Подпольная Россия [Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский С Степняк] (fb2) читать постранично, страница - 3

исполните, если это правда. Дело в том, что я сам своим заключением недоволен…»^[11]

Очерки «La Russia sotterranea», изданные в Милане, вызвали положительную оценку в печати многих стран.

Обращаясь в конце 1881 года к П. Б. Аксельроду с просьбой «похлопотать» об опубликовании книги на немецком языке в Швейцарии, Германии и подчеркивая при этом, что ему было бы еще «приятнее», если бы ее издали «с целью пропаганды» социал-демократы, Кравчинский писал:

«Я не сомневаюсь, что книжка разойдется очень хорошо… Говорю это по тем положительно восторженным… отзывам, которые получаю ото всех, и притом, заметь, не от русских и не приятелей, а литераторов по профессии».^[12]

В архивном фонде Кравчинского (ЦГАЛИ) хранится отрывок письма к нему от Наума Львова из Парижа о впечатлении, которое произвела на французских писателей «Подпольная Россия». В письме, со слов Альфонса Доде, сообщалось о том, что на одном из литературных вечеров в салоне m-me Adam в Париже автор «Тартарена из Тараскона» «…рассказывал сцены из русской жизни» по книге «La Russia sotterranea», от которой был «в восторге». Присутствовавший на вечере Золя так заинтересовался политическими событиями в России, что вскоре начал писать роман, где главным действующим лицом являлся русский. «Я нашел замечательную книжечку на итальянском языке и там… кое-чем позаимствовался», — говорил Золя Доде. Узнав, однако, что эта «книжечка» через некоторое время при содействии Доде появится в печати на французском языке, Золя с сожалением отказался от своего замысла.

Многочисленные положительные отклики на книгу появлялись в газетах и журналах в последующие годы, когда она была опубликована в Испании, Португалии, Англии, Америке, Германии и т. д. После выхода в свет в 1883 году английского издания очерков писатель сообщал жене отзыв рецензента журнала «The Athenaeum», который отмечал отдельные недостатки перевода

«…в надежде, что при втором издании, которое… скоро последует, эти ошибки будут исправлены, потому что в книге, такой единственной в своем роде… составляющей… драгоценнейший вклад в наши знания о России — не следует пренебрегать ничем, чтоб сделать перевод безукоризненным».

П. Кропоткин писал, что «Подпольная Россия», когда она стала известна в Англии, оказывала

«...глубокое влияние на отзывчивые натуры, — влияние, способное даже заставить таких людей критически отнестись к своей прежней жизни и изменить ее — более или менее, хотя бы только на время — согласно с новым идеалом».

Книги Кравчинского, по утверждению Кропоткина, «…способствовали… пробуждению симпатий» западноевропейцев к России.^[13]

Высоко оценили «Подпольную Россию» соотечественники писателя. В ЦГАЛИ хранится отрывок письма (1882) к Кравчинскому из Парижа от Н. П. Цакни, в котором последний сообщал:

«Был на днях у Тургенева. Он прочел твою книгу… и высказал следующее: “Написана в высшей степени талантливо, есть места даже художественные…” Затем самым правдивым и трогательным местом считает рассказ барыни о ее пребывании в Петербурге. “Тут видна голая, неприкрашенная правда, изложенная просто и трогательно, особенно хорошо рассказаны ощущения Перовской после ареста Желябова…”»

Участники революционного движения 70-х годов, отмечая правдивость и яркость характеристик революционеров в очерках Кравчинского, считали, однако, что писатель несколько «приподнял» своих героев над действительностью, идеализировал их. Такого мнения придерживалась, в частности, В. Засулич. Она писала:

«Но мы вовсе не хотим… сказать, чтобы он видел в восхищавших его людях совсем не существовавшие в них качества. Он обладал, наоборот, своеобразным, но чрезвычайно тонким и быстрым чутьем, указывавшим ему верные черты, которые он затем лишь освещал таким ярким светом своего художнического восхищения, что они являлись… отчасти преувеличенными. Он был убежден при этом, что он-то именно и видит своих современников в том настоящем свете, в каком они появятся в истории, а от других самая близость людей и событий скрывает их настоящие размеры».^[14]

Большим успехом пользовалась книга Кравчинского в рабочей среде. В газете «Рабочая мысль» (1900, № 8) один из корреспондентов писал:

«…рабочие зачитывали… до дыр народовольческую брошюрку “Подпольная Россия” и жили вместе с ее героями, забывая всякие опасности и трудности настоящего».

НИГИЛИЗМ

I

Слово «нигилизм» было введено в обиход нашего языка, как известно, покойным И. С. Тургеневым, который окрестил этим именем особое умственное и нравственное течение, наметившееся среди русской интеллигенции в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов.

Эта