я.

- Угу. Забыла что ли: в деревню к моим едем?

- Э-э… Я думала, ты это для Маргариты сказал.

- Много ей чести. Так, если через полчаса тронемся, то к обеду будем там, – распоряжается Ваня. – Погостим до ужина, проведаем деда – и домой. Ночевать будем у меня: у тебя кровать узкая.

- Есть, мой генерал! – смеюсь я. Подруга вскидывает брови и кивает головой, всем свои видом демонстрируя «респект и уважуху» его решительности.

Через час его «Мерседес» уже перелистывает километры загородного шоссе.

Глава 31

Знакомство с семьёй прошло так, как я и предполагал: охи-ахи, радостные улыбки, взгляды, с восхищением – на Алису, с надеждой – на меня. Впервые за столько лет намёки на женитьбу меня не раздражали. Наоборот, весь мой вид изображал лёгкое недоумение: «Жениться? Да я и сам знаю, что пора».

Я не предупреждал о том, что приеду, да ещё и с девушкой, поэтому тётя Лена спокойно копала в огороде картошку, а бабушка Вера тут же перебирала её и ссыпала в мешки по два ведра, чтобы легче было носить. После десятиминутного знакомства Алиса скинула свои белые кроссовки и носки, подвернула джинсы и стала в борозду выбирать картошку. Тётя Лена ахнула. Пришлось и мне забрать у неё лопату и потренировать мышцы вне спортзала. Бабушка Вера внимательно посмотрела, как ловко моя Синичка вытряхивает клубни из куста, и уточнила:

- Деревенская?

- Да, я из Семёновки, – и Алиса назвала район, в котором находится её деревня.

- Большое село, – блеснула познаниями моя старушка. – Там заброшенный монастырь недалеко.

- Монастырь уже восстановили, церковь отреставрировали, так что всё действует, – отвечает Алиса, и в следующие полчаса мы с тётей Леной теряем эту парочку, нашедшую общую тему.

По ходу дела тётя позвонила прадеду, сообщила о моём прибытии с девушкой, поэтому во дворе дед Петя встретил нас своим обычным ворчанием:

- А-а, буржуй явился! Ну, здорово!

- И тебе не хворать.

Дед не признаёт никаких объятий и прочих телячьих нежностей и просто жмёт мне руку, для его девяноста четырёх лет довольно крепко. Роста он среднего, имеет широкие кости, которые теперь хорошо просматриваются, потому что время высушило его тело. Думаю, что благодаря этой естественной прижизненной «мумификации» он и живёт так долго. Здоровенные мужики весом по центнеру уже не один десяток лет мирно покоятся на кладбище, а он всё пыхтит, правнука воспитывает, чтоб «буржуй» совсем не зажрался. Глядишь, и праправнуков увидит. Кхм… опять я об этом…

Картошку в мешках я перетаскал во двор под навес безропотно. Уже давно и не поднимаю вопрос о том, чтобы просто купить её на рынке и привезти родственникам. Один раз заикнулся – на меня посмотрели как на дурака, теперь помалкиваю. Мало того: мне, человеку, который управляет миллионами, каждый раз укладывают с собой две сумки с овощами и домашним жирным петухом. И это они сейчас корову не держат, а то бы и творожка положили, и сметанки с маслицем. А как же иначе: ребёнок из города приехал!

Запылённые босые ноги Алисы получили молчаливое одобрение деда. И когда вместо имени он обратился к ней «внуча», я окончательно убедился, что моя Синичка пришлась ко двору.

В отличие от всех предыдущих визитов, ни тётя, ни бабушка уже не спрашивали, «когда?», наверное, боялись сглазить. И так ведь ясно, что теперь уже скоро. Не удивлюсь, если, разделавшись с огородом, тётя Лена засядет за вязание детских одёжек.

Выгрузив городские гостинцы и подарки, мы отправились в ванную переодеваться и приводить себя в порядок после трудовых подвигов. Дальше был обед, плавно перетекающий в ужин.

Когда дед Петя придремал, а Алиса стала помогать бабушке Вере убирать со стола, тётя Лена как бы между прочим спросила:

- Вам вместе стелить или как?

- Нам стелить не надо: мы не останемся, – возразил я, и тёткин вопрос остался без ответа.

- А хоть бы и переночевали. Чего ж на ночь глядя ехать? – не сдавалась она.

- Спасибо, тёть Лен, но у меня планы.

- И в воскресенье работаешь! Одни дела на уме! – разворчалась тётушка и пошла собирать нам гостинцы.

Объяснять ей, что у меня за планы, я не собирался. На самом деле всё просто: я соскучился по Синичке. Одного раза мне мало, чтобы компенсировать две недели одиноких ночей. А сегодняшняя ночёвка на узкой кровати без возможности продолжить начатое в клубе только раззадорила мой аппетит. Поэтому да, у меня планы на эту ночь.

Дорога в сторону города в субботний вечер была почти пустая: в основном, все старались город покинуть, поэтому мы долетели до дома примерно за час с небольшим, включая неспешную поездку по городским улицам, а также разгрузку и раскладывание деревенских гостинцев. Есть не стали, без слов понимая, что теперь проголодаться сможем только к завтрашнему обеду.

Алиса расхаживала по квартире, раскладывая продукты и свои вновь привезённые вещи. Я, как кот, облизывался, разглядывая её округлости через одежду в ожидании момента, когда она угомонится и я смогу развернуть фантик этой конфетки и долго-долго смаковать её. Всю ночь. А потом – утром. И целое воскресенье у нас впереди. От одной мысли об этом у меня всё шевелилось. И это я не о волосах. Хотя мурашки неспешно прогуливались по голове организованными группами от затылка к макушке и обратно. А когда Алиска скинула тёплую кофту и осталась в обтягивающей майке, то в панике разбежались по всему телу, словно в их ряды петарду бросили. А она, как назло, что-то пишет в своём телефоне и улыбается. Нет, ну я так не играю! Подхожу сзади и ловко выхватываю телефон из её руки.

- Кому это ты улыбаешься?! – спрашиваю строго.

- Димка пишет, что Ксюша сегодня утром мальчика родила. Три пятьсот! Теперь у Алёшки братик. Представляю, как Егор рад.

Я тоже представляю. И завидую этому неведомому Егору, у которого в двадцать пять лет уже два сына. Вот нет у него миллионов, дело своё только начал, жена ещё студентка, а ведь не боится. Вкалывает, детей растит – и счастлив. И Ксюша его даже младше Алисы. А я? Успешный бизнесмен. Конечно, я со студенчества работал вместе с отцом, а за два года после его смерти увеличил активы в три с половиной раза, но ведь это всё не я создал, а он. А вот семью я должен создать сам. И не такую, в которой муж куёт миллионы  и развлекается на стороне, жена ходит по салонам и тоже развлекается, но тайком, а дети-мажоры творят что хотят, зная, что деньги всё прикроют. Я хочу нормальную, ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ семью! Но таких в бизнес-кругах очень мало.

Алиса, отжав у меня свой телефон, строчит в нём послания. Открывает ответ и буквально тает от умиления.

- Смотри, я Ксюшку поздравила, а она мне видео сына прислала. Они его Костей назвали. Точная копия Алёшки, только глаза голубые, Ксюшкины. Держитесь, семёновские девчонки: у Воркунов голубоглазый брюнет родился! Сейчас Егору напишу, поздравлю.

Я целых три минуты креплюсь, потом сдаюсь и сажусь рядом с Алисой.

- Покажи, – прошу, а сердце бьётся так, как будто своего сына сейчас увижу. Вот это щекастое нечто со щёлочками вместо глаз – это и есть второй после брата будущий семёновский сердцеед? – О, смотри: зевает!

- Конечно, – смеётся Алиса, – это же человечек, просто маленький.

- Человечек…

Нащебетавшись вволю о новоявленном Воркуне, его брате и родителях, Синичка отправляется в ванную, потом иду я. Возвращаюсь и вижу, что она уже крепко спит, сидя прислонившись к изголовью кровати. Видно, что ждала меня, но сон оказался сильнее. Вспоминаю, что она сегодня ночью спала только два часа, да и я всего четыре. Укладываю свою девочку к себе на грудь, укрываю одеялом. Она сопит, уткнувшись мне в шею, а я несколько часов лежу с открытыми глазами и слушаю её дыхание.

Вот такая идиллия! Надолго ли?

Глава 32

В обеденный перерыв весь этаж только и говорит что об увольнении Ушаковой. Её даже положенные две недели не заставили отрабатывать. Никто не понимает, почему вдруг Ритка решила уйти из «Зодчего», где занимала неплохую должность с хорошим окладом. Кто-то предполагает, что её фееричное празднование дня рождения было своеобразным прощанием с коллегами. Некоторые, конечно, догадываются, но наверняка знаем только Марина, Ваня и я. Марина предположила, что Маргарита давно мечтала прибрать босса к рукам (а кто не мечтал?!), но он не обращал внимания на девушек на работе. А тут появилась я, и она решила, что Стадник «развязал» и теперь у неё тоже есть шанс.

- Только она не учла, что Иван Антонович заприметил тебя не на работе, а намного раньше, – делится соображениями помощница.

- А ты откуда знаешь? – спрашиваю я.

- Пф-ф! Я в курсе всех дел шефа, от пореза при бритье до покупки вертолёта.

- У него есть вертолёт?!

- А ты не знала? Маленький такой. Он на нём в командировки мотается.

- А почему тогда в Ростов ездил на машине? – удивляюсь я.

- Да чтоб твою Семёновку не шокировать, – смеётся Марина. – Я сначала тоже удивилась, почему он не распорядился вызвать вертолёт, а потом узнала, что у него была компания. Пока вы с ним были в ссоре, он два раза летал.

- Я не знала.

- Но в пятницу было круто! – вспоминает она. – Когда он сказал, что повезёт тебя знакомиться с родственниками, Ритка аж позеленела. Вы ушли, и она быстренько свернула свой щедрый праздник. А как тебя приняли?

- Хорошо. Они такие простые, как в нашей деревне. У бабушки и тёти хоть ремонт современный, а прадедушка не разрешил ни к чему притрагиваться в его доме. Обстановка такая же, как в восьмидесятые. Только крышу позволил поменять – течь начала.

- А чем занимались? – любопытствует Марина.

- Картошку копали.

Секретарша делает притворно-обиженное лицо, мол, не хочешь – не говори.

- Серьёзно, Марин. Приехали, а они в огороде возятся. Не могли же мы стоять и смотреть, и им уже меньше половины оставалось – не бросишь.

- Не могу себе представить Стадника с лопатой, – прыснула Марина.

- А с мешком через плечо?

Дальше мы уже хохочем вместе, даже люди в кафе на нас оглядываются.

Когда мы уже заканчиваем обед, к нам подсаживаются Тося с Денисом. В последнее время коллеги ходят какие-то тихие и загадочные, не ссорятся, не подкалывают друг друга. Короче, всё указывает на то, что они наконец поладили. Даже жест, которым он поправил ей воротничок блузки, кричит, что мужчина «допущен к телу».

- Не знаете, за что Стадник Ушакову выпер? – с места в карьер начинает Денис.

Я пожимаю одним плечом, Марина отшучивается:

- Это я ему докладываюсь, а не он мне.

- Может, с закупками накосячила? – предполагает Тося.

- Да ну. У них в январе было, что ошиблись девчонки, так только премии лишил – и всё, – возражает Денис.

- То была случайная ошибка, а мухлёж Стадник не простит, – уводит в сторону Марина.

- Надо быть самоубийцей, чтоб мухлевать в наших масштабах под носом у Стадника. Это вам не канцелярию закупать – там такие бабки!

- Нет, – возражает Тося. – Тогда бы ей не дали уволиться по собственному. А то он ей, говорят, даже рекомендацию написал.

Мы с Мариной быстренько доедаем и сваливаем, пока нас не стали допрашивать с пристрастием. Коллеги провожают нас подозрительными взглядами, но больше ничего не спрашивают. Хорошо, что Маргарита не посчитала нужным пригласить их на свой день рождения. Из архитектурного там была только я: начальник отдела, Матвей, вежливо отказался, сославшись на беременность жены, а меня эта змеюка пригласила, по-видимому, чтобы продемонстрировать мою отставку. Но новость о том, что мы с боссом официально встречаемся, распространится по всему этажу уже к вечеру. Это с утра коллеги не успели пообщаться, а обеденный перерыв – самое то, чтобы поделиться свежими сплетнями.

Ох, тяжела же ты, шапка Мономаха! Вот сидят влюблённые люди, и никому дела нет до того, что у них роман, что они коллеги, что он младше на несколько лет, а у неё есть ребёнок. Любят – это их проблема! А вот роман босса – это, конечно, забота всего коллектива. «Ах, она, сука, на босса покусилась! Да как посмела?! А что, так можно было? Да как же я-то, дура, опоздала?!» Привыкли ведь, что он на рабочем месте ни-ни. Так только, мечтали чисто теоретически. А тут какая-то неведомая синичка прилетела, раз – и в дамки! Вселенская несправедливость! Ату её! Раньше только сплетничали, но до конца не верили, а теперь он сам подтвердил. Да не просто на ночку-другую пригласил, а с роднёй знакомить повёз. С БАБУШКОЙ!!! Кто же без серьёзных намерений с бабушкой знакомить будет?! Да кто она такая, эта Жарикова?!!

После обеда ездила на объект: туда час на общественном транспорте, и оттуда почти полтора из-за пробок. В рабочее время мы с Ваней не перезваниваемся и почти не видимся, каждый занимается своим делом. Но сегодня он и в шесть не позвонил, значит, занят чем-то важным. Собираюсь и еду на свою квартиру.

Ника предлагает посмотреть какой-нибудь фильм для девочек, и мы включаем первую попавшуюся голливудскую мелодраматическую комедию. К середине фильма я вдруг отчётливо осознаю, что мне не смешно и не интересно, чем всё закончится у героев. Я озираюсь по сторонам, постоянно смотрю на телефон. К десяти вечера я уже схожу с ума. Позвонить ему? Вдруг помешаю чему-то важному. Не может быть, чтобы он просто забыл или не захотел увидеться. Мы ведь договаривались, что он позвонит!

В начале одиннадцатого не выдерживаю и набираю его номер. Не доступен. Позвонить Вячеславу Михайловичу? Неудобно. Чёрт! Всё-таки позвоню!

Начинаю искать номер водителя, но в этот момент он , как по волшебству, высвечивается на экране. Трясущейся рукой принимаю вызов.

- Синичка, ты только не волнуйся, – начинает он, и от этого «не волнуйся» меня начинает трясти.

- Вячеслав Михайлович, что с Ваней? – спрашиваю дрожащим голосом, еле сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть эту фразу.

- Успокойся, – отвечает он строго. – Живой. Страшного ничего, просто небольшая авария.

В моей голове замелькали картинки окровавленного и переломанного Димки, его вывернутая под неестественным углом нога с торчащими костями, слипшиеся от крови волосы, алые пятна на Ксюшином свадебном платье, которое она не успела снять, когда бросилась спасать моего брата…

- Небольшое сотрясение и вывих плеча. Уже вправили, – слова дяди Славы доходят до меня сквозь шум в ушах.

- Вы с ним были?

- Да, я был за рулём.

- А Вы как?

- Да что мне станется! – по голосу я слышу, что мужчина улыбается. – Мой чердак не ослаблен высшим образованием. Утром за тобой заеду, навестишь его. Сейчас спит: ему там что-то вкололи.

- Как это случилось?

- Завтра расскажу. Не волнуйся, девочка. Он просил позвонить, чтоб ты не переживала.

Не думаю, что дядя Слава верит в то, что я буду спокойно спать в эту ночь.

Глава 33

Дядя Слава привезёт Синичку к десяти, потому что в девять у меня беседа со следователем. Голова болит, но это ничего: главное, что соображает. Рука тоже ноет, припухла, но сустав работает. Всё это ерунда по сравнению с главной проблемой: меня пытались убить.

Следователь рассказал, что, по заключению экспертизы, один тормозной шланг был надрезан – классический способ спровоцировать аварию. Когда тормозишь на небольшой скорости, ничего не происходит, а на больших скоростях шланг лопается, машину заносит, и всё собственно… Спасла нас с дядей Славой, как ни странно, чёрная кошка: выскочила из ниоткуда, когда мы медленно выезжали с парковки, водитель резко дал по тормозам, и шланг лопнул. Нас, конечно, развернуло, правой стороной мы снесли знак парковки, а остановиться смогли только благодаря столкновению с «Мицубиси» моего заместителя. Нетрудно представить, чем бы всё закончилось, успей мы набрать скорость.

Теперь главное – не дать распространиться слухам о покушении, чтобы излишне любопытные не мешали следствию. А тут ещё индусы. Если через два дня я не встречусь с их представителем в Москве, то полгода переговоров и работы четырёх отделов коту под хвост. На текущих объектах всё идёт своим чередом, там и не заметят моего недельного отсутствия: каждый знает своё дело. С общим руководством справится Валерий Николаевич, который был замом ещё у отца. А вот что делать с командировкой? Лебедева бы отправить, но Любаше рожать скоро. Остаётся Павел Станиславович, начальник экономического отдела. Он руководил расчётами, поэтому в деталях знает проект. Разрабатывала его Антонина, но ей пацана оставить не с кем – придётся кого-то другого вводить в курс дела.

Алиса! Вот кого я отправлю в Москву на переговоры. За неделю с её кинотеатром ничего не случится. Обучается она на раз-два, да и вести себя умеет. Вспомнить только, как млел от них с подружкой Дитрих Штайн! Неужели она индусов не очарует?! А главное, что рядом со мной, болезным, она будет волноваться, особенно если догадается, что авария была неслучайной. А она догадается: очень уж въедливая, ни одной мелочи без внимания не оставляет.

Ловлю себя на мысли, что думаю об Алисе, как родитель о любимом чаде: с любовью, с гордостью, с умилением. Через несколько лет эта девочка будет не только красивой и уверенной в себе женщиной, но и крутым специалистом. С её фантазией и дотошностью она просто обречена на успех. А я чуть не отпустил её к Максимовскому! Спасибо Михе. Надо ему ещё что-нибудь проспонсировать.

Открываю глаза. Оказывается, я не заметил, как задремал. Моя Синичка сидит на стуле рядом с кроватью и рассматривает меня с деловым видом светила медицины: а вдруг меня ещё не достаточно внимательно обследовали. Милая моя! Не волнуйся. Это бригаде «скорой» без разницы кого грузить: олигарха или бомжа, а уж в приёмном отделении сразу смекнули, что рыба им попалась с икрой, облизали с ног до головы и апартаменты выделили в травматологии. Небесплатно, конечно.

- Я живой, – уточняю я и улыбаюсь, видя, как она, сдерживая слёзы, улыбается в ответ.

- Я у мамы взяла телефон хирурга, который Димку оперировал. Просто волшебник. Я ему позвонила. Можно и тебя показать, – говорит она.

Оказывается, она не истерила всю ночь, а развила бурную деятельность по моему излечению.

- Успокойся, – улыбаюсь я. – Пусть волшебник не отвлекается на пустяки. У меня простой вывих. Через недельку в качалку ещё не побегу, но рулить – пожалуйста.

- А голова?

- Отлежусь, и всё нормально будет.

Алиса недоверчиво смотрит на синяки на моём лице и лопнувшую губу.

- Это от подушки безопасности, – объясняю я. – Чуть не расплющила меня по креслу.

- Что всё-таки случилось? Вячеслав Михайлович ничего мне толком не объяснил.

- Тормозной шланг лопнул от резкого торможения, – выдаю я часть правды. Хорошо, что Алиса не сильна в автомобилях.

- Сам он просто так не лопнет. Особенно в новом «Мерседесе», – снова удивляет меня Синичка.

- И на старуху бывает проруха, – бессовестно вру я (да простят меня трудолюбивые немцы!).

Вижу, что до конца убедить её не удалось, но вопросов Алиса больше не задаёт. Пора приступать к главному.

- Мне нужна твоя помощь. Сделаешь? – начинаю давить на жалость.

- Судя по твоей хитрой физиономии, мне нужно сначала выслушать тебя, а уж потом соглашаться.

Да, её не прошибёшь жалобной мордахой. Но это даже хорошо: никто обмануть не сможет.

- Надо поехать в Москву на переговоры с индусами. Это очень важный проект.

- Насколько важный?

- Как бы тебе объяснить… Вот, например, Матвей и Люба купили хороший дом, взяли ипотеку на двадцать лет. Если мы получим заказ в Индии, то они смогут выплатить её года за четыре.

- Ого!

- Ого. Мы должны получить подряд на строительство завода по переработке отходов, то есть мусора. На западе это делают давно, но у них дороже. Если индусам понравится один, то могут заказать ещё. Мы полгода согласовывали требования и условия, изучили место строительства, оборудование, которое они собираются ставить. Короче, пахали. Представляешь, как обидно будет на последнем этапе упустить этот заказ?

Алиса понимающе кивает. Ну вот, пожалуй, мне удастся спровадить этот любопытный нос в Москву – пускай столицей полюбуется. Надо сказать Марине, чтобы расширила культурную программукомандировки. Эх, поехать бы туда вдвоём с Синичкой! А то будет она по театрам и выставкам ходить с Пашкой, а я тут с ума сойду от ревности.

- Антонина введёт тебя в курс дела – это её проект.

- Но я же не специалист по промышленным объектам.

- Ты разберёшься. У вас целых два дня.

- А как же мой кинотеатр?

Ответить ей я не успеваю, потому что в палату входит следователь, который покинул её двадцать минут назад.

- Иван Антонович, – обращается он ко мне, но потом видит Алису. – Здравствуйте.

- Здравствуйте, – на автомате отвечает она и уступает ему место на табуретке у моей кровати.

- Ваша девушка?

Я киваю.

- Барышня, не могли бы Вы пойти кофейку попить, а то нам с Вашим женихом нужно обсудить новую информацию по покушению.

Твою мать, гражданин следователь!!!

Глава 34

По голове бы ему настучать за враньё! И настучала бы, но она у него и так болит. Это ж надо: пытался меня выпроводить в Москву на переговоры, которые, во-первых, почти завершены, а во-вторых, в которых я ни бельмеса не понимаю! Да там Марина будет смотреться компетентней, чем я!

Но минут через пятьдесят уговоров я всё-таки сдалась. А как ещё, если эти двое с таким напором убеждали меня, что следствию будет намного легче найти злоумышленника, если убрать подальше «болевую точку», то есть меня. Ване они обеспечат охрану (почему у него её до сих пор нет – загадка!), но через меня на него могут воздействовать, особенно если причина покушения – конкурентная борьба или личная месть. И что мне остаётся? Только отправиться в офис и два дня изучать Тосин проект, чтобы хотя бы не опозориться перед индийскими заказчиками.

Ване вернули телефон, и примерно раз в два часа он звонил и уточнял, всё ли мне рассказывают, не упустили ли чего-то важного. Архитектор Антонина, экономист Павел Станиславович, дизайнер Андрюша, сметчица Елена Алексеевна, геодезист, кадастровый инженер, флорист, кадровик – вот неполный список тех, кто два дня вбивал информацию в мою голову, пока она не закипела. Теперь там настоящая каша, которую долго студили, помешивая сразу четырьмя ложками. А я-то думала, что всё сделает Павел Станиславович, что моя задача просто улыбаться и делать вид, что я что-то соображаю в сказанном. Оказывается, всё дело в моём английском: переводчик будет, но не помешало бы и самим держать руку на пульсе.

Сегодня вечером мы с Павлом Станиславовичем садимся в поезд, в девять утра будем в столице, а вечером у нас ужин с партнёрами. Чемодан уже собран, спасибо незаменимой Марине, которая просто выслала мне список всего, что может понадобиться в командировке с такой программой. Не устаю удивляться, как много деловых качеств скрывает под собой эта легкомысленная внешность.

Всё это время от меня не отходит ни на шаг Вячеслав Михайлович. Ваня хотел было нанять для меня охрану, но следователь отсоветовал: нельзя демонстрировать, что мы обо всём догадались. А так – ничего подозрительного: шеф пристроил к любовнице личного водителя, потому что сам его услугами почти не пользуется, а уволить совесть не позволяет. Теперь дядя Слава возит меня на чёрном «Лэндровере», а Валерию Николаевичу выдали хорошую сумму на покупку нового автомобиля взамен изрядно помятого старого.

За два часа до поезда мы приехали в больницу. В коридоре на стуле сидел мужчина в форме частного охранного предприятия. На самом деле это полицейский, просто так надо для следствия.

Ваню уже вполне могли отпустить на лечение домой, но по договорённости с лечащим врачом держат в стационаре. Синяк на лице пожелтел, трещина на губе закрылась, возможно, со временем и шрама не останется. Опухоль с сустава начинает спадать. Голова болит и кружится, но по палате он свободно ходит, только устаёт быстро и не может ни читать, ни смотреть телевизор. Он выглядит таким милым с взъерошенными волосами, с отросшей щетиной и болячкой на губе! Когда я вижу эту хулиганистую физиономию, так и хочется погладить его по колючим щекам, поцеловать ранку на любимых губах.

Кажется, он разделяет моё желание. Прикрывает дверь палаты и прижимает меня к своему телу, забираясь одной ладонью под свитер, а другой поглаживая мою попу через джинсы.

- Кто-нибудь войдёт, – шепчу я ему в губы.

- Не-а, – отвечает он, прислоняясь к двери спиной. – Теперь не войдёт.

Я обнимаю его за шею, глажу затылок и заросшие щёки, прикасаюсь губами к подсохшей ранке.

- Не хочу никуда ехать, – признаюсь ему честно.

- И я не хочу тебя отпускать.

- Не отпускай…

- Разберёмся со всем этим и на выходные махнём кататься по Рейну, – обещает он. – Дитрих приглашает остановиться у него.

- На Западе так не принято, – напоминаю я.

- А он русским духом проникся, – усмехается Ваня. – Знаешь, как по-нашему: в тесноте, да не в обиде?

- Мне он понравился.

- Быстро поцелуй меня, а то через пять секунд начну дико ревновать! Уже через две…

Оказывается, целоваться в больничной палате ужасно романтично. И эротично. И до лампочки, что внизу ждут водитель и чемодан, а до вокзала ехать около часа. Я действительно не хочу от него уезжать, оставлять в опасности, больного. Мы договариваемся созваниваться два раза в день, но этого мало: я хочу каждую минуту знать, что с ним всё в порядке, что он вовремя принял лекарство и не пытался читать разные документы, что после этого у него не разболелась голова.

В дверь стучат, и мы нехотя отстраняемся друг от друга. Это дядя Слава. Мужчины обмениваются загадочными взглядами, и Ваня, поцеловав меня на прощание, предупреждает водителя:

- Осторожней на вокзале и в поезде.

Как будто тот поедет со мной.

- В Москве во всём слушай Павла Станиславовича, – даёт мне Ваня последние наставления. – За проект не волнуйся: Матвей сказал, что ты его знаешь «от и до».

Я в последний раз оглаживаю взглядом его лицо и выхожу из палаты. Но не выдерживаю, на долю секунды поворачиваю голову и вижу виноватый взгляд любимого.

Что ещё ты задумал, Стадник?

Глава 35

Фу-ух! Наконец-то она уехала! Теперь Синичка в относительной безопасности под бдительным присмотром моего главного экономиста. Это то, что она знает. А ещё о четверых «агентах», которые присматривают за ними от больницы до самой столицы, да и там тоже, она и не догадывается. Когда она узнает, что её командировка – только отвлекающий манёвр, а гости из далёкой Индии прибудут прямо сюда, мне кранты. Она меня придушит. Что ж… Придётся отвлечь чем-нибудь, например, зацеловать с порога всю, так, чтобы не то что подумать – вздохнуть не могла. Именно об этом я мечтал сегодня днём, когда обнимал её прямо в больничной палате, когда чувствовал её рваное дыхание, смешанное с моим таким же.

О том, что известный бизнесмен Стадник пострадал в ДТП, индийские партнёры узнали из новостей. Никогда бы не подумал, что они мониторят телевидение, особенно наш провинциальный канал. Но факт налицо: к тому времени, как им позвонила Марина и, объяснив ситуацию, попросила встретиться со специалистами «Зодчего» вместо гендиректора, они уже придумали выход. Махавир Редди решил сам приехать и переговорить со мной лично прямо в больнице. Из этого я сделал вывод, что других предполагаемых подрядчиков мы обставили с крупным счётом. Наивно было бы думать, что для исполнения такого заказа они рассматривали только один вариант.

И вот теперь, когда я, весь такой больной, «борюсь за жизнь» в местной больнице, соглядатаи конкурентов пасут по Москве Алису и Пашку, которые будут три дня разгуливать по выставкам и концертам и даже посетят Большой театр в обществе его бывшего одногруппника-индуса с супругой. Жалко что ли! Дважды в программе командировки прописаны «встречи с партнёрами» в приватных помещениях модных московских ресторанов, а «болтливая» Мариночка позаботилась о том, чтобы произошла «утечка» информации. Причём, разным людям сказала о разных ресторанах, чтобы заодно и выяснить, кто из наших «сливает инфу» конкурентам.

Пока я прорабатываю дальнейший план, мне сообщают, что моя тётя требует, чтобы её пропустили к любимому племяннику. Тоже, видать, новости смотрит. В течение следующего часа я только и знаю, что оправдываюсь, почему не сообщил об аварии, и заверяю, что чувствую себя хорошо. А что лежу здесь – так это жду, когда будут готовы анализы к выписке. А выписка в понедельник: в пятницу уже не успеют. Бюрократия, одним словом. Кажется, поверила . Это же не Алиса. Той одного взгляда хватило, чтобы понять, что я вру. Вот вернётся – душу из меня вытрясет, но к тому времени контракт уже будет подписан.

Тётя Лена уходит, и я вынужден отправить одного охранника отвезти её домой и присмотреть за ней. Голова раскалывается от напряжения. Лечащий врач твердит, что нужно отдыхать и не волноваться. Но это же шестьсот рабочих мест для наших строителей и больше двухсот – для жителей Пенджаба! Ну, и мне приятный бонус, конечно. Хотя, если мне сейчас продать свой бизнес, то хватит средств для безбедной жизни на три поколения вперёд.

Следователь считает, что у злоумышленников не было цели непременно меня убить, иначе бы шланг надрезали не так сильно и позволили бы машине разогнаться. Значит, или человек некомпетентный, или специально оставили тормоз «на сопле», чтобы сразу порвался. В таком случае, хотели не убить, а временно вывести из строя. И это наталкивает на мысль о контракте, который должен быть подписан сегодня. Желающих его получить – море, а вот в нашем городе такой масштабный проект могут потянуть только двое: я и Максимовский. С другой стороны, что мешает господам из других городов в наше время преодолеть любое расстояние?

Делегация из Индии в составе одного человека (господин Редди проникся ситуацией и согласился приехать один) в сопровождении двоих сотрудников моей службы безопасности прибыла в больницу к семи часам вечера. Переговоры были недолгими. О чём много говорить, если полгода мусолили каждую деталь? Редди сообщил, что их совет директоров, изучив все предложения, единогласно проголосовал за сотрудничество с Российской фирмой «Зодчий». Сомнения были, потому что у нас нет опыта строительства именно таких заводов. Но отзывы прежних заказчиков и то, как мы прорабатывали каждую деталь, как охотно решали любую проблему, склонило голоса в нашу сторону. Руководству понравился наш нестандартный подход, а также гибкость. Всё это было сказано на чистейшем русском языке. Оказывается, господин Редди  тоже учился в Москве в Российском университете Дружбы народов. Через полтора часа контракт был подписан, Редди посетовал на то, что я не в состоянии это хорошенько отметить, пожелал мне скорейшего выздоровления и укатил в аэропорт.

Я тут же поручил Валерию Николаевичу выдать распоряжение для отдела кадров по подбору рабочих и специалистов, готовых к длительной заграничной командировке и ОЧЕНЬ хорошей зарплате. Неделя на составление списков, а потом – организованные хлопоты с оформлением документов для выезда за рубеж.

Всё, колесо завертелось. Почти до полуночи я перезванивался с начальниками отделов, службой безопасности, заместителем, пока в палату не вошла пожилая медсестра и не пообещала отнять телефон и вколоть мне успокоительное, если я не угомонюсь.

- Ещё один самый важный звоночек! – просительно улыбнулся я.

- Подружке? – догадалась женщина. – Она в такое время спит небось.

- Нет, она сейчас должна ехать из аэропорта.

- Ну, только ей – и всё, отдыхать! – строго предупредила медсестра.

Но телефон Алисы оказался выключен. Неужели самолёт опаздывает и они ещё в воздухе? Почему мне не сообщили?

Ответ на этот вопрос прозвучал через минуту. На экране высветился номер Паши, и он потерянным голосом сообщил:

- Иван Антонович, Алиса пропала…

Глава 36

Меня не бьют, не пытаются изнасиловать, не морят голодом, не унижают. Меня просто игнорируют. Квартира, в которой меня заперли, вполне благоустроенная, но сразу видно, что съёмная. Никаких следов присутствия личности: ни книг, ни личных вещей, ни цветов, ни именной кружки или ещё какой-нибудь мелочи, которая указывала бы на то, что помещение жилое. Дважды в день приходит курьер и приносит еду: пиццу или какой-нибудь фастфуд. Парень, который меня охраняет уже третьи сутки, со мной не разговаривает, но и агрессии не проявляет, за всё время обратился ко мне только пару раз. В первый раз предупредил, чтобы «не выёживалась», мол, тогда никто не тронет. Во второй – дал простой карандаш и бумагу, чтобы составила список необходимых вещей на несколько дней.

Попыталась разговорить его, выяснить, чего от меня хотят, но наткнулась на глухонемую стену. Судя по тому, что ко мне ни с какими предложениями и требованиями не обращаются, их цель – Ваня. Чего хотят, вернее, не хотят, тоже ясно: кому-то поперёк горла встал так и не заключённый мной и Павлом Станиславовичем контракт.

Возможно, похитители просто не знают, что индийские партнёры не приехали и мы просто три дня гуляли по Москве, общались с друзьями главного экономиста и питались в лучших столичных ресторанах. Ваня по телефону объяснил, что уже всё заранее оплачено, поэтому мы можем считать эту поездку подарком от фирмы. Конечно, мне бы больше понравилось провести три дня в обществе моего любимого, но и коллега оказался человеком интересным, ненавязчиво галантным, с чувством юмора и (что немаловажно) счастливо женатым. Ванька мой – ревнивец, поэтому вряд ли отправил бы меня вдвоём с каким-нибудь ловеласом.

Как я попала в эту квартиру, я не помню. В аэропорту Павел Станиславович пошёл получать наш багаж, а я находилась поблизости, чтобы не потерять его из виду. Несколько раз он осматривался, будто пытался кого-то найти в толпе и не находил. Потом ко мне подошёл мужчина средних лет в чёрном костюме и обратился:

- С возвращением, Алиса Романовна. Давайте дождёмся Пашу в машине. А хоть Вы посидите, а я ему помогу.

Такое непринуждённое обращение не вызвало даже секундного сомнения, поэтому я пошла с ним на стоянку. Заволновалась я, когда увидела, к какой машине меня подвели. Не может быть, чтобы Ваня распорядился встречать нас на такси. Я остановилась в раздумье, оглянулась, чтобы задать вопрос, и это последнее, что я помню. Пришла в себя уже в этой квартире. Мой тюремщик молча поставил передо мной стакан с водой и положил пластинку анальгина. Тут только я заметила, что голова, действительно, тяжёлая, и тупая боль отдаёт в затылок. Но решила потерпеть: мало ли что ещё подсунут.

Раз уж меня не обижают, то я решила не закатывать истерик, не задавать вопросов (а смысл?!), пользоваться тем, что дают, и внимательно осматриваться. Но это в первый день. Ещё я попыталась стащить у парня телефон, за что и получила его первую фразу – совет не выёживаться.

На второй день сменила тактику и завалила его вопросами, которые так и остались без ответов. Тогда решила «включить блондинку», стала ныть, что мне не во что переодеться, что полотенце в ванной уже несвежее, что у меня нет зубной пасты и щётки и тому подобное. Сначала он слушал с непроницаемым лицом, потом, видно, надоело, и мне вручили простой карандаш и блокнотик со словами:

- Пиши, что надо.

- На сколько дней? – невинно поинтересовалась я.

- Как пойдёт. Пока дней на пять.

Я быстренько набросала список необходимых вещей, не забыв добавить в него предметы, которые должны были продемонстрировать мою тупость, такие как крем для рук (А что? В тюрьме без него никак!), стиральный порошок определённой марки (даже восклицательный знак около названия поставила), спрей для облегчения расчёсывания волос, дезодорант-антиперспирант (непременно без запаха) и упаковку минеральной воды без газа. Хотела ещё что-нибудь добавить, но решила не переигрывать. Парень, прочитав список, впервые хмыкнул и спросил:

- Это всё?

- А цветные карандаши и альбом не будут наглостью? – жалобно попросила я.

- Зачем?

- Рисовать люблю, – скромно призналась и протянула ему блокнотик с наброском его фигуры, читающей мой список.

- А лицо где? – задумчиво спросил парень.

- А лица у меня не получаются, – виновато поясняю я.

Ещё бы! Я ж не дура совсем, чтобы признаваться, что мне и фоторобот не понадобится: я его портрет и так нарисую по памяти. И того якобы водителя – тоже.

Через пару часов я получила всё точно по списку. За это время успела проверить замки на дверях, окнах и балконе и убедиться, что я с ними не справлюсь. Пейзаж за окном ни о чём мне не сказал: типичный городской дворик вдали от больших узнаваемых улиц. Номер соседнего дома – четыре, но какой мне прок от этого знания, если улица неизвестна. По высоте определила, что нахожусь примерно этаже на пятом, по шуму – что в доме есть лифт. Значит, не пятиэтажка. Да и планировка современная. Короче, я умница, деталей подметила много, да только они мне ничего не дали.

Вывод один: надо «раскручивать» моего тюремщика.

Глава 37

Не знаю, как я не уволил к чертям всю свою службу безопасности разом! Четыре человека! Четыре! И не смогли усмотреть за одной девчонкой! И на что купились? На сумку с взрывным устройством. Естественно, ничего там не было, но отвлечь наблюдателей она сумела. Ну не могли мои люди проигнорировать угрозу и не помочь обеспечивать безопасность пассажиров аэропорта. Может, надо было нанять отморозков, которым похер, что творится вокруг, если за это не платят?!

Камеры, конечно, засняли человека, который увёл с собой Алису, но только со спины. Такое впечатление, что он знал, где они расположены, и специально отворачивался или опускал голову в нужных местах. Значит, этот человек или работает сейчас, или работал недавно в аэропорту. Но разве его опознаешь только по фигуре?! На стоянке он приложил к лицу Синички какую-то ткань, предположительно платок, смоченный эфиром. Таксиста нашли, но он высадил мужчину со спящей девушкой в центре города, а оттуда похититель мог увезти её куда угодно. Фоторобот составить не смогли: таксист больше разглядывал девушку и совершенно не запомнил её спутника. План «перехват» тоже ничего не дал, значит, Алиса ещё в городе.

Я просто уверен, что дело здесь в индийском заказе, но кто из конкурентов организовал эту хрень, неясно. За двое суток так никто и не выдвинул никаких требований. Полиция прослушивает все телефоны, по которым можно со мной связаться, но они молчат. Потихоньку связался с Димкой, но он о сестре ничего не знает, и родители тоже. Попросил не говорить им и держать меня в курсе, если кто-то позвонит с требованиями. Больницу, конечно, я покинул в тот же вечер, когда узнал о похищении, и теперь мой офис превратился в штаб.

Работа шла своим чередом, руководил всем Валерий Николаевич. Синичкин кинотеатр курировала Антонина. А я ничего не мог сделать, и это, бл.., рвало мне душу. Две ночи и два дня моя девочка находится у каких-то сволочей, и неизвестно, как с ней обращаются.

Вероника вместе с Мариной охраняют меня в приёмной. Один раз вызывали «скорую», потому что недосыпание, наложившееся на сотрясение, дало о себе знать. Сейчас я чувствую, что снова готов потерять сознание. Но я должен держаться: вдруг позвонят похитители.

В очередной раз прошу Марину сварить кофе, она переглядывается с Вероникой и, вздохнув, идёт.

- Вань, – нерешительно обращается ко мне Ника, – тебе надо поесть и поспать, иначе опять свалишься. Мы здесь, к семи утра приедет следователь. Я отлучусь на работу и снова к тебе.

Алискина подруга утешает меня, а у самой руки дрожат и губы искусаны, чтобы не заплакать. Глядя на неё, я понял, что значит человек, с которым можно разделить один зонтик: меньше двух месяцев работает и не побоялась отпроситься, чтобы быть рядом, когда это нужно.

Я выпиваю кофе, не чувствуя его настоящего вкуса. Тупо гипнотизирую взглядом телефон, отмечаю про себя, что их теперь два…

…Открываю глаза и вижу, что к девчонкам присоединился следователь. И Матвей Лебедев. И Паша. Все смотрят на меня с ожиданием в глазах. Что случилось? Почему я не помню, как они пришли? Когда? Смотрю на часы на стене: половина шестого вечера. Сука! Я проспал одиннадцать часов! Во рту металлический привкус. Медленно начинаю соображать и перевожу взгляд на Марину.

- Вань, ты ничего не пропустил, – предупреждает мой взрыв Матвей.

- Вы бы ничем не помогли, если бы снова потеряли сознание, – со слезами в голосе оправдывается секретарша.

Я понимаю, что они все правы, но паника, злость от того, что я, бл.., спал, когда моя Синичка заперта в клетке какими-то подонками, мешают мыслить рационально. Вскакиваю с дивана, набирая в лёгкие воздуха, чтобы наорать на этих куриц, которые сговорились меня усыпить, но голову пронзает такая острая боль, что, сжав изо всех сил обеими руками виски, сажусь обратно. Все бросаются ко мне, Ника бросается к сумке со словами: «У меня есть обезболивающее».

В следующую секунду все смотрят на меня, я – на Нику, а Ника – на конверт, который выпал из её сумки. Первым оборачивается следователь и, видя, что девушка наклоняется за конвертом, рявкает:

- Не трожь!

Глава 38

Сегодня я пробую новую тактику сближения с моим тюремщиком. Надо же как-то собирать информацию. Демонстрирую солнечное настроение, распевая вполголоса песни в стиле Никиного будильника. Наверное, «Рамштайн» в исполнении «мелочи» в махровых тапках звучит комично, иначе с чего бы этому хмурому амбалу так умилённо улыбаться? Конечно, при мне он демонстрирует хмурую, безучастную физиономию. Но когда думает, что я не вижу, наблюдает за мной со своеобразной, «амбальей», нежностью, а на телефон, по которому ему дают инструкции, смотрит почти злобно. Мне это на руку: “Стокгольмский синдром” наоборот.

(Стокгольмский синдром — психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними. Впоследствии две женщины из числа заложников обручились с бывшими похитителями. https://www.psychologos.ru/articles/view/stokgolmskiy-sindrom).

Теперь надо его как-то разговорить. Повод находится – завтрак. Третий день подряд у нас на завтрак пицца. Как только дверь за курьером закрылась, подхожу к парню и, забирая из его рук коробку, спрашиваю:

- Сегодня с чем?

- С «Салями», – на автомате отвечает он.

- Должно быть вкусно, – одобряю я. – А ещё я с оливками люблю.

- Завтра закажу, – обещает он.

- Думаешь, завтра мы с тобой ещё будем здесь куковать?

Он в ответ пожимает плечами, и я понимаю, что ему-то как раз это «кукование» нравится.

- Что с тобой будет, когда меня освободят? – спрашиваю уже серьёзно, глядя в упор ему в глаза.

- Ешь, – он снова замыкается и уходит в комнату.

Мы провели две ночи и два дня на двух диванах, стоящих у противоположных стен, молчали, лупились в телевизор, причём он смотрел те каналы, которые выбирала я. Только когда начинались местные новости, коротко командовал: «Переключи». Даже уходя за покупками, сверился сначала с программой передач, чтобы я ничего не услышала о своём похищении. Из этого я сделала вывод, что меня всё-таки ищут.

Завариваю чай, кладу на тарелку три больших куска пиццы и несу в комнату. Парень сидит, соединив руки в замок, и смотрит перед собой. Останавливаюсь и молча протягиваю ему еду. Он вздыхает,  берёт тарелку и кружку, на мгновение задерживая свою руку на моей. Я не вздрагиваю, не отнимаю её. Сажусь с ним рядом на диван и спрашиваю:

- Тебя как зовут?

- Никак.

- Не хочешь говорить? Или боишься?

- У трупов нет имён.

- Ты не труп.

- Да, бл.., я не труп! – он вскакивает и ставит тарелку с кружкой на комод. – Я живой. И я, бл.., не железный!

В следующее мгновение я оказываюсь на диване под ним. Понимаю, что у меня никаких шансов справиться с этой огромной тушей. Даже и не пытаюсь брыкаться. Но и он ничего больше не делает, просто смотрит мне в глаза.

- Ты ведь этого не сделаешь, правда? – пытаюсь вложить в свой голос и взгляд максимум доверия. – Пожалуйста, не надо.

Он какое-то время смотрит на меня стеклянным взглядом, а потом утыкается лбом мне в плечо. Перед моими глазами его стриженая макушка, мощная шея и широченная спина, вздымающаяся от частого неровного дыхания. Я не двигаюсь, и он постепенно успокаивается.

- Тот, кто приказал меня умыкнуть, хочет шантажировать моего парня, – ровным голосом говорю я практически ему на ухо. – Он, если всё удастся, получит огромные деньги. Тебе достанутся крошки с его стола. А если тебя выследят, то тюрьма. Он же останется чистеньким.

Парень замирает, но ничего не отвечает.

- Ты ведь не отморозок, и тебе самому всё это не нравится, – продолжаю я.

После этих слов он встаёт с меня, рывком накидывает на себя ветровку и выходит из квартиры, громко саданув дверью о косяк.

«К худу или к добру?» – вспомнила я вопрос, который любила задавать бабушка, когда была жива.

Целый день я провела в одиночестве, даже посмотрела новости по местному каналу. В них, кстати, обо мне ничего не было, так что зря он перестраховывался. Доела пиццу, выпила четыре кружки чая, а парень всё не появлялся.

Наконец, когда уже стемнело, послышался щелчок замка, и он, пройдя в комнату, решительным движением поднял меня с дивана.

- Одевайся быстрей, – бросил мне на ходу и в два глотка выпил холодный чай, который так и стоял с утра на комоде.

Через минуту мы уже двигались на старой «девятке» в сторону выезда из города. Двери он заблокировал, поэтому выпрыгнуть даже пытаться не стоило, и я напряжённо следила за дорогой.

Когда мы с трассы свернули в лес, у меня сердце ухнуло вниз. До безумия захотелось жить! Жить! Любить своего Ваньку! Родить ему кучу девчонок и парочку мальчишек! Я ведь даже чёртов кинотеатр достроить не успела. И родным помочь. Да ничего не успела в своей жизни! Нет, Алиска, рано позволять себя прикапывать. Включай голову и борись!

Глава 39

Первый вопрос, который следователь задал Веронике, где она была сегодня в течение дня. Оказывается, только дома, здесь и на работе. А работает она в компании «Максимовский и партнёры». Пришлось девушке вспоминать, с кем общалась в офисе, куда отлучалась без сумки. Ника ещё больше разволновалась, когда поняла, что, возможно, к похищению подруги причастен её работодатель.

Видно было, что она теперь по-другому посмотрела на многие факты. Например, на то, что её так по-особому обхаживал начальник отдела и время от времени спрашивал про подругу. Ника списывала это на то, что первоначально на её должность приглашали Алису как лучшую студентку выпуска. Теперь она поняла, что Жарикова интересовала её начальника не как специалист, а как особа, приближённая к Стаднику. Откуда он узнал, что я оплатил учёбу Алисы, неизвестно. Возможно, уже тогда за мной велось скрытое наблюдение, и «шпионы» не оставляли без внимания никакую мелочь. Так, на всякий случай. А через год выяснилось, что не напрасно, потому что Жарикова стала девушкой Стадника. Первой за много лет. Вот и решили надавить на меня через неё. И не ошиблись. Если бы от меня потребовали отдать всё, чем я сейчас владею, и остаться на улице, я бы без раздумий сделал это. Но похититель хотел сущую мелочь: отказ от сделки с индийскими заказчиками. Собственно, как мы и предполагали. Конечно, было предупреждение, чтобы «никаких ментов», но оно опоздало: покушение на меня и похищение Алисы вёл один следователь. «Они» это знали, поэтому и не звонили мне, а прислали письмо таким оригинальным способом.

Я предложил сразу же выполнить требования. Никакая прибыль не стоит моей любимой. Следователь ответил: «Успеется», – и уже через час мы начали получать результаты прослушки очных и телефонных разговоров Максимовского, его зама и начальника архитектурного отдела. В половине девятого запеленговали адрес, по которому сам Максимовский названивал несколько раз за вечер. Туда направили группу захвата и переговорщиков.

Ещё через час пришло известие, что Алису с обнаруженной квартиры успели вывезти. Должно быть, засекли нашу активность. Не зря же Нику без вопросов отпускали с работы – большая честь для начинающего сотрудника. На всякий случай проверили мой кабинет на предмет жучков – чисто. Значит, следят снаружи.

Успокаивало, хоть и не сильно, что в квартире не нашлось следов борьбы или жестокого обращения с пленницей. Даже оказались в наличии необходимые для девушки вещи и остатки еды. Если её хоть пальцем тронули… Не хочу даже думать об этом! Больше всего меня выводит из себя то, что я не могу выйти из офиса, вынужден торчать здесь в ожидании звонка или нового письма, в то время как должен колесить по городу, заглядывать во все углы и закоулки, прочёсывать подвалы и котельные, или где там ещё можно спрятать человека. Лучше бы я сидел в засаде вместе с ОМОНовцами, чем в офисе, гипнотизируя взглядом телефон.

Следователь придремал, положив голову на картонную папку, а я, благодаря девушкам, выспался днём, поэтому схватил трубку зазвонившего телефона прежде, чем тот успел выбраться из трясины сна. В ухо прозвучало: «Иван Палыч, двое из свиты Максимовского спешно выехали за город в северном направлении». Я не сразу понял, что обращаются не ко мне, а к следователю Пухову, который всё-таки проснулся, встряхнулся и жестом потребовал отдать ему трубку. Выслушав доклад оперативника, Пухов встал из-за стола, сообщив, что поедет за своими сотрудниками, следящими за людьми Максимовского.

- У них там что-то пошло не так, похоже на панику, – объяснил Иван Палыч.

- Я с Вами, – заявил я.

Он подумал мгновение и кивнул:

- Освободим Вашу Алису – ей нужна будет поддержка. А мы этими сволочами займёмся.

- Сколько шансов её освободить, чтобы не пострадала? – волновался я.

- Никогда не знаешь, как всё пойдёт, – не стал скрывать Пухов. – Мы даже не знаем, куда они едут и сколько ещё человек охраняют девушку. А ещё – они запаниковали. Это плохо, потому что в такой ситуации люди непредсказуемы. Так что сидите в машине и не высовывайтесь. Без самодеятельности. Ваша задача – утешать девушку, остальное – наша работа. Ясно?

Я неохотно кивнул, хотя душа рвалась в бой. Понимаю, что нельзя мешать людям работать. А Пухов, действительно, старался, грех жаловаться.

- А что за село? – спросил я следователя по дороге, когда ему сообщили, куда именно направились подельники Максимовского.

- Да хрен его знает, – честно ответил тот. – Песковатка какая-то. Даже не село, а хутор, там сейчас только десяток постоянных жителей да дачи.

Ехать пришлось к чёрту на кулички: сначала по трассе, потом по небольшим асфальтированным дорогам, затем по полевым. Всё это напомнило мне наше с Алисой путешествие в её Семёновку. Только тогда моё сердце замирало от предвкушения любви, а сейчас сжималось от страха за мою Синичку.

Остановились на окраине, дальше пошли пешком, заходя с противоположной от въезда в хутор стороны. Пухов указал мне куда-то, я проследил за его рукой и с трудом различил микроавтобус. ОМОН. Добрели до небольшого домика типичной советской постройки: на «кресту», с четырёхскатной крышей и резными наличниками. Именно наличники меня и притормозили: когда-то я их уже видел. Поднял глаза выше и совсем не удивился, разглядев даже в темноте блестящее чеканное изображение бегущего оленя на фронтоне крыльца.

Пока я ломал голову над тем, откуда в моей памяти взялся этот деревенский дом, к углам подтянулись четверо парней из группы захвата, ещё два остались возле двух машин у дома: старой «девятки» и «Фольксвагена» последней модели.

В доме был какой-то шум, потом послышались глухие удары и хрипы, как будто кого-то избивали. Мой порыв ворваться внутрь предупредил Пухов, дав беззвучную команду к штурму.

Мы вошли в дом ровно через тридцать секунд. Картина как в кино: двое лежали лицом вниз под прицелом людей в масках и бронежилетах. Третьего пришлось поднимать с пола, залитого кровью, и срочно оказывать помощь. Почему-то именно ему мне захотелось задать вопрос, где Алиса. Подошёл к кровати, на которую его уложили, и заглянул ему в лицо.

- Женька?!..

Глава 40

Машину подбросило на какой-то кочке, и я ударилась головой. Несильно. Но мой будущий душегуб коротко взглянул на меня и бросил:

- Пристегнись, а то покалечишься.

Надо же! Ему что, «не комильфо» закапывать труп с синяками? Хочет, чтобы всё было изящно?

- Эстет что ли? Желаешь, чтобы я умерла красивой? – озвучила я свои мысли.

Парень удивлённо посмотрел на меня через зеркало и усмехнулся:

- Желаю, чтобы ты умерла старой. Да и сам не спешу.

Из этих слов я сделала вывод, что рано прощалась с родными – поживу ещё.

- А едем куда?

- На хутор.

Ага, вот так я прям всё и поняла!

- А хутор этот, конечно, единственный в России?

- Ну, ты и язва! Как только Ванька тебя терпит? – улыбнулся он.

А я вцепилась в рукав его куртки:

- Ты знаешь Ваню?! Откуда? Кто ты вообще такой?!

Но тут нас снова тряхнуло.

- Не мешай рулить, – беззлобно, как ребёнку, сказал парень.

- Не буду, – согласилась я. – Только ты скажи мне своё имя. Я не привыкла обращаться к людям «эй, ты!».

- Женька я.

- Ага. Так вот, Евгений…

- Я же сказал: Женька! А не Евгений.

- Ладно-ладно, – быстренько поправилась. – Будешь Женькой. А то ещё, и правда, прикопаешь меня в этом лесочке.

В ответ на эти слова парень рассмеялся. Колесо снова попало в колдобину, и он стукнулся головой точно так же, как я до него.

- Пристёгиваться надо, – буркнула я.

От его взгляда, говорящего: «А ты не оборзела?!» – мне стало смешно. Мы глянули друг на друга и расхохотались уже вместе.

Ещё некоторое время ехали молча. Лес закончился, но дорога лучше не стала. Сентябрьская ночь не позволяла рассмотреть за окном ничего, кроме небольшого участка дороги, освещённого фарами. В салоне сгущалась тишина. А ещё – напряжение.

- Жень, – не выдержала я, – почему ты в этом участвуешь?

Его пальцы крепче сжали оплётку руля, но парень промолчал.

Скоро мы въехали в небольшое село. Или хутор, как сказал Женька. Рассмотреть его я не смогла, потому что на улице не было фонарей, а в окнах – света. Понятное дело: уже за полночь. Затормозив у одного из домов, мой попутчик заглушил мотор, взял что-то с заднего сиденья и положил мне на колени. Моя сумка!

- Теперь, Алиса, слушай меня внимательно, – повернулся ко мне Женька. – Ты должна поверить мне и сделать, как я скажу. Поняла?

- Почему я должна тебе поверить? – спросила я больше из вредности. На самом деле я почему-то ему уже верила.

- Потому что, если не поверишь, то нам с тобой обоим…

- Что?

- Я уже полгода работаю в охране у Максимовского. Знаешь такого? Те, кто у него давно, всё время выполняли какие-то тайные поручения, о которых я не знаю. А теперь и мне дали такое. Я должен был охранять девушку, не обижать её, но и глаз не спускать, перекрывать любые контакты с внешним миром. И я это успешно делал, не задавая вопросов. Но я не дурак: тут присмотрелся, там прислушался, и понял, что это похищение с целью надавить на конкурента. Ситуация мне очень не понравилась, а вот ты – наоборот. А сегодня после… в общем, когда я ушёл, то узнал ещё и имя конкурента. С Ванькой у нас свои старые счёты, но я не собираюсь ему вредить.

- Значит, тормозной шланг в его машине подрезал не ты? – уточнила я.

- Что подрезал?.. Твою ж мать! – возмутился Женька.- Это они уже далеко зашли.

- Настолько далеко, что чуть не убили Ваню и его водителя.

- В таком случае, если они нас найдут, то мы, действительно, станем безымянными трупами, – задумчиво проговорил он.

- А они что, не знают, где мы?

- Видишь ли, Алиса, – парень медленно подбирал слова. – Дело в том, что я тебя… похитил у похитителей. И вряд ли они станут меня за это горячо благодарить.

- Они могут нас найти?

- Честно? Я не знаю всех их возможностей. Ко мне пока присматривались и в тайны не посвящали.

- Может, позвонить в полицию? Или Ване? – предложила я.

- Не вариант, – возразил Женька. – Там сейчас всё прослушивается. Сейчас я тебя пристрою в безопасное место, а сам буду ждать, как всё пойдёт. Телефон твой заряжен, но пока не включай, иначе тебя вычислят. Если к завтрашнему вечеру я не приду за тобой, то позвони какому-нибудь надёжному человеку, но не слишком близкому, кого не могут прослушивать. Есть такой?

Я задумалась, потом предложила:

- Марина, Ванина секретарша?

- Не подойдёт. Ещё?

- Ника, моя подруга.

- Не то. Думай!

- Матвей… нет, Люба! – обрадовалась я. – Он мой давний знакомый, а в «Зодчем» возглавляет архитектурный отдел. Люба – его жена, и она сейчас в декретном отпуске. На неё никто не подумает.

- Сойдёт. Хутор называется Песковатка, по карте сориентируются. Ваньке передай, что дом с оленем – он вспомнит и найдёт. Родственникам не вздумай звонить. Слышишь, Алиса, телефон не включай до семи часов вечера.

У меня было такое чувство, что этот таинственный Женька прощается со мной навсегда. Вроде бы похититель, преступник, а вступился за меня, рискуя собственной жизнью. Почему?

Размышлять мне было некогда, потому что парень открыл дверь и вытащил меня за руку на улицу. Мы прошли мимо двух заколоченных домов и одного жилого, в следующий он постучался, войдя во двор так, будто это его собственный. «Прямо как у нас в Семёновке», – подумала я. Это ведь чисто деревенская привычка – свободно входить к односельчанам, в городе все закрываются от чужих. Дверь открыла старушка в наспех накинутом халате, даже не спросила, кто посетил её среди ночи.

- Женюшка! А я слышу: стучат по-твоему, – запричитала она. – Что случилось?

- Здравствуй, тёть Кать, – ответил Женя. – Я не один.

- Здравствуйте, – робко выдавила я.

- До чего ж хорошенькая! – заулыбалась она. – Заходите, мои милые. Сейчас ужинать соберу.

- Мне бы поговорить с тобой, – обратился к ней Женя.

- Располагайся, детка, – кивнула мне тётя Катя в сторону прихожей. – Пойдём-ка.

Несколько минут они шептались в коридоре, потом Женя вернулся и, взяв меня обеими руками за плечи, заглянул в глаза:

- Завтра в семь – не раньше, – напомнил мне. – Повезло Стаднику… на этот раз.

- Ты о чём? – не поняла я.

- Да так… – и он припечатал мой рот коротким, но крепким поцелуем.

- Это для храбрости, – и вышел на улицу.

Для чьей храбрости, мне было непонятно: то ли для моей, то ли для него самого важно было насмелиться, чтобы идти против организованной преступной шайки.

Тётя Катя не принимала никаких возражений против ужина, поэтому пришлось съесть всё, что она поставила на стол. Стенные часы показывали начало второго ночи. После пережитого напряжения и сытной еды меня быстро сморило, и хозяйка постелила мне в уютной комнатке. Теперь я могу спать до завтрашнего вечера.

Разбудили меня негромкие голоса в соседней комнате. Тётя Катя причитала и суетилась, ещё два мужских голоса отрывисто переговаривались между собой. Я встала и оделась, прислушалась – ничего не разобрать. За окном ещё темень непроглядная, но старый будильник со светящимися в темноте стрелками, громко выдававший своё «клок-клок-клок» на столе возле кровати, показывал половину четвёртого. Значит, прошло меньше двух часов? Неужели Женя вернулся за мной, и наш побег продолжится?! Сколько ещё нам прятаться от его бывших подельников?

Но вот осторожные шаги протопали к двери моей временной комнаты, дверь тихо скрипнула, мужская фигура пересекла помещение и склонилась над кроватью. Из противоположного тёмного угла я наблюдала, как мужчина средней комплекции резко распрямился и спросил в темноту:

- Синичка! Ты здесь?

Глава 41

Никогда бы не подумал, что болеть так приятно! Вот уже четвёртый день мы с Алисой «на больничном», то есть в моей квартире. На работу не ходим, еду привозит дядя Слава, заместитель звонит один раз в день и сообщает, что всё хорошо. Красота! Понимаю, что это продлится недолго, что скоро нам придётся покинуть своё убежище и выйти к людям. Но пока мы выходили только один раз – в прокуратуру.

Меня усадили дома после того как я отключился прямо в объятиях моей Синички. Всё время держался на обезболивающих, старался быть в курсе поисков любимой и сам в них участвовать. А в тот миг, когда она ответила в темноте: «Я здесь, Ваня!» – и я прижал к себе её тёплое тельце, когда вдохнул запах её волос, у меня закружилась голова. Я подумал, что от счастья. Так оно и было. Частично. Потому что врач сказал, что я довёл свой организм до изнурения, вот он и отказался работать. Если бы девчонки не подсунули мне снотворного, я бы ещё в то утро кони двинул. Всё из-за сотрясения. А так ещё почти ночь продержался, прежде чем потерять сознание.

Алису сначала обследовали судебные медэксперты, потом психологи на предмет психологической травмы после похищения. Но она рассказала, что ничего, кроме ограничения свободы, с ней не сделали. А Женька так вообще заботился о ней и даже, рискуя собой, попытался спрятать от своего босса, а потом освободить. На задержании она не присутствовала, избитого почти до неузнаваемости, с переломанными руками и рёбрами, Женьку не видала. Он теперь в той же палате, где несколько дней назад «отдыхал» я. И тоже с полицейским у двери. Вчера к нему допустили следователя.

Расследование идёт полным ходом: всё-таки Максимовский не какой-то там криминальный авторитет, а просто хапуга, заигравшийся «в 90-е». Всё было сделано непрофессионально, кроме самого момента похищения, в котором, как мы и предполагали, участвовал бывший сотрудник охраны аэропорта. Великих злодейств на счету моего главного конкурента не числится, а вот «по мелочи» следователи раскопали много интересного. Не знаю, как теперь партнёры Максимовского смогут разгрести всё это дерьмо. Подозреваю, что на некоторое время моя фирма окажется монополистом строительного бизнеса в своём регионе. Выгодно, но неинтересно: нет азарта. Придётся переключаться на крупные заказы, зато теперь малому бизнесу раздолье и возможность роста.

Женьке тоже выдвинули обвинение, но его не посадят: об этом позаботятся мои юристы. А для всей девичьей части коллектива «Зодчего» он теперь супергерой. По крайней мере, будет им, когда кости срастутся и рожа подживёт. Никогда бы не подумал, что этот человек вступится за мою девушку.

Я не виделся с Женькой и его родителями со дня похорон Леры. Это была странная церемония, во время которой родственники испытывали боль, смешанную со стыдом. Наши родители дружили со студенчества, мы с Женькой и маленькой Лерусей вместе играли, пару раз даже ездили к ихпрабабушке в деревню. Это было давно, так давно, что я не запомнил даже название, а вот резные наличники на окнах и чеканку в виде бегущего оленя на крыльце почему-то вспомнил, выудил из глубин детских воспоминаний. Потом старушка умерла, и мы проводили время по-другому. Мальчишки: я, Женька и Макс – заимели свои интересы, а Лера и Любаня – свои. Мы с пацанами были ровесниками, девчонки младше нас: Люба на два года, а Лера на три.

Когда мы с Лерой начали встречаться, Женька резко отдалился от нашей компании, при встрече рычал на сестру, а она беспрекословно это сносила. Я злился, пытался поговорить с ним по-мужски, защитить её. В разговоре я пообещал вести себя с сестрой друга «по-джентельменски», но Женька неожиданно потребовал, чтобы я её бросил. В общем, закончилась беседа традиционно – мордобоем. Сплёвывая выбитый зуб, Женька сказал: «Я тебя предупредил. Потом пожалеешь, что не послушал». Я предложил ему засунуть свои угрозы в одно всем известное место, и на этом наша дружба закончилась. Жалко было до зубовного скрежета, но у меня оставался ещё один друг – Максим…

Их хоронили в один день: два закрытых гроба стояли рядом в ритуальном зале на соседней улице. Два деревянных ящика, в одном из которых закопали обгоревшие останки моей дружбы, в другом – любви. Я не плакал, настолько был подавлен и растерян. Не хотел верить, что самые близкие люди могли меня предать, встречаться за моей спиной и улыбаться мне в глаза. Не мог понять, почему они не сказали мне, что любят друг друга – я бы позлился, пострадал, но смирился бы. Мне стало жутко, когда тётя Таня, мать Леры и Женьки, повиснув у меня на шее, завыла, заголосила, причитая речитативом, прося у меня прощения. Я отстранил её от себя и, наверное, выглядел таким испуганным, что отец Макса забрал её, бросив на меня виноватый взгляд. Я вышел на улицу, не зная, куда себя деть, прислонился к стене за углом и закрыл глаза. Потом почувствовал, что рядом кто-то есть.

- Я же тебя предупреждал, – услышал я срывающийся Женькин голос.

- Ты всё знал? – догадался я.

- Она с самого начала встречалась с вами обоими. С тобой официально, а с ним тайком.

- Почему, Жень?

- Вань, для тебя наша дружба – само собой разумеющееся. Мы с детства вместе, и тебя всё устраивало. А Лерка – она женщина. Она рано повзрослела и поняла, что ты перспективный парень, что получаешь выгодную профессию, что бизнес твоего отца растёт. А что Макс?! Как в песне: «Мог бы стать поэтом, но и тут что-то не свезло»?

- Неужели всё из-за денег, Жень? – спросил я обречённо. – Деньги – это же такое дерьмо!

- Да нет, Ванёк. Это люди дерьмо. А деньги – так, индикатор.

- Лерка, Жень. Это же наша Лерка! Почему я не видел?

- Потому что влюбился, – объяснил друг. – Дурак ты, Вань.

Женька легко хлопнул меня по плечу и ушёл. Только тогда я почувствовал, как из-под моих закрытых век полились слёзы.

Это было почти восемь лет назад. Все эти годы я учился, работал с отцом, развивая наш бизнес. Но ни одну женщину больше не подпустил к своему сердцу. Ни одного мужчину не назвал другом. Скорее всего, среди них были хорошие люди, но я держал их на расстоянии. Взять, к примеру, Любу и Матвея Лебедевых, Мариночку – мою верную помощницу. Да мало ли вокруг достойных людей! А я не хотел замечать их достоинства, вёл себя вежливо, по-приятельски, помогал всем, но открыться до конца так и не смог. Разве что Любаша по-прежнему вызывала отголоски щемящей братской любви, да и то потому, что я никогда не рассматривал её как женщину.

И вот в моей жизни появилась она. Моя Синичка. Маленькая. Тёпленькая. Беззащитная. И такая сильная! Ей бы сейчас рыдать, надрывая сердце отряду психологов, а она порхает по квартире, командует мной, чтобы не поднимался без надобности, чтобы соблюдал постельный режим. Я и соблюдаю. Потому что рядом со мной в постели она.

Глава 42

На пятый день я не выдержала и поехала на объект. Не могу спокойно валяться в постели, не видя, как там мой кинотеатр. Тося уверяла, что всё в порядке, но и самой посмотреть хочется.

Выйдя из автобуса в центре города, я неспеша направилась к дощатому забору, за которым пряталось до поры до времени обшарпанное здание, которому суждено вернуть своё величие и стать ещё великолепнее. За два месяца, что здесь ведутся работы, оно просто преобразилось. Снаружи почти всё готово, потому что перестройка запланирована минимальная: добавились панорамные окна с видом на водохранилище, два новых пожарных выхода, пандусы и прозрачная колба с лифтом. Ну и пусть здесь всего два этажа, но есть люди, которым тяжело подняться даже на второй. Осталось только обновить фасад.

Внутри тоже всё шло полным ходом. Уже полностью заменили отопление, водопровод, канализацию, электропроводку. Завершили перепланировку, расчистили подвальные помещения, заваленные много лет копившимся хламом. Сейчас реставрируют лестницы, широкие, с толстыми дубовыми перилами, по которым так и хочется съехать вниз на пятой точке. Их решено восстановить в первоначальном виде – очень уж хороши!

Я не была здесь около двух недель и теперь с удовольствием прислушиваюсь к знакомому шуму и вдыхаю ставшие привычными запахи. Радуюсь встрече с людьми, ставшими «своими», теми, кто помогает вернуть красоту нашему городу. Многие улыбаются, некоторые поздравляют со счастливым исходом похищения, спрашивают о здоровье босса. Даже в голову не приходит ответить, что это не их дело, ведь от того, что происходит в руководстве, зависит и их благополучие. Одиннадцать человек только с этого объекта поедут в Индию через каких-то два месяца, а значит, их семьи будут неплохо обеспечены в ближайший год. И за это время наш выздоровевший хозяин должен похлопотать о новом заказе – и так изо дня в день.

Да, босс нам нужен здоровым. Особенно мне! Ведь работу всё-таки найти легче, чем любовь. И пока моя любовь отдыхает дома, потому что я взяла с него слово не выходить из квартиры и даже не вставать с кровати, а также не читать, не писать, не втыкать в телефоне и т.д., я могу реализовать ещё одну задумку.

Подъезжаю к больнице и набираю номер следователя. Пухов не понимает, зачем мне нужно увидеться с бандитом, участвовавшим в моём похищении. Но для меня Женька не бандит, а человек, который спасал меня, подставив при этом себя. Не просто же так его отметелили, а возможно, и пытали. Иван Палыч ничего не рассказывает нам, или только мне. Узнаю, что они с Ваней что-то от меня скрыли – Стаднику не поздоровится! Как бы то ни было, я получила разрешение навестить Женьку в присутствии полицейского.

- Вы к этому, Милосскому? – устало спрашивает санитарка, с которой я сталкиваюсь в дверях.

- Нет, – отвечаю, – к Дорофееву.

- Да это мы его так прозвали – Венер Милосский, – улыбнулась женщина. – Сам есть не может и кормить себя не позволяет. Про туалет я вообще молчу: для всех загадка, как он справляется. А Вы вроде приходили сюда к другому парню?

- А у меня, блин, шефство над этой палатой, – шучу я. – А ну-ка давайте сюда тарелки. Сейчас я с этим «Венером» побеседую.

Бодро захожу в палату вслед за полицейским и ищу взглядом парня. Но здесь только одна кровать, на которой сидит прямо, словно аршин проглотил… Женька?! Не может быть! Не должно быть! Руки загипсованы по самые плечи. На голове повязка. А лицо… лица нет. Это месиво какое-то! Или было им несколько дней назад. А теперь всё покрыто подсохшими ранами так часто, что за ними вообще не угадываются черты. Я не могу поверить, что при Женькиной комплекции его смогли так разукрасить всего два человека. Или это Гераклы доморощенные, или он совсем не сопротивлялся! При моём появлении он пытается улыбнуться, но заметно, что ему больно напрягать мышцы лица.

Санитарка тихонечко подталкивает меня в спину, видно, всё-таки надеется, что мне удастся накормить её пациента. Прихожу в себя и делаю шаг в его сторону.

- Привет, – неуверенно произношу я.

Женька молча кивает головой, а глаза улыбаются. Добрые глаза. Тёплые. За атлетической фигурой и красивыми чертами лица это было не так заметно, как теперь.

- А чего это ты людям работать не даёшь?! – строго-шутливо спрашиваю его.

- А ты что, из профсоюза? – поддерживает он шутливый разговор.

- Нет, я из волонтёров, – отвечаю, – и мне поручено накормить одного строптивого пациента.

- Ну, корми, – безропотно соглашается он.

Я усаживаюсь на стул около кровати и беру тарелку с супом.

- Может, горяченького принести? – обрадовано предлагает санитарка, но Женька только отрицательно крутит головой. – У него рёбра поломаны, поэтому есть сразу много нельзя, а то икать начнёт – больно будет.

- Ну, давай, лопай, – я зачёрпываю немного супа и подношу к его разбитым губам. – Ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за… кто ещё у тебя есть?

- Ты, – отвечает Женька и отпивает бульон из ложки. – Вкусно.

- Жень, – осторожно возражаю я, – у меня Ваня.

- Знаю. Не волнуйся за это: Ванька не заслужил такой подлянки во второй раз. Да он и в первый не заслужил.

- Так, жуй давай! – перебила я, чтобы прекратить этот разговор.

Через несколько минут суп был съеден, от «второго» пациент отказался, а вот компота полкружки выпил и попросил не убирать остаток. Санитарка удовлетворённо выдохнула и удалилась с посудой, одарив меня благодарным взглядом.

- Это тебя «коллеги» так? – спросила я, указывая на его лицо и руки.

- Ага. Если б не Ванька с ОМОНОМ, то и ноги переломали бы.

- Почему не сопротивлялся?

- Чтоб подмогу не вызвали. Тогда бы тебя нашли. А так они надеялись, что меня в конце концов расколют. Я тёте Кате сказал, чтобы через час полицию вызывала и людей поднимала, чтоб спугнуть.

- Убить человека можно и за минуту, – поёжилась я.

- Не-а, им же надо было узнать, где ты. А час я как-нибудь продержался бы.

Я зажмурилась, представляя, что он пережил за этот неполный час.

- Жень, какой же ты…

- Герой?

- Дурак!

Он засмеялся, но тут же обхватил руками сломанные рёбра. Я слышала когда-то, что боль от них невыносимая.

- Может, полежишь теперь?

- Я не могу сам вставать и ложиться, а людей беспокоить не хочу. Утром меня санитарки поднимают, а вечером укладывают.

- И ты целый день сидишь?!

- Иногда хожу. Ноги-то у меня целы.

- А не ешь почему?

- Да просто не хочется.

- Ешь, пожалуйста. Если не нравится еда, я тебе буду вкусненького носить.

- Да ладно тебе. Я же столько лет в армии – ко всякой кормёжке привык.

Мы ещё помолчали.

- Жень, я следователю всё, как есть, рассказала.

- Я знаю: читал твои показания. Спасибо.

- Завтра ещё приду.

Он кивнул и снова улыбнулся одними глазами, провожая меня.

Полицейский вышел следом за мной. У двери палаты стояли двое в накинутых белых халатах для посетителей. Они повернулись к нам, и я опешила:

- Вань, а ты что тут делаешь?

- Да нет, Алис, это я у ТЕБЯ должен спросить: что ТЫ тут делаешь?!

Глава 43

Когда я услышал от Пухова, что Алиса настояла на свидании с Женькой, у меня зубы заскрипели. Сами. Это что, мать твою, за хрень?! Щебетала, что кинотеатр без неё достраивать некому! Две недели без неё обходились, а теперь он, б.., развалится, если она на него не посмотрит! Да ладно бы на объект – за каким хером она в больницу поскакала?! Мало что ли на её ж.. приключений досталось? Ну, допустим, в приключениях не она виновата. Но добавлять-то зачем?

Да, мой бывший друг помог ей, защитил, спрятал. Да, пострадал. Но я ему лучшего адвоката нанял, обвинение против него не поддержал, оплачиваю его лечение. Мало? Могу ещё денег дать. Могу ВСЁ отдать, но только не Синичку! Хватит с меня друзей, которые западают на моих невест! Ну и что, что пока не невеста?! Будет. И женой будет. И детей нарожаем целый выводок! Пошли все нахер! Никого не подпущу! Моя!!!

Пока дядя Слава доехал до моего дома, я тропинку протоптал возле подъезда, шагая туда-сюда, как маятник. Больница через три улицы, а мне показалось – на краю света.

Пухов ждал меня уже с белым халатом. И как догадался, что я сюда приеду? Но он следователь, и взгляд у него хитрожопый – он всё понимает. А вот в палату меня не пустил! Сказал, что они там не одни, а с санитаркой и охранником. Потом вышла санитарка с довольной физиономией и сообщила радостную, б.., новость, что пациент за пять дней, сука, первый раз поел! Ему что, не давали что ли? Ага! Надо, чтоб его обязательно кормила с ложечки МОЯ женщина?!

Отворачиваюсь, чтоб не пугать Пухова своей зверской рожей, и в это время Алиса выходит из палаты. Надо ж, какие мы удивлённые!

- Вань, а ты что тут делаешь?

А я, б.., Красная Шапочка! Принёс больной бабушке корзинку пирожков и горшочек масла!

- Да нет, Алис, это я у ТЕБЯ должен спросить: что ТЫ тут делаешь?!

- Женьку навещаю, – отвечает как ни в чём не бывало.

Если бы у двери палаты не стоял человек в форме, я бы вошёл и добил этого ублюдка! И мне плевать, что он теперь такой весь из себя герой. Поворачиваюсь к следователю и вижу, что тот с трудом сдерживает усмешку. А мне нихера не смешно! Хватаю эту пигалицу сердобольную за запястье и тащу за собой по больничному коридору. Она еле поспевает за моим шагом, но, если понадобится, я её опять через плечо поволоку и больше от себя не отпущу ни на шаг. Запру в квартире, нет, в спальне. Сам буду кормить и мыть. И к родителям сам возить буду!

Цепляюсь сознанием за слово «мыть» и сразу же представляю, как провожу влажной губкой по телу Алисы: по шее, по плечам, рукам, животу и… Замедляю шаг, потому что идти становится трудно, и дышать тоже. И сотрясение мозга здесь ни при чём. У меня вообще нет мозга, когда дело касается Синички! Мы уже почти дошли до лифта, но я резко разворачиваюсь и тяну её обратно, к лестнице. В стационарном корпусе девять этажей, мы на восьмом – вряд ли кто-то здесь ею пользуется. Поднимаюсь до девятого, потом ещё на один пролёт, к чердаку. Он, конечно, заперт, но это неважно. Припечатываю её к стенке и, как голодный, набрасываюсь на её губы.

Мы занимались любовью сегодня утром, каких-то четыре часа назад, но у меня ощущение, что я потерял её, долго искал и, наконец, нашёл. Сначала она возмущается, пытается оттолкнуть меня. Не угадала! Буду трахать, пока в её мыслях из других мужиков останутся только отец и брат. Потом ещё сына добавим. Как только она перестаёт сопротивляться и начинает отвечать на мои поцелуи, хватаюсь за пряжку ремня и расстёгиваю свои джинсы, потом – её. Стягиваю с себя свитер и футболку, бросаю на пол рядом с её сумкой, и Алиса тут же впивается пальцами в мои плечи.

- Вань, не надо здесь, – шепчет, оглядываясь на лестницу.

- Надо, – возражаю я и начинаю расстёгивать её блузку. Ох, б…, на ней лифчик с застёжкой спереди! Как кстати! Расправляюсь с ней двумя пальцами и беру в руки своё сокровище. Как я жил без неё?! Как мог не ощущать её тепло, не вдыхать её аромата? Как мог хотеть других женщин, когда есть она?!

Запускаю обе ладони под ткань джинсов, сжимаю мою любимую попку и притягиваю к себе, чтобы почувствовала, насколько она мне небезразлична. Алиса тихонько охает, и тут же… звонит мой телефон. Он вибрирует в заднем кармане, оглушительной мелодией выдаёт наше укрытие. Я хочу его убить! Но на экране высвечивается номер следователя Пухова, и я не могу это игнорировать. Чертыхнувшись, принимаю звонок.

- Эй, людоед, ты там ещё не съел её? – смеётся Иван Палыч.

- Только собирался, подсолить оставалось, – в тон ему отвечаю я, с досадой наблюдая, как Алиса быстренько приводит в порядок свою одежду.

- Тебе надо повидаться с Дорофеевым: что-то вроде очной ставки. Но неофициально.

- А это обязательно?

- Желательно.

Пухов настаивает, и я уступаю, но у меня нет никакого желания видеться с кем-то из своего прошлого. Я узнал цену их дружбе, их любви. Именно ЦЕНУ, потому что они позволили себе оценивать самые светлые человеческие чувства. Оценивать бесценное, безусловное.

Но я уже спустил пар, хоть и не довёл начатое до конца, и теперь, нехотя застегнув джинсы и ремень, прижимаю к себе мою Синичку, провожу рукой по её волосам, целую в макушку. Она гладит мою спину, успокаивая, вселяя мир в мою взмутнённую последними событиями голову. Я не знаю, что сказать, но это и не требуется: она сама всё понимает и не злится на мою дурь. Только эта девочка может взорвать мои эмоции, она же, единственная, может их успокоить.

Мы молча спускаемся обратно на восьмой этаж, проходим по коридору, взявшись за руки, и Алиса садится на диванчик напротив знакомой палаты, всем своим видом показывая готовность ждать. Мне остаётся только подчиниться обстоятельствам и войти в эту грёбаную дверь.

Глава 44

Если бы я знала хоть какие-нибудь молитвы, мантры, заклинания, то прямо сейчас обрушила бы их все на эту закрытую дверь. Что там происходит? О чём они говорят? Иван Палыч, конечно, не позволит им сцепиться, да Женька и не в том состоянии, чтобы доказывать свою правоту физически. И Ваня не тронет человека, который не сможет за себя постоять. Но в выражениях стесняться уж точно не будет. Я рассчитывала, что у меня будет в запасе ещё несколько дней, чтобы убедить Ваню поговорить со своим другом детства. В конце концов, тогда, восемь лет назад, он молчал из-за сестры, а сейчас в похищении не участвовал, в покушении тоже. А то, что охранял меня, так обращался со мной хорошо и, собрав необходимую информацию, поспешил расстроить планы похитителей.

Но мой упрямец ничего слышать не желает: помогает Женьке, чем может, но общаться с ним – ни в какую. Стоит только завести разговор на эту тему, сразу становится похожим на грозовую тучу.

Минут через пятнадцать из палаты выходит следователь. На мой вопросительный взгляд отвечает:

- Пускай поговорят.

Я продолжаю сидеть как на иголках, и Пухов, не выдержав вида моего мандража, берёт мою руку и потихоньку сжимает. Мне от этого должно стать легче. Но не становится, потому что, как в глупых сериалах, именно в этот момент из двери палаты показывается мой Отелло. Сверкающими глазами останавливается на моей ладони, утонувшей в широченной лапе Ивана Павловича. Я делаю шаг ему навстречу, хочу спросить, как прошёл разговор, но Ваня как-то странно шарахается от меня.

- Вань, всё нормально? Как вы поговорили?

- Поговорили, – ледяным тоном отвечает он и, резко повернувшись, чуть ли не бегом рвёт с места по коридору.

- Ваня! – я пытаюсь его догнать, у самого лифта хватаю за руку. – Что случилось? Я тут с ума схожу от волнения.

Дверь лифта открывается, и он заходит в кабину. Я иду следом, но он выставляет передо мной руку, как шлагбаум.

- У тебя всегда найдётся, кому утешить, – и нажимает кнопку.

Дверь закрывается перед моим носом.

- Что это было? – спрашивает за моей спиной Пухов.

- Ревнует, – безжизненным голосом отвечаю я.

- К кому? Ко мне? – поражается следователь.

- А почему бы и нет? – горько усмехаюсь. – Вы, пусть и постарше него лет на двадцать, но вполне себе ничего. И хотя бы адекватный.

- Знаете, Алиса, по-моему, вашему Стаднику надо не у травматолога лечиться, а у психиатра.

- Ему это скажите.

Из последующего разговора с Женькой мы ничего нового не узнали. С Иваном, по его словам, они разговаривали спокойно, без нервов и обвинений. Стадник даже поблагодарил его за всё, что он сделал для меня. Тогда в чём дело? Неужели и вправду его сорвало из-за невинного жеста следователя? Абсурд!

Решила дать ему время, чтобы успокоился, и поехала к себе на квартиру. И так уже с подругой видимся от случая к случаю. Думала, выговорюсь, выслушаю её советы. А застала Нику в слезах.

- Э-эй, дорогуша, что стряслось? – я тут же забыла о своих проблемах.

- Денис, – отвечает она.

- Что с ним?

- Ничего!

- Давно ревёшь?

- С утра.

- Ну, значит, говорить уже можешь. Выкладывай.

Через час мы сидим перед опустошённым чайником, погружённые в настроение «все мужики…» (вставьте по своему усмотрению). Нет, подумать только! Ну и Эйнштейн! Видите ли, отношения с девушкой мешают ему заниматься наукой! Видите ли, её слишком много в его жизни!

- Нет, Ник, погоди! Значит, этот говнюк считает, что женщина должна сидеть и не высовываться, пока гению не понадобится обед подать, тапочки принести или в день великого открытия на радостях перепихнуться разочек?!

- Ну, примерно так, – со вздохом соглашается подруга. – А я тут вздумала грузить его своими проблемами. У нас на работе такое творится после ареста Максимовского! С объектов, которые в процессе, заказчики глаз не спускают, кучу проверяющих понагнали. А из тех, что были не подписаны, ни одного не осталось. Люди увольняются, требуют расчёт. Правда, в основном, офисные – строители работают, как и раньше. Они на всё проще смотрят: материалы привозят, деньги платят, значит, ничего не изменилось.

- Это же нормально – поддерживать друг друга, когда проблемы.

- Знаешь, Алис, я сама виновата. Давно уже заметила, что наши отношения – игра в одни ворота. Если я в субботу не позвоню, то он и не подумает. Разговаривали мы всегда только о его делах, а моих как будто не существовало. Пока я жила его интересами, он меня терпел рядом с собой, а как только у меня появились проблемы, я стала для него обузой. Отвлекаю его от служения науке.

- Боюсь, так он и останется наедине со своей наукой, – ворчу я.

- Каждому своё. А может, и найдётся такая, что забудет себя, обезличит, и благодаря ей мир пополнится ещё одним гением. Не зря же он говорит, что я как ураган: слишком шумная, слишком яркая, слишком самостоятельная.

- Значит, это не твой человек, – делаю я вывод. – Тебе нужен такой же неординарный мужчина, чтобы рядом с тобой у него не возникало комплексов.

- И где он?

- Найдётся!

- Ага. Вон тебе нашёлся, так ревностью тебя извёл.

- Да он больше СЕБЯ извёл. Будет так продолжаться – я терпеть не буду. Если он сегодня не позвонит и не пообещает держать себя в руках, это будет конец наших отношений.

Он не позвонил.

Глава 45

Апрель – 2019

Мог ли я когда-нибудь предположить, что однажды сам откажусь от своего счастья? Что обману, обижу, брошу под притянутым за уши предлогом женщину, которую люблю? Что буду смотреть на неё издалека, видеть её подавленное состояние, её потухшие глаза и не сметь подойти к ней, обнять, утешить? Даже растерянным и растоптанным двадцатилетним пацаном, когда казалось, что я потерял всё, я не чувствовал того, что чувствую сейчас. Когда днём встаёшь, одеваешься, ешь, работаешь, разговариваешь с людьми, как робот. А ночью хочется выть на луну и рычать на эхо! Когда понимаешь, что причина печали в любимых глазах – ты. И не можешь, не имеешь права даже объяснить ей что-то, дать понять, что она ни в чём перед тобой не провинилась. Когда-нибудь это закончится, и я смогу с ней объясниться, но захочет ли она слушать меня ТОГДА?

Полгода пустоты без Алисы. Поначалу я даже собирался продать бизнес, забрать мою Синичку и уехать с ней куда-нибудь, подальше от всего этого. Заказал оценку. Оказалось, что я далеко не последний в России миллиардер. Ну и нахрена мне эти миллиарды, если я не могу купить на них главное – покой и счастье?! Отговорил меня от продажи Женька. Восемь тысяч четыреста шестнадцать. Ровно столько людей зависит от того, смогу ли я выбраться из этой ситуации.

Я не могу подвести столько людей. Но больнее всего мне подвести одну-единственную девочку, которая стоит сейчас среди разномастных мужчин и женщин в деловых костюмах и волнуется, как в день защиты дипломного проекта. Так же бледнеет, так же срывается голос, так же берёт себя в руки и отвечает на вопросы, даёт пояснения, отражает выпады. Сегодня день приёмки объекта. Её первого самостоятельного объекта. Алиса вела его с первых дней и до последнего цветка на клумбах.

Конечно, она пыталась уволиться, но сумма неустойки в контракте не позволила ей. А я даже не пытался играть в благородство и «прощать» эти деньги. Пусть она будет привязана к объекту: где ещё она найдёт такую работу? Я старался вести все дела с ней через Матвея. Но иногда мне просто невыносимо смотреть на него, знать, что он торопится домой, где его ждут Люба и маленькая принцесса – моя крестница Катюшка. Узнаю ли я когда-нибудь счастье возвратиться домой к любимой женщине и детям? Ведь другую на её месте я и представить не могу. И не хочу.

Когда же, когда всё это закончится?! Когда я смогу хотя бы попросить у неё прощения? И простит ли? Не посчитает, что я не имел права делать такой выбор? Но даже если бы тогда я знал, насколько невыносимой станет моя жизнь без неё, я сделал бы то же самое.

Она не смотрит на меня. Смотрит на Матвея, ищет его поддержки. А я не имею права даже ревновать. Я знаю, что у неё никого нет, что все эти полгода она только работала и не посмотрела больше ни на одного мужика. Меня это радует, потому что ещё надеюсь на прощение. И бесит, потому что я понимаю, как больно ей сделал.

Процедура приёмки окончена, подписываем акт, принимаем поздравления. Скоро Первое мая, за день до праздника мы торжественно открываем семейный досуговый центр «Добрыня». По всему городу расклеена реклама, арендаторы бьют копытом, готовые приступить к работе хоть сейчас. А меня сжимает страх: теперь никакая неустойка не удержит мою Синичку.

Я уезжаю первым, по дороге набираю Дорофеева:

- Жень, объект принят. У нас десять дней до открытия. И то потому, что я приказал включить чествование архитектора в сценарий. По контракту она может написать заявление уже сегодня.

- Вань, мы копаем.

- Да мы, б.., уже полгода копаем! – срываюсь я. – Если Алиса соберётся уходить, то я сливаюсь. Продаю всё к едрене-фене, похищаю Синичку и уезжаю на необитаемый остров!

- Давай сделаем провокацию, – предлагает Женька после паузы.

- Какую?

- Подумаем. Кому ты можешь доверять на сто процентов?

- Никому.

- Ну, это ты преувеличиваешь.

- А ты как думаешь, кому я могу доверять, если мы полгода не можем вычислить «крота»? Вывод напрашивается сам: это кто-то из тех, на кого я и подумать не могу.

- Давай смотреть по убывающей. Заместитель, секретарша, водитель, начальник службы безопасности, начальники отделов. Кто ещё?

- Всё. Больше никто по готовящимся контрактам информации не имеет.

- Значит, проверяем ещё раз их.

- Это уже какой раз?

- Проверяем через постель, – выдаёт Женька.

- Это как? – не понимаю я.

- Выясняем, кто с кем спит. Может, твои сотрудники виноваты только в том, что чересчур откровенничают в спальне?

- Мне и в голову не приходило, – признаюсь я.

- Вань, иначе я и не знаю, что подумать: каждого проверили.

- Ладно. С чего начинаем?

- Со сплетен, конечно.

Глава 46

Не могу дождаться первого мая. Сразу после праздников напишу заявление и уйду отсюда. Понимаю, что такую работу в нашем городе я больше не найду. Но видеть его почти каждый день невыносимо. А когда приходится сталкиваться напрямую, то сердце выскакивает из груди. Хочется по привычке поправить ему галстук, который постоянно сбивается на правую сторону. Хочется спросить, успел ли он сегодня пообедать, что ел на завтрак. Опять только две чашки кофе? Но я больше не имею на это права, он отнял его без всяких объяснений, без серьёзной причины. Что в голове у этого мужчины, я не знаю. Возможно, надоело быть постоянно с одной. Или я для него простовата, особенно в сравнении с женщинами, с которыми он привык проводить время. Новизна поблекла, и интерес к маленькой глупой Синичке пропал.

Я бы ушла уже сегодня, но кому-то взбрело в голову вставить меня в сценарий открытия «Добрыни». Не могу отказаться, но не потому, что хочется славы. Просто это мой первый проект, и он особенно мне дорог. Здесь я многому научилась, в том числе и от Вани, который не жалел ни времени, ни сил, чтобы открыть мне некоторые секреты, подсказать, как лучше организовать работу на том или ином этапе.

Что произошло в тот день в больничной палате? О чём они говорили с Женькой, что после этого Ваня, выйдя в коридор, спустил на меня всех собак? Никогда не поверю, будто дело в том, что следователь Пухов взял меня за руку, чтобы утешить. Но что бы это ни было, я имею право хотя бы на объяснение, в чём моя вина. Но мне было отказано даже в этом. На следующий день я пришла на работу и столкнулась с официальным тоном и холодным взглядом своего босса. Пару раз делала попытки завести разговор, но это был уже не Ваня – я снова наткнулась на глыбу под названием «господин Стадник».

Марина, сочувствуя, рассказывала, что он снова стал появляться на людях с разными женщинами, но ни для одной больше не приказывал покупать драгоценности. Даже по секрету поведала, что всех их он отвозит домой сразу после мероприятия, не приглашая к себе, и сам не остаётся. Не знаю, радует ли меня это. Ведь в таком случае его поведение ещё непонятней. И Марина, и Матвей, и даже Женька уговаривают не спешить с увольнением, ведь Стадник не прессует меня, позволяет спокойно работать. Но они, наверное, не понимают, чего мне стоило продержаться эти полгода.

Пока шла реставрация кинотеатра, я сделала ещё один проект – дом культуры в одном из сёл, где герр Дитрих Штайн арендует землю. Но с самого начала я не подписывалась на сопровождение строительства, поэтому руководить им будет один из коллег по отделу. Матвей сказал, что немцу очень понравился проект, и он хочет построить четыре таких здания в разных сёлах. Это хороший заказ, и он принесёт прибыль «Зодчему» и хорошую зарплату мне. Я отложила неплохую сумму на то время, пока буду искать работу, несмотря на то, что помогала родителям оплачивать последнюю операцию и реабилитацию Димке.

Мы по-прежнему живём с Никой, которая после разрыва с Денисом с головой ушла в работу. В этом мы с ней похожи: в один день расстались с парнями, и теперь глушим своё горе каторжным трудом, только бы не думать о своей рассыпавшейся в прах личной жизни. Но подруга утверждает, что довольно быстро переболела своим гениальным физиком, чему сама была удивлена. Просто сейчас у неё другие планы на жизнь. В своей компании она получила повышение после того, как многие специалисты уволились из-за ареста генерального директора. Организация устояла, несмотря на серьёзное потрясение, хотя каждого заказчика им приходится пестовать, как младенца. Зато эта ситуация позволила проявить себя молодым специалистам, которые остались верны компании. Фамилию Максимовского, конечно, из названия убрали, но его партнёры сплотились и «выжили». Теперь это компания «Экожилстрой», которая специализируется, в основном, на жилищном строительстве, но пытается снова выйти на уровень промышленных объектов. Но эту нишу в нашем регионе прочно занимает «Зодчий». Стаднику пришлось набрать новых сотрудников, и он даже приглашал Нику в наш отдел, но она решила держаться подальше от наших сложных отношений.

Вчера я столкнулась с ним в лифте. Он не заметил меня среди других, а когда все вышли на двенадцатом этаже, до девятнадцатого мы ехали вдвоём. Такого напряжения я не ощущала никогда в своей жизни. Ваня смотрел в угол кабины остекленевшими глазами, иногда нервно сглатывая. А у меня слёзы были близко, но я держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. В эти несколько секунд я поняла, что даже не злюсь на него – мне просто больно. Я просто скучаю по нему. Я просто его люблю.

Когда он задержался, чтобы выпустить меня из лифта, мне на миг показалось, что он меня сейчас обнимет. Он даже подался вперёд, но одумался и сжал руки в кулаки. Скорее! Скорее бы открытие и этот чёртов корпоратив! И уже наутро меня здесь не будет!

Сотрудникам разослали приглашения «1+», но единственный мужчина, с которым я хотела бы пойти, явится туда с другим «плюсом», скорее всего, с новой длинноногой красоткой. Если бы не выпускные экзамены меньше, чем через месяц, то можно было бы пойти с братом, но на поездку он потеряет дня два, а это непозволительная роскошь в такое время.

На выручку, как обычно, пришла любимая подруга, заявив, что нигде не сказано, что «плюс» должен быть другого пола. Короче, на корпоратив я иду с Никой.

Глава 47

Чувствую себя Суворовым в Альпах: если враги загнали в ловушку, а союзники бросили, то ничего не остаётся, кроме как сесть на пятую точку и с криком «УРА!» съехать вниз, да ещё и победить, удивив и тех, и других.

Именно это и предложил Женька. Когда полгода назад в больничной палате он сообщил мне, что Максимовский – только прикрытие, разменная монета в чьей-то более крупной игре, первое, что я поспешил сделать, – это обезопасить мою Синичку. Решение далось нелегко, но и Женька согласился со мной, что Алиса первая подпадёт под удар, как самый дорогой для меня человек. Родственников в деревне тоже придётся охранять, но тут уж ничего не поделаешь, от них не отпишешься. А с Алисой мне пришлось прекратить отношения. Не просто скрывать, а именно расстаться, ведь я не знаю, насколько близко ко мне находится человек, который меня предал. Тогда мы с Женькой и не догадывались, что будем безрезультатно рыть землю целых полгода.

Где же, кто же тот, кто пытается съесть меня с потрохами, не гнушаясь никакими средствами? Кто из моих сотрудников согласился продать свою совесть и моё доброе отношение? Круг доверенных лиц небольшой, но с каждым из этих людей меня связывают годы тяжёлой работы, а с некоторыми – ещё больше.

За эти месяцы я убедился, что индийский контракт – это только вершина айсберга, на самом же деле меня медленно, осторожно, но наверняка пытаются «утопить». Если знаешь, что искать, то начинаешь обращать внимание на многие мелочи, иначе их оценивать. Например, в последний год экономисты допустили несколько серьёзных просчётов. В первый раз я весь отдел лишил премии. А во второй девочки божились, что цифры, которые они подавали, были совсем другими. В третий раз самая молоденькая и неопытная сотрудница сообразила скинуть окончательный вариант расчётов на флешку и предоставить его мне лично, чтобы я убедился, что они всё сделали верно. В отделе закупок тоже была пара проколов, и тоже в первый раз я наказал их премией, а во второй – задумался. За много лет такого в фирме не случалось ни разу, а тут сразу два отдела начали с завидным постоянством косячить. Такое впечатление, что их хотят уличить в некомпетентности… и заменить другими людьми. Как только всё это закончится, извинюсь и верну им премию в двойном размере. А сейчас нам с Женькой придётся играть в шпионов (или детективов), организовать провокацию во время корпоратива и выяснить, наконец, кто и кому сливает информацию о готовящихся проектах и отвлекает меня на «ошибки» двух стратегически важных отделов.

Чёткого плана у нас не было, как и главного подозреваемого. Подумать можно было на кого угодно.

Павел Станиславович, мой второй заместитель и начальник экономического отдела. Работал ещё с отцом. Может руководить фирмой в моё отсутствие. Имеет вес в фирме, счёт в банке в несколько миллионов, благодаря высокой зарплате, частым премиям и удачным инвестициям. Вот только в «Зодчий» – богатую, стремительно развивающуюся «кормушку» – он инвестировать не может, так как я являюсь здесь единоличным хозяином. Все риски – мои. Но и прибыль – тоже. У меня нет совета директоров, как и самих директоров – есть отделы и их начальники. Я собираю совещания, выслушиваю их мнения, но решения принимаю сам. А значит, если Павел Станиславович поместил деньги в строительном бизнесе (единственном, в котором он разбирается), то сделал ставку на наших конкурентов. Чем не мотив? И Алису в аэропорту он оставил без присмотра, хотя багаж получить мог бы любой из охранников. И Максимовский откуда-то узнал, когда они прилетают.

Марина, моя солнечная секретарша. Ей известно всё обо всех, и даже больше. Тоже знала о времени прилёта, да вообще ВСЁ знала. Каждый наш шаг. Документы идут через неё – ничто не мешало в них заглянуть. Два с половиной года преданно служит у меня, ни разу не попыталась пококетничать. На вид – «красивенькая, но тупенькая», как однажды выразился Женька. Но я-то знаю, что она почти незаменимый помощник, с острым умом и бульдожьей хваткой, когда понадобится. А вот перед моим новым телохранителем Женькой Дорофеевым упорно отыгрывает глупую курицу. Я сначала недоумевал, злился, потом махнул рукой и привык. У друга цепкий взгляд – зачем она маскирует свой ум? Опять же проверка «через постель» выявила, что или у неё больше трёх лет вообще нет мужчины, что просто нереально с её внешностью, или она успешно скрывает связь с ним. Возможно, женатый. А возможно… короче, возможно всё.

Мой личный шофёр. Вячеслав Михайлович. Дядя Слава. Вот уж кто, действительно, знает меня с пелёнок. Много раз выручал из передряг. Он не просто водитель – он на самом деле мне как дядя. Мотив тут может быть только один – деньги. Ведь он получает только хорошую, но всё же шофёрскую зарплату и моё доброе, почти сыновнее, расположение. Подарки для семьи к праздникам принимает неохотно, в отличие от своей жены. Мало ли что напела ему эта жадная тётка, на которой он имел глупость по молодости жениться, да так и остался жить, не желая бросать детей. А когда они выросли, то, по его словам, не имел права бросить женщину не первой молодости, ведь теперь у неё мало шансов снова устроить свою личную жизнь. Я с ним согласен в этом вопросе: шансов никаких. И это вовсе не из-за возраста или внешности. Что если она его дотюкала своими упрёками, вот он и согласился на «сотрудничество» не с теми людьми? Он тоже в курсе абсолютно всех моих дел. Шланг подрезать с нужной стороны и в нужной степени мог бы и он. Недаром следователь говорил, что у покушавшегося не было намерения убить меня, только на время вывести из строя, чтобы не смог лететь в Москву. И мой «Мерс» очень удачно задел встреченные на парковке объекты именно правой стороной. А сам водитель отделался несколькими синяками. Если бы хотели моей смерти, то подрезали бы оба тормозных шланга, ведь на большой скорости шансов выжить не было бы у обоих. Не хочу даже думать на него, но Женька сказал проверить всех.

Олег Петрович Маслов, начальник службы безопасности. Может добыть любую информацию. Или почти любую, если учесть, что мы полгода не можем выловить «крота» в фирме. Или этот «кто-то» ещё круче, или Олегу выгодно представлять дело в таком свете. Мотив? К сожалению, его не приходится выкапывать из глубины: всё те же грёбаные ДЕНЬГИ! И запись с камер слежения на парковке исчезла каким-то загадочным образом. А дежурный охранник утверждает, что никуда не выходил, кроме туалета. Но если запись стёр кто-то посторонний, то он каким-то десятым чувством должен был угадать, когда именно охраннику приспичит посетить санузел.

Начальник отдела закупок Инесса Эдуардовна Ушакова. Да-да, родная тётушка Маргариты. И единственный человек, который в точности угадал причину увольнения племянницы. Когда весь офис гудел, пытаясь зацепиться хоть за какой-нибудь мотив, она во всеуслышание заявила: «Вертела хвостом, да не в ту сторону!» После увольнения Маргариты она некоторое время поглядывала на меня настороженно, опасаясь, что «репрессии» коснутся и её персоны, но со временем убедилась, что я не собираюсь карать её за грехи племянницы. При таком раскладе было бы самоубийством подставлять свой отдел и, в первую очередь, себя. НО! Кровь не водица! Да и высказывания её могли быть продиктованы желанием удержаться на работе. С какой целью? Зарплата здесь, конечно, приличная, но такого опытного экономиста в любом месте встретят с распростёртыми объятиями.

Матвей Лебедев, начальник архитектурного отдела. А также муж моей подруги детства и отец моей крестницы. Если не брать в расчёт пресловутый денежный мотив, то другого я и не вижу. Я ценю его профессионализм в архитектуре и умение руководить людьми. Говорят, в институте это был первый бабник. Но сейчас не найти более нежного и преданного мужа и отца. Толковый работник и любит Любашу – этих двух фактов мне за глаза хватает, чтобы хорошо к нему относиться. Кроме того, что он отлично работает, а я отлично плачу, я дружу с Любашиной семьёй.

Убью ту сволочь, из-за которой я вынужден подозревать ни в чём не повинных людей, которым я столько лет доверял, которых любил!

Но сейчас мне нужно отодвинуть в сторону все эмоции и хладнокровно проверять каждого из них, искать доказательства, провоцировать. Для этого мы с Женькой придумали несколько «легенд», теперь осталось подкидывать их по-очереди каждому из подозреваемых и смотреть, какая сработает.

Кто же?

Глава 48

Больше всего мне не хотелось, чтобы открытие «Добрыни» превратилось в пафосное мероприятие с торжественными речами, хвалебными монологами и официальными благодарностями. Я хотела просто праздника. Для семей с детьми, которые пришли на открытие, для рабочих, которые трудились, чтобы сотворить эту красоту, да и для себя тоже. Я не видела сценария – этим занимался отдел по связям с общественностью, знала только, что в какой-то момент меня вызовут, представят, и я должна буду сказать небольшую речь. Сочиняла её два дня, репетировала перед зеркалом. А сказала совсем не то, что собиралась. Но моя речь, кажется, понравилась гостям, а особенно – детям. Организаторы тоже постарались: не стали обращаться к профессиональным аниматорам, вместо этого сами составили сценарий, пригласили на роли сказочных героев студентов со всего города (причём, устроили жёсткий кастинг, но те, кто его прошёл, неплохо заработали за этот вечер), торжественную часть свели до минимума, отдав всё время играм и развлечениям.

Три кинозала одновременно показывали фильмы разных жанров для разных возрастов. Сеансы продуманы так, что «взрослые» фильмы начинались чуть позже детских, чтобы родители и дети могли посмотреть их одновременно и не потеряться. Контролёры в зале исполняли ещё и роль аниматоров, чтобы следить за детьми, пока их не заберут родители. Третий зал – для подростков и молодёжи. Ещё здесь работали боулинг, лабиринт, тир, батут, надувная горка, квест, четыре кафешки, каждая из которых представляла собой какую-либо русскую сказку, мастерские по изготовлению глиняных игрушек, росписи по тканям, плетению из лозы и соломки, декупажу. И, совсем не традиционный для подобных мест, книжный магазин, в котором продаются ТОЛЬКО КНИГИ – никакой канцелярии!

Два крошечных магазинчика «Хенд мейд» расположились так, чтобы их заметили только взрослые и решили сами, говорить ли о них малышам. Таким образом предполагалось сохранить в неприкосновенности кошельки родителям и нервы детям. Ведь если ребёнок не видит манящей витрины, то и клянчить игрушку не станет. Никто из арендаторов наэто не согласился, не желая упускать выгоду, поэтому магазинчики были открыты за счёт владельца здания, то есть Стадника. Уже через неделю работы выяснилось, что они пользуются огромной популярностью и приносят хорошую прибыль.

Для взрослых на втором этаже открылся тот самый ресторанчик, о котором я размечталась, когда Ваня показал мне закат над водой. Огромное панорамное окно позволяло любоваться вечерним городом и навевало романтические мысли. Я даже облюбовала столик и вздыхала потихоньку о том, что мне никогда не посидеть за ним со своим Ваней: нет больше Вани. Что ж, пусть другие пары проводят здесь романтические вечера, может, хоть они будут счастливы…

Так, что-то я разнюнилась, жалеть себя начала! Через час начнётся корпоратив, значит, надо успеть переодеться и созвониться с подругой, а также нацепить на физиономию радостную улыбку и выдержать этот вечер. Последний вечер в «Зодчем».

Ровно в девять, сразу после закрытия центра для посетителей (сегодня специально закрыли пораньше), мы с Никой вышли из такси и походкой «от бедра» двинулись ослеплять красотой моих уже почти бывших коллег. Со многими из них мне будет жаль прощаться. Грустно, но ничего не поделаешь. Но «Добрыня» никуда не денется, и я смогу приходить сюда, когда захочу, в качестве посетителя. Возможно, когда-нибудь даже со своими детьми, если после всего этого рискну полюбить другого мужчину.

- А вот и именинница! – услышала я возглас Матвея, и тут же очутилась в ласковых объятиях Любаши, пополневшей и похорошевшей после родов.

- Поздравляю! – она расцеловала меня в обе щеки. – Центр получился – просто сказка!

- Ты так говоришь, будто я его одна перестраивала, – смутилась я. – Ты знаешь, сколько народа здесь работало?

- Знаю-знаю, скромница ты наша! – засмеялась Люба. – Но концепция твоя. И все работали на неё. Я обалдела, когда увидела лестницу: даже в моём детстве она уже была облезлой и с оббитыми колоннами, а сейчас – блеск!

- Ну-у, это вообще-то реставраторы потрудились, – возразила я. – Кстати, это Вероника, а это Люба.

Девчонки затрещали, как старые знакомые, едва Матвей успел поприветствовать Нику, которую не видел с памятных дней моего похищения.

- А Катюшка с бабушкой? – спросила я у Матвея.

- С бабушкой. Недавно сидеть начала, так теперь, как неваляшка – не уложишь, – с гордостью сообщил счастливый отец.

Я умилилась: как, оказывается, похожи все молодые родители. Совсем недавно семейство Воркунов показывало мне по скайпу своего младшенького, и Егор с гордостью демонстрировал, как их Костик, словно обезьянка, повторяет всё за старшим братом Алёшкой.

По мере наполнения холла, где должен был состояться праздничный банкет, настроение моё стремительно улучшалось. Завтра я буду свободна и смогу начать новую жизнь. Не буду больше каждый день видеть этого высокого поджарого самца с лёгкой небритостью (мы с ним выяснили, что она ему к лицу, когда он несколько дней не брился во время моего похищения), с ледяными глазами и зачёсанными вверх волосами. Это он ради праздника расстарался, а по утрам он взъерошенный, сонный и милый… Всё, Алиса, прекрати!!!

Но как прекратить, когда он подходит к микрофону, поздравляет всех, говорит слова благодарности. Да ещё начинает не с офисных (архитектора, сметчиков,, юристов и т.п.), а с рабочих, реставраторов, озеленителей – тех людей, которые, действительно, приложили РУКИ к этой красоте. Но своя доля похвал достаётся и нам, тем, кто приложил МОЗГИ. А в итоге мы вместе сотворили сказку!

Ну почему он такой?! Когда дело касается бизнеса, жёсткий и расчётливый, а с людьми – совсем другой. Щедрый. Справедливый. Никто, конечно, не скажет, что Стадник целыми днями с широченной улыбкой ходит по офису и раздаёт комплименты по всему девятнадцатому этажу. Когда понадобится, он может так приложить словом, что даже почтенные сотрудники мужского пола выходят из его кабинета с драматической бледностью на лицах. Но если у кого-то проблемы, то можно даже не просить, он сам узнаёт о таких вещах и всегда старается помочь.

Из офисных его не боится разве только Марина. Почему? Да она вообще никого не боится! Хотя нет… есть один человек. При нём Мариночка бледнеет, теряется и начинает нести какую-то околесицу, сразу становясь похожей на безмозглую дурочку. Стадник наивно полагает, что это из-за него. Как бы не так! Всё дело в том, что за спиной босса уже полгода, как приклеенный, горой возвышается Женька, который встречает чудо-помощницу неизменной презрительной усмешкой. Вот от его взгляда, словно кричащего: «Глупая ты курица!» – бедная девушка и в самом деле на время утрачивает свои поистине гениальные секретарские мозги. Иногда мне хочется попросить Женьку хоть разочек ей по-доброму улыбнуться: нельзя гасить наше солнышко даже на минуту!

Но поистине замечательным сюрпризом стало появление на празднике нашего теперь уже постоянного партнёра – Дитриха Штайна. Я общалась с ним по электронной почте, когда проектировала дом культуры, а теперь он подошёл, чтобы лично поблагодарить меня за проект, который будет воплощён в жизнь уже этим летом. По седым бровям и абсолютно лысой голове трудно было определить, какой «масти» был этот статный немец в юности. Но когда рядом с ним появился высоченный парень, как две капли воды похожий на него, я сразу поняла: блондин. Золотистые вихры были тщательно приглажены, но это мало помогало держать их в узде: то тут, то там непослушные локоны пытались вырваться из вымученной прически и расползтись змейками в разные стороны.

Когда Дитрих представлял сына, отпрыск стоял со скромным и чопорным видом, но, стоило отцу на несколько секунд отвлечься, сыночек лихо подмигнул мне. В глазах его плясали бесенята, и было видно, что парень изо всех сил старается обуздать свою буйную натуру, но это у него плохо получается. И тут мне в голову пришла гениальная мысль. Точнее, она пришла Дитриху почти два года назад, а я о ней вспомнила и подумала: «А вдруг?»

- Маркус, позвольте Вас представить моей подруге. Это Маркус Штайн, наш гость из Германии. Вероника, моя подруга.

Я ждала вежливых заверений о том, как им приятно познакомиться. Не дождалась. Этих двоих словно молнией шандарахнуло: они стояли и молча пялились друг на друга. Оба живые, дерзкие, сейчас походили на смущённых подростков, не знающих, как себя вести при знакомстве.

«Ого!» – подумала я.

«Она настоящая?» – вопрошали глаза Маркуса.

«Охренеть!» – читалось на лице подруги.

Из ступора эту парочку вывел вернувшийся Штайн-старший, который бурно выразил восторг от новой встречи с русской красавицей Вероникой Погодиной. Надо же, запомнил! Дитрих ещё долго рассыпался бы в комплиментах, но его великовозрастному чаду это надоело, и, воспользовавшись случаем, Маркус пригласил Нику танцевать. Дитриху ничего не оставалось, кроме как пригласить меня. Таким образом, мы с подругой в парах с двумя красавцами-немцами «открыли бал».

Глава 49

Ника, конечно, королева. И их с Маркусом пара – высокие, золотоволосые – смотрится ослепительно. Но мой взгляд не может оторваться от маленькой хрупкой фигурки, буквально утонувшей в объятиях дюжего немца. Дитрих вдовец, хотя ему ещё нет и пятидесяти, и выглядит прекрасно. Вернуть бы немного волос – и вообще орёл. А к женщинам относится с огромным уважением. Но нет, к нему я не ревную. Да я уже ни к кому не ревную. За столько времени без Синички я понял, насколько мелочно это чувство. Знал бы точно, что ей будет хорошо и безопасно с другим, я бы вздохнул и пожелал им счастья…если бы от боли не задохнулся.

Корпоратив продлится до часу ночи, значит, у нас с Женькой есть четыре часа на то, чтобы запустить «утку».

Я пришёл на вечер один, и это вызвало лёгкую волну интереса среди женщин. Готовился увидеть рядом с Алисой кого-то из мужчин, но нет, она не стала ничего демонстрировать ни мне, ни окружающим. Она меня переплюнула: привела подругу. Я ничего не имею против.

Пока все танцуют, выпивают и едят, осторожно собираю вокруг себя самых «приближённых» сотрудников. Дядя Слава, как обычно, не пожелавший нацепить на себя даже галстука. Матвей, постоянно посматривающий на часы, и Люба, которая несколько раз уже повторила мужу: «Не волнуйся ты так! Мама прекрасно с ней справляется». Два зама: один, Паша, помоложе и одновременно руководит экономическим отделом, другой, Валерий Николаевич – «старая гвардия» отца, дважды порывался уйти на пенсию, но я уговорил его остаться, ведь шестьдесят два – это не годы для мужчины. Олег, при появлении которого неуютно становится всем, настолько у него цепкий и проницательный взгляд. А вот и мадам Ушакова – вычислительный гений и любительница крупных украшений. Солнышко Мариночка подрагивающими пальцами теребит ножку бокала с шампанским. А теперь гвоздь программы – Иван Павлович Пухов собственной персоной: пусть тот, кого это касается, понервничает в присутствии следователя. Да и его наблюдательность мне очень пригодится. За спиной, как всегда, Женька, тоже держит бокал, но этот трезвенник-спортсмен не сделает ни одного глотка. Зато тоже внимательно наблюдает за самыми мелкими деталями в поведении окружающих.

До чего же противно вести непринуждённый светский разговор, улыбаться и одновременно подозревать каждого из этих людей!

Но вот беседа сворачивает в нужное русло.

- Иван Антонович, – интересуется Ушакова, – и что теперь будет с Центром? Продадите?

- Ни в коем случае! – отвечаю я.

- Но это же не наш профиль: мы просто строим. Не может же наш отдел всё время заниматься его управлением.

- В ближайшее время отдел кадров объявит конкурс на замещение должности управляющего.

- Глядишь, ещё что-нибудь выгодное прикупите, – добавляет Пухов.

В ответ ему глупо смеётся Марина:

- А это уже тайна нашего кабинета! – и строго грозит пальчиком. Но выходит смешно. Слышу, как тихонько чертыхается телохранитель: «Курица, бл..».

- Скажу только, что загранпаспорта нашим сотрудникам ещё пригодятся.

- Оу! – восхищается Марина.

Остальные понимающе улыбаются. Все знают: как потопаешь, так и полопаешь.

Охранники в офисе и на вахте предупреждены, чтобы всех, кто захочет пройти в офис, беспрепятственно впускали, но обратно не выпускали ни под каким предлогом. Пришлось даже добавить в эту смену ещё двоих в офис, на камеры.

Через полчаса разговоров с разными сотрудниками у меня уже нервы натянуты до предела. Хочется что-нибудь сломать или разбить, но надо держаться и улыбаться.

Пухов, приехавший по моей просьбе, чтобы помочь разобраться во всём этом дерьме, отзывает меня для разговора.

- Женщин можешь не стеречь: обе чистые.

- А доводы?

- Мои люди сообщили, что Ушакова с племянницей разругались в пух и прах, и больше всего тётушка боится, что тень от Маргариты ляжет на неё.

- А Марина?

- Тебя смущает её неестественное поведение?

- Ещё как смущает.

- Расслабься, – засмеялся Пухов. – Понаблюдай за своей секретаршей и телохранителем и увидишь, что между ними молнии летают. Жаркая будет парочка!

Я потерял дар речи. Неужели у меня под носом родилась любовь, а я со своими проблемами даже не заметил? Но пяти минут наблюдения хватает, чтобы понять, что следователь прав: Марина и думать не думает ни о каких секретных наработках, спрятанных в моём сейфе, а туманным взглядом провожает по всему залу фигуру Дорофеева.

- Я тебе сегодня нужен буду? – спрашивает дядя Слава.

- Сегодня праздник – ты не на работе, – пожимаю я плечами.

- Повторяю, – с нажимом говорит водитель, – я ТЕБЕ нужен буду?

- Нет, дядь Слав. Отдыхай.

- Тогда я поехал: не молоденький уже.

- До третьего.

Я пожимаю ему руку и провожаю тоскливым взглядом. Нет, не может быть, что это он! Но маячок, поставленный Пуховым на его машину, неумолимо приближается к бизнес-центру. Женька звонит на вахту, предупреждает, чтобы были готовы. Бесконечные четыре минуты мы впиваемся глазами в экран его телефона, на котором движется красная точка и замирает на парковке недалеко от центрального входа. Звонка от дежурного о том, что он вошёл, нет. Затаив дыхание ждём ещё пять минут. И вот звонок. Женька выслушивает доклад, приказывает продолжать дежурство и отключается.

- В булочную ходил, вышел с пакетом. Сейчас едет по направлению к дому.

- Он всегда в неё ходит, – выдыхаю я.

На сердце радостно от того, что это не он. Но круг сужается, и напряжение растёт.

Ещё через двадцать минут подходят попрощаться Лебедевы. Их авто стартует с визгом, и тут даже жучки-маячки не нужны, чтобы понять, куда они спешат: сквозь плотную ткань Любиного платья уже начинает сочиться молоко.

Осталось трое: два заместителя и начальник службы безопасности. Кто?

И тут, словно удар под дых, поступает сообщение о том, что в офис поднялись Алиса и её подруга Вероника. Женщина, которую я бросил, и её подруга, работающая у конкурентов.

Глава 50

Через два часа танцев я поняла, что с меня хватит. Не стоит цепляться за то, что прошло. Я поговорила со всеми, с кем хотела, каждому сказала что-нибудь доброе. Одним словом, попрощалась. Теперь меня ничто не держит здесь. Придётся, как я и предполагала десять месяцев назад, собирать себя по пылинкам, но я справлюсь. Не утверждаю, что мне это легко дастся. Всё-таки эти полгода я могла хоть издалека видеть этого несносного Стадника, слышать, как он устраивает очередной разнос кому-нибудь из сотрудников. Он вообще нечасто заседает в своём кабинете, всё время носится где-то, словно ему пропеллер вставили в одно место.

- Ни-ика! – зову я подругу. – А куда пропал твой ариец?

- О-о, мать, да ты, смотрю, наклюкалась!- смеётся она. – А ну-ка пошли на воздух!

- Имею право! – заявляю я серьёзным тоном. – Я объект сдала? Сдала. На открытии выступила? Выступила. А больше я хрен кому чего должна! Всё, господин Стадник, я отработала свой должок, и теперь я свободна!

- Ты вернула ему деньги?

- Я построила объект, который компенсирует ему затраты во много раз. Деньги он не возьмёт. Гордый, мать его…

- Жарикова! Я тебя не узнаЮ! Ты чего материшься, как сапожник?!

- Да он меня достал! Не хочу его больше видеть! Ходит, понимаешь, весь такой прилизанный, с бабочкой, шампанское попивает, улыбается всем подряд…

- Ясно.

Что ей ясно? Сама, вон, счастливая такая! С младшеньким Штайном весь вечер друг от дружки оторваться не могут. Я тоже так хочу! Хочу забыть, разлюбить! Хочу, чтоб сердце не выскакивало через горло каждый раз, когда его вижу или слышу его голос! Хочу будить этого соню по утрам двумя чашками кофе. Хочу играть с ним в «Чапая» на раздевание. Хочу копать картошку в деревне у его бабушки. Хочу, чтоб дед Петя, наконец, дождался пра-правнука!

Рядом с нами появляется Маркус.

- Привет, красавчик! – говорю я. – Не вздумай обижать мою подругу!

Я грожу пальцем этому немецкому мачо, а он стоит и улыбается на все свои белоснежные тридцать два. Интересно, все немцы такие, как эти папа с сыночком, или это нам особо удачные экземпляры попались?

Маркус задаёт Нике какой-то вопрос по-немецки, и она утвердительно кивает.

- Ты что, его понимаешь? – обалдеваю я.

Подруга смеётся:

- Алис, слово «проблема» и вопросительная интонация звучат одинаково почти на всех европейских языках. Он спросил, какая у тебя проблема.

- Офигеть! Он, вроде, по-русски немного лопочет.

Эта парочка переглядывается между собой и начинает хохотать. Отсмеявшись, Маркус обнимает за плечи обеими руками меня и Нику и на чистейшем русском сообщает:

- Алиса, моя мама была русской.

- Ах, ты… – я тычу его кулаком под ребро. – Мог бы и сказать, что ты наш!

- Я – ваш, – торжественно клянётся этот русский немец. – И я к вашим услугам. Чем могу помочь?

- О Боже! Клонируйте его! – восклицаю я, воздев руки к небу. – Пусть счастливых женщин станет больше!

- Она в ссоре со Стадником, – поясняет Ника Маркусу.

Тот понимающе кивает и предлагает:

- Тогда давайте сбежим отсюда и покатаемся. Я за рулём. Только вы город показывайте.

- Ну да, – соглашается Ника. – Обиженной фройляйн не помешает проветрить мозги. А то она ещё разборку устроит отдельно взятому русскому Ивану.

- Нет, – заявляю я. – Всё кончено. Даже видеть его больше не желаю. Третьего числа пришлю ему по электронке заявление. О, Маркус, а поехали-ка в мой офис, то есть в бывший мой. Хочу забрать свои вещи прямо сейчас и не появляться там больше.

- Пропустят ли в одиннадцать вечера? – сомневается подруга.

- А я очень-очень попрошу. Сегодня Андрюша дежурит – такой няшка! Я с ним обязательно договорюсь.

- Этого-то я и опасаюсь, – тихо говорит Ника, но я предпочитаю «не расслышать» её ворчания.

До бизнес-центра ехать пять минут. Но за рулём почти немец, потому стоим на всех светофорах и соблюдаем скоростной режим. Тем не менее доехали. На парковке пусто, и Маркус выбирает место поближе к центральному входу. Я выгружаюсь из авто и бодрым шагом пиликаю к двери. Ника, как преданный друг, сопровождает меня. Маркус остаётся в машине.

Андрюшу долго уговаривать не пришлось, и через пару минут я уже открываю дверь кабинета, в котором расположился архитектурный отдел. А вот и мой столик! Я буду по нему скучать. А вот и мой компик! Сейчас включу его и удалю все личные документы. И обои на рабочем столе поменяю на те, скучные, которые были до меня. А фиалки оставлю: их Татьяна Серафимовна очень любит. Ника, блин, блюститель деловой этики, осталась у лифта. Видите ли, негоже человеку из конкурирующей компании по ночам без хозяина по чужому офису шлындать! Ну, может, она и права… Но я-то своя… пока.

От этой мысли щиплет в носу. Сажусь за стол, обнимаю обеими руками коробку с разными побрякушками, и меня прорывает. Сижу в темноте и реву, уткнувшись лбом в коробку.

В какой-то момент мне начинает казаться, что я здесь не одна. Встаю, отодвигаю кресло на колёсиках, но обернуться не успеваю: чья-то широкая, явно мужская, ладонь зажимает мне рот, и я чувствую, как меня, словно пустотелый манекен, тащат к двери «шкафа», то есть в маленькую приёмную перед кабинетом Матвея.

Глава 51

За три минуты, пока мы с Женькой и Пуховым мчались в офис, нарушая все правила, которые только можно было нарушить на этом отрезке дороги, мои мозги встали на место. Нет, не могла же Алиса сама себя похитить! А что если они все в сговоре: Алиса, Вероника… Женька? Твою ж мать, Ваня! Ты становишься параноиком! Дорофеев два месяца в гипсе провёл! Из него месиво сделали, а ты подозреваешь хрен знает в чём!

На самом видном месте парковки вальяжно расположился новенький «Мерин», такой же, как у меня, только белый. С удивлением узнаЮ в водителе Маркуса Штайна. Он стоит рядом с задней дверью и, заложив руки в карманы, что-то насвистывает. Проезжаем дальше и выходим из машины у соседнего здания.

- Добрый вечер, Маркус. Кого-то ждёте? – спрашиваю его, подходя.

Он оживляется и выкладывает гору информации:

- Добрый вечер, Иван! Я привёз девушек, Веронику и Алису. Алиса хочет забрать из офиса свои личные вещи. Она чем-то очень расстроена и желает уволиться.

Ага! Так я и позволил ей уволиться! Размечталась! Чтоб она за копейки проектировала курятники в какой-нибудь задрипаной конторе?!

Благодарю Штайна за заботу о моей девушке и, сопровождаемый его широченной улыбкой, захожу в здание. Охранник на входе сообщает, что вторая девушка, поднявшись на девятнадцатый этаж, от лифта не отходила, стоит и ждёт подругу.

- А Жарикова?

- Покопалась в своём рабочем ПК, собрала мелочёвку в коробку из-под бумаги для принтеров и сидит за столом. Похоже, плачет. Но Вы же приказали никого не трогать.

- Я туда, – говорю я, – а вы не показывайте, что охраны сегодня больше. Пусть всё выглядит, как обычно. Пухов наблюдает снаружи, Дорофеев – внутри.

Поднимаюсь на свой этаж по лестнице, запыхавшись, отключаю фонарик на телефоне и застаю Нику врасплох.

- Кто ж так пугает?! – кричит она шёпотом.

- А ты что тут делаешь? – тоже тихо спрашиваю я.

- Да Алиска выпила лишнего, и её приспичило прямо среди ночи собрать свои вещи и уйти из твоей фирмы.

- Почему? – спрашиваю, заранее предвидя ответ.

- Вань, ты идиот? – задаёт она вполне справедливый вопрос.

- Ладно, – сдаюсь я, – не будем сейчас об этом. Где она?

- Откуда я знаю? Я дальше этого места не проходила, а то ещё в промышленном шпионаже обвинишь. Скорее всего, в своём отделе.

- Так, Ника, объяснять всё буду потом, а сейчас делай то, что я говорю.

Ника кивает, соглашаясь. Синичка бы на её месте устроила допрос с пристрастием.

- Вторая дверь направо – женский туалет. Зайди туда и не высовывайся, что бы ни услышала, пока я не позову. Поняла?

- Всё так серьёзно?

- Серьёзней некуда.

Ника без лишних вопросов скрывается за указанной дверью, а я иду разыскивать Алису. Дверь в архитектурный приоткрыта, но света нет. Осторожно вхожу и вижу фигурку Синички за столом, она плачет и не слышит моих шагов. Права Ника: я идиот. Как мог хоть на долю секунды усомниться в моей девочке?! Она держалась из последних сил всё это время, сдала объект, расплатилась со всеми долгами передо мной. Это она думает, что что-то мне должна. На самом деле, даже не считая реставрации кинотеатра, она дала мне намного больше, чем взяла. Она вернула мне ощущение жизни, снова научила любить и доверять, благодаря ей, я вернул старого друга и открылся для новых друзей. Она напомнила мне, каким я был до того, как деньги исковеркали мою судьбу и душу. Если и есть между нами долги, то это Я ей должен. Много-много дней любви и нежности, заботы и понимания. И я собираюсь с удовольствием всю жизнь платить ей этот должок.

Потихоньку подхожу к ней сзади: нельзя, чтобы она вскрикнула или заговорила, ведь в любой момент здесь может оказаться наш «крот». Полной уверенности в этом нет, но не зря мы с Женькой сочинили маленькую перебранку, в ходе которой я устроил ему разнос за то, что отвлёк меня на какую-то ерунду. И в результате я забыл закрыть сейф в своём кабинете. Конечно, мы разыграли этот спектакль трижды в разных концах зала, убедившись, что нас «случайно» слышат оставшиеся три подозреваемых. Более удобного момента, чтобы «ознакомиться» с пока секретными наработками из сейфа может и не представиться, ведь мой намёк на них слышали сразу семь человек, да и ещё многие находились неподалёку – подозреваемых хоть пруд пруди. К тому же вовсе не обязательно документы красть: достаточно нескольких снимков на телефон, и у конкурентов появляется реальная возможность перехватить наши готовящиеся контракты и даже воспользоваться нашими наработками. Потом хрен докажешь, что это наше. А если и докажешь, то на суды уйдёт время, и заказчик уплывёт.

Алиса затихла, видимо, что-то почувствовала, поэтому, попросив про себя у неё прощения, зажимаю ей рот ладонью. Она замирает от неожиданности, и эти несколько секунд дают мне возможность легко затащить её в кабинет к Лебедеву, точнее, в приёмную перед ним.

Синичка начинает трепыхаться в моих руках, и я совершенно не к месту ощущаю, что готов забыть нахер про всех кротов и других представителей фауны и любить её прямо здесь, в маленьком царстве Татьяны Серафимовны.

- Тихо, Синичка, это я, – шепчу ей на ухо, и она снова замирает в моих руках.

Бл…! Как же я её хочу! Почти семь месяцев не дотрагивался до неё, не вдыхал аромат цветов от её волос, не ощущал биения её сердечка под моей рукой, не слышал тихого «Ва-аня-а!», от которого у меня сносит крышу.

Но надо сосредоточиться на нашем деле. Я уже молюсь, чтобы этот человек пришёл сегодня в офис и всё, наконец, закончилось. Чтобы я смог объясниться с Алисой, не опасаясь, что её снова могут похитить, ведь вряд ли на этот раз её будет охранять Женька.

- Я уберу руку, а ты ничего не будешь говорить и выслушаешь меня. Хорошо?

Она кивает, но как только я её отпускаю, разворачивается ко мне лицом и запендюривает мне такую оплеуху, что у меня в ушах начинает звенеть. Моя щека горит, но и Синичка трясёт в воздухе осушенной ладошкой.

- Полегчало? – спрашиваю я и в ответ на её кивок продолжаю. – Сейчас сюда, возможно, придёт человек, который сливает инфу конкурентам. Нику я спрятал, теперь надо спрятаться нам, но так, чтобы он не заподозрил, что здесь кто-то был. Пойдём ко мне в кабинет.

- С чего ты взял, что он сегодня придёт? – в этом вопросе вся моя Синичка.

- Я на это очень надеюсь. Пойдём.

Мы закрываем дверь архитектурного и тихо проходим по коридору до моей приёмной. Всё аккуратно прикрыто Мариной – мы так и оставляем, проходим в кабинет и оттуда в «личную комнату» – туалет, совмещённый с небольшой гардеробной и душевой кабиной. Эта дверь находится в самом углу и почти не заметна, поэтому я оставляю её открытой настежь. Теперь нам прекрасно виден сейф, который я и в самом деле оставил незапертым, убрав оттуда все важные бумаги и положив на нижнюю полку тонкую папочку без опознавательных надписей. Всё. Теперь только ждать.

Глава 52

Ощущение двоякое. С одной стороны, хочется разораться, устроить разборку, включить свет и заставить этого человека посмотреть мне в глаза. С другой – прижаться к нему покрепче и сидеть в этой «засаде» до бесконечности, чувствуя его тёплое дыхание на затылке и обжигающее прикосновение ладони к талии. Впервые за много месяцев мы находимся так близко друг к другу. Я думала, что моя обида пересилит влечение, но нет: понимаю, что ничего не изменилось, что люблю его, возможно, ещё сильнее, если так бывает.

Ваня прислонился к дверце шкафа, а меня привлёк к себе спиной. Всматривается в темноту через моё плечо. В гардеробной непроглядная тьма, а вот кабинет немного освещается с улицы. Если кто-то войдёт, то нам будет виден хотя бы силуэт.

В полном молчании проходит около десяти минут. И вдруг Ванин телефон оживает: ни звука, ни вибрации – просто загорается экран. Ваня читает сообщение и тяжело вздыхает. Крепче прижимает меня к себе, и я чувствую, что он напряжён до предела.

- Он здесь? – спрашиваю еле слышно.

В ответ Ваня кивает и шепчет:

- Поднимается в лифте.

- Кто это?

Но он не успевает ответить, так как слышится шум открываемых створок лифта, только шепчет на ухо:

- Чш-ш…

Секунд через двадцать осторожные шаги приближаются к двери кабинета. Пауза. Будто человек не решается войти. Но всё-таки дверь открывается, и в проёме показывается мужской силуэт. Я сразу его узнаю. Ваня ещё крепче впивается ладонями в моё тело. Я его понимаю: тяжело пережить новое предательство от человека, которому безгранично доверял.

Мужчина подходит к столу босса, гладит спинку кресла. Странное поведение для злоумышленника, явившегося украсть или скопировать документы. Потом человек подходит к панорамному окну позади кресла и, заложив руки в карманы, несколько минут смотрит на ночной город. Достаёт небольшой предмет размером с книгу или свёрток, вертит его в руках и, убедившись, что сейф на самом деле не заперт, кладёт его внутрь. Даже не пытается что-либо отыскать среди документов.

Я кожей ощущаю удивление мужчины за моей спиной. Наверное, это потому, что чувствую то же самое. Потом человек в темноте закрывает дверцу сейфа. Всё. Теперь его сможет открыть только хозяин. Какой сюрприз оставил ночной посетитель? Что спрятал на хранение в одном из самых надёжных мест в городе?

Человек делает два бессмысленных круга по кабинету. Видно даже при таком освещении, что он сильно нервничает. Но обнаруживать себя нам нельзя, ведь пока ему нечего предъявить, кроме вторжения в кабинет босса в неурочный час. Но он так много раз здесь бывал, в том числе и в отсутствие хозяина, что и это слишком подозрительным не назовёшь.

После очередного круга и нескольких тяжёлых вздохов «гость» останавливается и, словно решившись, кладёт на стол листок. Или конверт. Потом достаёт из кармана ещё что-то тускло поблескивающее в темноте и подносит к лицу. Мне кажется, что он пытается рассмотреть предмет у себя в руке…

В следующее мгновение Ваня с силой толкает меня в сторону душевой кабины и срывается с места. Я успеваю подумать, одному ли ему придётся производить захват, или сейчас подоспеют Женька, Пухов или кто-то из охраны. Но из кабинета слышится какая-то негромкая возня. А потом раздаётся оглушительный выстрел.

В ту же секунду начинается ад.

В кабинет вбегают несколько человек. Загорается свет. Из гардеробной я вижу, как Женька без особых усилий скручивает за спиной руки пожилому мужчине – Валерию Николаевичу, первому заместителю владельца фирмы. Тот даже не сопротивляется, только трясётся и смотрит куда-то на пол, в ближайший угол. Я следую за его взглядом и… моё сердце останавливается.

На полу, прислонившись спиной к стене, полулежит Ваня, пытаясь зажать рукой рану в боку. Из-под его пальцев быстро расползается по белоснежной праздничной рубашке алое пятно.

Пухов распоряжается быстро и хладнокровно. Один из охранников по его команде уже набирает номер «скорой». По рации вызван наряд полиции. А мне, упавшей на колени рядом с любимым, он деловитым тоном задаёт вопрос:

- Первую помощь оказывать умеешь?

Его фраза выводит меня из ступора, и я трясущимися руками начинаю разрывать тонкую ткань рубашки, стараясь хоть как-то заткнуть рану. Скоро под смокингом у Вани остаются только рукава и бабочка на шее. Он тяжело дышит, стремительно бледнеет, но пока в сознании. Рядом со мной к нему склоняется Пухов, и Ваня, с трудом шевеля губами, произносит:

- Он в меня не стрелял. Себя хотел… посмотрите письмо на столе… и в сейфе… код у Женьки…

- Понял, молчи, – отвечает следователь, и Ваня прикрывает глаза.

- Он живой? – с хрипом спрашивает Валерий Николаевич.

- Живой! – рычит на него Женька и тут же кричит. – Твою ж мать! Вызывай ещё бригаду: у него, похоже, с сердцем плохо!

«Скорая» ехала шесть минут, ещё две – на лифте и по коридорам. Это мне скажут потом. А сейчас мне кажется, что время остановилось. Я сижу, зажав одной рукой рану потерявшего сознание любимого мужчины, а другой тереблю на его голой груди две тонких золотых цепочки: одну его, с маленьким крестиком, а другую – свою, с подвеской в виде моего знака зодиака «Весы». Ту самую, вместо которой он когда-то надел на мою шею колье с рубином.

Как давно это было! Из-за какой ерунды мы ссорились!

Глава 53

Обычно в больнице скука смертная. Но не у меня. А как же! То врач зайдёт, то медсестра с капельницей, то санитарочка покормить пытается. А то следователь заглянет. Он теперь мне, как самый близкий родственник: чаще всех навещает.

За пять дней кого только не было: и Женька с новостями, и Марина с улыбками, и Любаша с бульонами, и тётушка со слезами. И ещё куча народа.

Не было только Синички.

Женька по секрету сказал, что она провела в больничных коридорах почти двое суток, пока я был на операции и в реанимации. Но как только убедилась, что рана не такая страшная, как казалось вначале, и мне после «штопки» нужно только отлежаться и получить курс антибиотиков, в больнице она больше не появилась. Заявление об уходе написала, но, к счастью, в моё отсутствие его никто не подпишет. Паша не имеет таких полномочий, а Валерий Николаевич…

Валерий Николаевич пока не пришёл в себя. Женька ошибся: плохо ему стало не с сердцем. Геморрагический инсульт. Кома.

Сейф открывали с сапёрами и собакой – мало ли что. Но уже из письма, оставленного на моём столе, было понятно, что этот человек не хотел мне навредить.

Чтобы понять, почему он пошёл на предательство, надо знать, хоть коротко, его биографию. А она у моего первого заместителя очень насыщенная. Не имея вообще никаких родственников, после детского дома и ПТУ он отслужил в армии положенные два года и поступил в Строительный институт на экономический факультет. Ещё студентом женился на своей однокласснице из того же детдома. Это была чистая первая любовь. По окончании института – аспирантура и работа в банке, которая в СССР больших денег принести просто не могла.

В год Московской Олимпиады молодая супруга осчастливила Валерия мальчиками-близнецами, а спустя шесть лет оползень в горах Дагестана отнял сразу всех. Беда личная совпала с началом перестройки, когда старая система хозяйствования себя окончательно изжила. В том числе и в банковской сфере.

Оставшись без работы, он руководил кооперативом, торговал на рынке, был помощником криминального авторитета, потом – депутата, работал управляющим в гостинице и прорабом на стройке. Там и познакомился с моим отцом, который тогда только-только начал своё дело и, с разной степенью успешности, отбивался то от одного рэкета, то от другого. Благодаря связям в преступном мире, Валерий Николаевич организовал отцовскому бизнесу надёжную «крышу», и дела пошли в гору. В то время как раз умерла мама, и это их объединяло. Но у отца был я, пятилетний чертёнок, который не давал ни минуты покоя, благодаря чему ему некогда было впадать в депрессию. А ещё у него было множество амбиций, потому что хотелось дать мне так много всего, чтобы я не чувствовал, что в моей жизни не хватает главного: материнской любви. Валерий же довольствовался должностью заместителя и от предложения стать партнёром отказался, заявив, что для себя он на хлеб всегда заработает головой, а больше ему не для кого стараться.

И вот четыре года назад шестидесятидвухлетний мужчина получает известие о том, что одна из его многочисленных случайных пассий родила ребёнка, а сама умерла в родах. Девочку растила бабушка, но теперь не может этого делать, т.к. слишком стара, и органы опеки потребовали найти кого-нибудь из родственников, согласных на опеку, иначе девочке дорога – в приют. Вот так стареющий бирюк снова стал отцом. И надо сказать, что отца более преданного, нежного и заботливого трудно себе представить. Его Варюшка просто купалась в отцовской любви и платила ему той же монетой. В прошлом году она окончила школу, и Валерий Николаевич позаботился о том, чтобы отправить её в США, где она сейчас успешно оканчивает первый курс в одном из университетов Лиги Плюща.

На содержание девочки за границей и оплату обучения, конечно, требуются немалые средства. Но вовсе не деньги стали причиной того, что Валерий Николаевич почти год работал на два фронта. Через неделю после отъезда дочери он начал регулярно получать по почте её фотографии. Ничего особенного в них не было: девочку снимали то на остановке общественного транспорта, то в кафе кампуса, то в коридорах университета. Но потом пошли фото с лекций, из комнаты общежития, из раздевалки спортзала. Кто-то наглядно демонстрировал мужчине, насколько уязвима его дочь и как легко до неё добраться. К концу сентября Валерий Николаевич так извёлся, что позвонил дочери и предложил вернуться в Россию, но девочка расплакалась: она уже втянулась в учёбу, завела друзей и даже влюбилась. Настаивать он не посмел.

Вот тогда-то ему и сделали предложение, от которого он побоялся отказаться. Он старался не проявлять инициативы и сделать минимальным тот вред, который приносили фирме его действия. Но после похищения Алисы понял, что эти люди переступают грань обычного промышленного шпионажа и вредительства, что способны не только запугивать фотографиями, но и реально действовать. Тогда он начал осторожно собирать доказательства. Максимовского уже заперли, но теперь с ним напрямую общался его партнёр и, судя по всему, вдохновитель идеи утопить успешного конкурента.

Когда на горизонте снова появился Дитрих Штайн, сделал очередной заказ и намекнул, что ему и в родной стране есть что построить, Валерий Николаевич понял, каким будет следующее его «задание». И нашёл единственный, по его мнению, способ не вредить ни мне, ни дочери. Он перевёл деньги университету за всё время обучения, положил крупную сумму на счёт Вари,, а остальное должно было ей достаться по наследству через полгода.

В сейфе обнаружился пакет с документами, две флешки с видео- и аудиоматериалами, те самые Варюшкины фотографии и распечатка телефонных разговоров с тайным «работодателем». Всего вместе достаточно, чтобы предъявить обвинение в промышленном шпионаже, шантаже, доведении человека до самоубийства. Конечно, не по всем статьям удастся что-то доказать, но теперь я намерен создать вокруг «Экожилстрой» такую шумиху, что больше они «выплыть» не смогут. Ваня Стадник не такой «белый и пушистый», как некоторым могло показаться, если дело касается бизнеса. Всё, локомотив под названием «Справедливое возмездие» на всех парах несётся с горы.

Глава 54

Павел Станиславович так и не подписал моё заявление об увольнении. Когда я в очередной раз вошла к нему с этим же вопросом, он усадил меня в кресло и долго внимательно рассматривал. Потом вздохнул и сказал:

- Алиса, я Вас понимаю, как никто. Вы пришли работать, и работали просто отлично. А оказались втянуты в роман с боссом и чужие разборки. Я чуть с ума не сошёл тогда в аэропорту, когда понял, что Вас похитили. Не буду скрывать, что на половину от волнения за Вас, и ещё на половину из страха за себя. Только представил, что сделает со мной Иван Антонович… Он же влюблён, как мальчишка.

- Павел Станиславович, какое это имеет отношение к моему заявлению? Я просто хочу уволиться и найти другую работу. Пожалуйста, подпишите заявление.

- Простите, я не могу. Я только второй заместитель. Да, я в курсе всех дел фирмы и могу руководить её текущей работой, но право увольнять и принимать имеют только два человека… имели.

- А если я начну прогуливать работу?

- Боюсь, в Вашем случае это не поможет, – снисходительно улыбнулся он.

- Да что у нас, крепостное право?! – возмутилась я. – Мне-то что делать?

- Ждать выздоровления большого босса.

- И когда он изволит выздороветь?

- Завтра снимают швы, и через недельку-другую, глядишь и явится.

Я чуть не взвыла от отчаяния. Не хочу ждать ни одного дня! Я уже настроилась на прощание с этим этапом в своей жизни. Ярким, прекрасным и таким горьким! Коротенькое резюме уже написано, осталось только щёлкнуть пару раз мышкой, и оно разлетится по всем мало-мальски значительным строительным организациям, в том числе и тем, которые ещё по осени приглашали к себе на работу.

У меня уже нет сил видеть ЕГО! Десять дней назад, когда мы сидели «в засаде», я чуть не совершила глупость, поверив, что у нас всё может наладиться. Он с такой нежностью обнимал меня за талию, так тяжело дышал в затылок, что мой мозг поплыл от этих ощущений, от привычного запаха любимого мужчины, который я узнала бы из тысячи. У меня в глазах помутилось при виде его окровавленной рубашки, и только оклик следователя привёл меня в себя и заставил действовать, хоть и толку от меня было мало. Пока из Вани извлекали пулю, к счастью, застрявшую в мягких тканях, не задев ни брюшной аорты, ни почки, пока он приходил в себя после наркоза, я не могла думать ни о чём, кроме его жизни. Но что потом? Зачем я здесь? Ведь он ничего мне не сказал, не предложил даже поговорить. Просто я случайно оказалась в офисе, когда там готовилась ловушка для «крота». И раз уж теперь жизни Стадника ничто не угрожает, то и мне здесь делать нечего. Зачем навязываться?

Павел Станиславович ещё раз извинился, что не может мне ничем помочь, и озвучил предложение:

- Раз уж Вам так тяжко здесь находиться, а новый проект брать нет смысла, то, возможно, согласитесь на небольшую командировку?

- С удовольствием уеду отсюда подальше, хоть на Дальний Восток, – проворчала я.

- На восток пока незачем, только на запад. Германия подойдёт?

- Германия? И что там нужно делать?

- Ваш приятель Штайн хочет перестроить и отреставрировать какую-то старинную виллу, своё последнее приобретение. Хотя это и жилое помещение, но больше похоже на культурный объект, а Вы у нас специализируетесь именно на них.

- Но я не знаю языка.

- Наши люди уже четыре месяца работают в Индии и прекрасно себя чувствуют.

Вот после этого разговора я и оказалась обладательницей визы и билета на поезд, который повезёт меня через Российскую, Белорусскую, Польскую границы, через всю Германию с востока на запад, в Дюссельдорф. Конечно, с пересадкой в Берлине. Но я сама настояла на поезде, ведь из самолёта вообще ничего не увидишь, а так – хоть кусочек. Когда ещё мне удастся заработать на заграничное путешествие!

Спешу попрощаться с Мариной, прежде чем дядя Слава отвезёт меня на самолёт в Москву, а оттуда…

Подхожу к приёмной и слышу разговор на повышенных тонах. Останавливаюсь в раздумье, чтобы выяснить, кто спорит, и решить, стоит ли заходить. Ого! Да это наша горячая парочка выясняет отношения! Когда-нибудь они обязательно поженятся… если не подерутся.

- Ты достал уже своим высокомерным видом и дебильными комментариями! – орёт на парня Марина. – Ты сам-то что умеешь, кроме как мышцами играть?!

- Да уж побольше, чем некоторые безмозглые курицы, – снисходительно-презрительно отвечает Женька.

Мне его видно: он стоит, прислонившись к стене около дивана для посетителей. Эх, Дорофеев! Вот ты удивишься, когда поймёшь, СКОЛЬКО у этой девочки мозгов!

- А что ты, такой умник, торчишь по полдня в приёмной босса, которого должен охранять?

- Тебя это не касается, куколка, – хмыкает парень.

- Ты мне мешаешь работать.

- Да кто тебе мешает?! Подумаешь, работа: хлопать глазками и лыбиться всем подряд!

- Не всем, – возражает Марина. – Тебе, например, под угрозой увольнения не стала бы улыбаться.

- Нахер мне сдались твои улыбки! – раздражается Женька. – Прибереги их для автора вот этого веника.

Ага! Вот в чём дело. Нашего мачо взбесил букет полевых цветов, который мы всем отделом сегодня подарили Тосе на день рождения, а она отнесла в приёмную на хранение Марине, потому что Денис расчихался: у него, оказывается, аллергия на цветы.

- А мне нра-авится, – мечтательно тянет Марина, прекрасно понимая, что дразнит зверя.

- Чему тут нравиться?! Трава какая-то понатыкана.

Слышал бы его Матвей, который ждал двадцать минут, пока ему соберут и упакуют этот букетик! А Женька не унимается, отлепляется от стены, выхватывает из вазы цветы и, усевшись на диван, начинает обрывать лепестки ромашки.

- Любит, не любит, плюнет, поцелует…

Марина бросается спасать вверенный ей букет, но Женька поднимает его вверх и перекладывает из одной руки в другую, явно издеваясь над бедной Маришкой.

- Ап! Ну зачем он тебе, куколка? Хочешь, я тебе пылесос подарю? Веник – это так несовременно.

Марина, пытаясьдостать цветы, спотыкается о вытянутые ноги своего мучителя и как подкошенная падает прямо на него. Я даже отсюда вижу звёздочки, которые посыпались из её глаз от столкновения с чугунной Женькиной башкой.

- У-у-у! – взвывает она.

Женька, вмиг посерьёзневший, испуганно отстраняет её голову и, отшвырнув букет, начинает рассматривать лоб на предмет шишки:

- Прости, куколка! Где болит? Не плачь! Давай я за льдом схожу!

Но отважная Марина и не думает плакать: продолжает лежать на нём и не может отвести затуманенного взора от его глаз. Женька сглатывает ком и переводит свой взгляд на её губы. Судорожный вздох из двух грудей одновременно, тихий женский стон и мужской победный рык сообщают, что лучше мне попрощаться с ними обоими при помощи смс.

Как только поезд входит в пригород Дюссельдорфа, мой телефон оживает и весёлым голосом Маркус Штайн сообщает, что он будет встречать меня на вокзале. Мне пришлось брать с собой два чемодана с одеждой и обувью, ведь путешествие поездом гораздо длиннее авиаперелёта, да и в Германии мне придётся провести несколько дней. Марина сказала, что для возвращения заказала мне билет на самолёт с открытой датой. Что ж, по крайней мере, здесь есть Маркус, который прекрасно говорит по-русски. Значит, мне будет с кем поболтать.

Младший Штайн встречает меня широченной улыбкой и крепкими объятиями, явно наплевав на то, что у немцев так не принято. Тут же сообщает, что жить я буду у них дома.

- Я бы прекрасно чувствовала себя и в гостинице, – смущаюсь я.

Но Маркус крутит головой:

- Мама нас не поняла бы.

Ужин с отцом и сыном Штайнами, а также вдовствующей сестрой Дитриха фрау Лорой перешёл в приятную беседу в гостиной. А на ночь меня устроили в уютной спальне, правда, великоватой для одного человека. Что ж, у богатых людей свои представления о комфорте.

За завтраком я поинтересовалась, во сколько мы поедем смотреть объект. Маркус спросил у отца. Тот слегка смутился и что-то ответил.

- Дело в том, – перевёл Маркус, – что вилла расположена в пригороде Майнца.

Я попыталась представить себе карту Германии, которую изучала в интернете несколько дней.

- Ого! Это же намного выше по Рейну. Зачем она вам?

- Это недвижимость, – пояснил Маркус. – У нас также есть дом в Мюнхене и квартира в Берлине. Можешь рассказать Веронике, что я довольно богатый жених. Возможно, она всё-таки согласится приехать к нам в гости.

- Не поможет, – рассмеялась я. – Это же РУССКАЯ женщина! Лучше я скажу ей, что отец лишил тебя наследства, ты живёшь в шалаше на берегу Рейна и голодаешь. На следующий день она примчится сюда с кастрюлькой пельменей.

- Тогда скажи ей ещё, что я простудился в своём шалаше: хочу, чтоб она примчалась не на следующий день, а прямо сегодня, – совершенно серьёзно ответил Маркус и погрустнел.

Эк тебя зацепило, милок! Твой «фатер» как в воду глядел!

Большой круизный теплоход сверкал огнями, как ёлочка. Я удивилась тому, что мы потеряем столько времени на дорогу, но Дитрих напомнил, что когда-то, при первом знакомстве, обещал показать красоты Рейна и его прибрежных замков.

- Отец говорит, что ты здесь не только по работе – ты наша гостья, -пояснил Маркус.

Мне выделили просто потрясающую каюту на верхней палубе с открывающимися на балкон французскими окнами. По тому, как особенно предупредительны были со мной два стюарда, переносившие мой багаж, я поняла, что далеко не все каюты были того же класса, что и моя. Понимаю, конечно, что миллионер не поместит свою гостью в эконом-классе, но это помещение чересчур шикарно для меня, привыкшей к своей деревянной кровати-полуторке, а не к четырёспальному сексодрому на полкаюты. Я тут просто потеряюсь.

Маркус довёл меня до двери и попрощался до ужина, пообещав зайти за мной в восемь и проводить в ресторан. Офигеть!

Перед самым уходом он взял мою руку в свою, поцеловал её и задумчиво посмотрел мне в глаза:

- Verzeih mir, Alice! Ich wünsche dir Glück⃰.

Я, конечно, ничего не поняла, покивала, улыбаясь, как дурочка, и закрыла за ним дверь каюты.

Так мне что, наряжаться надо? Я как-то для ресторана ничего и не взяла.

Не успела я эту мысль додумать, как раздался стук в дверь, и на пороге появился сияющий стюард. В руках у него был чехол с одеждой, который он аккуратно положил на кровать. Я начала объяснять, что это не моё, что он ошибся каютой, но тот только улыбался и повторял одно слово – «Geschenk». Потом поставил рядом с кроватью большой бумажный пакет и удалился. Пока не забыла, как звучит это загадочное слово, ввела его в голосовой поиск-переводчик. Хм… «Подарок»… Странные всё-таки эти немцы: не стесняются дарить одежду практически чужой женщине. Но надеть придётся: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Да и в ресторан в той одежде, которую я взяла для дороги и работы.

Ровно в 20-00 раздался деликатный стук в дверь. Я бросила последний взгляд на себя в зеркало: хороша! До Ники, конечно, не дотягиваю, но всё же! Да и кавалеры сегодня замечательные, но не те. Открываю дверь с мыслью, что немецкая пунктуальность просто восхищает. Или Маркус всё-таки русский?

Русский…

Но не Маркус.

⃰Verzeih mir, Alice! Ich wünsche dir Glück (нем.) – Прости меня, Алиса! Я желаю тебе счастья.

Глава 55

Четырёхдневное путешествие от Дюссельдорфа до Майнца подходит к концу. Я специально выбрал тур с заходами в притоки Рейна и длительными остановками для осмотра замков. Есть лайнеры побольше и пошикарней этого, но они слишком крупные, чтобы останавливаться вне специальных пристаней. А наш заходит почти в каждый небольшой городок, и пассажиры могут погулять по берегу, совершить экскурсию по местным достопримечательностям. Синичку интересуют, прежде всего, замки. Архитектор! Она фотографирует всё подряд и потом не может насмотреться.

Но в первый вечер нам было не до замков. Хорошо, что я ужин заказал на девять.

Когда она открыла дверь в платье, которое я сам для неё выбрал, в туфельках на высоком каблуке, с собранными в высокую причёску волосами, я замер и не знал, что сказать. Хотелось освободить эту сладкую конфетку от яркой обёртки и смаковать всю ночь. Синичка, что ты со мной делаешь?! Я же не выдержу целую неделю!

Я дал себе слово, что это путешествие пройдёт без секса, что я не притронусь к Алисе до самого дома, даже если она меня простит. У меня должок перед моей Синичкой. Я задолжал ей романтическое путешествие по Рейну. Я задолжал ей почти два года поцелуев и нежных слов. Сначала я перевоспитывал своих друзей-тараканов в голове, потом разбирался с врагами-конкурентами. А должен был всё это время просто любить одну-единственную девочку, заботиться о том, чтобы она улыбалась и ни о чём не тревожилась. Я старался, как мог, оградить её от опасности, но сделал только больнее. Как теперь объяснить ей это, как доказать, что люблю её так, что готов выть на луну по ночам, отказавшись от своей любви, только бы не подвергнуть её риску, который постоянно следует рядом со мной?

Я не готовил речь, не знал, что сказать моей любимой. Просто стоял в дверях каюты и смотрел на неё восхищёнными глазами. Она опешила и тоже молчала. Постепенно до неё стало доходить, что наша встреча подстроена.

- Дитрих и Маркус?.. – задала она вопрос.

- Ужинают дома с фрау Лорой.

Она кивнула и уточнила:

- Нет никакой виллы, да?

- Да. Виллы нет. Но есть небольшой замок недалеко от Майнца. Через четыре дня мы будем там, а Штайны прилетят на своём вертолёте. Не обижайся на них: они такие романтики!

Обиды я в её глазах не увидел. Но и радости тоже. Только напряжение.

- Прогуляемся по палубе или поговорим здесь?

- Здесь. – Она отошла от двери, давая мне дорогу, и остановилась у окна, нервно теребя ремешок клатча.

Какая же она красавица! Нужно обязательно заказать её портрет. Напряжение заставляло Алису держаться прямо, вскинув подбородок, и выглядела она сейчас по-королевски.

- Что ты хотел мне сказать?

И я начал. Рассказал о том, что узнал от Женьки, когда навещал его в больнице, о том, как принял решение расстаться с ней, чтобы не подвергать снова опасности. Объяснил, что расставание должно было выглядеть настоящим, потому что неясно было, насколько близко к нам подобрался человек, работающий на конкурентов. Потом поделился своими переживаниями от того, что вынужден был подозревать всех вокруг себя. В конце признался, что мы с Женькой организовали провокацию, и, если бы она не удалась, то я планировал продать бизнес и просить её уехать со мной.

Алиса долго молчала, обдумывая мой рассказ. Я не знал, какие мысли роились у неё в голове, волновался, что был неубедителен, поэтому спросил:

- Ты мне не веришь?

- Верю.

- Точно?

В ответ она подошла ко мне и расстегнула две пуговицы на моей рубашке чуть ниже бабочки. Положила на ладонь крестик и подвеску и повторила:

- Верю.

Я обнаружил её цепочку с подвеской в кармане своего пиджака через пару недель после «расставания», и носил, не снимая, всё это время. В больнице с меня сняли всё, а при выписке вернули. Странно, что Алису убедил не мой рассказ, а вот эта тоненькая золотая ниточка с двумя капельками «Весов».

- Пойдём ужинать? – спросил я после продолжительного молчания.

- Мы не опоздали?

- Столик на девять.

- Пойдём.

И вот с того вечера у нас началось настоящее романтическое путешествие. Мы наслаждались красотами Рейнских берегов, сервисом теплохода и обществом друг друга. После ужина и вечерних развлечений расходились по своим каютам, а утром встречались за завтраком. Мы не торопились наброситься друг на друга и оказаться в постели. Вместо этого мы упивались нашими невинными взглядами и прикосновениями, вздрагивали от нараставшего обоюдного желания, но продолжали двигаться навстречу друг другу маленькими осторожными шажками, будто боялись случайно спугнуть то новое и красивое, что зарождалось между нами.

В конце пути нас ждал небольшой замок 16 века и сияющие и немного виноватые лица двух красавцев-немцев. Во взглядах обоих читался вопрос: «Ну, как? Помирились?» Во взгляде Алисы сквозила решимость: «А подайте-ка мне этот замок!» Да пожалуйста! Я готов сам оплатить его реставрацию за то, что немцы согласились помочь мне в этой авантюре.

И моя девочка принялась за дело! Два дня мы её почти не видели. Точнее, мы с Дитрихом. Маркус таскался за Алисой по всем этажам, чердакам и подвалам и отвечал на такое количество вопросов, что к вечеру первого дня запросил пощады. На что Дитрих резонно напомнил сыну, что купил замок по его просьбе. Парень вздохнул и поплёлся искать неугомонного архитектора, прихватив на всякий случай какие-то старинные бумаги, найденные в библиотеке замка. И тогда мы потеряли эту парочку на всю ночь.

Обнаружил я их часов в пять утра в беседке у озера. Картина мне открылась эпичная. Озеро. Туман. Электрические, но стилизованные под старину фонари из последних сил пытаются выжать из себя хоть какое-то освещение. Разогнать тьму им удавалось, а вот с туманом справиться не так просто. Но мой любимый зодчий, наплевав на все невзгоды, изучает какие-то письмена в толстенной книге, иногда делая глоток чая, принесённого для них экономкой. Рядом, укутавшись в плед и притулившись бочком к колонне, безмятежно дрыхнет сиятельный хозяин поместья.

Алиса широко улыбнулась и поманила рукой. Сейчас участь Маркуса настигнет и меня. Я подошёл и отхлебнул чай, предназначавшийся ему.

- Что-то интересное нашла? – спросил, обнимая её сзади.

- Угу. Смотри: это первоначальный план постройки, начало шестнадцатого века. Вот что значит немцы – сколько времени хранили! А в конце восемнадцатого к замку пристроили новое крыло. В тридцатые годы двадцатого провели электричество и конюшни переделали в гараж. А беседок было две, и они представляли собой композицию…

Я не уснул. Как можно задремать, когда видишь в любимых глазах столько огня?! Невольно я тоже увлёкся изучением старинных рисунков и чертежей. Вскоре мы уже вместе что-то обсуждали, спорили, строили планы. А за завтраком Алиса поделилась своими идеями с Дитрихом.

Это была интересная беседа. За два года русский Дитриха заметно улучшился, чего не скажешь о моём немецком. Но и его познаний было маловато для понимания всех архитектурных тонкостей. Вот если бы мы говорили о сельском хозяйстве – другое дело! Маркус продолжал сладко почивать в беседке, а мы бились о языковой барьер. Помнится, в клубе, после нескольких рюмочек водки, мы прекрасно друг друга понимали. Мне кажется, что мы все трое подумали об одном и том же, потому что одновременно замолчали, переглянулись и рассмеялись.

- Как вам Рейн? – спросил наконец Дитрих.

- Удивительная река! – от всей души призналась Алиса. – Такие романтические пейзажи! А замки…

Наш с Дитрихом хохот не дал ей договорить.

- Простите, Алиса! – повинился Штайн. – Замки – это единственное, чем мы смогли заманить Вас в Германию, чтобы не позволить уволиться из «Зодчего».

- Так вам не нужна реставрация? – сникла Синичка.

- А вот тут Вы ошибаетесь: реставрация нам нужна. Маркус собирается поселить в этот замок сказочную принцессу и наплодить с ней много наследников.

- И есть кто-то на примете?

- Думаю, что теперь есть. И если всё получится, вы сможете часто гостить в этом замке.

- Буду стараться вдвойне, – поняла намёк Алиса.

Я закатил глаза: куда уж больше!

Но на самом деле меня волновало, останется ли она работать в моей фирме. Мы ведь так и не поговорили о будущем, о нас. Даже ни разу не поцеловались. Алиса приняла моё появление в её каюте философски, позволила мне ухаживать за ней, держать за руку, иногда обнимать. Не более. Мне казалось, что её забавляет эта игра и то, что я уже потихоньку зверею от желания оказаться с ней в постели или ещё где-нибудь – не принципиально. Меня утешало лишь то, что она и сама тайком рассматривала меня голодными глазами, но стоило мне повернуться, как их выражение становилось безмятежным и чуть-чуть насмешливым. Ох, Синичка! Доберусь я до тебя! Вот только домой вернёмся…

Глава 56

Июнь – 2019

На днях был выпускной. Мы с мамой плакали, отец хмурился, чтобы тоже не расплакаться, когда наш Димка, цепляя макушкой гирлянду в актовом зале, лёгкой походкой взбежал по ступенькам на школьную сцену за аттестатом.

Два года понадобилось на восстановление. Сколько операций, уколов, массажей, физиопроцедур и болезненных упражнений! Сколько маминых слёз и трудов! Сколько папиных стараний заработать лишнюю копейку на лечение! Если бы не моя помощь в последний год, то не знаю, смогли бы они оплатить последнюю операцию. Парадокс: благодаря Стаднику, я смогла помочь брату, а из-за беды с братом познакомилась с Стадником.

После нашей памятной поездки в Германию прошло больше месяца. По возвращении я напомнила Павлу Станиславовичу о своём заявлении. Вот он удивился! Он-то думал, что, подобно Купидону, способствовал воссоединению любящих сердец. Ну да, способствовал. Но именно сердец. О телах речи не было. А я решила динамить моего ненаглядного Ванечку, пока у него пар из ушей не повалит. Ну, или у меня. Я соглашалась с ним встречаться в любом месте, где мы не будем наедине. Ночевала только у себя, а там, как известно, живёт и Ника.

Ваня скрипел зубами, но терпел. Когда же Павел Станиславович рассказал ему о заявлении, то просто озверел.

- Так, Синичка! Ты мне уже весь мозг выклевала! – с таким заявлением он ворвался в мою квартиру в тот вечер. А я и приготовиться не успела, и Ники дома не было. Да и вообще я его в этот день не ждала!

- Так уж и весь? – нашлась я.

- Весь, – подтвердил он, – до капельки!

- Странно, а почему же я не наелась?

- Не наелась, говоришь? – сощурился Стадник. Что-то не нравится мне этот вкрадчивый вопрос.

- Ну да, чувство голода осталось.

- Ну, так я его удовлетворю…

Тут же меня скрутили в бараний рог и уткнули носом в подушку. Тяжеленное твёрдое тело навалилось сверху, и я почувствовала обжигающее дыхание на затылке, а потом ощутимый укус на шее. И чуть не взорвалась от этого! Ох, и кого же я всё это время наказывала?!

- Бл.., Синичка, скажи, что ты тоже хочешь! Чтобы это не было изнасилованием…

Я мычу в подушку, сама не понимаю что. Одним рывком Ваня разворачивает меня лицом к себе и снова ложится сверху:

- Не надо было дёргать тигра за усы, – рычит, покусывая зубами и царапая щетиной шею.

- А ты тигр? – задыхаюсь я.

- А то!

От этого «а то!» меня лихорадит, и я начинаю сама стягивать с него пиджак, путаюсь в галстуке, а дрожащие руки не могут поймать пуговицы рубашки. С двумя я кое-как справляюсь, потом просто стягиваю с него рубашку через голову. Замечаю, что с меня исчезла вся одежда, только когда его жадные руки накрывают то, что должно было прятаться под трусиками. Он начинает осторожно ласкать меня, но мы оба понимаем, что сейчас это не нужно ни мне, ни ему. Ещё через несколько секунд он освобождается от остатков одежды и возвращается ко мне.

- Не могу больше ждать, – признаётся он.

- Я тоже, – отвечаю я.

И больше мы в ближайший час не разговариваем: некогда.

В первый раз мы управились, наверное, минуты за две: многомесячное воздержание дало о себе знать. Во второй уже решили не спешить, но наши тела с этим решением были не согласны, поэтому второй раз мало отличался от первого. А вот третий…

Третий стал обломным, потому что не успели мы снова потянуться друг к другу, как послышался щелчок дверного замка: Ника вернулась.

Разгорячённый Ваня предложил поехать к нему, но я напомнила, что вообще-то цель его визита была другая. Он нахмурился, вспоминая.

- Ах, да! Никакого заявления я тебе не подпишу. Чего удумала! Хочешь отдохнуть – бери отпуск, в середине июня тебе уже можно взять полный.

- Отпуск, говоришь? А что! И возьму.

Распалённому и неудовлетворённому, ему пришлось покинуть нашу квартиру, одарив меня многообещающим взглядом. Но я больше не теряла бдительность, и ему пришлось облизываться на расстоянии. А как только я получила обещанный отпуск, тут же упорхнула в свою любимую Семёновку, где за год была всего четыре раза.

Не успела насладиться маминым обедом, как получила вдогонку сообщение: «Ты где?»

«Дома», – отвечаю.

«Я был – тебя там нет». О как!

«В Семёновке?» – представляю, как у него сейчас горит!

«Я тебе задницу надеру!» – угадала.

«Как?» – дразню.

«Я знаю, где ты живёшь», – а вот это уже проблема.

«Мне когда начинать бояться?»

«Сразу после суда».

Понятно. Значит, около трёх недель я могу отдыхать спокойно. Чем я и занимаюсь. Иногда созваниваюсь с Женькой, чтобы быть в курсе происходящего. От него же и узнала, что Валерий Николаевич вышел из комы. Но выступить на суде он не может: мозг серьёзно пострадал, и теперь ему предстоит очень долгая работа, чтобы восстановиться хотя бы частично. Хорошо, что он успел перевести деньги на дочку. Теперь Варя оформляет признание его недееспособности, чтобы вступить в наследство и перевезти отца в США, в специализированную клинику. Но тех материалов, которые он собрал за год, оказалось достаточно. Теперь партнёры (читай: подельники) Максимовского больше не смогут помешать бизнесу Стадника или ещё кому-нибудь.

Мне тоже придётся ехать на суд, ведь я свидетель попытки самоубийства Валерия Николаевича и случайного ранения Вани. Но мне пришлют повестку, когда понадобится.

А сейчас я наслаждаюсь общением с семьёй: помогаю по хозяйству родителям, строю планы с братом, тренируюсь общаться с младенцами на Костике Воркуне. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Этот, с позволения сказать, младенец, такой продуманный, что вьёт верёвки из всех особей женского пола, и только отец и старший брат не ведутся на его смазливую хитрую мордаху. Но Егор очень много работает, чтобы содержать семью. А вот за Алёшкой этот карапуз ползает везде, как хвостик, и слушается брата беспрекословно, хотя тому только исполнилось пять лет.

Сегодня будний день, и Ксюша на дежурстве (она уже оканчивает ординатуру). Её мама на работе в детском саду, а с детьми остался Егор. Он обычно неплохо справляется с мальчишками, но сегодня что-то пошло не так. Сначала самоотверженный папаша чуть не наступил на незаметно подползшего сзади младшего отпрыска, но в последний момент увидел его, перенёс ногу в сторону и – как следствие – смещение центра тяжести и опрокинутая кастрюлька с кашей. Пока Костик сидел в манеже под бдительным присмотром Алёшки, Егор наводил порядок и варил новую кашу. Справился. Отпустил старшенького погулять по двору после обеда, а малыша стал укладывать спать. Не тут-то было! Костик без брата поднял такой ор, что все окрестные собаки ответили ему, как своему сородичу. Тут ещё с работы несколько раз позвонили: что-то не так с поставкой компьютерной техники. Короче, мужчина временно капитулировал и попросил соседской помощи.

Мы с Костиком за три недели подружились, поэтому он моментально замолчал и начал мусолить мою щёку. «Вот засранец!» – с умилением прокомментировал отец и с чистой совестью оставил сынулю кокетничать с соседкой. Вдоволь наобнимавшись, девятимесячный мачо отрубился без задних ног прямо у меня на руках. Его братишка набегался и пристроился рядом с карандашами и альбомом. Иногда он безмолвно спрашивал одними глазами моё мнение или просил помощи, и я немного подправляла рисунок. Мне нравится молчать с Алёшкой: до трёхлетнего возраста он сказал, в общей сложности, не более пяти-шести слов. Потом разговорился, но мимика у него настолько живая, что его можно понять и так.

Я увлеклась домиком для динозаврика в соавторстве с маленьким соседом и не обращаю внимания на посторонние шумы на улице. Но когда раздаётся негромкий стук ворот из металлопрофиля и я поднимаю голову, сердце моё останавливается: в воротах стоит Ваня и, не мигая, смотрит то на младенца у меня на руках, то на серьёзного малыша, притулившегося ко мне бочком с альбомом и карандашами в руках.

ЭПИЛОГ 

Уже около минуты я стою и не могу отвести глаз от этого завораживающего зрелища: Синичка с детьми. Один малыш спит у неё на коленях, и она бережно прижимает его к себе левой рукой. Другой тесно-тесно прижался сбоку, и они что-то вместе рисуют, иногда переглядываются и, кажется, говорят без слов. А я не дышу, боясь спугнуть этот удивительный момент.

Но распахнутые ворота за моей спиной закрывает ветер, и этот звук заставляет Алису посмотреть в мою сторону. В её глазах и удивление, и страх, и радость. А ещё она понимает, что я давно откровенно любуюсь ею, и это её смущает.

Я тихонько, чтобы не разбудить малыша, подхожу к троице, пристроившейся на больших садовых качелях со спинкой, и протягиваю руку мальчику лет пяти.

- Иван, – представляюсь шёпотом.

- Алексей Егорович, – серьёзным тоном отвечает он.

Алиса наблюдает, как я пристраиваюсь с другой стороны от парнишки, и тот как бы между прочим спрашивает:

- Ты зачем приехал?

- К Алисе.

Развить беседу нам не удаётся, потому что в заднюю калитку, со стороны огорода, входит здоровенный темноволосый красавец, загорелый, подтянутый, и даже я, мужик, понимаю, что на такие глаза поведётся любая девчонка. Но вспыхнувшая было ревность гаснет, не разгоревшись, когда он протягивает мне руку и точно таким тоном, как только что чернявый пацан, произносит:

- Егор.

- Иван, – отвечаю я и чувствую, как меня отпускает.

- Угомонился? – парень переводит благодарный взгляд на Алису.

- Минут пятнадцать спит, – отвечает она.

Егор наклоняется и осторожно берёт сына из рук Алисы, благодарит коротким «спасибо» и, кивнув старшему, уходит с детьми к себе.

Мы остаёмся вдвоём.

Сажусь рядом с Алисой и начинаю нас потихоньку раскачивать.

- Ну и чего ты опять сбежала? – спрашиваю тихо.

- По своим соскучилась.

- А мне сказать?

- А тебе разве интересно?

- Ох, Алиска, что ты за человек такой?

- Какой?

- Сложный. Вредный. Беспокойный. Любимый.

На последнем слове она задерживает дыхание. Смотрит на меня удивлённо.

- Ну и что ты глазками хлопаешь, Синичка? – говорю я, обнимая ладонями её лицо. – Я же весь последний год только тобой и живу. Ни женщины другие не нужны, ни успешный бизнес не радует. Только ты.

- И поэтому ты меня полгода игнорировал? – оказывается, она всё ещё дуется из-за этого.

- Ты же знаешь, почему я так делал.

- Нет, Вань, не знаю, – возражает она. – Вот скажи: если у меня появятся проблемы, например, со здоровьем, я должна буду оттолкнуть тебя и справляться с ними в одиночку?

- Ни в коем случае!

- Тогда почему ты не позволил мне в трудное время быть с тобой рядом, помогать тебе, поддерживать? Почему ты решил за меня, что я должна делить с тобой только хорошее, а с плохим ты должен разбираться сам?

Я молчу, понимая, что она права. Привлекаю её к себе, глажу по волосам.

- Прости меня, Синичка…

- Сто раз уже простила, – признаётся она. – Просто хочу, чтобы ты понял, что я хочу тебя всего: с миллиардами, с бриллиантами, с «Мерседесами» и особняками, с конкурентами, с бессонными ночами, с плохим настроением, с проблемами, с опасностями, с душевными ранами и со всем остальным, что у тебя есть.

Был бы женщиной, расплакался бы от таких слов. Никакие любовные признания не могут быть дороже желания женщины разделить с тобой твою жизнь, со всеми её радостями и опасностями.

- Алиска! Любимая моя! Я хотел сказать это в другой обстановке, даже сценарий оригинальный придумал. Но не могу, не хочу откладывать.

Я достаю из кармана бархатный мешочек, вынимаю из него кольцо и протягиваю ей на раскрытой ладони. Знаю, что принято становиться при этом на одно колено, но не хочу на одно – стою на обоих перед маленькой девочкой на качелях и молю взглядом и словами:

- Пожалуйста, Синичка, выходи за меня замуж! Обещаю делиться с тобой всем: и бриллиантами, и плохим настроением. И в Шотландию тебя свожу: там замков – завались!

- Ну-у, если только ради замков! – улыбается Алиса и… берёт кольцо.

- Выйдешь? – уточняю я.

- Выйду, – подтверждает Синичка и протягивает мне кольцо обратно.

- Не нравится? Давай другое выберем в городе, – спешу исправиться.

- Дурачок ты, Ванька, хоть и умный! – смеётся она и подаёт руку ладошкой вниз.

От радости, наверное, поглупел! Нет, правда! Не сообразить надеть кольцо на палец невесте! Неудивительно, что она плачет! Снова сажусь к ней и прижимаю свою девочку к себе:

- Я не буду идеальным мужем, но буду стараться. Только ты не плачь!

- Я теперь часто без причин плачу. А ещё всё время спать хочется. И тошнит иногда. Ксюшка говорит, что это нормально… для моего положения.

- Ты что, отрав… Положения?!

Алиса ловит мой взгляд, пытаясь определить мою реакцию. А я просто оглох от радости! Кладу руку на её тёплый животик. Даже не верится, что там кто-то есть.

- Наконец-то! Хоть ругаться на меня не будешь.

- Не поняла.

- Ну, сколько мне можно делать вид, что я «забыл» про защиту? Теперь можно не интриговать.

Алиса в возмущении бьёт меня по плечу ладошкой, которую я мгновенно перехватываю и подношу к губам.

- Ты это нарочно?! Спланировал?

- Если бы я мог спланировать всё в этой жизни, то нашей малышке сейчас было бы два месяца, – признаюсь я.

- Ты хотел детей?

- Я хотел детей ОТ ТЕБЯ. Это существенное дополнение.

Снова опускаюсь на траву перед качелями и целую животик.

- Птенчик мой… – шепчу. – Доченька…

- А я сыночка хочу, – возражает Алиса, но я слышу улыбку в её голосе.

- Будет тебе сыночек. Потом.

Сентябрь – 2019

- Да она же скоро из Синички в Пингвинчика превратится! – говорит Ваня.

Не просто так говорит: это мы с ним уже который день уговариваем Веронику заняться замком Штайнов в Германии. Проект уже готов, и подруга мне много помогала с ним, потому что я старалась успеть до свадьбы. Успели. В последнюю субботу августа мы с Ваней поженились, а сейчас собираем вещички для свадебного путешествия. В Шотландию, как и было обещано. Конечно, с реставрацией мы бы месяца за три-четыре справились, но кто ж меня теперь на такой срок от себя отпустит? У меня даже талия пока не увеличилась, а Ваня мне уже кучу прозвищ придумал или подслушал у других. Пузан, Пингвинчик, Смешарик, Тефтелька – это только навскидку, самые частые. А уж сколько он озвучил случайных, которые не повторяются! Просто удивляюсь, что этот человек строитель, а не писатель!

Штайны согласились на замену, а вот Ника пока упрямится. Ваня её к себе в штат зовёт на постоянную работу. Но как только подруга даёт, наконец, согласие на командировку, мы переглядываемся, понимая, что этот сотрудник временный. Удачи тебе, Маркус Штайн! Я очень старалась обустроить твой замок во вкусе твоей будущей принцессы: пусть похлопочет над ним и она, полюбит свой будущий дом.

Кстати, мы с Ваней купили участок под строительство и после медового месяца планируем вплотную заняться своим жильём. А пока нам вполне хватит и квартиры, только гостевую спальню переделаем под детскую.

Димка поступил в университет на химический факультет, собирается связать свою жизнь с атомными станциями. Мама теперь смогла вернуться на работу на полную ставку.

Строители из «Зодчего» вернулись из Индии, а туда отправилась группа специалистов по отделке и дизайну. Ещё одной группе заказали загранпаспорта для командировки в Германию. А недавно Ваня интересовался, не знаю ли я китайский язык. Неспроста это.

Самое главное развлечение в нашем офисе в нерабочее время (да и в рабочее тоже – что греха таить) – это заключение пари о том, в каком настроении сегодня будет личный телохранитель босса. А настроение это зависит напрямую от секретарши того же босса. Ваня говорит, что иногда у него появляется желание запереть их обоих в тёмный чулан, пока не научатся ладить между собой. Он бы, возможно, так и сделал, если бы была гарантия того, что, выйдя и заточения, они не подерутся. А пока бурные ссоры перерастают в не менее бурные примирения. Что ж, у каждой пары свой путь, своя история.

Судебное разбирательство длилось больше месяца. Партнёры Максимовского оказались покрепче, чем он, их адвокаты всячески затягивали процесс, выдвигали встречные иски о клевете. Не помогло. По всем статьям, конечно, наказать их не удалось, но репутация компании была загублена окончательно. Так что теперь у Стадника Ивана Антоновича меньше конкурентов и больше работы. Матвей стал его заместителем, а Денис возглавил архитектурный отдел. Сначала на эту должность Матвей рекомендовал Тосю, но она честно призналась, что у них с Денисом далеко идущие матримониальные планы.

«Доведение до самоубийства» – это та статья, по которой ничего не удалось доказать. Хотя факт шантажа был признан. Павел Станиславович, благодаря хорошей медицинской помощи и уходу, медленно возвращается к жизни, начал, хоть и невнятно, произносить первые слова. Врачи не рекомендовали Ване волновать его посещениями, но Варя передала отцу, что Стадник не держит зла на него и благодарит за помощь в сборе улик. И конечно, он не мог не поучаствовать в его лечении финансово.

Наш родной «строяк» тоже не остался без пряников: на радостях Ваня расщедрился и передал архитектурному факультету спонсорскую помощь в размере одного миллиона рублей. Михаил Вячеславович, декан, потирая руки, воскликнул:

- Эх! Кого бы мне ещё сосватать?!

Сюрприз преподнесла Маргарита Ушакова. Её тётушка с огромными от удивления глазами рассказывала, что эта охотница за миллионерами неожиданно втрескалась по уши в преподавателя ОБЖ из местного колледжа и выскочила за него замуж.

Вот так заканчивается, нет, продолжается наша история. Ведь это не конец жизни – это только её начало!

Вот и добрались мы с вами до конца этой истории! Спасибо огромное всем, кто был со мной в процессе написания, поддерживал меня звёздочками и комментариями, переживал вместе со мной за героев, строил предположения о развитии сюжета.  А особенно тем, кто встречал с благодарностью каждую новую главу: ваше короткое “спасибо” – словно ежедневная витаминка для моего вдохновения! Спасибо всем, кто добавил роман в свою бибиотеку и прочёл полностью уже готовый. Очень надеюсь узнать ваше мнение о книге. И конечно, буду благодарна, если чем-нибудь порадуете.

Приглашаю ВСЕХ оставаться со мной, для этого нужно только нажать кнопочку “отслеживать автора”. Через некоторое время надеюсь вернуться с новым романом – не пропустите!

В ближайший год (а то и больше) не планирую переходить в статус коммерческого автора, поэтому писать буду не для денег, а для души. Просто чтобы доставить удовольствие себе и вам. Но как любому творческому человеку, мне радостно видеть, что моя работа кому-то нравится, не оставляет людей равнодушными, заставляет задуматься над важными вопросами. Вы, наверное, заметили, что в моих книгах не только веселье, юмор, любовь и секс. Кроме этого я стараюсь вложить в них СМЫСЛ. Буду счастлива, если вы его заметите и откликнитесь.

Не забывайте, что на сайте есть ещё две моих завершённых книги и один маленький рассказик – приглашаю прочесть и их.

С любовью и уважением, ваша Юля.

Конец

Оглавление

Глава 1

ЭПИЛОГ