Предварительный заезд [Дик Френсис] (fb2) читать постранично, страница - 2

голову, что, если дом простоит достаточно долго, девушки двадцать второго века будут казаться на фоне этих изящно закругленных стен инопланетянками.

– Как насчет рыбных палочек и телевизора? – спросила она.

– Сойдет.

– У тебя опять бронхит?

– Он не заразный.

Эмма не останавливаясь проследовала на кухню. Достаточно было провести с ней совсем немного времени, чтобы забыть о стрессах минувшей недели. Я привык к ее внезапным появлениям и резкому неприятию моих ухаживаний в первые несколько часов и давно уже не пытался изменить ситуацию: до десяти она не станет целоваться, до полуночи – заниматься любовью, но, когда начнет, не остановится до субботнего чая. Воскресенье мы проведем в невинных удовольствиях, а в понедельник; в шесть утра, она уедет. Леди Эмма Лаудерс-Аллен-Крофт, дочь, сестра и тетка герцогов, обладала, по ее собственным словам, "характером трудящейся девушки". У нее была постоянная работа без всяких скидок в суматошном лондонском универмаге. Там, на втором этаже, она помогала торговать постельным бельем, хотя это и не соответствовало ее общественному положению. Эмма обладала незаурядными организаторскими способностями и отчаянно боялась сделать карьеру. Причины этого крылись в ее школьных годах, когда в дорогом пансионе для юных высокородных леди она набралась пламенных левых идей о том, что принадлежность к элите определяется мозгами, а работа собственными руками есть самый благородный путь в рай. Ее теперешнее стремление к жертвенности казалось таким же сильным, как и прежнее, принуждавшее ее к годам изматывающей работы официанткой в кафе.

Вне всякого сомнения, она бы зачахла без работы, но с таким же успехом могла запить или стать наркоманкой.

Я верил – и она об этом знала, – что способности и неукротимая энергия дадут ей хорошую жизненную подготовку или, по крайней мере, приведут в университет (ибо у нее, кроме пары рук, были еще и мозги), но приучился держать язык за зубами. Эта тема относилась к одной из многочисленных закрытых для мужчин областей, и затрагивать ее означало нарываться на скандал.

"Какого черта ты связался с этой полоумной поварихой?" – неоднократно спрашивал мой сводный брат. Не стоило ему объяснять, что щедрая трата жизненной энергии, которой мы занимались во время совместных уик-эндов, была куда полезней для сердца, чем его скучные ежедневные пробежки. Он все равно бы не понял.

Эмма рассматривала содержимое холодильника. Свет падал на ее красивое лицо и густые платиновые волосы. Ее брови и ресницы были такими светлыми, что, когда они не были накрашены, их можно было просто не заметить. Иногда ее глаза сверкали как солнце, а иногда, как этим вечером, она позволяла природе одержать верх. Это определялось преобладавшим в данный момент направлением ее мыслей.

– У тебя нет йогурта? – недоверчиво спросила она. Ненавижу диету...

На всякий случай я заглянул в холодильник.

– Нет, и не будет.

– Лососина, – заявила Эмма.

– Что?

– Морская капуста. Прессованная. В таблетках. Очень полезно для тебя.

– Не сомневаюсь.

– Добавить яблочный уксус. Мед и выращенные в натуральном грунте овощи.

– Авокадо и сердцевина пальмы подойдут?

Она хмуро посмотрела на кусок голландского сыра.

– Это все импорт. А его следует ограничивать. Нам нужна замкнутая экономика.

– Икры тоже не будет?

– Икра – это аморально.

– А если ее будет много и она будет дешевая, это тоже будет аморально?

– Не спорь. Чего хотел твой посетитель? Это кремовые карамельки к завтраку?

– Да, – подтвердил я. – Он хотел, чтобы я поехал в Москву.

Эмма выпрямилась и уставилась на меня.

– Не смешно.

– Месяц назад ты сказала, что карамельки с кремом – это пища богов.

– Не прикидывайся дураком.

– Он сказал, что хочет, чтобы я поехал в Москву. Но не затем, чтобы учиться марксистско-ленинской философии.

– А зачем? – спросила Эмма, медленно закрывая дверцу холодильника.

– Они хотят, чтобы я нашел кого-то.

Но я не согласился.

– Кто хочет?

– Он не сказал. – Я повернулся к ней спиной. – Пойдем в гостиную и выпьем. Там разожжен огонь.

Она прошла вслед за мной через прихожую и уселась в большое кресло, держа в руке бокал белого вина.

– Как насчет поросят, гусей и кормовой свеклы?

– Очень мило, – согласился я. У меня не было ни поросят, ни гусей, ни, конечно, кормовой свеклы. У меня было много мясного скота, три квадратных мили земли в Уоркшире и все насущные проблемы фермера, занимавшегося производством продуктов питания. Я вырос, умея измерять урожай в центнерах с гектара, и мне претила государственная политика, при которой фермеру платят за то, чтобы он не выращивал те или иные породы, и пытаются наказать, если он их все-таки выращивает.

– А лошади? – спросила Эмма.

– Ну конечно...

Я лениво выпрямился в кресле, полюбовался отблеском света настольной лампы на ее серебристых волосах и решил, что наступило подходящее время, чтобы перестать вздрагивать при мысли о том, что я больше не буду выступать